автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Славянизмы в русском языке: историко-культурное и семантико-стилистическое своеобразие

Полный текст автореферата диссертации по теме "Славянизмы в русском языке: историко-культурное и семантико-стилистическое своеобразие"

На правах рукописи

отс/мг^г

КИЫНОВА Жанар Кабдыляшымовна

СЛАВЯНИЗМЫ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЕ И СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук

9 ОКТ 2014

Москва 2014

005553125

Работа выполнена на кафедре русской словесности и межкультурной

коммуникации

Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Аннушкин Владимир Иванович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Пименова Марина Васильевна

(зав. каф. русского языка Владимирского государственного гуманитарного ун-та)

доктор филологических наук, профессор Низаметдинова Надиря Хомятовна (проф. каф. истории русского языка и общего языкознания Московского государственного областного университета)

доктор филологических наук, профессор Бугаева Ирина Владимировна (зав. каф. связей с общественностью и речевой коммуникации Российского государственного аграрного университета им. К.А. Тимирязева)

Ведущая организация Сибирский федеральный университет

Защита состоится «vtfc; » 2014 г. в_ч. в зале

Ученого совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01 ФГБОУ ВПО «Гос. ИРЯ им. А. С. Пушкина» по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина.

Автореферат размещен на сайте Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина «/¿> » i^Pötc^- 2014 г.

Автореферат разослан «

! Ученый секретарь / диссертационного совета / кандидат филологических наук, доцент

/ / ! Г) - S .

И. И. Бакланова

Общая характеристика работы

Вопрос о славянизмах тесно связан с происхождением и становлением русского литературного языка, относительно которого учеными выдвигались противоречивые концепции, обнаруживающие языковые, культурно-исторические, книжно-письменные феномены (И.И. Срезневский,

A.И. Соболевский, A.A. Шахматов, Н.С. Трубецкой, С.П Обнорский,

B.В. Виноградов, Р.И. Аванесов, Ф.П. Филин, Н.И. Толстой, Б.А. Успенский, Б. Унбегаун, A.B. Исаченко, Г. Хютль-Ворт и др.).

Во второй половине XX века в исторической лексикологии появилось большое количество работ, предметом исследования которых стали: взаимодействие и соотношение церковнославянских (книжно-славянских) и народно-разговорных элементов (О.В. Творогов, Ф.П. Филин, Ю.С. Сорокин, В.В. Виноградов, П.Д. Филкова, Е.С. Копорская), употребление лексических славянизмов, устойчивых сочетаний, дублетных слов с полногласием и неполногласием в языке древнерусских письменных памятников (P.M. Цейтлин, М.А. Соколова, A.C. Львов, Л.Я. Костючук, Л.В. Вялкина, М.М. Копыленко, Т.Н. Кандаурова, И.С. Улуханов, С.С. Волков, Т.Ф. Ващенко, Н.Б. Михайловская, В.В. Колесов, О.Г. Порохова и др.); становление и развитие славянизмов как стилистической категории в эпоху классицизма - середине XVIII в. (В.В. Замкова, Е.Г. Ковалевская, Л.Л. Кутина, Е.Э. Биржакова и др.); стилистические функции славянизмов в языке художественных произведений конца XVIII — XIX вв. (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, P.M. Цейтлин, И.С. Ильинская, Е.Г. Ковалевская, Л.Л. Кутина, E.H. Мансветова, И.Б. Голуб, И.Н. Иванова, Л.К. Граудина, П.А. Семенов и др.); семантическая эволюция славянизмов в русском литературном языке (В.Д. Левин, П.Д. Филкова, Е.С. Копорская, Е.О. Меладзе).

Современная лингвистика характеризуется сменой научных парадигм и значительными изменениями приоритетов изучения языка. Так, историко-лингвистические исследования конца XX - начала XXI вв. выполнены в русле антропоцентрического подхода к изучению языковых явлений старославянского, церковнославянского и древнерусского языков сквозь призму внутреннего мира человека и его взаимодействия с объектами окружающего мира (В.В. Колесов, Е.С. Яковлева, Т.И. Вендина, М.В. Пименова, Е.И. Зиновьева, Л.В. Зубова, B.C. Ефимова и др.). Кроме того, изучение славянизмов связано с коллективной и культурной памятью, которая исследуется в соотнесенности с философским, мифологическим, религиозным и литературным типами дискурсов (В.Г. Костомаров, Ю.Е. Прохоров, В.И. Аннушкин, А.Д. Шмелев, Н.Г. Брагина).

Современная палеославистика расширяет задачи своего исследования, восстанавливая старославянскую лексику, не зафиксированную в «классических старославянских» рукописях», с помощью методики «синхронного анализа словообразовательных пар» [Цейтлин 1977; 1986]. В настоящее время разрабатываются новые подходы к реконструкции старославянского лексического фонда, значительную часть которого составляют наименования лиц как культурно значимые единицы языка [Вендина 2002; Ефимова 2011].

Словообразовательная семантика производного слова как одна из средств языковой концептуализации картины мира явилась объектом описания исторической лексикологии и исторического словообразования (И.С. Уяуханов, Н.Х. Низаметдинова, Л.П. Клименко, JIM. Устюгова, B.C. Ефимова, Е.В. Огольцева и др.). Теоретические основы изучения словообразовательного потенциала слов старославянского происхождения разработаны в специальном исследовании, в котором на обширном материале памятников письменности и лексикографических источников дается описание словообразовательной структуры, словообразовательной семантики и морфемики сложных слов XI-XVII вв. [Низаметдинова 2013].

Актуальным в последнее время стало изучение славянизмов в контексте их активног о функционирования в религиозном дискурсе и языке религиозной коммуникации, а также системе церковно-религиозного стиля и религиозно-проповеднической речи (Л.П. Крысин, В.И. Карасик, O.A. Крылова, O.A. Прохватилова, H.H. Розанова, Е.В. Бобырева, Г.Г. Слышкин, И.М. Гольберг, Л.И. Нефедьева и др.)

Несмотря на то, что славянизмы соотносятся в современном языковом сознании с архаизмами, а значит, составляют пассивный фонд русского языка, ученых продолжает интересовать этот уникальный феномен в истории и языке славянских народов. Дальнейшее «изучение славянизмов способствует прогрессу в решении центрального вопроса истории литературного языка - роли церковнославянского языка в происхождении и развитии русского литературного языка» [Улуханов 2012: 6]. Изучение церковнославянского языка в рамках современного русского языка стало предметом обсуждения на XV Международном съезде славистов (Минск, 2013) - авторитетном форуме исследователей историко-культурного наследия славянских народов, на котором А.Г. Кравецкий выразил свою точку зрения о том, что церковнославянский язык как один из современных славянских языков присутствует в современной культуре и языке богослужения [Кравецкий 2013].

Традиционно славянизмы рассматривались преимущественно в двух аспектах: историко-генетическом, с точки зрения их происхождения, и семантико-стилистическом, или функциональном. В исторической

лексикологии и исторической стилистике XX века исследование славянизмов осуществлялось в большей степени с лингвистических позиций, интерес ученых был сосредоточен в основном на изучении фонетических, словообразовательных и грамматических признаков славянизмов, описании славянизма как генетико-стилистической категории и эволюции его стилистических функций в соответствии со сменой литературных тенденций, выявлении процентного содержания славянизмов в лексической системе литературного языка и их соотношения с исконно русскими словами, а также функционировании славянизмов в творчестве отдельных писателей и поэтов XVIII—XX вв. Вместе с тем следует признать, что современная гуманитарная наука, развивающаяся в контексте антропоцентрических идей требует нового осмысления проблем, как уже давно известных, так и актуальных для нового времени, поэтому особую актуальность приобретает исследование славянизмов как историко-культурного явления в синхронно-диахроническом плане, охватывающем большой круг древних и современных источников. И.С. Улуханов справедливо выделяет основные три фактора, характеризующие современный этап изучения истории русского языка: 1) наличие новых источников - новых исторических словарей и их картотек, а также новых изданий ряда текстов (в том числе и новых находок - берестяных грамот и церы начала XI в.); 2) слабое использование в исторической русистике теоретических результатов, достигнутых общим языкознанием и синхронной русистикой; 3) наличие большого числа

конкретных исследований и отсутствие больших работ обобщающего характера [Улуханов 2012: 8].

Кроме того, обобщающее синхронно-диахроническое исследование русского языка остается одной из актуальных проблем исторической лексикологии и лексикографии. В современной лингвистике, которая все больше расширяет свои фундаментальные представления в о языке актуализировались подходы, обозначенные как диахрония в синхронии языка, эксплицировавшие и утвердившие методику диахронического описания языковых единиц или языковых средств в их эволюционном состоянии, т.е. в их качественных изменениях и переходах из одного состояния в другое.

Актуальность определяется обобщающим характером данного диссертационного исследования и обусловлена необходимостью в обобщенном (семантико-стилистическое, лингвокультурологическое, лексикографическое, лингвопереводческое) исследовании славянизмов как историко-культурного феномена с позиции диахрония в синхронии языка. Хронологические рамки исследования, позволяющие описать историко-культурное и семантико-стилистическое своеобразие славянизмов, охватывают, с одной стороны, период возникновения письменности, с другой

- функционирование слова в современных культурно значимых текстах. Актуальность работы обосновывается следующими аргументами:

• важностью исследования славянизмов не только с позиции традиционных, классических подходов (историко-генетический, семантический и стилистический), но и в рамках четко обозначившихся в конце XX - начале XXI вв. антропоцентрического и когнитивного направлений в современной лингвистике;

• недостаточной степенью разработанности вопроса о соотношении и взаимообусловленности диахронического и синхронического подходов в описании славянизмов как семантико-стилистической категории, поскольку «с вопросом о церковнославянизмах или просто славянизмах теснейшим образом связан вопрос о природе русского языка не только древнейших оригинальных памятников, но и вопрос о природе современного литературного языка» [Соколова 1971: 337];

• необходимостью и перспективностью комплексного исследования славянизмов как слов, обладающих «культурной памятью» на материале различных лингвистических источников, что «дает возможность проникнуть через историю языка в исторшо народа, понять механизмы развития национальной культуры» [Молдаван 2007: 26]

• потребностью в более глубоком лингвопереводческом анализе художественных произведений с позиции сохранения историко-культурного и семантико-стилистического своеобразия славянизмов в переводе на другие неродственные языки.

Цель исследования заключается в обобщенном (семантико-стилистическое, лингвокультурологическое, лексикографическое,

лингвопереводческое) исследовании славянизмов как историко-культурного явления с позиции диахронии в синхронии языка. В связи с поставленной целью определяются следующие задачи:

• рассмотреть вопрос о роли старославянского языка как языка культа и культуры в истории славянского мира Б1т'ю ОПкойоха в его соотношении с терминами «древнеславянский язык» (Н.И. Толстой), «церковнославянский язык» и «книжно-славянский язык»;

• показать, каким образом исторические закономерности развития языка влияют на современное употребление славянизма как стилистически маркированного архаизма и средства стилизации;

• описать функционирование славянизмов в контексте семантических процессов, происходящих в русском языке новейшего времени;

• провести лингвокультурологическое описание славянизмов с точки зрения репрезентации языковой, религиозной и светской, а также антропоцентрической картин мира в их семантике;

• раскрыть историко-культурную информацию в семантике

славянизмов на примере иллюстративного материала из исторических словарей русского языка;

• проанализировать факторы, влияющие на смену функциональных характеристик в соответствии с синхронным состоянием стилистической системы языка на примере стилистической маркированности славянизмов в академических словарях русского языка разных эпох (ХУ11-ХХ1 вв.);

• охарактеризовать способы семантизации славянизмов, систему стилистических помет, а также содержание иллюстративного материала в двуязычных (переводных) словарях;

• определить историко-культурное и семантико-стилистическое своеобразие славянизмов с точки зрения их переводимости.

Методология и методы исследования определяются обобщающим и комплексным характером исследования историко-культурного и семантико-стилистического своеобразия славянизмов с позиции диахронии в синхронии с целью описания реальной картины их функционирования на разных этапах развития истории русского литературного языка. В своей работе мы опирались на фундаментальные труды по исторической лексикологии и лексикографии русского языка, эволюционную концепцию развития культурно-исторического процесса; лингвофилософские положения о связи языка и мышления, языка и культуры народа и современные представления об антропоцентрическом характере языковых единиц; базовые понятия лингвокультурологии как научного направления; концепции и универсальные модели переводческой эквивалентности и принцип переводимости.

В качестве основного метода в работе используется описательный метод как традиционный метод для историко-лингвистических исследований, синхронно-диахронический метод, сравнительно-сопоставительный метод и прием культурно-исторической интерпретации. В качестве дополнительных исследовательских методов и приемов: функционально-семантический анализ в сочетании с контекстным и лингвостилистическим типами анализа, элементы этимологического комментария.

Материалом исследования послужила картотека примеров, насчитывающая более 2000 контекстных словоупотреблений, составленная автором на основе различных источников: памятники русской письменности Х1-ХУН вв.; изданные и издающиеся исторические словари; академические словари русского языка разных эпох (ХУШ-ХХ1 вв.); фразеологические словари, описывающие состав фразеологизмов в разные периоды развития русского языка, а также двуязычные (переводные словари); Национальный корпус русского языка; современные культурно значимые тексты (художественные, публицистические, философские, религиозные);

материалы центральных и популярных российских и русскоязычных казахстанских газет различной направленности; переводные художественные и религиозные тексты. Ценным материалом для наблюдения над употреблением слова в разнообразных контекстах, извлеченных из самых различных памятников русской письменности Х1-ХУП вв. послужила Картотека древнерусского словаря (далее - КДРС) Института русского языка им. В.В. Виноградова.

Объект исследования - семантико-стилистическое и историко-культурное своеобразие славянизмов на материале различных источников в их синхронно-диахронической взаимообусловленности.

Предмет исследования - славянизмы как историко-культурный феномен и стилистически маркированный архаизм, преимущественно включающие: соматические славянизмы {взор, уста, чело, ланита и др.); слова с неполногласием {брег, град, злато, власы и др.) и образованные от них существительные с отвлеченной семантикой и сложные прилагательные (сребролюбие, сребролюбивый, власяница, златовласый и др.); славянизмы-глаголы: вещать, внимать, зреть, ведать, влачить, воздвигнуть и др.

Новизна работы состоит в том, что впервые:

• проведено обобщенное (семантико-стилистическое, лингвокультурологическое, лексикографическое и лингвопереводческое) исследование славянизмов как историко-культурного феномена с позиций новых научных подходов - антропоцентризма и когнитивизма на основе описания современных языковых явлений при помощи установления их диахронических свойств в тесной взаимосвязи с эволюцией языковой картины мира.

• представлено лексикографическое описание славянизмов с точки зрения их семантизации, стилистической маркированности и репрезентации историко-культурной информации на обширном материале иллюстраций-цитат из исторических словарей «эволюции» и «среза», академических (толковых) словарей русского языка разных эпох (ХУШ-ХХ вв.) и двуязычных (переводных) словарей;

• осуществлен лингвопереводческий анализ славянизмов, основанный на принципе относительной переводимости (В. Коллер) и воссоздании семантико-стилистического своеобразия славянизмов как -> поэтизмов, стилистически маркированных архаизмов и средств стилизации.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что полученные результаты вносят значимый вклад в развитие исторической лексикологии и лексикографии русского языка. Результаты исследования уточняют, дополняют и углубляют известные положения о семантической эволюции славянизмов как результат устойчивых традиций их употребления и развития стилистических функций славянизмов как процесса

семантического обогащения слов. Теоретическая ценность работы заключается также в том, что в ней представлено обоснование полного и глубокого исследования историко-культурного и семантико-стилистического своеобразия славянизмов.

Практическая значимость состоит в том, что результаты проведенного исследования, теоретические положения могут использованы при составлении и уточнении данных лексикографических изданий различных типов (исторических, академических и двуязычных словарей) и преподавании историко-лингвистических дисциплин «Введение в славянскую филологию», «Старославянский язык», «История русского литературного языка», элективных дисциплин и специальных курсов по исторической лексикологии и лексикографии, исторической и сопоставительной стилистике, лингвокультурологии, а также теории и практике художественного перевода.

На защиту выносятся следующие положения:

• тезис о том, что славянизмы «не составляют уже живой и действенной стилистической категории» (Т.О. Винокур) не подтверждает полного исчезновения славянизмов в русском языке новейшего времени, что может быть аргументировано следующими факторами: славянизмы как стилистически маркированные архаизмы используются в целях стилизации и составляют основу традиционно-поэтической лексики; многие славянизмы (так называемые «живые» архаизмы) сохранились и активно функционируют в составе устойчивых сочетаний, что явилось следствием их включенности в традиционные формулы: бить челом, предстать пред очи и др.; актуализация использования стилистических славянизмов в языке современных газет и языке поэзии происходит в контексте нетрадиционной сочетаемости слов с целью создания приподнято-торжественного тона речи, с одной стороны, и с другой — для иронически-насмешливого, контрастного и метафорического описания предметов и явлений;

• антропоцентричность соматических славянизмов, составивших основную часть стилистически маркированных архаизмов, определяется различными факторами: обозначение анатомических понятий в описании человека и животного; выражение целостной духовной сущности человека в библейских текстах (очи и уста)\ многообразие развития метафорических образов в портретных описаниях (от древнерусских текстов до современных); широкое функционирование в составе устойчивых сочетаний; описание «опоэтизированных» образов животных в современной поэтической речи;

• стилистическая маркированность славянизмов в академических словарях разных эпох обнаруживает последовательное изменение стилистических помет от одного словаря к другому: «славенское» —

«церковное» — «устарелое» - «устарелое и поэтическое» - «устаревающее» -«стилизованное». Факторы, влияющие на смену функциональных характеристик, обусловлены синхронным состоянием стилистической системы языка, сферой употребления славянизмов и переходом прямых значений в переносные;

• старославянская фразеология стала одним из основных источников формирования русской фразеологии, на основе которой сформировались три разных пласта устойчивых сочетаний: библеизмы как первая по времени книжная фразеология, генетически восходящая к Библии; фразеологические соматизмы, содержащие в своей структуре архаизмы, а также устойчивые сочетания современного русского языка, созданные по моделям книжных фразеологизмов, на основе которых были образованы разговорные фразеологизмы. Параллелизм значений данных фразеологизмов развился в результате замены книжных слов на нейтральные;

• переводимость славянизмов предполагает культурно-эстетическую эквивалентность переводимому тексту и определяется воссозданием их историко-культурного и семантико-стилистического своеобразия за счет использования адекватных лингвокультурных знаков - описательных и образных выражений, эпитетов, синонимов и контекстуальных эквивалентов;

• в переводах сакральных текстов на русский язык славянизмы «воссоздают» священные смыслы. Выбор «духовно отмеченных» слов старославянского происхождения при переводе сакрального текста мотивирован тем, что они соотносятся с религиозной сферой, а также обладают экспрессивной тональностью и оттенком архаической значительности.

Апробация: Материалы исследования обсуждались на международных научно-теоретических и научно-практических конференциях: «Стилистика и теория языковой коммуникации», посвященной 100-летию со дня рождения проф. МГЛУ И.Р. Гальперина (Москва, 2005); «Актуальные проблемы теории и практики перевода и сравнительного литературоведения» (Алматы, 2006); «Славянская письменность во времени и пространстве» (Астана, 2007); Ежегодные «Ахановские чтения» - «Язык и ментальность» (Алматы, 2009); «Язык. Общество. Время» (Алматы 2010); «Славянская культура: истоки, культура, взаимодействие». XI, XIII и XIV Кирилло-Мефодиевские чтения (Москва, 2010; 2012; 2013); «Образование и наука XXI века» (София, 2010); «Русский язык - язык мировой науки и образования» (Бишкек, 2010); II, IV и V «Багизбаевские чтения» (Алматы 2010; 2012; 2013); XII Конгресс МАПРЯЛ «Русский язык и литература во времени и пространстве» (Шанхай, 2011); «Русский язык в современном мире: традиции и инновации в преподавании русского языка как иностранного» (Салоники, 2011); «Русский мир и русское слово в межкультурном пространстве», посвященной 15-летию

Фатих Университета (Стамбул, 2011); «Проблемы функционирования и преподавания русского языка в Центральной Азии» (Душанбе, 2011); IX Седельниковские чтения. Полиязычие: современное состояние и перспективы» (Павлодар, 2011); «Актуальные проблемы переводоведения» (Алматы, 2011); «Жизнь и язык в динамике», посвященной памяти проф. А.О. Орусбаева (Бишкек, 2012); «Язык-речь-слово в филологических исследованиях», посвященной 80-летию со дня рождения проф. P.C. Зуевой (Алматы, 2012); «Наука о переводе сегодня: перевод и словесность» (Москва, ВШП МГУ 2013); «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита, 2013); «Новые парадигмы и новые решения в когнитивной лингвистике» (Алматы, 2013); «Актуальные проблемы современного литературоведения и литературные критики», посвященной 60-летию проф. К. Абдезулы (Алматы, 2013); «Язык. Личность. Культура», посвященной Дню независимости PK (Астана, 2013); XLIII Международная филологическая научная конференция. (Санкт-Петербург, филол. ф-т СпбГУ 2014); V Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, филол. ф-т МГУ 2014); Научные чтения «Античный мир и современность» (Киев, Институт филологии КНУ им. Т. Шевченко 2014).

Основные положения диссертационного исследования изложены в 72 публикациях, их них 1 монография и 18 статей опубликованных в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы определяется поставленными целью и задачами исследования, а также логикой развития темы. Работа состоит из Введения, 4 глав, Заключения, списка использованной литературы и списка принятых сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цель основные задачи исследования, аргументируются научная новизна, теоретическая значимость практическая ценность исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту, указываются формы апробации работы.

Первая глава «Славянизмы в истории русского языка: теоретические основы исследования» содержит описание истории вопроса о славянизме как языковых единиц, посредством которых происходило восприятие христианской религии и греческого культурного наследия, что нашло непосредственное отражение в русском литературном языке. В этой части исследования рассматривается вопрос о роли старославянского языка

как языка культа и культуры в истории славянского мира Б1а\па ОПкойоха и определяются различные подходы к изучению славянизмов как генетико-стилистической категории и историко-культурного явления.

Сложность языковой ситуации Древней Руси явилась причиной, породившей различные теории происхождения древнерусского литературного языка. На всем протяжении истории становления русского литературного языка дискуссионными оставались вопросы соотношения церковнославянского и русского языков. Концепции, выдвинутые различными учеными по отношению к церковнославянскому языку русской редакции, основаны на дихотомии литературного и разговорного языков: «вульгарно-литературный язык» [Дурново 1969: 34-35]; «книжнославянский тип древнерусского литературного языка» [Виноградов 1978: 87]; «славянорусский язык» [Филин 1981: 259]; «гибридный церковнославянский язык» [Живов 1985: 71, Успенский 1994: 94]; «стандартный и гибридный регистры книжных текстов» [Живов 1996: 31]; «церковнославянский язык сниженной нормы» [Ремнева 1995: 371].

Основные тезисы концепции церковнославяно-русской диглоссии, выдвинутой Б. Успенским IX Международном съезде славистов (Киев, 1983 г.), неадекватно отражают языковую ситуацию русского средневековья и исключают культурную значимость народно-разговорной речи. Теория диглоссии вызывает много вопросов, поэтому остается дискуссионной и в настоящее время и не находит поддержки у большей части исследователей истории русского языка, отстаивающих точку зрения относительно важной роли и древнерусского языка, литературы и культуры в контексте языковой и культурной ситуации Древней Руси. На наш взгляд, несмотря на дифференциацию двух языков по признакам «сакральный» / «профанный», реальном функционировании они сосуществовали и степень превалируемости того или иного языка зависело от стилистической установки автора, как и от жанра, вида словесности.

Параграф «Славянизмы как генетико-стилистическая категория в истории русского языка и русской поэтической традиции» посвящен обобщенному описанию славянизмов с точки зрения их происхождения и функционирования з русском языке. В исторической лексикологии изучение славянизмов имеет длительную традицию и представляется одним из основных в общей проблеме возникновения и развития русского литературного языка, поэтому считаем важным обращение к истории этого вопроса - обобщения трудов и концепций предшественников, анализа подходов к изучению славянизмов в истории русского литературного языка, проблеме выбора терминов, выделения классификационных признаков славянизмов, а также периодизации, обусловленной процессами их

проникновения в русский литературный язык в разные исторические периоды.

Славянизмы как генетико-стилистическая категория были объектом разносторонних историко-лингвистических исследований. Традиционно в исторической русистике сосуществуют следующие подходы к изучению славянизмов: этимологический (A.A. Шахматов, С.К. Булич, Ф.П. Филин, С.П. Обнорский, Е.Т. Черкасова, А.И. Горшков, Г. Хютль-Форт, Б. Унбегаун, М.А.Соколова и др.); семантический (В.В. Виноградов, Е.С .Копорская, Е.О. Меладзе и др); стилистический (Г.О. Винокур, В.В. Замкова, Е.Г. Ковалевская, И.С. Ильинская, Ю.С. Сорокин, JI.JI. Кутина, И.Н. Иванова, З.М. Петрова, П.А. Семенов и др.). Между тем в современных исследованиях особую актуальность приобретает изучение славянизмов как историко-культурного явления, что обусловлено повышенным интересом лингвистики последних десятилетий к антропоценритрическому подходу в исследовании языковых единиц. Интерес лингвистов сосредоточен на выявлении и описании историко-культурной информации, заключенной в семантике славянизмов (В.В. Колесов, И.С. Улуханов, Г.А. Богатова, Е.С. Яковлева, Т.И. Ведина, B.C. Ефимова, М.В. Пименова, Н.Х. Низаметдинова, Е.И. Зиновьева, JI.B. Зубова, П.А. Семенов и др.)

Наиболее дискуссионными в исторической лексикологии остаются вопросы аргументации выбора терминов для обозначения слов, заимствованных из старославянского и церковнославянского языков: старославянизм, церковнославянизм, славянизм, книжнославянизм, славянорусизм, реже, южнославянизм, болгаризм, моравизм, староболгаризм, неославянизм (термин Хютль-Ворт). Эти термины, особенно первые три, часто употребляются недифференцировано, как синонимы, а иногда как дублеты. Об условности этих терминов и недостаточной дифференцированное™ выражаемых им понятий писали В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Ф.П. Филин, P.M. Цейтлин, В.В. Замкова, П. Филкова, М.А. Соколова и др. Историки языка пытались в своих исследованиях разграничить термины «старославянизм»,

«церковнославянизм», «славянизм» в генетическом и стилистическом аспектах. На наш взгляд, выбор термина зависит от характера самих исследований: в работах, в которых рассматривается генетическое или этимологическое значение слов, оправданно использовать термин «старославянизм»; слова с особым культовым значением и церковной семантикой, широко употребляющиеся в церковных произведениях и обозначающие предметы и реалии церковного обихода и богослужения, целесообразнее называть церковнославянизмами. Под термином с л а в я н и з м (разрядка наша. - Ж.К.) мы понимаем все разновидности лексем в древнерусском литературном языке, имеющих в своей структуре признаки

соотнесенности с церковнославянским языком. Поэтому термин «славянизм» соотносится с книжными словами с акцентом на функциональном, а не генетическом аспекте значения. К славянизмам следует относить и древнерусские слова, поскольку иллюстративный материал покрывается словниками таких лексикографических источников, как «Материалы для словаря древнерусского И.И. Срезневского» (далее - Срезн.), «Словарь древнерусского языка Х1-ХГ/ вв.» (далее - СлДРЯ), Словарь русского языка Х1-ХУ11 вв. (далее - СлРЯ Х1-ХУ11 вв.), Словарь русского языка XVIII в. (Сл. XVIII в.) и др. Вслед за В.В. Виноградовым, Г.О. Винокуром, Е.Г. Ковалевской, В.В. Замковой и Е.С. Копорской к славянизмам мы относим общие для старославянского, церковнославянского и древнерусского языков слова типа: чело, уста, око, вещать, внимать, зреть, град, злато и т.п., вышедшие из живого употребления и составившие ядро русской традиционно-поэтической лексики.

Как правило, исследователи эксплицитно и однозначно обосновали один и тот же признак маркированности славянизмов: употребление в качестве варианта или дублета общеупотребительных, нейтральных слов. Такое определение стилистических славянизмов стала традиционной в исторической лексикологии русского языка, однако П.А. Семенов интерпретирует это с точки зрения современного взгляда на проблему и в связи со своим исследовательским материалом. Он считает, «что главным в определении Г.О. Винокура является не указание на наличие у славянизма нейтрального эквивалента, а "нацеленность определенными стилистическими свойствами"; причина же наделенности может быть самой разной: и наличие однословного нейтрального дублета {брег - берег), и возможность неоднословной синонимической замены (десница - правая рука), и ограниченность сферы употребления (крещение, вознесение, знамение), и вхождение в определенные фразеологические связи {посох и сума, страх и трепет, хлеб насуиршй и т.п.). С другой стороны, есть такие случаи, когда славянизм, имеющий нейтральный дублет {брег, нощь, очи и т.п.) в конкретном контексте стилистическим славянизмом не является, а выполняет техническую, версификационную функцию - служит для поддержания рифмы (рощи - нощи, очи - ночи и т.п.) или стихотворного размера (напр., то брег, то берег в разных вариантах думы К.Ф. Рылеева "Вадим": "В берег плещет и ревет" - "В брег песчаный с ревом бьет")» [Семенов 2002: 46-47]. Мы, вслед за П.А. Семеновым считаем, что главным показателем маркированности или немаркированности славянизма является не наличие или отсутствие у славянизма нейтрального дублета, а характер употребления славянизма в тексте, включенность в те или иные словесные ряды и формулы.

Особое внимание в работе обращается на основные тенденции употребления славянизмов в русской поэтической традиции в тесной связи с преемственностью литературных течений - классицизма, сентиментализма, реализма, что оказывало влияние на развитие их стилистических функций. Высокая экспрессия, присущая славянизмам, делала их употребительным в контекстах с общественно-идеологическим содержанием, что берет свое начало с эпохи классицизма. В гражданской поэзии декабристов, отличающейся высоким общественно-политическим пафосом, сохраняется традиционная лексика и фразеология, восходящая к XVIII в.: выя, длань, лик, очи, уста, грады, деяния, зрю, рекла, полунощная держава, отрок златокудрый, сонм избранных мужей, возносит вверх и др. Тенденции использования славянизмов и библеизмов как эмоционально-экспрессивных и выразительных средств в гражданской поэзии XIX в. находим также в ораторской речи русских революционеров начала XX в., которая имела призывный характер и мощную воздействующую силу. Идеологическая позиция революционеров и эмоциональный настрой речи выражались с помощью языковых средств высокого стиля: глаголов грясти {грядет), воздать, ввергнуть, зиждется, воспрянуть, воздвигнуть, узреть, отвлеченных существительных гордыня, стезя, правосудие, блага, а также фразеологией высокого эмоционального содержания оковы рабства, глас свободы, храм закона, вертеп плача, сонм избранных мужей и др. Примеры контекстного употребления славянизмов и архаизмов в речи русских революционеров приводятся в известной книге A.M. Селищева «Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком (1917-1926)» [Селищев 2003].

Образно-метафорический и символический «потенциал» поэтизмов, составивших ядро русской традиционно-поэтической лексики, делал их одним из основных средств для создания выразительных портретных характеристик, описания внутреннего мира героев и возвышенного, лиричного настроя. Особенно широко поэтизмы представлены в стихотворных произведениях XIX в: «... Перстом невидимым свои невидимы черты на них Судьба уж написала», «... И вдруг стоят пред ним чертоги...», «Торжественный поющих глас...» (В.А.Жуковский. К Воейкову); «Навис покров угрюмой нощи...», «Блеснул кровавый меч в неукротимой длани..», «Над ним сидит орел младой» (A.C. Пушкин. Воспоминания в Царском Селе).

Поэзия начала XX в. характеризуется разнообразием идиостилей поэтов Серебряного века, что стало предметом специального изучения в трудах многих исследователей данного периода [Григорьев 1983; Кожевникова 1986; Ковтунова 1986, 2003; Гаспаров 1993; Бакина, Некрасова 1986 и др.]. Славянизмы, составившие ядро традиционно-поэтической лексики,

оставались одним из образных и выразительных средств художественной речи начала XX в. Обращение поэтов-символистов к стилизации обуславливает использование книжной лексикой, отличающейся особой торжественностью, возвышенностью и архаичностью. В последние годы завершился выпуск «Словаря языка русской поэзии XX в.», который включает около 500 ООО стихотворных контекстов из произведений десяти поэтов Серебряного века и представляет собой уникальный материал контекстного употребления слов в поэтической речи.

В следующем параграфе «Стилистическая маркированность славянизмов в академических словарях русского языка разных эпох (XVIII-XXI вв.)» рассматриваются функциональные характеристики славянизмов в академических словарях, обусловленные синхронным состоянием стилистической системы русского языка в определенную эпоху. Так, система стилистических помет к славянизмам усложняется в БАС — новом академическом словаре современного русского языка, который «охватывает гораздо более протяженный хронологический период, чем все предшествующие академические словари, и тем самым представляет собой уникальную сокровищницу русской лексики Х1Х-ХХ вв.» (БАС 1: 5). В этом словаре, отражающем нормы современного словоупотребления, славянизмы маркируются двойной стилистической пометой «устар. поэт.» - устарелое, поэтическое, что указывает на ограничение сферы употребления славянизмов: Вежды, вежд, мн. (ед. в е ж д а, ы, ж.). Устар. поэт. Веки. Умолк и закрывает вежды Изменник русского царя. Пушк. Полтава. И томно так приподымались вежды, И так глаза казалися полны Любви и слез, и грусти и надежды. А.К. Толстой. Портрет. // О глазах. Только сердце под ветхой одеждой Шепчет мне, посетившему твердь: — Друг мой, друг мой, прозревшие вежды Закрывает одна лишь смерть. Есен. Сторона ль, ты моя сторона (БАС 2: 380).

Во второй главе «Славянизмы в современном русском языке: функции и сферы употребления» рассматриваются основные закономерности функционирования славянизмов в современных текстах как результат эволюционных процессов, происходивших на разных этапах развития русского языка.

Понятие «славянизм» в современном языке обнаруживает наибольшую близость с понятием «архаизм», об этом свидетельствует и их стилистическая маркированность в словарях русского языка. Славянизмы в современном русском языке «не составляют уже живой и действенной стилистической категории» [Винокур 1959: 442]. Однако этот тезис не подтверждает полного исчезновения славянизмов в русском языке новейшего времени, что может быть аргументировано следующими факторами: славянизмы как стилистически маркированные архаизмы используются в

целях стилизации при воспроизведения тех или иных явлений и фактов истории, культуры и литературы, и, реже — на правах традиционно-поэтической лексики; многие славянизмы (так называемые «живые» архаизмы) сохранились и активно функционируют в составе устойчивых сочетаний, что явилось следствием их включенности в традиционные формулы - основные элементы церковнославянского и древнерусского текста: бить челом, предстать пред очи и др.; активизация употребления слов религиозной сферы, обусловленных социолингвистическими и культурно-историческими обстоятельствами в связи с динамическими процессами, происходящими в русском языке новейшего времени; актуализация использования стилистических славянизмов в языке современных газет в контексте нетрадиционной сочетаемости слов с целью создания приподнято-тожественного тона речи, с одной стороны, а с другой -выражения иронически-насмешливого содержания; для современной поэзии характерно использование славянизмов как лексических архаизмов с целью создания контрастных образов и «иронического снижения элементов высокого стиля» [Зубова 1988: 204]. Все перечисленные факторы «актуального» употребления славянизмов в современном русском языке стали предметом отдельного изучения в подразделах второй главы.

В параграфе «Славянизмы как стилистически маркированные архаизмы» описываются описываются особенности современного употребления книжных глаголов, семантическая эволюция которых в русском литературном языке характеризовалась общей тенденцией изменения значений славянизмов: от конкретного к абстрактному и от прямого к переносному. В различных жанрах древнерусской литературы глагол старославянского происхождения въздвигнутъ (префикс воз- имеет значение начинательности) употреблялся в значении 'побудить', 'поднять', 'возбудить', т.е. подвергнуть гонению кого-либо: Ион презрев моление наше, воздвиг на меня бурю, и у церкви, пришед сонмом, до смерти меня задавил (Жит. Евфрос. Сузд.: 9). Словарь русского языка XI-XVII вв. отмечает значения, называющие физические свойства: 'поднять вверх, придать более высокое положение'; 'помочь встать, поднять на ноги (лежавшего, упавшего)'; 'соорудить, построить'; 'восстановить, воссоздать' (СлРЯ XI-XVII вв. 3: 293). Глагол воздвигнуть в значении 'побудить к действию' употреблялся и в начале XIX в., в карамзино-пушкинскую эпоху: Папа искал ей достойного жениха и, замышляя тогда воздвигнуть всех государей европейских на опасного для самой Италии Магомета II, хотел спи браком содействовать видам своей политики (Карамз. 1818: 254). В физиологическом очерке В.И.Даля «Денщик», написанном им в 1845 г., воздвигнуть был употреблен в значении 'поднять' (человека): весь рост, лежит бесчувственно, так что никакие силы не могут более воздвигнуть

его на ноги (Даль 1963: 9). Если в древнерусском языке глагол воздвигнуть имел несколько конкретных значений и, обозначая различные житейские ситуации, сочетался с широким кругом слов, то в современном русском языке имеет только одно значение: 'соорудить', 'построить'. Поэтому современное употребление книжного глагола воздвигать определяется его стилистической маркированностью, что позволяет ему сочетаться с только определенным кругом слов, актуализирующих его семантико-стилистическое своеобразие: воздвигнуть памятник, крепость, храм город (но не дом, дачу и т.д.), что приводит к привычной сочетаемости слов и их устойчивой употребительности в одних и тех же контекстах. Например: Екатерина рассудила прославить век предшественника своего и создателя сей столицы Петра ■Великого. Она повелела воздвигнуть ему памятник вековечный. Лесть придворная шепнула, дабы она приняла монумент в дар самой себе от народа (И.М. Долгоруков. Повесть о рождении моем, происхождении и всей моей жизни, писанная мной самим и начатая в Москве 1788-го года в августе месяце, на 25-ом году моей жизни / Части 1-2, 1788-1822); Ослепленный твоим величием, пожелал я воздвигнуть монумент твоей славе\ (Б. Евсеев Евстигней . Октябрь. 2010); Тогда Деметра открыла свое настоящее имя и удалилась, повелев воздвигнуть для себя храм, установив великие таинства в свою честь (Похищение Персефоны и «Гомеровские гимны» // Наука и жизнь. 2008). Как правило, высокая, торжественная окраска славянизма воздвигнуть делает его употребительным в соответствующих контекстах и позволяет ему сочетаться только с ограниченным кругом слов, имеющих отношение к церковно-религиозным реалиям: памятник, церковь, храм,

монумент, купола и шпили.

В современном русском языке архаичный глагол зреть в значении 'видеть, увидеть' чаще всего встречается в устойчивом выражении «зрит в корень», употребление которого связано с ситуациями, в которых речь идет о провидении, а также достоверности суждений и изречений. Кроме того, от глагола зреть образованы производные слова, активно функционирующие в современной речи. Ср.: «Зреть2, зрю, устар. книжн. - 'видеть', 'глядеть'. Употр. Теперь только в сложениях вроде лицезреть или с приставками: узреть, воззреть, также взирать и нек. др. Отглаг. сущ. зрение. Отглаг. (обыкновенно субст.) прил. зрячий, -ая, -ее. Сущ. (от основы н. вр.) зритель» (Черных 1: 330).

Архаичные глаголы, как правило, не только употребляются в целях стилизации, но заключают в себе особый смысл и соотносятся с духовной сферой жизни народа. На наш взгляд, своеобразие пары глаголов знать и ведать заключается в том, что они обозначают ментальные процессы, поэтому их семантика отражает национально-культурное коллективное знание о предметах и явлениях действительности. Так, сакральная семантика

глагола tедать наиболее ярко проявляется в сочетаниях Бог весть, Бог ведает, употребление которых было связано с религиозным сознанием. Ср.: Богь вЬсть. Богь в-Ьдагеть: «кдинъ Бъ в-Ьдагеть». Новг. 1л. 6717 г.; «Бъ вЪсть иколе приде на на за гръхы наша», т.ж. 6732 г. (Срезн. 1: 138).

Несмотря на то, что в русском языке существует большое количество слов, образованных от корня - вед, например, весть, совесть, всеведущий, вещий, с еедома, уведомить, повесть, проповедь, заведовать и др., современное употребление глагола ведать ограничено устойчивыми выражениями типа Знать не знаю, ведать не ведаю, Сами не ведают, что творят, характерных для разговорной речи, о чем свидетельствуют примеры из основного и устного подкорпусов НКРЯ: «- Знать не знаю, ведать не ведаю, — твердил Захар, хмурый с похмельям (Б. Васильев. Были небыли. Книга 1. 1988); — «... мать вашу олухи на нашу голову мозги нам пилят по-страшному сами не ведают, что творят и в рыло га и в дыхало...» (Г. Владимов. Три минуты молчания, 1969).

В параграфе «Славянизмы в современных культурно значимых текстах: диахрония в синхронии языка» рассматриваются особенности употребления славянизмов в современных художественных, публицистических, религиозных, философских и научных текстах, что предполагает сделать определенные выводы о семантико-стилистических особенностях, фразеологической сочетаемости и употребительности тех или иных лексических славянизмов и о выборочное™ культурно-языковой памяти. Подобный анализ позволяет осуществить фактический материал, эксцерпированный из Национального корпуса русского языка (далее — НКРЯ), в котором большинство текстов хронологически относятся ко второй половине XX - началу XXI вв. В современном языке слова с неполногласием малоупотребительны, так как они используются преимущественно в традиционно-поэтической речи в контекстах, овеянных ореолом возвышенности и торжественности, либо в составе устойчивых образных выражений. Например, слово с неполногласием древо встречается в современном языке в таких устоявшихся сочетаниях - библеизмах, как древо жизни, древо познания: «У христиан это Древо жизни, Древо Креста, в Коране загробным воздаянием правоверного является Райский сад, в буддизме нирвана также достигается в саду, и ее символом является прекрасный Лотос» (А за окном то дождь, то снег...//// Труд-7, 11.11.2006). Самым частотным является функционирование слова древо в составе терминологических сочетаний генеалогическое древо (в значении «родословная») и древо жизни: «Схема: Филогенетическое древо для области генома VPI. Древо построено в программе CllistalX по алгоритму "neighbor joining"». (Молекулярная эпидемиология вируса ECHO 30 на территории России и стран СНГ // «Вопросы вирусологии», 06.09.2004).

Кроме того, в основном корпусе есть примеры, в которых древо употребляется в сравнительных конструкциях: «Мысль, как живое древо, дает плоды, только если развивается естественно» (А. Солженицын. В круге первом, т.1, гл. 26-51, 1968). Подобные сравнения встречаются и в религиозных текстах. Ср.: «Махрищекое урочище, увенчанное Троицким монастырем, словно древо, обильно плодоносило на ниве духовной, одаривая благодатью Божией всякого приходящего — от самого именитого до последнего нищего» (Обитель преподобного Степана // «Журнал Московской патриархии», 30.08.2004). Приведенные примеры свидетельствуют о том, что слово с неполногласием древо функционирует преимущественно в различных публицистических жанрах, учебниках и научных статьях, и менее частотно в художественных (нежанровая проза) и религиозных текстах, что указывает на его употребление в качестве научного термина, созданного в процессе метафоризации, уподобление какого-либо научного объекта древу, от корня которого произрастают и разветвляются другие, похожие друг на друга явления, предметы и субъекты, объединенные общим признаком происхождения. Например, генеалогическое древо языков романо-германской группы, генеалогическое древо династии Романовых и др. Таким образом, наблюдения над особенностями актуального употребления славянизмов в современных культурно значимых текстах позволяют определить закономерности их функционирования в языке нового времени.

Актуализация употребления славянизмов в современном языке связана с динамическими процессами, происходящими в русском языке новейшего времени, что рассматривается в параграфе «Славянизмы в контексте активных процессов в лексике современного русского языка». В числе активно развернувшихся в современном русском словаре семантических процессов исследователи называют деархаизацию или «возвращение в актив» устаревших слов, переход из пассивного словаря в общее употребление конфессиональной лексики и идиоматики, восстановление и привлечение в широкий обиход общелитературных слов старославянского происхождения, семантическую трансформацию славянизмов с религиозной тематикой, долгое время хранивших в свое семантике невостребованные культурные ценности. Кроме того, активно обсуждаются вопросы взаимотношения православной церкви и государства (общества), ведутся споры о потребности теологического образования в применении к условиям светской школы, необходимости изучения церковнославянского языка и введения учебного курса «Православная культура: история и традиции» в учебных заведениях, роли православных интернет-ресурсов и тенденциях развития Рунета. В современной стилистике русского языка рассматриваются вопросы введения в функционально-стилистическую систему церковно-религиозного, или, религиозно-проповеднического стиля и его изучение в

рамках теории функциональной грамматики [Крысин 1996; Крылова 2004; Прохватилова 1999; Гольберг 2006]. Религиозный дискурс и язык религиозной коммуникации, до недавнего времени остававшиеся за рамками научного изучения, все чаще становятся объектами исследования ученых [Еарасик 1999, 2004; Бобырева 2007; Розанова и др.]. На основе описания конфессионально маркированных языковых средств на лексическом, фонетическом, грамматическом уровне И.В. Бугаева предлагает новый подход к определеншо статуса речи верующих как формирующийся религиолект в составе русского языка [Бугаева 2010].

На наш взгляд, в условиях востребованности духовной речи как обязательной составляющей современной речевой практики в славянизмах, которые закрепились и функционируют в современном русском языке как стилистические архаизмы, актуализируются первоначальные священные смыслы, связанные с церковными обрядами: глас - особенный напев в церковной голосовой музыке. В «Словаре трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы» все значения полисемантичного слова глас актуализируют церковную семантику: «1. звук: славьте Его звуками труб, славьте Его на псалтири (арфе) и гуслях (Пс 150, 3); 2. голос: голосом моим воззвал я к Господу, голосом моим помолился Господу (Пс 141,2);

3. ощутимое дуновение: и после огня веяние легкого ветра (3 Цар 19, 12);

4. язык, наречие, выговор: но она (Самаритянка) просит не прикасаться (к ней), потому что узнала Его и по говору и по одежде (Самар синакс); 5. смысл-, (см. безгласный); 6. глас {муз!) система попевок: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, поется на шестой глас; 7. способ произнесения, чтения: громогласно взываю к Тебе: помяни Господи, когда придешь в Царствие Твое» (Седакова 2008: 103).

Церковная коннотация в семантике славянизмов наиболее четко раскрывается в устойчивых сочетаниях, иллюстрирующих библейские сюжеты: царские врата, древо познания добра и зла, бразды правления и др. Употребление библейских выражений приобретает особую актуальность в современной речевой практике. В современном речевом общении фразеологизмы старославянского, или библейского происхождения имеют оценочную маркированность, поскольку «они отражают не только и не столько общий процесс десакрализации библейских оборотов, сколько приспособление их к системе ценностных ориентиров современного общества, о чем свидетельствуют присутствие в ассоциативном поле ФЕ оценочных реакций: волк в овечьей шкуре: предатель; в поте лица: принуждение; глас вопиющего в пустыне: бесполезность, бесполезный бунт; не от мира сего: ненормальный, наивность; манна небесная: халява; козел отпущения: недотепа, дурак, забитый человек, жалость; содом и гоморра:

мракобесие, беспредел; умывать руки-, смухлевать» [Дидковская 2007: 152153].

Тенденции современного словоупотребления наиболее ярко отражаются в газетных текстах, что обусловлено как интралингвистическими (освоенность литературной и публицистической традицией, их экспрессивными возможностями воздействующей функцией), так и экстралингвистическими (психологические, социально-политические, культурологические, социально-экономические) факторами. Так, примеры контекстного употребления славянизмов приводятся и описываются в параграфе «Семантико-стилистическое своеобразие славянизмов в языке

современных газет».

Наши наблюдения в показывают, что функционирование славянизмов в языке современных газет характеризуется двумя тенденциями: во-первых, частотностью их употребления в контекстах с типичной, устоявшейся сочетаемостью слов; во-вторых, использованием нетрадиционного сочетания слов в целях иронического, контрастного и метафорического описания предметов и явлений. Проиллюстрируем употребление славянизма длань в составе устоявшегося сочетания карающая длань: «Вот и в «Выкупе» чувствуется длань, карающая грешников, в частности предателей, которым так и надо, пусть мучаются в последнем круге ада» (Похищение Песефоны и «Гомеровские гимны» // «Наука и жизнь»); «Когда он стал представлять правоохранительные органы как карающую длань сил добра, это еще больше насторожила» (В.Михеев. Алексей Пушков: // Труд-7, 21.06.2006). Эти контексты соотносятся с духовной сферой жизни человека, то есть речь идет о «высоких» материях и нравственных общественных устоях. Между тем более частотны контексты, основанные на стилистическом контрасте: «По стилю исполнения это средство весьма напоминает мушиного палача, вот только в его карающую длань встроены железные шарики» (Мухобойка от хулиганов // «Комсомольская правда», 19.12.2006). Такое взаимодействие и совмещение стилистически разнородной лексики способствует усилению экспрессивно-оценочного элемента в языке СМИ, что обусловлено тенденцией к субъективизации излагаемой информации.

Действительно, примеры традиционного употребления славянизмов как слов, обладающих возвышенным и поэтическим содержанием малочисленны в языке современных газет, напротив, наблюдается использование нетрадиционных сочетаний, образованных на основе структурно-семантической трансформации устоявшегося сочетания карающая рука: «Пусть эта спасающая длань растает в воздухе, как улыбка чеширского кота, но главное сделано - прожит еще один день» (Как родилась астрология? // «Комсомольская правда», 19.03.2002); «Хорошо бы все это

перенв'ти в наш день, а в прошлом оставить длинные очереди, руковошиую длань обкома, выборы одного депутата из одного кандидапа» (Е. Журавлев. Тоскую по бесплатной путевке от профкома //«Труд-:», 05.10.2000). . Образно-метафорическое переосмысление славянизм* длань порождает его новую, не типичную сочетаемость с различными словами, что актуализирует его использование в целях иронии, сарказма и иносказания: «.Стоило школам научиться зарабатывать деньги, как немедленно длань казначейства была наложена на эти скромные средства» (Е. Ямбург. Народ хочет знать // «Известия», 07.12.2005); «Посмотрите опросы общественного мнения в западных странах, куда не простерлась длань КПСС, - и там политические партии замыкают список общественных институтов, которым доверяют население» (В. Игнатов. Какая партия лучше? // «Труд-7», 02.03.2005). Употребление славянизма длань в иной экспрессивной функции обусловлено описанием социальных явлений, происходящих в современном обществе. Кроме того, то связано с тем, что перенос слова из одной сферы, где его функционирование закреплено социальными традициями и отложилось в виде определенной функционально-стилевой окраски, - в другую, чуждую сферу может повлечь за собой и изменение эмоционально-экспрессивной его характеристики.

Следующие примеры показывают, что такие соматические славянизмы, как очи, уста, ланиты, чело и др. преимущественно используются для выражения иронически-насмешливого содержания: «На поле полдня поработаешь — очи набухнут и слипаются // (В. Львова. Брюзга недели: Выезжали звезды на дорогу // «Комсомольская правда», 12.05.2006); «Полюби меня, раба Божьего (имя), очи мои, руки мои, кудри мои, поступь борзую, лицо белое, сердце смелое» (С. Кузина. Как «присушить» любимую // «Комсомольская правда», 13.06.2006); «Вставляя в уста того или иного героя матерное слово, я не стремлюсь шокировать публику, это всего лиши изобразительное средство» (Н. Егоршева. Губенко поставили мат // «Труд-7», 08.04.2006); «Вот он склонился, умыл чело, зачерпнул воду, понес домой, наплевав на упреждения здешних экологов, что на «Маяке» опять что-то лопнуло и радиация в Тече опять зашкаливает!» (Н. Варсегов. Погубит нас не СПИД, не рак, а деньги любящий дурак! // «Комсомольская правда», 06.06.2006); «Яо осторожному Вите, а после и Любе, видно чело мое показалось чересчур подозрительным, о они от всякоо осетра открестились - никогда не ловили, не продавали и слыхом не слыхивали!» (Н. Варсегов. Как по Волге-матери плыли мы на катере. Часть 7 // «Комсомольская правда», 02.09.2006) Стилистически маркированные архаизмы очи, уста, чело и др., сочетаясь в газетных контекстах с нейтральными и стилистически сниженными словами, теряют свой высокий стилистический статус, в результате которого и появляется новая

сочетаемость слов типа: очи набухнут, умыл чело, вставляя в уста и др. Между тем «стилистическая окраска архаизмов очи и чело в системе современного литературного языка определенна и постоянна, хотя и может использоваться в речи с различными целями; способность этих слов придавать высказыванию сатирическую окраску обусловлена теми же их стилистическими свойствами, что и их способность окрашивать речь в высокие риторические тона. ... Так, для возникновения ироничного, шутливого оттенка речи, для выражения сатирически-насмешливого отношения к предмету речи с помощью слов очи, чело необходимо «столкновение» архаизмов с иными по стилистической природе словами -например, с разговорной или просторечной лексикой. А для создания «высокой», риторической окраски нужно сочетание тех же архаизмов с однотипной, возвышенной лексикой. Но отсюда не следует, что мы изменяем каждый раз стилистическую окраску самих архаизмов» [Кожин, Крылова, Одинцов 1982: 74].

Функционирование славянизмов в языке современных газет характеризуется, с одной стороны, актуализацией духовной сферы жизни, с другой - активизацией процессов иронического снижения стилистически маркированной «высокой» лексики. Частотность использования славянизмов в тех или иных текстах связано, в первую очередь, с целевой установкой пишущего и стилеобразующими факторами: если в художественном тексте славянизмы выступают как средство стилизации, то в газетном - как средство речевого воздействия.

Третья глава «Славянизмы как историко-культурный феномен: синхрония уя. диахрония» посвящена описанию языковой, религиозной и светской, а также антропоцентрической картин мира, что позволило эксплицировать историко-культурную информацию, заключенную в семантике славянизмов и интерпретировать ее в синхронно-диахронической взаимообусловленности.

В параграфе <сИсторико-культурная семантика слова в контексте современных лингвистических исследований» рассматриваются основные направления, обозначенные в трудах современных исследователей-русистов.

Современная антропоцентричная парадигма научного знания актуализировала значимость изучения языковых явлений с позиции их лингвокультурологического осмысления. Историко-лингвистические комментарии о языке Древней Руси И.С. Улуханова носят энциклопедический характер и вводят читателя в древний мир восточных славян, который интерпретируется в значениях слов и традициях их книжного употребления [Улуханов 2002]. В трудах известного ученого В.В.Колесова [Колесов 1986, 1989, 2004, 2007] история слова тесно переплетается с идеей о том, что мир организован вокруг человека как центра

мироздания и он преломляет и описывает его посредством языка. Т.И. Вендина, анализируя мир смыслов и мир ценностей, в котором жила и развивалась средневековая культура, и проблему реконструкции языкового сознания средневекового человека, проникает в ментально-культурное пространство старославянского языка [Вендина 2002]. Исследования B.C. Ефимовой, посвященное описанию способов номинации тезаурусных лексико-семантических групп наименований лиц как культурно значимого сегмента старославянского лексикона, представляет собой лингвокультурологическое исследование [Ефимова 2011].

Актуальным в современных исследованиях по истории русского языка стало обращение к анализу письменных источников - древнерусских памятников, русских памятников деловой письменности XVI-XVII вв. Так, М.В. Пименова на большом материале древнерусских текстов прослеживает развитие эстетической оценки в древнерусском тексте как следствие выражения ценностного отношения к миру и результат рационально-познавательной деятельности человека [Пименова 2007]. В монографии Е.И. Зиновьевой анализируется лексическая репрезентация таких фрагментов картины мира, как. описание основных моментов жизнедеятельности человека и его портрета в кабальных книгах Московского государства XVI-XVII вв. [Зиновьева 2000].

Историко-культурная интерпретация языковых явлений с позиции диахрония в синхронии языка позволяет объяснять современные языковые явления при помощи установления их диахронических свойств. В историко-лингвистических исследованиях наблюдается возрастающий интерес к анализу культурно-исторической семантики церковнославянской лексики и фразеологии. Так, в исследованиях Е.С.Яковлевой [Яковлева 1996, 1998] с помощью применения «культурно-исторической диагностики» выявляются закономерности современного словоупотребления на примерах, иллюстрирующих случаи системных эволюционных преобразований в семантике славянизмов.

Таким образом, исследование историко-культурной семантики слова в условиях развития современной историко-лингвистической науки представляется актуальным и имеет большие перспективы в связи с расширением базы новых источников — издающиеся исторические словари XI-XIV вв., XI-XVIII вв., и XVIII в. и их картотеки, которые, «позволяют выявить новые факты и закономерности в исторической лексикологии, а также проанализировать наиболее актуальные концепты, создающие картину мира древнерусского человека» [Улуханов 2012: 6].

Историко-культурная информация наиболее ярко раскрывается в иллюстративной части исторических словарей русского языку, что стало объектом описания следующего параграфа «Иллюстративный материал в

исторических словарях как способ экспликации историко-культурной информации». В памятниках письменности посредством слова передается определенная информация, дается употребление слова в тех или иных контекстах. Между тем семантические изменения, произошедшие на протяжении развития языка, прослеживаются по историческим словарям, где слово представлено как член определенной системы языка, например, на период конца XVII в.

Несмотря на то, что слова с неполногласными и полногласными сочетаниями обозначали одни и те же понятия, первоначально они расходились в некоторых значениях, развитие которых наиболее четко прослеживается на материале исторических словарей. Так, первое, значит, основное значение слова брег: Скала, обрыв, пропасть. «Всякъ видь мучениа и казни умышленъ бысть, и сковрады, и обтьшала, и конобе и пещи, и рове, и брегове, и звгьрей зуби, и пучины». ВМЧ, Сент. 14-24, 883. XVI в.; «И снискавъ [царица Елена] животворящий крестъ Христовъ, подъ тою же горою Голгофою сохраненный от еврей, якобы въ бояракгь по брегом тоя-жь горы, изволила потомъ на тгьхъ мтъстгъхъ святыхъ поставить церковь». Аре. Сух. Проскинитарий, 127. 1653 г. (СлРЯ Х1-ХУИ вв. 1: 329). Далее слово брег эксплицирует значение 'берег' в его современном употреблении: Берег. «Немизгь кровавы брезгъ бологомъ бяхуть не бологомъ бяхуть постьяни, постьяни костьми русских сынов». Сл. о п. Иг., 36.; И пришедъ съ ратию ста на брегу Оки ртьки. Пролог (ст. печ.), 849. 1643 г. (Там же). В иллюстративном материале, расположенном в хронологическом порядке, прослеживается не только формирование и развитие семантики слов, но и отражается картина объективного мира вещей и явлений далеких эпох, что может служить дефиницией определенного слова. Контекст играет важную роль и при иллюстрации образно-переносных значений. Так, в отличие от русизма берег, славянизм брег еще в древнерусский период имел переносно-отвлеченное значение в сочетании: Въбрез'Ь чье й-л. - 'под защитой, под покровительством кого-л.' «А тогды ихъ въ безадщину не ставити, ни обидтьти ихь въ то время, но живутъ оприснь в брезгъ князя великого». (Жал. гр. в. кн. Ив. Дан.) ААЭ I, 2. 1340 г. Пример из памятника древнерусской письменности наглядно демонстрирует метафорическое употребление слова: 'быть под покровительством князя великого', т.е. быть под защитой и опекой самого князя. С течением времени слово брег утрачивает значение 'скала, обрыв, пропасть' и переносное значение 'въ брезЪ чьей-либо', а также сужает сферу своего употребления в конкретном, номинативном значении 'берег'', перемещаясь в разряд стилистически маркированных слов.

В отдельных параграфах реферируемой главы диссертации раскрывается историко-культурная роль славянизмов, являющихся важным

элементом языковой, религиозной и светской, антропоцентрической картин мира. Славянизмы как слова, тесно связанные с историей, культурой и духовностью русского народа ассоциируются с национально-ориентированной системой ценностей, поэтому в их семантике проявляются особенности мировидения и мировосприятия носителей языка, что находит свое отражение в языковой концептуализации духовных ценностей, и оказывает непосредственное влияние на формирование современной языковой картины мира.

Переосмысление значений славянизмов привело к формированию противоположных оценочных значений. Семантическая трансформация славянизмов преимущественно происходило за счет развития у этих слов переносных значений: угодный - дамский угодник, блаженный - глуповатый, благоверный - благоверный муж, празднолюбец. Употребление слов в шутливой и иронической значениях привело к «расщеплению» коннотации слова и формированию у них отрицательной оценки. В результате перехода слов из православной сферы в светскую они приобретали другие, качественные значения. Так, отрицательную оценку приобрели производные слова, например, прилагательные с суффиксом без - со значением 'не имеющий, не обладающий тем, что обозначено в основе', которые зафиксированы в «Словаре русского языка XVIII в»: Безградный, ая, ое. Кн.-слав. Не имеющий отечества. Мы же в то время немощни веема бгьхом, сопротивитися врагом нашым, занеже безградни и бездомны и гладни и малочисленни бгьхом. Троя 75. (СлРЯ XVIII в. 1: 167).

Вышеприведенные примеры свидетельствуют о том, что этические и оценочные представления религиозной и светской картин мира противопоставлены друг другу. Прослеживая историю возникновения светского и религиозного значения лексем, соотносимых с общими этическими понятиями, И.М. Гольберг отмечает: «Различная "организация" картин мира светского и религиозного дискурса позволяет говорить о сравнительном анализе элементов наивной этики религиозно-проповеднического стиля и бытового языка. За одной и той же лексической единицей в религиозном и светском дискурсах стоят, как правило, разные понятия, имеющие подчас прямо противоположные этические оценки. При этом картина мира религиозно-проповеднического стиля, обнаруживает большее сходство с картиной мира церковнославянского языка... Важно также отметить, что религиозное значение лексемы является значением архаичным, исконным» [Гольберг 2006: 53].

В параграфе «Антопог^нтрическая картина мира в семантике славянизмов» на обширном материале иллюстраций-цитат и примеров из исторических словарей русского языка и их картотек рассматриваются особенности употребления соматических славянизмов при описании

человека и животного, а также раскрывается их образно-метафорический и символический «потенциал» в построении словесных портретов идеализированного героя в древнерусских произведениях, описаниях «пртокольного характера» в деловых памятниках письменности XVI-XVII вв.

Антропоцентрический подход к фактам языка, и в частности к такому историко-культурному феномену как славянизмы, позволяет выявить элементы картины мира далеких эпох. По мнению многих исследователей, среди слов, вошедших в русский язык из старославянского языка, наибольшую группу заимствований составили лексические славянизмы1, обозначающие части тела человека, наиболее частотными среди которых являются следующие: очи, уста, лик, зеница, перси, персты, чело, длань, десница, шуйца, зев, рамо, чресла, чрево и др. Эти соматические славянизмы определились в русском языке как особая лексико-стилистическая категория, формирующая основной состав высоких и поэтических слов, которых в современном русском языке относят, как правило, к стилистически маркированным архаизмам.

Примеры из исторических словарей русского языка и их картотек также подтверждают тот факт, что соматические славянизмы были наиболее частотны в речи по сравнению со своими полными синонимами в русском языке глаза, губы, рот, лицо, палец, грудь, поясница, плечо, живот, ладонь и др. — словами более поздними, получившими широкое распространение только в XVI-XVII вв. Например, если в современной повседневной речмы услышим предложение типа Бить себя в перси шшЯприжалась к его перси, это может быть непривычным и непонятным, более того, в языковом узусе нет таких сочетаний, в которых славянизмы использовались бы в нейтральных значениях. Между тем в древнерусском языке вместо современного слова грудь использовалось старославянское по происхождению, выражающее анатомическое понятие слово перси — груды «Възлеже на вечери на пьрси гего» (cjTf)ik)£). 1° XXI. 20. Остр. ев.\ «Бимаше пьрси свои» (спт)йо£). Лук. XVIII. 13. т. ж.; «БолЪхъ и по прьсмьмъ быахъсд». Изб. 1073 г. 239; «Пад-Ь на пьрсЬхь гего и любьзно цЪлоуи» т. ж. 17.', «Руки положа къ перьсемть крестообразно». Кипр. митр. поел. Псков, дух. Д. 1395 г.; «На персЪхь креегь бьлъ нашить». Игн. Пут. (Пал. 13) (Срезн. 2: 1770).

В «Словаре русского языка XI-XVII вв.» зафиксированы примеры свидетельствующие о том, что слово перси в значении 'грудь' употреблялось до конца XV в. Ср.: Перси (пръси, прьси, пьрси), мн. 1. Грудь. «Бияше

1К лексическим славянизмам относятся и древнерусские слова, обнаруживающие функциональную близость со словами старославянского происхождения.

пърси своя гля: бже, оцгьстимънть гртыинику (то cnfjöoC)». (Лук. XVIII, 13).

Остр. ев. 239 об. 1057 г.; «В перси толчеши». Никон. Панд., 108 об. XIV в. ~ 1296 г.; «//о и въ нощи мало сна приимаше... въ пръси биа и воплемъ к богу

припадая». Ж. Авр. Смол., 27. XVI в. ~ XIII в.; «Я Кирилла палъ ему святителю на перси, а Козма палъ на ноги, и стали со слезами прощения просить». АИ IV, 489. 1672. (СлРЯ XI-XVII вв. 14: 309-310). Кроме того, слово перси в древнерусском языке было полисемантичным. Ср.: 2. Часть одежды, покрывающая грудь. «На прьстьхъ мантии двгъ скрыжали». (О мантии патр.). Сб. Друж., 35. XVI в.; 3. Часть городских укреплений Пскова. (1337): «.Того же лтпа придгълаша Персии у детинца». Псков, лет., II, 24.; (1393): «Заложиша псковичи перси у Крома, сттъну камену». Там же, 29.; (1426): «Ловгъсиша колоколи на новой ernenn на перегьхъ святгъи Троицы». Псков, лет., I, 35. (СлРЯ XI-XVII вв. 14: 310).

Активность употребления наименований частей тела при описании внешних качеств и внутреннего мира человека способствовала появлению в языке производных слов, преимущественно полных и кратких форм прилагательных со значением характеристики признака. Так, прилагательное пьрсистый и его краткая форма пръсист описывали в древнерусском языке физиологическую особенность субъекта и были образованы от однокоренного слова перси. Ср.: Перепетый ^(Пръсист), прил. 1. Широкогрудый. «Менелаосъ: низокъ, пръсисть, кргъпокъ». (£йотг|{к>£). Хрон. И. Малалы, V, 10. XV в. ~ XII в; 2. Имеющий большие груди: «Явися нгькто жена вдова, именемъ Свига, злообразна, пръсиста, съсата, буята.» (8гхте1.8т|£, ката|1аайо£, хшР1К"П)- Хрон. И. Малалы, II, 484. XV в. ~ XIII в/ (СлРЯ XI-XVII вв. 14: 310). Прилагательные чреватая, чреваты характеризовали беременных женщин. Ср.: «... чрезъ воображен ¡я беременной жены ожидаемому младенцу многие вреды приключаются, того ради чреватая жена от всякихъ страшиилищъ и безобразш храниться [должна]» (Флор. эк. 12); «Я бабы наши варятъ на собрание рожаницамъ, и чреваты жены медвгъдю хлтьб даютъ» (Сл. и поуч. против языч. XVIII. 9). Прилагательное чревный имело непосредственное отношение к физиологии и заболеваниям брюшной полости. Ср.: «Я пребысть 79 лтът и впаде въ болгьзнь чревную и не вгьдяху, что есть болтъзнь» (Пам. Ряз.: 123.). В современном языке это прилагательное сохранилось в терминологическом сочетании чревный ствол - важнейшая артерия, которая питает все органы брюшной полости.

Если в современном языке соматические славянизмы как средство представления человека описывают особую предметную область - о

прекрасном, возвышенном, эстетически приятном, то в древнерусском языке они употреблялись и по отношению к животным. О том, что в древнерусском языке соматические славянизмы широко использовались и в описании животных, свидетельствуют следующие примеры из КДРС: «... Помажи симъ [львиным] саломъ волов твоихъ, коней, ословъ и иных животиыхь чело, да снестъ ихъ никаковый звер[ъ]» (Кн. землед.); «и да не едят и [виноград] и иная э/сивотная положи немного масла во yctnn твои и кроны и*» (там же, 42 об. — 43). «Ноздророг...; иматъ толстоту кожа его i изсохше персты, i от того ратаи влагают в железа мъсто в плуги i орют землю» (Алф.3); «Коркодил, род 3Miee, живет же и на сустъ и в водть: глава василискова, хребет аки гребень; хобот змгев; егда же зинетъ весь оуста бывает» (Алф.1, 118. XVII в.); «Милостивыи Богъ не хотя твари своея до конца врагомь одержимымъ быти., нъ хотя избавити отъ устъ волка мысленаго, и всгъхъ хотя спасти и въ разумъ истины привести ороси благодатт Святого своего Духа святого Лeoнmiяy> (Ж. Леонт. Рост.); «Заградиши оуста лвовъ Дашилъ в ровгь» (Скриж-V., 139). При этом слово уста обозначало и клюв животных: «[посла Ное провтьдати ворона.]... Посемъ посла голубя. Голубь же принесе во устгъхь своихь сучецъ масличенъ)> (Ав.Сотв.мира).

В древнерусском языке очи и уста как общеупотребительные и нейтральные в стилистическом отношении слова выражали предметно-понятийное содержание, поэтому характеризовали и животных. Ср.: оуста: «И ш. же имеши прЪжде рыбл», възьми и, отъвьрьзъ оуста ie, обрлщеши статиръ» (àvo'iÇaC то сттора сштоО) МО. XVII. 27. Остр. ев. (Срезн. 3: 1273); «Избави мя... яко овцу огь усть авовыхь». Сл. Дан. Зат. (Срезн. 2: 64). О стилистической маркированности славянизмов «для выражения абстрактного, обобщенного, а также возвышенного, поэтического содержания» [Успенский 1994: 188] следует говорить только в применении к русскому языку послепушкинской эпохи - когда из сопряжения церковнославянской и русской языковой стихий окончательно сложилась особая «двумерность» (выражение Б. Унбегауна) русского литературного языка.

Эволюцию стилистической дифференциации славянизмов можно проследить на примере словарных статей из академических словарей русского языка разных эпох. Систематизация всего церковнославянского наследия в САР имела определенные сложности, поэтому введение дополнительных ремарок типа "в высоком слоге", "в высоком и славенском слоге", "в церковных книгах" явилось попыткой разграничения функционально-стилевых характеристик стилистически маркированных слов. Напротив, составители «Словаря церковнославянского и русского

языка 1847 г.» (далее - Сл. 1847 г.) пересмотрели принятую в САР систему стилистических помет, которая была основана на традициях ломоносовского учения о трех стилях. Все церковнославянские слова, или славянизмы снабжены лишь одной пометой: Церк. - церковное, что указывает не только на истоки их происхождения, но и на сферу функционирования. Не случайно, что многие цитаты извлечены из церковно-канонической литературы, т.е. это контексты, иллюстрирующие первоначальное употребление слов: Власъ, а, с. м. Церк. 1. То же, что в о л о с ъ. «Вамъ otee и власи главнш ecu изочтени суть». Мате. X. 30. 2. мн. Шерсть животнаго. «Самъ же 1оаннъ имяше ризу свою отъ власъ велъблуждь и поясъ усменъ о чреслахъ своихъ». Мате. III. (Сл. 1847 г. 1: 133). В современном русском языке это слово в первом значении употребляется только в поэтической речи и полностью утратило свое второе значение 'шерсть животного', как и производные слова, обозначающие предмет и лицо: Власяница, ы, с. ж. Церк. Одежда изъ жесткихъ волосъ какого-нибудь животнаго. «Жены же препоясавшеся по персемъ власяницами, на путехъ умножахуся». 2.Макк. 111.19.; Власяникъ, а, с. м. Церк. Носящш власяницу. «Едину ризу нося власяну и топку, и того ради власяникъ наречет бысть». Прол. Апр. 20. (Сл. 1847 г. 1: 133).

Полисемантичное прилагательное безгласный со значением 'не имеющий голоса, немой', образованное от слова с неполногласием глас, описывал не только человека, но и животных, точнее морских рыб во 2-ом значении: Безмолвный. (1410): «Въ толицгъ сый славть и чести, лежитъ безгласенъ, нечювьствиемъ истязался, ... ничтоже слышаще отъ него, точию воздыхание болгъзненое и стенание сердечное». Ник. лет. XI, 212. «Я аще испытаю птицы небесныя, не отвтъщаютъ ми. Аще испытаю рыбы морския, тип же и безгласны пребьгваютъ». (Чел. Ник. Пустосв.) Суб. Мат. IV, 30. 1665 г. (СлРЯ XI-XVII вв. 1: 101). В «Словаре русского языка XVIII в.»' (далее - СлРЯ XVIII в. ) у прилагательного безгласный выделяется оттенок значения: О животном. «Животныя, не имтьющая Легкого, суть безгласны, как то Рыбы». Римск. ист. VII с. II (СлРЯ XVIII в. 1: 166).

Широкое распространение физиологических сказаний различных рецензий в древнерусских сборниках свидетельствует о сравнительной популярности «Физиолога» на Руси, отдельные статьи которого включались в Толковую Палею. «Для составителя "Физиолога" звери и птицы были не реальными видами животного мира, а прежде всего символами - носителями определенных нравственных свойств, предметами богословских уподоблений» [Лурье 1970: 108]. В контекстах различных сказаний о животных, в которых приводится толкование их основных свойств и внешних признаков, часто встречается слово уста. Приведем отрывок описания кита, выдры и крокодила: «есть кнт-ь в л\орн дспндохелол\-ъ нлрицлет. дв-fc естсств^Ь ил\дть. первдгл его кешь. дше в^длчеть рл^двигнеть

ЭвСНА'Его. и вгдтать в*ь Уста его и поглотить га кит*ь (сказание о ките, глава 17); W животу нУнУдрн и w животЬ коркодил'Ь есть живот глемый hoifap'b wepa^b нл\ын песни. Врдгь же есть коркодилови егд же спить коркодилт. то прно соуть ел\У Уста мвересть. Идеть же Veo инУдрт» и помлжеть кдлол\ъ гако юешеть w нел\т» клл-ь и впол^еть въ Уста коркодиловии и^ьесть шоу вноутренлга оуподовисА коркодил-ь дигаволоу, & енУдр^ь спсл нашего лице есть приелгь бо гь кашь перъстноую плоть сниде во ддъ и рд^р^ши колонии смртныга» (Физ.: 270). В сочетаниях ра^двнгнеть си оуста, емко влгоо^хлнне исходить и^ъ оустъ, шУ Уста

ывересть, в полнеть въ i/ста коркоднловы описываются физиологические особенности животных, связанные с хищническими условиями их обитания. Эти примеры являются подтверждением того, что слово oyema употреблялось в чисто «анатомическом» значении без каких-либо других качественных характеристик. Кроме того, в тексте «Физиолога» встречаются контексты уподобления животных строению человеческого тела: «...гако сиртгЬ жнвотъ л\ртве1гЬ есть, д л\осл до чреслъ имать члвкъ сын а>вра%ол1Ъ а пишись гоуснноу. тдко же и нкентдвр-ь. полъ его есть члка д

пол'ь шслате. тдко и члект» весь не сотворент. въ вс'Ь)(ъ поутехсвои». Здесь приводится не только физиологическое сравнение человека и животного чреслъ ил\ать члвкъ сын и>вра%омъ, но и заложен символический смысл, заключающий в себе религиозные аллегории. Примеры описания физиологических свойств животных и птиц посредством соматических славянизмов встречаем и в «Славянском бестиарий», составленном на обширном материале памятников восточной и южнославянской письменности XII—XVII вв. Ср.: «Левъ есть црь всЬхъ четвероногих ико же есть

X ,

орелъ всЬх лЬтащи имат же перси велика, и колЪна крЪпкал и Ъло твердыд». ДС, Син, 388: 29 (СБ: 159).

Символические свойства животных находят яркое преломление и в поэтической философии, отражающую мировоззрение языческого тотемизма. Так, в русской поэтической традиции животные часто описывались в соматических образах. Ср.: «Под поражающим согласьем / Его приятных сердцу стрел, / Орел, нагнув на перси выю, / И млечным облаком сокрыв /В пол-яблока зеницы быстры, / Хребтом пернатым тихо зыблясь» (Г.Р. Державин. Не так ли, Лира восхищенна..., 1791); «Сделан был змей, подобный тому, которого образ /Врезался в память мою; на коротких лапах

громадой / Тяжкое чрево лежало; хребет, чешуею покрытый» (В.А. Жуковский. Сражение с змеем, 1831); «Мз-за кругов небес незргшых / Дракон явил свое чело, / И мглою бед неотразимых / Грядущий день заволокло» (B.C. Соловьев. Дракон, 1900).

В современной поэтической речи соматические славянизмы присутствуют в описаниях «опоэтизированных» образов животных: очи сов, око чайки, очи волка, коровы, быка и др. Так, в поэзии Н. Заболоцкого «антропоморфные» сдвиги в сочетаемости слов являются ведущей чертой поэтики при описании природы и типичными для его поэзии являются и такие сочетания, как лицо коня, медведя, волка, змеи; руки коня, севрюги, коровы, уста волка и чрево коровы. О некоторых тенденциях семантико-стилистической эволюции традиционно-поэтической лексики и особенности ее употребления в современной поэзии JI.B. Зубова в своей книге «Современная русская поэзия в контексте истории языка» пишет: «Но именно очи с его новой для современного языкового сознания денотативной отнесенностью (как спецификатор и человека, и животного) представлено в поэзии последних лет массовым материалом. <...> Уже сейчас слово очи в его собственно поэтической функции отнесено в большей степени к животным, чем к человеку. Стилистическая маркированность слова не может исчезнуть полностью, поскольку традиционный поэтизм всегда хранит память о тех литературных контекстах, из которых он извлечен» [Зубова 2000: 123-124].

В разные периоды развития русского языка и литературных традиций соматические славянизмы широко использовались в портретных описаниях, которые восходят к еще памятникам древнерусской письменности. В исследовании О.В. Творогова прослеживается история создания характеристик-портретов в русской литературе на материале русских летописей, переводных хроник и исторических повестей [Творогов 1976j 123]. Исследователи отмечают, что в ранних источниках «словесный портрет» отличается большей степенью обобщенности и идеализацией, интерес представляет не сам человек, а его положение в социальной или религиозной иерархии [Слыхова 1984; Зиновьева 1998, 2000; Пименова 1998; Кулагина 2000; Ерофеева 2006].

Соматические славянизмы типа зеница, взор, очи (око), перст (персты), перси, чресла, длань, власы, глава и др. широко использовались в портретных описаниях. Так, в древнерусской повести XII в. «Девгениево деяние» встречаем красочное описание внешности главного героя Дигениса Акрита (из византийской эпической поэмы X-XI вв.) с широким использованием соматических славянизмов в сравнительных конструкциях: «Бе бо юноша с возрастомъ велми лепть паче меры, а власы имуще кудрявы и очи вели

гораздны. На нь зрети—лице же его, яко снегъ, и румяно, яко червецъ, брови же черны имяше, перси же его сажени шире» (Девг. Деян. 44).

Старославянское по происхождению слово зеница в значении 'зрачок', 'глаз' находим в «Хронике Иоанна Малалы» (XV в.): «Астъ Ламониискыи великъ ттьлом, плънъ... кудрявь, добродаръ, бровистъ, чрънама зеницами» (Хрон. И. Мал. XV.). Это описание характеризуется идеализацией внешности героя, который представляется нам статным и красивым, с выразительными чертами лицами.

Метафоричность соматических образов позволяет описать не только внешние признаки, но и воссоздать эмоциональность и пафосность выражаемого содержания. Ср.: «Власы наша растерзаются, очи не можета огненыхъ слезъ точити, язык ми связуется, гортань ми пресыхаеть, сердце ми раставаеть, чресла ми проторгаются, колтьни ми изнемогаета, руцгъ ми оцгьпиета» (ВМЧ. 25 декабря. 1530-1554).

В деловых памятниках письменности XVI—XVII вв. представлено большое количество портретных описаний, основанных на индивидуальных характеристиках определенного человека, его отличительных примет. Так, ценным источником изучения деловых портретных описаний являются «Новгородские записные кабальные книги 100-104и 111 годов» (1591-1596 и 1602-1603 гг.) (далее - НЗКК), в которых широко представлены описания внешности кабальных холопов. Словесный портрет бьш неотъемлемой частью кабальных записей, в которых подробно перечислялись внешние признаки холопа как реального человека. Исследователи часто обращаются к изучению словесного портрета в кабальных грамотах [Соколова 1952; Ващенко 1974; Мирославская 1978; Зиновьева 2000; Пименова 2007] с точки зрения изучения его лексико-семантических и структурных особенностей.

Соматическая лексика была основным элементом кабальных записей, именно по внешним признакам и особым приметам устанавливали личность человека, поэтому главными условиями портретных характеристик в деловых документах были конкретность и объективность Одним из основных деталей в описании человека являются цвет и форма глаз: очи серы, очи кари, очи черны, очи велики и др. Например: «А ростомъ человтьк середней, волосомь черменъ, очи красносеры ... А ростом человтъкъ невеликъ, молодь, волосомь русъ, очи черны ... А ростом Иванко человтьк середней, волосомь русъ, очи серы. А жена его Иванкова ростомъ середняя, волосомь черна, лицом смугла, очи черны» (НЗКК: 2, 4, 5,20, 12, 13).

В материалах КДРС имеются многочисленные контексты - выписки преимущественно из деловых и' бытовых памятников письменности XVI— XVII вв., в которых наблюдается параллельное употребление слов перст / палец: «У правые руки на пальцы промеж верхним и средним суставом рубец day той же руки у большого перста пониже среднего сустава от палца (?)

рубчик; у лгъвые руки на пальцть промеж верхним и средним суставом рубчик накось, да у большого перста (?) на нижнем суставе рубец, да у мизинца ноготь дурен» (АЮБ I.: 15). Как следует из примеров, слово перст называло особые приметы, т.е. физические недостатки, связанные с различными увечьями. Помимо этого, слово перст употреблялось не только для описания индивидуальных особенностей человека, но и в качестве меры длины и обобщенного названия пальцев рук как части тела: «А купят постав в немцах по ят ефимков, а покром шириною два перста» (Торг. кн., 161); «Перстом клади золото» (Обиход книжного и иконописного писца, 44); «... И класти на длань левые руки и мяти перстом большим десные руки гораздо» (там же).

Соматические славянизмы очи, уста, ланиты, перст, взор, персты, длань, перси, зрак и др. традиционно использовались для создания образных и выразительных портретных описаний героев в литературных произведениях конца XVIII - начале XIX века - периода формирования основного состава традиционно-поэтической лексики. В стихотворении Н.М. Карамзина «К Прекрасной» славянизмы лобзать, глас, простирать в функции поэтизмов создают образ прекрасной женщины, одухотворенной природой: «Глас твой божественный часто внимаю; // Часто сквозь облако образ твой вижу, Руки к нему простираю - Облако, воздух объемлю!» (Н.М. Карамзин. К Прекрасной, 1791). В поэзии этого периода соматические славянизмы используются в метафорах и сравнениях. Ср.: «Коричными чело власами, //А перлом перси осени; //Премудрость и любовь устами;//Как розы дыгиут, изъясни» (Г.Р. Державин. Изображение Фелицы, 1789.); «Парид любуется ее почтенным видом: //Зрит перси, зрит ее широкие рамена; // Почтенья мысль его и ужаса полна, // В которых погружен, он паки утопает // И ко прекрасейшей Венере приступает» (В.И. Майков. Суд Паридов, 1777); «Но юноша, на перси руки //Задумчиво сложив крестом, // Сидит с нахмуренным челом» (A.C. Пушкин. Вадим, 1821-1822); «Дрожат ее колени, // Она бледнее стала тени, // И перси кровью облились, // И недосказанные пени // С уст посинелых пронеслись» (М.Ю.Лермонтов. Преступник, 1829); «Тряхнула кудрями, что крыльями черными, II И капли посыпались крупными зернами // По гибкому стану и смуглым плечам; // Дроэ/сат ее перси, как две голубицы; Прильнули рестщы // К горячим и влажным щекам» (Л.А. Мей. Притча пророка Нафана, 1858); «Яговорю, что люблю с тобой встречи //За голос ласковый, за нежный цвет ланит, //За блеск твоих кудрей, спадающих на плечи, // За свет, что в глубине очей твоих горит (А.А.Фет. Я говорю, что люблю с тобою встречи..., 1891). В приведенных контекстах соматические славянизмы выступают в качестве поэтизмов, основная функция которых состояла в образно-метафорическом описании героев и явлений окружающего мира, а также создании

одухотворенной, возвышенной и поэтичной тональности всего произведения. Об этом пишет Е.Г. Ковалевская: «Основная текстовая функция поэтизмов в лирике XVIII-XIX вв. - создание живописных портретов возлюбленной, возлюбленного друга, напоминающих портреты Рокотова, Левицкого, Боровиковского, Кипренского, Брюллова. <...> В семантической структуре названных слов появляется новый элемент значения: о прекрасном, что позволяет говорить о коннотативном содержании славянизмов, функционирующих в поэтической речи» [Ковалевская 1984: 109].

Широкое использование соматической лексики, в том числе и славянизмов-соматизмов, характерно и для поэтов Серебряного века. Так, исследователи поэтического языка М. Цветаевой отмечают, что «соматизмы-славянизмы используются для создания выразительных портретных характеристик: На щеках - юность цвела, / На устах - мудрость играла... Соматизм уста может метонимически обозначать человека, людей, а соматизм рот относится к конкретному человеку» [Миняева 2007: 101].

В целом, для поэзии XX века характерны синтез и взаимодействие разных художественных традиций в контексте авторского мировосприятия и авторской интерпретации соматических образов, которые становятся не только средством описания человека, но и средством образного олицетворения природных явлений. Ср.: Твои уста полуоткрыты, // Подернут влагой темный взор, //Зарделирозами ланиты, /IВесь лик являет приговор // Неотвратимой Афродиты» (A.A. Кондратьев. Твои уста полуоткрыты, 1916); «И зима проворными перстами //Застелила белыми холстами..» (В. Федоров). Слово очи имеет множество образных ассоциаций и описывает таинственный мир небесных светил: «Весь отдавшись обаянью ночи, // В этот миг забыл я целый мир, // Только звезд серебряные очи// На меня смотрели» (В.П. Катаев. Все равно, куда ведет дорога сквозь эфир ..., 1982).

Одной из основных тенденций поэзии конца XX века является использование соматических славянизмов и слов с неполногласием в стилистически контрастных контекстах, а также в целях версификации, т.е. поддержания рифмы строк. Это, в свою очередь, нарушает их формульность - традиционную синтагматическую закрепленность и приводит к постепенной утрате их стилистической маркированности. Ср.:, «Я теперь иные ночи // Начались. // Ведь твои слепые очи // Смотрят вниз» (Д. Самойлов. Мать ушла. И тонкий полог..., 1986); «Праздные и праведные очи // Вылезают из орбит» (П.Г. Антокольский. Сон, 1967); «Сомнения томят и жалят. // Навек заграждены уста. // Стою без сил и без скрижалей // У негорягцего куста» (Г.А. Глинка. Пророк, 1972). Подобное «совмещение» в одном контексте высоких и разговорных слов происходило в контексте

активных языковых процессов [Дворникова 1974; Иванова 1977; Ковалевская 1984; Шульская 1986; Николаева 1992; Кандаурова 1994; Зубова 1998,2000].

Для языка художественных и публицистических произведений начала XXI в. характерно контрастное сочетание слов с целью выражения иронически-насмешливого содержания в описаниях персонажей в условиях обычных житейских ситуаций. Ср.: «Предметом раздора стала ткачиха Малаиья, чьи огневые очи и соболиные брови Ловецкий описывал уже в стилистике гоголевской - сниженной сообразно с умственным горизонтом предполагаемого читателя» (Д. Быков. Орфография, 2002); «На пороге, обхватив двумя руками медный таз, стояла Надежда. Блаженная улыбка освещала уста. Неужели тронулась?» (В. Синицына. Муза и генерал, 2002). Эти портретные описания не статичны, как это было представлено в памятниках письменности Х1У-ХУП вв., напротив, они имеют «отрывочный» и динамичный характер на фоне целого повествовательного текста.

Необходимо отметить тенденцию употребления традиционных формул типа предстать пред очи, потупив очи долу, вложить в уста, бить челом и др. либо в функции исторической стилизации, особенно в произведениях исторического жанра, либо в целях иронического снижения стилистически маркированных слов на фоне их контрастного и метафорического употребления в нетрадиционных контекстах. Ср.: «Но великая княгиня продолжала молчать, потупив очи долу, а потом вдруг сказала смущенно и требовательно» (Б. Васильев. Ольга, королева русов, 2002); «Никто не торопился приветствовать Великого Киевского князя и сопроводить его в шатер пред ханские очи» (Б.Васильев «Ольга, королева русов, 2002); «Думая, что вопрос Никигиова может как-то изменить мою судьбу к лучшему, ребята чуть ли не силой извлекли Гришу из забоя и представили пред светлые очи начальства» (Г. Жженов. Прожитое, 2002); «Сергей Моисеев предстал пред ясные очи майора милиции в отставке Кулакова» (А.Житков. Супермаркет, 2001); «Так я открыла для себя нестандартный способ воздействия на актрис: когда все человеческие слова исчерпаны, вложи в уста оператора нужную тебе идею, и вперед\» (А. Сурикова. Любовь со второго взгляда, 2001); «Вынуждают идти с протянутой рукой, бить челом в инстанциях» (В. Аксенов. Таинственная страсть, 2007).

В параграфе «Соматические славянизмы во фразеологической картине мира» рассматриваются фразеологические соматизмы старославянского и древнерусского происхождения, которые составляют одну из основных частей русской фразеологии: бить челом, один как перст, перст указующий, беречь как зеницу ока, сомкнуть вежды, око за око, в мгновение ока, из уст в уста и др.. Наиболее обширным в данной группе соматических фразеологизмов являются сочетания с компонентами слова «око», которые

олицетворяют человека как существа духовного, созерцающего и постигающего окружающий мир во всем его многообразии. Древнерусское слово око как стилистически маркированный архаизм сохранилось только в составе устойчивых сочетаний, пословиц и поговорок, многие из которых активно употребляются в живой повседневной речи: беречь как зеницу ока, в мгновение ока, око за око, зуб за зуб, недреманное око, всевидящее око, свет очей и др. В каждом из этих выражений концептуализируются сакральные смыслы, соотносимые с библейскими текстами. Так, пословица око за око, зуб за зуб - это цитата из Библии, провозглашающая Моисеев закон: «Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб: как он сделал повреждение на теле, так и ему должно сделать».

Многие фразеологизмы старославянского происхождения не функционируют в современном русском языке, однако по их смысловым моделям были созданы аналогичные устойчивые сочетания, в которых старославянские (церковнославянские) по происхождению слова заменялись русскими, общеупотребительными синонимами: вити прьси (своьь) — бить себя в грудь, прьстомь своили. не (хотьти) двигижти — палец о палец не ударить, вид'Ьти своиллд очимд — видеть своими глазами, оудлрнтн, ентн вт» лднитж кого — дать пощечину, ударить по лиг(у, ^л^ьр'Ьтн глдгол'Ь -ловить на слове. Фразеологизм бити прьси (своы) в старославянском (церковнославянском) языке обозначал «жест, которым говорящий мог сопровождать слова, выражающие раскаяние или горечь. Оборот встречается в притче о фарисее и мытаре, а также в рассказе о распятии Иисуса» (ФССЯ, 2010: 44). В современном русском языке выражение бить себя в грудь не только приобретает дополнительные отрицательные коннотации, но и расширяет круг ситуаций: «Бить (колотить, ударять) себя в грудь. Разг.; неодобр., часто ирон. 1. Сокрушаться и раскаиваться в чем-либо. 2. Клятвенно, страстно, с притворной искренностью уверять кого-то в чем-либо, убеждать в своей честности, доказывать свою правоту» (Дубровина, 2010: 39). В современном русском языке функционирует фразеологизм Бить себя в грудь, коннотативные значения и круг ситуаций использования которого стали немного шире, что можно проследить на материале современных фразеологических словарей русского языка: Бить3себя в грудь (кулаком, кулаками) — выражая свою страстную убежденность в чём-л., доказывая кому-л. что-л., сопровождать речь энергичными жестами (ФССРЛЯ 2004 1: 783); Бить (колотить) себя в грудь. Иногда ирон. Страстно уверять в искренности сказанного'или сделанного, в свое честности (РФ 2005 1:169).

етвертая глава «Историко-культурное и семантико-стилистнческое своеобтзие славянизмов в художественных переводах» посвящена лингвопреводческому анализу славянизмов.

Пр1 переводе славянизмов на другие языки необходимо осознавать, что их функыонирование связано с воспроизведением той эпохи, в которой жил автор, а значит и с ценностной ориентацией языкового социума -представлениями и понятиями, составляющими элементы «картины мира». Так, осноьчые трудности при переводе славянизмов на другие языки обусловлен« следующим: отсутствием в языке перевода точного соответствие (эквивалента, аналога) как следствие различий стилистической базы языков; необходимостью наряду с предметным значением славянизмов передать такие его «составляющие», как «торжественность», «возвышенность», «поэтичность», «абстрактность» и «умозрительность»; необходимостью «воссоздания» стилистических функций славянизмов как художественно-изобразительного средства, а также средства архаизации и исторической стилизации и др.; необходимостью раскрыть культурно-историческую информацию, заключенную в семантике славянизмов; сохранить при переводе семантико-стилистическое и историко-культурное

своеобразие поэтизмов.

Несмотря на то, что славянизмы обладают устойчивой оценочностью и культурней значимостью, они переводятся на другие языки. Передача стилистически маркированных элементов языка тесно связана с идеей переводимсти - центральной проблемой переводческих исследований последних лет. «Практически решаемые задачи перевода культурооряентированных текстов находятся в известном противоречии с теоретической невозможностью адекватного перевода без определенных потерь языка одной культуры на язык культуры другой. Перевод в этом смысле надо отличать от переводимости как набора определенных семантических параметров, делающих возможным или, напротив, невозможным перевод» [Радбиль 2012: 7]. Сложность перевода славянизмов на другие языки или их «непереводимость» обусловлена тем, что они обладают культурно-обусловленной семантической природой и служат средством стилистической выразительности. Поэтому сохранение семантико-стилистического своеобразия славянизмов при помощи языковых средств языка, на который переводится текст, использование наиболее верного способа перевода и различных переводческих трансформаций является важным условием переводимости художественных текстов в разные

исторические эпохи.

Переводимость сакрального смысла в религиозных текстах основана, в первую очередь, на воссоздании их тональности за счет использования функционально равнозначных стилистических соответствий в качестве

которых выступают славянизмы, которые служат средством стилизации при воссоздания священных смыслов и сохранении архаической возвышенности сакральных текстов.

В двуязычных (переводных) словарях зафиксирована преимущественно та часть славянизмов, которые составляют основу традиционно-поэтической лексики и функционируют в русской классической и современной литературе. Семантико-стилистическое описание славянизмов в двуязычных (переводных) словарях предполагает, на наш взгляд, следующее:

1) стилистическая маркированность славянизмов посредством помет;

2) семантизация славянизмов с помощью различных способов перевода, посредством толкования, а также использования иллюстративного материала.

Изучение лексикографического описания стилистической информации на материале переводных Двуязычных словарей показало, что стилистическая маркировка в лексикографических источниках — категория динамическая, точно отражающая основной стилистический потенциал семантической структуры слова. Так, стилистические пометы, маркирующие славянизмы в двуязычных словарях можно разделить на две группы:

• характеризующие историческую отнесенность славянизмов к системе современного русского литературного языка;

• свидетельствующие о специальной сфере их применения.

К первой группе относится помета «устар.» — устарелое, вышедшее из употребления, но еще известное по литературным произведениям, слово.

Вторую группу составляет помета «поэт.» — поэтическое, т.е. поэтизмы, составившие ядро традиционно-поэтической лексики, употребляющиеся в художественных текстах с определенной стилистической целью; «церк.» -церковное, указывающее на то, что слово обозначает некоторые атрибуты христианской религии и предметы церковного обихода

При семантизации славянизмов широко используется и синонимический способ, при котором лексическое значение передается через отношение толкуемого слова к другим словам. Экспликация значений славянизмов с помощью перечисления возможных синонимов позволяет наиболее полно раскрыть стилистическую дифференциацию и синтагматические связи слова. >

владыка м. эм1рцп, кожа, билеупп (РКС 2005: 103); перст м. устар. саусак, бармак (РКС 2005: 637); уста только мн. поэт, устар. ауыз, езу, ерш (РКС 2005: 1063).

Семантизация славянизмов в двуязычных (переводных) словарях осуществляется посредством эквивалентного перевода, а также синонимического и описательного способов, наиболее адекватно передающих семантико-стилистическое своеобразие славянизмов.

Заключение. В рамках данного диссертационного исследования славянизмы как историко-культурное явление изучены не только с позиции классических подходов (историко-генетический, семантический и стилистический), но и в контексте четко обозначившихся в конце XX -начале XXI вв. антропоцентрического и когнитивного направлений в современной лингвистике. Теоретическая ценность работы заключается также в том, что в ней представлено обоснование полного и глубокого исследования историко-культурного и семантико-стилистического

своеобразия славянизмов.

Фактический материал, эксцерпированный из различных письменных источников, был проанализирован с позиции диахронии в синхронии языка, позволяющем описать историко-культурное и семантико-стилистическое своеобразие славянизмов в их эволюционном состоянии, т.е. в их качественных изменениях и переходах из одного синхронного состояния в другое.

Полученные результаты исследования уточняют, дополняют и углубляют известные положения о семантической эволюции славянизмов как результат устойчивых традиций употребления, развитие и расширение стилистических функций славянизмов как процесса семантического обогащения слов. Так, описание основных тенденций употребления соматических славянизмов в древнерусском языковом узусе, деловых памятниках XVI-XVII вв., русской поэтической традиции и в современных культурно значимых текстах служат иллюстрацией взаимодействия традиционного и нового в их употреблении в русском языке определенного периода.

В работе представлено лексикографическое описание славянизмов с точки зрения их семантизации, стилистической маркированности и репрезентации историко-культурной информации на обширном материале иллюстраций-цитат из исторических словарей «эволюции» и «среза» и их картотек, академических (толковых) словарей русского языка разных эпох (XVIII—XX вв.), этимологических словарей русского языка, фразеологического словаря старославянского языка и фразеологических словарей русского языка, а также двуязычных (переводных) словарей.

Лингвопереводческий анализ славянизмов как один из прикладных задач диссертационного исследования основан на принципе относительной переводимости (В. Коллер), что позволяет воссоздать семантико-стилистическое своеобразие славянизмов, выступающих в художественных текстах в роли стилистически маркированных архаизмов, поэтизмов и средств стилизации. В работе проанализированы разновременные переводы поэтических произведений А.С.Пушкина с точки зрения сохранения и передачи образно-метафорических и стилистических значений поэтизмов,

натТоГ Н6 Т0ЛЬК° б0ГаТСТВ° °браЗН0Й системы языка> но и систему навдонально-культурных стереотипов, что требует сложного ассоциативно-

делового поиска функционально-равнозначного слова в переводящем

Перспективным направлением в области исторической русистики является изучение и анализ уникального и массового материала издающихся исторических словарей русского, представляющих собой новые источники исследования. Анализ контекстов, иллюстрирующих значение слов в исторических словарях и их картотек, позволил определить историко-культурные предпосылки и реальную картину функционирования слова на различных этапах развития русского языка.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях.

Учебное пособие:

1. Русский язык: лингвистический анализ художественного текста: Учебное пособие для студентов-филологов казахских отделений Алматьг Казак университету 2006. 101 с.

Монография:

2. Славянизмы как историко-культурный феномен: синхрония vs

диахрония. М.: Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина, 2014. 232 с.

Статьи в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК МОН РФ:

3. Киынова Ж.К. Национальный корпус русского языка как источник выявления и семантизации славянизмов // Вестник РУДН. Вопросы образования: языки и специальность. 2011. № 4. С. 55-60.

4. Киынова Ж.К. Славянизмы в Национальном корпусе русского языка-диахрония в синхронии языка // Вестник Таджикского национального

университета. 2011. № 7. С. 290-295.

5. Киынова Ж.К. Антропоцентрическая картина мира в семантике славянизмов И Вестник Таджикского национального университета. 2011.

I.Z. О. 104 112.

6. Киынова Ж.К. Исторические-словари и картотечные собрания как источники семантизации славянизмов И Вестник РУДН. Лингвистика. 2012. J№ 1.С. 126—132.

7. Киынова Ж.К. Семантико-стилистические особенности славянизмов в

аспектечереводоведения // Вестник Волгоградского гос. университета. Сер.2. Языкозншие. 2012. №1. С. 78-91.

8. Киынша Ж.К. К вопросу о «семантической памяти» славянизмов в русском яыке // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Языкознание. 2012. Вып. 27 (700). С. 58-64.

9. Киыноы Ж.К. Семантико-стилистическое своеобразие славянизмов в языке современных газет //Вестник РУДН. Лингвистика. 2012. №4. С. 64-72.

10. Киыновг. Ж.К. Семантизация славянизмов в двуязычных словарях (на материале р;сско-казахских переводных словарей) // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Филология. 2013. № 4 (25). С. 198—20i

П.Киынова Ж.1*. Религиозная и светская картины мира в семантике славянизмов // Зестник Челябинского гос. университета. Филология. Искусствоведение. 2013. Вып. 83. № 29 (320). С. 82-85.

12.Киынова Ж.К. Фразеологические соматизмы старославянского происхождения в русском языке: синхрония в диахронии языка // Гуманитарный вектор.Филология. Востоковедение. 2013. № 4 (36). С. 59-64.

13. Киынова Ж.К. Славянизмы как художественно-изобразительное средство: особенности их использования в стилистических целях // Вестник Таджикского национального университета. 2013. N« 4/4 (116). С. 22-26.

14. Киынова Ж.К. Славянизмы как средство стилизации в переводах религиозной литературы // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода 2014. № 1. С. 62-69.

15. Киынова Ж.К. История языка в системе профессиональной подготовки студентов-филологов (элективный курс «Славянизмы в русском языке и их историко-культурная интерпретация») //Русский язык за рубежом. 2014. № 2 (243). С. 35—41.

16. Киынова Ж.К. Славянизмы в газетном подкорпусе Национального корпуса русского языка: синхрония vs. диахрония // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2014. № 1. С. 31-34.

17. Киынова Ж.К. Стилистически маркированные глаголы русского языка: синхрония vs. диахрония // Вестник Ленинградского гос. им. A.C. Пушкина. Т. 1. Филология. № 1. С. 118-124.

18. Киынова Ж.К. Семантико-стилистическое своеобразие слов с неполногласием в художественных переводах // Филология и культура. Philology and Culture. 2014. № 1 (35). С. 52-57.

19. Киынова Ж.К. «Очи» и «уста» в истории русской поэзии и способы их перевода на казахский язык // Известия Волгогр. гос. пед. ун-та. Филологические науки. 2014. № 2 (87). С. 55-59.

20. Киынова Ж.К. Стилистическая маркированность славянизмов в академических словарях русского языка разного периода // Ученые записки

Забайкальского гос. ун-та. Филология, история, востоковедение. 2014. №2 (55). С. 52—58.

Статьи в международных журналах, входящих в базу данных Scopus:

21 Zh. К. Kiynova Comparative stylistics of the Russian and Kazakh languages-applied aspects // Journal of Language and Literature. 2014. Vol. 5. No. 4. P. 8795;

Статьи в других журналах, а также сборниках и материалах международных научных конференций:

22. Киынова Ж.К. Стилистическая маркированность славянизмов в двуязычных словарях // Тезисы докладов межд. конф. «Стилистика и теория языковой коммуникации», поев. 100-летию со дня рожд проф И.Р. Гальперина. Москва, МГЛУ. 2005. С. 379-381 (в соавторстве с проф." Н.Ж. Шаймерденовой).

23. Киынова Ж.К. О лингвостилистическом аспекте художественного перевода (на материале переводов произведений A.C. Пушкина на казахский язык) // Материалы республ. научно-теоретич. конф. «Актуальные проблемы теории и практики перевода и сравнительного литературоведения». Алматы 2006. С. 324-330. '

24. Киынова Ж.К. Славянизмы в русском языке и лх контекстуальные эквиваленты в переводах на казахский язык // Сборник материалов круглого стола «Славянская письменность во времени и пространстве». Астана 2007 С. 81-87. '

25. Киынова Ж.К. «Культурная память» слова как фактор его семантической эволюции // Русский язык в Казахстане: Сборник трудов, посвященный Году русского языка. Астана, 2007. С. 195-201.

26. Киынова Ж.К. Славянизм взор и его контекстуальные эквиваленты в переводах на казахский язык // Вестник Казахского национального университета им. аль-Фараби. Серия филолог. 2008. № 8 (116). С. 124-127.

27.Киынова Ж.К. Славянизмы в ментально-языковом пространстве //Язык и ментальность. Сб. материалов XII межд. научно-теоретич. конф. «Ахановские чтения». Алматы, 2009. С. 128-134.

28. Культурно-историческое освещение семантики славянизмов: от исходного значения к современному // Материалы межд. научн. конф. «Межкультурная коммуникация в пространстве Евразии: язык и толерантность». Астана, 2009. С. 33-39.

29. Киынова Ж.К. Лингвокультурологическая модель перевода в межкультурной коммуникации // Материалы межд. научн. конф. «Межкультурная коммуникация в пространстве Евразии: язык и толерантность». Астана, 2009. С. 44-49.

30.Киынова X.K. Функционирование славянизмов и библеизмов в языке современных гзет // Вестник Казахского национального университета им. аль-Фараби. Се^ия филолог. 2009. №7-8(123-124). С. 15-18.

31.Киынова Ж.;. Текстовая мотивация слов с пространствено-временной семантикой в арсаичном и современном языковом, сознании // Вестник Кокшетауского roi ун-та им. Ш. Уалиханова. 2009 № 1-2. С. 44-50.

32. Киынова Ж.К. >зык религиозной коммуникации как объект перевода (из опыта перевода исламской религиозной лексики на русский язык) // Теория и практика перевода. Москва, 2009. №2(7). С. 19-24.

33. Киынова Ж.К. Культурно-историческая информация в словах с неполногласием и способы ее передачи в переводах на казахский язык // Язык и ментальность. Серия «Славянский мир». Выпуск 5. Санкт-Петербург, 2010. С. 256-262.

34. Киынова Ж.К. Роль старославянского и церковнославянского языков в формировании научной терминологии русского языка // Материалы межд. научн. симпозиума «Русский язык - язык мировой науки и образования». Бишкек, 2010. С. 77-84.

35. Киынова Ж.К. Славянизмы как носители культурно-исторической информации // Материалы VI Международной конференции «Образование и наука 21 века». Том 14. Филологические науки. София, Болгария, 2010. С. 25-29.

36. Киынова Ж.К. Славянизмы в историко-культурном контексте славянских языков // Материалы межд. научно-практ. конф. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». XI Кирилло-Мефодиевские чтения». Москва, 2010. С. 144-150.

37. Киынова Ж.К. Соматический код культуры в семантике славянизмов // Материалы международного симпозиума «Язык. Время. Культура». Алматы, 2010. С. 57-63.

38. Киынова Ж.К. Временная ментальность носителей русского языка: прошлое и настоящее // XIII Международная научно-теоретическая конференция «Язык. Общество. Время». Ахановские чтения. Алматы, 2010. С. 205-209.

39. Киынова Ж.К. Обучение языкам в условиях глобализации и интеграции: инновационный подход // Материалы межд. научной конф. «Динамика литературного процесса и актуальные проблемы современного филологического образования». II Багизбаевские чтения. Алматы, 2010. С. 203-208.

40. Киынова Ж.К. Комментирование как способ экспликации культурно-исторической информации // Вестник Карагандинского университета им. Е.А.Букетова. 2010. № 2 (58). С. 18-23.

41. Киынова Ж.К. «Умозрение» в семантике славянизмов: ценностное

осмысление и рефлексия на языковую форму // Поиск № 3. 2010 С 193-197

42. Языковое сознание и семантическая эволюция славянизмов: от исходного значения к современному // «¥лт тагылымы». 2010. № 2 (1) С 278-282

43. Киынова Ж.К. Современный религиозный дискурс: функциональный и культурно-историческии аспекты // Известия Национальной Академии наук гК.. Серия филологическая. 2010. № 2 (180) 2010. С 26-30

44: Киынова Ж.К. Формирование концептуальной сферы'русского языка в —. —7 КУЛЬТУРНЫХ СМЫСЛ0В 11 НаУка и жизнь Казахстана.

45. Киынова Ж.К. Человек-животное: ценностная дифференциация и динамика языка в употреблении славянизмов // Вестник Казахского

пТ°ДтЬо°Г0 уНИВСрСИТеТа им' аль-Фараби. Серия филолог. 2010. № 4_5 (12о— 129). С. 87—90.

46. Киынова Ж.К. Религиозный код культуры в русской и казахской языковых картинах мира // Вестник Казахского национального университета им. аль-Фараби. Серия филолог. 2010. № 4-5 (128-129). С. 87-90

47. Киынова Ж.К. Старославянский (церковнославянский) язык как язык культа и культуры // Вестник Кокшетауского гос. ун-та им. Ш. Уалиханова Серия филологическая. 2010. № 1-2. С. 218-223.

48. Киынова Ж.К. Славянизмы в языковой картине мира: от исходного

значения к современному // Материалы XII Конгресса МАПРЯЛ «Русский

язык и литература во времени и пространстве». Шанхай, Китай, 2011. Том. 2. С, 153-158.

49 Киынова Ж.К. Славянизмы как объект художественного перевода // Материалы II международной научно-практической конференции «Русский язык в современном мире: традиции и инновации в преподавании русского языка как иностранного». Салоники, Греция, 2011. С. 359-363

50. Киынова Ж.К. Славянизмы в контексте активных процессов в лексике современного русского языка // Материалы международной научно-практической конференции «Русский мир и русское слово в межкультурном пространстве», посвященной 15-летию Фатих Университета. Стамбул, 2011. С. 198—201.

51. Киынова Ж.К. Русский язык в Казахстане: особенности преподавания в

условиях кредитной системы обучения // Материалы межд. научно-

практической конференции «Проблемы функционирования и преподавания

русского языка в Центральной Азии». Душанбе, 20-21 октября 2011. С. 1218.

52. Киынова Ж.К. Функционирование славянизмов в НКРЯ: синхронное и диахроническое // Материалы международной научно-практической конференции «IX Седельниковские чтения. Полиязычие: современное состояние и перспективы». Павлодар, 2011. Т.1. С. 187-195.

53. Киынова X.K. Развитие переводоведения в условиях современного Казахстана // Материалы научно-практической конференции «Актуальные проблемы переводоведения». Алматы, 2011. С. 150-155.

54. Киынова Ж.К Семантическая история славянизмов в русском языке в свете их «культурной памяти» // Вестник Карагандинского гос. ун-та им. Е.А. Букетова. 201 №4 (64) 2011. С. 22-27.

55. Киынова Ж.К. Старославянский язык как историко-культурный феномен // Русский язык и литература в Азербайджане. 2011. №2. С. 4-7.

56. IÇa3ipri дши стиль жэне ислам лексикасын орыс тШне аудару мзселелер1 // Вестник Казахского национального университета им. аль-Фараби. Серия филолог. 2011. №4 (134). С. 134-139.

57. Киынова Ж.К. Керкем аудармадагы тарихи-мэдени аппарат: функционалды-баламалы тасш аркылы жетюзу мумкшдактер1 // Наука и жизнь Казахстана. 2012. № 6. С. 85-62

58. Киынова Ж.К. Старославянская фразеология в русском языке: синхрония в диахронии языка // Вестник Карагандинского гос. ун-та им. Е.А.Букетова. 2012. №4. С. 143-149.

59. Киынова Ж.К. Отражение православной ментальности в старославянской фразеологии // Материалы межд научно-теорет. конф. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XIII Кирилло-Мефодиевские чтения». Москва, 2012. С. 53-56.

60. Киынова Ж.К. Языковая концептуализация "человека" в семантике славянизмов: диахрония в синхронии языка // Жизнь и язык в динамике. Сб. материалов научной конф., посвященной памяти проф. А.О. Орусбаева. Бишкек, 2012. С. 108-111.

61. Киынова Ж.К. Славянская письменность во времени и пространстве: взаимодействие языков и культур в условиях глобализации // Материалы межд. научно-теоретической конф. «Современные тренды филологии: истоки и перспективы», поев. 80-летию проф. М. Томанова. Алматы, 2012. Т.2. С. 35-38.

62. Киынова Ж.К. Обучение репродуктивно-продуктивной письменной речи при составлен™ вторичных текстов // Материалы межд. научно-теорет. конф. «Актуальные вопросы современной филологии: теоретические проблемы и прикладные аспекты». IV Багизбаевские чтения. Алматы, 2012. С. 311-314. (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

63. Киынова Ж.К. Изучение научного описания на факультетах технического профиля // Материалы межд. научно-теоретической конф. «Язык - речь -слово в филологических исследованиях», поев. 80-летию со дня рожд. проф. P.C. Зуевой. Алматы, 2012. С. 345-349. (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

64. Киынова Ж.К. Международные образовательные стандарты русского

г

языка в условиях современной социолингвистической ситуации // Материалы ежегодной ХЫП научно-методической конференции ППС КазНУ им. аль-Фараби «Комиетентностная модель выпускника в системе современного непрерывного профессионального образования». Алматы, 2013. С. 199-202 (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

65. Киынова Ж.К. Профессионально-ориентированное обучение русскому языку на технических факультетах университета // Материалы республиканского методического семинара «Русский язык в условиях кредитной технологии: опыт и перспективы», поев, памяти проф. К.К. Ахмедьярова. Алматы, 2013. С. 45-50. (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

66. Киынова Ж.К. Стилистическая эквивалентность в художественных переводах // Материалы Международной научной конференции "Актуальные проблемы современного литературоведения и литературные критики", поев. 60-летиго проф. К. Абдезуды. Алматы, 2013. С. 174-177 (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

67. Киынова Ж.К. Обучение публичному выступлению на занятиях по дисциплине «Русский язык для профессиональных целей» // Материалы межд. научно-теорет. конф. «Литература и язык в поликультурном пространстве». V Багизбаевские чтения. Алматы, 2013. С.212-216. (в соавторстве с доц. Сансызбаевой С.К.).

68. Киынова Ж.К. Языковая интерпретация феномена времени в мифолого-религиозной картине мира // Вестник Кокшетауского гос. ун-та 2013 № 3 С. 94-99.

69. Киынова Ж.К. Эволюция стилистических функций славянизмов в в истории русского литературного языка // Материалы XI Международной научной конференции «Новые парадигмы и новые решения в когнитивной лингвистике». Алматы, 2013. С. 245-253.

70. Киынова Ж.К. ВРЕМЯ в славянском мировидении // Материалы межд. научно-практической конференции "Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XIV Кирилло-Мефодиевские чтения". Москва, 2013 С 1419.

71. Киынова Ж.К. Комментирование художественного текста как средство воссоздания семантико-стилистической истории слов // Материалы VI межд. научной конференции «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты». Чита, 6-7 декабря 2013 С. 26-29.

72. Киынова Ж.К. Соматические славянизмы в описании человека и животного: историко-культурная интерпретация // V Международный конгресса исследователей русского языка "Русский язык: исторические судьбы и современность". Москва, МГУ 18-21 марта 2014 г. С. 57-58.

ГоМРЯП За«. /РС 201^.