Русская система образования в Маньчжурии. 1898-1945 годы

Потапова, Ирина Владимировна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Русская система образования в Маньчжурии. 1898-1945 годы

Год: 2006
Автор научной работы: Потапова, Ирина Владимировна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Хабаровск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Русская система образования в Маньчжурии. 1898-1945 годы'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская система образования в Маньчжурии. 1898-1945 годы"

На правах рукописи

Потапова Ирина Владимировна

РУССКАЯ СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В МАНЬЧЖУРИИ. 1898 -1945 ГОДЫ

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Хабаровск— 2006

Работа выполнена па кафедре neiopim Отечества, органов безоиааюоп и зарубежных пограничных органон Хабаровского пограничного института Федеральном службы безопасности Российской Федерации

Научный руководитель: доктор исторических наук, допет

Ауридеие I-лена 1:вламппеппа

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, iipo(|ieecop

Романова Виктория Малсптпповпа

кандидат пстрпческих паук, допет Лазарева Светлана Ивановна

Ведущая организации: I оеударствеииое обрачотп ел ыюе учреждение

иыешего про(|)есепоналыюго образования Комсомольский -на- Амуре государственный педагогический университет

Защита состоится 18 октября 2000 г. и 15.00 чае. на заседании диссертационного сонета Д 212.293.02 но чащи те диссертаций па соискание ученой степени доктора исторических наук при Государственном образовательном учреждении иыешего профессионального образовании «Дальневосточный государствешп,lit гуманитарный уштерстет» по адресу: 680000, г. Хабаровск, ул. 1С. Маркса, 08, корп.1, ауд. Л I I

С диссертацией можно ознакомиться и библиотеке Государственного образовательного учреждения высшею профессионального образования «Дальневосточный государственный гуманитарный университет»

Автореферат разослан сентября 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат исторических паук, донент Д°РдУс

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Для осмысления социокультурных и национальных проблем новейшей истории России представляется полезным исследование опыта русской школы в Маньчжурии, сыгравшей решающую роль в сохранении духовного единства диаспоры, воспитании толерантности по отношению к представителям различных национальностей, проживавших на территории Северо-Восточного Китая, сумевшей, несмотря на сложную политическую ситуацию 20-х гг. и японский оккупационных режим 1931-1945 гг., отстоять русские традиции в образовании.

В условиях распада СССР и образования СНГ с их изменившимися социокультурными условиями остро стоит вопрос об едином культурно-образовательном пространстве в России и ее диаспоре, о сохранении русской национальной культуры и, в частности, русской школы. В этой связи несомненный научный интерес представляет обращение к уникальному опыту наших соотечественников, волею исторической судьбы оказавшихся на территории Маньчжурии и в условиях полиэтнической среды сумевших создать систему русского образования, явившуюся главным механизмом культурного воспроизводства диаспоры.

Актуальность темы определяется современным состоянием российского общества, находящегося в поиске национальной идеи, способной противостоять негативным тенденциям, выражающимся, с одной стороны, в преклонении перед западными приоритетами, с другой, в гипертрофии национального чувства, перерастающего в национализм и этнофобию.

В силу пограничного положения Китая и России, в свете последних политических событий, связанных со стремлением двух стран к взаимопониманию и сотрудничеству, представляется актуальным опыт русской школы по взаимодействию отечественной культуры с культурами этносов, проживавших на территории Маньчжурии.

Степень научной разработанности проблемы. Тема русской школы за рубежом стала привлекать внимание отечественных исследователей на рубеже 80-90-х гг. прошлого века, когда в условиях идеологического плюрализма перед ними открылись возможности объективного осмысления истории зарубежной России.

Историография советского периода существовала в жестких идеологических рамках, доступ к большинству эмигрантских архивов был закрыт для исследователей, что создавало препятствия объективному освещению проблемы. На страницах советской исторической литературы эмиграция выступала в образе врага, независимо от социальной принадлежности и рода занятий в стране проживания. Из всех аспектов эмигрантской проблемы, главным образом, разрабатывалась деятельность контрреволюционных организаций, направленная на свержение советского режима, и работа советских разведорганов по борьбе с ней. Вопросы, связанные с драматическими коллизиями эмигрантской судьбы, затрагивались лишь на страницах эмигрантских мемуаров, авторы которых вернулись в СССР после Второй мировой войны. Дальневосточный аспект эмигрантской темы в исторических работах советского времени встречался редко и носил фрагментарный характер.

Первая информация о деятельности русской интеллигенции в Китае появилась в работе Б. Ивашкевича «Писатели, ученые и журналисты на Дальнем Востоке за 1918-1922 гг.»1. В 1923 г. В. Беловым была сделана первая попытка комплексного освещения эмигрантской темы на основе материалов, собранных в двухлетней эмиграции, и эмигрантской прессы2. Отдельные факты, связанные с распространением советской книги в Китае и характером харбинской прессы в 20-е гг., приведены в работе А. Киржница3.

1 Ивашкевич Б.А. Писатели, ученые и журналисты на Дальнем Востоке за 1918' 1922 гг. - Владивосток, 1922.

5 Белов В. Белое похмелье. - М.-Пг., 1923.

3 Киржниц А.Д. У порога Китая. - М., 1924.

В годы сталинизма на эмигрантскую тему был наложен запрет, и лишь в период хрущевской «оттепели» «Зарубежная Россия» вновь напомнила о себе. Однако основную массу публикаций составили не научные исследования, а работы, основанные на личных воспоминаниях эмигрантов, возвратившихся в СССР после Второй мировой войны. Со страниц печатных изданий В.В. Шульгин, Л.Д. Любимов, Д.И. Мейснер и др. рассказали о драматических судьбах эмигрантов, показали особенности эмигрантского быта, дали живые характеристики многим выдающимся деятелям культуры русского зарубежья4.

В 70-80-е гг. отечественная историография пополнилась целым рядом исследовательских работ, поднимавших проблему эмиграции5. Однако и эти авторы лишь фрагментарно касались истории дальневосточной ветви русской эмиграции в контексте политической деятельности белых группировок за рубежом. Объективная оценка деятельности харбинских ориенталистов была дана П.Е. Скачковым в «Очерках истории русского китаеведения»6.

Тема русской школы за границей в этот период так и не стала предметом интереса исследователей, видимо, потому, что не отвечала идеологическим запросам советского общества.

4 Шульгин В.В. Письма к русским эмигрантам. - М., 1961; Любимов Л.Д. На чужбине: Воспоминания. - М., 1963; Мейснер Д.И. Миражи и действительность. Записки эмигранта. - М., 1966.

5 Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории старой интеллигенции в строительстве социализма. - М., 1972; Комин В.В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом. - Калинин, 1977; Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. - М., 1977; Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921-1924). - Л., 1978; Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. - М., 1981; Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. - М., 1986.

6 Скачков П.Е. Очерки русского китаеведения. — М., 1977.

числе дальневосточной, на основе вводимых в научный оборот недоступных ранее архивных материалов. Богатейшие возможности для исследования российской эмиграции в Китае открылись в нач. 90-х гг., когда из спецхрана ФСБ в Государственный архив Хабаровского края (ГАХК) началась передача уникальных харбинских фондов. Расширение источниковой базы значительно продвинуло изучение истории дальневосточной эмиграции.

Одним из первых историю русских в Маньчжурии, свободную от идеологических клише, показал Г.В. Мелихов7. При этом он обратил внимание на высокий уровень образования и культуры в Харбине, который, по мнению автора, был выше среднерусского. Весомый вклад в развитие историографии дальневосточной ■ эмиграции внесли публикации Е.П. Таскиной, которая рассмотрела образовательный и воспитательный аспекты в контексте различных сюжетных линий, освещающих сохранение русской национальной культуры в Северо-Восточном Китае8.

Большая часть научной литературы по проблемам восточной ветви русской эмиграции увидела свет благодаря усилиям дальневосточных исследователей'. Рассматривая широкий круг вопросов, связанных с жизнью российских эмигрантов, В.В. Сонин и В.Ф. Печерица обратили внимание на деятельность русских образовательных учреждений в Маньчжурии. Н.И. Дубинина и Ю.Н. Ципкин исследовали особенности дальневосточной ветви российской эмиграции на материале Харбинского комитета помощи русским беженцам, одним из направлений деятельности которого было школьное дело.

7 Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. - М., 1991; Он же. Белый Харбин: Середина 20-х. - М„ 2003.

8 Таскина Е. Неизвестный Харбин. - М., 1994. Она же. Русский Харбин. - М., 1998.

9 Сонин В.В. Крах белой эмиграции в Китае. - Владивосток, 1987; Печерица В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции. - Владивосток, 1994; Дубинина Н.И., Ципкин Ю.Н. Об особенностях Дальневосточной ветви российской эмиграции (На материале Харбинского комитета помощи русским беженцам) // Отечественная история. 1996. №1. С. 70-84; Они же. Эмиграция. Подробности дальневосточной трагедии начала века // Приамурские ведомости. 1996. №186, 187.

Тенденция к всестороннему изучению российского зарубежья, наметившаяся в 90-е гг. прошлого века, проявилась в выделении проблем образования в эмиграции как масштабного и многомерного объекта исследования специалистами различных дисциплин. Свидетельством этому явилась Всероссийская научная конференция «Образование и педагогическая мысль российского зарубежья», на которой поднятая тема была озвучена на примере русского Харбина в докладах В.К. Григоровой и В.П. Жуковой10.

Деятельность российской интеллигенции, ее вклад в дело воспитания и образования эмигрантской молодежи рассматриваются в работах H.A. Василенко, В.К. Григоровой, С.И. Лазаревой, В.Ф. Печерицы, Г.В. Прозоровой, В.В. Сонина, A.A. Хисамутдинова, Г.И. Каневской, Г.В. Мелихова, Е.П. Таскиной, Н.П. Крадина, С.С. Левошко и др."

Те или иные аспекты истории русского образования в Маньчжурии нашли отражение в работах О.И. Еропкиной, С.П. Звягина, Т.Д. Каруса, Е.Ю. Кудиновой, Л.П. Маркизова, В.В. Перминова, И.Ф. Царька и др.12

10 Григорова В.К., Жукова В.П. Образование и педагогическая мысль Русского Харбина // Образование и педагогическая мысль российского зарубежья. Тез. Всерос. науч. конф. - Саранск, 1994.

11 Таскина Е. Культурное наследие дальневосточного Русского Зарубежья (Краткий библиографический обзор. 1990-1995) // Проблемы Дальнего Востока. 1995. № 6. С. 108-111; Мелихов Г.В. Христианский союз молодых людей в Харбине // Проблемы Дальнего Востока. 1996. № 6. С.118-122; Хисамутдинов A.A. И.И. и А.Н. Серебренниковы

- ученые бессребреники // Проблемы Дальнего Востока. 1996. № 5. С. 154-162; Григорова В.К. Роль российской интеллигенции в судьбе Харбина // Эволюция и революция: опыт и уроки мировой и российской истории. Материалы междун. науч. конф.

- Хабаровск, 1997. С.277-280; Лазарева С.И. Харбин как один из центров формирования русской системы образования в российском зарубежье 1917 - сер. 1940-х гг. // Эволюция и революция...С.274-277; Печерица В.Ф. Научная и техническая интеллигенция Китая // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе...- Владивосток, 1998. С. 187-193; Сонин В.В. Политико-правовые взгляды российских юристов-эмигрантов в Китае И Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе... С. 194-198; Василенко H.A. Первые русские учебные заведения в Маньчжурии // Вестник ДВО РАН. 2000. №2. С.61-68; Каневская Г.И. Связи выпускников Харбинского Политехнического института // Миграционные процессы в Восточной Азии: Тез. докл. и сообщ. междун. науч. конф. -Владивосток, 1994. С. 194-196; Крадин Н.П. Русские архитекторы в китайской эмиграции // История и культура Востока Азии... - Новосибирск, 2002. С. 134-136; Левошко С.С. Русская архитектура в Маньчжурии. Конец XIX - 1я пол. XX в. - Хабаровск, 2003.

Звягин С.П. Профессор Юридического Факультета в Харбине Г.К. Гинс: Материалы к биографии // Годы. Люди. Судьбы. История российской эмиграции в

Благотворительность церкви и общественных организаций в деле образования и воспитания молодого поколения оказалась в фокусе внимания историков E.H. Жуковской, И.К. Капран, М.В. Кротовой, H.A. Олещук, О.И. Кочубей, В.Ф. Печерицы и др.'3 Исследователи справедливо отмечают объединяющую роль русской православной церкви, сумевшей создать хоть и небольшую, но достаточно эффективную систему духовных школ и ставшей хранительницей русских национальных традиций.

В последнее десятилетие появились новые монографические труды по истории русской эмиграции в Китае. В контексте заявленных тем их авторы затрагивают различные аспекты развития образования в регионе и вклад русской общественности в сохранение национальной культуры, воспитание молодого поколения для будущей России14. Так, Е.Е. Аурилене обращает

Китае...- М., 1998. С. 29-31; Карус Т.Д. Научно-педагогическая деятельность российских инженеров и архитекторов в Харбинском политехническом институте (1922-1950) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах... С. 263 - 266; Кудинова Е.Ю. Из педагогического опыта эмиграции // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе... С. 217219; Маркизов Л.П. Институт Св. Владимира и Политехнический в 1934-1938 гг. // Годы, Люди, Судьбы... С. 43-45; Перминов В.В. Начало и конец русской школы в Маньчжурии // Годы, Люди, Судьбы... С. 48-50; Царек И.Ф. Харбин - центр высшего образования для русской эмигрантской молодежи Н Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт... С. 186-188; Еропкина О.И. Русские и китайские школы на КВЖД. 20-е гг. // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 3. С. 132-138; Лазарева С.И. Аспекты образовательного процесса российских эмигрантов в Китае в 20-40-е гг. II Проблемы исторического образования в Восточной Азии: диалог преподавателей и ученых: Материалы междун. науч. конф. - Владивосток, 1999. С.85-88; Фомин В.Н. Русско-китайское сотрудничество в постановке высшего образования в Китае в 20-е гг. // Проблемы исторического образования в Восточной Азии... С.88-90; Говердовская Л.Ф. Образовательная и научная деятельность русской эмиграции в Китае в 20-30-е гг. // Проблемы исторического образования в Восточной Азии... С.93-96.

13 Кротова М.В. Из истории Харбинского общественного управления // Миграционные процессы в Восточной Азии...С.148-150; Олещук H.A. Деятельность Харбинского комитета помощи беженцам // Миграционные процессы в Восточной Азии...С. 159-160; Жуковская E.H. Российские беженцы в Харбине И Годы. Люди. Судьбы... С.27-28; Капран И.К. Сохранение традиций православной музыкальной культуры в русском Харбине // История и культура Востока Азии: Материалы междун. науч. конф. - Новосибирск, 2002. С.140-143.

14 Лазарева С.И., Сергеев О.И., Горкавенко Н.Л. Российские женщины в Маньчжурии: Краткие очерки из истории эмиграции. - Владивосток, 1996; Романова В.В. Евреи на Дальнем Востоке России (II пол. XIX в. - 1-я четверть XX в.). - Хабаровск, 2000; Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. - М., 2000; Она же. Российская эмиграция в Китае.

внимание на интегрирующую роль русской школы в трех центрах локализации русской диаспоры в Китае: Маньчжурии, Северном Китае и Шанхае15. H.JI. Горкавенко и Н.П. Гридина рассмотрели роль педагогов в Маньчжурии, сумевших в труднейших экономических и правовых условиях чужбины спасти тысячи русских детей от денационализации16. Нельзя не согласиться с выводом В.П. Печерицы, что основной задачей эмигрантской школы было сохранение национальной культуры, воспитание молодого поколения для будущей России17.

Наиболее противоречивые оценки исследователей вызвало положение русской школы в период японской оккупации Маньчжурии. Так, по мнению Г.В. Мелихова, японские реформы в области просвещения лишь видоизменили форму образования18. Н.Е. Аблова же видит в закрытии ряда русских школ и высших учебных заведений разрушение системы русского образования19.

Анализ китайской литературы, посвященной истории российской эмиграции, представлен в историографической работе H.A. Василенко20, однако тема русского образования не стала предметом специального внимания автора, возможно, потому, что и китайские исследователи не проявили к ней должного интереса.

Историография и источники». - М., 2002; Аурилене Е.Е., Потапова И.В. Русские в Маньчжоу-Ди-Го: «Эмигрантское правительство». - Хабаровск, 2004.

1 Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай. 1920-1950-е гг. - Хабаровск, 2003.

16 Горкавенко Н.Л., Гридина Н.П. Российская интеллигенция в изгнании: Маньчжурия 1917-1940 гг. Очерк истории. - Владивосток, 2002.

Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. - Владивосток,

1999.

18 Мелихов Г.В. Международная конференция «Годы. Люди. Судьбы. История российской эмиграции в Китае: К 100-летию Харбина и КВЖД // Проблемы Дальнего Востока. 1998. №4. С.123-126; Он же. Российская эмиграция в Китае (1917-1924). - М„ 1997.

19 Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX в.). - М., 2004.

20 Василенко Н.А. История российской эмиграции в освещении современной китайской историографии. - Владивосток, 2003.

Среди диссертационных исследований, появившихся в последнее десятилетие21, значительный интерес представляет диссертация О.И. Еропкиной, в которой исследуется состояние школьного образования в Маньчжурии 1-й трети XX в., выявляются тенденции развития русской школы и деятельность учительства.

Богатейшая информация о русской эмиграции в Маньчжурии, основанная на материалах отечественных и зарубежных архивов, содержится в работах A.A. Хисамутдинова22. Самой значительной по объему сведений является «Российская эмиграция в Китае: Опыт энциклопедии». Она содержит более тысячи статей о деятельности первой волны российской эмиграции в Китае, включая 54 персоналии харбинских преподавателей и учителей, а также 25 статей, посвященных известным харбинским учебным заведениям: училищам, гимназиям, конвентам и институтам.

Историю русской школы в Маньчжурии невозможно рассматривать вне связи с общей историей Северо-Восточного Китая и КВЖД. Значительный интерес в этой связи представляют работы историков Ю.М. Галеновича, Н.Е. Абловой, Н.В. Куликовой и др.23, которые позволили

21 Павловская М.А. Харбинская ветвь российского востоковедения (начало XX в.— 1945 г.). Автореф. канд. дисс. - Владивосток, 1999; Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1927-1931 гг. Автореф. канд. дисс. - М., 2000; Гончарова Н.В. Культура российской эмиграции в Харбине: (опыт историко-культурологического анализа). Автореф. канд. дисс. - М., 2002; Еропкина О.И. Русская школа в Маньчжурии первой трети XX в.: тенденции развития и проблемы. Автореф. канд. дисс. - М., 2002; Аурилене Е.Е. Российская эмиграция в Китае (1920 - 1950-е гг.). Автореф. докт. дисс. - Хабаровск, 2004; Ревякина Т.В. Проблемы адаптации и сохранения национальной идентичности российской эмиграции в Китае (нач. 1920 - сер. 1940-х гг.). Автореф. канд. дисс. - Владивосток, 2004.

Хисамутдинов A.A. По странам рассеяния. 4.1. Русские в Китае. - Владивосток, 2000; Он же. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке: Библиографический словарь. - Владивосток, 2000; Он же. Российская эмиграция в Китае. Опыт энциклопедии. - Владивосток, 2002; Он же. Следующая остановка - Китай: Из истории русской эмиграции. - Владивосток, 2003.

23 Галенович Ю.М. «Белые пятна» и болевые точки в истории советско-китайских отношений. От октября 1917 до октября 1949 г. Т.1. - М., 1992; Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (I пол. XX в.). - Минск, 1999; Она же. Политическая ситуация на КВЖД после крушения российской империи // Международные отношения. 1998. №4; Куликова Н.В. Политико-правовое положение россиян в СевероВосточном Китае (1917-1931 гг.). Автореф. канд. дисс. - Хабаровск, 2005.

реконструировать картину политического и социально-экономического развития региона и осмыслить в ее контексте эволюцию русского образования в Маньчжурии.

Первым крупным зарубежным исследованием истории русской эмиграции в Китае является двухтомный труд ГТ.П. Балакшина «Финал в Китае», в котором автор, освещая, главным образом, политическую историю эмиграции, отмечает высокое качество российского образования и самобытность Коммерческих училищ КВЖД24.

Американский историк Джон Стефан анализирует деятельность русских фашистов в Маньчжурии, в т.ч. их «вождя» К.В. Родзаевского, руководившего 2-м отделом Бюро по делам российских эмигрантов, ведавшим всеми русскими учебными заведениями в период японской оккупации25.

Изданная в России книга М.И. Раева, охватывающая процесс формирования эмигрантских центров, в т.ч. и Харбина, о последнем дает лишь фрагментарные сведения. Касаясь русской высшей школы в изгнании, автор отмечает высокий уровень образования в Харбинских вузах, особенно на Юридическом факультете. Однако нельзя согласиться с выводом автора о том, что с началом японской оккупации культурная и творческая жизнь русского Харбина прекратилась26.

Некоторые аспекты истории русской школы в Маньчжурии стали предметом научного интереса австрийского исследователя Н. Райан, которая обратила внимание на организующую роль КВЖД в создании сети русских учебных заведений27.

24 Балакшин П.П. Финал в Китае: возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке. Т.1. - Сан-Франциско; Париж; Нью-Йорк, 1959.

25 Stephan John. The Russian Fascists. Tragedy and Farce in Exile. 1925-1945. — N.Y.: Harper & Row Publishers, 1978.

26 Раев М.И. Россия за рубежом. История культуры российской эмиграции. 1919-1939.-М„ 1994.

27 Райан Н. Уникальное положение русской диаспоры Маньчжурии в первой половине XX века // Русский язык за рубежом. 2002. №2. С.77-82.

Интерес китайских исследователей к проблеме российской эмиграции в Китае проявился почти одновременно с началом разработки этой темы в российской постсоветской исторической науке28. Авторы «Истории русской эмиграции в Харбине» отмечают появление объектов культурно-образовательного значения, связанных со строительством КВЖД.

Ценный для исследования фактический и иллюстративный материал, посвященный коммерческой школе, музыкальным учебным заведениям города, художественно-театральным студиям, представлен в совместной работе китайских и израильских авторов «Евреи в Харбине»29.

Предпринятый автором историографический обзор свидетельствует о том, что тема русской школы в Маньчжурии не была обойдена вниманием как отечественных, так и зарубежных историков. Однако, несмотря на обилие публикаций, комплексного исследования проблемы в указанных хронологических рамках до сих пор не предпринималось. В частности, более пристального внимания требует проблема функционирования русской системы образования в условиях меняющейся социокультурной и политико-правовой среды. Недостаточно изучены содержательная сторона образовательного и воспитательного процесса в условиях иноцивилизационного пространства, влияние меняющейся политической конъюнктуры на формы и содержание национального образования, сосуществование двух образовательных систем — советской и российской эмигрантской — в русской колонии Маньчжурии, роль русской школы в осуществлении межкультурного общения, взаимоотношение школы и церкви.

Целью диссертации является исследование процесса становления и развития русского дошкольного, начального, среднего, высшего и дополнительного образования в Маньчжурии в 1898 - 1945 годах.

28 Ли Сингэн, Ли Жэньнянь и др. Фэн юй фупин. Эго цяоминь цзай Чжунго (Ряска в непогоду: Русские эмигранты в Китае). - Пекин, 1997; Ши Фан, Гао Лин, Лю Шуан. История русской эмиграции в Харбине. - Харбин, 1998.

The Jews in Harbin. Editors Qu Wei, Li Shuxiao. Harbin: Social Sciences Documentation Publishing House, 2003.

определить структуру и принципы организации системы русского образования и проследить процесс ее эволюции в различные периоды политической истории Северо-Восточного Китая и России;

проанализировать содержание образовательной и воспитательной деятельности учебных учреждений в связи с особенностями региона и меняющейся политической конъюнктурой;

представить учительский и преподавательский корпус; раскрыть значение русской национальной школы в сохранении этнокультурной целостности эмигрантской колонии;

выяснить характер взаимоотношения церкви и школы; выявить роль школы в обеспечении межкультурного взаимодействия русского населения и этносов, населявших Маньчжурию.

Объектом исследования является система русского образования в Маньчжурии.

Предметом исследования стал процесс становления и развития русского образования в Маньчжурии в 1898 - 1945 гг.

Хронологические рамки охватывают период с 1898 по 1945 гг. Нижняя граница обусловлена началом строительства КВЖД и связанным с ним появлением первой школы в Харбине в 1898 г., верхняя граница определяется освобождением Маньчжурии советскими войсками от японской оккупации и началом массового закрытия эмигрантских школ советской администрацией.

Географические рамки определяются границами территории СевероВосточного Китая, традиционно объединяемой названием Маньчжурия, т.к. здесь в связи со строительством КВЖД возникла крупнейшая на Дальнем Востоке российская колония, создавшая в полосе отчуждения дороги свою

инфраструктуру, в т.ч. систему русских учебных заведений, просуществовавшую полвека, несмотря на кардинальные изменения государственно-правового порядка Китая.

Методологической основой проведенного исследования являются научные принципы историзма и объективности. Принцип историзма позволил рассмотреть процессы становления, эволюции и угасания русской школы в Маньчжурии, исследовать факторы, влиявшие на развитие русского образования в регионе. В соответствии с принципом объективности история русской школы освещена на основе анализа разнообразных источников и научной литературы.

При проведении исследования автор использовал цивилизационный подход, позволивший раскрыть культурно-исторические особенности дальневосточного российского зарубежья в контексте истории русской школы, понять механизм взаимодействия отечественной культуры с культурами этносов, населявших Маньчжурию. Формационный подход к изучению исторических процессов дал возможность выявить особенности государственной политики Советской России по отношению к «белым» эмигрантам.

Всестороннее исследование заявленной темы стало возможно благодаря системному анализу, на основе которого выделяются структура русской школы, функции составлявших ее элементов, их взаимосвязь; исследуются факторы, определяющие формы и содержание образования.

В ходе исследования автор использовал как специальные, так и общенаучные методы - сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, общелогические (анализ, синтез, индукция, дедукция) и др., давшие возможность определить качественные изменения в событийно-историческом контексте, раскрыть взаимосвязь событий, происходивших одновременно в Маньчжурии и за ее пределами.

Термин «русское образование» включает «процесс усвоения знаний, обучение, просвещение»30 не только в отношении русских, но и др. этнических групп: евреев, украинцев, армян и т.д., выходцев из России, независимо от их национальной принадлежности.

Понятие «русская школа» используется в значении «система общего образования, совокупность учреждений»3' для обучения всех выходцев из России, независимо от их этнической принадлежности.

Источниковая база исследования представлена как опубликованными, так и неопубликованными источниками.

Среди опубликованных источников, способствовавших выполнению задач исследования, большое значение имеют дипломатические договоры32, нормативные сборники и программы, содержащие информацию о правовом обеспечении и принципах организации образовательного процесса33.

Разносторонняя информация об истории открытия и деятельности различных учебных заведений, об их количественном и качественном составе, об учебной и просветительской работе учебного отдела содержится в опубликованных книгах харбинского профессора Н.П. Автономова34, Е.Х Нилуса35, в деловых сборниках «Коммерческий Харбин (1931-1932)» и «Гид Харбина. Октябрь 1932-1933 гг.» и др. О деятельности епархии в области образования и попечительства, о решении вопроса о богословском

30 Словарь русского языка: в 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. - М„ 1984. Т.2. С.560.

31 Там же. Т.4. С.721.

32 Контракт на постройку и эксплуатацию КВЖД 27 авг. 1896 г.; Предварительные русско-китайские соглашения о порядке управления в полосе отчуждения КВЖД 27 апр. 1909 г.; Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между СССР и Китайской Республикой, заключенное в Пекине 31 мая 1924 г.; Хабаровский протокол 1929 г.; соглашение СССР и Маньчжоу-диго по КВЖД 1935 г.

33 Законоположение и правила о школах. - Харбин, 1938; О положении высшего образования российской эмиграции. - Харбин, 1939; Программа преподавания гражданской морали для русских высших народных школ в Маньчжу-Ди-Го. - Харбин, 1941; Учебные программы народных и повышенных народных школ для российских эмигрантов. - Харбин, 1943 и др.

34 Автономов Н.П. Юридический факультет в Харбине, (исторический очерк). 1920-1937. - Харбин, 1938.

35 Нилус Е.Х. Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 18961923гг. - Харбин: Изд. Правления о-ва КВЖД, 1923.

области образования и попечительства, о решении вопроса о богословском образовании рассказывает книга Е. Сумарокова, изданная в Харбине36

Важнейшим источником для изучения проблемы становления и развития русской системы образования в Маньчжурии явились периодические издания Харбина: «Время», «Заря», «Просветительное дело в азиатской России», «Луч Азии», «Вопросы просвещения на Дальнем Востоке» и др.

Основной массив неопубликованных источников составляют эмигрантские фонды Государственного архива Хабаровского края (ГАХК), важнейшим из которых является фонд 830, содержащий уникальные документы Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (ГБРЭМ) — своеобразного «эмигрантского правительства», созданного японскими спецслужбами на территории оккупированной Маньчжурии37. Фонд 831 — Особого отдела Биньцзянского штаба Кио-Ва-Кай содержит документы, хронологически охватывающие 1937-1945 гг., отражающие суть политического режима Маньчжоу-Ди-Го, сведения об образовательных учреждениях и представляет деятельность Кио-Ва-Кай по идеологическому и военному воспитанию молодежи.

О деятельности районных школ и местных отделений Бюро в области образования дает представление ф.1127 - Отделение Бюро по делам Российских эмигрантов в Маньчжоу-Го. Обращение к ф.1128 - Харбинского комитета помощи русским беженцам позволило осветить работу благотворительных организаций в деле воспитания и образования молодого поколения российских эмигрантов.

Разнообразные статистические и фактические сведения о русской эмиграции в Маньчжурии обобщены в личном фонде документов В.И. Чернышевой (ф.849), которая с группой архивистов в 1945 г. вывезла исторический архив русской эмиграции из Харбина. Оригинальным

36 Сумароков Е. ХХ-летие Харбинской епархии. - Харбин, 1942.

37 Фонд насчитывает 58367 дел.

источником по истории русского. образования в эмиграции являются материалы фонда Л.К. Дземешкевич (ф-р-2076), бывшей харбинки, передавшей в архив документы харбинского периода.

В фонде РГИА ДВ Уполномоченного Временного правительства ДВ по народному просвещению (р.4422) имеются материалы, дающие представление о деятельности частных гимназий в Харбине. Фонд ГАПК (р. И 7) содержит информацию о профессорах Государственного Дальневосточного университета (В.В. Энгельфельде, В.А. Рязановском, Н.И. Никифорове и др.) до их отъезда в Харбин.

К исследованию были привлечены источники личного происхождения, предоставленные автору бывшими харбинцами С.Н. Кунцевичем, А.Б. и О.Н. Скворцовыми (Хабаровск), а также мемуарная литература.

Таким образом, совокупность источников дает достаточно полную документальную основу для реализации цели и задач исследования.

Научная новизна работы заключается в том, что:

это первое комплексное исследование истории русского образования в Маньчжурии, охватывающее почти пять десятилетий;

выяснена роль русских учебных заведений в Маньчжурии в сохранении этнокультурной целостности диаспоры;

показана эволюция русского образования в связи с менявшимися политическими условиями, выявлена роль данного фактора в изменении содержательной и институциональной сторон образования;

исследованы направления деятельности русских школ, обеспечивавшие, с одной стороны, воспитание патриотизма, преданности духовным традициям России, с другой - воспитание толерантности в отношении разных конфессий, культур и национальностей;

выявлены различия в постановке образовательно-воспитательного процесса эмигрантских и советских школ, действовавших в Маньчжурии в 20-е гг.;

определены региональные особенности процессов формирования и эволюции системы русского образования.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его основных положений и выводов в дальнейшем изучении феномена русской диаспоры и связанных с ней проблем становления образовательной системы в новой социокультурной среде, в практике воспитания и образования современной России. Результаты исследования могут применяться при написании научных трудов, разработке лекционных курсов и семинарских занятий по истории русского зарубежья, также в музейном деле.

Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и отдельные сюжеты исследования были изложены в соавторстве в монографии «Русские в Маньчжоу-Ди-Го: «Эмигрантское правительство»; в статьях и докладах международной («Дальний Восток: наука, образование. XXI век», Комсомольск-на—Амуре, 2005 г.), всероссийской («Актуальные проблемы формирования системы обеспечения интересов Российской Федерации в пограничной сфере», Хабаровск, 2005 г.), межрегиональной («Экономика, управление, общество: история и современность», Хабаровск, 2005 г.) конференциях; в сборниках научных трудов. По результатам исследования опубликовано 7 работ, включая монографию (в соавторстве).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Основное содержание работы

Во Введении обоснованы актуальность, научная и практическая значимость, новизна исследования; определены его цель и задачи, хронологические и территориальные рамки. Дан историографический анализ источниковой базы, раскрыты методы исследования.

В первой главе «Становление системы русского образования в Маньчжурии (1898-1917 гг.)» исследован процесс становления системы

русского образования в Северо-Восточном Китае, связанный со строительством Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), структура и принципы организации данной системы в полосе отчуждения.

Становление и развитие русского образования связано со строительством КВЖД и развитием ее инфраструктуры. Первая школа в поселке русских переселенцев появилась 6 декабря 1898 г. благодаря усилиям управления КВЖД. Вслед за первой школой стали появляться другие, как в Харбине, так и вдоль линий, в основном на крупных станциях КВЖД38.

1906 г. стал этапным в истории русского школьного образования в регионе. К этому моменту в школах дороги 38 учителей обучали 1.886 учеников. В этом году при управлении КВЖД был создан руководящий рабочий орган - учебный отдел КВЖД, которым в течение 20 лет руководил Н.В. Борзов. Отдел заведовал деятельностью всех железнодорожных и общеобразовательных школ в полосе отчуждения земель, принадлежавших дороге, инициировал проведение учительских съездов, создание Маньчжурского педагогического общества, издававшего ежемесячный педагогический журнал «Просветительное дело в азиатской России». Некоторые частные гимназии входили в систему российского Министерства народного просвещения (МНП) и были закреплены за приамурским учебным округом (Хабаровск)39.

Образование по основным уровням делилось на дошкольное, начальное, среднее и профессиональное. К дошкольным учреждениям относились ясли, детские сады, подготовительные классы и школы, целью которых было развитие индивидуальных способностей ребенка, воспитание в лучших традициях русской культуры и подготовка детей к школе.

Начальная школа, основной задачей которой было дать детям элементарное образование, национальное воспитание и нацелить их на

38ГАХК, ф.831, оп.2, д.31, л.28, 34,43.

39РГИА, ф.р.4422, оп.1, д.З, л.4.

продолжение обучения, являлась наиболее массовым видом образовательных учреждений: она была представлена церковными школами, курсами по начальному образованию, одноклассными и двухклассными училищами.

В системе среднего образования центральное место занимали классические гимназии — мужские (гимназии В.Л. Андерса и Я.А. Дризуля), женские (гимназии М.С. Генерозовой, М.А. Оксаковской), коммерческое училище, ориентированные на всестороннее общее образование, приобщение юношей и девушек к общекультурным и национальным ценностям, любви к Родине, подготовку к осознанному выбору профессии и продолжению образования в высших учебных заведениях.

Профессиональные образовательные учреждения: школы, курсы и реальные училища — решали задачу подготовки квалифицированных специалистов на начальном уровне профессионального образования.

Региональный аспект был необходимой составляющей учебных программ, помогал адаптировать детей к социокультурным условиям восточной страны и обеспечивал ориентацию школьников в области истории, культуры, экономики, географии и геологии Маньчжурии.

Финансирование всех ступеней образовательной системы осуществлялось либо за счет Управления КВЖД, либо за счет средств общественных управлений, либо за счет собственных средств частных лиц и национальных общин40.

В полосе отчуждения КВЖД работали различные национальные учебные заведения, которые, способствуя сохранению представителями каждой национальности Российской империи своей самобытности, родного языка и вероисповедания, сохраняли связи с общероссийской многонациональной культурой. Созданная нашими соотечественниками система образования оказала влияние на культуру и быт местного населения,

40 Начальное образование на Китайско-Восточной железной дороге и Уссурийской линии. - Харбин, 1910. С.1-2.

способствовала межкультурному взаимодействию россиян и этносов, проживавших на территории Маньчжурии.

Накануне 1917 г. в Маньчжурии в общей сложности проживало до 150 тыс. наших соотечественников. К этому времени на территории отчуждения КВЖД насчитывались 22 железнодорожные школы, с 3.036 учениками и 75 учителями, кроме того, 50 начальных школ, мужское и женское коммерческие училища, торговая школа и технические классы при Харбинских железнодорожных мастерских, две частные женские гимназии, две частные мужские гимназии, школа-приют для детей Заамурского округа Пограничной Стражи и многочисленные курсы.

Во второй главе «Эволюция русского образования в Маньчжурии в 1917-20-х гг. XX века» рассматривается дальнейшее развитие системы русского образования, показывается особенность ее функционирования в новых политических условиях, сравнивается образовательная и воспитательная деятельность советских и эмигрантских школ в полосе отчуждения КВЖД.

В большинстве своем харбинцы не приняли советскую власть, и попытка ее установления в Харбине вооруженной силой не удалась. Административные права железнодорожной администрации над населением города и полосы отчуждения сохранялись до сентября 1920 г., пока Пекинское правительство не объявило их аннулированными. Маньчжурия стала называться Особым Районом Восточных Провинций (ОРВП), где вводились китайские административно-полицейские и судебные учреждения. Школа из ведения Управления КВЖД и российского МНП перешла в подчинение учебного отдела Главноначальствующего ОРВП.

В эти годы произошла институциональная эволюция русской школы, сказавшаяся на организационных формах русского образования. Железнодорожные одноклассные и двухклассные начальные школы были преобразованы в низшие и высшие начальные училища, которые продолжали работать по программам, принятым в дореволюционной России.

С переходом КВЖД в паритетное советско-китайское управление в 1924 г. русская образовательная система утратила свою целостность, т.к. произошло деление школ на советские и эмигрантские. В число советских школ входили 4 средних, в т.ч. Харбинское коммерческое училище, всего к 1931 г. КВЖД имела 29 учебных заведений для детей советских граждан. Эмигрантские учебные заведения по-прежнему отличались разнообразием: школы, гимназии, колледжи, лицеи, конвенты, техникумы, училища, классы, курсы занимались обучением и воспитанием русских детей. Педагогами в них часто были бывшие князья и княгини, царские офицеры.

Достаточно мирное сосуществование двух школ не мешало им работать по своим программам: советские школы ориентировались на учебные программы, принятые в РСФСР, эмигрантские школы остались верны дореволюционной российской системе образования. Отличительной чертой этого периода является то, что в образование и воспитание молодежи вошла политика. Основой обучения в советских школах являлась пропаганда социалистических и коммунистических идеалов, тогда как эмигрантские учебные заведения придерживались дореволюционных культурных традиций, и, прежде всего, православия, прививая русским детям дух верности России, ее истории и культуре.

Несмотря на напряженную политическую ситуацию в Маньчжурии, ухудшение советско-китайских отношений 1927-1929 гг., система русского образования в 1920-е гг. продолжала развиваться. В Харбине появились гимназии им. Ф.М. Достоевского и педагогического института, Русский Дом (приют- училище), Реальное училище Гуан-Хуа для детей китайских подданных русской национальности, Лицей Св. Николая, Конвенты урсулинок и францисканок и ряд других, в целом по-прежнему придерживавшихся традиционного российского образования.

В 20-е гг. русская школа в Маньчжурии обогатилась учреждениями высшего образования. Юридический факультет, Харбинский политехнический институт (ХПИ), Институт ориентальных и коммерческих

наук, Педагогический, Институт Св. Владимира и др. гибко реагировали на экономические и культурные потребности региона, обеспечивая рынок квалифицированного труда специалистами в области иностранных языков, экономики, техники, юриспруденции и т.д.

Одной из особенностей образовательной системы в Маньчжурии в 20-е гг. было развитие сети многочисленных и разнообразных курсов и кружков, литературных студий и спортивных секций, что говорит об уровне культурных запросов эмигрантов, их тяге к получению образования.

В эти годы, благодаря политике национальной и религиозной терпимости администрации ОРВП, продолжали свою деятельность национальные школы41, которые выполняли функции сохранения национального образования и воспитания.

Особый колорит и уникальность придавало русской системе образования то, что в русских школах и вузах обучались также дети из местного населения. Создание русских и китайских школ, изучение китайского языка в русских школах способствовали лучшему пониманию работавшими и жившими на КВЖД русскими национальных особенностей китайцев, утверждению отношений сотрудничества и взаимопонимания между ними.

В третьей главе «Эмигрантские школы в условиях японского оккупационного режима (1931-1945 гг.)» рассматривается политика оккупационных властей и деятельность Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ) в области сохранения русской национальной школы, характеризуются перемены, произошедшие в жизни русских учебных заведений, связанные с реформой народного просвещения 1937 г. и событиями Второй мировой войны.

41 Еврейская гимназия и школа Талмуд-Торы, трудовая школа им. Б.И. Шварц-Кауфман, начальная украинская школа, первая украинская смешанная гимназия и двухклассное Высшее начальное училище, тюрко-татарская школа Гинаят, польская гимназия им. Генриха Сенкевича и др.

Оккупировав Маньчжурию и создав на ее территории «независимое» государство Маньчжоу-Ди-Го, новые власти, руководствуясь идеологией Ван-Дао, провозгласили Японию «первым государством на земле», а японцев — «единственной божественной нацией». Система русского образования претерпела значительные институциональные изменения. Все учебные заведения перешли в подчинение Министерства Народного Благополучия. Вопросы образования и воспитания эмигрантской молодежи оказались в ведении культурно-просветительного отдела БРЭМ, возглавленного лидером местной фашистской партии К.В. Родзаевским.

Структура русской школы теперь строилась по японскому образцу, упразднились традиционные для России классические гимназии и реальные училища. Существенной перестройке подверглись учебные программы и учебники, которые давали японскую интерпретацию внутренним и международным событиям, усиливали акцент на регионоведение и изучение японского языка. Образовательно-воспитательный процесс принял четко выраженную политическую окраску. Школа должна была стать инструментом воспитания эмигрантской молодежи в духе ненависти к большевистскому режиму в СССР и мировому коммунизму, в то же время «сохраняя в неприкосновенности все свои национальные ценности: православную церковь, традиции и любовь к великому прошлому своей страны»42.

Реформа народного просвещения 1937 г. существенно видоизменила институциональную и содержательную стороны русского образования, подстроив его под нужды японской великодержавной политики. В результате все учебные заведения были переведены на единую программу и централизованное управление. Особое внимание школьные программы уделяли новому предмету - «Гражданская мораль», который должен был

42 Программа преподавания гражданской морали для русских высших народных школ в Маньчжу-Ди-Го. - Харбин, 1941. С. 2.

способствовать воспитанию чувства благодарности государству Маньчжоу-Ди-Го, давшему русским людям «возможность сохранить в неприкосновенности все свои национальные ценности»43.

В связи с закрытием большинства русских вузов резко ограничился доступ эмигрантской молодежи к высшему образованию. Вновь созданный Северо-Маньчжурский университет не удовлетворял образовательные потребности русской колонии. На смену краткому периоду расцвета русской высшей школы в Харбине пришел период ее упадка и угасания.

С момента вступления Японии в Тихоокеанскую войну вектор идеологической пропаганды повернулся против Англии и США, был усилен акцент на военно-патриотическое воспитание молодежи. В школьный порядок вошли военизированные сборы и жертвенные работы. Вместе с тем, идеология Ван-Дао, проповедовавшая «мирное сотрудничество всех наций и народов» под эгидой Японии, способствовала достаточно лояльному отношению японских властей к деятельности русской школы, делавшей все возможное для сохранения и приумножения русских духовных традиций и культуры дореволюционной России.

В Заключении подведены итоги исследования. Сделан вывод о том, что уже в первое десятилетие XX в. усилиями администрации КВЖД в полосе отчуждения дороги сложилась система русского образования, построенная на традициях и принципах школ, существовавших в России. Функцию управления этой системой выполнял учебный отдел КВЖД.

Другим важным фактором, оказавшим влияние на развитие русского образования в Маньчжурии, была динамично менявшаяся политическая конъюнктура. Октябрьская революция в России, советское присутствие на КВЖД, японская оккупация и Вторая мировая война самым непосредственным образом сказались на содержательной и институциональной сторонах образования.

43 Учебные программы народных и повышенных народных школ для Российских эмигрантов. - Харбин, 1943.

В период 1918-1924 гг., характеризовавшийся массовым притоком беженцев из России, система русского образования существенно расширилась и обогатилась высшими учебными заведениями. Моделью школьного образования по-прежнему оставалась дореволюционная система России с ее делением на начальные школы и средние учебные заведения. Открытие высших учебных заведений было продиктовано, прежде всего, представлением эмигрантов о ближайшем возвращении на родину и естественной потребностью дать достойное образование своим детям. Перед русской школой встала новая задача: она должна была адаптироваться к сложившейся политической ситуации и условиям эмигрантского бытия, гибко реагировать на экономические и культурные потребности региона.

После подписания в 1924 г. советско-китайских соглашений по КВЖД система русского образования в Маньчжурии потеряла свою целостность, однако эмигрантские и советские школы достаточно мирно сосуществовали друг с другом, выполняя как общие, так и собственные задачи.

Оказавшись в новом политико-правовом поле 1931-1945 гг., обусловленном японской оккупацией региона, русское образование претерпело существенную перестройку. Вопросы образования и воспитания молодежи оказались в ведении культурно-воспитательного отдела БРЭМ, которое, с одной стороны, обеспечивало жизнедеятельность «белой» колонии, с другой — являлось орудием японского контроля над эмигрантским населением. Несмотря на закрытие многих русских учебных заведений, дети эмигрантов продолжали ходить в русские школы, изучали русский язык,

русскую литературу и историю, Закон Божий. За 14 лет японского господства в Маньчжурии россияне сумели, хотя и в реформированном виде, сохранить свою систему образования, что позволило русским в окружении «чужой культуры» сберечь свое этнокультурное пространство, родной язык и национальную самобытность.

Анализ «персоналий» педагогов, работавших в учебных заведениях Маньчжурии, показал, что большинство из них являлись яркими талантливыми личностями, отличавшимися достаточно высоким уровнем профессиональных и общественных интересов. Среди них первый учитель в Маньчжурии И.С. Степанов, 1-ый директор коммерческого училища и начальник учебного отела КВЖД Н.В. Борзов, основательницы классического женского образования М.А. Оксаковская и М.С. Генерозова, основатели классического мужского образования В.Л. Андерс и Я.А. Дризуль, директор 1-й Харбинской музыкальной школы В.Л. Гершгорина и др., воспитавшие не одно поколение учеников.

Воспитание и образование в поликультурной среде создавало условия для формирования толерантного сознания, уважения к другой вере, другой культуре. С началом строительства КВЖД закладывались основы для сближения людей разных национальностей, происходила ломка национальных перегородок и осознание общности интересов, что отразилось и на системе образования. Атмосфере национальной и религиозной терпимости способствовал и довольно высокий уровень концентрации в Маньчжурии русской интеллигенции, что сказалось на появлении второго поколения эмигрантов — значительного слоя образованной и всесторонне развитой молодежи с разнообразными и широкими интересами.

Дело образования русских детей в Маньчжурии было заботой всего общества. Во многом благодаря деятельности различных научных обществ, музеев, кружков, просветительских и благотворительных организаций, русский Харбин многие годы сохранял традиции русского просвещения.

Носительницей традиционного русского самосознания, хранительницей отечественной духовной культуры оставалась русская православная церковь. Начиная с открытия церковных школ и изучения Закона Божьего в школах, русские церковнослужители создали в Маньчжурии сеть духовных учреждений - от детских приютов до института Св. Владимира, - которые внесли значительный вклад в историю русской школы в Маньчжурии.

Русская система образования в Маньчжурии сыграла большую роль в развитии просвещения в Северо-Восточном Китае в целом. Администрация КВЖД обращала серьезное внимание на подготовку специалистов из числа местного населения; поощряла обучение китайских детей в русских учебных заведениях, создавала сеть китайских школ. Одновременно русская молодежь осваивала китайский язык, изучала богатую культуру Китая. Все это способствовало межкультурному взаимодействию русского населения и этносов, населявших Маньчжурию.

Таким образом, за пять десятилетий своего существования в Маньчжурии русская школа дала и России, и миру десятки тысяч образованных людей, которые смогли занять достойную нишу в области науки и культуры. Среди них профессора Калифорнийского университета В.А. Рязановский и Г.К. Гинс, всемирно известный музыкант O.JI. Лундстрем, российские ученые Г.В. Мелихов и Е.П. Таскина и многие другие.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Аурилене, Е.Е. Русские в Маньчжоу-Ди-Го: «Эмигрантское правительство»: Монография / Е.Е. Аурилене, И.В. Потапова. — Хабаровск: Хабаровский краевой краеведческий музей им. Н.И. Гродекова, 2004. — 128 с. (8 п.л./1 п.л. - автора).

2. Потапова, И.В. Российская эмиграция в Маньчжоу-Ди-Го: военно-патриотическое воспитание молодежи / И.В. Потапова // Четвертые Крушановские чтения: Материалы 3-й междунар. науч.-практ. конфер.

«Дальний Восток: наука, образование. XXI век». - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во «Комсом.-н/А Гос. пед. ун-та», 2005. Т.1. - С.318-323. (0,8 п.л.).

3. Потапова, И.В. Русское юридическое образование на Дальнем Востоке: Харбин, 20-30-е гг. XX в. / И.В. Потапова // Актуальные проблемы формирования системы обеспечения интересов Российской Федерации в пограничной сфере: Материалы всероссийской науч.-практ. конфер. — Хабаровск, 2005. - С.247-252. (0,6 п.л.).

4. Потапова, И.В. Благотворительность русской Маньчжурии (1-я пол. XX в.) / И.В. Потапова // Экономика, управление, общество: история и современность: Материалы межрегион, науч.-практ. конфер. молодых исследователей, аспирантов и соискателей. 4.2. — Хабаровск, 2005. — С. 102107. (0,6 п.л.).

5. Потапова, И.В. «От зова родины нам никуда не деться»: опыт национального воспитания русской молодежи в Маньчжурии (1-я половина XX века) / И.В. Потапова // Экумена. Литературно-художественное, аналитическое издание. (Хабаровск) - 2005. - № 7. - С.66-68 (0,6 п.л.).

6. Потапова, И.В. Опыт национального воспитания в Маньчжурии (1-я половина XX века) / И.В. Потапова // Актуальные вопросы совершенствования военного образования и исследований по истории России. Сборник научных статей адъюнктов и соискателей ХПИ ФСБ России. - Хабаровск, 2006 (0,2).

7. Потапова, И.В. Роль администрации КВЖД в создании сети русских учебных заведений в Маньчжурии (1897 - 1917 гг.) / И.В. Потапова // Сборник научных статей адъюнктов и соискателей ХПИ ФСБ России. — Хабаровск, 2006. - С. 117-127 (0,6 п.л.).

Потапова Ирина Владимировна

РУССКАЯ СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В МАНЬЧЖУРИИ. 1898 -1945 ГОДЫ.

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано в печать -/-/. ¿92006. Бумага для множительных аппаратов. Гарнитура Times New Roman. Печать RISO. Объем 1,7 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № /47

Отдел оперативной печати Дальневосточного государственного

гуманитарного университета 680000, г. Хабаровск, ул. Лермонтова, 50

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Потапова, Ирина Владимировна

Введение .3

Глава 1. Становление системы русского образования в Маньчжурии (1898-1917 гг.)

1.1. Роль администрации КВЖД в создании системы русского образования в полосе отчуждения .31

1.2. Система образовательных учреждений: структура и принципы организации.42

Примечания.62

Глава 2. Эволюция русского образования в Маньчжурии в 191720-х гг. XX века.

2.1. Система русского образования в новых политических условиях.66

2.2. Советские и эмигрантские школы.83

2.3. Высшие учебные заведения и специальные школы в Харбине.108

Примечания.131

Глава 3. Эмигрантские школы в условиях японского оккупационного режима (1931-1945 гг.).

3.1. Политика оккупационных властей в области эмигрантской школы.139

3.2. Реформа народного просвещения 1937 г. и судьба русских учебных заведений. 155

Примечания. 180

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Потапова, Ирина Владимировна

Актуальность темы исследования.

Для осмысления социокультурных и национальных проблем новейшей истории России представляется полезным исследование опыта русской школы в Маньчжурии, сыгравшей решающую роль в сохранении духовного единства диаспоры, воспитании толерантности по отношению к представителям различных национальностей, проживавших на территории Северо-Восточного Китая, сумевшей, несмотря на сложную политическую ситуацию 20-х гг. и японский оккупационных режим 1931-1945 гг., отстоять русские традиции в образовании.

Дополнительную актуальность данной теме придает тот факт, что комплексных исследований, позволявших рассматривать историю русской школы в Маньчжурии в условиях трех политически неоднородных периодов (1898-1917 гг., 1917-1931 гг., 1931-1945 гг.), ни в отечественной, ни в зарубежной историографии не было.

Степень научной разработанности темы. Тема русской школы за рубежом стала привлекать внимание отечественных исследователей на рубеже 80-90-х гг. прошлого века, когда в условиях идеологического плюрализма перед ними открылись возможности объективного осмысления истории зарубежной России.

Историография советского периода существовала в жестких идеологических рамках, доступ к большинству эмигрантских архивов был закрыт для исследователей, что создавало препятствия объективному освещению проблемы. На страницах советской исторической литературы эмиграция выступала в образе врага, независимо от социальной принадлежности и рода занятий в стране проживания. Из всех аспектов эмигрантской проблемы, главным образом, разрабатывалась деятельность контрреволюционных организаций, направленная на свержение советского режима, и работа советских разведорганов по борьбе с ней. Вопросы, связанные с драматическими коллизиями эмигрантской судьбы, затрагивались лишь на страницах эмигрантских мемуаров, авторы которых вернулись в СССР после Второй мировой войны1. Дальневосточный аспект эмигрантской темы в исторических работах советского времени встречался редко и носил фрагментарный характер.

Первая информация о деятельности русской интеллигенции в Китае появилась в работе Б.А. Ивашкевича «Писатели, ученые и журналисты на Дальнем Востоке за 1918-1922 гг.»2. В 1923 г. была сделана первая попытка комплексного освещения эмигрантской темы: В. Белов, пользуясь материалами, собранными в двухлетней эмиграции, эмигрантской прессой, специальными трудами по русскому вопросу, изданными за границей, в работе «Белое похмелье» дал обзор численности российских эмигрантов, условий их проживания, политических настроений3. Отдельные факты, связанные с распространением советской книги в Китае и с характером харбинской прессы в 20-е гг., приведены в работе А.Д. Киржница «У порога Китая»4.

В годы сталинизма на эмигрантскую тему был наложен запрет, и выходившие на Западе после окончания Второй мировой войны исторические исследования и мемуары о жизни этой части русской диаспоры были, как правило, доступны лишь узкому кругу специалистов. И лишь в период хрущевской «оттепели» «Зарубежная Россия» вновь напомнила о себе. Однако основную массу публикаций составили не научные исследования, а работы, основанные на личных воспоминаниях бывших эмигрантов, возвратившихся в СССР после Второй мировой войны. Со страниц печатных изданий В.В. Шульгин, Л.Д. Любимов, Д.И. Мейснер и др. рассказали о драматических судьбах эмигрантов, показали особенности эмигрантского быта, дали живые характеристики многим выдающимся деятелям культуры русского зарубежья5.

Учитывая, что мемуары несут в себе субъективную авторскую оценку событий, процессов и исторических личностей, отметим их несомненную пользу для исследования: богатый фактический материал, собранный в воспоминаниях эмигрантов, сыграл свою роль в появлении целого ряда научных работ, касавшихся эмигрантской проблемы.

В 70-80-е гг. отечественная историография пополнилась целым рядом исследовательских работ, поднимавших проблему эмиграции, но, главным образом, посвященных политическому аспекту темы. Работы по-прежнему носили разоблачительный характер и представляли лишь те сюжеты, которые были позволены цензурой. Среди исследователей этого периода, внесших весомый вклад в развитие историографии российской эмиграции,

Л.К. Шкаренков, С.А. Федюкин, Д.Л. Голинков, В.В. Комин, Г.З. Иоффе, Г.Ф. Барихновский и др.6 Однако и эти авторы лишь фрагментарно касались истории дальневосточной ветви русской эмиграции в контексте политической деятельности белых группировок за рубежом. Объективная оценка деятельности харбинских ориенталистов7 была дана П.Е. Скачковым в «Очерках истории русского китаеведения»8.

На рубеже 1980-1990-х гг. обозначился качественно новый этап в изучении русского зарубежья, для которого характерно стремление исследователей к объективному анализу истории русской эмиграции, в том числе дальневосточной, на основе вводимых в научный оборот недоступных ранее архивных материалов. Богатейшие возможности для исследования российской эмиграции в Китае открылись в нач. 90-х гг., когда из спецхрана ФСБ в Государственный архив Хабаровского края (ГАХК) началась передача уникальных харбинских фондов. Расширение источниковой базы значительно продвинуло изучение истории дальневосточной эмиграции.

На страницах периодической печати появилось множество статей, освещавших самые разнообразные проблемы российской эмиграции Маньчжурии; опубликованы новые воспоминания эмигрантов; переведены на русский язык зарубежные исследования по истории дальневосточной диаспоры; многие аспекты темы поднимались на международных и региональных конференциях в Москве, Владивостоке, Хабаровске, Новосибирске и др. городах.

Одним из первых историю русских в Маньчжурии, свободную от идеологических клише, показал Г.В. Мелихов. В книгах «Маньчжурия далекая и близкая» и «Белый Харбин. Середина 20-х» он обратил внимание на то, что уровень образования и культуры в Харбине был выше среднерусского, что многонациональный Харбин потому и называют «русским», что объединяющим все национальности и национальные культуры были здесь русский язык и русская культура»9.

Наряду с работами Г.В. Мелихова, весомый вклад в развитие историографии дальневосточной эмиграции внесли публикации Е.П. Таскиной. В книге «Неизвестный Харбин» автор на основе личных воспоминаний и эмигрантских источников освещает проблему сохранения русской национальной культуры в условиях восточной страны. В антологии «Русский Харбин», состоящей из шести тематических разделов, один посвящен организации высшего образования русских в Харбине10. В нем сосредоточена масса фактического материала, который дополнен комментариями составителя. История высшего образования представлена историческими очерками Н.П. Автономова, Н.П. Калугина и др."

Как справедливо отмечает Э.В. Ермакова, большая часть научной литературы по проблемам восточной ветви русской эмиграции увидела свет благодаря усилиям дальневосточных исследователей12. Особенности дальневосточной ветви русской эмиграции представлены в трудах владивостокских и хабаровских исследователей: В.В. Сонина, В.Ф. Печерицы, Н.И. Дубининой, Ю.Н. Ципкина. В.В. Сонин и В.Ф. Печерица рассмотрели широкий круг вопросов, связанных с формированием беженских колоний, политической и культурной деятельностью российских эмигрантов, социально-бытовыми условиями13. В.Ф. Печерица обратил внимание на деятельность русских образовательных учреждений в Маньчжурии, таких как Харбинский политехнический институт, Юридический факультет, гимназия XCMJI14, в контексте истории русской эмигрантской культуры в Китае. Н.И. Дубинина и Ю.Н. Ципкин исследовали особенности Дальневосточной ветви российской эмиграции на материале Харбинского комитета помощи русским беженцам, одним из направлений деятельности которого было школьное дело15.

Тенденция к всестороннему изучению российского зарубежья, наметившаяся в 90-е гг. прошлого века, проявилась в выделении проблем образования в эмиграции как масштабного и многомерного объекта исследования специалистами различных дисциплин. Свидетельством этому явилась Всероссийская научная конференция «Образование и педагогическая мысль российского зарубежья» 1994 г. в Саранске. Вопросы образования и практического наследия русского Харбина были рассмотрены в докладах В.К. Григоровой и В.П. Жуковой16.

Сведения о русских школах в Маньчжурии появлялись и в периодических публикациях журнала «Проблемы Дальнего Востока», с конца 80-х гг. открывшего рубрику «Русские в Китае». Разностороннюю информацию о жизни россиян в Северо-Восточном Китае содержат вестники общественной ассоциации «Харбин» в Новосибирске - «Харбинъ» и «На сопках Маньчжурии», а также «Русские в Китае» (учредителями последнего являются отделение ассоциации «Харбин» в Екатеринбурге и Свердловский областной архив). Сведения о русских образовательных учреждениях в Маньчжурии публиковались в журнале «Русская Атлантида», увидевшем свет благодаря усилиям бывших харбинцев, живущих ныне в Челябинске.

О количестве публикаций по теме русского зарубежья можно судить также по библиографическому указателю Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, при котором в 1995 г. был создан Центр по изучению истории российской эмиграции в странах АТР17. За период с 1996 по 2000 г. опубликовано около ста работ, в которых нашли отражение различные аспекты истории российской эмиграции в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, в т.ч. и в Маньчжурии. Среди них имеются как отдельные издания, так и статьи.

В разнообразном спектре проблем истории российской эмиграции в Маньчжурии ее культурный аспект по-прежнему вызывает устойчивый интерес исследователей. Деятельность российской творческой, научной и технической интеллигенции, ее вклад в дело воспитания и образования эмиграционной молодежи рассматриваются в работах H.A. Василенко18, В.К. Григоровой19, С.И. Лазаревой20, В.Ф. Печерицы21, В.В. Сонина22, A.A. Хисамутдинова23, Г.И. Каневской24, Г.В. Мелихова25, Е.П. Таскиной26, Н.П. Крадина27, С.С. Левошко28, Т.Н. Ясько29и др.

Те или иные аспекты истории русского образования в Маньчжурии нашли отражение в работах О.И. Еропкиной30, С.П. Звягина31, Т.Д. Каруса32, Е.Ю. Кудиновой33, Л.П. Маркизова34, В.В. Перминова35, И.Ф. Царька36 и др.

Вопросы истории русского образования в Китае обсуждались в рамках международной научной конференции во Владивостоке в 1999 г. В частности, различные аспекты образовательного процесса российских эмигрантов в Китае были представлены в докладах С.И. Лазаревой, О.И. Сергеева37, В.Н. Фомина38, И.Ф. Царька39, Л.Ф. Говердовской40. Все авторы сходятся во мнении, что в трудных условиях эмиграции русские учебные заведения способствовали сохранению русского характера, менталитета, любви к России; русская система образования позволила многим молодым эмигрантам стать признанными специалистами во многих странах мира.

Благотворительность церкви и общественных организаций в деле образования и воспитания молодого поколения оказалась в фокусе внимания историков E.H. Жуковской41, И.К. Капран42, М.В. Кротовой43, H.A. Олещук44, О.И. Кочубей, В.Ф. Печерицы45 и др. Исследователи справедливо отмечают объединяющую и сплачивающую роль русской православной церкви, сумевшей создать хоть и небольшую, но достаточно эффективную систему духовных школ и ставшей хранительницей отечественной духовной культуры и русских национальных традиций.

В последнее десятилетие появились новые монографические труды по истории русской эмигрантской колонии в Китае. Монографии Г.В. Мелихова «Российская эмиграция в Китае (1917-1924)»46 и Н.Е. Абловой «КВЖД и российская эмиграция в Китае (первая половина XX в.)»47 исследуют основные этапы истории русской колонии в Китае, историю КВЖД и российской послеоктябрьской эмиграции в контексте международных отношений на Дальнем Востоке в 1-ой пол. XX в. Авторы убедительно показывают значение КВЖД для России и Китая, отмечая, что русскими в Маньчжурии была заложена высокая культура, и в этом особую роль сыграли русские школы и институты. Говоря об изменении русской школы в период японской оккупации, историки неоднозначно относятся к проведенной в 1937 г. реформе образования. Г.В. Мелихов считает, что «японские реформы в области образования не разрушили здесь систему русского образования, а лишь видоизменили его форму в соответствии со стандартами Японии и новой «империи»48. Н.Е. Аблова видит в закрытии ряда русских школ и высших учебных заведений разрушение системы русского образования49. Заметим, что в монографии Н.Е. Абловой, на наш взгляд, имеется фактическая неточность; не соответствует действительности утверждение автора о том, что первыми учебными заведениями в Харбине являлись Коммерческие училища КВЖД50.

В монографии группы исследователей: С.И. Лазаревой, О.И. Сергеева, Н.Л. Горкавенко «Российские женщины в Маньчжурии: Краткие очерки из истории эмиграции» - в контексте заявленной темы рассматривается и вклад русских женщин в становление образования и науки в регионе, в сохранение и развитие национальной культуры в условиях зарубежья51.

Сквозь призму диаспоры исследует историю российской эмиграции Е.Е. Аурилене в монографии «Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай 1920-1950-е гг.». Автор обращает внимание на интегрирующую роль русской школы в трех центрах локализации русской диаспоры в Китае. Делается вывод о том, что в Маньчжурии сложились наиболее благоприятные условия для сохранения этнокультурной целостности диаспоры по сравнению с Северным Китаем и Шанхаем, где в русских колониях в 30-40-е гг. наблюдались ассимиляционные тенденции. Монография Е.Е. Аурилене в соавторстве с И.В. Потаповой «Русские в Маньчжоу-Ди-Го:

Эмигрантское правительство» рассматривает деятельность Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, сделавшего все возможное, чтобы молодые люди, не знавшие России, не потеряли русских корней и духовных традиций Родины*2. В упомянутой монографии авторы впервые опубликовали ряд архивных документов по истории русского образования в Маньчжоу-Ди-Го.

Определенный вклад в исследование проблемы русской школы в Маньчжурии внесла монография В.Ф. Печерицы «Духовная культура русской эмиграции в Китае». В специальной главе автор анализирует деятельность российской интеллигенции в организации средней и высшей школы, роль вузов, школ Маньчжурии в духовном воспитании молодых эмигрантов и, в первую очередь, харбинского Юридического факультета - центра культуры, науки и образовании53. Нельзя не согласиться с выводом автора, что основной задачей эмигрантской школы было сохранение национальной культуры, воспитание молодого поколения для будущей России.

В монографии Н.Л. Горкавенко и Н.П. Гридиной «Российская интеллигенция в изгнании: Маньчжурия 1917-1940 гг. Очерк истории» рассматривается процесс адаптации российской интеллигенции в Маньчжурии, роль педагогов, сумевших в труднейших экономических и правовых условиях чужбины спасти тысячи русских детей от денационализации54."

Проблемы общественно-политической и культурной жизни русской эмиграции в Маньчжурии нашли отражение в работах Л.Ф. Говердовской «Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг.» и «Идейно-политические течения русской эмиграции в Китае в 20-40-е гг. XX в.». Автор рассматривает деятельность русской эмиграции от начала ее «исхода» вплоть до японской интервенции и последующего коренного изменения положения русской диаспоры, внесшей значительный вклад в культурное развитие Китая55.

Деятельности этнических общин, сформировавшихся в рамках российской эмигрантской колонии Маньчжурии, посвящены публикации В.В. Романовой56. По мнению автора, администрация КВЖД создала удивительную атмосферу национальной и религиозной терпимости, благодаря чему еврейская община смогла превратиться в значительный центр российского еврейства на Дальнем Востоке. Одним из направлений деятельности общины являлось образование и воспитание еврейской молодежи, с одной стороны, в духе национальных традиций, с другой, - в приверженности двум культурам -еврейской и русской.

В работе H.A. Василенко «История российской эмиграции в освещении современной китайской историографии» анализируется точка зрения китайских исследователей на проблему миграции и формирования российских колоний в ряде провинций и городов Китая, обращается внимание на спорные моменты в освещении некоторых аспектов истории российской эмиграции в Китае, в т.ч. и культурного57. В главе «Китайские исследователи о культурно-историческом наследии российской эмиграции в Харбине» сделана заявка на рассматривание китайскими исследователями системы образования российской эмиграции, но, к сожалению, H.A. Василенко не освещает данную тему.

Во 2-ой пол. 90-х гг. XX в. - нач. XXI в. появились диссертационные исследования, в которых рассматриваются вопросы науки и образования в Маньчжурии. Среди авторов этого периода - H.H. Аблажей58, Е.Е. Аурилене59, М.А. Павловская60, Л.Ф. Говердовская61, Н.В. Гончарова62, Т.В. Ревякина63, О.И. Еропкина64 и др. В диссертации О.И. Еропкиной исследуется состояние школьного образования в Маньчжурии первой трети XX в., выявляются тенденции развития русской школы и деятельность учительства. Специальное внимание обращено на деятельность учебного отдела КВЖД по управлению школами и пути сохранения русских национальных традиций просвещения дореволюционной России в эмиграции. Автор проанализировала содержание образовательной, воспитательной деятельности школы и учительского корпуса, раскрыла процесс реализации в условиях эмиграции педагогических идей школьной реформы дореволюционной России.

Накопленный объем фактической информации по истории дальневосточной эмиграции закономерно привел к изданию энциклопедий, словарей и справочной литературы о деятельности русских в Китае. Богатейшая информация, основанная на материалах отечественных и зарубежных архивов, содержится в работах А.А. Хисамутдинова: «По странам рассеяния», «Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке. Библиографический словарь», «Российская эмиграция в Китае: Опыт энциклопедии», «Следующая остановка - Китай: Из истории русской эмиграции»65. Из названных работ самой значительной по объему информации является «Российская эмиграция в Китае: Опыт энциклопедии». Она содержит более тысячи статей о деятельности первой волны российской эмиграции в Китае, включая 54 персоналии харбинских преподавателей и учителей, а также 25 статей, посвященных известным харбинским учебным заведениям: училищам, гимназиям, конвентам и институтам.

Историю русской школы в Маньчжурии невозможно рассматривать вне связи с общей историей Северо-Восточного Китая и КВЖД, что потребовало изучение автором широкого круга литературы по региональной тематике. Значительный интерес в этой связи представляют работы историков Ю.М. Галеновича66, Н.Е. Абловой67, Н.В. Куликовой68 и др., которые позволили автору реконструировать картину политического и социально-экономического развития региона и осмыслить в ее контексте эволюцию русского образования в Маньчжурии.

Зарубежную литературу по истории дальневосточной эмиграции можно разделить на две группы: первую составляют работы самих эмигрантов, написанные на русском языке и увидевшие свет в период жизни за рубежом, а также переизданные позже в России; вторую - труды зарубежных исследователей.

Первым крупным исследованием истории русской эмиграции в Китае является двухтомный труд П.П. Балакшина «Финал в Китае», вышедший в Сан-Франциско, Нью-Йорке и Париже69. Написанная на обширном документальном материале и мемуарах, предоставленных автору непосредственными участниками и свидетелями описываемых событий, работа посвящена главным образом политической истории эмиграции. Но вопросам просвещения и культуры автор также уделяет внимание, отмечая высокое качество российского образования и самобытность Коммерческих училищ КВЖД.

Во многом под влиянием «Финала в Китае» американский исследователь Джон Стефан написал книгу «Русские фашисты. Трагедия и фарс в изгнании. 1925-1945», которая в 1992 г. была переведена на русский язык70. Объектом исследования автора явилась политическая история русской эмиграции, в т.ч. и деятельность «вождя» русских фашистов К.В. Родзаевского, который руководил 2-м отделом Бюро по делам российских эмигрантов, ведавшим всеми русскими учебными заведениями в период японской оккупации. В 1994 г. была опубликована еще одна книга Д. Стефана «Российский Дальний Восток. История». Пятая глава книги представляет собой очерк истории появления востоковедов во Владивостоке и развертывания деятельности Общества российских востоковедов в Харбине71.

В 1994 г. в России была издана книга М.И. Раева «Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919-1939»11. Автор охватывает процесс формирования эмигрантских центров, в т.ч. и Харбина, правовое положение беженцев, роль церкви в сохранении этнокультурной целостности русских диаспор, русское образование и издательское дело на чужбине. Однако представленные в книге сведения о русских на Дальнем Востоке фрагментарны, из представителей харбинской интеллигенции названы лишь три профессора Юридического факультета - Г.К. Гинс, Н.В. Устрялов и В.А. Рязановский. Нельзя согласиться с выводом автора о том, что с началом японской оккупации культурная и творческая жизнь русского Харбина прекратилась.

Из научных изданий, выпущенных за рубежом, существенное значение для исследования проблемы русской школы в Маньчжурии имеют: «Записки» Русской академической группы в США (Нью-Йорк, 1994) и «Россияне в Азии» - литературно-исторический ежегодник, издаваемый Центром по изучению России и Восточной Европы при Торонтском университете73. В XXVI том «Записок» входят 15 статей, пять из которых посвящены теме «Русского Харбина». В них рассматриваются общественно-культурная, религиозная и политическая жизнь Харбина, а также вопросы образования и литературного творчества местных авторов. Представляются интересными для исследования русской школы в Маньчжурии журналы, издаваемые бывшими харбинцами за рубежом: «Политехник», «Австралиада», «Друзьям от друзей» (Австралия).

Некоторые аспекты истории русской школы в Маньчжурии стали предметом научного интереса австрийского исследователя Н. Райан. В статье «Уникальное положение русской диаспоры Маньчжурии в 1-й пол. XX в.» она обратила внимание на организующую роль КВЖД в создании сети русских учебных заведений74.

Зарубежными учеными проделана большая работа по систематизации сведений об источниках по истории российской эмиграции на Дальнем Востоке. В 2002 г. американское издательство «Norman Ross Publishing Co.» Выпустило каталог русских печатных изданий, вышедших в Харбине, подготовленный профессором Торонтского университета О. Бакич. В московском издательстве «Пашков дом» в этом же году вышел «Каталог собрания библиотеки им. Гамильтона Гавайского университета», автором-составителем которого является библиограф Гавайского университета П. Полански75. Библиографические указатели и каталоги русской зарубежной литературы созданы в Калифорнийском университете (Беркли, США), Институте Гувера (Стэнфорд, США), других исследовательских центрах. Несколько лет назад Гуверовский институт подготовил микрофильмирование материалов Музея русской культуры (Сан-Франциско), основанного в 1948 г., фонды которого хранят одно из крупнейших собраний документов о русской эмиграции в Китае. На микрофильмах имеются, в частности, документы учебных заведений Христианского союза молодых людей в Харбине, материалы ассоциации выпускников Харбинских коммерческих училищ, фотоальбомы 1909-1930 гг., посвященные этим учебным заведениям. Отсняты и личные документы эмигрантов в Китае, которые позднее переехали в США: Н.В. Борзова, директора Харбинских коммерческих училищ; Н.П. Калугина и А.Н. Князева, выпускников Харбинского политехнического института; Г.К. Гинса, преподавателя, юриста, экономиста и историка и др.

Интерес китайских исследователей к проблеме российской эмиграции в Китае проявился почти одновременно с началом разработки этой темы в российской исторической науке в постсоветский период. Это стало возможным благодаря открытости двух стран мировому сообществу, исчезнувшим барьерам идеологического плана, существовавшим в исторической науке Китая и СССР.

Разнообразный спектр проблем истории русских в Китае представлен в монографии китайских историков «Ряска в непогоду: Русские эмигранты в Китае (1917-1945)», в которой авторы также уделяют внимание культурной и образовательной деятельности эмигрантов76.

В 1998 г. китайская историография российской эмиграции пополнилась новой книгой «История русской эмиграции в Харбине»77. Ее авторы, научные сотрудники Харбинской Академии общественных наук, прослеживают исторический процесс переселения русских подданных в Северо-Восточный Китай на примере Харбина. Авторы монографии отмечают, что за годы строительства КВЖД в Харбине появились объекты культурно-образовательного значения: Первая железнодорожная школа, Сунгарийская начальная школа, женская частная гимназия М.С. Генерозовой, НовоХарбинская школа и др. Впервые китайские ученые попытались отойти от прежнего стереотипа, рассматривавшего иностранное присутствие на территории Китая как результат агрессивной политики по отношению к Китаю, как унижение национального достоинства китайского народа.

Ценный для исследования фактический и иллюстративный материал представлен в совместной работе китайских и израильских авторов «Евреи в Харбине». Она рассказывает о культурной и образовательной деятельности русских евреев в Харбине, содержит богатый фотографический материал, посвященный коммерческой школе, музыкальным учебным заведениям города,

78 художественно-театральным студиям .

Анализ научной литературы по истории русской школы в Маньчжурии свидетельствует о том, что историография проблемы, несмотря на сравнительно короткий срок своего существования (чуть более 15 лет), обогатилась значительным количеством работ, раскрывающих различные аспекты темы.

Вместе с тем, предпринятый автором историографический обзор позволяет сделать вывод об отсутствии комплексных исследований по данной проблеме. История русской школы в Маньчжурии представлена фрагментарно, в узком хронологическом формате, в рамках статей и глав монографий, не претендующих на всестороннее исследование вопроса. Среди важнейших аспектов этой многогранной темы, не получивших достаточного освещения в исторической литературе, следует назвать: проблему функционирования русской системы образования в условиях меняющейся социокультурной и политико-правовой среды, содержательную сторону образовательного и воспитательного процесса в условиях иноцивилизационного пространства, влияние меняющейся политической конъюнктуры на формы и содержание национального образования, сосуществование двух образовательных систем -советской и российской эмигрантской - в русской колонии Маньчжурии, роль русской школы в осуществлении межкультурного общения; взаимоотношение школы и церкви и др.

Таким образом, воспитательный и образовательный опыт наших соотечественников в Маньчжурии не получил должного научного обобщения, и потому комплексный анализ данной проблемы остается потребностью современной историографии.

Для разрешения поставленной цели определены следующие задачи: рассмотреть этнокультурные условия существования русских образовательных учреждений в Маньчжурии и выявить факторы, оказавшие влияние на их эволюцию; определить структуру и принципы организации системы русского образования и проследить процесс ее эволюции в различные периоды политической истории Северо-Восточного Китая и России; проанализировать содержание образовательной и воспитательной деятельности учебных учреждений в связи с особенностями региона и меняющейся политической конъюнктурой; представить учительский и преподавательский корпус; раскрыть значение русской национальной школы в сохранении этнокультурной целостности эмигрантской колонии; проследить взаимоотношения церкви и школы; выявить роль школы в обеспечении межкультурного взаимодействия русского населения и этносов, населявших Маньчжурию.

Объектом исследования является система русского образования в Маньчжурии.

Предметом исследования стал процесс становления и развития русского образования в Маньчжурии в 1898 - 1945 гг.

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с 1898 по 1945гг. Нижняя граница хронологических рамок обусловлена началом строительства КВЖД и связанным с ним появлением первой школы в Харбине в 1898 г., верхняя граница определяется освобождением Маньчжурии советскими войсками от японской оккупации и началом массового закрытия эмигрантских школ советской администрацией.

Географические рамки исследования определяются границами территории Северо-Восточного Китая, традиционно объединяемой названием Маньчжурия. Выбор данного региона объясняется тем, что именно на территории Маньчжурии в связи со строительством КВЖД возникла крупнейшая на Дальнем Востоке российская колония, создавшая в полосе отчуждения дороги свою инфраструктуру, в т.ч. систему русских учебных заведений, просуществовавшую полвека, несмотря на кардинальные изменения государственно-правового порядка Китая.

Следуя принципу объективности, автор опирался, прежде всего, на конкретные исторические факты, стремясь выявить господствующую в указанный период тенденцию исторического развития в рамках заданной проблемы. Принцип объективности позволил проследить эволюцию системы русского образования в связи с политическими событиями в России, Китае, в мире.

При проведении исследования автор использовал цивилизационный подход, позволивший раскрыть культурно-исторические особенности дальневосточного российского зарубежья в контексте истории русской школы, понять механизм взаимодействия отечественной культуры с культурами этносов, населявших Маньчжурию. Формационный подход к изучению исторических процессов позволил выявить особенности государственной политики Советской России и СССР по отношению к «белым» эмигрантам.

Обращение автора к системному подходу позволило проанализировать объект в целостности и в единстве связей его элементов друг с другом. Русское образование в Маньчжурии рассматривается как система, в которой выделяются структура, функции составлявших ее элементов, их взаимосвязь; исследуются факторы, определяющие формы и содержание образования. История русской школы показана в контексте политической истории СевероВосточного Китая, международных отношений и событий мирового значения конца XIX - 1-й пол. XX в.

В ходе исследования автор использовал и традиционные методы работы с историческими источниками - сравнительно-исторический, метод анализа статистической информации. Помимо общелогических методов (анализ, синтез, индукция, дедукция), в работе используются специальные методы: проблемно-хронологический, периодизации, актуализации, позволившие определить качественные изменения в событийно-историческом контексте, раскрыть взаимосвязь событий, происходивших одновременно в Маньчжурии и за ее пределами. Проблемно-хронологический метод дал возможность рассмотреть историю русской школы в хронологическом порядке: 1898-1917 гг. -становление и развитие системы русского образования в административно-правовом поле дореволюционной России, 1918-1930 гг. - эмигрантский период, связанный с событиями Октябрьской революции и Гражданской войны, 19311945 гг. - период японской оккупации Маньчжурии. Синтез различных методологических принципов и широкий познавательный инструментарий обеспечили решение задач исследования.

Понятие «русская эмиграция» используется в исследовании наравне с понятием «российская эмиграция» для обозначения всех выходцев из России, независимо от их этнической принадлежности.

Термин «русское образование» включает «процесс усвоения знаний, обучение, просвещение»79 не только в отношении русских, но и др. этнических групп: евреев, украинцев, армян и т.д., выходцев из России, независимо от их национальной принадлежности.

Понятие «русская школа» используется в значении «система общего образования, совокупность учреждений для обучения»80 всех выходцев из России, независимо от их этнической принадлежности.

Решение поставленных задач и достижение цели исследования стало возможным благодаря широкому использованию документальных источников. Источниковая база представлена как опубликованными, так и неопубликованными источниками.

Среди опубликованных источников, способствовавших выполнению задач исследования, большое значение имеют дипломатические договоры81, позволившие проследить поэтапно изменения международно-правового статуса КВЖД за изучаемый период; нормативные сборники и программы, содержащие информацию о правовом обеспечении и принципах организации образовательного процесса: «Законоположение и правила о школах», «О положении высшего образования российской эмиграции», «Приказы по Китайско-Восточной железной дороге», Сборник законов и распоряжений Маньчжоу-Ди-Го на русском языке, Программа преподавания гражданской морали для русских высших народных школ в Маньчжу-Ди-Го, Учебные программы народных и повышенных народных школ для Российских эмигрантов и др.

Разносторонняя информация об истории открытия и деятельности различных учебных заведений, об их количественном и качественном составе, об учебной и просветительской работе Учебного отдела и др. общественных организаций содержится в опубликованных трудах харбинского профессора Н.П. Автономова «Юридический факультет в Харбине (исторический очерк). 1920-1937», Е.Х Нилуса «Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 1896-1923гг.», в деловых сборниках «Коммерческий Харбин (19311932)» и «Гид Харбина. Октябрь 1932-1933 гг.» и др. Книга Е. Сумарокова «XX -летие Харбинской епархии», изданная в 1942 г. в Харбине, рассказывает о деятельности епархии в области образования и попечительства, о решении вопроса о богословском образовании.

Важнейшим источником для изучения проблемы становления и развития русской системы образования в Маньчжурии явились периодические издания Харбина. В работе использованы материалы харбинских газет «Вперед», «Время», «Заря», «Рупор», журналов «Просветительное дело в азиатской России», «Железнодорожная жизнь на Дальнем Востоке», «Вестник Маньчжурии». В частности, в одном из номеров «Вестника Маньчжурии» за 1926 г. были опубликованы данные о просветительной работе, о деятельности советских школ на КВЖД. Официальная эмигрантская печать представлена газетой «Голос эмигранта» и журналом «Луч Азии». Газеты «Русский голос», «Русское слово» и журналы «Харбинская старина», «Рубеж» помогли расширить представление о культурной и просветительской жизни русской Маньчжурии.

Основной массив неопубликованных источников составляют эмигрантские фонды Государственного архива Хабаровского края (ГАХК), важнейшим из которых является фонд 830, содержащий уникальные документы Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (ГБРЭМ) - своеобразного «эмигрантского правительства», созданного японскими спецслужбами на территории оккупированной Маньчжурии. Фонд насчитывает 58367 дел82. Приказы, распоряжения, доклады и отчеты Бюро, материалы съездов ГБРЭМ, переписка ответственных чиновников с эмигрантами и официальными лицами из Японской военной миссии (ЯВМ) представляют обширную информацию об образовательной и просветительской деятельности Бюро, позволяют судить о проблемах эмигрантских школ.

Среди рассекреченных эмигрантских архивов, на которые опирается данное исследование, следует отметить ф.831 - Особого отдела Биньцзякского штаба Кио-Ва-Кай. Фонд содержит документы, хронологически охватывающие 1937-1945 гг., отражающие суть политического режима Маньчжоу-Ди-Го, сведения об образовательных учреждениях и представляет деятельность Кио-Ва-Кай по идеологическому и военному воспитанию молодежи. Именно Кио-Ва-Кай формировала политику Маньчжоу-Ди-Го в области воспитания и образования.

Оригинальным источником по истории русского образования в эмиграции являются материалы фонда Л.К. Дземешкевич (ф-р-2076). Бывшая харбинка передала в архив газеты, журналы, книги, альбомы, фотографии, документы харбинского периода, представляющие несомненную ценность для исследования истории русской эмиграции в Маньчжурии.

В фонде РГИА ДВ Уполномоченного Временного правительства ДВ по народному просвещению (р.4422) имеются материалы, дающие представление о деятельности частных гимназий в Харбине83. Фонд ГАПК (р. 117) содержит информацию о профессорах Государственного Дальневосточного университета (В.В. Энгельфельде, В.А. Рязановском, Н.И. Никифорове и др.) до их отъезда в Харбин84.

Значительную часть источниковой базы составили мемуары участников событий, отражающие их впечатления и дающие подробную информацию о деятельности различных учебных заведений на территории Маньчжурии85.

Существенную помощь в работе над настоящим исследованием автору оказали бывшие харбинцы. Так, С.Н. Кунцевич представил в распоряжение автора личные документы, сообщил сведения об известных в Харбине лицее Св. Николая и конвентах францисканок и урсулинок. А.Б. и О.Н. Скворцовы поделились воспоминаниями о работе учебных заведений в годы японской оккупации Маньчжурии.

В качестве вторичных источников автор использовал монографии, статьи отечественных и зарубежных исследователей, авторефераты диссертаций.

Научная новизна работы заключается в том, что: это первое комплексное исследование истории русского образования в Маньчжурии, охватывающее почти пять десятилетий; выяснена роль русских учебных заведений в Маньчжурии в сохранении этнокультурной целостности диаспоры; показана эволюция русского образования в связи с менявшимися политическими условиями, выявлена роль данного фактора в изменении содержательной и институциональной сторон образования; исследованы направления деятельности русских школ, обеспечивавшие, с одной стороны, воспитание патриотизма, преданности духовным традициям России, с другой - воспитание толерантности в отношении разных конфессий, культур и национальностей; выявлены различия в постановке образовательно-воспитательного процесса эмигрантских и советских школ, действовавших в Маньчжурии в 20-е гг.; определены региональные особенности процессов формирования и эволюции системы русского образования.

Практическая значимость исследования. На фоне социокультурных проблем современного российского общества, находящегося в состоянии поиска национальной идеи, практическая значимость опыта русской школы в Маньчжурии очевидна. Результаты данного исследования могут быть полезными при дальнейшем изучении феномена русской диаспоры и связанных с ней проблем становления образовательной системы в новой социокультурной среде. Уникальный опыт русской школы, сумевшей привить эмигрантским детям любовь к родной культуре и в то же время уважение к культурным ценностям других народов, может быть учтен в практике воспитания и образования современной России.

В последние полтора десятилетия российское общество претерпело значительное социальное расслоение. Одной из насущных социальных проблем на сегодня является судьба детей, оставшихся без родителей или воспитывающихся в бедных и неблагополучных семьях. В этой связи не только научно-познавательную, но и практическую ценность представляет богатейший опыт благотворительной деятельности русской эмиграции, главной заботой которой всегда оставались образование и воспитание детей.

Материалы исследования могут быть использованы при написании научных трудов, разработке лекционных курсов и семинарских занятий по истории русского зарубежья, также в музейном деле.

Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и отдельные сюжеты исследования были изложены в соавторстве в монографии

Русские в Маньчжоу-Ди-Го: «Эмигрантское правительство»; в статьях и докладах международной, всероссийской, межрегиональной конференций: международной научно-практической конференции «Дальний Восток: наука, к образование. XXI век» (г. Комсомольск-на-Амуре, 2005 г.), всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы формирования системы обеспечения интересов Российской Федерации в пограничной сфере» (г. Хабаровск, 2005 г.), межрегиональной научно-практической конференции молодых исследователей, аспирантов и соискателей «Экономика, управление, общество: история и современность» (г. Хабаровск, 2005 г.); в двух сборниках научных статей адъюнктов и соискателей Хабаровского Пограничного института ФСБ России; в литературно-художественном, аналитическом издании «Экумена» (Хабаровск, 2005). По результатам исследования, помимо монографии (в соавторстве), опубликовано 6 работ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская система образования в Маньчжурии. 1898-1945 годы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование темы «Русская система образования в Маньчжурии. 1898 - 1945 годы» позволяет сделать вывод о том, что уже в первое десятилетие X X в. усилиями администрации КВЖД в полосе отчуждения дороги сложилась система русского образования, построенная на традициях и принципах школ, существовавших в России.

Процесс становления и развития русской школы был тесно связан со строительством и эксплуатацией КВЖД. Именно администрация дороги до 1931 г. была главным источником финансирования учебных заведений, а созданный ею учебный отдел выполнял функцию управления системой русского образования в Маньчжурии.

Другим важным фактором, оказавшим влияние на развитие русского образования в полосе отчуждения КВЖД, была динамично менявшаяся политическая конъюнктура. Октябрьская революция в России, советское присутствие на КВЖД, японская оккупация и Вторая мировая война самым непосредственным образом сказались на содержательной и институциональной стороне образования.

Анализ системы русского образования в Маньчжурии в различные политические периоды показал, что в 1898 - 1917 гг. она строилась и функционировала по тем же принципам, что и в Российской империи. Сеть дошкольных, начальных, средних и профессиональных учебных заведений, созданная в это время, была ориентированна на личность ученика, его познавательные запросы, на воспитание и образование в лучших традициях русской культуры, на возможность дальнейшего продолжения обучения и на подготовку кадров для КВЖД. Уже на раннем этапе своего развития русская школа ставила перед собой задачу адаптировать учащихся к социокультурным условиям восточной страны.

В период 1918-1924 гг., характеризовавшийся массовым притоком беженцев из России, система русского образования существенно расширилась и обогатилась высшими учебными заведениями. Если накануне 1917 г. в Маньчжурии насчитывались 22 начальные школы, принадлежащие железной дороге, то в 1924 г. таких было 65. До октября 1917 г. в Харбине действовали 5 гимназий, в начале 1920-х гг. их количество возросло до 20. Моделью школьного образования по-прежнему оставалась дореволюционная система России с ее делением на начальные школы и средние учебные заведения. Основной формой среднего учебного заведения была гимназия, которую в начале 20-х гг. посещали около 20 % детей эмигрантов. В этот период перед русской школой встала новая задача: она должна была адаптироваться к сложившейся политической ситуации и условиям эмигрантского бытия, гибко реагировать на экономические и культурные потребности региона.

В 20-е гг. усилиями наших соотечественников в Харбине было открыто 6 высших учебных заведений - Юридический факультет, Харбинский политехнический институт, Педагогический институт, Институт ориентальных и коммерческих наук, Высшая медицинская школа, Высшая музыкальная школа. Их открытие было продиктовано, прежде всего, представлением эмигрантов о ближайшем возвращении на родину и естественной потребностью дать достойное образование своим детям, чтобы они в будущем смогли стать полезными для России.

После подписания в 1924 г. советско-китайских соглашений по КВЖД система русского образования в Маньчжурии потеряла свою целостность: все учебные заведения разделились на эмигрантские и советские. Главной особенностью этого этапа являлось достаточно мирное сосуществование советских и эмигрантских школ, которые выполняли как общие задачи, так и преследовали собственные цели. Еще одной отличительной чертой этого периода стало то, что в образование и воспитание вошла политика. Советское государство, вкладывая большие средства на содержание своих школ в районе

КВЖД, пользовалось тем школьным аппаратом, который был здесь налажен в дореволюционное время. Если советская школа была ориентирована на пропаганду материализма, атеизма, коммунизма и интернационализма, то в эмигрантских учебных заведениях Маньчжурии преобладали идеи служения делу возрождения свободной от большевиков России, патриотических традиций русского народа, православия.

Несмотря на нестабильную политическую ситуацию вокруг КВЖД, конфликт 1929 г., приведший к значительным потерям беженского населения приграничных районов и миграции из зоны военных действий, русская образовательная система в Маньчжурии продолжала расширяться, включая все ступени образования - от начальной церковно-приходской школы до университета, что делало доступным обучение для всех слоев населения. Успешная деятельность высших учебных заведений способствовала тому, что Харбин в период 20-х гг. превратился в культурный и образовательный центр российского дальневосточного зарубежья. Российская высшая школа в СевероВосточном Китае, как и общеобразовательная, по-прежнему во многом соответствовала своим прототипам в дореволюционной России. Характерной особенностью русских вузов был регионоведческий уклон, отвечавший потребностям рынка квалифицированного труда. Основным ориентиром в работе харбинских вузов оставался российский университетский устав 1884 г., который определял и состав преподавателей. Наличие в Маньчжурии в 19201930-х гг. российских ученых и профессуры, которые ранее имели высокий авторитет в России в определенных профессиональных областях либо в мировом научном сообществе еще до эмиграции, обеспечивало прямую преемственность традиций и методов российского образования во вновь создаваемых вузах.

В сентябре 1931 г. обозначился коренной поворот в судьбе русской эмигрантской колонии в Маньчжурии, обусловленный японской оккупацией региона и созданием марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го, что вызвало массовую миграцию русского населения из Маньчжурии. Оказавшись в новом политико-правовом поле, русское образование претерпело существенную перестройку. Учебные заведения были переведены на единую программу и централизованное управление; исчезло бывшее многообразие школ дореволюционной России.

Вопросы образования и воспитания молодежи оказались в ведении культурно-воспитательного отдела Бюро по делам российской эмиграции -своеобразного «эмигрантского правительства», которое, с одной стороны, обеспечивало жизнедеятельность «белой» колонии, с другой - являлось орудием японского контроля над эмигрантским населением.

Реформирование коснулось и харбинских вузов: были закрыты Юридический факультет, Институт ориентальных и коммерческих наук, Педагогический институт. ХПИ прекратил обучение на русском языке; произошла реорганизация института Св. Владимира. Во вновь созданном для русских вузе - Северо-Маньчжурском университете - явно чувствовалась последовательная японизация образовательного процесса.

За годы оккупации эмигрантская школа пережила 2 структурных реорганизации, обусловленных стремлением японских властей адаптировать русскую молодежь к потребностям своей великодержавной политики, воспитать ее в духе антисоветизма и антикоммунизма. Неслучайно руководство культурно-воспитательной работой с эмигрантским населением было возложено на «вождя» местных фашистов К.В. Родзаевского. Образовательно-воспитательный процесс принял четко выраженную идеологическую окраску.

До советско-японского пакта о нейтралитете острие японской пропаганды было направлено против коммунистического режима в СССР, после апреля 1941 г. - против мирового коммунизма, после вступления Японии в войну с Англией и США - против мирового империализма в лице англосаксов.

Тем не менее, дети эмигрантов продолжали ходить в русские школы, изучали русский язык, русскую литературу и историю, Закон Божий. За 14 лет японского господства в Маньчжурии россияне сумели, хотя и в реформированном виде, сохранить систему образования, созданную в предшествующие годы, что позволило русским в окружении «чужой культуры» сберечь свое этнокультурное пространство, родной язык и национальную самобытность.

Большая заслуга в этом принадлежала Бюро по делам российских эмигрантов, усилиями которого сохранялись русские школы, творческие кружки и коллективы, а молодые люди, не знавшие России, не потеряли русских корней и духовных традиций Родины.

Однако, когда первоочередной задачей эмигрантской молодежи стала проблема вживания в новые условия без иллюзий на возвращение в Россию, школа стала менять свой характер и направленность, переходя на более утилитарный рационалистический метод обучения и подготовки специалистов с учетом нужд Китая.

Анализ «персоналий» педагогов, работавших в учебных заведениях Маньчжурии, показал, что большинство из них являлись яркими талантливыми личностями, отличавшимися достаточно высоким уровнем профессиональных и общественных интересов, пользовавшимися огромным нравственным авторитетом у своих учеников и их родителей. Среди них первый учитель в Маньчжурии И.С. Степанов, 1-ый директор коммерческого училища и начальник учебного отела КВЖД Н.В. Борзов, основательницы классического женского образования в Маньчжурии М.А. Оксаковская и М.С. Генерозова, основатели классического мужского образования В.Л. Андерс и Я.А. Дризуль, директор 1-й Харбинской музыкальной школы В.Л. Гершгорина и многие другие, воспитавшие не одно поколение учеников.

Следует отметить, что русские педагоги гибко реагировали на новейшие достижения отечественной и зарубежной науки, поддерживая высокий уровень образовательно-воспитательного процесса.

Пластично реагируя на метаморфозы политико-правового поля Маньчжурии, система русского образования, созданная усилиями администрации КВЖД, имела периоды взлета и падения. Однако она сумела сохранить свои фундаментальные принципы, основанные на идеях гуманистической педагогики, духовности и патриотизма. Русская школа сыграла важную роль в сохранении этнокультурной целостности эмигрантской колонии, являясь одним из объединяющих национальные культуры звеньев.

Вместе с тем, воспитание и образование в пол и культур ной среде создавало условия для формирования толерантного сознания, уважения к другой вере, другой культуре.

Одним из основных факторов, обусловивших атмосферу толерантности в отношении представителей разных национальностей, верований и социальных слоев, была деятельность либерально настроенной администрации КВЖД. С началом строительства КВЖД закладывались основы для сближения людей разных национальностей, происходила ломка национальных перегородок и осознание общности интересов, что отразилось и на системе образования.

Другим фактором, способствовавшим атмосфере национальной и религиозной терпимости, был довольно высокий уровень концентрации в Маньчжурии русской интеллигенции, наличие в ее среде специалистов всех профилей и специальностей, что сказалось на отлично налаженной системе образования в полосе отчуждения КВЖД и появлении второго поколения эмигрантов - значительного слоя образованной и всесторонне развитой молодежи с разнообразными и широкими интересами.

В течение полувекового «русского эпизода» в Маньчжурии дело образования было заботой всего общества. Во многом благодаря деятельности различных научных обществ, музеев, кружков, просветительских организаций и маньчжурского педагогического общества, русский Харбин многие годы сохранял традиции русского просвещения. Этому способствовала и деятельность русской церкви.

Как подтверждается материалами исследования, в основе духовного воспитания русской эмигрантской молодежи была религия - православное христианство, которое в Манчжурии вылилось в такое массовое гуманитарное явление, как благотворительность. Начиная с открытия церковных школ и изучения Закона Божьего в школах, русские церковнослужители создали в Маньчжурии сеть духовных учреждений - от детских приютов до института Св. Владимира, - которые внесли значительный вклад в историю русской школы в Маньчжурии. Русская православная церковь стала той силой, которая помогала выжить; она оставалась носителем традиционного русского самосознания, хранительницей отечественной духовной культуры и русских национальных традиций.

Важную роль в развитии системы русского образования сыграли меценатство и благотворительность. Традиции благотворительной деятельности сложились в Харбине еще до революции, затем они развивались и совершенствовались. Обездоленные дети всегда были заботой различных благотворительных организаций, как национальных, религиозных, так и общественных.

Следует подчеркнуть, что русская система образования в Маньчжурии сыграла большую роль в развитии просвещения в Северо-Восточном Китае в целом. Русская администрация КВЖД обращала серьезное внимание на подготовку специалистов из числа местного населения; поощряла обучение китайских детей в русских учебных заведениях, создавала сеть китайских школ. Одновременно русская молодежь осваивала китайский язык, изучала богатую культуру Китая. Все это способствовало межкультурному взаимодействию русского населения и этносов, населявших Маньчжурию.

Поскольку к началу XX в. в Северо-Восточном Китае еще не было собственной системы высшего образования, кадровая подготовка китайцев в русских вузах с целью получения европейских знаний давала определенные возможности сократить тот разрыв, который возник в этом регионе по сравнению с мировым уровнем развития науки.

Таким образом, за пять десятилетий своего существования в Маньчжурии русская система образования дала и России, и миру десятки тысяч образованных людей, которые, окончив в Харбине ХПИ, Юридический факультет, Северо-Маньчжурский университет и другие учебные заведения, смогли занять достойную нишу в области науки и культуры. Среди них профессора Калифорнийского университета В.А. Рязановский и Г.К. Гинс, всемирно известный музыкант О.Л. Лундстрем, российские ученые Г.В. Мелихов, Е.П. Таскина и многие другие.

Список научной литературыПотапова, Ирина Владимировна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Опубликованные источники а) официально-документальные материалы

2. Годовой отчет за 1912/13 учебный год с добавлением статистических данных со времени существования училищ (1906 1913). -Харбин. - 262 с.

3. Гримм, Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925) / Э.Д. Гримм. -М.: Изд-во ин-та Востоковедения, 1927. 221 с.

4. Документы внешней политики СССР, 1917-1939 гг.: В 22-х тт. М.: Политиздат, 1957-1993.

5. Законоположение и правила о школах. Харбин: Министерство народного благополучия, 1938. - 367 с.

6. Начальное образование на Китайско-Восточной железной дороге и Уссурийской линии за1908/9 учебный год. Харбин, 1910. - 319 с.

7. Начальное образование на Китайско-Восточной железной дороге и Уссурийской линии за 1910/11 учебный год-Харбин, 1912. -с.117.

8. Обращение Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи к российской эмиграции. Харбин, 1943. - 145 с.

9. О положении высшего образования российской эмиграции. -Харбин, 1939.-5 с.

10. Особый район Восточных Провинций Китайской Республики. (Справочные сведения об административном и судебном устройстве района). -Харбин: Товарищество Печать, 1927.-323 с.

11. Приказы по Китайско-Восточной железной дороге. Харбин, 1908. 1915, 1916, 1917 гг.

12. Программа выпускного акта вечера ниппонского искусства кружков по изучению ниппонского языка при Главном бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи. Харбин, 1941. - 4 с.

13. Программа преподавания гражданской морали для русских высших народных школ в Маньчжу-Ди-Го. Харбин: Изд-во правительства Маньчжоу-Ди-Го, 1941.-15 с.

14. Русско-китайские договорно-правовые акты (1689-1916) / Под общ. Ред. B.C. Мясникова. М.: Памятники ист. мысли, 2004. - 694 с.

15. Русско-китайские отношения. 1889-1916. Официальные документы. -М.: Изд-во вост. лит., 1958. 136 с.

16. Сборник законов и распоряжений Маньчжоу-Ди-Го на русском языке. Bbin.I-VIII. /Сост. И пер. драгоман Высшего и местного судов Особого р-на Сев. Маньчжурии М. Огуси. Харбин, 1935. - 1258 с.

17. Советско-китайский конфликт 1929 г.: Сборник документов. М.: Госиздат, 1930.-227 с.

18. Учебные программы народных и повышенных народных школ для Российских эмигрантов. Харбин: Изд-во Главного Бюро по делам Российских эмигрантов в Маньчжурской Империи, 1943. - 164 с.б) эмигрантские материалы

19. Автономов, Н.П. Юридический факультет в Харбине, (исторический очерк). 1920-1937 / Н.П. Автономов. Харбин, 1938. - 90 с.

20. Баранов, И.Г. Административное устройство Северной Маньчжурии. / И.Г. Баранов. Харбин: О-во изучения Маньчжурского края, 1926.-22 с.

21. Великая Маньчжурская империя: К десятилетнему юбилею. -Харбин: Гос. орг. Кио-Ва-Кай и Главное бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, 1942. 417 с.

22. Весь Харбин на 1927 год. Харбин, 1927. - 289 с.

23. В лагерях. Харбин: Изд. Особого отд. Кио-Ва-Кай, 1937. - 77 с.

24. Война за Великую Азию и задачи российской эмиграции: Сб. статей для ораторов. Харбин, 1942. - 82 с.

25. Всеобщий календарь. Харбин: Изд. А.Ф. Любавин, 1942.

26. Гид Харбина. Октябрь 1932-1933 гг.- Харбин: A.M. Урбановича, 1933.-268 с.

27. Демидов, В.М. На пути к возрождению / В.М. Демидов. Харбин, 1920.-34 с.

28. День русской культуры. Харбин: Харбинский Комитет Помощи русским беженцам, 1930-1936,1938-1940,1942.

29. Движение молодежи Кио-ва-Кай. Кн. 3-я. О физическом воспитании. Харбин, 1944. - 119 с.

30. Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 18961923гг./ Сост. Е.Х Нилус. Харбин: Изд. Правления о-ва КВЖД, 1923. - 690 с.

31. Като, Р. Маньчжу-Ди-Го и Се-Хэ-Хой / Р. Като. Харбин: Особый отд. Се-Хэ-Хой, 1938. - 75 с.

32. Кислицин, В. А. Пантеон воинской доблести и чести / В.А Кислицин. Харбин: Главное бюро по делам российских эмигрантов, 1941. -488 с.

33. Кислицин, В.А. Пути русской молодежи / В.А. Кислицин. -Харбин, 1944.-248 с.

34. Коммерческий Харбин: 1931-1932: Справ, кн. Харбин: «Информатор» К.И. Судниченко, Б.г. - 135 с.

35. Маньчжурской империи Кио-Ва-Кай. Харбин, 1943. - 93 с.

36. Педагогический сборник. Кн.И / Ред. A.M. Лебедева. М., 1923.160 с.

37. Речи, произнесенные на конкурсе ораторского искусства русских учащихся. Харбин: Изд-во особого отд. Кио-Ва-Кай, 1941. - 50 с.

38. Русский настольный календарь. Харбин: Главное бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, 1936. - 96 с.

39. Русский Харбин / Сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскина. М: Изд-во МГУ, 1998.-272 с.

40. Русское искусство в Маньчжурской империи. Харбин: Изд-во харбинского симфонического общества, 1942. - 54 с.

41. Сборник изданий особого отдела Се-Хэ-Хой: Като Р. Маньчжу-Ди-Го и Се-Хэ-Хой; Что такое Кио-Ва-Кай; Поездка в Ниппон. Весенняя экскурсия 6-27 апреля 1938 г.; В лагерях. Харбин, 1938. - 348 с.

42. Свешников, Г.Н. Учебник орленка / Г.Н. Свешников. Харбин, 1937.-48 с.

43. Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. / Перепеч. С изд. 1922, 1924 гг. Харбин: Экон.бюро КВЖД, 1927. - 607 с.

44. Сумароков, Е. ХХ-летие Харбинской епархии / Е. Сумароков. -Харбин, 1942.-133 с.

45. Учебник ниппонского языка. Русский текст. Ч.1-я. 158 с. Ч.2-я. -175 с. Ч.З-я. - 155 с.

46. Харбин. Ветка русского дерева / Сост.: Д.Г. Селькина; Е.П. Таскина. Новосибирск: Новосибирское книжное изд-во, 1991. - 400 с.

47. Шкуркин, П.В. Учебник востоковедения для средних учебных заведений (III ступени) / П.В. Шкуркин. Харбин: Изд-во о-ва изучения Маньчжурского края, 1927. - 170 с.2. Архивные материалы

48. Государственный архив Хабаровского края (ТАХЮ

49. Фонд 830 Главное бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи.

50. Фонд 831 Особый отдел Биньцзянского штаба Кио-Ва-Кай.

51. Фонд 829 Союз казаков на Дальнем Востоке.

52. Фонд 849 Личный фонд документов В.И. Чернышевой.

53. Фонд 1128 Харбинский комитет помощи русским беженцам.

54. Фонд 1127 Отделение Бюро по делам Российских эмигрантов в Маньчжой-Го.27. Фонд П 44 Дальистпарт.

55. Фонд Р 2076 Личный фонд документов Л.К. Дземешкевич.

56. Дальневосточный архив П.В. Шкуркина

57. Htt: vostochnik. ph. ru / pvsh / arhiv. Shtmt Дальневосточный архив П.В. Шкуркина.

58. Государственный архив Приморского края (Г АПК)

59. Фонд Р 117 Государственный Дальневосточный университет.

60. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока1. РГИА ДВ)211 .Фонд Р 4422 Уполномоченный Временного правительства Дальнего Востока по народному просвещению.3. Мемуары

61. Дземешкевич, Л.К. Харбинцы / Л.К. Дземешкевич. Рукопись книги. - 67л.

62. Кравченко, Л.П. Земля за холмом. Пейзаж с эвкалиптами / Л.П. Кравченко. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988. -528 с.

63. Лесняк, Б.Н. Я к вам пришёл! /Б.Н. Лесняк. Магадан: ОАО «МАОБТИ», 1998.-296 с.

64. Лобода, И.С. Харбиночка / И.С. Лобода. Хабаровск: изд-е Дальневосточной народной академии наук, 2002. - 72 с.

65. Любимов, Л.Д. На чужбине: Воспоминания / Л.Д. Любимов. М.: Советский писатель, 1963. - 414 с.

66. Мейснер, Д.И. Миражи и действительность. Записки эмигранта / Д.И. Мейснер. -М.: Новости, 1966. 302 с.

67. Пешкова, Т.В. Харбинские «сказки» / Т.В. Пешкова. -Новосибирск: Сибирская горница, 2004. 40 с.

68. Сидоров, Г. Воспоминания скрипача / Г. Сидоров. Омск, 1993.71 с.

69. Слободчиков, В.А. О судьбе изгнанников печальной.Харбин. Шанхай / В.А. Слободчиков. М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. - 431 с.

70. З.Ю.Таскина, Е.П. Неизвестный Харбин / Е. Таскина. М.: Прометей, 1994.- 192 с.

71. З.П.Шульгин, В.В. Письма к русским эмигрантам / В.В. Шульгин. М.: Соцэкгиз, 1961. - 95 с.

72. Монографические исследования

73. Аблова, Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.) / Н.Е. Аблова. Минск.: БГУ, 1999. - 316 с.

74. Аблова, Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX в.) / Н.Е. Аблова. -М.: НП ИД «Русская панорама», 2004. 432 с.

75. Аурилене, Е.Е. Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай. 1920-1950-е гг. / Е.Е. Аурилене. Хабаровск: Хабаровский пограничный институт Федеральной службы безопасности РФ, 2003.-214 с.

76. Аурилене, Е.Е. Русские в Маньчжоу-Ди-Го: «Эмигрантское правительство» / Е.Е. Аурилене, И.В. Потапова. Хабаровск: Хабаровский пограничный институт Федеральной службы безопасности РФ, 2004. - 128 с.

77. Барихновский, Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921—1924 гг.) / Г.Ф. Барихновский. JI.: ЛГУ, 1978.- 160 с.

78. Белов, В. Белое похмелье. Русская эмиграция на распутьи: Опыт исследования психологии, настроений и бытовых условий русской эмиграции в наше время / В. Белов. М.-Пг.: б.и., 1923. - 149 с.

79. Бочарова, З.С. Судьбы российской эмиграции: 1917-1930-е гг.: Учебное пособие / З.С. Бочарова. Уфа: Восточный университет, 1998. - 122 с.

80. Боярский, В.И. На страже Отечества. Пограничные войска России в войнах и вооруженных конфликтах XX в. Т.З / В.И. Боярский. М.: Граница, 2000.-504 с.

81. Василенко, H.A. История российской эмиграции в освещении современной китайской историографии / H.A. Василенко. Владивосток: ДВО РАН, 2003.-220 с.

82. Галенович, Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений / Ю.М. Галенович. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 1992. - Т.1. - 200 с.

83. Говердовская, Л.Ф. Общественно-политическая и культурная -деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. / Л.Ф. Говердовская. -М., 2000.- 188 с.

84. Говердовская, Л.Ф. Идейно-политические течения русской эмиграции в Китае в 20-40-е годы XX в. / Л.Ф. Говердовская. М., 2002.

85. Голинков, Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. В 2-х кн. / Д.Л. Голинков. М.: Политиздат, 1986. - 397 с.

86. Горкавенко, Н.Л. Российская интеллигенция в изгнании Маньчжурия 1917-1940 гг. Очерк истории / Н.Л. Горкавенко, Н.П. Гридина. -Владивосток: ДВО РАН, 2002. 146 с.

87. Дацышен, В.Г. История изучения китайского языка в Российской империи / В.Г. Дацышен. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2000. - 110 с.

88. Дубинина, Н.И. Приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти / Н.И. Дубинина. Хабаровск: Приамурское географическое общество, 1997. -208 с.

89. Ивашкевич, Б.А. Писатели, ученые и журналисты на Дальнем : Востоке за 1918-1922 гг. / Б.А. Ивашкевич. Владивосток: Свободная Россия, 1922.-70 с.

90. Иоффе, Г.З. Крах российской монархической контрреволюции / Г.З. Иоффе. М.: Наука, 1977. - 320 с.

91. Киржниц, А.Д. У порога Китая. Русские в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги / А.Д. Киржниц. М.: Красная Новь, 1924. - 70 с.

92. Крадин, Н.П. Харбин русская Атлантида / Н.П. Крадин, -Хабаровск: Издатель Хворов А.Ю., 2001. - 347 с.

93. Лазарева, С.И. Российские женщины в Маньчжурии: Краткие очерки из истории эмиграции / С.И. Лазарева, О.И. Сергеев, Н.Л. Горкавенко. -Владивосток, 1996. 96 с.

94. Левошко, С.С. Русская архитектура в Маньчжурии. Конец XIX-первая половина XX века / С.С. Левошко. Хабаровск: Частная коллекция, 2003.- 176 с.

95. Мелихов, Г.В. Маньчжурия далекая и близкая / Г.В. Мелихов. М.: «Наука». Главная редакция восточной литературы, 1991. - 317 с.

96. Мелихов, Г.В. Белый Харбин: Середина 20-х. / Г.В. Мелихов. М.: Русский путь, 2003. - 440 с.

97. Мелихов, Г.В. Российская эмиграция в Китае (1917-1924) / Г.В. Мелихов. -М.: Институт российской истории РАН, 1997. 245 с.

98. Петропавловская, И.А. Россияне выпускники Харбинского Ч образовательного центра (1898-1956 гг.) в России / И.А. Петропавловская. - М.: ИИЕТ РАН, 2005.-201 с.

99. Печерица, В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае / В.Ф. Печерица. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1999. - 276 с.

100. Печерица, В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции / В.Ф. Печерица. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1994 - 188 с.

101. Романова, В.В. Евреи на Дальнем Востоке России (II пол. XIX в. -I четверть XX в.) / В.В. Романова. Хабаровск, 2000. - 252 с.

102. Сонин, В.В. Крах белой эмиграции в Китае / В.В. Сонин. -Владивосток, Изд-во ДВГУ, 1987.

103. Хисамутдинов, A.A. По странам рассеяния: Монография: В 2 ч. Ч. 1. Русские в Китае / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2000. - 360 с.

104. Хисамутдинов, A.A. Следующая остановка Китай: Из истории русской эмиграции / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2003. -244 с.

105. Ципкин, Ю.Н. Небольшевистские альтернативы развития Дальнего Востока России в период гражданской войны (1917 1922 гг.) / Ю.Н. Ципкин. -Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2002. - 267 с.

106. Шкаренков, JT.K. Агония белой эмиграции / JT.K. Шкаренков. М.: Мысль, 1987.-236 с.

107. Периодическая печать а) журналы

108. Азия и Африка сегодня. Ежемесячный научный и общественно-политический журнал. Москва, 2002.

109. Архивы Урала. Научно-популярный журнал. Екатеринбург, 1995.

110. Вестник Азии. Журнал общества русских ориенталистов. Харбин,1909.

111. Вестник Дальневосточного Отделения Российской Академии Наук. Владивосток, 1998, 2000.

112. Вестник Маньчжурии. Харбин, 1926.

113. Вопросы просвещения на Дальнем Востоке. Владивосток, 1924.

114. Железнодорожная жизнь на Дальнем Востоке. Харбин, 1909, 1911.

115. Луч Азии. Ежемесячный журнал Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи. Харбин, 1935-1941, 19451946.

116. Мушкетер. Харбин, 1932, 1936.

117. Новый исторический вестник. Российский государственный гуманитарный университет, историко-архивный институт. М., 2000.

118. Отечественная история. Российская академия наук. М., 1996.

119. Планета Харбин: КВЖД, г. Харбин, 1898-1945 гг. Хабаровск: Изд. Дом «Частная коллекция», 1998.

120. Политехник 1969-1989. Объединение инженеров, окончивших Харбинский политехнический институт. Сидней, №12.

121. Проблемы Дальнего Востока. Научный и общественно-политический журнал. М., 1998,1990-2005.

122. Просветительное дело в азиатской России. Ежемесячный педагогический журнал Маньчжурского Педагогического общества. Харбин, 1913, 1915.

123. Простор. Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал. Алма-Ата, 1991.

124. Родина. Российский исторический журнал. Москва, 1995.

125. Россия и АТР. Научный журнал: гуманитарные проблемы стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Владивосток, 1998, 2000.

126. Россия XXI. Общественно-политический и научный журнал. Москва, 1999.

127. Россияне в Азии: Литературно-исторический ежегодник. Торонто: Торонт. ун-т. Центр по изучению России и Восточной Европы; Под ред. О. Бакич, 1994-2000. Вып. 1-7.

128. Рубеж. Литературно-художественный журнал. Харбин, 1929-1931, 1933-1941, 1944-1945.

129. Русская Атлантида. Челябинск, 1998, 1999,2001, 2002.

130. Русский язык за рубежом. Санкт-Петербург, 2002.

131. Харбинская старина. Издание Общества старожилов города Харбина и Северной Маньчжурии. 1936,1938.

132. Хлеб Небесный. Харбин: Казанско-Богородинский муж. монастырь. 1943.б) газеты

133. Вперед. Объединенная конференция профессиональных, политических и общественных организаций полосы отчуждения КВЖД. Харбин, 1921.

134. Время. Ежедневная японская газета: Орган независимой мысли. Харбин, 1943 -1945.

135. Голос эмигрантов. Орган Главного Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи. Харбин, 1938, 1941.529. Заря. Харбин, 1920-1943.

136. Молодой дальневосточник. 2004.

137. На сопках Маньчжурии. Ассоциация «Харбин». Новосибирск, 1997, 1999,2001,2002.

138. Новости жизни. Ежедневная частная газета. Харбин, 1914.

139. Омские харбинцы. Общество культуры Русского Харбина. 19972000.

140. Приамурские ведомости. 1996.535. Российская газета. 2004.

141. Рупор. Ежедневная вечерняя демократическая газета. Харбин, 1926-1932, 1934-1938.

142. Русский голос. Ежедневная газета. Харбин, 1922,1923.Русское слово. Орган Российского общевоинского союза. Харбин, 1926, 1931, 1933, 1934.

143. Свет. Общественная политическая газета (орган независимой мысли). Харбин, 1920.

144. Харбинский вестник. Ежедневная общественная, политическая и экономическая газета. Харбин, 1917.6. Статьи

145. Аблова, Н.Е. Российская фашистская партия в Маньчжурии / Н.Е. Аблова // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. - №2. - С.58-61.

146. Аурилене, Е.Е. Российская эмиграция в Маньчжурии: под крышей «общего дома» / Е.Е. Аурилене // Вопросы истории Дальнего Востока: Межвузовский сборник научных статей. Выпуск 2. Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2000. -С.88-105.

147. Аурилене, Е.Е. Жалкая судьба. Отношение к эмигрантам в Маньчжоу Го (1932 - 1945 гг.) / Е.Е. Аурилене // Россия и АТР. - 1998. - №1. -С. 19-25.

148. Бендик, H.H. Харбинская россика в Государственном архиве Хабаровского края /H.H. Бендик // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: Материалы Третьей международной научной конференции. -Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2003. С.276.

149. Бобин, О.Б. Осколок Российской империи / О. Бобин // Родина. -1995. №2. - С.29-36.

150. Бутузов, А. Судьбы русской диаспоры / А. Бутузов // Азия и Африка сегодня. 2002. - №9. - С.51-52.

151. Василенко, H.A. Первые русские учебные заведения в Маньчжурии / H.A. Василенко // Вестник ДВО РАН. 2000. - №2. - С.61-68.

152. Говердовская, Л.Ф. Современная отечественная историография российской эмиграции в Китае 1917-1945 гг. / Л.Ф. Говердовская // Россия и АТР. 2004. - №4. - С.62-73.

153. Григорова, В.К. история образования русского Харбина / В.К. Григорова // Россия Китай: история и современность / Сборник научных статей. - Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2000. - С.67-70.

154. Григорова, В.К. Роль российской интеллигенции в судьбе Харбина / В.К. Григорова // Эволюция и революция: опыт и уроки мировой и российской истории / Материалы международной научной конференции. Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 1997. -С.277-280.

155. Дубинина, Н.И. Эмиграция. Подробности дальневосточной трагедии начала века. /Н.И. Дубинина, Ю.Н. Ципкин // Приамурские ведомости. -1996.-№186,187.-С.З.

156. Дубинина, Н.И. Об особенностях Дальневосточной ветви российской эмиграции (На материале Харбинского комитета помощи русским беженцам /Н.И. Дубинина, Ю.Н. Ципкин // Отечественная история. 1996. -№1.-С.70-84.

157. Ермакова, Э.В. Дальневосточная эмиграция в исторической литературе: постановка проблемы /Э.В. Ермакова // Гражданская война на дальнем Востоке: итоги и уроки. Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. Владивосток, 1992. - С. 138.

158. Еропкина, О.И. Русские и китайские школы на КВЖД. 20-е годы / О.И. Еропкина//Проблемы Дальнего Востока.-2001. -№ З.-С. 132-138.

159. Карпухин, О. Русский исход в Китае / О. Карпухин // Простор. -1991. -№11.-С.163-170.

160. Коростелев, В.В. Последний Архипастырь Маньчжурии: К 110-летию со дня рождения архиепископа Никандра / В.В. Коростелев // Русская Атлантида. 2001. - №6. - С.3-11.

161. Кочубей, О.И. Из истории русской церковной эмиграции в Китае / О.И. Кочубей, В.Ф. Печерица // Дальний Восток и вопросы истории, культуры и экономики. Вып.2. Владивосток, 1997. - С. 25-35.

162. Кротова, М.В. Из истории Харбинского общественного управления / М.В. Кротова // Миграционные процессы в Восточной Азии: Тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции. Владивосток: РАН Дальневосточное отделение, 1994.-С. 148-150.

163. Кузнецов, Н.С. Маньчжурия российская «Атлантида» / Н.С. Кузнецов // Архивы Урала. - 1995. - №1. - С.97-102.

164. Лазарева, С.И. Патриотизм Российской эмиграции в Маньчжурии (20-30-е гг. XX века) /С.И. Лазарева // Россия и АТР. 2000. - №2. - С.88-93.

165. Литвинцев, Г. Маньчжурская Атлантида: Воспоминания русского репатрианта / Г. Литвинцев // Российская газета. 2004. - №160. - С.6.

166. Логинова, Г. Институт русского языка НОАК в Дальнем / Г. Логинова // Проблемы Дальнего Востока. 1996. - № 1. - С. 106-110.

167. Маркизов, Л.П. Все остается людям (К 100-летию Харбина) / Л.П. Маркизов // Проблемы Дальнего Востока. 1997. - № 4. - С.

168. Маркизов, Л.П. Это было полвека назад /Л.П. Маркизов // Проблемы Дальнего Востока. 1995. - № 5. - С. 117-123.

169. Маркизов, Л.П. Из истории Харбинского политехнического института (К 80-летию основания ХПИ) / Л.П. Маркизов // Проблемы Дальнего Востока. 2000. - № 5. - С.145-148.

170. Маркизов, Л.П. Листая зачетную книжку. Воспоминания окончившего ХПИ в декабре 1937 г. / Л.П. Маркизов // Русская Атлантида. -1999.-№2.-С.23-25.

171. Марков, Ф.К. Жизнь без воспоминаний лишена всякого смысла /Ф.К. Марков // Русская Атлантида. - 1998. - №1. - С.30-32.

172. Мелихов, Г.В. Христианский союз молодых людей в Харбине / Г.В. Мелихов // Проблемы Дальнего Востока. 1996. - № 6. - С. 118-122.

173. Мелихов, Г.В. Международная конференция «Годы. Люди. Судьбы. История российской эмиграции в Китае: К 100-летию Харбина и КВЖД / Г.В. Мелихов // Проблемы Дальнего Востока. 1998. - №4. - С. 123-126.

174. Олещук, H.A. Деятельность Харбинского комитета помощи беженцам / H.A. Олещук // Миграционные процессы в Восточной Азии: Тезисыдокладов и сообщений Международной научной конференции. Владивосток: РАН Дальневосточное отделение, 1994.-С. 159-160.

175. Онегина, С. Бюро по делам российской эмиграции в Маньчжурии /С. Онегина // Проблемы Дальнего Востока. 1996. - № 5. - С.141-146.

176. Осипов, Ю.Н. Российская эмиграция в Китае / Ю.Н. Осипов // Вестник ДВО РАН. 1998. - №5. - С.101-102.

177. Писаревская, Я.Л. Две России в Маньчжурии: социальная адаптация и реэмиграция (20-е-нач. 30-х гг.) / Я.Л. Писаревская // Новый исторический вестник. 2000. - №2. - С.52-69.

178. Пищикова, Т.В. Дайренская русская гимназия / Т.В. Пищикова // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: Материалы второй международной научной конференции (Благовещенск, 15-17 мая 2002 г.). -Благовещенск, Амурский гос. Ун-т, 2002. С.553-556.г

179. Разжигаев, Г.Б. Лицей Александра Невского / Г.Б. Разжигаев // Русская Атлантида. 1999. - №2. - С.25-27.

180. Сидоров, Г. Музыкальный Харбин / Г. Сидоров // Омские харбинцы. 1997. - №1. - С.4-5.

181. Сонин, В.В. Российские юристы-эмигранты в Китае / В.В. Сонин // Миграционные процессы в Восточной Азии: Тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции. Владивосток: РАН Дальневосточное отделение, 1994.-С. 180-182.■/

182. Стародубцев, Г. По страницам харбинского журнала «Известия юридического факультете» (1925-1938) / Г. Стародубцев // Проблемы Дальнего Востока.-2001.-№ 6. С. 137-142.

183. Стародубцев, Г. Русское юридическое образование в Харбине (1919-1937) / Г. Стародубцев // Проблемы Дальнего Востока. 2000. - № 6. -С.140-150.

184. Сухачева, В.А. Учебно-воспитательная работа в русских школах Харбина / В.А. Сухачева // Педагогика в Интернет, htm 15.06.04.

185. Таскина, Е.П. Культурное наследие дальневосточного Русского Зарубежья (Краткий библиографический обзор. 1990-1995) / Е.П. Таскина // Проблемы Дальнего Востока. 1995. - № 6. - С.108-111.

186. Таскина, Е.П. Русские врачи в Харбине / Е.П. Таскина // Проблемы Дальнего Востока. -2001. №5. - С. 146-149.

187. Фиалковский, П. В его стенах все мы были молоды: Харбинскому политехническому институту 75 лет / П. Фиалковский // Проблемы Дальнего Востока. 1995.- №3.-С.115-118.

188. Фиалковский, П. Выпускники Харбинского Политехнического Института действуют / П. Фиалковский // Проблемы Дальнего Востока. 1990. -№ 1. — СЛ 92-193.

189. Хисамутдинов, A.A. С Пушкиным в сердце / A.A. Хисамутдинов // Проблемы Дальнего Востока. 1999. - № 3. - С.

190. Хисамутдинов, A.A. Профессор Г.К. Гинс ученый, политик, публицист / A.A. Хисамутдинов // Проблемы Дальнего Востока. - 2001. - № 5. -С.138-145.

191. Хисамутдинов, A.A. И.И. и А.Н. Серебренниковы ученые бессребреники / A.A. Хисамутдинов // Проблемы Дальнего Востока. - 1996. -№ 5. -С.154-162.

192. Чугуевский, J1. 100-летие Харбина / Л. Чугуевский // Проблемы Дальнего Востока. 1998. - № 3. - С. 116-122.

193. Шароухов, В.В. Якэши станция на КВЖД /В.В. Шароухов // Русская Атлантида. - 1998. - №1. - С. 19-20.

194. Аблажей, H.H. Эмиграция из восточных районов России в 19201930-е гг.: Автореф. дис.канд. ист. наук t H.H. Абладжей. Новосибирск,1997.

195. Аурилене, Е.Е. Российская эмиграция в Маньчжурии в 30-40-е гг. XX века (На примере деятельности Бюро по делам российских эмигрантов в

196. Маньчжурской империи): Дис.канд. ист. наук: (07.00.02) / Е.Е. Аурилене

197. РАН, ДВ Отделение Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. -Владивосток, 1996. 208 с.

198. Аурилене, Е.Е. Российская эмиграция в Китае (1920-1950-е гг.):

199. Автореф. дис.д-ра ист. наук: (07.00.02) / Е.Е. Аурилене; ХПИ ФСБ РФ.1. Хабаровск, 2004. 46 с.

200. Говердовская, Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1927-1931 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук / Л.Ф. Говердовская. М., 2000.

201. Куликова, Н.В. Политико-правовое положение россиян в СевероВосточном Китае (1917-1931 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук /Н.В. Куликова. Хабаровск, 2005.

202. Павловская, М.А. Харбинская ветвь российского востоковедения (начало XX в. 1945 г.): Автореф. дис.канд. ист. наук / М.А. Павловская. -Владивосток, 1999.

203. Ревякина, Т.В. Проблемы адаптации и сохранения национальной идентичности российской эмиграции в Китае (нач. 1920 сер. 1940-х гг.): Автореф. дис.канд. ист. наук / Т.В. Павловская. - Владивосток, 2004.

204. Работы иностранных авторов

205. Балакшин, П.П. Финал в Китае. Возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке. В 2т. / П.П. Балакшин. -Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж: «Сириус», 1959. Т.1- 374 е., Т.2 - 430 с.

206. The Jews in Harbin. Editors Qu Wei, Li Shuxiao. Social Sciences Documentation Publishing House. Harbin. 2003. 235 p.

207. Ли Жэньнянь. Китайский информационный Интернет-центр. Webmaster@china.org.cn, 2003.

208. Мэн, Ли. Харбин продукт колониализма. / Проблемы Дальнего Востока. - 1999. - № 1. - С.96-103.

209. Петров, В. Россия на Дальнем Востоке / Hermitage publishers USA, 1996. 190 р.

210. Полански, П. Русская печать в Китае, Японии и Корее: Каталог собрания Библиотеки им. Гамильтона Гавайского университета / П. Полански. -М.: Пашков дом, 2002. 204 с.

211. Раев, М.И. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919-1939 / М.И. Раев. М.: «Пресс-Академия», 1994. - 296 с.

212. Райан, Н. Уникальное положение русской диаспоры Маньчжурии в первой половине XX века / Н. Райан // Русский язык за рубежом. 2002. - №2. -С.77-82.

213. Stephan John. The Russian Far East: A history. Stanford: Stanford University Press, 1994. - 482 p.

214. Stephan John. The Russian Fascists. Tragedy and Farce in Exile. 19251945. N.Y.: Harper & Row Publishers. 1978. 450 p.

215. Чжан Хуйцзюнь. Периодическая печать, издававшаяся в Китае выходцами из России, Бюро переводов при ЦК КПК // Китайский информационный Интернет-центр. Интернет, Соотечественники: Русский Харбин. - 15.06.04.

216. Справочная и энциклопедическая литература

217. Адрес-календарь и торгово-промышленный указатель ДВ и Спутник по Маньчжурии, Амуру и Уссурийскому краю. Иркутск, 1910, 1911, 1913,1914.

218. История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв. Кн. 2: СевероВосточный Китай, 1917-1949 гг. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1989. -350 с.

219. Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. -М.: Русский язык, 1981-1984.

220. Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД: Экономическое бюро КВЖД. Харбин: «Полиграф», 1927. - 607 с.

221. Печатные издания харбинской россики: Аннотированный библиографический указатель печатных изданий, вывезенных хабаровскими архивистами из Харбина в 1945 году. Хабаровск: Частная коллекция, 2003. -128 с.

222. Планета Харбин: КВЖД, г. Харбин, 1898-1945 гг. Хабаровск: Изд. Дом «Частная коллекция», 1998. 56 с.

223. Хисамутдинов, A.A. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке: Библиографический словарь / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 2000. -384 с.

224. Хисамутдинов, A.A. Российская эмиграция в Китае. Опыт энциклопедии / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. - 360 с.1. Схемаадминистративного деления Северной Маньчжурии'1р. спихн*4риь1. Гра-НИИЫ

225. Госцдарг-теспные. -----Пр^типций1. К.В.ж.д Друегггэксдс'уицеогпвую ги,ис V» дор стромишеся

226. Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. Харбин: Экономическое бюро КВЖД, 1927.