автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Русская волшебная сказка как этнографический источник

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская волшебная сказка как этнографический источник"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М. В. ЛОМОНОСОВА ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА ЭТНОЛОГИИ

На правах рукописи

ЧойАЕнг

Русская волшебная сказка как этнографический

источник.

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология.

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2003

Диссертация выполнена на кафедре этнологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

Доктор исторических наук,

профессор

В. В. Пименов

Доктор исторических наук,

профессор

Ю. И. Семенов

Кандидат исторических наук,

Т. С. Макашина

Государственный исторический музей.

Защита состоится 24 ноября 2003 в j срчасов на заседании диссертационного совета Д.501.001.78 в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова по адресу: г. Москва, ул. Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, ауд. 550.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ (1-й корпус гуманитарных факультетов)

Автореферат разослан « ( ® » ft 2003 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, Кандидат исторических наук

Ю. И. Зверева

"Т^о?

Общая характеристика

Актуальность темы. Народное устное поэтическое творчество, будучи совокупностью художественных произведений, содержит в себе отражение разных элементов народной жизни. В них поэтическим языком изображается, в частности, миросозерцание народа. Народная сказка со всеми своими вымыслами содержит в себе, кроме того, сведения о разных других сторонах народной жизни. Это обстоятельство привлекает научное внимание этнологов.

Народную сказку изучали многие ученые, в особенности фольклористы, использующие главным образом филологические методы и технику исследования. Однако такой способ изучения сказки не является единственным. Сказка - многогранное явление. Поэтому возможны разнообразные подходы к изучению народной волшебной сказки. Объектом изучения данного фольклорного жанра могут быть не только его поэтические свойства (язык, сюжет и проч.), но и исторические элементы и народно-бытовые явления. Сказка немыслима вне контекста истории народов мира, этнографии, истории религии, истории форм мышления и поэтических форм, языкознания, исторической поэтики1. В сказке важную роль играет вымысел, который является существенным жанрообразующим фактором. Изучая текст сказки, нужно исследовать не только его идейно-художественные функции, но и его отношения к реальности, историческое происхождение: «фантастика сказок имела реальное основание, и её конкретные формы складывались в тесной связи с жизнью. Раз возникнув, сказочный вымысел развивался в связи со всей совокупностью существующих народных традиционных представлений и понятий, не однажды подвергаясь переработке»2.

Пропп В. Я. Русская сказка. М., 2000. С. 7

Аникин. В. П. Русское устное народное творчество. М., 2001. С. 447

РОС НАЦИОНАЛЬНА* БИБЛИОТЕКА

На данном этапе наибольший интерес может представлять изучение сказок на основе методов, которые типичны для этнологии; тем самым можно расширить круг объектов исследования данной науки.

Цель и задачи диссертации. Основной целью диссертационной работы является выяснение следующих вопросов: могут ли служить русские народные волшебные сказки этнографическим источником о русском народе; если могут, то как изображается этнографическая действительность в сказочной реальности и каковы взаимоотношения между реальной этнографической действительностью и сказочной.

Для выполнения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

1) Проведен анализ труда В.Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» в качестве теоретической опоры дальнейшей работы.

2) Изучена материальная культура, отраженная в русской волшебной сказке, и выяснены типические черты ее изображения.

3) Рассмотрены семейные и социальные отношения, отраженные в русской волшебной сказке, и установлены их специфические особенности в сказочном изображении.

4) Исследована духовная культура, отраженная в русской волшебной сказке.

5) Прослежены некоторые общие принципы отображения этнографической действительности в волшебной сказке.

Объект исследования. Объектом данного исследования выступают русские волшебные сказки, собранные и опубликованные русскими фольклористами во второй половине XIX - начале XX вв. Использованы основные (наиболее известные и содержательные) сборники сказок. На

основе изучения сказок решается вопрос об этнических чертах культуры и быта, выраженных в русских народных волшебных сказках.

Научная новизна исследования. Научная новизна исследования определяется тем, что это первое в российской науке историко-этнологическое исследование русских волшебных сказок в целом.

В отличие от традиционного анализа сюжетов, функций, характера персонажей, поэтических воззрений и языка сказки в данной диссертации проанализирован ряд этнографических элементов, которые содержатся в ткани русской волшебной сказки.

Эти разные, но не исключающие, а взаимодополняющие друг друга способы изучения сказки давно нуждаются в системном сочетании. Однако в силу особенностей данного фольклорного жанра, где фантазия и вымысел являются существенными характеристиками, такой подход не получил развития. Обычно в свете этнологии изучались отдельные сюжеты и мотивы.

В данной диссертации выдвигается концепция двухслойности этнографической действительности, основанная на этнографических фактах, изображенных в сказке, и в соответствии с этим трактуются все элементы бытовой жизни народа, трансформированные в данном жанре народного устного творчества.

Обзор источников. Для выполнения поставленных задач исследования в качестве исходных материалов использованы следующие сборники сказок: А. Н. Афанасьев «Народные русские сказки»3, И. А Худяков «Великорусские сказки, великорусские загадки»4, Н. Е. Ончуков «Северные сказки»5,

3 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки в трех томах. M, 1957.

Худяков И. А. Великорусские сказки и великорусские загадки. СПб. 2001.

5 Ончукова Н Е. Северные сказки // Записки Императорского Русского Географического Общества по Отделению Этнографии. - Т. ХХХП1-СП6., 1908.

Д. К. Зеленин «Великорусские сказки Пермской губернии»6, и «Русские сказки и песни в Сибири»7.

Сборник «Народные русские сказки» составлен А. Н. Афанасьевым в 1855-1864 гг. Для издания было извлечено 75 текстов из архива Географического общества. Остальные материалы собраны из различных источников. Сам Афанасьев записал не более 10 сказок, в основном на его родине - Воронежской губернии. Наибольшее количество текстов принадлежит собранию В. И. Даля. Самое большое количество сказок составляют волшебные сказки: сказки о животных (1-299), собственно волшебные сказки (300-749), легендарные сказки (750-849) и новеллистические сказки(850-999).

Сборник Афанасьева имеет некоторые недостатки. Он зависел от своих корреспондентов, и поэтому качество записей неровное и разнохарактерное. Не указаны места бытования каждой сказки. Тем не менее сборник «Народные русские сказки» имеет первостепенное научное значение в том смысле, что он содержит в себе подлинные русские сказки и сам сборник преследовал научные цели.

И. А. Худяков был крупным собирателем русской народной сказки. Он записал свои сказки непосредственно от сказителей. Собрание «Великорусские сказки» (1860-1862гг) выходило почти одновременно с выпусками Афанасьева, но четко от него отличается. Собрание Худякова -первое большое собрание сказок, целиком записанных самим издателем. В собрании записаны сказки центральной России - Рязанской губернии. Поэтому многие худяковские сказки являются вариантами сказок Афанасьева. Некоторые сказки Худякова оказываются полнее и стройнее, чем афанасьевские. В собрании Худякова не встречаются сказки о животных. Зато некоторые сюжеты уникальны, и даже не попали в отечественные указатели сказочных сюжетов.

6 Зеленин Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии Петроград 1914.

Русские сказки и песни в Сибири// Записки Красноярского подотдела Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества. По этнографии. - Т. 1.-Вып.1. -Красноярск. 1902.

6

В 1908 году Географическое общество выпустило сборник Н. Е. Ончукова под названием «Северные сказки». Ончуков объездил Поморье и Печору, записывал сказки в Олонецкой и Архангельской губерниях. В сборник вошли 303 сказки. Север казался собирателю наиболее богатым фольклором. Во вводной статье Ончуков дает подробную характеристику условий жизни на Севере, северных промыслов и способов добывания средств к жизни, рода занятий жителей, форм труда. Ончуков был уверен, что нужно изучать среду, в которой бытуют сказки. Он располагает свой материал по сказочникам. Сообщается биография каждого исполнителя, дается его характеристика. Ончуков первым поставил вопрос о необходимости знать и изучать исполнителя, чтобы лучше понять сказки. В сборнике «Северные сказки» хорошо сохранены местные говоры. В отличие от предыдущих собраний, в которых господствовала волшебная сказка, в данном сборнике больше всего представлена сказка бытовая, реалистическая по форме изложения, наполненная острым сатирическим содержанием. Предыдущие собрания никаким научным аппаратом (вводная статья, характеристики исполнителей, указатели) не обладали. В данном сборнике даны указатели имен и предметов, словарь областных слов.

В 1914-1915 годах вышли два больших сборника Д. К. Зеленина. Это «Великорусские сказки Пермской губернии» и «Великорусские сказки Вятской губернии», в которых содержатся 1311 сказок. Материал располагается по сказочникам, как у Ончукова. Имеется описание края. Указываются подробности жизни крестьян, рассказывающих сказки. Зеленин в приложении к своим сборникам дал краткие пересказы всех сюжетов, которые позволяют быстро ориентироваться в материале. В сборниках Зеленина не содержатся таких остросатирических сказок, какие содержит сборник Ончукова.

Собрание «Русские сказки и песни в Сибири» представляет собой собрание сибирского фольклора, которое впервые увидело свет в 1902 и 1906 гг. Вышло оно в малотиражных Записках Красноярского подотдела

Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества. Собрание редактировал Г. Н. Потанин. В нем не всегда указаны все данные. Редакторы пользовались случайными и отрывочными записями своих корреспондентов. По составу сказок преобладают сказки волшебные и новеллистические. Очень немного сказок анекдотических - и всего лишь одна сказка о животных. Этот состав явно не соответствует реальному соотношению разных видов сказок в русском репертуаре.

Тем не менее этот сборник ценен в том смысле, что он был первой публикацией сибирского фольклора, значение которого до появления этого сборника недооценивалось.

Таким образом, мной изучаются волшебные сказки из разных регионов России. Следовательно, есть уверенность в том, что выявленные характеристики сказок могут относиться как к регионам, так и ко всем сказкам русского народа.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются цель и задачи, определяются объект исследования и методологическая и теоретическая основы, раскрывается научная новизна и научно-практическое значение работы, осуществляется обзор источников, и выявляется степень изученности сказок.

Первая глава диссертации «В. Я. Пропп (1895-1970) и его методы изучения русских волшебных сказок» посвящена анализу первого опыта изучения волшебных сказок на основе этнологических методов, предпринятого В. Я. Проппом. Объектом исследования стала его книга «Исторические корни волшебной сказки».

В первом параграфе «В. Я. Пропп и изучение структуры волшебной сказки» рассматривается специфика волшебной сказки, которую В. Я. Пропп изложил в «Морфологии волшебной сказки».

В «Морфологии волшебной сказки» В. Я. Пропп использовал метод структурного синхронного анализа сказки с целью выявления сущности волшебной сказки.

В. Я. Пропп не был принципиальным противником эволюционного исторического подхода. Он подчеркивал только, что описательное структурное изучение должно предшествовать изучению истории, т.е. эволюции сказок. В «Морфологии волшебной сказки» В. Я. Пропп постепенно приводит читателей к идее целесообразности и необходимости изучения сказки с точки зрения её генезиса и тем самым внушает читателям мысль о необходимости исследовании исторических корней волшебной сказки.

Во втором параграфе ««Исторические корни волшебной сказки» - первый опыт этнологического изучения волшебной сказки» представляется исторический анализ конкретных мотивов волшебных сказок, предпринятый Проппом. Он выдвинул мысль о том, что сказку надо сопоставить с исторической действительностью прошлого и в ней искать ее корни; сказку надо сопоставить с социальными институтами прошлого и в них искать её истоки; сказку нужно сопоставлять как с мифами первобытных доклассовых народов, так и с мифами раннеклассовых государств древности.

В своей работе В. Я. Пропп утверждает, что мотивы волшебной сказки тем или иным способом связаны либо с первобытным обрядом инициации, либо

с мифологическим представлением о смерти. Исследователь разделил мотивы волшебной сказки следующим образом:

А) Мотивы волшебной сказки, восходящие к обряду посвящения: увод или изгнание детей в лес или похищение их лесным духом; избушка; запродажа; избиение героев Бабой ягой; обрубание пальца; показывание оставшимся

мнимых знаков смерти; печь Яги; разрубание и оживление; проглатывание и извержение; получение волшебного средства или волшебного помощника; травестизм; лесной учитель и «хитрая наука».

Б) Мотивы волшебной сказки, относящиеся к представлениям о смерти: похищение девушек змеями; разновидности чудесного рождения, как возвращения умершего; отправление в путь с железной обувью; лес как вход в иное царство; запах героя; окропление дверей избушки; угощение у Яги; фигура переводчика-путеводителя; далекий путь на орле, коне, лодке; бой с охранителями входа, стремящимся съесть пришельца; взвешивание на весах; прибытие в «иное царство».

Эти две группы мотивов не исключают друг друга, но теснейшим образом между собой связаны, так как обряд посвящения нередко включает в себя момент временной смерти посвящаемого.

Идеи, высказанные В. Я. Проппом о том, что мотивы волшебной сказки имеют свои исторические корни в далеком прошлом в общем подтверждены эмпирическими данными и логикой рассуждения. Для доказательства своей гипотезы исследователь использовал широкий круг материалов.

В. Я. Пропп стремился доказать, что в сказке есть мотивы, корни которых восходят к древнему первобытному обряду посвящения, и видимо, ему удалось найти соответствия между этими явлениями. По мнению Проппа, цикл инициации - древняя основа сказки".

Вместе с циклом посвящения в сказке существует ещё одна группа мотивов, которые имеют отношение к загробному миру. Эти две группы мотивов сказки составляет ядро волшебной сказки; исследователь посвятил значительную часть своего труда рассмотрению этих мотивов и соответствий между ними.

При этом В. Я. Пропп не забыл отметить, что есть некоторые мотивы сказки, которые имеют иное происхождение и которые нуждаются в

8 Пропп. В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2000. С. 308

10

отдельном изучении. К этой группе мотивов, в частности, относятся женитьба и воцарение героя.

Пропп видит в древнем мифе исток волшебной сказки. Во время обрядов посвящения вожди племени сообщали неофитам «священные рассказы». Эти рассказы имели сакральный характер.

Однако с упадком охоты обряды начали исчезать. В это время происходило отделение мифов от обряда, соответственно священные мифы превратились в профанные, т.е. не священные, а художественные, которые являются зачатками современной сказки.

Все этнографические (этнологические) сюжеты, которыми располагал В. Я. Пропп, были почерпнуты из реальной жизни многих задерживавшихся в своем развитии племен путем полевых научных наблюдений. Они составили научный этнографический фонд, который был использован ученым для интерпретации того, что он исследовал в русских волшебных сказках.

Итак, концепция В. Я. Проппа опирается на этнографические сведения о раннем этапе развития человеческого общества. Именно подход к анализу русской волшебной сказки с этих позиций положил начало собственно этнографическому её изучению.

Вторая глава «Природа и материальная культура в русской волшебной сказке» содержит два параграфа, в которых рассматриваются природа и материальная культура, отраженные в волшебных сказках.

В первом параграфе рассматривается природа, отраженная в русской волшебной сказке, и определяется ее роль в русской волшебной сказке. Важность рассмотрения природно-географических факторов, изображенных в сказке, заключается в том, что в реальности они могут оказывать немалое влияние на сознание и мировоззрение народа.

Чаще всего в сказках изображается лес. Лес в сказке имеет две характерных черты, а именно реальное бытие леса и его волшебное существование. Лес удовлетворяет повседневные нужды сказочных обитателей.

Однако лес, будучи ареной привычной и повседневной жизни сказочных обитателей, одновременно является сакральным местом, где происходят далеко не повседневные события. Именно этот момент служит в сказке границей между реальностью и сказочностью. Лес присутствует в сказках независимо от региональных различий. Это обстоятельство, возможно, обусловлено тем, что большая часть территории России занимает лесная или лесостепная зона.

По-другому обстоит дело со сказочным морем. Как известно, одной из главных черт природных условий России является резкая континентальность. Это означает удаленность от морского побережья. По этой причине на реальную жизнь большинства населения русских земель море не оказывало заметного влияния.

Однако «синее море» сказочным обитателям не чуждо. Просто географическая отдаленность от моря придает сказочному морю более воображаемый характер. Кроме того, живое воображение народа создало своеобразный морской остров Буян.

Вообще в народных сказках нечасто появляется название конкретных местностей. В пермских сказках слово «Урал» всегда сочетается с дикими природными условиями Пермской губернии, где проходит Уральский хребет. В сборнике П. Е. Ончукова «Северные сказки» непосредственно отражаются природные условия русского Севера. Суровый дикий глухой край, отдаленность от центров - это общие черты всего русского Севера. В северных сказках отражается своеобразный быт русского Севера, включая быт Архангельской и Олонецкой губерний. Там лес, вода, вообще реки и озера и, в частности, море фигурируют почти в каждой сказке

В народных мифологических представлениях небесный мир, включая солнце, месяц и звезды, обожествлялся. Однако в сказках солнце, месяц и звезды, утратив свою сакральность, изображаются не как властелины небесного мира, а как люди, за которых выдают своих дочерей. Это связано

с тем, что пережитки утерявших свои сакральные черты мифов остаются в сказках.

Природа в сказках создает фон для развертывания сюжета. В сказках рисуется такой типичный русский пейзаж, как «чистое поле» и «дремучий лес». Однако в них изображаются и высокие горы, где стоит хрустальный дворец, которые совсем чужды русскому ландшафту. В этих природных условиях происходят как повседневные явления, так и волшебные события.

Во втором параграфе рассматриваются хозяйство, ремесло, жилище, пища и напитки, одежда, отраженные в волшебных сказках.

На территории России находятся разнообразные природно-климатические зоны, а потому здесь развивались разные системы экономического быта - от охотничье-промыслового хозяйства Севера до кочевого животноводства в степях.

Суровый климат и бедные почвенные условия не позволяли жителям Севера по преимуществу заниматься земледелием. Оно подчас играло подсобную роль. Зато охота и иные промыслы составляли там главное занятие жителей. Такое положение дел особенно четко отражено в «Северных сказках» Ончукова.

При этом нужно отметить, что, хотя земледелие являлось главным хозяйственным занятием русских, в русских волшебных сказках земледельческая работа отражается довольно скудно. Это можно объяснить тем, что, как утверждал В. Я. Пропп, народ специально обошел в сказках трудный земледельческий труд в надежде освободиться от этой невыносимо трудной работы, хотя бы в области воображения. В сказочном тридесятом государстве вообще отсутствует все, что связанное с земледелием. Там только текут молочные реки среди кисельных берегов. В волшебных сказках почти не заметно княжеское и дворянское землевладение, соответственно очень редко изображается жизнь крепостных крестьян.

Для русских, живших в лесном регионе, охота была важным элементом хозяйства. Они в лесу и на море охотились на диких зверей, тем самым обеспечивали жизнь. Охота является любимым занятием обитателей волшебной сказки.

Вообще говоря, в волшебных сказках хозяйство, включая земледелие, охоту, промыслы и рыболовство, играет не главную, не ключевую роль в развитии сюжета. Подробности ведения хозяйства в волшебных сказках обычно опускаются. Хозяйство образует фон сказки. Все же черты описания хозяйственного быта народа придают волшебным сказкам, наполненным чудесами и волшебством, признаки реального мира. Этим сказители внушают мысль о том, что все волшебные события происходят именно там, где живут простые крестьяне, охотники, рыбаки и т.п. Таким образом, в сказке причудливо сплетены два ряда реальности: бытовая и сказочная.

Самым распространенным видом ремесла в волшебной сказке является кузнечное дело. Сказочные кузнецы не только куют из металлов орудия труда и все необходимые домашние изделия, но и принимают заказы, далеко не традиционные для обычного кузнеца. Народ окружил кузнеца множеством различных легенд и поверий: кузнец - колдун, «хитрец»; он находился под покровительством русского Гефеста - древнего бога Сварога. Он мог не только выковать плуг или меч, но и врачевать болезни, в том числе «рвать» зубы, устраивать свадьбы, ворожить, отгонять нечистую силу от деревни.9

Самым типичным жилищем сказки является «избушка на курьих ножках». Обычно избушку строили на подставках, на столбах и пр., чтобы не гнила нижняя часть бревен. Но избушка Яги стоит не на подставке, а на «курьих ножках» и поворачивается «к лесу задом и ко мне передом».

Избушка на курьих ножках является одним из типичных атрибутов сочетания бытовой и сказочной реальности.

В русских волшебных сказках довольно конкретно и реально рисуется именно крестьянское жилище. Самая простая избушка выступает

' История культуры древней Руси. М., Л , 1951. Академия Наук СССР. С. 79

14

одновременно как жилище необыкновенное, где развертывается далеко не повседневная жизнь. Такое волшебное впечатление усиливается, когда в сказках рисуются богатые царские терема, дворцы и т.д. Таким образом, в изображении жилища в волшебных сказках прослеживается двойственность, которая является главной характеристикой этнографической реальности, отраженной в сказках.

Скатерть-самобранка и «молочные реки у кисельных берегов» являются результатом типичного сказочного воображения, связанного с пищей.

В волшебных сказках довольно реально отражена пищевая культура, в том числе и культура питья алкогольных напитков. Одновременно прослеживается и волшебное изображение, которое косвенно выражает представление народа о богатой и сытой жизни. Христианское регламентирование пищи, например пост, которое является одной из характеристик русского питания, в волшебных сказках почти не отражено.

В то же время волшебные сказки дают ясное представление об употреблении алкогольных напитков народа. Из сказок можно узнать, какие виды напитков употреблялись народом, и как он относился к питью и пьянству.

В волшебных сказках довольно много сведений, говорящих о народной одежде. В них отражены одежды разных социальных слоев. Волшебные сказки дают не только сведения о традиционном костюме, но и о способе его изготовления, а частично о народном ремесле и искусстве (ткачестве, вышивке и ковроделии). Однако здесь больше, чем среди описания других предметов материальной культуры, прослеживаются элементы волшебства, относящегося к народному костюму и особенно народному рукоделью (ковер-самолет и т. п.)

Разные стороны материальной культуры, такие, как жилище, пища и одежда, в сказках изображены довольно реально. Но при этом, как выше сказано, этнографическая реальность, в том числе материальная культура, в сказках отражена разными способами. Некоторые атрибуты материальной

культуры рисуются в сказках так, как они есть на самом деле, что придает сказкам реальный бытовой оттенок. Но в большом числе случаев бытовая реальность превращается в волшебную. Перешагнув «через порог» в волшебный мир, обычные предметы выполняют особую, специфическую функцию.

Можно высказать предположение, что «волшебные предметы» материальной культуры, вплетенные в построение сюжетов сказок, составляют тот слой материальной культуры, который относится к эпохе формирования самой сказки. Он, этот слой, возможно, относится к наиболее архаической эпохе.

В целом можно сказать, что в сказках сосуществуют два ряда материальной реальности: бытовая и сказочная. При этом факты «волшебной жизни» вырастают из бытовой реальности, в которой ярко выражены специфические этнические черты материальной культуры. Этот факт свидетельствует о том, что несмотря на сходство большинства мировых сюжетов волшебных сказок, последние в ходе бытования в среде определенного народа приобретали этнические черты. Именно этот факт определяет смысл изучения волшебных сказок как этнографического источника.

В сказках выражен в целом тот тип материальной культуры, который характерен для русских - прежде всего русского крестьянства.

В третьей главе «Семейные и социальные отношения и народные верования в русской волшебной сказке» содержатся три параграфа.

В первом параграфе рассматриваются семья и семейные отношения, отраженные в русской волшебной сказке.

Что касается форм семьи, то в сказках, как ни странно, преобладает малая семья, которая состоит из двух поколений - родителей и детей. Сказки в большинстве своем начинаются типичными выражениями «жили-были» с объяснением семейной обстановки:

«Жили-были себе царь и царица; у них были сын и дочь, сына звали Иванушкой, а дочь Алёнушкой. Вот царь с царицею померли; остались одни дети и пошли странствовать по белу свету»10.

Следы большой семьи в сказках единичны. Причину нераспространенности большой семьи в сказках можно найти в самом характере волшебных сказок: большая семья, которая сложна по составу членов и внутрисемейным отношениям, не функциональна в сюжете сказки, где для развертывания сюжета нужны исключительно один герой или два героя. Сказка предпочитает для развития сюжета неполные семьи, где нет детей или один из родителей (обычно мать) умер.

В некоторых сказках глава семьи, как ни странно, вовсе не является почитаемым всеми членами семьи персонажем. Это особенно ярко выражается в сказках, где рассказывается о мачехе и падчерице: «Жил старик со старухой. Вот старуха на старика всегда бранится, что ни день - то помелом, то рогачом отваляет его; старику от старухи житья вовсе нет!»11.

В описании семейного быта в сказках наблюдается постоянная гиперболизация: там мачехи всегда без исключения настолько злые, насколько только можно себе представить, а падчерицы всегда смиренные, добрые и красивые. Самый младший сын, Иван, обычно не обладает умом, но в итоге оказывается умным и счастливым. Такой прием описания является типичной характеристикой волшебных сказок.

В некоторых случаях сказки отражают реальную семейную жизнь, такую как она бытовала в среде народа, а иногда выражают ее своеобразным способом.

Но описание само по себе не самое главное, важнее отношение народа к определенному описываемому предмету. В связи с этим можно сказать, что русские волшебные сказки дают частично верное представление о семье и

10 Афанасьев A. H. Народные русские сказки. М., 1957. T.2. «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» '' Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. «Двое из сумы»

17

семейных отношениях и, наконец, о разных семейных торжествах и сопутствующих им ритуалах.

Во втором параграфе рассматриваются социальные отношения, отраженные в русской волшебной сказке.

Русское традиционное общество состояло из разных социальных слоев.

В нем параллельно существовали разные социальные сословия. Общество делилось на две части - господствующие слои и подчиненную им массу трудящегося народа.

В сказках появляются самые разные слои и сословия: от царя до «черных» крестьян. В наименовании любимых героев русских волшебных сказок присутствуют указания на их социальное происхождение: Иван-царевич, Иван купеческий сын, Иван крестьянский сын, даже Иван Быкович и т.д.

Иногда в сказочном обществе повторяется развитие тех социальных отношений, которые бывают в действительности, а в некоторых случаях следы реального мира совершенно исчезают. Там добрый «царь-батюшка» топит печь и убирает избу, а крестьянский сын женится на царской дочери.

Особенно хорошо в сказках представлены феодальные отношения: «Видит с дороги, что далеко в поле пашут землю никак барщиной - так много народу! - а ему видимо, что в той стороне не причитается барская земля. Вот посылает царь своего конюшего узнать, что за люди, барские или царские, дворовые ли какие или наемные»12.

Крестьяне, будучи создателями сказки, видели в крестьянстве и крестьянском труде нравственный идеал. При этом такое положение иногда приобретает ироническую форму:

«Дурак ты, видишь: баре, купцы да торговые люди умеют кривить, так они зато в сапогах ходят: а у нас на деревне, чай, знаешь старика Абрама: весь век свой прожил правдою, а сапогов да хорошего платья сроду не нашивал!»13.

12 Афанасьев А. Н Народные русские сказки. «Семь Симеонов»

13 Там же. «Правда и Кривда».

Взаимоотношения между представителями сословий носят то мирный характер, то иногда конфликтный.

Там часто нарушается иерархичный порядок, но не сама иерархия. Такое нарушение сложившегося порядка можно интерпретировать как стремление простого народа оказаться в высших сферах жизни, что является очень типичным явлением для волшебных сказок.

При этом иная тенденция, более существенная и главная, держится во всем процессе сказки. Это - управление миром по «Божьему» порядку, который не равняет людей и разделяет каждому человеку свою долю и судьбу.

Таким образом, в социальных отношениях, отраженных в русских волшебных сказках, наблюдается параллельное сосуществование этих двух тенденций.

В третьем параграфе рассматриваются народные верования, отраженные в русской волшебной сказке.

Народные сказки, как и другие жанры народного устного творчества, просуществовав многие века, образовали в себе многослойные напластования духовной культуры разных эпох. Особенно волшебные сказки, происхождение которых, как принято считать, восходит к неопределенно отдаленному прошлому, представляют собой богатый источник для исследования духовной культуры народа, относящейся к разным эпохам. Некоторые мотивы сказок имеют отношения к древним воззрениям - тотемизму и анимизму. Эти мотивы позволяют предположить, что волшебные сказки частично восходят к древним мифам и соответствующим обрядам, которые уже теряли свои первоначальные функции и смыслы.

Христианство в сказках оставило явные следы. Православие имело глубокие корни в семейной и социальной жизни народа. Оно служило одной из основ нравственности и менталитета.

В сказках с одной стороны, крестьяне молятся о заступничестве Богоматери и святых, ходят в церкви, а с другой - такая религиозная жизнь нужна чаще всего для изгнания нечистых сил. Христианский Бог изображается вместе с Кощеем, водяным и т.п («Дай, господи, солнышка!». Перед самым восходом красного солнца явился морской царь, ухватил его опять и унес в морскую глубину»14).

Иногда священник выполняет функцию знахаря, а иногда рисуется как волшебник.

Такое положение вполне подтверждает тот факт, что существует «бытовое» православие, которое соединено с народными языческими верованиями, что в сказках народ предпочитал выражать своеобразно перетолкованное православие, а не православие в «первозданном» виде, которому пыталась учить церковь.

В заключении излагаются выводы исследования.

Русская волшебная сказка со своей фантастичностью и своими вымыслами содержит в себе ряд вполне этнографических фактов: хозяйство, элементы материальной культуры, социальные институты и верования.

Однако в сказке эти «привычные» бытовые факты отнюдь не всегда изображаются полностью и такими, какие они есть на самом деле. Они нередко проходят стадию трансформации и «перекодировки», пройдя через которую «факты» превращаются в «художественное» творчество и трактуются по-другому.

Что может претендовать на роль «ключа» к расшифровке кодов, которые непременно проходят бытовые этнографические факты, чтобы «стать сказкой»?

Путеводителем в сказочный мир могут стать воззрения крестьян на реальность, мир и жизнь, их отношение к этим явлениям. Если через эту призму взглянуть на сказочную фантазию, выстроенную из «материалов» реальной бытовой жизни, то можно найти некую тенденцию в изображении

14 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. «Скорый гонец».

20

этнографических элементов: крестьяне создавали образы положительного и прекрасного и образы негативного и скверного.

Чтобы изобразить и защитить своеобразное «доброе» и «прекрасное», иногда они как бы нарушают сложившийся в обществе порядок. Это особенно ярко проявляется, когда сказка говорит о социальном порядке. Свойства волшебной сказки - фантастичность, постоянная гиперболизация, строгая формулизация явлений - отчасти служат преградами в изучении сказки как этнографического источника.

Правда то, что в сказке нет моментов, эпизодов, картин, которые напоминали бы этнографический музей, так как в сказке изображаются два ряда реалий и два слоя этнографической действительности. Именно это обстоятельство служило опорой в данном исследовании. В ходе развития сюжета иногда эти два ряда идут параллельно, а иногда сливаются и переплетаются друг с другом (скатерть и скатерть-самобранка; ковер и ковер-самолет; клубок ниток и клубок, указывающий путь и т. п.)

В сказке бытовые этнографические элементы выполняют функцию «строительного материала» для создания сказочной этнографической действительности. Именно такой базис для развертывания невероятных событий в сказке играет этнодифференцирующую роль при мировом сходстве сюжетов волшебной сказки: такие типичные элементы русской жизни, как русская печь, сарафаны, щи, образ Морозка и т. д., делают волшебную сказку именно «русской» волшебной сказкой.

Сказка, в том числе волшебная сказка, никогда не претендует на точное описание действительности. При этом стоит еще раз напомнить об историзме, который применяется при изучении сказки. Под исторической основой подразумевается вся совокупность реальной жизни народа в процессе её развития во все эпохи его (народа) существования. В область истории входят исторические формы труда, семейные отношения, социальные отношения, свадебные обряды, хозяйство и даже мелкие детали быта народа, одним словом - этнографическая реальность народа.

Русская волшебная сказка может служить этнографическим источником, но не в традиционном смысле этого слова. В ней сосуществуют два ряда реальности - реальная этнографическая действительность и действительность, трансформированная путем художественной обработки, но все-таки созданная из материалов первой, этнографическая действительность сказочного мира. В сказке осуществляется чередование этих двух реалий и их взаимопроникновение в изображении разных сторон народной жизни.

Список опубликованных работ по теме диссертации:

1. «Семья и семейные отношения, отраженные в русских волшебных сказках», Вопросы гуманитарных наук, М., 2003. № 6 (в печати).

2. «Первый опыт изучения русской волшебной сказки с позиций

этнологии. В. Я. Пропп», Актуальные проблемы современной науки, М., 2004. № 1 (в печати).

Отпечатано в копицентре «Учебная полиграфия» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www.stprint.ru e-mail: zakaz@stprint.ni тел 939-3338 Заказ № 404, тираж 100 экз. Подписано в печать 04. 11. 2003

0.OQ У ~ f\

v 18 30 ^

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Чой А Енг

Введение.3

Глава I. — В. Я. Пропп и его методы изучения русских волшебных сказок.13

В. Я. Пропп и изучение структуры волшебной сказки. 13

Исторические корни волшебной сказки» - первый опыт этнологического изучения волшебной сказки.17

Выводы.45

Глава II. — Природа и материальная культура в русской волшебной сказке.47

Природа.49

Материальная культура.55

Выводы. 109

Глава III. - Семейные и социальные отношения, народные верования в русской волшебной сказке 112

Семья и семейные отношения.112

Социальные отношения.154

Народные верования. 177

Выводы.!.193

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Чой А Енг

Актуальность темы. Народное устное поэтическое творчество, будучи массивом художественных произведений, содержит в себе отражение разных элементов народной жизни. В них поэтическим языком изображается, в частности, миросозерцание народа. Народная сказка со своими вымыслами и своей фантазией представляет, кроме того, сведения о разных сторонах народной жизни. Этот факт привлекает научное внимание этнологов.

Народную сказку изучали многие ученые, в особенности фольклористы, использующие главным образом филологические методы и технику исследования. Однако такой способ изучения сказки не является единственным. Сказка - многогранное явление. Поэтому возможны разнообразные подходы к изучению народной сказки. Объектом изучения данного фольклорного жанра могут быть не только его поэтические свойства (язык, сюжет, образы и проч.), но и исторические элементы и народно-бытовые явления. Сказка немыслима вне контекста истории народов мира, этнографии, истории религии, истории форм мышления и поэтических форм, языкознания, исторической поэтики1. В сказке важную роль играет вымысел, который является существенным жанрообразующим фактором. Изучая текст сказки, нужно исследовать не только его идейно-художественные функции, но и его отношения к реальности, историческое происхождение: «фантастика сказок имела реальное основание, и её конкретные формы складывались в тесной связи с жизнью. Раз возникнув, сказочный вымысел развивался в связи со всей

1 Пропп В. Я. Русская сказки. М., 2000. С. 7 совокупностью существующих народных традиционных представлений и понятий, не однажды подвергаясь переработке» .

На данном этапе наибольший интерес может представлять изучение сказок на основе методов, которые типичны для этнологии; тем самым можно расширить круг объектов исследования данной науки.

Цель и задачи диссертации. Основной целью диссертационной работы является выяснение следующих вопросов: могут ли служить русские народные волшебные сказки этнографическим источником о русском народе; если могут, то как изображается этнографическая действительность в «сказочной реальности» и каковы взаимоотношения между реальной этнографической действительностью и сказочной.

Для выполнения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

1) Проведен анализ труда В.Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» в качестве теоретической основы дальнейшей работы.

2) Изучена материальная культура, отраженная в русской волшебной сказке, и выяснены типические черты ее изображения.

3) Рассмотрены семейные и социальные отношения, отраженные в русской волшебной сказке, и установлены их характерные особенности в сказочном изображении.

4) Исследована духовная культура, отраженная в русской волшебной сказке.

5) Прослежены некоторые общие принципы отображения этнографической действительности в волшебной сказке.

Объект исследования. Объектом данного исследования выступают русские волшебные сказки, собранные и опубликованные русскими

2 Аникин. В. П. Русское устное народное творчество. М., 2001. С. 447 фольклористами во второй половине XIX - начале XX вв. Использованы основные (наиболее известные и содержательные) сборники сказок. На основе изучения сказок решается вопрос об этнических чертах культуры и быта, выраженных в русских народных волшебных сказках.

Методологическая и теоретическая основы исследования. Методологической основой данной диссертации является историко-этнологический, комплексный анализ русских волшебных сказок.

При исследовании поставленных вопросов проводится научная разработка темы в этнографическом и фольклорном ракурсе, прослеживается развитие определенных процессов, выявляются основные тенденции изображения этнографических реалий в данном фольклорном жанре.

В теоретической основе исследования лежит представление об историчности волшебной сказки, т.е. представление о том, что волшебная сказка отражает историческую действительность определенного народа и в определенные эпохи. При этом историзм в сказке требует более расширенного, чем обычно, толкования. Здесь под исторической действительностью подразумеваются не конкретные исторические события, совершенные конкретной личностью, а условия исторической родины данного фольклора, социальные институты и комплексы элементов материальной и .духовной культуры народа. Разные предметы сказочной фантазии историчны не сами по себе, а исторично их возникновение3. Таким образом, исследование русской волшебной сказки как этнографического источника базируется на идее ее специфичной историчности.

3 Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2000. С. 17.

Научная новизна исследования. Научная новизна исследования определяется тем, что это первое в российской науке историко-этнологическое исследование русских волшебных сказок в целом.

В отличие от традиционного анализа сюжетов, функций, характера персонажей, поэтических воззрений и языка сказки в данной диссертации проанализирован ряд этнографических элементов, которые содержатся в ткани русской волшебной сказки.

Эти разные, но не исключающие, а взаимодополняющие друг друга способы изучения сказки давно нуждаются в системном сочетании. В силу особенностей данного фольклорного жанра, где фантазия и вымысел являются существенными характеристиками, такой подход не получил развития. Обычно в свете этнологии изучались отдельные сюжеты и мотивы. В данной диссертации выдвигается концепция двухслойности этнографической действительности, основанная на этнографических фактах, изображенных в сказке, и в соответствии с этим трактуются все элементы бытовой жизни народа, трансформированные в данном народном устном жанре (примеры: обычная избушка и избушка на курьих ножках; клубок ниток и клубок, указывающий дорогу; обычная скатерть и скатерть самобранка; обычный ковер и ковер-самолет и т. п.).

Практическая значимость. Значимость работы определяется теоретически обоснованными и практически реализуемыми рекомендациями по изучению русских волшебных сказок в аспекте этнологии.

Материалы и выводы диссертации могут найти применение при чтении спецкурсов, проведении спецсеминаров по этнографии, этнологии, фольклористике и другим дисциплинам, изучающим этнос и традиционную народную культуру.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования в публикациях автора по диссертации4.

Обзор источников. Для выполнения поставленных задач исследования в качестве исходных материалов использованы сборники сказок А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»5, И. А. Худякова «Великорусские сказки, великорусские загадки»6, Н. Е. Ончукова «Северные сказки» , Д. К. Зеленина «Великорусские сказки Пермской

8 9 губернии» и «Русские сказки и песни в Сибири» .

Сборник «Народные русские сказки» составлен А. Н. Афанасьевым в 1855-1864 гг. Для издания из архива Русского Географического общества было извлечено 75 текстов. Остальные материалы собраны из различных источников. Сам Афанасьев записал не более 10 сказок, в основном из его родины — Воронежской губернии. Наибольшее количество текстов принадлежит собранию В. И. Даля. Самое большое количество сказок составляют волшебные сказки: сказки о животных (1299), волшебные сказки (300-749), легендарные сказки (750-849) и новеллистические сказки(850-999).

Сборник Афанасьева имеет некоторые недостатки. Он зависел от своих корреспондентов, и поэтому качество записей неровное и разнохарактерное. Не указаны места бытования каждой сказки.

4 Чой А Енг. Семья и семейные отношения, отраженные в русских волшебных сказках. // Вопросы гуманитарных наук. М., 2003. № 6. (в печати)

Чой А Енг. Первый опыт изучения русской волшебной сказки с позиций этнологии. В. Я. Пропп. // Актуальные проблемы современной науки. М., 2004. № I. (в печати)

5 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки в трех томах. М,, 1957.

6 Худяков И. А. Великорусские сказки и великорусские загадки. СПб. 2001.

7 Ончукова Н. Е. Северные сказки // Записки Императорского Русского Географического Общества по Отделению Этнографии. - Т. ХХХШ-СПб., 1908.

8 Зеленин Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии. Петроград. 1914.

9 Русские сказки и песни в Сибири//Записки Красноярского подотдела Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества . По этнографии. - Т. 1. - Вып.1. -Красноярск. 1902.

Тем не менее сборник «Народные русские сказки» имеет первостепенное научное значение в том смысле, что он содержит в себе подлинные русские сказки и преследовал научные цели.

И. А. Худяков был первым крупным собирателем русской народной сказки. Он записал сказки непосредственно из уст сказителей. Собрание «Великорусские сказки» (1860-1862гг) выходило почти одновременно с выпусками Афанасьева, но от него четко отличается. Собрание Худякова — первое большое собрание сказок, целиком записанных самим издателем. В собрании записаны сказки из центральной России — Рязанской губернии. Поэтому многие худяковские сказки являются вариантами сказок Афанасьева. Некоторые сказки Худякова оказываются полнее и стройнее, чем афанасьевские. В собрании Худякова не встречаются сказки о животных, зато некоторые сюжеты уникальны, и они даже не попали в отечественные указатели сказочных сюжетов.

В 1908 году Географическое общество выпустило сборник Н. Е. Ончукова под названием «Северные сказки». Ончуков объездил Поморье и Печору, записывал сказки в Олонецкой и Архангельской губерниях. В сборник вошли 303 сказки. Север казался собирателю наиболее богатым фольклором. Во вводной статьи Ончуков дает подробную характеристику условий жизни на Севере, северных промыслов и способов добывания средств к жизни, рода занятий жителей, форм труда. Ончуков был уверен, что нужно изучать среду, в которой бытуют сказки. Он располагает свой материал по сказочникам. Сообщается биография каждого исполнителя, дается его характеристика. Ончуков первый поставил вопрос о необходимости знать и изучать исполнителя, чтобы лучше понять сказки, в сборнике «Северные сказки» хорошо сохранены местные говоры. В отличие от предыдущих собраний, в которых господствовала волшебная сказка, в данном сборнике преобладает сказка бытовая, реалистическая по форме изложения, наполненная острым сатирическим содержанием. Предыдущие собрания никаким научным аппаратом (вводная статья, характеристики исполнителей, указатели) не обладали. В данном сборнике даны указатели имен и предметов, словарь областных слов.

В 1914-1915 годах вышли два больших сборника Д. К. Зеленина. Это «Великорусские сказки Пермской губернии» и «Великорусские сказки Вятской губернии», в которых содержатся 1311 номеров сказок. Материал располагается по сказочникам, как у Ончукова. Имеется описание края. Указываются подробности жизни крестьян, рассказывающих сказки. Зеленин в приложении к своим сборникам дал краткие пересказы всех сюжетов, которые позволяют быстро ориентироваться в материале.

В сборниках Зеленина не содержатся такие остросатирические сказки, какие содержит сборник Ончукова.

Собрание «Русские сказки и песни в Сибири» представляет собой первый сборник сибирского фольклора. Оно впервые увидело свет в 1902 и 1906 гг. Вышло оно в малотиражных Записках Красноярского подотдела Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества. Собрание редактировал Г. Н. Потанин. В нем не всегда указаны все необходимые данные. Редакторы пользовались случайными и отрывочными записями своих корреспондентов. По составу сказок преобладают сказки волшебные и новеллистические. Очень немного сказок анекдотических - и всего лишь одна сказка о животных. Этот состав явно не соответствует реальному соотношению разных видов сказок в русском репертуаре.

Тем не менее этот сборник ценен в том смысле, что он был первой публикацией сибирского фольклора, значение которого до появления этого сборника недооценивалось.

Таким образом, мной изучаются волшебные сказки из разных регионов России. Следовательно, есть уверенность в том, что выявленные характеристики сказок могут относиться как к регионам, так и ко всем сказкам русского народа.

Степень изученности (историографический обзор). Изучению русской народной сказки, в частности волшебной, посвятило свой труд не одно поколение исследователей. Это изучение совершалось в русле изучения народного устного творчества в целом.

Сказки на Руси известны с давних времен. Название «сказка» использовалось с XVII в. В XVII - XVIII в. появилось несколько сборников сказок. В XIX в. в русских изданиях появились сборники сказок в относительно полном виде. Один из таких сборников - это трехтомный сборник А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки».

Общественный, литературный и научный интерес к сказкам возник в XVIII в. В это время ставился вопрос о том, что такое сказка. Лишь постепенно сказку стали понимать как один из видов устного народного творчества. Благодаря исследованиям ученых сказка вошла в круг изучения фольклора как его оригинальный самостоятельный жанр.

До 40-х годов XIX в. основным вопросом сказковедения был вопрос о сущности сказки как таковой. С этого периода центр тяжести изучения сказки переносится на изучение ее прошлого. Выдвигаются проблемы исторического порядка. Такое стремление было обусловлено духом того времени.

Исследователи давно поняли, что сказки и былины различны изначально и относятся к разным жанрам. Сказка со своим вымыслом характеризует одни стороны народного мышления, а былины - другие.

А. Н. Веселовский осветил вопрос о поэтических формах сказки. Его мысль состоит в том, что форма и идея никогда не разъединяются и не противопоставляются. Наоборот, сама форма есть выражение идеи. Историческая поэтика «учит нас, - писал Веселовский, - что в наследованных нами формах поэзии есть нечто закономерное, выработанное общественно-психологическим процессом, что поэзию слова не определить отвлеченным понятием красоты, она вечно творится ' в народном сочетании этих форм с закономерно изменяющимися общественными идеалами»10.

С 50-х годов XIX в. в России стали формироваться научные школы фольклористики. Одной из таких школ стала мифологическая школа. Такое научное направление пришло из Германии. В тот период были поставлены вопросы о происхождении сказки, о ее первоначальной связи с мифом, о путях распространения культурных влияний. Представители этой научной школы видели в мельчайших деталях фольклора следы мифологического мышления. Они пытались найти корни сказочных образов и мотивов в далеком прошлом, времени так называемых «индоевропейских народов»11.

К 70-м годам мифологическая школа внутренне себя изжила. Мифологическая школа в России, в сущности, ничего не сделала для изучения сказки. Эти ученые преимущественно известны как собиратели и публикаторы.

В конце XIX в. сложилась историческая школа в изучении фольклора. Одним из её основателей стал. Вс. Ф. Миллер. В сказках он видел то или иное отражение истории, быта и воззрений народных масс.

После революции для изучения фольклора особую ценность представляют исследования сказки на различных ступенях общественного развития.

Крупными фольклористами в послереволюционные годы являются Б. М. и Ю. М. Соколовы. Они принадлежали в целом к исторической школе. Они были учениками Вс. Ф. Миллера. Они вели научную деятельность в Обществе любителей естествознания, антропологии и

10 Веселовский А. Н. Три главы из исторической поэтики // Веселовский А. Н, Историческая поэтика. Л., 1940. С. 317. Кравцов Н.И. и Лазутин С. Г. Русское устное народное творчество. М, 1977.С. 103 этнографии в Москве (ОЛЕАиЭ), фольклорную комиссию которого возглавлял Вс. Ф. Миллер.

Их совместный студенческий труд - сборник «Сказки и песни Белозерского края» (1915 г) представляет собой солидное, основательное научное издание собственных записей.

Значимость исследования с помощью сказки некоторых сторон первобытной истории была осознана довольно поздно, только после революции. Впервые в русской литературе на связь сказки с первобытным обрядами указал С. Я. Лурье в своей работе «Дом в лесу». Эта работа посвящена мотиву живущих в лесу братьев или разбойников, к которым приходит девушка, а также дому людоеда в сказке типа «Мальчик с пальчик» и ряду мотивов, примыкающих к ним12.

Систематическое исследование волшебной сказки со стороны ее генетической связи с миром первобытных обрядов, представлений и верований проведено в работах В. Я. Проппа. В них рассмотрены мотивы и сюжеты волшебного дерева на могиле13, отражение в сказках института «мужских домов»14, сказки о Несмеяне и весь комплекс явлений, связанных с ритуальным смехом15, мотивы чудесного рождения16 и мотивы кровосмесительного брака и отцеубийства17.

В этих работах прослеживается древнейшая стадия жизни сказки, рассматриваются ее досказочные основы и генезис ее отдельный частей.

Вопрос о происхождении волшебной сказки в целом поставлен в

1 Я монографии В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» .

12 Лурье С. Я. Дом в лесу // Язык и культура, 1932, вып. VIII.

13 Пропп В. Я. К вопросу о происхождении волшебной сказки (Волшебное дерево на могиле) // Сов. этнография, 1934, № 1-2.

14 Пропп В. Я. Мужской дом в русской сказке // Учен. Зап. Ленингр ун-та. 1939, № 20, С. 174-198.

15 Пропп В. Я. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне) \\ Фольклор и действительность. Избранные статьи. М., 1976, С. 174-204.

16 Пропп В. Я. Мотив чудесного рождения // Там же. С. 205-240.

17 Пропп В. Я. Эдип в свете фольклора // Там же. С. 258-259.

18 Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская волшебная сказка как этнографический источник"

Заключение

Русская волшебная сказка со своими жанрообразующими элементами фантазии и вымысла содержит в себе множество «вполне этнографических» фактов, относящихся к материальной культуре, области социальных институтов, верований.

Однако в сказке эти «привычные» бытовые стороны жизни не всегда изображаются такими, какие они были на самом деле, не всегда в полном объеме. Они проходят стадию трансформации и «перекодировки», на которой «факты» превращаются в «художественное творчество» и трактуются по-иному, по-сказочному.

Расшифровать эти «коды» в сказке не всегда просто, потому что сказки слагало не одно поколение народа и время их создания относится к неопределенно далекому прошлому. Переживая много веков, сказка впитывала в себя ценности, эстетические представления и бытовые элементы из реальной народной жизни, но на разных этапах истории и в разных формах.

Что может претендовать на роль «ключа» к расшифровке кодов, которые непременно проходят бытовые этнографические факты, чтобы «стать сказкой»?

Путеводителем в сказочный мир могут стать воззрения крестьян на реальность, мир и жизнь, их отношение к этим явлениям. Если через эту призму взглянуть на сказочную фантазию, выстроенную из «материалов» реальной бытовой жизни, то можно найти некую тенденцию в изображении этнографических элементов: крестьяне создавали образы положительного и прекрасного, образы негативного и скверного. Чтобы изображать и защитить своеобразное «доброе» и «прекрасное», они иногда как бы нарушают сложившийся в обществе порядок. Это особенно ярко проявляется, когда сказка говорит о социальном порядке. Например, сказочный царь топит печь и убирает избу и т. п.

Часто крестьяне поддерживают общепризнанные нравственные установки и ценности. Например, попытка кровосмешения, которая является нередким мотивом сказки, в конце концов осуждается, и восстанавливается общепринятый нравственный порядок. Такую тенденцию - нарушение и поддержание порядка - легко понять исходя из обычаев семейной и общественной среды крестьян.

Народ, будучи создателем сказки, избирает для сюжетов моменты из реальной жизни и трансформирует их в своем воображаемом мире. При этом не все элементы бытовой жизни народа действительно нужны для развития сказочного сюжета. Например, сказка предпочитает ту семейную обстановку, где мачеха угнетает обездоленную падчерицу и где младший сын - обычно Иван - оказывается дурачком (но не в конечном счете). Такое положение связано со столь типичным художественным приемом сказки и всего фольклора - гиперболизацией и формулизацией.

Сказка чужда подробному описанию конкретных ситуаций и условий. Просто герой отправляется либо в «чистое поле», либо «дремучий лес» или в «синее море». Там деталям, как правило, нет места.

Вышеизложенные качества волшебной сказки — фантастичность, постоянная гиперболизация, строгая формулизация явлений - отчасти служат преградами в изучении сказки в качестве этнографического источника.

Правда то, что в сказке нет моментов, эпизодов, картин, которые напоминали бы этнографический музей, так как в сказке изображаются два ряда реалий и два слоя этнографической действительности.

Именно это обстоятельство служило опорой в данном исследовании. В ходе развития сюжета иногда эти два ряда идут параллельно, а иногда сливаются и переплетаются друг с другом

Б. Н. Путилов осмыслил эти два мира так, что «будучи от начала до конца вымышлены, «изобретены», противостоя эмпирике, фольклорные сюжеты сами по себе оказываются «этнографическими»: они по-своему, в заданной ими фантастической сфере, через свои коды воссоздают отношения, адекватные принятым нормам либо соответственно нарушающие их»824.

К. В. Чистов подчеркивал важность различения «первичных» фактов, являющихся непосредственным отражением действительности, и фактов «вторичных», прошедших эстетическую обработку в устной

825 или письменной традиции» .

В сказке бытовые этнографические элементы выполняют функцию «строительного материала» для создания сказочной этнографической действительности. Именно такой базис для развертывания невероятных событий в сказке играет этнодифференцирующую роль при мировом сходстве сюжетов волшебной сказки: типичные элементы русской жизни, например, русская печь, сарафаны, щи,.образ Морозка и т. д., делают волшебную сказку именно «русской» волшебной сказкой.

Этнографическая действительность создает фон для сказки; в этой действительности бытует сказка - это факт, который не вызывает возражений. Тогда какую роль играет такое «жизнеописание» данного народа в сказке?

Привнесение конкретных этнографических элементов или предметов в сказку осуществляется для того, чтобы придать сказке «правдоподобный» характер и тем самым создать атмосферу, будто бы все происходит в действительности. Это связано со спецификой данного

824 Путилов Б. Н. Этнографическая действительность и фольклор. В кн. «Фольклор и народная культура». СПб. 2003. С. 136.

8 3 Чистов К. В. Документ эпохи феодализма как фольклорный текст.(Тезисы к постановке проблемы) // Феодализм в России. М., 1987, С. 9. фольклорного жанра, истинности сюжетов которого никто не верит, но требуется, чтобы до известной степени поверили.

Наиболее «правдоподобными» оказались элементы материальной культуры, изображенные в сказке. В этих частях реальная этнографическая действительность изображается так, как она есть (или была) на самом деле, меньше другой, подвергаясь переосмыслению. Тип жилища, пища и питье, одежда и предметы рукоделия изображены так, как они бытовали на самом деле, когда они выполняли свою первичную роль. Но все-таки они трансформируются, когда выполняют вторичную роль. С этого момента начинается переплетение бытовой реальности со сказочной.

Когда бытовая реальность переходит границу сказочной реальности, это происходит по двум направлениям: в форме привнесения элементов волшебства в обычные предметы и привнесения реалистического оттенка в волшебные ситуации. К первому случаю относится платок, который превращается в дремучий лес, и клубок, который, катясь, показывает герою дорогу в золотое царство, ковер-самолет и скатерть-самобранка и т.д.

Во втором случае невероятные и не соответствующие реальности предметы выполняют самую обычную бытовую функцию. Например, герой кормит птицу своим мясом и изба стоит на курьих ножках, а вокруг неё - забор из человечьих костей.

В части семейных и социальных отношений, изображенных в сказке, ярче всего выражены ценности и точка зрения созидателей фольклора - крестьян. Когда речь идет о семьях, то подчеркиваются их нравственные оценки. А когда рисуются общественные отношения, к нравственным оценкам добавляются крестьянские воззрения об идеальном обществе. Но при этом резких конфликтов между сословиями и насмешек над правящим слоем наблюдается меньше, чем в бытовых сказках. В волшебной сказке сословные различия размываются, как это показывает типичный герой сказки типа «Иван-царевич». Здесь Иван-царевич ничем не отличается в выполнении своей функции от «Ивана купеческого сына» или от «Ивана крестьянского сына» или даже от «Ивана Быковича». Таким образом, в волшебной сказке в некоторых случаях преодоление социального неравенства осуществляется не путем конфликта и борьбы, а путем снятия в изображении признаков определенной социальной принадлежности в пользу низших сословий.

Народные представления, суеверия и народные верования, отраженные в волшебной сказке, позволяют допускать тот факт, что волшебная сказка является самой архаичной среди сказок других разновидностей. Действительно, в русской волшебной сказке обнаруживаются следы как древних верований - тотемизма и анимизма, так и древних обрядов. Нельзя сказать, что данная ситуация касается только русской сказки, так как в арсенале сюжетов волшебной сказки находится больше всего общих мотивов мирового фольклора.

Идеи В. Я. Проппа, изложенные в первой главе данной диссертации, нашли свое подтверждение и применение при более широком изучении этнографии в русской волшебной сказке. Во многих мотивах скрыты моменты древнего обряда перехода и представления о смерти. Такие языческие и первобытные формы мышления и обрядности в русской сказочной действительности сочетаются с христианством.

Возможно, что сказка непосредственно отражает состояние религиозности большинства народа, а возможно и нет. Здесь главное, что православие как одна из важных составляющих духовной жизни народа, продолжает свое существование и в сказке как привычное жизненное явление.

Сказка, в том числе волшебная сказка, никогда не претендует на точное описание действительности. При этом стоит еще раз напомнить об историзме в приложении к изучению сказки. Под исторической основой подразумевается вся совокупность реальной жизни народа в процессе её развития во все эпохи его (народа) существования. В область истории входят исторические формы труда, семейные отношения, социальные отношения, свадебные обряды, хозяйство и даже мелкие детали быта народа, одним словом - этнографическая реальность народа.

Русская волшебная сказка может служить источником при этнографическом описании народа, но не в традиционном смысле этого слова. В ней сосуществуют два ряда реальности - реальная этнографическая действительность и трансформированная путем художественной обработки, хотя все-таки созданная из материалов первой, этнографическая действительность сказочного мира. В сказке осуществляется чередование этих двух реалий и их взаимопроникновение в изображении разных сторон народной жизни.

Автор диссертации условно выделил «части» этнографической действительности сказки исключительно в целях конкретного изучения. Эти части столь тесно переплетены между собой, что иногда такое условное деление создает некоторые трудности.

Настоящим исследованием не исчерпываются ресурсы для дальнейшего изучения сказки как этнографического источника.

Список научной литературыЧой А Енг, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Алексадров В. А. Община и семейный быт крестьян. // .Сельская община в России с XVII нач.Х1Х в. М., 1976. С. 294-312. Александров В. А. Обычное право крепостной деревни России XVIII — нач. XIX в. М., 1984. С. 42 - 69.

2. Александров В. А. Освоение земель и крестьянское землепользование. //Русские. М., 1999. С. 197-201.

3. Александров В. А. Семейно- имущественные отношения до начала XX века. // Русские. М., 1999. С. 432- 435.

4. Алексеев В. П. Першиц А. И. История первобытного общества. М., 2001

5. Аникин В. П. Русское устное народное творчество. М., 2001. Аникин В. П. Теория фольклора. М., 1996.

6. Анфертьев А. Н. Об историзме в изучении этнографических истоков фольклора. // Фольклор и этнография. Л., 1970. Арнольд ван Геннеп. Обряды перехода. М., 1999.

7. Арсеньев Н. О миросозерцании и благочестии Православной Церкви. // Православие. Pro et Contra. СПб., 2001. С. 322- 330.

8. Арутюнов С. А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М., 1989.

9. Арутюнов. С. А. Основные пищевые модели и их локальные варианты у народов России. // Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М., 2001.

10. Афанасьев. А. Н. Народные русские сказки. М., 1957.

11. Байбурин А. К. Восточнославянские гадания, связанные с выбором места для нового жилища.// Фольклор и этнография. Л., 1977. Байбурин А. К. Ритуал: свое и чужое. // Фольклор и этнография. Л., 1990.

12. Басов Д. Басов С. Иконы в храме и в вашем доме. М., 2001. Бахтина В. А. Фольклористическая школа братьев Соколовых. М., 2000. Белинский В. Г. О народных сказках. // Полное собрание сочинений. Т. 5. М., 1954. С. 660-676.

13. Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. М., 1995. Беловинский. Л. В. Изба и хоромы. М., 2002. С. 56

14. Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян. Учение и опыт церкви в народном христианстве. СПб., 2000.

15. Буганов. А. В. Национальное сознание и народная память. // Русские. М., 1999. С. 647-652.

16. Будина О. Р. Городское жилище XIX XX веков. // Русские. М., 1999. С. 296-315.

17. Вавилова М. А. Сказки // Русское народное поэтическое творчество. М., 1978.

18. Вдовин И. С. О соотношении фольклора с историко-этнографическимиданными. // Фольклор и этнография. Л., 1970. С. 16-23.

19. Венедиктов Г. Л. Духовная культура народа. Русская сказка. // Русскаялитература. Л., 1986. № 4. С. 84- 97.

20. Вернадский. Г. В. Русская история. М., 1997.

21. Веселовский А. Н. Три главы из исторической поэтики // Историческая поэтика. Л., 1940.

22. Власова 3. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001.

23. Власова И. В. Брак и семья у русских (XII- начало XX века) // Русские. М., 1999. С. 416-431.

24. Власова И. В. Традиционная земледельческая и промысловая культура. //Русские. М., 1999. С. 158-182.

25. Власова М. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. СПб., 2000. Водарский Я. Е. Русский город в эпоху феодализма. // Феодализм в России. М., 1987.

26. Воронина Т. А. Особенности соблюдения постов в народной среде в XIX веке. // Православная жизнь русских крестьян XIX XX веков. М., 2001 С. 53-71.

27. Воронина Т. А. Традиции в пище русских на рубеже XX XXI веке. //

28. Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М., 2001.

29. Воронина Т. А. Утварь (XII XX века) // Русские. М., 1999. С. 397-415.

30. Георгиева Т. С. История русской культуры. М., 1999.

31. Голод С. И. Семья и брак. Историко-социологический анализ. СПб.,1998.

32. Гордиенко Н. С. Крещение Руси. Факты против легенд и мифов. Григулевич Н. И. Питание как важнейший механизм этноэкологической адаптации. // Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М., 2001.

33. Громов Г. Г. Русская материальная культура. // Вопросы истории. 1975. №4. С. 106-124.

34. Громыко М. М. Мир русской деревни. М., 1991.

35. Громыко М. М. Отношение к храму и священнику. // Православная жизнь русских крестьян. М., 1999. С. 88-102.

36. Громыко М. М. Покаяние в народной жизни. Понятие греха и кары Божией. // Православная жизнь русских крестьян. М., 2001. С. 202- 228.

37. Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. // СЭ. 1988. № 1.

38. Громыко М. М. Традиционный нравственный идеал и вера. // Русские. М., 1999. С. 653-684.

39. Громыко М. М. Честь и достоинство. // Родина. 1995. №1 Громыко М. М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований. // СЭ. 1995. № 5. С. 77- 83.

40. Добролюбов Н. А. Народные русские сказки. Рецензия на сборник сказок А. Н. Афанасьева. // Собр. соч. Т. 3. М., Л., 1962. С. 232-238. Домников С. Д. Мать-земля и царь-город. Россия как традиционное общество. М., 2002.

41. Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России. М., 1994. Ембулаева JI. С. Трудолюбие как выражение духовности российских крестьян. М., Краснодар. 1999.

42. Еремина В. И. Историко-этнографические истоки мотива «вода-горе».// Фольклор и этнография. Л., 1977.

43. Еремина Т. С. Русский православный храм. История. Символика. Предания. М., 2002.

44. Забылин М. Русский народ. Обычаи, предания, обряды и суеверия. М., 2002.

45. Зайцев А. И. К вопросу о происхождении волшебной сказки. //Фольклор и этнография. JI., 1977.

46. Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологией. Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995.

47. Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи'по духовной культуре. 19011913. М., 1994.

48. Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 19171934. М., 1999.

49. Зеленин. Д. К. Великорусские сказки Пермской губернии. СПб., 1914. Зеньковский В. В. Православие и культура. // Православие. Pro et Contra. СПб., 2001. С. 253-257. Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М., 2001.

50. Ильин И. А. Церковь и жизнь // Православие. Pro et Contra. СПб., 2001. С. 399-404.

51. Ключевский В. О. История сословий в России. 3-е издание. Петроград. 1918.

52. Коринфский А. А. Народная Русь. М., 1995

53. Кравцов Н. И. Лазутин С. Г. Русское устное народное творчество. М., 1977.

54. Кравцов Н. И. Славянский фольклор. М., 1976.

55. Кремлева И. А. Похоронно-поминальные обычаи и обряды. // Русские. М., 1999. С. 517-532.

56. Крестьянские истории: российская деревня 1920-х годов в письмах и документах. М., 2001.

57. Кром М. М. К вопросу о времени зарождения идеи патриотизма в России. // Мировосприятие и самосознание русского общества (XI XX в.) М., 1994. С. 16-28.

58. Круглов Ю. Г. Русский фольклор. Книга для учителя. М., 2000. Крянев Ю. В, Павлова Т. П. Двоеверие на Руси. // Как крещена Русь. М., 1989. С. 304-314.

59. Кузнецов С. В. Источники для изучения земледельческих традиций русского крестьянства (конец XIX начало XX в.). // ЭО. 1995. № 2. Кузнецов С. В. Религиозно-этические взгляды крестьян на землю и труд. // Русские. М., 1999. С. 189-196

60. Куприянов А. И. Представления о труде и богатстве русского купечества дореформенной эпохи. С. 83-103.

61. Кухаренко А. А., Плохое А. Ю., Бельчаков И. В. Крепкие напитки Руси. М., 1999.

62. Лещенко В. Ю. Семья и русское православие (XI XIX в.) СПб., 1999. С. 39-60.

63. Лим 3. X. Логика и идеология народного устного творчества, (минзок солхва ы нонли гва ысик). Сеул. 1992.

64. Липинская В. А. Адаптивно-адаптационные процессы в народной культуре питания русских. // Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М., 2001. С. 18-40.

65. Липинская В. А. Пища (XII- XX века)// Русские М., 1999. С. 354-396.

66. Листова Т. А. Народная религиозная концепция зарождения и начала жизни. // Русские. М., 1999. С. 685- 700.

67. Листова Т. А. Обряды и обычаи, связанные с рождением детей. Первыйгод жизни. //Русские. М., 1999. С. 500-516.

68. Листова Т. А. Православие и народная культура. М., 1993.

69. Листова Т. А. Трудовое воспитание в крестьянской среде. //

70. Православная жизнь русских крестьян. М., 2001. С. 182- 201.

71. Лосский Н. О. Религиозность русского народа. // Православие. Pro et

72. Contra. СПб., 2001. С. 434- 450.

73. Лурье С. Я. Дом в лесу // Язык и культура, 1932, вып. VIII. Ляховская Л. П. Православная обрядовая кухня. Праздники, традиции, обычаи и обряды. СПб., 2001.

74. Макашина Т. С. Свадебный обряд. // Русские. М., 1999. С. 466-499. Масимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1989. Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. М., 1958.

75. Мелетинский Е. М. Миф и сказка. // Фольклор и этнография. Л., 1970. С. 139-147.

76. Мелетинский Е. М. От мифа к литературе. М., 2000. Милов Л. В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса. // Вопросы истории. 1992. № 4-5. С. 37-56.

77. Миролюбов Ю. П. Сакральное Руси. М., 1996.

78. Монета в быту, обычаях и верованиях. Л., 1982.

79. Науменко Г. М. Этнография детства. М., 1998.

80. Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000.

81. Никифоров А. И. Сказка, ее бытование и носители. М., 1928.

82. Новиков Н. В. Образы восточнославянской волшебной сказки. Л., 1974.

83. Ончуков Н. Е. Северные сказки. // Запись Императорского Русского

84. Географического Общества. СПб., 1908.

85. Панченко А. А. Народное православие. СПб., 1998. Петренко О. А. Этнический менталитет и язык фольклора. Курск. 1996. Полищук Н. С. Обряд как социальное явление (на примере «красных похорон»). // СЭ. 1991. № 6.

86. Полищук Н. С. Развитие русских праздников. // Русские. М., 1999. С. 573-601.

87. Померанцева Э. В. Народные верования и устное поэтическоетворчество. // Фольклор и этнография. JL, 1970. С. 158- 168.

88. Померанцева Э. В. Русская сказка. М., 1963.

89. Померанцева. Э. В. Судьбы русской сказки. М., .1965.

90. Потебня А. Собрание трудов. Символ и миф в народной культуре. М.,2000.

91. Похлебкин В. В. Кулинарный словарь. М., 1996.

92. Похлебкин В. В. Чай и водка в истории России. Красноярск, Новосибирск. 1995.

93. Пребораженский А. А, Перхавко В. Б. Купечество Руси IX — XVII века. Екатеринбург. 1997. С. 134- 152.

94. Преображенский А. А. Об эволюции классово-сословного строя в России. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 6785.

95. Преображенский А. А. Русское купечество XVII века: социальный облик, самосознание. // Купечество в России XV XIX вв. М., 1997. С. 57- 89.

96. Пропп В. Я. Исторические корн волшебной сказки. М.,2000. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М.,2001. Пропп В. Я. Русская сказка. М., 2000.

97. Пропп В. Я. Сказка. Эпос. Песня. Собрание трудов. М., 2001.

98. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. //Фольклор идействител ьность

99. Пропп В. Я. Фольклор. Литература. История. Собрание трудов. М., 2002.

100. Путилов Б. Н. Проблемы типологии этнографических связей фольклора. // Фольклор и этнография. Л., 1984.

101. Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. Сборник статьи. СПб., 2003.

102. Пушкарев JI. Н. Государство и власть в общественно-политической мысли конца XVII в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 180- 197.

103. Пушкарев JI. Н. Духовный мир русских крестьян по пословицам XVII -XVIII в. М., 1994.

104. Пушкарев Л. Н. Жизненные идеалы и общественные взгляды русского крестьянства в XVII в. СЭ. 1991. № 6. С. 39-45.

105. Пушкарев Л. Н. Труд как основа общественно-социальных идеалов волшебной сказки. // Труды института этнографии АН СССР. М., 1953. Т. 20

106. Пушкарева Н. Л. Женщина в русской семье X нач. XIX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1997.

107. Пушкарева Н. Л. Женщина в русской семье (X XX века) // Русские. М., 1999. С. 456-465.

108. Пушкарева Н. Л. Мать и дитя в древней Руси (отношение к материнству и материнскому воспитанию в X —XVbb. ) ЭО. 1996. № 6. Радинович М. Г. Общественный быт X первой половины XIX века. // Русские. М., 1999. С. 540-556.

109. Религия и общество. Очерки жизни современной России. М., СПб., 2002.

110. Решетов А. М. Об использовании данных фольклора для изучения ранних форм семейно-брачных отношений. // Фольклор и этнография. Л., 1970.

111. Рождественская С. Б. Народное искусство и народные художественные промыслы. //Русские. М., 1999. С. 773-793.

112. Русский праздник. Праздники и обряды народного земледельческого календаря. Иллюстративная энциклопедия. СПб., 2001. Русский традиционный костюм. Иллюстративная энциклопедия. СПб., 2001

113. Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 2001. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1994. С. 83-114.

114. Сабурова Л. М., Торэн М. Д.' Системы земледелия и сельскохозяйственные культуры у русских крестьян в середине XIX -нач. XX в.

115. Синявский А. Иван-дурак: Очерк русской народной веры. М., 2001. Скрынников Р. Г. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX — XVII вв.

116. Соболев А. Н. Мифология славян. СПб. 1999. Советская историческая энциклопедия. Т. 8.

117. Соколова В. К. Об историко-этнографическом значении народной поэтической образности. // Фольклор и этнография. JI., 1984. Соколова. 3. П. Животные в религиях. СПб., 1998.

118. Соколовы Б. и Ю. За сказками и песнями. // Сказки и песни Белозерского края. М., 1915.

119. Степанов Ю. Константы: словарь русской культуры. Издание 2-е,исправленное и дополненное. М., 2001.

120. Сумцов Н. Ф. Символика славянских обрядов. М., 1996.

121. Такала. И. Р. Веселие Руси. История алкогольной проблемы в России.1. СПб., 2002.

122. Тендрякова М. В. Первобытные инициации и современная культура. // СЭ. 1991. №6.

123. Тульцева JI. А. Календарные праздники и обряды. // Русские. М., 1999. С. 616- 646.

124. Федоров В. А. Православная церковь в XIX веке. // Православная церковь в истории России. Спецкурс для аспирантов. М., 1991. С. 149172.

125. Филимонов Э. Г. Православие и его роль в формировании народного самосознания русского народа (Обновление России) М., 1996. Вып.4.

126. Худяков И. А. Великорусские сказки и великорусские загадки. СПб., 2001.

127. Цеханская К. В. Иконы в народной жизни. // Православная жизнь русских крестьян. М., 2001. С. 300-315.

128. Чижикова Л. Н. Сельская жилая и хозяйственная застройка в XIII XVII веках. // Русские. М., 1999. С. 251-256.

129. Чижикова Л. Н. Сельская жилая и хозяйственная застройка в XVIII — начале XX Веках. // Русские. М., 1999. С. 257-285.

130. Чистов К. В. Документ эпохи феодализма как фольклорный источник (Тезисы к постановке проблемы). // Феодализм в России. М., 1987. Чистов К. В. Фольклор и этнография. // Фольклор и этнография. Л., 1970. С. 3- 13.

131. Чистякова Т. Л. Обычай и нравы россиян. // Российский менталитет. СПб., 1993.

132. Чичеров В. И. Русские ученые об отношения народного творчества к действительности.

133. Чичуров И. С. К вопросу о формировании идеологии господствующего класса древней Руси в конце XV XVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975.

134. Чой X. Антропология и краеведение, (инлюхак гва зиек ёнгу). Сеул. 1997.

135. Шейнман М. М. Вера в дьявола в истории религии. М., 1977. Шмелева М. Н. Комплекс одежды и украшений в XIII XV веках. Его социальные и территориальные различия. // Русские. М., 1999. С. 316320.

136. Шмелева М. Н. Общественный быт середины XIX начала XX века. // Русские. М., 1999. С. 557-572.

137. Шмелева М. Н. Региональные и областные комплексы одежды в XVI -XVII веках. // Русские. М., 1999. С. 321- 327.

138. Шмелева М. Н. Социальная дифференциация одежды в XVIII XIX веках. //Русские. М., 1999. С. 328-351.

139. Штернберг JI. Я. Первобытная религия в свете этнографии. JL, 1936(Науч.-исслед. ассоциация народов Севера ЦИК СССР им. П. Г. Смидовича. Материалы по этнгр., т. 4)

140. Шушкова А. П. О мировоззренческом содержании фольклора и некоторых особенностях его выражения.// Вестник МГУ. Серия VIII философ. 1969 №6.

141. Щапов Я. Н. О функциях общины в древней Руси. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 13-21. Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1987.

142. Ю. М. Соколов. Русский фольклор. М., 1941.

143. Юдин А. В. Русская народная духовная культура. М., 1999.

144. Юдин. Ю. И. Сказка и история. //Фольклор и этнография. JL, 1984. С.93.101.

145. Billington James Н. The Icon and The Axe. An Interpretive History of Russian Culture. New York. 1966.

146. Campbell J. The Hero with a Thousand Faces. Princeton University Press, 1949.

147. Campbell J., Moyers В., The Power of Myth. Apostrophe S. Production and

148. Alfred van der Mark, Inc., 1988.

149. Frazer J. G. The Golden Bough. London. 1978.

150. Frazer J. G. The fear of the dead in primitive religion, vol. I. London. 1933, C. 71

151. Tylor E. B. Primitive Culture. London. 1871.