Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы

Никифорова, Елена Борисовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы

Год: 2008
Автор научной работы: Никифорова, Елена Борисовна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Волгоград
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы"

На правах рукописи

НИКИФОРОВА Елена Борисовна

СЕМАНТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА: ТЕНДЕНЦИИ, ВЕКТОРЫ, МЕХАНИЗМЫ

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

10.02.01 — русский язык

3 о окт 2008

Волгоград — 2008

003451019

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет».

Научный консультант — доктор филологических наук, профессор Алефиренко Николай Федорович (Белгородский государственный университет).

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Ковалев Николай Семенович (Волгоградский государственный университет);

доктор филологических наук, профессор Маркова Елена Михайловна (Московский государственный областной университет);

доктор филологических наук, профессор Николаев Геннадий Алексеевич (Казанский государственный университет).

Ведущая организация — Воронежский государственный

университет.

Защита состоится 20 ноября 2008 г. в 10.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.03 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Текст автореферата размещен на официальном сайте Волгоградского государственного педагогического университета: http://www.vspu.ru 20 августа 2008 г.

Автореферат разослан 17 октября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Е.В.Брысина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена проблеме эволюции лексико-семантической системы русского языка с древнерусского периода по настоящее время. Исторические изменения в лексико-семантической системе рассматриваются как результат эволюции концептосферы русского языка и русского языкового сознания (A.A. Потебня, М.М. Покровский, Н.В. Крушев-ский, Д. С. Лихачев).

A.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, JI.A. Булаховский, Т.И. Вендина, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В .Г. Гак, Б. Ю. Городецкий, Е.А. Добрыднева,

B.А. Звегинцев, В.И. Карасик, А.Е. Кибрик, И.М. Кобозева, Н.С. Ковалев, В.В. Колесов, А В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, Е. Курилович, Д.С. Лихачев, В.В. Левицкий, М.В. Никитин, Г.А. Николаев, Г. Пауль, Б.А. Плотников, М.М. Покровский, Е.Д. Поливанов, З.Д. Попова, Е.В. Рахилина, Б.А. Серебренников, Ю.С. Сорокин, Ю.С. Степанов, И. А. Стернин, В.Н. Телия, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев, И.С. Улуханов, A.A. Уфимцева, Д.Н. Шмелев, Н.М. Шанский, Л.В. Щер-ба и др.). В то же время в современной русистике до сих пор отсутствует теория, интерпретирующая эволюцию лексико-семантической системы как результат формирования и совершенствования концептосферы русского языка. Назревшая необходимость создания теории когнитивно-се-миологического эволюционирования лексико-семантической системы русского языка определяет актуальность данного исследования.

Объект исследования - лексико-семантическая система русского языка в диахронии.

Предмет исследования - тенденции, векторы и механизмы, детерминирующие эволюцию лексико-семантической системы языка.

Изменения квантитативного характера могут быть сведены к двум разнонаправленным тенденциям — к расширению лексического состава

русского языка и к его сужению. Разные типы изменений в лексико-се-мантической системе связаны с изменением мыслительного обобщения, восходящего к опыту, накопленному лингвокультурным сообществом, и обусловлены как когнитивной деятельностью человека, так и деятельностью дискурсивной. Преобразования в лексико-семантической системе языка отражают эволюцию коллективного языкового сознания, изменение представлений носителей русского языка о мире и о себе.

Цель работы - выявить характер, содержание и общие особенности изменений лексико-семантической системы русского языка от древнерусского периода до нашего времени, исследовать когнитивно-семиологи-ческие механизмы семантических изменений слова, определить тенденции и конкретные векторы семантической динамики русского слова.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выявить тенденции, определяющие закономерности развития лексико-семантической системы русского языка, и особенности их объективации в словах соответствующих тематических и лексико-семантических групп;

2) установить когнитивные корреляции, отражающие зависимость изменений семантической структуры слова от изменений ее ментального субстрата; выявить механизмы формирования и изменения семантической структуры слова;

3) разработать методику исследования диахронических изменений в лексико-семантической системе русского языка;

4) представить принципы моделирования диахронических изменений в семантической структуре слова;

5) определить системные изменения в лексико-семантическом пространстве русского языка в его парадигматическом, синтагматическом и эпидигматическом измерениях;

6) создать семантико-диахроническую классификацию лексем на основе исторических изменений их семантики.

За единицу исследования принята отдельная лексема в совокупности всех её лексико-семантических вариантов (ЛСВ).

Источники исследования представлены тремя блоками:

1) толковые словари современного русского и древнерусского языка («Словарь современного русского литературного языка» в 17 томах (1948-1965); «Словарь русского языка» в 4 томах под редакцией А.П. Ев-геньевой (1981-1984); «Толковый словарь русского языка» Д.Н. Ушакова в 4 томах (1935-1940); «Современный толковый словарь русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова (2004); «Толковый словарь русского языка» под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (2003); «Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика» под редакцией Г.Н. Скляревской (2006); «Словарь церковнославян-

ского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской академии наук»; «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля; «Материалы для словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского; «Словарь древнерусского языка XI-XIV вв.»);

2) древнерусские тексты XI-XIV вв. (Изборник Святослава 1073 г., Успенский сборник XII в., Лаврентьевская летопись 1377 г., Киевская псалтирь 1397 г. и др.), а также тексты XVIII-XXI вв., в том числе художественные тексты классической русской литературы (А.И. Радищев, И.А. Крылов, A.C. Грибоедов, A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.П. Чехов, К.Г. Паустовский и др.) и современных авторов (М. Арбатова, М. Веллер, С. Довлатов, Ю. Поляков, В. Токарева, Т. Толстая, Л. Улицкая, Г. Щербакова и др.);

3) тексты периодической печати («Известия», «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Литературная газета», «Коммерсантъ» и др.) и записи телепередач «Время», «Времена» (1-й канал), «Вести» (РТР); «Сегодня» (НТВ) за 2005-2008 гг.

Материалом исследования послужила авторская картотека древнерусских и современных русских лексем (более 120 тысяч словоупотреблений), а также анкетные данные лингвистического эксперимента (512 респондентов - студентов Волгоградского государственного педагогического университета).

В качестве методологической базы исследования используются:

1) философские положения о диалектическом единстве и борьбе противоположностей, переходе количественных изменений в качественные, противоречиях как основном стимуле системного развития, взаимосвязи сущности и явления, о диалектическом единстве части и целого, формы и содержания;

2) общелингвистические положения о языке как целостной системе, как средстве человеческого общения, связи языка и мышления, взаимосвязи и взаимовлиянии языка и общества, взаимодействии языка и культуры, историческом характере языковых процессов, о синхроническом состоянии и диахроническом развитии языка (A.A. Потебня, В.В. Коле-сов, В. фон Гумбольдт, Б. Уорф, Э. Сепир, А. Вежбицкая и др.);

3) философская категория деятельности, составной частью которой является познавательная и речевая деятельность человека (А.Н. Леонтьев, A.A. Леонтьев, Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, И.Н. Горелов и др.);

4) теоретическая семантика, в частности, учения о семантических изменениях в языке (Г. Пауль, М. Бреаль, М.М. Покровский, В.В. Виноградов, Д.Н. Шмелев, В.Г. Гак, В.В. Левицкий, З.Д. Попова, Е.М. Маркова и др.);

5) базовые категории когнитивной семантики (Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, А.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, Н.Ф. Алефиренко, В.И. Карасик, И.А. Стернин, Р. Лангакер, Дж. Лакофф, Ч. Филлмор и др.);

6) коммуникативно-прагматические исследования о функциональных стимулах развития лексико-семантической системы языка (Э.С. Азнау-рова, В.Н. Телия, Г.Г. Почепцов, Е.А. Добрыднева и др.).

Теоретические основы исследования. Базой когнитивно-семиологи-ческого исследования эволюции лексико-семантической системы языка явились труды отечественных и зарубежных учёных (В. фон Гумбольдт, Г. Пауль, A.A. Потебня, Л.В. Щерба, М.М. Покровский, В.В. Виноградов, Л.М. Васильев, М.В. Никитин, Л.А. Новиков, Д.Н. Шмелев, А.Д. Шмелев, В В. Левицкий, Н.Ф. Алефиренко и др.).

Когнитивно-семиологический подход явился закономерным следствием успешного развития когнитивистики, лингвопрагматики, лингвокуль-турологии, а также достижений структурной семантики и функциональной лингвистики. Интегральный подход к семантической структуре слова и к лексико-семантической системе русского языка в целом привел к формированию диахронической теории когнитивно-семиологического развития лексического значения. На базе этой теории, обладающей значительной объяснительной силой, стало возможно исследование процессов эволюции лексико-семантической системы языка как отражения эволюционных процессов в сознании носителей языка, изменений в осмыслении ими окружающего мира.

Основной метод исследования - историко-сравнительный, позволяющий сопоставить лексическую семантику слова на разных этапах развития русского языка, сравнить количественный и качественный состав компонентов той или иной лексико-семантической группы или антони-мо-синонимического блока в древнерусский и современный периоды. Описательный метод применялся для интерпретации различных семантических преобразований лексического корпуса на разных этапах его развития; метод компонентного анализа использовался для установления иерархии сем семантической структуры слова и её перестройки. Методика контекстуального анализа позволила выявить инновационные сдвиги в смысловом содержании лексем, эксплицируемые их контекстуальным окружением. Использовался также экспериментальный метод (приемы анкетирования и опроса).

данных словарных дефиниций в лексикографических трудах, отражающих лексико-семантическую систему на уровне современного русского языка и на этапных уровнях его исторического развития; 3) выявление когнитивных факторов и механизмов того или иного семантического сдвига; 4) моделирование семантической деривации; 5) определение тенденции и вектора семантического сдвига.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые: 1) разработана когнитивно-семиологическая теория диахронических изменений лексико-семантической системы русского языка, для исследования которых обоснована интегрированная когнитивно-семиологическая методика; 2) выявлены и описаны когнитивные механизмы развития семантики (когнитивно-денотативный, когнитивно-образный, когнитивно-мотивационный и когнитивно-семасиологический); 3) определена взаимосвязь между когнитивными конструкциями и моделями семантического сдвига вербализующих их лексем; 4) изменения семантики лексем рассмотрены в трёх системообразующих измерениях: парадигматическом, синтагматическом и эпидигматическом; 5) выявлены тенденции и векторы развития лексической семантики; 6) определены особенности формирования внутренней формы слова на основе метонимических и метафорических переносов; 7) установлены особенности взаимоотношения лексической семантики и культурно-дискурсивного пространства, которое является одновременно и сферой функционирования лексемы - носителя значений, и источником появления семантических сдвигов, зарождения новых смыслов, которые могут или остаться контекстуальными инновациями (проявления динамики значения в синхронии), или закрепиться в языке в качестве новых лексико-семантических вариантов (диахронические изменения).

Теоретическая значимость диссертации состоит в создании когнитив-но-семиологической теории диахронических изменений лексико-семан-тической системы русского языка. В её основание положен интегральный подход к анализу эволюции лексико-семантической системы языка, позволивший обосновать действие когнитивных механизмов, рассмотреть пути и способы реализации тенденций и векторов лексико-семанти-ческого развития русского языка. Разработанный в диссертации метод когнитивно-семиологического анализа позволил в результате изучения конкретных семасиологических процессов выделить и обосновать диахронические модели семантической деривации, охватывающие семантические изменения всего лексико-семантического пространства русского языка на уровне отдельных лексем и их парадигматических объединений (лексико-семантических групп, антонимо-синонимических блоков, омонимических пар и т.д._).

Практическая ценность диссертации заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы в вузовских курсах по современному русскому языку (разделы «Лексикология», «Семантика»), теории языкознания, исторической грамматике, истории русского литературного языка. Основное содержание диссертационного исследования может составить основу для спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам когнитивной семантики, лингвокулыурологии, исторического языкознания, исторической лексикологии, семантики языковых единиц, а также быть учтено при разработке методических рекомендаций в практике школьного образования (школьный словарь лексики классических произведений ХУШ-Х1Х вв.). Рассмотренный в работе материал может найти применение в лексикографической практике - при составлении диахронического толкового словаря.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Познавательная и речевая деятельность человека находятся в отношениях имплицитной взаимосвязи; латентные механизмы когнитивной деятельности человека объективируются в новых словах и значениях, в изменении семантики слов. С точки зрения когнитивно-семиологи-ческой теории диахронических изменений лексико-семантической системы русского языка, содержательное изменение концепта представляет собой динамический когнитивный процесс освоения соответствующего денотата, играющий стимулирующую роль не только в историческом формировании лексического значения, но и в его диахроническом преобразовании. Изменение смыслового содержания концептов ведёт к модификации концептосферы русского языка, что определяет специфику семантической деривации слов и особенности эволюции лексико-семантической системы языка. Таким образом, семантическая эволюция слов представляет собой отражение исторического изменения русского языкового сознания.

2. Изменяющаяся культурно значимая информация кодируется в семантической структуре лексем посредством когнитивно-семиологических механизмов: когнитивно-денотативного, когнитивно-образного, когнитивно-семасиологического и когнитивно-мотивационного. Действие данных механизмов обеспечивает постоянную динамику, непрерывное поступательное движение семантики лексем. На любом хронологическом отрезке развития русского языка лексическую семантику нельзя считать «окончательно сформировавшейся», поскольку ищущее человеческое мышление, осуществляющееся в том числе и благодаря работе выявленных в диссертации механизмов, при номинации нового предмета мысли прежде всего обращено к уже имеющимся когнитивным структурам. В этом непрерывном процессе происходит «наслоение» уже сложившегося словесного образа на ранее не соотносимые с ним явления окружающего

мира. В результате такой работы лингвокогнитивных механизмов происходит имплицитная эволюция семантики лексем: сначала их акустический образ используется для передачи новых смыслов, что, собственно, и провоцирует появление новых лексико-семантических вариантов, развитие полисемии, на основе которой становится возможным и полное вытеснение «старого» значения.

3. Диахронические изменения лексической семантики объясняются возникающими коммуникативно-прагматическими факторами речемыш-ления, в результате чего происходит актуализация одних сем и нейтрализация других, изменение их рангового статуса. В этом, собственно, и проявляется действие когнитивно-семасиологического механизма. Варьирование и динамика сем присуща лексическому значению онтологически. Без этого свойства слово было бы неспособно к развитию, не отражало бы тех изменений понятий и представлений, которые постоянно происходят в результате когнитивной деятельности человека. Именно нежёсткость, подвижность структуры позволяют слову адекватно реагировать на изменения в сознании людей и соответствовать потребностям развивающегося общества. Возникающее противоречие между новым содержанием мысли и «старым» лексическим значением ведет к качественному изменению семантики языкового знака. Новые речевые употребления первоначально представляют собой варьирование значения, игру речевых смыслов в пределах единого значения и могут рассматриваться как проявление динамики в синхронии. Если в результате когнитивно-дискурсивной деятельности социума «вариант» утверждается в коллективном сознании представителей данной лингвокультуры, что выражается в количественном преодолении критического порога словоупотребления, то количественные смысловые изменения находят отражение в качественном изменении семантики лексемы через появление новых ЛСВ. В этом случае можно говорить о диахронических сдвигах лексического значения. Таким образом, изменение семантики слова в диахроническом аспекте на основе смены иерархического статуса сем в семантической структуре детерминируется преобразованиями когнитивного характера.

ния концептосферы лингвокультурного сообщества. Напротив, тенденция к консервации лексического значения препятствует коммуникативно не оправданно быстрому обновлению лексико-семантической системы: семантика слов не меняется «с быстротой мысли». Это позволяет сохранять преемственность, понимать друг друга людям разных поколений. Качественные изменения семантики происходят через этап количественных изменений (накопление новых ЛСВ, отмирание старых). Разнонаправленные тенденции к утрате одних слов и появлению в системе русского языка новых лексических единиц взаимно сдерживают и уравновешивают друг друга.

5. Семантика-диахроническая классификация лексем русского языка, представленная в исследовании, опирается на отмеченные действующие тенденции. Основанием для классификации лексем служит характер изменения их семантики в когнитивно-диахроническом аспекте. После сопоставления семантической структуры современного слова в его ретроспективной проекции при учете данных словарей древнерусского языка, дефиниций в лексикографических работах, отражающих лексико-семан-тическую систему в современный период и на этапных уровнях ее исторического развития, определения главной тенденции, под влиянием которой шло формирование той или иной лексемы, слово может быть отнесено к одному из четырех классов. К первому классу относятся лексемы современного русского языка, отражающие тенденцию к изменению семантики: их семантическая структура претерпела существенные изменения с древнерусского периода при формальном тождестве слова. Ко второму классу принадлежат лексемы, отражающие тенденцию к консервации, устойчивости семантической структуры: их значение от древнерусского периода по настоящее время остается неизменным. К третьему классу относятся лексемы, отражающие тенденцию к элиминации, исчезновению из системы языка в процессе исторического развития, а к четвертому - лексемы, отражающие тенденцию к лексическим инновациям, в результате чего появляются новые слова благодаря словообразовательным процессам или заимствованию. Такие слова не зарегистрированы в словарях Х1-Х1У вв., они вошли в систему русского языка позже, поскольку обозначают реалии, предметы, явления и процессы, отсутствовавшие или неактуальные для древнерусского языкового сознания.

цессами: противопоставлениями и фиксацией в русском языковом сознании диаметральных противоречивых свойств и признаков одной и той же сущности. Возникновение омонимов и паронимов не является когнитивно обусловленным, закономерным явлением. Преодоление же омонимии и паронимии, наоборот, является процессом закономерным, обусловленным стремлением языка к однозначному выражению мысли.

7. Диахроническая модель любой лексико-фразеологической микросистемы (лексико-семантическая группа, тематическая группа, антони-мо-синонимические блоки и т.д.) отражает влияние тенденций, представленных определенными векторами. В самом общем виде они могут быть представлены тенденциями к 1) сохранению имеющихся единиц в пределах микросистемы, 2) элиминации единиц, 3) лексической инновации (появлению новых компонентов) и 4) преобразованиям и изменениям внутри микросистемы. Указанные тенденции в пределах микросистем реализуются в следующих векторах лексико-семантического развития: 1) архаизации; 2) вытеснении из системы языка; 3) стилистической маркированности; 4) вхождении в лексическую микросистему вновь появившихся в языке слов, собственно русских и заимствованных; 5) пополнении микросистемы в связи с переходом из других парадигматических объединений вследствие трансформации семантических структур; 6) вытеснении отдельных лексем из сложившейся микросистемы, переходе их из одних парадигматических групп в другие; 7) полевом перемещении лексем, изменении их рангового статуса.

Взаимодействие представленных тенденций обеспечивает подвижность и диахроническое обновление всех лексических микросистем русского языка.

тодические проблемы русского язмка как иностранного. Новые информационные технологии в лингвистической и методологической науке» (Болгария, г. Велико-Тырново, 2006); «Инновации в исследованиях русского языка, литературы и культуры» (Болгария, г. Пловдив, 2006); «Славянская фразеология и прагматика» (Хорватия, г. Загреб, 2006), XI Конгресс МАПРЯЛ «Мир русского слова и русское слово в мире» (Болгария, г. Варна, 2007); «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2007); «Мир русского слова и русское слово в мире. Проблемы фразеологии. Русская лексикография: тенденции развития» (Болгария, г. София, 2007); «Динамика и функционирование русского языка: факторы и векторы» (Волгоград, 2007); «Языковая система и речевая деятельность: лингвокультурологические и прагматические аспекты» (Ростов-на-Дону, 2007); «Активные процессы в современной лексике и фразеологии» (Ярославль, 2007) и др.

Содержание исследования отражено в 50 публикациях, в том числе в монографии, учебном пособии и 47 научных статьях.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и приложения -Пробной тетради диахронического толкового словаря русского языка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, дается характеристика анализируемого материала, методов и методологической базы исследования, раскрывается его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Основные тенденции эволюции лексико-семантической системы языка» выявляются тенденции и векторы, определившие особенности развития лексико-семантической системы языка от древнерусского периода до наших дней. Под эволюцией языковой системы мы понимаем процесс её перехода из одного состояния в другое, более совершенное, состоящее в постепенном количественном изменении, подготавливающем качественное изменение.

Для теории диахронической семасиологии целесообразно разграничивать понятия «тенденция» и «вектор», которые в нашей работе находятся в родовидовых отношениях: тенденция представляет собой общее направление развития, вектор - частные лингвистические процессы. Та или иная тенденция реализуется и проявляется в конкретных векторах.

В диссертации разработана семаитико-диахроническая классификация лексем русского языка, основанием для которой служит характер

изменения семантики лексем в диахроническом аспекте. После сопоставления семантической структуры современного слова в его ретроспективной проекции при учёте данных словарей древнерусского языка, дефиниций в лексикографических работах, отражающих лексико-семантиче-скую систему в современный период и на разных этапных уровнях ее исторического развития, определения главной тенденции, под влиянием которой осуществлялось формирование той или иной лексемы, слово может быть отнесено к одному из четырех классов.

К первому классу по семантико-диахронической классификации относятся слова, изменившие семантику с древнего периода до наших дней. Возможны разные типы изменений. Сущность первого типа состоит в изменении денотативно-сигнификативного компонента слова. «Сценарии» развития его семантики развиваются, как правило, по 1) девиаци-онному, 2) гиперо-гипонимическому или 3) тропеическому (переносному) типу.

Сущность историко-семантического процесса девиации номинативных единиц заключается в модификации иерархического статуса ядерных и периферийных сем: одна или несколько ядерных сем подвергаются нейтрализации, в то время как периферийная(ые) - актуализации. Изменения девиационного типа приводят к тому, что древнерусские и современные русские слова нередко реализуют совершенно разные значения. В древнерусский период лексема злвлблятн реализовала значение 'затруднять, беспокоить': Донде(ж) оуво ничто заБавляе(т) нмъ зк^рь (Срезн. Т.1: 895). По данным словаря В.И. Даля, к XIX в. глагол реализует другое значение - 'приятно занимать, не давать скучать, увеселять' (Даль. Т.1: 549). Ср.: Как он умел казаться новым, // Шутя невинность изумлять, // Пугать отчаяньем готовым, // Приятной лестью забавлять... (А. Пушкин. Евгений Онегин). Вероятно, при формировании новой семемы 'развлекать' в его семантической структуре ядерная сема 'неприятный, мешающий, дискомфортный' подвергается нейтрализации, а сема 'занимательный, любопытный', напротив, приобретает статус ядерной. В современном русском языке толковые словари фиксируют единственное значение этой лексемы: 'развлекать, занимать чем-нибудь веселым, приятным' (БТС: 192).

Изменения по гиперо-гипонимическому типу констатируются в том случае, если в результате актуализации периферийных сем исконное значение лексемы соотносится с новым как родовое с видовым или, наоборот, если в результате нейтрализации ядерных сем при сохранении архисемы исконное значение соотносится с новым как видовое с родовым. Например, исконно лексема платье реализовала значение 'одежда', что нашло отражение в текстах (вплоть до конца XIX - начала XX в.): «Хо-

рошо, — сказал я хладнокровно, — если не хочешь дать полтину, то вынь ему что-нибудь из моего платья... Дай ему мой заячий тулуп» (А. Пушкин. Капитанская дочка). После перехода в ранг ядерных исконно периферийных сем 'женская (одежда)', 'особого покроя' появился новый JICB лексемы платье -'женская цельная одежда, носимая поверх нательного белья' (БТС: 529), который является гораздо более частотным и востребованным в современный период развития языка. При этом «современная» лексема вербализует уже не весь объём первоначально номинированных данной лексемой предметов, а только часть их (происходит уменьшение экстенсионала (М.В.Никитин) и расширение контенсионала лексического значения). Исконный JICB, по отношению к которому новый JICB является гипонимом, представляется в наше время архаичным.

При противоположном процессе (нейтрализации ядерных сем) кон-тенсионал лексемы сужается, и тогда исконное значение лексемы соотносится с новым как видовое с родовым. Такова история лексемы остолоп. Производная от стълпъ ('столб'), она первоначально реализовала значение 'высокий, но глупый и неуклюжий человек' (СЦРЯ. Т. 3: 88). При нейтрализации сем 'высокий' и 'неуклюжий' экстенсионал лексемы увеличился: современное значение лексемы - 'дурак, болван' (БТС: 465). Например: «Где агентская шлюпка?» — крикнул он гребцам. «Ушла, ваше превосходительство». — «Отчего не доложили? - рассердился Самойлен-ко. - Остолопы!» (А.Чехов. Дуэль).

Сущность тропеических преобразований номинативных единиц составляет изменение иерархического статуса ядерных и периферийных сем при изменении архисемы. Так, древнерусская лексема забрало, по свидетельству словаря И.И. Срезневского, реализовала исконно несколько значений: «1. Городское укрепление, стена; 2. Крепостной зубец; 3. Башня; 4. Защита (переносное значение)» (Срезн. Т.1: 897). На базе этого последнего JICB и формируется, очевидно, современное значение данного слова 'подвижная часть шлема, опускаемая на лицо для защиты от ударов' (MAC. Т.1: 496). Например: Темный рыцарь, не подняв забрала, // Жадно рвется в бой (А. Блок); В обыденной жизни любящий подобен вооруженному воину в латах: меч па боку топорщится, копье занимает руку, шлем мешает слышать, забрало мешает видеть (М. Веллер. Любовь зла). Исконное, первичное значение в процессе развития языка оказывается утраченным. В ряде случаев исконно «прямое» значение может восприниматься как переносное.

Преобразования могут касаться прагматического компонента лексемы. Примером тому может служить изменение оценочной семы с положительной на отрицательную или, наоборот, с отрицательной на положительную (или нейтральную) при сохранении / изменении денотативного компонента. Так, лексема кондовый ещё во второй половине XX в.

реализовала следующие значения: «1. С плотной, прочной древесиной и с малым количеством сучков (о хвойных деревьях); 2. пер. Старинный, исконный» (MAC. Т.2: 88). Если первоначально второй ЛСВ реализовывал «положительное» значение, характеризуя нечто как стабильное, незыблемое, надежное, хранящее традиции, с достойными уважения устоями, то в наше время лексема претерпевает изменения в оценочном плане: значение рассматриваемого слова носители современного русского языка определяют как 'косный, застывший в своем развитии, не воспринимающий современные веяния, не отвечающий требованиям времени', т.е. в данном слове достаточно значимой является репрезентация отрицательного отношения говорящего к объекту, характеризующемуся такого рода «устойчивостью». Например: Я уже в основном могла защитить сыновей от учительского хамства, но не могла наладить ситуацию, в которой за интеллект ставили «3», а за кондовый ответ по учебнику «5» (М. Арбатова. Мне сорок шесть).

Диахронические изменения количественного характера приводят к увеличению количества лексико-семантических вариантов или уменьшению их. На протяжении многих веков лексема грузить реализовала следующие значения: 'наполнять что-н. грузом' и 'складывать груз куда-н., помещать в качестве груза' (СУ. Т.1: 630). Лексема могла использоваться и в переносном значении. Например: Главный врач Карнаухов грузил на нее столько, сколько она могла везти Зарплата врача не соответствовала труду и ответственности (В.Токарева. Своя правда). В этом случае реализуется контекстуальное значение 'загружать работой', где под грузом понимается не физическая, а абстрактная тяжесть - напряжение и ответственность работы. В наши дни в современном разговорном языке лексема развивает новый ЛСВ: 'обременять кого-л. чужими проблемами'. Например: И все это - большой напряг. «Попроси ты». — «Это невозможно, - отказалась Грета. - Человек первый раз пришел в гости, и его грузить» (В. Токарева. Птица счастья). Происходит преобразование семантики семемы в результате переосмысления ситуации: от обременения конкретным грузом физического характера к обременению морально-психологическому. В связи с этим в семантической структуре слова происходят следующие изменения: во-первых, нейтрализуется ядерная сема 'груз, тяжелые предметы (физическая тяжесть)'; во-вторых, актуа-лизуются сема 'проблемы (психологическая тяжесть)' и сема объекта действия 'человек', которые приобретают статус ядерных; в-третьих, реализуется потенциальная сема 'причинение неудобств, дискомфорт'. Развернутая метафора, наглядно иллюстрирующая лингвокогнитивный переход к новому ЛСВ, содержится в тексте другой повести В.Токаревой: А еще он не любил выслушивать чужие исповеди. Иногда пассажир, чаще женщина, начинал выгружать свою душу и складывать в Костю, как в

мусорный пакет (В.Токарева. Стрелец). Отметим, что при реализации нового ЛСВ лексемы грузить в высказывании является обязательным наличие объекта действия (грузить кого), выраженного одушевленным существительным (местоимением). Этот новый ЛСВ не зафиксирован пока в современных словарях: толковом словаре (БТС) С.А. Кузнецова 2004 г., толковом словаре русского языка начала XXI в. Г.Н. Склярев-ской и др.

Возможен и противоположный процесс - уменьшение количества лексико-семантических вариантов слова. Так, глагол утолити зарегистрирован в словаре древнерусского языка в четырех значениях: «1. Убедить, уговорить; 2. Усмирить; 3. Успокоить; 4. Облегчить, излечить» (Срезн. Т.З: 1311). В словарях современного русского языка регистрируется всего два значения утолить - «1. Удовлетворять какую-либо потребность, желание (обычно голод, жажду); 2.Унимать, успокаивать; уменьшать, ослаблять, облегчать» (БАС. Т. 16: 1054). Утраченные словом значения вербализуют другие лексемы русского языка. Если раньше данный глагол мог сочетаться как с конкретными существительными, обозначающими физических лиц, так и с существительными, обозначающими абстрактные понятия, то позже с развитием семантики спектр сочетаемости данного глагола сужается, и в современном русском языке он уже не может употребляться с конкретными существительными, тем более с именами, обозначающими лиц (с одушевленными существительными). Ср.: Еолгаре же, оуа'кдак-мие, оутолиша царя, не даша емоу напоустптп фрягъ (Новг. 1 Л., 6712). В наши дни слово утолить не отличается широкой сочетаемостью; оно используется обычно с абстрактными существительными голод или жажда.

Ко второму классу относятся лексемы, сохранившие семантику неизменной с древнерусского периода по настоящее время. Причина такого консерватизма заключается в специфике семантической структуры слова. У таких слов все семы - ядерные, практически нет периферийных сем. За время их существования, функционирования в языке не появилось образно-ассоциативных сем. Отсутствие ассоциативной ауры (как и ее присутствие) объясняется исторически, конкретными условиями функционирования слова на протяжении веков. С одной стороны, в ядре лексемы имеющиеся семы не подвергаются нейтрализации, а с другой стороны, нет возможности актуализации периферийных сем по причине их отсутствия. Поэтому динамические процессы в семантической структуре таких лексем затруднены. Это проявляется в синхронии в отсутствии у лексем окказиональных, контекстуальных смыслов, отличающихся от узуальных, а в диахронии - в отсутствии изменений значения слова на протяжении веков, его консерватизме. Как показывает анализ древнерусского материала, для класса слов, сохранивших семантику на протя-

жении веков, типичными являются однозначные слова. Часто это лексемы, которые, по данным словарей древнерусского языка, не отличались востребованностью и частотой употребления. Так, глагол прослызнтнся зарегистрирован в словаре древнерусского языка И.И. Срезневского в единственном значении 'прослезиться, заплакать' (Срезн. Т.З: 1206): Toy авие онъ съ словами Еллжеиааго оумнлнся и лили прослези си (Нест. Жит. Феод., 26). Лексема в этом же значении функционирует и в текстах более позднего времени, например. Вскоре явился к Владимиру Андреевичу старый кучер Антон, некогда водивший его по конюшне и смотревший за его маленькой лошадкою. Антон прослезился, увидя его, поклонился ему до земли, сказал ему, что старый барин еще жив, и побежал запрягать лошадей (А. Пушкин. Дубровский); После трудного дня такая радость охватила меня, что я даже обнял своего Лувена, ион, старый, прослезился от удовольствия (М. Пришвин. Моя страна). Современные словари толкуют рассматриваемый глагол как 'всплакнуть от прилива чувств', что, очевидно, справедливо и в отношении древнерусского периода. Несмотря на то, что в словаре И.И. Срезневского не дается подобных уточнений, сема 'от прилива чувств', присущая данному слову, выявляется древнерусским контекстом (см. выше: сочетаемость с лексемой оумнлися и конкретизатором малы (прослези)). Типичным в высказываниях, содержащих данный глагол, является наличие лексем типа радость, волнение, растрогаться, расчувствоваться и подобных, что вполне гармонирует с семантикой лексемы прослезиться. По нашим данным, лишь около 20% из дошедших до нас слов сохранили свою семантику неизменной.

К третьему классу относится блок лексем, вышедших из состава языка в процессе исторического развития. Основной причиной утраты слов, как показал анализ материала, является когнитивная деятельность человека. В результате ментальных процессов обобщения, интеграции для лингвокультурного сообщества становятся неактуальными некоторые частные явления и понятия, а соответственно выходят из употребления и номинировавшие их лексемы. В результате отмеченного процесса из состава русского литературного языка вышли, например, лексемы об-лый 'цилиндрической формы' и банный 'полушаром'. Эти лексемы были достаточно употребительны еще в XVII-XVIII вв., причем облый ('круглобокий') использовалась и в переносном значении 'полный, тучный'. Ср.: Чудище обло, озорно, огромно, апозевно илаяй (А.Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву). Говоря об утрате этих лексем, В.И.Даль указывал, что литературный язык перестал различать понятия 'цилиндрической формы' (облый) и 'полушаром' (банный). «Мы ограничили себя словом круглый», - с сожалением замечал он (Даль Т.2: 598).

Напротив, процессы детализации, уточнения общего приводят к отказу от диффузных, нечегко определенных понятий, а значит, и от вер-

бализующих их лексем. Например, в древнерусский период существовала лексем ступа, которая использовалась для номинации различных объектов, предназначенных для ловли животных ('западня', 'капкан', 'петля', 'яма'). Принцип номинации, внутренняя форма лексемы-гиперонима представляется достаточно прозрачной: объект ловли должен был наступить ступней (лапой) в подготовленную ловушку. Дальнейшее развитие охотничьего промысла, разнообразие орудий лова привели к необходимости дифференциации их названий. Таким образом, экстралингвистические причины, условия жизни и деятельности древних людей стимулировали лингвокреативные процессы, в результате которых появились лексемы-гипонимы, объективирующие конкретные орудия лова, а лексема-гипероним постепенно вышла из употребления за ненадобностью.

В связи с тем, что человеку нет необходимости удерживать в памяти разные лексемы с тождественным значением, язык избавляется от избыточных форм: так, вышло из употребления большинство древнерусских лексических дублетов и морфемных вариантов, например: судьникъ, судилище, судильница, судшце, судьвьница, судькня, судьннца, - 'место, где производится суд'; рьтнтвъ, риантъ, рывитьннкъ, рыколовъ, рыво-ловьць, рыкьннкъ, рыварь - 'рыбак' и др.

Лексема легко удерживается в памяти человека, когда она находится в системе и связана определенными ассоциациями с другими лексемами, прежде всего своего словообразовательного гнезда. Поэтому уязвимыми являются лексемы, оказавшиеся в изоляции, не поддержанные группой однокорневых слов. Они находятся в «группе риска» и чаще других вытесняются из языка, как, например, лексема оплаза 'дерзость', поскольку уже не поддерживается бывшими актуальными когда-то однокорневыми образованиями опллзнвын, оплазнтн, оплазовати, оплазьство и др.

В языке идет постоянный контроль за необходимостью сохранения слов в активном запасе языка, происходит «выбраковка» тех лексем, без которых язык может обойтись. Так, русский литературный язык лишился древних лексем ср'кдовичь - 'человек средних лет', спанын - 'имеющий редкую бороду', шеперлтн - 'неправильно утверждать', непивьныи -'негодный для питья', копыслти - 'бить копытом', пользьннкъ - 'полезный человек' и др., несмотря на то, что явления, предметы, процессы, которые они вербализовали, актуальны и для нашей жизни в XXI в. Вероятно, это происходит во избежание перегрузки оперативной памяти человека и переполнения объема лексического состава языка.

Мышление человека тесно связано с окружающей действительностью и отражает ее, и в случае изменения среды, условий и организации жизни может произойти «угасание» (В.И.Карасик) соответствующих концептов, что, в свою очередь, приводит к невостребованности лексем,

их вербализующих. Так. стали историзмами лексемы стожарьнын - 'вид пошлины с продажи сена', татарщина - 'подать, платившаяся татарам', торханъ - 'вотчинный, освобожденный от повинности', тьммшкъ - 'начальствующий над 10 ООО человек'; тепличь - 'рыцарь ордена тамплиеров', шелягъ - 'род монеты', колоптарь - 'безрукавный панцирь из металлических дощечек', д±дина - 'дедовское владение, наследие, дедовский обычай, закон' и многие другие. Все это получает отражение в словарном составе языка, реализуясь в следующих векторах развития: 1) вытеснение лексем гиперонимами; 2) вытеснение гипонимами; 3) вытеснение синонимами; 4) вытеснение единой лексемы словосочетанием; 5) вытеснение морфемными вариантами; 6) вытеснение в пассивный запас с заменой новой лексемой (архаизмы); 7) вытеснение в пассивный запас без замены новой лексемой (историзмы); 8) утрата некоторых морфологических форм; 9) утрата свободы в сочетаемости (связанные словосочетания).

К четвертому классу по семантико-диахронической классификации относятся новые лексемы, пополнившие лексический состав русского языка после древнерусского периода. Необходимость в появлении какой-либо лексемы детерминируется когнитивными процессами лингво-культурного сообщества. Ментальные процессы обобщения, интеграции частного ведут к необходимости появления обобщающего понятия, концепта (вербализуемого определенной новой лексемой), а противоположные процессы детализации, уточнения общего приводят в результате появления дифференцированных понятий к возникновению лексем-гипонимов. Как показал анализ материала, одни и те же разнонаправленные когнитивные процессы (обобщение и конкретизация) могут приводить к противоположным результатам: как к появлению новых, так и к вытеснению уже имеющихся лексем. Осознание и желание отразить и закрепить в языке (лексически) все более тонкие различия и оттенки в процессах, признаках, явлениях, предметах определяют появление новых лексем-синонимов и увеличение объема синонимических рядов. Понятно, что когнитивная и лингвокреативная деятельность человека неразрывно связана с окружающей действительностью, со средой обитания человека и всего лингвокультурного сообщества. Поэтому появление новых артефактов, открытие новых явлений после соответствующей мыслительной обработки, концептуализации понятий находит отражение в появлении новых лексем. Векторами реализации тенденции к лексическим инновациям в системе языка являются: 1) появление гиперонимов; 2) появление гипонимов; 3) появление синонимов; 4) появление новых слов в связи с возникновением новых явлений (объектов); 5) появление новых лексем взамен архаизировавшихся; 6) появление новых лексем вместо словосочетания; 7) появление новых лексем в результате перехо-

да их из специальной сферы в общеупотребительную; 8) возвращение в активный запас слов, ранее вышедших из него.

Итак, развитие когнитивной деятельности человека, познающего окружающий и свой внутренний мир все шире и глубже, пересмотр древних понятий, концептуализация, перекатегоризация; ментальные процессы обобщения (интеграции) и детализации, конкретизации, дифференциации; взаимозависимость и взаимопереходы частного, конкретного и абстрактного; познание нового через сопоставление с уже известным; выражение отношения к денотату, его оценки этнокультурным сообществом, фиксирование изменений в окружающем мире, их осмысление и вербализация - все эти когнитивные процессы реализуются в конкретных лингвистических процессах, обеспечивая диахронические изменения в лексическом составе языка.

Как показал анализ, лексико-семантическая система языка находится в состоянии динамического равновесия под влиянием двух первых тенденций качественного и двух последующих - количественного характера: 1) тенденция к изменению семантики слов, вызванному потребностью соответствия их значения эволюционирующему языковому сознанию; 2) тенденция к сохранению имеющегося значения, связанному с необходимостью удержания в языковом сознании традиционного опыта; 3) тенденция к элиминации, удалению элементов лексической системы, вызванной деактуализацией отдельных звеньев в современной изменяющейся концептосфере русского языка; 4) тенденция к лексическим инновациям, возникновению новых номинативных единиц, вызванному потребностями в вербализации новых когнитивных образований, появляющихся в концептосфере русского языка.

Тенденции сдерживают и уравновешивают друг друга, и на каждом этапе своего развития лексико-семантическая система языка находится в состоянии динамического равновесия. С одной стороны, это уже новая система, с другой стороны, сохраняется определенный баланс и преемственность по отношению к предыдущим состояниям, обеспечивается эволюционное (постепенное, в отличие от революционного) поступательное движение развития языка. Эволюция лексико-семантической системы русского языка, таким образом, представляет собой цепь сменяющих друг друга во времени инвариантных состояний этой системы.

Во второй главе «Развитие семантической структуры слова и механизмы семантических изменений» выявляются особенности изменения денотативного, сигнификативного и прагматического блоков лексического значения слов, моделируются механизмы диахронического семантического сдвига лексем, определяются когнитивно-семиологические механизмы изменений семантики слов в истории языка.

Значение слова отражает объем осмысленной информации о познаваемой реалии, структурированной в виде концепта и усвоенной данным лингвокультурным обществом на определенном этапе своего развития; информации, неразрывно связанной с соответствующим акустическим образом. Развитие концепта осуществляется благодаря нежёсткой структурированности содержащейся в нём информации. С точки зрения теории когнитивно-семиологического эволюционирования лек-сико-семантической системы русского языка, концепт понимается как протосемантическая категория, представляющая собой ментальный транслятор смыслового содержания между языковым знаком и обозначаемой реалией.

В семантической структуре слова традиционно выделяют денотативный, сигнификативный и прагматический блоки (И.А. Стернин, И.М. Кобозева, М.В. Никитин). Денотативный блок составляют семы, отражающие различные признаки денотатов, а сигнификативный - только те, которые соответствуют наиболее существенным признакам, выбранным языковым сообществом в качестве конституирующих. В прагматический блок входят семы, которые отражают ассоциативные признаки объекта, отношение языкового коллектива к обозначаемому. В ядро входят семы из сигнификативного блока. Семы денотативного блока, представляющие всю совокупность возможных признаков денотата, и семы прагматического компонента, отражающие представления языкового сообщества, связанные с данным объектом, имплицируемые им, составляют широкую периферию семантической структуры.

Семантическая структура лексемы исторически изменчива, причем в процессе исторического развития может меняться и денотативная, и сигнификативная, и прагматическая часть значения.

Изменения денотативного блока лексического значения связаны прежде всего с переменами в реальном мире. Многие объекты окружающего мира, артефакты существенно видоизменились с древних времен, и сегодня они объективно обладают иным спектром признаков, чем ранее, что отмечается языковым сообществом и находит отражение в лексическом значении слов. Так, например, для древних кораблей прежде всего были актуальны такие признаки, как парус, весла, гребцы, зависимость от ветра. Для современных кораблей, военных и пассажирских, значимыми являются такие признаки, как мощный двигатель (мотор), высокая энерговооруженность, система связи и навигации, возможно, наличие нескольких палуб, кают и т.д., что и находит отражение в денотативном блоке значения.

Сигнификативный блок лексического значения «отшлифовывается» не только в случае изменения денотата. Сама когнитивная деятельность человека, углубление знаний об объекте ведут к переосмыслению адек-

ватности признаков объекта, прежде считавшихся значимыми, к совершенствованию понятия о нем. Так, например, в древности киты классифицировались как рыбы, что зафиксировано в фольклоре, присказках, сказках, например- Вот въезжают на поляну // Прямо к морю-окияну, // Поперек его лежит чудо-юдо рыба-кит (П.Ершов Конек-Горбунок). Со временем познания человека углубились: кит признан крупнейшим морским млекопитающим, а не рыбой, и соответственно сигнификативная часть значения лексемы кит претерпела изменения. Поскольку любые представления формируются в процессе познавательной деятельности человека и, несомненно, имеют достаточно емкий когнитивный потенциал, сложно принять точку зрения, согласно которой в языке отражаются так называемые наивные представления о мире. По мере углубления знаний, развития уровня общества, успехов наук в различных областях и признания их достижений знания всего этнолингвистического коллектива обогащаются, эволюционируют. В языке, на наш взгляд, не отражены наивные взгляды на мир, а запечатлены этапы этой эволюции представлений, от первичных - к более современным. Так, например, представления о Земле как о плоскости отражены в выражениях на край земли, на краю света Более поздние представления о Земле как о космическом теле шарообразной формы воплощены в словосочетании земной шар (ср.: «Да нечто можно дом проиграть или прокутить?» — «Можно не то что дом, но и земной шар пропить» (А. Чехов. Святая простота); Мне нравится, что Вы больны не мной, // Мне нравится, что я больна не Вами, // Что никогда тяжелый шар земной // Не уплывет под нашими ногами (М. Цветаева. Мне нравится, что Вы больны не мной). Древние представления о том, что Солнце вращается вокруг Земли, нашли отражение в выражениях солнце всходит и солнце заходит. Утвердившиеся знания о том, что Земля вращается вокруг Солнца и своей оси, интерпретированы в разнообразных контекстах, например: А все-таки она вертится (о Земле)!; Ему необходимо было слышать голос жены. Этот голос как бы подтверждал сложившийся миропорядок, а именно. Земля крутится вокруг своей оси (В. Токарева. Лавина). Таким образом, язык фиксирует разные этапы единого познавательного процесса носителей языка.

Эволюция языкового мышления человека находит своё проявление и в том, что со временем «синкретизм мироощущения» (В.В. Колесов) древнего человека уступает место более дифференцированному восприятию окружающего мира. Соответственно значения лексем, реализующих синкретичные, нерасчлененные явления окружающего мира, становятся более определенными, конкретными. Например, такое явление, как гроза, сопровождающаяся громом и молниями, первоначально воспринималось недифференцированно. Молния, гром, гроза - эти понятия в древнерусский период не бчли четко разделены, что нашло свое отраже-

ние и в языке, например: Кисть громъ страшенъ: зарази двое чади п Хралшну Зйжыже (JUi 1377, 6696); едпнъ о(т) дьякъ зараженъ бы(с) о(т) грома (Новг. 1JI., 6625); зажьже громъ црквь (Новг. 1Л., 6656). Вероятно, низкие раскаты грома наводили больший ужас и казались более устрашающими, чем короткие вспышки света молний. До наших дней сохранились выражения типа грозой убило, ударил гром (хотя «ударяет» разрядом электричества молния), как громом пораженный (ср.: Она ушла. Стоит Евгений, //Как будто громом поражен. //В какую бурю ощущений // Теперь он сердцем погружен! (А. Пушкин. Евгений Онегин); «Чтоб меня на этом самом месте громом убило!» - отвечал Антон Про-кофьевич, который готов был божиться десять раз на один час (Н. Гоголь. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифо-ровичем); пословицы Гром не ударит, мужик не перекрестится, Не всякий гром бьет, а и бьет, да не по нас (Даль. Т.1: 397), фразеологическое выражение метать громы и молнии. Показательно высказывание персонажа пьесы А.Н.Островского «Гроза»: «Да гроза-то что такое, по-твоему?» - «Электричество» — «Какое еще там елестричество! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали!» (А. Островский. Гроза). В современном языке продолжает использоваться лексема громоотвод, хотя в наше время было бы логичнее называть этот объект молниеотводом. По мере более глубокого освоения действительности она представлялась языковому сознанию всё более расчлененной, и это выразилось в уточнении, детализации сигнификативной части семантики лексем.

Со временем отношение лингвокультурного сообщества к объекту, явлению способно меняться, в связи с чем происходит изменение прагматического блока лексического значения. Это может быть связано с определенными событиями в жизни народа, закрепленными исторической памятью коллектива. Перемена может быть обусловлена и идеологическими установками того или иного времени. Примером такого изменения может служить слово бизнес. В 70-80-х гг. прошлого века лексема толковалась в словарях как «деловое предприятие, ловкая афера и т.п. как источник личного обогащения, наживы» (MAC. Т.1: 89). В наше время словари представляют иное толкование: «бизнес - предпринимательская деятельность, приносящая доход» (БТС: 43). Подобные перемены настроений не остались незамеченными носителями языка, что находит отражение в высказываниях, подобных цитируемому: По стране шла перестройка Стало модным слово «бизнес», прежде позорное (В. Токарева. Птица счастья). Динамика прагматического блока тесно связана с историей народа - носителя того или иного языка. Отметим, что ассоциации прагматического блока могут накапливаться постепенно, что и происходит в большинстве случаев, или появляться в хронологически определенный момент в связи с конкретными событиями в жизни народа.

Изменение семантики слов осуществляется при взаимодействии различных когнитивных механизмов. Под когнитивным механизмом в нашей работе понимается совокупность речемыслительных процессов, осуществляющих перекодирование единиц когнитивной системы в единицы языковой системы (Н.Ф. Алефиренко). При анализе эволюционных изменений семантики лексем русского языка рассматриваем когнитивно-денотативный, когнитивно-образный, когнитивно-мотивационный и когнитивно-семасиологический механизмы эволюции семантики слов.

В результате работы когнитивно-семасиологического механизма любая трансформация когнитивной структуры находит свое отражение в модификации семантической структуры слова: перераспределении сем ядра и/или периферии, преобразовании их иерархии, изменении их рангового статуса. В диссертации рассматриваются особенности развития значения лексем в процессе семантической деривации, моделируются диахронические типы семантических преобразований в структуре слова.

Модель семантического сдвига — это исследовательский конструкт, схематично отражающий динамику семантической структуры семемы: преобразования рангового статуса ядерных и периферийных сем при сохранении/изменении архисемы в процессе формирования производной семемы. Модель представляет собой общую формулу семантических преобразований, ведущих к появлению нового JICB.

Модель 1. В семантической структуре слова актуализуется одна или несколько потенциальных сем при сохранении архисемы. В результате перехода потенциальной периферийной семы в ранг ядерной расширяется контенсионал словесного знака; при этом можно говорить об уменьшении экстенсионала лексемы. В результате появившийся ЛСВ вступает с предыдущим в гиперо-гипонимические отношения: производная семема становится гипонимом по отношению к производящей. Так, лексема приникнуть исконно реализовала значение 'наклониться, склониться' (Срезн. Т.2: 1437). Например: Господь сь невесе арнннче над сыны чло-вечьскня (Киевск. Псалт. 1397, К16). При актуализации семы 'прикоснуться', вхождении ее в ядро значение лексемы сужается (приникнуть -'склонившись, припасть, прижаться, прильнуть; приблизить глаза или ухо к чему-либо' (MAC. Т.З: 427), что отражается в изменении контекстов: требуется дополнение к чему? Например: Они отталкивали друг друга, приподнимали на минуту кверху головы, чтобы перевести дух, причем с их губ звонко капала вода, и опять с новой жаждой приникали к водоему, не будучи в силах от пего оторваться (А.Куприн. Белый пудель).

Модель 2. В семантической структуре слова нейтрализуется как минимум одна ядерная дифференциальная сема при сохранении архисемы. При нейтрализации сем, которые ранее не только входили в контенсионал, но и определяли денотативно-сигнификативную сущность слова,

экстенсионал семемы увеличивается, по сравнению с производящей семемой производная становится гиперонимом. Этот процесс иллюстрирует, например, история слова ткань, производного от тъкатп ('ткать'). Ткать, как поясняет П.Я. Черных, - 'изготавливать (ткань), плотно присоединяя накрест переплетенные нити - продольные (основа) и поперечные (уток)', а ткань - 'продукт тканья' (Черных. Т.2: 246) или «совокупность нитей, происходящая изъ соединения основы и утка» (СЦРЯ. Т.4: 282). В современном языке ткань - это не только 'тканая материя' (MAC. Т.4: 369), но и любой материал, предназначенный для шитья, например синтетический или трикотажный. СОШ отмечает наряду с исконным ЛСВ слова ткань 'изделие, изготовленное тканьем' новый JICB: 'общее название для льняных, трикотажных и некоторых нетканых материалов' (СОШ: 799). Таким образом, при утрате в семантической структуре слова ткань семы 'тканый' экстенсионал увеличивается: тканью можно назвать как тканые, так и нетканые материалы. Ср.: Химия. Искусственные ткани, пластмассы, синтетическое топливо (М. Веллер. Всеобщая теория всего).

Модель 3. В семантической структуре лексемы некоторые ядерные дифференциальные семы нейтрализуются, а ряд периферийных сем, напротив, актуализуется и приобретает ранг ядерных. При этом архисема остается прежней. Такой процесс происходит в наши дни в семантической структуре лексемы пенсионер. Основное значение этой лексемы, зарегистрированное в толковых словарях, - 'человек, получающий пенсию' (БТС: 501). Однако, услышав высказывание типа В парке пенсионеры на лавочках читают газеты, носитель современного русского языка представит сидящих на лавочках пожилых людей, но не тридцативосьмилетних танцовщиков балета или офицеров средних лет, которые также являются 'людьми, получающими пенсию'. Вероятно, потому, что пенсию чаще всего получают именно за выслугу лет, пенсионер ассоциируется прежде всего с пожилым или старческим возрастом человека. При актуализации периферийной семы 'пожилой возраст' и нейтрализации ядерной семы 'получающий пенсию' формируется новый ЛСВ 'пожилой человек'. Этот новый ЛСВ, не зафиксированный пока современными толковыми словарями, широко представлен в современном разговорном дискурсе и в произведениях художественной литературы. Например: Причем это касается мужчин любого возраста - от младенцев до пенсионеров (журнал Burda Mini, май 2007: 99); Возле моего подъезда, на лавочке, в обществе критически настроенных пенсионерок сидел Леша Ивченко. «Вот он!» - показывая на меня, в один голос объявили старушки (Ю. Поляков. Работа над ошибками). В первом случае контекст явно указывает на реализацию нового значения: в высказывании прямо говорится о возрасте, причем лексема пенсионер употреблена как антоним лексемы мла-

денец. Во втором случае автор называет пожилых женщин пенсионерками, хотя вряд ли может знать наверняка, получают ли они пенсию. В данном случае лексемы пенсионерки и старушки употребляются синонимично. Аналогично: Вторая категория хозяев - богатые пенсионерки. Из бывших Бывшие жены, бывшие красавицы (В. Токарева. Своя правда). Поскольку реалии сегодняшней российской жизни, к сожалению, таковы, что получение пенсии еще не дает человеку возможности считаться богатым и нанимать прислугу, ясно, что в данном контексте реализуется не исконный вариант лексемы. Актуализацию нового ЛСВ поддерживают и уточнители бывшие, косвенно указывающие на пожилой возраст хозяек.

Модель 4. В семантической структуре лексемы могут актуализовать-ся потенциальные семы не денотативного, а прагматического характера. В этом случае лексема меняет свою оценочность в результате актуализации сем позитивной или негативной оценки при сохранении архисемы. Процессы актуализации сем, выражающих отношение говорящего к предметам номинации, активно происходят в наши дни. Так, лексема испарение еще в XIX в. являлась нейтральной, не имела отрицательной оценочности. Например: Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, - говорил он, - одна сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к саду, к полям, другая - к деревне. В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по саду подышать утренними испарениями; там уж нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья (И. Гончаров. Обломов). В наше время словом испарение обычно не называются «хорошее», с точки зрения современного человека, «испаряющееся вещество» (БАС. Т.5: 475): запах влажной от росы травы, свежесть утреннего сада, аромат цветов. Напротив, «испаряющиеся вещества» вредные, неприятные вполне могут быть названы испарениями. Например: Вредные испарения. Болотные испарения. Ср.: «Понимаешь ты, что это такое? Понимаешь - это город дышит, это не туман, а дыхание этих камней с дырами. Здесь вонючая сырость прачечных, копоть каменного угля, здесь грех людей, их злоба, ненависть, испарения га матрацев, запах пота и гнилых ртов...» (А. Куприн. Черный туман). В современном языке лексема испарение приобретает негативную оценочность.

Модель 5. В ядре семемы не допускается сосуществование антонимич-ных сем, но на периферии оно вполне возможно. Если антонимичные периферийные семы перемещаются в ядра двух производных семем, то в этом случае лексема развивает энантиосемичность: у неё появляется пара антонимичных ЛСВ. Архисема при этом сохраняется неизменной. Так, в лексеме обжечь при актуализации периферийной семы 'высокая' (температура) формируется ЛСВ 'повредить жаром', а при переходе в ранг ядер-

ной потенциальной семы 'низкая' (температура) - ЛСВ 'повредить или очень чувствительно воздействовать холодом'. При этом общей остается не только архисема ('воздействие'), но и дифференциальные семы 'температурное (воздействие)', 'мгновенное', 'интенсивное', 'на живую ткань'. Развившиеся антонимичные значения широко используются в современном художественном дискурсе. Например: Его талант обжигал, как южное солнце (В.Токарева. Мой мастер); (Костя) накинул дубленку на голое тело, вышел босиком. Ср.: Холод обжег ноги, но все познается в сравнении (В. Токарева. Стрелец).

Модель 6. При изменении архисемы всегда формируется новый лек-сико-семантический вариант - переносное значение слова. При этом одна из потенциальных сем становится ядерной, а прежде актуальные ядерные семы нейтрализуются. Каждая потенциальная сема теоретически может при актуализации сформировать ядро новой семемы, образовав единицу так называемой вторичной номинации. Так, лексема золотой легко развивает переносные значения, актуализируя свои многочисленные потенциальные семы. Например: Солнце садилось; широкими багровыми полосами разбегались его последние лучи; золотые тучки расстилались по небу все мельче и мельче (И. Тургенев. Льгов). В данном примере переносное значение золотой формируется благодаря актуализации периферийной семы 'блестяще-желтый' (цвет), перешедшей в ядро семантической структуры лексемы. При этом можно говорить о смене архисемы 'сделанный из' (золота) на архисему 'цвет' (характерный для золота).

Другая семема формируется при актуализации периферийной семы 'ценность, значимость' (неактуальной для предыдущей семемы) - такой ЛСВ реализуется, например, в словосочетании золотой работник. Значение данной семемы - 'очень ценный, хороший, высшего качества'.

В контекстах типа Эта поездка стала для меня золотой актуализируется периферийная сема 'дороговизна' и формируется новая семема, значение которой 'неоправданно дорогое': говорящий считает, что нечто обошлось ему буквально «на вес золота», что он переплатил, его затраты оказались несоразмерно велики, объект не стоил таких денег, которые пришлось за него заплатить волею обстоятельств. Таким образом, приобретение периферийной семой ('блестяще-желтый (цвет)', 'ценность, значимость', 'дороговизна' и др.) статуса ядерной ведет к образованию новой семемы, формируя полисемичную лексему.

Итак, семантическая структура слова является подвижным образованием. Представляется, что появление новых ЛСВ слова связано с развитием человеческого мышления, познанием предмета или явления более детально, открытием новых и неизведанных граней в, казалось бы, известном и знакомом; в ряде случаев осмыслением объекта под другим углом зрения, зависящим от господствующего в обществе мировоззре-

ния на различных ступенях его развития. Развитие мышления и обнаружение новых граней объекта активизируют работу когнитивно-семасиологического механизма, который продуцирует актуализацию периферийных сем, нейтрализацию ядерных, что, в свою очередь, приводит к изменению состава и статуса дифференциальных сем, преобразованию их иерархии. Все эти процессы в рамках семантической деривации ведут к появлению новых семем, что приводит в конечном итоге к семантической эволюции лексической системы языка.

В процессе работы когнитивно-денотативного механизма происходят мыслительные преобразования в пределах одной когнитивной структуры, которая представляет знания этнокультурного общества об определенной типичной ситуации или объекте, причем некоторая часть когнитивной информации представляется неактуальной и нейтрализуется. Актуальная часть информации претерпевает определенные изменения, модифицируется в результате взаимодействия исходного и нового концептов. Происходит проникновение информации о вторичной денотативной ситуации в базовую когнитивную структуру, уже имеющую формы вербализации в языке. Предметно-логическое мышление осуществляет такой перенос смыслов на основе близости, смежности концептов, образов, представлений: метонимический сдвиг оказывается возможным в связи с тем, что представляемая новая когнитивная структура и базовая структура находятся в отношениях сопредельности. Когнитивная метонимия составляет основу действия когнитивно-денотативного механизма. Когнитивной основой метонимического сдвига являются самые разные пространственные, событийные, логические, ассоциативные отношения близости между различными ментальными структурами. Например, в древнерусском языке лексема воротъ реализовала значение 'шея' (ср. однокорневые образования вертеть, поворачивать и др.). Позже у лексемы развивается новое, переносное значение 'вырез для шеи в одежде' и 'детали одежды около такого выреза'. Как нам представляется, такое изменение значения слова связано именно с действием когнитивно-денотативного механизма: при необходимости как-то обозначить, именовать такой объект, как «вырез для шеи в одежде», в воображении древних восточных славян рисовался целостный образ человека в одежде, и наименование шеи - воротъ было распространено и на детали одежды около нее. В данном случае можно говорить о взаимодействии концептов на основе пространственной близости представляемых ими объектов. Таким образом, закрепленный многократным употреблением, данный смысл оформляется в ЛСВ, и слово воротъ получает переносное значение, которое после исчезновения исконного ЛСВ осознается носителями языка как основное.

Под когнитивно-образным механизмом мы понимаем процессы метафорического перемещения слова с репрезентации одной когнитивной

структуры на другую. При необходимости номинировать новый объект носитель языка использует уже имеющуюся в его распоряжении когнитивную структуру: в сознании возникает образ уже известного объекта, причем это не просто какой-то отдельный признак, а именно целостный образ. В то же время в процессе номинации актуальным является лишь единственный признак из всей совокупности имеющихся. Этот образ может совмещаться с несколькими новыми, еще не изученными объектами, наслаиваться на них, причем основанием для этого будут разные признаки (характеристики), свойственные уже познанному объекту, которые «человек познающий» обнаруживает и у исследуемых им новых объектов. При этом можно говорить о появлении у лексемы, вербализующей «познанный объекта, новых ЛСВ - так развивается семантика лексемы в результате работы когнитивно-образного механизма. Например, исконное значение слова глазъкъ - 'шарик' (Срезн. 1: 518)' егда вудетъ туча велика и находять д'Ьтн наши глазки стекляныи и малый и велики провертлпы, а другш подл"к Волхову, веруть еже выполаскивает,ь вода (ЛИ ок. 1425, 6622). Однако с XVI - XVII вв. (Фасмер Т.1: 409) это слово начинает использоваться в значении 'орган зрения'. Признак 'круглый' является очень ярким, заметным, «лежащим на поверхности», поэтому уподобление по форме глаза (ока) шарику, сравнение его с круглыми, шарообразными объектами очень типично: ср. глазное яблоко; просторечное выражение шары выкатил, диалектн. ш'ары 'глаза'. Со временем слово глазъ. (гллзъкъ), утратив первоначальное значение 'шарик', вытесняет из широкого употребления исконное око. Это один из возможных путей эволюции семантики лексемы в результате функционирования когнитивно-образного механизма.

В историческом процессе внутренняя форма лексемы (ВФ) или остается прозрачной, или «стирается», затушевывается, отступает на второй план (чему способствуют изменения фонетического характера, утрата предметом признака, первоначально актуального, разрыв семантических связей между производным и производящим словами или утрата производящей лексемы). При этом обнаружить ВФ можно только при обращении к этимологии. В ряде случаев языковым обществом лексеме приписывается новая ВФ взамен стертой, утраченной. Когнитивно-мо-тивационный механизм эволюции семантической структуры слова связан с динамикой ВФ слова. При затемнении ВФ формируются предпосылки для изменения семантики слова, поскольку значение «теряется», меняются ассоциации (народная этимология), происходит утрата системных связей: деривационных, синонимических, антонимических. Лексема словно выпадает из системы, лишается привычных связей и отношений. Однако затемнение ВФ еще не формирует нового значения. Но утрата ВФ ведет к «приписыванию» слову новой ВФ, что неизбежно связа-

но с развитием нового значения. Стремление вернуть слово в систему, «включить» его в деривационные отношения приводит в ряде случаев к замене его ВФ, так называемой «народной этимологии». Носители русского языка «подбирают» словам со стёртыми в языковом сознании внутренними формами новые ВФ. Так русское языковое сознание пытается «встроить» в систему слова с утраченной ВФ. Например, лексема сердобольный реализует значение 'сочувствующий чужому горю, несчастью сострадательный, отзывчивый' (БАС. Т. 13: 679). Вероятно, русское языковое сознание приписывает данному слову внутреннюю форму 'болеть сердцем за окружающий мир, людей'. Однако в древнерусском языке существовала лексема скрдоволь (сьрдоЕоля) 'родственник, близкий', которая и явилась, очевидно, внутренней формой для прилагательного сердобольный 'относящийся к родственникам, родственный', ср.: часты и насокьны съмьртн д4тмкыя и сьрдокольныявщ-ктн^Агб. Свят. 1073, 71). Вследствие исчезновения лексемы сьрдоволь, а также однокорневых сьрдовол'ктн ('родниться'), сьрдоЕМьстко ('род, семейство') определить ВФ данного слова стало затруднительно. Со временем семантика слова подвергается изменениям: 'родственный' -» 'сострадательный, жалостливый'. Ср.: Она тут же деревянно выпрямляет правую ногу в колене и нахально, будто на протезе, ковыляет к передней двери автобуса, минуя громадную очередь, которая штурмует заднюю дверь. Она требовательно протягивает руку, и кто-то из сердобольных пассажиров помогает «девочке-инвалиду» подняться в автобус (В. Кунин. Ребро Адама). Как отмечал Ш. Балли (1961), чем хуже мы понимаем значение слова, тем более склонны искать разъяснения в форме.

Действие когнитивно-денотативного, когнитивно-образного, когни-тивно-мотивационного и когнитивно-семасиологического механизмов обеспечивает постоянную динамику, непрерывное поступательное движение семантики лексем. В любой хронологический отрезок языка значение лексем нельзя назвать «окончательно сформировавшимся», поскольку человеческое мышление, реализующееся в том числе и в работе указанных механизмов, постоянно совершенствуется, что ведет к новым изменениям лексической семантики.

В третьей главе «Динамика системных отношений в лексико-семан-тической системе русского языка» рассматриваются синонимы, антонимы, омонимы и паронимы в диахроническом аспекте.

Синонимы - разнооформленные лексемы с единой классемой, архисемой и преобладающим количеством одинаковых ядерных сем, причем каждая или одна из лексем характеризуется наличием сем дифференцирующего характера, способных «устойчиво нейтрализоваться» (Д. Н. Шмелев) в определенных контекстах.

Диахронический подход обнаруживает непрерывное видоизменение синонимических пар в связи с различными динамическими процессами.

Во-первых, синонимические пары могут разрушаться вследствие семантической эволюции хотя бы одной из лексем или ее выхода из состава русского языка. Во-вторых, в истории языка синонимические пары могут появляться, и это бывает обусловлено появлением новой лексемы (или ЛСВ), вступающей в отношения синонимии с уже имеющейся в словарном составе языка единицей. Появившаяся лексема может быть заимствованной или созданной на основе морфемных и словообразовательных ресурсов русского языка. Кроме того, лексема, уже существующая в языке определенное время, при условии изменения своей семантической структуры может составить синонимическую пару с другой лексемой: так возникают пары синонимов из лексем, которые, функционируя в языке, ранее синонимами не являлись.

В связи с нецелесообразностью сохранения в языке разных лексем, реализующих одно и то же значение, лексемы в синонимических парах дистанцируются друг от друга, происходит их дифференциация по разным направлениям. Как свидетельствуют наши материалы, диахронические изменения в синонимических рядах достаточно разнообразны. Стремясь к единству формы и содержания, к преодолению их асимметрии, язык стремится к дифференциации синонимов. Векторы этой дифференциации могут быть различными: 1) дифференциация семантики, причем возможно как «уточнение», так и существенные изменения вплоть до распадения синонимической пары и перехода лексемы в другой синонимический ряд, в другую лексико-семантическую группу; 2) дифференциация по принадлежности к активному / пассивному запасу: вытеснение одного из синонимов в пассивный запас (архаизация); 3) дифференциация по сфере употребления: общеупотребительная / специальная лексика; 4) дифференциация по свободе сочетаемости: синтаксически свободные / связанные лексемы; 5) дифференциация по наличию полной / ограниченной морфологической парадигмы; 6) дифференциация по стилистической принадлежности; 7) вытеснение синонима из языка. Отмеченные процессы обычно взаимосвязаны, на протяжении веков лексемы в синонимическом ряду подвергаются комплексным изменениям. Рассмотрим семантические изменения в синонимическом ряду трясти -качать — кивать. Еще в XIX в. синонимы кивать — качать - трясти (головой) могли быть взаимозаменяемы, на что указывает их употребление в текстах того времени. Так, лексема кивать не обязательно должна была сочетаться с лексемой голова, еще относительно недавно возможно было словосочетание кивать пальцем: Невозможно передать чувство, которое я испытывал, когда, улучив удобную минуту, он внезапно, словно сказочный пустынник или добрый дух, появлялся передомною сувесистой книгой подмышкой и, украдкой кивая длинным кривым пальцем и таинственно подмигивая, указывал головой, бровями, течами, всем телом на глубь и глушь сада, куда никто не мог проникнуть за нами и где невозможно было

нас отыскать (И.Тургенев. Пунин и Бабурин). Позже глагол кивать стал сочетаться только с существительным голова, и сочетание кивать головой стало связанным. В совремешшй период развития языка в результате процесса конденсации дополнение головой при глаголе кивать становится избыточным, поскольку компонент 'голова' входит в семантический состав лексемы на правах ядерной семы. В наше время значение лексемы кивать следующее: «1. Слегка наклонять и вновь поднимать голову в знак приветствия, согласия, одобрения и т.п.; 2. Указывать движением головы в сторону кого-, чего-л.; 3. Мерно покачивать головой» (MAC. Т.2: 47). В связи с вхождением семы 'голова' в ядро лексемы кивать сочетание типа кивать пальцем в языке XXI в. представляется невозможным.

В современный период развития языка лексема трясти реализует значение: «1. Толчками, рывками качать, шатать, колебать из стороны в сторону или вверх и вниз; 2. Вытряхивать что-то, очищая от пыли и сора; 3. Раскачивать, подбрасывать при езде по неровной дороге / не иметь плавного, ровного хода, быть тряским (об экипаже); 4. Часто двигать, махать чём-л.; 5. Бить в ознобе, вызывать дрожь (частое судорожное вздрагивание); 6. Ворошить (сено)» (MAC. Т.4: 422). СОШ дает определение «короткими дрожащими движениями качать из стороны в сторону» (СОШ: 815). Таким образом, в семантической структуре лексемы трясти обнаруживаются семы 'энергично', 'с силой', 'резко', 'часто'. В современном языке сочетание трясти медленно представляется очень сомнительным, однако в языке XIX в. оно было вполне возможно, например: «А эти вам нравятся?» Тетка вглядывалась и медленно трясла головой. Как хочешь, та chere, я бы на твоем месте взяла pensee или палевые (И. Гончаров. Обломов). Семантика глагола трясти (а именно наличие в его семантической структуре сем 'быстро, энергично') не гармонирует с наречием медленно Носитель русского языка нашего времени сказал бы медленно (по)качала головой.

Лексема качать зарегистрирована в значениях: «I. Приводить в колебательное (мерное), ритмичное движение из стороны в сторону или сверху вниз; 2. Производить колебательные движения; 3. Подбрасывать кого-то вверх на руках, выражая восхищение, восторг; 4. Извлекать откуда-то с помощью насоса» (MAC. Т.2: 42). Кроме последнего ЛСВ, ставшего связанным (ср.: качать нефть, качать воду), для данного глагола актуальна сема 'размеренность, плавность'. Эта лексема не используется для объективации резких, отрывистых, нервных движений.

Как видно, со временем в языке произошла дифференциация семантики синонимов трясти - качать - кивать. Все они имеют значение 'производить колебательные ритмичные движения', однако обнаруживается и разница в их значении. Трясти - значит производить резкие, частые энергичные движения. Качать - напротив, движения плавные и медлен-

ные. Кивать - движения, ограниченные по направлению (только вверх-вниз, но не из стороны в сторону), и только головой. Если лексемы трясти (головой) и качать (головой) являются свободными, то кивать (головой) - связанное выражение. С течением времени эти синонимы дифференцировались семантически и синтаксически.

Антонимы - пара разнооформленных лексем с единой классемой, архисемой и одинаковыми ядерными семами, различающихся наличием одной пары сем, отражающих противоположные взаимоисключающие признаки. Отношения антонимии между лексемами следует признать подвижными. В истории языка нередки случаи, когда лексемы, являющиеся антонимами в древний период развития языка, впоследствии перестают осознаваться таковыми. Напротив, лексемы, не связанные антонимическими отношениями (не имеющие в своей семантической структуре пары дифференциальных сем, отражающих противоположные признаки), вследствие развития и преобразования их семантики могли создавать антонимическую пару. Обычно в результате эволюции семантики лексем антонимические отношения разрушаются, но встречаются и такие случаи, когда, даже изменив свои значения, лексемы продолжают оставаться антонимами. В ряде случаев антонимичные значения реализуются в пределах одного корня. Очевидно, явление энантиосемии является нежелательным для языка, в связи с чем однокорневые лексемы, корни которых реализуют антонимичные значения, со временем получают разное морфемное оформление. Причиной хрупкости, непрочности антонимических связей следует признать тенденцию языка к эволюции, отражающую когнитивную деятельность человека, в результате чего семантическая структура слов преобразуется, развивая новые дифференциальные семы или нейтрализуя их, изменяя статус ядерных и периферийных сем в семантической структуре слова.

Энантиосемия (наличие у полисемантичной лексемы двух антонимич-ных ЛСВ) характеризует начальное, недифференцированное состояние древнерусской лексемы и обычно преодолевается в процессе развития языка. Тенденция к преодолению энантиосемии реализуется при использовании различных лингвистических средств: фонетических, морфемных, семантических, лексических, синтаксических. Крайне редко антонимичные значения сохраняются в пределах одной лексемы на протяжении достаточно длительного времени. В процессе эволюции энантиосемичная лексема обычно лишается одного из значений; каждое из противоположных значений получает свое собственное оформление.

Если синонимы и антонимы можно отнести к семасиологическим явлениям, то омонимы и паронимы - явления ономасиологического порядка, интересные скорее своей формой, чем содержанием

Омонимы - формально единообразные лексемы с одинаковой клас-семой и разными архисемами, характеризующиеся набором различных дифференциальных сем. В языке перманентно действуют две разнонаправленные тенденции: к разрушению омонимических пар и к их появлению. Процесс возникновения омонимов представляется случайным, тогда как процесс избавления языка от омонимичных форм - закономерным. Омонимы возникают в языке в связи с появлением новых слов (образованных в системе русского языка или заимствованных), без чего невозможно развитие и функционирование лексической системы; в конечном счете наличие омонимов в языке обусловлено его развитием. Однако появление среди новых единиц лексем, омонимичных уже существующим, - лишь сопутствующая указанной закономерности (развитию языка) случайность. Преодоление же омонимии является закономерным процессом, обусловленным стремлением языка к ясности и однозначности, к удобству говорящих и слушающих. Для этой цели привлекаются все ресурсы языка: фонетические изменения, лексические (переход в пассивный запас, исчезновение лексем), морфемные (использование различных аффиксов), морфологические (ограничение форм числа, другой род), стилистические (оттеснение на периферию литературного языка), синтаксические (ограничение сочетаемости). Тенденция к устранению омонимов проявляется достаточно мягко и постепенно, поскольку в абсолютном большинстве контекстов значение лексемы проявляется однозначно и проблема омонимии нейтрализуется.

Именно взаимодействие обеих тенденций обеспечивает наличие омонимов в любой период истории языка: какие-то омонимические пары находятся в стадии возникновения и формирования, какие-то - в стадии разрушения и исчезновения, а некоторые представляются достаточно устойчивыми на том или ином хронологическом отрезке развития языка.

Паронимы - близкие по оформленности лексемы с единой классемой и одинаковыми или разными архисемами, обладающие обычно некоторым количеством одинаковых и различных дифференциальных сем. Паронимические пары динамичны - они возникают, сохраняются или постепенно исчезают, появляются новые. Причины появления паронимов - это прежде всего явления словообразовательного характера. Слова-паронимы имеют единый корень, по крайней мере, этимологически, хотя из-за исторических преобразований современная морфемика может вычленять в них различные корни. Значительная часть паронимов возникла в результате расхождения семантики морфологических вариантов единой лексемы, в том числе южнославянских и восточнославянских. Следует отметить также словообразовательные ресурсы русского языка, которые позволяют реализоваться разным значениям корня и закрепляются формально в различных основах с помощью разных суффик-

сов или префиксов. Возможно также появление пароиимических пар в результате заимствований.

В четвертой главе «Эволюционные процессы в лексико-семантических группах и фраземике как проявление системного развития языка» рассматриваются диахронические изменения в сфере фразеологии, лексико-се-мантических группах (на примере ЛСГ «речевая деятельность») и анто-нимо-синонимических блоках (на примере АСБ «хороший - плохой» в истории русского языка).

Несмотря на репутацию «консервативной» части лексики, фразеологизмы подвержены историческим изменениям, причем могут меняться и форма, и содержание, и внутренняя форма ФЕ, В сфере фразеологии, как и в сфере лексики, можно видеть проявление действия отмеченных выше тенденций. Если тенденция к сохранению формы и содержания не предполагает наличие векторов развития, то тенденция к изменению ФЕ характеризуется действием определенных векторов.

1. Семантическая девиация, смещение, переход от одного значения к новому ЛСВ с утратой исконного. Так, во фразеологическом словаре (ФС) под редакцией А.И. Молоткова, вышедшем 40 лет назад, фразеологизм без царя в голове зарегистрирован в значении 'очень глупый, недалекий' (ФС: 513). Однако проведенный нами опрос молодежи 18-22 лет (студентов Волгоградского педагогического университета) выявил, что носители современного русского языка и понимают иначе, и сами используют данную идиому в другом значении: '(человек) безалаберный, непредсказуемый, совершающий нелогичные поступки, порой невыгодные для себя, часто под влиянием минутного настроения'. Анкетирование выявило, что говорящий, характеризуя кого-либо как без царя в голове, определяет скорее не уровень интеллекта человека, а особенности его поведения.

2. Развитие от многозначности к однозначности или от однозначности к многозначности. Данное направление семантической эволюции ФЕ опирается на смысловую конвергенцию или смысловую дивергенцию. Например, фразеологическая единица подножный корм, по свидетельству ФС (ФС: 207), вербализовала ЛСВ 'даровое питание' и ЛСВ 'средства существования, добываемые где и когда придется'. Например: Попал я на подножный корм и могу теперь отдохнуть и собраться с силами. Я живу на кондиции у богатого сановника Сипягипа (И. Тургенев. Новь). Ср.: Его было приняли на казенное содержание, но он завел какую-то ссору и должен был удалиться на подножный корм (Н. Чернышевский. Что делать?). В современный период развития языка данный фразеологизм лишается первого ЛСВ и, по данным нашего опроса, является однозначным. Таким образом, полисемичная фразема становится моносемичной.

3. Развитие от гипонима к гиперониму или от гиперонима к гипониму. Данное направление семантической эволюции ФЕ использует глав-

ным образом метонимические механизмы - расширение или сужение экс-тенсионала по смежности. Так, первоначально отрезанным ломтем называлась дочь, выданная замуж, не требующая уже родительского попечения. Позже семантика ФЕ расширилась: в результате нейтрализации сем 'женский пол', 'замужняя' сформировалось более широкое значение, соотносящееся с исконным как гипероним с гипонимом. ЛСВ 'человек, отделившийся от семьи, ставший самостоятельным' зафиксирован во многих текстах. Например: Сын-отрезанныйломоть. Он что сокол: захотел - прилетел, захотел - улетел (И. Тургенев. Отцы и дети). Значение ФЕ эволюционирует и дальше, увеличивая свой экстенсионал: при нейтрализации в ее семантической структуре еще и семы 'семья' формируется ЛСВ 'человек, порвавший связь с привычной средой, порвавший с привычным образом жизни, с привычной деятельностью'. Ср.: Старик жалел его, но делать было нечего Солдатство было как смерть. Солдат был отрезанный ломоть, и поминать о нем - душу бередить - незачем было (Л. Толстой. Хаджи-Мурат); Арестант бессознательно ощущал, что он с этим соблюдением праздника как будто соприкасается со всем миром, что не совсем же он стало быть отверженец, погибший человек, ломоть отрезанный (Ф. Достоевский. Записки из мертвого дома).

4. Развитие от отрицательной оценочности к положительной или от положительной к отрицательной. Данное направление семантической эволюции ФЕ опирается на аксиологическую природу идиоматики. Например, значение фразеологизма держать нос по ветру, по версии указанного словаря, - 'применяться к обстоятельствам, беспринципно меняя свои убеждения, свое поведение' (ФС: 136). Как свидетельствуют результаты нашего опроса, современное значение этого фразеологизма - 'быть в курсе современных событий, быть достаточно информированным, чтобы ориентироваться в ситуации и корректировать свое поведение в соответствии с этими знаниями', ср.: Держи нос по ветру, все пойдет как по маслу! Если это еще не народная пословица, то станет ею. В ней вся мудрость мира (Г. Данилевский. Девятый вал). Сема 'беспринципный' в современный период развития языка представляется неактуальной, в результате чего ФЕ утрачивает отрицательную оценочность.

5. Развитие антонимичного значения. В ряде случаев фразеологизмы могут менять свое значение на прямо противоположное. Такую диахроническую энантиосемию представляет ФЕ играть на интерес. В XIX в. выражение играть на интерес реализовало 'играть в какую-н. игру на деньги' (СУ. Т.1: 1216). Это связано с тем, что семантика слова интерес, функционирующего в русском языке с начала XVIII в. (Фасмер. Т.2: 136), первоначально понималась как 'прибыль, выгода', что зафиксировано во многих текстах. Например: Вы знаете, что я не льщусь на интересы (А. Грибоедов. Горе от ума); В наше время, Татьяна Петровна, трудно

выйти за хорошего человека. Нынче каждый норовит вступить в брак из-за интереса, из-за денег (А.Чехов. Брак по расчету). Ср.: оставаться при своих интересах — 'в том же самом положении, состоянии; с тем, что имеется' (ФС: 201). Изменение семантики лексемы интерес (в наше время ее ЛСВ, как отмечает СОШ, 'особое внимание к чему-н., желание проникнуть в суть, узнать, понять' и 'занимательность' (СОШ: 249)) привело к тому, что теперь ВФ связанного выражения играть на интерес осознается иначе и значение меняется на антонимичное. Если ранее его значение - 'играть в какую-н. игру на деньги', то теперь -'играть не на деньги, просто так (из любопытства, от нечего делать, чтобы «убить время», для поддержания навыков и т д.)'. Ср.: Только я играю на деньги. - Да и я не па интерес (А. Подольский, А. Аносова, В. Потапов. Сценарий к/ф «Мы умрем вместе»).

6. Переосмысление внутренней формы (ремотивация). В триаде «внутренняя форма (ВФ) - значение - грамматическая конструкция (форма) фразеологизма» наиболее изменчивым элементом является его ВФ (Л.И. Степанова). В случае затемнения ВФ, по мнению Л. И. Степановой (2004), может произойти ее переоценка с точки зрения современности, когда говорящий осознает определенный фразеологизм не в тех связях, какое данное выражение имело в момент своего возникновения, а приближая его к реалиям и значениям своего времени и таким образом «актуализируя» его. Примером данного процесса может служить фразе-ма животный страх: в наши дни ее внутренняя форма ассоциируется со словом животное (т.е. 'дикий, безумный страх, физиологический, до отключения разума, низводящий человека до состояния животного'), в то время как первоначально данная ФЕ была связана со словом живот ('жизнь'), т.е. 'страх за свою жизнь'. Подобное переосмысление характерно и для фразеологизма держи карман шире, поскольку архаичное значение лексемы карман - 'сумочка для хранения денег, кошелек'.

Особого внимания заслуживает изучение лексической сочетаемости, поскольку она является показателем развития семантики слов: изменение сочетаемости обычно свидетельствует об изменении значения слова. С одной стороны, контекст может влиять на семантику лексемы, стимулируя реализацию определенных смыслов (в ряде случаев нетипичных для данной лексемы). С другой стороны, вероятно, имеются определенные основания для выбора в речи именно данной лексемы. Очевидно, есть что-то в семантической структуре семемы, позволяющее сделать этот выбор, «разрешающее» эту сочетаемость. Это что-то - прежде всего периферийные семы, иногда - семы дальней периферии, не сразу осознаваемые, но присутствующие имплицитно в коллективном языковом сознании. В процессе лингвокреативной деятельности человека такие семы могут актуализоваться, причем экспликатором этих сем является имен-

ко контекст. При историческом закреплении соответствующей модификации семантической структуры слова можно говорить об изменении значения слова, развитии у него нового J1CB.

Если зарегистрированная в текстах сочетаемость является нетипичной или даже невозможной для современного языка, это свидетельствует о том, что прежде семантическая структура лексемы была иной. Мы выделяем три типа диахронических изменений синтагматического характера: 1) свободные лексемы могут стать связанными; при этом появляются новые ФЕ; 2) связанные лексемы могут стать свободными, при этом происходит утрата связанности, одно слово используется вместо всего связанного словосочетания; 3) исконно совместимые лексемы могут стать несовместимыми.

1. Свободные лексемы со временем могут стать связанными, что ведет к появлению новых ФЕ. Например, в наше время лексема окинуть практически не употребляется самостоятельно, она требует сочетания со словами взором, взглядом, глазами, что отражено в СОШ: покинуть (взором, взглядом, глазами) - осмотреть, как бы обнять взглядом» (СОШ: 449). Однако еще в XIX в. данная лексема могла быть использована без этих «компаньонов»: Чичиков еще раз окинул комнату, и все, что в ней ни было, - все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство с самим хозяином дома; в углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех ногах, совершенный медведь (Н. Гоголь. Мертвые души). Таким образом, в современный период лексема окинуть становится связанной.

Выражение * скоропостижно жениться вряд ли возможно в наше время, однако еще в XIX в. такое высказывание было возможно: «Я... как бы тебе сказать? Я затеял... жениться». Полозов поставил на стол рюмку, которую поднес было к губам. «Жениться! - промолвил он хриплым, от изумленья хриплым, голосом и сложил свои пухлые руки на желудке. - Так скоропостижно?» (И. Тургенев. Вешние воды). Лексема скоропостижно регистрируется в словаре церковнославянского и русского языка 1847 г. со значением 'внезапно, вдруг, нечаянно' (СЦРЯ. Т.2: 137). Словарь В.И. Даля также отмечает лексему скоропостижный (в сочетании со словами случай, дело) как 'внезапный, нежданный, нечаянный' (Даль. Т.4: 206). MAC указывает на определенную синтаксическую несвободу рассматриваемой лексемы: скоропостижный - 'внезапный, неожиданный (обычно о смерти)' (MAC. Т.4: 117). БТС отмечает связанность лексемы: скоропостижный - 'внезапный, неожиданный (обычно о смерти)' (БТС: 749). Подобное словосочетание (скоропостижная женитьба) в наше время может быть использовано только в юмористических и сатирических текстах, когда автор намеренно сталкивает «позитивное» существительное и «негативное» прилагательное: возникает стилисти-

ческая фигура, известная как оксюморон. Наш современник, вероятно, в подобной речевой ситуации употребил бы лсксему скоропалительно или неожиданно, внезапно. В современном русском языке лексема скоропостижно развивает определенную связанность и сочетается только, пожалуй, с глаголами скончаться и умереть, тогда как в более ранний хронологический период развития языка лексема являлась свободной.

2. Связанные лексемы могут стать свободными, при этом чаще всего одно слово из связанного словосочетания используется вместо всего словосочетания, реализует значение целого ФЕ.

Такое независимое функционирование ранее связанной лексемы отмечается в современных литературных произведениях, например: Овдовела она давно, но больше не выходила замуж, храня верность образу вдовы в черных одеждах, который ей очень пришелся; Да, в прошлом письме забыла тебя спросить, пришелся ли тебе новый слуховой аппарат (Л.Улиц-кая. Медея и ее дети). Носители современного языка отметили в ходе опроса, что они бы сказали в данных ситуациях: (пришелся) по душе, по вкусу, по сердцу, по нраву; (пришелся) по размеру Данный же вариант одиночного употребления лексемы пришелся, по мнению большинства анкетируемых, выглядит непривычным.

В ряде случаев такое «свертывание» фразеологизма, оттеснение его полной формы в пассивный запас может быть опосредованно связано с утратой соответствующего ЛСВ лексемы, входящей в состав ФЕ. Так, еще в XIX и XX вв. было употребительно выражение удрать штуку, зафиксированное в художественных произведениях: Однажды он сказал кому-то из своих приятелей: «Представь, какую штуку удрала со мной Татьяна. Она замуж вышла! Этого я никак не ожидал от нее» (К. Паустовский. Бунт героев); Стоят они, стоят молодой человек-то и говорит: «А давайте-ка удерем такую штуку: оба мы с вами молоды, впереди еще для нас может быть много хорошего, давайте-ка оставим Квашнина на бобах» (А. Куприн. Молох). Как следует из контекстов, выражение удрать штуку реализовало значение 'поступить непредсказуемо', 'сделать что-нибудь неожиданное, из ряда вон выходящее, совершить нетипичный поступок'. В современный период развития языка данная ФЕ не востребована, она не используется ни в устной речи, ни в художественных произведениях, не знакома современным носителям русского языка. Возможно, это связано с архаизацией одного из значений лексемы штука, зафиксированного в словаре В.й. Даля: 'ловкая, искусная проделка, на диво захваченных врасплох, фиглярство, фокус' (Даль. Т.4: 646), а также неупотребительностью глагола удрать в данном ЛСВ. Указанный фразеологизм имел вариант выкинуть штуку, отколоть штуку, отмочить штуку. В наше время значение всего фразеологизма, неупотребительного в наши дни, вербализует экспрессивная лексема отмочить (отколоть) в соответствующем ЛСВ.

3. В результате динамических диахронических процессов многие лексемы характеризуются изменением сочетаемости: вполне адекватные в прошлом сочетания слов становятся нетипичными или невозможными. При исторических сдвигах в значении слова могут быть актуализированы семы, вступающие в конфликт с семами в семантической структуре слова-соседа, что и делает такое соседство невозможным. Как считает В.В. Левицкий, совместимость может быть обусловлена тремя факторами - совместимостью денотатов, коммуникативных ситуаций, в которых может употребляться слово, и собственно языковой совместимостью. В соответствии с этим можно различать денотативную, прагматическую и лексическую совместимость. Опираясь на предложенную классификацию, мы выделяем изменения 1) денотативно-сигнификативного характера, 2) прагматического характера и 3) собственно языковых предпочтений носителей языка.

Изменение денотативно-сигнификативного характера. Во многих случаях сочетаемость слов является не только нетипичной, но и невозможной для современного периода развития языка. Это связано с изменениями в денотативно-сигнификативном блоке значения. Например, выражение *неприятно развлекать вряд ли возможно в наши дни, хотя было вполне употребительно в прошлом: Голоса подьячих доходили до него - они хозяйничали, требовали то одного, то другого и неприятно развлекали его среди печальных его размышлений (А. Пушкин. Дубровский). В XIX в. лексема развлекать реализовала значение 'отвлекать(ся) мысленно от одного предмета, внезапно переходя к другому, перескакивать думой с одного на другое' (Даль. Т.4: 18-19), то есть 'мешать сосредоточиться'. В современном языке значение слова развлекать (развлечь) - 'занимая, забавляя чем-нибудь приятным, веселым, доставить кому-н. удовольствие, заставить забыться, рассеяться' (MAC. Т.З: 594). Семы 'удовольствие', 'приятный', имеющие статус ядерных в семантической структуре современного глагола развлекать, не допускают сочетания с наречием неприятно, вступая в противоречие с его семантикой. Устаревшее значение глагола развлекать в современном языке вербализуется однокорневым глаголом отвлекать.

Изменение денотативно-сигнификативного характера может менять сочетаемость лексем или ограничивать ее.

Изменения языковых (речевых) предпочтений носителей языка. Интересны многие случаи нетипичной сочетаемости лексем, представляемые текстами прошлого времени: читателю ясен смысл высказывания, «теоретически» можно сказать так и в наше время, не наблюдается явного противоречия семантики соседних слов, однако наш современник так не говорит. Подобные «несовременные» словосочетания встречаются не только в древнерусских текстах, они достаточно частотны и в русской классике XIX в. Например: «Пойдемте до рощи», — сказала она, давая ему

нести корзинку, сама распустила зонтик, оправила платье и пошла (И. Гончаров. Обломов); Его разбудила беготня, поднявшаяся в доме Он отделил от подушки голову (И. Тургенев. Затишье); Женившись на молодой женщине, он старался казаться молодым назло подставным зубам и некоторым морщинам (М. Лермонтов. Княгиня Литовская); «Пойдемте к Кремлевской стене, - шепнула она уторопленным голосом, бегая по земле опущенными глазами, - а то здесь люди» (И. Тургенев. Пунин и Бабурин); Владимир Дубровский воспитывался в кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из дому более, нежели должен был ожидать (А.Пушкин. Дубровский); Князь к ней подошел, взял руку и с видом тронутым спросил, согласна ли она сделать его счастие (А. Пушкин. Дубровский). Нашему современнику такие сочетания «режут слух», кажутся непривычными, несмотря на то, что они не содержат никаких противоречий и являются совершенно логичными. В этих лингвистических симпатиях и антипатиях, в специфике выбора носителями русского языка определенного хронологического периода тех или иных лексем отражается веяние времени, «языковой вкус эпохи» (E.H. Верещагин, В.Г Костомаров), проявляются особенности национального языка, его потенциал и вариативность.

Диахроническое развитие ЛСГ как иерархически организованных групп лексем, сформированных по полевому принципу, которые характеризуются единством классемы, архисемы и наличием некоторых общих сем, осуществляется по всем важнейшим конституирующим их параметрам: а) путем изменения иерархического статуса системообразующих элементов; б) в силу реорганизации полевой структуры лексической парадигмы, когда смысловые элементы слова, меняя свой ранговый статус, перемещают лексему с ядра на периферию поля и наоборот; в) в результате позиционной мены базовых сем - классем и/или архисем.

Современные лексико-семантические группы формировались под действием различных, порой разнонаправленных векторов: 1) древнерусские лексемы, развивая и изменяя семантику, могли выходить из исконной ЛСГ; 2) семантическое развитие слов (принадлежащих и к другим ЛСГ) приводило к появлению новых ЛСВ, пополняющих данную лексико-семантическую группу; 3) древнерусские лексемы могли сохранять устойчивость семантической структуры, оставаясь в пределах указанной ЛСГ; 4) древнерусские лексемы, устаревая, исчезали из языка, обедняя состав указанной ЛСГ; 5) в языке появлялись новые слова (заимствованные или собственно русские), пополняя ЛСГ. Отмеченные векторы развития характерны не только для рассмотренной ЛСГ глаголов речи, поэтому выявленные закономерности можно экстраполировать и на историческое формирование других лексико-семантических групп русского языка.

Вопреки сложившемуся мнению о том, что единицы ядра являются наиболее устойчивыми, а периферийные - подвижными, история рассмотренной в исследовании ЛСГ убеждает в том, что возможны и иные процессы: именно глаголы гллголлтн и речи, входящие в ядро ЛСГ, являвшиеся, судя по древнерусским текстам, наиболее востребованными в период Х1-Х1У вв., оказываются утраченными в процессе исторического развития.

Изменениям подвергаются и антонимо-синонимические блоки Со временем АСБ эволюционирует: некоторые слова становятся архаичными, перемещаются в пассивный запас, исчезают из системы языка, какие-то лексемы могут со временем стать стилистически маркированными (осознаваться как разговорные или, напротив, принадлежащие к книжному стилю). Многие лексемы пополняют или оставляют эти ряды вследствие трансформации своих семантических структур: лексемы, входящие ранее в антонимо-синонимический блок оценки, в современный период развития языка реализуют новые, неисконные значения и переходят в другие синонимические ряды; напротив, синонимический ряд пополняют лексемы, ранее реализовавшие иные значения. В языке появляются новые слова, заимствованные или созданные при помощи словообразовательных ресурсов русского языка, и также пополняют указанный АСБ. Рассмотренный антонимо-синонимический блок представляет ситуацию, когда обе доминанты антонимических рядов не удержали своих позиций: в процессе исторического развития их сменили другие лексемы, также исконно функционировавшие в данных рядах, хотя и в качестве «рядовых» компонентов (доврыи / хоудын хороший / плохой). «Смещенные» доминанты не выходят за пределы своих антонимических рядов, продолжая функционировать в современном языке.

Таким образом, векторы развития слов в пределах АСБ следующие: 1) архаизация ряда слов, перемещение их в пассивный запас; 2) вытеснение из системы языка; 3) смещение в другой стиль, появление стилистической маркированности (лексемы могут осознаваться как разговорные или, напротив, принадлежащие к книжному стилю); 4) вхождение в АСБ вновь появившихся в языке слов, собственно русских и заимствованных, а также переход в данный АСБ лексем из других синонимических рядов вследствие трансформации их семантических структур; 5) выход из АСБ: лексемы, входящие ранее в антонимо-синонимический блок оценки, в современный период развития русского языка реализуют новые, не исконные значения и переходят в другие синонимические ряды; 6) перемещение из ядра на периферию и с периферии в ядро.

И лексико-семантические группы, и антонимо-синонимические блоки могут быть рассмотрены как разновидности семантического поля. На основании результатов анализа истории формирования ЛСГ глаголов речи и АСБ прилагательных позитивной и негативной оценки в русском

языке можно создать универсальную диахроническую модель развития тех или иных лексических микросистем русского языка.

Взаимодействие указанных тенденций, проявляющееся в результатах работы соответствующих лингвистических векторов, обеспечивает подвижность, динамическое движение и обновление всех лексических микросистем языка на протяжении любого хронологического отрезка в истории русского языка.

В заключении диссертационного исследования подводятся основные итоги работы. Перспективы видятся в составлении диахронического толкового словаря русской лексики, фрагмент которого представлен в Приложении, а также в создании учебного пособия по истории русского языка, поскольку раздел «Лексика» в имеющихся учебниках представлен весьма фрагментарно.

Выдвинутая гипотеза о зависимости динамики лексико-семантиче-ской системы русского языка от изменения его концептосферы нашла подтверждение в развитии семантики лексем от древнерусского периода до наших дней.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи в журналах, входящих в список ВАК РФ

1. Никифорова, Е. Б. Основные тенденции эволюции семантической структуры древнерусского слова / Е. Б. Никифорова // Изв. Волгогр. гос пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. — 2004 — № 3 (08). — С. 70—77 (0,5 п. л.).

2. Никифорова, Е Б. Риторика, культура речи и динамика языковой нормы / Е. Б Никифорова // Записки Горного института. Риторика в системе коммуникативных дисциплин / С -Пстерб. гос. горный ин-т (техн. ун-т). — СПб., 2005. — Ч. I. — С. 125—127 (0,3 п. л.).

3. Никифорова, Е. Б Глаголы речевой деятельности в диахроническом аспекте / Е Б Никифорова // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. — 2005. — № 3 (12). — С. 61—68 (0,7 п. л.).

4 Никифорова, Е. Б. Омонимы в истории языка- взаимодействие тенденций / Е. Б. Никифорова // Вести. Том. гос. пед ун-та. Сер.: Гуманитарные науки (Филология). — 2006. — Вып. 5 (56). — С. 11—17 (0,6 п. л.). .

5. Никифорова, Е. Б. Смысловая эволюция концепта «мечта» и его вербализация в русском языке (XIX—XXI вв.) / Е. Б. Никифорова // Вести. Самар. гос. ун-та. Гуманитарная серия. — 2006. — № 10/2 (50). — С. 204—211 (0,4 п. л.).

6. Никифорова, Е. Б. Возникновение паронимов: диахронический аспект / Е. Б. Никифорова // Изв. Волгогр. гос. пед ун-та. Сер.. Филологические науки — 2006. — № 3 (16) — С. 57—61 (0,6 п. л.).

7. Никифорова, Е. Б. Продуктивные модели семантической деривации I Е. Б. Никифорова // Вестн. Том. гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки (Филология). — 2007. — Вып. 2 (65). — С. 26—30 (0,4 п л.).

8. Никифорова, Е. Б. Понимаем ли мы А. С. Пушкина? / Е. Б Никифорова // Рус. яз в шк. — 2007. — № 3. — С. 75—79 (0,5 п л ).

Монографическое издание

9. Никифорова, Е. Б. Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы, монография / Е. Б. Никифорова. — Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2008. — 327 с. (20,5 п. л.).

Учебное издание

10. Никифорова, Е. Б. Семантическая структура слова в диахронии: учеб пособие по спецкурсу / Е. Б. Никифорова. — Волгоград: Перемена, 2005. — 155 с. (9,7 п. л).

Статьи и тезисы докладов в научных журналах, сборниках научных трудов и материалов научных конференций

11. Никифорова, Е. Б. Взаимодействие лексического и грамматического значений в древнерусском глаголе / Е. Б. Никифорова // Актуальные проблемы лексикологии и стилистики — Саратов, 1993. — С. 21—26 (0,3 п. л.).

12. Никифорова, Е. Б Выражение кратности/некратности глагольного действия в древнерусских текстах / Е. Б. Никифорова // Лексико-грамматические единицы в языке и речи.— Волгоград, 1993. — С. 131—141 (0,6 п. л.).

13. Никифорова, Е. Б. Грамматическая семантика древнерусского глагола в ономасиологическом аспекте / Е. Б. Никифорова II Ономасиологические аспекты семантики. — Волгоград: Перемена, 1993. — С. 144—150 (0,4 п. л.).

14. Никифорова, Е. Б. Роль контекста в реализации темпоральной семантики древнерусских простых претеритов / Е. Б. Никифорова // Творческое наследие А. И. Гвоздева и актуальные проблемы лингвистики. — Самара, 1997. — С. 131—135 (0,3 п. л.).

15. Никифорова, Е. Б. О вербализации концепта «спор» в древнерусских текстах / Е Б. Никифорова // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и тексте: материалы Междунар. симпоз.: в 2 ч.— Волгоград: Перемена, 2003.— Ч. 1—С. 221—223 (0,12п. л).

16 Никифорова, Е. Б. О значимости исторического комментирования текста в школьной практике / Е. Б. Никифорова П Коммуникативная компетенция преподавателя- регион, науч.-метод конф. — Волгоград, 2004. — С. 101—104 (0,2 п. л).

17. Никифорова, Е. Б. Об особенностях формирования лексико-семантиче-ской группы глаголов речи в русском языке / Е. Б. Никифорова П Язык. Дискурс. Текст: Междунар. науч. конф, посвящ. юбилею В. П. Малащенко. Ростов-на-Дону, РГПУ (Лингв, ин-т), 11—12 марта 2004 г.: тр. и материалы. — Ростов н/Д., 2004, —Ч 1, —С. 148—151 (0,2 п. л.).

18. Никифорова, Е. Б. К вопросу о динамике семантической структуры слова (XI—XIX—XXI вв.) / Е. Б. Никифорова II Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания: материалы Первой Всерос. конф. — СПб.: Наука, 2004. — С. 104—109 (0,2 п. л.).

19. Никифорова, Е. Б. Развитие семантической структуры древнерусского глагола КАЗАТИ I Е. Б. Никифорова II Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге, материалы науч. конф. — Волгоград: Перемена, 2004. — С. 39— 44 (0,3 п. л.).

20 Никифорова, Е Б. Семантические изменения в слове как причина трудностей в изучении литературных произведений XIX в. / Е. Б. Никифорова // Актуальные проблемы коммуникации и культуры-2: сб. науч тр рос. и зарубежных ученых — М. — Пятигорск, 2005. — С. 365—369 (0,2 п. л ).

21. Никифорова, Е. Б О разновидностях изменения семантики лексем / Е. Б. Никифорова // Материалы региональной конференции «Актуальные вопросы русского языка», посвященной 70-летию ЧПГУ — Челябинск, 2005 — С. 62—65 (0,2 п. л.).

22. Никифорова, Е. Б. О возникновении стилистически маркированных единиц в истории языка / Е. Б. Никифорова // Язык в современных общественных структурах (Социальные варианты языка-IV): материалы Междунар. науч. конф, 21—22 апр. 2005 г. — Н. Новгород, 2005. — С. 197—200 (0,2 п. л.).

23. Никифорова, Е. Б. Об изменении семантики древнерусских лексем / Е. Б. Никифорова // Русский язык и литература рубежа XX—XXI веков: Специфика функционирования: Всерос. науч. конф языковедов и литературоведов. — Самара. Изд-uo СГПУ, 2005. — С. 9—12 (0,2 п. л.).

24 Никифорова, Е. Б. Развитие и разрушение отношений синонимии в истории языка / Е Б Никифорова // Современные парадигмы лингвистики- традиции и инновации, материалы Междунар. конф. Волгоград, 12—14 окт. 2005 г ■— Волгоград: Перемена, 2005. — С. 341—345 (0,3 п. л).

25. Никифорова, Е. Б. О лексемах с устойчивой семантической структурой / Е. Б Никифорова И Функциональные аспекты русского языка: сб. науч. ст. — Волгоград: Перемена, 2005. — С 116—127 (0,7 п. л.).

26. Никифорова, Е. Б. Развитие смыслового содержания концепта как источник обогащения коннотативного содержания слова / Е. Б Никифорова П Этнокультурные константы в русской языковой картине мира: генезис и функционирование: материалы Междунар. конф. — Белгород, 2005. — С. 204—207 (0,2 п. л.).

27. Никифорова, Е. Б. О проекте толкового диахронического семантического словаря / Е. Б. Никифорова // Актуальные вопросы исторической лексикографии и лексикологии: материалы Всерос. акад. школы-семинара. — СПб.-Наука, 2005 — С. 262—267 (0,2 п. л ).

28. Никифорова, Е. Б. Диахронический аспект системных отношений в лексике / Е Б. Никифорова // Язык и общество в синхронии и диахронии: тр. и материалы Междунар. конф., посвяш. 90-летюо со дня рождения проф. JI. И. Баранниковой. — Саратов, 2005. — С. 288—293 (0,3 п. л).

29. Никифорова, Е. Б. Развитие новых значений слова в процессе его функционирования / Е. Б. Никифорова // XII Международная конференция по функциональной лингвистике «Функционализм как основа лингвистических исследований»: сб. науч докл. Ялта, 3 окт. 2005 г. — Симферополь, 2005 — С. 243— 245 (0,2 п. л.).

30. Никифорова, Е. Б. Прилагательные позитивной оценки объекта в славянских языках / Е. Б Никифорова // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий, материалы III Всерос. науч.-практ. конф. — Воронеж, 2005 — Ч. I. — С. 198—204 (0,3 п. л.).

31. Никифорова, Е. Б. Изменение сочетаемости лексем как показатель динамики семантической структуры слова / Е. Б. Никифорова II Слово — сознание — культура, сб науч тр — М : Фяинта: Наука, 2006. — С. 115—122 (0,3 п л)

32 Никифорова, Е. Б. О возникновении и угасании JICB в семантической структуре слова в современный период развития языка / Е. Б. Никифорова // Язык. Речь Речееая деятельность: межвуз сб науч. тр: в 2 ч — Н. Новгород

Нижегор гос. лингв, ун-т им. Н. Л. Добролюбова, 2005 — Ч 2. — С. 60—65 (0,3 п. л.).

33. Никифорова, Е. Б Диахронические гиперонимы и гипонимы как результат когнитивной деятельности человека / Е. Б. Никифорова // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз сб. науч. тр. Вып. 3 / отв. ред. Т. А. Фесенко; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания Рос. акад. наук; Тамб гос. ун-т им. Г. Р. Державина; Ун-т г. Билефельд — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005. — С.400—404 (0,3 п. л).

34. Никифорова, Е. Б. Изменение оценочного компонента в семантической структуре слова / Е. Б. Никифорова // Русский язык и литература: Проблемы изучения и преподавания в школе и вузе: сб. науч. тр. — Киев, 2006. — С. 63—68 (0,3 п л.)

35. Никифорова, Е. Б Динамические процессы в сфере фразеологии- семантика и прагматика / Е. Б. Никифорова Н Международная научная конференция «Славянская фразеология и прагматика». Раб (Хорватия), 17—19 сент. 2006 г. Раб, 2006,— С. 58 (0,12 п. л).

36. Никифорова, Е. Б. Энантиосемия в истории языка / Е. Б. Никифорова // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии: межвуз. сб. науч ст. — Тамбов: ТОГУП «Тамбовполиграфиздат», 2006. — Вып. 1. — С. 358— 361 (0,4 п. л.).

37. Никифорова, Е. Б Некоторые особенности развития и функционирования ЛСГ негативной оценки объекта в русском языке / Е. Б. Никифорова // Русский язык: исторические судьбы и современность III Междунар. конгресс исследователей русского языка: тр. и материалы. — М.: МАКС Пресс, 2007. — С. 137—138 (0,12 п. л.).

38 Никифорова, Е. Б. Какой русский изучают иностранцы? / Е. Б. Никифорова // Теоретические и методические проблемы русского языка как иностранного. Новые информационные технологии в лингвистической и методологической науке: докл. и сообщ. Велико-Тырново (Болгария), 5—8 апр. 2006 г. — Велико-Тырново (Болгария): Изд-во В.-Тырнов. ун-та, 2006.— С. 577—579 (0,3 п. л.).

39. Никифорова, Е. Б. Об утрате лексем в процессе исторического развития русского языка / Е. Б. Никифорова // Инновации в исследованиях русского языка, литературы и культуры: сб докл Междунар. конф. МАПРЯЛ. Пловдив (Болгария), 31 окт. — 3 нояб. 2006 г. — Пловдив (Болгария): Паисий Хилендарски, 2007.— Т. 1. — С. 225—230 (0,3 п. л.).

40. Никифорова, Е. Б Специфика сочетаемости свободных и связанных лексем в произведениях И С. Тургенева и И. А. Гончарова / Е. Б. Никифорова П Мир русского слова и русское слово в мире. XI Конгресс МАПРЯЛ. Т. 2: Проблемы фразеологии. Русская лексикография: тенденции развития. — София: Heron Press, 2007. — С. 248—252 (0,3 п. л.).

41. Никифорова, Е. Б. Эволюция отношений синонимии в русском языке / Е. Б. Никифорова // Русское слово: сб. науч. тр. — Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2007. — Вып. 1. — С. 137—145 (0,3 п. л.).

42. Никифорова, Е. Б. Лингвокогнитивные причины утраты слов в русском языке / Е. Б. Никифорова // Динамика и функционирование русского языка: факторы и векторы: сб науч. ст. по материалам Междунар. конф. 10—12 окт. 2007 г / науч. ред Е В. Брысина. — Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2007. — С. 227—230 (0,2 п. л.).

43. Никифорова, Е Б Способы адаптации заимствованных слов в русском языке / Е. Б. Никифорова // Русская словесность в поисках национальной идеи: материалы Междунар симпоз , 6—9 июля 2007 г. — Волгоград, 2007 — С 217— 220 (0,3 п. л ).

44. Никифорова, Е. Б Пути преодоления омонимии в древнерусском языке / Е Б Никифорова // Проблемы современной филологии: межвуз. сб. науч. тр. отв. ред. Е. В. Алтабаева. — Тамбов. — Мичуринск: МГПИ, 2007. — Вып 4. — С. 35—39 (0,2 и л).

45. Никифорова, Е. Б Динамические процессы в сфере фразеологии: семантика и прагматика / Е. Б. Никифорова // Slavenska frazeologija i pragmatika: Славянская фразеология и прагматика / под ред. Жельки Финк и Аниты Хрняк. — Zagreb: Изд-во «KNjIGRA», 2007. — С. 345—350 (0,4 п. л.).

46. Никифорова, Е. Б. К вопросу о расширении словарного объема русского языка / Е Б. Никифорова // Языковая система и речевая деятельность, лингво-культурологические и прагматические аспекты Вып. 1: материалы Междунар. конф — Ростов н/Д.: НМЦ «Логос», 2007 — С. 275—277 (0,2 п. л.)

47. Никифорова, Е. Б. Об активных процессах в современной лексике / Е. Б Никифорова // Активные процессы в современной лексике и фразеологии, материалы Междунар конф., 8—9 июня 2007 г — М. — Ярославль Ремдер, 2007. — С 139—145 (0,3 п. л.).

48. Никифорова, Е. Б. О динамических явлениях в синонимии / Е. Б. Никифорова // Русский язык в системе славянских языков: история и современность' сб науч. тр. Вып. 2 — М.: Изд-во МГОУ, 2008 — С. 150—157 (0,3 п. л).

49. Никифорова, Е. Б. Векторы развития значения слов в русском этнокультурном обществе / Е. Б Никифорова // Живое слово: фольклорно-диалектоло-гический альманах. Вып. 1. — Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2008. — С. 4—7 (0,3 п. л.).

50 Никифорова, Е. Б. Дииамические процессы в лексике: роль потенциальных сем в синхронии и диахронии / Е. Б. Никифорова // У чистого источника родного языка' сб. науч. тр , посвягц. юбилею проф В. И. Супруна. — Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2008. — С. 353—358 (0,3 п л.)

НИКИФОРОВА Елена Борисовна

СЕМАНТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА: ТЕНДЕНЦИИ, ВЕКТОРЫ, МЕХАНИЗМЫ

Автореферат

Подписано к печати 9 10.2008 г. Формат 60x84/16 Печать офс Бум. офс Гарнитура Times Уел печ л. 2,4. Уч -изд л 2,5. Тираж 120 экз Заказ ■

ВГПУ Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им В.И.Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Никифорова, Елена Борисовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ЭВОЛЮЦИИ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА.

1.1. Тенденция к изменению семантической структуры слова.

1.2. Тенденция к консервации семантической структуры слова.

1.3. Тенденция к элиминации в лексической системе языка.

1.4. Тенденция к инновации в лексической системе языка.

Выводы.

Глава 2. РАЗВИТИЕ СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ СЛОВА И МЕХАНИЗМЫ СЕМАНТИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ.

2.1. Семантическая структура слова в диахронии.

2.1.1. Изменение денотативного, сигнификативного и прагматического блоков слова.

2.1.2. Динамика ядерных и периферийных сем в слове.

2.2. Когнитивно-семасиологический механизм эволюции семантической структуры слова: основные модели семантической деривации.

2.3. Универсальный предметный код и предметный остов слова как основа когнитивно-денотативного механизма семантической эволюции слова.

2.4. Внутренняя форма слова и образ в работе когнитивно-мотивационного и когнитивно-Образного механизма семантической эволюции слова.

Выводы.

Глава 3. ДИНАМИКА СИСТЕМНЫХ ОТНОШЕНИЙ В

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ РУССКОГО ЯЗЫКА

3.1. Диахроническая синонимия.

3.2. Диахроническая антонимия и энантиосемия.

3.3. Диахроническая омонимия.

3.4. Диахроническая паронимия.

Выводы.

Глава 4 . ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ГРУППАХ И ФРАЗЕМИКЕ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ СИСТЕМНОГО РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА

4.1. Связанные единицы и сочетаемость в истории языка.

4.1.1. Фразеологические единицы в диахроническом аспекте

4.1.2. Изменение сочетаемости лексем.

4.2. Лексико-семантические группы в диахроническом аспекте.

4.3. Антонимо-синонимические ряды в диахроническом аспекте

Выводы.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Никифорова, Елена Борисовна

Изучение значений слов и особенностей их изменения всегда интересовало лингвистов, исследованию лексической семантики посвящена обширная научная литература; в последние десятилетия активно развиваются такие научные направления, как когнитивная лингвистика и лингвокультурология, успешно решающие многие проблемы взаимосвязи языка и мышления (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, JI.A. Булаховский, Т.И. Вендина, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В .Г. Гак, Б. Ю. Городецкий, Е.А. Добрыднева, В.А. Звегинцев, В.И. Карасик, А.Е. Кибрик, И.М. Кобозева, Н.С. Ковалев, В.В. Колесов, A.B. Кравченко, Е.С. Кубрякова, Е. Курилович, Д.С. Лихачев, В.В. Левицкий, М.В. Никитин, Г.А. Николаев, Г. Пауль, Б.А. Плотников, М.М. Покровский, Е.Д. Поливанов, З.Д. Попова, Е.В. Рахилина, Б.А. Серебренников, Ю.С. Сорокин, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев, И.С. Улуханов, A.A. Уфимцева, Д.Н. Шмелев, Н.М. Шанский, Л.В. Щерба и др.). В то же время в современной русистике до сих пор отсутствует теория, интерпретирующая эволюцию лексико-семантической системы как результат формирования и совершенствования концептосферы русского языка. Назревшая необходимость создания теории когнитивно-семиологического эволюционирования лексико-семантической системы русского языка определяет актуальность данного исследования.

Вслед за А.-Ж. Греймасом, Н.Ф. Алефиренко под семиологией мы понимаем функциональную семантику. Семиология предполагает исследование семантики в ее функциональном аспекте на фоне когнитивной деятельности человека: значение рассматривается в статике и динамике, в синхронии и диахронии.

Объект исследования - лексико-семантическая система русского языка в диахронии.

Гипотеза исследования. Лексическая система русского языка находится в состоянии динамического равновесия под влиянием сдерживающих друг друга тенденций. Тенденции квалитативного характера являются разнонаправленными: одна из них отражает стремление языка к изменению и совершенствованию своей лексико-семантической подсистемы, что выражается в изменении семантики номинативных единиц языка, а вторая отражает потребность в ее устойчивости и стабильности, что выражается в консерватизме и неизменности лексического значения. Изменения квантитативного характера могут быть сведены к двум разнонаправленным тенденциям: тенденции к расширению лексического состава и тенденции к сужению лексического состава русского языка. Разные типы изменений в лексико-семантической системе связаны с изменением мыслительного обобщения, восходящего к опыту, накопленному лингвокультурным сообществом, и обусловлены как когнитивной деятельностью человека, так и деятельностью дискурсивной. Преобразования в лексико-семантической системе языка отражают эволюцию коллективного языкового сознания, изменение представлений носителей русского языка о мире и о себе.

Цель работы - выявить характер, содержание и общие особенности изменений лексико-семантической системы русского языка от древнерусского периода до нашего времени, исследовать когнитивно-семиологические механизмы семантических изменений слова, определить тенденции и конкретные векторы семантической динамики русского слова.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

4) представить принципы моделирования диахронических изменений в семантической структуре слова;

6) создать семантико-диахроническую классификацию лексем на основе исторических изменений их семантики.

Источники исследования представлены тремя блоками:

1) толковые словари современного русского и древнерусского языка («Словарь современного русского литературного языка» в 17-ти томах (19481965); «Словарь русского языка» в 4-х томах под редакцией А.П. Евгеньевой (1981-1984); «Толковый словарь русского языка» Д.Н. Ушакова в 4-х томах (1935-1940); «Современный толковый словарь русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова (2004), «Толковый словарь русского языка» под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (2003); «Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика» под редакцией Т.Н. Скляревской (2006); Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской академии наук, Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля, Материалы для словаря древнерусского языка И.И. Срезневского, Словарь древнерусского языка XI-XIV вв.);

В качестве методологической базы исследования используются:

1) философские положения о диалектическом единстве и борьбе противоположностей, о переходе количественных изменений в качественные, противоречиях как основном стимуле системного развития, о взаимосвязи сущности и явления, о диалектическом единстве части и целого, формы и содержания;

2) общелингвистические положения о языке как целостной системе, как средстве человеческого общения, связи языка и мышления, взаимосвязи и взаимовлиянии языка и общества, взаимодействии языка и культуры, историческом характере языковых процессов, о синхроническом состоянии и диахроническом развитии языка (A.A. Потебня, В.В. Колесов, В. фон Гумбольдт, Б. Уорф, Э. Сепир, А. Вежбицкая и др.);

3) философская категория деятельности, составной частью которой является познавательная и речевая деятельность человека (А.Н. Леонтьев,

A.A. Леонтьев, Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, И.Н. Горелов и др.);

4) теоретическая семантика, в частности, учения о семантических изменениях в языке (Г. Пауль, М. Бреаль, М.М. Покровский,

B.В. Виноградов, Д.Н. Шмелев, В.Г. Гак, В.В. Левицкий, З.Д. Попова, Е.М. Маркова и др.);

6) коммуникативно-прагматические исследования о функциональных стимулах развития лексико-семантической системы языка (Э.С. Азнаурова, В.Н. Телия, Г.Г. Почепцов, Е.А. Добрыднева и др.).

Теоретические основы исследования. Базой когнитивно-семиологического исследования эволюции лексико-семантической системы языка явились труды отечественных и зарубежных учёных (В. фон Гумбольдт, Г. Пауль, A.A. Потебня, Л.В. Щерба, М.М. Покровский, В.В. Виноградов, Л.М. Васильев, М.В. Никитин, Л.А. Новиков, Д.Н. Шмелев, А.Д. Шмелев, В.В. Левицкий, Н.Ф. Алефиренко и др.).

Когнитивно-семиологический подход явился закономерным следствием успешного развития когнитивистики, л ингво прагматики, лингвокультурологии, а также достижений структурной семантики и функциональной лингвистики. Интегральный подход к семантической структуре слова и к лексико-семантической системе русского языка в целом привел к формированию диахронической теории когнитивно-семиологического развития лексического значения. На базе этой теории, обладающей значительной объяснительной силой, стало возможно исследование процессов эволюции лексико-семантической системы языка как отражения эволюционных процессов в сознании носителей языка, изменений в осмыслении ими окружающего мира.

Основной метод исследования - историко-сравнительный, позволяющий сопоставить лексическую семантику слова на разных этапах развития русского языка, сравнить количественный и качественный состав компонентов той или иной лексико-семантической группы или антонимо-синонимического блока в древнерусский и современный периоды. Описательный метод применялся для интерпретации различных семантических преобразований лексического корпуса на разных этапах его развития; метод компонентного анализа использовался для установления иерархии сем семантической структуры слова и её перестройки. Методика контекстуального анализа позволила выявить инновационные сдвиги в смысловом содержании лексем, эксплицируемые их контекстуальным окружением. Использовался также экспериментальный метод (приемы анкетирования и опроса).

Разработан авторский метод когнитивно-семиологического исследования русского слова, сущность которого определяется совокупностью следующих приемов и исследовательских шагов, направленных на выявление и разъяснение семантического сдвига в означаемом словесного знака: 1) приём внутриязыкового сравнения семантической структуры современного слова в его ретроспективной проекции; 2) сопоставление данных словарных дефиниций в лексикографических трудах, отражающих лексико-семантическую систему на уровне современного русского языка и на этапных уровнях его исторического развития; 3) выявление когнитивных факторов и механизмов того или иного семантического сдвига; 4) моделирование семантической деривации; 5) определение тенденции и вектора семантического сдвига.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые: 1) разработана когнитивно-семиологическая теория диахронических изменений лексико-семантической системы русского языка, для исследования которых обоснована интегрированная когнитивно-семиологическая методика; 2) выявлены и описаны когнитивные механизмы развития семантики (когнитивно-денотативный, когнитивно-образный, когнитивно-мотивационный и когнитивно-семасиологический); 3) определена взаимосвязь между когнитивными конструкциями и моделями семантического сдвига вербализующих их лексем; 4) изменения семантики лексем рассмотрены в трёх системообразующих измерениях: парадигматическом, синтагматическом и эпидигматическом; 5) выявлены тенденции и векторы развития лексической семантики; 6) определены особенности формирования внутренней формы слова на основе метонимических и метафорических переносов; 7) установлены особенности взаимоотношения лексической семантики и культурно-дискурсивного пространства, которое является одновременно и сферой функционирования лексемы - носителя значений, и источником появления семантических сдвигов, зарождения новых смыслов, которые могут или остаться контекстуальными инновациями (проявлениями динамики значения в синхронии), или закрепиться в языке в качестве новых лексико-семантических вариантов (диахронические изменения).

Теоретическая значимость диссертации состоит в создании когнитивно-семиологической теории диахронических изменений лексико-семантической системы русского языка. В её основание положен интегральный подход к анализу эволюции лексико-семантической системы языка, позволивший обосновать действие когнитивных механизмов, рассмотреть пути и способы реализации тенденций и векторов лексико-семантического развития русского языка. Разработанный в диссертации метод когнитиено-семиологического анализа позволил в результате изучения конкретных семасиологических процессов выделить и обосновать диахронические модели семантической деривации, охватывающие семантические изменения всего лексико-семантического пространства русского языка на уровне отдельных лексем и их парадигматических объединений (лексико-семантических групп, антонимо-синонимических блоков, омонимических пар и т.д.).

Практическая ценность диссертации заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы в вузовских курсах по современному русскому языку (разделы «Лексикология», «Семантика»), теории языкознания, исторической грамматике, истории русского литературного языка. Основное содержание диссертационного исследования может составить основу для спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам когнитивной семантики, лингвокультурологии, исторического языкознания, исторической лексикологии, семантики языковых единиц, а также быть учтено при разработке методических рекомендаций в практике школьного образования (школьный словарь лексики классических произведений XVIII - XIX вв.). Рассмотренный в работе материал может найти применение в лексикографической практике -при составлении диахронического толкового словаря.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Познавательная и речевая деятельность человека находятся в отношениях имплицитной взаимосвязи; латентные механизмы когнитивной деятельности человека объективируются в новых словах и значениях, в изменении семантики слов. С точки зрения когнитивно-семиологической теории диахронических изменений лексико-семантической системы русского языка содержательное изменение концепта представляет собой динамический когнитивный процесс освоения соответствующего денотата, играющий стимулирующую роль не только в историческом формировании лексического значения, но и в его диахроническом преобразовании. Изменение смыслового содержания концептов ведёт к модификации концептосферы русского языка, что определяет специфику семантической деривации слов и особенности эволюции лексико-семантической системы языка. Таким образом, семантическая эволюция слов представляет собой отражение исторического изменения русского языкового сознания.

3. Диахронические изменения лексической семантики объясняются возникающими коммуникативно-прагматическими факторами речемышления, в результате чего происходит актуализация одних сем и нейтрализация других, изменение их рангового статуса. В этом, собственно, и проявляется действие когнитивно-семасиологического механизма. Варьирование и динамика сем присуща лексическому значению онтологически. Без этого свойства слово было бы неспособно к развитию, не отражало бы тех изменений понятий и представлений, которые постоянно происходят в результате когнитивной деятельности человека. Именно нежёсткость, подвижность структуры позволяет слову адекватно реагировать на изменения в сознании людей и соответствовать потребностям развивающегося общества. Возникающее противоречие между новым содержанием мысли и «старым» лексическим значением ведет к качественному изменению семантики языкового знака. Новые речевые употребления первоначально представляют собой варьирование значения, игру речевых смыслов в пределах единого значения и могут рассматриваться как проявление динамики в синхронии. Если в результате когнитивно-дискурсивной деятельности социума «вариант» утверждается в коллективном сознании представителей данной лингвокультуры, что выражается в количественном преодолении критического порога словоупотребления, то количественные смысловые изменения находят отражение в качественном изменении семантики лексемы через появление новых ЛСВ. В этом случае можно говорить о диахронических сдвигах лексического значения. Таким образом, изменение семантики слова в диахроническом аспекте на основе смены иерархического статуса сем в семантической структуре детерминируется преобразованиями когнитивного характера.

4. Лексико-семантическая система русского языка, сформировавшаяся на том или ином этапе своего развития, находится в состоянии динамического равновесия под влиянием тенденций качественного и количественного характера. Тенденция к семантическим изменениям отражает стремление языка объективировать все ментальные преобразования, которые происходят в голове человека, которые, в свою очередь, часто стимулируются изменениями в окружающем мире; это стремление языка адекватно отражать современное видение мира, его категоризацию и концептуализацию той или иной этнокультурой, фиксировать все изменения концептосферы лингвокультурного сообщества. Напротив, тенденция к консервации лексического значения препятствует коммуникативно не оправданному быстрому обновлению лексикосемантической системы: семантика слов не меняется «с быстротой мысли». Это позволяет сохранять преемственность, понимать друг друга людям разных поколений. Качественные изменения семантики происходят через этап количественных изменений (накопление новых ЛСВ, отмирание старых). Разнонаправленные тенденции к утрате одних слов и появлению в системе русского языка новых лексических единиц взаимно сдерживают и уравновешивают друг друга.

5. Семантико-диахроническая классификация лексем русского языка, представленная в исследовании, опирается на отмеченные действующие тенденции. Основанием для классификации лексем служит характер изменения их семантики в когнитивно-диахроническом аспекте. После сопоставления семантической структуры современного слова в его ретроспективной проекции при учете данных словарей древнерусского языка, дефиниций в лексикографических работах, отражающих лексико-семантическую систему в современный период и на этапных уровнях ее исторического развития, определения главной тенденции, под влиянием которой шло формирование той или иной лексемы, слово может быть отнесено к одному из четырех классов. К первому классу относятся лексемы современного русского языка, отражающие тенденцию к изменению семантики: их семантическая структура претерпела существенные изменения с древнерусского периода при формальном тождестве слова. Ко второму классу принадлежат лексемы, отражающие тенденцию к консервации, устойчивости семантической структуры: их значение от древнерусского периода по настоящее время остается неизменным. К третьему классу относятся лексемы, отражающие тенденцию к элиминации, исчезновению из системы языка в процессе исторического развития, а к четвертому -лексемы, отражающие тенденцию к лексическим инновациям, в результате чего появляются новые слова благодаря словообразовательным процессам или заимствованию. Такие слова не зарегистрированы в словарях Х1-Х1У вв., они вошли в систему русского языка позже, поскольку обозначают реалии, предметы, явления и процессы, отсутствовавшие или не актуальные для древнерусского языкового сознания.

6. Тенденции и векторы семантической эволюции русского языка, изначально стимулируемые на синтагматическом уровне, в конечном итоге проявляются в парадигматических связях слов. Развитие и изменение синонимических отношений детерминируются процессами дифференциации в когнитивно-дискурсивном освоении мира. Развитие антонимических дихотомий также связано с когнитивно-дискурсивным и процессами: противопоставлениями и фиксацией в русском языковом сознании диаметральных противоречивых свойств и признаков одной и той же сущности. Возникновение омонимов и паронимов не является когнитивно обусловленным, закономерным явлением. Преодоление же омонимии и паронимии, наоборот, является процессом закономерным, обусловленным стремлением языка к однозначному выражению мысли.

7. Диахроническая модель любой лексико-фразеологической микросистемы (лексико-семантическая группа, тематическая группа, антонимо-синонимические блоки и т.д.) отражает влияние тенденций, представленных определенными векторами. В самом общем виде они могут быть представлены тенденциями к 1) сохранению имеющихся единиц в пределах микросистемы, 2) элиминации единиц, 3) лексической инновации (появлению новых компонентов) и 4) преобразованиям и изменениям внутри микросистемы. Указанные тенденции в пределах микросистем реализуются в следующих векторах лексико-семантического развития: 1) архаизации, 2) вытеснении из системы языка; 3) стилистической маркированности; 4) во вхождении в лексическую микросистему вновь появившихся в языке слов, собственно русских и заимствованных; 5) пополнении микросистемы в связи с переходом из других парадигматических объединений вследствие трансформации семантических структур; 6) вытеснении отдельных лексем из сложившейся микросистемы, переходе их из одних парадигматических групп в другие; 7) полевом перемещении лексем, изменении их рангового статуса.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования изложены в докладах, представленных на научных симпозиумах и конференциях, в т.ч. международных: «Лингвистическая панорама рубежа веков» (Волгоград, 2000); «Язык. Дискурс. Текст: Международная научная конференция, посвященная юбилею В.П. Малащенко» (Ростов-на-Дону, 2004); «Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания» (Санкт-Петербург, 2004); «Язык в современных общественных структурах» (Нижний Новгород, 2005); «Риторика в системе коммуникативных дисциплин» (Санкт-Петербург, 2005); «Современные парадигмы лингвистики: традиции и инновации» (Волгоград, 2005); «Язык и общество в синхронии и диахронии» (Саратов, 2005); «Функционализм как основа лингвистических исследований» (Ялта - Симферополь, 2005); «Этнокультурные константы в русской языковой картине мира: генезис и функционирование» (Белгород, 2005); «Русский язык и литература: Проблемы изучения и преподавания в школе и вузе» (Украина, г. Киев, 2006); «Теоретические и методические проблемы русского языка как иностранного. Новые информационные технологии в лингвистической и методологической науке» (Болгария, г. Велико-Тырново, 2006); «Инновации в исследованиях русского языка, литературы и культуры» (Болгария, г. Пловдив, 2006); «Славянская фразеология и прагматика» (Хорватия, г. Загреб, 2006), XI конгресс МАПРЯЛ «Мир русского слова и русское слово в мире» (Болгария, г. Варна, 2007); «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2007); «Мир русского слова и русское слово в мире. Проблемы фразеологии. Русская лексикография: тенденции развития» (Болгария, г. София, 2007); «Динамика и функционирование русского языка: факторы и векторы» (Волгоград, 2007); «Языковая система и речевая деятельность: лингвокультурологические и прагматические аспекты»

Ростов-на-Дону, 2007); «Активные процессы в современной лексике и фразеологии» (Ярославль, 2007) и др.

Содержание исследования отражено в 50 публикациях, в том числе в монографии, учебном пособии, 45 научных статьях и 3 тезисах.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и приложения - Пробной тетради диахронического толкового словаря русского языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы"

349 ВЫВОДЫ

1. В сфере фразеологии, как и в сфере лексики, можно видеть проявление действия различных тенденций. Во-первых, это тенденция к сохранению содержания и формы имеющегося фонда ФЕ русского языка, во-вторых, тенденция к их изменению, в-третьих, тенденция к появлению новых ФЕ, и, в-четвертых, тенденция к утрате архаичных ФЕ. Взаимодействие указанных тенденций обеспечивает наличие блока фразеологизмов на протяжении любого хронологического отрезка в истории русского языка. Если тенденция к сохранению формы и содержания не предполагает наличие векторов развития, то тенденция к изменению ФЕ характеризуется действием следующих векторов: 1) изменение семантики от гипонима к гиперониму или от гиперонима к гипониму; 2) изменение семантики от многозначности к однозначности или от однозначности к многозначности; 3) семантическая девиация, смещение, отклонение от первоначального значения; 4) изменение семантики от отрицательной оценочности к положительной или от положительной к отрицательной; 5) изменение семантики от исконного значения к антонимичному; 6) переосмысление внутренней формы ФЕ (ремотивация).

2. Особого внимания заслуживает изучение лексической сочетаемости, поскольку она является показателем развития семантики слов: изменение сочетаемости обычно свидетельствует об изменении значения слова. С одной стороны, контекст может влиять на семантику лексемы, стимулируя реализацию определенных смыслов (в ряде случаев нетипичных для данной лексемы). С другой стороны, вероятно, имеются определенные основания для выбора в речи именно данной лексемы. Очевидно, есть что-то в семантической структуре семемы, позволяющее сделать этот выбор, «разрешающее» эту сочетаемость. Это что-то - прежде всего периферийные, потенциальные семы, иногда - семы дальней периферии, не сразу осознаваемые, но присутствующие имплицитно в коллективном языковом сознании. В процессе лингвокреативной деятельности человека такие семы могут актуализоваться, причем экепликатором этих сем является именно контекст.

Проведённый анализ позволил выявить три типа диахронических изменений синтагматического характера: во-первых, свободные лексемы могут стать связанными, при этом появляются новые ФЕ; во-вторых, связанные лексемы могут стать свободными, при этом происходит утрата связанности, одно слово из связанного словосочетания используется вместо всего ФЕ; в-третьих, исконно совместимые лексемы могут стать несовместимыми. Если зарегистрированная в текстах прошлого времени сочетаемость является нетипичной или даже невозможной для современного языка, это указывает на то, что прежде семантическая структура лексемы была иной. Возникшая несовместимость может быть вызвана 1) изменениями денотативно-сигнификативного характера, 2) изменениями прагматического характера и 3) изменениями собственно языковых предпочтений носителей языка.

3. Лексико-семантическая группа (ЛСГ) - сформированная по полевому принципу иерархически организованная группа лексем, которые характеризуются единством классемы, архисемы и наличием некоторых общих сем. Диахроническое развитие лексико-семантических групп (ЛСГ) осуществляется по всем важнейшим конституирующим их параметрам: а) в силу реорганизации полевой структуры лексической парадигмы, когда смысловые элементы слова, меняя свой ранговый статус, перемещают лексему с ядра на периферию поля и наоборот; б) путем изменения иерархической (семной) структуры системообразующих элементов; в) в результате мены базовых сем - классем и/или архисем.

Современные лексико-семантические группы формировалась под действием различных, порой разнонаправленных векторов: 1) древнерусские лексемы, развивая и изменяя семантику, могли выходить из исконной ЛСГ; 2) семантическое развитие слов (принадлежащих и к другим ЛСГ) приводит к появлению новых ЛСВ, пополняющих данную лексико-семантическую группу; 3) древнерусские лексемы могли сохранять устойчивость семантической структуры, оставаясь в пределах указанной ЛСГ; 4) древнерусские лексемы, устаревая, исчезали из языка, обедняя состав указанной ЛСГ; 5) в языке появлялись новые слова (заимствованные или собственно русские), пополняя ЛСГ. Вероятно, отмеченные векторы развития характерны не только для рассмотренной ЛСГ глаголов речи, поэтому выявленные закономерности можно экстраполировать и на историческое формирование других лексико-семантических групп русского языка.

Вопреки сложившемуся мнению о том, что единицы ядра являются наиболее устойчивыми, а периферийные - подвижными, история рассмотренной ЛСГ убеждает в том, что возможны и иные процессы: именно глаголы глаголати и речи, входящие в ядро ЛСГ, являвшиеся, судя по древнерусским текстам, наиболее востребованными в период XI - XIV вв., оказываются утраченными в процессе исторического развития.

4. Антонимо-синонимические блоки со временем трансформируются. Некоторые слова становятся архаичными, перемещаются в пассивный запас, исчезают из системы языка. Какие-то лексемы могут со временем стать стилистически маркированными (осознаваться как разговорные или, напротив, принадлежащими к книжному стилю). Многие лексемы пополняют или оставляют эти ряды вследствие трансформации своих семантических структур: лексемы, входящие ранее в антонимо-синонимический блок оценки, в современный период развития языка реализуют новые, неисконные значения и переходят в другие синонимические ряды; напротив, синонимический ряд пополняют лексемы, ранее реализовавшие иные значения. В языке появляются новые слова, заимствованные или созданные при помощи словообразовательных ресурсов русского языка, и также пополняют указанный АСБ. Рассмотренный антонимо-синонимический блок представляет ситуацию, когда обе доминанты антонимических рядов не удержали своих позиций: в процессе исторического развития их сменили

352 другие лексемы, также исконно функционировавшие в данных рядах, хотя и в качестве «рядовых» компонентов. «Смещенные» доминанты не выходят за пределы своих антонимических рядов, продолжая функционировать в современном языке.

Таким образом, векторы развития слов в пределах АСБ следующие: 1) архаизация ряда слов, перемещение их в пассивный запас, 2) вытеснение из системы языка; 3) смещение в другой стиль, появление стилистической маркированности (лексемы могут осознаваться как разговорные или, напротив, принадлежащими к книжному стилю); 4) вхождение в АСБ вновь появившихся в языке слов, собственно русских и заимствованных, а также переход в данный АСБ лексем из других синонимических рядов вследствие трансформации их семантических структур; 5) выход из АСБ: лексемы, входящие ранее в антонимо-синонимический блок оценки, в современный период развития языка реализуют новые, неисконные значения и переходят в другие синонимические ряды; 6) перемещение из ядра на периферию и с периферии в ядро.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несмотря на известную устойчивость системы языка, в ней постоянно происходят латентные, имплицитные процессы, ведущие к наноструктурным изменениям, что обеспечивает непрерывное поступательное развитие языка. Стимулами к такого рода процессам выступают как внеязыковые, так и внутриязыковые факторы. Действие внеязыковых факторов отражается прежде всего на взаимодействии языка и общества, в котором лексико-семантическая система служит средством репрезентации лингвокультурного сообщества в тот или иной хронологический период их развития.

В исследуемом нами лексико-семантическом уровне русского языка запечатлен уровень развития нашего общества, специфика его мировидения и миропонимания в национальном преломлении. В русском языке исследуемого периода также отражены процессы формирования и изменения представлений человека о мире, зафиксированы разные этапы единого познавательного процесса носителей языка на протяжении тысячелетий.

Как показало исследование, лексико-семантическая система русского языка находится в состоянии динамического равновесия под влиянием двух тенденций квалификативного (качественного) и двух - квантитативного характера, причем в каждой паре тенденции взаимно сдерживают и уравновешивают друг друга. Тенденция к инновации (появлению новых слов) в системе языка, стремящаяся расширить лексический состав языка, противостоит тенденции к элиминации (утрате) слов, стремящейся сузить и ограничить его. Тенденция к изменению лексического значения слов, отражающая стремление языка объективировать и зафиксировать все изменения в концептосфере этнокультурного сообщества, уравновешивается тенденцией к консервации лексического значения, отражающей стремление к сохранению в неизменном состоянии всех «завоеваний и достижений» лексико-семантической системы, к ее стабильному состоянию.

В диахронической семасиологии целесообразно разграничивать понятия «тенденция» и «вектор». Тенденция - общее направление, в котором совершается развитие, эволюция языка, а вектор развития -частное проявление тенденции, показывающей путь, который прошла лексема за тот или иной хронологический период в процессе своего исторического развития. Та или иная тенденция реализуется совокупностью конкретных векторов и проявляется в конкретных лингвистических процессах.

Человеческое мышление совершенствуется, с течением времени у того или иного объекта обнаруживаются новые грани и признаки, характерные черты, не бывшие актуальными для человека более раннего хронологического этапа. В процессе концептуализации ментальная структура обогащается соответствующими чертами (признаками), а вербализующая его лексема - соответствующими семами, в т.ч. потенциальными. Теоретически любая потенциальная сема может в результате семных преобразований перейти в ядро лексемы, и при условии регулярного воспроизводства такой семной конфигурации становится реальным появление нового ЛСВ. Познавательные процессы обобщения ведут к появлению интегральной когнитивной структуры, вербализуемой новой лексемой (или новыми ЛСВ), причем «старые» лексемы-гипонимы, как правило, вытесняются из лексико-семантической системы языка, а противоположные процессы (детализации, уточнения и др.) приводят в результате появления дифференцированных понятий к возникновению лексем-гипонимов. При этом лексемы-гиперонимы при условии их неактуальности для того или иного хронологического периода выходят из языка. Осознание и желание отразить и закрепить в языке все более тонкие различия и оттенки в процессах, признаках, явлениях, предметах определяет появление в нашем языке новых лексем-синонимов и увеличение объема синонимических рядов.

Развитие лексико-семантической системы связано с постоянным стремлением русского языка к гармонизации формы и содержания своих номинативных единиц. Деривационный потенциал постоянной корреляции формы и содержания слова создаётся тем, что содержание в языке достаточно подвижно, оно более подвержено изменениям, в то время как консервативность формы стремится удержать его нарушающий равновесие динамизм и сохранить преемственность лексического состава в разные хронологические эпохи его существования. Ассиметрия формы и содержания заключается в том, что форма содержит несколько ЛСВ, а разные формы (синонимы) могут реализовать сходное содержание.

Все изменения в окружающем мире фиксируются благодаря когнитивной и лингвокреативной деятельности человека, точнее, лингвокультурного сообщества. В результате действия когнитивно-денотативного, когнитивно-образного, когнитивно-мотивационного и когнитивно-семасиологического механизмов осуществляется проекция вновь открытого и переосмысленного на лексический уровень языка. Это объясняет преобразование и изменение лексико-семантической системы русского языка: на каждом временном отрезке она нетождественна. Она обновляется, что соответствует постоянной работе человеческого мозга: сортируются обнаруженные факты и признаки, новое, неизвестное сопоставляется с уже осмысленным и познанным; реализуются необходимые процессы обобщения и дифференциации понятий, их классификация.

Развиваясь в единстве противоположных тенденций, язык стремится одновременно и сохранить все, как есть, и изменить все, что можно. В результате преодоления возникающих противоречий лексико-семантическая система русского языка находится в состоянии динамического равновесия на любом хронологическом этапе своего развития. С одной стороны, наблюдается тенденция к обновлению и совершенствованию лексико-семантической системы, с другой стороны, - тенденция к сохранению определенного баланса и преемственности по отношению к предыдущим состояниям, обеспечивается эволюционное поступательное развитие русского языка.

Список научной литературыНикифорова, Елена Борисовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Грам. Алекс. Митр. 1356 Грамота митрополита Алексея ко всем христианам в переделе Червленого Яра.

2. Гр. Наз. XI 13 слов Григория Назианина по списку Императорской публичной библиотеки XI в.

3. ЖВИ XIV-XV- Сборник житий и слов, XIV XV вв., ГПБ, Соф., №1365.

4. Жит. Нифонт. XIII- Житие Нифонта по сп. XIII в. // Срезневский И.И. Древние памятники русского письма. СПб., 1863.

5. Жит. Се. Тр. — Жития святых по рукописи Троицко-Сергиевой лавры XIV в.

6. Жит. Стеф. Перм. Житие св. Стефана, епископа и учителя земли Пермской, наисанное Епифанием после 1396 г.

7. ЖФП XII Житие Феодосия Печерского, по Успенскому сборнику XII в. // Успенский сборник XII XIII вв. / Под ред. С.И. Коткова. М.: Наука, 1971.

8. ЖФСт XII Жития Нифонта и Феодора Студита, XII в., ГБЛ, Муз., №1832.

9. Златостр. XII Златоструй по списку Императорской публичной библиотеки сп. XII в.

10. ЗЦк. XIV Златая цепь, конец XIV в.

11. Игн. Пут. Записки Игнатия чернеца о путешествии митрополита Пимена в Царьград и Иерусалим.

12. Изб. 1073 Изборник великого князя Святослава 1073 года. Факсимильное издание. М.: Книга, 1983.

13. Илар. Сл. Зак. Благ. Слово о законе и благодати митрополита Иллариона // Сборник к. XIV- XV в., ГИМ, Увар., № 509.

14. ИЛ ок. 1425 Ипатьевская летопись ок. 1425 // Поли. собр. рус. летописей. М.: Яз. рус. культуры, 1998. Т. 2.

15. КВ к. XIV- Кормчая Варсонофиевская, к. XIV в.

16. Киевск. Псалт. 1397 Киевская Псалтирь 1397 г. М., 1978.

17. КН1280 — Кормчая Новгородская, 1280 г.

18. KP 1284 Кормчая Рязанская 1284 г., ГПБ, F. п. 1. 1. 402 л.

19. Кир. Тур. Сл. Слово Кирилла Туровского по сп. XIII в. Императорской публичной библиотеки.

20. Ктур XII сп. XIV- Слова Кирилла Туровского из сборников XIV в.

21. ЛЛ 1377 Лаврентьевская летопись 1377 г. (Полное собрание русских летописей. Том первый). М.: Языки русской культуры, 1997.

22. Марк. Ев. Евангелие от Марка.

23. Мин. 1096 Минея служебная, 1096 г. // Центральный государственны й архив древних актов, ф. 381, № 89, 127 л.

24. Мин. 1097 Служебная минея за ноябрь 1097 г. по рукописи Типографской библиотеки.

25. Мин. Пут. XI Майская служебная Минея XI в.

26. Нест. Жит. Феод. Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского, написанное черноризцем Нестором до 1093 г.

27. Никон. Л. Русская летопись по Никонову списку // Полное собрание Русских летописей. СПб., 1846. т. 10.

28. Новг. I Л. Новгородская первая летопись по Синодальному списку, ок. 1330 // Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н. Насонова. М.-Л., 1950. Репр. изд.: М., 2000.

29. Пат. Сын. Синайский патерик XI в.

30. Панд. Ант. XI Пандект Антиоха Черноризца XI в. // Рукоп. Гоеударетвеного исторического музея. Воскрес., № 30.

31. Парем XIV XV - Паремейник, XIV - XV в. // Центральный государственый архив древних актов, ф. 381, № 60, 131 л. ПКП 1406- Киево-Печерский патерик, 1406 г.

32. ПНЧ Пандекты Никона Черногорца 1296 г. // Рукоп. Государственного исторического музея. Син., № 836.

33. ПНЧXIV Пандекты Никона Черногорца. Рукопись Пандектов XIV в. Чудова монастыря.

34. Поел. Кир. Белоз. Послание Кирилла, игумена Белозерского монастыря, великому князы Василию Дмитриевичу, ок. 1400 г.

35. Поуч. М. Фот. 1416 Поучительная грамота митрополита Фотия во Псков 1416 г.

36. Пр. XIV Пролог сентябрьской половины, 1313 г., ГИМ, Син., № 239,210 л.

37. ПрЛ XIII Пролог «Лобковский» сентябрьской половины, 1262 г. или 1282 г. // Государственный исторический музей, Хлуд., № 187, 148 л.

38. Пр. Юр. XIV Пролог «Юрьевский» сетябрьской половины, XIV в. // Центральный государственный архив древних актов, ф. 381, № 153, 299 л.

39. Псков. 1 Л. Псковская первая летопись // Псковские летописи / Подгот. к печати А.Н.Насонов. Вып 1. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941.

40. Пут. Генн. и Позн. Путешествие архидьякона Геннадия и гостя Василия Познякова в Святую землю, по Копенгагенскому списку XVII в.

41. Пч. к. XIV- Семенов В. Древнерусская Пчела по пергаменному списку. СПб, 1893.

42. Сбор. Кирил-Белоз. — Сборник Кирилло-Белозерского монастыря XV в. Сбор. Поуч. Мус.- Пуилк. XIV-Сборник поучений до 1350 г., принадлеж. Мусину-Пушкину.

43. СкБГ Сказание об убиении Бориса и Глеба // Сильвестровский сборник XIV в. Факсимильное издание. М.: Книга, 1985.359

44. Соф. Вр. Софийский временник по рукописи Императорской публичной библиотеки XV - XVI вв. Изд. П. Строева. М., 1820 и 1821. ФСт XIV- Огласительные поучения Феодора Студита XIV в.360 СЛОВАРИ

45. Ашукин, Н. С. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения / Н. С. Ашукин, М. Г. Ашукина. М., 1960 (КС).

46. Введенская, Л. А. Словарь антонимов русского языка / Л. А. Введенская. Ростов: Изд-во Рост, ун-та, 1972.

47. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка / В. И. Даль. М., 1955 (Даль).

48. Кубрякова, Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. 3. Демьянков, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996.

49. Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов / под ред. Н. 3. Котеловой и Ю. С. Сорокина. М., 1971.

50. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М., 2003 (СОШ).

51. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов. М., 1984 (СО).

52. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М., Л., 1948—1965 (БАС).

53. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1981— 1984 (MAC).

54. Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.): в 10 т. Т. I—IV. М., 1988—91 (СДЯ).

55. Словарь синонимов русского языка: в 2 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М. 2003 (СС).

56. Старославянский словарь / под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки, Э.Благовой. М. 1999 (ССС).

57. Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской Академии Наук. Репринтное издание: в 2 кн. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001 (СЦРЯ).361

58. Современный толковый словарь русского языка / под ред. С. А. Кузнецова. М.: Ридерз Дайджест, 2004 (БТС).

59. Современный словарь иностранных слов. М.: Рус. яз., 1993 (ССИС). Срезневский, И. И. Материалы для словаря древнерусского языка / И. И. Срезневский. М., 1958 (Срезн.).

60. Толковый словарь русского языка начала XXI в. Актуальная лексика / под ред. Г. Н. Скляревской. М.: Эксмо, 2006 (ТСРЯ).

61. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. проф. Д. Н. Ушакова. М., 1935—1940 (СУ).

62. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер. М., 1986—1987.

63. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А. И. Молоткова. М., 1967 (ФС).

64. Черных, П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка / П. Я. Черных. М., 1993.3621. ЛИТЕРАТУРА

65. Азнаурова, Э. С. Слово как коммуникативная единица языка / Э. С. Азнаурова // Коммуникативные единицы языка / Моск. пед. ин-т иностр. яз.1. М., 1984, —С. 10—13.

66. Азнаурова, Э. С. Прагматика художественного слова / Э. С. Азнаурова.

67. Ташкент: ФАН, 1988. — 121 с.

68. Алефиренко, Н. Ф. Теоретические вопросы фразеологии / Н. Ф. Алефиренко. — Харьков: Выща школа, 1987. — 135 с.

69. Алефиренко, Н. Ф. Спорные проблемы семантики / Н. Ф. Алефиренко.

70. Волгоград: Перемена, 1999. — 274 с.

71. Алефиренко, Н. Ф. Поэтическая энергия слова: синергетика языка, сознания и культуры / Н. Ф. Алефиренко. — М., 2002. — 391 с.

72. Алефиренко, Н. Ф. Проблемы вербализации концепта: Теоретическое исследование / Н. Ф. Алефиренко. — Волгоград: Перемена, 2003. — 96 с.

73. Алефиренко, Н. Ф. Этноэйдемический концепт и внутренняя форма языкового знака / Н. Ф. Алефиренко // Вопросы когнитивной лингвистики. — М. — Тамбов, 2004. — № 1. — С. 70—81.

74. Алефиренко, Н. Ф. Когнитивно-семасиологическое содержание языкового знака / Н. Ф. Алефиренко // Вестн. Том. гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки (Филология). — 2005. — Вып. 3(47). — С. 5—10.

75. Алефиренко, Н. Ф. Фразеологическое значение и концепт / Н. Ф. Алефиренко // Семантика. Функционирование. Текст. — Киров: Изд-во ВятГГУ, 2006. — С. 139—143.

76. Алефиренко, Н. Ф. Язык, познание и культура: Когнитивно-семиологическая синергетика слова / Н. Ф. Алефиренко. — Волгоград: Перемена, 2006. — 228 с.

77. Алефиренко, Н. Ф. Проблемы фразеологического значения и смысла / Н. Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых. — Астрахань: Изд-во Астрах, гос. пед. унта, 2000. — 220 с.

78. Апресян, Ю. Д. Избранные труды. Т. 1: Лексическая семантика / Ю. Д. Апресян. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Шк. «Языки русской культуры»: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1995. — 472 с.

79. Апресян, Ю. Д. Избранные труды. Т. 2: Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю. Д. Апресян. — М.: Шк. «Языки русской культуры», 1995. — 767 с.

80. Апресян, Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола / Ю. Д. Апресян. — М.: Наука, 1967. — 251 с.

81. Арнольд, И. В. Основы научных исследований в лингвистике / И. В. Арнольд. — М.: Высш. шк., 1991. — 140 с.

82. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н. Д. Арутюнова. —М.: Наука, 1988. — 341 с.

83. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. — М.: Яз. рус. культуры, 1999. — 896 с.

84. Ахманова, О. С. Очерки по общей и русской лексикологии / О. С. Ахманова. — М., 1957. — 295 с.

85. Ашуркова Т.Г. Деактуализованая лексика в отношении к пассивному словарному запасу / Т. Г. Ашуркова // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 19-23.

86. Бабенко, И. И. О динамике концепта «красота» в поэтической концептосфере XX в. / И. И. Бабенко, О. В. Орлова // Художественный текст: Слово. Концепт. Смысл. — Томск: Изд-во ЦНТИ, 2006. — С. 50—56.

87. Бабушкин, А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка: монография / А. П. Бабушкин. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1996. — 104 с.

88. Балашова, Л. В. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI—XX веков) / Л. В. Балашова. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. — 216 с.

89. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли, —М., 1955. — 416 с.

90. Баранов, А. Н. Внутренняя форма идиом и проблема толкования / А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский // Изв. РАН. Сер.: Литература и язык. — 1998. — Т. 57. — № 1. — С. 36—44.

91. Бережан, С. Г. К семасиологической интерпретации явления синонимии / С. Г. Бережан // Лексическая синонимия. — М.: Наука, 1967. — С. 43—56.

92. Бирвиш, М. Семантика / М. Бирвиш // Новое в зарубежной лингвистике, —М., 1981. — Вып. X. — С. 177—199.

93. Биржакова, Е. Э. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования / Е. Э. Биржакова, Л. А. Войнова, Л. Л. Кутина. — Ленинград: Наука, 1972. — 431 с.

94. Бланар, В. О внутренне обусловленных семантических изменениях // В. Бланар / Вопр. языкознания. — 1971. — № 1.

95. Блинова, О. И. Русская диалектология. Лексика / О. И. Блинова. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984. — 133 с.

96. Блинова, О. И. Мотивология и ее аспекты / О. И. Блинова. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2007. — 399 с.

97. Бодуэн де Куртенэ, И. А. Избранные труды по общему языкознанию / И. А. Бодуэн де Куртенэ. — М., 1963. — Т. 2. — 391 с.

98. Болдырев, Н. Н. Когнитивная семантика / Н. Н. Болдырев. — Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 2000. — 123 с.

99. Бондарко, А. В. Грамматическое значение и смысл / А. В. Бондарко. — Л.: Наука, 1978, — 175 с.

100. Бондарко, А. В. Основы функциональной грамматики / А. В. Бондарко.1. СПб., 2001. — 260 с.

101. Борисова, Т. Г. Когнитивные механизмы деривации: категория вещественности в современном русском языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Т. Г. Борисова. — Краснодар, 2008. — 48 с.

102. Брагина, А. А. Синонимы в литературном языке / А. А. Брагина. — М.: Наука, 1986. — 127 с.

103. Брысина, Е. В. Этнокультурная идиоматика донского казачества / Е. В. Брысина. — Волгоград: Перемена, 2003. — 293 с.

104. Бугаева И.В. Некоторые семантические процессы в религиозной лексике /И. В. Бугаева // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 29-32.

105. Будагов, Р. А. История слов в истории общества / Р. А. Будагов. — М.: Просвещение, 1971. —270 с.

106. Будагов, Р. А. Человек и его язык / Р. А. Будагов. — М.: Наука, 1976.429 с.

107. Будагов, Р. А. Язык — реальность — язык / Р. А. Будагов. — М., 1983.262 с.

108. Будагов, Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка / Р. А. Будагов. — М., 1977.

109. Булаховский, Л. А. Деэтимологизация в русском языке / Л. А. Булаховский // Труды Ин-та русского языка АН СССР. — 1949. — Т. I. — С. 147—209.

110. Булаховский, Л. А. Об омонимии в славянских языках / Л. А. Булаховский // Избранные труды. Т. 3: Славистика. Русский язык. — Киев, 1978, — С. 320—329.

111. Бурмако, В. М. Создает ли контекст новые значения слов и фразеологизмов? / В. М. Бурмако // Проблемы фразеологии / Тул. гос. пед. ин-т. — Тула, 1980. — С. 42^47.

112. Вандриес, Ж. Язык: лингвистическое введение в историю / Ж. Вандриес. М., 1937. — 410 с.

113. Варина, В. Г. Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц / В. Г. Варина // Принципы и методы сопоставительных исследований. — М, 1976. — С. 233—244.

114. Варнавских, Н. В. Количественные методы исследования в прагмалингвистике / Н. В. Варнавских // Классическое лингвистическое образование в современном мультикультурном пространстве. — М.— Пятигорск, 2004.

115. Васильев, Л. М. Проблема лексического значения и вопросы синонимии / Л. М. Васильев // Лексическая синонимия. — М.: Наука, 1967. — С. 15—26.

116. Васильев, Л. М. Семантика русского глагола / Л. М. Васильев. — М.: Высш. шк, 1981, — 184 с.

117. Васильев, Л. М. Современная лингвистическая семантика / Л. М. Васильев. —М.: Высш. шк., 1990. — 176 с.

118. Васильева, В. Ф. О логико-семантическом аспекте в сопоставительной ономасиологии (к вопросу о межъязыковой асимметрии) / В. Ф. Васильева // Теоретические и методологические проблемы сопоставительного изучения славянских языков. — М., 1994. — С. 5—21.

119. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая. — М.: Яз. славянской культуры, 2001. — 272 с.

120. Верещагин, Е. М. Лингвострановедческая теория слова / Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров. — М.: Наука, 1980. — 320 с.

121. Виноградов, В. В. Проблемы литературных языков и закономерностей их образования и развития / В. В. Виноградов. — М., 1967.

122. Виноградов, В. В. Русский язык / В. В. Виноградов. — М., 1972. — 614с.

123. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX веков / В. В. Виноградов. — М.: Высш. шк, 1982. — 529 с.

124. Виноградов, В. В. История слов / В. В. Виноградов. — М., 1999. — 1139 с.

125. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. — М.: Наука, 1985, — 228 с.

126. Воркачев, С. Г. Дискурсная вариативность концепта (1): любовь-милость / С. Г. Воркачев // Изв. РАН. Сер.: Литература и язык. — 2005. — Т. 64,—№4. —С. 46—55.

127. Выготский, Л. С. Мышление и речь / Л. С. Выготский // Собр. соч.: в 6 т. — М., 1982, —Т. 2, —С. 6—361.

128. Гак, В. Г. Языковые преобразования / В. Г. Гак. — М., 1998. — 768 с.

129. Гак, В. Г. Логические основы развития значений слов в родственных языках / В. Г. Гак // Сравнительно-историческое и общее языкознание. — М., 2004.—С. 84—91.

130. Говердовский, В. Н. Коннотемная структура слова / В. Н. Говердовский. — Харьков: Выща школа, 1989. — 95 с.

131. Головин, Б. Н. Язык и статистика / Б. Н. Головин. — М., 1971. — 191 с.

132. Горбачевич, К. С. Изменение норм русского литературного языка / К. С. Горбачевич. — Л., 1971. — 270 с.

133. Горбачевич, К. С. Вариантность слов и языковая норма / К. С. Горбачевич. — М.: Наука, 1978. — 238 с.

134. Горбачевич, К. С. Русский язык: Прошлое, настоящее, будущее / К. С. Горбачевич. — М., 1984, — 191 с.

135. Горелов, И. Н. Основы психолингвистики / И. Н. Горелов, К. Ф. Седов.

136. М.: Лабиринт, 1998. —256 с.

137. Горелов, И. Н. О вербальных и невербальных составляющих речевого поведения / И. Н. Горелов // Вопр. психолингвистики. — 2003. — № 1. — С. 13—18.

138. Греймас, А.-Ж. Структурная семантика: поиск метода / А.-Ж. Греймас.

139. М.: Акад. проект, 2004. — 367 с.

140. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. — М.: Прогресс, 1984. — 398 с.

141. Денисов, П. Н. Лексика русского языка и принципы ее описания / П. Н. Денисов. — М.: Рус. яз., 1980. — 253 с.

142. Добрыднева, Е. А. Коммуникативно-прагматическая парадигма русской фразеологии / Е. А. Добрыднева. Волгоград: Перемена, 2000. — 223 с.

143. Дудорова М.В. Динамика состава синонимических рядов, называющих части лица / М. В. Дудорова // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 59-62.

144. Жинкин, Н. И. Речь как проводник информации / Н. И. Жинкин. — М.: Наука, 1982, — 159 с.

145. Жинкин, Н. И. Избранные труды / Н. И. Жинкин. — М.: Лабиринт, 1998, —364 с.

146. Жоль, К. К. Мысль. Слово. Метафора / К. К. Жоль. — Киев: Наукова думка, 1984. — 303 с.

147. Журавлев, В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции / В. К. Журавлев. — М., 1982. — 328 с.

148. Залевская, А. А. Психолингвистические проблемы семантики слова / А. А. Залевская. — Калинин, 1982. — 80 с.

149. Залевская, А. А. Слово в лексиконе человека. Психолингвистическое исследование / А. А. Залевская. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1990. — 204 с.

150. Звегинцев, В. А. Семасиология / В. А. Звегинцев. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1957.— 322 с.

151. Звегинцев, В. А. Мысли о лингвистике / В. А. Звегинцев. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. — 336 с.

152. Зимин, В. И. Внутренняя форма фразеологизмов русского языка (синхронический и диахронический аспекты) / В. И. Зимин // Семантика. Функционирование. Текст. — Киров: Изд-во ВятГГУ, 2006. — С. 143—149.

153. Иванов, Вяч. Вс. Славянские языковые моделирующие семиотические системы / Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров. — М.: Наука, 1965. — 246 с.

154. Иванова, В. А. Синонимо-антонимические блоки / В. А. Иванова // Вопросы русского языка и литературы. — Кишинев: Штиинца, 1979. — С. 61—76.

155. Илюхина, Н. А. Образ в лексико-семантическом аспекте / Н. А. Илюхина.— Самара: Изд-во СГУ, 1998. — 204 с.

156. Ильин, Д. И. Процессы позитивации / негативации лексического значения в русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Д. И. Ильин. — Ростов н/Д., 2005. — 23 с.

157. История лексики русского литературного языка конца XVII — начала XIX века / отв. ред. Ф. П. Филин. — М.: Наука, 1981. —374 с.

158. Карасик, В. И. Язык социального статуса / В. И. Карасик; Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ин-т. — М., 1992. — 330 с.

159. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477 с.

160. Караулов, Ю. Н. Структура лексико-семантического поля / Ю. Н. Караулов // Филол. науки. — 1972. — № 1. — С. 42—56.

161. Караулов, Ю. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов. — М.: Наука, 1976, —356 с.

162. Караулов, Ю. Н. Эволюция, система и общерусский языковой тип / Ю. Н. Караулов // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование.

163. М.: Наука, 1988. —С. 6—31.

164. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов.

165. М.: КомКнига, 2006. — 246 с.

166. Карцевский, С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака / С. Карцевский // История языкознания XIX—XX вв. в очерках и извлечениях / В. А. Звегинцев. — М., 1965. — Ч. 2. — С. 85—90.

167. Кацнельсон, С. Д. Общее и типологическое языкознание / С. Д. Кац-нельсон. — Л., 1986. — 298 с.

168. Кацнельсон, С. Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия / С. Д. Кацнельсон. —М.: Яз. славянской культуры, 2001. — 851 с.

169. Кияк, Т. Г. О «внутренней форме» лексических единиц / Т. Г. Кияк // Вопр. языкознания. — 1987. — № 3. — С. 58—68.

170. Кияк, Т. Г. Мотивированность лексических единиц / Т. Г. Кияк — Львов: Изд-во при Львов, гос. ун-те изд. объединения «Вища школа», 1988.161 с.

171. Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика / И. М. Кобозева. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 352 с.

172. Ковалев, Г. Ф. Ономастическое комментирование как средство интеграции занятий по русскому языку и литературе / Г. Ф. Ковалев // Проблемы современной филологии. Тамбов; Мичуринск: МГПИ, 2007. С. 72-80.

173. Ковалев, Н. С. О факторах эволюции текста (на материале языка Поучения Владимира Мономаха) / Н. С. Ковалев // Речевое мышление и текст. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1993. — С. 175—185.

174. Ковалев, Н. С. Древнерусский литературный текст: проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки / Н. С. Ковалев. — Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1997. — 260 с.

175. Колесов, В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов. — JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. — 312 с.

176. Колесов, В. В. Философия русского слова / В. В. Колесов.— СПб.: Юна, 2002. — 444 с.

177. Колесов, В. В. Язык и ментальность / В. В. Колесов. — СПб.: Петерб. востоковедение, 2004. — 240 с.

178. Колшанский, Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г. В. Колшанский. — М.: Наука, 1975. — 231 с.

179. Колшанский, Г. В. Контекстная семантика / Г. В. Колшанский. — М., 1980, — 149 с.

180. Колшанский, Г. В. Объективная картина мира в познании и языке / Г. В. Колшанский. —М.: Наука, 1990. — 103 с.

181. Комлев, Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова / Н. Г. Комлев. — М.: УРСС, 2003. — 192 с.

182. Коровушкина, Е. В. Эволюция семантики лексических заимствований в сфере финансовой терминологии XIX в. / Е. В. Коровушкина // Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания. — СПб.: Наука, 2004,— С. 77—83.

183. Косериу, Э. Синхрония, диахрония и история: проблема языкового изменения / Э. Косериу // Новое в лингвистике. — М., 1963.

184. Кравченко, А. В. Знак, значение, знание: Очерк когнитивной философии языка / А. В. Кравченко. — Иркутск, 2001. — 260 с.

185. Красавский, Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах / Н. А. Красавский. — Волгоград: Перемена, 2001. — 495 с.

186. Кронгауз, М. А. Семантика / М. А. Кронгауз. — М.: Academia, 2005. — 350 с.

187. Крушевский, Н. Очерк науки о языке / Н. Крушевский. — Казань, 1883,— 151 с.

188. Крысин, Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка / Л. П. Крысин. — М.: Наука, 1989. — 188 с.

189. Крысин, JI. П. Русское слово, свое и чужое. Исследования по современному русскому языку и социолингвистике / Л. П. Крысин. — М.: Яз. славянской культуры, 2004.

190. Крысин, Л. П. Век XIX — век XX: сравнение процессов иноязычного заимствования / Л. П. Крысин // Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания. — СПб.: Наука, 2004. — С. 88—90.

191. Кубрякова, Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности / Е. С. Кубрякова. — М.: Наука, 1986. — 160 с.

192. Кудрявцева, В. А. Соотношение явных и скрытых значений в семантике производного слова / В. А. Кудрявцева. — Алма-Ата: Гылым, 1991. — 152 с.

193. Кудряшова, Р. И. Слово народное. Говоры Волгоградской области в прошлом и настоящем / Р. И. Кудряшова. — Волгоград: Перемена, 1997.

194. Кузнецов, А. М. От компонентного анализа к компонентному синтезу / А. М. Кузнецов. — М.: Наука, 1986. — 125 с.

195. Кузнецова, Э. В. Лексикология русского языка / Э. В. Кузнецова. — М., 1982. — 153 с.

196. Кутина, Л. Л. Динамика семантической системы языка и возможные аспекты показа ее в лексикографии / Л. Л. Кутина // Проблемы исторической лексикографии.—Л., 1977.

197. Лакофф, Дж. О порождающей семантике / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1981. — Вып. X. — С. 302—349.

198. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Теория метафоры / под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Жирмунской. — М.: Прогресс, 1990. — С. 387—415.

199. Лангакер, Р. В. Модель, основанная на языковом употреблении / Р. В. Лангакер // Вестн. Моск. ун-та. Сер.: Филология. — 1997. — № 4. — С. 159— 174.

200. Ларин, Б. А. История русского языка и общее языкознание / Б. А. Ларин. — М., 1977.

201. Левицкий, В. В. Семасиология / В. В. Левицкий. — Винница: Нова книга, 2006. — 512 с.

202. Леонтьев, А. А. Формы существования значения / А. А. Леонтьев // Психолингвистические проблемы семантики. — М.: Наука, 1983. — С. 5— 20.

203. Леонтьев, А. А. Основы психолингвистики / А. А. Леонтьев. — М.: Смысл, 1999, —287 с.

204. Леонтьев, А. Н. Деятельность. Сознание. Личность / А. Н. Леонтьев.

205. М.: Смысл: Academia, 2004. — 345 с.

206. Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка / Д. С. Лихачев // Русская словесность. Антология / под ред. проф. В. П. Нерознака. — М.: Academia, 1997. — С. 280—287.

207. Лихачев, Д. С. Русская культура / Д. С. Лихачев. — СПб.: Искусство, 2007, —438 с.

208. Лопушанская, С. П. Развитие и функционирование древнерусского глагола / С. П. Лопушанская. — Волгоград, 1990. — 1 13 с.

209. Лопушанская, С. П. Компенсаторные процессы в истории русского глагола / С. П. Лопушанская // Академик Олег Николаевич Трубачев: Слово о замечательном волгоградце. — Волгоград, 2003. — С. 83—91.

210. Лопушанская, С. П. Смысловая доминанта научной парадигмы / С. П. Лопушанская // Язык и общество в синхронии и диахронии. — Саратов, 2005.1. С. 49—53.

211. Лотман, Ю. С. Динамическая модель семиотической системы / Ю. С. Лотман // Избранные статьи: в 3 т. — Таллинн, 1992. — Т. 1. — С. 90—101.

212. Лотман, Ю. С. Семиосфера / Ю. С. Лотман. — СПб.: Искусство СПБ, 2000. — 704 с.

213. Лурия, А. Р. Язык и сознание / А. Р. Лурия. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. —319 с.

214. Малышева, И. А. Словарь русского языка XVIII в. и Словарь русского языка XIX в.: вопросы преемственности / И. А. Малышева // Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания. — СПб.: Наука, 2004. — С. 91—96.

215. Маркова, Е. М. Особенности лексико-семантической типологии славянских языков / Е. М. Маркова. — М.: Изд-во МГОУ, 2005. — 172 с.

216. Маркова, Е. М. Типология семантических трансформаций праславянской лексики и ее отражение в русском языке / Е. М. Маркова. — М.: Изд-во МГОУ, 2007. — 254 с.

217. Махмутова Л.Р. Энантиосемия во фразеологии / Л. Р. Махмутова // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С.122-125.

218. Мейе, А. Сравнительный метод в историческом языкознании / А. Мейе. — М., 1954.

219. Мейе, А. Общеславянский язык / А. Мейе. — М., 1951.— 491 с.

220. Мещанинов, И. И. Общее языкознание / И. И. Мещанинов. — М.—Л., 1940, —260 с.

221. Мещанинов, И. И. Проблемы развития языка / И. И. Мещанинов. — Л., 1975.

222. Мигирин, В. Н. Язык как система категорий отображения / В. Н. Мигирин. — Кишинев, 1973.

223. Мокиенко, В. М. Образы русской речи. Историко-этимологические очерки фразеологии / В. М. Мокиенко. — СПб.: Фолио-Пресс, 1999. — 459 с.

224. Мокиенко, В. М. Славянская фразеология / В. М. Мокиенко. — М., 1980, —287 с.

225. Москвин, В. П. Русская метафора: очерк семиотической теории / В. П. Москвин. — М.: УРСС, 2006. — 182 с.

226. Мыркин, В. Я. Чувственно-иконическое значение слова / В. Я. Мыркин // Филол. науки. — 2005. — № 5. — С. 102—108.

227. Мягкова, Е. Ю. Эмоциональная нагрузка слова: опыт психолингвистического исследования / Е. Ю. Мягкова. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1990. — 109 с.

228. Налимов, В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении / В. В. Налимов. — Тбилиси, 1978. — 83 с.

229. Никитин, М. В. Лексическое значение слова / М. В. Никитин. — М., 1983.

230. Никитин, М. В. Основы лингвистической теории значения / М. В. Никитин. — М., 1988. — 168 с.

231. Никифорова, Е. Б. К вопросу о динамике семантической структуры слова (XI—XIX—XXI вв.) / Е. Б. Никифорова // Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания. — СПб.: Наука, 2004.1. С. 104—108.

232. Никифорова, Е. Б. Основные тенденции эволюции семантики древнерусского слова / Е. Б. Никифорова // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. — 2004. — № 3. — С. 70—77.

233. Никифорова, Е. Б. Об особенностях формирования лексико-семантической группы глаголов речи в русском языке / Е. Б. Никифорова // Актуальные проблемы коммуникации и культуры-2.— М.—Пятигорск, 2005.1. С. 365—369.

234. Никифорова Е.Б. Семантическая структура слова в диахронии / Е.Б.Никифорова // Семантическая структура слова в диахронии: учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград: Перемена, 2005. 155 с.

235. Николаев, Г. А. Русское историческое словообразование: Теоретические проблемы / Г. А. Николаев. — Казань, 1987.

236. Николаев, Г. А. Проблемы исторической семасиологии русского языка / Г. А. Николаев // Учен. зап. Казан, ун-та. Т. 135. Языковая семантика и образ мира. 200-летию Казанского университета посвящается. — Казань: Унипресс, 1998. — С. 92—102.

237. Николаева, Т. М. Семантико-стилистическая трансформация церковнославянизмов в творческом наследии А. С. Пушкина / Т. М. Николаева // Вестн. ВолГУ. Сер. 2. — 2002. — Вып. 2.

238. Николина, Т. С. О динамике и константности языкового знака / Т. С. Николина // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Т. А. Фесенко. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Р. Г. Державина, 2005. — Вып. 3, —С. 514—518.

239. Новиков, JI. А. Антонимия в русском языке (семантический анализ противоположности в лексике) / JI. А. Новиков. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. —290 с.

240. Новиков, Я. А. Семантика русского языка / JI. А. Новиков. — М., 1982, —272 с.

241. Обнорский, С. П. Очерки по морфологии русского глагола / С. П. Обнорский. — М., 1953.

242. Обнорский, С. П. Культура русского языка / С. П. Обнорский // Основы культуры речи. — М., 1984. — С. 173—191.

243. Ожегов, С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи / С. И. Ожегов. — М., 1974. — 349 с.

244. Ольшанский И.Г. Когнитивные аспекты лексической многозначности (на материале современного немецкого языка) / И. Г. Ольшанский // Филологические науки. М. 1996. № 5. — С.85-93.

245. Павиленис, Р. И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка / Р. И. Павиленис. — М.: Мысль, 1983. — 285 с.

246. Падучева, Е. В. Динамические модели в семантике лексики / Е. В. Падучева. — М.: Яз. славянской культуры, 2004. — 608 с.

247. Пауль, Г. Принципы истории языка / Г. Пауль. — М., 1960. — 500 с.

248. Плотников, Б. А. Дистрибутивно-статистический анализ лексических значений / Б. А. Плотников. — Минск, 1979. — 134 с.

249. Плотников, Б. А. Основы семасиологии / Б. А. Плотников. — Минск, 1984, —223 с.

250. Плотников, Б. А. О форме и содержании в языке / Б. А. Плотников. — Минск: Вш. шк., 1989. — 254 с.

251. Покровский, M. М. О методах семасиологии / M. М. Покровский // Избранные работы по языкознанию. — М., 1959. — С. 27—33.

252. Покровский, M. М. Соображения по поводу изменения значения слов / M. М. Покровский // Избранные работы по языкознанию. — М., 1959. — С. 36—60.

253. Покровский, М. М. Семасиологические исследования в области древних языков / М. М. Покровский // Избранные работы по языкознанию. — М., 1959.— С. 63—170.

254. Пономарева, О. Б. Когнитивные и прагмастилистические аспекты семантической деривации (на материале русского и английского языков): автореф. дис. . д-ра филол. наук / О. Б. Пономарева. — Тюмень, 2007. — 47 с.

255. Пономаренко, Е. В. О развитии системного подхода в лингвистике / Е. В. Пономаренко // Филол. науки. — 2004. — № 5.

256. Попова, 3. Д. Лексическая система языка (внутренняя организация, категориальный аппарат и приемы изучения) / 3. Д. Попова, И. А. Стернин.— Воронеж, 1984. — 148 с.

257. Попова, 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. — Воронеж: Истоки, 2001. — 192 с.

258. Попова, 3. Д. Когнитивная лингвистика / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. — М.: ACT: Восток—Запад, 2007. — 314 с.

259. Потебня, А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. — Одесса, 1922.

260. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике / А. А. Потебня. — М., 1958. — Т. 1—2. — 536 с.

261. Потебня, А. А. Эстетика и поэтика / А. А. Потебня. — М., 1976. — 615 с.

262. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. / Г. Г. Почепцов М.: Рефл-бук. 2001. —656 с.

263. Пягай Н.В. Эволюция подсистемы терминов свойства / Н. В. Пягай // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 165-168.

264. Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость / Е. В. Рахилина. — М.: Рус. словари, 2000. — 415 с.

265. Ремнева, М. Л. Литературный язык Древней Руси / М. Л. Ремнева. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. — 143 с.

266. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира: сб. ст. / отв. ред. Б. А. Серебренников. — М., 1988. — 212 с.

267. Ротанова, Н. М. Когнитивно-прагматический потенциал слова в словаре оценочных именований / Н. М. Ротанова // Проблемы филологии в синхронии и диахронии. — Челябинск, 2005. — С. 305—313.

268. Русинов, Д. Н. Древнерусский язык / Д. Н. Русинов. — М.: Высш. шк, 1999, —207 с.

269. Семиотика: Антология / сост. Ю. С. Степанов. — М.: Акад. проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. — 702 с.

270. Сепир, Э. Язык: введение в изучение речи / Э. Сепир. — М.—Л., 1934.222 с.

271. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. — М.: Прогресс, 1993. — 656 с.

272. Смородинова, Ю. И. Семантическая эволюция глаголов пространственного перемещения современного английского языка: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю. И. Смородинова. — Белгород, 2008. — 21 с.

273. Соссюр, Ф. Труды по языкознанию / Ф. Соссюр. — М., 1977. — 696 с.

274. Соссюр, Ф. Курс общей лингвистики / Ф. Соссюр. — М.: УРСС, 2004. — 272 с.

275. Сорокин, Ю. С. Что такое исторический словарь? / Ю. С. Сорокин // Проблемы исторической лексикографии. — JL: Наука, 1977.

276. Способы номинации в современном русском языке. — М., 1982. — 296 с.

277. Станинова J1.B. Названия месяцев в русском народном календаре. / JI.

278. B. Станинова // Русский язык в системе славянских языков: история и современность. Сборник научных трудов. М.: Изд-во МГОУ, 2008. — С. 193196.

279. Степанов, Ю. С. Номинация, семантика, семиология (виды семантических определений в современной лексикологии) / Ю. С. Степанов // Языковая номинация (общие вопросы). — М.: Наука, 1977. — С. 294—358.

280. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов.— М.: Акад. проект, 2001. — 990 с.

281. Степанов, Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики / Ю.

282. C. Степанов. — М.: Едиториал УРСС, 2005. — 312 с.

283. Стернин, И. А. Проблемы анализа структуры значения слова / И. А. Стернин. — Воронеж, 1979.

284. Стернин, И. А. Лексическое значение слова в речи / И. А. Стернин. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985. — 171 с.

285. Стернин, И. А. Лексическое значение и энциклопедическое знание / И. А. Стернин // Аспекты лексического значения: сб. ст. / науч. ред. 3. Д. Попова. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1982. — С. 10—17.

286. Супрун, В. И. Славянская гипокористика в диахроническом рассмотрении / В. И. Супрун // Материалы по русско-славянскомуязыкознанию: межвуз. сб. науч. тр. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1994. — Вып. 20, —С. 82—83.

287. Супрун, В. И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал / В. И. Супрун. — Волгоград: Перемена, 2000. — 172 с.

288. Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. — М.: Наука, 1986. — 143 с.

289. Телия, В. Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц / В. Н. Телия, Т. А. Графова, А. М. Шахнарович и др. // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. — М.: Наука, 1991. — 214 с.

290. Толстой, Н. И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии / Н. И. Толстой // Славянское языкознание: VI Междунар. съезд славистов. —М., 1968. — С. 339—365.

291. Толстой, Н. И. Язык и народная духовная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н. И. Толстой. — М.: Индрик, 1995, —512 с.

292. Трубачев, О. Н. Этимологические исследования по русскому языку / О. Н. Трубачев. — М., 1962. — Вып. 2.

293. Трубачев, О. Н. Реконструкция слов и их значений / О. Н. Трубачев // Вопр. языкознания. — 1980. — № 3.

294. Трубачев, О. Н. Послесловие ко второму изданию «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера / О. Н. Трубачев // Этимологический словарь русского языка. — М.: Прогресс, 1986. — Т. 1. — С. 563—573.

295. Узнадзе, Д. Н. Психологические исследования / Д. Н. Узнадзе. — М., 1966.

296. Ульманн, С. Семантические универсалии / С. Ульманн // Новое в лингвистике. — М., 1970. — Вып. 5. — С. 250—299.

297. Ульянова, Н. П. Внутренняя форма как компонент семантики лексических единиц / Н. П. Ульянова // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. М. Тореза,—М., 1983. — Вып. 213. — С. 134—146.

298. Урысон, Е. В. Проблемы исследования языковой картины мира. Аналогия в семантике / Е. В. Урысон. — М.: Яз. славянской культуры, 2003.223 с.

299. Уфимцева, А. А. Слово в лексико-семантической системе языка / А. А. Уфимцева. —М.: Наука, 1968.

300. Уфимцева, А. А. Лексика / А. А. Уфимцева // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. — М., 1972. — С. 394—455.

301. Уфимцева, А. А. Лексическое значение: Принцип семиологического описания лексики / А. А. Уфимцева. — М.: Едиториал УРСС, 2002. — 240 с.

302. Фаворин, В. К. Синонимы в русском языке / В. К. Фаворин. — Свердловск, 1953. — 71 с.

303. Федосов, Ю. В. Принципы построения идеографического антонимо-синонимического словаря русского языка / Ю. В. Федосов. — Волгоград: Перемена, 2001, — 189 с.

304. Филин, Ф. П. Истоки и судьбы русского литературного языка / Ф. П. Филин. — М.: Наука, 1981. — 326 с.

305. Филиппенко, Е. А. Семантические отношения в лексике в диахроническом аспекте (на материале социально ориентированной лексики английского языка): автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. А. Филиппенко.1. Волгоград, 1998. — 23 с.

306. Филиппова A.A. Полисемия в русле когнитивной лингвистики / А. А. Филиппова, М. А. Хрусталева // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 223-226.

307. Флоренский, П. А. Имена / П. А. Флоренский // Вопр. лит. — 1988. — № 1. — С. 162—176.

308. Хайруллина Р.Х. Новые тенденции в развитии русской фразеологии / Р. X. Хайруллина // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 227-229.

309. Цоллер, В. Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия в русском языке / В. Н. Цоллер // Филол. науки. — 1998. — № 4. — С. 76—83.

310. Черникова, Н. В. Лексико-семантическая актуализация как средство изменения отношений в концептсфере (1985—2008): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. В. Черникова. — М., 2008. — 37 с.

311. Чейф, У. Л. Значение и структура языка / У. Л. Чейф. — М.: Прогресс, 1975, —432 с,

312. Шаклеин, В. М. Историческая динамика концептосферы русского языка / В. М. Шаклеин // Гуманит. исследования. — 2004. — № 3 (11): Современная филология в международном пространстве языка и культуры: тр. и материалы Междунар. науч. конф.— С. 65—69.

313. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка / В. И. Шаховский. — Воронеж, 1987. — 192 с.

314. Шестак, Л. А. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса: монография / Л. А. Шестак. — Волгоград: Перемена, 2003. — 312 с.

315. Шестак, Л. А. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Л. А. Шестак. — Волгоград, 2003. — 50 с,

316. Шмелев А.Д. Лексические изменения как показатель сдвига в языковой картине мира / А. Д. Шмелев // Активные процессы в современной лексике и фразеологии. Материалы международной конференции 8-9 июля 2007 года. М. Ярославль: Ремдер, 2007. — С. 250-256.

317. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д. Н. Шмелев. — М., 1964. — 244 с.

318. Шмелев, Д. H. Проблемы семантического анализа лексики / Д. Н. Шмелев. — М., 1973. — 280 с.

319. Шмелев, Д. Н. Введение / Д. Н. Шмелев // Способы номинации в современном русском языке. — М, 1982. — С. 3—45.

320. Шмелев, Д. Н. Избранные труды по русскому языку / Д. Н. Шмелев.1. М., 2002.

321. Шпет, Г. Г. Внутренняя форма слова: этюды и вариации на темы Гумбольдта / Г. Г. Шпет. — М. : УРСС, 2003 . — 218 с.

322. Щерба, JT. В. Избранные работы по языковедению и фонетике / Л. В. Щерба. — Л., 1958. — 182 с.

323. Щерба, Л. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба.1. Л., 1974.— 428 с.

324. Щерба, Л. В. Литературный язык и пути его развития (применительно к русскому языку) / Л. В. Щерба // Основы культуры речи. — М., 1984. — С. 214—216.

325. Щур, Г. С. Теория поля в лингвистике / Г. С. Щур. — М.: Наука, 1974.254 с.

326. Щур, Г. С. О новых и традиционных методах исследования языка / Г. С. Щур // Проблемы развития языка. Лексические и грамматические особенности древнерусского языка. — Саратов, 1981. — С. 143—150.

327. Эзериня, С. А. Диахронический аспект полисемии и омонимии (на материале заимствованной лексики русского языка XIX в.) / С. А. Эзериня // Русский язык XIX века: проблемы изучения и лексикографического описания. — СПб., 2004. — С. 222—228.

328. Anglin, J. M. The Growth of Word Meaning / J. M. Anglin.— London, 1970. — 108 p.

329. Alguirdas, J. Greimas. Semantique structurale. Recherche de methode / J. Alguirdas. — Editions des Presses, Universitäres de France, 1996. — 367 p.

330. Baldinger, К. Die Semasiologie / К. Baldinger. — Berlin, 1957. — 40 s.

331. Barber, C. L. The Story of Language / C. L. Barber. — London, 1982. — 294 p.

332. Breal, M. Essai de s'emantique / M. Breal. — Paris, 1921.

333. Bolinger, D. Aspects of Language / D. Bolinger. —N. Y., 1968. — 326 p.

334. Brown, R. Words and Things / R. Brown. — N. Y., 1966. — 398 p.

335. Dees, J. Psycholinguistics / J. Dees. — Boston, 1971.— 149 p.

336. Eco, U. Semiotics and Philosophy of Language / U. Eco.— Bloomington, 1984, —242 p.

337. Fillmore, Ch. Types of Lexical Information / Ch. Fillmore // Semantics. — London, 1971. — P. 370—392.

338. Fodor, I. The Rate of Linguistic Change / I. Fodor. — The Hague, 1965. — 85 p.

339. Greenberg, J. H. Language Universales / J. H. Greenberg. — The Hague— Paris, 1966. — 89 p.

340. Langacker, R. W. The conceptual basis of cognitive semantics / R. W. Langacker // Language and conceptualization / ed. by J. Nuyts and E. Pederson. — Cambridge, 1997.

341. Nida, E. A. Componential Analysis of Meaning / E. A. Nida. — The Hague—Paris, 1975. — 272 p.

342. Palmer, F. R. Semantics: A New Outline / F. R. Palmer. — M., 1982. — 111 p.

343. Piaget, J. Language and Thought from Genetic Point the View / J. Piaget // Language in Thinking. — Harmondsworth, 1972. — P. 170—179.

344. Salomon, L. Semantic and Common Sense / L. Salomon.— N. Y., 1966. — 180 p.

345. Stepanova, L. Ceska a ruska fraseologie. Diachronnii aspekty / L. Stepanova. — Olomouc, 2004. — 297 s.

346. Ullmann, S. Meaning and Style: Collected Papers / S. Ullmann. — London, 1973, — 147 p.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Никифорова, Елена Борисовна

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Никифорова, Елена Борисовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантическая эволюция лексической системы русского языка: тенденции, векторы, механизмы"

Список научной литературыНикифорова, Елена Борисовна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций