автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Русские инвективные имена лица: комплексный анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русские инвективные имена лица: комплексный анализ"

На правах рукописи

Саржина Оксана Владимировна

РУССКИЕ ИНВЕКТИВНЫЕ ИМЕНА ЛИЦА: КОМПЛЕКСНЫЙ АНАЛИЗ

Специальность 10.02.01 - Русский язык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск - 2005

\

Работа выполнена В Томском государственном университете

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Лебедева Наталья Борисовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Демешкина Татьяна Алексеевна

Ведущая организация:

Томский государственный педагогический университет

Защита состоится «30» ноября 2005 г. в_ч._мин. на

заседании диссертационного совета Д 212.267.05 при Томском государственном университете по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского университета.

Автореферат разослан «_»_2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

профессор Захарова Л.А.

кандидат филологических наук, доцент Солодова Мария Александровна

иоаъчь

Общая характеристика работы

Диссертационная работа посвящена комплексному исследованию одной из групп русских языковых инвектив - инвективным именам лица (далее - ИИЛ), под которыми понимаются имена лица с негативной (в других терминах - отрицательной, дерогативной, пейоративной) эмоциональной оценкой (гад, болван, грязнуля, слизняк, шалава и т.п.).

В настоящее время термин «инвектива» широко употребляется в научной литературе, однако объем его значения варьируется в разных работах. В данном сочинении «инвектива» выступает в качестве синонима слова «оскорбление» и используется для обозначения двух разноуровневых явлений: 1) явления языка, т.е. лексической единицы и 2) явления речи, т.е. дискурса.

Под языковым явлением инвективы понимается негативная эмоционально-оценочная (дерогативная, пейоративная) лексическая единица, способная выступать в речи в инвективной функции (т.е. функции отрицательного воздействия - оскорбления, унижения, обиды и т.д.). Для обозначения данного явления также используется термин «инвективная лексическая единица», «инвективная лексика».

Под речевым явлением инвективы понимается текст в совокупности его лингвистических, паралингвистических (мимика, жест) и экстралингвистических компонентов, который посредством отрицательной эмоциональной оценки объекта-адресата (инвектума) выражает намерение субъекта (инвектора) отрицательно воздействовать на его эмоциональное состояние, ценностную парадигму и поведение. Для обозначения данного явления также используется термин «инвективный дискурс».

Актуальность исследования. В представляемой работе русские ИИЛ анализируются с позиций одного из приоритетных в последнее время лингвистических подходов - антропоцентрического подхода, реализация которого обусловлена ярко выраженным антропоцентризмом инвективы в целом, т.е. ее способностью концентрировать в себе информацию о субъекте (его эмоциях, интенциях, аксиологической шкале, социальном статусе и т.д.) и содержать направленность на воздействие на объект-адресат. Выбор имен лица в качестве объекта исследования среди обширного массива инвективной лексики объясняется тем, что антропоцентричность языка предопределяет особое положение данных языковых единиц - «они всегда находятся в центре системы языка и внимания говорящих»

[Ермакова О.П., 2001].

РОС. ! Е

Лингвистический экспансионизм последних десятилетий актуализирует разноплановое рассмотрение инвективы во всей полноте ее социокультурного функционирования (дискурс, инвектива как агрессия, ее связь с толерантностью, конфликтом и т.д.). В представляемом диссертационном сочинении также реализуется данная исследовательская установка, которая обусловливает привлечение данных других наук - психологии, философии, конфликтологии и др., т.е. использование в работе элементов междисциплинарного подхода.

Актуальность исследования инвективного пласта лексики обусловлена также современными тенденциями в русской разговорной речи, одной из ведущих среди которых является инвективизация дискурса. В настоящий момент данное явление также характерно для англоязычной культуры, что актуализирует использование элементов контрастивного анализа русской инвективы на фоне английской.

Вышесказанное ставит комплексное изучение инвективы и ИИЛ (как одного из ядерных языковых инвективных средств) в ряд приоритетных исследований в русистике начала XXI века.

Объектом исследования являются инвективные имена лица современного русского языка.

В качестве предмета настоящего описания выступают содержательный и функциональный аспекты данных единиц.

Цель работы - представить комплексное описание русских инвективных имен лица в структурно-содержательном, функционально-языковом и функционально-речевом аспектах.

Для реализации поставленной цели в работе решаются следующие задачи.

1. Выявить состав ИИЛ современного русского языка по различным источникам.

2. Исследовать семантику русских ИИЛ и охарактеризовать ее сложную когнитивную архитектонику. В рамках данной задачи решается ряд подзадач.

А) Описать семантику ИИЛ в свете внутрисистемного подхода, представив ее в виде денотативно-коннотативной модели. Б) Описать семантику ИИЛ с позиций коммуникативного статуса ее компонентов, представив ее в виде ассертивно-пресуппозициональной модели, т.е. семантической матрицы, в которой выделяется эксплицитная (ассертивная) и имплицитная (пресуппозициональная) части, а также наметить на основе ассертивных компонентов данной матрицы семантическую типологию русских ИИЛ.

В) Описать ИИЛ в свете ситуативно-событийно-пропозиционального подхода, предложенного Н.Б. Лебедевой [1999], в качестве результата представить полиситуативную модель семантики ИИЛ, т.е. ситуатему ИИЛ.

3. Охарактеризовать систему языковых функций ИИЛ.

4. Описать специфические особенности инвективного дискурса на фоне эмоционально-оценочного дискурса.

5. Отразить использование разных моделей семантики ИИЛ для описания дискурса.

6. Рассмотреть некоторые плоскости функционирования инвективы и русских ИИЛ на перекрестке культур, в частности русской и англоязычной.

Материал исследования. Эмпирической базой исследования является картотека (свыше 800 единиц) негативных эмоционально-оценочных имен лица, которая получена путем сплошной выборки имен лица с отрицательными эмоционально-оценочными пометами («бранное»; «презрительное»; «пренебрежительное»;

«неодобрительное»; «укоризненное») из «Толкового словаря русского языка» в 4-х томах под ред. Д.Н. Ушакова, «Словаря русского языка» в 4-х томах под ред. А.П. Евгеньевой, «Словаря русского языка» С.И. Ожегова (свыше 600 единиц) и дополнена словником бранных имен лица и оскорбительных этнических имен лица, собранных экспериментальным путем (около 200 единиц).

Картотека контекстов составлена на основе рассказов А. Солженицына, В. Шукшина, произведений М. Булгакова «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита», а также газетных публикаций. Кроме того, в нее включены записи устной речи, отрывков из современных кинофильмов и данные «Национального корпуса русского языка» [http://www.ruscorpora.ru].

В качестве фоновой основы исследования межкультурного функционирования русской инвективы выступают две картотеки, которые созданы на основе сплошной выборки английских ИИЛ из «Оксфордского словаря современного английского языка для продвинутого этапа обучения» (около 60 единиц) и «Словаря американского слэнга» (свыше 500 единиц), а также используются данные словаря «Collins Cobuild English Dictionary for Advanced Learners», электронного словаря «ABBYY Lingvo 9.0» и параллельные тексты-переводы рассказов В. Шукшина, произведения М. Булгакова «Собачье сердце».

Научная новизна работы.

Эмоционально-оценочный языковой фонд изучался исследователями на материале разных языков в разных аспектах: семантическом, функциональном, лексикографическом, дискурсивном, аспекте межъязыковой эквивалентности и др. (И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюнова, О.И. Блинова, H.A. Вострякова, H.A. Дарбанова, Л.И. Захарова, Г.Г. Кошель, H.A. Лукьянова, A.A. Миллер, Е.Ф. Петрищева, А.Ю. Романов, В.Н. Телия, З.К. Темиргазина, Т.А. Трипольская, М.И. Черемисина, В.И. Шаховский, М.В. Шилина, Е.А. Юрина и др.). Научная новизна настоящей работы заключается в следующем.

1. До настоящего момента русские ИИЛ не выделялись в качестве объекта отдельного исследования.

2. Диссертация представляет собой первое комплексное исследование данных языковых единиц.

3. Содержательная структура ИИЛ впервые описана: а) с позиции коммуникативного статуса семантических компонентов; б) с позиции полиситуативности.

4. Представлен опыт системного описания функций инвективы на примере русских ИИЛ. Ранее рассматривались лишь отдельные функции инвективной лексики.

5. Выделен особый вид дискурса - инвективный дискурс, описаны его характерные особенности.

Теоретическое н практическое значение работы. Предлагаемые в работе модели описания семантики ИИЛ и результаты исследования функционирования данных единиц могут быть использованы при дальнейшей разработке теории инвективы и создании своего рода русского национального инвективного портрета, а также инвективного портрета отдельной личности. Полученные данные могут быть также использованы для изучения другого лексического материала.

Выделенный в работе инвективный дискурс является сложным целым, компоненты которого входят в сферу интересов разных наук. Таким образом, основные положения и выводы работы могут найти применение в различных дисциплинарных и междисциплинарных теоретических исследованиях.

Практическая ценность диссертационного сочинения заключается в возможности использования его материалов в лескикографических работах, в вузовской практике при составлении лекционных курсов и спецкурсов по разным дисциплинам ( в том числе возникшим на стыке разных отраслей научного знания: лексикологии, этнолингвистике, психолингвистике, культуре речи, теории перевода,

юрислингвистике, конфликтологии, социологии, психологии и др.), а также в процессе юрислингвистического анализа оскорбительности текста.

Методы исследования. Основным исследовательским методом, применяемым в данной работе, является метод научного описания, который реализуется в ряде приемов: компонентного анализа, внутренней интроспекции, лингвистического эксперимента. Элементы контрастивного (сравнительно-сопоставительного) метода (русский язык на фоне английского языка) используются для выявления тех особенностей русских ИИЛ, которые остались без внимания при одноязычном исследовании.

Апробация работы. Основные положения исследования изложены в виде докладов на научно-практической конференции «Русская речевая культура XX века» (Ачинск - Красноярск, 1999); на Региональной филологической конференции молодых учёных (Томск,

2000); на II региональной конференции молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики» (Томск,

2001); на Всероссийской школе молодых учёных «Картина мира: язык, философия, наука» (Томск, 2001); на I межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Коммуникативные аспекты языка и культуры» (Томск, 2001); на УП международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых (Томск, 2001); на Всероссийских конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (Томск, 2002, 2003); на международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики» (Томск, 2003); на международных конференциях «Дульзоновские чтения» (Томск, 2000, 2002,2005).

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и четырех приложений. Основной текст диссертации изложен на 203страницах (в том числе 27 страниц библиографии).

Основное содержание работы

Во введении предлагается определение термина «инвектива», дается его понимание как явления языка (отрицательная эмоционально-оценочная лексика) и явления речи (дискурс). Далее обосновывается тема диссертационного сочинения, выделяются его объект и предмет, отражается актуальность исследования, его цель и задачи, дается характеристика материала, отмечается новизна исследования. Затем излагаются теоретическое и практическое значение работы, методика исследования и положения, выносимые на защиту.

Соответственно общему замыслу в первой главе «Инвективнме имена лица в структурно-содержательном аспекте» ИИЛ

описываются с позиций многогранности и нелимитированности семантики. Данная теоретическая установка обусловливает представление семантики исследуемых единиц в виде разных моделей: денотативно-коннотативной, ассертивно-пресуппозициональной и полиситуативной.

В разделе 1.1. содержательная структура ИИЛ рассматривается в рамках традиционной модели семантики языковой единицы, в которой выделяются два макрокомпонента - денотативный и коннотативный (И.В. Арнольд, О.С. Ахманова, О.И. Блинова, Н.А. Лукьянова, Т.А. Трипольская, Д.Н. Шмелев, и др.).

В настоящее время не существует единого понимания структуры коннотативного макрокомпонента. В данной работе мы исходим из того, что ИИЛ фиксируют и способны передавать в речи оба вида информации - денотативную и коннотативную - с преобладанием второго. Коннотативная информация в ИИЛ охватывает: а) оценочную; б) эмоциональную; в) функционально-стилистическую. Например, на основе анализа словарных статей и результатов эксперимента выявляется следующая информация, зафиксированная словом слюнтяй.

1) Денотативная информация: человек со слабым характером, волей, часто жалующийся по разным поводам, несамостоятельный (словарные дефиниции, эксперимент).

2) Коннотативная информация: а) оценочная: отрицательная - «это плохо»; б) эмоциональная: преобладают отрицательные эмоции презрения и пренебрежения (помета презр/, эксперимент: презр. - 38% информантов; пренебр. - 52 %; гнев - 10 %); в) функционально-стилистическая: слово употребляется в разговорном стиле, бытовом просторечии (пометы разг., фам.).

Кроме обязательных коннотативных компонентов (оценочного, эмоционального и функционально-стилистического), характерных для всех единиц данной лексико-семантической группы, в содержании ряда ИИЛ выделяется идеологический коннотативный компонент, который отражает мировоззрение субъекта, т.е. его классовые, политические, религиозные и этнические взгляды (Ю.Д. Апресян, В.И. Говердовский, И.М. Кобозева, Н.Г. Комлев). Идеологический компонент представлен в таких словах, как буржуй, господин, жид, товарищ, чукча и т.д.

Денотативный и коннотативный макрокомпоненты в лингвистической литературе обозначаются различными терминами. Для описания семантики ИИЛ в рамках ассертивно-пресуппозициональной модели автор использует дихотомию терминов

«диктум - модус». Данная модель представлена в разделе 1.2., в котором диктумно-модусная содержательная структура ИИЛ рассматривается с точки зрения коммуникативного статуса семантических компонентов.

Под ассерцией понимается часть значения слова, попавшая в коммуникативный фокус (лексикализованное значение). К пресуппозиции относится вторая часть значения слова, которая содержит различные подразумеваемые компоненты и условия правильного употребления слова.

В основе ассертивно-пресуппозициональной модели семантики ИИЛ лежит матричная структура значения имени лица Н.Б. Лебедевой, в которой аспекты семантики представлены в виде 6 содержательных слоев: социального, речевого, ментального, психологического, физиологического и физического [1999].

Диктумная семантика любого имени лица может быть представлена в виде многослойной структуры, каждый из слоев которой состоит из набора компонентов, характеризующих тот или иной смысловой аспект имени лица. Данная структура представляет собой матрицу, состоящую из компонентов, обозначающих признаки человека - объекта восприятия, которые осознаются познающим субъектом как онтологически присущие данному объекту. В семантике отдельно взятого имени лица актуализируется один или несколько компонентов матрицы, которые составляют ассертивную часть значения данной языковой единицы, например, в слове балда - компонент 'глупость' ментального слоя семантики. Оставшиеся компоненты матрицы представляют собой пресуппозициональную часть значения, которая потенциально может реапизовываться в высказывании. Так, например, в слове балда компонент 'пол' физиологического слоя семантики является пресуппозициональным и представляет собой вариативную рамку «мужской \ женский». В высказывании эта вариативность снимается за счет актуализации одного из компонентов данной рамки. Например.

Женский пол: А беременная девушка, оказывается, давно мне что-то рассказывает, и, возможно, самое главное, я, балда, прослушала. [Щербакова Г. Косточка авокадо] Мужской пол: — Ты, Митька, балда все-таки, — сказал бригадир. — Дубина просто. [Шукшин В. Леля Селезнева с факультета журналистики]

В зависимости от структурного типа ассерции диктума выделяется 2 группы ИИЛ: 1) группа ИИЛ с минимальным объемом ассертивной диктумной информации, представленной единственным компонентом - 'человек', и 2) группа ИИЛ с расширенным объемом ассертивной диктумной информации. Первая группа в русском языке представлена бранными ИИЛ, такими как недоносок, дьявол, сволочь и др. (7% от общего количества исследованных ИИЛ). В данных единицах все компоненты матрицы семантики имени лица составляют пресуппозициональную часть значения. Ко второй группе относятся ИИЛ, диктум которых содержит дополнительную информацию об объекте, например, осел, шалава, обжора и т.п.

Анализ ассертивных компонентов в контексте матрицы семантики имени лица позволяет построить следующую типологию семантики русских ИИЛ в зависимости от структурной сложности входящих в ее состав семантических слоев.

I. Психологический слой семантики (14 компонентов): жестокость; занудство; злость; капризность; неактивность; невнимательность; неестественность; неискренность; непостоянство; нервность/непредсказуемость реакции; пристрастие [к чему-либо]; слабая воля; трусость; упрямство.

II. Физиологический слой семантики (10 компонентов): возраст -

а) [юный], б) [старый]; здоровье [отсутствует]; пол - а) [мужской],

б) [женский]; физическая сила [отсутствует]; удовлетворение потребности в гигиене - а) [мало], б) [много]; удовлетворение потребности во сне [много]; удовлетворение потребности в пище [много]; удовлетворение сексуальной потребности [много].

III. Социальный слой семантики (6 компонентов): профессия; социальный статус; трудовая деятельность - а) [отсутствует], б) [неэффективно работает]; частная собственность - а) [много], б) [отсутствует или мало].

IV. Речевой слой семантики (5 компонентов): речь - а) [мало], б) [много]; речь [многословие]; речь [неистинность]; речь [нерелевантность].

V. Ментальный слой семантики (4 компонента): знания - а) [много], б) [мало]; образ мышления [нестандартный]; уровень интеллекта [низкий].

VI. Физический слой семантики (3 компонента): лицо; фигура -а) [полнота], б) [рост]; физический слой семантики [общая характеристика].

Психологический и физиологический слои семантики ИИЛ выделяются многокомпонентностью (14 и 10 компонентов соответственно). Структурная сложность психологического слоя семантики ИИЛ обусловлена неоднозначностью эмоционально-волевой сферы самого объекта номинации - человека. Данная сфера, с одной стороны, является ингерентной, с другой - достаточно сложной для рационального восприятия и классификации. На уровне семантики ИИЛ первая особенность отражается в экспансии психологического слоя семантики (его компоненты выступают в качестве периферийных в ассерции ИИЛ с ядерными компонентами других семантических слоев), вторая - в многокомпонентное™ психологического слоя. Поликомпонентность физиологического слоя семантики ИИЛ обусловлена традиционным осмыслением человека как носителя животного и духовного начал. Преобладание «животных» характеристик над «человеческими» порицается в обществе, что в семантике ИИЛ отражается в значительном количестве компонентов физиологического слоя, отражающих ту или иную анимальную сторону человека.

Особое место в типологии семантики ИИЛ занимает физический слой, т.к. он является единственным слоем, представленным в ассерции ИИЛ (помимо 3 компонентов) не расчлененно. Это обусловлено субъективностью вида оценки физических параметров человека — эстетической оценкой, которая является эмоциональной и не подразумевает актуализации ее оснований.

Диффузность семантических слоев обусловливает наличие в семантике русских ИИЛ компонентов, обладающих свойствами нескольких слоев одновременно. Среди них преобладают компоненты с социальной составляющей, что свидетельствует о важности общественной сферы в жизни человека.

1. Ментально-психологические компоненты: коварство; легкомысленность; хитрость; хитрость [отсутствует].

2. Социально-ментальный компонент: образование [мало].

3. Социально-психологические компоненты: гордость [много]; жадность; жадность [отсугствует]; лень; стыд [отсутствует].

4. Социально-речевые компоненты: артикуляция [не качественная]; громкость/тембр - а) [высокая], б) [низкая]; скорость [высокая]; вежливость [отсутствует]; открытость [отсутствует]; приличие [отсутствует]; скромность [отсутствует].

5. Социально-физический компонент: внешний вид.

6. Ментально-психологически-физиологические компоненты: деятельность - а) [выгода], б) [физиологическая неловкость].

7. Социально-деятельностные компоненты: взаимодействие с другим Человеком - а) взаимодействие с 4-2 [зависимость материальная], б) взаимодействие с 4-2 [ущерб :: частная собственность / ментально-психологический / физический], в) взаимодействие с 4-2 [повышение статуса], г) взаимодействие с 4-2 [сексуальное], д) взаимодействие с 4-2 [речь], е) взаимодействие с 4-2 [выгода] + взаимодействие с Ч-З [ущерб].

В модус ИИЛ входят оценочный и эмоциональный компоненты, которые связаны между собой. Эмоциональная оценка, в свою очередь, связана с диктумной информацией, выступающей в качестве ее основания. Исключение составляет такой компонент, как 'пол', который, несмотря на маркированность в ряде ИИЛ (врун - врунья), не является основанием эмоциональной отрицательной оценки. Модус ряда ИИЛ (чукча, буржуй и др.) также содержит идеологический 1) компонент, который характеризуется временной соотнесенностью, выражающейся в варьировании ассертивно-модусной структуры ИИЛ.

В разделе 13. представлена полиситуативная плоскость семантики ИИЛ. Содержательная структура данных единиц описана в виде ситуатемы, представляющей собой когнитивную рамку ситуации, для которой характерно употребление данных инвектив. В ситуатеме выделяются Ретро-ситуация, Лексикализованная ситуация и Проспект-ситуация. Фациенты ситуатемы: а) два субстанциональных - С (субъект Лексикализованной ситуации) и А (Адресат Лексикализованной ситуации); б) делиберативно-перцептивый Участник (ДПУ - текст); в) два абстрактных Участника - Ущерб и Заинтересованность. Типовая ситуатема ИИЛ выглядит следующим образом.

Ретро - ситуация Лексикализованная ситуация Проспект-ситуация

Ретро-ситуация русских ИИЛ представлена 3 типами в зависимости от содержания ассертивной информации: 1) инвариантная Ретро-ситуация; 2) вариабельная (аморфная) Ретро-ситуация; 3) поливариантная Ретро-ситуация.

Инвариантная Ретро-ситуация характерна для слов, содержащих мотивировку своей инвективности, т.е. отрицательные признаки, лежащие в основе негативной эмоциональной оценки, например, дура (глупость), бездельник (ничего не делает), молокосос (молодость), изверг (жестокость), кретин (глупость), шакал (подхалимство) и т.п.

Вариабельная (аморфная) Ретро-ситуация представлена в словах, мотивировка инвективности которых может быть выявлена только из контекста. Данные ИИЛ являются бранными словами, ассертивная структура которых представлена минимальными компонентом 'человек', например, зараза, черт, падло и т.п. Пресуппозициональные компоненты представляют собой потенциальные семы, которые могут реализовываться в высказывании. Ретро-ситуация, таким образом, представляет собой широкую «панораму возможных миров», один или несколько из которых проявляются в конкретном контексте.

Существует еще один промежуточный тип Ретро-ситуации, который можно назвать поливариантным. Данным видом Ретро-ситуации характеризуются ИИЛ, мотивировка инвективности которых, как и у ИИЛ с инвариантной Ретро-ситуацией, узуально закреплена, однако, как и у ИИЛ с вариабельной Ретро-ситуацией, она может варьироваться. В основе этого варьирования лежит особенность ассертивной диктумной семантики данных ИИЛ, которая состоит в том, что связь между семантическими компонентами очень слабая, что обусловливает реализацию одного из них в определенном контексте. Реализация других узуально зафиксированных диктумных компонентов не является обязательной, а лишь потенциально возможна. Поливариантная Ретро-ситуация характерна для многозначных ИИЛ, например, ведьма, молчун и пр.

Во второй главе «Русские инвективные имена лица в функциональном аспекте» отражен функционализм современной лингвистической парадигмы.

В разделе 2.1. представлен один из способов решения проблемы количества и системного представления функций языковых единиц на материале ИИЛ. Автор исходит из того, что в качестве основы функционирования лексических единиц в речи выступают системно-языковые параметры слова, а именно - его информационно-содержательная структура, обусловленная когнитивно-аккумулятивным свойством языка. Под функцией языковой единицы понимается

назначение данной единицы, реализуемое говорящим в процессе коммуникации. Телеологический аспект данного определения ставит автора на позицию монофункционализма, в рамках которой признается, что «языку свойственна лишь одна функция - коммуникативная, включающая в себя в полном единстве все слагаемые информационного содержания, передаваемого средствами языка» [Колшанский Г.В., 1979]. В реальном высказывании данная гиперфункция выступает в виде одной из своих разновидностей, что представлено в таблице.

1. Экспликативная функция (функция передачи информации)

а) экспликативно-дескрттгивная ф-ция

б) экспликативно-аксиологическая ф-ция

в) экспликативно-катарсическая ф-ция

г) экспликативно-стилеразличительная ф-ция_

ы у

Е 9

К ю о

в

£ &

о

2. Номинативная функция

5

2

2

о

3. Волюнтативная функция (функция воздействия)

а) волюнтативно-инвсюгивная ф-ция

б) волюнтативно-дидактическая ф-ция

в) волкжтативно-магическая ф-ция

4. Обобществляющая функция (объединяющая)

а) обобществляюще-фатическая ф-ция

б) обобществлякице-социализирующая ф-ция

5. Эстетическая функция

Основой функционирования ИИЛ является экспликативная функция, т.к. именно ее актуализация служит базисом для реализации в высказывании других разновидностей коммуникативной гиперфункции. Ведущее место в языковом функционировании данных единиц занимают волюнтативно-инвективная, эксликативно-аксиологическая и экспликативно-катарсическая функции, что обусловлено содержательной структурой ИИЛ, а именно - их высокой негативной экспрессивностью.

В разделе 2.2. инвектива рассматривается с позиций экспансионизма и экспланаторности современной лингвистики -1) как дискурс; 2) как вид агрессии; 3) как явление, характеризующееся национальной специфичностью; 4) как конфликтогенный фактор и т.д.

Инвектива выделяется автором в качестве особого вида дискурса - инвективного дискурса (ИД), который имеет ряд сходств с эмоционально-оценочным дискурсом, однако в то же время обладает определенной спецификой. Основные особенности ИД в работе

охарактеризованы на примере контекста из рассказа В. Шукшина «Миль пардон, мадам!».

Домой Бронька приходит мрачноватый, готовый выслушивать оскорбления и сам оскорблять. Жена его, некрасивая толстогубая баба, сразу набрасывается:

- Чего как пес побитый плетешься? Опять!

- Пошла ты!.. - вяло огрызается Бронька. - Дай пожрать.

- Тебе не пожрать надо, не пожрать, а всю голову проломить безменом! -орет жена. - Ведь от людей уж прохода нет!..

- Значит, сиди дома, не шляйся.

- Нет, я пойду счас! Я счас пойду в сельсовет, пусть они тебя, дурака, опять вызовут! Ведь тебя, дурака беспалого, засудют когда-нибудь! За искажение истории...

- Не имеют права: это непечатная работа. Понятно? Дай пожрать.

- Смеются, в глаза смеются, а ему... все божья роса. Харя ты неумытая, скот лесной!.. Совесть-то у тебя есть? Или ее всю уж отшибли? Тьфу! - в твои глазыньки бестыжие! Пупок!..

Бронька наводит на жену строгий злой взгляд. Говорит негромко с силой:

- Миль пардон, мадам... Счас врежу!..

Жена хлопала дверью, уходила прочь - жаловаться на своего «лесного скота».

Специфика ИД состоит в следующем: 1) в его основе лежит лишь один полюс эмотивно-оценочной модальности - негативный;

2) доминирующей чертой ИД является негативная окраска эмоционально-оценочной (инвективной) лексики (ср. в приведенном примере - пес побитый, плетешься, пожрать, дурак, врежу и т.д.);

3) для ИД характерна высокая степень отрицательной экспрессивности вследствие сложения смыслов негативной эмотивно-оценочной и нейтральной лексики (например, голову проломлю, дурак беспалый и т.д.), что обусловлено предыдущей особенностью данного вида дискурса; 4) основной интенцией в ИД является интенция воздействия на поведение, эмоциональное состояние и ценностную парадигму объекта-адресата (Домой Бронька приходит мрачноватый, готовый выслушивать оскорбления [воздействие со стороны жены] и сам оскорблять [воздействие со стороны мужа].); 5) в основе эмоционального контекста инвективы лежат эмоции враждебности (гнев, злость, ненависть, презрение и др - злой взгляд).

Рассмотрение ИД как вида агрессии позволяет выделить также другие отличительные особенности данного вида дискурса по сравнению с эмоционально-оценочным дискурсом,

проиллюстрированные в следующем контексте.

Наум ждал зятя за поворотом. Увидев его живого и невредимого,

искренне обрадовался:

- Живой? Слава те господи! - На совести у него все-таки было нелегко.

- Живой! - откликнулся Иван. - А ты тоже живой?

Наум почуял в голосе зятя недоброе. На всякий случай зашагнул в

сани.

- Ну, что они там?..

- Поклон тебе передают. Шкура!..

- Чего ты? Лаешься-то?..

- Счас я тебя бить буду, а не лаяться. - Иван подходил к саням. [Шукшин В. Волки]

Данный контекст является инвективой, т.к. оскорбление со стороны Ивана (инвектора) а) направлено против человека - тестя Наума (инвектума); б) который не желает подобного обращения (чем вызваны его слова «Чего ты? Лаешься-то?.. »); в) это оскорбление намеренно (Иван открыто угрожает «Счас я тебя бить буду, а не лаяться»). Таким образом, инвектива (ИД) является намеренным, активным, прямым (так называемым «в глаза») или непрямым («за глаза») вербальным оскорблением или вербальным причинением вреда другому человеку, не желающему подобного поведения. Она делится на реактивную (вербальную реакцию на осознаваемую угрозу) и проактивную (оскорбительное вербальное поведение с целью достижения различных внешних выгод) Например, ссора мужа и жены из художественного фильма «Ниагара».

- Алкоголик! Бабник! Говорила - уйду к маме! (проактивная инвектива с точки зрения статики, реактивная - с точки зрения динамики, т.к. в пропозиции лежат такие ситуации как «муж напился», «не принес денег», «обозвал или ударил», «он делает это часто» и т.д. - панорама ретроспективных пропозиций; в проспективной панораме - возможная реакция мужа: «ударит», «оскорбит словом», «промолчит» и т.д.)

- Ой, да иди, иди! Психопатка! (реактивная инвектива) Инвективный дискурс тесно связан с понятием конфликта. Он

относится к сфере его интолерантного разрешения и представляет собой один из видов насилия. B.C. Третьякова [2000] выделяет два параметра, характеризующие причины и характер конфликта, - антропологический и лингвистический. Последний, в свою очередь, включает в себя разницу в структуре и объеме кода (языка) участников коммуникативного акта («грамматика» говорящего и «грамматика» слушающего). Соотношение объективной и субъективной метаязыковой информации, содержащейся в ИИЛ в рамках индивидуальных языковых систем Говорящего и Слушающего, в инвективном и неинвективном дискурсах влияет на коммуникативный результат и является ярким

конфликтогенным фактором в дискурсе, что представлено в таблице.

Говорящий Слушающий Коммуникативный результат

А) Инвективный дискурс 1 Объективная метаязыковая информация Субъективная метаязыковая информация Инвективная цель -неинвективный результат, неконфликт

2 Объективная метаязыковая информация Объективная метаязыковая информация Инвективная цель - а) инвективный результат, конфликт: б) неинвективный результат, неконфликт

Б) Неинвективный дискурс 3 Субъективная метаязыковая информация Объективная метаязыковая информация Неинвективная цель - а) неинвективный результат, не смена дискурса, неконфликт: б) инвективный результат, смена дискурса на инвективный, конфликт

Психологическая природа инвективы, с одной стороны, обусловливает ее общечеловеческий, интернациональный характер, т.к. нет нации, которой был бы незнаком феномен агрессии и, как следствие, нет языка, в котором бы не существовало способов выражения данного феномена. Национальная специфика инвективы состоит не в факте ее наличия или отсутствия в разных национальных языках, т.к. психологическая (агрессивная) основа данного явления предопределяет безусловное наличие вербального способа сублимации агрессии в любом языке, а в способах языкового выражения агрессивного состояния, характерных для отдельно взятого языка или группы языков. Данные особенности обусловлены особенностями картины мира определенной национально-языковой общности, ее национально-культурными нормами и ценностными установками. Таким образом, инвектива - это универсальная субстанция, форму

которой придает определенный национальный язык, функционирующий в рамках конкретной культуры.

Предпринятый контрастивный анализ ИИЛ показал, что национальная специфика русских ИИЛ заключается в особенностях семантического отражения концепта «Человек», а также языкового функционирования.

Уже на этапе сбора материала обращает на себя внимание несовпадение русской и английской систем эмоционально-оценочных помет, которыми снабжены ИИЛ в русскоязычных словарях (СУ, СРЯ-4, СО, РА) и словарях английского языка (Collins, COD, OALD). Основные отличия состоят в следующем. Прежде всего, это различие в сферах (объекта или субъекта оценки), описывающихся при помощи помет. В русскоязычных пометах (укоризненное, презрительное, пренебрежительное, неодобрительное и др.) преобладает выражение отношения субъекта к объекту эмоциональной оценки, т.е. характеризуется сфера субъекта, в то время как в англоязычной лексикографии (pejorative (уничижительное), derogatoiy (оскорбительное), offensive (обидное, оскорбительное)) пометы преимущественно отражают то воздействие, которое слово оказывает на объект, т.е. описывают сферу объекта. Такое маркирование русских лексических единиц языка отражает один из ключевых мотивов русской языковой картины мира - внимание к нюансам человеческих отношений, выраженное в вопросе «Как ты ко мне относишься?». Другим отличием русскоязычной системы помет является наличие эмоциональных помет («презрительное», «пренебрежительное»), которые не встречаются в англоязычных словарях. Это свидетельствует об актуальности эмоционального компонента для русского человека, стремящегося категоризировать эмоциональные состояния и выделить средства их выражения. Англичане же, напротив, считают открытое проявление эмоций нескромным, вульгарным и антисоциальным.

На уровне семантики выявлены следующие особенности русских ИИЛ. В содержании русских ИИЛ отражается важность этических оценок для русского сознания. Такие этические концепты, как гордыня и отсутствие стыда, представленные в семантике русских ИИЛ компонентами 'гордость [много]' и 'стыд [отсутствует]' {гордец, спесивец срамник, бесстыдник и др.), не представлены именами лица в английском языке, а передаются описательно (shameless person -бессовестный человек, arrogant person - высокомерный человек), что снижает категоричность оценки. Национально обусловленной также является количественная норма речевого поведения. В русском языке представлены как информативный избыток в речи (говорун,

разговорщик), так и информативный недостаток (молчун, молчальник). Английскими ИИЛ недостаточное количество содержащейся в речи информации не представлено. Это объясняется тем, что в Великобритании не считается грубым хранить молчание; наоборот, грубым считается слишком много говорить, т.е. силой навязывать себя другим.

На функционально-языковом уровне национальная специфика русских ИИЛ состоит в том, что в русском языке группа ИИЛ, способных утрачивать номинативную функцию и выступать в катарсической функции в высказывании, шире по сравнению с английским языком (12 единиц (черт, дерьмо и др.) и 2 (devil, shit), соответственно).

Важным аспектом контрастивных исследований является совокупность проблем, связанных с теорией и практикой переводческих работ. Одним из основных дискуссионных вопросов переводоведения выступает эквивалентность оригинала и его перевода. В теории перевода под эквивалентностью понимается «сохранение относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и переводе» [Виноградов B.C., 2004]. Представленная в данном исследовании ассертивно-пресуппозициональная модель семантики ИИЛ, а также набор их языковых функций могут быть использованы для решения проблемы эквивалентности перевода. Под эквивалентностью исходного инвективного текста и его перевода мы понимаем сохранение основной функции инвективы - воздействия, а также эквивалентную передачу экспликативной функции, т.е. максимальную адекватность передачи выражаемой в исходном тексте информации (диктумной, оценочной, эмоциональной, функционально-стилистической) средствами языка перевода. В качестве примера приведём два варианта перевода отрывка из рассказа В. Шукшина «Волки». [Тесть оставил зятя одного в лесу, когда на лошадь зятя напали волки.]

- Я же тебе бросил топор? Ты просил, я бросил. Чего ещё-то от меня требовалось?

- Самую малость: чтоб ты человеком был. А ты - шкура. Учить я тебя всё равно буду.

1. "I threw you an axe, didn't I? I did what you asked. What more was expected of me?"

"Only a very little - for you to be a human being. But all you care about is yourself. I'll give you a lesson all the same". [Перевод P. Даглиша]

2. "Didn't I throw you an ax? You asked me to - and I did. What more was I s'posed to do?"

"Not much. Just act like a human being, that's all. But you're just a selfish bastard. I'm gonna teach you a lesson."[Перевод JI. Микаел и Д. Дживенса]

Слово шкура в тексте В. Шукшина в рамках экспликативной функции выражает следующую информацию: а) денотативную -о человеке продажном, корыстном, преследующем только свою личную выгоду [СРЯ-4]; б) оценочную - отрицательная оценка; в) эмоциональную - отрицательные эмоции («...и злость великая взяла на тестя»); г) функционально-стилистическую - просторечие, употребляется как бранное слово [СРЯ-4].

В первом из представленных переводов сохранена дескриптивная функция, в то время как аксиологическая, катаре ическая и стилеразличительная практически утеряны. Конструкция All you care about is yourself (Единственное, что тебя волнует, это ты сам), являясь эмфатической в английском языке, частично восполняет катарсическую функцию, но без аксиологической не передаёт полюса эмоций (положительного или отрицательного). Кроме того, инвективная лексика отличается лапидарным (компрессированным) способом упаковки информации, и её употребление в речи напоминает взрыв, при котором эта информация освобождается из оболочки слова. Передача этой информации при помощи полного предложения нивелирует данный взрыв и тем самым значительно снижает основную функцию инвективы - инвективное воздействие. Всё это позволяет говорить о неадекватности представленного перевода. Второй перевод представляется достаточно удачным, т.к. наиболее полно сохраняет экспликативную функцию: используется бранное слово bastard, которое компрессирует сравнительно эквивалентную русскому слову шкура оценочную, эмоциональную и метаязыковую информацию; денотативная информация передана определением selfish (эгоистичный, себялюбивый).

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения инвективы.

Язык выполняет в обществе разнообразные функции, среди которых и волюнтативно-инвективная функция, т.е. функция отрицательного воздействия на объект, причинения ему вреда. Реализация данной функции формирует особый вид дискурса -инвективный дискурс. Для выполнения волюнтативно-инвективной функции язык обладает определенным «арсеналом» инвективных средств, в котором ИИЛ занимают центральное место, являясь наряду с

инвективной интенцией дискурсообразующим средством инвективного дискурса.

Помимо волюнтативно-инвективной функции ИИЛ выполняют ряд других функций, что обусловлено сложной когнитивной архитектоникой инвективы. Использование комплексного подхода для исследования разных измерений данного явления (денотативно-коннотативного, коммуникативного, полиситуативного) позволяет изучить основы многофункциональности, конфликтогенности и дискурсообразующего потенциала языковых инвектив.

Инвективный дискурс представляет собой вербальную агрессию. Несмотря на определенную положительную функцию (экспликативно-катарсическую), выполняемую данным видом агрессии в обществе, его деструктивная сила значительна, так как, создавая агрессивную логосферу, человек в последствии сам оказывается объектом влияния этой логосферы.

Инвектива функционирует как в рамках одной культуры, так и на перекрестке разных национальных культур. Опыт контрастивного анализа русской инвективы на фоне английской открывает перспективы проведенного исследования, т.к. детальное изучение национальной специфики инвективы как потенциального конфликтогенного фактора в межкультурном дискурсе является актуальным в настоящее время, когда человеческое общество вовлечено в процесс глобализации и вопросы межнациональной толерантности стоят особенно остро.

Дальнейшие исследования также могут пойти по пути изучения слоев семантики ИИЛ в номинативном аспекте, определении типологии семантики, которая лежит в основе их номинации и ее связи с ассерцией диктума. Типология ассертивной семантики русских ИИЛ, описанная в рамках шестислойной модели имени лица, может бьггь использована в качестве основы при составлении эмоционально-оценочного портрета человека в картине мира и определении его национально-культурной специфики.

В дискурсивном направлении исследований перспективным видится изучение инвентаря конфликтообразующих факторов и их взаимосвязи с инвективной лексикой, т.к. реальная ситуация речи представляет собой сложное единство всех ее составляющих.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Саржина О.В. О понятии «инвектива» (на основе сопоставительного анализа русского и английского языков) // XXII Дульзоновские чтения: Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. Преподавание иностранных языков в средней и высшей школе. Материалы международной конференции (Часть I).

- Томск: Томский государственный педагогический университет,

2000.-С. 91-95.

2. Саржина О.В. Функции инвективной лексики (на примере инвективных имён лица) // Juvenilia. Тезисы докладов Региональной филологической конференции молодых учёных (24 марта 2000года).

- Вып. V. - Томск: Издание ТГУ, 2000 г. - С. 93-95.

3. Саржина О.В. Инвектива как дискурс (на примере дерогативных имён лица) // Коммуникативные аспекты языка и культуры: Сб. науч. статей и тезисов I межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных / Под ред. к.п.н., доцента, директора ИЯК ТПУ H.A. Качалова. - Томск: Томский политехнический университет,

2001.-С. 139-140.

4. Саржина О.В. Психолингвистическое исследование обыденного метаязыкового сознания как один из критериев адекватности лексикографического отражения лексики // Картина мира: язык, философия, наука. Доклады участников Всероссийской школы молодых учёных (1-3 ноября 2001 года). - Томск: Издание ТГУ, 2001.-С. 86-87.

5. Саржина О.В. Полиситуативность инвективной лексики // IV Сибирская школа молодого ученого: Материалы VII международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых (17-19 декабря 2001 г.): В 5 т. - Т.2: Лингвистика и филология. - Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2001. - С.105-109.

6. Саржина О.В. Экспликативная функция инвективы и ее отражение в переводе // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур: Материалы междунар. конф. XXIII Дульзоновские чтения (Часть I). - Томск: Изд-во Томского государственного педагогического университета, 2002. - С. 97-102.

7. Саржина О.В. ИИЛ с идеологической коннотацией в русской и английской лексикографии // VI Общероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (15-20 апреля 2002): Материалы конференции: Т.2: Лингвистика и

филология. - Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2003. - С. 94-98.

8. Саржина О.В. Русская инвективная лексика в свете межъязыковой эквивалентности (по данным словарей) // Речевое общение: Специализированный вестник / Краснояр. Гос. Ун-т; Под ред.

A.П. Сковородникова. - Вып. 4 (12). - Красноярск, 2002. - С. 35-40.

9. Саржина О.В. Инвектива в социокультурном контексте // Актуальные проблемы русистики: материалы международной научной конференции (Томск, 21-23 октября, 2003). - Томск: Изд-во ТГУ, 2003. - Вып. 2. - Ч. 2. - С. 292-297.

10. Саржина О.В. Пресуппозициональные компоненты в семантике имени лица и их отражение в переводе // VII Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (14-18 апреля 2003 г.): Материалы конференции: Т.2: Лингвистика русский язык и литература. - Томск: Издательство ТГПУ, 2003. - С. 123-127.

11. Саржина О.В. Разница между языковыми кодами коммуникантов как конфликтообразующий фактор (на примере инвективных имен лица) // Юрислингвистика - 5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права / Под ред. Н.Д. Голева. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. - С. 101-111.

12. Саржина О.В. Инвектива: языковая универсалия на перекрестке языка и культуры // Картина мира: язык, литература, культура: Сб. науч. статей / Отв. Ред. М.Г. Шкуропацкая. - Бийск: РИО БПГУ им.

B.М. Шукшина, 2005. - С. 188-192.

13. Саржина О.В. Функции инвективной лексики в высказывании (на примере инвективных имен лица) // Юрислингвистика - 6: Инвективное и манипулятивное функционирование языка / Под ред. Н.Д. Голева. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. - С. 69-89.

14. Саржина О.В. Отражение коммуникативного идеала в языке (на материале русских и английских инвективных имен лица) // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур: Материалы международной конференции XXIV Дульзоновские чтения. - Томск: Томский государственный педагогический университет, 2005. - С. 160-161.

120794

РНБ Русский фонд

2006-4 20638

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Редакционно-издательского отдела 11У Лицензия ПД №00208 от 20 декабря 1999 г.

Заказ № Я08 от "2У 1С 2005 г. Тираж 100_ экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Саржина, Оксана Владимировна

Введение.

1. Русские инвективные имена лица в структурно-содержательном аспекте.

1.1. Денотативно-коннотативная модель семантики инвективных имен лица.

1.2. Ассертивно-пресуппозициональная модель семантики инвективных имен лица.

1.2.1. Ассертивно-пресуппозициональная модель семантики инвективных имен лица: общие положения, терминология и общая структура.

1.2.2. Структура ассертивной диктумной информации в семантике инвективных имен лица.

1.2.3. Модусная информация и ее связь с ассертивно-пресуппозициональной структурой диктума в семантике инвективных имен лица.

1.2.3.1. Оценочная информация.

1.2.3.2. Эмоциональная информация.

1.2.3.3. Функционально-стилистическая информация.

1.2.3.4. Идеологическая информация.

1.3. Полиситуативная модель семантики инвективных имен лица.

Выводы.

2. Русские инвективные имена лица в функциональном аспекте.

2. 1. Русские инвективные имена лица в функционально-языковом аспекте.

2.1.1. Проблема системного представления функций языковых единиц.

2.1.2. Коммуникативная гиперфункция инвективных имен лица и ее разновидности.

2.1.2.1. Экспликативная функция: а) экспликативно-дескриптивная; б) экспликативно-аксиологическая; в) экспликативно-катарсическая; г) экспликативно-стилеразличительная.

2.1.2.2. Номинативная функция.

2.1.2.3. Волюнтативная функция: а) волюнтативно-инвективная; б) волюнтативно-дидактическая; в) волюнтативно-магическая.

2.1.2.4. Обобществляющая функция: а) обобществляюще-фатическая; б) обобществляюще-социализирующая.

2.1.2.5. Эстетическая функция.

2. 2. Русская инвектива в функционально-речевом аспекте.

2.2.1. Инвектива как дискурс.

2.2.1.1. Основные особенности инвективного дискурса.

2.2.1.2. Инвективный дискурс как вид агрессии.

2.2.1.3. Семантика инвективных имен лица как конфликтообразующий фактор в дискурсе.

2.2.2. Русская инвектива в зеркале межъязыкового функционирования (на фоне английского языка).

2.2.2.1. Инвектива как языковая универсалия с национальной спецификой.

2.2.2.2. Основные национально-обусловленные особенности русских инвективных имен лица в сопоставлении с английскими инвективными именами лица.

2.2.2.3. Русские инвективные имена лица в аспекте перевода.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Саржина, Оксана Владимировна

Вьфажастся сшьно россннскнй народ! И если нафаднт кого словцом, то пойдет оно ему в род н потомство, )тащнт его с собою и на сл)7кбу, и в отставк)\ и в Петсрб}рг, и на Kpait света. Н.В. Гоголь. «Мертвые души» Настоящая диссертация посвящена комплексному исследованию одной из групп русских языковых инвектив инвективным именам лица (далее ИИЛ), под которыми понимаются имена лица с негативной (в других терминах отрицательной, дерогативной, пейоративной) эмоционалыюй оценкой. В настоящее время термин «инвектива» широко унотребляется в наунюй литературе, однако объем его значения варьируется в разных работах. Выделяются следующие параметры варьирования объема значения термина «инвектива»: 1) лексическая еди1нща [Жельвис, 1988. 98. Жельвис, 1991. 12] высказывание [Жельвис, 1991. 7, 13, 14. Седов, 1997. 191. Шарифуллин, 2004. 124. Шарифуллин, 2005. ИЗ]; 2) наличие объекта, не совпадающего с субъектом [Жельвис, 1991. 13, 14. Седов, 1997. 191. Шарифуллин, 2004. 124. Шарифуллин, 2005. 113] отсутствие объекта [Жельвис, 1991. 7] объект совпадает с субъектом [Жельвис, 1991. 7]; 3) наличие агрессивного компопента [Жельвис, 1991. 7, 13, 14. Седов, 1997. 191. Шарифуллин, 2004. 124. Шарифуллин, 2005. 113] отсутствие агрессивного компонента [Жельвис, 1988. 98. Жельвис, 1991. 12]; 4) некодифицированность [Жельвис, 1988. 98. Жельвис, 1991. 12, 13] сочетание некодифицированн1>1х и кодифицированных способов [Жельвис, 1991. 7, 14. Седов, 1997. 191. Шарифуллин, 2004. 124. Шарифуллин, 2005. ИЗ].в нашем исследовании «инвектива» выступает в качестве синонима слова «оскорбление», и ее понимание учитывает компонентный состав значений слов этого семантического ноля, отраженный в словарях русского и английского языков. Сопоставление данных языков оправдано, прежде всего, тем, что «речевая ипвектива представляет собой своеобразную культурную универсалию для всего человеческого общества» [Жельвис, 1991. 9]. Во-вторых, и русский, и английский языки являются национальными языками (4 стран европейского ареала и имеют сходную инвективную стратегию (например, наличие грубого инвектпв1юго словаря и инвектив-эксплетив типа «Черт побери!», "Damn!"). Накопец, третьим аргументом в пользу их сравнения можно считать параллельность процессов измепения инвективных стратегий (однако с разной интенсивностью), в частности, стирание половых и социальных границ [Жельвис, 1988; 1990; 1991]. Компонентный состав значения слова «инвектива» в русском языке дается нами на основе оппозиционного анализа словарных статей слов «инвектива», «оскорбить», «унизить», «обидеть», «обида» (СРЯ 4, список используемых сокращений см. в Приложении 1). Сравнение дефиниций указанных слов (см. Приложение 2) обусловлено тем, что они являются синонимами [Словарь синонимов русского языка, 1995], а также используются для толкования значений друг друга в СРЯ 4. Можно выделить следующие компоненты значения слова «инвектива» как «резкого выступления против кого-либо, оскорбительной речи»: /|j 1) наличие объекта-адресата (данный компонент отмечен в дефинициях слов «инвектива», «оскорбить», «обидеть», «унизить»); 2) отрицательная оценка объекта («унизить»); 3) незаслуженность, несправедливость (отмечены в дефинициях слов «обида (1)», «унизить»); 4) ноннжение социального статуса адресата («унизить»); ф 5) направленность на отрицательное воздействие на эмоциональную сферу объекта («унизить», «оскорбить»).Подобным образом проведен анализ словарных статей слов "invective", "curse (n)", "to curse", "abuse (n)", "to abuse", "to affront", "affront (n)", "to insult", "to offend", "to hurt", "to humiliate", "disrespect (n)" [OALD]. Основой выборки данных слов является их синонимичность [Потанова, 1977; WT]. Данные слова также используются для толкования значений друг друга в указанных словарях (см. Приложение 3). По данным словаря выделяются следующие компоиенты значения слова «инвектива» ("invective") в английском языке: 1) наличие объекта-адресата (компонент отмечен в дефинициях слов "to abuse "to affront", "to curse (1)", «to insult", "to hurt (2)", "to offend (2), "to humiliate"); 2) отрицательная оцеика объекта ("to abuse (2)", "disrespect (n)"); 3) несправедливость no отношению к объекту ("to abuse (2)"); 4) понижение социального статуса объекта ("disrespect (n)", "to humiliate", "to insult", "to affront"); 5) направленность на отрнцательное воздействие на эмоциональную сферу объекта ("to affront", "to offend", "to hurt"); 6) отражение отрицательного эмоционального состояния субъекта гнев, ярость, раздражение и т.д. ("curse (п) (3)"); 7) интенциональность публичного оскорбления ("to affront", "affront (n)"). Остановимся на различиях в компонентном составе значеннй слов «инвектива» и "invective" словарях. В словарях английского языка разграничивается поиимание Ш1вективы как языковой едгннщы и как явления речи. Эти два понятия как оскорбления словом, зафиксированных в дифференцируются но признаку исчисляелюсти неисчисляемости, т.е. слово «инвектива» как речь, дискурс это ненсчисляемое существительное, «инвектива» как языковая единица (т.е. слово или выражение) исчисляемое существительное. В академическом СРЯ 4 данного разграничения не проводится («пнвектпва резкое выступление против кого-л., чего-л., оскорбительпая речь»), одпако подобпое разграничение представлено в толковом словаре русского языка Д. Ушакова: «инвектива гпевпое выражение, брань, выпад. Инвективы буржуазных газет против социализма». Таким образом, можно предложить два понимания термина «инвектива»: 1) инвектива как явление языка, т.е. языковая единица (исчисляемое существительное) /4 и 2) инвектива как явление речи, т.е. дискурс (неисчисляемое существительное). В словаре английского языка также выделяется компонент «отражение отрицательного эмоционального состояния субъекта», т.е. инвектива выражает гнев, ярость, раздражение и т.д. Еще одним компонентом, не отмеченным в толковом словаре русского языка, но выделенным в Оксфордском словаре, является «интенциональность оскорбления», т.е. оскорбление как цель, преследуемая субъектом. Особое внимание уделено публичиому оскорблению, которое рассматривается как памеренное. Выявленный компонентный состав значения слова «инвектива» как оскорбле1Н1я в русском и английском языках отражает лищь компоненты, зафиксированные в словарях, и не означает различия в компонентном составе значения этого слова в данных языках. Универсальность инвективы позволяет предположить, что компоненты, которые выделяются по данным словарей только одного из языков, также входят в состав значения слова «инвектива» другого языка, но по тем или иным причинам не фиксируются в дефинициях предложенной подтверлсдают выборки. правомерность Результаты данного проведенного предположения. эксперимента! Так, компопепт «отражение отрицательного эмоционального состояния субъекта гнев. Более подробное описание эксперимента дано ниже, в части «методы нсслсдованпя», здесь же прпведем формулировку задания: Считаете ли вы, что предложенные харак-теристики свойственны ситуации оскорбления? В качестве ответа выберите «да» или «нет». 1) отрицательное эмоциональное состояние субъекта гнев, ярость, рачдракеиие и т.д. 2) интенциональность (намеренность) публичного оскорбления ярость, раздражение и т.д.» отмечен 89 информантов; компонент «интенциональность публичного оскорбления» 86 информантов. В данном исследовании термин «инвектива» используется для обозначения двух разноуровневых явлении: 1) явления языка, т.е. лексической едииицы и 2) явления речи, т.е. дискурса. Под языковым явлением инвективы иоинмается негативная эмоциональио-оценочная (дерогатнвная) лекснческая еднннца, снособная выступать в речи в нивектнвной фуикции (т.е. фуикции отрицательиого воздействня оскорблеиня, уиижеиия, обиды и т.д.). Для обозиачения даииого явления такгже исиользуется термин «иивективиая лексическая единица», «иивективиая лексика». Проведенный анализ словарных статей слов семантического поля «инвектива» дает следующее нонимание инвективы как явления речи: это речевое произведение, содержащие эмоциональную отрицательнзао оценку объекга-адресата субъектом и воспринимаемую объектом-адресатом как оскорбляющее, унижающее его, незаслуженное и неснраведливое. Целью, преследуелюй субъектом, является отрицательное воздействне на эмоциональную сферу объекта-адресата и пониженне его социального статуса. Публичное унотребление инвективы по отношенню к объектуадресату является оскорблением, и это оскорбление намеренно. Однако данная методика исследования лишь намечает компопентный состав значения термина инвективы «инвектива», ио не позволяет дискурса с выработать дефиницню как особого вида определенной спецификой. Такую возможность предоставляет рассмотрение инвективы в рамках психологической теории агрессии, что подробно будет представлено в параграфе 2.2.1.2. Здесь же приведем рабочее определение термина «инвектива», используемого в данной работе для обозиачения особого речевого явления инвективной речи или инвективного дискурса. Под речевым явлением иивективы ноннмается текст в совокуиностн его лингвистических, иаралингвистических (1\и11мика, жест) и экстралннгвнстическнх icoiMHOiieiiTOB, который носредством (ннвеюгулш) отрицательной э.моцнональной оценки объекта-адресата выражает намерение субъекта (ннве1чтора) отрнцательно воздействовать на его элюцнональное состояние, це1Н10стну10 нараднгму н новеденне. Для обозначения данного явления такгже нснользуется термнн «иивекишвиьш дискурс». Данное нонимание инвективы отражает ее речевое вонлощение, в рамках которого наряду с другими средствами языка (интонацией, нейтральной лексикой, средствами социального дейксиса (местоимениями «ты вы», гонорифическими обращениями и др.) в инвективной функции [Levinson, 2002. 89-94], междометиями {фу, бе и т.н.) оскорбление выражается нри номощи инвективной (негативной эмоционально-оценочной) лексики, которая составляет ядро инвективных языковых средств. Эмоционально-оценочный фонд языка изучался исследователями материале разных языков в различных аснектах: на семантическом, функциональном, лексикографическом, дискурсивном, асиекте мелсъязыковой эквивалентности и др. (И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюнова, О.И. Блииова, Н.А. Вострякова, Н.А. Дарбанова, Л.И. Захарова, ТТ. Кошель, Н.А. Лукьянова, А.А. Миллер,Е.Ф. Петрищева, A.IO. Романов, В.Н. Телия, З.К. Темиргазина,Т.А. Трииольская, М.И. Черемисина, В.И. Шаховский, М.В. Шилина, Е.А. Юрина и др.). Обилие исследований, касающихся данной нроблематики, свидетельствует о том, что эмоционально-оценочные единицы достаточно хорошо изучены. Между тем русские инвективные имена лица впервые выделяются в качестве объекта отдельного комплексного исследования. В большинстве работ рассматривается весь арсенал экснрессивной лексики как положительной, так и отрицательной оценки, либо в основу отбора материала положено лишь одно из оснований, используемых в данном исследовании. Например, в работах Т.Ф. Ухиной и Т.А. Трипольской изучаются наименования лица; И.И. Квасюк описывает отрицательно-эмоциональную (я английском языке. лексику в целом; Г.Г. Кошель исследует дерогативные наименования лица в В настоящей работе реализуется один из нриоритетных в последнее время лингвистических нодходов антропоцентрический подход [Кубрякова, 1995; Постовалова, 1995; Трипольская, 2003], при котором «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений», «он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели» [Кубрякова, 1995. 212]. Данная исследовательская позиция обусловлена ярко выраженным антропоцентризмом ипвективы в целом, т.е. ее способностью концентрировать в себе информацию о субъекте (его эмоциях, интенциях, аксиологической щкале, социальном статусе и т.д.) и содержать направленность на воздействие на объект-адресат. Выбор имен лица в качестве объекта исследовання среди обширного массива инвективной лексики не случаен. Он объясняется тем, что «антроноцентричность языка предопределяет особое положение имен лиц. Они всегда находятся в центре системы языка и внимания говорящих» [Ермакова, 2001. 70]. Все это и определило выбор проблематики данного исследования. Объектом исследования являются инвективные имена лица современного русского языка. В качестве предмета настоящего описапия выступают содержательный и функциональный аснекты данных еднниц. А1чтуальность исследования Гщ объясняется рядом нричин, которые обусловлены выбранным антропоцентрическим нодходом, реализуемым в двух приоритетных в современной лингвистике взаимопересекающихся плоскостях когнитивной и прагматической. 1. Инвективные имена лица представляют собой вербализацию отрицательиой эмоциоиальной оценки человека. Когнитивная плоскость исследования, в рамках которой допускается открытость семантнческого содержания слова, позволяет нсследовать механизмы концептуализации данной оценки в сознании носителей русского языка.2. Прагматическая намерения плоскость говорящего, исследования использование затрагивает языка для «коммуникативные осуществления данных намерений и стратегии, применяемые слущающими для того, чтобы определить, каковы эти намерения и действия, чтобы в результате попять то, что говорящий намеревается сообщить» [Davis, 1991. СИ]. В фокусе представляемого исследования находится инвектива одно из наиболее прагматически окращеииых явлений, что обусловлено факторов. Во-первых, в состав коннотативного значения инвектив входит оценка, являющаяся «наиболее ярким представителем прагматического значения» [Арутюнова, 1988. 5]. Во-вторых, «в основе инвективного общения лежит стремление понизить сощ1альный статус адресата или уровень его самооценки, нанести моральный урон. Во вторую очередь через оскорбление и обиду может преследоваться практическая цель добиться измепения поведепия адресата» [Жельвис, 1990. 23]. В-третьих, иивективиые имена лица (особенно бранные), выражая эмоциональное состояние субъекта, являются в то же время ярким рядом эмоциогеиным (т.е. возбуисдающим эмоции) элементом текста. 3. Лингвистический экспансионизм последних десятилетий актуализирует разноплаповое рассмотрение инвективы во всей полноте ее лиигвистических, экстралингвистических и паралингвистических компонентов (дискурс, инвектива как агрессия, ее связь с толерантностью, конфликтом и т.д.), т.к. «все, что имеет отнощение к существованию и функционированию языка, входит в компетепцию лингвистики» [Кибрик, 1987. 35]. Данная исследовательская установка не может быть осуществлена без привлечения данных других наук, что обусловливает использование в работе элементов меясдисциплииарного подхода.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русские инвективные имена лица: комплексный анализ"

Выводы по 2 главе

Остановимся на основных результатах исследования функционального аспекта ИИЛ.

Слово, и ИИЛ в том числе, выполняет в речи единственную фундаментальную функцию - коммуникативную, которая является гиперфункцией, выступающей в реальном высказывании в виде одной из своих разновидностей: экспликативной, номинативной, волюнтативной, обобществляющей, эстетической. Экспликативная, волюнтативная и обобществляющая функции, в свою очередь, в речи реализуются в виде того или иного частного проявления: экспликативная - в виде экспликативно-дескриптивной, экспликативно-аксиологической, экспликативнокатарсической или экспликативно-стилеразличительной функций; волюнтативная - в виде волюнтативно-инвективной, волюнтативно-дидактической или волюнтативно-магической; обобществляющая - в виде обобществляюще-фатической или обобществляюще-социализирующей.

Основой функционирования языковых единиц, и ИИЛ в том числе, является экспликативная функция, т.к. именно ее актуализация служит основанием реализации в высказывании других разновидностей коммуникативной гиперфункции функции.

Ведущее место в языковом функционировании ИЛЛ занимают волюнтативно-инвективная, экспликативно-аксиологическая и экспликативно-катарсическая функции, что обусловлено содержательной структурой данных лексических единиц, а именно - их высокой негативной экспрессивностью. Указанные функциональные и семантические особенности ИИЛ также являются основой их высокого конфликтогенного потенциала, реализация которого в дискурсе зависит от совпадения или несовпадения метаязыковой (оценочно-эмоциональной и функционально-стилистической) информации, заключенной в данных единицах, в индивидуальных языковых системах Говорящего и Слушающего.

Способность ИИЛ выполнять в высказывании волюнтативно-инвективную функцию определяет их роль как одного из ядерных языковых конфликтообразующих средств инвективного дискурса, который представляет собой вербальную агрессию. В когнитивную рамку инвективного дискурса входит инвектор, инвектум, инвективный текст, целевая установка инвектора на оскорбление, а также нежелательность оскорбления со стороны инвектума.

В социокультурном пространстве агрессия непосредственно связана с такими понятиями, как толерантность / интолерантность, конфликт, насилие / ненасилие. Инвектива как один из видов агрессии представляет собой насильственное поведение, лежащее в сфере интолерантного решения конфликта. Концепт толерантность не относится к числу центральных концептов русского сознания, что связано с рядом коммуникативно-психологических качеств русского человека, таких как эмоциональность, общительность, искренность, любовь к спорам. Данный концепт «находится в своеобразной оппозиции к концептам выяснение отношений, бескомпромиссность в споре, релевантным для сознания русского человека» [Воронова, Стернин, 2000]. Все это обусловливает значительное место инвективы в русскоязычном обществе.

Национальная специфика инвективы состоит не в факте ее наличия или отсутствия в разных национальных языках, т.к. психологическая (агрессивная) основа данного явления предопределяет безусловное наличие вербального способа сублимации агрессии в любом языке, а в способах языкового выражения агрессивного состояния, характерных для отдельно взятого языка или группы языков.

Инвектива - это универсальная субстанция, форму которой придает определенный национальный язык, функционирующий в рамках конкретной культуры. Опыт контрастивного анализа ИИЛ позволяет говорить о том, что национальная специфика русских ИИЛ заключается в особенностях семантического отражения концепта «Человек», а также языкового функционирования. Данные особенности немногочисленны, однако требуют эквивалентного воспроизведения в переводе русского текста на английский язык.

174

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Объектом настоящего исследования выступают инвективные имена лица, которые рассматриваются в структурно-содержательном и функциональном аспектах. В качестве итога представленного исследования отметим следующее.

Язык выполняет в обществе разнообразные функции, среди которых -инвективная функция, т.е. функция отрицательного воздействия на объект, причинения ему вреда. Реализация данной функции формирует особый вид дискурса - инвективный дискурс. Для выполнения инвективной функции язык обладает определенным «арсеналом» инвективных средств, в котором ИИЛ занимают центральное место.

Наряду с инвективной функцией ИИЛ выполняют ряд других функций, что обусловлено сложной когнитивной архитектоникой инвективы. Использование комплексного подхода для исследования разных измерений данного явления позволяет изучить основы многофункциональности, конфликтогенности и дискурсообразующего потенциала языковых инвектив.

Так, исследование денотативно-коннотативного спектра семантики ИИЛ, которое фокусируется на противопоставлении предметно-логической (деннотативной) и экспрессивной (коннотативной) информации, зафиксированной ИИЛ, а также варьировании данных видов информации по параметру объективности/субъективности, очерчивает конфликтообразующий потенциал инвектив. Реализация этого потенциала в дискурсе обусловлена совпадением или несовпадением семантической структуры ИИЛ в индивидуальных языковых системах Говорящего и Слушающего, а также в системе языка.

Структура семантики русских ИИЛ с точки зрения коммуникативного статуса компонентов ее компонентов описана в работе в контексте шестислойной семантической модели имени лица, в рамках которой выделяются социальный, речевой, ментальный, психологический, физиологический и физический слои. Данные слои являются пресуппозициональными слоями, ингерентно входящими в семантику имени лица. Отдельные слои семантики отражаются в семантике инвективного имени лица как ассертивные компоненты диктумной структуры. Анализ ассертивных компонентов показывает, что среди параметров человека, попадающих в фокус эмоциональной оценки, в русской языковой картине мира преобладают психологические (занудство, жестокость, трусость, упрямство и др.) и физиологические (возраст, здоровье, удовлетворение потребности в пище, удовлетворение сексуальной потребности и др.) характеристики.

Полиситуативный спектр семантики ИИЛ отражает динамический аспект человеческого бытия. Его содержательная структура представлена в работе в виде когнитивного фрейма, в котором свернуто несколько участников и ситуаций. Выделенные и охарактеризованные актанты данного фрейма непосредственно связаны с различными параметрами дискурса: а) его участниками - Субъектом фрейма (Говорящим) и Адресатом фрейма (Слушающим); б) интенциональной сферой - Ущербом и Заинтересованностью (инвективная цель/неинвективная цель); в) вербальным воплощением - Делиберативно-Перцептивным Участником (ИИЛ) и т.д. Характер актантов позволяет говорить о том, что для ИИЛ приоритетными являются инвективный и отрицательный эмоционально-оценочный виды дискурса.

Специфика семантики ИИЛ (непосредственная направленность на объект, негативная эмоциональная оценочность, полиситуативность) обусловливает особую роль данных единиц в инвективном дискурсе, которая заключается в том, что ИИЛ наряду с инвективной интенцией являются дискурсообразующими средствами этого вида дискурса.

Инвективный дискурс представляет собой вербальную агрессию. Несмотря на определенную положительную функцию (катарсическую), выполняемую данным видом агрессии в обществе, его деструктивная сила значительна, так как, создавая агрессивную логосферу, человек впоследствии сам оказывается объектом влияния этой логосферы.

Инвектива функционирует как в рамках одной культуры, так и на перекрестке разных национальных культур. Опыт контрастивного анализа русской инвективы на фоне английской, представленный в данной работе, открывает перспективы проведенного исследования, т.к. национальная специфичность инвективы, с одной стороны, раскрывает особенности отрицательно-оценочного фрагмента картины мира нации, а с другой стороны - является потенциальным конфликтогенным фактором в рамках функционирования в межнациональном дискурсе. Детальное исследование инвективы в данном направлении видится актуальным в настоящее время, когда общество вовлечено в процесс глобализации и вопросы межнациональной толерантности стоят особенно остро.

Дальнейшие исследования, как нам представляется, также могут пойти по пути изучения слоев значения ИИЛ в номинативном аспекте, т.е. определения типологии семантики, которая лежит в основе их номинации, и ее связи с ассерцией дтсгума.

Типология ассертивной семантики русских ИИЛ, описанная в рамках шестислойной модели ИЛ, может быть использована в качестве основы при составлении эмоционально-оценочного портрета человека в картине мира и определении его национально-культурной специфики.

В дискурсивном направлении исследований перспективным видится изучение инвентаря конфликтогенных факторов и их взаимосвязи с инвективной лексикой. В связи с тем что реальная ситуация речи представляет собой сложное единство всех ее составляющих, зависимость конфликтообразующей способности языковых кодов коммуникантов от других компонентов дискурса, частично затронутая в данной работе, требует дальнейшего исследования.

Список научной литературыСаржина, Оксана Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абаев В.И. Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке // ВЯ. - 1965. - № 3. - С. 22-43.

2. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. -Л., 1975.-275 с.

3. Аминова A.A. Чужой мир в русском тексте (взгляд билингва) // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. - С. 109-110.

4. Апресян Ю.Д. Коннотации как часть прагматики слова (лексикографический аспект) // Русский язык. Проблема грамматической семантики и оценочные факторы в языке. -М., Наука, 1992. С. 45-64.

5. Апресян Ю.Д. Синонимия ментальных предикатов: группа «считать» // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. -С. 7-26.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды, Т. 2 Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995 а. - 767 с.

7. Апресян Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: Проспект. М.: Русские словари, 1995 б. - 560 с.

8. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // ВЯ. 1995 в. - № 1. - С 37-67.

9. Апресян Ю.Д. Отечественная теоретическая семантика в конце XX столетия // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1999. - Том 58. - № 4. - С. 39-53.

10. Ю.Арнольд И.В. Эмоциональный, экспрессивный, оценочный и функционально-стилистический компонент лексического значения слова // XXII Герценовские чтения. Иностранные языки. (Материалы межвузовской конференции).-Л., 1970. С. 83-89.

11. П.Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования). JI.: Просвещение, 1973. - 303 с.

12. Арутюнова Н.Д. Логические теории значения // Принципы и методы семантических исследований / под общ. ред. В.Н. Ярцевой и др. -М. Наука, 1976. -С. 92-119.

13. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. -С. 156-249.

14. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.-339 с.

15. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь/ гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 136-137.

16. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотация // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991 а. - С. 21-30.

17. Арутюнова Н.Д. От редактора // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991 б. - С. 3-4.

18. Арутюнова Н.Д. Функции языка // Русский язык: Энциклопедия / гл. ред. Ю.Н. Караулов. М.: «Большая Российская энциклопедия», «Дрофа», 1998 а.-С. 609-611.

19. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998 б. - 895 с.

20. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с.

21. Балашова Л.В. Русская концептуальная метафора в диахронии (на материале лексики профессиональной деятельности в XI начале XXI в.) // Русский язык: исторические судьбы и современность. - М.: Издательство Московского университета, 2001. - С. 111.

22. Балли Ш. Общая лингвистика и французская лингвистика. Введение // История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. / Под ред

23. B.А. Звегинцева. М.: Просвещение, 1965. - Ч. II. - С. 42-59.

24. Бандура А. Принципы социального научения // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. - С. 55-60.

25. Бандура А. Теория социального научения. СПб.: Евразия, 2000. - 318 с.

26. Баранов А.Н. Язык как игра: Жаргон и превращенная реальность // Юганов И., Юганова Ф. Русский жаргон 60-80-х годов. Опыт словаря. / Под ред. д.ф.н. А.Н. Баранова. М.: Редакция АСМ, Помовский и партнёры, 1994.1. C. 304-317.

27. Бережан С.Г. Сопоставительное изучение микросистем лексики и обоснование системного характера переводных словарей // Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. - С. 32-37.

28. Берковиц Л. Агрессия. Причины, последствия и контроль. СПб.: Прайм-Еврознак, 2002. - 510 с.

29. Белянин В.П. Русский язык: тенденции развития // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. - С. 24.

30. Блинова О.И. Образность как категория лексикологии // Экспрессивность лексики и фразеологии. Сб. научн. трудов. Новосибирск: Новосибирский гос. ун-т, 1983.-С. 3-11.

31. Блинова О.И. Явление мотивации слов: Лексикологический аспект. -Томск: Изд-во Томского ун-та, 1984. 192 с.

32. Блинова О.И. Языковое сознание и вопросы теории мотивации // Язык и личность. -М.: Наука, 1989. С. 122-126.

33. Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. -Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 2001. 408с.

34. Будагов P.A. Введение в науку о языке. М.: Учпедгиз, 1958. - 434 с.

35. Будагов P.A. К вопросу о месте советского языкознания в современной лингвистике (окончание) // ВЯ. М.: Наука, 1981. - № 3. - С. 15-26.

36. Булыгина ЕЛО., Стексова Т.Н. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. - С. 148-157.

37. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Денотат // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая энциклопедия, 1998. -С. 128-129.

38. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Несколько замечаний о словах типа НЕСКОЛЬКО (К описанию квантификации в русском языке) Электронный ресурс. Режим доступа: http://wmv.nisword.com.ua/articler/pmt.p1in7M32

39. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб: Питер, 1998. - 336 с.

40. Бюлер К. Структурная модель языка // История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. / Под ред В.А. Звегинцева. М.: Просвещение, 1965.-Ч. II. -С.28-37.

41. Вавилова E.H. Жанровая квалификация виртуального дискурса телеконференций Фидонет: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2001.-23 с.

42. Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -310 с.

43. Вдовиченко A.B. Лексическое значение в дискурсивной модели описания языка. Синтактика versus семантика // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. -С. 93-94.

44. Вежбицка А. Из книги «Семантические примитивы». Введение. // Семиотика. М.: Наука, 1983. - С. 225-252.

45. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. -411с.

46. Вербицкая J1.A. Круглый стол: языковая норма и проблемы ее кодификации Электронный ресурс. // «Мир русского слова». 2002. -№ 01. - Режим доступа: http :/Avww.leanH'ng-russian. gramota.ru/ iourna1s.litml?m=mirrs&n=2002-01&id=297

47. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. -М.: Русс. Яз., 1980.-320с.

48. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). -М.: Высшая школа, 1986. 639 с.

49. Виноградов B.C. Перевод: Общие и лексические вопросы. М.: КДУ, 2004. - 240 с.

50. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования спшистических единиц. М.: Наука, 1980. - 237с.

51. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. -М.: Наука, 1993 а.-172 с.

52. Винокур Т.Г. Информативная и фатическая речь как обнаружение разных коммуникативных намерений говорящего и слушающего // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. -М.: Наука, 1993 б.-С. 5-29.

53. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 280 с.

54. Гак В.Г. Очерки по сопоставительному изучению французского и русского языков. М.: Высшая школа, 1965. - 377 с.

55. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. На материале французского и русского языков. М.: Междунар. отношения, 1977. - 262 с.

56. Гак В.Г. О контрастивной лингвистике // Новое в лингвистике. Вып. XXV. Контрастивная лингвистика. -М.: Прогресс, 1989. С. 5-17.

57. Гак В.Г. Эмоции и оценки в структуре высказывания и текста // Вестник Московского университета. Серия 9: филология. 1997. - № 3. - С. 87-95.

58. Галкина-Федорук Е.М Об экспрессивности и эмоциональности в языке //Сборник статей по языкознанию. М.: Издательство Московского университета, 1958. - С. 103-124.

59. Глазунова О.И. Метафорические структуры в процессе логического познания // Русский язык: исторические судьбы и современность. -М.: Издательство Московского университета, 2001. С. 96.

60. Говердовский В.И. Идеологическая коннотация, речевая практика и лексикография // Язык и общество. Отражение социальных процессов в лексике. Межвузов, науч. сб. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1986. -58-69.

61. Голев Н.Д. Юридизация естественного языка как юрислингвистическая проблема // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. - С. 9-45.

62. Голев Н.Д. Толерантность как вектор антиномического бытия языка // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная моногр. / Отв. Ред. H.A. Купина и М.Б. Хомяков. -Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2003. С. 174-190.

63. Голев Н.Д. Лебедева Н.Б. Речевой жанр ссоры и конфликтные сценарии (на материале рассказов В.М. Шукшина) // Юрислингвистика-2: Русский языкв его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. - С.157-171.

64. Гольдин В.Е. К проблеме системного представления функций языка // Язык и общество. Отражение социальных процессов в лексике. Межвузов, науч. сб. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1986. - С. 3-17.

65. Готовщикова Н.Э. Оценочные субстантивные предложения в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Москва, 2000. - 16 с.

66. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // НЗЛ. Лингвистическая прагматика. -М., 1985.-Вып. 16.-С. 217-237.

67. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. -М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 288 с.

68. Гутман Е.А., Черемисина М.И. Образные значения зоонимов в словарях //Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. / Отв. ред. К.А. Тимофеев. Новосибирск: НГУ, 1976. - Вып. V. - С. 21-36.

69. Демьянков В.З. Предикаты и концепция семантической интерпретации // Изв. АН СССР. Сер. лит. и языка. 1980. - № 4. - С.336-346.

70. Дуличенко А.Д. Русский язык «после Союза»: взгляд издалека // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. - С. 28-29.

71. Емельянов Б.В. Русский менталитет: возможности толерантности // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная моногр. / Отв. Ред. H.A. Купина и М.Б. Хомяков. -Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2003. С. 48-57.

72. Ермакова О. П. Семантические оппозиции как отражение жизни российского общества в последние десятилетия XX века // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. - С. 70.

73. Ефанова Л.Г. Норма скромности в русской языковой картине мира // Сибирский филологический журнал. Новосибирск: НГУ, 2003. - № 3-4. -С. 218-227.

74. Жельвис В.И. Инвективная стратегия как национально-специфическая характеристика // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988. - С. 98-108.

75. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи (Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия). Ярославль: ЯрГУ, 1990. - 81 с.

76. Жельвис В.И. Психолингвистическая интерпретация инвективного воздействия. М., 1991. - 352 с.

77. Жельвис В.И. Инвектива в парадигме средств фатического общения // Жанры речи. Саратов: Изд-во Гос УНЦ «Колледж», 1997. - С. 137-144 .

78. Жельвис В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. -С. 194-206.

79. Зализняк А., Левонтина И., Шмелев А. Ключевые идеи русской языковой картины мира. Электронный ресурс. // Отечественные записки. 2002. -№ 3. Режим доступа: 1Шр://тада2те5.П185.ги/ог/2002/3/2002 03 22.html

80. Захарова Л.И. Типология экспрессивных сравнений в современной газетной публицистике (функционально-семантический аспект): Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб, 2000. - 16 с.

81. Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. М.: Русский язык, 1979. - 240 с.

82. Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности. М. Воронеж, 2001. -428 с.

83. Ильин Е.П. Эмоции и чувства. СПб: Питер, 2002. - 752 с.

84. Ильинская И.С. Из наблюдений над лексикой Пушкина // Труды Ин-та рус. яз. АН СССР. М.;Л., 1950.Т.2. С. 75-89.

85. Ионова C.B. Эмотивность текста как лингвистическая проблема: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 1998. - 15 с.

86. Исаев Ю.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц чувашского языка (пейоративное семантическое поле «человек»): Автореф. дис. . канд. филол. наук-Чебоксары, 1999. -28 с.

87. Калимова Г.А., Чирикба В.А. Фрагменты речевого этикета абхазов // Психолингвистика. М., 1988. - С. 138-141.

88. Карасик В.И. Этнокультурные типы институционального дискурса // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сб. обзоров. -М.: ИНИОН РАН, 2000. С.37-64.

89. Кашевская Ю.И. Оценочные субстантивные и адъективные наименования лиц в говоре села Кабанск (восточное Прибайкалье): Автореф. дис. . канд. филол. наук.-Томск, 1971. -22с.

90. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации. Учебное пособие Электронный ресурс. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. - Режим доступа: http://dere.com.ua/library/kaslikin/02.shtml

91. Кашкин В.Б. Этноним в наивной философии языка и картине мира Электронный ресурс. 2003. - Режим доступа: http://kaclikine.narod.nl/ Articles2003/Kachkineldentity2002.htm

92. Киселева JI.A. О некоторых типах лексического значения слов // Ученые записки Ленинградского пед. ин-та им. А.И. Герцена. Труды по русскому языку. Л., 1969. - Т. 324. - С. 260-275.

93. Кисельман И.С. К вопросу об использовании интуиции в лексикологическом исследовании // Актуальные проблемы лексикологии. -Новосибирск, 1969. Вып. 2. - Ч. 2. - С. 21-24.

94. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Едиториал УРСС, 2004. -352 с.

95. Ковалева Л.М. Пресуппозициональные элементы в семантике имен лица // Слово в грамматике и словаре. М.: Наука, 1984. - С. 112-116.

96. Колшанский Г.В. Проблемы коммуникативной лингвистики // ВЯ. -М.: Наука, 1979. -№ 6. С. 51-62.

97. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). -М.: Высшая школа, 1990. 253 с.

98. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. -М.: Едиториал УРСС, 2003. 192 с.

99. Конорев 10. «Я сказал и облегчил душу.» // Томская газета «Красное Знамя» от 10.02.2001.

100. Контрастивное исследование оригинала и перевода художественного текста: Сборник науч. трудов. Одесса: Одесский гос. ун-т, 1986. - 163с.

101. Корнеева К.Ю. Агрессия детей и подростков Электронный ресурс. -Режим доступа: http://www.psvinst.ru/referat/ref korneeva agresiva.htm

102. Которова Е.Г. Межъязыковая эквивалентность в лексической семантике. Berliner Slavistische Arbeiten. Frankfurt am Main; Berlin; New York; Paris; Wien: Lang, 1988. Bd. 5. -215 s.

103. Кошель Г.Г. Опыт выделения дерогативных имен лиц в современном английском языке // Вопросы лексикологии германских языков / сб. научн. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. -М., 1978. Вып. 134. - С. 129-138.

104. Кошель Г.Г. Оценочные предикатные номинации в современном английском языке (на материале дерогативных наименований лица): Дис. . канд. филол. наук. -М., 1980. -218 с.

105. Кошель Г.Г. Хидекель С.С. Природа и характер языковых оценок // Лексические и грамматические компоненты языкового знака. -Воронеж, 1983. С. 11-15.

106. Красных В.В. структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (коммуникативный подход, дискурс, текст): Автореф. дис. . д-ра филол.наук. М, 1999. - 72 с.

107. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

108. Кретов А.А. (Воронеж) Пределы русского человека в языковой картине мира Электронный ресурс. // Язык, коммуникация и социальная среда. -Выпуск 1. 2001. - Режим доступа: littp://tpll999.narod.ni/WebLSE2001/Kretov.htm

109. Кроссен С. Люди ругались всегда, неизвестно только, какими словами Электронный ресурс. 2004. - Режим доступа: http://wYvw.inopressa.rU/wsi72004/06/1 6/16:47:37/rugan

110. Круглый стол: языковая норма и проблемы ее кодификации Электронный ресурс. //«Мир русского слова». 2002. - № 01. - Режим доступа: littp://mv\v.leaniing-nissian.CT-amota.ni/iourna1s.1itm1?m=mirrs&n= 2002-01 &id=297

111. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. - 186 с.

112. Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца XX столетия (1985 1995). - М.: Языки русской культуры, 1996. -С. 386-411.

113. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмалыюго анализа) // Язык и наука конца XX века. -М.: Наука, 1995. С. 144-238.

114. Лаврентьева Н.Б. О некоторых особенностях категории экспрессивности глагола // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1977. Вып. VI. - С. 53-59.

115. Латенкин В. Эсперанто и ненормативная лексика Электронный ресурс. Режим доступа: http://teneta.rinet.ru/rus/ve/vaso latenkin esperantoteleg.htm

116. Лебедева Н.Б. Семантические основы результативности и объектности (на материале глаголов, транзитивированных префиксами) // Вопросы словообразования в индоевропейских языках. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1983.-С. 52-63.

117. Лебедева Н.Б. Полиситуативность глагольной семантики (на материале русских префиксальных глаголов). Томск: Изд-во Томского ун-та, 1999. -276 с.

118. Лебедева Н.Б., Янценецкая М.Н. Стратификация конкретно-предметных значений имени существительного (функциональный аспект) // Семантические вопросы словообразования: производящее слово. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1991. - С. 81-90.

119. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. - 287с.

120. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975.-303 с.

121. Леонтьев В.О. Классификация эмоций. Электронный ресурс. Режим доступа: littp://vvwvv.azps.ni/list/emotions.litml

122. Литвин Ф.А. Экспрессивность как свойство лексико-семантической группы // Экспрессивность лексики и фразеологии. Новосибирск: НГУ, 1983.-С. 84-93.

123. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»): Пер. с нем. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. - 272с.

124. Лукьянова H.A. О соотношении понятий экспрессивность, эмоциональность, оценочность // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск: НГУ, 1976. - Вып. V. - С. 3-20.

125. Лукьянова. H.A. Некоторые вопросы диалектной лексикологии: Учеб. пособие для студентов-филологов. Новосибирск, 1979. - 75с.

126. Лукьянова H.A. О термине экспрессив и о функциях экспрессивов русского языка // Актуальные проблемы лексики и словообразования. -Новосибирск: НГУ, 1980. Вып. IX. - С. 3-22.

127. Лукьянова H.A. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц. II. Семантические классы экспрессивов русского языка // Экспрессивность лексики и фразеологии. Сб. научных трудов. -Новосибирск: НГУ, 1983. С. 12-41.

128. Маклаков А.Г. Общая психология (серия «Учебник нового века»). -Спб: Питер, 2001.-592 с.

129. Мальцев В.А. К вопросу о выявлении эмоциональной лексики в английском языке // Вопросы лексикологии и грамматики иностранных языков. Минск, 1963. - С. 3-29.

130. Мартине А. Основы общей лингвистики. // История языкознания XIX -XX веков в очерках и извлечениях. / Под ред. В.А. Звегинцева. -М.: Просвещение, 1965. Ч. 2. - С. 403- 422.

131. Маслов Ю.С. Введение в языкознание: Учебник для филолог, спец. вузов. М.: Высшая школа, 1987. - 272 с.

132. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск: ТетраСистемс, 2004. -256 с.

133. Миллер A.A. Стилистически сниженная лексика и её отражение в двуязычных словарях: Дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1972. - 343 с.

134. Минский М. Структура для представления знания // Психология машинного зрения. М. 1978. - С. 239-250.

135. Михайлова O.A. Толерантность и терпимость: взгляд лингвиста // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная моногр. / Отв. Ред. H.A. Купина и М.Б. Хомяков. -Екатеринбуог: Изд-во Урал. Ун-та, 2003. С. 99-111.

136. Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М.: Издат. центр «Academia», 1996. - 192с.

137. Мокиенко В.М. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное Электронный ресурс. // Русистика. Берлин, 1994. - № 1/2. - С. 50-73. -Режим доступа: littp://vv\vw.pliilologv.ni/lingiiistics2/mokiyeriko-94.1itm

138. Муравьева H.B. Язык конфликта. М.: Издательство МЭИ, 2002. -272 с.

139. Немов P.C. Психология (В 3 кн.) Кн. 1. Общие основы психологии. -М.: Просвещение: ВЛАДОС, 1995. - 57б с.

140. Никитин М.В. Лексическое значение слова (структура и комбинаторика). -М.: Высшая школа, 1983. 128с.

141. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высшая школа, 1988.- 165 с.

142. Орлова О.В. К Вопросу о роли коммуникативного подхода в лингвистической экспертизе // Юрислингвистика-З: Проблемы юрислингвистической экспертизы. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2002. - С. 69-75.

143. Оршанская Е.Г. Культура речи учителя иностранного языка (Педагогическая риторика): Учебное пособие / Е.Г. Оршанская, H.A. Ипполитова. М.: Флинта: Наука, 2004. - 224 с.

144. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М.: Наука, 1974. - 291 с.

145. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (Референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Наука, 1985. -272с.

146. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и видов русского языка. Семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.

147. Падучева E.B. Пресуппозиция // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. -М.: Большая энциклопедия, 1998. С. 396.

148. Панов Ю.А. Экспансия сниженной лексики как заполнение лексических и стилистических лакун. Электронный ресурс. Режим доступа: http://tpl1999.narod.ru/WebLSE2001/PanovLSE2001 .htm

149. Перцев A.B. Современный миропорядок и философия толерантности // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная моногр. / Отв. Ред. H.A. Купина и М.Б. Хомяков. -Екатеринбуог: Изд-во Урал. Ун-та, 2003. С. 25-48.

150. Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. -М.: Наука, 1984.-220 с.

151. Петрищева Е.Ф. Функциональная и стилистическая дифференциация речи // Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста / Под ред. А.Н. Кожина. М.: Наука, 1987. - С. 39-47.

152. Пименова М.В. Концептуализация и объективация совести в языковых картинах мира // Сибирский филологический журнал. Новосибирск: НГУ, 2003.-№3-4.-С. 208-217.

153. Платонов К.К. Краткий словарь системы психологических понятий. -М.: Высшая школа, 1981. 173.с.

154. Плюхина З.А. Англичане говорят так. М.: Высшая школа, 1991. -175 с.

155. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца века. М.: Наука, 1995. - С. 342-420 .

156. Психология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. - 494 с.

157. Резанова З.И. Вопрос о лексическом значении слова в современной лингвистике // Семантические вопросы словообразования: производящее слово. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1991. - С. 20-27.

158. Романов A.IO. Особенности экспрессивно-разговорной лексики и ее функционирование в произведениях советской прозы 80-х гг.: Дис. . канд. филол. наук. Ленинград, 1986. - 218 с.

159. Романова Н.П. О метаязыке раздела лексикологии, изучающего экспрессивную лексику // Экспрессивность лексики и фразеологии. Сб. научных трудов. Новосибирск: НГУ, 1983. - С. 147-159.

160. Рыжкина O.A. К вопросу об анализе и переводе экспрессивной лексики (на материале английского и русского языков) // Экспрессивность лексики и фразеологии. Сб. научных трудов. Новосибирск: НГУ, 1983. -С. 94-107.

161. Румянцева Т.Г. Проблемы и поиски в западной философии и науке. -Минск: Университетское, 1991 а. 150 с.

162. Румянцева Т.Г. Агрессия и контроль Электронный ресурс. 1991 б -Режим доступа: http://vv\vw.porta]us.rn/iriodules/psvchologv/pnnt.plip? subaction=showfiill&i'd=l 107081701 &arcliive=&start from=&ucat=27&

163. Седов К.Ф. Внутрижанровые стратегии речевого поведения: «ссора»,комплимент», «колкость» // Жанры речи. Саратов: Изд-во Гос УНЦ

164. Колледж», 1997.-С. 188-195.

165. Седов К.Ф. Агрессия и манипуляция в повседневной коммуникации // Юрислингвистика-6: Инвективное и манипулятивное функционирование языка. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. - С. 89-105.

166. Сепир Э. Положение лингвистики как науки // История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. / Под ред. В.А. Звегинцева. -М.: Просвещение, 1965 а. - Ч. II. - С. 231-238.

167. Сепир Э. Язык // История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. / Под ред. В.А. Звегинцева. - М.: Просвещение, 1965 б. - Ч. II. - С. 238-254.

168. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса: Пер. с фр. и португ. М.: Прогресс, 1999. - С.14-53.

169. Скаличка В. Типология и сопоставительная лингвистика // Новое в лингвистике. Вып. XXV. Контрастивная лингвистика. - М.: Прогресс, 1989.-С. 27-62.

170. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. Горький, 1975. - 175 с.

171. Слышкин Г.Г. Малые виды дискурса // Язык в мире и мир в языке: Материалы международной научной конференции. Краснодар: Кубанский гос. ун-тет, 2001. - С. 88-89.

172. Слюсарева H.A. Функции языка // Лингвистический энциклопедический словарь/ гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. -С. 564-565.

173. Солодова М.А. Текст и метатекст молодежной субкультуры в лингвокультурологическом аспектах (на материале текстов песен отечественных рок-групп и рецензий на них): Дис. . канд. филол. наук. -Томск. 2002.-221 с.

174. Спиркин А.Г. Происхождение языка и его роль в формировании мышления // Мышление и язык. М: Государственное изд-во политической литературы, 1957. - С. 3-72.

175. Старовойтенко Е.Б. Современная психология: формы интеллектуальной жизни. М.: Академический проект, 2001. - 544 с.

176. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принцип причинности // Язык и наука конца XX века. М.: Наука, 1995. С. 239-309.

177. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры: опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

178. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1979. - 156 с.

179. Стернин И.А. Актуализация сем и выразительность текста // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск: НГУ, 1980. - Вып. IX. - С. 59-69.

180. Стернин И.А. О трех видах экспрессивного слова // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983 а. - С. 123-127.

181. Стернин И.А. Типизированное представление о структуре значения языкового знака в условиях разных культур // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики. Калинин: КГУ, 1983 б. -С. 140-148.

182. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985. - 170 с.

183. Супрун А.Е. Принципы сопоставительного изучения лексики // Методы сопоставительного изучения языков. М.: Наука, 1988. - С. 26-31.

184. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: достижения и перспективы исследования (обзор) // Язык как средство идеологического воздействия. -Москва, 1983.-С. 76-91.

185. Тезисы Пражского лингвистического кружка // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - С. 17- 42.

186. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986. 141 с.

187. Телия В.Н. Коннотация // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая энциклопедия, 1998. - С.236.

188. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово / Slovo, 2000.-624 с.

189. Третьякова B.C. Конфликт глазами лингвиста // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. - С. 127-140.

190. Трипольская Т.А. О методике выявления коннотативных компонентов семантики экспрессивного слова // Экспрессивность лексики и фразеологии. -Новосибирск, 1983. С. 51-62.

191. Трипольская Т.А. Семантическая структура экспрессивного слова и ее лексикографическое описание (на материале эмоционально-оценочных существительных со значением лица): Дис. . канд. филол. наук. -Новосибирск, 1984. -226 с.

192. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999. - 166 с.

193. Трипольская Т.А. Эмотивно-оцеиочная лексика в свете антропоцентрических исследований // Сибирский филологический журнал. Новосибирск: НГУ, 2003. - № 3-4. - С. 187-197.

194. Уфимцева A.A. Семантика слова // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. - С. 5-80.

195. Федоров A.B. Введение в теорию перевода. М. Издательство литературы на иностранных языках, 1958. - 370 с.

196. Филиппова Д.А. Двуязычие как основная особенность речевого поведения парагвайцев // Этнопсихолингвистика. М: Наука, 1988. -С. 134-138.

197. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Радуга, 1983. Вып. 12. Прикладная лингвистика. - С. 74-122.

198. Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология: Учебник для филол. спец. вузов. М.: Высшая школа, 2001 .-414 с.

199. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: ООО Изд-во АСТ-ЛТД, 1998.-672с.

200. Фрумкина P.M., Василевич А.П. и др. Прогноз в речевой деятельности. -М.: Наука, 1974.-238 с.

201. Химик В.В. Современное русское просторечие как динамическая система // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: Издательство Московского университета, 2001. - С.274.

202. Черемисина М.И., Рыжкина O.A. Экспрессивно-лексический фонд русского языка // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск: НГУ, 1977. - Вып. VI. - С. 3-24.

203. Шарифуллин Б.Я. Речевая инвектива на рандеву лингвистики и юриспруденции: pro et contra // Юрислингвистика-6: Инвективное и манипулятивное функционирование языка. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005.-С. 112-120.

204. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова (значение, коммуникативная перспектива, прагматика). М., 1996. - 399 с.

205. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Волгоград: ВГПИ, 1983. - 94 с.

206. Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. М.: Наука, 1988.-215 с.

207. Швейцер А.Д. Языковые и внеязыковые аспекты перевода // Методы сопоставительного изучения языков. -М.: Наука, 1988. С. 59-66.

208. Шилина М.В. Лингвистические средства экспрессивности в английском художественном тексте (на основе использования стилистически маркированной/ немаркированной лексики): Автореф. дис. . канд. фнлол. наук. -М., 2000.- 16с.

209. Шмелёв Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. -М.: Наука, 1977.- 168с.

210. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Едиториал УРСС, 2003.-244 с.

211. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // История языкознания XIX XX веков в очерках иизвлечениях. / Под ред. В.А. Звегинцева. М.: Просвещение, 1965. - Ч. II. -С. 361-373.

212. Юрина Е.А. Образность как категория лексикологии: Дис. . канд. филол. наук. Томск, 1994. - 249 с.

213. Юрислингвистика-1: Проблемы и перспективы: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1999. - 186 с.

214. Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2000. - 238 с.

215. Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2002. - 263 с.

216. Юрислингвистика-5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2004. - 357 с.

217. Юрислингвистика-6: Инвективное и манипулятивное функционирование языка: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. -Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. 419 с.

218. Юсупов У.К. Сопоставительная лингвистика как самостоятельная дисциплина // Методы сопоставительного изучения языков. М: Наука, 1988.-С. 6-11.

219. Янценецкая М.Н. Лексическое значение в логическом аспекте // Семантические вопросы словообразования: производящее слово. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1991 (а). - С. 38-46.

220. Янценецкая М.Н. Модели лексического значения // Семантические вопросы словообразования: производящее слово. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1991 (б). - С. 27-37.

221. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. М.: Наука,1981. - 111 с.

222. Bach E. Nouns and Noun Phrases // Bach E. & Harms R.T. Universale of Linguistic Theory. NY, 1968. - Pp. 90-122.

223. Burchfield R. Dictionaries and Ethic Sensibilities // The State of the Language. London: University of California Press Ltd., 1980. - Pp. 15-23.

224. Buss A.H. Aggression Pays // The Control of Aggression and Violence: Cognitive and Physiological Factors. NY, London: Academic Press, 1977. -Pp. 7-18.

225. Croft W., Cruse D.A. Cognitive Linguistics. Cambridge: University Press, 2004.-356 p.

226. Cutting J. Pragmatics and discourse: a resource book for students. London and New York: Routledge, 2003. - 187 p.

227. Dalrymple T. What's Wrong with Twinkling Buttocks? Элекстронный ресурс. // City journal. Summer, 2003. - Режим доступа: http://www.citv-iouma1.org/html/13 3 oh to be.html

228. Davis S. Introduction // Pragmatics: a reader. New York, Oxford: Oxford University Press, 1991. - Pp. 3-13.

229. Dodge K.A., Coie J.D. Social-information-processing factors in reactive and proactive aggression in children's peer groups // J Pers Soc Psychol 1987 -№53.-Pp. 1146-1158.

230. Gee J.P. An introduction to discourse analysis. Theory and method. London and New York: Routledge, 2003. - 176 p.

231. Grice H.P. Utterer's meaning, sentence-meaning, and word-meaning // Pragmatics: a reader. New York, Oxford: Oxford University Press, 1991. -Pp. 65-76.

232. Hamper R. Электронный ресурс. Режим доступа: http:// home/comcast.net-rhamper/html/body invective.htm

233. Kartunen L. Presuppositions and linguistic context // Pragmatics: a reader. -New York, Oxford: Oxford University Press, 1991. Pp. 406-415.

234. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flash: the Embodied Mind and Its Challenge to Western Thought. New York: Basic Books, 1999. - 624 p.

235. Levinson Stephen C. Pragmatics. Cambridge: Cambridge University Press,2002.-420 p.

236. Lewis D. Scorekeeping in a language game // Pragmatics: a reader. New York, Oxford: Oxford University Press, 1991. - Pp. 416-427.

237. Salkie R. Next and discourse analysis. London and New York: Routledge,2003.- 115 p.

238. Scruton R. Real men have manners Электронный ресурс. // City Journal. -Winter, 2000. Режим доступа: http://www.citv-iournal.org/html/lQliirbanities-real- men.html

239. Soames S. How presuppositions are inherited: a solution to the projection problem // Pragmatics: a reader. New York, Oxford: Oxford University Press, 1991.-Pp. 428-470.

240. Stalnaker R.C. Assertion // Pragmatics: a reader. New York, Oxford: Oxford University Press, 1991. - Pp. 278-289.

241. Titscher S., Meyer M., Wodak R., Vetter E. Methods of Text and discourse analysis. London, Thousand Oaks, New Delhi: SAGE Publications, 2003. -278 p.

242. Wethler M., Taylor S., Yates S.J. Discourse as data. A guide for analysis. -London: SAGE Publications, 2001. 338 p.

243. Лексикографические источники

244. Арбатский Л.Л. Толковый словарь русской брани. М.: ООО Изд-во Яуза, 2000.-448 с.

245. Ахметова Т.В. Русский мат: толковый словарь. М.: Колокол-Пресс, 1997. - 576 с.

246. Белянин В.П., Бутенко И.А. Живая речь. Словарь разговорных выражений. -М: ПАИМС, 1994.- 192 с.

247. Колесников Н.П., Корнилов Е.А. Поле русской брани. / Под ред. д.ф.н. Ю.А. Гвоздева. Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. - 384 с.

248. Кудрявцев АЛО., Куропаткин Г.Д. Англо-русский словарь табуированной лексики и эвфемизмов. Минск: ООО «Кузьма», 2001. - 384 с.

249. Потапова И.А. Пособие по синонимии английского языка. Л.: Просвещение, 1977. - 181 с.

250. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений. / РАН. Ин-т рус. яз.; Под ред. НЛО. Шведовой. -М.: Азбуковник, 1998.-Т. 1.-800 с.

251. Русско-английский словарь. / Под общим руководством проф. А.И. Смирницкого. М.: Рус. яз., 1987. - 768 с.

252. Словарь русского языка: В 4 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. / Под ред. А.П. Евгеньевой. -М.: Русский язык, 1981.

253. Словарь американского сленга. М.: Русский язык, 1991. - 528 с.

254. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник / Под ред. З.Е. Александровой. -М.: Русский язык, 1998. -495 с.

255. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. проф. Д. Ушакова. М.: ТЕРРА, 1996.

256. Collins COBUILD English Dictionary for Advanced Learners. / Edited by John Sinclair. Glasgow, 2001. - 1824 p.

257. Concise Oxford Dictionary of Current English. Oxford: Clarendon Press, 1990. - 1708 p.

258. Webster's New World Thesaurus. / Prepared by Charlton Laird. New York.: New American Library, 1989. - 678 p.

259. СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ

260. ИИЛ инвективное (-ые) имя (имена) лица ИЛ - имя (имена) лица Ч - человек1. ИД инвективный дискурс

261. ЭОД эмоционально-оценочный дискурс1. Словари:

262. СО «Словарь русского языка» С.И. Ожегова

263. СРЯ-4 «Словарь русского языка» в 4-х томах под ред. А.П. Евгеньевой

264. Collins Collins COBUILD English Dictionary for Advanced Learners COD - Concise Oxford Dictionary of Current English

265. ДЕФИНИЦИИ СЛОВ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ «ИНВЕКТИВА»1. СРЛ-4

266. ИНВЕКТИВА от лат. invectivus бранный, ругательный. Резкое выступление против кого-л., чего-л.; оскорбительная речь. ОСКОРБЛЕНИЕ

267. Действие по значению глагола оскорблять оскорбить. Оскорбление чувств.

268. Несправедливость, несправедливый поступок, поведение по отношению к кому-л., незаслуженное оскорбление.

269. Чувство горечи, досады, вызываемое несправедливым, оскорбительным отношением к себе.2. в знач. сказанного (обычно с мест.: «какой», «такой» и т.п.) Разг. О том, что вызывает чувство огорчения, досады, заставляет пожалеть о чем-л.

270. Опоздал, такая обида! ОБИДЕТЬ

271. Причинить, нанести обиду кому-л. Обидеть неосторожным словом.

272. Действие по знач. глаг. унизить унижать; действие по глаг. унизиться - унижаться.

273. То, что умаляет, оскорбляет достоинство кого-л.

274. Я готов на всякую жертву, готов терпеть всякое унижение для вас. А. Островский, Бесприданница.1. УНИЗИТЬ

275. Монталамбер обвинен в старании унизить настоящий порядок дел во Франции посредством беспрестанного сопоставления его с государственным устройством Англии. Добролюбов, По поводу одной очень обыкновенной истории. ПРЕЗРЕНИЕ (СРЯ 4 тома)

276. Чувство полного пренебрежения, крайнего неуважения к кому-л., чему-л.

277. Пренебрежительное отношение к чему-л.

278. Шаровары алого дорогого сукна были запачканы дегтем для показания полного к ним презрения. Тарас Бульба.

279. Когда я читаю или думаю об единичных случаях вашей чертовской храбрости и презрения к смерти, я испытываю дрожь восторга. Куприн, Штабс-капитан Рыбников. ПРЕЗРИТЕЛЬНЫЙ1. Выражающий презрение.

280. Князя Андрея поразило необычайно презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Л. Толстой, Война и мир.

281. Она ничего не ответила и только сделала презрительную гримасу. Чехов, Рассказ неизвестного человека.

282. Устар. Вызывающий чувство презрения; презренный

283. ДЕФИНИЦИИ СЛОВ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ «INVECTIVE»1. OALD БАРС

284. VPGA. use a curse against; use violent language against;2. ругаться he ~d loudly он громко ругался

285. BAD LANGUAGE 5. U. сквернословие; bad word-непристойное слово, ругательство.

286. STRONG LANGUAGE сильные выражения; бранные слова, брань; language full of oaths, violent words, etc.

287. DISRESPECT (n) U. неуважение; пренебрежение; непочтительность; rudeness; want of respect: He meant no ~ by that remark, did not intend to be impolite.

288. SULT VP6A. оскорблять; наносить оскорбление; обижать;speak or act in a way that hurts or is intended to hurt a person's feelings or dignity.

289. SULT n C, U. remark or action that ~s1. оскорбление; обида;private /personal/-личное оскорбление. HURT

290. VP6A. pain a person, his feelings:

291. VP6A. hurt the feeling of; give offence to: /' sorry if I've ~ed you. He was ~ed at/by my remarks. She iras ~ed by/with her husband. OFFENCE n

292. C. instance of this: the humiliation of having to surrender.