автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Сказочные новеллистические сюжеты АТ 950 "СОКРОВИЩА Рампсинита", АТ 1534 "Шемякин Суд" и их отражение в литературе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сказочные новеллистические сюжеты АТ 950 "СОКРОВИЩА Рампсинита", АТ 1534 "Шемякин Суд" и их отражение в литературе"

ЗчМЬСКИЙ ГОСУ.'йАГСГЗЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Г'Г 5 ОД

? - 0UT С"

ИМА.ЕВА ГУЛЬНАРА ЗАЙНЕТДИНОВНА

СКАЗОЧНЫЕ НОВЕЛЛИСТИЧЕСКИЕ СЖЕТЫ АТ 950 "СОКРОВИЩА РАМГЕИНИТА", АТ 1534 "ШБМЯКИН СУД"

И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ. На восточнославянском и тюркоязнчном материале

10.01.09. - фольклористика 10.01.01. - русская литература

.АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Екатеринбург - 1995

Работа выполнена на кафедре литературы Башкирского государственного педагогического института

Научные руководители - доктор исторических наук.

•профессор|Л.Г.Бараг

Официальные оппоненты

Ведущее учреждение

Защита состоится

доктор филологических наук, профессор Р.К.Амиров - доктор филологических наук, профессор В.В.Елажес кандидат филологических наук, доцент Л.И Брянцева Челябинский государственный университет

" 1995 г. в часов на

заседании специализированного совета Д.113.42.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Уральском государственном педагогическом университете; 620219, Екатеринбург, проспект Космонавтов, 26.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан " " 1995г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук, доцент Х^(^^рЕ.Г.Доценко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая работа посвящена сравнительному исследованию двух сказочных новеллистических сюжетов - АТ 950 "Сокровища Рампсини-та" и АТ 1534 "Шемякин суд" - на восточнославянском и тюркоязы-чном материале и особенностей их отражения в литературе. Ее источниками явились опубликованные сказочные варианты далних типов, а также архивные материалы фольклорных экспедиций кафедры башкирской литературы БашГУ, наряду с привлеченными для сравнения фольклорными произведениями других жанров.

АКТУАЛЬНОСТЬ темы исследования определяется тем, что в предшествующих исследованиях дня сравнения привлекались в основном единичные варианты сказок различных сюжетов. Более продуктивным представляется изучение одного сказочного сюжета с учетом всех доступных вариантов, что и предпринято в диссертации.

Русские сказки в процессе их изучения сранивались со сказками как восточнославянских, так и иных народов.

Не менее важным представляется сравнительный анализ сюжетов со сказками издавна живших по соседству с восточными славянами тюркоязычных народов - башкир, татар. Освоение и введение в поле сопоставления тюркоязычного материала, для большинства русских фольклористов доступного лишь в переводе, существенно расширяет возможности типологических сопоставлений и выводов.

Сказочные сюжеты типа АТ 950 "Сокровища Рампсинита" и АТ 1534 "Шемякин суд" на восточнославянском и тюркоязычном материале еще не становились предметом специального изучения, для сопоставления использовались только их отдельные варианты. Так, в работах А.Н.Афанасьева анализируются русские варианты данных сюжетных типов, З.Софер и В.Алю рассматривали некоторые западноевропейские и восточные варианты, А.М.Сулейманов - жанровые

особенности, поэтику и стиль башкирских сказок данных сюжетов.

Раскрытие национальной специфики тюркоязычных сказок в сравнении с восточнославянскими позволяет более точно выявить особенное и общее в их композиции, системе образов и стиле.

Представленный в диссертации материал иллюстрирует взаимовлияние фольклора и литературы европейских, восточнославянских, восточных и тюркоязычных народов.

ЦЕЛЬ ДИССЕРТАЦИИ заключается в определении национального своеобразия тюркоязычных /башкирских, татарских/ бытовых сказок типа AT 950 и AT 1534 в сравнении с восточнославянскими через анализ вариантов.

Исходя из цели, были поставлены ЗАДАЧИ:

1/ на основе сравнительно-исторического изучения выявить типологические особенности и своеобразие восточнославянских сказок, проанализировать их сюжетный состав, показать их соотношение с тюркоязычным сказочным материалом, выявить его архаичные пласты, связи с литературой, определить национально-специфичные и интернациональные мотивы, являющиеся сюжетообрвзую-щими элементами в сказках о "Сокровищах Ралшсинита" и о "Шемякиной суде" в связи с историей, этническими реалиями, духовной культурой народов;

2/ осветить в указанном аспекте генезис и типологические особенности основных персонажей сказок восточнославянских и тюркоязычных народов и их литературных обработок путем сравнительно-исторического изучения;

3/ провести сравнительный анализ сюжетов, образной системы, стиля сказок и их литературных вариантов.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ исследования является сравнительно-исторический подход, основа которого заложена в трудах А.Н. Веселовского. В фольклористике этот подход положительно заре- 2 -

командовал себя в работах В.М.Жирмунского, И.М.Тройского, А.И. Никифорова, Л.Г.Барага и др. Также применяются в диссертации элементы структурно-типологического и генетического методов, используемых при анализе фольклора и литературы К.Леви-Строс-сом, В.Я.Проппом, Е.М.Мелетинским, О.М.Фрейданберг и другими исследователями. Исходя из этих принципов, проводится анализ двух сказочных сюжетов АТ 950 и АТ 1534. Кроме этого, используются такие основные приемы как определение времени возникновения и бытования, а также национальных особенностей фольклорных произведений. Основные понятия - типологическое сходство и непосредственное фольклорное и литературное влияние.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертации заключается в том, что она представляет собой опыт сравнительно-исторического и типологического исследования тюркоязычных и восточноепавянских сказок в рамках двух сюжетов. Впервые на сюжетном,образном и стилистическом уровне изучаются все известные сказочные варианты двух .указанных сюжетов тюркоязычного /башкирского, татарского/ фольклора. Сформулированы и использованы схемы контаминаций сказочных мотивов сюжетных типов АТ 950 и АТ 1534, которые могут быть применены для их дальнейшего изучения.

В диссертации уделено внимание произведениям лубочной литературы, занимающей промежуточное положение между фольклором и литературой, и литературным переложениям данных сюжетов.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ работы определяется возможностями использовать результаты, полученные в ходе сравнительно-исторического анализа, в фольклористических исследованиях, в создании теории и истории восточнославянской и тюркской сказки, для пополнения данных существующих .указателей сюжетов восточнославянских и башкирских, татарских сказок. Наблюдения и результаты исследования могут быть использованы в практике ву-

зовского преподавания, а также в дальнейшем изучении типологии сказки.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы филологического факультета Башкирского государственного педагогического института. Вторая глава диссертации стала основой доклада на межвузовской научно-практической конференции филологов Башкирии /Уфа, 1995/. Кроме того, основные положения и отдельные итоги диссертационного исследования были доложены на итоговых научно-теоретических конференциях профессорско-преподавательского состава Бирского /1987-1991/, Башкирского государственного пединститутов /1994-1995/.

Основные научные положения отражены в четырех публикациях автора объемом в 6,4 печатных листа.

СТРУКТУРА РАБОТУ. Диссертация состоит из Введения, первой и второй глав, каждая из которых посвящена отдельному сюжету, истории его изучения и связям с литературой; третьей главы -о литературных обработках данных сказочных вариантов, Заключения, примечаний и списка сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дано теоретическое обоснование темы, определена ее актуальность, выявлены цель и задачи диссертации, представлены методика и общая характеристика материала работы.

ПЕРВАЯ ГЛАВА - "СКАЗКА "СОКРОВИЩА РАМПСИНИТА" В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ И ТОИЮЛЗЫЧШ /БАШКИРСКИХ, ТАТАРСКИХ/ ВАРИАНТАХ" -посвяшена сравнительному анализу восточнославянских и тюрко-язычных /башкирских, татарских/ вариантов сюжета АТ 950, установлению общности в композиционной структуре и выявлению национальной специфики сказок на основе обнаруженных сходства

и различий.

Сказочный сюжет о ловких грабителях сокровищницы фараона Рампсинита полнее всего дошел до нас в версии, пересказанной в "Истории" Геродота в У веке до н.э.

Сказюг типа АТ 950 имеют литературную историю, восходящую к латинскому сборнику XII века " Ссйораглоа Широкую же международную известность сюжет приобрел в устном распространении. В фольклоре народов СНГ зафиксировано 26 русских, 18 украинских, 5 белорусских, 4 татарских и 4 башкирских опубликованных варианта. Встречаются сказки данного типа у большинства народов нашей страны в ближнем и дальнем зарубежье.

Сравнительное изучение бытовых новеллистических сказок восточнославянских народов типа АТ 950 убеждает нас в цельности восточнославянского сюжетного репертуара и в особенной близости белорусского сказочного материала к украинскому.

Острая социальная направленность - одна из характерных черт русских сказок данного типа. То жа самое молено сказать и об украинских и белорусских сказках. В них еша острее чувствуется крайне бедственное положение разоренного крестьянства, которое становилось особенно восприимчивым к бунтарским веяниям.

Обращает на себя внимание тот факт, что в вариантах украинских и: белорусских народов в качестве действующих лиц часто выступают разбойники. Это, вероятно, связано с тем, что социальный протест в некоторых областях Украины, Белоруссии особенно часто проявлялся в набегах народных мстителей на панские имения. Но не всегда разбойники - это воры, которые не разбирают, что красть и у кого. Иногда это благородные разбойники, которых народ уважает и называет опришкаш и гайдамаками.

В тюркоязычных сказках типа АТ 950 можло выделить следую-

щие характерные лля них эпизоды:

1/ два вора обкрадывают сокровищницу хана;

2/ хан установил ловушку, в которую попадает один из воров;

3/ другой вор отсекает голову попавшему в западню вору;

4/ оставшийся в живых вор помогает вдове, матери, сестре или дочери оплакать и похоронить погибшего;

5/ водят по .улиивм верблюда с грузом дорогих товаров; вор, не демаскируя себя, крадет его;

6/ применяют еще Целый ряд хитростей для поимки вора; он остается на свободе;

7/ согласно клятве, вор должен доставить царю хана другой страны; вор является к тому хану в виде ангела и привозит его в ящике.

Сопоставляя опубликованный башкирский и татарский материал, можно сделать заключение о близости татарских вариантов прежде всего к собственно восточному материалу, а башкирских-к восточнославянскому. Близость татарских вариантов прежде всего к восточному материалу объясняется тем, что татары с древних времен имели тесные политические, дипломатические и культурные отношения с Индией, Средней и Малой Азией, Ираном, странами и народами Ближнего Востока. Поэтому и сказки восточных народов могли проникнуть к ним не только через письменные источники, а непосредственно от этих народов. Что касается близости башкирских сказок названного сюжета восточнославянскому материалу, то юмшо дать этому явлению такое ис-торико-этнографическое истолкование: это совместная воинская служба башкир и русских, совместный труд в бурлацких и промысловых артелях, чересполосное поселение и т.д.

Мотивы с верблюдом и украденным ханом из другого царства.

характерные для татарских вариантов, имеют бесспорно восточное происхождение. Обращает на себя внимание близость некоторых татарских вариантов к волшебным сказкам. Варианты же других тюрко-язычных народов потеряли свое волшебное звучание.

Башкирские варианты типа АТ 950 тяготеют к восточнославянскому сказочному эпосу. В сказках этих народов встречаются такие сходные мотивы и эпизоды, как испытание ловкими ворами своего мастерства, использование в качестве западни для вора чана со смолой; выставление тела попавшего в западню вора напоказ, чтобы по изъявлению скорби найти близких покойного; эпизод с дочерью царя и т.д. Но и в башкирских вариантах встречаются элементы восточного происхождения - это мотив кражи ловким вором хана другого царства. В башкирских сказках, как нигде в других, отразился скотоводческий быт. Скот в этих сказках выступает для башкир мерилом ценностей: именно его питаются .украсть воры в одном из вариантов, а ке казну из сокровищницы царя.

Балпшрскив и татарские сказки отражают быт нерусской деревни: так, мать или жена погибшего вора плачут над телом, разбив сосуд с катыком; бай просит вора выкрасть у наго войлок, на котором он спит; обращает на себя внимание обилие лошадей - вор крадет жеребенка из табуна; воры, направляясь грабить дворец царя, намереваются угнать у него опять же табун.

Сделаем некоторые наблюдения относительно происхождения сюжета типа АТ 950. В пользу древнего египетского происхождения сказания о Сокровищах Рампсинита говорит ряд фактов, приведенных Г.Масперо^

В рассказе Геродота обезглавленный труп вора царь приказывает повесить на стене. Хотя египтяне, говорят, были очень щепетильны в исполнении своих обрядов и очень религиозны, их граж-

1. См.: Маарвго И.О. Le oonts de Rhampainite //Lea aontea populaires de l'Egypte. - Paria, 1889,p. 180-131

далекий закон разрешал подобное выставление тела казненного напоказ; после исполнения приговора тело возвращалось в семью для мумифицирования. В пользу египетского происхождения этого обычая говорит также переведенный отрывок со стеллы Аменхотепа 11, где этот царь рассказал, что он выставил тела нескольких сирийских вождей на стенах города для устрашения сопротивляющихся.

Другой эпизод, вызвавший споры по поводу его неправдоподобности, был мотив с помещением дочери царя в дом блуда. Однако тот же исследователь-историк утверждает, что, видимо, египтяне находили поступок фараона естественным, так какизвестно, что дочь Хеопса получила от своего отца приказание открывать двери своего дома для первого встречного за деньги /м.с.мазрвго, 1.889/

Какие же мотивы египетского сказания дошли до нас, а какие изменились под влиянием времени и народов, передававших его из уст в уста?

Если сказание Геродота начинается прямо с кражи в казнохранилище, то восточнославянские, тюркоязычные и другие варианты начинаются с рассказа о детстве, юности вора, о начинающих проявляться воровских наклонностях в его поведении. Воры совершенствуют свое мастерство рядом краж и только после этого идут в казнохранилище. О ввдвижном камне, устроенном в стене сокровищницы ее строителем, сказки не знают. В восточнославянских вариантах используется в качестве западни чан со смолой. В некоторых вариантах вместо смолы используется деготь или клей, а в арабских - расплавленный свинец.

Другой вор отрезает голову попавшему в западню. Эпизод этот имеет не менее древнее происхождение. Чем же объяснить тот факт, что ловкий вор отрезает голову своему сообщнику, ничуть не задумываясь, Истоки такого, противного естеству че-

ловека действия - на Востоке, откуда дошла до нас одна из самих древних ее записей. При раскопках Иерихона археологи обнаружили культурный слой старше У тысячелетия до н.э. При этом бросалось в глаза, что в древнейших могилах большей частью находили скелеты без головы. Черепа отделяли от трупов и хоронили отдельно.

культовое отрубание головы и охота за головами, сохранившаяся вплоть до нашего времени. Восемь-десять тысяч лет назад перед погребением отделяли головы от трупов и предпочитали их хоронить отдельно. Они это делали, возможно, подражая происходящему на небесах. Ведь и луна изо дня в день убывает, уменьшается, пока вся ее "голова" или "лицо" полностью не скроется. Отрезанная "голова" луны возрождается вновь, каждый месяц новая луна начинает новую жизнь /Э.Церен, 1986/.

Старая египетская версия, рассказанная Геродотом, не является самой полной из всех существующих, в ней есть пропуск. В Геродотовой легенда сказано, что царь Рампсинит велел наблкь дать и хватать всякого, кто вздумает оплакивать или сетовать о покойнике, но это распоряжение паря не получает в легенде своего развития. В то время как в сказках других народов, в том числе и восточнославянских, вор помогает тетке оплакать убитого мужа. Для народных сказок этот эпизод традиционен и имеет, возможно, не менее древнее происхождение, чем мотивы, известные по геродотовой версии.

Другой эпизод в "Истории" Геродота повествует о дочери царя, которую он помещает в публичный дом с приказанием принимать всякого, кто сознается ей в самой скверной и хитрой из своих проделок. Вора она должна предать стража. Этот мотив в силу своей драстичности рано подвергся смягчению в западно-

многим народам мира было известно

2. См.: Церви Э. Библейские холмы. - М.: Правда, 1986, с.283.

- 9 -

европейских вариантах. В шотландской версии, например, принцесса должна пометить того, кто осмелится танцевать с ней. В ливор-нской рвдакшш Прато от всего этого мотива остался только бал, на котором стражи, видевшие до этого вора, обязаны отметить его при входе во дворец. Но даже в такой форме этот мотив на Западе встречается очень редко. Однако он до настоящего времени сохраняется в первоначальной форме в восточном материале, в том числе в татарских и башкирских сказках.

С рассмотренным мотивом у Геродота теснейшим образом связан эпизод отрезанной руки. Этого эпизода не встречаем ни в средневековых, ни в современных западных редакциях, он сохранился лишь в устной традиции Востока.

Исторические корни сказок о ловких ворах типа "Сокровища Раляюинита" восходят к мифологическим представлениям разных народов. К похитителям принадлежит Прометей, похищающий огонь с неба и приносящий его людям. Античность дает пример обожествления вора в лице бога Гермеса, укравшего еще в младенчестве пятьдесят голов божественного стада, которое пасет Апполон. Исторический предок Прометея на небе - Ажи Дахак /из иранских мифов/, открывающий свои три пасти, чтобы поглотить неугасимый свет. З.А.Турсунов в тюрко-монгольских вариантах сказок о ловком воре усматривает мифологическую основу, восходящую к шаманской легенде о похищении у прародительницы рода магических вешей, которые обращаются в скот, или души больных людей, унесенных в мир мертвых. Урал-батыр из башкирского эпоса похищает у дивов живую воду.

Следовательно, смет типа АТ 950 восходит к древним мифологическим представлениям о похитителях, приносящих магические веши, предметы и т.д. из царства мертвых.

Генезис сказок типа "Сокровища Рампсияита" также связан с некогда широко распространенным в первобытном обществе обрядом посвящения юношества при наступлении половой зрелости. Новопосвященным часто предоставлялись права разбоя или по отношению к соседнему племени,или, гораздо чаще, по отношению к своему собственному. Подростки в этот период уже не подчиняются обычным законам племени, а имеют право в течение месяца заниматься разбоем, в частности, воровством и вымогательством.

Другое предположение базируется на утверждении В.Я.Проппа о том, что в первобытном обществе в известных случаях часть мужского населения, а именно юноши уже не живут в семьях своих родителей, а переходят жить в большие, специально построенные дома, каковые принято называть "мужскими домами". Здесь они живут особого рода коммунами. Сказка сохранила отголоски таких представлений. Особенно четко это выявляется в украинских вариантах типа АТ 950, так как известно, что именно на Украине пережиточно сохранялась древняя традиция, скорее этнографическая, чем фольклорная /например, купальская обрядность/. Украинские сказки сохраняют чрезвычайно ясные следы института мужских домов. Герой, выйдя из родительского дому, часто направляется в лес и вдруг видит перед собой дом. Обычно в этом доме живут разбойники /вспомним, что посвящаемым предоставлялось право разбоя/, с которыми и остается жить ловкий вор. Вот, например, как происходит завязка действия в сказка из сборника И.И.Чубинского:" 1де той царевичъ, да й 1це. Отъ сто!тъ у л1ску хата, в£нъ зайшовъ у ту хатку. Отъ тамъ чолов!къ об1дае..." Или в другом варианте:"Натрафила го шЛч, зато у до йедного ль!са, там било дванацкть зб1йник1у..." и т.д. Старший в "мужских домах" обычно выбирается после того, как возьмет

верх в состязании на ловкость и силу. Видимо, в этом и заключается причина того, что в сказках воры перед тем, как идти воровать, испытывают друг друга на ловкость /см. сюжетный тип АТ 1525 А/.

Итак, сказочный сюжет о ловких ворах типа АТ 950 имеет египетское происхождение, что подтверждается радом фактов из истории и этнографии. Его генезис связан с некогда широко распространенным в первобытном обществе обрядом инициации и мифологическими представлениями о похитителях, приносящих магические вещи и предметы из царства мертвых.

ВТОРАЯ ГЛАВА - "РУССКАЯ САТИРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ ХУ11 ВЕКА 0 ШЕМЯКИНОМ СУДЕ 3 СРАВНЕНИИ С ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИМИ И ТЮРКОЯЗЫЧНЫМИ СКАЗ КАШ" - рассматривает историю и происхождение народных сказок о Шемякином суде, влияние русской сатирической повести ХУ11 века о "Шемякином суде" на бытование сказок о богатом и бедном.

Сказка под названием "Шемякин суд" зафиксирована в "Указателе сказочных сюжетов" по системе Аарне, Томпсона под номером 1534. В XIX веке, насколько нам известно, было опубликовано на разных языках тридцать три варианта данной сказки /из них двенадцать русских, четыре украинских, четыре белорусских версий/. В нашем веке число ее опубликованных вариантов увеличилось почти вдвое /пятьдесят три/.

Сказки о богатом и бедном брате и о неправедном судье-взяточнике послужили основой для создания древнерусской "Повести о Шемякином суде". В свою очередь повесть тоже повлияла на сказку. В повести сатира на кривосуд построена в образном и композиционном отношении в русле бытовой сказки. Поэтому сказка, преобразованная в сатиру, уже в новом качестве легко возвращается в устное народное творчество, освобождаясь от всего, что не нужно сказке.

"Шемякин суд" послужил сюжетом не только для литературы,

- 12 -

но и для народного искусства. Перейдя на лубки, повесть сделалась вполне народным достоянием.

Наибольшей стабильностью в сказках народов мира обладают три мотива: неумышленная, но строго наказуемая порча животного; убийство ребенка /чаще всего во чреве матери/ - виновник должен прижить нового ребенка с женою истца; убийство человека, требующее отмщения тем же способом, каким было совершено.

Сказочные варианты типа АТ 1534 можно разделить на две большие группы или версии. Возможность вынесения как обвинительного, так и оправдательного приговора, зависимость решений от нравственного облика судьи создают основу для них. Первая версия - эпическая, повествующая о мудрых, праведных судьях, таких, как Карл Великий и Соломон. При вынесении приговора они руководствуются представлениями о гуманности и справедливости. Как только в сказках праведного судью заменяет судья-взяточник, приговоры сразу теряют моральное оправдание, эпическая версия переходит в сатирическую. В нее обычно вводятся мотивы, порочащие судью, сказке дается заглавие оценочного характера.

Когда выявление и обличение порочащих общество норм судопроизводства становится злободневным, на основе сказочной эпической версии создается сатирическая. Но едва актуальность обвинения ослабевает, историческая основа исчезает, сатира преобразуется в занимательный рассказ, анекдот.

Проведенный анализ восточнославянских вариантов показывает, что варианты сюжета АТ 1534 сложились под влиянием быта и мировоззрения восточнославянского народа, но основной их сюжет принадлежит в такой же мере западноевропейской и восточной литературам.

Восточнославянские сказки о "Шемякином суде" отличаются

от вариантов других народов мира своим сатирическим настроем, национальным бытовым колоритом, связанным с судебными порядками древней Руси.

Из существующих двух версий сказок о Шемякиной суде русские сказки ближе к сатирической, а украинские и белорусские - к эпической версии. Русские варианты эпической версии этого сюжета не получили распространения, они представлены сказкой типа "Шемякин суд" из сборника А.Н.Афанасьева и вариантом "Как бедный судился" в издании Т.Ы.Акимовой, Чем ближе русские сказки к современности, тем сильнее в них сатирический эффект. Русские варианты вносят в сюжет сатирическую мысль, своеобразные особенности русского быта и приурочивают сказки к определенному историческому лицу. Сатирическое начало в белорусских и украинских вариантах тоже присутствует, однако не в таком объеме, как в русских.

Украинские сказки вносят в сюжет элементы чудесного. Несомненно, украинское происхождение имеет мотив о волшебном старце, который за нарушение зэлрета работать в воскресенье убивает волов. Мотив выбора между смертью брата или волов присутствует во всех восточнославянских вариантах, но причина гнева старца ука-т эываетея только в украинских вариантах - работа в "велик день", посвященный Богу.

Истоки этого запрета, вероятно, в язычестве древних славян Севера. В Х17-ХУ1 веках в позднейших копиях древних поучений упоминается Макошь - восточнославянская богиня, чье имя можно расшифровать как "мать хорошего урожая", "мать счастья"/Б.А.Рыбаков, 1994/. Этнографические данные, собранные на русском Севере, рисуют нам Макошь невидимой пряхой, вмешивающейся в женские работы, тайком стригущей овец, запрещающей прядение в пра-

ЗДНИЧНЫ9 дни.

Рассматривая крестьянские верования русского Севера в челом, мы видим, что пряха-Макошь является двойником или, может быть, тенью другой полухристианской, полуязнческой богини того же Севера - Параскевы Пятницы. Пятница - тоже пряха, тоже следит за всеми работами. Она требует неукоснительного повиновения и запрещает бабам работать в день, посвященный ей, - в пятницу. За нарушение запрета она может истыкать виновную кудельной спицей или даже превратить в лягушку. В народных верованиях Пятница предстает перед нами не только как богиня-пряха, но и как подательница благ, покровительница плодородия.

В русских сказках Севера среди сюжетов о чертях сохранились варианты типа 815-925 "Не пряди ночью". Баба прядет ночью; к ней является черт, приносит напрясть за ночь сто веретешек, баба спасается тем, что заставляет черта собирать рассыпанный мак.

Таким образом, крестьяне верили в существование некой таинственной силы, запрещающей работать в определенный день недели или в определенное время суток, и свои представления отразили в сказках. Таким образом, мотив о чудесном старце имеет украинское происхождение, а истоки - на Севере России. Он архаичнее фиксированного состава сюжета и восходит к дохристианскому фольклору восточных славян.

В тюркоязычньк опубликованных сказках типа АТ 1534 действие получает такое развитие:

1/ бедняк занимает у богатого человека деньги с условием заплатить куском мяса из собственного тела, если не воротит долга в срок;

2/ по дороге к казию помогает прохожему вытащить из грязи

осла к отр£гаает ему хвост;

3/ нечаянно толкает беременную женщину, отчего она падает и разрешается преждевременно ребенком;

4/ бросается вниз с возвышенного места и убивает своим падением человека;

5/ за все это должен держать ответ перед судом;

6/ застает за непотребным делом казия, который, опасаясь разоблачения или в надежде на взятку, судит в пользу виновного.

Следует отметить, что только в тюркоязычных и восточных . вариантах сказок в роли судьи выступает женщина. В таких сказках она исполнена чувства собственного достоинства и представляется уже совсем не таким забитым существом, как принято было думать о женщине Востока, - она нравственная опора, советчица и помощница мужчины. Да и, вероятно, в самой жизни Востока и Запада за внешней покорностью, смирением женщины скрывались и сообразительность, и умение обойти самое сложное препятствие. К тому же, на трактовку женских образов оказывала влияние и сама рассказчица. В Турции, например, и в других странах Востока сказки рассказывались почти исключительно женщинами. По этой причине этот жанр долго не принимался во внимание знатоками турецкого фольклора, их называли пренебрежительно "бабушкиными сказками". Вероятно, в силу этих причин в восточных сказках так много места отводится приключениям женских персонажей, а герои-мужчины - это часто переодетые девушки /как, например, в сирийской сказке типа АТ 1534/.

Сделаем некоторые общие наблюдения относительно происхождения сюжета типа АТ 1534. В мотивах народной бытовой сказки обнаруживаются элементы мифологических представлений. Обычно в "бытовой" эпизод входят события, в поэтически пере-

работанной форме воспроизводящие какой-то момент древнейшей обрядовой практики. Сказочный сшет типа "Шемякин суд" берет истоки, возможно, в древнейшей обрядовой практике инициации и древнерусской мифологии, связанной с Судом, распоряжающимся человеческой судьбой. Мифические представления славян о судьбе человека развивались, видоизменялись, воплощались в различных персонажах. Широко представлена в сербском фольклоре Среча -красивая дэвушка-пряха, прядущая нить человеческой судьбы. Антитезой срече является "несреКа" - седая старуха с мутным взором. Несреча - тоже пряха, но прядет ока слишком тонкую, легко обрывающуюся нить.

Особенно часто фигурирует Суд /или Судинушка/ в плачах и пословицах. Например, в "Плаче о потопших", записанном от И.А Федосовой, мы встречаем такие слова: "Знать, судинушка по бережку ходила Страшно-ужасно голосом водила, Во длани судинушка плескала, До суженых голов да добиралась!"

В "Плаче об упьянсливой головушке" судьба также описывается, как живое существо:

"Знать, судинушка его да повэыскала, Во царев кабак судьба да зазывала!" Мифологические представления находят отражение и в пословицах : "Судьба придет - ноги сведет, а руки свяжет" или "Кого судьба минует, того и обнесет".

Б.А.Рыбаков рассматривает а этимологическом плане слова, выражающие в той или иной мера понятие судьбы: "судьба","среча", "рок". Они связаны с решением, постановлением, определением. Слово "судьба" /сХдьба/ в древних памятниках иногда оэ-

начааг "суд", "приговор", "решение". Таково же значение слова "рок" /"постановление", "правило", "судьба", "срок", "мера"/. Близок к этому и смысл слова "среча" /сърАща, среКа/. Оно легко объясняется такими производными, как "нареченная"/суженая невеста/, "обреченный" /приговоренный/ и г.п. Во всех словах этой группы ощутима "решение", "речь", "суд" кого-то высшего по отношению к данному человеку, того /или тех/, кто может судить, рядить, изрекать, приговаривать.

Другое предположение о происхождении сказок о судах из обряда инициации базируется на том представлении, что перед тем, как попасть в царство мертвых, а до этого быть проглоченным и извергнутым змеем-пожирателем мертвых, - человек должен предварительно пройти через суд или судилище /эта деталь сохранена волшебной сказкой/. Суд состоял в том, что на весах взвешивали сардпе новопреставленного. На одной чаше лежало сердце усопшего, т.е. его совесть, легкая или обремененная грехами. На другую ставили правду в виде статуэтки богини Маит или пера, иероглифа богини. Отсюда видно, что опускание чаши сердца означало смерть, подимадае чаши или равновесие означало оправдание /А.Морэ, 1914/.

Таким образом, можно предположить, что истоки сказок о Шемякиной суде лежат в древнерусских мифологических персонификациях Суда и Судьбинушш и, возможно, в древнейшей практике инициации, отголоски которой сохранились в мифах. На мотив поглощения и изверганкя человека наслоился мотив змееборства. А судилище, которое устраивалось для .умершего перед проглатыванием его змеем, было прообразом судебной процедуры наших сказок.

ххх

При исследовании стиля сказок ну:?ло учитывать одну из важнейших его особенностей - способность образными средствами народного языка выразить в нескольких словах всеобъемлющий смысл. Такие части в сказках можно отнести к "местам смыслового сгущения" /М.М.Бахтин/. Они различаются по степени напряженности, то есть выделяются места интенсивного смыслового сгутцения и менее напряженного смыслового сгущения. Места интенсивного смыслового сгущения - это все, что связано с различным! видами переживаний персонажей сказок и рассказчика /выражение сочувствия к героям сказки/. Менее напряженные - это места смыслового сгущения, лишенные психологической мотивированности. Но и они должны быть объектом исследования, потому что в сказках не может быть ничего случайного, ненужного, произвольного. Они подлинны и макс:г--'-мально конкретны.

Различаются два типа мест напряженного смыслового сгущения: 1/ тяготеющие по структуре к пословицам и поговоркам /с горем -одевались, с горем - обувались/; 2/ описывающие героев сказок и их действия /по-коровьи ревет/.

В татарской и русской сказках местом столового сгущения является эпизод, повествующий о женах, ждущих возвращения мужей из суда. В татарском варианте жена дает обет пожертвовать нищим единственную курицу, если муж из суда вернется живым "...иреы судтан аман кайтса, куанычымнан актык тавыгымны узебеэдэн дэ яр-лы фэкыйрьгэ бирер идем". А в варианте Куприянихи на вопрос соседа, где муж, жена начинает "по-коровьи реветь" /второй тип смыслового сгутцения/. И на замечание, почему она плачет, разве легкая у них с мужем была жизнь, ока отвечает, "где .уж, с горем-одевались, с горем - обувались"/первый тип смыслового сгущения/.

Первый тип смыслового сгущения, тяготеющий к пословицам и

поговоркам, в основном встречается в восточнославянских сказках и берет истоки в фольклоре. Второй тип - больше присущ тюрко-язычным и восточным сказкам и несет на себе влияние книжной традиции.

К местам менее напряженного смыслового сгущения относятся следующие явления. В вариантах типа АТ 1534 есть эпизод, повторяющийся в сказках многих народов мира. Ответчик, желая напомнить судье о взятке, говорит так: "Вы нас разберите, как топором разрубите", или "Да засветит твой свет /т.е. твоя мудрость/ как ярко горящая лампада". Судья отвечает следующим образом: "Законы быком прут, никуда не денешься", "Слова как мед, а дело быком прет" и т.д. Данные примеры характеризуются тем, что в них метафорическое высказывание имеет вещественное прямое значение, происходит накладка эзотерического смысла на содержательную предикацию, данную в метафоре.

В настоящее время возникла настоятельная необходимость создания своеобразного свода смысловых сгущений в сказочных сюжетах. Вначале он может охватывать ограниченное количество сюжетов и у небольшого круга народов.

Вероятно, очень много смысловых сгущений может быть в сюжетах, связанных с напряженными, лирико-драматическими и печальными переживаниям!. Таковыми являются сюжеты типа АТ 1525 Вх "Нужда" /по СУСу/, Л 21 а "Беда" и 21 в "Горе" /по указателю сюжетов русских сказок Сибири Н.В.Соболевой/.

Язык, который используется нами, - невыразителен, изобилует штампами. А народный язык - этот кладезь народной мудрости -неисчерпаем. Свод смысловых сгущений в сказочных сюжетах может явиться бесценным материалом для лингвистических разысканий.

В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ - "ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОБРАБОТКИ СКАЗОЧНЫХ СЮКЕ-

TOB ТИПА AT 950 "СОКРОВИЩА РАМПСИНИТА" И AT 1534 "ШЕМЯКИН СУД" -описываются связи с литературой сказок типа AT 950 и AT 1534, устанавливаются сходство и различия в разработке структуры произведений литературы и фольклора, системы персонажей и стиля, выявляются некоторые закономерности литературного процесса и литературного мышления.

В главе рассматриваются шесть литературных обработок сказочного сюжета "Сокровища Рампсинита", из них две анонимные, вошедшие в сборники "Панчатантра" и "Спутник и собеседник веселых людей", и четыре, - принадлежащие В.А. Левшину, Г.Гейне, С.Хел-ховскому и А.Платану. Из литературных переложений сюжета "Шемякин суд" в диссертации подвергаются разбору одна анонимная обработка ХУ11 века, а также семь переложений, сделанных А.Швмиссо, О.Миллером, К.Н.Льдовым, Н.А.Полевым, П.Свиньиным, Н.Поповыми А.Глаголиным.

Все литературные источники мы подразделяем на две группы: 1/ литературные обработки сюжетов, сделанные малоизвестными в литературном мире авторами,

2/ литературные переложения, принадлежащие перу классиков. Каждая из этих груш имеет свои особенности. Первая группа характеризуется следующим: в них, как правило, если сравнивать со сказками, гораздо меньше смысловых сгущений. Вторая группа, принадлежащая классикам, чаще всего характеризуется наличием инвертирования. Для объяснения этого понятия можно привести "инвертированный" мир сатаны, в котором все горькое сладко, все белое Черно. В пьесе А.Платена "Der Schutz des Rhampainit" /1843/ "Сокровище Рампсинита" /слово "сокровище" употреблено в единственном числе/ автор подразумевает под сокровищем дочь фараона Рампсинита Диору, которая отцу дороже любых богатств.

В литературных обработках усложняется композиция, появляются новые сюжетные хода. Образ главного героя в них подвергается определенной трансформации и отличается большим разнообразием характеристик.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренные и проанализированные в диссертации около ста базовых восточнославянских и тюркоязычных вариантов сюжетов АТ 950 и АТ 1534 в сравнительном освещении с западноевропейским и восточным материалом позволяют сделать следующие выводы.

Сюжет о ловких ворах "Сокровища Рампсинита" /АТ 950/ - наиболее древний по своему происхождению /440 г. до н.э./. "Шемякин суд" /АТ 1534/ - более поздний сюжет, нашедший отражение в древнерусской повести ХУ11 века.

Обе сказки приурочены к определенному историческому лицу -фараону Рампсиниту, князю Дмитрию Шемяке. И если в сюжете АТ 950 в начале /У в. до н.э./ в сказках герою присуждалось имя и потом оно утрачивалось, то в сюжете АТ 1534 персонаж сказки называется именем Шемяка уже на более позднем этапе. Может быть, влияние древнерусской повести сказалось и в этом.

Сюжеты иногда перекрещиваются в контаминации АТ 950 + АТ 1534. В сюжетах есть общий мотив о вымоленном сыне, которым начинаются как сказки о Шемякином суде, так и варианты типа "Сокровища Рампсинита". И в том, и в другом сюжетном типе герой -плут, ловкий человек. Ловкий вор применяет кучу уловок, чтобы перехитрить царя и его приближенных, бедняк из сказок о Шемякином суде - использует уловку с калшем за пазухой, чтобы избежать ответственности за содеянное. Персонажи этих сюжетов имеют мифологическую природу. Истоки сказок о Шемякином суде лежат в древнерусских мифологических персонификациях Суда и С.удьбин.ушки, а

генезис сюжета о ловких ворах типа "Сокровища Рампсинита" связан с мифологическими представлениями о похитителях, приносящих магические вещи и предметы из царства мертвых. Сказки о воровстве и судах относятся к наиболее древним - они зародились и сформировались задолго до возникновения государства и права. В состав этих сюжетов входят события, в поэтически переработанной форме воспроизводящие определенные моменты древнейшей обрядовой практики инициации.

Украинские сказки на эти сюжеты выглядят архаичнее, чем варианты других народов. Например, в сказках типа АТ 1534 - это мотив о чудесном старце, а украинские варианты типа АТ 950 сохранили чрезвычайно ясные следы института мужских домов /см. стр. 57-58 дисс./ Это объясняется тем, что на Украине пережиточно сохранялась древняя устная традиция, стершаяся или вытесненная в центре страны.

Сопоставление опубликованного башкирского и татарского материала названных сюжетов позволяет сделать вывод о близости татарских вариантов прежде всего к собственно восточному материала, а башкирских - к восточнославянскому.

Только в устной традиции Востока сохраняются эпизоды, связанные с кровавыми казнями - о вырезании мяса /АТ 1534 + АТ 890/ и об отрезанной руке /АТ 950/. Их мы не встречаем ни в средневековых, ни в современных западных редакциях. Т.Бенфей объясняет эти жестокости господствующими в буддийском мире идеями о самопожертвовании, доведенном до самых крайних пределов.

Восточные варианты содержат мотивы, рано подвергшиеся смягчению в западных редакциях. Это мотив с помещением дочери царя в дом блуда /АТ 950/ и эпизод о казне, которого застают за непотребным делом /АТ 1534/. Эти мотивы до сих пор удерживают-

ся в первоначальной форме в восточных /в том числе тюркоязычных/ вариантах. Сохранению и передаче таких мотивов способствовало то, что в ХУ1-ХУ11 веках в странах Востока было принято долгие зимние вечера проводить в общественной комнате в деревне или в кофейнях города за слушанием различных историй. А так как собирались там обычно только мужчины - бедняки и ремесленники, в эти истории, в соответствии с запросами слушателей, сказители включали мотивы нескромного содержания. Эту версию подтверждает то обстоятельство, что один из таджикских вариантов сказок о Шемякиной суде был обнаружен А.Карцевым в ташкентской чайхане, это рукопись неизвестного автора, переписанная в 1234 г. /1818-1819/.

Интересным моментом в судьбе сюжетов АТ 950 и АТ 1534 является довольно рано наметившееся стремление к их литературным обработкам. Большая их часть относится к XIX веку.

Перспективы исследования связаны со сказками о судебных тяжбах в контексте арабоязычной литературы. Как известно, такая литература была распространена особенно в тюркоязычных регионах, исповедующих ислам. Например, в Кумертауском районе Башкирии научная экспедиция кафедры литературы Башкирского государственного педагогического института /1986 г./ обнаружила "Дело уфимского воеводы Шемякина о воровском башкирском собрании" /опись дел "Секретного повытья" - Ф.20, д. 78/. В 1965 году Э.В.Померанцевой в Башкирии был записан на русском языке вариант сказки о судье Ше-мяке. Это наводит на мысль, что имя "Шамяка" было распространено и в Башкирии и могло быть включено в сказку как отражение действий реально существовавшего лица.

Проваленное исследование позволяет сделать некоторые уточнения к "Сравнительному указателю сюжетов. Восточнославянская сказка". Так, в сюжетную схему восточнославянских вариантов типа АТ 1534 не включен мотив о неумышленном убийстве человека паде-

- 24 -

нием сверху; между тем он присутствует в абсолютном большинстве сказок. Не включена в перечень текстов и сказка из сборника Н.В, Новикова "О племяннике Фомка", следовательно, русских вариантов типа AT 1534 будет не девятнадцать, а двадцать. По тюркояэычннм вариантам очень мало указателей сюжетов, а по некоторым народам они вообще отсутствуют. Поэтому фольклористы, занимающиеся типологическими разысканиями по тюркоязычной сказке, могут использовать наши данные по сюжетным типам AT 950 и AT 1534.

Основные результаты диссертационной работы представлены в следующих публикациях:

1. Сказка "Сокровища Рампсинита" в восточнославянских и тюр-коязычных /башкирских, татарских/ вариантах // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. - Уфа, 1990. - 0,2 п.л.

2. Миграция сюжета AT 950 "Сокровища Рампсинита" в России и за рубежом. - Рукопись депонирована в ИНИОН РАН. Свидетельство » 50453, 1995. - 2,7 п.л.

3. Русская сатирическая повесть ХУ11 века о Шемякином суде в сравнении с восточнославянскими и тюркоязычными сказками. -Рукопись депонирована в ИНИОН РАН. Свидетельство J* 50591, 1995. - 3,1 п.л.

4. Сказка "Шемякин суд" в тюркоязычных и восточных вариантах // Фольклор народов России. - Уфа, 1995 /в печати/.