автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Русские заимствования в калмыцком языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русские заимствования в калмыцком языке"

На правах рукописи

Шурунгова Болха Алексеевна

РУССКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.22 - языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (монгольские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Элиста - 2004

Работа выполнена на кафедре калмыцкого языка Калмыцкого государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Биткеев Петр Цеденович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Чареков Сергей Леонидович

кандидат филологических наук Омакаева Эллара Уляевна

Ведущая организация - Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН

Защита состоится "15" апреля 2004 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета К 212.305.01 в Калмыцком государственном университете по адресу: 358000 Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Калмыцкого государственного университета по адресу: 358000 Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11.

Автореферат разослан "12" марта 2004г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Бадмаев Б.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Заимствование — это естественное явление в процессе функционирования любого языка, один из постоянных источников пополнения языка новыми единицами.

Это особенно характерно для калмыцого языка, куда русские заимствования поступают на протяжении почти четырехсот лет и продолжают интенсивно поступать и в наши дни устным и письменным путями. Вместе с тем процессы языковых заимствований и взаимодействий не получили еще должного обобщения в калмыцком языкознании.

Поэтому проблема заимствования в калмыцком языке, в первую очередь русских заимствований, - очень актуальный аспект функционирования и развтия калмыцкого языка, а исследование заимствований, характера их фонетической, морфологической, лексико-семантической адаптации, их влияния на соответствующие подсистемы языка-адресата имеет большую теоретическую и практическую значимость.

Цель и задачи диссертации. Целью данной работы является исследование проблем, связанных с проникновением и адаптацией заимствований.

1.Определение исторических предпосылок и условий для проникновения русизмов в калмыцкий язык.

2. Уточнение теоретических проблем заимствования в современном языкознании.

3. Провести сопоставительное исследование звукового и грамматического строя калмыцкого и русского языков, чтобы выявить условия для адаптации русских элементов в калмыцком языке.

4. Дать временную и локальную характеристику русизмам в калмыцком языке.

5. Выявить процессы адаптации русских заимствований калмыцким языком и дать при этом анализ их фонетического, морфологического и лек-сико-семантического освоения и включения в систему калмыцкого языка.

Материал исследования. Фактический материал как по калмыцкому, так и по русскому языкам, на котором базируется наше исследование, взят из имеющихся словарей современного русского языка, из калмыцко-русских и русско-калмыцких словарей различных авторов, в том числе и калмыцко-немецкого словаря Г.И Рамстедта, из научных грамматик калмыцкого и русского языков, из специальных исследований по отдельным вопросам строя калмыцкого языка и его диалектов, из личных наблюдений над калмыцким языком.

Методы исследования. Основными методами исследования в диссертации являются сравнительно-сопоставительный, описательно-аналитический методы, включая наблюдение, сопоставление, описание, обобщение. Исследование материала диссертации основано на анализе языковых явлений с позиций теоретических и методологических положений, принятых в каждом сопоставляемом языке в отдельности.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в калмыцком языкознании и шире - в монголоведении предпринята попытка комплексного монографического исследования проблемы влияния русского языка на развитие и обогащение калмыцкой лексики, вопросов адаптации русских элементов в фонетическом, морфологическом и лексико-семантическом аспектах, вхождения их в структуру калмыцкого языка.

Теоретическая и практическая значимость проведенного диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут послужить уточнению теории взаимодействия языков в многонациональном государстве, особенно в таком, каким является Россия, где русский язык издавна стал языком межнационального общения и в то же время представляет собой государственный язык как во всей Российской Федерации, так и в Республике Калмыкия, наряду с калмыцким языком. Такое же положение и в других республиках России, где приняты два государственных языка - русский и национальный, например, в другой монголоязычной республике России - Бурятии. Поэтому проблемы взаимодействия, взаимовлияния и взаимообогащения национальных и русского языков очень актуальны в настоящее время, а их исследование имеют большую теоретическую и практическую значимость. Материалы и частные выводы могут быть использованы при дальнейшей разработке теоретических проблем лексикологии, истории калмыцкого языка, в учебных курсах по типологии калмыцкого и русского языков, по калмыцкой лексикологии, теории перевода и, вообще, в переводческой деятельности, а также в практике преподавания калмыцкого и русского языков в национальных школах и вузах.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры калмыцкого языка КГУ, ее основные положения докладывались на научных форумах. По теме исследования имеются 3 публикации.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дан критический обзор теоретических положений общего языкрзйания цо вопросам заимствования, в частности, причин воз-

никновения заимствования, критерий определения освоенности заимствованных слов.

Рассматриваются существующие в литературе толкования термина «заимствование» - результат влияния иного языка, процесс перемещения языкового материала из одного языка в другой, процесс двусторонний, нечто случайное, несвойственное языковому развитию и др. Причинами использования заимствований принято считать экстралингвистические и собственно лингвистические факторы. Употребление слов иноязычного происхождения, по мнению исследователей, это необходимость пополнить экспрессивными средствами языка, тенденция к устранению омонимии и полисемии, разграничение смысловых оттенков, стремление к замене двухчленных наименований одночленными.

К критериям степени освоенности иноязычных слов относят формальные, семантические, функциональные признаки адаптации заимствованных слов, т.е. передача иноязычного слова фонетическими, грамматическими средствами заимствующего языка. При этом различают освоенные полностью, частично освоенные и неосвоенные иноязычные слова.

В этом же разделе дан и критический обзор статей по заимствованию в калмыцком языкознании, где, как в монголистике в целом, нет специального монографического исследования по этой проблеме. Имеется лишь несколько статей, в которых получили отражение вопросы заимствования, правила их орфографического написания. Это в основном статьи И.К.Илишкина, Д.А. Сусеевой, Д.А.Павлова, Э.Ч.Бардаева, в которых отмечаются признаки фонетической адаптации — отпадение конечных гласных, присоединение к начальному согласному звуку слова гласного в качестве протезы, замена звуков ф в заимствованных словах звуками п, х, удлинение гласных в первом слоге заимствованного слова. В некоторых из них утверждается, что «заимствованные из русского языка звуки «ф», «щ», «ж» органически вошли в звуковую систему калмыцкого языка». В качестве аргумента дается ссылка на то, что «трудно найти двуязычного калмыка, который не мог бы их правильно произнести». Критический обзор литературы позволяет подытожить: нет охватывающего все аспекты адаптации заимствуемых слов, системного их анализа, обоснованных выводов о закономерностях и причинах их освоения, сделанных на основе учета типологических данных анализа уровней систем сопоставляемых языков.

Первая глава «Фонетическая адаптация русизмов в калмыцком языке» содержит одиннадцать разделов, в которых дан типологический анализ подсистем гласных и согласных фонем калмыцкого и русского языков

с выявлением общих и различительных фонологических признаков, суп-расегментных явлений, анализ моделей словоформ, структур слогов, которые выступают важнейшими условиями, определяющими основные закономерности фонетических изменений заимствований при их адаптации применительно к калмыцкому языку.

Исходной основой исследования фонетической адаптации заимствований являются фонологические системы, закономерности позиционной и комбинаторной употребительности фонем обоих языков. Типологический анализ показывает общие черты фонологических систем сопоставляемых языков и их отличительные особенности.

Гласные и согласные фонемы в калмыцком и русском языках имеют значительные отличия в закономерности употребления их в слове. Звуковой строй калмыцкого языка, включая сюда и суперсегментные явления, артикуляционно-акустические свойства, представляет собой для заимствуемой лексики своеобразную модель, которая преломляет звуковую оболочку заимствований. Степень и характер такого преломления зависит от звукового строя языка-адресата, хотя строй языка-источника не остается безучастным.

2. Фонетическая адаптация русизмов во многом зависит и от тех расхождений, которые характерны для подсистем гласных и согласных фонем, их употребительности в различных позициях слова и в различных сочетаниях их между собой. Так, звуковые строи обоих языков имеют не только общие черты, но и отличительные особенности, к числу которых относятся количество фонем: гласных фонем — в калм. 21, в русском - 6. Общими для обоих языков фонологическими признаками гласных являются: признаки деления гласных по степени подъема языка при их артикуляции, по огубленности - неогубленности. Однако подсистема гласных фонем калмыцкого языка отличается от гласных фонем русского языка наличием деления гласных по длительности (краткости-долготе), степени напряженности (краткие, долгие - неясные), а также по сингармонической рядности их употребления (твердорядные — мягкорядные — ней-тральнорядные). Эти расхождения, естественно, обуславливают различия в частоте их употребления. Русские гласные употребляются обычно в различных позициях слова без ограничений. Калмыцкие гласные обычно регламентированы в употреблении, например, гласные могут

употребляться только в первом слоге слова, неясные гласные и [ы, ы:] — только в непервых слогах слова. По закону сингармонизма, одни гласные могут употребляться только в твердорядных словах, другие — только в мягкорядных, а нейтральнорядные гласные в словах обоих сингармони-

ческих рядов. И через это "сито" подсистемы гласных фонем калмыцкого языка проходит адаптация гласных заимствованных слов.

Вместе с тем и подсистема гласных фонем русского языка не остается безучастной при их адаптации. Гласные в заимствоваемых словах бывают более устойчивыми, менее устойчивыми или совсем неустойчивыми, в зависимости оттого, находится ли гласный в ударенном или безударном положении.

Типологический анализ фонетического взаимодействия при заимствовании позволяет заключить, что исключительной устойчивостью обладают гласные ударенного слога, которые, подвергаясь адаптации в первом слоге слова, заменяются, как правило, соответствующими долгими гласными, например, улица—у:лыщъ, метр — мэ:тер, мячик—мэ:чег, хотя иногда ударенные гласные заменяются в этой позиции слова и краткими гласными: бомба — бомбъ, почта — поштъ. В позиции же непервого слога ударенные гласные в заимствуемых словах весьма устойчивы в отношении артикуляторно-акустического качества, передаются, как правило , соответствующими гласными полного образования - долгими или краткими , например, барак—бараг, таракан—таракан, жилетка—жилэгтег, лото—лото, ботинки—бати:цкъ, блины — билэшег. Однако хотя и редко встречаются случаи, когда ударенные гласные в позиции непервого слога слова заменяются калмыцкими неясными гласными, например, тарелка —тэрелке, солдат—салдъс, губернатор—говър.

Гласные предударного слога в заимствованных словах заменяются в калмыцком языке соответствующими или близкими им краткими гласными, особенно, если слог, содержащий предударный гласный, начинает собою слово, например, газета—гэзэд - газед, журнал—журнал, бригада - биргад, депутат - дэпутат.

Гласные заударного слога являются в заимствованиях неустойчивыми. Они подвергаются сильной редукции, а часто полностью исчезают, например, милиция — милиц, больница — бальниц, коромысло — кара:мъс, махорка — махо:ркъ.

Заимствованные слова нередко подвергаются воздействию при их адаптации закону сингармонизма калмыцкого языка, если гласный [е] или гласный [и] являются в этой позиции ударенным, особенно если такой ударенный гласный находится в первом слоге слова, например, тэрелке «тарелка», о:рем «армия», пи:сер «писарь», меже «межа», гэзэд «газета». Но в ряде случаев закон этот не имеет такого воздействия, например, не совсем ясна сингармоническая трансформация слова хутор, калмыцкий вариант которого ку:тер, а также сохранение твердорядного характе-

ра произношения в калмыцком варианте слова купец—кувцъ. Если учесть, что гласный [е] второго слога является ударенным, то надо было бы ожидать мягкорядное произношение в калмыцком варианте.

Согласные в обоих языках в подавляющем большинстве своем .совпадают по активному органу артикуляции, по способу образования (смычные, щелевые, смычно-щелевые, дрожащие). Имеются и различия в подсистемах согласных обоих языков: в калмыцком согласные делятся по степени напряженности (сильные, слабые, сверхслабые), а в русском языке -по глухости-звонкости, которые для калмыцкого языка являются ирреле-вантными.

Согласные в сопоставляемых языках различаются и в количественном отношении (в калм. - 26, в рус. - 37 фонем), что обусловлено наличием в русском языке палатализованных согласных и некоторыми согласными, не имеющими фонологического соответствия в калмыцком.

В калмыковедной литературе при характеристике фонетических адаптации обычно ссылаются именно на эти частные фонетические расхождения , на субституцию фонем [ф, щ, ж], которые в ряде работ квалифицируются как фонемы уже калмыцкого языка. Эти согласные передаются в калмыцком языке разными фонемами или сочетанием фонем: [ф] - [п, х], [ж] - [ж, ж ], [щ] -фонемой [ш] или сочетанием «шч».

Другие расхождения связаны с позиционной употребительностью фонем в языке-адресате. Характерными для калмыцкого языка являются закон ротацизма и закон ламдаизма, согласно которым согласная фонема [ р ] никогда не встречается в анлаутной позиции, а [л ] употребляется в этой позиции слова очень редко. Поэтому при наличии в начале заимствуемого слова согласного [р] обязательно добавляется перед ним проте-тический гласный, а согласный [л] пытаются заменить другим согласным, обычно [ н]: ракета — аркэт, радио — ара:дю, лавка — лавкъ или навкъ. Фонема [в] в анлаутной позиции заимствуемой лексики заменяется обычно [б], иногда [м], а в середине слова в сочетании с огубленными гласными может слиться с гласным: вагон - багон, вазелин - базалнн, витамин — митамин, Москва — Маску, морковь — марку.

Недопустимость сочетания согласных в инициальной позиции слова, характерная для всех алтайских языков, последовательно проявляется и в калмыцком языке. Поэтому при наличии в начале заимствуемого слова сочетания согласных, они «разряжаются» путем прибавления перед ними или между ними соответствующего гласного: бригада — биргад, грамм — гарам, стакан — исткан.

Другие расхождения, требующие соответствующей передачи в кал-

мыцком языке, связаны с позиционной употребительностью и сочетаемостью согласных фонем в калмыцком языке. Так, ряд согласных различается в обоих языках по их употребительности в определенных позициях слова, например, в русском языке согласные [б, д, г ] не употребляются в абсолютном конце слова, где выступают обычно [п, т, к ], а в калмыцком, наоборот, именно слабые согласные выступают в этой позиции слова.

Палатализованные согласные русского языка передаются, будучи в составе заимствуемых слов, или мягкими (среднеязычными) согласными, или слегка смягченными твердыми согласными фонемами в зависимости от позиции в слове, где выступают палатализованные согласные и их активного органа артикуляции.

Переднеязычные палатализованные согласные тъдь,нь,ль часто передаются в калмыцком соответствующими мягкими согласными: занять «занятие», гармуль «гармонь», ба:нь - бэ:не «баня», пилэ:тег «плитка».

Палатализованные согласные в начале слова могут передаваться также двояко: или твердой согласной фонемой: сюда—суда, Нюра — Ну:ра, или смягченным аллофоном твердой фонемы: мячик—мэ:чьг, Фёдор — Пе:дер, весь — бэс.

Фонетическая адаптация русизмов заметно отличается в зависимости от того, к какому времени относится это заимствование, к дореволюционному, когда оно поступало в калмыцкий язык почти исключительно устным путем и при полном незнании калмыками русского языка, или в советское время, когда поток заимствований шел очень интенсивно и письменным путем и в основном при владении русским языком.

Существующая в калмыцком языкознании точка зрения, что заимствованными в калмыцком языке являются и фонемы, не находит подтверждения, поскольку фонемы сами по себе не заимствуются, они могут быть освоены только в составе слова, где они употребляются, а такие фонемы в слове могут быть произнесены только двуязычными носителями языка.

Во второй главе «Морфологическая адаптация русизмов в калмыцком языке» даются общая типологическая характеристика морфологических систем калмыцкого и русского языков, принципы восприятия носителями калмыцкого языка русских суффиксальных морфем, индифферентность к категории грамматического рода в заимствуемых словах, закономерности заимствования различных частей речи, а также способы образования прилагательных, глаголов от заимствованных существительных.

Морфологическая адаптация заимствований во многом обусловлена

разным типологическим строем калмыцкого и русского языков, которые относятся, как известно, к агглютинативному и флективному строям. Соответственно чему в калмыцком языке корневая морфема начинает собою слово, а в русском языке корневая морфема необязательно может находиться в начальной позиции слова. Калмыцкое слово не знает префиксов, ему свойственны только аффиксы. Отсюда вытекают и различия в структуре слова, в частности, взаиморасположение его составных элементов, например, корневой морфемы с аффиксальными в калмыцком языке, корневой морфемы с префиксами, суффиксами и окончаниями - в русском.

Заимствованные слова для носителей калмыцкого языка морфологически не членимы, поэтому заимствование воспринимается как единое лексическое целое, к которому при словоизменении и словообразовании присоединяются различные калмыцкие аффиксы. Показатели множественного числа, родовые окончания в заимствованных словах не воспринимаются в своем значении. Морфемы не опознаются, если носитель языка не является образованным двуязычным калмыком. Поэтому бытующее в калмыковедной литературе утверждение, что в калмыцком языке заимствованы суффиксы прилагательных -ческ-, -н-, -ов-,-онн-, -енн-идр. является лингвистически необоснованным. Эти суффиксы заимствованы вместе с основой слова и словоформа целиком может выражать качество, свойство и другие признаки.

Категория рода в калмыцком языке, как известно, отсутствует, поэтому для носителей калмыцкого языка в этом отношении совершенно безразлично, является ли то или иное заимствование мужского, среднего или женского рода, например, такие заимствования, как стол, пиво, тарелка (калм. произношение: у стол, пи:ве, тарелке) или даже лапша (калм.: лавша), в последнем случае конечный гласный, будучи в ударенном положении, сохранился. Но носитель языка относится индифферентно к тому, имеется ли на конце слова гласный и что он выражает, словоформа воспринимается как лексическое целое.

Однако на письме пытаются различать родовые окончания личных имен и фамилий при словоизменении, например, Манджиев, Иванов в дат.-местн. Манджиевд, Ивановд, но те же фамилии в женском роде будут иметь в дат.-местн. падеже формы: Манджиевад, Ивановад. На письме также употребляются и аффиксальные формы передачи категории рода, например, женского рода. Пишут трактористе «трактористка», машинисте «машинистка», желая передать женский род имени деятеля. На таких примерах строят попытки возвести основание будто бы благодаря заимство-

ванным суффиксам в калмыцком языке проводится различение категории мужского и женского родов. Однако при употреблении таких слов в устной речи обычно дается пояснительный контекст следующего типа: трактористе куукд кун «женщина-трактористка». Аналогичная конструкция вошла в практику речи, поэтому она употребляется нередко и сейчас, когда форма трактористк понятна двуязычным калмыкам.

При этом необходимо отметить, что в калмыцком языке, как и в других монгольских языках, имеются, как установил еще акад. Б.Я.Влади-мирцов, аффиксы, передающие категорию женского рода—существительных и прилагательных, например, улагч, харкч, хоогч (укр) «красной», «черной», «светлой» масти (корова)». Эти прилагательные женского рода образованы от прилагательных, обозначающих цвета, с помощью аффикса, имеющего два варианта написания -гч, - кч, которые, будучи использованными применительно к характеристике животных, передают одновременно и масть животных, и женский род. Прибавление к ним аффикса —н образует слово, обозначающее существительное женского рода, например, улагчи «красной масти корова», боргчн «кобылица серой масти». Однако есть случаи использования аффикса -гчн безотносительно к масти животных, например, елгчн (ноха) "сука" или елгчн чон «волчица». Это слово вне сочетания с существительным передает значение "самка" (плотоядных животных), естественно, что при этом нет никаких указаний на признак масти. Косвенным подтверждением чего может служить и тот факт, что слово елгчн употребляется и в отношении женщин в ругательных выражениях и при насмешливо-пренебрежительной характеристике.

Категория женского рода образуется в калмыцком языке и от имен числительных, выражающих возраст животных с помощью аффиксов — жн, -чн, например, пунжн "трехлетняя (корова)", денжн "четырехлетняя (корова)", туулжн «пятилетняя (корова)». Аффиксы в этих примерах указывают на женский род животных и на их возраст. В отношении животных мужского рода эти аффиксы уже не употребительны, можно сказать пуннбух «трехлетний бык», но не пунжн бух.

Для общей характеристики заимствований в калмыцком языке очень важно определить принадлежность поступающей лексики к различным частям речи. Принято считать, что в калмыцкий язык может входить лексика любой грамматической категории. Однако наши исследования показали, что в калмыцком языке заимствуются, как правило, существительные. Заимствование же лексики, относящейся к другим частям речи представляет почти исключение.

Глагольных заимствований, вошедших в калмыцкий язык без посредства существительных очень мало, к тому же они получают окончательное глагольное оформление с помощью калмыцкого глагольного аффикса —л. К ним можно отнести заимствованный глагол отказлх от рус-, ского глагола «отказать» - судебно-процессуальный термин, который использовался в дореволюционной Калмыкии и отражал понятие, когда суд отказывал в прошении. Глагол Иоридлх от русского слова "угореть» в том же значении. Глагол командах от русского «командовать» в том же значении.

Другой способ образования глаголов от заимствованных существительных происходит следующим образом: заимствованное существительное + калмыцкие глагольные аффиксы -л, -д, например, бочклх (бочкълхъ) «укладывать в бочку», паарлх (па:рълхъ) «ходить парами, пароваться» , мишклх (мишкелхе) «укладывать в мешок», аванслх (авансълхъ) «авансировать, давать аванс», лавшалхъ (лавшаглхъ) «разбавлять лапшой», дегдлх (дегделхе) «смазать дёгтем», пудлх (пудълхъ) «измерять пудами». Эти же глаголы могли быть образованы и другим характерным для калмыцкого языка аналитическим способом, который представляет собой конструкцию, первый компонент которого является заимствованным существительным, а второй — глаголом калмыцкого языка, оформленным с помощью глагольных аффиксов -л, -д, например, бочгт кех «вкладывать в бочку», ломар цокх «бить ломом», аванс егх «выдавать аванс», мишгт кех «укладывать в мешок» и др.

В калмыковедной литературе имеются и сомнительные способы образования глаголов от основ заимствований с помощью калмыцких аффиксов повелительного наклонения -ул, -ул, например, электрофицирулн «электрофицируя», революционирулн «революционизируя», машини-зирулн «машинизируя», комацдирулн «командируя». Такие образования искусственны, а последний пример совершенно не соответствует нормам калмыцкого языка, поскольку основа заимствования командир- не выражает ни процесса, ни состояния действия.

Исследования не подтвердили распространенное мнение о том, что суффиксы имен прилагательных -ск (советск), - н (термитн), -онн (рево-люционн), -енн (государственн), -ическ(социалистическ) заимствованы в калмыцком языке. Можно говорить лишь об использовании слов, большей частью интернационального характера, с такими суффиксами. Эти слова воспринимаются как словоформы, выражающие определенные свойства, признаковость. С точки зрения калмыцкого языка это одноморфем-ные слова.

Прилагательные от основ имен существительных образуются путем полной редукции родовых окончаний, например, сопиальн, а также путем примыкания основы прилагательного к существительному: бетон терм «бетонная стена», иризэн поен «резиновые сапоги».

Однако следуют различать и такие структурные образования: заимствование + калмыцкое слово, например, ращо соцсхвр "радиослушание", телеузгдл "телевидение". К ним очень близки образования: электробурЬу "электросверло", электрокерэ "электропила", электроЬална "электросварка", автохаалЬ "автодорога", автокелга "автотранспорт".

Заимствования, состоящие из двух равноправных в лексическом отношении компонентов, где один из них представляет собой калмыцкое слово, а второй - заимствованное типа темр бетон "железобетон". По структурной модели такие образования строятся по образцу калмыцких парных слов: хот-хол "пища, питание", халун-киитн "температура"(букв.: "жара-холод").

Заимствованы некоторые междометия типа киш — для отгона кур, но — для понукания лошади, хотя в языке есть в этих целях слово чу. Некоторые междометия, экспрессивные слова иногда употребляются в сочетании с соответствующими словами калмыцкого языка.

Третья глава «Семантическая адаптация русизмов в калмыцком языке" содержит разделы: «Заимствование как способ пополнения лексического состава языка», "Влияние заимствований на семантику калмыцких слов".

Основную массу заимствований составляют отдельные слова, обозначающие новые предметы, явления, представляющие собой атрибуты и черты нового, новых условий жизни. Это самая большая и распространенная группа заимствований, поскольку познавательный процесс людей постоянен и теперь уже с каждым годом усиливается. Таковы заимствования типа матъг «тяпка» (рус. мотыга), тарелке (рус. тарелка), Ьаруд (рус. огород), более поздние - шипйон «шпион», гарам «грамм», минут «минута», бомбъ «бомба», ашкав «шкаф», арадю «радио», мишег «мешок », барна «борона», тарактър «трактор», шо:пър «шофер» и др., с которыми раньше не были знакомы носители калмыцкого языка. Огромный поток заимствований, отражающих общественно-политическую, социальную, экономическую жизнь общества, хлынул в советское время, например, социализм, коммунизм, колхоз, совхоз, па:рть «партия», агроном «агроном», э:рем «армия», завод «завод», милиц «милиция» и т.п. Продолжают поступать русизмы, интернационализмы, обозначающие достижения науки, техники, культуры, предметы обихода, домашнего быта. Такие термино-

логического характера заимствования постепенно, по мере их освоения, занимают определенные места в лексической системе языка.

Однако заимствоваться могут слова независимо от того, имеются или нет в языке-адресате соответствующие по значению слова и понятия. Наличие в языке-адресате соответствующих по значению слова или слов не мешает освоению заимствований. Важнейшими здесь являются принципы престижности и статусности. И заимствования часто оказывают влияние и на лексическую систему языка, о чем свидетельствуют такие заимствования, как катг,турва. Катг (произношение каты) «хатка», которое является уменьшительной формой от хата «крестьянский дом в украинской и южнороссийской деревне». В калмыцком варианте значение этого слова сужено, за ним закрепилось значение «небольшое сооружение для подсобной работы в хозяйстве или сарай для содержания скота, складское помещение». Видимо, изменение функции этого объекта и способствовало смещению семантики слова. Обращает на себя внимание тот факт, что одновременно с этим произошла дифференциация наименований всех построений и жилых помещений. Постоянным жильем в кочевых условиях была у калмыков юрта гер. Но с переходом на полу оседлый и оседлый образ жизни они осваивали различные жилища. Последние стали полу-чатьдифференцированныенаименования: катг«небольшое построение для хозяйственных целей», шавр гер «глинобитный дом», ^Ьазр гер «землянка», модн гер «деревянный дом», чолун гер "каменный дом". В этой связи любопытно, что юрта, которая раньше называлась просто гер, теперь уже стала называться ишкэ гер букв.: «войлочная юрта». Такой же дифференциации подверглись слова жолм «юрта из жердей и кошмы», деглэ "юрта без дымового отверстия", они стали называться соответственно жолм гер, деглэ гер.

Слово турва «труба» заимствовано при наличии в калмыцком языке словерк "дымоход печи, дымовое отверстие" и цoph «труба, полый предмет». Турва передает в основном значение «труба печи, дымоход». Различают, как известно, дымовую, подзорную трубы, музыкальный духовой инструмент, водосточную трубу, канал в организме и др. Все они объединены словом труба, обозначающим пустотелый предмет. Возникает вопрос: соотнесен ли понятийно калмыцкий русизм с другими словами, начинающимся с основы труб-? Иными словами, заимствованы ли при усвоении слова труба калмыками и семантическое поле взаимосвязи значений, передаваемых основой труб- в произведенных от нее словах типа труба, трубач, трубить, трубчатый трубка и др.?

В калмыцко-русском словаре зафиксировано заимствование турва и

даны следующие пояснения: ус Iуулглhнэ турва «водосточная труба», га-зин турва «газовая труба», бешин турва «печная труба», там же: турвач «трубач», с пометкой муз., турва-бас «труба-бас».

В том словаре даны и два исконно калмыцких слова, в какой-то мере ассоциирующиеся со словом труба. Это слова цорh и ерк. Значения первого из них "перегонная труба (по которой стекается выкуренная молочная водка)", а в сочетании с уточняющими словами передает значения: усна цорЬ "водопроводная труба", газин цорЬ «газовая труба». Эти зафиксированные варианты слова турва (труба) применительно к газовым, водопроводным и другим трубам являются, пожалуй, отражением калмыцко-русского двуязычия. И это можно рассматривать как факультативный вариант образования новых синонимов типа цорЬ—турва.

В словарях отмечается и другое слово - ерк «дымовое отверстие (в крыше кибитки), дымоход, дымник», а также часть дымового отверстия — четырехугольная кошма для прикрытия дымового отверстия кибитки, например, еркэн бутэх "закрывать кошмой дымник", еркэн хэрулх "открывать дымник". Переносные значения: "двор", "семейство".

Сопоставительно-типологический анализ значений и функций заимствования турва показывает, что оно соприкасается по своей семантике и функциональной роли обозначаемого предмета только со словом ерк в значении «дымоход, дымник» и несколько отвлеченно со значением «дымовое отверстие». Дымоход русской печи, с которым много лет назад познакомились калмыки, сильно отличался от дымохода национальной юрты и по конструкции, и по внешнему виду. Поэтому понятно, почему заимствовано слово труба (дымоход русской печи). В калмыцком варианте этого слова турва отсутствует семантическая связь его с другими словами по признаку, обозначающему «полый пустотелый предмет».

Заимствованные слова нередко способствуют коренному изменению значения исконных слов в языке-адресате, вытесняя его с семантического поля. Так, например, слово ворота в значении «широкая дверь, створы для проезда или прохода во двор» в калмыцком варианте произношения звучит как бара:тъг. Как видно из транскрипционного написания, это заимствование подверглось полной адаптации: анлаутная фонема [в] заменена, по законам калмыцкой фонетики, фонемой [б] и все же общие черты звучания заимствования сохранились барагт-, а вот окончание -а отсутствует, но прибавился калмыцкий аффикс -г образования имен существительных, обозначающих названия средств и предметов действия по значению производящей основы, в качестве которой обычно выступают глагольные основы. В калмыцком варианте рассматриваемого слова

совершенно отсутствует значение множественности, которое характерно для исходной основы. При этом необходимо учесть, что у калмыков было собственное слово для передачи понятия «широкая дверь, створы для проезда или прохода», это хаапЬ (произношение: хаглЬъ) от слова хаах (ха:хъ) "закрывать". Для сравнения можно привести производные от этой же основы слова: хаах "закрывать, запирать, преграждать, загораживать," а также хаагдх "закрываться", хаагдсн "закрытый", хаалпата «закрытый, затворенный» и др. Однако в связи с заиствованием слова ворота, исконно калмыцкое хаалЬ было вытеснено из своего семантического поля и за ним закрепилось другое понятие «дорога, путь». От этой основы образовались новые слова: хаалЬч «путеводитель, проводник», хаалЬдан «в пути, мимоходом» и др. Таким образом, основа этого слова породила целое семантическое поле, связанное с понятием «путь, дорога». Любопытно, что для передачи этого понятия в языке существуют и другие слова: зам «дорога, путь», например, зам улан хаалЬ «широкая столбовая дорога», жим хаалп «узкая дорога, тропа, просека», иувг (хаалп) «тропинка, просека». Но за ними сохранились частные значения, отражающие отдельные виды дорог, путей и, как видно из примеров, и в этих случаях обычно употребляется в сочетании с ними и хаалп.

Встречаются случаи, когда названия вещей и явлений оказывают влияние на расширение семантического поля калмыцких слов, например, асхн «вечер» - время суток. Однако с появлением мероприятия с названием «вечер» асхн стало употребляться и в новом значении — семантическая функция асхн расширилась.

Такого рода влиянию подверглось и слово альчур «платок» в связи с заимствованием из русского языка функциональной предназначенности платка. В калмыцком языке словом альчур обозначалось полотенце. Кусок материи для вытирания рук, посуды, о чем свидетельствует исходная основа арч- (в данном случае произошло диссимилятивное изменение, в результате чего фонема [р] сменилась фонемой [ль]). Поэтому хозяйки завязывали платок за один конец к поясу халата или платья. Но позже калмычки, которые раньше надевали на голову шапку, стали завязывать на голову платок, как русские женщины. В результате чего изменилось функциональная предназначенность и семантическое значение слова альчур.

Наблюдается вытеснение заимствованием исконно калмыцкого слова с таким же значением. К таким явлениям относятся заимствования типа барш «доход, прибыль, процент на капитал». Оно заимствовано несмотря на то, что в калмыцком языке имеется и активно функционирует с таким же точно значением слово олз «выгода, польза». Таким образом,

слова олз и барш стали синонимами. От барш образуются и другие части речи: баршлх «получать сверх положенного, спекулировать», баршта «прибыльный, выгодный». Возникновение новых синонимов благодаря заимствованию — явление довольно распространенное в калмыцком языке, о чем свидетельствуют и такие примеры: бо:же «вожжи» при наличии жола «вожжи», цэве «цепь» при шинжур «цепь», барш «барыш» при олзъ «барыш, доход», салдъс «солдат» при цэрег «солдат». При этом происходит различного рода дифференциации значения заимствованного слова или собственного слова, или обоих слов сразу.

Заимствования нередко оказывают влияние на дифференциацию значения ранее существовавших слов. Примером может служить слово бичэч, которым еще в средневековье называли людей, которые были секретарями в государственном аппарате и были писателями. Позже называли и вообще грамотных, пишущих людей. С появлением в Калмыкии профессии писателя вполне логично писатель стал называться бичэч. Этому способствовало освоение русизмов пи:сер (от русского писарь—должностное лицо для переписки и составления канцелярских бумаг), а затем сеглвтр (сэглэ:тер) "секретарь", которыми в русском языке обозначали лицо, занимавшееся ведением деловой переписки отдельного лица или учреждения, а также лицо, ведущее протокол собрания. Кроме того, секретарь — это выборный руководитель организации, ответственный руководитель учреждения или какого-нибудь органа. Это слово было заимствовано и произошла дифференциация функциональной роли, следовательно, и семантического значения слова бичэч, которое стало обозначать понятие «писатель», а заимствованные пииср (писарь) и сеглэтр (секретарь) стали употребляться вместо прежних функций слова бичэч, передававших значения "секретарь" и "писарь".

Таковы влияния заимствований на сферу функционирования бытовавших в языке лексики и семантическую дифференциацию отдельных групп слов.

Спорным является слово закан «закон», которое широко употребляется в значении «закон», «власть». Обычно считают его заимствованием из русского языка. Основанием для такой точки зрения является его созвучность и семантическое тождество со словом закон. Действительно, по фонетической структуре они почти тождественны, единственным различием является гласный второго слога, в русском языке фонема [о], а в калмыцком [а], что же касается их значения, то они сегодня в обоих языках практически совпадают. Помимо этих значений слово закон в русском языке передает, в зависимости от контекста, как известно, и другие

значения: строгое предписание, общепринятое правило, обычай, объективные закономерности, причинно-следственные отношения, а также и религиозное учение, религия. Возникает вопрос: какая была необходимость заимствовать слово закон, если в калмыцком было адекватное по значению слово йосн? Его значения: «власть, закон, общепринятое правило, обычай, традиция, порядок совершения какой-либо церемонии, соблюдение этикета, обычая». Йосн использовался для передачи и других значений, например, в «Биографии Зая-Пандиты» повествуется: Барунтал вед болен йосн, сурЬульд суугсн йосн ... "История (повесть) о том, как направился в Тибет","История (повесть) о пребывании на учебе" и т.д. Еще более расширяет семантическое поле йосн то, что производные от него слова выражают и другие значения, например, йоста обозначает: "имеющий власть, законный, настоящий", "поистине, истинно, действительно", а также "должно быть, надо, следует". Поэтому создается впечатление, что не было необходимости прибегать к заимствованию слова закон, поскольку для этой цели было слово йосн.

С другой стороны, бытует точка зрения, что закан исконно калмыцкое слово. В пользу чего можно привести и некоторые данные. Это слово в числе других перечисляется в «Грамматике калмыцкого языка» как образованное от глагольной основы зак- «прикажи» + аффикс —ан. В этой связи целесообразно проанализировать различные формы, образованные от основы зак- «приказывать, давать распоряжение, наказывать»: закрач «распредитель, приказчик», (в XIX веке в Калмыкии была должность зарЬч болн закрач «судья и распорядитель»), закрмж «поручение», закх «повелевать, приказывать, предписывать», закрх «командовать, распоряжаться, подчинять», заквр «наказ, распоряжение» и др.

Можно провести и другой анализ. Огубленный гласный среднего подъема в позиции непервого слога заимствуемого слова в калмыцком языке обычно делабиализуется. Однако это не относится к случаям, когда огубленный гласный находится под ударением, как в слове закон. Поэтому при заимствовании этого слова гласная фонема [о] должна была сохранить свое качество, чего нет в закан.

Таким образом, есть основание считать, что слово закан исконно калмыцкое. И, тем не менее, формирование его семантики как термина произошло, надо полагать, в советское время под влиянием русского слова закон, который в части правового понятия требовало адекватной передачи. Тем более, что слово йосн, которое очень полно передает понятие "власть", не подходит в силу своей полисемантичности для обозначения понятия «закон».

Таким образом, исследования показали, что заимствования в калмыцком языке представляют собой один из наиболее активных способов пополнения лексического состава языка, особенно когда заимствуются слова, обозначающие новые понятия и явления. Но заимствуются слова и при наличии в языке-адресате исконных слов с почти таким же значением.

Заимствованные слова не только вносят в язык новые понятия, но и оказывают влияние на расширение значения исконных слов и дифференциацию семантического поля слов, образуют новые синонимы.

В истории проникновения в калмыцкий язык русизмов четко выделяются следующие периоды: а) дореволюционный, когда заимствования проникали устным путем; б) послереволюционный период, когда заимствования интенсивно проникали и устным, и письменным путем. И четко вырисовывается период после 28 декабря 1943 года, когда заимствования осваивались самым интенсивным образом.

В «Заключении» обобщены результаты исследования, изложены его основные выводы.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. О тюркских лексических заимствованиях в калмыцком языке // Проблемы современного калмыковедения. Материалы республиканской научной конференции, посвященной 75-летию проф. А.Борманджинова. Элиста, 2001. С. 70-71.

2. Некоторые общие проблемы заимствования//Монголоведение в новом тысячелетии (к 170-летию организации первой кафедры монгольского языка). Материалы международной научной конференции. Элиста, 2003. С. 115-116.

3. Семантическая адаптация русизмов в калмыцком языке // Русский язык в инонациональной среде. Элиста, 2004 - в печати (1,0 п.л.)

» - 53 75

Подписано в печать 10.03.2004 г.

Формат 60x84 1/16.Бумага офсетная. Объем 1,16усл.печ.л. Тираж 100. Заказ № 5. Отпечатано в малотиражной типографии Министерства образования Республики Калмыкия, 358000, г. Элиста, пл.Ленина, Дом Правительства.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шурунгова, Болха Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.

1. История калмыцко-русских отношений.

2. Некоторые теоретические проблемы заимствования в современном языкознании. ih 3. Обзор калмыковедной литературы по заимствованиям.

ГЛАВА 1. ФОНЕТИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ РУСИЗМОВ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ.

1.Типологическая характеристика фонологических систем калмыцкого и русского языков.

1). Подсистемы гласных фонем калмыцкого и русского языков.

2). Полсистемы согласных фонем калмыцкого и русского языков.

3). Гласные фонемы. Артикуляторно-акустические характеристики

4).Согласные фонемы. Артикуляторно-акустические характеристики

5). Закономерности дистрибутивных отношений в рамках слова.

6). Типологическая характеристика суперсегментных средств.

7). Словесное ударение в калмыцком языке.

8). Словесное ударение в русском языке.

9). Основные принципы трансформации ударения в заимствуемых словах

10). Субституция русских безударных гласных в калмыцком языке.

11). Адаптация предударных гласных в русизмах в калмыцком языке.

12). Типология слоговых структур в калмыцком и русском языках.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ.

ГЛАВА II. МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ РУСИЗМОВ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ.

1. Краткий обзор морфологических систем русского и калмыцкого языков

2. Морфологическая адаптация русизмов в калмыцком языке

3. Категория грамматического рода в заимствованных словах

4. Прилагательные, образованные от заимствованных слов.

5. О некоторых аффиксах, употребляемых в заимствуемых прилагательных.

6. Образование глаголов от заимствованных основ.

7. Различные частицы речи.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ.

ГЛАВА III. СЕМАНТИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ РУСИЗМОВ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ.

1. Заимствование как способ пополнения лексического состава языка.

2. Влияние заимствований на семантику калмыцких слов.

1). Заимствование и образование новых синонимов.

2). Образование нового семантического поля в языке-адресате.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Шурунгова, Болха Алексеевна

Актуальность работы. Калмыки, как известно, являются одним из крупных монголоязычных народов вообще и представляют собой ветвь ойратов. Вместе с бурятами они составляют монголоязычные народы России. С начала XVII в. калмыки, после выхода из Джунгарии и продвижения через Казахстан и Южный Урал, населяют степные пространства Нижней Волги, Предкавказья и северную часть Ставропольского плато. В настоящее время они компактно живут в Республике Калмыкия, граничащей на востоке с Астраханской областью, на юге - с Дагестанской, на юго-западе - со Ставропольским краем, на северо-западе - с Ростовской, на севере - с Волгоградской областями. Небольшие группы калмыков проживают в Астраханской и Волгоградской областях, отдельные семьи в Ростовской области [см. Эрдниев 1980, с. 3]. До переселения в пределы России предки калмыков - ойратские племена дербеты, торгуты, хошуты, мингаты и ряд других - входили, как и все монголоязычные племена, в состав империи Чингисхана, а затем Джунгарии. Выйдя из Джунгарии и расселившись на территории степей Южного Урала, Южного Поволжья и Северного Кавказа около 400 лет тому назад, предки калмыков в течение всего этого процесса сталкивались с народами и племенами различного этнического происхождения. Основными из них были тюрки, причем в Туркестане это были уйгуры, а в Казахстане, Урале и Поволжье - кыпчаки: казахи, башкиры, татары и ногайцы. Кочуя в степях Северного Кавказа, калмыки сталкивались с разными горскими народами: аварцами, кабардинцами, ингушами, чеченцами и т. п.

Кроме того, калмыки столкнулись и со славянским населением Южной России - украинцами и русскими, различные взаимоотношения с которыми у них продолжались, развивались, расширялись и углублялись в течение четырех столетий. Особенно быстро они стали развиваться после 1607 г., когда начался процесс добровольного вхождения разных групп калмыков в состав

Российской империи и принятия калмыками российского подданства. Таким образом, из истории калмыцкого народа видно, что связи калмыцкого и русского народов насчитывают уже четыре столетия. За это время развилось бытующее сейчас устойчивое массовое калмыцко-русское двуязычие, характеризующееся активным владением калмыками русским языком. Ясно, что эти давние разносторонние связи калмыков и русских не могли не отразиться на языке калмыков, ибо, как справедливо отметила А.А. Дарбеева, г- специально исследовавшая процессы национально-русского двуязычия у монгольских народов, калмыки были пришельцами в России, поэтому они вынуждены были усваивать язык местных жителей, т.е. русских и украинцев [см. Дарбеева 1984, с. 36].

В настоящее время языковая ситуация в Калмыкии характеризуется тем, что в ней, согласно Степному Уложению (Основному Закону) Республики Калмыкия, принятому в 1994 году, два государственных языка: русский и калмыцкий. Это предполагает проведение разносторонних исследований как калмыцкого языка, так и вопросов взаимодействия калмыцкого и русского языков, изучения процесса влияния русского языка на калмыцкий. В то же время следует ради справедливости отметить, что эти вопросы и процессы оказываются наименее изученными в калмыковедении. Несмотря на наличие многочисленных статей по проблемам калмыцко-русских языковых взаимоотношений, до сих пор отсутствует монографическое исследование, посвященное вопросам влияния русского языка на развитие калмыцкого, русским по происхождению элементам в калмыцком языке, хотя большое научное значение, теоретическая и практическая важность такого рода исследования не вызывает никакого сомнения. Эта проблема выдвигается жизненной необходимостью, давно назрела и ждет своего безотлагательного Ш решения. В свете всего изложенного выше, научная важность и актуальность темы данного исследования не вызывают сомнения.

Состояние изученности проблемы. Контакты монгольских языков с другими алтайскими и иноструктурными языками давно уже находятся в сфере внимания монголоведов. Так, в научном плане эту проблему впервые начал изучать академик Б.Я. Владимирцов, который в 1911 г. посвятил специальную работу тюркским элементам в монгольском языке [Владимирцов 1911]. Затем он исследовал иранские [Владимирцов 1925] и арабские [Владимирцов 1930] заимствования в монгольском языке. В этих работах он вывел методику исследования иноязычных заимствований в монгольских языках и на конкретном материале показал, как ее применять. Из позднейших работ, в которых рассматриваются различные общие аспекты контактирования монгольских языков с другими языками, в основном с русским, можно для примера назвать исследования Т.А. Бертагаева [1969], А.А. Дарбеевой [1978; 1984; 1988], Ю.Д. Дешериева [1966].

В то же время нельзя сказать, что монгольские языки, представленные в России, - бурятский и калмыцкий, - не изучались в плане контактов с другими языками. Ради объективности следует отметить, что хотя исследования такого рода и имеются, но это в основном работы статейного характера, монографий, в которых были бы комплексно разобраны проблемы и вопросы, к примеру, контактов бурятского и тюркских языков, бурятского и тунгусо-маньчжурских языков, бурятского и русского языков, а также калмыцкого и тюркских, калмыцкого и русского языков и т. п., пока нет. Многочисленные же статьи, в которых освещаются отдельные конкретные вопросы влияния на развитие и обогащение калмыцкого и бурятского языков под влиянием русского, тюркских, тунгусо-маньчжурских и иных языков, положения не спасают. Необходимы комплексные монографические исследования контактов калмыцкого, бурятского и других монгольских языков с другими языками.

Из монгольских языков России бурятский язык в этом аспекте изучен более всего. Здесь можно назвать работы Д.А. Алексеева [1955], В.В. Базаровой [1995, 2001], Т. А. Бертагаева [1935; 1948], А.Н. Боржоновой f 1927], Ц.Б. Будаева [1969; 1978], Ц.Б. Будаева и П.Ф. Калашникова [1969], Л.А. Дарбеевой [1978], У.-Ж. Ш. Дондукова [1974], Ж.С. Сожинова [1984], Р.Х. Харташкиной [1977], Ц.Б. Цыдендамбаева [1959; 1972], Ц.Ш. Цырендоржиевой [1988], К.М. Черемисова [1956], в которых исследованы различные аспекты контактов бурятского языка с русским, бурятско-русского двуязычия, влияния русского языка на развитие бурятского. Кроме того, изучалось влияние тюркских языков на бурятский [Будаев 1973; 1978; ^ Рассадин 1969; 1987; Цыдендамбаев 1972]. Рассматривалось также влияние тунгусо-маньчжурских языков (конкретно - эвенкийского) на бурятский язык [Будаев 1978; Рассадин 1987; 1989; Цыдендамбаев 1978], а также тибетского языка [Хазуев 1978].

В плане контактологии калмыцкий язык изучен меньше бурятского. Но и здесь имеется ряд исследований о влиянии различных языков на развитие и обогащение калмыцкого языка. Так, о тибетских и санскритских заимствованиях в калмыцком языке писали Ц.-Д. Номинханов [1967] и Э.Ч.

Бардаев [1985, с. 89-90], Л.Ш. Арланов [1988]. Тунгусо-маньчжурские,

-эй китаиские и иные заимствования в калмыцком языке рассматривал Э.Ч.

Бардаев [1985, с. 88-89, 90-93]. Тюркские элементы в калмыцком языке изучались Ц.-Д. Номинхановым [1975], Э.Ч. Бардаевым [1985, с. 87-88], В.И. Рассадиным [1983], С.С. Харьковой [1983; 1987; 1988].

Взаимодействие калмыцкого языка с русским, влияние русского языка на калмыцкий тоже изучалось калмыцкими учеными. Здесь следует назвать работы И.К. Илишкина [1960; 1967], который написал и опубликовал также сопоставительную грамматику русского и калмыцкого языков [Илишкин 1973]. На эту тему писали также Б.Дж. Муниев [1972], Ц.-Д. Номинханов [1964], Л.Б. Олядыкова [2002], В.Э. Очир-Гаряев [1987], Д.А. Павлов [1973; 1981; 1987; 1994], Г.Ц. Пюрбеев [1981; 1988]. Отдельно следует сказать о деятельности калмыцких ученых по сопоставительному исследованию строевых элементов калмыцкого и русского языков, по созданию учебных пособий, посвященных сопоставлению различных частей речи и грамматических категорий калмыцкого и русского языков. Особенно активно в этом плане работали Н.У. Очирова [1976; 1978; 1981; 1984; 1985; 1987; 1989; 1995; 2002], Д.А. Сусеева [1993; 1994], Р.П. Харчевникова и М.К. Кульгина [1994], В.Н. Мушаев [1999]. В то же время, как уже говорилось выше, до сих пор нет работы, обобщающей все эти сопоставительные исследования и дающей всесторонний анализ русским заимствованным элементам в калмыцком языке на разных уровнях его системы. Эта цель предопределила решение следующих конкретных задач:

Цель и задачи диссертации. Целью данной работы является исследование проблем, связанных с проникновением и адаптацией.

1. Определение исторических предпосылок и условий для проникновения русизмов в калмыцкий язык.

2. Уточнение теоретических проблем заимствования в современном языкознании.

3. Провести сопоставительное исследование звукового и грамматического строя калмыцкого и русского языков, чтобы выявить условия для адаптации русских элементов в калмыцком языке.

4. Дать временную и локальную характеристику русизмам в калмыцком языке.

5. Выявить процессы адаптации русских заимствований калмыцким языком и дать при этом анализ их фонетического, морфологического и лексико-семантического освоения и включения в систему калмыцкого языка.

Материал исследования. Фактический материал как по калмыцкому, так и по русскому языкам, на котором базируется наше исследование, взят из имеющихся словарей современного русского языка, из калмыцко-русских и русско-калмыцких словарей различных авторов, в том числе и калмыцкого словаря Г.И. Рамстедта, из научных грамматик калмыцкого и русского языков, из специальных исследований по отдельным вопросам строя калмыцкого языка и его диалектов, из личных наблюдений над калмыцким языком.

Методы исследования. Основными методами исследования в диссертации являются сравнительно-сопоставительный, описательно-аналитический, включая наблюдение, сопоставление, описание, обобщение. Исследование материала диссертации основано на подходе к анализу языковых явлений с позиций теоретических и методологических положений, принятых в каждом сопоставляемом языке в отдельности.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в калмыцком языкознании и шире - в монголоведении, предпринята попытка комплексного монографического исследования проблемы влияния русского языка на развитие и обогащение калмыцкой лексики, вопросов адаптации русских элементов в фонетическом, морфологическом и лексико-семантическом аспектах, вхождения их в структуру калмыцкого языка.

Теоретическая и практическая значимость проведенного диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут послужить уточнению теории взаимодействия языков в многонациональном государстве, особенно в таком, каким является Россия, где русский язык издавна стал языком межнационального общения и в то же время представляет собой государственный язык как во всей Российской Федерации, так и в Республике Калмыкия наряду с калмыцким языком. Такое же положение и в других республиках России, где приняты два государственных языка - русский и национальный, например, в Бурятии - второй после Калмыкии монголоязычной республики в России. Поэтому проблемы взаимодействия, взаимовлияния и взаимообогащения национальных и русского языков очень актуальны в настоящее время, а их исследования имеют большую теоретическую и практическую значимость. Материалы и частные выводы могут быть использованы при дальнейшей разработке теоретических проблем лексикологии, истории калмыцкого языка, в учебных курсах по типологии калмыцкого и русского языков, по калмыцкой лексикологии, теории перевода и вообще в переводческой деятельности, а также в практике преподавания калмыцкого и русского языков в национальных школах и вузах.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры калмыцкого языка Калмыцкого государственного университета, ее основные положения докладывались на научных форумах, в том числе и международных. По теме исследования опубликованы три работы.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русские заимствования в калмыцком языке"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ

1. Обычно считается, что заимствуются слова, в которых нуждается язык из-за отсутствия в нем соответствующих слов, иногда и выражаемых ими понятий. Такие заимствования естественны. Эта группа заимствований самая распространенная, поскольку познавательный процесс с каждым годом только усиливается. Таковы заимствования типа матъг «тяпка» (рус. мотыга), тарелке (рус. тарелка), ьаруд (рус. огород), более поздние - шипйон «шпион», гарам «грамм», минут «минута», бомбъ «бомба», ашкав «шкаф», арадю «радио», мишег «мешок », барна «борона», тарактър «трактор», шо:пър «шофер» и др., которых раньше не было в калмыцком языке. Огроменный поток заимствований, отражающих общественно-политическую, социальную, ■экономическую жизнь общества, хлынул в советское время, например, социализм, коммунизм, колхоз, совхоз и т.п. Продолжают поступать русизмы, интернационализмы, обозначающие достижения науки, техники, культуры, предметы обихода, домашнего быта. Такие терминологического характера заимствования постепенно, по мере их освоения, занимают определенные места в лексической системе языка.

2. Однако заимствоваться могут слова независимо от того, имеются в языке-адресате соответствующие по значению слова и понятия или отсутствуют. Наличие в языке-адресате соответствующих по значению слова или слов не мешает освоению заимствований. Важнейшими здесь являются принципы престижности и статусности. Так, заимствованы: турва «труба» при наличии в калмыцком языке слов врке «труба печи, дымоход», цорь «труба, полый предмет», бо:же «вожжи» при наличии жола «вожжи», цэве «цепь» при шинжур «цепь», барш «барыш» при олзъ «барыш, доход», салдъс «солдат» при цэрег «солдат». При этом происходит различного рода дифференциации значения заимствованного слова или собственного слова, или обоих слов сразу.

3. Заимствования нередко оказывают влияние на значение и дифференциацию ранее существовавших слов. Примером может служить слово бичэч, которое прежде обозначало «писатель, писарь, секретарь». Когда появились писатели-профессионалы их стали называть этим словом, а заимствованные слова пи:сер «писарь», сэглэ:тер «секретарь» закрепились за другими значениями, передававшимися ранее словом бичэч. Так, в частности, происходит и терминологическая дифференциация благодаря заимствованиям.

4. Заимствоваться могут не только слова, но и понятия в связи с заимствованием отдельных предметов, явлений с их функциональной предназначенностью. К их числу можно отнести слово альчур, которое раньше обозначало «полотенце, материю, предназначенную для вытирания», о чем свидетельствует исходная основа его арч- «вытирать». Но позже калмычки, которые носили шапки, стали завязывать платки на голову как и русские женщины. В результате чего слово альчур стало обозначать теперь «платок».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заимствование - это естественное, особенно в наше время, явление в процессе функционирования практически любого языка, один из постоянных источников пополнения новыми единицами, в первую очередь лексическими.

В современный калмыцкий язык интенсивно поступает большое количество лексики, что естественно в современных условиях, из русского или через русский язык устным и письменным путем. Поэтому важное значение имеет исследование заимствований, характер их фонетической, морфологической, лексико-семантической адаптации, а также анализ форм их написания на письме.

Калмыцкое языкознание не располагает монографическим исследованием по заимствованиям. Поэтому понятно, нет охватывающего все аспекты адаптации системного анализа, обоснованных выводов о закономерностях и причинах их освоения. Имеется ряд статей, в которых рассматриваются вопросы заимствования, правила орфографического написания их. Это статьи И.К.Илишкина, Д.А.Сусеевой, Д.А. Павлова, Э.Ч.Бардаева и др. В истории проникновения в калмыцкий язык русизмов выделяется советский период, когда заимствования приобрели постоянный и интенсивный характер, особенно период с декабря 1943 года.

В калмыковедении обращали внимание при анализе заимствований на субституцию фонем, которых нет в калмыцком языке, например, согласных фонем [ф, ж, щ ], хотя иногда их квалифицировали как заимствованные фонемы калмыцкого языка. Понятно, что в данном случае анализ проводился по принципу наличия и отсутствия фонем в сопоставляемых языках.

В настоящей работе исходной основой исследования фонетической адаптации заимствований являются фонологические системы, закономерности позиционной и комбинаторной употребительности фонем обоих языков. Заметны различия в составе фонем: в калмыцком языке 21 гласная фонема, а в русском - всего 6, в калмыцком - 26 согласных фонем, а в русском - 37. Гласные и согласные фонемы имеют значительные отличия в закономерности употребления их в слове. Звуковой строй калмыцкого языка, включая сюда и суперсегментные явления, артикуляционно-акустические свойства, представляет собой для заимствуемой лексики своеобразную модель, которая преломляет звуковую оболочку заимствований. Степень и характер такого преломления зависит от звукового строя языка-адресата, хотя строй языка-источника не остается безучастным.

Типологический анализ фонетического взаимодействия при заимствовании позволяет заключить, что наиболее устойчивыми являются гласные ударенного слога, которые сохраняют при этом и свои артикуляторно-акустические качества, заметную устойчивость проявляют гласные предударного слога, особенно, если этот слог начинает собою слово, и неустойчивыми являются гласные заударного слога, которые подвергаются сильной редукции, часто исчезают.

При фонетической адаптации заимствований согласные фонемы [ф, ж, щ], которые не имеют адекватного соответствия в калмыцком языке, передаются разными фонемами или сочетанием фонем языка-адресата, например, [ф| - фонемами [п, х |, |ж| - [ж [щ] -фонемой [ш] или сочетанием «шч». Фонема | в] в анлаутной позиции заимствуемой лексики заменяется обычно [б], иногда [м ]. Согласный [в] середине слова в сочетании с огубленным гласным может слиться с гласным: Маску «Москва», марку «марку».

Многие расхождения связаны с позиционной употребительностью фонем в языке-адресате. Характерными для калмыцкого языка являются закон ротацизма и закон ламдаизма, согласно которым согласная фонема [ р ] никогда не встречается в анлаутной позиции, а [л ] редко употребляется в этой позиции слова. Поэтому при наличии в начале заимствуемого слова согласного [р| обязательно добавляется соответствующий протетический гласный, а согласный [л] пытаются заменить другим согласным, обычно [н|.

Сочетания согласных не допустимы в начальной позиции слова не только в калмыцком языке, но и, как известно, в других алтайских языках. Поэтому при наличии в начале заимствуемого слова сочетания согласных, они «разряжаются» путем прибавления перед ними или между ними соответствующего гласного.

Палатализованные согласные передаются, будучи в составе заимствуемого слова, различными способами: соответствующими мягкими согласными калмыцкого языка, если они в артикуляторно-акустическом отношении близки - твердыми согласными: букварь - буквар; твердыми, но смягченными согласными, когда заимствуемое слово становится на калмыцкой почве мягкорядным.

По морфологической структуре калмыцкий и русский язык и относятся, как известно, разным типам - агглютинативному и флективному. Соответственно чему корневая морфема начинает собою калмыцкое слово, которому не известны префиксы, а в русском языке корневая морфема необязательно может находиться в начальной позиции слова.

Заимствованная из русского языка лексика не этимологизируется для носителя калмыцкого языка, воспринимается вместе с префиксами и суффиксами как цельная форма лексической единицы, к которой могут присоединяться калмыцкие словообразовательные и словоизменительные аффиксы. Правда, одним из способов освоения заимствования является словосложение, один из компонентов которого калмыцкое слово. Оно обеспечивает правильную ориентацию понимания лексического значения заимствования, более простой путь его освоения: темр бетон «железобетон», электр шам «электролампа», авто хаали «автодорога» и др.

В калмыковедной литературе бытует точка зрения, что заимствованными являются и такие суффиксы прилагательных, как -ческ, -н, -ов, -онн, -енн и др. Обоснования отсутствуют, поскольку эти суффиксы не функционируют вне заимствованных прилагательных, в составе которых они и воспринимаются.

Категория рода в калмыцком языке, как известно, отсутствует, поэтому совершенно индифферентно воспринимаются родовые окончания, например, среднего и женского родов существительных, прилагательных, которые могут подвергаться полной редукции.

Языковые заимствования представляют собой для любого языка естественный процесс, особенно в наше время, когда обмен информациями, достижениями науки и культуры, интеграция во всех сферах жизнедеятельности человека и общества достигли колоссальных размеров. В калмыцком языке заимствуются в основном слова и редко отдельные выражения.

Более всего в калмыцком языке заимствуются, как показывает анализ материалов, существительные. Несравненно меньше прилагательные, наречия, частицы, междометия. Прямое заимствование глаголов - почти исключение. Заимствованные глаголы - это в основном глаголы, образованные от заимствованных имен существительных с помощью калмыцких глагольных аффиксов -л, -д.

Довольно просто выглядит заимствование слов, обозначающих новые для носителей языка предметы, орудия деятельности, средства производства, которые также осваиваются ими, а также различного рода понятия: машин «машина», тарактър «трактор», би:ле «вилы», яршъг «ящик», социализъм «социализм», биргад «бригада», бомбъ «бомба», кампадь «конфета» и др. Это самый распространенный вариант заимствования. Другая группа - это случаи, когда для новых предметов и явлений используются средства материнского языка и создаются новые слова, таковы, например, хустъг орфогр. хустг) или диалектальное сэрнег (орфогр.сернг) - «спичка, спички», даху:ль «спутник» (орфогр. дахуль), бодънцъг (орфогр. боднцг) «картофель», халун евсен (орфогр. халун евсн) «редиска» (букв.: «горячая трава») и др. Сюда относятся и такие калькированные переводы типа улан прел «красный свет», мернэ чидел «лошадиная сила», телеузегдел «телевидение», алтън медаль «золотая медаль» и др. Первая группа заимствований не требует сколько-нибудь значительных семасиологических изменений в лекической системе, он способствует увеличению, при его освоении, лексического состава языка. При этом серьезным барьером в большинстве случаев остается в основном только фонетическая адаптация заимствуемого слова - его звукового облика в целом, включая сюда его фонологический состав, слоговую структуру. Впрочем, этот барьер остается при всех других видах заимствования и является одним из важнейших показателей освоенности слова в языке-адресате.

Однако язык заимствует слова и при наличии в нем слов, обозначающих такое же явление, например, заимствовано слово барш «барыш», при наличии олзъ (орфогр.олз) с таким же точно значением, бо:же (орфогр. боож) «вожжи» при жола с тем точно значением, цэве (орфогр.цев) «цепь» при шинжур «цепь», салдъс (орфогр. салдс) «солдат» при цэрег (орфогр.церг) «солдат»). Происходит таким образом вытеснение или ограничение частоты употребительности исконно калмыцких слов. Одна из причин такого явления частое использование заимствуемого слова в связи с популярностью обозначаемого им предмета, явления. И в этом случае образуются синонимы из собственных слов и заимствованных слов.

Более часты случаи, когда заимствуемые слова отражают новые аспекты, признаки, особые формы, содержание, функциональную предназначенность усваиваемых предметов, явлений. В калмыцком языке были слова: гер «юрта» (гэр), боошц «дворец» (бэ:шен), ергэ «дворец-ставка», жолм "чум"(жолъм), деглэ "шалаш"(дэглэ). С переходом на полуоседлую и оседлую жизнь калмыки стали осваивать и другие виды постройки, например, катъг (орфогр. катг) «небольшой домик для хозяйственных и подсобных целей», исходная основа хатка, сара «сарай». При этих заимствованиях произошла понятийно соотнесенная дифференциация и дифференциация лексическая. Слово гер стало стержневым словом при образовании соответствующих терминов: общее значение гер «юрта, дом, жилище, футляр» стало использоваться при образовании терминов, обозначающих конкретные объекты, например, чолун гер «каменный дом», модн гер «деревянный дом», шавр гер «глинобитный дом», ьазр гер «землянка», жолм гер «чум», деглэ «шалаш» ишкэ гер «войлочная юрта». Слово гер уже не могло употребляться как прежде в значении только «юрта». Эта дифференциация произошла по признакам материала, из которого построено жилище, характеру сооружения. Другая дифференциация этого слова произошла по признаку функциональной предназначенности обозначаемого им объекта: нохан гер «собачья конура», такан гер «курятник», ьахан гер «свинарник». В данном случае использован характерный для калмыцкого языка принцип образования терминов путем сочетания основного стержневого слова с конкретизирующим его определением. Этот принцип широко используется и в других случаях.

Заимствования нередко способствуют коренному изменен,+ию значения исконных слов в языке-адресате. Так, в калмыцком языке есть слово хааль. Оно имело прежде значение «ворота, широкая дверь», есть даже парное слово хаша-хааль «двор» (букв.: «забор и ворота»). Однако было заимствовано слово бара:тъг орфогр.баратг) в языке-источнике «ворота». С освоением баратг слово хааль стало обозначать совсем другое понятие «дорога», хааль стало основным стержневым словом при обозначении пути движения: томр хааль «железная дорога», чолун хааль «вымощенная дорога», жим хааль «тропинка», зам или зам хааль «широкая столбовая дорога», цувг хааль «тропа».

Известны два пути заимствования - устный и письменный.

Устная форма заимствования русизмов была характерна для калмыцкого языка досоветского периода, после которого заимствования стали носить и письменную форму. Особую интенсивность приобрели заимствования русизмов в калмыцком языке с декабря 1943 года.

Список научной литературыШурунгова, Болха Алексеевна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Акуленко В. В. Вопросы интернационализации словарного состава языка. Харьков. 1972. 215 с.

2. Алексеев Д. А. Обогащение словарного состава бурят-монгольского литературного языка за советский период // Записки БМ НИИК. Улан-Удэ, 1955. Вып. XX.

3. Аристова В. М. Англо-русские языковые контакты. Л., 1978. 151с.

4. Аристова В. М. К истории английских слов в русском языке. Автореф. канд. дис. Самарканд, 1968. 37 с.

5. Аркадьева Э. В. Из истории некоторых заимствованных слов в русском языке //РЯШ, 1974. №2. С. 106-110.

6. Аркадьева Э. В. Семантическое освоение русским языком терминов изобразительного и прикладного искусства, архитектуры и музыки итальянского происхождения. Автореф. канд. дис. М., 1974. 31 с.

7. Арсланов Л. Ш. О лексическом взаимодействии калмыцкого языка с языками астраханских ногайцев и поволжских татар // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука, 1988. С. 113-120.

8. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Учпедгиз, 1957. 295 с.

9. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. 607 с.

10. Ахунзянов Э. М. Русские заимствования в татарском языке. Казань,1967.

11. Бабаев К. В. Тюркизмы в лексико-семантической системе русского языка. Автореф. канд. дис. Горький, 1974. 18 с.

12. Бадмаев Б. Б. Грамматика калмыцкого языка. Морфология. Элиста,1966.

13. Базарова В. В. Типология процессов обогащения лексики бурятского и русского языков за счет иноязычных заимствований // Историко-сравнительное изучение монгольских языков. Улан-Удэ, 1995. С. 60-72.

14. Базарова В. В. Типология процессов развития лексики бурятского и русского языков. Улан-Удэ, 2001. 127 с.

15. Бардаев Э. Ч. Вопросы лексикологии калмыцкого языка // Исследования по лексике калмыцкого языка. Элиста, 1981. С. 3-42.

16. Бардаев Э. Ч. Заимствованная лексика в калмыцком языке // Монголоведные исследования. Элиста, 1983. С. 37-53.

17. Бардаев Э. Ч. Современный калмыцкий язык. Лексикология. Элиста. 1985. 155 с.

18. Басангов Б. Б. Русско-калмыцкий словарь. Элиста, 1963 (около 25 тыс. слов).

19. Баскаков А. Н. Значение тюркских языков социалистических наций в развитии лексики русского языка // Взаимовлияние и взаимообогащение языков народов СССР. М., 1987. С. 234-240.

20. Бельчиков Ю. А. Интернациональная терминология в русском языке. М.: Учпедгиз, 1959. 78 с.

21. Бертагаев Т. А. Заимствованные русские слова в бурятском языке // Записки БМ ГИЯЛИ. Улан-Удэ, 1935. Вып. 1. С. 13-37.

22. Бертагаев Т. А. Влияние русского языка на развитие смысловой системы литературного бурятского языка // Сборник трудов по филологии. Улан-Удэ, 1948. С. 31-77.

23. Бертагаев Т. А. К вопросу о взаимовлиянии языков // Взаимодействие и взаимообогащение языков народов СССР. М.: Наука, 1969.

24. Бертагаев Т. А. Морфологическая структура слов в монгольских языках. М.: Наука, 1969. 183 с.

25. Бертагаев Т. А. Лексика современных монгольских литературных языков (на материале монгольского и бурятского языков). М.: Наука, 1974. 383 с.

26. Биржакова Е. Э., Войнова JI. А., Кутина Л. JI. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972.431 с.

27. Биткеев П. Ц. Экспериментальное исследование звукового строя калмыцкого языка. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л., 1965. 13 с.

28. Биткеев П. Ц. Согласные фонемы калмыцкого языка. (На материале экспериментальных исследований). Улан-Удэ, 1965. 67 с.

29. Биткеев П. Ц. Проблемы фонетики калмыцкого языка. (Квантитативные и квалитативные изменения гласных). Элиста, 1975. 163 с.

30. Биткеев П. Ц. Сравнительно-типологическая характеристика гласных фонем монгольского и калмыцкого языков // Исследования по монгольской филологии. М., 1978. С. 97-106.

31. Блумфилд JI. Язык. М., 1968. 607 с.

32. Боржонова А. Н. К вопросу о влиянии русского языка на бурятский // Бурятоведческий сборник. Иркутск, 1927. Вып. III-IV. С. 18-30.

33. Брагина А. А. Неологизмы в русском языке. М., 1973. 224 с. 34. Будагов Р. А. Сравнительно-семасиологические исследования. М., 1963. 302 с.

34. Будаев Ц. Б. Из истории русских заимствований в бурятском языке // К изучению бурятского языка. Улан-Удэ, 1969. С. 135-144.

35. Будаев Ц. Б. О тюрко-монгольских языковых связях в области лексики (на материале говоров бурятского языка) // Тез. докл. и сообщ. VII регион, конф. по диалектологии тюркских языков. Алма-Ата, 1973.

36. Будаев Ц. Б. Лексика бурятских диалектов в сравнительно-историческом освещении. Новосибирск: Наука, 1978.

37. Будаев Ц. Б., Калашников П. Ф. О некоторых русских заимствоваваниях в бурятском языке дореволюционного периода // К изучению бурятского языка. Улан-Удэ, 1969. С 145-150.

38. Бурдуков А. В. Каракольские калмыки (сарт-калмыки) // Советская этнография. 1935. № 6. С. 4-79.

39. Владимирцов Б. Я. Турецкие элементы в монгольском языке // Зап. Вост. отд. Русск. археол. об-ва. СПб., 1911. Т. XX. С. 153-184.

40. Владимирцов Б. Я. Mongolica I. Об отношении монгольского языка к индоевропейским языкам Средней Азии // Зап. Коллегии востоковедов. Л., 1925. Т. I. С. 305-341.

41. Владимирцов Б. Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Введение и фонетика. Л., 1929. 436 с.

42. Владимирцов Б. Я. Арабские слова в монгольском // Зап. Коллегии востоковедов. Л., 1930. Т. V. С. 73-82.

43. Гагарин А. Д., Миллер Т. М. Сарт-калмыки // Северная Азия. 1928.

44. Газанчиян Н. А. Семантико-стилистические сдвиги в заимствованной лексике (советский период). Автореф. канд. дис. Новосибирск, 1972. 22 с.

45. Галсан С. Сопоставительная грамматика русского и монгольского языков. Фонетика и морфология. Улан-Батор, 1975. Ч. 1. 319 с.

46. Гальчук Л. М. Семантическое освоение русизмов как критерий их заимствованное™ (на материале алтайского языка). Автореф. канд. дисс. филол. наук. Новосибирск, 1997. 20 с.

47. Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста, 1983. 336 с.

48. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970. 767 с.

49. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I-IV. М., 1955.

50. Дарбеева А. А. Влияние двуязычия на развитие изолированного диалекта. М.: Наука, 1978. 208 с.

51. Дарбеева А. А. Русско-монгольские языковые контакты в условиях двуязычия. М., 1984.

52. Дарбеева А. А. Влияние контактов на развитие монгольских языков // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука, 1988. 53-61 с.

53. Дешериев Ю. Д. Закономерности развития и взаимодействия языков в советском обществе. М.: Наука, 1966.

54. Джимбинов Б. О. 350 лет вместе с Россией // Записки КНИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 3-15.

55. Дондуков У.-Ж. Ш. О некоторых языковых особенностях иссык-кульских калмыков (в сравнительном освещении с киргизским и бурятским языками) // Проблемы алтаистики и монголоведения. (Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции). Элиста, 1972. С. 21.

56. Дондуков У.-Ж. Ш. Некоторые языковые особенности говора иссык-кульских сарт-калмыков (ойратов) в сравнительном освещении с монгольскими и киргизским языками // Олон улсын монголч эрдэмтний II их хурал. Боть I. Улаанбаатар, 1973. С. 166-172.

57. Дондуков У.-Ж. Ш. Влияние русского языка на развитие и обогащение лексического состава бурятского языка. Улан-Удэ, 1974. 99 с.

58. Дондуков У.-Ж. Ш. О некоторых языковых особенностях иссык-кульских калмыков // Проблемы алтаистики и монголоведения. Вып. 2. Серия лингвистики. М., 1975. С. 216-233.

59. Елизова Т. К. Заимствование английской лексики в русский язык в 60-70 годы XX века. Автореф. канд. дис. Ростов-на-Дону, 1978. 19 с.

60. Ефремов JI. П. Сущность лексического заимстовования // Вестник АН Каз. ССР. Вып. 5. 1959. С. 24-41.

61. Житников В. Ф. Этимологические заметки // Вопросы грамматики и лексикологии современного калмыцкого языка. М., 1976. С. 189-199.

62. Житников В. Ф. Заимствования из литературного языка в лексике русских говоров Калмыкии // Исследования по лексике калмыцкого языка. Элиста, 1981. С. 134-140.

63. Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1973. 304 с.

64. Зенков Г. С. Вопросы теории словообразования. Фрунзе. 1969. 165с.

65. Златкин И. Я. История Джунгарского царства. М., 1964.

66. Илишкин И. К. О заимствованных словах и терминах в калмыцком языке//Записки КНИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста. 1960. С. 153-162.

67. Илишкин И. К. К вопросу развития калмыцкого литературного языка // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 5. Серия филологии. Элиста, 1967. С. 521.

68. Илишкин И. К. Очерки сопоставительной грамматики русского и калмыцкого языков. Фонетика и мофологя. Элиста, 1973. 199 с.

69. Калмыцко-русский словарь. Под ред. Б. Д. Муниева. М.: Русский язык, 1977 (26 тыс. слов).

70. Каляев A. JI. Имя прилагательное в современном калмыцком языке. Элста. 1973.

71. Карцевский С. О. Язык, война и революция. Берлин, 1923.

72. Кичиков А. Ш. Об оренбургском говоре калмыцкого языка // Записки КНИИЯЛИ. Вып. 2. Элиста, 1962. С. 207-212.

73. Кичиков А. Ш. О говоре донских (бузава) калмыков // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 5. Серия филологи. Элиста, 1967. С 39-51.

74. Кичиков М. JI. (Очиров). К истории образования калмыцкого ханства в составе России // Записки КНИИЯЛИ. Вып. 2. Элиста, 1962. С. 31-60.

75. Козлова 3. Н. Заметки о семантической эволюции заимствования слов // Филол. науки. 1970. № 6. С. 92-96.

76. Костомаров В. Г. К вопросу об интернациональных суффиксах в русском языке // РЯШ, 1956. № 6. С. 7-12.

77. Крейн И. М. Французские заимствования XIX века в английском литературном языке. Автореф. канд. дис. М., 1963. 17 с.

78. Крысин Л. П. Иноязычные слова в современном русском языке. М.: Наука, 1968. 208 с.

79. Кубрякова Е. С. Что такое словообразование. М., 1965. 78 с.

80. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

81. Логинова 3. С. Англизмы в спортивной терминологии русского языка. Автореф. канд. дис. Ташкент, 1978. 19 с.

82. Макаев Э. А. Сравнительная, сопоставительная и типологическая грамматика// Вопросы языкознания. 1964. № 1. С. 3-13.

83. Малаховский Л. В. Принципы отбора иноязычных слов для словаря русского языка // Современная русская лексикография. 1976. Л., 1977. С. 100-105.

84. Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. Вып. III. М., 1963. С.366-566.

85. Мартинек В. Ю. Лексико-семантическая ассимиляция английских заимствований в русском языке советской эпохи. Автореф. канд. дис. Днепропетровск, 1972. 25 с.

86. Мартынов В. В. Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры. Минск, 1963. 250 с.

87. Матвеева-Исаева Л. В. О заимствованных словах // Учен. зап. Ленинград, пед. ин-т им. А. И. Герцена. Т. 92, 1954. С. 71-101.

88. Милославский И. Г. Морфологические категории современного русского языка. М.: Просвещение, 1981. 254 с.

89. Монраев М. У. Наречие в современном калмыцком языке. Элиста,1980.

90. Муниев Б. Д. О некоторых новых явлениях в лексике калмыцкого языка // Проблемы алтаистики и монголоведения. (Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции). Элиста, 1972. С. 40.

91. Номинханов Ц.-Д. К вопросу развития калмыцкого литературного языка в советскую эпоху // Записки КНИКЯЛ. Вып. 3. Серия филологическая. Элиста. 1964. С. 138-142.

92. Номинханов Ц.-Д. Тибетские и санскритские лексические элементы в калмыцком языке // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 5. Серия филологическая. Элиста, 1967. С. 155-160.

93. Номинханов Ц.-Д. Материалы к изучению истории калмыцкого языка. М., 1975.

94. Номинханов Ц.-Д. Очерк истории калмыцкой письменности. М., 1976. 140 с.

95. Ожегов С. И. К вопросу об изменениях словарного состава русского языка в советскую эпоху // Вопросы языкознания. 1953. № 2. С. 71 -81.

96. Ожегов С. И. Словарь русского языка. Изд. 6-е. М.: СЭ, 1964. 900 с. (около 53 тыс. слов).

97. Очерки истории Калмыцкой АССР дооктябрьского периода. М.: Наука, 1967.

98. Очерки истории Калмыцкой АССР. Эпоха социализма. М.: Наука, 1970. 432 с.

99. Очирова Н. У. Сопоставительная характеристика имен прилагательных в русском и калмыцком языках // Русский язык в калмыцкой языковой среде / Сборник статей. Элиста, 1976. С. 22-46.

100. Очирова Н. У. Имя числительное в русском и калмыцком языках // Русский язык в условиях двуязычия / Межвузовский научный сборник. Элиста, 1978. С. 74-100.

101. Очирова Н. У. Местоимения в русском и калмыцком языках // Русский язык в условиях билингвизма / Межвузовский сборник научных трудов. Элиста, 1981. С. 44-58.

102. Очирова Н. У. Категория времени глагола в русском и калмыцком языках // Вопросы калмыцкой филологии / Сборник научных трудов. Элиста, 1984. С. 104-114.

103. Очирова Н. У. Русские морфемы и их эквиваленты в калмыцком языке // Взаимодействие языков и проблемы его изучения / Сборник научных трудов. Элиста, 1985. С. 18-24.

104. Очирова Н. У. Причастия в русском и калмыцком языках // Культура русской речи в национально-территориальном аспекте изучения / Сборник научных статей. Элиста, 1987. С. 95-104.

105. Очирова Н. У. Сопоставительная грамматика русского и калмыцкого языков (состав слова и имя существительное). Учебное пособие. Элиста, 1989. 59 с.

106. Очирова Н.У. Сопоставительная грамматика русского и калмыцкого языков: состав слова и словообразование на материале именных частей речи. Учебное пособие. Элиста, 1995. 87 с.

107. Очир-Гаряев В. Э. О заимствовании русизмов говорами калмыцкого языка на ранних этапах русско-калмыцких контактов // Диалектная лексика в монгольских языках. Улан-Удэ, 1987. С. 135-149.

108. Павлов Д. А. Состав и классификация фонем калмыцкого языка. Элиста, 1963. 107 с.

109. Павлов Д. А. Уральский говор и некоторые вопросы развития фонетической системы калмыцкого языка // Записки КНИИЯЛИ. Вып. 3. Серия филологическая. Элиста, 1964. С. 40-68.

110. Павлов Д. А. Современный калмыцкий язык. Фонетика и графика. Элиста. 1968.

111. Павлов Д. А. О развитии лексики калмыцкого языка за счет внутренних ее ресурсов // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 7. Серия филологическая. Элиста, 1969. С. 127-154.

112. Павлов Д. А. Грамматическое оформление заимствованных слов в калмыцком языке // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. XI. Серия филологии. Элиста, 1973. С. 177-185.

113. Павлов Д. А. Русский язык источник обогащения калмыцкого языка//Теегин герл, 1981, №3.

114. Павлов Д. А. Формирование и развитие калмыцкого национального литературного языка // Исследования по калмыцкому языкознанию. Элиста, 1987. С. 3-24.

115. Павлов Д. А. Становление и развитие единых норм калмыцкого литературного языка // Исследования по калмыцкому языкознанию. Элиста. 1987. С. 91-113.

116. Павлов Д. А. Формирование и развитие калмыцкого национального языка // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука, 1988. С. 94-107.

117. Павлов Д. А. Фонетическое освоение заимствований в калмыцком языке // Вопросы истории и строя калмыцкого литературного языка. Элиста, 1994. 213-222.

118. Павлов Д. А. Грамматическое оформление заимствованных слов в калмыцком языке // Вопросы истории и строя калмыцкого литературного языка. Элиста, 1994. 162-170.

119. Павлов Д. А. Вопросы истории и строя калмыцкого литературного языка. Сборник научных статей. Второе издание. Элиста, 2000.

120. Пауль Г. Принципы истории языка. Пер. с нем. под ред. А.А. Холодовича. М., 1960. 500 с.

121. Позднеев А. М. Калмыцко-русский словарь в пособие к изучению русского языка в калмыцких начальных школах. СПб., 1911. 306 с.

122. Потемкина Н. Ф. Семантико-морфологическое освоение немецких заимствований в современном русском литературном языке. Автореф. канд. дис. М., 1977. 16 с.

123. Преображенская П. С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50-60-х годах XVII века// Записки КНИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 49-83.

124. Проблемы двуязычия и многоязычия. М., 1972. 359 с.

125. Протченко И. Ф. Лексика и словообразование русского языка советской эпохи. Социолингвистический аспект. М.: Наука, 1985. 352 с.

126. Пюрбеев Г. Ц. Терминологизация слова в современном калмыцком языке // Исследования по лексике калмыцкого языка. Элиста, 1981. С. 43-48.

127. Пюрбеев Г. Ц. Языковое развитие в Калмыкии: билингвиетичеекий аспект // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука, 1988. С. 107-113.

128. Пюрбеев Г. Ц. Калмыцкий язык // Языки мира / Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М.: Изд-во "Индрик", 1997. С.73-87.

129. Рассадин В. И. О тюркизмах в бурятском языке // К изучению бурятского языка. Улан-Удэ, 1969. С. 129-134.

130. Рассадин В. И. Тюркизмы в халха-монгольском языке // Материалы по истории и филологии Центральной Азии. Улан-Удэ, 1970. Вып. 5. С. 52-58.

131. Рассадин В. И. Тюркские лексические элементы в калмыцком языке // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ, 1983.

132. Рассадин В. И. Влияние тюркских и тунгусо-маньчжурских языков на формирование лексического состава бурятского языка // Актуальные проблемы современного монголоведения. Улан-Батор, 1987.

133. Рассадин В. И. О тунгусо-маньчжурских элементах в монгольских языках // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск: Наука, 1989.

134. Рассадин В. И. Тюркские элементы в языке "Сокровенного сказания монголов" // Монгольский лингвистический сборник. М., 1992.

135. Русская грамматика. Т. 1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология. М.: Наука, 1980. 783 с.

136. Русский язык и советское общество. Лексика современного русского литературного языка. М., 1968. 186 с.

137. Русско-калмыцкий словарь. Под ред. И. К. Илишкина. М., 1964 (около 32 тыс. слов).

138. Сажинов Ж. С. Сопоставительная грамматика русского и бурятского языков. Улан-Удэ, 1984. 144 с.

139. Санджиев Б. С. Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Калмыкии // Записки КНИКЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 35-48.

140. Санжеев Г. Д. Грамматика калмыцкого языка. М.;Л., 1940. 158 с.

141. Секирин В. П. Заимствования в английском языке. Киев, 1956.

142. Словарь русского языка. В 4-х томах. Т. I. М., 1957; Т. II. М., 1958; T.III. М., 1959; Т. IV. М., 1961.

143. Смирницкий А. И. Лексикология английского языка. М., 1956.260 с.

144. Современный русский язык. Под ред. В. А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1981.560 с.

145. Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30-90-е годы XIX века. М.;Л.: Наука, 1965. 565 с.

146. Сороколетов Ф. П. Лексико-семантическая система и словарь национального языка//Современность и словари. Л.: Наука, 1978. С. 4-19.

147. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М., 1933. 235 с.

148. Суперанская А. В. Заимствование слов и практическая транскрипция. М., 1962. 48 с.

149. Сусеева Д. А. Морфологическая структура слова в современном калмыцком языке//Труды молодых ученых Калмыкии. Элиста, 1973.

150. Сусеева Д. А. Закономерности развития калмыцкого языка в советскую эпоху. (Развитие словообразовательной системы). Элиста, 1978.

151. Сусеева Д. А. Сопоставительное словообразование русского и калмыцкого языков. Учебное пособие. Элиста, 1993. 104 с.

152. Сусеева Д. А. Словообразование частей речи в русском и калмыцком языках. Учебное пособие. Элиста, 1994. 83 с.

153. Сусеева Д. А. Словообразовательный словарь калмыцкого языка. Элиста, 1997. 312 с.

154. Тенишев Э. Р. О языке калмыков Иссык-куля // Вопросы языкознания. 1976. № 1. С. 82-87.

155. Тенишев Э. Р. Язык иссык-кульских калмыков // Языки мира / Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М.: Изд-во "Индрик", 1997. С. 67-73.

156. Тихонов А. Н. Школьный словообразовательный словарь русского языка. М., 1991.

157. Тодаева Б. X. Калмыцкий язык // Языки народов СССР. Т. 5. Монгольские, тунгусо-маньчжурские и палеоазиатские языки. JL: Наука, 1968. С. 34-52.

158. Толковый словарь русского языка. Под ред. Д.Н.Ушакова. М., 1935. Т. I-IV.

159. Убушаев Н. Н. Торгутский диалект и его отношение к калмыцкому литературному языку // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 7. Серия филологическая. Элиста, 1969. С. 186-198.

160. Убушаев Н. Н. О некоторых особенностях торгутского диалекта (по материалам экспедиции в Юстинский район) //Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 7. Серия филологическая. Элиста, 1969. С. 230- 233.

161. Убушаев Н. Н. Икицохуровский говор торгутского диалекта // Ученые зап. КНИИЯЛИ. Вып. 7. Серия филологическая. Элиста, 1969. С. 234238.

162. Убушаев Н. Н. О некоторых особенностях цатанского подговора // 320 лет старокалмыцкой письменности. Элиста, 1970. С. 167-177.

163. Убушаев Н. Н. Фонетика торгутского говора калмыцкого языка. Элиста, 1979.

164. Устюгов Н. В. Калмыки в первой половине XIX века // Записки КНИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 17-34.

165. Фасмер М. Р. Этимологический словарь русского языка. Т. I-IV. М., 1964-1973.

166. Хазуев Н. А. Тибетизмы и их фонетическая адаптация в бурятском языке// Взаимовлияние языков Бурятии. Улан-Удэ, 1978. С. 96-107.

167. Харчевникова Р. П. Система глагольных наклонений в современном калмыцком языке. Элиста, 1996. 94 с.

168. Харчевникова Р. П., Кульгина М. К. Система глагола в русском и калмыцком языках. Учебное пособие. Элиста, 1994. 99 с.

169. Харташкина P. X. Взаимодействие русского и бурятского языков. (Па материале русских старожилов и бурят Иркутской области). Иркутск, 1977. 121 с.

170. Харькова С. С. О некоторых тюркских лексических заимствованиях в калмыцком языке // Монголоведные исследования. 7. Элиста, 1983. С. 90-93.

171. Харькова С. С. Тюркизмы в говорах современного калмыцкого языка // Диалектная лексика в монгольских языках. Улан-Удэ, 1987. С. 129-134.

172. Харькова С. С. Об одном критерии выявления тюркизмов в монгольских языках // Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск: Наука 1988. С. 75-82.

173. Хауген Э. Процесс заимствования // Новое в лингвистике. М., 1972. Вып. VI. С. 344-382.

174. Цыдендамбаев Ц. Б. Влияние русского языка на развитие бурятского // Труды БКНИИ СО АН СССР, Улан-Удэ, 1959. Вып. 1.

175. Цыдендамбаев Ц. Ц. Бурятские исторические хроники и родословные. Историко-лингвистическое исследование. Улан-Удэ, 1972. 662 с. (Раздел "Русизмы", сс. 530-553).

176. Цыдендамбаев Ц. Б. Об эвенкийских элементах в этническом составе и языке бурят // Взаимовлияние языков в Бурятии. Улан-Удэ, 1978. С. 79-95.

177. Цыпленкова Л. X. К проблеме взаимоотношения языков // Уч. зап. Адыг. пед. ин-та, филол. серия. Вып. 3. Майкоп, 1963. С. 50-65.

178. Цырендоржиева Ц. Ш. Лексико-грамматические разряды русских заимствованных слов в бурятском литературном языке // Лексикологические исследования монгольских языков. Улан-Удэ, 1988. С. 171-178

179. Чареков С.Л. Функционально-семантическая эволюция суффиксов в алтайских языках. СПб, 2000, 191с.

180. Черемисов К. М. О ранних заимствованиях в бурятском языке // Свет над Байкалом. Улан-Удэ, 1956. № 4. С. 142-147.

181. Шанский Н. М. Лексикология современного русского языка. М.: Просвещение. 1964. 316 с.

182. Шанский Н. М. Очерки по русскому словообразованию. М. 1968.310 с.

183. Шанский Н. М. Слова, рожденные Октябрем. М.: Просвещение, 1980. 112 с.

184. Шанский Н. М. Устаревшие слова в лексике современного русского литературного языка // РЯШ. 1954. № 3.

185. Шахрай О. Б. К проблеме классификации заимствованной лексики // Вопросы языкознания. 1961. № 2. С. 53-58.

186. Шестакова Н. А. Проблемы ассимиляции слов иноязычного происхождения в русском языке. Автореф. канд. дис. Л., 1974.

187. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973. 280 с.

188. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение. 1977. 335 с.

189. Эрдниев У. Э. Калмыки. Историко-этнографический очерк. Элиста, 1980. 286 с.

190. Ярцева В. Н. О сопоставительном методе изучения языков // НДВШ: Филологические науки. М., 1960. № 1. С. 3-15.

191. Яценко И. Т. Ассимиляция заимствованных имен существительных на уровне формально-грамматических показателей // Исследования по грамматике и лексикологии. Киев, 1966. С. 85-95.

192. Кичиков А. Ш. Хар Иолын хальмг улс // Хальмг унн. 1964. 18август.

193. Мушаев В. Н. Хальмг болн орс келнэ дунцуллИнэ грамматик. СурЬлЬна деццл. Элст, 1999. 60 с.

194. Павла Дорж. Хар Иолын хальмгууд болн теднэ келн // Хальмг унн. 1984. 13, 14, 18 июнь.

195. Павла Дорж. Хар Иолын хальмгууд болн теднэ келн. СурЬлЬна деццл. Элст, 1990. 63 с.

196. Ramstedt G.J. Kalmuckisches Worterbuch. Helsinki. 1935.