автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Русское старообрядчество

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Канаев, Дмитрий Николаевич

введение.

глава 1. старообрядчество как традиция.

1.1 Русское православие до середины XVII века. Предпосылки старообрядческой историософии.

1.2 Староверы и реформаторы: традиции и новации.

1.3 Старообрядчество и традиционализм.

глава 2. типология эсхатологических построений в старообрядчестве.

2.1 Опыт классификации старообрядческих конфессий в литературе

2.2 Христианская эсхатология и экзегетические школы.

2.3 Типология старообрядческих конфессий. «Антихрист» как категория отрицания совремш шости .7.7.7.7.Г.7.7.7.7.".:77.7.77.77.7.7.777.77777777.77777.777.'77777777777:7:77.

ГЛАВА 3. старообрядчество в жизни россии.

3.1 Экономическая деятельность старообрядцев.

3.2 Старообрядчество и политика.

3.3 Старообрядчество и отечественная культура. Взгляды на старообрядчество русских философов и представителей гуманитарной науки

Введение диссертации1999 год, автореферат по философии, Канаев, Дмитрий Николаевич

Тема старообрядчества является одной из основополагающих для русской философии, культуры и истории. Сейчас, в период многопланового кризиса, переживаемого российским обществом, как никогда остро назревает вопрос о выборе цивилизационного пути развития. Старообрядчество же, будучи явлением крайне консервативным, представляет в наиболее обобщенном и чистом виде важнейшие характеристики русской национальной самобытности. Старообрядческая история представляет пример удивительной устойчивости и жизнеспособности национальных черт, а старообрядческая историософия содержит наиболее аутентичную и непротиворечивую историческую трактовку русского мессионизма Как религиозное явление старообрядчество представляет собой самое традиционалистское и архаичное направление мирового христианства.

В случае большей разработанности материала по старообрядчеству и снятия некоторых конъюнктурных акцентов (конфессиональные интересы Русской Православной церкви и ее укорененные связи с истеблишментом), оно могло бы по ряду параметров служить идеальной моделью развития российской самобытности для сторонников самостоятельного пути Российской цивилизации. Так или иначе, любой проект, претендующий на органичную связь с историческим прошлым России, необходимо должен учитывать старообрядческую проблематику, так как максимально сконцентрированные в старообрядцах исторические черты русского народа имели преимущественно позитивное проявление в разнообразных сферах жизни российского общества.

Существует обширная область общественной и государственной жизни дореволюционной России, в которой старообрядчество играло весьма важную роль. Экономическая деятельность старообрядчества оказала существенное влияние на индустриальное развитие России. Огромное значение для русской культуры имеет вклад крупных меценатов-старообрядцев. Крайне важную роль во внешней политике России играли старообрядцы, селившиеся на окраинах и активно способствовавшие расширению российских границ. К этому можно добавить сохранение материального и духовного наследия древнерусской культуры, осуществлявшееся ревнителями «древлего благочестия» в условиях трехвековых преследований правительством. Совершенно уникальна рольстарообрядчества в сохранении духовных ценностей российского православия. Старообрядчество может считаться практическим воплощением идеалов российских славянофилов, которым не отвечало православие реформированное1. Верность Преданию, соборность и исповедание единой истинной церкви являются отличительными чертами старообрядческого религиозного самосознания. К этому можно добавить высочайший уровень литургической культуры.

Намеренно стараясь избежать оценочных элементов в нашем определении, мы обозначим старообрядчество как широкое, многоплановое и самобытное явление, развившееся в русле церковного протеста русского народа против литургических реформ середины семнадцатого века, секуляризации и социальных изменений в жизни России.

Старообрядчество активно изучается историками, археографами, экономистами, филологами и искусствоведами. В настоящее время возникают исследования старообрядчества с точки зрения его мировоззренческой самоценности . Наблюдается существенное оживление к нему интереса широких слоев населения, отражающееся в регулярном появлении статей в периодической печати, телерепортажей и радиопередач, проведении выставок и . научных конференций. Отдельно можно рассматривать освещение сугубо религиозной жизни старообрядчества.

Наряду с этим следует помнить, что старообрядчество организационно мощное движение, представлявшее с момента возникновения (середина 17 века) до Революции одну из главнейших и наиболее сложных внутренних проблем российского общества, являясь своеобразной религиозной, культурной и, несколько позднее - вместе и экономической оппозицией официальной России. Охватывая многомиллионные массы почти исключительно великорусского населения, старообрядчество играло активную и в некоторых аспектах определяющую роль в духовной, культурной, и экономической жизни страны.

Однако, будучи движением, наиболее остро конкурировавшим с официальным государственным религиозным исповеданием (Православием «греко-российским») и подверженным преследованиям государства, старообрядчество с самого начала и на всем протяжении своей истории получало весьма тенденциозное освещение как религиозное движение (со стороны синодальных писателей и миссионеров), а позднее - как движение социальное (нередко - со стороны революционеров, заинтересованных в обеспечении широкой общественной поддержки своих проектов). Этот факт указывает на огромную сложность при изучении или описании старообрядчества, так как в обширной литературе ( в том числе и научной) о нем существует такое огромное количество совершенно несводимых мнений и трактовок, что представляется невозможным вынести суждение, которое бы не противоречило целому ряду из них.

В случае со старообрядчеством традиции отечественной историографии зачастую не позволяют делать обобщений из ряда научно установленных фактов и они нередко остаются в неразвернутом, «неадаптированном» виде как продукт узкоспециальных исследований. Вместе с тем, имеются примеры, когда ряд западных специалистов делали более точные и смелые обобщения в своих работах.

Так или иначе, в освещении старообрядческих проблем проявляется следующая двойственность. Квалифицированный характер как правило носят лишь специальные работы, имеющие практическое исследовательское значение. Что же касается раскрытия проблем старообрядчества в обзорном плане, то такого рода источники чаще всего создаются на основе воспроизведения данных научно устаревших материалов, а их авторы, не имея непосредственного контакта со старообрядческими оригинальными источниками и специальными работами, обычно повторяют готовые штампы дореволюционной историографии, выросшей из методологической базы обличителей расхода»иопределяющей старообрядчество. как невежественный протест социальных низов против необходимых книжных и обрядовых исправлений, несмотря на то, что современной исторической наукой уже твердо доказано, что отстаиваемые старообрядцами традиции были однозначно древнее вводимых в России в середине семнадцатого века, а «исправленные» богослужебные книги оказались значительно «неисправнее» прежних3.

Ключевая терминология ряда сравнительно недавних научных работ носит откровенно тенденциозный характер, типа «Народное антицерковное движение в России в XVII веке4», где старообрядчество заведомо определяется как «раскол» и явление внецерковное. Между тем тот факт, что основополагающим принципом старообрядческой религии всегда являлось именно сохранение истинной церковности во всех аспектах жизни, уже без каких-либо подробных рассмотрений снижает научную объективность подобных работ, имеющих чисто внешний по отношению к объекту изучения характер.

В общем плане ситуацию можно охарактеризовать следующим образом: уже с девятнадцатого столетия учеными по разным направлениям было открыто и описано множество точных и адекватных сведений о старообрядчестве, однако в силу особого положения старообрядцев как религиозных диссидентов и обилия ранее сформированных «штампов» в подходе к изучению проблемы они едва ли находят адекватное отражение в работах, посвященных теоретическому осмыслению данного явления. При этом чем более широкое значение имеет роль старообрядчества в целом для русской культуры, экономики, религии или какой либо иной сферы, тем меньше это может быть принято общественным сознанием благодаря твердому усвоению ряда подобных «штампов».

Кроме того, авторы, занимающиеся исследованиями старообрядческих текстов как правило остаются далеки от философской проблематики, а исследователи старообрядческой философиитмало^знакомы с конкретным^ старообрядческим материалом5. В то же время вплоть до предреволюционных лет в результате конкурирующей позиции старообрядчества главным образом в религиозной жизни России некоторые объективные публикации или исследования, устанавливавшие историографические факты, свидетельствующие об истинности того или иного положения старообрядческой апологетики крайне медленно подлежали признанию и огласке и еще более трудно достигали общественного сознания.

В качестве примера уместно привести некоторые факты о карьере церковного историка профессора Н.Ф. Каптерева (1847 - 1917), работы которого полностью опровергли претензии на научность всех основных принципов тогдашней антистарообрядческой полемики и со временем послужили причиной частичной переориентировки полемической позиции новообрядцев. В 1883 году ученый начал публиковать монографию «Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях», где на основе изучения архивных материалов подтверждалось веками отстаиваемое старообрядцами положение, что «русские.имели. основания подозрительно относиться к тогдашнему греческому благочестию и отчасти даже к тогдашнему греческому правоверию6». Несмотря на удавшееся издание работы отдельной книгой (1885г.) и присуждение ее автору степени доктора церковной истории в результате донесения главы истории и обличения раскола профессора Н. Субботина К.П. Победоносцеву о книге, подрывающей авторитет полемистов и защитников господствующей церкви, решение синода о присуждении Каптереву профессорского звания было отменено. Однако Каптерев не изменил направления своих исследований и в 1887 году выпустил еще одну книгу под названием «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Время патриаршества Иосифа». В ней qbl дауднодоказывает древность тех обрядов, которые „отстаивали староверы и новизну заимствованных от греков в семнадцатом столетии. Благодаря жесткой критике и бескомпромиссным обличениям ряда тезисов, выдвигаемых от имени синодальной церкви профессором H Субботиным, Каптереву не удалось защитить и этой работы в качестве докторской диссертации. Несмотря на высокую оценку научной общественности ( присуждение Каптереву Уваровской премии Академии наук за «Характер отношении России.»), профессором он становится лишь в 1896 году, а его фундаментальный труд, вышедший в двух томах «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» (1909 -1912) окончательно изменил взгляд исторической науки на древность старых обрядов и события Раскола. Но даже после этого, вплоть до наших дней в целом ряде учебных и справочных изданий мы можем встретить устаревшую и неадекватную трактовку проблемы церковного раскола и старообрядчества.

Чрезвычайно широкие расхождения в оценках и фактах по старообрядчеству легко продемонстрировать на примере такого важного вопроса, как его статистика на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий.

Подходя к вопросу выяснения численности старообрядческого населения, мы встречаем массу проблем разного плана. С одной стороны, в «раскол» вместе со староверами приписывались и сектанты типа хлыстов, молокан, скопцов, которые кроме своей оппозиционности официальному православию ни в вероучении, ни в психологии не имели ничего общего со старообрядцами, исключая, может быть, крайне отдаленное сходство с некоторыми направлениями радикальной беспоповщины. С другой стороны, официальным органам было невыгодно признавать реальные цифры старообрядческого населения, а надеявшиеся использовать старообрядцев в реализации своих политических планов революционеры наоборот свои данные о старообрядческом населении в некоторых случаях явно завышали.

На следствии в 1849 году социалист Петрашевский определял числа п старообрядцев в 7 миллионов . О большой устойчивости старообрядчества также писал Н.П.Огарев в 1867: « У нас раскол, не смотря на все правительственные преследования, сохранился почти у половины о населения» . Намек на количество последователей старого обряда содержится в речи священника в поэме Некрасова:

В моем приходе числится Живущих в православии Две трети прихожан А есть такие волости, Где сплошь почти раскольники, Так как тут быть попу9?

По оценкам Министерства внутренних дел, которые оно само определяло как заниженные, в середине двадцатых годов девятнадцатого столетия старообрядцев в России было около одного миллиона10. При этом специальная экспедиция, исследовавшая Ярославскую губернию в начале 1850-х установила число «раскольников» в 37 раз большее, чем называлось официальной статистикой. По данным экспедиции, до трети жителей Ярославской губернии были «сектантами», в некоторых других документах той же экспедиции говорилось, что « целая половина губернии тайно или явно принадлежала к расколу11». По подсчетам Министерства внутренних дел в 1862 году численность сектантов и раскольников в России без учета двухмиллионного Спасова согласия немногим превышала 8 миллионов. Исследователь и борец со старообрядчеством П.И. Мельников говорит о «десятке миллионов людей» в России и «не одной сотне тысяч народа» за границей. Это составляло шестую часть православного населения12. Более скромно оценивает численность старообрядчества игумен Павел Прусский, перешедший в официальное православие из беспоповцев и на долгие годы ставший интеллектуальным вождем единоверия ( попытка церковных^ властей соединить старообрядцев с государственной церковью на основе служб по старому уставу и признания новообрядческой иерархии). Определяя цифру старообрядческого населения в 3 миллиона, он указывал на такие причины ошибок чиновников, как зачисление в «раскол» на основе незначительных признаков, как, например, употребление восьмиконечного креста, старой редакции Исусовой молитвы или уклонение от исповеди в православной церкви13.

Более высокие статистические данные встречаем в книге писателя -народника Иосифа Юзова (Каблиц). В своей книге «Русские диссиденты. Староверы и духовные христиане» он говорит об общей численности «раскола» в 13-14 млн. человек14. В 1882 году другой народник - Я.В. Абрамов определял численность старообрядцев и сектантов в 15 миллионов15. Эту же цифру повторяет датский литератор Георг Брандес, читавший лекции в России в 1887 году16. Н.П. Гиляров - Платонов упоминает цифру в 20 миллионов, которой «некоторые смельчаки» совершенно по его убеждению необоснованно оценивают число религиозных диссидентов в России17.

А. Эткинд показывает, что по официальным данным духовных властей общая численность всех российских старообрядцев и сектантов не превышала одного миллиона. Всеобщая перепись 1903 года принесла данные о 2,1 млн. старообрядцев в России18. Но поскольку это было прежде выхода указа 17 апреля 1905 года, предоставившего старообрядцем полноту религиозных свобод и многим приходилось скрывать свою принадлежность к староверию, данные наверняка оказались занижены. По данному поводу глубокий и добросовестный исследователь старообрядчества A.C. Пругавин писал: «Наша статистика раскола и сектантства, без всякого преувеличения, всегда была в самом жалком состоянии19». Сюда можно добавить данные П. Милюкова из «Очерков по истории русской культуры», где он определяет численность раскола к 1900 г. в 20 миллионов (включая сектантство), а в

ЛЛ

1917 - в 25 млн. (из них до 6 млн. сектантов) . Заинтересованный в вовлечении в революционные преобразования огромных религиозных масс, крупный знаток старообрядчества и сектантства и автор многотомных сочинений и подборок материалов по данным темам В. Бонч-Бруевич, называвший цифру одних только старообрядцев в 20 млн. при этом оговаривал, что ему были известны еще более высокие данные - 35 млн.

21 старообрядцев и сектантов в России .

У ряда современных авторов преобладают сравнительно высокие оценки численности «раскола» до революции. А. Гершенкрон говорит об одной трети населения России, Исследователь Выга Р. Крамми - о 12-15

22 процентах в начале века . Автор лучшего на сегодняшний день русскоязычного научного источника по истории раннего старообрядчества С. Зеньковский суммирует статистические данные девятнадцатого столетия следующим образом: «по меньшей мере одна четверть, и, возможно даже третья часть всех великороссов принадлежала к различным

23 старообрядческим направлениям» .

Путаница и громадный разброс статистических данных, касающихся не каких-либо маловажных для внутренней политики национальных меньшинств, а религиозной ориентации представителей основного этноса государства высвечивает не только ряд методологических проблем в определении границ «раскола», но и говорит о явной пристрастности авторов материалов, ставших источниками по изучению старообрядчества. По большинству других аспектов старообрядческой проблематики истории, социологии и культуре (если последнюю вообще правомерно отделять от русской и православной) мы найдем столь же противоречивые сведения и оценки.

Считая вслед за большинством исследователей определяющим элементом старообрядчества религиозный, мы раскроем его историософские, культурные и экклезиологические характеристики. В данной работе нам хотелось бы подчеркнуть особую необходимость и значимость исследования социально - философских аспектов старообрядчества для научной и объективной характеристики его религиозной составляющей, а также выяснения соотношения с ней ряда аспектов старообрядческой деятельности: хозяйственно-экономической, политической и культурной.

Степень разработанности

Тема диссертационной работы находится как бы на стыке нескольких дисциплин (социальной философии, культурологии, истории философии, религиоведения). Также необходимыми вспомогательными дисциплинами, предоставляющими для диссертации важнейший материал о старообрядчестве оказываются такие науки как экономика, филология, музыковедение, этнография, палеография, искусствоведение.

Будучи одной из первых работ по данной теме собственно социально-философского плана, наша диссертация опирается на громадный материал о старообрядчестве, приведенный в работах И. Кириллова.

Историографической базой для нашей работы служат такие источники как работы Н. Каптерева, П. Паскаля, С. Зеньковского, Р. Крамми, П. Мейендорфа,. П. Мельникова, П. Смирнова. Особенно важно отметить специальные работы о ряде отдельных старообрядческих направлений таких отечественных авторов как Е. Агеева, Е. "Смилянская, Н. Гурьянова, А. Мальцев, Е. Дутчак, И. Поздеева, Н. Покровский, Е. Юхименко и другие.

Важнейший культурологический материал и существенные элементы методологии привлечены из работ А. Гуревича, Ж. Ле Гоффа, Р. Генона, А. Дугина, А. Панченко, Д. Лихачева.

Историко-философские характеристики старообрядчества фрагментарно присутствуют в целом ряде указанных работ по истории, а также в работах М. Шахова, Г. Флоровского, В. Зеньковского, А. Карташова, А.Замалеева, А. Дугина. Отдельно выделяется критический анализ воззрений на старообрядчество ряда российских философов и представителей гуманитарной науки, предпринятый в диссертации.

Наиболее интересной комплексной работой философского плана может считаться книга М. Шахова «Философские аспекты староверия», научная значимость которой, однако, во многом ограничивается раскрытием религиозно-философских особенностей поморского и старопоморского направлений старообрядчества.

Раскрытие особенностей экономической деятельности старообрядческих общин и предпринимателей содержится в работах таких авторов как О. Платонов, А. Гершенкрон, У. Блеквелл, Р. Портал, П. Рындзюнский, В. Керов, Д. Расков.

Многие аспекты старообрядческого литературного, фольклорного и лингвистического наследия изучались такими авторами как Н. Бубнов, Н. Демкова, В. Малышев, С. Никитина, Б. Успенский и другими.

До настоящего момента социально-философский план старообрядческой проблематики остается сравнительно мало разработанным. По целому ряду позиций ни в философской, ни в исторической, ни в культурологической науке не сформировалось окончательного подхода к проблеме. Идеологическая блокада дореволюционного старообрядчества сменилась политикой отрицания традиционных религиозных ценностей в государстве советском, поэтому оба данных периода представляют сравнительно мало квалифицированных работ по старообрядчеству.

Наиболее глубокие идеи о традиционалистском характере старообрядчества выражались такими современными авторами, как А. Панченко и А. Дугин, но первый для полного и широкого развития своих тезисов- не имел достаточно разработанной методологической базы, с нашей точки зрения представленной прежде всего описанием первобытной онтологии М. Элиаде и работами Р. Генона. А. Панченко лишь справедливо констатировал переход к принципиально иной мировоззренческой модели, осуществившийся в период обрядовых реформ в России и квалифицированно проиллюстрировал это конкретными примерами. Что же касается А. Дугина, то предложенное им рассмотрение старообрядчества в оптике традиционализма во многом осталось не раскрытым детально и сравнительно мало отражено в его печатных работах.

Отечественное изучение старообрядческого предпринимательства в последнее время нередко тяготеет к идее близости старообрядчества с протестантизмом в целях перенесения известных предположений М. Вебера на русскую почву. Целой группой авторов отстаивается совершенно неприемлемый с нашей точки зрения тезис о принципиальном изменении в старообрядчестве ряда религиозно-этических положений под давлением неблагоприятных внешних условий и тенденции к модернизации религиозных установок. Отсюда делается вывод о модернизационном характере старообрядческого вероучения. Однако, с нашей точки зрения такие рассуждения носят подчеркнуто умозрительный характер. Нам не удавалось видеть ни одного старообрядческого источника, где прямо бы указывалось на сотериологическую функцию богатства. Более того, ни один из авторов известных нам сочинений не привел достаточных доказательств вероучительной близости старообрядчества с протестантизмом или старообрядческого учения о безусловном предопределении ко спасению. Подобные предположения содержатся в работах такого рода на уровне неаргументированных посылок или ошибочных выводов. Поэтому более созвучными нашему взгляду на старообрядчество и подходящими для, цели нашей работы нам представляются исследования ряда западных ученых.

Методология

Сквозной идеей данной диссертационной работы является тезис о традиционности старообрядческого сознания. Однако чаще всего традиционное сознание характеризуется как негибкое, нетерпимое, непрактичное и устаревшее в условиях современности. Такого рода оценочное суждение сразу же снимает постановку вопроса о существенных внутренних характеристиках этого типа сознания. К тому же в случае со старообрядчеством несомненный успех в экономической и хозяйственной деятельности нередко расценивался как доказательство его антитрадиционности.

Для прояснения ситуации необходимо предложить те принципы рассмотрения моделей сознания традиционного и современного, которые могли бы выявить их сущностную разницу.

Здесь уместно привлечь идеи такого представителя структурного психоанализа как Ж. Лакан. По его мнению наше мышление опосредовано языком. Язык структурирует бессознательное. Триада основных понятий концепции Лакана - «реальное» - «воображаемое» - «символическое». «Символическое» как структурирующая сила, воплощаясь в реальных формах языка («означающее»), жестко обусловливает «воображаемое» -осознаваемый выход человеческого мышления. На основании данных посылок Лакан делает вывод о нетождественности мысли и существования, г 24 об их опосредованности языком .

В таком случае субъект становится «децентрированным», язык является привнесенным внешним образованием, полностью определяющим мышление. Мышление подвержено редукции определяющей его символической системой, так как «реальное», идя вслед за языком, не может быть проявлено в чистом виде.

Нам представляется возможным на основе тезисов Ж. Лакана сделать предположение о наличии ряда альтернативных языковых «символических» систем, обусловливающих мышление.

Вслед за А. Дугиным мы сочли возможным употребить понятие метаязык для обозначения описанной Ж. Лаканом структурирующей основы мышления. Таким образом, метаязык становится той внутренней основой, которая обусловливает практически все осознаваемые суждения субъекта.

Подобное ревизионистское отношение к мышлению крайне важно для устранения оценочных суждений о разных типах сознания, или языка. Оно помогает отчетливо представить различие строя операционных систем, организующих мышление. При этом привлечение ряда работ, описывающих традиционное сознание, позволяет частично вскрыть его отличия от сознания современного на основе рассмотрения представлений о таких категориях как время и пространство.

Нам близка точка зрения, что характерной чертой старообрядческой полемической и апологетической литературы является адекватная реакция традиционного православного мировоззрения на альтернативное ему иное, новое мировоззрение, угрожающее исказить имманентные свойства

25 первого . Наиболее ясно это выразилось в эсхатологических концепциях старообрядческой полемической литературы, позволяющих нам компактно и обобщенно раскрыть все варианты отношения к современной действительности, представленные в вероучении различных старообрядческих направлений. Старообрядческая эсхатология представляет целый спектр трактовок метаязыка современности с точки зрения и в терминах метаязыка традиции. Таким образом, можно говорить о структурно - лингвистическом анализе, задействованном в нашем исследовании.

При религиозно - философском анализе старообрядчества, которому отведено существенное место в работе, задействуются традиционные методы религиозно - философского описания православия, применявшиеся рядом русских философов. Среди работ, содержащих методы, заимствованные в диссертации можно назвать труды И. Троицкого, С. Булгакова, М. Помазанского, М. Булгакова, А. Карташева, Г. Флоровского, В. Зеньковского, В. Болотова.

Одновременно в нашей работе используется культурологический подход в характеристике старообрядческого мировоззрения на основе работ ряда отечественных и зарубежных авторов (А. Панченко, П. Сорокин, М. Элиаде и др.).

При анализе соотношения старообрядческой эсхатологической литературы с традициями средневековой экзегезы используется герменевтический метод.

При характеристике экономических, политических и культурных аспектов старообрядчества и выяснения их соответствия традиционному сознанию используется метод сравнения.

В комментариях ряда оценок старообрядчества русскими философами и историками используется критический метод. Так как данные взгляды анализируются на основе выводов нашей работы, представляется необходимым поместить их рассмотрение в конце диссертации.

Цель и задачи исследования

Целью работы является изучение и социально - философский анализ старообрядчества.

Для достижения данной цели автор поставил перед собой следующие задачи: исследование религиозно-философских основ старообрядчества и установление его преемственности по отношению к средневековым традициям православия; исследование старообрядческой историософии и связанной с ней оценки текущего периода истории; исследование старообрядческих моделей сознания и установление их соотношения с сознанием современным; описание типологии старообрядческих направлений на основе степени онтологического отрицания современности, раскрытого в эсхатологической литературе; критический анализ изучения экономической активности старообрядчества на основе его предположительной связи с трудовой этикой протестантизма; анализ соотношения политической активности старообрядчества с его религиозной и историософской позицией по отношению к государственной власти; характеристика культурного значения старообрядчества и анализ его проявлений с точки зрения старообрядческой религиозной этики и канонического права; критический анализ ряда характеристик старообрядчества русскими философами и историками.

Новизна

До настоящего времени существует сравнительно мало философских работ о старообрядчестве. Кроме того, привлекаемая в данном исследовании работа М. Шахова даже в рамках религиозно - философской проблематики не описывает особенностей всего спектра старообрядческих направлений и их внутренних различий, ограничиваясь констатацией официальных наименований наиболее известных на сегодняшний день старообрядческих конфессий.------------~~ ----------------------------------------------

Во многом замечательная работа И. Кириллова «Правда старой веры» несмотря на свой громадный фактический материал и широкий спектр затронутых в ней проблем на сегодняшний день может считаться устаревшей и также не раскрывает в достаточной мере характерных особенностей старообрядческого сознания.

К сожалению, кроме двух данных работ и еще ряда источников исторического характера, не существует серьезных комплексных исследований старообрядчества, вследствие чего автору диссертации приходилось пользоваться статьями и работами узкоспециального характера или фрагментами ряда работ, касающихся изучаемой проблемы.

В данной работе традиционное старообрядческое сознание впервые описано на основе методологии западных философов - традиционалистов, что позволило раскрыть ряд его качественных показателей, до этого не описывавшихся на подобном теоретическом уровне.

Впервые осуществлена классификация старообрядческих религиозных направлений на основе обобщенного богословского понятия «Антихрист» как универсального терминологического обозначения культурного строя современности. Введение данного критерия позволяет не только непротиворечиво определить существенные вероучительные различия старообрядческих направлений, но и четко проясняет динамические тенденции той или иной старообрядческой религиозной группы в случае ее радикализации или либерализации.

Поставлен вопрос о теоретическом осмыслении полемистами радикального старообрядчества характера смены культурных стереотипов на уровне метаязыка, отраженном в богословской эсхатологической терминологии.

Осуществлено комплексное изучение особенностей экономической, политической Физкультурной деятельности старообрядцев ^привлечением данных современных научных исследований узкоспециального характера.

Рассмотрена правомерность связи религиозно - этического компонента с экономической активностью старообрядчества с использованием анализа соотношения успехов в экономической деятельности с характером вероучительных межконфессиональных отличий старообрядческих направлений.

Установлена роль старообрядчества в продолжении литературных, художественных и духовных традиций древнерусского средневековья, а также в сохранении для последующих поколений древнерусского религиозного, художественного, литературного, музыкального, фольклорного и языкового наследия.

Практическое значение

Диссертация содержит общие методологические предпосылки для изучения религиозных, исторических, культурологических, социологических, экономических и искусствоведческих аспектов старообрядчества. Осуществленная в ней классификация религиозных направлений не только существенно проясняет их вероучительные различия, но и раскрывает характерные черты движения в целом. Материалы и выводы диссертации могут найти практическое применение при формировании специальных теоретических курсов для гуманитариев разного профиля.

Научно-практическая значимость работы состоит в восполнении существующего пробела в исследовании старообрядчества и критическом анализе ряда подходов к его изучению.

Апробация работы

Материалы, связанные с темой диссертационной работы излагались на IV научно - практической конференции «Старообрядчество: история, культура, совремешюсть>>,ДЖоскяаД4^15 мая 1998 года).

Они также отражены в следующих публикациях:

1) Проблема Раскола и методология традиционализма// «Восток -Запад. Особенности и взаимодействие цивилизаций». Первая межвузовская научная студенческая конференция: Тез. докл. и выступл,- М.: Изд-во РУДН, 1998,- С.21 - 23.

2) Проблема послераскольных святых в старообрядчестве// «Старообрядчество: история, культура, современность». IV научно-практическая конференция: Тез. докл.- М., 1998.- С.15 - 17.

3) Avvakum (Аввакум)// Bibliotheca Sanctorum orientalium. Enciclopedia dei santi. Le chiese orientali. Vol.1 (A - G). Roma: Cittá Nuova, 1998. C.321-324 (на итальянском языке).

4) Ambrogio (Амвросий)// Bibliotheca Sanctorum orientalium. Enciclopedia dei santi. Le chiese orientali. Vol.1 (A - G). Roma: Cittá Nuova, 1998. C.124 - 126 (на итальянском языке).

5) Arcadio e Costantino (Аркадий и Константин)// Bibliotheca Sanctorum orientalium. Enciclopedia dei santi. Le chiese orientali. VoLl (A - G). Roma: Cittá Nuova, 1998. C. 251-252 (на итальянском языке).

6) Dositeo (Досифей)// Bibliotheca Sanctorum orientalium. Enciclopedia dei santi. Le chiese orientali. Vol.1 (A - G). Roma: Cittá Nuova, 1998. C. 717-718 (на итальянском языке).