автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Сельскохозяйственная лексика ингушского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сельскохозяйственная лексика ингушского языка"

На правах ткописи

оА.

СУЛТЫГОВА

Марифа Магометовна

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЛЕКСИКА ИНГУШСКОГО ЯЗЫКА

Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации: кавказские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

3 МАЙ 2012

Махачкала 2012

005016482

005016482

Работа выполнена в отделе лексикологии и лексикографии ФГБУН Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН

Научный консультант —

доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник ИЯЛИ ДНЦ РАН Абдуллаев Иса Халидовнч

Официальные оппоненты —

доктор филологических наук, профессор Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович (ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет»)

доктор филологических наук, профессор

Тимаев Ваха Джахаевич

(ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный

университет»)

доктор филологических наук, профессор Халидова Рашидат Шахрудиновна (ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»)

Ведущая организация — ФГБУН Институт языкознания РАН (Москва)

Защита состоится «29» июня 2012 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.128.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ФГБУН Институте языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН (367000, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т./ф. (8722) 67-59-03

Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте ВАК Минобрнауки РФ (vak2.ed.gov.ru) «26» марта 2012 г.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гаджиева, 45).

Автореферат разослан «1В» апреля 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

А.Т. Акамов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Отраслевая лексика языка и особенно лексика, связанная с ведением сельского хозяйства и ее основными видами — животноводством и земледелием, по общепринятому определению, является одним из самых информативных пластов, сохраняющим в себе ценнейшую информацию об истории и географических условиях территории проживания народа, архаических явлениях в области языка, субстратных отложениях, обнаруживаемых в современном состоянии языка и т. д. В ней отражены все изменения в экономической, общественной и культурной жизни народа. Сбор и фиксация сельскохозяйственной лексики, ее исследование в генетическом и этимологическом плане является важной задачей для языкознания в целом, чем объясняется научный интерес лексикографической и лексикологической науки к отраслевой терминологии и установлению динамики развития лексического состава языка.

Под терминологией в нашей работе понимается совокупность названий, сложившаяся в систему и служащая для выражения специальных понятий и объектов рассматриваемой области хозяйственной деятельности человека.

В современной лингвистической литературе определен ряд основных требований, которым должен соответствовать идеальный термин: связь с определенным научным понятием, однозначность, краткость, мотивированность, системность и др. Результаты исследования сельскохозяйственной лексики ингушского языка свидетельствуют о том, что требования однозначности и краткости остаются как желательные, но не обязательные для современного состояния отраслевой терминологии. Подтверждается это наличием значительного числа полисемантичных и многокомпонентных терминологических номинаций в сельскохозяйственной сфере.

В настоящей работе ведение сельского хозяйства рассматривается как деятельность, процесс, способ, результат информационного пространства и системы общежития ингушского народа. То есть как проявление всей жизнедеятельности народа и его истории. В этой связи широко привлекаются работы по истории, археологии и этнографии Ингушетии. При определении темы исследования нами учитывалась недостаточная разработанность проблемы и отсутствие работ по комплексному изучению лексики ингушского языка, связанной с хозяйственной деятельностью человека, необходимость ее систематизации, классификации, этимологизации и определения принципов номинации. Необходимость разработки сельскохозяйственной терминологии актуализирована также и тем, что названия растений и животных и их подгрупп, связанных с сельским хозяйством в целом, широко употребляются в быту ингушей как составная

3

часть общенародного словаря. Соответственно, эти термины представлены во всех стилях и жанрах ингушского литературного языка. Такое положение, связанное с активным употреблением исследуемой лексики, требует ее всесторонней разработки.

Актуальность исследования. До настоящего времени сельскохозяйственная лексика ингушского языка не подвергалась комплексному научному исследованию как терминосистема, обслуживающая конкретную сферу деятельности человека. Некоторые специальные работы по отраслевой лексике ингушского языка посвящены отдельным лексико-тематическим группам. В этой связи представляется очевидной для ингушской лексикологии актуальность изучения сельскохозяйственной лексики, связанной с одной из важных сторон жизни человека — его практической деятельностью по ведению сельского хозяйства. Изменения в хозяйственной жизни могут привести к утрате языком целых пластов лексики, связанных с ушедшей в прошлое отраслью деятельности носителей языка. В этой связи специальное исследование сельскохозяйственной лексики имеет существенное значение как для исторической лексикологии и сравнительно-исторического изучения нахских языков, так и для этнографии и истории этих народов.

Актуальность настоящего исследования обусловлена также необходимостью дальнейшей лексикографической работы по ингушскому языку, в том числе и по созданию словарей самых разных типов: национально-русских, толковых, терминологических, этимологических, фразеологических, а также орфографических, призванных уточнить и узаконить правописание лексических единиц.

Объектом исследования является сельскохозяйственная лексика ингушского языка в ее лексико-семантическом и структурном многообразии, принципы номинации и функциональные особенности указанного пласта лексики.

В работе представлена концепция формирования, современного состояния и перспективы развития ингушской сельскохозяйственной лексики как сложноорганизованного единства названий, разнообразных по происхождению и типологическим особенностям. Многогранность состава и структуры рассматриваемой лексики обусловлена длительностью ее формирования, неразрывной связью с историей, материальной и духовной культурой ингушского народа.

Цель работы — выявить своеобразие сельскохозяйственной лексики как одной из составляющих лексической системы ингушского языка с учетом ее структурно-словообразовательной и семантико-мотивационной

репрезентации в ингушском языке.

Целью исследования определены следующие задачи:

1) рассмотреть теоретические вопросы, связанные с определением термина, отраслевой терминологии, терминосистемы и терминологического поля в современной науке о языке;

2) провести анализ особенностей формирования сельскохозяйственной лексики в различные периоды истории ингушского языка;

3) выявить и описать основные тематические группы, входящие в структурный состав сельскохозяйственной лексики;

4) проанализировать сельскохозяйственную лексику в современном ингушском языке с точки зрения его наполнения и структуры;

5) выявить основные источники и способы формирования сельскохозяйственной лексики ингушского языка;

6) рассмотреть проблему отражения сельскохозяйственной лексики в словарях ингушского языка и выработать рекомендации по лексикографированшо этих единиц.

Методологическая основа исследования определяется сформулированными ведущими языковедами положениями об актуальности изучения языка, особенно его словарного фонда, с учетом межъязыкового взаимодействия, а также значимостью для ингушской языковой картины сохранения и развития лексического богатства ингушского языка как одного из древнейших кавказских языков.

Научную базу исследования составили труды исследователей по вопросам специальной лексики и терминологии и проблемам номинации: К.Я. Авербух, О.С. Ахманова, P.A. Будагов, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.П. Даниленко, Ю.Д. Дешериев, М.И. Исаев, В.А. Калмыков, Т.Д. Канделаки, JI.A. Капанадзе, JI.A. Климовицкий, Р.Ю. Кобрин, Т.С. Коготкова, Э.В. Копылова, Н.Э. Котелова, Л.П. Крысин, В.М. Лейчик, Д.С. Лотте, А.И. Моисеев, A.A. Реформатский, A.B. Суперанская, A.C. Чикобава, Н.М. Шанский и др.

При рассмотрении вопросов сельскохозяйственной лексики были использованы теоретические положения, выдвинутые в трудах указанных исследователей по вопросам лексикологии и терминологии.

Источники и материал исследования. Основным источником лексического материала, исследуемого в настоящей работе, являются существующие словари ингушского языка, а также специальные работы, содержащие сведения о сельскохозяйственной лексике нахских языков.

В работе описывается также не зафиксированный в литературе полевой материал, собранный на всей территории традиционного проживания ингушей, то есть на территории Республики Ингушетия, включая горный Джейрахский район, а также на территории Пригородного района Республики Северная Осетия-Алания (в населенных пунктах компактного проживания ингушей). Кроме полевого материала, сельскохозяйственная лексика

5

извлекалась из произведений устного народного творчества, поэтических и прозаических произведений ингушских поэтов и писателей, из специальной и научной литературы и периодической печати.

Материалы бацбийской и чеченской лексики, используемые в сравнительном и этимологическом плане, взяты из специальной литературы. Часть материалов бацбийской лексики собрана в результате полевой экспедиции в с. Земо Алвани Республики Грузия (населенный пункт компактного проживания бацбийцев) в 2009 -2010-е годы.

Методы исследования. В работе использованы различные методы исследования: описательный, сопоставительный, сравнительно-исторический, лексикографического анализа. В работе нашли отражение приемы структурно-семантического и этимологического анализа исследуемого материала.

Анализ сельскохозяйственной лексики проводится с учетом ориентированности современной лингвистики на изучение «микромира» и «макромира» языка. Данный подход соответствует основному принципу современной лингвофилософии о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений, связи языка с историей и культурой его носителей. Указанное актуально и для лексики сельского хозяйства, представляющей собой не простую сумму разрозненных наименований, а совокупность тематических групп и подгрупп разных объемов, внутренне организованных и связанных семантико-понятийной общностью.

Теоретическая значимость исследования. Актуальность и научная новизна работы определяют ее теоретическое значение. В результате исследования получены сведения по истории формирования и становления сельскохозяйственной лексики ингушского языка, определены перспективы и основные тенденции ее дальнейшего развития, выявлены и описаны типологические и структурные особенности лексической системы сферы «Сельское хозяйство». Результаты данной работы значительно расширяют научные представления об отраслевой терминологии ингушского языка, об истории ее формирования, способствуют постановке и решению важных вопросов генетического характера.

Практическая значимость исследования заключается в использовании результатов исследования не только в теории языкознания, но и в прагматической лингвистике, в том числе при дальнейшем изучении лексики ингушского, чеченского и бацбийского языков. Данное исследование может послужить материалом при составлении историко-этимологического, сравнительно-сопоставительного, терминологического, толкового и других словарей по нахским языкам.

Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении лекционного курса «Лексика ингушского языка» на факультетах 6

ингушского языка высшей школы, а также при изучении истории и этнографии, материальной и духовной культуры ингушей.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Сельскохозяйственная лексика ингушского языка исторически восходит к древнейшему пласту, уходящему своими корнями в отраслевую лексику нахского периода. Названия сельскохозяйственных реалий и понятий представляют собой одно из интегрированных концептуальных пространств отраслевой лексики, репрезентированное терминологическими единицами разных уровней.

2. В ингушской сельскохозяйственной лексике четко выделяются два пласта: древний и новый. Основное ядро сельскохозяйственной лексики является исконным и имеет параллели в чеченском и бацбийском языках. В сельскохозяйственной лексике ингушского языка представлены односложные термины общенахского происхождения; непроизводные и производные термины, возникшие в период самостоятельного развития ингушского, чеченского и бацбийского языков; а также лексические новообразования, развившиеся в современную эпоху.

3. Мотивационный механизм номинаций животных и растений, а также реалий и понятий, связанных с сельскохозяйственным производством, представляет собой сумму мотивационных признаков, выявляемых в результате словообразовательного и этимологического анализа.

4. Формирование сельскохозяйственной лексики ингушского языка происходило в основном за счет внутренних ресурсов ингушского языка, а также за счет заимствований (в основном из тюркских, арабского, грузинского и русского языков или через посредство последнего), относящихся к различным хронологическим периодам. Подавляющая часть иноязычных слов представлена именами существительными, реже — прилагательными; заимствования в других частях речи единичны. Заимствованная лексика максимально приспособлена к фонетике и грамматике ингушского языка и относится к активному пласту лексики современного ингушского языка.

Кроме прямого заимствования, в ингушском языке широко представлены кальки и полукальки, образованные собственными средствами языка по иноязычному структурному образцу. Семантическое заимствование является процессом непродуктивным в силу ограниченных возможностей ингушского языка в точной идентификации слов по их прямому значению. В этой связи в современной ингушской отраслевой лексике в основном установилась тенденция к наращиванию прямого заимствования.

5. В сельскохозяйственной лексике представлены следующие типы терминов, характерные для чеченского и бацбийского языков: а) односложные термины общенахского происхождения; б) непроизводные и производные термины, возникшие в период самостоятельного развития

7

ингушского, чеченского и бацбийского языков; в) лексические новообразования, развившиеся в современную эпоху.

Новый пласт образуют собственно ингушские названия, возникшие после обособления ингушей.

6. Сельскохозяйственная лексика представляет собой обширную по объему и разнообразную по набору единиц тематическую группу, включающую в себя все основные типы ономасиологических единиц: аффиксально-производные названия, составные наименования, семантически производные названия и заимствования.

7. Основными способами образования новых терминов являются:

1) морфологический способ, получивший особое распространение в начальный период развития отраслевой лексики ингушского языка. Словообразовательные аффиксы, используемые для образования новых терминов, обладают разной степенью активности и разной функциональной нагрузкой. Подавляющее большинство словообразовательных типов относится к общенахскому периоду;

2) лексико-синтаксический способ, являющийся самым продуктивным в современном ингушском языке. Данным способом образуются сложные, составные и парные термины посредством слияния, сращения в одну лексическую единицу двух знаменательных слов;

3) морфолого-синтаксический способ, заключающийся в том, что образование нового термина происходит в результате перехода лексических единиц из одной части речи в другую;

4) сельскохозяйственные термины образуются также посредством развития семантики слов: происходит терминологизация бытовых слов, использование архаизмов в новом терминологическом значении, специализация и расширение значений слов.

8. Рассматриваемые в диссертации терминологические единицы делятся на однословные, двухсловные и многословные; последние имеют тенденцию к сокращению, обусловленную стремлением термина к краткости. Подавляющее большинство названий реалий и понятий, связанных с ведением сельского хозяйства, представлено неоформленно, без словообразовательных аффиксов.

9. Слоговая структура сельскохозяйственных терминов характеризуется разнообразием: исконные названия объектов, связанных с сельским хозяйством, состоят из одного, двух, трех и реже из четырех и более слогов: нух «плуг»; говр «конь»; макха «борона»; хъоанаг1ал «отвал плуга»; хъалхадувца «налыгач» и т.д.

10. Составные наименования обладают самостоятельной номинативной значимостью и являются наиболее продуктивным типом ономасиологических единиц.

8

11. Формирование отраслевой терминологии связано, с одной стороны, с развитием литературного ингушского языка, с другой — с развитием отраслей сельскохозяйственной науки и внедрением в практику ее результатов. Сельскохозяйственная лексика вышла за рамки узкопрофессионального употребления и стала общенародной, следовательно, и достоянием ингушского литературного языка.

12. В целом специфика современной сельскохозяйственной лексики ингушского языка определяется типологическим своеобразием составляющих ее единиц и особенностями ее структурной организации. Представленные в рассматриваемой терминосистеме единицы различаются по хронологическому статусу, генетической истории и способам образования, формальной и содержательной структуре, а также по степени сформированности и адаптации в современном ингушском языке.

Апробация работы. Основные положения диссертации апробированы на заседаниях отдела ингушского языка Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук, представлены в докладах и сообщениях на международных научных конференциях: в г. Сухум Республики Абхазия (2006, 2007), г. Махачкале (2007, 2008), г. Грозном (2008), г. Тбилиси Республики Грузия (2009, 2010, 2011); на всероссийских и региональных научных конференциях. По теме исследования опубликованы 28 работ, в том числе I монография и 7 статей, напечатанных в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Российской Федерации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и Словаря-приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются выбор темы исследования, актуальность ее исследования, определяются цель и задачи работы, объект, предмет и методы исследования, научная новизна, теоретическое и практическое значение, формулируются основные положения, выносимые на защиту. Здесь также рассмотрены вопросы исследования отраслевой лексики в нахских языках и ее отражения в словарях ингушского языка. Определены историко-этнографические предпосылки развития сельскохозяйственной лексики ингушского языка; приведены сведения о структуре диссертации и апробации результатов исследоваши.

В Главе I «Животноводство и птицеводство» анализируется корпус специальной лексики, связанной с животноводством и птицеводством. В данной главе с учетом степени развитости и важности хозяйственного

9

назначения выделены следующие тематические группы: 1) лексика, связанная с мелким рогатым скотом; 2) лексика, связанная с крупным рогатым скотом; 3) названия вьючных животных; 4) названия предметов упряжи; 5) половозрастная лексика животноводства; 6) названия, определяющие породу и масть животных, их физическое состояние; 7) названия, связанные с хозяйственным назначением животных; 8) названия, характеризующие животных по внешним признакам; 9) названия, обозначающие формы метки животных; 10) лексика, связанная с ведением охоты; 11) лексика птицеводства; 12) названия построек для содержания скота; 13) названия болезней животных; 14) названия волосяного покрова, экскрементов и выделений животных; 15) звукоподражательные слова.

Археологические данные дают возможность проследить основные звенья в непрерывной цепи развития скотоводства на Кавказе, начиная с III тысячелетия до н.э. На развитие скотоводства у горцев-ингушей указывают и некоторые косвенные данные. Так, по слагавшимся веками и в основном законсервировавшимся адатам горцев, любые виды преступлений влекли за собой штраф скотом (чаще крупным рогатым) в пользу потерпевшей стороны. Эти примирительные взыскания достигали до ста и более единиц скота, что наглядно характеризует животноводческое направление хозяйственной деятельности ингушей. Такое прошлое народа хорошо отражает и вайнахский эпос. Немаловажным доказательством развития скотоводства у ингушей является наличие в местном пантеоне языческих божеств Галь-Ерды — патрона животноводства и общего благополучия. Дважды в год, зимой и летом, Галь-Ерде приносили в жертву животных (коз и коров). Ведущая роль скотоводства у ингушей нашла свое отражение и в фольклоре. В местном эпосе одно из первых мест занимают добрые герои — могучие пастухи Калой Кант, Охкыр Кант и др. Некоторые населенные пункты Ингушетии получили свои древние названия от реалий, связанных с животноводством или земледелием: с. Духъаргашт (восходит к слову духьарг «нетель» во мн. числе, где конечный -т в топонимах — усеченная форма от послелога -míe — «на чем-то»), с. Ляжги (ляжг «бурдюк, кожаный мешок») и др.

Длительное занятие ингушей животноводством способствовало появлению в ингушском языке богатой и развитой терминологии, в которой прослеживаются основы древнейшего общенахского лексического фонда, а также вайнахского и собственно ингушского лексического фонда. Среди обширной животноводческой терминологии в ингушском языке имеет место градация названий животных по возрасту, полу, масти, повадкам, хозяйственному назначению и другим признакам, при этом исконные лексемы преобладают над безусловными заимствованиями. Животноводческие термины дифференцируются отдельно для диких и домашних животных, представлены и названия животных с собирательным 10

значением.

Одну из самых продуктивных тематических групп в ингушском языке составляет овцеводческая лексика, в которой наряду с общими названиями представлены наименования, различающие овец в зависимости от пола, возраста, внешних признаков, упитанности, породы, масти и других признаков. Основной состав лексики, связанной с мелким рогатым скотом, представлен в чеченском и бацбийском языках.

Половозрастная группа терминов, связанная в большей степени с овцеводством, в меньшей — с крупным рогатым скотом, также отличается продуктивностью и разнообразием лексико-семантических признаков. В данной группе встречаются самые разные в структурном и генетическом плане термины.

Пол животного в ингушском языке обозначается следующими способами:

1) аналитически: при помощи препозитивных прилагательных борша // ма1а «самец», «мужского шла» и се // кхал «самка», «женского пола»;

2) синтетически: одной лексемой, исконной или реже заимствованной: кхал «-кобыла», зуд <гсука», йетт «корова», шинар «нетель», экий «овца», ка «баран», уст «вол», бодж «козел» и др.

Общим названием для ягнят, независимо от пола, является 1аьхар «ягненок весеннего окота» (в чеч. так же); 1аьхарг «ягненочек»; 1овлур // /овлар «ягненок зимнего окота». Термин ¡овл ар представляет собой субстантивированное прилагательное со значением «(существующий) с зимы».

Ягнята в зависимости от возраста имеют следующие названия: ховхарг «ягненок от 1 до 6 месяцев»; moa «барашек» — самец возрастом выше года; чуха «ягненок до первой стрижки». Овцематки также имеют дифференцированные названия: нанажий «овцематка» (в чеч. жий)', ц1енжий «овцематка до случки»; юсоахка жий «трехлетняя овцематка»; биар жий «овцематка 4-х лет»; пхиар жий «овцематка 5-ти лет»; 1ай баьхка жий «овцематка, окотившаяся зимой».

По половозрастным признакам дифференцируются и следующие названия: ка «баран-самец»; «баран-производитель» (в чеч. так же); шиара ка «баран-самец 2-х лет»; кхоахк «баран-самец 3-х лет»; биир ка «баран-самец 4-х лет»; nxuap ка «баран-самец 5-ти лет»; аьрх1а ка «нехолощенный кочкарь»; бе1а ка «кастрированный баран»; эра ка «нехолощенный баран». И.А. Джавахашвили термин эра ка связывает с грузинским названием эркемали, предполагая, что более древним обозначением нехолощеного барана в вайнахских языках должно быть эри каим или эри кугш [Джавахишвили 1937: 235].

Названия коз, возраст которых выше года, маркируют одновременно и

11

пол: бодж «козел»; zlupimz «годовалый козел»; moa бодж «козел от 1 года и выше»; боштолг II бошто «козел до двух лет»; оаст «коза годовалая»; ц1ена газа «коза до случки»; кхоахк бодж «3-летний козел»; ítaap бодж «4-х летний козел»; йе1аь бодж «свежехолощеный козел».

Возрастные различия отражены и в группе названий крупного рогатого скота: ¡асилг «теленочек» (от рождения до 6 месяцев); laca «теленок до года» (чеч. эса); шинара «нетель», «телка от года до двух лет»; духъарг «телка до первого отела»; сирг1алг «бычок до года»; cupzla «бык» (без определения возраста); буг1а «бык производитель», «бугай»; аьрх1а буг1а «кастрированный бугай»; йе1аъ буг/а «свежекастрированный бугай».

Для обозначения возраста животного преимущественно употребляются термины-компоненты, созданные на основе числительных: кхо шу даьнна буг1а // кхо шу дола буг1а «бык трех лет»; диь шу даьнна буг1а // диъ шу дола буг1а «бык четырех лет»; гаи шу даьнна буг1а // пхи шу дола буг1а «бык пяти лет» и т.д.

Второй по развитости в ингушском языке является лексика, связанная с содержанием крупного рогатого скота. В основном терминология этой группы состоит из исконной лексики, в ней представлены и заимствования (в основном из тюркских языков, меньшая часть заимствована из персидского посредством арабского языка).

Названия, связанные с крупным рогатым скотом, составляют значительную группу, основной состав которой представлен во всех нахских языках: етт «корова», доахан // хъаьлий «коровы», бож «стадо дойного крупного рогатого скота», уст «бык» (в чеч. сту., бацб. ncmly).

Лексика, определяющая породы и масти коров, в ингушском языке представлены следующим составом: фу «порода» (чеч. х1у), бос // бесара «масть» (в чеч. так же), боарха етт «пестрая корова», уринга етт «полосатая корова» (красно-коричневая), ч1амала етт «рябая корова» // «бурая корова», ц!е етт «красная корова», 1аържа етт «черная корова», лоаиара етт «горской породы корова», шурана фух етт // шурана етт «корова молочной породы», дулхана фух етт II дулхана етт «корова мясной породы», дулхана а шурана а фух етт «корова мясо-молочной породы».

Для обозначения детенышей домашнего скота и птиц в составных наименованиях в основном употребляется слово к1ориг в сочетании со словами, обозначающими вид животного: гамажа к1ориг «буйволенок» (букв, «детеныш буйвола»), вира кГориг «осленок» (букв, «детеныш осла») и т.п. Только детеныши коровы, лошади, овцы и козы имеют в ингушском языке самостоятельные названия: 1асилг «теленок», бакытг «жеребенок», 1аъхарг «ягненок» и б1ийг «козленок». Слово к1ориг «детеныш» применяется также для обозначения детенышей птиц: г1ажа к1ориг «гусенок»; москала к1ориг «индюшонок»; котача к1ориг «цыпленок». 12

Термины хозяйственного назначения коров представлены следующими единицами: бетта етт «дойная корова»; шура лелабу етт «молочной породы корова» (букв, «корова, которую держат для молока»); дулха лелабо етт «корова мясной породы» (букв, «корова, которую держат для мяса»).

Преимущественный способ определения возраста домашнего животного (самки) у ингушей — это стельность. Вместе с тем, мы не можем однозначно утверждать, что дентальный способ определения возраста животного у ингушей не применялся, но должны заметить, что таковой имел меньшее применение, чем по стельности. Таким образом,

распространенными являются термины, состоящие из нескольких слов. Чем больше компонентов в термине-словосочетании, тем больше отражаемых признаков обозначаемого, хотя сам термин стремится к краткости, выбирает усеченные формы или краткие варианты, что обусловлено неудобством в употреблении, громоздкостью, непрактичностью терминов-словосочетаний. Как известно, в случае многословности термина допускается употребление его кратких форм, если только их смысл ясен из контекста. Такой процесс идет достаточно активно и в сельскохозяйственной терминологии ингушского языка: пхоара бола етт И пхоара етт «стельная корова»; бетташ бола етт // бетта етт «дойная корова»; т1ара хала бола етт // тТара хала етт «тугодойная корова»; аьсала дола хьайба// аьсала хъайба «животное с мягким нравом».

Коневодство также играло значительную роль в экономической жизни вайнахов, что нашло свое отражение в лексике ингушского и чеченского языков. Это подтверждается и подробно детализированной лексикой, связанной с коневодством. Названия, связанные с мулом, представлены в ингушском языке крайне слабо. Это обусловлено тем, что мулы (помесь осла и кобылы) для специального разведен™ не выгодны, уступая во многом лошади. В ингушском языке имеет место только один термин, связанный с мулом, — это название самого вида животного: вирб!арз «мул» (в чеч. б1арза). Аналогична ситуация и с названиями, связанными с ослом. Видовые наименования мула и осла в ингушском языке не передаются специальными словами. Из-за отсутствия таких слов на основе ингушских корней соответствующие понятия передаются посредством использования описательных конструкций.

В коневодческой лексике ингушского языка отражен только первый (начальный) возрастной период лошадей, обозначаемый самостоятельными названиями: бакъилг «жеребенок молочный»; бакъ «жеребёнок» (чеч. бекъа). Лексема бакъ активно вступает в словообразование, причем новые понятия получают оформление преимущественно словосложением: кхаьрбакь «жеребец 3-х лет»; гтарбакъ «жеребец 4-х лет». Для указания половой принадлежности жеребенка используются термины-словосочетания: кхал

13

бакъ «жеребёнок-самка»; дын бакъ «жеребенок-самец».

Масти лошадей передаются в основном цветовыми прилагательными: к1ай говр // к1ай бесара говр «белый конь»; 1аьржа говр // 1аьржа бесара говр «вороной конь»; расха говр «гнедой конь»; боарха говр «рябой конь»; сира говр «серый конь»; чухьара говр «конь со звездочкой на лбу»; ц!е говр «красный конь» и др.

Названия лошадей также подразделяются по хозяйственному назначению животных: ды «верховая лошадь» (дой — мн.ч.; ср. тюрк. «доьноън» (лошадь), алт. «тоьноьн» (лошадь), казах., к.-калп. «доьпэн» (жеребец); хехка говр «беговая лошадь»; дукъа йехка говр // д1айожа говр «упряжная лошадь»; оардала говр «рабочая лошадь»; яйдакха говр «запасная, неоседланная лошадь» (ср. тюрк, яйдакчъ «без седла», кист, йардзаговр букв, «голая лошадь»).

В коневодческой терминологии представлено значительное количество слов, обозначающих различные признаки лошадей: темперамент, аллюр, грациозность, выносливость, тонкость ног, а также особые приметы на теле животного, отрицательные привычки типа пугливости, ленивости, непослушности и т.п.: а) названия лошадей в зависимости от внешних признаков: Шаьха кес йола говр «длинногривый конь»; г1ийла говр «худая лошадь»; вора говр «истощённый конь»; Шаьха к1асарте йола говр «конь с длинным загривком»; боаккха бух бола говр // боаккха гаъ бола говр «конь с большим крупом»; тамаг1а оттадаь говр «конь с клеймом» и др.; б) названия лошадей по характеру, норову: аьрдаг1а говр «лошадь, не поддающаяся узде»; урха хала говр «непокладистый конь» (букв, «тяжелая на вожжи лошадь»); т/аьнашта увтташ йола говр «лошадь, которая встает на дыбы» и др. Названия лошадей по их внешним признакам, характеру и норову по своей структуре являются составными и носят преимущественно описательный характер.

Весьма разнообразны и детализированы обозначения предметов конской упряжи и верхового снаряжения: говрий г1ирс // хоаматий г1ирс «упряжь» (в чеч. говран гТирс II г1омат г1ирс)\ пувр «седло» (чеч. нуьйр); хоамат «хомут» (чеч. г1омат)\ мол «гуж»; дирст «уздечка» (чеч. дирста); гоаламаш «удила» (чеч. гаьллаш); нуврбохк // нуврийбохк «ремни для седла»; танокхаш «кожаные ремни для хомута»; ткъенаш «боковые ремни для хомута»; лийта «стремя» (чеч. луьйта)] кур «дуга» (чеч. 1ад); баргсп «путы» (чеч. баргол); тайжи «тебенок седла»; нуврфуь // нуврий фуъ «лука седла»; гЫнжалха «длинная узда»; дирста г1ад «одна из двух ремней узды»; бохк «подпруга» (чеч. бухка); бахтар «подтяжка для сбруи»; хатта «потник для лошади»; талбаш II иишик «потник для любого вьючного животного»; т1он «нагрудник для животного из грубой кожи»; урхаш «вожжи» (чеч. архаш)\ гоалам «бечевка из конского волоса»; талсаш «переметные сумки на коне, 14

осле, муле»; дукъоарц «палка, которой замыкают ярмо»; г1аюс «кольцо подпруги» и мн. др.

На основании обозначения масти животного возникли зоонимы — клички животных, отражающие замеченные человеком отличительные признаки, обозначаемые прилагательными (к1ай устаг1 «белый баран»; ц1е етт «красная корова», астаг1а хьайба «хромое животное» и т.п.). Народная зоонимия функционирует в устной речи, относится преимущественно к бытовой сфере и характеризуется четко выраженной мотивированностью. Большую часть этих слов составляют клички, логической основой для которых послужили цветовые признаки животного, в том числе его масть, чем и объясняется устойчивое употребление в этой группе слов прилагательных (к!ай «белый», 1аържа «черный», ц1е «красный», боарха «пестрый» и т.п.

Птицеводство по сравнению с животноводством для ингушей является относительно молодой отраслью. Вместе с тем, учитывая значимость фиксации каждого названия реалий и понятий, связанных с хозяйственной деятельностью человека, в диссертации использована и лексика птицеводства. Особенностью данной терминогруппы является то, что в ней не представлены единицы, определяющие родо-половую дифференциацию птиц: практически одно и то же название птицы используется для обозначения женской и мужской особи. В редких случаях пол птицы обозначается лексически, в абсолютном большинстве для обозначения пола птицы используется синтаксический способ с использованием определительного компонента (для указания на пол): котам «курица» и борг1ал «петух», а также кхал «самка» и ма!а «самец». Для обозначения детенышей птиц используется слово к1ориг «птенец» // «детеныш».

Процесс мечения домашних животных и птиц обозначается термином фост де (в чеч. х1ост) «ставить метку», «ставить тавро», соответственно опознавательные метки на животных имеют общее название фост «метка» (чеч. х1ост). Многообразие форм метки наблюдается на ушах животных привело к появлению ряда соответствующих обозначений: лергий фост «ушная метка»; лерг доаттТадаъ фост «разрез уха любой формы»; лерг хоададаь фост // лерг даъккха фост «метка в виде среза кончика уха»; ч1агарга фост «метка наподобие хвоста ласточки» (на кончике уха); кхалйаьккха фост «метка наподобие формы коренного зуба»; кхаъсаъна фост «разрез в форме треугольника»; 1ургдаьккха фост «метка в форме отверстия»; пхораг1даъккха фост «поперечный разрез уха».

Названия форм метки животных являются исконно ингушскими, но в составе ряда наименований можно обнаружить и заимствованные слова (чарха сурта фост: чарх — перс, чарх, араб, сурт), которые подвергаются склонению или спряжению по внутренним законам заимствующего языка.

Болезни животных и птиц в ингушском языке обозначаются

15

специальными названиями, подавляющее большинство которых относится к нахскому хронологическому уровню. Среди названий болезней животных имеется определенное количество терминов, заимствованных из русского языка или через его посредство: бруцеллез, паралич, ящур, орхит, сибирская язва, эмкар, плеврит и др.

Некоторые болезни животных специальными терминами не обозначаются, а передаются описательно: шим бестар «мастит» (букв, «отек вымени»); пехкий лазар «болезнь легких» // «туберкулез»; 1айна хилар «наличие процесса гноения» // «гноение»; шергашта шод бар «заворот кишок» (букв, «узел на кишках»); не йикъъялар «запор» (букв, «загустение кишечника») и др. В большинстве из них, как правило, первым компонентом выступает название поражённого органа, а вторым — слово лазар «болезнь» или хилар «наличие». Здесь используются общеупотребительные слова, ставшие терминами в результате специализации значений, или же употребляется общелитературное слово в качестве общей идеи для слова-термина с дальнейшей конкретизацией в соответствии с характером термина.

К активному слою ингушской лексики относятся названия волосяного покрова животных и птиц, а также их экскрементов и выделений. Подавляющее большинство лексем данной группы — немотивированные исконные нахские названия. Данная подгруппа животноводческой терминологии отличается тем, что в ней отсутствуют заимствованные терминоединицы. Исключение составляют компоненты составных терминов, обозначающих вид животного или птицы.

С непосредственным опытом ведения животноводства связаны звукоподражательные слова, обладающие стабильным звуковым строением, осмысленным значением, номинативной и коммуникационной функцией и регулярным употреблением в этом значении. В отличие от обычных слов, звукоподражательные слова используются в целях передачи звуков (звучаний), издаваемых животными.

Звукоподражательные комплексы участвуют в образовании глаголов с конкретной семантикой. Данная группа глаголов образуется, как правило, путем сочетания звукоподражательного слова со вспомогательными глаголами да «делать», аьнна «произнося» // «сказав».

Исследование таких слов представляет определенный интерес для системно-комплексной характеристики всего материала диссертации.

Составные глаголы, образованные путем сочетания звукоподражательных слов со вспомогательным глаголом, лишены какой бы то ни было просторечной окраски. Это, возможно, связано с тем, что многие звукоподражательные глаголы не имеют собственного эквивалента, поэтому все эти глаголы, включая и те, которые имеют подобный эквивалент, воспринимаются как обычные, но при этом достаточно экспрессивные. 16

В Главе II «Лексика земледелия» дается структурное, лексико-семантическое и этимологическое описание ингушской земледельческой лексики.

Земледельческая лексика в большинстве своем общеупотребительна, она широко представлена в художественной и научной литературе, соответственно, отражена в различных словарях ингушского языка. Вместе с тем, характеризуемая в диссертации земледельческая терминология до настоящего времени не была предметом специального исследования. Изучение этой лексики актуально и в связи с тем, что многие термины, обозначающие понятия ручного труда, выходят из употребления, переходя в разряд историзмов. Кроме того, научно-технический прогресс, использование в земледелии машин и усовершенствованных агрегатов привели к процессу перехода части терминов земледелия в пассивную часть лексики. Их место занимают технические термины, заимствованные из русского языка или через его посредство из других языков.

Сельскохозяйственный календарь ингушей делился на периоды, связанные с хозяйственными, полевыми, садовыми и иными работами: 1) период пахоты и сева (с третьей декады марта до первой декады мая); 2) период прополки (с третьей декады мая до середины июня); 3) период окучивания картофеля (до конца июня); 4) с середины августа до третьей декады сентября — период уборки овощей, фруктов, а также зерновых культур.

Земледельческая лексика в ингушском литературном языке подразделяется на следующие лексико-тематические группы:

1. Названия, связанные с земледелием: названия земли и почвы; названия, связанные с уходом за землей; наименования сельскохозяйственных орудий; названия, связанные с сельскохозяйственным календарем ингушей; названия зерновых культур, с их выращиванием, уборкой и хранением и др.

2. Названия культурных растении: деревьев, кустарников и их ягод; названия садовых культур; частей деревьев и кустарников; названия огородных и бахчевых культур и др.

3. Названия травянистых растений: названия съедобных и лекарственных трав; нпазвания сорняков; названия цветов и др.

Наиболее продуктивно представлены названия, связанные с обработкой земли, названия культурных растений, деревьев, кустарников и их плодов, а также названия огородных культур.

Наименования растений представляют несомненную ценность в плане их морфологической и семантической структуры. С точки зрения характера наименования эти названия отражают реальные свойства растений, их формы, цвет, вкус, характер цветения или употребления. Часть из них имеет компаративный характер: буц мо баъццара «зеленая как трава»; сибаз мо

17

к!о.ма «горький как перец» и др.

Ингуши традиционно сеяли ячмень, овес, пшеницу и кукурузу. В силу достаточно высокой урожайности и неприхотливости ингуши особенно широко возделывали ячмень. В значении «ячмень» употребляется термин мукх, от которого, по всей вероятности, и произошло название маькх «хлеб». Ингушское название мукх сопоставимо с восточнолезг. мух, дарг. мухъи, цезск. махъа, таб. хья, арч. маха. Представлено это название и в говорах грузинского языка в форме маха (моха) «эндемическая пшеница».

Общее название пшеницы к1а (чеч. то же). Названия озимой и яровой пшеницы образованы в ингушском и чеченском языках по модели наречие гурахъа «осенью» // б1аьсти «весной» + прилагательное д1адув «засеваемое» + имя существительное к1а «пшеница»; зафиксирован также термин ийвар к1а, обозначающий «озимый сорт пшеницы». Термин к1а сопоставим с названием данной культуры в дагестанских языках: агул, къур, рутул. къир, анд. кькьир и др., а также имеет параллели в грузинском языке. Таким образом, можно утверждать, что основа кь//к1 восходит к дагестанско-нахскому хронологическому уровню.

Описательные названия сортов пшеницы, состоящие из нескольких компонентов, свидетельствуют об утрате ингушским языком синтетических наименований.

Понятие «зерно» в ингушском языке передается двумя терминами: исконным немотивированным фоъ (чеч. х1у) и описательным фийг бола ялат (букв, «зернышко имеющий корм»; чеч. ялта). Ингушское название фийг «зернышко» (-г — суффикс уменьшительности) сопоставимо с чеч. х1у «семя», каб.-черк. хыу, адыг. фы «просо» // «зерно».

Ингуши также издревле возделывали борц «просо» (чеч. то же), кен «овес» (чеч. су л а // кена), о чем свидетельствуют языковые факты. В частности, название проса «борц» сохранилось не только в вайнахских языках, но и в бацбийском языке.

Особое распространение в Ингушетии получила кукуруза — хьажк1а (чеч. хьаьжк1а), которая возделывается до настоящеего времени как в горной, так и в равнинной части. Название хьажк1а — букв, «пшеница хаджи» имеет некоторые параллели в дагестанских языках: дарг. х!ажжа анк1и, арчин. гъаъжала, кумык, гаьжи-бугъда и др. Как отмечает Ф. Ганиева, сложные наименования кукурузы в дагестанских языках «дают нам основание предположить, что культура кукурузы пришла к нам из южных (арабских) стран. Возможно, впервые зерна кукурузы были привезены из Мекки и поэтому эта культура получила название «пшеница паломника», т.е. гьажибугъда» [Ганиева 2004: 141].

Из бобовых культур ингуши традиционно выращивали кхеш «фасоль» (кхе фийг «фасолина», букв, «зернышко фасоли», в чеч. кхоъ); боб в 18

ингушском и чеченском языках обозначается термином «юсе» исконного происхождения. Для обозначения гороха преимущественно используется заимствованный из русского языка термин горох, реже — описательное название герга кхеш «круглая фасоль». Из гороховой муки ингуши готовили хлеб, называемый «мезг». Данное слово в качестве компонента используется при обозначении низкого сорта пшеничной муки — мезга хъоар.

Картофель для ингушей, как и рожь, является заимствованной у русских поселенцев культурой, о чем свидетельствуют по своему составу названия картофеля у осетин, адыгейцев, балкарцев и других северокавказских народов [Калоев 1981: 98]. В случае с ингушским языком не исключена возможность заимствования названия коартол «картофель» посредством грузинского языка.

В ингушском языке сохранились исконные названия реалий, связанных с заготовкой кормов на зиму: хол «стог» (чеч. холла), арг1а «скирда» (чеч. рагГ), токхор // г1аьм «копна» (чеч. литта) и др. Процесс уборки хлеба обозначается описательным термином Начат чуэцар «уборка зерна». Кроме того, сохранились следующие термины, связанные с процессом уборки зерновых культур и молотьбой: ц1ов «сноп» (чеч. то же); ц1овнаш дувза «вязать снопы»; хол «стог сена ил и соломы» (чеч. холла)', ос «три снопа»; эс «пять снопов»; кара (чеч. то же) «колосья, срезанные серпом за 2-3 взмаха» (букв, «в руках»); паркх (чеч. куо) «хлеб или трава, скошенная одним взмахом косы»; кес «полоса скошенного хлеба или травы»; ардар «молотьба» (чеч. арар); ялат оарда ха «период молотьбы» (в сельскохозяйственном календаре ингушей это месяц октябрь — ардара бутт); хьатт «ток» // «гумно» (чеч. хьаътт).

Большое значение в переработке зерна и обеспечении запасов на зиму играли мельницы: хьайра «мельница» (чеч. хъера)\ кара хьайра II кархьайр «ручная мельница» (чеч. кахьар); кхера хьайра букв, «каменная мельница»; хи хьайра «водяная мельница»; миха хьайра «ветряная мельница»; ц!ера хьайра «электрическая мельница». С основой «хьайра» (образованной от «хъие» «мять» // «молоть» + -р — суффикс масдара) соотносимы слова ахьар «помол» и хъоар «мука», общим компонентом которых является хь- (-а). Представляют интерес названия частей и деталей мельниц, а также реалий, связанных с работой мельниц: хьоарсач «мельничный канал»; берда (б-д) «колесо мельничное»; лар «поперечная планка (лопасть) мельничного колеса»; кхемар «деревянный бункер для зерна, оборудованный в мельнице над жерновами»; кхера «жернов»; чувчакх «молоток для нанесения насечек на жернова»; боал «оплата зерном за помол»; к1арк1ар «регулятор зерна» (образовано по звукоподражанию); апари «деревянный желоб, по которому вода поступает к мельничному колесу; к1арк1шг (чеч. к1арк1ар) «мельничный ползунок» (название образовано по звукоподражанию) и др.

В ингушском языке сохранились названия основных видов хлеба, производимого из ячменя, кукурузы и пшеницы: маькх (чеч. бепиг // кхаллар, бацб. маждар) — общее название хлеба; олг (чеч. оьлг) «ритуальный хлеб» (треугольной формы). В настоящее время олг обозначает лепешку без начинки из пшеничного теста. Самым распространенным мучным изделием у ингушей является ч1аъптг «тонкие с картофельной или творожной начинкой лепешки» (в чеч. ч1апалг). По частотности употребления данное название сопоставимо со словом дулх-хьалт1ам «мясо с галушками из кукурузной или пшеничной муки» (чеч. жижиг-галнаш). Из других названий мучных изделий, представленных в ингушском языке, можно привести следующие: сейса маькх «хлеб из пшеничной муки на дрожжах» (в чеч. севсина дина бепиг); хъийна маькх «хлеб из пшеничной муки, приготовляемый на кислом молоке с добавлением хлебной соды» (в чеч. хъийна бепиг); сискал «чурек из кукурузной муки» (в чеч. то же); кхунка «вареные с фасолью кукурузные зерна» (в чеч. кхунк); даъттаг1а «прожаренная на масле кукурузная мука» (чеч. даъттах); чоалпа «кукурузные хлопья» (чеч. чуьппалг); мажарг «лепешка из кукурузной муки в виде небольших кружочков» (чеч. мижарг); чутта «вареная лепешка из кукурузной муки, начиненная измельченным курдюком или внутренним животным салом» (чеч. чуътта) и др.

Огородничество у ингушей, несмотря на ее традиционность, большого хозяйственного значения не имело. Этому способствовало несколько причин, основной из которых являлось характерное для горных районов малоземелье. Основными огородными культурами, выращиваемыми ингушами, являются: хох «лук», саьмарсаькх «чеснок», сибаз «стручковый перец», кхеш «фасоль», хоарсам «репа», бетта дуаргаш «редиска» (букв, «в течение месяца поедаемые», то есть созреваемые), а позднее — дж1онка «морковь», нарсаш «огурцы», кабуц «капуста» и т. д.

Ограниченное выращивание огородных культур ингушами подтверждается тем, что большинство названий огородных культур ими заимствовано из других языков, преимущественно из русского, грузинского и тюркских языков. Например: помдор «помидор»; кабуц «капуста»; саьмарсаькх «чеснок» (в чеч. саьрмасекх: здесь наблюдается метатеза, характерная для заимствованных слов: чеч. атлан, инг. алтам «дверная петля»); хох «лук» (чеч. то же), от него образованы термины хох а буц II баьца хох «зеленый лук» (букв, хоха буц «лука трава», баъца хох «травы лук»); бурак // свекла «свекла» и др. Однако самые ранние огородные культуры имеют исконно ингушские названия: цкъарг (чеч. то же) «дикорастущий лук»; бо (в чеч. боь) «горный чеснок»; нарс «огурец» (чеч. наьрс); суг1ар «перезрелый огурец»; хоарсам «репа» (чеч. хорсам); 1{1е хоарсам // беттадуарг «редиска» (букв, «красная репа» // «в течение месяца созревающий»); 1аьржа хоарсам «черная репа»; балг (чеч. то же) топинамбур и др. 20

Традиционной для ингушей бахчевой культурой является йабакх «тыква» (ср. с чеч. г1абакх, ахт., джаб. къабах; турец. кавак // кавун, ног. каван, азерб. говуи // габаг, кумык, къабакь). Как отмечает Л. Маргошвили, «кисты сеяли тыкву в большом количестве. Эту культуру они принесли с собой со своей прежней родины, хотя различные сорта тыквы они встретили в новой среде» [Маргошвили 1990: 166].

Названия дыни и арбуза в ингушском языке являются заимствованиями: инг. паста «дыня» (чеч. паста; кумык, пастащ авар, nacmlan), харбаз «арбуз» (срав с чеч. хорбаз; араб. хаърбозе', перс. хаьрбозу, тур. карпуз; ногайск. карбыз; кумык. харбуз)\ отсутствуют названия сортов тыквы, дыни и арбуза, за исключением описательных вариантов: боарха харбаз «арбуз в полоску» (букв, «пестрый арбуз»); г1орг1а чкъор йола паста «дыня с шершавой корой»; доахан йабакх «кормовая тьгква» (букв, «коровья тыква») и

др.

Широкое использование дикорастущих и культурных растений, в том числе овощных и плодово-ягодных, а также некоторых видов съедобных и лекарственных растений, нашло свое отражение в отраслевой лексике. Однако следует отметить, что для ингушей садоводство являлось подсобным видом сельскохозяйственной деятельности, что обусловлено традиционным малоземельем в условиях гор.

Понятие «дерево» в ингушском языке выражается названием га (в чеч. дитт', в ингушском дитт обозначает «тутовое дерево»), а фруктовое дерево — сомий га (в чеч. стоьмийн дитт). Для обозначения «сада» в ингушском языке используется словосочетание сомий беш «фруктовый огород» (в чеч. стоъмий беш), а в качестве общего названия в значении «фрукт» используется исконный термин сом (чеч. с том).

В ингушском языке наряду с исконными наименованиями деревьев активно употребляются и заимствованные: боал «вишня» (в чеч. балл), гуржий боал «желтая черешня» (букв, «грузинская вишня», в чеч. балл), хьайба «айва» (в чеч. так же), гиаптал «персик» (в чеч. г!аммаг1а) - ср. с ахт., джаб. шефтел; апельсин «апельсин», мандарин «мандарин», гранат «гранат»; инжир «инжир»; а также множество названий других деревьев и кустарников, не характерных для Кавказа (банан, ананас, киви и др.). К ориентализмам относится и название финика «хурма».

Названия сортов фруктов представлены в основном заимствованными терминами, в некоторых случаях они представляют собой составные термины описательного характера, компонентами которых являются собственно ингушские и заимствованные единицы: шафрана 1аж «шафрановое яблоко»; йабакха 1аж «тыквенное яблоко» (название дано по величине и вкусовым качествам).

Преимущественная часть названий деревьев (названия плодовых

21

деревьев обозначают как садовую культуру, так и фрукт) носит исконный характер: г1амаг1а «абрикос» (чеч. туърк)\ хъач «слива»; ц1ог дола хъач «черная слива» (букв, «слива, имеющая хвост»); 1ажаг1а хъач «мирабель» (букв, желтая слива); ца хоалаю хъач «оскомину набивающая слива»; герга хъач «круглая слива»; бочаб1ар «грецкий орех» — букв, «нежный орех»; хъуна б1ар «лесной орех»; юсор «груша» (чеч. хормат, лесная или дикая груша «кхор»)', шапша «персик» ( в чеч. персик «г1аммаг1а», г1амаг1а в инг. — абрикос) и др.

Многие названия деревьев в ингушском языке, как и в чеченском, образуются описательно: из наименования соответствующего плода в форме родительного падежа и слова га «дерево»: хьачий га «слива» — букв, «сливы дерево»; 1ажий га «яблоня» — букв, «яблока дерево» и т.д. Такой способ образования терминов является распространенным не только в иберийско-кавказских языках, но и в языках иных семей.

Общее название куста передается исконным словом к!отарг «куст», петараш «кустарник» (в чеч. коля, сравн. с хайд, кьвоти «куст»). Из кустарниковых растений ингушам издревле знакомы следующие виды: г1иринг «боярышник» (чеч. элхьамч); тоача «калина» (чеч. муьрг); эсти «кизил» (чеч. стовУ, г1улдам «бузина»; ч1инжарг1а «черная бузина» (чеч. ч1ижарг1а)\ к1удилг «крыжовник» и др.

Широко представлены названия лекарственных трав, в основном в виде описательных конструкций, состоящие из слов иноязычного происхождения и собственно нахской лексемы: дарбан буц «лекарственная трава», (первая часть названия выражена словом иранского происхождения со значением «лечение», а вторая часть — исконно ингушского языка буц «трава»). Широко распространены следующие названия лекарственных трав: Тонтаз «девясил лекарственный», селенг1а «омела белая», аларт «донник», хъаджйоаг1а буц «мята», буг1аш (в чеч. буг1аяр) «белена», шурба1 «латук» // «молочай» и др.

В структурном отношении названия травянистых растений подразделяются на простые (нитт, ч!им), сложные (дынбарг, къахъбуц) и составные (нарсий буц; хъаджйоаг1а буц).

Производные названия травянистых растений в ингушском языке не установлены. Вместе с тем, при сравнительном анализе ряда терминов наблюдается наличие в них общего элемента, который в современном морфологическом инвентаре ингушского языка не функционирует как самостоятельный словообразовательный элемент. В частности, такой аффикс представлен в лексемах баъцов-г/а (растение), пхье-г1а (посуда, утварь), даътта-г1а (блюдо из толокна и топленого масла) и др.

Большую часть терминов составляют составные названия травянистых растений описательного характера, компоненты которых обозначают цвет, вку, внешнее сходство с чем-нибудь и другие признаки, присущие растению: 22

нарсий буц «укроп» (букв, «трава огурцов»), маъкхий буц «вид съедобной травы» (букв, «хлебная трава»), виршура «молочай» (букв, «ослиное молоко»), сагалбуц «полынь» (букв, «блошиная трава») и др.

Значение «несъедобный» в составе наименований некоторых растений и их плодов в ингушском языке передается использованием названий осла и собаки в качестве первого компонента, что свидетельствует о факте вторичной номинации в ингушском языке. Как правило, для вторичной номинации используются названия реалий, связанных с особенно важными для носителей языка сферами внеязыковой действительности. Новые для исконной территории проживания ингушей растения в целом ряде случаев обозначаются при помощи слов, закрепленных за широко известными растениями. Чаще всего вторичная номинация используется при обозначении травянистых растений.

Названия растений, образовавшиеся в результате переноса названия с одного ботанического объекта на другой, имеют дополнительные формальные признаки, информирующие о сходстве денотатов. В ряде случаев связь названий растений с другими представителями животного мира не всегда очевидна и представляется случайной. Если в названии подорожника «дынбарг» (букв, «копыто коня») очевидно сходство формы листа и копыта коня, то в случае названия гриба вирнахча (букв, «осла сыр») образно-ассоциативная связь не устанавливается. Данное слово представлено в широко используемой ингушами поговорке: «Г1адж теха вирнахча санна дехар из г1улакх». — «Это дело разбилось как гриб (вирнахча), которого ударили палкой». Семантически вторичные названия растений, как и любая метафора, могут быть оценены в качестве микрофрагментов ингушской языковой картины мира, имеющих образно-ассоциативную основу.

Названия цветов относятся к тематической группе терминов, представленных в ингушском языке крайне скудно. Общим названием цветка в литературном ингушском языке является зиза (чеч. дзезаг, сравн. с хайд. жужа «цветок»/ Букет цветов обозначается составным названием, каждый компонент которого является исконным: зизай курс. Названия видов цветов и их частей представлены терминами, различными по своей структуре: эрий зиза «полевой цветок» (чеч. аренам дзиезаг)\ ц!аг1а леладу зиза «комнатный цветок» (чеч. чохь кхуьу дзиезаг — букв, «в помещении выращиваемый цветок»); басар «колокольчик»; глазам «тюльпан» (чеч. ц!ендз1ам); тоабалкх «фиалка» (чеч. тобалкх)\ ц1елерг «пион» (букв, «красное ухо»); лай зиза «подснежник» - букв, «цветок снега» (чеч. лайн дзезаг); ч1егаргий к1а «ландыш» — букв, «пшеница ласточки»; зиза кад «цветоложе» — букв, «чашка цветка» и др.

В названиях частей растений наличествуют как исконные, так и заимствованные слова, представляющие собой простые непроизводные

23

основы. Некоторые из заимствований настолько адаптировались в принимающем языке, что без специального этимологического анализа сложно распознать в них иноязычность происхождения. К таковым относится название корня овла (чеч. орам), сравн. с дувул «корень» в некоторых говорах лезгинского языка.

Для обозначения частей дерева используются следующие названия: ткъовро (чеч. га) «ветка»; г1а «лист» // «листья» (чеч. так же, хайд. к1а//к1ари «листья»), ч1онак «почка» (чеч. ч1ениг), зиза «цветок» (чеч. дзиезаг), генарг «косточка» (чеч. лаг), чкъор «кожура» (чеч. чкъуьйриг)-, коаст «кора» (чеч. кевстиг)', mlaüoziap «прививаемая ветка», большинство из которых относится к исконному слою отраслевой лексики.

Названия частей зерновых и бобовых культур в подавляющем большинстве представлены исконными наименованиями: ка «колос» (чеч. кан)\ ка бола доакъар «зерновой фураж»; г1ад «стебель»; мерг1шг «соломинка»; хьажк1ий г1ад «кукурузный стебель», хетолг «ползучий стебель» (чеч. хутал; в чеч. стебель г1одам // лардаш)\ durum «ость»; лод «лист, обволакивающий початок кукурузы» (в чеч. лод «отходы кукурузные»); ч1ибал «шелуха от зернышка» (в чеч. чкъоъргаш) и др.

В растительной лексике ингушского языка широкое распространение получили составные, двух и трехчленные наименования. Однословными терминами представлены, как правило, названия хозяйственно значимых растений, относящиеся к общенахскому хронологическому уровню. В таких народных названиях растений наблюдается синонимия, обусловленная их возникновением на основе выделения какого-либо признака растения.

Сельскохозяйственные орудия и инструменты (начиная с древнейших простейших приспособлений), использовавшиеся ингушами для обработки земли, выращивания и уборки зерновых культур, аналогичны применявшимся на всем Северном Кавказе: цел «тяпка», марс «серп», мапгач «коса». Многие из них получили свои названия по характерным особенностям, деталям и функциям: гувнашдерг «окучиватель» (букв, гувнаш «кучки» + дерг «делающий»), йолхьинг «грабли» (букв, йол «сено» + хьакха «сгребать // собирать») и т.п. Некоторые названия орудий труда связаны с названиями животных или их анатомических органов: кТомсар «клык» — «грабля-борона»; барг II берг «копыто» — «мотыга»; з1ок «клюв» — «конец кирки» и др. Такие названия, как свидетельствует материал, соотносятся с зооморфным кодом культуры.

В Главе III «Лексика, связанная с сельскохозяйственным производством», рассматриваются названия хозяйственных построек и различного инвентаря, свидетельствующие о высоком уровне ведения сельского хозяйства и ценностных качествах материальной культуры ингушей. Наиболее развита терминологическая номенклатура, используемая 24

для обозначения помещений для содержания скота и хранения кормов. Абсолютное большинство таких терминов имеет исконное происхождение, однако представлены и заимствования, преимущественно из тюркских языков.

1) помещения для скота: жиел «овчарня», «кошара» (в чеч. джоьла «огороженное место для овец»); кхий «хлев», «сарай» (чеч. божал)-, г1ота // жег1ота «стойбище для овец»; говрий кхий «конюшня» (чеч. божст); в инг. божал «коровник»; 1аьсий кхий «сарай для телят»; говрий моттиг «денник» (в чеч. хьаьвда). Общим названием всех построек для содержания скота является «кхий» «сарай», «хлев» (в чеч. божал). В последнее время в качестве такого же общего названия стал употребляться термин божал, являющийся одним из немногих терминов животноводства, образованных суффиксальным способом бож + ал, что, впрочем, не характерно для современного ингушского языка.

Под летние стойбища скота отводились примитивно устроенные загоны карт (чеч. керт) — огороженные камнем, плетнем или деревянными брусьями участки, в которые на ночь загоняли скот. Каждая семья сооружала такие стойбища самостоятельно, но иногда его строила патронимическая группа для общего пользования.

Ингушское карт аналогично осетинскому карт и грузинскому карта. Основа карта в значении «хлев», «двор», «город» встречается во многих других языках. В грузинском карта обозначает «огороженное летнее стойбище». Данный термин связан со сванским лы-кырта (топоним, обозначающий один из покосов в Эцери), с абхазским а-хырта «пастбище». В специальной литературе его увязывают с иранским «картак», одно из значений которого — «земельный участок», «часть имущества» [Робакидзе 1968: 93]. «Диапазон его распространения огромен: от финно-угорских языков и чувашского через осетинский, чеченский, ингушский до армянского, мордовского. Нельзя сказать с уверенностью, кому принадлежит это слово по происхождению» [Абаев 1949: 55].

Материалы вайнахских языков не дают основания лексемы карт, кер, кур, ков, кав считать общими (едиными) по происхождению. В современных вайнахских языках все эти слова бытуют частично как синонимы и как слова с различным содержанием. Слово карт «двор», «загон для скота» во втором значении выходит из употребления, но при этом указанное слово стало использоваться в значении «забор»: ц1снкарт «забор вокруг дома»; ков-карт «двор»; карта чухьа «во дворе».

Названия хозяйственных построек в ингушском языке в целом носят исконный характер. Заимствования из других языков минимальны: в частности, к таковым относится термин бу «курятник», заимствованный из тюркских языков. В этом же значении употребляется собственно ишушский

25

термин горинг;

2) названия помещений для хранения урожая зерновых культур: гилза «специальный отсек для хранения пшеницы»; кирк (чеч. куьрк) «яма для хранения зерна»; доа (чеч. дуо) «сапетка», кира II тайра (чеч. сайра) «плетенная из тонкого орешника сапетка, обмазанная глиной». Позднее эти предметы утратили свои названия и в современном ингушском языке обозначаются одним термином доа «сапетка», но с добавлением определяющего компонента: к1ена доа «сапетка для пшеницы», мукхан доа «сапетка для ячменя» и т.п.;

3) наименования основного хозяйственного инвентаря: нух «соха»; цел «мотыга»; мангал «коса»; марс «серп» (последний имел разные формы, в том числе и форму миниатюрной косы «мангала марс» — букв, серп косы); моарзаг1 «щипцы», шода «вилы», upa бел «штыковая лопата» (букв, острая лопата), бахьа // бахъа бел «совковая лопата» и др.

4) названия кормов для домашних животных и птиц: плат «зерно» (чеч. ялта); фоъ «зерновой фураж» (чеч. х1оъ); хъажк1а «кукуруза» (чеч. хьаъжк1а); к1а «пшеница»; сос // г1азкхий к!а «рожь» (букв, «русская пшеница»), в чеч. сос // 1аьржа к1а; мукх «ячмень»; йол «травяной фураж» // «сено»; лорд // г1ад «стебли» (в чеч. г1одам / лард)\ ча «солома»; аъта г1ад «силос»; ча-йол «смешанная с сеном ячменная или пшеничная солома» (букв, солома-сено); джерж // джерч // чич «отруби» (чеч. дуьйрспи); чил «мельничная пыль» (чеч. xlyp); джир // жир «мучные опилки»; лордаш «кукурузные отходы»; дахьаш «отходы при молотьбе»; гам «отходы сена при перевозке // переноске»; йовхьаш // йовхаш «кормовой отход», «сенная труха»; юхк «отходы любого вида корма»; магар «просяная солома»; аьла гамаш «измельченные в процессе уборки и скирдования отходы сена».

Ингуши умели заготавливать и сохранять сухой корм в виде стогов, скирд, названия которых сохранились до настоящего времени: арг1а «скирда», «стог» (чеч. рагТ)\ лаьза «воз сена, соломы, пшеницы в копнах»; г1ама «крестец копны»; кханча «копна» (чеч. лита, трава, скошенная одним взмахом косы); хол «стог», (чеч. хуола)\ такхор (чеч. так же) «волокуша, стог, собранный на санях».

Кроме того, на зиму заготавливали некоторые разновидности зерновых и травяных кормов: джерж // джерч // чич «отруби» (чеч. дуъйраш)\ чил «мельничная пыль» (чеч. xfyp)\ джир // жир «мучные опилки»; лорд И лод «кукурузные отходы»; дахьаш «отходы при молотьбе»; гам «отходы сена при перевозке // переноске»; йовхьаш // йовхаш «кормовой отход» // «сенная труха»; юхк «отходы любого вида корма»; магар «просяная солома»; аъла гамаш «измельченные в процессе уборки и скирдования отходы сена».

Молочная кухня ингушей отличается большим разнообразием. Общее название молочных продуктов в ингушском языке — маша. Представляют 26

интерес другие слова, связанные с производством молока: шура «молоко» (сравн. с чеч. шура «молоко», лезг. шур «творог», адыг. шэ // ще «молоко»); пкъе II пкъи «молозиво» (чеч. к1алдморзаш)\ бийда шура «парное молоко» (букв, «сырое молоко, в чеч. буьйда шура); mloa «сметана» (чеч. mió), (ср. с авар, miopaxb «сметана»); ета шура «кислое молоко» — букв, «сгустившееся молоко»; к1олд «творог» (чеч. к кпд); ц1ачхаберх1а (чеч. ц1алхбиерам) «сыворотка из-под сыра»; чухьиберх!а «рассол из-под брынзы» (чеч. чуьхьа берам)-, жанахча II галинг «сыр из овечьего молока»; налха «сливочное масло»; машадаътта «масло животного происхождения»; дежадаьтта // г1урдаьтта «топленое масло»; дулхдаьтта «животный жир»; к1одар // к1олддаътта «творог с горячим топленым маслом»; берх1а // т1айберх1а «сметана с кислым молоком» // «сметана с творогом»; мистаберх1а «соус, приготовленный на молоке и вареной сыворотке, размешанных в равных пропорциях» и др.

Способы образования названий молочных продуктов носят различный характер: а) лексический: даътта «топленое масло», налха «сливочное масло», к1олд «творог» и т.д.; б) лексико-синтаксический: жанахча «овечий сыр», еташура «простокваша»; в) морфолого-синтаксический: пкъа // пкъи «молозиво» (в чеч. к1апдмарзаш).

В этой же группе отраслевой лексики встречаются составные термины, состоящие из нескольких компонентов: миста йенна шура «кислое молоко» // «варенец»; дожадаь даътта «топленое масло» и другие.

Названия ингушских национальных молочных и мясных блюд в большинстве своем исконные, однако здесь наличествуют и заимствования: это в основном заимствования из других кавказских языков и языков соседних народов (осетинского), в меньшей степени — из тюркских, арабского и персидского языков.

Мясная пища, как и молочная, является традиционной для ингушей. Общее название мяса — дулх, а для обозначения разнообразных видов мяса имеются используются отдельные термины: бежан дулх «говядинаycmaelan дулх «баранина»; г стаж а дулх «мясо буйвола»; газа дулх «козлятина»; говра дулх «конина»; 1асилга дулх «телятина»; котама дулх «курятина»; г1ажа дулх «гусятина»; москача дулх «индюшатина» и др. Как свидетельствуют примеры, образование названий видов мяса происходит посредством сочетания двух основ: первая основа — название вида животного, вторая — термин «мясо».

Самым известным национальным блюдом ингушей является дулх-хъалпйач «отварное мясо (говядина или баранина) с галушками из кукурузной или пшеничной муки». Традиционно из мяса ингуши готовили колбасу: самг // шамг «ливерная колбаса» и марш «колбаса из измельченного нутряного сала, с добавлением в начинку кукурузной муки и лука». Из внутренностей животного готовят национальное ингушское блюдо б1ар «сплетенные в длину

27

и сваренные в круто посоленной воде составляющие кишечника».

Основными видами кустарных ремесел, связанных с ведением животноводства, являются обработка шерсти, кож и шкур, рога и кости животных. Несмотря на имеющуюся в ингушском языке развитую терминологию для обозначения этих видов производств, они практически являлись видами домашнего производства, организованного для удовлетворения нужд отдельного рода или семьи. Лексика, связанная с указанными видами ремесел, практически относится к пассивному пласту лексики.

В Главе IV «Историко-этимологическая и словообразовательная характеристика сельскохозяйственной лексики» определены словообразовательные особенности исследуемой лексики ингушского языка, выделены диахронические пласты - общенахский, вайнахский и собственно ингушский; установлены фонетические изменения, которым подвергается анализируемый материал.

В исследуемой лексике четко выделяются два пласта: древний и новый. Основное ядро сельскохозяйственной лексики является исконным и имеет параллели в чеченском и в бацбийском языках. Наиболее древним слоем лексики является общенахский, характеризующийся наличием значительного числа названий, отражающих основные понятия хозяйственной деятельности ингушей. Не подверглись практически изменениям наименования животных; половозрастные термины; названия предметов упряжи; основных растений и их частей; названия, связанные с обработкой земли, сбором и хранением урожая, а также названия хозяйственных построек и инвентаря.

В структурном отношении рассматриваемые лексические группы не однородны: здесь имеют место как простые — непроизводные слова, так и слова производные и сложные. Важное место в рассматриваемой лексике занимают и составные названия.

В сельскохозяйственной лексике ингушского языка установлено несколько структурных типов терминов, характерных для чеченского и бацбийского языков: 1) односложные имена существительные общенахского происхождения: чеч., инг., бацб. к1а «пшеница; чеч., инг., бацб. буц «трава» и др.; 2) непроизводные и производные слова, возникшие в период самостоятельного развития каждого из нахских языков: инг. лаьтта // Пост, чеч. латта, бацб. йопст1 «земля»; инг. мистаярг, чеч. муъстарг, бацб. дурмуст! «щавель» и др.; 3) лексические новообразования, развившиеся в современную эпоху: инг. хъунааре (чеч. хьунъаре) «лесостепь», божбеттархо «дояр» // «доярка» и др. Подобные новообразования обнаруживаются и в бацбийском языке, однако здесь они представлены значительно меньше, чем в ингушском и чеченском языках.

Таким образом, в период обособленного развития нахских языков

происходили процессы расширения состава терминов, путем использования различных способов словообразования. Внутренние ресурсы являются основным источником пополнения сельскохозяйственной лексики ингушского языка, в которой представлены все характерные для него структурные типы слов.

Общенахский лексический фонд. Использование метода реконструкции исходной формы слов позволяет уточнить и установить некоторые исходные формы сельскохозяйственных терминов ингушского языка: инг. нахча - чеч. нехча - бацб. нахч «сыр»; инг. буртиг - чеч. буъртиг «зернышко»; инг. къоджам — чеч. къожам «древесный гриб»; инг. тут и — чеч. туъта «декоративная тыква» и др.

Вайнахский лексический пласт. Под вайнахским лексическим пластом подразумевается группа лексем, как общих для ингушского и чеченского языков, так и фонетически различающихся в пределах указанных языков и диалектов чеченского языка: инг. бахъа — чеч. баъхъа «деревянная лопата»; инг. луттарг — чеч. луъттуьрг «цедилка»; инг. макха — чеч. мекха «борона»; инг. чухъи — чеч. чуъхъи« рассол»; инг. йухк — чеч. йуьхк «пень» идр.

Собственно ингушский лексический пласт в строгом смысле слова представлен названиями, употребляющимися только в ингушском языке, хотя в данную группу могут быть включены и некоторые слова общенахского и вайнахского наследия, послужившие основой для образования новых слов на собственно ингушской основе.

В исконном слое лексики имеются случаи, когда слова, представленные в ингушском языке, отсутствуют в чеченском. Кроме того, в некоторых случаях слова, отсутствующие в ингушском или чеченском языке в качестве самостоятельных единиц, встречаются в виде компонентов сложных слов или словосочетаний.

Кроме лексических заимствований, в ингушской отраслевой лексике широко представлены кальки и полукальки, образованные собственными средствами языка по иноязычному структурному образцу. Семантическое заимствование является процессом непродуктивным в силу ограниченных возможностей ингушского языка в точной идентификации слов по их прямому значению.

Одним из источников формирования отраслевой лексики являются различные семантические сдвиги, то есть расширение и сужение значений слов. Например: термин карт первоначально имел значение «ограждение»; беэ/скарт «загон для крупного рогатого скота»; а в современном ингушском языке карт обозначает понятие «забор вокруг дома»: архаизация исходных значений приводит к появлению новых, что отражается на характере соотнесенности того или иного термина с реальной действительностью.

Заимствованная лексика. Исследование заимствованной лексики

29

проводилось с учетом ряда проблем, основными из которых являются: а) определение источников заимствования; б) определение особенностей освоения заимствованных слов; в) установление групп заимствованных слов по степени их освоенности; г) выделение калек и полукалек как особого способа заимствования; д) стилистическая характеристика заимствований.

Заимствованная лексика максимально приспособлена к фонетике и грамматике ингушского языка. Некоторые названия сельскохозяйственных реалий вследствие ассимиляции невозможно отличить от исконно ингушских слов. В силу отсутствия древних письменных источников по нахским языкам не поддается установлению относительная хронология проникновения большинства иноязычных слов в словарный фонд ингушского языка. Возникают трудности в определении статуса ряда слов по происхождению. Это связано и со слабой этимологической разработанностью лексики ингушского языка.

Кроме прямого заимствования, в ингушской отраслевой лексике широко представлены кальки и полукальки, образованные собственными средствами языка по иноязычному структурному образцу. Семантическое заимствование является процессом непродуктивным в силу ограниченных возможностей ингушского языка в точной идентификации слов по их прямому значению. В этой связи в современной ингушской терминологии имеет место тенденция к возрастанию роли прямого заимствования по сравнению с калькированием и семантическим заимствованием.

Заимствованная лексика ингушского языка делится на три основных пласта: грузинский, тюркский и русский.

Заимствования из грузинского языка: гота «пахота» - груз, гутани; цел «тяпка» - груз, цели; мангал «коса» - груз, намгапи: в груз, языке сохранилась также форма «мангали»\ бога «глиняная миска» - груз. бак1ани «деревянная чашка»; вир «осел» — груз, вири и др.

Тюркские заимствования в ингушском языке - это в основном названия предметов домашнего обихода, различных орудий труда, названия блюд и напитков, а также слова, обозначающие животных и растения: бурч «перец», саьмарсаькх «чеснок», тхъамка «табак», буг1а «бугай», чоала «чалый» (о лошади), Порт «малая рысь» (аллюр), 1айг1ар «жеребец», эр «борзая», алча «мерин», г1аж «гусь», г1удачкх «повозка» и др.

Самым продуктивным в настоящее время является прямое заимствование из русского языка или через его посредство. Кроме прямого заимствования, употребляется и другой метод терминотворчества, при котором слово не заимствуется, а служит своего рода моделью для создания нового слова.

Заимствованные из русского языка слова подчиняются фонетическим и грамматическим законам ингушского языка. 30

Основным принципом орфографии вайнахских языков является фонетический. Этому принципу следуют при написании заимствованных слов дореволюционного периода.

В соответствии с графическим оформлением заимствования в ингушском языке можно условно разделить на две основные группы: 1) слова, заимствованные в исходной форме в том же графическом облике, что и в русском языке (лимон, амбар и др.); 2) слова, вошедшие в ингушский язык с частичным усечением окончания (аграрии, удобрены и др.).

Фонетические изменения заимствованной лексики обусловлены особенностями фонетической системы ингушского языка и действием специфических звуковых закономерностей в ингушском языке, приводящих к следующим процессам: 1) субституция звуков, то есть замещение не характерных для ингушского языка звуков и их сочетаний близкими им по артикуляции звуками ингушского языка (русск. фургон — инг. х1ургон II фургом и др.); б) замена мягких согласных фонем соответствующими твердыми согласными (ящик — яыика)', в) выпадение конечных элементов слова, то есть анакопа (аршин — эриш); г) синкопа: выпадение серединных звуков, слогов и комплексов звуков (помидор — помдор); д) анакопа и синкопа одновременно (десятина — дистин); е) наращение звуков (пуд — пунт); ж) метатеза: перестановка звуков (крупа — курпа)\ з) ассимиляция и диссимиляция: уподобление и расподобление звуков (картофель — коартол) и т.п.

Орфоэшгя и орфография современггых заимствований из русского языка обычно соответствуют оригиналу, чему свидетельствует ряд примеров: аграрный — аграрии, ветеринар — ветеринар и др. Данная ситуация отражена в различных словарях современного ингушского языка. При этом заимствования дореволюционного периода сохранили прежнее (фонетизированное) написание: коартол, кабуц и др.

Подавляющая часть иноязычных слов представлена именами существительными, реже - прилагательными; заимствования в других частях речи единичны. Заимствованная лексика максимально приспособлена к фонетике и грамматике ингушского языка и относится в основном к активному пласту лексики современного ингушского языка.

По словообразовательной характеристике сельскохозяйственной лексики выделяются следующие способы:

1) Морфологический способ. Данный способ в начальной стадии развития отраслевой терминологии ингушского языка являлся достаточно активно функционирующим и представлял собой образование новых слов путем присоединения к исходным основам словообразовательных аффиксов. Анализ материала показывает, что производные термины образуются при помощи следующих суффиксов:

- суффикс -ар // -ара: используется для создания терминов с указанием возраста животного: шипар «телка двух лет»; кхаъра хьайба «трехлетнее животное»;

- посредством суффикса -хо от основ имен существительных образуются имена существительные, обозначающие лицо по признаку профессий и рода занятий, например: хъаьрхо «мельник»; хьунхо «лесник», ахархо «пахарь»;

- при помощи суффикса -р от глаголов образуются масдарные существительные: детта «доить» — деттар «дойка»; axa «пахать» — ахар «вспашка», ахъа «молоть» — ахьар «помол» и т.п. Образованные таким способом масдарные существительные по своей семантике близки к глагольным формам, так как обозначают действие (процесс действия), с другой стороны, они обладают всеми грамматическими признаками имени существительного (склоняются, изменяются по числам и определяются прилагательным);

- суффикс -ло (-луо): с помощью данного суффикса от основы имени существительного образуются лексемы, обозначающие названия лиц по признаку рода занятий: : дошло «коневод».;

- суффикс -л/ представлен в ингушском и бацбийском языках и продуктивно образует термины с отвлеченным или собирательным значением: хьувкъа «уродиться» —* хъувкъам «урожай», axa «пахать» —> оахам «пашня»;

- суффикс -л: при помощи данного суффикса от имен существительных, обозначающих сплошную массу или исчисляемое множество предметов, образуются производные термины путем превращения формы направительного падежа в самостоятельную форму производного имени: бож «крупный рогатый скот» —» божал «в гущу рогатого скота» —» божал «место нахождения и длительного пребывания скота» —* божал «сарай или иное помещение для содержания скота»;

- суффикс -г1а в современном ингушском языке является непродуктивным. Данный суффикс исходно представляет собой формант падежа со значением предназначения, который впоследствии приобрел статус словообразовательного аффикса у производных существительных со значением предметности: даъттаг1а «жареное на топленом масле толокно», пхъиег1а «посуда», «утварь» и др.

2) Синтаксический способ. Данный способ является одним из продуктивных. В результате его действия формируются сложные, составные и парные термины. С учетом выработанных научных версий по данной проблеме автор диссертации придерживается мнения о целесообразности употребления названия способа образования сложных терминов как синтаксического способа, обозначив два его основных типа — лексико-32

синтаксический и морфолого-синтаксический тип. Лексико-синтаксический способ заключается в слиянии, в сращении в одну лексическую единицу обычно двух знаменательных слов, т. е. происходит превращение двухсловного свободного словосочетания, элементы которого носили самостоятельное значение, в одно слово - термин с единым значением и ударением: жа1у «пастух» // «чабан» = жа «овцы» + 1у «пастух»; жа!ул «отара овец» = жа «овцы» + 1ул «стадо»; ланхъастам «подковочный гвоздь» = ла «подкова» + хъастам «гвоздь»; бежкарт «загон для крупного рогатого скота» = бож «крупный рогатый скот» + карт «забор» // «ограда»; жанахча «овечий сыр» = жа «овцы» + «нахча» «сыр»; еташура «сгустившееся молоко» = ета «сгустившееся» + utypa «молоко» и др.

При морфолого-синтаксическом способе новый термин образуется в результате перехода лексических единиц из одной части речи в другую, то есть лексикализуется грамматическая форма или переоформляется целая парадигма: 1овлар «ягненок зимнего окота»; loma «период с конца осени до середины зимы»; ховхар «ягненок весеннего окота»; ховха «свежий, молодой» (о растении или животном); ямбаш прилагательное в значении «хромое животное»; яланга прилагательное в значении «резервный» (в современном ингушском языке «необъезженный конь»); оардала (говр) «рабочая лошадь».

Лексико-семантический способ образования терминов предполагает образование термина на базе развит™ семантики слов, в результате чего происходит терминологизация бытовых слов; использование архаизмов в новом терминологическом значении; специализация значений слов; расширение значений слов.

Терминологические словосочетания. Основным критерием, отличающим сложное слово от свободных словосочетаний, является семантическая цельность слова. Сложные термины — имена существительные по своей грамматической структуре делятся на несколько типов. Наиболее продуктивным среди них является определительный тип словосложения. В качестве первого компонента этих терминов могут выступать все именные части речи, в качестве же второго компонента - в основном имя прилагательное и глагол. Компоненты таких терминов объединяются без каких-либо специальных оформителей, им присуще простое соположение составляющих частей.

Создание многокомпонентных терминов обусловлено необходимостью обозначения новых понятий, основывающихся на уже существующих и функционирующих понятиях. При этом первичный термин входит в многокомпонентный как его составная часть: бож «дойные коровы»; бож бетташ йола кхалсаг «доярка» (букв, «женщина, которая доит коров») и т.п. Таким образом, вновь образованный термин демонстрирует мотивированность исходным термином (термином-основой).

В результате исследования терминологических словосочетаний установлены признаки, определяющие несколько групп:

1) терминологические сочетания, состоящие из двух и более компонентов и выражающие одно понятие; при этом каждый компонент словосочетания может сохранять свою лексико-семантическую независимость;

2) для терминологических сочетаний характерна семантическая целостность;

3) для терминологических словосочетаний характерно стремление к однозначности;

4) терминологические словосочетания стилистически нейтральны и употребляются в научной и художественной литературе в одном и том же значении;

5) в отличие от обычного словосочетания, терминологические словосочетания не приемлют транспозиции, то есть ситуации, когда один из его компонентов заменяют синонимичным словом или вставляют между его компонентами какое-либо слово, так как это приводит к изменению его основного значения.

Таким образом, термин-описание - это многокомпонентный термин, устойчивое семантико-синтаксическое образование, закрепленное в письменных текстах, отражающих определенную профессиональную деятельность. Термин-описание, полностью выражая значение понятия, отражает и его дифференцирующие признаки.

Лексико-семантические особенности сельскохозяйственных терминов в значительной степени обусловлены внутренней структурой и содержанием языковых единиц. Семасиологическая структура терминов исключает такие лексико-семантические процессы, как полисемия, омонимия, синонимия и антонимия. Реализация термином указанных системно-группирующих свойств, по мнению некоторых исследователей, нехарактерно и чуждо природе термина [Пюрбеев 1984].

Анализ нашего материала показывает, что некоторые термины все же тяготеют к многозначности. Чаще всего это происходит при функционировании характеризуемых слов-терминов в текстах разных жанров.

С точки зрения активного и пассивного употребления сельскохозяйственные термины ингушского языка можно разделить на следующие группы:

1. Устаревшие термины - номинации, перешедшие в разряд пассивной лексики в связи с заменой названий, закрепленных за предметами, явлениями и понятиями. В соответствии с тем, что старый сельскохозяйственный инвентарь перестал употребляться, названия этих предметов уже перешли в пассивный слой лексики: келхьар «ручная мельница», йоачЫнг «веретено», 34

къулг «маслобойка» и др. Устаревшие слова постепенно выходят из лексического состава ингушского языка. Кроме того, в современном ингушском языке наметилась устойчивая тенденция перехода в разряд архаизмов терминов, заимствованных из арабского, грузинского, персидского и тюркских языков; они заменяются терминами, заимствованными в более поздний период из русского языка.

2. Неологизмы. Появление новых слов в языке является таким же необратимым процессом, как и устаревание и исчезновение слов.

В ингушской сельскохозяйственной терминологии неологизмы подразделяются на лексические и семантические; имеет место и образование неологизмов посредством калькирования.

Появляются термины, которые приобрели новые значения по сходству профессий. Образование новых терминов в сельскохозяйственной терминологии ингушского языка происходит, таким образом, путем собственно лексического заимствования, калькирования и действия семантических процессов в самом ингушском языке.

В Заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Монографии

1. Султыгова М. М. Актуальные вопросы отраслевой терминологии ингушского языка / М. М. Султыгова. - Магас: Сердало, 2007. - 144 с.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

2. Султыгова М. М. Овцеводческая лексика ингушского языка / М. М. Султыгова // Вестник Пятигорского лингвистического университета. - 2005. — №3-4.-С. 80-83.

3. Султыгова М. М., Киева 3. X. Исследование отраслевой лексики и ее место в словарной системе ингушского языка / М. М. Султыгова, 3. X. Киева // Вестник Пятигорского лингвистического университета. - 2009. - №1. - С. 98-101.

4. Султыгова М. М. Отражение названий травянистых растений в отраслевой лексике ингушского языка / М. М. Султыгова // Вестник Пятигорского лингвистического университета. - 2009. - №2. - С. 58-60.

5. Султыгова М. М. Названия основных земледельческих культур и их частей в ингушском языке / М. М. Султыгова // Вестник Пятигорского

35

лингвистического университета. - 2009. -№3. - С. 95-98.

6. Султыгова М. М. Русские лексические заимствования в отраслевой терминологии ингушского языка / М. М. Султыгова // Вестник Пятигорского лингвистического университета. — 2009. — №4. — С.110-113.

7. Султыгова М. М. Звукоподражательные слова в ингушском языке / М. М. Султыгова // Вестник Адыгейского государственного университета. -2009. - Вып. 1. - Сер. «Филология и искусствоведение».

8. Султыгова М. М. Историко-этнографические сведения о сельскохозяйственной культуре ингушей / М. М. Султыгова // Гуманитарные исследования. - Астрахань, 2010. -№1 (33). - С. 228-233.

Статьи и материалы конференций

9. Султыгова М М Об актуальности специального исследования отраслевой терминологии ингушского языка / М. М. Султыгова // Третьи «Ахриевские чтения»: материалы республиканской научно-практической конференции. - Назрань, 1997.-С. 19-34.

10. Султыгова М. М. Заимствования в ингушской отраслевой лексике / М. М. Султыгова // Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Тезисы докладов II Международного Конгресса. - Пятигорск, 1998. -С. 77-80.

11. Султыгова М. М. Источники формирования отраслевой лексики ингушского языка / М. М. Султыгова // Ингушетия на пороге нового тысячелетия. Тезисы докладов научно-практической конференции. — Назрань: Ингушский государственный университет, 2000. — С. 60-62.

12. Султыгова М. М. Лексико-грамматическая структура и источники формирования животноводческой лексики ингушского языка / М. М. Султыгова // Когнитивная парадигма. Тезисы международной конференции. -Пятигорск, 2000. - С. 158-160.

13. Султыгова М. М. Проблемы терминологии в ингушском языке / М. М. Султыгова // Когнитивная парадигма. Тезисы международной конференции. — Пятигорск, 2000. — С. 161-162.

14. Султыгова М. М. Устойчивые сочетания в отраслевой лексике ингушского языка / М. М. Султыгова // Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения известного ученого и просветителя Ахриева Чаха Эльмурзаевича. - Магас, 2000. - С. 60-61.

15. Султыгова М. М. Некоторые способы подачи терминов животноводства в словарях разных типов / М. М. Султыгова // Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения известного ученого и просветителя Ахриева Чаха Эльмурзаевича. -Магас, 2000.-С. 61-63.

36

16. Султыгова М. М. Охотничья лексика ингушского языка / М. М. Султыгова // Современные подходы в исследовании проблем истории и языка ингушского народа. Тезисы республиканской научной конференции. — Магас, 2002.-С. 69-73.

17. Султыгова М. М. Общекавказский субстрат: миф или реальность / М. М. Султыгова // Первые международные Инал-Иповские чтения: материалы конференции. - Сухум, 2007. - С. 33-36.

18. Султыгова М. М. Сельскохозяйственная лексика ингушского языка: состояние и способы ее формирования / М. М. Султыгова // Вестник Дагестанского научного центра РАН. - 2007. - №27. - С. 83-86.

19. Султыгова М. М. Роль русского языка в развитии отраслевой лексики ингушского языка / М. М. Султыгова // Русский язык как язык межнационального общения в образовательном, научном и культурном пространстве полиэтнической Poccirn: материалы всероссийской научной конференции. - Магас, 2007. - С. 92-99.

20. Султыгова М. М. Структура и функциональные особенности звукоподражательных слов ингушского языка / М. М. Султыгова // Ученые записки Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева. - Сер. «Филология». - 2008. - Вып. I. - С. 70-77.

21. Султыгова М. М. Названия основных земледельческих культур в ингушском языке / М. М. Султыгова // Ученые записки Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева. - Сер. «Филология». - 2009. - Вып. И. -С. 90-95.

22. Султыгова М. М. Структурно-семантические особенности лексики, связанной с сельскохозяйственным производством / М. М. Султыгова // Ученые записки Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева. - Сер. «Филология». -2009. -Вып. И. -С. 81-89.

23. Султыгова М. М. История исследования отраслевой терминологии ингушского языка / М. М. Султыгова // Абхазоведение: труды Абхазского института гуманитарных исследований им. Д. И. Гулиа. - Сухум, 2009. - Вып. З.-С. 126-134.

24. Султыгова М. М. К вопросу отражения терминологии в словарях ингушского языка / М. М. Султыгова // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия: материалы международной научно-практической конференции. - Махачкала, 2009. - С. 405-408.

25. Султыгова М. М. Лексико-семантическая характеристика заимствований ингушского языка / М. М. Султыгова // Научный вестник Ингушского государственного университета. - Магас, 2010. - С. 205-215.

26. Султыгова М. М. Хозяйственная магия ингушей (по фольклорным материалам) / М. М. Султыгова // Археология, этнология, фольклористика Кавказа: материалы международной научной конференции. - Тбилиси, 2009.

37

-С. 641-644.

27. Султыгова М. М. Отражение хозяйственной деятельности человека в устном народном творчестве ингушей / М. М. Султыгова // Археология, этнология, фольклористика Кавказа: материалы международной научной конференции. — Тбилиси, 2010. — С. 655-657.

28. Султыгова М. М. Роль грузинского языка в развитии отраслевой лексики ингушского языка / М. М. Султыгова // Иберийско-кавказские языки: структура, история, функционирование: материалы III международного симпозиума. — Тбилиси, 2011. — С. 350-352.

29. Султыгова М. М. Земледельческая лексика ингушского языка / М. М. Султыгова // Ингуши в трудах Башира Далгата. Сб. научных докладов. -Назрань, 2011. - С. 109-124.

Формат 60x84 1/16. Печать офсетная. Бумага №1. Гарнитура «Тайме» Усл. печ.л - 2,5. Заказ № 86. Тираж 100 экз.

Отпечатано в типографии "Радуга-1" г. Махачкала, ул. Коркмасова, 11 "а"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Султыгова, Марифа Магометовна

Введение.

1. Общая характеристика работы.

2. Из истории изучения отраслевой лексики в нахских языках.

3. Отражение отраслевой лексики в словарях ингушского языка.

4. Историко-этнографические предпосылки развития сельскохозяйственной лексики ингушского языка.

Глава I. Лексика животноводства и птицеводства.

1.1. Лексика, связанная с мелким рогатым скотом.

1) овцеводство.

2) козоводство.

1.2. Лексика, связанная с крупным рогатым скотом.

1.3. Названия вьючных животных.

1.4. Названия предметов упряжи.

1.5. Половозрастная лексика животноводства.

1.6. Названия, определяющие породу и масть животных, их физическое состояние.

1.7. Названия, связанные с хозяйственным назначением животных.

1.8. Названия, характеризующие животных по внешним признакам.

1.9. Формы метки домашних животных.

1.10. Лексика, связанная с ведением охоты.

1.11. Лексика птицеводства.

1.12. Названия болезней домашних животных и птиц.

1.13. Названия волосяного покрова, экскрементов и выделений животных и птиц.

1.14. Звукоподражательные слова.

Глава II. Лексика земледелия.

2.1. Сельскохозяйственный календарь.

2.2. Названия, связанные с обработкой земли.

2.3. Названия сельскохозяйственных орудий.

2.4. Названия основных земледельческих культур.

2.5. Названия, связанные с выращиванием, уборкой и переработкой сельскохозяйственных культур.

2.6. Лексика, связанная с огородничеством.

2.7. Названия бахчевых культур.

2.8. Лексика садоводства.

2.9. Названия травянистых растений.

2.10. Названия цветов.

2.11. Названия частей растений.

2.12. Лексика пчеловодства.

Глава III. Лексика, связанная с сельскохозяйственным производством.

3.1. Названия хозяйственных построек и инвентаря.

3.2. Названия кормов домашних животных и птиц.

3.3. Названия национальных молочных и мясных блюд.

3.4. Лексика кустарных ремесел.

1) обработка шерсти.

2) обработка кож и шкур животных.

3) обработка рога и кости животного.

4) деревообработка.

Глава IV. Историко-этимологическая и словообразовательная характеристика сельскохозяйственной лексики.

4.1. Общенахский лексический фонд.

4.2. Вайнахский лексический пласт.

4.3. Собственно ингушский лексический пласт.

4.4. Лексические схождения в лексике ингушского и чеченского языков.

4.5. Лексические расхождения в лексике ингушского и чеченского языков.

4.6. Заимствованная лексика.

1) из арабского и персидского языков.

2) тюркизмы.

3) грузинизмы.

4) русские лексические заимствования.

5) лексические параллели в ингушском и осетинском языках.

4.7. Словообразовательная характеристика сельскохозяйственной лексики.

4.8. Способы образования сельскохозяйственных терминов.

1) морфологический способ.

2) синтаксический способ.

3) лексико-семантический способ.

4.9. Лексико-семантическая характеристика сельскохозяйственной лексики.

4.10. Активный и пассивный состав сельскохозяйственной лексики.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Султыгова, Марифа Магометовна

В современной науке о языке постоянный интерес вызывают проблемы, связанные с исследованием отдельных терминосистем, актуальность которого обусловлена ролью терминологии в системе современного знания и во всей практической деятельности человека. Подобный интерес обусловлен в значительной степени и тем, что в связи с интенсивным развитием науки и техники происходит постоянное обновление терминологической лексики с последующими изменениями в существующих терминологических системах. Вместе с тем, активно продолжается процесс выхода из употребления некоторых терминов, так как в ходе развития языка многие единицы его словарного состава устаревают.

Касаясь научной ценности исследования отраслевой лексики кавказских языков, профессор А. С. Чикобава отмечал: «Подчеркивая актуальность изучения отраслевой лексики, и настаивая на планомерном ее изучении, было бы естественным не только отразить соответствующие темы в планах научно-исследовательских учреждений, но считать также возможным выдвигать соответствующие темы в качестве диссертационных» [Чикобава 1975: 36].

Необходимость комплексного сбора и изучения лексики, формировавшейся в течение многих веков общественной и духовной деятельности народа, определяется также и тем, что результаты таких исследований могут предоставить ценнейший материал о лексико-семантическом и структурном развитии лексических единиц, способствуя установлению особенностей культурных, языковых и экономических связей с соседними, родственными и неродственными народами, а также позволят решить отдельные вопросы теоретической лексикологии.

Целесообразность исследования специальной лексики по тематическим группам актуализирована и Ф. П. Филиным, отметившим необходимость четкого разграничения лексико-семантических групп и тематических словарных групп, основывающихся на классификации предметов и явлений [Филин 1957].

Проблемы изучения отраслевой лексики, фиксация конкретных единиц и их сохранение как реальное отражение языка является актуальной задачей для ингушского языка, ставшего письменным только в советский период и функционирующего в настоящее время в условиях национально-русского билингвизма.

Немало задач и в области терминоведения, актуальных для ингушского языка. Это, прежде всего, разработка теоретических основ для создания и развития национальной терминологии, определения границ термина, транскрипция и транслитерация заимствованного термина, нормативность термина, разработка принципов подачи терминов и их толкования в словарях общего типа.

Аналитическое исследование истории формирования национальной терминологии и отраслевых терминосистем, изучение терминологии в процессе развития функциональных сфер национального литературного языка, сравнительное и сопоставительное исследование однотипных терминологических систем по конкретной отрасли в ингушском, чеченском и бацбийском языках также актуально для дальнейшего развития терминологии нахских языков.

До настоящего времени по ингушскому языку не проведено достаточно широкое и глубокое исследование названий, связанных с сельским хозяйством. Это обстоятельство актуализировало необходимость сосредоточения внимания ученых-лингвистов на тщательном исследовании и фиксации названий животного мира, растительности и других реалий, связанных с древнейшими видами хозяйственной деятельности человека. Крайне важно, чтобы сбор и описание этих тематических групп лексики проводились фронтально, так как интенсивные процессы консолидации народов и связанное с этими процессами активное заимствование могут привести к утрате важных лингвистических материалов.

С образованием Республики Ингушетия в качестве самостоятельного субъекта Российской Федерации, вследствие которого ингушский язык наделен статусом одного из государственных языков республики, расширилась не только сфера его употребления. Обозначились вопросы дальнейшего развития ингушского языка, комплексного подхода к его совершенствованию, развития (в определенных случаях и воссоздания) терминологических систем, функционирующих в рамках литературного ингушского языка, получившего в соответствии с новым статусом достаточные возможности для своего развития. Необходимость разработки терминологии продиктована также интенсивным развитием культуры, науки и техники и миграционными процессами, обусловливающими значительные изменения в лексике ингушского языка.

Актуальность исследования отраслевой лексики ингушского языка продиктована, в том числе, определенными обстоятельствами его функционирования в настоящее время, то есть в условиях национально-русского билингвизма, спровоцировавшего активизацию процессов пополнения и расширения словарного запаса ингушского языка и параллельного вытеснения из активного употребления его исконного словарного фонда. На данном этапе в Ингушетии существует развитое национально-русское двуязычие, при этом сформировалась тенденция к превалированию русского языка во всех сферах. Это связано, в первую очередь, с ориентированностью печатной продукции, средств массовой информации на русскоговорящее население, с недооценкой, а зачастую, и незнанием богатых возможностей ингушского языка, а также не разработанностью его терминологии. Усложняет сложившуюся ситуацию отсутствие соответствующих словарей национального языка.

В этой связи трудно переоценить значимость фиксации этого материала и его исследования во всех аспектах не только с точки зрения лингвистики, но и этнокультурного значения. «Именно лексика, как чуткий и безобманный отметчик, прямо и непосредственно регистрирует все изменения в производстве, быте, культуре. А также все сколько-нибудь значительные взаимные сношения и влияния между народами» [Абаев 1952:219].

Отмечая значимость изучения отраслевой лексики, Г. Г. Гамзатов указывает, что именно отраслевая терминология позволяет выявить неизвестные науке факты внешних связей языков, что важно не только для установления глоттогенеза, но и этногенеза народов [Гамзатов 2002: 11].

В настоящее время в отношении ингушского языка наблюдается ситуация, когда микролексика практически выпадает из работ по грамматике и лексике. Соответственно, она минимально представлена и в словарях ингушского языка.

По степени разработанности терминологической системы ингушский язык значительно уступает другим кавказским языкам, имеющим длительную историю письменности. В этой связи проблемы ингушской терминологии, охватывающие все сферы функционирования языка: общественная и культурная жизнь, экономика, образование, медицина и другие сферы, вопросы ее социальной обусловленности особо актуализированы учеными в последний период. При этом определено, что сбор и систематизация отраслевой лексики являются необходимым условием разработки исторической лексикологии и исторической локализации языка. Создание толковых, отраслевых, энциклопедических словарей невозможно без материалов лексики определенных тематических групп.

Большое значение не только для истории терминологии, но и для истории развития материальной и духовной культуры народа имеет анализ отраслевой лексики с точки зрения ее происхождения, структуры и семантики. Отраслевая лексика дополняет и обогащает цивилизованный уровень данной территории, составляющий для носителя конкретного языка изначальную данность, выступая как совокупность материальных и духовных средств общества.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сельскохозяйственная лексика ингушского языка"

Заключение

Скотоводство и земледелие издревле являются ведущими видами хозяйственной деятельности ингушей, о чем свидетельствуют исторические и археологические сведения, а также данные фольклора. Скотоводство традиционно являлось основным занятием населения Ингушетии, сохранившим до наших дней этнические особенности, менее выраженные в земледелии. Постоянное совершенствование форм хозяйствования, дифференциация процессов ведения сельского хозяйства, многообразие орудий труда и относительная развитость кустарных ремесел способствовали самостоятельному становлению определенной системы понятий, нашедшей свое отражение в ингушском языке. Развитию этих отраслей способствовали и климатические условия.

Сельскохозяйственная лексика ингушского языка отражает весь многовековой опыт ингушей, как умелых скотоводов и земледельцев, и их глубокие познания в разных областях жизни. Развитие материальной культуры, народных промыслов ингушей на протяжении многих веков способствовало образованию в языке разветвленной тематической лексики, связанной с животноводством и земледелием.

Лексика сельского хозяйства, основа которой сложилась в глубокой древности, создавалась и развивалась на основе общенародного языка. Учитывая, что рассматриваемая лексика обладает рядом отличительных признаков функционального и лексико-семантического характера по сравнению с лексикой общенародного языка, она рассматривается как самостоятельный пласт, тесно связанный с терминологической номенклатурой.

Одним из самых древних занятий человека является охота. Этот вид деятельности имел большое распространение у всех горских народов, в том числе у ингушей. В ингушском языке представлена охотничья лексика, генетически восходящая к древнему нахскому языку-основе, а также названия, появившиеся в период обособления ингушей. Одними из самых древних являются названия диких животных, в том числе и табуированные слова, появление которых в ингушском языке обусловлено запретами на произношение названий некоторых животных (магический прием на словесный запрет), часть которых непосредственно связана с языческими божествами. Культы и верования, связанные с животноводством, можно отнести к более древнему периоду, чем земледельческие верования и обряды.

Лексика, связанная ранее исключительно с ведением охоты, преимущественно перешла в современный ингушский язык с новой семантикой, названия этой группы характеризуются активным употреблением в современном ингушском языке. Названия многих животных (в том числе и диких животных) в ингушском языке употребляются как зоосемические метафоры. Все указанное свидетельствует о том, что охотничий промысел как одно из самых древних занятий человека создал условия для создания в исследуемом языке хорошо развитой соответствующей терминосистемы.

Лексика, связанная с животноводством, занимает ведущее место в отраслевой лексике ингушского языка по своему объему и развитости, что нашло свое отражение в фольклоре ингушей. Животноводческие термины ингушского языка дифференцируются отдельно для диких и домашних животных, представлены названия животных с собирательным значением, названия по градации животных в зависимости от пола, масти, норову и другим признакам или особенностям животного. Среди названий указанных групп исконные преобладают над безусловными заимствованиями.

Наиболее развитой и разветвленной в сельскохозяйственной лексике является терминология, связанная с мелким рогатым скотом, а именно с овцеводством: наряду с общими названиями, представлены наименования, различающие овец в зависимости от пола, возраста, внешних признаков, упитанности, породы, масти и других признаков. Основной состав лексики этой группы представлен во всех нахских языках.

По сравнению с овцеводством козоводство не получило особого распространения в Ингушетии, содержание которых ограничивалось в хозяйстве 2-3 животными. Лексика, связанная с козоводством, отличается от овцеводческой лексики специфическими терминами.

На втором месте после овцеводства по развитости находится лексика, связанная с содержанием крупного рогатого скота. В основном терминология этой группы состоит из исконной лексики. Однако представлена здесь и иноязычная лексика, в основном заимствования из персидского и тюркских языков посредством арабского языка.

В системе животноводческой терминологии по своему богатству особое место занимает лексика, связанная с коневодством. О популярности лошади у горских народов в силу географических условий их проживания, в частности ингушей, свидетельствует соответствующая терминология, широко представленная в устном народном творчестве.

Лексическая группа, обозначающая предметы упряжи, характеризуется широкой развитостью. Подавляющее большинство названий этой группы является исконным и относится к древнейшему пласту ингушской лексики. Вместе с тем, определенная часть названий, например, названия видов транспорта, связанных с использованием лошадей в качестве тягловой силы, являются заимствованиями преимущественно из русского языка или через его посредство.

В связи с ограниченным использованием в сельском хозяйстве мулов и ослов, лексика, связанная с этими видами животных, не получила развития в ингушском языке. В частности, в современном ингушском языке представлен только один термин, связанный с мулом - это название самого животного вирб1арз «мул». То есть, в исследуемом языке не имеется специальных слов для обозначения видовых наименований, а используются термины-словосочетания или понятие передается описательно.

Лексика, связанная со свиноводством и собаководством, также относится к наименее развитым терминогруппам ингушского языка. Объясняется это тем, что с принятием ислама исключена возможность содержания в хозяйстве ингуша свиньи. Этот фактор (исламизация ингушей) способствовал ограничению содержания в хозяйстве ингуша и собаки. Вместе с тем, в исследуемой лексике сохранились общие и половозрастные названия этих животных, восходящие к древнему слою ингушской лексики.

Названия домашних животных в ингушском языке подразделяются по хозяйственному назначению, породе, масти и др. качествам. Большинство из терминов этой группы являются описательными и состоят из нескольких компонентов. На основании определенных признаков и особенностей животного возникли зоонимы, состоящие из двух-трех компонентов. Народная зоонимия функционирует в устной речи, относится преимущественно к бытовой сфере и характеризуется четко выраженной мотивированностью. Указанной группы образования являются в ингушском языке наиболее продуктивным типом и характеризуются большим разнообразием.

Названия детенышей животных представлены сложными словами, состоящими из видового названия животного и слова к1ориг «цыпленок» // «детеныш». Исключение составляют: 1асилг «теленок», бакъилг «жеребенок», 1ахарг «ягненок», б1ийг «козленок». Многие названия детенышей образованы по модели аналитического словосочетания: название животного в родительном падеже и слова к1ориг «цыпленок» // «детеныш». Монолитными лексическими образованиями в ингушском языке представлены названия детенышей основных, наиболее важных с точки зрения хозяйственного значения, животных.

Одной из самых интересных с лингвистико-исторической точки зрения являяются названия форм метки животных, многообразие которых наблюдается, в основном, на ушах животных. Термины этой группы являются, как правило, многокомпонентными; в некоторых случаях в составе их компонентов представлены заимствованные слова.

Лексика, связанная с птицеводством, относится к раннему и устойчивому пласту лексического состава ингушского языка. Особенностью этой терминогруппы является то, что в ней не имеется единиц, определяющих родо-половую дифференциацию птиц: практически одно и то же название птицы используется для обозначения женской и мужской особи. В редких случаях пол птицы выражается лексически, в абсолютном большинстве случаев для обозначения пола птицы используется синтаксический способ посредством самостоятельных пар слов: котам «курица» и «борг1ал» «петух», а также кхал «самка» и ма1а «самец». В качестве определителя возраста используется слово к1ориг «птенец» // «детеныш».

Отдельную группу составляют назания болезней животных и птиц, которые обозначаются специальными терминами, являющимися исконными, восходящими к общенахскому хронологическому уровню. В этой лексической группе также представлены заимствования из русского языка или через его посредство. По своей структуре данные терминоединицы преимущественно многокомпонентные сочетания слов описательного характера; число монолитных названий для обозначения болезней животных и птиц минимально.

К древнему слою ингушской лексики относится подавляющее большинство немотивированных названий, обозначающих корма животных, хозяйственные постройки и продукты животноводства, а также названия волосяного покрова, экскрементов и выделений животных.

Названия хозяйственных построек представлены в исследуемом языке не только общими наименованиями, но и дифференцированными терминами для каждого вида и возрастной группы домашних животных. Эти названия в своем большинстве исконные, исключение составляет термин бу «курятник», заимствованный из тюркских языков. Некоторые названия мест стоянки скота, характеризующиеся ограниченностью пространства, образованы посредством суффикса -л, имеющего значение обобщения: жа «овцы» - же-л «загон для овец», божа «крупный рогатый скот» - божа-л «загон для крупного рогатого скота» и др.

В данной тематической группе представлены термины общекавказского распространения, что свидетельствует об исторически длительных взаимоотношениях кавказских народов.

В настоящей работе подвергнуты анализу и звукоподражательные слова, которые занимают значительное место в лексике и несут определенную функциональную нагрузку. В современном ингушском языке данная группа слов, принадлежащая к исконной ингушской лексике, характеризуется частотой употребления в речи, стабильным звуковым строением, осмысленным значением и номинативной и коммуникационной функцией. Образование новых звукоподражательных слов является достаточно плодотворным процессом в исследуемом языке. Кроме того, установлены случаи, когда звукоподражательные слова приобретают в языке переносное значение с изменением семантики слов.

На основе прямого значения зоонимов, которые на уровне апеллятивов указывают на непреходящий признак животного, в ингушском языке имеются практически неограниченное количество кличек различных животных.

Длительное занятие животноводством обусловило развитие традиционной ингушской национальной кухни, основу которой составляют продукты мясо-молочного происхождения. Особенным разнообразием отличается молочная кухня ингушей, соответственно, лексика данной тематической группы характеризуется большим объемом представленных названий молочных продуктов. Значительная часть молочных продуктов обладает исконными названиями, однако имеются как заимствования, так и термины общекавказского распространения, первоисточниками которых являются грузинский, осетинский, а также дагестанские и тюркские языки. Названия молочных продуктов животноводства образованы лексическим, лексико-синтаксическим и морфолого-синтаксическими способами. Имеются в данной группе и сложные многокомпонентные названия, по своим основным характеристикам выполняющие роль терминов.

В связи с тем, что пчеловодство приобретает в наши дни все большую распространенность как подсобный вид деятельности в сельском хозяйстве, лексика, связанная с пчеловодством, нашла свое отражение в отраслевой терминологии ингушского языка и обладает тенденцией к активному употреблению. Исконно ингушскими являются названия пчелы и продуктов пчеловодства, предметов утвари, связанной с пчеловодством. По своей структуре большинство терминов пчеловодства - непроизводные самостоятельные единицы; однако наличествуют в этой терминогруппе как сложные термины, так и термины описательного характера.

Земледелие является второй по значимости после скотоводства отраслью сельского хозяйства ингушей, что отразилось в отраслевой лексике ингушского языка. Для земледелия ингушами была занята территория равнинной, предгорной и горной природно-географических зон. Наряду с животноводством и земледелием с конца XIX века ингуши занимались огородничеством и садоводством.

Народные верования и обряды ингушей, связанные с земледелием, имеют много общего с другими кавказскими народами. Вместе с тем, эти обряды характеризуются своеобразными этническими особенностями.

Земледельческая лексика в ингушском литературном языке подразделяется на следующие лексико-тематические группы:

1. Названия, связанные с земледелием: а) названия земли и почвы; б) названия, связанные с уходом за землей; в) наименования сельскохозяйственных орудий; г) сельскохозяйственный календарь; д) названия зерновых культур; е) названия, связанные с обработкой земли, выращиванием и уборкой зерновых культур, молотьбой, помещением для хранения зерна, мельницей и т.д.; ж) названия бобовых культур и др.

2. Названия культурных растений: а) названия деревьев; б) названия кустарников и ягод; в) названия садовых культур; г) названия частей деревьев и кустарников; д) названия огородных культур; е) названия бахчевых культур.

3. Названия травянистых растений: а) названия съедобных трав; б) названия лекарственных растений; в) названия сорняков; г) названия цветов.

По своему объему в тематических группах терминов, связанных с земледелием, наиболее развитыми являются названия, связанные с обработкой земли, названия культурных растений, деревьев, кустарников и их плодов, а также названия огородных культур. Менее развита лексика, связанная с сельскохозяйственным календарем, наименованиями зернобобовых культур и лекарственных и съедобных трав.

В ингушском языке наблюдается ограниченность ботанической номенклатуры по сравнению с количеством называемых объектов, в связи с чем многие самостоятельные виды растений обозначаются общим родовым названием или названием сходного вида. Из совокупности видов растений довольно ограниченное число реалий наделены индивидуальными наименованиями.

В ботанической лексике ингушского языка не редки случаи, когда для обозначения одних и теж же объектов наличествуют различные лексические варианты. Указанная ситуация характерна и для лексики садоводства. Названия сортов фруктовых деревьев представлены в ингушском языке в основном заимствованными терминами. Названия фруктовых деревьев образованы описательно: из наименования соответствующего плода в форме родительного падежа и названия га «дерево».

В разделе названий травянистых растений ингушского языка представлена богатая терминология, подтверждающая положение о давнем знакомстве ингушей с самыми различными видами травянистых растений и умении использовать многие из них в пище и народной медицине. Из названий травянистых растений небольшая часть обладает исконно ингушскими названиями, превалируют названия описательного типа, реже - заимствования. Названия лекарственных растений в своем абсолютном большинстве исконные и принадлежат общенахскому лексическому фонду.

В ботанической номенклатуре представлены названия растений, образованных в результате переноса названия с одного ботанического объекта на другой, при этом новые слова обладают дополнительными формальными признаками, информирующими о сходстве денотатов, то есть присутствуют конкретизаторы-прилагательные, производные от названий животных. В редких случаях указанная связь представляется случайной. Ботаническая терминология не ограничивается какими-либо местными рамками, а включает в себя всю совокупность реально существующих видов растений. При этом народные названия по своей природе локальны: как правило, не выходят за круг растений, произрастающих на территории Ингушетии.

Названия растений ингушского языка представляют собой богатую и дифференцированную группу отраслевой лексики, охватывающую многочисленные названия деревьев, кустарников и их плодов, а также травянистых растений и их частей и является неотъемлемой частью ингушской общеупотребительной лексики.

В народной номенклатуре преобладают составные, двух- и трехчленные наименования. Однословными терминами представлены, как правило, названия растений, наиболее существенных с точки зрения их хозяйственной значимости, премущественная часть которых относится к древнейшему слою языка. В народных названиях растений наблюдается синонимия, обусловленная их возникновением на основе выделения какого-либо его признака.

Крайне ограниченной, в отличие от других тематических групп, является лексика, связанная с названиями цветов. В современном ингушском языке большинство из них - заимствования, преимущественно из русского языка или через его посредство. Некоторые исконные названия цветов имеют в своем составе личные имена: Паът1амата зиза» - букв, «цветок Патимы // Фатимы»; Солса г!аъли - букв, «сигарета Солсы» и др.

Термины, обозначающие хозяйственные постройки, свидетельствуют о высоком уровне ведения сельского хозяйства и совершенствованности материальной культуры ингушей. Наиболее развита терминологическая номенклатура для обозначения помещений для содержания скота и хранения кормов, единицы которой в абсолютном своем большинстве являются исконными. Бесспорно, имеются и заимствованные слова, преимущественно из тюркских языков, однако их удельный вес по отношению к исконному слою лексики минимален.

Сельскохозяйственные орудия и инструменты, начиная с древнейших простейших приспособлений, имеют в ингушском языке свои наименования. Значительная часть из них получили свои названия по характерным особенностям, деталям и функциям: гувнашдерг «окучиватель» (букв, гувнаш «кучки» + де «делать»), к1омсара маюса «борона с клыком», йолхъинг «грабли» (букв, йол «сено» + хьаюса «водить по чему-то»), з1ок «конец кирки» (букв, клюв) и т.п. Соотнесенность терминов с названиями животных или их органов свидетельствует о древности данного пласта лексики.

Из хозяйственного инвентаря самым древним и основным является соха, название которого нух в ингушском языке было перенесено и на железный плуг. Для их дифференциации употребляют дополнительный компонент, указывающий на материал, из которого изготовлено данное орудие: дахчан нух «соха» (букв, «деревянная соха») и аыикан нух «плуг» (букв, «железная соха»).

Необходимость обеспечения населения сельскохозяйственным инвентарем обусловило появление кузниц. Кузничная терминология (инструменты и части оборудования) также получила свое отражение в лексике ингушского языка.

Основные виды кустарных ремесел, связанных с ведением животноводства и имевших распространение у ингушей: обработка шерсти, кож и шкур животных, рога и кости животных, а также деревообработка. Несмотря на имеющуюся развитую терминологию по указанным производствам, они практически являются видами домашнего производства, организованного для удовлетворения нужд отдельного рода или семьи. Лексика, связанная с кустарными ремеслами, относится к пассивному пласту лексики, многие единицы которой утрачены современным ингушским языком.

Наименования, появившиеся на основе простонародного языка и используемые преимущественно в разговорной речи, характеризуются простотой формы, традиционностью фонетического облика, образностью и ясностью мотивов номинации.

В ингушской сельскохозяйственной лексике четко выделяются два пласта: древний и новый. Основное ядро сельскохозяйственной лексики является исконным и имеет параллели в чеченском языке, менее - в бацбийском. Наиболее древним слоем лексики является общенахский, который характеризуется наличием значительного количества лексем, отражающих основные понятия для хозяйственной деятельности человека. Не подверглись практически изменениям наименования животных, половозрастные наименования, названия предметов упряжи, названия основных растений и их частей, названия, связанные с обработкой земли, сбором и хранением урожая, с пчеловодством. Указанные названия и реалии, обозначаемые ими, сохранились и активно функционируют в ингушском языке.

Рассматриваемая терминология в ходе исторического развития претерпела существенные изменения, вызванные разными факторами, прежде всего, расширением экономических, политических и культурных связей ингушей с другими народами. Формирование сельскохозяйственной лексики ингушского языка происходило в основном за счет внутренних ресурсов ингушского языка, а также за счет заимствований (в основном из тюркских, арабского, грузинского и русского языков или через посредство последнего), относящихся к различным хронологическим периодам.

Одновременно происходил постоянный процесс выпадения из этой системы отдельных слов по разным причинам. Так, например, слово цухи // цухилг со значением «баран» сохранилось в исследуемом языке только в звательной форме; основа бож со значением «крупный рогатый скот» распознается только в производных от нее названиях бежан «скотина», бежа1у «пастух» и др.

В ингушском языке дооктябрьского периода наряду с исконными терминами активно употреблялись арабские и персидские слова, часть которых сохранилась и в отраслевой лексике. С развитием экономики и культуры, науки и техники в советский период активно заимствовались интернациональные и русские термины. Введение письменности ингушского языка на русской графике способствовало практическому усвоению и нормализации заимствованных терминов.

Сельскохозяйственная лексика за счет заимствований стала одним из самых богатых и разнообразных слоев лексики современного ингушского языка, отражающих все изменения в жизни народа. Заимствование наименований в значительной степени определяется языковыми причинами, основные из которых: участие иноязычной лексики в процессе дифференциации значений слова; иноязычное слово нередко имеет более узкое, специализированное значение; заимствование предоставляет возможность замены громоздких составных наименований лаконичным термином. Внеязыковые факторы обусловлены соседством народов и их контактированием в сфере торговли, науки и культуры.

Заимствованная часть исследуемой лексики делится на три основных пласта: грузинский, арабско-тюркско-персидский и русский. Грузинизмы представлены преимущественно в лексике, связанной с обработкой земли, орудиями труда и садовыми культурами. Тюркские лексические элементы представляют довольно многочисленную группу, охватывающую терминологию животноводства, прежде всего названия, связанные с крупным рогатым скотом и коневодством.

Менее представлены в исследуемой терминосистеме арабские заимствования, проникновение которых происходило как посредством дагестанских языков, так и напрямую. Более активное проникновение арабизмов в ингушский язык проходило в начальный период исламизации ингушей.

В течение многих столетий ингуши имеют непосредственные контакты с осетинами. Этим обусловлено наличие целого ряда осетино-ингушских лексических параллелей.

Русские заимствования являются более поздними и образуют в современном ингушском языке новый развивающийся пласт его лексики.

Подавляющая часть иноязычных слов представлена именами существительными, реже - прилагательными; заимствования в других частях речи единичны. Заимствованная лексика максимально приспособлена к фонетике и грамматике ингушского языка и относится к активному пласту лексики современного ингушского языка.

Кроме прямого заимствования, в ингушском языке широко представлены кальки и полукальки, образованные собственными средствами языка по иноязычному структурному образцу. Семантическое заимствование является процессом непродуктивным в силу ограниченных возможностей ингушского языка в точной идентификации слов по их прямому значению. В этой связи в современной ингушской отраслевой терминологии установилась тенденция к наращиванию прямого заимствования по сравнению с калькированием и семантическим заимствованием.

Все новообразования в сельскохозяйственной лексике ингушского языка, отражая изменения преимущественно в производственной сфере, гармонично вписываются в лексическую систему языка, в соответствии с внутренними законами его развития.

Одним из источников формирования отраслевой лексики являются различные семантические сдвиги, то есть расширение и сужение значений слов. Например: термин карт первоначально имел значение «ограждение»; бежкарт «загон для крупного рогатого скота». В настоящее время термин карт обозначает понятие «забор вокруг дома» // «любое ограждение».

В сельскохозяйственной лексике ингушского языка представлены следующие типы терминов, характерных для чеченского и бацбийского языков: а) односложные термины общенахского происхождения; б) непроизводные и производные термины, возникшие в период самостоятельного развития ингушского, чеченского и байбийского языков; в) лексические новообразования, развившиеся в современную эпоху.

В древний пласт входят общие для чеченского, ингушского и бацбийского языков основы. Сюда относятся видовые и родовые названия растений и животных, некоторые половозрастные термины, названия предметов упряжи и хозяйственных построек: буц «трава», баъцовг1а «растение», га «дерево», зиза «цветок», бакъ «жеребенок», етт «корова», шод «кнут», laca «теленок», устаг1 «баран», газа «коза», тха «шерсть» и многие другие.

Новый пласт образуют собственно ингушские названия, возникшие после обособления ингушей.

В период обособленного развития нахских языков происходили процессы расширения состава лексем, при этом применялись различные способы словообразования. Внутренние ресурсы являются основным источником пополнения сельскохозяйственной лексики, в которой представлены все структурные типы слов, характерные для ингушского языка.

В сельскохозяйственной лексике установлены лексические схождения между ингушским и чеченским языками намного больше, чем расхождения, касающиеся преимущественно фонетической структуры и в меньшей степени грамматических признаков. При этом намного значительнее лексические расхождения между ингушским и чеченским языками, с одной стороны, и бацбийским языком - с другой, обусловленные активным влиянием в течение столетий грузинского языка на бацбийский.

Сельскохозяйственная лексика ингушского языка представляет собой обширную по объему и разнообразную по набору единиц тематическую группу, включающую в себя все основные типы ономасиологических единиц: аффиксально-производные названия, составные наименования, семантически производные названия и заимствования, доля аффиксально производных терминов в которой относительно невелика.

Основными способами образования новых названий в исследуемой лексике являются:

1) морфологический способ, получивший особое распространение в начальный период развития отраслевой лексики ингушского языка. Словообразовательные аффиксы, используемые для образования новых терминов в составе сельскохозяйственной лексики, обладают разной степенью активности и разной функциональной нагрузкой. Подавляющее большинство словообразовательных типов относятся к общенахскому периоду.

Представленные в исследуемой терминосистеме суффиксы -луо (-ло), -хуо (-хо), -руо (-ро), -ио (-о) - это суффиксы сравнительно позднего происхождения и характерны только для ингушского и чеченского языков. Некоторые из словообразовательных моделей функционируют и в современном ингушском языке, другие стали достоянием истории ингушского языка, в связи с чем определить состав части из них возможно только с помощью этимологического анализа;

2) синтаксический способ, являющийся самым продуктивным в современном ингушском языке. Данным способом образуются сложные, составные и парные термины посредством слияния, сращения в одну лексическую единицу двух знаменательных слов. Основосложение является основным способом словообразования и в современном чеченском языке;

3) лексико-семантический способ, заключающийся в том, что образование нового термина происходит в результате перехода лексических единиц из одной части речи в другую. Лексико-семантический способ образования терминов осуществляется посредством развития семантики слов, а именно: терминологизации бытовых слов, использования архаизмов в новом терминологическом значении, специализации и расширении значений слов.

Новые термины, как правило, образуются на базе существующих в исследуемом языке слов и корней общелитературной и специальной лексики. Словообразовательные средства, используемые в данном процессе, отличаются многообразием и обладают разной степенью активности и функциональной нагрузки.

Процесс образования сельскохозяйственных терминов не достиг в ингушском языке своего совершенства, однако устойчивый характер приобрела тенденция к экономности терминов. Об этом свидетельствует широкое распространение способа слияния основ.

Несмотря на общность исконного словарного состава вайнахских языков, в современном ингушском и чеченском языках наблюдается определенное расхождение в терминотворчестве, обусловленное особенностями формирования национальной культуры каждого народа, количественным составом носителей языка и другими факторами, в большей или меньшей степени влияющими на развитие языка. Установлены явления, когда один и тот же по происхождению термин в ингушском и чеченском языках имеет разную семантику или выражается в виде композита в одном из указанных языков, в то время как в другом -словосложением.

В результате структурного анализа сельскохозяйственных терминов ингушского языка установлено, что все терминологические единицы данной системы правомерно делить на однословные, двухсловные и многословные, последние имеют тенденцию к сокращению в связи со стремлением термина к краткости. Подавляющее большинство названий животных и птиц, а также реалий и понятий, связанных с ведением сельского хозяйства, представлено в исследумом языке неоформленно, без словообразовательных аффиксов.

Слоговая структура сельскохозяйственных терминов в ингушском языке довольно разнообразна. По своей фонетической структуре исконные названия объектов, связанных с сельским хозяйством, состоят из одного, двух, трех и реже из четырех и более слогов.

В отношении морфологической структуры терминов, связанных с сельским хозяйством, выделяются следующие особенности: наиболее древние исконные названия состоят из чистого корня и на другие морфемы не делятся (уст «бык» // «вол», буц «трава»; га «дерево»; кха «поле»). Значительная часть названий в исследуемой терминосистеме образованы аналитически. В часности, названия, выделяющие животных по среде их обитания; названия растений, не получивших распространения и не используемых особо человеком; термины, обозначающие животных по полу и возрасту.

Составные наименования в рассматриваемой тематической группе обладают самостоятельной номинативной значимостью и являются наиболее продуктивным типом ономасиологических единиц.

Сельскохозяйственная лексика ингушского языка по своему составу относится к наиболее богатым пластам ингушского языка и находится в тесной связи с общенародной лексикой, развиваясь параллельно с нормами ингушского языка. Ингушская сельскохозяйственная лексика вышла за рамки узкопрофессионального употребления и стала общенародной, следовательно, и достоянием ингушского литературного языка. Включая в себя большое количество терминов, различных в генетическом плане, она оказала большое влияние на формирование специальных лексических систем, а также норм общенародной лексической системы. Формирование отраслевой лексики связано, с одной стороны, с развитием литературного ингушского языка, с другой - с развитием отраслей сельскохозяйственной науки и внедрением в практику ее результатов.

В настоящее время в условиях развитой технической и промышленной оснащенности отраслей производства идет пополнение системы профессиональной лексики научно-техническими терминами.

Термины, обслуживающие исчезающие сферы примитивного сельского домашнего производства, уходят в пассивный запас лексики языка или преобразуются в нужном для терминологии направлении путем семантического переноса. Названия животных и растений (прежде всего, травянистых и диких растений) в ингушском языке относятся к числу тех пластов отраслевой лексики, которые в определенной своей части становятся все менее общеизвестными и общеупотребительными, обнаруживая тенденцию к полному исчезновению. Особенно это актуально для половозрастных наименований животных, так как в настоящее время половозрастные термины овцеводства, названия некоторых ремесел, большое количество названий предметов упряжи ингушского языка не известны определенным группам носителей исследуемого языка.

Лексика сельского хозяйства приводит к двухстороннему обогащению словарного состава ингушского языка. Во-первых, новые слова, называющие новые процессы и продукты производства, становятся элементами общего словарного фонда; во-вторых, слова литературного ингушского языка приобретают новое, специализированное, узко профессиональное значение, что обогащает словарный состав языка и способствует расширению его номинативных функций. По мере того, как часть старых терминов выходит из употребления, другие слова начинают употребляться в новом значении.

Современное состояние ингушской отраслевой терминологии требует особого внимания и принятия неотложных мер по обеспечению перспектив ее дальнейшего развития посредством сознательного вмешательства в процессы терминотворчества. Реализация этой работы позволит обеспечить ингушский язык развитой отраслевой терминологией, закрепить литературные нормы единиц данной системы и улучшить культуру речи носителей ингушского языка.

Список научной литературыСултыгова, Марифа Магометовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абаев В. И. Из истории слов. Русское «абрек» // Вопросы языкознания. -1958. №1. - С. 170-220.

2. Абаев В. И. Из истории языка и истории народа // Вопросы теории и истории языка. М., 1952. - С. 218-239.

3. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. -М., 1958.-Т. I.-618 с.

4. Абаев В. И. Мимео-изобразительные слова в осетинском языке // Труды Института языкознания АН СССР. М., 1956. - Т. VI.

5. Абаев В. И. Осетино-вейнахские лексические параллели // Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка и литературы. Грозный, 1959. -Т. I.-Вып. 2.-С. 89-119.

6. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.:Л., 1949. - 604 с.

7. Абаев В. И. Язык и история // Теоретические проблемы советского языкознания. М., 1968.

8. Абдоков А. И. Общие северокавказские названия домашних животных // Вопросы отраслевой лексики. Грозный, 1983. - С. 21-31.

9. Абдулкаримова П. А. ФЕ, с компонентом зооним, выражающие качественную оценку лица в аварском и английском языках // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Материалы межд. науч.-практич. конф. Махачкала, 2009. - С. 19-20.

10. Абдуллаев А. А. Двуязычие как объективная реальность и общественная потребность и задачи его совершенствования. Махачкала, 2007. - 128 с.

11. Абдуллаев И. X. Актуальные проблемы дагестанской теоретической лексикографии // Материалы Международного симпозиума. Тбилиси, 1998.-С. 124-125.

12. Абдуллаев И. X. Мимео-изобразительные слова в лакском языке // ЕИКЯ, 1979. - Т. VI. - С. 14-19.

13. Абдуллаев И. X. О названиях финика в дагестанских языках // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. - С. 16-20.

14. Абдуллаев И. X., Мамаева Н. Ц. Названия вьючных животных и связанных с ними понятий в лакском языке (материалы) // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988.-С. 51-58.

15. Абдуллаев И. X., Эльдарова Р. Г. Вопросы лексики и словообразования лакского языка. Махачкала, 2003. - 137 с.

16. Абдуллаева У. А. Краткие историко-лингвистические сведения о кумыкском языке и его диалектах // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 21-22.

17. Абдулхалимова Р. О., Шахшаева JI. М. Источники и способы формирования аварской терминологии // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 2. - Махачкала, 2004. - С. 3-4.

18. Абрегов А. Н. Исследования по лексике и словообразованию адыгейского языка. Майкоп, 2000. - 204 с.

19. Авербух К. Я. Терминологическая вариантность: теоретический и прикладной аспект // Вопросы языкознания, 1986. №6. - С. 38-49.

20. Акаба JI. X. Исторические корни архаических ритуалов абхазов. -Сухуми, 1984.

21. Акабиров С. Ф. О границах и источниках толкового словаря узбекского языка // Тюркская лексикология и лексикография. М.: Наука, 1974.-С. 130-152.

22. Алексеев М. Е. Нахско-дагестанские языки // Языки Мира. Кавказские языки. M.:Academia, 2001. - С.156-166.

23. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология нахско-дагестанских языков. Категории имени. М.: Academia, 2003. - 246 с.

24. Алексеев М. Е., Атаев Б. М. Аварские названия растений общевосточно-кавказского происхождения // Кавказский лингвистический сборник. Вып. 16. - М., 2005. - С. 7-18.

25. Алиев У. Б. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1973. - 351 с.

26. Алиева Есен М. И. О тюркских заимствованиях в осетинском языке // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 42-46.

27. Аликаев Р. С. Язык науки в парадигме современной лингвистики. -Нальчик, 1999. -318 с.

28. Алироев И. Ю. Нахские языки и культура. Грозный, 1978. - 291 с.

29. Алироев И. Ю. Отражение чеченско-ингушско-осетинских языковых контактов в отраслевой лексике // Вопросы отраслевой лексики. Сб. науч. трудов. Грозный, 1978. - С. 42-48.

30. Алироев И. Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов. Махачкала, 1975. -386 с.

31. Алироев И. Ю. Фауна Чечено-Ингушетии в вайнахских языках. -Махачкала, 1970. 130 с.

32. Алироев И. Ю. Флора Чечено-Ингушетии в вайнахских языках. -Грозный, 1970. 89 с.

33. Алироев И. Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990. -368 с.

34. Алироев И. Ю., Орлов М. М. Зоонимия народов Северного Кавказа // Вопросы отраслевой лексики. Грозный, 1978. - С. 5-15.

35. Антология ингушского фольклора. Т.1. Мифы. Обрядовый фольклор. -Нальчик, 2003.-343 с.

36. Антология ингушского фольклора. Т.Ш. Сказки о животных и социально-бытовые сказки. Нальчик, 2004. - 361 с.

37. Апажев М. JI. Вопросы влияния русского языка на кабардинский язык (Лексика, фонетика, семантика). Нальчик, 1963. - 150 с.

38. Апажев М. Л. О русско-северокавказских языковых контактах и некоторых вопросах лексикографии // Структурно-типологические особенности русского и кавказских языков. Сб. научных трудов ЧИТУ. -Грозный, 1977.-С. 3-23.

39. Апажев М. А. Проблемы кабардинской лексики. Нальчик, 1992. - 336с.

40. Апажев М. Л., Пшукова М. X. Структурный и функциональный анализ лексико-семантической системы кабардино-черкесского языка. Нальчик, 2004. - 144 с.

41. Аппоев А. К. Этнографическая лексика карачаево-балкарского языка. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нальчик, 2003. - 24 с.

42. Асадулаева П. У. Проблемы классификации архаичной лексики кумыкского языка и пути их решения // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 59-62.

43. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957. - 296 с.

44. Ахриева Р. И. и др. ХГанзара г1алг1ай мотт / Р. И. Ахриева, Ф. Г. Оздоева, Л. Д. Мальсагова, П. X. Бекова. Грозный, 1972. - 265 с.

45. Ашурбекова С. И. Деривационное развитие названий животного мира в лезгинском языке в сравнительно-историческом освещении // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 65-66.

46. Багаев М. X. Раннесредневековая материальная культура Чечено-Ингушетии: Автореф. . канд. истор. наук. М., 1970. - 19 с.

47. Балкаров Б. X. Адыгские названия хлебных злаков и их параллели в других кавказских языках // Уч. записки КБНИИ. Т.27. Серия филологическая. - Нальчик, 1975. - С. 73-86.

48. Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. Ч. I. М.: Наука, 1952.-412 с.

49. Берг В. Ботанико-географический анализ полевых культур Горной Ингушии // Полевые культуры северных склонов Кавказа. Ростов-на-Дону, 1930. - Ч. 2 и 3.

50. Берестнева А. В. Названия экзотических растений в английском и русском языках (структурно-словообразовательный и номинативно-мотивационный аспекты): Автореф. . канд. филол. наук. Майкоп, 2008. -25 с.

51. Бижоев Б. Ч. Грамматические и лексико-фразеологические проблемы кабардино-черкесского языка. Нальчик, 2005. - 351 с.

52. Блягоз 3. У. Экзотическая лексика адыгейского происхождения в русском языке. Ученые записки Адыгейского НИИ. Т. 12. - Майкоп, 1971. -С. 91-141.

53. Бокарев Е. А. Задачи сравнительно-исторического изучения кавказских языков // Вопросы языкознания, 1954. №3.

54. Бокарев Е. А. Сравнительно-историческая фонетика восточнокавказских языков. М.: Наука, 1981. - 140 с.

55. Брегадзе Н. А. Полеводство в Рача-Лечхуми: Автореф. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1963. - 24 с.

56. Будагов В. Б. Азербайджанские лингвистические термины арабского происхождения: Автореф. . канд. филол. наук. Баку, 1989. - 23 с.

57. Будагов Р. А. Проблемы развития языка. М.: Наука, 1965. - 73 с.

58. Будагов Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка? М.: Добросвет, 2004. - 304 с.

59. Будагов Р. А. Язык, история и современность. М.: Изд-во Москов. Университета, 1971. - 299 с.

60. Булатова А. Г. Сельскохозяйственный календарь и календарные обычаи и обряды народов Дагестана. СПб.: Петербургское востоковедение, 1999. - 288 с.

61. Вавилов Н. И. Мировой опыт земледельческого освоения высокогорий // Журнал «Природа». М., 1936. - №2. - С. 83-84.

62. Вавилов Н. И. Центры происхождения культурных растений // Избранные труды. М.; Л., 1965. - Т. V. - 786 с.

63. Вагапов А. Д. Лексика цветообозначения в нахских языках. Материалы Всероссийской научной конференции. Грозный, 1994. - С. 452-459.

64. Вагапов А. Д. Славяно-нахские лексические параллели. Грозный, 1994.- 192 с.

65. Вагапов А. Д. Словарь неологизмов чеченского языка. Грозный, 2007. - 143 с.

66. Великая Н. Н. и др. Очерки этнографии чеченцев и ингушей (дореволюционный период) / H.H. Великая, В.Б. Виноградов, З.И. Хасбулатова, Д.Ю. Чахкиев. Грозный, 1990. - 90 с.

67. Вербицкая М. В., Купцова А. К. Проблемы формирования терминологии «новой» сферы знания (на материале логистики) // Вест. Моск. ун-та. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. -2007.-№3.-С. 7-12.

68. Вертепов Г., Максимов Е. Туземцы Северного Кавказа. Владикавказ, 1892.

69. Виноградов В. В. Вопросы терминологии. Материалы Всесоюзного терминологического совещания. М., 1961. - 232 с.

70. Виноградов В. В. Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка. Избранные труды: Лексикология и лексикография. М., 1977. - С. 47-68.

71. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

72. Винокур Г. О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды Московского института истории, филологии и литературы. Т. V. - М., 1939. - С. 5-6.

73. Гаджибекова 3. Г. Семный анализ звукоизобразительных слов // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Махачкала, 2008. - Вып. 5.-С. 75-78.

74. Гаджиев М. Г. Древнее земледелие в горном Дагестане // Северный Кавказ в древности и средние века. М., 1980. - 270 с.

75. Гаджиев М. Г. Раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа. Эпоха энеолита и ранней бронзы. М.: Наука, 1991. - 264.

76. Гаджиева 3. М. Когнитивные основы наименования фитонимов в аварском и английском языках: Автореф. . канд. филол. наук. -Махачкала, 2006. 18 с.

77. Галаева JI. X. Структурные особенности названий растений в ингушском языке // Тез. докл. научно-практической конференции «Вузовское образование в современных условиях. Магас, 2002. - С. 4-5.

78. Гальченко И. Е. Глоссарий лексики языков народов Северного Кавказа в русском языке. Орджоникидзе, 1975. - 199 с.

79. Гамбашидзе Р. Б. Грузинская научная терминология и основные принципы терминотворчества: Автореф. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1987.-43 с.

80. Гамзатов Г. Г. Языковой мир Дагестана (состояние и перспективы лексикографического освоения // Известия РАН, 2002. Сер. литературы и языка. - Т. 6. -№1. - С. 3-12.

81. Гамкрелидзе Б. В. Из истории скотоводства в горной Ингушетии // Кавказский этнографический сборник. II. Очерки этнографии горной Ингушетии. Тбилиси, 1968, - С. 237-247.

82. Ганиева А. М. Общность и национальное многообразие дагестанских календарно-обрядовых песен (зимне-весенний цикл) // Календарно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. Махачкала, 1988. - С. 4-23.

83. Ганиева Ф. А. Морфологическая и семантическая характеристика названий травянистых растений в лезгинском языке // Проблемыотраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав. -Махачкала, 1982. С. 44-50.

84. Ганиева Ф. А. Названия диких животных в лезгинском языке // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 2. - Махачкала, 2004.-С. 48-51.

85. Ганиева Ф. А. Названия животных в хиналугском языке // Отраслевая лексика дагестанских языков: Материалы и исследования. Махачкала, 1984.-С. 104-111.

86. Ганиева Ф. А. Названия крупного рогатого скота в лезгинском языке // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 2. - Махачкала, 2004. - С. 44-48.

87. Ганиева Ф. А. Отраслевая лексика лезгинского языка. Махачкала, 2004.-331 с.

88. Ганиева Ф. А. Полеводческая лексика хиналугского языка // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 126-128.

89. Гасымов М. Ш. Основные способы образования терминов в современном азербайджанском литературном языке // Советская тюркология, 1972. №4. - С. 23-32.

90. Генко А. Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. Т.У. - Л., 1930.

91. Гишев Н. Т. Словарь названий животных (на адыгейском языке).-Майкоп, 1990. 192 с.

92. Грабовский Н. Ф. Экономический и домашний быт жителей Горского участка Ингушевского округа // ССКГ. Тифлис, 1870. - №3.

93. Грабовский Н. Ф. Ингуши (их жизнь и обычаи) // ССКГ. Тифлис, 1876. -Вып. 1.

94. Грабовский Н. Ф. Ингуши (их жизнь и обычаи) // ССКГ. Тифлис, 1878.-Вып. 9.

95. Гринев С. В. Основы лексикографического описания терминосистем: Дис. . докт. филол. наук. М., 1990. - 309 с.

96. Гублиа Р. К. Об абхазских лексических заимствованиях в картвельских языках. Сухум, 2002. - 80 с.

97. Губогло М. Гагаузская терминология по скотоводству // Тюркская лексикология и лексикография. М.: Наука, 1971. - С. 217-236.

98. Гузеев Ж. М. Проблематика словника толковых словарей тюркских языков. Нальчик, 1984. - 158 с.

99. Гузеев Ж. М. Семантическая разработка слова в толковых словарях тюркских языков. Нальчик, 1985. - 194 с.

100. Гулиев X. О. Неологизмы в карачаево-балкарском языке. Нальчик, КБГУ, 1990. - 53 с.

101. Гусейнов Г.-Р. А.-К. О древнейших тюркизмах чеченского иингушского языков // Структурно-типологические особенности русского и кавказских языков. Грозный, 1977. - С. 34-46.

102. Далгат Б. К. Жертвоприношения на Столовой горе // ТВ, 1893. №750.

103. Даниленко В. П. Лексико-семантические и грамматические особенности слов-терминов // Исследования по русской терминологии. -М.: Наука, 1971.-С. 7-67.

104. Даниленко В. П. Лингвистические требования к стандартизуемой терминологии // Терминология и норма. М.: Наука, 1972.

105. Даниленко В. П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания. М.: Наука, 1977. - 246 с.

106. Даниленко В.П. Стандартизованные термины: Лингвистическая правильность // РР, 1986. №5. - С. 61-67.

107. Данькова Т. Н. Русская терминология растениеводства: история становления и современное состояние: Автореф. . докт. филол. наук. -Воронеж, 2010. 44 с.

108. Дешериев Д. Д. Закономерности развития и взаимодействия языков в советском обществе. М.: Наука, 1966. - 402 с.

109. Дешериев Ю. Д. Бацбийский язык. Фонетика, морфология, синтаксис, лексика. М.: Изд-во АН СССР, 1953.-309 с.

110. Дешериев Ю. Д. Современный чеченский литературный язык. Ч. I. Фонетика. - Грозный, 1960. - 122 с.

111. Дешериев Ю. Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963. - 533 с.

112. Дешериев Ю. Д. Чеченский язык. РЖ. Языки. М., 1967.

113. Дешериева Т. И. Нахские языки // Языки Мира. Кавказские языки. -М.: Academia, 2001. С. 166-173.

114. Джавахашвили И. А. Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков (на груз, языке). Тбилиси, 1937. - 625 с.

115. Джонуа Б. Г. Заимствованная лексика абхазского языка. Сухум, 2002. - 159 с.

116. Дзарахова 3. М.-Т. К вопросу о национальной кухне ингушей // Уч. зап. Ингушского НИИ гуманитарных наук. Сер. «Фольклор и этнография». - Магас, 2008. - Вып. I. - С. 65-70.

117. Дзидзария О. П. Историко-этимологический анализ отраслевой лексики абхазо-адыгских языков. Сухум, 2005. - 294 с.

118. Дзидзария О. П. Строительная лексика абхазского языка. Сухум, 1998. - 70 с.

119. Dirr A. Einluhrung in das Studium der Kaukasischen Sprachen. Leipzig, 1928,-380 s.

120. Дмитриев H. К. Строй тюркских языков. М., 1962. - С. 59-105.

121. Долакова Р. И. Явление омонимии в ингушском языке // Уч. зап. ЧИГПИ, №25. Серия филологическая. - Вып. 19.- Грозный, 1964. - С. 1621.

122. Dumézil G. Introduction a la Grammaire comparee des Langues caucasiennes du Nord. Paris, 1933. 149 s.

123. Егоров О. П. Чечено-Ингушская лексика // Языки Северного Кавказа и Дагестана. Сб. №1. - М.-Л., 1935. - С.110-116.

124. Емузов А. Г. Лексико-семантический и грамматический анализ фразеологии кабардино-черкесского языка. Нальчик: Эльбрус, 1986. -222 с.

125. Erckert R. Die Sprachen des Kaukasisce Stammes. Wien, 1895. VI. - 204 s.;-XII.-391 s.

126. Жабелова Л. Ж. Образование терминов путем словосложения в карачаево-балкарском языке // Вопросы лексикологии и грамматики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1993. - С.33-39.

127. Жаппуев А. А. Термины земледелия в карачаево-балкарском языке: Автореф. . канд. филол. наук. М., 1974. - 30 с.

128. Журавлев В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. -М.: Наука, 1982. 328 с.

129. Забитов С. М. Арабизмы в лексике восточнокавказских языков. М., 2001.-219 с.

130. Загиров Р. В. Опыт сравнительно-исторической стратификации лексики лезгинских языков: названия диких животных и птиц // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. -Махачкала, 1988. С. 94-101.

131. Зязиков M. М. Традиционная культура ингушей: история и современность. Ростов-на-Дону, 2004. - 312 с.

132. Зязиков Р. М., Тариева Л. У. Г1алг1ай метта омонимай дошлорг. -Нальчик, 2007. 336 с.

133. Ивина Л. В. Лингвокогнитивные основы анализа отраслевых терминосистем (на примере англоязычной терминологии венчурного финансирования). М., Акад. Проект, 2003. - 303 с.

134. Имнайшвили Д. С. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков. Тбилиси, 1977. - 289 с.

135. Исаев М.-Ш. А. Зооним бец1 «волк» как компонент структуры ФЕ даргинского языка // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 59-67.

136. Кадыраджиев К. С. Фонетико-морфологическая структура названий деревьев в кумыкском языке // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. - С. 3543.

137. Казкенова А. К. Мотивированность заимствованного слова (на материале современного русского языка) // Вопросы языкознания, 2003. -№5. С. 72-80.

138. Калинин А. В. Лексика русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1978. -232с.

139. Калоев Б. А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981. - 248с.

140. Калоев Б. А. Осетины (историко-этнографическое исследование). М.: Наука, 1967. -241 с.

141. Калоев Б. А. Скотоводство народов Северного Кавказа. М., 1993. -228 с.

142. Карасаев А. Т., Мациев А. Г. Русско-чеченский словарь. М.: Русский язык, 2000. - 728 с.

143. Караулов Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981. - 368 с.

144. Караханов С. С. Хозяйство и материальная культура лезгин Корчагской долины в XIX начале XX в.: Автореф. . канд. истор. наук. -Махачкала, 2008. - 26 с.

145. Карпова В. Л. О некоторых особенностях вторичной номинации растений в староукраинском языке // Тез. докл. Межд. симпозиума по проблемам этимологии, исторической лексикологии и лексикографии. -М.: Наука, 1984. С. 67-68.

146. Кахадзе О. И. Лексика хлебных растений в грузинском языке. -Тбилиси, 1987.

147. Кварчия В. Е. Животноводческая (пастушеская) лексика в абхазском языке. Сухуми, 1981. - 134 с.

148. Кварчия В. Е. Из истории абхазской животноводческой лексики // Труды Абгосмузея. Сухуми, 1980. T.V. - С. 136-151.

149. Киндря Н. А. Названия животных в семантике и образах мифопоэтического сознания: на пути к этимологической реконструкции. Вестник ПГЛУ. Пятигорск, 2009. - С. 31-35.

150. Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. Махачкала, 2007. -247 с.

151. Климов Г. А. Кавказские языки. М., 1965. - 110 с.

152. Климов Г. А. К семантической реконструкции (по материалам кавказской этимологии) // Теория и практика этимологических исследований. М,: Наука, 1985. - С. 16-23.

153. Климов Г. А. Этимологический словарь картвельских языков. М.: Наука, 1964. - 306 с.

154. Климов Г. А., Шагиров А. К. Общекавказское название плуга // Лексико-грамматические особенности языков карачаево-Черкессии. -Черкесск, 1990. С. 3-9.

155. Климовицкий Я. А. Термин и обусловленность определения понятия в системе // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. -Л.: Наука, 1976. С. 107-114.

156. Кобычев В. П. Изменение материальной культуры народов Кавказа за годы Советской власти // Хозяйство и материальная культура народов Кавказа в XIX-XX вв. М., 1971. - Вып. I. - С. 5-32.

157. Комарова 3. И. О способах определения терминов в толковых словарях советского периода (на материале сельскохозяйственных собственно-терминов) // Лексика. Терминология. Стили. Межвузовский сборник. Горький, 1975. - С. 77-87.

158. Комри Б., Халилов М. Словарь языков и диалектов народов Северного Кавказа. Лейпциг - Махачкала, 2010. - 897 с.

159. Котелова Н. 3. Значение слова и его сочетаемость. Л.: Наука, 1975. -164 с.

160. Котелова Н. 3. Теоретические аспекты лексикографического описания новых слов // Советская лексикография. Сб. статей. М.: Русский язык, 1988. - С. 46-62.

161. Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. - 520 с.

162. Крупнов Е. И. Средневековая Ингушетия. 2-е изд. Магас, 2008. - 256с.

163. Крыжановская А. В., Симоненко Л. А. Актуальные проблемы упорядочения научной терминологии. Киев, 1987. -163 с.

164. Крылов А. И. Термин и контекст // Языковые единицы и контекст. -Л., 1973. С. 89-96.

165. Крысин Л. П. Слово в современных текстах и словарях. Очерки о русской лексике и лексикографии. М., 2008. - 320 с.

166. Крысин Л. П. Лексическое заимствование и калькирование в русском языке последних десятилетий // Вопросы языкознания, 2002. №6. - С. 2734.

167. Крысин Л. П. Лексическое заимствование // Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание). М., 1984.

168. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений: семантика производных слов. М.: Наука, 1981.-200 с.

169. Кулиева Р. Б. Овцеводческая терминология в говоре с. Хин рутульского языка // Проблемы общего и дагестанского языкознания. -Вып. 5. Махачкала, 2008. - С. 198-202.

170. Кумахова 3. Ю. Развитие адыгских литературных языков. М.: Наука, 1972. -280 с.

171. Кумахова 3. Ю. Термины коневодства в адыгских языках // ЕИКЯ. -Тбилиси, 1975. Вып. 2. - С. 70-75.

172. Куркиев А. С. Ингушско-русский словарь. Магас, 2004. - 544 с.

173. Куркиев А. С. Основные вопросы лексикологии ингушского языка. -Грозный, 1979.-254 с.

174. Куштова Е. С. Фонетико-грамматическое основание заимствующих слов из русского языка. Тез. докл. науч.-практ. конф. «Вузовское образование в современных условиях. Магас, 2002. - С. 13-15.

175. Лейчик В. М. Некоторые вопросы упорядочения, стандартизации и использования научно-технической терминологии // Термин и слово. -Горький, 1981.-С. 121-128.

176. Лейчик В. М., Никулина Е. А. Исследование терминологизмов в парадигматике: явление антонимии // Вестник Московского университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005 г. - №1. - С. 30-43.

177. Лейчик В. М. Терминоведение: предмет, методы, структура. М.: Либроком, 2009. - 256 с.

178. Ломтатидзе К. В. К вопросу о картвельских лексических заимствованиях в убыхском языке // ИКЯ. Т. XIX. Тбилиси, 1974. - С. 9899.

179. Лотте Д. С. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов. М., 1982.

180. Лотте Д. С. Некоторые приниципиальные вопросы отбора и построения научно-технических терминов. М.-Л., 1941. - 24 с.

181. Магомедов А. Г. Очерки фонетики чеченского языка. Махачкала, 2005. - 203 с.

182. Магомедова Д. Р. О многозначности звукоподражательных слов лезгинского языка // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 270-271.

183. Магомедова П. Т. Способы словообразования в животноводческой номенклатуре чамалинского языка // Вопросы словообразования дагестанских языков. Махачкала, 1986.-С.35-39.

184. Магомедова П. Т. Термины овцеводства в чамалинском языке // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. -Махачкала, 1988. С. 83-93.

185. Магометов А. X. Культура и быт осетинского крестьянства. Историко-этнографический очерк. Орджоникидзе, 1963. - 224 с.

186. Мадаева 3. А. Календарные празднества и обряды весеннего периода у чеченцев и ингушей // Этнография и вопросы религиозных воззрений чечнцев и ингушей в дореволюционный период. Грозный, 1981. - С. 1823.

187. Мальсагов А. А. Сельское хозяйство Ингушетии и пути его реконструкции. Нальчик, 1996. - 101 с.

188. Мальсагов Д. Д. Чечено-ингушская диалектология и пути развития чечено-ингушского литературного (письменного) языка. Грозный, 1941. -112 с.

189. Мамбетов Г. X. Материальная культура сельского населения Кабардино-Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1971. - 408 с.

190. Маргошвили JI. Ю. Культурно-этнические взаимоотношения между Грузией и Чечено-Ингушетией в XIX и нач. XX в. (Кисты Панкиси). -Тбилиси, 1990. 254 с.

191. Мартиросиан Г. К. Нагорная Ингушия. Социально-экономический очерк. Владикавказ, 1928.

192. Махиева JI. X. Об опыте составления терминологических словарей карачаево-балкарского языка // Caucasus Philologia, 2008. №1(4). - С. 5354.

193. Махлиновская Р. Л. Многозначность терминов и контекст (на материале англо-русской экономической терминологии) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, Изд-во НГУ, 1973.-С. 107-113.

194. Мациев А. Г. Очерки лексикологии современного чеченского языка. Грозный, 1973. - 146 с.

195. Мациев А. Г., Оздоев И. А., Джамалханов 3. Д. Чеченско-ингушско-русский словарь. Грозный, 1962. - 197 с.

196. Мачавариани Н. Семантико-структурный анализ названий животных в абхазском языке // Кавказоведческие разыскания. №1. - Тбилиси, 2009. -С. 155-157.

197. Мерешков С. А. Г1алг1ай этнографически лексика. Магас, ИнгГУ, 2007.- 102 с.

198. Меркулова В. А. Очерки по русской народной номенклатуре растений (травы, грибы, ягоды). М., 1967.

199. Морковкин В. В. О единицах лексической системы // Лексика и лексикография. Сб. научных трудов. М., 1992. - С. 127-137.

200. Муратов С. Н. Устойчивые словосочетания в тюркских языках. М.: Наука, 1961.-130 с.

201. Муркелинская 3. Г. Названия животных в лакском языке // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988.-С. 140-146.

202. Мусаев К. М. Лексикология тюркских языков. М.: Наука, 1984. - 227с.

203. Народы Европейской России. Крым и Кавказ. Под ред. В. В. Битнера. -СПб, 1906. 72 с.

204. Начкебиа С. М. О некоторых терминах народной медицины в абхазском языке // Кавказ: история, культура, традиции, языки. Сухум, 2004.-С. 494-501.

205. Николаенко Л. В. Лексикология и фразеология современного русского языка. М.: Academia, 2005. - 144 с.

206. Nikolayev S. L., Starostin S.A. A North Caucasian etymological dictionary. M. .-Asterisk, 1994.

207. Никулина E. А. Лингвистическая компетенция и концепция терминологических фразеологизмов // Вест. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2003. - №4. - С. 52-59.

208. Новикова К. А. Иноязычные элементы в тунгусо-маньчжурской лексике, относящейся к животному миру // Очерки сравнительной лексикологии алтайских языков. JL, 1972

209. Оздоев И. А., Оздоев Р. И. Г1алг1ай метта орфографии. Магас, 2003.49 с.

210. Оздоев И. А. Русско-ингушский словарь. М.: Русский язык, 1980. -832 с.

211. Ольмесов Н. X., Кадыраджиев К. С. Морфемно-семантическая структура некоторых тюркских названий растений в нахско-дагестанских языках // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. - С. 139-142.

212. Ольмесов Р. Н. Сравнительно-историческое исследование хозяйственной лексики кумыкского языка: названия домашних животных и птиц. Махачкала, 2004. - 200 с.

213. Оруджалиева А. С. Лингвистические особенности педагогических терминов в азербайджанском языке: Автореф. . канд. филол. наук. Баку, 1990. -19 с.

214. Осмаев М. К., Алироев И. Ю. История и культура вайнахов. М.: Academia, 2003. - 384 с.

215. Отаров И. М. Лексикология карачаево-балкарского языка. Нальчик: Эльбрус, 1996. - 220 с.

216. Отраслевая лексика дагестанских языков: Названия животных и птиц. Тематический сборник Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского филиала АН СССР. Махачкала, 1988, - 184 с.

217. Павлов В. М. Понятие лексемы и проблема отношений синтаксиса и словообразования. Л.: Наука, 1985. - 299 с.

218. Палютина 3. Р. Цивилизованный подход к терминологии. Уфа, Башкирский государственный университет, 2002 г. - 172 с.

219. Пекарская Л. А. Реализация требований к «идеальному» термину в реально функционирующих терминологиях // Термин и слово. Межвузовский сборник. Горький, 1981. - С. 22-29.

220. Петров Н. П. К истории становления чувашской терминологии (19171929) // Уч. зап. НИИ при Совете Министров Чувашской АССР. Сер. Филология. - Вып. 49. - Чебоксары, 1970. - С. 28-46.

221. Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав, кустарников. Сб. статей Института истории, языка и литературы им. Г. Цадасы Дагестанского филиала АН СССР. Махачкала, 1989. - 168 с.

222. Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л.: Наука, 1963. - 143 с.

223. Пюрбеев Г. Ц. Современная монгольская терминология. М.: Наука, 1984. - 119 с.

224. Развитие национальных языков в связи с их функционированием в сфере высшего образования. М.: Наука, 1982. - 260 с.

225. Рахимова Р. К. Из земледельческой терминологии татарского языка // Проблемы лексикологии и лексикографии татарского языка. Казань, 1992.-С. 107-116.

226. Рашидов А. А. Звукоподражательные глаголы рутульского языка, воспроизводящие «язык» и действия животных // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 158-163.

227. Реформатский А. А. Что такое термин и терминология // Вопросы терминологии. М.: Наука, 1961. - С. 46-54.

228. Рождественская С. В. Специфика терминологической номинации в английском и русском языках (на примерах керамической терминологии). Вестник ПГЛУ, 2009. №1. - С. 36-40.

229. Саидова П. А. Названия животного мира в языках авароандийской подгруппы // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 126-139.

230. Саламова 3. М. Названия домашних птиц в животноводческой лексике анцухского диалекта аварского языка // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 2. - Махачкала, 2004. - С. 238-239.

231. Севортян Э. В. Словообразование в тюркских языках // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. II. Морфология. - М.: Изд-во АН СССР, 1956. - С. 314-328.

232. Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на гласные. М.: Наука, 1974. - 768 с.

233. Сельмурзаева X. Р. Лексико-семантическое освоение кумыкских заимствований в чеченском языке: Автореф. . канд. филол. наук. -Махачкала, 2007. 22 с.

234. Сергеев В. Н. Принципы разработки составных терминов и номенов в словарях разных типов // Тез. докл. Межд. симпозиума по проблемам этимологии, исторической лексикологии и лексикографии. М.: Наука, 1984.-С. 143-144.

235. Сергеев В. Н. Термин как объект лексикографии // Современные проблемы терминологии. М., 1969.

236. Скворцов М. И. О некоторых особенностях чувашских народных названий растений // Тюркская лексикология и лексикография. М.: Наука, 1971.-С. 264-275.

237. Соколов Н. А. Терминология как особый разряд лексики // Сборник статей по лингвистике и методике преподавания иностранных языков. М., 1973.-С. 97-118.

238. Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев, белорусов. М.: Наука, 1979. - 287 с.

239. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. М.: Наука, 1971.-294 с.

240. Способы номинации в современном русском языке // Отв. ред. Д. Н. Шмелев. М., 1982. - 293 с.

241. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика. Под ред. чл.-корр. РАН Тенишева Э. Р. М.: Наука, 2001. - 882 с.

242. Старчевский А. В. Кавказский переводчик, заключающий в себе 30 языков. Изд-е 2-е. Спб, 1893.

243. Стеблин-Каменский И. М. Очерки по истории лексики памирских языков: Названия культурных растений. М.: Наука, 1982. - 167 с.

244. Стоянова Н. И., Эфендиев И. И. Словарь арабских и персидских заимствований в даргинском языке. Махачкала, 2005. - 139 с.

245. Султыгова М. М. Актуальные вопросы отраслевой терминологии ингушского языка (на материале животноводческой лексики). Магас, 2007. - 144 с.

246. Султыгова М. М. Звукоподражательные слова ингушского языка // Учен. зап. ИнгНИИ гуманитарных наук, 2008. Вып. I. - С. 70-77.

247. Султыгова М. М. Исследование отраслевой лексики и ее место в словарной системе ингушского языка // Вестник ПГЛУ, 2009. №1. - С. 98101.

248. Султыгова М. М. Историко-этнографические сведения о сельскохозяйственной культуре ингушей. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. Астрахань, 2010. №1 (33). - С.228-232.

249. Султыгова М. М. К вопросу отражения терминологии в словарях ингушского языка // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009. - С. 405-407.

250. Султыгова М. М. Названия основных земледельческих культур и их частей в ингушском языке // Вестник ПГЛУ, 2009. №3. - С. 95-98.

251. Суперанская А. В. и др. Общая терминология: вопросы теории. /А. В. Суперанская, И. В. Подольская, Н. В. Васильева. М.: Либроком, 2009. -248 с.

252. Супрун А. Е. Лексическая система и методы ее изучения // Методы изучения лексики. Минск: Изд-во БГУ, 1975. - С. 5-22.

253. Талибов Б. Б. О зоониме «собака» в лезгинских языках // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988.-С. 154-157.

254. Талибов Б. Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. М., 1980. -350 с.

255. Таймасханова Т. Г. Терминология коневодства в кумыкском языке // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. -Махачкала, 1988. С. 68-74.

256. Тезисы докладов Международного симпозиума по проблемам этимологии, исторической лексикологии и лексикографии. М.: Наука, 1984.- 160 с.

257. Темирбулатова С. М. К характеристике овцеводческой лексики хайдакского, лезгинского, усишинского и кубачинского диалектов даргинского языка // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 75-82.

258. Темирбулатова С. М. Суффиксальное словообразование в животноводческой лексике даргинских диалектов // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 5. - Махачкала, 2008. - С. 326-331.

259. Темирбулатова С. М. Отраслевая лексика даргинского языка. -Махачкала, 2008. 462 с.

260. Техов Ф. Д. Названия растений в осетинском языке. Цхинвали, 1979. - 144 с.

261. Тимаев А. Д. Категория грамматических классов в нахских языках. -Ростов, 1983.- 194 с.

262. Тимаев А. Д. Некоторые вопросы отраслевой лексики и особенности распределения имен по грамматическим классам в чеченском и ингушском языках // Вопросы отраслевой лексики. Грозный, 1978. - С. 79-111.

263. Токарев С. А. Религиозные верования восточнославянских народов в XIX начале XX века. - М., 1957.

264. Trubetzkoy N.S. Les consonnes laterales des langues Caucasiques-Septentrionales. Bulletin de la Société de Linguistique. T. 23 (N 72). Paris, 1922.

265. Trubetzkoy N.S. Nordkaukasische Wortgleichungen // Wiener Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes. Bd. XXXVII, Heft 2. Wien, 1930.

266. Тумгоева 3. M. Праздник весеннего равноденствия и выхода плуга у ингушей // Учен. зап. Ингушского НИИ гуманитарных наук. Серия «Фольклор и этнография». - Вып. I. - Магас, 2008. - С. 95-102.

267. Тумгоева 3. М. Праздник Тушоли // Учен. зап. Ингушского НИИ гуманитарных наук. Серия «Фольклор и этнография». - Вып. I. - Магас, 2008. - С. 103-109.

268. Улаков М. 3. Карачаево-балкарская терминология // Формирование терминологии на титульных языках республик российской Федерации и СНГ. М., 2000. - С. 97-107.

269. Улаков М. 3. Названия болезней животных в карачаево-балкарском языке // Актуальные вопросы карачаево-балкарской грамматики и лексики. Нальчик, 1982. - С. 90- 99.

270. Улаков М. 3. Проблемы лексической стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1994. - 113 с.

271. Улаков М. 3. Проблемы совершенствования и унификации книжных терминов современного карачаево-балкарского языка // Советская тюркология, 1990. №2. - С. 95-97.

272. Улаков М. 3. Термины животноводства в карачаево-балкарском языке. -Нальчик, 1985.- 159 с.

273. Улаков М. 3. Термины коневодства в карачаево-балкарском языке // Актуальные вопросы карачаево-балкарской грамматики и лексики. -Нальчик, 1982. С. 83-90.

274. Урусов P. X. Синтаксический способ образования терминов земледелия в кабардино-черкесском языке // Вопросы грамматики и лексикологии кабардино-черкесского языка. Нальчик, 1984. - С. 123-130.

275. Уфимцева А. А. Проблемы системной организации лексики. АДД. -М, 1970. 30 с.

276. Уфимцева А. А. Слово в лексико-семантической системе языка. М.: Наука, 1968. - 272 с.

277. Филин Ф. П. О лексико-семантических группах слов // Езиковедски изследования в чест на акад. Стефан Младенов. София, 1957. - С. 523-538.

278. Филин Ф. П. О новом типе толкового словаря современного русского языка // Тез. докл. на VIII координационном совещании лексикографической комиссии. М. 1962. - С. 4-5.

279. Фомина М. И. Лексика современного русского языка. М.: Высш. шк., 1973.- 152 с.

280. Хаджилаев Х-М. И. Очерки карачаево-балкарской лексикологии. -Черкесск, 1970. 127 с.

281. Хайдаков С. М. Полеводческие и животноводческие термины в дагестанских и нахских языках, восходящие к эпохе энеолита // Материалы первой сессии по сравнительно-историческому изучению иберийско-кавказских языков. Махачкала, 1969. - С. 27-33.

282. Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973. - 179 с.

283. Хакиева 3. У. Место терминологии в лексической системе языка // Современная филология: материалы международной заочной научной конференции. Уфа, 2011. - С. 209-212.

284. Хакунов Б. Ю. Словарь названий растений. Нальчик: Эльбрус, 1992. - 252 с.

285. Халидов А. И. Очерки истории и типологии нахских яхыков. -Грозный, 2008. 320 с.

286. Халидова Р. Ш. Аварско-андийские языковые контакты. Махачкала, 2006. - 255 с.

287. Халилов М. Ш. Грузинский пласт в названиях растений в некоторых дагестанских языках // Проблемы отраслевой лексики дагестанскихязыков: названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. - С. 107117.

288. Халилов X. М., Мугадова М. В. Календарные и семейные обряды народов Дагестана. Махачкала, 2002. -51 с.

289. Хасбулатов А. И. Аграрные преобразования в Чечне и Ингушетии и их последствия (XIX нач. XX века). - М.: Изд-во МГОУ, 2006. - 276 с.

290. Хасиев С. А. Культура полеводства чеченцев и ингушей. Ч. I. -Нальчик: Эль-Фа, 2004. - 148 с.

291. Христианович В. П. Горная Ингушия. К материалам по экономике альпийского ландшафта. Ростов-на Дону, 1928.

292. Цуроева 3. С. Фонетические, лексико-словообразовательные и грамматические особенности ингушского языка в сравнении с другими нахскими: Автореф. . канд. филол. наук. Грозный, 2006. - 23 с.

293. Чикобава А. С. Введение в иберийско-кавказское языкознание. -Тбилиси, 2010.-342 с.

294. Чикобава А. С. Иберийско-кавказское языкознание, его общелингвистические установки и основные достижения // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. Т. XVII, 1958. - Вып. 2. - С. 113-129.

295. Чикобава А. С. О двух основных вопросах изучения иберийско-кавказских языков // Вопросы языкознания. М., 1955. №6. - С. 66-92.

296. Чикобава А. С. Отраслевая лексика и научная актуальность ее изучения // Ежегодник ИКЯ. Т. 2. - Тбилиси, 1975. - С. 27-38.

297. Чокаев К. 3. Нахские языки. Историко-филологические разыскания. -Грозный, 1992. 128 с.

298. Чокаев К. 3., Оздоев И. А. Краткий русско-чечено-ингушский словарь-справочник общественно-политических терминов. Грозный, 1961.

299. Чурсин Г. Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми, 1956.

300. Шагиров А. К. Вопросы сравнительно-исторического и этимологического исследования лексики адыгских языков. Нальчик: Эльбрус, 1971. -40 с.

301. Шагиров А. К. Заимствованная лексика в абхазо-адыгских языках. -М.: Наука, 1989.- 191 с.

302. Шадурский И. В. Тематическое изучение лексики // Методы изучения лексики / Под ред. А. Е. Супруна. Минск: Изд-во БГУ, 1975. - С. 48-52.

303. Шанский Н. М. Лексикология современного русского языка. М.: Просвещение, 1972. - 328 с.

304. Шелов С. Д. Определение терминов и понятийная структура терминологии. Спб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1998. -236 с.

305. Шимухамедов 3. К. Звукоподражательные слова башкирского языка // АКД.-Уфа, 1970.

306. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973. - 280 с.

307. Шхагапсоев С. X., Слонов Л. X. Кабардинские названия растений. -Нальчик, 1994. 28 с.

308. Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Л., 1958.

309. Щербак А. М. Названия домашних и диких животных в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. М., 1961.

310. Эбзеева Ф. П. Способы номинации животных в карачаево-балкарском языке. Журнал фундаментальных и прикладных исследований, 2010. №1 (33). - Астрахань, 2010. - С. 138-140.

311. Эседов А. А. Отраслевая лексика лезгинского языка: названия животных и птиц: Автореф. . канд. филол. наук. Махачкала, 2003. - 26 с.

312. Юлдашев А. А. Принципы выделения и размещения в словарях тюркских языков звукоподражательных и образоподражательных слов // Тюркская лексикология и лексикография. М.: Наука, 1971. - С. 153-172.