автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Рукописи Мертвого моря как источник изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Рукописи Мертвого моря как источник изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества"

На правах рукописи

□□3454377

Бускина Александра Валерьевна

РУКОПИСИ МЕРТВОГО МОРЯ КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ ТОПИКО-ТЕМПОРАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ИУДЕЙСКОГО МОНАШЕСТВА (Ш в. до н.э. -1 в. н.э.)

Специальность 07.00.09 - историография, источниковедение и методы исторического исследования

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

# #

Барнаул - 2008

003454377

Работа выполнена на кафедре археологии, этнографии и музеологии ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Научный руководитель: доктор исторических наук, доцент

Тишкин Алексей Алексеевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Элерт Александр Христианович; кандидат исторических наук Свешникова Ольга Сергеевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Новосибирский государст-

венный педагогический университет»

Защита состоится 20 декабря 2008 года в 14.00 часов на заседании объединенного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.005.08 при Алтайском государственном университете по адресу: 656049, г. Барнаул, пр. Ленина, 61, ауд. 416 (зал заседаний ученого совета).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Автореферат разослан «Ю »МОЛ _2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор Е.В. Демчик

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В настоящее время в исторической науке существует ряд вопросов, решение которых предполагает прояснение специфики пространства и времени, взятых в качестве активных компонентов смыслообразо-вания. В этом поиске определенным методологическим потенциалом обладает «система топико-темпорапьных представлений», посредством которой обозначаются формы бытия явлений, которые отражают, с одной стороны, их свойства, а, с другой, - процессы смены их друг другом, продолжительность их существования. Поэтому рассматриваемое понятие оказывается особым подвижным контуром, обеспечивающим связь целого и частей, внутреннего и внешнего, выделяя зависимость их свойств от сферы распространения. Это предполагает необходимость осмысления данных объектов неразрывно с общим контекстом их формирования и распространения в определенной исторической и религиозной среде, в которой они наполнялись специфическим содержанием. В настоящее время особую значимость приобретают вопросы конкретизации семантики топико-темпоральных представлений, отраженных в вероучительных текстах и доктринах, для интерпретации исторических фактов, мироощущения, отношения к иноверцам, деятельности и образа жизни адептов той или иной религии. Полноценное решение обозначенной проблематики применительно к рукописям Мертвого моря III в. до н.э. -1 в н.э. открывает перспективы для понимания воздействия рассматриваемых представлений на формирование эзотерического характера религиозности в рамках иудаизма и осуществление уникального по своей сути социально-утопического эксперимента, предопределившего жизненный уклад Кумранской общины и других религиозно-сектантских объединений Древнего мира, Средневековья и Нового времени.

На современном этапе развития кумрановедения и, в частности, изучения иудейской межзаветной (интертестаментальной) литературы в ее связях с христианским апокрифическим корпусом назрела необходимость исследования рукописей Мертвого моря не только как внеканонических текстов, но и как сопоставимой с каноном религиозной альтернативы и литературной версии Священной истории. В настоящей работе впервые предпринимается анализ опыта религиозно-утопического конструирования образности кумранских текстов на базе уже давно известных и недавно введенных источников на оригинальном древнееврейском языке и в англоязычных переводах, изданных к 2005 г.

Актуальность темы обусловлена также возросшим в отечественной светской библеистике научным интересом к иудаизму как к символической и знаковой системе; к рукописям Мертвого моря, причисляемых к библейскому наследию и корпусу прецедентных текстов в неканоническом варианте; к религиозному дискурсу монашеских и сектантских объединений в условиях «переходного» периода.

Важной задачей остаются поиск и разработка эффективной методики изучения интертестаментальной образности и ее влияния на религиозную и социальную практику общины на основе всей совокупности данных рукописей как единого информационного целого. Это позволит углубить осмысление такого явления, как религиозная конфликтность в период Второго Храма, а также реконструировать механизмы адаптации традиционных религиозных ценностей иудаизма в изменяющихся условиях «эллинистического вызова». Таким образом, современный уровень накопления источников по истории и идеологии Кумранской общины способствует более детальному рассмотрению вклада новаций и тради-

ций, привнесенных широким кругом идей, выяснению роли символических образов пространства и времени в изучении социально-утопических и религиозных исканий, а также эволюции религиозного дискурса и статуса священных текстов в период между созданием Ветхого и Нового Заветов.

Объектом предлагаемой диссертационной работы выступают религиозные воззрения иудейского монашества III в. до н.э. - I в. н.э., отраженные в письменных памятниках Кумранской общины.

Предметом исследования являются рукописи Мертвого моря III в. до н.э. -I в. н.э. как источник изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества, присутствующих в явной форме (в верованиях) и опосредованно (через библейские аллюзии и метафорические образы).

Цель и задачи исследования. Цель настоящей работы - реконструировать и представить основные аспекты топико-темпоральной концепции (органичного элемента религиозной и социальной практики иудейского монашеского сообщества в конце периода Второго Храма) на основе комплексного анализа данных рукописей Мертвого моря. Для этого предполагается решить следующие задачи:

1. Изучить основные этапы становления кумрановедческой проблематики в зарубежной и отечественной науке по вопросам источниковедческой, религиоведческой, а также культурологической интерпретации содержания литературных памятников Кумранской общины III в. до н.э. -1 в. н.э.

2. Выявить и систематизировать свидетельства письменных источников, отражающие в той или иной форме топико-темпоральные аспекты религиозности иудейского монашества.

3. Установить предпосылки и исторические условия трансформации идеи «освященного» пространства и времени в миропонимании ортодоксальных иудеев Палестины III -1 вв. до н.э. и религиозной идеологии адептов ессейского движения.

4. Выявить истоки, конкретные формы и направления развития топико-темпоральных образов в контексте общеиудейского понимания исторического времени, а также представлений о святости пространства на основе текстов ветхозаветной традиции.

5. Опираясь на изучение разных групп текстов и жанров кумранской литературы, проанализировать комплекс топических представлений (содержание, структуру, специфику религиозной атрибуции, функциональные особенности отдельных образов), а также их влияние на обоснование теологических доктрин, ритуальной практики и деятельности кумранского сообщества.

6. На основе источниковедческого анализа многожанровых свидетельств выявить и интерпретировать круг темпоральных представлений (особенности восприятия времени; опорные точки в истории: сотворение мира, Исход, Завет, образование общины, время испытаний и возрождение истории; календарные представления), а также охарактеризовать его значение в формировании религиозной картины мира иудейского монашества в период Второго Храма.

Территориальные рамки работы определяются степенью распространения и изученности археологических и письменных источников по истории и идеологии Кумранской общины. Основное внимание уделяется Палестине - историко-географической области Западной Азии и отдельным районам Иудеи, Израиля, Иордании, Сирии в период эллинизма. Обозначенные территории были очагом динамичных религиозно-политических процессов, сыгравших определяющую роль

в иудейской истории и религии, которые также привели к оформлению ессейского движения с последующей разработкой текстуальной традиции. Большой массив изучаемых памятников происходит из Иерусалима (Израиль), районов Вади-Кумрана, Хирбет-Мирда, Вади-Мирабаада (Иордания), располагающихся в Иудейской пустыне, на северо-западном побережье Мертвого моря.

Хронологические рамки исследования охватывают время существования Кумранской общины, в развитии которой выделены следующие этапы: прехасмо-нейский (250-150 гг. до н.э.), хасмонейский (150-30 гг. до н.э.), иродианский (30 г. до н.э. - 70 г. н.э) В данный период сложились и претерпели эволюцию все основные категории изучаемых письменных и археологических источников. Указанный хронологический отрезок характеризуется процессами эллинизации и относится к эпохе иудейской истории, терминологически обозначаемой как конец «периода Второго Храма» (середина 200-х гг. до н.э. - 74 г. н.э). В начале этого временного отрезка стоит возникновение библейского канона, в середине - возникновение христианства и разрушение Второго Храма, в конце - оформление раввинистичсского иудаизма и его основополагающих документов (Мишны и вавилонского Талмуда).

Источниковая база исследования включает несколько групп материалов.

I. Письменные источники из окрестностей Мертвого моря, подразделяемые на следующие категории. Наиболее приоритетной является первая категория текстов. Она объединяет многожанровые произведения, авторство которых приписывается исследователями членам Кумранской общины: 1) галахические (законодательные) тексты общиньг Устав общины (и дополнения к нему), Дамасский документ, Храмовый свиток, Некоторые предписания Торы; 2) литургические тексты: Ангельская литургия или Песни субботнего всесожжения, 3) комментарии (пешарим) на библейские книги пророков Аввакума, Наума, Осии, Исайи, Михея и Софонии, а также на книгу псалмов; Флорилегиум, Мид-раш Малкицедек; 4) тексты Catenae; 5) таргум книги Левит и книги Иова; 6) апокалиптические сочинения: Мессианский апокалипсис, арамейский фрагмент текста Сын Божий, Свиток войны, Новый Иерусалим, представляющий собой некую аллюзию на пророчество Иезекииля (40-48 гл.) и несколько напоминающий Откровение Иоанна (21 гл.); 7)религиозная лирика: Благодарственные гимны, Слова светильные гороскопы; 8) календарные тексты - календарные части первой книги Еноха и книги Юбилеев; 9) свод Mishmarot, отражающий способ соотнесения черед священников, служащих в Храме, и фаз луны Ценность данных материалов состоит в том, что на их основе можно детализировать отдельные сюжеты развития системы топо-темпоральных представлений.

Вторая категория включает списки всех канонических ветхозаветных книг и их части, а также главы Евангелия от Марка, обнаруженные в составе кумранской библиотеки. Их изучение позволяет проследить происхождение и специфику отдельных аспектов мировоззрения и доктрин кумранской общины, а также содержание полемики с другими религиозными группировками по вопросам отношения к священному тексту и к идее канона.

Третья категория объединяет апокрифы и псевдоэпиграфы: Апокриф книги Бытия, книга Еноха, Книга юбилеев, Речения Моисея, Молитва Набонида, Завещание Иакова, Апокриф Иосифа, Завещания двенадцати патриархов, Завещание Кехата (Каафы), Завещание Левия и Нафтали, несколько фрагментов, идентифицированных как Апокриф Иисуса Навина, пять фрагментов книги Эсфирь и книги

Бен-Сира, Товит, написанные на арамейском языке примерно в конце III-II вв. до н.э В этот период библейский канон еще не был утвержден окончательно, но уже существовала идея о том, что есть определенная группа текстов, считающихся классическими. Для этой группы текстов характерен след идей, очевидно, актуальных для ессейско-кумранского сообщества: чистота священства, вопросы взаимодействия священства и остального Израиля, правильность календаря.

Помимо названных материалов, на отдельных этапах работы в качестве фоновых привлекаются некоторые другие источники: еврейское Пятикнижие и отдельные произведения Нового Завета, письменные свидетельства еврейских, арабских, сирийских, римских и греческих авторов, отразивших в своих сочинениях сведения об исследуемом историческом периоде. В них прослеживается развитие и продолжение разных по происхождению традиций, нашедших свое отражение в канонических, апокрифических и псевдоэпиграфических текстах, обнаруженных в Кумране.

И. Археологические данные, представленные результатами изучения антропологических останков из некрополя Хирбет-Кумран, вещественных материалов из поселенческого комплекса Хирбет-Кумран, Айн-Фешха, случайные находки фрагментов рукописей в фортификационных сооружениях и пещерах (Вади-Мураббат, Масада). Проблематика, связанная с реконструкцией поселения, его планировкой и материальной культурой, знаковой нагрузкой инвентаря, представляет интерес сама по себе. В данном контексте основное внимание будет уделено вопросу соотношения свидетельств письменных источников о кумрани-тах с археологическими памятниками.

При написании диссертации были задействованы реконструированные и изданные оригинальные фрагменты рукописей Мертвого моря, их систематизированные переводы, выполненные в разное время Н. Авигадом, Б. Джонгелингом, А.С.Вермешем, Р. де Во, Дж. Карминьяком, Ф. Кроссом, Э. Сукеником, И. Кимроном, Дж. Коллинзом, С. Кроуфордом, Дж. Миликом, М. Намарой, Ж. Листом, Ф. Гарсия Мартинесом, П. Скеганом, Э. Товом, Дж. Треболле, AM. Хаберманом, Л. Шиффманом, X. Эшелем, И. Ядиным, ИД Амусиным, СВ. Бабкиной, AM. Газов-Гинзбергом, М.М. Елизаровой, AB. Смирновым, К.Б. Старковой, И.Р. Тантлевским. Часть этих источников на русский язык ранее не переводилась. Правомерность и самодостаточность использования «идиоматических переводов» рукописей Мертвого моря в религиоведческих и исторических исследованиях неоднократно обосновывалась учеными-гебраистами. Важно заметить, что в центре нашего исследования оказываются не «единица текста» и «лингвистическая сгруюура», а реконструированный переведенный текст в своей целостности, отражающий определенный уровень разработки топико-темпоральных представлений.

Методология и методы исследования. Теоретической основой исследования является герменевтический подход, направленный на постижение смысла текста как коммуникативной реальности, диалог с которой возможен в ходе интерпретации его частей, разъяснении значения целого на основе деталей в пределах герменевтического круга (Вайс, 2001, с. 38). Текстом в данном случае мы будем называть любую знаково-символическую систему, выраженную средствами естественного или искусственного языка и предназначенную для кодирования, сохранения и передачи информации, то есть смысла текстов. Смысловые рамки в данном случае включают в себя знание культурного фона, традиций и языка рассматриваемых произведений, правил и техники перевода, представления о жанре и его функциях, и является средством выявления значения и значимости текста.

Значение текста в данном случае рассматривается как процедура последовательного поиска и установления смысла, который вкладывал в текст первоначальный автор. Под значимостью текста, мы будем понимать значимость текста и для первого, и для современного читателя кумранского текста.

В ходе исследования использовалась совокупность специфических приемов и методов метод семантико-категориального анализа лексики, устойчивых выражений, описывающих топико-темпоральпые явления. Названный общий метод опирается на целый ряд приемов анализа языкового материала иврита и арамейского, среди которых: контекстуальный, компонентный; прием сопоставления данных словарей и текстовых смыслов слов и выражений; прием тематических и функциональных группировок фактов языка; литературоведческий прием анализа религиозного хронотопа. Кроме того, применялся метод логической интерпретации, опираясь на приемы истолкования, комментария, погружения в мир автора, прием учета исторических особенностей «жизни» текстов по мере их переписывания.

В диссертации воплощена комплексная методика герменевтического анализа рукописей Мертвого моря, включающая: 1) выявление образно-смыслового содержания на основе метода грамматической интерпретации, метода компонентного и концептуального анализа; 2) выполнение исторического истолкования на основе метода целостной интерпретации 3) выявление нового смысла предмета исследования при опоре на методы семантико-стилистического, контекстуального анализа и создание целостной концепции, предполагающей диалог с текстом, в результате истолкования которого появляются новые данные и объясненные факты

В ходе работы с различными источниками и интерпретации их данных, а также историографического анализа научной литературы применялись специальные методы источниковедения, истории, культурологии, литературоведения (сравнительно-исторический, культурно-генетический, методы библейской критики; метод перекрестной проверки; метод контекстологического анализа).

В диссертационной работе учитывались общерелигиоведческие подходы к изучению закономерностей возникновения, эволюции и функционирования религии и ее многообразных явлений, позволяющих сопоставлять и группировать религиозные явления, анализировать сакральные тексты как компоненты религиозной культуры Важной методологической посылкой выступала культурологическая идея «ценностного освоения» пространства и времени, согласно которой в представлениях верующих людей, обусловленных совокупностью архетипов, социальных и национально-культурных ценностей, религиозных традиций и священных (прецедентных) текстов, историко-культурных реалий, семантизированные явления «пространство - время» подвергаются некоторой ценностной акцентировке, выражаясь в концентрированном виде посредством таких категорий, как «сакральное» и «профанное», ритуально «чистое» / «не чистое» (оскверненное), а также в символике культовых сооружений. Культурологический подход к рассматриваемым текстам предполагал выявление разных типов лексики: слов и выражений, в концентрированном виде выражающих специфический опыт народа, пользующегося языком, к ним же относятся имена собственные, культурно-исторические реалии, распространенные аллюзии, прецедентные тексты, слова с эмоционально-оценочным фоном, который осознается именно данным этносом (Карасик, 1997).

В зависимости от степени изученности конкретных памятников все названные подходы применялись в той мере, в какой они были необходимы для реше-

ния сформулированной задачи - анализа совокупности текстуальных свидетельств как источника изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества, присутствующих в явной форме - в верованиях и опосредованно, через библейские аллюзии и метафорические образы. В ряде случаев новизна подхода к религиозным памятникам Кумранской общины с точки зрения особенностей интертестаментальной литературы расширила научную методику, в частности, обусловила привлечение литературоведческих методов исследования.

В ходе разработки методологии и методики изучения топо-темпоральных представлений в качестве элемента религиозного мировоззрения на основе широкого круга источников учитывались: 1) общетеоретические подходы, базовые принципы и понятийно-категориальный аппарат из разработок зарубежного и отечественного кумрановедения; 2) общефилософские основы исследования типов связи различных феноменов, явлений и процессов, закономерностей; 3) принципы феноменологии религии о том, что священное время соответствует священному пространству, трактовка которых в древности не выходила за рамки «понятийного понимания» и «интуитивного познания» свойств священного предмета и символического ряда его атрибутов (Э. Дюркгейм; Дж. Пилч, Р. Отго, М. Элиаде, С. Яфет, Ф. Хайлер); 4) положения аксиологического подхода к трактовке функций топико-темпоральных представлений как категории мировоззрения и регулятора практической деятельности; 5) категории, понятия и принципы иеротопической теории, рассматривающие создание сакральных пространств как особый вид религиозного творчества и, соответственно, предмет исторического исследования; 6) положения социолого-религиозных исследований, раскрывающих социокультурный контекст, в котором создавались библейские и кумранские тексты, а также, выявляющие особенности функционирования религиозно-сектантских моделей взаимодействия между социальными группами, которые выступают носителями ценностных отношений в интертестаментальный период.

Научная новизна работы обусловлена прежде всего 1) новизной материала исследования (впервые проанализированы «Новый Иерусалим», календарные тексты; произведения позднего периода), введенного в научный оборот в 2005 г., ранее не привлекавшегося к разработке проблем генезиса, содержания и последующей эволюции религиозно-утопического конструирования реальности в рукописях Мертвого моря; 2) использованием авторского идиоматического перевода письменных источников с языка оригинала, что способствовало реконструкции кореференции и ее смысловой нагрузки в структуре религиозного текста;

3) выявлением идеи «альтернативности» в сохранении религиозных традиций;

4) осуществлением концептологического анализа топико-темпоральных категорий и понятий из кумранских текстов, раскрывающих механизмы адаптации традиционных религиозных ценностей иудаизма к ситуации «эллинистического вызова»; 5) выявлением ряда принципов интерпретации религиозных текстов при включении в эзотерическую религиозную систему.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования состоит в применении рада идей диссертации в практике учебного процесса при чтении курса «Библеистика» и «Библейская археология» на факультете политических наук Алтайского государственного университета. Проанализированные источники и полученные результаты востребованы для подготовки спецкурсов по заявленной тематике для специальностей «Теология» и «Религиоведение», «Библеистика и гебраистика», при

создании учебно-методических комплексов по истории архаических, этнических и мировых религий Востока, библейской археологии, библейскому ивриту, культурологии Востока, истории ранней христианской церкви. Отдельные положения работы могут быть использованы для выработки методики анализа культурных и религиозных концептов, участвующих в формировании символико-метафорического языка ингертестаменталыюй и иудейской апокрифической традиции.

Апробация исследования. Некоторые выводы и идеи диссертационного сочинения прошли предварительную апробацию на научных конференциях международного, всероссийского и регионального уровней, проходивших в Барнауле (2003, 2004, 2006), Тобольске (2000, 2004), Новосибирске (2003, 2004), Нижневартовске (2007), Воронеже (2005), Волгограде (2006), Санкт-Петербурге (2005), Москве (2002, 2003, 2005, 2006), Киеве (2006), Харькове (2004), что нашло отражение в 20 опубликованных работах.

Структура диссертации Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, перечня использованных источников (382 наименования, в том числе 194 на английском языке), библиографического списка, списков условных обозначений и сокращений, примечания. Основные выводы по проведенному исследованию приведены после каждой главы, а также изложены в заключении.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснована актуальность темы, объект и предмет исследования, определены цели и задачи, территориальные и хронологические рамки, источнико-вая база, обозначены методология и методика изучения материалов, научная новизна работы, значимость полученных результатов, апробация и структура диссертации.

ГЛАВА 1. ОБЗОР ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ РУКОПИСЕЙ МЕРТВОГО МОРЯ III В. ДО Н.Э. -1 В. Н.Э.

1.1. Накопление сведений по идеологии ессейскихмонашеских общин Ule. до н.э. - 1 в. н.э. Первые попытки изучения археологических и текстуальных материалов. До открытия письменных и археологических памятников в окрестностях Вади-Кумрана на территории Иордании в 1945-1947 гг. единственными источниками по истории проповеднической деятельности, социальной организации и религиозным воззрениям ессеев III в. до н.э. - I в н.э. являлись свидетельства еврейских, греческих и римских авторов I—XII вв. н.э, а также отдельные части Нового Завета. Данные материалы фиксируют фрагментарную картину социорелигиозных процессов в иудейском обществе на рубеже новой эры и не позволяют полноценно оценить их роль в обособлении и трансформации храмовых ритуалов, богословских доктрин иудаизма в масштабах религиозно-сектантского объединения ессеев. Средневековые еврейские мыслители (Якуба аль-Киркисани, Саади Гаона, Саула Абу аль-Сари, Иуды Хадасси), основываясь на изучении псевдоэпиграфов (приписываемых ессеям), проследили определенную динамику в трансформации галахических установлений и идеологических основ деятельности сообщества после переселения в пустынные окрестности Вади-Кумрана и вплоть до начала антиримского восстания в 68 г. н.э. Среди представителей христианской патрологии, обращавшихся к ессейской теме в связи с изучением ранних форм монашества и идеологии иудео-христианских общин, следует отметить произведения Ипполита Римского, Епифания Саламин-

ского, Евсевия Кесарийского, Иеронима, Нила Синайского, Филастрия, Исидора Севильского, Георгия Монаха, Михаила I Антиохийского, Константина Багрянородного и др. Основное внимание в этих сочинениях уделялось этимологии термина «ессеи» и выявлению ранних форм монашеской жизни в укладе ессейской конгрегации. Благодаря христианским историкам сложилась тенденция отождествлять ессеев с ранней церковью (сопоставление проводилось через символику Храма, святилища в трудах Иосифа Флавия).

Для научной общественности конца XVIII - начала XX в. сведения о ессей-ском движении в Палестине были доступны благодаря историописаниям античных (Флавий, Филон, Плиний Старший) и церковных авторов (Евсевий Кесарий-ский, Ипполюг, Эпифаний, Иероним, Филастрий). Начальный период изучения этой группы источников был отмечен дискуссиями теологов К.Ф. Бардта (1783) и К.Х.Г. Вентурини (1796) о генетических связях ессейской конгрегации с раннехристианскими воззрениями и обрядовой практихой. Эти ученые полагали, что сходство в образе жизни замкнутых общин ессеев, иудеохристиан и христиан ранней церкви в описании Иосифа Флавия, Филона Александрийского и Плиния Старшего свидетельствовало о необходимости выхода за традиционные рамки этнических и религиозных отношений иудаизма и разработки доктрины «всемирного братства» на основе общей религии. Во второй половине XIX в. в осмыслении сведений о ессеях особенно преуспели европейские исследователи в рамках формирующегося направления истории социалистической идей. Они уделили особое внимание изучению организационных форм деятельности, социально-экономических отношений «ранних социалистических» движений», коммун, уникальность которых состояла в осуществлении на практике утопического проекта «всеобщего принципа равенства и братства» в духовном, социальном, имущественном планах. С 1840-х гг. под руководством Дж. Волкота и М. Робинсона проводятся первые археологические обследования крепости Масады и поселения Хирбет-Кумран, топография которых упоминалась в еврейских, греческих и римских письменных источниках. Исследователи впервые высказали предположение, что данные памятники могли служить «монастырем» общины ессеев в 145 г. до н.э. - 70-х гг. н.э. Это открытие способствовало формированию «ессейской гипотезы» происхождения рукописей, найденных впоследствии в районе Вади-Кумрана, в пещерах Нахал-Хэвера, Вади-Мураббата и Масады, и пробудило устойчивый научный интерес к идейному наследию ессеев со стороны светских и религиозных исследователей в последующий период. Однако западноевропейские гебраисты вплоть до публикации основной части рукописей Мертвого моря оспаривали такую трактовку принадлежности этих памятников. Важным итогом этого периода изучения рукописей Мертвого моря является возникновение кум-рановедения как особой отрасли гебраистики.

1.2. Основные этапы изучения рукописей Мертвого моря в 1940 -2000-е гг. Изучение рукописей Мертвого моря разделяется на два этапа, которые отличались уровнем накопления, реконструкции и введения в научный оборот текстуальных материалов, интерпретации их содержания, методами библейской критики, а также общим состоянием изученности письменных и археологических древнееврейских источников эпохи Второго Храма.

Первый этап (середина 1940-х - конец 1980-х гг.) включал нахождение свитков, выяснение их происхождения и критическое изучение первоисточников,

нацеленное на восстановление первоначального текста, его расшифровку, анализ литературных, теологических, историко-культурных особенностей отдельных произведений и последующую публикацию, а также археологические раскопки на месте находок в районе Вади-Кумрана, Хирбет-Мирда, Вади-Мирабаада.

В результате палеографического изучения был установлен первичный интервал написания кумранских текстов: II в. до н.э. - 40-е гг. I в. н.э. С применением радиокарбонного анализа датировка рукописей была скорректирована в пределах 268 г. до н.э. - 55 г. н.э. Текстологическая экспертиза показала, что свитки созданы более чем 500 переписчиками и установила сходство практики переписывания священных текстов Торы и стиля писцов иудейского Храма, из среды которых происходили авторы кумранских манускриптов. Рубрикация определенных фрагментов но тематическому принципу свидетельствовала в пользу их ритуального предназначения. В конце 1950-х - середине 1970-х гг. в рамках историко-филологической критики источников были сделаны акценты на обнаружение конкретной языковой среды, к которой восходят идеи и сюжеты найденных произведений. Важным итогом явилось выделение нескольких групп кумранских текстов. 1) комментарии; 2) законодательные, 3) календарные; 4) мессианско-эсхатологические; 5) литургические В связи с этим стоит отметить лексико-грачматические исследования «парабиблейской» литературы и разработку теории локальных текстов, позволяющие проследить направления эволюции и трансмиссии библейских текстов.

В 1970-х гг. в израильской и американской гебраистике оформились направления, занимавшиеся анализом литературных, историко-культурных, религиозных особенностей и реконструкцией идейного содержания на материале отдельных групп кумранских текстов. Разработкой историко-филологических проблем рукописей Мертвого моря занимались отечественные гебраисты. Ценность представляют комментированные переводы оригинальных текстов на русский язык, остававшиеся до 1990-х гг единственным источником изучения истории и идеологии иудеев эпохи Второго Храма.

Содержание второго этапа (1990-2000-е гг.) заключается в завершении публикации всего корпуса рукописей, расширении спектра направлений исследований и интерпретации отдельных групп представлений Кумранской общины, а также ключевых исторических, религиозно-теологических аспектов их содержания на основе современных методов палеолингвистики, интегральной библейской герменевтики, культурологии и междисциплинарных подходов Приоритетные подходы в изучении рукописей представлены грамматическим анализом текста, культурологическим изучением, концептологическим анализом религиозного текста как единицы ритуального общения, структурными методами интерпретации текста как целостного явления, исследованием текстотипов как универсальных моделей кумранских рукописей, категориальным подходом к текстам. На современном уровне накопления источников данные подходы дали основание рассмотреть религиозный текст как носитель коллективного духовного опыта и объект поклонения с различных точек зрения. Благодаря этому появились дополнительные возможности для разработки вопросов историко-философского и религиоведческого характера, а также создания новых концепций и корректировки ранее сделанных выводов

Таким образом, изучение рукописей Мертвого моря требует применения комплексного подхода в интерпретации содержания источников. Несмотря на

широчайший спектр имеющихся исследований в области истории, палеографии, текстологии кумранских манускриптов, сфере религиозных воззрений, в отечественном кумрановедении остаются неразрешенными вопросы, связанные с интерпретацией и выявлением форм религиозного историзма, иеротопизма в рассматриваемых традициях, а также механизма последующей трансляции этих воззрений за пределы религиозной общности. Анализ данных аспектов религиозной теории и практики требует выявления и систематизации способов и средств языкового изображения различных явлений религиозного (монашеского) мировосприятия, а также их целостной интерпретации. Именно этот аспект мы выделим как наиболее актуальный в современных кумрановедческих исследованиях.

ГЛАВА 2. ФОРМИРОВАНИЕ ТОПИКО-ТЕМПОРАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ИУДЕЙСКОГО МОНАШЕСТВА

2.1. Причины актуализации идеи святости пространства и времени в Палестине III в. до н.з -/& н.э. Изучение религиозной ситуации в эллинизированной Палестине в селевквдское и раннехасмонейское время позволило выявить обстоятельства, которые привели к актуализации представлений о священном пространстве и активизации сектантских движений: 1) 200-175 гг. до н.э. - период веротерпимости, на фоне которого происходила эмиграция синагог и процесс образования культовых общин, сект, а также признание селевкидскими правителями Иерусалимского Храма одной из важнейших национальных святынь; 2) 175-152 гг. до н.э.- политические конфликты, инициированные иудейской религиозной элитой в связи с финансовыми претензиями селевкидской администрации к иудейскому Храму как источнику пополнения казны, приведшие в конечном итоге к Маккавей-скому восстанию; 3) 152-143 гг. до н.э. - первосвященство Ионатана Хасмонея, появление концепции «национального» Храма, ассоциировавшегося со столицей формирующегося хасмонейского государства.

В кругах первосвященников в 70-50-е гг. II в. до н.э. предпринимались попытки эллинизации Иерусалимского Храма. Эти нововведения превратили первосвященников в субъектов политических отношений, что привело к религиозному конфликту с традиционалистами. Таким образом, «национальный» первосвященник, обладавший значительной политической властью, утратил поддержку местного населения, а Храм и Иерусалим оценивались благочестивыми иудеями как «оскверненные», поскольку отождествлялись с «нечестивым» священством. В результате рассмотренного комплекса противоречий, обусловленных «эллинистическим вызовом», в священнической среде возникло массовое ощущение духовного диссонанса, выходом из которого явилось образование религиозных движений фарисеев, саддукеев, ессеев из числа священников и служителей Храма. Присутствие в храмовых кругах стремления к адаптации культа к меняющимся реалиям иудейского общества заставило их считать некогда сакральное пространство оскверненным, а нить священной истории разорванной. В рамках ес-сейского движения формируется идея о некоем «другом» месте, где в данный момент пребывает святость, а также о новом, совершенном Городе и Храме, которые будут явлены в соответствующее время.

Из текстов Кумранской общины следует, что столь значительное искажение божественной истории может происходить только перед наступлением «конца времен», и в том, что только ессеи являются истинными хранителями «священной

истории», начавшейся на Синае, и неискаженного знания о «правильных временах и сроках». В представлениях кумранитов о священном пространстве и времени присутствовали принципы общие для многих других сектантских объединений (убежденность в осквернении Храма, идея «истинности» знания, учение о предес-тинации), а также уникальные черты (напряженная эсхатология, идея об отделении от общества, вера в свою особую миссию в священной истории и др.). Промежуточным звеном между оценкой ессеями последствий эллинистических новшеств, активным развитием иудейской эсхатологии и началом переселения за пределы Иерусалима стало переосмысление устоявшихся теологических представлений о ритуале, законах его чистоты, системы «канонических» представлений о святости Храма и города. Тесная связь этих идей с мессианскими ожиданиями и сотериоло-гическим учением, присущих иудаизму, явилась важной причиной религиозного раскола и последующей самоизоляции. Обозначенные обстоятельства определили значительное место топико-темпоральных воззрений в рукописях Мертвого моря.

2.2. Образы священных топосов в мировоззренческой системе иудаизма Среди базовых категорий познания мировоззренческой системы иудаизма, перенесенных в сферу конфессионального восприятия и языковой репрезентации в текстах Танаха, особое место отводится категории священного пространства. Анализ ветхозаветной концепции «святости места» и образных средств, использованных для ее развития, раскрывает понимание пространства как «вместилища необратимых событий», организованного в соответствии с божественным замыслом. В библейских произведениях при создании топических языковых образов используется понятие рто (яск), применяемое для обозначения ряда священных атрибутов, связанных с Божеством. Изучение свидетельств, касающихся ритуальной чистоты и святости места, позволяет выделить два определения сакрального пространства: как места пребывания (Храм) и место откровения Божества (гора Синай) Без Храма было немыслимо совершение обрядов, ритуальное очищение. Обе названные выше модели играли важную роль в мировоззрении религиозных движений в эпоху Второго Храма.

Существовало представление о святости Израиля в целом, связанное с идеей «обетования» и избранностью народа как божественного слуги, освящающего место своего пребывания. Другая важная составляющая библейских топических представлений - это идея «стана Израиля», понимаемого как «священное воинство». Данное представление наполняется особым содержанием в идеологии кум-ранских монахов. В раввинистический период происходит разведение значений категорий «стан» (стан Бога - скиния), стан левитов (территория вокруг скинии), стан Израилев (территория проживания избранных).

Таким образом, библейские концепции сакрального пространства коренятся в разных традициях восприятия иудеями окружающего мира и во многом зависели от исторических событий. Идея о явлениях Бога в разных местах, предание о странствии ковчега приводят к тому, что географическое расположение сакрального пространства не имело существенного значения. Однако при определенных исторических и теологических обстоятельствах святилище в Иерусалиме (как и сам город) обретает в библейской мысли совершенно особый статус. Священное пространство вместо мобильного и временного становится стабильным и постоянным, и это изменение обретает определенное институциональное и теологическое выражение. Возникает универсальная концепция святости пространства, связанная с повсеместным божественным присутствием, а мирское пространство

из этой картины вытесняется. Восстановление святости Храма и Иерусалима, проблема стабильности и мобильности святилища, вопросы о разной степени святости разных частей окружавшего их пространства, удаленное сакральное пространство, трактовка территории общины и Иерусалима как «стана Израиле-ва» - все эти проблемы особенно рельефно прорисовываются на фоне идей, отраженных в манускриптах Кумранской общины.

2.3. Иудейская «теология истории» как темпоральная модель. Специфика темпоральных представлений, излагаемых в Пятикнижии и Второзаконии и других значимых для иудеев контекстах, заключается в том, что их содержание выстраивается на базовой для древнееврейской системы мировоззрения концепции Бога-создателя, Вседержителя и начинателя истории. История в понимании иудеев - поле для реализации божественных обещаний (Заветов и благословений), развернутый во времени диалог между Богом и человеком, посредством которого воплощается божественный идеал в жизни. Важное место занимает описание истории отношений Бога с избранным «народом Израиля», который представлен в еврейской Библии как «субъект выбора и действия». Поэтому история становится одной из важнейших составных частей Священного Писания. В представлениях евреев история - это протяженность, динамичный и свершающийся линеарный поток времени - олам, сотворенный Богом, а само вероучение трактуется как религия времени, освящающая ход истории. Согласно этой установке каждый, кто существует внутри иудейской традиции, живет в том, что произошло задолго до его рождения, равно как и в том, что будет после него. Эта предопределило мифологизацию иудейского образа истории как «вместилища» необратимых событий, которые также содержали в себе атрибуты религиозности.

Другим системообразующим элементом концепции истории для иудеев было представление о линейном характере временного континуума, который обладал началом - сотворением и концом - Эсхатоном, ассоциирующимся с мессианским ожиданием дня явления Бога, который станет «концом дней». Между этими двумя точками религиозные писатели располагают множество событий, но все они лишь подтверждают значимость откровения Исхода (или Дня Яхве). Представление об Исходе имело первостепенное значение для иудеев, нежели мифологизированное изображение сотворения мира, что подтверждается обращением к древнееврейскому летосчислению, где отсчет времени шел от дня Исхода как ключевого события, связанного с обретением земли. В иудейской традиции он воспринимался как выход из времени и переход из времени исторического во время сакральное, когда его ход приостанавливается. Посредством «хронотопического» осмысления и изображения Исхода как начала священного времени обеспечивается возможность выхода в священную землю и синтез топико-темпоральных представлений. Времяисчисление от Сотворения мира, сводящее воедино всю библейскую и постбиблейскую хронологию, вплоть до II в. н.э., - явление довольно позднее (VIII в.).

Представление о будущем времени в Танахе имеет положительное содержание и является безусловной его доминантой. Идея «обетования» формировала еврейское религиозно-историческое сознание как оптимистическое, утверждая в нем установку на постоянное обновление. К этому аспекту относится учение о «новом завете», впервые сформулированное пророком Иеремией. Начиная с эпохи Второго Храма мессианизм становится одной из основ еврейского мировоззрения, определившего общий характер библейского историзма. Таким образом,

для историзма свойственна обращенность к прошлому («вечное возвращение»), а также устремленность ко времени Мессии.

При интерпретации ключевых событий иудейской истории учитывалось, что иудеи постоянно воспроизводили реальные и легендарные события через ритуалы, религиозные праздники, памятные дни. Через них ежегодно воспроизводились события прошлого, действие которых продолжалось в настоящем по законам мифологического жанра. Это отношение к истории выстраивало своеобразную «архитектуру» времени, которая упорядочивала образ жизни каждого верующего и объединяла всех евреев.

Рассмотренные аспекты иудейского понимания истории соединяли в себе идею тотальной сакральности временного потока с «рекомендациями» по воплощению божественных замыслов в реальном и теологическом контексте. Разрушение Второго Храма в 70 г. н.э. стало рубежом, завершающим период древней истории народа Израиля (эпохи «Танаха»), изменившим отношение иудеев к истории. Это новое умонастроение отразилось на еврейской религиозной онтологии. Широкое распространение получают апокалиптические и мессианско-эсхатологические учения. Новый взгляд на историю вызвал изменение отношения к тексту Священного писания. Именно в этой ситуации развиваются религиозные представления Кумранской общины, а пешер и мидраш становятся основными способами общения иудеев с текстом Пятикнижия.

ГЛАВА 3. СТРУКТУРА ТОПИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В РУКОПИСЯХ МЕРТВОГО МОРЯ И В. ДО. Н.Э. -1 В. Н.Э.

3.1. Семантика иеротопи ческих образов «нового Храма» и «небесного Иерусалима». В религиозной литературе Кумранской общины описания священного пространства связаны с определенным символическим рядом, границы и ориентиры которого четко определялись конфессиональными традициями. Восприятие пространства всегда сопряжено с Богом и распространяется на небеса (как место пребывания) и Храм (место откровения). Концепция Нового Храма оказывается доминирующей и объединяет весь комплекс представлений о сакральном пространстве. Кроме этого в рукописях Кумрана разрабатывается образ небесного Иерусалима, который обретает полноценное развитие в апокалиптических и мессианских воззрениях ряда течений иудаизма эпохи Второго Храма. Многие тексты иудейских монахов пронизаны грезой об очищении и «небесном возвращении» Храма; Устав, Дамасский Документ, Храмовый Свиток, Новый Иерусалим, Мессианский Текст, календарные тексты. Представление об осквернении Храма приводит к тому, что «священное пространство» приобретает характер идеальной проекции, уводящей в трансцендентную сферу. Развитие этой тенденции приводит к возникновению утопических вдей о «небесных двойниках»: Храме, Иерусалиме и Земле Израилевой.

Ключевые события, связанные с осквернением иудейского «святилища человеческого» приводят к отделению группы служителей Иерусалимского Храма и максимальной сакрализации образа пространства в литературных памятниках, а также в восприятии территории проживания Кумранской общины. Отказ от служения в Храме в сочетании с чрезвычайно развитой священнической идеологией поставил членов общины перед проблемой сохранения традиций при невозможности создания новой святыни. Значительную роль сыграло противостояние первосвященников - сторонников эллинизации и священников-ортодоксов. Последние вы-

брали стезю изменения собственных поведенческих элементов и выработали учение об общине как носителе максимальной святости, а также о Новом Храме и небесном Иерусалиме, как утопической проекции, которая должна реализоваться в исторической перспективе. Кумраниты готовились к обретению Нового Храма в эсхатологической перспективе. Для этого была разработана и воплощена альтернатива храмовой иерархии священства, новые ритуалы очищения и жертвоприношений, что создавало представление об общине как «истинном Союзе».

3.2. Значение символов «Ковчег Завета» и «стан Израилев». Создавая собственную модель священного пространства, кумраниты обращаются к наиболее архаическим представлениям- идея странствующего в пустыне «стана Израиле-ва», проявлении магического начала в обретении «святой земли», образ завоевания «земли обетованной», для которой сохраняется угроза осквернения Параллельно с разработкой представлений об идеальном Храме, члены общины воссоздают облик «священного стана» - Иерусалима. «Некоторые предписания Торы» и Храмовый свиток демонстрируют целый спектр подобных построений. Понятие «стана» в рукописях Мертвого моря связывается с некоей общностью, несущей в себе святость. Все пространство, на котором существует община, оказывается в той или иной степени освященным. Возможно, что подобное обозначение связано с тем, что весь Израиль представлялся в идеале как разделенный на станы, а Иерусалим - как «главный стан», на который распространяются правила ритуальной чистоты. В кумранских текстах при описании этих сюжетов авторы используют собственные и библейские метафоры, развернутые, так что образные модели «стана» и «ковчега Завета» приобретают широкие оценочные смыслы.

Интерпретация символов «святилища человеческого», «стана Израилева», «ковчега Завета» в рукописях Мертвого моря позволяет рассматривать трактовку священного пространства как производное от священного предмета. Ковчег, будучи максимально сакральным предметом, освящает пространство, на котором он находится и, судя по всему, всегда представлялся магическим объектом, связанным с особым проявлением сил Божества.

3.3. Основные аспекты трактовки мирского пространства. Представления о мирском пространстве в текстах Мертвого моря характеризуются десакра-лизацией и инверсией традиционной иерархии пространства и отсутствием символических форм. Кумранские монахи пытались полностью изгнать «мирское» из повседневной религиозной и социальной практики, создавая систему запретов в отношении категории «ритуально нечистого». В ходе анализа ветхозаветных представлений выявлена взаимосвязь оппозиций «ритуально чистого» - «ритуально нечистого», «священного - мирского». При том, что категория «мирского» занимает промежуточное положение, соединяя «чистое» и «нечистое». Отражение этой амбивалентности очень четко прослеживается в рукописях, особенно в связи с рассматриваемой проблемой.

Рукописи Мертвого моря отражают понимание «мирского» пространства как заведомо связанного со скверной, а также противоречия между Храмом идеальным и действительным (в реальный исторический момент существования общины). С одной стороны, реальный Второй Храм осквернен, и ходить туда не следовало, а с другой - место, где стоит Храм, остается видимым залогом присутствия Бога. Возникает ситуация, невозможная с точки зрения ветхозаветных и раввини-стических канонов святости: «священное» сосуществует со «скверным». Литера-

турные памятники раскрывают поиски «обходных путей» для поддержания состояния ритуальной чистоты. Вводится правило «трех тысяч локтей» - расстояние, отделяющее священное место от мирского. Это ограничение устанавливается также для субботних ритуалов. Еще одна составляющая представлений о мирском пространстве включает понятие «пространство скверны», на которое выносится все ритуально нечистое, в частности кладбище, место для прокаженных, больных, отхожее место. Данные предостережения, вероятно, были направлены на предотвращение дальнейшего осквернения территории города и Израиля.

Несмотря на стремление кумранитов к максимальной сакрализации всех сторон жизнедеятельности, представление о мирсхом пространстве н его границах все-таки существовало. Это было необходимо для правильного поддержания святости территории общины и ритуалов очищения, устанавливаемых для прозелитов. Кумранские монахи создают цельное учение о пространстве, из которого полностью выпадает его нейтральная часть. Категория «профанное - скверное» продолжает существовать в качестве нравственного ограничителя, с которым связан комплекс ритуальных предписаний.

ГЛАВА 4. ТЕМПОРАЛЬНЫЙ КОНТИНУУМ В РУКОПИСЯХ МЕРТВОГО МОРЯ III В. ДО Н.Э. -1 В. Н.Э.

4.1. Особенности восприятиях времени в Кумранской общине. Изображение темпоральное™ в текстах Кумрана воплощает вдею многомерности, где прошлое оказывается знаком настоящего, а настоящее содержит предзнаменования будущего. Ход истории представлялся не текущим, а «исполняющимся». Данная особенность религиозного учения обычно передается в повествовании при помощи приема преобразования реального времени, выраженного в форме смещения временных пластов, сжатия и растягивания тех или иных действий. В попытках осмыслить предшествующую появлению общины историю, кумранские авторы создают особенный жанр коментгирования текстов - пешарим, цель которых - выявить особую связь, существующую между событиями прошлого и настоящим, прежде всего с жизнью общины. Обращаясь к приему замены реалий и аллегорическому методу комментатор соотносит все понятия комментируемого текста с событиями своего времени, с противодействующими социальными группами и конкретными лицами.

Интерпретация представлений о сотворении мира позволила вывить трансформацию идеи служения. Она приобрела «вселенский» характер: человечество разделяется на поколения, каждому из которых определен свой срок для высшего служения в Небесном Храме. В этом же направлении развивается мысль о двойственном пути человека: бесконечность человечества и ограниченный срок земного бытия отдельного индивида. Все названные явления переплетены между собой и развиваются в контексте об общем темпоральном континууме. Деление истории на эпохи и период деятельности праведных монахов оказываются предопределенными и изначально вписанными в идеальное пространство «должного» мира, изображение которое в рукописях Мертвого моря приобретает в ряде случаев черты религиозной утопии. Заметим, что для членов общнны наиболее существенным моментом было именно предопределение и появление общины. Все остальное по сравнению с этим воспринималось как второстепенное явление

Более того, постепенно, по мере усиления в общине эсхатологических настроений, акцент этот только усиливался.

Анализ свидетельств, связанных с идеей темпорального континуума позволил выявить разнообразие грамматических форм, а также использование особого глагольного оформления. Используются прямые темпоральные указатели «затем», «далее», «после того», а также слова и словосочетания со значением времени и числительных со значением датировки, специфические названия иудейских праздников, вычисления сроков «последнего поколения» и нового зона. В роли косвенных маркеров выступают глагольные формы будущего совершенного времени и повествовательные фрагменты, описывающие предстоящее обновление действительности. Глаголы в форме будущего времени с объективным значением используются повсеместно, когда автор с назидательной целью обращается к верующим, подготавливая и приближая их к событиям грядущего времени их жизни Эти и подобные номинации являются наиболее точными темпоральными указателями, увязывающими содержание сочинений со шкалой священного времени, отражающей особенности религиозного мировоззрения кумранских монахов.

4.2. Опорные точки в истолковшши истории. Анализ представлений о смысле и направлении развития истории раскрывает существование в мировоззрении иудейских монахов следующих отправных точек «начала времен», Исхода, Завета, образования общины, завершении истории. Эти ключевые события связывают кумранитов с общеиудейской теологией, и выстраивают собственную «архитектуру времени», где сакральное и мирское измерение истории тесно переплетены. В отношении сакрального времени действует та же тенденция, что и в случае с сакральным пространством: священными воспринимаются либо те моменты, в которые Бог открывает себя Израилю, либо время, связанное с праздниками и периодами.

Представления кумранитов о сотворении мира содержат в себе комплекс религиозных установок для понимания священной и мирской истории Большая часть того, что говорится в текстах о сотворении, вытекает непосредственно из библейской традиции, но в кумранском варианте значительно усилен элемент предестинации

Время имеет разные степени святости и оказывается дискретными. Каждый из обозначенных отрезков неразрывно связан с остальным временем. Возможно, это наиболее архаичные представления о времени в мировоззрении Кумранской общины В отличие от ортодоксального иудаизма, где ключевое событие истории это Исход кум-ранты особую важность отводят «восстановлению» Завета и созданию своей общины.

Убежденность в предопределении заставила членов общины по-иному относиться к истории, соединять ее начало с концом. Несмотря на отделение от остального Израиля, кумраниты уделяли внимание «всеобщей» истории. Отражением этого стало выделение стадий (поколений), юбилеев, появившихся еще в танахической традиции. Практически во всех случаях градация на юбилеи подразумевает финальную стадию истории Израиля. Для кумранской иерохронии характерным является то, что эти последние периоды истории непосредственно связаны с ее началом, когда Бог при сотворении уже определил их, дав знание об этом людям Таким образом, произошло определенное совмещение «векторно направленного времени иудаизма» с некоторым циклизмом. В этих построениях кумраниты обращаются к классической древнееврейской хронологической модели с включением в нее новых элементов (соотнесение всех периодов библейской хронологии с историей общины в ее прошлом, настоящем и в будущем). Данная особенность придает кумранским писаниям выраженный ста-

туе пророчеств, которые помимо эсхатологических мотивов содержали философскую идею преодоления времени и восхождения к вечности.

Эсхатологические представления, связанные с ожиданием финала истории, разрушения вселенной и возрождения ее в новом виде, являются важной составляющей ценностной иерархии Кумранской общины. Распознавание примет «последних времен» в настоящем и подготовка к грядущим переменам рассматриваются в рукописях в контексте эсхатологических воззрений, основные элементы которых впервые развиваются в ходе толкования книг ветхозаветных пророков. Одним из периодов накала эсхатологических настроений на территории Палестины стал рубеж эр. Начиная со II в. до н.э. оформляется новое поколение апокалиптической литературы (книги Еноха, Завещания двенадцати патриархов, Книга юбилеев). Основные тексты Кумранской общины складываются в I в. до н.э. -1 в. н.э., когда эсхатологические ожидания обретают яркий мессианский характер, и все сильнее звучит мотив прихода Мессии и начала «последних дней».

Размышления кумранитов о «завершении истории» носили достаточно конкретный характер и концентрировались на начале «второй фазы» эсхатона - «времени последнего спасения». Принципиальным для нашего исследования является то, что кумранские монахи занимались расчетами точных дат наступления «заката истории». Начало активного вычисления срока «конца времен» приходится, на конец II в. до н.э. - самое начало I в. до н.э., на тот момент, когда уже произошло док-тринальное оформление идеологии общины. Определенные цифры и подсчеты приводятся в произведениях Мидраш Малкицедека, Дамасский документ, Апокалиптическая хронология, Апокриф недель, Книга юбилеев, Периоды Сотворения. Несмотря на несостоявшийся «конец света», община существовала до антиримского восстания 66 г. н.э. благодаря высокому уровню консолидации, четкому осознанию своей миссии и гибкости идеологических воззрений, что существенно отличает ее от других религиозно-сектантских объединений периода Второго Храма. Разочарование в ожиданиях не привело к открытому самоотрицанию в рядах идеологов Кумранской общины. Из еврейских и римских источников известно, что монашеский стан был разрушен римлянами только после того, как кумраниты открыто поддержали мятеж, в котором они могли усмотреть начало «последней» войны, описанной в Свитке войны. Таким образом, не наступивший эсхатон сыграл лишь роль катализатора последних событий, приведших к гибели всего сообщества.

Изучение представлений о «продленном эсхатоне» позволило выявить специфику кумранских темпоральных представлений, а также их влияние на общее мировоззрение членов братства. В результате того, что вся история осознавалась как преддверие «последних дней», либо как «последние дни», сливаясь в единое «время испытаний», весь временной континуум становится священным, вбирая в себя все проявления мирского времени. Проанализированный материал свидетельствует о существовании религиозно-исторической концепции, в которой особое место занимали представления о вмешательстве (явлении) Божества в историю: сотворение, Исход, отделение общины, Новый завет и разрушение мира, становящегося первоначалом. Наличие подобных «сакральных точек» вносит в восприятие времени некоторую дискретность. Помимо доминантного «священного времени» в кумранских текстах выявлены элементы исторического и экзистенциального, «личного» времени избранного народа, в которые доминантное время способно вторгаться и особым образом организовывать мировосприятие.

4.3. Представления о календаре и времяисчислении. Показательным свидетельством разрыва лидеров ессейского движения с иерусалимским жречеством является кумранский календарь. Кроме календарных частей Храмового свитка, «Некоторых предписаний Торы», Книги Юбилеев, Песен субботнего всесожжения, существовали еще и особые календарные тексты, обозначаемые как Mishmarot, посвященные непосредственно регулировке священнических черед (4Q 320-326,328-330). Изучение отдельных элементов системы времяисчисления раскрывает специфику календаря кумранитов, отличающегося от официального, которым пользовались в Иерусалимском Храме. Эта тенденция отражает уровень восприятия эллинистических новшеств, а также подчеркивает исключительность собственной религиозной миссии по восстановлению истинного служения, исполнению всех храмовых ритуалов, соблюдению праздников и памятных дат. Датировка данных текстов позволяет причислить их редакцию начальному периоду самоизоляции кумранских монахов в конце III - начале II в. до н.э. (Garsia Martinez, 1989, p. 102). В этот период в развитии религиозных взглядов отчетливо прослеживается двойственная ориентация на противопоставление традиционализма и новшеств, а с другой стороны - на воплощение альтернативной формы сохранения религиозных устоев и традиций в условиях изолированной общины. Различие календарей неизбежно предполагало несовпадение праздничных дней, постов, всех остальных религиозных ритуалов, что в сочетании с мобилизационными возможностями религиозных воззрений кумранских монахов предопределяло особые взаимоотношения с внешним миром. Таким образом, применение собственной календарной системы отвечало замыслу самоизоляции основателей общины, исключавших возможность участия в официальном храмовом культе, а также контактов, религиозных связей между общиной и «нечестивым священством»

Систематизация обширной группы календарных текстов и вариантов кумранских хронологических расчетов, позволяет нам высказать предположение о существовании у кумранитов двух различных календарных систем на начальном и завершающем этапах деятельности. С этой точки зрения открывается возможность для датирования текстов, в зависимости от рассматриваемой в них календарной системы На стадии образования общины кумраниты использовали солнечный календарь, который был блуждающим. Соответственно праздники, памятные даты, начала новых месяцев не имели фиксированных сроков. Сомнения в правильности хронологических подсчетов неоднократно высказывались авторами рукописей в иносказательной форме (в своде Mishmsarot). В этой связи кумраниты не имели возможности отчетливо выделить «нейтрального чистого про-фанного» времени, так как специфика календаря влияла на отношение к «максимально» сакральным, и дням, считавшимся «нечистыми».

Все календарные представления в основном были ориентированы на поклонение, восстановление правильных сроков исполнения ритуалов, через которые сакральное время соединялось с сакральным пространством и отделалось от профанно-го. Особое внимание к соотношению солнечного и солнечно-лунного календарей с чередой священников, указывает, что для членов общины все-таки была очень важна идея правильного храмового служения. Календарь и Храм (в данном случае община, заменявшая будущий Храм) становились двумя топосами единого представления о пространстве-времени как о священнодействии, совершаемом в сакральном пространстве в течение священного времени. Кумранских монахов особенно интересовал вопрос чистоты священства и календаря. Обеим темам в текстах уделяется значи-

тельное внимание. Судя по всему, авторы текстов считали, что нынешнее священство оттеснило священство законное, и это, в свою очередь привело к искажению традиции и календаря. Порвав с храмовым ритуалом, членам общины требовалось создать нечто, заменяющее этот ритуал. Формой адаптации выступили календарь и праздники (с другой стороны, значение храмового ршуала приобрели трапезы, часто называемые «мессианскими»). Праздники стали в определенной мере заменой храмовому ршуалу, как впоследствии, после разрушения Храма, Закон стал «заповедным» для ортодоксального иудаизма. В обоих случаях нарушение, несоблюдение традиции символизировало аннигиляцию всего храмового ритуала.

С учетом имеющихся на сегодняшний день данных можно утверждать, что на завершающем этапе деятельности - 4 г. до н.э. - 68 г. н.э. кумраниты придерживалась солнечно-лунного календаря. Этот факт объясняется стремлением стабилизировать календарь, установить правильное летоисчисление, а главное упорядочить празднование памятных религиозных дат. В данных обстоятельствах первоначальные мотивы введения «нового» календаря утратили свою остроту, что, очевидно, и повлияло на решение кумранских жрецов и*левитов восстановить официальный религиозный календарь с применением девятнадцатилетнего лунного цикла. Летоисчисление в кумранском календаре теперь отсчитывалось не от события Исхода из Египта, а традиционно для иудеев - от Сотворения Мира 1 Тишри 3761 года до новой эры. На эту дату к точке осеннего равноденствия кумраниты перенесли и начало Нового года, который ранее начинался 1 Нисана.

Сосуществование двух различных календарных систем определенно указывает на интерес кумранитов к обоим календарям, которыми они предполагали пользоваться длительное время. С нашей точки зрения без перехода к традиционной иудейской календарной системе и вносимых в нее исправлений проповедь сохранения иудейских храмовых традиций могла превратиться в абстракцию.

В заключении отражены основные выводы работы. Результатом диссертации явилась реконструкция основных аспектов топико-темпоральной концепции иудейского монашества III в. до н.э. -1 в. н.э. на основе комплексного изучения рукописей Мертвого моря I. Историографическое исследование показало два этапа в развитии научных представлений в отношении рукописей Мертвого моря как литературного феномена ииггертестаменгального периода и выявило приоритет за рассмотрением вопросов текстологического характера. 2. Источниковедческий анализ систематизированных переводов 370 кумранских и парабиблейских текстов позволил вычленить и интерпретировать эзотерическое и символическое содержание топико-темпоральных представлений, в центре которых находилась община как Храм и «святилище человеческое». Была воплощена комплексная методика герменевтического анализа необходимых сюжетов текстов. 3. Актуализация идеи «святости» пространства и времени в Палестине в III в. до н.э. -1 в. н.э. вызвана переосмыслением теологических рассуждений о ритуале, системе «канонических» представлений о святости Храма и города Иерусалима в условиях эллинистического «вызова». Данный фактор определил форму проявления топико-темпоральных представлений Кумран-схой общины. В восприятии пространства имеются принципы, общие для большинства иудейских религиозных движений в конце эпохи Второго Храма, а также идеи, присущие только кумранским авторам. Между иерусалимским храмовым священством и кумранскими монахами выявлена прямая связь. Темпоральные представления стали идейно-конфессиональным фактором самосохранения кумранитов.

4. Иудейская «теологии истории» выстраивала своеобразную «архитектуру» времени и пространства. В текстах Мертвого Моря прослежено сосуществование архаических и канонических традиций иудаизма Кумранские произведения отражают значительную трансформацию топико-темпоральной системы посредством соотнесения всех периодов библейской хронологии с историей общины в ее прошлом, настоящем и будущем времени. Это отразилось в различных сферах религиозного поиска, сопровождающегося процессами «обновления» смыслообразования 5. Создавая собственную модель священного пространства, кумраниты обращаются к наиболее архаическим воззрениям (идея странствующего в пустыне стана Израилева; образ завоевания и обретения «земли обетованной» и очищение ее от скверны; представление о священном как проявлении магического начала), осуществляют инверсию традиционной иерархии священного пространства, ужесточают правила ритуальной чистоты «Священное пространство» приобретает характер идеальной проекции и приводит к возникновению утопических представлений о «небесных двойниках» (Храм, Иерусалим, Земля Израилева), способствует развитию апокалиптических и эсхатологических идей и образов. Община становится носителем максимальной святости. Священное пространство в восприятии оказывается иерархичным и дискретным, производным от священного предмета («Ковчег Завета»), Мирское пространство десакрализовано, лишено символических форм, связано со скверной. 6. Кумраниты видоизменяют классическую древнееврейскую временную модель. Изображение темпорального континуума воплощает идею многомерности, где прошлое оказывается знаком настоящего, а настоящее содержит предзнаменования будущего времени Ход истории представляется не текущим, но «исполняющимся». Данная особенность обычно передается в повествовании посредством приема преобразования реального времени, выраженного в форме смещения временных пластов, сжатия, растягивания тех или иных действий. Время имеет разные степени святости и оказывается дискретным. В религиозно-исторической концепции кумранитов особое место занимали представления о вмешательствах Божества в историю: сотворение, Исход, отделение общины, Новый завет и конец мира, становящийся первоначалом В понимании темпорального континуума широко используются древнееврейские предания, символы, исторические сюжеты и метафоры для создания «объемного» изображения священного потока времени, «нового» календаря. Соотнесение всех периодов библейской хронологии с историей общины придает кумранским писаниям статус пророчеств, которые содержали идею преодоления времени и восхождения к вечности. В Кумранской общине на протяжении III в. до н.э. -1 в н.э. последовательно сменилось две календарные традиции (солнечный и лунно-солнечный календари), демонстрирующих незавершенность курса на независимость от «оскверненного» храмового жречества.

Полученные выводы свидетельствуют о динамичных социорелигиозных процессах, имевших место в Палестине в III в. до н э. -1 в. н.э., а также о развитии эзотерических идей в сознании иудейской религиозной элиты в конце периода Второго Храма, осуществившей уникальный по своей сути социально-утопический эксперимент в рамках иудаизма. Изучение топико-темпоральных представлений демонстрирует перспективы для продолжения исследований в области датировки кумранских произведений, теории жанров, а также изысканий в направлении взаимосвязи религиозных текстов и социальной структуры, возможности их дискурсивного воздействия на определенную часть общества и формирования отношения между культурными феноменами и традициями

СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Бускина, A.B. Основные аспекты концепции «о начале времен» в религиозной идеологии Кумранской общины (196 г. до н.э. - первая половина I в. н.э.) / A.B. Бускина // Религиоведение. - 2007. - №1. - С. 9-12 (0,35 п.л.).

2. Бускина, AB. Опыт реконструкции представлений о священном пространстве в рукописях Мертвого моря III в. до н.э. -1 в. н.э. / AB. Бускина // Известия Алтайского государственного университета. -2008. - №.4/1 (60). - С. 17-22 (0,49 п.л.).

Статьи и материалы конференций:

3. Бускина, A.B. Кумранская община как один из первых «коммунитарных экспериментов» / A.B. Бускина // Диалог культур и цивилизаций. - Тобольск, 2000.-С. 13-16 (0,05 п л.).

4. Бускина, A.B. Эволюция представлений о Завете с Богом в иудаизме до возникновения христианства / A.B. Бускина // Диалог культур и цивилизаций. -Тобольск, 2001. - С. 98-102 (0,3 п.л.).

5. Бускина, А В Антисемитизм и Русская православная церковь / A.B. Бускина // Современная Россия и мир: альтернативы развития. Постсоветское пространство: проблемы интеграции. - Барнаул, 2003. - С. 165-169 (0,33 п л.).

6. Бускина, A.B. Кумраниты и образ «Нового Иерусалима» в «Откровении Иоанна Богослова» / A.B. Бускина // «Студент и научно-технический прогресс»: История. - Новосибирск, 2003. - Ч. I. - С. 15-16 (0,18 п.л.).

7. Бускина, A.B. Специфика русской утопической парадигмы в свете культурно-исторического подхода / A.B. Бускина // Диалог культур и цивилизаций. -Тобольск, 2004. - С. 42-^5 (0,1 п.л.).

8. Бускина, A.B. Корреляция «религиозного» и «утопического» типов сознания / A.B. Бускина // Материалы XUI международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Философия. - Новосибирск, 2004. - С. 12-13 (0,2 п.л.).

9. Бускина, A.B. Представления о «новом человеке» в литературной утопии // Известия Алтайского государственного аграрного университета. - 2004 -№3/15. - С. 376-378 (0,34 п.л.).

10. Бускина, A.B. Перевод и мировоззрение как религиозные проблемы (на материале рукописей Мертвого моря III в. до н.э. - I в. н.э.) / A.B. Бускина // Вопросы филологии, методики преподавания иностранных языков и страноведения. - Киев, 2005 - Вып. IV. - С. 116-128 (0,6 п.л.).

11. Бускина, A.B. Конструирование утопического образа реальности в контексте интеллектуальных экспериментов Платона и Томаса Мора / A.B. Бускина // Универсум Платоновской мысли. - СПб., 2005. - С. 125-131 (0,26 п л.).

12. Бускина, A.B. Тендерная утопия ессеев как социокультурный феномен II в. до н.э. - 1в. н.э. / A.B. Бускина // Философия осмысление социально-экономических проблем. - Волгоград, 2006. - Вып. X. - С. 234-245 (1 п.л.).

13. Бускина, A.B. Культурологическое изучение литературных источников Кумранской общины (по материалам Рукописей Мертвого моря 200 г. до н.э. -68 г. н.э.) / AB. Бускина // Материалы I Российского культурологического конгресса. - М., 2006. - С. 312-315 (0,34 п.л.).

14. Бускина, A.B. Универсальное пространство и хронотоп в библейских притчах / А В. Бускина // Проблема текста в гуманитарных исследованиях. - М., 2006.-С 51-54 (0,32 п.л.)

15 Бускина, A.B. Образ человека в культуре древней Руси: опыт философско-антропологического анализа / A.B. Бускина // Человек: философская рефлексия. - Барнаул, 2006. - С. 193 (0,05 п л).

16. Бускина, A.B. Образы пространства и времени в иудейской апокрифической литературе / A.B. Бускина // Проблемы национального измерения в социокультурном бытие обществ переходного периода - Ереван, 2006. - С. 159-170 (1,2 п.л.).

17 Бускина, A.B. Изучение календарных представлений Кумранской общины (по материалам рукописей Мертвого моря III в до н.э. - I в. н.э.) / A.B. Бускина // Востоковедные исследования на Алтае. - Барнаул, 2006. - Вып V. -С. 155-162 (0,6 пл.)

18 Бускина, A.B. Концепция о «начале времен» в религиозной идеологии Кумранской общины / A.B. Бускина // Известия Алтайского государственного университета. - 2006 - №4/52. - С. 33-36 (0,29 п.л.).

19. Бускина, A.B. Межзаветное религиозное творчество как источник для изучения иудейского утопического экспериментирования в контексте истории социалистических идей / A.B. Бускина II Пятые Марксовские чтения - Нижневартовск, 2007. - С. 287-292 (0,26 п.л).

20. Бускина, А В. Основные аспекты перевода темпоральных указателей в рукописях Мертвого моря III в. до н.э. - I в. н.э / А.В Бускина // Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре, религии - Киев, 2007. - С. 45-54 (1 пл.).

Подписано в печать ^ Печать офсетная. Бумага для множительных аппаратов Формат 60x90/16. Усл. печ.л. 1,0 Заказ №^<£#Тираж 100 экз. Бесплатно

Типография Алтайского государственного университета 656049, Барнаул, Димитрова, 66

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бускина, Александра Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ОБЗОР ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ РУКОПИСЕЙ

МЕРТВОГО МОРЯ III В. ДО Н.Э. -I B. Н.Э. . Накопление сведений по идеологии ессейских монашеских общин III в. до н.э. -1 в: н.э. Первые попытки изучения археологических и текстуальных материалов.

1.2. Основные этапы изучения рукописей Мертвого моря в 1940-2000-е гг.::

ГЛАВА 2. ФОРМИРОВАНИЕ ТОПИКО-ТЕМПОРАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ИУДЕЙСКОГО МОНАШЕСТВА.

2.1. Причины актуализации идеи святости пространства и времени в Палестине III в. до н.э -Гв. н.э.

2.2. Образы священных топосов в мировоззренческой системе иудаизма

2.3. Иудейская «теология истории» как темпоральная модель.

ГЛАВА 3. СТРУКТУРА ТОПИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

В РУКОПИСЯХ МЕРТВОГО МОРЯ III В. ДО. Н.Э.-IB. Н:Э.

3.1. Семантика иеротопических образов «нового Храма» и «небесного Иерусалима.:.

3.2. Значение символов «Ковчег Завета» и «стан Израилев»

3.3. Основные аспекты трактовки мирского пространства

ГЛАВА 4. ТЕМПОРАЛЬНЫЙ КОНТИНУУМ В РУКОПИСЯХ . МЕРТВОГО МОРЯIII В. ДО Н.Э. -IB. НЭ.

4.1. Особенности восприятия времени в Кумранской общине.

4.2. Опорные точки в истолковании истории.

4.3. Представления о календаре и времяисчислении;.

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Бускина, Александра Валерьевна

Актуальность темы исследования. В настоящее время в исторической науке существует ряд вопросов, решение которых предполагает прояснение специфики пространства и времени, взятых в качестве активных компонентов смыслообразования. В этом поиске определенным методологическим потенциалом обладает «система топико-темпоральных представлений», посредством которой обозначаются формы бытия явлений, которые отражают, с одной стороны, их бытие, а, с другой, - процессы смены их друг другом, продолжительность их существования. Поэтому рассматриваемое понятие оказывается особым подвижным контуром, обеспечивающим связь целого и частей, внутреннего и внешнего, выделяя зависимость их свойств от сферы распространения. Это предполагает необходимость осмысления данных объектов неразрывно с общим контекстом их формирования и распространения в определенной исторической и религиозной среде, в которой они наполнялись специфическим содержанием. В настоящее время особую значимость приобретают вопросы конкретизации семантики топико-темпоральных представлений, отраженных в вероучительных текстах и доктринах, для интерпретации исторических фактов, мироощущения, отношения к иноверцам, деятельности и образа жизни адептов той или иной религии. Полноценное решение обозначенной проблематики применительно к рукописям Мертвого моря III в. до н.э. -1 в. н.э. открывает перспективы для понимания воздействия рассматриваемых представлений на формирование эзотерического характера религиозности в рамках иудаизма и осуществление уникального по своей сути социально-утопического эксперимента, предопределившего жизненный уклад Кумранской общины и других религиозно-сектантских объединений Древнего мира, Средневековья и Нового времени.

Актуальность данной темы обусловлена также возросшим в отечественной светской библеистике научным интересом к иудаизму как к символической и знаковой системе; к рукописям Мертвого моря как библейскому наследию и корпусу прецедентных текстов в неканоническом варианте; к религиозному дискурсу монашеских и сектантских объединений в условиях «переходного» периода.

На современном этапе развития кумрановедения и, в частности, изучения иудейской межзаветной (интертестаментальной) литературы в ее связях с христианским апокрифическим корпусом назрела необходимость исследования рукописей Мертвого моря не только как внеканонических текстов, но и как сопоставимой с каноном религиозной альтернативы и литературной версии Священной истории.

Важной задачей остаются поиск и разработка эффективной методики изучения интертестаментальной образности и ее влияния на религиозную и социальную практику общины на основе всей совокупности данных рукописей как единого информационного целого. Это позволит углубить осмысление такого явления, как религиозная конфликтность в период Второго Храма,, а также реконструировать механизмы адаптации традиционных религиозных ценностей иудаизма в изменяющихся условиях «эллинистического вызова».

Кроме прочего, в настоящей работе впервые предпринимается анализ опыта религиозно-утопического конструирования топико-темпоральной образности кумранских текстов на базе уже давно известных и недавно введенных источников на оригинальном древнееврейском языке и в англоязычных переводах, изданных к 2005 г. Таким образом, современный уровень накопления источников по истории и идеологии Кумранской общины способствует более детальному рассмотрению вклада новаций и традиций, привнесенных широким кругом ессейско-кумранских идей, выяснению-роли символических образов пространства и времени в изучении социально-утопических и религиозных исканий, а также эволюции религиозного дискурса и статуса священных текстов в период между созданием Ветхого и Нового Заветов.

Объектом предлагаемой диссертационной работы выступают религиозные воззрения иудейского монашества III в. до н.э. -1 в. н.э., отраженные в литературных памятниках Кумранской общины.

Предметом исследования являются рукописи Мертвого моря III в. до н.э. - I в. н.э. как источник изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества, присутствующих в явной форме - в верованиях и опосредованно, через библейские аллюзии и метафорические образы.

Цель и задачи исследования. Цель настоящей работы - реконструировать и представить основные аспекты топико-темпоральной концепции как органичного элемента религиозной и социальной практики иудейского монашеского сообщества в конце периода Второго Храма на основе комплексного анализа данных рукописей Мертвого моря. Для этого предполагается решить следующие задачи:

1. Изучить основные этапы становления кумрановедческой проблематики в зарубежной и отечественной науке по вопросам исторической, источниковедческой, религиоведческой, а также культурологической интерпретации содержания литературных памятников Кумранской общины III в. до н.э. -1 в. н.э.

2. Выявить и систематизировать свидетельства письменных источников, отражающие в той или иной форме топо-темпоральные аспекты религиозности иудеев.

3. Установить предпосылки и исторические условия трансформации идеи «освященного» пространства и времени в миропонимании ортодоксальных иудеев Палестины III -1 вв. до н.э. и религиозной идеологии адептов ес-сейского движения.

4. Выявить истоки, конкретные формы и направления развития топико-темпоральных образов в контексте общеиудейского понимания исторического времени, а также представлений о святости пространства на основе текстов ветхозаветной традиции.

5. Опираясь на изучение разных групп текстов и жанров кумранской литературы, проанализировать комплекс топических представлений (содержание, структуру, специфику религиозной атрибуции, функциональные особенности отдельных образов), а также их влияние на обоснование теологических доктрин, ритуальной практики и деятельности кумранского сообщества.

6. На основе источниковедческого анализа многожанровых свидетельств выявить и интерпретировать круг темпоральных представлений (особенности восприятия времени, опорные точки в истории: сотворение мира, Исход, Завет, образование общины, время испытаний и возрождение истории; календарные представления), а также охарактеризовать его значение в формировании религиозной картины мира иудейского монашества в период Второго Храма.

Территориальные рамки работы определяются степенью распространения и изученности археологических и письменных источников по истории и идеологии Кумранской общины. Основное внимание уделяется Палестине как историко-географической области Западной Азии и, прежде всего, отдельным районам Иудеи, Израиля, Иордании, Сирии в период эллинизма. Обозначенные территории были очагом динамичных религиозно-политических процессов, сыгравших определяющую роль в иудейской истории и религии, которые также привели к оформлению ессейского движения с последующей разработкой текстуальной традиции. Большой массив изучаемых памятников происходит из Иерусалима (Израиль), районов Вади-Кумрана, Хирбет-Мирда, Вади-Мирабаада (Иордания), располагающихся в Иудейской пустыне, на северо-западном побережье Мертвого моря.

Хронологические рамки исследования охватывают время существования Кумранской общины, в развитии которой выделены следующие этапы: прехасмонейский (250-150 гг. до н.э.), хасмонейский (150-30 гг. до н.э.), иродианский (30 г. до н.э. - 70 г. н.э.). В данный период сложились и претерпели эволюцию все основные категории изучаемых письменных и археологических источников. Указанный хронологический отрезок характеризуется процессами эллинизации и относится к эпохе иудейской истории, терминологически обозначаемой как конец «периода Второго Храма» (середина 200-х гг. до н.э. - 74 г. н.э.). В начале этого временного отрезка стоит возникновение библейского канона, в середине - возникновение христианства и разрушение Второго Храма, в конце - оформление раввинистического иудаизма и его основополагающих документов (Мишны и вавилонского Талмуда).

Источниковая база исследования включает несколько групп материалов.

I. Письменные источники из окрестностей Мертвого моря, подразделяемые на следующие категории. Наиболее приоритетной является первая категория текстов. Она объединяет многожанровые произведения, авторство которых приписывается исследователями членам Кумранской общины: 1) галахические (законодательные) тексты общины: Устав общины (и дополнения к нему), Дамасский документ, Храмовый свиток, Некоторые предписания Торы; 2) литургические тексты: Ангельская литургия или Песни субботнего всесожжения; 3) комментарии (пешарим) на библейские книги пророков Аввакума, Наума, Осии, Исайи, Михея и Софонии, а также на книгу псалмов; Флорилегиум, Мидраш Малкицедек; 4) тексты Catenae; 5) таргум книги Левит и книги Иова; 6) апокалиптические сочинения: Мессианский апокалипсис, арамейский фрагмент текста Сын Божий, Свиток войны, Новый Иерусалим, представляющий собой некую аллюзию на пророчество Иезе-кииля (40-48 гл.) и несколько напоминающий Откровение Иоанна (21 гл. ); 7) религиозная лирика: Благодарственные гимны, Слова светильные гороскопы; 8) календарные тексты-календарные части первой книги Еноха и книги Юбилеев; 9) свод Mishmarot, отражающий способ соотнесения черед священников, служащих в Храме, и фаз луны. Ценность данных материалов состоит в том, что на их основе можно детализировать отдельные сюжеты развития системы топо-темпоральных представлений.

Вторая категория включает списки всех канонических ветхозаветных книг и их фрагменты, а также фрагменты Евангелия от Марка, обнаруженные в составе кумранской библиотеки. Изучение данных материалов позволит проследить происхождение и специфику отдельных аспектов мировоззрения и доктрин кумранской общины, а также содержание полемики с другими религиозными группировками по вопросам отношения к священному тексту и к идее канона.

Третья категория объединяет апокрифы и псевдоэпиграфы: Апокриф книги Бытия, книга Еноха, Книга юбилеев, Речения Моисея, Молитва Набо-нида, Завещание Иакова, Апокриф Иосифа, Завещания двенадцати патриархов, Завещание Кехата (Каафы), Завещание Левия и Нафтали, несколько фрагментов, идентифицированных как Апокриф Иисуса Навина, пять фрагментов книги Эсфирь и книги Бен-Сира, Товит, написанные на арамейском языке примерно в конце III -II вв. до н.э. В этот период библейский канон еще не был утвержден окончательно, но уже существовала идея о том, что есть определенная группа текстов, считающихся классическими. Для этой группы текстов характерен след идей, очевидно, актуальных для ессейско-кумранского сообщества: чистота священства, вопросы взаимодействия священства и остального Израиля, правильность календаря.

Обозначенный комплекс источников передает авторское мироощущение и опосредованно демонстрирует реакцию на происходящее со стороны служителей Иерусалимского Храма, к которым причисляют основателей и духовных лидеров общины. Данные сведения из литературных памятников Кумранской общины позволяют реконструировать образы и особенности трактовки идеI ального пространства, представления о временном континууме и месте в нем человека. Изучение многожанровых свидетельств позволяет понять воздействие частных аспектов монашеской трактовки «святости» того или иного места, ритуальной чистоте, на стратегию деятельности и образ жизни общины.

Отметим, что чтение и понимание этих произведений представляет определенные сложности для исследователя, поскольку они обладают рядом значений: кроме буквального присутствуют символический, аллегорический и нравственный пласты. Однако эта особенность кумранского литературного творчества расширяет информационный потенциал почти любого произведения при его использовании в историческом исследовании. Такая специфика семантического наполнения рукописей Мертвого моря ориентирована на формирование новой системы ценностей и представлений в сознании и восприятии верующих и прозелитов.

Одним из первостепенных источниковедческих вопросов является выяснение критериев и степени достоверности свидетельств рукописей Мертвого моря. Вариантом его решения может быть палеографическая и радиоуглеродная датировка текстов, его копий, позволяющая «десимволизиро-вать» и воссоздать исторический фон повествования, порой слишком изобилующего аллегориями и мистическими образами. Другая, немаловажная проблема работы кумрановедения - отделение текстов, созданных внутри общины, от текстов, написанных за ее пределами. В этой связи мы. будем руководствоваться тем, что тексты, вызывающие у исследователей сомнения в определении их статуса, были найдены вперемежку, очевидно, с сектантскими сочинениями. Это дает возможность предполагать, что представления, содержащиеся в них, были восприняты общиной. О степени популярности этих идей и определенной тематики можно делать выводы исходя из их повторяемости в текстах разных категорий. Обращаться к подобным текстам следует с оговоркой приблизительной датировки при первом упоминании того или иного источника.

Помимо названных материалов, на отдельных этапах работы в качестве фоновых привлекаются некоторые другие источники: еврейское Пятикнижие и отдельные произведения Нового Завета, письменные свидетельства еврейских, арабских, сирийских, римских и греческих авторов, отразивших в своих сочинениях сведения об исследуемом историческом периоде. В них прослеживается развитие и продолжение разных по происхождению традиций, нашедших свое отражение в канонических, апокрифических и псевдоэпиграфических текстах, обнаруженных в Кумране.

II. Археологические данные, представленные результатами изучения антропологических останков из некрополя Хирбет-Кумран, вещественных материалов из поселенческого комплекса Хирбет-Кумран, Айн-Фешха, случайные находки фрагментов рукописей в фортификационных сооружениях и пещерах (Вади-Мураббат, Масада). Проблематика, связанная с реконструкцией поселения, его планировкой и материальной культурой, знаковой нагрузкой инвентаря, представляет интерес сама по себе. В данном контексте основное внимание будет уделено вопросу соотношения свидетельств письменных источников о кумранитах с археологическими памятниками.

При написании диссертации были задействованы реконструированные и изданные оригинальные фрагменты рукописей Мертвого моря, их систематизированные переводы, выполненные в разное время Н. Авигадом, Б. Джонгелингом, А.С. Вермешем, Р. де Во, Дж. Карминъяком, Ф. Кроссом, Э. Сукеником, И. Кимроном, Дж. Коллинзом, С. Кроуфордом, Дж. Миликом, М. Намарой, Ж. Лихтом, Ф. Гарсия Мартинесом, П. Скеганом, Э. Товом, Дж. Треболле, A.M. Хаберманом, JI. Шиффманом, X. Эшелем, И. Ядиным, И.Д. Амусиным, С.В. Бабкиной, A.M. Газов-Гинзбергом, М.М. Елизаровой, А.В. Смирновым, К.Б. Старковой, И.Р. Тантлевским. Часть этих источников на русский язык ранее не переводилась. Правомерность и самодостаточность использования «идиоматических переводов» рукописей Мертвого моря в религиоведческих и исторических исследованиях неоднократно обосновывалась учеными-гебраистами. Важно заметить, что в центре нашего исследования оказываются не «единица текста» и «лингвистическая структура», а реконструированный переведенный текст в своей целостности, отражающий определенный уровень разработки топико-темпоральных представлений.

Методология и методы исследования. Теоретической основой исследования является герменевтический подход, направленный на постижение смысла текста как коммуникативной реальности, диалог с которой возможен в ходе интерпретации его частей, разъяснении значения целого на основе деталей в пределах герменевтического круга (Вайс, 2001, с. 38). Чтобы применить герменевтическую технику, следует уточнить понятие «текст». Текстом в данном случае мы будем называть любую знаково-символическую систему, выраженную средствами естественного или искусственного языка и предназначенную для кодирования, сохранения и передачи информации, то есть смысла текстов. Смысловые рамки в данном случае включают в себя знание культурного фона, традиций и языка рассматриваемых произведений, правил и техники перевода, представления о жанре и его функциях, и является средством выявления значения и значимости текста. Значение текста в данном случае рассматривается как процедура последовательного поиска и установления смысла, который вкладывал в текст первоначальный автор. Под значимостью текста, мы будем понимать значимость текста и для первого, и для современного читателя кумранского текста.

В ходе исследования использовались совокупность специфических приемов и методов: метод семантико-категориального анализа лексики, устойчивых выражений, описывающих топико-темпоральные явления. Названный общий метод опирается на целый ряд приемов анализа языкового материала иврита и арамейского, среди которых: контекстуальный, компонентный; прием сопоставления данных словарей и текстовых смыслов слови выражений; прием тематических и функциональных группировок фактов языка; литературоведческие приемы анализа религиозного хронотопа. Кроме того применялся метод логической интерпретации, опираясь на приемы истолкования, комментария, погружения в мир автора, прием учета исторических особенностей «жизни» текстов по мере их переписывания.

В диссертации воплощена комплексная методика герменевтического анализа рукописей Мертвого моря, включающая: 1) выявление образно-смыслового содержания на основе метода грамматической интерпретации, метода компонентного и концептуального анализа; 2) выполнение исторического истолкования на основе метода целостной интерпретации 3) выявление нового смысла предмета исследования при опоре на методы семантико-стилистического, контекстуального анализа и создание целостной концепции, предполагающей диалог с текстом, в результате истолкования которого появляются новые данные и объясненные факты.

В ходе работы с различными источниками и интерпретации их данных, а также историографического анализа научной литературы применялись специальные методы истории, источниковедения, культурологии, литературоведения сравнительно-исторический; культурно-генетический; методы 'библейской критики; метод перекрестной проверки; метод контекстологического анализа).

В диссертационной работе учитывались общерелигиоведческие подходы к изучению закономерностей возникновения, эволюции и функционирования религии и ее многообразных явлений, позволяющих сопоставлять и группировать религиозные явления и анализировать сакральные тексты как компоненты религиозной культуры. Важной методологической посылкой выступала культурологическая идея «ценностного освоения» пространства и времени, согласно которой в представлениях верующих людей, обусловленных совокупностью архетипов, социальных и национально-культурных ценностей, религиозных традиций и священных (прецедентных) текстов, историко-культурных реалий, семантизированные явления «пространство - время» подвергаются некоторой ценностной акцентировке, выражаясь в концентрированном виде посредством таких категорий, как «сакральное» и «про-фанное», ритуально «чистое» / «не чистое» (оскверненное), а также в символике культовых сооружений. Культурологический подход к рассматриваемым текстам предполагает выявление разных типов лексики: слов и выражений, в концентрированном виде выражающих специфический опыт народа, пользующегося языком, к ним же относятся имена собственные, культурно-исторические реалии, распространенные аллюзии, прецедентные тексты, слова с эмоционально-оценочным фоном, который, осознается именно данным этносом (Карасик, 1997).

В зависимости от степени изученности конкретных памятников все названные подходы применялись в той мере, в какой они были необходимы для решения сформулированной задачи - анализа совокупности текстуальных свидетельств как источника изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества, присутствующих в явной форме - в верованиях и опосредованно, через библейские аллюзии и метафорические образы. В ряде случаев новизна подхода к религиозным памятникам Кумранской общины с точки зрения особенностей интертестаментальной литературы расширила научную методику, в частности, обусловила привлечение литературоведческих методов исследования.

В ходе разработки методологии и методики изучения топо-темпоральных представлений в качестве элемента религиозного мировоззрения на основе широкого круга источников учитывались: 1) общетеоретические подходы, базовые принципы и понятийно-категориальный аппарат из разработок зарубежного и отечественного кумрановедения; 2) общефилософские основы исследования типов связи различных феноменов, явлений и процессов, закономерностей; 3) принципы феноменологии религии о том, что священное время соответствует священному пространству, трактовка которых в древности не выходило за рамки «понятийного понимания» и «интуитивного познания» свойств священного предмета и символического ряда его атрибутов (Э. Дюркгейм; Дж. Пилч, Р. Отто, М. Элиаде, С. Яфет, Ф. Хайлер); 4) положения аксиологического подхода к трактовке функций топо-темпоральных представлений как категории мировоззрения и регулятора практической деятельности; 5) категории, понятия и принципы иеротопиче-ской теории, рассматривающие создание сакральных пространств как особый вид религиозного творчества и, соответственно, предмет исторического исследования; 6) положения социолого-религиозных исследований, раскрывающих социокультурный контекст, в котором создавались библейские и кумранские тексты, а также, выявляющие особенности функционирования религиозно-сектантских моделей взаимодействия между социальными группами, которые выступают носителями ценностных отношений в интертестаментальный период. Подобное сочетание подходов предоставило возможность наиболее полно увидеть проявление и воздействие важных и системообразующих элементов топо-темпоральных представлений на формирование мировоззрения и религиозного опыта авторов кумранских текстов.

Научная новизна работы обусловлена прежде всего: 1) новизной материала исследования (впервые проанализированы «Новый Иерусалим», календарные тексты; произведения позднего периода), введенного в научный оборот в 2005 г., ранее не привлекавшегося к разработке проблем генезиса, содержания и последующей эволюции религиозно-утопического конструирования реальности в рукописях Мертвого моря; 2) использованием авторского идиоматического перевода письменных источников с языка оригинала, что способствовало реконструкции кореференции и ее смысловой нагрузки в структуре религиозного текста; 3) выявлением идеи «альтернативности» в сохранении религиозных традиций; 4) осуществлением концептологического анализа топико-темпоральных категорий и понятий из кумранских текстов, раскрывающих механизмы адаптации традиционных религиозных ценностей иудаизма к ситуации «эллинистического вызова»; 5) выявлением ряда принципов интерпретации религиозных текстов при включении в эзотерическую религиозную систему.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования состоит в применении ряда идей диссертации в практике учебного процесса при чтении курса «Библеистика» и «Библейская археология» на факультете политических наук Алтайского государственного университета. Проанализированные источники и полученные результаты востребованы для подготовки спецкурсов по заявленной тематике для специальностей «Теология» и «Религиоведение», «Библеистика и гебраистика», при создании учебно-методических комплексов по истории архаических, этнических и мировых религий Востока, библейской археологии, библейскому ивриту, культурологии Востока, истории ранней христианской церкви. Отдельные положения работы могут быть использованы для выработки методики анализа культурных и религиозных концептов, участвующих в формировании символико-метафорического языка интертестаментальной и иудейской апокрифической традиции.

Апробация исследования. Некоторые выводы и идеи диссертационного сочинения прошли предварительную апробацию на научных конференциях международного, всероссийского и регионального уровней, проходивших в Барнауле (2003 , 2004, 2006), Тобольске (2000, 2004), Новосибирске (2003, 2004), Нижневартовске (2007), Воронеже (2005), Волгограде (2006), Санкт

Петербурге (2005), Москве (2002, 2003, 2005, 2006), Киеве (2006), Харькове (2004), что нашло отражение в 20 опубликованных работах.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, перечня использованных источников (382 наименования, в том числе 194 на английском языке), библиографического списка, списка условных обозначений и сокращений, списка сокращений периодических изданий, примечания. Основные выводы по проведенному исследованию приведены после каждой главы, а также изложены в заключении.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Рукописи Мертвого моря как источник изучения топико-темпоральных представлений иудейского монашества"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результатом диссертации явилась реконструкция основных аспектов то-пико-темпоральной концепции как органичного элемента религиозной и социальной практики иудейского монашеского сообщества на основе комплексного анализа данных рукописей Мертвого моря III в. до н.э. - I в. н.э. Мы пришли к следующим выводам.

1. Изучение основных этапов становления кумрановедческой проблематики в зарубежной и отечественной науке по вопросам источниковедческой и религиоведческой интерпретации содержания литературных памятников Кумранской общины III в. до н.э. -1 в. н.э. показало два этапа в развитии научных представлений в отношении рукописей Мертвого моря как литературного феномена межзаветного (интертестаментального) периода и вывило приоритет за рассмотрением вопросов текстологического характера. В настоящий момент исследование рукописей Мертвого моря требует применения комплексного подхода в осмыслении содержания источников. Несмотря на широчайший спектр имеющихся разработок в области истории, палеографии, текстологии кумранских манускриптов, сфере религиозных воззрений, в отечественном кумрановедении остаются неразрешенными вопросы, связанные с интерпретацией и выявлением форм религиозного историзма, иерото-пизма в рассматриваемых традициях, а также механизма последующей трансляции этих воззрений за пределы религиозной общности. Анализ данных аспектов религиозной теории и практики требует выявления и систематизации способов и средств языкового изображения различных явлений религиозного (монашеского) мировосприятия.

2. Систематизация сведений 370 рукописей (в том числе самостоятельно переведенных 177 произведений и их частей) позволили провести литературоведческий анализ «хронотопа» в кумранских и парабиблейских текстах, выявить и интерпретировать эзотерическое и символическое содержание различных элементов топико-темпоральных представлений, эволюцию отдельных идей, а также адаптационные возможности рассматриваемой концепции общины как Храма - святилища человеческого. Была воплощена комплексная источниковедческая методика герменевтического анализа рукописей Мертвого моря, включавшая в себя: 1) выявление образно-смыслового содержания на основе метода грамматической интерпретации, метода компонентного и концептуального анализа; 2) выполнение исторического истолкования на основе метода целостной интерпретации 3) определение нового смысла предмета исследования при опоре на методы семантико-стилистического, контекстуального анализа и создание целостной концепции, предполагающей диалог с текстом, в результате истолкования которого появляются новые данные и объясненные факты. Это позволило рассмотреть реконструированные религиозные воззрения как сложное единство, основой которого была идея преодоления осквернения и утраты традиционных представлений о священном пространстве в условиях эллинистического влияния. Применение методов герменевтического анализа позволяет утверждать, что все символические элементы топико-темпоральных представлений, включая их организацию, являются наблюдаемыми. Воссоздание и перенесение образов священных топосов, разработка учения об опорных точках истории, эсхатологизм являлись важнейшими направлениями иудейской духовной культуры и доминантами религиозных исканий большинства движений в конце периода Второго Храма (середина 200-х гг. до н.э. — 74 г. н.э.). Это было основой духовной жизни Кумранской общины, вокруг которой формировалось восприятие «свершающейся» истории и выстраивались все остальные формы религиозного творчества, включая преобразование обрядовой, ритуальной практики освящения пространства и разработку эзотерических учений, отраженных в литературных памятниках. В то время, когда традиционно воспринимаемое священное пространство Храма, Иерусалима считалось оскверненным, а священное знание о временах и сроках утраченным, кумранские монахи создают новое представление о святости, дважды восстанавливают религиозный календарь и «открывают» истинное понимание истории. Эволюция духовных взглядов кумранитов рассматривается нами в рамках понятия «религиозная топико-темпоральная концепция» - система взглядов на пространство и время, которые образуют единство и организованы символическим образом, состоят из частей, соединяющих мирское измерение со священным. Основой этой концепции была идея преодоления утраты традиционных представлений о священном потоке времени и пространстве. Авторы кумранских текстов предложили систему, в центре которой находилась их община, восстанавливающая традиции в новых условиях.

3. Условия формирования топико-темпоральных представлений повлияли на то, что они вполне определенно проявились в идеологических воззрениях монашеского сообщества, отраженных в целом ряде произведений. Кумранская община к моменту обособления представляла собой религиозно-сектантское объединение с развитой идеологией, противопоставляющее себя как фарисеям, так и саддукеям. Несмотря на существующие идентификации почти со всеми религиозными течениями того времени, в идеологии общины довольно много уникальных черт. В восприятии пространства имеются принципы, общие для многих религиозных движений Палестины в эпоху Второго Храма (убежденность в осквернении Храма, идея отделения от других, учение о предестинации), а также идеи, присущие только авторам кумранских текстов (напряженная эсхатология, реализация идеи об отделении, вера в свою особую миссию в священной истории и др.). Возникнув в ситуации кризиса, связанного с разрушением традиционных иеротопических представлений, Кумранская община предложила некую новую систему, в центре которой находилась она сама.

Между иерусалимским храмовым священством и кумранскими монахами существовала прямая генетическая связь, которая может быть доказана, исходя из результатов интерпретации топико-темпоральных представлений. Социальное происхождение и устойчивая к переменам ортодоксальность авторов кумранских текстов обусловили способы и формы восстановления духовных традиций, храмовых ритуалов и развитие религиозных воззрений на рассматриваемой территории в период III в. до н.э. — I в. н.э. Деление сообщества по степени аскетизма позволило им отчетливо разделить сакральное и профан-ное в обыденности и выработать представление, что у каждой из областей есть свои правила устройства. Темпоральные представления кумранитов в сочетании с эсхатологической доктриной выступили в качестве идейно-конфессионального фактора самосохранения для сообщества в момент его появления. Она позволила консолидировать заинтересованную в умеренном варианте эсхатологии аудиторию — служителей иерусалимского Храма, более втянутых в «модернизационные» процессы. Признав, что детальная регламентация поведения обоснована и оправдана лишь для новообращенных, им удалось на протяжении двух веков соблюсти равновесие между эсхатологическим восприятием настоящего и насущными задачами адаптации к историческим условиям. Истолкованная в эсхатологическом ключе классическая иудейская топическая символика выступила религиозной основой конфессиональных миграций иудеев в Сирию, Дамаск, Иудейскую пустыню. Ее системообразующим элементом явилось убеждение в том, что «чистое» и защищенное от «оскверненного мира» пространство, можно не только искать, но и создавать.

4. Выявление истоков, конкретных форм и направлений развития топико-темпоральных образов в контексте общеиудейского понимания исторического времени, а также представлений о святости пространства позволяет проследить существование канонических традиций иудаизма в рукописях Мертвого моря. С другой стороны, кумранские произведения отражают разработку новых элементов и значительные трансформации описанной системы посредством соотнесения всех периодов библейской хронологии с историей общины, причем не только в ее прошлом и настоящем, но и в будущем времени. Расходясь с другими течениями иудаизма в трактовке священного пространства, они существенно отличались по вопросу о трактовке священного времени (эти явления в ортодоксальном иудейском сознании были тесно связаны между собой). Кумраниты стремились к кардинальным изменениям, которые влекли за собой перемены в других сферах религиозного поиска, сопровождающегося процессами «обновления» смыслообразования.

Связь между календарем и Храмом объясняет вопрос о причинах обострения разногласий и нарастания конфронтации по вопросам храмового культа и календаря. Изучение темпоральной концепции, репрезентированной в рукописях Мертвого моря, позволит детально рассмотреть вопрос о влиянии ветхозаветной модели времени на дальнейшую разработку этих представлений и формы их исповедания в гетеродоксальных кругах иудаизма.

5. Изучение многожанровых свидетельств кумранской литературы позволило выявить содержание, структуру и функциональную нагрузку топических представлений, а также их влияние на обоснование теологических доктрин, ритуальной практики и деятельности кумранского сообщества. Выбирая за основу ветхозаветные представления о священном и мирском пространстве, кумранские монахи вносят в них значительные изменения, обусловленные видением современной им религиозно-политической ситуации. В редких случаях изменения эти существенны и представляют собой ужесточение традиционных правил, чаще всего в отношении ритуальной чистоты. В других же ситуациях изменения носят кардинальный характер, как, например, в случае с инверсией традиционной иерархии священного пространства.

Представление об осквернении Храма приводит к тому, что «священное пространство», во-первых, приобретает характер идеальной проекции, уводящей в трансцендентную сферу. Развитие этой тенденции приводит к возникновению утопических представлений о «небесных двойниках»: Храме, Иерусалиме и Земле Израилевой, а также способствует развитию апокалиптических и эсхатологических идей и образов. Ключевые события, связанные с осквернением иудейского «святилища человеческого», приводят к максимальной сакрализации пространства, связанного с жизнью общины. В новой иерархии не Храм, а община становится носителем максимальной святости.

Создавая собственную модель священного пространства, кумраниты обращаются к наиболее архаическим воззрениям: идея странствующего в пустыне стана

Израилева; образ завоевания и обретения «земли обетованной» и очищение ее от скверны; представление о священном как проявлении магического начала.

Священное пространство в восприятии кумранских религиозных писателей оказывается иерархичным и дискретным. Для правильного функционирования священного пространства необходимо в качестве границ пространство мирское. Несмотря на то, что из представлений кумранитов исчезает категория «профанное - чистое пространство», «профанное - скверное» все-таки продолжает существовать в качестве нравственного ограничителя, с которым связан целый комплекс предписаний. Говоря о пространстве, мы неоднократно отмечали, что оно часто оказывается неразрывно связанным с представлениями о времени, причем настолько, что иногда одно определяет другое. Иеротопический подход позволил выявить то, что воссоздание и перенесение образов священного топоса являлось важнейшим направлением иудейской культуры в конце «периода Второго Храма» (середина 200-х гг. до н.э. - 74 г. н.э.). Это было основой духовной жизни Кумранской общины, вокруг которой выстраивались все остальные формы религиозного творчества, включая обрядовую практику и создание текстов.

6. На основе источниковедческого анализа разных категорий письменных источников было выявлено, что кумраниты обращаются к классической древнееврейской временной модели. Однако в ней происходят значительные изменения в связи с особенностями религиозных воззрений, обусловленных кризисом традиционной религиозности в период Второго Храма и верой в предопределение, а также эсхатологическими пророчествами. В понимании темпорального континуума широко используются древнееврейские предания, символы, исторические сюжеты и метафоры для создания «объемного» изображения священного потока времени, «нового» календаря.

Темпоральные представления кумранитов в сочетании с эсхатологическим учением выступили в качестве идейно-конфессионального фактора самосохранения для Кумранской общины в момент ее образования. Признав, что детальная регламентация поведения обоснована и оправдана лишь для новообращенных, им удалось на протяжении двух веков соблюсти равновесие между эсхатологическим восприятием настоящего и насущными задачами адаптации к историческим условиям.

Наряду с этим необходимо отметить разработку новых элементов и значительные трансформации прежней темпоральной системы посредством соотнесения всех периодов библейской хронологии с историей общины, причем не только в ее прошлом и настоящем, но и в будущем времени. В определенной степени эта особенность придает кумранским писаниям выраженный статус пророчеств, которые помимо эсхатологических мотивов содержали идею преодоления времени и восхождения к вечности. Она наиболее полно раскрывается в литургическом цикле, где абстрагируются ситуация, действующие лица, место событий.

В Кумранской общине на протяжении III в. до н.э. -1 в. н.э. последовательно сменилось две календарные традиции (солнечный и лунно-солнечный календари), демонстрирующих незавершенность курса на независимость от «оскверненного» храмового жречества. Для каждого выделенного нами аспекта кумранской иерохронии в рукописях Мертвого моря существовал определенный набор темпоральных указателей с различным соотношением прямых и косвенных видов, определяемый сущностной характеристикой анализируемого типа представлений. Большую роль при экспликации священного и мирского времени в рукописях играют косвенные темпоральные указатели, особенно имена собственные, в частности, Малкицедек, имена исторических лиц: Моисей, Навуходоносор царь Вавилона, патриарх Левий, пророки Аввакум и Даниил, сыны Аарона и Га-мула (поколение священников). В качестве косвенных указателей также выступали наименования социального положения лиц, употребляемые часто вместе с именами собственными: царь, пророк, отцы общества, первосвященник, священство, жрецы, левиты-надзиратели, прозелиты, новиции, воины, Нечестивый священник. Использование имен собственных в процессе описания определенных сюжетов создает эффект смыслового расширения, наложения прошлого времени на события, происходящие в настоящем.

Для изображения представлений о сотворении мира, началах истории и темпоральном континууме в кумранских сочинениях характерно разнообразие грамматических форм и использование глагольного оформления. Наиболее отчетливо эта тенденция проявилась в законодательных, парабиблейских и календарных текстах, в комментариях на книги пророков, в которых употребляются глаголы совершенного и несовершенного вида настоящего времени, глаголы в форме будущего свершенного времени, глаголы в форме прошедшего времени. Особого внимания требуют грамматические формы времени в апокалиптических сочинениях (Мессианский апокалипсис, Свиток войны, Новый Иерусалим). Используются прямые темпоральные указатели, слова и словосочетания со значением времени, числительных со значением датировки, среди которых присутствуют специфически религиозные названия иудейских праздников, вычисления сроков «последнего поколения» и наступления нового зона. В роли косвенных маркеров выступают глагольные формы будущего совершенного времени, номинации, обозначающие реалии будущего времени, и повествовательные фрагменты, описывающие предстоящее обновление действительности. Глаголы в форме будущего времени с объективным значением используются как в ходе повествования, так и в заключительной части произведения, когда автор с назидательной целью обращается к верующим, подготавливая и приближая их к событиям грядущего времени их жизни. Эти и подобные номинации являются наиболее точными, темпоральными указателями, увязывающими содержание сочинений со шкалой священного времени, отражающей особенности религиозного мировоззрения кумранских монахов.

Изображение темпорального континуума в рукописях Мертвого моря воплощает идею многомерности, где прошлое оказывается знаком настоящего, а настоящее содержит предзнаменования будущего времени. Таким образом, ход истории представляется не текущим, но «исполняющимся». Данная особенность религиозной идеологии нередко передается в повествовании при помощи приема преобразования реального времени, выраженного в форме смещения временных пластов, сжатия, растягивания тех или иных действий. В целом проанализированный материал свидетельствует о существовании философско-исторической концепции, в которой особое место занимали представления о следующих моментах вмешательства (явления) Божества в историю: сотворение, Исход, отделение общины, Новый завет и конец мира, становящийся первоначалом. Наличие подобных «сакральных точек» вносит в представления о времени некоторую дискретность. Помимо доминантного священного времени в кумранских текстах выявлены элементы исторического и экзистенциального, «личного» времени избранного народа, в которые доминантное время способно вторгаться и особым образом организовывать их. При этом фиксированной точкой отсчета на шкале исторического времени являлось реальное сакрализованное событие заключение Нового завета, ставшего поводом для исправления истории.

Таким образом, полученные в диссертации выводы свидетельствуют о динамичных социорелигиозных процессах, имевших место в Палестине в III в. до н.э. -1 в. н.э., а также о развитии эзотерических идей в сознании иудейской религиозной элиты в конце периода Второго Храма, осуществившей уникальный по своей сути социально-утопический эксперимент в рамках иудаизма. Изучение топико-темпоральных представлений демонстрируют широкие перспективы для продолжения исследований в области датировки кумранских произведений, теории жанров, а также изысканий в направлении взаимосвязи религиозных текстов и социальной структуры, возможности их дискурсивного воздействия на определенную часть общества и формирования отношения между культурными феноменами и традициями.

Список научной литературыБускина, Александра Валерьевна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ1. Библия

2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 1993. -1151 с.

3. Ветхий Завет / пер. и коммент. М.Г. Селезнева, С.В. Тищенко. М., 2000. - 742 с.

4. Всемирное Писание. Сравнительная антология священных текстов. М., 1992.-591 с.

5. Biblia Hebraica Stuttgartensia / Ed. К. Elliger, W. Rudolph. Stuttgart, 1977. -872 s.

6. Novum Testamentum Graece/Ed. Aland В., Aland К., Nestle E., Karavidpoulos E., Martini C., Metzger B. Stuttgart, 1996. - 843 s.1. Апокрифы и псевдоэпиграфы

7. Апокалипсис Петра // Хосроев А.Л. Из истории раннего христианства в Египте. -М., 1997. С. 312-341.

8. Апокриф Иеремии // Изречения египетских отцов. СПб., 1993. - С. 222— 243.

9. Ветхозаветные апокрифы / пер. А.В. Смирнов. — СПб., 2001. 406 с.

10. Книги Еноха / пер. И.Р. Тантлевский. М.; Иерусалим, 2000. - 375 с.

11. Книги Сивилл / пер. М. Витковская, В. Витковский. М., 1996. - 284 с.

12. The Old Testament Pseudoepigrapha / Charlesworth J. VY. 1-2. N.Y., 1983— 1985.

13. Раввинистические сочинения

14. Авот. Поучения Отцов / пер. П. Криксунова. М., 1990.

15. Вавилонский Талмуд. Антология аггады/ пер. У. Гершович, А. Ковель-ман. Т. 1. - М.; Иерусалим, 2001.

16. Пасхальная агада. Иерусалим, 1997.

17. The Soncino Talmud. N. Y., 2001.

18. Сочинения античных авторов

19. Плиний Младший. Письма Плиния Младшего. — Кн. 1-Х. М., 1983.

20. Флавий Иосиф. Иудейская война / Иосиф Флавий. М., 1996.

21. Флавий Иосиф. Иудейские древности / Иосиф Флавий. Т. 1-2. - М., 1994.I

22. Филон Александрийский. О том, что худшее склонно нападать на лучшее / Филон Александрийский // ВДИ. 1999. - №2-3. С. 237-257; 256-267.

23. Филон Александрийский. Толкования Ветхого завета / Филон Александрийский. — М., 2000.

24. The Works of Philo. V. 1-12. - London, 1929-1953.1. Рукописи Мертвого моря

25. Тексты Кумрана / пер. И.Д. Амусина. Вып. 1. - М., 1971. 502 с.

26. Тексты Кумрана / пер. К.Б. Старковой. Вып. 2. - СПб., 1996. - 438 с.

27. Aramaic Texts from Qumran. With Translations and Annotations // Jongeling В., van der Woude A.S. Vol. I. Leiden, 1976. - 352 p.

28. Catalog of Biblical Passages in the Dead Sea Scrolls // Ed. by Washburn D.L. -Jerusalem, 2004. 162 p.

29. The Damascus Document Reconsidered / Ed. Broshi M. Jerusalem, 1992.

30. Damascus Document, War Scroll, and Related Documents // Baumgarten M., Charlesworth J.H., Schwartz D. The Princeton Theological Seminary Dead Sea Scrolls Project. Vol. 2. - Tubingen; Westminster, 1995.

31. Discoveries in Judean Desert of Jordan, I. // Barthelemy D., Milik J.T. Qumran Cave №1.-Oxford, 1955.

32. Discoveries in Judean Desert of Jordan, III. // Baillet M., Milik J.T., de Vaux R. Les 'petites Grottes' de Qumran. Oxford, 1962.

33. Discoveries in Judean Desert of Jordan, IV. // Sanders J.A. The Psalms Scroll of Qumran Cave 11 (1 lQPsa). Oxford, 1965.

34. Discoveries in Judean Desert of Jordan, VI. // de Vaux R, Milik J.T. Qumran Grotte 4.II. (4Q128-4Q157). Oxford, 1974.

35. Discoveries in Judean Desert of Jordan, VII. // Baillet M. Qumran Grotte 4.III. (4Q482-4Q520). Oxford, 1982.

36. Discoveries in Judean Desert of Jordan, X. 11 Qimron E., Strugnell J. Qumran Cave 4.V. Miqsat Ma'ase ha-Torah. Oxford, 1994.

37. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XI.// Eshel H., Newsom C., Nitzan В., Schuler E., Yardmen A., VanderKam J.C., Brady M. Qumran Cave 4. VI: Poetical and Liturgical Texts, Part 1. Oxford, 1997.

38. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XIV.// Ban-era J.T, UlrichE., Cross F.M,. Crawford S.W, SkehanP.W., Tov E. Qumran Cave 4. IX. Deuteronomy to Kings. Oxford, 1995.

39. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XVIII. // Baumgarten J.M. Qumran Cave 4. XIII. The Damascus Document (4Q266-273). Oxford, 1996.

40. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XIX.// BroshiM., Eshel E., Fitzmyer J., Larson E., Newsom C, Schiffman L., Smith M., Stone M., Strugnell J., VanderKam J.C, Yardeni A. Qumran Cave 4. XIV. Parabiblical Texts, Part 2. Oxford, 1995.

41. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XXEL // Brooke G.J., Collins J.J., Flint P., MilikJ.T, Newsom C., Schiffman L.H., Strugnell J, TrebolleJ., VanderKam J.C. Qumran Cave 4. XVII: Parabiblical Texts, Part 3. Oxford, 1996.

42. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XXIII.// Garcia Martinez F., Tigchelaar E.J.C., van der Woude A. S. Manuscripts from Qumran Cave 11(11Q 2-18, 11Q 20-30). Oxford, 1997.

43. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XXVI.// Alexander P., Vermes G. Qumran Cave 4. XIX: 4QSerekh Ha-Yahad. Oxford, 1998. 610 p.

44. Discoveries in Judean Desert of Jordan, XXI. // Talmon S., Ben-Dov J., Gless-mer U. Qumran Cave 4. Calendrical Texts.XVI. Oxford, 2001. 310 p.

45. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 2. Exegetical Texts // Ed. by Parry D.W., Tov E., Gordon N., Anderson C. Jerusalem, 2004. 748 p.

46. The Dead Sea Scrolls Bible. The Oldest Known Bible Translated for the First Time into English // Abegg M., Flint Jr. P, Ulrich E. San-Francisco, 1999. - 649 p.

47. The Dead Sea Scrolls Concordance. Vol. 1: The Non-Biblical Texts from Qumran. Jerusalem, 2003. - 498 p.

48. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 1. Texts Concerned with Religious Law // Ed. by Parry D.W., Tov E., Gordon N., Fry D. Jerusalem, 2004. - 344 p.

49. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 2. Exegetical Texts // Ed. by Parry D.W., Tov E., Gordon N., Anderson C. Jerusalem, 2004. 148 p.

50. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 3. Parabiblical Texts //Ed. by Parry D.W., Tov E., Anderson C. Jerusalem, 2004. - 650 p.

51. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 4. Calendrical and Sapiential Texts // Ed. by Parry D.W., Tov E. Jerusalem, 2004. - 300 p.

52. The Dead Sea Scrolls Reader, Volume 6. Additional Genres and Unclassified Texts // Ed. by Parry D.W., Tov E., Gordon N. Jerusalem, 2004. - 348 p.

53. The Dead Sea Scrolls Uncovered / Eisenman R., Wise M. Cambridge, 1992. -367 p.

54. The Sapiential Literature of the Dead Sea Scrolls. Jerusalem-Oxford, 2006. -372 p.

55. The Scrolls from the Judean Desert. Edited with Vocalization, Introduction, Notes and Concordance / Ed. Hagennan A.M. Tel-Aviv, 1959. - 429 p.

56. Sukenik E.L. ^^п^то^юп^лш^лл^шт^^ Jerusalemj 1954-388 p.

57. The Temple Scroll and the Bible // Ed. by Swanson D.D. Jerusalem-Oxford, 1992.-268 p.

58. The Thanksgiving Scroll. A Scroll from the Wilderness of Judaea. Text Introduction, Commentary and Glossary / Ed. Licht J. Jerusalem, 1957. -432 p.

59. The Rule Scroll / Ed. Licht J. Jerusalem, 1965. - 277 p.

60. Martinez F.G., Tigchelaar J.C. The Dead Sea Scrolls. Translations. V. 1-2. - Leiden; Boston; Koln, 1997-1998. - 2631 p.

61. New Qumran Texts and Studies // Ed. by Brooke G.J., Garcia Martinez F. -Paris, 1992.-328 p.

62. Vermesh G. The Complete Dead Sea Scrolls in English. Cambridge, 1998. -513 p.

63. YadinY. The Scroll of War of the Sons of Light Against the Sons of Darkness. Oxford, 1962. - 494 p.

64. Yadin Y. The Temple Scroll. Vol. 1-3. - Jerusalem, 1977. - 361 p.

65. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

66. Аверинцев, С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Противостояние и встреча двух творческих принципов / С.С. Аверинцев // Типология и взаимосвязь литератур древнего мира. М., 1971. — С. 206-266.

67. Агамбен, Дж. Apostolos. «Оставшееся время»: комментарий к Посланию к Римлянам / Дж. Агамбен // Новое литературное обозрение. 2000. - №46. -С. 49-70,91-96.

68. Азаренко, С.А. Топология культурного воспроизводства / С.А. Азаренко.- Екатеринбург, 2000. 224 с.

69. Аинса, Ф. Реконструкция утопии: эссе / Ф. Аинса. — М., 1999. 206 с.

70. Айзенштадт, Ш.Н. «Осевая эпоха»: возникновение трансцендентных видений и подъем духовных сословий / Ш.Н. Айзенштадт // Ориентация -Поиск: Восток в теориях и гипотезах. М., 1992. — С. 42-63.

71. Аллегро, Дж.М. Сокровища Медного свитка / Дж.М. Аллегро. М., 1967.- 200 с.

72. Амусин И.Д. Арамейский контракт 134 г. н. э. из окрестностей Мертвого моря / И.Д. Амусин // Древний мир. М., 1962. - С. 202-213.

73. Амусин, И.Д. Документы из Вади-Мураббаат I / И.Д. Амусин // ВДИ. -1958. -№>1.- С. 104-124.

74. Амусин, И.Д. Жребий последних защитников Масады/ И.Д. Амусин // ВДИ. 1965. - №8. - С. 54-76.

75. Амусин, И.Д. «Избранник Бога» в кумранских текстах / И.Д. Амусин // ВДИ. №1. - 1966. - С. 73-79.

76. Амусин, И.Д. Исторический фон кумранского комментария на Исайю / И.Д. Амусин // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. №9. - 1973. - С. 51-55.

77. Амусин, И.Д. Кумранские комментарии / И.Д. Амусин // ВДИ. 1968. -№4.-С. 82-101.

78. Амусин, И.Д. Кумранская община / И.Д. Амусин. — М., 1983. 328 с.

79. Амусин, И.Д. Новейшие открытия и публикации рукописей из района Мертвого моря / И.Д. Амусин // Штоль Г. Пещера у Мертвого моря. -М., 1965.-С. 3-26.

80. Амусин, И.Д. Новые отрывки кумранского комментария на Наума (4Q pNahum II-IV) / И.Д. Амусин // ВДИ. 1964. - №1. - С. 35-47.

81. Амусин, И.Д. Новый эсхатологический текст из Кумрана (11Q Melchisedek) / И.Д. Амусин // ВДИ. 1967. - №3. - С. 45-62.

82. Амусин, И.Д. Рукописи Мертвого моря / И.Д. Амусин. М., 1961. - 271 с.

83. Амусин, И.Д. «Учитель праведности» Кумранской общины / И.Д. Амусин // Ежегодник Музея истории религии и атеизма. 1964. - №7. -С. 253-277.

84. Арсеньев, И. Саддукеи: происхождение религиозной партии и ее религиозно-политические воззрения / И. Арсеньев. М., 1911. - 60 с.

85. Арутюнова, Н.Д. Функциональные типы языковой метафоры / Н.Д. Арутюнова // Известия Академии наук СССР. Серия «Литературоведение». -1978.-Т. 37.

86. Ассман, Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / Я. Ассман. М., 2004. - 348 с.

87. Ахундов, М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы / М.Д. Ахундов. М., 1982. - 222 с.

88. Бабкина, С.В. Представления о времени в кумранской общине / С.В. Бабкина // Тирош — труды по иудаике. Серия «Judaica Rossika». — Вып. 4. — М., 2000.-С. 13-22.

89. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. Воронеж, 1996. - 104 с.

90. Баталов, Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопическом сознании и утопических экспериментах / Э.Я. Баталов. М., 1989. - 319 с.

91. Баркова, Э.В. Пространственно-временной континуум как форма целостности культуры: к постановке проблемы / Э.В. Баркова // В диапазоне гуманитарного знания : сборник к 80-летию профессора М.С. Кагана. Серия «Мыслители». Вып. 4. - СПб., 2001. - С. 56-67.

92. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М., 1975. - 502 с.

93. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа / М.М. Бахтин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. — М., 1997. С. 227-244.

94. Бейджент, М. Свитки Мертвого моря / М. Бейджент, Р. Ли. М., 2006. -408 с

95. Бендер, И.Г. К вопросу о делении источников кн. Бытия / И.Г. Бендер // Записки коллегии востоковедов. 1928. - Т. 3. - С. 45-71.

96. Бергер, П. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лук-ман.-М., 1995.-323 с.

97. Библия: литературные и лингвистические исследования. Вып. 1. - М., 1997. 308 с.

98. Библия: литературные и лингвистические исследования. Вып. 4. - М., 2001.-288 с.

99. Библейские исследования. — М., 1997. 671 с.

100. Библейские исследования. Еврейская мысль : материалы Шестой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. -М, 1999.-354 с.

101. Биккерман, Э. Евреи в эпоху эллинизма / Э. Биккерман. М.; Иерусалим, 2000.-381 с.

102. Богин, Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис. д-ра филол. наук / Г.И. Богин. Д., 1984. - 31 с.

103. Бойс, М. Зороастрийцы: верования и обычаи / М. Бойс. СПб., 1995. -321 с.

104. Брейкин, О.В. Становление нравственного идеала в культурах Древнего мира / О.В. Брейкин. — Саранск, 1996. — 148 с.

105. Вайс М. Библия и современное литературоведение / М. Вайс. М.; Иерусалим, 2001. - 446 с.

106. Варшавский, А. Рукописи Мертвого моря / А. Варшавский. М., 1960. -111с.

107. Вебер, М. Хозяйственная этика мировых религий / М. Вебер // Социология религии: Классические подходы. Хрестоматия. М., 1994. - С. 175-192.

108. Вейнберг, И.П. Жреческое землевладение по данным ветхозаветных материалов VI-IV вв. до н.э. / И.П. Вейнберг // Тезисы докладов конференции по проблемам античности. М., 1968. - С. 64-77.

109. Винников, И.Н. Самаритянское Пятикнижие и устная палестинская традиция / И.Н. Винников // ПС. 1966. - №15 (78). - С. 74-90.

110. Гальбиати, Э. Трудные страницы Библии. Ветхий завет / Э. Гальбиати, А. Пьяцца. М., 1995. - 320 с.

111. Герменевтический анализ: филологические аспекты понимания. Барнаул, 1998.-90 с.

112. Гачев, Г. Национальные образы мира / Г. Гачев. М., 1988. - 265 с.

113. Гече, Г. Библейские истории / Г. Гече. М., 1990. - 360 с.

114. Глубоковский, П.П. Хронология Ветхого и Нового Завета / П.П. Глубо-ковский. -М., 1996. 160 с.

115. Гоготишвили, JI.A. Варианты и инварианты М.М. Бахтина / JI.A. Гого-тишвили // Вопросы философии. — 1992. №1.

116. Гольцман, О. Падение Иудейского государства / О. Гольцман. М., 1899.-152 с.

117. Грабельных, Т.И. Концепция ментальности в закрытых социальных пространствах / Т.И. Грабельных. М., 2000. - 285 с.

118. Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме. М., 1997. - 337 с.

119. Грилихес, JI. Практический курс библейско-арамейского языка / JT. Гри-лихес. СПб., 1998. - 480 с.

120. Гришунин, А.П. Исследовательские аспекты текстологии / А.П. Гришу-нин.-М., 1998.-415 с.

121. Демидова, Г.М. Апокриф Бытия, открытый в районе Мертвого моря, и Таргум Онкелос / Г.М. Демидова // Востоковедение. — 1977. №5. -С. 176-184.

122. Донини, А. У истоков Христианства / А Донини. М., 1979. - 341 с.

123. Дубнов, С.М. История еврейского народа на Востоке : в 3 т. / С.М. Дубнов. -М.; Иерусалим:, 2006.

124. Дуглас, М. Чистота и опасность / М. Дуглас. М., 2000. — 286 с.

125. Еврейская цивилизация. Проблемы и исследования : материалы Пятой ежегодной международной конференции по иудаике. М., 1998. - 253 с.

126. Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе, его культуре в прошлом и настоящем. 16 т. — М., 1991.

127. Елизарова, М.М. Община терапевтов. Из истории ессейского общественно-религиозного движения I в. н.э. / М.М. Елизарова. М., 1972. - 144 с.

128. Елизарова, М.М. Проблема календаря терапевтов / М.М. Елизарова // ПС. 1966. - 15(78). - №3. С. 215-219.

129. Елизарова, М.М. Сведения о ессеях и терапевтах в «Хронике Георгия Амартола» / ММ. Елизарова // ПС. 1974. - №25 (88). - С. 24-53.

130. Ельчанинов В.А. Историческое сознание / В.А. Ельчанинов. Барнаул, 2002.-111 с.

131. Заборов, М. «Сыны света» и «новый завет» / М. Заборов. М., 1963. - 64 с.

132. Идеал, утопия и критическая рефлексия. М., 1996. - 302 с.

133. История всемирной литературы / под ред. И.С. Брагинского. М., 1983. -Т. 1.

134. Каждан, А.П. Происхождение христианства и его ценность / А.П. Каждая. М., 1962.-80 с.

135. Казенин, К. Текстология Ветхого Завета / К. Казенин // Альфа и Омега. -1997.-№1.-С. 34-47.

136. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное / Р. Кайуа. М., 2003. - 256 с.

137. Карасик В.И. Религиозный дискурс / В.И. Карасик // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград, 1999.-С. 5-19.

138. Карасик В.И. Субкатегориальный кластер темпоральности (к характеристике языковых концептов) / В.И. Карасик // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Архангельск, 1997. - С. 154-171.

139. Категоризация мира: пространство и время. М., 1997. — 312 с.

140. Керлот, Х.Э. Словарь символов / Х.Э. Керлот. М., 1994. - 635 с.

141. Ковалев, С.И. Находки в иудейской пустыне / С.И. Ковалев. М., 1964. -111 с.

142. Коган, Л. К этимологии этнонимов «Израиль» и «Иерусалим» (южносемитские элементы в аморейской ономастике) / Л. Коган // Библия: литературные и лингвистические исследования. Вып. 4. - М., 2001. -С. 179-186.

143. Комеч, А.И. Символика архитектурных форм в раннем христианстве/ А.И. Комеч // Искусство Западной Европы и Византии. М., 1978. -С. 116-135.

144. Корман, Э. Хронотопическое сознание / Э. Корман. Киев, 2004. - 210 с.

145. Корнев В. Особенности библейской традиции / В. Корнев // ААС. 1994. -№5.-С. 64-69.

146. Красников А.Н. Методология классического религиоведения / А.Н. Красников. Благовещенск, 2004. 148 с.

147. Кубланов, М.М. Кумранские открытия и современное1 богословие / М.М. Кубланов // Ежегодник Музея истории религии и атеизма. М.; Л., 1962. - Вып. VI. - С. 374-397.

148. Кубланов, М.М. Кумранский узел. Христианство. Старые проблемы и новые открытия / М.М. Кубланов // НЖ. 1978. - №6. - С. 86-92.

149. Кубланов, М.М. Новый Завет: Поиски и находки / М.М. Кубланов. М., 1968.-231 с.

150. Кубланов, М.М. Открытия в районе Мертвого моря / М.М. Кубланов // Нева.-1959.-№9.-С. 169-174.

151. Кузнецов, В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание / В.Г. Кузнецов. -М., 1991.- 191с.

152. Ленцман, Я.А. Происхождение христианства / Я.А. Ленцман. М., 1960. - 270 с.

153. Леонтович, О.А. Проблема понимания в процессе межкультурной коммуникации / О.А. Леонтович // Языковая личность: культурные концепты. -Волгоград; Архангельск, 1996. С. 212-219.

154. Леонтьев, А.Н. Образ Мира / А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения. М., 1983. - С. 251-261.

155. Лившиц, Г.М. Очерки историографии Библии и раннего Христианства / Г.М. Лившиц. Минск, 1970. - 408 с.

156. Лившиц, Г.М. Происхождение христианства в свете рукописей Мертвого моря / Г.М. Лившиц. Минск, 1967. - 320 с.

157. Лидов, A.M. Создание сакральных пространств как вид творчества и предмет исторического исследования / A.M. Лидов. М., 2006. - С. 9-58.

158. Литературный текст: проблемы и методы исследования. — Тверь, 2002. -164 с.

159. Марголин, М.М. Вавилон, Иерусалим, Александрия. Обзор культурно-религиозной жизни Древнего мира / М.М. Марголин. Пг., 1923. - 110 с.

160. МашкинН.А. Эсхатология и мессианизм в последний период Римской республики / Н.А. Машкин // Известия АН СССР. 1946. Серия «история и философия». Т. 3. - №5. С. 441-460.

161. Мень, А. История религии: в поисках Пути, Истины и Жизни: в 7 т. / А. Мень. — М., 1991-1992.

162. МеньА. Литературные жанры в Библии / А. Мень// Мир Библии. -Вып.У1. 1999. - С. 39-41.

163. Мердок, Дж. Фундаментальные характеристики культуры / Дж. Мер-док // Антология исследований культуры. Т. I: Интерпретация культуры. - СПб., 1997. - С. 49-57.

164. Мерперт, Н. Очерки археологии библейских стран / Н. Мерперт. М., 2000.-331 с.

165. Мещерский, Н.А. Находки и документы Кумрана (новые материалы к вопросу о происхождении раннего христианства) / Н.А. Мещерский // Ученые записки Карельского педагогического института». — Петрозаводск, 1961. Т. XII. - С. 39-59.

166. Мещерский, Н.А. Следы памятников Кумрана в старославянской и древнерусской литературе (К изучению славянских версий книги Еноха) / Н.А. Мещерский // Труды отдела древнерусской литературы. М., 1963. - Т. XIX. - С. 130-147.

167. Мильгром, Д. Книга Числа. Экскурсы / Д. Мильгром // Библейские исследования. М., 1997. Вып. I. - С. 267-315.

168. Муретов, М.Д. Философия Филона Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова / М.Д. Муретов. М., 1995. - 508 с.

169. Мусхелишвили, Н.Л. Значение текста как внутренний образ / Н.Л. Мусхелишвили, Ю.А. Шрейдер // Вопросы психологии. 1997. -№3. - С. 79-91.

170. Неретина, С.С. Тропы и концепты / С.С. Неретина. М., 1999. - 277 с.

171. Новинская, М.И. Поиск «новой социальности» и утопическая традиция / М.И. Новинская // Полис. 1998. - №5. - С. 59-97.

172. Новые Иерусалимы: перенесение сакральных пространств в христианской культуре: материалы международного симпозиума. М., 2006. - 171 с.

173. Орлова, Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию / Э.А. Орлова. М., 1994. - 214 с.

174. Осипов, А.И. Пространство и время как категории мировоззрения и регуляторы практической деятельности / А.И. Осипов, Д.И. Широка-нов.-Минск, 1989.-219 с.

175. Панченко, Д.В. Утопический город на исходе Ренессанса / Д.В. Пан-ченко // Городская культура: Средневековье и начало Нового времени.-Л., 1986.-С. 75-97.

176. Померанц, Г. Масштабы времени и пространства в моделировании исторического процесса / Г. Померанц. М., 1995. - 251 с.

177. Поснов, М. Идея завета Бога с израильским народом в Ветхом завете: опыт богословско-философского обозрения истории израильского народа / М. Поснов. Богуслав, 1902. - 296 с.

178. Почепцов, Г.Г. Семиотика / Г.Г. Почепцов. М., 2002. - 432 с.

179. Преображенский, П.Ф. В мире античных идей и образов / П.Ф. Преображенский. М., 1986. - 235 с.

180. Проблемы новейшей историографии философии зарубежного Востока.-М., 1998.-105 с.

181. Раджак, Т. Иосиф Флавий. Историк и общество / Т. Раджак. — М., 1997.-430 с.

182. Рижский, М.И. Библейские пророки и пророчества / М.И. Рижский. -М., 1987.-366 с.

183. Робертсон, А. Происхождение христианства / А. Робертсон. М., 1959.-232 с.

184. Розеншток-Хюсси, О.М. Речь и действительность / О.М. Розеншток-Хюсси. М., 1994. - 454 с.

185. Рыйгас, Е.В. Коммуникативная модель Библии / Е.В. Рыйгас // Путь Востока. Культурная, этническая и религиозная идентичность : материалы VII молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. СПб., 2004. - С. 108-110.

186. Самойлов, А. К проблематике времени в античности / В.А. Самойлов // Универсум Платоновской мысли. Платоновская и аристотелевская традиции в античности и в европейской философии : материалы 13-й научной конференции. СПб., 2005. - С. 82-101.

187. Самыгин, С.И. Религиоведение: социология и психология религии / С.И. Самыгин, В.Н. Нечипуренко, И.Н. Полонская. Ростов-на-Дону, 1996.-412 с.

188. Свенцицкая, И.С. Некоторые вопросы изучения древневосточной культуры на первых курсах исторических факультетов / И.С. Свенцицкая // Древневосточная культура и вопросы ее преподавания на историческом факультете. Даугавпилс, 1985. — С. 78—94.

189. Свенцицкая, И.С. Новые подходы к возникновению христианства / И.С. Свенцицкая //ВДИ. 2001.-№1.- С. 88-98.

190. Свенцицкая, И.С. Раннее христианство: страницы истории / И.С. Свенцицкая. М., 1989. - 336 с.

191. Свенцицкая, И.С. Тайные писания первых христиан / И.С. Свенцицкая. -М., 1980.-198 с.

192. Селешников, С.И. История календаря и хронология / С.И. Селешников. -М., 1970.-224 с.

193. Сидоренко, К.П. О парадигматике прецедентного текста / К.П. Сидоренко // Проблемы теории и практики лингвистических исследований.-Вып. 1.-М.; Пенза, 1998.-С. 123-131.

194. Символика раннего христианства. Новгород, 1998. - 257 с.

195. Синило, Г.В. Древняя литература Ближнего Востока и мир Танаха / Г.В. Синило.-Минск, 1998.-417 с.

196. Синцов, Е.В. Метаязык хронотопических представлений культуры / Г.В. Синцов // Вестник Сам. ун-та. Серия «Философия». 1999. - №3. -С. 46-58.

197. Сиротинина, О.Б. Зависимость текста от его автора / О.Б. Сиротинина, А.Ю. Беляева, Е.В. Нагорнова, О.И. Соколова, Е.В. Аблаева // Вопросы стилистики : межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 1998.-С. 3-9.

198. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. М., 2000. -128 с.

199. Соколов, А.В. Метатеория социальной коммуникации / А.В. Соколов. -СПб., 2001.-257 с.

200. Соловейчик, М.А. «Пустыня» в истории и идеологии древнего Израиля / М.А. Соловейчик // Еврейская старина. Киев, 1916. - Т. 9. - С. 443^150.

201. Социально-политические и идеологические течения позднего эллинизма по данным кумранских рукописей и сообщениям античных авторов // Хрестоматия по истории древней Греции. — М., 1964. Раздел XIII.

202. Социология религии: Классические подходы : хрестоматия. М., 1994.-412 с.

203. Старкова, К.Б. Гебраистика / К.Б. Старкова // Азиатский музей Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР. М., 1972.-С. 345-348.

204. Старкова, К.Б. Кумранская община и внешний мир / К.Б. Старкова // ПС. Вып. 28 (88). - 1974. - С. 67-72.

205. Старкова, К.Б. Литературные памятники кумранской общины / К.Б. Старкова // ПС. Вып. 24 (87). - 1973. - 136 с.

206. Старкова, К.Б. Новая литература о рукописях из окрестностей Мертвого моря / К.Б. Старкова // ВДИ. 1958. - №1. - С. 196-214.

207. Старкова, К.Б. Рукописи из окрестностей Мертвого моря / К.Б. Старкова // ВДИ. 1956. - №1. - С. 87-102.

208. Старкова, К.Б. Самаритянское Пятикнижие и устная палестинская традиция / К.Б. Старкова // ПС 15(78). - 1966. - С. 74-90.

209. Старкова, К.Б. Фрагменты «Плача» из 4-й пещеры Хирбет-Кумрана (4Q 179) / К.Б. Старкова // ПС. 27(90). - 1987. С. 57-62.

210. Старкова, К.Б. Шифрованные астрологические документы из окрестностей Хирбет-Кумрана (4Q Crypt) / К.Б. Старкова // ПС. 26(89). -1978.-С. 124-132.

211. Стегерт, С. Замечания о свитке «войны» из Кумрана / С. Стегерт // НАА. 1961. - №6. - С. 150-159.

212. Сунгуров, А. Понятие Хронотопа и его возможности для анализа политических структур и процессов / А. Сунгуров // Полис. 2003. - №6. - С. 62-70.

213. Супрун, А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление / А.Е. Супрун // Вопросы языкознания. 1995. - №6. - С. 17-29.

214. Тантлевский, И.Р. Введение в Пятикнижие / И.Р. Тантлевский. М., 2000а. - 469 с.

215. Тантлевский, И.Р. Книги Еноха / И.Р. Тантлевский. М.; Иерусалим, 20006. - 375 с.

216. Тантлевский, И.Р. «Избранник Бога» и «избранники Бога» в свитках Мертвого моря / И.Р. Тантлевский // Памятники письменности и проблемы истории культуры народов Востока М., 1991. — Т. 24. - Ч. 1. - С. 70-80.

217. Тантлевский, И.Р. История и идеология Кумранской общины / И.Р. Тантлевский. СПб., 1994. - 384 с.

218. Тантлевский, И.Р. «Китии» в рукописях Мертвого моря / И.Р. Тантлевский // Греки и евреи: диалог в поколениях : сборник научных трудов. -М.; СПб., 1999. С. 279-283.

219. Тарланов, З.К. Методы и принципы лингвистического анализа / З.К. Тарланов. — Петрозаводск, 1995. — 190 с.

220. Тов, Э. Текстология Ветхого Завета / Э. Тов. М., 2001. - 424 с.

221. Токарев, С.А. Религия в истории народов мира / С.А. Токарев. М., 1964.-559 с.

222. Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст. Семантика и структура. М., 1983. - С. 227-284.

223. Торчинов, Е.А. Религии мира. Опыт запредельного: психотехника и трансперсональные состояния / Е.А. Торчинов. СПб., 1998. - 384 с.

224. Усольцев, С.А. Влияние кумранских находок на отечественную историографию генезиса образа Христа / С.А. Усольцев // Гуманитарные исследования на пороге нового тысячелетия : сб. научн. трудов молодых ученых АТУ. Барнаул, 2001. - С. 161-164.

225. Усольцев, С.А. Кумранские находки и новые тенденции преподавания древней истории / С.А. Усольцев // Высшая школа в современной социокультурной ситуации : материалы научно-методической конференции. Барнаул, 20016. - С. 86-89.

226. Усольцев, С.А. Образ Христа в отечественной науке о раннем христианстве / С.А. Усольцев. — Барнаул, 2005. 156 с.

227. Фестингер, JI. Теория когнитивного диссонанса / JI. Фестингер. СПб., 2000.-312 с.

228. Фомин, А.А. Имя как прием: реминисцентный оним в тексте / А.А. Фомин // Известия Уральского государственного университета. — 2003. -№28. -С. 167-181.

229. Филимонов, Е.Г. Социально-политические ориентации верующих и неверующих / Е.Г. Филимонов // Национальное и религиозное : сб. трудов РНИСиН. М., 2000. - С. 48-62.

230. Фрик, Г. Сравнительное религиоведение / Г. Фрик. М., 1998. - 567 с.

231. Фрэзер, Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии / Дж. Фрэзер.-М, 1998.-748 с.

232. Чалдини, Р. Психология сектантства / Р. Чалдини. СПб., 2000. - 197 с.

233. Чернышов, Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о «золотом веке» в Древнем Риме: в 2 ч. / Ю.Г. Чернышов Новосибирск, 1994. - Ч. 2. - 167 с.171.172.173.174,175.176,177,178179.180181182183184185186

234. Черткова, Т.И. Притяжение идеала / Т.И. Черткова // Альтернативные миры знания. СПб., 2000. - С. 297-336.

235. Шелест, Е.С. Утопии и утопичность как фактор культуры / Е.С. Шелест // «Новые» и «Вечные» проблемы философии : сб. научных трудов Второй конференции аспирантов и соискателей СО РАН. Новосибирск, 1999.-С. 26-33.

236. Шифман, И.Ш. Ветхий Завет и его мир / И.Ш. Шифман. М., 1987. - 239 с. Шиффман, JI. От текста к традиции. История иудаизма в эпоху Второго Храма и период Мишны и Талмуда / J1. Шиффман. - М.; Иерусалим, 2002. - 420 с.

237. Шмелева, А.В. Хронотоп исторического: диалогическая природа исторического познания: Автореф. дис. . канд. филос. наук: 09.00.01 / А.В. Шмелева. Самара, 2000. - 25 с.

238. Штейнберг, О.Н. Еврейский и халдейский этимологический словарь ккнигам Ветхого Завета / О.Н. Штейнберг. М.; Лондон, 2003. - 544 с.

239. Штерн, М. Период Второго храма. Очерк истории еврейского народа /

240. М. Штерн Иерусалим, 1992. - Т. 1. - 372 с.

241. Штоль, Г. Пещера у Мертвого моря / Г. Штоль. М., 1955. - 298 с.

242. Шульга, Е.Н. Когнитивная герменевтика / Е.Н. Шульга. — М., 2002. 237 с.

243. Шэно, Ж. Эгалитарные и утопические традиции на Востоке / Ж. Шэно // Народы Азии и Африки. 1968. - №5. - С. 94-117.

244. Элиаде, М. Аспекты мифа / М. Элиаде. М., 1995. - 222 с.

245. Элиаде, М Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость /

246. М. Элиаде. СПб., 1998. - 49 с.

247. Элиаде, М. Очерки сравнительного религиоведения / М. Элиаде. М., 1999.-488 с.

248. Элиаде, М. Священное и мирское / М. Элиаде. М., 1994. - 144 с. Юнгеров, П. Введение в Ветхий Завет / П. Юнгеров. - М., 2005. - 254 с. Юревич, Д. Пророчества о Христе в рукописях Мертвого моря / Д. Юревич. - СПб., 2004. - 254 с.

249. Якимова, Е.В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы / Е.В. Якимова. М., 1999. - 261 с.

250. Яковлева, Т.А. Культура и культурология в хронотопе переходности: Автореф. дис. . канд. культурологических наук : 24.00.01 / Т.А. Яковлева. Челябинск , 2004. - 18 с.

251. Янков, И.В. Нарратив в историческом освоении действительности: феномен обновления и социокультурный смысл: Автореф. дис. . канд. филос. наук : 09.00.11 / И.В. Янков. Екатеринбург, 1997. - 23 с.

252. Abegg, M.G., Craig А.Е. Messianic Passages in the Dead Sea Scrolls // Qumran-Messianism: Studies on the Messianic Expectations in the Dead Sea Scrolls. Tubingen, 1998.-P. 191-203.

253. Abegg, M.G. «Who Ascended to Heaven?» The Teacher of Righteousness // Eschatology, Messianism, and the Dead Sea Scrolls. Studies in the Dead Sea Scrolls and Related Literature. Tubingen, 1997. - P. 61-73.

254. Albani, M. Die Lunaren Zyklen im 364 — Tage Festkalender von 4Q mischmerot // Mitteilungen und Beitrage 4. - Leipzig, 1992. - P. 3-47.

255. Albright, W.F. Qumran and Essenes: Geography, Chronology and Identification of the Sect. Leiden, 1969. - 218 p.

256. Allegro, J.M. Further Light on the History of the Qumran Sect // JBL, vol. 75 part 2, 1956.-PP. 89-95.

257. Allegro, J.M. More Unpublished Pieces of a Qumran Commentary on Nachum (4Q pNach) // JJS, №7, 1962. PP. 304-308.

258. Antes, P., Geertz, A.R., Warne, R. New Approaches to the Study of Religion. Berlin, 2004. - 427 p.

259. Avigad, N. The Paleography of the Dead Sea Scrolls and Related Documents // SH 4 (1958). PP. 56-87.

260. Bardt, C.F. Ausfuhrung des Plans Zweckes Jesus. Berlin, 1783. - 810 p.

261. Baumgarten, A. «The Temple Scroll»: Toilet Practices and Essenes // Jewish History 10, 1996.-PP. 9-20.200201202203.204205206207,208209210211212213214,

262. Baumgarten, J. The Pharisaic-Sadducean Controversies about Purity and the Qumran Texts // JJS, 31, 1980. PP. 157-170.

263. Beekman, J. Idiomatic Versus Literal Translations // Notes on Translation. -№18, 1965.-PP. 3-19.

264. Beentjes, P.C. Transformation of Space and Time: Nathan's Oracle and David's Prayer in Chronicle 17 // Sanctity of Time and Space in Tradition and Modernity. Leiden, 1998. - PP. 27-44.

265. Brin, G. The Concept of Time in the Bible and the Dead Sea Scrolls. Leiden, Boston, Koln, 2001.-390 p.

266. Brooke, G.J. Qumran Pesher: Toward the Redefinition of a Genre // RQ, 10, 1979-1981.-PP. 483-503.

267. Brooke, G.J. Exegesis at Qumran: 4Q Florilegium in its Jewish Context. -Sheffield, 1985.-390 p.

268. Broshi, M. The Gigantic Dimensions of the Visionary Temple in the Temple Scroll // BAR, 13, 1987. PP. 36-57.215.216.217.218,219.220,221,222,223224225226227228229,

269. Broshi, M. The Dead Sea Scrolls: Discovery and Identification // The Israel Museum Journal, 9, 1990. PP. 37-41.

270. Brown, F., Driver, S.R., Briggs, C.A. A Hebrew and English Lexicon of the Old Testament with an appendix containing the biblical Aramaic. Oxford, 1999.- 1147 c.

271. Brownlee, W.H. The Text of Habakkuk in the Ancient Commentary from Qumran // JBL Monograph Series, 11.- Philadelphia, 1959. 130 p. Butler, H.A. The Chronological Sequence of the Scrolls of Qumran Cave One // RQ, 8, 1960.-PP. 533-539.

272. Callaway, Ph. The History of the Qumran Community. Sheffield, 1988. - 470 p. Clements, R.E. God's Chosen People. — London, 1968. - 293 p. Charlesworth, J.H. The Old Testament Pseudoepigrapha. - Vol. 1-2. - New-York, 1983-1985.-310 p.

273. Charlesworth, J.H. Jesus and the Dead Sea Scrolls. Anchor Bible Reference Library. New York, 1995. - 256 p.

274. Cohen, O. The Language of Esther and the Dead Sea Scrolls // Language Studies. 2006. - №8. - P. 75-99.

275. Collins, J.J., Halperin, В., Levinson, J.D. Patterns of Eschatology in Qumran // Tradition in Transformation: Turning Points in Biblical Theology. -Jerusalem, 1981. PP. 351-375.

276. Collins, J.J. Was the Dead Sea Sect an Apocalyptic Community? // Archaeology and History in the Dead Sea Scrolls: The New-York University Conference in Memory of Yigael Yadin. Sheffield, 1990. - PP. 25-51.

277. Collins, J.J. Apocalyptic in the Dead Sea Scrolls. The Literature of the Dead Sea Scrolls. London - New York, 1997. - 187 p.

278. Collins, J J. The Apocalyptic Imagination. An Introduction to Jewish Apocalyptic Literature. Cambridge, 1998. - 337 p.

279. Cross, F. The Ancient Library of Qumran and Modern Biblical Studies. -New-York, 1968.-260 p.

280. Cross, F. The Development of the Jewish Scripts // The Bible and the Ancient Near East. Essays in Honor of Albright W.F. -New-York, 1961. PP. 133-202.

281. Crown, A.D., Cansdale L. Qumran: Was It an Essene Settlement? // BAR, (20) 5, 1994. PP. 24-35; 73-78.

282. Czaplejewicz, E Architectonic Space and the Literary Genre // Categories of Time and Space in Eastern and Western Poetics. Warszawa, 1992. -C. 235-262.

283. Davies, P.R. The War Scroll from Qumran: Its Structure, and History. -Rome, 1977.- 131 p.

284. Davies, P.R. The Damascus Covenant: an Interpretation of the «Damascus Document». Sheffield, 1983. - 267 p.

285. Davies, P.R. Eschatology at Qumran // JBL 104, 1985. PP. 39-55.

286. Dimant, D. The Pesher on the Periods (4 Q180 and 4Q181) // Israel Oriental Studies 9, 1979. PP. 77-102.

287. Dimant, D. 4 Q Florilegium and the Idea of the Community as Temple // Hellenica and Judaica: Homage Valentine Nikiprovetzky. Leuven - Paris, 1986.-PP. 165-189.

288. Donceel, R., Donceel-Voute P. The Archaeology of Khirbet Qumran // Methods of Investigation of the Dead Sea Scrolls and the Khirbet Qumran Site. New-York, 1994. - PP. 5-38.243,244,245,246,247,248249,250251252,253254255

289. Dupont-Sommerr, A. The Dead Sea Scrolls: A Preliminary Survey. Oxford, 1952.-100 p.

290. Durkheim, E. The Elementary Forms of the Religious Life. London,1982.-456 p.

291. Eisenman, R. Maccabees, Zadokites, Christians and Qumran. Leiden,1983.- 110 p.

292. Eisenman, R., Wise, M. Dead Sea Scrolls Uncovered. London - New York, 1992.-286 p.

293. Evans, C.A. Comparing Judaisms: Qumranic, Rabbinic, and Jacobean Judaisms Compared. Louisville, 2001. - 283 p.

294. Festinger, L., Riecken, H.W., Schachter, S. When Prophesy Fails. -Minneapolis, 1956. 256 p.

295. Filson, F.V. The Dead Sea Scrolls and the New Testament // New Directions in Biblical Archaeology. Washington, 1971.-PP. 142-155. Finkelstine, L. The Pharisees: The Sociological Background of their Faith. -Vol. 1-2. - Philadelphia, 1946. - 274 p.

296. Fitzmyer, J.A. s.j. Responses to 101 Questions on the Dead Sea Scrolls. -New-York, 1992.-201 p.

297. Fitzmyer, J.A. s.j. The Aramaic Language and the Study of the New Testament // Journal of Biblical Literature 99 (1980). PP. 31-72.

298. Fitzmyer, J.A., Wise, M.O., Golb, N., Collins, J.J., Pardee, D. The Aramaic Son of «God Text» from Qumran Cave 4 // Methods of Investigation of the Dead Sea Scrolls and the Khirbet Qumran Site. New-York, 1994. - PP. 3-38.

299. Flint, P.W. The Daniel Tradition in Qumran // Eschatology, Messianism, and the Dead Sea Scrolls. Studies in the Dead Sea Scrolls and Related Literature. London - New York, 1997. - PP. 41-60.

300. Flint, P.W. The Bible at Qumran: Text, Shape and Interpretation. Michigan - Cambridge, 2001. - 266 p.

301. Flusser, D. The Spiritual Histoiy of the Dead Sea Sect. Tel-Aviv, 1994. - 297 p.

302. Fouilles de Khirbet Qumran et de Ai'n Feshkha. V. I. Album de Photographies. Repertoire du Fonts Photographique. Synthese des Notes de Chantier du Pere Roland de Vaux Presentes par J.-B. Humbert. Suisse -Gottingen, 1994. - 373 p.

303. Garcia Martinez, F. Qumran Origins and Early History: A Groningen Hypothesis. Leiden, 1989. - 194 p.

304. Gartner, B. The Temple and the Community in Qumran and the New Testament. Cambridge, 1965. - 164 p.

305. Geertz, C. The Interpretation of Cultures. Princeton, 1973. - 172 p.

306. Gmirkin, R. The War Scroll, the Hasidim and the Maccabean Conflict // The Dead Sea Scrolls. Fifty Years after Their Discovery, 1947-1997. Jerusalem, 2000.-PP. 486^96.

307. Golb, N. Who Wrote the Dead Sea Scrolls? New York, 1995. - 229 p.

308. Goodman, M. A Note on the Qumran Sectarians, the Essenes and Josephus // JJS, 46, 1995. PP. 161-166.268269,270,271.272273274275,276277278279280281282

309. Gurtner, D.M. Jerusalem: Portrait of the City in the Second Temple Period (538 B.C.E. 70 С. E.). - Philadelphia, 2002. - 161 p. Haas, N., Nathan, H. Anthropological Survey on the Human Skeletal Remains from Qumran // RQ 23 (1968). - PP. 345-351.

310. Hachlili, R. Jewish Burial Practice at Qumran, Jerusalem and Jericho duringthe Second Temple Period // Fifty Years of Dead Sea Scrolls Research.

311. Studies in Memory of Jacob Licht. Jerusalem, 2001. - PP. 110-123.

312. Haran, M. Temple and Temple Service in Ancient Israel. Oxford, 1978. - 398 p.

313. Harrington, H. The Biblical Foundation of the Impurity System of Qumran

314. Sectaries and the Rabbis. Atlanta, 1993. - 213 p.

315. Hengel, M. Judaism and Hellenism. W. 1-2. - London, 1974. - 489 p.

316. Herford, R.T. The Pharisees. New-York, 1924. - 248 p.

317. Heshel, A.J. The Sabbath: it's Meaning for Modern Man. New-York,1951. 118 p.

318. Himmelfarb, M. The Temple and the Garden of Eden in Ezekiel, the Book of Watchers and the Wisdom of Ben-Sira // Sacred Places and Profane Spaces. Essays in the Geographies of Judaism, Christianity and Islam. -New York, 1991.-PP. 63-78.

319. Himmelfarb, M. Ascent to Heaven in Jewish and Christian Apocalypses. -New York, 1993.-171 p.

320. Hirschfild, Y. Early Roman Manor Houses in Judea and the Site of Khirbet Qumran // JNES. 57. 1998. - PP. 161-198.

321. Horgan, M. Pesharim: Qumran Interpretations of Biblical Books // CBQ. Monograph Series, 8. Washington, 1979. - 308 p.

322. Japhet, S. Some Biblical Concepts of Sacred Place // Sacred Space: Shrine, City, Land. Jerusalem, 1998. - PP. 55-72.

323. Jull, A., Donahue, D.J., Broshi, M., Tov, E. Radiocarbon Dating of the Scrolls and Linen Fragments from the Judean Desert // Atiqot 28, 1996. PP. 85-91.

324. Kampen, J. The Hasideans and the Origin of Pharisees: a Study in 1 and 2 Maccabees. Atlanta, 1988. - 241 p.

325. Kampen, J., Bernstein M. Reading 4QMMT: New Perspectives on Qumran Law and History. Atlanta, 1996. - 169 p.

326. Kapera, Z.J. Accelerator Mass Spectrometry Carbon Dating of the Scrolls // The Qumran Chronicle 6 (1996). P. 39-43.

327. Klawans, J. The Impurity of Immorality in Ancient Judaism // JJS 48, 1, 1997.-PP. 3-16.

328. Knibb, M.A. Jubilees and the Origins of the Qumran Community. Inaugural lecture. London, 1989. - 152 p.

329. Knibb, M.A. Eschatology and Messianism in the Dead Sea Scrolls // The Dead Sea Scrolls after Fifty Years: A Comprehensive Assessment. Leiden, 1999.-PP. 379-402.

330. Kugler, R. The Priesthood at Qumran: The Evidence of Reference to Levi and the Levites // The International Conference on the Dead Sea Scrolls: Technological Innovations, New Texts, and Reformulated Issues. Leiden, 1999.-PP. 465-479.

331. Lagarde, P. Ubersicht liber die im Aramaischen, Arabischen und Hebraischen ubliche Bildung der Nomina. Gottingen, 1889. - 230 s.

332. Latto, A. The Chronology in the Damascus Document of Qumran // RQ. 15. 1992.-PP. 605-607.

333. Leonard, R.D. Numismatic Evidence for Dating of Qumran // The Qumran Chronicle. Vol. 7, №3/4, 1997. - PP. 225-334.

334. Magness, J. The Archaeology of Qumran at Jerusalem Dead Sea Scrolls

335. Congress. Sheffield, 2002. - 238 p.

336. Maier, J. The Temple Scroll. An Introduction, Translation and Commentary. -Sheffild, 1985.-143 p.

337. Malina, B.J. The New Testament World: Insights from Cultural Anthropology. Louisville, 1993. - 169 p.

338. Malina, J.B. Windows on the World of Jesus: Time Travel to Ancient Judea. -Louisville, 1993.- 175 p.

339. Mazar, A., Dothan, Т., Dunayevsky, I. En Gedi. The First and Second Seasons of Excavations 1961-1962. - Jerusalem, 1966. - 100 p. Meeks, W.A. The Moral World of the First Christians, Library of Early Christianity. - Philadelphia, 1986. - 182 p.

340. Mendels, D. The Rise and Fall of Jewish Nationalism. Jewish and Christian

341. Ethnicity in Ancient Palestine. Cambridge, 1997. - 450 p.

342. Methods of Investigation of the Dead Sea Scrolls and the Khirbet Qumransite: Present realities a. future prospects. -N.Y., 1994. 514 p.

343. Milgrom, J. Further Studies in the Temple Scroll // JQR, 71, 1980.1. PP. 3-17, 89-106.

344. Nitzan, B. Qumran Prayer and Religious Poetry. Leiden, New-York, Koln, 1994.-415 p.

345. North, R. The Damascus of Qumran Geography //PEQ, 87, 1955. PP. 34-48. Oppenheimer, A. A Study in the Social History of the Jewish People in the Hellenistic Roman Period. — Leiden, 1977. — 261 p.

346. Philonenko, M. La Doctrine Qoumranienne des Deux Esprits // Widen-gren, G., Philonenko, M., Hultgard, A. Apocalyptique Iranienne at Dualisme Qoumranienn. Paris, 1995. - PP. 163-211.

347. Pixner, B. Jerusalem's Essene Gateway // BAR, May-June (3) 1997. -PP. 23-31, 64-65.

348. Qimron, E. The Holiness of the Land in the Light of a New Document from Qumran // Pillars of Smoke and Fire. The Holy Land in History and Thought. Johannesburg, 1986. - PP. 9-13. Rabin, C. Qumran Studies. - London, 1957. - 135 p.

349. Ringgren, H. The Faith of Qumran: Theology of the Dead Sea Scrolls. -New-York, 1995.-310 p.

350. Rohrbaugh, R. The Biblical Interpreter: an Agrarian Bible in an Industrial Age. Philadelphia, 1978.- 125 p.326,327,328,329330,331,332333334335336337338339

351. Roitman, J. A Day at Qumran. The Dead Sea Sect and its Scrolls. Jerusalem, 1997.-72 p.

352. Roth, C. The Era of the Habakkuk Commentary // VT, 1961, vol. 11 (4). -PP. 451-455.

353. Rowland, C. The Open Heaven: A Study of Apocalyptic in Judaism and Early Christianity. New-York, 1982. - 562 p.

354. Rowley, H.H. The Kittim and the Dead Sea Scrolls // PEQ, 88, 1956. -PP. 92-109.

355. Sanders, J. The Psalms Scroll of Qumran Cave 11 (llQPsa) // DJD IV. -Oxfrord, 1965.-99 p.

356. Schiffman, L.H. Communal Meals at Qumran // RQ, 37, Vol. 10. 1979. -PP. 45-56.

357. Schurer, E. The History of the Jewish People in the Age of Jesus Christ. -Edinburgh, 1986.-286 p.

358. Schwartz, B. Israel's Holiness: The Torah Tradition // Purity and Holiness: the Heritage of Leviticus. Leiden, Boston, Koln, 2000. — PP. 47-60.

359. Schwartz, D.R. The Three Temples of 4Q Florilegium // RQ, vol. 10 (37), 1979.-PP. 83-91.

360. Schwartz, D.R. On Two Aspects of a Priestly View of Descent at Qumran // Archaeology and History in the Dead Sea Scrolls: The New York University Conference in Memory of Yigael Yadin. Sheffild, 1990. - PP. 157-180.

361. Segal, M. The Habakkuk Commentary and the Damascus Fragments // JBL, 100, 1991.-PP. 131-147.

362. Shanks, H. Essenes Origins-Palestine or Babylonia? // Understanding the Dead Sea Scrolls. New York, 1993. - PP. 79-84.

363. Sievers, J. The High Priesthood of Simon Maccabeus: An Analysis of 1 Mace (14:25-49) // Society of Biblical Literature Seminar Papers. Chicago, 1981.-PP. 309-318.

364. Starcky, J. Un Texte Messianique Arameen de la Grotte (4) de Qumran // Ecole des Langues Orientales Anciennes de I'lnstitut Catholique de Paris. -Paris, 1971.-PP. 51-66.

365. Steckoll, S.H. Marginal Notes on the Qumran Excavations // RQ 75 (1999). -PP. 37-48.

366. Stegemann, H. The Origins of the Temple Scroll // VTS 40,1988. PP. 235-256.

367. Stegemann, H. How to Connect Dead Sea Scroll Fragments // Understanding the Dead Sea Scrolls. New-York, 1993. - PP. 246-255.

368. Stern, M. The Death of Onias III // Studies in Jewish History. Jerusalem, 1991.-PP. 35-50.

369. Stern, S. Calendar and Community: A History of the Jewish Calendar Second Century ВСЕ Tenth Century CE. - Oxford, 2001. - 214 p.

370. Steudel, A. A Midrash on Eschatology (4Q174 and 4Q177) // Proceedings of the International Congress on the Dead Sea Scrolls. Madrid, 18-21 March 1991.-Leiden, 1992.-PP. 531-542.

371. Strungell, J. Notes en marge du volume V des Judean Desert Discoveries // RQ, 7, 971.-PP. 163-276.

372. Sunders, E.P. Paul and Palestinian Judaism: A Comparison of Patterns of Religion. London, 1977. - 627 p.

373. Talmon, S. The Calendar Reckoning of the Sect from the Judean Desert // Scripta Hierosolymitana, 4. Jerusalem, 1958. - PP. 162-199.

374. Talmon, S. The World of Qumran from Within. Jerusalem - Leiden, 1989.-324 p.

375. Tantlevskij, I.R. Elements of Mysticism in the Dead Sea Scrolls (Thanksgiving Hymns, War Scroll, Text of Two Columns) and Their Parallels and Possible Sources // The Qumran Chronicle. Vol. 7. -№4, 1997. - PP. 193-213.

376. Tigchelaar, E.J.C. Judaic Religion in the Second Temple Period: Belief and Practice // Journal for the Study of Judaism. 2003, (34/1). - PP. 64-87.

377. Theissen, G. Social Reality and the Early Christians: Theology, Ethics, and the World of the New Testament. — Minneapolis, 1992. 303 p.

378. Thiering, B. The Gospels and Qumran. The Origin of the Christian Church. -Sidney, 1981.-326 p.

379. Toury, G. Translation of the Dead Sea Scrolls Across Cultures. Amsterdam, 2002.-380 p.

380. Trever, J.C. A Paleographic Study of the Jerusalem Scrolls // Bulletin of the American School of Oriental Research 113 (1949). P. 6-23.

381. Trever, J.C. The Untold Story of Qumran. New-York, 1965. - 490 p.

382. Turner, V. The Center Out There: The Pilgrim's Goal // History of Religions, 12, 1973.-PP. 211-215.

383. Tyler, S. A Cognitive Anthropology. New-York, 1969. - 521 p.

384. VanderKam, J.C Calendars in the Dead Sea Scrolls. Measuring Time. -London; New-York, 1998. 136 p.

385. VanderKam, J.C. Textual and Historical Studies in the Book of Jubilees. Harvard Semitic Monographs. Vol. 14. - Missoula, 1977. - 307 p.

386. VanderKam, J.C. The Origin, Character, and Early History of the 364 day Solar Calendar: A Reassessment of Jaubert's Hypothesis // CBQ, 41, 1979. -PP. 390-411.368.369.370.371.372.373.374,375,376377378379380381382

387. Weinfeld, M. Normative and Sectarian Judaism in the Second Temple Period. London, 2005. - 235 p.

388. Weitzman, S. Surviving Sacrilege: Cultural Persistence in Jewish Antiquity. Cambridge, 2005. - 193 p.

389. Wise, M., Abegg, M.G., Cook, E.M. The Dead Sea Scrolls: A New Translation. San-Francisco, 1996. - 513 p.

390. Wise, M.O., Tabor, J. The Messiah at Qumran // BAR, Nov. Dec. 1992. -PP. 60-65.

391. Wise, M.O. The Eschatological Vision of the Temple Scroll // JNES. 49, 1990.-PP. 155-172.

392. Woude, A.S. van der. Once Again: The Wicked Priest in the Habakkuk Pesher from Cave 1 of Qumran // RQ 17 (65-68) 1996. PP. 375-384. Yadin, Y. A Crucial Passage in the Dead Sea Scrolls // JBL, 78, 1959. -PP. 238-241.

393. Yarbrough, L. The Social World of the First Christians: Essays in Honor of A. Wayne Meeks. Minneapolis, 1995. - 418 p.

394. СПИСОК УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ И СОКРАЩЕНИЙ 1. Библейские и раввннистические тексты1. Быт. Бытие Прит. - Притчи1. Исх. Исход Иов - Иов

395. Лев. Левит Песн. - Песнь Песней1. Числ. Числа Руф. - Руфь

396. Втор. Второзаконие Плач. - Плач Иеремии

397. И. Нав. Иисус Навин Еккл. - Екклесиаст1. Суд. Судьи Есф. - Есфирь

398. Цар. 1 Царств Дан. - Даниил

399. Цар. 2 Царств Езр. - Ездра

400. Цар. 3 Царств Неем. - Неемия

401. Цар. 4 Царств 1 Пар. - 1 Паралипоменон

402. Ис. Исайя 2 Пар. - 2 Паралипоменон

403. Иер. Иеремия 1 Мак. - 1 Маккавеев

404. Иез. Иезекииль 2 Мак. - 2 Маккавеев

405. Ос. Осия Матф. - Евангелие от Матфея

406. Иоил. Иоиль Мк. - Евангелие от Марка

407. Ам. Амос Лк. - Евангелие от Луки

408. Авд. Авдий Ин. - Евангелие от Иоанна

409. Иона. Иона Деян. - Деяния Апостолов

410. Мих. Михей Поел. Иак. - Послание Иакова

411. Наум. Наум 1 Петр. - Первое послание Петра

412. Ав. Аввакум 2 Петр. - Второе послание Петра

413. Соф. Софония 1 Ин. - Первое послание Иоанна

414. Агг. Аггей 2 Ин. - Второе послание Иоанна

415. Зах. Захария 3 Ин. - Третье Послание Иоанна

416. Мал. Малахия Поел. Иуды - Послание Иуды

417. Пс. Псалмы Рим. - Послание к римлянам

418. Кор. Первое послание к коринфянам

419. Кор .- Второе послание к коринфянам

420. Гал. Послание к галатам Ефес. - Послание к ефесянам Фил. - Послание к филиппийцам Кол. - Послание к колоссянам

421. Фес. Первое послание к фесса-лоникийцам

422. Фес. Второе послание к фесса-лоникийцам

423. Тим. Первое послание к Тимофею

424. Тим. Второе послание к Тимофею

425. Тит. Послание к Титу Флм. - Послание к Филлимону Евр. - Послание к евреям2. Древние авторы1. Иосиф Флавий

426. В .J. Bellum Judaicum - Иудейская война Ant. - Antiqitates Judaicae - Иудейские древности Плиний Старший

427. Nat. Hist. Naturalis historia - Естественная история Филон Александрийский

428. Vit. Cont. De Vita Contemplativa - О созерцательной жизни Prob. - Quod omnis probus liber sit - О том, что всякий добродетельный свободен

429. Spec. De Specialibus legibus - Об особых законах

430. Отк. Откровение (Апокалипсис)1. Иоанна Богослова

431. М. Авот Мишна, трактат Авот

432. М. Йом Мишна, трактат Йомма

433. М. Кел. Мишна, трактат Келим

434. М. Мак Мишна, трактат Маккот

435. М. Шев. Мишна, трактат Шевуот

436. М. Шк. Мишна, трактат Шкалим

437. М. Яд. Мишна, трактат Ядайм1. Бер. Берахот1. Б. К. Бава Кама1. Б.М. Бава Меция