автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова"

На правах рукописи

ПЛАКСИЦКАЯ Наталья Александровна

САТИРИЧЕСКИЙ МОДУС ЧЕЛОВЕКА И МИРА В ТВОРЧЕСТВЕ М.А. БУЛГАКОВА (на материале повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита»)

Специальность 10.01.01.- русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ЕЛЕЦ-2004

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века и зарубежной литературы Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина

Научный руководитель - доктор филологических наук профессор

Зверева Лидия Ивановна

Официальные оппоненты — доктор филологических наук профессор

Минералова Ирина Георгиевна;

кандидат филологических наук доцент Штейман Марина Станиславовна

Ведущая организация - Калужский государственный педагогический университет им. КЗ. Циолковского

Защита состоится «7в» июня 2004 г. в {Хм. на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 в Елецком государственном университете им. И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая обл., г. Елец, ул. Ленина, 91.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина.

Автореферат разослан

мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

к

В.М. Колодко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В периоды кризисов и исторических переломов, когда в обществе актуализируются проблемы ценностей, определяющих нормы поведения человека в социуме, необычно возрастает, интерес к сатире. Поэтому изучение сатирического модуса художественности в творчестве Булгакова в таком аспекте является весьма актуальным на данном этапе развития современного общества- Рассмотрение настоящей проблемы дает возможность приблизиться к решению вопроса о существенных принципах поэтики сатирической прозы писателя, до сих пор скрывавшихся от исследовательского взгляда, и через них постичь художественный мир сатиры писателя, способы воплощения в конкретные художественные формы тех идей, которые волновали художника.

Предметом исследования в реферируемой диссертации становится специфика экзистенциального аспекта сатирического модуса в творчестве М.А. Булгакова с учетом прагматики сатирического текста; нас будет интересовать человек и картина мира в сатире М.А. Булгакова.

Под модусом художественности мы понимаем определенный род художественной целостности произведения, «предполагающий не только соответствующий тип героя и ситуации, авторской позиции и читательского восприятия, но и внутренне единую систему ценностей и поэтики»1. Поскольку философское понятие «модус» обозначает меру, способ, форму бытия, то применительно к художественности оно дает возможность на основании пекоего инварианта «картины мира», выстраиваемой по текстам М.А. Булгакова, предложить свою версию прочтения этой картины, дать ее интерпретацию. Следовательно, сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова — это образ, который является лишь вариантом «картины мира».

В произведении часто функционируют несколько литературных модусов, которые дополняют друг друга, но обычно один из них выступает доминантой видения мира. При интерпретации текста доминанта видения мира: эмоциональная, эстетическая — это тот «пласт», который актуализируется в определенном социокультурном контексте восприятия. Так, в «Мастере и Маргарите» параллельно с сатирической стратегией разворачивается драматическая, связанная с линией Мастера и Маргариты, описание трагической судьбы которых еще больше углубляет обличительную тенденцию романа. В данном случае эстетическая целостность произведения достигается благодаря тому, что один из видов оцельнения (типов завершенности) художественного мира становится его эстетической доми-

1 Тюпа В.И. Художественность // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М, 2000. С.469.

нантой. На наш взгляд, в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» основополагающим является сатирический модус художественности, он выступает тем организующим началом, которое формирует соответствующий тип героя и ситуации, внутренне единую систему ценностей и поэтики. В таком подходе к проблеме сатирического в литературном наследии художника учитывается весь комплекс исторических, философских, эстетических и этических взглядов писателя, воссозданных на страницах его сатирических произведений.

Сатирический модус человека и мира в творчестве МЛ. Булгакова рассматривается в диссертации как образ человека, сформировавшийся в культуре XX века и отраженный на фоне картины мира, созданной в сатирической прозе писателя.

Цель диссертационного исследования заключается в рассмотрении сатирического модуса как формы выражения авторской концепции человека на фоне создаваемой им картины мира. Данный ракурс дает возможность доказать, что сатирическая проза писателя предстает не как сумма произведений и не как набор автономных мотивов, образов, но как единый сатирический текст (метатекст по отношению к отдельным произведениям), представляющий собой семиотически неоднородное целое.

Целевая установка повлекла решение следующих конкретных задач:

— Представить критический анализ различных подходов к изучению сатиры и выразить свою точку зрения по данной проблеме.

— Дать определение термина «сатирический модус» художественности, раскрыть его научную этимологию и тот смысл, который в него вкладывается в современном научном употреблении.

— Исследовать сатирическую прозу Булгакова как единый текст, представляющий собой метатекст по отношению к отдельным произведениям писателя.

— Выявить концепцию человека в сатирических произведениях писателя.

— Показать сложный характер взаимосвязи мира и человека в сатире Булгакова.

— Определить основные структурообразующие принципы архитектоники сатирической прозы Булгакова, показать доминирующие аспекты в ее поэтике, проследить развитие сатирических мотивов в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита».

Материалом исследования для решения поставленных задач послужили сатирические произведения М.А. Булгакова (повести 20-х годов «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» и роман «Мастер и Маргарита»). К анализу привлекаются также дневниковые записи писателя.

Сатирические повести 20-х годов и роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова рассматриваются нами в их единстве и целостности. В процессе исследования были использованы элементы типологического, ис-

торико-генетического, системно-целостного, мифопоэтического, интер-претадионного и мотивного методов анализа художественного текста. В зависимости от характера исследуемого материала в отдельных разделах преобладает тот или иной метод. К сатирическому творчеству Булгакова применяется телеологический подход, то есть каждое произведение рассматривается с учетом тех условий, в которых оно было написано.

В реферируемой диссертации сатирические произведения Булгакова рассматриваются как единый текст (метатекст по отношению к отдельным произведениям). Основное внимание сосредоточено на парадигматическом описании представленных в прозе писателя символов социального ряда и фенотипических особенностях человека. Выбор угла зрения во многом продиктован спецификой булгаковских текстов, которым свойственны синонимия сюжетных коллизий, повторяемость отдельных мотивов и приемов в описании социального мира, в воссоздании социальных отношений, в способах характеристики героев.

Данный научный подход сложился с опорой на теоретико-методологические принципы изучения литературного произведения, сформулированные в трудах крупнейших западных и отечественных ученых в области истории русской литературы XX века, сравнительной и исторической поэтики: Г.Д. Гачева, А.К. Жолковского, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана, В.Е. Хализева, Т.М. Цивьян, М.Б.. Ямпольского и др. В своем исследовании мы опирались на историю изучения комического в эстетике и на новейшие исследования в этой области: Р. Барта, А. Бергсона, Б. Дземидока, Д.С. Лихачева, ВЛ. Проппа, Н. Фрая и др. Несколько концепций оказали наибольшее влияние на методологию работы: пошмание комического и сатиры в немецкой классической эстетике, теория модусеа художественности В. И. Тюпы.

При выборе подходов к вопросу об особенностях сапфического модуса человека и мира в творчестве М.А. Булгакова мы учитывали результаты исследований булгаковедов: ВЛ. Лакшина, Л.В. Менглиновой, В.В. Новикова, М.С. Петровского, Г.М. Ребель, Н.С. Степанова, В.В. Хи-мич, М.О. Чудаковой, Е.А. Яблокова, Л.И. Яновской.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В сатирической прозе Булгакова человек - критерий оценки действительности, в изменениях в его внутреннем мире проявляется деформация всего общества.

2. На первый план в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» выдвигается исследование психологии массы, писатель разрабатывает образ «массовидного» человека, в основе которого лежит унификация личности, уничтожение в ней индивидуального начала.

3. Концепция человека в сатирическом творчестве М.А. Булгакова выстраивается на опнозиции «внешнего / внутреннего». Как средство художественного выражения этой антиномии применяется поэтика примити-

ва и снижающих оценок, различные формы словесного и предметно-словесного иносказания.

4. Несмотря на введение Булгаковым примет эпохи, з его сатирических произведениях создается особый фантастический хронотоп, основные составляющие которого — время и пространство — характеризуются непостоянством и текучестью.

5. В сатирических произведениях М.А. Булгакова «петербургский миф» сменяется «московским», з котором Москва предстает как город фантасмагорический, живущий в бешеном ритме, вследствие чего жизнь в Городе приобретает хграктер причудливого, бредового видения, в мировосприятии человека господствует ощущение хаоса, зыбкости собственного существования (экзистенциальные мотивы).

Научная новизна диссертации заключается в целенаправленном исследовании сатирического модуса человека и мира, доминантного для художественной системы повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: основное внимание сосредоточено на парадигматическом описании представленных в прозе писателя символов социального ряда и фенотипических и психологических особенностях человека. Кроме того, в работе предпринята попытка уяснения понятийно-терминологического аппарата, используемого при изучении сатиры и сопредельных с ней понятий (смех и комическое), определения границ между ними.

Теоретическая значимость диссертации усматривается в том, что положения и выводы, сделанные в исследовании, являются определенным вкладом в решение теоретических вопросов истории русской литературы XX века, связанных с изучением сатирического модуса художественности.

Практическая ценность результатов исследования обусловлена тем, что основные положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе при чтении лекционного курса по истории русской литературы XX века, в разработке спецсеминаров и спецкурсов по творчеству М.А. Булгакова. Кроме того, сделанные в работе наблюдения могут привлекаться в качестве комментариев при написании методических и учебных пособий, образовательных программ в вузе и школе как по творчеству Булгакова, так и других писателей, склонных к сатирической манере письма.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на аспирантском семинаре ЕГУ, научном семинаре «Руссхая провинциальная культура в исследованиях молодых преподавателей и аспирантов» (Елец, 1999); на международных научных конференциях: «Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Вопросы исторической и теоретической поэтики» (Гродно, 1998), «Сатира в восточнославянских литературах» (Белосток, Польша, 1998), «Духовный мир русской провинции» (Елец, 1999), «Мир романтизма» (Тверь, 2000); на межвузовских конфе-

ренциях «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь, 1998) и «Русская провинциальная культура» (Елец, 1999), докладывались на научно-практических конференциях ЕГУ (1998 - 2002).

По теме исследовшшя опубликовано 10 статей.

Структура н объем диссертации обусловлены спецификой изучаемой проблемы, целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография включает 258 наименований. Объем диссертации 199 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность темы исследования, определяются его цель и задачи, методологические основы, раскрывается степень изученности указанной проблемы, ег научная новизна.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ - «Сатира в художественной системе М.А. Булгакова» — представлен обзор различных научных концепций «комического» и «сатирического», определяется необходимая теоретическая основа рассмотрения сатирического пласта в творчестве Булгакова 20-х-30-х годов, выявляется природа художественности повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита».

В настоящее время в литературоведении существуют разные точки зрения на комическое и сатиру, но наиболее распространен традиционный подход к этим понятиям как к эстетическим категориям.

В науке о литературе также делаются попытки рассмотреть сатиру как род литературы. Такой подход предложен в исследованиях Л.И. Тимофеева, Ю.Б. Борева. Признавая эстетическую природу комического, Ю.Б. Борев считает критерием выделения литературных родов, в том числе и сатирического, тип эстетического отношения человека к действительности. В научных кругах эта точка зрения не получила широкого признания.

Рассматривают сатиру и в системе жанров, в их типологии. Вследствие несовпадения сатиры ни с одним из литературных родов ни по формальным, ни по содержательным признакам в литературоведении формируется точка зрения на сатиру как на особый литературный род. Вопрос о родовой и жанровой принадлежности сатирических произведений невозможно решить однозначно из-за жанровой многоликости сатиры.

Существует определение сатиры как пафоса. Такой подход предпринят в работах А.И. Бурова, В.В. Виноградова, Г.Н. Поспелова, Е.Г. Рудневой и др. Сатира как «пафос» рассматривается как одна из сторон содержания произведения, как идейно-эмоциональная оценка писателем изображаемой действительности, определяющаяся его мировоззрением.

Особенности восприятия комического характера или сатирического типа, то есть психологические аспекты, положены в основу концепций А. Бергсона, В.Я. Проппа и др. Теории смеха, развитые в исследованиях О.М.

Френдерберг, М.М. Бахтина, АЛ. Гуревича, тоже, как и психологические, опираются на анализ особенностей восприятия человеком комических ситуаций. При этом объектом анализа в них становятся памятники культуры средневековья и античной литературы, то есть периодов давно сформировавшихся и устоявшихся.

Вычленение видов комического по жанровому признаку или на основе эмоциональной окрашенности не выявляет специфических отличий этих категорий как архитектонических форм. Более плодотворной нам представляется опора на идею типологических форм художественного высказывания. В этом смысле нам близка концепция В.И. Тюпы, который выделяет модусы художественности на основе разного рода взаимодействия личности с одной из границ ее осуществления в мире - ролевым инобытием как функцией личности в миропорядке или внеролевым бытием как «формой индивидуального присутствия в жизни самобытной личности»2, где личностная ориентация героев учитывается в плане авторского завершения. Сатира «является эстетическим освоением неполноты личностного присутствия в миропорядке, то есть такого несовпадения личности со своей ролью, при котором внутренняя данность индивидуальной жизни оказывается уже внешней за-дашюсти и не способна заполнить ту или иную ролевую границу»3. Это определение сапфического модуса художественности мы принимаем за основу.

Изучение сатирического модуса художественности как характеристики художествешюго целого повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита» МАБулгакова позволяет концептуализировать систему отношений личности и мира в данных прошведениях писателя. В плане исторической поэтики система модусов выявляет некоторые закономерности поэтапного развития литературы, что позволяет проследить отдельные черты поэтики Булгакова и развитие мотивов в его сатирическом творчестве. А онтологическое измерение модуса художественности, со своей стороны, подчеркивает экзистенциальный аспект проблемы. Это дает возможность рассмотрения концепции человека на фоне картины мира в произведениях художника. В ходе анализа становится ясным, что в сатирической прозе писателя 20-х-30-х годов доминирует сатирическая модальность. Если понимать сатиру как особый тип художественности, то можно утверждать, что природа смеха в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» ему соответствует: в данном дискурсе наравне с дегероизацией присутствует обличение, активная авторская позиция осмеяния, а это значит, что при изобра-

2 Тюпа В.И. В поисках утраченной эстетики (уроки М.М. Бахтина) // Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 24.

3 Тюпа В.И. Художественность // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 2000. С. 472.

женин мира и человека в этих произведениях писателем создается сатирическая художественность, что подробно доказывается в разделе диссертации «Природа художественности повестей 20-х годов и романа "Мастер и Маргарита" М.А. Булгакова».

ВТОРАЯ ГЛАВА диссертационного исследования — «Сатирический модус человека в повестях 20-х годов и рокане «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова» — посвящена рассмотрению концепции и приемам изображения человека, оказавшегося в деформированном мире бурной переломной эпохи.

В центре сатирической прозы писателя находится человек и его взаимоотношения с миром. Это не случайно, так как в XX веке очень ярко проявилось господство материалистических принципов, утверждающих приоритет материальных ценностей над духовными, порождающих признаки духовно-нравственной деградации, переоценки культурных ценностей, что ведет к моральному упадку и проявлению негативных качеств в человеческой природе: агрессии, вражды, злобы, предательства, зависти и т.д. В условиях исторических катаклизмов и ломки старых устоев преобладающим стало не духовное совершенствование, а накопление материальных ценностей.

Писателя интересует проблемы зла и деградации человека. М.А. Булгаков как моралист преломляет онтологическую и гносеологическую проблематику через призму аксиологии, давая, прежде всего, ценностную, нравственную интерпретацию этой проблемы. На протяжении всего своего творчества писатель пытается понять, что такое человек.

Уже в своей первой сатирической повести «Дьяволиада» Булгаков обращается к теме «маленького человека» и поднимает вопрос о существовании человека в пограничной ситуации «беззременья», которая сформировалась в России после революции 1917 года. Главный герой произведения Варфоломей Петрович Коротков борется за свое место в социуме, за право жить. В повести комический эпизод, основанный на перепутывании фамилий, дает возможность писателю показать порочность всей социальной системы государства, в котором бюрократизм становится не просто методом работы, а способом мысли, принципом существования. Этот ситуативный анекдот позволяет художнику изобразить драматическую судьбу обычного, «маленького» человека в новом обществе. Герой повести Варфоломей Коротков пытается восстановить справедливость, бегает по бесконечному количеству инстанций, но в какие бы он двери не входил, его всегда встречает бюрократ. Однако столкновение «маленького» человека с бюрократизмом обусловлено не столько глубоким внутренним протестом, а лишь случившимся недоразумением. Коротков принадлежит этой

системе, «прочно служит ей» 4. Героя устраивает его место, поэтому-то он и пытается вернуться в строй.

Если в повести «Дьяволиада» Булгаков говорит о деформации общественного устройства государства и о судьбе маленького человека в этой абсурдной среде, то в повести «Роковые яйца» писателем исследуются причины нравственного разложения личности в «новой» социально-политической системе. В образе Рокка писатель выводит человеческий тип, грозящий социальной опасностью, - «низкий человек на кривых ногах» [II, 114], с маленькими глазками, «смотрящими на мир удивленно и в то же время уверенно» [II, 81]. Это выразитель психологии массы. Писатель переносит акцент с характера одного героя на исследование мирочув-ствования толпы.

Интерес Булгакова к «массовидпому» герою получает дальнейшее развитие в повести «Собачье сердце», в которой данный тип персонажа реализован в образе Шарикова. Писатель показал, что в основе психологии массовидного человека или человека толпы лежит принцип похожести: «Что я хуже людей!» [II, 168]. Шариковы считают, что одна лишь принадлежность к «трудовому элементу» [II, 171], дает им право «жить в роскошной квартире» и есть «каждый день ананасы» [//, 201]. Они ограничены и некультурны, обычные правила этикета вызывают у них непонимание: «Вот все у пас как на параде, салфетку туда, галстух - сюда, да «извините», да «пожалуйста», «мерси», а так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете себя как при царском режиме» [II, 182].

Ритуальность - признак упорядоченности, размеренности жизни, и попытка отказаться от общепринятых правил сосуществования может изменить весь ход бытия, привести к хаосу, разрухе не только в мире, но и в душах людей. Каждый должен заниматься своим делом: в Большом петь, а в операционной оперировать «и никаких разрух» [//, 146]. Стремление упростить отношения, снять с них налет ритуальности приводит к моральной и духовной деградации.

Поэтому закономерно, что стереотип поведения людей, отрицающих старый порядок, — нахальство и хамство. Подкрепив свои жизпепные претензии нужным документом, они стараются укрепиться в мире. Этот тип людей, по Булгакову, рожден новой социальной и нравственной системой, принципом которой становится умение приспособиться к разнообразным житейским ситуациям, чувствовать себя комфортно в любых условиях.

Персонажи этого типа, как показал Булгаков, уверенно ощущают себя только в массе, а поодиночке они трусливы и жалки. В толпе человек

4 Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1992. Т. 2. С.7. Далее том указывается римскими, а страница арабскими цифрами в тексте работы.

превращается в безликое существо, сливается с множеством и теряет свои индивидуальные черты. Здесь действуют не нравственные законы, а законы стада, когда интересы одного подавляются большинством. Эти люди ведут себя с оглядкой на остальных, для них все непонятное сродни катастрофе. В основе «массовидного» человека лежит унификация, уничтожение индивидуального начала. Сначала человека заставляют одеваться одинаково (серые «скворцы» на проволоке в Спимате в повести «Дьяволиада», черные кожаные куртки домкома в «Собачьем сердце»), а затем мыслить (массолитовцы в «Мастере и Маргарите).

Чтобы показать процесс нравственной деградации, М.А. Булгаков наделяет человека чертами и повадками животного. В «Дьяволиаде» зооморфные мотивы усиливают ощущение безумия окружающей действительности и проявляют абсурдность происходящих в ней процессов: начальник-бюрократ Кальсонер оборачивается в черного кота, а затем в белого петушка; секретарь кукарекает. Писатель наглядно демонстрирует, что в обществе опрокинутых человеческих установлений разрушается нравственный стержень в душе человека. В «Мастере и Маргарите» Степе Лиходееву Коровьев дает такую характеристику: «жутко свинячат» [V, 83]; Николая Ивановича за похоть превращают в борова. Зооморфные черты у персонажей сатирической прозы писателя 20-30-х годов выступают как средство изображения процесса духовного обнищания человека.

С помощью сатирического приема уподобления поведения толпы людей повадкам животных Булгаков отразил гибельную черту эпохи социальных переворотов, когда личность терялась в массах, умалялось человеческое достоинство, происходила нравственная и духовная деградация и обесценивалась жизнь.

Исследование процесса духовного и морального разложения в обществе достигает апофеоза в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». На примере литературной организации Массолит писатель строит своеобразную модель советского общества. Эта структура представляет собой государство в миниатюре. В основу устройства Массолита положен принцип иерархичности. Уродливые нравственные ценности, выработанные в недрах этой литературно-просветительской организации, являются фактором, задающим поведенческие стереотипы сатирических персонажей Булгакова, определяют их жизненные ориентиры. Поведение этих героев определяется исключительно личной выгодой.

Сатирические булгаковские герои постигают мир в терминах бинарных оппозиций по типу «хороший/плохой», «свой/ чужой». Все, что эти персонажи определяют как «свое», является «хорошим», а все «чужое» — «плохим», на «свое» распространяется благо, «чужое» вызывает зависть, неприятие, агрессию. Не случайно вход в «Грибоедов» — по удостоверениям, путевки в Ялту - для «своих»). Поделив окружающий мир на два противоположных полюса, «плюс» и «минус», белое и черное, они не прини-

мают никаких компромиссов, а разрешение возникающего конфликта предполагают за счет ликвидации негативной с их точки зрения части оппозиции, используя для этого любые средства. Так, усмотрев в размышлениях иностранного консультанта инакомыслие, Берлиоз и Бездомный порываются сообщить о странном господине «куда следует». А Степа Лиходеев, узнав, что комнаты главы Массолита опечатаны, начинает лихорадочно вспоминать о своем «странном» разговоре с Берлиозом и статье, которую он дал Михаилу Александровичу для напечатания в журнале.

В сатирических произведениях Булгаков размышляет о нравственной деградации человека и общества. Старая русская интеллигенция в лице профессора Преображенского и профессора Персикова уходит с авансцены истории, на смену ей выдвигается человек «новой формации», хам, прокладывающий себе путь ложью и беспринципностью. Герой ранних повестей (Кальсонер, Рокк, Шариков) преображается в образ Михаила Александровича Берлиоза, представляющего в «Мастере и Маргарите» «новую» интеллигенцию 30-х годов.

Чтобы еще ярче высветить проблему, показать ее вечность, в романе «Мастер и Маргарита» Булгаковым в повествование вводится исторический план, параллель Москва - Ершалаим. Сопоставление двух городов — древнего и современного - дает возможность проследить вечную актуальность решаемой писателем задачи. Наиболее ярко это реализуется в эпизодах казни на Лысой горе и зрелища в театре Варьете. Одинаковая реакция публики на убийство и увеселительное зрелище отражает степень духовного омертвения человека. Там и здесь правит бал духовное омертвение, судьбы вершат люди душевно окаменелые, не склонные к сопереживанию и самопожертвованию. Не случайно жители Ершалаима даруют жизнь в честь праздника Пасхи убийце, а не праведнику Иешуа, так как смысл прегрешений Варравы им ближе и понятнее. Как отмечает Булгаков, его сатирические герои периода нэпа в России - тоже люди бездуховные, заботящиеся больше о благе живота своего, а не о развитии такой тонкой материи, как душа. Даже персонажи, воспринимающие мир с позиции разума, как, например, Берлиоз, открещиваются от всего непонятного фразой: «Этого не может быть!» и характеризуются душевной закрытостью, сосредоточенностью на себе, отчужденностью. На страницах сатирических произведений предстает мертвая Россия, Булгаков, продолжая гоголевскую традицию, создает свою галерею мертвых душ.

В сатирической прозе Булгакова человек является критерием оценки действительности. В каждом индивидууме сосуществуют два начала: положительное и отрицательное. Общество устроено лишь тогда правильно, если оно активизирует в человеке лучшее, обратный процесс приводит к нравственному разложению личности. В духовной деградации Кальсонера, Рокка, Шарикова, членов Массолита и других отражается процесс деформации общественной системы.

. Оппозиция «внешнего / внутреннего» в концепции человека, лежащая в основе характеристики сатирических персонажей Булгакова, реализуется писателем с помощью приема подмены «внутреннего» человека «внешним». В подтексте булгаковских произведений сквозит непроизнесенный открыто вопрос: «Что такое человек?» Разный ответ на него дают персонажи его сатирической прозы. И в этих ответах — голос эпохи катаклизмов и тектонических сдвигов в истории страны..

Так герой повести «Дьяволиада» основной составляющей жизни человека считает наличие постоянной работы, на возвращение которой он и тратит свои физические и душевные силы.

Еще одним неотъемлемым «знаком» человека того времени было наличие документов. В сатирических произведениях Булгакова рефреном проходит мысль о фатальной зависимости индивидуума от бумаг, подтверждающей человеческий статус. В повести «Дьяволиада» жизнь человека рушится из-за документа; «казенная бумага из Кремля» [II, 81], документ-броня, в «Роковых яйцах» открывает двери кабинета профессора Владимира Ипатьевича Персикова сатирическому персонажу Александру Семеновичу Рокку. Чтобы подчеркнуть важность значения данного предмета в жизни героев, писатель часто рядом с существительным документ ставит частицу нет. Например, в романе «Мастер и Маргарита» на реплику Коровьева: «раз нет документа, нету и человека» Мастер отвечает: «Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа» [V, 281]. Парадоксальная ситуация зависимости человека от документа актуализирует оппозицию «свой-чужой» и выводит на проблему человеческой значимости, личностной ценности.

Важным компонентом человеческого бытия и «человеческого состава» выступает также имя, личное наименование человека. Оно является формой идентификации лица в социуме, это элемент социального мира. В повести «Дьяволиада» Варфоломей Короткое оспаривает свое право носить имя, данное при рождении. И Мастер отказывается от своей фамилии и имени, этим жестом бросая вызов обществу, отвергая существующую действительность. Персонажи, принадлежащие к миру искусства, берут псевдонимы. Стремление героя поменять имя или взять псевдоним рассматривается как своеобразная попытка маскировки героя в социальной среде.

Документы, имя, должность - все это внешние признаки, удостоверяющие человеческое бытование. Писатель напоминает, что сущность человека составляют не внешние «атрибуты», хотя они и подтверждают его (человека) существование, наличие в мире, а его внутреннее содержание, душевные качества. Душа составляет ценность личности и определяет ее человеческую достаточность. Разоблачая проявление пошлости человеческой жизни, Булгаков задумывается о соотношении духовных и физических возможностей человека. Опираясь на сложившуюся культурную тра-

дицию, когда духовное и интеллектуальное ставилось выше телесного начала в жизни, писатель в сатирических целях смешивает духовный семантический ряд с материальным (мотивы плоти, пищи), подчеркивая тем самым пустоту человеческого существования. В жизни сатирического героя Булгакова важное место занимают физическое и телесное начало, т.е. наблюдается преобладание «внешнего» в персонаже над «внутренним». Особенно ярко это реализуется в сценах еды. Культура трапезы изменяется. Обстоятельный обед профессора Преображенского модифицируется в перекус героя «Дьяволиады». В минимализме еды Короткова скрыта тонкая ироничность. Здесь Булгаков противопоставляет реальное и должное. Акцентируя внимание на трансформации ритуальных моментов в каждодневном существовании человека, писатель обнажает тем самым изменение мира. Оппозиция реального и должного положепа в основу сатирической характеристики буфета Сокова в романе «Мастер и Маргарита».

Человек обесценивается, внешнее в нем начинает превалировать над внутренним. Видимость и сущность в герое Булгакова - не одно и то же, они не только не совпадают, но и довольно часто отрицают друг друга. В сатирических произведениях Булгакова дается взгляд на все мелкое и недостойное, в том числе на физическую жизнь индивида, особенно если она претендует на высокую значительность. Отсюда и возникают в поэтике булгаковских произведений снижающие моменты в трактовке образов еды и питья.

Также неадекватно каждодневное, реальное проявление духовной деятельности персонажа ее должному характеру. Очень ярко это проявляется в отношении персонажей к искусству и науке. В исследуемых произведениях возникает оппозиция «цирк/театр». Театр в обществе булгаков-ских персонажей становится средством пропаганды, а не воспитания у человека чувства прекрасного. Цирк приносит истинное духовное наслаждение. Образы театра и цирка двойственны, так как строятся на просматривающемся противоречии реального и должного. Изменение вкусов людей Булгаков трактует как результат изменения классового состава общества. Отношение к искусству формализуется: в среде общественных «низов», разбуженных революцией, его классические виды (театр, опера и т.д.) оказываются невостребованными, утрачивают свою актуальность и вместе с ней и эстетическую функцию, ограничиваясь политическими 'задачами. Активизируется интерес к площадному действу, к балагану (сеанс черной магии в Варьете в «Мастере и Маргарите»).

Таким образом, в основе концепции человека в сатирическом творчестве М.А. Булгакова, на наш взгляд, лежит архетипическая универсальная оппозиция внешнего — внутреннего, где мир человека - это микрокосм он дается сатириком расположенным «внутри», отделенным от «внеш-

него»—макрокосма5.

Сатирик, реализуя концепцию «внутреннего / внешнего» человека, использует поэтику примитива с широким применением гротеска. Эффект деперсонализации личности достигается у Булгакова благодаря использованию различных приёмов предметно-словесного и словесного иносказания: уподобление человека вещи, манипуляции с человеческим телом (истязания головы и лица).

Важную роль в сатирических произведениях Булгакова играет мотив «механизации» человека. «Омертвение» и «механизация» человеческой личности, потеря ею своей уникальности, замена человека автоматом используются Булгаковым как способ отражения подмены «внутреннего человека» (духовности) «внешним человеком». «Механическое» и смежные с ним явления «механизм», «автомат» принадлежат к тем коренным понятиям, которые становятся проявлением отрицательного воздействия окружающей действительности на личность. Механический дискурс обнаруживается в сатирических произведениях МЛ. Булгакова разными способами. Наиболее очевидной является метафора автоматизации органического то есть механизация затрагивает и людей. Второстепенные персонажи сатирических повестей и романа «Мастер и Маргарита», поглощенные одной страстью, наделяются писателем чертами «механистичности»: в «Дьяво-лиаде» Страшный Дыркин характеризуется следующим образом - «вскочил на пружине из-за стола» [II, 37]; Артур Артурыч говорит металлическим голосом, а Кальсонер имеет «в медь тяжкий голос» [//, 15] и ревет, как сирена. В «Роковых яйцах» возникает образ «механического человека». Использует писатель мотив механичности человеческого поведения (хор служащих Зрелищной комиссии в «Мастере и Маргарите»). Продолжением реализации механического дискурса у Булгакова выступает еще одна бинарная оппозиция - «человек / кукла» (пациенты профессора Преображенского). Риторика механичности метафоризирует государственную машину управления (образы Спимата и Главцентрснаба в «Дьяволиаде»). Оживление механических предметов и объектов, механизация людей выявляет странность, ненормальность мира и, следовательно, абсурдность человеческого существования в нем.

В сатирическом модусе человека у Булгакова основным формообразующим элементом является мотив «маски» и «лица», он включается писателем в оппозицию «искусственность — естественность». Лицо является отражением человеческой духовности. В нем как бы «просвечивают» помыслы и чувства человека, т.е. все его внутреннее содержание. Особенно выразительны в лице глаза (Булгаков постоянно делает акцент на этой де-

5 Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990. С.76-77.

тали портрета героев). Чтобы скрыть истинные свои помыслы и побуждения, человек у Булгакова надевает маску и, как актер на сцене жизни, играет, лицедействует.

Структурным принципом дефиниций в сатирической прозе писателя является мотив поддельности человеческих отношений: люди, по Булгакову, лишь играют в любовь, дружбу, поэтому любовь оборачивается враждой, дружба — ненавистью или соперничеством. Мотив маски реализуется в соответствующих словах и словосочетаниях, среди которых - «напустить вид», «утаить», «сделать лицо» и другие. В сатирическом мире Булгакова маска функционирует как способ сатирической типизации персонажей. Существование личности в миропорядке построено, по Булгакову, как последовательное надевание — снимание маски.

Булгаков запечатлевает человека в кульминационно-переломные моменты истории. Через изменения в его внутреннем мире и жизни писатель, как в зеркале, отражает «переходность», «переломность» эпохи.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ диссертации посвящена исследованию сатирического модуса мира в творчестве Булгакова. В ней анализируется модель, структура и характер отношений между социальной и природной сферами в художественном творчестве писателя, между человеком и «вещной средой», личностью и эпохой.

Приметы времени в булгаковской сатирической прозе просматриваются везде: скоротечные должности; исчезновения людей не только из «нехорошей квартиры», но и с рабочих мест; практика доносительства на соседа; неразрешимый квартирный вопрос и так далее. Вводя современный фон, сатирик включает повествование в исторический контекст.

Булгаков постоянно подчеркивает изменяемость мира, отмечает его ненормальность, абсурдность. В «Собачьем сердце» сознание Шарикова отражает восприятие мира как перевернутого, изломанного. Не случайно первые фразы, произнесенные им после операции, представляют собой бессвязные обрывки разговоров и непристойностей.

Ситуация «безвременья», сформировавшаяся в период между двумя культурными эпохами, накладывает отпечаток на восприятие мира (и соответственно человека): он осознается как терпящий катастрофу. Поэтому в произведениях писателя возникают мотивы крушения цивилизации, города, дома, хотя катастрофы в произведениях М.А. Булгакова не приносят необратимых изменений, а сводятся к небольшой встряске человека и мира, которые после внесения определенных корректив продолжают свое движение вперед. Но все же в исследуемых произведениях весьма ощутимо сквозит чувство неизбежного, неотвратимого конца. Оттягивая неминуемый трагический исход, писатель дает человеку время задуматься и шанс измениться.

Постигая сущность процессов, протекающих в стране после революции, М. Булгаков подчеркивает покорное приятие героями окружающего

их мира. Большинство сатирических персонажей не в состоянии сопротивляться среде собственного обитания, социальным условиям жизни даже тогда, когда внутренне они эту действительность не принимают (например, Короткое в «Дьяволиаде», Персиков в «Роковых яйцах», Мастер в «Мастере и Маргарите» и др.). Человек пытается уйти в быт, спрятаться там от непонятной реальности, но и быт предстает недружелюбной силой: спички не зажигаются, отопление промерзает, калоши воруют. Герой Булгакова испытывает постоянное чувство неустроенности и внутреннего дискомфорта, что видно из описаний писателем его каждодневного существования, введением символических мотивов разрушения - ветра и метели; гибел города, дома.

Мир Булгакова — это мир наоборот, где действуют не нравственные законы, а законы борьбы за выживание. К такому поведению индивида в обществе приводит нестабильность человеческого существования : человек приспосабливается к сложившейся ситуации, становится злым, агрессивным. Основной принцип в подходе к людям - искусственный отбор, критерием которого является способность героя вписаться в новую действительность. Поэтому люди с тонкой, ранимой душой, такие как Коротков, Персиков, Мастер, чувствуют себя неуютно в этом чужом мире. Выживают самые ловкие, изворотливые, бездушные. Кальсонер меняет одну руководящую должность на другую. А Александр Семенович Рокк вообще хорошо себя чувствует в любой среде.

Известно, что в специфике социальной культуры, в том числе и в особенностях быта, «вещного мира», отражаются признаки исторического времени. Этим широко пользуется и Булгаков в сатирической прозе. Так, образы одежды, трапезы, жилища у писателя выступают как средство передачи тенденций эпохи и ее исторического колорита. Несоответствие костюма веяниям моды своего времени или комически утрированное желание этой моде соответствовать писатель умело использует так же, как прием сатирического изображения персонажей и выражения своего отношения к ним.

Официальная модель мира у Булгакова выстраивается по принципу вертикали, полюсами которой выступают «верх» и «низ». Социальное устройство общества, кроме всего прочего, обнаруживается в иерархии образов материального ряда. Костюм, еда, квартира, имея семиотическую природу, в булгаковской прозе выполняют функцию знаков модели мира Москвы. В столичном мире Булгакова каждый герой занимает определенную нишу на шкале ценностей этой вертикали, и эти образы отражают социальный статус человека, определяют значимость его в обществе.

Одежда в сатире писателя выступает как знак официального миропорядка, чем выше положение хозяина, тем респектабельнее его внешний вид. она начинает даже замещать собой человека. Так, исчезновение председателя Зрелищной комиссии никак не отразилось на делах его учрежде-

ния. Костюм Прохора Петровича с успехом выполнял обязанности своего пропавшего хозяина. Костюм является символом власти, и не случайно в «Собачьем сердце» представителей правящего класса Булгаков облачает в одинаковую одежду. Отношение к костюму как символу власти ярко иллюстрируется в сцене расправы Маргариты с врагами Мастера, когда героиня топит в ванной костюм Латунского. Полное отождествление личности и костюма приводит к тому, что герой, потерявший костюм, скатывается к подножью социальной пирамиды. Он воспринимается как нарушитель социальных законов: «Человек в белье может следовать по улицам Москвы только в одном случае, если он идет в сопровождении милиции, и только в одно место — отделение милиции!» [V, 65]. Но, потеряв в плане материальном, персонаж Булгакова обретает духовные ценности. Происходит избавление от маски, за которой скрывается истинная суть персонажа, например, Ивана Бездомного.

Следующим примером иерархического устройства общества в мире Москвы выступает еда. В образах трапезы обнаруживается не только поэтапное развитие социальной системы, но и проявляется его социальное устройство. Скользкая картошка и стакан чая в каждодневном рационе Ко-роткова и обилие в меню «для своих» ресторана «Дом Грибоедова» выступают полюсами этой системы — ее «низ» и «верх». Отношения в обществе выстраиваются по типу «начальник — подчиненный», в основе которого лежит оппозиция «молено /нельзя». Новая власть живет по принципу вседозволенности и безнаказанности. Ее главенствующее положение проявляется в обладании определенными привилегиями, поэтому и возникают рестораны, санатории, магазины «для своих». В «Грибоедов» не попадешь без заветной красной корочки. В описании трапезы акцентирована телесность и динамика физических тел, распространяющихся в пространстве. Особое место в процессе поглощения пищи отводится винопитию. Чаще всего герои пьют водку - самый простой напиток. Трапеза такого типа приводит к тяжелому опьянению. Страшными кажутся пляшущие в ресторане «Грибоедов» пьяные поэты и писатели в «Мастере и Маргарите». Булгаков выявляет в пьяном, телесном «взрыве» хмеля и энергии некий мертвящий итог: налицо саморазрушение, так как герой чаще всего не может восстановить события с ним происшедшие после винопития.

Квартира — это еще один пример проявления общественной иерархии. Жилище представлено образами отдельной и коммунальной квартир. Комната в общей квартире вызывает негативное отношение со стороны персонажей, это обиталище простых людей. Предмет мечтаний героев — отдельное благоустроенное жилье. Поэтому так упорно сопротивляется профессор Преображенский уплотнению, превращению отдельной квартиры в коммунальную. Только удачливые и благополучные имеют право на индивидуальное жилье и не знают «ужасов житья в совместной квартире» [V, 210]. Таким образом, в сатирическом мире противопоставляется инди-

видуалное, частное и общественное, коллективное: «я» и «мы». Чем выше на ступенях социальной пирамиды стоит персонаж, тем лучше его условия проживания.

Следовательно, основными критериями в социуме являются общественная значимость и успешность героя, которые не всегда, однако, являются результатом его нравственного и духовного совершенства.

Можно утверждать, что один из важнейших кодов сатирических произведений Булгакова - это код «театральности», реализующий моделирующую метафору «театр жизни». Несуразность всего происходящего в мире, где место человека в социальной структуре общества важнее его личных качеств, воспринимается М.А. Булгаковым как балаган, театр. Официальная система социальных координат: нравственные устои, общественные законы, — все ставится с ног на голову. Полюса системы меняются местами: хорошее - это плохое, а плохое выдается за хорошее. «Театральность» становится официальным мировоззрением, жизненной позицией. Сеанс в Варьете в романе «Мастер и Маргарита», где происходит мнимое (обнажение человеческой сути) и подлинное (раздевание, снятие одежды) разоблачение, - пример постижения мира в карнавальной традиции.

Театрализация жизни в сатирических произведениях М.А. Булгакова имеет множество проявлений. Это не только мифологизация и карнавали-зация пространства, художественная театральность, использование в тексте сценической формы и приемов, но и социальный театр или социальный маскарад. Человек у Булгакова предстает как актер на сцене жизни, он играет и лицедействует. У Булгакова актерство выводится как образ жизни и действия индивида в быту, так как его герои принимают условия существования в новой общественной системе. Под «актерством» в данном случае следует понимать особый тип поведения персонажа, заключающийся в его стремлении «представляться», вести себя «картинно», изображать другого человека или надевать на себя ролевую маску и т.п. Вообще, «актерство» в булгаковских произведениях приобретает особый смысл, реализуя в тексте следующие положения: «актерство — жизненная позиция», «актерство поневоле».

Актерство некоторых персонажей - это их профессия. Шариков в бытность Климом Чугункиным играл на балалайке в трактире. Александр Семенович Рокк — артист по профессии, он хорошо играет на саксофоне. Профессия становится жизненной позицией. Тем самым игровое начало в жизни персонажей не просто доминирует, а становится жизненной философией. Таким образом, в произведениях латентно, вновь возникает оппозиция «подлинное / неподлинное».

Герои, потерявшие свой социальный статус, свою социальную роль, оказываются выброшенными из привычной среды, что отражается, в частности, и на потере ими своего подлинного имени (Короткое, Мастер). Новое имя героя навязывает ему определенный стереотип поведения, точнее

обнажает этот стереотип, так как раскрывает характер восприятия личпо-сти средой, в которой эта личность обретается. Переименование Короткова в Колобкова ведет к восприятию героя как мошенника и обманщика. Поэтому утрата социальной роли воспринимается героями как обнажение их экзистенции; и, наоборот, попытка восстановить утраченное или обрести новый статус, хотя бы вымышленный, - как актерство.

Утратив свои социальные роли, некоторые персонажи занимают позиции сторонних созерцателей жизни, что в рамках «театральности» реализуется как позиция «зрителя», противостоящая позиции «актера». Если Варфоломей Короткое и Иван Бездомный пытаются изменить сложившуюся ситуацию, то Мастер, потеряв себя, прячется в своем подвале, отгородившись от жизни, обретает «роль» созерцателя, становится в позицию зрителя. В данном случае активная, деятельная позиция противопоставляется пассивной.

Писатель создает масочный миропорядок. Все эти маски и роли имеют одну общую основу: они - порождение официальной знаковой системы и ориентированы на отражение неполноты человеческого существования в бытии.

Понятие «жизнь-театр» в сатирических произведениях Булгакова имеет расширенное значение: не только Москва, но и вся российская действительность — театр, вся жизнь — балаган, карнавал. Писатель постоянно подчеркивает слияние «жизкк» и «спектакля». События, происходящие в «Мастере и Маргарите» без участия инфернальных существ, еще более расширяют «театральное» пространство, подчеркивая мысль о том, что обычное реальное бытие само по себе призрачно, неестественно с точки зрения здоровой логики. Оппозиция «актерство / естественность» здесь соотносима с базовой для реализма оппозицией «подлинное / пеподлин-иое».

Особого внимания заслуживает пространственно-временная организация сатирического мира М. Булгакова. Сатирические произведения писателя в силу своей специфики имеют уникальный хронотоп, который определяется использованием элементов фантастики, имеющей бытовую окраску и вытекающей из деформации современной действительности.

Сатирический мир у Булгакова — это не замкнутая, изолированная структура. Его пространственно-временные параметры, с одной стороны, совпадают с реально-историческим бытием: художественное время у него соотносится со временем реальной жизни общества, а художественное пространство характеризуется географической достоверностью, для чего писателем вводится упоминание реально существующих названий городов и областей. Это делается не для того, чтобы поставить малый мир героев в естественную зависимость от большой окружающей жизни, а все эти историко-культурные знаки помогают включить данный художественный текст в повествование о жизни страны в 20-30-е годы XX века. С другой сторо-

ны, несмотря на введение примет эпохи в сатирических целях, писатель создает особый фантастический хронотоп, основные составляющие которого — время и пространство - характеризуются непостоянством и текучестью.

В пространственной форме сатирических произведений Булгакова проявляется тенденция начала XX века к поиску новых форм моделирования пространства. Одним из подходов к пространственной форме является изложенная в работе П.А. Флоренского «Мнимости в геометрию) концепция о двойной геометрической плоскости, сторонником которой был Булгаков. Пространство и время в его сатирическом модусе мира - категории условные, обладающие мнимостью: пространство способно растягиваться. до масштабов огромного бального зала и сужаться до размеров маленькой подвальной каморки Мастера или комнатки Короткова в коммунальной квартире. Условность временной категории подчеркивается перенесением повествования не только из прошлого в настоящее и наоборот, но и способностью взаимопроникновения времен.

Идея «двойственности», коллизия должного и реального дает возможность художнику сформировать образ двойственного мира, в котором человек беспомощен.

Хронотопическое завершение «картины мира» в произведениях Булгакова происходит в ценностно-смысловом контексте «городского мифа». Под «городским мифом» понимаем систему представлений, вырабатываемых «коллективным сознанием» в определенный исторический период и имплицитно используемых автором в своих произведениях.

Писатель ориентируется на устоявшуюся культурную традицию и создает в исследуемых произведениях образ Города, как древнего «мирового центра». Какие бы катаклизмы и катастрофы не сотрясали мир, Город этот вечен и постоянен. Булгаковский город резко противопоставлен «остальному» миру. Это противопоставление создает гротескно деформированное пространство, усиливающее впечатление изоляции, в которой оказался город, и ощущение не просто земного, но космического одиночества.

В контексте «городского мифа» Москва в сатирических произведениях МА Булгакова предстает как город фантасмагорический. Его фантасмагория обусловлена «бешеным» ритмом жизни в советском государстве, вследствие чего жизнь в Городе приобретает характер причудливого, бредового видения, в мировосприятии человека господствует ощущение хаоса, зыбкости собственного существования (экзистенциальные мотивы). Поэтому мотивы зыбкости, хаотичности человеческой жизни, бешеного ритма действительности, фантастически скоротечных, как чахотка, должностей — основные мотивы «московского мифа». Вчера Коротков - делопроизводитель в Спимате, сегодня - человек без постоянного места работы и документов. Вчера Преображенский - полноправный хозяин квартиры, сегодня он должен уплотниться.

Подобное изображение советской столицы в булгаковской интерпретации неотделимо от инфернального и эсхатологического начал. В повесть «Дьяволиада» инфернальное начало вносится мотивом «запаха серы». Этот мотив определяет поворотные этапы в жизни главного героя, он возникает как только в жизнь героя вторгается что-то необычное, не поддающееся логическому объяснению, предвещая тем самым трагическое развитие действия.

В повести «Роковые яйца» инфернальное определяется хтонически-ми образами гигантских гадов и змей. В этом произведении мотив змея, как олицетворения зла, дается параллельно с мотивом храма Христа, добрым началом. В идейно-художественном аспекте повести мотив храма Христа несет большую смысловую нагрузку. В той части сюжета, где повествуется о драматических событиях (открытие Персиковым «красного луча», «куриный мор» в республике и эксперимент Рокка в зверосовхозе), образ храма Христа исчезает из описаний Москвы. Лишь только события принимают счастливый поворот, он появляется снова. Вариации мотива храма в повести «Роковые яйца» обнажают мировоззренческую позицию МЛ. Булгакова, тесно связывающего научно-фантастическое содержание повести с ситуацией социального эксперимента, происходящего в стране.

В повести «Собачье сердце» инфернальное вводится использованием особого освещения: свет и тьма соседствуют и перетекают друг в друга не только на московских улицах, но и в квартире профессора Преображенского.

Принципы построения городского пространства у Булгакова направлены на отражение существующей двойственности эпохи. Большой город, каким является Москва, сталкивая между собой громадные людские массы и нейтрализуя факторы знакомства или родства, обострял существующие противоречия городской жизни: цельность и фрагментарность, единство и раздробленность. Нигде человек не ощущает себя настолько объединенным и изолированным одновременно, как в большом городе. Булгаков удачно использует этот эффектный художественный прием для раскрытия противоречий действительности. Он вводит характеристику городского дома в вертикальной проекции, от чердака до подвала: на крыше заканчивает свою жизнь Коротков, в подвале прячется от жизни и людей Мастер. Вертикальное рассечение дома дало Булгакову возможность показать проекцию города со всеми его свойствами: соединяемость, объединенность всех его жителей при изолированности семей или отдельных лиц. Таким образом, дом — это город в миниатюре, с тем отличием, что горизонтальная координата в пространстве замещается вертикальной перспективой.

Дом в сатирическом мире Булгакова имеет черты «ковчега», спасительного корабля в хаотичном «житейском море». В произведениях отмечается явная тенденция к разрушению традиционного понятия «дом» -убежище; свое, отдельное жилье. Принцип «мой дом — моя крепость» по-

еле революции 1917 года перестает быть основополагающим. Героя могут лишить его жилища, необходимо лишь написать анонимку, или уплотнить, превратить отдельную квартиру в коммунальную. Разложение устоявшихся представлений, понятий подчеркивает трансформацию, изменение мира.

Булгаков в сатирических произведениях не ограничивается пределами столицы. В круг его художественных интересов вовлекается и русская провинция, которая многим связана с главным городом страны. Столичную жизнь писатель проецирует на провинциальную. Все процессы и изменения социально-политической действительности большого города отражаются, как в зеркале, на окраинах советско-социалистической «империи» зачастую с обратным знаком. Оппозиция «столица / провинция» не является основным структурообразующим элементом в сатирическом мире Булгакова. Образ провинции возникает в его творческой лаборатории лишь как продолжение иллюстрации процессов, происходящих в стране, для создания более полной панорамы событий.

Таким образом, сатирический модус мира Булгакова реализуется как сочетание разных семиотических воплощений, создающих единую структуру текста. По нашему мнению, роман «Мастер и Маргарита» и «сатирическая трилогия» (Козлов Н.П.) о Москве 20-х можно воспринимать как единый текст (метатекст по отношению к отдельным произведениям), так как в том и другом случае писателем создана картина мира, которой свойственна синонимия сюжетных коллизий, повторяемость отдельных мотивов и приемов в описании социального мира, в воссоздании социальных отношений, в способах характеристики героев.

Характер конфликта, своеобразие проблематики и хронотопа определяют особенности «сатирического модуса мира» в данных произведениях писателя. Во-первых, бросается в глаза локализация ракурса в изображении действительности на обычном, незаметном, том, что примелькалось в каждодневной суете; во-вторых, сатириком дается установка на глубиннее исследование общественной жизни в ее взаимосвязях, что определено переходностью времени. На наш взгляд, в сатирическом мире Булгакова акцентируется не просто пагубное, механизирующее, нивелирующее воздействие социума, «среды» на человека, а своеобразное превращение социальной среды в подобие естественного мира, где человек поставлен в ситуацию «борьбы за существование», в которой выживает сильнейший.

Персонажи Булгакова погружены в историческую реальность, находящуюся в состоянии раскола и кризиса. Писатель вводит человека в обстановку, когда прерывается поступательное развитие общества, происходит «разрыв времен». Герой начинает жить в непривычной обстановке: одновременно и в прошлом, которое превращается в развалины, и в будущем, которое еще только складывается. Эта кризисная ситуация дала Булгакову сатирического героя и позволила приемами сатиры обнажить глубинную суть бытия в драматический период развития страны.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подведены итоги исследования, намечены перспективы дальнейшего научного поиска.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Плаксицкая Н.А. Гротескная ситуация в сатирическом сюжете по-Еести М. Булгакова «Роковые яйца» // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Тверь, 1998. С. 72-73.

2. Плаксицкая Н.А. Традиции сатиры Н.В. Гоголя и M.Е.. Салтыкова-Щедрина в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Вопросы исторической и теоретической поэтики. Гродно, 1998. С. 356-361.

3. Плаксицкая Н.А. Гротеск как средство сатирической деформации в повести М.А. Булгакова «Дьяволиада» // Молодые голоса ЕГПИ. Елец, 1999. С. 103-105.

4. Плаксицкая Н.А. Особенности сатирической образности в повестях М. Булгакова 20-х годов. // Литературоведение накануне XXI века. Липецк, 1999. С. 9-17.

5. Плаксицкая Н.А. Традиции Э.Т.А. Гофмана в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Мир романтизма. Тверь, 2000. С. 159-164

6. Плаксицкая Н.А. Провинция и провинциалы в ранней сатире М.А. Булгакова // Молодые голоса ЕГПИ. Елец, 2000. С. 82-86.

7. Плаксицкая Н.А. Анекдотическая ситуация в системе сатирического сюжета повести М.А. Булгакова «Дьяволиада» // Два Булгакова. Разные судьбы. М.-Елец, 2002. (в соавторстве с Зверевой Л.И.). С. 144-148.

8. Плаксицкая Н.А. Образ провинции в повести МЛ. Булгакова «Роковые яйца» // Два Булгакова. Разные судьбы. М.-Елец, 2002. С. 109-114

9. Плаксицкая Н.А. Провинция и провинциалы в ранней сатире М.А. Булгакова (на материале фельетонов, рассказов 20-х годов и повести «Роковые яйца») //Творческое наследие писателей русского подстепья: проблематика и поэтика. Елец, 2002. С. 96-102.

10. Плаксицкая Н.А. «Внутретгай/внеппшй» человек в сатирическом мире М.А. Булгакова (на материале повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита») // Творческое наследие писателей русского подстепья: проблематика и поэтика. Елец, 2003. С. 96-113.

Лицензия на издательскую деятельность ИД №06146. Дата выдачи 26.10.01.

Формат 60 х 90 1/16 Усл.-печл. 1,0

Тираж 100 Уч.-издл. 1,2

Печать трафаретная Заказ 66

Отпечатано с готового оригинал-макета на участке оперативной полиграфии Елецкого государственного университета им. ИА. Букина.

Елецкий государственный университет им. ИД Бунина. 399770, г. Елец, ул. Коммунаров, 28.

UM 879

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Плаксицкая, Наталья Александровна

Введение.

ГЛАВА I. САТИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ М.А.

БУЛГАКОВА.

§ 1. Проблема сатиры в науке о литературе.

§2. Понятие сатирического «модуса художественности».

§3. Природа художественности повестей 20-х годов и романа «Мастер и

Маргарита» М.А. Булгакова.

ГЛАВА П. САТИРИЧЕСКИЙ МОДУС ЧЕЛОВЕКА В ПОВЕСТЯХ 20-Х ГОДОВ И РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА» М.А.

БУЛГАКОВА.

§1. Концепция человека в сатирическом модусе мира М.А. Булгакова.

§2,Оппозиция «внешнего/внутреннего» в концепции человека.

§3. Человек и «механизм».

§4. «Лицо» и «маска».

ГЛАВА III. САТИРИЧЕСКИЙ МОДУС МИРА В ТВОРЧЕСТВЕ М.А.

БУЛГАКОВА.

§1. Взаимообусловленность человека и мира в сатирических произведениях М.А. Булгакова.

§2. Человек и «вещный мир»

§3. Метафора «театр жизни» и ее реализация в сатире

Булгакова.

§4. Пространственно-временная организация сатирического мира

Булгакова.

§5.Образ города в хронотопе сатирического произведения М.А.

Булгакова.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Плаксицкая, Наталья Александровна

Михаил Афанасьевич Булгаков, бесспорно, принадлежит к числу классиков русской литературы XX века. Это писатель, по отношению к которому в последней трети XX века можно констатировать повсеместный читательский интерес и особую активность исследовательской мысли.

За тридцать с небольшим лет, что существует булгаковедение, об этом художнике написано, пожалуй, больше, чем о ком-либо другом из авторов «потаенной» литературы.

Исследование творческого наследия писателя шло в несколько этапов. Уже при жизни автора (в 20-е годы) о нем было написано свыше 300 отзывов. Как отмечал сам Булгаков, из них похвальных оказалось всего 3, остальные — это статьи критического характера: хула, наветы, политизированные оценки творчества. Затем были годы долгого безмолвия, о творчестве художника и о его существовании забыли.

Но, начиная с 60-70-х годов, отмечается новый всплеск интереса к творчеству М. Булгакова. Появляются первые серьезные литературоведческие работы, в которых осмысливается творческая биография писателя, магия его таланта, поэтика театрального наследия. Центром исследовательского притяжения становится опубликованный в 1966 году в журнале «Москва» роман «Мастер и Маргарита». Огромный вклад в его научное осмысление внесли статьи И.Ф. Бэлзы, В Л. Лакшина, Г.А. Лескисса, О.Н. Михайлова, Н.П. Утехина, М.О. Чудаковой, Л.М. Яновской и др. [1]. В этих исследованиях была сделана попытка определения метода писателя и художественного своеобразия его «закатного» романа.

Настоящий научно-исследовательский «бум» в булгаковедении произошел во второй половине 80-х годов, когда были закончены основные публикации неизвестных ранее художественных текстов Булгакова. Издана и большая часть сохранившихся документов — писем, дневников писателя.

Огромная популярность Булгакова в читательских кругах и открытие новых биографических фактов способствуют возникновению дополнительных аспектов изучения его литературного наследия и подвигают учёных на дальнейшие искания, стимулируя тем самым появление все новых и новых работ о творчестве выдающегося художника. В это время в основном создаются исследования историко-биографического характера: «Творческий путь Михаила Булгакова» JT.M. Яновской (1983), «Возвращение мастера» В.В. Петелина (1986), «Жизнеописание Михаила Булгакова» М.О. Чудаковой (1989), «Михаил Булгаков в художественном театре» A.M. Смелянского (1989), «Из записок разных лет: Михаил Булгаков. Николай Заболоцкий» С.А. Ермолинского (1990), «Михаил Булгаков» В.Г. Боборыкина (1991) и многие другие.

Все это, бесспорно, способствовало дальнейшему углубленному изучению творчества писателя, особенно романа «Мастер и Маргарита», оказавшегося в эпицентре не только литературоведческого, но и общественно-политического, идеологического внимания: «Загадки известных книг» И.Л. Галинской (1986), «Роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Очерки творческой истории» Б.В. Соколова (1991), «Роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита"» А.З. Вулиса (1991), «Треугольник Воланда» J1.M. Яновской (1992) и так далее.

Интересным в булгаковедении этого периода представляется направление, впервые обозначенное в работах Б.М. Гаспарова (1978) и Ю.М. Лотмана (1986), которые, используя структурно-семантические и интертекстуальные методы исследования, предложили мотивный и лейтмотивный анализ произведений художника [2].

В обширной научно-критической литературе 90-х годов наметились самые разнообразные пути и способы изучения творческого наследия Булгакова: исследование мифопоэтической основы его творчества (О.С. Бердяева, Т.Л. Воротынцева, Е.О. Пенкина), философско-этической проблематики произведений (М.О. Булатов, А.А. Кораблев, Е.В. Ухова), оценка влияния Булгакова на литературный процесс XX века (Л.Г. Джаналия), изучение своеобразия повествовательной структуры малой прозы и романов писателя (Е.А. Иваньшина, Е.В. Пономарева, М.С. Штейман), архивно-биографические изыскания (Б.С. Мягков, М.О. Чудакова). В современном булгаковедении поднимается вопрос о наличии литературных традиций в произведениях писателя. Его справедливо рассматривают как продолжателя исканий классической русской (П.Р. Абрагам, А.К. Жолковский, О.А. Павлова, Н.Е. Титкова и т.д.) и зарубежной (С.В. Никольский) литературы. В исследовании проблемы традиции применительно к творчеству Булгакова наметилась определённая тенденция: выводы о наличии преемственности, генетической связи, как правило, делаются на основе отыскиваемых текстовых аналогий, повторяющихся мотивов, художественных приёмов. Показательны в этом плане кандидатские диссертации О.А. Долматовой «Драматургия М.А. Булгакова: формы взаимодействия с русской литературной традицией» (2001) и JI.B. Борисовой «М.А. Булгаков и М.Е. Салтыков-Щедрин: (Когнитивная парадигма. На материале произведений «Мастер и Маргарита» и «История одного города»)» (2001).

Особое направление в современном булгаковедении образовали работы, посвященные анализу своеобразия художественного мира писателя, поэтике его произведений. Среди них выделяются монографии Г.М. Ребель «Художественные миры романов Михаила Булгакова», В.В. Химич «"Странный реализм" Михаила Булгакова», Е.А. Яблокова

Художественный мир Михаила Булгакова», книга А. Дравича «Михаил Булгаков как классик» и т.д.

В целом булгаковедение достигло значительных успехов в разработке проблемы единства и целостности творчества Булгакова, в исследовании идеостиля писателя, особенностей поэтики, в раскрытии нравственной и социально-исторической проблематики его произведений, в постижении сложности Булгакова-философа, в осмыслении связей творчества писателя с широким литературным и культурным контекстом.

Но, несмотря на такой «взрыв» интереса к литературному наследию писателя, в булгаковедении все еще существует ряд сфер, обойденных вниманием исследователей, или малоизученных, которые в силу специфики творчества писателя требуют углубленного постижения. На периферии научного интереса остается вопрос о смехе Булгакова в самых разных его градациях (от комического до сатирического) и особенностях сатирического изображения мира и человека.

Нельзя сказать, что вопрос об особенностях сатиры М.А. Булгакова, занимающей одно из центральных мест в творчестве писателя, совсем выпал из поля зрения исследователей. Уже в 1968 году в №6 журнала «Новый мир» была опубликована статья В.Я. Лакшина «Роман М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"», где ученый касается вопроса своеобразия сатирического пласта «закатного» романа писателя. Данная работа имела большое значение для последующего исследования сатирической прозы писателя, так как в этой работе обозначились основные ориентиры и пути для дальнейших изысканий.

Интересные наблюдения над поэтикой сатирической прозы М.А. Булгакова, содержатся в монографиях В.Г. Боборыкина, А.З. Вулиса, в статьях Л.Ф. Ершова, Л.П. Фоменко, Л.Б. Менглиновой, Н.П. Козлова, в комментариях и предисловиях к пятитомному собранию сочинений (Г.А. Лескисса, Л.М. Яновской) и избранных произведений (В .Я. Лакшина) писателя.

В последние годы также появился ряд исследований, в которых предметом изысканий становится сатирический дар писателя. К числу таковых относятся кандидатские диссертации Ким Су Чан «Комическое и фантастическое в прозе М. Булгакова (от "Дьяволиады" к "Мастеру и Маргарите")» и В.Б. Петрова «Комическое и трагическое в драматургии М.А. Булгакова (20-е годы)». В этих исследованиях ученые попытались определить механизм взаимодействия эстетических категорий «комического и фантастического», «комического и трагического» и их роль в художественной структуре произведений писателя.

Особо следует сказать о докторской диссертации Н.С. Степанова «Сатира Михаила Булгакова в контексте русской сатиры XIX — I половины XX века». Здесь сатирическое творчество писателя рассматривается в аспекте традиций русской классической сатиры. Исследователь полагает, что Булгаков — «сатирик по преимуществу», который в своем творчестве продолжает традиции А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова. В работе проводится сравнительный анализ между сатирой М.А. Булгакова и сатирой А.С. Грибоедова, А.В. Сухово-Кобылина и Козьмы Пруткова, Максима Горького, В.В. Маяковского, Л.М. Леонова и др. Ученый, рассматривая поэтику прозы писателя, прослеживает традицию в развитии отдельных образов и мотивов.

В указанных работах намечен контур научных изысканий, предложены основные пути изучения сатирической прозы писателя, но целостного исследования, посвященного своеобразию сатирического модуса художественности в прозе 20-30-х годов Булгакова, до сих пор не создано. Между тем ощущается потребность в такой работе.

В периоды кризисов и исторических переломов, когда в обществе актуализируются проблемы ценностей, определяющих нормы поведения человека в социуме, особенно возрастает интерес к сатире. Поэтому изучение сатирического модуса художественности в творчестве Булгакова в таком аспекте является весьма актуальным на данном этапе развития современного общества. Рассмотрение настоящей проблемы дает возможность приблизиться к решению вопроса о существенных принципах поэтики сатирической прозы писателя, до сих пор скрывавшихся от исследовательского взгляда, и через них постичь художественный мир сатиры писателя, способы воплощения в конкретные художественные формы тех идей, которые волновали художника.

Предметом нашего внимания будет специфика экзистенциального аспекта сатирического модуса в творчестве М.А. Булгакова с учетом прагматики сатирического текста; нас будет интересовать человек и картина мира в сатире М.А. Булгакова.

Под модусом художественности мы понимаем определенный род художественной целостности произведения, общий принцип его внутренней самоорганизации, «предполагающий не только соответствующий тип героя и ситуации, авторской позиции и читательского восприятия, но и внутренне единую систему ценностей и поэтики» [3].

Применительно к сатире М.А. Булгакова мы выбрали термин «сатирический модус», а не «картина мира». На наш взгляд, «картина мира» - это обобщенное понятие-метафора, не имеющее четких границ. Слово «модус», пришедшее в литературоведение из философии, происходит от лат. «modus» и обозначает меру, способ, форму бытия, то есть налицо определенная разновидность, вариативность. Такое понимание дает возможность на основании некоего инварианта картины мира», выстраиваемого по сатирическим текстам писателя, предложить свою версию прочтения этой картины, дать ее интерпретацию. Следовательно, сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова — это образ, который является лишь вариантом «картины мира».

В произведении часто функционируют несколько литературных модусов, которые дополняют друг друга, но обычно один из них выступает доминантой видения мира. При интерпретации текста доминанта видения мира: эмоциональная, эстетическая — это тот «пласт», который актуализируется в определенном социокультурном контексте восприятия. Так, в романе «Мастер и Маргарита» параллельно с сатирической стратегией разворачивается драматическая, связанная с линией Мастера и Маргариты, описание трагической судьбы которых еще больше углубляет обличительную тенденцию. В данном случае эстетическая целостность произведения достигается благодаря тому, что один из типов завершенности художественного мира становится его эстетической доминантой. На наш взгляд, в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» сатирический модус художественности является доминирующим, он выступает тем организующим началом, которое формирует соответствующий тип героя и ситуации, внутренне единую систему ценностей и поэтики.

В плане исторической поэтики система модусов проявляет отдельные закономерности поэтапного развития литературы, что позволяет проследить генезис некоторых черт поэтики произведений М.А. Булгакова, развитие мотивов в его сатирическом творчестве. А онтологическое измерение модуса художественности, со своей стороны, подчеркивает экзистенциальный аспект проблемы. Все это дает возможность рассмотрения концепции человека на фоне картины мира в произведениях художника.

Таким образом, сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова рассматривается нами как образ человека, сформировавшийся в культуре XX века и отраженный на фоне картины мира, созданной в сатирической прозе писателя. В таком подходе к проблеме сатирического в литературном наследии художника учитывается весь комплекс исторических, философских, эстетических и этических взглядов писателя, воссозданных на страницах его сатирических произведений.

Цель диссертационного исследования заключается в рассмотрении сатирического модуса художественности в повестях М.А. Булгакова 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита» как формы выражения авторской концепции человека на фоне создаваемой им картины мира. Такой подход, в свою очередь, дает возможность доказать, что сатирическая проза писателя предстает не как сумма произведений и не как набор автономных мотивов, образов, но как единый сатирический текст (метатекст по отношению к отдельным произведениям), представляющий собой семиотически неоднородное целое.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие конкретные задачи:

Представить анализ различных подходов к изучению сатиры и выразить свою точку зрения по данной проблеме.

Дать определение термина «сатирический модус» художественности, раскрыть его научную этимологию и тот смысл, который в него вкладывается в современном научном употреблении.

Исследовать сатирическую прозу Булгакова как единый текст, представляющий собой метатекст по отношению к отдельным произведениям писателя.

Выявить концепцию человека в сатирических произведениях писателя.

Показать сложный характер взаимосвязи мира и человеку в сатире Булгакова.

Определить основные структурообразующие принципы архитектоники сатирической прозы Булгакова, выявить доминирующие аспекты в ее поэтике, проследить развитие сатирических мотивов в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита».

Материалом исследования для решения поставленных задач послужили сатирические произведения М.А. Булгакова (повести 20-х годов «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» и роман «Мастер и Маргарита»). К анализу привлекаются также дневниковые записи писателя.

Сатирические повести 20-х годов и роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова рассматриваются нами в их единстве и целостности. В процессе исследования были использованы элементы типологического, историко-генетического, системно-целостного, мифопоэтического, интерпретационного и мотивного методов анализа художественного текста. В зависимости от характера исследуемого материала в отдельных разделах преобладает тот или иной метод. К сатирическому творчеству Булгакова применяется телеологический подход, то есть каждое произведение должно быть рассмотрено с учетом тех условий, в которых оно было написано.

При рассмотрении произведений Булгакова, написанных на сатирическом материале, как единого текста основное внимание сосредоточено на парадигматическом описании представленных в прозе писателя символов социального ряда и психологических и фенотипических особенностях человека, где особый акцент делается на физиологических моментах и функциях тела. Выбор угла зрения во многом продиктован спецификой булгаковских текстов, которым свойственны синонимия сюжетных коллизий, повторяемость отдельных элементов в описании социального мира, в воссоздании социальных отношений, в способах характеристики героев и т.п.

Данный научный подход сложился с опорой на теоретико-методологические принципы изучения литературного произведения, сформулированные в трудах крупнейших западных и отечественных ученых в области истории русской литературы XX века, сравнительной и исторической поэтики: Г.Д. Гачева, А.К. Жолковского, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана, В.Е. Хализева, Т.М. Цивьян, М.Б. Ямпольского и др. В своем исследовании мы опирались на историю изучения комического в эстетике и на новейшие исследования в этой области: Р. Барта, А. Бергсона, Б. Дземидока, Д.С. Лихачева, В.Я. Проппа, Н. Фрая и др. Несколько концепций оказали наибольшее влияние на методологию работы: понимание комического в немецкой классической эстетике, теория модусов художественности В.И. Тюпы.

При выборе подходов к вопросу об особенностях сатирического модуса мира и человека в творчестве М.А. Булгакова мы учитывали результаты исследований булгаковедов: В.Я. Лакшина, Л.В. Менглиновой, В.В. Новикова, М.С. Петровского, Г.М. Ребель, Н.С. Степанова, В.В. Химич, М.О. Чудаковой, Е.А. Яблокова, Л.И. Яновской и др.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В сатирической прозе Булгакова человек — критерий оценки действительности, через изменение в его внутреннем мире проявляется деформация всего общества.

2. На первый план в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» выдвигается исследование психологии массы, писатель разрабатывает образ «массовидного» человека, в основе которого лежит унификация личности, уничтожение в ней индивидуального начала.

3. Концепция человека в сатирическом творчестве М.А. Булгакова выстраивается на оппозиции «внешнего / внутреннего». Как средство художественного выражения этой антиномии применяются поэтика примитива и снижающих оценок, различные формы словесного и предметно-словесного иносказания.

4. Несмотря на введение Булгаковым примет эпохи, в его сатирических произведениях создается особый фантастический хронотоп, основные составляющие которого — время и пространство — характеризуются непостоянством и текучестью.

5. В сатирических произведениях М.А. Булгакова «петербургский миф» сменяется «московским», в котором Москва предстает как город фантасмагорический, живущий в бешеном ритме, вследствие чего жизнь в Городе приобретает характер причудливого, бредового видения, в мировосприятии человека господствует ощущение хаоса, зыбкости собственного существования (экзистенциальные мотивы).

Научная новизна диссертации заключается в целенаправленном исследовании сатирического модуса человека и мира, доминантного для художественной системы повестей 20-х годов и романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: основное внимание сосредоточено на парадигматическом описании представленных в прозе писателя символов социального ряда и фенотипических и психологических особенностях человека. Кроме того, в работе предпринята попытка уяснения понятийно-терминологического аппарата, используемого при изучении сатиры и сопредельных с ней понятий (смех и комическое), определения границ между ними с учетом всех существующих точек зрения.

Теоретическая значимость диссертации усматривается в том, что положения и выводы, сделанные в исследовании, являются определенным вкладом в решение теоретических вопросов истории русской литературы XX века, связанных с изучением сатирического модуса художественности.

Практическая ценность результатов исследования обусловлена тем, что основные положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе при чтении лекционного курса по истории русской литературы XX века, в разработке спецсеминаров и спецкурсов по творчеству М.А. Булгакова.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на аспирантском семинаре ЕГУ, научном семинаре «Русская провинциальная культура в исследованиях молодых преподавателей и аспирантов» (Елец, 1999); на международных научных конференциях: «Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Вопросы исторической и теоретической поэтики» (Гродно, 1998г.), «Сатира в восточнославянских литературах» (Белосток, Польша, 1998г.), «Духовный мир русской провинции» (Елец, 1999), «Мир романтизма» (Тверь, 2000); на межвузовских конференциях «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь, 1998г.) и «Русская провинциальная культура» (Елец, 1999г.), докладывались на научно-практических конференциях ЕГУ (1998 - 2002).

По теме исследования опубликовано 10 статей.

Структура и объем диссертации обусловлены спецификой изучаемой проблемы, целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография включает 258 наименований. Объем диссертации 199 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сатирический модус человека и мира в творчестве М.А. Булгакова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги сказанному, нужно подчеркнуть, что сатира - это зеркало общества. Она функционирует в его жизни как самокритика. Интерес к сатире особенно возрастает в периоды кризисов и трансформаций в существовании нации и человечества в целом: актуализируются нравственные приоритеты, злободневной становится проблема поиска духовных ценностей и ориентиров, обусловливающих нормы поведения людей в социуме. Именно в таком аспекте сатира Михаила Афанасьевича Булгакова представляется богатым интерпретационным материалом.

Исследование булгаковских повестей 20-х годов («Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце») и романа «Мастер и Маргарита» приводит к однозначному выводу о преобладании в них сатирической модальности. Как структурная доминанта художественного мышления Булгакова сатирический модус видения и понимания мира и человека преобразует своей стилевой энергетикой такие компоненты авторского мирообраза, как мистика и фантастика, вследствие чего создается специфическое художественное единство булгаковского произведения как текста.

Изучение проблемы, объявленной в названии диссертационной работы, дало возможность осознать содержание авторского метода и характерных для исследуемого периода творчества писателя приемов сатирического изображения, оценить своеобразие творческого процесса художника, особенностей его образного мира.

Для Булгакова сатирическое — органическая стихия его прозы (элементы комического есть и не в сатирических произведениях «Белая гвардия», «Записки на манжетах», «Бег» и др.). Авторское предпочтение сатирической рефлексии и связанное с ней эстетическое освоение неполноты присутствия личности в миропорядке дает возможность показать несовершенство мира и, соответственно, человека в нем, раскрывая тем самым «серьезное под маской смешного». Таким образом, сатирическая модальность у М. Булгакова - это способ исследования «перевернутой» советской действительности.

Реальной основой сатирического модуса изображения мира и человека в творчестве писателя выступает не только действительный факт (бытовые подробности московской жизни воспроизведены с исторической достоверностью), но и реальное самочувствие человека булгаковской эпохи. Жизнь человека и общества в целом, лишенная смысла, абсурдная, наполненная несуразностями и парадоксами, -источник комического в произведениях Булгакова.

Взятые из подлинной действительности реалии позволили писателю с максимальной степенью социальной, психологической и исторической типизации подойти к решению вечной проблемы литературы — «мир и человек». Ориентация на достоверность делает булгаковские образы обобщенными и узнаваемыми.

Критерием оценки действительности в сатирической прозе М. Булгакова становится человек. На первый план в повестях 20-х годов и романе «Мастер и Маргарита» выдвигается исследование психологии массы. В «низком человеке на кривых ногах» Булгаков выводит на сцену образ «массовидного» героя, в основе психологии которого лежит унификация, уничтожение индивидуального начала. В сатире писателя индивидуальное начало противопоставлено «массовидному».

Особенность сатирического модуса человека и мира определяется спецификой проблематики и характером конфликта, воплощенных в данных произведениях писателя. Мир сатирических произведений М.А. Булгакова репродуцирует злободневные ситуации и конфликты современности (ситуацию эксперимента, интерпретированную писателем в двух планах — научно-фантастическом и социально-философском, ситуацию мистической зависимости человека от документа и т.д.). " Использование сатириком подобных ситуаций призвано подчеркнуть иллюзорность человеческого существования в условиях . предельно разобщенного мира. Для сатирических произведений писателя характерна локализация ракурса в изображении действительности на обычном, незаметном, том, что примелькалось в каждодневной суете, что дает сатирику возможность глубже исследовать общественную жизнь во всех ее взаимосвязях.

В сатирическом мире Булгакова акцентируется не просто пагубное, механизирующее, нивелирующее воздействие социума, «среды» на человека, а наблюдается своеобразное превращение социальной среды в подобие враждебно противостоящего естественного мира, где человек поставлен в ситуацию «борьбы за существование», в которой выживает сильнейший.

Изучение творчества Булгакова с позиции сатирического модуса обнаружило, что в основе сатирического изображения писателем мира и человека лежит архетипическая оппозиция внешнего — внутреннего, где мир человека — это микрокосм, который дается сатириком расположенным «внутри», отделенным от «внешнего» — макрокосма.

Сатирическая модальность дала возможность Булгакову раскрыть механизм подмены «внутреннего» «внешним» и показать опредмеченного человека, в котором «внешнее» преобладает над «внутренним»: мир быта, каждодневной суеты подавляет «внутреннее» — духовную жизнь. Сатирик, разрабатывая концепцию «внутреннего — внешнего» человека, использует поэтику примитива. Эффект деперсонализации личности достигается благодаря использованию различных приёмов предметно-словесного и словесного иносказания: уподобления человека кукле, марионетке, автомату, использования снижающих» метафор, синекдох и т.д.

Мир Булгакова — это мир театра, ложный мир. Здесь ценность человека определяется его общественным положением, то есть социальное значение индивида важнее его внутреннего наполнения -души. Театр и жизнь переплетаются, сцена и реальность меняются местами. Человек надевает на себя маску и живет, мыслит, действует в соответствии с занимаемым местом в обществе, со своей социальной ролью. М.А. Булгаков запечатлевает человека в кульминационно-переломные моменты его существования. Через изменения в его внутреннем мире и жизни писатель отражает, как в зеркале, «переходность», «переломность» эпохи.

Следует также подчеркнуть, что выстроенный по законам сатирической художественности мир у Булгакова - это не замкнутая структура. Его пространственно-временные параметры совпадают с реально-историческим бытием человека. Художественное время соотносится со временем реальной жизни общества, а художественное пространство характеризуется географической и даже топографической достоверностью, для чего вводятся упоминания о большом внешнем мире: названия реально существующих населенных пунктов, улиц, учреждений, имена современных и исторических реальных лиц. Но все же, несмотря на введение писателем знаков эпохи, в сатирических произведениях писателя создается особый фантастический хронотоп, где время и пространство характеризуются текучестью и непостоянством.

Таким образом, роман «Мастер и Маргарита» и повести «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» можно воспринимать как единый текст (метатекст по отношению к отдельным произведениям писателя), так как в том и другом случае писателем создана сатирическая картина современного мира, которая реализуется в виде сочетания различных семиотических воплощений. Каждое из сатирических произведений, оставаясь вполне самостоятельным, в рамках булгаковской прозы воспринимается как элемент целого, обладающего собственными параметрами и достоинствами. По принципу взаимодополняемости у Булгакова выстроилась целостная, все время расширяющаяся от повестей к роману картина мира, образовалась смысловая и стилистическая общность единого художественного текста.

Изучение сатирических произведений Булгакова показало, что в них нашли отражение типические и индивидуальные черты человека в контексте переломной эпохи с учетом общественного сознания своего времени и социально-нравственного опыта человечества. В тексте произведений постоянно прослеживается взаимосвязь между вечностью, человеком, историей и культурой.

В итоге следует отметить, что изображение М.А. Булгаковым человека и окружающего мира в сатирическом преломлении позволило писателю реализовать идею двойственности мира, коллизию должного и реального и дало возможность глубоко критически отразить противоречия современной действительности.

Список научной литературыПлаксицкая, Наталья Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1992.

2. Булгаков М. Дневник. Письма. 1914 1940. М.: Советский писатель, 1997. 640 с.

3. Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков // Философские науки. 1990. № 7. С. 95-110.

4. Абрагам П.Р. Роман «Мастер и Маргарита» М.Булгакова в аспекте литературных традиций (Проблемы интерпретаций): Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1989.24 с.

5. Абрагам П.Р. Роман «Мастер и Маргарита» М.Булгакова в аспекте литературных традиций (Проблемы интерпретаций) Диссертация . канд. филол. наук. М., 1989. 249 с.

6. Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады. М.: Народное образование, 1995. 56 с.

7. Андреев П. Беспросветье и просвет: Фантастические рассуждения о фантастическом романе («Мастер и Маргарита») // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 108-112.

8. Антипенко Л.Г. О воображаемой вселенной Павла Флоренского: Послесловие // Флоренский П. Мнимости в геометрии. М.: Лазурь, 1991. С. 92-98. .

9. Бабичева Ю. Фантастическая дилогия М.Булгакова («Блаженство» и «Иван Васильевич») // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 125-139.

10. Барков А.Н. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: Альтернативное прочтение. Киев: САО «ТЕКНА А/Т», 1994. 298 с.

11. Барков А.Н. Тайны романа «Мастер и Маргарита» и его автора //

12. Радуга. Киев. 1995. № 7. С. 124-150.

13. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: «Прогресс», 1989.616 с.

14. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. Спб.: Азбука, 2000. 336 с.

15. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Человек в мире слова. М.: Изд-во Российского открытого ун-та, 1995. 140 с.

16. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья. М.: Художественная литература, 1965. 543 с.

17. Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка: Статьи. М.: Лабиринт, 2000. 640 с.

18. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. 304 с.

19. Белза И.Ф. Генеология «Мастера и Маргариты» // Контекст-78. М., 1978. С. 156-248.

20. Белобровцева И.З. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: Конструктивные принципы организации текста. Тарту: Tartu Ulikooli kiijastus, 1997. 138 с.

21. Белобровцева И., Кульюс С. История с великими писателями: Пушкин Гоголь — Булгаков // Пушкинские чтения в Тарту 2. Тарту, 2000. С. 257-266.

22. Белобровцева И., Кульюс С. Проблема прототипа в творчестве М. Булгакова (очевидное и скрытое) // Блоковский сборник XIV. Тарту,1998. С. 168-187.

23. Белозерская-Булгакова JI.E. Воспоминания. М.: Художественная литература, 1990.223 с.

24. Бергсон А. Смех в жизни и на сцене. СПб., 1900. 184 с.

25. Бердяева О.С. Проза Михаила Булгакова: Текст и метатекст: Монография. Великий Новгород, 2002. 172 с.

26. Бессонова М.И. Лейтмотивы как форма выражения авторской позиции в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Автореферат дисс. канд. филол. наук. М.: МИГУ, 1996. 16 с.

27. Бессонова М.И. Лейтмотивы как форма выражения авторской позиции в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Диссертация . канд. филол. наук. М., 1996. 189 с.

28. Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. М.: Просвещение, 1991. 208 с.

29. Борев Ю. Комическое. М.: Искусство, 1970. 270 с.

30. Борисова Л.В. М.А. Булгаков и М.Е. Салтыков-Щедрин. (Когнитивная парадигма. На материале произведений «Мастер и Маргарита» и История одного города»): Диссертация . канд. филол. наук. Ставрополь, 2001. 190 с.

31. Бочаров С. Психологический анализ в сатире: Автореферат дисс. . кандидата филол. наук. Харьков: ХГУ, 1956. 18 с.

32. Брякин В.В. Средства создания комизма в целостном художественном тексте: (Рассказ М.Зощенко «Аристократка») // Целостное изучение художественного произведения в вузе и школе. Саратов, 1989. С. 3-30.

33. Булатов М.О. Нравственно-философская концепция романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 2000. 19 с.

34. Булгакова Е.С. «Роман нужно окончить.» // Михаил и Елена Булгаковы. Дневник Мастера и Маргариты. М.: Вагриус, 2001. С. 127367. Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. Л.: Художественная литература, 1978. 223 с.

35. Вайскопф М. Гоголь и Сковорода: проблема «внешнего человека» // Советское славяноведение. 1990. № 4. С. 36-45.

36. Вайскопф М., Толстая Е. Москва под ударом, или сатана на Тверской. «Мастер и Маргарита» и предыстория мифопоэтического «московского» текста // Литературное обозрение. 1994. № 3-4.

37. Виноградов В. В. Натуралистический гротеск. Сюжет и композиция повести Гоголя «Нос» // Виноградов В.В. Избранные труды: Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976. С. 5-45.

38. Виноградов И. Завещание мастера // Вопросы литературы. М., 1968. №6. С. 24-53.

39. Воротынцева Т.Л. Образы-символы света в прозе М.А. Булгакова. Диссертация . канд. филол. наук. М., 2000. 167 с.

40. Вулис А.З. В лаборатории смеха. М.: Художественная литература, 1966. 144 с.

41. Вулис А.З. Метаморфозы комического. М.: Художественная литература, 1976. 126 с.

42. Вулис А.З. Роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита». М.: Художественная литература, 1992. 224 с.

43. Вулис А.З. Советский сатирический роман 20-х годов. Проблема взаимосвязи типа издания и жанра произведения: Автореферат дисс. .доктора.филол. наук. М., 1979. 31 с.

44. Гаврилова М.В. Пространство и время в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. СПб., 1996. 16 с.

45. Гадамер Г.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1980. 704 с.

46. Гальцева Р., Роднянская И. Помеха человек (Опыт века в зеркале антиутопии) // Новый мир. 1988. № 12. С. 217-234.

47. Гартман Н. Эстетика. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. 692 с.

48. Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. Рига. 1988. № 10-12; 1989. №1.

49. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М.: Наука (Издательская фирма «Восточная литература), 1993.304 с.

50. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. М.: Новое литературное обозрение, 1986. 351 с.

51. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Издательская группа «Прогресс» «Культура», 1995. 480 с.

52. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. М.: Искусство, 1968-1973.

53. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М.: Наука, 1975. 472 с.

54. Гиппиус В.В. Люди и куклы в сатире Салтыкова // Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. М.-Л.: Наука, 1966. С. 295-331.

55. Гоголь Н.В. Повести. Л.: Художественная литература, 1987. 416 с.

56. Голубков С.А. Мир сатирического произведения: Учебное пособие по спецкурсу. Самара: Самарский гос. пед. ин-т, 1991. 106 с.

57. Гудкова В. «Зойкина квартира» М.А.Булгакова // М.А.Булгаков-драматург, и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 96-124.

58. Гудкова В. От салона к самиздату // Дружба народов. 1992. № 8. С. 185-194.

59. Гуревич А.Я. К истории гротеска: «Верх» и «низ» в средневековой латинской литературе // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1975. Т. 34. №4. С. 316-327.

60. Дземидок Б. О комическом. М.: Прогресс, 1974. 224 с.

61. Джаналия JI.Г. Формы художественной условности в русской прозе 20-х годов: (А. Грин, М. Булгаков, Е. Замятин): Диссертация . канд. филол. наук. М., 1996.169 с.

62. Долматова О.А. Драматургия М.А. Булгакова: формы взаимодействия с русской литературной традицией: Диссертация . канд. филол. наук. М., 2001. 178 с.

63. Доронина Т.В. Личность и масса в романах М.А. Булгакова: Диссертация . канд. филол. наук. Орел, 2002. 153 с.

64. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 30 т. Л.: Художественная литература, 1980. Т. 20.

65. Ермолинский С.А. О времени, о Булгакове и о себе. М.: Аграф, 2002. 448 с.

66. Ершов Л.Ф. Из истории советской сатиры. М.Зощенко и сатирическая проза 20 40-х годов. Л.: Наука, 1973. 156 с.

67. Ершов Л.Ф. Сатирические жанры русской советской литературы (от эпиграммы до романа). Л.: Наука, 1977. 284 с.

68. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. 288 с.

69. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981.

70. Жаринов В.М. О систематизации категорий эстетики // Философские науки. 1975. № 5. С. 150-154.

71. Жемчужный И.С. Идеи психоанализа в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып.8. Воронеж: ВГУ, 1997. С. 41-48.

72. Жиличева Г.А. Комический модус художественности в русских романах XX века: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Новосибирск, 2002.21 с.

73. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука -Восточная литература, 1994. 428 с.

74. Жолковский А.К. Михаил Зощенко: Поэтика недоверия. М.: Школа «Языки Русской Культуры», 1999. 393 с.

75. Жолковский А.К. О Смердякове (Булгаков и Достоевский) // Лот-мановский сборник. 1. М.: ИЦ-Гарант, 1994. С. 568-581.

76. Замятин Е. Избранное. М.: Правда, 1989. 461 с.

77. Замятин Е.И. Мы. Роман. М.: Советский писатель, 1994.

78. Зайцев А.В. Взаимодействие жанров в прозе М.А.Булгакова 1920-х годов: Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1998. 18 с.

79. Земская Ю.Н. Динамика взаимодействия категорий времени и пространства в дискурсе персонажа (Антропоцентрический аспект на материале романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»): Диссертация . канд. филол. наук. Барнаул, 1997.197 с.

80. Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова: Опыт исследования ершалаимских глав романа «Мастер и Маргарита». М.: Текст, 2003. 187 с.

81. Зись А. Искусство и эстетика. М.: Искусство, 1975. 448 с.

82. Золотоносов М. «Мастер и Маргарита» как путеводитель по субкультуре русского антисемитизма. СПб., 1995.

83. Золотоносов М. «Родись второрожденьем тайным.»: Михаил Булгаков: позиция писателя и движение времени // Вопросы литературы. 1989. №4. С. 149-182.

84. Зощенко М. Собрание сочинений в 2тт. Л.: Художественная литература, 1986. Т. 2.

85. Иванов Вяч.Вс. К семиотическому изучению культурной истории большого города // Труды по знаковым системам XIX. Семиотика пространства и пространство семиотики. Тарту: Изд-во ТГУ, 1986. Вып. 720. С. 7-24.

86. Иваныпина Е.А. Автор — текст — читатель в творчестве Михаила Булгакова 1930-х годов: «Адам и Ева», «Мастер и Маргарита»: Диссертация . канд. филол. наук. Воронеж, 1998. 295 с.

87. Ильин И.А. О сопротивлении злу силой // Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: «Республика», 1993. С. 6-133.

88. Казак В. Михаил Булгаков // Мастер многообразия Михаил Булгаков. Морфий. М.: Молодая гвардия, 1990.479 с.

89. Канчуков Е. Расслоение мастера: (О героях романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита») // Литературное обозрение. 1991. №5. С. 75-77.

90. Карасев Л.В. Философия смеха. М.: РГГУ, 1996. 221 с.

91. Кертис М. Техника комического у Зощенко. Benson: chalidze publ, 1986. 244 с.

92. Ким Су Чан Комическое и фантастическое в прозе М. Булгакова. (От «Дьяволиады» к «Мастеру и Маргарите».): Автореферат дисс. . канд. филол. наук. С-П., 1997. 28 с.

93. Киселев Н.Н. М.Булгаков и В.Маяковский («Багровый остров» и «Баня») // Михаил Булгаков: современные толкования. К 100-летию со дня рождения. М.: ИНИОН, 1991. С. 139-156.

94. Киселева Л. Диалог добра и зла в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»//Филологические науки. 1991. № 6. С. 12- 17.

95. Козлов Н.П. Гротеск в сатирической трилогии М.Булгакова «Дья-волиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» // Содержательность форм в художественной литературе: Проблемы поэтики: Сб.ст. Самара: СГУ, 1991. С. 116-136.

96. Козлов Н.П. Авторское начало в сатирических произведениях Гоголя «Мертвые души» и Булгакова «Мастер и Маргарита» // Классическое наследие и современность. Куйбышев, 1986. Вып. 1. С. 141-143.

97. Колотаев В.А. Мотивы деструкции в русской литературе XIX-XX веков. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999. 198 с.

98. Кондаков Н.В. Логический словарь справочник. М.: Наука, 1975. 720 с.

99. Кораблев А. Время и вечность в пьесах М.Булгакова // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 39-56.

100. Кораблев А.А. Консультации профессора Воланда // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 8. Воронеж: ВГУ, 1997. С. 31-41.

101. Королев А. Блудный сын: («Мастер и Маргарита» М.Булгакова) // Знамя. 1994. № 4. С. 196-204.

102. Косиков Г.К. Французская «новая критика» и предмет литературоведения // Теории, школы, концепции. М.: Наука, 1977. С. 37-66.

103. Коханова В.А. Пространственно-временная структура романа М.А.Булгакова «Белая гвардия». Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 2000. 34 с.

104. Кройчик JI. Любя человека // Советская сатирическая повесть 20-х годов. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. С. 3-30.

105. Крючковский Н.И. Основные эстетические категории. Опыт систематизации. Минск, 1974. 285 с.

106. Кульюс С. «Эзотерические» коды романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»: Эксплицитное и имплицитное в романе. Тарту: Tartu Ulikooli kiijastus, 1998. 138 с.

107. Курганов Ефим Анекдот как жанр. СПб.: Академический проект, 1997. 123 с.

108. Кухта Е. Сатирический театр фельетонов М.Булгакова в «Гудке» // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 246-259.

109. Лакшин В.Я. Булгакиада. Киев, 1991. 63 с.

110. Лакшин В.Я. Роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Лакшин В.Я. Пути журнальные: Из литературной полемики 60-х. М.: Советский писатель, 1990. С. 214-265.

111. Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Труды по знаковым системам XXII. Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту: Изд-во ТГУ, 1988. Вып. 831. С. 6-24.

112. Лескисс Г. «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова (манера, повествование, жанр, макроструктура) // Известия Ан СССР. Серия литературы и языка. М., 1979. Т 1. № 1. С. 52-59.

113. Лескисс Г. Последний роман Булгакова // Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1992. Т. 5. С. 607-664.

114. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Наука, 1992. 452 с.

115. Литературный энциклопедический словарь (под ред. В.М.Кожевникова, П.А.Николаева). М.: Советская энциклопедия, 1987. 750 с.

116. Лихачев Д.С. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. 295 с.

117. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Художественная литература, 1971. 414 с.

118. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. Л.: Наука, 1976. 200 с.

119. Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999. 422 с.

120. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. Таллинн, 1992-1993. Т. 2.

121. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю.М. Семи-осфера. С-П.: Искусство-СПБ, 2001. С. 150-390.

122. Лотман Ю.М. Куклы в системе культуры // Лотман Ю.М. Об искусстве. С-П.: Искусство-СПБ,1998. С. 645-649.

123. Лотман Ю.М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века // Лотман Ю.М. Об искусстве. С-П.: Искусство-СПБ, 1998. С. 617636.

124. Лотман Ю.М. Дом в «Мастере и Маргарите» // Лотман Ю.М. Орусской литературе. С-П.: Искусство-СПБ, 1997. С. 748-754.

125. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры древней Руси // Вопросы литературы. 1977. № 3. С. 148-165.

126. Любимова Т.Б. Комическое, его виды и жанры. М.: Знание, 1990. 62 с.

127. Любимова Т.Б. Понятие комического в эстетике // Вопросы философии. 1980. № 1.С. 23-37.

128. Ляпон М.В. Модальность // Русский язык. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1979. С. 145-146.

129. Макарова Г., Абрамкин А. Откуда взялась банда Воланда?: (Творчество М.Булгакова) // Молодая гвардия. 1994. № 7. С. 225-234.

130. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб.: Изд-во ТОО «Полисет», 1994. 446 с.

131. Манн Ю. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Coda, 1996. 474 с.

132. Менглинова Л.Б. Гротеск в романе «Мастер и Маргарита» // Михаил Булгаков: современные толкования. К 100-летию со дня рождения. М.: ИНИОН, 1991. С. 49-78.

133. Менглинова Л.Б. Гротеск в повести М.А. Булгакова «Роковые яйца» // Художественное творчество и литературный процесс. Вып.8. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1988.

134. Менглинова JI.Б. Гротеск в русской советской прозе 20-х гг.: Ав-тореф. канд. филол. наук. Томск, 1982. 18 с.

135. Менглинова Л.Б. Принцип сатирического обобщения в повести М. Булгакова «Дьяволиада» // Художественное творчество и литературный процесс. Вып. 7. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1985. С. 127-141.

136. Миндлин Э. Необыкновенные собеседники. М.: Советский писатель, 1968. 490 с.

137. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 2000. Т. 1. 672 с.

138. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 2000. Т. 2. 720 с.

139. Михайлов М.И. Основные эстетические категории: Опыт систематизации. Саратов: Саратовский университет, 1990. 141 с.

140. Михайлов О. Проза Булгакова // Сибирские огни, 1967. № 9. С. 179-187.

141. Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. ст. М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 1998. 228 с.

142. Московский А.П. Сатира и юмор в русской литературе. Иркутск: Ирк. гос. пед. институт, 1993. 361 с.

143. Николаев Д. Как был создан «Органчик» // Вопросы литературы. 1977. № 7. С. 220-247.

144. Никольский С.В. В зеркале иронии и сатиры: (Скрытые мотивы и аллюзии в прозе М.Булгакова) // Известия АН. Серия Литература и язык. 1995. №2. С. 51-58.

145. Никольский С.В. Над страницами антиутопий К.Чапека и М. Булгакова (Поэтика скрытых мотивов). М.: Индрик, 2001. 176 с.

146. Никольский С.В. Научная фантастика и искусство иносказания // Советское славяноведение. 1992. № 1. С. 57-71.

147. Никоненко О.Н. От утопии к антиутопии. Полтава: Изд-во «Полтава», 1994. 208 с.

148. Нинов А. О драматургии и театре Михаила Булгакова (Итоги и перспективы изучения) // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 6-38.

149. Новиков В.В. Михаил Булгаков художник. М.: Московский рабочий, 1996. 357 с.

150. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1994. 928 с.

151. Павлова О.А. Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: проблема жанрового мышления: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 1998. 29 с.

152. Палиевский П.В. Последняя книга Михаила Булгакова // Палиев-ский П.В. Пути реализма. Литература и теория. М.: Современник, 1979. С. 263-271.

153. Парфенов А. Театральность «Гамлета» // Шекспировские чтения. 1978. М.: Наука, 1981. С. 38-51.

154. Пенкина Е.О. Мифопоэтика и структура художественного текста в философских произведениях Булгакова: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 2001. 21 с.

155. Пермякова Н.А. Булгаковская дьяволиада в интертекстуальном изучении: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 1997. 16 с.

156. Петелин В.В. Жизнь Булгакова. «Дописать раньше, чем умереть.». М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2000. 665 с.

157. Петренко А.Ф. Сатирическая проза М.А. Булгакова 1920-х годов: Поэтика комического: Диссертация . канд. филол. наук. Пятигорск, 2000. 201 с.

158. Петров В.Б. Комическое и трагическое в драматургии М.А. Булгакова): Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1983. 16 с.

159. Петрова Ц.Г. Сатирический модус человека и мира (на материале творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина): Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 1992. 21 с.

160. Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова // Театр. 1992. № 5. С. 32-45.

161. Петровский М. Михаил Булгаков и Владимир Маяковский // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 369-381.

162. Петровский М. Смех под знаком Апокалипсиса: М. Булгаков и «Сатирикон» // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 3-35.

163. Пинский JI. Шекспир. Основные начала драматургии. М.: Художественная литература, 1971. 606 с.

164. Пиотровский Ю. Повесть М.Булгакова «Собачье сердце» и традиции русской литературы // Вести CI II У. Серия 2. (История). 1994. Вып. 2. С. 64-73.

165. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М.: Просвещение, 1972. 271 с.

166. Поспелов Г.Н. Типология литературных родов и жанров // Вестник Моск. ун-та. Сер. IX. "Филология, 1978. № 4. С. 12-18.

167. Примочкина Н.Н. Горький и Булгаков: из истории литературных отношений // Известия РАН. Серия литературы и языка. Том 53. № 6. С. 52-63.

168. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне). М.: Лабиринт, 1999. 288 с.

169. Проффер Э. Художник и власть (по страницам романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита») // Иностранная литература. 1991. № 5. С. 212-223.

170. Пумпянский Л.В. Гоголь // Труды по знаковым системам. 18. Тарту, 1984. 178 с.

171. Ребель Г.М. Художественные миры романов М.Булгакова. Пермь: Изд-во ПРИЛИТ, 2001.196 с.

172. Руднева Е.Г. Пафос художественного произведения. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. 164 с.

173. Савилова Т.А. Эстетические категории. Киев: Одесса, 1977. 144с.

174. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: В 20 т. М.: Художественная литература, 1974. Т. 16. Книга 1. 526 с.

175. Сатин Б.М. Смотрите, кто пришел: Новый человек на арене истории. М.: Новости, 1992. 590 с.

176. Сахаров В. Воспоминание о будущем (Перечитывая «Мы» Е.Замятина и «Собачье сердце» М.Булгакова) // Подъем. 1995. № 7. С. 197-207.

177. Скорино Л. Лица без карнавальных масок // Вопросы литературы. М., 1968. №6. С. 54-81.

178. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М.: Вагриус, 1995.338 с.

179. Смелянский A.M. Михаил Булгаков в Художественном театре. М.: Искусство, 1989. 432 с.

180. Советская проза в современной культуре: Глазами писателей Запада // Иностранная литература. 1989. № 6. С. 213-221.

181. Современная западная философия: Словарь. М.: Политиздат, 1991. 414 с.

182. Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия. М.: Локид; Миф, 1997. 592 с.

183. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Очерки творческой истории. М.: Наука, 1991. 127 с.

184. Соколов Б.В. Три жизни Михаила Булгакова. М.: Эллис Лак, 1997. 432 с.

185. Софронова JI.А. Еще раз о проблемах истории культуры // Советское славяноведение. 1990. № 2. С. 44-52.

186. Софронова Л.А. О мифопоэтическом значении оппозиции человек / не-человек // Миф в культуре: человек — не-человек. М.: Индрик, 2000. С. 3-15.

187. Спаль А. Гении и Гулливеры: Природа нашего смешного // Новый мир. 1992. № 5. С. 192-198.

188. Спиноза Б. Этика // Спиноза Б. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 1. С. 359-618.

189. Сретенский Н.Н. Историческое введение в поэтику комического. Ростов-на-Дону, 1926. Ч. 1. 58 с.

190. Стенник Ю.В. Об эстетической функции сатиры // Русская литература. 1976. № 1.

191. Степанов Н.С. Сатира Михаила Булгакова в контексте русской сатиры XIX I половины XX века: Монография. Винница: УШВЕРСУМ — Вшниця, 1999. 281 с."

192. Тамарченко Н.Д. Герой, сюжет и «образ мира» в «Господах Го-ловлевых» М.Е. Салтыкова-Щедрина // Тамарченко Н.Д. Целостность как проблема этики и формы в произведениях русской литературы 19 века. Кемерово, 1977. С. 60-71.

193. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964. 486 с.

194. Титкова Н.Е. Проблемы русской литературной традиции в драматургии М.А. Булгакова: Автореферат дисс. .канд. филол. наук. Н.Новгород, 2000. 16 с.

195. Топоров В.Н. Модель мира (мифопоэтическая) // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 2000. Т. 2. С. 161-164.

196. Трубецкова Е.Г. «Текст в тексте» в русском романе 1930-х годов: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Саратов, 1999. 21 с.

197. Тюпа В. И. Художественный дискурс (Введение в теорию литературы). Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. 80 с.

198. Тюпа В.И. Художественность // Введение в литературоведение. М.: Высш. шк., Издательский центр «Академия», 2000. С. 463-482.

199. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения. Вопросы типологии. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1987. 224 с.

200. Тюпа В.И., Фуксон Л. Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории анализа. Кемерово: Изд-во Кемеровского ун-та, 1997. 252 с.

201. Тюпа В.И. В поисках утраченной эстетики (уроки М.М. Бахтина) // Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово: Изд-во Кемеровского унта, 1991. С. 24-31.

202. Успенский Б.А. История и семиотика (восприятие времени как семиотическая проблема). Статья первая // Зеркало. Семиотика зеркальности. Труды по знаковым системам XXIII. Тарту: Изд-во 11 У, 1988. Вып. 831. С. 66-84.

203. Успенский Б.А. История и семиотика (восприятие времени как семиотическая проблема). Статья вторая // Текст — Культура — Семиотика нарратива. Труды по знаковым системам XXIII. Тарту: Изд-во 11 У, 1989. Вып. 855. С. 18-38.

204. Утехин И.В. Очерки коммунального быта. М.: О.Г.И., 2001. 214 с.

205. Ухова Е.В. Философско-этические идеи в творчестве Михаила Булгакова 1930-х годов: Диссертация . канд. филол. наук. М., 1999. 152 с.

206. Файман Г. Глазами ОГПУ: из протокола допроса М.Б. в ОПТУ 22сентября 1926г. «Независимая газета» от 17 ноября 1993г. С. 5.

207. Федь Н.М. Жанры в меняющемся мире: Искусство комедии, или мир сквозь смех. М.: Советская Россия, 1989. 541 с.

208. Фесенко Т.А. Этноментальный мир человека: опыт концептуального конструирования: Автореферат дисс. . докт. филол. наук. М., 1999. 52 с.

209. Фиалкова JI. Москва в произведениях М.Булгакова и А.Белого // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 358-368.

210. Философский энциклопедический словарь /под ред. Л.Ф. Ивачева. М.: Советская энциклопедия, 1983. 839 с.

211. Фоменко Л.П. Советские сатирики 1920 1930-х годов и творчество Салтыкова-Щедрина // Творчество Салтыкова-Щедрина в историко-литературном контексте. Калинин: КалГУ, 1989. С. 84-93.

212. Фрай Н. Анатомия критики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX веков. Трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ, 1987. С. 232363.

213. Фрейд 3. Остроумие. Днепропетровск: Сталкер, 1999. 352 с.

214. Фрейденберг О.М. Миф и театр. Лекции. М.: ГИТИС, 1988. 132 с.

215. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра (Период античной литературы). М.: Лабиринт, 1997. 448 с.

216. Фрейденберг О.М. Происхождение пародии // Ученые записки Тартусского гос. ун-та. Труды по знаковым системам VI. Тарту: Изд-во ТГУ, 1973. Вып. 308. С: 490-497.

217. Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета // Монтаж. Литература. Искусство, театр, кино. М.: Наука, 1987. С. 216-237.

218. Фуссо С. «Собачье сердце» неуспех превращения: (О проблематике повести М.Булгакова «Собачье сердце») // Литературное обозрение. 1991. №5. С. 29-34.

219. Хализев В.Е. Интерпретация и литературная критика // Проблемы теории литературной критики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. С. 49-92.

220. Хализев В.Е. Классическое видение мира и культурнохудожественная ситуация XX века // Классика и современность. М.: МГУ, 1991. С. 248-253.

221. Хализев В.Е. Классика как феномен исторического функционирования литературы // Классика и современность. М.: МГУ, 1991. С. 67-83.

222. Химич В.В. «Странный реализм» М.Булгакова: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. Екатеринбург: УГЛУ, 1995. 39 с.

223. Химич В.В. «Странный реализм» М.Булгакова. Екатеринбург, Изд-во Урал, ун-та: АРГО, 1995. 232 с.

224. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М.: Наука, 1990.207 с.

225. Чернец Л.В. Литературные жанры: Проблема типологии и поэтики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 192 с.

226. Чижова Е.А. Репрезентация концептуальной картины мира в художественном тексте: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 1995. 22 с.

227. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М.: Книга, 1988. 672 с.

228. Чудакова М.О. Некоторые проблемы источниковедения и рецепции пьес Булгакова о гражданской войне // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. С. 57-95.

229. Шаргородский С. Собачье сердце, или Чудовищная история: (О судьбе повести М.А.Булгакова) // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 87-92.

230. Шестаков В.П. Эстетические категории М.: Искусство, 1983. 358 с.

231. Шиллер Ф. О наивной и сентиментальной поэзии // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7т. М, 1957. Т. 6.

232. Шиндель А. Пятое измерение // Знамя. 1991. № 5. С. 197-208.

233. Шлегель Ф.В.Й. Эстетика. Философия. Критика. В 2тт. М.: Наука, 1983. Т.1.

234. Штейман М.С. «Малая» проза М.А.Булгакова в контексте литературного процесса 20-х годов: Диссертация . канд. филол. наук. -М.:МПГУ, 1998. 195 с.

235. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

236. Эльсберг Я.Е. Вопросы теории сатиры. М.: Советский писатель, 1957.428 с.

237. Эльяшевич А. Лиризим. Экспрессия. Гротеск. Л.: Художественная литература, 1975.356 с.

238. Эрастова А.В. Традиции философского романа Ф.М. Достоевского в прозе М.А. Булгакова («Братья Карамазовы» и «Мастер и Маргарита»): Автореферат дис. . канд. филол. наук. Н.Новогород, 1995. 12 с.

239. Эткинд А. Посол и сатана: Уильям К. Буллей в булгаковской Москве//Звезда. 1993. № 1. С. 199-207.

240. Яблоков Е.А. По дороге благих намерений: Мифопоэтический подтекст повести М.Булгакова «Роковые яйца» // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 8. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1997. С. 18-31.

241. Яблоков Е.А. Проза Михаила Булгакова: (Структура художественного мира): Автореферат дис. . доктора филол. наук. М.: РГГУ, 1997. 47 с.

242. Яблоков Е.А. Проза Михаила Булгакова: (Структура художественного мира): Диссертация . доктора филол. наук. М., 1997. 491 с.

243. Яблоков Е.А. Художественный мир Михаила Булгакова. М.: Языки славянской культуры, 2001. 424 с.

244. Язык и модель мира: Сб. науч. трудов. М.: Московский государственный лингвистический университет, 1993. Вып. 416. 116 с.

245. Яковлев Е.Г. О системе основных эстетических категорий // Философские науки. № 4. Алма-Ата, 1977.

246. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой модели мира (модем пространства, времени и восприятия). М.: «Гнозис», 1994.343 с.

247. Ямпольсий М.Б. Демон и лабиринт (Диаграммы, деформации, мимесис). М.: Новое литературное обозрение, 1996. 336 с.

248. Ямпольский М.Б. Зоофизиогномика в системе культуры // Труды по знаковым системам XXIII. Текст Культура - Семиотика нарратива. Тарту: Изд-во ТГУ, 1989. Вып. 855. С. 59-66.

249. Яновская JI.M. Творческий путь Михаила Булгакова. М.: Советский писатель, 1983. 319 с.

250. Abraham Р. Роман «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова. Брно, 1993.

251. Baratt A. Between two worlds: A critical introduction to "The Master and Margarita". Oxford, 1987.

252. Curtis J.A.E. Bulgakow's last decade: The writer as hero. Cembridge, 1987.

253. Drawicz А. «Какой дьявол? Добро и зло в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова // Kategoria dobra i zla w kulturach Slowianskich — Warszawa: Uniwersytet Warszawski, Wydrial pobonistyki, 1994. 176 c.

254. Drawicz A. Mistrs i diabel: О Michale Bulhakowie. Krakow, 1990.

255. Stepnowska T. "Mastrz I Malgorza" Michala Bulhakowa na lekcjach w szkole sredniej. Lodz, 1995.