Русская церковная архитектура эпохи классицизма. Идеи и образы

Путятин, Илья Евгеньевич

автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Русская церковная архитектура эпохи классицизма. Идеи и образы

Год: 2011
Автор научной работы: Путятин, Илья Евгеньевич
Ученая cтепень: доктора искусствоведения
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 17.00.04

Диссертация по искусствоведению на тему 'Русская церковная архитектура эпохи классицизма. Идеи и образы'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская церковная архитектура эпохи классицизма. Идеи и образы"

На правах рукописи

480/1ю

ПУТЯТИН

Илья Евгеньевич

РУССКАЯ ЦЕРКОВНАЯ АРХИТЕКТУРА ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА идеи и образы

Специальность: 17.00.04 Изобразительное, декоративно-прикладное искусство и архитектура

|1 зокт 2011

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора искусствоведения

Москва 2011

4857118

Работа выполнена в отделе художественных проблем архитектуры и монументального искусства НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения

Андрей Леонидович Баталов доктор искусствоведения

Мария Владимировна Нащокина доктор исторических наук

Сергей Олегович Кузнецов

Ведущая организация: Московская государственная художественно' промышленная академия имени С.Г. Строганова

Защита состоится 31 октября 2011 г. в 11 часов на заседании Диссертационного Совета Д 009.001.01 в НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств по адресу: 119034, Москва, ул. Пречистенка, 21

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российской академии художеств (Москва, ул. Пречистенка, 21).

Автореферат разослан,

2011 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета, кандидат искусствоведения

Е. Н. Короткая

Предлагаемая к защите диссертация посвящена исследованию русской церковной архитектуры эпохи классицизма - эпохи, объединившей в себе просветительские методы в открытиях и пропаганде гуманитарных и естественнонаучных знаний с эстетической утонченностью воспроизведения художественных идеалов классической античности; эпохи, завершившейся в первой половине XIX столетия «археологизированным» русским ампиром в идеологическом контексте восточнохристианской монархии вселенского масштаба.

Актуальность темы исследования.

Русская церковная архитектура эпохи классицизма включает в себя обширнейший круг памятников, которые в настоящее время все ещё недостаточно изучены. В частности, в Подмосковье, с этим периодом связано большинство сохранившихся исторических храмов - они либо полностью были построены в эту эпоху, либо перестраивались, при них возводились колокольни, трапезные. Обширнейшее строительство велось по типовым проектам позднего классицизма (ампира), которые сохраняли свою актуальность вплоть до второй половины XIX века, не только по причине длительного строительства, но и в силу уже сложившейся к этому времени почти столетней классицизирующей традиции. Сходное явление наблюдается и в других областях центральной России, например, в монастырском строительстве, считающемся наиболее консервативным в отношении новых художественных форм. В Тверской, Рязанской, Калужской, Тамбовской и других епархиях велось обширное соборное монастырское строительство в стилистических формах классицизма. Во многих губернских и уездных городах, начиная с екатерининского времени, возводятся крупные городские соборы по столичным императорским храмостроительным образцам. Церковное строительство было неотъемлемой частью русской усадебной культуры. В большинстве русских усадеб храм по традиции был художественной доминантой всего комплекса построек. Частные заказчики таких храмов располагали хорошими возможностями воплощения, подчас, весьма смелых и неординарных замыслов, обращаясь к лучшим архитекторам, строителям и художникам-декораторам. Сегодня уже не подвергается сомнениям важность духовной составляющей в культурной жизни русской усадьбы и шире - в культуре русского классицизма вообще.

Ни в одной из европейских стран во второй половине XVIII - первой половине XIX столетий не происходило настолько обширной строительной деятельности в области церковной архитектуры, как это было в России. Характерные для классицистической архитектурной теории образы идеального храма, возникавшие у зарубежных архитекторов, в основном, так и оставались на бумаге, питая бурные дискуссии эпохи Просвещения о формах церковной архитектуры. Существенный вклад в богатство форм русской церковной архитектуры был внесен развитой многовековой традицией европейских архитектурных трактатов. Именно в России представления об образе идеального классицистического храма, гармонично

воспринятые русской православной культурой как живой источник культурной и духовной связи с древнехристианской традицией, стали реальностью во множестве церковных зданий, которые сегодня по праву осознаются существенной частью культурного наследия русского классицизма и уникальным, выдающимся явлением в мировой архитектуре.

В двадцатом веке, под влиянием известных трагических событий в истории нашей страны происходило систематическое и массовое разрушение памятников церковной архитектуры русского классицизма, зачастую лишенных не только непосредственного, но и вообще какого-либо, функционального назначения. До настоящего времени сотни из них все ещё остаются совершенно брошенными и все больше переходят в статус памятников археологии. Изучение этих памятников представляется необходимым даже просто для фиксации уходящего наследия великого культурного прошлого нашей страны.

Кажущееся сегодня обнадеживающим начавшееся возрождение многих храмов, в реальности, открыло новый пласт проблем сохранения культурного наследия. В значительной мере, это относится к памятникам синодального периода в истории русской церкви, значительная часть которого хронологически совпадает с эпохой Просвещения в России. Именно Синодальный период оставил нам уникальное наследие церковной архитектуры русского классицизма. К сожалению, под влиянием пережитого русской архитектурной культурой во второй половине XIX века опыта эклектики, классицистическая стилистика ещё тогда ошибочно стала считаться чуждой православию. На рубеже XIX - XX веков начались первые перестройки и утраты великолепных иконостасов классицизма -выдающегося явления в мировом искусстве. По невежеству местных приходских советов они объявлялись католическими и приговаривались к разрушению. Таким образом, ещё задолго до 1917 года началось исчезновение памятников русского церковного искусства эпохи классицизма. При этом была уже забыта их образная и символическая связь с искусством раннехристианским, причислявшимся в эпоху классицизма к лучшим достижениям античности.

интерпретация русской «готики» эпохи классицизма, породившей такие шедевры как церковь Владимирской иконы Божией Матери в усадьбе Быково под Москвой или церковь в тамбовской усадьбе Знаменка Татищевых, - как проявлений недоказанной принадлежности их создателей к тайным масонским обществам. Все это побуждает нас сегодня к специальному исследованию существования и «выживания» «готического» направления в русском классицизме как осмысленного проявления поисков национальной самобытности.

Вообще, надо признать, что даже сегодня вызванное забвением или невежеством непонимание смыслов форм церковной архитектуры, ведет к искажению и уничтожению ценнейшего пласта русского церковного искусства. В отношении же обиходного церковного сознания, «борьба» с наследием русского классицизма ведет к утрате исторической памяти, к забвению и отрицанию культурной и духовной деятельности наших предков.

Изучение и понимание содержательных основ церковного искусства эпохи классицизма может раскрыть его истинную духовную ценность и вероучительное значение. На уровне идеологическом, для России отрицание ценности возрождения наследия античной культуры ведет к маргинализации и обособлению современного церковного искусства по национальному признаку, что порождает отторжение от церковной культуры значительного числа жителей нашей, исторически многонациональной страны. Опыт развития идеологии церковного искусства периода становления и развития Российской империи, в котором были заимствованы лучшие достижения имперских культур античности, сегодня необходим при поисках самоидентификации новой российской государственности и стремящемуся к возрождению церковному сообществу.

Степень изученности темы исследования.

1 См., например: выпуски сборников НИИ PAX «Русское искусство Нового Времени»; фундаментальную монографию: Рязанцев КВ. Скульптура в России XVIII - начало XIX века: очерки. М., 2003; Православный Петербург. Святые и святыни. Каталог выставки. Ораниенбаум, 2003; Спас Нерукотворный в русской иконе. Авт.-сост.: JI.M. Евсеева, A.M. Лидов, H.H. Чугреева. М., 2005; Русская икона XVIII века / авт.-сост. Н. Комашко. М., 2006.

2 Иерусалим в русской культуре /сост. А. Баталов, А. Лидов. М., 1994; Русское церковное искусство Нового времени. М., 2004; Христианское зодчество. М., НИИТАГ, УРСС, 2004 (Часть III. Архитектурные искания Нового времени); Реликвия. №1 (4)/ 2004. СПб., 2004 (номер журнала, посвященный иконостасам); Церковное искусство: модернизм и традиция. СПб., PAX, 2005.

же можно сказать и о тематическом распределении программ конференций3. В особенности, это касается содержательных аспектов художественных форм церковной архитектуры, по большей части, относящихся к классицистической стилистике, которая, по сложившейся за последнее столетие в отечественном искусствознании традиции, обычно воспринимается формалистически в общем контексте якобы светского «дворцового» внешнего вида классической ордерной архитектуры.

Традиции исторических исследований и публикаций об эпохе классицизма складывались в отечественной науке еще с середины XIX века, когда появился систематический интерес к российским древностям. И хотя, в стилистическом и идеологическом отношении, классицистическая образность интересующих нас памятников церковной архитектуры далеко не всегда признавалась ценной, - именно в это время появились публикации документов и даже воспоминаний непосредственных свидетелей русских культурных явлений эпохи классицизма. Даже такой сторонник «византинизма» в искусстве, как князь Г.Г. Гагарин, будучи вице-президентом Императорской академии художеств, инициировал фундаментальное издание материалов по истории академии, первая часть которого вся была посвящена Екатерининскому, Павловскому и раннему Александровскому времени4. При том, что Императорское Археологическое общество в это время официально закрепило дату «рубежа» русской художественной древности - 1700 год5, памятники церковного зодчества включались в многочисленные путеводители, описания чудотворных икон, монастырей и даже в опросные листы, заполнявшиеся священниками по всей России по настоянию самого Императорского Археологического общества. Этому способствовали и огромное количество церковных зданий эпохи классицизма и сложившаяся к середине XIX века в среднерусских губерниях устойчивая традиция «новой» церковной архитектуры, которая поддерживалась строительством по образцам и широким распространением альбомов типовых проектов 1820-х годов.

3 Например: Рождественские чтения Отдела катехизации Московской Патриархии. Февраль 2003; Рождественские чтения Отдела катехизации Московской Патриархии: возрождение традиций русского храмового зодчества. Январь 2004; Рождественские чтения Отдела катехизации Московской Патриархии: возрождение традиций русского храмового зодчества 26 января, 2005.

4 Петров П.Н. Сборник материалов для истории императорской С.-Петербургской Академии Художеств. СПб., 1864, ч. I (1758-1811).

5 Сохранение памятников церковной старины в России XVIII - начала XX вв. Сборник документов: М., 1997. С. 81-86.

искусства русского классицизма. Основательные исследования с хорошими графическими и фотографическими иллюстрациями Ф.Ф. Горностаева6, А. Ильина7, H.H. Врангеля8, Б. Эдинга9, Г. Лукомского10, В. Курбатова, П.М. Дульского, И.И. Шаховского11, графа С.Д. Шереметева, писавшего под псевдонимом Г.С.Ш.12 и др., а также профессиональные и популярные публикации в журналах «Зодчий»13, «Старые годы»14, «Столица и усадьба»15, - стали основой для обширного раздела архитектуры и изобразительного искусства русского классицизма в первом издании многотомной истории русского искусства под редакцией И.Э. Грабаря16. Существенное место в этих изданиях занимают памятники церковной архитектуры, причем в этих публикациях, на основании еще сохранявшихся тогда архивных источников или непосредственных воспоминаний владельцев усадеб, осваивается опыт интерпретаций архитектурных форм классицизма и их неочевидных символических подтекстов. Тогда же начинаются первые исследования отечественного искусствоведения в области соотношения архитектуры русского классицизма и европейской архитектурной теории17. Г. Лукомский показал, как усадебная архитектура русского классицизма была связана с «итальянским ренессансом конца XVI века»18, и результатом его дальнейших исследований классической архитектурной теории стала фундаментальная публикация 1933 года19. Существенное влияние на увеличение количества публикаций и популяризацию архитектурного наследия русского классицизма оказало празднование важных юбилеев: 200-летия основания Санкт-Петербурга, 100-летия Отечественной войны 1812 года и 100-летия

6 Горностаев Ф.Ф. Дворцы и церкви юга. М., 1914.

I Ильин А. Село Виноградове!. М., 1912.

8 Врангель H.H. Романтизм в живописи Александровской эпохи и Отечественная война // Старые годы. Июль-сентябрь, 1908. С. 377-415 (переиздание: Врангель H.H. Свойства века. Статьи по истории русского искусства... СПб., 2001. С. 49-112); Врангель H.H. История скульптуры // История русского искусства ! под ред. И.Э. Грабаря. Т. 5. Изд. Кнебель. (М., 1912).

Эдинг Б. фон. Ростов Великий. Углич. Изд. Кнебель (б.м., б.г.).

10 Лукомский Г.К. О памятниках архитектуры Переславля-Залесского. СПб., 1914; Лукомский Г.К ппамятники старинно архитектуры России. СПб., 1915.

II Шаховской НИ. Село Троицкое-Кайнарджи и сельцо Зенино, Корнеево тож. М., 1915.

п Г.С.Ш. (Шереметев С.Д.). Белая Колпь. М., 1902.

13 Курбатов В. Воронихин // Зодчий. 1906. С. 353-369; Курбатов В. Иконостас собора Петропавловской Крепости // Зодчий. 1907. С. 17.

14 Например: Верещагин В. Путевые заметки H.A. Львова по Италии в 1781 году // Старые годы. Май, 1909. С. 277,280.

15 Например: ЛукомскийГ. Стольное II Столица и усадьба. №3,1915.С.4-13.

16 Издание Кнебель, прерванное событиями 1914 г.

17 Например: Грабарь И.Э. Ранний Александровский классицизм и его французские источники Н Старые годы, 1912, июль-сентябрь. С. 68-96 (Переиздана: Игорь Грабарь о русской архитектуре. Исследования. Охрана памятников. М., 1969. С. 284-309).

Лукомский Г. Холомки // Столица и усадьба. №35,1915. С. 11-12.

19 Lukomski G.K. I maestri della architettura classica da Vitruvio alia Scamozzi. Milano, 1933.

Казанского собора в Петербурге20. В текстах И.А. Фомина и Л. Рудницкого к объемистому каталогу «Исторической выставки архитектуры» 2\ посвященной русской архитектуре XVIII- первой половины XIX веков, впервые был сделан общий исторический очерк развития классицизирующих направлений и стилей русской архитектуры с приложением подробного энциклопедического «словаря» творческих биографий архитекторов, работы которых экспонировались на выставке.

В этот же период были отмечены 150-летние юбилеи крупнейших архитекторов русского классицизма В.И. Баженова, Н.А. Львова, А.Н. Воронихина. Появились историко-биографические публикации и об архитекторах следующего поколения, в которых, по-прежнему, существенное место занимали памятники церковной архитектуры22.

Эти публикации имели и практическое значение. Деятельность по популяризации русского классицизма, действительно, привела к его возрождению и не только в привычном нам сегодня виде особняков. В это время были переизданы некоторые типовые проекты храмов эпохи ампира23, началось строительство церковных зданий в неоклассицистической стилистике. Яркий пример - неоампирная колокольня в Мещёвске (Калужская губ.) при ампирном Благовещенском соборе. Или известная колокольня при Софийском соборе в Царском селе, построенная по проекту Л.Н. Бенуа в 1903-1904 гг.

В целом же, на рубеже Х1Х-ХХ веков в историографии церковной архитектуры русского классицизма были заложены все основы ее дальнейших исследований: она была прочно включена в общую историю русского искусства наравне с древнерусской архитектурой, появилось множество публикаций отдельных памятников по географическому принципу, а также - биографических материалов и исследований творчества мастеров русского классицизма. Смысловые и символические аспекты рассматривались довольно редко, как по причинам естественной образованности российского общества в отношении основных сюжетов и смыслов христианского искусства, так и под влиянием стилистически-формалистического способа видения архитектуры, возобладавшим в предшествующую эпоху под влиянием историзма.

После 1917 года, с насильственной сменой государственной идеологии, публикации исследований церковной архитектуры как таковой почти

20 Аплаксин А.А. Казанский собор. Историческое исследование о Казанском соборе и его описание. СПб., 1911.

2! Историческая выставка русской архитектуры. СПб., 1911.

22 Дульский П.М. Михаил Петрович Коринфский. 1788-1851 // Сборник Московского общества по исследованию памятников древности им. А.И. Успенского при Московском археологическом институте. Вып. 2. М., 1917. С. 108-122.

Старые архитектурные проекты планов, фасадов, профилей, церквей, домов, хозяйственных строений, ворот и решеток в стиле ампир Александровского времени, собранные из старинных изданий 1809, 1812 и 1824 года и изданные В.М. Владимировым. Вып. 1. СПб., 1913.

прекратились. Но под видом местного краеведения, в противостоянии с массовым расхищением, вандализмом и разрушением культурных ценностей, - появлялись работы высочайшего класса, опубликованные микроскопическими тиражами. Среди их авторов выдающиеся исследователи В.В. Згу|)а24, H.H. Кожин25, Э.Ф. Голлербах26, П.М. Дульский27, А.И. Некрасов , А.Н. Греч, С. Торопов. А.И. Некрасов вел потрясающую по масштабам деятельность в нескольких учебных и научно-исследовательских институтах, а также в Обществе Изучения Русской Усадьбы. Сотрудники НИИ Археологии и искусствознания Российской ассоциации научных институтов общественных наук (РАНИОН), Государственной академии художественных наук (ГАХН) и Общества Изучения Русской Усадьбы (ОИРУ, которым руководил В.В. Згура)29, - занимались выявлением и обследованием памятников, их обмерами и фотофиксацией. Был накоплен обширный материал и, кроме изданий по древнерусскому искусству, по инициативе А.И. Некрасова были опубликованы научные сборники, посвященные русскому барокко и искусству XVIII века30. Некоторые церковные памятники усадебной архитектуры были опубликованы в сборниках ОИРУ.

24 Згура В.В. Проблемы и памятники, связанные с В.И. Баженовым. М., 1928.

25 Кожин H.A. Памятник русской псевдо-готики села Знаменки Тамбовской губернии. JI., 1924. Рецензию написал H.A. Некрасов: Печать и революция. 1925. Кн. 2. С. 219.

26 Голлербах Э. Детскосельские дворцы, музеи и парки. Путеводитель. Пг., 1922; Голлербах Э. Портретная живопись в России. XVIII век. М.-Пг., 1923. Хотя эти работы не имеют прямого отношения к исследованиям церковной архитектуры, их автор в совершенстве владел методом реконструкции мышления эпохи на основании большого количества аутентичных текстов.

27 Дульский П. Классицизм в казанском зодчестве. Казань, 1920.

28 Некрасов А.И. Забытая подмосковная «Пехра-Яковлевское». М., РАНИОН, 1925.

29 О деятельности ОИРУ и его многочисленных просветительских публикациях 1924-1929 годов см. юбилейный сборник: Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 4 (20). М., 1998.

30 Барокко в России. М., 1926; Материалы по истории русского искусства. Искусство XVIII века. Вып. 1-Й. М., 1928.

31 Згура В.В. Общество изучения русской усадьбы II Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 4 (20). М., 1998. С. 19.

смысловом отношении, были объявлены схожими с парковыми павильонами, что выводило их за пределы «идеологически опасной» сакральной области и на долгое время сняло необходимость (при отсутствии возможности) церковных интерпретаций. Наиболее яркий пример - спасение церкви-мавзолея Н.А. Львова в Никольском-Черенчицах, которая была объявлена «храмом Солнца» по намекам А.Н. Греча3 .

По идеологическим соображениям, тогда в советской России не могли быть опубликованы исследования о смысловых основах форм церковной архитектуры, об изобразительной символике и о связи архитектуры и богослужения33. Однако в работах этого периода были в совершенстве освоены методы стилистического анализа и развиты идеи связи «западных» ордерных форм церковной архитектуры русского классицизма и его «готического» направления с древнерусской архитектурой, были обоснованы национальные (!) и «народные» основы русского классицизма34. И даже, если такие обоснования носили, подчас, тенденциозный характер, они способствовали сохранению нашего культурного наследия, а также обогащали формально-фактологическую основу для дальнейших исследований художественной мысли эпохи классицизма в направлении национальной самоидентификации.

В середине - второй половине 1930-х годов, в контексте установления классицизирующего направления в советской архитектуре, начинаются систематические новые публикации исследований архитектуры русского классицизма, подготовленные вновь созданной Академией Архитектуры. По примеру начала XX века, в Москве организована выставка «Русская архитектура эпохи классицизма и ампира» 5, целью которой было показать высочайший мировой уровень и национальные особенности русского классицизма. В условиях идеологической и физической победы новой идеологии формы церковного зодчества становятся источником вдохновения для «идеальных» классицизирующих сооружений «светлого будущего». Что вызывает необходимость более тщательных формальных исследований памятников классицизма: появляются публикации их точных обмеров с подробной детализацией, осуществленные Академией Архитектуры СССР.

В 1937 году отмечалось двухсотлетие В.И. Баженова. Академией Архитектуры была устроена выставка, вышли первые монографии об

32 Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества. М., 1995. С. 78.

33 Например, Н.И. Брунов опубликовал свое исследование об архитектуре и символике богослужения в Софии Константинопольской на немецком языке под псевдонимом Г.А. Андреадес: Andreades G.A. Die Sophienkathedrale von Konstantinopel // Kunstmiessenschafffiche Forschungen. Bd. 1. Berlin, 1931. S. 33-92.

34 Некрасов А.И. Новгородские мотивы в творчестве В.И. Баженова // Академия Архитектуры. 1937. № 2. С. 42-45.

35 Выставка «Русская архитектура эпохи классицизма и ампира». Каталог. М., 1936. Вступ. ст. H.A. Некрасова, Н.И. Романова и В.Н. Иванова.

архитекторе36. Результатом научной деятельности предшествующего десятилетия стала первая монография о русском ампире, выпущенная А.И. Некрасовым37. Им же была осуществлена первая основательная публикация каталога чертежей А.Н. Воронихина в собрании музея Академии архитектуры, которая появилась после ареста учёного без указания имени автора38. Ещё не всегда с правильными атрибуциями, было опубликовано множество неизвестных научной общественности чертежей. Появились монографии и популярные книги о М.Ф. Казакове39, А.Н, Воронихине40, И.Е. Старове4 , а также многочисленные статьи в журнале Архитектура СССР42 и в периодическом научном сборнике «Академия Архитектуры».

Таким образом, предвоенный период заложил основы для дальнейших атрибуций и исследований художественного мышления архитекторов по их графическому наследию. Кроме того, авторы первых монографий, будучи сами непосредственно знакомы с западноевропейскими архитектурными памятниками, обращали внимание на подробности заграничных путешествий и совершенствования историко-архитектурных знаний архитекторов русского классицизма.

В отношении же содержательной стороны классической архитектуры и классицизирующих направлений Нового Времени в этот период в Академии Архитектуры велись грандиозные работы в идеологически «нейтральной» области античности43 и итальянского ренессанса. Были переведены на русский язык и опубликованы трактаты Витрувия (дважды!)44, Альберта45, Барбаро46, Палладио47, Виньолы48. Отдельным томом вышел корпус античных текстов об архитектуре49. Многие издания сопровождались обширным комментарием (Альберта и Барбаро - В.П. Зубова50, Виньола - Г.Н.

36 Снегирев В. Архитектор В.И. Баженов. М., 1937; Голубцов С. Труды и дни архитектора Василия Баженова. 1737-1799. М., 1937. Предисл. H.A. Некрасова.

37 Некрасов А.И. Русский ампир. М., 1936 -126 с.

38 (Некрасов А.И.) Чертежи А.Н. Воронихина. Коллекция Музея архитектуры. М., 1938.

39 Бондаренко И.Е. Архитектор Матвей Федорович Казаков. М., 1938.

40 Крутецтй А., Лундберг Е. Зодчий Андрей Никифорович Воронихин. Свердловск, 1937; Панов В.А. Архитектор А.Н. Воронихин. М., 1937.

41 Голлербах Э. Архитектор И.Е. Старов. М., 1939.

42 Например: Ильин М. Николо-Погорелое//Архитектура СССР. 1941, №1.

43 Блаватский В.Д. Архитектура античного мира. М., 1939.

44 Витрувий. Десять книг об архитектуре / Пер. и предисловие Ф.А. Петровского. М., 1936 (2006); Марк Витрувий Поллион. Об архитектуре. Десять книг / редакция A.B. Мишулина. Л., 1936.

45 Алъберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве/Пер. В.П. Зубова. Т. 1.М., 1935.

46 Барбаро Д. Десять книг об архитектуре Витрувия с комментарием / пер. А.И. Бенедиктова, В.П. Зубова и Ф.А. Петровского. М., 1938.

47 Палладио А. Четыре книги об архитектуре / пер. И.В. Жолтовского. М., 1938.

48 Дж. Барощио да Виньола. Правило пяти ордеров архитектуры / Пер. А.Г. Габричевского. М., 1939.

49 Архитектура античного мира / Сост. В.П. Зубов, Ф.А. Петровский. М., 1940.

50 АльбертиЛ.-Б. Десять книг о зодчестве (Комментарий В.П. Зубова). Т. 2. М., 1937.

Емельянова51). Все эти источники, круг которых значительно был расширен комментариями, имелись в библиотеках русских архитекторов-классицистов и оказывали значительное влияние на формирование их художественного мышления52. Причем в колоссальном объеме текстов, опубликованных в этой серии Академей Архитектуры СССР, оказалось значительное количество сведений и представлений о сакральных формах классической архитектуры и о смыслах архитектуры церковной53. Все эти издания и в наше время сохраняют свою актуальность и исключительный интерес, как для исследователя, так и для практикующего архитектора.

Работы продолжались и в годы войны. В 1944 году к 200-летнему юбилею И.Е. Старова появилась небольшая, но довольно широкая по охвату явлений и проблем монография А. Михайлова54. Чудовищные разрушения фашистами русского архитектурного наследия (в том числе утраты многих первоклассных церковных памятников в окрестностях Москвы и Ленинграда) вызвали мощный возрожденческий пафос. В это же время по инициативе Н.Я. Колли была предпринята коллективная работа по изучению мемориальных и сакральных форм в различных древних культурах. Исследования специалистов-искусствоведов и историков архитектуры использовались для создания альбома типовых проектов памятников для увековечения памяти военных событий и захоронений погибших. Историко-исследовательская часть осталась неопубликованной (в настоящее время в НИИ РАХ Т.Г. Малинина подготовила эти тексты к публикации), но во многих из них впервые за советский период были содержательно осмыслены и символически истолкованы сакрально-мемориальные художественные формы для применения в современном проектировании. В частности, текст В.Д. Блаватского о древнегреческих надгробиях и памятниках представлял собой образцовое иконологическое исследование, положения которого и сегодня могут быть применены к эллинизируцей художественной мысли эпохи классицизма.

Публикации, констатировавшие военные разрушения55, привели к началу нового этапа исследований и популяризации архитектурного наследия

51 Дж. Барощио да Виньола Правило пяти ордеров архитектуры / Пер. А.Г. Габричевского. М., 1939. С. 73-168.

52 Зубов В.П. Первые русские переводы Витрувия // Архитектура СССР. 1938. № 5. С. 7677; Ильин М. Наследие Палладио и русская архитектура конца XVIII в. // Архитектура СССР. 1938. №10.

53 См. докторскую диссертацию В.П. Зубова, в которой даже есть специальный раздел об осмыслении Альберта форм церковной архитектуры: Зубов В.П. Архитектурная теория Альберта. СПб., Алегейя, 2001.

54 Михайлов А. Архитектор Старов. 1744-1944. М., 1944.

55 См.: Памятники зодчества, разрушенные немецкими захватчиками. М., изд. Акад. Архитектуры, 1942; Грабарь К, Торопов С. Архитектурные сокровища Нового Иерусалима // Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР. Сборник статей под ред. И.Э. Грабаря. М.-Л., 1948. С. 175-200; Ильин М Мавзолей в Николо-Погорелом // Там же. С. 449-458; Максимов П. Три памятника, разрушенные

русского классицизма, причем, под влиянием нового идеологического значения всенародного возрождения «монархических» резиденций окрестностей Ленишрада и самой северной столицы, ассоциировавшейся теперь с незыблемостью советского строя56, - появились возможности более широкого исследования, публикации и даже первых реставраций (Казанский и Исаакиевский соборы) памятников церковной архитектуры русского классицизма. Утрата самих материальных памятников и задачи их будущего восстановления, - побудили к более тщательным исследованиям архитектурной графики, архивных текстовых и иконографических источников. Для осознания потерь на фоне всемирного наследия возникла необходимость погружения памятников русского классицизма в общеевропейский контекст развития архитектуры Нового времени.

К этому периоду относится появление коллективной монографии «Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова», написанной Н.Э. Грабарем вместе с тогда ещё молодыми исследователями Т.П. Каждан и Г.И. Гунышным57. При множестве спорных, но спасительных для памятников, атрибуций, вызывающих активную критику этого издания, здесь впервые было произведено серьёзно иконографическое исследование русской церковной архитектуры екатерининского времени с привлечением аналогов и публикацией архивных чертежей (в частности, впервые были опубликованы проекты из т.н. «Альбома церквей»). Г.И. Гунькин и впоследствии увлеченно исследовал памятники церковной архитектуры эпохи классицизма в южных областях средней России и ввел их в научный оборот.

немцами (о колокольне в Никольском-Гагарине) // Архитектура СССР. № 4. М., 1943. С. 25-29.

56 См. подробнее: Кормильцева О.Ы. (при участии Ю.Ю. Бахаревой). Послевоенное восстановление памятников Ленинграда II Охрана памятников Санкт-Петербурга. СПб., 2008. С. 89-119.

57 Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951.

58 Чернов Е.Г., Шишко A.B. Баженов. М, 1949; Белехов Я, Петров А. Иван Старов. М., 1950; Михайлов А.И. Баженов. М., 1951; (Гримм Г.Г.) А.Н. Воронихин. Чертежи и рисунки. Л.-М., 1952; Власюк А.И., Каплун А.И., Кипарисоеа A.A. Казаков. М., 1957; Будыпина М.В., Брайцееа О.И., Харламова А.И. Архитектор H.A. Львов. М., 1961; Гримм Г.Г. Архитектор Воронихин. Л.-М., 1963.

памятников церковной архитектуры XVIII-XIX веков59. К каждому проекту реставрации проводилось всестороннее монографическое исследование и самого памятника, и его историографии. Даже, если такие исследования оставались неопубликованными, они внесли существенный вклад в изучение методов строительства и конкретных архитектурных и художественных форм церковных памятников русского классицизма60. Одновременно и в реставрационных, и в специальных историко-архитекгурных исследованиях развивается метод поисков аналогов и сопоставлений аналогичных памятников как для воссоздания утраченных бесследно их элементов, так и для вероятных атрибуций и датировок.

Дальнейшее развитие иконологической школы искусствоведения и работы Института Варбурга и Курто в Лондоне привели к появлению значительного количества публикаций по сакральной символике средневекового искусства и архитектуры. К их кругу можно отнести и книгу с историческим сопоставлением церковной архитектуры запада и востока, написанную русским эмигрантом Леоном Спринком61, выдающимся инженером-строителем, который интересовался вопросами сакральной геометрии. В ней рассмотрено множество аспектов символики сакрального зодчества и высказаны смелые гипотезы, открывающие пути дальнейших исследований. Ей предшествовало множество исследований, проведенных ещё в 1940-х - 1950-х. После большой выставки 1953 года в музее Гиме в Париже появился большой корпус публикаций по символике христианского искусства и архитектуры, в том числе Луи Peo62. Кроме материалов самой выставки, опубликованных с текстами А. Грабара и Л. Гродецкого63, это вышедшие в серии о романике «Зодиак» (но обращенные не только к романскому искусству) тома по символике (в т.ч. и астральной)64. Христианской символике были посвящены монографии Жана Даниэлу65. Наш соотечественник и ученик Н.П. Кондакова Андре (Андрей Николаевич) Грабар, после множества больших работ по иконописи и средневековому искусству, выпустил две книги по раннехристианскому искусству,

59 Например: Кедринский А. А. Основы реставрации памятников архитектуры. М., 1999. С. 70-72.

60 Например: исследование А.И. Харламовой церкви-усыпальницы Н.А. Львова в Ншсольском-Черенчицах; предпроектные исследования церкви свв. Афанасия и Кирилла в Афанасьевском пер. в Москве - И.И. Казакевич, В.В. Путятиной.

61 SprinkL. L'Art sacrée en Occident et en Orient. Essay du synthèse. LePuy-Lyon, 1965.

62 Réau L Iconographie de l'art chrétien. Paris, 1955.

63 Symboles cosmiques et monuments religieux. Annales du Musée Guimet. Paris, 1953 (in 2 vol.).

64 Champeaux G. de, dom Sébastien Sterckx. Introduction au monde des symbols [1966]. Éd. Zodiaque, s.l. 1-е éd.: 1972; 4-e éd.: 1989. Beigleder O. Lexique des symboles. Éd. Zodiaque, s.L, 1969. Им предшествовала еще одна книга по романской символике: Davy М.-М. Initiation à la symbolique romane, XII siècle. Paris, Flammarion, 1964.

65 Daniélou J. Le signe du Temple. Paris, Gallimard, 1942; Daniélou J, Symboles chrétiens primitifs. Paris, Le Seuil, 1961.

раскрывающие существенные аспекты раннехристианской и раннесредневековой символики и её связи с классической античной культурой66. Все эти исследования, на первый взгляд, отстоящие далеко от русского классицизма, в сущности, предоставляют обширный материал по сакральному истолкованию мотивов классической архитектуры и монументального искусства, что позволяет нам сегодня открывать пути таких истолкований в эпоху классицизма. Этому способствуют и традиционные для Варбургского института символические исследования искусства эпохи Возрождения Э. Панофского67 и Р. Виттковера68.

В это же время появились, ставшие теперь уже классическими, монографии Рудольфа Виттковера об архитектурных принципах итальянского ренессанса и английского палладианства69. Исследуя архитектурную мысль эпохи, автор обнаруживает скрытые символические подтексты антикизированных форм «новой» церковной архитектуры. Эти исследования открывают широкие пути для изучения сходных процессов в русской архитектуре эпохи классицизма.

В отечественном искусствоведении 1960х-1970х одним из наиболее масштабных явлений в исследовании символики христианского искусства представляются работы Г.К. Вагнера. И хотя, по большей части его монографии посвящены владимиро-суздальскому искусству и древнерусской скульптуре, в них включались существенные аспекты символизма форм церковной архитектуры вообще70. А в одной из поздних работ специально была рассмотрена эволюция форм сакральной архитектуры (в т.ч. русской вплоть до конца XVII века)71.

В это же время вышли три монографии о Дж. Кваренги, в которых значительное внимание было уделено церковной архитектуре72. Появились первые публикации чертежей архитектора.

Параллельно с публикациями «классических», монографий начались отечественные исследования русской архитектурной теории эпохи классицизма. И хотя в них не выделялись (и даже опускались) вопросы церковной архитектуры, в статьях того времени во вновь созданном в 1951 году сборнике «Архитектурное наследство», были опубликовано

66 Grabar A. The Beginnings of Christian Art, 200-395. London, Thames & Hudson, 1967; Grabar A. Christian Iconography: a Study of its Origins. Princeton, NJ, 1968.

67 Panofsky E. Studies in Iconology: Humanistic Themes in the Art of Renaissance. NY, Oxford University Pr., 1939; Panofsky E. Meaning in the Visual Arts. NY, 1955.

68 Wittkower R. Allegories and the Migration of Symbols. London, 1977.

69 Wittkower R. Architectural Principles in the Age of Humanism. Studies in Warburg Institute: 19. London, 1949 (Wittkower R. Les principes de Г architecture a la Renaissance. Paris, 1996); Wittkower R. Palladio and English Palladianism. London, 1974.

70 Вагнер Г. К. От символа к реальности. Развитие пластического образа в русском искусстве... М.,Искусство, 1980.

71 Вагнер Г.К. Искусство мыслить в камне. М., 1990.

72 Гримм Г.Г. Кваренги. Л., 1962; КоршуноваМ.Ф. Джакомо Кваренги. Л., 1977; Пилявский В.И. Дж. Кваренги. Архитектор. Художник. Л., 1981.

значительное количество архивных источников с теоретическими текстами об архитектуре XVIII - начала XIX веков73. Таким образом была заложена основа для появления обширных монографий по русской архитектурной теории эпохи классицизма Н.А. Евсиной , в которых уже по сложившейся традиции советского искусствознания тоже не было разделов о церковной архитектуре. В широчайшей по охвату материала монографии Е.И. Кириченко уже появились отдельные главы о церковной архитектуре, но они касались, в основном вопросов русско-византийского и русского «стилей»75. Однако благодаря этим изданиям стал доступным для дальнейшего осмысления большой корпус документов и аутентичных текстов (в основном, русских).

Тогда же в Париже появилось мастерское и остроумное иконологическое исследование Ж. Рикверта идеальных (в т.ч. сакральных) аспектов архитектурной теории76. В 1982 году во Франции Библейским музеем марка Шагала в Ницце под патронатом Министерства культуры и Национального объединения музеев была устроена впечатляющая по масштабам выставка. Её каталог, изданный под редакцией П. и К. Провойёр в сотрудничестве с М. Синор и Р. Джусти, стал событием в научном мире, открывая широчайшие возможности дальнейшего изучения символики церковной архитектуры и интерпретации отдельных памятников от позднего средневековья до романтизма77.

На русский язык переводы, систематизация и публикация фрагментов большинства западноевропейских источников Нового времени по ордерной архитектурной теории, - были осуществлены Л.И. Таруашвили78 параллельно с новейшими западноевропейскими исследованиями этой темы и публикациями текстов79. В результате открылась возможность выявления сакральной составляющей в классицистической ордерной теории. В современные западноевропейские академические монографические исследования о творчестве архитекторов Нового времени тоже стали включаться вопросы иконологии и символики архитектурных форм80. Вопросы изобразительной символики отдельных мотивов рассматривались в

73 Например: Баженов В.И. «Мнение о разных писателях, которых сочинения о архитектуре у нас ежедневно в руках бывают» / публ. Н. Моренца // Новые материалы о В.И. Баженове // Архитектурное наследство. М., 1951. Вып. 1. С. 102.

74 Евсина Н.А. Архитектурная теория в России XVIII в. М., 1985; Евсина Н.А. Архитектурная теория в России второй половины XVIII - начала XIX века. М., 1985.

75 Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. М., 1986.

76 RykwertJ. Maison d'Adam au Paradis. Paris, 1976.

77 Provoyeur P. et C. Le Temple. Représentations de l'architecture sacrée. Paris, 1982.

78 ТаруашвипыЛ.И. Эстетика архитектурного ордера. M., 1995.

79 Herrmann W. Laugier and eighteenth century French Theory. L., 1985; Fichet F. La théorie architecturale à l'âge classique. Bruxelles, ed. Pierre Mardaga, (s.d.).

80 Tavernor R. Palladio and Palladianism. L., 1997 (1991); Pérouse de Montclos J.-M. Philibert De l'Orme architecte du Roi (1514-1570). Paris, 2000.

специальных изданиях81. Осуществлены переиздания работ по иконологии и символике первой половины XX века: для нашей темы важное методологическое значение имеет диссертация Жана Адемара «Античные влияния в искусстве французского Средневековья»82.

В настоящее время в отечественном искусствознании не часто появляются исследования церковной архитектуры эпохи классицизма и классицизирующих направлений Века Просвещения (Петровского и Елизаветинского времени). Их апологии в современном церковном сознании способствуют статьи И.Л. Бусевой-Давыдовой, исследования которой опираются на интерпретации святоотеческой традиции: на аутентичные русские тексты, переводы с греческого и публикации конца XVII - начала XIX века83.

Тем не менее, до настоящего времени существует мнение о светском и чуждом воточнохристианской духовности характере русской церковной архитектуры эпохи классицизма84, которое опирается на устаревшее упрощенное изложение истории русской архитектуры85, причем ставится под сомнение даже авторитет такого иерарха русской православной церкви как митрополит Платон (Левшин)86.

81 Например: Alexandre-Bidon D. Arbre de vie et Pâques Fleuries. Note sur la symbolique vegetale dans la célébration pascale // L'Arbre. Histoire naturelle et symbolique de l'arbre, du bois et du fruit au Moyen Age. Paris, 1993.

82 Adhémar J. Influences antiques dans l'art du Moyen Âge français. Paris, C.T.H.S., 1996.

83 Бусева-Давыдова И.Л. Об идейном замысле «Нового Иерусалима» патриарха Никона // Иерусалим в русской культуре /сост. А. Баталов, А. Лидов. М., 1994. С. 174-181; Бусева-Давыдова И.Л. Литургические толкования и представления о символике храма в Древней Руси // Восточнохристианский храм: Литургия и искусство / ред.-сост. А.М. Лидов. М., 1994. С. 197-203; Бусева-Давыдова И.Л. Архитектурные особенности храмов Ростовской митрополии // Искусство Древней Руси. Проблемы иконографии. / Ред.-сост. А.В. Рындина, А.Л. Баталов. М., 1994, С. 159-168; Бусева-Давыдова И.Л. Образ православного храма в синодальный период истории русской церкви // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль Ампир. М., 2002. С. 132-139; Бусева-Давыдова И.Л. О так называемом запрете шатровых храмов патриархом Никоном // Патриарх Никон и его время / отв. ред. Е.М. Юхименко. Труды ГИМ. Вып., 139. М., 2004. С. 314-322.

Щенков А.С., Вятчанина Т.Н. Об иконографии и тектонике православного храма (опыт содержательной интерпретации архитектурных форм). М., 1996.

85 Например: Настольная книга священнослужителя. Т. 4. М., 1983. С. 34.

86 Щенков А. С., Шеко ЕД., Щенкова О.П. Об идее храма в архитектуре русского классицизма // Искусство христианского мира. Вып. 4. М., 2000. С. 85.

87 Швидковский Д.О. Чарлз Камерон при дворе Екатерины II. М., 2001. С. 123-125; Shvidkovsky D. The Empress and the Architect. Architecture and Gardens at the Court of Catherine II. London and New Haven, 1995. P.143.

процесса. Специальные работы об английской архитектуре Нового времени открывают пути смысловых интерпретаций английских церковных памятников и показывают основные образные «темы» и проблемы церковной архитектуры эпохи просвещения вообще88. В работах Д.О. Швидковского впервые в современной отечественной науке были показаны связи екатерининского императорского храмостроительного заказа с образом Софии Константинопольской, открывающие широкие возможности для дальнейшей интерпретации многих церковных памятников русского классицизма89. Кроме того, был показан преемственный характер классицизирующей архитектурной политики Екатерины II по отношению к эпохе Петра I90. А в новой монографии «Русская архитектура и запад» высказан современный взгляд на место русской архитектуры в общем культурном процессе европейской цивилизации, что очень важно для периода классицизма9. Эти же идеи были положены Д.О. Швидковским в основу русского раздела огромной международной выставки «Триумф барокко»92.

По современному пути интерпретаций сакральных архитектурных форм с применением новейших методов междисциплинарных исследований развиваются работы А.Л. Баталова93, Л.А. Беляева94, А.М. Лидова95. И хотя их интереснейшие исследования, посвящены, в основном, русской средневековой и византийской архитектуре, московскому зодчеству XVI века и иконографии, они могут послужить как образцом, так и ценным источником сведений о символическом осмыслении сакральных архитектурных форм русскими зодчими, важно и то, что значительное место здесь уделяется вопросам интерпретации.

88 Саваренская Т.Ф., Швидковский Д.О. Градостроительство Англии XVII-XVIII веков: город и природа. М., 2001 (главы 2,3,6); Швидковский Д.О. Лондон XVII столетия. Градостроительные идеи К. Рена // Города мира - мир города. М., 2009. С. 248-255.

Швидковский Д.О. Идеальный город русского классицизма // Дени Дидро и культура его эпохи. М., 1986. С.191.

90 Например: Швидковский Д.О. Минерва и Александр // Наше наследие № 46. М., 1998. С. 6.

91 Shvidkovsky D. Russian Architecture and the West. Yale University Press, 2007.

92 Shwidkovsky D. The Architecture of the Russian Estate: between East and West, 1600-1760 // Millón HA. The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750. London: 1999. P. 135-171.

93 Баталов A.JI. Московское каменное зодчество конца XVI века. Проблемы художественного мышления эпохи. М., 1996; Баталов А., Беляев Л. Сакральное пространство средневековой Москвы. М., 2010; и новая книга А.Л. Баталова (в рукописи) «Собор Василия Блаженного».

94 Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы по данным археологии. М., 1994; Беляев Л.А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. СПб., 2000.

95 Лидов A.M. Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. Москва, 2009.

Большой материал по церковной архитектуре синодального периода собран в монографиях И.Н. Слюньковой96. Они посвящены западным областям Российской империи. Кроме ценных исторических сведений и типологических анализов, здесь содержатся размышления о содержании архитектурных форм, о символическом значении важных сакральных образцов, и о разнообразных способах обращения к ним. Сходной тенденции следует в своих статьях о церковной архитектуре Сибири JI.K. Масиель Санчес. Здесь идет речь о региональном переосмыслении привнесенной строительной традиции под влиянием заказчиков - церковных иерархов. Автор также затрагивает вопросы нумерологической символики97.

Новые публикации памятников (в т.ч. множества вновь выявленных) осуществлены в томах Свода памятников архитектуры и монументального искусства России, выпускаемых отделом Свода Памятников ГИ Искусствознания (Брянская, Ивановская, Владимирская, Тверская, Рязанская и др. области). Этим же отделом производятся ежегодные экспедиции по обследованию памятников Калужской, Ярославской, Липецкой и др. областей. Отдельные статьи публикуются в сборниках «Памятники

архитектуры и монументального искусства» . В дополнение к известному двухтомному своду «Памятники архитектуры Московской области» (М.,1975) в последние годы под редакцией E.H. Подъяпольской опубликованы ещё четыре тома с включением большого количества вновь выявленных церковных памятников100. Большое количество публикаций по церковной архитектуре появляется в регионах. Обычно содержащие сжатые исторические и энциклопедические сведения, такие статьи открывают новые объекты для исследований и дают многочисленные примеры разнообразного воплощения в эпоху классицизма теоретических представлений о храме101. Благодаря таким публикациям открываются новые возможности не только для типологических сравнений, но и для выявления «миграций» образцовых проектов и отдельных идей.

96 Слюнькова И.Н. Архитектура городов Верхнего Приднепровья. Минск, 1992; Слюнькова КН. Монастыри восточной и западной традиций. Наследие архитектуры Беларуси. М., 2002; Слюнькова КН. Храмы и монастыри Беларуси XIX века в составе Российской империи. М., 2010.

97 Например: Масиель Санчес JI.K. К вопросу об «украинизмах» Тюменского Троицкого монастыря // Искусство христианского мира. Вып. 7. М., 2003. С. 234-242; Масиель Санчес JI.K. Православные каменные храмы Западного Забайкалья XVIII - первой половины XIX вю История региональной традиции // Памятники русской архитектуры и монументального искусства XVI-XX вв. Вып. 7. М., 2005. С. 178-207.

98 Например: Шорбан Е.А., Зубарев ДА Церковное строительство «мосальских меценатов» Хлюстниных во второй половине XVIII - первой трети XIX в. И Памятники русской архитектуры и монументального искусства XVI-XX вв. Вып. 7. М., 2005. С. 208-241.

9 М., 1975. Руководитель авторского коллектива Б.Л. Альтшуллер.

100 Памятники архитектуры Московской области. Вып. 1. М., 1998; Вып. 2. М., 1999; Вып. З.М., 1999; Вып. 4. М„ 2009.

101 Например: Мельник А.Г. Уничтоженные храмы Ростова Великого. М., 2008; Моршанск православный / авт.-сост. И.А. Озорнов, Н.Л. Федосеева, О.Ю. Левин. Тамбов, 2010.

Проблемам библиографии и атрибуции русского церковного зодчества в контексте современных исследований итало-русских архитектурных связей посвящена статья С.С. Подъяпольского, в посмертном сборнике его научных трудов102. Эта статья была написана в начале 1990-х и должна была открывать оставшееся неосуществленным русское издание монографии Э. Ло Гагго «Итальянские художники в России»103. С.С. Подъяпольский был хорошо знаком с иконологическими исследованиями и мечтал о появлении исследования русской церковной архитектуры эпохи классицизма в духе Панофского и Виттковера.

К новейшим работам, непосредственно касающимся церковной архитектуры, следует отнести две серии публикаций, посвященных юбилею H.A. Львова. Одна из них была осуществлена в Петербурге104 А.Б. Никитиной, которая выпустила и новую монографию об архитекторе105. Другая же - в Тверском Университете по результатам конференций в тверских усадьбах, связанных с творчеством архитектора106.

Таким образом, к настоящему времени накопилась основательная база для проведения нового исследования русской церковной архитектуры эпохи классицизма в аспекте художественных образов и содержательных смыслов. Опубликовано множество памятников - как сохранившихся, так и утраченных, сведения о которых содержатся и в архивных источниках, и в исторических публикациях. Основные теоретические тексты, оказавшие влияние на формирование архитектурной теории русского классицизма, в настоящее время имеются как в новых научных переводах, так и в переводах эпохи классицизма, некоторые из которых переизданы107. В последние десятилетия русскому читателю стали доступны классические для западноевропейского искусствоведения интерпретационные труды, а также исследования иконологической школы, - благодаря изданию русских

102 Подъяпольский С.С. О книге Э. Ло Гатго. Послесловие через полвека // Подъяпольский С.С. Историко-архитектурные исследования. Статьи и материалы / сост. E.H. Подъяпольская. М., 2006. С. 219-260.

103 Lo Gatto Е. Gli Artisti italiam in Russia. Roma, 1934-1943. Vol. I-III.

104 H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 1. Архитектурное наследие / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VI). Вышний Волочёк, 2008; H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 2. Культурное наследие / Автор-сост. A.B. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VII). Вышний Волочёк, 2008; H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 3. Родственные связи / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VIII). Вышний Волочёк, 2008.

Никитина А.Б. Архитектурное наследие H.A. Львова. СПб., 2006.

106 «Гений вкуса». (Вып. 1). Тверь, 2001; «Гений вкуса». Вып. 2. Тверь, 2001. «Гений вкуса». H.A. Львов. Материалы и исследования. Вып. 3. Тверь, 2003.

Например: Львов H.A. От издателя русского Палладия // «Гений вкуса». H.A. Львов. Материалы и исследования. Вып. 3. Тверь, 2003. С. 144-162. В настоящее время готовится факсимильное переиздание этого текста с комментарием А.Б. Никитиной в сборнике НИИ PAX, посвященном 500-летию А. Палладио.

переводов Г. Зедльмайра108, А. Варбурга109, Э. Панофского110, Ж. Рише111. В отношении византийского и древнерусского искусства (в т.ч. и архитектуры) в современной отечественной науке развиты междисциплинарные интерпретационные иконографические и иконологические исследования, что дает возможность исследований и интерпретаций русской церковной архитектуры эпохи классицизма, которая обычно воспринималась, по большей части, формально. Этому способствуют современные публикации текстовых материалов той эпохи: мемуаров, писем, переиздания историко-культурных книг, а также - исторические исследования, реконструирующие «дух эпохи» и духовные стороны жизни эпохи Просвещения. Среди новейших - монография С.О. Кузнецова112. В контексте нарастающего в современной культуре интереса к символике113 и осмыслению художественных форм исследование церковной архитектуры русского классицизма может стать одним из новейших результатов осмысления -опыта искусствознания последнего столетия.

Объект исследования

Русская церковная архитектура эпохи классицизма.

Предмет исследования

Художественные образы и идеи, лежащие в основе классицистической церковной архитектуры; теоретические тексты об архитектуре (классицизирующие трактаты и комментарии к ним); аутентичные историко-культурные и архитектурные тексты (в том числе учебная литература); представления о сущности и художественных формах храмов церковных иерархов того времени; обиходные представления эпохи об архитектуре (по текстам книг, записок путешественников и мемуаров); архитектурные проекты, эскизы к проектам, текстовые пояснения архитекторов. По мере

108 Зедльмайр X. Искусство и истина / пер. С. Ванеяна. М., Искусствознание, 1999; Зедльмайр Г. Искусство и истина. Теория и метод истории искусства / пер. Ю.Н. Попова. СПб., 2000.

109 Варбург А. Великое переселение образов. Исследование по истории и психологии возрождения античности / сост. и пер. Е. Козиной. СПб., 2008.

110 Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства / пер. В.В. Симонова. СПб., 1999; Панофский Э. IDEA. К истории понятия в теориях искусства от античности до классицизма / пер. Ю.Н. Попова. СПб., 2002; Панофский Э. Ренессанс и «ренессансы» в искусстве Запада / пер. А.Г. Габричевского, А.Г. Обрадович. СПб., 2006; Панофский Э. Этюды по иконологии. Гуманистические темы в искусстве Возрождения / пер. Н.Г. Лебедевой, H.A. Осминской. СПб., 2009.

111 Рише Ж. Иконология и традиция. Космические символы в христианском искусстве / пер. и комментарии И.Е. Путятина // Искусствознание. №3-4/07. М., 2007 (публикация предисловия и двух первых глав).

Кузнецов С.О. Не хуже Томона. Государственная, меценатская, собирательская деятельность рода Строгановых в 1771-1817 гг. и формирование имперского облика С.Петербурга. СПб., 2006.

113 См., например: Baudry G.-H. Les Symboles du christianisme ancient 1er-Vile siècle. Paris, Cerf, 2009; a также энциклопедию символов, переиздававшуюся за тридцать лет едва ли не каждый год: Chevalier J., Gheerbrant A. Dictionnaire des symboles. Paris, 1982.

необходимости привлекаются примеры светской архитектуры русского классицизма, имеющие символические, формальные и композиционные связи с церковными зданиями (например, постройки русских палладианцев).

Цель исследования

Реконструировать смысловую сторону архитектурной мысли эпохи классицизма в отношении церковной архитектуры и обнаружить ее влияние на художественные формы храмов.

Задачи исследования:

- выявление основных проблем современного осмысления церковной архитектуры русского классицизма;

- рассмотрение представлений иерархов церкви и о сущности и художественных формах храмов;

- исследование представлений архитекторов той эпохи об идеальных (совершенных) формах церковной архитектуры, о предпочтительных объемно-пространственных композициях церковных зданий и о значении важных исторических образцов церковной архитектуры и, в особенности, «вселенских» святынь;

- исследование теоретических сакральных обоснований значения классических ордерных форм для церковной архитектуры по текстам важнейших трактатов;

- рассмотрение важнейших императорских образцов церковного строительства русского классицизма; выявление их связи со святынями вселенского значения трех христианских столиц;

- изучение художественных форм иконостасов эпохи классицизма и их содержательного значения; выявление их связи с императорскими храмостроительными программами;

- выявление мемориальных символических форм, в особенности, формы пирамиды, и исследование их происхождения и классицистических смыслов;

- рассмотрение «готического» направления в церковной архитектуре русского классицизма и его теоретических обоснований в классицистических архитектурных трактатах и текстах по теории искусства;

- исследование смыслового и художественного значения колокольни в композиции храма, а также символического значения самой колокольни в контексте темы памяти и памятника;

- рассмотрение влияния образа Парфенона, как наиболее совершенного сакрального здания классической античности, и как христианской святыни, на теорию и практику церковной архитектуры;

- обнаружение хронологических и формально-стилистических границ «русского ампира» в церковной архитектуре и его античных источников;

- исследование содержательных тем в архитектуре Казанского собора в Петербурге, как одного из важнейших памятников русского ампира;

- исследование позднеклассицистических и ампирных образцовых проектов (в т.ч. альбомов образцовых проектов 1820-х), а также повторного строительства;

- рассмотрение представлений о символике христианского искусства в позднеклассицистической и постклассицистической литературе и теории искусства.

Хронологические границы исследования охватывают, прежде всего, период классицизма в русской церковной архитектуре с 1760х до 1820х-1830х годов. По мере необходимости автор обращается к памятникам и текстовым источникам конца XVII - середины XVIII века, когда формировались основы классицизирующих стилей и направлений в русской архитектуре эпохи Просвещения. Кроме того, приводятся примеры классицизирующих памятников и текстов середины - второй половины XIX века. Хронология рассматриваемых архитектурных текстов более широкая: начиная с эпохи Раннего Возрождения и до второй половины XIX века. Нижняя граница здесь связана с особенностями освоения классической архитектурной теории русскими читателями эпохи классицизма, для которых и Витрувий с комментариями разного времени, и тексты конца XVII века обладали равной значимостью. То же наблюдается и в отношении графических источников (например, интерес русских пенсионеров к кодексу Барберини). Тексты второй половины XIX века представляют интерес в осмыслении классического наследия (в т.ч. и «своего» классицизма), кроме того, в них отчетливо проявился интерес к символике христианского искусства, существовавший «скрыто» перед тем в классической теории церковной архитектуры и явно - в историко-богословских текстах.

Источники исследования

Памятники церковной архитектуры русского классицизма, в т.ч. обследованные в экспедициях отдела Свода памятников архитектуры и монументального искусства ГИ Искусствознания (Москва); архитектурные трактаты эпохи Возрождения и классицизма, которыми пользовались в России; тексты архитекторов русского классицизма (В.И. Баженова, H.A. Львова, Дж. Кваренги, Л. Руска), историко-культурные издания, издания по искусству, богословские труды, гравюры и увражи XVII-XIX веков; иконографические источники по утраченным памятникам (рисунки, гравюры, архивные фотографии). Архивные и графические материалы РГИА (Санкт-Петербург), ГНИМА им. A.B. Щусева (Москва), Архива и фотоархива ИИМК, Отдела Эстампов РНБ, НИМ PAX (Санкт-Петербург). Материалы библиотек Экспедиции Кремлевского Строения, Строгановского училища и Академии Архитектуры (Москва). Материалы музеев: Могилёвского Областного краеведческого музея, Переславль-Залесского и Юрьев-Польскош историко-архитектурных музеев. Аутентичные альбомы архитектурной графики: «Альбом церквей» (т.н. Смешанный альбом Казакова в ГНИМА им. A.B. Щусева), «Гатчинский альбом» H.A. Львова (ГМЗ «Гатчина»), Альбом рисунков и гравюр Александра Львова (сына H.A.

Львова). Материалы библиотеки Французской археологической школы в Афинах, фонда и библиотеки В.П. Зубова в Москве, негативы натурной фотосъемки памятников и их обмеров Г.И. Гунысина.

Методологической основой данной работы является интерпретационное исследование памятников церковной архитектуры русского классицизма, которое подкрепляется производимым параллельно исследованием текстов об архитектуре, как специальных так и общекультурного содержания, что дает возможность применить к предмету исследования современные достижения иконологических методов. При этом уделяется внимание вопросам выражения символической стороны церковного искусства в архитектуре рассматриваемого периода. Для решения конкретных задач используются исторический и типологический методы, метод художественно-стилистического и сравнительного анализа.

Диссертация стала результатом теоретического обобщения пятнадцатилетней исследовательской работы по изучению русской церковной архитектуры эпохи Просвещения и Ампира и осмыслению творческих процессов, происходивших в то время и происходящих в современности при возрождении отечественной церковной архитектуры.

Научная новизна работы заключается в рассмотрении архитектурных процессов русского церковного зодчества XVIII - первой половины XIX веков не только с точки зрения формально-стилистической, но и содержательной. Для этого впервые исследован широкий круг архитектурных и др. текстов, содержащих высказывания и сведения о сакральной составляющей искусства архитектуры и о памятниках храмового зодчества (от античности до классицизма). При этом многие фрагменты текстов впервые были переведены на русский язык и откомментированы. В отечественный научный оборот введено множество неизучавшихся раннее изданий, бытовавших в России в XVIII - первой половине XIX веков. Был осуществлен первый перевод на русский язык книги А. Палладио «Древности Рима» - первого издания прославленного архитектора (готовится в печати в НИИ PAX). Впервые в отечественной науке применительно к церковной архитектуре классицизма были использованы иконологические методы исследования, освоенные искусствознанием о средневековье и об эпохе Возрождения. Рассмотрение теоретического наследия эпохи вместе с конкретными памятниками позволило обнаружить и осознать место русской церковной архитектуры эпохи классицизма в общем контексте европейского архитектурного процесса Нового времени. Рассмотрение символических и шире — смысловых аспектов русской церковной архитектуры эпохи классицизма позволяет яснее осознать соотношение сакрального и профанного ее содержания. Несомненно, погружение в мыслительные и художественные процессы эпохи приводит к выявлению и пониманию преобладания сакрального содержания, что естественно для церковного искусства. Все это существенно дополняет традиционные аналитические разборы качественных, формальных и стилевых характеристик архитектуры и

даже меняет восприятие как самих церковных памятников, так и отдельных элементов их архитектуры и монументального искусства.

Положения, выносимые на защиту:

Богатая и насыщенная духовная жизнь эпохи классицизма была существенной основой современного храмостроительного архитектурного процесса. Сакрализация форм «новой» церковной архитектуры осуществлялась последовательно и осознанно. Для классицизирующего сознания эта сакрализация имела основой представление об античной преемственности русской духовности и культуры.

Видные церковные иерархи принимали непосредственное участие и в классицистическом осмыслении российской истории и культуры, и в конкретном архитектурно-строительном процессе. Нередко они выступали заказчиками «новых» типов и стилистических форм храмов. До официального принятия альбома образцовых проектов 1824 года церковные власти через Консисторию оказывали влияние на утверждение индивидуальных и повторных проектов к строительству.

Церковная (сакральная) архитектура оставалась важнейшей стороной художественной деятельности русских архитекторов не только по объемам заказов, но и по значимости в осознании картины мироздания и места в нем художника-творца (архитектора).

Классические ордера - основа художественного языка церковной архитектуры этого времени осмысливались в контексте сакрального искусства как богооткровенные архитектурные формы, и к началу XVIII века в европейской архитектурной теории уже существовала длительная и устойчивая традиция такого осмысления, а также позитивистской полемики с ним. Именно идеализация классической ордерной системы была основой ее применения в «новой» церковной архитектуре, наряду с представлениями об образцовом характере раннехристианских храмов, относившихся к классической античной традиции.

На внедрение в русскую церковную архитектуру основных новых типов храмов и характерных элементов их композиции оказали определяющее влияние императорские храмостроительные программы, которые в классицистическом сознании развивались в контексте греческой (византийской) культурной преемственности и имперской сакральной идеологии. Таким образом, в церковной архитектуре русского классицизма выделяются образы святынь трех христианских столиц - Рима, Константинополя и Иерусалима, который, не имея государственного статуса, всегда оставался вселенским духовным центром.

Идеальные ордерные формы, представления об их богооткрованном происхождении и конкретные раннехристианские и ранневизантийские образцы, а также символические архитектурные элементы (такие, например, как арки), - определяли канонические типы композиций иконостасов в русских храмах эпохи классицизма.

Существенное композиционное и смысловое значение в церковной архитектуре этого периода имели сакрально-мемориальные формы, как общесимволического характера (купола, пирамиды, обелиски, конусы, вазы, усеченные колонны), так и конкретно-исторического: заимствованные в виде обобщенных образов и даже в виде «цитат» мемориальных сооружений древности. Образы этих сооружений воспроизводились как по текстовым источникам, так и на основании изучения реальных памятников.

Очень важным элементом для образа храма русского классицизма были колокольни, которые осмысливались как мемориальные сооружения и даже буквально - как памятники. И такое восприятие оказывало определяющее влияние на различные типы их композиционно-художественного решения.

Ещё одним существенным образцом, оказавшим влияние на церковную архитектуру русского классицизма был Парфенон. Он воспринимался классицистами как наиболее совершенный результат художественного осмысления «первобытной хижины» - сущностного первоисточника всякой архитектуры. Кроме того, Парфенон наделялся важными сакральными смыслами в цепи греко-византийско-русской преемственности и в культурном, и в духовном отношении - как храм Девы Марии у источника греческой государственности и культуры.

Основные ампирные типы храмов русского классицизма (и вообще, его поздней стадии) сформировались еще в 1780х-1800х годах в работах Дж. Кваренги, H.A. Львова, а также их учеников и последователей. Существенное значение в творческой мысли этих архитекторов имели конкретные античные (в т.ч. раннехристианские) образцы сакрального и мемориального зодчества.

Казанский собор в Петербурге стал первым храмом всероссийского значения, в котором для выражения идеи вселенской значимости был обобщен опыт предыдущего столетнего развития русской классицистической мысли и храмостроительной практики. Очень важное влияние на его облик оказали раннехристианские образцы, воспроизведенные здесь в высокой риторике строго классических античных форм.

В условиях масштабной реконструкции российских городов и массового каменного церковного строительства в городах и в сельской местности, особенно после разрушений 1812 года, возникла острая необходимость в значительном количестве проектов - доступных (тиражированных в гравюрах) и относительно простых в осуществлении без высококвалифицированного архитектурного и инженерного надзора. Их композиционный характер и типологические особенности оказались непосредственно связанными с екатерининскими храмостроительными программами и с творчеством Дж. Кваренги и H.A. Львова на рубеже XVIII-XIX веков. Так в образном и идеологическом отношении в типовых храмах русского ампира почти на полвека утвердились и распространились темы древнегреческой и раннехристианской преемственности, определявшие вселенскую значимость русской православной церкви.

После революции в Греции, с образованием Новогреческого государства, когда отчасти осуществился «Греческий проект» Екатерины II, эллинизирующие образы теряют свою идеологическую актуальность в русской церковной архитектуре: мощное возрождение новогреческого классицизма становится идеологическим национальным стилем нового Греческого государства и в значительной мере - его сакрального зодчества. Однако их художественная актуальность, подкрепляемая в это время уже сложившейся многолетней традицией классицистического образа русских храмов, определяет «выживание» классицизма в русской церковной архитектуре вплоть до 60х-80х годов XIX века на фоне различных направлений «национального стиля».

Символическая составляющая церковного искусства вообще, и архитектуры в частности, становится объединяющим началом для осмысления внешне различных формальных художественных систем ампира и историзма в церковной архитектуре. Как и в эпоху классицизма, в середине и во второй половине XIX века символическая мысль вдохновляется раннехристианским и раннесредневековым периодами церковного искусства, что открывает широкие возможности для изучения и интерпретаций постклассицистической мысли в области церковного искусства.

Теоретическая и практическая значимость работы

В теоретическом отношении настоящее исследование позволяет глубже осознать внутренние закономерности развития церковной архитектуры русского классицизма, вникнуть в художественный процесс той эпохи, в особенности творческой мысли архитекторов и заказчиков. Исследование конкретных памятников в контексте художественной теории способствует пониманию места отечественного архитектурного наследия в общеевропейском культурном процессе. Результаты и методика исследования открывают возможности для углубленного изучения церковной архитектуры и других периодов: прежде всего - хронологически пограничных с эпохой русского классицизма.

Предмет исследования и разработка поднятой в диссертации проблематики будут востребованы в различных областях искусствоведческой деятельности (научной и прикладной), а также - в практике художественного образования. Прежде всего - в практике архитектурного образования по специальности церковной архитектуры, которая сегодня необходима обществу, но ещё слабо развита. Именно на развитие осмысленной художественной деятельности архитекторов и церковных художников ориентировано это исследование в практическом отношении.

В процессе массового восстановления заброшенных храмов и реставрационных работ это исследование значительно упростит поиск аналогов и художественных решений утраченных частей памятников, о кйторых не сохранилось исторической информации. Это тем более актуально, что из возрождаемых в настоящее время храмов множество относится именно к эпохе классицизма. Осознание смыслов художественных форм помогает

яснее определить пути формальных творческих поисков и вывести современную церковную архитектуру за пределы «художественного произвола» (по выражению Н.К. Метнера).

Апробация работы

Проблематика диссертации, положения работы и результаты исследований были доложены и обсуждены на многих (в т.ч. международных) научных конференциях и научных семинарах в НИИ Теории и истории изобразительного искусства PAX, в Институте им. И.Е. Репина PAX, в НИМ PAX, в МГУ, в ГИМ, в Московском Архитектурном институте, в НИИТАГ РААСН, в Институте Всеобщей Истории РАН (Центр по изучению XVIII века), в ГосНИИР, в ЦНРПМ (научные чтения памяти Л.А. Давида), в Институте истории естествознания и техники РАН, в Германском Историческом институте (Москва), в Международном обществе Леона Баттиста Альберти (Société international Léon Battista Alberti), в МГИМ им. А.Г. Шнитке, в Музее-усадьбе Останкино, в Музее-заповеднике Царицыно, в ГМЗ «Гатчина», в Доме-музее Г.Р. Державина в Санкт-Петербурге, в Тверском Государственном Университете, в художественных и историко-краеведческих музеях в Александрове (Владимирская обл.), в Кашине (Тверская обл.), в Обществе Изучения Русской Усадьбы, в православном Свято-Тихоновском богословском Институте, в Московской Патриархии (на «Рождественских чтениях», в Николо-Перервинской и Николо-Угрешской семинариях) и в Санкт-Петербургской Епархии. Основные положения и материалы исследования изложены в монографиях, в научных и научно-популярных публикациях на русском, французском и польском языках.

Положения работы легли в основу учебного курса «История русского искусства», который автор преподает в Московском архитектурном институте, и курса Истории архитектуры от раннего христианства до конца XIX века, читавшемся автором на Гуманитарном факультете МИИГАИК в 2007-2008 гг. Автором написаны учебно-методические пособия по эти курсам114. В настоящее время на основе диссертационного исследования автор разработал курсы «История русского искусства» и «Проблемы иконологии и символики в русском искусстве» в учебном новом стандарте III поколения для студентов-архитекторов.

Методика и результаты исследования использованы при осуществляемом автором научном руководстве диссертации «Церковная архитектура Тамбовской епархии в Синодальный период» соискателя степени кандидата

114 Путятин И.Е. История архитектуры. От раннего христианства до конца XIX века. Библиография по разделам курса и вопросы к экзамену (учебно-методическое пособие). Кафедра архитектуры Гуманитарного факультета Московского Университета Геодезии и картографии. М., Макс-Пресс, 2008 (КВК 978-5-317-02243-3) (1 а.л.); Путятин И.Е. История русского искусства (методическое пособие). М., МАрхИ, Кафедра Истории архитектуры и градостроительства, 2008 (2 а.л.); Путятин И.Е. История русского искусства (методическое пособие по третьему образовательному стандарту). М., МАрхИ, Кафедра Истории архитектуры и градостроительства, 2010 (2,3 а.л.)

архитектуры Поздняковой Ирины Юрьевны в МАрхИ, а также в консультациях курсовых и дипломных работ студентов МАрхИ.

Отдельные тематические направления и некоторые идеи были использованы в научных консультациях при проектировании и строительстве Спасо-Преображенского собора в г. Жуковский Московской области (арх. Е.Ю. Константинов), а также в консультациях исследования и проектов реставрации погреба-пирамиды в усадьбе Н.А, Львова Никольское-Черенчицы и кувуклии Гроба Господня в Воскресенском соборе Новоиерусалимского монастыря (арх. И.В. Калугина, А. Глухих), в консультациях по воссозданию иконостаса в церкви Рождества Богородицы села Подмоклово.

Структура диссертации определяется целью и задачами исследования и содержит введение, двенадцать глав и заключение, с подведением итогов. Общий объем текста около 36 а.л. В последней главе и в заключении намечена взаимосвязь проблематики периода классицизма с последующими эпохами. Библиографический список содержит более 800 наименований использованных и цитированных в исследовании работ, а также общих трудов, касающихся проблематики исследования, и новейших публикаций по темам глав. К тексту прилагается альбом иллюстраций, содержащий около 700 изображений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ:

Во введении обосновывается тема диссертации и ее актуальность, обозначается предмет исследования и круг проблем, выявляемых данной темой, определяются цели и задачи научной работы, содержится обзор научных публикаций, имеющих отношение к теме диссертации и послуживших основанием для методических и содержательных разработок настоящего исследования.

Глава I. «К ПОЛЬЗЕ ИСТИННОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ»: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ РУССКОЙ ЦЕРКОВНОЙ АРХИТЕКТУРЫ ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА. По существу эта глава является вводной в проблематику и характер исследования. В ней рассматриваются основные аспекты взаимодействия духовной стороны жизни эпохи с вопросами художественного образования и теории и истории искусства в сакральной его области. Во вступлении дается обоснование и объяснение использования терминов эпоха Просвещения, эпоха классицизма и ампир применительно к русской церковной архитектуре.

Затем, при рассмотрении проповеди митрополита Платона (Левшина) на основание Академии художеств и церемонии закладки академического здания, выясняется смысл и суть взаимодействия церковной жизни и творчества в просветительском представлении. Этот исторический момент важен для нас и в хронологическом, и в идеологическом отношении, поскольку с этого времени начал утверждаться классицизм в столичной архитектуре, идеологически же здесь определяется характер надмирных

представлений о художественном творчестве в контексте екатерининской деятельности по «освобождению» искусств и созданию нового слоя российского общества, призванного осуществлять эллинизированное художественное осмысление пространства Российской империи. Обычная в эпоху Просвещения практика устраивать специальные церкви при учебных заведениях имела и воспитательное, и символическое значение. Результатом создания академии Художеств стал расцвет русского искусства на рубеже XVIII-XIX веков и в последующие десятилетия, которые в хронологическом отношении, завершают эпоху классицизма в России.

Далее рассматриваются основные проблемы, возникающие перед современным исследователем русской церковной архитектуры эпохи классицизма.

Прежде всего, это необходимость определения теоретических основ церковной архитектуры. В связи с этим наиболее плодотворным представляется исследовательский метод прочтения текстов в сопоставлении с проектами и памятниками.

В русской теории архитектуры того времени не возникло отдельного трактата о церковной архитектуре, что сегодня вызывает необходимость изучения широкого пласта классицизирующих теоретических текстов об архитектуре и искусстве. Сакральная составляющая таких текстов в последние десятилетия была выявлена западноевропейскими исследованиями французской храмостроительной теории, питавшейся, в значительной мере раннехристианскими образцами и святоотеческими текстами об устройстве и символических образах частей церковных зданий.

Значительную проблему представляет собой «западнический» стереотип восприятия сущности русской церковной архитектуры этого времени, которая даже в церковном сообществе получает неосознанное профанное истолкование, о чем уже было сказано во введении.

Вникая в мышление эпохи Просвещения мы обнаруживаем, что в формах церковной архитектуры того времени, как и в предшествовавшие периоды, получили выражение духовные представления той эпохи. Архитектурная композиция храмов теснейшим образом была связана не только со стилистическими предпочтениями строителей, но и с назначением здания. Кроме того, церковная архитектура естественно сохраняла все элементы присущего ей изначально символического содержания.

В русской практике XVIII века многое строилось по известным образцам, среди которых первостепенное значение имели вселенские христианские святыни (в т.ч. базилики Рима и Вифлеема), императорские или архиерейские храмостроительные программы, а также церковные здания всероссийских паломнических центров.

Этими образцами, путями паломничеств и познавательных путешествий россиян (grand tour, на языке XVIII века), а также составом книг в русских архитектурных библиотеках того времени - определяется необходимость неожиданно обширных географических границ исследования русских

классицистических храмов. Здесь вместе со столичными и провинциальными русскими церквами - памятники Святой Земли, Константинополя, Древнего и современного Рима, Древней Греции, Италии, Франции, Англии и др. В библиотеках архитекторов и их заказчиков имелись богословские труды отцов Церкви по вопросам устройства и символики храма в целом и его отдельных элементов.

Далее в тексте первой главы при выяснении соотношений терминов «просвещение» и классицизм обнаруживается важная эллинизирующая линия в русском церковном сознании рубежа ХУП-ХУШ веков, которая стала основой осмысления «новой» церковной архитектуры в петровские время. Приводятся примеры из тестов святителя Димитрия Ростовского и Феофана Прокоповича.

При рассмотрении проблем изучения классицистической теории архитектуры дается обзор состава русских архитектурных библиотек XVIII -начала XIX века.

Первостепенной составляющей классической теории архитектуры была теория ордеров. Они представлялись классицистам наивысшим результатом опыта художественного осмысления сущностных основ зодчества. Ордерный способ художественного осмысления архитектурных форм, по мнению теоретиков классицизма, естественен, а следовательно соответствует божественным законам гармонии мироздания.

Значительное место в первой главе уделяется расхожему стереотипу трактовки «двухбашенной» композиции западного фасада храмов русского классицизма как исключительно западнической и редкой, что не соответствует ни реальному широкому распространению такой композиции (даже в ампирных образцовых проектах), ни ее важному значению в историческом развитии восточнохристианской.

Глава II. ОБРАЗ ХРАМА В ПРЕДСТАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО МИТРОПОЛИТА ПЛАТОНА (ЛЕВШИНА).

Раздел 1. Митрополит Платон о сущности и образе храма. Назначение храма объясняется митрополитом из значения Церкви. Как и у древних авторов, для митрополита Платона храм является вещественным проявлением духовной Церкви, местом, особенно исполненным благодатного присутствия Бога, земным раем. Для большей доступности своей мысли широкому кругу слушателей митрополит прибегает к сравнению невещественных понятий с вещественными. В соответствии с этим принципом духовное понятие Церкви находит свое вещественное воплощение в храме.

В богословских трудах митрополита Платона обнаруживается образное выражение идеи храма. Естественное понимание христианского храма как образа Горнего Иерусалима (Царствия Небесного) дополняется в высказываниях митрополита Платона сравнениями современных храмов с Ветхозаветным Храмом и с храмом Воскресения, воздвигнутым в Иерусалиме императором Константином Великим.

. Раздел 2. История русского церковного зодчества в трудах Митрополита Платона. Митрополит выделяет древнейшие храмы Руси по особым художественным свойствам внутреннего пространства, устанавливая пути происхождения русской церковной архитектуры и указывая на важное значение образца. Это, свидетельствует о том, что каноничность художественной формы в церковном искусстве эпохи классицизма в России определялась не ее привычностью или укорененностью в национальной традиции, но догматическим соответствием и способностью выражать духовный смысл произведения. С равным вниманием митрополит Платон относится и к современным ему постройкам, и к зданиям недавнего прошлого, хотя хорошо сохранившаяся или отремонтированная древность ему кажется предпочтительней, как видно из описаний, приведенных выше. «Готический» вкус в архитектуре явно пользуется предпочтением митрополита. «Готика» видимо, предназначена для реконструкции древних храмов и монастырских комплексов, в связи с чем, приобретает в изложении митрополита связь с древнерусской архитектурной традицией. Современный этап почти не выделяется ни количественно, ни качественно, - в чем проявляется видение неразрывности исторического пути церковной архитектуры на Руси.

Цветовая насыщенность в отделке храмов производит сильное впечатление на митрополита Платона. Кроме того, присутствие традиционного символического восприятия света в интерьере храма объясняет внимание митрополита к вопросам освещенности. Вместе с тем митрополит Платон с особым уважением относится как к древнейшим постройкам, так и к новым памятникам, отличающимся эффектностью сложных декоративных решений. Предпочтение отдается сооружениям нетипичным, уникальным своей пространственной организацией интерьеров. При этом митрополит определенно высказывает пожелание возможно более полного сохранения и восстановления древности.

Раздел 3. Строительная деятельность митрополита Платона. В выборе проектов для строительства митрополит Платон отдает предпочтение храмам, имеющим сложную организацию внутреннего пространства: различные уровни пола, многоярусностъ, выделение основных частей интерьера средствами ордерной декорации. Кроме того, наблюдается стремление к насыщению интерьеров богатой архитектурной пластикой при более скромной декорации фасадов. В то же время в вопросах стилистики, как мы видели и в его описаниях российских святынь, митрополит Платон не придерживался какой-либо односторонней позиции: его привлекали и «готика» и элементы барокко. Воплощение в возведенных митрополитом храмах духовных библейских образов сочеталось с обращением к конкретным историческим географическим ассоциациям с памятниками Святой Земли (подробно рассмотрен комплекс Спасо-Вифанского монастыря). Представления митрополита Платона о духовной значимости

богатства убранства храмов нашли выражение как при строительстве новых церквей, так и при ремонтных работах в Троице-Сергиевой Лавре. Глава III. «ПОРТРЕТ В.И. БАЖЕНОВА В КРУГУ СЕМЬИ»: ТВОРЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ НА ФОНЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ АРХИТЕКТУРНОЙ ТЕОРИИ.

Эта глава посвящена исследованию представлений выдающегося архитектора русского классицизма об идеальном образе храма и о месте церковной архитектуры в творчестве архитектора. Впервые исследована иконография и смысловая основа единственного сохранившегося портрета В.И. Баженова и его семьи. Поскольку центральное место композиции картины занимает чертеж, который как будто только что чертил архитектор, очевидно здание, изображенное на чертеже, является ключом к пониманию замысла всей картины.

На чертеже изображен план центрического здания четырехстолпной структуры, очень похожий на план церковного здания. И действительно при обращении к образу идеального храма эпохи классицизма, разработанному французскими теоретиками, можно обнаружить, что это план храма типа собора св. Петра в Риме по первоначальному проекту Микеланждело. Из исследования высказываний самого В.И. Баженова об архитектуре и о подробностях его пенсионерского обучения во Франции становится ясным круг идеальных образцов, к которым восходит изображенное на чертеже церковной здание. Оно не является прямым заимствованием собора св. Петра, но его образом, «исправленным» по рекомендациям теоретиков строгого классицизма.

На основании этого плана при помощи классицистических текстов можно реконструировать представления В.И. Баженова об идеальном храме. Это центрическое здание должно быть оформлено в полнообъемном ордере с круглыми колоннами, внутри должна быть хорошая освещенность из больших окон, подкупольные пилоны следует членить ордерными деталями. Очень вероятно, предполагалось пятиглавое венчание такого храма, ориентированное на древнерусскую традицию в представлениях XVIII века. Центральный купол должен представлять ротонду, вознесенную на подпружных арках (или образованную на изогнутых внутренних гранях пилонов из круга средокрестья). По мнению теоретико классицизма, форма такой ротонды и ее пышная ордерная декорация, - восходят к первой ротонде Гроба Господня, построенной в Иерусалиме равноапостольным императором Константином Великим.

Глава IV. ИДЕАЛЬНЫЙ ОРДЕР В АРХИТЕКТУРНОЙ ТЕОРИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ.

Ордер, оказывался средоточием не только классицистической архитектурной теории вообще, но и храмостроительной теории в частности. Эпоха Просвещения, пробудившая желание энциклопедического познания в науке и искусстве, вызвала особый интерес, как к истокам церковной архитектуры, так и к происхождению архитектурного ордера. Уже на рубеже ХУ1-ХУП веков несоответствие вшрувианской модели «естественного»

возникновения ордерных форм и духовного характера христианского эстетического идеала привело к возрождению интереса к богооткровенным архитектурным образам и универсальному «небесному первоордеру». Основные для того времени исторические источники, проливавшие свет на облик «первоордера», литературные и археологические давали различные (и даже трудно совместимые с точки зрения строгого классициста) сведения. Тексты Священного Писания вызывали подкрепленный свидетельствами Иосифа Флавия образ классического коринфского ордера, тогда как сохранявшиеся в соборе св. Петра в Риме «соломоновы» колонны были не только композитными, но еще к тому же имели витые стволы. Раздел 1. «Соломоновы» колонны: стилистика или символика? В начале XVIII века отношение теоретиков архитектуры к витым колоннам также было неоднозначным. Эта форма, столь редкая в классическом наследии и распространенная в барочной архитектуре благодаря успеху кивория Дж. Бернини, оставалась «камнем преткновения» в спорах эллинофилов и последователей римской ордерной традиции (в т.ч. позднеренессансной).

В высказываниях приверженцев «строгой» классики мы обнаруживаем, в основном, негативные оценки. Для них как будто не существуют археологические доводы о древности витых колонн и их иерусалимском происхождении. Менее строгим, в силу своего большего опыта непосредственного общения с античными памятниками, был аббат Б. Де Монфокон. В то же время теоретики, испытывающие влияние итальянских трактатов и построек (позднеренессансных и барочных) превозносят эстетические достоинства витых колонн и нимало не смущаются помещением их в классицистический контекст. Применение витых колонн в алтарных кивориях даже желательно и должно не просто указать на связь с центром западного христианского мира, но и напомнить о ветхозаветных прообразах христианского храма. Вместе с тем понимание алтаря и его архитектурного оформления как образа Горнего Града (см., например у Ж.-Л. де Кордемуа) делает витые колонны выразительным символическим архитектурным элементом в убранстве не только барочного, но и классицистического храма. Раздел 2. «Первоордер» в классической системе ордеров. Этот раздел нашего исследования посвящен рассмотрению как позитивных предложений критиков витых колонн, так и вообще - теоретических представлений об ордере храма Соломона, основанных на исторических литературных источниках.

Обращаясь к теме «соломоновых колонн», приверженцы строгого классического архитектурного идеала не ограничивались критикой витых колонн, основанной на эстетических представлениях об ордере и на сомнениях в достоверности этого археологического источника. Многих теоретиков, в особенности тех, что получили богословское образование, -конечно должно было беспокоить несоответствие облика витых колонн текстам Священного Писания и литературным свидетельствам об архитектуре последнего Иерусалимского храма, возведенного Иродом.

Отсюда, видимо, и происходит упорное отрицание классицистами подлинности античного происхождения витых колонн.

В архитектурной теории Нового Времени особый интерес к ордеру храма Соломона возникает в конце XVI века. Тогда ощутимо назрело противоречие между витрувианской идеей естественного происхождения классических ордеров из деревянных конструкций и природных растительных форм и осознанием божественного начала миропорядка.

После появления нескольких трактатов с реконструкциями Храма Соломона в классицизирующих формах, начало которым положило гигантское издание Дж. Вильяльпандо и И. Прадо, многие теоретики классицизма соглашаются между собой, что ветхозаветный храм был построен в коринфском ордере классического типа, который затем был заимствован древними греками. Большое внимание в этих реконструкциях уделяется описанным в Библии декоративным деталям богооткоровенного ордера Храма: пальмовым и оливковым ветвям, гранатовым яблокам, львиным и человеческим «лицам».

Раздел 3. Через Афины к Иерусалиму: идеальный ордер в архитектурной теории России. При рассмотрении всех этих примеров обнаруживается, что введение «новой» архитектуры в России петровского времени не просто стало знаком принадлежности к «просвещенному» европейскому миру. Вновь создаваемый на берегах Невы по воле Божией и во славу Его город получил художественное выражение в наиболее совершенных, с токи зрения той эпохи, богооткровенных формах. Ордер же, являющийся отображением божественного миропорядка, сделался основой архитектурного языка нового века и исторически верным архитектурным оформлением идеи «Третьего Рима».

Далее подробно рассматриваются примеры применения «соломоновых» колонн и коринфского ордера в русской церковном искусстве XVIII века в сопоставлении с положениями архитектурной теории соответствующих периодов. В результате выявляется сильное влияние на русскую архитектурную мысль идеи иерусалимского происхождения классических ордеров: коринфского (от Скинии и Храма Соломона) и дорического (от дворца Соломона или от протоисторических построек ахейцев). Ионический ордер в такой системе оказывался специфически греческим классическим изобретением. Поэтому он имел такое важное значение в церковной архитектуре, связанной с «Греческим проектом» Екатерины II (Иосифовский собор в Могилёве, София в Царском Селе), и в императорском дворцовом строительстве с сакральными смыслами.

Глава V. ОБРАЗЫ СВЯТЫНЬ ТРЕХ ХРИСТИАНСКИХ СТОЛИЦ. Настоящая глава посвящена, главным образом, исследованию императорских храмостроительных программ эпохи Просвещения. Для них в это время, как и в предшествовавшие эпохи, особой важностью обладали образы трех христианских столиц - Иерусалима, Рима и Константинополя, которые в

европейской архитектуре воплощались через архитектурные образы их святынь - главных церковных сооружений.

Раздел 1. София константинопольская и «греческий проект» в русской церковной архитектуре. Особым смыслом в «греческом проекте», естественно, наделялись Константинополь и Афины. В связи с чем архитектурные памятники этих городов приобретали не только значение типологического (Софийский собор в отношении формы православного храма) и эстетического (памятники Акрополя в отношении ордерных архитектурных систем классицизма) идеалов, но становились желанными образцами для выражения внешнеполитических идей российской государственности в «говорящей» архитектуре наиболее важных, в духовном смысле и по градостроительному значению, новых церковных сооружений.

Подробное исследование Софийского собора в Царском Селе (в осуществленном варианте и в проекте) и Иосифовского собора в Могилёве в контексте «Греческого проекта» позволяет выявить архитектурные мотивы «византинизма» в русской церковной архитектуре эпохи классицизма. Это и особая форма низких двойных куполов, опирающихся непосредственно на паруса, и низкие алтарные преграды, и экседры притворов, симметричные алтарным апсидам, и полукруглые (т.н. термальные) окна второго света на боковых фасадах, - при четырехстолпной структуре основного объема здания и эллинооринтированном ордерном оформлении. Эти признаки позволяют выявить и другие церковные сооружения, образно связанные с «Греческим проектом». Например, церковь в подмосковсной усадьбе Введенское под Звенигородом, формы которой здесь подробно интерпретированы. Раздел 2. «Священный Гроб освободить...» Здесь рассматривается влияние представлений о храме Гроба Господня в Иерусалиме на русскую церковную архитектуру. До настоящего времени существует околонаучный миф о якобы чуждой русской архитектуре светской природе церквей-ротонд русского классицизма. В реальности тогда существовало огромное влияние только что восстановленной ротонды Воскресенского собор в Новоиерусалимском монастыре, которому Екатерина II также уделяла пристальное внимание, благоустраивая его в раннехристианских архитектурных формах. С началом реализации «Греческого проекта» возрождается идея освобождения Иерусалима. При всей своей романтичности, она, видимо, оказывала воздействие на возрождение ротонд в частновладельческом церковном строительстве по средневековым примерам. Исследование архитектурной графики эпохи классицизма позволяет обнаружить множество «идеальных» проектов церквей-ротонд, среди которых даже обнаружен проект, названный «Храм Гроба Господня». Созданный Ж.-Ф. де Неффоржем, он не только был хорошо известен русским архитекторам и их заказчикам благодаря распространенности его изданий в России, но и вдохновил создателей церкви в усадьбе Ивановское-Безобразово под Москвой. Другие центрические раннехристианские церкви (например, Санта-Констанца) в Риме, также связанные с именем равноапостольного императора Константина, были

почитаемы русскими паломниками и вдохновляли русских архитекторов (например, церковь-усыпальница Н.А. Львова в собственной усадьбе Никольское-Черенчицы).

Раздел 3. Образы памятников и христианских святынь Рима. В интересующую нас эпоху собор св. Петра в Риме уже почти столетие находился в центре европейских теоретических рассуждений о наиболее совершенной форме христианского храма. Для России эта дискуссия становится актуальной с начала XVIII века, когда Петр I решает построить во вновь основанной северной столице - «граде святого Петра» - большой купольный собор по примеру римского. Стремясь к преемственности, Екатерина II осуществляет эту идею сначала в Исаакиевском соборе по проекту А. Ринальди, а затем в Троицком соборе Алексанро-Невской лавры. Он стал идеализированным воплощением римского образца с учетом известной к тому времени критики классицистов. Образ собора св. петра в Риме позволяет интерпретировать и такие известные церковные памятники русского классицизма как церковь в подмосковных усадьбах Петровское-Княжищево (Алабино) и Рай-Семеновское, а также проектные варианты казанского собора в Петербурге.

Раздел 4. От гробниц древности к Просвещению. Вместе с образами античных храмов, триумфальных арок, Капитолия, триумфальных колонн и перевезенных в Рим древнеегипетских обелисков, - в поле зрения современных архитекторов оказывались и античные гробницы. Очень емкой в символическом отношении и художественно яркой была форма пирамиды. Выражая идеи вечности, памяти, военных побед, добродетелей, - она получает широкое распространение в мемориальной и церковной архитектуре. Среди рассматриваемых в этом разделе памятников - Троицкая церковь в селе Александровском под Петербургом и ее пирамидальная колокольня. Обычные для колоколен восемнадцатого века, здесь башенные часы включаются в контекст эмблематического повествования о непоколебимости добродетели и вечной пасхальной радости победы над смертью, совершившейся на Кресте.

Раздел 5. Низкий иконостас: западноевропейские влияния или церковная история? Одним из характерных элементов русского церковного интерьера последней трети восемнадцатого столетия был т.н. низкий иконостас. Среди немногих сохранившихся «низких» иконостасов можно назвать иконостасы Троицкого собора Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге, церкви св. Мартина Исповедника на Большой Алексеевсой улице (ныне ул. Солженицына) в Москве, церкви Владимирской иконы Божией Матери в усадьбе Быково под Москвой (арх. В.И. Баженов). Хороший иконографический материал дают исторические фотографии ныне утраченных иконостасов церкви Сошествия Св. Духа на Лазаревском кладбище в Москве, Никольской церкви в подмосковной усадьбе Никольское-Гагарино (арх. И.Е. Старов), церкви свт. Петра Митрополита в усадьбе Петровское-Княжищево. Подобные же иконостасы с высокой

«триумфальной» аркой, опирающейся на пучки колонн коринфского ордера, можно видеть на проектных листах М.Ф. Казакова для церкви Пречистенского дворца в Москве, перенесенный затем в домовую церковь митрополита Платона, и Спасской церкви в усадьбе Рай-Семеновское под Москвой. Такое распространение «низких» иконостасов оказывается связанным с представлениями об убранстве алтарных апсид в раннехристианских церквах. Очень важным образцом этого типа был иконостас собора Петропавловской крепости, сделанный по личному заказу Петра I и Екатерины I, чем тоже объясняется распространение «низких» иконостасов в екатерининское время. Тогда же в связи с «Греческим проектом» вводятся одноярусные иконостасы типа византийского темплона с прямой или изогнутой в плане колоннадой. Такие иконостасы оформлялись либо в коринфском ордере, указывавшем на богооткровенные формы ветхозаветных храмов, либо в «греческом» ионическом ордере, впервые использованным в византизирующих соборах в Могилёве и в Царском Селе. Глава VI. ГРЕКО-ГОТИЧЕСКИЙ СПОР ИЛИ ГРЕКО-ГОТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ. Настоящая глава посвящена изучению неклассических на первый взгляд явлений в церковной архитектуре русского классицизма. Значительную сложность изучения этой темы обусловливают совершенно различные по характеру ее составляющие. Здесь и восприятие классицистической мыслью неклассического наследия древности, и стремление к выражению национального своеобразия внутри классицистической архитектурной лексики, и археологическое освоение архитектурных памятников прежних эпох в процессе их ремонтов и перестроек, и, наконец, желание архитектора создать новый «синтетический» художественный язык на основе изучения исторического архитектурного наследия.

Раздел 1. Представления о готике в текстах эпохи классицизма. В результате терминологического введения наиболее подходящими терминами для определения этого особого направления в архитектуре эпохи классицизма представляется «готический вкус» или «готическое» направление, «готика». Очень важным в историко-теоретическом отношении представляется обнаружение в архитектурных текстах разграничения между представлениями о «древней готике», к которой относили всю архитектуру, начиная от захвата Рима готами и включая романику и даже Византию; и о «новой» готике, представлявшейся сначала прихотливым искажением «древней», сохранявшей основные чертя классики. К концу эпохи классицизма возрастает восхищение эмоциональной силой и конструктивной смелостью «новой готики». Все это должно было побуждать русских архитекторов и их заказчиков к поискам «своей» готики как способа выражения национальной идентичности культуры.

Раздел 2. Церковь в усадьбе Быково: «paralleles des anciennes et des modernes». Церковь в Быкове, как самая поздняя постройка из московских «готических» сооружений 1770-х годов в наиболее совершенной и развитой

форме выражает идеи русского «готического» церковного строительства этого периода, и более того - основные идеи русской церковной архитектуры эпохи Просвещения. При единовременном восприятии фасада и интерьера центральной части быковской церкви становится ясно, что здесь самым тщательным образом воспроизведена с позиций классицистической теории крестово-купольная система древнерусского четырехстолпного храма. Именно это побудило автора вознести параболический купол на высокий световой барабан и придать последнему наименьший возможный диаметр, в чем тоже состоит значительное отличие этой церкви от барочных и классицистических как западноевропейских, так и русских храмов. Обратившись к общему стилистическому замыслу быковской церкви можно обнаружить, что в намеренно «готическую» оболочку национальной русской архитектуры заключен интерьер в лучшем «греческом вкусе», организованный, в соответствии новейшим достижениям теоретической мысли Просвещения, с ориентацией на раннехристианские и преемственные им византийские образцы.

Раздел 3. Речь В.И. Баженова на заложении Кремлевского дворца и греко-готический идеал. Анализируя определения архитектора, относимые к различным московским зданиям, которые он считает «готическими», «смесью прямой архитектуры и готической» и «прямой архитектурой» (классической), можно реконструировать представления эпохи классицизма об этапах развития русской архитектуры. Кратко это можно представить так. Самая ранняя византийская («греческая» на языке XVIII века) стадия, как и западноевропейская «древняя готика», еще имела некоторые черты ясной «прямой» архитектуры. Т.е. романские, византийские и древнерусские (до XVI века) памятники оказываются если не внутри одного стиля, то, по крайней мере, представляют собой близкие стилистические явления. По причине упадка этой ранней стадии (буквально выразившегося в «падении» вновь строившегося Успенского собора), по повелению Великого Князя, в самом сердце Руси, с помощью итальянцев возрождается «искусство художников в строительной науке» и «красота хороших зданий». В процессе перестроек Кремля в ХУ1-ХШ1 веках искусство архитектуры, принесенное итальянскими мастерами, постепенно превращается в «готику» (соотносимую по художественным свойствам с западноевропейской «новой готикой»), придающую зданиям «легкость, огромность и приятство». В конце этого периода возникают постройки, представляющие собой «смесь прямой архитектуры с готической».

Раздел 4. К хронологии русской «готики» XVIII века. Возникает оно на рубеже 1760х и 1770х годов. 1770-м годом датируется проект оформления дороги между Петербургом и Царским Селом по случаю приезда прусского принца Генриха. Первые «готические» постройки в Петербурге связаны с именами В.И. Неелова и Ю.М. Фельтена. Ансамбль Чесменского дворца (1774-1777) также получил «готическое» оформление. Строительство в «готическом» духе в окрестностях Петербурга продолжалось до середины 1780х годов. В

идеологическом отношении оно было связано с победами русского государства над турками.

В Москве воплощение «готических» идей на первом этапе (в 1770-х) было связано с работами В.И. Баженова. «Готическое» направление в первопрестольной столице при самом его возникновении ассоциировалось с архитектурой древнерусских храмов, точнее - главных московских святынь. До середины 1780-х в Москве велось обширное «готическое» строительство в Царицыне и в Петровском путевом дворце. Последний по своему содержательному замыслу был явным продолжением идей Чесменского дворца. Началом воплощения «готических» мотивов в архитектуре Подмосковья, вероятно, следует считать первую половину - середину 1770х годов. Резкое осуждение в 1785 г. Екатериной II Царицынского дворца обозначает завершение первого этапа «готического» строительства в России. Впоследствии, «готические» включения в средневековые комплексы будут практиковаться вплоть до второй трети XIX века (например, в Можайске и Коломне), но вне связи с романтическим переживанием, а скорее как уже прочно утвердившаяся методика проектирования.

Раздел 5. «Готические» усадебные храмы баженовского круга. В контексте развития стиля и новейших данных по хронологии здесь интерпретированы четыре памятника: Знаменская церковь в Тамбовской усадьбе Знаменка Татищевых (ныне Липецкая обл.), церковь архангела Михаила в Поджигородове, Владимирская церковь усадьбе Быково и Никольская церковь погоста Старки под Коломной. В первых трех памятниках обнаруживается несомненное родство как в общем замысле, так и в деталях, что позволяет отнести их к творчеству В.И. Баженова и, соответственно, к раннему этапу московской «готики» до отстранения архитектора в 1785 году от работ в Царицыне. Сравнивая «готические» церкви в Знаменке, Быкове, Поджигородове, можно обнаружить, что их создатели пользовались одним (впрочем, достаточно обширным) набором форм и декоративных элементов, в котором усматривается некое подобие применению ордерной системы. Никольская церковь на погосте Старки примыкает к этой группе только через явно вторичное подобие Владимирской церкви в усадьбе Быково.

Затем интерпретирована Владимирская церковь в усадьбе Баловнево. Общая композиция храма вполне соответствует академическим представлениям о наиболее совершенных формах церковной архитектуры, которые были хорошо известны благодаря многочисленным публикациям Ж.-Ф. Блонделя и Ж.-Ф. Де Неффоржа. При детальном исследовании ее фасадов и интерьеров обнаруживается ее связь с романскими церковными памятниками (в т.ч. с Храмом гроба Господня в Иерусалиме). Выявление в архитектурной мысли «древней» и «новой» готики объясняет наличие романских черт во многих «готических» памятниках русского классицизма (например, в церкви при заводе и усадьбе Баташевых Гусь-Железный), Глава VII. ТЕМА ПАМЯТИ В АРХИТЕКТУРЕ КОЛОКОЛЕН РУССКОГО КЛАССИЦИЗМА. Во вступительной части из истории существования

колоколов в христианских храмах и текстов священного писания выявляются символические смыслы колоколен как памятных сооружений, посвященных определенным событиям, лицам, памяти усопших и шире - всеобщему воскресению за пределами земного времени. Отсюда - основные архитектурные формы, связанные с темой памяти и времени-вечности: пирамиды, обелиски, конусы, усеченные колонны, вазы-урны. Раздел 1. Каллимах в Иосафатовой долине: гробницы древности и колокольни. Здесь проясняются различные источники этих символических форм и целые памятные сооружения древности, такие как «гробница Порсенны» в Кьюзи, Галикарнасский мавзолей, египетские пирамиды, «Альпийский трофей Августа» и др. Башнеобразные памятники античности оказали существенное влияние на архитектуру колоколен русского классицизма. При их рассмотрении открывается возможность для интерпретации построек H.A. Львова (церкви в Горницах, Мурине, колокольня Борисоглебского монастыря в Торжке), Дж. Кваренги (колокольня Владимирского собора в Петербурге), И.Е. Старова (колокольня в Никольском-Гагарине под Москвой). Исследование текстов и иллюстраций архитектурных трактатов тоже дает богатый материал для интерпретации колоколен и их источников: здесь представления об античных мавзолеях и башнях (по Л.Б. Альберта) и о Башне Ветров в Афинах (Витрувий, Ч. Чезариано).

Раздел 2. «Надежда и постоянство»: к вопросу о происхождении двухбашенного типа церкви русского классицизма. Вопреки утвердившемуся мнению, двухбашенный тип был весьма распространенным в русской церковной архитектуре. Одно из его первых появлений обнаруживается около 1774 года в подмосковной усадьбе Троицкое-Кайнарджи П.А. Румянцева-Задунайского. На основании сопоставления проектного варианта этой церкви и графических источников начала-середины XVIII века выявляется его родство с ранним проектом Троицкого собора Александро-Невской лавры, который стал идеологическим основанием проекта И.Е. Старова, осуществлявшегося по повелению Екатерины II. Эта идеологическая и художественная общность указывает на первоначальный источник двухбашенной композиции в архитектуре русского классицизма - первый деревянный Петропавловский собор в Санкт-Петербургской крепости, построенный на Заячьем острове по эскизам самого Петра I. Благодаря этому факту проявляется «богооткровенная» основа осмысления русской церковной архитектурой двухбашенного типа западного фасада, оказавшего связанным с основанием северной столицы.

Из сочетания двухбашенной композиции западного фасада с ротондой основного объема (например, в подмосковных Пехре-Яковслевском и Ивановском Безобразовых) обнаруживается смысловая связь двухбашенной композиции с представлениями о первоначальной форме храма гроба Господня в Иерусалиме (французский проект-аналог церкви в Иваноском-Безобразовых прямо назывался «Храм Гроба Господня»).

Расположение колоколен по сторонам западного фасада вполне могло восприниматься русскими классицистами в контексте «своих» церковных древностей по примерам владимиро-суздальских памятников и Спасского собора в Чернигове.

По источникам интересующей нас эпохи выявляется представление об особом «греческом» способе звона «на две стороны» по краям западной паперти, повлиявшем на композицию храмов Афона. И действительно, две совсем невысокие башни фланкируют западную паперть в базилике св. Димитрия в Фессалониках, а в XIX веке две колокольни на западном фасаде вошли в обиход новой церковной архитектуры освобожденной Греции.

Распространению влияния палладианских двухбашенных храмов в России способствовала деятельность Н.А. Львова и Дж. Кваренги. В начале 1780х гг. по заказу императрицы Екатерины II Дж. Кваренги выполнил несколько проектов двухбашенных церквей для окрестностей Царского Села. Совпадение по времени этого заказа с осуществлением храмостроительных программ «Греческого проекта» заставляет задуматься и об их «греческой» сущности.

В заключение этого раздела рассматриваются особенности размещения и использования колоколов на двух колокольнях, а также говорится о смысле и местах расположения башенных часов.

Глава VIII. «ХРАМ ПРЕМУДРОСТИ»: ПАРФЕНОН И ГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИКА В РУССКОЙ ЦЕРКОВНОЙ АРХИТЕКТУРЕ. В архитектурной теории классицизма первым (и очень резким) эллинофилом был Р. Фреар де Шамбре. Со второй половины XVII века во Франции утверждается представление о превосходстве древнегреческих ордерных систем над древнеримскими, чему способствовал и комментированный перевод Витрувия, выполненный К. Перро. При этом теоретическим «первоисточником» всякой архитектуры становится «первобытная хижина», которая даже ассоциируется с первым строением Адама после изгнания из рая. Такая хижина, в сущности, не была привязана к какому-либо конкретному месту или народу, отчего она становилась всеобщим архитектурным внеисторическим источником. Наиболее же совершенным историческим образцом при этом оказывался древнегреческий храм классической эпохи, поскольку его структура была наиболее близка к «первобытной хижине». Как было сказано в четвертой главе, многие классицисты считали, что греки не были изобретателями архитектуры, но усовершенствовали строительное искусство «Финикиян, Вавилонян, Персов и Египтян». Поэтому в облике сохранившихся древнегреческих храмов проступал образ исчезнувших с лица земли ветхозаветных храмов истинного Бога - Скинии и Храма Соломона. Для авторов Средневековья и Нового Времени вплоть до конца XVII века Парфенон в значительной степени был «церковью Пресвятой Девы Марии», в которой теплилась драгоценная неугасимая лампада. Для просвещенных византийцев Афины, хотя упоминания о них и немногочисленны, оставались древней столицей греков,

древним очагом эллинизма как бы первым Константинополем. Парфенон же становился символом культурной преемственности и духовного единения. Будучи закрытым после запрещения языческих культов, в начале VII века -при императоре Юстиниане - Парфенон был обращен в церковь Агиа София и освящен в честь Премудрости Божией. В 660 г. в храм перенесли икону Богоматери, по преданию, написанную Евангелистом Лукой.

Изучение немногочисленных источников ХУ11-Х\Ш1 веков, содержащих сведения о Парфеноне, позволяет выявить особенности представлений о нем, которые часто наделялись фантастическими деталями из-за труднодоступности оригинала. Так возникло представление о позднем происхождении скульптуры его фронтонов. Сами фронтоны часто изображались нереально высокими, пропорции колонн и антаблемента также не соответствовали в таких изображениях реальному характеру древнегреческой классики. Здесь же рассмотрены теоретические положения об отсутствии баз у колонн Парфенона и у греко-дорического ордера вообще, а также проблемы триглифно-метопного фриза дорики. Теоретические представления о Парфеноне и греческой дорике позволяют глубже интерпретировать архитектуру Иосифовского собора в Могилёве и другие «греко-византийские» храмы русского классицизма. В частности, подробно рассматривается церковь гребневской иконы Божией Матери в подмосковной усадьбе Гребнево Бибиковых. Особенности ее ордера выявляют ещё один историко-теоретический аспект. По остаткам древних памятников некоторые теоретики классицизма пришли к мнению, что сначала колонны делали без каннелюр, затем стали устраивать колонны с подрезками под капителями и у основания колонн, а при расцвете классики - покрывали колонны каннелюрами по всей высоте.

Далее рассмотрены особенности дорических эллинизирующих ордерных композиций в церковной архитектуре А.И. Мельникова и В.П. Стасова.

Очень важным и интересным открытием стало обнаружение существовавших в эпоху классицизма (и ранее) представлений о сводчатых перекрытиях Парфенона. В особенности - о Парфеноне, который, будто бы был покрыт широким куполом, возвышавшимся над портиками. В этом проявилось одно из заветных желаний архитектурной теории Нового Времени - обрести гармоничное равновесие протяженности и центричности в одном церковном здании, которое с помощью двух наиболее прославленных храмов античности - Парфенона и Пантеона.

Еще одним существенным элементом восприятия Парфенона была башня-минарет, возведенная турками над его западным портиком. Ей обнаруживаются аналогии в «греческих» церквах русского классицизма (в усадьбах Великий Бурлук, Славгородок, Теплое и др.).

Отдельная тема - представления о форме оконных и дверных проемов в древнегреческой архитектуре, которые справедливо виделись прямоугольными (с прямыми балочными перемычками). А по

конструктивной сущности «первобытной хижины» портик всегда должен восприниматься как основная и более «духовная» часть, сущность архитектуры, в сравнении со стенами, окнами и дверями. Глава IX. РОЖДЕНИЕ ОБРАЗА ХРАМА РУССКОГО АМПИРА. Раздел 1. К истокам русского ампира: Кваренги и Львов. Сначала исследуются особенности архитектурного образования Дж. Кваренги и аспекты формирования его представлений о церковной архитектуре, чему способствовали два путешествия архитектора по Италии и подробное изучение им подлинных памятников античности. Рассматривается и интерпретируется его работа по реконструкции монастырской церкви в Субиако. Затем исследованы первые работы архитектора в России -возведенные по заказу Екатерины II церкви в окрестностях Царского Села и их проектные варианты. Выясняются подробности влияний на их архитектуру известных сакральных и погребальных римских сооружений поздней античности ( в т.ч. гробниц Кальвентиев и Церценниев). Очень важным источником новой композиции русских храмов - «безкупольной» - в виде простого кубического объема со скатной крышей, - стали усадебные оратории венецианской Террафермы. Тогда как их источником, равно вдохновлявшим и наших зодчих классицизма, были погребальные сооружения (часовни-мавзолеи) поздней античности.

В контексте взаимодействия античных и древнерусских образов удается интерпретировать архитектуру собора Борисоглебского монастыря в Торжке, построенного H.A. Львовым. Его ранние церковные проекты (церковь Ананьевского, Владимирская церковь в Горницах) обнаруживают явную близость творческой мысли Дж. Кваренги и H.A. Львова. Раздел 2. Итальянские архитектурные впечатления H.A. Львова. Надо думать, что именно Кваренги открыл ему вкус к изучению подлинной римской античности. Сразу после знакомства с Дж. Кваренги - в 1781 году H.A. Львов предпринял путешествие по Италии. Его маршрут, в значительной мере, прослеживается по фрагментарно сохранившемуся дневнику путешествия. На основании этого источника удалось выявить круг памятников, которые архитектор имел возможность изучить непосредственно.

Таким образом, работы H.A. Львова 1780-х годов были выполнены после натурного знакомства с прославленными итальянскими памятниками и тем более находятся под их влиянием, что архитектор не получил систематического образования по тогдашней французской академической системе.

Раздел 3. Идеи архитектурной теории эпохи Просвещения в Горницах. Благодаря исследованию итальянских архитектурных впечатлений H.A. Львова возникла возможность новой подробной интерпретации Владимирской церкви в Горницах, в которой проявились связи с позднеантичными башнеобразными гробницами, с погребальными сооружениями Святой Земли, а также с раннехристианскими катакомбами и

древнерусской традицией устройства пещерных церквей. В настоящее время состояние этого уникального памятника представляется трагическим. Консервационная кровля давно сорвана ураганом, вслед за рухнувшим сводом от систематического намокания происходит отслаивание и обрушение верхних частей стен, в колокольню ударила молния, и откололась большая часть ствола одной из колонн верхнего храмика. Почти исчезла живопись, осыпается изумительно тонкая лепнина, даже в своде нижней церкви уже образовались пробоины. С утратой церкви в Горницах исчезнет ещё один из немногих сохранившихся первоклассных произведений гениального архитектора, поразительная и совершенная по качеству и тщательности строительных работ постройка.

Раздел 4. Церковь в усадьбе Бакуниных Прямухино: проблемы интерпретации. Тот же храм, что стали строить на месте разобранной деревянной церкви, должен был стать семейной усыпальницей Бакуниных. Поэтому в его облике, естественно, видеть мемориальные темы. В этом случае становятся более ясными источники необычной композиции этой церкви. Если принять во внимание эти особенности классицистического мышления в отношении «готической» трансформации ордерных композиций, то церковь в Прямухине предстает неким подобием раннесредневековым памятникам, воздвигнутым на мощном основании античных руин. В результате, в ее объемно пространственной композиции проявляются образы раннесредневековых итало-византийских погребальных капелл. Параллельно обнаруживаются дополнительные символические оттенки необычного пандуса из «диких» камней, ведущего в верхнюю церковь. Раздел 5. К исторической символике церкви-мавзолея архитектора H.A. Львова. Среди образцов, вдохновивших H.A. Львова назывались Темпьетто Браманте и круглые храмы античности в Риме и его окрестностях. Действительно, в облике церкви явно преобладают палладианские и античные римские черты. Хотя церковь строилась одновременно с Иосифовским собором в Могилёве, для оформления ее фасадов H.A. Львов выбирает римско-дорический ордер, напоминающий о храме Браманте, построенном на месте распятия Апостола Петра. В интерьере львовской усыпальницы также сильны римские темы. Купол, вдохновленный Пантеоном, опирается на антаблемент, имеющий рельефный растительный фриз с включением виноградных гроздьев и птиц, клюющих виноград, что вызывает в памяти мозаичные украшения раннехристианской церкви-гробницы св. Констанции. А посвящение верхней церкви Воскресению Христову проявляет непосредственную связь этой ротонды с ротондой Гроба Господня в Иерусалиме. Среди других произведений H.A. Львова об иерусалимском прообразе говорят часовня-ротонда в Торжке, посвященная Воздвижению Креста Господня, и Троицкая церковь в селе Александровском под Петербургом («Кулич и Пасха»). Екатерининская церковь в Валдае (построена в 1793 г.) напоминает мартирии раннехристианских мучеников.

В советское время, возникло «нецерковное» восприятие этого памятника как «храма солнца». По понятным идеологическим причинам, такое произвольно (!) применённое к мавзолею H.A. Львова истолкование, способствовало сохранению этого памятника. Сегодня же, наоборот, уже укоренившееся в сознании музейного и околоцерковного сообщества понимание усыпальницы H.A. Львова как «храма солнца» стало гибельно сказываться на его судьбе: отреставрированная снаружи церковь уже несколько лет стоит пустой и бесхозной посреди большого села и подвергается нападениям вандалов.

Раздел б. Загадка «двухъярусных» ниш или об одной сакральной теме русского палладианства. В архитектурном наследии Дж. Кваренги есть тема, столь часто используемая архитектором в проектах церковных зданий, что иногда одно лишь наличие этой темы становится основанием для атрибуций неподписанных чертежей и построек, имена создателей которых не сохранились. Речь идёт о решении яруса звона колоколен в виде восьмигранных башенок: в их основных гранях прорезаны арочные проёмы, которым на диагональных (меньших по ширине) гранях отвечают прямоугольные ниши, размещенные в два яруса. Нижние ниши по высоте соответствуют пятам арок, верхние, одинаковой ширины с нижними, имеют квадратные или горизонтальные пропорции и располагаются выше пят арок. Рассматривая различные проекты и постройки, в которых появляется эта тема, автор приходит к выводу о ее сакральном значении и о происхождении в эпоху Возрождения из позднеримских раннехристианских образцов. Среди них постройка 331 года, располагавшаяся на Эсквилинском холме, которая была известна как базилика Юния Басса и затем, действительно, была превращена в христианскую церковь св. Апостола Андрея ката Барбара около 470 года.

Раздел 7. Маленькая церковь в усадьбе Удино: частный случай «светской» темы в церковной архитектуре? Церковь, посвященная Покрову Богородицы (Дмитровский район Московской обл.), была построена в 1789 году по заказу князя И.А. Вяземского на месте бокового флигеля старого усадебного дома симметрично другому флигелю. Удивительно сходство этой постройки с проектом, выполненным Дж. Кваренги по заказу императрицы в начале 1780х годов, для павильона в царскосельском парке, известного под условным названием «Кофейный дом». Хождение проектов церковных зданий такого типа среди московских аристократических заказчиков подтверждается ещё одним фактом. На первом (!) листе «Альбома церквей», считающегося собранием лучших проектов московской архитектурной школы, помещён фасад пятикупольной церкви с очень похожим планом. Как и в случае реальной истории строительства в позднеантичном Риме, такие «храмики» в русских усадебных парках становились зримым воплощением духовной составляющей усадебной жизни, в которой античные пасторальные идиллии, действительно освящались христианскими таинствами.

Глава X. РАННЕХРИСТИАНСКИЕ И ДРЕВНЕРИМСКИЕ ОБРАЗЫ В АРХИТЕКТУРЕ КАЗАНСКОГО СОБОРА. Вопрос образного содержания Казанского собора все ещё остается нерешенным, несмотря на сведения об изначальном замысле его сходства с собором Св. Петра в Риме, на который он оказался мало похожим. А.Н. Воронихин сам говорил об образцах Казанского собора: собор св. Павла в Лондоне, «церковь Богоматери в Милане», собор св. Марка в Венеции. Все эти образцы имели не только формальную, но и символическую значимость. Собор св. Павла указывал на небесного покровителя императора - основателя новой Казанской церкви. Церковь Санта-Мария делле Грацие - постройка Д. Браманте, работы которого А. Палладио ставил в ряд с лучшими храмами античности. Источником композиции она имела другую миланскую церковь - Сан-Лоренцо -известный купольный центрический храм раннехристианской эпохи. Собор св. Марка в Венеции воспринимался как шедевр византийской церковной архитектуры. Очень важным образцом была церковь Св. Женевьевы в Париже - последний незавершенный храмостроительный проект французской королевской семьи, казненной революционерами. Поэтому становятся понятней национальные амбиции графа А.С. Строганова, который считал, что Казанский храм должен строиться русскими мастерами и из материалов, добытых в разных концах российского государства, выступавшего как оплот законного монархического правления. Естественны при этом и сильные раннехристианские аллюзии эпохи Константина Великого в двух великих храмах: в римской базилике св. Павла и в базилике Рождества Христова в Вифлееме. Крестообразная форма базиликальной церкви, для устроителей Казанского собора, имела и символическое значение. Она ассоциировалась с крестной жертвой Христа, и с формой христианского храма вообще.

Знаменательной стала архитектура центрального купола казанского собора. Во-первых, архитектурно и символически он связан с куполом ротонды Гроба Господня в Иерусалиме. Во-вторых, формы его барабана связаны с эллинизирущими идеями классики. Так прямоугольные окна связывались тогда с древнегреческой классикой. Характерной особенностью Казанского собора является внешнее ордерное оформление барабана коринфскими пилястрами, которые, в сущности представляют собой т.н. аттические столбы, воспринимавшиеся как особый древнегреческий ордер афинского происхождения. На основании сопоставления сохранившейся интерпретации форм купола самим А.Н. Воронихиным, символики внутренних монументальных росписей и особенностей ордерной декорации ожно сказать, что купол Казанского собора являл идею защиты и покровительства, оказываемой православной российской монархией древней «благочестивой» греческой церкви.

Коринфские колоннады и портики собора были связаны как с представлениями о богооткровенном ордере храма Соломона, так и с древнеримскими образцами, освященными христианской традицией.

Необычные триумфальные проезды колоннады Казанского собора завершили основные идейные и содержательные темы, заложенные в его архитектуре. Их рельефная декорация указывала на прообразовательное значение ветхозаветных чудес Моисея во время странствования иудеев пустыне, завершившегося созданием богооткровенных ветхозаветных храмов. В Казанском соборе эти «ветхозаветные» проезды и колоннада, буквальным образом, служат вратами и преддверием храма новозаветного. В то же время, их классический облик поддерживает и усиливает греческие аллюзии, заложенные в куполе этого собора-базилики, указывающей на образцы эпохи равноапостольного «греческого» императора Константина. Выбор же в качестве конкретной археологической детали древнеримской арки Аргентариев связывал новый собор и с греческим миром раннехристианского Рима, и с древним небесным покровителем правителей Руси, а также старой русской столицы - святым Георгием. Глава XI. «ПРИЗНАК УСПЕХОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ» И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПРЕКРАСНОМ И ВЕЧНОМ: ОБРАЗЦОВЫЕ ПРОЕКТЫ РУССКОГО АМПИРА.

Раздел I. «Альбом церквей» из собрания ГНИМА им. A.B. Щусева. Это собрание, вместе с другими альбомами М.Ф. Казакова, как показала Е.А. Белецкая, было частью задуманного Павлом I собрания лучших произведений русской архитектуры. Оно, несомненно, было призвано восполнить недостаток образцовых проектов для грандиозной реконструкции российских городов, начатой Екатериной II, а также способствовать повышению художественного и инженерного качества строительства в сельской местности.

В типологическом отношении, проекты храмов, помещённые в «Альбоме церквей», соотносимы с составленным четвертью века позже собранием ампирных образцовых проектов. Здесь присутствуют храмы простых центрических форм, крестообразные в плане, ротонды с портиками, четырёхстолпные церкви. Характерной особенностью этого «московского» собрания является относительно большое сложных композиций с двухпрестольной трапезной и двумя колокольнями на западном фасаде. В тексте этого раздела подробно рассматриваются основные группы проектов этого альбома в контексте архитектурной практики. В частности, большое внимание уделяется церквам-ротондам и октогонам в связи с конкретными древнеримскими памятниками, почитавшимися и как раннехристианское наследие (например, московская церковь Свв. Косьмы и Дамиана на Маросейке).

Раздел 2. Луиджи Руска и «археология» античности. Церковные проекты этого архитектора также имели существенное влияние на церковное строительство 1810-х - первой половины 1820-х годов благодаря честолюбию и тщательности архитектора, который в 1810 году опубликовал в Петербурге огромный том с гравированными чертежами и перспективными видами своих построек. При участии Л. Руска в типологию русской церковной архитектуры

эпохи ампира был введён тип храма-ротонды с портиком, очень близкий к римскому Пантеону. В самом начале вступительного текста к своему труду архитектор провозглашает характерное для стилистики ампира стремление к простоте и монументальности внешних объемов в сочетании с простотой и компактностью планировки. Кроме Пантеона, его церковные проекты были вдохновлены раннехристианским «Храмом Клитумна» в Сполето, погребальными сооружениями на Аппиевой дороге, т.н. гробницей Нерона (саркофагом Публия Вибия Мариана) и другими подлинными древнеримскими сооружениями и их деталями.

Раздел 3. Альбом образцовых проектов 1824 года. Это издание, прежде всего, имело практическую цель: в нём, кроме тридцати проектов храмов и одного -отдельно стоящей колокольни, были помещены подробные и тщательно разработанные детальные чертежи основных конструкций церковного здания и его главных узлов. Причем, даже без архитектора, строители получали возможность разобраться в технологии и конструкциях предлагавшихся здесь храмов ампирного облика. В типологическом отношении его создатели, воспитанные на проектах H.A. Львова, Дж. Кваренги и Л. Руска, следуют их основным творческим идеям и используют образцы реализованных проектов этих архитекторов. Очень важное значение здесь имеют ротонды, а также композиции в виде простых продолговатых однонефных базилик (часто с «греческим» двухколоколенным фасадом). Пятикупольные четырехстолпные композиции с портиками на три или на все четыре стороны предлагаются для больших соборных храмов. Применение широких куполов, опирающихся прямо на паруса, с одной стороны, удешевляло и технически упрощало строительство, с другой же - способствовало выражению идеи греко-византийской преемственности, вместе с древнегреческим характером ордерных композиций (в особенности, дорического и ионического ордеров). Раздел 4. Альбом фасадов церквей, колоколен и иконостасов A.C. Кутепова. Это издание, осуществленное в 1823 и 1829 годах явилось итогом длительной архитектурной практики по проектированию и строительству церковных зданий в Московской губернии и провинции в конце 1800-х - в 1820-х годах. В отличие от петербургского альбома 1824 года здесь представлены только фасады храмов и колоколен (боковые и западные). Т.е. архитектор изначально ставил перед собой цель эстетического просветительства мастеров-строителей, которые могли использовать его пластические и декоративные идеи для уже известных планировочных схем. Кроме того, такой материал, очевидно, позволял разнообразить художественные решения венчающих элементов храмов и колоколен. Как будто, в ответ на критику работы петербургских зодчих здесь помещены несколько проектов в «готическом» вкусе, явно вдохновленные московской практикой реконструкции исторических церковных ансамблей в Кремле и в подмосковных монастырях. При этом «готические» инвенции A.C. Кутепова, в основном просты в осуществлении, что имело важное практическое

значение при дефиците квалифицированного архитектурного надзора за строительством.

Глава XII. ПОСТКЛАССИЦИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СИМВОЛИКЕ ХРИСТИАНСКОГО ИСКУССТВА. По страницам книг той эпохи. Эта глава одновременно является и заключительной для эпохи классицизма, и вводной в последующую эпоху историзма.

ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. За последние полтора десятилетия существенно поменялись научные подходы к изучению содержательных основ и творческих истоков церковного искусства, а следовательно и архитектуры, как важнейшей области церковного искусства. При изучении особенностей заказа и влияния их на создание художественных произведений выявляется значительная степень участия архиереев, как в создании богословских программ церковного строительства, так и в выборе художественных форм и стилистических направлений зодчества в соответствии с определенными содержательными просветительскими задачами и устремлениями.

На примере строительной деятельности московского митрополита Платона, который внес существенный вклад в духовное развитие российского общества в эпоху Просвещения, на примере исследования его текстов о сущности и смысле церковного зодчества, а также - на примере его отзывов о памятниках русского церковной архитектуры, - нам удалось не только выявить существенную традиционно-духовную составляющую в русской церковной архитектуре эпохи классицизма, но и обнаружить основые содержательные аспекты церковного строительства того времени. Для деятельности самого митрополита Платона характерны представления о храме как об образе Горнего града - Небесного Иерусалима, визуально-художественные черты которого явлены в текстах Священного Писания. Формально они были отчасти осуществлены в ветхозаветных храмах иудеев (в Скинии Моисея, в Храме Соломона и последующих двух этапах его существования), а также в храмах раннего христианства. Построенные во времена равноапостольного императора Константина Великого в Риме и в Святой Земле, эти храмы стали важнейшими христианскими святынями вселенского значения. Очевидно, самым важным образным источником в эпоху классицизма оставался Храм Гроба Господня в Иерусалиме с ротондой Воскресения. Из текстов митрополита Платона становится ясно, что он не выдвигает прямых стилистических и формальных требований к церковной архитектуре - предпочтительным ему видится применение долговечных материалов - камня и кирпича. Здания совершенно разных эпох и их декоративные детали получают положительную оценку в зависимости от общего впечатления их расположения в пейзаже, от эмоциональной силы воздействия на зрителя внешнего вида и от необычных «несредственных изобретений», по собственному его выражению, в общем облике и в деталях. При этом митрополит выступает за всевозможное сохранение «старины» в

церковных зданиях, что нашло воплощение в ремонтных работах в Троице-Сергиевой лавре и в храме Василия Блаженного. Основательные проявления «нового вкуса» в церковной архитектуре, к которым он относит и барокко и классицизм, - привествуются при новом строительстве, если они пластически выразительны и соответствуют идейному и историческому контексту. Для реконструкций исторических церковных и монастырских комплексов митрополит Платон предлагает использование «готического» направления, которое получает его очевидную и безусловную поддержку. В связи с этим становится более понятным столь широкое распространение «готики» в церковной архитектуре Московской епархии в эпоху классицизма, что оказало влияние на формирование общей стилистической картины и в соседних центрально русских регионах.

Исследование теоретических и символических представлений архитектора эпохи классицизма о значении церковной архитектуры в творческом процессе, проведенное на примере деятельности и теоретических сочинений В.И. Баженова, показывает, что церковная архитектура по-прежнему считалась самой сложной, достойной и возвышенной областью зодчества. Поскольку для всего русского классицизма (и шире - включая конец XVII - начало XVIII века) существенным стало вхождение в общеевропейский культурный процесс, русские архитекторы внимательно изучали теоретические представления западноевропейских классицистов и ученых-историков, археологов и богословов о церконой архитектуре, которые были важнейшей частью западноевропейского архитектурного дискурса вообще. Это же становится очевидным и для архитектуры русского классицизма, в сакральной области которой начинают преобладать внешне оформленные в классических ордерах античности образы памятников раннего христианства.

Очень важным результатом исследования является выявление сакрального смысла классических ордерных архитектурных форм в представлениях Нового Времени. Это касается как западноевропейской науки об искусстве и архитектуре, так и русской архитектурной теории вплоть до середины XIX века. В целом, для церковной области архитектуры, с начала XVII века начинает преобладать представление о богооткровенном происхождении ордерных форм. Осознавая противоречие «естественного» фитоморфического генезиса ордеров и креативной сакральной теории возникновения человеческой культуры, теоретики стремились разрешить его через логическое толкование Священного Писания. Подробным и полномасштабным изложением его результатов с привлечением археологических и архитектурно-теоретических источников стал гигантский трактат-реконструкция облика храма Соломона, опубликованный в Риме двумя учеными-иезуитами Дж.Б. Вилльяльпандо и И. Прадо. Вместе с общей композицией и всеми деталями храма Соломона они реконструировали его ордер в классическом коринфском облике с увеличенной по высоте капителью и триглифно-метопным фризом. Кроме теоретических, в сущности

умозрительных и гипотетических, представлений об ордере храма Соломона, перед глазами теоретиков и практиков существовали реальные колонны позднеантичного происхождения, которые составляли алтарную преграду раннехристианской базилики Св. Петра и, по преданию, были принесены в Рим войсками императора Тита из Иерусалима после разрушения последнего Ветхозаветного храма (храма Ирода, выстроенного в эллинистических формах). Их важнейшей особенностью были витые стволы с обильной горельефной декорацией из листвы, плодов, птичек и даже фигурок путти. Ордер этих чудных колонн можно было отнести к композитному, что совершенно не соответвовало новой теории генезиса классических ордеров от храма Соломона (коринфский), через греков (дорический, ионический и корнифский) к римлянам, которые добавили к гречеким ордерам тосканский и композитный (по Витрувию). В русской практике церковной архитектуры на протяжении ХУН-Х1Х столетий наблюдается применение обоих типов «богооткровенных» ордеров, которые, прежде всего, использовались в иконостасах, надпрестольных сенях, киотах, дарохранительницах, - по смыслу выражавших преемственную связь с ветхозаетными, новозаветными и внеисторическими прообразами.

Те направления, основные черты и образы церковно-археологической и архитектурно-художественной мысли, которые обнаруживаются в передставлениях церковных иерархов и ведущих архитекторов, а также в теоретических положениях об использовании классических ордеров в контексте их церковно-исторической и сакральной символики, обнаруживаются в императорских храмостроительных программах русского классицизма, исследованных на примере екатерининского и павловского царствований. Во второй половине XVIII века складываются отчетливые образные характеристики этих программ, выразившиеся во введении новых (или забытых) форм в русскую церковную архитектуру. Обобщенно их можно назвать образами трех христианских столиц: Иерусалима - духовной «первостолицы», Рима и Константинополя, - перефразируя известное выражение Р. Краутхаймера. Иерусалимские и константинопольские (византийские) темы непосредственно были связаны с идеологией политико-культурного «Греческого проекта», осуществлявшегося Екатериной II. Образ ротонды Гроба Господня стал актуальным и благодаря завершению восстановления Воскресенского собора в Новом Иерусалиме. Кроме этого, благодаря интересу классицистов к раннехристианским памятникам Рима, форма ротонды (или октогона) получает широкое распространение в русской церковной архитектуре с 1780-1790-х годов. Византийские образы были специально введены в русскую церковную архитектуру эпохи классицизма при строительстве Иосифовского собора в Могилёве и Софийского собора в Царском Селе, которые вплоть до середины XIX века были важнейшими образцами как для прямых подражаний и заимствований, так и для распространения двух типов большого соборного храма: однокупольного с протяженной трапезной-нефом и центрическогго пятикупольного с

четырехстолпной внутренней структурой и кубическим основным объемом. Вместе с широкими куполами ранневизантийского типа, опирающимися прямо на паруса и имеющими световые люкарны у основания, в этих храмах впервые в церковной архитектуре были применены классические ордера древнегреческого характера (дорический и ионический), которые затем стали одним из важных узнаваемых элементов образа храма русского ампира. Кроме раннехристианских аллюзий, римская тема в русской церковной архитектуре эпохи классицизма была тесно с вязана с образом собора Св. Петра, который был едва ли не важнейшим источником классицистических представлений об идеальном типе храма. На основании теоретических положений той эпохи о его достоинствах и недостатках нам удалось интерпретировать Троицкий собор Алексанро-Невской лавры, который в свою очередь стал важным церковностроительным образцом русского классицизма. Погребальные сооружения античности (греческой и римской, а также эллинистического востока) были богатым источником классицизирующих сакральных форм, связанных с образами вечности, добродетели, победы над смертью, - столь важными для церковного искусства. Пирамиды, обелиски, конические стелы, усеченные колонны, вазы-урны, - обогатили лексику церковного искусства Нового времени введением подлинных мемориальных образов античности.

Низкий иконостас, возрождение которого началось при Петре I (Петропавловский собор в Петропавловской крепости), стал важным и характерным достижением русского церковного искусства классицизма. Его формы были связаны как с предствалениями о раннехристианских алтарных композициях эпохи императора Константина Великого, так и с возрождением интереса к византийской архитектуре в храмах, связанных с «Греческим проектом».

Вместе с греко-византийскими образами «готическое» направление стало ярким художественным средством выражения идеи национальной самобытности в архитектуре русского классицизма и универсальным способом гармонизации нового строительства в исторических комплексах. Для нового осмысления его применения в русской практике понадобилось изучение теоретических представлений о «готике» как «неклассике» в архитектурной теории эпохи классицизма. При этом обнаружился существенный факт разделения «готики» в классицистической версии истории европейской архитектуры на «древнюю» и «новую готику». При этом к «древней готике» относилась вся архитектура раннего европейского средневековья от завоевания Рима готами (в т.ч. византийская), включая романскую архитектуру. В этом периоде классицисты справедливо видели продолжение использования античных принципов и форм архитектуры в видоизмененном исполнении. Изучение «готической» теории позволило выявить отношение эпохи классицизма к различным периодам развития русской архитектуры, которая, как тогда считалось, прошла несколько этапов

классицизации (в т.ч. работы итальянских архитекторов Ренессанса в конце XV - первой половине XVI веков).

Западная часть храма, к которой относились нартексы (притворы) и колокольни (в т.ч. отдельно стоящие), в эпоху классицизма, как и ранее, находилась за пределами литургического пространства и была посвящена памятей усопших и всеобщему воскресению. Такое смысловое наполнение оказывало непосредственное вляние и на традицию колокльных звонов, и на архитектурный облик колоколен. Они должны были выражать идею памятника и памяти вообще. В связи с этим выбирались исторические прообразы из числа башнеобразных памятников и гробниц античности, а также для детализации архитектурной композиции использовались символические изображения и формы, связанные с мемориальной темой (шпили-обелиски, пирамиды, шары, вазы-урны, усеченные колонны и др.).

Еще одним существенным результатом исследования стало выявление истинных причин широкого распространения т.н. двухбашенной (двухколоколенной) композиции храмов русского классицизма, которая до сих пор ошибочно считалась католической и чуждой восточнохристианской традиции. На самом деле обнаружилось несколько существенных причин ее повсеместного использования в России: двухбашенными представлялись самые древние русские храмы (Спассий собор в Чернигове, Дмитриевский собор во Владимире и др.); двухбашенным был первый Петропавловский собор на Заячьем острове, построенный по эскизу Петра I, что определило имперскую преемственность этой идеи в последующие полтора столетия; две башни (столпы на языке того времени) указывали на первоверховных апостолов Петра и Павла; в то же время они были прообразованы богооткровенным обликом храма Соломона с двумя столпами (башнями-колоннами) при входе, символически обозначавшими «надежду и постоянство»; в позднем средневековье сложились иконографические представления о двухбашенности храма Гроба Господня в Иерусалиме, который яко бы имел симетричную южной колокольню на северной стороне; важным также было и то, что в XVIII веке в греческих монастырях Афона был распространен особый способ звона «на две стороны паперти», т.е. на двух звонницах по сторонам главного входа в храм, зафиксированный путешественниками как характерная греческая (византийская) традиция.

Одним из важнейших иконографических образцов церконой архитектуры классицизма, естественно был афинский Парфенон, считавшийся выдающимся шедевром архитектуры всех времен и народов. В процессе исследования было обнаружено, что влияние образа Парфенона (и шире сакральных зданий древнегреческой классики) было обусловлено не только чисто эстетическими причинами. Парфенон в исследуемую нами эпоху воспринимался вместе с его более чем тысячелетней христианской историей, когда он был собором Св. Софии и местом пребывания чудотворной иконы Девы Марии, написанной, по преданию, евангелистом Лукой - Богородицы-Атеонитиссы. Как христианские святыни почитались и

другие классические храмы античности: Гефестион в Афинах, посвященный Св. Великомученику Георгию; т.н. храм Сивиллы в Тиволи, также освященный в честь Св. Георгия; т.н. храм Фортуны Вирилис (храм Портуна) в Риме, посвященный св. Марии Магдалине; храм Ливии и Августа во Вьенне, посвященный Богоматери; храм Клитумна в Сполето, посвященный Спасителю - место почитания св. мученика Конкордия и др. Все эти памятники предоставляли классицистам богатейший материал для архитектурных инвенций в античном духе, причем их архитектура, по большей части, воспроизводилась с введением частей, указывавших на дополнения христианской эры. Наиболее ярким среди них было представление о Парфеноне с византийским куполом, происхождение которого нам удалось прояснить.

Археологизированный подход к изучению и воспроизведению античных и раннехристианских храмов и мемориальных сооружений стал основой формирования в русской церковной архитектуре образа храма эпохи Ампира, как завершающей стадии классицизма. Благодаря совместной деятельности увлеченных античными исследованиями зарубежных архитекторов (Ч. Камерона, Дж. Кваренги, Л. Руска и др.), русских архитекторов, знакомых с античными памятниками (В.И. Баженова, И.Е. Старова, H.A. Львова), благодаря расширению программы пенсионерских поездок выпускников Императорской Академии Художеств и значительному количеству публикаций с исследованиями и обмерами, выпущенных к концу XVIII века, - сформировался особый образ храма русского ампира, в котором характерные эмоционально-пластические составляющие взаимодействовали с «узнаваемыми» композициями и элементами подлинных античных зданий, считавшихся реликвиями земной жизни Спасителя, апостолов и первохристианских мучеников.

Довольно широкий набор таких образов был перед итератором Павлом, А.Г. Строгановым и А.Н. Воронихиным при создании первого крупного храма русского ампира - Казанского собора в Петербурге. В его композиции явно воспроизведены черты двух знаменитых раннехристианских соборов: базилики Св. Павла вне Стен в Риме и базилики Рождества Христова в Вифлееме. В идейном, и художетсвенном отношении очень важной была связь этого храма с церковью Св. Женевьевы в Париже, вдохновленной представлениями о церкви Апостолов в Констанинополе и реальным образом собора Св. Марка в Венеции. Церковь Св. Женевьевы была последним, незавершенным, храмостроительным предприятием французской королевской семьи, принявшей мученическую кончину. Особенности ордерных композиций Казанского собора позволяют выявить в его образе сильную греко-византийскую линию через аллюзии его купола с ротондой Гроба Господня в Иерусалиме и через использование особого «аттического» типа ордера в важнейших частях (в барабане купола, в иконостасе, в проездах-звонницах клоннады). Своеобразные триумфальные проезды, завершающие наменитую колоннаду собора оказались вдохновленными

подлинным греко-римским памятником - т.н. аркой Аргентариев, которая была важной частью композиции раннехристиаской базилики Св. Георгия в римском районе Велабр.

Впервые было проведено подробное исследование образцовых (типовых) проектов церквей русского классицизма. Истоки известного ампирного альбома 1824 года восходят к концу XVIII века, когда по указу императора Павла началась работа по сбору лучших проектов отечественных зодчих. Все ещё недостаточно исследованный «Альбом церквей» из собрания ГНИМА им. A.B. Щусева содержит богатое, но довольно разроненное и слабо атрибутированное собрание таких проектов. При новом детальном его исследовании удалось произвести дополнительные атрибуции (например, проект H.A. Львова церкви во владимирской усадьбе Матрёнино, проект колокольни Саровской пустыни), а также выявить основные стилистические и типологические группы этих сооружений и интерпретировать отдельные детали проектов «Альбома церквквей».

Впервые подробно исследовано собрание проектов и построек Л. Руска, опубликованное архитектором в 1810 году. В результате выявилась его генетическая связь с предшествовавшими работами Дж. Кваренги и H.A. Львова, а также - основные идеи, которые затем были положены в основу альбома 1824 года. Также впервые рассмотрен альбом образцовых проектов храмов, выпущенный архитектором A.C. Кутеповым в 1829 году. Это было последнее архитектурно-теоретическое предприятие в области русской церковной архитектуры эпохи Ампира. В целом, архитектор здесь пользуется основными типами храма, разработанными его предшественниками, но предлагает значительное количество вариантов в «готическом» направлении, следуя пожеланиям, высказанным после появления ампирного альбома 1824 года.

В общеисторическом отношении закат церковной архитектуры русского ампира в официальных государственных храмостроительных программах приходится на рубеж 1820-1830-х годов и совпадает с завершением греческой революции и созданием новогреческого государства, в котором неоклассицизм становится официальным национальным стилем, в т.ч. в церковной архитектуре, где он впоследствии соседствует с византийским направлением историзма. В сущности, можно сказать, что «Греческий проект» императрицы Екатерины II был почти завершен, отчего в официальной внутренней идеологии российской империи снизилась актуальность древнегреческих архитектурных форм. В то же время для русской провинции классицистическая стилистика церковной архитектуры уже стала традиционной. Она определяла, например, архитектурное пространство многих монастырей, в которых происходил расцвет русского монашетсва. Отчасти поэтому, отчасти из-за простоты и экономичности образцовые ампирные проекты церковных зданий использовались и во втрой половине XIX века. А в начале XX века вместе с появлением неоклассицизма,

интерес к ним снова возрос и некоторые проекты из альбома 1824 года даже были вновь опубликованы.

Академические программы церковного искусства 1850х-18б0х годов, основанные на археологических данных и на лучших технических достижениях современности, можно рассматривать как важный постклассицистический этап развития классицизирующих и византийскиох направлений в сакральной области искусства. В значительной мере, именно содержательные основы, происходящие из античной и раннехристианскиой символики, представляются объединяющим началом для позднеклассицистических (ампирных) произведений и «послетоновского» этапа историзма, который в архитектуре воплотился не только в «византийском стиле», но и в итало-византийских его направлениях, ярко проявившихся в русских храмах Святой Земли, Афона, а также в церковном строительстве на территории новогреческого государства. Символические образы церковной архитектуры раннего христианства, изучение и освоение которых началось в эпоху классицизма, впоследствии стали основой для новейших археологических исследований, из которых к началу XX века выросла обширная область исторической науки о церковном искусстве, посвященная его содержательным основам.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

Монографии

1. Путятин И.Е. Идеальный ордер в архитектурной теории Нового времени... М., 2002 (5 а.л.)

2. Путятин И.Е. Кваренги и Львов: Рождение образа храма русского ампира. М.: МАКС-Пресс, 2008 (4,5 ал.)

3. Путятин И.Е. Образ русского храма и эпоха Просвещения. М.: Гнозис, 2009 (20 а.л.)

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

А.Путятин И.Е. «Надежда и постоянство»: к источникам двухбашенного типа церкви русского классицизма // Искусствознание. №2/05. М., 2005. С. 217-233 (1,5 ал.)

5. Путятин И.Е. «Храм Премудрости». Образ Парфенона и идеал греческой классики в архитектурном мышлении XVIII - начала XIX века // Искусствознание. №1/06. М., 2006. С. 230-263 (2 а.л.)

6. Путятин И.Е. Каллимах в Иосафатовой долине: к мемориальной символике колоколен русского классицизма // Искусствознание. №1-2/07. М., 2007. С. 96-130 (1,5 а.л.)

7. Путятин И.Е. Зодиак глазами профессора филологии // Искусствознание. №3-4/07. М., 2007. С. 204-212 (0,7 а.л.)

8. Путятин И.Е. Ж. Рише. Иконология и традиция. Космические символы в христианском искусстве. (Перевод с франц. и комментарии) // Искусствознание. №3-4/07. М., 2007. С. 212-251 (2,5 ал.)

Э.Путятин И.Е. К истории личности Н.Ф. Самсоновой. Рецензия на кн.: «Бектышевская сельская школа в XIX столетии» / «Переславская быль», т. 6. Переславль-Залесский, 2006 // Искусствознание. № 1/08. М., 2008. С. 332-334. (0,3 а.л.)

10. Путятин И.Е. «К пользе истинного просвещения»: проблемы исследования русской церковной архитектуры эпохи классицизма // Искусствознание. № 2/08. М., 2008. 190-210. (1,5 ал.)

11. Путятин И.Е. Кваренги и Львов. «Паломничество к италийским святыням», или рождение образа храма русского ампира. Часть 1 // Искусствознание 3-4/09. М., 2009. С. 188-218. (1,7 а.л.)

12. Путятин И.Е. К хронологии и идеологии русской «готики» XVIII века // Academia. №3,2009 (М., 2009). С. 54-56. (0,5 а.л.)

13. Путятин И.Е. Кваренги и Львов: «Паломничество к италийским святыням», или Рождение образа храма русского ампира. Часть 2 // Искусствознание. № 1-2/10. М., 2010. С. 275-309. (1,7 а.л.)

14. Егорова А.В., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологической метафоры «время - живое существо» // Вестник Центра международного образования МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. №3, 2010 (М., 2010). С. 55-62. (0,5 а.л.)

15. Егорова А.В., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологической метафоры «Время - неживой объект» // Вестник ЦМО МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. №4,2010. М., 2010. С. 61-65. (0,5 а.л.)

16. Путятин И.Е. Казанский собор Воронихина: диалог с раннехристианскими и римскими древностями // Искусствознание. №12/11. М., 2011. С. 256-283. (1,7 а.л.)

Публикации в сборниках статей и материалов международных конференций

17. Путятин И.Е. К генезису и смыслам Темпьетто Барбаро // Палладио и мировое искусство. Международная конференция. М., 2008. С. 26-27. (0,2 ал.)

18. Путятин И.Е. Усадьба Никольское-Черенчицы: архитектурные образы и идеи// Палладио и мировое искусство. Международная конференция. М., 2008. С. 27-28. (0,2 ал.)

19. Путятин И.Е. Из семейного архива: к неизвестному портрету «Панны Шмидт» С.И. Виткевича // Фёдор Шехтель и эпоха модерна. М., 2009. С. 175-176. (0,3 ал.)

20. Путятин И.Е. Раннехристианские и древнеримские образы в архитектуре Казанского собора // Андрей Никифорович Воронихин. Мастер, эпоха, творческое наследие. СПб., 2010. С. 67-80. (0,7 ал.)

21. Путятин И.Е. «Портрет В.И. Баженова в кругу семьи»: творческий манифест на фоне европейской архитектурной теории // Автопортрет и портрет художника XVIII-XXI вв. Сборник материалов международного

научного семинара. 23-25 ноября 2009 года, Санкт-Петербург. M., PAX, НИМ PAX, 2010. С. 93-112. (1 ал.)

Статьи в научных сборниках и научных журналах

22. Путятин И.Е. Дворец Разумовских-Шереметевых на Воздвиженке // Архитектура и строительство Москвы. №1,1996. С. 38-41. (0,3 а.л.)

23. Путятин И.Е. Образ храма в России эпохи Екатерины II и архитектура усадебных церквей // Вопросы искусствознания №Х(1/97). М., 1997. С. 262-268 (0,5 ал.)

24. Путятин И.Е. Усадебные церкви эпохи классицизма и архитектурные образы пригородов Москвы II Архитектура в истории русской культуры. Вып. 2. Столичный город. М.: УРСС, 1998. С. 145-151. (0,7 ал.)

25. Путятин И.Е. Императорские архитектурные программы и особенности русского храмостроительства эпохи Просвещения // Журнал «Городское управление» №3,1999. М., 1999. С. 5-6. (0,3 ал.)

26. Путятин И.Е. Аббат Ж.-Л. де Кордемуа и представление об идеальном образе храма в эпоху классицизма во Франции // Архитектурная наука в МАрхИ, вып. 3. М., 1999. С. 76-80 (0,3 ал.)

27. Путятин И.Е. Портрет В.И. Баженова в кругу семьи и идеальный образ храма в эпоху классицизма // Ассамблея искусств: XVIII век. М.: ГИИ, Пинакотека, 2000. С. 154-172 (1 ал.)

28. Путятин И.Е. Представления об идеальном образе храма митрополита Московского Платона (Левшина) и пустынь в Вифании в конце XVIII века // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 3. Желаемое и действительное. М.: НИИТАГ, УРСС, 2001. С. 152-161 (1 ал.)

29. Путятин И.Е., Зубова М.В. Митрополит • Платон (биографическая статья) // Зубов В.И Русские проповедники. Очерки по истории русской проповеди. М.: УРСС, 2001. С. 216-220 (0,3 ал.)

30. Путятин И.Е. Загадки церкви в Быкове. Ж.-Л. де Кордемуа, М.-А. Ложье и русская церковная архитектура эпохи классицизма // Пинакотека. №13-14. М., 2002. С. 72-75 (0,3 ал.)

31. Poutiatine I. Les Mystères de l'église de Bykovo: J.-L. de Cordemoy, M.-A. Laugier et l'architecture des églises en Russie à l'époque des Lumières // Pinakothëkë. #13-14. M., 2002. P. 72-75 (0,3 ал.)

32. Путятин И.Е. Архитектурные темы в «портрете В.И. Баженова в кругу семьи» // Царицынский научный вестник. Материалы научной конференции памяти В.И. Баженова. М.: Министерство культуры РФ, PAX, ГИАХЛМЗ «Царицыно», 2002. С. 67-87 (1 ал.)

33. Путятин И.Е. Содержательные основы церковной архитектуры и представления об идеальном образе храма в эпоху классицизма в России // Зубовские чтения. Вып. 1. Владимир: Министерство культуры РФ, ГИАХМЗ «Александровская слобода», 2002. С. 97-115 (1 ал.)

34. Путятин И.Е. Проблемы воссоздания иконостасов эпохи классицизма // Поиски идентичности: реставрация, восстановление, воссоздание. Чтения памяти Л.А. Лелекова. М.: ГосНИИР, 2002. С. 43-60 (0,5 а.л.)

35. Путятин И.Е. София константинопольская и «Греческий проект» в русской церковной архитектуре эпохи классицизма // Архитектурная наука и образование. Труды МархИ (Государственной академии). Т. 3. М., 2003. С. 102-109 (0,7 ал.)

36. Путятин И.Е. От гробниц древности к Просвещению // Гений вкуса: H.A. Львов. Материалы и исследования. Вып. 3. Тверь 2003. С. 22-40 (0,5 а.л.)

37. Путятин И.Е. Образ идеального храма в «портрете В.И. Баженова в кругу семьи» // http://bazhenoff.ru/ (№1,2003) (0,7 а.л.)

38. Путятин И.Е. Традиции русского церковного зодчества в трудах московского митрополита Платона (Левитана) // Русское церковное искусство Нового Времени. М., PAX, «Индрик», 2004. С. 207-220 (1 а.л.)

39. Путятин И.Е. Содержательные основы архитектурной формы в «низких» иконостасах эпохи классицизма // http ://bazhenoff.ru/ (2004). (0,5 а.л.)

40. Путятин НЕ. «Низкий иконостас»: содержание архитектурной формы и проблемы восстановления // «Реликвия». №1 (4)/ 2004. СПб., 2004 (0,5 а.л.)

41. Путятин И.Е. «Соломоновы колонны»: стилистика или символика? // Христианское зодчество. М., НИИТАГ, УРСС, 2004. С. 357-390 (1,5 а.л.)

42. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Быково: к основам русской «готики» эпохи классицизма // «Реликвия». №1 (8)/ 2005. СПб., 2005. С. 42-48 (1 а.л.)

43. Путятин И.Е. София константинопольская и «греческий проект» в русской церковной архитектуре // Николай Львов: Прошлое и современность. Материалы научной конференции. СПб., 2005. С. 56-67 (0,5 ал.)

44. Путятин И.Е. От гробниц древности к Просвещению: H.A. Львов и тема пирамиды в русской архитектуре эпохи классицизма // Николай Львов: Прошлое и современность. Материалы научной конференции. СПб., 2005. С. 68-83 (0,7 ал.)

45. Путятин И.Е. «Низкие» иконостасы эпохи классицизма: символика и проблемы восстановления // Церковное искусство: модернизм и традиция. СПб., PAX, 2005. С. 89-94 (0,3 ал.)

46. Путятин И.Е. К «Портрету панны Шмидт» Станислава Игнация Виткевича // Пинакотека. №20-21. М., 2005. С. 128-129 (0,3 ал.)

47. Putiatin I. О portrecie panny Schmidt Stanislawa Ignacego Witkiewicza // Pinakotheke. №20-21. M., 2005. S. 128-129 (0,3 ал.)

48. Путятин И.Е. Исторические образы в архитектуре Спасо-Вифанской пустыни // Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. С. 60-68. (0,3 ал.)

49. Путятин И.Е. Слово В.И. Баженова на заложении Кремлёвского дворца и греко-готический идеал // Кабинет учёного. M., PAX, 2006. С. 3649 (0,5 ал.)

50. Путятин И.Е. Погреб-пирамида в Никольском-Черенчицах: от гробниц древности к Просвещению // «Реликвия». Сентябрь, 2006. СПб., 2007. С 34-42 (1 ал.)

51. Путятин И.Е. «Космические символы в христианском искусстве» Жана Рише и проблемы интерпретации памятников русского искусства // Наука, образование и экспериментальное проектирование. Труды МАрхИ. Материалы научно-практической конференции. М., 2008. С. 79-86. (1 ал.)

52. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Бакуниных Прямухино: проблемы интерпретации // Материалы научно-практической конференции МАрхИ «Наука, образование и экспериментальное проектирование» 13-17 апреля 2009 г. Секция 4. История архитектуры и градостроительства. М., 2009. С. 23-26. (0,3 ал.)

53. Путятин И.Е. Надо ли разрушать церковь-усыпальницу архитектора Н.А. Львова? К вопросу об идеологии классицизма в церковной архитектуре

http://chtenia.pavlovskayasloboda.ru/Content/content/putyatin lvov.htm. (1 ал.)

54. Путятин И.Е. Образ Софии Константинопольской в русском храме эпохи классицизма

http://chtenia.pavlovskavasloboda.ru/Content/content/putvatin sophia.htm. (0,7 ал.)

55. Путятин И.Е. «Низкий иконостас»: содержание архитектурной формы и проблемы восстановления - http://grsr.ucoz.ru. (0,5 ал.)

56. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Горницы: пока ещё живая история архитектурных образов и идей // Архитектура и время. №6, 2009 (М., 2010). С. 14-17. (0,3 ал.)

57. Путятин И.Е. Образы трёх христианских столиц в русской церковной архитектуре эпохи Просвещения // Города мира - мир города. М.: НИИ PAX, 2009. С.120 - 137. (2,5 а.л.)

58. Путятин И.Е. Исторические образы в архитектуре Спасо-Вифанской пустыни // Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. С. 60-69: http://www.ppds.ru/ebooks/platonov chtenia 1 2004.pdf (0.3 ал.)

59. Путятин И.Е. К истории рояля Н.К. Метнера // Эвтерпа в хороводе муз. К освобождению архитектуры и пластических искусств. М., 2010. С. 6670. (0,3 ал.)

60. Путятин И.Е. Souvenir du voyage или Беседы с Мариной Чернышевой. К неизвестному портрету «панны Шмидт» С.И. Виткевича // Эвтерпа в хороводе муз. К освобождению архитектуры и пластических искусств. М., 2010. С. 85-90. (0,4 ал.)

61. (Путятин И.Е.) Об архитектуре, свободных искусствах, о музах и музыке // Эвтерпа в хороводе муз. К освобождению архитектуры и пластических искусств. М., 2010. С. 3-19. (1 а.л.)

62. Путятин И.Е. К генезису и смыслам Темпьетто Барбаро // http://www.niitag.ru/info/doc/7208 Москва, НИИТАГ РААСН. (0,2 а.л.)

63. Путятин И.Е. Усадьба Никольское-Черенчицы: архитектурные образы и идеи // http://www.niitag.ru/info/doc/7209 Москва, НИИТАГ РААСН. (0,2 а.л.)

64. Егорова A.B., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологической метафоры «время - живое существо» // Вестник Центра международного образования МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. №3, 2010 (М., 2010). С. 55-62. Электронная публикация: http://elibrary.ru/full text.asp?id=l 5204472 (0,5 а.л.)

65. Егорова A.B., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологической метафоры «Время - неживой объект» // Вестник ЦМО МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. №4, 2010. М., 2010. С. 61-65. Электронная публикация: http://elibrarv.ru/full text.asp?id=15530102 (0.5 а.л.)

66. Путятин И.Е. Итальянские архитектурные впечатления H.A. Львова // Приоратские чтения. Материалы научной конференции. Гатчина, 2011. С. 20-30 (0,5 ал.)

Научно-популярные статьи в Большой Российской Энциклопедии (общий

объем 3,2 а.л.)

67. Путятин И.Е. Быково // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 453.

68. Путятин И.Е. Валадье // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 525.

69. Путятин И.Е. Ванбру // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 573.

70. Путятин И.Е. Ванвителли // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 573-574.

71. Путятин И.Е. Введенское // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 680.

72. Путятин И.Е. Вилла // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 315-316.

73. Путятин И.Е. Виноградово // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 352-353.

74. Черкасов ПЛ. Путятин И.Е. Вобан // БРЭ. Т. 5. М., 2006.479-480.

75. Путятин И.Е. Волынщина // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 680-681.

76. Путятин И.Е. Воронихин // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 720-721.

77. Путятин И.Е. Габриель // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 223.

78. Асимов H.H., Путятин И.Е. Галикарнасский мавзолей // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 311.

79. Путятин И.Е. Галлы Плацидии мавзолей // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 329330.

80. Путятин И.Е. Гварини // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 446-447.

Общий объем опубликованных работ - 79,8 а.л.

Напечатано с готового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N 00510 от 01.12.99 г. Подписано в печать 22.09.2011 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печл. 2,0. Тираж 150 экз. Заказ 397. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891. 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 527 к.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора искусствоведения Путятин, Илья Евгеньевич

Том I

Введение.

Глава I. «К ПОЛЬЗЕ ИСТИННОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ»: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ

РУССКОЙ ЦЕРКОВНОЙ АРХИТЕКТУРЫ ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА.

Глава II. ОБРАЗ ХРАМА, В ПРЕДСТАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО МИТРОПОЛИТА

ПЛАТОНА (ЛЕВШИНА).

Раздел 1. Митрополит Платон о сущности и образе храма.

Раздел 2. История русского церковного зодчества в трудах Митрополита

Платона.:.

Раздел 3. Строительная деятельность митрополита Платона.

Глава III. «ПОРТРЕТ В.И. БАЖЕНОВА В КРУГУ СЕМЬИ»: ТВОРЧЕСКИЙ

МАНИФЕСТ НА ФОНЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ АРХИТЕКТУРНОЙ ТЕОРИИ.

Глава IV. ИДЕАЛЬНЫЙ ОРДЕР В АРХИТЕКТУРНОЙ ТЕОРИИ НОВОГО

ВРЕМЕНИ.

Раздел 1. «Соломоновы» колонны: стилистика или символика?.

Раздел 2. «Первоордер» в классической системе ордеров.

Раздел 3. Через Афины к Иерусалиму: идеальный ордер в архитектурной теории

России.

Глава V. ОБРАЗЫ СВЯТЫНЬ ТРЕХ ХРИСТИАНСКИХ СТОЛИЦ.

Раздел 1. София константинопольская и «греческий проект» в русской церковной архитектуре.

Раздел 2. «Священный Гроб освободить.».

Раздел 3. Образы памятников и христианских святынь Рима.

Раздел 4. От гробниц древности к Просвещению.

Раздел 4. Низкий иконостас: западноевропейские влияния или церковная история?.

Глава VI. ГРЕКО-ГОТИЧЕСКИЙ СПОР ИЛИ ГРЕКО-ГОТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ.

Раздел 1. Представления о готике в текстах эпохи классицизма.

Раздел 2. Церковь в усадьбе Быково: «paralleles des anciennes et des modernes».

Раздел 3. 'Речь В.И. Баженова на заложении Кремлевского дворца и греко-готический идеал.

Раздел 4. К хронологии русской «готики» XVIII века.

Раздел 5. «Готические» усадебные храмы баженовского круга.

Глава VII. ТЕМА ПАМЯТИ В АРХИТЕКТУРЕ КОЛОКОЛЕН РУССКОГО

КЛАССИЦИЗМА.

Раздел 1. Каллимах в Иосафатовой долине: гробницы древности и колокольни.236 Раздел 2. «Надежда и постоянство»: к вопросу о происхождении двухбашенного типа церкви русского классицизма.

Том II

Глава VIII. «ХРАМ ПРЕМУДРОСТИ»: ПАРФЕНОН И ГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИКА В

РУССКОЙ ЦЕРКОВНОЙ АРХИТЕКТУРЕ.

Глава IX. РОЖДЕНИЕ ОБРАЗА ХРАМА РУССКОГО АМПИРА.

Раздел 1. К истокам русского ампира: Кваренги и Львов.

Раздел 2. Итальянские архитектурные впечатления H.A. Львова.

Раздел 3. Идеи архитектурной теории эпохи Просвещения в Горницах.

Раздел 4. Церковь в усадьбе Бакуниных Прямухино: проблемы интерпретации.

Раздел 5. К исторической символике церкви-мавзолея архитектора H.A. Львова.321 Раздел 6. Загадка «двухъярусных» ниш или об одной сакральной теме русского палладианства.

Раздел 7. Маленькая церковь в усадьбе Удино: частный случай «светской» темы в церковной архитектуре?.

Глава X. РАННЕХРИСТИАНСКИЕ И ДРЕВНЕРИМСКИЕ ОБРАЗЫ В АРХИТЕКТУРЕ

КАЗАНСКОГО СОБОРА.

Глава XI. «ПРИЗНАК УСПЕХОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ» И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПРЕКРАСНОМ И ВЕЧНОМ: ОБРАЗЦОВЫЕ ПРОЕКТЫ РУССКОГО АМПИРА.

Раздел 1. «Альбом церквей» из собрания ГНИМА им. A.B. Щусева.

Раздел 2. Луиджи Руска и «археология» античности.

Раздел 3. Альбом образцовых проектов 1824 года.

Раздел 4. Альбом фасадов церквей, колоколен и иконостасов A.C. Кутепова.

Глава XII. ПОСТКЛАССИЦИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СИМВОЛИКЕ

ХРИСТИАНСКОГО ИСКУССТВА. По страницам книг той эпохи.

Введение диссертации2011 год, автореферат по искусствоведению, Путятин, Илья Евгеньевич

Предлагаемая к защите диссертация посвящена исследованию русской церковной архитектуры эпохи классицизма - эпохи, объединившей в себе просветительские методы в открытиях и пропаганде гуманитарных и естественнонаучных знаний с эстетической утонченностью идеализированного воспроизведения художественных идеалов классической античности; эпохи, завершившейся в первой половине XIX столетия «археологизированным» русским ампиром в идеологическом контексте восточнохристианской монархии вселенского масштаба.

Актуальность темы исследования.

Русская церковная архитектура эпохи классицизма включает в себя обширнейший круг памятников, которые в настоящее время все ещё недостаточно изучены. В частности, в Подмосковье, с этим периодом связано большинство сохранившихся исторических храмов - они либо полностью были построены в эту эпоху, либо перестраивались, при них возводились колокольни, трапезные. Обширнейшее строительство велось по типовым проектам позднего классицизма (ампира), которые сохраняли свою актуальность вплоть до второй половины XIX века, не только по причине длительного строительства, но и в силу уже сложившейся к этому времени почти столетней классицизирующей традиции. Сходное явление наблюдается и в других областях центральной России, например, в монастырском строительстве, считающемся наиболее консервативным в отношении новых художественных форм. В Тверской, Рязанской, Калужской, Тамбовской и других епархиях велось обширное соборное монастырское строительство в стилистических формах классицизма. Во многих губернских и уездных городах, начиная с екатерининского времени, возводятся крупные городские соборы по столичным императорским храмостроительным образцам. Церковное строительство было неотъемлемой частью русской усадебной культуры. В большинстве русских усадеб храм по традиции был художественной доминантой всего комплекса построек. Частные заказчики таких храмов располагали хорошими возможностями воплощения, подчас, весьма смелых и неординарных замыслов, обращаясь к лучшим архитекторам, строителям и художникам-декораторам. Сегодня уже не подвергается сомнениям важность духовной составляющей в культурной жизни русской усадьбы и шире — в культуре русского классицизма вообще.

Ни в одной из европейских стран во второй половине XVIII — первой половине XIX столетий не происходило настолько обширной строительной деятельности в области церковной архитектуры, как это было в России. Характерные для классицистической архитектурной теории замыслы воплощения идеального образа храма, возникавшие у зарубежных архитекторов, в основном, так и оставались на бумаге, питая бурные дискуссии эпохи Просвещения о формах церковной архитектуры. Существенный вклад, в богатство форм русской церковной архитектуры был внесен развитой многовековой традицией европейских архитектурных трактатов. Именно в России представления об образе идеального классицистического храма, гармонично воспринятые русской православной культурой как живой источник культурной и духовной связи с древнехристианской традицией, стали реальностью во множестве церковных зданий, которые сегодня по праву осознаются существенной частью культурного наследия русского классицизма и уникальным, выдающимся явлением в мировой архитектурной культуре.

В двадцатом веке, под влиянием известных и трагических событий в истории нашей страны происходило систематическое и массовое разрушение памятников церковной архитектуры русского классицизма, зачастую лишенных не только непосредственного, но и вообще какого-либо, функционального назначения. До настоящего времени сотни из них все ещё остаются совершенно брошенными и все больше переходят в статус памятников археологии. Изучение этих памятников представляется необходимым даже просто для фиксации уходящего наследия великого культурного прошлого нашей страны.

Кажущееся сегодня обнадеживающим начавшееся возрождение многих храмов, в реальности, открыло новый пласт проблем сохранения культурного наследия. В значительной мере, это относится к памятникам синодального периода в истории русской церкви, значительная часть которого хронологически совпадает с эпохой Просвещения в России. Именно Синодальный период оставил нам уникальное наследие церковной архитектуры русского классицизма. К сожалению, под влиянием пережитого русской архитектурной культурой во второй половине XIX века опыта эклектики, классицистическая стилистика ещё тогда ошибочно стала считаться чуждой православной духовности. На рубеже XIX - XX веков начались первые перестройки и утраты великолепных иконостасов классицизма - выдающегося явления в мировом искусстве. По невежеству местных приходских советов они объявлялись католическими и приговаривались к разрушению. Таким образом, ещё задолго до 1917 года началось исчезновение памятников русского церковного искусства эпохи классицизма. При этом была уже забыта их образная и символическая связь с искусством раннехристианским, причислявшимся сознанием эпохи классицизма к лучшим достижениям античности.

В настоящее время, после эйфории первых десятилетий возрождения русской религиозной культуры и искусства, приходится признать, что восстановление «порванной» исторической связи, в значительной мере, началось с того художественного и идеологического состояния русского церковного искусства, на котором произошел «разрыв» почти сто лет назад. Иными словами, все содержательные проблемы, которые утвердились в обиходном околоцерковном сознании вместе с опытом эклектики, сегодня оказались вновь актуальными. Вместе с ними «воскрес» миф о якобы католическом происхождении церковной архитектуры русского классицизма, неприятие ее в церковном обиходе и даже произвольное объединение наследия церковного искусства русского классицизма с антицерковными тайными духовными обществами. Ярким примером может служить абсурдная интерпретация русской «готики» эпохи классицизма, породившей такие шедевры как церковь Владимирской иконы Божией Матери в усадьбе Быково под Москвой или церковь в тамбовской усадьбе Знаменка Татищевых, — как проявлений недоказанной принадлежности их создателей к тайным масонским обществам. Все это побуждает нас сегодня к специальному исследованию существования и «выживания» «готического» направления в русском классицизме как осмысленного проявления поисков национальной самобытности.

Степень изученности темы исследования.

При всем внешнем благополучии современного состояния историко-архитектурной и искусствоведческой науки в отношении проблем церковного искусства, исследования по церковной архитектуре синодального периода все ещё появляются довольно редко, в сравнении с публикациями по живописи и скульптуре1. Достаточно обратиться к содержанию сборников научных статей по проблематике церковного искусства появившихся в последние годы2, то же можно сказать и о тематическом распределении программ конференций3. В особенности, это касается содержательных аспектов художественных форм церковной архитектуры, по большей части, относящихся к классицистической стилистике, которая, по сложившейся за последнее столетие в отечественном искусствознании традиции, обычно воспринимается формалистически в общем контексте якобы светского «дворцового» внешнего вида классической ордерной архитектуры.

1 См., например: выпуски сборников НИИ PAX «Русское искусство Нового Времени»; фундаментальную монографию: Рязанцев И.В. Скульптура в России XVIII - начало XIX века: очерки. М., 2003; Православный Петербург. Святые и святыни. Каталог выставки. Ораниенбаум, 2003; Спас Нерукотворный в русской иконе. Авт.-сост.: JI.M. Евсеева, A.M. Лидов, H.H. Чугреева. М., 2005; Русская икона XVIII века / авт.-сост.' Н. Комашко. М., 2006.

4 Петров П.Н. Сборник материалов для истории императорской С.-Петербургской Академии Художеств. СПб., 1864, 4.1(1758-1811).

5 Сохранение памятников церковной старины в России XVIII - начала XX вв. Сборник документов. М., 1997. С. 81-86. монастырей и даже в опросные листы, заполнявшиеся священниками по всей России по настоянию самого Императорского Археологического общества. Этому способствовали и огромное количество церковных зданий эпохи классицизма и сложившаяся к середине XIX века в среднерусских губерниях устойчивая традиция «новой» церковной архитектуры, которая поддерживалась строительством по образцам и широким распространением альбомов типовых проектов 1820-х годов.

На рубеже XIX и XX веков, вместе со становлением неоклассицистических идей в изобразительном искусстве и архитектуре, на основании исторических публикаций и исследований предыдущего периода складывается особое направление отечественного искусствознания по изучению и публикации памятников архитектуры и изобразительного искусства русского классицизма. Основательные исследования с хорошими графическими и фотографическими иллюстрациями Ф.Ф. Горностаева6, А. Ильина7, H.H. Врангеля8, Б. Эдинга9, Г. Лукомского10; В. Курбатова, П.М. Дульского, И.И. Шаховского11, графа С.Д. Шереметева, писавшего под псевдонимом Г.С.Ш.12 и др., а также профессиональные и популярные публикации в журналах «Зодчий»13, «Старые годы»14, «Столица и усадьба»15, — стали основой для обширного раздела архитектуры и изобразительного искусства русского классицизма в первом издании многотомной истории русского искусства под редакцией И.Э. Грабаря16. Существенное место в этих изданиях занимают памятники церковной архитектуры, причем в этих публикациях, на основании еще сохранявшихся тогда архивных источников или непосредственных воспоминаний владельцев усадеб, осваивается опыт интерпретаций архитектурных форм классицизма и их неочевидных символических подтекстов. Тогда же начинаются первые исследования отечественного искусствоведения в области соотношения архитектуры русского классицизма и европейской архитектурной теории17. Г. Лукомский показал, как усадебная архитектура русского классицизма была связана с «итальянским ренессансом конца XVI века»18, и результатом его дальнейших исследований классической архитектурной теории стала фундаментальная публикация 1933 года19. Существенное влияние на увеличение количества публикаций и популяризацию архитектурного наследия русского классицизма оказало празднование важных юбилеев: 200-летия основания Санкт-Петербурга, 100-летия Отечественной

6Горностаев Ф.Ф. Дворцы и церкви юга. М., 1914.

7 Илыш А. Село Виноградове). М., 1912.

8 Врангель H.H. Романтизи в живописи Александровской эпохи и Отечественная война // Старые годы. Июль-сентябрь, 1908. С. 377-415 (переиздание: Врангель H.H. Свойства века. Статьи по истории русского искусства. СПб., 2001. С. 49-112); Врангель H.H. История скульптуры // История русского искусства/ под ред. И.Э. Грабаря. Т. 5. Изд. Кнебель. (М., 1912).

9 ЭдннгБ фон. Ростов Великий. Углич. Изд. Кнебель (б.м., б.г.).

10 Лукомский Г.К. О памятниках архитектуры Переславля-Залесского. СПб., 1914, Лукомский Г.К. ппамятники старинно архитектуры России. СПб., 1915.

11 Шаховской И.И. Село Троицкое-Кайнарджи и сельцо Зенино, Корнеево тож. М., 1915.

12 Г.С.Ш. (Шереметев С Д.). Белая Колпь. М., 1902.

13 Курбатов В. Воронихин // Зодчий. 1906. С. 353-369; Курбатов В Иконостас собора Петропавловской Крепости // Зодчий. 1907. С. 17.

14 Hanpiaiep: Верещагин В. Путевые заметки H.A. Львова по Италии в 1781 году // Старые годы. Май, 1909. С. 277, 280.

15 Например: Лукомский Г. Стольное // Столица и усадьба. №3, 1915. С. 4-13.

16 Издание Кнебель, прерванное событиями 1914 г.

17 Например: Грабарь И.Э. Ранний Александровский классицизм и его французские источники // Старые годы, 1912, июль-сентябрь. С. 68-96 (Переиздана: Игорь Грабарь о русской архитектуре. Исследования. Охрана памятников. М., 1969. С. 284-309).

18 Луко некий Г. Холомки // Столица и усадьба. №35, 1915. С. 11-12.

19 Lukomski G.K. I maestri della architettura classica da Vitruvio alia Scamozzi. Milano, 1933. лл войны 1812 года и 100-летия Казанского собора в Петербурге . В текстах И.А. Фомина и JI. Рудницкого к толстенному каталогу «Исторической выставки архитектуры» 21, посвященной русской архитектуре XVIII- первой половины XIX веков, впервые был сделан общий исторический очерк развития классицизирующих направлений и стилей русской архитектуры с приложением подробного энциклопедического «словаря» творческих биографий архитекторов, работы которых экспонировались на выставке.

Эти публикации имели и практическое значение. Деятельность по популяризации русского классицизма, действительно, привела к его возрождению и не только в привычном нам сегодня виде особняков. В это время были переизданы некоторые типовые проекты храмов эпохи ампира23, началось строительство церковных зданий в неоклассицистической стилистике. Яркий пример — неоампирная колокольня в Мещёвске (Калужская губ.) при ампирном Благовещенском соборе. Или известная колокольня при Софийском соборе в Царском селе, построенная по проекту Л.Н. Бенуав 1903-1904 гг.

В целом же, на рубеже XIX-XX веков в историографии церковной архитектуры русского классицизма были заложены все основы ее дальнейших исследований: она была прочно включена в общую историю русского искусства наравне с древнерусской архитектурой, появилось множество публикаций отдельных памятников по географическому принципу, а также — биографических материалов и исследований творчества мастеров русского классицизма. Смысловые и символические аспекты рассматривались довольно редко, как по причинам естественной образованности российского общества в отношении основных сюжетов и смыслов христианского искусства, так и под влиянием стилистически-формалистического способа видения архитектуры, возобладавшим в предшествующую эпоху под влиянием историзма.

После 1917 года, с насильственной сменой государственной идеологии, публикации исследований церковной архитектуры как таковой почти прекратились. Но под видом местного краеведения, в противостоянии с массовым расхищением, вандализмом и разрушением культурных ценностей, - появлялись работы высочайшего класса, опубликованные микроскопическими тиражами. Среди их авторов выдающиеся исследователи В.В. Згура24, Н.Н. Кожин25, Э.Ф. Голлербах26, П.М. Дульский27, А.И.

20 Аплаксин A.A. Казанский собор. Историческое исследование о Казанском соборе и его описание. СПб., 1911.

21 Историческая выставка русской архитектуры. СПб., 1911.

23 Старые архитектурные проекты планов, фасадов, профилей, церквей, домов, хозяйственных строений, ворот и решеток в стиле ампир Александровского времени, собранные из старинных изданий 1809, 1812 и 1824 года и изданные В.М. Владимировым. Вып. 1. СПб., 1913.

24 Згура В.В. Проблемы и памятники, связанные с В.И. Баженовым. М., 1928.

26 Голлербах Э. Детскосельские дворцы, музеи и парки. Путеводитель. Пг., 1922; Голлербах Э. Портретная живопись в России. XVIII век. М.-Пг., 1923. Хотя эти работы не имеют прямого отношения к исследованиям церковной архитектуры," их автор в совершенстве владел методом реконструкции мышления эпохи на основании большого количества аутентичных текстов.

27 Дульский П. Классицизм в казанском зодчестве. Казань, 1920.

Некрасов28, А.Н. Греч, С. Торопов. А.И. Некрасов вел потрясающую по масштабам деятельность в нескольких учебных и научно-исследовательских институтах, а также в Обществе Изучения Русской Усадьбы. Сотрудники НИИ Археологии и искусствознания Российской ассоциации научных институтов общественных наук (РАНИОН), Государственной академии художественных наук (ГАХН) и Общества Изучения Русской Усадьбы (ОИРУ, которым руководил В.В. Згура)29, - занимались выявлением и обследованием памятников, их обмерами и фотофиксацией. Был накоплен обширный материал и, кроме изданий по древнерусскому искусству, по инициативе А.И. Некрасова были опубликованы научные сборники, посвященные русскому барокко и искусству XVIII века30. Некоторые церковные памятники усадебной архитектуры были опубликованы в сборниках ОИРУ.

Основными задачами отечественных исследований и публикаций этого периода для «чуждого имперского» русского классицизма были его сохранение и популяризация как ценного наследия труда крепостных народных мастеров, осуществлявших выдающиеся идеи талантливых архитекторов, «не принадлежавших к 'классу угнетателей». Поэтому, и отчасти на фоне эстетической полемики с модернизмом в советской архитектуре второй половины 1920х, выявлялась эстетическая и материальная ценность памятников, их атрибуции известным русским архитекторам (что могло защитить их от разрушения), а также - стилистические особенности для суждений «о трансформациях, отражениях и искажениях стиля, а также о его эволюции»31. Сами же усадебные храмы, в смысловом отношении, были объявлены схожими с парковыми павильонами, что выводило их за пределы «идеологически опасной» сакральной области и на долгое время сняло необходимость (при отсутствии возможности) церковных интерпретаций. Наиболее яркий пример -спасение церкви-мавзолея H.A. Львова в Никольском-Черенчицах, которая была объявлена «храмом Солнца» по намекам А.Н. Греча32.

По идеологическим соображениям, тогда в советской России не могли быть опубликованы исследования о смысловых основах форм церковной архитектуре, об изобразительной символике и о связи архитектуры и богослужения33. Однако в работах этого периода были в совершенстве освоены методы стилистического анализа и развиты идеи связи «западных» ордерных форм церковной архитектуры русского классицизма и его «готического» направления с древнерусской архитектурой, были обоснованы национальные (!) и «народные» основы русского классицизма34. И даже, если такие обоснования носили, подчас, тенденциозный характер, они способствовали сохранению нашего культурного наследия, а также обогащали формально-фактологическую основу для дальнейших исследований художественной мысли эпохи классицизма в направлении национальной самоидентификации.

28 Некрасов А.И. Забытая подмосковная «Пехра-Яковлевское». М., РАНИОН, 1925.

29 О деятельности ОИРУ и его многочисленных просветительских публикациях 1924-1929 годов см. юбилейный сборник: Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 4 (20). М., 1998. j0 Барокко в России. М., 1926; Материалы по истории русского искусства. Искусство XVIII века. Вып. III. М., 1928.

31 Згура В.В. Общество изучения русской усадьбы // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 4 (20). М., 1998. С. 19.

32 Греч А.Н. Венок усадьбам И Памятники Отечества. М., 1995. С. 78.

33 Например, Н.И. Брунов опубликовал свое исследование об архитектуре и символике богослужения в Софии Константинопольской на немецком языке под псевдонимом Г.А. Андреадес: Andreades G.A. Die Sophienkathedrale von Konstantinopel II Kunstmiessenschaftliche Forschungen. Bd. 1. Berlin, 1931. S. 33-92.

34 Некрасов А.И. Новгородские мотивы в творчестве В.И. Баженова // Академия Архитектуры. 1937. № 2. С. 42-45.

В середине - второй половине 1930-х годов, в контексте установления классицизирующего направления в советской архитектуре, начинаются систематические новые публикации исследований архитектуры русского классицизма, подготовленные вновь созданной Академией Архитектуры. По примеру начала XX века, в Москве организована выставка «Русская архитектура эпохи классицизма и ампира»35, целью которой было показать высочайший мировой уровень и национальные особенности русского классицизма. В условиях идеологической и физической победы новой идеологии формы церковного зодчества становятся источником вдохновения для «идеальных» классицизирующих сооружений «светлого будущего». Что вызывает необходимость более тщательных формальных исследований памятников классицизма: появляются публикации их точных обмеров с подробной детализацией, осуществленные Академией Архитектуры.

В 1937 году отмечалось двухсотлетие В.И. Баженова. Академией Архитектуры была устроена выставка, вышли первые монографии об архитекторе36. Результатом научной деятельности предшествующего десятилетия стала первая монография о русском ампире, выпущенная H.A. Некрасовым37. Им же была осуществлена первая основательная публикация каталога чертежей А.Н. Воронихина в собрании музея Академии архитектуры, которая появилась после ареста учёного без указания имени автора38. Ещё не всегда с правильными атрибуциями, было опубликовано множество неизвестных научной общественности чертежей. Появились монографии и популярные книги о М.Ф. Казакове39, А.Н. Воронихине40, И.Е. Старове41, а также многочисленные статьи в журнале Архитектура СССР42 и в периодическом научном сборнике «Академия Архитектуры».

Таким образом, предвоенный период заложил основы для дальнейших атрибуций и исследований художественного мышления архитекторов по их графическому наследию, кроме того авторы первых монографий, будучи сами непосредственно знакомы с западноевропейскими архитектурными памятниками, обращали внимание на подробности заграничных путешествий и совершенствования историко-архитеюгурных знаний архитекторов русского классицизма.

35 Выставка «Русская архитектура эпохи классицизма и ампира». Каталог. М., 1936. Вступ, ст. H.A. Некрасова, Н.И. Романова и В.Н. Иванова.

37 Некрасов А.И. Русский ампир. М., 1936 - 126 с.

38 (Некрасов А.И.) Чертежи А.Н. Воронихина. Коллекция Музея архитектуры. М., 1938.

39 Бондаренко И.Е. Архитектор Матвей Федорович Казаков. М., 1938.

40 Крутецкий А., Лундберг Е. Зодчий Андрей Никифорович Воронихин. Свердловск, 1937; Панов В.А Архитектор А.Н. Воронихин. М., 1937.

41 Голлербах Э. Архитектор И.Е. Старов. М., 1939.

42 Например: Ильин М. Николо-Погорелое // Архитектура СССР. 1941, №1.

43 Блаватский БД. Архитектура античного мира. М., 1939.

44 Витрувий. Десять книг об архитектуре / Пер. и предисловие Ф.А. Петровского. М., 1936 (2006); Марк Витрувий Поллион. Об архитектуре. Десять книг / редакция A.B. Мишулина. JI., 1936.

45 Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве / Пер. В.П. Зубова. Т. 1. М., 1935.

47 Палладио А. Четыре книги об архитектуре / пер. И.В. Жолтовского. М., 1938.

Виньолы48. Отдельным томом вышел корпус античных текстов об архитектуре49. Многие издания сопровождались обширным комментарием (Альберти и Барбаро - В.П. Зубова50, Виньола - Г.Н. Емельянова51). Все эти источники, круг которых значительно быль расширен комментариями, имелись в библиотеках русских архитекторов-классицистов и оказывали значительное влияние на формирование их художественного мышления52. Причем в колоссальном объеме опубликованных в этой серии текстов оказалось значительное количество сведений и представлений о сакральных формах классической архитектуры и о смыслах архитектуры церковной53. Все эти издания и в наше время сохраняют свою актуальность и исключительный интерес, как для исследователя, так и для практикующего архитектора.

Работы продолжались и в годы войны. В 1944 году к 200-летнему юбилею И.Е. Старова появилась небольшая, но довольно широкая по охвату явлений и проблем монография А. Михайлова54. Чудовищные разрушения фашистами русского архитектурного наследия (в том числе утраты многих первоклассных церковных памятников в окрестностях Москвы и Ленинграда) вызвали мощный «возрожденческий» пафос. В это же время по инициативе Н.Я. Колли была предпринята коллективная работа по изучению мемориальных и сакральных форм в различных древних культурах. Исследования специалистов-искусствоведов и историков архитектуры использовались для создания альбома типовых проектов памятников для увековечения памяти военных событий и захоронений погибших. Историко-исследовательская часть осталась неопубликованной (в настоящее время в НИИ PAX Т.Г. Малинина подготовила эти тексты к публикации), но во многих из них впервые за советский период были содержательно осмыслены и символически истолкованы сакрально-мемориальные художественные формы для применения в современном проектировании. В частности, текст В.Д. Блаватского о древнегреческих надгробиях и памятниках представлял собой образцовое иконологическое исследование, положения которого и сегодня могут быть применены к эллинизируцей художественной мысли эпохи классицизма.

Публикации, констатировавшие военные разрушения55, привели к началу нового этапа исследований и популяризации архитектурного наследия русского классицизма, причем, под влиянием нового идеологического значения всенародного возрождения «монархических» резиденций окрестностей Ленинграда и самой северной столицы, ассоциировавшейся теперь с незыблемостью советского строя56, - появились

48 Дж. Бароццио да Виньола Правило пяти ордеров архитектуры / Пер. А.Г. Габричевского. М., 1939.

49 Архитектура античного мира / Сост. В.П. Зубов, Ф.А. Петровский. М., 1940.

50 Альберти Л.-Б Десять книг о зодчестве (Комментарий В.П. Зубова). Т. 2. М., 1937. f1 Дж. Бароццио да Виньола Правило пяти ордеров архитектуры / Пер. А.Г. Габричевского. М., 1939. С. 73-168.

52 Зубов В.П Первые русские переводы Витрувия // Архитектура СССР. 1938. № 5. С. 76-77; Ильин М Наследие Палладио и русская архитектура конца XVIII в. // Архитектура СССР. 1938. № 10.

53 См. докторскую диссертацию В.П. Зубова, в которой даже есть специальный раздел об осмыслении Альберти форм церковной архитектуры: Зубов В.П. Архитектурная теория Альберти. СПб., Алетейя, 2001.

54 Михайлов А Архитектор Старое. 1744-1944. М., 1944.

55 См.: Памятники зодчества, разрушенные немецкими захватчиками. М., изд. Акад. Архитектуры, 1942; Грабарь И, Торопов С Архитектурные сокровища Нового Иерусалима // Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР. Сборник статей под ред. Н.Э. Грабаря. M.-JL, 1948. С. 175-200; Ильин М. Мавзолей в Николо-Погорелом // Там же. С. 449-458; Максимов П. Три памятника, разрушенные немцами (о колокольне в Никольском-Гагарине) // Архитектура СССР. № 4. М., 1943. С. 25-29.

56 См. подробнее: Кормильцева О.М. (при участии Ю.Ю. Бахаревой). Послевоенное восстановление памятников Ленинграда // Охрана памятников Санкт-Петербурга. СПб., 2008. С. 89-119. возможности более широкого исследования, публикации и даже первых реставраций (Казанский и Исаакиевский соборы) памятников церковной архитектуры русского классицизма. Утрата самих материальных памятников и задачи их будущего восстановления, - побудили к более тщательным исследованиям архитектурной графики, архивных текстовых и иконографических источников. Для осознания потерь на фоне всемирного наследия возникла необходимость погружения памятников русского классицизма в общеевропейский контекст развития архитектуры Нового времени.

К этому периоду относится появление коллективной монографии «Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова», написанной И.Э. Грабарем вместе с тогда ещё молодыми исследователями Т.П. Каждан и Г.й. Гунькиным57. При множестве спорных, но спасительных для памятников, атрибуций, вызывающих активную критику этого издания, здесь впервые было произведено серьёзно иконографическое исследование русской церковной архитектуры екатерининского времени с привлечением аналогов и публикацией архивных чертежей (в частности, впервые были опубликованы проекты из т.н. «Альбома церквей»). Г.И. Гунькин и впоследствии увлеченно исследовал памятники церковной архитектуры эпохи классицизма в южных областях средней России и ввел их в научный оборот.

Материальные потери военных лет привели к полной утрате или значительному оскудению местных библиотек. В Академии Архитектуры возникла обширная программа новых публикаций, причем были подготовлены к изданию новые монографии об архитекторах русского классицизма, в которых значительное место занимали церковные памятники58. Эти основательнейшие издания, подкрепленные коллективными архивными изысканиями и специальными исследовательскими экспедициями для обмеров и фотофиксации, и сегодня сохраняют свою актуальность. В 1950-х , годах начались специальные реставрационные исследования памятников церковной архитектуры ХУШ-Х1Х веков59. К каждому проекту реставрации проводилось всестороннее монографическое исследование и самого памятника, и его историографии. Даже, если такие исследования оставались неопубликованными, они внесли существенный вклад в изучение методов строительства и конкретных архитектурных и художественных форм церковных памятников русского классицизма60. Одновременно и в реставрационных, и в специальных историко-архитектурных исследованиях развивается метод поисков аналогов и сопоставлений аналогичных памятников как для воссоздания утраченных бесследно их элементов, так и для вероятных атрибуций и датировок.

57 Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951.

58 Чернов Е.Г., Шишко A.B. Баженов. М., 1949; Белехов Н., Петров А. Иван Старов. М., 1950; Михайлов А.И. Баженов. М., 1951; (Гршш Г.Г.) А.Н. Воронихин. Чертежи и рисунки. JI.-M., 1952; Власюк А. И., Каплун А.И., Kunapucoea A.A. Казаков. М., 1957; Будылина М.В., Бращева О.И., Харламова А.И. Архитектор H.A. Львов. М., 1961; Гримм Г.Г. Архитектор Воронихин. JI.-M., 1963.

59 Например: Кедринский A.A. Основы реставрации памятников архитектуры. М., 1999. С. 70-72.

60 Например: исследование А.И. Харламовой церкви-усыпальницы H.A. Львова в Никольском-Черенчицах; предпроектные исследования церкви свв. Афанасия и Кирилла в Афанасьевском пер. в Москве - Й.Й. Казакевич, В.В. Путятиной. '

61 SprinkL^L'Ait sacrée en Occident et en Orient! Essay du synthèse. Le Puy-Lyon, 1965. сакральной геометрии. В ней рассмотрено множество аспектов символики сакрального зодчества и высказаны смелые гипотезы, открывающие пути дальнейших исследований. Ей предшествовало множество исследований, проведенных ещё в 1940-х - 1950-х. После большой выставки 1953 года в музее Гиме в Париже появился большой корпус публикаций по символике христианского искусства и архитектуры, в том числе Луи Peo . Кроме материалов самой выставки, опубликованных с текстами А. Грабара и JI. Гродецкого63, это вышедшие в серии о романике «Зодиак» (но обращенные не только к романскому искусству) тома по символике (в т.ч. и астральной)64. Христианской символике были посвящены монографии Жана Даниэлу65. Наш соотечественник и ученик Н.П. Кондакова Андре (Андрей Николаевич) Грабар, после множества больших работ по иконописи и средневековому искусству, выпустил две книги по раннехристианскому искусству, раскрывающие существенные аспекты раннехристианской и раннесредневековой символики и её связи с классической античной культурой66. Все эти исследования, на первый взгляд, отстоящие далеко от русского классицизма, в сущности, предоставляют обширный материал по сакральному истолкованию мотивов классической архитектуры и монументального искусства, что позволяет нам сегодня открывать пути таких истолкований в эпоху классицизма. Этому способствуют и традиционные для Варбургского института символические исследования искусства эпохи Возрождения Э. Панофского67 и Р. Виттковера68.

В это же время появились, ставшие теперь уже классическими, монографии Рудольфа Виттковера об архитектурных принципах итальянского ренессанса и английского палладианства . Исследуя архитектурную мысль эпохи, автор обнаруживает скрытые символические подтексты антикизированных форм «новой» церковной архитектуры. Эти исследования открывают широкие пути для изучения сходных процессов в русской архитектуре эпохи классицизма.

В отечественном искусствоведении 19б0х-1970х одним из наиболее масштабных явлений в исследовании символики христианского искусства представляются работы Г.К. Вагнера. И хотя, по большей части его монографии посвящены владимиро-суздалйскому искусству и древнерусской скульптуре, в них включались существенные аспекты символизма форм церковной архитектуры вообще70. А в одной из поздних работ специально была рассмотрена эволюция форм сакральной архитектуры (в т.ч. русской вплоть до конца XVII века)71.

62RéauL Iconographie de l'art chrétien Paris, 1955.

63 Symboles cosmiques et monuments religieux. Annales du Musée Guimet. Paris, 1953 (in 2 vol.).

64 Champeaux G. de, dont Sébastien Sterckx. Introduction au monde des symbols [1966]. Éd. Zodiaque, s.l. 1-е éd.: 1972; 4-e éd.: 1989. Beigleder О Lexique des symboles. Éd. Zodiaque, s.l., 1969. Им предшествовала еще одна книга по романской символике: Davy М.-М. Initiation à la symbolique romane, XII siècle. Paris, Flammarion, 1964.

65 Daniélou J. Le signe du Temple. Paris, Gallimard, 1942; Daniélou J. Symboles chrétiens primitifs. Paris, Le Seuil, 1961.

66 GrabarA. The Beginnings of Christian Art, 200-395. London, Thames & Hudson, 1967; Grabar A Christian Iconography: a Study of its Origins. Princeton, NJ, 1968.

67 Panofsky E. Studies in Iconology: Humanistic Themes in the Art of Renaissance. NY, Oxford University Pr., 1939; Panofsky E. Meaning in the Visual Arts. NY, 1955.

68 Wittkower R. Allegories and the Migration of Symbols. London, 1977.

69 Wittkower R. Architectural Principles in the Age of Humanism. Studies in Warburg Institute: 19. London, 1949 ( Wittkower R. Les principes de Г architecture à la Renaissance. Paris, 1996); Wittkower R. Palladio and English Palladianism. London, 1974.

70 Вагнер Г.К От символа к реальности. Развитие пластического образа в русском искусстве. М., Искусство, 1980.

71 Вагнер Г.К. Искусство мыслить в камне. М., 1990.

Параллельно с публикациями «классических» монографий начались отечественные исследования русской архитектурной теории эпохи классицизма. И хотя в них не выделялись (и даже опускались)' вопросы церковной архитектуры, в статьях того времени во вновь созданном в 1951 году сборнике «Архитектурное наследство», были опубликовано значительное количество архивных источников с теоретическими текстами об архитектуре XVIII - начала XIX веков73. Таким образом была заложена основа для появления обширных монографий по русской архитектурной теории эпохи классицизма H.A. Евсиной , в которых уже по сложившейся традиции советского искусствознания тоже не было разделов о церковной архитектуре. В'широчайшей по охвату материала монографии Е.И. Кириченко уже появились отдельные главы о церковной архитектуре, но они касались, в основном вопросов русско-византийского и русского «стилей»7 . Однако благодаря этим изданиям стал доступным для дальнейшего осмысления большой корпус документов и аутентичных текстов (в основном, русских).

На русский язык переводы, систематизация и публикация фрагментов большинства западноевропейских источников Нового времени по ордерной архитектурной теории, — были осуществлены Л.И. Таруашвили78 параллельно с новейшими западноевропейскими исследованиями этой темы и публикациями текстов79. В результате открылась возможность выявления сакральной составляющей в классицистической ордерной теории. В современные западноевропейские академические монографические исследования о творчестве архитекторов Нового времени тоже стали включаться вопросы иконологии и символики архитектурных форм80. Вопросы изобразительной символики отдельных мотивов рассматривались в

72 Гримм Г.Г. Кваренги. Л., 1962; Коршунова М.Ф. Джакомо Кваренги. JL, 1977; Пилявский В.И. Дж. Кваренги. Архитектор. Художник. J1., 1981.

7j Например: Баженов В.И. «Мнение о разных писателях, которых сочинения о архитектуре у нас ежедневно в руках бывают» / публ. Н. Моренца // Новые материалы о В.И. Баженове // Архитектурное наследство. М., 1951. Вып. 1. С. 102.

74 Евсина НА. Архитектурная теория в России XVIII в. М., 1985; Евсина Н.А. Архитектурная теория в России второй половины XVIII - начала XIX века. М., 1985.

75 Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. M., 1986.

76 Rykwert J Maison d'Adam au Paradis. Paris, 1976.

77 Provoyeur P. et C. Le Temple. Représentations de l'architecture sacrée. Paris, 1982.

78 Таруашвили Л.И. Эстетика архитектурного ордера. M., 1995.

19 Herrmann W. Laugier and eighteenth century French Theory. L., 1985; Fichet F. La théorie architecturale à l'âge classique. Bruxelles, ed. Pierre Mardaga, (s.d.).

50 Tavernor R. Palladio and Palladianism. L., 1997 (1991); Pérouse de Montclos J.-M. Philibert De l'Orme architecte du Roi (1514-1570). Paris, 2000. специальных изданиях81. Осуществлены переиздания работ по иконологии и символике первой половины XX века: для нашей темы важное методологическое значение имеет диссертация Жана Адемара «Античные влияния в искусстве французского Средневековья»82.

Тем не менее, до настоящего времени существует мнение о светском и чуждом воточнохристианской духовности характере русской церковной архитектуры эпохи

84 классицизма , которое опирается на устаревшее упрощенное изложение истории

85 русской архитектуры ,, причем ставится под сомнение даже авторитет такого иерарха русской православной церкви как митрополит Платон (Левшин)86.

Художественные и «образцово-формальные» смыслы в церковной архитектуре эпохи просвещения начал исследовать Д.О. Швидковский. В его монографиях87 и многочисленных статьях, посвященных русско-английским архитектурным и культурным связям русская архитектура предстает как важная и интереснейшая часть общеевропейского классицистического процесса. Специальные работы об английской архитектуре Нового времени открывают пути смысловых интерпретаций английских церковных памятников и показывают основные образные «темы» и проблемы церковной архитектуры эпохи просвещения вообще88. В работах Д.О. Швидковского впервые в современной отечественной науке были показаны связи екатерининского императорского храмостроительного заказа с образом Софии Константинопольской, открывающие широкие возможности для дальнейшей интерпретации многих

81 Например: Alexandre-Bidon D. Arbre de vie et Paques Fleuries. Note sur la symbolique végetale dans la célébration pascale // L'Arbre. Histoire naturelle et symbolique de l'arbre, du bois et du fruit au Moyen Age. Paris, 1993.

82 Adhémar J. Influences antiques dans l'art du Moyen Âge français. Paris, C.T.H.S., 1996.

83 Бусева-Давыдова И.Л. Об идейном замысле «Нового Иерусалима» патриарха Никона // Иерусалим в русской культуре /сост. А. Баталов, А. Лидов. М., 1994. С. 174-181; Бусева-Давыдова И.Л. Литургические толкования и представления о символике храма в Древней Руси // Восточнохристианский храм: Литургия и искусство / ред.-сост. A.M. Лидов. М., 1994. С. 197-203; Бусева-Давыдова И.Л. Архитектурные особенности храмов Ростовской митрополии // Искусство Древней Руси. Проблемы иконографии. / Ред.-сост. A.B. Рындина, А.Л. Баталов. М., 1994. С. 159-168; Бусева-Давыдова ИЛ. Образ православного храма в синодальный период истории русской церкви // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль Ампир. М., 2002. С. 132-139; Бусева-Давыдова И.Л. О так называемом запрете шатровых храмов патриархом Никоном // Патриарх Никон и его время / отв. ред. Е.М. Юхименко. Труды ГИМ. Вып., 139. М„ 2004. С. 314-322.

84 Щенков A.C., Вятчанина Т.Н. Об иконографии и тектонике православного храма (опыт содержательной интерпретации архитектурных форм). М., 1996.

85 Например: Настольная книга священнослужителя. Т. 4. М., 1983. С. 34.

86 Щенков A.C., Шеко ЕД, Щенкова О.П. Об идее храма в архитектуре русского классицизма // Искусство христианского мира. Вып. 4. М., 2000. С. 85.

88 Саваренская Т.Ф., Швидковский Д.О. Градостроительство Англии XVII-XVIII веков: город и природа. M , 2001 (главы 2,3,6); Швидковский ДО. Лондон XVII столетия. Градостроительные идеи К. Рена // Города мира-мир города. М., 2009. С. 248-255. церковных памятников русского классицизма89. Кроме того, был показан преемственный характер классицизирующей архитектурной политики Екатерины II по отношению к эпохе Петра I90. А в новой монографии «Русская архитектура и запад» высказан современный взгляд на место русской архитектуры в общем культурном процессе европейской цивилизации, что очень важно для периода классицизма91. Эти же идеи были положены Д.О. Швидковским в основу русского раздела огромной международной выставки «Триумф барокко»92.

По современному пути интерпретаций сакральных архитектурных форм с применением новейших методов междисциплинарных исследований развиваются работы A.JI. Баталова93, JI.A. Беляева94, A.M. Лидова95. И хотя их интереснейшие исследования, посвящены, в основном, русской средневековой и византийской архитектуре, московскому зодчеству XVI века и иконографии, они могут послужить как образцом, так и ценным источником сведений о символическом осмыслении сакральных архитектурных форм русскими зодчими, важно и то, что значительное место здесь уделяется вопросам интерпретации.

Большой материал по церковной архитектуре синодального периода собран в монографиях И.Н. Слюньковой . Они посвящены западным областям Российской империи. Кроме ценных исторических сведений и типологических анализов, здесь содержатся размышления о содержании архитектурных форм, о символическом значении важных сакральных образцов, и о разнообразных способах обращения к ним. Сходной тенденции следует в своих статьях о церковной архитектуре Сибири Л.К. Масиель Санчес. Здесь идет речь о региональном переосмыслении привнесенной строительной традиции под влиянием заказчиков - церковных иерархов. Автор также затрагивает вопросы нумерологической символики97.

89 Швидковский Д О. Идеальный город русского классицизма // Дени Дидро и культура его эпохи. М., 1986. С. 191.

90 Например: Швидковский Д.О. Минерва и Александр // Наше наследие № 46. М., 1998. С. 6.

91 Shvidkovsfy D. Russian Architecture and the West. Yale University Press, 2007.

92 Shwidkovsky D. The Architecture of the Russian Estate: between East and West, 1600-1760 // Millón H.A. The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750. London: 1999. P. 135-171.

93 Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI века. Проблемы художественного мышления эпохи. М., 1996; Баталов А, Беляев Л. Сакральное пространство средневековой Москвы. М., 2010; и новая книга AJI. Баталова (в рукописи) «Собор Василия Блаженного».

95 Лидов A.M. Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. Москва, 2009.

96 Слюнькова И.Н. Архитектура городов Верхнего Приднепровья. Минск, 1992; Слюнькова И.Н. Монастыри восточной и западной традиций. Наследие архитектуры Беларуси. М., 2002; Слюнькова И.Н. Храмы и монастыри Беларуси XIX века в составе Российской империи. М., 2010.

97 Например: Масиель Санчес Л.К. К вопросу об «украинизмах» Тюменского Троицкого монастыря // Искусство христианского мира. Вып. 7. М., 2003. С. 234-242; Масиель Санчес Л.К. Православные каменные храмы Западного Забайкалья XVIII - первой половины XIX вго История региональной традиции // Памятники русской архитектуры и монументального искусства XVI-XX вв. Вып. 7. М., 2005. С. 178-207.

Памятники архитектуры и монументального искусства» . В дополнение к известному двухтомному своду «Памятники архитектуры Московской области»99 (М.,1975) в последние годы под редакцией E.H. Подъяпольской опубликованы ещё четыре тома с включением большого количества вновь выявленных церковных памятников100. Большое количество публикаций по церковной архитектуре появляется в регионах. Обычно содержащие сжатые исторические и энциклопедические сведения, такие статьи открывают новые объекты для исследований и дают многочисленные примеры разнообразного воплощения в эпоху классицизма теоретических представлений о храме10 . Благодаря таким публикациям открываются новые возможности не только для типологических сравнений, но и для выявления «миграций» образцовых проектов и отдельных идей.

Проблемам библиографии и атрибуции русского церковного зодчества в контексте современных исследований итало-русских архитектурных связей посвящена статья С.С. Подъяпольского, в посмертном сборнике его научных трудов102. Эта статья была написана в начале 1990-х и должна была открывать оставшееся неосуществленным русское издание монографии Э. Ло Гатто «Итальянские художники в России»103. С.С. Подъяпольский был хорошо знаком с иконологическими исследованиями и мечтал о появлении исследования русской церковной архитектуры эпохи классицизма в духе Панофского и Виттковера.

98 Например: Шорбан Е.А., Зубарев В В Церковное строительство «мосальских меценатов» Хлюстниных во второй половине XVIII - первой трети XIX в. // Памятники русской архитектуры и монументального искусства XVI-XX вв. Вып. 7. М., 2005. С. 208-241.

99 М., 1975. Руководитель авторского коллектива Б.Л. Альтшуллер.

100 Памятники архитектуры Московской области. Вып. 1. М., 1998; Вып. 2. М., 1999; Вып. 3. М., 1999; Вып. 4. М., 2009.

101 Например: Мельник А.Г. Уничтоженные храмы Ростова Великого. М., 2008; Моршанск православный / авт.-сост. И.А. Озорнов, H.JI. Федосеева, О.Ю. Левин. Тамбов, 2010.

102 Подъяпольский С.С. О книге Э. Ло Гатто Послесловие через полвека // Подъяпольский С.С. Историко-архитектурные исследования. Статьи и материалы / сост. E.H. Подъяпольская. М., 2006. С. 219-260.

1(із Lo Gatto Е. Gli Artisti italiani in Russia. Roma, 1934-1943. Vol. I-II1.

104 H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 1. Архитектурное наследие / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VI). Вышний Волочек, 2008; H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 2. Культурное наследие / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VII). Вышний Волочек, 2008; H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 3. Родственные связи / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VIII). Вышний Волочек, 2008.

105 Никитина А.Б Архитектурное наследие H.A. Львова. СПб., 2006.

107 Например: Львов H.A. От издателя русского Палладия // «Гений вкуса». H.A. Львов. Материалы и исследования. Вып. 3. Тверь, 2003. С. 144-162. В настоящее время готовится факсимильное переиздание десятилетия русскому читателю стали доступны классические для западноевропейского искусствоведения интерпретационные труды и исследования иконологической школы благодаря изданию русских переводов Г. Зедльмайра108, А. Варбурга109, Э. Панофского110, Ж. Рише . В отношении византийского и древнерусского искусства (в т.ч. и архитектуры) в современной отечественной науке развиты междисциплинарные интерпретационные иконографические и иконологические исследования, что дает возможность исследований и интерпретаций русской церковной архитектуры эпохи классицизма, которая обычно воспринималась, по большей части, формально. Этому способствуют современные публикации текстовых материалов той эпохи: мемуаров, писем, переиздания историко-культурных книг, а также — исторические исследования, реконструирующие «дух эпохи» и духовные стороны жизни эпохи Просвещения. Среди новейших - монография С.О. Кузнецова112. В контексте нарастающего в современной культуре интереса к символизму"3 и осмыслению художественных форм исследование церковной архитектуры русского классицизма может стать одним из новейших результатов осмысления опыта искусствознания последнего столетия.

Объект исследования

Русская церковная архитектура эпохи классицизма.

Предмет исследования

Цель исследования этого текста с комментарием А.Б. Никитиной в сборнике НИИ PAX, посвященном 500-летию А. Палладио.

1,0 Паиофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства / пер. В.В. Симонова. СПб., 1999; Панофский Э IDEA. К истории понятия в теориях искусства от античности до классицизма / пер. Ю.Н. Попова. СПб., 2002; Панофский 3. Ренессанс и «ренессансы» в искусстве Запада / пер. А.Г. Габричевского, А.Г. Обрадович. СПб., 2006; Панофский Э. Этюды по иконологии. Гуманистические темы в искусстве Возрождения / пер. Н.Г. Лебедевой, H.A. Осминской. СПб., 2009.

112 Кузнецов С.О. Не хуже Томона. Государственная, меценатская, собирательская деятельность рода Строгановых в 1771-1817 гг. и формирование имперского облика С.-Петербурга. СПб., 2006.

См., например: Baudry G.-H. Les Symboles du christianisme ancient ler-VIIe siècle. Paris, Cerf, 2009; a также энциклопедию символов, переиздававшуюся за тридцать лет едва ли не каждый год: Chevalier J., Gheerbrant A. Dictionnaire des symboles. Paris, 1982.

Задачи исследования-.

- выявление основных проблем современного осмысления церковной архитектуры русского классицизма;

- рассмотрение представлений иерархов церкви и о сущности и художественных формах храмов;

- рассмотрение «готического» направления в церковной архитектуре русского классицизма и его теоретических обоснований в классицистических» архитектурных трактатах и текстах по теории искусства;

Хронологические границы исследования охватывают, прежде всего, период классицизма в русской церковной архитектуре с 1760х до 1820х-1830х годов. По мере необходимости автор обращается к памятникам и текстовым источникам конца XVII — середины XVIII века, когда формировались основы классицизирующих стилей и направлений в русской архитектуре эпохи Просвещения. Кроме того, приводятся примеры классицизирующих памятников и текстов середины — второй половины XIX века. Хронология рассматриваемых архитектурных текстов более широкая: начиная с эпохи Раннего Возрождения и до второй половины XIX века. Нижняя граница здесь связана с особенностями освоения классической архитектурной теории русскими читателями эпохи классицизма, для которых и Витрувий с комментариями разного времени, и тексты конца XVII века обладали равной значимостью. То же наблюдается и в отношении графических источников (например, интерес русских пенсионеров к кодексу Барберини). Тексты второй половины XIX века представляют интерес в осмыслении классического наследия (в т.ч. и «своего» классицизма), кроме того, в них отчетливо проявился интерес к символике христианского искусства, существовавший «скрыто» перед тем в классической теории церковной архитектуры и явно — в историко-богословских текстах.

Источники исследования

Памятники церковной архитектуры русского классицизма, в т.ч. обследованные в экспедициях отдела Свода памятников архитектуры и монументального искусства ГИ Искусствознания (Москва); архитектурные трактаты эпохи Возрождения и классицизма, которыми пользовались в России; тексты архитекторов русского классицизма (В.И. Баженова, H.A. Львова, Дж. Кваренги, Л. Руска), историко-культурные издания, издания по искусству, богословские труды, гравюры и увражи XVII-XIX. веков; иконографические источники по утраченным памятникам (рисунки, гравюры, архивные фотографии). Архивные и графические материалы РГИА (Санкт-Петербург), ГНИМА им. A.B. Щусева (Москва), Архива и фотоархива ИИМК, Отдела Эстампов РНБ, НИМ PAX (Санкт-Петербург). Материалы библиотек Экспедиции Кремлевского Строения, Строгановского училища и Академии Архитектуры (Москва). Материалы музеев: Могилёвского Областного краеведческого музея, Переславль-Залесского и Юрьев-Польского историко-архитектурных музеев. Аутентичные альбомы архитектурной графики: «Альбом церквей» (т.н. Смешанный альбом Казакова в ГНИМА им. A.B. Щусева), «Гатчинский альбом» H.A. Львова. (ГМЗ «Гатчина»), Альбом рисунков и гравюр Александра Львова (сына H.A. Львова). Материалы библиотеки Французской археологической школы в Афинах, фонда и библиотеки В.П. Зубова в Москве, негативы натурной фотосъемки памятников и их обмеров Г.И. Гунькина.

Методологической основой данной работы является интерпретационное исследование памятников церковной архитектуры русского классицизма, которое подкрепляется производимым параллельно исследованием текстов об архитектуре, как специальных так и общекультурного содержания, что дает возможность применить к предмету исследования современные достижения иконологических методов. При этом уделяется внимание вопросам выражения символической стороны церконого искусства в архитектуре рассматриваемого периода. Для решения конкретных задач используются исторический и типологический методы, метод художественно-стилистического и сравнительного анализа.

Диссертация стала результатом теоретического обобщения пятнадцатилетней исследовательской работы по изучению русской церковной архитектуры эпохи Просвещения и Ампира и осмыслению творческих процессов, происходивших в то время и происходящих в. современности при возрождении отечественной церковной архитектуры.

Научная новизна работы заключается в рассмотрении архитектурных процессов русского церковного зодчества XVIII - первой половины XIX веков не только с точки зрения формально-стилистической, но и содержательной. Для этого впервые исследован широкий круг архитектурных и др. текстов, содержащих высказывания и сведения о сакральной составляющей искусства архитектуры и о памятниках храмового зодчества (от античности до классицизма). При этом многие фрагменты текстов впервые были переведены на русский язык и откомментированы. В отечественный научный оборот введено множество неизучавшихся раннее изданий, бытовавших в России в XVIII - первой половине XIX веков. Был осуществлен первый перевод на русский язык книги А. Палладио «Древности Рима» - первого издания проставленного архитектора (готовится в печати в НИИ PAX). Впервые в отечественной науке применительно к церковной архитектуре классицизма были использованы иконологические методы исследования, освоенные искусствознанием о средневековье и об эпохе Возрождения. Рассмотрение теоретического наследия эпохи вместе с конкретными памятниками позволило обнаружить и осознать место русской церковной архитектуры эпохи классицизма в общем контексте европейского архитектурного процесса Нового времени. Рассмотрение символических и шире -смысловых аспектов русской церковной архитектуры эпохи классицизма позволяет яснее осознать соотношение сакрального и профанного ее содержания. Несомненно, погружение в мыслительные и художественные процессы эпохи приводит к выявлению и пониманию преобладания сакрального содержания, что естественно для церковного искусства. Все это существенно дополняет традиционные аналитические разборы качественных, формальных и стилевых характеристик архитектуры и даже меняет восприятие как самих церковных памятников, так и отдельных элементов их архитектуры и монументального искусства.

Положения, выносимые на защиту:

Классические ордера - основа художественного языка церковной архитектуры этого времени осмысливались в контексте сакрального искусства как богооткровенные архитектурные формы, и к началу XVIII века в европейской архитектурной теории уже существовала длительная и устойчивая традиция такого осмысления, а также позитивистской полемики с ним. Именно идеализация классической ордерной системы была основой ее применения в «новой» церковной архитектуре наряду с представлениями об образцовом характере раннехристианских храмов, относившихся к классической античной традиции.

На внедрение в русскую церковную архитектуру основных новых типов храмов и характерных элементов их композиции оказали определяющее влияние императорские храмостроительные программы, которые в классицистическом сознании развивались в контексте греческой (византийской) культурной преемственности и имперской сакральной идеологии. Таким образом, в церковной архитектуре русского классицизма выделяются образы святынь трех христианских столиц — Рима, Константинополя и Иерусалима, который, не имея государственного статуса, всегда оставался вселенским духовным центром.

Идеальные ордерные формы, представления об их богооткрованном происхождении и конкретные раннехристианские и ранневизантийские образцы, а также символические архитектурные элементы (такие, например, как арки), -определяли канонические типы композиций иконостасов в русских храмах эпохи классицизма.

Очень важным элементом для образа храма русского классицизма были колокольни, которые осмысливались как мемориальные сооружения и даже буквально — как памятники. И такое восприятие оказывало определяющее влияние на различные типы их композиционно-художественного решения.

Теоретическая и практическая значимость работы

В теоретическом отношении настоящее исследование позволяет глубже осознать внутренние закономерности развития церковной архитектуры русского классицизма, вникнуть в художественный процесс той эпохи, в особенности творческой мысли архитекторов и заказчиков. Исследование конкретных памятников в контексте художественной теории способствует пониманию места отечественного архитектурного наследия в общеевропейском, культурном процессе. Результаты и методика исследования открывают возможности для более глубокого изучения церковной архитектуры и других периодов: прежде всего — хронологически пограничных с нашим.

Предмет исследования и разработка поднятой в диссертации проблематики будут востребованы в различных областях искусствоведческой деятельности (научной и прикладной), а также - в практике художественного образования. Прежде всего — в практике архитектурного образования по специальности церковной архитектуры, которая сегодня необходима обществу, но ещё слабо развита. Именно на развитие осмысленной-художественной деятельности архитекторов и церковных художников ориентировано это исследование в практическом отношении.

В процессе массового восстановления заброшенных храмов и реставрационных работ это исследование значительно упростит поиск аналогов и художественных решений утраченных частей памятников, о которых не сохранилось исторической информации. Это тем более актуально, что из возрождаемых в настоящее время храмов множество относится именно к эпохе классицизма. Осознание смыслов художественных форм помогает яснее определить пути формальных творческих поисков и вывести современную церковную архитектуру за пределы «художественного произвола» (по выражению Н.К. Метнера).

Апробация работы

Проблематика диссертации, положения работы и результаты исследований' были доложены и обсуждены на многих (в т.ч. международных) научных конференциях и научных семинарах в НИИ Теории и истории изобразительного искусства PAX, в Институте им, И.Е. Репина PAX, в НИМ PAX, в МГУ, в ГИМ, в Московском Архитектурном институте, в НИИТАГ РААСН, в Институте Всеобщей Истории РАН (Центр по изучению XVIII века), в ГосНИИР, в ЦНРПМ (научные чтения памяти JI.A. Давида), в Институте истории естествознания и техники РАН, в Германском Историческом институте (Москва), в Международном обществе Леона Баттиста Альберти (Société international Léon Battista Alberti), в МГИМ им. А.Г. Шнитке, в

Музее-усадьбе Останкино, в Музее-заповеднике Царицыно, в ГМЗ «Гатчина», в Доме-музее Г.Р. Державина в Санкт-Петербурге, в Тверском Государственном Университете, в художественных и историко-краеведческих музеях в Александрове (Владимирская . обл.), в Кашине (Тверская обл.), в Обществе Изучения Русской Усадьбы, в православном Свято-Тихоновском богословском Институте, в Московской Патриархии (на «Рождественских чтениях», в Николо-Перервинской и Николо-Угрешской семинариях) и в Санкт-Петербургской Епархии. Основные положения и материалы исследования изложены в монографиях, в научных и научно-популярных публикациях • на русском, французском и польском языках. Положения работы легли в основу учебного курса «История русского искусства», который автор преподает в Московском архитектурном институте, и курса Истории архитектуры от раннего христианства до конца. XIX века, читавшемся автором на Гуманитарном факультете МИИГАИК в 2007-2008 гг. Автором написаны учебно-методические пособия по эти курсам. В.настоящее время на основе диссертационного исследования автор разработал курсы «История русского искусства» и «проблемы иконологии и символики в русском искусстве» 1 в учебном новом стандарте Ш поколения для студентов-архитекторов.

Методика и результаты исследования использованы при осуществляемом автором научном руководстве диссертации , «Церковная,, архитектура Тамбовской епархии в Синодальный период» соискателя степени кандидата архитектуры Поздняковой Ирины Юрьевны в МАрхИ, а также в консультациях курсовых и дипломных работ студентов МАрхИ. ,

Отдельные тематические направления и некоторые идеи были использованы в научных консультациях проектирования и строительства Спасо-Преображенского. собора в г. Жуковский; Московской ; области (арх. Е.Ю: Константинов), а также в консультациях исследования и проектов реставрации погреба-пирамиды; в усадьбе Н:А. Львова Никольское-Черенчицы и кувуклии Гроба Господня в Воскресенском соборе Новоиерусалимского монастыря (арх. И:В;. Калугина,. А; Глухих), в, консультациях- по воссозданию иконостаса в церкви Рождества Богородицы села Подмоклово;

Структура, диссертации- определяется целью и задачами? исследования и содержит введение, двенадцать глав и заключение, с подведением итогов. Общий объем текста около 36- а.л. В последней главе и в заключении намечена-взаимосвязь проблематики периода классицизма с последующими; эпохами. Библиографический список содержит более 800 наименований использованных и .цитированных в исследовании работ, гак и общих трудов по эпохе и проблематике исследования; а также — новейших публикаций по темам, глав: К тексту прилагается альбом иллюстраций, содержащий-около 700 изображений. .

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская церковная архитектура эпохи классицизма. Идеи и образы"

ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Разобравшись в многообразии идей, питавших творческую мысль архитектора эпохи Просвещения, мы уже не можем удовлетвориться обиходными критическими ссылками на западническую основу классицизма, якобы чуждого русской архитектуре. В результате чего обычно не просто отвергается значительная часть отечественного архитектурного наследия, но поддерживаются художественно и содержательно необоснованные «эклектичные» и «подражательские» тенденции в современном храмостроительстве. Что обычно происходит как при возведении новых церквей, так и при возрождении исторических памятников. Творческий опыт эпохи Просвещения, напротив, дает нам пример современной канонической церковной архитектуры, ориентированной на церковные традиции не только по своей форме (символические смыслы которой сегодня почти забыты и оттого неясны), но и в глубине самой своей сущности, поскольку эти традиции восходят к первым векам христианства через творческую интерпретацию древнерусских и византийских образцов. Хотелось бы надеяться, что нам удалось показать это достаточно убедительно.

Обращаясь сегодня к классицистической мысли, ориентированной на античность, мы должны понять и принять то, что в предреволюционные годы (т.е. до разрушения основ русского церковного искусства и уничтожения его памятников) было заново переосмыслено и изложено в основательнейших научных трудах исследователями античности и русского церковного искусства (например, гр. A.C. Уваровым, Н.В. Покровским, Ф.Ф. Зелинским, П.П. Муратовым и другими). Речь идет о понимании раннехристианского и ранневизантийского (до Юстиниана) периодов истории как античных и о закономерной преемственности античного искусства в раннесредневековом и византийском. При таком отношении раннехристианские памятники воспринимаются в единстве с совершенной классической эстетикой ордерного языка их архитектуры, а София Константинопольская становится кульминацией и финалом античного храмостроительства.

Из этого логически и естественно вытекает, что прекрасные памятники эпохи Возрождения, нередко служившие образцами русским архитекторам в эпоху Просвещения (вплоть до постройки Ивановского монастыря в Москве по проекту М.Д. Быковского и даже до работ М. Щурупова на Афоне), не противоречат восточнохристианской традиции. Более того, читая архитектурные книги прошлого, вслед за нашими предками, сегодня мы должны осознать, что в своей сущности, теоретики Возрождения как раз и были ориентированы на эту традицию, как на «христианизированную античность». Именно поэтому русские архитекторы, их заказчики, заинтересованные путешественники и паломники по святым местам Средиземноморья, - могли бы вслед за Л.Б. Альберти воскликнуть: «Когда мы смотрим на прекрасные памятники античности, мы (!) возрождаемся». В нравственно-эстетическом смысле это же выразил митрополит Платон, когда говорил о духовном возвышении человека, посредством «взирания» на «украшенные» всеми искусствами храмы. Мысль эта содержится в самой сущности классицизма, стремящегося достичь художественного идеала. Осуществление этого идеала достигалось, на современный, захваченный практицизмом, взгляд, как будто вычурными и велеречивыми средствами, как в архитектуре, так и в поэзии:

Сует мирских во удаленьи, Во сумраке и тишине, Лишь солнца ярка в озареньи Молебный храм открылся мне.

Лик ангельский доходит слуху: Небесну манну в пищу духу Мне каплет с высоты Сион. Что се! — не светла ль сень Фавора, Иль храмина тех лиц собора, На челах чьих сиял огонь?

Иль первых христиан то церкви Укров благочестивых душ, Где с псалмами свершал втай жертвы Носивший в сердце Бога муж? — Ущелья, мраки подземельны Ему казались рощи сельны, И окрест бури - тишиной. Голицын! Вера движет холмы, Спасает, отвращает громы От царств единою слезой.

Блажен, кто может в ней Свои утехи находить, Быть здателем церквей И души жизнию поить, Сводя на землю небеса! Се блеск! Се слава! Се краса!1

Теперь нам ясно обращение поэта к первым дням (Сошествие св. Духа в Сионской горнице) и первым векам христианства (богослужения в катакомбах) как к образцовым (совершенным), по мнению просветителей, эпохам церковной жизни и церковного искусства. К ним же относилась и эпоха равноапостольного императора Константина Великого. Понятно и то важнейшее политическое значение, которое придавалось личности этого императора в связи с «Греческим проектом», которым в значительной мере были вызваны к жизни «византийские» типы храмов (продолговатый с ротондой в восточной части, квадратный четырехсголпный пятикупольный, и с двумя симметричными экседрами алтаря и притвора-трапезной). Хотя их объединение с константиновской эпохой и может показаться строгому историку натянутым, мы говорим здесь о содержательной основе архитектурных образов, которой они наделялись в эпоху Просвещения. Возможно, эта содержательная основа более жизненна и современна сегодня, чем может показаться на первый взгляд, ведь именно эти типы связаны с архитектурными образами трёх вселенских христианских святынь (Храма Гроба Господня, Софии Константинопольской и собора святого Петра в Риме).

Историко-символический подход к формам колоколен, как мемориальных сооружений, и надгробных часовен дает сегодня ясные интерпретации их архитектурной композиции. Ими может пользоваться не только реставратор при восстановлении бесследно утраченных частей, но и современный архитектор при проектировании новых сооружений, тем более необходимых в условиях возрождения культуры церковных звонов и искусства литья колоколов.

1 Державин Г.Р. На домовую церковь князя А.Н. Голицына (Цит. по: Державин Г.Р. Сочинения. Ч. I. СПб., 1843. С. 117).

Завершающая глава нашей книги не только повествует о самых важных с точки зрения классициста образцах храмового зодчества, но вводит читателя в последующую историческую эпоху, а также раскрывает теоретические представления о внеисторических (вечных) истоках всякой архитектуры, и, прежде всего, церковной. Обращение к этим истокам делало архитектуру истинной; то есть приближало её к вечности. История же церковного зодчества рассматривалась не как поступательный процесс смены одних сооружений другими, а как цепь «возрождений» идеальных образов, уже воплотившихся в главных святынях, образами которых в свою очередь являются современные храмы, и так осуществляется их мистическое единение с надмирными превообразами. «Неприемлемо отождествлять прошедшее со старостью, настоящее же и будущее с юностью, так как, если вообще говорить о времени, то путь его от юности к старости, а не обратный», - так можно выразить классицистический способ исторического мышления словами Николая Карловича Метнера замечательного русского композитора, гениального пианиста и глубокого мыслителя2.

Несомненно, исследование русской церковной архитектуры эпохи Просвещения найдет сегодня многих заинтересованных читателей, поскольку в настоящее время происходит возрождение русского церковного искусства, почти столетие находившегося как бы в спящем состоянии. Его развитие замерло в момент наивысшего интереса к искусству древнерусскому и византийскому, и может показаться, что именно с этого должен начаться его новый расцвет. Так, собственно, и случилось в последние полтора десятилетия двадцатого века. Однако сейчас становится очевидной необходимость внимательного изучения русского церковного искусства Нового времени и использования его результатов в современном церковном строительстве, поскольку большинство храмов, возвращенных в ведение церкви относится именно к этому периоду. При их восстановлении особенно важно понимание художественных и символических соображений, которыми руководствовались их создатели. Опыт восстановления последних лет показывает, что не всегда гармонично и оправданно соединение элементов декора и монументальной живописи в распространенном сейчас стиле искусства XVI века или архитектурных деталей в «ярославско-русском стиле» с объемами и пространством эпохи классицизма. По большей части это касается интерьеров, почти полностью утраченных в двадцатом столетии, однако и на фасадах нередко появляются неоправданные нововведения. Непонимание, например, символического значения таких издревле связанных именно с церковной архитектурой форм как колонны, обелиски, шпили, вазы, - приводит к искажению форм существующих памятников, а также к обеднению творческого языка современных мастеров церковного искусства.

За последние полтора десятилетия существенно поменялись научные подходы к изучению содержательных основ и творческих истоков церковного искусства, а следовательно и архитектуры, как важнейшей области церковного искусства. Вместе с распространением изучения особенностей заказа и влияния их на создание художественных произведений выявляется значительная степень участия архиереев, как в создании богословских программ церковного строительства, так и в выборе художественных форм и стилистических направлений зодчества в соответствии с определенными содержательными просветительскими задачами и устремлениями.

2 Цнт. по: Метнер Н.К. Муза и мода. Защита основ музыкального искусства. Париж, 1935 (1978). С. 111. зодчества, а также - на примере его отзывов о памятниках русского церковной архитектуры, - нам удалось не только выявить существенную традиционно-духовную составляющую в русской церковной архитектуре эпохи классицизма, но и обнаружить основные содержательные аспекты церковного строительства того времени. Для деятельности самого митрополита Платона характерны представления о храме как об образе Горнего града - Небесного Иерусалима, визуально-художественные черты которого явлены в текстах Священного Писания. Формально они были отчасти осуществлены в ветхозаветных храмах иудеев (в Скинии Моисея, в Храме Соломона и последующих двух этапах его существования), а также в храмах раннего христианства. Построенные во времена равноапостольного императора Константина Великого в Риме и в Святой Земле, эти храмы стали важнейшими христианскими святынями вселенского значения. Очевидно, самым важным образным источником в эпоху классицизма оставался Храм Гроба Господня в Иерусалиме с ротондой Воскресения. Из текстов митрополита Платона становится ясно, что он не выдвигает прямых стилистических и формальных предпочтений к церковной архитектуре предпочтительным ему видится применение долговечных материалов - камня и кирпича. Здания совершенно разных эпох и их декоративные детали получают положительную оценку в зависимости от общего впечатления их расположения в пейзаже, от эмоциональной силы воздействия на зрителя внешнего вида и от необычных «посредственных изобретений», по собственному его выражению, в общем облике и в деталях. При этом митрополит выступает за всевозможное сохранение «старины» в церковных зданиях, что нашло воплощение в ремонтных работах в Троице-Сергиевой лавре и в храме Василия Блаженного. Основательные проявления «нового вкуса» в церковной архитектуре, к которым он относит и барокко и классицизм, - приветствуются при новом строительстве, если они пластически выразительны и соответствуют идейному и историческому контексту. Для реконструкций исторических церковных и монастырских комплексов митрополит Платон предлагает использование «готического» направления, которое получает его очевидную и безусловную поддержку. В связи с этим становится более понятным столь широкое распространение «готики» в церковной архитектуре Московской епархии в эпоху классицизма, что оказало влияние на формирование общей стилистической картины и в соседних центрально русских регионах.

Исследование теоретических и символических представлений архитектора эпохи классицизма о значении церковной архитектуры в творческом процессе, проведенное на примере деятельности и теоретических сочинений В.И. Баженова, показывает, что церковная архитектура по-прежнему считалась самой сложной, достойной и возвышенной областью зодчества. Поскольку для всего русского классицизма (и шире - включая конец XVII - начало XVIII века) существенным стало вхождение в общеевропейский культурный процесс, русские архитекторы внимательно изучали теоретические представления западноевропейских классицистов и ученых-историков, археологов и богословов о церковной архитектуре, которые были важнейшей частью западноевропейского архитектурного дискурса вообще. Это же становится очевидным и для архитектуры русского классицизма, в сакральной области которой начинают преобладать внешне оформленные в классических ордерах античности образы памятников раннего христианства.

1 1 богооткровенном происхождении ордерных форм. Осознавая противоречие «естественного» фитоморфического генезиса ордеров и креативной сакральной теории возникновения человеческой культуры, теоретики стремились разрешить его через логическое толкование Священного Писания. Подробным и полномасштабным изложением его результатов с привлечением археологических и архитектурно-теоретических источников стал гигантский трактат-реконструкция облика храма Соломона, опубликованный в Риме двумя учеными-иезуитами Дж.Б. Вилльяльпандо и И. Прадо. Вместе с общей композицией и всеми деталями храма Соломона они реконструировали его ордер в классическом коринфском облике с увеличенной по высоте капителью и триглифно-метопным фризом. Кроме теоретических, в сущности умозрительных и1 гипотетических, представлений об ордере храма Соломона, перед глазами теоретиков и практиков существовали реальные колонны позднеантичыого происхождения, которые составляли алтарную преграду раннехристианской базилики Св. Петра и, по преданию, были принесены в Рим войсками императора Тита , из Иерусалима после разрушения последнего Ветхозаветного храма (храма Ирода, выстроенного в эллинистических формах). Их важнейшей особенностью были витые стволы с обильной горельефной декорацией из листвы, плодов, птичек и даже фигурок путти. Ордер этих чудных колонн можно было отнести к композитному, ЧТО совершенно не соответствовало новой теории генезиса классических ордеров от храма Соломона (коринфский), через греков (дорический, ионический и корнифский) к римлянам, которые добавили к греческим ордерам тосканский и композитный (по Витрувию). В русской практике церковной архитектуры на протяжении ХУП-Х1Х столетий наблюдается применение обоих типов «богооткровенных» ордеров, которые, прежде всего, использовались в иконостасах, надпрестольных сенях, киотах, дарохранительницах, - по смыслу выражавших преемственную связь с ветхозаветными, новозаветными и внеисторическими прообразами.

Те направления, основные черты и образы церковно-археологической и архитектурно-художественной мысли, которые обнаруживаются в представлениях церковных иерархов и ведущих архитекторов, а также в теоретических положениях об использовании классических ордеров в контексте их церковно-исторической и сакральной символики, - обнаруживаются в императорских храмостроительных программах русского классицизма, исследованных на примере екатерининского и павловского царствований. Во второй половине XVIII века складываются отчетливые образные характеристики этих программ, выразившиеся во введении новых (или забытых) форм в русскую церковную архитектуру. Обобщенно их можно назвать образами трех христианских столиц: Иерусалима - духовной «первостолицы», Рима и Константинополя, - перефразируя известное выражение Р. Краутхаймера. Иерусалимские и константинопольские (византийские) темы непосредственно были связаны с идеологией политико-культурного «Греческого проекта», осуществлявшегося Екатериной II. Образ ротонды Гроба Господня стал актуальным и благодаря завершению восстановления Воскресенского собора в Новом Иерусалиме. Кроме этого, благодаря интересу классицистов к раннехристианским памятникам Рима, форма ротонды (или октогона) получает широкое распространение в русской церковной архитектуре с 1780-1790-х годов. Византийские образы были специально введены в русскую церковную архитектуру эпохи классицизма при строительстве Иосифовского собора в Могилёве и Софийского собора в Царском Селе, которые вплоть до середины XIX века были важнейшими образцами как для прямых подражаний и заимствований, так и для распространения двух типов большого соборного храма: однокупольного с протяженной трапезной-нефом и центрическогго пятикупольного с четырехстолпной внутренней структурой и кубическим основным объемом. Вместе с широкими куполами ранневизантийского типа, опирающимися прямо на паруса и имеющими световые люкарны у основания, в этих храмах впервые в церковной архитектуре были применены классические ордера древнегреческого характера (дорический и ионический), которые затем стали одним из важных узнаваемых элементов образа храма русского ампира. Кроме раннехристианских аллюзий, римская тема в русской церковной архитектуре эпохи классицизма была тесно с вязана с образом собора Св. Петра, который был едва ли не важнейшим источником классицистических представлений об идеальном типе храма. На основании теоретических положений той эпохи о его достоинствах и недостатках нам удалось интерпретировать Троицкий собор Александро-Невской лавры, который в свою очередь стал важным церковностроительным образцом русского классицизма. Погребальные сооружения античности (греческой и римской, а также эллинистического востока) были богатым источником классицизирующих сакральных форм, связанных с образами вечности, добродетели, победы над смертью, - столь важными для церковного искусства. Пирамиды, обелиски, конические стелы, усеченные колонны, вазы-урны, - обогатили лексику церковного искусства Нового времени введением подлинных мемориальных образов античности.

Низкий иконостас, возрождение которого началось при Петре I (Петропавловский собор в Петропавловской крепости), стал важным и характерным достижением русского церковного искусства классицизма. Его формы были связаны как с представлениями о раннехристианских алтарных композициях эпохи императора Константина Великого, так и с возрождением интереса к византийской архитектуре в храмах, связанных с «Греческим проектом».

Западная часть храма, к которой относились нартексы (притворы) и колокольни (в т.ч. отдельно стоящие), в эпоху классицизма, как и ранее, находилась за пределами литургического пространства и была посвящена памяти усопших и всеобщему воскресению. Такое смысловое наполнение оказывало непосредственное влияние и на традицию колокольных звонов, и на архитектурный облик колоколен. Они должны были выражать идею памятника и памяти вообще. В связи с этим выбирались исторические прообразы из числа башнеобразных памятников и гробниц античности, а также для детализации архитектурной композиции использовались символические изображения и формы, связанные с мемориальной темой (шпили-обелиски, пирамиды, шары, вазы-урны, усеченные колонны и др.).

Очень важным результатом исследования стало выявление истинных причин широкого распространения т.н. двухбашеиной (двухколоколенной) композиции храмов русского классицизма, которая до сих пор ошибочно считалась католической и чуждой восточнохристианской традиции. На самом деле обнаружилось несколько существенных причин ее повсеместного использования в России: двухбашенными представлялись самые древние русские храмы (Спассий собор в Чернигове, Дмитриевский собор во Владимире и др.); двухбашенным был превый Петропавловский собор на Заячьем острове, построенный по эскизу Петра I, что определило имперскую преемственность этой идеи в последующие полтора столетия; две башни (столпы на языке того времени) указывали на первоверховных апостолов Петра и Павла; в то же время они были прообразованы богооткровенным обликом храма Соломона с двумя столпами (башнями-колоннами) при входе, символически обозначавшими «надежду и постоянство»; в позднем средневековье сложились иконографические представления о двухбашенности храма Гроба Господня в Иерусалиме, который яко бы имел симметричную южной колокольню па северной стороне; важным также было и то, что в XVIII веке в греческих монастырях Афона был распространен особый способ звона «на две стороны паперти», т.е. на двух звонницах по сторонам главного входа в храм, зафиксированный путешественниками как характерная греческая (византийская) традиция.

Одним из важнейших иконографических образцов церковной архитектуры классицизма, естественно был афинский Парфенон, считавшийся выдающимся шедевром архитектуры всех времен и пародов. В процессе исследования было обнаружено, что влияние образа Парфенона (и шире сакральных зданий древнегреческой классики) было обусловлено не только чисто эстетическими причинами. Парфенон в исследуемую нами эпоху воспринимался вместе с его более чем тысячелетней христианской историей, когда он был собором Св. Софии и местом пребывания чудотворной иконы Девы Марии, написанной, по преданию, евангелистом Лукой - Богородицы-Атеонитиссы. Как христианские святыни почитались и другие классические храмы античности: Гефестион в Афинах, посвященный Св. Великомученику Георгию; т.н. храм Сивиллы в Тиволи, также освященный в честь Св. Георгия; т.н. храм Фортуны Вирилис (храм Портуна) в Риме, посвященный св. Марии Магдалине; храм Ливии и Августа во Вьенне, посвященный Богоматери; храм Клитумна в Сполето, посвященный Спасителю - место почитания св. мученика Конкордия и др. Все эти памятники предоставляли классицистам богатейший материал для архитектурных инвенций в античном духе, причем их архитектура, по большей части, воспроизводилась с введением частей, указывавших на дополнения христианской эры. Наиболее ярким среди них было представление о Парфеноне с византийским куполом, происхождение которого нам удалось прояснить.

Археологизированный подход к изучению и воспроизведению античных и раннехристианских храмов и мемориальных сооружений стал основой формирования в русской церковной архитектуре образа храма эпохи Ампира, как завершающей стадии классицизма. Благодаря совместной деятельности увлеченных античными исследованиями зарубежных архитекторов (Ч. Камерона, Дж. Кваренги, Л. Руска и др.), русских архитекторов, знакомых с античными памятниками (В.И. Баженова, И.Е. Старова, H.A. Львова), благодаря расширению программы пенсионерских поездок выпускников Императорской Академии Художеств и значительному количеству публикаций с исследованиями и обмерами, выпущенных к концу XVIII века, -сформировался особый образ храма русского ампира, в котором характерные эмоционально-пластические составляющие взаимодействовали с «узнаваемыми» композициями и элементами подлинных античных зданий, считавшихся реликвиями земной жизни Спасителя, апостолов и первохристианских мучеников.

Довольно широкий набор таких образов был перед императором Павлом, А.Г. Строгановым и А.Н. Воронихиным при создании первого крупного храма русского ампира - Казанского собора в Петербурге. В его композиции явно воспроизведены черты двух знаменитых раннехристианских соборов: базилики Св. Павла вне Стен в Риме и базилики Рождества Христова в Вифлееме. В идейном, и художественном отношении очень важной была связь этого храма с церковью Св. Женевьевы в Париже, вдохновленной представлениями о церкви Апостолов в Констанинополе и реальным образом собора Св. Марка в Венеции. Церковь Св. Женевьевы была последним, незавершенным, храмостроительным предприятием французской королевской семьи, принявшей мученическую кончину. Особенности ордерных композиций Казанского собора позволяют выявить в его образе сильную греко-византийскую линию через аллюзии его купола с ротондой Гроба Господня в Иерусалиме и через использование особого «аттического» типа ордера в важнейших частях (в барабане купола, в иконостасе, в проездах-звонницах колоннады). Своеобразные триумфальные проезды, завершающие знаменитую колоннаду собора оказались вдохновленными подлинным греко-римским памятником - т.н. аркой Аргентариев, которая была важной частью композиции раннехристиаской базилики Св. Георгия в римском районе Велабр.

Впервые было проведено подробное исследование образцовых (типовых) проектов церквей русского классицизма. Истоки известного ампирного альбома 1824 года находятся в конце XVIII века, когда по указу императора Павла началась работа по сбору лучших проектов отечественных зодчих. Все ещё недостаточно исследованный «Альбом церквей» из собрания ГНИМА им. A.B. Щусева содержит богатое, но довольно разроненное и слабо атрибутированное собрание таких проектов. При новом детальном его исследовании удалось произвести дополнительные атрибуции (например, проект H.A. Львова церкви во владимирской усадьбе Матрёнино, проект колокольни Саровской пустыни), а также выявить основные стилистические и типологические группы этих сооружений и интерпретировать отдельные детали проектов «Альбома церквей».

Впервые подробно исследовано собрание проектов и построек Л. Руска, опубликованное архитектором в 1810 году. В результате выявилась его генетическая связь с предшествовавшими работами Дж. Кваренги и H.A. Львова, а также - основные идеи, которые затем были положены в основу альбома 1824 года. Также впервые рассмотрен альбом образцовых проектов храмов, выпущенный архитектором Кутеповым в 1829 году. Это последнее архитектурно-теоретическое предприятие в области русской церковной архитектуры эпохи Ампира. В целом, архитектор здесь пользуется основными типами храма, разработанными .его предшественниками, но предлагает значительное количество вариантов в «готическом» направлении, следуя пожеланиям, высказанным после появления ампирного альбома 1824 года.

В общеисторическом отношении закат церковной архитектуры русского ампира в официальных государственных храмостроительных программах приходится на рубеж 1820-1830-х годов и совпадает с завершением греческой революции и созданием новогреческого государства, в котором неоклассицизм становится официальным национальным стилем, в т.ч. в церковной архитектуре, где он впоследствии соседствует с византийским направлением историзма. В сущности, можно сказать, что «Греческий проект» императрицы Екатерины II был почти завершен и в официальной внутренней идеологии российской империи снизилась актуальность древнегреческих архитектурных форм. В то же время для русской провинции классицистическая стилистика церковной архитектуры уже стала традиционной. Она определяла, например, архитектурное пространство многих монастырей, в которых происходил расцвет русского монашетсва. Отчасти поэтому, отчасти из-за простоты и экономичности образцовые ампирные проекты церковных зданий использовались и во втрой половине XIX века. А в начале XX века вместе с появлением неоклассицизма, интерес к ним снова возрос и некоторые проекты из альбома 1824 года даже были вновь опубликованы.

Академические программы церковного искусства 1850х-1860х годов, основанные на археологических данных и на лучших технических достижениях современности, можно рассматривать как важный постклассицистический этап развития классицизирующих и византийскиох направлений в сакральной области искусства. В занчительной мере, именно содержательные основы, происходящие из античной и раннехристианскиой символики, представляются объединяющим началом для позднеклассицистических (ампирных) произведений и «послетоновского» этапа историзма, который в архитектуре воплотился не только в «византийском стиле», но и в итало-византийских его направлениях, ярко проявившихся в русских храмах Святой Земли, Афона, а также в церковном строительстве на территории новогреческого государства. Символические образы церковной архитектуры раннего христианства, изучение и освоение которых началось в эпоху классицизма, впоследствии стали основой для новейших археологических исследований, из которых к началу XX века выросла обширная область исторической науки о церковном искусстве, посвященная его содержательным основам.

ПУТЯТИН

Илья Евгеньевич

РУССКАЯ ЦЕРКОВНАЯ АРХИТЕКТУРА ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА идеи и образы

Список научной литературыПутятин, Илья Евгеньевич, диссертация по теме "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура"

1. Abel Blouet G. Supplément au Traité théorique et pratique de Part de bâtir de Jean Rondelet. T.2. Paris, 1848. (X)

2. AdhémarJ. Influences antiques dans l'art du Moyen Âge français. Paris, 1996. (XI)

3. Alberti L. Delia Architettura, délia Pittura a délia Statua di Leonbatista Alberti. Traduzione di Cosimo Bartoli. Bologna, 1782. (VII)

4. Alexandre-Bidon D. Arbre de vie et Pâques Fleuries. Note sur la symbolique végetale dans la célébration pascale // L'Arbre. Histoire naturelle et symbolique de l'arbre, du bois et du fruit au Moyen Age. Paris, 1993, p.83-91. (IV)

5. AlstedJ.H. Cursus Philosophici Encyclopaedia libris XXVII, Nassau 1620. (IV)

6. An English Lady at the Court of Catherine the Great. The Journal of Baroness Elisabeth Dimsdale, 1781 / Ed. by A.G. Cross. Cambrige, 1989. (V)

7. Aringhi P. Roma subterranea. Roma, 1651. (XII)

8. Armellini M. Le Chiese di Roma dal secolo IV al XIX. Vaticano, 1891. (IX)

9. BaelenJ. La chronique du Parthenon. Paris, 1956. (VIII)

10. Ball Plainer S. A Topographical Dictionary of Ancient Rome / compl. & rev. by Th. Ashby. Oxford, 1929. P. 425-426(XI)

11. Banduri A. Imperium Orientale sive antiquitates Constantinopolitanae. Paris: Coignard, 1711. (V)

12. Barozzio da Vignol J. Regola delli cinque ordini d"architettura. (Romae, 1562 (1563)). (IV)

13. Barrai iAltetX. The Early Middle Ages. From Late Antiquity to A.D. 1000. Köln, Ed. Taschen, 1997. (X)

14. Bazin G. Baroque and Rococo. London, (1964). (IV)

15. Bertotti Scamozzi O. Le Fabbriche ei Disegni di Andrea Palladio, Vicence, 1776. Vol.IV. (VII)

16. Bertotti Scamozzi O. Le Fabbriche ei Disegni di Andrea Palladio. Vicence, 1776; 1783 (it.); 1786 (it. et fr.) (II)

17. Bertotti Scamozzi O Le Fabbriche ei Disegni di Andrea Palladio. Vol. IV. Vicence, 1776. (V)

18. Bertotti Scamozzi O. Le Fabbriche ei Disegni di Andrea Palladio. Vol. IV. Vicence, 1776. (IX)

19. Bertotti Scamozzi O. Les bâtimens et les desseins de A. Palladio. Vicence, 1786. T. IV. P. 15. (IX)

20. Bingham J. Origines Ecclesiastical, for the Antiquities of the Christian Church, 2 vols, 1726. (IV)

21. Bleau J. Nouveau Théâtre d'Italie, ou Description exacte de le Ville de Rome. Rome, 1704. Vol. IV. Pl. 3. (V)

22. Blondel F. Cours d'Architecture. Pp. 1-5. Paris 1675-1683. Part 2. (II, III, IV)

23. Blondel J.-F. Architecture françoise. Paris, 1752. (I, III, IV, V, VI, X)44.' Blondel J.-F. Cours d'architecture. Paris: chez la veuve Desaint à partir de 1771. (IV)

24. Blondel J.-F. Cours d'architecture. T.3. Paris, 1773. (IV)

25. Blondel J.F. Cours d'Architecture. Paris, 1772. (III, V, X)

26. Blondel J.F. Cours d'Architecture. Paris, in 12 vols., 1771-1777. (I)

27. Blondel J.-F. Cours d'Architecture. Paris, 1772. V.3. (II)

28. Blondel J.-F. Cours d'architecture. Paris, 1773. T. 3. (VII)

29. Blondel J.F. L'Homme du monde eclaré par les arts, ed. Bastide. Amsterdam, 1774. (III)

30. Blum H. V Columnae. Zürich, 1546. (IV)

31. Boffrand G. Livre d'architecture. Paris, 1745. (VIII)

32. Bona Giov. De rebus liturgicis. Roma, 1671; Paris, 1672. (VII)

33. Boré E. Correspondance et mémoires d'un voyageur en Orient. T. I. Paris, 1840. (XII)

34. Bosi R. Tomba di Nerone o di Vibio Mariano: http:/Avww.veio.it/tomba-di-neronc-vibio-mariano-storia/20D9/03/03/(XD

35. Bosio A. Roma sotterranea. Roma, 1632. (XII)

36. Bourquelot F. Voyage en Sicile. Paris, 1848. (XII)

37. Breton E. Athènes. Paris, 1868. (VIII)

38. Brosses Ch. De. Du culte des dieux fétiches, ou parallèle de l'ancienne religion du l'Egipte avec la religion actuelle de Nigritie. Paris, 1760. (V)

39. Brumoy P. Théâtre des Grecs. T. VI. Paris, 1786. (V)61 .Campbell C. Vitruvius Britannicus or The British Architect containing The Plans, Elevations and Sections of the Regular Buildings. London, 1717. (I, V, X)

40. Chambers W.A. Treatise on the Decorative Part of Civil Architectura. London, 1791. (IV)63.%Champeaux G. de, Dom Sebastien Sterckh. Introduction au monde des symboles. S.l. ed. Zodiaque, 1989: (V)

41. Chandler R. Voyages dans F Asie mineure et en Grèce.-Paris. 1806. (VIII)

42. Chardin G. Voyages en Perse, et autres lieux de l'orient. 10 vols: Amsterdam, 1711. Enciclopedia Italiana. T. 10. 1931-39. (V)

43. Chevalier J., Gheerbrant A. Dictionnaire des symboles. Paris, 1982 (16-e réimp. -1994). (VII)

44. Ciampini G.-G. De sacris aedificiis a Constantino Magno constructis. Romae, 1693. (X)

45. Ciampini G.-G. Vetera monumenta. T. I. (Roma, 1690). (IX)

46. Clark K. The Gothic Revival. London 1938; New York, 1929. (VI)

47. Clarke. Voyage en Russie. Trad. fr. Paris, 1812. (IV)1..Clochar P. Palais, maisons et vues d'Italie, mesurés et dessinés par P. Clochar, architecte. Paris, 1809. (VII, XI)

48. Collection des jardins anglais, anglo-chinoix et chinoix. Paris, Le Rouge, 1776-1786. (VI)

49. Combefis Fr. Originum rerumque Constantinopolitanarum variis Auctoribus manipulus. Parisii, 1664. (V)

50. Cordemoy J.L. de. Nouveau traité de toute Y architecture. Paris, 1714. (I, II; III, IV, V, VI, X)

51. Cross A. By the-Banks of the-Thames: Russians in Eighteenth-Century Britain. Newtonville, Mass., 1980. (VIII)

52. Cuadra Blanco J.R. de la. El Escorial y el Templo de Salomon: http://sapiens.va.com/irct.adra/irhist-4.htin(IV)

53. Cuver F. Italia antiqua. Leiden, 1624. 3 vols. (XI)

54. D'Aviler A.C. Cours d'Architecture. Paris, 1720. (IV)

55. D'Aviler A.C. Dictionnaire d'Architecture civile et hydraulique. Paris, 1755. (IV, VI)

56. D'Aviler C.A. Cours d'Architecture, Qui comprend Les ordres de Vignole, avec descommentaires. Les figures & les descriptions de ses plus beaux Bâtiments, & de ceux De Michel-Andge. Paris, 1750. (I, III, IV, V, X)

57. D'Ohsson M. Tableau Général 'de l'Empire Othoman. T. 1. Paris, 1787. (V)

58. Decker P. Gothic Architecture. London, 1759. (VI)

59. Der Tempel Salomonis. Halle, 1718. (IV)

60. Der Traum vom Raum. Gemalte Architektur aus 7 Jahrunderten. Marburg, 1986. (IV)

61. Desgodets A. Traité des Ordres de Г Architecture. 1719 (в библиотеке Института Франции в Париже). (I, III)

62. Desgodetz A. Les Edifices Antiques de Rome dessinés et mesurés très exactement. Paris, 1779. (V, X)

63. Dictionnaire des symboles. Paris: Seghers, 1973. V. 2. (IV)

64. Douglas L. The Drawings of Andrea Palladio. Washington, 1981. P. 45-46. (X, XI)

65. Du Fresne sieur du Cange Ch. Constantinopolis Christiana. Venetia, 1729. (V)

66. Durand J.N.L. Recueil et Parallèle des Édifices de tout genre, anciens et modernes. Paris, an IX. (V)

67. Dürrn J. Die Baukunst der Griechen und Römer. Stuttgart, 1905. (V, VII)

68. Emeric David T.-B. Notices historiques sur la chefs-d'oevre de la Peinture moderne. Paris, 1854. (IX)

69. Emerick J.J. The Tempietto del Clitunno near Spoleto. Pennsylvania State University Press, 1998. (XI)

70. Equini Schneider E. La "Tomba di Nerone" sulla via Cassia: Studio sul sarcofago, di Publio Vibio Mariano. Roma, Ed. G. Bretscheider, 1984. (XI)

71. Féîibien A. Des principes de Г architecture, de la sculpture, de la peinture et des autres arts qui en dépendent. Paris, Г676. (IV)

72. Ferri S. Il Parthenone. Pisa, (1950). (VIII)

73. Ficacci L. Giovanni Battista Piranesi, Selected Etchings. Köln Roma, ed. Tashen, 2001. (V, IX, XI)

74. Fichet F. La Theorie architecturale à l'Âge classique. Ed. Pierre Mardaga. Bruxelles-Liège. S.d. (I, II, III, IV, V, X)

75. Fisher von Er lach J.B. Entwurff einer Historichen Architectur. Wien, 1721. (IV, V)

76. Fleury C. Histoire ecclésiastique. T. 4. Paris, 1781. P. 672-674. (XI)

77. Fragments historiques et géographiques sur la Scythie, la Sarmatie et les Slaves. Brunswick, 1795. (VI)

78. Frankl P. The Gothic. Literary Sources' and Interpretations through Eight Centuries. Princeton, 1960. (VI)

79. Fréart de Chambrai R. Parallèle de Г architecture antique avec la moderne. Paris, 1766. (III, IV, VI)

80. Fréart de Chambrai R. Parallèle de Г architecture antique et de la moderne. Paris, 1650. (IV, VI, VIII)

81. Frémin (M. de). Mémoires critiques d'Architecture. Paris, 1702. (III)

82. Gallet M. Les architectes parisiens du XVIIIe siècle. Paris: ed. Mengès, 1995.1.)

83. Garms J. Architectural Painting: Fantasy and Caprice II Millon H.A. The Triumph of the Baroque. London, 1999. P. 245. (V)

84. Gaume J., Г abbé. Les trois Rome. Journal d'un voyage en Italie. T. I. Paris, 1847. (V, XI)

85. Grelot G.-J. Relation nouvelle d'un Voyage de Constantinople. (in-4°, avec plans et fig.). Paris, 1680 (1681 г., in-12°, avec flg.; engl. ed. in-12°. London, 1688).1. V)

86. Guarini G. Architettura Civile. Torino, 1737. (I, V)

87. Hafenreffer M. Templum Ezechielis. Tübingen, 1613. (IV)

88. Heraeus C.G. Vermischten Nebenarbeiten (1715). (IV)

89. Herrmann W. Laugier and eighteehth century French Theory. London, (1985). (1,11, III, IV, V, VI, X)

90. Hirschfeld C.-C.-L. Theorie de l'art de jardins. Amsterdam-Leipzig, 17791785. (VI)

91. Hirschfeld C.-C.-L. Theorie de l'art des jardins. T. 4. Leipzig, 1783. P. 194. (IX)

92. Hülsen Chr. Chiese di Roma nel Medio Evo. Firenze, 1927. (IX, X) .

93. II libro di Giuliano da Sangallo. con-int. E note Cr. Huelsen. Lipsia, 1910. Testo. (X)

94. Kaufmann E. Architecture in the Age of Reason. Cambrige, 1955. (III)

95. Kieven E. "Mostrar 1'inventione" The Role of Roman Architects in the Baroque Period: Plans and the Models // The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750 / Ed. H.A. Millon. London, 1999. PI 196. (IX)

96. KircherA. ArcaNoë. Amstel, 1675. (IV)

97. KircherA. Oedipus Aeguptiacus. 3 vols. Romae, 1652-1654. (IV)

98. Krafft G.W. Specimen emendationis theoriae ordinum architectonicum // Commentarii Academiae scientarum Petropolitanae. T.XI. Petropoli, 1739. P. 288. (IV)

99. Krauthaimer R. Tree Christian Capitals. Princeton, 1986. (II)

100. L'Architecture de Vignole avec les commentaires du M. Dâviler. Paris, 1694. (IV) . ,

101. L'Italie par Lady Morgan. Tr. de l'angl. T. III. Paris, 1821. (I, V, X, XI)

102. L'Arbre. Histoire naturelle et symbolique de l'arbre, du bois et du fruit au Moyen Age. Paris, 1993. (IV)

103. Langley B. and Th. Ancient Architecture Restored and Improved by Rules-and Proportions, in many Grand Désignés of Columns, Doors, Windows, Chimney-pieces, Arcades, Colonnades, Porticos, Umbrellos, Temples, and Pavillions etc. London, 1742. (VI)

104. Langley B. and Th Gothic Architecture Improved. London, 1747. (VI)

105. Laugier M.-A. Essai sur l'Architecture, Nouvelle édition revue, corrigée et augmentée. Paris: chez Duchesne, 1755. (I, II, III, IV, VI, VIII, X)

106. Laugier M.-A. Essai sur l'architecture. Paris, 1753. (I)

107. Laugier M.-A. Essai sur l'Architecture. Paris: chez Duchesne, 1753. (I, III, VI)

108. Lavedan P. French Architecture, (w.p., w.d.). (Ill)

109. Le Clerc S. Traité d'architecture. Paris, 1714. (IV)

110. Le Clerc S. Traité d'architecture. Nuremberg, 1759 (1-e H3zt. 1714 r.). (IV, ^ VIII)

111. Le Roy J.-D. Histoire de la disposition des formes différantes que les Chrétiens ont données à leurs Temples, depuis le Régne de Constantin le Grand jusqu'à nous. Paris, 1764. (II, III)

112. Le Roy J.-D. Les Ruines de plus beau Monuments de la Grece. Paris, 1770. (I, V, VI, VII, VIII)

113. Le Vignole moderne ou Traité élémentaire d'architecture. Composé et gravé par J.R. Lucotte architecte. Paris, 1722. (IV)

114. Leblanc H. Architecture des églises anciennes et nouvelles. Paris, 1733. (III)

115. Leon J.J. Hebreo. Retrato del Templo de Selomoh. Middelburg, 1642. (IV)

116. Les dix livres d'Architecture de Vitruve corrigés et traduites nouvellement en François, avec des Notes et des Figures . par C. Perrault. 2d éd. Paris, 1684. (I, III, VI, IX, X, XI)

117. Lubke W. Geschichte der Architektur. Leipzig, 1870. (VII)

118. Lukomski G K. I maestri délia architettura classica da Vitruvio alla Scamozzi. Milano, 1933. (VII)

119. Magnan R.M.D. La ville de Rome ou Description abregée de cette superbe ville. Rome, 1778. T. 1. (V, XI)

120. Magni C. Quanto di piu curioso ha potuto racorre Cornelio Magni nel primo biennio da esso consumato in viaggi a dimore per la Turchia. Bologna, 1685 e Parma, 1692. (VIII)

121. Maillet M. Les figures du Temple et du Palais de Salomon. Paris, chez G. Desprez, 1695. (IV)

122. Mainstone R.J. Ilaigia Sophia. Archtecture, Structure and Liturgy of Justinian's Great Church. N. Y., Thames and Hudson, 1988. (V)

123. Major Th. The Ruins of Psestum otherwise Posidonia in Magna Gracia. London, 1768. (VIII)

124. Martène E. De antiquis Ecclesias ritibus. Rouen, 1700-1702; Antwerp, 17361738; Venetiis, 1783; Bassano, 1788. (VII)

125. Martigny I'abbe. Dictionnaire des antiquités Chrétiennes. Paris, 1865. (VII, XII)

126. Merian F Ancien M. Iconum biblicarum pars (I, II) III praecipuas Sacrae Scripturae historias eleganter et graphice representans. Strasbourg, 1625-1630. (IV)

127. Millon H.A. The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750 (London, 1999). (IV, V, IX, X)

128. Montfaucon B. de. L'Antiquité expliquée. Paris, 1719. T. II, part 1. (IV, VII, VIII, XI)

129. Montfaucon B. de. L'Antiquité expliquée. T. 5, partie 2. Paris, 1719. Pl. V. (IX)

130. Montfaucon B. de. L'Antiquité expliqué. T. 2. Part 1. Paris, 1720. P. 110-111. Pl. XXII. (IX)

131. Montferrand de Au.R. Description de la Grande Cloche de Moscou. Paris, 1840. (VII)

132. Mowl T., Earnshaw B John Wood. Architect of Obsession. Bath, 1988. (IV)

133. Mylona Z.A. The Zakynthos Museum. Ahtens, 1998. (IV, VII)

134. Nesselrath A. Das Fossombroner Skizzenbuch. London, 1993. (XI)

135. Neufforge J.-F. de. Recueil éléméntaire d'architecture . Paris, 1757-1772. (V)

136. Neufforge J.-F. de. Recueil éléméntaire d'architecture. V. VI. Paris, 1765. (II, VII)

137. Neufforge J.-F. de. Recuel Elémentaire d'Architecture. Vol. VI. Paris, 1765, pl. (403), (404); Vol. VII. Paris, 1767. 73-e C. Pl. 1(433), 2(434), 74-e C. Pl. 1(439). (III)

138. Neufforge J.-F. de. Suite Supplement au Recueil éléméntaire d'architecture . Paris, 1777. (II, V, VII)

139. Neufforge J.-F. de. Supplément au Recuel Elémentaire d'Architecture . Paris, 1772. (III)

140. Nouvelle biographie générale. T. 21, Paris, 1857. (V)

141. Nouvelle Biographie Générale. V. 30. Paris, 1859. Col. 892-893. (IV)

142. Oechslin W. Architeetura est seientia aedifieandi: Reflections on the Scope of Architectural and Architectural-Theoretical Literature // The Triumph of the Baroque. London, 1999. P. 208-215. (II, IV)

143. Oechslin W. Bildungsgut und Antikenrezeption des frühen Settecento in Rom. Studien zum römischen Aufenthalt Bernardo Antonio Vittones. (Zürich, 1972). (V)

144. Oechslin W., BuschowA Festarchitektur. Stuttgart: Hatje, 1984. (IV)

145. Ousterhout R. The Blessings of Pilgrimage. Urbana, 1990. (XI)

146. Ozouf M Les Cortèges Révolutionnaires et la Ville II Annales, XXVI, 1971. P. 889ff. (IV)

147. Palladio A. Descritione de le chiese, stationi, idulgenze & reliquie di corpi sancti, qui sonno in la citta de Roma. Roma, 1554. P. 28.-[29]. (Repr. a cura di L. Puppi. Vicenza, 2000). (V, IX, XI)

148. Panofsky E. Meaning in the Visual Arts. London, 1993. (VI)

149. Patte P. Discours sur L'Architecture, Paris, 1754. (III)

150. Perouse de Montclos J.-M. Philibert de l'Orme architect du roi. Paris, 2000. (VI)

151. Perrault C. Les dix livres d'Architecture de Vitruve. Paris, 1684. (I, III, VI, IX, X, XI)

152. Perrault C. Ordonnance des cinq especes de colonnes sur la metode des anciennes. Paris, 1683. (IV)

153. Piljavski V. Giacomo Quarenghi / a cura di S. Angelini. Bergamo, 1984. (IX)

154. Piranesi G. Antichità Romane de'Tempi délia Republica, e de'primi Imperatori. (Roma), 1748. (XI)

155. Piranesi G Diverse maniéré d'adornare i cammini ed ogni altra parte degli edifizi desunte dall'architettura Egizia, Etrusca e Greca. Roma, 1769. (VII)

156. Piranesi G. Le Antiquité Romane. Roma, 1756. (V, XI)

157. Piranesi G. Vedute di Roma desegnate et incise da Giambattista Piranesi architetto venetiano (1778). (XI)

158. Piranesi G.-B. Il Campo Marzio delLantica Roma. Roma, 1762. (V)

159. Piranesi G.B. Vasi, candelabri, cippi, sarcofagi, tripodi, lucerne, ed ornamenti antichi. Roma, 1778. (VII)

160. Plutarque. Contre Colotes l'Epicurien II Œvres mêlées de Plutarque, tr. du grec par Amyot. T. 13. Paris, 1803. (VI)

161. Plutarque. Les vies des-Hommes Illustres. Il Œvres mêlées de Plutarque, tr. du grec par Amyot. T. 2. Paris, 1801. (VIII)

162. Pococke R. A decription of the East and some other countries. T. 2. London, 1745. (VIII)

163. Possevinus A. Biblioteca selecta de ratione studiorum . recognita novissime ab codem, et aucta, 1607. (IV)

164. Potocky J. Chroniques, mémoires et recherches pour servir à l'histoire de tous les peuples slaves. Livre XLII. Varsovie, 1793. (VI)

165. Prado J., Villalpando G.B. Apparatus Urbis ac Templi Hierosolimitani. Romae, 1596-1604. (IV)

166. Prest J. The Garden of Eden. New Haven and London, 1981. (V)

167. Provoyeur P. et C. Le Temple. Representations de l'architecture sacrée. Paris, 1982. (I, IV, V, VI, VII, VIII, X)

168. Puppi L. Andrea Palladio. Opera compléta. (Milano), 1995. (V, IX)

169. Puppi L. Palladio. Corpus dei disegni al Museo Civico di Vicenza. Milano, 1989. (XI)

170. Quarenghi G. Fabbriche e disegni di Giacomo Quarenghi. illustrate dal cav. Giulio suo figlio (II ed.). Mantova, 1843-1844. (IX)

171. Réau L. L'art russe de Pierre le Grand à nos jours. Paris, s.a. (IV)

172. Richer J. Iconologie et tradition. Symboles cosmiques dans l'art chrétien. Paris, 1984. (VII, IX)

173. Roland le Virloys C.F. Dictionnaire d'Architecture. T. 1. Paris, 1770. (VI)

174. Rondelet J. Traité théorique et pratique de l'art de bâtir. Paris, 1812. T.2. (X)

175. Rossi G.B. de. Roma Sotterranea Cristiana. I-III. Roma, 1864, 1867, 1877. (XII)

176. Rousseau J.J. Dictionnaire de musique. Paris, 1775. T. 1. (VI)

177. Rusca L. Raccolta dei disegni di diverse fabbriche costrutte in Pietroburgo. Pietroburgo, 1810. (VII, VIII, XI)

178. Rykwert J. La maison d'Adam au paradis. Paris, (1976). (II, IV, VIII)

179. Sangallo G. da. Il libro di Giuliano da Sangallo. con int. E note Cr. Huelsen. Lipsia, 1910. F. 8 rev. (VII, VIII, IX, X)

180. Sangallo G. da. Il libro di Giuliano da Sangallo. con int. e note Cr. Huelsen. Lipsia, 1910. Testo. P. 47. (IX)

181. Scamozzi Bertotti O. Les bâtimens et les desseins de A. Palladio. Vicence, 1786. T. IV. (VII)

182. Scamozzi V. Dall'Idea délia architettura universale. Venezia, 1615. (I, IV)

183. Scher er J.-B. Annales de la Petite-Russie; ou Histoire des cosaques-saporogues et des cosaques de l'Ukraine, ou de la Petite-Russie. Paris, 1788. (VI)

184. Scheuchzer J.-J. Physique Sacrée, ou Histoire Naturelle de la Bible, Amsterdam 1732-1737; German ed.: 1731-1735; Latin ed.: 1732-1735. (IV)

185. Schmidt F. Model of a Temple of Peace for a Fierworks Display Held on the Occasion of the Singing of the Treaty of Aachen. 1749 // The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750 / Ed. H.A. Millon. London, 1999. P. 527. (X)

186. Serlio S. II Terzo libro d'architettura. (Venetia, 1566). (IX, X)

187. Serlio S. Libro primo. d'architettura. Venice, 1551. (VI)

188. Serlio S. Quinto libro d'architettura. Venetia, 1566. (VII, IX)

189. Serlio S. The fifth. Book on Architecture. [London, 1611]. Fol. lr. (XI)

190. Serlio S. The third Book on Architecture. London, 1611. F. 20. (XI)

191. Serlio S. Tutte l'opere d'architettura. Libro 4: Regole generale di architettura. Venezia, 1594. (IV)

192. Sermon préché sur la tombe de Pierre le Grand le lendemain du jour que Ton reçut à St. Petersbourg la nouvelle de la victoire navale remportée sur la flotte turque. London, 1771. (II)

193. Shvidkovsky D. The Empress and the Architect. Architecture and Gardens at the Court of Catherine II. London and New Haven, 1995. (V)

194. Shwidkovsky D. The Architecture of the Russian State: Between East and West, 1600-1760 // Millon H.A. The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600— 1750. London, 1999. (IV)

195. Smart Hughes Th. Voyage à Janina en Albanie, par la Sicile et la Grèce. T. I. Paris, 1821 (Londres, 1819). (VI, XII)

196. Spon J., Wheler G. Voyage dTtalie, de Dalmatie et de Grèce. Lyon, 1678. (VIII)

197. Sprink L. L'art sacré en Occident et en Orient. Le Puy Lyon, Ed. Xavier Mappus. (1962). (II, VI, VII, IX)

198. Stendhal. Promenades dans Rome. Paris, 1853. (V, XII)

199. Strutt Jos. Angleterre ancienne, ou tableau des mœurs, usages, armes, habillemens. Tr. de l'angl. Paris, 1789. (VI)

200. Stuart J, Revett N. The Antiquités of Athens. V. 2. London, 1787. (VIII)

201. Stukeley W. Itinerarium Curiosum: Centuria I, 1724; Centuria II, 1776. (IV)

202. Sturm L. Chr. Kurtze Vorstellung der gantzen Civil-Bau-Kunst.Augspurg, 1718. (To же: Augspurg, 1745). (I, IV, V)

203. Sturm L. Chr. Nicolai Golgmanns Bollsträndige Anweisung zu der Civil-Bau-Kunst. Braunschweig, 1699 (To же: Leipzig, 1708). (I, IV, V)

204. Tamblé M. The Oratory of the Veneta Villa. Padova, 1999. (IX)

205. Tassi F.M. Vite de pittori, scultori e architetti bergamaschi. T. II. Bergamo, 1793. (IX)

206. Tavernor R. Palladio and Palladianism. (London, 1991). (VII, IX)

207. The Church of St. Dionysius the Areopagite Patron Saint of Athens. Athens, 1991. (I)23 8. The Iconostasis of Sts. Peter and Paul Cathedral. SPb., 2004. (V)

208. The Parthenon. Architecture and Concervation / Ed. by M. Korres, C.A. Panetsos, T. Seki. Athens, 1996. (VIII)

209. The Triumph of the Baroque. Architecture in Europe 1600-1750 / Ed. H.A. Millon. London, 1999. (IV, V, IX, X)

210. Tott de, baron. Mémoires sur les turcs et les tartares. 1 part. Amsterdam, 1785. (V, VI, VII, X)

211. Uggeri. Giornale pittoresche degli edifizii antichi di Roma e dei contoni. Roma, 1800. Vol. IV. Les trois ordres grecs d'après les monumens de Rome antique. (VII)

212. Vigée-Lebrun L.-E. Souvenirs de madame Luise-Élisabeth Vigée-Lebrun. T. 2. Paris, 1835. (V,X)

213. Voyage dans la Russie méridionale et la- Crimée par la Hongrie, la Valachie et la Moldavie exécutée en 1837. S.L, s.a. (VII)

214. Voyage dans une partie de la France, ou lettres descriptives et historiques, adressées à Madame la comtesse Sophie de Strogonoff, par M. Le comte Orloff, senateur de Russie. T. II, III. Paris, 1824. (XII)

215. Voyage pittoresque de la France. Tome XII. Paris, 1800. Departement des Bouches-du-Rhône. (VII, IX)

216. Voyage pittoresque de la France. Tome XII. Paris, 1800. Departement de l'Isère. (VII, XI)

217. Ware I. Complete Body of Architecture. London, 1756. (VI)

218. Wittkower R Architectural principals of the Age of Humanism. N.Y., 1960. (I)

219. Wittkower R. Les principes de Г architecture à la Renaissance. Paris, 1996. (V, VII, IX)

220. Wittkower R. Palladio and English Palladianism. London, 1974. (X)

221. Wood J. The Origin of Building, or the Plagiarism of the Heathens Detected (J. Leake, 1744). (IV)

222. XVIII век: Ассамблея искусств. Взаимодействие искусств в русской культуре XVIII века. М., 2000. (I, II)

223. O nAP0ENQNAZ. KAI H AKTINOBOAIA TOY ETA NEOTEPA XPONIA. AOrjva, 1994. (VIII)

224. Агеева О.Г. Величайший и славнейший более всех градов в свете.» -град святого Петра. Петербург в общественном сознании начала XVIII века. СПб., 1999. (IV)

225. Адлерберг Н.В. Из Рима в Иерусалим 1845 г.. М., 2008. (XII)

226. Александрова Л.Б. Луиджи Руска // Зодчие Санкт-Петербурга XIX -начало XX века. СПб., 1998. С. 105. (XI)

227. Александрова Л.Б. Луиджи Руска. Л., 1990. (XI)

228. Алексеева М. Гравюра петровского времени. Л., 1990. (IV, V, VII)

229. Алексеева Т. Казанский собор. СПб., 2000. (V)

230. АлфероваГ.В. Памятник русского зодчества в Кадашах. М., 1974. (IV)

231. Альберты Л.-Б. Десять книг о зодчестве / пер. В.П. Зубова: Т. 1. М., 1935. (IV, VII; IX, X)

232. Альберты Л.-Б. Десять книг о зодчестве. Т. 2 / комментарий В.П. Зубова. М'., 1937. (VII)

233. Андо/селини 77. «Рисунки и чертежи моих творений» // Гармония стиля в архитектуре. Рисунки и чертежи Джакомо Кваренги из Муниципальных собраний Италии / Ред. П. Анджелини. Venezia, 2003. С. 34. (IX)

234. Андрей Никифорович Воронихин. Мастер, эпоха, творческое наследие / ред.-сост. Игумен Александр (Фёдоров). СПб., 2010. (II, X)

235. Андросов С. О. Итальянская скульптура в собрании Петра Великого. СПб., 1999. (X)

236. Античное наследие в культуре Возрождения. М., 1984. (I)

237. Античное наследие в культуре России / ред. Г.С. Кнабе. М., 1996. (I)

238. Антонов В.В. Кобак A.B. Святыни Санкт-Петербурга. Т. 1. СПб., 1994. (VII)

239. Антонов В.В., Кобак A.B. Святыни Санкт-Петербурга. Т. 2. СПб., 1996. (VII)

240. Аплаксин А.П. Казанский собор в Санкт-Петербурге 1811-1911. СПб., 1911. (V,X)

241. Аполлодора грамматика афинейского библиотеки или о богах. М., 1725. / Пер. А. Барсова, предисловие архиепископа Феофана (Прокоповича). (IV)

242. Аркин Д. Русский архитектурный, трактат-кодекс XVIII века // Архитектурный архив. Вып. I. М., 1946. С. 15. (IV)

243. Аронова A.A. Первый «Русский Виньола» как отражение дидактики петровских преобразований // Архитектура в истории русской-культуры. Вып. 3: «Желаемое и действительное». М., 2001. С. 92-98. (IV)

244. Архиепископ Вениамин 1739-1811. Новая Скрижаль или объяснение о церкви, о литургии и всех службах и утварях церковных. М., 1999. (VI, VII)

245. Архиепископ Вениамин. Новая Скрижаль или объяснение о Церкви, о литургии, и о всех службах, и утварях церковных. СПб., 1803. (I, II, XII)

246. Архиепископ Иоанн (Максимович). О почитании святых, просиявших на Западе. Доклад архиерейскому собору // Русский паломник. №9, 1994. С. 56. (X)

247. Архимандрит Августин (Никитин). Православный Петербург в записках иностранцев. СПб., 1995. (IV)

248. Архимандрит Евгений (Болховитинов). Словарь русских писателей. М. 1845. (III)

249. Архимандрит Киприан (Керн). Литургика. Гимнография и эортология. М., 1999. (II, V)

250. Архитектура античного мира / Сост. В.П. Зубов и Ф.А. Петровский. М., 1940. (VI, VII, VIII, X)

251. Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль Ампир. М., 2002. (I)

252. Архитектурная графика России. Первая половина XVIII века. Л., 1981. (I, III, IV, V, VII, X)

253. Ахилл Татий Левкиппа и Клитофонт / пер. с древнегреч. В. Чемберджи // Античный роман. М., 2001. С. 18-19. (IX)

254. Баженов В.И «Слово на заложение Кремлевского дворца» // Снегирев В. Архитектор В.И: Баженов. М., 1937. С. 184. (II)

255. Баженов В.И. Краткое рассуждение о кремлевском строении // Моренец Н. Новые материалы о В.И. Баженове // Архитектурное наследство. Вып. 1. М., 1951. С. 96-97. (Ill, IV, VI)

256. Баженов В.И. Мнение архитектора Баженова о Кремле. 1770 г. // Моренец Н Новые материалы о В.И. Баженове // Архитектурное наследство. Вып. 1. М., 1951. С. 96. (IV)

257. Баженов В.И. Мнение о разных писателях, которых сочинения; о архитектуре у нас ежедневно в руках бывают / публ. Н. Моренца // Новые материалы о В.И. Баженове // Архитектурное наследство. М., 1951. Вып. 1. С. 102-103.(1, III, IV, VII, IX, XI)

258. Баженов В.И. Описание иллюминации (1796 г.) // Василий Иванович Баженов. Письма. Пояснения к проектам. Свидетельства современников, биографические документы / Сост. Ю.Я. Герчук. М., 20011. С. 225. (VI)

259. Баженов В И. Примечания о Императорской Академии Художеств // Петров П.Н. Сборник материалов для-истории императорской С.-Петербургской Академии Художеств. СПб., 1864, ч. I (1758-1811). С. 403-404. (Ill, VI)

260. Баженов В.И. Слово на заложение Кремлевского дворца // Снегирев В. Архитектор В.И. Баженов. М., 1937. С. 184. (Ill, IV, V, VI)

261. Барбаро Д. Десять книг об архитектуре Витрувия с комментарием / пер. А.И. Бенедиктова, В.П. Зубова и Ф.А. Петровского. М., 1938; (VI, VII, X)

262. Бароний (Ц.). Деяния церковная и гражданская. М., 1719. (IV)

263. Бароццио да Виньола Дж. Правило пяти ордеров архитектуры / Пер. А.Г. Габричевского. М., 1939. (IV)

264. Бархин ДБ. О религиозных основах и прообразе архитектурной композиции Большого Кремлевского дворца архитектора В.И. Баженова. М., 1997. (IV)

265. Басаргина Е.Ю. Русский археологический институт в Константинополе. Очерки истории. СПб., 1999. (VI)298*. Бегунов Ю.К. Григорович-Барский В. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. Л., 1988. С. 232. (X)

266. Белехов Н., Петров А. Иван Старов. М., 1950. (IV, V, VI)

267. Белецкая Е.А. Архитектурные альбомы М.Ф. Казакова. М., 1956. (XI)

268. Белова О.В. Славянский бестиарий. М1., 2001. (XII)

269. Бельский М. Некоторые мысли о современном иконописном стиле // Eikcúv vai t£%vr|. Церковное искусство и реставрация памятников истории и культуры. Памяти А.Г. Жолондзя / сост. и науч. ред. К.И. Маслов. М., 2007. С. 93-100. (I)

270. Беляев Л.А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. СПб., 2000. (X, XII)

271. Бенешевич В.Н. Лекции по истории византиноведения // Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. Ред. И.П. Медведев. СПб., 1999. С. 592. (VI)

272. БенуаА. Разсадник искусства // Старые годы. Апрель, 1909. С. 180. (XI)

273. Библиотека Я.В. Брюса: Каталог / сост. Е.А. Савельева. Л., 1989. (IV)

274. Благодатный огонь: чудеса на Гроба Господнем / Сост. В. Губанов. (М,, 1998). (V, IX)

275. Блюм Г. V Columnae или описание и применение пяти ордеров. / пер. А.И. Бенедиктова и А.Л. Саккетти. М., 1936. (IV)

276. Богданов А.И. Описание Санктпетербурга 1749-1751. СПб., 1997. (IV, V)

277. Богданов Г. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга. дополненное и изданное В. Рубаном. СПб!, 1779. (VII)

278. Богословский В.А. Кваренги — мастер русского классицизма. Л.-М., 1955. (IX)

279. Бондарева О.Н. Митрополит Платон (Левшин) и А.Н. Воронихин // Андрей Никифорович Воронихин. Мастер, эпоха, творческое наследие / ред.-сост. Игумен Александр (Фёдоров). СПб., 2010. С. 113-117. (II)

280. Бондаренко И.А. Реконструкция соборной площади Московского Кремля в конце XV начале XVI в. и творческий метод итальянских мастеров // Архитектурное Наследство. Вып. 38. М., 1995. С. 205-210. (VII)

281. Бондаренко И.Е. Архитектор М.Ф. Казаков. М., 1938. (VI)

282. Бондаренко И.Е. Архитектор Матвей Федорович Казаков. М., 1912. (VI)

283. Борис А.Г. К вопросу об авторстве церкви в Быкове // Архитектурное наследство. Вып. 38. М., 1995. С. 389-391. (VI) •

284. Борисова Е.А. Архитектурное образование в Канцелярии от строений во второй четверти XVIII века // Ежегодник института Истории искусств. 1960. М., 1961. С. 99. (IV)

285. Борисова Е.А. Русская архитектура в эпоху романтизма. СПб., 1997. (VI)

286. Бородино / авт.-сост. А. Кудряшова, А. Ларионов, Н. Свиридов. М., 1975. (IX)

287. Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. М., 1996. Т.2. (V)

288. Брунов Н.И. Архитектура Византии // Всеобщая история архитектуры, т. 3 Л.-М. 1966, с. 51. (V)

289. Будылина М.В., Брайцева О.И., Харламова A.M. Архитектор Н.А. Львов. М., 1961. (V, VII, VIII, IX)

290. Бусева-Давыдова И.Л. Архитектурные особенности храмов Ростовской митрополии // Искусство Древней Руси. Проблемы иконографии. / Ред.-сост. А.В. Рындина, А.Л. Баталов. М., 1994. С. 159-168. (I, И, IV)

291. Бусева-Давыдова И.Л. Литургические толкования и представления о символике храма в Древней Руси // Восточнохристианский храм: Литургия и искусство /ред.-сост. A.M. Лидов. М., 1994. С. 197-203. (I)

292. Бусева-Давыдова И.Л. О духовных основах поздней русской иконы. // Вопросы искусствознания Х( 1/97). М., 1997. С. 183. (И)

293. Бусева-Давыдова И.Л. Образ православного храма в синодальный период истории русской церкви // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 5. Стиль Ампир. М., 2002. С. 132-133. (I)

294. Быкова Т.А., Гуревич М.М., Козинцева Р.И. Описание изданий, напечатанных при Петре I. Л., 1972. (IV)

295. В.И. Баженов и М.Ф. Казаков. Проблемы творческого наследия. Вып. 5. М., 1997. (IV)

296. Вагнер Г.К., Чугунов СВ. Рязанские достопамятности. М., 1989. С. 98. (IX)

297. Василий Иванович Баженов. Письма. Пояснения к проектам. Свидетельства современников. Биографические документы / сост., вст. ст., прим. Ю.Я. Герчука. М., 2001. (III)

298. Вдовин Г.В. Персона-индивидуальность-личность: опыт самопознания в искусстве русского портрета XVIII века. М., 2005. (I)

299. Век Просвещения. Россия и Франция. М., 1989. (V)

300. Венедиктов А.И Восемнадцатый век. Архитектура // История европейского искусствознания от античности до конца XVIII века. М1., 1963. С. 314. (IV)

301. Венедиктов А И. Семнадцатый век. Архитектура // История европейского искусствознания от античности до конца XVIII века. М., 1963. С. 182. (IV)

302. Вениамин (Краснопевков), архиепископ. Новая скрижаль или Объяснение о Церкви, о литургии, и о всех службах, и утварях церковных. СПб., 1803. (I, II,1. VI, VII, XII)

303. Вениамин, Архиепископ Нижегородский и Арзамасский. Новая Скрижаль. Изд. 16е (первое издание 1803 г.). СПб., 1899. (Репринт - М., 1992). (I, II, VI, VII, XII)

304. Верещагин В. Путевые заметки H.A. Львова по Италии в 1781 году // Старые годы. Май, 1909. С. 277, 280. (IX)

305. Вильчковский СЛ. Царское Село СПб., 1911 (1992). (V, VIII)

306. Винкелъман И.И. Заметки об архитектуре древних // Винкелъман И.И. История искусства древности. Малые сочинения. СПб., 2000. С. 420. (V, IX, X)

307. Винкелъман И.И. Избранные произведения и письма / пер. A.A. Алявдиной, ред. Б. Пшибышевский. М.-Л., 1935 (репринт: М., 1996). (IX)

308. Винкелъман И.И. История искусства древности. Малые сочинения. СПб., 2000: (V, IX)

309. Винкелъман И.И. Мысли по поводу подражания греческим произведениям в живописи и скульптуре II Винкелъман И.И. Избранные произведения и письма / пер. A.A. Алявдиной, ред. Б. Пшибышевский. М.-Л., 1935 (репринт: М., 1996). С. 86. (IX)

310. Винкелъман И.И. Пояснение к мыслям о подражании греческим произведениям в живописи и скульптуре // Винкелъман И. И. Избранные произведения и письма / пер. A.A. Алявдиной, ред. Б. Пшибышевский. М.-Л., 1935 (репринт: М., 1996). С. 172-173. (IX)

311. ВласюкА.И, Каплун A.K, Kunapucoea A.A. Казаков, М., 1951. (II, V, VI)

312. Вокруг Москвы. Экскурсии / п/р Гейнике, М., 1930. (VI)

313. Воронихин НА. Андрей Никифорович Воронихин, строитель Казанского собора в С.-Петербурге // Крутецкий А., Лундберг Е. Зодчий Андрей Никифорович Воронихин. Свердловск, 1937/Приложения. С. 126. (X)

314. Воронихина Л., Михайлова Т. Русская живопись XVIII века. М., 1989. (III)

315. Воронцов-Дашков А.И. Московская библиотека княгини Е.Р. Дашковой // Екатерина Романовна Дашкова. Исследования и материалы. СПб., 1996. С. 137. (V)

316. Восточнохристианский храм: Литургия и искусство / ред.-сост. A.M. Лидов. М., 1994. (I)

317. Врангель H.H. Император Павел I // Врангель H.H. Свойства века. Статьи по истории русского искусства. СПб., 2001. С. 28. (IV)

318. Врангель H.H. Свойства века. Статьи по истории русского искусства. СПб., 2001. (IV)

319. Всеобщая история архитектуры в 12 тт., Т.6, М., 1968. (VII)

320. Всеобщая история архитектуры. Т. 6. М., 1968. Архитектура России, Украины и Белоруссии.(VIII)

321. Выголов В.П. Неизвестная постройка В.И. Баженова в Белозёрске // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Стиль, атрибуции, датировки. М., 1983. С. 131-156. (XI)

322. Высокопреосвященный Гавриил (Петров). Вопреки веку просвещения. Жизнь. Творчество. Кончина. М., 2000. (IV)

323. Гагарин Г.Г. Сборник византийских и древне-русских орнаментов. СПб., 1887. (XII)

324. Гармония стиля в архитектуре. Рисунки и чертежи Джакомо Кваренги из Муниципальных собраний Италии / Ред. П. Анджелини. Venezia, 2003. (IX)

325. Гений вкуса. (Вып. 1). Материалы научной конференции, посвященной творчеству H.A. Львова. Тверь, 2001. (V, VII, IX)

326. Гений вкуса. Вып. 2. Тверь, 2001. (VII, IX)

327. Георги КГ. Описание российско-императорского столичного города С.Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного. 1794-1796. СП-б., 1996. (V)

328. Герчук Ю.Я. Проблемы русской псевдоготики XVIII века // Русский классицизм. М., 1994, с. 150. (VI)

329. Гёте И.В. Из моей жизни. Поэзия и правда / пер. Н. Ман. М., 1969. (XII)

330. Гимерий, Эклоги, V. 30. (в кн.: Архитектура античного мира. Хрестоматия. Сост. В.П. Зубов и Ф.А. Петровский. М., 1940). (VIII)

331. Глумов А.Н. H.A. Львов. М., 1980. (IX)

332. Голлербах Э. Русская портретная живопись XVIII века. М,-Л., 1924. (III)

333. Головина В.Н. Мемуары // История жизни благородной женщины. М., 1996. С. 297-298. (VI)

334. Горностаев Ф. Ф. Дворцы и церкви Юга. М., 1914. (VII, IX)

335. Горностаев Ф.Ф. Строительства графов Разумовских в Черниговщине. М., 1911. (VII)

336. Города Тверской области. Историко-архитектурные очерки (XI начала XX века). Вып.1. СПб., 2000. (VII)

337. Грабарь Н.Э. В поисках неизвестных построек В.И. Баженова // Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951. С. 17. (VI)

338. Грабарь Н.Э. История русского искусства. Т. III. Изд. Кнебель. Б.г. (V)

339. Грабарь Н.Э. Ранний Александровский классицизм и его французские источники // Игорь Грабарь о русской архитектуре. М., 1969. С. 305, 308. (X)

340. Грачева Е.А. Храм-усыпальница в селе Никольское-Черенчицы. К истории создания // Гений вкуса. Материалы научной конференции, посвященной творчеству H.A. Львова. Тверь, 2001. С. 25. (V, IX)

341. Гращенков В.Н. «Свод небесный». О сакральном символизме ренессансного храма и его монументальной декорации // Вопросы искусствознания 4/94. М., 1994. С. 235-237. (III, VII)

342. Гращенков В.Н. Альберти как архитектор // Леон Баттиста Альберти. М., 1977. С. 172. (IX)

343. Грегоровиус Ф. История города Афин в средние века. От эпохи Юстиниана до турецкого завоевания. СПб., 1900. (VIII)

344. Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества № 32. М., 1995. (V, IX)

345. Григорович-Барский В. Второе посещение святой Афонской горы Василия Григоровича-Барского им самим описанное. М., 2004 (СПб., 18851887). (I, VII, IX)

346. Григорович-Барский В. Странствования Василия Григоровича-Барского по святым местам Востока с 1723-го по 1747-й г. Ч. 1. СПб., 1885. (V)

347. Григорович-Барский В.Г. Пешеходца Василия Григоровича-Барского-Плаки-Альбова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, Путешествие к святым местам в Европе, Азии и Африке находящимся. СПб., 1819. 4.1. (X)'

348. Григорович-Барский В.Г. Странствования Василия Григоровича-Барского по Святым местам Востока с 1723 по 1747 г. // Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и путешественников XII-XX вв. М., 1995. С. 80. (I,1. V, IX)

349. Гримм Г.Г. Архитектор Воронихин. JI.-M., 1963. (V, X)'

350. Гримм Г.Г. Кваренги. Л., 1962. (IX)

351. Грязнова Н. Нравственные категории в садово-парковом ансамбле Александровой Дачи // История садов, вып.1, М., 1994. С. 44-53. (VIII)

352. Гузанов А.Н. Художественные коллекции Павловского дворца и путешествие графа и графини Северных // Материалы научной конференции "Випперовские чтения 1994". М., 1995. С. 69. (V)

353. Гуляницкий Н.Ф. Скорбященская церковь в Москве и особенности храмостроения в творчестве В.И. Баженова и М.Ф. Казакова // Матвей Федорович Казаков и архитектура классицизма. М., 1996. С. 58-68. (V, XI)

354. Гуляницкий Н.Ф. Собрание чертежей храмов в «Смешанном» альбоме М.Ф. Казакова // Матвей Фёдорович Казаков и архитектура классицизма. М., 1996. С. 50-57. (IX, XI)

355. Гуляницкий Н.Ф. Творческие методы архитекторов русского классицизма в разработке ордерных композиций // Архитектурное наследство. Вып. 22. М., 1974. С. 31-. (IV)

356. Гунъкин Г.И. К архитектурному наследию В.И. Баженова // Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951. С. 275, 277, 278-287. (III, V,1. VI, X)

357. Гунъкин Г.И. Родовая вотчина Муромцевых (публ. и прим. С.В. Хачатурова) // Русская галерея. №2. 1998. С. 72-75. (VI)

358. Гунъкин Г.И. Церковь в подмосковном селе Быкове. // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Столица и провинция. М., 1994. С. 121-139. (IV, VI)

359. Давыдов А.Н. Колокола и колокольные звоны в народной культуре // Колокола. История и современность. М., 1985. С. 7-12. (VII)

360. Даниловский благовестник. Вып. 8. М., Свято-Данилов монастырь, 1996 (о символике и иконографии креста). (I)

361. Дашков С.Б. Императоры Византии. М., 1996. (IV)

362. Дашкова Е.Р. О смысле слова «воспитание». СПб., 2001. (I)

363. Два монарха и таинственный старец Феодор Козьмич. (М., 1992). (X)

364. Девятова И.Ф., Ревзин Г. И. Казанский собор А.Н. Воронихина как феномен романтической культуры // Архитектура в истории русской культуры. (Вып. 1). М.-, 1996. С. 133-137. (X)

365. Демиденко Ю. По мотивам мозаик Кахрие-Джами. Неизвестные рисунки князя Г.Г. Гагарина//Мир музея. №1 (141). Январь-февраль 1995. С. 45-51. (XII)

366. Державин Г.Р. На домовую церковь князя А.Н. Голицына // Державин Г.Р. Сочинения. Ч. I. СПб., 1843. С. 117. (I)

367. Державин Г.Р. Сочинения М., 1987. (Ill, V)

368. Державин Г.Р. Сочинения. Ч. I. СПб., 1843. (I)

369. Державин Г.Р. Стихотворения / вступ. ст., подг. текста и общ. Ред. Д.Д. Благого. Л., 1957.

370. Десять книг об архитектуре Витрувия с комментарием Даниеле Барбаро / Пер. А.И. Бенедиктова, В.П. Зубова, Ф.А. Петровского. М., 1938. (V)

371. Джакомо Кваренги. Архитектурная графика. Каталог. СПб., 1999. (VII, IX, XI)

372. Джакомо Кваренги. Архитектурная графика. Коллекция Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Научный каталог / Автор-сост. A.M. Павелкина. СПб., 1998. (IX)

373. Дионисий Фурноаграфиот. Ерминия, или руководство к живописному художеству. Киев, 1703. (I)

374. Дмитревский И. Историческое, догматическое и таинственное изъяснение на литургию. (3-е изд.). М., 1805. (I, VII, XII)

375. Докучаева О.В Искусственные руины в русских увеселительных садах второй половины XVIII начала XIX века // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 5(21). М., 1999. С. 43. (VI)

376. Дубасов И. И. Об апокрифической книге, напечатанной в Почаевской. типографии, под заглавием: «Сказания о вольном страдании и о Тайной Вечери Господа Нашего Иисуса Христа» // Тамбовская губернская архивная комиссия.№8. Тамбов, 1886. С. 5-15. (XI)

377. Дюма А. Путевые впечатления в России. М., 1993. Т. 1. (VIII)

378. Евагрий Схоластик. Церковная история. М., 1997. (II, V)

379. Евангулова О. С. Русское художественное сознание XVIII века и искусство западноевропейских школ. М., 2007. (I)

380. Евангулова О.С., Карев А.А. Портретная живопись в России второй половины XVIII в. М., 1994. (III)

381. ЕвсевийПамфил (Евсевий Кесарийский). Церковная история. М., 2006. (II)

382. Евсина Н.А. Архитектурная теори в России второй половины XVIII -начала XIX века. М., 1985. (IV, V, VI, X)

383. Евсина Н.А. Русская архитектура в эпоху Екатерины II. М., 1994. (VI)

384. Екатерина II. Сказка о царевиче Хлоре // Екатерина II. Сочинения. М., 1990. С.118-125. (VIII)

385. Екатерина II. Сочинения / сост., вступ. ст. и прим. В.К. Былинина и М.П. Одесского. М., 1990. (I, VI)

386. Екатерина Великая и Москва. Каталог выставки в ГТГ. М., 1997. (III)

387. Екатерина Великая. Русская культура второй половины XVIII века. Каталог. СПб., 1993. (Ill, V)

388. Екатерина Романовна Дашкова. Исследования и материалы. СПб., 1996. (V)

389. Епископ Порфирий (Успенский). Святыни земли Италийской (из путевых записок 1854 года). М., 1996. (I, V, VII, IX, X, XI)

390. Ерофеева H.H. Память и памятник в концепциях XVIII века // Век Просвещения. Россия и Франция. М., 1989. С. 225-231. (V)

391. Жизнеописание блаженно старицы Ефросинии. княжны Вяземской, фрейлины императрицы Екатерины II / ред. И.Я. Авдиев. М., 2001. (I)

392. Жития святых, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. Август. М., 1911 (1992). С. 147. (IX)

393. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 1990. (IV)

394. Зедлъмайр X. Иоганн Бернхардт Фишер фон Эрлах. Фронтальная сторона Карлскирхе в Вене // Зедлъмайр X. Искусство и истина / пер. С. Ванеяна. М., Искусствознание, 1999. (IV)

395. Зеленина Я.Э. Христианская символика в трудах графа A.C. Уварова II Уваров A.C. Христианская символика. М., 2001. С. 225. (XII)

396. Земля Невская православная. Краткий церковно-исторический справочник / сост. A.B. Берташ, Е.В. Исакова, Н.С. Крылов, М.В. Шкаровский, H.A. Яковлев. СПб., 2000. (IX)

397. Земцов С.М. Материалы для биографии Гваренги // Архитектура СССР. 1934. №3. С. 62-65. (IX)

398. Земцов С.М. Павловск. М., 1947. (IX)

399. Знаменитые россияне. СПб., 1996. (V)

400. Золотарев Ю.К. Фрески палаццо Лабиа и новая образность Тьеполо // Искусство и культура Италии эпохи Возрождениям Просвещения. М., 1997. С. 230. (VI)

401. Золотницкая З.В., Сайгина JI.B. В.И. Баженов, 1738-1799: Каталог ГНИМА им. A.B. Щусева. М., 1988. (III, V)

402. Зубов В.П. Архитектурная теория Альберти. СПб., 2001. (VI)

403. Зубов В.П. Византийский архитектор (по данным литературных источников) // Зубов В.П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. С. 101.(11, VI)

404. Зубов В.П. Евсевий Памфил о постройках Константина // Зубов В.П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. С. 76-80. (V, IX)

405. Зубов В.П. Жизнь и учёная деятельность Даниеле Барбаро // Барбаро Д. ' Десять книг об архитектуре Витрувия с комментарием / пер. А.И. Бенедиктова, В.П. Зубова и Ф.А. Петровского. М., 1938. С. XVI-XVIII. (IX)

406. Зубов В.П. Павел Силенциарий и его стихотворное описание Константинопольской Софии И Зубов В.В. Труды по истории и теории архитектуры. М.: 2000. С. 104-108. (V)

407. Зубов В.П. Первые русские переводы Витрувия // Зубов В.П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. С. 432. (IV)

408. Зубов В.П. Примечания к трактату «О зодчестве» // Альберти JI.-Б. Десять книг о зодчестве. Т. 2. М., 1937. С. 304. (X)

409. Зубов В.П. Русские проповедники. Очерки по истории русской проповеди. М., 2001.(1, II)

410. Зубов В.П. Семейная хроника. М., 2010. (IV)

411. Зубов В.П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. (II, IV, VI, V, VIII, IX)

412. Зубова M.B. Колокола и колокольни западноевропейского Средневековья // РГБ Информкультура. Колокола и колокольни. М., 1994. Вып. 4. С. 6-7. (VII)

413. Иванов А.И. Предисловие из книги «Понятие о совершенном живописце, служащее основанием судить о творениях живописи .» // Мастера искусства об искусстве. М.-Л., 1937. С. 59-60. (V)

414. Игумен Александр (Федоров). Образно-символическая система композиции древнерусского города. С.-Пб., 1999. (V)

415. Иеромонах Илиодор. Историко-статистическое описание города Торжка. Тверь, 1860 (1-е изд. 1853); Торжок, 2006. (IX)

416. Иеромонах Нестор (Кумыш). Церковный староста Михаил Иванович Усанов (1865-1937) // Церковный-Вестник. №11, 2003 / Санкт-Петербургская митрополия официальный- сайт ("hltp://v\avvv.mitripolia-snb.ru/vestnik/v2003/n11/21 .shtml. С. 1. (IX)

417. Иерусалим в русской культуре / Сост. А. Баталов, А. Лидов. М., 1994. (V)

418. Иконологический лексикон, или руководство к познанию живописнаго и резнаго художеств. Пер. W. Акимов; СПб., 1763. (IV)

419. Ильин М. Мавзолей в Николо-Погорелом // Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР / под ред. И. Грабаря. М.-Л., 1948: С. 450. (XI)

420. Ильин М.А. В.И. Баженов. М., 1945. (III, X)

421. Ильин М.А. Подмосковье. М., 1974. (VI)

422. Иоаннисян О.М. Храмы-ротонды в Древней Руси // Иерусалим в русской культуре: М., 1994. С. 100-115. (V)

423. Ионеску Г. Архитектура Молдавии и Валахии // Всеобщая история архитектуры. Т. 3. Л.-М., 1966. С. 465-501. (VII)

424. Иосиф Флавий. Иудейские древности / пер. Г.Г. Генкеля 1900 г. М., 1996. (III, IV)460. , Искусство Древней Руси. Проблемы,иконографии / Ред. A.B. Рындина, А.Л. Баталов. М., 1994. (V)

425. Искусство и культура Италии эпохи Возрождения и Просвещения. М., 1997. (VI)

426. Историческая выставка архитектуры. СПб., 1911. (I)

427. История архитектуры II Санкт-Петербургский вестник, 1779, ч. IV. (IV)

428. История европейского искусствознания от античности до конца XVIII века. М., 1963. (IV)

429. История о разорении последнем святаго града Иерусалима и о взятии Константинополя, столичнаго града Греческой Монархии. 6-е изд. СПб., 1780. (V, VII)

430. Кавельмахер В.В. Большие благовестники Москвы XVI первой половины XVII в. // Колокола. История и современность. 1990. М., 1993. С. 75118. (VII)

431. Кавельмахер В.В. Способы колокольного звона и древнерусские колокольни // Колокола. История и современность. М., 1985. С. 39-78. (VII)

432. Каэюдан Т.П. Новые данные о В.И. Баженове // Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951. С. 206-221. (VII)

433. Казанский П.С. Отношение митрополита. Платона к императрице Екатерине II и императору Павлу // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей российских. М., 1875. Кн. 4, разд. V. С. 179. (II)

434. Казанский собор. СПб.: АРТДЕКО, 2001. (X)

435. Кайдалов H.A. Ростовский Успенский собор и его святыня. Ростов, 1877. (IV)

436. Канова и его эпоха / отв. ред. Е.Д. Федотова. М., 2005. (I)

437. Канон Рождеству Богородицы. Творение Кир Иоанна. Глас 2. Песнь 1, ст. 3. (IX)

438. Карамзин Н.М. Записка о московских достопамятностях // Карамзин Н.М. Записки старого московского жителя. М., 1988. С. 320. (V)

439. Карамзин Н.М. Записки старого московского жителя. М., 1988. (I, V, XI)

440. Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. VII-VIII. М., 1993. (Кн. 4). (VI)

441. Карамзин Н.М. Русская старина // Карамзин Н.М. Записки, старого московского жителя. М., 1988. С. 273. (XI)

442. Карташев A.B. Вселенские соборы. М.,1994. (II)

443. Кипарисова А. Новые материалы о творчестве русских зодчих // Архитектура СССР. Вып. 12. 1946. С. 38. (IV)

444. Кипарисова A.A. Статьи' об архитектуре в русских журналах второй половины XVIII века // Архитектурное наследство. Вып. 22. М., 1974. С. 24. (IV)

445. Кириков Б.М. Кашин. Л., 1988. (XI)

446. Кириченко Е.И. Образцовые проекты храмов // Русское градостроительное искусство. С. 219. (XI)

447. Кириченко Е.И. Президенты императорской академии художеств. М., 2008. (XII) '

448. Кожин H.A. К генезису ложной русской готики // Академия архитектуры. Вып. 1-2, М., 1935. С. 114-121. (VI)

449. Кожин H.A. Неизвестный памятник ложной готики XVIII в. — село Поджигородово Московской области // МГУ им. М.В. Ломоносова. Филологический факультет. Доклады и сообщения, вып. 3. М., 1947, с. 91-95. (VI)

450. Кожин H.A. Основы русской псевдоготики XVIII века. Л., 1927. (IX)

451. Кожин H.A. Памятник русской псевдо-готики XVIII века села Знаменки Тамбовской губернии. Л., 1924. (VI)

452. Колокола. История и современность. 1990. М., 1993. (VII)

453. Колокола. История и современность. М., 1985. (VII)

454. Корда B.C. Благочестивый странник // Муравьев А.Н. Путешествие по святым местам русским. М., 1990 (репринт петербургского издания 1846). С. (387)-(388). (XII)

455. Корнилов A.A. Семейство Бакуниных. Т. 1. Молодые годы Михаила Бакунина. М., 1915. С.-30. (IX)

456. Корнилова A.B. Григорий Гагарин. 1810-1893. СПб., 1996. (XII)

457. Короткевич P.M. О принципиальных основах духовно-просветительской деятельности московского митрополита Платона (Левшина) // Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. Сергиев Посад, 1998. (II)

458. Корсунский Н. Благовест. Ярославль, 1887. (VII)

459. КоршуноваМ.Ф. Джакомо Кваренги. Л., 1977. (IX)

460. Коршунова М. Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. (VII)

461. Komme С. Клериссо в Риме // Шарль-Луи Клериссо архитектор Екатерины Великой. СПб., 1997. С. 16. (VII)

462. Краткие сведения о всех церквах Московской епархии. М., 1874. (VI)

463. Краткое историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры и Спасо-Вифанского училищнаго монастыря. Изд. 4-е. М., 1815. (V)

464. Краутхаймер P. Три христианские столицы. Топография и политика / перевод Л.А. Беляева и A.M. Беляевой. СПб., 2000. (II, V)

465. Крутецкий А., Лундберг Е. Зодчий Андрей Никифорович Воронихин. Свердловск, 1937. (X)502. •Кузнецов В.В. H.A. Львов: истоки гениальности // Гений вкуса. Вып. 2. Тверь, 2001. С. 14. (VII)

466. Кузнецов С.О. Неизвестный Левицкий. СПб., 1996. (III, IV)

467. Кузнецов С.О. Не хуже Томона. Государственная, меценатская, собирательская деятельность рода Строгановых в 1771-1817 годах. СПб., 20061.

468. Культура Византии. XIII перв. пол. XV в. М., 1991. (VIII)

469. Курбатов В.В. Творчество А.Н. Воронихина // Баян. 1914. Вып. 2. (X)

470. Кутепов A.C. Фасады церквей, колокольней и иконостасов, проэктированные и изданные архитектором, надворным советником и кавалером Кутеповым. М., 1829. (XI)

471. Лаппо-Данилевский К.Ю. Об «Итальянском дневнике» H.A. Львова // Львов H.A. Итальянский дневник. Köln-Weimar-Wien,1998. С. 3. (IX)

472. Лебедева-Емелина A.B. Хоровая культура России Екатерининской эпохи. М., 2010. (I, IX)

473. Лем И. Начертание древних и нынешняго времени разнонародных зданий. Ч. I. СПб., 1803. (IV)

474. Лем И. Начертание древних и нынешняго времени разнонародных зданий. Ч. IV. СПб., 1807. (IV)

475. Лем И. Начертание древних и нынешняго времени разнонародных зданий. Ч. VII. СПб., 1818. (IV)

476. Лем И Начертание древних и нынешняго времени разнонародных зданий. Ч. I (2-е изд.) СПб., 1818. (VII)

477. Лем И. Начертание древних'и нынешняго времени разнонародных зданий. СПб., 1818. Ч. II. (VIII)

478. Лем И. Теоретические и практические предложения о гражданской архитектуре. Ч. I. М., 1806. (IV)

479. Лем И. Теоретические и практические предложения о гражданской архитектуре. Ч. 3. СПб., 1794. (IV, VI, XII)

480. Леон Баттиста Альберти. М., 1977. (IX)

481. Летопись ц. Георгия на Всполье // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей российских. М., 1875. Кн.1. С. 27. (II)

482. Линицкий Варлаам. Слово божие в день торжественный святыя Великомученицы Екатерины. проповеданное. в соборной церкви Исаакия Далматского, лета 1726, Ноемврия 24 дня. СПб., 1726. (IV)

483. Лисовой H.H. Храмы русской Палестины // К свету. Вып. 19. М., 2002. С. 139-140. (XII)

484. Лисовский В.Г. Андрей Воронихин. Л., 1971. (X)522. ' Лисовский В.Г. Андрей Воронихин. Л., 1988. (X)

485. Лобанов В.М. Подмосковные. М., 1919. (VI)

486. Ломоносов М.В. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке // Русская литературная критика XVIII века. М., 1978. С. 51-52. (I)

487. Лукомский Г. Памятники старинной архитектуры России. М., 1916. (VI)

488. Лукомский Г.К. О памятниках архитектуры Переславля-Залесского. СПб., 1914. (I)

489. Лукомский Г.К Старинные усадьбы Харьковской губернии. Ч. 1. Пг., 1917. (VIII, IX)

490. Львов H.A. Избранные сочинения / вст. ст., подг. текста, составление К.Ю. Лаппо-Данилевского. Кёльн-Веймар-Вена-СПб., 1994. (IX)

491. Львов H.A. Итальянский дневник / ред. и комм. К.Ю. Лаппо-Данилевского. Köln-Weimar-Wien, 1998. (VII, IX)

492. Львов H.A. Итальянский дневник 1781 г. // Памятники культуры. Новые открытия. 1994. М., 1996. С. 260. (V, IX)

493. Львов H.A. Рассуждение о проспективе в пользу народных училищ. СПб., 1788. (V)

494. Львов H.A. Четыре книги Палладиевой архитектуры. СПб., 1798. (IX)

495. Львов Ф:П. О простонародных русских песнях // Львов Ф.П. Часы свободы в молодости. Тверь, 2006. С. 339. (I)

496. Львов Ф.П. Часы свободы в молодости. Тверь, 2006. (I)

497. Львова А.П., Бочкарёва НА. Род Львовых. Торжок, 2003. (I, XI)

498. Любопытный месяцеслов Московский и всероссийския церкви. М., 1794. (V, XI)

499. Ménard R. La vie privée des anciens (T. I). Les peuples dans l'antiquité. Paris, 1880. (XII)

500. Макарий (Миролюбов), архимандрит. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Т. 1-2. (XII)

501. Максимович-Амбодик II Эмблемы и символы. М., 1995, с изд.: СПб., 1811, (1-е изд. 1788 г.). (III, V)

502. Малиновский КВ. Семья Руска в Санкт-Петербурге и окрестностях. Гатчина, 2003. (XI)

503. Малыгин П.Д. Распространение христианства на Верхневолжье // «И свет со тьме светит.» Сборник научных трудов ВИЭМ, посвященный 2000-тысячелетию Рождества Христова. Торжок, 2002. С. 21-22. (IX)

504. Маринович Л.П., Кошеленко Г.А. Судьба Парфенона. М., 2000. (VIII)

505. Марка Витрувия Поллиона об Архитектуре / Пер. В.И. Баженова. Кн. VII. СПб., 1795. (XI)

506. Марка Витрувия Поллиона об Архитектуре книга четвёртая с примечаниями Доктора Медицины, и Французской Академии члена г. Перро. СПб., 1793. (IV, VI, X)

507. Марка Витрувия Поллиона об архитектуре с примечаниями доктора медицины и франц. академии члена г. Перро. С фр. языка на русский яз. с прибавлением новых примечаний Вас. Баженова С-Пб.: Акад. Наук, 1790-1797 (в 4х тт.). (III)

508. Марка Витрувия Поллиона об Архитектуре. Пер. В.И. Баженова. Кн. VII. СПб., 1795. (VI)

509. Марка Витрувия Поллиона, Об архитектуре. / пер. В.И. Баженова. Кн. 1 и 2. СПб. 1790. Прим. 8. С. 74-75. (III)

510. Маркузон В.Ф. Романская архитектура Италии // Всеобщая история архитектуры. Т.4, Л.-М., 1966. С. 287. (И)

511. Матвей Федорович Казаков и архитектура классицизма. М., 1996. (II, V,

512. Мердер Н.И. Из далекого прошлого (тетушка Вера Николаевна Воейкова) //Львова А.П., Бочкарёва И.А. Род Львовых. Торжок, 2003. С. 215. (XI)

513. Месяцеслов всего лета. М., 1798. (III, IX)

514. Метнер Н. Муза и мода. Париж, 1935 (1978). (I)

515. Микеланджело. Жизнь. Творчество. М., 1964. (V)

516. Мшонас П.М. Заметки об архитектуре Афона // Древнерусское искусство. Балканы. Русь. СПб., 1995. С. 7-80. (VII)

517. Митрополит Евгений Болховитинов. Описание Киево-Софийского собора // Митрополит Евгений Болховитинов. Вибрані праці з історії Киева. Киев, 1995. (V)

518. Митрополит Макарий (Булгаков) История русской церкви. Кн. VII. (V)

519. Митрополит Платон (Левшин). Автобиография,1 или записки о жизни-Платона, митрополита Московского // «Из глубины воззвах к Тебе, Господи.» М., 1996. (II)

520. Митрополит Платон (Левшин). Азбука добродетели. М., 2005 (избранные места из сочинений). (II)

521. Митрополит Платон (Левшин). Дух или избранные мысли из душеспасительных поучений митр. Платона. СПб., 1894. (II)

522. Митрополит Платон (Левшин). Инструкция благочинным иереям или протоиереям церквей. М., 1775. (II)

523. Митрополит Платон (Левшин). Инструкция благочинным иереям или протоиереям церквей // Митрополит Платон. Полное собрание сочинений. Спб., изд. П. Сойкина, б.д. Т. II. С. 472. (II)

524. Митрополит Платон (Левшин). Краткая Российская церковная история // Митрополит Платон (Левшин). Полное собрание* сочинений. Спб.', изд. П. Сойкина, б.д. Т. II. С. 162-185. (И)

525. Митрополит Платон (Левшин). Краткая церковная российская История, сочиненная Преосвященным Платоном Митрополитом Московским в.Вифании. М., Синод, тип., 1805. (И)

526. Митрополит Платон (Левшин). Полное собрание сочинений. С. -Пб.,1913. Кн.1. (II)

527. Митрополит Платон (Левшин). Полное собрание сочинений. СПб., изд. П. Сойкина, б.г. Т. II. (II)

528. Митрополит Платон (Левшин). Путевые записки преосвященнейшего Митрополита Платона, Московского и Калужского, в Ярославль, Кострому и Владимир 1792 г. // Снегирев И.М. Жизнь Московского митрополита Платона. М„ 1857. (II)

529. Митрополит Платон (Левшин). Путевые записки преосвященнейшего Митрополита Платона, Московского и Калужского, в.Ярославль, Кострому и •Владимир 1792 г. С. 22 И Снегирев И.М. Жизнь Московского митрополита Платона. М., 1857. (V)

530. Митрополит Платон (Левшин). Слово на основание знаменитаго храма Исаакиевския соборныя церкви в Санкт-Петербурге // «Из глубины воззвах к Тебе, Господи.». М., 1996. С. 287. (II)I

531. Митрополит Платон (Левшин). Слово при заложении императорской Академии Художеств и при ней церкви. СПб., 1765. (I)

532. Митрополит Платон (Левшин). Сочинения Платона Митрополита Московского. Изд. 1782 г. Т. 10. (II)

533. Митрополит Платон (Левшин). Христианская Богословия // Митрополит Платон (Левшин). Полное собрание сочинений. С. -Пб.,1913. Кн.1. С. 778. (II)

534. Митрополит Платон и основанная им Вифанская обитель. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1909. (II)

535. Михайлов А. Архитектор Старов. М., 1944. (VII)

536. Михайлов А. Архитектор Ухтомский и его школа. М., 1954. (IV)

537. Михайлов А.И. Баженов. М., 1951. (Ill, VI)

538. Михайлов Б П Витрувий и Эллада. М., 1967. (VIII)

539. Михайлов Б.П. Трактат об архитектуре Антонио Аверлино (Филарете) // Сообщения'Института истории искусств. Вып. 7. Архитектура. М., изд. Акад. Наук, 1956. (VIII)

540. Михайлов. Шарлемань. Собрание планов, фасадов и профилей для строения каменных церквей. СПб., 1824. (VII)

541. Михайлова М.Б. О своеобразии группы малоизвестных мавзолеев римской античности // Архитектура мира. Вып. 5. С. 104-106. (VII)

542. Михайлова М.Б. Погребальные сооружения Римской империи // Всеобщая история архитектуры. Т. 2. Архитектура античного мира (Греция и Рим). М., 1973. С. 657-658. (IX)

543. Михайлова М.Б. Принцип зависимости от образца при возведении монументальных зданий эпохи классицизма // Архитектурное наследство. №31. М., 1983. С. 8-10. (VIII)

544. Михайлова М.Б. Принципы формирования, методы и организация проектирования русских городов // Русское градостроительное искусство. Петербург и другие новые российские города. М., 2000. С. 145. (VIII)

545. Михайлова М.Б. Соборные площади новых городов юга России периода классицизма// Архитектурное наследство. № 36. М., 1988. С. 194-197. (VIII, XI)

546. Михайлова М.Б. Судостроительные и портовые города // Русское градостроительное искусство. Петербург и другие новые российские города. М., 1995. С. 322. (XI)

547. Мозговая Е.Б. Скульптурный« ансамбль церкви Академии художеств // Русское церковное искусство Нового времени. М., 2004. С. 147-154. (XII)

548. Москва, или исторический путеводитель по знаменитой столице Государства Российского. М., 1831. (VI, XI)

549. Московский Областной Краеведческий музей в г. Истре. М., 1989. (V)

550. Моссэр М., Рабро Д. Шарль де Вайи и русские архитекторы, б.м., б.г.. (IV)

551. Муравьев А.Н. Путешествие по святым местам русским. М., 1990 (репринт петербургского издания 1846). (V, VI, X, XII)

552. Муравьев А.Н. Путешествие по святым местам русским. Спб., 1846. (V, VI, X, XII)

553. Н.А. Львов: жизнь и творчество. Ч. 1. Архитектурное наследие / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VI). Вышний Волочёк, 2008. (IX)

554. H.A. Львов: жизнь и творчество. Ч. 2. Культурное наследие / Автор-сост. А.Б. Никитина (Петербургский рериховский сборник. Вып. VII). Вышний Волочёк, 2008. Раздел «Музыка». С. 142-293. (IX)

555. Нариси історії архітектури Українскої РСР. Київ, 1957. (VIII)

556. Нартов А.К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого // Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб.-Париж— Москва-Нью-Йорк, 1993. (IV)

557. Настольная книга священнослужителя. Т. 4. М., 1983. (І, VII)

558. Неизв. автор. «Письмо из Торжка» //. Санктпетербургский журнал. Сентябрь, 1798. С. 16-31 (Цит. по: Русская литературная критика XVIII века. М., 1978. С. 297). (I)599.* Неизвестные и предполагаемые постройки В.И. Баженова. М., 1951. (V, XI)

559. Некрасов А.И. Теория архитектуры. М., 1994. (VI)

560. Некрасов С.М. Апостол добра. Повествование о Н.И. Новикове. М., 1994.1.

561. Никитина А.Б. Архитектор Львов на Тверской земле // Гений вкуса. (Вып. 1). Тверь, 2001. С. 122. (VII, IX)

562. Никитина А.Б. Архитектурное наследие H.A. Львова. СПб., 2006. (IX)

563. Никитина А.Б. H.A. Львов. Итальянский дневник 1781 г. // Памятники культуры. Новые открытия. 1994. М., 1996. С. 253. (V)

564. Никитина А.Б. О проектном рисунке из Гатчинского альбома архитектора H.A. Львова // Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. 2. М., 1990. С. 207. (VII, IX)

565. Николай Кавасша. Христос. Церковь. Богородица. Богословские труды / пер. Прот. Максима Козлова, А.Ю. Никифоровой. М., 2002. (I)

566. Новгородов В.Е. Центр Харькова периода классицизма //Архитектурное наследство. Вып. 38: М., 1995. С. 337-338. (VII)

567. Норов A.C. Путешествие по Святой Земле в 1835 году. СПб., 1838. Т. 1. (IX, XII)

568. О архитектуре // Библиотека ученая, экономическая, нравоучительная, историческая и увеселительная в пользу удовольствия всякого звания читателей. Тобольск, 1797. (IV)

569. Оболенский Г.Л. Император Павел I. М., 2000. (X)

570. Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России в XVIII-XIX веках. М., 1984. (XI)

571. Оловяниіиников Н. История колоколов и колокололитейное искусство. Изд. 2-е. М., 1912. (VII)

572. Павел Орозий. История против язычников. V.2.3 / Пер. с лат. В.М. Тюленева. СПб., 2002. (V)

573. Павсаний. Описание Эллады / пер. С.П. Кондратьева. М., 2002. (VIII)

574. Палладио А. Третья книга об архитектуре // Четыре книги об архитектуре / пер. И.В. Жолтовского. М., 1938. (II)

575. Папладио А. Четыре книги об архитектуре / пер. И.В. Жолтовского. М., 1938. Книга IV. (III, IV, V, VII, IX, X, XI)

576. Папладио А. Четыре книги об архитектуре / пер. И.В. Жолтовского. М., 1938. Кн. II. С. 51. (IX)

577. Памятники архитектуры Москвы. Замоскворечье. М., 1994. (VI)

578. Памятники архитектуры Московской области / ред. Е.Н. Подъяпольская. Вып. 1.М., 1998. С. 211. (IX)

579. Памятники архитектуры Московской области. Каталог / под ред. Е.Н. Подъяпольской. М., 1975. Т. 2. (V, VIII, XI)

580. Памятники архитектуры Московской области. Каталог / под ред. Е.Н. Подъяпольской. М., 1975. Т.1. (VI, VII)

581. Памятники архитектуры Московской области. Каталог / Ред." Е.Н. Подъяпольская. Вып. 2'. М., 1999. (VI)

582. Памятники градостроительства и архитектуры Украинской ССР. Т. 3. Киев, 1985. С. 288-289. (IX)626. ' Панов В.А. Архитектор А.Н. Воронихин. М., 1937. (X)

583. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства. СПб., 1999. (VI)

584. Парланд А'.А. Храмы Древней Греции. СПб., 1890. (VII)

585. Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб-Париж-Москва-Нью-Йорк, 1993. (IV)

586. Петров А.Н. Выдающийся русский зодчий Василий Петрович Стасов. М., 1948. (VIII)

587. Петров А.Н. Из материалов' о В.И. Баженове // Ежегодник истории8 искусств АН СССР. М'., 1958. С. 70. (III)

588. Петров П.Н. Сборник материалов для истории Императорской Академии* Художеств. Ч. 1. СПб., 1864. (I, VI)

589. Петропавловский собор и Великокняжеская усыпальница. СПб.: ГМИ-СПб., 2007. (V)

590. Пилявский В.И. Дж. Кваренги. Архитектор. Художник. JL, 1981. (VII, IX, XI)

591. Письма Н.И. Новикова. СПб., 1994. (I)

592. Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. (II)

593. Плиний Старший. Естествознание об искусстве / пер., предисл., прим. Г.А. Тароняна. М., 1994. (X)

594. Плиний, XXXVI, 56. Цит. по: Архитектура античного мира / Сост. В.П. Зубов и Ф.А. Петровский. М., 1940. С. 278: (X)

595. Плутарх, Перикл, 13. (в кн: Архитектура античного мира. Хрестоматия. Сост. В.П. Зубов и Ф.А. Петровский. М., 1940. С. 339). (VIII)

596. Пожарова М.А. Французские гравированные увражи античных гемм и русские «классицисты» // Канова и его эпоха / отв. ред. Е.Д. Федотова. М., 2005. С. 136-144. (I)

597. Позднякова И.Ю. Храм Воскресения Христова в селе Старая Ольшанка // Архитектура и время. №4, 2010. М., 2010. С. 7-10. (XII)

598. Покровская З.К. Петровское-Алабино подмосковная усадьба Демидовых-Мещерских (архитектор и заказчик) // Архитектура в истории русской культуры. М., 1996. С. 131. (V)

599. Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских. М., 2001. (VII, IX)

600. Попов М., священник. Арсений Мацеевич, митрополит Ростовский и Ярославский. СПб., 1905. (I)

601. Попов М, священник Изгнанный правды ради. Жизнь святителя Арсения (Мацеевича). М., 2001 (репринт издания 1905 г.). (I)

602. Поселянин Е Русская церковь и русские подвижники 18 века. СПб., 19051.

603. Правило о пяти чинех архитектуры Иакова Бароция Девигнола. М., 1709. (IV)

604. Православный Петербург. Святые и святыни. Каталог выставки. Ораниенбаум, 2003. (VII)

605. Проблемы иконографии. / Ред.-сост. A.B. Рындина, A.JI. Баталов. М., 1994. (I)

606. Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках / пер. С.П. Кондратьева. М., 1996. (II)

607. Проповеди и поучения святителя Димитрия Ростовского. Киев, 2005. (I)

608. Проскурина В.Ю. П.Я. Чаадаев и восприятие античности в 30-х начале 40-х годов XIX века // Античное наследие в культуре России / ред. Г.С. Кнабе. М., 1996. С. 97-114. (I)

609. Прот. Александр Георгиев Левшин Историческое описание первопрестольного в России храма, Московскаго болынаго Успенскаго собора. М., 1783. (VI)

610. Протоиерей Павел Красноцветов, Алексеева Т Казанский кафедральный собор. СПб., 2006. (X)

611. Пряшникова М.П. Е.А. Синявина русская женщина-композитор // Пряшникова МП. Из истории русской музыкальной культуры XVIII века. М.: МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2010. С. 63-77. (VII)

612. Пряшникова МП. Из истории русской музыкальной культуры XVIII века. М.: МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2010. (I)

613. Пряшникова М.П. H.A. Львов и музыка // Пряшникова М.П. Из истории русской музыкальной культуры XVIII века. М., 2010. С. 45-62. (IX)

614. Путевой дневник П.А. Толстого // Русский архив. 1888. Вып. 8. М., 1888. (VI)

615. Путевой дневник П.А. Толстого // Русский архив. 1888. Кн. 7. М., 1888. (I, V)

616. Путешествие во Святый град Иерусалим Патриаршего Иерусалимского монастыря монаха Серапиона, именовавшегося прежде пострижения Стефаном* 1830 и 1831 годов // Румановская Е.Л. Два путешествия в Иерусалим в 18301831 и 1861 годах. М., 2006. С. 62. (XII)

617. Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и * путешественников XII-XX вв. М., 1995. (I, V, IX)

618. Путятин ЕВ. Итальянское Возрождение. Заметки об искусстве. М., 2002. (V)

619. Путятин И «Каллимах в Иосафатовой долине». К мемориальной символике колоколен русского классицизма // Искусствознание. 1-2/07. М., 1907. С. 96-130. (1,1Х)

620. Путятин И «Надежда и Постоянство»: к источникам двухбашенного типа церкви русского классицизма // Искусствознание. 2/05. М., 2005. С. 217233. (I, IX)

621. Путятин И.Е. «К пользе истинного Просвещения». Проблемы изучения русской церковной архитектуры эпохи классицизма / Искусствознание. №2/08. М., 2008. С. 190-210. (IX, XI, XII)

622. Путятин И.Е. «Портрет В.И. Баженова в кругу семьи» и идеальный образ храма в эпоху классицизма // XVIII век: Ассамблея искусств. Взаимодействие искусств в русской культуре XVIII века. М., 2000. (I, II, IV)

623. Путятин И.Е. «Соломоновы колонны»: стилистика или символика? // Христианское зодчество. М., 2004. С. 357-390. (I)

624. Путятин И.Е. «Храм Премудрости». Образ Парфенона и идеал греческой классики в архитектурном мышлении XVIII начала XIX века // Искусствознание. 1/06 (М„ 2006). С. 230-263. (IX)

625. Путятин И.Е. Аббат Ж. -Л. Де Кордемуа и представления об идеальном образе храма в эпоху классицизма во Франции //Архитектурная наука в МАРХИ. Вып. 3. М. 1999. С. 76-80. (I, И, III, IX, X)

626. Путятин И.Е. Архитектура русских усадебных церквей эпохи классицизма (на примере Подмосковья). Дисс. на соискание уч. ст. канд. арх. М., 1998. С. 171-172. (I, II)

627. Путятин И.Е. Загадки церкви в Быкове. Ж.-Л. де Кордемуа, М.-А. Ложье и церковная архитектура в России эпохи Просвещения // Пинакотека. № 13-14. М., 2002. С. 73-75. (V)

628. Путятин И.Е. Идеальный образ храма в представлении митрополита Платона Левшина и пустынь в Вифании в конце XVIII века // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 3. Желаемое и действительное. М., 2001. С. 152154. (V)

629. Путятин И.Е. Идеальный ордер в архитектурной теории Нового времени. М., 2002. (I)

630. Путятин И.Е. Идеальный ордер в архитектурной теории Нового времени и церковная архитектура эпохи Просвещения. М., 2002. (V, X)

631. Путятин И.Е. Образ русского храма и эпоха Просвещения. Мс, 2009. (IX, XI)

632. Путятин И.Е. Образ храма в представлении Митрополита Московского Платона Левшина и пустынь в Вифании в конце XVIII века //Архитектура в истории русской культуры. Вып. 3. Столичный город. М., 2001. С. 57- 61. (V)

633. Путятин И.Е. Образ храма в России эпохи Екатерины II и архитектура усадебных церквей. // Вопросы искусствознания Х(1/97). М., 1997. С. 265-267. (I, II, IV)

634. Путятин И.Е. Образы святынь трёх христианских столиц в русской церковной архитектуре эпохи классицизма // Города мира — мир города. М., 2009. С. 120-137. (III, X)

635. Путятин И.Е. От редактора: Вместо предисловия или Об архитектуре, свободных искусства, о музах и музыке // Эвтерпа в хороводе муз. К освобождению архитектуры и пластических искусств. М., 2010. С. 10-13. (IX)

636. Путятин И.Е. Погреб-пирамида в Никольском-Черенчицах: от гробниц древности к Просвещению // Реликвия. Сентябрь, 2006. (СПб., 2007). С. 40-41. (IX)

637. Путятин И.Е. Представления об идеальном образе храма митрополита Московского Платона (Левшина) и пустынь в Вифании в конце XVIII века // Архитектура в истории русской культуры. Желаемое и действительное. М., 2001. (VI, IX)

638. Путятин И.Е. София Константинопольская и «Греческий проект» в русской церковной архитектуре / Николай Львов: прошлое и современность. Материалы научной конференции. СПб., 2005. С. 56-67. (IX)

639. Путятин И.Е. Традиции русского церковного зодчества в трудах московского митрополита Платона (Левшина) // Русское церковное искусство Нового времени. М., 2004. С. 207-220. (XII)

640. Путятин И.Е. Усадебные церкви эпохи классицизма и архитектурные образы пригородов Москвы // Архитектура в истории культуры. Столичный город. М., 1998: С. 145-151. (II, V, XI)

641. Пуцко В.Г. Львов и русская церковно-строительная традиция // Гений, вкуса. Материалы научной конференции, посвященной.творчеству H.A. Львова. Тверь, 2001. С.50. (V)

642. Пучков В.В. К вопросу о семантике образной труктуры Михайловского замка. Новое прочтение // Русское искусство Нового Времени. Вып. 12. М., 2009. С. 93-107. (I)

643. Пыляев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1889 (1994). (V, IX)

644. Рабинович В. «Словарь архитектонический» Федора Каржавина // Архитектура СССР. Вып. 6. 1969. С. 56. (IV)

645. Разгонов С.И Василий Иванович Баженов. М., 1985. (III)

646. Разумовский Ф. «Нещастный жребий» Баженова // Наше наследие. №IV, 1989. С. (609 по единой нумерации*цельного годового тома). (III)

647. Ревзина Ю.Е. Инструментарий архитектора. От Альберти до Скамоцци. М., 2003. (VII)

648. Реймерс Г. фон. Санкт-Петербург в конце своего первого столетия / Пер. с нем. А.Д. Сыщикова. СПб., 2007. (X)

649. РескинДж. Камни Венеции / Пер. A.B. Глебовской. СПб., 2009. (XII)

650. Рише Ж. Иконология и традиция. Космические символы в христианском искусстве / предисл., пер. и комментарии И.Е. Путятина // Искусствознание. №34/07. М; 2007. С. 223,246. (IX)

651. Розанов П. История Московского епархиального управления со времени учреждения Св. Синода (1721-1821). Ч.З, кн.1, М., 1870. (II)

652. Румановская Е. Граф Николай Адлерберг и его путешествие в Иерусалим ПАдлерберг Н.В. Из Рима в Иерусалим 1845 г.. М., 2008. С. 267-271. (XII)

653. Румановская E.J1. Два путешествия в Иерусалим в 1830-1831 и 1861 годах. М., 2006. (XII)

654. Рункевич С.Г. Александро-Невская Лавра 1713-1913. СПб., 1997. (XI)

655. Русская икона XVIII века / авт.-сост. Н. Комашко. М., 2006. (I)

656. Русская литературная критика XVIII века. М., 1978. (I)

657. Русский биографический словарь / Под ред. A.A. Половцова. Т. «Плавилыциков-Примо». СПб., 1905. С. 53. (II)

658. Русское градостроительное искусство. Петербург и другие новые российские города. М., 1995. (I)

659. Русское декоративное искусство / ред. А.И. Леонов. М., 1962. Т.1. (IV)

660. Русское декоративное искусство. Т.2. М., 1963. (IV)

661. Русское искусство Нового Времени. Вып. 12. М., 2009. (I)з-f

662. Русское церковное искусство Нового времени. М., 2004. (I)

663. Рязанцев И.В. Московские предпочтения как часть художественной традиции в XVII начале XIX вв. // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 5. М., 1999. С. 26-38. (VI)

664. Рязанцев КВ. Тема «Родословия российских государей» в русском изобразительном искусстве XVIII века // Русское искусство Нового времени. Вып. 2. М„ 1996. С. 13-17. (VI)

665. Савинская Л. Страницы из дневника путешествия Екатерины Петровны Барятинской по Европе 1789-1792 // Пинакотека, 1997, № 2, с. 52. (V)

666. Сакральная топография средневекового города / Ред. JI.A. Беляев, A.JI. Баталов. М., 1998. (V)

667. Салимое A.M. Тверской Спасо-Преображенский собор. Тверь, 1994. (II)714. 1 Самецкая Э. Евангелие Стефана Яворского // Мир музея. №1 1995 г. (№141). С. 28-30. (IV)

668. Свинъин П. Достопамятности Санктпетербурга и его окрестностей. СПб., 1817. (VI, XI)

669. Свиязев И. Руководство к архитектуре, составленное для студентов Горнаго института. Ч. I. СПб., 1833. (IV)

670. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Брянская область. М., 1997. (И, VII)

671. Святая Земля в русском искусстве. Каталог. М., 2001. (V, VII)

672. Святитель Василий Великий. Беседы (Беседа 7. К обогащающимся). М., 2001. (II)

673. Сергеев С.В. Художественное своеобразие «Слова на заложение Кремлевского дворца» в контексте культуры эпохи Просвещения // В.И. Баженов и М.Ф.-Казаков. Проблемы творческого наследия. Вып. 5. М., 1997. С. 41. (IV),

674. Символика русского храмоздательства // К Свету. Альманах. №17. (М., 1993). (I)

675. Сковорода Г.С. Разговор 2-й о том же: познай себя // Сковорода Г.С. Сочинения. Минск, 1999. С. 41. (I)

676. Сковорода Г.С. Сочинения. Минск, 1999. (I, VI)

677. Скопин В.В. Ремонтно-восстановительные работы по стенам и башням Московского Кремля в XVIII столетии (на основании архивных источников) // Реставрация и исследование памятников культуры. Вып. IV. М., 2001. С. 98-104. (VI)

678. Слюнькова И.Н. Архитектура городов Верхнего Приднепровья. Минск, 1992. (II)

679. Слюнькова И.Н. Иосифовский собор в Могилеве // Гений вкуса. Материалы научной конференции,,посвященной творчеству Н.А. Львова. Тверь, 2001. С. 39. (V)

680. Слюнькова И.Н. Храм-памятник Иосифовский собор в Могилеве // Христианское зодчество. Новые материалы и исследования. М., 2004. С. 500523. (VIII)

681. Смирнов Г. К. Н.А. Львов и усадьбы Новоторжского уезда // Художественная культура русской усадьбы. М., 1995. С. 59. (V)

682. Смирнов И. А. Часовые колокола Белозерья // Колокола. История и современность. 1990. М., 1993. С. 207-216. (VII)

683. Смирнов М.И. Переславль-Залесский. Исторический очерк 1934 г. Переел авль-Залесский, 1996. (И)

684. Снегирев В. Архитектор В.И. Баженов. М., 1937. (II, III, V, VI, VII)

685. Снегирев ИМ. Жизнь Московского митрополита Платона. М., 1857. (II)

686. Собко Н. Баженов // Русский биографический словарь / под ред. А.А. Половцова. Т. II, СПб., 1900. С. 405. (III)

687. Собрание фасадов, Его Императорским Величеством высочайше апробированных для частных строений в городах Российской империи. СПб., 1809(альб. 1-2), 1811 (альб. 5), 1812 (альб. 3-4). (XI)

688. Соловьев С.М. Сочинения, кн. XVI. М., 1995. (II, V)

689. Соловьев С.М. Сочинения. Книга XV. История России* с древнейших времен. Том 29. М., 1995. (I)

690. Сохранение памятников церковной старины в России XVIII начала XIX вв. Сборник документов. М., 1997. (I, VI, XII)

691. Сочинения Екатерины II / сост. и вступ. ст. О.Н. Михайлова. М., 1990. (I)

692. Спас Нерукотворный в русской иконе / Авт.-сост.: Л.М. Евсеева, A.M. Лидов, Н.Н. Чугреева. М., 2005. (I)

693. Средневековый бестиарий / вступ. ст. и комм. К. Муратовой. М., 1984. (XII)

694. Сумароков А.П. Полное собрание сочинений. М., 1787. Т. VI. С. 283. (И)

695. Сытина Т.М. Россия семнадцатого и восемнадцатого века. Архитектура // История европейского искусствознания от античности до конца XVIII века. М., 1963. С. 352-353. (IV)

696. Таинственное толкование на литургию Блаженнейшаго Симеона Митрополита Фессалонитского // Дмитревский И. Историческое, догматическое и таинственное изъяснение на литургию. Изд. 3-е. М'., 1805. (VII)

697. Талепоровский В.Н. Кваренги. Л.-М., 1954. (IX)

698. Таруашвили Л.И Искусство Древней Греции. Словарь. М., 2004. (VIII)

699. Таруашвили Л.И. Рим в 313 году. Художественно-исторический путеводитель по столице древней империи. М., 2010. (V, IX, XI)

700. Таруашвили Л.И. Эстетика архитектурного ордера. (М.), 1995. (II)

701. Таруашвили Л.И. Эстетика архитектурного ордера. М., 1995. (I, II, IV, V, VI, VIII)

702. Татаринов А.В. Архитектурные работы Н.А. Львова // Львов Н.А. Избранные сочинения / вст. ст., подг. текста, составление К.Ю. Лаппо-Данилевского. Кёльн-Веймар-Вена-СПб., 1994. С. 375. (IX)

703. Татаринов А.В. Церковь св. Апостолов Петра и Павла в усадьбе Переелегино под Торжком (к вопросу об атрибуции) // «Гений вкуса». Вып. 2. Тверь, 2001. С. 86-94. (VII, IX)

704. Тихомиров Н.Я. Архитектура подмосковных усадеб. М., 1955. (VI)

705. Толстой М. Путевые письма из древней Суздальской области. М., 1869. (XII)

706. Торопов С. А. Джованни Баттиста Пиранези. М., 1939. (XI)

707. TpouifKint Н.И. Христианский православный храм в его идее // К свету. №17. Символика русского храмоздательства. М., б.г. С. 38-39. (VII)

708. Троскина Н.Д. Митрополит Платон и собор Василия Блаженного // Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. С. 56-59. (II)

709. Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. Сергиев Посад, 1998. (II)

710. Тубли М.П. Авраам Мельников. Л., 1980. (VIII, XI)

711. Туманский Ф Описание архипелага (Архипелагских греческих островов) и варварийского берега. СПб., 1786. (V)

712. Уваров А С. Христианская символика. М., 2001 (репринт издания 1908 г.). (XII)

713. Уманцев Ф. Трощька надбрамна церква Киево-ПечерськоГ Лаври. Ки1в, 1970. (IV, V)

714. Федоровская JI.A. Музыка и музыканты в творчестве H.A. Львова. Статья*1 // Г.Р. Державин и его время. Вып. 2. СПб., 2005. С. 104-118. (IX)

715. Федоровская Л.А. Музыка и музыканты в творчестве H.A. Львова. Статья2 // Г.Р. Державин и его время. Вып. 3. СПб., 2007. С. 117-134. (IX)

716. Федоровская Л.А. Музыка и музыканты в творчестве H.A. Львова. Статья3 // Г.Р. Державин и его время. Вып. 4. СПб., 2008. С. 57-72. (IX)

717. Федоровская Л.А. Музыка и музыканты в-творчестве H.A. Львова. Статья4 // Г.Р. Державин и его время. Вып. 5. СПб., 2009. С. 36-48. (IX)

718. Федот Шубин. 1740-1805. Каталог выставки к 250-летию со дня-рождения. СПб., 1994. (V)

719. Федотова М.А. Эпистолярное наследие Димитрия Ростовского. Исследование и тексты. М., 2005. (II)770. ' Феофан Затворник, епископ. Толкование на книгу св. Ермы «Пастырь». Свято-Введенская Оптина Пустынь, 1999. (VII)

720. Филарете (Антонио Аверлино). Трактат об архитектуре (I, iv, 5) / пер. В.Л. Глазычева. М., 1999. (VIII)

721. Филон Византийский (III в. до н.э.), О фортификации, 12,2 (Архитектура античного мира /сост. В.П. Зубов, Ф.А. Петровский. М., 1940. С. 217). (VII)

722. Флайер М.С. Церковь Спаса на Крови. Замысел воплощение -осмысление // Иерусалим в русской культуре. М., 1994. С. 188. (II)

723. Фомин И.А. Архитекторы, работы которых представлены на выставке.' // Историческая выставка архитектуры. СПб., 1911. С. 74. (XI)

724. Фон Фрикен А. Римские катакомбы и памятники первоначального христианского искусства. Ч. 1-3. М., 1872,1877, 1880. (XII)

725. Хачатуров С.В. «Готический вкус» в русской художественной культуре XVIII века. М., 1999. (IV, V, VI)

726. Хачатуров С.В. В поисках безымянного автора // Пинакотека № 13-14. М., 2002. С. 76-77. (VII)

727. Хачатуров С.В. Понятие готический в русской культуре XVIII века. // Вопросы искусствознания. Вып. IX (2/96). М., 1996. С. 5-26. (VI)

728. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII ст. Вып. 6 (Вохонская десятина), М., 1888.

729. Холмогоровы В. и Г., Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII ст. Вып. 11 (Верейская, Дмитровская и Троицких вотчин десятины). М., 1911. (VI)

730. Христианское зодчество. М., 2004. (I)

731. Хрунова Н.В. Спасо-Вифанский монастырь. Сергиев Посад, 1997. (II)

732. Художественные модели мироздания. Кн. 1 / Ред. В.П. Толстой. М., 1997.1. V)

733. Царицынский научный вестник. Материалы научной конференции памяти В.И. Баженова. М., 2002. (VI)

734. Чарухчева Н.Ф. «Рассудку вопреки и вечности в обиду.» // Гений<вкуса. Материалы научной конференции, посвященной творчеству Н.А. Львова. Тверь, 2001. С. 139. (V, IX)

735. Чекалевский П.П. Рассуждение о свободных художествах с описанием некоторых произведений Российских Художников, издано в пользу Воспитанников Императорской Академии Художеств. СПб., 1792. (III, V, IV, VIII, X)

736. Чекалевский П.П. Рассуждение о свободных художествах. Издано в пользу воспитанников Императорской Академии художеств. в Санкт-Петербурге 1792 года. М., 1997. (III, V, IV, VIII, X)

737. Чекмарев А.В: Майорат Чернышевых как архитектурно-градостроительный замысел // Русская усадьба. Вып. 5 (21). М., 1999.-С. 307-309.1.)

738. Чередеев К. К биографии тверских иерархов. Тверь, 1859: С. 132-133. (II)

739. Чернов Е.Г., Шишко А.В. Баженов. M., 1949. (III, IV, VI)

740. Черноризец Авраамий возобновитель Оптиной Пустыни / сост. 3. Афанасьевой. Б.м., 2002. (I, II)

741. Черняк И.Х. Гуманизм эпохи Возрождения и христианская мысль древности // Античное наследие в культуре Возрождения. М., 1984. С. 27-40. (I)

742. Четыре книги Палладиевой архитектуры. СПб., 1798. (IV)

743. Шалина И.А. Роль св. Синода в формировании, коллекций Музея христианских древностей Императорской Академии художеств // Русское церковной искусство Нового времени. М., 2004. С. 95-106. (XII)

744. Шамурин Ю Подмосковные. М., 1912. (VI)

745. Шапошникова Л.П. Летопись жизни и творчества Ф. Шубина // Федот Шубин. 1740-1805. Каталог выставки к 250-летию со дня рождения. СПб., 1994. С. 16. (V)

746. Шарль-Луи Клериссо архитектор Екатерины Великой. Рисунки из собрания Государственного Эрмитажа. Каталог выставки / научн. ред. В.Г. Шевченко. СПб., 1997. (I, IX)

747. Швидковский ДО. «Битва дворцов». Архитектура и политика в царствование императрицы Екатерины II // Царицынский научный вестник. Материалы научной конференции памяти В.И. Баженова. М., 2002. С. 167-187.1. VI)

748. Швидковский Д. О. «Ренессанс» в Москве или «Московский ренессанс Палеологов»? // Искусствозание. № 2/03. М., 2003. С. 48. (VI)

749. Швидковский Д. О. Архитектура в эпоху Английской революции. Теория и практика. // Искусствознание. 1/98 (М.). С. 219-222. (IV)

750. Швидковский Д. О. Архитектура и монументальное искусство Великой Французской революции // Художественные модели мироздания. М., 1997. С. 223. (IV)

751. Швидковский Д.О. Идеальный город русского классицизма // Дени Дидро и культура его эпохи. М., 1986. С. 186-196. (II, V)

752. Швидковский Д.О. Минерва и Александр. Последние дворцы императрицы Екатерины II // Наше наследие. Вып. 46. М., 1998. С. 5-17. (V, VI)

753. Швидковский Д. О. Поэтика архитектуры в дворцово-парковом ансамбле эпохи Просвещения. // Художественные модели мироздания. Кн. 1. М., 1997. (V, VI, VII)

754. Швидковский Д.О. Чарлз Камерон при дворе Екатерины II. М., 2001. (V, VI, IX)

755. Шеллинг Ф.В. Философия искусства / пер. с нем. П.С. Попова. М., 1999. (VIII)

756. Шилков В. Русский перевод Витрувия начала XVIII века // Архитектурное наследство. Вып. 7. Л., 1955. С. 89-92. (IV)

757. Штелин Я. Замечание об архитектуре в Москве // Записки Якобы Штелина об изящных искусствах в России. Пер. с нем. и прим. К.В. Малиновского. М., 1990. Т. 1. С. 222. (VI)

758. Штелин Я. Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России / Пер. с нем. и прим. К.В. Малиновского. М., 1990. (VI, X)

759. Щенков А.С., Вятчанина Т.Н. Об иконографии и тектонике православного храма (опыт содержательной интерпретации архитектурных форм). М., 1996. (I)

760. Щукина Е. С. Два века русской медали. М., 2000. (V)

761. Экскурсии в подмосковные. План летних экскурсий на 1925 г., устраиваемых Обществом изучения русской усадьбы. М., 1925. (VI)

762. Эттингер П. Портреты Джакомо Кваренги // Архитектура СССР. 1939, №2. С. 77. (IX)

763. Якунин О.Ф. Неизвестная постройка Н.А. Львова // Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. 2. М., 1982. С. 247. (VII, IX)

764. Основные положения диссертации отражены в публикациях:1. Монографии

765. Путятин И.Е. Идеальный ордер в архитектурной теории Нового времени. М., 2002 (5 а.л.)

766. Путятин И.Е. Кваренги и Львов: Рождение образа храма русского ампира. М.: МАКС-Пресс, 2008 (4,5 а.л.)

767. Путятин И Е Образ русского храма и эпоха Просвещения. М.: Гнозис, 2009 (20 а.л.)

768. Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

769. Путятин И.Е. «Надежда и постоянство»: к источникам двухбашенного типа церкви русского классицизма//Искусствознание. №2/05. М., 2005. С. 217-233 (1,5 а.л.)

770. Путятин И.Е. «Храм Премудрости». Образ Парфенона и идеал греческой классики в архитектурном мышлении XVIII начала XIX века // Искусствознание. №1/06. М., 2006. С. 230-263 (2 а.л.)

771. Путятин И.Е. Каллимах в Иосафатовой долине: к мемориальной символике колоколен русского классицизма // Искусствознание. №1-2/07. М., 2007. С. 96-130 (1,5 а.л.)

772. Путятин И.Е. Зодиак глазами профессора филологии II Искусствознание. №3-4/07. М., 2007. С. 204-212 (0,7 а.л.)

773. Путятин И.Е. Ж. Рише. Иконология и традиция. Космические символы в христианском искусстве. (Перевод с франц. и комментарии) // Искусствознание. №34/07. М., 2007. С. 212-251 (2,5 а.л.)

774. Путятин И.Е. К истории личности Н.Ф. Самсоновой. Рецензия на кн.: «Бектышевская сельская школа в XIX столетии» / «Переславская быль», т. 6. Переславль-Залесский, 2006 // Искусствознание. № 1/08. М., 2008. С. 332-334. (0,3 а.л.)

775. Путятин И.Е. «К пользе истинного просвещения»: проблемы исследования русской церковной архитектуры эпохи классицизма // Искусствознание. № 2/08. М.,2008. 190-210.(1,5 а.л.)

776. Путятин И.Е. Кваренги и Львов. «Паломничество к италийским святыням», или рождение образа храма русского ампира. Часть 1 // Искусствознание 3-4/09. М.,2009. С. 188-218.(1,7 а.л.)

777. Путятин И.Е. К хронологии и идеологии русской «готики» XVIII века // Academia. №3, 2009 (М., 2009). С. 54-56. (0,5 а.л.)

778. Путятин И.Е. Кваренги и Львов: «Паломничество к италийским святыням», или Рождение образа храма русского ампира. Часть 2 // Искусствознание. № 1-2/10. М.,2010. С. 275-309. (1,7 а.л.)

779. Егорова A.B., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологической метафоры «Время неживой объект» // Вестник ЦМО МГУ. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. №4, 2010. М., 2010. С. 61-65. (0,5 а.л.)

780. Путятин И.Е. Казанский собор Воронихина: диалог с раннехристианскими и римскими древностями // Искусствознание. №1-2/11. М., 2011. С. 256-283. (1,7 а.л.)

781. Публикации в сборниках статей и материалов международных конференций

782. Путятин И.Е. К генезису и смыслам Темпьетто Барбаро // Палладио и мировое искусство. Международная конференция. М., 2008. С. 26-27. (0,2 а.л.)

783. Путятин И.Е. Усадьба Никольское-Черенчицы: архитектурные образы и идеи// Палладио и мировое искусство. Международная конференция. М., 2008. С. 27-28. (0,2 а.л.)

784. Путятин И.Е. Из семейного архива: к неизвестному портрету «Панны Шмидт» С.И. Виткевича // Фёдор Шехтель и эпоха модерна. М., 2009. С. 175-176. (0,3 а.л.)

785. Путятин И.Е. Раннехристианские и древнеримские образы в архитектуре Казанского собора // Андрей Никифорович Воронихин. Мастер, эпоха, творческое наследие. Материалы международной конференции. СПб., 2010. С. 67-80, (0,7 а.л.)

786. Статьи в научных сборниках и научных журналах

787. Путятин И.Е. Дворец Разумовских-Шереметевых на Воздвиженке // Архитектура и строительство Москвы. №1, 1996. С. 38-41. (0,3 а.л.)

788. Путятин И.Е. Образ храма в России эпохи Екатерины II и архитектура усадебных церквей // Вопросы искусствознания №Х(1/97). М., 1997. С. 262-268 (0,5 а.л.)

789. Путятин И.Е. Усадебные церкви эпохи классицизма и архитектурные образы пригородов Москвы // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 2. Столичный город. М.: УРСС, 1998. С. 145-151. (0,7 а.л.)

790. Путятин И.Е. Императорские архитектурные программы и особенности русского храмостроительства эпохи Просвещения // Журнал «Городское управление» №3, 1999. М., 1999. С. 5-6. (0,3 а.л.)

791. Путятин И.Е. Аббат Ж.-Л. де Кордемуа и представление об идеальном образе храма в эпоху классицизма во Франции // Архитектурная наука в МАрхИ, вып. 3. М., 1999. С. 76-80 (0,3 а.л.)

792. Путятин И.Е. Портрет В.И. Баженова в кругу семьи и идеальный образ храма в эпоху классицизма // Ассамблея искусств: XVIII век. М.: ГИИ, Пинакотека, 2000. С. 154-172(1 а.л.)

793. Путятин И.Е., Зубова М.В. Митрополит Платон (биографическая статья) // Зубов В.П. Русские проповедники. Очерки по истории русской проповеди. М.: УРСС,2001. С. 216-220 (0,3 а.л.)

794. Путятин И.Е. Загадки церкви в Быкове. Ж.-Л. де Кордемуа, М.-А. Ложье и русская ■ церковная архитектура эпохи классицизма // Пинакотека. №13-14. М., 2002. С. 7275 (0,3 а.л.)

795. Poutiatine I. Les Mystères de l'église de Bykovo: J.-L. de Cordemoy, M.-A. Laugier et l'architecture des églises en Russie à l'époque des Lumières // Pinakothëkë. #13-14. M.,2002. P. 72-75 (0,3 а.л.)

796. Путятин И.Е. Архитектурные темы в «портрете В.И. Баженова в кругу семьи» // Царицынский научный вестник. Материалы научной конференции памяти В.И. Баженова. М.: Министерство культуры РФ, PAX, ГИАХЛМЗ «Царицыно», 2002. С. 67-87 (1 а.л.)

797. Путятин И.Е. Содержательные основы церковной архитектуры и представления об идеальном образе храма в эпоху классицизма в России // Зубовские чтения. Вып. 1. Владимир: Министерство культуры РФ, ГИАХМЗ «Александровская слобода», 2002. С. 97-115(1 а.л.)

798. Путятин И.Е. Проблемы воссоздания иконостасов эпохи классицизма // Поиски идентичности: реставрация, восстановление, воссоздание. Чтения памяти JI.A. Лелекова. М.: ГосНИИР, 2002. С. 43-60 (0,5 а.л.)

799. Путятин И.Е. София константинопольская и «Греческий проект» в русской церковной архитектуре эпохи классицизма // Архитектурная наука и образование. Труды МархИ (Государственной академии). Т. 3. М., 2003. С. 102-109 (0,7 а.л.)

800. Путятин И.Е. От гробниц древности к Просвещению // Гений вкуса: H.A. Львов. Материалы и исследования. Вып. 3. Тверь 2003. С. 22-40 (0,5 а.л.)

801. Путятин И.Е. Образ идеального храма в «портрете В.И. Баженова в кругу семьи» // http://bazhenofT.ru/ (№1, 2003) (0,7 а.л.)

802. Путятин И.Е. Традиции русского церковного зодчества в трудах московского митрополита Платона (Левшина) // Русское церковное искусство Нового Времени. М., PAX, «Индрик», 2004. С. 207-220 (1 а.л.)

803. Путятин И.Е. Содержательные основы архитектурной формы в «низких» иконостасах эпохи классицизма // http://bazhenoff.ru/ (2004). (0,5 а.л.)

804. Путятин И.Е. «Низкий иконостас»: содержание архитектурной формы и проблемы восстановления // «Реликвия». №1 (4)/ 2004. СПб., 2004 (0,5 а.л.)

805. Путятин И.Е. «Соломоновы колонны»: стилистика или символика? // Христианское зодчество. М., НИИТАГ, УРСС, 2004. С. 357-390 (1,5 а.л.)

806. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Быково: к основам русской «готики» эпохи классицизма// «Реликвия». №1 (8)/2005. СПб., 2005. С. 42-48 (1 а.л.)

807. Путятин И.Е. София константинопольская и «греческий проект» в русской церковной архитектуре // Николай Львов: Прошлое и современность. Материалы научной конференции. СПб., 2005. С. 56-67 (0,5 а.л.)

808. Путятин И.Е. От гробниц древности к Просвещению: H.A. Львов и тема пирамиды в русской архитектуре эпохи классицизма—//—Николай—Львов:—Прошлое w современность. Материалы научной конференции. СПб., 2005. С. 68-83 (0,7 а.л.)

809. Путятин И.Е. «Низкие» иконостасы эпохи классицизма: символика и проблемы восстановления // Церковное искусство: модернизм и традиция. СПб., PAX, 2005. С. 89-94 (0,3 ал.)

810. Путятин И.Е. К «Портрету панны Шмидт» Станислава Игнация Виткевича // Пинакотека. №20-21. М., 2005. С. 128-129 (0,3 а.л.)

811. Putiatin I. О portrecie panny Schmidt Stanislawa Ignacego Witkiewicza // Pinakotheke. №20-21. M., 2005. S. 128-129 (0,3 а.л.)

812. Путятин И.Е. Исторические образы в архитектуре Спасо-Вифанской пустыни // Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. С. 60-68. (0,3 а.л.)

813. Путятин И.Е. Слово В.И. Баженова на заложении Кремлёвского дворца и греко-готический идеал // Кабинет учёного. М., PAX, 2006. С. 36-49 (0,5 а.л.)

814. Путятин И.Е. Погреб-пирамида в Никольском-Черенчицах: от гробниц древности к Просвещению // «Реликвия». Сентябрь, 2006. СПб., 2007. С. 34-42 (1 а.л.)

815. Путятин И.Е. Надо ли разрушать церковь-усыпальницу архитектора H.A. Львова? К вопросу об идеологии классицизма в церковной архитектуре http://chtenia.pavlovskavasloboda.ru/Contcnt/content/putvatin lvov.htm. (1 а.л.)

816. Путятин И.Е. Образ Софии Константинопольской в русском храме эпохи классицизмаhttp://chtenia.pavlov.skavasloboda.ru/Content/content/putvatin sophia.htm. (0,7 а.л.)

817. Путятин И.Е. «Низкий иконостас»: содержание архитектурной формы и проблемы восстановления http.//t>rsr.ucoz.ru. (0,5 а.л.)

818. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Горницы: пока ещё живая история архитектурных образов и идей // Архитектура и время. №6, 2009 (М., 2010). С. 1417. (0,3 а.л.)

819. Путятин И.Е. Образы трёх христианских столиц в русской церковной архитектуре 'эпохи Просвещения // Города мира мир города. М.: НИИ PAX, 2009. С.120 - 137.2,5 а.л.)

820. Путятин И.Е. Исторические образы в архитектуре Спасо-Вифанской пустыни // Платоновские чтения. Вып. 1. М., 2005. С. 60-69: http7Avww.ppds.ru/ebooks/platonov chtenia 1 2004.pdf (0,3 а.л.)

821. Путятин И.Е. К истории рояля Н.К. Метнера // Эвтерпа в хороводе муз. К освобождению архитектуры и пластических искусств. М., 2010. С. 66-70. (0,3 а.л.)

822. Путятин И.Е. К генезису и смыслам Темпьетто Барбаро // http://www.niitaa.ru/info/doc/7208 Москва, НИИТАГ РААСН. (0,2 а.л.)

823. Путятин И.Е. Усадьба Никольское-Черенчицы: архитектурные образы и идеи // http://www.niitag.fu/info/doc/7209 Москва, НИИТАГ РААСН. (0,2 а.л.)

824. Научно-популярные статьи в Большой Российской .Энциклопедии (общий объем 3,2а.л.)

825. Путятин И.Е. Быково // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 453.

826. Путятин И.Е. Валадье // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 525.

827. Путятин И.Е. Ванбру // БРЭ. Т. 4. М„ 2006. С. 573.

828. Путятин И.Е. Ванвителли // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 573-574.

829. Путятин И.Е. Введенское // БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 680.

830. Путятин И.Е. Вилла //БРЭ. Т. 5. М„ 2006. С. 315-316.

831. Путятин И.Е. Виноградово // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 352-353.

832. Черкасов ПИ. Путятин И.Е. Вобан // БРЭ. Т. 5. М., 2006. 479-480.

833. Путятин И.Е. Волынщина // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 680-681.

834. Путятин И.Е. Воронихин // БРЭ. Т. 5. М., 2006. С. 720-721.

835. Путятин И.Е Габриель // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 223.

836. Асимов H.H., Путятин ИЕ Галикарнасский мавзолей // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 311.

837. Путятин И.Е Галлы Плацидии мавзолей // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 329-330.

838. Путятин НЕ. Гварини // БРЭ. Т. 6. М., 2006. С. 446-447.

839. Публикации тезисов докладов

840. Путятин И.Е Архитектура подмосковных усадебных церквей 1763 1773 (тезисы) // Архитектурная наука в МАрхИ, вып. 2. МАрхИ, М., 1997. С. 61-64 (0,2 а.л.)

841. Путятин ИЕ Тема памяти в архитектуре колоколен эпохи классицизма // Тезисы докладов научной конференции МАРХИ, посвященной 60-летию победы в Великой Отечественной войне. М., 2005. С. 89.

842. Опубликованные учебно-методические работы, в которых апробированы положениядиссертации

843. Путятин И.Е. История русского искусства (методическое пособие). М., МАрхИ, Кафедра Истории архитектуры и градостроительства, 2008 (2 а.л.)

844. Путятин И.Е. История русского искусства (методическое пособие по третьему образовательному стандарту). М., МАрхИ, Кафедра Истории архитектуры и градостроительства, 2010 (2,3 а.л.)

845. Доклады на научных конференциях:

846. Путятин И.Е Образ храма в России эпохи классицизма и архитектура подмосковных усадебных церквей // Научная конференция: "Религиозные идеи и образы в русском искусстве Нового времени". НИИ РАХ, Москва, 1996. (0,3 а.л.)

847. Путятин И.Е. Усадебные церкви эпохи классицизма и архитектурные образы пригородов Москвы // Научная конференция: "Архитектура в истории русской культуры. Столичный город" (к 850-летию Москвы), РААСН, НИИТАГ. Москва, 1996. (0,3 а.л.)

848. Путятин И.Е. Святыни Российской империи в произведениях митрополита Московского Платона (Левшина) // Научная конференция: Вторые Кареевские чтения по новистике. СПБГУ, Санкт-Петербург, 1997 (0,2 а.л.)

849. Путятин И.Е. Подмосковные усадебные церкви эпохи классицизма в контексте архитектурной теории // Научная конференция: "Лики ушедшей России". ОИРУ и Александровский художественный музей. Александров, 1997 (0,6 а.л.)

850. Путятин И.Е. Образ храма в представлениях митрополита Московского Платона (Левшина) и пустынь в Вифании в конце XVIII в. // Научная конференция: "Архитектура в истории русской культуры. Желаемое и действительное". НИИТАГ, РААСН. Москва, 1997 (0,7 а.л.)

851. Путятин И.Е. Императорские архитектурные программы и особенности храмостроительства эпохи Просвещения // "Архитектура в истории русской культуры. Власть и творчество". НИИТАГ, РААСН. Москва, 1998 (0,7 а.л.)

852. Путятин И.Е. Ж.-Л. де Кордемуа и французская теория храмостроительства эпохи классицизма // Научно-педагогическая конференция: К 100-летию.академика Н.И. Брунова. М,: МАрхИ, декабрь 1998 (0,3 а.л.)

853. Путятин И.Е. Усадьбы Бруновых в Каменке // Научно-практическая конференция: К 100-летию.академика Н.И. Брунова. Электроугли: городская администрация; МАрхИ, декабрь 1998 (0,2 а.л.)

854. Путятин И.Е. Архитектурные темы в «Портрете В.И. Баженова в кругу семьи» // Научная конференция памяти В.И. Баженова. М.: PAX, ГХИАЛМЗ «Царицыно». Ноябрь 1999 (0,4 а.л.)

855. Путятин И.Е. Ордер Ветхозаветного храма в иконографии европейской архитектуры XVII-XVIII веков // XII Ежегодная Богословская Конференция Отдела Катехизации Московской Патриархии и Православного Свято-тихоновского института. Январь 2002 (0,4 а.л.)

856. Путятин И.Е. Проблемы воссоздания иконостасов, эпохи классицизма // Научная конференция: XIV Чтения памяти JI.A. Лелекова. ГосНИИР. Март 2002 (0,4 а.л.)

857. Путятин И.Е. «Низкие» иконостасы конца XVIII начала XIX века. К вопросу об интерпретации // Научные чтения памяти Л.А. Давида. ЦНРПМ. 25-26 марта 2003 (0,5 а.л.) , '

858. Путятин И.Е. От гробниц древности к Просвещению // Научно-практическая конференция, посвященная 250-летию H.A. Львова. Тверь-Торжок. 5-8 мая; 2003 (0,5 а.л.)

859. Путятин И.Е. H.A. Львов и тема пирамиды в архитектуре русского классицизма // Научная конференция: H.A. Львов выдающийся- представитель российской культуры XVIII века. Санкт-Петербург, 8-10 октября, 2003 (0,5 а.л.)

860. Путятин И.Е. Тема пирамиды в русской архитектуре эпохи Просвещения // Научная конференция к 70-летию образования, МАРХИ. 19-23 декабря; 2003 (0,3 а.л.) . •

861. Путятин 'И.Е. Образы гробниц древности в. русской архитектуре Нового Времени' // Рождественские чтения Отдела катехизации Московской Патриархии: возрождение традиций русского храмового зодчества. Январь 2004 (0,5 а.л.)

862. Путятин И.Е. Исторические образы в архитектуре Спасо-Вифанской пустыни // Научная конференция: Первые Платоновские чтения. М., Николо-Перервинская семинария, 1 декабря 2004 (0,5 а.л.)

863. Путятин И.Е. Тема гробницы в архитектуре колоколен эпохи классицизма // Научная конференция: XV Алпатовские чтения. РАХ, 16 декабря, 2004 (1 а.л.)

864. Путятин И.Е. О символике «низких» иконостасов эпохи классицизма // Научная конференция: Рождественские чтения Отдела катехизации Московской Патриархии: возрождение традиций русского храмового зодчества. 26 января, 2005 (1 а.л.)

865. Путятин И.Е. Тема памяти в архитектуре колоколен эпохи классицизма // Научная конференция МАРХИ, посвященная 60-летию победы в Великой Отечественной войне. М„ 17 марта 2005 (0,3 а.л.)

866. Путятин И.Е. К вопросу о происхождении двухколоколенной композиции храмов русского классицизма // Научные чтения памяти Л. А. Давида. ЦНРПМ. 12 мая 2005 (1 а.л.)

867. Путятин И.Е Визуальный и вербальный образ Парфенона в эпоху классицизма // Императорская Академия Художеств: дела и люди. 1757-1917. Конференция к 250-летию со дня основания. М., PAX, 27-28 октября, 2005 (0,7 а.л.)

868. Путятин ИЕ. К генезису и смыслам Темпьетто Барбаро // Международная научная конференция «Палладио и мировое искусство» к 500-летию Андреа Палладио. Мщсква: PAX, НИИ PAX, РААСН, НИИТАГ РААСН, МАрхИ. 3-5 декабря 2008 (1 а.л.)

869. Путятин И.Е Усадьба Никольское-Черенчицы: художественные образы и идеи // Международная научная конференция «Палладио и мировое искусство» к 500-летию Андреа Палладио. Мщсква: PAX, НИИ PAX, РААСН, НИИТАГ РААСН, МАрхИ. 3-5 декабря 2008 (1 ал.)

870. Путятин И.Е. Церковь в усадьбе Бакуниных Прямухино: проблемы интерпретации // Научно-практическая конференция МАрхИ «Наука, образование и экспериментальное проектирование» 15 апреля 2009 г. Секция 4. История архитектуры и градостроительства (0,3 а.л.)

871. Путятин И.Е. «Портрет В.И. Баженова в кругу семьи в контексте архитектурной теории эпохи Просвещения». Санкт-Петербург, Конференц-зал

872. Академии художеств. 23 ноября 2009 // Международный научный семинар «Автопортрет и портрет художника 18-21 век». Санкт-Петербург, НИМ PAX, 23-24 ноября, 2009 (1 а.л.)

873. Егорова A.B., Путятин И.Е. Визуализация представлений о времени, лежащих в основе онтологических метафор // Международный научный семинар: «Русское культурное пространство». МГУ: Центр Международного образования. Москва 20 мая 2010 (1 а.л.)

874. Путятин И.Е. «Проблемы осмысления космических символов» 3 июня 2010 // Круглый стол, посвященный современному церковному искусству. Российская академия художеств, НИИ PAX. Москва, ул. Пречистенка, д. 21. 2-3 июня 2010 (0,5 а.л.)

875. М.Ф. Казаков. Иконостас церкви Пречистенского дворца в Москве. Копия с проектного чертежа (кон. XVIII в.). ГНИМА им. А.В. Щусева.

876. Церковь Филиппа митрополита в Москве. Разрез.

877. Вид Спасо-Вифанского монастыря до перестройки. Акварель Д. Струкова, 1854 г.

878. Храм Соломона по Л. К. Штурму•1. П \ Г ' ■ ' :

879. Пропорции ордеров храма Соломона по Н. Гольдману.41. ШШЁ!1. Г Ш ИI II

880. Изображение храма с «соломоновыми» колоннами. Икона Покров Богородицы. Кон. XVII в.

881. Иконостас церкви Успения на Покровке (утрачен). Фотография начала XX века.

882. Царские врата из Суздаля (Юрьев-Польский ис-торико-архитектурный и художественный музей-заповедник, фотография А. Барабанщикова).

883. Сень Петропавловского собора в Петербурге (И. Зарудный, П. Телегин, Т. Иванов. 1722-1726).

884. Сень Никольского морского собора в Петербурге (С.И. Чевакинский. 1753-1762).

885. Иконостас Успенского собора Горицкого монастыря в Переславле-Залесском. Фотография Е.В. Путятина, 2001 г.Ш

886. С.И. Чевакинского (1762). ГЭ. усадебной церкви в Репце (Липецкая обл.).

887. Ш. де Вайи. Храм Соломона. Архитектурная фантазия.

888. Дворовые фасады Михайловского замка в Петербурге. Чертёж неизв. автора по проекту В.И. Баженова. Неосуществлённый вариант. Нач. 1790-х гг. (Санкт-Петербург РГА ВМФ)

889. В.И. Баженов. Ионический ордер большого кремлевского дворца. Фрагмент модели (ГНИМА им. A.B. Щусева).і ' " іЧг

890. Вид Софии Константинопольской с северо-западной стороны. По Г.-Ж. Грело

891. ОБРАЗЫ СВЯТЫНЬ ТРЕХ ХРИСТИАНСКИ1. V/ X ^ллц

892. Софийский собор в Царском селе. Рис. Дж. Кваренгиг