автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Синхрония и диахрония в глагольных системах енисейских языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Синхрония и диахрония в глагольных системах енисейских языков"

и 0л На правах рукописи

■У

РЕШЕТНИКОВ Кирилл Юрьевич

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ В ГЛАГОЛЬНЫХ СИСТЕМАХ ЕНИСЕЙСКИХ ЯЗЫКОВ

специальность 10.02.20-сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2000

Работа выполнена в отделе урало-алтайских языков Инстит> языкознания РАН.

Научный руководитель: доктор филологических наук, чл.-корр. РАЕН Дыбо А.В.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук Плунгян В. А.

кандидат филологических наук Бурлак С. А.

Ведущая организация: сектор структурной типологии Инстит> славяноведения и балканистики РАН

Защита состоится «30 »

2000 г. в

часов на заседай

диссертационного совета К.064.49.06 в Российском государственн гуманитарном университете (125267, Москва, Миусская пл., д. 6).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российско государственного гуманитарного университета.

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

«23»

СГл

2000 г.

Муравенко Е.В.

- Аил

Реферируемая работа посвящена панхроническому анализу глагольной морфоло-

енисейских языков (имеются в виду кетский с близкородственным югским. и---------

гский, т.к. только эти языков достаточной степени описаны)""т.е. она представля-:обой сочетание формализованных синхронных описаний соответствующих главных систем с основанным на этих описаниях сравнительно-историческим иссле-анием и реконструкцией праязыковой системы, позволяющей предложить деталь> концепцию происхождения и формирования этих систем. Актуальность исследования определяется прежде всего двумя факторами. В сфере изучения енисейского - и прежде всего кетско-югского - глагола накоп-довольно большой фактический материал, на основании которого был проведен ый ряд синхронных и синхронно ориентированных фундаментальных исследова-. Среди них можно назвать прежде всего монографии и диссертации А.П. Дульзо-¡1968), Е.А. Крейновича (1968), Г.К. Вернера (1990, 1994, 1997, 1997а, 1997b), .Шабаева (1984), М.Н. Балл и И.А. Канакина (1988, 1990) и С.С. Буторина 35), а также статью [Решетников/Старостин 1995]; из самых последних работ 5ходимо отметить исследования Э. Вайды (2000). Соответственно, было предложе-шого различных альтернативных концепций, касающихся одних и тех же феноме-, которые, таким образом, должны были бы быть уже всесторонне проанализиро-ы и осмыслены. Однако в области изучения глагольных систем енисейских язы-имеет место в известной степени парадоксальная ситуация: несмотря на непрерыв-: усилия исследователей, сопровождаемые, в частности, довольно сложными теоре-гскими построениями, уровень систематизированности и согласованности имеются представлений остается в целом более низким, чем в случае многих других ков, и ряд феноменов по-прежнему не имеет убедительной интерпретации. Кроме ), некоторые важные черты формальной организации глагольной морфологии до пор практически вообще не получили сколько-нибудь адекватного отражения. В эй ситуации становится особо ощутимой нехватка объективного формализованного хронного описания, которое не исходило бы из теоретических и интерпретацион-: предпосылок, требующих особого обоснования, и при этом было бы построено на сималыю последовательном учете фактов (в том числе и тех, которые до сих пор орировались). С другой стороны, те положительные результаты, к получению ко-ых привела наблюдавшаяся в последнее время интенсификация исследований по жому глаголу, требуют всеобъемлющего рассмотрения материала на новом уровне

ешй.

Несмотря на наличие нескольких работ, в которых рассматриваются различные гкты исторического формирования енисейских глагольных систем (это прежде х> [Вернер 1989; 1990; Werner 1994], а также [Старостин Г. 1995]), представления и истории выглядят в целом недостаточно отчетливыми и зачастую весьма спорны-так что генезис многих явлений остается неясным, в то время как решение соответ-дощих вопросов несомненно являетя актуальной задачей, относясь к числу факто-, наиболее значимых для дальнейшего развития енисейского, а также ареального црского языкознания. Особую, специфическую важность диахроническое иссле-ание приобретает в случае характерных для енисейского глагола амбивалентных 1ли недостаточно ясных феноменов синхронного уровня, т.к. при том, что они ут быть формально описаны в рамках синхронии, получение сведений об их про-ождении является все же единственным «ключом» к их осмыслению.

Основной целью работы является выяснение того, каково соотношение синхрон-э состояния енисейских глагольных систем с соответствующими фактами, устанав-аемыми в плане диахронии.

В работе решаются следующие задачи.

1. Внесение уточнений в представления о морфемном инвентаре и формальн организации кетско-югского и коттского глагола.

2. Решение ряда спорных и недостаточно разработанных вопросов синхроннс описания рассматриваемых систем.

3. Построение системы фонетически обоснованных нетривиальных соответств между глагольными морфологическими структурами, а также конкретными глаго.1 ными формами енисейских языков.

4. Получение целостной картины о глагольной морфологии праенисейского яз ка периода распада.

5. Создание реальной основы для гипотез о древнейшем состоянии енисейскс глагола, относящемся ко времени до периода распада праязыка, которые могли ( способствовать более достоверной интерпретации енисейского глагола с точки зрен диахронической типологии.

Научная новизна работы в контексте енисейского языкознания заключается в с.) дующем. Во-первых, в предлагаемых синхронных описаниях постулируется ряд I тегорий и формальных закономерностей, не отмечавшихся ранее никем из исследог телей. Во-вторых, в работе предпринимается такой анализ енисейских глагольш систем, который, с одной стороны, ориентирован на построение целостной и внутре не непротиворечивой формальной модели, а с другой - сделан вне рамок какой бы ни было односторонней дескриптивно-интерпретационной модели априорного харг тера, что почти не имеет прецедентов в енисеистике; особо следует отметить система! ческое применение дистрибутивного метода, не получившего пока еще достаточно распространения в работах по енисейским языкам, а также последовательный уч диахронической перспективы. В-третьих, при описании коттского глагола факт известные по работе [Сазй"ёп 1858], дополняются архивными данными, впервые в1 димыми в научный обиход (см. ниже описание материала исследования). Наконе значительная часть работы построена на использовании сравнительно-историческс метода, которому до сих пор отводилась в целом маргинальная роль даже в тех немг гих исследованиях по морфологии енисейского глагола, которые претендовали концептуальное решение диахронических проблем (исключение составляет лишь ст тья [Старостин Г. 1995]). Последовательное применение компаративистической мет дики в сочетании с корректировкой синхронных описаний приводит к принципиа/ но новым результатам в области праенисейской глагольной реконструкции - в часта сти, в работе впервые вычленен материал, дающий отчетливое представление о цел< ряде конкретных глагольных парадигм праязыка.

Теоретико-метолологическая новизна работы определяется тем, что в ней дает комбинированное панхроническое описание сложных глагольных систем с послед вательной и детальной скоррелированностью синхронной и исторической частей п] их четком разделении. Кроме того, демонстрируемая морфологическая реконстру ция, во-первых, является детальной и относительно нефрагментарной, во-вторьи излагается в форме последовательных наглядных доказательств и выводов, что в г лом представляет собой подход, пока еще недостаточно распространенный в истор ческой морфологии.

На защиту выносятся следующие положения.

1. В глагольных системах енисейских языков существуют специфические фа мальные категории, играющие важную структурную роль, но проигнорированные большинстве работ и не получившие корректного отражения ни в одном из предлага шихся описаний.

2. Для некоторых морфологических феноменов кетско-югского и коттского глаго-которые интерпретируются рядом исследователей как отражающие те Тми иные антические оппозиции, при объективном синхронном анализе нельзя (с очевидно-о) показать никакой систематической связи с семантикой, хотя эти феномены подтел формализованному описанию в терминах лексических и морфологических грибудий.

3. Задаче интерпретации актантного спряжения кетско-югского глагола в наи-ьшей степени отвечают две альтернативные концепции, одна из которых основана (ыделении трех поверхностно-семантических ролей, а другая предполагает описа-указанной системы как сочетания двух автономных лексически распределенных систем, соответствующих эргативной и номинативной моделям.

4. Представления о спряжении коттского глагола до сих пор были не вполне {ватными в ряде важных моментов (прежде всего это касается спряжения по ли-объекта); соответствующие коррективы оказывается возможным внести благодаря ользованию архивных материалов.

5. Между глагольными системами енисейских языков удается установить целый нетривиальных исторических соответствий, что позволяет произвести относитель-детальную реконструкцию праенисейского состояния, включающую восстановле-

конкретных глагольных лексем с их морфологическими характеристиками, а ке четко дифференцированных парадигматических классов.

6. Та система финитных форм праенисейского глагола, которую удается реконст-ровать в ходе компаративистического анализа для позднепраязыкового периода, зывается в целом близкой к системам языков-потомков и уже сама по себе содер-■ довольно много вторичных элементов, отражая, таким образом, целый ряд мор-юшческих инноваций и представляя собой результат преобразования более ранней гемы, поддающейся частичному восстановлению на основе данных типологии, а ке элементарных логических соображений.

7. Рассматривая кетско-югскую и коттскую системы в реальном историческом урсе, т.е. в свете их развития из восстановленной сравнительно-историческим ме-эм праенисейской системы (и, далее, в свете происхождения этой системы из более ней), мы получаем возможность объяснить некоторые недостаточно ясные, «экзо-гские» и избыточные с синхронной точки зрения феномены этих систем.

Материал исследования составляют многочисленные записи глагольных парам, сделанные прежде всего Е.А. Крейновнчем, А.П. Дульзоном и Г.К. Вернером. матриалы дополнены данными, которые были получены нами во время Кетской 1едиции РГГУ 1993-го года. Кроме того, как уже было отмечено, нами привлекают-1рхивные материалы по коггскому языку - это оригиналы коттских записей М.А. трена, хранящиеся в библиотеке Хельсинкского университета.

Методы исследования. Основными методами работы являются метод лингвисти-адго моделирования, дистрибутивный и сравнительно-исторический.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены на типоло-гском семинаре «УегЫнп» (при филологическом факультете МГУ) и на Междуна-ной конференции «Евразийское пространство: звук и слово» (3-6 сентября 2000 г.).

Практическая значимость. Результаты работы мо1уг быть использованы при со-злении вузовских теоретических курсов по формальной морфологии, сравнитель--(сторическому языкознанию и типологии (и прежде всего типологии глагольных гем).

Хотелось бы отметить, что с точки зрения общей морфологической типологии оторые разработки, отраженные в диссертации, могут представлять особый ин-

терес: во-первых, рассматриваемые в работе морфологические структуры во мн гам являются типологически редкими, а во-вторых, наряду с синхронным анал зом этих структур предлагается детальная концепция их возникновения. В тип логическом плане работа, как можно ожидать, будет важна прежде всего для и следования и описния глагольных систем с полиперсонным спряжением, а таю для разработок в области так называемой контенсивной типологии (т.е. изучен] соотношений семантических актантных структур с их отражением на синтакс ческом и морфологическом уровнях). Наши исторические выводы могут оказат ся значимыми, в частности, для решения целого ряда проблем, связанных с диа ронической интерпретацией нетривиальных структурных феноменов в самых ра ных глагольных системах.

Структура работы. Работа состоит из Введения и трех глав. В первой гла дается синхронное описание кетско-югской глагольной морфологии. Во второй гл ве представлено аналогичное описание коттского глагола. Третья глава посвяща сравнительно-историческому анализу этих систем и реконструкции праенисейско состояния. В конце можно найти Заключение, в котором суммируются итога все исследования.

Содержание работы.

Во ВВЕДЕНИИ определяется тема и объект исследования, обосновывается е научная актуальность и новизна, формулируются его цели и задачи, приводят! основные положения, выносимые на защиту, характеризуется рассматриваемый м териал и основные методы исследования.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ дается формализованное синхронное описание основнь словоизменительных категорий кетско-югского глагола; кроме того, описывает! также строение глагольной основы.

В начале главы производится более продробный, нежели во введении, обз< имеющихся источников материала, а также определяются принципы их отбора использования.

Здесь же оговаривается особая фонологическая транскрипция, используем; при подаче кетских форм.

Далее следует описание формальных элементов и структур, характеризуют! строение кетско-югской глагольной основы.

Все основообразующие элементы кетско-югского глагола целесообразно по, разделить на лексические и грамматические. Лексические элементы описываются общем виде как корни с лексическим значением (хотя последнее может и отсутств вать вследствие десемантизации, что в целом соответствует такому явлению, к; утрата лексико-семантической идентификации корней в композитах). Те элемент! которые мы определяем как грамматические, типологически сопоставимы с таки> словообразовательными единицами более известных глагольных систем, как, н пример, приставки в славянских языках с одной стороны и т. наэ. маркеры спр жения (или маркеры основы) в славянских или древних индоевропейских языкг с другой (хотя в кетско-югском подобные элементы имеют свою специфику, щ описании которой приходится отвлечься от этих параллелей).

Грамматические элементы отграничиваются нами от лексических на основан! двух признаков: в качестве грамматических компонентов основы мы выделяем н словоизменительные морфемы, которые не имеют лексического значения и при этс обладают определенной продуктивностью, т.е. участвуют в образовании болыно] количества глаголов, демонстрирующих в соответствии с наличием в них этих мо; фем определенные словообразовательные типы; все остальные компоненты основ

сываются как лексические. Важным дополнительным критерием различения сических и грамматических компонентов основы оказывается позиция рассмат-аемых морфем в словоформе, т.е. их место в общей порядковой схеме слова: иционные характеристики лексических элементов четко отличаются от позици-нных характеристик грамматических элементов (именно этот критерий помога-[ри описании ряда спорных случаев) - ср. [Буторин 1995].

1) Лексические элементы (корни)

Все корни, входящие в состав глагольной основы, разделяются на два формаль-; класса: 1) корни, располагающиеся справа от основной аффиксальной цепочки, > корни, располагающиеся слева от нее.

Корни первого класса мы обозначаем специальным термином ядро, который [ введен в работе [Решетников/Старостин 1995: 99]. Класс ядер характеризуется , что корень этого класса обязательно присутствует в любом глаголе. Именно эти фемы идентифицируются как собственно глагольные корни, которые являются равляющими» по отношению ко всем остальным морфемам в словоформах. Для ней второго класса мы используем термин модификатор (см. [Решетников/ ростин 1995, ibid.]; ср. выделение левого составляющего сложной словообразований базы в модели С.С. Буторина - см. [Буторин 1995: 6]). В отличие от ядра, ификатор не является формально обязательной составляющей глагольной основы, эответствии с этим все множество глаголов подразделяется на глаголы, имеющие в гаве основы модификатор, и лишенные его. Глаголы, основа которых характери-гся наличием модификатора, мы называем сложными, а все остальные глаголы -истыми. Конструкции с модификаторами, способными функционировать в ка-гве самостоятельных синтаксических единиц, описываются как результат инкор-ации (ср. [Werner 1997: 59-62; 1997а: 41-44; Бутории 1995: 7]).

2) Грамматические элементы.

Все множество этих элементов также подразделяется на два класса.

1) Морфемы, именуемые в традиционной кетолопш детерминативами.

Это однофонемные элементы, в формальном отношении напоминающие при-зки в славянских языках или превербы в кавказских языках, но лишенные ой-либо определенной семантики (известны минимальные пары на детермина-ы, т. е. случаи, в которых глаголы различаются только детерминативами, одна-количество таких случаев крайне невелико, и сделать на их основании какие-о выводы в отношении семантики детерминативов оказывается невозможным), ашем описании эти морфемы именуются превербами по аналогии с практи-, принятой в отношении ряда северокавказских языков (см. также [Решетни-/ Старостин 1995, ibid.]).

Превербов выделяется всего шесть: k(i), t(i), H(i), n(i), d(i) и q(i), наиболее готными являются первые два. В некоторых глаголах налицо сочетание двух вербов; оно возможно, однако, лишь при наличии определенных словоизмени-ьных характеристик.

2) Морфема, представленная морфом а в презенсе и императиве и морфом о в герите. В литературе данные элементы а и о обычно рассматриваются как мары соответственно настоящего и прошедшего времени ([Крейнович 1968: 14-17; 1ьзон 1968, 142; Буторин 1995, 15; Werner 1997: 203; 1997а: 140]). Мы относим фему а/о к числу основообразующих и приписываем ему особый статус марш основы, или тематического гласного (ср. [Решетников/Старостин 1995: 81-82]). В позиции перед гласным элемент а/о регулярно бывает представлен ем (исторически это объясняется его выпадением).

Глаголы, характеризующиеся наличием а/о, мы называем тематическим а все остальные - (¡тематическими Соответствующую категорию мы условно об значаем как тип основы и различаем, соответственно, тематический и атематиче кий типы (тематический тип можно обозначить также как я/о-тип).

Далее следует краткий раздел, посвященный общей характеристике семантиче кой и формальной структуры словоизменительных категорий кетско-югского глагол а также описание порядковой модели кетско-югской глагольной словоформы, суш ственно отличающееся от аналогичных описаний, предложенных в [Успенский 196i [Живова 1983] и [Павленко 1990], а также [Буторин 1995] и [Werner 1997; 1997а].

Среди словоизменительных категорий кетско-югского глагола выделяются пре; де всего партиципантные категории, связанные с полиактантной организацией его спр жения, а также время и наклонение.

Ввиду особой сложности и структурной амбивалентности кетско-югского акта тного спряжения мы описываем его особым <<двуступенпым» образом: сначала дает« интерпретационно нейтральное, но строго формализованное изложение материала, затем обзор, анализ и оценка существующих в настоящее время трактовок и гипоте;

Состав и вводимая нами условная нумерация парадигматических рядов актан ных показателей представлены в таблице:

Таблица 1.

1-й ряд 2-й ряд 3-й ряд 4-й ряд 5-й ряд

1 л. ед. ч. di/d Ьа/Ьа Ьа/Ъо di/d di/d

2 л. ед. ч. ku/k ки ки ки/к ku/k

3 л. ед. ч. м. кл. dtt/d в/о Ьи aj/a/o ja/sa/a

3 л. ед. ч. ж. кл. dVda ¡/и/О Ьи ij/i/id/idu/did/O ja/sa/a

1 л. мн. ч. Ш dztj/dan dtn/daij dm dan

2 л. мн. ч. ки/к кя&кая кяо/каъ km kao

3 л. мн. ч. м. и ж. кл. du/d aij/cxi Ьи aq(a)/m}(i)s/an(o) jati/stai/aj)

3 л. ед. и мн. ч. вещ. кл. Ъ 0 b ja/sa/a

Множественное число одушевленного (невещного) актанта, маркируемого в ряду, выражается суффиксально - с помощью добавления форманта (1)^/(1) (щ/т) в конце словоформы (в позиции после ядра).

При синтаксическом (а также предварительном семантическом) анализе у-танавливается, что 1-й ряд маркирует только субъект, 2-й ряд маркирует субъект одних глаголах и объект в других, а 4-й ряд, как правило, маркирует объек однако в одном типе глаголов, а также еще в нескольких единичных случаях с используется для маркировки субъекта.

Характер 3-го и 5-го рядов, выступающих только в сочетании с 1-м рядом, амб] валентен: с одной стороны, они фигурируют в возвратных глаголах, являющихс минимальными парами субъектно-объектных глаголов со 2-м и 4-м объектными ряд; ми соответственно, а с другой - они встречаются и в других глаголах, не имеющи субъекно-объектных коррелятов и не обнаруживающих возваратной семантики.

Как видно из Таблицы 1, некоторые показатели 2-го и 3-го рядов имеют дг варианта. Последние сгруппированы таким образом, что данные ряды фактическ распадаются на две дополнительно распределнные по глагольным лексемам ра: новидности (два «подряда»), противопоставленные друг другу согласно одно

гкой закономерности: варианты, характеризующие первую разновидность, со- _ эжат иллабиальные гласные (ba, a, i, ar¡), а во вариантах второй разновидно-1 представлены лабиальные (Ьо, о, и, oí}). На основании этого данные разно-дности обозначены как иллабиальная и лабиальная соответственно. Эти разно-дности находятся во включенной лексико-морфологической дистрибуции по от-шению к превербам, сочетание с которыми обязательно для показателей 2-го и •о рядов: иллабиальная разновидность возможна при любых превербах, тогда к лабиальная - только при превербе k(i), т.е. при k(i) могут появляться обе зновидности, а при других превербах - только иллабиальная. Fíe выходя за ики синхронного описания, следует констатировать, что в глаголах с велярным евербом распределение данных разновидностей носит лексический характер, зличие между иллабиальной и лабиальной разновидностями можно описать как эбый морфонологпческий феномен, характеризующийся специфическим лекси--морфологическим распределением морфов. Некоторые авторы считают, что стрибуция рассматриваемых разновидностей имеет семантическую природу. Все этветствующие гипотезы, однако, являются в той или иной степени спорными и гбуют особого обсуждения.

В разделе, посвященном описанию морфемики актантного спряжения, анализу ется также морфонология других актантных показателей, и прежде всего прави-распределения морфонологических вариантов показателей 1-го ряда, которое носит рфологический характер, а исторически зависит от акцента. Доказывается также, з все показатели 1-го ряда, за исключением показателя вещного класса Ь, имеют эбый морфологический статус, выступая в ряде форм как клитики.

Здесь же дается эксплицитная формализованная информация о структурных пах спряжения.

Концепции и гипотезы различных авторов, относящиеся к проблеме описания ;темы кетско-югских актантных показателей, посвящены в основном решению гдующих трех вопросов.

1) Как следует описывать систему, характеризующуюся (по крайней мере при оверхностном» рассмотрении) плеонастическим инвентарем субъектно-объект-х рядов, некоторые из которых к тому же полисемичны?

2) Каковы структурные и семантические функции 3-го и 5-го рядов?

3) Как должны быть описаны некоторые материальные различия внутри 12-го и 3-го рядов?

Подробный критический анализ и сравнение различных вариантов решения ->вого вопроса, предложенных прежде всего в различных работах Г.К. Вернера, а еже в [Шабаев 1984], [Белимов 1986], [Валл/Канакин 1988; Валл/Канакин 1990], уторин 1995], [Решетников/Старостин 1995] и [Вайда 2000], приводит нас к тому слючению, что наиболее перспективными здесь являются две альтернативные сис-1Ы описания. Это, во-первых, описание, построенное на выделении трех обобщен-х поверхностно-семантических ролей, а во-вторых - интерпретация, согласно козой эта система спряжения представляет собой (возможно, типологически уни-гсьную) комбинацию двух лексически распределенных контенсивных моделей, а енно эргативной и номинативной. Первая из этих двух теорий была предложена в 35-м году С.С. Буториным [Буторин 1995] и тогда же независимо от него нами шестно с Г.С. Старостиным ([Решетников/Старостин 1995]), а вторая представит собой скорректированную нами концепцию Э. Вайды ([Вайда 2000]).

3-й и 5-й ряды могут быть наиболее адекватно описаны как маркирующие ответственно рефлексив и значение типа медиального ([Решетников/Старостин

1995: 42, 59]) или же только рефлексив/реципрок ([Буторин 1995: 9, 14; Вай, 2000]), хотя не исключена и интерпретация показателей обоих этих рядов к маркеров субъектной версии ([Werner 1994 : 121, 123, 182; 1997; 1997а]).

Все варианты семантического (а не морфонологического) описания иллаб альной и лабиальной разновидностей во 2-м и 3-м рядах ([Шабаев 1984; Э.] Белимов 1986; Вернер 1989; Werner 1994; 1997; 1997а]) отклоняются. Аналоги ным образом несостоятельной признается попытка Э.И. Белимова описать в те минах семантики различие между морфонологическими вариантами показател 1-го ряда.

Время и наклонение в кетско-югском маркируются таким образом, что с фо мальной точки зрения соответствующие морфологические феномены составля! одну систему, поэтому они рассматриваются в одном разделе.

У категории времени различается всего два значения, а именно настоящее (пр зенс) и прошедшее (претерит), причем данная оппозиция имеет место только изъявительном наклонении. Формы презенса используются также в значении б дущего времени, т.е. можно сказать, что кетско-югский глагол характеризует оппозицией прошедшего и непрошедшего времен (мы, тем не менее, использу< термин «презенс» из соображений стандартности и удобства).

Формантов, которые могли бы быть идентифицированы как регулярные ма керы презенса, не существует (элементам, которые традиционно рассматривают! как показатели настоящего времени, оказывается целесообразным приписать иш функции). Таким образом, презенс можно охарактеризовать как немаркирова ный (не исключено, разумеется, утверждение о наличии нулевого маркера).

Маркировка претерита осуществляется с помощью показателей (i)l, (i)n и (в единичных случаях также q(o)), имеющих лексическое распределение.

Категория наклонения имеет, подобно категории времени, два значения: и дикатив и императив. Формами императива располагают только глаголы, в кот рых субъект выражается показателями 1-го ряда (у глаголов, в спряжении кот рых эти показатели отсутствуют, императив выражается аналитически), прич< морфологическое выражение императива возможно только во 2-м л.

Индикатив не имеет никаких специальных маркеров (можно говорить, что ( маркируется нулем), а для маркировки императива используются показатели, то; дественные показателям претерита, т. е. (i)l, (i)n или j с лексическим распредел нием, причем в стандартном случае в императивной форме выступает тот же ма кер, что и в соответствующей претеритной; показатели (i)l, (i)n и j можно, таю образом, определить как показатели претерита-императива.

Императив, однако, имеет целый ряд признаков, отличающих его от прет рита (т. е. налицо своебразная «комплексная» маркировка), а именно: 1) пок затели 1-го ряда регулярно элиминируются; 2) элиминируется также показате. 4-го ряда Ь (в тех глаголах, где он присутствует); 3) в тематических глагол; тематический гласный а/о представлен морфом я, тогда как в претеритнь формах он представлен морфом о; 4) в случае, если (i)l или (i)n непосредстве но предшествует ядру, начинающемуся с гласного, между ними и ядром появл ется особый элемент d, причем плавный в (i)l исчезает.

Разделяется мнение о наличии в кетско-югском системы особых форм с па сивно-результативным значением ([Werner 1994: 93-97; 1997: 214-221; 1997а: 14 150]), их формальное описание несколько дополнено. Вывод об отсутствии в ке ском пассивного залога ([Решетников/Старостин 1995: 93]) к настоящему врем ни пересмотрен диссертантом.

В нескольких классах кетско-югских глагольных парадигм выделяется осо-_ --------

й формант, появляющийся только в презенсе, всегда занимающий позицию не-:редственно перед ядром и репрезентующийся морфами j, s или 0. В рамках щдартной грамматики его статус трудноопределим, так как, являясь словоизме-гельиой морфемой с четкими формальными характеристиками (к их числу от-:ятся как парадигматическое противопставлеиие актаитным показателям, так и радигматическое противопоставление маркерам времени и наклонения), он не гаруживает никакой эксплицитной семантики. Существование данной морфе-[ в традиционных кетологических работах вообще не постулируется - элемент s з1чно трактуется как показатель времени (Е.А. Крейнович [1968], С.С. Буторин )95], Г.К. Вернер[1997; 1997а]), a j либо считается «интерфиксом» (Е.А. Крей-вич [1968]), либо игнорируется вовсе. Мы описываем его как особую единицу горого порядка», не соотносящуюся ни с какими граммемами, и, таким обра-•I, приписываем ему статус «пустой» морфемы, используя для его обозначения зтветствующее сокращение ПМ.

ПМ имеет весьма нетривиальную дистрибуцию, которая в настоящее время ределяется нами как морфологическая. В работе дается описание этой дистрибу-и в том виде, в каком ее в настоящий момент удается установить по имеющимся tac материалам.

Появление ПМ возможно только в том случае, если в словоформе отсутствуют эдящий в 1-й ряд показатель вещного субъекта 6, а также показатели 4-го и 5-го

50B.

Если эти условия выполняются, то действуют следующие правила.

Если форма противопоставлена в пределах парадигмы формам с показателем цного субъекта b или же если она противопоставляется формам ми. ч., содержа-[м показатели 5-го ряда, то ПМ в ней появляется всегда независимо ни от каких угих факторов. Если форма не участвует ни в одной из этих оппозиций, т.е. ш она принадлежит к парадигме, не имеющей ни показателей 5-го ряда, ни цносубъектных форм, то ПМ в ней появляется только в том случае, если соответ-¡ующий глагол является атематическим, т.е. не содержит маркера основы а/о, ротивном же случае, т.е. если маркер а/о присутствует и глагол является тема-веским, аффиксации ПМ не происходит.

Морфы ПМ имеют следующую дистрибуцию. 5 регулярно выступает в позиции :ле преверба, а также после модификатора, содержащего глоттализованный глас-й, например bo-k-s-i-bej "меня несет ветром", d-bok-ba-ti-s-dud "он меня отап-вает" (где k и ti - превербы), d-di-s-i-bed "он сделает шапку", d-qot-s-i-bed i проложит дорогу", (где модификаторы di и qot представляют собой инкорпо-рованные имена di7 "шапка" и qoH "путь, дорога"), j налицо в позиции после 1атического гласного при отсутствии в предыдущем слоге полного (неусеченно-I варианта показателя 1-го ряда, после показателей 1-го ряда не перед зубным, а еже после неглоттализованного гласного, принадлежащего модификатору, на-имер, d-a-j-oj "он линяет", d-o-k-t-a-j-ga "он его уводит", (где а - тематичес-й гласный), du-j-qut "он шаманит", du-j-git "он плывет", du-j-bed "он дела' (где du - субъектный показатель), d-e-j-tad "он кует" (где модификатор е зждествляется с 'В "железо"). В остальных случаях, т. е. после тематического icHoro при наличии в предыдущем слоге полного варианта показателя 1-го ряда, еле показателей 1-го ряда перед зубным, а также после согласного, принадле-щего модификатору с неглоттализовнным гласным, наблюдается 0, например .-H-a-daqjj "он пристает" (где а - тематический гласный, a du - показатель 1-го

ряда, представленный полным вариантом), du-0-doq "он летит", du-0-Ш "с мерзнет", du-0-loqq "он трясется" (где du - показатель 1-го ряда), d-al-0-i-be "он сварит бульон" (ср. За:1 "бульон, отвар").

В конце первой главы проводится основанный на данных внутренней реко] струкции исторический анализ одного из двух выделяемых нами типов глагол ной основы, а именно атематического. В результате этого анализа мы приходим выводу, что ранее данный тип, подобно а/о-типу, характеризовался наличие особого вокалического маркера основы; этим маркером был гласный *i. Этот bi вод имеет большое значение для сравнительно-исторического исследования (чт показано в Главе третьей).

Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ дается формализованное описание коттской глагольнс морфологии.

В коттском можно выделить те же классы основообразующих элементов, что в кетско-югском, т.е. ядра, модификаторы, превербы и маркеры основы; в соо ветствии с наличием в коттском класса модификаторов все коттские глаголы, ан; логично кетско-югским, делятся на сложные и простые.

Ядра и модификаторы имели те же формальные характеристики, что и соо' ветствующие кетско-югские классы. Однако в фонетическом отношении kottcki модификаторы (по крайней мере в ряде глаголов) представляли собой, по-вид] мому, самостоятельные слова - об этом говорят многочисленные случаи запис этих элементов отдельно от остальной части словоформы.

Набор коттских превербов состоит из четырех единиц: h, th, f/р, d'\ в oj ном случае, по-видимому, фигурирует преверб ¿. Преверб f/p представлен как в анлауте и как р в позиции после шумных согласных.

Большинство коттских глаголов характеризуется наличием в составе основ особых вокалических элементов - маркеров основы, или тематических гласны: Имеется небольшая группа глаголов, основу которых на синхронном уровне ел* дует интерпретировать как лишенную каких-либо специальных маркеров. В соо' ветствии с этим в коттском, как и в кетско-югском, выделяется особый призна глагола - тип основы. В коттском таких типов насчитывается несколько: четьц тематических и атематический.

В коттском устанавливается следующий инвентарь тематических гласных:

1) маркер, представленный морфом а в формах презенса и императива морфом о в формах претерита;

2) маркер, представленный морфом о в формах презенса и претерита и moj фом а в формах императива;

3) маркер, представленный морфом а во всех формах;

4) маркер, представленный морфом е во всех формах.

Типы основ, характеризующиеся этими маркерами, обозначаются нами соо: ветственно как а/о-тип, o/fl-тип, я-тип и е-тип.

В первых двух типах тематические гласные плеонастически маркируют врем (в а/о-типе) и наклонение (в обоих типах).

Никаких фонетических правил, которые бы обуславливали выбор типа, устг новить не удается. Что касается возможного семантического распределения ра( сматриваемых типов, то на основании фронтального анализа всего материала мол но констатировать, что такого распределения также не существует.

Однако в отношении о /а-типа наблюдаются специфические закономерност семантического и морфотактического порядка: во-первых, глаголы этого типа подавляющем большинстве случаев являются транзитивными (при том, что обрат

и

неверно, т.е. транзитивные глаголы могут характеризоваться любым типом), .____—

1торых, в них никогда не встречаются показатель вещного класса 6, а также

>мант (J'/S/д/ёа_______ - ------------------

Историческое соотношение описанных типов друг с другом (как и причина занных закономерностей, характеризующих о/а-тип) раскрывается только в re внешних данных.

За описанием структуры основы следует краткий обзор словоизменительных егорий, а также раздел, в котором приводится общая порядковая модель сло-юрмы (несколько отличная от аналогичной модели, представленной в [Werner 7b]).

Для коттского глагола, как и для кетско-югского, устанавливается система антных показателей, идентифицирующихся (по крайней мере при поверхност-[ анализе) как маркеры субъекта п объекта. Кроме того, выделяется особый тип азателей, связанный, по всей видимости, со значением типа рефлексивного ([Статен Г. 1995: 125; 129-130]) или медиального.

Сегментный состав соответствующих парадигматических рядов может быть дставлен в следующем виде:

Таблица 2.

ряд 1 ряд 2 ряд 3 ряд 4

1 л. ел. ч. i oTj/eq ?

2 л. ед. ч. и i и ?

3 л. ед. ч. м. кл. 0 d'a/a a ?

3 л. ед. ч. ж. кл. **0(?) d'a/a ? ?

1 л. мн. ч. tog or}, I on ?

2 л. мн. ч. 01} ОН, I an ?

3 л. мн. ч. м. н ж. кл. 0 d'ai^ar} ail/ex) ?

3 л. вещ. кл. Ь/т 0 b/p/m

Ряд 1 маркирует субъект. Множественное число актанта, обозначаемого пока-елями ряда 1, плеонастически маркируется с помощью суффикса (а)п (ацап).

При том, что ряд 3 стандартно используется для маркировки объекта в двух-ентных глаголах, имеется небольшая группа случаев, в которой показатели дано ряда обозначают субъект одновалентного глагола, как бы замещая ожидаемые ъектные показатели ряда 1, например that-e^-a-ta "я перейду", that-oq-a-ta >i перейдем".

Показатели ряда 2, фигурировавшие только в сопровождении показателей ряда [мели, по всей видимости, рефлексивное (и/или медиальное?) значение (в [Werner '7Ъ] они трактованы как версионные, что в принципе также приемлемо).

Анализ отдельных записей - прежде всего некоторых из тех, которые отража-субъектио-объектные формы - позволяет прийти к выводу, что показатели ряда тносились к иному классу морфем, нежели показатели рядов 1 и 2: они имели (тический статус (подобно показателям 1-го ряда в кетско-югском).

В записях М. А. Кастрена встречаются многочисленные транзитивные формы, эторых как будто бы отсутствуют объектные показатели, например h-a-tlp "за->аю", й-thx-a^ "бью", al-p-d- id-en) "подниму" и мн. др. Эти формы до сих > трактовались как формально (морфологически) безобъектные ([Werner 1994:

19; Старостин Г. 1995: 126]). Однако наше исследование семантической дистриб ции этих форм, проведенное с учетом архивных материалов, показало, что в де ствительности в этих формах содержитсяя нулевой показатель вещного объект входящий в ряд 3 (см. Таблицу 2).

Выделяется также класс транзитивных глаголов, отличительной чертой к торых является префиксация форманта Ь (в одном случае, в позиции после гл хого согласного, он представлен в виде р ив двух случаях в виде т при послед ющем -и-), элиминирующегося в императиве, например: Ь-а-$ёг-ац "я скоблю а-l-ler "скобли", Ь-а-бец-ац "я мну", a-/-£ei) "мни". Имеются все основан! интерпретировать формы с (-)(Ь)- как вещнообъектные. Ср. аналогичную инте претациюу Г.К. Вернера ([Вернер 1990: 173; Werner 1997b: 84]). Предполагаем; вещнообъектная семантика форм с (-)(Ь)- имплицирует парадигматическое прот] вопоставление этих форм одушевленнообъектным. Реально, однако, ни для однс из этих форм не зафиксированы одушевленнообъектные соответствия. Тем не м нее, можно предполагать, что эти соответствия все же существовали, но остали< незафиксированными. Ср. тот факт, что в кетских и югских записях М. А. Кас рена все субъектно-объектные глаголы, допускающие вещнообъектные формы, пре, ставлены только этими формами: так, из всей парадигмы кетского субъектно-объе; тного глагола "тянуть", имеющего, наряду с вещнообъектными формами, такя полный набор одушевленнообъектных форм (du-a-bak "он его тянет", du-ba "он ее тянет", du-d-bak "он меня тянет" и т.п.) у М.А. Кастрена находим толы вещнообъектные формы с показателем b (записи dibbakbilebak', ilbak') и п. Таким образом, есть основания утверждать, что в коттском помимо ряда 3 сущ ствовал еще один ряд показателей, использовавшихся для обозначения объекта см. ряд 4 в Таблице 2 (ср. синонимию по линии маркировки объекта в случае ! го и 4-го рядов в кетско-югском). В качестве показателя объекта вещного класса этом ряду выступал маркер Ь, тогда как соответствующие показатели одушевле] ного объекта нам неизвестны ввиду их незафиксированности. Мог ли этот ря, подобно ряду 3, маркировать также субъект, неясно.

В конце раздела о маркировке актантов производится обзор конкретных ti пов спряжения.

Категория времени в коттском, как и в кетско-югском, характеризуется Bcei двумя значениями: различаются презенс - точнее, презенс-футурум - и претери Как и в кетско-югском, временная оппозиция представлена только в изъявител; ном наклонении.

Элементы, которым можно было бы приписать статус реулярных маркере презенса, не выделяются.

Претерит может маркироваться с помощью одного из пяти показателей, а имен! I, п, г, j и h(a) (третий и четвертый из которых низкочастотны, а последни встречается лишь в единичных глаголах); распределение лексическое.

В категории наклонения различаются только индикатив и императив, приче морфологическое выражение императива в стандартном случае налицо только в 2-м л.

Специальные маркеры индикатива отсутствуют, а в императиве используютс те же показатели, что и в соответствующих претеритных формах - ср. ситуацию кетско-югском. Несмотря на наличие маркеров, идентичных маркерам претерит. императивные формы имеют ряд особенностей, обеспечивающих их отличие от пр< теритных форм: 1) субъектный показатель 2-го л. ед. ч. ряда 1 к, как правиле элиминируется (хотя показатель 2-го л. мн. ч. субъекта 04, как и плеонастически

азатель мн. ч. субъекта (а)п, всегда сохраняется); 2) в парадигмах с рядом 4 ектный показатель b также элиминируется; 3) в глаголах с а/о- и о/а-осно-тематический гласный представлен морфом я (тогда как в формах претерита ицо морф о); 4) между показателями /, г, п и ядром, которое начинается с (7)i, или гласного, чередующегося с нулем, в стандартном случае появляется эле-т б (спорадически ё появляется и в том случае, если открывающим ядро глас-1 является а); 5) в случае, если сонант претеритно-императивного показателя полагается непосредственно перед ядром, начинающимся с согласного, в импе-явных формах последний непосредственно примыкает к сонанту, тогда как в гветствующих претеритных формах сонант регулярно имеет справа от себя глас-[ (стандартно а) - можно, следовательно, говорить об элементе, представлен-гласным а, как об особой морфеме, участвующей в маркировке претерита и >ференцирующей претерптные формы от императивных в одном из морфоноло-зских типов (см. также [Старостин Г. 1995: 130-131, 136-138]).

Для коттского устанавливается система форм с пасивно-результативным зна-яем, в целом близкая к аналогичной кетско-югской.

В ряде коттских глаголов выделяется два особых префиксальных элемента, штика которых не поддается однозначному определению. Один из них имеет </', а другой бывает представлен морфами S, б и да, распределенными по :етическим позициям: $ появляется перед t(h), £ - перед гласным, а ¿а - перед шм и велярным. Оба эти элемента появляются только в презенсе, находясь этом в дополнительной дистрибуции по морфологическим контекстам, поэтовы считаем, что рассматриваемые элементы на самом деле являются экспонен-и одной и той же морфемы. Поскольку формант d'/5/с/ta не имеет эксплипой семантики, он, как и кетско-югский элемент j/s/О, получает в нашем сании статус «пустой» морфемы (ПМ). Описываются также дистрибуция и адигматика этого форманта.

В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ излагаются результаты сравнительно-исторического ана-а енисейских глагольных систем. Конкретными составляющими полученной языковой реконструкции являются:

1) реконструкция системы праенисейских актантных показателей, к числу эрых относятся субъектные и объектные показатели, а также показатели, имев-

по всей вероятности, рефлексивную и/или медиальную семантику;

2) реконструкция особого форманта, идентифицирующегося как пустая морфе-'ПМ) и аналогичного соответствующим морфемам в кетско-югском и коттском;

3) реконструкция средств образования форм с пассивно-результативным зна-1м;

4) реконструкция особой категории типа основы, аналогичной соответствую-[ категории в языках-потомках, т.е. заключающейся в противопоставлении главных лексем по наличию-отсутствию особых вокалических элементов, которые нтифицируются как собственно основообразующие;

5) реконструкция системы структурно-парадигматических классов праени-:кого глагола;

6) некоторые элементы дальней реконструкции (местоименное происхожде-праенисейских показателей субъекта и объекта, раннепраенисейская система

гольных классов).

В работе принимается и несколько дополняется реконструкция системы вы-:ения времени и наклонения, изложенная в [Старостин Г. 1995], а также преданная там же реконструкция праенисейских превербов.

Для праенисейского глагола восстанавливается система актантного спряж ния, в целом аналогичная системам языков-потомков и наиболее близкая к коп кой. Соответствующие ряды актантных показателей и их рефлексацию в языка потомках можно представить в следующем виде:

Таблица 3.

краен. кепи-юг. котт. арийский пумпокольский

первый ряд 1-й ряд ряд1

1 л. ед. ч. *di di/d an/i¡ an, de di

2 л. ед. ч. */k/u ku/k и ku/u

3 л. ед. ч. м. кл. *du . du/d 0 t'u du

3 л. ед. ч. ж. кл. *da di/da »*0 ta da

1 л. мн. ч. *dVn di/d ton tan

2 л. мн. ч. */k/V$ ku/k oQ fan

3 л. мн. ч. м. н ж. кл. */d/Vn du/d 0 tan

3 л. ед. и мн. ч. вещ. кл. *H> b b/m

второй ряд 5-й ряд ряд 2 i

1 л. ед. ч. i di/d i

2 л. ед. ч. i ku/k i

3 л. ед. ч. м. кл. ja/a ja/sa/a d'a/a

3 л. ед. ч. ж. кл. ja/a ja/sa/a d'a/a

1 л. мн. ч. i dag 01¡, i

2 л. мн. ч. i kan on, i

3 л. мн. ч. м. и ж. кл. jOQ/OQ jan/saij/an d'aa/asb

третий ряд 2-й ряд ряд 3

1 л. ед. ч. *<a¡/*ba ba/bo an/en

2 л. ед. ч. */k/u ku и

3 л. ед. ч. м. кл. *a a/o а

3 л. ед. ч. ж. кл. W i/u/O **i(?)

1 л. мн. ч. W» dan/dan on

2 л. мн. ч. */hVn kaxi/kan on

3 л. мн. ч. м. и ж. кл. *at¡ an/on an/en

3 л. ед. н мн. ч. вещ. кл. *0 0 0

четвертый ряд 4-й ряд ряд 4

1 л. ед. ч. *an/*ba di/d T

2 л. ед. ч. */k/u ku/k ?

3 л. ед. ч. м. кл. *a aj/a/o ?

3 л. ед. ч. ж. кл. W ij/i/id/idu/ did/0 ?

1 л. мн. ч. *3 W dan ?

2 л. мн. ч. */k/Vi¡ kan ?

3 л. мн. ч. м. и ж. кл. *atj axi(a)/ aQ(i)s/ on(o) ?

3 л. ед. и мн. ч. вещ. кл. *w Ь Ь/p/m

Первый ряд маркировал субъект. Праенисейские показатели субъекта - едва ли динственный случай, в котором аринские и нумпокольские данные существенным азом влияют на реконструкцию.-Об аринскнх и пумпокольских субъектных пока-:лях можно судить по немногочисленным формам, качество записи которых зачас-весьма низко; тем не менее, возможность сравнения с кетско-югскими и коттскими ными обеспечивает здесь достаточную степень надежности. Восстанавливается также особый суффикс *(У)п (~ *Уг)), который ллеонасти-си выражал мн. ч. одушевленного субъекта, маркировавшегося в первом ряду.

Показатели второго ряда, судя по функции его рефлексов, имели рефлексивное 1ли медиальное (возможно, также версионное) значение. Рефлексы второго ряда в зих дочерних системах подверглись влиянию рефлексов первого и третьего рядов, чем в кетско-югском старый *1 в 1-м-2-м л. оказался полностью вытесненным гаростин Г. 1995: 156-157]), что привело к формированию 5-го ряда. Третий и четвертый ряды использовались для маркировки объекта (данная онимия отражена в синонимии соответствующих рядов в кетско-югском и кот->м, описанной соответственно в Главах первой и второй). В ситуации незафик-□ванности одушевленнообъектных показателей коттского ряда 4 мы восстанав-аем показатели одушевленного класса в четвертом ряду как тождественные гветствующим показателям третьего ряда, основываясь на показателях 3-го л. | ряда в кетско-югском, а также на функциональном единстве данных праени-;ких рядов. Таким образом, в нашей реконструкции рассматриваемые ряды шчаются только показателями класса вещей: в третьем ряду восстанавливает-'0, а в четвертом - *ю. Совокупность данных по дистрибуции рефлексов тре-'о и четвертого рядов в языках-потомках указывает на то, что эти ряды были олнительно распределены по структурным разновидностям основы: третий ряд тупал в превербных глаголах и в глаголах *й/о-тнпа, а четвертый - в беспре-Зных глаголах *У-типа (см. ниже о реконструкции праеннсейских типов главной основы). В кетско-югском формы с показателями 1-го-2-го л. четвертого а были перестроены под влиянием форм с соответствующими показателями овационного 5-го ряда (эта перестройка заключалась в изменении позиции пых показателей относительно маркеров претерита-имлератива, а также в за-е показателя 1-го л. ед. ч. *Ьа на а показатели 3-го л. м. и ж. кл. четвер-> ряда здесь также подверглись частичному преобразованию вследствие вто-ных аналогических процессов. Это привело к возникновению кетско-югского | ряда и, следовательно, системы с двумя совершенно разными рядами - арха-ым 2-м и инновационным 4-м (тогда как судьба одушевленнообъектных форм -олов с рефлексом четвертого ряда в коттском нам почти неизвестна из-за йеной фиксации соответствующих парадигм). При этом старая морфологичес-дистрибуция между этими рядами разрушилась в результате расширения об-ги структурных контекстов 4-го ряда (тогда как в коттском праенисейское тределение соответствующих рядов сохранилось). По отношению к праени-:кому уровню здесь можно, собственно, говорить не о двух рядах, а о едином з с двумя показателями вещного класса, распределенными по морфологичес-контекстам (с точки зрения синхронного описания праенисейского глагола .1 *ге можно было бы рассматривать как два морфа одной морфемы). Кетско-югский 3-й ряд не обнаруживает соответствий в коттском и является, ско-всего, вторичным образованием (ср. [Старостин Г. 1995: 160]): можно предпола-, что кореферентный показателям 3-го л. 1-го ряда показатель Ьи, отличающий 3-д от 2-го (см. Таблицу 1), восходит к местоимению 3-го л. Ьи.

Весьма интересны исторические причины наличия двух вариантов огласовк иллабиального и лабиального - в кетско-югских 2-м и 3-м рядах. Анализируя засви тельствованные коттские исторические соответствия кетско-югских глаголов со ! рядом, мы установили, что лабиальная разновидность в кетско-югском представл. собой результат вторичной лабиализации исконных *а и Ч и в одной из структурн разновидностей основы, а именно в структуре, характеризующейся наличием тема ческого гласного *а/о (см. ниже) и отсутствием преверба. В глаголах этой струк ры (и только в них) в формах претерита непосредственно после *а и (в фор» женского класса) *г следовал тематический гласный в ступени *о, что и обусловь указанную лабиализацию, т.е. исконные *ао, *го развились соответственно в *< *ио (наличие лабиальной огласовки в непретеритных формах данных глаголов -вероятно, во всех формах в показателе 3-го. л. мн. ч. м. и ж. кл., выглядевшем I *аг) и, таким образом, не составлявшем с тематическим гласным имплицировавн лабиализацию вокалической последовательности - объясняется действием аналоги: тогда как при наличии в структуре с тематическим *а/о преверба последний отг ничивал *а и */ от тематического гласного, препятствуя ассимиляции. Впоследств возникшие в старой беспревербной структуре *оо и *ио претерпели гамматичеа разбиение, т.е. *оо > оуо ,*ио > иуо (подобное устранение зияний, или, по кр: ней мере, каких-то из них, по-видимому, регулярно для кетско-югского - оно надеж засвидетельствовано в ряде случаев, в том числе в некоторых классах глагольн форм). В новой системе эпентетический -у- в этих сочетаниях совпал с -у-, явля щимся регулярной интервокальной репрезентацией преверба *к, в результате чего: конные беспревербные глаголы, в которых появилась лабиальная разновидность,: решли в разряд имеющих велярный преверб, хотя присутствие других превербо] этих глаголах осталось невозможным (чем и объясняется отмеченное в Главе пер! морфотактическое ограничение, характерное для лабиальной разновидности). чие показателей лабиальной разновидности (неизменно сопровождаемых последу щим велярным) в глаголах, не имеющих тематического а/о - результат аналогич кого распространения. Данное объяснение является альтернативным по отношении спорной гипотезе Г.К. Вернера о том, что лабиальная и иллабиальная разновидное отражают древнюю оппозицию центробежной и нецентробежной версий.

Варианты *аг| и *Ьа в показателе 1-го л. ед. ч. третьего (и четвертого) ряда име общее происхождение: *Ьа < *та < *х>а в результате анлаутной деназализации. Пр положение о такой деназализации становится возможным ввиду отсутствия в праениа ском анлаутных сонантов и подтверждается внешними данными (см. [Старостин 19! 228-229; Старостин 1995:176]). Г.К. Вернером ([Вернер 1989:197]) предложено дру] объяснение соответствия котгекого ад кетско-югскому Ьа/Ьо: по его мнению, эти 1 казатели этимологически не связаны, причем архаичным является кетско-югский ва; ант, а котгекое ад происходит из старого эксклюзивного местоимения 1-го л. мн. (тогда как коттский показатель 1-го л. мн. ч. восходит к старому инклюзивному мес имению). Данная гипотеза не кажется нам обоснованной прежде всего потому, чте енисейских языках отсутствуют какие-либо следы оппозиции эксклюзива и инклюзи)

Показатели, использовавшиеся для маркировки объекта, были функциона; но амбивалентными. В целом ряде глаголов рефлексы третьего ряда как в кет« югеком, так и в коттском маркируют не объект, а актант одновалентного глаго; т.е. субъект, причем в кетско-югском таких глаголов довольно много (неболыи количество соответствующих случаев в коттском может объясняться малой выбе кой материала); имеются единичные случаи непосредственного этимологическс соответствия между подобными глаголами, например кет. а-Ы-$-$а1, юг. а-к-в

>тт. а И-а-Идда! "он ночует". Аналогичная ситуация налицо в случае рефлекса зертого ряда в кетско-югском (хотя кетско-югский 4-й ряд маркирует субъект в овном только в одном типе глаголов, а именно в сложных глаголах обладания фом -бес/, например (1оп-(И-Ьес1 "у меня есть нож").

Гипотеза о происхождении коттского субъектного ряда 1 из истопника, тожде-знного праенисейскому третьему ряду [Вернер 1989: 197; 1990: 167; Старостин Г. 5: 148-149]), отклоняется: эта гипотеза основана, фактически, только на наличии казанном коттском ряду показателя (а)о в 1-м л. ед. п., однако данный факт ко объясняется как результат вторичного распространения соответствующего по-ателя ряда 3 - прежде всего, вероятно, из тех глаголов, где ряд 3 выступал в ьектной функции. Наличие показателя ад в аринском рефлексе первого ряда зрит, скорее всего, не о параллельном развитии, а о том, что перед нами на ом деле инновация пракоттско-аринекого уровня - ср. аргументы в пользу объе-ения коттского и аринского в одну подгруппу ([Старостин 1982: 182]). Мы счи-II коттский ряд 1 и соответствующий ему аринский ряд исторически связанными ггеко-югеким 1-м рядом (и пумпокольским субъектным рядом, представленным [иничных свидетельствах показателями (И, ¿и и с1а), не разделяя, следователь-того мнения, что показатели кетско-югского 1-го ряда (и аналогичные им эле-ты в других языках) вторично развились из показателей, оформляющих имен-предикат (вопреки [Старостин Г. 1995: 149, 154, 158-159]). Судя как по кетско-югскому, так и по коттскому, показатели первого ряда, а же вещный показатель четвертого ряда *гю элиминировались в формах импера-а ([Старостин Г. 1995: 166]).

Все праенисейские показатели первого, третьего и четвертого рядов, кроме постелей вещного класса, имели клитический статус, на что указывает наличие эго статуса у соответствующих кетско-югских показателей 1-го ряда и коттских азателей ряда 3 (для коттских показателей ряда 1 и кетско-югских показателе]! ) ряда, а также для архаичных показателей 3-го л. м. и ж. кл. в кетско-югском 4-вду следует предполагать вторичное слияние со словоформой; в части форм этот процесс затронул и кетско-югские показатели 1-го ряда).

Особого внимания заслуживает вопрос о позиционных характеристиках клити-<их показателей первого ряда в праенисейском. Совокупность данных по языкам воляет предполагать, что эти показатели характеризовались постпозицией к основ-части словоформы. В кетско-югском они перешли в препозицию. Данный пере, вероятно, произошел еще до распада пракетско-югского (о чем говорит тот факт, препозиция не только налицо в кетском, но и доминирует в югеком), однако при ■I имело место частичное (вероятно, диалектное) сохранение старой структуры с гпозицией, остатки которой мы находим в единичных югеких свидетельствах.

При сравнении данных языков-потомков однозначно устанавливается, что из менных значений в праенисейском глаголе морфологически выражались только рошедшее и прошедшее время, а из наклонений - только индикатив и импера-, причем образование императивных форм имело место только в глаголах с пер-1 рядом и только во 2-м л. Формы непрошедшего времени могли (судя как по :ко-югским, так и по коттским данным) относиться как к плану настоящего, так плану будущего (ср. наличие недифференцированного значения презенса-футу-а у соответствующих форм обоих сравниваемых языков). Для презенса-футуру-как и для индикатива, специальных маркеров не восстанавливается. Что касается системы выражения претерита и императива, то здесь мы в целом нимаем реконструкцию Г.С. Старостина ([Старостин Г. 1995: 162-165, 166-167]),

основные положения которой сводятся к восстановлению формантов "г,, *п, и участвовавших в маркировке как претерита, так и императива, и выделению спе: фических особенностей, значимых для различения претеритных и императивных фс (наличие ряда особых морфем, сопровождавших указанные форманты в определ ных условиях, а также упомянутая выше элиминация некоторых актантных показа лей в формах императива).

Важнейшие из сделанных нами дополнений к реконструкции Г.С. Старост! заключаются в следующем.

1) В [Старостин Г. 1995] обсуждается известная гипотеза, согласно которой ке ко-югские и коттские темпорально-модальные показатели п(< *п) с одной сторон! I, г (<*г{) с другой противопоставлены по видовым признакам, а именно по зав шенности - незавершенности (предельности - непредельности, однократности - мно кратности и т.п.) соответственно ([Гайер 1980], Г.К. Вернер). Г.С. Старостин сп ведливо отмечает, что на синхронном уровне в кетско-югском и коттском на сам деле нельзя наглядно показать регулярного наличия такой оппозиции, т.к. выбор ] казателя в основном лексикализован, а семантика глаголов далеко не всегда корре. рует с предполагаемым видовым значением присутствующих в них показателей О также [Решетников/Старостин 1995: 76]). Вместе с тем в [Старостин Г. 1995] при] мается, что соответствующая видовая оппозиция между *п и имелась в праенио ском. Склониться к такому выводу автора побуждает ряд периферийных случае) кетско-югском, по которым эта оппозиция как будто бы действительно просматри ется (наличие / - но не и - в глаголах многократного действия, /vs.ii в формал! соотнесенных статических и динамических глаголах соответственно, а также видо] противопоставление между г и я в рамках одного и того же глагола, засвидетельст ванное Г.К. Вернером в некоторых югских примерах): эти случаи трактуются I архаичные. Однако учет общей ситуации в языках-потомках (и прежде всего в ке ком) все же заставляет автора предположить, что видовые функции рассматриваем показателей были отчасти стерты уже на праенисейском уровне. Мы существенно ут тем это предположение, утверждая, что по крайней мере в праенисейском языке риода распада *и и *г) определенно не являлись грамматическими маркерами вид; выступали только как показатели претерита/императива. Такой вывод основан двух фактах, которые демонстрируют, что функционирование данных праенисейск морфем было идентично стандартному функционированию их рефлексов. Во-п вых, *« и *г( находились в четком лексическом распределении, на что указыв; совпадение соответствующих показателей в большинстве глагольных этимологий (к й-ЬЛ-п^ай ~ котг. т-а-п-а-ЬЫ "он это толок", кет. </-/-/-</еи, юг. й-х-г-й'е - ко а-1-а-ЬЬп "он плакал" и т.п.). Во-вторых, на материале конкретных праенисейск лексем не устанавливается никакой отчетливой семантической (в частности, в и, вой) дистрибуции между этими формантами.

2) Для праенисейского восстановлен еще один маркер претерита, а именно *х (> кет.-юг. (¡(о), котг. И(а)). Судя по данным обоих сравниваемых языков, э-показатель занимал маргинальное положение в системе.

Праенисейский глагол располагал также особой морфологической конструю ей, с помощью которой маркировалось пассивно-результативное значение.

В праенисейском существовал особый словоизменительный элемент, появлявшш только в формах презенса-футурума и репрезентовавшийся либо морфом (> ке юг. х, котг. Ь/Ъ/Ьа либо морфом (> кет.-юг. *} с дальнейшим выпадением в р* позиций, котт. </'), который мы условно нотируем как ПМ (пустая морфема - в со ветствии с нотацией, принятой для языков-потомков). В нескольких случаях налк

льтат непосредственного отражения в языках-потомках праенисейских парадигм фиксацией ПМ, ср., например, юг. <1и-]-(Гат - коп. й'-а-Ьат "он лает", кет. я-я-г-ЬИ (< *с1-а-1-з-г-Ы1 < *с1-а-Ы-.ч-1~Ы1) - котт. [а] Мг-а-са-рй "он его дого-На основании формальных характеристик рефлексов ПМ для нее восстановлен нетривиальных дистрибуционных правил. Важным структурным свойством ПМ

0 то, что в парадигме спряжения она могла противопоставляться вещному показа-э первого ряда *и> (а также, по-видимому, аналогичному объектному показателю ертого ряда).

Для праенисейского глагола восстанавливается особая селективная категория, гогичная категории типа основы в кетско-югском и коттском. Сравнительно-исто-'скпп анализ типов основы был проведен на материале всего корпуса прямых ических соответствий. Вот основные результаты реконструкции. В праенисейском существовало два типа глагольных основ. Оба типа характери-лись тематическими гласными - вокалическими маркерами, представленными по-юму в разных группах форм (т. е. подверженными чередованию типа аблаутно-Один маркер был представлен в виде *а в презенсе-футуруме и императиве и в ; *о в претерите, а в отношении другого можно предполагать, что он был пред-ен гласными *е (или *а) и *1 (с неясным распределением), причем данные мар-<I имели различные морфотактические и позиционные характеристики (см. выше), шо, таким образом, говорить о праенисейских тематических маркерах *а/о и

1 (или *а/»?); второй из них мы для краткости будем обозначаем как *У. На >вании детального сравнительного изучения кетско-югской и коттской систем (а ке на основании анализа конкретного праязыкового материала) для праенисейс-тематических гласных восстановлен также ряд позиционных и нетривиальных ■рибуционных характеристик.

Рефлексация праенисейских типов основы по языкам выглядит следующим об-

1М.

В кетско-югском *а/о-тип сохранился как таковой, а в *Т/-типе обобщился */, |рый затем редуцировался и выпал в безударных слогах, что привело к преобразо-по данного типа в атематический.

В коттском праенисейская система была модифицирована в гораздо большей ени вследствие сильного дробления рефлексов маркеров обоих типов. В *а/о-; произошла лабиализация *а презенсно-футурумных форм в тех глаголах, где он )дился в позиции перед актантными маркерами, репрезенованными фонемой *т, о-видимому, делабиализация *о претеритных форм в тех глаголах, где он нахо-;я в анлауте в открытом слоге перед сонантом, а в тех случаях, где эти позицион-условия отсутствовали, сохранилась старая аблаутная структура. В * У-типе обоб-ся неузкий гласный (*е или который затем > 0 в ряде специфических щий, а в остальных случаях > а/е с квантитативным (или акцентным?) распре-•нием. В результате *д/о-тип дал здесь о/а-, а- и а/о-типы, а *У-тип - 0-, а-гипы (оба типа, таким образом, частично совпали в а-типе). Рефлексы *а/о-типа ттском характеризуются долготой, а рефлексы *У-типа - краткостью (чем обус-гены синхронно необъяснимые количественные различия в а-типе, имеющем дво-■ происхождение).

Большинство структурно-парадигматических классов праенисейского глагола танавливается на основе сравнения глагольных парадигм, все элементы кото, включая лексические, отождествляются как этимологически связанные. Такие гаи наиболее надежны, так как они практически исключают гипотезу о том, что ;д нами результат параллельного развития в языках-потомках, и предполагают

эксплицитную реконструкцию праенисейских глагольных лексем с определенн ми характеристиками основы и конкретными типами спряжения (соответствующ материал приводится в разделе, посвященном реконструкции тематических гл; ных и типов глагольной основы). В единичных случаях, однако, основанием д реконструкции служат глаголы, отражающие одну и ту же морфологическую erpj туру, но содержащие этимологически не связанные лексические морфемы. В ка< стве «основного» признака при выделении праенисейских глагольных классов í сочли целесобразным выбрать актантную структуру, т. е. тип спряжения, опреде; ющийся наличием тех или иных рядов актантных показателей. По этому призна различаются четыре основных класса глаголов, а именно субъектные глаголы первым рядом, субъектные глаголы с третьим рядом, субъектно-объектные глаго. с третьим и четвертым рядами и рефлексивные (/медиальные) глаголы со втор! рядом; внутри этих классов можно выделить подклассы по признакам типа осно] и наличия/отутствия преверба (классификация, таким образом, подается как nej числение структурных подклассов парадигматических классов). В классифш ции не учитывается разделение глаголов на простые (однокорневые или «ядерные и сложные (ядерно-модификаторные); следует, однако, иметь в виду, что глаго, каждого из выделяемых классов могли, по-видимому, быть как простыми, так сложными.

Восстанавливаются следующие классы (при каждом классе называется семаш ка конкретных праенисейских лексем, которыми он представлен, а также приводит по одному примеру на соответствующие глагольные этимологии; в диссертации зде даются отсылки к разделу о типах глагольной основы, где данный этимологическ материал приведен полностью):

(I) Субъектные глаголы с первым рядом: (1а) беспревербные глаго.1 *а/о-типа ("смеяться", "проводить день"; кет. d-daq-ij < *du-d'a%-a-/i/¡ котт. ёак-ä-x "он смеется", кет. d-daq-o-l-ij - котт. iak-ö-l-ax "он смеялся' (Ib) беспревербные глаголы * У-типа ("лаять", "мерзнуть", "плакать", "умерет! кет. du-den, юг. du-j-d'e < *du-j-i-d'en - котт. d'-a-ёёп "он плачет"); (Ic) щ вербные глаголы * У-типа (конкретные глаголы такой структуры не восставал ваются; их наличие, однако, можно предполагать на основании отдельных кет ко-югских и коттских глаголов соответствующей структуры: ср., например, к< d-ti-s-un "он ползет" - котт. d'-a-Si "он нарядится").

(И) Субъектные глаголы с третьим рядом: (IIa) беспревербные maroj *а/о-типа (единственная конкретная парадигма такой структуры воссташ ливается по соттветствию коттского глагола "хотеть" кетско-югскому глагол имеющему значение "идти", но выступающему также в конструкциях с дези/ ративным значением - по всей видимости, здесь нужно говорить о развитии глагола "идти" модального значения на праенисейском уровне: кет. bo-k-a-t "я иду", bo-k-o-n-din "я пошел" - q-a-i-teän "я хочу", ср. кет. isas o-k-a-i "он есть хочет", [Крейнович 1968: 99]); (IIb) Превербные глаголы *У-ти ("ночевать": кет. a-ki-s-sal - котт. a h-a-öägal "он ночует").

(III) Субъектно-объектные глаголы с третьим и четвертым рядами: (Illa) б< превербные глаголы *а/о-типа ("звать": кет. d-es-o-k-uj < *d-es-o-k-a-/i/j котт. аё-ä-'ä-x "он его зовет", кет. d-es-o-k-o-l-ij ~ котт. аё-й-й-1-ах "< его звал"); (ШЬ) превербные глаголы *а/о-типа ("видеть": кет. d-a-t-oq *du-ba-t-a-oq - котт. [a] th-ä-jj < *a th-a-oxj "он его видит", кет. d-a-t-o-l-o\ котт. [а] th-o-1-щ "он его видел"); (Шс) беспревербные глаголы * У-типа ("на ти", "делать", "бить/толочь", "мять", "тянуть"; кет. du-b-bsk < 'du-b-i-bvk ~ ко'

■puk "он это найдет"); (Illd) превербные глаголы * V-типа ("купить/платить", нать", "закрыть"; кет. d-a-s-s-i-bil < *d-a-t-i-s-i-bil - котт. [a] th-a-ca-p\l

его догонит"). В классе (IIIc), в отличие от классов (Illa), (Illb) и (Illd), зутствовал не третий, а четвертый ряд, в котором вещный актант маркировался улевым показателем, а показателем * w - см. выше описание третьего и четверто-ктантных рядов в праенисейском. Выделяется еще два особых класса праени-ких глаголов *а/о-типа, формально являющихся субъектно-обьектными; эти :сы нотированы как (ИГ) и (ИГ"). Глаголы обоих этих классов содержали в 1ции после тематического *а/о маркер вещного актанта, представленный фоне-вследствие чего в соответствующих коттских глаголах произошла лабиали-|я презенсной ступени тематического маркера (*а > о), приведшая к образова-нового тематического гласного о/а (см. выше о рефлексации праенисейских )в основы). Глаголы класса (НГ) располагали стандартным субъектным спря-ием по первому ряду, а полное объектное спряжение в них отсутствовало, одна-ни аффигировали маркер вещного объекта *w в позиции после тематического о (в данном случае можно говорить о наличии «дефектного» четвертого ряда; этом нужно отметить, что эта особая разновидность четвертого ряда аномальна ке с точки зрения дистрибуции, так как она, в отличие от обычного четвертого i, налицо не в беспревербных глаголах * V-типа, а в структуре с а/о и превеба-см. выше о праенисейском распределении третьего и четвертого рядов). В дан-классе также выделяются (ПГа) беспревербные глаголы ("царапать", "пить", >теть", "вытирать/чистить"; кет. d-eq-a-b-ti ~ котт. eat]-ö-.vi "он (это) цара-■") и (ПГЬ) превербные глаголы ("стрелять", "гнуть"; кет. d-H-a-b-daq -'. f-ö-tek "он стреляет"). Класс (III") представлен всего одной праенисейгкой 1дигмой - это парадигма глагола "слышать": кет. a-k-a-b-de - котт. [a] h-b-ti слышит". Здесь имеет место полное спряжение по третьему ряду, однако покали этого ряда совмещены с вещным показателем *w (следует ли считать его мально субъектным? десемантизированным?).

(IV) Рефлексивные (/медиальные) глаголы со вторым рядом: (IVa) бес-зербные глаголы * V-типа ("сесть", "лечь"; юг. dl-de-g'äf, [Castrén 1858: 71] iTT. l-g-pan-ai} "я сяду"); (IVb) превербные глаголы * V-типа (конкретные лдигмы этого класса в реконструкции отсутствуют; соответствующая струк-1, однако, представлена несколькими глаголами в кетско-югском и одним 'олом вкоттском: ср., например, кет. d-ki-d-tir¡ "я скачусь", d-ki-sa-tir¡ "он ится" - котт. th-i-gaj-ац "я останусь", thl-a-gai "он останется"). Реконструкция категориальной структуры, морфемики и парадигматики прае-:йского глагола дополнена схемой, отражающей предполагаемый порядок мор-в праязыковой глагольной словоформе. Эта схема основана на систематичес-анализе порядковых моделей глагола в языках-потомках, а также порядкового ния конкретных праенисейских форм.

В литературе уже неоднократно отмечалось, что субъектно-объектпые показате-енисейских языках имеют местоименное происхождение. Все соответствующие подения, однако, основывались, как правило, на непосредственном сравнении >ектно-объектных показателей с местоимениями, тогда как последовательный 1из межъязыковых соответствий, наблюдающихся внутри каждой из этих двух ем, до недавнего времени не производился. Представляется, между тем, несом-1ым, что местоименная система и система субъектно-объектных показателей были аточно четко отделены друг от друга уже в древнейший период, и их сравнение, im образом, должно осуществляться на уровне праязыковых реконструкций.

Значительным шагом вперед является поэтому анализ соответствий между субъе но-объектными показателями и личными местоимениями, представленный в [С ростин Г. 1995: 160-162]: этот анализ, будучи произведен с более или менее после, вательным учетом результатов реконструкции праенисейского состояния обеих с тем, привел к вполне определенным и обобщающим выводам относительно мес именного происхождения глагольных маркеров субъекта и объекта. Однако полу ние несколько иных, нежели в указанной работе, результатов реконструкции субъ тно-объектных показателей, а также ряд представляющихся нам необходимы поправок и дополнений к реконструкции системы личных местоимений застав!: нас рассмотреть вопрос о соотношении обеих систем еще раз.

Наша сравнительная таблица личных местоимений и субъектно-объектных по зателей выглядит следующим образом:

Таблица 4.

Первый рад Третий я четвертый ряды Прямая форма Косвенная форм

1 л. ед. ч. *М *ат/*Ьа *«з *щ/*(а)Ь

2 л. ед. ч. *(к)и *№ *(а)и *ик

3 л. ед. ч. м. кл. *<1и *а *»/и/, *4(и) *№

3 л. ед. ч. ж. кл. *аз н'/и/, *(фа

1 л. Мн. ч. ЧУа */аЪУц

2л.Мн. ч. *(к>Уа Уп *УкУц

3 л. мн. ч. м. и ж. кл. Т

Если результаты, представленные в этой таблице, верны, то можно с уверен: стью утверждать, что клитические показатели первого ряда происходят из прям форм личных местоимений, а клитические показатели третьего (и четвертого) р* - из косвенных (это хорошо видно по формам 1-го и 3-го л. ед. ч.).

Реконструируемая для ПЕ периода распада система глагольных классов Я1 инновационна. Она, как нам представляется, возникла в результате довольно си. ного разрушения и усложнения системы, характеризовавшей праенисейский г. гол в более ранний период. Основные черты этой системы (и, соответствен] некоторые процессы, вследствие которых сформировалось позднепраенисейа состояние), как кажется, могут быть со значительной долей вероятности рекон руированы.

Похоже, что первоначально в системе присутствовали только субъектные г. голы *а/о -типа (давшие класс (1а) в позднепраенисейском) и беспревербн субъектные глаголы *У-типа (см. позднепраенисейский класс (1Ь>), характе] зовавшиеся противопоставлением элемента */ и показателя вещного класса * указанная разновидность класса (1Ь) представлена кетско-югскими парадигма типа кет. "он излечится" - Ыпг-Ь4-до1 "это заживет" и коттским гла

лом, преведенным в рукописях М.А. Кастрена как "поспеть": (1'-а-р-у-"я [успею]" - Ь-а-р{ "это поспеет"; в качестве конкретного праенисейского гла ла, представляющего данный тип, можно назвать глагол "мерзнуть", коттск рефлекс которого был обнаружен нами в оригинале кастреновского манускрип хотя в коттском формы вещного класса у этого глагола не записаны: кет. ёи-Ьз, (> юг. "он мерзнет", Ытп-Ь-г-Ш "это замерзнет/остыне

ср. котт. (Г-а-Ш-ац "я зябну". Глаголы *а/о- типа обозначали активное действ:

аголы *У-типа с */ и *w - состояние или переход из одного состояния в 'ое. Таким образом, имела место система, которую с точки зрения контенсив-типологии можно охарактеризовать^как активную. Показатель */ в глаголах ояния являлся, по-видимому, маркером одушевленного пациенса, тогда как маркировал неодушевленный пациенс. Возможно, что уже в самый ранний юд существовал также тип, отражением которого является рефлексивный едиалъный) тип (глаголы со вторым рядом) в позднепраенисенском (см. класс |). Несомненной представляется связь глаголов этого типа с глаголами состо-i: ср. фигурировавший в последних показатель *j с элементом *j в показате-3-го л. второго ряда (см. также [Старостин Г. 1995: 157]); заслуживает внима-также то обстоятельство, что в классе рефлексивных глаголов с надежностью танавливаются только глаголы * V-типу. Модификация старой системы была ана с переходом к номинативному типу, т.е. с утратой грамматической оппози-между агенсом и пациентом в одноактантном предикате и формированием >зиции субъекта и объекта. В определенный период показатель *} перестал сировать одушевленный пациенс (что было связано с переходом роли актант-маркеров к морфемам местоименного происхождения), и по типу, характери-вшемуся наличием элемента *V и показателя */, стали образовываться инт-1итивные глаголы с субъектом-агенсом, а также транзитивные глаголы. Так икли, в частности, агенсные глаголы классов (lb) и (1с), а также класс (IHd). олы, характеризовавшиеся наличием элемента *а/о, также разделились на [зитивные и интранзитивные. В итоге тип с *j и * V и тип с *а/о превратн-> в лексически распределенные типы, индифферентные по отношению к ак-ной структуре. Утрата показателем *} старой семантики привела к превраще-его в пустую морфему; аналогичным образом нарушенние дополнительной ■рибуции элементов *а/о и *^по семантическим классам обусловила приня-этими морфемами особой асемантичной функции, сводящейся к участию в 130ВШШ основы и формальному дифференцированию глагольных лексем. При [ этом сохранился и старый тип глаголов состояния, характеризовавшийся гшем элемента *Vu объединением в одной парадигме */ и показателя неоду-ченного актанта *w, однако в новой системе *w в качестве маркера вещного >екта оказался парадигматически противопоставленным уже не */, а новым 1зателям местоименного происхождения (так возник позднепраенисеиский пер-ряд). Особый интерес представляет позднепраеннсейский класс субъектио-;ктных беспревербных глаголов *У-тппа (глаголы с четвертым рядом, см. класс ;)), которые характеризовались маркировкой вещного объекта с помощью по-теля *w и, вероятно, аффиксацией ПМ в одушевленнообъектных формах. Гла-I этого класса, несомненно, также возникли на базе старых глаголов состояния, 1ем вещнообъектнын показатель *w, как и входяпнп! в первый ряд фонетнчес-ождественньп! показатель вещного субъекта, восходит к старому показателю (ушевленного пациенса. Представляется вероятным, что первоначально все гла-j данного класса представляли собой каузативные соответствия глаголов состо-I, будучи образованы непосредственно от последних и являясь членами пар типа aq (k)(-)i-b-ta "это висит" - d-ar\-(k)(-)i-b-ta "я это повешу", и лишь на по-:м этапе развития системы данный класс пополнился глаголами, формально не носящимися с глаголами состояния (типа "мять", "бить", "найти " и т.п.). В работе, таким образом, принимается гипотеза Г. К. Вернера о древней принад-ности енисейской грамматической системы к активному типу, однако в пользу гипотезы приводятся совершенно новые аргументы.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ делается обзор основных итогов работы.

Исследование, проведенное нами, дало следующие общие результаты.

1. Анализ глагольной морфологии енисейских языков в плане синхронии (г котором, с одной стороны, были последовательно учтены все варианты реше! ряда спорных вопросов синхронного описания, предложенные к настоящему вре ни различными авторами, а с другой - некоторые феномены, до сих пор практич ки не освещавшиеся, а также архивные материалы по коттскому) привел к су] ственной корректировке представлений о соответствующих морфологических сис мах, прежде всего в части словоизменения и морфонологии, а также формалы дифференциации глагольных лексем.

2. Компаративистическое изучение енисейских глагольных систем, провед ное с последовательным учетом данных сравнительно-исторической фонетики, : зволило предложить относительно детальную реконструкцию соответствующей п языковой системы и, таким образом, установить исторические источники всех новных элементов синхронного уровня (включая типы спряжения и структур парадигматические классы), а также высказать ряд новых гипотез о древнейп (относящемся ко времени до периода распада праязыка) состоянии енисейсю глагола.

3. Сведения об истории енисейских глагольных систем, полученные в х< сравнительно-исторического анализа, дали возможность осмыслить некоторые тривиальные морфологические феномены синхронного уровня, не находящие о видных объяснений и описывающиеся (в отвлечении от сомнительных семантич ких интерпретаций) как асемантичные и/или избыточные.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Структура кетской глагольной словоформы. (В соавторстве с Г.С. Старое ным). //Кетский сборник. Лингвистика. М., 1995. Стр. 7-121.

Фонетические источники возникновения некоторых нетривиальн морфо(но)логических оппозиций в глагольных системах енисейских язык // «Евразийское пространство: звук и слово». Международная конференция сентября 2000 г. Тезисы и материалы. М., 2000. Стр. 33-39.

Морфология праенисейского глагола. Некоторые результаты грамматичен реконструкции. // Б^сПа 1^иагит, вып. 2. В печати.