автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Символистская и религиозно-философская критика конца XIX - начала XX вв. о Л.Н. Толстом

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Паршутина, Вера Александровна

ВВЕДЕНИЕ Г Л А В А I.

ЭВОЛЮЦИЯ КРИТИЧЕСКИХ СУЖДЕНИЙ «СТАРШИХ» СИМВОЛИСТОВ О Л.Н. ТОЛСТОМ (1890-1910)

ГЛАВА II.

БАЗИСНЫЕ» КОНЦЕПЦИИ ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИХ ОТЗЫВОВ «МЛАДШИХ» СИМВОЛИСТОВ И «ПУТЕЙЦЕВ» (1910-1912)

ГЛАВА III.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ СИМВОЛИСТСКО-«ПУТЕЙСКИХ» СТАТЕЙ О Л.Н. ТОЛСТОМ

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Паршутина, Вера Александровна

На рубеже веков интерес русской критики к творчеству, проповеди и личности Л.Н. Толстого был огромен. Это было естественным следствием необычайно высокой степени значимости писателя и его влияния на современников. Показательно рассуждение известного театрального критика и публициста А. Суворина, который писал в 1901 году о том, что в России два царя - Николай II и Лев Толстой1.

Критики различных направлений на рубеже веков вели непрерывную полемику вокруг писателя. При этом центральное место в ней часто занимали высказывания символистской и околосимволистской критики. Например, Волынский2 - фактический редактор «Северного вестника» полемизировал с «Русской мыслью», на страницах которой в последнее десятилетие XIX века обсуждался вопрос о Толстом-вероучителе и общественном деятеле: речь шла о том, как «соотносится общественное переустройство с переустройством человеческой личности»3. «Русская мысль» на этот вопрос отвечала сначала рассуждениями Н.В. Шелгунова о противоположности моралистических и социальных устремлений Толстого4, затем статьями известного критика М.А. Протопопова5, и вскоре

1 Дневник А.С. Суворина \ Ред., предисл. и примеч. М. Кричевского. М., Пг., 1923. С.263. Полн. цитата: «Два царя у нас: Николай второй и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай XI ничего не может сделать с Толстым, . тогда как Толстой, несомненно, колеблет трон Николая и его династии.».

2 См. о нем далее в гл.1.

3 Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века: 1890-1904. Либерально-буржуазные и модернистские издания. М.,1982. С.56.

4 Подробно об этом - там же. С.56-58.

5 Статьи М.А. Протопопова в «Русской мысли»: «Психологический вопрос (о «Крейцеровой сонате»)» - 1891. N8. С.123-144. - «Не от мира сего («Воскресение» - роман гр. Л.Н. Толстого)» - 1900. N6. С.126-140. печатными выступлениями Н. Михайловского, заклеймившего толстовский морализм. Аким Волынский противопоставил свою позицию «Русской мысли» и Н. Михайловскому - «самому влиятельному критику эпохи»: Толстой поддерживал «Северный вестник» и сотрудничал в нем с 1893 по 1898 гг., испытав благотворное воздействие статьи «Нравственная философия гр. Льва Толстого», в которой А. Волынский вопреки критикам-народникам защищал именно Толстого-моралиста6.

Другой пример - многочисленные статьи о Толстом первого десятилетия XX века: Д. Мережковского, А. Белого, Вяч. Иванова, С. Булгакова, П. Струве, и др., а также объемное двухтомное критическое исследование Д. Мережковского - «Л. Толстой и Достоевский» (1900-1902 гг.); в них был представлен широкий спектр дискутируемых вопросов: от Толстого - религиозного мыслителя и философа до Толстого-апостола, символа русской революции. Причем главной отправной точкой для религиозно-философской критики, представляющей русский религиозный Ренессанс на страницах «Нового пути», «Мира искусства», «Русской мысли» было, прежде всего, религиозно-нравственное учение писателя.

Даже самый беглый перечень критиков и их работ гово- • рит о большом объеме фактического материала7, который должен быть учтен в настоящей работе. И хотя литературоведение последнего десятилетия XX века сделало многое

6 См. подробное освещение взаимоотношений Толстого и «Северного вестника» в статье П.В. Куприяновского «Л.Н. Толстой и Н. Лесков в журнале «Северный вестник» (См. в кн. - Лев Толстой и его современники. Иваново, 1962. Уч. Зап. Ивановского Гос. пед. ин-та. Т. XXIX. С. 101-151).

7 Подтвердим наши слова полным списком работ символистско-веховской критики о Толстом рубежа веков (см. в приложении), многие из которых недавно переизданы в сборнике «Лев Толстой: Pro et contra» (СПб., 2000). для сохранения, возрождения (прежде всего, для переиздания8) и истолкования критического наследия символистов, этот огромный материал до сих пор изучен крайне неравномерно. Такая неравномерность связана с некоторыми общими тенденциями, действующими в нашей истории критики. Вернемся к их характеристике немного позднее, а сейчас перейдем к рассмотрению проблемы соотношения символизма и реализма (она, на наш взгляд, является центральной для понимания символистской критики: изучение этой проблемы началось почти одновременно с появлением символизма как направления).

Исследователи русской литературы уже издавна отмечают существование преемственной связи между классиками-реалистами (Гоголем, Достоевским, Тургеневым, Чеховым, Толстым) и русскими символистами. Это началось еще в конце XIX века, когда обсуждался вопрос - не «есть ли символизм симптом болезненного состояния общества и. его упадка?»9 Приведем несколько характерных примеров: «Нужно рассматривать два направления в их генетической связи, - писали сочувствующие символизму С.Г. Повеса и А.Г. Коган, - только тогда отпадет. нелепая басня о символизме как о капризе извращенных натур и вырождении»10. А С.А. Венгеров в статье «Победители и побеж

8 Например, переиздание в московском издательстве «Республика)» критических работ символистов, а так же воспоминаний о них (выпуск книг серии «Мыслители XX века», в которую включены статьи А. Белого, Вяч. Иванова и т.д. - с 1994 г.; Д. Мережковского «JI. Толстой и Достоевский», Собр. соч. В. Розанова, «Воспоминания об Андрее Белом» и др. - 1995 г.), причем каждая из перечисленных книг имеет вступительную статью, примечания и указатель имен.

9 Именно так поставлен этот вопрос М. Нордау в популярной тогда книге «О вырождении» (см.: Баженов Н.Н. Символисты и декаденты. М., 1899. С.З).

10 Модернисты и их предшественники. Одесса, 1908. С. 7. денные» (1909) назвал модернизм «синтетическим направлением, соединившим в себе основное зерно исконно героических традиций русской литературы с естественным исканием новых форм»11. Подобные суждения высказывались и позднее. Н. Бердяев, например, видел заслугу символизма и его преемственность по отношению к реализму в том, что именно символистам «удалось по-настоящему оценить религиозность русской литературы реализма»12.

В советском литературоведении подход, позволяющий говорить о символизме как об органическом звене в «великой цепи исконных традиций русской литературы»13, в 3 050-е годы был временно отодвинут на второй план14. Изучение в значительной мере заменилось их обличением. Статьи о проблеме «Символисты и Толстой», написанные К.Н. Лому-новым, Г. И. Куликовым, Б. С. Мейлахом, в этом плане довольно показательны15. Внимание советских историков критики обычно распределялось не без влияния знаменитой ленинской статьи: Толстой до кризиса конца 70-80 гг. подробно изучался, а Толстой - религиозный мыслитель сознательно отчасти затушевывался. Соответственно в большей или меньшей степени изучались критические суждения о нем.

11 Венгеров С. А. Основные черты истории новейшей русской литературы. СПб., 1909. С. 42.

12 Бердяев Н. Русская идея // Русская литература. 1990. N'4. С. 89.

13 Венгеров С.А. Основные черты истории новейшей русской литературы. С. 42.

14 Последней работой 20-х годов, отражающей подход Венгерова, является книжка И. Замотина (см.: Замотин И.И. Схема литературных исканий конца XIX - нач. XX веков. Минск: Белорусский ун-т, 1927).

15 Ломунов К.Н. Толстой в борьбе с декадентским искусством // Л.Н.Толстой. Сборник статей и материалов. И., 1951. С. 22-97; Куликов Г.И. Борьба Толстого с декадентским искусством // Ученые записки Уральского гос. пед. ин-та. 1956. Вып. 10. С. 205-231; Мейлах Б.С. Лев Толстой в годы реакции // Вопросы литературы и эстетики. Л., 1958. С. 38-56.

Под тем же углом зрения в эти годы исследовалась и история критики. Признано, что и сейчас она все еще остается наименее исследованной областью литературоведения, особенно та ее часть, которая противостояла марксистской критике и ее истокам. Оппозиция - марксистская, революционно-демократическая критика и «вся остальная» -привела к тому, что наиболее существенные проблемы истории и теории критики были разработаны преимущественно на материале марксистской или революционно-демократической линии ее развития. Это, безусловно, относится и к критике, оценивавшей Л.Н. Толстого. Именно так были построены сборники «Л.Н. Толстой в русской критике»16. После марксистской и революционно-демократической критики в наибольшей степени изучались такие критические направления, как критика народническая; в несколько меньшей - «органическая» критика и критика «эстетическая».

Первая основательная классификация критических направлений рубежа веков была предложена Г. Фридлендером в его работе «Основные линии развития русской критики от 90-х годов XIX века до 1917 года» еще в 50-е годы XX века. В этой статье, которая входит в состав академической «Истории русской критики»17, прослеживаются многообразие и историческая эволюция основных критических на

16 J1.H. Толстой в русской критике. Сб. ст. (изд. первое) - М., 1949; (изд. второе) - М. , 1952; (изд. третье) - М., I960. Но иногда появлялись работы, предлагающие нетрадиционный подход к Толстому (Куприянова Е.Н. Эстетика Л.Н. Толстого. М., JI., 1968; Галаган Г.Я. Л.Н. Толстой. Художественно-этические искания. Л., 1981; Днепров В.Д. Искусство человековедения. Из художественного опыта Льва Толстого. Л., 1985; Тамарченко Н.Д. Целостность как проблема этики и формы в произведениях русской литературы 19 века. Кемерово, 1977. С. 72-81) .

17 Фридлендер Г.М. Основные линии развития русской литературной критики от 90-х годов XIX века до 1917 года // История русской критики. М.-Л., 1958. Т.Н. С. 405-451. правлений эпохи рубежа веков. Статья отличается обилием выделенных имен и течений критической мысли. В дореволюционном литературоведении, да и в советском до 50-х годов XX века не было подобного обобщенного исследования: работы по истории критики этого времени имели частный или узко аспектный характер. Г. Фридлендер проанализировал более десяти различных направлений, охватывающих свыше пятидесяти критиков и литературоведов. Например, к декадентско-символисткой критике он относил Д. Мережковского, В. Розанова, Н. Минского, Вяч. Иванова, А. Белого, В. Брюсова, А. Волынского, И. Анненского (который причислен одновременно и к символистам19, и к импрессионистам) , а к - идеалистическому направлению - «веховцам» С. Булгакова, Н. Бердяева, П. Струве, С. Франка, М. Гершензона.

60-70-е годы стали вехой в изучении двух выделенных нами проблем: «Преемственной связи двух направлений» и «Проблемы изучения символистской критики». Примером может служить статья Е. Стариковой «Реализм и символизм».

Описывая принцип «широкого освоения культуры прошлого . и истолковывая ее в духе собственных эстетических и философских концепций»20, исследовательница обнаруживала его в символистской литературе и, в частности, в ее отношении к реализму. Е. Старикова показала непосредственную близость реализма и символизма21, обнаруживая традиции Го

19 Там же. С.413

20 Старикова Е. Реализм и символизм // Развитие реализма в русской литературе. М., 1974. Т. 3. С. 166.

21 В западном литературоведении эта проблема исследовалась более активно. См. статью С.А. Небольсина (Небольсин С.А. Литературно-эстетические концепции русского модернизма в оценках современного буржуазного литературоведения Запада // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX - начала XX в. М., 1975. С. 371-383). голя, Пушкина, Достоевского в прозаических произведениях Сологуба, Белого, Ремизова, Мережковского.

Статья несомненно способствовала утверждению мнения о том, что невозможно целостное понимание эволюции символизма без учета «процессов, происходящих на границах этого явления»22 притом, что основной из этих процессов -«отношение символизма к реализму»23.

После того как постановка проблемы закрепилась в таком виде, все чаще стали анализироваться связи русских писателей-реалистов и символистов. В этой связи усилился интерес к оценкам писателей-реалистов в символистской критике. Наиболее изученными на сегодняшний день можно считать оценки, данные в символистской критикой творчеству Пушкина24, Гоголя25, Тургенева26, Достоевского27, Чехова28. Что же касается Толстого, то отношению символистов к его творчеству и жизненной позиции не было посвящено ни

22 Минц З.Г. Об эволюции русского символизма // А. Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Вып. 73 5. Тарту, 1986. С. 24.

23 Там же.

24 Савельев Д. Г. А.С. Пушкин в оценке символистов // Учен. зап. Душанбинск. пед. ин-та. 1971. Т. 78. Рус. и зарубеж. лит. С. 151170; Гальцева Р. По следам гения // Пушкин в русской философской критике. М., 1990. С. 5-12.

25 См., например: Паперный В.М. А. Белый и Гоголь // Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып. 604, 620, 683. Тарту, 1982-1986.

26 См., например: Зельдхейн-Деак Ж. Поздний Тургенев и символисты (К постановке проблемы) // От Пушкина до Белого. СПб., 1992. С. 146-170.

27 См., например: Пожняк Т. Достоевский в кругу символистов. Вроцлав, 1969; Богданов Б. Метод и стиль Достоевского в критике русских символистов // Достоевский и русские писатели. Сборник статей. М., 1971. С. 375-413; Лавров А.В. Достоевский в творческом сознании Андрея Белого (1900-е годы) // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988.

28 См., например: Смирнова Н.В. Русские символисты о Чехове // XXX Герценовские чтения. Литературоведение, Науч. докл. Л., 1977. С.48-51. (Ленингр. пед. ин-т); Зубарева Е.Ю. Проблема А. Чехов и символизм в американском литературоведении // Серебряный век русской литературы. Сб. М., МГУ, 1997. одного обобщающего исследования (об изданиях, которые имеют характер пособий, речь пойдет далее). Есть лишь исследования, изучающие отношения того или иного символиста к Толстому 29. Наличие таких исследований дает нам возможность ограничить сферу нашего внимания тем, что осталось за пределами этих работ.

Следующая статья Е. Стариковой, появившаяся уже в сборнике «Русская наука о литературе конца XIX - начала XX века»30 и написанная совместно с С. Бочаровым, уточняет схему, намеченную Г. Фридлендлером, посвящена, в том числе, проблемам изучения критиков-символистов. Здесь заметны многие приметы нового подхода к материалу. В статье есть не только анализ метода критиков-символистов: появляются попытки осветить специфические черты их поэтики, охарактеризовать стиль их статей, выделяются некоторые приемы критического изложения. Например, метод В. Розанова С. Бочаров определяет как философский, подчеркивая, что «он даже не пользуется эстетическим анализом»31, что при этом ему свойственно «выражение модернизма, декаданса»32. Появляются столь существенные для изучения критики наблюдения над стилем: стиль В. Ро

29 См.: Минц З.Г. Блок о Толстом // Учен. зап. Тартуского гос. унта. Вып. 119. Тарту, 1962, или эта же дополненная статья «Блок и J1.H. Толстой» в кн. Минц «Александр Блок и русские писатели». (СПб., 2000); Нуралов Э.Л. В.Я. Брюсов и Л.Н. Толстой // Брюсов-ские чтения. Ереван, 1964. С. 55-269.

30 В двух сборниках: «Литературно-эстетические концепции в России конца XIX-начала XX в.»(1975) и «Русская наука о литературе конца XIX-начала XX века»(1982) сосредоточены статьи, характеризующие тематический (в основном на уровне идеологии) уровень некоторых выделенных Г. Фридлендером направлений.

31 Там же. С. 205.

32 Там же. С. 207. занова сочетает в себе «острую парадоксальность и конкретность отдельных наблюдений» (С. Бочаров)33.

Е. Старикова определяет метод критики Д. Мережковского как «соединение художественного субъективизма с жесткими логическими схемами, которым подчинена впечатлительность автора, свободная и вольная по форме»34.

Исследовательница ставит под сомнение синтетичность метода Мережковского-критика - то, что у Мережковского органично сочетаются три самые видные направления в критике - эстетическая критика, психологическая и философская35. Наконец, в статье Е. Стариковой очень точно подмечены приемы, используемые критиком-символистом. Показано, например, как именно в своем манифесте «О причинах упадка.» Д. Мережковский проделывает операцию механического отделения «Некрасова - идеалиста» и «Некрасова - мистика» от «холодной прозы и «журнальной сатиры»36.

Что же касается самих сборников «Литературно-эстетические концепции в России конца XIX - начала XX века» и «Русская наука о литературе конца XIX - начала XX века», в состав которых и входят выделенные нами статьи Стариковой и Бочарова, - в них все так же наличествует уже обозначенная традиция выборочного изучения немарксистской и идеалистической критики. То же можно сказать и об изучении отдельных аспектов каждого из направлений: рассмотрены только некоторые приемы, используемые критиками, некоторые стилистические элементы и некоторые

33 Там же. С. 206.

34 Русская наука о литературе в конце XIX - начале XX века. М., 1982. С. 217.

35 Там же. С. 209.

36 Там же. С. 211. элементы композиции37. Сборники содержат более всего обзорные характеристики отдельных критиков в пределах общих характеристик тех изданий, в которых они сотрудничали. На эти издания мы ссылались в начале обзора. О жанрах критики этого периода вообще ничего не говорилось. Усилия ряда исследователей уже 80-90-х гг., прежде всего

3 8

Б. Егорова и И. Сухих, отчасти заполнили этот пробел . Но, разумеется, работа в этом направлении должна быть продолжена.

Итак, критика и критики рубежа веков изучались, во-первых, в рамках общих характеристик тех журналов, в которых они сотрудничали (журналы обычно разделены по идеологическим рубрикам: буржуазно-либеральные, социал-демократические)39; во-вторых, на основе обобщенных характеристик критических и литературоведческих течений. В упомянутых выше сборниках охарактеризованы только критические направления. Литературоведческим течениям посвящены особые издания40.

Как же все это сказалось на изучении проблемы: Л. Толстой в символистской критике конца XIX - начала XX веков?

Этой теме непосредственно посвящены две монографические работы Н. Горбанева «Лев Толстой - художник и мысли

37 Русская литература и журналистика начала XX века: 1905-1917. М., 1984 .

38 Сухих И.Н. «Война и мир» в русской критике. Л., 1989. С. 5-25; Егоров Б.Ф. Жанры и композиция у критиков-народников // Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики. Жанры. Композиция. Стиль. Л., 1980. С. 297-306.

39 Литературный процесс и русская журналистика конца XIX- начала XX века: 1890-1904. М., 1981-1982. в 2-х тт.; Русская литература и русская журналистика конца XIX-начала XX века: 1905-1917. М., 1984 в 2-х тт.

40 Н-р: Академические школы в русском литературоведении. М., 1975. тель в литературной критике XIX-XX вв.» и Т. Буслаковой «Творчество J1.H. Толстого в оценке русской критики рубежа XIX-XX веков».

Написанная раньше (1983), книжка Н. Горбанева41 - это учебное пособие, в котором автор рассматривает критические суждения о JI. Толстом с точки зрения двух интересующих его проблем - оценки Толстого-художника и оценки Толстого - религиозного мыслителя. Автор выявил истоки такого соотношения - проблема восходит к статьям Н. Михайловского 70-х годов. В пособии Н. Горбанева характеризуются основные темы статей народников, символистов, либерально-буржуазной и марксистской критики - главным образом, в связи со сложностью и противоречивостью самой деятельности J1. Толстого. Первая часть пособия посвящена спорам о Толстом в критике 70-90 годов и остальная (меньшая) часть - беглой характеристике интересующего нас периода. Необходимо заметить, что статьи критиков, как правило, цитируются, но не анализируются и не комментируются. Это, в общем, отвечает требованиям, которые предъявляются к учебным пособиям, и вряд ли может удовлетворить исследователя .

Ближе к интересующей нас теме автореферат Т. Буслаковой «Творчество JI.H. Толстого в оценке русской критики рубежа XIX-XX веков». В подходе к оценке творчества Толстого автор повторяет Горбанева, но конкретная цель работы сформулирована иначе: «Рассмотрение двух основных направлений полемики в период 1884-1919 гг., когда споры о Толстом влились в дискуссию о реализме, став тем более важной ее частью, что в их рамках шло обсуждение не толь

41 Горбанев Н.А. Лев Толстой - художник и мыслитель в литературной критике XIX-XX вв. Махачкала, 1983. ко поэтики, но и мировоззрения крупнейшего реалиста конца века»42.

Исследовательница выделила в качестве основной тему критической полемики вокруг Толстого, и, прежде всего, обсуждение проблемы отношения Толстого к народу. Буслако-ва подчеркивает, «что после религиозно-нравственного переворота в мировоззрении Толстого» эта проблема заняла ведущее место в жизни писателя43. Затем Буслакова рассматривает позиции всех критических направлений в оценке того, как решалась эта проблема в сознании и творчестве Толстого.

Делается вывод, что появившаяся в конце 1900-х годов тенденция к подведению итогов деятельности Толстого способствовала переходу от рассмотрения частных аспектов его демократизма к сознанию его творчества как целостного этапа развития русской гуманистической мысли. В «совокупности своей деятельности Толстой представлялся эталоном народного духа и общечеловеческой гуманистической правды»44. Этот вывод несомненно заслуживает поддержки.

Вторая глава диссертации Буслаковой посвящена критической полемике о творчестве Толстого-художника и Толстого - религиозного мыслителя. Исследовательница делает выводы на основе того, как каждый отдельный критик формально определяет и оценивает художественные особенности творчества писателя. Так характеризуются Д. Мережковский («Приземистый реализм Толстого наряду с тончайшим психологизмом») , В. Розанов («Толстой находится у истоков ре

Буслакова Т.П. Творчество J1. Толстого в оценке русской критики рубежа XIX-XX вв. м., 1990. С. 2.

43 Там же. С. 3.

44 Там же. С. 14. лигиозного водоворота в русском сознании»), В. Вересаев («Главная особенность толстовского творчества - жизнеутверждающий пафос»)45.

Такой подход облегчает классификацию. Буслакова выделяет две основные тенденции в подходе к художественному творчеству писателя. Первая из них формулируется так: «Критики нового искусства делали вывод о несвоевременности реализма Толстого и невозможности в рамках его творчества отразить новую действительность и внутренний мир главного героя»46. Другой полюс в полемике составляли «попытки определить место его (J1. Толстого - В.П.) творчества в литературном процессе эпохи, найти новые характеристики его реализма»47.

Две тенденции определяются как односторонний и целостный анализ. Таков заключительный вывод, к которому приходит исследовательница. При всей его важности он выглядит недостаточным, потому что в таких категориях может быть охарактеризовано отношение критики к любому великому писателю, прокладывающему новые пути в искусстве.

Если добавить к работам Горбанева и Буслаковой книгу Э.Г. Бабаева «Лев Толстой и журналистика его эпохи» и его статью из сборника «Связь времен»48, в которой дан неполный пересказ некоторых символистских работ о Л. Толстом, то можно сказать, что перечисленными .работами исчерпывается список трудов, посвященных интересующей нас теме-: «Литературная критика символистов о Л.Н. Толстом».

45 Там же. С. 22.

46 Там же. С. 23.

47 Там же.

48 Бабаев Э.Г. Лев Толстой: Итог или проблема? // Связь времен.

Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX - начала

XX в. М., 1992. С. 47-76.

Подводя итог, можно сказать, что наиболее изученными в критике о Толстом оказались два аспекта:

1) Проблема отношения к Толстому - религиозному мыслителю как одна из ведущих тем полемики о нем в русской критике.

2) Проблема отношения Толстого к народу и народному сознанию в оценке русской критики.

При этом за пределами рассмотрения остались критики, которые не анализировали творчество JI. Толстого в этих аспектах, и конечно вся проблематика, выходящая за пределы этих аспектов.

Что касается работ последних лет, то и среди них нет ни одной, охватившей интересующую нас тему в целом. Можно сказать, что исследователи, как правило, обращаются к какому-либо из ее аспектов. Например, это исследования, соотносящие оценки Толстого с проблематикой творчества того или иного писателя-символиста. Таковы сборники статей «Вяч. Иванов. Исследования и материалы», «Андрей Белый. Жизнь. Миропонимание. Поэтика» (М., 1995 - 4/5-й номер «Литературного обозрения», по сути дела являющийся также сборником), или научно-исследовательские монографии, например, исследование Г. Обатнина «Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907 -1919) »49. Они дают многое для понимания творчества писателей-символистов (хотя исследование критики писателя в их задачу не входит, и обращение к ней происходит в качестве обоснования того или иного художественного произведения). Связанными с анализом символистской критики, хотя так же

49 Обатнин Г. Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907 - 1919). М., 2000. посвященными одному символисту являются и статьи Г. Биляловой и К. Гидини.

В статье Беляловой50 исследуется жанр цикла в критике Белого. Билялова пишет о том, что циклообразующая тенденция связана со стремлением создать новые формы идейно-художественного мышления, характеризующиеся своеобразной цикличностью. У Белого цикл - это три книги критических статей «Символизм», «Арабески», «Луг зеленый»51. Исследовательница отмечает, что «принципы организации критического цикла способны обогатить сам жанр цикла в его символистской интерпретации». Главная тема цикла Белого -символизм, который определяет выбор статей. Следовательно, принцип организации материала - проблемно-тематический. Он обусловлен необходимостью создать собственную твердую позицию в вопросах символистской эстетики. К признакам цикла Билялова относит заданность авторской композиции и относительную самостоятельность входящих в цикл статей. Она отмечает определенные черты циклического мышления на уровне стиля художника (особого его типа) ориентацию на аналитичность суждений, безупречную логику и всестороннюю аргументацию52. Таким образом, статья отражает перспективный, но тоже аспектный подход к исследованию одной из форм символистской критики.

Статья К. Гидини53 демонстрирует подход к критике Вяч. Иванова с точки зрения герменевтики, тем самым сни

50 Билялова Г.М. Жанровое своеобразие критического цикла А. Белого // Жизнь и судьба малых литературных жанров: Иваново, 7-10 февр. 1995 г. - Иваново, С. 201.

51 Там же. С. 197.

52 Там же. С. 199.

53 Гидини К. Литературная критика и герменевтика в работах Вячеслава Иванова о Достоевском: некоторые общие замечания // Vjaceslav

17 мается вопрос об уровне объективности (достоверности) ивановской критики. Исследовательница считает, что «недостоверность имеет вполне определенные причины, много говорящие нам об отношении к действительности и искусству в начале века»54. Такое прочтение во многом расширяет сугубо оценочный подход, применяемый к символистской критике и все-таки тоже остается аспектным.

Итак, какие же основные выводы можно сделать на основе нашего обзора? Препятствием на пути к решению заявленной проблемы является обособленность объектов исследования, будь то суждения отдельных критиков, проблематика критических направлений, особенности поэтики критических сочинений. Это препятствие должно быть в первую очередь преодолено.

Главное, что заявленная тема «Литературная критика символистов о Л.Н. Толстом» по сути своей двупланова. Ее разработка в конечном счете должна прояснить как характер и развитие интереса символистов к Толстому, так и специфику символистской интерпретации творчества, деятельности, исторической роли писателя.

В свою очередь интерес символистов к Толстому тоже можно рассматривать в нескольких аспектах одновременно. Во-первых, анализируя особую направленность критических оценок, принадлежащих тем символистам, чей символизм в основе своей глубоко религиозен и устремлен в сторону жизнетворчества. Этих авторов - Д. Мережковского, А. Белого, Вяч. Иванова - интересует прежде всего толстовское религиозно-нравственное учение, которое в их понимании

Ivanov. Russ. Dichter - europ. Kulturphilosoph. - Heidelberg,

1993. C. 190-203.

S4 'Гам же. С. 192. сходно по своей цели с учением Вл. Соловьева, продолжателями идей которого эти символисты являлись. Однако сразу же вступает в силу важная оговорка. По мнению перечисленных авторов, задачу «воплощения вечных истин в человеческие отношения» Толстой решает не мистически, а «рационалистически»55. Так выявляется изначальное расхождение JI. Толстого и Вл. Соловьева, и оно становится особым объектом внимания в критике символистов.

Во-вторых, многих символистов интересует склад толстовской личности, которая представляется им как живое воплощение основной эстетической идеи этого направления. Конкретно - воплощением символистского понимания художника как мессии. Для ряда символистов Толстой иногда оказывается наглядным воплощением этой идеи.

В-третьих, символистскую критику толстовское творчество интересовало с точки зрения его религиозности. Символистской критикой была создана концепция «религиозного творчества» Толстого.

Как объединить эти аспекты в рамках целостного и притом контекстуального изучения материала? Рассмотрение всех аспектов «толстовской» темы: Толстой-художник, Толстой-человек, Толстой - религиозный мыслитель, Толстой-философ, Толстой - теоретик искусства и т.п. развертывается в статьях символистов в различных формах и сочетаниях, но всегда осуществляется в пределах основных принципов символистской эстетики. Один из них состоит, как известно, в том, что символистское искусство должно осуществить через символ и миф связь человека и Абсолюта, материального мира и мира духа. Значение мифа, в связи с

55 Замотин И.И. Схема литературных исканий конца XIX - XX вв. С.5. этой целью, устойчиво сохранялось на всем протяжении эволюции символизма. Мифотворчество провозглашается основной творческой задачей младшими символистами, но устремленность к мифу (пусть и без столь отчетливого теоретического осмысления) была характерна и для более ранней стадии развития символизма.

Н. Пустыгина выделяет в эстетике символизма три устойчивых, практически универсальных для этого движения типа мифов: «общий миф», раскрывающий его «частный миф» и «индивидуальные мифы»56. Общий миф русского символизма -это теургическая утопия пересоздания мира средствами искусства . Частный миф - миф о грядущем синтезе мировых противоположностей - представляет собой сюжетное и образное развертывание общего символистского мифа о пересоздании мира.

В основу главнейшего из вариантов «общего мифа» положена мысль о великом призвании русского народа, его грядущей мессианской роли в духовной истории человечества. Эта спасительная роль представляется осуществимой благодаря русской литературе, что определяет отношение символистов к ее крупнейшим представителям. Логику осуществления этого пророчества раскрывает сюжет частного мифа. Для него важно то, что трагедия материального воплощения (позднее речь пойдет о драме исторического христианства) разлучила два начала бытия - дух и плоть - «на долгие годы исторического времени», поэтому грядущий синтез «неба» и «земли», идеального и реального, человеческого духа и плоти необходим и неизбежен. Широко используются симво

S6 Пустыгина Н. К изучению эволюции русского символизма // Тезисы всесоюзной конференции (III) «Творчество А.А. Блока и русская культура XX века». Тарту. 1975. С. 144. листами сюжетные варианты «частного мифа» - «индивидуальные мифы». Например, миф Мережковского о том, что Запад - в лице Ницше и Восток - в лице Достоевского представляют два края бездны, но «и на западе и на востоке историческая дорога пройдена», грядет синтез. Или противопоставление в недрах Востока Толстого и Достоевского, которые соединятся в лице второго Пушкина. «Ежели религиозное содержание плоти у Л. Толстого - тезис, религиозное созерцание Духа у Достоевского - антитезис русской культуры, то не следует ли заключить по закону диалектического развития о неизбежности русского синтеза, который по своему значению будет всемирным. Неизбежность последнего, окончательное соединение выльется в нового Пушкина - символа глубокой религиозной сознательной гармонии»57. Необходимо отметить, что фигура, представлявшаяся Мережковскому воплощением или предвестием «грядущего синтеза» нового религиозного сознания, не была постоянной: со врес о менем место Пушкина занял Лермонтов .

Едва ли не все явления культуры символисты осмысливают мифологически. Применяется этот принцип и в их критических статьях. Поэтому можно проследить возникновение и изменение мифа о Толстом, созданного символистской критикой в процессе развития этого направления. Решение этой задачи и означало бы достижение поставленной выше цели -осуществление целостного изучения критических суждений о Толстом.

57 Мережковский Д.С. Поли. Собр. Соч.: В 24 т. М., 1914. Т. XII. С. 107. В дальнейшем: Мережковский. ПСС, с указанием тома и страницы.

58 См. Маркович В.М. Миф о Лермонтове на рубеже XIX-XX веков // Russian literature XXXVIII (1995)North-Holland. С. 162-163, 176.

Ясно, что необходим многоаспектный и целостный анализ по крайней мере одного из периодов эволюции этих критических суждений. Только такой подход к материалу может дать четкое и адекватное представление об отношении целого направления к Толстому, тоже представленному как целостное явление культуры.

Выбор такого периода напрашивается с очевидностью. Очень важен, но все еще недостаточно освещен этап эволюции критических оценок личности и творчества JT. Толстого в статьях о нем, вышедших после 1910 года. Это литературно-критические работы о JI.H. Толстом 1911-1912 г., такие как - очерк А. Белого, опубликованный отдельной книгой «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой» (1911), статьи Вяч. Иванова «Лев Толстой и культура», А. Белого «Лев Толстой и культура». Попытаемся объяснить, почему интересен именно этот этап.

Во-первых, это суждения итоговые: путь Толстого закончен, его учение и художественное творчество становятся наследием. Во-вторых, на критические оценки уже не оказывают влияния перипетии взаимоотношений символистов с Толстым. По-видимому, степень объективности суждений о Толстом должна «на порядок» возрасти? Мы попытаемся показать, так ли обстояло дело в действительности. В-третьих, в это же время появляются .итоговые суждения о Толстом ряда видных представителей русского философского идеализма, такие как статьи Н. Бердяева «Ветхий и Новый Завет в религиозном сознании Л.Н. Толстого», С. Булгакова «Л. Толстой» и «Простота и опрощение», опубликованные в сборнике «О религии Л. Толстого» (1912). Поскольку философский идеализм был одним из источников, питавших символизм, интересно было бы изучить соотношение критических суждений писателей-символистов и философов-идеалистов, относящиеся именно к этому периоду, возможно, наиболее важному для характеристики отношения тех и других к Толстому .

Т.е. диссертация посвящена изучению двух наименее исследованных направлений, выделяемых в массе критических оценок творчества Толстого.

Мы имеем в виду:

1) символистскую критику;

2) критику «путейцев» на примере Булгакова и Бердяева (дополняя классификацию критических направлений, предложенную Г. Фридлендером, мы будем в дальнейшем пользоваться термином «путейцы», потому что после 1910 года бывшие «веховцы» участвуют в полярных по идейной направленности изданиях - «Логосе» и «Пути»: С. Франк и П. Струве были связаны с журналом «Логос», а С. Булгаков и Н. Бердяев с журналом «Путь»).

Изучить эти два течения вместе целесообразно еще и потому, что все они на уровне многих общих идей после 1910 г. пересекаются. Многие критики-символисты, (Д. Мережковский, А. Белый, Вяч. Иванов) имели общие духовные ориентиры с бывшими критиками «Вех» - С. Франком, П. Струве, особенно - С. Булгаковым, Н. Бердяевым - и взаимодействовали с ними в широком потоке религиозно-философского возрождения. Во многом близки были и их идейные корни, уходившие в религиозную философию В. Соловьева и в творчество Ф. Достоевского.

Заметим, что интерес поэтов-символистов к чисто философским проблемам уже был предметом анализа. Это - глава в «Истории русской философии» В. Зеньковского, монография Г. Флоровского «Пути русского богословия»59; из современных работ - диссертация И. Москвиной, объединившая идеи Мережковского, Бердяева, Булгакова как представителей Нового религиозного сознания60. Некоторые биографические параллели философов и символистов прослежены в книге А. Пайман «История русского символизма»61.

Сопоставительный анализ концепций Иванова и Бердяева есть в статье Е.В. Ермиловой «Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам»», которая опубликована в упомянутом сборнике «Литературно-эстетические концепции в России конца XIX - начала XX в. Исследовательница рассматривает антиномии жизни - творчества, теорию восхождения - нисхождения Иванова и концепцию «воплощения» - «объективации» Н. Бердяева, прослеживая сходство и различие концепций критиков: «.если сравнить рассуждения на эту тему Н. Бердяева и Вяч. Иванова, то окажется, что последний дает более оптимистический . вариант решения. Для Бердяева исходной точкой является представление о материальном мире как о «падшем». Творческий экстаз - выход за пределы данного мира, но результаты творческого акта неизбежно спускаются в «мир объективации», и в этом трагедия творчества. /./ Для Иванова «нисхождение» - закон искусства, но это в его терминологии, - «правое нисхождение». Распыление творческой энергии (для зрелого Иванова)

59 Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Paris, 1988.

60 Москвина И.К. Критика философско-эстетических взглядов деятелей «Нового религиозного сознания» - Д.С. Мережковского, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова. Автореферат. J1., 1989.

61 Пайман А. История русского символизма. М., 1998. большая беда, чем неизбежность воплощения»62. Анализ Е.В. Ермиловой может быть использован в рамках того многоаспектного исследования, о котором шла речь выше.

На основе всего сказанного предлагается следующий план диссертации.

Введение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Символистская и религиозно-философская критика конца XIX - начала XX вв. о Л.Н. Толстом"

Заключение

Как видим, отношение символистской и религиозно-философской критики к Толстому все время менялось, иногда на диаметрально противоположное.

Во-первых, радикально менялась оценка толстовского реализма - в суждениях символистов об этом ясно обнаруживается эволюция: от негативного отношения к толстовскому реализму с позиций самоутверждающейся символистской эстетики (эквивалентом такого отношения было отмежевание Толстого от реализма) к стремлению осмыслить реализм (и, прежде всего, толстовский) как предпосылку и составную часть символистской системы. Можно сказать, что путь синтеза, объединяющего в умозрении реализм и символизм и определяющего оценку Толстого, оказался следующим. Содержательная сторона толстовских произведений и даже учения Толстого получает все более полное признание. Вместе с тем формальная (точнее, эстетическая) сторона не только трактатов писателя, но и толстовских произведений подвергается все более резкой критике. В то же время форма собственных символистских произведений (не только художественных сочинений, но даже критических работ) далека от классической, и имеет парадоксально-синтетичный, сознательно усложненный характер247. Тем самым путь соединения символизма и реализма представлялся сочетанием реалистического содержания и символистской формы.

Во-вторых, так же глубоко изменилось отношение к толстовской религии, изменились и обосновавшие это символистские концепции толстовской религиозности. Эти концепции сводили ее то к особой форме мистицизма, то к реформаци-онной религиозности, нераздельной с рационализмом, пока не установилось мнение, что толстовская религия в основе иррациональна, и представляет собой круг явлений, с трудом поддающихся описанию. Критика при этом направляется на форму учения писателя. (Напомним, что Н. Буслакова, как отмечалось во Введении, считает двумя основными направлениями полемики в 1884-1919 гг. проблемы «Толстой и народ» и «Толстой - религиозный мыслитель»). Рассмотренные шесть работ показали, что центральными вопросами полемики для символистско-«путейской» критики в 19101912 гг. являются вопросы о сути (нехристианской) религи

247 Сравнение жанровых особенностей статей символистов и «путейцев» выявило следующие основные тенденции: к традиционному построению -у религиозных философов и к размыванию жанровых границ, созданию синтетических жанров критики - к синтезу логико-понятийной и образной сфер текста методом символизации - у младших символистов. Речь идет о следующих жанровых формах: проблемная статья - манифест, проблемная статья - философско-эстетический трактат, проблемная статья - очерк - литературная параллель. Стремление к проблемности обусловлено необходимостью создать собственную твердую позицию в вопросах символистской эстетики - создавать новые формы идейно-художественного мышления. озно-нравственного учения писателя, о сути толстовского отношения к культуре и вопрос о феномене толстовской личности. Другие пункты полемики (проблема «Толстой и природа» и т.д.), в том числе перечисленные Буслаковой (об отношении Толстого к народу, о творчестве Толстого-художника) имеют второстепенное значение. На первый план у «путейцев» и, в общем-то, согласных с ними младших символистов, отчетливо выходят проблемы не столько оценки, сколько, прежде всего, анализа религиозного учения, выяснения его сущности в сравнении с существующими в мире историческими религиями. Напомним, что еще Мережковский, Шестов и Волынский подвергали полемической оценке нравственное учение Толстого, порицая его, прежде всего, за рационализм, утилитарность, наклонность к ортодоксальности и упрощению. Резко полемическое отношение критиков вызывала и выявленная ими близость толстовского учения и буддизма, толстовства и язычества, а также проблема «Толстой и культура», ставшая ключевой в статьях младших символистов .

В-третьих, менялось отношение к толстовской личности, которая рассматривалась то, как личность обычного человека со всеми ее слабостями (в биографических построениях Мережковского) , то, как живое воплощение основной эстетической идеи символизма, идеи художника-мессии.

Так же подвижны и другие оценки. Для одних (например, для JI. Шестова) Толстой - великий философ, в оценках Мережковского - скучный моралист, для третьих - общественно-религиозный деятель. Для четвертых он был передовым писателем, который и для сегодняшнего дня и для будущих поколений всегда будет источником нравственной силы и свободы. И опять вектор эволюции направлен в сторону приближения к равновесию точек зрения.

Философский идеализм неизменно оказывался одним из источников, питавших символистские оценки Толстого. Причина этого обнаружилась в типологической общности основных философских идей, характерных для младших символистов и религиозных философов - таких как профетическая концепция религии, профетическая концепция культуры, эсхатологизм, мессианство, идеи теургии, соборности, богочеловечества. Окончательно сложившийся в десятые годы философский контекст изменил ситуацию критической дискуссии младших символистов о Толстом практически по всем направлениям: отрицательно оценивавшиеся грани оцениваемого феномена превратились в положительные и наоборот (н-р, прежде «отрицательные» для символистской критики стороны толстовской религии превращаются в основания ее положительной характеристики и т.д.).

В общем, символистские подходы и оценки разнообразны и подвижны, притом, что все они развертываются в пределах одной эстетической школы, ставившей во главу угла задачу мифотворчества, которое, как и вся концепция символизма, обрело у младших символистов философский смысл, - став частью многогранной философской концепции теургии. (Эволюция вела от мифотворчества стихийного, не возведенного в эстетический принцип к философскому обоснованию мифотворческого принципа в составе теургии). У «путейцев» есть понятие теургии, но в отличие от символистов нет установки на создание мифа о личности Толстого. Т.е. мифотворчество - это практическое применение идеи теургии. Вот почему символизм всегда раньше или позже мифологизирует объекты своей критики, в частности JI. Толстого.

В процессе развития символистской критики (1890-1910) выявлено возникновение и изменение мифа о Толстом: в манифесте Мережковского (1892) - создание целостно-законченного образа Толстого - пророка, мистика, символиста; затем миф о Толстом как «тайновидце плоти», сложившийся в составе символистского «частного мифа» о грядущем синтезе в книге того же Д. Мережковского «Л. Толстой и Достоевский» (1901-1902). Миф Мережковского, как мы .убедились, может рассматриваться в непосредственной связи с некоторыми идеями А. Волынского, а также в соотнесенности с работой Л. Шестова «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше» (1900), которые, вероятно, во многом подготовили его создание. В 1906-1910 гг. (послереволюционный этап символистской критики, представленный поздним Д. Мережковским и Н. Минским) происходит новый поворот старой мысли о пророческой роли Толстого. Возникает миф о невольном пророке революции, что свидетельствует о распаде прежнего мифа о Толстом. И, наконец, в концепциях младших символистов (1910-1912) сложился сформировавшийся после смерти писателя миф о Толстом как знамении новой теургической культуры, о его мистической личности, окруженной ореолом загадки и тайны. Т.о. критические оценки Толстого - это попытки соединить мифотворчество с рациональным философствованием.

В оценках символистов и «путейцев» феномен Толстого выглядит по-разному. Но их объединяет отношение к нему как к наследию, от которого нельзя отказываться. Таким образом, устанавливалась «связь времен». Миф о «невольном пророке революции» перебрасывал мост к мифам более поздних эпох, включая советскую.

В этой связи закономерен вопрос: в какой мере поняли и оценили символисты Толстого и его наследие. Возможно ли считать критические отзывы символистов о писателе объективным знанием?

Известно, что любая интерпретация обусловлена достигнутым в данное время уровнем науки и литературной критики и в такой же мере индивидуальностью исследователя, его талантом и складом его ума, его темпераментом и широтой кругозора, идеологическими и общественно-политическими установками, которыми он руководствовался, его философскими взглядами и научными убеждениями или, напротив, заблуждениями и предубеждениями.

Этот закон, как выяснилось, определял все конкретные суждения критиков-символистов. Мы проследили на каждом этапе зависимость «общего» и «частного» символистских мифов, от их трансформаций, усиления или разрушения. Поэтому так важен поставленный выше вопрос: достигла ли символистская критика истины, если она отмечена печатью мифотворчества, ограничена в своих возможностях рамками определенной эстетико-философской доктрины.

В поисках ответов на эти вопросы мы считаем вполне правомерным обратиться к суждениям современного философа М. Мамардашвили, который очень своеобразно подходит к интересующим нас проблемам. Он считает, что мысль может быть по-настоящему продуктивной только в той мере, в какой мы можем «воспроизвести это богатство (данное содержание) как возможность своей собственной мысли»180 Условиями включения в непрерывное поле истинного понимания «является любовь и память».181 Философ различает интерпретацию того или иного явления, т. е. отношение к предмету на уровне культурно-исторического смысла (в нашем случае это попытка примерить учение Толстого к условиям и потребностям конкретной исторической ситуации) и «истинный

180 Мамардашвили М. Как я понимаю философию? М., 1993. С. 165.

181 Там же. вклад» - попытку объяснения того, как вечное событие (в данном случае - значение Толстого) присутствует во времени .

Символисты все время стремились приблизиться именно к такому уровню, попытки понять «вечное во временном» следуют одна за другой. Но, судя по следующей затем перемене, оказываются неудачными. Пророческая или антипророческая интерпретации, а они-то и призваны вывести на уровень вечного, оказываются постоянно распадающимися мифами. В чем же тут дело? Очевидно, в самом Толстом. Толстой не укладывается ни в стройные схемы Мережковского, ни в какие-либо другие субъективные мифические построения, не укладывается, и своей живой сложностью разрушает их.

Тем не менее, все же нельзя утверждать, что все написанное символистами о Толстом, есть не более как заинтересованно субъективная, аффективная, мифическая (в этом смысле - ложная) оценка писателя.

Во-первых, и мифологизирующие критические интерпретации Толстого освещали какие-то стороны истины.

Во-вторых, после смерти Толстого в 1910 году, в статьях «младших» символистов непосредственно появляется проблема истинного понимания (по Мамардашвили), т. е. «вневременного» значения писателя. Делается это по-разному, но делается. И ведь именно к постановке такой проблемы приходит мысль символистов, приходит не случайно. Можно говорить о том, что, несмотря на это, русскому символизму Толстой был необходим, чтобы увидеть и понять себя. А вот уж эта задача была решена во многом глубже. Достигнутое символистской мыслью понимание Толстого и его роли в истории русской литературы оказалось побочным, но все же ценным результатом самопонимания.

Может быть вообще, стоит снять вопрос об уровне объективности (достоверности) критики. Как показывают

248 ^ некоторые исследования , символистская и «путейская» критика демонстрирует герменевтический подход к объекту своего исследования, и «недостоверность этой критики имеет вполне определенные причины, много говорящие нам об отношении к действительности и искусству в начале века»249. Во всяком случае, это является стимулом для дальнейших размышлений о заявленной в диссертации проблематике.

248 Гидини К. Литературная критика и герменевтика в работах Вячеслава Иванова о Достоевском: некоторые общие замечания // Vja-ceslav Ivanov. Russ. Dichter - europ. Kulturphilosoph. - Heidelberg, 1993. C. 190-203.

249 Там же. С. 192.

Список научной литературыПаршутина, Вера Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Критические работы о Л.Н. Толстом критиков-символистов и «путейцев» и литература о них)1. Справочные издания

2. Русские писатели Т.1, 2, 3, 4. М. ,1989-1992.

3. Жан Кассу. Энциклопедия символизма. И., 1999.

4. Русские писатели. Биобиблиографический словарь . В 2 т. М., 1990.

5. Писатели современной эпохи. Биобиблиографический словарь русских писателей XX века. М., 1991.1. Работы общего характера

6. Актуальные проблемы методологии литературной критики. /Под ред. М.Белой, М., 1980.

7. Аркадакский Ю.Ю. Ванюков А.И. Русская литература кон. 19-нач. 20 века. Серебряный век. Саратов, 1997.

8. Арсеньев Н.С. О московских рел.-фил. и литературных кружках нач. XX века // Современник. 1962. № б .

9. Бабаев Э.Г. Лев Толстой и русская журналистика его эпохи. М.,1993.

10. Бабаев, Э.Г. Лев Толстой: Итог или проблема? // Связь времен. М., 1994. С. 47-76.

11. Баранов В.И., Бочаров А.Г., Суворовцев Ю.И. Литературно-художественная критика. М., 1982.

12. Билинкис Я.С. О взаимосвязи искусства и критики в историко-литературном процессе // Учен. Зап. ЛГПИ им.А.И. Герцена. Т.442. 1971. С. 159-179.

13. Буслакова Т.П. Творчество Л.Толстого в оценке русской критики рубежа XIX-XX в. М., 1990.

14. Венгеров С.А. Победители или побежденные? (о модернизме) // Венгеров С.А. Основные черты истории новейшей русской литературы. СПб., 1909. С.39-88.

15. Вопросы истории и теории литературной критики. Тюмень, 1976.

16. Гайденко П.П. Мистический рационализм и проблема сверхразумного начала // Критика немарксистскихконцепций диалектики XX века./под ред. Ю.Давыдова. М., 1988. С. 49-74.

17. Гайденко П. Соблазн «святой плоти»: С. Соловьев и рус. Серебряный век // Вопр. лит. М., 1996. Вып. 4. С. 72-127.

18. Голосовкер Я.С. Логика мифа. М., 1987.

19. Горбанев Н.А. Лев Толстой художник и мыслитель в литературной критике XIX-XX вв. Учебное пособие. Махачкала, 1983.

20. Горнунг Б.В. Л.Н. Толстой и традиции «нового искусства». М., 1929.

21. Граф Артур. Софизмы Льва Толстого по отношению к искусству и критике. Киев, 1900.

22. Давыдов Ю.Н. Бегство от свободы: философское мифотворчество и литературный авангард. М., 1976.

23. Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики. Жанры. Композиция. Стиль. Л., 1980.

24. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

25. Жирмунский В. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1914.

26. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 33, 60, 97, 105-107, 168—170, 217, 241, 242, 348, 377.

27. Замотин И.И. Схема литературных исканий конца XIX- XX вв. Минск, 1927.

28. Зеньковский Г.П. История русской философии. М., 1991. Т.2. 4.2.24.3ернов Н.М. Русское духовное возрождение XX века. Париж, 1974.

29. Зимина м.в. к вопросу об отношении искусства к действительности в эстетике русских символистов // вестник мгу, философия. 1966. № 2. С.21-29.

30. Иванов-Разумник Р.В. Русская литература XX века (1890-1915 г.). Петроград, 1920.

31. Казин А. Неоромантическая философия художественной культуры: (К характеристике мировоззрения рус. символизма) // Вопр. философии. 1980. № 7. С. 144, 146— 154 .

32. Кондаков И. Покушение на литературу (о борьбе литературной критики с литературой в русской культуре) // Вопросы литературы. 1992. Вып. II.

33. Корецкая В. «Новый путь», «Вопросы жизни «

34. Литературный процесс и русская журналистика конца 19 начала 20 века. 1890-1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982. С. 179-233.

35. Кувакин В.А. Религиозная философия в России. Начало XX века. М., 1980.

36. Куприяновский П.В. Л.Н.Толстой и Н.Лесков в журнале «Северный вестник» // Лев Толстой и его современники. Иваново, 1962. Уч. Зап. Ивановского Гос. пед. ин-та. Т. XXIX. С. 101-151.

37. Л.Н. Толстой в русской критике. Сб. ст. (изд. первое). М., 1949; (изд. второе). М., 1952; (изд. третье). М., 1960.

38. Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф фольклор - литература. Л., 1978.

39. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX века. М., 1975.

40. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX-XX века (1890-1904). М., 1981, 1982. в 2-хтт.

41. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

42. Молчанова Н. Мифотворчество» в трактовке символистов // Творчество писателя и литературный процесс / Иван. ун-т. Иваново, 1981. С. 123, 124, 141, 148, 152, 156, 158, 159, 161, 162. 175, 182, 183, 207209, 212-216.

43. Минц 3. Г. Блок и русский символизм // Минц З.Г. Блок и русские писатели. СПб., 2000. С. 456536 .

44. Минц З.Г. Понятие текста и символистская эстетика // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. I 5. Тарту, 1974.

45. Минц З.Г. «Старинный спор» Н. Минского и символизм // Блоковский сборник. № 9. Тарту. 1989.

46. Минц З.Г. Об эволюции русского символизма // А.Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Вып. 735. Тарту, 1986.

47. Неведомский М. Зигзаги нашей критики // Не-ведомский М. Зачинатели и продолжатели. П-д., 1919. С. 383-394.

48. Неженец Н.И. Русские символисты. М., 1992.

49. Опульская Л.Д. Толстой и русские писатели конца XIX начала XX в. // Литературное наследство. Т. 69. Кн.1. М., 1961.

50. Пайман А. История русского символизма. М., 1998 .

51. Паперный В. Блок и Ницше // Труды по рус. и славян, филологии: Литературоведение. Т. 31: Типология русской литературы я проблемы русско-эстетических связей. Тарту, 1979. С. 85-87, 91, 97, 100. (Учен. зап. /Тарт. ун-т; Вып. 491).

52. Пустыгина Н.К. К изучению эволюции русского символизма // Тезисы Всесоюзной конференции (III) «Творчество А.А.Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975. С.143-147.

53. Русская литература XX века /Под. Ред. С.А.Венгерова. М., 1914. Т. I, II.

54. Русская литература и русская журналистика конца XIX- начала XX века: 1905-1917. М., 1984в 2-х т.

55. Русская литературная критика Серебряного века. Тезисы докладов. Новгород, 1996. 96-4/18412

56. Русская наука о литературе в конце XIX -начале XX века. М., 1982.

57. Секе Нина, Силард Лена. Русская литература кон. 19-20 века. (1890 1917) . Budapest. 1979, 1983.

58. Серебряный век русской литературы. М., 1996.

59. Соколов А.Г. Михайлова М.В. Русская литературная критика конца 19- нач. 20 века. М., 1982.

60. Соколов А. Декадентские течения. Символизм. Младосимволизм // История русской литературы конца XIX— начала XX века. М., 1979. С. 173—175.

61. Сухих И.Н. Война и мир вокруг «Войны и мира» // Роман Л.Н. Толстого в русской критике. Л., 1989.1. С.5-25.

62. Старикова Е. Реализм и символизм // Развитие реализма в русской литературе. М., 1974. Т.З. С. 165- 246.

63. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М. , 2000.

64. Шоптеряну В. Философско-эстетическая мысль и русская литература. Ч. 1. Мысль и проза русских символистов «старшего поколения». Будапешт, 1994.

65. Удонова З.В. творческий метод реализма в интерпретации русских символистов // Проблемы художественного метода и стиля в русской литературе XIX века (2-я половина). М., 1980. С. 24-39. (Сб. научн. Тр. Моск. Заоч. Пед. ин-та. Вып.61).

66. Франк С. Из истории русской общественной мысли нач. XX века // Вестник. 1954. № 33.

67. Фридлендер Г.М. Основные линии развития русской литературной критики от 90-х годов XIX века до 1917 года // История русской критики. М.-Л., 1958.1. Т. II. С. 405-451.

68. Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991.

69. Юлова А.П. Мифотворчество символистов (К проблеме терминологии) // Историко-литературный анализ. Методологические аспекты (II). Рига, 1989.

70. Юсупова Н.С. Из истории русской литературной критики конца XIX нач.XX в. Автор., Томск, 1970.1. Символистская критика1. Белый

71. Белый А. Трагедия творчества. Л.Толстой и Достоевский. М.,1911.

72. Белый А. Лев Толстой и культура // Сборник второй. О религии Толстого. М., 1912.С.142-172.

73. Белый А. Проблемы творчества. М., 1988.

74. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994 .

75. Белый А. Основы моего мировоззрения // Литературное обозрение. 1995. № 4-5. 13-37.о нем

76. Белый А. Проблемы творчества. М., 1988.

77. Бахтин, М.М. Лекции о А. Белом, Ф. Сологубе, А. Блоке, С. Есенине (в записи P.M. Миркиной) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1993. N 2/3. С. 138-174.

78. Бабич В.В. К истории «символического движения»: Андрей Белый и М. Бахтин // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1995. - N 2. - С. 18-31.

79. Билялова Г.М. Жанровое своеобразие критического цикла А. Белого// Жизнь и судьба малых литературных жанров: Иваново, 7-10 февр. 1995 г. Иваново, 1996. С. 195201.

80. Запись лекций М.М. Бахтина о А.Белом и Ф.Сологубе // Studia slavica, Bdpst, 1983. Т.29.

81. Зернов Н.М. Русское духовное возрождение XX века. Париж, 1974 .

82. Казин, A.JI. Андрей Белый: Начало русского модернизма // Белый А. Критика, эстетика, теория символизма. М., 1994. Т. 1. С. 6-41.

83. Э.Лавров А. В. Достоевский в творческом сознании Андрея Белого (1900-е годы)// А. Белый. Проблемы творчества. М., 1988. С.131-150.

84. Мазаев А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма: Автореф. дис. . д-ра филос. наук /Гос. ин-т искусствознания. М., 1996.

85. Молодяков В.Я. Концепция двух востоков и русская литература серебряного века // Известия АН СССР. Сер. Литература и язык. М., 1990. Т. 49. № 6. С. 504-514.

86. Пискунова С., Пискунов В. Культурологическая утопия Андрея Белого // Вопр. лит. М., 1995. Вып. 3. С. 217246 .

87. Смирнов И.П. Художествееный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977. С. 59-72.

88. Cymborska-Leboda, М. Утопический элемент символистского мышления о жанрах и «формах искусства» // Literaria humanitas / Masarykova univ. Fak. filoz. -Brno, 1996. 4. - C. 229-2431. Волынский

89. Волынский A.JI. Нравственая философия гр. Льва Толстого // Северный вестник. 1891. № 10.

90. Волынский А.Л. Власть тьмы.- Великий безумец // Борьба за идеализм. СПб., 1900. С.189- 209, С. 493497.

91. Волынский А.Л. Книга великого гнева. СПб., 1904. С. XI-XXIII. 165-175.

92. Волынский А. Современная русская журналистика // Волынский А. «Книга великого гнева». СПб., 1904. С.

93. Волынский А. О символизме и символистах. 1899. № 10-12. С.222.1. О нем

94. Венгеров С.А. А.Л.Волынский // Русская литература XX века. М., 1914-1915. Т.Н. С.

95. Иванова Е.В. Северный вестник и символисты // Литературный процесс и русская журналистика конца XIX-XX века (1890-1904). М., 1982. С.

96. Иванова Е.В. Волынский // Русские писатели 1800 1917: Биографический словарь. М., 1989. Т. 1.

97. История журнала «Северный вестник» // Ученые записки Ивановского гос. пед. ин-та. 1970. Т. 59.

98. Куприяновский П.В. Волынский критик // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново, 1978. С.

99. Куприяновский П.В. Журнал «Северный вестник» и символисты // Русская литература XX века. Калуга, 1968. Сб. I. С.

100. Максимов Д. «Северный вестник» и символисты // Евгеньев-Максимов В.Е., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики. JI., 1930.

101. Толстая Е. «Вдохновенный дидакт» и «симпатичный талант». Аким Волынский о Чехове // De vizu. 1993. № 8. С. 50-64.1. Иванов

102. Иванов Вяч. Кризис индивидуализма // Вопросы жизни. 1905. N'9. (СС. Т. 1.)

103. Иванов Вяч. Лев Толстой и культура // Борозды и межи. СПб., 1916. С. 73-95.1. О нем

104. Аверинцев, С. «Скворешниц вольных гражданин»: Вячеслав Иванов: путь поэта между мирами // Рус. мысль = La pensee russe. Париж, 1995. N 4098. С. 10.

105. Аверинцев С.С. Вяч. Иванов и русская литературная традиция // Связь времен. М.,1994. - С. 298312.

106. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова // Аверинцев С.С. Поэты. М., 1996.- С. 165-187

107. Банников Н.В. Вячеслав Иванов // Рус. речь.- М., 1996. N 4. - С. 24-27.

108. Гидини К. Литературная критика и герменевтика в работах Вячеслава Иванова о Достоевском: некоторые общие замечания // Vjaceslav Ivanov. Russ. Dichter eu-rop. Kulturphilosoph. - Heidelberg, 1993. - C. 190-203.

109. Ермилова E.B. Поэзия теургов и принцип «верности вещам» // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX века. М., 1975. С. 171251.

110. Вячеслав Иванов: Материалы и исследования / РАН. Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; Ред.: Келдыш

111. B.А., Корецкая И.В. М., 1996. С.353-358.

112. Келдыш В.А. Вячеслав Иванов и Достоевский // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. М., 1996.1. C.247-261.

113. Контекст: Сборник. М., 1990. С. 38-43.

114. Корецкая И.В. Вячеслав Иванов и «Парнас» // Вячеслав Иванов: Материалы и исследования. М., 1996. С.274-291.

115. Кушнер, А. Мифологические мотивы в лирике Вячеслава Иванова и И.Анненского // Cahiers du monde russe. P., 1994. Vol. 35, N 1-2. C. 235-248.

116. Мазаев, А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма: Автореф. дис. . д-ра фи-лос. наук /Гос. ин-т искусствознания. М., 1996.

117. Обатнин Г. Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907 1919). М., 2000.

118. Павлова Л.В. Парадигмы образа «ТЫ» в книге Вяч. Иванова «Эрос»: (Между Ницше и Фрейдом) // Русская филология: Ученые записки. Смоленск, 1994. Т. 1.1. С. 172-188.

119. Прокофьева В.Ю. «Зеркальная» метафора в поэзии Вяч. Иванова // Научные труды молодых ученых ОГПИ. Оренбург, 1996. С. 76-86.

120. Стояновский М.Ю. Символ у Вяч. Иванова: традиция и специфика: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.,1996.

121. Толмачев В.М. Саламандра в огне: О творчестве Вяч. Иванова // Иванов В.И. Родное и вселенское. М.,1994. С. 3-16.

122. Тюрина И.И. Дионис и дионисийство в сборнике Вяч. Иванова «Кормчие звезды» // Экология культуры и образования: филология, философия, история. Тюмень,1997. С. 22-25.

123. Фридлендер Г.М. Достоевский и Вячеслав Иванов // Пушкин. Достоевский. «Серебряный век». СПб.,1995. С. 395-410.

124. Фридман И.Н. Эстетика. Катартика. Теургия: «Теургический проект» в философии искусства

125. Вл.Соловьева, Вяч. Иванова, А.Ф.Лосева // Начала. М., 1994. - N 1. - С. 139-176.

126. Gidini М.С. Понятие внутренней формы у Вячеслава Иванова // Cahiers du monde russe. P., 1994. Vol. 35, N 1-2.C. 81.1. Мережковский

127. Мережковский Д.С. Поли. собр. соч.: в 24 т. М., 1914. (Типография т-ва И.Д.Сытина).

128. Т. XVIII. С.175-250. «О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы» (1892). Т. XXII J1. «Толстой и Достоевский»

129. Мережковский Д.С. Лев Толстой и революция // Мережковский Д.С. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М., 1991.

130. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., Республика. 1995.1. О нем

131. Агеносов В.В. Д.С. Мережковский в критике и литературоведении // Русская литературная критика начала XX века: Современный взгляд. М., 1991. С. 17-48.

132. Андрущенко Е.А., Фризман Л.Г. Критик, эстетик, художник // Мережковский Д.С. Эстетика и критика: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 7-57.

133. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М. . 1986. С. 394-403.

134. Белая С.Н. Идея человека: антиномия богочеловека и человекобога, богочеловечества и человекобоже-ства: Концепция Д.С.Мережковского /Кубан. гос. ун-т. Краснодар, 1995.

135. Бердяев Н. О новом религиозном сознании // Бердяев Н. О sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900-1906). Пб., 1907. С.338-373.

136. Ермолаев М. Загадки Мережковского // Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский; Вечные спутники. М., 1995.С. 561-566.

137. Мень А. Дмитрий Сергеевич Мережковский и Зинаида Николаевна Гиппиус: Лекция, прочитанная в 1989 году // Рус. мысль = La pensee russe. Париж, 1994. 8-14 дек. N 4056. С. 17. Продолжение Начало см. 1994,1. N 4055.

138. Минц З.Г. Блок в полемике с Мережковскими // Минц З.Г. Блок и русские писатели. СПб., 2000. С. 537620 .

139. Мозговая, Э.Я. B.C. Соловьев и Д.С. Мережковский: грани соприкосновения // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. М.,1996. Вып. 19. С. 112-125.

140. Петухова, С. Философско-религиозные мотивы творчества Д.С. Мережковского // Философия, эстетика, культурология: Статьи, заметки, документы. М.,1995. Вып. 1. С. 46-53.

141. Поварцов С. Возвращение Мережковского // Мережковский Д.С. Акрополь. . М., 1991. С.

142. Розенталь Б.Г. Стадии ницшеанства: интеллек-тульная эволюция Мережковского // Историко-философский ежегодник. М., 1995. С. 191-212. Аннотация: К характеристике философско-эстетических исканий Д.С. Мережковского дореволюционного периода.

143. Фридлендер Г.М. Д.С. Мережковский и Генрих Ибсен (У истоков религиозно-философских идей Мережковского) // Фридлендер Г.М. Пушкин. Достоевский. «Серебряный век». СПб., 1995. С. 411-434.

144. М.Чудовский В. Доклад Мережковского о Толстом // Аполлон. 1913. N'5. С. 64.

145. Шестов JI. «О книге Мережковского» // Мир искусства. 1901. № 8-9. С. 132-136; Мир искусства. 1903. № 7-8. С. 69-86.1. Минский

146. Минский Н. Толстой и реформация. М., 1910. о нем

147. Минц 3.Г. Блок и Л.Н. Толстой // Минц З.Г. Блок и русские писатели. СПб., 2000. С. 113-144.

148. Русская литература XX века /Под. Ред. С.А.Венгерова. М., 1914. Т. I. С.

149. Радлов Э.Л. Философия Н. Минского // «Мео-низм» Н.Минского в сжатом изложении автора. С.405-409.1. Шестов

150. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф.Ницше. СПб., 1900.

151. Шестов Л. Разрушающий и созидающий миры (По поводу 80-летнего юбилея Л. Толстого) // Русская мысль. 1909. №1.1. О нем

152. Батов Н.К. Вязь души моей: (о философии Л. Шестова). М., 2000 и др.

153. Бердяев Н. Основная идея философа JI. Шестова // Путь. 1938. № 58.

154. Гальцева Р.А. Шестов // Краткая литературная энциклопедия. М., 1975. Т. 8.1. Стб .703.

155. Зеньковский В.В. История русской философии Л., 1991. Т. 2. 4.2. С.

156. Кондратьев В.Н. Лев Шестов: Философ или пророк? // Философская и социальная мысль 1991. № 6. С. 65-67.

157. Кувакин В.А. Опровержения и предположения Льва Шестова // Философские науки. 1990. № 2. С.53-63.

158. Марголин Ю. Антифилософ // Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Июнь август. № 99.

159. Мотрошилова Н.В. Парабола жизненной судьбы Льва Шестова // Вопросы философии. 1989. № 1. С.

160. Ремизов А. Памяти Льва Шестова // Встречи. Париж: Лев, 1981.

161. Критика участников книгоиздательства «Путь» Бердяев

162. Бердяев Н.А. Ветхий и Новый завет в религиозном сознании Л.Толстого //О религии Льва Толстого. М., 1912. С. 172-195.

163. Бердяев Н.А. Смысл творчества. М., 1989. По изд. 1916г. С.349,394, 438, 228, 453, 523, 575.

164. Бердяев Н. О новом религиозном сознании // Вопросы жизни.1905. Сентябрь. С. 160-166.

165. Бердяев Н. Русские богоискатели // Московский еженедельник. 1907. № 29.

166. Бердяев Н.А. Русская идея // Русская литература.1990. № 4. С.59-111.

167. Бердяев Н.А. Собрание сочинений /Общая редакция Н.А.Струве. Paris: YMCA-press, 1989-1990, в.4-X тт.

168. Бердяев Н.А. Русский духовный ренессанс нач. XX века и журнал «Путь» // Путь. 1935. № 49.1. О нем

169. Андреев Л. Искусство, культура, сверхкультура: (Философия искусства Н.А.Бердяева). М.,1991.

170. Антонов Н.Р. Николай Александрович Бердяев и его религиозно-общественное миросозерцание. СПб.,1912.

171. Барабанов Е.В. «Русская идея» в эсхатологической перспективе // Вопросы философии. 1990. № 8. С.62-73 .

172. Гаязов Р.Х. Культура в философском творчестве Н.А.Бердяева: Автореф. СПб., 1993.

173. Ермичев А.А. Три свободы Николая Бердяева. М. ,1990.

174. Зеньковский В.В. Проблема творчества // Христианская мысль.1916. № 9. С.124-148.

175. Его же, История русской философии в 2-х тт.Т.2, Часть 2, С.59-81.

176. Котельников В.А. Русская идея как философская и историко-литературная тема // Русская литература.1990. № 4. С.112-119.

177. Кувакин В.А. Критика экзистенциализма Бердяева . М.,1976.

178. Москвина И.К. Критика философско-эстетических взглядов деятелей «Нового религиозного сознания». Д.С.Мережковского, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова: Автореферат. JI.,1989.

179. Полторацкий Н.П. Бердяев и Россия. Философия истории России у Н.А.Бердяева. Нью-Йорк,1967.

180. Философский ежегодник. Т.1. 1917. С.277-298.

181. Шестов Л. Николай Бердяев: Гнозис и экзистенциальная философия // Современные записки.193 8. Кн.67. С.196-229.

182. Ефимова Н. Религиозно-философская концепция Николая Бердяева в контексте произведений Василия Аксенова // Рус. яз. за рубежом. М., 1994. № 3. С. 8993 .

183. Келдыш В.А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи // Связь времен. М., 1994.1. С. 78-115.

184. Косулина Л.Г. Николай Бердяев: одинокий странник русской философии // Лит. в школе. М., 1994. N 6. С. 34-45.

185. Смирнов И.П. «От марксизма к идеализму»: М.И.Туган-Барановский, С.Н.Булгаков, Н.А. Бердяев. М., 1995.

186. Тарасов Ф. Поэма «Великий инквизитор» в истолковании русских философов конца XIX начала XX вв. // Лепта. М., 1994. N 23. С. 161-185.

187. Щенников Г.К. «Русская идея» Ф.М.Достоевского в интерпретации Н.А.Бердяева // Достоевский в культурном контексте XX века: Материалы науч. конф., посвящ. 170-летию со дня рождения Ф.М.Достоевского. Омск, 1995. С. 11-20.1. Булгаков

188. Булгаков С. Васнецов, Достоевский, Вл. Соловьев, Толстой (параллели) // Литературное дело. Спб.,1902. С.119-139.

189. Булгаков С. Карлейль и Толстой // Новый путь. 1904. N'12 .С.227-260. 1905. № 1. С.16-38.

190. Булгаков С. По поводу разъяснения Св. Синода относительно чествования Л.Н. Толстого // Московский еженедельник. М.,1908. № 36, 12 сентября. С.24-30.

191. Булгаков С. На смерть Толстого (Лев Толстой). Простота и опрощение // О религии Льва Толстого. М., 1912. С. 1-26, 114-141.

192. Булгаков С. Человекобог и человекозверь. По поводу последних произведений Л.Н.Толстого. М., 1913.

193. Булгаков С.Н. Что дает современному сознанию философия В. Соловьева // Вопросы философии и психологии. 1903. Кн. 2 (67).1. О нем

194. Антонов Н. Р., Светские рус. богословы и их религ. обществ, миросозерцание, т. 1, СПб., 1912, с. 209-90;

195. Зандер Л., Бог и мир. Миросозерцание о. Сергия Булгакова, т. 1—2, Париж, 1948 (летопись жизни, библ.);

196. Консерватизм, новаторство и модернизм в православной мысли кон. XIX нач. XX века. М., 1999. 99-3/128322

197. Ортодокс-Аксельрод Л. О «Проблемах идеализма». Од., 1905;

198. Розанов В. Забытые и ныне оправданные. (Поминки по славянофилам).— В его кн.: Война 1914 г. и рус. возрождение, П., 1915;

199. Целикова О. Н., Теологич. принципы этики Б.— В кн.: Очерки истории рус. этич. мысли, М., 1976;

200. Шестов Л. Похвала глупости // Факелы, кн. 2, СПб., 1907, с. 140- 44.