Российские эмигранты в Южной Африке

Горелик, Борис Моисеевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Российские эмигранты в Южной Африке

Год: 2004
Автор научной работы: Горелик, Борис Моисеевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Диссертация по истории на тему 'Российские эмигранты в Южной Африке'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Российские эмигранты в Южной Африке"

На правах рукописи

ГОРЕЛИК Борис Моисеевич РОССИЙСКИЕ ЭМИГРАНТЫ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ (1950-2003 гг.)

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва-2004

Работа выполнена в Институте Африки РАН

Научный руководитель

Официальные оппоненты

кандидат исторических наук Л.Н. РЫТОВ

- доктор исторических наук, профессор А.Б.ДАВИДСОН

кандидат исторических наук НА КСЕНОФОНТОВА

Ведущая организация

- Институт стран Азии и Африки при МГУ имени М.В. Ломоносова

Защита диссертации состоится «_» декабря 2004 г. на заседании

диссертационного совета Д 002.030.02 при Институте Африки РАН по адресу: 123001, Москва, ул. Спиридоновка, д. 30/1.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института Африки РАН.

Автореферат разослан «_»

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук

В.В. ГРИБАНОВА

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Несмотря на обилие статей, сборников эссе и монографий по истории российской эмиграции, относящейся к периоду после 1917 г., появившихся в нашей стране в последние 10-15 лет, пристальное знакомство с ними обнаруживает два характерных обстоятельства: 1) сравнительно малое количество работ по истории российской эмиграции на периферии Русского Зарубежья; 2) почти полное отсутствие основательных аналитических трудов, ставящих своей целью попытку выявления характерных особенностей возникновения и функционирования российских диаспор.

Первое указанное обстоятельство неизбежно затрагивает и Африканский континент. Насколько нам известно, до сих пор единственными и уникальными в своём роде научными изданиями, специально посвященными истории российской диаспоры в Африке, являются два сборника,1 подготовленные сотрудниками Центра исторических, национальных и культурных исследований Института Африки РАН, а также книга Г.В. Горячкина, Т.В. Гриценко и О.И. Фомина «Русская эмиграция в Египте и Тунисе (19201939 гг.)»2 Все прочие работы по данному вопросу представляют собой, по преимуществу, разрозненные статьи, опубликованные в разное время и в различных изданиях, как научных, так и популярных.

Что касается утверждения о недостаточной аналитичности, об описательности, характерной для отечественных трудов по истории Российского Зарубежья, то, возможно, российские историки в настоящее время ещё не успели завершить сбор основных материалов по этому вопросу, освоить значительный объём источников, и, следовательно, у них ещё не появилась чёткая картина, необходимая для серьёзного исследования такой сложной и многогранной проблемы, как российская эмиграция.

В таком случае изучение малых и изолированных российских диаспор представляется тем более актуальным и необходимым не только для заполнения «белых пятен», но и для создания универсальной модели существования и развития российских общин в зарубежье. Вопрос о характерных для россиян причинах и способах сохранения национальной идентичности, русской культуры, религии, а также об обстоятельствах и условиях, способствующих размыванию этой идентичности, аккультурации и, наконец, ассимиляции российского эмигранта не может быть полностью освещен без должного

' Российская диаспора в Африке. 20-50-е годы. Сборник статей. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001; Африка глазами эмигрантов. Россияне на континенте в первой половине XX века. М.: Восточная литература, 2002. ___

исследования «микроскопических» (по меркам, например, русских общин в Европе или США) образований.

Именно в изоляции, именно на обочине диаспоры так ярко и выпукло проявляется давление принимающего общества на иммигранта, его стремление вобрать пришельца в себя, нейтрализовать его, или, напротив, отринуть, презреть чужака В таких условиях иммигрант остаётся практически один на один с новым для себя обществом. Общинные организации, которые призваны защитить иммигранта от воздействий внешней среды, смягчить для него болезненный процесс адаптации, формируются очень медленно, если формируются вообще. Возникает неизбежный и острый конфликт между «пришельцем» и принимающим обществом, и его разрешение зависит, прежде всего, от самого иммигранта.

Интерес также представляют способы адаптации российских эмигрантов в колониях. Здесь господствующее положение занимали именно пришельцы, колонизаторы, и местное население вынуждено было приспосабливаться к обычаям и правилам, устанавливаемым чужаками. В таком обществе европейский эмигрант, в том числе россиянин, может рассчитывать на престижную, по местным меркам, работу. Это относится и к Африке южнее Сахары, в частности, к Южной Африке, стране, которая на протяжении долгого времени одновременно сочетала в себе и колонию, и метрополию.

Изучение малых общин позволяет составить представление о том,' какой вклад способны внести российские эмигранты в культуру, науку, экономику и даже социальную жизнь принимающего общества. Многочисленные факты подобного рода, относящиеся и к российской диаспоре Южной Африки, показывают, что иммигранты из России могут играть важную роль в различных областях жизни страны даже при малочисленности диаспоры. При этом они до конца жизни сохраняли свою самобытную культуру, язык, религию, самосознание, уже гармонично вписавшись в южноафриканское общество. Вряд ли эти выводы относятся лишь к нашим соотечественникам в Южной Африке.

На «чёрном континенте» наиболее исследованный регион Российского Зарубежья - это Северная Африка.3 Именно здесь до «перестройки» проживали самые крупные русские общины. Что касается Южной Африки, то, помимо естественной проблемы труднодоступности источников, ввиду чрезвычайной удалённости ЮАР от центров Российского Зарубежья, у исследователя возникает необходимость определить социально-этнический состав местной российской диаспоры. Задачу усложняет разнообразие национальностей поселившихся здесь выходцев из России. До второй мировой войны

2 Г.В Горячгина, Т.В. Гриценко и О И. Фомина «Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг) М • ИСАА при МГУ дм Ломоносова, 2000 -

большинство из них составляли тысячи евреев - бывших граждан Российской Империи, уроженцы Литвы, Белоруссии и Латвии. Такого явления не знали страны Северной Африки. Число русских евреев в ЮАС в 1920-е гг., по утверждению А.Б. Летнева, сопоставимо «с числом эмигрантов первой волны в Северной Африке».4 Помимо евреев и русских (общее число последних вплоть до начала 1990-х гг. не превышало здесь нескольких сотен), в Южную Африку из бывшей Российской Империи устремлялись латыши, литовцы, эстонцы, украинцы, поляки, прибалтийские немцы. С другой стороны, в отличие от стран Северной Африки, сюда в массовом порядке не приезжали военнослужащие Белой Армии. Большинство российских эмигрантов ехало в Южную Африку в индивидуальном порядке и добровольно.

Отметим также, что подавляющее большинство трудов по истории российской эмиграции посвящено периоду до второй мировой войны. Большинство исследователей сходятся на том, что к началу 1950-х гг. такое уникальное культурно-этническое явление, как Русское Зарубежье, перестало существовать. Тем не менее, идеология миссии по-прежнему объединяла сохранившиеся очаги Русского Зарубежья и даже давала им новый импульс к существованию. Так произошло в Южной Африке после второй мировой войны и, вероятно, это же справедливо и для многих других периферийных российских диаспор. Повторная эмиграция россиян из европейских центров, из Китая, из прежде независимых государств, включённых после войны в Советский Союз, достигала порой самых удалённых уголков света. И, как видно на примере Южной Африки, эти эмигранты нередко создавали новые общины и противились ассимиляции, даже будучи вполне адаптированы или даже аккультурированы в принимающем обществе, под которым понимаются южноафриканские белые, прежде всего, англоязычные как наиболее урбанизированные. И если история самостоятельных общин русских евреев в ЮАС к 1950-м гг. уже вполне завершилась, то полноценная русская община в эти годы только начала формироваться.

История послевоенной российской эмиграции является пока что феноменом малоизученным, - а что уж говорить о самой последней, трудовой волне эмиграции из России, пришедшейся на самое последнее десятилетие XX века и продолжающейся и поныне. Этим вопросом занимаются у нас преимущественно социологи и психологи. Причины очевидны: отсутствие «исторической дистанции», с которой отчётливее и объективнее видятся события и явления, невозможность доступа к важнейшим документам, без которых объективное представление о происшедшем, его серьёзный

3 Российская диаспора в Африке. 20-50-е годы. С.17.

4 Там же. С.5.

анализ невозможны. Трудность достижения объективности является, пожалуй, самым важным барьером на пути исследователя, собирающегося изучать совсем недавние миграционные процессы. Другой проблемой является отсутствие общепринятой парадигмы, концепции современной российской эмиграции, которая позволяла бы, отталкиваясь от неё, заниматься исследованиями.

Тем не менее, представляется, что попытки исторического осмысления различных аспектов «новой» эмиграции должны предприниматься, даже если такие выводы и будут позднее значительно скорректированы или даже опровергнуты. Ведь без первого шага нельзя начать путь. Поэтому в третьей главе настоящей работы предпринята попытка характеристики «новых» российских эмигрантов в Южной Африке и причин, которые побудили их, и побуждают до сих пор, отправиться в эту прежде запретную для любого советского гражданина страну. Возможно, такая попытка поможет пролить свет на более широкие проблемы: например, почему многие россияне предпочитают малоосвоенные нашими соотечественниками страны таким популярным направлениям эмиграции из России, как США, Израиль, Германия, Канада, Австралия и Новая Зеландия? И даже: почему эмиграция из России не прекращается, даже несмотря на свободу слова, предпринимательства, передвижения, декларируемые в нашей стране?

Итак, подытоживая вышесказанное, тема настоящей работы представляется актуальной, поскольку в настоящее время существует необходимость выявления характерных черт и особенностей возникновения и функционирования российских диаспор, которое невозможно без исследования диаспор на периферии, в том числе в Южной Африке и на Африканском континенте в целом; причём такое исследование предполагает и изучение последней, современной волны эмиграции из России.

Объект и предмет исследования. Объект данной диссертационной работы -российские эмигранты в Южной Африке, предмет - история возникновения, формирования и функционирования общин российских эмигрантов на территории Южной Африки за последние 60 лет.

Цель и задачи исследования. Основной целью настоящей работы является выявление исторической динамики и особенностей российской иммиграции в Южную Африку. В связи с этим необходимо решить следующие комплексные задачи:

1. изучить изменение численности иммиграции и её причины;

2. определить способы адаптации иммигрантов к новым, непривычным условиям и причины сохранения национальной идентичности выходцами из России на самом юге Африканского континента

3. рассмотреть изменения российской эмиграции в Южной Африке не изолированно, а в контексте истории аналогичных, общин и российских диаспор в других частях «чёрного континента» и даже в сопоставлении с прочими периферийными общинами наших соотечественников в других частях света.

4. дать самый общий очерк истории российской иммиграции в Южную Африку до второй мировой войны;

5. выявить характерные черты двух последних «волн» российской иммиграции в Южную Африку и понять причины различий в их адаптации и самоорганизации.

Состояние научной разработки темы. Обстоятельных научных трудов по теме данной диссертации не существует до сих пор, но это не означает, что исследовательская работа по теме «российские эмигранты в Южной Африке» ранее не велась. Прежде всего, поиском и изучением материалов по этой теме занимались видные отечественные африканисты А.Б. Давдисон и И.И. Филатова, которые, насколько нам известно, даже планировали подготовить по этому вопросу специальную монографию. Они не только исследовали издания Русского Зарубежья и труды учёных из ЮАР, пытаясь найти свидетельства о жизни российской диаспоры на юге Африки, но и работали в южноафриканских архивах, брали интервью у самих эмигрантов. Результатом этой работы стал ряд публикаций в отечественных и зарубежных научных и популярных журналах,3 а также монография «Русские и англо-бурская война», опубликованная в ЮАР на английском языке и содержащая, в частности, множество полезных сведений о русских евреях-иммигрантах, сражавшихся на этой войне.

Большая часть сведений, содержащихся в этих публикациях, относится к периоду до 1950-х гг. Очевидно, такие временные рамки обусловлены рядом причин. К 1950-м гг. в Южной Африке, как уже указывалось, уже завершилась ассимиляция многих тысяч русских евреев-иммигрантов, прибывших сюда, в основном, на рубеже веков. При этом собственно русская диаспора вплоть до 1990-х гг. была крайне малочисленной. А для более-менее объективного исторического исследования «новой», «перестроечной» волны эмиграции из России в период написания вышеуказанных работ время ещё не наступило. К тому же авторы, ограниченные форматом журнальных публикаций, вынуждены были уделять основное место наиболее изученным десятилетиям (примерно 1890-1940-е гг.)

5 Например, Давидсон А.Б. Едут, едут по Капстаду наши казаки... - Родина. 1996. № 9. С.49-53; Филатова И. Мадам Бсльмас. Верн&гся ли прах великой певицы на Родину? - Родина. 2000. №7. С.61-65. * Davidson A. Filatova I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg: Human

Rousseau, 1998.

К сожалению, список специальных научных публикаций о российской эмиграции в Южной Африке на этом заканчивается.7 Даже сборники «Российская диаспора в Африке» и «Африка глазами эмигрантов», как уже упоминалось выше, практически полностью посвящены жизни наших соотечественников в странах к северу от ЮАР, что, в первую очередь, объясняется малоизученностью русской эмиграции в южноафриканском регионе. Важно также отметить, что далеко не все характерные проблемы, с которыми сталкивались россияне в других странах континента, указанные А.Б. Летневым в предисловии к первому сборнику, были типичны и для Южной Африки.

Некоторые сведения о россиянах, проживавших в ЮАС во время второй мировой войны, можно почерпнуть в книге журналиста-международника и дипломата Бориса Асояна «Сквозь 300 лет - от Капа до Трансвааля. Штрихи к портрету Южной Африки».8 Он стал одним из первых советских граждан, получивших право посетить Южную Африку, но с русскими эмигрантами здесь он практически не общался. Сведения, относящиеся к 1940-м гг., опубликованные в его книге, очевидно, получены автором в результате изучения дел советского консульства, хранящихся в архиве МИД РФ. Это, прежде всего, письма с просьбой о возвращении советского гражданства, заявления о поддержке борьбы Красной армии с немецкими оккупантами и отчёты сотрудников консульства, содержащие упоминания об эмигрантах, поддерживавших отношения с советским представительством в Претории. К сожалению, автору настоящей работы было отказано в доступе к этим материалам.

В сборниках «Россия и Африка. Документы и материалы. ХУШ в. - 1960 г.» и «Англобурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев»9 содержатся переписка российских официальных лиц по поводу учреждения русского консульства в Трансваале, статьи и интервью русских добровольцев в бурских войсках, а также документы, касающиеся деятельности южноафриканских обществ дружбы с Советским Союзом.

7 Можно, конечно, также упомянуть статью этнографа Б.В. Соколова «Иммигрантское население Южноафриканской Республики» (Советская этнография, 1984. №6), но в ней российская эмиграция упоминается лишь вскользь. Асоян Б.Р. Сквозь 300 лет - от Капа до Трансвааля. Штрихи к портрету Южной Африки. М.: Новости, 1991.

* Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. Авт.-сост. Н.Г. Воропаева, Р.Р. Вяткина, Г.В. Шубин. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. Россия и

Африка. Документы и материалы. ХУШ в. - 19 6 0 г. М.: ИВИ РАН, 1999.

о. Ф. Хризостома «Православие в Южной Африке».10 Были использованы и мемуары самих эмигрантов, например, рукопись книги воспоминаний профессора Б И. Балинского, хранящаяся в архиве Университета штата Иллинойс в США, воспоминания В.Г. Третчикова, СВ. Шульц, М.С. Кантакузена и ПС. Назарова, а также материалы личных архивов Б.И. Балинского в Витватерсрандском университете, Е.Г. Кандыбы-Фокскрофт в Университете Южной Африки и Ю.С. ван Зона в Трансваальском музее.

Описания встреч с русскими эмигрантами на южноафриканской земле можно найти в путевых заметках советских моряков и учёных, в разные годы посетивших эту страну.11 Статьи о россиянах, проживавших в Южной Африке, часто публиковались в газете «Яью Бридж», издававшейся в России и ЮАР в первой половине 1990-х гг. Впрочем, некоторые материалы и очерки по этой теме удалось найти и в более ранних периодических изданиях Русского Зарубежья, например, в статьях К. Боссе, «африканского корреспондента» рижской газеты «Сегодня» в 1930-е гг. О многих публикациях такого рода сообщила научный сотрудник Института Африки РАН, библиограф и историк В.П. Хохлова.

Весьма полезными при поиске сведений о конкретных персоналиях оказались генеалогические источники, прежде всего, справочники по истории дворянских родов России, составленные Н. Иконниковым, Д. Шаховским и Ж. Ферраном. Кроме того, были использованы памятные книжки различных губерний Российской Империи, справочник по некрологам Русского Зарубежья «Незабытые могилы», а также справочники СВ. Волкова по истории Белого движения.

В Южной Африке научных публикаций, специально посвященных российской эмиграции, на сегодняшний день не существует. Тем не менее, довольно подробно разработана история южноафриканского еврейства, которое, по большей своей части, является потомками русских евреев. Таким образом, в монографиях по этой теме есть немало данных о численности, причинах эмиграции, организациях, традициях и способах адаптации русских евреев в Южной Африке. Наиболее ценными изданиями такого рода являются «Евреи и сионизм: южноафриканский опыт»12 Г. Шимони, рассматривающего историю еврейства ЮАР через призму распространения в его среде сионистского учения, и опубликованный в Кейптауне сборник эссе «Евреи Южной Африки: история»,13

10 Хризостом Ф. Православие в Южной Африке - упущенная возможность? (ао. orthodoxy.ru/arch/OOS/OQS-sour.htm)

11 Федоровский Н.М. В стране алмазов и золота. Путешествие по Южной Африке. М.-Л.: Главная редакция геологоразведочной и геодезической литературы, 1934; Иванченко А. Оскорбленные звезды. Рассказы очевидна. М.: Молодая гвардия, 1964; Макаров КМ. В стране алмазов и нищеты. М.: Просвещение, 196S; Ивашко И. Заокеанские встречи. Симферополь, 1970.

12 Shimoni G. Jews and Zionism: The South African Experience (1910-1967). Cape Town: Oxford University Press, 1980.

15 The Jews in South Africa. A History. Edited by Gustav Saron and Louis Hotz. Cape Town: Geoffrey Cumberiedge. 19SS.

содержащий очерки формирования еврейских общин в каждой провинции, а также подробные описания причин и способов эмиграции российских евреев.

Ценнейшими источниками сведений для данной работы послужили интервью эмигрантов и российских консульских работников, взятые автором данного исследования во время научной командировки в ЮАР в апреле-мае 2004 г., статьи, опубликованные в газетах и журналах на русском, английском и африкаанс, сообщения агентств новостей, отчёты независимых организаций о деятельности российских преступных группировок на территории ЮАР и материалы, найденные в Интернете.

Теоретико-методологическое основание работы. Теоретической базой работы послужила теория развития диаспор З.И. Левина,14 базирующейся на методе «функциональных триад» И. Веселаго и М. Левиной. В настоящей диссертации эта теория применяется с исторических позиций в рамках исследования межэтнических отношений и социально-политических процессов. В процессе исследования использовались хронологический, сравнительно-исторический и сравнительно-аналитический методы в рамках комплексного проблемного подхода к источникам и публикациям по теме диссертации.

Хронологические рамки работы. Работа охватывает период с возникновения первых русских общин в Южной Африке (начало 1950-х гг.) по настоящее время.

Научная новизна исследования определяется следующим:

1. В научный оборот были введены нигде ранее не использовавшиеся архивные материалы и мемуары;

2. Проведена периодизация истории российской иммиграции в Южную Африку,

3. Впервые осуществлено всестороннее исследование южноафриканской русской диаспоры;

4. Рассмотрена история общин российских эмигрантов в Южной Африке в контексте общей модели возникновения и функционирования диаспор.

Научная и практическая значимость работы состоит в накоплении и анализе материалов по истории российской эмиграции в Южной Африке, периодизации этой истории, обосновании важности изучения малых, периферийных российских диаспор и закономерностей их развития, а также в попытке изучения самой поздней волны иммиграции российских граждан в ЮАР. Полученные данные и выводы позволят не только составить более целостное представление об особенностях адаптации и причинах ассимиляции наших соотечественников на Африканском континенте, но и рассмотреть

14 Положения этой теории изложены в монографии Левин 3 И Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «Крафт+», 2001.

историю россиян на юге Африки в контексте общего потока эмиграции из России. С практической точки зрения представляется, что результаты настоящего исследования могут быть использованы российскими дипломатами при работе с соотечественниками, организаторами русских общин в ЮАР, а также при подготовке спецкурсов. Наконец, ознакомление с данным исследованием позволит нынешним представителям российской диаспоры Южной Африки осознать свою преемственность и узнать о богатых традициях российской эмиграции в этой стране.

Источники. Основные источники, использованные автором в данном исследовании, можно разделить на следующие группы:

1. Архивы русских эмигрантов в Южной Африке, как домашние, так и хранящиеся в научных заведениях ЮАР;

2. Свидетельства о смерти российских эмигрантов, постановления суда, пассажирские декларации, заявления о получении гражданства или права на жительство в Южной Африке, и т.д., хранящиеся в отделениях Национального архива ЮАР; документы Русского зарубежного архива, ныне хранящиеся в ГАРФ, а также материалы Российского архива литературы и искусства (РГАЛИ).

3. Рукописи и публикации российских эмигрантов: воспоминания, статьи в эмигрантской периодике, отчёты настоятелей русского прихода в Йоханнесбурге, а также периодические издания русских эмигрантов в Южной Африке;

4. Монографии и научные сборники по истории Южной Африки и российской эмиграции на Африканский континент;

5. Научные и популярные статьи о российских эмигрантах на юге Африки, опубликованные в отечественной и зарубежной периодике.

Апробация работы. Основные положения диссертации были обсуждены на заседании Центра Юга Африки Института Африки РАН и изложены автором в статьях, материалах Первой всероссийской научной конференции «Школа молодого африканиста» (Москва, 25-27 ноября 2001 г.), а также в специальном разделе, написанном для издания «Русское еврейство в зарубежье».

Структура и основное содержание диссертации

Представляемая работа состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографического списка.

Во Введении автор обосновывает тему, определяет цели исследования, его новизну и актуальность, определяет круг использованных источников и состояние научной разработки темы.

Первая глава «Исторический очерк российской иммиграции в Южную Африку до конца Второй мировой войны» является вводной. Если вплоть до 1870-х гг. россияне оказывались в Южной Африке, как правило, случайно, были крайне немногочисленны и разобщены, то после открытия алмазных и золотых месторождений и сопутствовавшего ему экономического подъёма Капской колонии и бурских республик юг Африки стал привлекать всё большее количество граждан Российской Империи. Прежде всего, это были представители национальных меньшинств - прибалтийские евреи, литовцы, поляки, немцы, но были среди иммигрантов и русские.

В первой главе выявляются характерные черты первого потока иммиграции, причины отъезда эмигрантов в Южную Африку, процесс адаптации россиян в южноафриканском обществе. Отдельно рассмотрены организации русских евреев в Южной Африке, такие, как «Еврейский рабочий клуб», «Африканер гесерд», «Поалей Сион». Эти независимые ассоциации распались ко второй половине 1930-х гг. с ростом социальной мобильности российских иммигрантов, их экономического благосостояния и влияния в южноафриканском обществе. Русские евреи уже в первые десятилетия XX в. становились мэрами важных городов ЮАС, а Гарри Глюкман, выходец из Прибалтики, даже занимал должность министра в кабинете Яна Смэтса. Кроме того, среди южноафриканских евреев русского происхождения в первой половине XX в. было много крупных бизнесменов, деятелей культуры, общественных деятелей.

Что касается собственно русских эмигрантов, то вплоть до конца второй мировой войны их количество измерялось десятками. Из-за своей малочисленности они не образовали общины и, в основном, были довольно разобщены. Тем не менее, среди русских эмигрантов в Южной Африке в довоенный период были такие выдающиеся личности, как горные инженеры П.Е. Ковалёв и П.С. Назаров, оперная прима К.А. Бельмас, карикатурист ВА Иванов.

Вторая глава «Российские эмигранты в Южной Африке с первых послевоенных лет до конца 1980-х гг.» охватывает период до «перестройки», а третья глава ««Новые» эмигранты и возрождение российской диаспоры ЮАР» посвящена современной российской диаспоре этой страны.

Российская иммиграция в Южную Африку была численно и качественно неравномерной в разные исторические отрезки. Для рассматриваемого периода (с конца второй мировой войны по настоящее время) характерны два типа российской эмиграции в

Южную Африку: индивидуальная (до «перестройки» и последние десять лет) и дисперсно-массовая15 («перестройка» и первая половина 1990-х, когда для советских граждан ЮАР стала одной из самых привлекательных стран эмиграции).

Здесь до начала 1990-х гг. в среде иммигрантов из России можно было выделить две социально-этнические группы. Во-первых, это десятки тысяч русских евреев, подавляющее большинство из которых приехали в Южную Африку до второй мировой войны в результате массового исхода из Прибалтики и Белоруссии. Во-вторых, это несколько сотен русских, украинцев и прибалтийских немцев, поселившихся здесь преимущественно в конце 1930-х-начале 1950-х гг., либо предчувствуя надвигавшуюся войну, либо спасаясь от её последствий. Советские евреи, приезжавшие сюда, как правило, через Израиль, бывшие «перемещённые лица», моряки, бежавшие с советских кораблей, бросавших якорь у южноафриканских берегов, а также прочие эмигранты из СССР, по той или иной причине приезжавшие в Южную Африку на постоянное жительство, были крайне малочисленны и разобщены, а потому стремились к быстрой ассимиляции.

Как упоминалось, к 1950-м гг. особые организации русских евреев в ЮАС уже прекратили своё существование. Это стало причиной успешно пройденной адаптации иммигрантов и повышения их социально-экономического уровня. Такие организации не имели притока молодых сил, поскольку дети русских евреев, в большинстве своём, осознавали себя южноафриканцами, были прекрасно адаптированы к жизни в южноафриканском обществе, а свои религиозно-этнические потребности могли удовлетворять в рамках уже существующих общин и организаций, не связанных со страной происхождения их родителей. Они во многом повторили судьбу тысяч потомков русских эмигрантов в Южной Америке, которые сегодня уже не ощущают тесной связи с Россией и для которых родным языком стал испанский.16

Распад и увядание эмигрантских общин всегда говорит о том, что у самих эмигрантов отпадает потребность в такого рода объединениях. Эмигрант более не ищет поддержки и понимания исключительно среди своих земляков, и общинные механизмы оказываются лишними. Теперь он уже может реализовать себя, не ограничивая себя связями со страной исхода. Особенно, если, как это наблюдалось в Южной Африке, его соотечественники

15 То есть «исход большой массы людей разрозненными группами или индивидуально, различными путями и через различные пункты». Си. Поляков Ю А. Адаптация и миграция - важные факторы исторического процесса. - История российского зарубежья. Проблемы адаптации мигрантов в МХ-ХХ веках. Сборник статей. М: Институт российской истории РАН, 1996. СЮ.

" Среди них также много известных в Южной Америке архитекторов, врачей, преподавателей, балетмейстеров, инженеров. См. Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом. М.: ИВИ РАН, 1999. С.376-377.

играют важную роль в экономике, культуре, общественной жизни и даже политике страны его нынешнего пребывания.

Русским евреям, приезжавшим в Южную Африку, по большей части, непосредственно из Российской Империи, после непродолжительной остановки в европейских портах, пришлось здесь столкнуться с совершенно новыми, непривычными для себя условиями, с чужими обычаями, языком, культурой, с необходимостью научиться выживать в этом мире. Они, судившие об этой стране по письмам друзей и родных, статьям в еврейской прессе, а возможно, и просто по слухам, выросшие в патриархальных и религиозных семьях в Литве, Латвии, Белоруссии, несомненно, на первых порах переживали серьёзный стресс на новом месте, разочарования, ощущали себя потерянными, лишёнными корней, беспомощными. Даже службы в синагогах в Южной Африке значительно отличались от привычных русским евреям. И этим же людям, после трудного и болезненного периода адаптации, суждено было не только взять под свой контроль местные еврейские организации и внести изменения в религиозные службы, но и стать одной из самых влиятельных групп южноафриканского населения.

К 1950-м гг. русские евреи в Южной Африке, несмотря на свою многочисленность или даже благодаря ей, потеряли свою самобытность и фактически растворили в себе коренную еврейскую диаспору этой страны. Представляется, что с этого времени уже не имеет смысла выделять выходцев из России из общей массы южноафриканского еврейства С родиной их уже ничто не связывало, кроме воспоминаний и русского языка, который многие из них ещё помнили. Хотя среди них нередки были искренние симпатии к СССР, особенно в годы войны, их интересы, семейные дела, работа и общественная деятельность были связаны уже не с первой родиной, а с Южной Африкой. Русские евреи объединились с южноафриканским еврейством, заняв его место и приняв его идентичность. По словам З.И. Левина «Диаспора остаётся таковой лишь до тех пор, пока в её ментальности сохраняется этнокультурная специфика и пока её члены сознают свою инакость в окружающем социуме». Для русских евреев Южная Африка стала второй родиной, «полюсом гражданской и политической лояльности».17

Что касается русских эмигрантов в Южной Африке в послевоенные десятилетия, то для них, напротив, адаптация к местным условиям не проходило столь тяжело, как первоначально для русских евреев. Во-первых, это были, в основном, представители второго поколения русских беженцев. Они либо родились в зарубежье, либо были вывезены из России ещё в детстве и воспитаны за границей. Они в совершенстве владели

17 Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «Крафт+», 2001. С.9.

хотя бы одним иностранным языком, обладали богатым опытом существования в инокультурной и иноязычной среде, получили хорошее образование, позволявшее устроиться на достойную работу. Многие ехали сюда, уже имея на руках контракты с южноафриканскими компаниями или университетами. В общем, большинство русских эмигрантов было уже адаптировано к жизни в западном капиталистическом обществе, и конфликта мировосприятий, культурных ценностей с принимающим обществом здесь не наблюдалось

И, во-вторых, русские эмигранты, в отличие, например, от своих родителей, не рассчитывали на возвращение в Россию и были готовы искать для себя новые места работы и жительства в других странах и на других континентах. Конечно, для того, чтобы отправиться не в обжитые и освоенные русскими США, Австралию и даже Латинскую Америку, а в экзотическую Южную Африку, нужны были привлекательные финансовые условия и доля авантюризма, но всё же ЮАС значительно отличался от африканских колоний, таких, например, как Бельгийское Конго, Марокко, Тунис или Алжир

Например, в Южной Африке русские эмигранты, прибывшие из Европы или Китая, оказывались в привычных для себя условиях вестернизированного общества и не испытывали того шока, который пришлось пережить русским, прибывшим после революции в Северную Африку. Они знали, чего ожидать и как ответить на возможные вызовы. Адаптацию русских иммигрантов ускоряло сходство между культурными и политическими традициями Европы и «белой» Южной Африки, благоприятный климат, развитая, современная инфраструктура и наличие дешёвой рабочей силы в лице чёрных. Здесь русским иммигрантам не приходилось, как в довоенной Северной Африке, соглашаться на низкооплачиваемую, непрестижную работу, чувствовать себя людьми второго сорта.

Кроме того, несмотря на волнения, например, в Шарпевилле и Соуэто, положение белых в стране, в отличие от других африканских территорий, оставалось вполне прочным вплоть до конца 1980-х гг., а высокий уровень экономического развития страны обеспечивал соответствующий уровень жизни для европейцев в ЮАР. И если в бывших африканских колониях в 1950-е гг. наблюдался упадок русских общин в связи с массовой эмиграцией после обретения этими странами независимости, а впоследствии, в результате активного проведения новыми правительствами политики «африканизации», то в ЮАС в тот же период русские общины только зарождались и пополнялись, в том числе и за счет иммигрантов из Бельгийского Конго, Египта, и т.д.

С другой стороны, у русских в Южной Африке, в отличие от североафриканских стран, вплоть до 1950-х гг. не было собственных организаций, объединений, не говоря

уже об общинах. Как известно, в Тунисе, Марокко, Египте ещё до второй мировой войны проживали тысячи русских эмигрантов, имевших свои церкви, ассоциации, общества взаимопомощи и даже печатные издания. Русская иммиграция в эти страны была компактно-массовой: в относительно краткие сроки в странах Магриба оказались тысячи офицеров и солдат Белой армии и гражданских лиц, а также целая Черноморская эскадра. В то же время русская иммиграция в Южную Африку вплоть до второй половины 1980-х была индивидуальной. Во время второй мировой войны и после неё русские общины в этих колониях пополнились за счёт «перемещённых лиц», недавних советских граждан, а также «русских французов», ехавших сюда в поисках работы. Некоторые русские эмигрантские организации в странах Магриба существовали и после войны. Таким образом, вплоть до середины 1950-х гг. североафриканские русские диаспоры были гораздо крупнее и организованнее южноафриканской.

Хотя уровень адаптации к западному обществу среди русских эмигрантов в Южной Африке был высок, в их среде были крайне живучи специфически русские этнокультурные доминанты, усвоенные ещё с детства. Ощущение эмиграции как миссии среди них не было так остро, как у их родителей, но, тем не менее, гордость за свою культуру, свой народ, свою религию, свой язык, желание сохранить русское наследие, в конечном счёте, объединило южноафриканскую русскую диаспору.

З.И. Левин пишет о «нравственном императиве»18 как причине сохранения этнокультурной специфики иммигрантской общины. По-видимому, именно этот императив, как идеалистично это бы ни звучало, и явился основной причиной создания русских общин в Йоханнесбурге, Кейптауне, Дурбане. Предпосылками создания общины являются обычно отторжение диаспоры принимающим обществом, которое воспринимает её как чужеродный элемент, «критическая масса» иммигрантов и компактность их расселения, возникающая среди них необходимость искать поддержку среди соотечественников. Короче говоря, община, как правило, возникает как альтернатива ассимиляции и в некоторых случаях способна существовать даже при аккультурации её членов.

У русских в Южной Африке, большинство из которых можно было отнести к среднему классу, очевидно, не было экономических предпосылок к объединению. Работу они могли найти и без помощи своих соотечественников. Этому способствовали, в частности, нехватка квалифицированных специалистов в ЮАР и резервирование рабочих мест для белых. Благоприятное отношение властей страны к европейским иммигрантам и малочисленность русской диаспоры привели к тому, что здесь не сложился стереотип

11 Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный я социокультурный анализ). С.8.

русского иммигранта, с присущим ему набором специальностей и сфер деятельности, который значительно затрудняет выход за пределы определённой ниши (как, например, у русских во Франции в 1930-е гг.)

Знание нескольких языков и опыт адаптации к жизни в западном обществе позволял, при желании, найти себе круг общения среди местных жителей. Русские в Южной Африке как представители «белой» расы были близки белому населению страны, не подвергались дискриминации, почти не страдали от предубеждённости. А значит, и социальная изоляция не могла быть для большинства русских эмигрантов причиной к объединению. О степени интеграции русских в южноафриканское общество свидетельствует наличие в её среде непропорционально большого числа видных деятелей науки, искусства, бизнеса, таких как Г. Третчиков, В. Иванов, К. Бельмас, Ю. ван Зон, Б. Балинский, К. Владыкин.19

Социально-экономических предпосылок создания русской общины, очевидно, не было. Отсутствовали также компактность расселения и «критическая масса» иммигрантов. По самым оптимистичным оценкам, на всей территории Южной Африки в 1940-1985 гг. проживало не более двух-трёх сотен русских иммигрантов. Эти люди жили дисперсно в городах (это свойственно и русским в Европе) и даже в сельской местности. Эта дисперсность была обусловлена значительной социальной мобильностью иммигрантов и их высоким образовательным уровнем, что увеличивает самостоятельность индивидов, их адаптацию к среде.

Итак, русские в Южной Африке были вполне интегрированы в жизнь принявшего их общества и, по-видимому, единственным объяснением их противостоянию ассимиляции являются незавершённая аккультурация и, как следствие, особый «нравственный императив», усвоенное от родителей чувство важности сохранения своей этничности. Но в нашем случае следует, наверное, говорить о сознательном ограничении собственной ассимиляции. Например, далеко не все русские приняли южноафриканское гражданство, а некоторые даже до конца жизни оставались лицами без гражданства, хотя, в принципе, стать подданными ЮАР они при желании могли бы. Местные русские в большинстве своём не ощущали себя южноафриканцами, а значит, Южная Африка не стала для них «полюсом гражданской и политической лояльности». Кроме того, эрозия этой немногочисленной диаспоры затруднялась сознаваемой местными русскими связью, с одной стороны, с культурой и историей такой могущественной и большой страны, как Россия, а с другой - с наследием и ценностями Русского Зарубежья, с его идеями мессианства и консервации.

Для осуществления намеченных целей эмигранты обратились к традиционным методам организации Русского Зарубежья. В 1952 г. они основали Общество русских эмигрантов в Йоханнесбурге и его филиалы в Кейптауне и Дурбане, а затем пригласили священника Русской православной церкви за рубежом, который открыл здесь приход, перенеся свою резиденцию из Найроби в Йоханнесбург. Таким образом, Южная Африка стала практически единственным центром русского православия к югу от Сахары, а йоханнесбургская община - главной в Южной и Центральной Африке. Ведь почти в любой общине церковь играет роль интеграционного центра, где иммигрант может почувствовать себя среди своих, культурного очага, а не только места молитвы и проведения служб.

Важной чертой русской диаспоры Южной Африки был её конформизм, законопослушность, иногда доходящая до заискивания перед властями страны, нежелание вмешиваться в политику. Стремление «не высовываться», избежать конфликтов, обрести покровителей среди власть придержащих свойственно любой диаспоре, особенно малочисленной. И если даже многотысячное южноафриканское еврейство отмежёвывалось от тех своих представителей, которые посмели открыто выступить против апартеида (среди которых, кстати, было немало русских евреев и их потомков), то можно понять и русскую общину, стремившуюся заявить о своей благонадёжности, особенно ввиду возможных подозрений относительно её связей с «красной» Россией и суровых репрессий со стороны властей.

Кроме того, зачем русским эмигрантам было выступать в защиту чёрного населения

Южной Африки, если эти группы населения, как русских и арабов в Северной Африке,

разделяла стена отчуждения и недоверия ; если левые идеи в среде русских эмигрантов были крайне непопулярны и связывались с коммунизмом; если, наконец, политическое и экономическое неравноправие белых и небелых было выгодно русским эмигрантам, как и всему европейскому населению страны?

Последовавший в конце 1960-х распад и без того небольшой русской общины в Йоханнесбурге и основание «Русского дома», в принципе, также характерны для Русского Зарубежья с его внутренними распрями и многочисленными организациями и группировками. Приход был упразднён в 1974 году, а «Русский дом» просуществовал до

19 Кстати, иного выдающихся русских художников, инженеров, геологов, гидрологов, почвоведов, археологов, врачей, юристов проживали и в странах Северной Африки, но веб же русская диаспора там была гораздо многочисленней южноафриканской.

28 Например, русский поэт, оказавшийся в тунисском лагере для беженцев из России, писал об арабах: «рожи, где белеет лишь зубов оскал». Цит. по Недзельский Е. Мемуары лагерей. — Африка глазами эмигрантов: Россияне на континенте в первой половине XX века. М.: Восточная литература, 2002. С. 124.

конца 1990-х гг. как светская организация, хотя здесь раз в месяц и проводились получасовые службы.

Русская диаспора Южной Африки в своём развитии не смогла продвинуться дальше стадии образования общины, для которой свойственно накопление иммигрантской массы и её структурирование, а также появление специфических институтов, таких, как, например, церковь. Иммигранты создали условия для самореализации в рамках общины-организовывали праздничные вечера, костюмированные балы, концерты, в том числе и благотворительные, собирали пожертвования на создание церкви и на помощь неимущим членам общины. Но ослабление русской диаспоры ЮАР, ставшее заметным к концу 1970-х гг., потеря, а затем и разрыв связей между членами общины внутри страны и за её пределами, превращение их во всё более эфемерные образования, не более чем «символы существования диаспоры»,21 произошли не только из-за отсутствия значительного притока русских иммигрантов и отъезда русских из бывших африканских колоний.

Гораздо важнее, что дело «старых» эмигрантов не продолжили их дети, ставшие уже стопроцентными южноафриканцами. Они не видели необходимости в сохранении русского языка или культуры, имели слабое представление о русских традициях, истории. И дело тут не в их «несознательности» или неумении их родителей передать им свою любовь к России, «научить их патриотизму». Просто обшине, особенно такой несплочённой и размытой, очень сложно противостоять разрушающему действию принимающего общества, его образу жизни, информационному полю.

Первое поколение русских эмигрантов в ЮАР было связано с Россией по рождению и по воспитанию, по установкам и ценностям, усвоенным в детстве и юности в таком мощном культурном поле, каким было Русское Зарубежье до второй мировой войны. Их дети в Южной Африке не имели таких же непосредственных впечатлений от России, её культуры, традиций. Они были изолированы от России, в то время как тесная связь с родиной способствует сохранению специфического менталитета диаспоры. Идеология Русского Зарубежья, предполагавшая сохранение, спасение русской культуры для скорого возвращения в Россию не могла быть им близка, а русский коммунизм их научили ненавидеть не только родители, но и южноафриканская пропаганда. А другой русской идеологии зарубежья, сохранения своего национального самосознания в рассеянии, не предполагавшей обязательного возвращения в Россию, в то время не существовало.

Важным фактором размывания общины и ослабления диаспоры явились также межэтнические браки, весьма распространённые уже у первого поколения русских жителей Южной Африки. Смешанные браки традиционно приводят к деградации

21 Левин 3 И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ) С.29.

специфической ментальности диаспоры. Дети, рожденные в таких браках, обладают смутным этническим сознанием. Более того, супругами русских эмигрантов очень часто становились не только южноафриканпы, но и французы, англичане, бельгийцы, немцы, греки, сербы, и т.д. Таким образом, для второго поколения русских эмигрантов вопрос этнической самоидентификации становился ещё более сложным. Им, выросшим в условиях бикультуризма и двуязычия, осложнённого общим поликультурным характером южноафриканского общества, необходим был важный стимул, чтобы ассоциировать себя именно с русскими. Но такой стимул в эти годы в Южной Африке отсутствовал, а значит, не было и психологического барьера, препятствовавшего ассимиляции. Впрочем, второе поколение русских эмигрантов могло, в принципе, проявлять интерес к русской культуре, истории, традициям, не ощущая своей непосредственной связи с ними.

Община, основой существования которой являлась идеология, «русская идея», а не объективные социально-экономические предпосылки, могла иметь будущее лишь при возникновении новых факторов, например, дискриминации иммигрантов и их детей по этническому признаку. Иначе такой общине сложно удержать иммигрантов в своей орбите. Таким образом, разложение, исчезновение русской диаспоры ЮАР в рассматриваемый период представляется неизбежным.

Далеко не всех наших соотечественников, поселившихся в ЮАР в последние пятнадцать лет, с полным правом можно назвать эмигрантами. Россияне, по большей части, приезжают в Южную Африку на заработки и, в отличие от своих предшественников, имеют возможность в любой момент вернуться на родину. Ещё в 1993 г. российский историк Русского Зарубежья высказывал мнение, что «когда наши люди получат возможность только по личной инициативе в любое время выезжать за пределы страны, не теряя при этом гражданства, и возвращаться по личному желанию, эмиграция как историческое явление целиком уйдёт в прошлое. Понятие «эмигрант», очевидно, сохранится лишь в сугубо демографическом смысле слова, чтобы отличить коренное население каждой страны от переселенцев, живущих в ней постоянно или долгое Однако понятие «трудовая эмиграция» до сих пор не потеряло своего значения и для истории последних пятнадцати лет. Возможно, следует, подобно Л.И. Еременко, говорить об исчезновении «постановки проблемы Русского Зарубежья как социально-культурного феномена» и наполнить понятие «эмигрант», применительно к нашему времени, новым смыслом, лишённым коннотаций «беженец» или «диссидент». Или же вообще говорить просто о «мигрантах», не исключая возможность возвращения на

родину. Но мы не знаем, как сложится судьба большинства россиян, проживающих сегодня в ЮАР, не знаем, пожелают ли они вернуться в Россию, продолжать жить в Южной Африке или переселиться в какую-то другую страну. Поэтому в этой работе мы применяем к ним термин «эмигрант», но не в смысле «невозвращенец».

Современная российская эмиграция в ЮАР - это, в основном, люди предприимчивые, динамичные, заранее готовые к адаптации к новым условиям и покинувшие родину по экономическим, а не социально-политическим или идеологическим мотивам. Это профессионалы, квалифицированные специалисты, ведь условия Южной Африки с её многомиллионной армией бедняков и безработных не позволяют надеяться на получение должности, не требующей образования. Таково, в общем и целом, положение российской эмиграции и в других странах мира: в Европе, Израиле, Австралии. Наши соотечественники там - это, как правило, интеллигенция или предприниматели.

Многочисленные попытки создания российских общин в разных городах ЮАР увенчались успехом лишь в конце 1990-х гг. с возникновением прихода Русской православной церкви в Мидранде, на полпути между Преторией и Йоханнесбургом. Несмотря на то, что формальным поводом появления русской церкви в Южной Африке стало обращение группы эмигрантов, открытие этого прихода соответствовало устремлениям Московского Патриархата к освоению новых территорий и российского МИД - к более эффективной организации работы с соотечественниками в ЮАР. Таким образом, для образования первой ассоциации «новых» российских эмигрантов в этой стране понадобились усилия и капиталовложения извне. Иначе говоря, для того, чтобы наши соотечественники в Южной Африке смогли организоваться, необходима была воля российского государства.

В отличие от «старых» русских эмигрантов, «новые» не смогли построить на свои средства церковь или содержать священника, и для этих целей надо было искать спонсоров в России. Впрочем, «пассивность» современной российской эмиграции, её нежелание объединяться, жертвовать на нужды общины наблюдается повсеместно. Встаёт вопрос о том, было ли создание прихода в Мидранде естественным, своевременным, или перед новой российской диаспорой Южной Африки ещё не встала необходимость объединения. Или, как считают некоторые, носителям советской ментальности необходимо «некоторое руководство», что им нужен внешний стимул, поскольку им всегда не хватает самостоятельности?

22 Борисов Ю С. Российская эмиграция как историческое явление. - Роль русского зарубежья в сохранении и развития отечественной культуры. Научная конференция. Москва, 13-15 апреля 1993 г. Тезисы докладов. М.: Институт российской истории РАН, 1993. С.18.

Потенциально временный характер пребывания наших соотечественников в ЮАР предопределяет их скептическое отношение к целесообразности общинной организации или к аккультурации в этой стране. Судя по всему, большинство из них не видит необходимости серьёзно приспосабливаться в Южной Африке, «врастать корнями» и не отвергают возможность возвращения на родину. До сих пор сохраняющееся неравенство между белыми и небелыми и заблаговременно заключённые контракты обеспечивают нашим соотечественникам, по крайней мере, сносный уровень жизни и, как минимум, сохранение социального статуса, который иммигрант имел в России, а схожесть менталитетов европейцев и белых южноафриканцев облегчают адаптацию в новой среде. Как и в других странах, россияне в ЮАР селятся дисперсно, преимущественно в городах, что ослабляет сплочённость диаспоры. Атеистическое воспитание, полученное подавляющим большинством «новых» россиян, позволяет им не заботиться об удовлетворении религиозных потребностей, а значит и об учреждении церкви. Соответственно, и конфессиональные различия между ними и местным населением, особенно европейским, для них не так важны и не являются предпосылкой объединения.

Но объективные экономические, социальные и демографические предпосылки создания общины уже складываются. Правительство АНК проводит курс на предпочтительное предоставление рабочих мест небелым и усложнение процедуры получения права на постоянное жительство в стране. А значит, россиянам становится все' труднее закрепиться в ЮАР и найти здесь новую работу. Тут могут помочь соотечественники, например, те, кто имеет в Южной Африке свой бизнес. Число россиян в стране медленно, но увеличивается, а значит растёт «критическая масса», необходимая для возникновения общины. Появился такой специфический контингент российских иммигрантов, как «русские жёны». Продолжительное пребывание в стране и отсутствие реальной возможности найти достойную работу в России порождает ностальгические чувства. Праздничные службы и мероприятия в мидрандской церкви регулярно посещают около двухсот россиян. Предпринимаются активные попытки организовать общину в Кейптауне, уже самими соотечественниками при поддержке российского консульства

И, наконец, будет ли пребывание россиян в Южной Африке действительно временным? Ведь при удачной адаптации, при появлении семьи и детей желание вернуться на родину слабеет. Показателен пример первого поколения турецких иммигрантов в Германии, один из которых говорил: «Девяносто девять процентов из нас приехали сюда с мыслью через несколько лет вернуться в Турцию. Но мы привезли сюда свои семьи, мы привыкли жить в упорядоченном, дисциплинированном обществе... Мы

хорошо зарабатываем. Наши дети не чувствуют себя полноценными турками. Желание

Я 23

могу вернуться, выйдя на пенсию, но не раньше».

Отношения между «старыми» и «новыми» российскими эмигрантами в ЮАР случайны, что, впрочем, свойственно и для российских диаспор в Западной Европе. Представители обеих волн русской эмиграции осознают культурно-идеологическую пропасть, их разделяющую. Поэтому «новые» не продолжили дело «старых», и «Русский дом» в Йоханнесбурге был закрыт. «Новые» основали собственную общину, и теперь уже «старые» приходят туда как гости. Бывшие советские граждане в ЮАР имеют очень смутное представление о той русской эмиграции, которая была в этой стране до них. Связь российских иммигрантских волн в Южной Африке в очередной раз прервалась.

«Новые» российские эмигранты в ЮАР, в отличие от «старой» русской диаспоры, являются классическим примером первого поколения иммигрантов на стадии выживания на чужбине. З.И. Левин так описывает эту стадию: «Контакты между иммигрантами случайные, люди часто связаны между собой только силой обстоятельств... и не обладают групповым сознанием... Каждый в одиночку борется за выживание в меру индивидуальной способности. Здесь каждый - сам по себе, взаимопомощь в зачатке... Община пока ещё не сложилась, ей реакция на воздействие социального окружения непредсказуема, у нее нет коллективного ответа; каждый мигрант реагирует на свой лад».24 Они адаптированы к жизни в принимающем обществе, но не допускают аккультурации. Полюсом гражданской и политической лояльности для них по-прежнему является Россия, и южноафриканцами, пусть даже и российского происхождения, они себя не считают - скорее россиянами, «волею судьбы» оказавшимися на юге Африки. Процент межэтнических браков среди них невелик. Что касается русских жён, то в ЮАР, как и в других частях африканского континента они сталкиваются с этнокультурным «одиночеством» (термин Н.Л. Крыловой25), изоляцией от диаспоры, но, тем не менее, пытаются объединяться, общаться друг с другом. В целом, россияне в Южной Африке объединяются, как правило, на основе групп по интересам. Такие же разобщённость и отсутствие осознанного общинного интереса наблюдаются и в некоторых странах Европы.

Они скорее считают себя не постоянными жителями ЮАР, а гостями, пришельцами, по сути, чужими в этой стране. Даже такие известные в Южной Африке деятели, как Дмитрий Гришин, Марк Волошин, Геннадий Тышлер, Эдуард Мясников в местной прессе именуются не южноафриканцами российского происхождения, как это было, к примеру, с

23 Цит. по: Левин 3 И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). С. 132.

24 Там же. С.41-42.

В. Ивановым или Г. Третчиковым, а исключительно «русскими». Это свидетельствует о том, что и южноафриканское общество до сих пор воспринимает их как нечто чужое, постороннее, инородное. Тем не менее, по утверждению большинства российских эмигрантов, отношение к ним в ЮАР преимущественно доброжелательное, даже несмотря на частые сообщения в южноафриканских СМИ о деятельности российских преступных группировок на территории страны. Отсутствие дискриминации и предубеждений у местного населения относительно наших соотечественников ведёт к замедлению процессов организации российской диаспоры и формирования общины, даже притом, что в Южной Африке сегодня проживает около 1,5-3 тысяч россиян.

Размыванию культурной дистанции между российскими иммигрантами последней волны и южноафриканцами, помимо временного характера пребывания в ЮАР, способствует и тесная связь наших соотечественников с Россией. Они имеют возможность ездить на родину, свободно переписываться с родственниками и друзьями, оставленными там, или звонить им. Могут смотреть российское телевидение и читать последние выпуски русских газет в Интернете, посещать выступления российских артистов, приезжающих на гастроли в ЮАР. Они могут участвовать в форумах на российских сайтах и заказывать русские книги через электронные магазины. Они могут вести бизнес с Россией, организовывать совместные предприятия. Чтобы постоянно жить в ЮАР, российские иммигранты не обязаны отказываться от своего гражданства, имущества, юридических прав на родине. Они могут обратиться за помощью в посольство России и участвовать в общероссийских выборах, не покидая Южной Африки. Они, в отличие от «старых» русских эмигрантов, имеют за спиной одну из важнейших мировых держав.

При этом уже второе поколение российских эмигрантов подвергается мощному влиянию ассимиляции. Многие из них общаются по-русски только со своими родителями и владеют этим языком только на разговорном уровне. Русская школа вряд ли будет среди них популярна, потому что параллельно с ней существует южноафриканская система образования, местные школы, которые посещает большинство детей российских эмигрантов. Вряд ли многие дети будут с энтузиазмом посещать в выходные дни русскую школу, которая, по сути, является лишь хранителем российской этнокультурной специфики и не даёт им навыков, необходимых для повседневной жизни в южноафриканском обществе. Тем более, что они не испытывают отторжения со стороны своих южноафриканских сверстников, а значит чувствуют себя в местной школе и в принимающем обществе в целом вполне комфортно.

25 Крылова НЛ. Соотечественники в Африке: третья волна (постановка вопроса) - Африка в меняющемся мире. VII всероссийская конференция африканистов. (Москва, 1-3 октября 1997 г ) Тезисы докладов.

Когда они вырастут, то, вероятно, будут носителями бикультуризма, ведь «для иммигрантской молодёжи... родительский дом является уже только одним и, возможно, далеко не главным источником поведенческих норм и ориентации... Второе поколение, живущее между двумя мирами, утверждает, что ему нужны оба мира».26 Возможно, им будет непросто определить своё этническое сознание.

При отличительных чертах всех волн российской эмиграции в Южной Африке, особенностях их менталитета, адаптации к принимающему обществу у них есть общая черта, определяющая их судьбы - духовная и физическая связь с русской культурой, языком и, в конечном счёте, с Россией. От связи диаспоры с Россией в значительной степени зависит, останутся ли большинство её членов русскими за рубежом или же будут осознавать себя южноафриканцами российского происхождения. Отвечая на этот вопрос было бы опрометчиво экстраполировать опыт предыдущих волн эмиграции на судьбу «новых» российских эмигрантов в ЮАР, ведь в наше время соотечественники имеют возможность поддерживать тесную связь с родиной.

Проблемы, рассматриваемые в диссертации, нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. Проблемы изучения русской диаспоры ЮАР в 1960-1990-е годы//Африканистика молодых. Материалы первой всероссийской научной конференции «Школа молодого африканиста» (Москва, 25-27 ноября 2001 г.) - М.: Институт Африки РАН, 2004 (0,3 ал.)

2. Российские евреи в Южной Африке в 170-1990-е гг.//Русское еврейство в зарубежье. Статьи, публикации, мемуары и эссе. Сост., гл. ред. и изд. М. Пархомовский. - Иерусалим, 2003. - Т. 5 (10) (1,1 ал.)

3. Русская диаспора Южной Африки. Ассимиляция или адаптация?//Азия и Африка сегодня. - 2004. - №5 (0,3 ал.)

4. Русский некрополь в Южной Африке/ЛГенеалогический вестник. Журнал Творческого объединения Русского генеалогического общества. СПб. - 2004. -Вып. 19 (0,3 ал.)

Итого: 2,2 авторских листа.

Выпуск П. М.: Инситиут Африки РАН, 1997. С.135.

26 Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). С. 118,121.

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 17.11.04 Тираж 80 экз. Усл. п.л. 1,56 Печать авторефератов (095) 730-47-74,778-45-60

№22 2 6 4

РНБ Русский фонд

2005-4 20489

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Горелик, Борис Моисеевич

Введение.

Глава 1. Исторический очерк российской иммиграции в Южную Африку до конца Второй мировой войны.

1.1. XVIII в. - 1860-е годы: Русские моряки, путешественники и случайные эмигранты.

1.2. Конец XIX — начало XX вв.: период самой крупной российской иммиграции в Южную Африку.

1.3. Русские евреи в Южной Африке в 1870-1917 гг.

1.4. Россияне в Южной Африке в 1920-30-е гг.: последствия аккультурации.

1.5. Вторая мировая война: общества дружбы с СССР и сбор средств в пользу Красной Армии.

Глава 2. Российские эмигранты в Южной Африке с первых послевоенных лет до конца 1980-х гг.

2.1. Русские эмигранты в ЮАС в послевоенные годы: характеристика, численность и способы адаптации.

2.2. Причины появления русской общины в Южной Африке.

2.3. Русская община и политика правительства Южной Африки по «подавлению коммунизма».

2.4. Русский православный приход в Йоханнесбурге: успешная попытка объединения общины.

2.5. Второй этап истории русского православного прихода в Йоханнесбурге: кризис и несбывшиеся надежды.

2.6. Возникновение «Русского дома» и расформирование прихода св. Владимира.

2.7. Русская община Йоханнесбурга в 1968 - первой половине 1980-х гг.: «Русский дом» как общинный центр.

2.8. Русская община Кейптауна и Дурбана: жизнь на периферии.

2.9. Роль эмигрантов из России в преподавании русского языка и пропаганде русской культуры в ЮАР.

2.10. Русские эмигранты - видные деятели культуры и бизнеса в Южной Африке.

2.11. Русские евреи в ЮАР в послевоенные годы: потеря связей с Россией и ассимиляция в южноафриканском обществе.

2.12. Выводы.

Глава 3. «Новые» эмигранты и возрождение российской диаспоры ЮАР.

3.1. Внутренние изменения в Советском Союзе конца 1980-х гг. как стимул российской эмиграции в Южную Африку.

3.2. Характеристика новых эмигрантов и численность российской диаспоры в современной ЮАР.

3.3. Общинные центры и способы самоорганизации российской диаспоры ЮАР.

3.4. Приход Русской православной церкви в Мидранде — главный общинный центр российской диаспоры ЮАР.

3.5. Евреи из бывшего Советского Союза в ЮАР 90-е гг.

3.6. Основные социальные и профессиональные группы российских эмигрантов.

3.7. Нелегальная деятельность российских эмигрантов в Южной Африке.

3.8. Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Горелик, Борис Моисеевич

Актуальность темы. «Перестройка», как известно, принесла не только свободу слова и новые методы хозяйствования. Она изменила саму ментальность советского человека, и этот процесс по сей день продолжается в сегодняшней России. Эти перемены повлекли за собой, помимо прочего, пересмотр «шкалы ценностей» в исторической науке, позволили по-новому взглянуть на привычные явления, попытаться избавиться от штампов и клише при анализе событий и оценке деятелей, а также дали возможность открыть для исследования новые, прежде запретные темы. Одной из таких тем стало изучение истории российской эмиграции, относящейся к периоду после 1917 года.

Несмотря на обилие статей, сборников эссе и монографий по данному вопросу, появившихся в нашей стране в последние 10-15 лет, пристальное знакомство с ними обнаруживает два характерных обстоятельства: 1) сравнительно малое количество работ по истории российской эмиграции на периферии Русского Зарубежья; 2) почти полное отсутствие основательных аналитических трудов, ставящих своей целью попытку выявления характерных особенностей возникновения и функционирования российских диаспор.

Первое из указанных обстоятельств неизбежно затрагивает и Африканский континент. К сожалению, до сих пор актуальны слова А.Б. Летнева из вступления, которое он написал для первого в своём роде сборника «Российская диаспора в Африке»: «Нельзя сказать, чтобы историки-африканисты вообще не занимались изучением африканской составляющей Русского Зарубежья. Но. специалисты по истории Европы, обеих Америк, Китая успели сделать, особенно в монографическом плане, больше. Отсюда необходимость развернуть глубокое исследование проблемы, расширить источниковую базу, активнее знакомить всех, кому не безразлична история отечественной культуры вообще, история культуры в изгнании в частности, с её африканской главой».1

1 Российская диаспора в Африке . 20-50-е годы. Сборник статей. М.: Восточная литература, 2001. С. 16

Насколько нам известно, до сих пор единственными и уникальными в своём роде научными изданиями, специально посвященными истории российской диаспоры в Африке, являются два сборника, подготовленные сотрудниками Центра исторических, национальных и культурных исследований Института Африки РАН,2 а также книга Г.В. Горячкина, Т.В. Гриценко и О.И. Фомина «Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг.)»3 Все прочие работы по данному вопросу представляют собой разрозненные статьи, опубликованные в разное время и в различных изданиях, как научных, так и популярных.

Что касается утверждения о недостаточной аналитичности, об описательности, характерной для отечественных трудов по истории Российского Зарубежья, то, возможно, здесь играет роль фактор времени. Может быть, российские историки в настоящее время еще не успели завершить сбор основных материалов по этому вопросу, освоить значительный объём источников, и, следовательно, у них ещё не появилась чёткая картина, необходимая для серьёзного исследования такой сложной и многогранной проблемы, как российская эмиграция.

2 Российская диаспора в Африке . 20-50-е годы, и Африка глазами эмигрантов. Россияне на континенте в ^ первой половине XX века. М.: Восточная литература, 2002.

3 Горячкин Г.В., Гриценко Т.Г., Фомин О.И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг.) М.: ИСАА при МГУ им. М.В. Ломоносова, 2000.

Именно в изоляции, именно на обочине диаспоры ярко и выпукло проявляется давление принимающего общества на иммигранта, его стремление вобрать пришельца в себя, нейтрализовать его, или, напротив, отринуть чужака. В таких условиях иммигрант остаётся практически один на один с новым для себя обществом. Общинные организации, которые призваны защитить иммигранта от воздействий внешней среды, смягчить для него болезненный процесс адаптации, формируются очень медленно, если формируются вообще. Возникает неизбежный и острый конфликт между «пришельцем» и принимающим обществом, и его разрешение зависит, прежде всего, от самого иммигранта.

Интерес также представляют способы адаптации российских эмигрантов в колониях. Здесь европеец, белый, изначально обладал привилегированным статусом. Здесь господствующее положение занимали именно пришельцы, колонизаторы, и местное население вынуждено было приспосабливаться к обычаям и правилам, устанавливаемым чужаками. В таком обществе европейский эмигрант, в том числе россиянин, может рассчитывать на престижную, по местным меркам, работу. «Белый» в колониальном мире означает «хозяин», «начальник», «босс». Это относится и к Африке южнее Сахары, в частности, к Южной Африке, стране, которая на протяжении долгого времени одновременно сочетала в себе и колонию, и метрополию.

Изучение малых общин позволяет составить представление и о том, какой вклад способны внести российские эмигранты в культуру, науку, экономику и даже социальную жизнь принимающего общества. Многочисленные факты подобного рода, относящиеся и к российской диаспоре Южной Африки, показывают, что иммигранты из России могут играть важную роль в различных областях жизни страны даже при малочисленности диаспоры. При этом они до конца жизни сохраняли свою самобытную культуру, язык, религию, самосознание, уже гармонично вписавшись в южноафриканское общество.

Исследование русской диаспоры в Южной Африке даёт возможность вернуть отечественной науке и культуре имена эмигрантов из России, получивших международное признание, но остававшихся практически неизвестными и неоцененными на своей родине; таких, как биологи Борис Балинский и Юрий ван Зон, живописец Владимир Третчиков, карикатурист Виктор Иванов, психоаналитик Вульф Сакс, скульптор Владимир Мейерович, историк Николай Мосолов, певица Ксения Бельмас, театральный критик Ольга Ракстер и другие.

На «чёрном континенте» наиболее исследованный регион Российского Зарубежья - это Северная Африка.4 Именно здесь до «перестройки» сформировались самые крупные русские общины. Именно по этому региону Африки можно найти больше всего воспоминаний и статей в изданиях российских эмигрантов. И, как результат, именно этому региону посвящено большинство работ историков, занимающихся африканской частью Российского Зарубежья. Что касается эмигрантов в Южной Африке, то им, до недавнего времени, было посвящено всего несколько статей отечественных африканистов А.Б. Давидсона и И.И. Филатовой, опубликованных преимущественно в популярных периодических изданиях, что, несомненно, никоим образом не умаляет ценность этих работ. По этому вопросу не существует ни одной, даже популярной, монографии. Российский читатель может судить о наших соотечественниках в ЮАР лишь по случайным заметкам и статьям в прессе, как правило, содержащим множество неточностей и искажений и не свидетельствующих о наличии у авторов этих публикаций чёткого представления о таком интереснейшем явлении, как российская диаспора Южной Африки.

Помимо естественной проблемы труднодоступности источников, ввиду чрезвычайной удалённости ЮАР от центров' Российского Зарубежья, у исследователя возникает необходимость заново определить социально-этнический состав местной российской диаспоры. Задачу усложняет разнообразие национальностей поселившихся здесь выходцев из России. До Второй мировой войны большинство из них составляли тысячи русских евреев - бывших граждан Российской Империи, уроженцев Литвы, Белоруссии и Латвии. Такого явления не знали страны Северной Африки. Число русских евреев в ЮАС в 1920-е гг., по утверждению А.Б. Летнева, сопоставимо «с числом эмигрантов первой волны в Северной Африке».5 Помимо евреев и русских (общее число последних вплоть до начала 1990-х гг. не превышало здесь нескольких сотен), в Южную Африку из бывшей Российской Империи устремлялись латыши, литовцы, эстонцы, украинцы, поляки, прибалтийские немцы. С другой стороны, в отличие от стран Северной Африки, здесь не наблюдалось массовой иммиграции солдат и офицеров Белой Армии или гражданских беженцев из Крыма. Большинство российских эмигрантов приезжали в Южную Африку в индивидуальном порядке и по собственному желанию.

Отметим также, что подавляющее большинство трудов по истории российской эмиграции посвящено периоду до Второй мировой войны. Большинство исследователей сходятся на том, что к началу 1950-х гг. такое уникальное культурно-этническое явление, как Русское Зарубежье, перестало существовать. Оно распалось на множество более или менее крупных или влиятельных диаспор, многие из которых потеряли связь друг с другом и находились в состоянии глубокого упадка. Тем не менее, идеология особой миссии эмигрантов по-прежнему связывала сохранившиеся очаги Русского Зарубежья и даже давала им новый импульс к существованию. Так произошло в Южной Африке после Второй мировой войны и, вероятно, это же справедливо и для многих других периферийных российских диаспор. Повторная эмиграция россиян из европейских центров, из Китая, из прежде независимых государств, включённых после войны в Советский Союз, достигала порой самых удалённых уголков света. И, как видно на примере Южной Африки, эти эмигранты нередко создавали новые общины и противились ассимиляции, даже будучи вполне адаптированы или даже аккультурированы в принимающем обществе (под которым понимаются южноафриканские белые, прежде всего, англоязычные как наиболее урбанизированные). И если история самостоятельных общин русских евреев в ЮАС к 1950-м гг. уже вполне завершилась, то полноценная русская община в эти годы только начала формироваться.

4 Российская диаспора в Африке . 20-50-е годы. С. 17.

5 Там же. С.5.

История послевоенной российской эмиграции является пока что феноменом малоизученным, не говоря уже о самой последней, трудовой волне эмиграции из России, пришедшейся на самое последнее десятилетие XX века и продолжающейся и поныне. Этой проблемой занимаются пока преимущественно социологи и психологи. Причины очевидны: отсутствие «исторической дистанции», с которой отчётливее и объективнее видятся события и явления, невозможность доступа к важнейшим документам, без которых объективное представление о происшедшем, его серьёзный анализ невозможны. Трудность достижения объективности является, пожалуй, самым важным барьером на пути исследователя, собирающегося изучить совсем недавние миграционные процессы. Проблемой является и отсутствие общепринятой парадигмы, концепции современной российской эмиграции, которая позволяла бы, отталкиваясь от неё, заниматься исследованиями отдельных диаспор.

Тем не менее, представляется, что попытки исторического осмысления различных аспектов «новой» эмиграции должны предприниматься, даже если полученные выводы и будут позднее значительно скорректированы или даже опровергнуты. Ведь без первого шага нельзя начать путь. Поэтому в третьей главе настоящей работы предпринята попытка характеристики «новых» российских иммигрантов в Южной Африке и причин, которые побудили их, и побуждают до сих пор, отправиться в эту прежде запретную для любого советского гражданина страну. Возможно, такая попытка поможет пролить свет на более широкие проблемы: например, почему многие россияне предпочитают малоосвоенные нашими соотечественниками страны таким популярным направлениям эмиграции из России, как США, Израиль, Германия, Канада, Австралия и Новая Зеландия? И даже: почему эмиграция из России не прекращается, даже несмотря политическую стабилизацию, укрепление экономики, а также свободу слова, предпринимательства, передвижения, декларируемые в нашей стране?

Научная новизна исследования:

1. введение в научный оборот нигде ранее не использовавшихся архивных материалов и мемуаров;

2. периодизация истории российской эмиграции в Южной Африке;

3. проведение первого всестороннего исследования южноафриканской русской диаспоры;

4. рассмотрение истории общин российских эмигрантов в Южной Африке в контексте общей модели возникновения и функционирования диаспор.

1. изучить изменение численности иммиграции и её причины;

3. рассмотреть изменения российской эмиграции в Южной Африке не изолированно, а в контексте истории аналогичных общин и российских диаспор в других частях «чёрного континента» и даже в сопоставлении с прочими периферийными общинами наших соотечественников в других частях света.

4. дать самый общий очерк истории российской иммиграции в Южную Африку до второй мировой войны; 5. выявить характерные черты двух последних «волн» российской иммиграции в Южную Африку и понять причины различий в их адаптации и самоорганизации.

Теоретико-методологическое основание работы. Теоретической базой работы послужила теория развития диаспор З.И. Левина,6 базирующейся на методе «функциональных триад» И. Веселаго и М. Левиной. В настоящей диссертации эта теория применяется с исторических позиций в рамках исследования межэтнических отношений и социально-политических процессов. В процессе исследования использовались хронологический, сравнительно-исторический и сравнительно-аналитический методы в рамках комплексного проблемного подхода к источникам и публикациям по теме диссертации.

Вслед за З.И. Левиным, мы понимаем под диаспорой «часть этноса, проживающую вне своей исторической родины или территории обитания этнического массива, сохраняющую представление о единстве происхождения и не желающие потерять стабильные групповые характеристики, заметно отличающие их от остального населения страны пребывания, вынужденно (осознанно или неосознанно) подчиняясь принятому в ней порядку».7 Таким образом, потомки иммигрантов, ассимилированные южноафриканским обществом, в настоящем исследовании как часть российской диаспоры не рассматриваются.

Более того, поскольку понятие «российский» объединяет в себе целое множество этносов, населяющих нашу страну, то понятие «российская диаспора» неизбежно вступает в конфликт с вышеуказанным определением. Действительно, вплоть до самого позднего времени в ЮАР существовало как минимум две диаспоры выходцев из России: русская и еврейская. Однако, существуют обстоятельства, позволяющие не отказываться от словосочетания «российская диаспора». Во-первых, очень многие евреи из России, даже

6 Положения этой теории изложены в монографии Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «КрафИ-», 2001.

7 Левин 3 И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «Крафт+», 2001. С.5. эмигрировавшие в Южную Африку ещё до Второй мировой войны, не забывали русский язык и даже обучали ему своих детей, интересовались событиями в СССР, посещали советское консульство, активно участвовали в деятельности обществ дружбы с Советским Союзом, гордились своим знакомством с русской культурой и считали Россию совей родиной. Иными словами, с нашей страной их связывали не только обстоятельства рождения, но и гораздо более прочные культурно-языковые узы. Во-вторых, евреи, рожденные в СССР и ныне проживающие в ЮАР, ассоциируют себя скорее с русскими, чем с местным еврейством. О причинах этого явления будет подробно рассказано в основной части данного исследования. Таким образом, понятие «российская диаспора» можно условно принять и использовать по отношению к российским иммигрантам в Южной Африке в последние 60 лет.

Понятия «диаспора» и «община» не синонимичны. Диаспора возникает даже при небольшом количестве иммигрантов, сопротивляющихся ассимиляции или неспособных к ней. Но для возникновения общины, то есть социального организма в совокупности его институтов, необходимы, во-первых, «критическая масса» иммигрантов, а во-вторых, их сознательное желание объединяться, вызванное целым рядом социально-политических и экономических обстоятельств, с которыми вновь прибывшему приходится сталкиваться при контактах с принимающим обществом.

Под «российской эмиграцией» понимаются «все подданные России, покинувшие свою родину (вне зависимости от национальности, вероисповедания и причин, побудивших к отъезду)».8 В то же время понятие «русская эмиграция» подразумевает национальный состав эмигрантов: «русские по крови, или лица, других национальностей, ставшие носителями русского менталитета и причисляющие себя к русским».9 Поэтому прибалтийские немцы и украинцы, ставшие членами русского православного прихода в Йоханнесбурге и являвшиеся носителями русского языка могут быть причислены к русским эмигрантам. —"""——————————— j

8 Федотов А.С. Российская эмиграция и Русское Зарубежье (к вопросу о дефинициях). - Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. Научная конференция. Москва, 13-15 апреля 1993 г. Тезисы докладов. М.: Институт российской истории РАН, 1993. С.5.

9 Там же.

Объект и предмет исследования. Объект данной диссертационной работы - российские эмигранты в Южной Африке, предмет - история возникновения, формирования и функционирования общин российских эмигрантов на территории Южной Африки за последние 60 лет.

Источниковедческий очерк. Как говорилось выше, обстоятельных научных трудов по теме данной диссертации не существует до сих пор. Однако это не означает, что исследовательская работа по теме «российские эмигранты в Южной Африке» ранее не велась.

Прежде всего, поиском и изучением материалов по этой теме занимались видные отечественные африканисты А.Б. Давдисон и И.И. Филатова, которые, насколько нам известно, даже планировали подготовить по этому вопросу специальную монографию. Они не только исследовали издания Русского Зарубежья и труды учёных из ЮАР, пытаясь найти свидетельства о жизни российской диаспоры на юге Африки, но и работали в южноафриканских архивах, брали интервью у самих эмигрантов. Результатом этой работы стал ряд публикаций, среди которых:

• краткий обзор истории российской иммиграции в Южную Африку в XVII-XX, подготовленный А.Б. Давидсоном и опубликованный в журнале «Родина»;10

• статья И.И. Филатовой в том же журнале о выдающейся оперной певице Ксении Бельмас, окончившей свои дни в Дурбане;11

• статьи обоих авторов на русском и английском языках, посвященные российско-южноафриканским связям, включая и эмиграцию;12

• монография Давидсона и Филатовой «Русские и англо-бурская война», опубликованная в ЮАР на английском языке и содержащая, в частности,

10 Давидсон А.Б. Едут, едут по Капстаду наши казаки. - Родина, 1996. № 9. Филатова И. Мадам Бельмас. Вернётся ли прах великой певицы на Родину? - Родина, 2000. №7.

12 Прежде всего: Давидсон А., Филатова И. Опыт консульских отношений. - Азия и Африка сегодня, 1998. №1;

Davidson A. Russia and South Africa: Centuries of Contact. - Russia in the Contemporary World. The First

Symposium in South Africa at the Centre for Russian Studies. University of Cape Town, 1995 и Давидсон, A.

Союзники в войне - Россия и Южная Африка. - Азия и Африка сегодня, 2000. №5. множество полезных сведений о русских евреях-иммигрантах, сражавшихст на этой войне.13

Большая часть сведений, содержащихся в этих публикациях, относится к периоду до 1950-х гг. Очевидно, такие временные рамки обусловлены рядом причин. К 1950-м гг. в Южной Африке, как уже указывалось, уже завершилась ассимиляция многих тысяч русских евреев-иммигрантов, прибывших сюда, в основном, на рубеже веков. При этом собственно русская диаспора вплоть до 1990-х гг. была крайне малочисленной. А для более-менее объективного исторического исследования «новой», «перестроечной» волны иммиграции из России в период написания вышеуказанных работ время ещё не наступило. К тому же авторы, ограниченные форматом журнальных публикаций, вынуждены были уделять основное место наиболее изученным десятилетиям (примерно 1890-1940-е гг.)

К сожалению, список специальных научных публикаций о российской эмиграции в Южной Африке на этом заканчивается.14 Даже сборники «Российская диаспора в Африке» и «Африка глазами эмигрантов», как уже упоминалось выше, практически полностью посвящены жизни наших соотечественников в странах к северу от ЮАР: Марокко, Тунисе, Египте, Эфиопии, Бельгийском Конго, что, в первую очередь, объясняется малоизученностью русской эмиграции в южноафриканском регионе. Впрочем, некоторые эмигранты, упоминаемые авторами этих сборников, впоследствии переехали в Южную Африку. Важно также отметить, что далеко не все характерные проблемы, с которыми сталкивались россияне в других странах континента, указанные А.Б. Летневым в предисловии к первому сборнику, были типичны и для Южной Африки.

Некоторые сведения о россиянах, проживавших в ЮАС во время Второй мировой войны, можно почерпнуть в книге журналиста-международника и дипломата Бориса Асояна «Сквозь 300 лет - от Капа до Трансвааля. Штрихи к портрету Южной Африки». Автор не раз

13 Davidson A, Filatova I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg: Human & Rousseau, 1998. посещал эту страну, изучал её историю и культуру и первый в Советском Союзе написал большой очерк о ЮАР на основе собственных впечатлений, а не данных, полученных из вторых рук. Асоян стал одним из первых советских граждан, получивших право посетить Южную Африку, но с русскими эмигрантами здесь он практически не общался. Сведения, относящиеся к 1940-м гг., опубликованные в его книге, очевидно, получены автором в результате изучения дел советского консульства, хранящихся в архиве МИД РФ. Это, прежде всего, письма с просьбой о возвращении советского гражданства, заявления о поддержке борьбы Красной армии с немецкими оккупантами и отчёты сотрудников консульства, содержащие упоминания об эмигрантах, поддерживавших отношения с советским представительством в Претории. К сожалению, автору настоящей работы было отказано в доступе к этим материалам.

Документы по истории российской диаспоры в Южной Африке до 1950-х гг. содержатся в сборниках «Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. - 1960 г.» и «Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев». Прежде всего, это переписка российских официальных лиц по поводу учреждения русского консульства в Трансваале, статьи и интервью русских добровольцев в бурских войсках, а также документы, касающиеся деятельности южноафриканских обществ дружбы с Советским Союзом.

В числе основных источников для данной диссертации назовём также воспоминания настоятелей русского прихода в Йоханнесбурге, публиковавшиеся как отдельными книгами, так и в виде статей в официальном журнале РПЦЗ «Православная Русь». Бесценным источником по истории йоханнесбургского «Русского дома» оказалась статья о. Ф. Хризостома «Православие в Южной Африке». Были использованы и мемуары самих иммигрантов, например, рукопись книги воспоминаний профессора Б.И. Балинского, хранящаяся в архиве Университета штата Иллинойс в США, воспоминания В.Г. Третчикова, С.В. Шульц, М.С. Кантакузена и П.С. Назарова, а также материалы личных архивов Б.И.

14 Можно, конечно, также упомянуть статью этнографа Б.В. Соколова «Иммигрантское население Южноафриканской Республики» (Советская этнография, 1984. №6), но в ней российская эмиграция

Балинского в Витватерсрандском университете, Е.Г. Кандыбы-Фокскрофт в Университете Южной Африки и Ю.С. ван Зона в Трансваальском музее.

Описания встреч с русскими эмигрантами на южноафриканской земле можно найти в путевых заметках советских моряков и учёных, в разные годы посетивших эту страну.15 Статьи о россиянах, проживавших в Южной Африке, часто публиковались в газете «Нью Бридж», издававшейся в России и ЮАР в первой половине 1990-х гг. Впрочем, некоторые материалы и очерки по этой теме удалось найти и в более ранних периодических изданиях Русского Зарубежья, например, в статьях К. Боссе, «африканского корреспондента» рижской газеты «Сегодня» в 1930-е гг. О многих публикациях такого рода автору любезно сообщила В.П. Хохлова, научный сотрудник Центра исторических, национальных и культурных исследований Института Африки РАН.

Весьма полезными при поиске сведений о конкретных персоналиях оказались генеалогические источники, рекомендованные автору М.Ю. Катиным-Ярцевым и В.Б. Беляковой. Прежде всего, это справочники по истории дворянских родов России, составленные Н. Иконниковым, Д. Шаховским и Ж. Ферраном. Кроме того, были использованы памятные книжки различных губерний Российской Империи, справочник по некрологам Русского Зарубежья «Незабытые могилы», а также справочники С.В. Волкова по истории Белого движения.

5 Федоровский Н.М. В стране алмазов и золота. Путешествие по Южной Африке. M.-JL: Главная редакция геологоразведочной и геодезической литературы, 1934; Иванченко А. Оскорбленные звезды. Рассказы сионизм: южноафриканский опыт» Г. Шимони, рассматривающего историю еврейства ЮАР через призму распространения в его среде сионистского учения, и опубликованной в Кейптауне сборник эссе «Евреи Южной Африки: история», содержащий очерки формирования еврейских общин в каждой провинции и крупном городе страны, а также подробные описания причин и способов эмиграции российских евреев.

При подготовке настоящей работы также использовались данные различных переписей населения страны, справочники «Кто есть кто в Южной Африке», а также «Южноафриканский национальный биографический словарь» Э. Розенталя, который приводит краткие биографические справки по самым известным деятелям культуры, науки, бизнеса, родившимся в России и эмигрировавшим на юг Африки.

В материалах Русского зарубежного исторического архива, ныне хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации, были обнаружены сведения о многих российских эмигрантах, закончивших свои дни в Южной Африке. В Российском государственном архиве литературы и искусства хранятся документы, касающиеся деятельности звезды дореволюционного кино Осипа Рунича и оперной примадонны Ксении Бельмас, которые в 30-е гг. эмигрировали в ЮАС. В архивах Претории, Дурбана, Питермарицбурга и Кейптауна можно ознакомиться с делами российских эмигрантов. Среди этих документов свидетельства о смерти и передаче имущества наследнику, завещания, дела о разводе, постановления суда, различные прошения и иски, пассажирские декларации, заявления о получении гражданства или права на жительство в стране.

И, наконец, ценнейшими источниками сведений для данной работы послужили интервью эмигрантов и российских консульских работников, взятые автором данного исследования во время научной командировки в ЮАР в апреле-мае 2004 г., статьи, опубликованные в газетах и журналах на русском, английском и африкаанс, сообщения агентств новостей, отчёты очевидца. М.: Молодая гвардия, 1964; Макаров Н.М. В стране алмазов и нищеты. М.: Просвещение, 1965; Ивашко И. Заокеанские встречи. Симферополь, 1970. независимых организаций о деятельности российских преступных группировок на территории ЮАР и материалы, найденные в Интернете.

1. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК РОССИЙСКОЙ ИММИГРАЦИИ В ЮЖНУЮ АФРИКУ ДО КОНЦА ВТОРОЙ МИРОВОЙ войны.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Российские эмигранты в Южной Африке"

3.8. Выводы.

За последние 15 лет российская диаспора ЮАР значительно выросла в численном отношении, и счёт наших соотечественников в этой части света идёт уже не на десятки, а на тысячи. Этому способствовал эмиграционный бум, потрясший Россию в конце-1980-х — начале 1990-х гг. Одним из важных направлений выезда россиян в этот период была Южная Африка, страна, окутанная своеобразным ореолом запретности и привлекательности. Экономическое развитие, социальная система, обеспечивавшая привилегии белого меньшинства, и политика южноафриканского правительства Национальной партии, стимулировавшей европейскую иммиграцию, способствовали притоку россиян в ЮАР, особенно до первых демократических выборов 1994 г.

Если в первой половине 1990-х гг. сюда ещё ехали некоторые иммигранты-«романтики», привлечённые мифом о сказочном благополучии и «стабильности» Южной Африки, то впоследствии, особенно с ужесточением иммиграционного законодательства страны, селившиеся здесь россияне были, в большинстве своём, «прагматиками». Это профессионалы, обладающие специальностью, востребованной в ЮАР (программисты, инженеры, учёные, музыканты), или предприниматели, способные открыть своё дело на юге Африки. Как правило, все необходимые формальности, касающиеся их будущей работы в Южной Африке, они проходят ещё на родине. Профессионалы обычно ещё до приезда в I

4,3 Liebenberg D. Couple Use Own Kids for Porn News24.com, 1 September 2003.

414 Laganparsad M. Empty Home for Porn Accused. - The Daily News, 9 December 2003. P.4.

ЮАР имеют контракт с южноафриканской организацией. Особыми группами иммигрантов являются российские студенты, которые находят в Южной Африке работу и остаются здесь надолго или насовсем, и «русские жёны», гражданки России, выходящие замуж за южноафриканцев.

Мотивация переезда в ЮАР у «новых» и у «старых» эмигрантов, в принципе, совпадает. Основные причины - экономические: возможность получить хорошо оплачиваемую работу по специальности в стране с высоким уровнем жизни, по крайней мере, белого населения. «Романтический» порыв начала 90-х сменился на вполне взвешенный подход. Для большинства иммигрантов последних десяти лет принципиальной разницы между Южной Африкой и такими же далёкими Австралией, Новой Зеландией и Канадой нет. Выбор на первую из этих стран для них падает, как правило, по случайному стечению обстоятельств. В последние годы российских эмигрантов, желающих поселиться и работать именно в ЮАР, стало гораздо меньше.

Несмотря на рост численности российской диаспоры, традиционно важная в южноафриканском обществе роль русских евреев к концу 1980-х гг. значительно уменьшилась. Приток евреев из России, обычно приезжавших сюда через Израиль, не способствовал её увеличению. К 1990-м гг. русские евреи, возглавлявшие еврейские общины страны и составлявшие в них большинство на протяжении десятилетий, либо умерли, либо ушли на покой. Их дети и внуки, из которых сегодня, в основном, стоит южноафриканское еврейство, с Россией уже не связаны. Они, с одной стороны, хорошо вписаны, адаптированы к южноафриканским условиям, считают себя южноафриканцами, а, с другой стороны, по большей части, придерживаются ортодоксального направления иудаизма, являются активными сторонниками сионизма и дают своим детям классическое еврейское воспитание. Традиционализм был характерен и для тысяч российских евреев, приехавших в Южную Африку на рубеже XIX и XX веков; он же господствует в сознании южноафриканского еврейства и сегодня. «Новые» российские евреи, люди, как правило, глубоко светские, не принимаются этой общиной и сами не стремятся присоединиться к ней. Советские евреи, скорее, ассоциируют себя с русскими, склонны принимать участие в деятельности русских обществ в ЮАР, нежели слишком «консервативных» еврейских.

Уже в первой половине 1990-х гг. численность «новых» русских эмигрантов в ЮАР значительно превзошла численность «старых», но первые, в отличие от вторых, так л не смогли самостоятельно организоваться. Несмотря на ряд попыток самих эмигрантов основать российское общество или клуб в разных городах Южной Африки, эти начинания так и не были реализованы. Пассивность российской диаспоры привела к тому, что для ее организации потребовались совместные действия государства в лице российского посольства в Претории и Московского Патриархата. Лишь в 1999 г. в ЮАР был основан приход Русской православной церкви, а затем построен большой храм. В отличие от «старых» иммигрантов, которые, несмотря на свою малочисленность и недостаток средств, смогли самостоятельно организовать общинный центр «Русский дом», пригласить и содержать священника Русской православной церкви за рубежом, «новые» с трудом собирают пожертвования, необходимые для покрытия текущих нужд прихода.

Пассивность «новых» российских эмигрантов, их нежелание делать пожертвования, отсутствие инициативы и унаследованная из советской действительности «аллергия» на коллективные мероприятия объясняют то, что все прочие общества российской диаспоры ЮАР, помимо православного прихода в Гаутенге, либо находятся в зачаточном состоянии, либо уже исчезли. Более того, несмотря на то, что в Южной Африке сейчас проживает несколько тысяч выходцев из СССР, в этой стране нет ни одного русского кафе или ресторана, где бы собирались эмигранты. Здесь не издается никаких русских газет, кроме нерегулярно выходящего бюллетеня посольства и даже издание православного журнала «Вестник» начатое о. Филаретом, настоятелем южноафриканского прихода РПЦ, было прекращено после трёх номеров.

В то же время, возможности ассимиляции «новых» российских эмигрантов, в отличие от «старых», довольно ограничены. «Старые» эмигранты чувствовали изоляцию, оказавшись на краю Земли, вдали не то что от России, а даже и от центров Русского Зарубежья. Они с жадностью читали русские эмигрантские газеты, редко попадавшие в Южную Африку, дорожили возможностью поговорить по-русски, услышать русскую речь. Россия была для них недоступна. О возможности возвращения туда, или хотя бы визита, не могло быть и речи. Но большинство «новых» иммигрантов с такими проблемами не сталкиваются. Они могут читать российские газеты и узнавать о новостях в России через Интернет, смотреть российское телевидение, разговаривать с Россией по телефону, свободно переписываться по обычной и электронной почте и навещать своих друзей и родственников на родине. Многие из них не планируют остаться в Южной Африке навсегда. Они сохранили российское гражданство и даже недвижимую собственность в России. О таком чувстве изолированности, которое испытывали «старые» иммигранты, сейчас нет и речи. Может, поэтому нет и сильного желания, необходимости объединяться?

Ассимиляция, как и в предыдущие десятилетия, затрагивает, в основном, детей иммигрантов. Дело не в особой «стойкости» взрослых или их сознательного стремления избежать ассимиляции, что было свойственно «старым». Причина, скорее, в том, что у сегодняшнего российского иммигранта в ЮАР остаётся слишком много связей с Россией, слишком много возможностей для «подпитки» своего национального самосознания, и необходимость максимальной интеграции в южноафриканское общество не возникает. С другой стороны, дети «новых» эмигрантов уже не имеют ни этих «защитных механизмов», ни особого желания быть русскими. Им, как и детям «старых» эмигрантов десятилетиями ранее, проще и удобнее ассимилироваться в южноафриканском обществе, усвоить его язык, привычки, традиции. Поэтому многие дети российских эмигрантов сегодня, как и ранее, плохо или совсем не говорят по-русски. Они ходят в английские школы, и их друзья - это южноафриканцы, с которыми общаться можно только по-английски или на африкаанс.

Русский язык становится языком внутрисемейного общения, а поэтому теряет в глазах детей ту ценность, которой наделяют его их родители.

Как и в предыдущие десятилетия, среди «новых» российских эмигрантов в ЮАР есть немало выдающихся деятелей культуры, бизнеса, науки и даже спорта. Имена некоторых из них известны не только профессионалам, но и широкому кругу жителей страны. К сожалению, россияне в Южной Африке играют большую роль и в нелегальном бизнесе, например, работорговле, проституции, контрабанде оружия и наркотиков, рэкете, отмывании денег. Сообщения о «русской мафии» нередко появляются в репортажах южноафриканских средств массовой информации, что, разумеется, негативно сказывается на образе наших соотечественников в этой стране. Впрочем, преступность является непременным спутником российских эмигрантов практически во всех странах их расселения.

Есть ли перспектива у российской иммиграции в ЮАР? Вероятно, о возобновлении массовой иммиграции начала 90-х в обозримом будущем речи быть не может. Внутренняя политика южноафриканского правительства кардинальным образом изменилась. Европейская иммиграция в страну более не стимулируется. Кроме того, проведение в жизнь программы предпочтительного трудоустройства небелых оставляет для наших соотечественников довольно мало шансов получить достойную работу в ЮАР. И самое главное, с начала 1990-х гг. эмиграция российских граждан сократилась практически во все страны, а не только в ЮАР. Планы привлечения «колонистов» из СНГ, предлагаемые «Всемирным консервативным движением» вряд ли увенчаются успехом. Гораздо более вероятной представляется перспектива продолжения индивидуальной трудовой иммиграции российских специалистов, а также российских невест для южноафриканцев.

Список научной литературыГорелик, Борис Моисеевич, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Монографии и научные сборники по истории Южной Африки и русской эмиграции на1. Африканский континент:

2. Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. Авт.-сост. Н.Г. Воропаева, P.P. Вяткина, Г.В. Шубин. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - 528 с.

3. Африка глазами эмигрантов: Россияне на континенте в первой половине XX века/ Сост. А.Б. Летнев, В.П. Хохлова. М.: Восточная литература, 2002. - 214 с.

4. Асоян Б.Р. Сквозь 300 лет от Капа до Трансвааля. Штрихи к портрету Южной Африки. - М.: Новости, 1991. - 428 с.

5. Горячкин Г.В., Гриценко Т.Г., Фомин О.И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг.)-М.: ИСАА при МГУ им. М В. Ломоносова, 2000. 136 с.

6. Давидсон А.Б. Южная Африка. Становление сил протеста. 1870-1924. — М.: Главная редакция восточной литературы, 1972. 614 с.

7. Российская диаспора в Африке. 20-50-е годы. Сборник статей. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - 150 с.

8. Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. 1960 г. М.: ИВИ РАН, 1999. -Т.1.-290 е.; Т. 2,- 400 с.

9. Шубин В.Г. Африканский национальный конгресс в годы подполья и вооруженной борьбы. М.: Институт Африки РАН, 1999. - 468 с.

10. Шубин Г.В., Воропаева Н. Г., Вяткина P.P., Хритинин В.Ю. Англо-бурская война 1899 1902 гг. глазами российских подданных. Готовится к публикации.

11. Burns С. An Historical Study of the Friends of the Soviet Union and the South African Peace Council. Dissertation submitted in partial fulfillment of the degree of BA Honours in History at the University of the Witwatersrand, November, 1987. 131 p.

12. Davidson A, Filatova I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg: Human & Rousseau, 1998. - 287 p.

13. Dubb A.A. The Jewish Population of South Africa. The 1991 Sociodemographic Survey. -Cape Town: Kaplan Centre, Jewish Studies and Research, UCT, 1994. 185 p.

14. The Jews in South Africa. A History. Edited by Gustav Saron and Louis Hotz. Cape Town: Geoffrey Cumberledge, 1955. - 422 p.

15. Lanham LW, Macdonald С A. The Standard in South African English and Its Social History. 2nd edition. Heidelberg: Julius Groos Verlag, 1985. - 96 p.

16. Mendelsohn R. Sammy Marks: The Uncrowned King of the Transvaal. Cape Town: David Philip, 1991. -P.5.

17. Millin SG. The South Africans. London: Constable & Co Ltd, 1928. - 145 p.

18. Picard H. Masters of the Castle. A Portrait Gallery of the Dutch Commanders and Governors of the Cape of Good Hope. 1652-1795. 1803-1806. Cape Town: С Struik (Pty) Ltd, 1972.-231 p.

19. Pottinger B. The Foreign Volunteers. They Fought for the Boers (1899-1902). Melville: Scripta Africana, 1986. - 340 p.

20. Shimoni G. Jews and Zionism: The South African Experience (1910-1967). Cape Town: Oxford University Press, 1980. - 428 p.1.. Научные статьи по истории Южной Африки и русской эмиграции на Африканский континент:

21. Давидсон А., Филатова И. Опыт консульских отношений/ЛАзия и Африка сегодня. -1998. -№1. С.32-37.

22. Давидсон, А. Союзники в войне Россия и Южная Африка//Азия и Африка сегодня.2000. №5. - С.2-6.

23. Давидсон А.Б. Едут, едут по Капстаду наши казаки.//Родина. 1996. - № 9. - С.49-53.

24. Пулик М. Евреи в Южной Африке//Еврейский мир. Сборник 1944 года. Репринтное издание. Минск: МЕТ, 2001. -С.460-465.

25. Ронин В. «Русское Конго»: действующие лица//Африка глазами эмигрантов: Россияне на континенте в первой половине XX века / Сост. А.Б. Летнев, В П. Хохлова — М.: Восточная литература, 2002. С. 154-184.

26. Соколов Б В Иммигрантское население Южноафриканской Республики//Советская этнография. 1984. - №6. - С.41-47.

27. Хренков А.В. Российская диаспора в Эфиопии//Российская диаспора в Африке 2п-50-е годы. Сборник статей. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН,2001. С.91-108.

28. Davidson A. Russia and South Africa: Centuries of Contact. Russia in the Contemporary World. The First Symposium in South Africa at the Centre for Russian Studies. - University of Cape Town, 1995. - P.95-107.

29. Филатова И. Мадам Бельмас. Вернется ли прах великой певицы на Родину9//Родина. -2000. — №7. С.61-65.

30. I. Статьи, опубликованные в российской прессе:

31. Айзенберг О. «Бывает, жизнь забросит в край иной.«//Челябинский рабочий. -t998. 1 августа.

32. Анисимов Л. Из эмигрантов в иммигранты//Международная жизнь. 1990. - №12. -С.141-150.3. «Богатый, как Пикассо.»//New Bridge. М. 1994. -№9. - С. 15.

33. Галушко О. Мост между Россией и Африкой//Международная жизнь. М. 1994. - № 11. - С.79-83.

34. Городнов В.П. Центр российских исследований в ЮАР//Новая и новейшая история. -1995. № 6. - С.207-208.

35. Дмитрий Макаров: «Не самый быстрый способ заработать миллионы.»//New Bridge. М.- 1994.-№18.-С.8.

36. Казанская О. Белая АфрикаУ/Профиль. М. 1999. - № 41. - С.40-45.

37. Коновалов Ю. Маленькая Москва на юге Африки/ZNew Bridge. М. 1994. - №i5. -С.10.

38. Марк Шуан: «Стоило ли мучаться, чтобы иметь всё 3TO?.»//New Bridge. М. 1992. -№3. - С.10.

39. Миролевич В. Российский самородок укрепляет экономику ЮАР//Новые известия. -2000. 1 декабря. - С.З.

40. И. Первый российский студент у мыса Доброй Надежды. Из переписки отца с cbiHOM//New Bridge. 1992. - № 1. - С.8.

41. Пиляцкин Б. Последняя воля казака из ЮАР//Известия. -1998. 29 сентября. - С.4.

42. Пиляцкин Б. Раньше запрещали, теперь стращают//Независимая газета. 1991. - 1 октября.

43. Рауш-Гернет Э.М. О роде фон Гернетов//Дворянский календарь. СПб: Санкт-Петербургское дворянское собрание, 1998. - Тетр. 5. - С.30-54.

44. Решетняк Н. Красят яйца в Йоханнесбурге//Новое время. 1991. -№ 14. - С.25.

45. Сигов Ю. Кому в ЮАР жить хорошо//Аргументы и факты. 1991. - №2. - С.5.

46. Соколова Н. Русский язык в Южной Африке//Азия и Африка сегодня. 1993. - №2. -С.ЗЗ.

47. Сумской С. «Миражи» против «МиГов». История скандальной сделки//Новая газета. -2000. №53. - С.4-5.

48. Тетекин В. Собираетесь в ЮАР? Помните: будете вкалывать, как негры// Комсомольская правда. 1991. - 28 августа. - С.З.

49. Туманов Ю. Есть ли свет в конце туннеля? Отечественная наука после постсоветских реформ//Независимая газета. 2001. - 23 мая.

50. Школьные заботы российских дипломатов//Международная жизнь. 2002. — № 7. -С.111-127.1.. Статьи, опубликованные в периодических изданиях ЮАР:

51. Blumenthal I. SA Barmitzvah for Russian Boy, Ari Germann. South African Jewish Times. Cape Town. - 1985. - 22 February.

52. Eerste regstreekse belegging uit Rusland in SA. Die Burger. Kaapstad. - 1991. - 3 Desember. - B1 20.

53. Greshnev D. Russe ken nie die 'Russiese' wors. Die Burger. Kaapstad. - 1992. - 7 April -Bl. 6.

54. Herbert A. Vrou na 56 j weer in Russiese tuisdorp. Volksblad. Bloemfontein. - 1998. - 29 Junie. — Bl.l 1.

55. Hoffman G. Hazendal se baas keer terug na Moskou. Die Burger. Kaapstad. - 2003. - 10 Maart. - B1.2.

56. Kirk P. Modise Linked to Used MiG Dealer. Mail & Guardian. Johannesburg. - 2001. -15 January. - P.7.

57. Late Russian Academic. Unisa Bulletin. Pretoria. - 1989. - Vol 14. - No 2. - P. 1.

58. The Marvol Museum. Cape Argus. Cape Town. - 1997. - 20 February.

59. Prince L. Bank wil Hazendal-wynlandgoed likwideer. Die Burger. Kaapstad. - 2004. - 11 Junie. - Bl.l.

60. Russiese Prinses kom haar in Suid-Afrika vestig. Die Vaderland. Johannesburg. - 1951. -28 November.

61. Scholtz J.J.J. Johannesburg se Jode is effens 'anders'. Die Burger. Kaapstad. -1991.-9 Julie.-Bl. 7.

62. Smith C. SA Leads World in Sex Slave Trade. Sunday Tribune. Johannesburg. - 2004. -21 March.-P.l.

63. Stein J. Russian Emigres Find Freedom in SA. Citizen. Johannesburg. - 1984. - 11 July.

64. There are Immigrants as well as Emigrants. The Cape Times. Cape Town. - 1997. - 13 June.

65. Van den Bergh M. Russiese kunstenaars soek werk in SA. Beeld. Johannesburg. - 1991. -16 Mei. - Bl.l.

66. Van Rooyen Q. Blou Bul-naam is wyd bekend. Beeld. Johannesburg. - 1997. - 11 Oktober. - B1.3.

67. Vladimir Tretchikoff: Master of Kitsch. Leadership. Johannesburg. - 2000. - March.

68. Zaayman P. Louis Schmidt: die oorspronkilke Blou Bui. Rapport. Johannesburg. - 1998. -9 Augustus. - Bl. 5.

69. V. Путевые заметки подданных Российской Империи и СССР, побывавших в Южной Африке в 1808-1970 гг.:

70. Блок Г.К. Два года из жизни русского моряка. Т.1. Библиотека путешествий. Т.4. -СПб, 1854.

71. Головнин В.М. Путешествие на шлюпе «Диана». — М.: Государственное издательство географической литературы, 1961. — 480 с.

72. Гончаров И.А. Фрегат «Паллада». М.: Советская Россия, 1976. - 607 с.

73. Иванченко А. Оскорблённые звёзды. Рассказы очевидца. — М.: Молодая гвардия, 1964.- 141 с.

74. Ивашко И. Заокеанские встречи. Симферополь: Крым, 1970. - 102 с.

75. Макаров Н.М. В стране алмазов и нищеты. М.: Просвещение, 1965. - 124 с.

76. Федоровский Н.М. В стране алмазов и золота. Путешествие по Южной Африке. — М.-Л.: Главная редакция геологоразведочной и геодезической литературы, 1934. 161 с.

77. VI. Публикации по истории Русского Зарубежья и функционированию диаспор:

78. Борисов Ю.С. Российская эмиграция как историческое явление//Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. Тез. докл. Науч. конф. Москва, 13-15 апреля 1993 г. М.: Институт российской истории РАН, 1993. - С.17-19.

79. Генис В. Красная Персия. Большевики в Гиляне 1920-21. Документальная хроника. -М.: МНПИ, 2000.-С.560.

80. Еременко Л.И. Русская эмиграция как социально-культурный феномен. Дисс. канд. филос. наук. М., 1993. 163 с.

81. Залесский М. Российские кадетские корпуса в Зарубежье//Марков А. Кадеты и юнкера. Русские кадеты в мирное время и на войне. Сан-Франциско: Общекадетское объединение, 1961. - С.247-251.

82. Ионцев В.А., Лебедева Н.М., Назаров М.В., Окороков А.В. Эмиграция и репатриация в России. М.: Попечительство о нуждах российских репатриантов, 2001. — 490 с.

83. Крылова Н.Л. Русские женщины в Африке. Проблемы адаптации. Л!.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1996.— 368 с.

84. Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «Крафт+», 2001. — 172 с.

85. Поляков Ю.А. Адаптация и миграция важные факторы исторического процесса//История российского зарубежья. Проблемы адаптации мигрантов в XIX-XX веках. Сб. ст. -М.: Институт российской истории РАН, 1996. - С.4-18.

86. Суомела Ю. Зарубежная Россия. Идейно-политические взгляды русской эмиграции на страницах русской европейской прессы Ъ 1918-1940 гг./ Авт. перев. с финск. Л.В.

87. Суни. СПб.: Издательский дом «Коло», 2004. - 352 с.

88. Хрусталева Н. Адаптация выходцев из бывшего СССР. Взгляд психолога. — Диаспоры. М. 1999. - №2-3.1. VII. Справочные издания:

89. Волков С.В. Белое движение. Энциклопедия гражданской войны. СПб: Издательский дом «Нева», 2003. - 672 с.

90. Волков С.В. Офицеры российской гвардии. Опыт мартиролога. М.: Русский путь, 2002.-568 с.

91. Дворянские роды Российской Империи. Том 2. Князья. СПб: ИПК «Вести», 1995. -262 с.

92. Лейкинд О.Л., Махров К.В., Севрюхин Д.Я. Художники Русского Зарубежья. 19171939. Биографический словарь. СПб: Нотабене, 1999. - 713 с.

93. Модзалевский В.Л. Малороссийский родословник. Киев: Товарищество Г.Л. Фронцкевич и Ко., 1910.-Т.2.-720 с.

94. Памятная книжка Саратовской губернии на 1910 г. Саратов, 1910. - 314 с.

95. Постников С.П. Политика, идеология, быт и учёные труды русской эмиграции. 19181945. Библиография. Из каталога библиотеки РЗИ Архива в Праге. New York: Norman Ross Publishing Inc, 1993. - Т.Н. - 526 c.

96. Ровенский Г., Бибиков H. Родословная Бибиковых. Фрязино, 1996. - 128 с.

97. Русаков В.М. Рассказы о потомках А.С. Пушкина. М.: Информпечать, 1999. - 486 с.

98. Список членов Императорского Санкт-Петербургского минералогического общества со дня основания общества по 1902 г. Сост. Н. Версилов. — СПб, 1890. — 137 с.

99. Хисамутдинов А.А. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке. Библиографический словарь. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2000. - 358 с.

100. Южно-Африканская РеспубликаУ/Краткая еврейская энциклопедия.- Иерусалим, 2002. Т.10. - Стлб.813-825.

101. Ferrand J. Histoire et genealogie des nobles et comtes Moussine-Pouchkine. Paris, 1994. -520 p.

102. Genealogisches Handbuch des Adds. Limburg: a.d. Lahn, 1952-92.

103. NdR. La Noblesse de Russie. Deuxieme Edition. Publies par Nicholas Ikonnikov. Paris, 1956-60.

104. Official Year Book of the Union of South Africa. Pretoria. 1952-60.

105. Rosenthal E. Southern African Dictionary of National Biography. London: Frederick Warne&Co, 1966.-430 p.

106. Schakhovskoy D. Societe et Noblesse Russe. Rennes, 1980-81. - T.l-3.

107. Schoonraad E., Schoonraad M. Suid-Afrikaanse spot- en strookprentkunstenaars. -Roodepoort: CUM-boeke, 1983.-285 p.

108. Seventy Golden Years. 1886-1956. Edited and published by Felix Stark. Johannesburg: Municipal Relations Bureau, 1956. - 560 p.

109. South African Who's Who. 1944. Johannesburg: Ken. Donaldson, 1944. - 527 p.

110. Staatsmuseum 100. Ed. by N.J. Dippenaar. Pretoria, 1992. - 126 p.

111. Standard Encyclopaedia of Southern Africa. Cape Town: Nasou Ltd, 1971-74.

112. Statistical Year Book. 1965. Compiled by the Bureau of Statistics. Pretoria, 1965. - 344 p.

113. Genealogisches Handbuch der baltischen Ritterschaften. Teil: Estland.- Gorlitz: Starke, 1930.-Band II.-278 bl.

114. Who's Who of Southern Africa. Johannesburg, 1965, 1983

115. VIII. Материалы, доступные в Интернет:

116. Хризостом Ф. Православие в Южной Африке упущенная возможность? (ао. orthodoxy.ru/arch/005/005-sour.htm)

117. Gastrow P. Main Trends in the Development of South Africa's Organised Crime. (www.iss.co.za/Pubs/ASR/8No6/MainTrends.html)

118. Hayes S. Orthodox Mission in Tropical Africa, (www.geocities.com/ Athens/7734/ orthmiss.htm)

119. IOM International Organization for Migration. The Trafficking of Women and Children in the Southern African Region. Presentation of Research Findings. Sheraton Hotel, Pretoria, March 24th, 2003. (www.iom.int)

120. Jews of the 'New South Africa': Highlights of the 1998 National Survey of South African Jews. JPR / Report. Institute for Jewish Policy Research. London. - 1999. - No 3. (www.jpr. org.uk/Reports/PJCReports/no3 1999/index. htm)

121. Oservatoire Geopolitique des Drugs. Annual Report 1998/1999. (www.ogd.org/2000)

122. Saks D. South African Jewry: A Contemporary Portrait. Policy Studies. Jerusalem. -2001. - No 25. (wjc.org.il/publications/policystudies/pubstudy25.htm)

123. Shaw M. Organised Crime in Post-Apartheid South Africa. Ocasional Paper No 28, Institute for Security Studies, Halfway House, January 1998. (www.iss.co.za/Pubs/ PAPERS/28/Paper28.html)

124. Spagnoletti N. Mail Order Wives from Russia, (www.anastrophe.co.za, 25 April 2000).

125. Trafficking in Women and Children for Sexual Exploitation in Southern Africa. IOM Southern Africa. May 2003. (www.iom.org.za)

126. The Trafficking of Children for Purposes of Sexual Exploitation South Africa. A Report by Molo Songololo. August 2000. (www gov.za/reports/2000/childtraffic/ cinno pdf)