автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Сказки персоязычных народов в современных записях

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сказки персоязычных народов в современных записях"

о " Ск1Л и- '

На правах рукописи

РАХМОНОВ Равшан Каххорович

Сказки персоязычных народов в современных записях

{Проблемы терминологии, специфики, истории, репертуара, состояния и искусства исполнения 5 сказителей на материале полевых исследовании)

Специальности: 10.01.09 — фольклористика 10.01.06 — Литература народов зарубежных стран Азии и Африки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Душанбе — 1998

Работа выполнена на кафедре теории и новейшей таджикско-персидской литературы Таджикского государственного национального университета.

Научны2 консультанты-.

доктор филологических наук, академик АН Республики Таджикистан, профессор Р. АМОНОВ

доктор филологических наук, профессор |В. АСРОРИ

Офицалъные оппонен$тъг.

доктор филологических наук Б. ТИЛАВОВ доктор филологических наук Дж. НАЗРИЕВ доктор филологических наук, профессор К. ВОСИЕВ

Ведущая организация: Душанбинский государственный педагогический университет им. К. Ш. Джураева.

Защита состоится 24 сентября 1998 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 013.06.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языка и литературы им. Рудаки АН Республики Таджикистан (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 21).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языка и литературы им. Рудаки АН Республики Таджикистан.

Автореферат разослан 27 июля 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат филологических наук

7

X. ШОДИКУЛОВ.

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Как известно, таджикский (персидский) язык для Таджикистана, Ирана, Афганистана и персоязычных народов, проживающих в других странах, где обучение и образование ведется на этом языке, является их общим достоянием. Исследователи эту литературу рассматривают в своих трудах как общее наследие народов этих стран.

Общим является и устное народное творчество, в том числе сказки, которые распространяются среди населения из уст в уста. Сказки персоязычных народов, со свойственными им жанрово-содержательными особенностями, к сожалению, до настоящего времени не стали объектом исследования в отдельно взятой монографии. Причину малоизученности фольклора персоязычных народов следует искать, с одной стороны, в том, что довольно поздно были начаты сбор и классификация материала, с другой — в том, что не придавалось должного внимания научной значимости столь бесценного наследия.

Общность истории, культуры, литературы и религиозной принадлежности, в свою очередь, общность их фольклора (в нашем случае—сказки), который питал один источник как в прошлом, так и в настоящее время, говорит о необходимости изучения вопроса в комплексе, с различных сторон, что и легло в основу данной диссертации.

Надо сказать, что наука посвятила исследованию сказок десятки фундаментальных трудов. Сегодня "сказковедение" на Западе выделяют как отдельное звено в фольклористике. Тогда как трудов такого масштаба о сказках персоязычных народов почти не существует.

Как показывают опубликованные сборники и их изучение, сказки принадлежат к общечеловеческому жанру. По мнению таких известных сказковедов, как А.Аарне, В.П.Аникин, ВЛ.Пропп, С.Томпсон, У.Марзулф, Э.В.Померанцева, Б.Кербелите, и ряда других ученых большинство сюжетов имеют широкое распространение среди различных индоевропейских народов. С этой точки зрения, весьма актуальным представляется изучение сказок в сравнении со сказками других народов. И поскольку сказки персоязычных народов до сих пор не подвергнуты полной классификации, не осуществлено их научное издание и даже нет отдельных монографических исследований об их своеобразии, трудно в рамках одного исследования затронуть все вопросы, которые следует рассматривать на международном уровне, мы руководствовались следующими высказываниями В.Я.Проппа: "Но если сказка распространена по всему миру и есть в полном смысле слова международные сюжеты, имеет ли тогда смысл и возможно ли изучать сказку одного народа в отрыве от сказок других народов? Это не только возможно, но и необходимо. Во-первых, каждый народ, а иногда группа народов, имеет свои сюжеты. Во-вторых, даже при общности сюжета

каждый народ создает национальные формы его..." (подчеркнуто мной — P.P.). 1

Иными словами, сравнительное изучение сказок персоязычных народов определяло наши задачи. Несмотря на то, что история собирания и издания сказок персоязычных народов восходит к священной книге "Авеста" и ещё до появления фольклористики деятели культуры и литературы прошлых столетий обратили внимание на этот жанр, начало изучения сказок персоязычных народов все же приходится на вторую половину XX в. В связи с этим автор делает краткий экскурс в историю развития жанра и более подробно останавливается на современном состоянии сказок.

Актуальность темы диссертационной работы заключается и в том, что впервые в ней рассмотрены термины, жанровые особенности сказок, различия между сказками и другими жанрами устной прозы, история их собирания, издания и изучения, бытование сказок в наше время. Актуальность исследования подтверждается и тем, что творчество современных сказителей различных регионов Таджикистана, Афганистана, Ирана и Узбекистана, населенных персоязычными народами, впервые рассмотрено в совокупности, более того, их жизнь, творчество и исполнительское мастерство также впервые изучены в качестве научных источников. Велика роль сказок в формировании творческой личности писателя. В этой связи представляется актуальным изучение сказок в совокупности, что дает возможность пронаблюдать над вопросами отношения писателей к этому жанру.

Цель и задачи исследования. Представленная к защите диссертация носит обобщающий характер и в основном определяет роль, место и процесс исследования сказок персоязычных народов в XX в. в связи с тем, что одновременно впервые в научный обиход введены магнитофонные записи сказок, осуществленные автором в 70-90х гг. в указанных странах, свои задачи диссертант видит в следующем:

— рассмотрение научного термина "афсона" ("сказка") и его синонимов по источникам и особенностей их бытования среди населения упомянутых стран;

— определение жанровых особенностей сказок в сравнении с другими жанрами устной прозы и выявление их различие;

— изучение истории собирания и издания сказок персоязычных народов в сравнительном плане;

— определение роли сказителя в процессе бытования сказок; и характера его взаимоотношений со слушателями в процессе исполнения;

— изучение современного состояния бытования сказок персоязычных народов;

—. изучение бытования сказок на современном этапе на основе магнитофонных записей;

— вопросы мастерства сказителей и специфики передачи сказок из

1 Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984, с. 26.

поколения в поколение. Многократная запись одной и той же сказки у одного сказителя или у различных исполнителей и проблемы "усгода" ("учителя") и "шогирда" ("ученика").

Методология исследования. Методологическую основу исследования составляют достижения ведущих фольклористов, иранистов и их различных школ и направлений. В процессе исследования, где за основу взят сравнительно-исторический, историко-типологический и эхсперименталь-ный методы, автор руководствовался трудами А.Аарне, РАмонова, В.П.Аникина, В.Асрори, А. 11. Афанасьев а, ЕЭ.Бертельса, И.С.Брагинского, А.Н.Веселовского, В.М.Гацака, М.Герхардта, В.М.Жирмунского, Б.Кербе-лите, Х.Г.Короглы, И.Левина, Д.СЛихачева, А.Б.Лорда, Е.М.Мелетин-ского, У.Марзулфа, Э.В.Померанцевой, ВЛ.Проппа, Б.Н.Путилова, Н.Рошияну, С.Томпсона, Инджавии Шерази и других специалистов.

Научная новизна исследования. Новизну исследования прежде всего определяет то, что впервые в фольклористике сказки персоязычных народов рассмотрены в отдельной диссертации. Одновременно жанровые особенности сказок исследованы в связи с другими жанрами устной прозы.

В диссертации обобщены вопросы истории собирания, публикации и изучения сказок, этапы и характерные особенности сказковедения в предыдущих столетиях, достижения и недостатки предшествовавших исследов атеяей.

Впервые подвергнуты анализу "афсона" ("сказка") как научный термин и его синонимы по источникам и среди населения различных регионов, определены научные особенности каждого из них.

Другую новаторскую особенность диссертации составляют наблюдения, проведенные на основе магнитофонных записей образцов жанра. Сюда относятся отношение сказителя к тексту, мастерство сказителей, бытование сказок из поколения в поколение (с примерами и иллюстрациями тезисов), сравнительный анализ одного текста, записанного у одного сказителя или рада исполнителей; отношения сказителя и слушателя в процессе исполнения; репертуар некоторых сказителей и современное состояние сказок персоязычных народов.

Практически все сборники и опубликованные труды автора представляют собой новое слово в сказковедении указанных стран.

Практическая значимость. Результаты диссертации могут быть использованы при написании истории фольклористики и истории таджикско-персидской литературы, при создании этнографических трудов и исследований по истории. Исследование призвано служить путеводителем при изучении и определении основных направлений бытования сказок персоязычных народов. Отдельные разделы диссертации уже используются в лекционных занятиях и практических курсах в Таджикском государственном национальном университете (ТГНУ). Материалы диссертации могут быть использованы при написании учебников и создании учебных пособий, хрестоматий для вузов и средних школ.

Источники исследования. История развития и изучения сказок рассмотрена в основном на материале, непосредственно собранном

автором среди населения в селах, районах, городах, различных местностях Таджикистана, Ирана, Афганистана и Узбекистана в течении 25 лет. Они состоят из 94 кассетных записей, более 100 тетрадей. В целом архив автора содержит более 1250 сказок и других образцов народной прозы, почти половина которых опубликована.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании отдела таджикского фольклора Института языка и литературы им. Рудаки (ИЯЛ им. Рудаки) АН Таджикистана с участием кафедры теории и новейшей таджикско-персидской литературы Таджикского государственного нациального университета (ТГНУ) (протокол № 2 от 9 июня 1998 г.), на заседании секции литературоведения ИЯЛ им. Рудаки с участием специалистов вузов (протокол № 5 от 25 июня 1998 г.) и рекомендована к защите.

По теме диссертации опубликовано более 60 трудов—монографии, сборники, статьи, тезисы докладов, научные тексты сказок в Таджикистане, Афганистане, Иране, Узбекистане, России, Франции и Австралии. Общий объем работ, опубликованных автором по данной проблеме, составляет более 140 пл.

По теме диссертации автором прочитаны доклады на научных конференциях, прошедших в ТГНУ (1990-1997 гг.), МГУ (1986-1990 гг.), Кабульском университете (1983-1985 хт.), а также на международных симпозиумах и конгрессах, состоявшихся в Кабуле (1984), Дели (1989), Душанбе (1990), Бухаре (1993, 1994), Тегеране (1992, 1994, 1995), Нишапуре (1996), Сиднее (1998) и т. д.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, разбитых в свою очередь на разделы, заключения и библиографии.

Содержание работы

Введение. Во введении, как правило, речь идет о выборе темы и ее актуальности, говорится о сути проведенной работы, методе и методологии ее разработки, о том новом, что вносит автор в исследование сказок в целом и сказок персоязычных народов в особенности. Актуальные вопросы изучения сказок автор выявляет из высказываний ведущих специалистов, как отечественных, так и зарубежных стран. В частности, он следует за ниже приведенными высказываниями Д.СЛихачева: "Надо создать фонд, где на кассетах или еще как-то были бы зафиксированы языки, фольклор, быт, обычаи, традиции и искусство малых народов. Для этих записей необходимо создать надежные хранилища. Мы заботимся о генофонде животного мира, но сколь тщательнее мы должны быть озабочены генофондом человечества" (курсив наш — Р.Р.).2

Согласно Д. С. Лихачеву и по мнению автора диссертации запись и

2 Лихачев Д. С. "Беден не тот, у кого мало, а тот, кому мало" И Дружба народов, 1988, №6, с. 224.

сбор, изучение и исследование, публикация и академическое издание сказок, как дня больших, так и для малых народов должны быть одной из крупнейших задач. Обходя стороной такую работу, наука может создать "условия" к искаженному представлению эволюции человечества.

Таким образом, автор в своей работе на основе многочисленных фактов показывает необходимость полнейшего собирания и изучения в совокупности сказок персоязычных народов. Развивая высказывания выдающихся сказковедов, автор диссертации отстаивает мнение о сборе материалов при технической оснащенности экспедиций и записей новейшими техническими средствами, изучении текстов и их содержании в оснащенных опять же новейшими достижениями техники полевых записях.

Глава I. Жанровый состав персоязычной фольклорной прозы и народная терминология. Особенности сказок и их разновидностей

а) Популярность термина "афсона" среди персоязычных народов и его синонимы. О сказках и их особенностях европейскими исследователями создано много научных трудов. В них даются достоверные сведения о значении сказок в жизни народов. В общих чертах показана картина бытования сказок с древнейших времен и до наших дней. К примеру, по этому случаю Е.М.Мелетинский пишет так: "Сказка — один из древнейших видов словесного искусства. Она уходит корнями в народное творчество доклассовой эпохи и до сего дня остается спутником человека, доставляя ему огромное художественное наслаждение. Высокие поэтические достоинства сказки в значительной мере объясняются тем, что в ней выражены копившиеся столетиями мысли и чувства народа.

Сказка — самый популярный и самый демократический вид словесного искусства у всех народов мира. Сказковедение представляет собой обширную дисциплину с солидной научной традицией".3

Однако как было сказано выше, о сказках персоязычных народов до настоящего времени нет серьезного исследования. Поэтому мы старались хотя бы в обобщенной форме изложить то, что написано о сказках персоязычных народов. Оно относится и к определению термина "сказка" и его синонимов среди этих народов.

Вопрос о термине среди специалистов вызывает постоянные дискуссии и споры. И это вполне естественно, ибо один и тот же жанр, к примеру, среди персоязычных народов, имеет разные названия, различные термины применяются при изучении вопроса. Следует сказать, что наши сказковеды до сих пор должным образом не коснулись научных терминов относительно устной прозы, не произвели пока и классификацию схожих между собой жанров. Трудности здесь связаны еще и с тем, что как в

3 Метегинский Е. М. Герои волшебной сказки. Происхождение образа. М.: Изд-во восточной литературы, 1958, с. 3.

словарях и произведениях писателей, так и среди населения и специалистов все термины используются как синонимы, тогда как они обозначают различные жанры.

Термин "афсона" ("сказка") в устном творчестве и письменной литературе использован в различных видах и вариациях: "афсона" ("сказка"), "цисса" ("легенда"), "достон" ("поэма"), "ривоят" ("предание"), "хикоят" ("рассказ"), "саргузашт" ("мемураг", "воспоминания"), "нацл" ("сказ", "устный рассказ") и т. д. Прослеживая высказывания о сказках, запечатленных в энциклопедических словарях, автор диссертации выносит на суд свое понимание вопроса.

Как известно по истории литературы, в начале жанры письменной литературы также не были разделены на виды. Их границы со временем определили ученые. В этой связи исследователям устного народного творчества, в силу "молодости" нашей науки, необходимо шаг за шагом проследить границы и "функциональные" задачи каждого из жанров, выявить их отличительные черты.

Коль скоро речь в нашей диссертации идет о сказках, нам необходимо не только проследить исторический путь термина по книгам и устным источникам, но и научно-обоснованно высказать о нем свое мнение с точки зрения фольклористики.

Интересно, что термин "афсона" ("сказка") по-разному понимается не только в провинциях, областях и регионах Ирана, Афганистана, Таджикистана, но и даже в отдельно взятых селениях. Возможно, только термин "афсона" и его синонимы, зафиксированные в различных регионах проживания персоязычных народов, могли бы стать основой специального исследования. Жаль, что при сборе сказок фольклористы Афганистана и Ирана мало обращали внимания на сам термин и его синонимы.

Н.Масуми и Р.Амонов в своих трудах исследовали местные варианты термина "афсона". Например, в фольклорном репертуаре Сари Хосора Р. Амонов обнаруживает три формы термина: "сказка", "сказ", "Кампир афсона" ("бабушкины сказки").

По нашим наблюдениям применительно к "афсона" ("сказка") народ использует различные слова, более того, на местном диалекте и, разумеется, с фонетическими изменениями. К примеру, в Вандже обиходны произношения "осуна", "авсона", ав Кулябе "афсуна".

Наблюдения и поиски показывают, что в народе есть и другие варианты термина. В сборнике "Сказки Самарканда" Б.Шермухаммадов, например, ссылается на множество снов и терминов, которые обиходны только в этом облаете.

Подобное "многообразие" терминологического подхода к сказкам можно заметить во всех регионах Центральной Азии. Например, сказку в Худжанде, Гарме и Дарвазе называют "афсона", "матал", в Байсуне "афсона", "матал" "мацал", "кизора" в Папском районе Ферганы "суричак", а в Бухаре — "шут", "ушуг", "афсона", "кисса", "матал", "хикоя". Однако самыми обиходными терминами, в Бухаре являются "шуг" ("ушуг"), а иногда "ушук", что идентично английскому слову сага (saga). Во всяком случае, сравнительное рассмотрение этимологии

таджикских "шук, шуг, суг, сег, ушуг, ушук, шугун, суричак, саргузашт", русских "сказ, сказка", английских "saga" прояснило бы многое в плане их внутренней связи.

В "Своде таджикского фольклора" (Басни и сказки о животных) И. Левин слова "афсона", "масал", "машал", "устура", "асотир", "история", "миф" рассматривает среди разных народов мира как научные термины и приходит к выводу, что словосочетания "сказки о животных" и "басня" необходимо использовать как синонимы.4

Несмотря на то, что "сказка", "предание", рассказ", "достон" ("поэма") "саргузашт", ("мемурат", "воспоминание") чаще встречаются в трудах предшественников, по нашим наблюдениям и записям всё же "афсона" больше и прежде всего употребляется в Бухаре, Хатлоне, Худжанде, Самарканде, Ура-тюбе, Вандже, Зарафшане, Бадахшане, Байсуне, Гиссаре, Фарише и других таджиконаселенных районах Средней Азии.

В Афганистане широкое распространение имеют также слова и термины, наличествующие в словарях прошлых веков и современных изданий. По наблюдениям, в Кабуле наибольшее бытование имеют "афсона", "авсона", "кисса", "достон", в Бадахшане и Герате— "афсона", "авсоиа", "авсуна", "саргузашт", "достон", а в Бамияне преимущественно "накл" и "ривояг".

Исследователи, посвятившие себя собиранию сказок и других произведений устной прозы, изредка обращаются к термину "афсона" и его синонимам. Это заметно в сборниках, подготовленных Пажвоком, Джавидом, Шахристани, Кавимом, Банволом, Тавфиком, Хушбином, Багбоном, Видждоном и др. Подобное наблюдается в текстах, подготовленных в журналах "Фарх;анги мардум" (бывшие "Лимар", "фольклор", "фарханги халд"), "Ирфон", "Паштун чаг", "Ориёно", "Кабул", "Жвандун", "Хуросон" и др., З.Сиддики, П.Фарёби, Камилой, Н.Сахрои, X.Амином и др. В предисловии к сборнику "Авсона си сона" А.Тавфик пишет, что ее бабушка больше всего использовала термин "авсона" (сказка).

Сказители Афганистана, у которых диссертант записывал сказки, больше всего пользовались терминами "афсона" ("сказка"), "кисса" ("легенда"), "достон" ("поэма"), "накл" ("сказ"), "саргузашт" ("мемурат"), "хикоят" ("рассказ"), "ривоят" (предания). Бывали случаи, когда один и тот же сказитель рад вариантов терминов использовал в смысле "афсона" ("сказка").

В Иране также обиходными являются слова и термины "афсона", "кисса", "ривояг", "хикоят", "накл", которые широко распространены в Таджикистане и Афганистане. Исследователи иранского фольклора в основном опираются на два термина: "афсона" и "кисса". Например,

4 См.: Левин И. Введение II Свод таджикского фольклора. Т. I. Басни и сказки о животных/ПодготовилиИ. Левин, Дж.Рабиев,М.Явич. М., 1981, с. 9-72.

С.Хедаят, Ф.М.Субхи, А.Амини, С.Хумоюни, М.Хунари, С.Бехранги, К.С.Ашкури, К.Кирмони, С.Миркозими, М.Мейхандуст и др. в названиях своих сборников использовали слово "афсона" (сказка). Такие исследователи, как И.Шерози, А.Факири, А.М.Гаруси, М.Салими в названиях своих трудов обратились к другому слову — "кисса" (легенда). Следует добавить, что все упомянутые исследователи, высказывая свое мнение, "афсона" и "к,исса" использовали как синонимы.

Сказка и среди иранского народа имеет широкое распространение благодаря различным синонимам, которые не стали, однако, предметом спора ученых страны. Нетрудно вместе с тем заметить, что некоторые исследователи в своих сборниках названия давали на местном наречии. Таким образом, в Иране о сказках и ее разновидностях, о различиях этого жанра и других жанров устной прозы нет специальных исследований. Исследователь иранских сказок У.Марзулф в своем "Указателе иранской сказки", касаясь терминов "кисса" и "афсона", считает приемлемым обратиться к "афсона" ("сказке").

Пять последних лет автор настоящей работы, многократно побывав в Иране, вел интенсивный сбор и изучение иранского фольклора. В результате им произведена магнитофонная запись более 40 сказок в различных регионах Ирана. Наряду с другими вопросами, собиратель обратил внимание на термин в местном понимании. Как показали опросы, в Тегеране, Карадже и его окрестностях больше всего обиходны термины "афсона", "к,исса" и "достон". Те, кто прибыл из мест в столицу, пользуются и своим местным термином или термином на местном произношении. В городе Хумейн, где мы произвели запись сказок из уст госпожи (ханум) Судоба, "афсона" произносят в форме "аусона". Здесь бытует и слово "кисса". В древне Гиясабад, что в Ароке, сказку понимают как "швгот=1Швкот=шауЕгот", т. е. в смысле "шав" (ночь) и "кот=гот" (сокращенно: время).

Как показали наши наблюдения, в районе озера Кишм (в Иране) сказку именуют "чичико". Интересное это явление ждет своего исследователя. Связаны ли сказки Кишма с древнеиранскими сказками? Не только на этот, но и на многие другие вопросы нужно искать ответа, рассматривая в дальнейшем сказки и как термин, и как жанр. Или то, что в селе Говбанд Хурмузгона сказку называют "гапи шап(б)" — ночным разговором ("беседой"), также требует особого внимания. Однако ночные беседы, сутью которых опять-таки являются те же сказки, проводились, в целях развлечения,.особенно в зимние вечера, и в воспитательных целях. Словом, собирание местных вариантов термина "афсона" во всех странах продолжается. Возможно, новые записи "приведут" к специалистам новые синонимы "афсона", которые будут способствовать разгадке тайн диалектов и диалектной лексики, эволюции словарного фонда по ходу развития истории. Краткое научное описание позволяет прийти к заключению о том, что термин "сказка" в равной степени использовался народами всех трех стран и он был общим для них.

6) Сказка и другие жанры народной прозы. Прежде всего следует сказать, что и ныне в сельских местностях Средней Азии, Афганистана и

Ирана старики либо талантливые исполнители еще непреклонного возраста рассказывают сказки, а молодые слушают. В этой связи велика роль сказочных героев, личностей и персонажей в деле формирования мышления и философии народов, в процессе исторического развития человечества. Сказка всегда питала народ духовной пищей и направляла человечество по пути строительства новой жизни, наполненной мечтами о прекрасном. По всей вероятности, именно вот эта притягательность сказки "привела" таких великих поэтов, как Фирдоуси, Низами, Аттара, Джалаледдин Балхи, Джами, и десятки других к традициям сказок, к использованию их возможностей в своих произведениях. Неспроста ими созданы и хвалебные оды, посвященные сказкам. Например, Дж.Балхи свою симпатию к сказкам выразил так:

Кудакоп афсонах,о меоваранд,

Дару, дар афсонашон бас сирру панд.

Х,азл%о гуянд дар афсонахр,

Гапц мечу дар %ама вайроиа%о.

Детвора рассказывают сказки,

Которые загадочны и полны тайн.

Много юмора ищи в них (сказках),

Во всех развалинах ищи сокровища.

(Подстрочный перевод).

По имеющимся данным, сказковеды на уровне международных научных достижений дали определение сказке как термину и жанру, указали на некоторые ее жанровые и поэтические особенности. Таким образом, группа ученых сказку представляет развлекательным произведением, другая часть — вымыслом, третья — чем-то волшебным и загадочным, четвертая—воспитательным, приключенческим

произведением и т. д. Каждый исследователь по ходу своей работы обращает внимание на какой-то аспект жанра, другой же, опираясь на новые данные, либо оспаривает и отрицает предшественника, либо развивает и дополняет его, что само по себе похвально. Наблюдения сказковедов о содержании, композиции и идее сказок, их споры и дискуссии как бы обобщены в монографии ВЛ.Проппа "Русские сказки". Цитируя и обозревая размышления Болте, Поливки, Гердера, братьев Гримм, В.Г.Белинского, А.И.Никифорова, В.П.Аникина и др., ВЛ.Пропп называя главные особенности сказок в подтверждении своих тезисов ссылается на структуру сказок. Дискутируя со сказковедами, другой исследователь — В.П.Аникин больше всего останавливается на художественных особенностях жанра.

Вступает в спор со сказковедами и автор обсуждаемый диссертации. На большом фактологическом материале в диссертации подвергнуты подробному анализу персоязычные сказки и их место в духовной жизни народа.

Будучи самостоятельным жанром, сказка однако же имеет тесную связь с другими жанрами устной прозы. Для того, чтобы иметь четкое

представление о сказках и их связях с другими жанрами устной прозы, необходимо хотя бы вкратце рассказать о других разновидностях устной прозы.

1. Усгура (миф). Термин "устура" в словаре Муина преподнесен как "ostura (-е)" т. е. усгур-истора с древнегреческого, латинское "historia в понимании "афсона, кисса, разбросанное слово". На древнегреческом фактически миф называется mythos. Во множественном числе asatir, будучи арабским словом, означает сказки, мифы, беспорядочные поэмы, неверные легенды,' сказки и божественные сказки и сказки о древних богатырях.5 В этом понимании толкование сказки дается почти во всех источниках.

Об иранских мифах создано немало трудов. И в нашу задачу не входит подробный рассказ об иранских мифах. Мы остановимся лишь на некоторых моментах вопроса, чтобы более четко показать различия между мифом и сказкой.

Одним из значительнейших источников иранских мифов, безуловно, является "Авеста". В этом бессмертном памятнике, начиная от богов Добра и Зла, т. е. Ахурамазды и Ахримана, кончая другими, есть множество сведений. Другая богиня, т. е. Анахита, которая представлена в памятнике, управляет всеми водами планеты и воплощает в себе чистоту. Таким же образом предстает Бог Вирисрагна — борец за мир и против дивов. Бог Митра направляет людей на путь Истины, Вайу — бог, ищущий войны, Татария является Богом дождя. Атар (т. е. огонь) по Зороастризму является сыном Ахурамазда, а Хавма — богом здоровья, продуктов, дешевизны и т. д.5

Крупнейшей книгой, которая дает исчерпывающий материал о мифах, является "Шахнаме" Фирдоуси. Фирдоуси ведет последовательное повествование о мифических героях Каюмарсе, Хушанге, Тахмурасе, Джамшеде, Заххоке и Фаридуне, о постижении человеком, еще до появления правителей, еды, одежды, жилья, изобретении огня, земледелия и ремесел.

До настоящего времени отсутствует труд о народных мифах ираноязычных народов как о фольклорном жанре. Можем ли изучить миф как самостоятельный жанр? Вопрос требует серьезного ответа, ибо если сказка вещь развлекательная, то миф вызывает доверие, доверительное отношение к действиям героев.

Отсюда можно заключить, что одним из источников возникновения сказки является миф. Во всяком случае, миф и сказка несомненно взаимосвязанно, но не являются одним и тем же жанром.

2. Хикояхои асотирй (Мифологические рассказы). Опираясь на исследования русских фольклористов, этот вид мифа мы назвали

5 Муин М. Фарханги Муин. Техрон, 1371=1992 (дар 6 чилд) с. 267. (На перс, графике).

6 См.: Вусто Сархуш. Усчурахои ЭронЯ. Тех,рон, 1373=1994, с. 9-17. (На перс.

гафике).

".\икояхои асотирй" (мифологические рассказы). К сожалению, произведения этого жанра устного творчества ираноязычных народов не только не исследованы, но довольно мало собраны. Нет ни одного издания мифологических рассказов. Мы впервые ввели термин "мифологические рассказы" в таджикскую фольклористику. Таджикский ученый Д.Обидов мифологические рассказы смешивает с преданиями.7 По народному представлению рассказы представляют собой реальные события, через которые повествуется о невидимых глазу Хизре, пери, джине, духе и т. д. Лица, рассказывающие об этих невидимых существах, уверены в том, что они практически существуют и весьма реальны.

В наше время больше всего этому жанру уделили внимание этнографы. Фольклористы, за исключением отдельных указаний, пока не занимались их сбором и изучением.

Полный сбора мифологических рассказов не осуществлен и этнографами, ибо для них главную ценность представляет не текст, а представления и вера людей в них.

Впервые о мифологических рассказах как о жанре устного народного творчества дает сведения автор этих строк. По его мнению, рассказы, героями которых выступают неестественные, по величине маленькие, а по содержанию вымышленные существа, вызывают веру народа, и до сих пор в необходимых случаях сказитель рассказывает их, будучи уверенный в реальности событий. В народе их называют "сказом", "сказаниями пери", "рассказами Хизра", "легендами джина" и т. д.8

И наконец, в книге Р.Амонова "Легенды края родников" (1995) приведен один эпизод о способе повествования мифологических рассказов.

Одну из особенностей мифологических рассказов составляет их неразрывная связь с жизнью, ибо излагаемые в них события непременно преподносятся в связи с каким — либо жизненным эпизодом. На самом деле, приводимые события отличает фактическая правильность, они верны истине. Дело в том, что персонажи этих рассказов наделены сверхъестественностью, а народ верит им. Чтобы слушатели поверили в рассказываемое, сказители украшают повествование словами, способными убеждать в реальности событий.

В последние годы нами произведена запись и ряда мифологических рассказов. Такие рассказы есть в различных регионах Таджикистана и есть сходства между ними и аналогичными произведениями не только персоязычных народов, но и народов соседних стран. Одна часть мифологических рассказов отражает, например, отношения человека, джина и мельницы.

Мифологические рассказы имеют свои форму, содержание и идею. По

7 См.: Обидов Д. Ривояг II Энциклопедияи Советии Тоник. Ч- 6. Душанбе, 1986, с. 359.

8 Рацмони Р. Хикояхои асотнрИ хамчуц жанри фолклор // Теэисхои коифренсияи апрелии илмй-пазариявии профессорону муаллимон. Душанбе: "Сиио", 1994, с. 122.

этой причине сказка в корне отличается от мифологических рассказов. Закономерности и особенности, присущие сказкам, не свойственны мифологическим рассказам, или, наоборот, по своему содержанию и композиционным особенностям, они близко не подхода! друг к другу. Вместе с тем, есть и моменты, которые подтверждают близость этих жанров. Например, некоторые образы и персонажи (Хизр, Пери, Джин) фигурируют и в сказках и в мифологических рассказах.

Словом, каждый из этих жанров по — своему-доставляет эстетическое наслаждение слушателям и заслуживают самостоятельных исследований.

3. Кисса (Легенда). Легевда как жанр устной прозы стала объектом исследования многих зарубежных, в том числе и русских фольклористов. Фольклористы бывшего Советского Союза и Европы применительно к этому жанру использовали термин "Legenda" (по-русски легенда).

Во многих источниках и архивах по персоязычному устному творчеству наблюдается смешение жанров "кисса" (легенда), "афсона" (сказка), "^икоят" (рассказ), "ривоят" (предание). Тому есть причины. Первая из них — отсутствие достаточных научных публикаций сборников народной устной прозы. Чем больше научных изданий, тем больше дискуссий, споров вокруг них. Мы считаем, что художественное религиозно-книжное и устное повествование, исполненное в течение веков сказителями и чтецами легенд как нравоучительное произведение, берущее начало в устных религиозных трактатах и бытующих как национальное слово, и есть легенда. Естественно, определение наше относительное и не претендует на последнее слово.

Легенда персоязычных народов как термин письменной и устной литературы до сих пор не стала объектом исследования. В современной таджикской литературе легенда порою используется как русский термин "повесть".

На самом деле "кисса". является арабским словом и в словарях трактуется как сказка, предание, рассказ, мемуары, биография, изложение состояния. Слово "кисса" стало основой изящных словосочетаний и идиом о чем в диссертации сказано подробно.

Если углубиться в суть слова "кисса", то его лучше всего следует принять как термин устного творчества. В легендах преобладают нравственно-этические и религиозно-назидательные мотивы. Основной целью легенды по сути является воспитание общества по пути совестливости, справедливости и доброты, искренности и человечности через религиозные учения. Однако говоря о религиозных легендах, исследователи редко обращаются к слову "сказка". Легенда не располагает той композиций, которую мы видели в сказках. Она не начинается словами "Было иль не было...", к тому же легенда не создается для развлечения, она предназначена для назидания.

Слушать легенду народ идет охотно и с верой. Несмотря на то, что и в легендах события воспроизведены гиперболами, невероятными вымыслами, надуманной композиций, народ идет слушать ее с уважением, как святой рассказ. Сюжеты многих легенд прошлых столетий тесно связаны с пророками, с исламом, Кораном, наставлениями Мухаммада и

другими религиозными событиями.

Чтобы понять отличия легенд от других жанров, автор обратил внимание на святой Коран. В 175-й суре Корана читаем: "фок,сусил касаса лаъаллахум йатафаккаруна", что значает: "перескажи им (людям) эти легенды, чтобы те подумали...". Одновременно в святой книге есть специальная сура, которая включает в себе 88 оятов, — сура "Касас" знакомит нас с чарующими сердца легендами о Мусе и Фиръавне.9

Напрашивается вопрос: чем отличается легенда от сказки? Ведь, на первый взглад, сказка, легенда, рассказ и предание очень схожи между собой, и народ их фахтически не делит на разные виды. Однако сказка располагает рядом особенностей, которых мы не видим в легенде.

Это во-первых развлекательность сюжета в сказках. Во-вторых, сказка содержит одну тонкую "ложь". Если внимательно слушать сказку, эта "ложь" часто дает о себе знать по ходу действия. Как слушатель, так и сказитель, при внимательном отношении к произведению, легко угадывают ее. На самом деле, в прошлом и тот, и другой свято верили каждой сказке. Они не подозревали или не сомневались в том, что рассказанное произошло в далеком прошлом. И в наше время есть немало людей, которые верят сказкам. Так, в чем заключается эта ложь? К примеру, "Бой волка с козой", "Как петух обманул падишаха", "Превращение человека в камень", "Сожжение волоска и прибытие на помощь вспомогательных сил" и др. Эту привлекательную "ложь" и ее художественную сущность должен объяснить исследователь сказок, научно обосновав свои выводы. Другими словами, в сказках находит свое отражение народная мудрость о том, что "обдуманная ложь намного лучше провокационной правды".

Третье отличие сказок от легенды, составляет ее форма. Элементы этой формы — начало, переход и заключение, чего не наблюдаем в других жанрах устной прозы.

Четвертое отличие сказок от легенд почти что полное отсутствие в сказках религиозных начал. Если и есть такой момент, то он "пришел" в сказку от легенды.

Пятым отличием следует считать еще один аспект темы и жанров. Если сказки рассказывают стар и млад, грамотный или малообразованный, женщина или мужчина, то легенды преподносят, главным образом, знатные и образованные люди, а если он безграмотен, то профессиональный сказитель или уважаемый старик. Вера и преданность рассказываемому событию в их голосе должны звучать внушительно. В сказках малоупотребительны святые образы, хотя под влияниям легенд иные из них не лишены и этого пласта. Есть сказители, которые свои сказки начинают словами "бисмиллах;и ра^мон-ир-ра^нм" (во имя Бога милосердного...).

Мы, как видно из анализа, оставновились лишь на пяти отличительных моментах сказки от других жанров устной прозы.

9 Куръон. Техрон, 1372=1993, с. 384-385. (На араб, и перс. яз).

Дальнейшие научные поиски должны показать, какими еще особенностями располагают сказки.

Хоть и отличаются сказки от легенд формой, сюжетом, образами, задейтвованными в них, однако здесь существуют и связи. До настоящего времени не наблюдалось попытки разграничения функций и задач между сказкой и легендой, т.е. наука о сказках и легендах персоязычных народов такую задачу перед собой не ставила.

Заключая раздел, еще раз констатируем, что автор этих строк попытался поставить во главу угла вопросы исполнения легенд и особенностей их исполнителей в прошлом, формы и содержания легенд, сравнения книжных и устных легенд. Углубленное изучение проблемы — впереди.

4. Ривоят (предание). И трудно, и легко определить разницу между сказками и преданиями. Легко потому, что фонд фольклора располагает большим количеством материалов. Трудно потому, что предание, как и другие жанры устной прозы, мало подвергнут анализу. До настоящего времени абсолютное большинство исследователей фольклора персоязычных народов "сказку", "легенду" и "предание" рассматривают как синонимы.

Основу преданий составляют события и исторические личности, географические названия и животный мир. И по форме предание не похоже на сказку. До сих пор в персоязычных странах — Иране, Афганистане и Таджикистане отдельно не опубликован сборник преданий. Нет конкретного подхода к этому жанру и в словарях.

Характеризуя предание как фольклорный жанр, Д.Обидов в "Таджикской советской энциклопедии" делит его на шесть групп.10 В целом высказывания Д.Обидова соответствуют сути жанра до тех пор, пока не будут исследованы — разумеется, в сравнительном плане — материалы фонда — общее и особенное между жанрами устного творчества в прозе, и пока не будут опубликованы сборники в научной подготовке. Таким образом, термин "предание" может быть применено в отношении тех сказок, основу которых составляют исторические и естественные явления. Если внешне некоторые предания кажутся не связанными с историей, то по сути они являются ее частицей, предвестником истории.

Предание же представляет собою, как приводят и исследователи, информативное изображение той или иной исторической личности, места, кладбища, животных, птиц, флоры и фауны, вплоть до насекомых. Но нельзя однако забывать, что при всех различиях, между сказками и преданиями существуют общие моменты, что предстоит еще исследовать.

5. Насри ривоятй (повествовательная проза). Этот жанр устной прозы привлек внимание таких ученых и писателей, как С.Айни, И.Брагинский, Ю.Е.Борщевский, Дж.Х.Дорри, З.Сафо, М.Махджуб, Ю.Салимов, К.Восеь, К.Чиллаев и др. Ряду из них принадлежит и

|0ОбвдовД.Ривоят//Энц.-педияиСовегииТочик. 1. 6. Душанбе, 1986, с. 359

публикация отдельных образцов сказочной прозы.

Термин "насри ривоятЯ" ("повествовательная проза") вошел в научный обиход в последние десятилетия. Открыл путь поискам в этом направлении большой труд Ю.Салимова "Персидско-таджикская повествовательная проза" (1971). Рассматривая высказывания предшественников, в споре с ними Ю.Салимов этот вид произведений устной прозы делит на четыре группы: 1. Рыцарские (героические) романы; 2. Легенда; 3. Рассказ. 4. Басня.11 Разумеется, и классификация, проведенная Ю.Салимовым, и работы, проделанные до него, носят относительный характер. Не будем говорить об этом факте подробнее, ибо он заслуживает отдельного научного спора. Чтобы постичь суть этой "классификации", необходимо изучить жанровые особенности как устной прозы, так и классической письменной литературы, т. е. прозы. В противном случае споры скорее сложнят решение проблемы, нежели приведут к достижению поставленной цели.

Так какие произведения мы можем отнести к сказочной прозе? Как возникли эти произведения? Почему до сих пор они популярны среди населения? Кем они распространялись? Ю.Салимов попытался ответить на эти и другие вопросы. В предисловии к книге Ю.Салимова, названной выше, И.Брагинский пишет: "Сказки и легенды, представляющие письменную литературу, сказители рассказывают на свой лад. Таким образом, между письменной литературой и устном творчеством существовала как бы устная форма бытования. Основу такой формы устного бытования письменной литературы составляли художественные тексты различного объема — от маленького анекдота до больших романов.

Однако тексты эти отнюдь не предназначались для широкого круга читателей, а адресованы для слушания. Такие тексты в большинство случаев писали сами сказители для того, чтобы потом рассказать.

Однако же эти заметки, которые писались для самого сказителя, со временем превратились в письменную литературу, в рукописи, которые уже читали грамотные люди".12

Во всяком случае, сказка имеет прямое отношение к повествовательной прозе. Знакомясь произведениями сказочной прозы, читатели в большинстве случаев встречаются с героями, образами и сказочными символами, которые мы обнаруживаем в сказках. Встречаются также случаи, когда отдельные эпизоды повествовательной прозы бытуют среди населения, обретая особенности сказки. Профессор В.Асрори по этому поводу писал: "Народные книги проявляют свои народные черты не только содержанием, сюжетом, образами и стилем, прежде всего по той причине, что в течение веков стали объектом массового чтения и передачи в устной форме, возникновения вариантов как в фольклоре. Следует однако отметить, что редакция безымянных или

11 См.: Салимов Ю. Насриривоятии форсу точик. Душанбе, 1971, с. 15.

12 Салимов Ю. Насри ривоятии форсу точик. Душанбе, 1971, с. 5-6.

известных авторов народных книг носит в основном стилистический характер, а иногда содержит также идейно-содержательные изменения".13

Таким образом, предстоит подвергнуть более глубокому анализу много вопросов, которые касаются сказок и повествовательной прозы в целом.

6. Накл (сказ, устный рассказ). До настоящего времени сказ как жанр фольклора персоязычных народов не нашел отражения или одобрения в научной литературе. Даже не издан ни один сборник сказов. В литературе популярны термины "хотира" (память, воспоминание) и особенно "ёддоигг" (мемуар) как жанр литературы. Это имеет место в ряде жанров письменной литературы. Такой тип произведений имеется и в устной литературе, однако его исследованию почти не придавали значения. Как пишет Д.Обидов, и мы солидарны с ним, мемуары, воспоминания и другие устные зарисовки, представляющие интерес как рассказ, целесообразно назвать "сказами". Таких произведений среди населения можно обнаружить немало. Хоть и не так уж много, все же отдельные образцы сказов опубликованы в сборниках. Нужны научные размышления и споры вокруг них. Пока высказывания Д.Обидова о сказе как о самостоятельном жанре фольклора остается единственным мнением в этом роде.14

Сказ решительно отличается от сказки как по форме, так и по содержанию. Сказ более близко к рассказу, однако по своим художественным особенностям не "дотягивает" до рассказа. Вместе с тем между сказками и сказами есть определенная связь. Например, в процессе изложения сказок исполнитель иногда "уходит" от текста, внося в ткань какой-нибудь сказ, и только потом начинает сказку; или бывает, что сказитель либо до начала сказки либо по ее завершению обращается к сказу, который имеет большое художественное или научное значение. Жаль, что до сих пор фольклористы не обратили внимания на эту сторону вопроса. Автор этих строк идет по пути сбора и записи различных сказов с тем, чтобы в дальнейшем более основательно исследовать жанр.

7. Латифа (Анекдот). В том, что анекдот и сказка резко отличаются друг от друга, сомнений быть не может. Однако анекдот также представляет собою жанр устной прозы, в связи с чем здесь необходимо сказать о нем несколько слов.

Анекдот имеет широкое бытование среди персоязычных народов. О том какие термины обиходны среди населения об этом жанре, пишет С.Магдиев в своей книге "Проблемы жанра латифа".15 Почему среди таджиков Средней Азии наиболее популярен термин "латифа", тогда как в Иране широко применим не только "латифа", но и английский термин "джуг" (joke). В Афганистане бытуют и "латифа", и слово "факохи".

Необходимо сказать, что до сих пор анекдоты также не выдержали

13 Асрорй В. Халц ва адабиёт. Душанбе: Ирфон, 1968, с. 26.

14 Обидов Д. Накл //Эцц.-псдияи Советии Точик. lJ- 5. Душанбе, 1984, с. 125.

15 См.: Махдиев С. Проблемам жанри латифа. Душанбе: Дониш, 1977,7-8 с.

научного издания. Было бы неплохо специалистам взяться за это нужное дело и привлечь вслед за научным изданием к научному анализу. Таким способом и многочисленные фондовые материалы стали бы достоянием публики, а изучение их получило бы нужное направление и размах.

Анекдот как жанр устной прозы воспроизводит реалии и события жизни, благодаря сарказму и сочному смеху. По объему анекдоты весьма коротки. Персонажей в них также мало: один, два, три, а в исключительных случаях —• чуть больше. В анекдоте большую роль играет диалог. Все вопросы, поднимаемые в анекдотах, выражаются через диалоги и завершаются высмеиванием. Есть анекдоты, где ведущее положение занимает острая сатира, есть и такие, в которых на первый план выходят мягкий юмор, критика через афоризмы и нравоучения. Анекдот во все времена объектом критики избирал недостатки и изъяны, пороки и безразличие, невоспитанность и бескультурье и другие отрицательные черты человека и общества. При этом анекдот имеет свои средства изображения, среди которых — намек, сарказм, игра слов, символика, высмеивание и т. д. Так либо искоренялись недостатки, либо на некоторое время успокаивали человека, недовольного обществом или окружением.

В некоторых случаях анекдот приобретает черты сказок или создается впечатление, будто сказители из нескольких анекдотов создали одну сказку, а может, и наоборот — из одной сказки, создали ряд анекдотов. Возможно, это обстоятельство побудило А.Аарни выделить в своем каталоге отдельное место анекдоту.

Было бы целесообразно в дальнейшем обратить внимание на этот вопрос. Особенно важным представляется исследование вопросов отношений сатирических сказок и анекдотов.

в) Разновидность сказок персоязычных пародов. Сказковеды различных стран, занятых сбором, изданием и изучением сказок, рассматривают их под различными группами. Прежде всего, здесь нужно назвать финскую школу сказковедения. Речь идет об Анти Аарни, который, классифицируя европейские сказки в различные группы, каждому тексту дает свою нумерацию и называет их типом. Вообще сказки большинства народов мира разбиты на группы, эти разделения имеют в своем принципе много общего между собой.

Классификация сказок персоязычных народов также не произведена должным образом. Фонды еще располагают текстами, которые не каталогизированы до конца. Осуществленные же классификации выполнены лишь только по публикациям. Нет отдельного труда и о классификации сказок персоязычных народов. А все сказанное исследователями о жанре относится к предисловиям сборников сказок или книгам, которые располагают разделами, специально посвященными этому жанру устного творчества.

Впервые таджикские народные сказки, и то на материале одного региона, изучены Р.Амоновым в упомянутых "Очерках устного творчества Куляба". Автор рассматривает жанр под видами сказок о животных, волшебных и бытовых сказок. В учебнике по фольклору В.Асрори и Р.Амонов повторяют названную классификацию. Персоязычные сказки

Афганистана разбиты на группы С.Норматовым, а более научно-обоснованно — автором этих строк, которые рассматривает их под пятью группами: волшебные сказки, сказки о животных, бытовые сказки, сатирические сказки, любовные сказки.

Об иранских народных сказках исследователями сказано в общих чертах. Только немецкий ученый У.Марзулф иранские сказки изучает по принципу каталогизации Аарне-Томпсона.

Таким образом, фольклористика не располагает еще трудом, где была бы произведена каталогизация сказок персоязычных народов в целом. На наш взгляд, каждая группа сказок, определенная учеными, должна быть изучена отдельно и с учетом ее особенностей. Например, как это сделано Д.Обидовым в исследовании о таджикских бытовых сатирических сказках, И.Левиным, Дж.Рабиевым и М. Явич относительно сказок о животных. Другие группы, такие как волшебные сказки, бытовые сказки, любовные сказки и т. д., должны быть исследованы по-отдельности не только на основе одного текста одной страны, а в совокупности текстов, бытующих во всех персоязычных странах.

Единственной книгой, и то на материале иранских сказок, остается упомянутая работа У.Марзулфа. Опыт ученых по каталогизации сказок своих народов показывает, что давно настала пора создания такого типологического труда о сказках персоязычных народов. Много общего можно обнаружить между сказками персоязычных народов и других народов мира в форме, содержании, однако они не лишены и различий. Опираясь на существующий опыт, мы провели в своей работе следующую классификацию сказок персоязычных народов: волшебные сказки, сказки о животных, бытовые сказки, сатирические сказки, любовные сказки. Теперь вкратце рассмотрим каждую из групп.

Волшебные сказки. Персидско-таджикские волшебные сказки исследователи рассматривают под различными названиями. Если Н.Масуми их именует "чудодейственными сказками", В.Асрори, Р.Амонов называют "магическими сказками" (афсонах,ои сезфангез), диссертант считает правильным назвать их "волшебными сказками" (афсонахои сехромез).

В Иране как в научных трудах, так и в переводах эту группу сказок рассматривают под названиями "Сказки пери", а иногда "Сказки под стилем пери". Однако отдельно об этих типах сказок ими ничего не сказано. В Афганистане о волшебных сказках не написано даже ни одной статьи.

Поскольку волшебные сказки персоязычных народов представляют собою большую группу, исторически древний пласт устного творчества народов мира, они достойны глубокого изучения.

На наш взгляд, понятия "магический" (сезфангез) и "перии" полностью не отражают содержание и идеи этого типа сказок. Для убедительности рассмотрим эти термины отдельно. Слово "сехрангез" состоит из двух компонентов: "сехр" и "ангез". В словарях первый компонент истолкован как "волшебство", "гипнотизирование", "колдовство", "ангез" — как стремление, желание, привести в движение,

склонность и т. д. Первая часть слова вполне соответствует значению этой труппы сказок, однако вторая часть полностью не выражает их суть.

"Периподобные сказки", используемые в Иране, являются подстрочным переводом из европейских (т. е. французских) источников, но не творением ума ученых самого Ирана. Этот термин намного ограничен, чем "волшебные сказки", ибо последние удел не только периев. По этому "периподобные сказки" также должным образом не отражают особенности этой группы сказок. Иранские сказки таким образом, ждут научных дискуссий, широкого научного разговора. Таким образом, "волшебные сказки" (афсонадои сехромез) более четко определяют и содержание этого типа сказок. Само название говорит о том, что "колдование" (гипнотизирование) здесь смешивается с загадочностью. Взаимосвязь колдования и гипнотизирования в слове налицо. Вот почему "волшебные сказки" (афсонахои сезфомез) применительно к этому типу мы считаем более подходящим.

Об отличительных чертах волшебных сказок различных народов учеными создано много примечательных трудов. На международной основе свое мнение выразили, например, А.Аарне-С.Томпсон, Е.Мелетинский, Б.Кербелите и др. Как явствует из монографии Б. Кербелите "Историческое развитие структур и семантика сказок (на материале литовских волшебных сказок)" (1991г.), споры о композиции, содержании и идеях волшебных сказок имеют продолжение.16

Ученые до сих пор стоят на мнении о том, что не все сказки из восточных стран еще собраны и классифицированы. Потому с появлением новых записей и материалов появятся и новые мысли.

В связи с тем, что группы или типы сказок персоязычных народов не изучены в отдельности или в общем, мы поставили перед собой цель рассмотреть проблему на материале, собранном нами самими. Мы попытались в диссертации показать их бытование в конце ХХв., а таже степень бытования или отсутствия оного в настоящее время.

Прежде всего, следует отметить, что волшебные сказки фонда фольклора в ИЯЛ им. Рудаки не изучены еще в полном объеме. Их изучение требует не одного труда, а исследовательской работы группы ученых.

В количественном плане волшебные сказки, собранные и записанные нами из различных регионов Таджикистана, Афганистана, Ирана и Узбекистана с вариантами, достигают 250 наименований.

В действительности волшебные сказки представляют собою самую распространенную, самую древнюю и широко известную группу сказок в Иране, Афганистане и среди таджиков Центральной Азии. По нашим наблюдениям, многие из них и сейчас в деревнях имеет широкое бытование. Волшебные сказки помнят наизусть дети, молодежь и старшее

16 См.: Кербелите Б. П. Историческое развитие структур и семантики сказок: На материале литов. волшеб. сказок. Вильнюс: Вага, 1991.

поколение.

Основная особенность этой группы сказок заключается в том, что по времени, месту и неожиданности размышлений они более широко распространены, чем другие группы сказок. Этот тип сказок уводит слушателя в пестрый и загадочный мир, знакомит с собирателями, реальностью и различными вымышленными существами, которых не видим в других группах. Герои загадочных сказок на пути к достижению цели сталкиваются с различными барьерами и трудностями, а потом с помощью колдовства, гипнотизирования, неожиданных поступков преодолевают их.

В сказках этого типа налицо след фантастики. В них реальности, персонажи, волшебные существа находятся в необычном окружении, неординарной среде. В большинстве случаев к тому же фантазия идет в непрерывной связи с заветными пожеланиями, жизненными побуждениями. Все мечты и пожелания потом сбываются. Яркими примерами, иллюстрирующими этот тезис, могут быть зеркало, отражающее события мира, говорящий соловей, летающий конь и другие типажи, имеющие в наше время такие реальные воплощения как телевидение, радио, самолет или космические корабли.

Осталось сказать, что на волшебные сказки оказывали влияние другие типы сказок, легенды, сказы, и более всего, повествовательная проза. Это влияние произошло, главным образом, по "вине" сказителей. Таким способом волшебные сказки были приближены ими к реальной жизни, в других случаях-герои, персонажи, другие действующие лица волшебных сказок получили широкое распространение. С этой точки зрения можно рассмотреть и вопрос связи волшебных сказок с реальной жизнью на современном этапе. Если и удается обратиться к примерам, то они в основном принадлежат самому автору этих строк. Как показывают наши примеры, в репертуаре современных сказителей заметно употребление русских слов, названий нынешних городов или событии нашей эпохи. При всем этом основная форма сказок остается устойчиво традиционной. Основные мотивы, переходившие из уст в уста, не претерпели значительных изменений. В сущности, может произойти переплетение различных мотивов в одну сказку, в новый сюжет, однако резкого изменения композиции и структуры вообще не происходит.

Многообразны по своему содержанию волшебные сказки. Они включают в себе многие сюжеты и темы. В волшебных сказках мы становимся свидетелями злоключений дочери и сына шахов, которые лишь благодаря волшебным "содействиям" достигают цели ("Заркокул и Махпешони", "Говорящий соловей"), видим борьбу героев с драконом и вновь достижение ими целей ("Как один мальчик убил дракона", "Киличпалвон"), наблюдаем измену глупой женщины и преданность кошки и собаки ("Ахмад Давлат"), помощь заколдованного коня и его преданность своему хозяину ("Речной конь-жеребец") и. т. д.

Созданные на различные темы, волшебные сказки по художественной форме и содержанию остаются устойчивыми. Это можно наблюдать, как говорится, от "начала" до "конца". В волшебных сказках один мотив дополняет другой, один мотив может стать причиной возникновения

другого мотива, помогая тем самым изображению главной сути событий.

Собранные материалы и проведенные нами наблюдения показали, что и в настоящее время в персоязычной среде волшебные сказки имеют широкую популярность и известны ныне: "Смех Колдуна", "Заркокул и Махдгешони", "Круторогий олень", "Нельзя разгадать судьбу" ("От судьбы не уйдешь"), "Три зятя шаха", "Дитя старого рыбака", "Сказка Зардпари и Шерафган", "Девушка с сорока косичками", "Гулче^ра и три заколдованных ореха", "Хастахумор", "Желтая собака", "Мехр и Нигор", "Как сын влюбился в фотографию девушки", "Речной конь-жеребец", "Ослиная голова или Сабзакабо и Ширинхаво", "Руки окрашенные хной", "Тултина", "Дочь шаха" ("Принцесса"), "Савджархо1ун" и др говорят о том что волшебные сказки достойны собирания, изучения в полном объеме и монографического исследования.

Сказки о животных. Как нам представляется, и ныне трудно найти село, где бы не имели бытование сказки о животных. По нашим наблюдениям, не повсеместно ушли го репертуара сказителей — таджиков Таджикистана и Узбекистана эти произведения. По мере возможности мы осуществили запись сказок о животных в городе Душанбе; Ленинском, Гиссарском, Варзобском районах Таджикистана, Байсуне, Сарбанде и Бухаре Узбекистана, среди таджиков в Афганистане и Иране. Многие образцы собранных нами сказок опубликованы в виде отдельных сборников, а также в журналах. Встречаются в народе контаминации вариантов "Калила и Димна", "Синдбаднаме", "Тысяча одной ночи". Исследование вопросов, связанных со сказками о животных, в дальнейшем помогало бы выяснению многих проблем бытования жанра и науки о фольклоре.

Осталось сказать, что по образам, тематике и идеям, персоязычные сказки о животных близки к сказкам индоевропейских народов. По нашим наблюдениям среди персоязычных народов и ныне популярны сказки "Воробушка", "Коза с кудрявыми ножками", "Буйрак — богатырь". "Волк и лиса", "Сорока и голубь", "жучек", "Петух", "Попугай и майна", "Петух и курицы", "Две зебры" и др. Они также записаны нами и опубликованы.

Один из видов сказок под названием "Кумулятивные сказки" русский фольклорист В.Я.Пропп выделяет в самостоятельную группу, что небезосновательно. Однако лучше будет рассмотреть их как часть сказок о животных.

К счастью, таджикские сказки о животных изучены наиболее обстоятельно, о чем будет сказано в других главах и разделах.

Бытовые новеллистические сказки. Последнее время применительно к этой группе сказок В.ПАникин, Н.В.Соболева и др. используют термин "Бытовые новеллистические", что кажется правильным и приемлемым.

Бытовые новеллистические сказки персоязычных народов еще не изучены в достаточной степени за исключением монографии Д.Обидова "Таджикские бытовые сатирические сказки" и раздела в учебнике по фольклору ( В.Асрори и Р.Амонов), где они названы как "Реально-бытовые сказки", других отдельных трудов нет. В Иране и Афганистане также, кроме упоминаний, нельзя найти какое-либо самостоятельно

изданное исследование.

По нашим наблюдениям эта группа сказок имеет широкое бытование среди населения. Как увеселительное, развлекательное средство они пользуются большим успехом. Новеллистические сказки

преимущественно напоминают рассказы писателей. Они настолько близки к реальностям жизни, что трудно поверить в их сказочность. Сказки "Каждый, кто плюет в небо, получит плевок обратно", "Бей, бей, что увидел", "Наказание завистливого визиря", "У меня ум есть, аденег-нет", "Любовь дочери богача и слуги", "Один кувшин золота", "Предостеречь женщину от неверного пути", "Рассказ лентяй-богатыря", "Умный визирь", "Сказка о кожаном одеянии", "Сказ Бобо Алфа", "Сказание о двух сыновьях одного шаха", "Сказ трех воров", "Пройдут и эти дни", "Рох и Берох" и др. нами записаны у персоязычных народов, упомянутых стран. Ряд их популярен во всем регионе, некоторые созданы с учетом местных особенностей этих стран. Наш личный архив располагает большим количеством сатирических сказок. Этот тип сказок народ может излагать как анекдоты в любое время. В Бухаре, Афганистане и Иране нами записан большой цикл сказок, в которых главньми гноями выступают глупые и наивные люди. Например, "Сын судьи Собира из Бухары", "Бибикишатла", "Глупый сын шаха Бухары", "Сказание о лысом А хм атаке", "Ганибой", "Тарсандук" (трусливый), "Сказ трех обманщиков", "Сапожник-богатырь", "Насильственная гадалка", "Женщина и Навруз", "Невеста, которая испустила воздух", "Сити и Мохсити", "Халакку Бакку", "Хасанак" и др. рассмотрены в диссертации по материалам наших записей.

Любовные сказки. Среди народов Востока бытует тип сказок, где быт и жизнь показаны через романтическую любовь. Однако в них отражены приключения двух влюбленных. Такие сказки не имеют широкого распространения на Западе.

Своими корнями эти сказки уходят в глубокую историю. Бытуют, например, столетия такие сюжеты о любовных парах, как "Лейли и Меджнун", "Фархад и Ширин", "Бежан и Манижа", "Вомик и Узро", "Юсуф и Зулейха", "Тахир и Зухра", "Давлатхотун", "Наджмо", "Монголочка" и др. Герои этих сюжетов широко вошли в письменную литературу, стали прообразами многих поэм и повествований в классической литературе.

Эту группу сказок отличает изображение в них чистой, прозрачной романтической любви. Как в далеком прошлом, так и ныне некоторые люди на Востоке верят в такую фантастическую любовь.

В Иране и Афганистане упомянутые сказки и теперь имеют широкое бытование. Таджики Средней Азии, хотя хорошо помнят имена этих влюбленных, но эти сюжеты почти забыли.

Во всяком случае, сказка "Давлатхотун" в Хатлоне, а в Бадахшане, Бухаре и северном Афганистане и Иране — "Наджмо", "Монголка", "Тахир и Зухра", и ныне сохранили за собой популярность. Как показали опросы, старшее поколение помнит их.

Наши наблюдения и записи убеждают, что все виды сказок и к концу XX столетия еще не сошли с уст народов. Но более пристальное внимание

специалиста покажет, что их бытование от эпохи к эпохе, от года к году имеет тенденцию к угасанию.

Мы в своей диссертации стремились привлечь к анализу все виды и разновидности сказок. В будущем каждый вид сказок персоязычных народов, их поэтика и история должны быть изучены самостоятельно в отдельных монографиях.

Глава II. История собирания и издания сказок персоязычных народов

а) Кратко об историческом прошлом сказок персоязычных народов до ХХв. "К истории науки — говорит В.П.Аникин, — надо относиться исторически — принимать во внимание ее состояние, понимать, что в теориях суть, на какие факты и классификации опирались ученые прошлого, что обусловливало самый подход к материалу. Без этого никакая новая теория не может быть построена. "Чистой" новизны в теории не существует. Теория вызревает в самой науке и всегда обременена грузом разных исторических обстоятельств.

В этой связи отметим: историография, сложная сама по себе наука, должна учесть много факторов. Хорошие историографические труды редки, хотя нет недостатка в их количестве. Работы могут содержать много полезных справок, сведений, но часто бывают лишены главного — истории идей того, что составляет основу основ в историографии. Здесь всего важнее понять, как одна концепция сменяла другую, как развивалась эмпирия, какие классификации, какие обобщения существовали, почему они возникали, как сталкивались разные теории. Это-то, собственно, и составляет предмет историографии".17

Эта глава разбита на три раздела, в каждом из которых отдельно рассмотрены вопросы истории собирания и публикации сказок персоязычного населения Таджикистана и Узбекистана, Ирана и Афганистана. По мнению автора такая раскладка материала позволяет лучше и глубже вникнуть в суть рассматриваемых проблем.

Как мы уже сказали, сбор и изучение сказок персоязычных народов в основном приходится на XX столетие. Однако это отнюдь не означает, что вопрос этот не привлекал внимания ученых и знатоков раньше. На такой самый распространенный жанр устного народного творчества, которым является сказка, ученые обратили внимание еще в древности. Это подтверждают и древнейшие памятники литературы и религии, дошедшие до нас. Например, в священной книге наших предков "Авесте" нетрудно обнаружить первые наблюдения, представления предков, их восприятие мифологических сказок, их веру в сказки и легенды, естественно, связанные с эпохой и мировоззренческим уровнем восприятия событий, воспроизведенных в сказках и мифах. Впоследствии мифы, сказки и другие произведения устного репертуара как из уст выдающихся сказителей, так и

17 Аникин В. П. Теория фольклора. Курс лекций. М., 1996, с. 25.

в обработке и совершенствовании авторами-составителями, приведены в таких памятниках культуры, как "Ёдгори зарирон" ("Памятник слепых"), "Дарахти ассурик" ("Ассирйиское дерево"), "Пандномаи Анушервон" ("Анушервоновы нравоучения"), "Худойнома", "Бундухишн", "Динкард" и десятках других произведений. Особенно следует отметить "Калилу и Димну" — перевод индийских сказок из знаменитого памятника "Панчатантра", которые впоследствии были также изложены в поэтической форме основоположником таджикиско-персидской литературы Рудаки.

Необходимо отметить и то, что в исторических трактатах и философских произведениях ученых прошлых столетий мы обнаруживаем много сказок, которые использованы ими под названиями "х,икоят" ("рассказ") или "ривоят" ("предание"). Для подтверждения своих мыслей или усиления эмоционального воздействия к примеру, сказки и предания мастерски использованы Низомулмулком в его "Сиёсатнома" ("Книга об управлении государством"), Мухаммедом Газзоли в его "Насих.ат-ул-мулук" ("Наставления государям"), в книге "Ачоиб-уд-дунё" ("Чудеса мира") и т. д. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что каждый из этих произведений достоин специального анализа.

Если начало публикаций сказок и легенд европейских народов (за исключением Эллады и Рима) приходится на XIV, XVII, XVIII, XIX века, то запись и публикация, использование писателями в письменной литературе произведений устного народного репертуара, в том числе сказок, мифов и простонародных легенд и преданий имеет более чем тысячелетнюю историю. Выдающимся примером может служить "Шахнаме" Фирдоуси, которая в основном состоит, можно сказать, из поэтического переложения мифов, сказок, преданий и легенд. Широко использованы сказки и увлекательные предания в "Духовных меснави" Джалолиддина Руми, "Хамсе" Низами Ганджави, "Семерице" Абдурахмана Джами и десятках других классических памятников поэзии и прозы.

Широко известный иранист ЕЭ.Бертельс в своей статье "Персидская "лубочная литература", рекомендуя ученым заняться их изучением, одновременно отмечает определенную связь между "лубочной литературой" и сказками. Он сожалеет, что по причине недостаточности сбора сказок этот вопрос до сих пор остается в списке неразработанных проблем. По этому поводу ЕЭ.Бертельс пишет:

"Собирание персидских сказок — депо сравнительно новое, почти все записи в лучшем случае восходят к концу прошлого столетия, чаще же всего датируются уже XX в. так, как количество имеющихся записей в изданном виде пока очень невелико, то и исследовательская работа над ними еще почти невозможна. Поэтому установить время возникновения той или иной сказки сейчас очень трудно. Имеющиеся сказки могут быть как очень древними, так и совершенно недавнего происхождения. С Другой стороны, хотя точных данных о распространении лубка.в широких массах у нас нет, значительное число этих изданий в европейских книгохранилищах совершенно ясно указывает на то, что издания такого

рода могли быть получены собирателями с большой легкостью, а следовательно, были доступны и местному потребителю. Конечно, слабое распространение грамотности не позволяло этим изданиям иметь особенно широкий круг читателей в деревне, но, с другой стороны, почти повсюду имелись хотя бы о дин-два грамотных человека. Они то и являлись главным фактором в распространении этой литературы либо посредством практикующегося и сейчас чтения вслух, либо просто пересказа".18

Опираясь на факты, автор в этом разделе идет к определению роли и места сказок в жизни народов в прошлом, не обходил стороной и то, какое место они занимали в жизни и деятельности власть имущих, во дворьцах правителей.

б) Собирание и публикация таджикской сказки. Начало сбора, обработки и изучения сказок таджиков Средней Азии следует отнести к концу XIX века, к периоду, когда русские диалектологи и этнографы, прибывшие в край, приступили к изучению языка, диалектов, обрядов и обычаев таджиков края.

В 1900 г. А.А.Семёнов начинает изучение диалектов населения Каратегина. Наряду с диалектологическими материалами он записывает более 20 сказок в Сурхобе, Дарвозе, Хингобе и Пяндже, которые впоследствии в своем переводе, со своими комментариями и примечаниями помещает в книге "Материалы для изучения наречия горных таджиков Центральной Азии" (в двух томах). В последующие десятилетия А.З.Розенфельд, М.С.Андреев во время своих научных экспедиций обращают внимание также на сказки, собранные образцы в своих книгах.

Однако широкий размах сбор и классификация, публикация и изучение устного народного творчества получают после первого съезда писателей СССР (1934г.), после призыва М.Горького на этом писательском форуме. В 30-х годах и далее Л.Бузург-заде и О.Исмати, таджикские писатели С.Айни, Х.Карим, А.Дехоти, М.Турсун-заде, ДЖ.Икрами, Р.Джалил и другие, проявляя интерес к сбору фольклорных произведений и в том числе сказок, делают достоянием публики и науки десятки произведений фольклора. Образцы устного народного творчества благодаря им и поискам специалистов находят место на страницах печати, в отдельных сборниках и альманахах. Использование фольклорных мотивов в собственных произведениях также становится знамением эпохи. С большим уважением С.Айни обращается, к примеру, к творчеству сказочницы по имени Тутапошшо и неоднократно приводит ее красочные сказания в "Воспоминаниях", в необходимых случаях в своем изложении дает тексты отдельных сказок. Богаты иллюстрациями из произведений фольклора, правда, других жанров, такие произведения С.Айни, как "Дохунда", "Рабы". А в "Воспоминаниях" особое место занимают такие сказки, как "Умный батрак и глупый хитрый бай", "Каждому делу — свое время".

18 Бертеяьс Е. Э. Персидская "лубочная" литература // Избранные труды. История литературы и культуры Ирана. М.: Гл. ред. вост. лит., 1988, с. 340-341.

В 1934 г. в Самарканде выходит из печати книга этнографов и фольклористов О.А.Сухаревой и И.А.Сухарева "Материалы по таджикскому фольклору", состоящая из двух разделов. Первый раздел называется "Загадки таджиков г. Самарканда и его окрестностей", а второй, который нас интересует главным образом — "Восемь вариантов таджикской версии сказки "Коза и семеро козлят". Последняя широко распространена среди таджиков и ныне вряд ли можно найти селение, где бы не знали эту сказку.

В 30-е годы увидели свет в виде отдельных книг и изданий ряд сказок, взятых либо из "Тысячи и одной ночи", либо из других источников, либо собранные и обработанные самими составителями. Например, сказки "Аспи чуби" ("Деревянный Конь", 1937г.), "Мурги зирак" ("Смышленая птица", 1938г.), "Шери хангй" ("Ревущий лев", 1938г.), "Лаклактаго" ("Дядушка аист", 1938 г.), "Бузи чинй-бинй" ("Коза с фарфоровым носом", 1939 г.), "Гурги гурусна" ("Голодный волк", 1939г.), "Качпо" ("Кривоногий", 1940г.), "Шалгам" ("Репа", 1940г.), "Канадаки рукацдаю муканда" (Клопушка с общипанными волосами" 1941г.) и др.

В эти же годы увидят свет несколько сборников с объемом до 40-50 страниц. Среди них "АГзопаЬо^ ха1$у1 1орУй" ("Таджикские народными сказки", Р.Джалил и Худойбердыев, 1938 г.), "А£50па1ю^ ха1^|р 1орк" ("Таджикские народные сказки", КЛутфуллоева, 1938 г.). И эти сборники, как становится очевидным, предназначены для чтения широкими кругами и вполне ествественно, не отвечают научным требованиям.

Таким образом, в 30-х и даже 40-х годах (за исключением отдельных изданий на русском языке) не появилось ни одного издания, которое соответствовало бы требованиям фольклористики.

В 1945 году увидят свет в несколько большем объеме и на русском языке "Таджикские сказки" в подготовке Б. Ниязмухамедова. Сборник содержат в основном сказки, представляющие различные регионы Таджикистана.

В 1948 г., становятся достоянием читателей, в основам — детей, сказки "Шутур ва шарол" ("Верблюд и шакал"), "Гурги чохил ва харгушхо" ("Невежественный волк и зайцы") в обработке К. Наими, в 1951 г., "Харгуши дал ер" ("Бравый заяц"). В 1949 г.

В подготовке К. У луг-заде "Таджикские сказки", а затем "Таджикские народные сказки" увидят свет соответственно в 1949 и 1950 годах на русском языке в Сталинабаде, Москве и Ленинграде. Эти сборники впоследствии неоднократно уввдят свет как на русском, так и в переводе на другие языки в различных городах Советского Союза. Следует сказать, что все они предназначены для широкой читательской аудитории и носят массовый характер.

40-е и 50-е годы характерны публикацией сказок на страницах печати, в газетах и журналах как на таджикском, так и в русских переводах.

В 1955 г. выходит из печати сборник "Намунахои фолклори Дарвоз" ("Образцы фольклора Дарваза") в подготовке А.З.Розенфеяьда. В нем помещены .15 сказок. Во втором издании 1962 г. сборник содержит 28 сказок. В 1957 г. выходят на таджикском и русском языках два объемистых

сборника "Таджикских народных сказок", составителями которых являются фольклорист Р.Амонов и К.Улуг-заде. Примечательным в этих изданиях являются не только сказки, собранные и подготовленные к публикации самими составителями, но и сказки, которых от имени Тутапошшо привел в своих "Воспоминаниях" С.Айни.

Непосредственное научное начало изучению сказок и других жанров устного творчества положено в конце 50-х и начале 60-х годов, когда во главе с Р.Амоновым были организованы научные экспедиции. Ими же в начале были подготовлены сборники для массового издания, а потом — начато научно — территориальное, региональное изучение. Издание этих сборников отличает научная подготовка. В этот ряд можно включить и сборник "Намунаи фолклори диёри Рудаки" ("Образцы фольклора родины Рудаки", 1958) в подготовке Р.Амонова и М.Щукурова. В сборник включены 23 сказки.

1960 г. ознаменован повторным выходом предназначенных для широкой публики "Таджикских народных сказок" на русском языке (по выпуску 1957 г.). Заслуживают внимания и другие издания этих лет. К примеру, образцы сказок вошли в фольклорные сборники, выпущенные в 1960 и 1962 гг. под названиями "Фолклори сокинони саргах,п Зарафшон" ("Фольклор жителей верховьев Зеравшана") и "фолклори Норак" ("Фольклор Нурека").

Наконец, заслуживает особого внимания сборник "Таджикские сказки" (1961 г.) в подготовке Р.Амонова и с предисловием Б.Гафурова. Интересен он тем, что содержит комментарии и ключи к отдельном словам и понятиям, сведения о сказителях и собирателях сказок. Не только научный аппарат отличает данный сборник, но и профессионализм переводов, которые осуществлены пером таких востоковедов, как М.Н.Османов, М.Занд, Г. Алиев, Т.Щапова, А.Бертельс, Л.Демидчик и др.

Отвечая на вопрос, по какой причине издание сказок 1957 г. не отвечает требованиям научной подготовки, Б.Гафуров здесь пишет: "Однако этот сборник не отвечает требованиям, предъявляемым к научным публикациям. Наряду с подлинными записями, в него включены литературные обработки, к тексту сказок не приложены сведения о сказителях, не указаны лица, записавшие сказки".19

В 1963 г. выходит из печати монография Р.Амонова "Очерк устного народного творчества Куляба", где в основу научного анализа положены материалы устного репертуара Сари Хосора. Книга Р.Амонова представляет собою первое исследование, написанное на основе собственных записей, материалов коллег, наблюдений и ответов на опрос, составленный им самим. Шестая глава этой книги непосредственно посвящена сказкам. В приложении к монографии (приложение № 2) автор исследования на местном диалекте приводит сказки ("Горошек", "Меч — богатырь", "Потерявший голову соловей", "Ослик", "Плутовка" и рад

15 Гафуров Б. Предисловие // Таджикские сказки. Под. ред. Б. Г. Гафурова и А. Мирзоева. Сост. Р. Амонов. М.: ИВЛ, 1961, с. 7.

безымянных сказок), в общей сложности 10 наименований. Примечательно, что постранично в сноске Р.Амонов дает пояснительный словарь диалектной лексики.

Несмотря на то, что сказки до 60-х годов, как видно из обзора, изданы неоднократно, не было однако осуществлено ни одно научное издание. На наш взгляд, первым сборником, отвечающим всем требованиям научного издания, является сборник "Афсонахои Самарканд" (1965, "Сказки Самарканда") в подготовке Б.Шермухаммадова и при участии Ф.Зехниевой — составитель делит материал на три части: Сказки; Анекдоты; Сказы и предания. В свою очередь, сказки преподнесены под четырьмя разделами: Волшебные сказки; Реально-бытовые сказки: Сказки о животных; Сатирические и юмористические сказки.

Следует упомянуть, что "Таджикские народные сказки" (1952 г., 1953 г., 1954 г., 1957 г., 1958 г., 1960 г., 1961 г.), "Бибигамбусак", (1962 г.), "Семь братьев", "Тыква-колобок" (1962 г., русское издание 1964 г.), "Таджикские народные сказки" (1962 г.) "Опозорились" (1964 г.), "Мышонок и лягушка" (1965 г.), "Лаку Пак" (1966 г.), "Жестокий бай и догадливый лысый", "Смышленый куса и мулла-мошенник", "Мехрбону", "Говорящие попугаи", "Фариштамох", "Тохир и Зухра", "Три брата", "Жемчужины слез и лишайник", "Химик", "Музаффар" (все в 1967г.), "Умелая женщина", "Говорящие попугаи", "Смышленый куса и мулла-мошенник", "Мехрбону", "Жестокий бай и догадливый лисий", "Тахир и Зухра" (все в 1968 г. на русском языке) и др. в подготовке Р.Амонова, К.Улуг-заде, Б.Шермухаммадова, С.Магдиева, Ф.Зехниевой, Р.Ахмадова также изданы в расчете на широкую публику.

Как стало очевидным из обзора, 60-е годы отличают интенсивный сбор и плодотворное издание сказок для массового читателя. Это связано с тем, что основная сила фольклористики была направлена на сбор и классификацию материала, на подготовку текстов, в том числе сказок для многотомного академического "Свода таджикского фольклора".

Заслуживает внимания наиболее полное издание народных сказок горных таджиков, осуществленное в основном на русском языке. Одним из интересных среди них нам представляется сборник "Сказки народов Памира", вышедший из печати в 1976 г. в Москве (составители и авторы примечаний—А.Л.Грюнберг и И.М.Стеблин-Каминский, ответственный редактор и автор предисловия — А.Н.Болдырев. Переводы текстов осуществлены И.М.Стеблиным-Каминским, А.Л.Грюнбергом,

Д.Карамшоевым, Д.И.Эдельман, Т.Н.Пахалиной).

Сборник содержит 80 текстов сказок. В предисловии А.Н.Болдырев, говоря о памирских языках, географической среде, фольклорных произведениях, о памироведах, особенностях сказок памирских народов, выделяет их наиболее характерные черты по отмеченным выше аспектам вопроса.

Затем "Таджикские народные сказки" в подготовке Р.Амонова еще дважды (1975 г., 1980 г.) выходят на русском языке с некоторыми изменениями и дополнениями. Он же издает народные сказки на языке оригинала по аналогии с изданием 1963 г. Этот выпуск содержит 80 текстов. При всем этом "Сказки Самарканда" до начала 80-х годов

остаются единственным сборником, подготовленным в соответствии с требованиями научной подготовки и публикации устного народного творчества.

Единственным и наиболее полно отвечающим требованиям научной публикации трудом до сих пор остается первый том "Свода таджикского фольклора" (1981 г.) в подготовке ИЛевина, Дж.Рабиева М.Явич на таджикском и русском языках. Настоящее московское издание с прекрасно исполненным предисловием ИЛевина охватывает в основном "Басни и сказки о животных".

По нашим наблюдениям, почти все басни и сказки, включенные в этот том, бытуют в Иране и Афганистане. Разумеется, этот феномен бытования сказок в трех странах заслуживает отдельного исследования, причем сравнительного анализа, и мы обходим вопрос стороной. Однако для примера считаем необходимым обратиться здесь к сказке "Петух", записанной нами в Иране. Она в нашей записи намного подробнее, нежели текст, который вошел в первый том "Свода..." под названием "Хурусак" ("Петушок"). Исследователи называют текст "Хурусак" таджикским вариантом сказки, зафиксированным в Каталоге Аарне— Томпсона под номером 715t. Исследователь иранских персидских сказок У.Марзулф также в своей книге "Указатель иранских сказок" (Typologie Des Persischen Volksmarchens) под номером 715 ссылается на сказки, которые имеют схожие между собой черты.20

Таким образом, и в 70-80-е гт. публикация сборников всех разновидностей сказок, полностью отвечающих требованиям научного издания, можно сказать, также не состоялась.

Наконец, в 1986 г. поэтесса Гульрухсор выпустила массовым изданием "Фольклор Каратегинской долины". Наряду с произведениями других жанров фольклора в этой книге составитель включила семь преданий и пять сказок. Интересный для читателя как литературное произведение сборник, снабжен вступительным словом РАмонова, который, вспоминая плодотворное участие литераторов 30-40-х гг. в собирании и издании фольклора, отмечает обращение Гульрухсор к устному творчеству в 80-х годах как предзнаменование нового эта на обращения писателей к этому пласту национальной культуры.

После долгого перерыва в 1990 г. выходят из печати "Сказки и легенды горных таджиков" в подготовке и переводе А.Розенфельд и Н.П.Рычковой. В книге помещены 92 текста. В самом начале своего предисловия, которым снабжен сборник, А.Розенфельд, в частности, пишет:

"В этой книге представлены волшебные и бытовые сказки, сказки о животных, легенды, мифы, записанные в Каратегине, Вахио, Дарвазе, в долине реки Вандж (на Вандже) и в Бадахшане — в горных долинах и ущельях юго-восточного Таджикистана".21

20 См.: Марзулф У. Табакабандии киссахои эронЯ. Техрон, 1992, с. 147-148. (На перс, графике).

21 Розенфельд А. 3. и Рычковой Н. П. Сказки и легенды горных таджиков.

Под редакцией Р.Амонова и в подготовке Дж.Рабиева в 1992 г. выходит из печати книга "Сказки Ура-тюбе". В сборник включены тексты сказок и анекдотов, которые в 1927-1986гг. собраны в городе Ура-тюбе и его окрестностях и которые хранятся в фонде таджикского фольклора.

Приходится с сожалением говорить о том, что последние 25-30 лег характерны заметным ослаблением внимания к сбору и изучению образцов устного народного творчества. Если и наличествуют записи, то они осуществлены самостоятельно от случая к случаю, а не систематически. Считаем необходимым бить тревогу еще по одному аспекту отношения соотечественников, главным образом, научной общественности, к устному народному творчеству. Речь идет об экспедициях студентов и собранных в них материалах. Как известно, на филологических факультетах ТГНУ, в вузах Худжанда, Куляба и Курган-тюбе долгие годы организовывались фольклорные и диалектологические экспедиции, собравшие немало материалов. Однако по их результатам не только не написана хотя бы одна статья, но многие материалы вообще исчезли.

С начала 90-х гг. в Душанбе начал выходить журнал "Мардумгиёх". Пока увидело свет 8 номеров. В каждом номере этого издания есть статьи или другие публикации о сказках. Большинство сказок, напечатанных в журнале, воспроизведено по магнитофонным записям. Поэтому заметно в них стремление собирателей воспроизвести текст идентично записи: в публикациях даже сохранены формы вопроса и ответа между сказителями и осуществившими записи, даны комментарии собирателя в ходе записи, разъяснения самого сказителя как по ходу рассказа, так и в конце. С научной точки зрения весь этот материал представляет огромный интерес. Сказанное относится ко всем сказкам, которые помещены в выпущенных номерах — в 1993 — 1997 гг. Это "Расцвел цветок миндаля", "Пройдут и эти дни", "Судьбу не предскажешь", "Дитя старого рыбака", "Девушка с сорока косичками", "Олень круторогий", "Как один мальчик убил дракона", "Сказка Абдуллоха из Аджама", "Сказки Музаффарходжи", "Сити и Махсити", "Рустам — богатырь". Опубликованные сказки непосредственно записаны автором этих строк в Таджикистане, Афганистане, Иране и Узбекистане.

Следует упомянуть и то, что большинство сказок представляет собой либо новый вариант текста, либо текст, который ранее не был опубликован. Публикации в журнале "Мардумгиёх" могут служить источником новых исследований. Они свидетельствуют о том, что сказки и в конце ХХв. имеют широкое бытование. На основе этих публикаций можно изучать и другие стороны жизни народов. Публикации нацеливают фольклористов, литераторов и других специалистов на то, что сказки будут заслуживать внимания в плане исследования их особенностей, своеобразия их бытования и в XXI столетии.

Осталось назвать еще ряд изданий. В их числе "Фолклори Яхудиёни

/Вступит, ст. А. 3. Розенфетьд. М.: Гл. ред. восгоч. лит-ры, 1990, 5.

Бухоро" ("Фольклор бухарских евреев", 1994 г.), изданный в Израиле в подготовке 3. Увайдовой. Наряду с байтами (двустишие), рубай (четверостишие), загадками, пословицами и поговорками, элегиями и песнями, в сборнике даны и образьцы сказок.

Другой сборник, который увидел свет в 1997г., называется "Бухарские шуги в записях Равшана Рахмони". Результаты 7-8 летного труда, вошедшие в эту книгу, условно разделены на три группы. Первую группу составляет предисловие под названием "Сказки таджиков Бухары", которое включает в себе 5 разделов: 1. собирание и изучение сказок таджиков Бухары; 2. Образ одного бухарского сказителя с точки зрения устода Айни; 3. Современный репертуар сказок таджиков Бухары; 4. Сказки Музаффархуджи; 5. Об этом сборнике. Здесь автор стремился показать традиции и своеобразие бытования сказок в Бухаре, подчеркнув тем самым связи таджиков Бухары нашего времени со своими историческими корнями.

Второй раздел — это "Тексты сказок". Он содержит 27 текстов, представляющих различные виды жанра. Некоторые из них, ранее широко распространенные, и ныне имеют большую популярность. "Момогамбусак"— одна из них. В целом все 27 текстов представляют собой новые варианты сказки, которые ранее не были записаны.

Третий раздел называется "Комментарии", где речь идет о сказителях и процессе повествования, об отдельных эпизодах деятельности сказителей. Они мотут быть использованы последующими исследователями в качестве научного материала. Под этим же разделом приведены варианты ряда сказок, которые также не лишены научной значимости. В заключении под названием "Словарь" даны пояснения отдельным диалектным словам, еще par хочется подчеркнуть, что все тексты хранятся в архиве автора этих строк в магнитофонной записи и они могут быть использованы последующими исследователями.

Заключая раздел, можно сказать, что научное и массовое издание таджикских народных сказок ждет более системного и целенаправленного комплексного подхода, нежели это сделано до настоящего времени. В этом смысле таджикские фольклористы намного отстали от коллег из бывших республик Советского Союза.

в) Сказки персоязычных народов Афганистана. Афганскую фольклористику также "отличает" позднее включение в дело. Собирание, изучение и публикация фольклора Афганистана осуществлены в основном зарубежными специалистами. Во всяком случае, среди первых, кто обратил внимание на изучение языка, литературы, истории, этнографии и фольклора народов Афганистана, следует назвать Дж.Дармстетера, М.С.Андреева, Н.А.Дворянкова, М.Злобина, Г.Ф.Гирса, К.АЛебедева, Н.Масуми, Д.Обидова, С.Норматова.С.Мирзоева, М.С.Герасимова, Х.Асозода и других ученых зарубежных для этой страны специалистов.

С сожалением приходится говорить о том, что фольклор таджиков Афганистана первой половины ХХв. почти не стал пока объектом сбора и изучения. Большинство зарубежных специалистов преимущественно обращало внимание на общественно-социальные аспекты вопроса. "Афганские сказки и легенды", подготовленные и изданные

К .А .Лебедевым, составлены по материалам пуштунских сказок, а таджикские тексты до сих пор не изданы на русском языке.

Как показали наблюдения, формировавшиеся на Западе школы фольклористики и этнографии, несомненно повлияли на афганских просветителей. По этой, видимо, причине афганский поэт и ученый Сарвари Гуё в 1319г. хиджры (1940г.) издал "Путеводитель фольклора", который в 1360г. (1981г.) повторно был помещен на страницах журнала "Фарханги мардум".

Постепенно стали выходить фольклорные сборники, среди которых есть и отдельные издания сказок. Одной из первых книг такого рода являются "Народные сказки", подготовленные в 1332г. (1953г.) Абдурахмоном Пажвоком.

В сборник, состоящий из одной басни и шести сказок, вошли "Двадцатый принц?", "Три влюбленных", "Рудоба и Зол", широко бытующие и среди пуштунцев. Пажвок дает их в своей редакции либо в переводе на персидский язык.

В 1352г. (1973г.) выходят "Легенды и сказки" в подготовке и редакции Абдулгафора Бришно. Книга содержит небольшое предисловие и семь сказок. В предисловии автор и составитель акцентирует внимание на значении сказок и легенд в жизни детей и взрослого населения страны.

Каждое из произведений, включенных в этот сборник, чем-то привлекает наше внимание. Прежде всего, это ровный и литературный язык подачи текстов, тогда как по существу, к примеру, произведениями народного творчества являются тексты "Сердца замок", "Некай и Бадай", "Лаён — Дочь царя Бохтара",^"Привнесенное ветром уносится им же". При их изложении А.Бришно Уходит от способов сохранения стиля и языка народных текстов, что неприемлемо для науки.

К 1343г. (1964г.) относится выход в свет "Старинных сказок города Кабула", изданное Ахмедом Джовидом. В него включены 26 преданий об исторических местах Кабула на языке, доступном широкой массе. Сборник, адресованный молодежи, нацелен на воспитание патриотических чувств.

Следует отметить, что ни одно из названных изданий не соответствует законам или правилам фольклористики ибо почти все тексты подготовлены на литературном языке.

Журнал "Адаб" в 1352г. (1973г.) опубликовал два произведения: "Простонародная дариязычная литература Тахора" принадлежит перу А.Кавима, "Простонародная дариязычная литература Хазара" — перу Ш.Шахристони. В обеих статьях речь идет о сказках. Ко второй статье автор прилагает на диалекте сказителя несколько текстов, которые скорее всего принадлежат жанру преданий. Собирание фольклорных произведений получило некоторое оживление после учреждения журнала "Лимар", главным образом журнала "Фольклор", который впоследствии стал выходить под названиями "Фарханги хаЛк". "Фарх,анги мардум" и "Фарханг". Выход этих журналов следует рассматривать в истории фольклористики Афганистана как заметный шаг вперед в деле спасения народных произведений.

Журнал "Фольклор" (потом под названием: "Фарханги халк", "Фарханги мардум"), начавший выходить с 1352г. (1973г.), наряду с другими произведениями фольклора, на своих страницах помещает и сказки. Например, "Сказки торговца", "Сказки Бободехкана", "Что написано на лбу", "Бабушка Новогодняя", "Сказки одной Пери", "Сказки о желтой корове", "Стрела судьбы", "Монголочка", "Приключения дочери Бободехкона", "Сказки о Зебо и Ширин", "Лисица на камне", "Сказка о тоскующем принце", "Див-мив", "Сказка о батрачонке", "Трехдневная луна", "Сказка о приключениях шахской дочери", "Застывший влюбленный", "Сын ходжи торговца", "Белый Симург", "Лысый малый", "Сказка о неуче", "Загадочный перстень", "Скупой бизнесмен", "Два золотых птеньца", "Раджаб — продавец сурьмы", "Дочь лесника", "Дочь крестьянина", "Богом данный", "Старик хоркаш", "Бибинигор", "Джамшед и Мохджон" увидели свет в этом журнале.

Знакомство с публикациями говорит о том, что одни собиратели сказок преподнесли их в своей обработке и на литературном языке, другие же полностью сохранили диалектные особенности текста. Все тексты опубликованы без ссылки на сказителей. Исключение составляют тексты, опубликованные в подготовке Пуё Форёби, Асадулло Шуура, Зарифа Сиддики, вооруженных знаниями о фольклоре и правилами записи народного творчества.

В ряде номеров журнала "Фольклор" свои наблюдения о сказках и преданиях провинции Парвон поместил Мухаммад Хусайн Ямин. В 1360г. (1981г.) как приложение к трем номерам журнала "Фольклор", но в виде отдельных книг, выходит "Авсона си сона" (Сказки тридцати измерений, 1, 2, 3 тома) в подготовке Абдулхусайна Тавфика. Услышанные от своей бабушки сказки А.Тавфик стремился подать в том виде и форме, как он их услышал из уст сказительницы.

Спустя год как приложение к журналу "Фарханги мардум" и в виде отдельной книги были изданы сказки под названием "Кувшин золотых монет". Собиратель их известный и уважаемый Яхья Хушбин поместил в книге 14 сказок, снабдив их кратким предисловием.

Несмотря на небольшой объём, предисловие дает достаточно ясное представление о сути и главных особенностях сказок и убеждает заинтересованных лиц в необходимости сбора, издания этого бесценного жанра народной литературы.

Созданы сказки на различные темы. Однако, несмотря на то, что собиратель приложил много усилий, любовь свою к устному творчеству он не обратил должного внимания на ряд моментов. Речь идет о сведениях о сказителях, о способах изложения, о месте записи, о записи на диалекте; о комментариях и примечаниях к вопросу о бытовании сказок и т. д. 15 сказок под общим названием "Фольклорные сказки Гарджистана" исследователь Мухаммад Иброхим Бомиёни издал в 1368г. (1989г.).

Как показывают наблюдения, многие годы в этой стране исследователи посвятили изучению фольклора своего края и отдельных его жанров. В результате появился рад статей и трудов, часть из которых опубликована в журнале "Адаб". Среди них названные выше статьи

Ш.Шахрисгони и А.Кавима, а также "Устная литература Авдароба" Банвола "Простонародная дариязычная литература Герата", принадлежавшая перу Богбона. Все эти статьи написаны на основе собранного и изученного их авторами материала. Наряду с другими жанрами, в них речь идет и о сказках, два-три образца каторых даются в качестве приложения. Некоторые из них впоследствии вышли в виде отдельных книг.

Начало 60-х годов ознаменовано прибытием специалистов из бывшего Советского Союза в Афганистан на работу, рад из которых наряду с основной деятельностью осуществил сбор и обработку произведений устного народного творчества. Одним из них был фольклорист С.Норматов, который будучи переводчиком, успел собрать и обработать большое количество образцов устного народного творчества. В 1974г. эти образцы были изданы под названием "Дариязычный фольклор Афганистана", издание полностью отвечает требованиям научной подготовки текстов. В сборник включены шесть сказок "Падишах мышей", "Лисица и черепаха", "Лысый игрок....", "Сказание о наивном Бирахмане", "Сказка о ткаче", "Дочь шелкоткача". По нашему убеждению, сказки, включенные в книгу С.Норматова, представляют собою первое научное издание в истории афганской фольклористики.

Заслуживает добрых слов и другая книга — "Образцы фольклора таджиков Афганистана", изданная в 1988г. в подготовке Д.Обидова. Книга, изданная, кстати, на арабской графике, содержит различные образцы фольклора Афганистана, в том числе и тексты, которые помещены под рубриками "сказки", "предания и анекдоты". Здесь дается 21 текст, не все из которых являются сказками. Несмотря на то, что книга рассчитана на широкого читателя и отсутствует в ней механизм научной подготовки текстов, она представляет собой определенный научный интерес.

Диссертант, работавший четыре года в Кабульском университете, в 1984г. издал там сборник "Образцов дариязычного фольклора". Одна из книг ("Дариязычные сказки") посвящена сказкам, в ней помещены 37 сказок, непосредственно собранных нами среди населения и частично записанных на магнитофоне. Сборники эти подготовлены на научной основе.

Спустя несколько лет 1374г. (1995г.) упомянутые "Сказки на дари" вышли из печати в Тегеране дополненными новыми записями. Количество образцов возросло здесь до 90 наименований, и сборник этот всецело отвечает требованиям научной подготовки текстов.

"Сказки на дари" занимающие 622 страницы, примечательны и тем, что в конце каждого произведения даются необходимый комментарий к нему, пояснительный словарь, причем даны они на латинской графике. Предисловие этого издания носит более глубокий исследовательский характер и в него внесены некоторые дополнения. Тут же приведены сведения о сказителях. Другая особенность тегеранского издания заключается в том, что сказки даются разделами: "Волшебные сказки", "Бытовые сказки", "Сатирические сказки", "Любовные сказки", "Сказки о животных" и т. д. Отдельно выделены в нем "Предания" и "Рассказы"

("Сказания").

Жаль, что в результате междоусобных войн и гражданских конфликтов, происходивших как в Афганистане, так и в Таджикистане, в настоящее время исследователи не располагают сведениями о фольклоре и фольклористике Афганистана на современном этапе. Несомненно, что появление новых текстов, и новые подходы к их изучению привели бы фольклористику к новым достижениям.

г) Персидские сказки Ирана. Сбором, изучением и исследованием диалектов, обычаев и традиций фольклора и, в частности, иранских сказок, занимались, главным образом, как это мы заметили по Афганистану, зарубежные ученые. Здесь можно привести имена О.Манна, Д.С.Филлота, А.Кристенсена, Е.Брукта, ДЛуримера, Х.Массе, А.Булвина, Е.Соттуна, В.А.Жуковского, А.А.Ромаскевича, М.Н.Османова, Д.С.Комиссарова, В.Ейлерса, У.Марзулфа и других исследователей Запада и России, посвятивших себя иранистике. Наряду с другими видами и жанрами народного творчества они осуществили сбор и перевод образцов сказок, им и изданы многочисленные книги сказок в Западной Европе и России. Ряд русских ученых, как А.З.Розенфельд, Р.Агшев, А.Бертельс, М.Н.Османов, Д.С.Комиссаров и др. перевели на русский язык сказки, вышедшие в Иране. Многие из них специально были заняты непосредственным сбором и изучением сказок. Например, Д.Филлот, Д.Луример, А.А.Ромаскевич, Е.Соттун, У.Марзулф всецело посвятили себя этому жанру.

Русский иранист А.А.Ромаскевич, пробывший несколько лет в Иране, собиравший образцы устной прозы, в 1925 г. выступил со статьей "Сказочники в Персии", которая впоследствии вошла в сборник статей "Восточные записи" (1927г.). Он в 1934г. издает сборник "Персидские народные сказки", которые подготовлены по всем правилам фольклористики.

Много материалов иранского фольклора, значение которых возрастает год от года, собран английским ориенталистом Е.Сотгуном. По сведениям У.Марзулфа, в течение 1943-1947гг. из уст женщины — Машди Галин Ханум, а потом в 1957 и 1973 годов в различных регионах Ирана, он собирал многочисленные легенды и сказки, произвел их магнитофонную запись. Заслуживает добрых слов запись 117 сказок, которую осуществил Е. Соттун в годы Второй Мировой войны из уст пожилой госпожи по имени Машди Галин Ханум. По инициативе У.Марзулфа в 1955г. 110 сказок, записанных Е.Соттуном, были изданы в Иране.

Несмотря на то, что известный писатель Ирана Садек Хедаят внес большой вклад в дело записи произведений устного творчества своими трудами, а непосредственный сбор материалов завершил изданием "Чахор афсона" ("Четыре сказки"), "Найрангисгон" ("Обитание плутовства и обманов"), заметный шаг в этом направлении сделан все же Субхи. Выиграло бы дело Субхи еще больше, будь изданы сказки в том виде, в каком они созданы народом, тем же языком и в том же стиле, т. е. без "литературного" вмешательства собирателя и исследователя. Но произошло обратное. Однако при всех издержках, издание сказок, выполненных Субхи, можно использовать как научный источник. Большое

значение имеют в этом отношении комментарии, которыми Субхи снабдил свои публикации иранских сказок. Такими источниками являются "Древние сказки Ирана и Маджора", "Сказки Лбу Али Сина", "Старинные сказки" (в 2-х томах). Все издания содержат комментарии и пояснения, а последнее отличают еще и другие образцы персидских и европейских вариантов сказок, приведенные в конце каждой сказки.

После Субхи просторы этого фронта исследований освоили Амиркул Амини, С.Бехранги, К.Кирмони, С.Хумаюни, М.Хунари, М.Мейхандуст, И.Шерози, СА.Козим, М.Гарруси, С.Вакилиён, С.Х.Миркозими, М.Салими, АА.Дарвешиён и др. Хотя все собранное ими изданы на персидском языке, часть материалов собрана из курдской, геланской, азербайджанской, туркменской языковой среды. В 1351г. (1972г.). С.Хумоюни выпускает "Иранские сказки", содержащие 18 произведений. Они собраны ученым в Сарвистане, Фирузабаде, Майманде и Фасоне провинции Фарс.

Начало 70-х гг. ознаменовано изданием ряда сборников сказок, которое осуществил Центр этнографических исследований народной культуры при министерстве культуры и искусства. Один из них называется "Увсунгун" (Сказки жителей Хура). В книге 16 сказок, отличающихся своей краткостью и ясностью. Книга иллюстрирована пояснительным словарем местной лексики, сведениями о сказителях и месте записи каждой сказки. Большинство вариантов этих сказок можно обнаружить в других сборниках, однако следует отметить, что их отличают не только близость мотивов, но и различия между ними.

Сборник, увидевший свет в 1352г. (1973г.) в подготовке М.Мейхандуста, называется "Самандари Чилгеса". Другая книга сказок, которую подготовил М.Мейхандуст и которая включает в себе 18 сказок, называется "Улыбающееся яблоко и плачущаяся граната". Предисловие и статья "Взгляд на место фантазии в сказках и мифах" показывают, что М.Мейхандуст берется за дело со всей серьезностью.

В 70-х гг. Инджави Шерози отличился трехтомным изданием "Иранских сказок". Первый том включает 41 текст и 35 различных повествований из иранских сказок, снабжен предисловием и сносками, пояснениями местной лексики; во втором томе помешены 38 текстов, 4 отличных повествования и 12 заключений и записей, вновь с предисловием и постраничными комментариями, пояснениями слов; и последний, 3 том — содержит 27 сказок и 70 повествований, заключения и ряд записок, сносок, пояснений местных слов.

Новым словом в фольклористике можно считать научное издание "Фирдоуси-нома" (1990г.) в 3-х томах. Собирание и исследование в этом большом труде также принадлежит Инджави Шерози. Тома названы здесь таким образом: I — "Народ и Фирдоуси"; II — Народ и "Шахнаме"; III — "Народ и герои Шахнаме". Каждая из этих книг, созданные И.Шерози в результате заботливого труда, представляет собой значительный вклад в "Фирдоусиведение". "Фирдоуси-нома" включает в себе различные виды и жанры устной прозы: сказок, легенд, преданий, рассказов и др., о чем стоит говорить отдельно.

Словом, в Иране опубликовано много сборников по фольклору, в

которых помещено и немало сказок. Невозможно хотя бы перечислить здесь все сборники, но о них, несмотря на малое количество помещенных в них сказок, в нашей диссертации есть необходимые сведения.

В 1372г. (1993г.) в подготовке М.Салими выходят из печати "Простонародные легенды народа Ирана". Книга, в которой помещены 34 сказки, снабжена подробным предисловием, где автор обращает внимание на такие аспекты, как "Простонародные сказки и история", "Первые сказители простонародных сказок", "Изъявления и символы в народных сказках", "Что можно вынести полезного от народных сказок?", "Герои и тематика сказки", "Сказители сказок", "Новый сбор сказок", "Собирание сказок и им подобных произведений" и др. Сборник отличается тем, что в нем пронумерован каждый мотив и даже каждый диалог. В дополнение к сказанному каждая сказка снабжена сведениями о сказителе, кратким сравнением текстов с предыдущими изданиями данного варианта и сказками других народов мира. Попутно М.Салими показывает и различия между ними.

Как стало очевидным, за исключением публикаций на страницах журнала "Сухан" и ряда газет, и журналов, где сказки преподнесены в литературной обработке, в печати Ирана сказок опубликовано крайне мало. В журнале "Сухан" исследованию и изучению народного творчества в свое время придавалось большое значение. Хоть и не регулярно, однако для чтения, журнал все же в свое время помещал на своих страницах немало сказок.

Глава III. История изучения сказок персоязычных народов

а) Исследование таджикских сказок. В этой главе, говоря о научном термине "изучение" и его синонимах, автор приступает к изучению истории вопроса. Первыми исследователями таджикских сказок были русские ученые. Русские этнографы, литературоведы и историки, занятые изучением различных вопросов культуры и искусства народов Центральной Азии наряду с другими темами и проблемами, обратили внимание и на таджикские сказки. Например, М.С.Андреев, Г.А.Арандаренко, В.В.Бартольд, Э.Беккер, А.Болакин, И.Н.Сухотин, А.М.Беленицкий, ЕЭ.Бертельс, А.Н.Болдырев, Н.С.Брагинский, И.Бумагин, Н.Габриэлов, А.Гольдберг, М.М.Дьяконов, И.И.Зарубин, Ф.А.Заславская, Л.Лесная, Б.Н.Литвинов, Б.А.Литвинский, Д.НЛогофет, Н.П.Остроумов, И.Павловский, А.Розенфельд, А.А.Семенов, О.А.Сухарева, М-Яновская и др. в отдельных статьях, в предисловиях и вступительных словах к сборникам, при исследовании отдельных вопросов по этнографии хоть и вскользь, но коснулись и вопросов сказок.

Первые упоминания о таджикских сказках появились в предисловии к книге "Восемь вариантов таджикской версии сказки "Коза и семеро козлят" (1934). В небольшом вступительном слове к этому сборнику его составители И-А.Сухарев и О.А.Сухарева обратили внимание на необходимость изучения сказок, способы записи и формы бытования

жанра. Некоторые общие вопросы бытования сказок освещены в тех же 30-х гг. исследователями А.Пирмухаммад-заде и М. Турсун-заде.

Наиболее примечательным в этом ряду изданий и исследований представляется нам сборник "Таджикские сказки" 1945г. и предисловие к нему, написанное Б.Ниязмухаммедовым. В издании выпущенном на русском языке, автор, касаясь широкую бытования фольклора среди населения, в том числе и сказок, пишет:

"Сказки также занимают почетное место в творчестве и в жизни нашего народа. Он любит сказку. В некоторых гостиных домах исполнение сказок продолжается с вечера и до утра. Профессионалы-сказочники, с одной стороны, передают народные сказки и, с другой стороны, сами создают, импровизируют новые сказки. В результате, особенно внимательные слушатели сказок, достонов и рассказов постепенно запоминают слышанное ими произведение устного творчества, и, таким образом, у каждого известного сказителя или певьца появляется несколько учеников. Они, заучив наизусть достоны, сказки или рассказы, уже сами, каждый сообразно своим способностям, сокращает или добавляет к ним дополнительные эпизоды и рассказывает их в своей интерпретации новым группам слушателей. Таким образом, достоны и сказки передаются из уст в уста и в результате появляется несколько вариантов одного и того же произведения. Например, из сказок, включенных в данный сборник, сказка "Робияи Чилгазаму" имеет семь вариантов, "Падишах и его сорок три жены" — три варианта и т. д".22

Большую ценность представляет статья А.Мирзоева "Исторический путь "Калила и Димна" (1949, Шарки сурх). Статья интересна как в плане изучения устного народного творчества в цепом, так и для исследования вопросов бытования сказок, более того, этапов распространения сюжетов из "Калилы и Димны" и их связи с письменной литературой.

Первым исследованием, посвященным устному народному репертуару и • долгие годы служившим в качестве учебника в вузах, явился труд Н .М асуми "Таджикский фольклор" (1952). В части, где вдет речь о сказках, Н.Масуми дает достаточно ясную характеристику особенностей жанра. Жаль только, что следуя требованиям времени, он их анализирует с атеистической точки зрения. Н.Мусуми не обходит стороной и вопросов о сказителях, отмечает разновидности сказок: "Колдовские сказки", "Сказки о любви", "Басни", "Юмористические и сатирические сказки" и т. д.

О различных гранях сказок и устного народного творчества вообще в 50-х гг. появилось много статей. Для них характерны общий анализ и сравнительная характеристика таджикских сказок со сказками других народов. Каждый исследователь имел свой подход к сказкам, что в дальнейшем привлекло внимание специалистов. Например, К.Улуг-зода обратила внимание на вопросы сбора сказок, Т.Бозоров и М.Наджмидинов на общие вопросы формы, тематики, персонажей, их

22 Ниязмухаммедов Б. Таджикские сказки. Сгалинабад: Госиздат при СНК Тадас. ССР, 1945, с. 5.

воспитательное значение и т. д., И.Бумагин — на этику и мораль, М.М.Дьяконов — на образ Сиявуша, В.М.Жирмунский — на эпическую общность, А.Мирзоев и Р.Амонов — на возникновения и значение сказок, сказителей, рассказчиков легенд и др. Эти годы характерны и публикацией рецензий на изданные произведения фольклора.

Таким образом, в 50-х гг. еще не появился труд, который был бы специально посвящен сказкам. Таким периодом стали 60-е годы. Началом послужили предисловия или вступительные слова к публикациям сказок.

О принципах сбора и обработки таджикских сказок по примеру сбора и изучения русских сказок речь идет, например, в справочной книге "Инструкция по сбору произведений устного народного творчества" (1960г.). Автор раздела о сказках Х.Рахмат, опираясь на слова М.Горького, говорит о сущности и значении сказок.

Особо следует сказать здесь о статье Д.Обидова "Таджикские сказки и степень их изучения" ("Маориф ва маданият", 1961, 27 мая). Рассматривая вопросы истории изучения таджикских сказок на материале сборника "Таджикские народные сказки" (1957г.), автор акцентирует внимание на необходимости скорейшей записи и обработки, изучения и исследования произведений жанра, их каталогизации. К великому сожалению, вслед за этой статьей Д.Обидова не появилась ни одна статья об истории собирания и изучения таджикских сказок.

Наиболее серьезным исследованием, посвященным сказкам, является труд РАмонова "Сказки" — который составляет 6-ю главу "Очерков устного народного творчества Куляба" (1963г.). На 70 страницах, хоть разговор ведется лишь вокруг сказок, собранных ученым в Сари Хосоре, он подробно рассматривает жанровые особенности сказок, на примерах нацеливая будущих фольклористов на запись и изучение жанра, что имеет большое научное значение.

РАмонова отличает в этом очерке стремление высказать о сказках все. Как показывают его сведения и как подтверждают тезисы ученого, в недалеком прошлом бытования сказок во всех регионах, населенных персоязычными народами, исключительно похожи между собой. Схожие черты, связаны, во-первых, с общественно-экономической общностью жизни и единством традиций и, во-вторых, с единством языка и литературы.

В процессе анализа Р.Амонов обращает внимание и на мастерство сказителей, своеобразие каждого исполнителя. На материале собственных записей и наблюдений. Р.Амонов затем проводит периодизацию и делит сказки на следующие категории: сказки о животных, волшебные сказки, реально-бытовые сказки. Каждой из групп ученый дает характеристику на материале сказок Сари Хосора.

Заключая свои наблюдения и анализ, Р.Амонов касается и вопросов стиля. Интересны в этом плане его высказывания о начале, конце, переходе, стихотворных отрывках в сказке и других компонентах формы и композиции. Ценными представляются сведения и высказывания ученого о сказителях в прошлые времена и современных сказителях, их репертуаре, что имеет большое научное значение. 60-е годы характерны, таким образом, публикацией и предисловий к изданиям сказок, которые

принадлежат перу Р.Амонова, В.Асрори, Д.Обидова, Р.Ахмадова, С.Норматова, А.З.Розенфельд, К.Улуг-зода, Б.Шермухаммадова, Р.Хади-заде, Ш.Хусейн-заде, но вместе с тем, — отсутствием отдельного монографического труда.

Из предисловий заслуживает особого внимания вступительное слово, написанное Б.Шермухаммадовым к сборнику "Сказки Самарканда". Автор здесь, научно обоснованно затрагивает насущные вопросы сбора, изучения и исследования сказок, анекдотов, преданий и легенд Самарканда.

Для сбора и изучения сказок большое значение имеют книги В.Асрори, вышедшие соответственно в 1968 и 1982гг. под названиями "Литература и фольклор", "Фольклор, народность, писатель". Взаимосвязи фольклора и литературы ученый рассматривает на примере творчества двух писателей — С.Айни и АЛахути. Наряду с другими жанрами, проблемы сказок анализирует на примере таких сказителей, как Тутапошшо и Курбоннияз, причем говорит о вопросе с точки зрения Айни, более того, о влиянии фольклора на творчество выдающегося художника слова.

В 60-е и 70-е годы о сказках и сатирических сказках появилось много статей, большинство из которых принадлежит перу Д.Обидова. Эти статьи легли сначала в основу диссертации Д.Обидова, а впоследствии, в 1978г. вышли из печати как монография под названием "Таджикские бытовые сатирические сказки". Впервые в монографическом плане автор рассматривает весь спектр вопросов, связанных со сказками и их сбором, изучением и исследованием.

В первой главе, названной "Бытовые сатирические образы", автор анализирует отрицательные (шах, бай, судья, мулла) и положительные (лысый, безбородый) образы сказок. Во второй главе, названной "Стиль и художественно-изобразительные средства в таджикских народных сатирических сказках", Д.Обидов обращает внимание на общие для жанра вопросы, среди которых — начало, главная сказка, пдэеход, заключения, повтор, диалог, гипербола, портрет и др. вопросы композиции и сюжета, поэтики. Каждый тезис проиллюстрирован примерами. Хоть и не охвачены в этой монографии все аспекты проблемы и не все сатирические сказки использованы им в процессе анализа, труд этот вполне может служить путеводителем к новым поискам в области изучения сказок.23

Новым, значительным шагом в изучении фольклора и обучения этому предмету стал учебник В.Асрори и РАмонова "Устное творчество таджикского народа" (1980). И здесь, наряду с другими жанрами, сказкам уделено особое внимание. Прежде всего, вызывают интерес высказывания авторов о "народных сказках и сказителях" и роли жанра "в духовной жизни народа" с древнейших времен. Как было упомянуто выше, 1981 год ознаменован выходом в свет в Москве первого тома академического "Свода таджикского фольклора", тома, посвященного басням и сказкам о

23 См.: Обидов Д. Афсоназдои хачвии маишии точикй. Душанбе, 1978.

животных. Том содержит краткое вступительное слово и обширное, научно обоснованное предисловие. Во вступительном слове речь идет о роли и значении фольклора в духовной жизни таджикского народа, об архиве и каталоге устного народного творчества, подготовленном в ИЯЛ им. Рудаки.

Предисловие, написанное известным фольклористом И.Левиным, состоит из 9 разделов ("Определение предмета Свода", "Общая и специальная теории жанра", "Из истории баснописи", "Генеративная теория", "Географо-исторические теории", "Социологические теории", "Философия басни", "Поэтология", "Репертуар и Свод" и "Библиографии") где затронуты самые актуальные теоретические вопросы басен и сказок о животных, методология их собирания и изучения. Всем понятно, как трудно достичь научно-обоснованных выводов, не располагая материалами, собранными в различных регионах. По этой причине, оценивая труд собирателей, И.ГЛевин и пишет: "Это заставило братьев Гримм собирать как можно больше материалов и задуматься об истоках этих произведений, о необходимости текстуальной реконструкции древних сказок на основе позднейших свидетельств. Деятельность современных собирателей является прямым продолжением начинания Гриммов".24

В основу этого исследования положены собранные и научно классифицированные материалы. Не будь этого "сырья", не было бы и научных споров и остались бы нерешенными многочисленные вопросы. Не случайно поэтому ИЛевин один раздел озаглавил "Репертуар и Свод". Объектом его анализа стали 419 басен, собранных и бытовавших среди таджиков Средней Азии в период с 1923 по 1966 год. Почему он здесь пользуется термином "репертуар"? Он дает ответ сам: "Итак, эти тексты представляются в отношении места, времени, социальной среды, функционально, психологически, а также по условиям записи некоторой общностью, которую принято называть репертуаром".25

Таким образом, методом количественного и сравнительного анализа работ и материалов, собранных и обработанных под его руководством фольклористами Дж.Рабиевым и МЛвич, И.Левин приходит к интересным выводам. Особенно примечательны высказывания автора об изучении таджикских сказок и басен, сравнительные сведения о текстах, зафиксированных в международном каталоге по жанру.

К сожалению, используя термины, И.Левин мало ссылается на таджикско-персидские источники, на язык оригинала и лексику, что несколько обедняет его наблюдения. Например, говоря о присказке (сарафсона), он считает что термин "Терма" бытует в таджикской фольклористике и идет от "именуемой по-турецки "текерлеме" (ныне по — таджикски терма?)".26

24 Левин И. Введение II Свод таджикского фольклора. Т. 1. Басни и сказки о животных/ПодготовилиИ. Левин, Дж. Рабиев, М. Явич. М., 1981, с. 24-25.

и Там же, с. 49.

26 Там же, с. 58.

На самом деле, предположение автора не соответствует истине. Во-первых, само слово "тэкэрлемэ" (наподобие узбекского слова "такрорлама") является не чисто тюркским словом. Первая часть слова "тэкэр"=такрор (повтор) является арабским, а "лама" (тюркским) — суффиксом. Иными словами, термин составлен из сочетания арабского и тюркского слов. Во-вторых, до сих пор ни в одном из таджикских источников, ни устного, ни письменного таджикского, мы не обнаружили бытование "терма", и в каком регионе оно обнаружено, также таджикские источники ничего не говорят. Неправильное использование термина "тэкэрлемэ" применительно к таджикскому фольклору можно наблюдать в трудах Дж.Рабиева и МЛвич.

Дж.Рабиев старается ввести этот термин в таджикское сказковедение. Он пишет: "Есть предложение ввести в качестве научного термина "сарафсона", что означает "начало сказки". Так как слово "сарафсона" может быть понято как любое предфабульное или даже фабульное начало сказки, мы решили пользоваться описательным термином "присказка-небылица", а также "тэкэрлемэ".27

Д.Обидов еще до Дж.Рабиева в упомянутой монографии, говоря о сарафсона, правильно отстаивал этот термин. Тому, что к такому решению пришли таджикские сказковеды, есть своя причина. Все упирается в том, что таджикская наука намного позже, чем в других странах, приступила к сбору и изучению произведений устного народного творчества. Если к 1947г., например, тюркология имела уже определенные достижения в исследовании сказок, то таджикская фольклористика не располагала тогда даже научно-подготовленным и изданным сборником сказок.

В этом плане незаменимы высказывания И.Левина о количественном анализе и сравнительном методе о начале, заключении, нравоучительности сказителя, языке бытования, повторе, мотиве и других средствах, причем с таблицами, с обращением к каталогу по жанру у других народов.

Другое исследование, посвященное сказкам о животных, написано М.Явич ("Таджикские сказки о животных", 1986). Без всякого сомнения, труд МЛвич имеет большое научное значение в плане количественного анализа и сопоставительного рассмотрения. Сама автор об этом пишет так: "Фольклорные произведения словесности рассматриваются в основном в сравнительном плане на двух уровнях общности: на уровне сюжетного типа или на уровне эпизодов и мотивов. В данной работе будут рассмотрены некоторые явления стиля на уровне репертуара, т. е. всей коллекции" .28

Иными словами, И.М-Явич в основу исследования ставит те же 419 текстов сказок о животных, о которых говорил ИЛевин. Её наблюдения о

27 Рабиев Дж. Классификационное значение повествовательных средств Таджикской народной прозы II Опыт количественного анализа таджикского фольклора. Том 1. Душанбе: Дониш, 1986, с. 86.

28 Явич М. М. Таджикские сказки о животных // Опыт количественного анализа таджикского фольклора. Том 1. Душанбе: Дониш, 1986, с. 11.

"количестве записей", "где и когда произведены записи", "кто записывал и кто рассказывал?", "что рассказывается?", 'Экскурс. Стихи в сказках о животных", закрепленные теоретическими выводами путем количественного анализа — несомненно являются новым словом в сказковедении.

Дж.Рабиев продолжает этот ряд поисков. Разница лишь в том, что в первых двух исследованы только сказки о животных, а в последнем — все тексты народной прозы, составляющие ко времени исследования Дж.Рабиева 6723 наименований. Основную свою задачу исследователь видит в следующем: "Основная задача состояла в том, чтобы выделить некоторые элементы стиля, а именно, начала и окончания, определить их функции и установить типологию. Работа проводилась с целью географо-исторического и социологического изучения типологии начал и окончаний как жанровых признаков при классификации народной прозы".2'

Труды ИЛевина, М-Явич, Дж.Рабиева можно отнести к числу лучших социологических исследований, посвященных сказкам и таджикскому фольклору в целом.

Этот ряд дополнил другой труд Дж.Рабиева, т.е. его предисловие к сборнику "Фольклор Ура-Тюбе", где наиболее ценными представляются высказывания автора о сказках и сказителях региона.

Новым словом, но на материале сказок Бухары представляется предисловие Р.Рахмони в книге "Шуги (сказки) Бухары в записях Равшана Рахмони".

Таким образом, можно сказать, что таджикская фольклористика до настоящего времени не располагает монографией, где бы специально были исследованы вес виды сказок с различных граней, обобщены наблюдения и выводы, проведенные в статьях, предисловиях к ним или отдельных ссылках различных исследовотелей — как отечественных, так и зарубежных фольклористов.

б) Исследование персоязычных сказок Афганистана. Приходится выразить сожаление о том, что персоязычные сказки Афганистана до настоящего времени не стали объектом серьёзных исследований. Можно назвать только статьи и предисловия к изданиям, где исследователи говорят о сказках, затрагивают те или иные проблемы сказковедения. В процессе собирания и публикации персоязычных сказок Афганистана об их своеобразии говорили такие ученые, как А.Кавим, Ш.Шахристони, Богбон, П.Форёби, А.Шуур, А.Пажвок, А.Джовид, М.Бенаво, А.'Гавфик, О.Хушбин, М.Бомиёни, С.Норматов, Р.Рахмони и др.

В целом, ученые, занятые исследованием персоязычных сказок Афганистана, стоят на различных полюсах их восприятия и оценки. Ряд из них буква в букву повторяет мнения зарубежных фольклористов, другие акцентируют свое внимание на одном каком-либо аспекте вопроса, третьи

29 Рабиев Дж. Классификационное значение повествовательных средств Таджикской народной прозы // Опыт количественного анализа таджикского фольклора. Том 1. Душанбе: Дониш, 1986, с. 69.

идут по пути определения мест и роли сказок в духовной жизни и устном репертуаре афганского народа и. т. д.

В числе первых, кто взялся за исследование сказок, нужно назвать уже упомянутых А.Кавима и Ш.Шахрисгони. Речь идет об их статьях, опубликованных в одном номере журнала "Адаб" за 1352 (1973) год.

А.Кавим в своей статье "Простонародная литература Тахора на дари", во-первых, говорит о фольклористике как о науке, а во вторых, дает разъяснения её сущности и значения.

Свои поиски А.Кавим начинает с вопроса об истории и сути сказок в духовной жизни Афганистана. Велико значение этой статьи хотя бы потому, что в то время для читателей и специалистов страны она была исключительно новой и как призыв к изучению фольклора успешно выполнила свою задачу. С сожалением приходится сказать о том, что свои наблюдения и выводы автор не подкрепляет конкретикой, тогда как иллюстрация мыслей на примере фольклора Тахора намного упрочила бы позиции автора в науке. Похвально, однако то, что А.Кавим в конце своего исследования ссылается на "Тысячу и одну ночь", "Амир Арслон Руми", "Амир Хамза", "Хотам Той", "Четыре дервиша", "Сказание о Сейфулмулуке и Бадеь-уд-джамол", "Розу и Кипарис", "Мехр и Мох" и ряд других памятников, которые имели широкое бытование не только в Афганистане, но и во всей Средней Азии и Иране.

Пятый раздел исследования Ш.Шахрисгони "Народная дариязычная литература Хазора" называется "Сказки", Хотя и здесь он не затрагивает термин "афсона" ("сказка") и не говорит о других жанрах фольклора, однако не обходит стороной вопросы распространения сказок и говорит об источниках его бытования в среде хазарийцев.

В сущности же и труд А.Кавима, и исследование Ш.Шахрисгони близки, скорее к сборнику фольклора, нежели к научному постижению проблемы. Другим произведением из этого цикла нужно считать труд М. X. Ямина "Простонародная дариязычная литература Парвона", опубликованный годом позже в журнале "Фольклор" 1353г. (1974г.). Несмотря на то, что М.Х.Ямин в упомянутой статье с любовью говорит о сказках, наибольшую ценность представляет другая его работа, опубликованная в 6 номере этого журнала в том же 1974 году. В статье "Сказки Чорякора" он затрагивает вопросы топонимики региона и на примере другого предания под названием "Паломничество к движущимся пескам" выражает отношение народа к этим преданиям. Как приводит сам М.ХЛмин, некоторые предания он использовал из других источников. К сожалению, и уважаемый М.Х.Ямин не привносит ничего к тому, что было сделано предшественниками. К тому же многие тексты, рассмотренные им, больше всего близки к преданиям , нежели к сказкам.

Другая статья, о которой хочется сказать здесь чуть подробнее, называется "Фольклорные поэмы". Она принадлежит перу А.Х.П1аръи и посвящена сказкам. Сказки он называет поэмами, однако ничего не говорит о сути термина. В начале статьи о сказках (в его понимании о поэме) он говорит словами тех, кто писал до него, т. е. повторяет известные истины.

Заслуживает внимания статья М.Амона "Духовное и интеллектуальное

значение народного творчества". Говоря о народном творчестве в целом, автор подчеркивает, что изучение культуры и фольклора нужно как "ключ к разгадке" тайн многих вопросов искусства, политики и социальной жизни. Опираясь на высказывания Юнга, он в частности, пишет: "По мнению Юнга, выдерживая испытание временем, местные сказки и мифологические предания демонстрируют способность участия в формировании человеческого сознания (Collective Uncoscious)".30

Осталось добавить, что в статьях, переводах, рецензиях Н.Сахрои ("Фольклорным произведениям обеспечена вечность"), С.Кулоли ("Слово о письменном тексте тюркской сказки о Тахмосе"), П.Форёби ("Источники познания искусства и фольклор"), А.Хабиба ("О фольклоре, фольклористике и их значении"), Б.А.Хидматгора ("Отражение одного исторического памятника"), А.Шуура ("Сказочные загадки"), Р.Росе ("Взгляд на книгу "Сказки в тридцати измерениях"), Г.Нексайра ("Образьцы народной литературы") и др. также местами затронуты вопросы сказок.

Статья З.Сиддики "Коза с кудрявыми ножками" интересна тем, что в краткой форме автор сравнивает её с аналогичными сказками других народов.

Как стало очевидным из вышеприведенного обзора и его краткого анализа, монографическое исследование сказок соотечественников Афганистана до этого времени не было осуществлено самими афганскими учеными. Первый шаг принадлежит таджикскому исследователю Сангину Норматову.

С.Норматову принадлежат диссертационное исследование о "Дариязычном фольклоре Афганистана", одноименная сборник и ряд статей, где, наряду с другими жанрами фольклора сказкам уделено внимания.

Статья С.Норматова "Сказки Афганистана" до настоящего времени остаётся одной из первых, где анализ и исследование занимают центральное место. Благодаря этой статье мы располагаем четкими представлениями о состоянии сказок в Афганистане 50-60-х гг. XX в.

Вслед за С.Норматовым и его трудом следует назвать книгу Р.Рахмони "Сказки на дари", которая выдержала два издания — сначала в Кабуле (1985 г.), а потом и в Тегеране (1995 г.). Развернутое предисловие, предпосланное этим изданиям, располагает, хотя и в кратком изложении, достаточными сведениями о сказке как о термине, её синонимах, особенностях этого жанра устного народного творчества вопросах дальнейшего изучения жанра.

Как показывает этот обзор, приступить к исследованию проблемы можно лишь тогда, когда осуществлены повсеместный сбор и классификация сказок, научное издание.

в) Исследование иранских сказок. Изучение сказок в Иране также

зо Мухамаммади Амон. Арэишхои маънавии ва фикрии хал к; // журн.: Фарханги халк, 1358=1979, №б, с. 31-32. (На перс, графике).

требует должного внимания. И здесь необходимо констатировать, что сбором и исследованием персоязычного фольклора Ирана преимущественно занимались зарубежные специалисты. В этой связи можно упомянуть издания иранских сказок в Англии (Луример), в Германии (Манн), в Дании (Крисгенсен) и Росии (Ромаскевич), которые снабжены краткими описаниями и исследованием материала.

Одна из статей А.Ромаскевича, которая заслуживает добрых слов и посвящена мастерству сказителей, называется "Сказочники в Персии" (1927г.) и написана в 20-х годах XX в. Тут больше всего внимание читателя привлекут высказывания автора об исполнительском мастерстве сказителей.

А.Ромаскевич исследует вопрос на основе услышанных им на улицах и рынке, оспоренных на симпозиумах и в литературно-творческих беседах, опросах и непосредственных записях текстов из уст самих сказителей. Его материалы и наблюдения, тезисы и выводы отличаются документальностью и фактологической выверенносггью.

В 1934 г. А.Ромаскевич выпускает сборник "Персидские народные сказки", поместив в начале упомянутую статью ("Персидские сказки") в качестве предисловия.

Труды А.Ромаскевича по изучению персоязычных сказок Ирана не остались незамеченными со стороны Э.Щварца, который в своей монографии "К истории изучения фольклора Ирана" дает этому исследованию высокую оценку. Говоря о сказочниках, с которыми общался А.Ромаскевич в Иране, сопоставляя их творения с высказываниями по этому вопросу Р.Амонова и С.Норматова, Э.А.1Нварц обращает внимание на бытование аналогичных сказок в других персоязычных странах, т. е. в Афганистане и Таджикистане. Э.Шварц одновременно напоминает, что ещё лет 100 до А.Ромаскевича этот элемент заметил английский генерал Малколм Джон.

Далее в диссертации говорится о сборнике под названием "Сказки Машди Галин Ханум", которая была издана в 1995 г. Издание это подготовлено У.Марзулфом по записям, осуществленным в 1943 — 1947 гг. Е.Соттуном.

Одна из первых статей, написанных иранскими учеными о сказках, — "Народные сказки" Зарринкуба 1333г. (1954г., журн. "Сохан"). Сущность и значение сказок в статье Зарринкуба рассмотрены в историко-хронологическом плане. В нашей диссертации вокруг этой статьи развернут большой разговор, содержащий принципиальные споры с предшественником.

Говоря о содержании, философской сущности сказок, Зарринкуб в качестве примера обращается к таким произведениям, как "Алоудцин и волшебная лампа", "Дорога и Бездоржье". Напоминая о том, какое место занимает последняя сказка в контексте поэмы Низами "Семь небес", Зарринкуб подчеркивает мировое значение сказочных сюжетов.

Статья Зарринкуба о сущности и значении сказок, об их изучении и научном исследовании остается, к сожалению, единственной в области иранского сказковедения. Конечно же, нельзя отрицать роль статей или предисловий, специально посвященных иранским сказкам, хотя порою они

похожи друг на друга. Хоть и повторяют авторы известные истины, но есть и различия, связанные с тем, что каждый из авторов вносит что-то новое в исследование сказок. Таковыми являются труды Садеха Хедаятя, Субхи, Хумоюни и др. ученых.

В этом ряду научных размышлений о сказках особое место занимает статья Мейхандуста "Сказка в устной литературе". В статье, представляющей значительный интерес для сказковедения, произведения жанра анализированы с достаточной убедительностью, в ней раскрыты философская и психологическая сути сказок. Разговор о древних корнях сказок, их содержании и сущности подкреплен примерами из сборника "Самандар Чилгеса". Заметно стремление автора показать место сказок в устном народном творчестве. Особое значение имеют его наблюдения в конце книги "Улыбающееся яблоко и плачущая граната". (Под названием "Взгляд на место фантазии в сказках и мифах"). Здесь он сначала говорит о бытовании фантазии в жизни народа, потом выражает свои философские мысли через роль фантазии в сказках.

Другая статья, достойная упоминания и характеристики, называется "Взгляд на сказки И шкур и Боло", которая принадлежит перу Содота Ишкури. Автор правильно пишет о том, что "если песня есть восхваление состояния души, выразительница боли, радости, печали...., то сказка — отражение этого состояния".31

Одним из тех, кто всю свою жизнь посвятил собиранию и исследованию фольклора, является устод И.Шерози. Он ничего не говорит о сказке как о термине, обходит и вопросы синонимов этого термина. Однако говоря о "кдсса" (легенда), он имеет в виду те же самые сказки.

И.Шерози о сказках пишет с большой эмоциональностью и любовью, ставя их выше всех других сказаний и письменных произведений. Выступая против всех тех, кто сказку называет бредом, ложью, беспочвенным славословием, И.Шерози пишет: "Сказку не принимают как достоверные данные, считая вымыслом, тогда как эта сказка намного выразительнее отражает историю, более верна исторической правде. Выразительнее потому, что вся она наполнена фантазией — племенной и религиозной верой обществу и мировоззренческой сути общественных отношений, мечты (страх), надежды и выражения борьбы за достижение человечеством своих целей она более предана правде истории, ей нет дела до захватнических целей правителей и их увеселений".32

Сказки и легенды, как это правильно разъясняет И.Шерози, служат делу патриотического воспитания, гуманистическим идеалам преданности национальным традициям и вероисповеданию.

В диссертации подробно рассмотрена точка зрения И.Шерози на

" Содот Ишкури. Афсоназсои Ишкури боло. Техрон, 1352, с. 58. (На перс, графике).

32 Инджавии Шерозй. Киссахои Ирони. Ч- I, Техрон, 1352=1973, с. 8-9. (На перс, графике).

иранскую сказку и её бытование от "Авесты" до классической литературы. Говоря о традициях "Шохномахони" (исполнение поэм "Шахнаме"), он иллюстрирует свои тезисы сведениями о сказителях и об их месте в духовной жизни и роли сказаний в мировоззренческом обогащении народа. Предисловие второго тома его труда о персидских сказках, хотя и мало в нем исследовательского начала, все же привлекает внимание своей целенаправленностью.

О сказках, идейно-содержательных особенностях жанра, видах и разновидностях этой известной формы устного народного творчества — и в общем, и акцентируя внимание на каких-то отличительных чертах или гранях, писали такие исследователи фольклора и этнографии, как С.Хумоюни, А.Булукбоши, М.Рухуламини, М.Махджуб, М.Муртазави, А.А.Дарвешиён и др.

Из других исследований, где сказка стала объектом анализа, можно назвать сборник "Народные сказки Ирана" в подготовке М.Салими. Разбив предисловие на несколько частей, М.Салими в каждой из них затрагивает один из аспектов вопроса о сказках, дает им краткую характеристику. Несмотря на то, что наблюдения и выводы М.Салими напоминают мнения предыдущих исследователей, их отличает логическая выверенность и завершенность точек зрения. Жаль, что при ■ материализации своих мыслей этот автор мало обращается к научным источникам по сказковедению. Тем не менее похвально его умение оперировать наиболее привлекательными и ценными научными сведениями, призывом к научному изучению этого пласта духовного богатства своего народа.

В диссертации дана исчерпывающая характеристика всем предисловиям и послесловиям, статьям и другим материалам, вышедшим до настоящего труда из печати, указаны их достижения и упущения.

Единственным, с научной точки зрения, значительным и весомым трудом в иранском сказковедении все же остается книга У.Марзулфа "Указатель иранской сказки". Книга примечательна, прежде всего, указателем текстов и межународных типов сказок. Книга (1984г.) У.Марзулфа, переведенная Дж.Кайковуси в 1992 г. (Тегеран) на персидский язык, снабжена вступительным словом автора к персидскому изданию, воспоминаниями исследователя и подробным предисловием, в которых затронуты вопросы сбора народных сказок и преданий, границ исследования приведены таблицы и графические описания, обращено внимание на особенности устных сказок, на языковое своеобразие, на содержание, обобщающие черты и др.

Можно сказать, что труд У.Марзулфа служит надежным источником и мощной фактологической базой для изучения иранских народных сказок, а также сказок персоязычных народов в Таджикистане, Афганистане и других странах.

Итак, что кроме рассмотренной выше работы У.Марзулфа, в иранской и зарубежной фольклористике не появилось больше монографического исследования о сказках. Наконец, осталось назвать, сборник "Шавгот" (Сказка) в подготовке автора этих строк, где высказан ряд суждений о персидских сказках Ирана, об одном иранском сказителе — Ибрагиме Муроди на основе собственных записей и наблюдений.

Глава IV. Современное бытование сказок: репертуар и искусство исполнителей

а) Народные сказители: репертуар и исполнительское мастерство. Во всех странах, говорящих на персидском языке, о фольклоре которых в диссертации идет речь, о бытовании, способе исполнения и мастерстве исполнителей произведений устного народного творчества не создано ни коллективного труда, ни отдельной монографии.

В действительности же сказки нужно изучить в их связи со сказителями, ибо сказки предназначались в прошлом для слуха, а не для чтения. Устное творчество, в том числе и сказки, только после сбора и обработки из словесной устной вещи переходит в письменную форму и будет готово дая чтения. Потому незыблема связь между сказкой и ее исполнителем. Каждый сказковед при изучении вопроса обязан знать способ изложения текста сказки сказителем и формы, через которые он донесет её до слушателя. Об этом В Л .Пропп пишет так: "Исполнение неотделимо от исполнителей. Исполнитель не является абстрактной фигурой, творящей по произволу. Он принадлежит к известной социальной среде и к известной эпохе. Его творчествог обусловлено этой средой и эпохой. Оно — явление социального порядка и потому подвержено определенным закономерностям. Но вместе с тем грани, проложенные средой и эпохой, не являются вечными и раз навсегда данными. Они меняются с историческим развитием и сами по себе достаточно широки, чтобы в известных пределах дать простор индивидуальному творчеству. Вопрос об исполнителях и исполнении тесно связан с вопросом о содержании и объеме репертуара. В изучении исполнительства мы встречаемся с тем же явлением, какое мы имеем и в самих сказках: встречей двух противоположных тенденций. С одной стороны, мы имеем некоторую устойчивость, традиционность и ограниченность, в силу чего, например, могут быть составлены каталоги и указатели сюжетов и мотивов; с другой — мы имеем в пределах единообразия бесконечное разнообразие вариаций, часто связанное с индивидуальными особенностями исполнителей. Это — типично фольклорное явление. Изучению подлежат обе стороны, обе проблемы: проблема единообразия и проблема многообразия".33

Как в плане продолжения, так и в плане развития положений, выдвинутых В.Я.Проппом о неотделимости исполнителя от произведения, о традициях и разнообразии вариаций говорили А.Н.Афанасьев, Дж.Болте- Г.Поливка, А.Аарне, С.Томпсон, М.Герхардг, А.Б.Лорд, С.М.Мелитинский, Б.Н.Путилов, В.М.Гацак, В.П.Аникин, С.Ю.Неклюдов, Б.Кербелите, ДжЛ.Адлейба и др. исследователи.

Русский ученый Р.П.Матвеева, всесторонне рассматривая мастерство одного исполнителя сказок, в своей монографии "Творчество сибирского

33 Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Изд-во Леинградского ун-та, 1984, с. 316.

сказителя Е.И.Сороковникова-Магая" (1976г.), анализирует основные грани творчества этого талантливого человека.

Придавая большое значение вопросам мастерства исполнителей народных произведений, в частности, эпических жанров, американский исследователь М.Пэрри и потом его ученик А.БЛорд, несколько раз совершили научные экспедиции. Как вспоминает А.БЛорд в своей книге "Сказитель" (The sinqer of tales, 1994г.), в целях изучения особенностей исполнительского мастерства в 1936-1940 и в 1950 годах они несколько раз выезжали на полевые записи в Югославию и Албанию.

Таким образом, исследователи различных народов высказались об исполнительском мастерстве сказителей, о способах изложения стихотворных тесктов, а иногда и устной прозы. Ярким примером такого подхода может служить коллективный сборник статей "Мастерство современных бурятских сказителей" (1978г.), которая наряду с другими жанрами фольклора, содержит статьи о сказках и сказителях, об исполнительском мастерстве бурятских сказочников.

Другим исследованием, представляющим большой научный интерес, является монография Б.Н.Пугилова "Эпическое сказительство: типология и этническая специфика" (1997г.). Монографию известного исследователя отличают обобщающие теоретические выводы, научно-выверенные наблюдения об исполнительском мастерстве поэтических эпических произведений. Примечательно здесь и то, что труд этот написан на богатом фактологическом материале фольклора народов, населяющих Европу, Азию, Океанию и Африку, с учетом мнений предшественников и современных автору ученых.

Несмотря на то, что довольно мало исследований посвящено исполнительскому мастерству сказителей народной прозы, можно назвать работы о сказителях и исполнителях "Тысячи одной ночи", которые не могут не привлечь внимание специалистов. Здесь добрых слов заслуживает, прежде всего, книга голландского фольклориста М.Герхарда "Искусство повествования (Литературное исследование "1001 ночи")", где автор сказительство рассматривает как общечеловеческое искусство: "ни один другой вид литературного творчества, — пишет исследователь, — не является столь любимым, столь интернациональным, как сказительство".34

Ряд трудов написан об иполнительском мастерстве сказителей устного творчества американскими учеными. Например, Анна Пеловски (Anne Pelowski) свою книгу "Мир сказителя" (The world storytelling) специально посвящает сказителям устной прозы и сказок в том числе. В книге, переведенной, кстати, на персидский язык, автор рассматривает проблему на примере устного творчества большинства народов планеты.

Досконально анализируя труды, посвященные сказителям, ученый переходит к изучению мастерства сказителей персоязычных сказок, где,

34 Герхардт М. Искусство повествования. Литературное исследование "1001 ночи" / Пер. с англ. А. И. Матвеева, предаст. И. М. Фильштинского. М.: Гл. ред. восточной литературы, 1984, с. 7.

прежде всего, останавливается на терминах, применяемых к сказителям. Сказителей и исполнителей легенд он последовательно называет: афсонагу, афсонагуй, афсонагуянда (сказитель сказок), афсонасоз (создатель сказок), афсонахон (исполнитель сказок), афсонапардоз (творец сказок), афсонасарой (певец сказок), афсонасигол (исполнитель сказок), афсонасанч (испытатель сказок в смысле исполнения), афсоначи (сказитель), гуянда (рассказчик), ров и (сказитель), ноцил (рассказчик), накдол (рассказчик, повествователь), к,иссапардоз (создатель легенд), к,иссахон (исполнитель легенд), киссагу (сказитель легенд), достонгу (сказитель поэм) и т. д. Примечательно, что эти термины можно обнаружить среди персоязычных народов в Таджикистане и Афганистане, Иране и Узбекистане, на страницах персидско-таджикских энциклопедических и толковых словарей. Следует сказать и то, что термины "ровй" и "гуянда" и их синонимы во всех словарях даны как понятие "рассказать сказки, рассказать мемуары, составлять сказки и легенды, сказитель, рассказчик и даже как певец, чтец, исполнитель и т. д.

Примечательно то, что все эти термины и в таком же понимании, как сказано выше, можно обнаружить в стихах поэтов прошлых столетий.

В наши дни в Афганистане и Иране есть много людей, профессией которых является сказительство. Хоть и нет сейчас среди народов Средней Азии профессиональных сказителей, однако живы ещё многие пожилые люди обоих полов, которые знают наизусть многие сказки и сохраняют традиции предков.

Одним из распространенных понятый в прошлом является слово "надкол", которое со временем, приобретая специфические особенности, стало обиходным как "кис.сагу", "афсонагу", преимущественно сказитель эпических народных произведений. Термин "накк,ол" используется применительно к тем исполнителям, которые как актеры исполняют поэмы "Шахнаме" Фирдоуси.

Таким образом, в процессе спора вокруг термина автор этих строк поддерживает мнении других ученых о том, что относительно сказителей сказок и даже других жанров фольклора лучше и правильнее будет обратиться к термину "гуянда" (сказитель).

Затем автор, касаясь сказителей прошлых столетий поэм "Шахнаме" Фирдоуси, "Футувватномаи султони" Х.Кошифи, произведений Ахмада Дониша и устода Айни, переходит к исследованию вопросов мастерства современных исполнителей. Высказывая свое мнение о трудах Ю.Салимова, Р.Ахмадова, Р.Кадырова, Д.Обидова, МЛвич и Дж.Рабиева, говоря о книге Р.Амонова "Очерк устного творчества населения Куляба" (1963г.), характеризуя сведения ученого о сказителях и их мастерстве на материале фольклора Сари Хосора, автор диссертации относит их к числу ценных научных материалов и фактологических источников.

Такую научную ценность представляют, по мнению диссертанта, сведения о 50 сказителях различного уровня грамотности, которых дает Б.Шермухаммадов в книге "Сказки Самарканда" (1965г.).

Как становится очевидным из сборника "Сказки Ура-тюбе" (1992г.), до недавних времен здесь жили талантливые сказители. По словам

составителя и автора предисловия Дж.Рабиева сказки до недавних пор, особенно в годы Второй мировой войны, служили средством успокоения, развлечения и радости.

Всем известно, что народы Средней Азии сплошную грамотность получили в XX в. По этой причине и в связи с научно-техническим прогрессом, сказки и другие жанры устного творчества частично потеряли свою былую славу. Однако, как трудно стереть со страниц истории традиции, выдержавшие испытание столетиями, так и в памяти человеческой не так-то легко заглушить предания народного творчество. Остались в наше время старики и старухи, которые сохранили в своей памяти произведения фольклора, особенно сказки. Жаль, что последние 20-25 лет специалисты мало уделяют внимания сказителям, в результате чего многие тексты остались не востребованными, ушли с этим поколением в небытиё.

Нет труда и о сказителях сказок Афганистана, хотя в период своего служебного пребывания (1981-1985гг.) в этой стране автор этих строк своими глазами увидел, как на улицах, базарах и в ритуальных мероприятиях сказители развлекали народ, радовали его, исполняя сказки и другие произведения устной литературы.

Интересная статья об афганских исполнителях сказок 60-х годов принадлежит перу С.Норматова. Автор статьи, опираясь на высказывания одного из известнейших сказителей сказок пишет так: "Абдулхаюм-портной который готовил одежды недалеко от Майванда, т. е. где расположен памятник "Неизвестному солдату", однажды рассказал такую историю:

"Напротив моего ларька расположена большая терраса, где по пятницам происходят чудеса. Один старик занимает место в центре суфы. Люди к этому привыкшие, тут же окружают его, кольцом. Он начинает рассказывать сказки. В моменты, когда рассказывает о схватках с саблями, он встает с места, двигается по террасе и движениями рук, то подымая, то опуская, показывает, как осуществляется соревнование или схватка с саблями. Глаза его округляются при исполнении сцены схваток, он скрипит зубами, слова произносит громко.

По завершению рассказа или, тогда, когда он не в состоянии продолжить исполнение, люди, кто как может, дают ему деньги".35

О личности иранских сказителей и их исполнительском мастерстве писали также С.Хедаят, У.Марзулф, А.А.Ромаскевич, О.Манн, А.Кристенсен, М.Субхи, Б.Соттун, И.Шерози, С.Хумоюни, М.Мейхандуст, М.Салими и др.

Больше всего о сказителях из этого ряда писал А.А.Ромаскевич. Он показывает роль некоторых сказителей в духовной жизни Ирана начала XX века. На основе услышанного и записанного им на улицах, рынках, собраниях и кружках, услышанного из уст сказителей, говорит он

35 Норматов С. Афсонах,о дар Афгонистон II Ахбороти АФ РСС Точикистон. Шуъбаи фанхои чамъиятй, 1966, №4, с. 56.

достоверно, языком цифр и фактов. Мы уже писали о том, что З.А.Шварц дает высокую оценку статье А.А.Ромаскевича "Сказочники в Персии" (1925г.). Развивая точку зрения РАмонова и С.Норматова на предмет бытования сказок в Таджикистане и Афганистане, он подтверждает их наличие в Иране, и напоминает также, что 100 лет тому назад до А.А.Ромаскевича это подметил английский генерал М.Джон:

"Те же характерные черты исполнительского искусства персидских сказителей и поведения слушателей были подмечены и описаны Мал-кольмом Джоном, английским генералом, который по долгу дипломатической службы долгое время находился в Персии. Манера исполнения сказки рассказчиком, которого слушал Мальколм Джон почти за сто лет до пребывания в Иране А.А.Ромаскевича, во всех чертах совпадала или была очень похожа на исполнение сказочников описанных последним. По словам Малкольма, сказочник своими "жестами", "движениями тела" и "мимикой лица" так виртуозно иллюстрировал свой рассказ, что даже сопровождавшие Малкольма лица, которые совершенно не знали персидского языка, поняли всю сказку, получив при этом "огромное эстетическое удовольствие.

Почти сорок лет спустя после пребывания в Персии А.А.Ромаскевича автору этих строк (Э. А. Шварц — P.P.) довелось не раз смотреть и слушать сказителей, которые нередко выступают как бродячие народные артисты — "мааракегири", во время их представлений, так называемых "мараке", или "мааракегири".

Эти "представления" обычно проводятся по пятницам в людных местах — на базарной площади или где-нибудь в чайной, которая в Иране называется кавехане — кафейной, несмотря на то, что в ней никогда кофе не подают".36

В подтверждение высказываний ЭА.Шварца можно сказать, что во время своего пребывания в Иране (1992г., 1993г., 1994г., 1995г., 1996г.) автор диссертации наблюдал за этими сценами. Наблюдения и сбор материалов показали, что и сейчас в селениях, городках и городах широко распространены рассказывание, сказание сказок, исполнение во время соболезнований (элегии) и др. традиционно известные формы исполнения произведений фольклора.

Как показали наши последние опросы, исполнители сказок и сказители продолжают иметь место в Афганистане с теми же традициями, что бытовали раньше. Традиции исполнения произведений фольклора и высокое мастерство сказителей сохранились ныне.в отдаленных селениях Ирана.

Определенное место отведено в диссертации вопросам взаимоотношений сказителя и слушателя, которых, на наш взглад, необходимо исследовать применительно ко всем жанрам фольклора, акцентируя внимание на психологических, философских, эстетических и

36 Шварц Э. А. К истории изучения фольклора Ирана. Душанбе: Дониш, 1974, с. 54-55.

другие аспектах проблемы. Проблема эта привлекла внимание ученых других стран давно. Например, К.В.Чисгов пишет по этому поводу так: "Фольклорная коммуникация — это коммуникация прямая (от человека к человеку) и устная. Поэтому текст, который сказочник или певец исполняет, ориентирован на слушателя и предполагает использование кода, которым владеет слушатель, — естественный язык, система поэтических стереотипов, традиционные сюжеты, традиционные обрядовые произведения и т. п.

Ориентация на слушателя может выразиться в обратной связи, которая возникает между исполнителем и слушателем. Она заключается в том, что, используя вариационные возможности текста, исполнитель приспосабливает его к реакции слушателя (к составу слушателей, их фольклорным знаниям, к ситуации, в которой происходит исполнение, и т. п.)" .37

Как пишет таджикский искусствовед Н.Нурджанов, в традиционном театре таджиков наблюдается удачное использование "...поэзии, сказок, диалога, драматических высказываний, исполнительства, игры на музыкальных инструментах... танцы, речь, жесты и пантомима, оформление, одежда, маска и т. п."38

Совершая научные экспедиции, профессор Н.Нурджанов записал у таджиков Средней Азии народные драмы, которые, вернее часть из которых народные артисты (исполнители) создали на базе сказок. В том числе такие народные произведения сцены, как "Мугулбози" ("Игра в Монголочку"), "Бобопирак" созданы на основе сказок.

В процессе своей работы автор этих строк имел беседу с более чем 200 сказителями различных профессий и различного уровня образованности. У одних автор записал одну сказку, а некоторые знаменитые исполнители "подарили" до 30 записей. В диссертации даются подробные сведения и анализ творчества о 13 сказителях и характере их исполнительского мастерства. Из-за ограниченности печатной площади, мы лишь назовем их фамилии и места жительства. Это Музаффархуджа Аюбхуджа (Бухара в Узбекистане, 1925 г. р.), Ойимпошшо Холова (Байсун в Узбекистане, 1911 г.р.), Умарова Шамигул (Сарбанд в Таджикистане, 1932 г. р.), Джура Камол (Байсун в Узбекистане, 1921-1997п\), Холов Давлат (Нурек в Таджикистане, 1931 г. р.), Ашурова Очаби (Ганчи в Таджикистане, 1928 г.р.), Рахим Шариф (Байсун в Узбекистане, 1925 г.р.), Касимов Саидмахмуд (Бухара в Узбекистане, 1937 г.р.), Мухаммад Осаф Саньаткор сын Мухаммади Хакима (Кабул в Афганистане, 1322 [1943] г.р.), Мухаммад Хасан Мунаввари (Бамиян в Афганистане, 1332 [1952] г.р.), Ханум Зархуна (Кабул в Афганистане, 1984 г. ей было 50-55 лет), Ханум

37 Чистов К. В. Иполнитель фольклора и его текст // От мифа к литературе: Сборник в честь семидесятипятилетия Елеазара Моисеевича Мелетинского/ Российский государственный гуманитарный университет. М.: Изд-во "Российский унт", 1993,с. 91.

38 Нуртопов Н. Дар чустучуи театри цадим //Мардумгиёх,. 1994, №1-2, с. 100.

Судоба (Хумейн в Иране, 1935 г.р.), Мухаммад Ибрагим Муроди Гиёсободи (Караджв Иране, 1310 [1931] г.р.).

б) Бытование сказок в свете записей 1975-1997гг. Как уже сказано в предыдущих главах и разделах, межтаджикский конфликт и другие события, связанные с так называемой перестройкой в Таджикистане, длительная война в Афганистане повлияли и на изучение фольклора. Вследствие этого не была осуществлена ни одна групповая научная экспедиция за последние 30 лет в Таджикистане, не было их и в Афганистане за последние десять лет.

Другая обстановка в Иране. Тут и на государственном уровне и отдельными лицами сокровищам духовной культуры придают большое значение. Сбор произведений фольклора и их издание, изучение и исследование вызывают изумление. Жаль только, что после работ весьма уважаемого устода Инджави Шерози фольклор записывается не на диалекте, как это должно быть, а на литературном языке, в обработке собирателей.

В сборе образцов устного народного творчества Ирана, особенно сказок , в изучении и издании есть вклад и автора данных строк. В течение 10 лет нами собран не только в Иране, но и в Афганистане, Таджикистане и Узбекистане огромный материал, произведена их классификация. Следует упомянуть и другой момент. Коль скоро мы были одни, а дело сбора и изучения такого огромного богатства в каждой из этих стран требует включения в дело по 20-30 специалистов, все районы и регионы охватить естественно, не представлялось возможным. В качестве эксперимента мы решили полный сбор осуществить в одном районе, которым оказался Байсунский район Узбекистана. Село Пасурхи стал центральной базой и все материалы, собранные здесь, легли в основу диссертационного здания, построенного нами. По материалам Пасурхи будет написана специальная работа, однако здесь вошло все, что связано со сказками и частично с легендами, записанными в Байсуне. Наблюдения и записи показали, что рассказывания сказок, их исполнения год от года становится меньше. Их место занимают телевидение, кино, видео и другие достижения в области коммуникации. Примечательно, однако, что традиция исполнения народных произведений не совсем сошла со сцен. Иногда старшее поколение рассказывает сказки, молодому племени передается услышанное от отца, бабушки, прабабушки и т. д.

Везде, где побывали, мы всегда интересовались фольклором и в особенности — сказками. Наблюдения и записи показали, что "Коза с кудрявыми ножками", "Жучёк", "Воробушка", "Старик — хоркаш", "Мачеха", "Что сделала роза для Санавбар, что бы та могла сделать в ответ?", "Заркокул и Махпешони", "Терпеливый камень" и ряд других сказок до сих пор имеют широкое бытование во всех регионах Ирана, Афганистана, Таджикистана и Узбекистана. Во всех районах, где мы побывали, производили социологический опрос жителей о том, какие сказки они знают и помнят. Таким образом, мы получили статистические данные в Афганистане (1985г.), Таджикистане (1993-1997гг.), Иране (1995г.), Узбекистане (1996г.). Приятно было узнать, что в Душанбе, Бухаре, Кулябе, Кафарнихане, Ленинском, Варзобском, Гиссарском,

Ганчинском, Уратюбинском районах, в Байсуне, Тегеране, Карадже, Ароке, Машхаде, Язде, Кирмоне, Шерозе сказки знают 35-37 человек из 55-60 опрошенных, причем это относится ко всем поколениям — и старшему и младшему. В Афганистане и того больше — почти все из 60-65 опрошенных знают сказки.

Сказка "Старик — хоркаш", имеющая различные названия, в 19811985гг. в Афганистане записана 25 раз! Возможно, какая-то из записей является самостоятельной сказкой — это покажет дальнейшее изучение.

Широкое бытование среди персоязычных народов различных регионов имеют такие сказки, как "Заркокул и Махпешони", "Выносливый (или терпеливый) камень", "Что сделала роза для Санавбар, что бы та могла сделать в ответ?", "Раз прыгнул сверчок, второй раз увернулся сверчок, третий раз в руках моих оказался", "Мачеха", "Падишах и три его дочери", "Три брата", "Рыбак и золотая рыбка", "Волк и лиса", "От судьбы не уйдешь", "Сказание о ленивом мужике и бездельнике", "Лысый юноша", "Монголка" и десятки других.

Например, многими вариантами сказки "Заркокул и Махпешони" располагает фонд фольклора ИЯЛ им. Рудаки. Автор этих строк в Афганистане записал её в 10 вариантах. В "Центре народного творчества" в Иране хранится почти 500 вариантов этого произведения. В сборнике "Иранские сказки" И. Шерози поместил 14 вариантов сказки "Терпеливый камень" с 12 заключениями к ним.39

До сих пор бытует среди населения сказка "Хайр и Шар" (вариант славянский: "Правда и Кривда"), которую 800 лет тому назад использовал Низами в своей поэме "Хдфтпайкар" ("Семь планет").

Эту сказку во всех персоязычных странах воспринимают как дидактическое произведение. Как мы стали очевидцами и произвели запись, в Бухаре сказители М.Любходжа, М.Раджабова, Х.Мусоева и др. рассказывают сказки с полным соблюдением традиционных атрибутов исполнения, будучи всегда в контакте со своими слушателями. А народ привык к ним и слушает со всей серьезностью. Например, упомянутый выше сказитель М.Аюбходжа каждый день приходит в Лаби Хавзи Девонбеги, где его ждут слушатели. Слушая сказки в его исполнении, слушатели получают при этом эстетическое наслаждение.

Из уст О.Холовой нами в течение 20 лет несколько раз была записана сказка "Воробышек". Как мы заметили, она в большинстве случаев не выходит за рамки текста, почти всегда повторяет сказку без каких-либо изменений.

Талант Дж.Камола больше всего проявляется в исполнении легенд, исторических преданий, а также героических сказаний из "Шахнаме". Другие виды сказок он исполняет только тогда, когда об этом просят внуки. По словам Дж.Камол, а все тексты он услышал из уст Бахромхана, Мулло Шарифа и своих родителей. Вспоминая молодость, он говорил что

35 См.: Инчавии ШерозЯ. Киссахои эроня. Ч- 3. Техрон, 1353, с. 190-240. (На перс, графике).

слушать сказки и поэмы "Шахнаме" они собирались в чей-нибудь дом или ходили на охоту. На охоте они полностью соблюдали традиции, подражали даже героям своих сказок. Как до охоты, так и во время охоты и после неё рассказывали сказки. Иногда охота или гулянья продолжались неделями и традиция (70 х годов) соблюдалась со всей атрибутикой.

Несмотря на то, что (сегодня) традиция чтения сказок и традиционные их исполнения почти что не сохранились в Таджикистане, две сказки, "переодетые" в легенду, и ныне бытуют среди населения. Речь идет о ритуальных произведениях, исполняемых во время проведения "Бибисешанбе" и "Мушкилкушо" (последний в Иране известен как "Оджили мушкилкушо"). Эти сказки "Старше хоркаш" и "Мачеха", которые бытуют среди населения и помимо упомянутых ритуальных мероприятий, и сейчас широко проводимых в Иране, Афганистане и Таджикистане.

Необходимо подчеркнуть, что одна из этих сказок — "Мачеха", широко бытует и среди других народов планеты, о чал свидетельствуют исследования и публикации на Западе. В 1942 году на основе этой сказки А.М.Смирнов-Кутачевский написал докторскую диссертацию.40

Русский фольклорист Е.НЛутвинова сначала об этой сказке пишет кандидатской диссертации 41, а потом в книге "Русские народные сказки о мачехе и падчерице" (1993г.) помещает 87 вариантов этого народного произведения.42

г) Сказитель и его текст: три записи одного текста: передачи сказки от одного другому поколению. Одной из главных задач сказковедения является магнитофонная запись текстов, создание фильмотеки и их научное изучение. Этим .делом мало заняты и западные исследователи, чего не скажешь о коллегах из среднеазиатских республик, Иране и Афганистана. Наблюдения показали, что записанные карандашом в тетрадях тексты мало эффективны для науки, нежели записи, сделанные на магнитофоне.

Таким образом, многие вопросы сказковедения ждут своего решения. Среди них — определение о том, коллективным ли творением является, скажем, сказка или плодом индивидуального творчества. Как пишет В. М. Гацак в своей статье "Сказочник и его тексты (К развитию экспериментального направления в фольклористике)": "Реализация сказочником коллективной традиции требует аналитического раскрытия, в котором до сих пор остаются существенные пробелы—тем более, что у разных народов при различных состояниях традиции и исполнительства

40 Смирнов-Кутачевский А. М. Народная сказка о мочехе и подчерице. Автореферат диссертации, представленной на соис-кание ученой степени доктора филологических наук, М., 1942.

41 Лутвинова Е. И. Русская сказка о мочехе и подчерице (АТ480) (Опыт описания и классификации). Автрореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1991.

42 Русские народные сказки о мачехе и подчерице / Сост., в ступ, статья и прил. Е. И. Лутовиновой. Новосибрск: ВО "Наука", 1993.

картина не одинакова".43

В этой главе мы также попытались показать, какие изменения претерпели сказки со временем, а какими оказались результаты сбора произведений устного творчества в зависимости от формы записи. И проводили анализ трех текстов одной сказки ("Мужа мужем сделать жена, мужа в ничтожество может превратить опять жена", О.Холова, село Пасурхи в Узбекистане), которая была зафиксирована нами сначала — с карандашом в руках на бумаге (1975г.), потом — на магнитофонной ленте (1981г.), и вновь на кассете в 1992 году. Сравнение текстов убеждает нас в том, что, чем скорее будет осуществлена, сплошная магнитофонная запись этого бесценного народного богатства, тем лучше будет науке и практике.

Диссертант записал и проводил экспериментальные работы одного текста у представителей четырех поколений. В работе приведен отрывок из сказки "Три зята падишаха", которую записали из уст Бибиробиа (1904 г.р.), З.Кадирова (1925 г.р., дочь Бибиробиа), Р.Джаббров (1956 г.р., сын З.Кадирова), Мухайя Джабборва (1984 г.р. дочь Р.Джабборова).

Отрывки, которые приведены в диссертации, показывают, что сказители стремились к максимально точному воспроизведению текста, как они были услышаны. Автор диссертации, следуя принципам сопоставительного анализа, осущетсвленного В. М. Гацаком,44 тексты "устода" (учителя) и "шогирда" (ученика) вкратце рассматривает на примере четырех поколений, что в таджикской фольклористике осуществлено впервые.

Заключение

Как свидетельствует исследования, не только язык является общим у персоязычных народов, общностью отличается и их устное творчество и, в первую очередь, сказки. История собирания, публикация и изучение показывают, как на различных уровнях разрешены эти вопросы, какие ещё предстоят дела. Исходя из этого, автор пришел к выводам о том, что:

— Фольклористам, этнографам, литературоведам и всем тем, кто посвятил себя изучению сказок, целесообразно в дальнейшем пользоваться в своих трудах и поисках термином "афсона" ("сказка"). Об этом говорят изучение и публикация по другим жанрам устного творчества.

— Другие термины — "легенда" (к,исса), "предание" (ривоят), "сказ" (нацл), "мифологические рассказы" (хикояхои асотирй) должны быть рассмотрены как относящиеся к самостоятельным жанрам устной прозы. Чтобы идти по правильному пути исследований, необходимы сплошной сбор и публикация образцов устной прозы.

45 Гацак В. М. Сказочник и его текст. (К развитию экспериментального направления в фольклористике) // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975, с. 44-53.

44 Гацак В. М. Эпическое знание: синоптический разбор двух записей (учитель—ученик) // Фольклор Проблем а тезауруса. М.: Наследие, 1994, с. 238-270.

— Во всех трех странах специалисты не отделяют легенду и сказку друг от друга. На самом деле, несмотря на определенную общность, каждая из них представляет самостоятельный жанр устной прозы. Более глубокое постижение особенностей жанров вновь ставит на повестку дня научную публикацию произведений фольклора, а потом их изучение.

— Персоязычные сказки, как и сказки других народов, делятся на виды, каждый со своими особенностями. Однако, за исключением сказок о животных и сатирических сказок, ставших объектом изучения только в Таджикистане, сказки ждут своих исследователей. В особенности это относится к содержанию, тематике и поэтике сказок.

— До настоящего времени наука не располагает исследованиями, посвященными волшебным сказкам персоязычных народов. Разрешение этого вопроса на примере персоязычных волшебных сказок способствует, на наш взгляд, постижению корней исторической общности культур индоевропейских народов.

— Любовные сказки как другая разновидность жанра характерны для устного творчества восточных народов. Их количественный и идейно-содержательный анализ послужил бы ключом к постижению роли сказок в деле нравственного воспитания, как показателя нравственной чистоты романтической любви, свойственной её кодексу в прошлых столетиях.

— В наши дни заметно бытование многих сюжетов и образьцов сказок, которые были широко распространены в прошлом. В этой связи изучение вопросов влияния сказок на письменную литературу, эволюции жанра из столетия в столетие представляется весьма актуальным.

— Начало фольклористике в Таджикистане положено русскими учёными. Благодаря им достигнуты определенные успехи в сборе и создании богатого фонда фольклора в ИЯЛ им. Рудаки, массового и научного издания. Однако отсутствие научного свода, где бы полностью были представлены сказки, становится препятствием к комплексному исследованию проблемы.

— Научное издание сказок больше всего осуществлено в Иране. Иранскую фольклористику отличает и государственный подход к сбору и публикации фольклора (Институт изучения устного наследия страны) и личная инициатива некоторых любителей и ученых. Однако и здесь, за исключением труда У.Марзулфа ("Указатель иранских сказок") нет монографий и обобщающих исследований по жанру.

— Бессмысленные войны и конфликты в Афганистане другие события стали причиной не только "приостановления" экспедиций по фольклору за последние 20 лет, но и, "гибели" вместе со смертью талантливых людей, многих сказок. Собрание или дополнение этих архивов — первейшая задача на предстоящие годы.

— Более 30 лет, кроме отдельной записи сказок, не осуществлено ни одной комплексной экспедиции среди таджиков Центральной Азии.

— Сделанное благодаря журналу "Мардумгиёх" по сбору и публикации устного наследия — капля в море. Вопрос требует комплексного подхода исследователей, ряда коллективов во всех трех странах. Сбор и публикация сказок должна быть поставлена на государственную основу, по специально разработанной программе.

— Научная публикация всех видов сказок персоязычных народов и подготовка на этой основе полного "Свода сказок персоязычных народов"— актуальная задача фольклористики.

— Заслуживает внимания повсеместный сбор и последовательное исследование устного наследия и сказок в том числе в Таджикистане, Афганистане, Иране и других регионах, где проживают говорящие на персидском языке. Необходимо только следование научным принципам сбора устного наследия и его обработки, но ни в коем случае литературной "переделки" народного текста, чем "отличаются" ныне некоторые иранские специалисты.

— Ждет своего решения вопрос о подготовке специалистов по фольклористике во всех трех персоязычных странах и налаживание связей между ними, координация усилий.

— Это относится и к вопросу об унификации терминологии во всех трех странах. Существующий разнобой в терминологии, как "гирдоваранда" (собиратель), "мураттиб" (составитель), "тартибди^анда" (составитель), "муаллиф" (автор), "мухакк,ик," (исследователь), "нажухишгар" (исследователь), тахиягар (составитель) говорит не в пользу объединения усилий, обеспечения специалистов общими методическими рекомендациями, терминологическим словарем отрасли.

Необходимость взаимообеспечения информационными данными о проделанной и выполняемой работе, объединения усилий трех стран привела нас к мысли о внесении следующих предложений. Необходимы:

— скорейшее научное издание сказок, которые зафиксированы, записаны и находятся в фондах во всех трех странах (Таджикистан, Иран, Афганистан);

— организация научных экспедиций и повсеместный сбор произведений фольклора;

— многотомное научное издание образцов устного наследия, в том числе и сказок. Издание образцов сказки для массового читателя: детей дошкольного возраста, школьников, взрослого населения.

— издание библиографии сказок персоязычных народов.

— налаживание научных связей между фольклористами трех стран, подготовка и проведение совместных конференций и симпозиумов;

— организация совместных полевых экспедиций;

— учреждение группы или отдела по изучению вопросов типологии сказок персоязычных народов и их бытования, создание общего указателя персидских сказок;

— сбор информации и данных о сказителях, их исполнительском мастерстве и восприятии сказок слушателями; издание справочных материалов о сказителях прошлых столетий и настоящих исполнителях, еще живущих в Иране, Афганистане и частично в Таджикистане и в других регионах, где говорят на персидском языке;

— магнитофонная запись фольклора во всех трех странах, сказки народов которых подвергнуты анализу в обсуждаемый диссертации.

Мы полны надежды на том, что настоящее исследование, будучи обобщающим трудом, послужит началом комплексного, совместного изучения сказок персоязычных народов Таджикистана, Афганистана и Ирана, а также таджиков Центральной Азии.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

I. Монографии и научные сборники:

I.Образцы фольклора на дари. Т. 2. Сказки на дари. Кабул, 1363=1984, 335 с. (21 пл.).

2.Простонародная литература современного Афганистана. (Устная авторская поэзия на языке дари). Часть I. М., 1994,170 с. (10,5 пл.).

3.Простонародная литература современного Афганистана. (Устная авторская поэзия на языке дари). Часть II. Тексты и их переводы. М., 1994, 219 с. (13,5 пл.).

4.Сказки на дари. Тегеран: Суруш, 1374=1995, 622 с. (38 пл.).

5.Сказка (Персидские сказки и мастерство одного сказителя). Душанбе, 1996,179 с. (11 пл.)

6.Бухарские сказки в записях Равшана Рахмони. М., 1997, 200 с. (12,5 пл.).

7.Сказки и сказочники персоязычных народов. М: Дерево жизни, 1998, 112 с. (7 пл.).

8.Бухарские легенды, предания и молитвы в записях Рахмони. Душанбе, 1998, 188 с. (11,5 пл.)

II. Статьи, тезисы и другие материалы, опубликованные в научных сборниках и журналах:

9.Гуманизм в сказках дариязычных народов Афганистана // Материалы докладов межвузовской научно-методической конфренции. Кабул, 1982, с. 47.

Ю.Разновидность сказок в афганском дариязычном фольклоре // Третья научная конференция. (Тезисы докладов). Кабул, 1984, с. 53-54.

II.Анекдот как фольклорной жанр // Четвертая научная конференция (Тезисы докладов). Кабул, 1984, с. 83-84. (На ант. яз.).

12.0браз верной женщины в поэме "Бежан и Манижа" // Занони A4>fohhctoh. Кабул, 1363=1984, №8, с. 14-15 и с. 44-45; №9, с. 17-19 и с. 47.

13.Местные поэты и необходимость записи и публикации их наследия // Симург, 1369=1990, №8-9, с. 46-49. (Тегеран, на персидском яз.)

14.Таджики — иранское происхождение// Симург, 1371 = 1992, №1314, с. 210-212. (Тегеран, на персидском яз.)

15.Уроки жизни//Мардумгиёх, 1993, №1, с. 1-3.

16.Расцвел цветок — ломай миндаль (Сказка) // Мардумгиёх, 1993, №1, с. 60-67.

17.Пройдут и эти дни (Сказка) // Мардумгиёх. 1993, №1, с. 68-70.

. 18.3аговоры села Пасурхи // Мардумгиёх, 1993, №1, с. 71-72.

19.Народоведение есть самопознание// Мардумгиёх, 1993, №2, 3-4.

20.Сказка и сказитель // Мардумгиёх, 1993, №2, с. 17.

21.Что написано на лбу... (Сказка)// Мардумгиёх, 1993, №2, с. 18-24.

22.Дитя старого рыбака (Сказка) П Мардумгиёх, 1993, №2, с. 25-38.

23.С сорока косичками (Сказка) // Мардумгиёх, 1993, №2, с. 39-47.

24.Рустам и Барзу (Сказка) // Мардумгиёх,, 1993, №2, с. 91-95.

25.Если помыл руки водой реки Атак... // Мардумгиёх, 1993, №2, с. 96-100.

26.Поэтесса Суманбу // Фируза, 1993, №1, с. 9.

27 .Устное творчество Афганистана: Сказки на дари // Симурк, 1373=1994, соли 1, №1, с. 209-237. (Тегеран, на персидском яз.).

28.Мифологические рассказы как жанр устного народного творчества // Тезисы апрельской научно-теоретической конференции профессорско-преподавательского состава. Серия общественных наук. Душанбе, 1994, с. 122.

29.Круторогий олень (Сказка) // Мардумгиёх., 1994, №1-2, с. 24-35.

30.Сказка о том, как парень убил дракона // Мардумгиёх, 1994, №1-2, с. 36-46.

31.Быстро взять в долг — радость, не отдавать неделю — война, тянуть месяц — удивление, держать год — клятвенное отрицание // Мардумгиёх, 1994, №1-2, с. 70-71.

32.Чаша Рустама (Предание) // Мардумгиёх, 1994, №1-2, с. 72.

33.Пиала Рустама (Предание) // Мардумгисх, 1994, №1-2, с. 73.

34.Плеть Рустама (Предание) // Мардумгиёх,, 1994, №1-2, с. 74.

35.Бухарский арк построен Сиявушом (Предание) // Мардумгисх, 1994, №1-2, с. 75-76.

36.Имам Исмаил бухарский // Мардумгисх, 1994, №1-2, с. 159-163.

37.Бухарские народные сказки // Материалы II Международного симпозиума "Бухара и мировая культура" (Бухара и взаимодействие культур Востока. Улугбек и Бухара). Выпуск II. Бухара, 1994, с. 105-106.

38.0н ушел из жизни, но легенды остались // Килк, 1374=1995, с. 294-304. (Тегеран, на персидском яз.)

39.Иранские сказки — неисследованный клад // Нигохи нав, 1374=1995, №26, с. 204-211. (Тегеран, на персидском яз.).

40.Навруз в Таджикистане // Барги сабз, 1374=1995, четвертый год, №21, с. 10-13. (Тегеран, на персидском яз.).

41 .Мастерство таджикских сказителей // Симург, 1374=1995, с. 233244. (Тегеран, на персидском яз.).

42.Таджики влюблены в персидский язык // Суруш, 1374=1995, 17 год, №754, с. 36-38. (Тегеран, на персидском яз.).

43.Книга месяца. Сказки на дари. Беседа с доктором Р. Рахмони — таджикским исследователем II Суруш, 1375=1996, 18 год, №795, 52-55. (Тегеран, на персидском яз.).

44.В поисках народной культуры // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 5-15.

45.Сказки Мейхандуста// Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 55-60.

46.Персидский язык в Индии // Мардумгиёх;, 1995/1996, №1-2, с. 89-95.

47 .Сити и Мохсити (Сказка) // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 5-15.

48.Касимджаи (Сказка)//Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 134-140.

49.Сказки Музаффархаджи // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 156-159.

50.Кашмирская молитва //Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с.159-160.

51 .Женщина, не раскрывай тайны, не дружи с полицейским, не бери

в долг у того, кто ничего сам не видел // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 174-175.

52.Каждая деревня Таджикистана напоминает Кандалус // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 176-200.

53.Устное творчество святой Бухары // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 5-15.

54.К вопросу об изучении таджикского и узбекского фольклора // Мардумгиёх, 1995/1996, №1-2, с. 205-208.

55.Кругпоклонения//Гули Мурод, 1997, №4-9(2), с. 42-50.

56.Свежий взгляд на древнюю литературу // Гули Мурод, 1997, №4-9(2), с. 101.

57.Элементы древней иранской культуры у таджиков Байсуна Узбекистана // Исследования о древной культуре и познание Авеста / Отвеств. ред. Масъуди Миршахи. Париж, 1997, с. 721-730.

58.Вступительное слово главного редактора (Общие проблемы фольклористики) // Мардумгиёх, 1997, №1-2, с. 3-10.

59.Рустам — богатырь // Мардумгиёх, 1997, №1-2, с. 226-231.

60.Память. К 80-летию таджикского фольклориста профессора В. Асрори // Мардумгиёх, 1997, №1-2, с. 238-240.

61.Уроки устода // В. Асрори. Рахнамо (Учебное поссобие). Душанбе, 1997, с. 89-92.

62.Реальные и сказочные обличил и народные традиции — одно из средств художественного образа Камала Худжанди // Iranshenakht. The Journal Of Iranian Studies Published by the Society of Iranianist of the Commonwealth of Independent States and Caucasus. Vol.3, No.3, Winter 1997 (1375), c. 89-109. (Резюме на русском языке на с. 9-10).

63.Народные предания о Саманидах и взгляд Низамулмулка как на "Справедливых Эмиров" // Сомониён ва эхёи тамаддуни форсии тоники. Душанбе: Пайвавд, 1998, с. 579-598.

64.Бободжон Гафуров и фольклор (соавторство с РАмоновым) // Академик Бободжон Гафуров — исследователь истории и цивилизации народов Центральной Азии. Душанбе: Ирфон, 1998, с. 478-482.

65.Шахнаме в таджкском фольклоре // Proceedings Sekond International Studies Confrence "From Avesta to Shahnameh". The University of Sydney, NSW, Australia. Fedruary 6 to 16. Sydney, 1998.

66.Les fleurs de Sumanbu // Asie et Afrique Aujord'hui, 1990, №2, c. 9496. (На английском, французском, португальском, арабском языках).

67.01d Tradions Preserved by Folk Singers // Asia and Africa today, 1991, №2, c. 93-96. (На английском, французском, португальском, арабском языках).

68.Language and stylistics of persian speaking people's fairy tales (according fairi tales of Tajikistan, Afghanistan and Iran) // Persian: Language

of Science, Dushanbe, 1994, с. 28.

69.Popular storis about the Samanids // The Samanids and the Revival af the Civilization of Iranian Peoples (Coollected Research materials). Dushanbe, 1998, c. 222-232.

Доклады:

I.O проблемах изучения фольклора Афганистана. Доклад прочитан на "Международном семинаре, "Народная культура". Кабульский университет. Кабул, 24-25 мизон 1363г. (15-16 ноября 1984г.)

2.Устное творчество Афганистана. Доклад на 12-м конгрессе преподавателей персидского языка. Дели, 27-30 декабря 1989.

3.Фольклор как источник изучения музыкального наследия. Доклад на международном симпозиуме 1400 летня Борбада. Душанбе, 23-29 апреля 1990.

4.Устное творчество таджиков Средней Азии. "Бунёди Нишопур". Тегеран, шоль 1992.

5.Фольклор таджиков Бухары. Доклад прочитан на первом международном симпозиуме "Бухара и мировая культуры". Бухара, 3-5 октября 1993 г.

¿.Фольклорныевзаимосвязи Таджикистана, Афганистана и Ирана. Собрание иранистов СНГ и Кавказа. Тегеран, февраль 1994 г.

7.Сказки таджиков Бухары. Доклад на втором международном симпозиуме "Бухара и мировая культура". Бухара, 6-9 октября, 1994 г.

8.Традиционные ритуалы таджиков. Тегеранский университет. Тегеран, апрель-май, 1995 г.

9 .Народные предания об Аттаре. Всемирный конгресс об Аттаре. Нишапур, 25 октября 1995 г.

ЮЛсгенды и предания о Али и его роде. Второй международный конгресс памяти ИмамаХумайни и Ашуро. Тегеран. 3-6 июня 1996г.

II.Шахнаме в таджикском фолькоре II Proceedings Sekond International Studies Confrcnce "From Avesta to Shahnameh". The University of Sydney, NSW, Australia. Sydney. Fedruary 6 to 16, 1998.

Рецензии на публикации диссертанта:

1. Шахристони. Сказки на языке дари И В кн. "Образцы фольклора надари". Т. 2. Сказки надари. Кабул, 1363=1984, е. 1-4. (Афганистан)

2. Абдулгияс Наувбахор. Образцы фольклора на дари. Т. 2. Сказки на дари. Кабул, 1363=1984, с. 5. (Афганистан)

3. Беранги Кухдомани. Презентация книги "Афганские сказки на дари" II Пайванд. 1993, №3, март-апрель, с. 8.

4. Мухаббатзод Ш. Учись у народа // Хакик,ати Узбекистон. 1990, 7-сентября. (Узбекистан)

5. Салохиддинзода К. Бутоны из народной культуры II Джумхурият, 1993, 3-4 автусг.

6. Али Асгар Шеьрдусг. Предисловие издателя IIВ кн. "Сказки на языке дари", Тегеран: Суруш, 1374=1995, с. 5-7. (Иран)

7. Мух сини Мейхандусг. Тетрадь записи сказок II Джахони китоб, 1375=1996, первый год, №20-21, с. 18. (Иран)

8. РаджабиЯ. Сказки Бухары//Гули Мурод, 1997, №7-9(3), с. 109-111.

9. Тилавзод Б. Влюбленный исследователь народной литературы II Гули Мурод, 1997, №10-12(4), с. 83-86.

10. Сказки на дари. Собирание и исследование Равшани Рахмони // Корвони хулла, 1997, № 1, год первой, с. 23-24. (Германия).

11. Раджаб Д. Исследование бухарских сказок II Тоджикисгон, 1998, № 7, с. 31.

Текст диссертации на тему "Сказки персоязычных народов в современных записях"

ДОНИШГОХИ ДАВЛАТИИ МИЛЛИМ ТОЧИКИСТОН

Кафедраи назария ва адабиёти навини форсии тоники

РАХМОНОВ РАВШАН КАЗДОРОВИЧ

е^^' АФСОНАдОИ МАРДУМИ

ФОРСИЗАБОН ДАР САБТИ ИМРУЗ

(Масъалах,ои истилох,, хусусият, таърих, репертуар, вазъият ва майората афсонагуён дар асоси паж?^иши майдонй) ^

10.01.09 — Фолклоршиноси 10.01.06 — Адабиёти халвдои Осиё ва Афри^о

¥ У

Рисола барои дифоъи унвони доктори илМХсш филология

Мушовирони илмй:

Р. АМОНОВ — академики АИ Ч,умх,урии Точикистои,

доктори илми филология, профессор.

В. АСРОРИ1— доктори илми филология, профессор.

/п

- - ' I

,-зшениеот 'А-Ш-1-%? Щ ^ 1р1-:судилучэну о степс:.ь ^.^УШАНБЕ |~ 1998

- -..-т.-- ТГ-ГГ---ПЯ71ЛРЧИЯ ВАК Росс^у

№ V

У-'-

МУНДАРИЧА

Сарсухан...............................................................3—16

БОБИ I. Жанри афсона — истилсщ, ху су снят, навъ ва муносибати он бо анвои дигари насри шифохди мардуми форсизабон............................................17—106

а) Истило:х;и афсона, муродифх,ои китобй ва шифоздии

он дар миёни мардуми форсизабон..............................17 — 36

б) Афсона ва жанр^ои дигари насри шифох,й...............37 — 84

в) Анвои афсонах;ои мардуми форсизабон....................84 — 106

БОБИ II. Таърихи гирдовари ва нашри афсонах;ои мардуми форсизабон.............................................107—188

а) Мухтасар аз таърихи Тирдоварй ва нашри

афсона^ои мардуми форсизабон то садаи XX..............107 — 114

б) Гирдоварй ва нашри афсона^ои точикй..................115 — 146

в) Афсонахои форсизабонони Афгонистон.................146—165

г) Афсонах;ои форсии Эрон......................................165 — 188

БОБИ III. Таърихи пажух;иши афсонах;ои

мардуми форсизабон.............................................189—265

а) Пажухиши афсона^ои точикй................................189 — 221

б) Пажух;иши афсонах;ои форсизабонони Афгонистон..221 — 238

в) Пажу^иши афсона^ои форсии Эрон.......................238 — 265

БОБИ IV. Вазъият ва густариши имрузаи афсонах;ои мардуми форсизабон: репертуар ва хунари гуяндагй...266—400

а) Афсонагуён: репертуар ва мах,орати ич;ро................266 — 317

б) Мав^еъ ва густариши имрузаи афсона дар сабти

солхои 1975-1997...................................................317-382

в) Афсонагуй ва матн: се сабти як матн; аз насле

ба насле интик;ол ёфтани афсона...............................382 — 400

Хулоса.............

Руихати адабиёт

,400—408 409-479

САРСУХАН

Маълум аст, ки таърих, фархднг, забон ва адабиёти ниёгони мардуми точик барои кишварх,ои Точикистон, Эрон, Афгонистон ва хдмзабононе, ки дар кишварх,ои дигар зиндагонй мекунанд ва дар мактабу мадориси онх,о низ ба ин забон таълим мегиранд, ягона мебошад. Дар тамоми таълимгохдои мамлакатх,ои фавкуззикр забон ва адабиёти форсии точикиро, ки таърихи бештар аз ^азор со л дорад, бидуни тарчума ва мушкилоти зиёд метавонанд комилан мутаваччех, шаванд. Аммо нуктаеро ёдовар шудан айни муддаост, ки ^амаи чудой, дури ва дигар гуних,ое, ки дар садах,ои охир нисбати забону адабиёти точикон (форсизабонон)ба вучуд омадааст, марбути х,одиса ва вов;еах,ои сиёсй, ик;тисодй, ичтимой, чох;талабй ва амсоли ин мебошад.

Хар кадоме аз ин ришта^о, ки дар таърихи мардуми форсизабон таъсири худро расонидааст, аз чониби мутахассисони х,ар сох,а то худуде мавриди омузиши пажухдшгарон к;арор гирифтааст^ки мо шомили он бах,с нахох,ем шуд. Вок;еан дар давоми садах,ои гузашта ва х,озир — таърих, фарх,анг, забон, адабиёт, бостоншин^й, и»;тисод ва тадрибан х,амаи илмх,ои садах,ои пешин дар асоси санаду х,уччатх,ои зарурй хдмчун фарх,анги муштараки кишварх,ои х;амзабон таваччух,и мух,ак;к;ик;онро ба худ чалб намудааст.

Агарчй дар садах,ои ХУН-ХХ вок;еа ва хддисах,ои таърихй сарнавишти мардуми моро ба самтх,ои гуногун равона сохта, муштаракан омухтани тамаддуни форсизабононро аз х;амдигар то х,адде дур намудааст, аммо дигаргуни^ои охири асри XX моро водор намуд, ки фарханги вох,иди гузашта ва имрузаи худро дар

робитаи якдигар биомузем. Барои муштаракан омухтани забон ва адабиёти муосири хдмзабонон бо рисолах,ои худ радами чиддй гу-зоштани М.Шукуров [313], Х.Асозода [48] ва дигарон бах,ри руш-ди минбаъдаи фархднги мардуми х,амзабон мусоидат хох,ад кард.

Аммо "адабиёти шифох,й" (фархднги мардум, эчодиёти дахднакии халк;, фар^аиги тудах,о, адабиёти омма, офаридах,ои шифох,ии мардум ва Faftpa), ки аслан аз сина ба сина миёни мардум роич аст ва хусусиёти хоси худро дороет, то кунун (ба гайр аз асари маълуми И. Брагинский) [438] дар рисолаи чудогонае мавриди баррасии муштарак в;арор нагирифтааст. Ва х,ол он ки рочеъ ба бахшх,о ва навъхои гуногуни адабиёти шифох,ии хал»;х,ои дигар, аз чумла славянх;о (русх,о, украинх,о ва белорусх;о), асар^ои зиёди илмй таълиф шудааст.

Дар бобати якчоя омухтани таърихи назми шифохии гузаштаи мардуми форсизабон асари И. Брагинский "Из истории таджикской народной поэзии" (Аз таърихи назми халции точик) [438] то х,ол рисолаи ягонае мебошад. Хатто рочеъ ба муштаракоти умумии адабиёти шифохии муосири форсизабонон ягон китобе таълиф нашудааст. Сабаби кам омухта шудани адабиёти шифох,ии муосири форсизабон дар он аст ки, аз як тараф, ба гирдоварии он дертар шуруъ намуда бошанд, аз тарафи дигар ба мох,ияти илмии он, то чанд ^муддате рушанфикрони форсизабон таваччух, зох;ир намекарданд.

Модоме ки форсизабонон дар гузашта ва имруз (бо вучуди дорой лахда^ои гуногун) сох,иби забони адабй, таърих, фархднг, адабиёт ва нажоди муштарак бошанд, пас чаро мо фар^анги мардуми онро, аз чумла адабиёти шифох,иашро, ки аз як сарчашма об хурда, умумияти зиёде дорад, дар робитаи х,амдигар наомузем? Албатта омузиши густурдаи ин масъала вак;ти зиёд ва сафарх,ои зиёди майдонии илмиро так;озо менамояд.

Яке аз масъалах,ои них.оят му^ими илми фолклоршиносии мардуми форсизабон вазъияти имрузаи асархои адабиёти шифохй мебошад. Чунки дар дах,солах,ои охир ба гирдоварй ва омузиши он камтар ахдмият дода шудааст. Агар мо имруз ба ин кор даст зада, барои боз х,ам бештар гирдоварй намудани матнх,ои фолклорй таваччух,и мух,ав;к;ик;онро чалб нанамоем, фардо дер хох,ад шуд. Дар кишварх,ои форсизабон дар ин солх,ои охир оид ба ин масъала ягон асари чиддй ба вучуд наомадааст. Ягона мак;олае, ки дар асоси му-шох,идах,ои худ вазъи имрузаи фолклорй точикро ба таври них,оят мухтасар нишон медихдд, мацолаи Б.Тилавзод мебошад [261].

Агар тамоми адабиёти шифох,ии мардуми форсизабонро дар як рисола мавриди баррасй карор дих,ем, натичаи дилхоз^е ба даст нахох,ем овард. Чунки ин кори басо мушкилу зах,матталаб буда, аз дасти як, ду ва ё се, чах,ор нафар барнамеояд. Барои тахдик; ва тахдили х,амачониба х,ануз маводи зарурй аз миёни мардум гирдоварй ва табак;абандй нашудааст. Аз ин ру мо вазифаи худро бо омухтани фак;ат як жанри адабиёти шифох,й — "афсона" мах,дуд месозем ва вазъияти имрузаи афсонахои мардуми форсизабонро баъди ба вучуд омадани илми фолклоршиносй то хастии имкон аз назар мегузаронем. ки то х,ол рочеъ ба ин масъала ягон тахдицоте таълиф нашудааст.

Афсона яке аз жанр^ои хеле густурда, машхур, саргармкунанда, тарбиятдих,анда ва дустдоштании мардум аст, ки барои рушди камолоти маънавии инсон дар давоми чандин х,азор сол нак;ши барозандаеро ичро намудааст. Афсона ба андешаву афкори инсон таъсир расонида, вайро ба кашшофих,о ра^намун сохтааст. Дар адабиёти классикии форсии точикй адиберо наметавон пайдо кард, ки аз афсона, к;ах,рамонх;о ва тимсолх;ои он дар осораш истифода накарда бошад.

Дар кишварх,ои хоричй, ба хусус Fap6, ба пажух,иши адабиёти

шифо^й бештар маппул шуда, х,ар жанри онро ба таври алох,ида мавриди омузиш карор дода ва хдтто имрузх,о "афсонашиносй" як бахши мух,ими илми фолклоршиносй гардида бошад х;ам, аммо мух;ак;кик;они форсизабон ба пажух,иши илмии афсонах;о чиддан даст назадаанд, ки х,амаи асарх,ои ба вучуд омада, ангуштшуморанд [муфассал нигар: "Руихати адабиёт"]. Ногуфта намонад, ки дар бобх,ои дуввум ва севум оид ба гирдоварй, нашр ва омузиши афсонадо муфассал сухан хох;ем ронд.

Мувофик;и мач;муах,ои нашр гардида, мутолиа в а мушо^ида^ои шахсии мо ба назар мерасад, ки афсона яке аз жанр^ои умумиинсонй буда, аксари сужетх;ои он дар байни миллатх,ои гуногуни олам сайёранд, ки ин нуктаро афсонашиносони машхур бародарон Вилгелм ва Якоб Гриммх;о [474; 475], Аарне ва Томпсон [781; 782], А.Н.Афанасьев [407], В.Я.Пропп [613; 614; 615; 616; 617], В.П.Аникин [402; 403], И.Левин [553], Б.П.Кербелите [526; 527] ва дигарон низ ёдовар шудаанд. Ба хусус мухдкди^и олмонй профессор Улриш Марзулф (Ulrich Marzolph) дар асари худ "Табацабандии циссах,ои эронй" (Typologie Des Persischen Volksmarchens) ёдовар мешавад ки: "Дар Доратулмаор^и к;исса (афсона —Р.Р.) (Enzyklopädie des Marchens) ки дар дасти интишорот аст ва марчдъе барои тахдик;и байналмилалии к;исса (афсона —Р.Р.) ба шумор меравад, худуди сулс маколот пешбинй шуда, мунх;асиран барои шарху васфи х;ар як аз типх;ои кисса (афсона —Р.Р.) ба сурати такнигорй дар назар гирифта шудааст; мавод ва мутуне ки барои тахдик; бахшидан ба ин максуд дар Гутенген дар ихтиёр к;арор дорад иборат аст аз фех,расти мавзуии комиле аз куллияи котолугхои типшиносии минтак;ай ки дар дастрас аст ва хдмчунин як бойгонии шомили беш аз понсад хдзор матн аз ривоёти байналмилалии к;иссах,о (афсонах,о —Р.)"[939,с.12].

Лих,озо хеле хуб мебуд, ки афсонаро дар мукоиса бо

афсона^ои халкдои дигари олам биомузем. Аз сабаби он ки афсонах,ои мардуми форсизабон то имруз ба таври бояду шояд танзим, тасниф, табацабандй нашудааст ва нашри илмии он аз чоп набаромадааст ва х;атто ч;их,атх,ои хоси он мавриди омузиши васеъ карор наёфтааст, пас мо чй тавр метавонем ба масъала^ое даст занем, ки онх,оро дар сатх,и байналмилалй х;ал бояд кард? Яъне аввало худуди омузиши афсонах,ои худамонро муайян накарда, чй гуна ба ч;их,атх,ои байналмилалии он маппул мешавем? Дар ин бора метавон чунин гуфта^ои В.Я.Проппро сармапщи кори худ к;арор дод: "Но если сказка распространено по всему миру и есть в полном смысле слова международные сюжеты, имеет ли тогда смысл и возможно ли изучать сказку одного народа в отрыве от сказок других народов? Это не только возможно, но и необходимо. Во первых, каждый народ, а иногда группа народов, имеет свои национальные сюжеты. Во вторых, даже при общности сюжета каждый народ создает национальные формы его... Русские сказки о шутах в такой же степени национальны, как немецкие, французские или турецкие. И, наканец, в-третьих, создание сравнительной фольклористики в мировом масштабе есть дело далекого будущего. Для этого нужны предпосылки. Одна из них — полное овладение прежде всего национальным материалом. Русскую сказку в первую очередь должны изучать русские — это наш долг (хаткашй ва таъкид аз мост —P.P.)" [615, с. 26].

Бале, х,ак; ба ч;ониби В.Я.Пропп аст. Пас, метавонем бигуем, ки афсона^ои мардуми форсизабонро, мо намояндагони он, бояд биомузем.

Чунон ки гуфтем дар рисола фак;ат рочеъ ба як жанр, жанри "афсона" ба^с хох,ем кард. Мухдккикон ин жанрро бо истилох,оти гуногун ном бурдаанд ба мисли "устура", "афсона", "гдисса", "достон", "ривоят", "хикоят", "накл" ва амсоли ин. Мо дар бораи

истилох;оти гуногун, чй дар миёни мардум ва чй дар манобеъ сухан ронда, тафовутх,ои ин жанрх,ои насри шифох,иро низ нишон хох;ем дод. Тавре ки дар навиштах,ои пажухдшгарони Эрону Афгонистон мебинем, манзури онх,о аз истифодаи истилох,и "к;исса" дар аксари мавридх;о х;амон "афсона" аст. Аз сабаби он ки то кунун пажух,ишгарон аз нигох,и жанрй як истилох,и илмиро мавриди пазириш к;арор надодаанд ва тафовути истилох,отро нагуфтаанд, дар осори 0HX.0 вожах;ои мазкур х;амчун муродифи х,амдигар ба кор рафтааст. Mo низ х;ангоми иктибос ё нак;ли к;авл истилох,отеро, ки мух;ак;к;ик;они дигар ба кор бурдаанд, айнан истифода намуда, дар бахши чудогонае худуди х,ар кадоми онх,оро муайян сохта, хусусиятх;о ва навъх,ои афсонаро табак;абандй карда, онро х,амчун жанри мустадили фолклорй аз жанрх,ои дигари насри шифох,й комилан ч;удо кард ем.

Масъалаи аз х,ама асосй, зарур ва мушкил, ки аз фолклоршиносон зах;мати зиёдеро талаб менамояд, гирд овардан ё сабту забти асар^ои фолклорй, ба хусус афсона мебошад. Чунки агар матн дастрас набошад пажу^иш сурат намегирад. Во^еан, бидуни ин ё он асар, яъне нашри мач;муах,о роч;еъ ба адабиёти шифо^й чи гуна метавон сухан ронд? Аз ин ру пажух,ишгаре, ки худаш бевосита аз рустоз^о, аз шахсони гуногун намунах,ои асарх,ои фолклорй ч;амъ оварда бошад, мох,ияти аслии онро бештар сарфах,м меравад. Мух;ак;к;и1<;е, ки дар хона нишаста, ё бо истифода аз китобхонах;о асарх;ои тахдик;й менависад, дар вок;еъ бисёр масъалахои бах;сталаби илми фолклоршиносиро сарфах,м намеравад, тахминх,о ва хулосах;ои нодуруст мебарорад. (Албатта дар ин ч;о баъзе донишмандоне, ки истеъдоди фитрии пажух,ишии мантией доранд истисност).

Мух;ак;в;ик;они "хонашин"-и фолклоршинос гох,е арзи муддао намуда мегуянд ки: "фалонй ба Fañp аз гирдоварй кори дигаре

накардааст" ё "асари илмие нанавиштааст". Ва х,ол он ки боиси ба вучуд омадани мубох,исах;ои илмй ва таълиф шудани асарх,ои тахдикй ва тах;лилии хдмон мухаккици "хонашин" низ мах,з осори гирдоварда аст. Барои дастрас намудани як афсона ё ягон асари дигари фолклорй гирдоваранда ба чи кадар мушкилих,о ва зах,матх,о ру ба ру мешавад: аз як русто ба рустое рафтан; вакти зиёдеро сарф намуда, гуянда ё ровиеро чустан; ба сарзаниши мардум дучор гардидан; руздо х,афтах,о бехуда сарсону саргардон шудан; сипас он асарро ба дафтар бо лахда навиштан; х,ангоми навиштан ба тамоми хусусятх,ои асар ах,амият додан; ё агар магнитофон бошад онро забт карда, чандин рузх,о рубардор намудан; баъдан онро бо шарху эзох, иешкаши а^ли тахдик; кардан ва амсоли ин. Агар мухдкдик; дилсузи касби худ бошад, х,атто рузх;ое ва хдфтах,ое мешавад, ки кораш барор намегирад. Мардум писхандаш мезананд. Шахсоне пайдо мешаванд, ки ин осори гаронбах,ои адабиёти шифох,иро, ки дар зиндагии онх;о маъмулй, оддй ва гуё мисли коркой х;аррузаи зиндагй такрорист, беарзиш мех,исобанд. Ба х;амин тарик; барои як асари адабиёти шифо^иро (ба хусус афсонаро) бо тамоми зарофату латофаташ аз шакли гуфторй ба шакли навишторй даровардан, гирдоваранда ба мушки лот ва зах,матх,ое дучор мешавад, ки х,ар як пажухднда к;абл аз хдма бояд ба сабткунанда изх,ори сииос намояд ва арзи э^тиром бигзорад.

Фолклоршиносони машхури олмонй бародарон Гримм, ки асарх,ои зиёди илмй роч;еъ ба бахшх;ои гуногуни филологй навиштаанд, аслан х;ам дар Олмон ва х,ам дар ч;ах,он тавассути афсонах,ои гирдовардаи хеш машхур гаштанд. Холо дар асоси маводи гирдовардаи эшон дахдо асарх,ои илмй ба вуч;уд омад ва афсонах,ои бародарон Гримм яке аз китобхри хондании бачагон дар тамоми ч;ах;он ба х;исоб меравад [474; 475].

А.Афанасев яке аз мух,ак;к;ик;они забардасти фархднги мардуми

славян буд. Ба хусус кнтоби се ч,илдаи у "Поэтические воззрения славян на природу" дар солх,ои 1865-1869 ба табъ расидааст ва ин асари бузургхач;м ахиран дубора чоп шудааст, ки тамоми суннатхои мардуми славянро аз нигох;и таърихй, забонй, этнографй, фолклорй дар робита бо халв;х,ои дигари х,инду аврупой аз назари тахдик мегузаронад [408]. Аммо барои у фак;ат тартиб додани мач;муаи "Народные русские сказки А.Н.Афанасьева" [407] шух,рати чд^онй овард.

Ба х,амин тарик;, сабту забт кардан дар бойгоних,о нигах, доштан ва тартиб додани мач;муах,ои илмй, х,ам оммавй равиши хоси худро дорад, ки бояд дар оянда, дар фолклоршиносии мардуми форсизабон мавриди тавач;ч;ух;и чдддй к;арор гирад. Чунки баъзех,о, ба гуфти В.Я.Пропп ба гирдоварии афсонах,о бо назари сабук менигаранд: "На перый взгляд кажется, что записать сказку очень легко, что это может сделать всякий человек без особой подготовки. Какая же может быть особая история собирания сказки?

До некоторой степени это так. Сказку действительно может записать всякий услышавший её. Однако, чтобы такая запись имела научную ценность, нужно соблюсти некоторые условия, надо знать, что записывать и как записывать и от кого и для чего записывать. В этом отношении взгляды на собирание и записывание сказок резко менялись. Эти взгляды частично зависели и сейчас еще зависят от общего уровня науки о народном творчестве, от общественно-политических взглядов собирателя и от целей, которые собиратель себе ставит" (хаткашй аз мост —P.P.) [615, с. 64 ].

Гирдоварии афсонах,о, аз миёни мардуми форсизабон, баъди дар дарни XIX ба вучуд омадани илми фолклоршиносй низ ба таври бояду шояд шуруъ нагардид. Чунки, аз як ч;ониб, дар он замондо илми фолклоршиносй ба сатх,и имрузии худ нарасида бошад, аз ч;ониби дигар мутахассисони зарурй набуданд, ки зудтар

ба ин кор даст зананд. Ба х,ар х,ол х,ам дар Осиёи Миёна, ^ам дар Афгонистон ва х,ам дар Эрон асосан баъди гузаштани ду-се дах,солаи карни бистум, яъне солкой сиюм, гирдоварии афсонахо низ шуруъ шуд.

Таъкид намудан айни муддаост, ки дар дах,солах,ои аввали садаи XX афсонах,ои мардуми форсизабон хеле кам гирдовари шудааст. Мух,ак;1<;икони фолклоршиноси хдмаи кишварх;ои мутазаккира ба гирдовари, нашри илмй ва дар бойгоних,о нигох, доштани афсонах,о асосан дар васати пачох; соли ахири карни XX нисбатан чиддитар машгул шуданд.

Масъалаи омухтани махорати гуяндагон низ то имруз мавриди бах,си алохдда ва баррасии илмии монографй к;арор нагирифтааст. Дар кишварх,ои пешрафтаи гарбй, ки ба илми фолклоршиносй ва ба хусус ба жанри афсона, к