автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Биография А.С. Пушкина в литературоведении 1920-1930-х годов в СССР и русском зарубежье: генезис, эволюция, методология

Полный текст автореферата диссертации по теме "Биография А.С. Пушкина в литературоведении 1920-1930-х годов в СССР и русском зарубежье: генезис, эволюция, методология"

ии-з

На правах рукописи

ЧЕРНИГОВСКИЙ Дмитрий Николаевич

Биография А.С. Пушкина в литературоведении 1920-1930-х годов в СССР и русском зарубежье: генезис, эволюция, методология

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва-2009

3 О АПР 2009

003468435

Работа выполнена на кафедре русской литературы филологического факультета Московского педагогического государственного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Коровин Валентин Иванович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Михайлова Наталья Ивановна

доктор филологических наук, профессор Вершинина Наталья Леонидовна

доктор филологических наук, старший научный сотрудник Сурат Ирина Захаровна

Ведущая организация - Московский государственный университет им МВ Ломоносова

Защита состоится « У » 2009 г, в « УЛ-» часов на заседании дис-

сертационного совета Д 212 154 02 при Московском педагогическом государственном университете по адресу 119992, г Москва, ул Малая Пироговская, д 1, ауд № 304.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу 119992, Москва, ул Малая Пироговская, д 1

Автореферат разослан » МуиЛ-^ 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета А Волкова ЕВ

Настоящая работа, имеющая историографический характер, представляет собой вклад в развитие истории пушкинистики Подведение итогов развития пушкиноведения, критическое осмысление его полуторавековой истории представляется тем более необходимым, что современное состояние науки о Пушкине нельзя признать удовлетворительным. До сих пор мы не имеем ни завершенного академического собрания сочинений поэта, ни пушкинской энциклопедии И что особенно досадно, у нас все еще нет научной биографии, в полной мере учитывающей духовное становление поэта Правда, в последнее время, благодаря усилиям С.Бочарова, В.Коровина, В.Непомнящего, И Сурат работа по созданию такой биографии сдвинулась с мертвой точки Думается, что воссоздание картины борьбы идей и методологий, которая составляет содержание истории изучения Пушкина, необходимо для выработки правильных ори-

1ТЧПО

связи с этим надо сказать, что пушкинистика как самостоятельная (уже с конца XIX в) отрасль литературоведения очень рано проявила склонность к самоанализу Созданные на рубеже Х1Х-ХХ вв работы П Владимирова, В Сиповского, С Трубачева начали традицию критико-библиографического изучения пушкиноведения После Октябрьской революции также предпринимались попытки обобщить опыт пушкинистики Так, в 20-е гг были опубликованы труды Н Пиксанова, И Сергиевского, Б Томашевского, в 30-е гг - Д Благого и П.Лебедева-Полянского, в 50-е гг. - Томашевского и Б Мейлаха В 1966 г вышла в свет монография «Пушкин Итоги и проблемы изучения» Эти публикации, некогда очень ценные, сейчас устарели как в плане идеологической оценки явлений, так и в плане методологии их аналитического описания, кроме того, они не учитывают пушкиниану эмиграции В последние годы появился ряд новых работ, как переосмысляющих уже изученный прежде материал, так и вводящих новые факты в научный оборот Мы имеем в виду работы А Асадуллина, Б Горовица, В Есипова, О Муравьевой, С Панова, И Паперно, В Проскуриной, В Цуркан, С Шумихина, Е Ясаковой Несмотря на появление в последнее время исследований М Васильевой, О Казниной, С.Кибальника, Т Кондратьевой, В Марковича, О Михайлова, В Перельмутера, В Пискунова, И Симачевой, И Сурат, Р Янгирова, а также коллективной монографии «Пушкин и культура русского зарубежья» (2000) и осуществленных М Филиным републикаций работ пушкинистов-эмигрантов, пушкиноведение русского зарубежья в целом еще не введено в научный оборот и не осмыслено Учитывая сказанное, необходимо по-новому проследить пути развития русского пушкиноведения с того момента, когда оно, прежде единое, разделилось на две ветви, питаемые общим корнем, необходимо выявить те объективные достижения этих двух ипостасей пушкинистики, которые могли бы стать импульсом к дальнейшему развитию науки о Пушкине, вновь обретающей состояние единства в рамках общего идейно-политического и информационного пространства. Конечно, данная работа не ставит перед собой столь глобальной задачи и обращается только к одному из ее аспектов - к истории изучения пушкинской биографии. В связи с этим в диссертации дается определение термина «биография» и различных разновидностей биографического жанра, таких, как научная, художественная биография, научная писательская биография, «духовная биография»

Итак, объектом рассмотрения в диссертации являются как законченные научные жизнеописания Пушкина, так и исследования, посвященные частным вопросам биографии поэта Вне нашего поля зрения остались беллетризован-ные биографии, являющиеся фактом художественной литературы Вместе с тем, воссоздавая исторический контекст развития пушкинистики, мы касаемся отдельных беллетризованных жизнеописаний Пушкина и методологических проблем, связанных со спецификой жанра художественной писательской биографии Нашими предшественниками в этой области пушкиноведения были Д Благой, Г Винокур, Б Городецкий, Б Казанский, Я Левкович, Б Мейлах, Н Мордовченко, И.Сурат и др Однако очевидно, что степень изученности избранной нами темы является недостаточной, и это дает нам возможность внести определенный вклад в ее разработку Мы ограничиваем обзор материала узкими хронологическими дамками — 20—30-ми гг Такое ограничение вызвано тем, что в это время, когда осуществлялась подготовка к пушкинскому юбилею 1937 г, особенно остро стоял вопрос о создании жизнеописания великого поэта и велись методологические споры по этому поводу, были созданы и в СССР и в русском зарубежье солидные биографические работы Уже 40-е гг, например, в данном отношении бесплодны, так как для СССР это тяжелейшее военное и послевоенное десятилетие, а для Зарубежья не менее тяжелый, период распада европейских и азиатских русских эмигрантских диаспор

В диссертации были поставлены следующие цели. Первая заключается в контекстном анализе пушкиноведческих биографических исследований, созданных в указанный выше хронологический период Вторая цель данного исследования лишает его исключительно ретроспективного характера, поскольку в работе намечаются с учетом достижений пушкинистики прошлых лет некоторые перспективы развития биографической пушкинианы В связи с поставленными целями исследования решаются следующие задачи

1) изучается проблема создания писательской биографии (как таковой и пушкинской в частности) в СССР и русском зарубежье,

2) анализируется разработка методологии биографических изучений в советском и эмигрантском пушкиноведении и, в частности, решение важных для биографики проблем пушкинской двойственности и автобиографичности пушкинского творчества,

3) рассматривается история изучения психологии личности Пушкина в литературоведении и психологической науке в СССР и русском зарубежье Постижение индивидуального своеобразия великого поэта — это важнейший аспект биографического знания о нем, теснейшим образом связанный с разбираемыми в диссертации вопросами методологии изучения его жизни и творчества,

4) рассматривается история изучения политической биографии поэта в дореволюционной России, СССР и русском зарубежье Значение этого аспекта биографической пушкинианы обусловлено тем, что общественно-политические взгляды Пушкина в период идеологического размежевания между советскими и эмигрантскими пушкинистами являлись наиболее востребованным объектом исследования. Кроме того, политическое ми-

ровоззрение - это важная составляющая личностной индивидуальности поэта и решающий фактор его творческой эволюции Формулирование данных задач диктуется не только поставленными целями исследования, но и приоритетными напразчениями в пушкиноведении. Данный комплекс задач определил структуру исследования диссертация состоит из трех глав, первая из которых посвящена теоретической проблеме создания писательской биографии и анализу методологии биографических изучений, вторая - изучению психологии личности и творчества Пушкина, а третья прослеживает историю изучения политической биографии поэта

Несмотря на наличие ряда исследований по истории пушкинистики, работа обладает высокой степенью новизны и актуальности.

Новизна диссертации обусловлена тем, что в ней рассматривается более обширный, чем у наших предшественников, материал исследования, поскольку проводится сопоставительный анализ дореволюционного, советского и эмигрантского пушкиноведения, причем не только законченных жизнеописаний, но и работ, посвященных изучению частных вопросов пушкинской биографии

Актуальность исследования связана с тем, что еще не создана пушкинская биография, соответствующая современным научным стандартам Опыт в решении этой проблемы, накопленный пушкинистикой, и намеченные нами перспективы методологического характера могут пригодиться для дальнейшего развития биографического пушкиноведения.

Методологическая основа диссертации обусловлена поставленными целями и задачами исследования, а также характером изучаемого материала Соответственно мы используем такие исследовательские методы, как историко-генетический, сравнительно-исторический и сравнительно-типологический, а также метод направленной интерпретации (герменевтика) Таким образом, работа имеет не только описательно-аналитический, но и сопоставительный характер

Научно-практическая значимость диссертации Материалы и результаты исследования могут быть использованы в научных статьях и монографиях по истории русской литературы и отечественного литературоведения, а также при создании учебных пособий для студентов вузов и учителей средних школ. Кроме того, они могут быть учтены при разработке академических и специальных лекционных курсов по истории русской литературы Х1Х-ХХ вв

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в двух монографиях, статьях и тезисах докладов на научных и научно-практических конференциях Общее количество работ по теме диссертации 30 (объем 33,15 п л)

Результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы МПГУ, на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях в Москве, Йошкар-Оле и Кирове

Структура работы определяется поставленными целями и задачами и включает в себя введение, три главы, заключение, примечания и библиографический список Объем работы 482 страницы Список литературы содержит 502 наименования.

Основные положения, выносимые на защиту:

1 Пушкиноведение СССР и русского зарубежья в 1920-1930-е гг представляет собой единый текст, обладающий некоторыми общими структурными и типологическими признаками

2 Советская и эмигрантская пушкинистики, разрабатывая методологию изучения пушкинской биографии, пришли к однородным результатам, которые стали теоретическим фундаментом для биографов поэта в 1920-1930-е гг и взяты на вооружение современным пушкиноведением.

3 Наиболее оптимальной жанровой формой пушкинской биографии, отвечающей современным научным стандартам, должна стать духовная, или внутренняя биография Пушкина

4 Советская и эмигрантская пушкинистики, поставив цечь исстедовять психологию личности Пушкина, шли сходным путем В обоих случаях использовались приемы и средства, выработанные психологической школой в литературоведении, классической экспериментальной психологией, а также психоанализом Успех сопутствовал лишь тем исследованиям проблемы, которые осуществлялись с применением комплексного, междисциплинарного подхода

5. Система общественно-политических взглядов поэта не только была идеологически ангажированным и в силу этого популярным объектом изучения, но и являлась сюжетной канвой для наиболее значительных биографий поэта в СССР и в эмиграции.

6 Современное представление об эволюции политического мировоззрения Пушкина сложилось благодаря работам кн. П.Вяземского и П Анненкова, написанным в 1870—!880-е гг В результате наиболее значительные бипгпаЛии поэта, созданные в XX в., базировались на предложенной ими концепции пушкинского либерального консерватизма

7 В силу особенностей поэтического мировидения Пушкина его политическая биография имеет исключительно историко-литературное и художественное значение Целесообразно вслед за В Ходасевичем рассматривать политическую биографию поэта как составную часть его духовной биографии

Основное содержание диссертации

Во Введении обоснованы актуальность и новизна темы исследования, сформулированы его цели и задачи, определена методологическая база

Глава I. «Проблема создания биографии А.С. Пушкина в СССР и русском зарубежье в 1920-1930-е годы». Задача написания идеологически «правильной» биографии Пушкина была выдвинута уже в первые годы существования советского государства Актуальность создания научной пушкинской биографии силами советского литературоведения диктовалась также тем, что дореволюционная наука не смогла решить данную проблему По крайней мере, два серьезных препятствия помешали ее решению. Первым являлась нехватка фактического материала, связанная с отсутствием до начала XX в доступа пушкинистов в ведомственные архивы, а также существование этического и юридического запрета на использование некоторых известных им документов

Вторым препятствием была недостаточная разработанность ряда частных вопросов пушкинского жизнеописания Работа над пушкинской биографией в советское время, таким образом, стимулировалась еще и тем, что исследователи получили уже неограниченный доступ в фонды государственных и частных архивов, где были обнаружены новые материалы, обогатившие имевшиеся к тому времени представления о жизни Пушкина При этом прежние идеологические, юридические и этические препоны в силу смены политического строя исчезли Но, несмотря на благоприятные факторы, созданию пушкинской биографии в начале 20-х гг препятствовала ситуация, сложившаяся в этот период в советском литературоведении, которая заключалась в том, что два ведущих направления в науке о литературе - формализм и социологизм - пренебрегали биографическими исследованиями. Однако отрицание необходимости учитывать индивидуальность автора художественного текста шло вразрез с необычайным интересом широких читательских масс к биографии писателя Повышенное внимание к биографической литературе стимулировалось и общемировой популярностью жанра романизированного жизнеописания, и теми исследованиями, которые вели сторонники биографического метода Нужно все же заметить, что этим исследователям законченного жизнеописания Пушкина создать не удалось Произошло это потому, что данный метод с присущим ему эмпиризмом, не позволявшим делать широкие выводы и обобщения, поневоле препятствовал появлению научной синтетической биографии великого поэта

Уже во второй половине 20-х гг на фоне угасания биографизма его критики - социологисты - пришли к признанию необходимости биографических исследований, но лишь в качестве подсобного материала для изучения литературного процесса Между тем в этот период произошло сближение формалистов и социологистов, а точнее, во многом вынужденное подчинение «чистого» литературоведения литературоведению идейно-политически ангажированному Кризис формализма заставил участников «Опояза» обратиться к традиционным методам изучения литературы, в том числе и к биографическим исследованиям При этом формалисты старались с утилитарной точки зрения мотивировать отрицавшуюся ими ранее ценность писательской биографии Синтез социологизма и формализма благотворно сказался на изучении пушкинской биографии в плане разработки ее новых тем и аспектов Между тем продемонстрированное советскими литературоведами прагматическое отношение к биографии человека-творца хорошо иллюстрирует начавшийся уже в первые годы советской власти процесс превращения человеческой личности в винтик гигантской социальной машины Иначе рассуждал в 1927 г Г Винокур, полагая «историю личной жизни»1 главной задачей жизнеописания. К сожалению, этот подход к жанру биографии не был усвоен советской наукой. Победил иной принцип построения писательской биографии - вульгарно-социологический В 1934 г Д Благой заявил, что «творческая жизнь Пушкина» является «конкретным выражением современного ему исторического процесса - движения русской жизни от. фео-

1 Винокур Г О Биография и культура Русское сценическое произношение М, 1997 С 30

дально-крепостнической действительности к действительности буржуазной»2 При этом Благой отметил, что «узко-личная жизнь - более или менее существенный подсобный материал к созданию социальной биографии Пушкина»3. Данные слова неопровержимо свидетельствуют о том, что исследователь в значительной степени пересмотрел свои взгляды на роль великого человека в историко-культурном процессе Этот пересмотр прежних позиций не был случайным как известно, в середине 30-х гг, в период сложившегося культа партийных вождей, вульгарный социологизм был осужден официальной идеологией, в частности за недооценку роли личности в истории Таким образом, середина 30-х гг - это решающий момент для создания пушкинского жизнеописания, поскольку понятие биографии деятеля культуры отныне стало включать в себя наряду с социологическим личностный аспект Кроме того, именно в этой ситуации Пушкин оказался востребованным советской идеологией вне своей социально-классовой сущности, как безусловно гениальный поэт общемирового значения Не случайно поэтому, что лучшие советские биографии Пушкина (Н Бродского, Л Гроссмана и Г Чулкова) были созданы только во второй половине 30-х гг Однако нужно с сожалением признать, что сформулированные Благим принципы построения пушкинской биографии стали методологическим фундаментом для большинства советских жизнеописаний поэта, созданных к 1937 г и значительно позднее

В литературоведении Зарубежья вопрос о необходимости создания пушкинской биографии стоял не менее остро Осознавая Пушкина «русской идеологией в изгнании»4, эмигранты нуждались в его жизнеописании прежде всего для того, чтобы противопоставить формирующемуся в СССР мифу о Пушкине как атеисте и революционере истинное представление о нем При этом в эмиграции решение данной задачи не осложнялось спорами о целесообразности биографических исследований Связано это было с тем, что в зарубежной России формализм и социологизм встретили критику со стороны наиболее видных литературоведов Однако в Зарубежье существовали две трудности, препятствовавшие решению этой задачи Первая заключалась в том, что исследователям Зарубежья были недоступны оставшиеся на Родине архивные материалы Это не позволяло проводить самостоятельные изыскания по большинству частных вопросов пушкинской биографии Другой трудностью являлась проблема выбора жанровой формы биографии Какой ей быть - строго научной, или беллет-ризованной? Постановка этого вопроса была связана с тем, что отсутствие необходимых условий для исследований делало создание научной биографии поэта занятием бесперспективным Недостаток свежих идей и фактов осложнял положение и популяризаторов-беллетристов, в распоряжении которых был лишь материал, наработанный дореволюционным пушкиноведением При этом в Зарубежье силы пушкинистов были количественно, да и качественно очень

2 Литературное наследство Т 16-18 М , 1934 С 270 ' Там же

1 Филин М Д Пушкин как русская идеология в изгнании // «В краю чужом » М, 1998 С 5

ограничены. Все это делало вопрос о жанре биографии далеко не праздным Решение этого вопроса должно было определить стратегическую направленность эмигрантской пушкинистики' развиваться ли ей в сторону академизма или быть принципиально популяризаторской В этой ситуации жанру беллетри-зованной биографии предпочтение могло быть отдано в силу двух причин во-первых, такую биографию в эмиграции написать было сравнительно легче, чем строго научную, потому что возможность использования вымысла компенсировала отсутствие недоступных документальных источников, во-вторых, жанр беллетризованной, или романизированной биографии в первые десятилетия XX в был необычайно популярен и, следовательно, художественной пушкинской биографии гарантировалось внимание широкой читающей публики Между тем огромная популярность романизированных жизнеописаний отнюдь не означала, что все специалисты в области гуманитарного знания положительно оценивали возможности и перспективы этого жанра, основанного на использовании вымысла Как раз наоборот, негативное о мнение об этом жанре разделяли многие литературоведы Зарубежья В конце 20-х и в 30-е гг на страницах эмигрантских изданий развернулась полемика о допустимости использования вымысла в рассказе о жизни великого человека В результате анализа этой полемики мы делаем следующие выводы Во-первых, факт активного участия в этой дискуссии пушкиноведов свидетельствует о том, что, в конечном счете, суть спора сводилась к вопросу: каким должно быть жизнеописание поэта и в каком русле, популяризаторском или научном, должна развиваться эмигрантская пушкинистика7 Во-вторых, то, что в ходе этой полемики сторонниками жанра романизированного жизнеописания из авторитетных литературоведов и критиков оказались только К Мочульский и Д.Философов, нужно считать победой противников этой формы биографии Мощная волна критики сделала эту форму жизнеописания крайне непривлекательной для пушкинистов, сколько-нибудь дорожащих своей профессиональной репутацией Кроме того, широкому обращению к данному типу биографии в эмиграции помешал явный недостаток писателей, в равной степени обладающих специальными знаниями и художественным талантом

Однако какой же тип пушкинской биографии был бы предпочтителен для противников беллетризованных жизнеописаний9 Тут единомыслия не было Например, В Набоков, полагал, что не только романизированная, но и всякая биография бессмысленна А Бем, П Бицилли, А Погодин, М Цетлин желали бы видеть в качестве истории жизни великого поэта серьезный научный труд. Иначе виделась проблема создания пушкинской биографии В Ходасевичу, выработавшему, на наш взгляд, наиболее верную стратегию пушкиноведческих исследований, в условиях неблагоприятных для развития академических традиций Ходасевича строго научная форма пушкинской биографии не привлекала Кроме того, он прекрасно осознавал невозможность написания такого труда в условиях изоляции от СССР Однако Ходасевича совершенно не устраивала и биографическая беллетристика, где использовался вымысел В поисках оптимальной формы жизнеописания он пришел к компромиссному варианту между строго научной и романизированной биографией Этот компромиссный вариант был им реализован в 1931 г. в книге «Державин», которую И Сурат определила

как «сплав искусства и документальности»5 Принципы, положенные в основание биографии Державина, Ходасевич использовал и при создании пушкинской биографии, к сожалению, неоконченной

Теоретическая модель пушкинской биографии, предложенная Ходасевичем, принципиально отличалась от модели жизнеописания поэта, созданной в СССР Различия между ними носили идеологический характер В частности, в Советском Союзе и в Зарубежье разным было само понимание человека и соответственно разными были задачи, которые ставились перед жизнеописанием и способами его воплощения Эта разница будет легче и точнее определена, если воспользоваться типологией концептуальных подходов к созданию биографии, предложенной В Вейдле Он выделяет по этническому признаку два подхода к жизнеописанию - германский и латинский Первый, присущий немецкой и английской литературам, направлен на «органическую передачу постепенного созревания, роста, становления человеческой личности»6 Второй, применяемый во Франции и Италии, обусловлен пониманием человека «не как организма, а как системы и части другой системы - общества»7 Как видим, советская модель пушкинской биографии создавалась в русле латинской, или социологической традиции жизнеописания Германской традиции в Зарубежье отдал предпочтение Ходасевич Однако в эмиграции мы находим образцы и латинской модели биографии - в книгах П Милюкова и А Тырковой-Вильямс

К середине 30-х гг в СССР и Зарубежье назрели предпосылки для создания биографии Пушкина. Однако необходимо было также разработать методологию изучения биографии Пушкина В дооктябрьский период эту задачу решить не удалось, однако именно тогда была поставлена важнейшая методологическая проблема соотношения жизни и творчества поэта, объединяющая в себе тесно связанные друг с другом проблемы - двойственности Пушкина и автобиографичности его лирики Так, мысль о двойственности Пушкина, порожденная не очевидным, на первый взгляд, единством творческой и бытовой ипостасей поэта, была высказана уже его современниками, например В Белинским и Ф Булгариным Идея двойственности Пушкина была подхвачена и закреплена в 50-е гг его первыми биографами - П Бартеневым и П Анненковым, а в 80-е гг ее поддержали И Аксаков и В Стоюнин Академическое литературоведение в лице А Незеленова, В Сиповского и Д Овсянико-Куликовского, представлявших соответственно ведущие его направления - культурно-историческое, сравнительно-историческое и психологическое, - также благосклонно отнеслось к проблеме пушкинской двойственности

Не осталась равнодушной к этой проблеме и русская философская критика Так, в 1896 г о цельности Пушкина с позиций ницшеанства заявил Д Мережковский Это мнение было встречено критикой В.Соловьева, который указывал, что в Пушкине «были два различные и не связанные между собою существа вдохновенный жрец Аполлона и ничтожнейший из ничтожных детей

' Сурат И 3 Пушкинист Владислав Ходасевич М, 1994 С 86

'ВейдлеВВ Об искусстве биографа// Современные Записки 1931 Кн Х1Л' С 493

7 Там же

мира» и судьба поэта состояла в постепенном преодолении этой двойственности, осуществившемся на смертном одре.

В начале XX в символисты актуализировали вопрос о соотношении биографии и творчества Пушкина в рамках идеи о необходимости единства между жизнью и ее воплощением в искусстве Однако мысль Мережковского о Пушкине как образце данного единства поддержки среди его соратников не получила Тогда же идея Мережковского о цельности Пушкина была сочувственно воспринята М Гершензоном, которого в свою очередь горячо поддержал его последователь В Ходасевич У противоположной точки зрения также были защитники - Н Ашукин, М Гофман и В.Вересаев, который был самым ярким апологетом идеи пушкинской двойственности, теоретически обосновавшим ее в сборнике статей «В двух планах» (1929) и применившим ее на практике в литературном .монтаже «Пушкин 2 жизни» (1926) Вересаев в этих работах протестовал против превращения поэта в священного идола тоталитарной империи Однако его борьба с иконописной традицией в пушкиниане чересчур радикальными средствами была воспринята в штыки советским социологизированным и политизированным литературоведением С иных позиций критиковал Вересаева Г Винокур, который отрицательно отнесся к его идее показать Пушкина исключительно в сфере быта Развивая данную мысль, Винокур дал наиболее убедительное обоснование ложности идеи пушкинской двойственности, в связи с чем необходимо рассмотреть его аргументацию. В частности, он заявил о том, что «формы поведения» человека «складываются как особый стиль и манера личной жизни»9 В этом стиле «личная жизнь получает своеобразное единство и индивидуальную цельность»10 Иначе говоря, ничтожный человек не может

ла лтпопо.

V«** V V \ZA1XV 1

быть автором гениального произведения, поскольку оно несет на себе ток авторской личности, то есть «не только передает нам, в своих предикативных формах, идеи и образы, но еще и подсказывает нам в формах экспрессивных, каковы поза, манеры, поведение того, кто совершает акт предикации»" Правильность этой мысли доказывается, прежде всего, тем, что именно так подходил к решению проблемы соотношения творческого и житейского планов в биографии художника сам Пушкин в «маленькой трагедии» «Моцарт и Сальери» Итак, Винокуру удалось убедительно показать вред идеи пушкинской двойственности в деле создания пушкинской биографии Между тем единодушно отрицательное отношение советских литературоведов к теории «двух планов» утвердилось не столько в результате научной полемики, сколько в силу причин не собственно научного характера Сравнительно свободное существование вересаевской концепции «двух планов» закончилось в год столетия со дня смерти поэта Связано это было с тем, что идеология «атакующего класса» наконец безоговорочно монополизировала Пушкина

Проблема пушкинской двойственности в Зарубежье была поднята Ходасевичем, чья позиция оставалась прежней и в эмиграции Данная проблема вы-

* Соловьев В С Литературная критика М , 1990 С 187

9 Винокур Г О Указ соч С 53

10 Винокур Г О Указ соч С 73 "Тамже С 82

звала в эмиграции интерес со стороны религиозных мыслителей, которые решали ее в этическом и богословском ключе Проанализировав ряд работ, написанных на эту тему, мы обнаружили единодушно позитивное отношение к идее «двух Пушкиных» Однако существовало два различных подхода к интерпретации этой идеи, предложенных В Соловьевым и К Зайцевым Разница между ними заключалась в том, что для Соловьева важен момент окончательного преодоления поэтом своей раздвоенности, для Зайцева же сам факт двойственности Пушкина второстепенен, поскольку не сказывается на его миссии поэта-пророка Истолкование пушкинской двойственности по Соловьеву было предпринято С Франком, С Булгаковым, В Ильиным, а с Зайцевым оказались солидарны И Ильин, П Струве, В Зеньковский С возможностью двоякого решения рассматриваемой проблемы связана полемика между эмигрантами, в ходе которой они спорили о том, был Пушкин пророком или нет Так. например. Ходасевич обрушился на Булгакова за отождествление Пушкина с пророком, изображенным в его одноименном стихотворении Ходасевич считал, что к поэту были предъявлены «такие духовные требования, которые самого Пушкина ужаснули бы»12. Эта точка зрения на проблему пушкинской двойственности, совпадающая с позицией Винокура, кажется нам единственно верной. Но возникает вопрос так ли уж не правы были представители русской богословской мысли, декларируя пресловутую двойственность поэта7 Думается, что доля истины содержится и в их суждениях Достоевский, назвавший Пушкина «пророческим» явлением, тем самым поставил проблему являлся ли великий русский поэт пророком9 Одним из первых в России эту мысль Достоевского оспорил Соловьев Эмигранты также не пришли к единому мнению на этот счет. Безоговорочно пророком Пушкина назвали Зайцев, И Ильин, Карташев Напротив, Булгаков и Франк, вслед за Соловьевым, полагали Пушкина пророком несостоявшимся А Зеньковский и Иванов вообще, подобно Ходасевичу, отказались видеть в Пушкине пророка Что же заставляло русских религиозных мыслителей спорить о том, был ли величайший русский поэт пророком9 Определяя специфику профетического призвания, Иванов писал «Избранник становится безличным носителем вложенной в него единой мысли и воли Если б он раньше был художником, то, конечно, перестал бы им быть»13 С этой точки зрения было очевидно, что между жизнью поэта и высшими моментами его творчества существовала пропасть Подводя итоги сказанному, нужно отметить, что проходившая в Зарубежье дискуссия о пушкинской двойственности не была продуктивной истинной с точки зрения читературоведения была позиция Ходасевича, с которой дискуссия началась Что же касается попытки канонизации идеи «двух Пушкиных» религиозными философами, то она оказалась удачной только в системе богословского миропонимания Важно здесь отметить и то, что литературоведы СССР и Зарубежья, несмотря на идеологические разногласия, сумели опровергнуть одну из популярнейших и потому особенно вредных в пушкинской биографике идей.

12Ходасевич ВФ Собр соч В4т М, 1996-1997 T2 С 405

" Пушкин в русской философской критике М, 1990 С 255

Напрямую с проблемой двойственности Пушкина была связана проблема автобиографичности его творчества Однако решение проблемы двойственности поэта не дает точного ответа на вопрос, в какой степени автобиографичны его произведения Необходимость разрешения этого вопроса была вызвана потребностью с наибольшей полнотой составить жизнеописание поэта недостаток фактов не покрывался известным документальным материалом, и уже в XIX в существовала практика использования лирики Пушкина для заполнения белых пятен в его биографии Однако только в 1908 г М Гершензон сделал первую попытку теоретического обоснования достоверности лирических признаний поэта как автобиографических свидетельств Он заявил о необыкновенной правдивости творчества Пушкина и о возможности использования его лирических признаний в качестве биографического источника Комментируя эту мысль Гершензона, И Сурат пишет, что исследователь «говорил не о буквальном, а о "глубоком автобиографизме", о личной внутренней наполненности пушкинских тем»14 В действительности Гершензон ставил перед своей методологией задачу воссоздания не только духовной, но и внешней биографии Пушкина, для чего был готов использовать «весь тот обильный биографический материал, который заключен в самих стихах Пушкина»15 Не удивительно поэтому, что ученого стали воспринимать как защитника идеи об абсолютном автобиографизме пушкинского творчества Самую широкую поддержку Гер-шензону в ходе этой дискуссии оказал его верный последователь Ходасевич, подчеркивавший в начале 20-х гг, что «Пушкин автобиографичен насквозь»16 Эта точка зрения вызвала возражение Щеголева, а затем Винокура и Томашев-ского Позиция Томашевского была наиболее конструктивной, ибо ученый, не отрицая самой возможности использования лирических признаний в качестве биографических источников, писал «Лирика намечает вехи для биографической гипотезы, придавая ей - правда очень малую в самой себе - вероятность Дело побочных доказательств определить степень этой вероятности, т е обнаружить или явный вымысел или достоверность»17. Далее мы рассматриваем вклад Вересаева в разработку данной проблемы Вслед за Д Овсянико-Куликовским он указал на временной зазор между биографическим фактом и отражением его в лирике поэта. Исходя из этого наблюдения, Вересаев подверг критике методологию Гершензона и Ходасевича за буквальный автобиографизм. Не отрицая автобиографичности пушкинских произведений, он призывал не использовать их в качестве материала для моделирования биографических гипотез Таким образом, Вересаев выступил в качестве единомышленника Томашевского. Позднее их поддержали Винокур и Г Чулков.

В Зарубежье проблема автобиографичности Пушкина стала в 20-е гг предметом споров между Ходасевичем и Гофманом Мы рассматриваем эту полемику, отразившуюся в целом ряде статей и книг. Позиция Ходасевича по данному вопросу оформилась в виде теории «преломления» жизни Пушкина в

14 Сурат И 3 Пушкинист Владислав Ходасевич С 34

" Там же С 53

16 Ходасевич В Ф Поэтическое хозяйство Пушкина Л, 1924 С 14

17 Точашевский Б В Пушкин Работы разных лет М, 1990 С 50-51

его творчестве «под различными углами, в зависимости от художественного задания, от рода произведения, от необходимости стилистически согласовать

18

правду с вымыслом» Развивая эту теорию, Ходасевич постепенно изменил свое понимание пушкинского автобиографизма, в 20-е гг мысля его как «буквальный», а в 30-е гг - как «глубокий» Гофман же стоял на стороне тех исследователей, которые не переоценивали значения биографических изучений для интерпретации художественных текстов Между тем в 30-е гг Гофман отчасти признал правоту Ходасевича и пользовался произведениями Пушкина в качестве биографического источника Однако данная полемика не внесла ясности в вопрос о пушкинском автобиографизме И в середине 30-х гг, как и прежде, существовали два противоположных мнения по этому вопросу одно, представленное Томашевским и его единомышленниками, господствовало в СССР, другое, представленное Ходасевичем, - в Зарубежье Ситуация противостояния была разрешена С.Франком. Стараясь утвердить понятие глубокой автобиографичности, ограниченной только сферой духовной биографии поэта, Франк писал «При всем различии между эмпирической жизнью поэта и его поэтическим творчеством, духовная личность его остается все же единой, и его творения так же рождаются из глубины этой личности, как и его личная жизнь и его воззрения, как человека В основе художественного творчества лежит, правда, не личный эмпирический опыт творца, но все же всегда его духовный опыт В этом более глубоком и широком смысле автобиографизм, в частности, поэзии Пушкина не подлежит ни малейшему сомнению и что большинство мотивов и идей его поэм, драм и повестей стоит в непосредственной связи с личным духовным миром поэта»19 Это была наиболее глубокая и верная точка зрения на проблему пушкинской автобиографичности Нетрудно заметить, что она вовсе не противоречит уже цитировавшимся словам Томашевского, ставшим официальной позицией советского пушкиноведения по этой проблеме Более того, на наш взгляд, предложенная Франком концепция пушкинской автобиографичности только углубляет мысль Томашевского, доводит ее до логической завершенности К сожалению, данная концепция Франка в силу известных исторических причин своевременно не получила распространения в СССР и, стало быть, не оказала никакого существенного влияния на советскую пушкинистику Востребована и реализована эта идея была только в последнее время Как пишет И Сурат, «проблема автобиографизма поэзии Пушкина, бывшая предметом бурных дискуссий в 20-е годы нашего столетия, встает с новой остротой сегодня, когда пушкинистика осознает одной из своих главных задач построение цельной духовной биографии Пушкина »20 Такая биография, по словам исследовательницы, может быть создана с использованием так называемого «генетического» метода, «при котором предметом литературоведческого анализа становятся и все затекстовыс порождающие связи между творением и жизнью творца В этом случае пушкинское слово интересует нас не только само по се-

'* Ходасевич В Ф В спорах о П> шкине // Современные Записки 1928 Кн XXXVII С 276

" Пушкин в русской философской критике С 433

20 Сурат ИЗ Жичньилира О Пушкине статьи М. 1995 С 5

бе, но и ведет в сокровенный внутренний мир художника, не менее притягательный, чем мир самих его произведений»21 Блестящим примером применения этого метода являются работы самой И Сурат и В Коровина Подведем итоги В СССР и Зарубежье в 20-30-е гг была проделана огромная работа по обоснованию необходимости изучения пушкинской биографии и по определению моделей, в русле которых должны были создаваться жизнеописания поэта Кроме того, были приложены значительные усилия по выработке методологии исследований в области пушкинской биографии Анализ достижений пушкинистов СССР и эмиграции позволяет сделать вывод о том, что обе ветви отечественного пушкиноведения решали общие задачи, стремясь к единой цели - к созданию полноценного жизнеописания поэта На первый взгляд, парадоксальным, но, по сути, оправданным является тот факт, что советская и эмигрантская пушкинистика по рассмотренным вопросам пришли к однородным результатам, а именно к признанию необходимости создания биографии Пушкина, к признанию единства Пушкина как поэта и человека, а также к признанию автобиографичности его творчества Пути, по которым шли пушкинисты СССР и Зарубежья, нередко были различными, но, думается, что единство достигнутых результатов лишний раз доказывает их истинность Истинность этих результатов подтверждается и тем, что, они не только стали теоретическим фундаментом для биографов поэта в 20-30-е гг, но и взяты на вооружение сегодня

Глава И. «Изучение психологии личности A.C. Пушкина в СССР и русском зарубежье в 1920-1930-е годы» Данная проблема, изначально интересовавшая литературоведов, уже до революции стала предметом специальных психологических исследований Однако необходимость усилий психологов для изучения писательской биографии была сравнительно поздно осознана, и пушкинисты в течение долгого времени пытались постичь своеобразие личности писателя, игнорируя методы психологической науки Профессиональные психологи обратились к изучению личности Пушкина только на рубеже XIX-XX вв. Мы имеем в виду этнографа Д Анучина и психиатров В Чижа и И Сикорского Заслуга Анучина состояла в том, что он обосновал влияние на Пушкина абиссинской крови Согласно ученому, в поэте в облагороженном виде проявились некоторые особенности национального психофизического склада эфиопов Интерес представляют и патографии Чижа и Сикорского, в которых оспаривается идея Ч Ломброзо о связи гениальности и сумасшествия и доказывается, что Пушкин являет собой пример психически здорового гения. Закономерно, однако, что их работы оказались бесполезными для биографов Пушкина Во-первых, исследователи некорректно обращались с биографическими источниками, а во-вторых, они разделяли общепринятое тогда представление о поэте как идеальном, гармоничном человеке и творце В результате не были объяснены противоречия в поведении Пушкина, не был дан ключ к загадочным страницам его творчества Итак, первые опыты постижения пушкинской личности средствами психологии в дореволюционный период оказались

21 Там же

неудачными Однако они имели по крайней мере один позитивный результат стала очевидной необходимость совместных усилий литературоведения и психологии для изучения личностного своеобразия Пушкина

Попытка объединения возможностей обеих наук для исследования Пушкина была предпринята уже в начале XX в Д Овсянико-Куликовским, который попытался найти следы личностного своеобразия поэта в его творчестве Однако объективная реконструкция пушкинской личности ученому не удалась, поскольку он традиционно трактовал поэта как идеального гения Идеализируя Пушкина, он, например, отрицал наличие у него негативных качеств, присущих его героям Воссоздать все богатство душевной жизни поэта по его произведениям Овсянико-Куликовскому помешала также убежденность в двойственности Пушкина Ученый считал, что содержанием пушкинской лирики являются так называемые «фиктивные чувства», т е не живые отклики на впечатления действительности, а позднейшие эстетически организованные эмоции

В первые годы советской власти комплексный подход к изучению психологии личности Пушкина был осуществлен в литературоведческих работах В Вересаева, И Ермакова и С Золотарева Так, Вересаев поставил вопросы о характере соотношения между художественной и бытовой ипостасями Пушкина и о характере отражения в его творчестве жизненных впечатлений Обосновав тезис о двойственности Пушкина (тезис по существу ложный, но дающий возможность по-новому взглянуть на поэта), Вересаев внес свой вклад в реконструкцию психологии пушкинской личности Во-первых, исследователь попытался разрушить представление о Пушкине как цельной натуре и безусловном оптимисте Во-вторых, в попытке доказать существование пропасти между повседневным бытом Пушкина и его духовным бытием, отраженным в творчестве, Вересаев сумел проникнуть в потаенные глубины психической жизни великого поэта, используя достижения фрейдовского психоанализа

Еще более значительным был вклад в разработку данной проблемы фрейдиста Ермакова Однако у Ермакова фрейдизм предстал в искаженном виде. Это проявилось в том, что в его психоаналитических этюдах практически отсутствует анализ пушкинской сексуальности и некоторых труднообъяснимых проявлений психики поэта Исповедуемый Ермаковым вариант фрейдизма не мог обеспечить полноценного психоаналитического изучения Пушкина, поэтому основным предметом исследования у него явилась не личность поэта, а персонажи его произведений Заметим при этом, что Ермаков почти не использует анализ психологии этих персонажей для реконструкции психологического облика самого Пушкина Однако мы полагаем, что, не будучи удачным, труд Ермакова не является бесполезным, так как это редкий случай компетентного обращения специалиста-психолога к литературоведческой проблематике. Кроме того, предложенная Ермаковым интерпретация феномена первой болдинской осени должна быть признана серьезным вкладом в реконструкцию духовной биографии поэта Между тем очевидные недостатки этюдов Ермакова вызвали настоящий шквал отрицательной критики, что, возможно, способствовало прекращению в СССР изучения Пушкина с позиций фрейдизма

Еще одной попыткой изучения личностного своеобразия поэта в СССР явилась работа Золотарева, которая продемонстрировала интерес социологизма

второй половины 20-х гг. к проблеме изучения биографии писателя Однако, заметим, что, несмотря на заявленный в заглавии этой публикации термин «биосоциологизм», она, в сущности, была лишена элементов социологического анализа и являлась только продолжением опыта Д Анучина по изучению личности Пушкина с точки зрения антропологии и генеалогии. Ученому удалось высказать несколько интересных гипотез, которые мы подробно анализируем

Далее мы рассматриваем работы профессиональных психологов, изучавших наряду с литературоведами в 20-е гг своеобразие личности Пушкина и применявших для этой цели последние достижения своей науки Как и до революции, популярным направлением в изучении Пушкина с точки зрения психологии оставалась патография В рамках этого жанра психиатрической литературы были созданы статьи Е.Каменевой и Я Минца, которые в духе идей Лом-брозо объясняли гениальность Пушкина его психической неполноценностью Непочтительный по отношению к поэту тон этих статей был вызван тем, что они были написаны в тот момент, когда дореволюционный культ Пушкина активно разрушался, а новый, советский, еще не сформировался Характерными примерами разрушения этого культа в литературоведении были работы Вересаева и социологистов, видевших в поэте выразителя классовых интересов определенной части дворянства и признававших его творчество неактуальным для эпохи революционных преобразований Наряду с литературоведами в разрушении пушкинского культа участвовали и вышеназванные психиатры, руководимые стремлением показать личность поэта в «истинном свете»22 Между тем в результате подробного анализа этих работ, никогда до этого не рассматривавшихся в пушкиноведении, мы пришли к следующему выводу Неуважительные по отношению к Пушкину, указывающие на любое проявление его жизни и деятельности как на патологию, статьи Каменевой и Минца лишний раз продемонстрировали, что патография писателя, создаваемая без серьезной опоры на комплекс данных, добытых и специфически осмысленных литературоведением, является тупиковым путем постижения феномена гениальности писателя На этом мы заканчиваем обзор немногочисленных и маргинальных для советского литературоведения и психиатрии 20-х гг работ, посвященных изучению психологии личности Пушкина Очевидно, что эти публикации оказались не в силах дать исчерпывающий ответ на вопрос о своеобразии психического облика поэта. Однако очевидно и то, что Вересаевым, Ермаковым, Золотаревым, Каменевой и Минцем были намечены интересные и продуктивные подходы для определения специфики человеческой и творческой природы Пушкина Заслуга названных исследователей заключается также в том, что они разрушали миф о поэте-оптимисте, не знавшем душевных кризисов, боролись с упрощенным представлением о характере психических процессов, протекавших в его душе

В следующее десятилетие в СССР личность Пушкина перестала быть предметом психологических исследований. Литературоведы же исследовали лишь некоторые аспекты психологии творчества поэта Вообще, в конце 20-х и в начале 30-х гг на волне интереса к проблеме литературного быта большое

22 Клинический архив гениальности и одаренности Т 1 Вып 2 Ленинград, Свердловск, 1925 С 31

внимание уделялось техническим приемам писательского труда и условиям, в которых протекал творческий процесс Под данным углом зрения изучался и Пушкин в работах Н Ашукина, Н Бродского, Н.Козьмина, Б Мейлаха, А Эфроса и др Официальная позиция советского литературоведения но вопросу о психологии личности великого поэта, сформулированная в 1936 г В Кирпотиным, сводилась к следующим положениям Во-первых, Пушкин был объявлен психически здоровым гением Во-вторых, безапелляционно признавалось, что «оптимизм быч органической чертой натуры Пушкина. ,»23 Это утверждение не было только повторением идей дореволюционных психологов В канун столетнего юбилея Пушкина его оптимизм представлялся социально обусловленным и философски осмысленным явлением, следствием материалистического и атеистического мировоззрения Завершая обзор советских работ 20-30-х гг, посвященных изучению психологии личности и творчества Пушкина, необходимо указать на причину резкого прекращения разнонаправленных и по большей части продуктивных исследований в этой области По нашему мнению, такой причиной явился процесс становления культа Пушкина в СССР, в связи с чем начало насаждаться представление о нем как о некоем сверхчеловеке - в высшей степени цельной натуре, безусловном оптимисте, уже в молодости обретшем истину, и в силу этого не склонном к сомнениям и духовным исканиям Отказавшись от изучения психологии личности великого поэта, отечественная наука только в начале 60-х гг начала постепенную реабилитацию данной отрасли пушкиноведения

В Зарубежье первым к проблеме изучения психологии личности Пушкина уже в 20-е гг обратился В Ходасевич. Личность поэта, по мысли Ходасевича, должна была раскрыться определенным образом в ходе выявления его привязанности к повторяющимся идеям, темам, образам и т д Однако собранный исследователем материал лишь частично был им использован для реконструкции пушкинской личностной индивидуальности.

Следующая попытка воссоздания психологического облика поэта была осуществлена в 1925 г советским ученым Н Котляревским, чью работу, опубликованную в Берлине, мы считаем фактом эмигрантской пушкинистики Дело в том, что обнаруженное в ней понимание Пушкина было неприемлемым для стремительно идеологизирующегося советского литературоведения. Котлярев-ский показал Пушкина именно как личность, интересную не только творчеством, но и индивидуальными духовными и физическими качествами Однако ученый пренебрег исследованиями психологов и предложил читателю субъективный и лишенный конкретики взгляд на своеобразие личности поэта, рассмотренной скорее с этической, чем с психологической точки зрения

Далее мы рассматриваем вклад М Гофмана в изучение обозначенной проблемы Отрицая в 20-е гг автобиографизм пушкинских произведений, он рассматривал личность поэта только в аспекте ее творческого бытия, ученый

11 Кирпотин В Я Наследие Пушкина и коммунизм М. 1936 С 10

понимал существо психологии творчества в соответствии с принципами, выработанными психологическим направлением в литературоведении Вполне тра-диционен, таким образом, не только арсенал исследовательских приемов Гофмана, но и кр>г проблем, к которому он обращается Это проблемы соотношения в пушкинском творчестве жизни и вымысла, постоянного труда и вдохновения, специфика творческой памяти поэта Огромным преимуществом Гофмана как исследователя данных вопросов было то, что он являлся блестящим текстологом В результате ученый смог не только предложить оригинальный взгляд на психологию пушкинского творчества, но и высказать некоторые соображения о личностном своеобразии поэта.

Работы Гофмана, Ходасевича и Котляревского, написанные в 20-е гг, представляют соответственно французскую и германскую диаспоры выходцев из России. В 30-е гг в изучение психологии личности и творчества Пушкина внесла вклад третья по величине диаспора - чехословацкая. Так, в 1931 г. врач Л Прокопенко попытался воссоздать черты физического и психического облика Пушкина Оригинальность его подхода в том, что он воскрешает начатую еще Д Мережковским традицию понимания Пушкина по-ницшеански Однако существует разница в интерпретации термина «сверхчеловек» Мережковским и Прокопенко Для Мережковского сверхчеловеческая природа Пушкина обусловливает в реальности его земного бытия единство между словом и делом, гармоническую цельность в отношении к миру. Прокопенко понимает сверхчеловеческое в Пушкине как способность переступить за грань, отделяющую добро от зла, стать выше моральных устоев общества Согласно Прокопенко, сверхчеловеческая природа Пушкина проявляется в разрыве между идеальным образом поэта, явленным в его творчестве, и грешной его реальной сущностью

В 30-е гг были опубликованы и пушкиноведческие работы крупного психиатра Г Трошина Особенную ценность представляет установленная Троши-ным суточная и сезонная периодичность творческого процесса Пушкина, а также описанный ученым характер колебаний творческой активности поэта в разные периоды его жизни Изучение Трошиным пушкинских творческих кризисов вносит вклад в разрушение ложной идеи, согласно которой великий поэт представляется безудержным оптимистом с раз и навсегда застывшим психическим складом Все это позволяет считать труд Трошина значительным достижением в области пушкиноведения.

Завершая рассказ об изучении психологии личности Пушкина в Зарубежье, нельзя не упомянуть и о попытке психоаналитического подхода к великому поэту Вообще, в литературоведении Зарубежья психоанализ не пользовался широким признанием Между тем, Прага, в отличие от других центров русского рассеяния, явилась тем местом, где плодотворно развивалась теория и практика психоанализа литературы Пражские психоаналитики группировались вокруг психоневролога Н Осипова, одного из первых русских фрейдистов Одним из последователей Осипова был его друг - литературовед А Бем Разбирая вопрос о возможности и нужности изучения литературы при помощи психоанализа, этот ученый ответил на него положительно, но определил границы фрейдовского метода, в каких он может быть использован при изучении биографии писателя. Данное ограничение Бем ввел потому, что его интересовало лишь истол-

кование художественного текста Личность же творца занимает ученого ровно в той мере, в какой знание о ней позволяет углубить интерпретацию произведений Все же Бем предложил продуманную концепцию психоаналитического изучения жизни писателя, которая, на наш взгляд, прямо соотносится с идеей Гершензона о необходимости реконструкции духовной биографии великих деятелей культуры К сожалению, сам Бем не создал исследования о великом поэте в русле своей глубокой концепции И все же пражская психоаналитическая школа представила две работы, посвященные Пушкину Написаны они были врачом Ф Досужковым Ходасевич, проанализировавший работы Досужкова, упрекнул его в попытке воспринимать содержание пушкинского творчества как сплошную символизацию поэтом эротических комплексов его персонажей Для нашей темы эти работы, однако, не имеют интереса Дело в том, что в них анализируются пушкинские персонажи, а не сам Пушкин Правда, мы полагаем, что Досужков не написал о Пушкине как психоаналитик потому, что испугался гневной реакции тех почитателей поэта, которые не разделяли принципов фрейдовского учения Такая реакция, кстати, последовала, но она явно была бы сильнее, если бы Досужков рассуждал не только о сексуальном содержании снов Татьяны Лариной, Григория Отрепьева, Петра Гринева и др , но и о психологии личности их создателя Таким образом, судьба психоаналитического изучения Пушкина в Зарубежье была еще более несчастливой, чем в СССР, где малоудачный опыт Ермакова все же имел некоторое значение для создания биографии великого поэта

Подведем игоги Мы видим, что эмигрантская пушкинистика, поставив себе целью исследовать психологию личности великого поэта, шла примерно тем же путем, что и советская В обоих случаях для приближения к поставленной цели использовались приемы и средства, выработанные психологической школой в литературоведении, классической экспериментальной психологией, а также новаторские достижения психиатрии, например психоанализ Вместе с тем сходства между характером изучения психологии пушкинской личности в СССР и в Зарубежье больше, чем различий Однако, несмотря на разносторонние усилия, ни в Советском Союзе, ни в эмиграции целостную и законченную картину внутренней душевной жизни поэта нарисовать не удалось Хотя надо признать, что частные наблюдения и выводы, ставшие результатом напряженных исследований в данной сфере, были весьма интересны и полезны для биографов Пушкина Неудача постигла исследователей психического своеобразия Пушкина в немалой степени из-за того, что ими не был усвоен урок дореволюционных пушкинистов Заключался этот урок в осознании ущербности одностороннего подхода (только литературоведческого или только психологического) к решению указанной проблемы Те немногочисленные удачи, которые сопровождали работу по изучению психологии личности поэта (мы имеем в виду некоторые наблюдения и выводы Гофмана, Ермакова, Трошина, Ходасевича), основывались на комплексном изучении этого аспекта пушкинской биографии Думается, что подобная комплексность крайне полезна при изучении психологии личности творца, и, прежде всего такого, как гениальный Пушкин Полагаем, кроме того, что весьма плодотворным было бы изучение психологии личности Пушкина методом психоанализа в тех границах его применения, которые

обозначил Бем Нам представляется также, что размышления этого замечательного литературоведа подводят под концепцию «глубокого» пушкинского автобиографизма, разработанную Гершензоном, объективную научную основу В результате рассуждения Бема могут быть использованы не только для изучения психической индивидуальности Пушкина, но и шире - для реконструкции его духовной биографии, в рамках предложенного И Сурат генетического метода

Глава III. «Изучение политической биографии A.C. Пушкина в литературоведении СССР и русского зарубежья в 1920-1930-е годы» Данный вопрос ставился в науке неоднократно Практически в каждой из работ, посвященных ключевым аспектам эволюции пушкинского политического мировоззрения, содержалась более или менее полная историографическая часть Однако попытки написать капитальную историю изучения пушкинского политического мировоззрения в его развитии были предприняты сравнительно позлно -начиная с 60-х гг И до сих пор эта история еще не написана Дело в том, что в силу изменения политического строя в нашей стране и соответственной смены социокультурной парадигмы не все прежние оценки исследователей могут быть признаны приемлемыми При этом все еще недостаточно изученной в данном ключе остается эмигрантская пушкинистика. Так получилось, что вопрос о политическом мировоззрении Пушкина оказался связанным с проблемой построения биографии поэта И дело здесь не только в том, что анализ общественно-политических взглядов является одним из важных аспектов характеристики человеческой и творческой индивидуальности Пушкина, но и в том, что эволюция этих взглядов уже в XIX в , а особенно в послереволюционный период (и в СССР, и в эмиграции), начала рассматриваться в качестве канвы его жизнеописания Конечно, такой подход не применялся к изучению жизни всех вообще писателей именно статус Пушкина как великого национального поэта заставлял и в дореволюционной России, и в СССР, и в эмиграции использовать его имя как своеобразное знамя, под сенью которого можно было объединить серьезные политические силы Данное обстоятельство и придавало особую важность вопросу о политическом мировоззрении поэта При этом сама динамика и специфика пушкинского мировоззрения естественно порождали противоречивость высказываний великого поэта на общественно-политические темы, создавая тем самым возможность связать его творческое наследие как с революционной, так и контрреволюционной идеологиями Таким образом, не перипетии личной жизни русского гения, не характер развития его творчества, а логика формирования его политического мировоззрения стала сюжетообразую-щим фактором большинства его жизнеописаний, создаваемых в XIX и в XX вв Итак, темой настоящего раздела нашего исследования является анализ того, как пушкинисты и историки СССР и Зарубежья изучали общественно-политические взгляды великого поэта и использовали полученные результаты в работе по созданию его жизнеописаний.

Возможность двоякого истолкования общественно-политических воззрений Пушкина (как монархических или революционных) возникла не сразу после Октябрьской революции, а имеет длительную историю Известно, например, что сразу же после смерти великого поэта его ближайшее окружение при поддержке властей приложило определенные усилия к тому, чтобы изобразить

его верным слугой престола, если и заблуждавшимся в молодости, то в зрелости ставшим убежденным патриотом и монархистом Данный взгляд на Пушкина рано или поздно должен был столкнуться с противодействием Однако прежде чем оформи тась противоположная точка зрения на политическое мировоззрение поэта, прошли долгие годы, в течение которых творился и насаждался миф о Пушкине как раскаявшемся блудном сыне Укоренению этого мифа в массовом сознании способствовали и революционные демократы, в интерпретации которых «блудный сын>; наделялся чертами политического ренегата Таким образом, в 50-60-е гг представление о характере эволюции политических взглядов Пушкина практически совпадало у официальных идеологов и их противников. И те и другие отмечали два периода в ходе этой эволюции - оппозиционный и примирительный, - однако воспринимали содержание каждого из них с противоположными знаками

Первая попытка предложить иную схему эволюции общественно-политических взглядов Пушкина была сделана П.Анненковым в работах 7080-х гг Выдающийся биограф поэта нарисовал подробную картину эволюции его политического мировоззрения, рассмотрел его связи с декабристами и дал развернутое истолкование термину «либеральный консерватизм», предложенному кн. П.Вяземским для определения характера пушкинской общественной позиции в 20-30 гг В целом мнение Анненкова по поводу характера оппозиционности Пушкина было следующим Пушкин никогда не был одержим подлинной революционностью, что прекрасно понимали декабристы Его радикальные выходки были следствием общего настроения людей его круга, следствием увлечения байронизмом, диктовались стремлением добиться личной независимости в глазах общества Постепенный отход поэта от политического радикализма в южный период позволил ему рассуждать объективно о крушении политических целей заговора Полагая, что система пушкинских политических убеждений развивалась с годами эволюционно, а не революционно, Анненков рассматривал ее как известное единство, базировавшееся на неких общих идеологических и нравственных принципах Важной составной частью системы общественных взглядов зрелого Пушкина был политический аристократизм, который проявлялся в литературно-критической и редакторской практике поэта и в его размышлениях по поводу оптимизации российского государственного устройства Очевидно, что выводы, к которым пришел Анненков, были для своего времени новаторскими, ибо противоречили господствовавшему мнению о резком переломе в мировоззрении поэта, произошедшем в середине 20-х гг

Позиция Анненкова не была поддержана официальной идеологией, одним из выразителей которой в литературоведении был, например, А Незеленов В 1886 г этот официальный миф о Пушкине как раскаявшемся бунтаре вновь подвергся пересмотру, на этот раз с революционно-демократической точки зрения. Мы имеем в виду статью В.Якушкина «Радищев и Пушкин» (1886), где во многом был продолжен предложенный В Стоюниным в 1880 г. подход к изучению политического мировоззрения великого поэта Гораздо более последовательно, чем Стоюнин, он заявил об отсутствии перелома в пушкинских взглядах, полагая, что поэт до конца сохранил верность декабристским идеалам С точки зрения Якушкина, ярким примером пропаганды этих идеалов была по-

пытка напомнить современникам о Радищеве, предпринятая для того, чтобы выразить поддержку его мечте об освобождении России. Итак, Якушкин, как и Анненков, акцентировал внимание на определенном единстве политического мировоззрения Пушкина, однако оценивал его как революционное

Между тем в политическом лагере, к которому принадлежал Якушкин, существовало и иное мнение по поводу характера общественных взглядов Пушкина Речь идет об историке В Мякотине, видном представителе либерального народничества Не будучи пушкинистом, он опирается главным образом на работы Анненкова По мнению Мякотина, поверхностный либерализм молодого Пушкина после 1825 г. сменился умеренным консерватизмом Однако Мя-котин не склонен расценивать эти изменения как кардинальные В то же время Мякотин разошелся с Якушкиным в оценке пушкинских общественных взглядов Мякотин, например, решительно заявляет, что мнение о зрелом Пушкине как наследнике декабризма абсолютно неверно Критике Мякотин подвергает и суждение Якушкина о сочувствии поэта идеям Радищева Таким образом, точка зрения Мякотина подобна той, на которой стоял Анненков, однако она отличается от нее отрицательным, а не положительным, как у первого пушкиниста, отношением к консерватизму поэта

Итак, к концу XIX в. определились две полярные точки зрения на политическое мировоззрение Пушкина Официальная точка зрения (поддержанная и революционными демократами) трактовала это мировоззрение как сложившееся лишь в конце 20-х и в 30-е гг, в результате переосмысления прежних бунтарских идеалов Другой взгляд на проблему, представленный Анненковым, Мякотиным и Якушкиным, состоял в признании пушкинского политического мировоззрения в целом единым, развивавшимся с годами, но не претерпевшим кардинальных изменений Правда, суть этого мировоззренческого единства они понимали по-разному, рассматривая его через призму собственных убеждений

В начале XX в проблема изучения политического мировоззрения Пушкина продолжала оставаться актуальной Так, А Слонимский посвятил этой теме две статьи (1904 и 1908 гг), в которых, придерживаясь позиции Якушкина, пишет об истоках пушкинского вольнолюбия, рассказывает о связях поэта с декабристами Указав на грань, отделявшую взгляды поэта от устремлений декабристов, ученый объяснял ее эволюцией пушкинского либерализма, понятой как вынужденный переход к внешней благонамеренности, за которой скрывалась внутренняя независимость

Полемизируя со Слонимским, к данной проблеме в 1908 г обратился Н Лернер Согласно ему, Пушкин, видя в декабристах силу, способную реализовать его общественные идеалы, не был стойким защитником революционных убеждений После поражения декабризма поэт увидел силу правительства, способную принести благо России Лернер считает зрелого Пушкина умеренным консерватором и полагает, что решительною перелома во взглядах поэта после восстания не произошло

В 1915 г к изучению проблемы обратился публицист В Водовозов Идя вслед за Мякотиным, он считал Пушкина монархистом и утверждал, что во взглядах поэта после декабрьских событий не произошло перелома Однако

стремясь примирить Анненкова с Якушкиным, он противоречиво заявлял, что Пушкин был единомышленником Радищева

В 1918 г рассматриваемая проблема была поднята М Гофманом Однако разработанная ученым схема эволюции общественных взглядов Пушкина, подчеркивавшая цельность и относительную константность политического мировоззрения поэта, не отличалась оригинальностью Данная схема в общих чертах повторяла концепцию, разработанную Анненковым и Якушкиным (в этом случае с акцентом на «якушкинской» составляющей) и принятую либеральными пушкинистами тех лет, Таким образом, труд Гофмана представляется нам вторичным Значение же его мы видим в том, что он подводит итоги изучения общественно-политических взглядов Пушкина в дооктябрьский период Опираясь на труд Гофмана, мы можем утверждать, что в период между двумя революциями (1905 г и октябрьской 1917 г.) пушкиноведение полностью отказалось от идеи резкого перелома в политических воззрениях Пушкина и придерживалось мнения о том, что эти воззрения лишь в незначительной степени эволюционировали в течение жизни поэта При этом очевидно стремление большинства пушкинистов в период острой политической борьбы представить поэта одновременно сторонником прогрессивных преобразований и хранителем лучших традиций российской государственности Пытаясь достичь этой цели, исследователи синтезировали прямо противоположные друг другу концепции Анненкова и Якушкина Кроме того, у всех названных ученых, за исключением Слонимского, отсутствовало понимание того, что изменение взглядов поэта на декабризм произошло не после восстания, а в результате идейного кризиса 1823 г. Итак, проблема изучения пушкинского политического мировоззрения осталась в дооктябрьский период нерешенной Произошло это во многом потому, что решение ее всецело определялось политической конъюнктурой своего времени Далее мы рассматриваем работы советских пушкиноведов, занимавшихся проблемой изучения политического мировоззрения Пушкина Мы начинаем этот обзор со статей В Брюсова конца 10-х - начала 20-х гг Приняв советскую власть, Брюсов выработал новый взгляд на Пушкина, в корне отличный от того, которого придерживался прежде Главной задачей на этом этапе своей работы в пушкиноведении Брюсов считал защиту тезиса о непреходящей культурно-исторической значимости творчества великого поэта в условиях, крайне неблагоприятных для сохранения классического наследия. Однако Брюсов был вынужден реабилитировать великого поэта в глазах представителей пролетарской культуры ценой искажения его взглядов и убеждений Он пытался найти ту почву, на которой можно было бы обосновать необходимость для советских людей наследия Пушкина Данной почвой стал вопрос о пушкинских политических взглядах, которые в интересах дела Брюсов был вынужден обозначить как крайне революционные Однако позиция Брюсова встретила критику как со стороны старого либерального пушкиноведения, так и со стороны социологи-стов Как видим, Брюсов не имел абсолютной поддержки, поскольку «его» Пушкин тогда еще казался ненужным советскому государству Во всяком случае, весьма скромно отмеченный в СССР 125-летний юбилей со дня рождения великого поэта доказывает, что власть еще не рассматривала его тогда в качестве необходимого для коммунистического читателя классика минувшей эпохи.

Далее мы анализируем монографию ПСакулина «Пушкин и Радищев» (1920), в которой он выступил против брюсовского понимания великого поэта В работе Сакулина впервые был убедительно показан скрытый механизм мировоззренческой эволюции Пушкина Ученый системно выстраивает ход формирования зрелого пушкинского политического мировоззрения, стараясь сопоставить показательные высказывания поэта в художественном творчестве, публицистике, критике с другими его суждениями по тому же поводу Очевидным достоинством книги Сакулина нужно считать то, что в годы напряженной идеологической борьбы он объективно пишет о «поправении» Пушкина Данное изменение в пушкинских взглядах Сакулин показал как результат обретения поэтом жизненной мудрости и естественного развития присущих ему от рождения личностных качеств Между тем книга Сакулина не была лишена недостатков Так, в ней обойдены вниманием вопросы об отношении Пушкина к крепостному праву, Великой французской революции, польскому восстанию 30-х гг Итак, нужно признать, что в работе Сакулина вопрос об эволюции пушкинского политического мировоззрения не получил законченного освещения Но вместе с тем эта работа стала в методологическом отношении прорывом в деле изучения данного вопроса Книга была неоднозначно встречена критикой* ее не приняли Брюсов и его сторонники В Боцяновский и С Гессен, равнодушно к ней отнеслись социологисты Но зато она получила поддержку со стороны В Семенникова и П Щеголева, крупнейших знатоков вопроса

Однако Щеголев в 1923 г сделал попытку внести свой вклад в разработку проблемы политического мировоззрения Пушкина Щеголев полагал, что выяснить специфику общественных взглядов поэта можно только решив вопрос о его отношениях с Николаем I В своих рассуждениях Щеголев был согласен с Сакулиным, когда писал о переходе Пушкина на консервативные позиции во вторую половину 20-х гг Однако если Сакулин полагал, что в 30-е гг взгляды Пушкина окончательно оформились, то Щеголев был убежден, что мировоззрение поэта продолжало эволюционировать Эволюция эта проявилась в изменении отношения Пушкина к царю с положительного на отрицательное В русле этой идеи Щеголев переработал в 1927 г книгу «Дуэль и смерть Пушкина»

Проанализировав ряд работ, созданных пушкинистами к 125-летнему юбилею великого поэта, мы сделали вывод о том, что высокое пушкиноведение в лице Н Измайлова, Б Модзалевского, Б Томашевского, П Щеголева и др предпочло как бы не заметить полярных крайностей (имеются в виду позиции Брюсова и Сакулина) в освещении вопроса об эволюции политического мировоззрения поэта. Ни брюсовская, ни сакулинская трактовки не были взяты на вооружение крупнейшими пушкинистами тех лет. Таким образом, в пушкинистике продолжала до определенного момента пользоваться признанием выработанная еще в дооктябрьский период версия понимания содержания и развития общественно-политических взглядов Пушкина

Начиная с 1925 г, изучение Пушкина в СССР становится по преимуществу социологическим Важнейший вопрос в пушкинской биографике тех лет -это вопрос о классовой позиции поэта Одним из первых начал серьезно работать над ним Д Благой. С его точки зрения, Пушкин, поверхностно связанный с декабризмом в молодости, в 1823 г. переходит на позиции теоретическою ари-

стократизма Однако на этом его политическая эволюция не заканчивается, потому что в 30-е гг у поэта появляется новое классовое самосознание - он начинает ощущать себя представителем третьего сословия, не забывая при этом о своем «шестисотлетнем дворянстве» Ученый сочувственно отмечает отход Пушкина от феодального миросозерцания и переход его на буржуазные позиции, но одновременно указывает и на консерватизм общественно-политических взглядов поэта в 30-е гг. Важно отметить, что Благой, определенно заявивший о просвещенном консерватизме зрелого Пушкина, тем самым противоречил той ветви социологизма, которую представляли Брюсов и его последователи, и, напротив, солидаризировался с рассмотренной выше монографией Сакулина Например, Благой не склонен упрекать Пушкина за перемену взглядов, видя в переходе поэта на новые классовые позиции адекватную реакцию на те исторические сдвиги, которые претерпело российское общество в начале николаевского царствования Более того, Благой полагает, что эти изменения в сознании Пушкина имели органический характер и были художественно плодотворными, с ними был связан переход поэта на позиции реализма В 1934 г ученый изложил принципы построения социологизированного пушкинского жизнеописания, которые, были взяты на вооружение советскими биографами поэта.

Между тем мнение Благого и его сторонников (А Грушкина, А Луначарского, Д Мирского, И Сергиевского и др.) разделялось не всеми со-циологистами Так, историк М Покровский считал Пушкина идеологом дворянства, взгляды которого были более реакционными, чем политическая доктрина николаевского самодержавия. Итак, мы видим, что социологисты, по-разному определяя классовые позиции зрелого Пушкина, были едины в признании его общественно-политического мировоззрения консервативным

В декабре 1935 г. в газете «Правда» Пушкин был официально объявлен великим русским поэтом С этого момента Пушкина уже нельзя было осуждать за консерватизм и принадлежность к привилегированному классу Вульгарно-социологические концепции Благого и Покровского уже в 1935 г подверглись жесткой критике Мы подробно анализируем наиболее показательную в этом отношении разгромную статью В Александрова «Шестисотлетнее дворянство» // Литературный критик 1936 № 7) На наш взгляд, она удачно иллюстрирует динамику перехода советской пушкинистики с позиций экономической социологии на позиции социологии идейно-политическои Статья Александрова показывает, как советские пушкиноведы, отказавшись от прежних вульгарно-социологических выводов и решений в преддверии юбилея, срочно пытались разработать новую схему общественно-политической эволюции Пушкина Мы видим, что в ходе этого процесса осуществлялось мифотворчество в духе Брю-сова, и Пушкин методами агитпропа превращался в плакатную фигуру революционера, последователя декабристов и предшественника Герцена

Первым исследователем, опубликовавшим в это время серьезную работу, посвященную анализу эволюции политического мировоззрения поэта, стал Б Томашевский. Мы имеем в виду его вступительную статью к однотомнику Пушкина, напечатанному в 1935 г Большой заслугой Томашевского является то, что ему впервые в СССР удалось создать целостную картину формирования пушкинского политического мировоззрения Ученый представил это мировоз-

зрение в его динамическом единстве смена этапов политического развития поэта выглядит в работе Томашевского именно эволюционно, т.е. как исторически и психологически обусловленный процесс последовательного развития от умеренного либерализма к умеренному консерватизму При этом подчеркивается, что данный консерватизм не являлся изменой свободолюбивым идеалам молодости В рамках этой концепции Пушкин выглядел не ренегатом или революционером, а человеком своего времени, чьи интенсивные искания в области политической мысли интересны далеким потомкам как ключ к постижению его гениального творчества Время публикации статьи Томашевского - это очень интересный период в развитии советского общества, когда была достигнута известная политическая и экономическая стабильность, а вместе с ней появилась потребность избавиться от левых перегибов во всех сферах жизни, опереться на национальные и мировые культурные традиции и почувствовать себя частью всего цивилизованного мира В этой обнадеживающей обстановке статья Томашевского воспринималась как официально утвержденная концепция становления политического мировоззрения великого поэта, предлагавшая вектор изучения его жизни и творчества в преддверии юбилейных торжеств.

И, на наш взгляд, не случаен тот факт, что уже в 1936 г публикуется первая объемная советская биография поэта, написанная Г Чулковым Политическую биографию Пушкина Чулков выстраивает, опираясь на статью Томашевского, и в этом смысле его работа вторична Однако книга Чулкова о Пушкине, по словам М Михайловой, - это «неожиданно в русской культуре советской эпохи появившаяся первая религиозная биография поэта»24. Следовательно, реконструкция религиозного мироощущения Пушкина была для Чулкова сверхзадачей Политическая же биография поэта - это своего рода канва его духовной биографии, написанной как бы между строк С возрастом политическое мировоззрение поэта становилось все более консервативным, в общемировоззренческом плане этот же процесс выглядел как духовное взросление

В конце 1936 г В Кирпотин сделал попытку определить сущность политического мировоззрения поэта Очерк политической биографии Пушкина в основном выстраивается Кирпотиным с опорой на статью Томашевского Однако в отличие от Томашевского Кирпотин полагал, что в 30-е гг эволюция политического мировоззрения поэта не завершилась Он писал по этому поводу «Классовый смысл эволюции творчества Пушкина необходимо искать не по линии от дворянства к буржуазии или от дворянства к мещанству, а по линии от дворянства к крестьянству, по типу эволюции Льва Толстого»25. Эта идея встретила критику, но в целом размышления Кирпотина были восприняты как официальная позиция советской пушкинистики по изучаемому вопросу

В январе 1937 г вышла биография Пушкина, написанная Н Бродским, которая до сих пор остается лучшей по полноте фактического материала Что касается разработки проблемы политического мировоззрения поэта в этой книге, то, по словам Н Мордовченко, Бродский «в основном, исходит из концепции

24 Чулков Г И Жизнь Пушкина М, 1999 С 8

25 Кирпотин В Я Наследие Пушкина и коммунизм С 249

Б В Томашевского»26 Соглашаясь с Мордовченко, мы считаем, что Бродский внес в концепцию Томашевского значительные коррективы, и подробно рассматриваем этот материал в диссертации В итоге мы делаем вывод, что, не называя Пушкина прямо революционером, как это сделал в свое время Брюсов, Бродский несколько отошел от концепций политического развития великого поэта, которые были предложены его предшественниками - Томашевским, Чулковым, Кирпотиным Пушкин Бродского - это последователь Радищева, почти революционер Необходимо отметить, однако, что в отличие от названных исследователей Бродский не считает нужным перегружать свой труд доказательной аргументацией и многие его утверждения о политической позиции зрелого Пушкина выглядят недостаточно обоснованными. Так, с начала 1937 г. посредством капитальной биографии великого поэта, талантливо написанной Бродским, в общественное сознание советских людей стал внедряться официальный миф о Пушкине как о революционере, яростном, непримиримом враге монархии В данном контексте этот серьезный, значительный труд Бродского воспринимается как политически тенденциозный идеологический заказ сталинского режима, как «житие» великого поэта.

В 1939 г выходит в свет биография Пушкина, написанная Л Гроссманом Несмотря на популярный характер своего труда, Гроссман стремится придать ему черты научной объективности, хотя и лишенной академической основательности Что же касается в целом концепции политической эволюции Пушкина, предложенной Гроссманом, то она, как справедливо заметил И Сергиевский, «не отличается новизной»27 Однако критик вовсе не осуждает за это биографа. Напротив, Сергиевский удовлетворен тем, что рецензируемая книга репродуцирует идеологически правильное понимание Пушкина Действительно, можно сказать прямо, что Гроссман, развивая концепцию идеологического формирования Пушкина, в основном следует за Бродским Некоторые отличия в трактовке политических взглядов зрелого поэта, которые можно найти в книге Гроссмана, объясняются, по-видимому, тем, что в 1939 г. взгляд на Пушкина как на революционера настолько упрочился, что отступления от него были нежелательны В целом можно сказать, что книга Гроссмана носит в еще большей степени житийный и лакировочный характер, чем труд Бродского Книга Гроссмана оставалась последней солидной биографией поэта в СССР до самого конца советской эпохи, когда вышли в свет работы В Кулешова и Ю Лотмана Я Левкович связывает этот факт с тем, что начавшаяся в 30-е гг работа по созданию полного собрания сочинений Пушкина выдвинула требование частных исследований в области биографии поэта Таким образом, пушкиноведение 40-х и 50-х гг было просто не в состоянии решить задачу по созданию синтетической пушкинской биографии Это справедливое, но не исчерпывающее объяснение Мы полагаем, что указанный период был неплодотворным в деле создания пушкинской биографии из-за сложных условий военного

26 Временник Пушкинской комиссии М ,Л , 1939 Вып 4-5 С 521

27 Литературное обозрение 1940 № 14 С 44

времени А в послевоенный период помехой оказалась кампания по борьбе с космополитизмом, в условиях которой адекватно писать о жизни и творчестве Пушкина, особенно об иностранном влиянии на него, было невозможно

Итак, к 1937 г процесс канонизации Пушкина советской идеологией завершился Однако надо иметь в виду, что советские пушкинисты в условиях жесточайшего идеологического террора были вынуждены выработать две схемы пушкинской политической эволюции Одна предназначалась для широких читательских масс, и, со!ласно ей, Пушкин объявлялся революционером и атеистом Другая схема, гораздо менее радикальная и прямолинейная, была адресована академическому сообществу Наличие в общественном сознании обеих этих схем, возможно, также явилось препятствием в деле создания базирующейся на строгих научных принципах пушкинской биографии.

В Зарубежье проблема создания политической биографии поэта стояла не менее остро, чем в СССР Книга В Мякотина «Пушкин и декабристы» вышла уже в 1923 г Однако это всего лишь переиздание его статьи, опубликованной в 1899 г и уже рассмотренной нами Книга Мякотина не имела успеха И это притом, что он писал о переходе Пушкина в конце жизни на консервативные позиции Данная точка зрения была близка многим эмигрантам, бежавшим от революции В связи с этим объяснить неуспех книги можно двумя причинами Во-первых, исследование уже было знакомо специалистам, а во-вторых, Мяко-тин, известный левый политик, консерватизм поэта оценивал негативно

В 1924 г в Праге вышла статья Г Вернадского «Пушкин историк», где был сделан анализ политических взглядов зрелого Пушкина Вернадский убежден, что в течение всей жизни Пушкин был монархистом и противником политического радикализма Вернадский полагает, что разработка поэтом в 30-е гг концепции политического аристократизма побудила его пересмотреть взгляды на монархию с точки зрения представителя униженного родовитого дворянства. Согласно ученому, Пушкин, оставаясь сторонником мощной императорской власти, ищет пути ее улучшения Заслуживает внимания мысль Вернадского о том, что зрелый Пушкин примирился с взглядами Карамзина и выработал поведенческую стратегию, ориентируясь на его жизненный и творческий опыт

В 1926 г в Лондоне вышла в свет первая в Зарубежье пушкинская биография, написанная на английском языке кн Д Святополк-Мирским Разрабатывая в этой книге вопрос о политическом мировоззрении Пушкина, Мирский в качестве концептуального источника опирался на советский академический очерк жизни и творчества поэта, выпущенный в 1924 г Однако некоторые наблюдения Мирского заслуживают внимания Перейдя в конце 20-х гг на позиции марксизма и вернувшись на родину, Мирский уточнит и конкретизирует ряд положений, высказанных в его книге В результате появится статья «Проблема Пушкина» (1934), в которой будет развиваться высказанная еще в Англии мысль о том, что Пушкин, став консерватором, тяготился изменой прежним вольнолюбивым убеждениям Однако исследователь, ставший видным социо-логистом, будет развивать эти мысли в крайне вульгарной форме

В 1929 г вышла в свет статья В Францева, посвященная отношению Пушкина к польскому восстанию 1830-1831 гг, автор которой признался, что, характеризуя политические взгляды Пушкина, согласился с выводами книги

Сакулина «Пушкин и Радищев» Однако в этой книге нет материала о польском восстании, и правильнее полагать, что Францев не повторяет мысли Сакулина, а дополняет их Новаторство Францева состоит в том, что он доказал влияние на Пушкина М.Погодина При этом ученый подчеркивал, что позиция поэта самостоятельна и является следствием хорошего знания славянского вопроса

В 1931 г. вышла в свет написанная М Гофманом биография Пушкина на французском языке Оценивая в целом характер разработки ученым проблемы пушкинского политического мировоззрения, можно сказать следующее По мнению Гофмана, поэт, будучи внутренне свободным человеком, после восстания декабристов (но еще до встречи с царем), перешел на консервативные позиции и оставался на них до конца жизни Очевидно, что Гофман в эмиграции трактовал вопрос о содержании политических взглядов поэта более упрощенно, чем в советской монографии 1918 г

Следующая группа работ о политическом мировоззрении Пушкина была вызвана к жизни юбилеем великого поэта 1937 г Начать их анализ нам хотелось бы с книги П Милюкова «Живой Пушкин» Милюков - вождь кадетской партии, понимая Пушкина как представителя русского либерализма, создал такое его жизнеописание, которое в строгом смысле нельзя отнести к жанру политической биографии Это обстоятельство предопределило успех книги у эмигрантской публики, так как она легче всего могла ожидать от Милюкова тенденциозного изображения Пушкина как политического деятеля или, во всяком случае, как крайне политизированной личности Этого не произошло, и не только потому, что автор не злоупотреблял политической терминологией, но и потому, что он вообще не видел в поэте политика - ни практика, ни теоретика Итак, концепция книги Милюкова о Пушкине заключается в изображении жизненного пути поэта как пути обретения личной независимости, духовной свободы вне политических партий, группировок и идеологий.

Однако в юбилейной пушкинской литературе мы находим и совершенно иное решение проблемы пушкинской мировоззренческой эволюции Если у Милюкова великий русский поэт вышел либералом, лояльным по отношению к власти, то в большинстве юбилейных публикаций поэт трактуется как мыслитель и художник, в достаточной мере адекватный установленному в стране политическому режиму Считать Пушкина монархистом в эмигрантских кругах стали во многом поневоле Не только потому, что ненавидели изгнавшую их из Отечества революцию, но и потому, что в предъюбилейный период Пушкина в СССР объявили великим поэтом за его будто бы революционные убеждения И поэтому перед эмигрантами встала задача написать о Пушкине как политическом консерваторе и монархисте. Симптоматично, что сложную эту задачу, требующую тонкого и вместе с тем системного мышления, взялись выполнить не политики и литераторы, а представители религиозно-философской мысли К анализу политического мировоззрения Пушкина в указанном ключе обратились И Ильин, Г.Федотов и С Франк Объединяет этих мыслителей то, что они одновременно, но независимо друг от друга подошли к решению поставленной задачи с одних и тех же позиций Все они внимательно отнеслись к размышлениям кн П Вяземского о политическом мировоззрении великого поэта и позаим-

ствовали у него формулу для обозначения этого мировоззрения - «либеральный консерватор», вкладывая в нее примерно одно и то же содержание

Статья Франка «Пушкин как политический мыслитель» выглядит гораздо обстоятельнее работ Ильина и Федотова Эта обстоятельность была связана с тем, что Франк в эмиграции разработал собственное политическое учение «либеральный консерватизм», явившееся составной частью его философской системы Франк определяет характер зрелого пушкинского политического мировоззрения как «консерватизм, сочетающийся однако с напряженным требованием свободного культурного развития, обеспеченного правопорядка и независимости личности, - т е в этом смысле проникнутый либеральными началами»28 Данная формулировка родилась в результате знакомства Франка с лучшими исследованиями в области изучения политического мировоззрения Пушкина, прежде всего с работами Б Томашевского Однако заслуга Франка заключается не только в том, что он, подобно советскому ученому, предложил научно точный очерк мировоззренческой эволюции Пушкина, но и в том, что он рассмотрел политические взгляды поэта как факт его духовной биографии

Далее мы рассматриваем двухтомное жизнеописание Пушкина, созданное А Тырковой-Вильямс в период с 1929 по 1939 гг Концепцию политической биографии Пушкина автор позаимствовала у П Анненкова, на труды которого она, судя по сноскам и библиографическому списку, опиралась очень широко Пушкин Тырковой-Вильямс - это либеральный консерватор, вся творческая деятельность которого определяется идеей российской великодержавности Здесь, однако, в системе рассуждений автора мы видим некоторое противоречие Заключается оно в том, что Тыркова-Вильямс анализирует политическое мировоззрение поэта с явным акцентом на пушкинском консерватизме, игнорируя характер и качество пушкинского либерализма Итак, в плане разработки концепции эволюции пушкинского политического мировоззрения книга оказалась вторичной и даже архаичной, так как в ней не было учтено большое количество работ по данному вопросу, написанных после Анненкова

Иначе, чем другие представители эмигрантского пушкиноведения, занимавшиеся исследованием политической биографии великого поэта, мыслил В Ходасевич В последние годы жизни он работал над пушкинским жизнеописанием, предполагая опубликовать его к юбилею 1937 г Однако закончить работу к предполаг аемому сроку он не смог, написав только первые главы задуманной книги Как будет видно ниже, Ходасевич предложил чрезвычайно оригинальный подход к решению проблемы политического мировоззрения Пушкина, и, как мы полагаем, этот подход должен был отразиться в данном биографическом труде Итак, рассмотрим, в чем же заключалась оригинальность предложенного Ходасевичем подхода Сразу отметим, что сама идея этого подхода не принадлежала исключительно Ходасевичу, а могла быть позаимствована у А Веселовского О специфике пушкинского мировидения ученый писал «Прирожденной формой его мышления, была поэзия Сам он принадлежал к тем немногим, которые, призванные к жертве Аполлону, умеют отвлечь от действи-

28 Пушкин в русской философской критике С 412

тельности ее жизненное содержание и явить его в формах красоты... И в оценке общественных и исторических явлений ему случалось увлекаться мечтами поэта, идеализуя то, что осудил проклятый "правды свет", суд истории»29 Вот эта-то глубокая мысль об исключительно поэтическом видении мира Пушкиным, характерная для многих исследований Ходасевича, могла быть им позаимствована у Веселовского Закономерен вопрос знал ли Ходасевич статью Веселовского9 Мы полагаем, что знал, и приводим ряд аргументов, доказывающих справедливость этого предположения Но даже если Ходасевич и самостоятельно выработал свой взгляд на Пушкина, мы все-таки не могли не указать на приоритет Веселовского Итак, в чем же состояла суть подхода Ходасевича к анализу политических взглядов Пушкина? Одним из первых его высказываний по поводу общественных взглядов поэта была заметка, посвященная выходу в свет первого тома собрания сочинений великого поэта под редакцией В.Брюсова в 1920 г Ходасевич отрицательно оценил этот эдиционный опыт, потому что был не согласен с попыткой редактора революционизировать Пушкина По мнению Ходасевича, необходимо было «признать несомненное "поправение" Пушкина во вторую половину его жизни»30 В 1927 г вышла книга Д Благого «Классовое самосознание Пушкина». Ходасевич, будучи уже в эмиграции, написал подробный критический отзыв на эту книгу, в котором отдавал дань эрудиции и проницательности исследователя, но категорически осуждал избранную им научную методологию С точки зрения Ходасевича, марксистский социологизм завел Благого в тупик, заставив его противоречить самому себе. Однако не только против вульгарного социологизма здесь выступал Ходасевич, но и против всякой попытки писать о великом поэте, рассматривая его через призму собственных политических пристрастий, а также всякой попытки выстраивать стройные схемы эволюции его мировоззрения Ходасевич предложил иной способ изучать Пушкина в указанном аспекте, который поразительно напоминает вышепроцитированную мысль Веселовского Ходасевич писал «Пушкин никогда не был ни политическим деятелем, ни даже политическим мыслителем, как не был он человеком какого-нибудь общественного класса В сущности своей не был он ни правым, ни левым, ни дворянином, ни мещанином Сам Бог его деклассировал и вывел за границы политики еще в материнской утробе Пушкин был и ощущал себя прежде всего и всегда - поэтом Это и было его единственное, подлинное, вошедшее в плоть и кровь, в основе руководящее им всю жизнь "классовое" и "сословное" самоопределение Наилучшим политическим и социальным строем почитал он тот, при котором его, поэта и просветителя, наиболее слушали бы и при котором он занимал бы наиболее достойное положение, при котором он имел бы самое просторное поле действий, самую широкую и восприимчивую аудиторию »31 Данное развернутое высказывание Ходасевича, имеющее методологическое значение, как будто лишает надежды на успех всякую попытку изучения политических взглядов

25 Известия ОРЯС Имп Академии наук 1899 T IV Кн 3 С 796

10 Ходасевич В Ф Пушкин и поэты его времени В 3 т Т 1 Berkeley Slavic Specialties, Oaklend, California, 1999 С 86

" Там же С 93-95

Пушкина, поскольку заявляет о принципиальной бессмысленности исследований такого рода Между тем в 1934 г Ходасевич вновь обращается к рассмотрению данной проблемы в статье «Пушкин и демократия» Осудив традицию причислять Пушкина к лагерю революционеров, Ходасевич предлагает свое видение эволюции политического мировоззрения великого поэта Между тем Ходасевич, словно бы вопреки собственной методологии, представил сжатый очерк политической эволюции Пушкина, который вполне коррелирует с общим стремлением эмигрантов изображать великого поэта консерватором и монархистом Как же нужно понимать данный факт как отказ исследователя от прежде разработанной методологии или, наоборот, как пример применения этой методологии на практике9 На наш взгляд, правильнее последнее Ходасевич предлагает не четкую схему мировоззренческой эволюции, а указывает вектор движения политической мысли поэта Совершенно очевидно, что Пушкин в течение своей жизни двигался «вправо», но очевидно также, что та политическая теория, которая прочитывается в его высказываниях, не имеет реального приложения к политической реальности его времени Это всего лишь утопия, созданная поэтом В связи с этим мы полагаем, что Ходасевич был прав как создатель нового подхода к изучению политических взглядов Пушкина, хотя и не был услышан своевременно Именно на этом пути, то есть рассматривая политическую мысль Пушкина только как факт его духовной биографии, а не как факт политической истории России, можно приблизиться к истине

Подведем итоги. Проанализировав большое количество специальных работ, созданных в России, в СССР и в эмиграции, мы выяснили, что проблема создания политической биографии Пушкина была одной из наиболее востребованных и важных на протяжении всего времени существования пушкинистики Мы, как нам кажется, убедительно доказали тот факт, что система общественно-политических взглядов поэта была не только идеологически ангажированным и в силу этого популярным объектом изучения, но и являлась сюжетной канвой для наиболее значительных биографий поэта, т е для книг Бродского, Гроссмана, Чулкова в СССР и книг Гофмана, Милюкова, Святополк-Мирского, Тырковой-Вильямс в эмиграции Проведенный анализ со всей очевидностью обнаружил и подтвердил тот факт, что исследователи и в XIX в , и в еще большей степени в XX в решали эту проблему исходя из существующей политической конъюнктуры С одной стороны, они создавали модель пушкинского политического мировоззрения по образу и подобию собственных общественно-политических взглядов, а с другой стороны, привлекали Пушкина на свою сторону как политического союзника Именно с этим обстоятельством был связан разнобой в оценке характера политической платформы великого поэта, который сразу же после смерти в 1837 г стал рассматриваться либо как революционер, либо как консерватор Парадоксально, между тем, что уже кн Вяземскому и Анненкову в работах 70-80-х гг удалось предложить столь удачную схему эволюции политического мировоззрения великого поэта, что, по сути, она используется до сих пор Анненков развернул и наполнил реальным содержанием формулу Вяземского, определившего политическое мировоззрение Пушкина как «либеральный консерватизм» Он первым убедительно показал, что политическое мировоззрение поэта эволюционировало «вправо», но при этом бази-

решалось на высоких идеалах свободы, личностного достоинства и просвещения Заслугой Анненкова было также доказательство того, что в политическом развитии поэта не было резкого перелома и его консерватизм обрел почву под собой примерно за полтора года до восстания декабристов Томашевский и Франк продолжили дело Анненкова, опираясь на те факты, которые стали достоянием науки уже после смерти первого пушкиниста Эти ученые реанимировали и канонизировали анненковскую концепцию политического развития Пушкина В результате наиболее значительные пушкинские биографии, созданные в XX в, базировались на анненковской концепции. Этот факт нужно признать, правда, с той оговоркой, что в СССР в силу специфических идейно-политических и социокультурных условий эта концепция подверглась искажениям Подчеркивая заслуги Томашевского и Франка в деле актуализации и канонизации анненковской концепции, нужно признать, что Франк оказался более последовательным учеником первого пушкиниста, хотя использовал и идеи Томашевского. Дело в том, что Франк и его единомышленник по данному вопросу Ходасевич, идя вслед за Анненковым и Гершензоном, поставили вопрос о создании духовной биографии великого поэта, которая была бы шире и глубже его внешнего жизнеописания Политической биографии поэта Франк и Ходасевич первыми после Анненкова придали статус важнейшей составляющей такой духовной биографии Однако Ходасевич пошел дальше Франка и предложил новаторскую методологию изучения политического мировоззрения Пушкина Ходасевич отказался разделять Пушкина на различные ипостаси бытовой человек, поэт, политический мыслитель. По мнению Ходасевича, Пушкин - это поэт, и таков он не только в сфере художественного творчества, но и в быту и в его политических размышлениях и пристрастиях Это не означает, что политическая биография Пушкина имеет исключительно историко-литературное и художественное значение, но очевидно и то, что рассматривать поэта в ряду великих политических мыслителей XIX в, как это предлагал делать Франк, непродуктивно На наш взгляд, этот традиционный подход и был причиной неразрешимых споров, имеющих уже почти двухсотлетнюю историю Подход же, предложенный Ходасевичем, представляется нам очень перспективным, тем более что в русле его в последнее время созданы ценные работы, рассматривающие отдельные вопросы политической биографии поэта как составные части его духовной биографии Мы имеем в виду книги и статьи М Альтшуллера, В Вацуро, В Коровина, И Немировского, В Непомнящего, Н Эйдельмана и др пушкинистов Возникает вопрос имеют ли сейчас какое-либо значение советские пушкиноведческие работы 20-30-х гг, посвященные изучению политической биографии поэта9 Из этих работ, как видно из вышесказанного, мы выделили статью Томашевского и книгу Чулкова Однако это не означает, что мы считаем огромный пласт советской идеологизированной пушкинистики тех лет научным мусором. Напротив, мы достаточно внимательно исследовали этот материал и считаем, что он представляет большой научный интерес Наиболее талантливые работы советских социологистов, прежде всего Благого, будучи идеологически и методологически ошибочными, были вместе с тем очень глубокими и ценными исследованиями частных или специальных вопросов пушкинской политической биографии Достаточно сказать, что книга

Благого о классовом самосознании Пушкина была не только прекрасным фактографическим источником, полным тонких и до сих пор не утративших ценности наблюдений, но стала, например, импульсом для создания оригинальной методологии Ходасевича Не случайно и то, что пушкинисты Зарубежья, имевшие в отличие от своих коллег в СССР возможность знакомиться с работами идеологических оппонентов, широко и нередко сочувственно опирались на достижения советского литературоведения В связи с этим нам хотелось бы подчеркнуть, что русская пушкинистика XX в , несмотря на идеологические разногласия исследователей, представляла собой известное единство в плане постановки целей и выработки методологии Полагаем, что можно говорить об исследовании политической биографии Пушкина в рассматриваемый нами период как о едином процессе Обе ветви русского пушкиноведения, к сожалению, не имевшие возможности участвовать в полноценном диалоге, тем не менее конструктивно и плодотворно дополняли друг друга.

В заключении подведены общие итоги исследования, намечены его перспективы

Проведенное в данной работе исследование ряда важных вопросов, связанных с проблемой создания биографии Пушкина в литературоведении СССР и русского зарубежья в 20-30-е гг, позволяет сделать следующие общие выводы Прежде всего, нужно отметить то неочевидное, на первый взгляд, обстоятельство, что пушкиноведение Советского Союза и Зарубежья в 20-30-е гг представляет собой единый текст, обладающий некоторыми общими структурными и типологическими признаками Основной признак, указывающий на известное единство двух ветвей русского пушкиноведения в изучаемый период, - это их связь с дореволюционной пушкинистикой, порождением которой они являются Мы имеем в виду не только использование богатого фактического и фактографического материала, накопленного дореволюционным пушкиноведением, не только применение ряда уже разработанных в дооктябрьский период методологических подходов к изучению биографии и творчества Пушкина, но и обращение к широкому кругу проблем, об актуальности которых заявили уже первые пушкинисты Следование научным принципам дореволюционного пушкиноведения и установка на решение ряда поставленных им проблем превращает совокупность рассмотренных нами литературоведческих работ в единый текст, определяемый общим целеполаганием и общими методологическими исканиями Что же касается существовавшего между пушкинисти-ками СССР и эмиграции идеологического размежевания, то наличие его не препятствует восприятию этих ветвей науки о Пушкине как единого текста Во-первых, потому, что данное идеологическое размежевание внятно обозначилось далеко не сразу, а только к середине 30-х гг Связано это было, прежде всего, с тем, что долгое время в пушкиноведении Советского Союза и эмиграции работали исследователи, начавшие научную деятельность еще до революции Это обеспечивало науке о Пушкине необходимую и полезную преемственность. Во-вторых, отсутствие в СССР до середины 30-х гг потребности в идеологическом освоении творческого наследия Пушкина также способствовало обеспечению единства в оценке жизни и творчества великого поэта как на родине, так и в Зарубежье Например, одинаковая трактовка Пушкина как монархиста и консер-

ватора советскими и эмигрантскими литературоведами и критиками при сходстве формулировок интонировалась по-разному - с осуждением в первом случае и с одобрением во втором В-третьих, даже после возникновения в период подготовки и проведения столетнего юбилея поэта идеологической пропасти между советской и эмигрантской пушкинистиками, они могут рассматриваться как типологически и структурно однородные явления, поскольку указанное размежевание осуществлялось по принципу зеркальной композиции Иначе говоря, с идеологической точки зрения Пушкин оценивался в СССР и в Зарубежье в русле строго поляризованных суждений - в Стране Советов как революционер и атеист, а в странах русского рассеяния как консерватор и приверженец православия Итак, все рассмотренные нами в диссертации проблемы, связанные с созданием пушкинской биографии, были общими и для советской, и для эмигрантской пушкинистики, что позволило провести сопоставительный анализ того, как решались эти проблемы литературоведами СССР и Зарубежья в 20-30-е гг Завершив исследование, мы выразили надежду на то, что оно может представлять интерес не только как определенный вклад в историю пушкиноведения, но и является фактографическим обоснованием верности того направления в современной пушкинской биографике, которое поставило своей задачей создание синтетического научного жизнеописания великого русского поэта, должного явиться реконструкцией его духовного бытия

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Чсрниговскии Д.Н. Проблема создания биографии А. С. Пушкина в советском литературоведении 20-30-х годов // Филологические науки. 2002. №5. - С. 34—41 (0,5 пл.).

2 Черниговский Д.Н. В.Ф. Ходасевич о политическом мировоззрении Пушкина // Преподаватель XXI век. 2008. № 1. - С. 99-102. (0,5 н.л.).

3 Черниговский Д.Н. Политическая биография A.C. Пушкина в изучении русских эмигрантов в 1920-е гг. II Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Научный журнал. - Киров, 2008. № 1 (1). С. 72-78. (1 п л.).

4 Черниговский Д.Н. Политическая биография A.C. Пушкина в трудах советских социологистов 1920-1930-х гг. // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Научный журнал. - Киров, 2008. № 2 (1). - С. 78-82. (0,6 н.л.).

5. Черниговский Д.Н. Вклад Г.И. Чулкова в изучение политической биографии Пушкина // Преподаватель XXI век. 2008. № 2. - С. 88-91. (0,5 п.л.).

6. Чсрниговскии Д.Н. A.B. Тыркова-Вильямс об общественно-политических взглядах Пушкина // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Научный журнал. - Киров, 2008. № 3 (2). -С. 170-173 (0,6 п.л.).

7. Черниговский Д.Н. Первая биография Пушкина в русском зарубежье (о книге Д.П. Святополк-Мирского) // Филологические науки. 2008. № 6. - С. 99-105 (0,5 п.л.).

8 Черниговский Д Н Проблема создания биографии А С Пушкина в СССР и русском Зарубежье в 20-30-е годы - М , 2002 - 172 с. (10,75 п л ).

9 Черниговский Д Н История изучения политической биографии АС Пушкина в литературоведении СССР и русского зарубежья в 1920-30-е годы - Киров,2008 - 165 с (10,3пл)

10 Черниговский Д Н Общественно-политические взгляды //АС Пушкин Школьный энциклопедический словарь -М,1999 - С 334-336 (0,3 п л )

11 Черниговский ДН Пушкинские юбилеи 1937 и 1949 годов // Пушкиниана Вятские страницы -Киров, 1999 - С. 232-242 (0,5 п.л.).

12 Черниговский ДН Из истории изучения психологии творчества А С Пушкина (В В Вересаев и Д Н Овсянико-Куликовский) // XII Пуришев-ские чтения Всемирная литература в контексте культуры Сборник статей и материалов -М,2000 - С 179-180 (0,1 п л )

13 Черниговский ДН Проблема создания биографии АС Пушкина в СССР в 1920-30-е годы // XIII Пуришевские чтения Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов -М,2001 -С 298-299(0,1 п л)

14 Черниговский ДНК истории изучения проблемы пушкинской двойственности // Анализ литературного произведения Сборник научных трудов Вып. 3 -Киров, 2001.-С. 153-162 (0,7 п л)

15 Черниговский Д Н Из истории изучения биографии Пушкина в русском зарубежье // XIV Пуришевские чтения Всемирная литература в контексте культуры- Сборник статей и материалов - М, 2002. - С. 416—417 (0,1 п л)

16 Черниговский ДН Из истории психоанализа литературы в СССР (об опыте изучения психологии личности А С Пушкина с точки зрения фрейдизма) // Страницы истории русской литературы Сборник статей К семидесятилетию проф В И Коровина - М, 2002 - С. 192-197 (0,4 п л )

17 Черниговский Д.П Видный пушкинист русского зарубежья - вятский уроженец (о Г Я Трошине) // Костровский сборник Провинциальная литература в контексте русской культуры Вып 1. - Киров, 2002 - С 52-53 (0,1 п л )

18. Черниговский Д Н Изучение психологии личности А С Пушкина в дореволюционной России // XV Пуришевские чтения Всемирная литература в контексте культуры Сборник статей и материалов - М, 2003 - С 303-304 (0,1 п л)

19 Черниговский Д Н Изучение психологии личности А С Пушкина в отечественном литературоведении // Актуальные проблемы гуманитарных и экономических наук Материалы VI межрегиональной межвузовской научно-практической конференции Т II. - Киров, 2003 -С 86-91 (0,5 п л)

20 Черниговский Д Н Из истории изучения общественно-политических взглядов А С Пушкина в XIX в // Актуальные проблемы современной филологии Литературоведение Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции -Киров, 2003 - С 14-16. (0,2 п л )

21. Черниговский Д Н Г Я. Трошин, врач и пушкинист, вятский уроженец // Герценка Вятские записки Научно-популярный альманах Вып 4 - Киров, 2003.-С 51-56 (0,5 п л)

22 Черниговский Д Н Изучение общественно-политических взглядов А С Пушкина во вторую половину XIX в // Труды кафедры русской литературы анализ художественного текста сборник научных трудов - Киров, 2005 -С. 31-37 (0,5 п л )

23 А С Грин и пушкинский юбилей 1924 г // А С Грин, взгляд из XXI века К 125-летию Александра Грина сборник статей по материалам Международной научной конференции «Актуальные проблемы современной филологии». - Киров- Изд-во ВятГГУ, 2005. - С. 219-221 (0,3).

24 Черниговский Д Н Из истории изучения политических взглядов Пушкина в начале XX века (в дооктябрьский период) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета Научно-методический журнал - Киров, 2005. №12 -С 95-100(1,0пл)

25 Черниговский Д Н Вклад В Я Брюсова в изучение политического мировоззрения А С Пушкина // Труды кафедры русской литературы Сборник научных трудов Вып 5 - Киров, 2006. - С 21-26 (0,5 п.л)

26 Черниговский Д Н Книга П.Н. Сакулина об А С Пушкине в ситуации методологической борьбы 20-х годов XX века // Русский человек на изломе эпох в отечественной литературе Сборник статей по материалам Международного литературно-образовательного форума - Киров, 2007. - С 31-35 (0,5 п л)

27. Черниговский Д Н Вклад В Я Кирпотина в изучение политической биографии А С Пушкина во вторую половину 1930-х годов // Филологическии анализ текста концептуальность и аналитизм. Материалы Всероссийской научной конференции - Йошкар-Ола, 2007 - С 59-64 (0,5 п л)

28. Черниговский ДНК уточнению смысловой структуры маленькой трагедии А С. Пушкина «Скупой рыцарь» // Герменевтический подход в гуманитарном образовании Коллект монография - Киров, 2007 - С. 47-51 (0,5 п л.).

29 «Но я другому отдана, Я буду век ему верна»- к проблеме интерпретации образа Татьяны в романс «Евгений Онегин» // Статьи о Пушкине - М Прометей, 1999 -С 85-88 (0,25 п л)

30 Вклад вятского литературоведа К В Дрягина в изучение вопроса о пушкинском реализме // Вестник Вятского государственного педагогического университета - Вып 3 - Русская литература - Киров Изд-во ВГПУ, 1998 -С. 24-28 (0,25 п л )

Подп к печ 13 04 2009 Объем 2,25 п л Заказ №75 ТирЮОэкз

Типография Mill У

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Черниговский, Дмитрий Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.:.2

ГЛАВА I. Проблема создания биографии A.C. Пушкина в СССР и русском зарубежье в 1920-1930-е годы.11

§ 1. Биография писателя как литературоведческая проблема в СССР и русском зарубежье.11

§ 2. Разработка методологии биографических изучений в пушкиноведении СССР и русского зарубежья в 1920-1930-е годы.32

2.1. Проблема пушкинской двойственности.32

2.2. Проблема автобиографичности пушкинского творчества.56

ГЛАВА II. изучение психологии личности A.C. Пушкина в СССР и русском зарубежье в 1920-1930-е годы.77

§ 1. Постановка проблемы.77

§ 2. Изучение психологии личности A.C. Пушкина в дореволюционной России .78

§ 3. Изучение психологии личности A.C. Пушкина в СССР в

1920-1930-е годы.!.89

§ 4. Изучение психологии личности A.C. Пушкина в русском Зарубежье в

1920-1930-е годы.112

ГЛАВА III. Изучение политической биографии A.C. Пушкина в литературоведении СССР и русского зарубежья в 1920-1930-е годы.136

§ 1. Постановка проблемы.136

§ 2. Изучение общественно-политических взглядов A.C. Пушкина в дооктябрьский период.139

2.1. Обзор исследований, созданных в XIX веке.139

2.2. Обзор исследований, созданных в XX веке, до Октябрьской революции

1917 года.155

§ 3. Изучение общественно-политических взглядов Пушкина в 1920—1930-е годы в СССР.168

3.1. Изучение политической биографииПушкина с позиций вульгарного социологизма.168

3.2. Изучение политической биографии Пушкина в период отказа от методологии вульгарного социологизма.198

§ 4. Изучение общественно-политических взглядов Пушкина в

1920-1930-е годы в русском зарубежье.273

4.1. Изучение политической биографии Пушкина в 1920-е годы.273

4.2. Изучение политической биографии Пушкина в 1930-е годы.292

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Черниговский, Дмитрий Николаевич

История пушкиноведения является важнейшим и все еще недостаточно разработанным аспектом того сегмента литературоведения, который традици онно называют наукой о Пушкине. Настоящая работа, имеющая критико-библиографический, а точнее, историографический характер, представляет собой вклад в развитие истории пушкинистики.

Необходимо отметить, что исторический, ретроспективный анализ науки — это непременный фактор ее полноценного бытия. Как пишет современный специалист в области методологии историографии, «научная критика выполняет функцию селекции результатов ^ проведенных исследований по ряду оснований, благодаря чему одни из них включаются в систему научных знаний, а другие отбрасываются. Она способствует отделению и уточнению - исследуемых проблем»1.

Подведение итогов развития пушкиноведения, критическое осмысление его полуторавековой истории представляется тем более необходимым, что современное состояние науки о Пушкине нельзя признать удовлетворительным. Сравнительно недавно отмеченный двухсотлетний юбилей великого поэта не только продемонстрировал не угасшую всенародную любовь к нему, но и высветил кризисное состояние современной пушкинистики.

До сих пор мы не имеем ни завершенного академического собрания сочинений поэта, ни пушкинской энциклопедии (вышедшая в издательстве «Просвещение» в 1999 г. под редакцией В.И. Коровина книга «A.C. Пушкин. Школьный энциклопедический словарь» — это огромный шаг вперед в решение данной проблемы, однако, не снявший ее окончательно с повестки дня). И что особенно досадно, у нас все еще нет синтетической научной биографии Пушкина, в полной мере учитывающей духовное становление личности поэта. Правда, в последнее время, благодаря усилиям С.Г. Бочарова, В.И. Коровина,

В:С. Непомнящего, И.З; Сурат работа по созданию такой биографии сдвинулась с мертвой точки.

Думается, в связи со сказанным выше, что воссоздание картины борьбы идей и методологий, которая составляет содержание стопятидесятилетней истории изучения Пушкина, необходимо для выработки правильных ориентиров развития пушкинистики на современном этапе ее существования. Данная мысль, в силу ее самоочевидности не нуждается в доказательствах. Достаточно только сказать, что в годы, предшествовавшие двухсотлетнему юбилею Пушкина, был переиздан целый ряд работ пушкинистов, творивших в первую половину прошлого века как в Советском Союзе, так и за его пределами., Книги эти моментально разошлись и обрели второе дыхание, нашли благодарный отклик, и у литературоведов, и у массового читателя. Феномен актуальности этих научных работ, казалось бы, давно морально устаревших, свидетельствует не только, об элементарной нехватке хороших книг о Пушкине, но и требует осмысления;

В-связи-с этим, надо сказать, что пушкинистика как самостоятельная-(уже* с конца XIX.в.) отрасль литературоведения очень рано проявила склонность, к самоанализу. Первые серьезные обзоры пушкиноведческой литературы содержали следующие работы: «Пушкин в русской* критике 1820-1880» (1899) С.С.Трубачева и «Отношение к А.С.Пушкину русской критики с 1820 г. до столетнего юбилея» (1899) П.В. Владимирова. Три года спустя появилась книга В.В. Сиповского «Пушкинская юбилейная литература 1899-1900 гг.» (1902). Эти публикации начали в России традицию ретроспективного критико-библиографического изучения пушкиноведения.

После Октябрьской революции также неоднократно предпринимались попытки обобщить опыт пушкинистики как за весь пройденный ею путь, так и за отдельные периоды.

Так, в первые годы советской власти были опубликованы следующие работы: «Введение в изучение Пушкина» Н.К. Пиксанова (1921), «Пушкин в изучении марксистов» И.В. Сергиевского (1925), «Пушкин: Современные пробле

Г) мы историко-литературного изучения» Б.В Томашевского (1925) .

В 1930-е гг. были написаны статьи «Критика о Пушкине» Д.Д. Благого (1931) и «Пушкин в истории русской общественной мысли» П.И. Лебедева-Полянского (1938)3.

1950-е гг. также появились серьезные работы: «Основные этапы изучения Пушкина» Б.В. Томашевского (1956) и «Введение в изучение биографии и творчества Пушкина» Б.С. Мейлаха (1959)4.

Наконец, в 1966 г. вышла в свет капитальная академическая монография «Пушкин: Итоги и проблемы изучения», подготовленная коллективом ИР ЛИ под редакцией Б.П. Городецкого, Н.В. Измайлова и Б.С. Мейлаха. Перечислим семь основных разделов этого труда: «Пушкин в истории русской критики и литературоведения», «Пушкин и общественно-политическое и литературное движение его времени», «Биография», «Творчество», «Текстология», «Источниковедение», «Библиография». Эта книга стала огромным достижением советских пушкинистов, поскольку она действительно подвела «итоги в каждой значительной области пушкиноведения» и наметила «задачи дальнейшего изучения», показала, «какие существуют нерешенные, неясные, непоставленные и дискуссионные проблемы» и определила «хотя бы в самых общих очертаниях, пути к их дальнейшей разработке»5.

Однако за бортом этих ценных публикаций осталась пушкиниана русского зарубежья. Кроме того, упомянутые выше историографические обзоры, включая и монографию «Пушкин: Итоги и проблемы изучения», сейчас устарели как в плане идеологической оценки явлений, так и в плане методологии их аналитического описания.

В последние годы ситуация в пушкиноведческой историографии начала меняться к лучшему: появился ряд новых работ, как переосмысляющих уже изученный прежде материал, так и вводящих новые факты в научный оборот. Мы имеем в виду работы A.M. Асадуллина, Б. Горовица, В.М. Есипова, О.С. Муравьевой, И. Паперно, В.Ю. Проскуриной, В.В. Цуркан, C.B. Шумихина,

Л 7

Е.А. Ясаковой , а также публикации С.И. Панова .

Несмотря на появление в последнее время исследований М.В. Васильевой, O.A. Казниной, С.А. Кибальника, Т.В. Кондратьевой, В.М. Марковича, О.Н. Михайлова, В.Г. Перельмутера, В.М. Пискунова, И.Ю. Симачевой, И.З. о

Сурат, М.Д. Филина, P.M. Янгирова , а также коллективной монографии «Пушкин и культура русского зарубежья» (2000) и осуществленных М.Д. Филиным откомментирванных републикаций работ пушкинистов-эмигрантов9, пушкиноведение русского зарубежья в целом еще не введено в научный оборот и не осмыслено. И восполнить этот пробел в истории изучения жизни и .творчества Пушкина давно назрела необходимость.

Учитывая все сказанное, необходимо по-новому проследить пути развития русского пушкиноведения с того трагического момента, когда оно, прежде единое, разделилось на две ветви, питаемые общим корнем, но растущие в разных направлениях; необходимо* выявить те объективные достижения этих двух ипостасей русской пушкинистики, которые, будучи очищены, от идеологической шелухи своего времени, могли бы стать плодотворным импульсом к дальнейшему развитию науки о Пушкине, вновь обретающей состояние единства в. * рамках общего идейно-политического и информационного пространства.

Конечно, настоящая работа не ставит перед собой столь глобальной задачи и обращается только к одному из ее аспектов - к истории изучения пушкинской биографии. В связи с этим объектом исследования в данной диссертации являются созданные в дореволюционной России, в СССР и в эмиграции в 1920-1930-е гг. литературоведческие тексты, посвященные изучению биографии A.C. Пушкина.

Здесь мы должны сразу же определить содержание и специфику используемого в настоящей работе термина «биография». В истолковании этого термина мы идем вслед за современным специалистом в области теории биографического-жанра A.JI. Валевским, согласно которому, биография - это «текстуальное изображение жизненного пути человека на историческом отрезке времени»10.

При этом, поскольку в современном пушкиноведении утвердился термин «духовная биография», под которым понимается специфическая разновидность биографического жанра, мы считаем нужным дать этому термину более или менее четкое определение. По нашему мнению, еще в 1904 г. удачно определил суть понятия «духовная биография Пушкина» П.Е. Щеголев, видя в ней «не фактическую только историю внешних событий его жизни, а историю движений его души, ее жизни»11. Сошлемся также на аналогичное, но высказанное двадцатью годами позднее мнение Г.О. Винокура, полагавшего, что биография писателя — это «внешнее выражение внутреннего»12.

Теоретики биографического жанра выделяют кроме того две его разновидности отличные друг от друга в онтологическом, телеологическом и стилистическом планах. Это научная биография и биография художественная.

А.Л. Валевский так определяет специфику каждой из этих разновидностей: «Художественная биография по своим жанровым особенностям^ погранична с художественной литературой: Автор художественной биографии считает себя в полной-мере свободным от норм научной обязательности,' позволяет себе широко использовать домысел, а подчас и вымысел в интерпретации событий и фактов. Для него прежде всего важна художественная достоверность

I ^ образа» ; «Научная биография — "биография в смысле такого жизнеописания и жизнеобъяснения, которое соответствует принципам, методам и критериям научного исследования", — утверждает М.Г. Ярошевский14. Эта концепция характеризуется следующими требованиями к биографическому повествованию: во-первых, ориентацией на строгую объективность изложения и объяснения биографического материала; во-вторых, основное исследовательское усилие биографа направлено на процедуру обобщения, типизации персонажа. Для научной биографии непререкаемой аксиомой является "чистота" интерпретации, в тексте должны отсутствовать какие-либо оценочные суждения со стороны биографа» 15.

Аналогичное определение жанру научной писательской биографии дает В.Я. Лакшин: «Научная биография писателя есть основанное на фактах, подвергнутых критическому изучению и документальной проверке, хронологическое исследование жизни автора в свете основного пафоса его творчества и идейно-художественной эволюции»16.

Итак, объектом рассмотрения в настоящей диссертации будут как законченные научные жизнеописания Пушкина, так и литературоведческие работы, в которых изучаются так называемые частные вопросы биографии поэта.

Вне нашего поля зрения остаются беллетризованные биографии Пушкина, являющиеся, по сути, фактом художественной литературы. Вместе с тем, воссоздавая исторический контекст развития пушкинистики, мы будем касаться как отдельных беллетризованных жизнеописаний Пушкина, так и методологических проблем, связанных со спецификой жанра художественной писательской биографии.

Автор настоящей диссертации не считает себя первопроходцем в области истории изучения-пушкинской биографии — его предшественниками были Д.Д! Благой, Д. Бетеа-, Г.О. Винокур, Б.П'. Городецкий, Ю.Н: Емельянов, Б.В. Казанский, Я.Л. Левкович, Б.Л! Модзалевский, Б.С, Мейлах, Н.И. Мордовченко, И.З1.

17 4

Сурат и др., перу которых принадлежат как аналитические обзоры, так и монографические исследования, посвященные конкретным биографам великого поэта.

Работа Благого «Проблемы построения научной биографии Пушкина» (1934) представляет для нас особый интерес, являясь своего рода моделью нашего исследования. Дело в том, что Благой, анализируя созданные к началу 1930-х гг. пушкинские биографии, рассматривает не только дореволюционные и советские жизнеописания поэта, но дает оценку и трем эмигрантским работам - книгам; М.Л. Гофмана, кн. Д.П. Святополк-Мирского и A.B. Тырковой-Вильямс18. Заметим, что это, был первый, и последний случай в советском пушкиноведении, когда, анализировались эмигрантские публикации. Кроме: того статья Благого, имеющая- и серьезное методологическое значение, намечает дальнейшие перспективы изучения биографии поэта.

Из сказанного видно, что степень изученности избранной нами темы является недостаточной и это дает нам возможность внести определенный вклад в ее разработку.

Мы ограничиваем обзор материала узкими хронологическими рамками — 1920—1930-ми гг. Такое ограничение вызвано тем, что в это время, когда осуществлялась подготовка к пушкинскому юбилею 1937 г., особенно остро стоял вопрос о создании жизнеописания великого поэта и велись методологические споры по этому поводу, были созданы и в СССР и в русском зарубежье солидные биографические работы. Уже 1940-е гг., например, в данном отношении бесплодны, так как для СССР это тяжелейшее военное и послевоенное десятилетие, а для Зарубежья не менее тяжелый период распада европейских и азиатских русских эмигрантских диаспор.

Определив специфику и содержание объекта исследования мы должны сформулировать цели настоящей диссертации. Первая заключается»в контекстном анализе пушкиноведческих биографических исследований, созданных в указанный выше хронологический период. Вторая цель данного исследования лишает его исключительно ретроспективного характера, поскольку в работе намечаются с учетом достижений пушкинистики прошлых лет некоторые перспективы развития биографической.пушкинианы.

В связи с поставленными целями исследования решаются следующие задачи:

1) изучается проблема создания писательской биографии (как таковой и пушкинской, в частности) в литературоведении СССР и русского зарубежья;

2) анализируется разработка методологии биографических изучений в советском и эмигрантском пушкиноведении и, в частности, решение таких важных для биографики проблем, как проблема пушкинской двойственности-и проблема автобиографичности пушкинского творчества;

3) рассматривается история изучения психологии личности A.C. Пушкина в литературоведении и психологической науке в СССР и русском зарубежье. Постижение индивидуального своеобразия великого поэта — это важнейший аспект биографического знания о нем, теснейшим образом связанный с разбираемыми в диссертации вопросами методологии изучения его жизни и творчества;

4) рассматривается история'изучения политической биографии поэта в литературоведении и исторической науке дореволюционной России, СССР и русского зарубежья. Значение этого аспекта биографической пушкинианы обусловлено тем, что общественно-политические взгляды Пушкина в 1920—1930-е гг., т.е. в период идеологического размежевания и противостояния между советскими и эмигрантскими пушкинистами являются, пожалуй, наиболее востребованным объектом исследования в то время. Кроме того, политическое мировоззрение поэта — это важнейшая составляющая его личностной индивидуальности и решающий фактор его творческой эволюции.

Формулирование данных задач диктуется не только поставленными целями исследования, но и приоритетными направлениями в пушкиноведении» дореволюционной России, СССР и русского зарубежья. Данный комплекс задач определил структуру исследования: диссертация состоит из трех глав, первая из. которых посвящена теоретической проблеме создания писательской биографии и анализу методологии биографических изучений, вторая — изучению психологии личности и творчества Пушкина, а третья прослеживает историю изучения политической биографии поэта.

Несмотря на наличие серьезных исследований по избранной нами теме, мы полагаем, что наша работа обладает высокой степенью новизны и актуальности.

Новизна настоящей диссертации обусловлена тем, что мы обращаемся к более обширному, чем у наших предшественников, материалу исследования, поскольку проводим сопоставительный анализ дореволюционного, советского и эмигрантского пушкиноведения, причем не только законченных жизнеописаний, как у Благого, но и работ, посвященных изучению частных вопросов пушкинской биографии.

Актуальность же данного исследования связана прежде всего с тем обстоятельством, что, как уже было сказано выше, пушкинистика еще не создала солидной пушкинской биографии, соответствующей современным научным стандартам. Опыт в решении этой проблемы, накопленный старой пушкинистикой, и намеченные нами перспективы методологического характера, могут пригодиться для дальнейшего развития биографического пушкиноведения.

Методологическая основа диссертации обусловлена поставленными целями и задачами исследования, а также характером изучаемого материала.

Соответственно мы используем в работе такие исследовательские методы, как историко-генетический, сравнительно-исторический и сравнительно-типологический, а также метод направленной интерпретации (герменевтика). Таким образом, работа имеет не только описательно-аналитический, но и сопоставительный характер.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Биография А.С. Пушкина в литературоведении 1920-1930-х годов в СССР и русском зарубежье: генезис, эволюция, методология"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное в данной работе исследование ряда важных вопросов, связанных с проблемой создания биографии A.C. Пушкина в литературоведении СССР и русского зарубежья в 1920-1930-е гг., позволяет сделать следующие общие выводы.

Прежде всего, нужно отметить то, неочевидное, на первый взгляд, обстоятельство, что пушкиноведение Советского Союза и Зарубежья в 1920-1930-е гг. представляет собой единый текст, обладающий некоторыми общими структурными и типологическими признаками.

Основной признак, указывающий на известное единство двух ветвей русского пушкиноведения в изучаемый период, - это их связь с дореволюционной пушкинистикой, порождением которой они являются. Мы имеем в виду не только использование богатого фактического и фактографического материала, накопленного дореволюционным пушкиноведением, не только применение ряда уже разработанных в дооктябрьский период методологических подходов к изучению биографии и творчества Пушкина, но и обращение к широкому кругу проблем, об актуальности которых заявили уже первые пушкинисты П.В. Анненков, П.И. Бартенев, В.Е. Якушкин. Следование научным принципам дореволюционного пушкиноведения и установка на решение ряда поставленных им проблем превращает совокупность рассмотренных нами литературоведческих работ в единый текст, определяемый общим целеполаганием и общими методологическими исканиями.

Что же касается существовавшего между пушкинистиками СССР и эмиграции идеологического размежевания, то наличие его не препятствует восприятию этих ветвей науки о Пушкине как единого текста.

Во-первых, потому, что данное идеологическое размежевание внятно обозначилось далеко не сразу, а только к середине 1930-х гг. Связано это было, прежде всего, с тем, что долгое время в пушкиноведении Советского Союза и эмиграции работали исследователи, начавшие научную деятельность еще до революции. Это обеспечивало науке о Пушкине необходимую и полезную преемственность.

Во-вторых, отсутствие в СССР до середины 1930-х гг. потребности в идеологическом освоении творческого наследия Пушкина также способствовало обеспечению единства в оценке жизни и творчества великого поэта как на родине, так и в Зарубежье. Например, одинаковая трактовка Пушкина как монархиста и консерватора советскими и эмигрантскими литературоведами и критиками при сходстве формулировок интонировалась по-разному - с осуждением в первом случае и с одобрением во втором.

В-третьих, даже после возникновения в период подготовки и проведения столетнего юбилея поэта идеологической пропасти между советской и эмигрантской пушкинистиками, они могут рассматриваться как типологически и структурно однородные явления, поскольку указанное размежевание осуществлялось по принципу зеркальной композиции. Иначе говоря, с идеологической точки зрения Пушкин оценивался в СССР и в Зарубежье в русле строго поляризованных суждений - в Стране Советов как революционер и атеист, а в странах русского рассеяния как консерватор и приверженец православия.

Итак, все рассмотренные нами в диссертации проблемы, связанные с созданием пушкинской биографии, были общими и для советской, и для эмигрантской пушкинистики, что позволило провести сопоставительный анализ того, как решались эти проблемы литературоведами СССР и Зарубежья в 1920-1930-е гг. В поле нашего зрения, таким образом, попали, во-первых, методологические проблемы пушкинской биографики, во-вторых, проблемы изучения психологии личности и творчества Пушкина, и, в-третьих, проблемы реконструкции пушкинской политической биографии.

Анализ методологического аспекта проблемы создания пушкинской биографии привел нас к следующим выводам.

Созданию биографии поэта в 1920-1930-е гг. вначале препятствовали новаторские методологии в литературоведении - формализм и социологизм, отрицавшие целесообразность изучения биографии писателя. Впоследствии под воздействием ряда факторов (общемировая популярность беллетризованных биографий и читательский интерес к литературному быту, собственно литературоведческая потребность в наиболее адекватном истолковании классики, изменение трактовки роли личности в истории и т.д.) представители этих направлений в литературоведении смягчили свои позиции. В результате была осознана возможность изучения биографии писателя, но только в качестве вспомогательного, подсобного материала, нужного для истолкования его творчества. В период разгрома советского экономического социологизма в гуманитарных науках наряду с идеей биографического прагматизма (биография для истолкования творчества) выдвигается идея изучения жизни писателя как историко-культурного феномена, имеющего самодовлеющую ценность. Именно в русле такого понимания биографии писателя были созданы жизнеописания Пушкина в СССР (книги H.JI. Бродского, Л.П. Гроссмана, Г.И. Чулкова) и' в эмиграции (книги М.Л. Гофмана, П.Н. Милюкова, Д.П. Святополк-Мирского, A.B. Тырко-вой-Вильямс).

Созданию пушкинских жизнеописаний в СССР и Зарубежье предшествовала практика разработки жанровой модели биографии писателя. В нашей работе мы рассматриваем модели только научной биографии художника слова, касаясь вместе с тем той полемики, которая велась в эмиграции, а отчасти и в Советском Союзе, по поводу беллетризованных писательских биографий. В СССР и Зарубежье были найдены разные теоретические решения в области создания жанровой модели научной писательской и, в частности, пушкинской биографии. Речь идет о социологической модели, предложенной Д.Д. Благим, и канонизированной в СССР, и о модели так называемой духовной биографии, разработанной В.Ф. Ходасевичем в эмиграции, которая в общих чертах развивала достижения П.В. Анненкова как автора первого пушкинского жизнеописания.

Признавая справедливость теоретических положений Ходасевича, мы, однако, делаем вывод о том, что все созданные в СССР и в эмиграции научные биографии Пушкина, были выполнены, в русле социологической жанровой модели, в рамках которой великий поэт понимался в качестве эмблемы той или иной идеологии (революционно-демократической, либерально-демократической или либерально-консервативной). Биография Пушкина, задуманная Ходасевичем, была им только начата, и разработанные им теоретические постулаты не получили практической реализации. Вместе с тем мы полагаем, что время социологизма в пушкинской биографике прошло, и в жизнеописании поэта, которое уже давно ожидает научная и массовая читательская аудитория, предметом изучения должно стать духовное становление и развитие Пушкина. Иначе говоря, быт и творчество Пушкина должны рассматриваться не как выражение жизни общества в определенную эпоху, а, напротив, осознание поэтом своей эпохи должно рассматриваться в качестве элемента его духовного становления.

Важнейшими методологическими проблемами, стоявшими перед биографами Пушкина в изучаемый период, были проблема пушкинской двойственности и проблема автобиографичности пушкинского творчества. Усилиями Г.О. Винокура, М.О. Гершензона, Б.В. Томашевского и В.Ф. Ходасевича была отвергнута популярная в пушкиноведении, начиная еще с П.В. Анненкова и П.И. Бартенева, идея о существовании пропасти между Пушкиным-поэтом и Пушкиным «в жизни». Приблизительно в одно и то же время в СССР и в эмиграции была выдвинута верная и продуктивная идея единства Пушкина как поэта и человека, что в свою очередь дало возможность поставить новую задачу перед биографами Пушкина - задачу создания его духовной биографии. В этой биографии, согласно уже цитировавшимся словам Г.О. Винокура, «внешнее» должно было быть «выражением внутреннего», и должна была быть показана, как говорил В.Ф. Ходасевич, «внутренняя жизнь исторического лица».

В соответствии с решением первой методологической проблемы решалась и вторая. Г.О. Винокур и Б.В, Томашевский в СССР и С.Л. Франк и В.Ф. Ходасевич в Зарубежье, признав факт единства Пушкина как бытового человека и художника, заявили об автобиографизме пушкинского творчества, имея в виду, прежде всего лирику поэта. Однако они вели речь не о буквальном автобиографизме, признающем каждый художественный текст точным отражением биографического события. И советские и эмигрантские литературоведы говорили лишь о том, что творчество Пушкина, особенно лирическое, дает представление о духовном состоянии поэта, о динамике и характере его душевной жизни. Таким образом, каждое произведение поэта, будучи подспорьем для биографа, является вместе с тем фактом не столько реальной, сколько духовной биографии художника. Этот подход лег в основу сформулированного И.З. Сурат генетического метода, успешно в наши дни используемого в пушкинской биографике.

Анализ советских и эмигрантских работ, посвященных изучению психологии личности и творчества Пушкина, также позволил сделать ряд выводов.

Прежде всего, необходимо констатировать тот факт, что пушкиноведы СССР и Зарубежья сходным образом изучали обозначенную выше проблему. Это сходство обнаруживается на уровне постановки исследовательских целей и задач и на уровне выбора методологических стратегий. В плане методологии советские и эмигрантские ученые, как литературоведы, так и психологи, отдали дань и традиционным, и новаторским решениям. Кто-то из них следовал принципам психологической школы в литературоведении, кто-то использовал методы психографии (патографии), а кто-то работал в области психоанализа литературы. Общим для ученых Советского Союза и Зарубежья было осознание необходимости комплексного, междисциплинарного подхода к изучению личности и творчества великого поэта.

Идя в одном направлении, ученые, работавшие в СССР и в эмиграции, не добились полного успеха в реконструкции подлинного психического облика Пушкина. Однако большой интерес представляет изучение ими частных вопросов, связанных с определением пушкинской психической индивидуальности и особенностей психологии его творческой деятельности. Главным же и бесспорным достижением обеих ветвей пушкиноведения было признание единства и цельности пушкинской личности, адекватно отразившей себя в творчестве. Для пушкинской биографики это было серьезное и плодотворное открытие. Ценность его заключалась в возможности отказаться от привычных схем, согласно которым поэта трактовали либо как безмятежно-оптимистичного гения, либо как гения больного, демонстрирующего извращенные проявления своей неуравновешенной психики, или как художника с раздвоением личности, по-разному проявляющего сложность своего психического склада. Правда, данные открытия в области изучения психологии личности и творчества Пушкина не ^ были своевременно востребованы наукой, но от этой задержки во времени лучшие из рассмотренных исследований не утратили своей актуальности.

Любопытным и симптоматичным, на наш взгляд, было совпадение в плане постановки задач и их решения, между принципами изучения духовной биографии Пушкина, которые предложили М.О. Гершензон его последователь В.Ф. Ходасевич, и принципами фрейдовского психоанализа. Общность эта базируется на установлении тонких, но прочных связей между жизнью творца и его произведениями. Очевидно и родство этих методов с генетическим методом И.З. Сурат, призванным изучать «затекстовые порождающие связи между творением и жизнью творца». В силу сказанного представляется, что психоаналитический метод в его взвешенном и целенаправленном варианте, понимаемый как междисциплинарный подход к изучению биографического материала, может быть с успехом использован в деле создания пушкинского духовного жизнеописания.

Исследование значительного количества советских и эмигрантских работ, посвященных изучению политической биографии Пушкина, также привело нас к убеждению в том, что русская пушкинистика XX в. представляла собой сложный, многосоставный, но все же единый процесс постижения жизни и творчества великого поэта. Многолетние споры об эволюции общественных воззрений Пушкина между советскими и эмигрантскими учеными как внутри своих идейно-политических систем, так и между этими системами, были бесконечны и неразрешимы в силу неправильного понимания пушкинского мировидения. Ситуация изменилась благодаря новаторским и обобщающим трудам В.Ф. Ходасевича, который учел все лучшее, что было сделано его предшественниками и современниками П.В. Анненковым, Б.В. Томашевским, С.Л. Франком и др. Ходасевич согласился с ними в том, что зрелый Пушкин в целом перешел на позиции либерального консерватизма. Однако, следуя традициям, Ходасевич предложил новый взгляд на пушкинское политическое мировоззрение, исходя из целостного понимания Пушкина.

Пушкина он понимал как цельную личность, не знавшую двойственности ни в сфере бытового поведения и художественного творчества, ни в сфере политических размышлений. Эта цельность обеспечивалась единством пушкинского поэтического мировидения. Таким образом, политические взгляды Пушкина — это одна из ипостасей его поэтической сущности, один из модусов его общего поэтического мировосприятия. Выделение какого-либо из аспектов этого мировосприятия в самостоятельную и специализированную, отграниченную от других, сферу деятельности Пушкина, по мысли Ходасевича, глубоко ошибочно. Этот подход позволил Ходасевичу увидеть в политических размышлениях Пушкина факт его духовной биографии, а не факт политической истории и теории.

Рассмотрев взгляды Ходасевича на Пушкина во всех трех главах нашей диссертации, мы обнаружили, что его подход к великому поэту един в разных аспектах его исследовательского вопрошания и, на наш взгляд, безусловно, справедлив. Только признав, вслед за Ходасевичем и конгениальным ему советским ученым Г.О. Винокуром, единство Пушкина как человека и поэта можно правильно истолковать смысл его жизни и творчества в их нераздельном единстве.

Завершая наше исследование, мы надеемся, что оно может представлять интерес не только как определенный вклад в историю пушкиноведения, но и является фактографическим обоснованием верности того направления в современной пушкинской биографике, которое поставило своей задачей создание синтетического научного жизнеописания великого русского поэта, должного явиться реконструкцией его духовного бытия.

350

Список научной литературыЧерниговский, Дмитрий Николаевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абрамович, С.Л. Пушкин в 1836 году (предыстория последней дуэли) Текст. / С.Л. Абрамович. Л.: Наука, 1984. 207 с.

2. Адамович, Г.В. «Живой Пушкин» Текст. / Г.В. Адамович // Милюков П.Н. Живой Пушкин (1837-1937). Историко-биографический очерк. М.: Эллис Лак, 1997. С. 289-299.

3. Айхенвальд, Ю.И. Литературные заметки Текст. / Ю.И. Айхенвальд // Руль. Берлин. 1925. № 1468. 30 сент. С. 2.

4. Айхенвальд, Ю.И. М.Л. Гофман. Пушкин. Психология творчества. Париж, 1928 Текст. / Ю.И. Айхенвальд // Руль. Берлин. 1928. № 2298. 20 июня. С. 4.

5. Айхенвальд, Ю.И. Пушкин Текст. / Ю.И. Айхенвальд. М.: Типо-литография т-ва И.Н.Кушнерев и К0., 1908. 142 с.

6. Аксаков, И.С. Речь о A.C. Пушкине Текст. / И.С. Аксаков // Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М.: Современник, 1982. С. 263-280.

7. Алданов, М.А., M. Hofmann. Pouchkine. Текст. / M.А. Алданов // Современные Записки. Париж. 1932. № XLVIII. С. 478-479.

8. Александров, В.Б. «Шестисотлетнее дворянство» (О некоторых политических теориях Пушкина) Текст. / В.Б. Александров // Литературный критик. 1936. №7. С. 13-40.

9. Алексеев, М.П. Л.П. Гроссман (некролог) Текст. / М.П. Алексеев // Временник Пушкинской комиссии. 1964. Л.: Наука, 1967. С. 64-72.

10. Ю.Альтшуллер, М.Г. Между двух царей: Пушкин в 1824-1836 гг. Текст. / М.Г.

11. Анненков, П.В. Материалы для биографии A.C. Пушкина Текст. / П.В. Анненков. М.: Современник, 1984. 486 с.

12. Анненков, П.В. Пушкин в Александровскую эпоху Текст. / П.В. Анненков. Минск: Лимариус, 1998. 360 с.

13. Анненков, П.В. Общественные идеалы Пушкина Текст. / П.В. Анненков // Анненков П.В. Пушкин в Александровскую эпоху. Минск, 1998. С. 231-272.

14. Анучин, Д.Н. Пушкин. Антропологический эскиз Текст. / Д.Н. Анучин. Оттиск из «Русских ведомостей» за 1899 г. М., 1899. 44 с.

15. Аполлоновское и дионисийское Текст. // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 34.

16. Арватов, Б. О формально-социологическом методе Текст. / Б. Арватов // Печать и революция. 1927. Кн. 3. С. 54-64.

17. Архангельский, А.Н. Стихотворная повесть A.C. Пушкина «Медный Всадник» Текст. / А.Н. Архангельский. М.: Высшая школа, 1990. 95 с.

18. Архангельский, Г. Осипов Николай Евграфович Текст. / Г. Архангельский // Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. Энциклопедический биографический словарь. М.: РОССПЭН, 1997. С. 471-472.

19. Асадуллин, A.M. Пушкин в советской литературно-художественной критике 20-х годов Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук / A.M. Асадуллин. М., 1989.16 с.

20. Ахматова, A.A. «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина Текст. / A.A. Ахматова // Временник Пушкинской комиссии. М.;Л.: Изд-во Ан СССР, 1936. Т.1. С. 91-114.

21. Ахматова, A.A. «Каменный гость» Пушкина Текст. / A.A. Ахматова // Пушкин: Исследования и материалы. М.;Л.: Изд. АН СССР, 1958. Т. II. С. 171-186.

22. Ахматова, A.A. О Пушкине. Статьи и заметки Текст. / A.A. Ахматова. Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1984. 351 с.

23. Ахматова, A.A. Последняя сказка Пушкина Текст. / A.A. Ахматова // Звезда. 1933. № 1.С. 161-176.

24. Ашукин, Н.С. Брюсов Текст. / Н.С. Ашукин, Р.Л. Щербаков. М.: Молодая гвардия, 2006. (ЖЗЛ). 689 с.

25. Ашукин, Н.С. Живой Пушкин Текст. / Н.С. Ашукин. М.: Современная Россия, 1926. 94 с.

26. Ашукин, Н.С. Живой Пушкин Текст. / Н.С. Ашукин. М.: Московское товарищество писателей, 1934. 239 с.

27. Бартенев, П.И. О Пушкине Текст. / П.И. Бартенев. М.: Советская Россия, 1992. 458 с.

28. Баскаков, В.Н. Венгеров Семен Афанасьевич Текст. / В.Н. Баскаков // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М.: Большая Российская энциклопедия, 1992. С. 411-412.

29. Баскаков, H.A. Русские фамилии тюркского происхождения Текст. / Н.А Баскаков. Баку: Язычи, 1992. 279 с.31 .Белевицкий, С. Новые биографии Пушкина Текст. / С. Белевицкий // Книжные новости. 1937. № 1. С. 21-22.

30. Белинский, В.Г. Николай Алексеевич Полевой Текст. / В.Г. Белинский // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1982. Т. 8. С. 157-181.

31. Белый, А. Венец лавровый Текст. / А. Белый // Золотое руно. 1906.<№ 5. С. 43-50.

32. Беляев, М.Д. Польское восстание по письмам Пушкина к Е.М. Хитрово Текст. / М.Д. Беляев // Письма Пушкина к Е.М.Хитрово 1827-1832. Труды Пушкинского Дома. Вып. XLVIII. Л., 1927. С. 257-300.

33. Бем, А.Л. Достоевский. Психоаналитические этюды Текст. / А.Л. Бем. Берлин, 1938. 192 с.

34. Бем, А.Л. Книга о Пушкине Вл. Ходасевича (Берлин, «Петрополис», 1937.) [Текст] / А.Л. Бем // Бем А.Л. Письма о литературе. Прага: Slovansky ústav. Euroslavica, 1996. С.299-303.

35. Беркова, К.Н. Александр Сергеевич Пушкин Текст. / К.Н. Беркова. М.: Художественная литература, 1937. 207 с.

36. Бескина, А. Проблема биографии в марксистском литературоведении Текст. / А. Бескина // В борьбе за марксизм в литературоведческой науке: Сб. статей. Л.: Прибой, 1930. С. 117-146.

37. Бетеа, Д. Воплощение метафоры: Пушкин, жизнь поэта Текст. / Д. Бетеа. М.: ОГИ, 2003. 256 с.

38. Бицилли, П.М. Венок на гроб романа Текст. / П.М. Бицилли // Бицилли П.М. Трагедия русской культуры: Исследования, статьи, рецензии. М.: Русский путь, 2000. С. 469-475.

39. Бицилли, П.М. В. Жирмунский. Байрон и Пушкин Текст. / П.М. Бицилли. М., 1924 // Современные Записки. Париж. 1927. Кн. XXXI. С. 459-463.

40. Бицилли, П.М. Женатый Пушкин Текст. / П.М. Бицилли // Современные Записки. Париж. 1937. Кн. LXIV. С. 471.

41. Бицилли, П.М. Завет Пушкина Текст. / П.М. Бицилли // Современные Записки. Париж. 1926. Кн. XXIX. С. 467-473.

42. Бицилли, П.М. М.О. Гершензон. Статьи о Пушкине Текст. / П.М. Бицилли // Современные Записки. Париж. 1926. Кн. XXIX. С.487-489.

43. Бицилли, П.М. Проф. Г.Я. Трошин «Пушкин и психология творчества» Текст. / П.М. Бицилли // Современные Записки. Париж. 1937. Кн. LXV. С. 437-438.

44. Бицилли, П.М. С. Серапин. Пушкин и музыка Текст. / П.М. Бицилли // Современные Записки. Париж. 1927. Кн. XXXI. С. 468-471.

45. Благой, Д.Д. Был или не был Пушкин «поэтом декабристов» Текст. / Д.Д. Благой // Русский язык в советской школе. 1930. № 3. С. 158-161.

46. Благой, Д.Д. За научное познание Пушкина Текст. / Д.Д. Благой // Известия. 1935.23 авг.

47. Благой, Д.Д. Классовое самосознание Пушкина Текст. / Д.Д. Благой. М.: Изд-во Всероссийского союза поэтов, 1927. 71 с.

48. Благой, Д.Д. Путеводитель по Пушкину Текст. / Д.Д. Благой. M.;JI.: Гослитиздат, 1931. С. 189-210.

49. Благой, Д.Д. Миф Пушкина о декабристах Текст. / Д.Д. Благой // Печать и революция. 1926. Кн. 4. С. 5-23; Кн. 5. С. 15-33.

50. Благой, Д.Д. О Пушкине Текст. / Д.Д. Благой // Литературный критик. 1936. №2.

51. Благой, Д.Д. Проблемы построения научной биографии Пушкина Текст. / Д.Д. Благой // Литературное наследство. М.;Л.: Журнально-газетное объединение, 1934. Т. 16-18. С. 247-270.

52. Благой, Д.Д. Проф. H.H. Фатов «Пушкин и декабристы. Общедоступный очерк Текст. / Д.Д. Благой. М.;Алма-Ата, 1929» // Каторга и ссылка. 1929. № 8-9. С. 348-349.

53. Благой, Д.Д. Социология творчества Пушкина Текст. / Д.Д. Благой. М.: Мир, 1931. 320 с.

54. Благой, Д.Д. Три века. Из истории русской поэзии XVIII, XIX, XX веков Текст. / Д.Д. Благой. М., 1933.

55. Боцяновский, Вл. Пушкин и декабристы Текст. / Вл. Боцяновский // Вестник литературы. 1921. № 2. С. 8-9.

56. Браиловский, С.Н. Из литературы о Пушкине Текст. / С.Н. Браиловский // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Вып. XV. СПб., 1911. С. 164-170.

57. Брик, О.М. Так называемый «формальный метод» Текст. / О.М. Брик // Леф. 1923. № 1.С. 213-214.

58. Бродский, Б.А. Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина Текст. / Б.А. Бродский // Руль. Берлин. 1929. № 2733. 20 нояб. С. 5.63 .Бродский, Н.Л. Как работал Пушкин Текст. / Н.Л. Бродский // Большевистская печать. 1937. № 2-3. С. 91-94.

59. Бродский, Н.Л. Пушкин. Биография Текст. / Н.Л. Бродский. М.: Гослитиздат, 1937. 895 с.

60. Брюсов, В.Я. Детство и отрочество Пушкина Текст. / В.Я. Брюсов // Пушкин A.C. Полн. собр. соч. Под ред. В. Брюсова. М.: Государственное изд-во, 1920. Т.1. Ч. 1. С. XXIII—XLVI.

61. Брюсов, В.Я. Из жизни Пушкина Текст. / В.Я. Брюсов // Мой Пушкин: Статьи, исследования, наблюдения. Под ред. Н.К. Пиксанова. М.: Государственное изд-во, 1929. С. 9-24.

62. Брюсов, В.Я. Обзор жизни Пушкина по периодам Текст. / В.Я. Брюсов // Пушкин A.C. Полн. собр. соч. Под ред. В. Брюсова. М.: Государственное изд-во, 1920. Т. 1. Ч. 1. С. XI-XLVI.

63. Брюсов, В.Я. Политические взгляды Пушкина Текст. / В.Я. Брюсов // Мой Пушкин: Статьи, исследования, наблюдения. М.: Государственное изд-во, 1929. С. 195-201.

64. Брюсов, В.Я. Пушкин и крепостное право Текст. / В.Я. Брюсов // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 7. С. 115-127.

65. Брюсов, В.Я. Пушкин и царизм Текст. / В.Я. Брюсов // Брюсов В.Я. Мой Пушкин М.: Государственное изд-во, 1929. С. 301—303.

66. Брюсов, В.Я. Разносторонность Пушкина Текст. / В.Я. Брюсов // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 7. С. 110-115.

67. Брюсов, В.Я. Священная жертва Текст. / В.Я. Брюсов // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 6. С. 94-99.

68. Бунин, И.А. Окаянные дни Текст. / И.А. Бунин // Бунин И.А. Лишь слову жизнь дана. М.: Советская Россия, 1990. С. 241-344.

69. Бурлаков, Н.С. Валерий Брюсов: Очерк творчества Текст. / Н.С. Бурлаков. М.: Просвещение, 1975. 240 с.

70. Буслакова, Т.П. Литература русского зарубежья: Курс лекций Текст. / Т.П. Буслакова. М.: Высшая школа, 2003. 365 с.

71. Бялый, Г.А. Б.М. Эйхенбаум историк литературы Текст. / Бялый Г.А. // Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Сб. статей. Л.: Советский писатель, 1986. С. 3-16.

72. Валевский, А.Л. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла Текст. / А.Л. Валевский// Лица: Биографический альманах. М.;СПб., 1995. С. 32-68.

73. Вальбе, Б.С. Пушкин — исторический романист Текст. / Б.С. Вальбе // Литературная учеба. 1935. № 2-3.

74. Валицкий, А. Сергей Гессен: Философ в изгнании Текст. / А. Валицкий // Гессен С.И. Избранные сочинения. М.: РОССПЭН, 1998. С. 3-28.

75. Вальденберг, В. «Вольность», ода Пушкина, и «Вольность» Радищева Текст. / В. Вальденберг// Slawia. Praha. 1939. Roc. Sec. 2-3. S. 269-276.

76. Вальденберг, В. Замечания к оде «Вольность» Текст. / В. Вальденберг // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Л., 1930. Вып. 38/39. С. 57-62.

77. Вальденберг, В. Природа и Закон в политических воззрениях Пушкина Текст. / В. Вальденберг// Slawia. Praha. 1925. № i. s. 63-81.

78. Вальденберг, В. Пушкин и Куницын Текст. / В. Вальденберг // Slawia. Praha. 1936/1937. № 14.

79. Вальденберг, В.Е. В. П. Семенников Радищев: очерки и исследования. Текст. / В.Е. Вальденберг // Известия ОРЯС Российской Академии Наук. 1925. T. XXIX. С. 406-411.

80. Васильева, М. Путь интуиции Текст. / М. Васильева // Бицилли П.М. Трагедия русской культуры: Исследования, статьи, рецензии. М., 2000. С. 5-28.

81. Вацек, И. Пушкин в исследованиях и публицистике русских эмигрантов в Чехословакии Текст. / И. Вацек // Пушкин и культура русского зарубежья. М., 2000. С. 260-278.

82. Вацуро, В.Э. Александр Радищев Текст. / В. Э. Вацуро // Новое литературное обозрение. 1999. № 42. С. 169-176.

83. Вацуро, В.Э. Пушкин и общественно-политическое и литературное движение его времени Текст. / В. Э. Вацуро, Б. С. Мейлах, В. В. Пугачев // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966. С. 151-248.

84. Вейдле, В.В. Об искусстве биографа Текст. / В.В. Вейдле // Современные Записки. Париж. 1931. Кн. XLV. С. 491-495.

85. Великий русский поэт Текст. // Правда. 1935. 17 декабря.

86. Вельский, Р. Живой Пушкин Текст. / Р. Вельский // Сегодня. Рига. 1937. № 186. 10 июля. С. 8.

87. Вергун, Д.Н. Григорий Яковлевич Трошин как общественный деятель Текст. / Д.Н. Вергун // Русский врач в Чехословакии. Прага. 1938. № 4. С. 113-115.

88. Вергун, Д.Н. Профессор Г.Я. Трошин. Пушкин и психология творчества. Прага, 1937 Текст. / Д.Н. Вергун // Галицкая Русь Пушкину. Львов, 1937. С. 50-53.

89. Вересаев, В.В. К психологии пушкинского творчества Текст. / В.В. Вересаев // Вересаев В.В. Загадочный Пушкин. М.: Республика, 1996. С. 181—198.

90. Вересаев, В.В. Крепостной роман Пушкина Текст. / В.В.Вересаев // Вересаев В.В. Загадочный Пушкин. М.: Республика, 1996. С. 299-316.

91. Вересаев, В.В. Об автобиографичности Пушкина Текст. / В.В.Вересаев // Вересаев В.В. Загадочный Пушкин. М.: Республика, 1996. С. 198-231.

92. Вересаев, В.В. В двух планах Текст. / В.В.Вересаев // Вересаев В.В. Загадочный Пушкин. М.: Республика, 1996. С. 265-295.

93. Вересаев В.В. Пушкин в жизни Текст. / В.В.Вересаев // Вересаев В.В. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1990. Т. 2. 560 с.

94. Вернадский, Г.В. Из воспоминаний Текст. / Г.В. Вернадский // Вопросы истории. 1995. № 3. С. 103-121.

95. Вернадский, Г.В. «Медный всадник» в творчестве Пушкина Текст. / Г.В. Вернадский // Бкта. РгаЬа. 1923-1924. № 2.

96. Вернадский, Г.В. Пушкин как историк Текст. / Г.В. Вернадский // Образ совершенства. Из наследия первой эмиграции. Сборник. М.: Русский мир, Жизнь и Мысль, АО «Московские учебники», 1999. С. 21-49.

97. Верцман, И. Марксистско-ленинская теория искусства и ее социологическое извращение Текст. / И. Верцман // Вестник коммунистической академии. 1934. № 3.

98. Веселовский, А.Н. Пушкин национальный поэт Текст. / А.Н. Веселов-ский // Известия Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук. 1899. Т. IV. Кн. 3. С. 781-799.

99. Веселовский, С.Б. Род и предки Пушкина в истории Текст. / С.Б. Веселовский. М.: Наука, 1990. 336 с.

100. Вильк, Е.А. К интерпретации пушкинской оды «Вольность»: «самовластительный злодей» и самовластный народ Текст. / Е.А. Вильк // Пушкин: Исследования и материалы. СПб.: Наука, 2004. Т. XVI/XVII. С. 102-125.

101. Винокур, Г.О. Б. Томашевский и В. Максимов-Евгеньев. Памятка о Пушкине Текст. / Г.О. Винокур // Печать и революция. 1925. Кн. 3. С. 271-273.

102. Винокур, Г.О. Биография и культура. Русское сценическое произношение Текст. / Г.О. Винокур. М.: Русские словари, 1997. 175 с.

103. Винокур, Г.О. Об изучении Пушкина . Текст. / Г.О. Винокур // Литературный критик. 1936. № 3. С. 67—82.

104. Владимиров, П.В. Отношение к A.C. Пушкину русской критики с 1820 г. до столетнего юбилея Текст. / П.В. Владимиров // Памяти Пушкина. Научно-литературный сборник. Киев: Изд-во Киевского ун-та, 1899. Отд. II. С. 164).

105. Водовозов, В.В. Политические и общественные взгляды Пушкина в последний период его жизни Текст. / В.В. Водовозов // Пушкин A.C. Поли, собр. соч.: В 6 т. СПБ.: Издание Брокгауза-Ефрона, 1908. Т. 6. С. 368-389.

106. Волошинов, В.Н. Фрейдизм Текст. / В.Н. Волошинов. М.: Лабиринт, 1993.120 с. ;

107. Выготский, JI.С. Предисловие к русскому переводу работы «По ту сторону принципа удовольствия» Текст. / Л.С. Выготский, А.Р. Лурия //Фрейд 3. Психология бессознательного. Сб. произведений. М., 1990. С. 29-36.

108. Выготский, Л.С. Психология искусства Текст. / Л.С. Выготский. М.: Педагогика, 1987. 344 с.

109. Вяземский, П.А. Записные книжки (1813-1848) Текст. / П.А. Вяземский. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 507 с.

110. Вяземский, П.А. Приписка к статье «Цыганы, поэма Пушкина» Текст. / П.А. Вяземский // A.C. Пушкин в воспоминаниях современников: в 2-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1985. С. 119-122.

111. Георгиевский, Г.П. Неутомимый труженик Текст. / Г.П. Георгиевский // Большевистская печать. 1937. № 2-3. С. 99-100.

112. Гершензон, М.О. Мудрость Пушкина Текст. / М.О. Гершензон. Томск: Водолей, 1997. 288 с.

113. Гессен, С.И. В.А. Мякотин. A.C. Пушкин и декабристы. Текст. / С.И. Гессен // Русская книга заграницей. Берлин. 1924. № 1. С. 18.

114. Гессен, С. Пушкин и декабристы Текст. / С. Гессен // Вестник литературы. 1921. № 10. С. 5-6.

115. Гиллельсон, М.И. П.А. Вяземский М.И. Гиллельсон // A.C. Пушкин в воспоминаниях современников: в 2-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1985. С. 485-492.

116. Гинзбург, Л.С. Пушкин ,и В.Я. Брюсов Текст. / Л.С. Гинзбург // Молодая гвардия. 1924. № 10. С. 152-165.

117. Гордин, Я.А. Право на поединок: Роман в документах и рассуждениях Текст. /Я.А. Гордин. Л.: Советский писатель, 1999. 480 с.

118. Городецкий, Б.П. Изучение биографии Пушкина в советское время Текст. / Б.П. Городецкий // Труды Первой и Второй всесоюзных Пушкинских конференций. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 26-48.

119. Городецкий, Б.П. «Путешествие из Москвы в Петербург» A.C. Пушкина Текст. / Б.П. Городецкий // Пушкин: Исследования и материалы. M.;JI.: Изд. АН СССР, 1960. Т. III. С. 218-267.

120. Гофман, М.Л. Еще о смерти Пушкина Текст. / М.Л. Гофман // На чужой стороне. Берлин; Прага, 1925. № 11. С. 5-48.

121. Гофман, М.Л. Невеста и жена Пушкина Текст. / М.Л. Гофман // Письма Пушкина к H.H. Гончаровой. Париж: Изд. С. Лифаря, 1936. С. 81-158.

122. Гофман, МЛ. Петербургские воспоминания Текст. / М.Л. Гофман // Новый Журнал. Нью-Йорк. 1955. Кн. 48. С. 120-133.

123. Гофман, М.Л. Проблема сумасшествия в творчестве Пушкина Текст. / М.Л. Гофман // Лики культуры: Альманах. Звучащие смыслы. М.: РАН ИНИОН, 1996. С. 22-46.

124. Гофман, М.Л. Пропущенные строфы «Евгения Онегина» Текст. / М.Л. Гофман // Пушкин и его современники. Вып. XXXIII-XXXV. Пб., 1922. С. 1-328.

125. Гофман, М.Л. Пушкин Дон-Жуан Текст. / М.Л. Гофман. Париж: Издание С. Лифаря 1935. 112 с.

126. Гофман, М.Л. Пушкин. Его общественно-политические взгляды и настроения Текст. / М.Л. Гофман. Чернигов, 1918. 160 с.

127. Гофман, М.Л. Пушкин и декабристы Текст. / М.Л. Гофман // Последние новости. Париж. 1924. № 1435. 28 декабря. С. 2.

128. Гофман, М.Л. Пушкин. Первая глава науки о Пушкине Текст. / М.Л. Гофман. Петроград: Атеней, 1922. 159 с.

129. Гофман, М.Л. Пушкин. Психология творчества Текст. / М.Л. Гофман. Париж, 1928. 219 с.

130. Гофман, М.Л. Пушкин-«революционер» Текст. / М.Л. Гофман // Возрождение. Париж. 1957. № 61. С. 139-142.

131. Гофман, М.Л. Споры о Пушкине Текст. / М.Л. Гофман // Последние Новости. Париж. 1929. № 2843. 3 янв. С. 3.

132. Гофман, M.Jl. «Утаенная любовь» Пушкина Текст. / М.Л. Гофман // Руль. Берлин. 1928. № 2290. 10 июня. С. 2-3; № 2292, 13 июня. С. 4-5.

133. Гофман, М.Л. Фантазии о Пушкине Текст. / М.Л. Гофман // Руль. Берлин. 1925. № 1271. 7 февр. С. 3.

134. Гофман, М.Л. Царь и поэт Текст. / М.Л. Гофман // Последние Новости. Париж. 1928. № 2528. 23 февр. С. 2-3.

135. Григорьев, М.С. Литература и идеология Текст. / М.С. Григорьев. М.: Никитинские субботники, 1929. 360 с.

136. Григорьев, М. О «психологизме в поэтике» Текст. / М. Григорьев // Родной язык в школе. М., 1926. Кн. 11-12. С. 62-73.

137. Григорьев, И. Психоанализ как метод исследования художественной литературы Текст. / И. Григорьев // Красная новь. 1925. № 7. С. 224-240.

138. Громбах, С.М. Пушкин и медицина его времени Текст. / С.М. Громбах. М.: Медицина, 1989. 272 с.

139. Гроссман, Л.П. Пушкин Текст. / Л.П. Гроссман. М.: Молодая гвардия, 1939. 646 с.

140. Гроссман, Л.П. Пушкин Текст. / Л.П. Гроссман. М.: Молодая гвардия, 1958. 527 с.

141. Гроссман, Л.П. Пушкин Текст. / Л.П. Гроссман. М.: «Захаров», 2003. 480 с.

142. Гроссман, Л.П. Пушкин в 1823 году Текст. / Л.П. Гроссман // Гроссман Л.П. Цех пера. М.: Аграф, 2001. С. 539-550.

143. Гроссман, Л.П. Пушкин или Рылеев? Текст. / Л.П. Гроссман // Гроссман Л.П. Цех пера: Эссеистика. М.: Аграф, 2000. С. 440-460.

144. Грушкин, А.И. К вопросу о классовой сущности пушкинского творчества Текст. / А.И. Грушкин. Л., 1931.

145. Губер, П.К. Дон-Жуанский список A.C. Пушкина Текст. / П.К. Губер Петербург: Петроград, 1923. 279 с.

146. Гуковский, Г.А. Изучение литературного произведения в школе Текст. / Г.А. Гуковский. М.;Л.: Просвещение, 1966. 266 с.

147. Гуковский, Г.А Пушкин и русские романтики Г.А. Гуковский. М.: Интра-да, 1995.319 с.

148. Дарский, Д.С. Маленькие трагедии Пушкина Текст. / Д.С. Дарский. М.: Московская художественная печатня, 1915. 72 с.

149. Дашков, H. M.JI. Гофман. Пушкин. Психология творчества. Париж, 1928 Текст. / Н. Дашков // Возрождение. Париж. 1928, № 1157, 2 авг. С. 4.

150. Дебрецени, П. Житие Александра Болдинского: канонизация Пушкина в советской культуре Текст. / П. Дебрецени // Современное американское пушкиноведение. Сб. статей /Ред. У.М. Тодд III. СПб.: Академический проект, 1999. С. 87-107.

151. Дементьева, JI.C. Социально-политические идеи С. JI. Франка в контексте его метафизической системы Текст.: дис. канд. филос. наук / JI. С. Дементьева. Хабаровск, 2005. 175 с.

152. Демченко, A.A. H.A. Добролюбов Текст. / A.A. Демченко. М.: Просвещение, 1984. 128 с.

153. Дерман, А. Новая биография Пушкина Текст. / А. Дерман // Красная новь. 1941. №2. С. 215-219.

154. Добровский, В.М. A.C. Пушкин, как оптимист и его школа. Критический этюд Текст. / В.М. Добровский. Одесса, 1887. 47 с.

155. Добролюбов, H.A. Сочинения Пушкина. Седьмой, дополнительный том. Изд. П.В. Анненкова. СПб., 1857 Текст. / H.A. Добролюбов // Добролюбов H.A. Поли. собр. соч.: в 9 т. М.;Л.: ГИХЛ, 1962. T. 2.С. 164-177.

156. Достоевский, Ф.М. Пушкин (Очерк) Текст. / Ф.М. Достоевский // Достоевский Ф.М. О русской литературе. М., 1987. С. 301-315.

157. Досужков, Ф.Н. Психологические замечания по поводу сновидения Адриана Прохорова, из повести A.C. Пушкина «Гробовщик» Текст. / Ф.Н. Досужков // Русский врач в Чехословакии. Прага. 1937. № 6. С. 160-168.

158. Досужков, Ф.Н. Страшные сны в произведениях A.C. Пушкина (в психоаналитическом толковании) Текст. / Ф.Н. Досужков // Русский врач в Чехословакии. Прага. 1938. № 2. С. 32-43.

159. Дружинин, A.B. A.C. Пушкин и последнее издание его сочинений // Дружинин A.B. Литературная критика Текст. / A.B. Дружинин. М.: Советская Россия, 1983. С. 31-83.

160. Душечкина, Е.В. Русская елка: История, мифология, литература Текст. / Е.В. Душечкина. СПб: Норинт, 2002. 416 с.

161. Емельянов, Ю.Н. П.Е. Щеголев историк и литературовед Текст. / Ю.Н. Емельянов // Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы. М., 1987. С. 5-39.

162. Ермаков, А.Ф. Луначарский. Текст. / А.Ф. Ермаков, М.В. Михайлова // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М.: Большая Российская энциклопедия, 1992. С. 409-412.

163. Ермаков, И.Д. Психоанализ литературы: Пушкин. Гоголь. Достоевский Текст. / И.Д. Ермаков. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 511 с.

164. Есипов, В.М. Пушкин в зеркале мифов Текст. / В.М. Есипов. М.: Языки славянской культуры, 2006. 506 с.

165. Ефимов, Н.И. Социология литературы. Очерки по теории историко-литературного процесса и по историко-литературной методологии Текст. / Н.И. Ефимов Смоленск: Смоленский гос. ун-т, 1927. 220 с.

166. Жирмунский, В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций Текст. / В.М. Жирмунский. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1996. 440 с.

167. Жуков, Г.К. Воспоминания и размышления Текст. / Г.К. Жуков. М.: Изд-во АПН, 1970. 704 с.

168. Зайцев, К.И. Пушкин как учитель жизни Текст. / К.И. Зайцев // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М., 1998 С. 115-126.

169. Замотин, И.И. A.C. Пушкин: Очерк жизни и творчества Текст. / И.И. Замотан. Минск: Изд-во АН БССР, 1937. 227 с.

170. Заветы Пушкина. Из наследия первой эмиграции Сост., предисл., подгот. текста, коммент. М.Д. Филина. М.: Эллис-Лак, 1998. 448 с.

171. Земскова, В.И. В.Е. Вальденберг: биография и архив Текст. / В.И. Зем-скова // Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. СПб., 1999. С. 420^443.

172. Золотарев, С. A.C. Пушкин (Жизнь и творчество в биосоциологическом освещении) Текст. / С. Золотарев // Родной язык в школе. 1926. Кн. 11-12. С.18-33.

173. Зуева, Т.В. Личная тема в сказках A.C. Пушкина Текст. / Т.В. Зуева // Статьи о Пушкине. К 200-летию со дня рождения A.C. Пушкина. М.: Прометей, 1999. С. 41-57).

174. Ивинский, Д.П. Пушкин и Мицкевич: История литературных отношений Текст. / Д.П. Ивинский. М.: Языки славянской культуры, 2003. 432 с.

175. Измайлов, Н.В. Из воспоминаний о Пушкинском Доме (1918-1928) Текст. / Н.В. Измайлов //Русская литература. 1981. № 1. С. 89-106.

176. Измайлов, Н.В. Пушкин: Очерк жизни и творчества Текст. / Н.В. Измайлов, И.А. Кубасов, Б.Л. Модзалевский. Труды Пушкинского дома при Российской академии наук. Л.;М.: Петроград, 1924. 115 с.

177. Изюмов, А. Пушкин и декабристы Текст. / А. Изюмов // Дни. Берлин. 1924. №481. С. 5-6.

178. Ильин, В.Н. Аполлон и Дионис в творчестве Пушкина Текст. / В.Н. Ильин // Пушкин в русской философской критике. М., 1990. С. 309-316.

179. Ильин, И.А. Александр Пушкин как путеводная звезда русской культуры Текст. / И.А. Ильин // Московский пушкинист. Вып. IV. М., 1997. С. 383407.

180. Ильин, И.А. Пророческое призвание Пушкина Текст. / И.А. Ильин // Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990. С. 328-355.

181. Каган, Ю.М. Айхенвальд Юлий Исаевич Текст. / Ю.М. Каган // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. I. М.: Большая Российская энциклопедия, 1992. С. 27-28.

182. Каверин, В. Юрий Тынянов и его роман «Пушкин» Текст. / В. Каверин // Тынянов Ю.Н. Пушкин. Горький, 1983. С. 3-12.

183. Казанский, Б.В. Разработка биографии Пушкина Текст. / Б.В.Казанский // Литературное наследство. М.;Л.: Журнально-газетное объединение, 1934. Т. 16-18. С. 1137-1158.

184. Казнина, O.A. A.C. Пушкин в Англии Текст. / O.A. Казнина // Пушкин и культура русского зарубежья. М.: Русский путь, 2000. С. 295-305.

185. Казнина, О. Мирский. Несобранные статьи по русской литературе Текст. / О. Казнина // Вопросы литературы. 1990. № 1. С. 218-233.

186. Каменева, E.H. Личность и генеалогия Пушкина с точки зрения современного учения о конституции и наследственности Текст. / E.H. Каменева // Журнал психологии, неврологии и психиатрии. Приложение к т. IV. М., 1924. С. 182-202.

187. Каммари, М. Личность Текст. / М. Каммари // Большая Советская Энциклопедия. Т. 37. М.: Гос. институт «Советская Энциклопедия»; ОГИЗ РСФСР, 1938. Ст. 266.

188. Карпович, М.М. Ариадна Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина. Том второй. Текст. / М.М. Карпович // Новый журнал. Нью-Йорк. 1950. Кн. 23. С. 302-303.

189. Келтуяла, В.А. Историко-материалистическое изучение литературного произведения Текст. /В.А. Келтуяла. Л.: Современник, 1926. 63 с.

190. Кибальник, С.А. Об автобиографизме пушкинской лирики Южного периода Текст. / С.А. Кибальник // Русская литература. 1987. № 1. С. 89-99.

191. Кибальник, С.А. Об автобиографизме пушкинской лирики Михайловского периода Текст. / С.А. Кибальник // Временник Пушкинской комиссии. Вып. 25. СПб.: Наука, 1993. С. 107-114.

192. Кибальник, С.А. Художественная философия Пушкина Текст. / С.А. Кибальник. СПб.: «Дмитрий Буланин», 1998. 200 с.

193. Кирпотин, В.Я. Александр Сергеевич Пушкин. 1799-1837 Текст. / В.Я Кирпотин. М.: Гослитиздат, 1937. 157 с.

194. Кирпотин, В.Я. Мировоззрение Пушкина Текст. / В.Я Кирпотин.// Литературная газета. 1937. № 9. 15 февр. С. 2-3.

195. Кирпотин, В.Я. Мировоззрение Пушкина Текст. / В.Я Кирпотин // A.C. Пушкин великий русский поэт. Пятигорск: Северо-Кавказское краевое изд-во, 1937. С. 73-83.

196. Кирпотин, В.Я. Наследие Пушкина и коммунизм Текст. / В.Я Кирпотин. М.: Гослитиздат, 1936. 311 с.

197. Кирпотин, В.Я. О мировоззрении Пушкина Текст. / В.Я Кирпотин // Известия. 1937. №31.4 февр. С. 3.

198. Коган, П.С. Литература этих лет (1917-1923) Текст. / П.С. Коган. Ивано-во-Вознесенск: Основа, 1924. С. 148.

199. Кондратьева, Т.В. Русская зарубежная пушкинистика 1920-х годов Текст.: дис. канд. филол. наук/Т.В. Кондратьева. М., 1998. 153 с.

200. Копршивова A.B. Пушкинский юбилей 1937 года в Чехословакии на фоне политической обстановки- Текст. / A.B. Копршивова // Пушкин и культура русского зарубежья. М.: Русский путь, 2000. С. 249-259.

201. Коровин, В.И. «Какое обещалось тут новое сокровище!.» Текст. / В.И. Коровин // Московский пушкинист. Вып. 8. М.: Наследие, 2000. С. 266-291.

202. Коровин, В.И. «Лелеющая душу гуманность: Очерки творчества Пушкина Текст. / В.И. Коровин. М.: Детская литература, 1982. 159 с.

203. Коровин, В.И. «Моцарт и Сальери» Текст. / В.И. Коровин // A.C. Пушкин: Школьный энциклопедический словарь. М.: Просвещение, 1999. С. 24-27.

204. Коровин, В.И. Пушкин и Карамзин (К истолкованию трагедии «Борис Годунов») Текст. / В.И. Коровин // Коровин В.И. Статьи о русской литературе. М.: Изд-во МПГУ, 2002. С. 43-147.

205. Котляревский, H.A. Пушкин как историческая личность Текст. / H.A. Котляревский. Берлин: Научная мысль, 1925. 260 с.

206. Котляревский, H.A. Холмы Родины Текст. / H.A. Котляревский. Берлин: Обелиск, 1923. 254 с.

207. Котрелев, Н.В. Гершензон Михаил Осипович. Текст. / Н.В. Котрелев, Е.Б. Рашковский // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М.: Большая Российская энциклопедия, 1992. С. 555-557.

208. Крупчанов, Л.М. A.C. Пушкин в трудах академика А.Н. Пыпина Текст. /t

209. Л.М. Крупчанов // Статьи о Пушкине. М.: Прометей, 1999. С. 208-221.

210. Куканов, A.M. Проблема «Пушкин и Радищев» в дореволюционном и советском пушкиноведении Текст. / A.M. Куканов // Ученые записки Мордовского государственного ун-та. Саранск, 1962. № 21. С. 21-86.

211. Кулешов, В.И. Жизнь и творчество A.C. Пушкина Текст. / В.И. Кулешов. М.: Художественная литература, 1987. 415 с.

212. Кулешов, В.И. Пушкин: Жизнь и творчество Текст. / В.И. Кулешов. М.: Скифы, 1994. 255 с.

213. Кульман, Н.К. П.Н. Милюков «Живой Пушкин Текст. / Н.К. Кульман // Милюков П.Н. Живой Пушкин (1837-1937). Историко-биографический очерк. М.: Эллис Лак, 1997. С. 300-305.

214. Лакшин, В.Я. А.Н. Островский. Проблемы научной биографии Текст.: автореф. дис. докт. филол. наук / В.Я. Лакшин:. М., 1981. 44 с.

215. Лапшин И.И. Профессор Г.Я. Трошин, как психолог // Русский врач в Чехословакии. Прага. 1938. № 4. С. 112-113.

216. Лапшин, И.И. Трагическое в произведениях Пушкина (1937) Текст. / И.И. Лапшин //Заветы Пушкина. М., 1997. С. 296-361.

217. Лебедев-Полянский, П.И. Пушкин в истории русской общественной мысли Текст. / П.И. Лебедев-Полянский // Сто лет со дня смерти Пушкина. Труды Пушкинской сессии АН СССР. М.;Л., 1938. С. 11-22.

218. Левит Маркус, Ч. Литература и политика: пушкинский праздник 1880 года. СПб.: Академический проект, 1994.

219. Левит Маркус, Ч. Пушкин в 1999 г. Текст. / Ч. Левит Маркус // Современное американское пушкиноведение. Сб. статей. СПб.: Академический проект, 1999. С. 21-41.

220. Левкович, Я.Л. Биография Текст. / Я.Л. Левкович // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.;Л., 1966. С. 249-302.

221. Левкович, Я.Л. О.С. Павлищева Текст. / Я.Л. Левкович // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1985. С. 476-477.

222. Левкович, ЯЛ. П.Е. Щеголев и его книга «Дуэль и смерть Пушкина» Текст. / Я.Л. Левкович // Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. М.: Книга, 1987. С. 5-20.

223. Левчук, Л.Т. Психоанализ и художественное творчество Текст. / Л.Т. Левчук. Киев: Изд-во Киевского гос. ун-та, 1980. 160 с.

224. Лелевич, Г. Марксистское литературоведение и биография художника Текст. / Г. Лелевич // Звезда. 1926. № 3. С. 181-188.

225. Лернер, Н. Два неизданных автопортрета Пушкина Текст. / Н. Лернер // Сегодня. Рига. 1928. № 21. С. 5.

226. Лернер, Н.О. Новый «труд» профессора Сикорского Текст. / Н. Лернер // Речь. 1912. № 77. 19 марта. С. 3.

227. Лернер, Н.О. Проза Пушкина Текст. / Н.О. Лернер. М.;Пг.: Книга, 1923. 112 с.

228. Лернер, Н.О. Пушкин и декабристы Текст. / Н.О. Лернер // Речь. 1912. № 82. 22 марта. С. 2-3.

229. Летопись жизни и творчества A.C. Пушкина Текст.: в 4 т. / Сост. H.A. Тархова. М.: СЛОВО / SLOVO, 1999.

230. Лесскис, Г.А. Пушкинский путь в русской литературе Текст. / Г.А. Лес-скис. М.: Художественная литература, 1993. 526 с.

231. Литвин, Э.С. В.Я. Брюсов о Пушкине Текст. / Э.С. Литвин // Брюсовские чтения 1963 г. Ереван: Айастан, 1964. С. 202-226.

232. Литература русского зарубежья. 1920-1940 Текст. / Под общ. ред. О.Н. Михайлова. М.: ИМЛИ РАН, 2004. Вып. 3. 592 с.

233. Лозинский, ГЛ. МЛ. Гофман. Пушкин. Психология творчества. Париж, 1928 Текст. / Г.Л. Лозинский // Звено. Париж. 1928, № 6. С. 326-330.

234. Лозинский Г.Л. Prince D. S. Mirsky. Pushkin (London, 1926). Париж, 1926 Текст. / Г.Л. Лозинский // Звено. Париж. 1926. № 161. С. 14.

235. Литература русского зарубежья. 1920-1940 Текст.: Вып. 3. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 592 с.

236. Ломброзо, Ч. Гениальность и помешательство Текст. / Ч. Ломброзо. М.: Республика, 1995. 398 с.

237. Лотман, Ю.М. A.C. Пушкин. Биография писателя: Пособие для учащихся Текст. / Ю.М. Лотман. Л.: Просвещение, 1981. 255 с.

238. Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий Текст. / Ю.М. Лотман. Л.: Просвещение, 1980. 417 с.

239. Лукьянов, А. Александр Пушкин в любви. Интимная психобиография поэта Текст. / А. Лукьянов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. 480 с.

240. Луначарский, A.B. Александр Сергеевич Пушкин Текст. / A.B. Луначарский // Пушкин A.C. Собр. соч.: в 6 т. Т. 5. М.: Красная нива, 1930-1931. С. 7-37.

241. Ляцкий, Е.А. Пушкин и его историческая мысль Текст. / Е.А. Ляцкий // Заветы Пушкина: Из наследия первой эмиграции. М.: Эллис Лак, 1998. С. 180-202.

242. Ляцкий, Е.А. Пушкиноведение в России Текст. / Е.А. Ляцкий // Новости литературы. Берлин. 1922. № 1. С. 10-12.

243. Ляцкий, Е.А. Пушкин A.C. Полн. собр. соч. Под ред. В. Брюсова. Текст. / Е.А. Ляцкий // Новая русская книга. Берлин. 1922. № 6. С. 8-9.

244. Магидова, М. Русские эмигрантские «Афины» и место Н.Е. Осипова в них Текст. / М. Магидова // Духовные течения русской и украинской эмиграции в Чехословацкой Республике. 1919-1939. Прага: Славянский институт АН 4P, 1999. С. 204-258.

245. Мальцев, М.И. Проблема социально-политических воззрений A.C. Пушкина Текст. / М.И. Мальцев // Ученые записки Чувашского госпединститута им. И .Я. Яковлева. Вып. XII (сер. филол.). Чебоксары, 1960. 473 с.

246. Макогоненко, Г.П. Пушкин и Радищев Текст. / Г.П. Макогоненко // Ученые записки ЛГУ. 1939. № 33. Серия филол. наук. Вып. 2. С. 110-133.

247. Манн, Ю.В. Овсянико-Куликовский как литературовед Текст. / Ю.В. Манн // Овсянико-Куликовский Д.Н. Литературно-критические работы: в 2 т. М., 1989. Т. 1.С. 3-24.

248. Мантелли, А. Мистика в области психологии Текст. / А. Мантелли // Образование: Педагогический и научно-популярный журнал. 1900. №. 7-8. С. 185-189.

249. Маркович, В.М. «Новое» и «старое» в суждениях русской зарубежной критики о Пушкине (1937) Текст. / В.М. Маркович // Пушкин и культура русского зарубежья. М.: Русский путь, 2000. С. 260-278.

250. Медведев, П.Н. Формальный метод в литературоведении Текст. / П.Н. Медведев. М,: Лабиринт, 1993. 208 с.

251. Мейлах, Б.С. A.C. Пушкин. Семинарий Текст. / Б.С. Мейлах, Н.С. Гор-ницкая. Л.: Учпедгиз, 1959. С. 5-58.

252. Мейлах, Б.С. Из творческой лаборатории A.C. Пушкина Текст. / Б.С. Мейлах // Резец. 1935. № 14.

253. Мейлах, Б.С. Наука о Пушкине вчера и сегодня Текст. / Б.С. Мейлах // Мейлах Б.С. Талисман. М.: Современник, 1984. С. 251-257.

254. Мейлах, Б.С. О задачах изучения и принципах построения биографии Пушкина Текст. / Б.С. Мейлах // Пушкин: Исследования и материалы. Т. 4. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 16-30.

255. Мейлах, Б.С. Основные этапы изучения Пушкина в советское время Текст. / Б.С.Мейлах // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.;Л., 1966. С. 125-148.

256. Мейлах, Б.С. «Путешествие из Москвы в Петербург» Пушкина Текст. / Б.С. Мейлах // Известия ОЛЯ АН СССР. 1949. Т. VIII. Вып. 3. С. 216-228.

257. Мейлах, Б.С. Пути комплексного изучения художественного творчества Текст. / Б.С. Мейлах // Содружество наук и тайны творчества. М.: Искусство, 1968. С. 5-34.

258. Мейлах, Б.С. Пушкин в дооктябрьской марксистской критике Текст. / Б.С. Мейлах // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.;Л., 1966. С. 106-124.

259. Мейлах, Б.С. Пушкин и общественно-политическое движение в Европе и Америке Текст. / Б.С. Мейлах // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М., 1966. С. 236-248.

260. Мейлах, Б.С. Содружество наук требование времени Текст. / Б.С. Мейлах // Вопросы литературы. 1963. № 11. С. 61-85.

261. Мейлах, Б.С. Талисман: Книга о Пушкине Текст. / Б.С. Мейлах. М.: Современник, 1984. 317 с.

262. Мейлах Б.С. Художественное мышление Пушкина как творческий процесс Текст. / Б.С. Мейлах. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 250 с.

263. Мережковский, Д.С. Пушкин Текст. / Д.С. Мережковский // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: Советский писатель, 1991. С. 146-212.

264. Милюков, П.Н. Живой Пушкин* (1837-1937). Историко-биографический очерк Текст. / П.Н. Милюков / Сост., подгот. текста и коммент. М.Д. Филина. М.: Эллис Лак, 1997. 416 с.

265. Милюков, П.Н. Историческая роль Пушкина (Речь в Сорбонне, 12 июня 1924 года, в 125-ю годовщину рождения A.C. Пушкина) Текст. / П.Н. Милюков // Милюков П.Н. Живой Пушкин (1837-1937). Историко-биографический очерк. М.: Эллис Лак, 1997. С. 306-316.

266. Милюков, П.Н. Пушкин и Чаадаев Текст. / П.Н. Милюков // Милюков П.Н. Живой Пушкин (1837-1937). Историко-биографический очерк. М.: Эллис Лак, 1997. С. 316-338.

267. Минералов, Ю.И. Концепция литературоведческого синтеза Текст. / Ю.И. Минералов // Сакулин П.Н. Филология и культурология. М.: Высшая школа, 1990. 240 с.

268. Минц, Я.В. Материалы к патографии Пушкина Текст. / Я.В. Минц // Клинический архив гениальности и одаренности. Т. 1. Вып. 2. Ленинград; Свердловск, 1925. С. 29-46.

269. Мироненко, М.П. Из истории русской исторической журналистики (переписка П.А. Вяземского и П.И. Бартенева) Текст. / М.П. Мироненко // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник. 1985. М., 1987. С. 48—58.

270. Мирский, Д.П. Проблема Пушкина Текст. / Д.П. Мирский // Литературное наследство. Т. 16—18. М.: Журнально-газетное объединение, 1934. С. 91-112.

271. Мирский, М. Трошин Григорий Яковлевич Текст. / М. Мирский // Русское зарубежье. Золотая книга русской эмиграции. М.: РОССПЭН, 1997. С. 629-631.

272. Михайлов, О.Н. «Два чувства дивно близки нам.» (Об A.B. Тырковой-Вильямс) Текст. / О.Н. Михайлов // Тыркова-Вильямс A.B. Жизнь Пушкина: В 2 т. М.: Молодая гвардия, 1999. Т.1. С. 7-26.

273. Михайлова, М.В. Душа поэта Текст. / М.В. Михайлова // Чулков Г.И. Жизнь Пушкина. М.: Республика, 1999. С. 3-21.

274. Могилянский, А.П. Личность Пушкина Текст. / А.П. Могилянский. СПб.: Элмор, 1995. 112 с.

275. Модзалевский, Б.Л. Работы П.В. Анненкова о Пушкине Текст. / Б.Л. Модзалевский // Модзалевский Б.Л. Пушкин. М.: Аграф, 1999. С. 221-320.

276. Мордовченко, Н.И. Биография Пушкина. Обзор литературы за 1937 г. Текст. / Н.И. Мордовченко // Временник Пушкинской комиссии. М.;Л.: Изд-во Ан СССР, 1939. Вып. 4-5. С. 513-529.

277. Морозов, П.О. Шифрованное стихотворение Пушкина Текст. / П.О. Морозов // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Повременное издание Комиссии для издания сочинений Пушкина при ОРЯС Имп. Академии Наук. СПб., 1910. Вып. 13. С. 1-12.

278. Мочульский, К.В. Великие русские писатели XIX в. Текст. / К.В. Мо-чульский. СПб.: Алетейя, 2000. 158 с.

279. Мочульский, К.В. Возрождение Пушкина Текст. / К.В. Мочульский // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М., 1998. С. 51-54.

280. Мочульский, K.B. Кризис воображения (роман и биография) Текст. / К.В. Мочульский // Мочульский К.В. Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты. Томск: Водолей, 1999. С. 160-164.

281. Муравьева, О.С. «Вражды бессмысленной позор.»: Ода «Клеветникам России» в оценках современников Текст. / О.С. Муравьева // Новый мир. 1994. №6. С. 198-204.

282. Муравьева, О.С. Образ Пушкина: исторические метаморфозы Текст. / О.С. Муравьева // Легенды и мифы о Пушкине: Сб. статей. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1995. С. 113-133.

283. Мурашев, Г.В. A.C. Пушкин Текст. / Г.В. Мурашев. М., 1912. 67 с.

284. Мякотин, В.А. Из пушкинской эпохи Текст. / В.А. Мякотин // Сб. журнала «Русское Богатство». СПб, 1899. С. 188-237.

285. Мякотин, В.А. A.C. Пушкин и декабристы Текст. / В.А. Мякотин. Прага; Берлин: Ватага; Пламя, 1923. 90 с.

286. Набоков, В.В. Пушкин и Ганнибал: Версия комментатора Текст. / В.В. Набоков // Легенды и мифы о Пушкине: Сб. статей. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1995. С. 5-53.

287. Набоков, В.В. Пушкин, или правда и правдоподобие Текст. / В.В. Набоков // Набоков В.В. Романы. Рассказы. Эссе. СПб.: Энтар, 1993. С. 227—238.

288. Наживин, И.Ф. Во дни Пушкина Текст. / И.Ф. Наживин: в 3 т. Париж: Изд. А.Ф. Девриена, 1930. 373+335+336 с.

289. Незеленов, А.И. A.C. Пушкин в его поэзии. Первый и второй периоды жизни и деятельности (1799-1826) Текст. / А.И. Незеленов // Записки историко-филологического факультета С.-Петербургского университета. Т. 10. СПб., 1882. VIII+248 с.

290. Немировский, И.В. Творчество Пушкина и проблема публичного поведения поэта Текст. / И.В. Немировский. СПб.: Гиперион, 2003. 352 с.

291. Непомнящий, B.C. Поэзия и судьба: Над страницами духовной биографии Пушкина Текст. / B.C. Непомнящий. М.: Советский писатель, 1987. 448 с.

292. Образ совершенства: Из наследия первой эмиграции. Сборник Текст. / Сост. М.Филин. М.: Русский мир, Жизнь и мысль, АО «Московские учебники», 1999. 352 с.

293. Овсянико-Куликовский, Д.Н; Ценность жизни (этюд) Текст. / Д:Н. Овся-нико-Куликовский // Вестник Европы. 1915. Кн. 5. С. 117-150. ,

294. Оксман; Ю.Г. Пушкин; декабристы и Чаадаев Текст. / Ю.Г. Оксман, В.В. Пугачев. Саратов: Редакция журнала «Волга» ИКД «Пароход», 1999. 260 е.

295. Осьмаков, Н.В. Психологическое направление в русском литературоведении. Д.Н. Овсянико-Куликовский Текст. / Н.В. Осьмаков Н.В. М.: Просвещение, 1981. 160 с.

296. Паперно, И. Пушкин в жизни человека Серебряного века Текст.7 И Па-перно // Cultural Mythologies of Russian Modernism: From the Golden Age to Silver Age. University of California Press. Berkeley. Los-Angeles; Oxford. 1992. P. 22 -23. . •

297. Перхин, B.B. Русские литераторы в письмах (1905-1985) Текст. / В.В. Перхин. СПб.: Изд-во Санктпетербургского ун-та, 2004. 312 с.

298. Петрунина, H.H. Пушкин в истории русской критики и литературоведения (90-е годы начало XX века) Текст. / H.H. Петрунина // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.;Л., 1966. С. 85-105.

299. Пиксанов, Н.К. Ведение в изучение Пушкина Текст. / Н.К. Пиксанов // Пиксанов Н.К. Пушкинская студия. Пг., 1921. С. 12-35.

300. Пиксанов, Н.К. На пути к гибели. Пушкин сто лет назад Текст. / Н.К. Пиксанов // Новый мир. 1931. № 7. С. 157-169.

301. Пискунов, В.М. Пушкин и русское зарубежье Текст. / В.М. Пискунов // Вопросы литературы. 1999. Янв.-Февр. С. 98-140.

302. Пильский, П.М. Пушкин. О новой книге Ариадны Тырковой-Вильямс Текст. / П.М. Пильский // Сегодня. Рига. 1929. №151.2 июня. С. 4.

303. Пильский, П.М. Тайны творчества Пушкина: Проф. Г.Я. Трошин. Пушкин и психология его творчества. Прага, 1937 Текст. / П.М. Пильский // Сегодня. Рцга. 1937 № 96. 8 апр. С. 8.

304. Письма М.П. Алексеева к В.А. Мануйлову Текст. // Пушкин и его современники: Сб. научных трудов. Вып. 1 (40). СПб., 1999. С. 69-82.

305. Погодин А.Л. Искаженный Пушкин // Тайна Пушкина. М.: Эллис Лак, 1998. С. 267-317.

306. Покровский, М.Н. Пушкин-историк Текст. / М.Н. Покровский // Пушкин A.C. Собр. соч.: в 6 т. Т. 5. М.: Красная нива, 1930-1931. С. 5-15.

307. Полоцкая, Э.А. Статьи о Пушкине Текст. / Э.А. Полоцкая // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 7. С. 442^165.

308. Померанцев, К. Пушкин Пророк. Три этапа: эстетический, этический и религиозный Текст. / К. Померанцев // Пушкин и культура русского зарубежья. М.: Русский путь, 2000. С. 362-365.

309. Поспелов, Г. Сакулин Текст. / Г. Поспелов // Литературная энциклопедия: В 11 т. Т. 10. М.: Гослитиздат, 1937. Стб. 495—499.

310. Поступальский, И. Поэзия Валерия Брюсова в ее идеях и связях с временем Текст. / И. Поступальский // Брюсов В.Я. Избранные стихи. М.;Л.: Academia, 1933. С. 15-116.

311. Преподавание истории в нашей школе Текст. // Правда. 1936. 27 янв.

312. Прокопенко, А. Слишком человеческое в Пушкине Текст. / А. Прокопенко // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М., 1998. С. 141145.

313. Проскурина, В.Ю. Пушкинский миф М.О. Гершензона Текст. / В.Ю. Проскурина// Новое литературное обозрение. 1996. № 20. С. 120-144.

314. Прянишников, Н. Двупланный Пушкин Текст. / Н. Прянишников // Новый мир. 1930. № 8-9. С. 215-218.

315. Пугачев, В.В. Предыстория Союза благоденствия и пушкинская ода «Вольность» Текст. /В.В. Пугачев // Пушкин: Исследования и материалы. М.;Л: Изд-во АН СССР, 1962. Т. IV. С. 94-139.

316. Пугачев, В.В. Пушкин и Радищев Текст. / В.В. Пугачев // Ученые записки Горьковского ун-та. Вып. 78. Горький, 1966. С. 647—651.

317. Пугачев, В.В. Пушкин, Радищев, Карамзин Текст. /В.В. Пугачев. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1992. 216 с.

318. Пугачев, В.В. Пушкинские статьи о Радищеве Текст. /В.В. Пугачев // Ученые записки Горьковского ун-та. Вып. 85. Горький, 1967. С. 85-93.

319. Пугачев, В.В. Эволюция общественно-политических взглядов Пушкина Текст. / В.В. Пугачев. Горький: Изд-во Горьковского ун-та, 1967.

320. Пузырей, А.А. Характер Текст. / А.А. Пузырей // Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 723.

321. Пульхритудова Е.М. Сакулин. Текст. / Е.М. Пульхритудова // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Советская энциклопедия, 1971. Т. 6. С. 612. 1.

322. Пушкин в русской философской критике: Конец XIX — первая половина XX в. Текст. / сост., вступ. ст. P.A. Гальцева. М., 1990. 527 с.

323. Пушкин: Итоги и проблемы изучения Текст.: коллективная монография / ред. Б.П. Городецкий, Н.В. Измайлов, Б.С. Мейлах. M.;JI.: Наука, 1966. С. 249-302.

324. Пушкин, A.C. Капитанская дочка Текст. / A.C. Пушкин. М.: Наука, 1985. 319 с.

325. Пушкин, A.C. Полн. собр. соч. Текст. / A.C. Пушкин: в 10 т. Л.: Наука, 1977-1979.

326. Радек, К. Недостатки исторического фронта и ошибки школы М.Н. Покровского Текст. / К. Радек // Большевик. 1936. № 5.

327. Раев, М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции: 1919-1939 Текст. /М. Раев. М.: Прогресс-Академия, 1994.

328. Раевский, Г. Жизнь Пушкина Текст. / Г. Раевский // Возрождение. Париж. 1929. № 1416. 18 апр. С. 3.

329. Ретивов, М.И. Письмо в редакцию (в том числе по поводу «пушкиноведения Досужкова») Текст. / М.И. Ретивов // Русский врач в Чехословакии. 1938. №6-7. С. 171-174.

330. Родзевич, В. М.Л. Гофман. Пушкин. Психология творчества. Париж, 1928 Текст. / В. Родзевич //Воля России. Прага. 1929. № 1. С. 136-137.

331. Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. Энциклопедический биографический словарь Текст. М.: РОССПЭН, 1997. 742 с.

332. Сакулин, П. Из первоисточника Текст. / П. Сакулин // Печать и революция. 1924. Кн. 5. С. 12-15.

333. Сакулин П.Н. Пушкин и Радищев. Новое решение старого вопроса: Историко-литературные эскизы Текст. / П.Н. Сакулин. М.: Альциона, 1920. 75 с.

334. Сакулин, П.Н. Социологический метод в литературоведении Текст. / П.Н. Сакулин. М.: Мир, 1925. 240 с.

335. Сандомирская, В.Б. Пушкин в истории русской критики и литературоведения. 50-60-е годы. (§§ 1-6) Текст. / В.Б. Сандомирская // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. M.;JI., 1966. С. 50-73.

336. Сапожков, C.B. Юбилеи Текст. / C.B. Сапожков // А.С. Пушкин. Школьный энциклопедический словарь [Текст] / С.В.Сапожков. М., 1999. С. 722-723.

337. Северный, П. Косая Мадонна. Повесть Текст. / П. Северный. Шанхай: «Малых и В. Камкин», 1934. 84 с.

338. Сегалин, Г.В. Патогенез и биогенез великих людей Текст. / Г.В. Сегалин // Клинический архив гениальности и одаренности. Т. 1. Вып. 1. Ленинград; Свердловск, 1925. С. 2-90.

339. Семенников, В.П. Радищев: Очерки и исследования Текст. / В.П. Семенников. М.;Пг.: Государственное изд-во, 1923. С. 241—318.

340. Семевский, В.И. Политические и общественные идеи декабристов Текст. /В.И. Семевский. Спб., 1909. 694 с.

341. Сергиевский, И.В. Новая биография Пушкина Текст. / И.В. Сергиевский // Литературное обозрение. 1940. № 14. С. 44-46.

342. Сергиевский, И.В. А.С. Пушкин Текст. / И.В. Сергиевский. М.: Гослитиздат, 1938. 136 с.

343. Сергиевский, И. Политическая биография Пушкина Текст. / И.В. Сергиевский // Литературный критик. 1936. № 7. С. 187-192.

344. Сергиевский, И. Пушкин в изучении марксистов Текст. / И.В. Сергиевский // Печать и революция. 1925. Кн. 4. С. 11-22.

345. Сергиевский, И. «Социологисты» и проблемы истории русской литературы Текст. / И.В. Сергиевский // Литературный критик. 1935. № 10.

346. Сергиевский, И.В. Эстетические взгляды Пушкина Текст. / И.В. Сергиевский // Сергиевский И.В. Избранные работы. М.: ГИХЛ, 1961. С. 15-39.t

347. Сикорский И.В. Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина Текст. / И.В. Сикорский. Киев, 1912. 34 с.

348. Симачева И.Ю. Пушкиниана Русского Зарубежья в периодике Франции 20-30-х годов Текст. / И.Ю. Симачева. М.: Изд-во МПУ, 2000. 155 с.

349. Сиповский, В.В. Пушкин. Жизнь и творчество Текст. / В.В. Сиповский. СПб., 1901.

350. Сиповский, В.В. Пушкинская юбилейная литература 1899-1900 годов. Критико-библиографический обзор Текст. / В.В. Сиповский. СПб: Издание Пушкинского Лицейского общества, 1902. 343 с.

351. Скатов, H.H. Русский гений Текст. / H.H. Скатов. М.: Современник, 1987. 352 с.

352. Слонимский А.Л. Политические взгляды Пушкина Текст. / А.Л. Слонимский // Исторический Вестник. 1904. № 6. С. 970-986.

353. Слонимский А.Л. Пушкин и декабрьское движение Текст. '/ А.Л. Слонимский // Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 6 т. СПБ.: Издание Брокгауза-Ефрона, 1908. Т. 2. С. 503-528.

354. Сохряков, Ю.И. И.А. Ильин религиозный мыслитель и литературный критик Текст. / Ю.И. Сохряков. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 252 с.

355. Сталин, И.В. Вопросы ленинизма Текст. / И.В. Сталин. М.: Государственное изд-во политической литературы, 1952. С. 531-544.

356. Стенник, Ю.В. Пушкин и русская литература XVIII века Текст. / Ю.В. Стенник. СПб.: Наука, 1995. 349 с.

357. Степанов, Н.Л. В.Я. Брюсов в работе над Пушкиным Текст. / Н.Л. Степанов // Литературный архив. T. I. М.;Л: Изд. АН СССР, 1938. С. 302-351.

358. Степанов, Н.Л. Лирика Пушкина: Очерки и этюды. Текст. / Н.Л. Степанов. М.: Художественная литература, 1974. 368 с.

359. Степанов, Н.Л. Пушкин и Радищев Текст. / Н.Л. Степанов // Вестник АН СССР. 1949. №8. С. 5-19.

360. Стоюнин, В.Я. Пушкин Текст. / В.Я. Стоюнин // Стоюнин В.Я. Исторические сочинения: в 2-х т.ч. Ч. 2. СПб., 1881. 440 с./

361. Струве, П.Б. О политических взглядах Пушкина Текст. / П.Б. Струве //«В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М., 1998. С. 194-198.

362. Струве, П.Б. «Путеводитель по Пушкину» Текст. / П.Б. Струве // Дух и слово. Париж: YMCA-PRESS, 1981. С. 115-121.

363. Сурат, И.З. Биография Пушкина как культурный вопрос Текст. / И.З. Сурат// Новый мир. 1997. №2. С. 177-195.

364. Сурат, И.З. «Жил на свете рыцарь бедный.» Текст. / И.З. Сурат // Сурат И.З. Жизнь и лира. О Пушкине: статьи. М.: Книжный сад, 1995. С. 105-115.

365. Сурат И.З. Личный опыт в лирике Пушкина и проблема построения биографии поэта Текст.: дис. в виде доклада на соискание ученой степени докт. филол. наук [Текст] / И.З. Сурат. М., 2001. 59 с.

366. Сурат, И. Пушкин: Краткий очерк жизни и творчества // Произведения A.C. Пушкина в школе. Ч. II. Текст. / И. Сурат, С. Бочаров. М.: Классике Стиль, 2003. С. 5-156.

367. Сурат, И.З. Пушкинист Владислав Ходасевич Текст. / И.З. Сурат. М.: Лабиринт, 1994. 112 с.

368. Суркова, Н.В. Методологические проблемы критики в исторической науке Текст. / Н.В. Суркова. Самара: Изд-во Самарского ун-та, 1995. 92 с.

369. Тайна Пушкина Текст. / сост., предисл., коммент. М.Д. Филина. М.: Эл-лис Лак, 1998. 544 с.

370. Тиханчева, Е.П. Две лекции В.Я. Брюсова о Пушкине Текст. / Е.П. Ти-ханчева // Брюсовские чтения 1962 г. Ереван: Армянское государственное изд-во, 1963. С. 366-400.

371. Томашевский, Б.В. Ходасевич В. Поэтическое хозяйство Пушкина. Текст. / Б.В. Томашевский // Русский современник. 1924. № 3. С. 262-263.

372. Томашевский, Б.В. Литература и биография Текст. / Б.В. Томашевский // Книга и революция. 1923. № 4. С. 6-9.

373. Томашевский, Б.В. Жизнь Пушкина Текст. / Б.В. Томашевский // Литературное обозрение. 1938. № 23. С. 46-51.

374. Томашевский, Б.В. Из пушкинских рукописей Текст. / Б.В. Томашевский // Литературное наследство. Т. 16-18. М.: Журнально-газетное объединение, 1934. С. 273-320.

375. Томашевский, Б.В. Историзм Пушкина Текст. / Б.В. Томашевский // Ученые записки Ленинградского гос. ун-та, 1954. № 173. (сер. филол. наук). Вып. 20. С. 41-85.

376. Томашевский, Б.В. Леонид Гроссман «Пушкин». Жизнь замечательных людей. Текст. / Б.В. Томашевский // Звезда. 1940. № 7. С. 207-209.

377. Томашевский, Б.В. Основные этапы изучения Пушкина Текст. / Б.В. Томашевский // Томашевский Б.В. Пушкин: Работы разных лет. М.: Книга, 1990. С. 615-648.

378. Томашевский, Б. Памятка о Пушкине Текст. / Б. Томашевский, В. Мак-симов-Евгеньев. Л.: Изд-во книжного сектора ГУБОНО, 1924. 88 с.

379. Томашевский, Б.В. Пушкин Текст. / Б.В. Томашевский: в 2 т. М.: Художественная литература, 1990.

380. Томашевский, Б.В. Пушкин: Биографический очерк Текст. / Б.В. Томашевский // Пушкин А.С. Сочинения. Л.: Государственное изд-во, 1924. С. III-XIV.

381. Томашевский, Б.В. Пушкин Текст. / Б.В. Томашевский // Пушкин А.С. Сочинения. Л.: Гослитиздат, 1935. С. XXV-LXII.

382. Томашевский, Б.В. Пушкин и народность Текст. /Б.В. Томашевский // Пушкин родоначальник новой русской литературы. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 67-100.

383. Томашевский, Б.В. Пушкин и французская юмористическая поэзия XVIII века Текст. / Б.В. Томашевский // Пушкинист: Историко-литературный сборник. Пг., 1916. Т. 2. С. 204-257.

384. Томашевский, Б.В. Пушкин: Современные проблемы историко-литературного изучения Текст. / Б.В. Томашевский // Томашевский Б.В. Пушкин: Работы разных лет. М.: Книга, 1990. С. 8-77.i

385. Томашевский, Б.В. Строфика Пушкина Текст. / Б.В. Томашевский // То-машевский Б.В. Пушкин: Работы разных лет. М.: Книга, 1990. С. 288-483.

386. Томашевский, Б.В. Французские дела 1830-1831 гг. Текст. / Б.В. Томашевский // Письма Пушкина к Е.М. Хитрово. 1827-1832. JL: Изд-во АН СССР, 1927. С. 301-361.

387. Топор-Рабчинский, Вл. Этическое сознание Пушкина (1937) Текст. / Вл. Топор-Рабчинский //«В краю чужом.» //Зарубежная Россия и.Пушкин. М., 1998. С. 235-257.

388. Трошин, Г.Я. Гений и здоровье Гоголя Текст. / Г.Я. Трошин // Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. I (76). С. 37-85; Кн. II (77). С. 187-249; Кн. III (78). С. 241-383.

389. Трошин, Г.Я. Психастения и Пушкин Текст. / Г.Я. Трошин // Русский врач в Чехословакии. Прага. 1937. № 5. С. 115-122; № 6. С. 151-160.

390. Трошин, Г.Я. Пушкин и психология творчества Текст. / Г.Я. Трошин. Прага, 1937. 316 с.

391. Трубачев, С.С. Пушкин в русской критике 1820-1880 Текст. / С.С. Тру-бачев. СПб., 1899. 404 с.

392. Трубецкой, Н.С. О методах изучения Достоевского Текст. / Н.С. Трубецкой // Новый журнал. Нью-Йорк. 1957. № 48. С. 109-121.

393. Трубицын Н. Идеализм строй души Гоголя Текст. / Н. Трубицын // Известия ОРЯС Имп. Академии Наук. 1910. Т. 15. Кн. 1. С. 148-183.

394. Трыков, В.П. Французский литературный портрет XIX века Текст. / В.П. Трыков. М.: Флинта, 1999. 360 с.

395. Тынянов, Ю.Н. Литературный факт Текст. / Ю.Н. Тынянов. М.: Высшая школа, 1993. 319 с.

396. Тыркова-Вильямс, A.B. Жизнь Пушкина. Т. 1. 1799-1824 Текст. / A.B. Тыркова-Вильямс. Париж: YMCA-PRESS, 1929. 430 с.

397. Тыркова-Вильямс, A.B. Жизнь Пушкина. Т. 2. 1824-1837 Текст. / A.B. Тыркова-Вильямс. Париж: YMCA-PRESS, 1948. 482 с.

398. Тыркова-Вильямс, A.B. Жизнь Пушкина Текст. / A.B. Тыркова-Вильямс.: в 2 т. М.: Молодая гвардия, 1999.

399. Тыркова-Вильямс, A.B. Николай I и H.H. Пушкина Текст. / A.B. Тыркова-Вильямс //Пушкин. Париж. 1937. С. 9—10.

400. Фатов, H.H. Новые книги о Пушкине Текст. / H.H. Фатов // Молодая гвардия. 1923. № 1. С. 261-271.

401. Федоров, Ф.Л. Водовозов Василий Васильевич. Текст. / Ф.Л. Федоров // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. I. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1992. С. 454.

402. Федотов, Г.П. Певец свободы и империи Текст. / Г.П. Федотов // Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990. С. 356-375.

403. Филин, М.Д. Зарубежная Россия и Пушкин: Опыт изучения. Материалы для библиографии (1918-1940). Иконография Текст. / М.Д. Филин. М.: Дом-музей М. Цветаевой, 2004. 432 с.

404. Филин, М.Д. От составителя Текст. / М.Д. Филин // Милюков П.Н. Живой Пушкин (1837-1937). Историко-биографический очерк. М.: Эллис Лак, 1997. С. 5-18.

405. Филин, М.Д. Пушкиниана русского зарубежья, 1918-1940: Материалы для библиографии Текст. / М.Д. Филин // Московский пушкинист. Вып. II: Ежегод. Сборник. М.: Наследие, 1996. С. 305-327.

406. Филин, М.Д. Пушкин как русская идеология в изгнании Текст. / М.Д. Филин // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин. М., 1998. С. 538.

407. Философов, Д.В. Как надо писать биографии? Текст. / Д.В. Философов // За свободу! Варшава. 1931. № 88. С. 3-5; № 89. С. 3-4.

408. Франк, С.Л. О задачах познания Пушкина Текст. / С.Л. Франк // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX в. М., 1990. С. 422-452.

409. Франк, C.JI. Пушкин как политический мыслитель Текст. / С.Л. Франк // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX — первая половина XX в. М., 1990. С. 396-422.

410. Франк, С.Л. Религиозность Пушкина Текст. / С.Л. Франк // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX в. М., 1990. С. 380-396.

411. Франк, С.Л. Светлая печаль Текст. / С.Л. Франк // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX в. М., 1990. С. 465481.

412. Францев, В.А. Пушкин и польское восстание 1830-1831 г. Опыт исторического комментария к стихотворениям «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина» Текст. / В.А. Францев // Пушкинский сборник. Прага, 1929. С. 65-208.

413. Фрейд, 3. Леонардо да Винчи Текст. / 3. Фрейд. М.: Современные проблемы, 1912. 119 с.

414. Фрейд, 3. Психология бессознательного Текст. / 3. Фрейд. М.: Просвещение, 1990. 448 с.

415. Фридлендер, Г.М. Первая биография Пушкина Текст. / Г.М. Фридлендер // Анненков П.В. Материалы для биографии A.C. Пушкина. М.: Современник, 1984. С. 5-31.

416. Фризман, Л.Г. Пушкин и польское восстание 1830-1831 годов Текст. / Л.Г. Фризман // Вопросы литературы. 1992. Вып. 3. С. 209-237.

417. Ханзен-Леве, Ore А. Русский формализм Текст. / Ore А. Ханзен-Леве. М.: Языки русской культуры, 2001.

418. Ходасевич, В.Ф. Брюсов Текст. / В.Ф. Ходасевич // Ходасевич В.Ф. Собр. соч.: в 4-х т. М.: Согласие, 1996-1997. Т. 4. С. 19-41.

419. Ходасевич, В.Ф. Державин Текст. / В.Ф. Ходасевич. М.: Книга, 1998. 384 с.

420. Ходасевич, В.Ф. Клевета Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1935. № 3753. 12 сент. С. 3-4; № 3760. 19 сент. С. 3-4.

421. Ходасевич, В.Ф. Книга М. Гофмана Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1931. № 2228. 9 июля. С. 3-4.

422. Ходасевич, В.Ф. Курьезы психоанализа Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1938. 15 июля. С. 9.

423. Ходасевич, В.Ф. Окно на Невский Текст. / В.Ф. Ходасевич // Ходасевич В.Ф. Собр. соч.: В 4-х т. М.: Согласие, 1996-1997. Т. 1. С. 487-490.

424. Ходасевич, В.Ф. О Пушкине. Статьи Текст. / В.Ф. Ходасевич. Берлин: Петрополис, 1937. 195 с.

425. Ходасевич, В.Ф. Пушкин и демократия Текст. / В.Ф. Ходасевич // Ходасевич В.Ф. Пушкин и поэты его времени: В 3 т. / Под ред. Р. Хьюза. Т. 2 (Статьи, рецензии, заметки 1925-1934). Berkeley Slavic Specialties, Oaklend, California, 1999. С. 489-494.

426. Ходасевич, В.Ф. Поэтическое хозяйство Пушкина Текст. / В.Ф. Ходасевич. Л.: Мысль, 1924. 157 с.

427. Ходасевич, В.Ф. Прадед и правнук Текст. / В.Ф. Ходасевич // Ходасевич В.Ф. Собр. соч.: В 4-х т. М.: Согласие, 1996-1997. Т. 3. С. 493-500.

428. Ходасевич, В.Ф. Пушкин в Михайловском Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1936. № 3963. 9 апр. С. 4.

429. Ходасевич, В.Ф. Пушкин в жизни (по поводу книги В.В. Вересаева Текст. / В.Ф. Ходасевич // Ходасевич В.Ф. Собр. соч.: в 4-х т. М.: Согласие, 1996-1997. Т. 2. С. 140-146.

430. Ходасевич, В.Ф. «Пушкин Дон-Жуан» Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1935. № 3613. 25 апр. С. 3-4.

431. Ходасевич, В.Ф. «Смерть Вазир-Мухтара» Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1930. № 1857. 3 июля.

432. Ходасевич, В.Ф. Ю.Н. Тынянов «Пушкин» Текст. / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. Париж. 1935. № 3690. 11 июня. С. 4; № 3837. 5 дек. С. 4.

433. Цетлин, М.О. Ю. Тынянов: Кюхля. Повесть о Декабристе. Текст. / М.О. Цетлин // Современные Записки. Париж. Кн. XXX. 1927. С. 562-564.

434. Цуркан, В.В. Брюсовская концепция творчества A.C. Пушкина: дис. канд. филол. наук Текст. / В.В. Цуркан. М., 1995. 181 с.

435. Цявловский, М. Вокруг Пушкина Текст. / М. Цявловский, Т. Цявловская. М.: Новое литературное обозрение, 2000. 336 с.

436. Цявловский, М.А. Пушкиниана в 1940 году Текст. / М. Цявловский // Литературное обозрение. 1941. № 5. С. 3-11.

437. Черейский Л.А. Пушкин и его окружение Текст. / Л.А. Черейский. Л.: Наука, 1988. С. 544 с.

438. Черноков, А.Э. Учение С. Л. Франка о государстве и праве: дис. канд. юрид. наук Текст. / А.Э. Черноков. СПб., 2002. 195 с.

439. Чернышевский, Н.Г. Сочинения Пушкина Текст. / Н.Г. Чернышевский // Чернышевский Н.Г. Эстетика и литературная критика. Избранные статьи. М.Л.: Государственное изд-во художественной литературы, 1951. С. 125-175.

440. Чиж, В.Ф. Болезнь Гоголя. Записки психиатра Текст. / В.Ф. Чиж. М.: Республика, 2001. 512 с.

441. Чиж, В.Ф. Пушкин как идеал душевного здоровья. Оттиск из «Ученых Записок Имп. Юрьевского ун-та» Текст. / В.Ф. Чиж. Юрьев, 1899. 24 с.

442. Чудаков, А.П. Два первых десятилетия Текст. / А.П. Чудаков // Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи — воспоминания — эссе (1914—1933). М.: Советский писатель, 1990. С. 3-32.

443. Чудакова, М. Наследие и путь Б. Эйхенбаума Текст. / М. Чудакова, Е. Тоддес // Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. М.: Советский писатель, 1987. С. 3-32.

444. Чулков, Г.И. Жизнь Пушкина Текст. / Г.И. Чулков. М.: Республика, 1999. 447 с.

445. Чулков, Г.И. О биографии Пушкина» Текст. / Г.И. Чулков // Книжные новости. 1936. № 21. С. 19.

446. Чулков, Г. Ревнители пушкинской славы Текст. / Г.И. Чулков // Красная новь. 1935. № 8. С. 209-216.

447. Шевырев, С.П. Рассказы о Пушкине Текст. / С.П. Шевырев // A.C. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2-х т. Т. 1. М., 1985. С. 48-52.

448. Шик, A.A. Женатый Пушкин Текст. / A.A. Шик. Берлин: Парабола, 1937. 123 с.

449. Шкаренков, JI.K. Агония белой эмиграции Текст. / JI.K. Шкаренков. М.: Мысль, 1986. 272 с.

450. Шкловский, В.Б. Энергия заблуждения. Книга о сюжете Текст. / В.Б. Шкловский // Шкловский В.Б. Избранное: В 2-х т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1983. С. 308-636.

451. Шкловский, В. Матвей Комаров, житель города Москвы Текст. / В.Б. Шкловский. JL: Прибой, 1929. 294 с.

452. Шкловский, В. Чулков и Левшин Текст. / В.Б. Шкловский. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1933. 264 с.

453. Штейн, С. Пушкин и Гофман: Сравнительное историко-литературное исследование Текст. / С. Штейн. Дерпт, 1927. 328 с.

454. Щеголев, П.Е. Амалия Ризнич в поэзии Пушкина Текст. / П.Е. Щеголев // Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы. М.: Современник, 1987. С. 266.

455. Щеголев П.Е. «Био-библиографический словарь русских писателей и ученых» С.А. Венгерова. Текст. / П.Е. Щеголев // Мир Божий. 1904. № 10. С. 1022-1024.

456. Щеголев, П.Е. Дуэль и смерть Пушкина Текст. / П.Е. Щеголев. М.: Книга, 1987. 576 с.

457. Щеголев, П.Е. Император Николай I и Пушкин Текст. / П.Е. Щеголев // Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы. М.: Современник, 1987. С. 308-337.

458. Щеголев, П.Е. Кто писал анонимные письма Пушкину? Текст. / П.Е. Щеголев // Огонек. 1927. № 42.

459. Щеголев, П.Е. Николай I в дневнике Пушкина (Из комментариев к дневнику Пушкина) Текст. / П.Е. Щеголев // Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы. М.: Современник, 1987. С. 374-388.

460. Щеголев, П.Е. Пушкин и мужики Текст. / П.Е. Щеголев. М.: Федерация, 1928.

461. Щеголев, П.Е. Убийцы Пушкина Текст. / П.Е. Щеголев // Минувшие дни. 1927. № 1.С. 111-130.

462. Щеголев, П.Е. Утаенная любовь Пушкина Текст. / П.Е. Щеголев // Утаенная любовь Пушкина. Сб. статей. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект»,, 1997. С. 79-156.

463. Шумихин, C.B. Практика пушкинизма (1887-1999) Текст. / C.B. Шуми-хин // Новое литературное обозрение. 2000. № 41. С. 131-204.

464. Эйгес, Е.Р. Новая биография Пушкина Текст. / Е.Р. Эйгес // Литература в школе. 1941. № 1. С. 95-96.

465. Эйдельман, Н.Я. Пушкин и декабристы: Из истории взаимоотношений Текст. / Н.Я. Эйдельман. М.: Художественная литература, 1979. 422 с.

466. Эйдельман, Н.Я. Пушкин: Из биографии и творчества. 1826-1837 Текст. / Н.Я. Эйдельман. М.: Художественная литература, 1987. 463 с.

467. Эйхенбаум, Б.М. Ю. Айхенвальд. Пушкин. Изд. 2-е, знач. доп. М., 1916 Текст. / Б.М. Эйхенбаум // Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. М.: Советский писатель, 1987. С. 310-312.

468. Эйхенбаум, Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки (1924) Текст. / Б.М. Эйхенбаум // Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных летМ.: Советский писатель, 1987. С. 140-286.

469. Эйхенбаум, Б.М. Мой временник. Маршрут в бессмертие Текст. / Б.М. Эйхенбаум. М.: Аграф, 2001. 384 с.

470. Эйхенбаум, Б.М. Пушкин-поэт и бунт 1825 года Текст. / Б.М. Эйхенбаум // Вестник Знания. 1907. № 1. С.8-18; № 2. С. 58-66.

471. Эндзина, Г.Д. «Цель человеческой жизни — творчество» (Письма Б.М. Эйхенбаума к родным) Текст. / Г.Д. Эндзина // Встречи с прошлым: Сб. материалов ЦГАЛИ СССР. Вып. 5. М.: Советская Россия, 1984. С. 117-138.

472. Эткинд, А. И.Д. Ермаков и начало русского психоанализа Текст. / А. Эт-кинд // Ермаков И.Д. Психоанализ литературы: Пушкин. Гоголь. Достоевский. М.: Новое литературное обозрение, 1999. С. 5-14.

473. Эфрос, A.M. Рисунки поэта Текст. / A.M. Эфрос. М.: Федерация, 1930.

474. Юнгблюд, В.Т. Противостояние сверхдержав: как изучают историю «холодной войны» американские и российские школьники Текст. / В.Т. Юнгблюд // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2005. № 12. С. 35-37.

475. Якубович, Д.П. Итоги изучения творчества Пушкина в СССР за двадцать лет Текст. / Д.П. Якубович // Известия АН СССР. 1937. № 5. С. 1184.

476. Якушкин, В.Е. О Пушкине. Статьи и заметки. М., 1899. 177 с.

477. Янгиров, P.M. Пушкин и пушкинисты: По материалам из чешских архивов Текст. / P.M. Янгиров // Новое литературное обозрение. 1999. № 37. С. 181-228.

478. Ярошевский, М.Г. Биография ученого как науковедческая проблема Текст. / М.Г. Ярошевский // Человек науки. М., 1974.

479. Ясакова, Е.А. А.С. Пушкин в литературно-общественной ситуации 1920-х годов: автореф. дис. канд. филол. наук Текст. / Е.А. Ясакова. Саратов, 2001. 16 с.

480. Hofmann, M. Pouchkine Текст. / M. Hofmann. Paris: Payot, 1931. 383 p.

481. Horowitz,B. The Myth of A.S. Pushkin in Russia's Silver Age. M.O. Gershen-zon, Pushkinist Текст. / В. Horowitz. Northwestern University Press / Evanston, Illinois, 1996. 129 p.

482. Lednicki, Waclaw. Alexander Puszkin: Studia Текст. / Waclaw Lednicki. Krakow, 1926.

483. Lednicki, Waclaw. La Trilogie antipolonaise de Pouchkine Текст. / Waclaw Lednicki //Le Flambeau. Bruxelles, 1927, №6, 8, 10; 1928. № 1, 2,3,5.

484. Lednicki, Waclaw. Pouchkine et la Pologne Текст. / Waclaw Lednicki. Paris, 1928.

485. Mirsky, D.S. Pushkin Текст. / D.S. Mirsky. London: George Routledge and sons, LTD. New York: E.P. Dutton and Co., 1926. V + 266 p.

486. Nielsen, J.P. P.N. Milukov's political evolution in emigration (1918-1943) Текст. / J.P. Nielsen. Oslo, 1983.