автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русская зарубежная пушкинистика 1920-х годов

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кондратьева, Татьяна Валерьевна

Введение.

Глава 1. Зарубежные исследователи творчества Пушкина

1.1. Труды М.Л. Гофмана. Монография "Пушкин.

Психология творчества"

1.2. Вопросы биографии Пушкина в русской зарубежной пушкинистике 1920-х годов. Книга А. Тырковой-Вильяме

Жизнь Пушкина".

1.3. Работы П. Бицилли

1.4. Пушкинские статьи П.Б. Струве

Глава 2. Проблемы изучения творчества Пушкина в русском зарубежье

2.1. Политические взгляды Пушкина

2.2. Пушкин и Польша

2.3. Пушкин-историк в освещении русских эмигрантов

2.4. Пушкин и русская культура. Проблема Восток — Запад в русской эмигрантской пушкиниане

Глава 3. Русские писатели-эмигранты и творчество Пушкина

3.1. Роман "Неожиданные строфы". Пушкинские герои в другую эпоху

3.2. Писатели о Пушкине

Введение диссертации1998 год, автореферат по филологии, Кондратьева, Татьяна Валерьевна

Материалом для нашего исследования взяты книги, статьи и произведения о Пушкине русских писателей-эмигрантов, которые были опубликованы в 20-х годах. Может быть, в этот период еще не появились самые значительные труды, но зато он наиболее интересен как время слома, изменения жизненного пути многих поэтов, писателей, литературоведов, а следовательно, переоценки взглядов, возникновения нового понимания истории России, назначения литературного творчества и оценки писательского дарования.

Первая волна русской эмиграции представляет особый интерес. Во-первых тем, что Россию было вынуждено покинуть значительное количество русских людей, в основном представителей интеллигенции. Во-вторых, тем что это бегство воспринималось как национальная трагедия, как крушение жизненного уклада, олицетворявшего собой культуру страны.

Россию покинуло до 3 миллионов человек1. Из них подавляющее большинство было военные и интеллигенция, которая не могла представить свое существование в коммунистической стране. Для Европы такое количество беженцев было слишком велико, поэтому русские люди как правило с трудом устраивали свое существование. Основной поток эмигрантов поначалу устремился в Берлин. Немецкие власти к русским относились хорошо, но не могли устроить такое количество беглецов, поэтому старались отсылать их в другие страны. Русские перемещались в Чехию, где президент Масарик, знаток русской истории, относился к России с большим уважением. Его усилиями возникла инициатива Аксьон Рюсс, для того чтобы собрать средства для устроения эмигрантов. Он же выделил деньги на создание русских учебных заведений и даже разрешил русским ученым пользоваться своей личной библиотекой, где было много русских книг. Поэтому в 20-е годы наибольшее число уехавших сосредотачивается в Берлине и Праге. Второй

1 В разных источниках даются различные цифры. См.: Назаров М. Миссия русской эмиграции. М., 1994. поток — бежавшие Черным морем через Константинополь далее в Болгарию или Сербию. Власти этих стран к русским относились дружелюбно, благодарные русским за помощь в прошлом и в силу общего вероисповедания. В Болгарии русские военные соединения помогли подавить коммунистические выступления и утвердиться правительству. В Сербии король Александр принял русские полки на службу и заботился об устроении русских специалистов. И.С. Шмелев в своей книге "Душа Родины" (Париж, 1967) отметил, что ни одна страна не проявила столько дружелюбия и верности долгу совести, сколько маленькая православная Сербия. Здесь оказалась ставка генерала Врангеля и основная часть русского духовенства, поскольку сербский патриарх Варнава был выпускником С.-Петербургской духовной академии. Белград стал духовным и патриотическим центром эмиграции. Но более заметны по своему культурному значению Берлин, Прага и конечно же Париж, куда уехала русская творческая интеллигенция, и куда постепенно в конце 20-х годов перетекает все большее число русских.

В каждом эмигрантском центре возникали учебные заведения для детей и молодежи. После 1917 года ученые в разных странах учредили Союз русских академических групп, который объединял преподавателей всех дисциплин и признавался европейскими странами организацией, правомочной присуждать ученые степени. Исполнительный орган Союза находился в Праге, где был крупнейший русский университетский центр. Студенты из России могли поступать в Карлов университет, а преподаватели работать в учебных комитетах, которые выполняли функции кафедр. Русские профессора давали консультации студентам, их приглашали читать спецкурсы, и многие потом получили постоянную работу. Самостоятельно действовал только юридический факультет, который был преобразован в Русский юридический институт. В Берлине по инициативе Н.А. Бердяева была создана религиозно-философская академия, которая позднее, в конце 20-х годов, переместилась в Париж и превратилась в Русский богословский институт, в котором тоже сконцентрировались значительные интеллектуальные силы.

В 20-е годы за границей начали издаваться такие крупные русские газеты с литературным отделом, как "Дни", "Звено", "Возрождение", "Последние новости", "Россия и славянство", "Руль". Появляются серьезные художественно-публицистические журналы "Воля России", "Числа", "На чужой стороне", "Звено", среди которых самый интересный "Современные записки". Роль газет и журналов была огромна. В Европе для огромного большинства русских нашлась только простая и тяжелая работа. Скрывая свои бывшие звания и чины, люди днем зарабатывали себе на жизнь, а вечерами или по праздникам встречались, и вспоминали, что они мичманы и полковники, прокуроры и советники. В этом двойном своем существовании они стремились сохранить Россию без России, следовательно сберечь по возможности русскую культуру. Потребность в газетах и журналах, школах, кружках, курсах и просто встречах и культурном общении ощущалась как насущная необходимость. Конечно же строились православные храмы, вокруг которых объединялись русские люди.

Неизменно праздновались все церковные праздники. Общим для всей эмиграции был День непримиримости (7 ноября). Правое крыло праздновало День св. князя Владимира. Для либеральной интеллигенции объединительным праздником стал День русской культуры, приуроченный ко дню рождения Пушкина. В эмиграции возрождается культ поэта, возникший в России до революции во время празднования столетнего юбилея Пушкина.

Статьи о поэте постоянно публиковали выше названные газеты и журналы, кроме того, в Париже выходили однодневные газеты "День русской культуры". Отдельные работы о Пушкине вошли в чешские университетские сборники Slavia, в "Научные труды" Союза русских академических организаций, в сборники "Зодчие русской культуры", "Сборник, посвященный П.Н. Милюкову" и специально изданный в Праге "Пушкинский сборник". Были написаны в эмиграции несколько книг о Пушкине. Историк В.А. Мякотин опубликовал в Берлине книгу "Пушкин и декабристы". Многим пушкинистам знакома книга M.JI. Гофмана "Первая глава науки о Пушкине". Но очень немногие слышали о его второй книге "Пушкин. Психология творчества", вышедшей крошечным тиражом 850 экземпляров в Париже в 1928 году. И в 1929 году появляется первый том биографии поэта "Жизнь Пушкина" А. Тырковой - Вильяме.

Эмигрантскую пушкиниану можно условно разделить на два уровня: во первых, научная литература о поэте, во-вторых, масса "юбилейных" статей, авторы которых либо филологи, Пушкиным исключительно не занимающиеся, либо люди других ученых специальностей или профессий. Если первые должны быть оценены по тому, насколько весом был вклад авторов в изучение Пушкина, насколько актуальны их наблюдения и исследования на современном этапе филологической науки, то к статьям и книгам второго типа нельзя подойти с такими мерками. Конечно, в них рассыпано много мыслей, законных с точки зрения теории литературы, но прежде всего, это явление культуры, "юбилейные" статьи отражают массовое сознание , восприятие Пушкина в широких интеллигентских слоях.

Культ поэта сложился в условиях, когда русские люди, оказавшиеся за рубежом, переживали серьезное нравственное потрясение. Какие мы, русские, почему у нас произошла революция? Что было в нашем прошлом, в нашей культуре, что предвещало, готовило, указывало на возможную катастрофу? Может быть, на всю нашу культуру надо посмотреть иными глазами, и увидеть там, где все привыкли видеть ясные и понятные черты обычной реальности, прорыв в иной пласт бытия, столкновения и противоречия иного уровня сложности? Где наш положительный идеал? Кому удалось увидеть в поэтическом вдохновении святое и чистое основание мира?

До Мировой войны и революции в России было множество литературных кумиров, поэтов, за которыми толпами ходили поклонники и приверженцы. Существовали многочисленные журналы и альманахи, редакционные квартиры которых стали гостеприимными клубами, были артистические салоны, кабачки. Находились меценаты, готовые пожертвовать на издание сборников, на постановки пьес, на проведение литературных вечеров. Была и благодарная публика, и не только в Москве и Петербурге: поэты много ездили по провинции, читая лекции о литературе и свои стихи. В среде декадентов ценилась оригинальность, неожиданные фантазии, игра воображения, словесное мастерство, напевность и музыкальность стиха. Так называемые "общественники", в противовес декадентской ненависти к предметному миру, ускользанию в свой поэтический вымысел, интересовались насущными проблемами, реальными обстоятельствами жизни самых разных людей, говорили о переустройстве мира человеческими силами. Несмотря на всю разность поэтов и писателей той поры, на всю относительность разделения на декадентов и "общественников", есть нечто в атмосфере того времени, что захватывает, если не всех, то большинство. Утрата ясно осознаваемого положительного идеала. Утрата критериев оценки, относительно чего провозглашать того или иного поэта настоящим, гениальным, отчего признавать его кумиром. В эмигрантских воспоминаниях Б. Зайцев недоумевает, отчего возникли споры о том, кто талантливей, Блок или Белый. Многие мемуаристы удивляются популярности Бальмонта, вспоминают диаметральные мнения о таланте Брюсова. Но когда так много для русских людей оказалось безвозвратно потерянным, не к ним обратились за ответом на главные вопросы, а к Пушкину. Почему происходит это резкое обострение интереса к поэту, которого давно признали "солнцем русской поэзии" и занесли во все хрестоматии? Во-первых, оттого, что в результате революции и гражданской войны Россия прежняя погибла, новая власть декларировала и последовательно проводила в жизнь насаждение новой морали и искусства. Обращаясь к Пушкину, как создателю литературного языка и родоначальнику русской культуры, эмигранты стараются сохранить эстетические и этические принципы, на которых изначально основывалось русское восприятие мира. Во-вторых, для изгнанников правление большевиков означало подавление личности, ее свободы, которая раскрывается в индивидуальном творчестве. Культивируя личное самовыражение, эмигранты выбрали Пушкина образцом творческой свободы. В-третьих, они высоко ценили гражданственность поэта. Идеи служения России разделяла основная масса русской эмиграции.

Многочисленные работы, посвященные поэту, в большинстве своем пишутся с желанием понять личность Пушкина, осмыслить его творческий путь не только как рост мастерства, но и как глубинную работу над своим духом. Это первая ключевая проблема. Вторая же — воздействие поэта на нашу историю и его понимание судеб России. Все сходятся, что основная проблема культуры — человек, в его реальном бытии, творческих дарованиях и необходимости оправдания предназначения.

Задачи работы.

В настоящем исследовании предусматривалось выполнение следующих задач:

1. Собрать работы русских ученых, рассеянные по многочисленным периодическим изданиям.

2. Выявить основные проблемы, которые представлялись наиболее значительными пушкинистам-эмигрантам.

3. Определить основные идеи создавшегося в широком слое эмигрантской интеллигенции культа Пушкина.

4. Сравнить пушкинистику первой волны русской эмиграции с дореволюционной и современной ей советской, выявить точки схождения и различия.

Практическая значимость работы заключается в том, что привлеченные в ней материалы могут быть использованы в общем курсе истории русской литературы, а также специальных курсах, посвященных Пушкину или литературе и литературоведению эмиграции. Конкретные выводы и параграфы об отдельных авторах могут быть учтены в справочных изданиях по истории русской литературы.

Специальных исследований, посвященных оценке литературоведческого наследия русской эмиграции, не предпринималось. Пушкиниана не была собрана и описана. Некоторые аспекты темы были освящены И. Сурат в книге "Пушкинист В. Ходасевич", М.Д. Филиным во вступительных статьях к переизданиям книги П. Милюкова "Живой Пушкин" и сборника "Венок Пушкину". История, политические разногласия и культурная жизнь эмигрантов описаны в книгах М. Раева

Россия за рубежом" (М., 1994), Г. Струве "Русская литература в изгнании" (М., 1997), Г. Адамовича "Одиночество и свобода". Биографические сведения об авторах можно почерпнуть в справочниках "Писатели русского зарубежья" ( М., 1997) и "Золотая книга русской эмиграции" ( М., 1997). Организация жизни русского студенчества и профессуры, творческие интересы ученых описаны в книгах Н.А. Бердяева "Самопознание" (М., 1991) и "Георгий Флоровский, священнослужитель, богослов, историк" (М., 1993).

Вопрос, почему именно к Пушкину обратились эмигранты, выявил новые аспекты в теме роль Пушкина в русской культуре и в сопоставлении пушкинской эпохи и серебряного века. Из этого сравнения рождаются некоторые наблюдения, которые могут дополнить концепцию истории русской литературы.

Диссертация состоит из трех глав. В первой рассмотрены труды ученых и публицистов, которые специально занимались Пушкиным, или деятельно способствовали созданию культа поэта в эмиграции. Указываются связи каждого из авторов с дореволюционной традицией изучения и понимания Пушкина, особенности личного понимания поэта и научной интерпретации его творчества. Проводится сравнение эмигрантской и советской пушкинистики. Во второй главе собраны статьи и книги авторов, которые, не будучи филологами или не занимаясь Пушкиным специально, внесли свой вклад в создание культа поэта, в формирование представления эмиграции о русской культуре и месте Пушкина. Материал сгруппирован вокруг проблем, которые эмиграция считала важнейшими. В третьей главе собраны работы русских писателей. Это и статьи о Пушкине, и художественные произведения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская зарубежная пушкинистика 1920-х годов"

Заключение

Русские люди за рубежом в большинстве своем не думали, что никогда не вернутся на родину, поэтому не желали растворяться в Европе, сливаться с местным населением. Своей задачей они видели служение России и в изгнании. Сохранение культурных традиций, изучение русского прошлого интеллигенция воспринимала как свою особую миссию. Чтобы придать потоку размышлений и воспоминаний целостность и направленность, нужна была фигура, которая символизировала бы Россию культурную, которая знаменовала бы собой некую точку отсчета. Пушкин был без всяких сомнений и особых организаторских усилий признан эмиграцией главным представителем русской светской культуры. Празднования, проходившие 6 июля или ближайшие выходные, собирали большую аудиторию. Отчеты о конференциях, вечерах, театральных представлениях приходили изо всех эмигрантских центров. День русской культуры объединил эмигрантов левого крыла. Монархисты своим главным праздником считали день св. князя Владимира.

В. Маклаков на праздновании Дня русской культуры в 1926 году объяснил выбор пушкинской даты тем, что в России императорской не было национальных праздников, таких как День независимости в других странах. Были церковные праздники, и отмечались с воцарением каждого нового императора дни восшествия на престол и именины членов царской семьи. Праздник, приуроченный не к какому-то политическому событию, а к дню рождению первого поэта, должен был стать платформой для примирения всех разномыслящих в политике. Маклаков призывал объединиться на почве культуры, поскольку "не Пушкин отъединил нас от России", но политические ошибки и слабости, которые были у всех.

Выбор в качестве национальных праздников дня равноапостольного князя Владимира и пушкинского дня рождения знаменует поворот в мышлении русских людей. В начале века, до революции и гражданской войны были более заметны направления в искусстве и философской мысли, которые ценили новизну, оригинальность, вдохновенные пророчества о будущем; посеянные ими идеи овладели умами, образованные люди жили в ожидании грядущих перемен, обретения новой свободы. Молодежь читала

Ф. Ницше и одушевлялась призывом ниспровергнуть прежние кумиры. Под влиянием Вл. Соловьева распространились эсхатологические настроения. Блок писал: "Будет день, и свершится великое, // Чую в будущем подвиг души". А. Белый жил в ожидании нового откровения, явления вселенской истины в образе Жены облеченной в Солнце:

Явись!

Пора: мир созрел, как золотой, налившийся сладостью плод. Мир тоскует без Тебя. Явись!"

После того как чаемое будущее вылилось в революцию, гражданскую войну и утверждение власти большевиков лозунг переоценки ценностей приобрел другой смысл. В эмиграции русским людям стало ясно, как много они раньше имели и не ценили, как малы их собственные человеческие силы "перед непонятным мраком истории"1. Они обращаются к традициям и прошлому. В нем теперь ищут они указаний и ориентиров, где добро и зло, где ложь и истина, где наше русское, а где чужое. И в поисках естественно обращаются к истокам культуры. Такими истоками видятся им Православие, определившее характер и государственность русского народа, а в художественном творчестве первым и самым глубоким выразителем этого характера оказывается Пушкин.

Пушкинистика на западе в целом оказалась архаичнее по приемам анализа и слабее по уровню, нежели литература о поэте в советской России. Хорошими изданиями, а тем более рукописями и архивными материалами ученые на западе не располагали. Кроме того, эмиграция выпала из живого потока развития языка, сохраняя свою русскую речь на территории иноязычных стран. В этих условиях было труднее делать шаги вперед.

Исследования и размышления авторов-эмигрантов интересны в общем контексте духовной жизни русских людей в изгнании. Заслуга их в особом видении истории России и философском осмыслении ее судьбы. Для эмигрантов стало очевидно, что человечество не шествует по прямой в светлое будущее. Обманувшись в своих ожиданиях или политических расчетах, эмигранты стараются понять законы истории. Они, образованная и культурная верхушка русского населения, оказались добровольными

1 А. Тыркова-Вильяме. Жизнь Пушкина. Париж, 1929 г., с.8. беглецами или изгнанниками. Идея Пушкинского праздника рождается одновременно с пониманием глубокой пропасти между культурой и политикой. У этого конфликта открываются две трагические стороны. Культура — тонкий слой, легко уничтожаемый или попираемый властью. А творческая мысль может отрываться от реальной истории и терять связь с действительностью. Через понимание Пушкина, который в искусстве дает образец гражданственности и трезвости, рождается желание увидеть "мосты" между культурой и политической реальностью.

Пафос ежегодных празднований Дня русской культуры — учиться у Пушкина. Признание собственной ограниченности, недостаточности своих сил определяют такой характер праздника. Если раньше общим было стремление вперед, к переменам, то теперь люди думающие ставят перед собой задачу расти вверх. В зыбком и непонятном море жизни надо выбрать опору, которая поможет устоять, найти смысл собственного существования, отбросить болезненное и ненужное. Пушкин пережил несколько катастроф: войну с Наполеоном, изгнание, восстание декабристов, русско-польскую войну, — и оставался поэтом, развивая свой дар, работая над своим духом. Его не сломили беды, в его творчестве не возникло болезненных нот. Главное, чему надо научиться у Пушкина, — это его умению находить и создавать образы положительные, а не отрицательные. Уверенные раньше в необходимости покончить со старой жизнью, уничтожить старый порядок, чтобы начать новую эпоху в истории, русские интеллигенты учатся у Пушкина находить красоту в простом и обыденном, думают о том, чтобы своей деятельностью принести пользу России.

Политические взгляды Пушкина — одна из самых животрепещущих тем для русского зарубежья. Об это говорит тот факт, что о нем писал глава кадетской партии П. Милюков2, А. Тыркова-Вильяме, возглавлявшая фракцию кадетов в Петербургской городской Думе, историки, правоведы и общественные деятели В. Францев, Е. Ляцкий, В. Вальзенберг, Г. Вернадский, А. Карташев, В. Маклаков, П. Струве. В эмиграции многие русские поняли, насколько неверными, искаженными были интеллигентские представления о нашем народе до революции. Кто-то

2 Милюков П. Живой Пушкин. Париж, 1937. ужасался огромной темной и разрушительной силе, которая дремала в массах до поры до времени, кто-то сокрушался о своей слепоте и наивной вере народническим идиллическим представлениям о простом мужике. Пушкин был зорче многих авторов конца XIX - начала XX века, — эта мысль была четко высказана в юбилейной речи проф. М.А. Георгиевским3. Поэт точно представлял себе, что такое декабристский заговор, какие опасности таятся в борьбе за политическую свободу. В русской истории он увидел роковые противоречия и зародыши страшных потрясений. Очень созвучен настроениям эмигрантов вывод исследователя В. Францева о том, что Пушкин разделял правительство и Россию и не считал, что нужно выступать против правительства, если от этого может пострадать страна. Мелкие журналисты и занятый политическим проблемами Милюков пишут о том, насколько Пушкин сохранил верность юношеским идеалам борьбы за политическую свободу. Авторы, склонные к глубокому философскому анализу, оставившие более заметный след в творчестве первой волны русской эмиграции, рассуждают о том, как понимал поэт свободу, как он объяснял человеческие законы, какие последствия восстаний он предвидел. Пушкин не думал о вопросах политики в отрыве от нравственности, в нем было воспитано убеждение в том, что человеческими жизнями управляет высший закон, не созданный людьми и не равный законам природы. Поэт понимал безумие борьбы с царской властью. Он объясняет это не тем, что самодержавие столь сильно, но тем, что восстание будит жестокость, губит массу людей, не исправляя нравов. Русские зарубежные авторы обращают внимание и поражаются верности изображения восстания как стихии, не управляемой человеческим разумом и противостоящей всему зданию культуры. До революции мы найдем в русской литературе образы очищающей и преображающей стихии. В статьях М. Гершензона, публикуемых в Советской России, мудростью Пушкина называется воспевание всецелой растворенности в стихии, в хаосе. О работах, в которых поэт оказывается чуть ли не революционером, напоминать не приходится. Русские изгнанники, наоборот, отмечают в Пушкине умение примириться с образом правления, принять все жизненные обстоятельства

3 Георгиевский М.А. Значение поэзии Пушкина.// Русская культура. Белград. 1925. как необходимость и данность. Свобода ему нужна внутренняя, которая не зависит от внешних обстоятельств, что показал в своих работах М. Гофман. На духовную атмосферу в русском зарубежье решающее влияние оказала высылка в 1922 году философов-идеалистов, неугодных большевикам. Для них годы в эмиграции оказались наиболее плодотворными и богатыми идеями. В это время оформляется и философски обосновывается мысль о несовместимости должного и сущего, из чего следует, что идеал в реальном социальном бытии не достижим. Стремление человека к абсолютному выражается в общественном прогрессе, но социальные утопии о достижении всеобщего благополучия не имеют верных философских корней. К таким выводам пришли столь заметные в русском зарубежье деятели как П.Б. Струве, бывший редактором многих лучших газет, и П.И. Новгородцев, глава русского юридического факультета при Пражском университете. Вся русская мысль за рубежом движется в этом русле: в конкретном бытии идеал для всех недостижим, поэтому особый акцент делается на проблему свободного раскрытия отдельной личности.

Оказавшись без России и вне ее движения во времени, русские люди постарались понять в ее прошлом то, что имеет ценность вневременную. Потеряв большую часть интереса к литературным новинкам и эстетическим кунштюкам, интеллигенты за границей настойчиво возвращаются к первоосновам русского художественного осмысления мира, и началом его видится им Пушкин. На вопрос, чем привлекательно искусство, что определяет его характер, эмигрантская интеллигенция отвечает — личность художника. Пушкин — это умный, трезвый, благоволящий ко всему автор. Попробуем сформулировать ответ на другой вопрос, который был поставлен в начале работы. Почему интеллигенция зарубежья так единодушно обратилась к Пушкину, чего недоставало писателям-современникам, что из пушкинских традиций было утрачено?

Один из ответов дал П. Струве, выписав из статьи Пушкина о французской литературе фразу о том, что цель искусства идеал, следовательно, нравственное безобразие не может быть предметом искусства. В начале нашего века на первом месте оказались критерии эстетические, а этические вопросы тонули в мутном потоке многочисленных теорий, партийных раздоров и борьбы самолюбий.

Авторы эмигранты — Гофман, Тыркова-Вильяме, Ляцкий, Францев некоторые другие — отмечают как важнейшую черту пушкинского творчества любовь ко всему своему, русскому. В своей обращенности назад, поиске истоков, эмигранты особенно живо почувствовали эту особенность мышления поэта. Чтобы знать, что представляет ценность, что сохранить, сберечь, надо изучать свое прошлое, свою религию и свои традиции. Писатели начала XX века в большинстве своем не дорожили традиционными верованиями, определившими характер нашего народа и нашей культуры. Многие поэты увлеклись восточными или теософскими доктринами или создали свои философские системы с примесью тайноведения. Этические вопросы здесь трактовались как в кривом зеркале, по сравнению с христианской традицией, на основе которой возникла наша культура (недаром есть поговорка: Дьявол — это обезьяна Бога), утверждали родство добра и зла, их единый источник. Мережковский полагая, что изучает христианство, предложил собственное религиозное построение, основанное на "переоценке ценностей", А. Белый увлекался доктриной Р. Штейнера, М. Кузмин изучал древнеегипетские представления о мире и систему гностиков первых веков христианства, А. Добролюбов проповедовал самоубийство своим поклонницам, а потом основал секту вроде хлыстовства, И. Бунин двигался в своем понимании основных метафизических вопросов в сторону буддизма.

Поэты серебряного века со своим презрением к обыденному и бытовому ушли от мира предметного. Вдохновение стало пониматься как творение, выдумывание своего. Мир поэтического сознания не соотносился с законами бытия, но жил по правилам, предписанным его создателем. Это было искусство для посвященных, авторы с высокомерием относились к "фармацевтам"4. У Пушкина в стихотворениях "Поэт", "Поэт и толпа", "Сапожник и художник" утверждается право поэта на презрение к суду несведущих людей, но это не значит, что поэт творит только для себя или

4 Этим словом в "Бродячей собаке" называли всех посетителей, не принадллежавших к кругу богемы. для избранного круга. Он всегда был готов к кривотолкам публики, самым нелепым суждениям и требованиям, но надеялся на то, что найдется и благосклонный читатель и со временем он будет понят всеми. Более того, он был уверен в том, что по своей значительности его вклад в историю окажется более весомым, чем деятельность царей. Эта мысль звучит в его поэтическом завещании стихотворении "Памятник". На эту сторону мышления Пушкина обращает внимание в своих работах один из самых авторитетных авторов зарубежья П. Бицилли. Духовный смысл исторических событий для Пушкина важнее их фактической стороны, — замечают Е. Ляцкий, В. Вернадский, А. Бем. Для Пушкина вдохновенное творчество было способом познать мир, приблизиться к реальности, но изобразить ее не в обыденном и повседневном свете, но через призму идеала, который в зрелые годы приближается к народному, национальному видению мира, воспитанному с древности в традициях Православия.

Изучение русской и зарубежной истории, философский поиск, богословие идут в эмиграции в этом же русле, чтобы прийти к выводу, что связь с традицией, с реальной историей русского народа интеллигенция потеряла: причины катастрофы 1917 года надо искать не в политике, но в области духовной.

Русские интеллигенты думали не только о том, что они принесут России, но и о своем существовании в Европе, в мире. Что можно интересного и значительного предложить Западу, какое место занимает русская культура в мировой — вот вопросы, с которыми столкнулись мыслящие люди. Было два ответа, отражавшие крайние точки зрения: мы должны во всем учиться у Запада (из авторов, рассмотренных нами, такие мысли высказывал В. Маклаков) и Россия должна идти своим путем, для нее наступает новая эпоха, когда она превзойдет умирающий Запад (точка зрения Евразийцев, которая среди просмотренных работ отразилась в статье А. Карташева). Остальные авторы ищут истину посередине, считают русскую культуру столь же значительной, что и другие национальные культуры запада и признавая, что у России есть свое особое знание о человеке, интересное миру.

Острый интерес русской эмиграции к проблеме места русской культуры в контекст мировой приводит к попыткам поставить Пушкина в ряд с величайшими европейскими писателями и мыслителями и объяснить иностранцам его значение. Но западные читатели с гораздо большим интересом относятся к Толстому, Достоевскому, Чехову. Пушкина они научились ценить, но уловить его своеобразие не могут. Его сюжеты универсальны. В них нет такого специфического русского колорита, в переводе теряется все то, что делает их интересными. А русские эмигранты говорят о том, что Пушкин — самый могучий выразитель русского мироощущения. Почему же западные переводчики его не слышат, что им недоступно?

В эмигрантских работах 20-х годов нет прямо высказанного ответа на этот вопрос. Но рассыпаны мысли, на основании которых можно прийти к интересному выводу. Соберем все высказывания о значении Пушкина. Он объединил Россию, дав ей единый язык (А. Тыркова-Вильяме), он показал русским их родину, открыл глаза на ее возможности и мировое значение (П. Струве, продолжая Гоголя и Достоевского), он дал России ее главный поэтический символ — образ дороги и мчащейся по ней затерянной в бескрайнем пространстве кибитки (К. Мочульский), он вышел за пределы собственной личности и смог понять другого (М. Гофман). Его творчество первично и центрально (А. Раевский), возникают работы, в которых творческий метод поэта сближают с классицистическим, причем с оговоркой, что через классицизм европейский Пушкин почувствовал дух античности, увидел мир глазами древнего грека, а Струве говорит, что он не классик и не романтик в европейском понимании. Карташев полагает, что Пушкин — ярчайший выразитель европейского гуманизма и возрожденческого духа. И отметим два противоречащих друг другу на первый взгляд высказывания: Пушкин выработал из себя нравственную силу, соравную России (игумен Константин (Зайцев) и утверждение, что поэт не добр, что в его произведениях "прав судьбы закон", а не справедливость (Ю. Марголин). Итак, Пушкин в своем творчестве сказал о России самое главное, соединяет черты разных эстетических и мировоззренческих систем, и порой кажется, что у него нет единого мировоззрения, нет понятия о добре и зле.

Еще В. Г. Белинский основой пушкинского творчества назвал "лелеющую душу гуманность". Все авторы-эмигранты настойчиво говорят о лучших традициях европейского гуманизма в применении к Пушкину. Для определения его мировоззрения взят термин европейской философии, выросшей из других культурно-исторических условий и представлений. Западные представления о гуманности родились в эпоху Возрождения, когда было опрокинуто учение Средневековья о греховности людской природы, оправдана плоть и признаны естественными все человеческие желания. Человек оказался связующим звеном между природой и Богом, центром мироздания. Следовательно, он обрел свободу для собственного законотворчества и обоснование уважения к своим человеческим законам. В этом смысле Возрождения в России не было. И позднейшие идеи европейских мыслителей о естественном праве каждого человека на свободу, уверенность в высоком призвании человека властвовать над миром, логично вытекавшие из всего опыта западной цивилизации, к нам пришли и оказались беспочвенны. В России закон человеческий никогда не уважался так, как на Западе, потому что для этого не было основания в общем взгляде на человеческую природу, основывавшемуся до XVIII в. на религиозных православных представлениях. Человек грешен по своей природе5.

5 Пушкин никогда не формулировал в терминах метафизических свое представление о мире и человеке. В своем раннем творчестве он следует западным философам в понимании свободы. Но насколько его позднее творчество совпадает с западным путем решения проблемы человеческой воли? Она из излюбленных мыслей его позднего творчества — подчинение человека высшему закону, понимаемому как Промысел. В основе пушкинского благоволения к человеку лежит не уважение к его юридически закрепленному естественному праву на свободу, а закон милости (чему лучший пример "Капитанская дочка"). Милость же понятие не юридическое, а моральное, христианское. Гуманизм Пушкина и гуманизм западный совершенно различные по своему происхождению. И если этого не уловить, то вся специфика его ускользнет и окажется, что ничего нового по сравнению с западными писателями Пушкин не сказал. Достоевский и Толстой в этом смысле более западные писатели. Они идею о естественном праве усвоили лучше, а мысль о всеобщей греховности людей до них уже не дошла. У Пушкина царь в "Сказке

В статьях 20-х годов устанавливается неожиданный для русской интеллигенции факт: Пушкин не укладывается в европейские системы измерений. Объяснения ему не находится. На западе в это время тоже происходит поворот в мышлении. Логичным финалом развития идей гуманизма оказываются победа жестокости и корысти. Гуманистическая мысль от утверждения титанизма человека приходит к идее сверхчеловека и оправданию зла для достижения благой цели. Психология и психоанализ экспериментально доказывают темный характер многих человеческих побуждений и чувств. Европейские мыслители, а за ними и образованные люди приходят либо к неверию в человеческие силы и признанию власти темной стихии над миром, либо ищут опоры в традициях и вере. Кризис гуманизма подталкивает и русских мыслителей искать другие ответы на вопрос о том, чему учиться на Западе и что есть ценного в русской культуре. В 30-е годы русские эмигранты приходят к следующей мысли. Запад ущербен. Идеи гуманизма односторонни, они привели к расщеплению человеческого сознания на разум и чувства. Разумное начало, победившее в европейском человеке, исказило личность. Эмигранты вспоминают идеи Киреевского о том, что русскому человеку в идеале свойственно более гармоничное и целостное видение мира, что в вере, в духовном знании, высшем по отношению к разуму, снимаются противоречия рационального ума. Пушкин выразил русское гармоническое видение мира, почувствовав древние корни и уловив идеал народного духа, о мертвой царевне и семи богатырях" теряет незаслуженно жену, и это горе объясняется так: "Но как быть, и он был грешен". Через сказку, через вживание в народные представления и верования поэт уловил всегда питавшую русскую культуру идею о греховности человеческой природы, а следовательно о том, что потери и награды не обязательно результат собственных поступков, доблести. А Достоевский из незаслуженного страдания делает величайшую трагедию и страшно мучается тем, что на земле нет должного воздаяния за зло. Он вырос на западных юридических представлениях о человеческом праве и свободе и в душевных муках идет к другому, русскому видению мира. Толстой же движется в своей эволюции в отталкивании от идеи благоволения к человеку и понимания несправедливости как результата греховности человеческой природы. Он настаивает на изначальной чистоте и нравственной красоте людей, испорченной цивилизацией. И это ведет его к конфликту с Церковью, окончившемуся его отпадением, зафиксированным в акте отлучения. а не вырос из европейской традиции. К Европе теперь обращаются не с призывами лучше перевести Пушкина, а с предложением понять тот универсальный дух, который свойственен русскому человеку, через творчество лучшего его выразителя.

Список научной литературыКондратьева, Татьяна Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. A-ч. рец. Рассказы о Пушкине. М., 1925.// Воля России, 1925, № 7/8, с. 268.

2. Айхенвальд Ю. Рец.: Пушкинский музей А.Ф. Онегина в Париже. // Сегодня, 1927 г. 9 апреля.

3. Айхенвальд Ю. Рец.: О психологии творчества.// Руль, 1928, 20июня.

4. Алданов М. Отрывки.//Дни. 1924, № 481.

5. Бальмонт К. О звуках сладких и молитвах.//Дни, 1924, № 481.

6. Бем A.JI. Скупой рыцарь в творчестве Достоевского.// Пушкинский сборник. Прага. 1929.

7. Бицилли П.М. Опыт характеристики пушкинского творчества.// Родные мотивы. 1922, № 4.

8. Бицилли П.М. Заветы Пушкина.// Современные записки, 1926, №29.

9. Бицилли П.М. рец.:Ермаков И. Этюды по психологии творчества А С. Пушкина.М., 1923.// Современные записки. 1926, № 28.

10. Бицилли П.М. рец: Жирмунский В. Байрон и Пушкин М., 1924.//Современные записки, 1927, № 31.

11. Бицилли П.М. Из заметок к Пушкину. // Звено, 1928, № 1.

12. Бицилли П.М. Пушкин и Николай I .//Звено, 1928, № 6.

13. Бицилли П.М.Державин, Пушкин, Тютчев и русская государственность. // Сборник, поев. П.Н. Милюкову, Прага, 1929.

14. Бунин И. Думая о Пушкине.//Возрождение. 1926, № 373.

15. Вальзенберг, фон Власов. Природа и закон в политических воззрениях Пушкина.// Slavia, 1925, № 4.

16. Вернадский Г.В. Медный всадник в творчестве nyuiKHHa.//Slavia,, 1923/24, № 2.

17. П.Вернадский Г.В. Пушкин как историк.// Ученые записки. Прага, 1924, т.2, вып.2.

18. Георгиевский Н.А. Значение поэзии Пушкина.// Русская культура. Белград. 1925.

19. Гофман M.JI. Посмертные стихотворения Пушкина. 1833-1836. Пг.1922.

20. Гофман M.JI. Неизданный Пушкин. Собрание А.Ф. Онегина. М.Пг.1923.

21. Гофман M.JI. Первая глава науки о Пушкине. Париж. 1922.

22. Гофман M.JI. "Клеопатра" и "Египетские ночи", неосуществленные замыслы Пушкина.// Современные записки, 1922, № 13.

23. Гофман M.JI. "Домик в Коломне" Пушкина.// Последние новости, 1922, № 770.

24. Гофман M.JI. Пушкин и декабристы. // Последние новости, 1924, № 1435.

25. Гофман M.JI. А.Ф. Онегин и его музей. // Последние новости, 1925, № 1473 и № 1549.

26. Гофман M.JI. Памяти Пушкина. // Последние новости, 1925 №1473.

27. Гофман M.JI. Еще о смерти Пушкина. //На чужой стороне, 1925,11.

28. Гофман M.JI. рец: Московский пушкинист № 1. // Последние новости, 1927, № 2241.

29. Гофман M.JI. Пушкин и Россия. // Последние новости, 1927, №2269.

30. Гофман M.JI. Пушкин. // Последние новости, 1927, № 2284.

31. Гофман М.Л. Психология творчества Пушкина. Париж. 1928.

32. Гофман М.Л. Пушкин на французском языке. // Последние новости, 1928, № 2808.

33. Гофман М.Л. Была ли окончена "Русалка" Пушкина?// На чужой стороне. 1928, № 11.

34. Гофман М.Л. Три чуда Пушкина//Дни, 1928, от 10.VI.

35. Гофман М.Л. Эпиграммы Пушкина на Карамзина. На чужой стороне. 1928, № И.

36. Гофман М.Л. Письмо С.Л. Пушкина к В.А. Жуковскому. На чужой стороне. 1928, № 11.

37. Дашков Н. (Вейдле В.) рец.: Пушкин. Психология творчества.// Возрождение. 1928, 2 августа.

38. Завадский С.В. Заветы Пушкина. // Зодчие русской культуры, Прага, 1926.

39. Зайцев Б. Пушкин в нашей душе.//Дни, 1925, № 686. 41.Зайцев, игумен Константин. Пушкин как учитель жизни.//Русская мысль, 1927.

40. Изюмов. А. Пушкин и декабристы.//Дни, 1924, № 481.

41. Карташев А.В. Влияние церкви на русскую культуру.// Путь, 1928,9.

42. Карцевский С.И. Пушкин и Достоевский.// Современные записки, 1922, №10.

43. Лозинский Б.Л. Гершензон о Пушкине. // Звено, 1926, №163.

44. Ляцкий Е.А. Пушкин-повествователь в "Истории пугачевского бунта"// Пушкинский сборник Прага. 1929.

45. Маклаков В.А. Русская культура и Пушкин.// Современные записки, 1926, № 29.

46. Милюков П.Н. Историческая роль Пушкина.// Последние новости, !924, №1271.

47. Мякотин В.А. Пушкин и декабристы. Берлин-Прага. 1923.

48. Мочульский К. Будущая культура России.//Общее дело, 1923, №436.

49. Мочульский К. Россия в стихах.// Звено, 1923 №24.

50. Мочульский К. Байронизм Пушкина.//Звено, 1924, №69.

51. Недельский Е. Бесплодная осень.//Дни, 1924, № 481

52. Олсуфьев Д.А. Петр и Пушкин.// Последние новости, 1925, №1490.

53. Отчет о лекции Д.С. Мережковского "Мицкевич. Польша. Россия. "//Виленский курьер, 1920, № 246.

54. Раевский Г. рец. Жизнь Пушкина. Пар., 1929.//Возрождение, 1929, № 1416.

55. Струве П.Б. Именем Пушкина.// Возрождение, 1926, № 370.

56. Струве П.Б. Заметки писателя. Почему иностранцы не любят и не знают Пушкина?// Возрождение 1926, № 383.

57. Струве П.Б. Пушкин и французские романтики.//Дух и слово. Париж, 1981.

58. Струве П.Б. Шарль Нодье и Пушкин.//Там же.

59. Струве П.Б. Еще о знакомых Пушкина и Бальзака.//Там же.

60. Струве П.Б. Пушкин и Е.М. Хитрово.// Там же.

61. Струве П.Б. Неизъяснимый и непостижный .//Пушкинский сборник. Прага, 1929.

62. Струве П.Б. Дух и слово. Париж, 1981.

63. Тыркова -Вильяме А.В. Жизнь Пушкина. Париж. Т.1. 1929.

64. Цветаева М. Из неизданной книги "Юшеские стихи".//Дни, 1924, № 481.

65. Шмелев И. Как мы открывали Пушкина.// Возрождение, 1926, №370.1. Использованная литература

66. Адамович Г. Одночество и свобода. М., 1996.

67. Анненков П.В. А.С. Пушкин: Материалы для его биографии и оценки произведений. Спб. 1855.

68. Анненков П.В. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху: 1799-1826 гг. Спб., 1874.

69. Анненков Ю. Дневник моих встреч. М., б.г., т. 1-2.

70. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М., 1994.

71. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский. Избранное. Петрозаводск.1992.

72. Ахматова А. О Пушкине. JL, 1977.

73. Бартенев П.И. О Пушкине. М., 1992.

74. Белый А. Ритм как диалектика. М., 1929.

75. Беляев М. Польское восстание по письмам Пушкина к Е.М. Хитрово. // Письма Пушкина к Е.М. Хитрово. JL, 1927.

76. Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991.

77. Благой Д.Д. Душа в заветной лире. М., 1979.

78. Благой Д. Социология творчества Пушкина. М., 1929.

79. Благой Д. Проблемы построения научной биографии Пушкина. //Литературное наследство. М., 1934, Т. 16-18, С. 247.

80. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина. М., 1967.

81. Бонди С. О Пушкине. М., 1978.

82. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. М., 1974.

83. Брюсов. В. Мой Пушкин. М.-Л., 1929.

84. Бутакова В. И. Карамзин и Пушкин. // Пушкин и его современники. 1928, вып. XXXVII.

85. Вересаев В. В двух планах. М., 1928.

86. Вересаев. В. Пушкин в жизни. М., 1984.

87. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.

88. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., !991.

89. Воспоминания о серебряном веке. М., 1993.

90. Георгий Флоровский, священнослужитель, богослов, историк. М.,1993.

91. Гроссман Л. Пушкин. М.Л., 1938.

92. Горт Я.К. Пушкинский лицей. Спб., 1911.

93. Гуковский Г. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII в. Л., 1939.

94. Гуковский П. Пушкин и проблема реалистического стиля. М., 1957.

95. Гуковский П. Пушкин и русские романтики. М., 1965.

96. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990.

97. Данилов Н.М. Пушкин и Карамзин. Казань. 1917. ЮО.Долгов К.М. От Кьеркегора до Камю. М., 1991.

98. Достоевский Ф.М. О русской литературе. М., 1987.

99. Дунаев М. Продолжение поиска.// Православная беседа. № 4. 1996 г.

100. ЮЗ.Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Л., 1978. 104.3еньковский В.В. История русской философии. Л., 1991.

101. История всемирной литературы. М., ТТ. 5-8. !988, 1989, 1991,1994.

102. Ключевский В.О. Исторические портреты. М., 1991. Ю7.Концевич И.М Стяжание духа святаго в путях Древней Руси. М.,1993.

103. Кузмин М. Избранные произведения. Л., 1990. Ю9.Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя. Л. 1983.

104. ПО.Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.

105. Ш.Лотман Ю.М. Роман А. С. Пушкина "Евгений Онегин": Комментарий. Л., 1983.

106. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Спб., 1994. ПЗ.Лотман Ю.М. О поэтах и поэии. Спб., 1996.

107. Любимов Н. Образная память (Искусство Бунина) // Бунин. И.А. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1988, т. 4. с. 516.

108. Майков Л. Пушкин: Биографические материалы и историко-литературные очерки. Спб., 1899.

109. Пб.Макогоненко Г.П. Избранные работы. Л., 1987.

110. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма М., 1976.

111. Мериме — Пушкин. М., 1987.

112. Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1991.

113. Модзалевский Б. Статьи о Пушкине. М., 1924. Ш.Модзалевский Б.Л. Пушкин. Л., 1929.

114. Мочульский К. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М. 1995.

115. Мочульский. К. А.Блок. А.Белый. В. Брюсов. М. 1997.

116. Назаров М. Миссия русской эмиграции. М., 1994. т. 1. 125.0ксман Ю.Г. Пушкин в работе над "Историей Пугачева" //

117. Литературное наследство. М.-Л., т. 16-18.

118. Памяти декабристов. Л., 1926.

119. Памяти П.Н. Сакулина. М., 1931.

120. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы. М., 1924.

121. Писатели русского зарубежья М., 1997.

122. Пушкин в русской философской критике. М., 1993. Ш.Пушкин. 1833 год. Л., 1933.

123. Пушкарев С. Русские в Праге. //Новый журнал, 149 (1982).

124. Раев М. Россия за рубежом. М., 1994.

125. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Энциклопедический биографический словарь. М., 1997.

126. Сакулин П.Н. Пушкин и Радищев. М., 1920.

127. Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1963.

128. Слонимский А. Пушкин и декабристы // Сочинения А. Пушкина под ред. Венгерова. Спб., 1916, т. 11.

129. Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж. 1984.

130. Сурат И. Пушкинист В. Ходасевич. М., 1994.

131. Томашевский Б. "Маленькие трагедии" и Мольер.//

132. Пушкин. Временник пушкинской комиссии. M.-JI., 1936, т.1.

133. Томашевский Б. Пушкин. Т.1 M.-JI., 1956.

134. Томашевский Б.В. А.С. Пушкин. М.-Л., 1927.

135. Томашевский Б.В. Французская литература в письмах Пушкина к Е.М. Хитрово // Письма Пушкина к Е.М. Хитрово. Л., 1927.

136. Томашевский. Б.В. Пушкин. Работы разных лет. МД990.

137. Тынянов. Ю. Пушкин и его современники. М., 1969.

138. Тынянов. Ю. Пушкин. М., 1983.

139. Филин М.Д. Венок на далекую могилу, или Русский пароль в изгнании.//Венок Пушкину. М. 1994.

140. Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992.

141. Французская элегия XVIII-XIX веков в переводах поэтов пушкинской поры. М., 1989.

142. Фридман Н. Романтизм в творчестве А.С. Пушкина. М., 1980 г.

143. Ходасевич В.Ф. Некрополь. М. 1992.

144. Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.

145. Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. М.-Л., 1928.

146. Щеголев П.Е. Из жизни и творчества Пушкина. М.-Л., 1931.156.

147. Яковлев Н. Пушкин. Биографический очерк. // А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений. Берлин, 1921, т. 1.