автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Серебряный век как историко-культурная и историографическая проблема

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Дорохин, Олег Николаевич

Введение.

1. Гипотезы генезиса серебряного века.

1.1. Русские писатели о месте серебряного века в культуре России рубежа веков.

1.2. Серебряный век как порождение социально-экономической ситуации в России на рубеже Х1Х-ХХ веков.

1.3. Серебряный век как плод складывания в российском обществе новой мировоззренческой парадигмы.

1.4. Серебряный век как результат переноса из Еврёпщ некоторых чуждых российской культуре религиозных, этических и эстетических принципов и воззрений.

1.5. Серебряный век как итог глобального кризиса в европейской культуре.

1.6. Серебряный век как отражение некоторой фй^.1 в психическом состоянии русского общества.

2. Мировоззренческие искания российской интеллигейЦйи на рубеже XIX

XX веков (Д. С. Мережковский).

Введение диссертации1999 год, автореферат по истории, Дорохин, Олег Николаевич

Тема серебряного века представляет в настоящее время для российского общества значительный интерес. Этот интерес обусловлен целым рядом обстоятельств. Одно из них, самое очевидное заключается в определенном сходстве ситуаций Тт ёе шёс1е рубежа Х1Х-ХХ веков и нашим настоящим. Сегодня, как и тогда общество испытывает некоторый идейный кризис, поэтому люди культуры и науки, ощущая личную ответственность, пытаются найти выход из затянувшегося состояния переходности, обращаясь к культурному опыту своей страны. Кроме того, в этом вопросе интерес к собственной истории соединяется с интересом к истории культуры. Эта яркая и трагическая эпоха в жизни России становится источником образцов, норм, эталонов для сравнений в положительном или отрицательном смысле. Без представления об этом времени остается непонятным контекст полемики по самым разным вопросам - от узко профессиональных до политических и даже мировоззренческих. И сегодня во многих статьях из самых различных областей гуманитарного знания мы можем встретить отсылки к серебряному веку. Литературовед, философ, культуролог, социолог, историк, находят здесь темы для исследований.

При этом серебряный век во многом мифологическое явление, как это явствует уже из его названия. Некоторое обостренное чувствование серебряного века, которое было свойственно российской интеллигенции в советское время и которое с особенной силой проявляется в наши дни, можно рассматривать и как попытку возродить культурную преемственность сегодняшней России с той Россией, и как горячее желание ассоциировать себя с той интеллигенцией. Таким образом, исследователь, говоря о серебряном веке, попадает в довольно сложное положение, ибо эта тема перегружена смыслами для нас сегодняшних и в ее восприятии эмоционального больше, чем рассудочного.

В основном в литературе преобладает видение серебряного века как совокупности разнообразных явлений, составляющих вместе с тем некую органическую целостность. Однако работ, которые ставят себе целью рассмотрение серебряного века в его единстве (если признавать его наличие), исследуют взаимосвязь явлений более низкого порядка, довольно мало. Особенно в сравнении с буквально валом публикаций, посвященных исследованию частных вопросов. С другой стороны, в статьях по частным вопросам эта целостность как бы подразумевается, но всеми подразумевается разное. Системы понятий, описывающей наиболее общие вопросы культурологии серебряного века, не существует. В этой сфере царит полная неразбериха, с которой, кажется, даже невозможно бороться. Конечно, литературоведы еще как-то понимают друг друга. Философы, музыковеды и др. имеют собственные системы понятий. Но, когда доходит до общих культурологических обобщений начинается путаница. Например, для всплеска творческой активности в области философии в России на рубеже веков существуют и активно используются такие наименования: культурный ренессанс, духовный ренессанс, новая философия, русское религиозное возрождение, новое религиозное сознание, неохристианство, богоискательство, софианство, оргиазм, религиозный модернизм и т. д. Если собрать дефиниции, относящиеся к серебряному веку по всем отраслям гуманитарного знания, то получится совершенно невозможный, несуразный словарь.

В описанной ситуации снижена продуктивность научного диалога по любым, даже совершенно конкретным и частным вопросам истории серебряного века. Кроме того, бесплодное накопительство исторических фактов без их теоретического осмысления не отвечает роли исторической науки в обществе и оказывается, в сущности, никому не нужным. Таким образом, вполне обоснована необходимость теоретизирующих трудов, посвященных серебряному веку.

Первоначальное применение термина «серебряный век» приписывается различным авторам, среди которых и Анна Ахматова, и Н. Бердяев, но, скорее всего приоритет в этом вопросе принадлежит Николаю Оцупу, который в 1933 году в №7/8 парижской газеты «Числа» опубликовал статью о русской поэзии под заглавием «Серебряный век». Однако еще не так давно под этим термином подразумевалось совсем иное явление. Например, в статье О. Н. Михайлова «Русская литература 20 века (до 1917)», опубликованной в 6-ом томе Краткой литературной энциклопедии в 1971 году, «серебряным веком» русской поэзии называется эпоха А. Фета, А. Майкова,

Я. Полонского, А. Жемчужникова.1 Современное предельно расширительное его толкование есть дело едва ли не последнего десятилетия. В настоящее время наблюдается его проникновение в исследования по любой тематике, относящейся к культуре России рубежа веков. Для этого термин оказался достаточно универсален. Но он непривычен, не оканчивается на «изм» и вообще кажется ненаучным. Многих не устраивает выраженный оценочный характер термина серебряный век. Любопытно, что российским исследователям в определении «серебряный» слышится похвала эпохе, а их зарубежные коллеги, напротив, ощущают в этом же «silver» оттенок пейоративности. Например, авторы такого серьезного исследования, как «История русской литературы: XX век; Серебряный век» полагают, что по своему значению для русской культуры серебряный век не имеет аналогов и должен называться золотым,2 а О. Ронен, как бы и не всерьез предлагает переименовать его в платиновый.3 Однако очевидно, что заменить термин серебряный век в синтезирующих суждениях касательно истории российской культуры на рубеже XIX-XX веков сегодня нечем.

1 Михайлов О. Н. Русская литература 20 века (до 1917) // Краткая Литературная Энциклопедия. В 8 т. Т. 6. -М., 1971. С. 476.

2 История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995

3 Ronen О. The fallacy of the Silver Age in twenties-century Russian Literature. - Amsterdam: Harwood Academic Pablishers, 1997. -114 p. - Рец.: Николаенко В. В. // Новое Литературное обозрение. - 1998. - № 29. С. 352.

Настоящая работа является первым опытом исследования серебряного века в качестве целостного историко-культурного комплекса. С этой целью предпринимается анализ уже имеющихся концепций и подходов к осмыслению и описанию серебряного века с тем, чтобы вскрыть их сильные и слабые стороны в связи с возможностью использования указанных концепций в формировании теоретических оснований для подобных исследований. Если еще более конкретизировать, исследуются гипотезы возникновения и становления серебряного века, их объяснительные возможности, эвристический потенциал и применимость для формирования на их основе интересных, логичных и понятных научных исторических текстов.

Кроме того, в работе делается попытка реконструкции и анализа одного из важнейших факторов, взаимодействовавших в становлении серебряного века, а именно мировоззрения российской интеллигенции на рубеже Х1Х-ХХ веков. Выделение этой темы в отдельную главу в историографической работе диктуется тем особым значением, которое она получила во всех исследованиях по истории серебряного века. Поэтому, показалось необходимым более предметно и развернуто обозначить точку зрения автора в этом вопросе.

Тем не менее, речь не идет о целостном и всеобъемлющем рассмотрении этой темы, поскольку она неимоверно обширна и неоднозначна. Мировоззренческие искания рассматриваются именно в связи с серебряным веком, а потому преимущественное внимание уделяется деятелям этого русского культурного возрождения. И центральное место в повествовании займет фигура Д. С. Мережковского. Почему именно его? Потому что Мережковский был, можно сказать, с серебряным веком «от начала и до конца». Он был с ним и во времени, и в пространстве - физическом и духовном. И когда пытаются обозначить начало серебряного века в истории обычно вспоминают лекции Дмитрия Сергеевича «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», прочитанных в Санкт-Петербурге в декабре 1892 года и опубликованных в последующем году. А смерть писателя в оккупированной немцами французской столице в декабре 1941 года стала как бы конечной точкой в существовании эмигрантского русского литературного Парижа, наследника и продолжателя традиций серебряного века.

Д. С. Мережковский прожил долгую жизнь, но каждый прожитый им год был наполнен событиями, которых, кажется, хватило бы другому человеку на десятилетие. Дмитрий Сергеевич всюду старался успеть, на все повлиять. Он принимал самое активное и непосредственное участие во всех значительных начинаниях в культурной, религиозной и политической жизни страны на рубеже веков. Что бы ни происходило вокруг, почти наверняка Мережковский об этом был уже осведомлен, имел свое мнение, готовился выступить и поддержать кого-то или, наоборот, заклеймить, подписаться под воззванием, организовать обсуждение и т. д. При этой кипучей общественной деятельности он оставался весьма плодотворным писателем 4 Как в 1911 году

4 В 1914 году издательством И. Д. Сытина было издано полное собрание сочинений в 24-х томах, в которое вошли основные произведения Мережковского, написанные к тому вренаписал Андрей Белый: «Вокруг Мережковского образовался целый экспорт новых течений без упоминания источника, из которого все черпали».5 Творчество Мережковского в начале века вызывало живой интерес среди самых широких слоев интеллигенции. Для многих этот период стал подлинно «временем Мережковского». Под сильнейшим влиянием его идей некоторое время находились такие личности как Андрей Белый, Николай Бердяев, Михаил Пришвин. На рубеже веков о Мережковском писали в газетах, много говорили, обсуждали, осуждали, сочувствовали. Он часто был в центре общественного внимания. Он фигурирует в воспоминаниях многих людей. Ему посвятили свои очерки и статьи Н. Бердяев, И. Ильин, Л. Троцкий, А. Белый, Б. Зайцев, Тэффи, М. Алданов, Г. Адамович, Николай Бахтин, конечно 3. Гиппиус и многие другие. А сколько всего известнейших деятелей культуры и церкви, политиков и ученых и не только в России, но и в Европе прошли через его жизнь? Немного найдетсОиодей, которые были бы до такой мени, такие как «Вечные спутники», трилогия «Христос и Антихрист», «Толстой и Достоевский», «Грядущий Хам», «Не мир, но меч: К будущей критике христианства», «Больная Россия», также там имеется полная библиография работ писателя. Среди важнейших пореволюционных книг Дмитрия Сергеевича можно назвать «Рождение богов», «Тайна трех», «Атлантида - Европа: Тайна Запада», «Иисус Неизвестный», «Наполеон», «Реформаторы. Лютер, Кальвин, Паскаль», «Павел и Августин», «Франциск Ассизский», «Жанна д'Арк».

5 Белый А. Мережковский. Силуэт. (Мережковский Д. С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М., 1991. 491 с.) С. 9. степени связаны со своим временем. Пожалуй, в рассказе о судьбе и творчестве этого человека могла бы, как в зеркале отразиться целая эпоха российской истории. И мемуаристы не раз указывали, какое огромное значение имела деятельность Дмитрия Сергеевича для становления новой культурной ситуации в России. Например, Адамович подчеркивает: «Имя Мережковского неразрывно связано с тем умственным, душевным или просто культурным движением, которое возникло в России в конце прошлого века».6

В Европе его тоже знали. Хотя популярность эта, полученная, главным образом, благодаря книге о Леонардо да Винчи, в немалой степени обязана известному снобизму европейской публики. Как пишет Троцкий: «Европейцы одобряли Мережковского, как писателя, знакомого с внешней оболочкой культуры, как образованного европейца из варваров». Но фактом остается, что для Европы Дмитрий Сергеевич долгое время оставался «визитной карточкой» всей русской литературы начала века. Когда в 30-е годы он вместе с Буниным и Шмелевым претендовал на Нобелевскую премию, его шансы поначалу даже считались предпочтительными. Например, Томас Манн называл Мережковского «гениальнейшим критиком и мировым психологом после Ницше»8

6 Адамович Г. Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи. СПб., 1993. С. 26.

7 Троцкий Л. Мережковский//Кодры. Молдова литературная, 1990 №12. С. 166.

8 Цит. по кн. История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995. С. 216.

Необходимо отметить, что вопрос об истоках серебряного века, именно как целостного культурного феномена, поднимается редко. Большинство авторов предпочитает рассматривать становление серебряного века по отдельным его составляющим. Отдельно - становление символизма и именно как литературного течения, отдельно - новации в области художественного творчества, архитектуры, отдельно - становление религиозно-философской мысли и т. д. Специалисты в этих областях получают таким способом возможность избежать опасности, о которой писал Хейзинга: «.Такова судьба каждого, кто возьмется исследовать проблемы культуры, ибо ему всякий раз нужно с риском для себя пускаться во многие сферы, в которых он не чувствует себя, как дома».9 Вместе с тем, содержащиеся в таких работах выводы можно, не слишком погрешив против истины и зачастую даже в соответствие с авторским замыслом, экстраполировать на весь серебряный век.

В работе анализируются произведения многих уважаемых авторов, и может сложиться впечатление, что, сосредоточившись на недостатках, которые, естественно, имеются в любой работе, я прохожу мимо их реальных достижений в исследованиях истории серебряного века. Несомненно, филологами, искусствоведами и представителями других гуманитарных отраслей знания многое сделано в области изысканий по конкретным фактам истории российской культуры рубежа веков. Но в данной работе предметом рассмот

9 Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М , 1992. С. В. рения являются по преимуществу обобщающие, генерализирующие суждения авторов касательно серебряного века. И в той значительной литературе, которая посвящена вопросу, исследуется исключительно эта сторона историографии.

Мне неизвестно о работах, которые бы решали поставленную задачу. Единственно могу отметить некоторый положительный опыт, который содержится в статье Е. Иваницкой.10

Литература, в которой, так или иначе, затронута проблема серебряного века, делится на три массива по времени написания и месту проживания авторов. Прежде всего, это мемуарная литература, принадлежащая перу самих творцов событий. Особо следует упомянуть книги и статьи Н. Бердяева, Ф. Степуна, А. Белого, В. Ходасевича, Г. Адамовича, 3. Гиппиус и других.11

10 Иваницкая Е. Спор о серебряном веке // Октябрь. 1994 №10. С. 181-187.

11 Адамович Г. «На земле была одна столица, все другое - просто города» // Дружба Народов. 1995. №№ 10-11. Адамович Г. Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи. СПб., 1993. - 224 с. Антон Крайний (3. Гиппиус). Литературный дневник (1899-1907). СПб., 1908. - 455 с. Белый А. Материал к биографии (интимный) // Минувшее: Ист. альм. Вып. 6, 8, 9. М., 1992. Белый А. Начало века. М., 1990. - 687 с. Белый А. Собрание сочинений. Воспоминания о Блоке. М., 1995. - 510 с. Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Paris, 1989. -426 с. Волошин М. А. Автобиографическая проза. Дневники. М., 1991. - 416 с. Волошина М. Зеленая змея. История одной жизни. М., 1993. -413 с. Герцык Е. К. Воспоминания: Мемуары, записные книжки, дневники, письма. М., 1996. - 407 с. Гиппиус 3. Н. Живые лица. Л, 1991. - 200 с. Иванов Г. Стихотворения. Тре

Такие рукописи, будучи ценным историческим источником,12 в тоже время содержат в себе подходы к концептуальному осмыслению того огромного явления, свидетелем и участником которого стал автор.

Воспоминания первоначально публиковались на страницах русских эмигрантских газет. Там же печатались отклики, критические замечания и мемуары «оппонентов», поэтому даже воспоминания могли быть полемичными, временами остро полемичными. В контексте этой полемики высказывания становились слишком категоричными. По вопросу о том, чем был рубеж столетий в истории России, происходило нешуточное столкновение мнений, а порой и амбиций, и это затрудняет реконструкцию взглядов, содержащихся в этих работах.

Также, к литературе, посвященной серебряному веку как целостному явлению, относятся несколько монографий и статей в отечественных журналах, написанных в течение последних десяти лет. Забегая вперед, скажу, что тий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М., 1989. - 574 с. Одоевцева И. В. На берегах Невы: Литературные мемуары. М , 1988. - 334 с. Степун Ф. Бывшее и Несбывшееся. London, 1990. - 430 с. Тэффи Смешное в Печальном. Рассказы, роман, портреты современников. М., 1992. - 512 с. Ходасевич В. Ф. Белый коридор. Воспоминания. Нью-Йорк, 1992. -310 с.

12 Подробнее об этом в работе Арефьевой И. Г. Воспоминания русских литераторов-символистов как исторический источник: (Проблемы методики использования мемуаров в историко-культурном исследовании) дисс. на соиск. уч. степ. к. и. н. М., 1989. 298 с. в значительной мере здесь происходит возрождение той полемики 20-40-х г.г., которая велась в эмиграции. Но есть и ряд новых подходов. Особо отмечу книги и статьи А. Эткинда, который, используя возможности предоставляемые психологической наукой, поднимает новые интересные темы, важные для понимания серебряного века.

Необходимо отметить, что в советской исторической науке исследование серебряного века в целом не приветствовалось. Ему случилось совпасть во времени с такими значительными и трагическими событиями в нашей истории, как обострение классовых и социальных противоречий в начале XX века, революции 1905 и 1917 годов. Рассматриваясь в советской историографии как эпохальные, они совершенно заслонили его в исторических разработках. По существу весь этот отрезок истории был отведен для нужд идеологии, и в его исследовании позволялось применять исключительно инструментарий советского догматического марксизма, который не адекватен изучению культуры. Поэтому немногие работы, которые претендовали на теоретическое осмысление феномена серебряного века, явились плодом компромисса между автором и цензором. Компромисс этот, конечно, во многом был стилистическим. Несколько ритуальных фраз, несколько ссылок на основоположников. Но, к сожалению, он был не только стилистическим. Поэтому настоящей заслугой советских исследователей стали работы, посвященные конкретным частным вопросам, а отнюдь не обобщающее и целостное понимание истории серебряного века. Однако и в области конкретноисторических и литературоведческих изысканий для советской гуманитарной науки оставалось много белых пятен даже, несмотря на обилие многотомных академических и периодических изданий, сборников и монографий. Дело в том, что многие герои серебряного века в глазах ригористов-идеологов были антигероями, которых необходимо не изучать, а идеологически разоружать, а еще лучше предать забвению.

Труды зарубежных исследователей по наиболее общим вопросам истории серебряного века достаточно немногочисленны, насколько я могу об этом судить, и в интересующем нас аспекте в основном унаследовали положения, выдвинутые русскими писателями.

В более детальном историографическом очерке, думается, нет необходимости, так как эти вопросы составляют содержание основного текста настоящей работы

Историко-культурная проблема серебряного века распадается на две одинаково важные компоненты. Одна из них - проблема понимания этого исторического явления. Собственно, каким образом получить и осмыслить новую информацию касательно серебряного века? Другая компонента - проблема трансляции понимания. То есть, как рассказать о полученных результатах научному сообществу? Вторая задача не менее важная, не прикладная и не производная от первой. Представляется неверной точка зрения, что было бы что сказать, а как сказать - задача второстепенная. Как неверным кажется и то, что созревание концепции и формирование языка для формулирования этой концепции это единый процесс. На мой взгляд, понимание в воображении исследователя индивидуализировано и не словесно. И только для трансляции понимания историческая реальность структурируется как текст, а методология истории выступает как логика этого текста. Во многом историко-культурная проблема серебряного века - это языковая проблема.

Всегда в исторической науке текст являлся продукцией исследователя, целью и результатом работы и основным способом поделиться полученной информацией. Думается, что современный методологический кризис исторической науки имеет среди прочих оснований и то, что историческая наука оказалась слишком тесно связана с книжной культурой, которая сама сегодня вступает полосу кризиса. В ее поле долгое время считалось и сегодня считается, что культура мышления и культура письма чуть ли не одно и то же, что человек думает, как он пишет и даже в то время, когда пишет. В настоящее время это представление может быть справедливым, но может оказаться и ложным. С другими людьми человек обменивается информацией словами, но мыслит он образами понятий. И сегодня постепенно приходит осознание того, насколько недостаточны возможности, которые предоставляет текст исследователю для формулирования концепций и описания самой исторической реальности. Вместе с тем, очевидно, что иного, более совершенного и универсального способа сделать доступными результаты собственного научного поиска для других, пока не существует, и задача заключается в том, чтобы с максимальной эффективностью его использовать.

Все же представляется необходимым в будущем исследовать, в какой мере историческая реальность может быть осмыслена и запечатлена посредством традиционного текста. Живопись, литература, театр всегда были озабочены поиском новых изобразительных средств и нового языка, и во многом благодаря этому достаточно динамично развиваются, а историческая наука в основном не изменяла языку и принципам построения научных текстов с античных времен. На самом ли деле в этой области ничего лучшего изобрести нельзя?

Для исследователя серебряного века особенно актуальными становятся вопросы о том, как возможно создать текст, каким образом адекватно и понятно изложить свои взгляды, каким способом уместно расположить разнородный материал и на каком языке изложить гипотезу? Разумеется, подобные вопросы возникают перед исследователем любого исторического сюжета, однако, их острота все же различается в зависимости от конкретной темы исследования. Текст о политике не похож на текст о художественной культуре. Таким образом, материал исследования серьезным образом влияет на язык и теоретический аппарат исторических работ. Когда предметное поле историка все более расширяется, сама историческая наука может рассматриваться в качестве собрания нескольких отраслей со своими специфическими предметами и методами исследования.

Например, история хозяйства располагает более или менее разработанным понятийным аппаратом, к ее услугам имеется ряд широко признанных экономических теорий, существуют работы, авторитет которых признается многими исследователями. Для изысканий в истории культуры вообще и серебряного века в частности такой базы почти нет. И хотя по истории культуры есть знаменитые книги таких авторов, как Ф. Ницше, И. Хейзинга, М. Бахтин, А. Лосев, воспользоваться содержащимися в них моделями за пределами того текста, в котором они бытуют, затруднительно.

Разные авторы находят различные пути к тому, чтобы преодолеть неизбежную неадекватность в описании культурных феноменов. Для этого они избирают собственные стратегии в идентификации серебряного века и зоны преимущественного внимания в его истории. Одни из них стремятся объяснить и описать серебряный век как надстроечное явление, отразившее изменения в экономическом и социально-политическом положении в России. Другие представляют его как некоторый комплекс идей, представлений, способов освоения окружающего мира, выработанный в творческих мастерских и захвативший господствующее положение в умах людей. Третьи видят в нем заемное явление, возникшее вследствие переноса из Европы некоторых чуждых российской культуре религиозных, этических и эстетических принципов и воззрений. Четвертые осмысливают серебряный век как итог глобального кризиса в европейской культуре. Пятые рассматривают его как отражение некоторой фазы в психическом состоянии русского общества.

Подробный анализ сильных и слабых сторон в этих и других подходах составляет содержание первой главы диссертационной работы. Для удобства

19 и в соответствии с авторской классификацией она разбита на пять разделов, сообразно с существующими основными тенденциями в рассмотрении серебряного века. Но сначала в ней будет дана небольшая сводка взглядов русских писателей касательно роли серебряного века в культуре и истории России.

Во второй главе диссертационной работы речь пойдет о мировоззренческих исканиях российской интеллигенции рубеже Х1Х-ХХ веков о том, как это способствовало становлению новой культурной ситуации в России.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Серебряный век как историко-культурная и историографическая проблема"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вехи» и та дискуссия, которая развернулась вокруг них, обнаруживают, сколь трудно аргументированно и убедительно сформулировать ту или иную концепцию миросозерцания. В статье Булгакова в «Вехах» приводится любопытный пример расхождения в оценке самых основ миросозерцания русского народа. С одной стороны, мнение Белинского, с другой стороны -Достоевского. Достоевский вслед за Гоголем считал, что русский народ глубоко религиозен, а Белинский - что в нем нет и следа религиозности. Оба говорят об этом без особых сомнений, как о нечто само собой разумеющемся. Может быть, кто-то из них не знал жизнь, не читал великую русскую литературу, в которой отражается народное мировоззрение, или читал, да не понял? Многим, и Булгакову в том числе, так и кажется. То есть, Достоевский прав, а Белинский нет или наоборот. Мне представляется, что в данном случае можно согласиться и с Белинским, и с Достоевским. Ведь сказать, что русский народ религиозен или не религиозен, значит ничего не сказать о его миросозерцании в действительности. Все это звучит слишком обще. Однако описывать миросозерцание по-другому и невозможно. Вот, пожалуй, и получается, что предмет есть, а доказательно его описать нет средств. Вернее это возможно, но примерно так: русский народ религиозен, но. не религиозен; терпим но. нетерпим; обладает исторической памятью, но не обладает; динамичен, но. не динамичен. Хотя лучше, конечно, сделать кое-какие изменения и получить: русский народ религиозен, но стихийно материалистичен; терпим, но в нем прочно укоренен комплекс «мы и они»; обладает исторической памятью, но постоянно наступает на одни и те же грабли; динамичен, но тяжел на подъем и так далее. А если развести по разным страницам с соответствующими примерами из истории, то получится описание миросозерцания, с которым даже полемизировать нельзя, потому что в нем будет все и ничего, но таков на самом деле этот предмет - миросозерцание.

Почти ни одна работа, в которой в какой-либо мере производится теоретическое осмысление приводимых эмпирических фактов из истории серебряного века, не обходится без риторических вопросов о существовании самого предмета рассмотрения. Речь идет о справедливости оценки множества разнообразных явлений в истории и культуре России конца XIX - начала XX века в качестве некоторого историко-культурного единства под названием серебряный век. Более того, выражаются сомнения даже в возможности выявить общность эстетических свойств и признаков в составлявших его отдельных направлениях и школах. Например, французский исследователь Ж. К. Ланн заканчивает свою прекрасную обзорную статью о русском футуризме таким пассажем: «После этого краткого анализа важнейших черт художественной практики ряда футуристов позволительно было бы спросить, можно ли выявить во всех этих соперничающих школах и столь разнородных, неравноценных поэтических темпераментах какое-либо единство творческих мотивов на фундаментальном уровне философской и эстетической мысли.

Если не существует одного футуризма, но есть множество творцов, одержимых новаторством, можно ли установить одну философию и одну эстетику футуризма, которые не были бы в конечном итоге плодом воображения критика»?117

Российский литературовед А. Немзер пишет, что: «Стоит дотронуться до фактуры, - и абстракции «серебряного века», и «классики» - становятся дымом. Остается, с одной стороны, большая судьба России и русской культуры, ., с другой же - отдельные судьбы писателей и мыслителей в неповторимости своей ускользающие от любых классификаций».118 В другой статье этот автор советует тем, кто пишет о литературе века минувшего, взглянуть на историю сегодняшнего дня со всей ее неоднозначностью и многомерностью, сопоставить и осознать меру своего незнания, которое заменяется мифотворчеством. Он пишет об условности всего и вся, о недоступности источников и о ста причинах, по которым их толкование неадекватно, о множестве фактов и нюансов, в которых необходимо разбираться. Этим объясняется неудовлетворительное качество всех литературоведческих, историко-культурных и прочих теорий. Правда, в финале непонятно откуда взявшийся

117 История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995. С. 554.

118 Немзер А. Три сосны. К вопросу об исчезновении «классики» // Дружба Народов. 1993. № 11. С. 186. оптимизм. «Историки, увидев нашу литературную эпоху в целом (или любую другую - О. Д.), сумеют эти нити разглядеть и распутать».119

На мой взгляд, окончательно доказать существование серебряного века в качестве действительной целостности, обладающей некими коренными признаками и свойствами, вряд ли возможно. Существуют аргументы для подтверждения этой или противоположной точки зрения, но очевидно, что выбор осуществляется заранее сообразно задачам, которые поставил перед собой автор в исследовательской работе.

О громадной сложности теоретического осмысления серебряного века говорят многочисленные примеры несовпадения во взглядах на него, приведенные на страницах данной работы. Любопытен в этой связи факт, отмечен

120 ный в статье Елены Иваницкой. Несмотря на видимое различие в оценках серебряного века, авторы, по сути, не полемизируют друг с другом. Они как будто не знают о работах других исследователей, их аргументация разворачивается автономно. По мнению Иваницкой, причина этой ситуации в том, что различные авторы, обращаясь к серебряному веку, видят только миф об этой эпохе. Они полемизируют с противником, которого сами себе выдумали. Где же им встретиться? На каком поле? Они не встречаются, потому что

119 Немзер А. История пишется завтра // Знамя. 1996. № 12. С. 212.

120 Иваницкая Е. Указ. соч. С.181-187. нет точного адреса. И вот ее вывод: «От романтизации и от очернения серебряного века пора переходить к его критической истории».121

Мои собственные наблюдения заставляют меня согласиться с Иваниц-кой в той части ее работы, где дается оценка обобщающих, генерализирующих концепций серебряного века. Но в чем причина неудовлетворительного состояния дел в этой области? Ведь нельзя сказать, чтобы серебряный век был обделен вниманием исследователей. Однако хороших работ по частным вопросам много, а какого-либо теоретического синтеза не происходит. Конечно, можно говорить о некомпетентности, об ангажированности авторов, но почему тогда серьезные исследователи предпочитают не касаться общих культурологических тем?

Мне кажется, что в генерализирующем историко-культурном исследовании грань между мифологизацией и критической историей почти неощутима, поскольку любые широкие культурологические и историософские обобщения на самом деле обращаются к модели явления, его образу или мифу о нем. Таким образом, талантливых культурологических работ о серебряном веке нет, а по конкретным частным вопросам истории их много, потому что нам доступна масса источников. Мы слишком хорошо знаем конкретную, предметную сторону дела. (Разумеется, сравнительно с другими эпохами и явлениями, которым, соответственно, более повезло с культурологическими

121 Иваницкая Е. Указ. соч. С. 186. обобщениями.) Поэтому любая попытка теоретического осмысления серебряного века не может ни объяснить, ни даже учесть всех ранее установленных фактов и обстоятельств, не говоря уже о только вводимых в научный оборот. В силу этого она очень уязвима и без труда изобличается как мифотворчество. Тем более в обобщающих работах очень трудно не оказаться в плену у в высшей степени характерного именно для русской гуманитарной парадигмы «платоновского взгляда», когда исторический феномен предстает не в виде самодостаточной реальности, а как зримый знак и означающее подлинной реальности. А отсюда повышенная идеологичность текстов о серебряном веке.

Но, собственно, сказанное не означает, что для историко-культурного обобщающего исследования серебряного века не пришло еще время. Наоборот, как уже говорилось, именно сейчас оно было бы весьма своевременным. Другое дело, нужно понимать, что культурологические концепции по своей природе и возможностям отличаются от естественнонаучных и математических теорий. Такая концепция как объяснение исторической действительности никогда не будет в той же степени доказуема и убедительна, и поэтому огромное значение приобретает концепция как средство трансляции понимания от исследователя к «другому». Следовательно, главным мерилом ценности для исторической концепции является способность служить инструментом познания действительности и распространять полученные знания между исследователями внутри научного сообщества и в обществе в целом.

Думается, что касательно серебряного века научный поиск должен развиваться в двух направлениях. Во-первых, необходимо совершенствование теоретико-методологической базы на основе всесторонней критики имеющихся концепций и подходов к осмыслению серебряного века, а также выработки новых концепций. Наилучшей стратегией кажется сочетание возможностей, которые предоставляют разные подходы. В рамках культурологической работы должны получить место и рассмотрение серебряного века в связи с социально-политическим и экономическим развитием России, и рассмотрение его как духовного события в идейной, мировоззренческой эволюции интеллигенции, целесообразно также исследовать психологическую подоплеку событий, поведенческие стереотипы, всевозможные культурные влияния, анализировать содержание провозглашавшихся идей, повседневность и моду. То есть, необходимо рассматривать становление серебряного века в процессе взаимодействия суммы разнообразных факторов: ускорение темпа исторических изменений в России, реформы 60-80 годов, урбанизация, возникновение нового социального слоя - российской интеллигенции, увеличение численности деятельной публики, не занятой непосредственно в сферах материального производства, повышение грамотности и благосостояния, рост «платежеспособного спроса на культуру» и складывание «рынка культурных ценностей», особый модус ментальности хилиазм, серьезное отношение к жизни, «жажда больших событий», уверенность в осмысленности бытия, кризис позитивизма и рационализма вообще, мода на мистику и оккультизм, обращение к опыту русского богословия, пробуждение интереса к народной культуре, новое прочтение «классиков» русской литературы, влияние идей Ницше, западноевропейского символизма, модернизма, неоромантизма, марксизм, фрейдизм и т. д.

Вторым не менее важным направлением кажется поиск нового языка, нового стиля, новых способов построения культурологического текста, которые преодолевали бы ограничения традиционных сциентистских моделей в осмыслении и объяснении такой сложной материи, как история культуры.

В заключение необходимо еще раз напомнить некоторые из тезисов данной диссертационной работы.

В настоящее время существует потребность в основательном культурологическом исследовании серебряного века в качестве целостного историко-культурного комплекса. С одной стороны, это отвечает заинтересованности общества, так как в этом вопросе соединяется интерес к истории нашей страны с интересом к истории культуры. С другой стороны, это требуется для повышения продуктивности научного диалога по конкретным вопросам истории российской культуры рубежа веков и для повышения качества исследовательских работ по этим вопросам.

Хотя культурологическое исследование серебряного века еще не получило должного развития в литературе, все-таки в этой области накоплен некоторый потенциал, который нужно учитывать и на который можно опираться.

Для создания качественных обобщающих культурологических работ, посвященных серебряному веку необходимо решать две тесно взаимосвязанные задачи, одна из которых - проблема понимания этого исторического явления, другая - проблема трансляции понимания.

Сегодня в литературе для решения этих задач используются различные подходы, обладающие своими достоинствами и недостатками.

Серебряный век описывается в качестве надстроечного явления, отразившего на идеологическом и культурном уровне изменения, произошедшие в экономическом и социально-политическом положении в России на рубеже Х1Х-ХХ веков. Данный подход дает возможность увидеть серебряный век как явление, укорененное в исторической ситуации в России, непосредственно связанное со всем материалом социально-экономической и политической жизни страны. Однако вне этого подхода остается логика и формы собственно культурного развития. Какие национальные культурные традиции и каким образом проявили себя в серебряном веке? Какие внешние влияния испыты-вались и как осваивались? Объяснительного потенциала в данном случае не хватает для того, чтобы показать, почему серебряный век стал именно таким, каким он был?

Серебряный век изображается как некоторый комплекс идей, представлений, способов освоения окружающего мира, выработанный с эстетических позиций в творческих мастерских русских поэтов и художников и захвативший господствующее положение в умах людей. Данный подход позволяет увидеть серебряный век во всем многообразии его форм и проявлений, не отказываясь от возможности структурировать его вокруг некоторого логического центра. На этой основе можно создавать яркие интересные тексты. Однако весьма остро встает проблема верифицируемости и воспроизводимости полученных научных результатов.

Серебряный век трактуется как своеобразный феномен, возникший вследствие переноса на рубеже ХЕХ-ХХ веков из Европы и видоизменения на русской почве некоторых религиозных, философских, этических и эстетических идей и принципов. Этот подход дает повод поговорить о соотношении национального и иностранного элемента в культуре серебряного века, о традиции и инновации и о месте серебряного века в общеевропейском культурном движении. Однако при абсолютизации подхода возникает угроза чрезмерного упрощения взгляда на природу исторического процесса.

Серебряный век осмысливается как итог глобального кризиса европейской цивилизации, интенсивнее всего сказавшегося именно в культуре России. В данном подходе реализуется возможность широкого историософского взгляда на серебряный век в долговременной перспективе и в связи проблемами мировой культуры.

Серебряный век рассматривается в качестве культурного отображения некоторой фазы в психическом состоянии русского общества. На этой основе возможно осуществить исследование материала непосредственного сущест

115 вования и частной жизни социальных групп и отдельных личностей, а также то, как из повседневности вырастали культурные формы серебряного века.

Каждый из этих подходов реализует более или менее удачное объяснение и описание некоторых сторон такого многогранного явления культуры, как серебряный век. Кроме того, они помогают историку ориентироваться в море эмпирического материала и служат основанием для формирования исторических текстов и развертывания научного диалога. Вместе с тем, последовательное применение только лишь одного подхода приводит к выпадению из поля зрения исследователя целых важных областей, а также неоправданным упрощениям, неточностям и, в конечном счете, искажениям истории серебряного века.

Настоящая работа в какой-то мере позволяет оценить потенциал и ограничения существующих концепций и должна способствовать, таким образом, более полному и адекватному пониманию природы серебряного века.

Список научной литературыДорохин, Олег Николаевич, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Аверинцев С. С. Моя ностальгия // Новый Мир. 1996. - №1. - С.140-144.

2. Адамович Г. «На земле была одна столица, всё другое просто города» // Дружба Народов. - 1995. №№ 10-11.

3. Адамович Г. Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи. -СПб.: Изд-во «Logos», 1993. 224 с.

4. Азадовский К. Серебряные и золотые нити русской культуры // Новое Литературное обозрение. 1993. - № 2. - С. 206-209.

5. Акулинин В. Н. Философия всеединства. От В. С. Соловьева к П. А. Флоренскому. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1990. 158 с.

6. Аникин А. В. Элементы сакрального в русских революционных теориях // Отечественная История. 1995. - №1. - С. 78-92.

7. Антон Крайний (3. Гиппиус). Литературный дневник (1899-1907). СПб.: Изд-во Пирожкова, 1908. - 455 с.

8. Арефьева И. Г. Воспоминания русских литераторов-символистов как исторический источник: (Проблемы методики использования мемуаров в исторщсо-культурном исследовании) дисс. на соиск. уч. степ. к. и. н. М. 1989. - 298 с.

9. Арсентьева H. Н. «Серебряный век» русской и испанской поэзии: Опыт сопоставления. -М.: Моск. пед. гос. ун-т им. В. И. Ленина., 1995. 105 с.

10. Белый А. Материал к биографии (интимный) // Минувшее: Ист. альм. Вып. 6, 8, 9. -М.: Прогресс: Феникс, 1992.

11. Белый А. Начало века. М.: Худож. лит., 1990. - 687 с.

12. Белый А. Собрание сочинений. Воспоминания о Блоке. М.: Республика, 1995.-510 с.

13. Бенуа А. Н. Мои воспоминания: В 2т., 5кн. М.: Наука, 1980.

14. Бердяев Н. А. Письма // Минувшее. Ист. альм. 9. М.: Открытое общество: Феникс, 1992. - С. 294-325.

15. Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Paris: YMCA - PRESS, 1989. - 426 с.

16. Бердяев Н. А. Типы религиозной мысли в России. Paris: YMCA - PRESS, 1989.-716 с.

17. Березовая Л. Г. Самосознание русской интеллигенции начала XX века дисс. на соиск. уч. степ. д. и. н. М., 1994. - 436 с.

18. Блок А. Собр. соч. в 8 тг. М.-Л., 1963.

19. Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 560 с.

20. Богомолов Н. А. Anna-Rudolph // НЛО 1998. - № 29. - С. 142-220.

21. Брюсов В. Я. Дневники. 1891-1910. -М.: Изд-во Сабашникова, 1935. 203 с.

22. Бунин И. Собрание сочинений. В 6-ти т. Т. 6: Освобождение Толстого; Воспоминания. Дневники. Статьи. М.: Худож. лит., 1988. - 719 с.

23. Ваджапетян В. «Исповедь антисемита», или к истории одной статьи. Повесть в документах // Литературное Обозрение. 1992. - №1. - С. 12-37.

24. Валицкий А. Интеллектуальная традиция дореволюционной России // ОНС- 1991. -№1. С. 145-159.

25. Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909-1910. -М.: Мол. гвардия,1991.-462 с.

26. Возвращенные имена русской литературы: Аспекты поэтики, эстетики, философии: Межвузовский сборник научных работ. Самара: Изд-во Сам-ГПИ. 1994. 199 с.

27. Волошин М. А. Автобиографическая проза. Дневники. М.: Книга, 1991. -416 с.

28. Волошин М. А. Путник по вселенным. М.: Сов. Россия, 1990. - 384 с.

29. Волошина М. Зеленая змея. История одной жизни. -М.: Энигма, 1993. 413 с.

30. Воспоминания о серебряном веке. М.: Республика, 1993. - 559 с.

31. Времен связующая нить (проблемы философии истории в творчестве зарубежных писателей XVII-XX вв.). Кишинев: «Штиинца», 1981.

32. Время Дягилева. Универсалии серебряного века: Материалы Третьих Дя-гилевских чтений. Вып. 1. Пермь, 1993. - 262 с.

33. Гайденко П. Соблазн «Святой плоти» (Сергей Соловьев и русский серебряный век) // Вопросы Литературы. 1996. - Вып.4. - С. 72-127.

34. Гальцева Р. А. Очерки русской утопической мысли XX века. М.: Наука,1992.-208 с.

35. Герцык Е. К. Воспоминания: Мемуары, записные книжки, дневники, письма / сост., текстолог, авт. вступ. ст. и коммент. Жуковская Т. Н. М.: Моск. Рабочий, 1996. 407 с.

36. Гиппиус 3. «Неугасим огонь души». Предисловие и публикация Н. И. Оськиной // Октябрь. 1992. - №8. - С. 169-187.

37. Гиппиус 3. и В. Талин в парижской газете «Последние новости». Публикация, вступительная статья и комментарий М. Долинского, И. Шайтанова // Октябрь. 1991. - №9. - С. 160-179.

38. Гиппиус 3. Н. Живые лица. Л.: «Искусство», 1991. - 200 с.

39. Гиппиус 3. Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи. М.: Современник, 1991.-588 с.

40. Гиппиус 3. Письма. Публикация и предисловие В. Аллоя // Минувшее: Ист. Альм. 4. М.: Прогресс: Феникс, 1991. - С. 327-338.

41. Гиппиус3. Сочинения: Стихотворения; Проза.-Л.: Худож. Лит., 1991.-400с.

42. Городницкая А. А. Общественно-политические взгляды старших символистов (Середина 90-х годов XIX века 1917г.) дисс. на соиск. уч. степ. к. и. н. - М. - 1996. - 204 с.

43. Гуднов Л., Дубинин Б. Без напряжения. Заметки о культуре переходного периода. // Новый Мир. 1993. - №2. - С. 242-253.

44. Дальние берега: Портреты писателей эмиграции. М.: Республика, 1994. -383 с.

45. Дворцова Н. Пришвин и Мережковский (Диалог о Граде Невидимом) // Вопросы Литературы. 1993. - Вып. 3. - С. 143-170.

46. Егоров Б. Ф. Русские утопии XIX века // Звезда. 1996. - № 12. - С. 175-190.

47. Емельянов Б. А., Новиков А. И. Русская философия серебряного века: Курс лекций. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1995. - 284 с.

48. Иваницкая Е. Спор о серебряном веке // Октябрь. 1994. - № 10. - С. 181-187.

49. Иванов Г. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М.: Книга, 1989. - 574 с.

50. Ильин И. А. Творчество Мережковского // Москва. 1990. - № 8. - С. 186-197.

51. Исаев И. А. Политико-правовая утопия в России (конец XIX начало XX в.) -М.: Наука, 1991.-272 с.

52. История русской литературы: XX век: Серебряный век. М.: Изд. группа «Прогресс» - «Литера», 1995. - 704 с.

53. Исупов К. Г. Русская эстетика истории. СПб.: Изд-во ВГК, 1992. - 156 с.

54. Казин Л. К. Образ мира. Искусство в культуре XX века. СПб., 1991. - 211 с.

55. Кантор В. Артистическая эпоха и ее последствия (По страницам Федора Степуна) // Вопросы Литературы. 1997. - Вып.2. - С. 124-165.

56. Кнабе Г. С. Гротескный эпилог классической драмы: Античность в Ленинграде 20-х гг. М., 1996. - 39 с. - (Чтение по истории и теории культуры; Вып. 15.)

57. Кожинов В. «Черносотенцы» и Революция // Наш Современник. 1993. — №10.-С. 130-147.

58. Коржавин Н. Анна Ахматова и «серебряный век» // Новый Мир. 1989. -№7. - С. 240-262.

59. Краткая Литературная Энциклопедия. В 8 т. М.: «Советская энциклопедия», 1962-1978.

60. Кувакин В. А. Религиозная философия в России: Начало XX века. М.: Мысль, 1980. - 309 с.

61. Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940. В двух книгах. Книга вторая. -М.: Наследие, 1994. 520 с.

62. Курбановский А. «Апофеоз беспочвенности». К столетнему юбилею художественного объединения «Мир искусства» // Звезда. -1999. № 3 - С. 199-204.

63. Курицын В. О некоторых попытках противостояния «Авангардной парадигме» // Новое Литературное обозрение. 1996. - №20. - С. 331-360.

64. Ланда М. С. Символистская поэтесса: Опыт мифотворчества // Русская Литература. 1994. - № 4. - С. 120-133.

65. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX начала XX века. 1890-1904 буржуазно-либеральные и модернистские издания. - М.: Наука, 1982. - 372 с.

66. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. -М.: Республика, 1995. 398 с.

67. Лосский Н. О. История русской философии. М.: Высш. шк., 1991. - 559 с.

68. Лурье Я. С. Лев Толстой и Мыслители «Серебряного века» // Звезда. -1993,-№7.-С. 173-183.

69. Мережковский Д. С. Атлантида Европа: Тайна Запада. - М.: Русская книга, 1992.-411 с.

70. Мережковский Д. С. Больная Россия. Л.: Изд-во ЛГУ., 1991. - 272 с.

71. Мережковский Д. С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. -М.: Советский писатель, 1991. 491 с.

72. Мережковский Д. С. Иисус Неизвестный // Октябрь, 1992 №№ 11-12, 1993 №№ 1-12.

73. Мережковский Д. С. Наполеон. М.: Республика, 1993. - 320 с.

74. Мережковский Д. С. Письма А. В. Амфитеатрову. Публикация, вступительная заметка и примечания М. Толмачева и Ж. Шерона // Знамя. -1995,-№7.-С. 158-159.

75. Мережковский Д. С. Письма П. П. Перцову. Вступительная заметка, публикация и примечания М. Ю. Кореневой // Русская Литература. 1991. -№№2-3.-С. 156-181, 132-159.

76. Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений: В 24 т. М.: Т-во Сытина, 1914.

77. Мережковский Д. С. Реформаторы. Лютер, Кальвин, Паскаль. Под редакцией и с предисловиями Темиры Пахмусс. — Брюссель: «Жизнь с Богом», «La Presse Libre», 1990. 480 с.

78. Мережковский Д. С. «Смотрите, кто пришел.» // Новое время. 1992. -№38.-С. 58-60.

79. Мережковский Д. С. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Правда, 1990.

80. Мережковский Д. С. Эстетика и критика. В 2-х т. Т. 1. -М.: Искусство; Харьков: «Фолио», 1994. 672 с.

81. Мережковский Д. С., Гиппиус 3. Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мережковский: Воспоминания. М.: Московский Рабочий, 1991. - 480 с.

82. Могильнер М. На путях к открытому обществу: кризис радикального сознания в России (1907-1914 гг.) / Ин-т «Открытое общество». М.: Магистр, 1997. - 55 с.

83. Мочалова О. А. «Навсегда» // Литературная Учеба. 1996. - №5-6. -С. 133-156.

84. Немзер А. История пишется завтра // Знамя. 1996. - № 12. - С. 203-212.

85. Немзер А. Три сосны. К вопросу об исчезновении «классики» // Дружба Народов. 1993. - № 11. - С. 182-195.

86. Непомнящий В. Пушкин через двести лет // Новый Мир. 1993. - № 6. -С. 224-238.

87. Николаенко В. В. Письма о русской филологии // Новое Литературное обозрение. 1997. - № 26. - С. 285-294.

88. Нордау М. Вырождение. Современные французы М.: Республика, 1995. - 400 с.

89. Носов С. Н. В. В. Розанов. Эстетика свободы. СПб.: Изд-во «Logos»; Дюссельдорф: «Голубой всадник», 1993. - 208 с.95,Одоевцева И. В. На берегах Невы: Литературные мемуары. М.: Худож.

90. Лит., 1988. 334 с. 96,Одоевцева И. В. На берегах Сены. - М.: Худож. Лит., 1989. - 333 с.

91. Пайман А. История русского символизма. М.: Республика, 1998. - 415 с.

92. Поварцов С. Траектория падения (о литературно-эстетических концепциях Д. Мережковского) // Вопросы Литературы, 1986 №11. с.153-191.

93. Пути и миражи русской культуры: Сборник / Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом). СПб.: Северо-запад. 1994. - 512 с.

94. Рапацкая Л. А. Искусство «серебряного века». М.: Просвещение: «Владос», 1996. - 192 с.

95. Религиозное сознание и Революция (Мережковский и Савинков) // Вопросы Философии. 1994. - № 10. - С. 138- 142.

96. Религиозно-идеалистическая философия в России ХЕК начала XX вв. -М.: 1989.-135 с.

97. Розанов В. Уединенное. М.: Политиздат, 1990. - 543 с.

98. Русская литература XX века: Взгляд из ситуации Конца века («Круглый стол» кафедра истории русской литературы XX века Литературного института имени А. М. Горького) // Лепта. 1996. - № 28. - С. 181-211.

99. Русская литература и журналистика начала XX века. 1905-1917 буржуазно-либеральные и модернистские издания. М.: Наука, 1984. - 367 с.

100. Сапожков С. «Пятницы К. К. Случевского» // Новое Литературное обозрение. 1996. - № 18. - С. 232-280.

101. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетвор-чества». Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. - 320 с.

102. Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX в. - М.: Наследие, 1992. - 376 с.

103. Серебряный век русской литературы: Проблемы, документы. М. : Изд-во МГУ, 1996-176 с.

104. Серебряный век. Мемуары. М.: Известия, 1990. - 672 с.

105. Смирнов И. Философия Смуты // Наш Современник. -1991.-№11.— С. 168-175.

106. Смирнов Иг. Пав. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое Литературное обозрение, 1994.-352 с.

107. Соловьев В. Философия искусства и литературная критика. М.: «Искусство», 1991.-701 с.

108. Степун Ф. Бывшее и Несбывшееся. London: 1990. - 430 с.

109. Токвиль А. Каким образом в середине XVIII столетия литераторы сделались во Франции самыми влиятельными политиками и что из этого вышло // Новое Литературное обозрение. 1994. - № 9. - С. 376-384.

110. Троцкий Л. Мережковский // Кодры. Молдова литературная. 1990. -№ 12.-С. 163-169.

111. Тэффи Смешное в Печальном. Рассказы, роман, портреты современников. М.: Советский писатель, 1992. - 512 с.

112. Фридлендер Г. М. Д. С. Мережковский и Генрик Ибсен (У истоков религиозно-философских идей Мережковского) // Русская Литература. -1992. -№ 1.-С. 43-57.

113. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992. - 464 с.

114. Ходасевич В. Ф. Белый коридор. Воспоминания. Нью-Йорк: 1992. - 310 с.

115. Чеховиана. Чехов и «серебряный век». М.: Наука, 1996. - 320 с.

116. Чуева И. П. Генезис и философские основы «нового религиозного сознания» дисс. на соиск. уч. степ. д. философ, н. Ленинград - 1971. - 652 с.

117. Шестов Л. Сочинения в 2-х т. М.: Наука, 1993.

118. Эпштейн М. От модернизма к постмодернизму: Диалектика «Гипер» в культуре XX века. // Новое Литературное обозрение. 1995. - №16. - С. 32-46.

119. Эпштейн М. Русская культура на распутье. Секуляризация и переход от двоичной модели к троичной // Звезда. -1999. №№ 1-2 - С. 202-220,155-176.