автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русская идиллия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская идиллия"

На правах рукописи

РГБ ОД

Абрамовская

Ирина Сергеевна

Русская идиллия: эволюция жанра в прозе конца XVIII -первой половины XIX века

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Великий Новгород 2000

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор В.А. Кошелев

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор СЛ. Фомичев

кандидат филологических наук Г.В. Петрова

Ведущая организация -

Тверской государственный университет

Защита состоится « Зо»

■<*А

а об4..

2000 года в // часов

на заседании Диссертационного Совета Д 064. 32. 01 в Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого, по адресу: 173014, Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки НовГУ (173014, Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт, филологический факультет).

2000 г.

Автореферат разослан <>/$

Ученый секретарь Диссертационного Совета кандидат филологических паук, О.С. Бердяева

доцент

0/7*^- Щ0

Общая характеристика работы

Идиллия как литературный жанр была воспринята классицистической эстетикой одновременно с другими жанрами и уже к середине XVIII века заняла достаточно прочное место в русской культуре. Сложилось представление об идиллии как о жанре, воплотившем концепцию гармоничного соответствия человека и мира, в котором он живет. Конкретность и определенная ограниченность тематики обусловили своеобразие жизни жанра в русской литературе, которая, «пресытившись» идиллией в «эпоху чувствительности», вытеснила ее на периферию жанровой системы. Однако жанр продолжал функционировать в русской культуре, никогда не «исчезая» полностью, и в начале XX столетия актуальность идиллии возросла в связи с возрождением интереса к античности и в ее рамках теме «золотого века», получившей новое звучание.

Теоретическое осмысление идиллии, углублявшееся по мере развития эстетики ог Сумарокова до Белинского, было прервано во второй половине XIX века и вновь осуществилось уже в теории М.М. Бахтина1. В советском литературоведении наибольший интерес представляет проблемная статья В.Э. Вацуро «Русская идиллия в эпоху романтизма»2 (1978), на которую ссылаются современные исследователи (М.В.Иванов, Е.ИЛяпушкина, Е.А.Сурков и др.), включившиеся в процесс изучения пасторальных жанров в 1990-е годы.

Выбор темы реферируемой работы продиктован и общим, и субъективным, авторским интересом к литературному жанру, который в течение длительного времени игнорировало отечественное литературоведение, с другой стороны, выбор предмета исследования созвучен возросшему интересу к быту русской усадьбы как феномену национальной культуры.

Актуальность исследования, таким образом, обусловлена потребностью комплексного изучения явления, разнообразно представленного в истории русской культуры.

В реферируемой работе предлагается рассматривать жизнь литературного жанра в определенный исторический период одновременно на разных уровнях: в своем основном качестве (для идиллии это стихотворная форма определенного содержания), во взаимодействии с другими жанрами (одой, элегией, посланием, повестью, поэмой), в литературной теории, в искусстве и в быте русской усадьбы.

1 Бахтин М.М. Идиллический хронотоп в романе // Бахтин М М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 373-391.

: Вацуро В.Э, Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм .Л., 1978. С. 118-138.

Целью исследования является изучение «русской идиллии» как феномена литературной истории и теории, связанного с особенностями русского быта и русского национального мироощущения.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

а) конкретизировать основные типологические черты жанра идиллии, описанные в литературной теории XVIII - первой половины XIX в.;

б) показать особенности функционирования идиллии в меняющейся жанровой системе, что, в свою очередь, обусловлено характером «жанрового мышления» эпохи;

в) проанализировать этапы эволюции идиллии в новой русской повести;

г) раскрыть взаимосвязь и взаимообусловленность идиллии и утопии как литературных жанров.

Для решения поставленных задач автор работы опирается на достижения и принципы классической и современной теории и истории литературы. Методологической основой диссертации являются историко-генетический, типологический, историко-функционапьный подходы к явлениям литературы.

Основными историко-литературными и теоретическими источниками являются исследования М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Ю.В. Манна, В.Э. Вацуро, Л.Г. Фризмана, Ю.В. Стенника, В.А. Кошелева, В.Е. Хализева, труды ученых, разрабатывающих жанровую теорию: Н.Ф. Копыстянской, Л.В. Чернец, Н. Лейдермана, а также авторов сборников «Проблемы метода и жанра» Томского университета.

Научная новизна работы определяется тем, что литературный жанр рассматривается в его обусловленности бытом русской усадьбы и мировоззрением эпохи. В диссертации прослеживается развитие идиллии в новой русской повести с момента становления жанра - последняя треть XVIII в. - и до 1850-х годов. В одном контексте рассматриваются «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя и «Записки охотника» Тургенева. Впервые как утопия, в основе которой лежит идиллия, анализируется «Обитатель предместья» М.Н. Муравьева. Кроме того, делается попытка показать значение идиллии и утопии в структуре книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями».

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы в преподавании истории русской литературы XIX века в вузах, на занятиях по спецкурсам и спецсеминарам.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были обсуждены на конференциях преподавателей и студентов НовГУ (1998, 1999); на двух Международных научных конференциях «Пушкин и Достоевский» (Новгород Великий-

Старая Русса, 1998; Новгород Великий - Михайловское, 1999). Ее основные положения отражены в четырех публикациях.

Структура работы: работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка использованной литературы. Общий объем работы 176 страниц. Список использованной литературы включает 244 наименования.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, ее новизна, цели и задачи исследования, структура работы.

Объясняется интерес к избранному временному периоду - конец XVIII - первая половина XIX века, для которого характерна наибольшая активность жанра. Определяется значение усадебного быта как воплощения «русской идиллии», в недрах которой были воспитаны величайшие представители «Русского Парнаса», музыканты, художники, ученые.

Трудности в определении структурных элементов литературной идиллии связаны, прежде всего, с расширительным пониманием термина, на что обратила внимание Е.И. Ляпушкина3: с одной стороны, под идиллией подразумевается определенный жанр, с другой стороны, «идиллия» обозначает тему - гармоничное существование человека и среды его обитания. Такова судьба любого «тематического» жанра, зародившегося в древности: в изменившихся условиях, для которых характерна переменчивость жанрового мышления, трудно говорить о «чистоте» жанра и непроницаемости жанровых границ, поэтому возникла необходимость в литературоведческих категориях, позволяющих более точно описывать явления жанровой жизни - «память жанра» (М.М. Бахтин), «пафос жанра» (Г.Н. Поспелов) и т.п.

В исследованиях об идиллии в основном жанр анализируется как буколический; эти исследования носят дробный характер, то есть рассматриваются отдельные идиллические мотивы в творчестве разных писателей и поэтов, все еще мало работ обобщающего характера. Сложилось общее мнение о «кризисе жанра», его «саморазрушении» и «смерти», знаком чего исследователи воспринимают «Конец золотого века» A.A. Дельвига, хотя поэт, по-видимому, указывает на «конец золотого века русской поэзии», ее блестящего взлета, особого, радостного, полнокровного ощущения жизни.

Дается обзор работ, в которых идиллия является основным предметом анализа4.

3 Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И. А. Гончарова «Обломов». СПб., 1996.

4 Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л., 1978; Хаев Е.С. Идиллические мотивы в «Евгении Онегине»//Болдинские чтения. Горький, 1981; его же: Идиллические мотивы в произведениях Пушкина 1820-1830-х годов // Болдинские чтения. Горький, 1984; Сенчина Л.Т. Жанровая эволюция идиллии: на материале русской поэзии XVIII - первой половины XIX века.

В первой главе - «Жанр идиллии в русской эстетике XVIII - первой половины XIX века» - рассматриваются труды А.П. Сумарокова, И. Рижского, Н.Ф. Остолопова, В.И. Панаева, А.И. Галича, Н.И. Гнедича и др., в которых содержится определение жанра, наиболее устойчивых его элементов. Выясняется, что данное Сумароковым определение тематики жанра, призванного художественно воплотить быт простых людей, в целом оставалось неизменным. Но предлагались разные принципы классификации жанров буколики, идиллии и эклоги: «иерархический» (Сумароков, Остолопов, Панаев и др.) и родовой (Белинский); идиллия не «привязывалась» к определенной литературной форме, признавалось, что она может «иметь форму оды, гимна, элегии» (В.И. Панаев).

Отсутствие четких жанровых границ указывает на переход от нормативного к более свободному жанровому мышлению, с одной стороны, с другой - заставляет искать причины данного явления в природе самого жанра: он уже в творчестве Феокрита не был отграничен от мима, эпиталамия, эпиллия и пр. жанров буколики.

В реферируемой работе особое значение придается 1820-м годам, когда идиллия оказалась вовлеченной в полемику одновременно по нескольким вопросам: метрические особенности переводных (Жуковский) и русских идиллий (Гнедич, Ф. Глинка); проблема создания героя из простонародной среды; расширение идиллического пространства, т.е. признание возможности изображения русского быта не только поселян, но и городских низов. В спорах вокруг жанра наметилась переориентация русской литературы, искавшей лица «необщее выражение», от изысканной французской литературы в сторону немецкого романтизма. Собственно, споры вокруг гекзаметра, которым Жуковский и Гнедич предлагали писать идиллии, велись с момента появления первых переводов «Илиады» Гомера. Наиболее яркие моменты борьбы -выступления С.С. Уварова, В.В. Капниста, В.К. Кюхельбекера.

В «Чтениях о словесности» (1839) проф. И.И. Давыдова указывается на возможность существования и антологической, и национальной идиллии. Важным этапом в осмыслении жанра являются 1840-е годы, когда появилась статья Белинского «Разделение поэзии на роды и виды» (1841). Принципиально важным представляется указание Белинского на то, что идиллией является стихотворение Пушкина «Будрыс и его сыновья». Это означает, что за идиллией признается право изображать «эпическое сознание», патриархальный быт народа. Именно потому, как отмечает Ю.М.Лотман, «от эпоса XIX века <.. > веет духом идиллии»5.

Автореф. дисс. на соискание уч. степ. канд. филол. н. Тбилиси, 1990; Баранов С.Ю. Идиллия в творчестве К.И. Батюшкова // Развитие жанров русской лирики конца XУШ-Х!Х »сков. Куйбышев, 1990.

' ЛотманЮ.М. Пути развития русской прозы 1ЯОО-18Ю гг ,7 Лотман ЮМ Карамзин СПб., 1997. С. 359.

В это же время Гоголь обдумывал «Учебную книгу словесности для русского юношества», которая не была завершена. В гоголевском определении идиллии существенно то, что он также не ограничивает содержание жанра описанием сельского быта, и указывает на важное обстоятельство: « <...> идиллия не сказка и не повесть», - пишет он. Сближение названных жанров имеет большое значение, поскольку именно сказка и идиллия стали жанрами, из которых выросла новая русская повесть.

В работе указывается на отличительные особенности эстетики 1840-х годов, которые нашли отражение в полемике, вспыхнувшей вокруг гомеровского эпоса в связи с переводом «Одиссеи» Жуковским. Гоголь в своей статье «Об «Одиссее», переводимой Жуковским», подчеркивая значение этого перевода, трактовал поэму Гомера как патриархальную идиллию. Своеобразие споров славянофилов и западников состояло в том, что вопросы литературные приобретали смысл идеологический.

В теории XVIII - первой половины XIX века дано довольно четкое определение тематики жанра - изображение быта простых людей на лоне природы, подчеркивается противопоставление жизни естественной и гармоничной городской, в частности, светской суете; среди наблюдений над структурой жанра надо отметить важнейшие выводы Войцеховского и Галича об обусловленности изображенного в идиллии характера формами пространства и времени - установка, которую так успешно развил М.М. Бахтин. Достаточно четкое представление сложилось об идеальном ландшафте, основные элементы которого указаны в трактате И. Рижского «Наука стихотворства» (1811), но большинство теоретиков еще не ощущали специфики идиллического времени - в основном это было историческое время, «золотой век». Однако под влиянием Жуковского и Гнедича оформилось сознание, что возможна и «современная идиллия». В результате полемики вокруг жанра определился круг героев: ими могли быть не только эстетизированные пастухи и пастушки, но и жители современного села, и ремесленники, т.е. герои, которые не утратили связи с миром природы. Кроме того, была поставлена проблема соответствия стиля, языка, метрики предмету повествования. Таким образом, доминантным признаком идиллии (как любой другой нарративной структуры) названа тема, а к изменчивым жанровым компонентам отнесены язык, метрика, т.е. весь комплекс характерных черт индивидуального стиля.

Сложности в определении жанровых границ идиллии существовали и были вызваны отсутствием общей жанровой теории, которой и не могло быть в условиях стремительно меняющихся представлений о жанровом каноне. Сложности были обусловлены и особенностями идиллии, которая, не занимая ведущего положения ни в одной жанровой системе,

играла значительную роль в создании русской национальной литературы, национального характера и собственного поэтического языка, а также в умении живописать природу в ее конкретности и разнообразии.

В теоретическом осмыслении жанровой природы идиллии можно выделить три этапа: описательный - в трактатах XVIII и до 20-х гг. XIX в.; аналитический - 1820-е годы, когда предметом полемики стала русская идиллия; синтетический - 1840-е годы. На данном этапе был подведен итог изучению жанра в исследуемый период, определено место идиллии в родовой классификации (идиллия отнесена к эпическим жанрам), указаны новые возможности жанра, вышедшего за рамки пасторали.

Во второй главе - «Новая русская повесть и идиллия» -формулируется вывод о сущности нарративной формы, которую обозначали словом «повесть» в древнерусской литературе, исследуется эволюция повести от первого ее образца («Колин и Лиза» неизвестного автора, 1772) и до «Записок охотника» Тургенева (1846-1852). Из всех разновидностей повести (простонародная, светская, историческая, лирическая) в качестве объекта исследования избрана повесть простонародная, поскольку проблема характера героя «из низов» обсуждалась весьма активно в связи с созданием национальной идиллии и усилившимся в 1830-1840-е годы стремлением «сблизить» литературу и действительность.

Свободная от собственной тематики повесть открыта для осмысления «чужого» содержания, и так называемые «первичные» жанровые структуры становятся «существенными компонентами жанровой содержательности»6 в период становления «вторичного» жанра, каким являются и повесть и роман. Для новой русской повести таким «первичным» жанром-основой стала идиллия, популярная в литературе сентиментализма благодаря тому, что заключенная в жанре концепция жизни нашла соответствие в эстетике этого направления. Четкое представление о генезисе жанра дают первые его образцы: «Колин и Лиза» неизвестного автора имеет подзаголовок «сказка», что указывает на определенную связь с «Нравоучительными сказками» Мармонтеля (в работе уделено этому вопросу особое внимание), а П.Ю. Львов, автор повести «Роза и Любим» (1790), указывает на идиллию как на источник своего произведения. Жанровые черты, найденные в первых повестях, после «Бедной Лизы» Карамзина станут восприниматься как канонические. Это определенный сюжет и тип героя, это «идиллический хронотоп». Карамзин завершил процесс формирования повести, построив повествование в соответствии с чувством «соразмерности и сообразности» (Пушкин), подчинив ему поиски на уровне языка, стиля,

6 Вершинина Н Л. Жанровая и стилевая структура русской беллетристики 1830-1840-х годов. Автореферат дисс. на соиск уч. степ. док. Филол н. М., 1997. С. 42.

сюжета и композиции, пейзажа, персонажей, на уровне отношений «автор - текст - читатель». Впервые Карамзиным вводится тема крушения идиллического мира.

Среди повестей, написанных после «Бедной Лизы» («Парамон и Варенька», 1796, «Варенька», 1810, неизвестных авторов; «Прекрасная Татьяна, живущая у подошвы Воробьевых гор» В.В. Измайлова, 1804 и др.), выделяется «Марьина роща» (1809) Жуковского как знак появления нового мироощущения и нового стиля. Мысль о невозможности достижения идеала Жуковский проводит новыми средствами: конфликт повести построен не на столкновении отдельных героев (Мария по собственной воле ушла к Рогдаю), а на противопоставлении двух разных миров - мрачного мира Рогдая и светлого мира земледельцев. Двум мирам в повести соответствуют два стиля, два типа пространственных и временных координат, раздвоенность героини подчеркивается формой имени - Мария - не характерной для деревенской девушки. Своей повестью Жуковский как бы подвел итог развитию жанра, пресытившегося «сентиментальным» содержанием. Тот же Жуковский указал на новые возможности в освоении простонародной тематики, начав переводить идиллии немецкого поэта Гебеля, народные по форме (они были написаны на родном диалекте) и по содержанию.

На следующем этапе развития повести, в 1820-е годы, стала актуальной проблема «достоверности» литературы. Наметилось расширение повествовательной сферы, в связи с чем возникали дискуссии о формах и пределах изображения быта. В.И.Панаев, М.П. Погодин предложили определенную модель крестьянской жизни, обреченной на нищету и страдания. Другой путь - не описание быта, а поэтическое его восприятие - указал Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

В работе отмечено, что на уровне тематическом важнейшими в сборнике являются традиционно идиллические оппозиции: захолустье -большой свет, Диканька - Петербург, вечерницы - светские балы и связанная с высокомерным неприятием «чужого» противопоставленность панича в «гороховом кафтане» «своему» рассказчику. Важнейшую роль играет оппозиция «свое» - «чужое» и в более широком плане: чужой мир связан с миром инфернальным, откуда приходят все напасти. В поэтике «Вечеров» с этим миром связаны элементы фантастики. Он непредсказуем, поэтому опасен и страшен, несмотря на то, что в большинстве повестей цикла фантастические персонажи наделены чертами бытовыми, и в этом Гоголь следует традиции народной смеховой культуры, о чем написано множество исследований. Однако смех, побеждающий «страх и ужас», имеет силу лишь временную. Зло же уже в этом сборнике показано как вневременная, вечная, универсальная сила, постепенно разрушающая патриархальную идиллию. С этой мыслью

связано усложнение пространственно - временных отношений в сборнике. Принято считать, что прошлое, изображенное в «Вечерах», лучше настоящего. Но обратим внимание на то, что самые «страшные» повести сборника говорят о событиях, случившихся именно в далеком прошлом («Вечер накануне Ивана Купала», «Страшная месть»).

Время у Гоголя имеет свойство бесконечно расширяться и, одновременно, «свертываться», когда он описывает сиюминутное событие, имеющее значение лишь в момент развития. Действие во всех «жизнерадостных» повестях разворачивается стремительно, а события исторического прошлого поданы совершенно иначе, в эпической манере, не терпящей торопливости. Бесконечность времени связана с безграничным пространством, «параллельным миром» или так называемым «четвертым измерением», противоположным бытовому пространству, характерная особенность которого - четкая ограниченность. Разного рода пространственным координатам соответствует и время суток: обычно страшные события происходят вечером и ночью.

Традиционно идиллически изображается жизнь хуторян: их заботы связаны с ухаживаниями, любовью, детьми, едой, питьем, работой; отдыхают после дневных трудов на «вечерницах», приобретших ритуальный характер. «Все что ни есть» существует в единстве с природой, и эта гармония подчеркивается сравнениями мира природы с человеком и наоборот. Объединяет хуторян Христова вера, все чужаки подчеркнуто иной веры.

Гоголь создал образ народа средствами народной же поэзии (фольклорная традиция осложнена влиянием немецкого романтизма, традицией древнерусской литературы и т.д.), можно утверждать, что он создал свой миф о Малороссии.

Найденный Гоголем в повестях 30-х годов и в «Мертвых душах» (в обрисовке крестьянских образов идиллический пафос является основным, каждый мужик имеет свое занятие и свою судьбу) принцип изображения «героя среды» послужил основой для нового в русской литературе жанра, физиологического очерка, по своей стилистике прямо противоположного повествовательной манере «Вечеров». В реферируемой работе дается описание очеркового повествования и отмечается, что Тургенев, -прошедший школу очерка, дал образцы нового стиля и нового жанра. Тургенев в «Записках охотника» «оживил» идиллию (без идеализации), возродив ее первоначальную форму, представил картину жизни русской деревни, соединив быт и высокую поэзию, создав «полную» картину жизни из отдельных разрозненных ее мгновений, и в целом цикл воспринимается как «повесть о жизни».

Тургенев выступил со своими произведениями в тот момент, когда обострился интерес к крестьянскому вопросу и в России, и в Европе. В 1848-1850 гг. в «Сыне Отечества» появились переводы «Шварцвальдских деревенских рассказов» Б. Ауэрбаха. Современная Тургеневу критика отмечала, что возникавшее в разных странах по разным причинам чувство неудовлетворенности настоящим неизменно активизировало интерес к простому народу как общественному слою, «не тронутому цивилизацией», и вследствие этого «сохранившему много свежей наивной внутренней силы»7. Три «фазы» в развитии русской простонародной темы - последняя треть XVIII в., 20-30-е и 40-е годы XIX в. - действительно совпали с обострением чувства неудовлетворенности настоящим. В 40-е годы на смену романтическому «разочарованному» сознанию пришло активно критическое мировосприятие, неотъемлемой чертой которого был анализ действительности.

В работе дается сопоставительный анализ «Записок охотника» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки», проводится мысль, что Тургенев построил свой цикл по принципу «притяжения - отталкивания» по отношению к «Вечерам». Так, принципиально иначе решается проблема автора: у Тургенева это сторонний наблюдатель, равно пристально вглядывающийся в жизнь природы и человека и невольно сравнивающий их. В «Вечерах» автор является частью описываемого мира. Различно названы произведения: у Тургенева в основном они носят имена героев, что указывает на позицию автора, описывающего не народ «вообще», а индивидуальных его представителей, названия гоголевских повестей, в основном, указывают на место или время действия. Рассказ «Татьяна Борисовна и ее племянник» по своему названию близок повести Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», но внешнее сближение оказывается мнимым. Психологизм и индивидуализация являются принципами создания характера в творчестве Тургенева; Гоголь придерживался метода предельного обобщения. Существенно изменена по сравнению с «Вечерами» функция фантастики: она появляется в рассказе «Бежин луг» в форме «страшных» историй и становится частью только детского сознания. Это признак «взросления» изображенного мира и признак перехода литературы на следующую ступень своего развития.

Композиция цикла свидетельствует о значительной роли жанра идиллии в его концепции. Начинается цикл с рассказа «Хорь и Калиныч», в котором дана картина патриархальной идиллии, завершается - видом полнокровной, изобильной, прекрасной жизни природы в разное время года. В центре находится рассказ «Певцы», в котором показана и вся красота человека, и все его убожество. Соседство с рассказом «Смерть»

7 И С, Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1990. С. 47.

имеет определенный смысл: тема смерти, могилы, стала частью идиллического мира, изображается жизнь, балансирующая между бытием и небытием. Русский человек умирает, «словно обряд совершает: холодно и просто», замечает писатель, и трактовка смерти как естественного конца соответствует идиллической трактовке.

В письме П. Виардо Тургенев указал на связь «Певцов» с эпосом Гомера и живописью Теньера8, подсказав возможную трактовку рассказа как традиционную, античную в своей основе идиллию, решенную современными средствами: фламандская живопись привлекала внимание русских литераторов своим умением описывать «низкий» быт.

«Притынный» кабак в селе Колотовка находится «у самой головы оврага», рассекшего холм и зияющего, «как бездна». В этом кабаке собрались послушать пение самые разные люди. Тургенев детально описывает унылый ландшафт, нарочито деидеализированный, всматривается в лица, повадки присутствующих, как бы останавливая время. Кульминацией рассказа стало описание состязания певцов. В этот момент разные люди пережили одно общее для всех потрясение, свершилось то, о чем мечтал Гоголь, - все одновременно пережили «очищение», ради которого существует искусство. Через несколько часов автор увидел те же лица в совершенно ином состоянии - «все было пьяно».

Пристально вглядываясь в современность и фиксируя отдельные моменты «всей громадно несущейся жизни» (Гоголь), Тургенев пытался постичь целесообразность происходящего по отношению к вечно прекрасной и «самодостаточной» жизни леса и степи. Противопоставление «идиллического» и «антиидиллического» в концепции «Записок охотника» позволяет делать вывод о возможности разного «исхода» из того кризиса, в котором оказалось русское общество 40-50-х гг. XIX века. «Записки охотника» Тургенева подводили итог всему предыдущему периоду в развитии народной темы и, одновременно, как указал Салтыков-Щедрин, «положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды»9. Решая проблему создания народного характера в дальнейшем, русские литераторы прибегали и к «мифопоэтической» и к «реалистической» системе образности. Во второй главе, таким образом, исследуется «низовое», «бытовое» воплощение литературной идиллии.

Третья глава - «Идиллия в структуре утопии» - посвящена высшей форме воплощения идиллического сознания, когда идиллия ведет в Элизиум человека, «для которого нет уже возврата в Аркадию» (Шиллер). Утопия дает идеальную модель мира, организованного в соответствии с

' Тургенев И С. Собр.Соч в 12 т. Т. 12. М., 1958. С. 97.

'Щедрин Н. (М.Е.Салтыков). Поли, собр соч. Т. 15. М„ 1940. С. 612-613

В заключении работы подводятся основные итоги исследования. Изучение жизни жанра в культуре конца XVIII - первой половины XIX века показало, что идиллия занимала достаточно прочное место в эстетике и литературном творчестве, это один из самых функционально активных жанров в новой русской литературе. Жанр обладает устойчивыми семантическими и структурными признаками, но в творчестве разных писателей (художников, композиторов, архитекторов) и в разные эпохи он способен меняться в достаточно широком диапазоне (небольшое по объему стихотворение, повесть, роман, утопия; так называемая «жанровая живопись», пасторальная симфония, усадебная архитектура и пр.). Неустойчивые формы жанра разнообразны. Это, прежде всего, черты индивидуального стиля или стиля эпохи - языковые средства, стихотворный размер, мотивы сюжета, позиция автора («вне» текста или «внутри» текста, объективная, нейтральная, или оценочная). Анализ творчества писателей в связи с «поисками жанра» высвечивает, порой, неожиданные аспекты этого творчества и жизни жанра в изменяющемся мире, что автор работы и попытался показать на примерах творчества писателей - сентименталистов, М.Н. Муравьева, Н.В. Гоголя, И.С.Тургенева.

Основные положения диссертации отражены в печатных работах:

1. Карамзин - Пушкин - Достоевский. Три вариации идиллического сюжета // Пушкин и Достоевский: Материалы междунар. конфер. Новгород Великий - Старая Русса, 1998. С. 90-93.

2. Жанровые характеристики русской сентиментальной повести И Первые опыты. Сб.ст. Великий Новгород, 1999. С. 126-129.

3. Утопия М.Н. Муравьева // «Чужое: мое сокровище!». Литературоведческий сборник к 50-летию Вячеслава Анатольевича Кошелева. Великий Новгород, 2000. 0,6 п.л. (В печати).

4. Содержание понятия «идиллия» в эстетике первой половины XIX века // Вестник Новгородского государственного университета. Серия «гуманитарные науки». №15. 2000. 0,6 пл. (В печати).

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Абрамовская, Ирина Сергеевна

Введение.

Глава I. Жанр идиллии в русской эстетике XVIII первой половины XIX века.

Глава II. Новая русская повесть и идиллия.

Глава III. Идиллия в структуре утопии.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Абрамовская, Ирина Сергеевна

Жизнь литературного жанра в определенный период развития культуры протекает на разных уровнях. Первый уровень - это развитие собственно жанра, основных структурообразующих его элементов; второй уровень -функция жанра в жанровой системе; третий уровень - определение жанра в литературной теории и эстетике; далее - функция жанра в искусстве (музыке, живописи, архитектуре) и в быту, его восприятие «частными» людьми, которое отражается в мемуарах и переписке.

Тот или иной жанр становится актуальным, если в нем возникает потребность. Именно так произошло с идиллией: воспринятая классицистами как часть целой системы и занимающая «серединное» положение, идиллия «была гарантирована от крайностей как высокого, так и низкого стиля, считалась эталоном чистоты и сладкозвучности языка (столь ценимых, по общему мнению, прекрасным полом) и потому была с готовностью принята на вооружение практиками и теоретиками сентиментализма»1.

Жанр оказался востребованным в тот момент, когда возникли общественно-исторические и эстетические предпосылки для этого, то есть когда литература переключилась с общественно-политических проблем на л проблемы частные, семейные и интимные . Г.А. Гуковский пишет об этом: «Разуверившись в силе «разумной» деятельности, <.> напуганные бунтами и революциями люди замыкаются в себе самих, ищут утешения в своих личных переживаниях, уходят в интимный мир лирики. <.> Это был отказ от жизни, от политической активности в литературе, но это было в то же время обретение психологического анализа, открытие человеческой конкретной души, чувствующей, изменчивой, страдающей. Сойдя с высот схематического анализа человека вообще, писатели, обратившиеся к сентиментализму, проникли в тайник индивидуального сознания человека»3.

Избранный временной отрезок - конец XVIII- первая половина XIX века - интересен тем, что именно в этот период идиллия функционирует довольно активно на всех уровнях - и в своем основном качестве (в форме лиро-эпического стихотворения), и во взаимодействии с другими жанрами (одой, элегией, посланием, повестью, поэмой), ее специфику объясняют в трактатах по эстетике, о ней спорят на страницах журналов. Утвердившийся в литературе конца XVIII века идеал жизни на лоне природы стал частью быта, «пастораль превратилась чуть ли не в основную форму утонченной салонной игры в простоту, невинность и близость к природе»4 в период увлечения искусством рококо, и это даже несколько дискредитировало жанр.

Одновременно с прециозной существовала идиллия иного рода -русская усадьба, организованная как единый культурно-хозяйственный комплекс, «малая родина», о которой хранили память многие поколения дворян. Широко известно, что в недрах дворянской усадьбы XVIII и до начала XX веков были воспитаны величайшие представители «Русского Парнаса», художники, музыканты, ученые. Для многих из них усадьба стала частью их «детского мира», оживавшего в ностальгических воспоминаниях.

С.Н. Глинка в своих «Записках», вспоминая о родном гнезде (с. Сутоки Смоленской губернии), писал: «<.>беспечность аркадская убаюкивала отроческие мои лета»5. Жизнь в деревне, в большой семье, рядом с дядей-романтиком оставила в Сергее Николаевиче след на всю жизнь. Он называет себя «старинным кадетом, мечтателем отжившего XVIII столетия»6.

Раздолье было тогда это житье сельское! Казалось, что и сама природа спешила отдарить за то, что с нею жили и ближе, и дружнее» . Культура и жизнь сосуществовали гармонично - Глинка читал Геснера, Руссо, слушал духовную музыку Д.С. Бортнянского и, как признался в «Записках», «перестал плутовать»8.

Воспоминания» С.В.Капнист-Скалон воскрешают ее детские впечатления о жизни на берегу реки Псёл, знаменитой благодаря Н.В.Гоголю. В.В. Капнист, ее отец, запечатлел свой дом-мир в стихах:

Приютный дом мой под соломой, По мне, - ни низок, ни высок; Для дружбы есть в нем уголок; А к двери, знатным незнакомой, Забыла лень прибить замок.9 A.M. Бакунин «создал, а затем в начале 1830-х годов воспел в своей поэме «Осуга» гармонический мир Премухина, мир, в котором он был счастлив»10:

Когда вечернею порою Сберется вместе вся семья, Пчелиному подобно рою, То я счастливее царя.

Кто с книгою, кто с рукодельем Беседуют вокруг стола, Мешаючи дела с бездельем, Чтоб не сойти от дел с ума.11 Переключение литературы с проблем «высоких» на проблемы, так сказать, «среднего» ряда, частные и семейные, вовсе не означало падения гражданской активности, напротив, Шиллер подчеркивал, что идиллия выражала состояние души, раздвоенной между идеалом и действительностью. Идиллия фиксирует идеал, бывший в прошлом, она как бы напоминает о том пределе, к которому нужно стремиться. Идиллия (по Шиллеру) призвана дать человеку, живущему в «эпоху культуры», «чувственное доказательство» возможности достижения гармоничного состояния вопреки данным «действительного опыта»12.

Жизнь бакунинского Премухина является своеобразной иллюстрацией к этому заключению Шиллера. Старший сын Александра Михайловича, Михаил, поселился в Премухине и преобразовал «идеальное семейство», созданное его отцом, «в иную модель «премухинской гармонии», в основе которой лежали философские категории свободы и любви. Музыка,

1 -5 живопись, поэзия стали гармоничной формой выражения новых идей» . В 1836 году Михаил Александрович Бакунин писал сестре: «Все, что живет, что есть, что прозябает, что только существует, - должно быть свободно, должно доходить до своего собственного сознания, возвращаться до этого божественного центра, который одушевляет все сущее. Абсолютная свобода и абсолютная любовь - вот наша цель; освобождение человечества и всего мира - вот наше назначение»14. М.А. Бакунин, «дитя премухинской идиллии», стал первым русским анархистом, угрозой для всей Европы.

Общественная активность М.Бакунина, братьев Муравьевых и многих других представителей «усадебной идиллии» была следствием воспитания в традициях Просвещения, прививавших, как пишет Н.М. Пирумова, высокие умственные интересы и нравственные принципы, которые «способствовали становлению семьи как одного из важных факторов русской культуры, естественным „ образом притягивающим к себе людей творческих, стремящихся познать смысл сущего, глубоко мыслящих и чувствующих»15.

Существует и иное представление о дворянском усадебном быте, более распространенное «с подачи» самих питомцев этих усадеб (Некрасова, Салтыкова-Щедрина и других), видевших не только «плоды просвещения», но и ужасы крепостничества. Это представление позволило О.С. Муравьевой прийти к выводу, что, выросший не на родной, а на европейской почве «идеал дворянина был далек более всего <.> от реальных русских помещиков. <.> Предстояло сделать из детей Простаковых и Скотининых просвещенных и добродетельных граждан, благородных рыцарей и учтивых кавалеров. Задача по сути своей чисто утопическая, ибо реальность предполагалось изменить согласно теоретическим представлениям о ней»16.

Оба взгляда на усадьбу важно учитывать, хотя бы потому, что современниками скотининых и простаковых были Фонвизин, Муравьев, Дмитриев, Карамзин, Пушкин. Жизнь разнообразна, многоцветна, и концепция мира, содержащаяся в жанре идиллии, Имеет право на существование вопреки распространенному в науке 1950-1970-х гг. мнению о том, что «развитие реализма, несовместимого с идиллическим изображением действительности, к началу 19 в. вытеснило идиллию из круга живых литературных жанров <.>. Ныне под идиллическим восприятием и воспроизведением действительности в искусстве чаще всего понимается преднамеренное приукрашивание, «лакировка» действительности,

17 стремление к «бесконфликтной» трактовке явлений общественного бытия» .

Вся история эволюции идиллии в русской литературе демонстрирует ограниченность подобного толкования жанра.

Е.И. Ляпушкина заметила, что «история изучения идиллии обнаруживает постоянное смешение двух основных значений термина. С одной стороны, под идиллией подразумевается определенный жанр, выделение которого в системе прочих литературных форм предполагает наличие структурных особенностей <.>, выступающих как раз в роли жанрообразующих сил. С другой стороны, слово идиллия широко используется для обозначения темы - идиллического (мирного, безмятежного, спокойно-счастливого и т.д.) существования, темы, которая

18 осваивалась множеством литературных жанров, помимо жанра идиллии» .

Но такова судьба любого «тематического» жанра, зародившегося в древности. По отношению к новой эпохе, для которой характерна переменчивость жанрового мышления, трудно говорить о «чистоте» жанра и непроницаемости жанровых границ, поэтому возникла необходимость в литературоведческих категориях, позволяющих более точно описывать явления жанровой жизни - «память жанра» (М.М. Бахтин), «пафос жанра» (Г.Н. Поспелов) и т.п.19

Первым среди исследователей XX века описал идиллию, ее жанровую доминанту, М.М. Бахтин, причем обратился он к этому жанру в связи с исследованием романа. Такова особенность идиллии - она активно функционирует в жанрах, не имеющих собственной концепции (повесть, роман).

М.М. Бахтин ввел термин «идиллический хронотоп», проясняющий специфические особенности жанра. Среди так называемых «чистых видов» идиллии он выделил: любовную (в пасторали), земледельчески - трудовую, ремесленно-трудовую, семейную, и для всех видов идиллии характерно особое отношение времени к пространству: 1) «органическая прикрепленность, приращенность жизни и ее событий к месту - к родной

20 стране со всеми ее уголками <.>, родному дому» ; ограниченность пространственного мирка и его самодостаточность, единство жизни поколений в этом пространстве. «Это определяемое единством места смягчение всех граней времени существенно содействует и созданию характерной для идиллии циклической ритмичности времени»21; 2)ограниченность реальностей идиллической жизни любовью, браком, рожденьем, смертью, трудом. «Строго говоря, идиллия не знает быта. Все то, что является бытом по отношению к существенным и неповторимым биографическим и историческим событиям, здесь как раз и является самым

О О существенным в жизни» ; 3) «сочетание человеческой жизни с жизнью природы, единство их ритма, общий язык для явлений природы и событий человеческой жизни»23.

Эти черты древней идиллии в новой литературе, считает Бахтин, перерабатываются. «Любовь становится стихийной, таинственной и - чаще всего - роковой для любящих силой <.>»24 - что мы и наблюдаем, читая повесть или роман нового времени.

Важнейшими для правильного понимания функционирования жанра в литературе XVIII века являются рассуждения Бахтина о руссоистской концепции идиллии, поскольку именно через просветительскую теорию Руссо об идеале «естественного» человека, о гармоническом развитии личности на лоне природы русские писатели вновь «открыли» для себя жанр, камерные возможности которого как нельзя более точно соответствовали новым мировоззренческим установкам.

Бахтин отметил, что у Руссо идиллический хронотоп и «идиллические соседства» переосмысляются: «основные элементы древнего комплекса -природа, любовь, семья, деторождение, смерть - обособляются и сублимируются в высоком философском плане, как некие вечные, великие и мудрые силы мировой жизни <.>»25. Для цивилизованного человека, обладающего индивидуальным сознанием (в отличие от древнего родового сознания), «древние соседства» познаются как вновь обретенные и «идеальные» составляющие человеческой жизни.

Руссоистская линия имела прогрессивное значение, подчеркивает Бахтин, поскольку не содержала стремления возродить архаичные формы отношений между людьми, «руссоистская линия, давая философскую сублимацию древней целостности, делает из нее идеал для будущего и прежде всего видит в ней основу и норму для критики настоящего состояния общества»26.

Для русского дворянства, оказавшегося после пугачевского восстания, а затем после Великой Французской буржуазной революции перед вопросом что страшнее, «произвол власти» или «произвол массы»27 - путь,

28 намеченный Руссо, оказался одним из наиболее приемлемых . Н.М.Карамзин, критиковавший Руссо за то, что тот недооценивал плодотворного воздействия просвещения на нравы людей («Нечто о науках, искусствах и просвещении», 1793), признавал идеал жизни под сенью тихого крова» как достойную альтернативу общественного служения («Послание к Дмитриеву», 1793) в определенный период жизни:

Но что же нам, о друг любезный, Осталось делать в жизни сей, Когда не можем быть полезны, Не можем пременить людей? Оплакать бедных смертных долю И мрачный свет предать на волю Судьбы и рока: пусть они, Сим миром правя искони, И впредь творят что им угодно! А мы, любя дышать свободно, Себе построим тихий кров За мрачной сению лесов, Куда бы злые и невежды Вовек дороги не нашли И где б без страха и надежды

29

Мы в мире жить с собой могли <.> I

Идеал этот был воспринят и другими писателями-сентименталистами, противопоставившими «природное» начало цивилизованному (синоним «городскому»), разрушавшему нравственные основы общества. В связи с чем одной из центральных оппозиций идиллии становится оппозиция «город / деревня» со всем комплексом элементов, входящих в обе части указанного отношения. Данная оппозиция стала еще более актуальной в литературе романтизма, когда она была осмыслена как противостояние «инонациональное / национальное», «Запад / Россия», «Запад / Восток».

Идиллия активно функционировала в эпоху романтизма^ в изменившейся эстетической ситуации уже на ином уровне и в иной жанровой системе.

До середины XIX в. наиболее устойчивой темой в рамках идиллии была тема «золотого века» и «Аркадии». Эти два понятия не вполне совпадают: Аркадия трактовалась как страна, обитатели которой вкусили радости земной жизни когда-то в прошлом, а с «золотым веком» связывали идеал, обращенный и к прошлому, и к настоящему, и к будущему. Идея «золотого века» соединена с утопией в «Обитателе предместья» (1790) М.Н. Муравьева, в «Песни мира» (1791,1803) Н.М. Карамзина (в которой он использовал мотивы «К радости»,1785, Ф. Шиллера): .> Птички снова прилетают В наши рощи и леса; Снова в песнях прославляют Мир, свободу, небеса. Агнец тигра не боится И гуляет с ним в лугах; Все творение дружится, На земле и на водах.

Хор

Миллионы да ликуют!

Миллионы торжествуют!

Век Астреи, оживи!

С целым миром мы в любви! '1 Сентиментальные повести, а позднее Н.В. Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» рисовали собственные варианты Аркадии.

Жанровая теория Бахтина все еще остается наиболее цитируемой, поскольку ничего существенно нового в теории идиллии не появилось. Однако, как выяснилось, к очень интересным результатам может привести изучение функционирования идиллического хронотопа в разные эпохи, в различных жанровых структурах и в творчестве разных писателей. и

Научная литература об идиллии пополнилась за последние десять лет. Советское литературоведение не слишком жаловало жанр, думается, за его «мелкотемье». Но целый ряд работ не утерял своего значения до сих пор. К.Скигшна. и А. Кросс отмечают значение идиллии в становлении

32 чувствительной повести , сосредоточив свое внимание на стилевых особенностях сентиментализма и, соответственно, прозы Н.М. Карамзина, подчеркнув, что именно «слог определял жанр». Это замечание очень важно, его развил Е.С. Хаев, отметивший, что «хронотоп еще не жанр. Чтобы породить жанр, он должен быть оплодотворен стилем - моделью определенного сознания с его подходами к миру, оценками, углом зрения. Поэтому хронотоп устойчивее жанра и в смысле долговечности, и в смысле

33 независимости от меняющихся оценок и точек зрения» .

Работа А. Кросса «Разновидности идиллии в творчестве Карамзина» (1969) до сих пор остается единственным исследованием, посвященным выявлению различных форм идиллии в творчестве одного писателя.

Е.С. Хаев начал разрабатывать проблему разнообразия идиллических мотивов в «Евгении Онегине» и произведениях Пушкина 1820-1830-х годов, поразившись тем, что, с одной стороны, «идиллический мир оказывается представленным у Пушкина необыкновенно широко и разнообразно. С другой - настолько широко и разнообразно, что уловить закономерности использования Пушкиным идиллического хронотопа очень сложно»34. Тема «разнообразие идиллии в творчестве Пушкина», к сожалению, не была доведена до конца.

Среди работ, написанных до 1990-х годов, особый интерес представляет

35 проблемная статья В.Э. Вацуро «Русская идиллия в эпоху романтизма» . В ней идиллия является основным объектом исследования, впервые обращено внимание на особенности развития жанра в 1810-1820-е годы, сформулированы вопросы, ставшие предметом полемики: об идиллиях разного образца (Геснер - Фосс), о возможности создания русской национальной идиллии. В.Э. Вацуро отметил, что к проблеме жанра обращались исследователи поэзии отдельных авторов, в чьем творчестве идиллия играет заметную роль, - В.А. Жуковского, A.A. Дельвига и в особенности Н.И. Гнедича, - «однако исторические судьбы жанра в целом во многом еще неясны. Для русской романтической эстетики идиллия не была жанром центральным и дала литературе лишь единичные ценности. Между тем если не эстетически, то исторически она оказалась явлением довольно заметным, и один только обзор идиллий до середины века потребовал бы

Л/весьма обширной статьи» .

В 1990 году Л.Т.Сенчина защитила диссертацию «Жанровая эволюция идиллии. (На материале русской поэзии XVIII - первой половины XIX века)» (Тбилиси, 1990). Исследуя теорию и историю стихотворной идиллии от Тредиаковского до Дельвига, Сенчина приходит к выводу, что «внутренняя перестройка жанра, трансформация его происходит под воздействием

37 специфических изменений системы художественных принципов» . То есть прослеживается изменение жанра в системах классицизма, сентиментализма, романтизма и делается вывод о «саморазрушении» идиллии как устойчивого самостоятельного жанра: буколика «лирического» типа переходит в стихотворениетисповедь, а «эпическое» начало обусловило появление новых жанровых образований. «Теряя свои специфические жанровые черты, буколика трансформируется в особую идиллическую ситуацию,

38 определенную традицию» .

Интересные наблюдения содержит монография Е.И. Ляпушкиной «Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова «Обломов» (СПб., 1996). В работе анализируется своеобразие идиллий В. Панаева, Дельвига, «Бедная Лиза» Карамзина, а также выясняется роль идиллии в «Медном всаднике» Пушкина в контексте проблемы «идиллия и история». Особое место в монографии отводится анализу своеобразия функции идиллии в романе «Обломов».

Исследовательница, на наш взгляд, иногда слишком категорична в своих выводах: «Идиллический жанр, таким образом, обнаруживает принципиальную разнородность субъекта и объекта повествования (так, понятно, например, что невинность идиллического персонажа основана на неведении, устремленность же к ней автора - результат искушенности). Автор здесь не является носителем воссоздаваемого им мироотношения и

•ад занимает сугубо внешнюю позицию по отношению к созерцаемому»' . Этот вывод исключает из числа произведений идиллического жанра «Лес и степь» Тургенева, например, т.е. все произведения, в которых авторское сознание «совпадает» с изображаемым ощущением жизни. Позиция автора по отношению к идиллическому миру может быть разной - и лирической, и «внеположной», эпической, выражающей как «приятие» изображенного, так и его критику (например, глава о маниловском семействе в «Мертвых душах» Гоголя или его же «Старосветские помещики»).

В результате знакомства с литературой об идиллии складывается следующая картина: в основном жанр анализируется в системе буколических жанров (хотя идиллия «переросла» пастораль уже в античной литературе); исследования в большинстве своем носят дробный характер, то есть анализируются отдельные идиллические мотивы в творчестве разных писателей и поэтов и все еще мало работ обобщающего характера. Сложилось общее мнение о «кризисе жанра», его «саморазрушении» и «смерти», «знаком» этого явления исследователи воспринимают «Конец золотого века» (1829) A.A. Дельвига, хотя поэт, по-видимому, указывает на «конец золотого века русской поэзии», ее блестящего взлета, особого, радостного, полнокровного ощущения жизни.

Проблема жанра является одной из центральных в современном литературоведении, поскольку жанр всегда оказывается в фокусе и историко-типологического, и историко-функционального анализа как «память искусства», как традиционная формально-содержательная целостность, без опоры на которую трудно говорить о бесконечно изменяющемся литературном процессе40.

Жанры представляют собой явление, повторяющееся в разные эпохи, в развитии различных национальных литератур, в разных направлениях одной эпохи национально-литературного развития. Иначе говоря, жанры - явление не исторически конкретное, а типологическое», - утверждает Г.Н. Поспелов41. Ему возражает Н.Ф. Копыстянская, которая выделила в понятии «жанр» четыре «сферы спирали» (жанр как понятие общетеоретическое, историческое, национальное, индивидуальное), где «сфера 1» - «жанр как понятие наиболее абстрактное, общетеоретическое, означающее совокупность и взаимосвязь основных, определенных и стойких жанровых признаков, складывающихся в группе произведений на протяжении длительного времени и дающих основание объединять произведения разных эпох, разных народов под общим понятием и названием: роман, баллада, поэма, сонет и т.д.»42. Даже в этой, наиболее консервативной сфере, отмечает Копыстянская, жанр также меняется, правда, не столь активно, поскольку внимание теоретиков сосредоточено на его доминантных компонентах.

Наиболее общая посылка, из которой мы исходим в своем исследовании жизни идиллии,, - на каждом этапе историко-литературного процесса жанр представляет собой единство стабильного и изменчивого, традиционного, того, что называют «жанровой памятью», и новаторского. Жанр - явление и типологическое, и историческое, он формируется на основе других жанров (в том случае, если не имеет корней в «докультурном» историческом периоде) и не «умирает», а органично входит как «малый» жанр в иные образования или дает жизнь новому жанру. Идиллия, например, трансформировалась в лирический стихотворный пейзаж, послужила основой для формирования повести (в прозе и в стихах), романа, литературной утопии.

В диссертационной работе мы остановились на вопросах, ждущих разъяснения: вопросу теоретического восприятия жанра в конце XVIII первой половине XIX века посвящена первая глава. Предмет исследования в ней - эстетические трактаты, курсы лекций, словаря, авторские предисловия к собственным сочинениям.

Функция идиллии в формировании и развитии русской простонародной повести рассматривается во второй главе, где анализируется новая русская повесть с момента ее возникновения и до «Записок охотника» Тургенева. Актуальным представляется «включение» в контекст повестей, жанрообразующей основой которых является идиллия, «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя. Выбор повести простонародной тематики обусловлен тем, что проблема создания простонародного характера - одна из основных в теории жанра.

Наименее изученной представляется проблема взаимопересечения идиллии и утопии. Она исследуется в третьей главе на материале «Обитателя предместья» М.Н. Муравьева и «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя.

Приложенный к работе «Список использованной литературы» разделен на две части. В первой приводятся тексты, являющиеся предметом исследования, это и теоретические трактаты, и художественные произведения. .Во второй части списка перечислены труды по теории литературы и те работы, которые имеют непосредственное отношение к теме диссертации.

Примечания

I Кросс А. Разновидности идиллии в творчестве Карамзина // Державин и Карамзин в литературном движении XVIII- начала XIX века. Л., 1969. С. 13.

См. об этом: Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы XVIII века. Дворянская фронда в литературе 1750-1760 годов. M.-J1., 1936; История русской литературы. Т.З. M.-JL, 1941. С. 349-420; Сурков Е.А. Русская повесть первой половины XIX века: Генезис и поэтика жанра. Кемерово,

1991. С. 36. •2

Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1939. С. 303.

4 Баранов С.Ю. Идиллия в творчестве К.Н. Батюшкова // Развитие жанров русской лирики конца XVIII-XIX веков: Межвузовский сб. науч. трудов. Куйбышев, 1990. С.55.

5 Глинка С.Н. Записки. СПб., 1895. С. 45.

Печатались «Записки» по частям, так что читатели могли познакомиться с ними задолго до того, как они были изданы целиком в 1895 г. «Записки» послужили прекрасным источником, из которого черпали русские писатели материал для воссоздания быта, характерных образов. Например, отец и дядя Глинки напоминают Николая Петровича и Павла Петровича Кирсановых из романа Тургенева «Отцы и дети».

6 Там же. С. 40.

7 Там же. С. 4.

8 Там же. С. 45.

9 Цитирую по: Капнист-Скалон C.B. Воспоминания. // Записки и воспоминания русских женщин XVIII-первой половины XIX века. М., 1990. С. 288.

10 Пирумова Н.М. Семья Бакуниных в Премухинской усадьбе // Мир русской усадьбы: Очерки. М., 1995. С.12.

II Там же.

12 Шиллер Ф. Собр. соч. в 7 т. М., 1957. Т.6. С. 440-441.

13 Пирумова Н.М. Семья Бакуниных в Премухинской усадьбе. С. 13.

14 Каждан Т.П. Культурная жизнь усадьбы во второй половине XIX века: Качановка // Взаимосвязь искусства в художественном развитии России второй половины XIX века. М., 1982. С 294.

15 Пирумова Н.М. Семья Бакуниных в Премухинской усадьбе. С. 19.

16 Муравьева О.С. «Во всем блеске своего безумия» (Утопия дворянского воспитания) // Русские утопии. СПб., 1995. С. 155.

17

Краткая литературная энциклопедия. М., 1966. Т. 3. С. 59.

18 Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова «Обломов». СПб., 1996. С.6.

19 См. об этом: Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. С. 68-77; 319-344.

90

Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975. С. 374.

21 Там же.

22 Там же.

23 Там же. С. 375.

24 Там же. С. 378.

25 Там же. С. 378.

26 Там же. С. 380.

27 Лебедев Евгений. Ирония и слезы чувствительной поэзии // Дмитриев И.И. Стихотворения. М., 1987. С. 6.

9 о

О восприятии Руссо в России см. также: Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII века // Эпоха Просвещения. Л., 1967.

29 Карамзин Н.М. Избранные соч. Т.2. М.-Л., 1964. С. 36.

30 См.: Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л., 197*8; Манн Ю. Динамика русского романтизма. М., 1995. С. 133 - 145.

31 Цит. по: Русская литература: XVIII век. М., 1990. С. 598.

Скипина К. О чувствительной повести // Русская проза: Сб. статей. M.-JL, 1926.; Кросс А. Разновидности идиллии в творчестве Карамзина // Державин и Карамзин в литературном движении XVIII- начала XIX века. Л., 1969.

33

Хаев Е.С. Идиллические мотивы в «Евгении Онегине» // Болдинские чтения. Горький, 1981. С. 83.

34 Хаев Е.С. Идиллические мотивы в произведениях Пушкина рубежа 18201830-х годов // Болдинские чтения. Горький, 1984. С. 98

35

Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л., 1978. Баранов С.Ю. Идиллия в творчестве К.Н. Батюшкова // Развитие жанров русской лирики конца XVIII - XIX веков: Межвузовский сборник научных трудов. Куйбышев, 1990. С. 55.

36 Там же. С. 118. зт

Сенчина Л.Т. Жанровая эволюция идиллии: на материале русской поэзии XVIII - первой половины XIX века. Автореферат дисс. на соискание ученой степени канд. филол. наук. Тбилиси, 1990. С. 13. 38 Там же. С. 24.

1Q

Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова «Обломов». СПб., 1996. С. 14.

40 В работе над диссертацией мы опирались на труды по теории жанра: Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; его же: Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975; Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996; Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999; Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996; Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., J1972; Коиыстянская Н.Ф. Понятие «жанр» в его устойчивости и изменчивости // Контекст. 1986. М., 1987; Стенник Ю.В. Системы жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974; Чернец Л.В. Литературные жанры: проблемы типологии и поэтики. М., 1982;

Фрейденберг "О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997; Лейдерман Н. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е годы. Свердловск, 1982.

41 Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. С. 155.

42 Копыстянская Н.Ф. Понятие «жанр» в его устойчивости и изменчивости // Контекст. 1986.М., 1987. С.181.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская идиллия"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Интерес к идиллии сохранился и во второй половине XIX века. В.Чешихин, автор статьи об идиллии в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона, дополнил сведения о жанре интересными замечаниями. Он определил как идиллические картины простонародного быта русских крестьян и кавказских горцев в творчестве Пушкина и подчеркнул, что «идиллический элемент шрает большую роль в новом русском романе»1. А в «Новом энциклопедическом словаре» Чешихин дал более полный список идиллий. Среди них названы «Сон» Обломова», отдельные страницы «Обыкновенной истории» и «Обрыва» Гончарова, «Казаки» Толстого, «Мальва» М.Горького, «В степи» Чехова2.

Своеобразным «подведением итогов» можно назвать книгу, составленную А.Г. Филоновым и вышедшую в 1907 году: «Идиллия и образцы ее у разных народов. С краткими сведениями о писателях идиллий и примечаниями к тексту»3. Книга имела подзаголовок: «Чтение для юношества». А.Г. Филонов не делает открытий в теории жанра, но приведенные в качестве примеров идиллий тексты свидетельствуют о популярности жанра и неослабевающем к нему интересе.

Возникает вопрос, почему столь активно функционирующий жанр не стал ведущим, почему он так успешно и продуктивно вошел в иные жанровые структуры. Отчасти это можно объяснить тем, что в Европе, где идиллия занимала гораздо более значимое место среди других жанров, культивировалось особое отношение ко всему, что окружало человека и делало его жизнь удобной, красивой, придавало особую прелесть самым обыденным вещам: одежде, посуде и т.д. Уже в эпоху Возрождения интерес к внешнему виду, к одежде был эстетически осознан. Костюм стал произведением искусства, над его созданием трудились не только портные, но и художники. «Леонардо да Винчи говорил: «соблюдай соразмерность, с которой ты одеваешь фигуры, в зависимости от их положения и возраста». Быт, костюм <.> являются показателями уровня развития общества; мода вообще есть важный элемент искусственной среды, окружающей человека»4. Средневековый костюм в России был очень своеобразен и красив, особенно женское платье, но даже в бытовых повестях XVII века еще не считали нужным описывать внешность. Когда в XVIII века идиллия развивалась очень интенсивно на Западе, в России она только намечалась в творчестве классицистов, причем была воспринята вместе с другими жанрами почти механически. «Почти», потому что потребность в жанре была, но понадобилось время, чтобы осознать это. Затем, «прозвучав» в творчестве сентименталистов, идиллия быстро надоела, но прекрасно сжилась с элегией, посланием, одой, нашла свое место в контексте романтической поэмы, замечательно ужилась с прозаическими жанрами.

В русской литературе постоянно боролись два мировоззрения -«странствователя» и «домоседа», спокойная жизнь возмущалась мыслью «ужасной». («Деревня» Пушкина), и активная гражданская позиция оказывалась предпочтительней уютному существованию, наполненному «трудом и вдохновеньем». Хотя тот же Пушкин в зрелости уже иначе изображает «тот уголок земли». Статичность идиллии, ее некоторая «причесанность» быстро приедались («Тошней идиллии<.>», Пушкин), как могла наскучить Ольга или один и тот же пейзаж. «Все счастливые семьи похожи друг на друга», - заявил Толстой и стал описывать «несчастную» семью Облонских (кстати, избрал совершенно не оригинальный вариант несчастья).

Пресыщение идиллией иногда выливалось в пародирование идиллических штампов. Например, как пародия на сентиментальную повесть воспринимается «Бедная Маша» (1801) А.Е.Измайлова, своеобразной реакцией на полемику вокруг идиллии «в манере Гебеля», развернувшуюся в

20-е годы, стала пародия О. Сомова «Соложеное тесто. Народный рассказ» (на перевод Жуковского «Овсяный кисель»):

Дети! Ко мне все бегом: на столе соложеное тесто!

Полно дурить на дворе да гонять поросят по закутам.

Ну-тка, усядьтесь - да рыла чурь не марать и ложкой

Не драться.

Кушайте, светы мои, на здоровье: Христос вас помилуй!5 Однако в периоды утомления ог слишком разнообразных несчастий культура возвращается к разным модификациям жанра идиллии для обретения равновесия. Так случилось в искусстве конца XIX - начала XX столетия, когда в противовес «разгулу» натурализма в русском искусстве вновь активизировалась пасторальная тематика. К. Сомов создал свой XVIII век в живописи, «Прогулку после дождя» с беседующими Пушкиным и Гоголем6, а М. Кузмин, почти как М.Н.Муравьев, напишет: Светлая горница - моя пещера, Мысли - птицы ручные: журавли да аисты; Песни мои - веселые акафисты; Любовь - всегдашняя вера7.

Исследование жизни жанра в культуре конца XVIII - первой половины XIX века показало, что жанр идиллии занимал достаточно прочное место в эстетике и литературном творчестве, это один из самых функционально активных жанров в новой русской литературе. Сложилось представление об идиллии как о жанре, воплотившем концепцию гармоничного соответствия человека и мира, в котором он живет. На ее основе развивались новые жанры - роман в стихах и в прозе, стихотворная и прозаическая повесть.

Возникло по крайней мере два варианта «идиллического» сюжета, причем оба связаны с библейской историей о блудном сыне. Один, наиболее устойчивый до середины XIX века (от сентиментальных повестей до романа Достоевского «Униженные и оскорбленные») связан с историей девушки, о соблазненной молодым человеком из «чужого» мира . Устойчивые мотивы такого сюжета: встреча, падение героини, побег из родительского дома (или обман в какой-либо другой форме), подкуп девушки, либо оскорбленного отца, смерть героини (кого-то из родителей), возможен вариант с возвращением в отчий дом и прощением («Машенька» А. Майкова, «Униженные и оскорбленные»).

Другой вариант сюжета - о молодом человеке, покинувшем свой дом, чтобы повидать «большой мир» - вошел в литературу из фольклора («На людей посмотреть и себя показать» - излюбленный фольклорный мотив), был популярен в древнерусской литературе («Повесть о Горе-Злочастии»), затем в начале XIX века приобрел новое звучание в поэзии Батюшкова («Странствователь и Домосед») и Жуковского («Теон и Эсхин», перевод «Одиссеи»), Повторяющиеся мотивы этого варианта сюжета: уход героя, разочарование, возвращение - обретение Дома, как в «Ганце Кюхельгартене» Гоголя, либо новое расставание с родными местами. Поиск Дома, собственного пути лишал покоя Онегина, необычно интерпретировал сюжет Гоголь в «Мертвых душах».

В рамках идиллии формируется поэтика русского пейзажа, с которым у большинства национальных поэтов будет связано представление о России, родине (Ф. Глинка, Никитин, Лермонтов, Блок, Есенин и др.). Жанр обладает устойчивыми семантическими и структурными формами, но в творчестве разных писателей (художников, композиторов, архитекторов) и в разные эпохи он способен меняться в достаточно широком диапазоне (небольшое по объему стихотворение, повесть, роман, утопия; так называемая «жанровая» живопись, пасторальная симфония, усадебная архитектура и пр.), оставаясь при этом «узнаваемым». Неустойчивые формы жанра разнообразны. Это, прежде всего, черты индивидуального стиля или стиля эпохи - языковые средства, стихотворный размер, мотивы сюжета, позиция автора (вне тексту или внутри текста, объективная или оценочная).

Анализ творчества писателя в связи с «поисками жанра» высвечивает, порой, неожиданные аспекты этого творчества и жизни жанра в изменяющемся мире, что мы и попытались показать, исследуя эволюцию идиллии в русской прозе.

Список научной литературыАбрамовская, Ирина Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Баттё. Начальные правила словесности. М., 1807.

2. Глинка C.IT. Записки. СПб., 1895.

3. Гнедич Н.И. Стихотворения. Л., 1959.

4. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 9 томах. М., 1994.

5. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 8 томах. М., 1984.

6. Глаголев А. Умозрительные и опытные основания словесности: В 4 частях. Ч. 3. СПб., 1834.

7. Греч Н.И. Учебная книга словесности. Ч.З. СПб., 1830.

8. Давыдов И. Чтения о словесности. Курс. III. М., 1839.

9. Жуковский В.А. Собрание сочинений в 4 томах. М.-Л., 1960. Ю.Карамзин Н.М. Сочинения в 2 томах. Л., 1984. И.Карамзин Н.М. Избранные сочинения в 2 томах. М.-Л., 1964.

10. Кошанский Н. Частная реторика. СПб., 1832.

11. Ландшафт моих воображений: Страницы прозы русского сентиментализма. М., 1990.

12. Мерзляков А.Ф. Краткое начертание теории изящной словесности. М., 1822.

13. Муравьев М.Н. Стихотворения. Л., 1967.

14. Муравьев М.Н. Полное собрание сочинений. Ч. 1-2. СПб., 1819. 17.Остолопов Н. Словарь древней и новой поэзии. Ч. 1-2. СПб., 1821.

15. Панаев Владимир. Идиллии. СПб., 1820.

16. Прокопович Ф. О поэтическом искусстве // Прокопович Феофан. Сочинения. М.-Л., 1961.

17. Пушкин A.C. Поли. собр. соч. в 10 т. М.-Л., 1950. 21.Рижский И. Наука стихотворства. СПб., 1811. 22.Рижский И. Опыт риторики. СПб., 1796.

18. Русская литературная утопия. М., 1986.

19. Русская сентиментальная повесть. М., 1979.

20. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 томах. М., 1974.

21. Сумароков А.П. Избранные произведения. Л., 1957.

22. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 томах. Соч. T.l. M.-JI., 1960.

23. Тургенев И.С. Собр. соч. в 12 т. Т. 12. М„ 1958.

24. Тургенев И.С. Собр. соч. в 10 т. Т. 1. М.,1961.

25. Федоров Н.Ф. Философия общего дела // Вечное солнце: русская социальная утопия и научная фантастика (вторая половина XIX начала XX века). М., 1979. С. 338-398.

26. Федоров Н.Ф. Собр. соч. в 4 т. Т. 1, 3. М., 1995.1.

27. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.

28. Адрианова-Перетц В.П. и Покровская В.Ф. Древнерусская повесть. М.-Л., 1940.

29. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1989.

30. Анненкова Е.И. Гоголь и декабристы: творчество Гоголя в контексте литературного движения 30-40-х гг. XIX в. М., 1989.

31. Алресян Р.Г. Первичные детерминанты нравственного опыта // Вопросы философии, 1993. № 8. С. 32-45.

32. Бакалов A.C. Идиллия в русской и немецкой лирике середины XIX века // Развитие жанров русской лирики конца XVIII XIX веков: Межвузовский сборник научных трудов. Куйбышев, 1990. С. 64-74.

33. Барабаш Ю.Я. Гоголь и украинская барочная проповедь XVII в. // Известия АН. Серия литературы и языка. 1992. Т. 51. №3. С. 3-17.

34. Баранов С.Ю. Идиллия в творчестве К.Н. Батюшкова // Развитие жанров русской лирики конца XVIII XIX веков: Межвузовский сборник научных трудов. Куйбышев, 1990. С. 52-64.

35. Баткин JI.M. Мотив «разнообразия» в «Аркадии» Саннадзаро и новый культурный смысл античного жанра // Античное наследие и культура Возрождения. М., 1984. С. 159-171.

36. Баткин Л.М. Ренессанс и утопия // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976. С. 222 244.

37. Барабаш Ю. «Верный путь и тесные врата»: Над страницами «Выбранных мест из переписки с друзьями» Гоголя // Наука и религия, 1991. № 4. С. 45-49; № 6. С. 51-56.

38. Барабаш Ю.Я. Гоголь: Загадка «Прощальной повести» («Выбранные места из переписки с друзьями. Опыт непредвзятого прочтения). М., 1993.

39. Бахтин М.М. Литературно- критические статьи. М., 1986.

40. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975.

41. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

42. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964.

43. Белинский В.Г. Собр. соч. Т.1. М.,1976; Т.З. М., 1978.

44. Белый Андрей. Мастерство гоголя. М.;Л., 1934.

45. Бруханский АН. М.Н. Муравьев и «легкое стихотворство» // XVIII век. С6.4.М.-Л., 1959. С. 157-171.

46. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. М., 1993.

47. Василенко А. Возлюбить Россию: о патриотических мотивах в творчестве Н.В. Гоголя // Молодая гвардия, 1994. № 3. С. 234-240.

48. Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л., 1978. С. 118-138.

49. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: «элегическая школа». СПб., 1994.

50. Вересаев В.В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников. М., 1990.

51. Вершинина Н.Л. Жанровая и стилевая структура русской беллетристики 1830-х-!840-х годов. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филол. наук. М., 1997.

52. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский: Поэзия чувства и «сердечного воображения». М., 1999.

53. Веселовский А.Н. Из истории романа и повести. СПб., 1886.

54. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

55. Ветшева Н.Ж. Проблема поэмы в теории и практике арзамасцев// Проблемы метода и жанра. Вып. 10. Томск, 1983. С. 64-70.

56. Вечные сюжеты русской литературы: «Блудный сын» и другие. Новосибирск, 1996.

57. Взаимосвязь искусства в художественном развитии России второй половины XIX века. М., 1982.

58. Виницкий И.Ю. Русская «меланхолическая школа» конца XVIII начала XIX веков и В.А. Жуковский. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филол. наук. М., 1995.

59. Виноградов^.В. Поэтика русской литературы. М., 1976.

60. Вопросы сюжетосложения. Сб. ст.: Сюжет и композиция. Вып. 4. Рига, 1976.

61. Воропаев В., Виноградов И. «Лествица, возводящая на небо» // Литературная учеба, 1992. № 1-3.

62. Воропаев В. Гоголь в Оптиной Пустыни // Литературная Россия, 1993. 28 марта (№21). С. 12-13.

63. Воропаев В. Гоголь и монашество: О духовной биографии писателя // Лепта. 1993. №2. С. 123-143.

64. Галахов А. История русской словесности, древней и новой. Т. 2. СПб., 1868.

65. Гинзбург Л. О психологической прозе. Л., 1971.

66. Гинзбург Л. Я. Русская поэзия 1820-1830-х годов // Поэты 1820-1830-х годов. Л., 1972. С. 5-66.

67. Гиппиус В. Гоголь. Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь. СПб., 1994.

68. Глинка Ф.П. Письма к другу. М., 1990.

69. Гоголь: Материалы и исследования. М., 1995.

70. Гоголь: История и современность. М., 1985.

71. Гончаров С.А. О жанровом своеобразии второго тома «Мертвых душ» Н.В. Гоголя // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1988. С. 32-42.

72. Гончаров С.А. Творчество Н.В. Гоголя и традиции учительной культуры. СПб., 1992.

73. Грабарь-Пассек М.Е. Буколическая поэзия эллинистической эпохи // Феокрит. Мосх. Бион: Идиллии и эпиграммы. М., 1958. С. 189-229.

74. Греков В.П. Проблема синтеза в эстетике ранних славянофилов // Романтизм: эстетика и творчество. Тверь, 1994. С. 44-50.

75. Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества, М., 1996.

76. Гришунин А.Л. Чехов и «Записки охотника» // Контекст-1988. М., 1989. С. 247-259.

77. Гуковский Г.А. Очерки истории русской литературы XVIII века: Дворянская фронда в литературе 1750-1760-х годов. М.-Л., 1936.

78. Гуковкий Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1939.

79. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959.

80. Де Лотто Чинция. Лествица «Шинели» // Вопросы философии, 1993. №8. С. 58-83.

81. Дельвиг А.А. Кюхельбекер В.К. Избранное. М., 1987.

82. Дмитриев М.А. Мелочи из запасов моей памяти // Дмитриев М.А. Московские элегии. М., 1985.

83. Дмитриева Е.Е. Стернианская традиция и романтическая ирония в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» // Известия АН. Серия литературы и языка 1992. Т. 51. №3. С. 18-28.

84. Егунов А.Н. Гомер в русских переводах XVIII XIX веков. M.-JI., 1964.

85. Еремин И.П. Литература Древней Руси: Этюды и характеристики. М.-Л., 1966.

86. Жилякова Э.М. Традиции сентиментализма в творчестве раннего Достоевского (1844-1849). Томск, 1989.

87. Жилякова Э.М. Традиции сентиментализма в творчестве И.С. Тургенева 1850-х годов («Дворянское гнездо»). Томск, 1993.93. «Записки охотника» И.С. Тургенева: Статьи и материалы. Орел, 1955.

88. Захарова Т.В., Лисичный A.A. «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя в историко-литературной перспективе // Традиции и новаторство в русской классической литературе. СПб., 1992. С. 70-95.

89. Золотусский Игорь. Поэзия прозы: Статьи о Гоголе. М., 1987.

90. Золотусский И.П. Гоголь. М., 1979.

91. Иванов.М.В. Судьба русского сентиментализма. СПб., 1996.

92. Иванов М.В. Поэтика русской сентиментальной прозы // Русская литература^1975. №1. С. 115-121.

93. Идиллия и образцы ее у разных народов: С краткими сведениями о писателях идиллий и примечаниями к тексту. Чтение для юношества. Составил А.Г. Филонов. СПб., 1907.

94. Истоки русской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970.

95. История русской литературы X XVII веков. М., 1980.

96. История русской литературы : В 4 т. Т.2. От сентиментализма к романтизму. Д., 1981.

97. Калмыков С. В поисках «зеленой палочки» // Вечное солнце: русская социальная утопия и научная фантастика (вторая половина XIX начало XX века). М., 1979. С. 5-38.

98. Канунова Ф.З. Проблема личности и жанр: Русская сентиментальная и романтическая повесть // Проблемы литературных и жанров. Томск, 1972. С. 3-5.

99. Канунова Ф.З. Из истории русской повести: Историко-литературное значение повестей Н.М. Карамзина. Томск, 1967.

100. Канунова Ф.З. Развитие научных исследований в период 1956-1979 годов на кафедре русской и зарубежной литературы ТГУ // Проблемы метода и жанра. Вып. 10. Томск. 1983. С. 3-7.

101. Канунова Ф.З., Кафанова О.Б. Карамзин и Жуковский: Восприятие «Созерцания природы» Ш. Бонне // XVIII век. Сб. 18. СПб., 1993. С. 187202.

102. Капнист-Скалон C.B. Воспоминания // Записки и воспоминания русских женщин XVIIknepBoM половины XIX века. М., 1990. С. 282-388.

103. Карасев JI.B. Гоголь и онтологический вопрос // Вопросы философии, 1993. №8. С. 84-96.

104. Карасев Л.В. Русская идея: символика и смысл // Вопросы философии, 1992. №8. С. 92-103.

105. Карташова И.В. Филоеофско эстетические воззрения И.С. Тургенева 40-50-х годов и немецкий романтизм // Романтизм: грани и судьбы. 4.1. Тверь, 1998. С. 69-79.

106. Кафанова О.Б. Н.М. Карамзин переводчик Жанлис // Художественное творчество и литературный процесс. Вып. IV. Томск, 1982.

107. Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки (1807-1812) // Проблемы литературной типологии и исторической преемственности. Вып. 513. Тарту, 1981. С. 73-85.

108. Ковалев В.А. «Заг жи охотника» И.С. Тургенева. Л., 1980.

109. Ковалевская Е.Г. Анализ текста повести ILM. Карамзина «Бедная Лиза» // Язык русских писателей XVIII века. Сб. Ст. Л., 1981. С. 176-193.

110. Кожинов В. О принципах построения истории литературы: Методологические заметки // Контекст 72. М., 1973.

111. Кожинов В. К социологии русской литературы XVIII XIX веков: Проблема литературных направлений // Литература и социология. М., 1977

112. Козубовская Г.П. Русская поэзия первой трети XIX в. и мифология: Жанровый архетип и поэтика. Самара Барнаул . 1998.

113. Копыстянская Н. Понятие «жанр» в его устойчивости и изменчивости //Контекст 1986. М., 1987. С. 178-204.

114. Костюхин Е.А. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских витязей. М., 1988. С. 5-20.

115. Кочеткова П.Д. Литература русского сентиментализма: эстетические и художественные искания. СПб., 1994.

116. Кочеткова Н.Д. Тема «золотого века» в литературе русского сентиментализма//XVIII век. Сб. 18. СПб., 1993. С. 172-186.

117. Кошелев В.А. Общественно-литературная борьба в России 40-х годов XIX века. Вологда, 1982.

118. Кошелев В.А. Первая книга Пушкина. Томск, 1997.

119. Кошелев В.А. Лирика Фета и русская «усадебная поэзия»: К постановке проблемы // A.A. Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

120. Краткая литературная энциклопедия. Т. 3. М., 1966. С. 58-59.

121. Кривонос В.Ш. Гоголь и фольклорная традиция // Вестник Новгородского университета. Сер.: Гуманитарные науки. 1995. № 2. С. 7278.

122. Кросс А. Разновидности идиллий в творчестве Карамзина // XVIII век: Державин, Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX вв. Вып. 8. Л., 1969. С. 210-228.

123. Кузьмин А.И. Повесть как жанр литературы. М., 1984.

124. Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. М., 1964.

125. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. М., 1982.

126. Кулишкина О.Н. Романтическая поэзия искусства и русская проза первой половины XIX в. Кемерово, 1995.

127. Лебедев Е. Ирония и слезы чувствительной поэзии // Дмитриев И.И. Стихотворения. М., 1987. С. 5-15.

128. Л ей дерм ан Н. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е годы. Свердловск, 1982.

129. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно историческое значение. М.-Л., 1947.

130. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971.

131. Лихачев Д.С. Поэзия садов и семантика садово-парковых стилей. Л., 1982.

132. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.

133. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского ддворянства (XVIII начало XIX века).СПб., 1994.

134. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

135. Лотман Ю.М. Литература в контексте культуры XVIII в. // Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997. С.118-167.'

136. Лотман Ю.М. Проблема народности и пути развития литературы преддекабристского периода // Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997. С.292-325.

137. Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII века // Эпоха Просвещения. Л., 1967.

138. Лотман Ю.М. Поэзия 1790-1810-х годов // Поэты 1790-1810-х годов. Л., 1971. С. 5-60.

139. Лотман Ю.М. Карамзин: Сотворение Карамзина. Статьи и исследования 1957-1990. Заметки и рецензии. СПб., 1997.

140. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л., 1974.

141. Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова «Обломов». СПб., 1996.

142. Малый энциклопедический словарь. Брокгауз, Ефрон. СПб., 1900. Ст. 736.

143. Манн Ю. Динамика русского романтизма. М., 1995.

144. Манн Ю. Диалектика художественного образа. М., 1987.

145. Манн Ю. Поэтика Гоголя. M., 1978.

146. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

147. Манн Ю. Иван Киреевский и Гоголь в стенах Оптиной: О духовных исканиях русских писателей // Вопросы литературы, 1991. №8. С. 106-124.

148. Маргиналии русских писателей XVIII века. СПб., 1994.

149. Марголис Ю.Д. Книга Н.В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями»: Основные вехи истории восприятия. СПб., 1998.

150. Мейлах Б. Русская повесть 20-30-х годов XIX века // Русские повести XIX века 20-х иЗО-х годов. Т.1-2. М.-Л., 1950. С. V XXXV.

151. Мережковский Д.С. Гоголь и черт // Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991.С. 213-309.

152. Мир русской усадьбы: Очерки. М., 1995.

153. Милюгина Е.Г. Идея романтического универсализма и философско -эстетические взгляды Н.В. Гоголя // Романтизм: Грани и судьбы. Часть 1. Тверь, 1998. С. 80-89.

154. Мир русской провинции и провинциальная культура. СПб., 1997.

155. Моисеев Д. «Выбранные места» Н.В. Гоголя в оценке святителя Игнатия (Брянчанинова) // Лепта, 1994. № 21. С. 227-230.

156. МочульскийК. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

157. Набоков Владимир. Николай Гоголь // Набоков Владимир. Романы. Рассказы. Эссе. СПб., 1993. С. 250-348.

158. Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. М., 1972.

159. Невахович Л.Н. Человек в природе: Переписка двух просвещенных друзей. СПб., 1804.

160. Николаев Д.П. Пасичник Рудый Панько и вопрос о социальных истоках сатиры Гоголя // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. 1984. № 3. С. 3-9.

161. Орехова Л.А. Образ автора и поэтика жанра: русская лирическая проза. Автореферат диссертации на соискание уч. степ, доктора филол. наук. М., 1993.

162. Орлов П.А. Русский сентиментализм. М., 1977.

163. Ошеров С. Поэзия «Метаморфоз» // Овидий. Метаморфозы. М., 1977. С. 5-35.

164. Памятники Отечества: Подмосковье. № 31. 1994.

165. Пастораль в системе культуры: Метаморфозы жанра в диалоге со временем. М., 1999.

166. Переписка Н.В. Гоголя: В 2 т. М., 1988.

167. Пирумова Н.М. Семья Бакуниных в Премухинской усадьбе // Мир русской усадьбы: Очерки. М., 1995. С. 7-45.

168. Письма русский писателей XVIII века. Л., 1980.

169. Поляков М. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1978.

170. Попова Т. Буколика в системе греческой поэзии // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981. С.

171. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972.

172. Поэтика русского реализма: очерки о русской литературе XIX в. Л., 1971.

173. Пухов В.А. П.И. Шаликов и русские писатели его времени // Русская литература, 1973. №.2. С. 158-162.

174. Пухов В. Первая русская повесть о бедной ЛизеЛ Русская литература, 1965. № 1.С. 120-122.

175. Радциг С.И. История древнегреческой литературы. М., 1969.

176. Розова З.Г. «Новая Элоиза» Руссо и «Бедная Лиза» Карамзина // XVIII век: Державин, Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX вв. Вып. 8. Л., 1969. С. 259 - 268.

177. Росси Л. Сентиментальная проза М.Н. Муравьева: Новые материалы // XVIII век. Сб. 19. СПб. 1995. С. 114-146.

178. Рузвельт П. Усадебная культура грибоедовского времени // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1995. Т. 54. № 4. С. 52-55.

179. Русская критика XVIII XIX веков. M., 1978.

180. Русская критическая литература о произведениях Н.В. Гоголя. М., 1903. / Собрал В. Зелинский /

181. Русская культура XVIII века и западноевропейские литературы. Л., 1980.

182. Русская литература: XVIII век. Поэзия. М., 1990.

183. Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра. Л., 1973.

184. Русская проза: Сб. ст. М.-Л., 1926.

185. Русская усадьба: Сб. Общества изучения русской усадьбы. М.Рыбинск, 1994.

186. Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века. М., 1982.193. Русский очерк. М., 1986.

187. Сенчина Л.Т. Жанровая эволюция идиллии: на материале русской поэзии XVIII первой половины XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филол. наук. Тбилиси, 1990.

188. Словарь античности. М., 1992.

189. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.

190. Смирнова Е.А. Поэма Гоголя «Мертвые души». Л., 1987.

191. Смирнова Е.А. О многосмысленности «Мертвых душ» // Контекст -1982. М., 1983. С. 164-191.

192. Соколов А.Н. Стихотворная сказка (новелла) в русской литературе // Стихотворная сказка (новелла) XVIII начала XIX века. Л., 1969. С.5-42.

193. Солодкий Б.С. Русская утопия XVIII века и нравственный идеал человека // Философские науки, 1975. № 5. С. 92-102.

194. Стенник Ю.В. Систмы жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс: проблемы и методы изучения. Л., 1974. С. 168-202.

195. Стенник Ю.В. Пушкин и русская литература XVIII века. СПб., 1995.

196. Строганов М. Две старицких осени Пушкина: Литературоведческие очерки. Тверь, 1999.

197. Сурков Е.А. Русская повесть первой трети XIX века: генезис и поэтика жанра. Кемерово, 1991.

198. Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1964.

199. Тиме Г.А. «Записки охотника» И.С. Тургенева и «Шварцвальдские деревенские рассказы» Б. Ауэрбаха: сравнительная типология жанра // Тургенев И.С. Вопросы биографии и творчества. Л., 1990. С. 45-57.

200. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М., 1976.

201. Томашевский Б.В. Теория литературы: Поэтика. М., 1996.

202. Топоров В.Н. «Бедная Лиза» Карамзина: Опыт прочтения. М., 1995.

203. Топоров В.Н. Странный Тургенев: Четыре главы. М., 1998.

204. Тредиаковский В.К. Новый и краткий способ к сложению российских стихов // Тредиаковский В.К. Избранные произведения. M.-JI., 1963.

205. Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М., 1978.

206. Тюпа В.И. Притча о блудном сыне в контексте «повестей Белкина» как художественного целого //Болдинские чтения. Горький, 1983. С. 67-81.

207. Усадьба в русской культуре XIX- начала XX веков: материалы научной конференции. М., 1996.

208. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л., 1982.

209. Уэллек Р. и Уоррен О. Теория литературы. М., 1978.

210. Фаанъе М.Г. Прощальные письма М.В. Сушкова: О проблеме самоубийства в русской культуре конца XVIII века // XVIII век. Сб. 19. СПб., 1995. С. 147-167.

211. Федоров Б. Воспоминания о Владимире Ивановиче Панаеве с обозрением его идиллий. СПб., 1860.

212. Феокрит. Мосх. Бион: Идиллии и эпиграммы. М., 1993.

213. Флоровский Г. , прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.

214. Фоменко И.Ю. Из прозаического наследия М.Н. Муравьева // Русская литература,, 1981. № 3. С. 116-130.

215. Фоменко И.Ю. Проза М.Н. Муравьева: Из истории русской прозы последней трети XVIII века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филол. наук. Л,, 1983.

216. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

217. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. Л., 1971.

218. Фризман Л.Г. Жизнь лирического жанра. М., 1973.

219. Хаев Е.С. Идиллические мотивы в произведениях Пушкина рубежа 182—1830-х годов // Болдинские чтения. Горький, 1984. С. 98-109.

220. Хаев Е.С. Идиллические мотивы в «Евгении Онегине» // Болдинские чтения. Горький, 1981. С. 82-104.

221. Хализев В.Е. Пушкинское и белкинское в «Станционном смотрителе» // Болдинские чтения. Горький, 1984. С. 18-31.

222. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.

223. Храпченко М.Б. Николай Гоголь. М., 1993.

224. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе: русский физиологический очерк. М., 1965.

225. Чернец Л. Литературные жанры. М., 1982.

226. Шайтанов И.О. Мыслящая Муза: «Открытие природы» в поэзии XVIII века. М., 1989.

227. Щарыпкин Д.М. Пушкин и «Нравоучительные рассказы» Мармонтеля //Пушкин: Исследования и материалы. Т. 8. М.-Л., 1978. С. 107-136.

228. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. М., 1979.

229. Шеллинг Фридрих. Философия искусства. СПб., 1996.

230. Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопросы философии, 1972. № 8. С. 151-158.

231. Шефтсбери. Эстетические опыты. М., 1975.

232. Шиллер Фридрих. Статьи по эстетике // Шиллер Фридрих. Собр. соч. Т. VI. М., 1957.

233. Шмид Вольф. Проза как поэзия: Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард. 1998.

234. Энциклопедический словарь. Том ХПа Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб, 1894. С. 799-801.

235. Якимович Т. Французский реалистический очерк 1830-1848 гг. М., 1963.

236. Яковлева М.В. О содержательности жанра повести // Проблемы литературных жанров. Томск, 1972. С. 16-18.

237. Янчевская А.Ю. Второй том «Мертвых душ» Н.В. Гоголя в свете идеи синтеза искусства и религии // Романтизм: грани и судьбы. Ч. 2. Тверь, 1998. С. 137-143.