автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Русская Православная Церковь в центре и на периферии в 1918-1930-х годах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская Православная Церковь в центре и на периферии в 1918-1930-х годах"

На правах рукописи

ХРУСТАЛЕВ Михаил Юрьевич

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ЦЕНТРЕ И НА ПЕРИФЕРИИ В 1918-1930-Х ГОДАХ

(на материалах Новгородской епархии)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Архангельск 2004

Работа выполнена при кафедре Отечественной истории Вологодского государственного педагогического университета

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор А.В. Камкин

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор СИ. Шубин кандидат исторических наук, доцент А.Р. Павлушков

Ведущая организация: Череповецкий государственный

университет

¿г Защита состоится « V » СМЛ ^-^гДлХ, 2004 г.

'1 часов на заседании Диссертационного совета Д212.191.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 - Отечественная история в Поморском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, пр. Ломоносова, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163003, г. Архангельск, пр. Ломоносова, 4.

Автореферат разослан

« 3 » Сё^-Г

2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, доктор исторических наук, профессор

В.И. Коротаев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Выяснение разновекторных и многоаспектных взаимодействий власти, церковных реформаторов и церковных традиционалистов в центре и на периферии представляет собой самостоятельную научную проблему, позволяющую существенно расширить имеющиеся представления о самом феномене социальной революции, когда революционные, реформаторские и традиционные векторы неизбежно затрагивают все слои общества и сферы сознания, в том числе и религиозные. Это актуально и сегодня, в начале XXI века, в связи с тем, что линия выстраивания государственно-церковных отношений в современной России вовсе не завершена, а внутри Русской Православной Церкви возобновились обновленческо-модернистские процессы.

Степень изученности темы. Историографическое наследие по общим вопросам церковной истории 1918-1930-х годов формировалось в светской отечественной и зарубежной историографии, в церковно-исторической науке и в публицистике.

В советской историографии вплоть до конца 1980-х годов вопросы внутрицерковного противостояния, связанные с политической ориентацией Церкви, изучались недостаточно; внимание ученых привлекали лишь отдельные этапы процесса ее переориентации. Деятельность государственных органов по регулированию отношений с Церковью оставалась вне критики. Запрет был наложен и на изучение партийного руководства «церковной политикой», а также на историю деятельности ГПУ-ОПТУ, НКВД по ее проведению. При ограниченном доступе к основному корпусу архивных материалов главными источниками исследований становились работы идеологов партии, законодательные акты, постановления высших органов советской власти и отдельные решения партийных органов.

Первыми авторами работ о религии и Церкви стали деятели партии, сыгравшие важную роль в проведении антирелигиозной политики: ПА Красиков, А.В. Луначарский, В.Д. Бонч-Бруевич, Е.М. Ярославский, И.И. Скворцов-Степанов1, а также исследователи Б.И. Кандидов2 и Н.М. Никольский3. Государственно-церковная политика «априори» рассматривалась этими исследователями как положительная, а церковная и религиозных организаций -как контрреволюционная. Был выдвинут тезис о руководящей роли духовенства в актах сопротивления власти и о положительном отношении народных масс к изъятию церковных ценностей.

К середине 1930-х годов типичные черты историографии предыдущего периода еще более углубились. Создавались работы скорее политического, нежели научного характера, повторялись некритические выводы. Новые аспекты в тему становления русской церковной смуты 1920-х годов внес ИА. Стратонов4. Истоки кризиса в Русской Православной Церкви он низводил к церковной реформе первой четверти XVIII века, а в основе обновленческого раскола видел противостояние белого духовенства и епископата. Б.В. Титлинов5 утверждал, что факт примирения новой Церкви с социальной революцией произошел в результате принятия верующими идей социального переворота. По его мнению, обновленчество не

являлось реформацией, но не было и революцией в Церкви, так как реформы проводились традиционным соборным путем. Работы лидера обновленчества А.И. Введенского6 носили, в основном, полемический и агитационный характер. В конце 1930-х годов тенденциозную попытку создать историю Церкви после октябрьского переворота предпринимал бывший обновленческий митрополит Н.Ф. Платонов7.

В 1950-е - начале 1970-х годов в оценках послереволюционной истории Церкви преобладал прежний подход. П.К. Курочкин8 рассматривал обновленчество как первый в ее истории опыт позитивного отношения к социалистическому строю, как русский вариант церковной реформации. Р.Ю. Плаксин9 причины перехода на позиции лояльного отношения к советской власти видел в отходе большого числа верующих от религии, страхе духовенства утратить влияние Церкви на массы. Историки 1970-1980-х гг. В.А Куроедов и М.С. Корзун10 наследовали те же традиции советской историографии. И все же именно в 1970-е годы появилось первое в советской историографии исследование, посвященное восстановлению полной картины истории обновленческого раскола. Его автор А.А. Шишкин11 рассматривал историю раскола как приспособленческого движения к новым социально-политическим условиям. В числе его причин А.Ф. Шишкин называл необходимость сдержать отход верующих от Церкви, единственным способом добиться которого можно было лишь ценой отмежевания от «тихоновской» Церкви, сближения идеалов христианства и социализма. ЕА Юшин12, полемизируя с зарубежными исследователями, по-прежнему рассматривал раскол как результат признания частью духовенства советской власти и проявление кризиса «антинародного» курса патриарха Тихона.

В постсоветской историографии с начала 1990-х годов появились условия для расширения и концептуального решения проблем историко-церковных исследований и существенного обогащения их источниковой базы.

В.А Алексеев13, развивая мысль об организаторах обновленческого раскола-Л.Д. Троцком и Е.М. Ярославском, органах ГПУ-доказывает, что, встав на сторону обновленцев, власть все более втягивалась во внутрицерковные дела. О.Ю. Васильева14 поддержала тезис о внутрицерковном расколе, как замысле, созревшем в ГПУ с целью «расчленения Церкви на группировки и лишении ее силы». М.И. Одинцов15 признает, что деятельность Л.Д. Троцкого весной 1922 года все жестче увязывалась им с активизацией «войны» против «тихоновской» Церкви и обеспечением поддержки обновленчества. НА Кривова16 справедливо полагает, что конфискационная и ликвидационная кампания явилась результатом хорошо спланированной программы по разрушению и ликвидации экономической самостоятельности Церкви. Проблемы обновленческого раскола М.В. Шкаровский17, рассмотревший его на материалах Петрограда-Ленинграда -«колыбели» обновленческого движения, пришел к выводу, что положение дел в нем во многом определяло ситуацию на периферии. Н.Н. Покровский18 уделил большое внимание источниковедческому анализу ранее неизвестных документов партийных и силовых структур. Близкую к ним позицию занимают историки М.И. Вострышев и В.Ф. Козлов19.

В 1990-х годах появляются значительные региональные исследования. Вопросы деятельности органов ВЧК-ОГПУ и отношения с Церковью в Тобольской (Тюменской) губернии в 1921-1923 гг. затронуты в работе А.А. Кононенко20.

Анализ форм и методов «борьбы с религиозной моралью крестьян властей Центрально-Черноземного района в 1920-е годы» предпринял Ю.В. Костин21. С.Г. Петровым22 охарактеризованы вклад Л.Д. Троцкого в формирование программы ликвидации Церкви в 1921-1922 гг. В исследовании Т.Н. Коголь23, проведенном на материалах Западной Сибири, сделан вывод о том, что волна внутрицерковных расколов конца 1920-х гг. была следствием Декларации 1927 года, расцененной внутренней оппозицией, как отход от канонической сущности Православной Церкви. Е.С. Ревякиным изучены отдельные стороны религиозной жизни провинции и механизм трансформации православной традиции в целом. Н.И. Музафаровой24 Н.Ю. Желнаковой25, СВ. Михайлову26 удалось открыть как вариативность репресссивной политики на местах, так и опыт скрытой солидарности с верующим населением. В исследованиях М.А. Куцей27 изучены философские аспекты проблемы в общем плане, а в работах И.В. Спасенковой28 значительное место отведено изучению конкретно-локального опыта адаптации православной традиции русского города к условиям беспрецедентной в истории России модели атеистического государства.

Различным аспектам церковно-государственных отношений, политике властей в отношении Церкви, приходской жизни, биографиям выдающихся церковных деятелей 1920-1930-х годов посвящены историко-краеведческие публикации новгородских, вологодских, череповецких исследователей И.Д. Савиновой, А.К. Галкина, Е.Р. Стрельниковой, А. В. Трофимова, И.В. Спасенковой, Е.В. Бахтенкова, О.В. Артемовой, А.В. Камкина, Г.И. Лисовской, Т.Б. Чуйковой, Т.В. Залогиной, А.С. Окуневой, Г.Н. Леоновой, Н.Г. Кедрова29. В данных работах отображены пути устранения Церкви из активной общественной жизни, освещен ход конфискационной политики государства на местном уровне, выявлены настойчивые поиски духовенством Вологодской и Новгородской епархий новых путей воздействия на паству, а также путей реформирования приходской жизни и сохранения ее традиционного уклада, опыт демократизации приходской жизни, трагические судьбы духовенства и вариативность государственной политики на местах по удушению приходской жизни. Традиции региональных научных исследований еще только начинают складываться. По этой причине труды новгородских историков представляют собой пока научную публицистику или обзоры архивных фондов.

Свои достижения в исследовании темы имеет церковная историография. Магистерская диссертация архимандрита (впоследствии митрополита) Иоанна (Снычева), посвященная церковным расколам 1920-1930-х годов, объяснила их появление как церковными противоречиями, так и влиянием революционных событий 1917-1918 гг., назревшей необходимостью реформирования внешней жизни Церкви. Несомненную ценность представляют труды митрополита Мануила (Лемешевского), архиепископа Сергия (Ларина), церковного историка А.И. Кузнецова30. Значительное внимание уделено в них методам и тактике борьбы с расколом. В официальной светской историографии их выводы и оценки зачастую игнорировались (т.к. сами работы, как правило, оставались в машинописи), хотя фактологические материалы из их трудов включались в научный оборот. В обобщающих трудах митрополита Иоанна (Снычева) протоиерея В. Цыпина, священника Г. Митрофанова, иеромонаха Дамаскина (Орловского), священника К. Буфеева, священника Г. Ореханова31, дан богословско-канонический анализ

внутрицерковных расколов. Обновленческое движение рассмотрено на фоне других расколов как в столичных, так и в периферийных епархиях. Данные работы создают целостную картину духовных исканий в сложных социально-политических условиях.

Работы русских эмигрантов различных политических ориентации носили характер публицистических книг, мемуаров, либо богословских трудов, критически освещающих историю Церкви в СССР. Общие принципы изложения позволяют объединить их в одну группу, вне зависимости от времени и места их написания. Следует выделить труды таких авторов, как А. Левитин-Краснов и В. Шавров32, склонных идеализировать реформаторское движение 1922-1940-х гг., преувеличивать его близость к социалистическим идеям. Некоторые из зарубежных авторов (Г. Штриккер, Т.М. Горичева33) представляют историю обновленчества как вырождение христианско-социалистических исканий и церковного реформаторства в сотрудничество с богоборческим государством. Нельзя согласиться с утверждением ряда зарубежных историков (И. Хризостомус, У. Флетчер34), сводивших истоки обновленчества лишь к действиям властей и моральной нечистоплотности его лидеров.

Таким образом, отдельные аспекты нашей темы имеют различную степень изученности. В свете целей и задач диссертационного исследования наиболее изученными представляются нормативно-правовые и общественно-политические аспекты (развитие государственно-церковных отношений, механизмы репрессивной политики государства и пр.). По-прежнему острую полемику вызывает проблема возникновения и сущности обновленческого раскола 1922 года и его корней в предшествующий период. Дискуссионными остаются проблемы, связанные с изучением внутренних противоречий обновленческого движения и общецерковного состояния, динамики их развития, специфики местных особенностей. Требует дополнительных исследований деятельность церковных традиционалистов и обновленцев в различных регионах, в пределах конкретных епархий и территорий (в данном случае - Новгородской), политика местных органов власти по отношению к различным ветвям православия. Немаловажно исследовать и деятельность отдельных личностей, как сыгравших большую роль в становлении обновленчества на периферии, так и отстаивающих церковный традиционализм.

Объектом исследования стало взаимодействие и противоборство церковных реформаторов, церковных традиционалистов и новой власти в центре и периферии в 1918 - 30-х годах.

Предметом исследования являются традиционные и обновленческие церковные структуры разного уровня и государственные институты в пределах бывшей Новгородской губернии.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 года по конец 1930-х годов. Нижняя граница исследования обусловлена введением в жизнь Декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» и установлением нового формального и реального статуса Церкви. Верхняя граница приходится на конец 1930-х годов и совпадает с почти полным сворачиванием деятельности церковных структур в СССР.

Территориальные рамки исследования ограничены административно-церковной юрисдикцией Новгородской епархии. На ее территории в 1918-1930-

х гг. происходили церковно-административные трансформации. В 1922 году на территории Новгородской епархии образуются обновленческие Новгородская и Череповецкая епархии, при сохранении викариатов Новгородской епархии патриаршей Церкви. Автор учитывая эти изменения, еще более учитывает принцип сопоставимости территории при сохранении в поле зрения обрисованного выше пространства.

Цель исследования состоит в изучении взаимодействия церковных и государственных институтов, трансформации новых и традиционных церковных структур в изменившихся исторических условиях. В этой связи представляется важным решить следующие исследовательские задачи:

- определить роль местных органов власти в осуществлении «церковной политики» государства на местах;

- установить периодизацию государственно-церковных отношений и охарактеризовать каждый из выделенных ее этапов;

- выявить механизмы и направления трансформации местных церковных структур в 1918-1930-е годы и формы их адаптации к новой политической системе;

- выяснить позиции основных церковных течений как по вопросам взаимоотношений друг с другом, так и с властями;

- проследить взаимоотношения традиционалистов и обновленцев Новгородской епархии с соответствующими церковными центрами;

- локализовать очаги деятельности традиционалистов и обновленцев в различные периоды с 1918 по 1939 год;

- установить направления реформаторства в церковной жизни Новгородской епархии и его разноуровневую эволюцию от центра к периферии, а также' последствия его для Церкви и общества в пределах изучаемого региона.

Методологическую основу исследования составило единство двух подходов к изучению духовной сферы общества: институционального и мотивационного. Первый заключается в признании особой значимости функционирования институтов, представляющих в социуме духовные (идеологические) приоритеты главных участников изучаемых событий, а второй

- в первичности духовного (идеологического) в их сознании и действиях. Отсюда ключевыми для исследования духовного состояния общества 1920-1930-х гг. является конструкт «вера- идеология». Вера, олицетворявшая все традиционное в духовно-нравственных ориентирах общества, и большевистская идеология, ставшая в то время официальной и новационно-агрессивной одновременно, вступили в указанный период в отношения взаимоисключения. Это противоборство определило глубокий конфликт в институциональной триаде «церковь—государство -общество». Каждый из элементов триады вошел в состояние внутреннего раскола и поиска своей позиции.

Исследование состояния раскола в наиболее фундаментальных институтах общества требует системного метода и междисциплинарности.

Системный метод позволяет определить и оценить взаимоотношения основных участников триады в конкретно-исторических условиях. Он дополнен функциональным, синхронистическим, типологическим, статистическим и картографическим методами. Междисциплинарность представлена сочетанием исторического и религиоведческого подходов, что создает условия для более корректного исследования темы. Первый дает возможность многоаспектно

проследить обусловленность каждого этапа политики государства в отношении Церкви и развития различных течений в ней. Религиоведческий подход способствует более точному определению специфики отношений и разногласий между течениями внутри Церкви, и анализу ее взаимоотношения с другими сферами социально-политической жизни.

Исследование строится на обновленных в последние годы научных взглядах историков по проблемам отечественной истории и новых подходах российских религиоведов к истории Церкви, их выводах по исследуемой теме.

Источниковой базой исследования стал комплекс материалов, который можно разделить на несколько групп.

Во-первых, к ней относятся законодательные и нормативно-распорядительные акты органов советской власти, регулировавшие церковную жизнь в целом. Среди них основополагающими являются: декрет СНК РСФСР «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» (23 января 1918 г.), Постановление ВЦИК и СНК «О религиозных объединениях» (8 апреля 1929 г.). Исследованы документы, опубликованные в сборниках: «Церковь и государство: Сборник постановлений, циркуляров по отделению церкви от государства, отчетов и разъяснений ликвидационного отдела НКЮ» (Харьков, 1923), «Отделение церкви от государства в СССР: Полное собрание декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других Советских Социалистических Республик» (Составитель П.В. Гидулянов, М., 1926), «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925 гг.». Т. 1-2. (М.-Новосибирск, 1997). Последний сборник включает в себя более расширенный комплекс документов по сравнению с предыдущими сборниками. Обширный документальный материал достаточно полно отражает деятельность Церкви в условиях расколов и поиска новых форм отношений с властями. В сборниках опубликованы различного содержания постановления, докладные записки, распоряжения, циркулярные письма, отчеты, разъяснения, нормативные акты, телеграммы, исходившие от властных структур.

Во-вторых, большой комплекс источников составляют внутрицерковныераспорядительные акты, опубликованные М. А. Губониным в сборнике: «Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943» (М., 1994).

В третьих, в исследовании использованы материалы ряда архивохранилищ: Центрального государственного архива Санкт-Петербурга1, Государственного архива Вологодской области2, Государственного архива Новгородской области3, Архива Управления ФСБ по Новгородской области, Отдела письменных источников Череповецкою музейного объединения4, Отдела письменных источников Устюженского краеведческого музея5, Череповецкого центра хранения документации6. В ссылках указаны номера фондов, описей и дел впервые введенных в научный оборот.

К первой группе выявленных источников можно отнести подзаконные и нормативные акты государственного и местного значения, необходимые для изучения практической реализации законодательства о религиозных культах в центре и на местах.

Большинство материалов относится ко второй группе -делопроизводственная документация как государственных, так и церковных

органов. Сюда вошли многочисленные инструкции, циркуляры, распоряжения епархиальных управлений центра и периферии, договоры и другие документы, регулирующие отношения органов власти с церковными организациями. Особо выделяется докладная документация (годовые отчеты, отчетные рапорты, доклады с мест, сведения о деятельности комиссий по закрытию храмов, акты обследования храмов и прочее), помогающая представить различные направления деятельности как Церкви, так и местных органов власти.

Третью группу источников представляет протокольная документация. Охарактеризовать внутриприходскую жизнедеятельности помогают протоколы (изучено 122 протокола за 1922-1936 гг.) общих собраний членов религиозных общин. Особо ценными являются сведения (5 протоколов за 1925-1928 гг.) о новациях в епархиальной и приходской самоорганизации: выборы архиереев и настоятелей храмов, приходского актива (27 протоколов за 1923-1934 гг.), практика благочиннических и епархиальных съездов (17 журналов за 1922-1937 гг.).

Учетно-статистическая документация представлена списками членов религиозных общин, отражающими социальный состав верующих, списками приходского актива. Она содержит полную информацию о количественно-возрастном составе и социальном положении приходских представителей с указанием имущественного ценза. Широкое распространение имели списки духовенства (42 списка за 1924-1935 гг.), анкеты (95 анкет за 1924-1938 гг.), ежегодно сдаваемые в местные органы власти. При передачах культового имущества и зданий культа, ревизиях составлялись клировые ведомости, описи имущества, сводные статистические таблицы о культовых зданиях (32 документа за 19181938 гг.). Указанные источники позволяют решать вопросы динамики православного населения в хронологических рамках исследования, и впервые вводятся в научный оборот.

Отдельную группу источников составляет текущая деловая и личная переписка: служебные письма, телеграммы, личные письма, заявления, прошения, ходатайства и прочее. В некоторых из них выражается личное отношение к происходившим в РПЦ процессам.

Самостоятельную группу источников составляют материалы местной периодической печати: газета «Коммунист» (г. Череповец) за 1918-1937 гг., газета «Звезда» (г. Новгород) за 1922-1926 гг., газета «Красный пахарь» (г. Старая Русса») за 1922-1924 гг. Опубликованные там фельетоны, сатирические заметки, очерки, статьи антирелигиозного характера отражали точку зрения местных властей на происходившие в стране, губерниях и уездах церковные события, и создавали необходимое информационное и идеологическое обеспечение государственной антицерковной политики на местном уровне.

Несмотря на широту использованной источниковой базы, период 1930-х годов беднее источниками. Но, тем не менее, можно утверждать, что имеющиеся в нашем распоряжении материалы составляют достаточно информативный корпус источников по церковной истории исследуемой проблемы. Дополняя друг друга, они составляют репрезентативную источниковую базу для реализации поставленных в исследовании задач.

Научная новизна работы заключается в том, что исследована деятельность трех сил, оказавшихся в 1918-1930-у гг. в одной связке-церковных реформаторов, церковных традиционалистов и новой власти. Выявлены методы,

тактика их взаимодействия и взаимовлияния, периоды успеха и кризисов, а также борьбы и временного партнерства. Выделены четыре этапа взаимодействия церковных реформаторов, традиционалистов и власти: 1918-1921 гг. - период принципиального изменения правового статуса Церкви и начало регулярного вмешательства властей во внутрицерковную жизнь; конец 1921 -октябрь 1923 г. — период конфискационных кампаний, открытых репрессий, инициирования возникновения обновленческого раскола на периферии; конец 1923 - 1930 гг. -период образования самостоятельных обновленческих структур, расширение сферы влияния обновленцев при поддержке власти, масштабное наступление церковного реформаторства, которое в конце концов стало приводить их к кризису; 1931-1938 гг. - период жесткой ликвидационной политики государства по отношению ко всем церковным течениям.

Выявлено своеобразие изученных процессов на указанной территории: для периферийной модели церковного реформаторства не характерно дискуссионное обсуждение предложенных реформ. Периферийное обновленчество изживает себя быстрее, чем центральное, так как оно не смогло предложить местным властям приемлемые условия совместного сосуществования в новом обществе. Реформаторы оказались лишенными и рационального консерватизма в религиозных вопросах, чтобы сблизиться с традиционной церковью.

Апробация результатов работы проводилась в докладах на научных конференциях: «Первые Санкт-Петербургские Свято-Иоанновские чтения» (Санкт-Петербург, 1999), на Всероссийских межвузовских научных конференциях «Традиции в контексте русской культуры» (Череповец, 2000, 2002), на научно-практической конференции «Русская Православная Церковь: история и современность (Череповец, 2000), «Третьи Санкт-Петербургские Свято-Иоанновские чтения (Санкт-Петербург, 2001), на научно-практической конференции «Милютинские чтения» (Череповец, 2001), на научно-практической конференции «Первые Всероссийские Таисиевские чтения» (Боровичи, 2002), «Четвертые Санкт-Петербургские Свято-Иоанновские чтения» (Санкт-Петербург, 2003).

Практическая значимость исследования заключается в том, что собранный и систематизированный материал и сделанные выводы могут быть учтены при формировании принципов взаимоотношений с религиозными объединениями, а такжедля практического использования при реализации политики государства в отношении религии, Церкви, верующих. Фактический материал исследования может использоваться при чтении лекций, спецкурсов по отечественной истории, истории РПЦ, религиоведению, церковному краеведению в вузах, в исследовательской работе светских и церковных научных центров и учреждений, в лекционно-просветительской работе.

Структура диссертации определена поставленными задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» дается обоснование актуальности и новизны исследования,

его хронологические рамки, территориальные границы, приводится анализ историографии проблемы, дается характеристика источников, формулируются цели и задачи исследования.

В первой главе «Внутренние и внешние церковные противоречия и начало организационного становления обновленчества» в центре внимания находится общее состояние Православной Церкви накануне внутренних потрясений 1922 года, приведшее к изменению статуса и роли ее в обществе. Петроград становится эпицентром основных кризисных состояний эпохи. Именно здесь произошли кровопролитные столкновения противоборствующих сторон, не способствовавшие установлению лояльных отношений Церкви с новой властью.

Первый параграф «Церковь в центре и на периферии в 1918-1921 гг.» характеризует место РПЦ в обществе до появления первых внутрицерковных противоречий. Декрет об отделении Церкви от государства не предусматривал никакого переходного периода. В распоряжении РПЦ оставалось очень мало времени на реорганизацию своей деятельности, ее имущество было конфисковано. Поместный Собор прямо назвал политику властей актом открытого гонения. В первой половине 1918 г. церковная жизнь проходила под знаком сопротивления декрету.

При проведении в жизнь декрета важной процедурой становится официальная регистрация религиозных общин, после чего верующие могли получить в аренду храм.

Установлено, что в пределах Новгородской епархии такие процедурные моменты начали действовать только в 1919 г. В удаленных от епархиального центра уездных городах они происходили еще позже. При этом властями принимался и регистрировался только тот устав, в котором содержались запретительные положения, бывшие гарантом лояльности верующих по отношению к власти. Декларированная Конституцией РСФСР 1918 года свобода совести не выдерживалась. Верующие, объединенные в религиозные общества в количестве не менее 50 человек, получив в пользование храмы, не получили права юридического лица.

Таким образом, отделение Церкви от государства в советской России вовсе не означало, что государство заняло нейтральную позицию по отношению к Церкви. Его позиция была выжидательной.

Впервые заявляют о себе обновленцы, ставшие сторонниками вовлечения духовенства в политику на стороне новой власти. После гражданской войны власти начинают разрабатывать планы кардинального решения религиозного вопроса в России. Выжидательное настроение властей превращается в наступательное. Первой формой систематической борьбы с РПЦ явилась попытка противопоставить господствующей Церкви другие религиозные течения, зародившиеся внутри ее, и способные пойти на соглашение с властями. Однако факты свидетельствуют, что такое положение наблюдалось только в центре (Петроград), в то время как периферия (Новгород, Череповец) подобного рода действий еще не знала.

Подготовительная работа для решительного наступления на Церковь началась во второй половине 1921 года. Для ее осуществления создается особый III церковный отдел ГПУ во главе с ЕЛ. Тучковым, начавший вербовку сотрудников среди духовенства и мирян.

В силу происшедших территориально-административных изменений

усложняется единое каноническое пространство Новгородской епархии. На территории новосозданной Череповецкой губернии начинают функционировать четыре викариатства Новгородской епархии патриаршей Церкви - Череповецкое, Кирилловское, Устюженское, Тихвинское. Однако эта крайне необходимая церковная реформа фактически стала воплощаться лишь в 1921 году, когда советская власть парализовала церковное управление на местном уровне.

Во втором параграфе «Вопрос о церковных ценностях и кампания 1922 года по их изъятию» рассматривается столкновение Церкви и государства вследствие конфискационной кампании. Цель ее-разрушение Православной Церкви как целостного организма и учреждение множества мелких и независимых друг от друга и от центра религиозных общин. Даже там, где ценности сдавались добровольно, как это имело место в Череповце и Тихвине Новгородской епархии, власти провоцировали «церковную революцию».

С 1922 года изъятие ценностей принимает массовый и организованный характер. В первую очередь изъятия производились в городских храмах (Устюжна, Череповец, Тихвин) по ризничным описям. Власти предписывали все распоряжения и отчеты о проведении кампании не фиксировать, чтобы не осталось следов. На этой почве происходит ряд эксцессов в Петрограде, Новгороде, Старой Руссе. Приговорами трибуналов (Новгородского, Череповецкого, Рыбинского), устанавливалась прямая связь между воззванием патриарха Тихона от 18 февраля 1922 года и беспорядками, вызванными оглашением его на местах.

Большой резонанс получили события в Новгороде, где попытка митрополита Новгородского и Старорусского Арсения устроить комитет помощи голодающим в своей епархии под нажимом властей не была реализована. Вместо устроения комитета последовала реквизиция ценностей всех новгородских монастырей. Попытки верующих проследить путь и реализацию конфискованных ценностей были оставлены без внимания. Отчасти они были компенсированы обращениями митрополита Арсения к пастве через губернскую газету «Звезда», но волна народного недовольства все же затронула Новгородскую епархию. Свидетельством тому явились судебные процессы в Старой Руссе, где репрессиям подверглись представители духовенства и мирян.

Итоги изъятия церковных ценностей не оправдали ожидания властей. В Петрограде первоначальное лояльное отношение властей к стремлению духовенства содействовать добровольной сдаче ценностей привело к репрессиям против того же духовенства и завершилось судебным процессом над митрополитом Вениамином и его сподвижниками и их расстрелом. После широкой кампании пропаганды и террора внедрение и распространение обновленческих идей стало реальностью.

Третий параграф «Захват обновленцами церковного управления в центре и на периферии в 1922-1923 гг.» характеризует попытку противопоставления патриаршей Церкви другим религиозным течениям. «Церковная революция» началась 12 мая 1922 года требованием обновленцев к Патриарху передать в их ведение церковные дела и образованием Высшего Центрального Управления (далее ВЦУ). Процесс насильственного насаждения обновленчества развернулся по всей стране. Петрограду - важнейшему религиозному центру страны обновленцы придавали особое значение. Обещание созвать Собор с разрешения властей временно примиряло значительную часть духовенства, в том числе и провинциального, с ВЦУ, хотя оно не хотело реформ

по рецептам живоцерковников. Власти сделали ставку на разжигание ожесточенной борьбы между различными церковными течениями. Однако, как показывают материалы исследования, они недооценили влияние сторонников патриарха Тихона. Значительная часть прихожан была настроена к обновленцам враждебно. Приходские советы, по декрету 1918 года ставшие полноправными хозяевами внутрицерковной жизни, не спешили вставать на их позиции. По этой причине обновленцы не смогли овладеть значительной частью приходов. К июлю 1922 года «Живая Церковь» оформляется как сословная организация белого духовенства и превращается, по сути дела, в пресвитерианскую организацию.

В четвертом параграфе «Становление обновленчества в Новгороде» рассматриваются события на новгородской церковной периферии. Сторонники церковного обновления дали знать о себе уже через полтора месяца после захвата власти в Церкви столичными обновленцами. Было образовано пресвитерское управление при епископе, выдвинувшее тезис об аполитичности Церкви. Новгородские обновленцы долгое время находились в неопределенном положении, узнав о неприятии петроградским и московским духовенством ВЦУ и «Живой Церкви». По этой причине они предприняли попытку разобраться в сложившейся ситуации, встретившись в Москве и Петрограде с представителями противоборствующих сторон. В итоге возникли сомнения в компетентности ВЦУ, которое признавалось лишь как временный центральный орган до созыва Поместного Собора. Другие пути реформирования Церкви вне соборных решений не признавались законными, т.к. находились в противоречии с канонами и могли повлечь за собой раскол. Такая позиция заложила будущее неприятие обновленчества в Новгородской епархии.

Нежелание рядового новгородского духовенства поддержать реформаторский курс обновленцев проявлялось поначалу довольно мягко, пассивно и более того - было наблюдательным и выжидательным. Лидеры же новгородского обновленчества желали единолично распоряжаться церковными делами. В течение 1922 года были выдвинуты, обсуждены и утверждены кандидатуры на должности уездных епископов Новгородской епархии. ВЦУ назначило правящего епархиального епископа.

Таким образом, формально церковная жизнь новгородского обновленчества устроилась. Но проблемы разного рода устранить не удалось. Они были связаны с молитвенным поминовением имени патриарха Тихона за богослужением, что рассматривалось властями как знак «политической контрреволюционности». Решительную антиобновленческую позицию заняло духовенство Валдайского уезда, решившее состоять в юрисдикции епископа Валдайского Иосифа и обходиться без пресвитерского совета, что по сути означало учреждение в Валдае церковной «автокефалии».

Хотя Новгородский губернский комитет РКП (б) декларировал, на основании строгой директивы ЦК партии, невмешательство во внутрицерковные дела, фактически же поощрял следующую позицию — всякое новое течение раскалывает Церковь. Выявлены факты, когда губернский отдел ГПУ прямо предлагал обновленцам выявлять непослушных священнослужителей и сообщать о них властям, а представители низшего уровня власти по собственному произволу пытались регулировать религиозные проблемы, обязывая духовенство «совершать обряды по новому». Видя поддержку властями обновленчества, духовенство стало

уклоняться от открытого сопротивления и искать другие формы протеста, в частности - приостанавливало отчисление взносов в общую членскую кассу ВЦУ.

Нами установлено, что представители «Живой Церкви» не сумели овладеть подавляющей частью приходов. Епархиальное духовенство раскололось на два лагеря — сторонники патриарха Тихона оказались в большинстве, обновленцы - в меньшинстве. Часть духовенства в 1922 году заняла выжидательную позицию, но в 1923 году, видя нарастающее сопротивление своих прихожан обновленцам, примкнула к сторонникам Патриарха. К концу 1923 года в Новгородской епархии все чаще стали звучать требования приходских и благочиннических собраний не изменять православное вероучение, не ломать догматы, а все церковные реформы проводить только после решений Поместного Собора, признать равнозначность черного и белого духовенства, брачный и безбрачный епископат. Это свидетельствовало о нежелании православного населения вступать на путь радикальных догматических и канонических реформ.

Церковная жизнь Череповца нашла отражение в пятом параграфе «Образование Череповецкой обновленческой епархии». С 1918 года он становится центром одноименной губернии, что повышало и его церковный статус. Несмотря на это череповецкие епископы патриаршей Церкви продолжали оставаться викариями «тихоновской» Новгородской епархии. Что касается обновленцев, то на череповецкую епископскую кафедру выдвигается местный кандидат в противовес назначенному из Новгорода. Образовалась самостоятельная обновленческая Череповецкая епархия, которую возглавил епископ Иоанн Звездкин, бывший до того протоиереем, настоятелем Воскресенского собора. Собрание, проведенное обновленцами в сентябре 1922 года, признало не только образование епархии, но и внутренне обновление, основанное на сознательном отношении к вопросам веры. ВЦУ признавалось единственной церковной властью до созыва Собора, призванного указать форму будущего постоянного церковного управления. Местные власти на данный факт никак не реагировали, ограничившись публикацией на страницах губернской газеты «Коммунист» антирелигиозных реплик, одинаково направленных против тихоновцев и обновленцев. Обновленцы смогли закрепиться в 1922-1923 гг. только на территории Череповецкого уезда, единичные приходы их появились в Кирилловском и Белозерском уездах. Духовенство Устюженского и Тихвинского уездов никак не выразило своего отношения к обновленческому движению, оставшись в канонической подчиненности «тихоновской» Новгородской епархии.

1922-1923 гг. ознаменовались бурными дебатами относительно самоопределения для обновленцев и сохранения канонического единства с Новгородской епархией для тихоновцев. В качестве альтернативных выдвигались и поддерживались местные кандидаты на принятие епископского сана. Первоначально даже сторонники обновления предпочтение отдавали авторитетным иерархам-традиционалистам (епископ Серафим Крестецкий, епископ Тихон Кирилловский), а также представителям приходского белого духовенства, зарекомендовавшими себя на приходах. Обновленцев воспринимали вначале как нечто временное и допустимое в силу сложившихся обстоятельств. ВЦУ, по мнению верующих на периферии, должно было выполнять функции подготовительного комитета Поместного Собора. Недоумение вызывало игнорирование церковной верхушкой мнения приходов; сельское духовенство требовало равного

представительства и равных прав с городским в сформированных епархиальных структурах. Для сохранения приемлемых отношений с советской властью собрания духовенства и мирян рекомендовали уничтожить всю переписку с патриархом Тихоном, скрытые ценности сдать в Помгол, предоставить в ЧЕУ списки монашествующих с указанием рода занятий до октября 1917 года. Это подчеркивало лояльность новой власти и как бы санкционировало возможные репрессии против «контрреволюционных» лиц.

Летом 1923 г. в стране развертывается «тихоновщина», перекинувшаяся на периферию через два месяца после начала в Петрограде. Одним из ее проявлений стало создание в октябре 1923 года епископом Кирилловским Тихоном Кирилловского епархиального управления в юрисдикции Новгородской епархии патриаршей Церкви, деятельность которой также оживляется с 1923 года..

К концу 1923 г. над обновленчеством нависает угроза краха. Источники свидетельствуют, что осенью 1923 года обновленческое руководство фактически разорвало каноническую и юридическую преемственность с предшествующей историей движения, заявив о снятии ответственности с себя за предыдущие действия ВЦУ и ВЦС. Основная часть обновленцев отходит от курса реформаторства, чтобы удержать под контролем умеренную часть духовенства. Тогда же начинается синодальный период в обновленческом движении.

Власти, видя сложности обновленческого движения, на какое-то время вновь начинают оказывать ему поддержку, запрещая публичное чествование лиц, находящихся под судом, в частности патриарха Тихона. Особое место занимал вопрос о ликвидации различных групп и фракций, враждовавших между собой и ослаблявших обновленческое движение. В 1923 г. в результате пересмотра договоров с общинами была закрыта часть тихоновских храмов. Некоторые из них были переданы обновленцам, даже при отсутствии прихожан.

Тем не менее, громадное большинство духовенства и мирян не желали признавать нового епархиального управления. Приходские советы активно противодействовали обновленцам, отказываясь содействовать росту их материального благосостояния.

Власти были недовольны таким результатом союза с обновленцами; расчеты разрушить РПЦ явно не удавались. По этой причине недовольство обрушилось на союзника, т.к. союз был не целью, а только средством. Лояльные заявления освобожденного из-под ареста патриарха Тихона возвращали традиционной Церкви возможность легального существования и усиливали ее позиции в борьбе против обновленцев.

Во второй главе «Традиционалисты и реформаторы в центре и Новгородской епархии в 1924-1929 гг.» предметом исследования становится церковная жизнь центра и периферии в условиях церковных нестроений и противодействия властей, нарастания кризисных явлений в церковно-организационной системе, а также проблемы приходской жизни Новгородской епархии.

В первом параграфе «Церковные нестроения и антицерковная политика властей» анализируется специфика церковной жизни новгородской периферии в новых условий для деятельности РПЦ. В 1924 г. установился относительно спокойный период отношений властей с церковными оранизациями, что было вызвано необходимостью обеспечить экономическую и политическую

стабильность в стране, укрепить смычку города с деревней, преимущественно религиозной, наладить внешнеполитические связи.

В 1924-1927 гг. для обновленческой Церкви наступило сложное время. После выхода в свет послания патриарха Тихона от 15 апреля 1924 г. православная иерархия стала рассматривать ее как раскольничью. Поэтому, чтобы сохранить прихожан, пришлось отказаться от планов реформирования традиционного церковного уклада. Политическая лояльность перестала быть преимуществом обновленцев.

Государство предполагало сохранить оба течения в РПЦ, еще более углубив их противостояние, тк. староцерковная иерархия не внушала властям доверия. В Новгородской епархии 1924 г. противостояние обновленцев и тихоновцев, выразившееся в борьбе за обладание храмами, сохранялось, По сути, утвердилась следующая практика - церкви находятся не в распоряжении верующих, а священников того или иного направления. Прихожане, не очень вникавшие в суть разногласий, шли за теми священниками, которых знали давно и доверяли выбор дальнейшего пути. По этой причине в гг. Боровичи (фактический центр Новгородской обновленческой епархии) и Демянске главенствовали обновленцы, а в Новгороде расклад сил был в пользу тихоновцев. Отметим, что единой Новгородской епархии практически не существовало, т.к. официально оформленное и признанное властями обновленческое Новгородское Епархиальное Управление (далее НЕУ) не могло считаться единой властью единой Церкви, поскольку существовала патриаршая Церковь. Устои ее сохранились, были достаточно крепки, функционировало епархиальное управление, был проведен в 1925 г. епархиальный съезд. В таких условиях обновленцы в 1925 году впервые ставят вопрос о миссионерстве для борьбы с «тихоновщиной».

В 1925 году Новгородская и Череповецкая обновленческие епархии вошли в Северо-Западную (Ленинградскую) митрополию. На этот год в Новгородской епархии насчитывалось всего 30 обновленческих приходов и более 146 тихоновских. Количество первых продолжало сокращаться после Собора 1925 года.

Во втором параграфе «Череповецкая епархия (обновленческая и «тихоновская») в усповиях нарастания кризисных явлений в церковной организации» предпринята попытка изучить церковную жизнь Череповецкой епархии в условиях нарастания противоречивых явлений в ее организационной системе.

В 1924 году многие представители обновленческого духовенства выступили с требованиями возвращения прежнего уклада церковной жизни. В уездных городах Череповецкой губернии (за исключением Череповца) обновленцы удерживали лишь по одному приходу, а Тихвинский уезд рассматривался вообще как противник синодальной обновленческой Церкви. В Кирилловском и Белозерском уездах население безразлично относилось к проблемам обновления. С другой стороны, обновленчество находило, не без поддержки властей, пути и способы противодействия староцерковникам, добиваясь при этом кратковременных успехов. Так, происходит закрытие храмов староцерковников, во всех уездах Череповецкой губернии устанавливался особый порядок, при котором все собрания религиозных общин могли проводиться только с разрешения и под контролем начальника уездного отдела милиции, а приходские собрания - с участием представителя

милиции. В Устюженском уезде 26 тихоновских приходов под давлением уездных властей присоединились к Череповецком Епархиальном Управлении (далее ЧЕУ), но вскоре вышли из его юрисдикции. В Тихвине и уезде при помощи местных властей удалось провести обновленческий переворот, деятельность тихоновцев подавалась как политическая и антисоветская. Главным доказательством лояльности стало признание справедливости идей социальной революции. Для придания борьбе с патриаршей Церковью планового характера при ЧЕУ была организована особая комиссия, а на местах-«тройки». В 1924 году череповецким обновленцам удалось закрепить свои позиции, обратить на себя внимание властей и заручиться их поддержкой, привлечь помощь центра. В то же время в Череповецкой епархии продолжается сильное брожение, большинство приходов принадлежало обновленцам лишь на бумаге, не хватало священников, занятые церкви стояли без прихожан. В Череповце ожесточенная борьба разворачивается вокруг Сретенской церкви, являвшейся важным духовным центром, объединяющем прихожан не только города, но и губернии, выполняющей функции кафедрального тихоновского собора. С помощью местных властей храм передается обновленцам; тихоновская община (большинство) - изгоняется. Социальное расслоение в деревнях и селах Череповецкой губернии прямо отражалось на церковной жизни.

Обновленчество с трудом могло укрепиться в сельской среде и могло рассчитывать только на личный авторитет приходского священника, его нравственные и деловые качества. Такое явление стало закономерным для Череповецкой губернии и епархии, в которой 90% населения являлось сельским.

Череповец становится центром обновленчества в губернии (как известно, в Новгородской губернии таким центром был уездный г. Боровичи). В 1925 г. в Череповецкой обновленческой епархии было 106 приходов, в 47 не имелось постоянных священнослужителей, все они отличались малочисленностью.

На территории Череповецкой губернии функционируют Кирилловский, Устюженский, Череповецкий викариаты Новгородской епархии патриаршей ориентации. В целом приходская жизнь тихоновских приходов была деформирована и общины действовали как автономные организмы. В августе 1928 г. общины патриаршей Церкви образуют на территории Череповецкого округа Временный викариатский совет с целью консолидации разрозненных обновленческим и другими церковными расколами благочиннических округов, с реорганизацией их в благочиннические районы.

Пути к примирению с тихоновцами череповецкие обновленцы считали возможным осуществить через собеседования, встречи, митинги. В 1926 году стремительно идет процесс дробления обновленческих общин, стремившихся таким путем увеличить количество принадлежавших им храмов. Обновленческое руководство настойчиво рекомендует своим сторонникам вовлекать народ в сферу обновленческого влияния, проводить индивидуальную агитацию патриаршего духовенства. К концу 1920-х годов влияние обновленцев в Череповецкой епархии усиливается, но за счет внутренних расколов в патриаршей Церкви, наступивших после известной Декларации митрополита Сергия 1927 года.

В третьей главе «Проблемы церковно-приходской жизни Череповецкой епархии в 1930-е годы» рассматриваются вопросы, связанные с выживанием приходов в условиях антирелигиозной политики властей и действий обновленцев, направленных на свертывание «тихоновских» церковных структур.

Первый параграф «Ужесточение антирелигиозной политики властей в 1930-1932 годах» отражает повседневную церковную жизнь реформаторов и традиционалистов. В начале 1930-х годов обновленцы начинают отказываться от нововведений. После пленума Священного Синода (май 1932 г.) вводится единообразие в богослужение. Новшества вводит и патриаршая Церковь. В итоге различия между двумя основными течениями в православии во многом стерлись.

Государство проводит широкомасштабную акцию против частного предпринимательства; Церковь рассматривается как доходное предприятие, духовенство и приходы облагаются непомерными налогами. По этой причине выживание Церкви становится еще более проблематичным. После ряда уступок митрополита Сергия в 1930 г. секретными инструкциями ВЦИКа и Наркомфина указано на нарушения закона о культах: произвольное изъятие церковных зданий, одностороннее расторжение договоров с ними, чрезмерное налогообложение, незаконное создание препятствий духовенству. Свертывание антирелигиозных акций вызывалось статьей И.В. Сталина «Головокружение от успехов», критиковавшей методы администрирования местного руководства. От местных властей требовалось прекратить практику закрытия церквей в административном порядке. В апреле 1930 года президиум Череповецкого окрисполкома решает снять печати со всех церквей и часовен, опечатанных за неуплату страховых взносов со строений и ренты, или закрытие которых не оформлено, разрешает колокольный звон во время проведения обрядов и праздников, запрещает производство милицией оценки культового имущества и зданий культа, передаваемой в ведение сельсоветов и райисполкомов.

Тем не менее, ликвидационная политика властей уже к концу 1930 г. вспыхивает с новой силой. Достигает апогея кампания за запрещение колокольного звона, перешедшая в политическую плоскость. Организаторы кампании в Кириллове, Устюженском районе встречают сопротивление верующих. Происходит массовое закрытие церквей и часовен всех течений на территории Череповецкой епархии путем волевого решения властей. Значительная часть закрытий приходилась на храмы патриаршей Церкви; обновленческие церкви закрывались по причине отсутствия прихожан. Преобладающим мотивом объявляется отсутствие «острой нужды» в храмах у верующих.

С формированием пассивно-выжидательной тактики местного населения к процедуре закрытия храмов, оно становится более податливым на различные меры местных органов власти. С 17 октября 1931 г. все церковные вопросы разрешаются Комиссией по рассмотрению религиозных вопросов при Леноблисполкоме, которая вправе принимать решения самостоятельно.

Религиозные общины были не в состоянии объяснить смысл происходящих событий. В президиум Ленобтисполкома поступает поток заявлений, с просьбой разъяснить сущность происходящего. В ответ власти используют финансовые механизмы воздействия на руководящий состав общин. В условиях проведения сплошной коллективизации функционирование церквей в таких районах признавалось нежелательным и расценивалось как пережиток прошлого. Проблемы же обновленцев были связаны как с противостоянием традиционалистам, так и с внутренним неустройством церковной жизни. Обновленческому духовенству приходилось заботиться не столько о содержании храма и выплате всех налогов, сколько о своем собственном материальном благополучии. Церковная и финансовая

несостоятельность обновленцев требовала вмешательства Митрополитанского управления в Ленинграде. Но его финансовая помощь оказывается тщетной.

Во втором параграфе «Антирелигиозные акции властей 1933-1934 годов и их последствия для церковной жизни» исследованы деструктивные изменения в Череповецкой епархии, утратившей часть своей территории. По числу приходов продолжала лидировать патриаршая Церковь. Но при проведении паспортизации строже предписывалось обращаться с патриаршим духовенством, нежели с обновленческим. 14 октября 1934 г. по всей территории Ленинградской области запрещается колокольный звон. Под эту акцию подводится правовая база, но снимать колокола запрещалось до получения распоряжений из Ленинграда. К 1934 году количество обновленческих приходов снижается до 45. Озабоченность обновленцев по этому поводу обнаруживается в ежегодных отчетах ЧЕУ перед Ленинградским МОЦУ. Несмотря на резкое сокращение приходов, обновленческое руководство Череповецкой епархии продолжает сохранять видимость своей законности и бурной деятельности.

Третий параграф «Трансформация церковно-приходской жизни в 1935-1939 годах» связан с той ситуацией, когда Церкви было окончательно отведено место в стане противников социалистического строительства. Общины должны были заполнить анкеты под уже напечатанными заголовками и указать, как используется церковь. В договоры вносятся типовые обязательства запретительного характера. Сведения по храмам, представляемые органам власти, становятся все более подробными - обязательно указывалось количество верующих, посещающих храм. Закрытые и не используемые церкви подлежали сносу. Приходское духовенство отстранялось от управления делами прихода. Хозяйственные функции возлагались на исполнительный орган церковной двадцатки в количестве трех человек и ревизионной комиссии Церковные старосты отстранялись от управления и распределения денежных средств. Общины всех направлений замыкаются на своих внутренних проблемах, связанных с поиском путей выживания.

Основной причиной закрытия храмов в 1935-1936 гг. являлось не выполнение требований ремонта. За первое полугодие 1935 г. количество обновленческих приходов в Череповецкой епархии сократилось до 35. Увеличилось количество священнических вакансий, оставшихся без замещения. Деятельность духовенства ограничивалась рамками приходов, а деятельность церковных активистов, вследствие репрессий властей, была сведена к нулю.

С 1936 гепархиальное руководство уже не посещало приходы, управляя ими при помощи указов и распоряжений. В 1936 г. епархиальный центр перемещается в Тихвин, где проживал последний обновленческий епископ Николай Елпидинский. В 1937 г. Череповецкая кафедра прекратила свое существование.

Отсутствие централизованного руководства, неясность перспективы дальнейшей деятельности, хроническая нехватка материальных средств и негативное восприятие обновленцев верующими - все эти факторы привели к закрытию обновленческих приходов и переходу их в юрисдикцию патриаршей Церкви. В 1937 году приходов патриаршей Церкви на территории бывшей Череповецкой епархии насчитывалось 70, в 1938 году - 80. Но в связи с утратой связи с епархиальным центром в Новгороде и репрессиями против духовенства викарная Череповецкая патриаршая кафедра также перестала существовать.

К 1938 г церковная организация на периферии была, в основном.

разгромлена. На территории Новгородской епархии (включая ее викариаты) не осталось ни одного обновленческого прихода. Власти уже не были заинтересованы в деятельности обновленцев и их поддержке - свою миссию они выполнили и, потому, подлежали ликвидации. Патриаршие приходы, даже формально остававшиеся действующими, пустовали ввиду отсутствия священников.

В заключении диссертации сформулированы основные наблюдения и выводы, подведены итоги проведенного исследования.

В первые десятилетия XX века концепция «оживления» жизни Русской православной церкви имела реальные шансы на успех. Выдвижение из церковной среды политических приспособленцев, открытое сотрудничество обновленцев с силовыми структурами советского государства, неготовность массы рядовых прихожан к радикальным преобразованиям в итоге привели к поражению реформаторского движения. История взаимодействия власти, церковных реформаторов и церковных традиционалистов на территории Новгородской епархии прошла через ряд этапов, имеющих свои специфические черты, направленность и хронологические рамки. Нами предлагается следующая периодизация церковно-государственных отношений.

Первый этап (1918-1921 гг.) связан с общими изменениями церковно-государственных отношений. Происходит принципиальное изменение социально-правового статуса Церкви. Храмы передаются верующим на основание договоров, в которых заранее оговариваются и регламентируются отношения и обязанности сторон.

Власти начинают регулярно вмешиваться во внутриприходскую жизнь. Подвергается ограничениям и запрету социальная и общественная деятельность Церкви. Деятельность реформаторов в Новгородской епархии пока не проявляется. Продолжает сохраняться традиционность внутренней и внешней сферы православной жизни.

На втором этапе (конец 1921 года - октябрь 1923 года) начинается кампания по изъятию церковных ценностей, коснувшаяся всех богатых церквей и монастырей Новгорода и уездных центров Новгородской и Череповецкой губерний. Отметим, что практика изъятия ценностей не носила погромного характера. Большую роль сыграло православно ориентированное общественное мнение и сопротивление населения, а также относительная бедность сельских церквей. В Новгороде и Старой Руссе власти сами спровоцировали выступления верующих и открыли судебные процессы, что привело к репрессиям.

Обновленцы не препятствовали конфискационной политике государства, оказывая ей поддержку и используя обстановку для дискредитации патриаршей Церкви. Росту обновленчества в 1920-х годах в Новгородской епархии послужил факт устойчивого материального положения обновленческих приходов, имевших поддержку властей. В начале 1920-х годов в раскол уходили наиболее влиятельные и образованные представители духовенства, искренне желавшие реформировать Церковь. Сторонниками церковного реформаторства, увлеченных общим течением, становились также миряне, образование которых ограничивалось сельской школой.

Обновленческий раскол на периферии был инициирован малочисленными группами духовенства и местной интеллигенции. На основе периферийных групп «Живая Церковь» в Новгороде и Череповце создаются условия для возникновения и организационного оформления церковно-административных структур и

обновленческой иерархии. Устанавливается иерархическое двоецентрие.

Выявлены многочисленные примеры сомнений духовенства Новгородской епархии в правильности избранного курса. Звучат сомнения в правомочности принятия ВЦУ на себя полномочий в управлении Церковью. Реформа Церкви на основе клановых интересов белого духовенства противопоставлялась сохранению канонического устройства Церкви. Не последнюю роль играли личные амбиции столичных и периферийных руководителей раскола. Целью их деятельности становится борьба за обладание властью в Церкви.

Для третьего этапа (конец 1923-1930 год) характерными становятся сепаратистские устремления периферийных обновленцев, связанные с отделением от Новгородской обновленческой епархии и созданием самостоятельной Череповецкой епархии. Близость Новгорода и Череповца к Петрограду-Ленинграду способствовала укреплению там позиций местных обновленцев (увеличивалась численность сторонников, отошедших от «тихоновцев», активизировалась пропагандистская деятельность реформаторов, их поддерживали местные власти). Расширение сферы влияния обновленцев происходит разными путями: захват приходских храмов, участие обновленческого духовенства в выборах настоятелей приходов, преднамеренный раскол внутри приходских общин при помощи мирян-обновленцев, просветительская и миссионерская деятельность среди верующего населения.

С 1924 года, в условиях непродолжительной (до 1926 года) «оттепели», усиливается деятельность «тихоновских» епископов, стабилизируется положение патриарших общин. Наданном этапе начинается новое спланированное масштабное наступление церковного реформаторства, при поддержке властей, на патриаршую Церковь. Эта политика приводит к противоположному эффекту - ранее перешедшие в обновленчество прихожане возвращаются в лоно патриаршей Церкви, позиции которой в Новгородской епархии укрепляются.

С 1925 года в периферийном обновленчестве начинают нарастать кризисные явления. Обновленцы теряют поддержку и утрачивают позиции в некоторых слоях общества (крестьяне, торговцы, средняя интеллигенция). В сфере рядовых прихожан намечается тенденция к единению, вызванная нарастающей опасностью полной ликвидации Церкви.

В 1925-1930 гг. запрещаются публичные формы церковного служения. Стираются территориальные границы прихода, ликвидируются его устоявшиеся традиции. Церковные реформаторы уже лишились надежной опоры в лице власти, утратили свою внутриприходск>ю организацию и материальную стабильность.

В конце 1920-х годов активизируется закрытие церквей и часовен без различия церковной ориентации, происходит процесс деформации религиозной среды. Становятся закономерными апелляции к властям по разным проблемам церковной жизни. Важной становится борьба за обладание приходами, хотя бы и без прихожан.

На четвертом этапе (1931-1938 годы), происходит массовое закрытие храмов всех церковных направлений. По отношению к обновленческим приходам местные власти стали применять те же меры воздействия, что и к «тихоновцам» (штрафы, ограничение или запрещение проведения религиозных обрядов, длительные судебные процессы по процедуре закрытия храмов, тяжелые налоговые

взыскания). Происходит трансформация территориальной юрисдикции обновленческих Новгородской и Череповецкой епархий, территории которых все более сужаются. Обновленцы пытаются расширить свое влияние за счет сосредоточения в одних руках управления несколькими епархиями. Власти ограничивают пределы деятельности обновленческих архиереев. Быстрыми темпами происходит распад обновленческих приходов. Главными причинами данного явления становится ужесточение налоговой политики. Активность прихожан, свойственная для 1920-х годов, оборачивается в 1930-х годах стойкой тенденцией к сворачиванию приходской деятельности. К концу 1938 года на территории Череповецкого викариата Новгородской епархии были закрыты все «тихоновские» церкви, оказались свернутыми все внешние формы церковной жизни. Православная традиция сохранялась лишь в «малой церкви» - в семье.

Своеобразие указанных процессов в пределах исследованной территории заключается в той сложности ситуации, в которой находились три указанные силы: гражданская власть, церковные реформаторы и церковные традиционалисты.

Отметим, что в современной историографии периодизация государственно-церковных отношений была предложена О Ю Васильевой. Политику Советского государства в отношении Церкви она разделила на шесть периодов, совпадающих с переломными моментами в истории страны. Данная периодизация призвана систематизировать общие вопросы проблемы, не претендуя на освещение ее региональных особенностей. Развитие же событий на периферии призвано подвести исследователя к попытке самостоятельно определить хронологические рамки этапов церковно-общественной жизни в условиях конкретного региона. В отношении периферии они оказываются смещенными в сторону отставания от событий в центре.

Можно утверждать, что для периферийной модели церковного реформаторства не характерно дискуссионное обсуждение предложенных реформ. Поначалу они принимались церковными кругами к исполнению с несущественными оговорками о «соборности» принимаемых решений. Все надежды на урегулирование церковной жизни периферии связывались с новым Поместным Собором. В то же время по существу не менялось традиционное отношение верующих к Церкви, рассматриваемой в качестве важного жизненного института.

Для нас очевидно, что деятельность руководителей Новгородской и Череповецкой обновленческих епархий была более бюрократической, нежели реформаторской. Как правило, она выражалась в издании многочисленных административно-нормативных документов и проведении съездов и собраний.

Источники показали, что периферийное обновленчество изжило себя быстрее, нежели центральное. Реформаторы на периферии оказались оторванными от широких слоев верующих. С одной стороны - они не смогли предложить местным властям приемлемые условия совместного сосушествования в новом обществе. С другой -реформаторы оказались лишенными и рационального консерватизма в религиозных вопросах, чтобы сблизиться с патриаршей Церковью.

'Красиков ПА На церковном фронте (1918-1923) М 1923, Луначарский А В Христианство или

коммунизм М, 1926, Бонч-Бруевич В Д «Живая церковь» и пролетариат М 1927, Ярославский ЕМ 10 лет на антирелигиозном фронте М , 1927, Скворцов-Степанов И И Религиозная контрреволюция 1918-1920 гг и интервенция (очерки и материалы) М, 1930, Его же Церковь и Октябрьская революция М, 1930

2 Кандидов Б П Религиозная контрреволюция 1918-1920 и интервенция М, 1930, Его же Октябрьские бои в Москве М, 1931, Его же Церковь и Октябрьская революция М,1933 1 Никольский Н М История русской церкви М, 1931 4 Стратонов ИЛ. Русская церковная смута. 1921 1931 Берлин, 1932 С 16-20

!ТитлиновБВ Борьба за мир в церкви Самара, 1932, Его же Новая церковь Пг,-М,1923, Его же Смысл обновленческого движения в истории Самара, 1926, Его же Церковь во время революции Л, 1927

* Введенский А И Церковь и революция Пг, 1922, Его же Церковь и государство Очерк взаимоотношений церкви и государства 1918-1922 М, 1923, Его же Церковь патриарха Тихона М 1923, Его же За что лишили сана бывшего патриарха Тихона М, 1923

7 Платонов Н Ф Православная церковь в 1917-1935 годах// Ежегодник Музея истории религии и атеизма.Т5 М,-Л,1961

' Курочкин П (С Социальная позиция русского православия М, 1969

* Плаксин РЮ Крах церковной контрреволюции 1917-1923 гг, М, 1968, Его же Церковная контрреволюция 1917-1923 гг и борьба с ней Автореф дне к и н, Л, 1968, Его же Тихоновщина и ее крах Л,1978

" Куроедов В А Религия и церковь в Советском государстве М, 1984, Корзун МС Русская православная церковь, 1917-1943 гг Изменение социально-политической ориентации и научная несостоятельность вероучения Минск, 1987

" Шишкин А А Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви Казань, 1970

12 Юшин Е А Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского гос}иарства иРусской Православной Церкви в 1917-1923 гг Автореф дис кин М, 1988 " Алексеев В А Иллюзии и догмы Взаимоотношения Советского государства и религии М, 1991

14 Васильева О Ю Русская Православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории 1993 №8, Васильева О, Кнышевский П Бриллианты для диктатуры пролетариата//Санкт-Петербургская панорама 1992 №8 С 23

15 Одинцов М И Государство и церковь история взаимоотношений 1917-1938 М, 1991, Его же Государство и церковь в России XX век М, 1994, Его же Государственно-церковные отношения в России (на материалах Отечественной истории XX века) Автореф дис д и н М 1996

м Кривова Н А Власть и Русская Православная Церковь в 1922-1925 гг (политика ЦК РКП (б) по отношению к религии и церкви и ее осуществление органами ГПУ-ОГПУ) М, 1998, Следственное дело патриарха Тихона Сборни к документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ /Гл ред Протоиерей Воробьев В Н , отв сост Кривова Н А

" Шкаровский М В Дваэпизо 1а борьбы с церковью в Петрограде//Звенья Вып 2 М,СПб,1992, Его же Петербургская епарчия в годы гонений и утрат 1917-1945 СПб, 1995, Его же Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века СПб, 1999, Его же Судьбы монастырей Санкт-Петербургской епархии XX веке // Региональные аспекты исторического пути православия архивы, источники, методология исследований Историческое краеведение и архивы Вып 7 Вологда, 2001 С 404-411, Его же Во главе Петроградской автокефалии / Православный летописец Санкт-Петербурга СПб, 2003 №14 С 51-66

" Покровский Н Н За страницей «Архипелага Гулаг» II Новый мир 1991 №9 С 77-90, Его же Старообрядческий расская о сталинских репрессиях // Возвращение памяти Новосибирск, 1994 Вып 2 С 6-12

" Вострышев М И Божий избранник Крестный путь святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России М, 1990, Его же На основе устных директив/Журнал Московской патриархии 1993 №8, Козлов В Ф Свидетельствуют документы/Журнал Московской Патриархии 1993 №9

20 Кононенхо А А Церковь ТоГхпьской (Тюменской) губернии в первые годы Советской власти Некоторые аспекты истории (1922-1923 гг) II Религия и церковь в Сибири Вып 4 Тюмень, 1992

21 Костин Ю В Деятельность IV бернских властей Центрально-Черноземного региона России по преодолению религиозной мории в среде крестьянского населения в период 1920-х годов//

Гуманитарное образование М, 1995

Петров С Т Секретная программа ликвидации русской церкви Письма, записки, почто-телеграммы Л Д Троцкого в Политбюро ЦК РКП (б) (1922-1923 гг) // Сибирская провинция и центр Культурное взаимодействие в XX веке Новосибирск, 1997, Его же Неизвестное письмо лидера обновленческого раскола А И Введенского «К вопросу об организации Управления Русской Церкви» Н Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России ХУ1-ХХвв Новосибирск, 2003 С 176-204

23 Коголь ТН Русская православная церковь и государство, 1917-1927 гг (на материалах Западной Сибири) Томск, 1995

и Музафарова Н И Политика Советского государства в религиозном вопросе 1917-1937 гг (на материалах Урала) Дис к и н Екатеринбург, 1992

33 Желнакова Н Ю Государственная политика по отношению к Русской Православной Церкви в 1920-30-е годы Дис к и н М, 1995

26 Михайлов С В Государство и церковь отношения органов власти, религиозных организаций и верующих на Архангельском Севере в 1918-1929 гг Дис кин Архангельск, 1998

27 Куцая М.А Место обновленческого движения в эволюции Русской Православной Церкви Автореф дис к ф н СПб, 1993

" СпасенковаИВ Православная традиция русского города в 1917-1930-у гт (на материалах Вологды) Дис кин Вологда 1999

19 Савинова И Д Противостояние митрополита. Новгород, 1993, Ее же Лихолетье Новгород, 1998, Галкин А К Митрополит Арсений и судебные процессы в Новгороде в 1920-1922 годах // Арсеньевские чтения сборник докдладов Новгород, 1993, Стрельникова Е Р Новомученики и исповедник белоэерскне Монастыри Кирилловского уезда в XX веке / К Свету М,1998 №15 С 121-171, Трофимов АВ Епископ Тихон (Тихомиров)/Там же С 171-178, Огчеты вологодских благочинных (Материалы к церковной истории Вологды) Публ Спасенковой И В, Камкина А В //Вологда Ист-краев альмманах Вып 1 Вологда, 1994, Из истории вологодского обновленчества (Журналы Вологодского епархиального собрания 6-8 июня 1929 года) Публ ихже//Вологда Краев альманах Вып 2 Вологда, 2000, Спасеноква И В Кризис обновленчества в Вологде конец 1920-х-1930-у гг (по новейшим источникам ГАВО и Управления ФСБ РФ по Вологодской области // Новгородский архивный вестник Великий Новгород, 2000 С 94-99, Бахтенков Е В Переписка райисполкомов и сельсоветов с религиозными объединениями второй половины 1930-х гг как исторический источник //Там же С 124-127,АртемоваОВ Из истории отношений советской власти и Русской православной церкви в 1920-е гг //Там же С 169-178, КамкинАВ Православие на Севере России в исследованиях 1989-2000 гг // Региональные аспекты исторического пути православия архивы, источники, методология исследований Историческое краеведение н архивы Вып 7 Вологда, 2001 С 8-21, Лисовская ГИ Советское государство и Православная церковь // Там же С 85-90, Артемова О В Исполнение религиозных обрядов членами ВКП (б) в 1920-е гг // Там же С 438-441, Спасенкова ИВ Православное духовенство г Вологды в 1917-1940 гг II Там же С 461-469, Чуйкова ТЕ Ликвидация церквей в Боровичском районе в 1935-1942 гг // Там же С 469-473, Залогина ТВ Церковная община в 20-30-е годы XX века //Там же С 474-479,ОкуневаАС Из истории религиозных общин Череповецкой губернии 20-х годов // РПЦ история и современность Череповец, 2000, Леонова ГН Из истории публичного поминовения патриарха Тихона в Череповецкой губернии в 1924 году // Там же, Кедров Н Г История общины верующих при церкви Вознесения Господня в Устюжне(1919-1939гг)//Успожна Краев альманах Вып 4 Вологда,2000 м Иоанн (Снычев), митрополит Расколы/Христианское чтение СПб, 1991 №6, С 8-49, Его же Митрополит Мануил (Лемешевский) Биографический очерк СПб, 1993, Его же Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия Сортавала, 1993, Его же Стояние в вере Очерки церковной смуты СПб, 1995, Мануил (Лемешевский), митрополит Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно) в 6 т, Эрлаген, 1979-1989, Сергий (Ларин), епископ Обновленческий раскол вЗт, Астрахань, Москва, 1953-1959 Машинопись, Кузнецов А И Обновленческий раскол в Русской Церкви вЗт, Астрахань, 1956-1959 машинопись 4 Цыпин В , протоиерей История Русской Православной Церкви 1917-1990 М 1994, Его же Русская Церковь (1917-1925) М, 1996, Георгий (Митрофанов), священник Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы СПб, 1995, Дамаскин (Орловский), иеромонах Доклад на конференции «Церковь и Советская власть 20-30-х гг» СПЬ, 1992, Буфеев К , священник Патриарх Сергий, обновленчество и несостоявшаяся реформация Русской Церкви XX века //Богослужебный язык Р>сской Церкви История Попытки реформации М , 1999 С 149-

188; о. Георгий Ореханов. Дневник митрополита Новгородского Арсения (Сгадницкого) - новый источник по истории Русской Церкви // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы. Вып. 7. Вологда, 2001.

"Левитин-Краснов А. Лихие годы. 1925-1941. Париж, 1977; Левитин А.., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. В 3-х тт., Кюснахт, 1978.

а Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время 1917-1991. М.. 1995; Горичева Т.М. Об обновленчестве, экуменизме и «пслитграмотиости верующих»: Взшяд русского человека, живущего на Западе. СПб., 1997.

" I. Chrysostomus. Kirchengeschichte Russlands der neuesten Zeit. Bd 1-Patriarch Tichon, 19171925. Munchen-Salzburg, 1965; W. Fletcher. The Russian Orthodoks Church underground, 19171970. Oxford, 1971.

" ЦГА СПб. Ф. 1000. On. 4. Д. 6; On. 13. Д. 139; On. 14. Д. 124; On. 48. Д. 48; On. 49. Д. 33,93; On. 13. Д. 108, 124, 139,266.

* ГАВО. Ф. 1010. On. 3. Д. 3,89,99,108,161,919,210,249,289,295,300,303,315,318,350, 402.

37 ГАНО. Ф. 480. On. 1. Д. 292; Ф.Р. 822. On. 1. Д. 727; On. 3. Д. 90; On. 5. Д.2,90,346,420,727. " ОПИ ЧерМО. Ф. 8. Д. 23,24. 59 ОПИ УКМ. Ф. 3 (Ц), К. 43. Д. 2,3.

« ЧЦХД. Ф. 5. On. 1. Д. 11,12-А, 40,41,88,115,145,153, 175; Ф. 12. On. 1. Д. 10,12,36,37,39, 40,74; Ф. 15. On. 1. Д. 36,233,349.350; Ф. 18, On. 1. Д. 1,9, 11,63,65,74,99; Ф. 20. On. 1. Д. 9, 40, 58.

2S

Публикации

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Хрусталев М.Ю. (в соавторстве с О.А. Гусевым). Митрополит Петроградский Иосиф (Петровых) в сонме новомучеников и исповедников Российских // Устюжна. Историко-литературный альманах. Вып. 2. 1993. С. 147-152.

2. Хрусталев М.Ю. Николо-Моденский монастырь: страницы истории // Устюжна. Краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 1995. С. 166-198.

3. Хрусталев М.Ю. Церковная жизнь Череповца в 1920-х - 1930-х гг. (обновленческий раскол в провинции) / Русская Православная Церковь: история и современность. Материалы докладов городской научно-практической конференции. Череповец, 2000. С. 28-35.

4. Хрусталев М Ю. Леушинские храмы Череповца: приходская жизнь в условиях расколов и гонений 1920-х - 1930-х годов // Материалы Первых Всероссийских Таисиевских чтений. Боровичи-Санкт-Петербург. 2002. 9 с.

5. Хрусталев М.Ю. Обновленцы в Череповце в 1922-1923 // Материалы Третьих Свято-Иоанновских чтений. Санкт-Петербург, 2002. С. 24-30.

6. Хрусталев М Ю. Синозерский приход: Церковь и власть в 1918-1933 годах // Синозерская пустынь: прошлое и настоящее. М., 2004.

Формат 60х844\'/16. Печать офсетная.

Усл.печ.л. 1. Тираж 100экз.

Заказ №

Череповецкий государственны йуниверситет 162600, г. Череповец, Советский пр, 8.

Отпечатано в УПС РИО Череповецкого государственногоуниверситета 162600, г. Череповец, пр. Луначарского, 5

Ü4-J 67 7 Т

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Хрусталёв, Михаил Юрьевич

Введение ^

Глава 1. Внутренние и внешние церковные противоречия и начало организационного становления обновленчества

1.1. Церковь в центре и на периферии в 1918-1921гг.

1.2. Вопрос о церковных ценностях и кампания 1922 года по их изъятию

1.3. Захват обновленцами церковного управления в центре и на периферии в 1922-1923 гг.

1.4. Становление обновленчества в Новгороде

1.5. Образование Череповецкой обновленческой епархии

Глава 2. Традиционалисты и реформаторы в центре и Новгородской епархии в 1924-1929 гг.

2.1. Церковные нестроения и антицерковная политика властей

2.2. Череповецкая епархия (обновленческая и «тихоновская») в условиях нарастания кризисных явлений в церковной организации.

2.2.1. Проблемы и успехи церковно-приходской жизни традиционалистов и реформаторов в 1924 году

2.2.2. Поиск обновленцами путей примирения и активизация борьбы с «тихоновцами» в 1925 году

2.2.3. Внутренние расколы в патриаршей Церкви 1926-1927 годов и состояние церковного реформаторства в Череповецкой епархии

2.2.4. Репрессивные меры властей по отношению к церковным традиционалистам в 1928-1929 годах

2.2.5. Григорианский раскол в Череповце и его влияние на церковную жизнь во второй половине 1920-х - 1930-х годов

Глава 3. Проблемы церковно-приходской жизни Череповецкой епархии в 1930-е годы

3.1. Ужесточение антирелигиозной политики властей в 1930-1932 годах

3.2. Антирелигиозные акции властей 1933-1934 годов и их последствия для церковной жизни

3.3. Трансформация церковно-приходской жизни в 1935-1939 годах

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Хрусталёв, Михаил Юрьевич

История Русской Православной Церкви в первые послереволшциошше десятилетия не случайно привлекает сегодня повышенное внимание исследователей. И дело не столько в том, что существенно расширились источниковая основа и горизонты исторических исследований, сколько в осшнанш уникальности опыта существования и выживания Церкви в условиях становления антирелигиозного государства и коммунистического режима. Важно и то, что послереволюционные потрясения и кардинальные социально-полш'ические перемены в обществе совпали с процессами активного реформирования внутрицерковной жизни. Вызревшие еще в недрах синодальной Церкви, эти реформы и сами реформаторы оказались под сильным воздействием как новых массовых настроений и социальных идеалов, так ш ттттескш маневров новой власти. Даже добросовестные реформаторы волей-неволей вступали в «зону риска», где они незаметно для самих себя могли оказаться орудием далеко идущих политических игр партийно-государственного аппарата. Не удивительно, что в таких условиях церковные традиционалисты, пытающиеся избежать домки церковного устроения, стали не просто оппонентами реформаторам. На них самой историей была возложена задача уберечь Церковь от превращения в придаток новой власти, для чего, по их мнещяо, следовало держать дисташдаю от официальных вдсологичсских доктрин и сохранять неповрежденными фундаментальные основы веры.

Актуальность темы исследования. Выяснение разновекторных и многоаспектных взаимодействий власти, церковных реформаторов, церковных традиционалистов, на различных уровнях — в центре и на периферии, представляет собой самостоятельную научную проблему, позволяющую существенно расширить имеющиеся представления о самом феномене социальной революции, когда революционные, реформаторские и традиционные векторы неизбежно затрагивают все слои общества ш сферы сознания, в том числе и религиозного. Это актуально и сегодня, в начале XXI века, в связи с тем. что линия выстраивания государственно-церковных отношений в современной России вовсе не завершена, а внутри Русской Православной Церкви возобновились обновленческо-модернистские процессы.

Степень изученности темы. Исследуемая тема применительно к Новгородской епархии в 1918-1939 годах собственной историографии практически не имеет. В большей степени это справедливо для той части исследуемой территории, которая оставляет «вологодский сектор», хотя изредка и там появляются публикации по церковной истории указанного периода. Раскрытие темы невозможно без использования разнообразного историографического наследия по общим вопросам церковной истории 19181930-х годов, сформировавшегося в светской отечественной и зарубежной историографии, в церковно-исторической науке и в публицистике. Долгое время представленные направления существовали параллельно* значительно расходясь в видении проблемных еюжетов.

На сегодня в исследовании проблемы сложилось несколько историографических направлений. Важное место в изучении церковной истории принадлежит светской отечественной историографии. Это направление можно представить в виде деух школ исследования: советской и постсоветской.

В советской историографии проблемы, возникшие в связи с обновленческим расколом и последующим церковным противостоянием, вшють до конца 1980-х гг., трактовались однозначно - Церкви отводилась рояь идеологического протйвншш, ее деятельность шугалась с точки зреям исполнения или неисполнения советского законодательства, борьбы прошв установления советской власти или переориентации политической позиции. Деятельность государственных органов по регулированию отношений с Церковью оставалась вне критики. Запрет был наложен и на изучение партийного руководства «церковной политикой», а также на историю деятельности ПТУ-ОГПУ, НКВД по ее проведению. В итоге искажались реальные факты. Гонения на верующих отрицались, инициатором изъятия церковных ценностей объявлялось страдавшее от голода население, отказывавшееся выдавать церковные ценности духовенство обвинялось в нежелании помочь голодающим. Церковь включалась в систему выстроенного контрреволюционного заговора, скрывались данные о репрессиях против духовенства. Даже во многом инспирировашюму властями обновленчеству приписывали приспособленчество к новым условиям.

При о1раниченном доступе к архивным материалам, основными источниками долгое время были работы идеологов партии, законодательные акты и постановления высших органов советской власти, а также избранные решения партийных органов.

Первыми авторами работ о религии и Церкви были деятели партии, сыгравшие важную роль в проведении антирелигиозной политики: П.А. Красиков, А.В. Луначарский, В.Д. Бонч-Бруевич, Е.М. Ярославский, И.И. Скворцов-Степанов1. Их можно отнести к основоположникам советской традиции в исследовании проблемы. Идеологические установки, заданные в их трудах, предвосшгили я определили главные направлен» советской историографии проблемы. Основными темами их работ стали «антисоветские» действия духовенства» противодействие в проведении в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви», а также декрета об изъятии церковных ценностей. Другой характерной чертой историографии 1920-х годов было стремление историков показать положительные результаты атеистической пропаганды. В соответствии с поставленными задачами, государственно-церковная политика

1 Красиков П.А. На церковном фронте (1918-1923). М., 1923; Луначарский А.В. Христианство или коммунизм. Диспут А.В. Луначарского с митрополитом А. Введенским. М., 1926; Бонч-Бруевич В.Д. «Живая церковь» и пролетариат. М., 1927; Ярославский Е.М. 10 лет иа антирелигиозном фронте. М., 1927; Скворцов-Степанов И.И. Религиозная контрреволюция 1918-1920 гг. и интервенция (очерки и материалы). М, 1930; Его же. Церковь и Октябрьская революция. М., 1930 рассматривалась исследователями как положительная, а действия Церкви и религиозных организаций - как контрреволюционные. Увлекшись разоблачениями, исследователи тех лет слабо отразили конкретную деятельность партийных и советских органов власти в отношении религиозных организаций, оставили вне поля зрения серьезные процессы, происходившие в самой Церкви,

Характерной чертой историографии тех лет была узость источниковой базы. В качестве главных источников использовались декреты советской власти, материалы периодической печати, отдельные послания патриарха Тихона, личные наблюдения. Крупным автором, разоблачающим «контрреволюционную» деятельность духовенства на различных этапах революции и гражданской власти был Ь.И. Кандидов.2 Данная им оценка Церкви отражала общепринятый подход официальной историографии: «Каждая церковь - крепость контрреволюции, каждый церковник—ее агент и шпион». Он повторял тезис о руководящей роли духовенства в актах сопротивления, твердил о положительном отношении народных масс к изъятию церковных ценностей. Практически в этом же ключе рассматривал проблемы Церкви и ILM. Никольский. Его труд предназначался для широкого крута читателей и был призван способствовать атеистическому воспитанию населения.

К середине 1930-х годов тенденции, характерные для историографии предыдущего периода, еще более углубились. Продолжали создаваться работы скорее политического, чем научного характера, повторялись выводы, присущие работам 1920-х годов. Так, темой становления и эволюции русской церковной смуты и обновленческим расколом занимался И.А. Стратонов.4 Он исследовал истоки кризиса в РПЦ, низведя их к церковной реформе первой четверти XVIII века. Был сделан вывод о том, что в основе

2 Кандидаб Б.П. Религиозная контрреволюция 1918-1920 я интервенция. М1930; Его же. Октябрьские бои в Москве. М,, 1931, Его же. Церковь и Октябрьская революция. М. 1933.

3 Никольский H.M. История русской церкви. М., 1931. обновленческого раскола лежал, среди прочих, сословный принцип: руководящую роль на местах играло белое духовенство, а миряне являлись объектом дел приходского и епархиального управления. Не замечая других причин, Стратонов выводит тезис о попытке белого духовенства закрепить руководящее положение на местах. Он обосновывает несостоятельность попыток обновленцев на главенство в Церкви и отмечает бесплодность их усилий по изменению общего положения в лучшую сторону, резко критикует деятельность обновленцев, отошедших от принципа соборности.

Вопросам истории обновленческого раскола были посвящены труды одного из главных ет апологетов - профессора Б.В. Тшлинова.* Ближайшую причину раскола он видел в декрете об изъятии церковных ценностей, который был, по его мнению, логическим следствием установленных отношений государства и Церкви. Он считал, что церковное имущество перестало быть церковным и обвинял тех, кто увидел в этом акт покушения на церковную собственность. По его утверждению, примирение новой Церкви с социальной революцией произошло потому, что она внутренне приняла социальный переворот. Такое отношение к государству, за которое противники новой Церкви стали называть ее «советской», автор объяснял лишь тактическим соображением движения. Б.В. Тйттт не только подробно описал особенности и отличия двух основных обновленческих групп и раскрыл сущность их программных требований, но и увидел в неоднородности движения причину «раскола» самого обновленчества. «Живая Церковь», выступавшая за церковную революцию, как борьбу белого духовенства с монашеским епископатом, объявлялась им радикальной и оторванной от верующих.

Много внимания Б.В. Титдинов уделил вопросу о томт что представляло собой обновленчество - европейскую церковную реформацию

1 Стратояов и. А, Русская церковная смута. (921 -193 К Берлтпт, 1932. С. 16-20.

5 Титлинов Б.В. Борьба за мир в церкви. Самара, 1923; Его же. Новая церковь. Пг,,-М.» 1923; Его же. Смысл обновленческого движения в истории. Самара, 1926; или церковную революцию? Первое положение им было отвергнуто ввиду отсутствия пересмотра догматики, обрядов, символа веры. Второе положение также им не принималось безоговорочно. С одной стороны^ он понимал, что обновленцы стремились проводить рефоршл соборным путем. Использование же революционных, неканонических методов, таких как захват власти, применявшихся лидерами движения, Б.В. Титлинов оправдывал историческими прецедентами. Говоря о свободе Церкви от государства, вопреки реальным историческим фактам он утверждал, что вероисповедные дела не интересуют советскую власть, не видел или не хотел видеть реальной практики использования властью обновленческого движения в целях раскола Церкви.

Работы основоположника обновленчества А.И. Введенского6 интересны лишь фактологической стороной, глубокой научной разработки изучаемые события в них не получили, да и не могли получить. Работы Введенского были небольшими по объему и носили, в основном, более агитационный и полемический характер, нежели научный.

В конце 1930-х годов попытку написать историю Русской Православной Церкви после октябрьского переворота предпринял бывший обновленческий митрополит Н.Ф. Платонов. Однако эта попытка оказалась неудачной. К тому времени автор отрекся от религии и Бога и стал атеистическим агитатором. Естественно, что в обстановке массовых гонений на Церковь Н.Ф. Платонов смог создать, в лучшем случае, антирелигиозный пасквиль.7

В 1950-е годы - начале 1970-х годов в работах по послереволюционной истории Церкви по-прежнему преобладал упрощенный подход. Обновленчество представлялось как «левая» оппозиция церковному

Его же. Церковь во время революции. Л-5 1927.

6 Введенский А.И. Церковь и революция. Пг., 1922; Его же Церковь и государство: Очерк ваадаоотнощщнй щ тщв 9 государева 1919-1922. М. 1923; Церщхвь дэтряярха Тдадаа. М* ЩЗ;Бго же. За что лишили сана бывшего патриарха Тихона. М., 1923. руководству. Наибольшее внимание обновленческому расколу уделял ПК. Курочкин8. Он рассматривал его в качестве инициатора нового политического курса, как первый в истории Церкви опыт позитивного отношения религиозной организации к социалистическому строю, как русский вариант церковной реформации. К особенностям обновленчества 1920-х годов -третьего, по его мнению, этапа в развитии обновленческого движения, исследователь отнес выдвижение социальных проблем. Критикуя зарубежного историка Л. Л. Богодепева' за тезис об использовании советским правительством обновленческих группировок против патриарха Тихона, П К. Курочкин отвертх утверждение о роли обновленчества как «орудия внутрицерковного террора», раскола Церкви. К числу причин поражения обновленчества автор относит политическую переориентацию «тихоновской» Церкви. К этой точке зрения, принятой большинством советских историков, автор добавил еще одну, связанную с неприятием движения верующими. По его мнению обновленцы взяли слишком быстрый темп в осуществлении перестройки церковного правления, начали круто ломать традиции, что не сообразовалось с характером массового религиозного движения. Последующее развитие церковного реформаторства, по его мнению, состояло в эволюции православия в сторону приспособления религии к условиям социализма, что и было подготовлено обновленчеством.

В исследованиях 1950-х - начала 1970-х годов анализировалось прежде всего изменение церковной ориентации в новых социально-политических условиях. Среди авторов выделим работы Р.Ю. Плаксина.10 Он стремился показать «антинародную» сущность Церкви и причины ее перехода на позиции лояльного отношения к советской власти. Эти причины он видел

7 Платонов Н.Ф Православная церковь & 1917-1935 годах // Ежегодник Музея истории религии и атеизма. Т. 5. М.,-Л„ 1961.

8 Курочкин П.КГ. Социальная позиция русского православия. М., Г969.

9 Боголепов А. А. Церковь под властью коммунизма. Мюнхен, 1958.

10Пяаксми Р.Ю. Крах церковной контрреволюции 1917-1923 гг., М., 1968; Его же. Церковная контрреволюция 1917-1923 гг. и борьба с ней. Автореф. дис.г.и.н., Л., 1968; Ткхоновщина и ее крах. Л., 1978. в отходе большого числа верующих от религии, страхе духовенства перед катастрофическим падением влияния Церкви на массы. Победу сторонников патриарха Тихона над обновленцами Р.Ю. Плаксин объяснил тем, что после изменения позищж Патриаршей Церкви по отношению к власти, трудящиеся 1 пошли за патриархом. Вопрос изъятия государством церковных святынь и ценностей в 1922 году он рассматривал как и его предшественники очень тенденциозно и односторонне, в силу принятого тогда официально негативного отношения к религии.

Существенно отличается своими оценками магистерская диссертация архимандрита (впоследствии митрополит) Иоанна (Снычева) посвященная церковным расколам 1920-1930-х годов. Подробно исследовав историю расколов, автор четко выделил их особенности, объяснив их появление как внутрицерковными противоречиями, так и влиянием революционных событий 1917-1918 годов, назревшей необходимостью реформирования внешней жизни Церкви.11

Работы русских эмигрантов различных политических ориентации, а также церковных авторов и авторов самиздата, чаще носят характер публицистических книг» мемуаров, либо богословских трудов, критически освещающих историю Церкви в СССР.12 Общие принципы изложения, подходы к оценкам событий позволяют объединить их в одну группу, вне зависимости от времени и места их написания. Они, как правило, не могут претендовать на обобщающие научные труда, однако содержат значительный объем информации. В силу недоступности для этой категории авторов основного массива документов, такие работы далеко не исчерпывают всего а Иоанн (Снычев), архимандрит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и ЗО-х годов XX столетия -григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенность и история. Магистерская диссертация. МДА, 1965, Машинопись,

12 Левитин-Краснов А. Лихие годы. 1925-1941. Париж, 1977; Левитан А., Шавров В, Очерки по истории русской церковной смуты. В 3-х тт., Кюснахт, 1978; Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. Париж, 1977; Криптон К. Защита канонов православия. 1922-1925 // Вестник РСХД 1979. № 128; Поспсловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995; Рсслср Р. Церковь н революция в России. Патриарх Тихон и советское государства Кельн-Вена, 1969. и имеющегося информационного потенциала для данной темы, но при этом они ближе других подходят к освещению истинной картины происходящего. Особенно в этой связи следует выделить таких исследователей, как А. Левитин-Краснов и В. Шавров, мимо работ которых не может пройти ни один ученый, занимающийся изучением церковных расколов 1922-1940-х годов. А. Левитин-Краснов написал достаточно подробное и богатое фактическими данными исследование, особое внимание уделяя Ленинграду. Он склонен идеализировать движение, к тому же преувеличивает его близость к социалистическим идеям.

Несомненную ценноегь представляют ¡руды священнослужителей Русской Православной Церкви указанного периода - митрополита Мануияа (Лемешевского), архиепископа Сергия (Ларина), а также церковного историка А.И. Кузнецова.13 Написанные по «горячим следам», отличающиеся богатыми фактологическими сведениями, их исследования большей частью никогда не публиковались и представляют собой машинописные тексты. Фактически они являются воспоминаниями авторов, характеризуют личное отношение к обновленческому движению, поэтому самостоятельное концептуальное осмысление обновленчества как церковного феномена в указанных: работах отсутствует, уступая место описанию последовательности событий. Значительное внимание уделено методам и тактике борьбы с обновленцами.

Историки 1970-1980-х годов, в основном, наследовали традиции советской историографии, заложенные в предыдущие периоды. Определенные установи! в освещении проблемы были заложены Председателем Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.А. Куроедовым.14 Он твердил о поддержке народом государственной политики в отношении Церкви. Позиция обновленчества в его трактовке оказалась

13 Мануил (Лемешевекий), митрополит. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно): в 6 т., Эрлаген, Г979-Г989; Сергий (Ларин), епископ. Обновленческий раскол: в 3 т., Астрахань; Москва, 1953-1959. Машинопись; Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. в 3 т., Астрахань, 1956-1959. Машинопись.

14 Куроедов В.А. Религия и церковь в Советском государстве. М„ 1984. созвучна времени» и с одобрением воспринималась значительной частью духовенства.

Негативная интерпретация позиции Церкви, как антинародной, характерна для работ М.С. Корзуна.15 Причины обновленческого раскола он объяснял стремлением сохранить влияние православия на верующих, приспособить его к новому обществу и захватить высшую церковную власть.

И все же именно в 1970-е годы появились специальные исторические работы по обновленчеству. Единственной в исторической науке того времени монографией, посвященной восстановлению полной картины истории обновленческого раскола стала работ A.A. Шишкина.36 Автор рассматривает историю обновленческого раскола как приспособленческого движения к новым социально-политическим условиям, порожденным октябрьской революцией. К числу причин, вызвавших взлет движения, он относил стремление церковных лидеров сдержать отход верующих от Церкви, что, по его мнению, можно было достичь лишь отмежевавшись от «тихоновской» Церкви. Таким образом, A.A. Шишкин повторял оценки исследователей предыдущих лет. Религиозный модернизм обновленчества он интерпретировал как стремление сдержать идейный разрыв верующих с Церковью, сблизить идеалы христианства и социализма. Подробно разбирай позиции трех основных обновленческих групп, автор рассуждал о причинах распада движения и объяснял их претензией каждой из групп на руководящую роль. Главными причинами примирения обновленцев с «тихоновской» Церковью исследователь считал «покаяние» патриарха Тихона, возвращение верующих в лоно патриаршей Церкви и ослабление внутрицерковной борьбы. Все дальнейшие события обновленческого раскола представлялись АЛ. Шишкину как история отхода от «кавалерийской атаки на тихоновщину» и переход к «длительной осадс». Его монография,

15 Корзун М.С. Русская православная церковь, 1917-1945 гг.: Изменение социальяо-полчтгтеской ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск» 1987.

1 Шишкин A.A. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви. еданственная, столь подробно освещающая исторшо 1920-1930-х гг. и, бесспорно, новационная в науке 1960-1970-х годов, все же сохраняет отпечаток прежнего негативного официального отношения к религии.

В других работах историков тема обновленческого движения не получила сколько-нибудь развернутого исследования, но продолжала активно разрабатываться философами-атеистами. Н.А, ТОтпин,17 следуя предыдущим исследователям, пытался опровергать версии зарубежных исследователей о таких причинах возникновения обновленческого раскола, как распространение в церковной среде либерально-реформаторских идей, как запланированной акции большевистскою правительства шш как следствия поддержки государственными органами представителей демократического духовенства. Он рассматривал раскол как результат признания советской власти частью духовенства и проявление кризиса «антинародного» курса патриарха Тихона. Не принял он и версию зарубежных авторов о том, что публичный отказ в 1923 году патриарха Тихона от конфронтации с советской властью объясняется преодолением внутрицерковного раскола, полной поддержкой приходами «староцерковной» организации, давлением на патриарха со стороны правительства.

В конце 1980 - начале 1990-х годов штяшсь условия дш с расширения проблематики историко-церковных исследований» Потребовался тщательный анализ и пересмотр прежнего концептуального решения проблемы. В новой историографии можно выделить два направления исследований: к первому относятся работы общего плана, ко второму -исследования, выполненные на материалах отдельных регионов страны.

По-новому и наиболее полно рассмотрены ключевые проблемы истории Церкви исследователем В.А. Алексеевым.18 Развивая мысль об организаторах обновленческого раскола - Л.Д. Троцком и Е.М. Ярославском, каэат,, 1970.

17 Юшин Е. А. Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского государства и

Русской Православной Церкви в 1917-1925 гг. Автореф, дис.,к.и,н, М., 1988.

ГПУ-ОГПУ, автор доказывает, что встав на сторону обновленцев, власть все более втягивалась во внутрицерковные дела, а это явно противоречило запрету об отделении Церкви от государства. О.Ю. Васильева19 поддержала тезис, не только характерный для зарубежной и эмигрантской историографии, но и широко распространенный и среди российских исследователей в последние годы, о внутрицерковном расколе как замысле, созревшем в ГТТУ с целью «расчленения Церкви на группировки и лишении ее силы». М.й. Одинцов20 признает, что деятельность Л.Д. Троцкого весной 1922 года все жестче увязывалась с активизацией «войны» против «тихоновской» Церкви и обеспечением поддержки обновленчества. Он пришел к выводу, что первоначально вынужденная кампания изъятия церковных ценностей «в силу субъективных устремлений и пожеланий. отягощалась политико-идеологическими целями», среди которых он выделил две - «разрушение православной Церкви как института и формирование «советской Церкви».

Из всего спектра исследований конца XX века следует отметить работу H.A. Кривовой.21 Автор справедливо полагает, чтб конфискационно-ликвидационная кампания явилась результатом хорошо спланированной программы партии и правительства по разрушению и ликвидации экономической самостоятельности Церкви. H.A. Кривова приводит значительный статистический материал по ряду северно-русских епархий, что повышает ценность исследования для нашей работы. Тема обновленческого раскола, разработке концепции традиций и новаций в православии получила

Алексеев В А. Иллюзии и догмы: Взаимоотношения Советского государства и религии М 1991.

19 Васильева О.Ю. Русская Православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах II Вопросы истории. 1993. №8;Васш1ьева О., Кнышевский П. Бриллианты для диктатуры пролетариата. // Сашег-Петербургская панорама. 1992. Ш. С. 28.

20 Одинцов М И Государство и церковь: история взаимоотношений 1917-1938. М,, 1991; Его же. Государство и церковь в России: XX век. М., 1994; Государственно-церковные отношения в России (на материалах Отечественной истории XX века). Автореф. дис.д.и.н. М, 1996.

21 Кривова Н А. Власть и Русская Православная Церковь в 1922-1925 гг. (полигика ЦК РКП (6) по отношению к религии и церкви и ее осуществление органами ГПУ-ОГПУ). М., 1998; Следственное дело патриарха Тихона: Сборник документов по материала» Центрального архива ФСБ РФ / Гл. ред. протоиерей Воробьев В. Н; отв. сост. Кривова Н. А. свое развитие в работах историков М.В. Шкаровского и H.H. Покровского,22 характеризующихся как новизной привлекаемого источникового материала, так и новыми, нестандартными подходами к оценкам. М.В. Шкаровскому свойственна масштабность в постановке проблем, углубление отдельных аспектов, многогранность исследуемых интересов. Проблемы обновленческого раскола он рассматривает в значительной степени на материалах Петрограда-Ленинграда, «колыбели» обновленческого движения и его традиционного центра. Автор пришел к выводу, что положение церковных дел в этом городе во многом определяло и ситуацию в стране в целом. H.H. Покровский уделил большое внимание репрессивной политике государства на основе источниковедческого анализа ранее неизвестных документов партийных и силовых структур.

Таким образом, в современной историографии положено- начало формированию нового концептуального осмысления как государственно-церковных отношений, так и самого состояния дел в Русской православной церкви в 1920-30-х гг. Важнейшей Стороной этой концепции является новый взгляд на саму суть внутрицерковного состояния, которое можно оценить как начало катарсиса (самоочищения) Церкви под воздействием гонений и расколов.

Иное направление в развитии проблемы церковно-государственных и внутрицерковных отношений представляют церковные историки: митрополит Иоанн (Снычев), протоиерей В. Цыпин, свящешшк Г. Митрофанов, иеромонах Дамаскин (Орловский), священник К. Буфеев, священник Г. Ореханов. Близкую к ним позицию занимают светские историки М.И.

72 Шкаровский М. В. Два эпизода борьбы с церковью в Петрограде // Звенья. Вып. 2. М.; СПб., 1992; Его же. Петербургская епархия в годы гонений и утрат 1917-1945. СПб., 1995; Его же. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб., 1999; Его же. Судьбы монастырей Санкт-Петербургской епархии в XX веке // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы. Вып. 7. Вологда, 2ÖG1. С. 404411; Его же. Во главе Петроградской автокефалии / Православный летописец Санкт-Петербурга. СПб., 2003. № 14. С. 51-66; Покровский H.H. За страницей «Архипелага Гулаг» //' Новый мир. 1991. № 9. С. 77-90; Его же. Старообрядчсекий рассказ о сталинских репрессиях // Возвращение памяти. Новосибирск, 1994. Вып. 2. С. 6-12.

Вострышев и В.Ф Козлов.23 Их труды были единственными, не совпадающими с официальной точкой зрения и содержащими, хотя в осторожной, завуалированной форме, критическое отношение ж государственной церковной политике 1920-1930-х годов. В официальной светской историографии их выводы и оценки зачастую игнорировались, хотя фактологические материалы из указанных трудов включались в научный оборот. В обобщающих трудах митрополита Иоанна (Снычева) и упомянутых авторов постепенно начинает оформляться иная концепция этого периода. Во-первых, дан тщательный богословско-канонический анализ внутрицерковных расколов. Во-вторых, отличительной чертой даннот круга работ явт&гся изучение обновленчества на фоне других расколов, как в столичных, так и в периферийных епархиях и отношение к этим расколам православного населения. Актуальные проблемы церковной истории новейшего времени рассматриваются в контексте общегражданской истории с широким привлечением документальных материалов. Именно в такой постановке вопроса данные работы создают достаточно целостную картину духовных исканий русского народа в сложных социально-политических условиях.

Некоторые из зарубежных авторов (Г, Штриккер, Т.М-Горичева) пытаются найти послеобновленческие мотивы ё действиях и церковной политике митрополита Сергия (Страгородского). История обновленчества предстает как вырождение христианско-социалистических исканий и

23 Иоанн (Снычев), митрополит. Расколы / Христианское чтение, СПБ.» 1991. Щ>. С. 8-49; Его же. Митрополит Мануил (Демешевский); Биографический очерк. СПб., 1993; Его же. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х а 30-х годов ХХ столетия. Сортавала, 1993; Его же. Стояние в вере. Очерки церковной смуты. СПб. 1995; В. Цыпин, протоиерей. История Русской Православной Церкви 1917-1990. М. 1994; Его же. Русская Церковь (1917-1925) М., 1996; Георгий (Митрофанов), священник. Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995; Дамзоаш (Орловский), иеромонах. Доклад па конференции «Церковь и Советская власть 20-30-х гг.». СПб., 1992; Буфеев К., священник. Патриарх Сергий, обновленчество и несостоявшаяся реформация Русской Церкви XX века // Богослужебный язык Русской Церкви; История, Попытки реформации. М,, 1999, С, Т49-Т8&; о. Георгий Ореханоа, Диенник митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого) - новый источник по истории Русской Церкви // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы. Вып.7. Вологда, 2001. С. 259-262.Вострышев М. И. Божий избранник: Крестный путь святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 1990; Его же. На основе устных директив / Журнал Московской Патриархии. 1993 . № 8; Козлов В.Ф. Свидетельствуют документы / Журнал Московской патриархии. 1993, ЛЬ 9. церковного реформаторства в сотрудничество с богоборческим государством. В то же время нельзя согласиться и с утверждением ряда зарубежных историков (И, Хршосгомус, У. Флетчер), сводивших истоки обновленчества к действиям властей и моральной нечистоплотности его лидеров. Существовали и определенные объективные факторы, например, социальное расслоение духовенства.24

В 1990-х годах появляются первые региональные исследования. Открытие и введение в научный оборот новых источников но региональной истории стало очень важной чертой историографического процесса конца XX века. Произошел прорыв в целостном видении проблемы коыфискациоыной политики властей в отношении бывшей собственности Православной Церкви. Вопросы деятельности органов ВЧК-ОГ11У и отношения с Церковью в Тобольской (Тюменской) губернии в 1921-1923 гг. затронуты в работе A.A. Коноиешсо." Анализ форм и методов «борьбы с религиозной моралью крестьян властей Центрально-Черноземного района в 1920-е годы» предпринял Ю.В. Костин.26 Вклад Л.Д. Троцкого в формирование программы ликвидации Церкви в 1922-1923 гг., его деятельность по руководству секретными комиссиями, осуществлявппши эту программу охарактеризованы в достаточной мере в работах С.Г. Петрова.27

Открытие и введение в научный оборот новых источников стало очень важной чертой историографического процесса последнего десятилетия ЮС

24 Штриккср Г. Русская Православная Церковь в советское время 1917-1991. М, 1995; Горячева Т.М. Об обновленчестве, экуменизме и «политграмотности верующих»: Взгляд русского человека, живущего на Западе. СПб., 1997; I. Chrysostomus. Kirchengeschichte Russlands der neuesten Zeit. Bd 1-Patriarch Tichon, 19171925. Muochea-Saliburg, 1965; W. Fletcher. The Russian Orthodoks Church uodergrauad, 1917-1970. Oxford, T97T,

25 Кононенко А. А Церковь Тобольской (Тюменской) губернии в первые годы Советской власти: Некоторые аспекты истории (1922-1923 гг.) 11 Религия и церковь в Сибири. Вып. 4. Тюмень, 1992.

26 Костин Ю.В. Деятельность губернских властей Центральночерноземного региона России по преодолению религиозной морали в среде крестьянского населения в период 1920-х годов // Гуманитарное образование. М, J995.

27Петров С.Г. Секретная программа ликвидации русской церкви: Письма, записки и почто-телеграммы Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП (б) (1922-1923 гт.) // Сибирская провинция и центр: Культурное взаимодействие в XX веке. Новосибирск, 1997; Его же. Неизвестное письмо лидера обновленческого раскола А.И. Введенского «К вопросу об организации управления Русской Церкви» // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI-XX вв. Новосибирск, 2003. С. 176-204. века. Выделим вышедшие в середине 1990-х годов работы Т.Н. Коголь28 и Е.С. Ревякина.19 В диссертационном исследовашш Т.Н. Коголь, проведенном на материалах Западной Сибири, автор делает вывод о том, что волна внутрицерковных колебаний и расколов второй половины 1920-х годов была следствием Декларащш 1927 года, расцениваемой внутренней оппозицией как отход от канонической сущности Православной Церкви, В исследовании Е.С. Ревякина изучены отдельные стороны религиозной жизни населения Ивановской области и механизм трансформации православной традиции в целом.

Конкрегный магериал о проведении ликвидационной пол т ики государства и реакции на нее верующих продолжила целая серия диссертационных исследований по церковной истории 1920-1930-х годов. Среди прочих выделим работы Н.И. Музафаровой,30 Н.Ю. Желнаковой,3' С В. Михайлова.32 Указанным авторам удалось внести новое в понимании характера и содержания политики местных органов власти в отношении религиозных организаций. Данная группа работ не только существенно расширила имеющийся фактический материал, но и открыла как вариативность репрессивной политика на местах, так и опыт скрытой солидарности с верующим населением.

Интересны постановкой вопросов диссертационные исследования М.А. Куцей 33 и И.В. Спасенковой.34 Если в первом исследовании изучены философские аспекты проблемы в общем плане, то во втором значительное

14 Коголь Т. Н. Руская православная церковь и государство. 1917-1927 гг. (на материалах Западной Сибири). Томск, 1995.

2> Ревякин Е.С. Политика государственных, партийных и общественных организаций в отношении религии и церкви в 1929-1936 гг. (по материалам Ивановской промышленной области). Иваново» 1995.

30 Музафарова 11.И. Политика Советского государства в религиозном вопросе 1917-1937 гг. (на материалах Урала). Дис.ки.н\ Екатеринбург, 1992 м Жеашакова Н.Ю. Государе! венная ноли гика по отношению к Русской Православной Церкви в 1920-30-е годы. Дис.к.и.н. М., 1995.

32 Михайлов С. В. Государство и церковь. отношений органов власти, религиозных организаций в верующих на Архангельском Севере в 1918-1929 тт. Дис.к.и.н. Архангельск, 1998.

33 Куцая М.А. Место обновленческого движения в эволюции Русской Православной Церкви. Автореф. днсе.к,ф.н. СШ, 1993.

34 Спасенкова И. В. Православная традиция русского города в 1917-1930-е гг. (на материалах Вологды). место отведено изучению конкретно-локального опыта адаптации православной традиции русского города к условиям беспрецедентной в истории России модели атеистического государства. Всестороннее изучение историко-этнографического аспекта проблемы выявило гибкость и вариативность православной традиции отдельно взятого города, в зависимости от этапов развития советского общества Автор утверждает, что несмотря на трансформации прихода, как церковной организации, православная традиция сохранила свою духовную основу. И.В. Спасешеова касается проблем, связанных с развитием обновленчества в локальных рамках юрода

Различным аспектам церковно-государственных отношений, политике властей в отношении Церкви, приходской жизни, биографиям выдающихся церковных деятелей 1920-1930-х гг. посвящены историко-краеведчеекие публикации новгородских, вологодских, череповецких исследователей И.Д Савиновой, АХ Галкина, Е.Р. Стрельниковой, A.B. Трофимова, И.В. Спасенковой, Е.В. Бахтенкова, G.B. Артемовен, A.B. Камкима, Г.И. Лисовской, Т.Б. Чуйковой, Т В. Залогнной, A.C. Окуневой, Г.Н. Леоновой, I1.F. Кедрова. В данных работах отображены пути устранения Церкви из активной общественной жизни, освещен ход конфмскациошой жжтшш государства на местном уровне. Авторы рисуют катину настойчивых поисков духовенством Вологодской и Новгородской епархий новых путей воздействия на паству, путей реформирования приходской жизни и сохранения ее традиционного уклада, приближаются к пониманию попыток демократизации церковной жизни. Трагические судьбы новгородского духовенства во время кампании по изъятию церковных ценностей, вариативность государственной полигики на местах по удушению приходской жизни также находит свое отражение в работах историков

Дис. .к.и.н. Вологда, 1999. краеведов. Работы новгородских исследователей являются научно-публщщстшескими, или же представляют собой обзоры архивных источников. По этой причине подходы к изучению церковно-государственных отношений данной группой исследователей еще только намечаются.

Подводя итоги, можно отметить, что разные аспекты нашей темы имеют различную степень изученности. В свете целей и задач диссертационного исследования наиболее изучешшми представляются нормативно-правовые и общественно-политические аспекты (эволюция шсударС1»енно-церко»иых отношений, механизмы репрессивной политики государства и пр.). Острую полемику в научной литературе вызывает проблема возникновения и сущности обновленческого раскола 1922 года и его корней в предшествующий период. Идеологи движения доказывали, что они продолжали дело «церковной революции» 1917 года, якобы прерванное Поместным Собором 1917-1918 гг., а сам раскол назревал давно и естественно. У советских исследователей преобладая упрощенноп Савинова И.Д. Противостояние митрополита. Новгород, 1993; Она же- Лшгояетье. Новгород, 1998, AJC Галкии. Митрополит Арсений и судебные процессы в Новгороде в 1920-1922 годах // Арсеньевские чтения: сборник докладов. Новгород, 1993; Стрелышкова tJP. Новомучеиики и исповедники белозерские. Монастыря Киршшвскаго уезда в XX веке / К Свету, М., 1998. № 15, С. 121-171: Трофимов А.В. Еяйскоп Тихон (Тихомиров) / Там же. С. 171-178; Отчеты вологодских благочинных (Материал« я церковной истории Вологды) Публ. Снасеиконой И В., Камкина А, В, // Воло»да. Исг -краевед альманах. Вы»» Т. Вологда 1994; Из истории вологодского обновленчества (Журналы Вологодского епархиального собрания 6-8 июня 1929 года). Публ. И<В. Сгасенковой, А,В. Камкина. •// Вологда. Краевед, альманах. Выл. 2. Вологда, 2000; Спасенхава В.В. Кризис обновленчества в Вологде, конец 1920-х - 1950-е гг. (по вовешшш источникам Г ABO и Управления ФСБ РФ по Вологодской области) tí Новгородский архивный вестник. Великий Новгород, 2000. С. 94-99; Бахтснков Е.В. Переписка райисполкомов и сельсоветов с религиозными объединениями второй половины 1930-х гг. как исторический источник (по документам Государственного архива Вологодской области) // Там же. С. 124-127; Артемова О.В. Из истории отношений советской власти в Русской православной церкви в 1920-е гг. // Там же С 169-178. Камкив А.В. Православие на Севере России в исследованиях 1989-2000 гг. // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы Вып. 7. Вологда, 2001. С. 8-21; Спасеикова И В. Православное духовенство г. Вологды в 1917-1940 гг. II Там же. С. 461-469; Литовская Г.И. Советское государство и Православная церковь (Í Там же. С. 85-90;; Артемова О.В. Исполнение религиозных обрядов членами ВКП (б) в 1920-е гг // Там же. С. 418-441; Чуйкова Т.Б. Ликвидация церквей в Боровичском районе в 1935-1942 гг. По документам Государственного архива Новгородской области // Там же. С 469-473; Залогина Т.В. Церковная община в 20-20-е годы XX века (по документам Белозерского историхо-худоасественного музея) // Там же. С. 474-479; Окунева А. С. Из истории религиозных общин Череповецкой губернии 20-х годов // РПЦ: история и современность. Череповец, 2000; Леонова Г.И. Из истории публичного поминовения патриарха Тихона в Череповецкой губернии в 1924 году. Там же; Кедров Н.Г. История общины верующих при церкви Вознсссния Господня в Устюжвс (19191939 г.г.) // У сложна. Краевед, альманах. Вып. 4. Вологда, 2000. социологический подход: обновленцы выражали взгляды слоев, пытавшихся приспособиться к советской действительности. Священнослужители Московской Патриархии в своих работах видели в обновленцах реформаторов протестантского образца, пытавшихся разрушить и уничтожить РГЩ изнутри. Дискуссионными остаются проблемы, связанные с изучением внутренних противоречий обновленческого .движения и общецерковного состояния, динамики их развития, специфики местных особенностей. Требует дополнительных исследований деятельность церковных традиционалистов и обновленцев в различных регионах, в пределах конкретных епархий и территорий (в данном случае - Новгородской), политика местных органов власти по отношению к различным ветвям православия. Немаловажно исследовать и деятельность отдельных личностей, сыгравших большую роль в становлении обновленчества на периферии. Все это, в совокупности, и вызывало необходимость дальнейшего данного исследования.

Объектом исследования стало взаимодействие и противоборство церковных реформаторов, церковных традиционалистов и новой власти в России. Эта взаимосвязанная и взаимодействующая триада в период сложных и динамичных преобразований 1918-1930-х годов претерпевала различные изменения и трансформации. Каждая из сил в центре и на периферии активно искала свое место в этой связке, они меняли методы и тактику взаимод ействия и взаимовлияния, переживали успехи ш кризисы, периоды взаимопритяжения й отталкивания, борьбы ш партнерства, проходят этапы в развитии этой триады,

Предметом исследования стала деятельность традиционных и обновленческих церковных структур (приходов, благочинии, епархиальных управлений) и государственных институтов (волостных, уездных, районных^ областных исполкомов, правоохранительных и карательных органов) в пределах бывшей Новгородской губернии. Рассматривается также и деятельность высших церковных и государственных институтов в контексте их взаимосвязей с соответствующими процессами в губернии.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 года по конец 1930-х годов. Их выбор объясняется не изученностью проблем взаимоотношений Церкви и новой власти на периферии. Нижняя граница исследования приходится на 1918 год. Она обусловлена введением в жизнь Декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» и установлением ее нового формального и реального статуса. На протяжение 1920-х тт, происходят различные «нестроения» в Церкви и ее традиционном укладе жизни. В 1922 на канонической территории Новгородской епархии образуются обновленческие Новгородская и Череповецкая епархии, при сохранении викариатов Новгородской епархии патриаршей Церкви. Начинаются новые попытки поиска основ взаимоотношения Церкви и власти. Верхняя граница исследования приходится на конец 1930-х годов и совпадает с почти полным сворачиванием деятельности церковных структур в СССР,

Территориальные пределы исследования 01раничиваются административно-церковной юрисдикцией Новгородской епархии, которая являлась одним ш древнейших очагов православия, что, несомненно, наложило отпечаток на выстраивание модели новых отношений Церкви и государства. Локальный характер исследования позволяет решить тему с максимальной конкретностью, выявить все возможные варианты развития государственных и внутрицерковных отношении. На исследуемой территории Новгородской епархии в 1918-1939 годах происходили церковно-адмшщстративные трансформации. 5 июня 1918 года состоялось разделение губернии на Новгородскую и Череповецкую. 1 августа 1927 года был образован Череповецкий округ Ленинградской области. В 1937 году части территорий бывших губерний отнесены к Вологодской области. Автор учитывает эти изменения, но еще более учитывает принцип сопоставимости территории, сохраняя в поле зрения обрисованное выше пространство.

Региональные события сравниваются с событиями в центре. Поэтому часть исследования обращена к ним - в той мере, в которой это обусловлено темой и задачами работы.

Цель исследования состоит в изучении эволюции взаимодействия церковных и государственных институтов, трансформации новых и традиционных церковных структур в изменившихся исторических условиях. В этой связи представляется важным решить следующие исследовательские задачи:

- показать роль местных органов власти в осуществлении «церковной политики» государства на местах;

- установить периодизацию государственно-церковных отношений и охаржтергоовать каждый из выделенных ее этапов;

- выявить механизмы и направления трансформации местных церковных структур в 1918-1930-е гг. и формы их адаптации к новой политической системе;

- выяснить позиции основных церковных течений по вопросам взаимоотношений друг с другом и с властями;

- проследить взаимоотношения традиционалистов и обновленцев Новгородской епархии с соответ ствующими церковными центрами;

- локализовать очаги деятельности традиционалистов и обновленцев в различные периоды с 1918 по 1939 год;

- установить направления эволюции церковного реформаторства в условиях церковной жизни Новгородской епархии от центра к периферии, а также последствия его для Церкви и общества.

Метод ологи чес кую основу исследования составило единство двух подходов к изучению духовной сферы общества: институционального и мотивационного. Первый заключается в признании особой значимости функционирования институтов, представляющих в социуме духовные (идеологические) приоритеты главных участников изучаемых событий, а второй - в первичности духовного (идеологического) в их сознании и действиях. Отсюда ключевым для исследования духовного состояния общества 1920-30-х гг. является конструкт «вера — идеология», определяющийся как важнейший компонент антропоцентрического подхода к изучению духовной сферы социума. Вера, олицетворявшая все традиционное в духовно-нравственных ориентирах общества, и большевистская идеология, ставшая в то время официальной и новационш-агрессивной одновременно, вступили в указанный период в отношения взаимоисключения. Это противоборство определило острые и деструктивные процессы в общественной триаде «церковь - 1Ч)сударегво - общество». Каждый из элементов триады вошел в состояние внутреннего раскола и поиска своей позиции. Таким образом, основным методологическим принципом стала идея раскола, определившего ментальную и социальную динамику того времени. Исследование состояния раскола в наиболее фундаментальных институтах общества требует системного подхода и междисциплинарности. Системный подход позволяет определить и оценить взаимоотношения основных участников триады в конкретно-исторических условиях. Он дополнен также функциональным, синхронистическим, типологическим, статистическим, и картографическим методами.

Междисциплинарность представлена сочетанием исторического и религиоведческого подходов, что создает условия для более корректного исследования темы. Первый дает возможность многоаспектно проследить обусловленность каждого этапа политики государства в отношении Церкви и развития различных течений в ней. Религиоведческий подход способствует более точному определению специфики отношений и разногласий между течениями внутри Церкви, и анализу ее взаимодействия с другими сферами социально-политической жшни. Исследование строится на обновленных в последние годы научных взглядах историков да проблемам отечественной истории и новых подходах российских религиоведов к истории Церкви, их выводах по исследуемой проблеме.

Источввковой базой исследования стал комплекс материалов, который можно разделить на несколько групп.

Во-первых, к ней относятся законодательные и норматнвно-раснорнднтельные акты органов советской власти, регулировавших церковную жизнь в целом. Среди них основополагающими являются государственные источники: декрет СНК РСФСР «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» (от 23 января 1918 года), Постановление ВЦИК и СНК «О религиозных объединениях» (от 8 апреля 1929 года). Исследованы документы, опубликованные в сборниках: «Церковь и государство: Сборник постановлений, циркуляров по отделению церкви от государства, отчетов и разъяснений ликвидационного отдела НКЮ» (Харьков, 1923), «Отделение церкви от государства в СССР: Полное собрание декретов,, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других Советских Социалистических Республик» (Составитель П. В. Гиду ляпов, Москва, 1926), «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 19221925 гг.». Т. 1-2. (Москва-Новосибирск, 1997). Они включают в себя обширный документальный материал 1918-1943 гг., достаточно полно отражающий деятельность Церкви в условиях расколов и поиска новых форм отношений с властями Последний сборник включает в себя расширенный комплекс документов. Обширный документальный материал достаточно полно отражает деятельность Церкви в условиях расколов и поиска новых форм отношений с властями. В сборниках опубликованы различного содержания постановления, докладные записки, распоряжения, циркулярные письма, отчеты, разъяснения, нормативные акты, телеграммы, исходившие от властных структур.

Во-вторых, большой комплекс составляют внутрицерковные распорядительные акты, опубликованные М.А. Губониным в сборнике:

Акты Святейшего Патриарха Тихона и шзднейвше документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943» (Москва, 1994). В состав этого источника входят; послания (говестктедьные и окружные), указы, благословенные грамоты, резолюции, распоряжения, заявления, письма, слова к богомольцам, телеграммы, воззвания, протоколы, беседа.

В третьих, в исследовании использованы материалы ряда архивохранилищ: Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГЛ СПб.), Государственного архива Вологодской области (ГЛВО), Государственного архива Новгородской области (ГА НО), Архива Управления ФСБ но Новгородской области (УФСБ), Череповецкою цешра хранения документации (ЧЦХД), Отдела письменных источников Череповецкого музейного объединения (ОНИ ЧерМО), Отдела письменных источников Устюженского краеведческого музея (ОНИ УКМ).

В целом весь корпус использованных архивных источников можно классифицировать в соответствии с характером содержащейся в них информации.

К первой группе источников можно отнести подзаконные и нормативные акты (циркуляры, распоряжения, разъяснения, инструкции, указы) государственного и местного значения. Последние были необходимы для изучения практической реализации законодательства о культах, а также для уяснения регулирующей деятельности подведомственных единиц (уездные и волостные исполкомы, райисполкомы и сельсоветы, адмотдеяы и адмотделения).

Большинство материалов относится ко второй группе делопроизводственная документация, как государственных, так и церковных органов. Сюда вошли многочисленные инструкции и циркуляры той и другой стороны, договоры, распоряжения епархиальных управлений центра и периферии и иные документы, регулирующие отношения органов власти с церковными организациями. Они представляют большой интерес. так как позволяют проследить деятельность местных исполнительных органов по отношению к Церкви. Многие из этих документов уникальны (распоряжения о так называемой «ликвидации» храмов и часовен, изъятии церковных ценностей и др.). Особое значение имеет докладная документация (отчетные рапорты приходского духовенства в епархиальные управления, доклады с мест, сведения о деятельности комиссий по закрытию храмов, акты обследования храмов и пр.), помогающая представить повседневную деятельность обновленцев, патриаршей Церкви, а также местных органов власти.

Большой интерес представляют 1Х)довые отчеты обновленческих епархиальных управлений за 1924-1936 годы. Они содержат разноплановую информацию о деятельности обновленцев по самым разным направлениям: миссионерская работа в «тихоновских» приходах, статистические данные по количественному соотношению приходов, и т. д. Годовые отчеты содержат сведения, которые, правда, нуждаются в дополнительной проверке. Это касается мнимого благополучного состояния дел у обновленцев по части повсеместного распространения их идей и безоговорочного следования за ними православного населения. При этом замалчиваются факты сопротивления населения внедрению на прихода обновленческих священников и противодействие деятельности обновленческих архиереев. Годовые отчеты за 1920-е годы наполнены оптимизмом и напоминают скорее победные «реляции», нежели отчеты 1930-х годов, свидетельствующие о внутреннем кризисе организационной системы.

Третью группу источников представляет протокольная документация. Охарактеризовать внутриприходскую жизнедеятельность помогают протоколы общих собраний членов религиозных общин (изучено 122 протокола за 1922-1936 годы). Особо ценными являются сведения о некоторых новациях в епархиальной и приходской самоорганизации; выборы архиереев и настоятелей храмов (5 протоколов за 1925-1928 годы). формирование приходских советов и церковного актива (27 протоколов за 1923-1934 годы), журналы благочшшических и епархиальных съездов (17 журналов за 1922-1937 года). Эта группа источников отличается эмоциональностью и декларативностью, поэтому требует сочетания с другими источниками, синхронно отражающими то или иное событие.

Учетно-статиствческая документация представлена списками членов религиозных общин (изучено 42 списка за 1924-1935 годы), отражающими социальный состав верующих, списками приходского актива (12 списков за 1926-1934 годы), В них содержится информация о количественном, возрастном составе и социальном положении приходских представителей с указанием имуществешюго ценза. Широкое распространение имели списки духовенства, а также персональные анкеты (изучено 95 анкет за 1924-1938 годы). Анкеты, ежегодно сдаваемые в местные исполнительные органы советской власти, позволяют восстановить важные факты в жизни духовенства как тихоновской, так и обновленческой ориентации. В 1920-е годы важным было указание на род деятельности до 1917 года, а в 1930-е годы обязательным становится дополнение в виде графы «судимость», с указанием конкретной статьи и срока наказания. Данная группа источников имеет значительную исследовательскую ценность, обладает высокой степенью достоверности и впервые вводится в научный оборот. При передачах имущества и зданий культа, а также ревизиях составлялись шшровые ведомости, описи имущества, сводные статистические таблицы о культовых зданиях (изучено 32 документа за 1918-1938 годы). В них наряду е указанием местоположения храма и материала постройки, обязательными являлись сведения о церковной ориентации общины, ее функционировании. Указанные источники позволяют решить проблемы состава и динамики православного населения в хронологических рамках исследования.

Отдельную группу источников составляет деловая и личная переписка: служебные письма, личные письма, телеграммы, заявления, прошения, ходатайства. В некоторых из них выражается личное отношение ко многим процессам, происходившим в Церкви.

Самостоятельную группу источников составляют материалы местной периодической печати: газета «Коммунист» (г. Череповец) за 1918 -1937 гг., газета «Звезда» (г. Новгород) за 1922-1926 гг., газета «Красный пахарь» (г. Старая Русса) за 1922-1924 гг. Опубликованные там фельетоны, сатирические заметки, очерки, статьи антирелигиозного характера отражали точку зрения местных властей на происходившие в стране, губерниях и уездах церковные события, и создавали необходимое информационное и идеологическое обеспечение государственной ангицерковной полигиш.

Несмотря на широту использованной источниковой базы, период 1930-х годов слабее представлен в источниковом плане, чем период 1920-х годов. Тем не менее, можно утверждать, что имеющиеся в нашем распоряжении материалы составляют достаточно информативный корпус источников по церковной истории исследуемой проблемы. Дополняя друг друга, они составляют репрезентативную источниковую базу для реализации поставленных в исследовании задач.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская Православная Церковь в центре и на периферии в 1918-1930-х годах"

В первые десятилетия XX века концепция «оживления» жизни Православной Церкви имела реальные шансы на успех. Однако выдвижение на первый план политических приспособленцев из среды духовенства способствовало оттеснению действительных реформаторов. Открытое сотрудничество обновленцев с силовыми органами советского государства, неготовность массы рядовых прихожан к радикальным преобразованиям, стремление партийного руководства «разделаться со всякого рода религией» с помощью обновленцев в irrore привели к поражению реформаторского движения. Обновленческое движение недолго просуществовало на исследованной нами территории в качестве открытого самостоятельного течения. Но его значение не исчерпывается деятельностью в 1922-1938 годах. История взаимодействия власти, церковных реформаторов и церковных традиционалистов на территории Новгородской епархии прошла через ряд этапов. Этапы развития взаимоотношений трех указанных сил в конкретно исторических условиях Новгородской епархии получили свои специфические черты и направленность. Каждому этапу усвоены присущие ему хронологические рамки. Нами предлагается следующая периодизация церковно-государственных отношений.Первый этап (1918-1921 гг.) характеризуется общими изменениями церковно-государственных изменений. Происходит принципиальное изменение социально-правового статуса Церкви после издания декрета об отделении Церкви от государства. Храмы передаются верующим на основании договора, заключаемого с представителями властей. В них заранее оговариваются и регламентируются все взаимоотношения и обязанности договаривающихся сторон.В 1918-1919 гг. происходит заключение этих договоров, что делает возможным регулярное вмешательство властей во внутриприходскую жизнь. Подвергается ограничениям и запрету социальная и общественная деятельность Церкви. В данный период деятельность церковных реформаторов в Новгородской епархии не проявляется, продолжает сохраняться традиционность внутренней и внешней сферы православной жизни.На втором этапе (конец 1921 года - октябрь 1923 года) начинается кампания по изъятию церковных ценностей. В Новгородской епархии конфискация коснулась практически всех богатых церквей и монастырей, расположенных как в Новгороде и его уездных центрах, так и в Череповецкой губернии. Отметим, что территория Череповецкой губернии входила в единое каноническое пространство Новгородской епархии и управлялась викарными епископами Кирилловским и Череповецким. Однако практика изъятия церковных ценностей не носила погромного характера. Большую роль в этом сыграло влиятельное православно ориентированное общественное мнение и сопротивление населения, а также относительная бедность церквей, преимущественно сельских. В ряде случаев (Новгород, Старая Русса) власти сами спровоцировали выступления верующих и открыли судебные процессы, конечным итогом которых явились репрессии. В Череповце и губернии данный процесс проходит более гладко и спокойно, так как основные ценности оказались сосредоточены большей частью в монастырях.Последние были закрыты и превращены в коммуны и артели, где рабочими служили бывшие монашествующие. Обновленцы не препятствуют конфискационной полрггике государства, оказывая ей всемерную поддержку и используя обстановку для дискредитации патриаршей Церкви, как это имело место в Петрограде и Новгороде.Кампания по изъятию церковных ценностей, сопровождавшаяся мощной антирелигиозной пропагандой, не смогла решить финансовые проблемы государства, не обеспечила его действиям широкой поддержки населения.Противоречия власти с Церковью и народом впервые становятся столь очевидными.В меньшей мере конфискации церковных ценностей подверглись те храмы, которые перешли на позиции оформившегося к маю 1922 года течения церковных реформаторов. Возможно, что росту обновленчества в 1920-х годах на территории Новгородской епархии послужил факт устойчивого материального положения обновленческих приходов, получивших поддержку со стороны властей. Такие приходы превращались в своеобразный оплот стабильности в годы бурных социально-политических и экономических потрясений.в начале 1920-х годов в обновленчество уходили наиболее влиятельные и образованные представители духовенства, искренне желавшие реформировать Церковь. Проводниками реформаторских идей в Новгородской епархии выступали бывшие выпускники Новгородской духовной семинарии, известной своими вольнодумными взглядами. Многие из них уже успели поработать в различных советских учреждениях, но при первой возможности старались возвратиться в Церковь. Одновременно в среде обновленцев-мирян было большое число лиц, образование которых ограничивалось сельской школой. Их можно отнести к условным сторонникам реформаторства, увлеченных общим течением.Обновленческий раскол на периферии был инициирован малочисленными группами духовенства и местной интеллигенции. На основе периферийных групп «Живая Церковь» в Новгороде и Череповце создаются условия для возникновения и организационного оформления церковно-административных структур и обновленческой иерархии. Устанавливается иерархическое двоецентрие. С одной стороны законные епархиальные и викарные архиереи Новгородской епархии патриаршей Церкви, а с другой - обновленческие епископы из среды белого духовенства, назначенные обновленческим Высшим церковным управлением.Начинается организация приходской жизни и формирование приходского актива.Правомерны сомнения епархиального духовенства Новгородской епархии в правильности избранного курса. Но, если в Новгороде обновленцы не смогли укрепить свои позиции, то в Череповце такие попытки были успешными.Характерными становятся постановления губернских, уездных собраний и съездов духовенства и мирян, на которых высказываются требования соборного принятия решений, не затрагивающих богослужебную и каноническую структуру Церкви.Звучат сомнения в правомочности принятия Высшим Церковным Управлением на себя полномочий в управлении Православной Церковью. Можно отметить, что мотивами для подобного рода действий властей, церковных реформаторов и церковных традиционалистов служили и политические устремления государства, стремившегося уничтожить патриаршую Церковь руками обновленцев, а затем ликвидировать и их самих.Данные устремления были весьма динамичны. Не менее важными были идеологические оппозиции - новая революционная идеология противопоставлялась консервативно-монархической позиции Церкви (для

государства), реформы Церкви на основе клановых интересов белого духовенства и сохранение канонического устройства Церкви (для обновленцев и патриаршей

Церкви). Не последнюю роль играли личные амбиции руководителей раскола (митрополит Александр Введенский, протоиереи А. Боярский и В. Красницкий, епископ Иоанн Череповецкий, архиепископ Сергий Череповецкий) в центре и на периферии. Целью их деятельности становится борьба за обладание властью в Церкви.Для третьего этапа (конец 1923 - 1930 год) характерными становятся сепаратистские устремления периферийных обновленцев, выразившиеся в отделении от обновленческой Новгородской епархии и создании самостоятельной Череповецкой епархии. Обе епархии стремятся к расширению сферы влияния путем создания викариатств в уездных городах. К этому их подтолкнуло разделение Новгородской губернии на две самостоятельных губернии -

Новгородскую и Череповецкую.Близость Новгорода и Череповца к Петрограду-Ленинграду, частые посещения Новгородской и Череповецкой обновленческих епархий идейным лидером обновленчества А. Введенским способствовали некоторому укреплению там позиций местных обновленцев (увеличивалась численность сторонников, отошедших от «тихоновцев», активизировалась пропагандистская деятельность реформаторов, их поддерживали местные органы власти). Несмотря на свою активность обновленцы все же терпят поражение в Новгороде и утрачивают его как епархиальный центр, который переносится в г. Боровичи. В обновленческой Череповецкой епархии верующее население занимает выжидательную позицию.Переход рядовых прихожан из одного религиозного направления в другое на данном этапе зависел, большей частью, от позиции местного духовенства.Расширение сферы влияния обновленцев происходило различными путями: захват приходских храмов, участие обновленческого духовенства в выборах настоятелей приходов, преднамеренный раскол внутри самих религиозных общин при помощи мирян-обновленцев, просветительская и миссионерская деятельность среди верующего населения. Напомним, что викарным епископом Череповецким назначается митрополитом Новгородским Арсением бывший обновленец, епископ Крестецкий Макарий (Опоцкий). Понимание им истинной сути действий обновленцев помогло организовать отпор их притязаниям в Череповце. Ответом на этот шаг епископа явилось противодействие патриаршей Церкви со стороны местных властей, обеспокоенных антиобновленческой деятельностью «тихоновцев».С 1924 года, в условиях непродолжительной, до 1926 года, «оттепели», усиливается деятельность «тихоновских» епископов, достигшая апогея к 1926 году, стабилизируется положение патриарших обилии. На данном этапе начинается спланированное масштабное наступление церковного реформаторства, при поддержке властей, на патриаршую Церковь. К административной ответственности привлекаются представители «тихоновского» духовенства в связи с публичным поминовением патриарха Тихона во время богослужения. Но эта политика властей привела к противоположному эффекту - ранее перешедшие в обновленчество прихожане начинают возвращаться в лоно патриаршей Церкви, позиции которой в Новгородской епархии укрепляются.После обновленческого Собора 1925 года, засвидетельствовавшего кризисное состояние обновленчества, в Новгородской епархии определились два общественно-религиозных направления - традиционалисты и обновленцы, активизировалась деятельность верующего православного населения, восстановившего традиционный полноценный богослужебный круг. С 1925 года в периферийном обновленчестве начинают нарастать кризисные явления. Попытки местных властей усилить влияние последних в Череповецкой епархии, такое как агитация за переход в обновленчество, льготная политика налогового послабления, насильственное изъятие храмов у «тихоновцев», не приводят к ожидаемым результатам. Обновленцы теряют поддержку и утрачивают прежние позиции в некоторых слоях общества (крестьяне, торговцы, средняя интеллигенция). В сфере рядовых прихожан намечается тенденция к единению, вызванная нарастающей опасностью полной ликвидации Церкви.Со второй половины 1920-х годов в религиозную жизнь стало вмешиваться «новое поколение», уже освоившее основы атеистического воспитания и выдвигавшее лозунги борьбы против религии. В условиях наступления, с 1928 года, на церковную организацию, в городах Новгородского и Череповецкого округов наблюдается активизация приходской жизни, особенно в гг. Новгород, Боровичи, Череповец, Белозерск и Устюжна. Прецедент ликвидации православных центров стимулировал усилия прихожан по сохранению деятельности общины.В 1925-1930 годах запрещаются публичные формы церковного служения (крестные ходы, хождения с иконами по домам в праздники, водосвятия на открытых водоемах, и т. д.). Стираются территориальные границы прихода, ликвидируются его устоявшиеся традиции. В конце 1920-х годов явным становится процесс единения обновленческих приходов с «тихоновскими». Некоторое оживление обновленческое движение получает в связи с начавшимися нестроениями в патриаршей Церкви, особенно после издания в 1927 году Декларации митрополитом Сергием, что привело к иосифлянскому и григорианскому расколам, затронувшим Новгородскую епархию. Необходимо отметить, что церковные реформаторы уже лишились надежной опоры в лице власти, утратили свою внутриприходскую организацию и материальную стабильность. В этот период начинает укрепляться авторитет и влияние церковных традиционалистов путем организации Викариатского совета в Череповце, направившего свою деятельность на приведение в порядок приходской жизни.В конце 1920-х годов активизируется закрытие церквей и часовен без различия церковной ориентации. Происходит процесс деформации религиозной среды. Религиозные общины были поставлены под тотальный контроль местных властей. Деятельность всех обновленческих приходов Новгородской и Череповецкой епархий сосредотачивается преимущественно вокруг социально политических вопросов. Нет оснований предполагать что в Новгороде и Череповце обновленцами было осуществлено сколько-нибудь значительное реформаторство богослужебной деятельности, а также форм и норм церковной жизни. Становятся закономерными апелляции к властям по разным проблемам церковной жизни.Установлено, что подавляющее большинство апелляций связано с попытками дискредитации «тихоновского» епископата и духовенства. Обновленцы пытаются убедить власти в контрреволюционности и нелояльности «тихоновцев». Не отмечено ни одной такой попытки по отношению к мирянам. По всей видимости, более важной была борьба за обладание приходами, хотя бы и без прихожан.На четвертом этапе (1931-1938 годы), происходит массовое закрытие храмов, как Патриаршей Церкви, так и обновленческих. Церковные реформаторы окончательно теряют свое привриегированное, по сравнению с церковными традиционалистами, положение. По отношению к обновленческим приходам местные власти стали применять те же меры воздействия, что и к «тихоновцам» (штрафы, ограничение или запрещение проведения религиозных обрядов, длительные судебные процессы по процедуре закрытия храмов, тяжелые налоговые взыскания). С начала 1930-х годов обновленцы переживали глубокий внутренний кризис. Массовые закрытия храмов обеих ориентации в Новгородской и Череповецкой епархиях приходятся на 1935-1938 годы. К 1934 году полностью запрещается колокольный звон.Происходит трансформация территориальной юрисдикции обновленческих Новгородской и Череповецкой епархий, территории которых все более сужаются.Во главе этих епархий оказывались архиереи, одновременно занимавшие кафедры в других городах. Последний управляющий Череповецкой епархией епископ Тихвинский и Лодейнопольский Николай (Елпидинский) не приезжал в Череповец, а обновленческий епископ Новгородский Вениамин (Молчанов) совсем утратил епархию. Обновленцы пытаются расширить свое влияние за счет сосредоточения в одних руках управления несколькими епархиями. Власти четко ограничивают пределы деятельности обновленческих архиереев.Быстрыми темпами происходит распад обновленческих приходов.Главными причинами данного явления становится ужесточение налоговой политики. Активность прихожан, свойственная первой половине 1920-х годов, оборачивается в 1930-х годах стойкой тенденцией к сворачиванию приходской деятельности. Начинает преобладать установка на выживание. На грани уничтожения оказалась и викарная Череповецкая кафедра патриаршей Церкви после ареста последнего епископа Тихона (Рождественского). К концу 1938 года на территории Череповецкого викариата были закрыты все «тихоновские» церкви, оказались свернутыми все внешние формы церковной жизни. Православная традиция сохранялась лишь в «малой церкви» - в семье.Своеобразие указанных процессов в пределах исследованной территории заключается в той сложности ситуации, в которой находились указанные три силы: гражданская власть, церковные реформаторы и церковные традиционалисты.События, происходившие в центре, укладываются в принятые хронологические рамки, как бы «канонизированные» историографией.Новая периодизация государственно-церковных отношений в прошедшем столетии была предложена доктором исторических наук О.Ю. Васильевой.Политику Советского государства в отношении Церкви она разделила на 6 периодов, которые совпадают с переломными моментами в истории страны.Первый период (1917-1929 гг.), по мнению О.Ю. Васильевой, включает процессуальное оформление новых церковно-государственных отношений. Борьба с Церковью велась по двум направлениям - видимому (силами разнообразных атеистов и безбожников) и невидимому (с помощью органов политического сыска).В течение этого периода власть неоднократно прибегает к попыткам расколоть церковное единство, в том числе и при помощи поддерживаемых ею обновленцев.Хронологические рамки второго периода (1929-1943 гг.) связываются с попытками государства установить контроль над любыми религиозными действиями.Тоталитарное атеистическое государство развязывает политику репрессий против духовенства и верующих, объявленных классовыми врагами системы.''*' Данная периодизация, на наш взгляд, призвана систематизировать общие вопросы проблемы, не претендуя на ее детализацию. Указанные периоды являются характерными более для событий происходивших в центре страны, но не имеют ввиду особенности периферийного развития событий. Они как-бы призваны подвести исследователя к попытке самостоятельно определить хронологические рамки этапов церковно-общественной жизни в условиях конкретного региона. Тем '*' Васильева О.Ю. История Православной церкви на страницах школьного учебника / Отечественная история. М., 2002. № 3. 44-48.более что в отношении периферии наблюдалась несколько иная картина: после 1925 года хронологические рамки этапов оказались как-бы смещенными в сторону отставания от событий в центре.Периферийные реформаторы заявляют о себе по истечении нескольких месяцев после захвата церковной власти в Петрограде. Можно утверждать, что для периферийной модели церковного реформаторства не характерно дискуссионное обсуждение предложенных реформ. Поначалу они принимались к исполнению с несущественными оговорками о «соборности» принимаемых решений. Не бралась в расчет неканоничность происходящих событий; все надежды на урегулирование церковной жизни на периферии связывались с новым Поместным Собором. Чем дальше от епархиального центра - Новгорода, тем пассивней относилось население к кампании по изъятию ценностей, случаи сопротивления крайне редки. Не менялось традиционное отношение верующих к Церкви, которая рассматривалась как один из важных жизненных институтов.Для нас очевидно, что деятельность руководителей Новгородской и Череповецкой обновленческих епархий была более бюрократической, нежели реформаторской. Как правило, она выражалась в издании многочисленных административно-нормативных документов и проведении съездов и собраний.Источники показали, что периферийное обновленчество в результате жесткой политики государства изжило себя быстрее, ликвидировалось естественным путем, без громких акций и агональной работы. Прежние обновленческие епархиальные лидеры не довели начатую деятельность до завершения, так как оказались переведенными в другие епархии, либо совсем отошли от веры. Реформаторы на периферии оказались оторванными от широких слоев верующих. Они не были столь мобильны, чтобы предложить местным властям приемлемые условия совместного сосуществования в новом коммунистическом обществе. Одновременно они были лишены и рационального консерватизма в религиозных вопросах, чтобы сблизиться с патриаршей Церковью.

Список научной литературыХрусталёв, Михаил Юрьевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Абрамов И.В. В культурном скиту: Об одной процветающей коммунистической общине. СПб., 1914.

2. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж. ИМКА-Пресс, 1980.

3. Айвазов И.Г. Православная церковь и высшее государственное управление в России. М., 1912.

4. Аксаков Н.П. Что говорят каноны о составе собора? // Церковный голос. СПб. 1906.

5. Алексеев Н.К. Христианство и социализм // Путь. Июнь. №28. 1931.

6. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы // Взаимоотношения Советского государства и религии. М., 1991.

7. Алексий (Дородницын), епископ. Полное собрание сочинений. Саратов, 1913-1914.

8. Алексей (Николин), священник. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997.

9. Александр, архиепископ. Расколы в Русской Православной Церкви в период 1917-1944 годов.Чебоксары, 1959.Ю.Амосов Н.К. Антирелигиозная работа на пороге второй пятилетки. М., 1932.П.Амосов Н.К. Октябрьская революция и церковь. М., 1937.

10. Андреев И. Благодатна ли советская церковь? Jordanville, New Jork: Holy Trinity Monastery, 1948.

11. Андреев B.M. Либерально-обновленческое движение в русском православии начала XX века и его идеология. Автореф. .к.ф.н. Л., 1971.

12. Антоний (Храповицкий), митрополит. Сборник избранных сочинений. Белград, 193514. 15. Астафьев В. Место действия // Наш современник. №5. 1986.

13. Бабинов Ю.А. Государственно-церковные отношения в СССР: история и современность. Симферополь, 1991.

14. Барменков А.И. Свобода совести в СССР. М., 1986.

15. Бабушкин С.Д. Церковно-приходская община и земский собор. Казань, 1905.

16. Белоглазов М.Л. Взаимоотношения органов государственной власти и православной церкви на Алтае (Октябрь 1917-1925 гг.). Автореф.к.и.н. Томск, 1992.

17. Белов.А.В., Певзнер А.И. О праздниках престольных. М., 1960.

18. Белов A.B. Правда о православных «святых». М., 1968.

19. Белов Е.А. Судьба церковных «ценностей», изъятых властью в 1927 г.// Вестник РСХД. Париж, №104. 1972.

20. Бердяев H.A. Церковная смута и свобода совести // Путь. №5. 1926.

21. Бердяев H.A. Христианство и классовая борьба. Париж, 1953.

22. Бессонов М.Н. Буржуазно клерикальные измышления по поводу 1000-летия «крещения Руси» и вопросы контрпропаганды. М., 1986.

23. Боголепов A.A. Церковь под властью коммунизма. Мюнхен, 1958.

24. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973.

25. Булатов В.Н. К расколу в русской православной церкви. Вологда, 1922.

26. Васильева О.Ю. Русская Православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. №8. С. 40-54.

27. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927-1943 годах /У Вопросы истории. 1994. №4. С. 35-46.

28. Валентинов А.И. Черная книга. «Штурм небес». Париж, 1925.

29. Введенский А.И. За что лишили сана бывшего патриарха Тихона. М., 1923.

30. Введенский А.И. Церковь и государство: Очерк взаимоотношений церкви и государства 1918-1922. М. 1923.

31. Введенский А.И. Церковь и революция. Пг., 1922.

32. Введенский А.И. Церковь патриарха Тихона. М., 1923.

33. Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М., 1994.

34. Виноградов А.И. Свобода совести и религия. М., 1969.

35. Власов В.Г. Двухтысячелетие христианства и его распространение на Руси. М., 1992.

36. Вещиков А.Н. Путь к атеизму. М., 1965.

37. Воронцов Г.В. Ленинская программа атеистического воспитания в действии (1917-1937). Л., 1973.

38. Вострышев М.И. Избранник Божий: Крестный путь святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 1990.

39. Вострышев М.И. Великий защитник веры// Слово. №6. 1990.

40. ВострышевМ.И. Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин // ЖМП. 1993. №2. С. 37-43.

41. Вострышев М.И. На основе устных директив //ЖМП.1993.№8.С. 5-10.

42. Гарковенко Ф.И. Внутрицерковная и междуцерковная борьба в православии в период социальной революции // Религия и идеологическая борьба. М., 1974.

43. Гидулянов П.В. Церковь и государство по законодательству РСФСР/ Наркомат юстиции. М., 1923.

44. Головкин А.И. Методика антирелигиозной кампании. М., 1931.

45. Гомаюнов С.А. Проблемы методологии местной истории. Киров, 1996.

46. Гордиенко Н.С. Современное православие. М., 1968.

47. Гордиенко Н.С. Эволюция русского православия. 20-80-е годы XX столетия. М., 1984.

48. Гордиенко Н.С. Чему учат с амвона? JL, 1975.

49. Гордиенко Н.С. Крещение Руси: факты против легенд и мифов. Полемические заметки. JL, 1986.

50. Гордиенко Н.С. Современное русское православие. Л., 1987.

51. Гордиенко Н.С. Введение христианства на Руси: домыслы буржуазно-клерикальной пропаганды. Л., 1987.

52. Горев М. Голод и церковные богатства. М. 1922.

53. Государственно-церковные отношения в России/ Сборник документов в 2-х частях. М., 1995.

54. Государственно-церковные отношения в России / Сост. H.A. Трофимчук. М., 1996.

55. Грекулов Е.Ф. Враг просвещения. М., 1962.

56. Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М. 1964.

57. Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ. М., 1969.

58. Григорий (Граббе), епископ. К истории русских церковных разделений за границей: (Опровержение ошибок и неправд в сочинении Д. Поспеловского «Русская Православная Церковь при советском режиме 1917-1982».). Джорданвилль, 1992.

59. Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной церкви XX столетия: жизнеописания и материалы к ним. Книга 1. Тверь, 1992; Книга 2. 1996.

60. Двадцатилетие отделения церкви от государства. М. 1938.

61. Дьяков Л.П. Советские законы о церкви. Л., 1926.

62. Девятнадцатая Всесоюзная конференция КПСС // Сборник документов. М., 1988.

63. Емелях Л.И. Крестьяне и Церковь накануне Октября. Л. 1976.

64. Емелях Л.И. Христианские таинства. Л., 1977.

65. Емелях Л.И. происхождение христианских таинств. М., 1978.

66. Емелях Л.И. Русское православие и атеизм в отечественной истории// Сборник научных трудов ГМИРиЛ. Л., 1988.

67. Ермалюк Ю.К. К духовному освобождению. Атеистическое воспитание в БССР. Минск, 1988.

68. Желнакова Н.Ю. Государственная политика по отношению к Русской Православной Церкви в 1920-30-е гг. Дисс.к.и.н. М., 1995.

69. Живогляд И.Н. Село, религия и атеизм. Секуляризация сельского населения в условиях научно-технического прогресса на этапе развитого социализма. Алма-Ата, 1985.

70. Зайцев К. (протоиерей). Время святителя Тихона. М.,1969.

71. Законодательство о религиозных культах. М. 1969.

72. Заборов М.А. О чем звонят колокола? М., 1960.76.3ернов М. Русское религиозное возрождение XX века. Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1991.

73. Зырянов П.Н. Православная Церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1984.78.3ыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ в Советской России: (1917-1921). М., 1975.

74. Иванов А.И., Лобазов И.К. Политика Советского государства по вопросам религии и церкви. М., 1973.

75. Иванов Ю.А. Местные власти и церковь в 1922-1941 гг. (по материалам архива Ивановской области)// Отечественные архивы. 1996. №4. С. 90-94.

76. Из истории вологодского обновленчества (Журналы Вологодского епархиального собрания 6-8 июня 1929 года (Публикация И.В. Спасенковой, A.B. Камкина) // Вологда. Краеведческий альманах. Вып.2. Вологда, 1997. С. 705-727.

77. Ильинская А. Церковь гонимая (30-е годы) // Литературная учеба. 1995.Книга 1.С. 192-208.

78. Иоанн (Снычев), митрополит. Митрополит Мануил (Лемешевекий): Биографический очерк. СПб., 1993.

79. Иоанн (Снычев), митрополит. Церковные расколы в Русской Православной Церкви 20-хи 30-х годов XX столетия. Сортавала, 1993.

80. Иоанн (Снычев), митрополит. Стояние в вере. Очерки церковной смуты. СПб., 1995.

81. Ипатов А.И. Национальная культура и религия. Киев, 1985.

82. История Русской Православной Церкви. От восстановления патриаршества до наших дней. Том1. 1917-1970 / Под общей редакцией М.Б. Данилушкина. СПб., 1997.

83. История Советской Конституции. 1917-1956. М., 1957.

84. Итоги борьбы с голодом 1921-22 гг. М., 1922.

85. Кандидов Б.И. Голод в 1921 году и Церковь. М., 1932.

86. Кандидов Б.И. Октябрьские бои в Москве и Церковь. М., 1931.

87. Кандидов Б.И. Религиозная контрреволюция 1918-1929 и интервенция. М., 1930.

88. Кандидов Б.И. Церковь и Октябрьская революция. М.1933.

89. Камкин A.B. Православная церковь на Севере России. Вологда, 1992.

90. Камкин A.B. Севернорусский сельский приход XVI11 века: пространство, населенность, клир // Культура русского Севера: межвузовский сборник научных трудов. Вологда, 1994. С. 91-108.

91. Клибанов А.И., Митрохин JI.H. Крещение Руси: история и современность. М., 1989.

92. Кашеваров А.Н. Государство и Церковь. Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб., 1995.

93. Кашеваров А.Н. Некоторые аспекты взаимоотношений Советского государства и Русской Православной Церкви в конце 20-х начала 30-х годов // Первые Дмитриевские чтения. Материалы научной конференции. 21-24апреля. СПб., 1996.

94. К канонизации новомучеников Российских. М. 1991.

95. Колодный А.Н. Атеистическая убежденность личности. Киев, 1983.

96. Колонецкий П.Ф. Атеизм и формирование коммунистической личности. М., 1975.

97. Константинов Дмитрий (протоиерей). Духовные радости и горести Российской Церкви / Православная Церковь в России в начале девяностых годов // Записки Русской Академической группы в США. Нью-Йорк, 1992-93. Т. XXV. С. 171-195.

98. Копаница М.М. Критика концепции «коммунистического христианства» современной Русской Православной Церкви. Харьков, 1974.

99. Краснов A.B. Критика христианской концепции исторического процесса // На материалах русского православия. М., 1966.

100. Красников Н.П. В погоне за веком. М., 1968.

101. Краснопевцев Е.М., Пименов В.А. Как воспитать атеиста // Молодой коммунист. 1971. №1. С. 94-98.

102. Крупская Н.К. Из атеистического наследия. М., 1964.

103. Крывелев И.А. Русская православная Церковь в первой четверти XX века. М., 1982.

104. Крывелев И. А. Религиозная картина мира и ее богословская модернизация. М., 1968.

105. Крянев Ю.В. Противоположность христианской идеологии и научного коммунизма. М., 1961.

106. Клочков В.В. Закон и религия: От государственной религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982.

107. Клочков В.В. Религия, государство и право. М. 1978.

108. Коголь Т.Н. Русская Православная Церковь и государство 1917-1927 гг. (на материалах Западной Сибири). Дисс. к.и.н. Томск, 1995.

109. Козаржевский А.Ч. А.И. Введенский и обновленческий раскол в Москве// Вестник Московского Университета. 1989. Серия 8. №1. С. 5467.

110. Козлов В.Ф. Свидетельствуют документы // ЖМП. 1993. №9.

111. Комиссарова Э.Я. Великая Октябрьская социалистическая революция и изменения тактики РПЦ (1917-1923). Магнитогорск, 1991.

112. Корзун М.С. Русская Православная церковь. 1917-1945 гг.: Изменение социально-политической ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск, 1987.

113. Корьев A.A. Политика ВКП (б) по отношению к Русской Православной Церкви в 1928-1937 годах: (историография вопроса). М., 1989. Деп. ИНИОН РАН. 12. 09. 89. № 39569.

114. Крапивин М.Ю. Противостояние: большевики и церковь (1917-1941 гг.). Волгоград, 1993.

115. Красиков П.А. Избранные атеистические произведения. М., 1970.

116. Красиков П.А. На церковном фронте. М., 1923.

117. Крестный путь церкви в России 1917-1987. Франкфурт-на- Майне, Посев, 1988.

118. Кривова H.A. Власть и церковь в 1922-1925 гг. М., 1997.

119. Куроедов В.А. Религия и Церковь в Советском обществе. М. 1984.

120. Куроедов В.А. Социальная политика русского православия. М.,1969.

121. Курочкин П.К. Эволюция современного русского православия. М., 1971.

122. Кувенева В.М. Критика ревизионистской фальсификации научного атеизма. Киев, 1988.

123. Куцая М.А. Место обновленческого движения в эволюции Русской Православной Церкви. Дисс. к.ф.н. СПБ. 1993.

124. Левитин-Краснов А. Воспоминания: В 4 т. Лихие годы. Париж, 1977.

125. Левитин-Краснов А., Шавров Б. Очерки по истории русской церковной смуты 20-30-х гг. XX века. Т. 1-3. М., 1996.

126. Ленец М.Я. Основы атеистического воспитания. Минск, 1976.

127. Лисавцев Э.И. Трудовой коллектив и атеистическое воспитание. М., 1964.

128. Лукин Н.М. Революция и государство. М., 1922.

129. Лукин Н.М. Церковь и государство. М., 1922.

130. Лукин Н. О делах тихоновских. М., 1922.

131. Луначарский A.B. Почему нельзя верить в Бога? Избранные атеистические произведения. М. 1965.

132. Материалы ХХ-го съезда КПСС. М., 1962.

133. Маторин Н. Религия и борьба с нею в Северном крае. Л. 1930.

134. Митрофанов Г. Православная церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы. СПб. 1995.

135. Михайлов C.B. Государство и церковь: отношения органов власти, религиозных организаций и верующих на Архангельском Севере в 19181929 гг. Дисс.к.и.н. Архангельск, 1998.

136. Мишутис Кранос. Система атеистического воспитания в Советской Литве. Вильнюс, 1985.

137. Моисеева А.П. Идейные истоки модернизма современного православия. Томск, 1984.

138. Молоков В.А. Философия современного православия. Критический очерк. Минск, 1968.

139. Никитов С.И. Ленинская критика философских основ религии. М., 1968.

140. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1931.

141. Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения в России (на материалах отечественной истории XX века). Автореф.д.и.н. М., 1989.

142. Одинцов М.И. Государство и Церковь в России: XX век. М., 1994.

143. Одинцов М.И. Государство и Церковь: история взаимоотношений. 1917-1938. М., 1991.

144. Одинцов М.И. Декларация митрополита Сергия от 29 июля 1927 года и борьба вокруг нее// Отечественная история. 1992. №6. С. 123-139.

145. Окулов А.Ф. Ленинское атеистическое наследие и современность. М., 1986.

146. Организация и методика атеистического воспитания. М. 1986.

147. О религии и церкви. М., 1977; 1981.

148. Останина О.В. Обновленчество и реформаторство в русской православной церкви в начале XX века. Автореф.к.ф.н. Л., 1991.

149. Осипов A.A. Катехизис без прикрас. М., 1963.

150. Панков Г.Д. Изменение места и функции церкви в советском обществе (на материалах русского православия). Дисс. к.ф.н.М.,1990.

151. Патриарх Тихон и Православная Русская Церковь // ЖМП. 1993. №8. С. 3-5.

152. Патриарх Тихон и история Русской церковной смуты. Книга 1 / Сост. М.Е. Губонин. СПБ., 1994.

153. Панухава И.Д. Человек, его жизнь и бессмертие. М., 1967.

154. Персиц М.М. Отделение церкви от государства и школы от церкви. М., 1958.

155. Плаксин Р.Ю. Церковная контрреволюция 1917-1923 гг. и борьба с ней. Автореф. к.и.н. Л., 1968.

156. Плаксин Р.Ю. Тихоновщина и ее крах. Л., 1987.

157. Петров М.Н. Хранить вечно. Л. 1987.

158. Петров М.Н. Судьба русского серебра. Л., 1991.

159. Петров М.Н. ВЧК ОГПУ: первое десятилетие. Новгород, 1995.

160. Платонов Н.Ф. Православная церковь в 1917-1935 годах// Ежегодник музея истории религии и атеизма. Т. 5. М. -Л. 1961.

161. Подход творческий: слагаемые высокой эффективности атеистического воспитания// Сборник под ред. Е.С. Быстрова. Л., 1986.

162. Покровский H.H. Документы Политбюро и Лубянки о борьбе с Церковью в 1922-23 гг. // Ученые записки Российского православного университета. Вып. 1. М. 1995. С. 125-173.

163. Покровский H.H. Политбюро и Церковь 1922-1925. Три архивных дела // Новый мир. 1994. №8. С. 186-213.

164. Польский М. Положение Церкви в советской России. Очерк бежавшего из России священника. СПб., 1995.

165. Поспеловский Д.В. Православная российская церковь и гражданская война// Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994. С. 106-121.

166. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь. М., 1995.

167. Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учебное пособие. М., 1996.

168. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995.

169. Придувалов Ф.М. Приспособленческие тенденции в идеологии современного православия в СССР // Критика религиозной идеологии. М., 1961.

170. Прокофьев В.И. Кодекс коммунистической морали и религиозная нравственность. М., 1964.

171. Pap Г. Плененная церковь: очерк развития взаимоотношений между церковью и властью в СССР. Франкфурт- на-Майне, 1954.

172. Ревякин Е.С. Политика государственных, партийных и общественных организаций в отношении религии и церкви в 1929-1936гг. (по материалам Ивановской промышленной области). Дисс.к.и.н. Иваново, 1995.

173. Регельсон JI. Трагедия Русской Церкви 1917-1945. М., 1996.

174. Рожицин В. Тихоновцы, обновленцы и контрреволюция. М., 1926.

175. Романенко Б.П. Восхождение. Очерки формирования атеистического мировоззрения рабочего класса.

176. Религия в СССР. Буржуазная критика. М., 1986.

177. Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России // Справочник. М. 1996.

178. Религия, Церковь в России и за рубежом // Информационный бюллетень. М. 1995.

179. Российская церковь в годы революции (1917-1918)/ Подготовил М.И. Одинцов. М., 1995.

180. Русак В. (Степанов). Пир сатаны. Русская православная церковь в «ленинский» период (1917-1924). М., 1991.

181. Русская православная церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Г. Штриккер. В 2 книгах. М., 1995.

182. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996.

183. Рыжих Г.Г. Развитие и углубление реакционной сущности идеологии современного православия. Красноярск, 1962.

184. Сапрыкин В. А. Социалистический коллектив и атеистическое воспитание: опыт, система, проблемы. М., 1983.

185. Сапрыкин В.А. Урбанизация и атеистическое воспитание. Киев, 1981.

186. Сапрыкин В.А. Актуальные проблемы научно-атеистического воспитания в условиях города. М., 1986.

187. Сидоров Д.И. Война и религия. М., 1961.

188. Снегирева Э.А. Политическая переориентация русского православия в первое десятилетие Советской власти (1917-1927 гг.). Автореф.к.и.н. Л., 1974.

189. Спасенкова И.В. Православная традиция русского города в 1917 30-е гг. (на материалах г. Вологды). Автореф.к.и.н. Вологда, 1999.

190. Степанов И. (И.И. Скворцов-Степанов). О живой церкви. М., 1922.

191. Стратонов И.А. Русская церковная смута (1921-1931) // Из истории христианской церкви на родине и за рубежом в XX столетии. Сборник. М., 1995. С. 29-172.

192. Сухов А.Д. Философские проблемы происхождения религии. М. 1967.

193. Тимофеев В.Д. Ленинские принципы политики в отношении религии, церкви, верующих. М., 1987.

194. Титлинов Б.В. Борьба за мир в церкви. Самара, 1926.

195. Титлинов Б.В. Новая церковь. Пг., М., 1923.

196. Титлинов Б.В. Смысл обновленческого движения в истории. Самара, 1926.

197. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Л. 1927.

198. Трифонов И .Я. Раскол в Русской Православной Церкви (1922-1925) // Вопросы истории. 1971. №5. С. 64-77.

199. Троицкий Н. Необходимость обновления церкви и тихоновщина. Тверь, 1923.

200. Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1983.

201. Фоминых Е.В. Проекты церковных преобразований в России в начале XX века. Дисс.к.и.н. Л., 1987.

202. Хенкин Е.М. Очерки по истории борьбы Советского государства с голодом (1921-1922). Красноярск, 1988.

203. Цамерян И.П. Коммунизм и религия. М. 1967.

204. Церковь и государство: новые аспекты старой темы // Наука и религия. 1991. №6. С. 2-3.

205. Цыпин В. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. М., 1994.

206. Цыпин В. Русская Церковь: 1917-1925. М. 1996.

207. Чертков А.Б. Крах. М., 1968.

208. Чудиновских E.H. Обновленческий раскол на Вятке в 20-х годах XX века // Религия и Церковь в культурно-историческом развитии русского севера. Киров, 1996. С. 356.

209. Шахнович М.И. Ленин и проблемы атеизма. М., Л., 1961.

210. Шафаревич И.Р. Законодательство о религии в СССР. Париж, 1973.

211. Шейнманн М.М. Обновленческое течение в Русской Православной Церкви// Вопросы научного атеизма. Вып. 2. М., 1966.

212. Шишкин A.A. «Обновленческий» раскол русской православной церкви. Автореф.д.и.н. Саратов, 1973.

213. Шишкин A.A. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола русской православной церкви. Казань, 1970.

214. Шкаровский М.В. Петербургская епархия в годы гонений и утрат 1917-1945. СПб., 1995.

215. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964 годы. М. 1995.

216. Шкаровский М.В. Монастыри северо-запада России в 1920-1930-е годы // Церковь в истории России. Сборник 1. М. 1997.

217. Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб., 1999.

218. Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время 19171991. М., 1995.

219. Эйнгорн И.Д. Религия, церковь и классовая борьба в Сибири в переходный период от капитализма к социализму (1917-1937 гг.). Автореф.д.и.н. Томск, 1985.

220. Ярославский Е.М. Против религии и церкви. Собрание сочинений в 5 томах. М., 1935.

221. Ярославский Е.М. О религии. М., 1958.