автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Славяне в сельских районах Узбекистана. Этнические и социальные процессы. Конец XIX - конец XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Славяне в сельских районах Узбекистана. Этнические и социальные процессы. Конец XIX - конец XX в."

На правах рукописи

БРУСИНА Ольга Ильинична

СЛАВЯНЕ В СЕЛЬСКИХ РАЙОНАХ УЗБЕКИСТАНА. ЭТНИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ. Конец XIX - конец XX в.

Специальность 07.00.07 Этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

МОСКВА 1997

Работа выполнена в Отделе народов Средней Азии и Казахстана ИНСТИТУТА ЭТНОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ им. H.H. Миклухо-Маклая РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

Научный руководитель - доктор исторических наук В.Н.Басилов

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор В.И.Козлов кандидат исторических наук Ю.И.Зверева

Ведущая организация - Институт востоковедения РАН

Защита состоится 17 июня 1997 г. в ' Ч часов на заседании диссертационного совета К 002.76.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Институте этнологии и антропологии РАН по адресу: 117334, Москва, Ленинский проспект, 32-А.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института этнологии и антропологии РАН.

Автореферат разослан "/Г' АС-¿¿¿,9 1997 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук Л.В. Остапенко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Постановка проблемы. Цели, предмет и задачи исследования

Диссертационная работа посвящена явлению, хорошо известному в истории многих, народов-, образованию локальной общности из переселенцев, изолированных от основного этнического ядра, оказавшихся вне своей исторической родины, в новых для себя природно-климатических условиях, а главное - в иноэтничном окружении. Цель исследования - на конкретном примере славянского старожильческого населения Узбекистана проследить, как протекают и от чего зависят этнические процессы, связанные с этим явлением. В частности - как формируется локальная культурная общность, как происходит адаптация к иным природным и социальным условиям, как функционирует полиэтничное общество и каковы закономерности межэтнических взаимодействий.

В работе ставится задача на основе комплексного изучения социального и культурного развития этнической группы и ее контактов с иноэтничным окружением выяснить причины и механизм происходящих процессов, проанализировать роль разнообразных исторических, социальных, политических, демографических и культурных факторов.

Объект исследования

Объектом исследования явились группы славян - жителей сельских населенных пунктов, возникших как переселенческие села на территории современного Узбекистана и исторически тяготеющих к нему пограничных районов Казахстана и Киргизии в КОН.Х1Х- нач.ХХ веков. В центре исследования - куст старожильческих сел, образовавшихся на территории бывшей Голодной степи и граничащей с ней Дальверзинской степи. Были также обследованы два переселенческих села на юге Ферганской долины. Для сравнения привлекались материалы, полученные при обследовании переселенческих сел Южного Казахстана и Северной Киргизии. Указанные группы населения - это главным образом старожилы, местные уроженцы, основное ядро которых составляют потомки дореволюци-

онных переселенцев, и кроме того - переселенцев 1920-1930-х годов. Для получения более разносторонней и объективной информации исследование проводилось не только среди этой группы, но и среди жителей упомянутых сел других национальностей.

Источники

Главным источником настоящего исследования являются полевые материалы, собранные автором в ходе экспедиций 1985-1993 гг. в Узбекистане, где было обследовано 9 бывших переселенческих сел, а также в Казахстане и Киргизии.

Основные материалы были получены путем этнографического опроса, который велся в свободной форме. Такая форма опроса, сценарный стержень которого сложился у автора в ходе многолетней полевой практики, позволяла работать с информатором в большей мере именно по той теме, в которой он был наиболее компетентен. Кроме того, благодаря такой форме, удавалось узнавать многое из того, что не планировалось изначально и не было зафиксировано в других источниках. Сообщенные в беседах сведения многократно перепроверялись у тех же и других информаторов; подтверждения отдельным фактам искались в письменных документах.

Кроме того, по каждому населенному пункту, сельсовету и району собирались статистические материалы. Другими источниками статистической информации послужили данные переписей населения и иные разнообразные статистические труды. В качестве источников также использованы документальные (архивные) и литературные материалы.

Методология исследования

В своей работе автор затрагивает вопросы, связанные с такими понятиями, как "этничность", "этнические процессы", "межэтнические отношения". Как показали дискуссии последних лет, в определении этих понятий нет методологического единства. Автор не берется теоретизировать по этому поводу - в рамках данного исследования в этом нет необходимости. Однако для себя понимает этничность как совокупность историко-культурных тради-

ций, определяющих или определявших на каком-то этапе особый (на различных уровнях) способ жизнедеятельности той или иной общности, что и запечатлелось в сознании ее членов. Этничность -сложный социально-культурный феномен, который развивается и трансформируется под воздействием различных факторов. Она маркируется обычно и прежде всего в этническом самосознании и проявляется через ряд иерархически соподчиненных уровней идентификации, которые высвечиваются ситуативно. Поэтому этничность -во многом условное и относительное понятие; ее носителями она познается, главным образом, в сравнении, в процессе этнических контактов, причем критерии такого сравнения, "этнические символы", субъективны и вырабатываются контактирующими группами или личностями. С другой стороны, особенности, обусловленные этническим фактором, многообразны и охватывают подчас самые различные стороны жизни общества.

Понимание "этнических процессов", кажется, более определенно в отечественной науке (См. в частности, "Современные этнические процессы в СССР". М., 1977 и "Этнические процессы в современном мире". М., 1987). Однако, среди ученых нет единства по поводу того, какие из многих социальных, культурных, исторических, экономических и иных процессов могут считаться "этническими" и в какой мере. В рамках своего исследования автор рассматривают в качестве таковых те процессы, которые имеют свою специфику у контактирующих этнических групп, находящихся в схожих условиях развития.

Весьма многозначно часто употребляемое ныне понятие "межэтнические отношения". Во-первых, это связано с неопределенностью субъектов отношений (понятие "этнос" слишком абстрактно в данном контексте и не предполагает массу переходных, "нестандартных" состояний для контактирующих людей или групп). Во-вторых, - с феноменом стереотипизированного массового сознания, которое далеко не тождественно индивидуальному и тем более - адекватному отражению действительных процессов. В работе межэтнические отношения понимаются не столько как социально-психологическое явление, которое обычно изучается через фиксацию господствующих в массовом сознании настроений и стереоти-

пов, сколько - как существующие в реальности разнообразные проявления многопланового процесса взаимодействий, возникающих в ходе контактов различающихся между собой групп населения.

Придерживаясь представлений об исторической обусловленности социальных процессов, находящихся между собой в сложном взаимодействии, автор использует метод комплексного исследования и по возможности рассматриваю процессы в их динамике.

Научная новизна исследования Тема настоящего исследования практически не освещена в научной литературе. Нет работ, посвященных комплексному изучению этнокультурного и социального развития во временной динамике какой-либо группы восточнославянского населения Средней Азии или Казахстана. Более того, эти группы вообще почти не привлекали внимания исследователей. С методической точки зрения настоящее исследование также имеет мало аналогов в литературе. Изучение процессов, происходящих в относительно изолированной группе населения, оторванной от основного этнического ядра на протяжении сравнительно небольшого исторического периода -включая процесс формирования локальной культурной общности, процессы адаптации, развитие отношений и взаимодействий с ино-этничным населением - были мало характерны для отечественной науки до недавнего времени. Автор может отметить лишь одно крупное исследование, посвященное этим проблемам, - на основе обследования старожильческих групп русского населения Закавказья.

Изученность проблемы В дореволюционной литературе вопросы переселенческого движения и обустройства российских крестьян в Туркестанском крае нашли широкое отражение в научной и публицистической литературе. Строго говоря, это не были работы этнографического или культурологического характера. В целом, они не охватывают всего круга проблем, затронутых в настоящем исследовании. Наиболее полно раскрыты вопросы хозяйственно-экономического развития поселений. Изредка встречаются скупые сведения о межэтнических

контактах в связи с хозяйственной деятельностью. Еще реже сообщается о социальных отношениях в русских селах, быге и духовной жизни.

После 1917 года проблемы переселенцев в Туркестанском крае отошли далеко на задний план, научные публикации на ну тему почти полностью прекратились. Другое оказалось п цешре внимания ученых - выработка идеологической концепции о колониальной политике России и оценка переселенческого движения с классовых позиций. В этом русле работали и авторы тех немногих работ конца 1920-1930-х годов, в которых затрагивались вопросы о положении российских крестьянах Средней Азии (П.Г.Галузо, Е. Зелькина, Е.Федоров).

В 1930 году вышли две книги, перекликающиеся с настоящим исследованием по тематике и по методу комплексного изучения. Оба труда построены на полевых исследованиях и посвящены славянским группам в Восточном Казахстане. Это - книги пол ред. Л.С.Бежкович "Украинцы-переселенцы Семипалатинской губернии", Е.Э.Бломквисг и Н.П.Гринковой "Бухтарминскне старообрядцы". В книгах дается горизонтальный срез бытовой культуры, в них не рассматриваются многие интересные для современного исследователя проблемы.

Внимание ученых, работавших в середине и во второй половине XX столетия, труды которых имеют отношение к теме настоящего исследования, было сосредоточено, главным образом, на дореволюционной истории переселенческого движения и осмыслении с высоты господствовавших идеологических позиций царской политики в отношении восточных окраин. Среди этих работ выделяются те, которые основаны на авторском изучении архивных материалов - в большинстве они освещают социально-экономическую историю крестьянской колонизации Туркестана. Таковы работы П.Н.Шаровой, П.Д.Верещагина, А.И.Гинзбург, Н.Н.Каноды. Наибольший интерес в рамках данной темы представляют две книги об истории отдельных переселенческих сел изучаемого региона: А.П.Фомченко "Русские поселения в Туркестанском крае" (Ташкент, 1983) и Н. Касымова "Прогрессивное значение образования русских поселков в Ходжентском уезде" (Душанбе, 1968).

Другая тема, привлекавшая историков в послевоенные десятилетия, - культурные связи и взаимовлияние переселенцев и коренных жителей среднеазнатско-казахстанского региона в дореволюционный период. Более других интересны работы, основанные на оригинальных полевых материалах. Это - статьи двух авторов: М.Айтбаева (по материалам Киргизии) и Е.Д.Оразбекова (по Казахстану).

Гораздо меньше разрабатывались вопросы о межнациональных отношениях в Средней Азии советского периода. Вернее, эта тема была прерогативой, главным образом, философов-обществоведов, которые оттачивали фразеологию научного коммунизма по национальным проблемам, но почти не обращались к конкретным материалам.

Для данного исследования важны труды Т.В.Станюкович 1940 -1960-х годов. Главной темой ее полевых исследований было развитие материальной культуры отдельных групп славянского населения Казахстана, в меньшей степени - Узбекистана и Киргизии. Т.В. Станюкович сделала принципиальные выводы относительно закономерностей формирования локальных особенностей, характерных для обследованных групп. Однако только одна небольшая статья ("У русских переселенцев в Средней Азии"// Краткие сообщения Института этнографии. М., 1948. Т. 4) написана ею о тех селах, о которых идет речь в настоящем исследовании.

Во второй половине 1980-х годов г-руппой московских этнографов под руководством В.И.Козлова было предпринято комплексное исследование русских старожильческих сел Закавказья. По своей проблематике и в разработке отдельных тем оно близко к данному. Результаты исследований отражены в книгах: "Русские старожилы Азербайджана" (М., 1990), "Духоборы и молокане в Закавказье" (М., 1992), "Русские старожилы Закавказья: молокане и духоборы" (М., 1995).

Интерес к положению переселенцев из России возродился в 1990-е годы. Точнее, появилась общественная потребность осознать судьбы русского населения, оказавшегося после распада СССР в новых государствах. Проводившиеся в последние годы исследования весьма далеки от данной работы и по методике, и тематически.

Объектами большинства из них стали большие массивы, главным образом, городского населения; использовался метод социологического опроса. Подобные исследования проводились и в среднеази-атско-казахстанском регионе, их результаты и выводы (некоторые из которых перекликаются с моими) изложены, в частности, в книгах "Русские: этносоциологические очерки" (отв.ред. Ю.В.Арутюнян. М., 1992), "Русские в новом зарубежье: Средняя Азия" (М., 1993), "Русские в новом зарубежье: Киргизия" (М., 1995).

Со второй половины 1980-х годов этнические процессы в СССР, в том числе и в Средней Азии, а позднее и проблемы русских диаспор стали привлекать внимание западных советологов. Более других их интересовали политологический, конфликтологический и правовой аспекты.

Таким образом, в советское время объектом изучения группа русского и украинского населения Узбекистана стала лишь однажды - в исследовании Т.В.Станюкович. В других работах так или иначе освещаются или затрагиваются лишь отдельные проблемы (на ином материале), которым уделено внимание в данной работе. Некоторые важные аспекты данной темы вообще раньше не разрабатывались.

Апробация работы Основные положения работы изложены в брошюрах и статьях автора, в докладах на различных международных, всероссийских и региональных конференциях, тезисы или тексты которых опубликованы (см. Список публикаций), а также в докладах на Интерконгрессе антропологических и этнографических наук в Лиссабоне (Португалия, 1990 г.) и на Международной конференции в Аммане (Иордания, 1996).

Структура работы Работа состоит из введения, историографического обзора, трех глав, разбитых на разделы, заключения и библиографического списка. В работе имеется восемь таблиц, один график, две карты.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Введение

Во ВВЕДЕНИИ ставится проблема, определяются цели, предмет и задачи исследования, его объект, дается характеристика основных источников, методологических подходов и методики. В разделе ИСТОРИОГРАФИЯ показана степень изученности проблемы, охарактеризованы письменные источники, обоснована научная новизна настоящей работы.

ГЛАВА 1. "История русских поселений, формирование населения, социальные процессы" посвящена проблемам социальной адаптации славянского населения переселенческих сел к менявшимся на протяжении XX века условиям жизни, анализу роли различных политических, экономических и демографических факторов в этом процессе.

Первые переселенческие села на территории современного Узбекистана были основаны в восьмидесятых годах XIX века. Переселялись в первую очередь страдавшие от малоземелья крестьяне из центральных губерний России и Малороссии. За одно-два десятиле-шя после возникновения большинство сел стало растущими и процветающими поселениями, которые впоследствие явились основой для сельскохозяйственного и промышленного развития прилегающих территорий. В большой степени это стало следствием определенных принципов, заложенных в переселенческой политике.

Основным районом водворения крестьян на территории современного Узбекистана и пограничных с ним местностей Казахстана были очень слабо населенные юго-восточная часть Голодной степи и Дальверзинская степь. Эти нуждающиеся в мелиорации солончаковые, местами заболоченные земли частично использовались кочевыми казахами и узбеками. Правилом было не насильственное изъятие земли у коренных жителей, а использование пустующей или получение ее путем купли или по договору с м естн ы м и зе м л ев л адел ьца ми.

Важными условиями, обеспечивающими самостоятельное развитие, "самодостаточность" сел, были организация их экономической жизни, наличие в них соответствующей инфраструктуры,

связь с близлежащими городами и промышленными поселками, а с 1906 года - и с железнодорожными узлами. Экономическая самостоятельность крестьян-переселенцев опиралась на комплексную структуру их хозяйства, имевшего товарный характер.

В переселенческих районах Туркестана действовали две параллельные структуры управления -"туземный" и русский-чиновный аппараты, сходившиеся на уровне уездного начальства. Такая система создавала определенную дистанцию и автономность в развитии двух групп жителей. И коренное, и европейское население независимо друг от друга выбирало волостное управление и судей из своей среды (волости были либо "туземные", либо "русские", но не смешанные). Это позволяло людям, ориентированным на различные социо-культурные нормы, расчитывать на привычные формы управления, не нарушающие в целом сложившегося, традиционного уклада их жизни. В каждом переселенческом селе образовывалось отдельное сельское общество. Отношение общины к собственности на землю было различным, но она оставалась основой крестьянского самоуправления.

По установленному русской администрацией Края порядку, который действовал до 1917 года, жителям коренных национальностей не разрешалось селиться в переселенческих селах, как и в некоторых новых русских городах, чтобы максимально оградить переселенцев от контактов с местным населением. Безопасность жителей сел гарантировалась российской администрацией и военными силами Туркестанского края, в каждом доме предписывалось иметь оружие. Однако фактически уже в первые годы после водворения между переселенцами и коренными жителями устанавливались хозяйственные и торговые отношения, выгодные обеим сторонам. Правило "закрытости" сел для поселения там последних никогда строго не соблюдалось.

В целом, успешное развитие "крепких" переселенческих сел в Туркестане стало возможно благодаря всесторонней поддержке правительством крестьянского предпринимательства, благодаря опоре власти на самоуправление сельских обществ, определенным гарантиям безопасности и автономности от иноэтничного окружения. Немаловажным условием этого развития явилось и установле-

ние экономических связей и отношений сотрудничества с местным населением.

После прихода к власти большевиков сложившаяся организация жизни переселенцев стала постепенно разрушаться. Они лишились покровительства государства и могли расчитывать в обеспечении своей безопасности исключительно на собственные силы. Однако ни это обстоятельство, ни экономическая разруха в период гражданской войны в целом не привели к серьезным изменениям в сложившемся укладе жизни русских сел, рост и развитие которых в 1920-е годы продолжалось. После революции селами управляли приставы и участковые, потом властью овладели кулаки, опрелен-ную роль по-прежнему играли выборные старосты. Так же как и раньше у крестьян работали наемные работники. Община сохранила многие из ее прежних функций.

Установление колхозного строя нанесло сокрушительный удар по самостоятельности переселенческих хозяйств, после которого разрушение общины, потеря возможности развиваться автономно стали неизбежными. Период коллективизации - годы быстрого и последнего увеличения численности европейского населения сел за счет бежавших от раскулачивания. В то же время из-за коллективизации немалая часть старожилов покидала села.

В этот период русские и украинские крестьяне потеряли возможность автономно развиться как сообщество в культурном и социальном смысле. Создавались смешанные в этническом отношении колхозы, в предвоенные годы значительно увеличился приток в старожильческие села представителей среднеазиатских народов (главным образом, вследствие насильственных миграций из густонаселенных районов Узбекистана), что повлекло за собой постепенное образование гам характерных для узбеков социальных структур и общественных отношений.

Постоянный приток коренного населения и высокие темпы воспроизводства жителей среднеазиатских национальностей влекли за собой значительное изменение облика бывших переселенческих сел. Увеличивалась плотность населения, в послевоенные десятилетия все более ощущалась нехватка земельных и водных ресурсов, сократились усадебные наделы. В конце 1980-х годов села представ-

ляли собой раскинувшиеся на несколько километров населенные пункты с численностью населения в несколько тысяч человек. Усадьбы славян-старожилов, доля которых в населении колебалась в разных селах от одного-двух до двадцати процентов, стали редкими, слабо сгруппированными между собой вкраплениями среди жилищ представителей среднеазиатских народов.

Отдельные группы населения в селах различались по своей социально-профессиональной ориетированности. Стремление к разным видам деятельности связана с культурно-историческими особенностями, с традиционными предпочтениями в занятиях, а также - с определенными социально-политическими факторами. В течение десятилетий по мере расширения в колхозах посевов хлопчатника и возведения промышленных предприятий происходил постепенный отток славянского населения из колхозов. В русскоязычной среде стали преобладать представители рабочих профессий и служащие. В отличие от практически бесправных колхозников (колхоз - основное место работы узбеков-сельчан), наличие специальности и фиксированного заработка обеспечивало им некоторую социальную защищенность. В то же время из-за ослабления внутригрупповых связей они были лишены поддержки и помощи со стороны родственников и земляков, столь характерной для их соседей коренных национальностей. Потребность укрепить личную самостоятельность и независимость, также как и необходимость приблизиться к очагам централизованного снабжения продовольствием обусловила стремление славян сменить место жительства, перебраться в урбанизированную местность.

Общественная жизнь в сельских районах Узбекистана регламентируется сохраняющими свое значение общинными и родственными отношениями, традиционными для среднеазиатского населения. Обследованные населенные пункты имели деления на квартальные общины - махалля. В 1980-е годы махаллинским комитетам передавались государством функции органов местного самоуправления, тем самым жители европейских национальностей как бы выталкивались из общественной жизни, лишались возможности влиять на положение дел. В целом, принципы местного самоуправления не отражали сложившуюся в селах этническую ситуацию, которая ха-

растеризовалась совместным проживанием ряда этнических групп, различающихся в культурном, конфессиональном, социально-профессиональном, демографическом плане.

Тем не менее, до резкого обострения социальной напряженности в Средней Азии в конце 1980-х годов эмиграция представителей славянского населения не приобретала лавинообразного характера. Она сдерживалась рядом факторов, среди которых: осознание старожильческим населением определенной групповой общности, налаженные отношения с соседями иных национальностей, привязанность к своей "малой родине". Частично сохранявшаяся у старожилов групповая сплоченность обусловила волны коллективной эмиграции из некоторых сел в 1960-1980-е годы.

В последние два-три десятилетия получили развитие факторы, ухудшавшие межэтнические отношения. Причины миграций славян, сельских жителей, в конце 1980-х годов были неотделимы от тех проблем, которые в конечном счете являлись следствием отстраненности этих людей от возможности влиять на уклад жизни в своих населенных пунктах, отсутствия подходящей для них работы. Имелись также бытовые сложности, чувствовалась ущемленность в плане национально-культурного развития, люди опасались своей уязвимости в случае возможных конфликтов на национальной почве.

ГЛАВА 2. "Этнокультурная характеристика восточнославянского населения. Сложение локальной общности" посвящена проблеме формирования локальных культурных традиций и единого самосознания. На протяжении столетия складывался локальный тип культуры, особенности которого обусловлены развитием группы в специфических природных условиях Средней Азии в окружении иноэтничного населения, а также тем, что группу составили выходцы из различных районов России и Украины. Процесс сложения группы, как локальной общности со своеобразными чертами культуры и самосознания, рассматривается в ряде случаев в динамике, поэтапно.

Жилище старожильческого населения обследованных районов имеет ряд характерных черт, которые в комплексе можно считать признаками именно местного славянского типа. В этом типе соедй-

нены элементы локальных традиций, характерных для различных регионов Восточной Европы. В частности, в нем сочетается украшение домов деревянной резьбой (что свойственно жилищу русских в центральных и северных районах) с оштукатуренными и белеными стенами, распространенными на Украине и юге России. В данном типе жилища укоренились и заимствованные среднеазиатские элементы, хотя и в несколько измененном виде: навесы типа айвана, подобия суфы.

Значительные изменения, происшедшие в хозяйственном укладе за годы советской власти не повлекли за собой полной утраты своеобразия приусадебного хозяйства славян-старожилов - в нем заметны черты, отличающие его от крестьянских хозяйств в центральных областях бывшего СССР, а также - от соседних хозяйств коренного среднеазиатского населения. В целом, хозяйственные традиции старожилов восходят к традициям на "исторической родине" переселенцев.

В системе питания изучаемого населения также вполне отчетливо прослеживаются традиции восточных славян. Комплекс этнически окрашенных черт сохранился, несмотря на проникновение в пищевую культуру старожилов некоторых элементов, характерных для среднеазиатского населения, а также несмотря на стандартизированный ассортимент готовых продуктов. Показательно, что заимствованные элементы длительное время так и воспринимаются как иноэтничные.

Традиции лучше всего прослеживаются по ритуальной пище. По случаю календарных праздников и на поминках практически не готовят блюд, заимствованных из среднеазиатской кухни, и, соответственно, не освященных традицией. Ритуальные комплексы блюд представляют собой новый местный вариант, который сложился на основании русских и украинских региональных особенностей и приближается к южнорусскому и украинскому. Блюда украинской национальной кухни едва ли не преобладают и в повседневной пище, в способах заготовки продуктов.

Заметные различия в манере одеваться славянского и среднеазиатского населения в обследованных районах имеют, безусловно, корни в этнических традициях, однако теперь подчас воспринима-

ются скорее как вкусовые предпочтения. Несмотря на очень глубокий процесс стандартизации, современная одежда различных групп населения в обследованных районах остается этнически знаковой.

На протяжении XX века обрядовая жизнь изучаемого населения, как и многих других народов бывшего СССР, претерпела существенные утраты. На этот процесс повлияли и обстоятельства, специфичные для Средней Азии. В частности, некоторые массовые ритуально-игровых действия и веселые гуляния, характерные для славян, воспринимались представителями коренного населения не как народная традиция, а как простое нарушение общественного порядка. Целый ряд традиционных обычаев, обрядов и ритуалов находился у изучаемого населения как бы в пассивном багаже.

В отличие от большинства других календарных праздников, пасхальные обычаи сохраняют в среде обследованного населения особое значение как дань традиции и предкам, как период сбора всех близких в родительском доме.

Свадьба продолжает оставаться у славян-старожилов событием, включающим в себя наиболее обширный комплекс традиционной этнически окрашенной обрядности. "Настоящая свадьба", по представлениям информаторов, - это торжество с соблюдением определенного комплекса ритуалов. Имеющиеся материалы по свадебной обрядности позволяют делать выводы об изменениях за последние 60-70 лет. Постепенно происходило слияние в один локальный комплекс отдельных элементов русских и украинских свадебных обрядов. Еще в 1920-1930-е годы в одном селе русская и украинская свадьбы различались между собой. В наше время существует определенное своеобразие этого обряда в разных селах, однако это не препятствует осмыслению его как единого, называемого "русской свадьбой". В целом, свадебная обрядность старожильческого населения представляет собой достаточно устойчивый и единообразный комплекс, насыщенный традиционными чертами. В этом комплексе, или местном типе, переплелись элементы, характерные как для русских, так и для украинских локальных вариантов свадьбы.

До 1920-1930-х годов в большинстве сел общение среди русских и среди украинцев шло, как правило, у каждых на своем языке. Однако многие обстоятельства вели к постепенному сужению сферы

применения украинского языка. Со временем украинцы переходили на русский язык. Из внутрисемейной жизни украинский вытеснился главным образом из-за очень большой доли русско-украинских браков у всех поколений старожилов. В то же время, русский разговорный язык в обследованных селах испытал заметное влияние украинского.

Обзор бытовой культуры славян-старожилов показывает, что постепенно, на протяжении десятилетий, на основе локальных вариантов, характерных для мест выхода переселенцев, складывался единый и особенный комплекс культурных традиций. Этот процесс свидетельствует о формировании локальной культурной общности.

Прослеживаются несколько этапов формирования этой группы, каждому из которых соответствовал определенный, преобладающий в тот или иной период уровень самосознания ее членов. Самый низкий уровень, свойственный первому поколению переселенцев - это губернское сознание. Однако более существенные - этнические различия между переселенцами, русскими и малороссами, предопределили очень раннюю утрату его значимости. В некоторых селах принадлежность жителей к двум разным народам препятствовала на первых порах образованию единой общины, но даже там, где селились вперемежку, отмечалось противостояние двух этнических групп. Постепенно различия сглаживались, в рамках одного села или куста сел формировались общие традиции, переселенцы сплачивались в одну группу. В конце 1980-х годов и те, кто по паспорту русские и те, кто украинцы, на вопрос об их национальности обычно отвечали, что считают себя русскими; некоторые добавляли, что "хохлы ведь тоже русские". Утратилось этномаркирующее значение элементов народной культуры: в наше время никто не мог квалифицировать какой-либо обычай как украинский, поскольку он осознавался как свой, местный русский. Тем не менее, культура этого населения оказалась насыщена украинскими элементами.

Консолидация русских и украинцев в одну общность происходила в условиях развития группы в иноэтничном окружении. Это -самая существенная причина быстрого формирования единого самосознания. На фоне "цивилизационных" различий между восточными славянами и коренным населением Средней Азии разница

между русскими и украинцами казались незаметной. Практически не различали русских и украинцев представители местных народов. Сплоченность славянского населения усиливалась по мере углубления контактов с коренными жителями, усиления социального и культурного влияния последних на жизнь старожилов, возникновения угрозы разрушения группы. Это - один из защитных механизмов, действие которого связано с появлением угрозы существования группы, угрозы ассимиляции. Реакцией на это явилось также обострение этнического самосознания старожилов, небезразличие к национальным вопросам.

У обследованного населения сформировался еще один особый уровень самосознания, подчеркивающий именно групповую общность, и он в большинстве ситуаций довлеет над иными уровнями. Старожилы отличают себя от "других русских". Групповому, локальному самосознанию соответствует объединяющее старожилов отношение к региону, где родились они сами, их родители и деды, как к своей родине.

ГЛАВА 3. "Межэтнические отношения". В этой главе рассмотрены наиболее существенные аспекты культурных и социальных взаимодействий восточнославянского старожильческого и коренного среднеазиатского населения - в динамике и зависимости от конкретных исторических обстоятельств.

Первые контакты между двумя группами населения связаны с установлением хозяйственных и торговых отношений в кон.Х1Х -нач.ХХ в. Обычной практикой был наем переселенцами работников коренных национальностей, причем для выполнения вполне определенных видов работ. И те, и другие работали на полях совместно и делали то, что в силу традиционных навыков, наличия инвентаря и знаний о природных условиях умели лучше. При этом складывалась система разделения труда, основанная на исторически обусловленных различиях хозяйственной деятельности и предпочтении отдельных ее видов у того и другого населения. Одной из основных функций чайрикеров (издольщиков) или мардикеров (поденных работников) были непривычные для русских ирригационные работы, ручная обработка посевов, требующая сноровки и терпения. Часто

между крестьянами и их работниками коренных национальностей устанавливались дружеские отношения, сотрудничество продолжалось в течение многих лет. Взаимные контакты способствовали появлению новых хозяйственных навыков у тех и других.

Различия в хозяйственной ориентации переселенцев и местных жителей стало причиной быстрого установления торговых отношений между ними. Инициатива принадлежала, главным образом, местному земледельческому населению. Многие села стали базарными пунктами в маршрутах торговых караванов, издавна курсировавших между Средней Азией и Китаем.

События 1917 года, гражданская война, которая в ряде из обследованных районов сопровождалась деятельностью басмаческих группировок, не привели к серьезным изменениям в хозяйственных отношениях переселенцев с коренными жителями. Сформировавшиеся формы сотрудничества сохранялись практически неизменными вплоть до образования колхозов. Получили развитие и новые формы, связанные с попытками советских реформаторов перераспределять среди среднеазиатского населения землю и скот в пользу бедных.

Лишь установление колхозного строя, при котором исчезла хозяйственная самостоятельность крестьянских хозяйств и который предполагал нивелировку хозяйственной деятельности людей независимо от традиционной специализации, повлекло за собой разрушение системы сотрудничества, основанной на разделении труда.

Межличностные отношения переселенцев и местных жителей в конце XIX - начале XX в. характеризовались относительно низким уровнем конфликтности. Это объясняется прежде всего тем, что тогда, при гораздо меньшей плотности населения, чем теперь, не ощущалось сильного земельного голода; поселения тех и других были разделены большими пространствами. Между русскими и представителями коренного населения нередко устанавливались приятельские отношения типа "куначества" - как правило, между мужчинами, реже - между семьями. Достаточно распростанены случаи, когда русские семьи брали на воспитание голодавших детей-сирот или давали приют беднякам местных национальностей; и те, и

другие становились практически членами семьи, жили годами и уходили, лишь обзаведясь своей семьей.

Определенное обострение отношений наблюдалось с 1916 года. Некоторые переселенческие села подвергались нападениям басмачей. Однако соседи и знакомые из близлежащих аулов и кишлаков почти никогда не участвовали в набегах. Более того, местные жители вместе с русскими противостояли нападавшим, искали защиту в переселенческих селах, предупреждали о готовящихся нападениях. Национальная принадлежность, таким образом, не была тем водоразделом, по которому население делилось на враждующие группы. Есть примеры совместных действий крестьян-переселенцев и басмачей против советской власти.

В целом, до начала 1930-х годов отношения между местными жителями и русскими строились на основе естественных экономических и соседских интересов, хотя и не предполагали особой близости. Образование смешанных в этническом отношении селений обусловило более тесные, чем прежде контакты между носителями различных культурных традиций. При повседневном общении людям приходилось постоянно сталкиваться с необычными, а порой и чуждыми им чертами быта, поведения, обычаев; взаимное непонимание вносило в жизнь определенное напряжение и дискомфорт, которые со временем сгладились лишь отчасти.

В переселенческих селах происходило культурное взаимовлияние местного и русского населения. Крестьяне переняли у местных жителей немногое: специфические черты хозяйства и быта, приспособленные к данным природным условиям. В то же время, под влиянием переселенцев у коренного населения (культура которого, впрочем, испытала за годы советской власти влияние общесоветской стандартизации) происходили принципиальные изменения не только в хозяйственной деятельности, строительной технике, но и в самом образе жизни. Распространялись ранее почти неизвестные знания (в области медицины, агрономии, ветеринарии), появились новые профессии. Восприятие людьми местных национальностей отдельных навыков и черт быта, присущих русским, во многом осознавалось теми и другими как приобщение к нормам цивилизации.

Среди славян-старожилов доля знающих языки среднеазиатских народов гораздо выше, чем среди других русских Узбекистана, и превышает 50%. У отдельных поколений старожилов степень владения местными языками сильно варьируется, что связано с различным характером межэтнических контактов и иными социальными факторами в разные исторические периоды. В частности, первые переселенцы и их дета, родившиеся в начале XX века, в среднем знали местные языки лучше, чем поколение второй половины 1920 -начала 1930-х годов.

За десятилетия совместного проживания между соседями различных национальностей складывались достаточно устойчивые формы приобщения друг друга к своей обрядовой жизни. Это явление ранее практически не изучалось. В его основе - общинный характер большинства народных (и узбекских, и русских) обычаев и обрядов. Наиболее распространено участие иноэтничного населения в семейных событиях. Стремясь обеспечить психологический комфорт иноэтничным гостям, хозяева в какой-то мере шли на нарушение принятого этикета. В сформировавшихся нормах приема таких гостей учитывается отличие обычного поведения людей других национальностей от правил "хорошего тона", которых придерживается основной контингент участников торжества, это вело к сохранению определенной дистанции между теми и другими.

В целом, межэтнические отношения в обследованных селах складывались таким образом, что непременно сохранялась определенная дистанция, исключающая возможность утраты этнокультурных особенностей представителями той или иной группы. Об этом свидетельствует и тот факт, что смешанные браки между местным славянским и коренным населением - исключительно редкое явление. Жители многонациональных сел достаточно четко осознавали, какие глубокие и многообразные различия существуют в культурно-бытовых традициях между славянской и среднеазиатской семьями. Жизнь национально-смешанных семей, где в подавляющем большинстве жены, представительницы различных "европейских" национальностей, привезены из-за пределов Узбекистана, - наглядный пример для местного населения, какие сложности ждут людей, решившихся на подобный брак.

Бытующие этнические стереотипы у населения обследованных районов - показатель определенных тенденций в развитии межнациональных отношений, и в целом - социального самочувствия отдельных групп населения. В массовом сознании у славян-старожилов присутствуют элементы воззрений, связанные с ощущением цивилизационных преимуществ европейской культуры. Это чувство сопутствовало переселенцам во все периоды из пребывания в Средней Азии, но его обострение в последний период связано прежде всего с ростом антирусских и националистических настроений у коренного населения, с ухудшением отношений в целом.

К формированию отрицательных черт в стереотипных представлениях об иноэтничных группах приводят различия в поведенческих установках, жизненных и социальных ориентирах, особенностях бытовой и семейной жизни. Несмотря на существование достаточно негативных этнических стереотипов о "других", у жителей многонациональных районов непременно складывается такой круг общения, который включает людей различных национальностей. Отношения между ними гораздо более теплые и доверительные, чем то можно было бы предположить, основываясь на бытующем стереотипе, поскольку в нем запечатлен образ "чужого", а эти люди таковыми не являются.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подведение итогов исследования приводит автора к выводам о некоторых закономерностях этнических процессов в ходе приспособления переселенческой группы к жизни в новых и непривычных условиях обитания, о роли "этнического фактора". Влияние последнего, как показывает исследование, распространяется на весьма широкий круг социальных процессов, что выходит за рамки обычных представлений о сущности полиэтничных обществ, аналогичным исследованному.

Общины крестьян-переселенцев в Средней Азии возникли, безусловно, как искусственное образование, их длительное развитие и хорошая адаптация были обеспечены специальными мерами царского правительства, которые являлись программой государствен-

ной поддержки. Впрочем, не все эти меры оказались адекватными реальным этносоциальным процессам.

Уже с первых лет после переселения начался естественный процесс "укоренения" русских в Средней Азии. Этот процесс представлял собой перестройку культурных (в широком смысле) традиций, прежде всего: адаптацию хозяйственных навыков и приемов, быта к местным условиям и спонтанное установление межэтнических связей. Связи были обусловлены, главным образом, взаимной потребностью в развитии выгодных для обеих сторон элементов этнического взаимодействия в хозяйственной и торговой сферах. В ходе контактов вырабатывались навыки (вернее, особая культура, правила) межэтнического общения.

События 1920-х годов показали, насколько успешными оказались адаптация и укоренение переселенцев и какие факторы имели при этом наибольшее значение. В те годы жесткая тоталитарная система еще не выстроилась и общество в Средней Азии во многом жило по законам самоорганизации. Пожалуй, этот период, до образования колхозов, показал наиболее естественные формы сосуществования различных этнических групп.

Важнейшими для успешного развития русских поселений оказались следующие принципы, которые хотя и были сконструированы царскими чиновниками, нашли в дальнейшем естественное продолжение. Во-первых, это - автономное положение русских общин, жизнь в которых строилась по нормам и правилам, отличным от традиций среднеазиатского общества. Далее - это экономическая самостоятельность переселенческих поселений, "запас прочности" которой оказался весьма высоким.

Еще один принцип, заложенный царской администрацией при образовании русских сел - ограждение переселенцев от контактов и хозяйственных связей с местными жителями - на практике оказался недальновидным. Видимо, его последовательное воплощение могло бы сыграть роковую роль для переселенцев в 1920-е годы. Практика показала, что установление экономических и дружеских связей между славянами и коренными жителями было едва ли не важнейшим условием нормального развития переселенческих групп в иноэтнич-ном окружении.

Дальнейшие события отечественной истории - установление колхозной системы и попытки чиновников реализовать идеи о "стирании национальных различий" привели к появлению в районах проживания русских старожилов некоего нового типа общества, которое принято называть многонациональным. Ьго нельзя рассматривать как естественное, скорее это - искусственное социальное образование, сконструированное властями. Это общество не было "здоровым", "устойчивым": в нем перманентно генерировалась социальная напряженность на внутренних "этнических стыках" (или на "этнических разломах"). До поры эта напряженность существовала в скрытом, латентном виде, однако, когда тоталитарный режим ослаб, клапаны открылись ( к концу 1980-х годов), она вылилась в открытые конфликты с этнической окраской.

Развитие межэтнических отношений в предыдущий период проходило при сохранении определенной дистанции между отдельными группами, что было важным условием этнической толерантности. В результате мероприятий правительства дистанция стала слишком мала. Какие-либо возможности для самоорганизации (самоуправления) этнических групп исключались, не осталось места и элементам этнического разделения труда (этнического симбиоза), позитивно влиявшего на отношения между группами. В таком обществе неминуемо преломлялись в этническое противостояние факторы социального неблагополучия. В нем с самого начала присутствовали "центробежные" тенденции, взамооггалкивание (стремление к разъединению, рассцеплению) этнических групп, и при этом - к их внутренней консолидации.

В культурном смысле смешение разных этнических групп на одном социальном пространстве не привело к разрушению существовавших между ними барьеров. Преобладала обратная тенденция: отдельные этнические группы, в частности славянские, осознавали угрозу (возможно мнимую) потерять свою культурную идентичность, психологически сопротивлялись этому процессу. Включались определенные "защитные механизмы", в частности - консолидация в одну группу представителей двух славянских народов, обострение этнического самосознания. Самый последний, радикаль-

ный способ этнического самосохранения - эмиграция и воссоединение с основным этническим ядром.

Другое, нечто новое в духовной сфере, было важным проявлением этнических процессов в полиэтничном обществе: формирование культуры межэтнических отношений. Она, с одной стороны, предполагала знания в области бытовых и духовных традиций ино-этничного населения, но с другой - непременное сохранение и соблюдение дистанции при общении. То есть, в процессе контактов этническая идентичность не разрушалась, но в культуре каждой группы в ходе адаптации к иному окружению выработались некие "буферные" формы поведения ("буферные" обычаи).

В целом, сущность процессов в рассматриваемом полиэтничном обществе выражается в двух как бы противоположных, а на самом деле дополняющих и обусловленных друг другом тенденциях. Первая - этническое структурирование, обособление отдельных групп, а вторая - налаживание между их представителями контактов - в значительной мере формализованных, предполагающих сохранение дистанции. Это - процессы, происходящие на массовом уровне, они ни в коей мере не исключают особенностей индивидуального поведения.

Возникает вопрос, есть ли в принципе у "малых" этнических групп шанс на полноценное культурное и социальное развитие в подобном полиэтничном обществе. Теоретически это представляется возможным, при условии обеспечения некоторой свободы социального выбора, обусловливающей возможность автономности и самостоятельности отдельных этнических групп. В современных среднеазиатских государствах такие формы самоорганизации нереальны. Нынешние тенденции развития в этом регионе таковы, что общество становиться все более однородным в этнокультурном плане, прежде всего - за счет уменьшения доли многих некоренных национальных меньшинств.

Список публикаций по теме диссертации

Брусина О.И. К изучению национально-смешанных браков в Узбекистане и Казахстане// Краткое содержание докладов Средне-азиатско-кавказских чтений. Апрель 1987 г. Л., 1988.

Брусина О.И. О сложении некоторых ритуализированных форм межэтнического общения// Актуальные проблемы интернационального воспитания и межнационального общения: Материалы региональной конференции. Алма-Ата, 1989.

Брусина О.И. Многонациональные села Узбекистана и Казахстана осенью 1989 г. (Миграции некоренного населения)//СЭ. 1990. N 3.

Брусина О.И. О некоторых традиционных обычаях русско-украинского населения Узбекистана// Всесоюзная научная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1988-1989 гг. Тезисы докладов. Алма-Ата, 1990. 4.2.

Брусина О.И. Особенности материальной культуры восточнославянского населения Узбекистана //Проблемы изучения традиций в культуре народов мира. М., 1990. В. 1.

Брусина О.И., Осипов А.Г. К вопросу о состоянии межэтнических отношений в Узбекской ССР. Исследования по прикладной и неотложной этнологии. ИЭА РАН. N 20. М., 1991.

Брусина О.И. Восточно-славянское население в сельских районах Узбекистана. Проблемы адаптации и межэтнических взаимодействий //Современное развитие этнических групп Средней Азии и Казахстана. М., 1992. Ч. 2.

Брусина О.И. Русские в Средней Азии: национальное меньшинство с прошлым старшего брата // Тезисы докладов конференции ИВ РАН "Россия и Восток: проблемы взаимодействия". М.,1992.

Брусина О.И. Формы сотрудничества российских крестьян-переселенцев и коренных жителей Средней Азии в первые десятилетия XX в.// Восток в прошлом и настоящем. Тезисы докладов к региональной конференции. Иркутск, 1992.

Брусина О.И., Осипов А.Г. Об изучении межнациональных отношений: взгляд на проблемы Узбекистана // ЭО. 1993, N 3.

Брусина О.И. "Новая русская диаспора" (хроника)// ЭО. 1993, N4.

Брусина О.И. Проблемы интеграции русских в Средней Азии и Казахстане // Права и статус национальных меньшинств в бывшем СССР. М„ 1993.

Брусина О.И. Русские в Средней Азии и Казахстане: национальное меньшинство с прошлым старшего брата // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. М., 1993. 4.II.

Брусина О.И. Русская диаспора Средней Азии в первые десятилетия советской власти // Диаспоры в историческом времени и пространстве. Национальная ситуация в Восточной Сибири. Иркутск, 1994.

Брусина О.И. Русские в Средней Азии: "колонизаторы" или национальное меньшинство?// Новая русская диаспора: русские за пределами Российской федерации в бывшем СССР: история, идентичность и современное положение. Материалы конференции. Юрмала, ноябрь, 1992. Рига, 1994.

Брусина О.И. Русское население Средней Азии до и после распада СССР //Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М., 1995.

Брусина О.И. Русские в Казахстане//Россия и Казахстан. ИВ РАН, М., 1995.

Брусина О.И. Национальная государственность и "русский вопрос" в Казахстане// Этнический фактор в современном социально-политическом развитии Казахстана. Исследования по прикладной и неотложной этнологии. ИЭА РАН. N 94. M., 1996.

Брусина О.И. Прошлое Средней Азии // Солнце Ислама. Каир, 1994. N 2 (на арабском языке).

Brusina О. Die Russen in Mittelasien. Bundesinstitut fur ostwissenschaftliche und internationale Studien. Aktuelle Analysen. Koln, 1994, N 15.

Brusina O. (Jmweltzerstorung und Konfliktpotential in Kyrgystan //Okologische Situation und Umweitkonflikte aut dem Gebiet der ehemaligen UdSSR. Zentralasien und Rubland. Berlin, 1994.

Brusina O. Det russiske problem i Kasakhstan//Vindue mod Ost. Copenhagen, 1995, Nr.30.