автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Российские диаспоры в Китае в первой половине XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Российские диаспоры в Китае в первой половине XX века"

На правах рукописи

У Яньщо

РОССИЙСКИЕ ДИАСПОРЫ В КИТАЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА: НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ, ПРОБЛЕМЫ АДАПТАЦИИ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат

Диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

9 ОКТ 2014

Владивосток 2014

005553162

Диссертация выполнена на кафедре «Отечественная история» Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Дальневосточный федеральный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Печерица Владимир Федорович

Официальные оппоненты: Залесская Ольга Владимировна, доктор исторических

наук, профессор ФГБОУ ВПО «Благовещенский государственный педагогический университет»

Гараева Лариса Михайловна, кандидат исторических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Морской государственный университет имени адмирала Г.И. Невельского»

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Сахалинский государственный университет»

Защита состоится 1 ноября 2014 года в 13.00 часов на заседании диссертационного Совета в Дальневосточном федеральном университете по адресу: 690022, г. Владивосток, о. Русский, б. Аякс-10, корп. 24, 10 этаж, зал заседаний диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте научной информации -Фундаментальной библиотеке ДВФУ по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 65-6.

Сведения о диссертации и автореферате размещены на сайте ДВФУ по адресу: http://unil.wl.dvfu.ru

Автореферат разослан «_» _2014 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор исторических наук, доцент

М.Б. Сердюк

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. История эмиграции «первой волны» является важной и неотъемлемой частью российской отечественной истории. После революции 1917 г. и последовавшей за ней кровопролитной Гражданской войной за пределами страны оказались миллионы россиян. По разным оценкам Россию покинули от 2 до 5 миллионов человек1.

Крупная российская диаспора сформировалась в Китае. Она была многолика и насчитывала по неполным данным до 400 тысяч человек2. Пестрым был ее национальный состав и этническая структура, в которой было представлено большинство национальностей бывшей Российской империи.

Представляя собой особый социальный феномен XX столетия, российская постреволюционная эмиграция, ее сложный этнический состав все чаще становятся предметом интереса историков, политологов и других ученых. После того, как с российских архивов «белой» эмиграции был снят гриф секретности, исследователи получили возможность пользоваться документальными источниками.

В последние годы такая тенденция наблюдается и в КНР, где китайские и иностранные ученые могут более открыто работать с историческими источниками, эмигрантской периодикой 20-40-х гг. XX в.

Актуальность изучения истории российского зарубежья, его сложного этнического состава, на наш взгляд, в том, чтобы соединить историю российской диаспоры с единой историей многонациональной России, для чего необходимо глубокое исследование регионального аспекта, т.е. отдельных потоков российской эмиграции, в том числе ее восточной ветви. Без выявления общего и особенного в истории различных эмигрантских колоний невозможна полная и объективная картина истории российской эмиграции.

Степень изученности проблемы. В российской исторической науке можно выделить два основных этапа в изучении проблемы русской эмиграции вообще и ее этнического состава в частности. Эти периоды различают как по методологии, так и по содержанию исследований. Первый этап — советский - 20-80-е гг. XX в., второй — постсоветский - период с 90-х гг. до настоящего времени.

Одним из первых советских авторов, которые пытались показать количественный и

1 Россия и ее регионы в XX в.: территория - расселение - миграция // под ред. О. Глезер и П. Поляна. - М: ОГИ, 2005.-С. 493-519.

2 Дороченков Л И Эмиграция «первой волны» о национальных проблемах и судьбе России. - СПб., 2001. С. 5; Жуков В.Ю. Зарубежная Россия: эмиграция н эмигранты // Русская эмиграция и фашизм. - СПб., 2011. - С. 12.

качественный состав российской эмиграции, в том числе численное, социальное соотношение и национальное происхождение эмигрантов, был В. Белов. Однако его работа «Белое похмелье» была не научной монографией и страдала поверхностным повествованием повседневной жизни и политических настроений эмигрантов. Естественно, для того периода в ней доминировал классовый подход к оценке событий. Идеологически обусловленные суждения господствовали и в других работах советских авторов, например в трудах В.В. Комина (Политический и идейный крах российской монархической контрреволюции за рубежом. (1977); Белая эмиграция и Вторая мировая война. (1979). Классовый подход в изучении исследуемой проблемы демонстрировал и Л.К. Шкаренков3.

Иной подход к судьбе беженцев наблюдается в работах эмигрантских авторов4. Как правило, это мемуары и воспоминания. Выделим работы Н.В. Устрялова, H.H. Алексеева, Н. Бердяева5. В них, наряду с общими проблемами российской эмиграции «первой волны», поднимается этническая проблема России.

Национальные идеи, национальные проблемы и отношения исследуют в своих трудах евразийцы. Ярким представителем дальневосточных евразийцев был В Н. Иванов. В его трудах звучит тревога о судьбах народов России, разбросанных по всему миру. Он много пишет о судьбе славянской России, поэтому опасливо относится к распространению в ней панисламизма. Необычайно современно звучат в его работах идеи о национальной катастрофе, о необходимости укрепления единого русского государства.

Крупным исследователем и летописцем послереволюционной эмиграции на Дальнем Востоке был П.П. Балакшин. Его двухтомный труд «Финал в Китае» оказал большое влияние и на современную российскую и зарубежную историографию дальневосточной эмиграции.

Историография российской эмиграции в Китае не будет полной без мемуаристики. Живая картина повседневной непростой жизни конкретных людей, оказавшихся в изгнании, помогает глубоко понять психологию, менталитет эмигранта. Из этой серии выделим работы Г.В. Мелихова, Е.П. Таскиной и других6.

Крупным летописцем эмигрантской жизни был В.Д. Жиганов. Его главная книга

3 Шкаренков А.К, Агония белой эмиграции. - М., 1986.

Александровский Б.Н. Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта. - М., 1969, Степанов И. Белые, красные и евразийство. -Брюссель, 1927.

5 Устрялов Н.В. «В борьбе за Россию». - Харбин, 1920; Алексеев H.H. Русский народ и государство. - М., 1998; Бердяев Н. О современном национализме. - 1938.

6 Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. - М., 1991; Российская эмиграция в Китае (1917-1924 гг.). - М., 1997; Белый Харбин: середина 20-х. М., 2003, Таскина Е.П. Неизвестный Харбин. - М, 1994; Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: аннот. указ. кн., журн. и газ. публ., изд. за рубежом в 1917-1991 гг. В 4 т. Т. / Гос. публ. ист. б-ка России, Стэнфорд. ун-т, научн. ред. А.Г. Тартаковский, О.В. Будницкий, Т. Эммонс; сост. Т.Г. Анохина, А.Г. Атабекова, Н.Л. Калиткина, Ц П Магницкая, Т.К. Мищенко, М.А. Овсянникова, К.А. Шапошников (Гос. публ. ист. б-ка России), Л. Сорока (Стэнфорд. ун-т, США), Л.Р. Левина, Н.Д. Самойлова (Рос. гос. б-ка по искусству), М.Д. Дворкина (Гос. обществ.-полит, б-ка); библиогр. ред. Т.Г. Анохина, М.А. Овсянникова, К.А. Шапошников; координатор проекта М.А. Овсянникова. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003-2006.

«Русские в Шанхае» содержит ценные сведения о численности многонационального населения Шанхая, о ярких представителях различных этнических групп и общин одного из крупнейших центров русского Китая 1 . И еще один представитель эмигрантской мемуаристики И.И. Серебрянников. Его книга «Мои воспоминания» рассказывает о трагической судьбе представителей многонациональной российской эмиграции северного Китая8.

Следующий постсоветский этап в исследовании российской эмиграции характеризуется принципиально новыми возможностями. Это связано с новыми методологическими подходами и рассекречиванием архивных данных.

В 90-е гг. XX в. в российской историографии сформировалось два направления изучения проблемы: центральное и дальневосточное. Выделим работы московских авторов В.В. Костикова, В.И. Косика, М. Назарова и др.9

В эти годы возрос интерес исследователей к теоретическому осмыслению феномена диаспоры, ее механизмов и факторов влияния на процессы адаптации и ассимиляции эмигрантов. В работах этих авторов поднимается проблема общего и особенного в судьбах эмигрантских диаспор в странах рассеивания 10 . Подчеркивается, что несмотря на существенные различия беженцев разных национальностей, выходцев из России, в т.ч. в Китае, объединяет русский язык, ставший важным инструментом межнационального общения.

Национальную разнородность российского зарубежья исследует петербургский профессор А.И. Дороченков. Он один из первых российских историков анализирует не только этническую структуру эмиграции, но и рассматривает различные взгляды идеологов российской эмиграции первых постреволюционных десятилетий на проблемы наций, анализирует содержание эмигрантских дискуссий по национальному вопросу и проблемы сохранения в российском зарубежье русской ментальностп".

На рубеже 80—90-х гг. XX в. с расширением открытости и гласности в российском обществе новый качественный импульс в исследовании проблемы получает дальневосточное направление историографии '2.

7 Жиганов В.Д. Русские в Шанхае: альбом. - Шанхай, 1936: Он же. Исповедь белого движения. - Шанхай, 1946.

8 Серебрянников И.И. Мои воспоминания. Т. 2. Эмиграция (1920-1924). -Тяньцзинь, 1942.

9 Костиков В.В. Не будем проклинать изгнание. - М, 1990, Назаров М. Миссия русской эмиграции, — Ставрополь, 1992.

|0Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв.: сб. статей. - М., 2001; Кумыков A.M. Феномен наций и национально-психологические проблемы в социологии русского зарубежья. - М.. 199S.

11 Дороченков А.И. Эмиграция «первой волны» о национальных проблемах и судьбе России. - СПб., 2001. - С. 5-6.

12 См.: Сонин В.В Крах белой эмиграции в Китае. - Владивосток, 19S7, Печерица В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции.- Владивосток, 1994; Дубинина H.H. К вопросу об особенностях дальневосточной

Этнической структуре эмигрантского населения Китая и прежде всего Маньчжурии посвятили свои работы В.В. Романова, E.H. Чернолуцкая, М.В. Кротова 13. Отдельным этническим группам эмиграции посвящены публикации Л.П. Черниковой, М.И. Ефимовой, В.А. Черномаза, A.A. Сапелкина14.

Заслуживают особого внимания публикации профессора из Хабаровска Е.Е. Аурилене'5. Она одна из первых исследователей поднимает методологические проблемы формирования национальных диаспор. На примере многонациональной российской эмиграции в Китае она исследует проблему адаптации российских беженцев, пытается осмыслить феномен диаспоры, ее механизмы и факторы влияния на процессы адаптации и ассимиляции. Автор пытается провести сравнительно-исторический анализ «старых» и новых российских общин в дальневосточном зарубежье.

Проблема взаимодействия культур различных национальных общин российской эмиграции в Китае поднимается в публикациях В.Ф. Печерицы, Н.И. Дубининой, Ю.М. Ципкина и др."

Историография проблемы не будет полной и объективной без работ китайских историков, многие из которых, напрямую общаясь с эмигрантами и их детьми, посвятили целую жизнь изучению этой темы. Закрытая белоэмигрантская тема и для китайских исследователей многие десятилетия не находила широкого освещения. Тот же марксистско-ленинский подход, уничтоженные хуйвейбинами во время «культурной революции» многие

российской диаспоры (20-30 гг.) // Миграционные процессы в Восточной Азии: тезисы докладов и сообщений: международная научная конференция. - Владивосток, 1994; Сергеев О.И. Из истории политической жизни русской эмиграции в Китае: Фашизм и казачество // Вопросы истории Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России - Владивосток, 1994; Хисамутдинов A.A. Следующая остановка Китай: Из Истории русской эмиграции. - Владивосток, 2003; Он же. Российская эмиграция в Китае: опыт энциклопедий. -Владивосток, 2001; По странам рассеивания. В 2 ч. - Владивосток, 2000. - Ч. 1. Русские в Китае.

' Романова В.В. Особенности формирования и деятельность еврейской общины города Харбина // Еврейские общины Сибири и Дальнего Востока. - Вып. 7. - Красноярск, 2001; Она же. Российские евреи в Харбине // Диаспоры. - 1999. 1. - С. 115-142; Чернолуцкая E.H. Из истории латышской общины Харбина (конец 1910 — начало 30 гг.) // Российские соотечественники в АТР. - С. 123-128; Кротова М.В. Культурная Антиномия на примере многонационального Харбина (первая пол. 20 века) // Этнические процессы в глобальном мире: материалы ежегодной междисциплинарной научной конференции. - СПб., 2009. - С. 85-90,

Черникова Л.П. Тюркско-татарская эмиграция в Харбине и Шанхае // Актуальные проблемы исследования истории КВЖД и российской эмиграции в Китае. - Хабаровск, 2008. - С. 157-165; Ефимова М.И. Польские католики в Харбине (1897-1933)// Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков. - Владивосток, 1998; Черномаз В.А. Общественно-политическая деятельность украинской эмиграции в Китае (первая половина XX в.) И Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков. Кн. 2. - Владивосток, 1999. - С. 33—41; Сапелкин A.A. Из истории польской колонии Харбина (1896-1932 гг.)// Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Кн. 3. -Благовещенск, 2002. - С. 464-469.

15 Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае. Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай, 1920—Í 950 гт -Хабаровск, 2003; Она же. В поисках национальной России. Русский фашизм в эмиграции, 1920-1940 гг. 11 Уроки Холокоста и проблемы формирования толерантности в Российском обществе: сб. материалов Межвузовской научно-практической конференции. - Хабаровск, 2002; Она же. Русская эмиграция в Китае. В поисках будущей России // Вестник Евразии. - 2002. -№ 4.

Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. - Владивосток, 1999, Дубинина Н.И., Ципкин Ю.М. Об особенностях дальневосточной ветви российской эмиграции // Отечественная история - 1996 - № 1 -С. 70-84.

архивные документы и материалы и недоступность оставшихся источников - все это не давало возможность китайским ученым активно и плодотворно заниматься разработкой этой проблемы. Только отдельные авторы на свой «страх и риск» полулегально, по крупицам отыскивали несгоревшие рукописи эмигрантских работ, подшивки эмигрантских газет и журналов'7. Поистине научный и гражданский подвиг совершили китайские профессора: Ли Мэн, Сюй Чжэнань, Чжао Чанью, Ли Сингэн, У Вэньсян, Чжан Сюхон, Юй Ичжун, Ли Инань, Фэн Юйлю и другие, посвятившие свою сознательную жизнь исследованию этой непростой проблемы. Их монографии и научные статьи получили признание не только в Китае, в России, но и в других странах. Особо выделим исследования шанхайского историка Ван Чжичэна18. В его работах показана этническая структура населения крупного центра русской эмиграции — Шанхая, приводятся данные о численном составе отдельных национальных диаспор, национальных организациях и движениях в этом городе.

Широко известно имя другого китайского исследователя — директора Центра по изучению истории и культуры русской эмиграции при Цицикарском университете профессора Ли Яньлина. Его перу принадлежат несколько монографий и десятки научных статей о русской эмиграции в Китае. Вместе с тем, работы Ли Яньлина, несмотря на их историографическую значимость, посвящены литературе русского Китая и не затрагивают этническую и социальную структуру эмиграции.

Отдельным аспектам этнической истории русского зарубежья в Китае, в том числе ее этническому составу посвятили свои труды западные ученые. Отметим работу американского историка Д. Стефана «Русские фашисты. Трагедия и фарс в изгнании». 1925— 1945 (Нью-Йорк, 1978). В 1992 г. книга вышла в России и на русском языке. В ней рассказывается о причинах зарождения в среде русских эмигрантов такого радикального движения, как фашизм. Истории культуры русской эмиграции посвятил свой труд профессор Оксфордского университета М. Раев19. К сожалению, в этой книге мало уделено места

17 Гао Лин. Национальный состав русской эмиграции в Харбинской истории Н Хэйлунцзянский национальный журнал. - 1999. - № 1; Чжу Сяоми. Российские эмигрантские общины в Шанхае в 20-40-е гг. XX в. - Шанхай, 2006; Ян Яньцзынь. Еврейская экономическая деятельность в Харбине // Вестник Харбинского политического института. Т. 27. -2006. - С. 51-56, Сюй Синь, Лиин Цзижао. Еврейская энциклопедия. - Шанхай: Шанхайское народное издательство, 2007; Гао Чуньюи, У Яньцю. Воспоминания о жизни русской эмиграции в Харбине // Русская литература и искусство. - 2012. - 15 января, - 1. - С. 63; Ма Чонлин. Русские эмигранты в старом Шанхае. - Шанхай, 2008. - № 11; Чжу Сяоцн. Русская диаспора в Шанхае. - Шанхай, 2002. - № 11; Ли Шусяо, Фу Минзцин. Вопросы о населении, гражданстве и профессиях евреев в Харбине // Изучения и исследования. -2001. — № 1; Ли Шусяо. Летопись Харбинской истории русской эмиграции. - Издательство Хуалин, 2007. -С. 74-86; Ши Фан, Лю Шуань, Гао Лин. Российская эмигрантская история в Харбине. Хэйлунцзянское народное издательство, 2003; Россия и советские эмигранты после освобождения и образования КНР. - Харбин, 2003. - С. 91-101; Ли Синьгэн. Евреи в Китае // Российская эмиграция в Китае в 1917-1945 гг. - Пекин, 1997 и ДР-

1S Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Китае. - Шанхай, 1993. (пер. и издана на русском языке в Москве в 2008 г.), Он же. История русской эмиграции в Харбине. - Харбин, 2003 и др.

Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. М., 1994.

истории восточной ветви русской эмиграции и ее национачьному составу.

Определенный вклад в историографию проблемы внесли американские исследователи О. Бакич и профессор Дюкского университета Т. Лахузен. Так, под редакцией Т. Лахузена в 2000 г. вышел сборник статей, посвященный столетию Харбина, где повествуется об уникальной культуре многонационального города, о жизни отдельных эмигрантских колоний Харбина20.

Среди японских исследователей истории русской эмиграции отметим публикации Марико Таманой, Курата Юка, Токэси Сакон, Кимико Икута, Митико Сугияма21.

Обзор историографии проблемы свидетельствует, что на рубеже XX-XXI вв. российскими, и зарубежными учеными был сделан значительный прорыв в исследовании темы российской эмиграции в Китае, в контексте которой затрагивались и отдельные вопросы ее этнического состава. Определенный вклад в разработку проблемы внесли и китайские исследователи.

Тем не менее этнический состав эмигрантского населения, национальные проблемы, национальные отношения между отдельными диаспорами российского зарубежья не стали объектом самостоятельного исследования. Автор данной диссертации пытается восполнить этот пробел.

Цель п основные задачи исследования. Опираясь на работы российских предшественников, труды китайских ученых, используя новые источники и литературу, автор основной целью своего исследования считает комплексный анализ проблемы этнического состава российских диаспор в Китае первой половины XX в.

Реализация данной цели предполагает постановку и решение следующих исследовательских задач:

- проанализировать предпосылки и процесс формирования основных российских диаспор в Китае;

- изучить количественный и качественный состав национальных общин российской эмиграции;

- рассмотреть политические, правовые и социально-экономические условия жизнедеятельности этнических групп русского Китая;

- охарактеризовать общественную активность национальных общин российской эмиграции;

20 Harbin and Manchuria Peace? Space and I dentity. The South Atlantic Quarterey. 99 1. Wintter 2000. Duke University Press.

Кимико Сугияма. Россия, сохранившаяся в Харбине // Россияне в АТР: сотрудничество на рубеже веков. Кн. 2,— Владивосток, 1999. - С. 237-245, Курата Юка. Русские беженцы в порту Вонсон // Российские соотечественники в АТР: перспективы сотрудничества: материалы III. Межд. науч.-практич. конф. -Владивосток, 2001.-С. 178-188.

- раскрыть проблемы и противоречия национальных отношений в эмиграции;

- раскрыть содержание национального вопроса в трудах и дискуссиях российской диаспоры.

Объектом исследования является история российской диаспоры в Маньчжурии, северном Китае и Шанхае в первой половине XX в.

Предметом исследования является этническая структура эмигрантского населения Китая.

Методологическую базу исследования составили принципы историзма и научной объективности. Принцип историзма предусматривает изучение причин и факторов формирования и динамики развития тех или иных исторических явлений, их взаимосвязей и взаимодействий с другими явлениями и процессами. Принцип объективности требует всестороннего анализа всей совокупности фактов и явлений. В диссертации использованы и специальные методы, характерные для исторического исследования: ретроспективный, проблемно-хронологический, социокультурный, историко-сравнительный, а также метод актуализации.

Географическими рамками исследования являются Маньчжурия, Северный Китай и Шанхай.

Хронологические рамки работы охватывают период: рубеж XIX - XX вв. - 40-е гг. XX в. Нижняя граница обусловлена началом строительства КВЖД и образованием в Маньчжурии русской полосы отчуждения, где сформировалась многотысячная российская колония из представителей разных национальностей Российской империи. Численность этой колонии резко возросла после революции 1917 г. и особенно после Гражданской войны на Дальнем Востоке. Верхняя граница охватывает период освобождения Советской Армией северо-востока Китая от японской оккупации, утверждения коммунистического режима в КНР, положившего конец российской эмиграции.

Псточниковая база исследования включает в себя разнообразные по характеристике документы и материалы. Их можно разделить на опубликованные и архивные. Все опубликованные источники представлены четырьмя группами: опубликованные официальные документы, справочные, периодическая печать, мемуарная литература.

Значительную часть неопубликованных источников составили архивные документы. Основной массив документов был взят из Государственного архива Хабаровского края (ГАХК). Использовались материалы фонда 830 - Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ) 1932-1945 гг. и фонда 1128 Харбинского Комитета помощи русским беженцам (ХКПРБ) 1924-1945 гг. Материалы фонда 830 содержат личные регистрационные дела эмигрантов, списки национальных обществ и

организаций (on. 1, 29, 37, 89, ИЗ); документы Совета национальностей города Харбина и многие другие документы. Так, в описи 3 имеются личные дела эмигрантов, живших в Харбине и других городах Маньчжурии. Среди них личное дело руководителей еврейской колонии доктора А.И. Кауфмана и М.Г. Зимина, представителей украинской колонии Кулябко-Корецкого, П.Я. Лисуренко, представителя армянской колонии C.B. Грдзелова, представителя грузинской колонии Г.Е. Хунцадзе, Г.А. Масхулия, представителя тюрко-татарской диаспоры А.И. Акчурина, И.Ф. Килькеева, Х.И. Садеева и др.

Документы ХКПРБ - благотворительной общественной организации — в фонде 1128 содержат материалы о благотворительной деятельности национальных колоний.

Материалы фонда 831 (Особый отдел Биньцзянского штаба Ки-Ва-Кай) помогают сориентировать исследователей в вопросе политических настроений российских эмигрантов, их правового положения. В фонде 832 ГАХК представлены документы, касающиеся деятельности национальных общин Харбина, в частности протоколы совещаний по делам национальных общин колоний при главном бюро по делам беженцев. Важным подспорьем в написании диссертации послужили документы фонда 849 ГАХК. В on. 1 д. 23 автор обнаружил ценную информацию, касающуюся тяжелого социального положения эмигрантов в период японской оккупации Маньчжурии.

Материалы фонда 1127 представлены двумя видами источников: документами делопроизводства и личного происхождения. В первых содержатся сведения о национальных просветительских организациях и молодежных обществах, а также о благотворительных учреждениях и т.д.

Второй вид источников представлен в фондах по личным делам руководителей национальных общин Харбина. Недостатками материалов личного происхождения являются неполнота и разнородность биографических сведений.

Автором введен в научный оборот ранее не использованный научный материал, хранящийся в фондах Харбинского архива. Так, важным источником для изучения национальных диаспор российской эмиграции в Маньчжурии послужили фонды библиотеки провинции Хэйлунцзяна. Интерес представляют хранящиеся в этих фондах авторские работы ряда деятелей эмиграции, живших в Харбине. В фондах библиотеки Хэйлунцзянского университета диссертант обнаружил малоизвестные материалы о деятельности национальных и просветительских общественных организаций. Кроме того, в фондах Центрального государственного исторического архива в Пекине сохранились исторические документы о русско-китайских отношениях в период Цинской империи, где диссертант извлек документы по истории русской эмиграции в конце XIX в. - начале XX в. Опубликованные источники, относящиеся к исследованию вопросов образования в

Маньчжурии, обнаружены в фондах научной библиотеки Харбинского политехнического института, основанного в 1926 г. российской научной интеллигенцией.

Существенную роль в исследовании сыграли мемуары и воспоминания эмигрантов. Интересные сведения о жизни национальных колоний эмигрантов содержатся в мемуарах И.И. Серебренникова, Е.П. Таскиной, Г.В. Мелихова и других. Ценный материал был извлечен из эмигрантской периодической печати 20-40-х гг. В основном это газеты и журналы Харбина и Шанхая: «Слово», «Заря», «Шанхайская заря» и др. В них диссертант обнаружил сведения информационного характера о событиях, фактах и личностях национальных диаспор.

Отдельную группу источников составили эмигрантские документы, опубликованные в отечественных сборниках: «Российская эмиграция в Маньчжурии: «военно-политическая деятельность (1920-1945)» (Южно-Сахалинск, 1994), «Политическая история русской эмиграции 1920-1940 гг. » (М., 2000) и др.

Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе этнической структуры дачьневосточной российской эмиграции, основных проблем национальных отношений диаспоры.

В диссертации впервые представлена история взаимоотношений различных национальностей российской эмиграции в сложных условиях изгнания. Обобщен опыт деятельности национальных организаций колонии, национальных движений, их отношения к важнейшим политическим событиям первой половины XX в.

Введенные в оборот и исследованы новые, и в первую очередь китайские, документы и материалы, которые позволили составить более полное представление о жизни национальных меньшинств российской диаспоры. Они помогли расширить и уточнить наши представления о процессе формирования национальных общин, их количественном и качественном составе, их правовом и социально-политическом положении. Результаты исследования позволяют составить комплексное представление о культурной деятельности многонациональной российской эмиграции, которую, помимо существенных различий, объединял великий русский язык и литература.

Основные положения, выносимые па защиту:

1) Многогранная политическая, хозяйственная, научная и культурно-просветительская деятельность национальных колоний эмиграции определяется неразрывностью истории многоликой массы беженцев с историей великой России.

2) Отличительной чертой многонациональной российской эмиграции «первой волны» (помимо масштабов, географии размещения и передвижения) был ее политический характер. Многих представителей различных национальностей объединяла ненависть к Советской

власти, однако часть из них искала пути сотрудничества с большевиками во имя строительства новой демократической России.

3) Несмотря на многочисленные попытки объединения, российская эмиграция в Китае была разрознена, разобщена не только по политическим взглядам, но и по «национальным квартирам» и лишена единого центра руководства.

4) Специфика существования российской диаспоры в Китае: чуждая языковая среда, глубокие социально-политические, религиозные и культурно-этнические различия -существенным образом затрудняли адаптацию российских эмигрантов.

Теоретическая н практическая значимость диссертации заключается в проведении системного исследования многонациональной российской диаспоры «первой волны», истории ее формирования, становления и угасания основных национальных колоний в Китае в первой половине XX в.

Данное исследование имеет целью способствовать углублению понимания и осмысления феномена диаспоры, ее механизмов и факторов влияния на процессы адаптации на чужбине.

Практическая значимость исследования заключается в том, что материалы, выводы и обобщения диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории дальневосточной эмиграции, создании учебных курсов, научно-популярных трудов для широких кругов общественности.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде научных сообщений на региональных и международных научных конференциях, проводимых Дальневосточным федеральным университетом, Морским государственным университетом им. Г.И. Невельского, Институтом стратегических исследований (Москва), Владивостокским филиалом Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, Благовещенским государственным педагогическим университетом, Цицикарским и Хэйлунцзянским университетами КНР, а также в виде трех публикаций в журналах перечня ВАК РФ и 15 статей в разных журналах России и Китая.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

II. Основное содержание работы:

Во введении обоснована актуальность темы, показана степень ее разработанности, сформированы объект и предмет исследования, цель и задачи, определена методология и практическая значимость.

В первой главе «Национальный состав российской диаспоры в Китае до 1917 года» рассматриваются причины, предпосылки и факторы формирования многонациональной российской колонии в Китае до революции 1917 г.

Диссертант подчеркивает, что появление в Маньчжурии в конце XIX в. значительной массы выходцев из России было связано с осуществлением грандиозного проекта строительства КВЖД и образованием вдоль этой дороги русской полосы отчуждения. Среди строителей КВЖД и Харбина в 1899 г. были представители 28 национальностей из Российской империи.

Высокие заработки, неплохие условия для развития предпринимательства плюс романтика новой жизни в неосвоенных далеких территориях привлекали на строительство железной дороги представителей разных национальностей. Уже к 1910 г. из 32 320 человек, проживавших в Харбине, русских было 31 269, евреев - 452 человека22. К группе русскоподанных относились представители других российских национальностей - украинцы, белорусы, татары, представители кавказских народов. Большой приток в Маньчжурию национальных меньшинств, особенно евреев и поляков, подвергавшихся дискриминации в России, не случаен. Так, например не имевшие прав на жительство в России евреи с удовольствием уезжали в Маньчжурию и Шанхай.

Крупной национальной диаспорой в Маньчжурии были украинцы. Как и русские с евреями, они начали активно заселять северо-восток Китая в конце XIX в. Этому способствовало не только строительство КВЖД, но и в целом переселенческая политика царского правительства на рубеже Х1Х-ХХ вв. Всего до 1917 г. в Маньчжурию переселилось свыше 20 тысяч украинских семей, основная масса которых осела в Харбине23.

До революции 1917 г. в Маньчжурии, Северном Китае и Шанхае оказались и представители других национальных меньшинств Российской империи. Они мигрировали в Китай по разным причинам, в основном по экономическим. Материальная нужда, возможность заработка и, конечно, более свободной жизни толкали их в чужие края. Хотя в Царской империи национальные меньшинства страдали от великорусского шовинизма, но политические мотивы не были главными в их отъезде за рубеж. Начало XX в. - период бурных событий, связанных с Первой русской революцией, Русско-японской войной, Февральской революцией, которые спровоцировали хаотичную миграционную подвижность и всплеск общественно-политической активности россиян, в том числе национальных меньшинств, у которых появилась надежда на национальное освобождение. Всё это

п Василенко Н А. Кто строил КВЖД//Россия и АТР. - 1995. - № 2. - С. 68.

23 Черномаз В.А. Общественно-политическая деятельность украинской эмиграции в Китае (первая половина XX в.) // Россия в ЛТР. Сотрудничество на рубеже веков Кн. 2. - Владивосток. 1999. - С. 34.

отразилось на жизни многих российских этнических групп, в том числе поляков, латышей, татар, кавказцев и др.

Крупной этнической группой в Китае ещё до революции были татары. Кроме торговли, основными видами их занятости были ремесла (скорняжное дело и выделка кож). В городе Кульдже существовал обособленный татарский район города - Ногай-город. Здесь действовали татарская школа, мечеть, работал татарский самодеятельный театр, музыкальный, танцевальный и изобразительный кружки. Именно в Ногай-городе возникло первое татарское движение. Татарская диаспора считалась наиболее образованным, организованным и предприимчивым сословием.

Интересна и драматична история происхождения тюрко-мусульманской общины в Шанхае. Татары попадали в этот международный город разными путями. Здесь они быстро сорганизовывались. В духовном понимании им было легче, чем другим мигрантам. В Шанхае еще с конца XIX в. существовали мечети и мусульманские школы больших мусульманских, в т.ч. индусской и ближневосточной, общин — выходцев из Синьцзяна и Средней Азии. В Шанхае тюрко-татары в основном занимались предпринимательством и торговлей.

Польские колонии в Шанхае, Северном Китае не были многочисленными, кроме Маньчжурии, но оставили значительный след в хозяйственной и особенно в духовно-культурной жизни российской эмиграции. Как представители Российской империи до 1917 г. они приезжали в Маньчжурию и другие места Китая по разным мотивам, включая политические, но большинство поляков заставляли приехать в Китай нужда, материальные затруднения.

В годы Первой мировой войны польская колония в Маньчжурии заметно выросла. Тысячи поляков, бывшие жители Королевства Польского и Галиции, высланные из родных мест в 1915-1916 гг. на основании военного положения, а также поляки-военнопленные, рекрутированные в немецкие войска и сражавшиеся на стороне немцев, оказались на Дальнем Востоке, в том числе в Маньчжурии. В этой беженской волне, растянувшейся по всей Сибири и Дальнему Востоку, насчитывалось по некоторым данным до 50 тысяч поляков.

Революционное лихолетье начала XX в. занесло на Дальний Восток, в том числе и в далекую Маньчжурию, немало других этнических групп, среди них были латыши. Вдали от родины многие из них решали свои насущные жизненные проблемы, другие были активными участниками революционных событий. Выход из состава Российской империи и образование независимых государств Прибалтики было их главным лозунгом.

Многонациональный состав российской дореволюционной эмиграции в Цинской империи не будет полным без рассмотрения армянской общины. Точных данных о

численности армян в Китае автору не удалось обнаружить, так как значительная часть источников, связанных с жизнью диаспоры того времени, не сохранилась. Данные о количестве армян в Китае встречаются редко, и они весьма приблизительные. При этом эмигрантская пресса имела тенденции сознательно занижать численность армянской колонии. Историки эмиграции объясняют этот факт тем, что сами армяне-эмигранты по разным причинам избегали официальной регистрации.

Итак, на рубеже Х1Х-ХХ вв. идёт сложный и противоречивый процесс формирования и становления национальных диаспор в Китае, их адаптация к новым условиям азиатской жизни. Однако они не растворились, не ассимилировались в «жёлтом» Китае, сохранив свою этническую самоидентичность, свою национальную культуру, свою веру. Объединял и консолидировал эти этнические группы в одну российскую большую диаспору великий русский язык и литература.

Во второй главе «Количественные и качественные изменения этнического состава российском диаспоры в Китае в постреволгоцноиные годы» подчеркивается, что Октябрьская революция 1917 г. и Гражданская война в России выплеснули за пределы страны миллионы её граждан. Резко увеличилась численность и других центров российской эмиграции в Китае — Шанхая, Даляня, Мукдена, Тяньцзиня и т.д. И это было связано не только с известными политическими событиями в России, повлекшими массовый исход эмигрантов, но и с принятием президентом Китайской Республики декретов от 23 сентября и 30 октября 1920 г., лишивших россиян права экстерриториальности в Китае24.

На массовый исход россиян за границу повлияли также ряд законов и постановлений, принятых ВЦИК и Советским правительством в начале 1920-х гг. по отношению к российским подданным, оставшимся за границей.

Первый период жизни эмигрантов был самый трудный, не хватало средств на существование, так, безработные составляли больше половины от общего числа россиян в Шанхае. Особенно трудно было представителям национальных меньшинств российской эмиграции, которые намного хуже, чем русские, владели европейскими языками: английским, французским и немецким, что ещё больше затрудняло их адаптацию к новым условиям.

Они активно проявляют себя в качестве участников не только антисоветских, но и антирусских движений. Политическая ориентация многих представителей национальных меньшинств вне России была исключительно враждебной по отношению к большевикам. Как и белоэмигрантов, этих националистов материально и духовно поддерживали буржуазные правительства зарубежных стран. Именно при их поддержке в начале 1920-х гг. в Харбине и в других эмигрантских центрах Китая возникают и функционируют разные

24 Сонин В.В. Крах белоэмиграции в Китае. — Владивосток, 1987. - С. 20.

национальные политические организации. Боевики этих организаций, в том числе мусульманских, принимали активное участие в антисоветской борьбе.

Активной была общественно-политическая жизнь национальных диаспор. В Китае в 20-е гг. существовали организации отдельных диаспор - армянской, грузинской, азербайджанской и горской. Так, армянское национальное общество «Миютюн», созданное в 1917 г., в Харбине насчитывало в 1930-е гг. 350-400 членов. В городе существовали армянские национальный дом и церковь. Главами армянской общины были В.Я. Согомоньян и C.B. Грдзелов25. Грузинское национальное общество «Соэрто» объединяло 173 человека. Грузинская молодёжь служила в японских военных организациях. Возглавлял грузинскую колонию в Маньчжурии Г.Е. Хундадзе26.

В 20-е гг. самой многочисленной после русской этнической группы в Китае была украинская диаспора. Общественно-политическая жизнь украинской национальной колонии вместо распущенной в 1921 г. рады координировалась Маньчжурским окружным советом. Это была центральная общественно-политическая организация, в состав которой входили 9 организаций и кружков.

Укрепление Советской власти на Дальнем Востоке, где около половины населения составляли украинцы, не могло не влиять на настроения и убеждения украинской колонии в Маньчжурии.

Утверждение Советской власти на Украине способствовали распространению среди украинского населения Маньчжурии и других центров эмиграции социальной апатии, результатом чего стал упадок украинской общественно-политической деятельности. Постепенно прекратили свое существование многие украинские комитеты и организации. Единственным очагом, где теплилась культурно-просветительная работа, был украинский клуб в Харбине. Скупая информация о его деятельности сохранилась в подшивках украинских газет и журналов, сохранившихся в Хэйлунцзянской областной библиотеке27.

Третья глава «Национальные общины российской эмиграции в Китае в 1930-40-е годы: проблемы н противоречия развития» посвящена исследованию основных форм самоорганизации основных национальных общественно-политической и культурно-просветительской деятельности. После захвата Японией северо-востока Китая и образования на этой территории марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го в многонациональном Харбине, как во всей Маньчжурии, усилилось влияние японских оккупационных властей. Это влияние в разной степени испытывают представители всех этнических групп. Вместе с тем японцы выборочно подходят к каждой из диаспор, населяющих Харбина. В отличие,

2! ГАХК. Ф. 830. Оп. 2. Д. 66. Л. 22.

26ГАХК. Ф. 830. Оп. 2. Д. 32. Л. 19.

27 Газета «Трибуна», газета «Рупор», журнал «Дальний сход».

16

например, от русских, евреев и других этнических групп украинцы, несмотря на японский контроль, получили некоторые послабления и возможности для организации своей общественно-политической и духовно-просветительной жизни. Это объясняется жесткой непримиримостью украинцев как к российской, так и к советской власти, их стремлением образовать независимое украинское государство, что было на руку японцам. Более благоприятные условия для деятельности украинских организаций объясняются и ослаблением советского влияния в Маньчжурии.

В 1935 г. усиливается контроль японских оккупационных властен на представителей российской эмиграции, когда КВЖД полностью перешло в руки Маньчжоу-Ди-Го. Она получила организационное оформление в виде японских военных миссий, созданных во всех населённых пунктах оккупированных территорий. Одновременно власти Японии пытаются расколоть российскую эмиграцию по национальному принципу, «заигрывая» с отдельными этническими группами, натравливая одни на другие. Одновременно поощряются фашистские эмигрантские комитеты и организации.

Во второй половине 30-х гг. японские власти в условиях подготовки войны с СССР усиленно распространяли идею об отторжении Дальнего Востока и вовлекали российских эмигрантов в антисоветскую деятельность.

Так, в положении «Украинской колонии в Маньчжоу-Ди-Го» говорилось:

«Цель колонии: объединение украинцев в Маньчжоу-Ди-Го, воспитание украинских масс в национальном духе, борьба с коммунизмом, развитие лояльности к Маньчжоу-Ди-Го и Японии, просвещение украинских масс в духе указанных принципов, развитие и понимание массами украинско-японского сближения и значение самостоятельности Украины для Маньчжоу-Ди-Го и Японии».

Хотя официально УНК считалась самостоятельным центром и не признавала за собой главенства извне, но её цели совпадали с целями украинских националистов на Западе. Они заключались в отторжении от СССР и других государств украинских территорий и создании там независимого украинского государства. Для Востока эта цель конкретизировалась в захвате при помощи японцев дальневосточных земель Советского Союза и образовании там второй независимой Украины, или так называемого Зелёного Клина (или Зелёной Украины).

Было бы неправильным считать всю украинскую эмиграцию в Китае политизированной и враждебно настроенной против России и СССР. В 1930-е гг. многие простые украинские колонисты отходят от политики, сосредоточиваясь на культурно-просветительной, издательской и благотворительной деятельности. В эти годы члены Украинского народного дома (бывшего Украинского клуба), особенно старшее поколение, продолжали традиции

украинской общественной деятельности не только в Маньчжурии, но и в других украинских колониях Китая.

30-е гг. XX в. - сложный и драматичный период в истории еврейских общин Китая. Как мы уже отметили выше, послереволюционная волна выплеснула за рубеж России тысячи евреев, многие из которых нашли убежище в Китае.

Гражданская война, поголовное бегство евреев из Монголии в 1920 г. (из-за разбоя и погромов, устроенных отрядом барона Р. Унгерна) способствовали значительном)' увеличению еврейских общин Харбина, других населённых пунктов, а также Шанхая.

Мировой экономический кризис (1929-1933), японская оккупация и поглощение маньчжурского рынка японскими фирмами, создание марионеточного государства Маньчжу-Го (1932) и продажа ему Советским Союзом КВЖД (1935) вызвали эмиграцию (в США, Советский Союз) и миграцию (в Шанхай, Тяньцзинь) большинства еврейского населения Харбина, которое уменьшилось в начале 1930-х гг. до семи тысяч человек, а в середине - до пяти тысяч человек.

Еврейские предприниматели сворачивали свою деятельность и уезжали в более «благоприятные» Шанхай и Тяньцзинь.

Разнообразной и насыщенной в 30-е XX в. была жизнь армянской общины Китая. Армяне жили в Маньчжурии, Харбине, Гонконге, Шанхае, Макао, Чанчуне. Армянское национальное общество «Миютюн», созданное ещё в 1917 г., на рубеже 1930^10-х гг. насчитывало около 400 членов. Армянские общины сильно пострадали в годы японской агрессии, часть китайских армян погибла в японских концлагерях, другая эмигрировала из страны. После образования Китайской Народной Республики в 1949 г. большинство армян уехали из страны, в основном в США и Австралию.

Нельзя не согласиться с мнением китайского исследователя Ван Чжичэна, который тепло пишет о шанхайских армянах, грузинах и других кавказских народах, которые способствовали расцвету в торгово-предпринимательской жизни этого международного города. Немалый вклад в развитие Шанхая внесли и представители других этнических групп российской многонациональной эмиграции.

В 1930-е гг. в городах Хайлар, Харбин, Маньчжурия продолжали развиваться тюрко-татарские мусульманские общины. В 1934 г. в Харбине было создано «Общество изучения культуры тюрко-татар» (Идель-Урала), которое издавало свой еженедельник «Национальное знамя». В 1944 г. только в Маньчжурии проживало уже 1 373 татар28.

Что же касается национального объединения эмигрантов-белорусов в Китае, то ни в каких архивных материалах, ни в публикациях информации совсем мало. Есть упоминания

28 ГАХК. Ф. 830. Оп. 2. Д. 32. Л. 19., Д. 66. Л. 22.

об отдельных группах белорусов-эмигрантов в Маньчжурии и выходцев из белорусских губерний.

В 1930-40-е гг. национальные общины российской эмиграции в Китае переживают сложный и противоречивый период своего существования. Пестрая по национальному составу дальневосточная эмиграция была наиболее замкнутой из всех, что объясняется чуждым для нее культурным, языковым, в целом цивилизационным окружением и оторванностью от других центров российского зарубежья. Результатом этого специфического положения данной диаспоры было отсутствие ассимиляции дальневосточных беженцев в чужеродную культурную среду Китая.

Практически все этнические группы дальневосточного зарубежья сохранили свою идентичность, национальное самосознание, традиции и язык, хотя многие из представителей этих групп считали себя русскими или россиянами, т.к. недавнее общее прошлое, великий русский язык и культура объединили их. Русский язык был средством общения эмигрантов разных национальностей.

С укреплением советского строя в России многонациональная эмиграция все больше теряла надежду на возвращение, на положительное решение своих политических и национальных задач. Она болезненно относилась к своему положению в изгнании. Не видя перспектив, акцент их деятельности из политической области все больше перемещается в культурную - к сохранению национальных традиций, школы, языка, религий.

Накануне и в период Второй мировой войны основная масса национальных диаспор из Китая вторично эмигрирует в США, Австралию или возвращается в СССР.

В четвертой главе «Политико-правовое положение этнических групп в Китае в 1920-40-е гг.» исследуются проблемы правового положения российских эмигрантов в основных центрах рассеивания в Китае. Автор подчеркивает, что помимо чуждой языковой среды, глубоких социальных и культурных различий, которые делали вопрос об ассимиляции российского населения на территории Китая неразрешимым и приводили к тому, что эмигрантские общины здесь имели ещё более замкнутый характер, чем в других странах расселения, сложным и противоречивым аспектом этой проблемы было правовое положение многонациональной российской диаспоры.

В начале 20-х гг. правовое положение российских граждан определил декрет президента Китайской республики (сентябрь 1920 г.), их личных и имущественных интересов. Для эмигрантов был введен ряд ограничений: разрешалось проживание только в определённых

29

районах и передвижение лишь с позволения китаискои полиции и т.д.

2* Мелихов Г.В. Белый Харбин: середина 20-х. - М., 2003. - С. 189.

19

Для перемещения внутри Китая беженцам требовалась специальная виза. Желавший покинуть Китай получал соответствующий паспорт30. Однако процедура их оформления была связана с бюрократической волокитой и материальными затратами. Далеко не каждый эмигрант мог найти деньги для оформления паспорта.

Взаимоотношения эмигрантов с принимающим обществом складывались в условиях социально-политической нестабильности и правового беспредела, царившего в Китае, и были крайне сложными.

Правовую незащищенность российских эмигрантов, в том числе и служащих КВЖД, пыталась компенсировать эмигрантская общественность, которая в 1924 г. учредила Харбинский комитет помощи русским беженцам (ХКПРБ). Эта организация выступала посредником между властями и эмигрантами, способствуя последним в получении вида на жительство и, соответственно, в определении их правового статуса31.

Политико-правовое положение и материальное благополучие российских эмигрантов в Международном сеттльменте и на Французской концессии портового города Шанхая несколько отличалось от положения эмигрантов в других местах расселения. Во-первых, Шанхай был международным городом, где существовала большая правовая защищённость жителей Международного сеттльмента; во-вторых, в портовом городе легче было найти работу; в-третьих, здесь не было Гражданской войны и меньше была преступность.

Эти обстоятельства привлекали в Шанхай представителей разных этнических групп.

Вместе с тем, и в Шанхае многие представители нерусских национальностей, в том числе цыгане, татары и другие нацменьшинства, не чувствовали себя защищенными.

1935-1945 гг. выделяются как последний и наиболее жесткий период истории российской эмиграции в Маньчжурии.

В 1935 г. СССР продал КВЖД властям Маньчжу-Го, что сопровождалось, во-первых, массовой эвакуацией советских граждан (только из Харбина в Советский Союз выехало около 30 тыс. семей)32; во-вторых, новым пополнением эмигрантской среды за счёт отказавшихся от возвращения на Родину; в-третьих, дальнейшим оттоком эмигрантов из Маньчжурии.

Оставшиеся падали в тяжелые условия японского военного режима, когда вся экономическая и общественно-политическая жизнь не только направлялась и контролировалась японскими военными миссиями, но и активно использовалась в агрессивных устремлениях Японии на Дальнем Востоке.

30 Мелихов Г.В. Российская эмиграция в Китае (1917-1924 гг.). - М., 1997. - С. 83.

Капран И.К. Правовое положение служащих КВЖД в 1920-1930 гг. - С. 105-106.

"Сутурин А. Дело краевого масштаба. - Хабаровск, 1991.-С. 195.

После вступления в 1945 г. советских войск в Маньчжурию российская эмигрантская колония на этой территории практически перестала существовать: часть эмигрантов спешно выехала из Китая, оставшиеся реэмигрировали в СССР как в добровольном, так и в принудительном порядке.

В пятой главе «Национальный вопрос н национальные проблемы в трудах и дискуссиях российской диаспоры» отмечается, что одним из «камней преткновения» многоликой российской пореволюционной эмиграции был национальный вопрос. Он будоражил сознание как русской эмигрантской общественности, так и представителей разных этнических групп, оказавшихся в изгнании. И это не было случайным. Самый сложный, самый запутанный вопрос общественно-политической жизни дореволюционной России продолжала горячо обсуждать русская интеллигенция, оказавшаяся за границей.

Значительную часть беженцев, с одной стороны, составляла образованная русская интеллигенция, воспитанная в национальных традициях, которая сохраняла чувство духовной общности с Родиной, сопричастности к русскому языку и культуре. С другой стороны, в изгнании оказалась огромная этнически многослойная масса нерусских эмигрантов, которая была настроена не только антисоветски, но и активно участвовала в антирусских движениях. Как и белоэмигрантов, этих людей материально подпитывали правительства и националистические организации разных стран. Что ждет русскую нацию и её духовную жизнь в будущей освобождённой России? Как отзовётся на судьбах русского и других народов страны национальная политика большевиков? Эти и другие вопросы волновали тех и других. Крайние, особенно украинская, польская и прибалтийские, эмигрантские группировки, воодушевленные вильсоновской концепцией «Каждой нации своё государство», ратовали за раскол великой России и стремились получить независимость.

Умеренная эмигрантская общественность внимательно следила за происходившими в СССР событиями. Первые успехи в восстановлении народного хозяйства, положительное воздействие НЭПа на стабилизацию обстановки в стране заставляли задумываться многих противников Советской власти, в т.ч. умеренных сменовеховцев, евразийцев и др.

Среди причин наметившегося в СССР подъёма умеренные эмигранты выделяли и меры большевиков в области национ&чьной политики. Об этом писали из Харбина кадет Н.В. Устрялов, писатель В.Н. Иванов и др. Они, как и многие другие эмигранты, воспринимали образование СССР как восстановление целостности России. Этот факт имел положительный резонанс на фоне распавшейся на несколько государств Австро-Венгерской империи.

Украинские же националисты в эмиграции выступали за самостийную Украину, что могло спасти их от большевистского гнета.

Идею сепаратизма поддержало правое крыло польской колонии Харбина и Шанхая, другие националистические группировки в Маньчжурии и на севере русского Китая. «Тюрко-татарские народы едины, - писал идеолог независимости государственности всех тюркоязычных народов России Г. Исхаки, — но русские делят их на татар, башкир, узбеков, мещеряков, киргизов, казахов и т.д.»33 Вообще, татаро-мусульманская диаспора в эмиграции держалась особняком, не вступая в тесные контакты с представителями других национальных колоний. Её лидеры призывали иноверцев бороться с Советской Россией и сформировать на её развалинах мусульманско-тюркские регионы нового государства. Основная идейно-политическая деятельность мусульманской диаспоры в Китае развивалась вокруг пропаганды идеи самостоятельного тюрко-татарского государства «Идель-Уральский штат» с включением в него российских территорий, населенных татарами, башкирами и другими националистами мусульманского вероисповедания.

Часть харбинской группы эмигрантов, в числе которых были министры бывшего белогвардейского Сибирского правительства, представляла сибирских областников сепаратистов. Она выступала за полное отделение Сибири от России и переключения её в «схему» азиатских государств вплоть до союза с Японией. Один из лидеров шанхайской группы областников И.Н. Шендриков в опубликованной в 1928 г. брошюре «Чего хотят областники-сибиряки» писал: «Они стремятся в данный момент создать Сибирское государство, независимое от СССР»34.

Критикуя украинский и сибирский сепаратизм, видный философ и публицист российского зарубежья Г.П. Федотов предупреждает об опасности и татарского сепаратизма, «мечтающего о Казани как столице Евразии».

Украинские, татарские и другие национал-сепаратисты в своих неудачах обвиняли русских, Республику Советов. Лишь немногие представители национальной интеллигенции пытались трезво и объективно оценить случившиеся. Они признавали, что народ не пошёл за ними из-за их собственных просчётов. Так, украинский писатель В.К. Винниченко признавал: «И не русское советское правительство выгнало нас с Украины, а наш собственный народ, без которого и против которого русские советские войска не могли бы занять ни одного уезда на нашей территории»35.

Острым и дискуссионным был национальный вопрос для еврейской интеллигенции, составлявшей значительную часть российской культурной эмиграции. Не случайно Харбин называли в 1920-30-е гг. крупнейшим сионистским центром. Здесь, как и в других городах

33 Гайнетдинов Г.Б. Тюрко-татарская политическая эмиграция: начало XX в. - 30 гг.: исторический очерк. -Набережные Челны, 1997.-С. 71.

34 Аблажей H.H. Сибирское областничество в эмиграции. - Новосибирск, 2003. - С. 128-129.

35 Дороченков А.И. Указ. соч. - С. 69.

Маньчжурии, а также в Шанхае, Тяньцзине и Циндао кипели страсть, шли споры о будущем еврейской нации. В отличие от других национальных диаспор эти споры не переходили в острую открытую борьбу, а проходили в дискуссиях, на страницах газет журналов, вечерах и собраниях.

Национальная идея, национальные проблемы России волновали и эмигрантов-сменовеховцев. «Харбинский мыслитель» Н.В. Устрялов и его единомышленники на страницах газет и журналов, в студенческих аудиториях и в переписке вели дискуссии о сущности национализма, выступали адептами национал-большевизма, спорили с идеологами европейского и азиатского фашизма. Они внимательно следили за решением национального вопроса в СССР, призывали сотрудничать с Советской властью во имя будущей Великой России.

Позиция харбинского профессора Н.В. Устрялова по национальному строительству России вызвала резкое неприятие в различных кругах эмигрантской многонациональной общественности. Его критикуют русофобы, представители русских монархических партий, лидер «Русской фашисткой партии» В.К. Родзаевский и другие правые, выступившие против принципа самоопределения наций и предоставления независимости национальным меньшинствам. Рьяно на него набросились польские, украинские, грузинские и другие националистические издания, выходившие в Париже, Берлине, Праге, а также в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Разжигая национализм и русофобию, они продолжали отстаивать лозунг независимости их наций от великодержавной России.

Национальный вопрос, национальные проблемы России поднимали в своих трудах и дискуссиях евразийцы, представляющие одно из общественно-политических течений российской послереволюционной эмиграции. Оно возникало после Гражданской войны и существовало до конца 1930-х гг.

Евразийцы стремились обосновать свои концепции, политические выводы широкими историко-философскими, нравственно-религиозными, государственно-правовыми теориями. Это касалось в том числе и острого, актуального для российской общественной жизни национального вопроса.

Идеи евразийцев о национальной культуре, национальном строительстве вызывали критику как консервативного, так и демократического крыла российской эмиграции, русские националисты считали их идеи вредными и противостоящими идее русского национального православного государства. С подозрением относилась к евразийским идеям татаро-мусульманская диаспора, боясь преобладающей роли православия в будущей православной евразийской державе. Антисемиты также были настроены против высказываний евразийцев, считая их чрезмерно космополитическими. Сионисты же, напротив, видели в идеях

евразийства опасность русско-мусульманского альянса и возможность создания единого фронта против евреев.

В дальневосточной эмиграции в 1920-30-е гг. активизировались разного толка монархические группы, объединения, имеющие откровенно националистический характер. Так, в Шанхае, Харбине, Тяньцзине действовали «Кружки белой идеи», филиалы «Патриотической ассоциации русской молодежи» и другие. На страницах своих газет и журналов («Возрождение», «Искра» и т.д.) они печатали статьи, воспевавшие русский национализм. Главной идеей этих публикаций было объединение праворадикальных этнических групп под эгидой русского освободительного национального движения. В Харбине и Шанхае работал «Союз младороссов», главный центр которого находился в Париже.

Курировал дальневосточных младороссов A.A. Вонсяцкей, который во время поездки в Европу был принят А. Гитлером и Розенбергом. Он также имел встречи с руководителями русского освободительного национального движения в Париже.

Крайне правые националисты группировались вокруг газеты «Возрождение», тираж которой в 1925 г. достиг 20 тысяч экземпляров. Хоть и с опозданием, эта газета доходила и до Китая. Программа этого издания определялась как поддержка националистической политики русской эмиграции, стремление установления в России диктатуры фашистского типа.

В 1920-30-е гг. в печати, на собраниях, в клубах, студенческих аудиториях Харбина и других городов Маньчжурии шли горячие споры и дискуссии о перспективах национальной революции в России с участием представителей русских фашистов. По вопросу о нации русские фашисты занимали особую позицию. Их идеологи Г.В. Тараданов и В.В. Кибордин в изданной в Харбине в 1934 г. «Азбуке фашизма» рассматривали нацию как политэтническое содружество. В России, считали авторы «Азбуки», существует не русская, а российская нация, как духовное единение русских людей на основе создания исторической судьбы, общей национальной культуры, традиций и т.д.... Все народы России представляют из себя единый национальный организм36. «Зажигая» эмигрантскую молодежь фашистскими идеями, ссылаясь на «политический пример» нацистов Италии, Германии, руководители русской фашистской партии в Маньчжурии К.В. Родзаевский, А.П. Покровский и другие праворадикальные эмигранты, сотрудничавшие с японцами (генерал В.Д. Косьмин), призывали к идейной и вооруженной борьбе против «иудомасонов» Коммунистического Интернационала и установления фашистской диктатуры в России.

36 Тараданов В Г., Кабардин В.В. Азбука фашизма // Звезда-свастика: большевизм и русский фашизм - М 1994.-С. 229-230.

Анализируя полемику националистов, в том числе можно констатировать украинских сепаратистов, что за все годы эмиграции их идеологи и лидеры так и не сумели выработать какой-либо стройной, теоретически осмысленной национальной идеи. Они не сумели подняться выше личных амбиций и распрей, которые на протяжении десятков лет раскалывали национальной колонии. И лишь на нескольких «пунктах» сходились все. И прежде всего на идее сепаратизма, ставящего конечной целью завоевание и обеспечение суверенности, экономической и культурной самостоятельности Украины, Прибалтики, Кавказских и других народов, их в отрыве от России, создании независимых государств.

В заключении исследования сделаны следующие выводы:

Революция 1917 г. и Гражданская война в России выплеснули за рубеж миллионы беженцев. Они представляли основные нации и национальности России. Самой крупной из них, около 80%, была русская нация. Значительными национальными колониями были евреи, украинцы, поляки, армяне, грузины и другие и представляли практически все слои и классы дореволюционного российского общества.

В Китае Российская диаспора имела несколько центров локализации в различающихся по правовым, политическим и социокультурным условиям. В этих регионах рассеяния российских эмигрантов были и разные политико-правовые режимы, и разный уровень социальной защиты беженцев. Несмотря на сложность своего положения, национальные общины российской эмиграции уже в 1920-е гг. проявляют общественную активность, объединяются в союзы, комитеты, создают школы, культурно-просветительные и благотворительные организации. Растет их национальное самосознание. Отличительной чертой многонациональной эмиграции была ее политизированность.

Российская эмиграция в Китае, как и все русское зарубежье, была разобщена, разрознена не только по политическим взглядам (монархисты, кадеты-октябристы, социал-демократы, фашисты и другие), но и по национальным квартирам.

В исследовании показано, что несмотря на разобщенность и противоречия между национальными диаспорами у них были и общие интересы — выжить на чужбине, сохранить свою неповторимую культурно-национальную самобытность, идентичность, желание вырастить детей, дать им образование, подготовить для новой жизни.

Помимо существенных политических, этнических и религиозных различий национальные диаспоры объединяло общее дореволюционное прошлое, великая русская культура, русский язык и литература (совместное празднование юбилеев A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, пасхальных дней и многое другое).

В исследовании установлено, что дальневосточная российская многонациональная эмиграция имела свои особенности. Национальные диаспоры Маньчжурии, Северного Китая

и Шанхая отличались большей замкнутостью, чем в Европе и США, где культурные традиции были несравнимо ближе, чем в непонятном «желтолицем» Китае. В силу своего отдаленного географического положения эмиграция оставалась достаточно изолированной и для необходимого культурного обмена с остальной частью русского зарубежья, что в определенной степени ограничивало уровень ее духовного и культурного развития.

Одна из характерных особенностей российской эмиграции «первой волны» заключалась в том, что наряду с ностальгией по оставленному отечеству в ее среде наблюдался процесс мучительного переосмысления своего прошлого, а с ним и философского выявления сущностных характеристик русскости, принципов и содержания русской национальной идеи и национального вопроса, одного из самых сложных и запутанных вопросов в общественно-политической жизни как дореволюционного, так и послереволюционного периода.

В современных условиях, когда перед многими народами мира стоит проблема определения своего пути, выработки своей национальной идеи, способной реализоваться в общенациональную объединительную функцию, крайне важно изучение и осмысление национального и мирового опыта решения национального вопроса. В этой связи не лишним будет и обращение к опыту, накопленному российской эмиграцией. Ее трагический опыт и уроки, мучительные поиски национальной идеи даже если они не требуют подражания, заслуживают внимательного изучения, чтобы не повториться.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ Публикации автора по теме диссертации

Статьи в журналах, рекомендуемых ВАК РФ для публикации результатов научных исследований:

1. У Яньцю. Исторические особенности жизни русских евреев в Тяньзцине в 1920-1940-е гг. / У Яньцю // Историческая и социально-образовательная мысль. — 2013. - № 5 (21). — С. 76-78. (0,3 п.л.)

2. У Яньцю. Русские художники в Шанхае в 20-40-е годы XX века. / У Яньцю // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2013. - № 6. - С. 216-217. (0,2 п.л.)

3. У Яньцю. Национальный состав российской эмиграции в Китае в 20-40-е годы XX века. / У Яньцю // Инновации и инвестиции. -2013. - № 7. - С. 80-84. (0,5 п.л.)

Другие публикации:

4. Гао Чуньюй, У Яньцю. Воспоминание об общественной жизни российских эмигрантов в Харбине. / Гао Чуньюй, У Яньцю // Русская литература и искусство. - Пекин. -2012. №1,- С. 63-66. (0,3 п.л.)

5. У Яньцю. Евреи среди русских эмигрантов в Китае в 1920-1950 годах. / У Яньцю // Гражданская война и иностранная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории: материалы Второй международ, научной конференции, посвященной 90-летию окончания Гражданской войны и иностранной интервенции на российском Дальнем Востоке, 25-27 октября 2012 г. - Владивосток: Издательский дом Дальневост. Федерат. Ун-та, 2012. -С. 199-202. (0,4 п.л.)

6. У Яньцю. Национальное общество российской эмиграции в Китае и его деятельность в 20-40-е годы XX века. / У Яньцю // Инновации в науке: сборник статей по материалам XXII международ, заочной науч.-практ. конф. - Новосибирск: Изд-во Сибак, 2013. - С. 141-147. (0,4 п.л.)

7. У Яньцю. Социальный состав русской эмиграции в Харбине в 20-40-е годы XX века: интеллигенция в научной, музыкальной и художественной областях. / У Яньцю // Молодежь. Наука. Инновации: сборник докладов 60-й международ, молодежной науч.-технической конф. 28-29 марта 2013. — Владивосток: Морской гос. ун-т им. адм. Г.И. Невельского, 2013. -С. 139-142. (0,3 п.л.)

8. У Яньцю. Национальный состав российской эмиграции в Харбине: евреи и поляки. / У Яньцю // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы XV международ, науч.-практ. конф., 25-26 июня 2013 г. - Москва: Изд-во Спецкнига, 2013. - С. 128-131.(0,3 п.л.)

9. У Яньцю. Главные священннки в православных церквях в Шанхае в 20-40-е гг. XX в. / У Яньцю // Наука и образование в XXI веке: сборник науч. Трудов по материалам международ, науч.-практ. конф., 30 сентября 2013 г. - Тамбов: Изд-во ТРОО «Бизнес-Наука-Общество», 2013.-С. 138-140.(0,1 п.л.)

10. У Яньцю. Анализ национального состава российских эмигрантов в Китае и этапы эмиграции. / У Яньцю // Русский язык и русская культура как образовательная и духовная основа подготовки специалистов технического профиля: материалы международ, науч.-практ. конф. 14-16 ноября 2013 г. - Владивосток: мор. гос. ун-т, 2013. - С. 196-201. (0,3 п.л.)

11. У Яньцю. Становление и развитие харбинской еврейской духовной общины. / У Яньцю // Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, истории: сборник статей по материалам XXI международ, заочной науч.-практ. конф. Декабрь 2013 г. - Москва: ООО «Международный центр науки и образования», 2013. - С. 25-29. (0,3 п.л.)

12. У Яньцю. Российская еврейская диаспора в Тяньцзине в 20-40-е годы XX века. / У Яньцю // Актуальные проблемы гуманитарных наук и образования в социокультурном пространстве АТР: материалы международ, науч.-исследовательского семинара. -Владивосток: Издательский дом Дальневост. федерал, ун-та, 2013. - С. 447-452. (0,3 п.л.)

13. У Яньцю. Советские летчики и военные консультанты в войне сопротивления японским захватчикам. / У Яньцю // Научное сообщество студентов XXI столетия: общественные науки: материалы XII студенческой международ, науч.-практ. конф. -Новосибирск: Изд-во Сибак, 2013. - С. 47-51. (0,2 п л.)

14. У Яньцю. Социальный состав российской эмиграции в Харбине в 20-40-е годы XX века. / У Яньцю // Научное сообщество студентов XXI столетия: естественные науки: материалы XII студенческой международ, науч.-практ. конф. - Новосибирск: Изд-во Сибак, 2013.-С. 44-52. (0,3 п.л.)

15. У Яньцю. Исторические особенности жизни цыган среди эмигрантов в Шанхае в 20-40-е гг. XX в. / У Яньцю // Научная дискуссия: вопросы юриспруденции, филологии, социологии, политологии, философии, педагогики, психологии, истории, математики, медицины, искусства и архитектуры: материалы международ, науч.-практ. конф. 14 декабря 2013 г. - Москва: Издательский дом «Научное обозрение», 2013. — С. 326-327. (0,4 п.л.)

16. У Яньцю. Российские евреи и еврейская община в Шанхае в первой половине XX века. / У Яньцю // Актуальные проблемы современной психологии, социологии и педагогики: материалы первой международ, науч.-практ. конф. 5-7 декабря 2013 г. - Донецк, 2013. Том 2. -С. 11-18. (0,4 п.л.)

17. У Яньцю. Переселение русских крестьян и казаков и их влияние на северо-восток Китая. / У Яньцю // Интеграция науки и практики как механизм эффективного развития современного общества: материалы IX международ, заочная науч.-практ. конф. 27-28 декабря 2013 г. - Москва: Изд-во Спецкнига, - С. 36-42. (0,3 п.л.)

18. У Яньцю. Русская эмигрантская диаспора в Шанхае в 1920-1940 гг. / У Яньцю // Чтения памяти профессора Александра Александровича Сидоренко: материалы региональной заочной научно-практической конференции 30 ноября 2013 г. - Благовещенск: Издательство БГПУ, 2014. - С. 119-126. (0,3 п.л.)

У Яньцю

РОССИЙСКИЕ ДИАСПОРЫ В КИТАЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА: НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ, ПРОБЛЕМЫ АДАПТАЦИИ II ТЕНДЕНЦИИ

РАЗВИТИЯ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Отпечатано по оригинал-макету, подготовленному автором, минуя редподготовку

Подписано в печать 02.09.2014 Формат 60^84/16. Усл. печ. л. 1,00. Уч.-изд. л. 1,0 Бумага офсетная. Печ. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ № 410.

Отпечатано в Дирекции публикационной деятельности ДВФУ 690990, Владивосток, ул. Пушкинская, 10