автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Ритм прозы Ф.М. Достоевского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ритм прозы Ф.М. Достоевского"

00346 Ю35

На правах рукописи

ХАЖИЕВА Гузель Фиратовна

РИТМ ПРОЗЫ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

(на примере «фантастического рассказа» «Сон смешного человека»)

Специальность 10.01.01 -русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Бирск - 2005 „„„о

. о йНБ ^

003461035

Работа выполнена на кафедре русской литературы ГОУ ВПО «Башкирский государственный педагогический университет им М. Акмуллы»

Научный руководитель. доктор филологических наук, профессор

Борисова Валентина Васильевна

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Власкин Александр Петрович (Магнитогорский государственный педагогический университет)

кандидат филологических наук Молодкина Ольга Витальевна (Стерлитамакская государственная педагогическая академия)

Ведущая организация ГОУ ВПО «Иркутский государственный педагогический университет»

Защита диссертации состоится «19» февраля 2009 года в 14 часов

на заседании диссертационного совета ДМ 212 326 01

при ГОУ ВПО «Бирская государственная социально-педагогическая

академия»

по адресу. 452453, г. Бирск, ул. Интернациональная, 10, корпус филологического факультета, ауд 20

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Бирская социально-педагогическая академия»

Текст автореферата опубликован на официальном сайте ГОУ ВПО «Бирская социально-педагогическая академия» www birsk.ru

Автореферат разослан «_»

2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета

Петровская Н Ю

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В современной филологии все чаще появляются исследования, выполненные на стыке наук (литературоведения и лингвистики, литературоведения и искусствознания и т д.). В этом плане показательна проблематика ритма художественной прозы, которая предполагает обращение к различным технологиям ритмического анализа, что позволяет обеспечить его комплексный характер

Сегодня при достаточной теоретической разработанности проблемы ритма художественной прозы ощущается недостаток в специальных исследованиях, посвященных ритмическому своеобразию произведений отдельных писателей, в частности Ф М. Достоевского.

Актуальность предлагаемого диссертационного исследования обусловлена, с одной стороны, возросшим интересом филологов к рассмотрению ритма прозы, а с другой стороны, недостаточной разработанностью технологий ее ритмического анализа. Кроме того, необходимо восполнить существующий пробел в изучении такого уникального в своем роде произведения Ф М Достоевского, как «Сон смешного человека». Поскольку данный рассказ весьма репрезентативен для художественной прозы писателя, по нему можно судить о специфике ее ритма.

«Сон смешного человека», жанровой подзаголовок которого обозначен самим автором как «фантастический рассказ», - избран нами в качестве объекта исследования не случайно. Это одно из итоговых творений Ф.М Достоевского, оно выделяется в его творчестве особенно высокой концентрацией авто цитат и автореминисценций Пронизанный повторами, рассказ обнажает межтекстовые связи произведений Ф М Достоевского разных жанров и разных периодов творчества Так, образ обиженной девочки сближает романы «Униженные и оскорбленные», «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» и повесть «Вечный муж». Образ «атома зла» восходит к пророческому сну Раскольникова в «Преступлении и наказании». Образ зем-

ного «рая» соотносится с рассказом Версилова («Подросток») и сном Став-рогина («Бесы») Сквозными в творчестве писателя являются и образы заходящего солнца, матери-земли, света, противопоставленного «бездонному мраку», мрачной петербургской сырости Вопросы, над которыми задумывается «смешной человек», текстуально перекликаются с проблемами, которые волнуют и других героев писателя, например, Ставрогина в «Бесах». До своего пророческого сна главный персонаж «фантастического рассказа» походит на таких героев «подполья», как Крафт («Подросток»), Кириллов («Бесы»), «подпольный человек» После преображения сновидец становится близок князю Мышкину.

Итак, «Сон смешного человека» объединяет произведения Ф М. Достоевского в единый сверхтекст и служит своеобразным ключом к пониманию их идейно-эстетического содержания и образного строя Поэтому данный «фантастический рассказ» рассматривается нами как чрезвычайно показательный для всего творчества писателя

Предмет изучения - ритмический строй «Сна смешного человека»

Цель диссертационного исследования - выявить потенциал существующих технологий ритмического анализа прозаических текстов и на их основе комплексно охарактеризовать ритмическую организацию художественной прозы Ф МДостоевского.

Достижению поставленной цели будет способствовать решение следующих задач

1 рассмотреть основные технологии ритмического анализа прозы,

2 проверить их возможности на примере комплексного анализа ритма «Сна смешного человека»,

3. описать музыкальную основу ритма «фантастического рассказа»,

4 определить ритмическое своеобразие произведения Достоевского с учетом его риторической организации,

5 соотнести ритмические особенности рассказа «Сон смешного человека» со стилевой манерой автора.

Степень разработанности проблемы. В отечественном литературоведении вопрос о ритме прозы был поставлен на рубеже Х1Х-ХХ веков. Первоначально в центре внимания ученых оказались психологические особенности ритмики художественной речи В дальнейшем представители формальной школы выдвинули теорию стопочленения прозы и выделили в ней метрическую основу В 1960-е годы среди исследований, посвященных ритму прозы, наиболее новаторской оказалась работа В М Жирмунского, который утверждал, что «основу ритмической организации прозы образуют не звуковые повторы, а различные формы грамматического и синтаксического параллелизма, более свободного или более связанного, поддержанного словесными повторениями»1

В 1970-е годы категория ритма стала рассматриваться одновременно с категориями времени и пространства художественного произведения Литературоведческое представление о ритме было развито А В Чичериным, выявившим связь ритма с художественным содержанием К проблеме связи ритма с музыкальностью произведения обращались Н М Фортунатов и Н Н Леонова Особая роль в разработке теории ритма прозы в 1970 - 1980-е годы принадлежала М М Гиршману, определившему ритм как элемент художественного целого, обеспечивающего единство произведения Исследователь выявил такие ритмические единицы, как колон, фразовый компонент, фраза, абзац, выявив среднюю величину объема колона.

В 1970 - 1990-е годы появились работы, в которых изучение ритма прозы стало осуществляться на стыке литературоведения и лингвистики Их авторы - Н В Черемисина, М А. Красноперова, Г.Н Иванова-Лукьянова. Выделив три ритмические единицы фонетическое слово, синтагму, предложение, определив ритмические фигуры и схемы, Н.В. Черемисина расширила тезаурус прозаического ритма. Г Н. Иванова-Лукьянова предложила другие

1 Жирмунсмш В О ритмической прозе // Русская литература - 1966 - № 4 - С 110

единицы ритма прозы (слог, синтагма, интонация) и на основе статистических данных создала свои ритмические схемы

В последнее время тема «Ритм прозы» вводится в учебники и учебные пособия для вузов и школ В целом, теория и история изучения ритма прозы выглядит плодотворной и продуктивной Тем не менее, вопрос о единицах прозаического ритма, его конкретном анализе до сих пор остается в науке не вполне решенным, не определены до конца и специфические параметры характеристики самого ритма

Несмотря на актуальность изучения ритма прозы, исследований, раскрывающих его особенности в произведениях отдельных авторов, немного Не является исключением и творчество Ф.М Достоевского В этом свете изучение ритмики его творчества на репрезентативном примере рассказа «Сон смешного человека» позволит по-новому рассмотреть поэтику, стиль писателя, ярче раскрыть его творческую индивидуальность

При жизни художника «фантастический рассказ» не удостоился большого внимания критики. Только в XX столетии стали появляться работы, ему посвященные В большинстве случаев «Сон смешного человека» рассматривается с точки зрения жанровой поэтики. Так, по-разному оценивается в науке изображенный автором «золотой век» Н А Бердяев и В JI Комарович утверждали, что Ф.М Достоевский в своем произведении представил антиутопию. М М Бахтин полагал, что в жанровом отношении оно восходит к мениппее Также исследователь пришел к выводу, что в «Сне смешного человека» господствует не христианский, а античный дух Данное утверждение разделил и Н И Пруцков. Т.А Касаткина же предположила, что главным предметом изображения в рассказе является «гармония универсума», существовавшая до грехопадения, до Христа. В свою очередь, М Гус назвал «фантастический рассказ» атеистическим произведением большой убедительности Однако Г.С Померанц и H.A. Тарасова указали на христианскую основу сюжета.

Художественные параллели между образом будущего у социалистов-утопистов и нарисованной Ф.М. Достоевским картиной «золотого века» обнаружила в свое время H.A. Хмелевская. Таким образом, вопрос о христианской или иной основе «рая», изображенного писателем, до сих пор вызывает полярные суждения, но большинство исследователей (К.В. Мочульский, А А Гозенпуд, Н И. Пруцков, В А. Туниманов, Г.М Фридлендер, А.П. Бе-лик, В П Шестаков) все же сходятся на мысли, что автор «фантастического рассказа» достаточно четко выразил свою позицию в отношении «золотого века», увидев в нем великую истину, высший идеал.

Итак, в историко-функционапьном освещении «Сон смешного человека» предстает произведением, которое фантастично по своему содержанию, утопично по жанровой природе и философично по проблематике.

В то же время работ, посвященных анализу других уровней художественного текста Ф.М. Достоевского, немного В Туниманов в свое время обратил внимание на языковой «облик» героя-рассказчика. Психологическую составляющую образа главного персонажа проанализировали MC. Гус и J1М Розенблюм. Е А Иванчикова охарактеризовала особенности синтаксиса «фантастического рассказа» М.М Гиршман выявил своеобразие ритмического строения текста. В Н Захаров показал, что писателю удалось расширить художественные возможности данного жанра, придав ему небывалую философскую глубину, психологическую выразительность, серьезное идеологическое значение Ю Карякин отметил необычайную актуальность рассказа, указав на его музыкальность и выявив художественные параллели со стихотворением A.C. Пушкина «Пророк» Отражение в «Сне смешного человека» пророческих мотивов обнаружила и Р.Н Поддубная

А Н. Хоц обозначил оппозицию света и темноты, малого и бесконечного пространства в анализируемом произведении Н А Николина выявила его межтекстовые связи с другими литературными творениями писателя и определила основные стилевые и композиционные особенности. Н А. Тара-

сова раскрыла значение заглавной буквы в слове Истина в наборной рукописи текста Ф М. Достоевского

Но до сих пор нет трудов, посвященных комплексному, многоуровневому ритмическому анализу уникального произведения писателя Исключением являются работы В В Борисовой, которая представила свой обзор ис-торико-функционального изучения «фантастического рассказа» и обозначила новые аспекты его исследования, в том числе и с ритмической точки зрения.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка теоретического осмысления и практической апробации на материале одного художественного текста наиболее значимых на сегодняшний день технологий ритмического анализа. Интегрированный характер исследования определяется современным состоянием изучения ритма художественной прозы на стыке разных наук, прежде всего, литературоведения и лингвистики Кроме того, принципы музыкальной композиции рассказа выводят его на уровень связи литературоведения и музыковедения В целом ритмический анализ текста является в данном случае комплексным и существенно расширяет представление о составляющих ритма художественной прозы ФМ Достоевского

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты важны для реализации различных технологий анализа ритма прозы, для выявления ритмических доминант, свойственных произведениям Ф М Достоевского

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что представленный в ней материал и полученные выводы могут быть учтены при дальнейшем изучении творчества писателя в вузе и школе, а также в исследованиях прозаического ритма прозы других авторов

Теоретической основой для проведения ритмического анализа прозы Ф М Достоевского на разных основаниях явились работы Н В Черемисиной, Г Н Ивановой-Лукьяновой, В М Жирмунского, М М. Гиршмана, В Шмида, А.А. Арустамовой, Е А. Иванчиковой, Н М. Фортунатова, А А Гозенпуда,

Н Н. Леоновой, ГЛ. Солгапнк; для концешуального осмысления творчества писателя в целом н его «фантастического рассказа» «Сон смешного человека» в частности важными стали труды К .В. Мочульского, ВЛ. Комаровича, Н А Бердяева, М.М Бахтина, Г-М. Фридпендера, В А. Туниманова, Р Г. На-зирова, Р Н Подобной, Г. Померанца, Л.М. Розенблюм, ВЛ, Захарова, Ю Ф Карякина, А П Власкина, Т.А. Касаткиной, О КХ Юрьевой, В В. Борисовой, Н А. Тарасовой и других достоевсковедов.

С методологической точки зрения в работе реализованы принципы историко-функционального изучения литературных произведений, филологического анализа художественного текста, а также приемы его комплексной ритмической характеристики.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Существующие на сегодняшний день технологии ритмического анализа прозы носят аспекгный характер В каждой из них предлагаются свои ритмические единицы и конкретные методы выявления уровня ритмичности художественного текста Среди них выделяется модель НВ. Черемисиной как наиболее универсальная, в ней наряду с формальными параметрами учитывается, в том числе, и семантический уровень произведения

2 С учетом того, что ритм участвует в формировании целостности художественного творения, необходима интеграция приемов ритмического анализа

3. В основе ритмической композиции рассказа «Сон смешного человека» лежат принципы построения музыкальных произведений, которые, в конечном счете, и определяют неповторимость ритма художественной прозы писателя

4 Гибкость ритмического строя произведения Ф М. Достоевского во многом определяется богатством его стилистических и риторических приемов Экспрессивно-разговорная форма речи, нашедшая отражение в напряженном ритме «фантастического рассказа», свойственна первой, второй главам и заключению Вторая, третья и четвертая главы, ориентированные на

книжную речь с повествованием от первого лица, обнаруживают более ровный ритм.

5. Важной единицей ритма является абзац, он также участвует в создании смыслового ритма произведения, позволяет определить ритмические приемы, свойственные стилю великого мастера слова, помогает выявить лексические доминанты текста.

6 Ритмическое своеобразие «фантастического рассказа» «Сон смешного человека» является ярким выражением индивидуальной писательской манеры Ф.М Достоевского.

Апробация результатов Основные положения диссертации изложены в восьми публикациях и были представлены в докладах на научных заседаниях кафедры русской литературы Башкирского государственного педагогического университета им. М Акмуллы (2005 - 2008 гг), на Республиканской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы молодых ученых» (Башкирский государственный университет, Уфа, 22 апреля 2005 г), на Всероссийской научно-практической конференции «Система непрерывного образования. школа - педучилище — педвуз» (Башкирский государственный педагогический университет, Уфа, май 2006 г), на Международной научной конференции «В.А. Богородицкий научное наследие и современное языковедение» (Казанский государственный университет им В И Ульянова-Ленина, Казань, 4-7 мая, 2007 г), на Республиканской научно-практической конференции молодых ученых «Башкортостан исторические и социальные парадигмы развития» (Уфа, 6 июня 2008 г).

Структура и объем диссертации Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной и цитированной литературы. В первой главе рассматриваются количественные параметры ритмического анализа прозы Ф.М. Достоевского Во второй - собственно литературоведческие технологии анализа прозаического ритма В третьей главе выявляются музыкальные основы ритмики рассказа «Сон смешного человека». Четвертая глава посвящена исследованию риторических особенностей художественной

прозы писателя в системе ее ритмической организации. Объем диссертации 186 страниц Список литературы включает 206 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяется предмет исследования, его актуальность и новизна, формулируются цели и задачи диссертационной работы, раскрывается ее методология, подробно выявляется степень изученности проблемы

В первой главе рассмотрены количественные параметры ритмического анализа прозы Ф.М Достоевского. В первом параграфе выявлен потенциал технологии определения уровня ритмичности художественного текста, разработанной Н В Черемисиной, которая предполагает выделение синтагм, выявление определенных ритмических фигур, ритмических схем и учет степени акцентуации

По данной технологической модели рассмотрены два фрагмента рассказа ФМ Достоевского «Сон смешного человека» (из четвертой главы и финальной части) В первом отрывке нами выделено тридцать пять синтагм разной длины, с преобладанием двух (18 раз) ударных слогов Общетекстовую доминанту составили ямбические анакрузы (42 раза) и мужские (34 раза) и женские (33 раза) клаузулы. Практически равное соотношение преобладания мужских и женских клаузул указывает на большую связь предыдущей строки с последующей, на непрерывность мелодической линии Ямбические анакрузы обеспечивают сходство прозаического текста со стихотворением

Во втором фрагменте обнаружено тридцать восемь синтагм с превалированием трех (15 раз) ударных слогов Здесь доминируют хореические анакрузы (43 раз) и мужские клаузулы (53 раза). Преобладание мужских клаузул также указывает на большую связь предыдущей строки и последующей Хореические анакрузы также обеспечивают близость прозаического текста к стихотворению.

Результаты исследования позволили определить форму художественной речи, в целом характерную для произведения, как прозометрическую В свою очередь, четкий ритм обеспечивается доминированием в обоих фрагментах «правильных» ритмофигур и ритмосхем Средняя плотность акцентуации в первом отрывке - 0,4 - следовательно, каждый четвертый слог ударный, во втором - 0,33 - отсюда, каждый третий слог ударный Выявленные показатели плотности акцентуации в целом свойственны русской разговорной речи

Обнаруженные в проанализированных отрывках гармонические центры, связанные между собой семантической полифонией, выполняют образно-характеристическую функцию, ритмически акцентируя внимание читателя на семантически важных фрагментах текста К примеру, в первом фрагменте синтагмы, составляющие гармонические центры в начальных предложениях, связаны семантически и синтаксически Раскрывая особенности жизни и труда обитателей «рая», на синтаксическом уровне они представляют собой параллелизм («они питались», «они трудились»)

Гармонический центр третьего предложения является оксюморонным сочетанием, также свойственным художественным текстам Ф М Достоевского («жестокое сладострастие») В четвертом и последнем предложениях гармонические центры усиливают значение символического образа ребенка, в высшей степени характерного для произведений великого мастера слова («являвшимся у них детям», «были детьми всех»).

Исходя из принципа целостности, можно предположить, что отмеченные в данном случае доминантные ритмические особенности «Сна смешного человека» характерны для всей прозы Достоевского, что обнаруживается при сравнении «фантастического рассказа» с другими его произведениями, в частности, с рассказом «Мальчик у Христа на елке» и эпилогом романа «Преступление и наказание», имеющем особое, «ударное» значение Для сопоставления мы выбрали тематически однородные фрагменты, связанные лейтмотивом «рая»

Результаты ритмического аиапша данных произведений позволяют утверждать, что им свойственно принципиальное преобладание синтагм длиной в два и три ударных слога, чередование ямбических и хореических анакруз, мужских и женских клаузул. В текстах Ф.М. Достоевского каждый третий слог ударный, что в целом соответствует нормам русской речи. Преобладание «правильных» ритмических фигур и ритмических схем формирует четкий прозометрический ритм, вызывающий особый, суггестивный эффект

Гармонические центры выполняют образно-характеристическую функцию, ритмически обращая внимание читателя на смысловую нагрузку описания «золотого века», символический образ которого присутствует во всех рассмотренных фрагментах Наличие сквозных для творчества писателя образов и выражений подтверждает значимость выделенных гармонических центров для данных контекстов.

Во втором параграфе рассматривается технология ГН Ивановой-Лукьяновой как второй количественный метод анализа прозаического ритма Проанализировав по этой технологии два фрагмента «Сна смешного человека» (из первой и четвертой глав), мы выяснили, что все три его ритмические характеристики - слоговая, фразовая и интонационная - представлены сравнительно небольшими числовыми отклонениями от идеальной уравненности Показатель СУ (средний междуударный интервал, то есть среднее квадрати-

арифметическое всех безударных слогов текста между двумя соседними ударными, х - количество безударных слогов между соседними ударными, (х, - х) - отклонение выборочной частоты от средней; - х)2 - сумма квадратов всех отклонений; п - число междуударных интервалов; <У - среднее квадратическое отклонение Чем регулярнее слоговые интервалы между ударениями, тем меньше <У Принимая во внимание, что для художественных текстов числовые отклонения от абсолютной ритмичности находятся в

ческое отклонение) определен по формуле

пределах от 0,9 до 1,4, результаты подсчетов С - 0,98 - отражают высокую упорядоченность в чередовании ударных слогов. Вторая характеристика -К>2 выражается числовым отклонением от изометричности фраз В изученных текстах фразы разного объема следуют друг за другом в следующей последовательности первый фрагмент - 1224, 243224, 3111, 4232532; 21343, 2411; 324; 243 (при таком членении число отклонений от абсолютной фразовой ритмичности равно 2, а цифровой показатель К>2 равен 0,05), 2-й фрагмент - 322, 4425, 344, 22345, 54434; 4454532 (показатель фразовой ритмичности этого текста равен 0,03) Общий показатель К> 2 - 0,04 - делает очевидным то, что разница в количестве текстов соседних фраз почти не превышает два такта Так как цифровые границы данной характеристики для художественных текстов составляют от 0,02 до 0,26, показатель К>2 для рассмотренных фрагментов - 0,04 - отражает высокий уровень фразовой ритмичности

Третья характеристика (Д) отображает гибкую интонацию изученных фрагментов, внутри предложений она обычно имеет несколько повышений и понижений тона. Например, первый из рассмотренных отрывков состоит из восьми фраз. В 1-м, 6-м и 7-м предложениях нарушений ритмического чередования восходящего и нисходящего тона нет. 1), 6) / \ / \, 7)\ / \. I в этих предложениях равно 0. Во втором предложении из четырех возможных встретился один случай (сочетание третьей и четвертой фраз), когда две нисходящие интонации оказались рядом. \ Л \ / \, поэтому 1=1.4=0,25 В остальных предложениях. 3) / / / \, 1=1; 4) / / \ / \ / \; 1=0,2, 5) / \ / / \ , 1=0,33; 8) / \ \, 1=1 Итоговое ] всего отрывка равен 0,34 Выявив итоговое ] второго отрывка - 0,3, мы выяснили общий показатель J двух рассмотренных фрагментов -0,32. Учитывая, что наиболее распространенный показатель I для художественной литературы - 0,60, можно утверждать, что текст, рассмотренный с точки зрения равномерности в употреблении восходящих и нисходящих интонаций, предельно ритмичен. В конечном счете, проведенный анализ фонетического аспекта ритма рассказа «Сон смешного человека» с учетом его

слоговой, фразовой и интонационной характеристик позволяет говорить о высокой степени ритмической организации всего произведения.

В целом рассмоггренные технологические модели ритмического анализа прозы предлагают вполне конкретные и достаточно объективные методы выявления степени ритмизованности того или иного художественного текста В каждой из изученных моделей выделяются свои ритмические единицы Тем не менее, технология, принадлежащая Н.В. Черемисиной, является более универсальной, так как синтагма, выделенная ею в качестве ритмообразую-щей единицы, связана и с семантикой, и с синтаксисом, и с интонацией.

Статистический метод определения ритма прозы, несомненно, достаточно точен, поскольку опирается на конкретные цифровые данные и дает возможность построения таблиц, графиков Однако он имеет определенные недостатки изучение текста по данным технологическим моделям требует немалой статистической работы, неизбежно ограниченной рассмотрением фрагментов текста. При этом анализ произведения по методикам Н В Черемисиной и Г Н Ивановой-Лукьяновой не предполагает рассмотрения ритма прозы на всех уровнях текста. Поскольку ритм является важнейшим средством организации целостности произведения, необходимо обращение к другим технологиям, которые рассматриваются во второй главе

Во второй главе рассматриваются собственно литературоведческие технологии ритмического анализа прозы Ф.М Достоевского. В первом параграфе представлена так называемая «синтаксическая» концепция описания и анализа ритма прозы, разработанная в свое время В М Жирмунским Используя данную технологию для анализа «фантастического рассказа» мы выявили, что ритмизация данного произведения в основе своей поддержива- » ется риторическими средствами синтаксического параллелизма и разнообразными вариантами повтора. Несмотря на то, что концентрация ритмических единиц на различных отрезках текста неодинакова, в целом рассказ обладает достаточно высоким уровнем ритмичности.

Во втором параграфе характеризуется модель ритмического анализа, разработанная М М Гиршманом Применив ее к анализу рассказа «Сон смешного человека», мы определили два основных композиционных приема в нем - контраст и повтор, они проявили себя и в соотношениях глав на примере распределения колонов, зачинов и окончаний, и на образном уровне текста, и на уровне сюжета Данные приемы являются яркой приметой художественного стиля Ф М Достоевского и помогают реализации одного из важнейших структурных принципов ритмической организации великого писателя Этот принцип М М Гиршман справедливо обозначил как предельное совмещение противоположностей и их окончательную несоединимость

Третий параграф» отображает метод многоуровневого ритмического анализа литературного текста, разработанный А.А Арустамовой

Проанализировав текст «фантастического рассказа» по данной технологии, мы выяснили, что ритм образной системы и сюжетный ритм проявлены здесь в наибольшей степени Так, на протяжении всего произведения устойчиво сохраняется ритмический рисунок контрастного сопоставления персонажей Сюжетный ритм опирается на постоянно повторяющуюся ситуацию, качественно изменяющуюся при каждом повторе. Вместе они образуют первую ритмическую структуру

Следующая ритмическая структура имеет отношение к хронотопу произведения Внезапная смена пространственных планов текста, неожиданное чередование изображения событий в настоящем и в прошлом создают резкий, напряженный ритм Именно данные ритмические структуры позволяют ярче представить образ рассказчика, четче обозначить идею произведения, глубже раскрыть авторский замысел Преимуществом данной технологической модели является то, что она применима и к текстам большого объема, позволяя раскрыть их ритмический диапазон

Подводя итоги изучения ритма прозы с собственно литературоведческих позиций, можно констатировать их большую продуктивность В целом, каждая из рассмотренных моделей ритмического анализа художественной

прозы исходит из собственных методик определения ритмичности произведения и предлагает свои единицы ритма. Общим в них является стремление охватить все уровни текста, тем самым доказывается, что ритм участвует в создании целостности художественного произведения, со всей очевидностью это обнаруживается в рассказе «Сон смешного человека».

Третья глава - «Музыкальная основа прозаического ритма в «фантастическом рассказе» Ф М. Достоевского «Сон смешного человека» -посвящена исследованию принципов его музыкальной композиции В первом параграфе - «Звуковые повторы в произведении Ф М Достоевского» - выявляется значение звуковых повторов в создании определенного ритма Наиболее значимой для данного текста является аллитерация Она превалирует в оформлении «фонетического облика» героев, в описании психологических переживаний ведущего персонажа, в создании противопоставленных ритмических планов событий и пейзажей В зависимости от эмоционального состояния рассказчика в развитии ритмической темы «смешного человека» участвует комбинация определенных согласных звуков Например, спокойный ритм, связанный с грустным размышлением, формируется за счет аллитерации сонорных и щелевых звуков [ш], [с], [ж], [н], [м] Ритм, сочетающий в себе мягкость и напряженность, создается благодаря повтору звуков [л], [н], [р], [б] и их мягких вариантов (в этот момент главный герой испытывает разочарование и раскаяние одновременно)

Меньшее участие в отображении ритмического облика сновидца принимает ассонанс Так, например повтор ударного гласного [у] передает ритм ощущений, формирующихся по ходу действий «космического путешественника». узости пространства и, как следствие, - чувство ужаса, испытываемого рассказчиком

Контрастность двух пейзажей находит свое воплощение, в том числе, и на уровне звукового повтора. Например, ритмически противопоставлены жизнь в «раю» до и после грехопадения В первом случае преобладает аллитерация звуков [н] - [н ], отображающая более плавное ритмическое звучание

текста Во втором - повтор звуков [л], [р] и их мягких вариантов ритмически обрисовывает образ жизни людей другой планеты после «развращения». Здесь звуки [р] - [р'], традиционно ассоциирующиеся с движением, передают динамику происходящего. Случаи использования автором одной из самых простых функций звукового повтора - звукоподражания - встречаются крайне редко

В целом, в «Сне смешного человека» представлена такая система звуковых повторов, которая позволяет определить ритмические особенности образной системы произведения Повтор особым образом организованных фонетических единиц участвует в создании контрастирующих ритмических планов изображения.

Во втором параграфе - «Признаки музыкальной формы в рассказе» -выявляются признаки сонатной формы в «Сне смешного человека» Музыкальность, прежде всего, проявляется на уровне композиции Анализ композиционной структуры рассказа позволил выделить три компонента сонаты Аналогом музыкальной экспозиции служат две первые главы, в которых обозначены основные темы, указаны главные герои, намечены ритмические повторы Третья и четвертая главы, представляющие собой аналог музыкальной разработки, отражают развитие ведущих тем и их столкновение и содержат широкий спектр ритмических приемов Последняя глава и эпилог соотносятся с репризой, которой свойственно повторение ведущих тем и сюжетных элементов, но уже на новом уровне. На всем протяжении произведения сохраняется противопоставленность главной и «побочной» партий Именно такое расположение персонажей и тем в репризе отражают один из ведущих принципов творчества Ф М Достоевского - диалектику объединенное™ и обособленности

Третий параграф посвящен рассмотрению принципа симфонизма в ритмической организации «Сна смешного человека» Относясь к главным проблемам человеческого бытия в разных его аспектах, он позволяет раскрыть эмоциональную составляющую всех событий, показать образы героев

в их развитии Непрерывный рост напряжения - основная черта симфонизма - становится ритмообразующим фактором произведения Ф.М. Достоевского. Принципы его музыкальной композиции соотносятся с ритмическими особенностями, определяя характерную индивидуальность ритма прозы Ф М. Достоевского

В четвертой главе рассматриваются риторические параметры ритмической организации «фантастического рассказа» «Сон смешного человека». В первом параграфе - «Риторические конструкции как основа прозаического ритма в рассказе» - его ритмический строй характеризуется на риторическом, синтаксическом уровне На ритмическое звучание исповеди и проповеди смешного человека влияют повторяющиеся в них особенности речевых конструкций Риторическая композиция монолога героя-рассказчика определяется отрезками текста, содержащими описания событий в настоящем и прошедшем времени Во фрагментах, относящихся к актуальному моменту, содержатся фразы утверждающе-констатирующего типа, они отражают внутреннее состояние героя В то же время оценочные определения позволяют передать эмоциональное состояние героя, а оценочные эпитеты - изобразить психологическую атмосферу того или иного события Все это, с одной стороны, обеспечивает плавность ритма, а с другой - его динамичность, иллюстрируя процесс духовных изменений в рассказчике При этом определения примыкают к существительным, наиболее значимым для того или иного контекста. Обычно определения находятся рядом с определяемым словом и создают непрерывность звучания

Размышления сновидца, относящиеся и к плану настоящего, и к плану прошлого, укладываются в определенные риторические формулы, которые позволяют более полно выразить чувства и мысли «космического путешественника». Зачастую данные построения преобразуются писателем в художественных целях. Использование то кратких, то развернутых предложений, передающих внутреннее напряжение «русского прогрессиста», отражается на уровне лихорадочного ритма. С точки зрения художественного синтаксиса

глагольные формы позволяют широко обрисовать как внешние движения, так и глубинные перемены в главном герое

В целом, повествовательная часть монолога «смешного человека» содержит разные видовременные контексты, которые передают ход событий и отражают аритмичность рассказа сновидца Так проявляется присущее Ф М Достоевскому стремление «пропустить» действительность через обостренное восприятие героя

Композиционные «вставки» в тексте (сентенции, вставные замечания, цитации) в зависимости от принадлежности к тому или иному речевому типу (рассуждение, повествование или описание) также содержат определенные коммуникативно-обязательные риторические формы Художественные функции различных форм монолога героя реализуются при помощи частиц, форм условно-гипотетического, желательно-побудительного наклонения, уточнений, присоединяемых конструкций, построений, сформированных по принципу актуализации Благодаря их использованию возникает эффект разговорности, спонтанности высказываний героя, иллюзия того, что его речь произносится «здесь» и «сейчас» Живая разговорность проявляется как в способах выражения косвенной и прямой речи, так и графически с помощью знаков многоточия и тире, отражающих неровный, лихорадочный ритм речи «русского прогрессиста», а вследствие употребления многочисленных обращений у читателя возникает ощущение диалога

Эмоциональность речи героя-рассказчика создается также разного рода риторическими восклицаниями, вопросами, диалогическими конструкциями, повторами, разговорными построениями, экспрессивным расчленением фразы Но, несмотря на то, что приметы разговорной речи в рассказе Ф М Достоевского представлены достаточно широко и разнообразно, она свойственна в основе своей только первой, второй главам и заключению В других же главах преобладают книжные формы речи, с развернутыми риторическими построениями, синтаксическим параллелизмом, инверсией

Во втором параграфе - «Абзац как ритмическая единица произведения Ф М Достоевского» — раскрывается ритмическое своеобразие рассказа «Сон смешного человека», нашедшее воплощение, в том числе, и на уровне абзацной структуры текста

Неоднородность абзацной структуры реализуется в многообразии зачинов, которые могут представлять собой краткое предложение, сразу же вводящее в действие, могут быть основаны на повторе определенных слов, являющихся семантическими доминантами произведения, могут содержать в себе союз, создающий разные смыслы, риторические восклицания, междометия и частицы, выражающие эмоциональный накал рассказа героя.

В качестве средств, оформляющих концовки абзацев зачастую выступают союзы, выполняющие разные функции. Например, союз «и» придает завершенность абзацу Благодаря союзам «а», «но» конечная фраза противопоставляется всему абзацу, в результате формируются контрастирующие ритмические планы Союз «если» отражает условность происходящего и подтверждает жанр рассказа, который самим автором обозначен как фантастический В качестве средства, завершающего абзац, выступают восклицательные предложения, иногда меняющие риторическую структуру концовки по сравнению с предыдущим текстом

Кроме того, структура первого абзаца первой главы реализует один из главных ритмических приемов, свойственных стилю Ф М Достоевского, тем самым, задавая определенный ритм всего произведения Начавшись с признания, а затем раскрыв, пояснив его, данный абзац вновь заканчивается утверждением Происходит ритмическое развитие от краткой фразы к развертыванию ее содержания в более объемных конструкциях, а затем к максимальному сосредоточению, свертыванию всего предшествующего движения в еще более кратком финале

Абзацное членение текста участвует в создании его смыслового ритма. Неровный ритм первой главы, связанный со сменой временных пластов происходящего находит отражение в частых делениях на абзацы Наличие толь-

ко двух абзацев, формирующих замедленный ритм, отображает содержательную сторону второй главы, в которой приведены рассуждения «русского прогрессиста» и показано течение его мыслей

Таким образом, абзац тоже является функционально значимой единицей ритма рассказа, поскольку он помогает расставить смысловые акценты и выявить один из ритмических приемов, присущих индивидуально-творческой манере великого русского писателя

В Заключении подводятся итоги исследования Методика комплексного анализа ритма прозы позволила обнаружить ритмическое своеобразие рассказа «Сон смешного человека» Он обладает высокой степенью ритмичности, проявляющейся на всех уровнях художественного текста (от слогового до смыслового) и обеспечивающей его целостность

Среди многообразия ритмических приемов Ф М. Достоевского наиболее ярким является ритмический контраст, существенно влияющий на структуру и семантику «фантастического рассказа» Использованные в нем риторические конструкции, принципы музыкальной композиции обеспечивают нарастание эмоционального напряжения и авторскую организацию читательского восприятия Так в ритмическом своеобразии «фантастического рассказа» «Сон смешного человека» отражается индивидуальный художественный почерк Ф.М Достоевского

Основные положения исследования отражены в публикациях 1. Хажиева Г Ф. Ритм прозы история и теория вопроса [Текст] / Г.Ф Ха-жиева // Вестник Новгородского государственного университета им Ярослава Мудрого. - Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2007 - Сер • Филология. № 43. - С. 73-76. (0,5 пл) (Журнал включен в перечень ведущих научных изданий, рекомендованных ВАК). 2 Хажиева Г.Ф Ритмический анализ рассказа Ф.М Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г Ф. Хажиева // Актуальные проблемы филологии: материалы Республиканской конференции молодых ученых.- Уфа- РИО БашГУ, 2005 - С. 253 - 257. (0,3 пл )

Хажиева Г.Ф. Принцип симфонизма в ритмической организации фантастического рассказа «фантастического рассказа» Ф M Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / ГФ Хажиева // Система непрерывного образования- школа - педучилище - педвуз материалы Всероссийской науч -практ. конф , май 2006г. - Уфа Изд-во БГПУ, 2006 -Вып 8 -С 212-218. (0,5 пл )

Хажиева ГФ Функции заглавия в «фантастическом рассказе» Ф.М Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г.Ф Хажиева // Проблемы преподавания русского языка и литературы в условиях двуязычия Сб. Материалов Всерос науч - практ конф, Стерлитамак, 1 марта 2007 г / Отв. ред В А Беглов. - Стерлитамак. Стерлитамак гос пед академия, 2006 - С 251-254 (0,3 пл.)

Хажиева Г.Ф Ритм как средство организации читательского восприятия в рассказе Ф M Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г Ф Хажиева // В А Богородицкий научное наследие и современное языковедение тр и матер Междунар науч конф (Казань, 4-7 мая 2007) Т 1 • В А. Богородицкий и Казанская лингвистическая школа История языкознания Грамматика. История языка и диалектология Язык и стиль художественного произведения / Казан гос ун-т, Ин-т языкознания РАН, Ин-т лингвист исслед РАН, Ин-т лингвист исслед РАН, под общ ред К Р. Галиуллина, Г А Николаева. - Казань: Казан гос ун-т им В И Ульянова-Ленина, 2007. - С 266-268 (0,25 пл ) Хажиева Г Ф Роль повтора в ритмической организации «фантастического рассказа» Ф М. Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г Ф. Хажиева // 2007 год - год русского языка Философия и филология русского классического текста сборник материалов 2-й Всероссийской научно-практической конференции, Пенза, 1-2 ноября 2007 г. / Под общ ред ПА Гагаева. - Пенза-РИО ПГСХА, 2007. - С 158-159 (0,25 пл )

7 Хажиева Г Ф Абзац как ритмическая единица рассказа Ф М Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г Ф Хажиева // Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в вузе и школе сборник статей XI Международной научно-практической конференции, Пенза, март 2008 г. / под общ ред ТА Румянцевой - Пенза- РИО ПГСХА, 2008 -С. 299-302 (0,25 пл ) 8. Хажиева Г Ф. Признаки музыкальной формы в рассказе Ф М Достоевского «Сон смешного человека» [Текст] / Г Ф. Хажиева // Башкортостан исторические и социальные парадигмы развития материалы Республиканской научно-практической конференции молодых ученых, Уфа, 6 июня 2008 г. - Уфа. Гилем, 2008 - С 292-296. (0,3 пл )

Хажиева Гузель Фиратовна

РИТМ ПРОЗЫ Ф М ДОСТОЕВСКОГО

(на примере «фантастического рассказа» «Сон смешного человека»)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Лицензия на издательскую деятельность ЛР № 021319 от 05 01 99 г

Подписано в печать 15 01 2009 г. Формат 60x84/16. Уел печ л. 1,61. Уч -изд л 1,46. Тираж 100 экз. Заказ 10

Редащионно-издательский центр Башкирского государственного университета 450074, РБ, г Уфа, ул ЗакиВалиди, 32.

Отпечатано на множительном участке Башкирского государственного университета 450074, РБ, г Уфа, ул Заки Валиди, 32

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хажиева, Гузель Фиратовна

Введение.3

Глава 1. Количественные параметры ритмического анализа прозы

Ф.М. Достоевского.33

1.1. Технология Н.В. Черемисиной.33

2.1. Технология Г.Н. Ивановой-Лукьяновой.55

Глава 2. Литературоведческие технологии ритмического анализа прозы Ф.М. Достоевского.74

2.1. Технология В.М. Жирмунского.74

2.2. Технология М.М. Гиршмана.88

2.3. Технология А.А. Арустамовой.95

Глава 3. Музыкальная основа прозаического ритма в «фантастическом рассказе» Ф.М. Достоевского «Сон смешного человека».105

3.1. Звуковые повторы в произведении Ф.М. Достоевского.105

3.2. Признаки музыкальной формы в рассказе.112

2.3. Принцип симфонизма в ритмической организации «Сна смешного человека».117

Глава 4. Риторические параметры ритмической организации «фантастического рассказа» «Сон смешного человека».127

4.1. Риторические конструкции как основа прозаического ритма в рассказе.127

4.2. Абзац как ритмическая единица произведения

Ф.М. Достоевского.152

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Хажиева, Гузель Фиратовна

Ритм - одна из самых универсальных категорий. Только его определений насчитывается более пятидесяти, но в своем применении он «является в той же мере неопределенным и непостоянным, в какой нерешенной и загадочной представляется данная проблема в целом» [Верли 1957, С.133].

Ритм обнаруживается на всех уровнях развития материи: в природе, в жизнедеятельности человека, в науке и технике. Это биение сердца, смена дня и ночи, работа двигателей разных машин и т.д. Каждый человек обладает своим чувством ритма или способностью к нему. Он имеет непосредственное отношение к характеру и полноте восприятия действительности.

Ритм был до слова, поэтому он гораздо больше, чем слово, способен воздействовать на иррациональную сферу человеческого восприятия. «Слово может как бы вырастать из ритма, продолжать его, поэтому искать смысл можно и нужно не только через звуковую, но и ритмическую наполненность слова» [Душина 1998, С.5].

Свой ритм есть и в произведениях художественной культуры, даже в архитектуре и орнаментах. Ритмом наполнена живопись и музыка. По характерному ритму можно узнать национальные особенности музыки различных стран. Ритм неотделим от спорта, например конькобежного или гребли.

В силу своей универсальности ритм является объектом исследования многих наук. В философии ритм рассматривается в связи с категориями времени и движения. Это одна из основных форм существования материи, особым образом оформленное движение. И хотя категория ритма «до сих пор не приобрела философский статус» [Волкова 1974, С.80], в работах философов ритм назван универсальным принципом бытия.

Кроме того, ученые выделяют пространственный ритм, то есть ритм одновременного существования сходных элементов системы, упорядоченного распределения элементов в пространстве. Однако С.М.Бонди считал категорию ритма, лишенную признака временной последовательности, чередования, «не столько научным понятием, сколько метафорой, иносказательным выражением» [Бонди 1977, С.110].

В философской характеристике ритма основной акцент делается на периодичности повторяемых во времени элементов. «Понятие ритма обобщает периодический характер материальных процессов» [Аскин 1966, С. 158]. Но ритмичность и периодичность - разные понятия. На это указал в свое время С.М.Бонди: «Периодический ритм - это наиболее распространенный, наиболее типичный вид ритма. Помимо него, существует ритм с иной, более сложной и труднее улавливаемой закономерностью» [Бонди 1977, С.117].

Современная исследовательница М.М.Чернова отмечает, что «процесс называется периодическим, когда повторное наступление какого-либо события отделяется от предыдущего равным интервалом времени, следовательно, время наступления периодических явлений можно точно предсказать, в то время как для ритмично протекающего процесса характерно закономерное повторение определенных качественных состояний отдельных элементов системы, причем интервалы повторений могут быть неодинаковы» [Чернова 2002, С.8].

Повторяемость считают основополагающим критерием ритма не только философы, но и филологи. Например, под речевым ритмом они понимают «регулярное повторение сходных и соизмеримых речевых единиц» [Языкознание: Большой энцикл. сл. 1998, С.416]. Н.М.Фортунатов писал: «Принцип повторяющихся однородных структур лежит в основе ритмической организации и отдельных художественных ячеек, и более обширных массивов, «блоков» повествования - крупных частей формы прозаического произведения» [Фортунатов 1974, С. 178]. Но повторы сами по себе не тождественны. Повторяемые явления развиваются, так как всякий периодический или волнообразный процесс есть прогрессивный процесс. Поэтому ритм - динамическая система, обладающая эволюцией.

Как видим, категория ритма имеет двойственный характер. В ритме сочетается статика и динамика, сохраняются свойства периода и его изменения.

На диалектическую противоречивость ритма указывали многие ученые. Еще Платон сказал, что ритм - это «порядок в движении». М.Верли называл ритм «единством в изменчивости». В свою очередь, С.Бонди определил, что «ритм в искусстве, художественный ритм всегда заключает в себе две стороны:

1) равномерность, закономерность процесса;

2) постоянные художественно-выразительные отклонения от этой равномерности» [Бонди 1977, С Л 28].

Подобная противоречивость ритма, допускающая правильную, строгую повторяемость элементов и аритмию, неизбежна, так как определяется особенностями человеческого восприятия. Однообразные повторы создают ощущение монотонности и утрачивают способность удерживать читательский интерес. «В силу привычки восприятие такого монотонного ритма стирается в сознании и не может быть источником эстетического наслаждения» [Томашевский 1929, С.261].

В эстетике ритм связан с понятиями гармонии, меры, симметрии и соотносится с золотым сечением. Симметрия представляет собой вид метрического порядка и является одним из понятий пространственных искусств, тогда как золотое сечение являет собой вид порядка ритмического.

В отечественном литературоведении вопрос о ритме был поставлен на рубеже 19-20 веков. В центре внимания ученых оказались психологические основы ритмики художественной речи. Так, Ф.Зелинский в работе «Ритмика и психология художественной речи» отмечал: «Не подлежит никакому сомнению, что в нас есть таинственный регулятор, определяющий ритм нашей художественной речи, и притом так, что мы в причинах этого определения непосредственного отчета себе не отдаем» [Зелинский 1906, С.68]. Анализируя речи Цицерона, он выявил несколько законов, главным среди которых был закон равновесия: «Если на известном, небольшом протяжении речи ритмическая норма нарушена, то чувствуется потребность восстановить ее на ближайшем протяжении путем предпочитания тех слогов, недостаток которых вызвал упомянутое нарушение» [Там же, 80].

Думается, что такой закон равновесия свойственен не только ораторской речи, но и художественному тексту в целом, поскольку последний представляет собой целостную систему, в которой все взаимосвязано. Поэтому если на каком-либо участке происходит ослабление ритма, то оно компенсируется за счет усиления ритмичности других отрезков теста. Однако Ф.Зелинский, подобно многим ученым того времени, рассматривал только речевой уровень произведения.

Кроме того, как отметил М.М.Гиршман, многие дореволюционные исследователи не видели различий между художественной, публицистической и научной речью и механически переносили, например, на изучение прозаического ритма методы анализа стихотворных текстов. Интерес к его изучению обострился в 1920-е годы, но вызвал неоднозначную реакцию среди ученых. Так, Л.И.Тимофеев оспорил мысли А.М.Пешковского о возможности выявления ритмических единиц ритма прозы, сказав о том, что «своего ритма у прозы нет и .когда он ей нужен — она вынуждена занимать его у стиха» [Тимофеев 1928, С.ЗО]. В докладе Б.В.Томашевского, представленном на заседании Московского лингвистического кружка, концепция ритма прозы рассматривалась на интонационной основе. Ученый также стремился измерить ритмические проявления в прозе мерой, близкой к стихотворной. Но, по справедливому замечанию Л.И.Тимофеева, для того, «чтобы анализировать ритм прозы, нужно найти то, что отличает его от ритма стиха» [Тимофеев 1929, С.21].

Теория стопочленения прозы и выделение в ней метрической основы была характерна для всех представителей формальной школы.

Б.Томашевский, анализируя статьи А.Белого, Г.Шенгели, Л.Гроссмана, Н.Энгельгардта, Н.Бродского, посвященные ритму прозы, отметил, что они «ищут в прозе стихов по принципу «стопосложения» [Томашевский 1929, С.254].

Анализируя речевой уровень произведения, формалисты особое внимание уделяли способам построения, элементам формы. Так, в работе Н.Энгельгардта, посвященной творчеству И.Тургенева, в качестве основы прозаических ритмов рассматривались примеры синтаксического и строфического чередования. Исследователь выделил прозаическую строфу, ключом к которой является метр, а его единицей оказывается стопа. Отсюда, по мнению Н.Энгельгардта, прозаическая строфа - это сочетание стоп, подчиняющееся метрическим схемам (амфибрахий, дактиль и т.д.).

Попытка стереть грань между прозой и поэзией отличала и А.Белого. Именно он предложил описание русского стиха как противоречия между некоторой структурной схемой и ее реализацией, противопоставил ритм как реальное чередование ударений в стихе метру как абстрактной схеме идеального стихотворного размера. По его определению, метр - это род, а ритм - вид. Такое понимание ритма и метра стало традиционным.

Не менее важными оказались суждения А.Белого и о том, что ритм обладает определенной динамикой, при его анализе рассматривается взаимодействие одной стопы с другими стопами в строке; ритм понимается как своеобразие стиля писателя (последняя мысль была высказана А.Белым в работах, посвященных мастерству Н.Гоголя).

Безусловно, такая постановка вопросов о соотношении метра и ритма, ритма и стиля важна и правильна. Но попытка отождествить ритм стиха и ритм прозы, перенося на прозу методы исследования стиха, не совсем правомерна. Не случайно появились критические отклики на работы А.Белого. Еще Б.В.Томашевский подверг критике его теорию, указав, что проявление в прозе «дактило-хореических» и «ямбо-анапеистических» размеров объясняется преобладанием в русском языке односложных и двусложных неударных промежутков между ударениями. Однако, по справедливому замечанию В.Жирмунского, «принцип Белого интересен не как научная теория, а как «руководство к действию». В его собственной прозе метризация выступает как важнейшее средство художественного воздействия» [Жирмунский 1966, С. 104]. Также известный литературовед отметил вклад А.Белого в развитие «орнаментальной» прозы, в которой ритмизация и метризация являются одним из основных приемов подчеркнуто сказовой формы.

Немало разногласий вызвала и теория А.М.Пешковского, который сделал попытку объяснить ритм прозы через урегулирование числа тактов в фонетических предложениях и выделил следующие ритмические единицы: слог, такт, фонетическое предложение, интонационное целое. Однако, по мнению В.Жирмунского, «это урегулирование имеет весьма зыбкий характер» [Жирмунский 1966, С. 105].

В целом, можно констатировать, что в работах ученых 1920-х годов были высказаны продуктивные идеи о сложной природе ритма, поставлены важные проблемы соотношения ритма стиха и ритма прозы, выдвинут вопрос о способах определения ритма прозы, но при этом ритм рассматривался только на речевом уровне текста.

После длительного перерыва - с 1960-х по 1970-е годы - вновь стали появляться исследования, посвященные ритму прозы. Одной из наиболее интересных и новаторских оказалась работа В.М.Жирмунского «О ритмической прозе», в которой автор утверждал, что «основу ритмической организации прозы образуют не звуковые повторы, а различные формы грамматического и синтаксического параллелизма, более свободного или более связанного, поддержанного словесными повторениями» [Там же, С. 110]. Вслед за ним А.З.Лежнев заявил, что ритм создается не столько «молекулярными» колебаниями внутри фразы или отрезка фразы, как в стихе, сколько движением сравнительно крупных масс, смысловых единиц, тем, как они сцепляются друг с другом» [Лежнев 1966, С. 130].

В это же время категория ритма стала рассматриваться одновременно с категориями времени и пространства художественного произведения, что нашло отражение в сборнике «Ритм, пространство и время в литературе и искусстве» (1974). Так, Е.В.Волкова предложила исследовать ритм на материале различных видов искусства как «универсальную художественную закономерность», а Н.М.Фортунатов полагал, что «необходимо исследовать свойства и функции ритма как одного из средств выражения эстетических идей и эстетических эмоций» [Фортунатов 1974, С. 173]. Безусловно, анализ ритма как эстетической категории позволяет расширить круг его функций и еще раз убедиться в его универсальности.

С литературоведческой точки зрения новое представление о ритме было развито А.В.Чичериным, который в своей монографии «Ритм образа» подчеркнул, что решающее значение для ритма прозы имеет «не фонетический, а семантический строй поэтической речи. Расположенность ударных и неударных слогов выполняет свою служебную роль, но сущность ритма не определяет» [Чичерин 1973, С.205].Он считал, что ритм связан с художественным содержанием, является одним из средств его выражения и, в свою очередь, влияет на него.

Идеи А.В.Чичерина были поддержаны и развернуты Л.Н.Душиной. В монографии «Ритм и смысл в литературном произведении» она также обратилась к смысловым функциям ритма, взаимодействию ритма и смысла. «И в стихах, и в прозе ритм - это своего рода сверхсмысл, возникающий в особом, художественном контексте произведения» [Душина 1998, С.ЗЗ]. По мнению Л.Н.Душиной, количественные параметры к анализу ритма прозы подходят мало. Цельность ритмов того или иного прозаического произведения вытекает из параметров качественных. Она отвергает мысль о существовании метра прозы, считая, что у каждого произведения он свой, специфический, так как определяется закономерностями, в том числе и ритмическими, «той локальной сферы из необъятного моря жизненных фактов и коллизий, которую автор впускает» [Душина 1998, С.32]. По ее мнению, чем меньше в прозе внешних ритмических проявлений, тем глубиннее ее внутренний ритм, так как в этом случае ритм в большей степени обращен к подсознанию, а не только к сознанию. Совершенно справедливо автор обращает внимание на такую функцию ритма прозы как организация читательского внимания. Эта идея, не являющаяся абсолютно новой (о ней говорил и М.М.Гиршман), сегодня все чаще притягивает внимание исследователей.

С 70-х годов началось комплексное изучение ритма в контексте других наук. Например, Н.Леонова в статье «Скрытый симфонизм прозы» утверждает, что ритм обусловлен определенным синтаксисом, формирует музыкальное звучание фразы. К проблеме связи ритма с музыкальностью произведения обращался и Н.М.Фортунатов, выявивший в композиции одной из повестей А.П.Чехова признаки сонаты. Нельзя не отметить, что сегодня ряд ученых проводит ритмический анализ текста, опираясь на принципы, свойственные музыкальным произведениям, например, симфонизма. Так, Н.В.Целовальникова, рассматривая ритм прозы А.Ремизова, определяет именно симфонизм как основной ритмообразующий прием книги «Посолонь» [Целовальникова 2005]. Т.Ф.Семьян, изучая ритм прозы В.Г.Короленко, выделяет композиционный ритм его произведений на основе музыкально-формообразующих принципов [Семьян 1997].

Особая роль в разработке теории ритма прозы в 70-80-е годы принадлежала донецкой школе (М.Гиршман, Д.Гелюх, Н.Белинская). Монография М.М.Гиршмана «Ритм художественной прозы» и сегодня является основополагающей. Именно он определил ритм как элемент художественного целого, обеспечивающего единство произведения, и указал, что «ритм по-разному проступает на самых различных уровнях литературного произведения: он может быть обнаружен и в чередовании более или менее насыщенных отрывков текста, и в повторах и контрастах тех или иных тем, мотивов, образов и ситуаций, и в закономерностях сюжетного движения, и в соотношениях различных композиционно-речевых единиц, и в развертывании системы образов-характеров и каждого из них» [Гиршман 1982, С.76]. Исследователь выявил такие ритмические единицы прозаического текста, как колон, фразовый компонент, фраза и абзац, определив среднюю величину объема колона.

В 1970-1990-е годы появились работы, в которых изучение ритма прозы стало осуществляться на стыке литературоведения и лингвистики. Их авторами явились Н.В.Черемисина, М.А.Красноперова, Г.Н.Иванова-Лукьянова. Н.В.Черемисина, рассматривая ритм русской художественной прозы, отмечала: «Ритм передает «музыку слов», передает душевное состояние персонажа (и писателя), связан со смыслом» [Черемисина 1981, С.27]. Она выделила три ритмические единицы: фонетическое слово, синтагму и предложение, определила ритмические фигуры и схемы, пояснила их функции и значение. Кроме того, ею были выработаны вторичные приемы ритмизации. Безусловно, она внесла значительные коррективы в определение ритмических единиц, расширив сам тезаурус ритма прозы, а также разработав оригинальную теорию ритмоинтонации.

Г.Н.Иванова-Лукьянова выделила другие единицы ритма прозы - это слог, синтагма, интонация. Она создала, опираясь на статистические данные, свои ритмические схемы. В последнее время при анализе ритма прозы статистический метод стал играть не последнюю роль.

Нельзя также не отметить исследования Г.М.Каланчи, Л.А.Гаевой, Н.В.Белинской, посвященные анализу прозаического ритма на материале оригинала и перевода. Они, обратившись к переводам конкретных текстов с английского на украинский [Гаева 1982], с русского на немецкий [Каланча 1973], с русского на английский и французский [Белинская 1987], пришли к мысли о невозможности «буквальной передачи ритмики оригинала в переводах» [Белинская 1987, С.21].

Наличие фиксированного порядка слов в немецком языке, в отличие от свободного порядка слов в русском языке, является причиной несоответствия ритма перевода ритму подлинника. Г.М.Каланча выяснила, что часто переводчики, стремясь сохранить ритм, прибегают к замене прямого порядка слов в оригинале обратным порядком в переводе и наоборот. Л.А.Гаева связывает нарушение ритма с невозможностью воссоздать количественное поабзацное соотношение колонов-синтагм оригинала в переводе, а также с многословностью украинского языка. Поэтому частичное нарушение структурно-ритмической целостности оригинала в переводе неизбежно.

Н.В.Белинская также обратила внимание на важность сохранения в переводных текстах не только лексических, но и синтаксических особенностей. Автор считает необходимым при исследовании ритма художественного произведения в оригинале и переводах опираться на литературоведческий анализ самого произведения, прежде всего, его композиционно-стилистических особенностей. «Только в свете передачи художественной целостности произведения можно судить об адекватности или неадекватности передачи определенных его компонентов» [Белинская 1987, С.12].

Как видим, методы, с помощью которых можно было бы компенсировать ритмические нарушения при переводе, пока четко не обозначены. Изучение возможностей воссоздания ритмической структуры оригинала в переводах является на сегодняшний день одним из перспективных направлений в науке.

В последние годы регулярно появляются исследования, посвященные анализу ритма прозы тех или иных писателей. Например, в монографии Д.А.Шумилина «Архипелаг ГУЛАГ» А.И.Солженицына как художественное исследование» выявляются литературные особенности романа на трех основных уровнях - повествовательной структуры, ритма, символики. Рассматривая ритм как основу эмоционально-экспрессивной структуры «Архипелага», автор опирается на такое свойство ритма, как организация читательского восприятия: «Солженицын использует интонацию как способ трансляции мысли, настроения, призванный вызвать у читателя чувство сопереживания» [Шумилин 1999, С.42].

Вызывает интерес и книга В.И.Тюпы «Аналитика художественного», в которой литература рассматривается как художественная реальность. Среди уровней ее объектной организации ученый выделил уровень ритмотектоникики, который, по мнению литературоведа, «.интегрирует автора, героя и читателя в неоднородное, но неразрывное единство. Смысл произведения воспринимается не интеллектуально, а постигается непосредственно» [Тюпа 2001, С. 101].

В последнее время тема «Ритм прозы» вводится в учебники и учебные пособия для школ и вузов. Так, учебник А.И.Горшкова для 10-11 классов «Русская словесность: От слова к словесности» содержит параграф «Ритм и интонация в прозе», в котором автор перечисляет, от чего зависит ритмико-интонационный рисунок прозы, и приводит примеры его использования [Горшков 2002]. В учебнике «Русская литература 20 века. Школы, направления, методы творческой работы» для студентов высших учебных заведений можно прочесть статью Е.В.Дмитриченко «Ритм прозы В.Маканина»; в ней рассмотрено многообразие ритмических приемов, используемых писателем [Дмитриченко 2002]. В учебном пособии «Введение в литературоведение» под редакцией JT.B.Чернец в разделе «Проза» о ритме говорится как об одной из фундаментальных характеристик художественной речи [Введение в литературоведение 2006].

Таким образом, теория и история изучения ритма прозы в целом выглядит плодотворной и продуктивной. Тем не менее, вопрос о единицах ритма прозы, его конкретного анализа до сих пор остается в науке не вполне решенным, не определены до конца и специфические параметры характеристики самого ритма прозы. Следует также добавить, что при достаточной теоретической разработанности проблемы ритма художественной прозы ощущается недостаток в специальных исследованиях, посвященных ритмическому своеобразию прозаического творчества отдельных писателей, в том числе и Ф.М.Достоевского.

Ритм его прозы в качестве предмета исследования в свое время был выделен М.М.Гиршманом и А.В.Чичериным. Они отметили особую роль ритма в создании речевой напряженности, свойственной- языку писателя. Вслед за ними Е.А.Иванчикова, рассматривая особенности синтаксиса рассказа «Кроткая», обратила внимание на' «аритмичность», «неровность» повествовательного движения этого произведения [Иванчикова 1979]. Э.М.Жилякова, исследуя сентиментальную поэтику романа «Бедные люди», обнаружила влияние интонационно-ритмического строя произведения на создание особого тона повествования - «сложного, сопрягающего в едином звучании контрасты» [Жилякова 1989, С. 116]. Г.Н.Иванова-Лукьянова, используя лингво-статистический метод в изучении ритма прозы разных авторов, пришла к выводу о высокой степени фразовой ритмичности текстов Ф.М.Достоевского [Иванова-Лукьянова 2003]. В.В.Борисова в статье «Ритм прозы Достоевского» выявила в ритме прозы писателя два источника -народную и библейскую речь [Борисова 2005]. Однако работ, посвященных комплексному, многоуровневому ритмическому анализу произведений писателя, на сегодняшний день нет. Можно только отметить исследования М.М.Гиршмана, в которых выявляется ритмическое своеобразие таких рассказов Ф.М.Достоевского, как «Кроткая» и «Сон смешного человека». Обратимся к последнему произведению.

Фантастический рассказ» «Сон смешного человека» - единственный художественный текст в «Дневнике писателя» за 1877 год. Он является одним из итоговых творений Ф.М.Достоевского и сочетает в себе, по определению М.М.Бахтина, «предельный универсализм» и «изумительный художественно-философский лаконизм» [Бахтин 1972, С.254].

При жизни художника это уникальное творение не удостоилось большого внимания критики. Только в двадцатом столетии стали появляться исследования, посвященные его анализу. В большинстве случаев «Сон смешного человека» рассматривается с точки зрения жанровой поэтики. При этом главным вопросом, вызвавшим разночтения ученых, стало изображение «золотого века», «рая» на земле, и отношение к нему самого автора.

Так, в 1923 году Н.Бердяев утверждал, что Ф.М.Достоевский в своем произведении фактически представил антиутопию [Бердяев 1923]. Годом позже в исследованиях В.Л.Комаровича превалирующей стала идея о том, что мысль, развиваемая в «фантастическом рассказе», «есть мысль французских утопий» [Комарович 1924, С. 139]. Как видим, точки зрения относительно жанровой природы рассказа оказались диаметрально противоположными и в основном разделились между утопией и антиутопией.

М.М. Бахтин в книге «Проблемы поэтики Достоевского», обратившись к рассмотрению жанра «Сна смешного человека», писал: «По своей жанровой сущности произведение восходит к мениппее: к «сонной сатире» и к «фантастическим путешествиям» с утопическим элементом» [Бахтин 1972, С.251]. Ученый отметил широкое использование автором художественных возможностей «сна» и указал на его кризисный характер, «приводящий человека к перерождению и обновлению» [Там же, С.253].

В.П.Шестаков, выявляя суть русской литературной утопии, определил сон как традиционный повествовательный прием в отечественной утопической литературе. Исследователь утверждал, что «сны русских писателей-утопистов были достаточно серьезными и даже вещими» [Шестаков 1995, С.40].

Также М.Бахтин пришел к выводу, что в «Сне смешного человека» господствует не христианский, а античный дух. Данное утверждение разделил и Н.И.Пруцков: «В утопии этой нет Христа, нарисованный в ней рай - не христианский, а языческий, мифологический» [Пруцков 1971, С. 101]. Более категоричен был М.Гус, сказавший, что «Достоевский провозгласил осуществимость «золотого века» на земле - и тем самым признал, что возможна «истина вне Христа». Так «Сон смешного человека» стал, вопреки желанию автора, атеистическим произведением большой убедительности» [Гус 1971, С.489]. В свою очередь, Т.А.Касаткина предположила, что главным предметом изображения в рассказе является «гармония универсума», существовавшая до грехопадения, до Христа [Касаткина 1993, С.61].

Однако Г.Померанц в статье «Смешной человек и народ-богоносец» высказал мысль о том, что «Христа на планете нет; но Бог есть любовь, и, следуя догме о равночастности ипостасей, можно заменить слово «Христос» словом «Любовь» [Померанц 1990, С. 184]. На христианскую основу сюжета указала и Н.А.Тарасова, считая, что слово «Истина», записанное Ф.М.Достоевским в наборной рукописи с заглавной буквы, «в этом орфографическом оформлении обретает особый художественный смысл, основанный на христианских представлениях» [Тарасова 2007, С. 159]. По ее мнению, в Евангелии от Иоанна Истина связывается с образом Христа, к тому же сам Иисус Христос называет себя Истиной в разговоре с Фомой; помимо этого, в Священном Писании важно значение Истины как «Слова Божия», противопоставленного дьявольской лжи. «Все указанные смыслы присутствуют и в рассказе Достоевского», - считает исследовательница [Тарасова 2007, С. 159].

Таким образом, вопрос о христианской или иной основе изображенного писателем «рая» до сих пор вызывает полярные суждения. Кроме того, по утверждению Н.И.Пруцкова, «утопия Достоевского имеет антипросветительскую основу (примат сердечного чувства и противопоставление его головной истине, первенство нравственного поступка по совести, по убеждению). В этой своей антипросветительской основе она противоположна и образу будущего у социалистов-утопистов» [Пруцков 1971, С. 101]. Исследователь отверг связь нарисованной писателем картины «золотого века» с идеями утопического социализма и оспорил идейные источники «фантастического рассказа», обнаруженные Н.А.Хмелевской: роман В.Консидерана «Судьба общества», роман Э.Кабе «Путешествие в Икарию», книга Т.Кампанеллы «Город солнца» [Хмелевская

1963]. «В утопии Достоевского нет речи о социальном обществе, об определении типа такого общества, его политических и общественных учреждениях. Здесь отсутствует и какое-либо производство, хозяйственная деятельность, экономическая структура. Отсутствуют ремесла, искусства (за исключением пения), научные занятия. Одним словом, перед нами не фаланстер, течение жизни которого социалисты-утописты строго регламентировали по законам разума, науки, человеческой природы и т.п.» [Пруцков 1971, С.102].

В конечном счете, следует признать, что именно антиутопия является жанровой составляющей анализируемого произведения. Ее двучленная структура - райское блаженство, а затем его утрата — дает основание считать «Сон смешного человека» антиутопией. Вместе с тем у писателя было иное понимание источников падения счастливого человечества, нежели в романах-антиутопиях. Ведь развратителем «детей солнца» стал «петербуржец», поэтому утопия Ф.М.Достоевского направлена и против современного ему общества, она сливается с сатирой. Следовательно, «ее нельзя противопоставлять сатире как образ некоего идиллического царства» [Там же, С. 103].

Авторскую иронию в изображении изменений, произошедших на планете-двойнике, увидел В.Туниманов. И хотя он тоже считал, что великому художнику «российская действительность мерещится как кошмар» [Туниманов 1966, С.75], определения «русский прогрессист» и «гнусный петербуржец» показались ему только характерными заострениями. «Смешной человек» - гражданин мира, и развратил он невинных людей в первую очередь как человек земли. «Для идеологической и стилистической доминанты рассказа характерны универсализм и максимализм» [Там же, С.81]. Исследователь также обратил внимание на психологические и философские проблемы произведения, на его антропоцентрическую направленность.

Ученый выделил в тексте два пласта: земной, реальный (до и после сна) и утопический, космический, фантастический (сон). Поскольку и во сне фантастическое сочетается с реальным, В.А.Туниманов определил описание «иной земли» как условно-фантастическое или утопическо-литературное. Другая часть сна, в которой описано иллюзорное самоубийство «космического путешественника», названа собственно фантастической. Исследователь считал верной мысль М.М.Бахтина об античной сущности картины «золотого века» в «фантастическом рассказе».

Большинство исследователей не согласились с утверждением Н.Бердяева о том, что у Ф.М.Достоевского неясно выражено отношение к «раю» и «золотому веку». «По Достоевскому, земной рай, картина счастливой земли - великая и вечная истина, высший идеал, воскресивший героя к жизни», - говорил В.Туниманов [Туниманов 1966, С.81].

Действительно, в «Сне смешного человека» позиция Достоевского очень сложна, своеобразна. Он стоит у той грани, за которой сразу же начинается мир антиутопии. В рассказе говорится о бессилии «смешного человека» вернуть человечество хотя бы к мысли о том, чем оно было до падения. Но в «золотой» утопии Достоевского торжествует жизнь в ее непосредственном физическом бытии.здесь воспет человек как таковой.», - указывал Н.И.Пруцков [Пруцков 1971, С.102]. «Достоевский мечтал об утопическом «золотом веке» и допускал даже, что он достижим, считал, что мечта о нем помогает человеку найти смысл своей собственной жизни», -утверждал В.П.Шестаков [Шестаков 1995, С.54].

Г.М.Фридлендер в книге «Реализм Достоевского» справедливо заметил, что в «фантастическом рассказе» писатель «выразил свое общее понимание исторических судеб человеческой культуры» [Фридлендер 1964, С.34]. Эту мысль разделили и другие исследователи. Например, А.П.Белик, рассматривая социальные функции красоты в творчестве великого мастера слова, отметил: «.творец Великого инквизитора создал в рассказе «Сон смешного человека» свою обобщенную картину морально-эстетической эволюции человечества. эстетические оценки «смешного человека» имеют прямое отношение к истории цивилизации на нашей земле.» [Велик 1974, С. 194, С.196].

А.А.Гозенпуд, определяя связь между творчеством автора рассказа и музыкой, подчеркнул, что «.изменение характера песен [безгрешных обитателей земного «рая»] отражает скорбный путь, по которому веками, по мысли Достоевского, двигалось человечество, изгнанное из рая и обреченное на муки и страдания» [Гозенпуд 1971, С. 131-132]. К.В.Мочульский, анализируя творчество писателя, указал, что в образе главного персонажа «фантастического рассказа» «закреплена фаза духовного развития человечества 19 века» [Мочульский 1995, С.498].

Итак, в историко-функциональном освещении «Сон смешного человека» предстает произведением, которое фантастично по своему содержанию, утопично по жанровой природе и философично по проблематике. Кроме того, данный рассказ предельно концептуален, так как содержит в себе «синтез и увенчание» [Мочульский 1995] всего мировоззрения автора.

В то же время работ, посвященных анализу других уровней произведения, немного. Так, В.Туниманов в статье «Сатира и утопия» обратил внимание на языковой «облик» героя-рассказчика [Туниманов 1966]. В свою очередь, психологическую составляющую поведения главного персонажа проанализировали М.Гус [Гус 1971] и Л.М.Розенблюм в книге «Творческие дневники Достоевского» [Розенблюм 1981].

Е.А.Иванчикова, характеризуя особенности художественного синтаксиса, свойственные произведениям Ф.М.Достоевского в целом, попутно рассмотрела и «фантастический рассказ» [Иванчикова 1979]. Также М.М.Гиршман, занимаясь проблемой ритма прозы, выявил ряд особенностей ритмического строения «Сна смешного человека» [Гиршман 1982]. В.Н.Захаров, анализируя поэтику рассказа в творчестве Ф.М.Достоевского на примере цикла «фантастических рассказов» «Бобок», «Кроткая» и «Сон смешного человека», показал, что писателю удалось расширить художественные возможности данного жанра: «Достоевский придал жанру рассказа небывалую до него философскую глубину, психологическую выразительность, серьезное идеологическое значение. Своим открытием Достоевский доказал, что в «ограниченном объеме» рассказа способен решать те же задачи, которые раньше считались уделом «высоких» жанров» [Захаров 1985, С.61].

Ю.Карякин, исследуя произведение великого мастера слова, отметил его необычайную актуальность: «Этот «Сон», как никогда, как никакой другой, - в руку. Услышим ли мы его сегодня?» [Карякин 1989, С.379]. Он указал на музыкальность рассказа, выявил в нем художественные параллели со стихотворением А.С.Пушкина «Пророк» [Карякин 1989]. Отражение в «Сне смешного человека» лермонтовского мотива «пророка» обнаружила Р.Н.Поддубная: «Трагическому одиночеству лермонтовского осмеянного пророка, его вынужденному бегству-изгнанию противостоит решимость «смешного человека» Достоевского выполнять свою миссию. В данном случае можно говорить о полемически развивающемся реминисцировании» [Поддубная 1992, С. 101].

А.Н.Хоц, рассматривая структурные особенности пространства в прозе Достоевского, отметил оппозицию света и темноты, малого и бесконечного пространства в анализируемом произведении [Хоц 1994]. Н.А.Николина в работе «Стиль и композиция рассказа Ф.М.Достоевского «Сон смешного человека» выявила его межтекстовые связи с другими литературными творениями писателя и определила основные стилевые и композиционные особенности [Николина 1996]. Н.А.Тарасова указала на значение заглавной буквы в наборной рукописи данного художественного текста: «.«фантастический рассказ» Достоевского оказывается встроенным в широчайший культурно-исторический контекст. Христианская идея проявляется через «живой образ» Истины не только в художественной, но и в публицистической части «Дневника» - рассуждения Достоевского о великом деле Православия на Балканах, о выступлении русского народа в защиту единоверцев, о прошлом и будущем России органически соединяются с рассказом о человеке, очистившем свою душу от греха и обретшем смысл жизни в сочувствии и служении другим. На соединение этих тематических планов указывает, казалось бы, незначительная орфографическая деталь — прописная буква в слове «Истина» [Тарасова 2007]. Но до сих пор нет трудов, посвященных комплексному, в том числе, и ритмическому анализу произведения Достоевского. Исключением являются работы В.В.Борисовой, которая представила свой обзор историко-функционального изучения «фантастического рассказа» и обозначила новые аспекты его исследования, в том числе и с ритмической точки зрения [Борисова 2008].

Актуальность предлагаемого диссертационного исследования обусловлена, с одной стороны, возросшим интересом филологов к рассмотрению ритма прозы, а с другой стороны, недостаточной разработанностью технологий ритмического анализа художественного текста. Кроме того, необходимо восполнить существующий пробел в изучении такого выдающегося произведения Достоевского, как «Сон смешного человека», тем более что он весьма репрезентативен для художественной прозы писателя и по нему можно судить о специфике ее ритма.

Сон смешного человека», жанровый подзаголовок которого обозначен самим автором как «фантастический рассказ», - избран нами в качестве объекта исследования не случайно. Являясь одним из итоговых литературных текстов Ф.М.Достоевского, «Сон смешного человека» выделяется в его творчестве особенно высокой концентрацией автоцитат и автореминисценций. Пронизанный повторами, он обнажает межтекстовые связи произведений Достоевского разных жанров и разных периодов творчества. Так, образ обиженной девочки сближает романы «Униженные и оскорбленные», «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» и повесть «Вечный муж». Образ «трихины», «атома зла», восходит к пророческому сну Раскольникова в «Преступлении и наказании». Образ «золотого века», земного рая, соотносится с рассказом Версилова («Подросток») и сном Ставрогина («Бесы»). Сквозными в творчестве писателя являются и образы заходящего солнца, матери-земли, света, противопоставленного «бездонному мраку», мрачной петербургской сырости. Вопросы, над которыми задумывается «смешной человек», текстуально перекликаются с вопросами, которые волнуют и других героев писателя, например, Ставрогина в «Бесах». До своего пророческого сна главный персонаж «фантастического рассказа» походит на таких героев «подполья» Достоевского, как Крафт («Подросток»), Кириллов («Бесы»), «подпольный человек». После преображения сновидец становится близок князю Мышкину. Как видим, «Сон смешного человека» объединяет произведения великого мастера слова «в единый сверхтекст и служит своеобразным ключом к их идейно-эстетическому содержанию и образному строю» [Николина 1996, С.74]. Поэтому «фантастический рассказ» писателя рассматривается нами как чрезвычайно показательное для всего творчества Ф.М.Достоевского произведение.

Предмет изучения - ритмический строй «Сна смешного человека».

Цель диссертационного исследования - выявить потенциал существующих технологий ритмического анализа прозаических текстов и на их основе провести комплексный анализ ритмической организации художественной прозы Ф.М.Достоевского.

Достижению поставленной цели будет способствовать решение следующих задач: рассмотреть основные технологии ритмического анализа прозаического текста;

- проверить их возможности на примере комплексного анализа «Сна смешного человека»;

- описать музыкальную основу прозаического ритма «фантастического рассказа»;

- определить ритмическое своеобразие произведения Достоевского, выявить роль риторических фигур в его ритмической организации;

- соотнести ритмические особенности рассказа «Сон смешного человека» со стилевой манерой писателя.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка теоретического осмысления и практической апробации на материале одного художественного текста наиболее значимых на сегодняшний день технологий ритмического анализа. Интегрированный характер исследования определяется современным состоянием изучения ритма художественной прозы на стыке разных наук, прежде всего, литературоведения и лингвистики. Кроме того, принципы музыкальной композиции рассказа выводят его на уровень связи литературоведения и музыковедения. В целом ритмический анализ текста является в данном случае комплексным и существенно расширяет представление о составляющих ритма художественной прозы Ф.М.Достоевского.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты важны для реализации различных технологий ритмического анализа прозы, для выявления ритмических доминант, свойственных произведениям Ф.М.Достоевского.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что представленный в ней материал и полученные выводы могут быть учтены в дальнейшем изучении творчества писателя в вузе и школе, а также в исследованиях ритма прозы других авторов.

С методологической точки зрения в работе реализованы принципы историко-функционального изучения литературных произведений, филологического анализа художественного текста, а также приемы его комплексной ритмической характеристики.

Теоретической основой для проведения ритмического анализа прозы Достоевского на разных основаниях явились работы Н.В.Черемисиной, Г.Н.Ивановой-Лукьяновой, В.М.Жирмунского, М.М.Гиршмана, В.Шмида,

A.А.Арустамовой, Е.А.Иванчиковой, Н.М.Фортунатова, А.А.Гозенпуда, Н.Леоновой, Г.Я.Солганика; для концептуального осмысления творчества писателя в целом и его «фантастического рассказа» «Сон смешного человека» в частности важными стали труды М.М.Бахтина, К.В.Мочульского, Н.А.Бердяева, В.Л.Комаровича, Г.М.Фридлендера,

B.А.Туниманова, Р.Н.Поддубной, Р.Г.Назирова, Г.С.Померанца, Л.М.Розенблюм, В.Н.Захарова, Т.А.Касаткиной, В.В.Борисовой, А.П.Власкина, О.Ю.Юрьевой, Н.А.Тарасовой и других достоевсковедов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Существующие на сегодняшний день технологии ритмического анализа прозы носят аспектный характер. В каждой из них предлагаются свои ритмические единицы и конкретные методы выявления уровня ритмичности художественного текста. Среди них выделяется модель Н.В.Черемисиной как наиболее универсальная, в ней наряду с формальными параметрами учитывается, в том числе, и семантический уровень произведения.

2. Необходима интеграция приемов ритмического анализа с учетом того, что ритм участвует в формировании целостности художественного творения.

3. В основе ритмической композиции рассказа «Сон смешного человека» лежат принципы построения музыкальных произведений, которые, в конечном счете, и определяют неповторимость ритма художественной прозы писателя.

4. Гибкость ритмического строя произведения Достоевского во многом определяется богатством его стилистических и риторических приемов. Экспрессивно-разговорная форма речи, нашедшая отражение в напряженном ритме «фантастического рассказа», свойственна первой, второй главам и заключению. Вторая, третья и четвертая главы, ориентированные на книжную речь с повествованием от первого лица, обнаруживают более ровный ритм.

5. Важной единицей ритма является абзац, он также участвует в создании смыслового ритма произведения, позволяет определить ритмические приемы, свойственные стилю великого мастера слова, помогает выявить лексические доминанты текста.

6. Ритмическое своеобразие «фантастического рассказа» «Сон смешного человека» является выражением индивидуальной писательской манеры Ф.М.Достоевского.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в форме докладов на республиканских, всероссийских и международных научных конференциях в городах Уфа, Казань, Пенза и изложены в восьми публикациях, в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной и цитированной литературы, включающего 206 наименований. Объем диссертации 186 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ритм прозы Ф.М. Достоевского"

Выводы по четвертой главе:

1. Писательская индивидуальность проявляется, прежде всего, через язык, авторский стиль; связана она и с ритмом, который, в свою очередь, формируется на риторическом уровне. Риторическая основа «фантастического рассказа» определяется разнообразными композиционно-синтаксическими формами. Архитектонику произведения составляют отрезки текста, в которых описывается происходящее как в настоящем, так и в прошедшем времени. Текст рассказа, являясь по сути своей повествованием, состоит из комментирующего рассуждения, описания, отрывков диалога, сцен. При этом рассуждения включают цитации, принимают форму сентенций.

2. События, происходящие в данный момент, занимают меньшую часть текста. Фразы утверждающе-констатирующего типа, оценочные эпитеты помогают ярче раскрыть эмоциональное состояние героя-рассказчика, его экспрессивное отношение к событиям, передать психологическую атмосферу происходящего и формируют, в зависимости от сюжетной ситуации, то плавный, то напряженный ритм. Преобладающие в художественном тексте Достоевского рассуждения образуются за счет «логизированных» (термин Е.А.Иванчиковой) риторических конструкций, которые, выполняя коммуникативные функции, подвергаются изменениям в соответствии с требованиями художественной изобразительности. Использование автором фраз разной длины находит отражение на уровне неровного, лихорадочного ритма. Глаголы, отражающие как внешние движения, так и внутренние изменения, происходящие с рассказчиком, передают динамику чувств и событий и реализуются в энергичном ритме.

3. Повествование, в зависимости от изображенной в тексте ситуации, реализуется с помощью форм прошедшего несовершенного, прошедшего совершенного, настоящего исторического. В повествование входят и описательные отрывки текста. Это, прежде всего, описание интерьера и пейзажные зарисовки. Лаконичные предложения, однотонно-перечислительная интонация, создающие спокойный, равномерный ритм участвуют в обрисовке интерьера. Олицетворения, однородные определения, цветовые эпитеты, формирующие плавный ритм, помогают воссоздать изображенные автором картины райской природы. В момент замедления повествовательного движения возникают сцены. В конечном счете, повествовательная часть монолога героя отображается при помощи разнообразных видовременных контекстов, передающих ход событий и отражающих аритмичность рассказа «смешного человека». Здесь мы обнаруживаем свойственное творчеству Ф.М.Достоевского стремление представить действительность, пропущенную сквозь восприятие персонажа.

4. Сентенции - одна из форм рассуждений сновидца в речевом типе «сейчас» - представляют собой фразы утверждающе-констатирующего характера, содержащие предикаты с абстрактным значением. Вставные замечания, исполняющие роль психологических характеристик, обозначаются при помощи уже указанных «повествовательных» глагольно-временных форм. Цитации также являются составной частью рассуждений «гнусного петербуржца».

5. Монологу рассказчика свойственны частицы, формы условно-гипотетического, желательно-побудительного наклонения, многочисленные уточнения, присоединяемые конструкции, построения, сформированные по принципу актуализации. Все это создает иллюзию разговорности, «сиюминутности» высказывания. Эффект диалога создается благодаря обращениям, усиленным глаголами 2-го лица множественного числа. Черты разговорности отражают способы проявления косвенной и прямой речи, многочисленные знаки многоточия и тире, обнажающие неровность ритма речи «космического путешественника». Приметы разговорной речи, характерные в основном для первой, второй глав и заключения, проявлены довольно ярко. Эмоциональность рассуждений «смешного человека» передается через риторические восклицания, вопросы, диалоги, повторы, разговорные построения, экспрессивное расчленение фразы. Оставшиеся главы содержат книжные формы речи, с развернутыми риторическими построениями, синтаксическим параллелизмом, инверсией.

6. Ритмическое своеобразие рассказа «Сон смешного человека» отражается, в том числе, и на уровне абзацной структуры текста. Неоднородность композиции абзацев находит выражение в многообразии зачинов, которые могут представлять собой краткое предложение, сразу же вводящее в действие, могут быть основаны на повторе определенных слов, являющихся семантическими доминантами произведения, могут содержать в себе союз, создающий разные смыслы, разные ритмические планы, или глаголы второго лица множественного числа, отражающие направленность речи сновидца на невидимого слушателя, или восклицательные предложения, междометия и частицы, выражающие эмоциональный накал рассказа героя.

7. Риторически концовки абзацев зачастую оформляются через союзы, выполняющие разные функции. Например, союз «и» придает завершенность абзацу и создает ритм исчерпанности происходящего. Благодаря союзам «а», «но» конечная фраза противопоставляется всему абзацу, в результате формируются контрастирующие ритмические планы. Союз «если» отражает условность происходящего и подтверждает жанр рассказа, который самим автором обозначен как фантастический. В качестве средства, завершающего абзац, могут выступать восклицательные предложения, иногда меняющие синтаксический облик концовки по сравнению с текстом абзаца.

8. Структура первого абзаца первой главы реализует один из главных ритмических приемов, свойственных стилю Ф.М.Достоевского, тем самым задавая определенный ритм всего произведения. Абзацное членение текста может участвовать в создании его смыслового ритма. Неровный ритм первой главы, связанный со сменой временных пластов происходящего и событийной густотой изображаемого, находит отражение в частых делениях на абзацы. Наличие только двух абзацев, формирующее замедленный ритм, отображает содержательную сторону второй главы, в которой приведены рассуждения «русского прогрессиста» и показано течение его мыслей. Поскольку абзац оказывает влияние на смысловой ритм текста, помогает расставить смысловые акценты и выявить один из ритмических приемов, присущих индивидуально-творческой манере великого русского писателя, его можно считать функционально значимой единицей ритма рассказа.

163

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современное состояние изучения ритма прозы нельзя оценить однозначно: до сих пор нет точности в определении единиц ритмического анализа, остаются трудности в четком закреплении категории ритма за определенной наукой. Интегрированный характер ритмики прозы обуславливает необходимость ее комплексного изучения, обращения к разным технологиям анализа ритмической организации художественного текста.

Применив различные модели ритмического анализа к «фантастическому рассказу» Ф.М.Достоевского «Сон смешного человека», мы выяснили, что данное произведение обладает высоким уровнем ритмичности. Преобладание «правильных» ритмофигур и ритмосхем в его тексте формирует четкий, улавливаемый читателем ритм. Гармонические центры выполняют важную смысловую нагрузку и помогают выявить авторскую интенцию.

На фонетическом уровне тексту Достоевского свойственны сравнительно небольшие числовые отклонения от идеальной уравненности слоговой, фразовой и интонационной характеристик. Риторический же уровень произведения отличается преобладанием структур в виде синтаксического параллелизма и разных видов повтора.

В целом, композиция «Сна смешного человека» характеризуется такими приемами, как контраст и повтор, проявляющимися в упорядоченном распределении колонов, а также на образном и сюжетном уровнях текста.

Ритмы сюжетного и образного уровней образуют первую ритмическую структуру. Ритмический рисунок контрастного сопоставления персонажей устойчиво сохраняется на протяжении всего произведения. Сюжетный ритм опирается на фабульную ситуацию, качественно изменяющуюся при каждом повторе.

Следующая ритмическая структура образуется пространственным и временным ритмами и поэтому имеет отношение к хронотопу «Сна смешного человека». Внезапная смена пространственных планов текста, неожиданное чередование изображения событий в настоящем и в прошлом создают резкий, напряженный ритм.

Реализация возможностей различных технологий анализа ритма прозы позволила выявить ритмическое своеобразие рассказа «Сон смешного человека». Его можно отнести к так называемым прозометрическим текстам, вызывающим ассоциации со стихотворением в прозе.

Комплексный подход к анализу ритма прозы не случаен, он обусловлен интегрированным характером самого предмета исследования, к которому сегодня в равной степени обращаются и литературоведы, и лингвисты. Благодаря такой интеграции расширяется технологический потенциал в исследовании художественного ритма, что подтверждается обращением, в том числе, к арсеналу музыковедения.

С этой точки зрения принципы музыкальной композиции «фантастического рассказа» Ф.М.Достоевского нашли свое воплощение в сонатной форме. Экспозиция, разработка и реприза как ее структурные части характеризуют композицию исследуемого произведения. В каждой из них обнаруживается тот или иной момент становления, развития главных тем и сюжетных элементов, определенный набор ритмических приемов. Контрастность главной и второстепенной партий остается неизменной в течение всего повествования. Несоединимость образов и тем в финальной части рассказа вновь подтверждает ведущую тенденцию поэтики Ф.М.Достоевского - диалектику объединенности и обособленности.

Нарастание событийного, психологического и эмоционального напряжения передается в произведении писателя благодаря такому художественному принципу, как симфонизм. Имея музыкальную основу, симфонизм в качестве приема, помогающего выразить диалектику бытия, используется и в литературе. В рассказе Достоевского данный принцип приобретает ритмообразующее значение и проявляется в постоянном росте напряженности действия и состояния рассказчика.

Особое ритмическое звучание «Сна смешного человека» обеспечивается благодаря преобладанию в нем аллитерации. Она участвует в создании фонетической характеристики персонажей и событий произведения, помогает выявить контрастирующие ритмические планы текста.

На ритмическое звучание исповеди и проповеди смешного человека влияют также повторяющиеся особенности синтаксических и риторических конструкций его речи. Риторическая композиция рассказа определяется отрезками текста, содержащими описание событий в настоящем и прошедшем времени. Во фрагментах, относящихся к происходящему в данный момент речи, содержатся фразы утверждающе-констатирующего типа, они отражают внутреннее состояние героя. В то же время оценочные определения позволяют передать эмоциональное состояние героя, а оценочные эпитеты - изобразить психологическую атмосферу того или иного момента. Все это, с одной стороны, обеспечивает плавность ритма, а с другой — его динамичность, иллюстрируя процесс духовных изменений в рассказчике. При этом определения примыкают к существительным, наиболее значимым для того или иного контекста. Обычно определения находятся рядом с определяемым словом и создают непрерывность звучания.

Рассуждения сновидца, относящиеся и к плану настоящего, и к плану прошлого, укладываются в определенные риторические формулы, которые позволяют более полно выразить чувства и мысли «космического путешественника». Зачастую данные построения преобразуются писателем в художественных целях. Использование то кратких, то развернутых предложений, передающих внутреннее напряжение «русского прогрессиста», отражается на уровне лихорадочного ритма.

Глагольные формы несовершенного вида настоящего времени, перфектные формы, инфинитив позволяют широко обрисовать как внешние движения, так и глубинные перемены в главном герое.

В целом рассуждения «смешного человека» в речевом типе «сейчас» состоят из риторических конструкций, реализованных в ритмически неровном и напряженном монологе главного героя.

Специфика ритмического строя повествования проявляется также в употреблении разных комбинаций видовременных форм глагольных сказуемых. При помощи прошедшего совершенного изображается какая-либо стадия события или состояния, череда действий; при помощи прошедшего несовершенного передается регулярность явлений, их длительность; благодаря формам настоящего исторического описываются картины, приуроченные к определенному времени. Противопоставление событий, выраженных глагольными формами прошедшего совершенного и прошедшего несовершенного, вариативно дополняется или большим количеством определений или малым их присутствием, что находит отражение в ритме, плавном или отрывистом.

Описательные отрезки текста, являясь частью повествования, в зависимости от предмета изображения, содержат либо краткие предложения, однотонно-перечислительную интонацию, задавая соответствующий ритм, например, в описании интерьера; либо определения, цветовые эпитеты, олицетворения, которые формируют плавный ритм пейзажных зарисовок.

Сцены, замедляющие повествовательное движение, оформляются благодаря сочетанию форм прошедшего совершенного, которые двигают действие, и форм прошедшего несовершенного, тормозящих действие, а также форм прошедшего и настоящего исторического времени.

Таким образом, повествовательная часть монолога «смешного человека» содержит разные видовременные контексты, которые передают ход событий и отражают аритмичность рассказа сновидца. Так проявляется присущее Ф.М.Достоевскому стремление «пропустить» действительность через обостренное восприятие героя.

Композиционные «вставки» в тексте (сентенции, вставные замечания, цитации) в зависимости от принадлежности к тому или иному речевому типу (рассуждение, повествование или описание) также содержат определенные коммуникативно-обязательные риторические формы.

Ритмические функции риторических форм монолога героя реализуются при помощи частиц, форм условно-гипотетического, желательно-побудительного наклонения, уточнений, присоединяемых конструкций, построений, сформированных по принципу актуализации. Благодаря их использованию возникает эффект разговорности, спонтанности высказываний героя, иллюзия того, что его речь произносится «здесь» и «сейчас». Разговорность проявляется как в способах выражения косвенной и прямой речи, так и графически: с помощью знаков многоточия и тире, отражающих неровный, лихорадочный ритм речи «русского прогрессиста», а вследствие употребления многочисленных обращений у читателя возникает впечатление диалога.

Эмоциональность речи героя-рассказчика передается также через риторические восклицания, вопросы, диалогические конструкции, повторы, разговорные построения, экспрессивное расчленение фразы.

Но, несмотря на то, что приметы разговорности в рассказе представлены достаточно широко и разнообразно, она свойственна в основе своей только первой, второй главам и заключению. В других же главах преобладают книжные формы речи, с развернутыми риторическими построениями, синтаксическим параллелизмом, инверсией.

Ритмические особенности анализируемого произведения проявляются и в его абзацном делении. Разнообразие зачинов, содержащих краткое предложение, повтор слов, союз, глагол второго лица множественного числа, восклицательное предложение, междометие, частицу, служит определенным целям, например, стремлению сразу ввести в действие, закрепить смысловые доминанты текста, отразить различные ритмические планы, создать эффект диалога, обеспечить экспрессивность рассказа «смешного человека».

Концовки абзацев оформляются в основном при помощи союзов, также выполняющих ритмические функции. Например, ритм завершенности действия формируется союзом «и», контрастность ритмических планов передается союзами «а», «но» и так далее.

Строение самого абзаца обусловлено ритмическими приемами, присущими творческой манере Ф.М.Достоевского в целом. В первом абзаце первой главы, весьма репрезентативном для художественного почерка писателя, мы видим ритмическое развитие темы от короткой начальной фразы к развертыванию ее содержания в объемных предложениях и максимальное ее свертывание в очень кратком финале.

Абзацное членение также влияет на смысловой ритм произведения. Например, насыщенность событиями и резкая смена временных планов воплощается в частых делениях на абзацы, что формирует неровный и достаточно динамичный ритм первой главы. В то же время второй главе, состоящей лишь из двух абзацев и раскрывающей внутренний монолог «гнусного петербуржца», свойственен замедленный ритм.

Таким образом, для прозы Достоевского характерен ритмический контраст. И вполне закономерна в его произведении диалогическая основа монолога героя-рассказчика, поскольку именно диалог как особым образом ритмизованная живая речь способствует тому человеческому взаимопониманию, о котором мечтал великий писатель.

В конечном счете, можно с уверенностью констатировать, что ритмическая организация художественной прозы Ф.М.Достоевского, выявляющаяся на разных уровнях текста, несомненно, является одной из важнейших особенностей стилевой манеры автора. Это подтверждается и репрезентативным сопоставлением на ритмической основе «Сна смешного человека» с другими произведениями Достоевского, а также тем, что сам «фантастический рассказ» является в высшей степени показательным для творчества писателя. М.М.Бахтин в свое время совершенно справедливо указал, что текст «Сна смешного человека» «может быть рассмотрен как своеобразная монада, отражающая в себе все тексты данной смысловой сферы» [Бахтин 1979, С. 283], в том числе и в ритмическом отношении.