автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Словообразование сложных слов в русском языке XI - XVII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Словообразование сложных слов в русском языке XI - XVII вв."

Направахрукописи

НИЗАМЕТДИНОВА НАДИРЯ ХОМЯТОВНА

СЛОВООБРАЗОВАНИЕ СЛОЖНЫХ СЛОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ XI - XVII вв.

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2004

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Московского государственного областного университета

Научный консультант: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Кожин А.Н. доктор филологических наук, профессор Вендина Т.И.;

доктор филологических наук, профессор Камчатнов A.M.;

доктор филологических наук, академик РАО Шанский Н.М. Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится_« 2004 г. в 15_часов на

заседании диссертационного совета Д 212.155.02 (специальности: 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания (русский язык) в Московском государственном областном университете по адресу: 107005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21-а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: г. Москва, ул. Радио, д. 10-а.

(и» ХЯ 2004 г.

Автореферат разослан «

Ученый секретарь диссертационного совета профессор М.Ф. Тузова

2004-4 ' / 7

23879

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Словосложение является одним из самых древних и продуктивных способов образования слов в индоевропейских языках. Возникновение типов слов с чистой основой в первом компоненте связывают с дофлективным периодом развития индоевропейского языка-основы. «Сложные слова как система являются окаменелыми остатками более древнего состояния индоевропейского, которое давно уже вытеснено языковым типом с сильно развитой флексией, представленной в санскрите и классических языках» - писал известный английский языковед Томас Барроу (Барроу 1996,197).

Основоположником изучения словосложения является великий древнеиндийский ученый Панини (V в. до н.э.), разработавший первую классификацию сложных слов. Эта древняя классификация сохраняется в индийской грамматике до сих пор. Как отмечает Т.А. Чавчавадзе (Чавчавадзе 1986, 11) в своей докторской диссертации, данная классификационная система имеет универсальный характер и ее целесообразно использовать при изучении композитов разносистемных языков.

В новое время значительный вклад в теорию словосложения внесли Ф. Бопп (1868), Т. Бенфей (1855), А.В. Джексон (1892), К. Бругман (1905-1906), Г. Пауль (1960), А. Мейе (1938; 1951), В. Лейман (1969), Э. Бенвенист (1974), Т. Барроу (1996) и др. К. Бругман указывал, что индоевропейское словообразование во всех своих частях покоится в основном на сложении (Bmgmann 1905-1906, 59-76). Это нельзя утверждать в отношении словообразования в славянских языках, в которых словосложение, следует признать, остается на периферии исследовательских интересов лингвистов.

Проблемы русского исторического словосложения в той или иной степени затрагивались в работах Ф.И. Буслаева (Буслаев 1959), И.И. Срезневского (Срезневский 1873), М.Н. Сперанского (Сперанский 1960), BML Истрина (Истрин 1930) и др.

Несмотря на то, что описание словосложения имеет давнюю традицию и специальная литература по словосложению в зарубежном и отечественном языкознании значительна, многие вопросы теории и практики словосложения до сих пор остаются нерешенными. В отечественном языкознании это относится прежде всего к историческому словосложению. В этой области словообразования отсутствуют работы, посвященные системному описанию сложных слов русского языка. Такие работы имеют теоретическое значени£_н£_ходько для выявления специфики образования сложных

ЧИ'Я гтенденций

СПмер оэ $50

з-»- —

развития словосложения в русском языке, но и для проведения типологических исследований словообразования в славянских языках.

Большинство существующих работ по историческому словосложению русского языка относятся к периоду до создания теории словообразования (см., например: Будилович 1871; Истрин 1930; Василевская 1940; Троицкий 1946; Галенко 1953; Пономарев 1953; Собанская 1954; Сперанский 1960 и др.). Поэтому в них словообразовательный (СО) анализ зачастую подменяется морфемным анализом, классификации сложных слов строятся на основе какого-либо одного признака морфемной структуры сложных слов. Даже в работах последних десятилетий XX в. традиционно не учитываются теоретические достижения словообразования (см., например: Вялкина 1965; Царев 1966; Востокова 1984; Лобжанидзе 1993 и др.).

При используемом в этих работах абстрактно морфологическом подходе, не учитывающем семантические связи слов, в один тип объединяются слова, реально не обладающие отношениями производности. В результате создается искаженное представление об историческом словосложении русского языка.

Специфика словообразования композит состоит в том, что для него важен первый деривационный шаг, т.е. образование сложного слова на базе двух или более производящих слов с участием или без участия аффикса в одновременном СО акте. Образованное таким путем сложное слово становится центром СО гнезда, соединяется с новыми аффиксами. Таким образом, дальнейшая его деривационная «судьба» полностью определяется аналогией с простыми словами. Существовало мнение, что выдвижение в качестве основного признака сложного слова - наличие в его структуре не менее двух корневых морфем - позволит «объединить все одноструктурные слова современного языка в одну группу, независимо от пути их возникновения или соотносительности со словосочетанием, упростит это описание и сделает его исчерпывающим. Это существенно и для исследований по историческому словообразованию» (Лопатин, Улуханов 1963, 203). Главным аргументом в пользу данного подхода выдвигалось то, что разграничение сложных и производносложных слов представляет непреодолимые трудности. При этом авторы ссылались на неудачные попытки разграничения таких слов в русском языке, предпринятые немецким исследователем Дикенманом (Dickenmann 1934). Однако при предлагаемом авторами подходе описание словосложения будет не «исчерпывающим», а искаженным, так как объектом описания окажутся не только сложные слова, но и слова, образованные от сложных аффиксальным способом, специфика образования которых ничем не отличается от образований аффиксального типа (см. об этом выше). В связи

с этим кардинальной проблемой исторического словосложения является отбор материала исследования.

Для выявления производных слов со словообразовательным статусом сложного слова необходимо установление системных отношений производности внутри словообразовательного гнезда. И здесь возможности историка русского языка оказываются ограниченными экстралин-гвистически, так как далеко не все памятники письменности русского языка дошли до нас и далеко не вся лексика сохранившихся памятников нашла отражение в существующих исторических словарях. Безусловно, большим благом для историков языка является издание исторических словарей: 1) Словаря русского языка Х1-ХУ11 вв. (вып. 1-26); 2) Словаря древнерусского языка ХТ-ХГУ вв. (тт. 1-6). Более доступным стал и Словарь древнерусского языка И.И. Срезневского, переизданный репринтным способом в 1989 г.

Указанные словари в той или иной мере различаются отбором источников и отражением лексики памятников письменности. Поэтому использование всех этих словарей позволяет более или менее полно представить словообразовательные гнезда и установить системные отношения между его членами. Так, например, только в СлРЯ XI-XVII вв. зафиксировано слово благочддьствовдтн («иметь многих детей». Скрижаль, IV, 82. 1656 г.), а слово блдгочздьство («многочисленное потомство». ГБ XIV, 145 в) отражено только в Словаре древнерусского языка XI - XIV вв. На основании совершенно очевидной формально-семантической соотносительности этих слов определяются отношения производности: благочддьство блдгочадьствоватн.

Историку языка, безусловно, нельзя ограничиваться только словарными материалами. В качестве источников исследования следует использовать и памятники письменности, прежде всего такие, которые не являлись еще объектом словарного описания. Это служит, во-первых, обогащению конкретного материала исследования и восполнению недостающих звеньев СО цепочки, а во-вторых, пополняет исторические словари.

По нашему принципиальному убеждению, первоначальное изучение СО структуры производных на историческом материале должно быть синхронным, т.е. должно строиться на основе формально-семантического соотношения производных с непосредственно производящими, существующими в языке изучаемого периода. Для правильного установления СО структуры историку языка следует скрупулезно изучать формально-семантические и хронологические связи сопоставляемых слов. На следующем, диахронном, этапе исследования прослеживаются изменения СО структуры производных на протяжении исто-

рического развития языка. Например, существующее и в современном русском языке сложное слово властолюбец (ВЛДСТОЛЮБЬЦЬ) впервые зафиксировано в памятнике XII в. - Ефремовской кормчей (ГИМ, Син., № 227,67). Для периода XII - XVI вв. это слово следует рассматривать как сложение, так как формально-семантически и хронологически оно соотносилось со словами власть и лювеит» (любым») Наиболееранняя фиксация слова люкецг (лЮеьць) / «тот, кто любит что-л..»/ относится к XI в. (Словарь из Пандекта Антиоха по сп. XI в. арх. Амфилохня, 64), наиболее поздняя фиксация отражена в памятнике XVI в. Великие Минеи Четий митрополита Макария (Окт. 19-31, 1700). Для периода позднее XVI в. слово властолюбецъ (властолюбец) следует трактовать как сложносуффиксальное. Именно так оно определяется в словообразовательных словарях современного русского языка (см., например: А.Н. Тихонов. Словообразовательный словарь русского языка. -М.: Русский язык, т.1, с. 560).

Объектом исследования являются сложные слова русского языка XI-XVII вв., в составе которых выделяются и отдельно анализируются сложные слова старославянского происхождения.

Предметом исследования является словообразовательная структура, словообразовательная семантика и морфемное строение сложных слов русского языка XI-XVII вв.

Актуальность исследования определяется неизученностью словообразования сложных слов русского языка на историческом материале, неразработанностью теоретических основ исторического словосложения русского языка.

Целью диссертационного исследования является комплексное словообразовательно-семантическое и морфемное синхронно-диахроническое описание сложных слов в русском языке XI-XVII вв.

Достоверность установления словообразовательной структуры сложных слов требует наличия соответствующей информации об объекте исследования, включающей: 1) лексические значения сложных слов и (при необходимости) их компонентов; 2) происхождение; 3) соотнесенность с греческим языком, так как многие сложные слова появились в процессе перевода с греческого; 4) возможные фоновые параллели в других славянских языках; 5) отражение в исторических словарях; 6) хронологию употребления; 7) эволюционные структурно-семантические изменения.

В составе сложных слов русского языка имеются как композиты, возникшие на русской почве, так и композиты, заимствованные из старославянского языка. Дифференциация этих пластов в науке не осуществлялась. Об этом свидетельствует то, что во многих трудах по старославянскому языку, истории русского языка под видом старославянских слов приводятся слова, старославянскими не являющиеся1. В категории сложных слов это, например, такие слова, как:

лНкпнк, добродетель, дрАГОЦ^н^ит», крдкжголыгь и др. (см.: Цейтлин 1977,21).

Перечисленное выше позволит выявить общие и различные свойства словосложения в старославянском и русском языках. Это обусловило необходимость 1) установления полного индекса старославянских сложных слов на основе сплошной выборки из «Старославянского словаря (по рукописям X-XI вв.)» под редакцией P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой (М.: Русский язык, 1994); 2) словообразовательно-семантического и морфемного описания старославянских сложных слов и изучения их бытования в русском языке XI-XVII вв.; 3) составления словарей: «Словаря старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)».

Исходя из цели диссертационного исследования и вышеназванных уточнений, определяются следующие задачи диссертации:

- разработка теоретических вопросов, связанных с историческим словосложением русского языка (понятие «сложное слово», категории сложных слов, критерии различения сложных и производнослож-ных слов, сложений и сложносуффиксальных слов, явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в области образования сложных слов, понятие словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа сложных слов и др.);

- определение типов соотношения старославянских и русских слов-переводов с греческими соответствиями;

- установление словообразовательной структуры сложных слов старославянского языка и русского языка изучаемого периода на основе синхронных отношений мотивации с учетом вышеназванной информа-

1 Это отмечается и в работе А. Мейе «Общеславянский язык» (1951), и в исследованиях других славянских языков, например в работе О. Гуйера «Введение в историю чешского языка» (1953).

ции об объекте исследования и прослеживание истории этих отношений на материале данных русского языка Х1-ХУП вв.;

- выявление и описание словообразовательных типов сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- составление «Словаря старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»;

- создание словообразовательно-семантической классификации сложных слов старославянского языка и словообразовательно-семантической классификации сложных слов русского языка XI-XVII вв.;

- выявление общих и различных свойств словосложения в старославянском языке и русском языке изучаемого периода;

- определение морфемного членения элементов словообразовательной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода;

- рассмотрение релевантных для словообразования элементов морфемной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода с точки зрения происхождения, употребительности в составе сложных лексем, функционального значения и валентностных свойств.

Мы не ставим перед собой задачи исследования СО типов сложных слов с точки зрения продуктивности (ср.: Вендина 1990,19-20). Это связано с рядом причин. Как известно, само понятие продуктивности является дискуссионным в лингвистике (ср. интерпретации данного понятия, например, в трудах М. Докулила, Г.О. Винокура, А.А. Реформатского, Н.М. Шанского, А.Н. Тихонова, Е.А. Земской, И.С. Улуханова, В.В. Лопатина и др.). Многие исследователи современного состояния языка главным критерием продуктивности СО типа (СО модели) считают его СО активность, т.е. его способность служить образцом для образования новых слов. Однако применение указанного критерия при определении продуктивности СО типа на историческом материале затруднительно вследствие экстралингвистических обстоятельств (см, об этом выше). Это, по-видимому, обусловило то, что определение продуктивности типа не дается ни в одном исследовании по историческому словообразованию русского языка. При установлении продуктивности СО типа на историческом материале можно было бы исходить из его СО регулярности, под которой имеется в виду повторяемость формально-семантических отношений производного и производящих (ср.: Гр.-80, I, 136). Иными словами, под продуктивностью СО типа можно было бы иметь в виду общее количество сложных слов, относящихся к данному СО типу. Однако и в этом случае возникают затруд-

нения. Во-первых, встает вопрос о том, каким должен быть статистический критерий продуктивности. Заметим, что данная проблема актуальна и для современного словообразования (ср. разные трактовки продуктивности одних и тех же субстантивных суффиксов в Гр.-53, Гр.-70, Гр.-80; см. об этом: Вендина 1990, 19). Во-вторых, количественный критерий далеко не всегда является показателем СО активности СО типа. Приведенные выше рассуждения послужили основанием для отказа от квалификации СО типов сложных слов с точки зрения продуктивности в нашем исследовании. Мы считаем более целесообразным представить статистическую характеристику всех иерархических пластов исследования, начиная от части речи и кончая элементами деривационной структуры сложных слов.

Как отмечалось выше, первоначальное описание словообразования на историческом материале должно быть синхронным. Поэтому на первом этапе исследования СО структура сложных слов устанавливается на основе формально-семантического соотношения с непосредственно производящими словами, существующими в системе языка изучаемого периода. Таким образом, первоначально рассматриваются соотношения сосуществующих единиц, то есть применяется синхронный подход к исследованию материала (ср.: Азарх 1984, 3; Николаев 1987, 7-8).

Правомерность этого подхода объясняется тем, что словообразовательная структура исторически изменчива. Именно поэтому ее исследование должно быть ограничено определенными временными рамками. При этом, естественно, имеется в виду не астрономическое время, а лингвистическое (см.: Вяч.Вс. Иванов 1968, 68, ср.: Фердинанд де Соссюр 1977, 133), так как «основной принцип синхронного рассмотрения - это не минимум времени, а минимум изменений» ( Кубрякова 1968, 121). Рассмотрение материала исследования с этих позиций выявило, что хронологические рамки сосуществования членов коррелятивной пары - производящие : проговодное - не совпадают с общепринятой периодизацией развития русского языка (Аванесов 1973; 1974; Филин 1981, 191-292). Живые формально-семантические связи производного и производящих не укладываются в «прокрустово ложе» временных рамок данной периодизации. С приведенными наблюдениями связано то, что мы отказались от первоначального плана исследования словообразования сложных слов в соответствии с указанной периодизацией. Ограничение исследования рамками XI-XVII вв. является также условным (имеется в виду верхняя хронологическая граница исследо-

вания)2 и объясняется, прежде всего, необходимостью придерживаться регламентированного объема работы и подкрепляется традицией, возникшей в процессе составления «Словаря русского языка XI-XVII вв.» (см.: Богатова 1984, 50). Данный словарь является одним из основных источников настоящего исследования.

На следующем этапе исследования рассматриваются диахронические структурные изменения. Они не носят систематического характера, поэтому фиксируются только в словарях. Таким образом, в составленных нами словарях отражается вся информация об исследуемых сложных словах, в том числе их синхронные соотношения и диахронические изменения.

Научная гипотеза диссертации: использование классификационных принципов, разработанных и представленных в исследовании, позволяет осуществить адекватное словообразовательно-семантическое и морфемное описание сложных слов русского языка XI-XVII вв.

Положения, выносимые на защиту:

1. При изучении словообразования сложных слов неправомерно выдвигать в качестве основного признака сложного слова наличие в его структуре двух (или более) корневых морфем, так как в этом случае в одной категории могут оказаться и слова со СО статусом сложного слова, и образованные от сложных аффиксальным способом, т.е. производносложные слова. Образование же последних ничем не отличается от образования простых производных слов.

2. Для выявления производных слов со словообразовательным статусом сложного слова необходимо установление системных отношений производности внутри словообразовательного гнезда, восстанавливаемого на основе данных исторических словарей и памятников письменности.

3. Первоначальное изучение СО структуры производных на историческом материале должно быть синхронным, т.е. должно строиться на основе формально-семантического соотношения производных с не-

2 Данные материала нашего исследования свидетельствуют о правомерности установления нижней хронологической границы. В связи с этим вспомним высказывание О.Н. Трубачева: «Я думаю о тех исследователях, которые ведут счет России и русскому языку только с XIV в.... Но еще из XI в. дошли до нас новгородские берестяные грамоты, в которых русские люди обращаются друг к другу на русском языке. Вот пример условной схемы, которая втискивает в прокрустово ложе слишком поздних дат на самом деле гораздо более древнее и непрерывное существование русского языка» (Трубачев 1992,14-15).

посредственно производящими, существующими в языке изучаемого периода.

4. Для правильного установления СО структуры слов со сложной основой требуется тщательное изучение формально-семантических и хронологических связей сопоставляемых слов.

5. На следующем, диахронном, этапе исследования прослеживаются изменения СО структуры производных на протяжении исторического развития языка.

6. Выявление корпуса слов со СО статусом сложного слова осуществляется на основе разработанных критериев различения сложных и производносложных слов.

7. Словосложение связано с синтаксисом, так как большинство сложных слов возникло из синтаксических конструкций. Ярким свидетельством этого является наличие текстов, содержащих СО корреляцию: производящее словосочетание - образованное от него сложное слово.

8. Источником деривации конкретного сложного слова может быть определенная синтаксическая конструкция (или ряд синтаксических конструкций, передающих идентич1гую информацию), возможность свертывания которых в сложное слово обусловлена существованием определенной модели сложных слов, являющейся обобщенной, типизированной формулой выражения экстралингвистических отношений, представленных в этой конструкции.

9. Не для всех сложных слов можно отыскать в языке некий пра-образ в виде какой-либо синтаксической конструкции. Некоторые композиты возникали в языке сразу по аналогии, например ряд образований с первыми компонентами .иного-, .«ало-, благо-, досро-, келе-, велико-,

Значение подобных компонентов близко значению наречий на -о (-е). Но такие структуры нельзя интерпретировать как сращения. Они создавались сразу по древним моделям.

10. Синтаксис используется при описании семантики композит, но синтаксические конструкции, при помощи которых эксплицируется, значение сложных слов, далеко не всегда тождественны их источнику деривации.

11. При определении СО структуры сложных слов следует учитывать явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации.

12. К сложениям относятся сложные слова с чистой основой в первом компоненте, обладающие: а) соотнесенностью последнего компонента с самостоятельным словом, существовавшим в языке изучаемого периода; б) лексической и синтаксической сочетаемостью данного слова

с другим(и) производящим(и), представленным(и) в поверхностной структуре сложного слова в виде чистой основы; в) наличием только соединительного словообразовательного значения. Сложные слова с чистой основой в первом компоненте, не содержащие признаков (а, б) и обладающие помимо соединительного еще и мутационным словообразовательным значением, относятся к сложносуффиксальным словам.

13. При рассмотрении соотношения этимологии и словообразования в процессе изучения исторического словосложения отмечается, что этимология и словообразование - это разные подсистемы языка с различными целями, задачами, методами, единицами исследования. Но в определенных случаях этимологические данные могут использоваться как вспомогательное средство, например обращение к греческому оригиналу возможно при возникновении трудностей, связанных: 1) с установлением лексического статуса образований; 2) с определением словообразовательной структуры сложных слов. Вместе с тем данные исследуемого материала показывают, что указанный критерий - соответствие словообразовательной структуре греческого сложного слова -не является вполне надежным. Это связано с тем, что, возникая в результате переводов, сложные слова вступают в системные языковые отношения, и их словообразовательную структуру следует определять исходя из этих отношений.

14. Дифференциация сложных слов, возникших на русской почве и заимствованных из старославянского языка, выявляет, что старославянских сложных слов в общем составе сложных слов русского языка Х1-ХУ11 вв. менее 10 %, поэтому говорить «об огромном количестве старославянских сложных слов в русском языке» неправомерно. Многие сложные слова, приводимые в славистической литературе как старославянские, в действительности таковыми не являются, например

ннк, елдгол'Ьпнк, дОБрод^тель, дрлгоц-йныгь, крдклгольнъ и др.

15. Типы соотношений между сложными словами и их греческими соответствиями в старославянских памятниках и русских переводных памятниках совпадают.

16. Широкое использование синонимии при калькировании, а также передача греческих сложных слов путем мены компонеотов и образование сложных слов на месте греческих простых слов и словосочетаний в старославянском и древнерусском языках свидетельствует о присутствии на славянской почве моделей сложных слов.

17. Словообразовательно-семантическое исследование сложных слов старославянского языка и русского языка Х1-ХУ11 вв. осуществляется на основе общих принципов. За единицу классификации принят СО тип, в который объединяются сложные слова, обладающие общностью:

1) части речи производящих слов, 2) характера соотношения (сочинительного, подчинительного) компонентов, 3) позиции опорного компонента, 4) способа словообразования, 5) деривационного суффикса в сложносуффиксальных словах и суффиксальных сращениях.

18. Сравнительно-сопоставительный анализ структурных особенностей сложных слов старославянского языка и русского языка XI-XVII вв. с использованием статистических данных устанавливает, что различия в словосложении данных языков незначительны.

19. Изучение морфемного строения композит на основе их словообразовательного анализа обеспечивает возможность определения словообразовательного статуса элементов морфемной структуры исследуемых сложных слов, установления морфонологических вариантов их основ и деривационных морфем.

20. Морфемный анализ компонентов сложных слов показывает, что основы, выраженные корневьми морфемами, значительно преобладают над основами, содержащими, кроме корня, другие морфемы. Преобладание в структуре исследуемых сложных слов корней-основ, имеющих преимущественно однослоговую, реже - двуслоговую и в ряде случаев - двухфонемную неслоговую линейную протяженность демонстрирует существование формальных ограничений в сочетаемости, компонентов сложных слов, регламентировавших их фонологическую линейную протяженность и оказывавших тем самым влияние на их морфемно-деривационную структуру.

Научная новизна работы состоит в следующем:

- разработаны теоретические вопросы, связанные с историческим словосложением русского языка: понятие «сложное слово», категории сложных слов, критерии различения сложных и производнослож-ных слов, сложений и сложносуффиксальных слов, явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в области образования сложных слов, принципы словообразовательно-семантического и морфемного описания сложных слов, понятия словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа сложных слов и др.;

- разработана концепция составления «Словаря старославянских слов со сложной основой» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв.»;

- составлены «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словарь слов со сложной

основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»;

- на основании данных указанных словарей осуществлена диф-ферециация сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- определены типы соотношений старославянских и русских сложных слов-переводов с греческими соответствиями;

- установлена словообразовательная структура сложных слов старославянского языка и русского языка изучаемого периода на основе синхронных отношений мотивации с учетом отраженной в словарях информации об объекте исследования; прослежена история этих отношений на материале данных русского языка XI-XVII вв.;

- выявлены и описаны словообразовательные типы сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- проведена словообразовательно-семантическая классификация сложных слов старославянского языка и словообразовательно-семантическая классификация сложных слов русского языка XI-XVII вв: на впервые предложенных в работе принципах;

- выявлены общие и различные свойства словосложения в старославянском языке и русском языке изучаемого периода;

- определено морфемное членение элементов словообразовательной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода;

- рассмотрены релевантные для словообразования элементы морфемной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода с точки зрения происхождения, употребительности в составе сложных лексем, функционального значения и валентностных свойств.

Теоретическая значимость работы заключается в следующем: впервые в области исторического словосложения 1) разработаны а) критерии различения сложных и производносложных слов, б) критерии различения сложений и сложносуффиксальных слов, 2) определены категории сложных слов, 3) введен в научный оборот термин «суффиксальное сращение», 4) установлено соотношение этимологии и словообразования при изучении исторического словосложения, 5) определено понятие «словообразовательный тип сложного слова», 6) разработаны принципы описания словообразовательной семантики сложных слов, 7) разработаны принципы словобразовательно-семантической классификации сложных слов на историческом материале.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования разработанных теоретических положений в дальнейшем

изучении исторического словосложения; результаты и материалы диссертационного исследования могут быть использованы в обобщающих трудах по историческому словообразованию, в лекционных курсах по историческим дисциплинам русского языка, а также современному русскому языку (в качестве исторического фона), в спецкурсах и спецсеминарах по истории русского языка.

Методы исследования. Основным методом исследования является описательный метод; это метод синхронного анализа (Кодухов 1974,219). Данный метод состоит в том, что из используемых словарей и текстов извлекаются слова со сложной структурой на основе сплошной выборки; при помощи формально-семантического и компонентного анализов осуществляется категоризация материала. Приемы сравнительно-исторического метода используются при сравнении словообразовательно-семантической и морфемной структур сложных слов родственных старославянского и русского языков, исторических семантических и структурных изменений старославянских сложных слов в составе русского языка. Историко-сравнительный метод применяется при изучении диахронических изменений словосложения русского языка. На основе сравнительно-сопоставительного метода устанавливаются сходства и различия словообразовательной структуры и семантики сложных слов в старославянском и русском языках. Метод квантитативного анализа позволяет дать количественную характеристику всем установленным категориям сложных слов и их структурным элементам.

Источники исследования:

- Словарь русского языка XI-XVII вв., вып. 1-26. - М.: Наука, 1975-2002 (CjiPÜXI-XVII ВВ.);

- Картотека Словаря русского языка XI-XVII вв.;

- Словарь древнерусского языка XI-XIV вв., тт. I-VI. - М., 1988-2000 (Др.-р.);

- Картотека Словаря древнерусского языка XI-XIV вв.;

- Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка, тт. 1-3 (в 6-ти книгах). - М.: Книга, 1989 (Срезн.);

- Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / Под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. - М.: Русский язык, 1994 (Ст.-сл.);

- Сказание о св. мучениках Борисе и Глебе // Успенский сборникХП-ХШ вв. -М: Наука, 1971 (XII в.) (Ск. БГ);

- Житие св. Мефодия архиепископа Моравского // Там же, сп. XII в. (Ж.Меф.);

- Житие св. Савы освященного, составленное св. Кириллом Скифопольским в древнерусском переводе. Изд. И. Помяловский // Изд. ОЛДП, 96. СПб., 1890 (XIII в.) (Ж. Сав. К.);

- Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему // Исследование двух памятников древней русской письменности XI в. СПб., 1881 (ПДПИ, № 34) (сп. XIV в.) (Ж. и ч. НМ);

- Житие Константина Философа // Чт. ОИДР, 1863, кн. 2, отд. 3. (XV в.) (Ж. Кон. Фил.);

- Житие святого Стефана епископа Пермского, написанное Епифанием Премудрым. Изд.Археограф, комисс. СПб., 1897 (н. XV в., сп. к. XV- н. XVI в.) (Ж. Стеф. Епиф.);

- Сочинения Максима Грека (XVI в.): РГБ, ф. 173, МДА Фунд. 42 (Соч.); РГБ, ф. 173 Ш, МДА 138 (Соч.1); РГБ, ф.256, Румянц. 264 (Соч.2); Сочинения преподобнаго Максима Грека, ч. 1-3. - Казань, 1859-1862 (1,11,III);

- Житие Владимира // Рукоп. БАН, 21.5.20 (Плиг. № 63), сер. XVII в. (Ж. Вл.)

Одним из основных источников исследования являются сочинения выдающегося писателя XVI в. Максима Грека, в которых значительно представлены сложные слова. Среди них имеются композиты, либо совсем не аттестованные историческими словарями, либо иллюстрированные в них только цитатами из сочинений писателя. Будем считать эти слова (до некоторой степени условно, так как при составлении исторических словарей действует фактор случайности) неологизмами Максима Грека. Это новые слова, созданные по существовавшим в языке изучаемого периода образцам. Изучение неологизмов со словообразовательной точки зрения представляет особый интерес, так как демонстрирует реализацию той или иной модели, позволяя тем самым отнести ее к числу синхронно-релевантных образцов. В тексте произведений Максима Грека мы обнаруживали такие фрагменты, которые непосредственно отражают словообразовательный акт, то есть реконструируют определенный тип отношений словообразовательной производности через воспроизведение словообразовательной корреляции: «производящие единицы - производное». Например: Откуду бы волхвы имеахуразума таинственного речения ... ниже еще списану бывшу сицевому тлйноре-чению. Ш, 140.

Неологизмы, а также реконструкция словообразовательного акта демонстрируют процесс словотворчества, механизм конструирования и порождения сложного слова.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации обсуждались на научном семинаре и заседаниях кафедры современного русского языка МГОУ и научно-методическом семинаре кафедры истории русского языка и общего языкознания МГОУ. Материалы и положения диссертационного исследования включались в научные доклады на республиканских и международных конференциях: Международной научно-практической конференции «Русский язык: прошлое и настоящее» (Рязань, 2000), Международной юбилейной научно-практической конференции «Современное русское языкознание и лингводидактика», посвященной 80-летию академика Н.М. Шанского (Москва, 2002); Международных VI поливановских чтениях (Смоленск, 2003), 1-й Всероссийской научной конференции, посвященной 175-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева (Пенза, 1993), 2-й Всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева (Пенза, 1998); Межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь- 1991,1992,1994, 1996, 1998,2003).

Структура диссертации обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Диссертация состоит из Введения, четырех глав (глава первая «Теоретические основы исследования», глава вторая «Старославянские сложные слова в русском языке XI-XVII вв.», глава третья «Словосложение в русском языке XI-XVII вв.», глава четвертая «Морфемный состав сложных слов русского языка XI-XVII вв.»), Заключения, Библиографии, четырех приложений (Приложение 1 «Список старославянских слов со сложной основой, используемых в исследовании», Приложение 2 «Список слов со сложной основой русского языка XI-XVII вв., используемых в исследовании», Приложение 3 «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и Приложение 4 «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»).

Объем работы. Общий объем диссертации - 761 стр. машинописного текста в двух книгах. Книга 1 - 375 стр.: основной текст - 306 стр., библиография - 31 стр., Приложение 1 - 8 стр., Приложение 2-29 стр. Книга 2-386 стр.: Приложение 3- 169 стр., Приложение 4-217 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются проблематика, объект, предмет и актуальность исследования, формулируются цель и соответствующие ей задачи исследования, раскрываются научная гипотеза, положения, выносимые на защиту; научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представляются методы и источники исследования, его апробация, структура диссертации.

В главе первой «Теоретические основы исследования» рассматриваются понятие «сложное слово», категории сложных слов, взаимоотношение словосложения и синтаксиса, определяются понятия «словообразовательная структура сложного слова», «словообразовательный тип сложных слов», представляются критерии различения сложных и производносложных слов, критерии различения сложений и сложносуффиксальных слов, исследуются явления СО омонимии и неединственности мотивации, соотношение этимологии и словообразования при изучении исторического словосложения, рассматривается понятие «словообразовательное значение сложных слов», предлагаются принципы описания словообразовательной семантики сложных слов.

Понятие «сложное слово» широко обсуждалось в 50-60-е годы XX в. Необходимость установления статуса сложного слова как специфической производной единицы была связана с тем, что к сложным словам неправомерно относили застывшие предложения (Арутюнова 1958), с одной стороны, и из категории сложных слов исключали слова со сложной основой, образованные по аналогии (Григорьев 1956), с другой стороны.

Важную роль в отграничении сложных слов от словосочетаний сыграло учение о слове и его цельноофомленности, разработанное А.И. Смирницким (Смирницкий 1954).

О неправомерности исключения из категории композит слов со сложной основой, образуемых по аналогии, свидетельствует то, что и сложные слова, и другие производные всегда образуются по существующим готовым моделям (Кубрякова 1965,63). Повторяемость, серийность - это необходимый признак отношений производности (там же, 28). Различие же сложных и аффиксальных слов основывается на «принципиальном функционально-семантическом отличии корневой морфемы и аффикса» (Лопатин, Улуханов 1963, 193).

Под сложным словом мы понимаем лексему, формально и семантически мотивированную двумя (или более) самостоятельными словами и обладающую единством грамматического оформления.

В зависимости от способа словообразования3 мы выделяем следующие категории сложных слов: сложения, сложносуффиксальные слова, сращения и суффиксальные сращения.

Сложениями называются слова, образованные путем сложения двух знаменательных слов при помоши соединительного гласного или (реже) без соединительного гласного; при этом одно из них (1-й компонент) выступает в виде чистой основы, а другое (П-й компонент) - в виде самостоятельного слова. Например: душеспдснтель, вельглдсьиин (келеглдсьнын, богоизбранный, естествословити и т.д.

Сложносуффиксальными являются слова, образованные в результате одновременного действия словосложения и суффиксации. Например: прдвдод*Ьль.ство, злдтоперный, благовестит» и др.

К сложным словам мы относим, следуя давней традиции, идущей от В. Гримма, сращения.

Сращения представляют собой лексикализованные словосочетания. Например: прнсножнвын, дл'ьготр'ЫгЬтн и др.

Суффиксальными сращениями4 называются слова, образованные путем одновременного действия сращения и суффиксации. Например: л\ногострдддлецъ, ворзоходный.

Мы не рассматриваем в категории сложных слов простые префиксальные образования, исходя из принципиального функционально-семантического различия корневой морфемы и аффикса. Хотя, как известно, в истории зарубежного и отечественного языкознания существовала другая точка зрения. Так, М.В. Ломоносов, А.Х. Востоков, И. Калайдович, Ф.Ф. Фортунатов, К. Бругман, А. Мейе, Ф. Миклошич, И.В. Ягич, М.Н. Сперанский и др. относили к композитам префиксальные слова. Это связано с традицией, восходящей к древнегреческому языку, и обусловлено лексическим происхождением приставок и тем, что они функционально ближе к корневым морфемам, чем суффиксы, так как не обладают классифицирующим свойством, уточняют значение опорного компонента, подобно первой основе сложного слова.

По характеру значения приставки близки к предлогам и наречиям. Чем ближе префиксы к наречиям, тем они семантически насыщеннее. В этих случаях префиксальное и сложное образования могут становится синонимами. Ср., например, слова премилостивый и многомилостивый.

3 ГА Николаев, например, считает, что образование сложных слов относится к способу сложение, внутри которого выделяются более частные способы образования сложных слов ( Николаев 1978, .11-12).

4 Термин «суффиксальное сращение» введен нами.

В настоящем исследовании мы не рассматриваем префиксальные образования в ряду сложных, так как с точки зрения системы языка изучаемого периода имеется принципиальное различие между этими категориями производных слов, аналогичное тому, какое существует между неполнозначными и полнозначными словами.

Термин словосложение понимается нами достаточно широко. Под словосложением мы имеем в виду образование сложных слов (см. определение понятия «сложное слово» и категории сложных слов выше). Такое же понимание данного термина находим в работах В.П. Григорьева, Е.С. Кубряковой и др.

Исследованию взаимоотношений словосложения и синтаксиса (и шире - словообразования и синтаксиса) посвящена огромная литера-тура5. Однако единого мнения о характере взаимоотношений этих несомненно сопоставимых уровней языка нет.

В настоящей работе проводится мысль о том, что композиты создаются по имеющимся в языке образцам, или моделям, а сами модели вырабатываются на основе синтаксических конструкций различных типов. Ими могут быть словосочетания, в том числе и предикативные (ср.-.священное ггкние -> священноггЬнне6, попратель законов здко-нопопрдтель, палая вода кодополь, водополье, Богъ д'кетъ -> вого-д'Ьяти и др.), Бог-творьць (зд. зависимое слово выступает в функции приложения) воготворьць; синтаксические обороты (живущий, подобно скоту скотожнтельный и др.), предложения (тот, кто воздает мзду -> .цздовозддвбЦ'ь и др.). Источником деривации конкретного сложного слова может быть определенная синтаксическая конструкция (или ряд синтаксических конструкций, передающих идентичную информацию), возможность свертывания которых в сложное слово обусловлена существованием определенной модели сложных слов, являю -щейся обобщенной, типизированной формулой выражения экстралингвистических отношений, представленных в этой конструкции.

Бесспорно, что не для всех сложных слов можно отыскать в языке некий прообраз в виде какой-либо синтаксической конструкции. Некоторые композиты возникали в языке сразу по аналогии, например образования с первым компонентами обозначающими степень проявления признака, названного опорным компонентом, - л\дло-духовныи, лмло.мои;нын, многонскуснын, многопестрый и др.

5 Сравнительно полная библиография по данной проблеме представлена в книге Е.Л. Гинзбурга «Словообразование и синтаксис» (М.: Наука, 1979).

6 Примеры сложных слов взяты из нашего материала.

К такого рода структурам относятся и образования: с влдго-, довро- , кеде-, велико-, все-(вьсе), усиливающими значение положительного признака, названного опорным компонентом (например, благол'Ьпьнъ, Еллгопрмлежмгъ, доЕродрьзостьнъ, довро-потр'квьнт., вблеоздрный, велнковогдтый, велнковелнчдвый, всевлд-женный, всеи.иенитый);

с елдго-, все-(вьсе-), усиливающее значение отрицательного (!) признака, названного опорным компонентом (например, Елдгогорькъ «неприятный, тяжелый», всегнусный, вселютый, всескдредный);

с зло-, а) усиливающее значение отрицательного признака, названного опорным компонентом (например, зловезздконный, злогнус-ный, злогорький), б) обозначающее противоположное тому, что названо опорным компонентом (например, злобожный «безбожный»), в) выражающее отрицательную эмоциональную оценку того, что названо опорным компонентом (например, злогувнтель, злолихоил\дтель и др.).

Указанный функционально-семантический статус данных компонентов может подтверждаться текстом, например: Блжнъ иже течеть, треблжнъ иже претерпеть всеблаженъ иже раждизаеть(с) («воспламеняется») на любовь бшо (ФСт XIV в., 4 г.).

Значение подобных компонентов близко значению наречий на -о (-е). Но такие структуры нельзя интерпретировать как сращения. Они создавались сразу по древним моделям, возможно восходящим к доф-лектнвному периоду развития индоевропейского языка.

Особо следует отметить образования типа велемудровдти («то же, что велемудрствовдти»), велел\удрствовати («чрезмерно мудрствовать; кичиться, гордиться»). Здесь веле- (•*- велии, прил.) усиливает значение действия, названного опорным компонентом.

Необходимо указать, что в ряде случаев установлению словообразовательного статуса подобных конструкций помогает существование их вариантов в виде простых слов, соответствующих опорным компонентам этих композит. Например, злосмертный следует рассматривать именно в данном ряду, так как в списках имеется вариант смертный: Таковыи его [Максимьяна] злосмртныи [вар.: смртныи] конець. Г. Амарт., 330. ХШ-Х1У вв. -XI в.

Синтаксические конструкции могут использоваться при описании семантики композит. Однако следует еще раз подчеркнуть, что синтаксические конструкции, при помощи которых эксплицируется семантика композит, далеко не всегда тождественны их источнику деривации.

Тот факт, что в рамках сложного слова синтаксические отношения компонентов устранены, способствует расширению семантических возможностей слова. Так, например, слово вогонендвистьникт. имеет

два значения в соответствии с двумя словосочетаниями, в которые данное слово может быть трансформировано: 1. Ненавидящий Бога, противник Бога (нендвнсткникъ Бога) и ншгЬ Боненлвистьници не соу(т), яко и не бышд были., (Г. Амарт., 204 г). 2. Ненавистный Богу (нендвнстьнккъ Богу): и ндучивт» блнньсшхъ злых*ь н соуетьных'ь нзнскдннн, оугверднти тсцдшеся востоудныи Бонендвнстьникъ. (Г. Амарт., 196 в). Конкретное значение слова устанавливается в условиях общего контекста. Невыраженность синтаксических связей компонентов сложного слова делает также возможной экспликацию его значения при помощи ряда конструкций, находящихся в отношениях трансформируемости или, применяя термин аппликативной грамматики, принадлежащих к единому трансформационному полю (Т-полю).

Сопоставление сложных слов и их толкований позволяет сделать вывод о том, что семантика композит по-разному представлена в их поверхностной структуре. Следует выделять случаи, когда:

1) все компоненты значения сложного слова, представленные в толковании, выражены и в структуре сложного слова (ср.: врдждотво-рецъ - «тот, кто творит вражду»);

2) в толковании фиксируются значения, не находящие соответствия в морфологической структуре композита, но предсказуемые данной СО моделью (ср.: Белоногий - «/имеющий/белые ноги»);

3) в толковании манифестируются значения, не находящие соответствия в морфологической структуре композита и не предсказуемые СО моделью (ср.: жнтом^рители - «тот, кто меряет жито [= «зер

\/Ь целью его раздачи/» (Ср.: Кубрякова 1981, 56-58). но»\

Скрытые семы, присутствующие в словах второго типа, легко восстанавливаются носителем языка благодаря, во-первых, его представлению об отношениях в экстралингвистике и, во-вторых, знанию СО модели, которая в обобщенном виде отражает те же отношения.

Скрытые семы, выявляемые в сложных словах третьего типа, не релевантны для СО семантики и являются объектом исследования в лексикологии. Композиты, содержащие подобные семы, относятся к числу

Изучение семантики сложных слов при помощи синтаксических конструкций позволяет выявить тождественные или сводимые к более общему значению компоненты значения, которые и конструируют СЗ.

В лингвистике существует двоякое толкование понятия «словообразовательная структура». По мнению одних ученых, словообразова-

7 О понятии идиоматичности мотивированных см.: Улуханов 2001, 97-101.

тельная структура - это бинарная конструкция, характеризующаяся соотношением производящей и производной основ (см., например: Винокур 1959, 440-441; Шанский 1968, 5; Кубрякова 1972, 367; Лопатин 1977, 8).

Другие ученые под словообразовательной структурой понимают «все деривационные шага, необходимые для его получения, т.е. все такты производности, релевантные для синхронии» (Соболева 1970, 20).

Как уже отмечалось выше, специфика словообразования композит состоит в том, что для него важен первый деривационный шаг. Исходя из такого понимания особенностей образования сложных слов, понятие словообразовательной структуры сложного слова определяем следующим образом: словообразовательная структура сложного слова — это формально-семантическое соотношение производной основы и двух (или более) производящих основ.

Необходимо подчеркнуть, что при изучении СО структуры следует абстрагироваться от этимологии конкретной лексемы, так как словообразование и этимология - это разные подсистемы языка (см. об этом ниже).

Единицей классификации сложных основ с точки зрения их СО структуры считаем СО тип.

Словообразовательный тип - это формально-семантическая схема построения сложных слов, характеризующихся общностью 1) части речи производящих слов, 2) характера их отношений (равноправного, или сочинительного, и неравноправного, или подчинительного), 3) позиции опорного компонента, 4) способа словообразования, 5) в сложносуффиксалъных словах и суффиксальных сращениях - формально и семантически тождественных суффиксов.

Существует мнение, что следует постулировать для каждой отдельной модели сложного слова определенный тип логических связей между его компонентами (Кубрякова 1977, 284), например отношений действия и объекта действия (кровопролитие, ку.мирослужение)9, действия и субъекта действия (вогоявленне, ликосняние), действия и

8 Ср. определения данного понятия в следующих работах: .Doculil 1962, 202; Хохлачева 1962, 171; Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. ... 1964, 279; Головин 1966, 13; Основы построения описательной грамматики современного русского литературного языка 1966, 59; Авилова 1967, 4; Гр.-70, 367; Земская 1973, 182; Улуханов 1977, 13; он же 2001,13; Моисеев 1987, 29; Земская 1992, 36-38.

9 Для иллюстрации теоретических положений используются, главным образом, примеры из материала настоящего исследования.

результата действия (влдгополучие, чудотворенме), действия и орудия действия (рукопиСАННб, рукотворение^ и т.д. Однако это предполагает выделение принципиально неограниченного количества СО типов сложных слов. Рассмотрение конкретных типов смысловых отношений компонентов должно, по-видимому, производиться на более низком уровне обобщения СО семантики сложных слов - на уровне частных СО значений. С нашей точки зрения, к числу признаков СО типа следует отнести тождество наиболее общего характера смысловых отношений компонентов сложного слова - равноправного (сочинительного) и неравноправного (подчинительного), а также общность позиции опорного компонента.

Слова, характеризующиеся тем или иным указанным типом отношений, имеют соответственно и различное общее СЗ.

Так, сложные прилагательные с сочинительными отношениями основ, образованные от существительных сложносуффиксальным путем, обозначают «признак, выводимый из равных отношений к предметам, названным производящими основами». Ср., например, водосушнын - «живущий на воде и суше», грАДОДОЖДЬНЫЙ - «содержащий град и дождь».

Сложные прилагательные с подчинительным. отношением основ, образованные также от субстантивных основ сложносуффиксаль-ным путем, обозначают «признак, имеющий отношение к субстанции, названной опорным компонентом и относящейся к субстанции, выраженной первой основой»: МОТЫЛОрОДНЫЙ - «относящийся к роду мотылей», ЕрАТОНбНАВНСТНЫЙ - «испытывающий ненависть к брату».

Необходимо учитывать также и характер отношений компонентов, определяемый позицией опорного компонента в слове.

Большинство сложных слов с подчинительным отношением основ имеет постпозицию опорного компонента (ср. влдгоязычне, . Значительно менее представлены композиты с препозицией опорного компонента

и т.п.). Подобные образования характеризуются тем, что в качестве первой основы в них выступает глагол или прилагательное в предикативном значении, что невозможно в композитах с постпозицией опорного компонента (ср., например, рдвновожный - «равный богу», рдв-ноугольный - «имеющий равные углы»).

Для того чтобы установить, к какому словообразовательному типу относится то или иное исследуемое сложное слово, необходимо убедиться, что оно является сложным по своей словообразовательной структуре, а не производносложным.

На основе тщательного анализа материала исследования (ок. 5600 слов со сложной основой) мы разработали различительные критерии сложных и производносложных слов, связанных отношениями производности10,

1. Производносложным считается слово, обладающее большей формальной и семантической сложностью. Например: лнхошльство —» лихонмьствовАти {«заниматься лихоимством») '.клдгокозненный («искусный,умелый») благо козненне («опыт, умение; искусство»). Особый интерес представляют случаи, когда в тексте присутствует словообразовательная корреляция: производящее - производное. Ср. благодать -* благодатьнын: Блдгоддрю h славлю h xbaaV тсбЕ воздаю, господи...нже благодатню обновила есн мощи его чюдотвореми-елгь... и ддлт» еси нам истомникъ влдгоддтьный во грдде ндшемт»

2. При равной формальной сложности (при этом учитываются' и нулевые суффиксы) двух сопоставляемых слов производносложным является слово, обладающее большей семантической сложностью. Например: Богословие —> вогословец!», вогословт» {«тот, кто занимается богословием»); зв*63д0сл0вн€ {«астрология») —> зв'Ьздословец'Ъ («астролог»); ср.: зв^здословесие зв^здословесннкъ Фактору большей семантической сложности производного по сравнению с производящим существенное значение придавал Г. Марчанд. Он предложил следующий критерий1 установления направления производности: слово соотносительной пары является производным, если оно выражает понятие, зависящее от понятия, представленного в другом члене пары. (Marchand 1955, 7).

3. При равной формальной сложности (в случае принадлежности сопоставляемых слов к разным частям речи) производносложным является слово, значение которого категориально присуще другой части речи. Например: БЛАгоддритн -> влдгоддренне ((значение действия).

4. При равной формальной сложности сопоставляемые слова

сложными, если в языке изучаемого периода есть слова аналогичной структуры, не имеющие соотносительной пары. Например, Бллгордзумньш - влАгорАзу-мие; жестосердый, жестосерднвый -жестосердие; л\илосердый, .милосердный - .милосердие и др. являются сложными, поскольку существуют

10 При выработке данных критериев мы учитывали критерии определения направления производности, изложенные в книге: Земская 1973, 64-66. Правда, мы, в отличие от ЕА Земской, не считаем, что синтаксические дериваты обладают равной семантической сложностью, т.е. тождественны по своему лексическому значению. Ср.: Гр.-70,38; Улуханов 2001,22-24. Ср. также: Курилович 1962, 57-70.

(нет слова жестоконрдвие) - с одной стороны, и жестодуише (нет слов жестодуший, жестодушный и др.) - с другой стороны. Ср. также: велеречивый - велер'кчный - велеречие - велер'кчевдтн, веле-р-Ьчествовдтн («то же, что велер'ЬчевАтн») являются сложными, так как имеется слово велнкор-ЬчевАти, у которого нет однокорегашх соответствий со сложной основой. Это свидетельствует о том, что слова приведенных здесь и подобных им соотносительных пар образуются по релевантным для изучаемого периода образцам сложных слов. Правильность этой позиции подтверждается противоречивой интерпретацией направления производности в аналогичных парах в современных словообразовательных словарях русского языка. Ср.: благочестие —> благочестивый; красноречие -* красноречивый (Ефремова 1996, 166); благочестивый благочестие; красноречивый -» красноречие (Тихонов 1985,1, 102,490).

5. При равной формальной сложности производносложным является слово, имеющее словообразовательные синонимы, в поверхностной структуре которых представлена основа производящего слова в неусеченном виде. Например: влдгор'йчн&ьш -> кллгор'Ьше, ср. клдго-р"Ьчикый -» клАГОр^чивствр (вллгор'кчне, влдгср'кчнвство - СО синонимы); всесильный -> всесилие, ср. всесильный -» всесильнесть (всесилие, всеснльность - СО синонимы).

6. При равной формальной сложности (в случае принадлежности сопоставляемых слов к одной части речи) производносложным является слово, обладающее словообразовательным значигаем, постоянно выражаемым с помощью производных слов. К таким образованиям относятся, например, феминативы: лихсимникь -> лнхонмницд. Ср.: слдо-д*Ьлдтелк -> сддод'клдтельницд.

7. Однако в том случае, когда в языке отсутствует соответствующее существительное со значением мужского лица, считаем слова со значением женского лица сложными. Например, зв*йроБорнцд «борющаяся со зверями»): Пусто зв-Ьроверицу ту. (тт]У 9rpi.on.dxov) ВМЧ, Септ. 14-24, 1384. XVI в. Соответствующее значение мужского лица выражалось субстантивированным прилагательным зв*кроЕорсткующий (ВМЧ, Сент. 14-24,909. XVI в.).

8. Не находятся в отношениях непосредствешюй мотивации и слова, соотносительные только формально и не соотносительные семантически, например л'Ьтносторонец'ь и л^тносторснкл. Л'Ьтносторонец'ъ - это житель Летней стороны на Белом озере, а Л*Ьтносторонкд - это не жительница Летней стороны на Белом озере (хотя гипотетически могла бы ею быть, если исходить из системных

языковых отношений), а рыба, вылавливаемая на Летней стороне Белого моря.

9. Не находятся в отношениях производности однокоренные слова, в которых реализуются различные значения производящих слов. Например: елагочастный («счастливый». М.Гр. Неизд. IV, 17. XVI в.; — част- *— часть «счастье, удача») и благочастне («добровольное пожертвование церкви части движимого и недвижимого имущества». УСт XII/XUI в., 234 об. - 235; -част- часть «часть, доля»). Аналогично слова 1б0г0внд*Ъние н боговнд'Ьньнъ не находятся в отношениях производности, так как в слове боговид'&ННе («видение, созерцание Бога») выступает значение «видение, созерцание» производящего слова ви-

(«имеющий вид, облик бога») используется другое значение данного производящего - «вид, облик, наружность» (СлРЯ Х1-ХУ11 вв., вып. 3, с. 173). Указанное семантическое различие подтверждается и различием греческих соответствий указанных слов: когозид*кнне - калька с греч. беотгЛа (9е6^, Ь «Бог» + бзггйуш «видеть»), боговид'Ьньн'ь калька с греч. 6еое15г|<; (0е6<;, 6 + ¿15о<; «вид, наружность, красота»).

10. К категории производносложных слов относятся и субстан-тиваты, образованные путем перехода сложных прилагательных и причастий в существительные. Словообразовательное значение субстанти-вата выявляется во внешнем контексте. Исследуемый материал содержит субстантиваты, мотивированные 1) прилагательными: злов-крный (... Языком еднггЫ и усты своими покдзующих сщенную ХРНСТИ4Н" скую в*Ьру н сего огня, стрАхом запрещаемого злов'Ьрнымъ от прд-во.иудреных благов^рию предстдтелей. Соч., 167 об.); лжемудрЕНЫк (... не прельщайся уво суЕтнымн словесы лжемудреных!». П, 28) и др.; 2) причастиями: многожелаемо (... вгкмъ вкуп-к в'Ьрнымъ мно-гожелаемо показа... Соч., 31); прАв^Ьмудрствующий (...явлено есть

При установлении направления производности сложных слов необходимо учитывать явление, называемое в словообразовании по-разному: омонимия словообразовательной формы (см.: Винокур 1959, 439), словообразовательная омонимия (см.: Соболева 1977, 5-33; ср.: Азарх 1984, 48; Вендина 1998, 23).

Суть этого явления, как известно, заключается в том, что слову с одним и тем же членением соответствуют несколько СО структур. При этом каждая СО структура соответствует отдельному значению слова. Данное явление отмечается и в истории русского языка. Так, к примеру, прилагательное водовозный в значении «прил. к водовоз*ь» является производносложным

(водовозъ + -(ь)н-):...он на море всякую водо-

27

ВОЗнуЮ рАБОТу РАБОТАЛ... (Кн.прих.-расх.Кушерец.ус.)Урх.Он. 1658 г.; а в значении «предназначенный для возки воды» является сложносуф-фиксальным (вода + возитн + -(ь)н-): ...сднпшкн водлвозные (Пис.

к Безобразову, 15. 1681 г.).

К явлениям СО омонимии следует отнести и случаи различения частеречной принадлежности компонентов сложного слова в зависимости от его значения. Так, например, в слове благословнб компонент благо- соотносится: 1) с прилагательным, если данное слово имеет значение «добрая слава, честь» (калька с греч. еибо^ю <— ЬЕ><; «хороший, добрый» + тр «доброе имя, слава»); 2) с существительным, если данное слово имеет значение «богословие, богословское учение» ( калька с греч. ЭеоХоУю вебе; Ь «Бог» + Хбуос; 6 «слово»).

Следует различать явления СО омонимии и неединственности, или множественности, мотивации. Неединственность мотивации наблюдается в тех случаях, когда слову, имеющему единственное денотативное значение, приписывается более одной СО структуры. «Неединственные мотивации, - указывает И.С. Улуханов (Улуханов 2001,43), -это мотивации одного и того же слова несколькими словами, отличающимися от мотивированного равным количеством формантов».

Слова, обладающие множественностью мотивации, с синхронной точки зрения могут интерпретироваться как относящиеся к разным способам словообразования.

Для определения статуса неединственных мотиваций применяется следующий системно-словообразовательный критерий: неединственность мотивации наблюдается лишь в тех случаях, когда каждая из параллельных мотиваций представлена в части слов аналогичной структуры в качестве единственной (Лопатин 1977, 94).

Явление неединственности мотивации можно обнаружить в русском языке изучаемого периода, если подходить к исследованию материала со строго синхронных позиций. Так, например, слово слдгоколе-ние может интерпретироваться и как сложение, мотивированное сочетанием БЛАГОе волемне (воление - «желание, воля». См.: СлРЯ Х1-ХУП вв.), и как релевантное для словообразования суффиксальное слово, соотносимое с глаголом благоволит»: Н*ь откровение ё вжткеных таинт» по БЛАГОВОЛЕНИЮ и БЛАГОутрОБИЮ БЖШЭ възенявше на на от превыспрсннх ськровищъ (Соч., 19).

Приведем еще несколько примеров двумотивированных композит. благое изволение

благо нзволити злое изволение

злоизволити благое хваление

благохвалнти долгое терп-кние

долготерп-Ьтн злое страдание

злострадати

Двумотивированность указанных образований поддерживается, с одной стороны, наличием таких структур, как доврохвдленне, крАСНО-глаг0ланн6, доБрордд'Ьнне и др., обладающих единственной мотивацией - сочетанием прилагательного и существительного со значением действия, а с другой стороны - существованием образований типа ела-годаренне, Благословение, мотивированных лишь глаголами благода-ритн, благословит».

Разные способы словообразования сложных слов различаются в зависимости от того, что является производящей (мотивирующей) базой сложного слова, иными словами - какая материальная часть производящих слов представлена в поверхностной структуре сложных слов При сложении в качестве такой базы используется основа производящего слова (первый компонент) и производящее слово целиком (второй компонент). При сложносуффиксальном способе все компоненты равны основам производящих слов (в ряде случаев морфонологически преобразованным).

Для того чтобы определить, к какому из указанных способов словообразования относится сложное слово, следует установить, соотносится ли второй компонент сложного слова в формально-

благоизволенне

_А

-

злоизволеине

_А

благохваление

_А

долготерпение

_А

У

злострадание

семантическом отношении с самостоятельным словом, реально существовавшим в системе языка изучаемого периода, или нет.

Однако указанного критерия еще недостаточно для отличия сложений от сложносуффиксальных слов, так как возможность второго компонента употребляться вне сложения еще не означает, что именно данное слово является одним из производящих композита. Необходимо установить, что оно обладает лексической и синтаксической сочетаемостью с другим(и) производящим(и), представленным(и) в структуре сложного слова в виде чистой основы. Лексическая сочетаемость - это способность данной лексемы соединяться с другой лексемой и проявлять избирательность в соединениях с другими словами. Синтаксическая сочетаемость - это способность слова как представителя своего класса слов (определенной части речи или реализующего ее отдельного лексико-грамматического разряда) вступать в те или иные связи, а также занимать определенную позицию внутри высказывания (см.: Кубря-кова 1980, 135). Производящие композита являются членами синтаксической конструкции, которая входит в качестве мотивирующей части в структуру толкования сложного слова.

В пределах сложного слова синтаксические отношения между членами мотивирующей конструкции нейтрализуются, а выступают смысловые отношения между компонентами. При установлении способа словообразования композит необходимо учитывать как формальные, так и смысловые критерии. Игнорирование тех или других критериев ведет к неадекватному описанию СО структуры сложных слов. Например, слово . относится к сложениям, так как его второй компонент формально и семантически соотносится с бытовавшим в русском языке XI-XVI вв. словом ЛЮБбЦЪ - «тот, кто имеет склонность, пристрастие к чему-либо». (См.: Сл. РЛ XI-XVII вв.). Кроме того, данное слово могло лексически и синтаксически сочетаться в изучаемый период развития языка со словом ЗЛАТО, представленным в первом компоненте сложного слова:

Третьим важным критерием отличия сложений от сложносуф-фиксальных слов является различный характер словообразовательного значения- этих двух категорий сложных слов. Словообразовательное значение сложений является соединительным, так как оно складывается из значений мотивирующих слов, при этом ономасиологический базис сложения соответствует ономасиологическому базису последнего (обычно второго) компонента. В сложносуффиксальных словах соединительное словообразовательное значение сочетается с мутационным словообразовательным значением. Например, слово («едино-

рог») на основе двух первых критериев различия сложений и сложно-

суффиксальных слов можно было бы отнести к сложениям, однако данное слово является сложносуффиксальным, так как значение «животное» не соответствует значению второго компонента («рог»). Значение «животное» выражается с помощью нулевого суффикса. Ср. синонимичное в котором указанное значение представлено суффиксом -ьц-.

Таким образом, к сложениям относятся сложные слова с чистой основой в первом компоненте, обладающие следующими признаками:

а) соотнесенностью последнего компонента с самостоятельным словом, существовавшим в языке изучаемого периода;

б) лексической и синтаксической сочетаемостью данного слова с другим(и) производящим(и), представленным (и) в поверхностной структуре сложного слова в виде чистой основы;

в) наличием только соединительного словообразовательного значения.

Сложные слова с чистой основой в первом компоненте, не содержащие признаков (а, б) и обладающие помимо соединительного еще и мутационным словообразовательным значением, относятся к сложно-суффиксальным словам.

Фактором, подтверждающим правильность установления статуса сложения, является присутствие в тексте соответствующего словосочетания, что реконструирует словообразовательную корреляцию: «производящие единицы - производное».

Ср: Едснотворецъ творецт. вдснеиъ: бврнпнд, творец вденем еллннскнм (Алф.1,79. XVII в.).

Б^лорыБицА <- вНклдя рЫБНцд: Псслдно цесдреву послу...2 втклые рывнци св'кжне (Рим.имад. П, 166.1595 г.).

Елагодаты-дать блага: £сякд бо дать вДгд н всякъ ддръ съв^шенъ (Жит. Еутх. 11. Мин. Чет. Апр. 100).

Елюдолиздти <г- блюда (-ы) лнзати(-ь): Да как учинился по-пенкол\, тдкъ по воярскнцъ дкорлиъ научился блюды- лнздть

£селюБезный ч- лювьзн*ь вьгкм*ь: йсепркдне Стефдне, лучедостоннъ бывъ, ткит» любьзьнт» бысть вьекмъ (Мин, окт.,

199.1096 г.).

О словообразовательном статусе сложения свидетельствует также существование соответствующего сращения - сложного слова, возникшего в результате лексикализации словосочетания. В этом случае связь с производящим словосочетанием осуществляется опосредованно. Ср.: Боголхьрзкын - вогоумьрзкын: Л церкви святыд претворншд на Лдтынское вогумерзское служение (Новг. 1 л. 6857 г.).

В ряде случаев производящее словосочетание может быть восстановлено на основе греческого соответствия. Ср.: Рдзум^ЬнИК Ейс в нихт» laR't есть fyvojCTdi/ той 8еоР). Злат. irtn. д. 1400 г. Сл. христ. (Рим. I. 19). Зд. возможный дословный перевод подчеркнутого греческого текста рАЗулгкние вогл. Данное словосочетание соответствует сложному слову

Статус сложносуффиксальных слов также подтверждается присутствием в тексте соответствующего словосочетания, например:

Борзоходецъ ходити ворзо: А гундустднци все [гйишходы, л ходят ворзо (X. Афан. Никит., 16. XV-XVI вв. -1472 г.).

Воднотрудный (недугь) вод(ь)нын трж(у)дъ: Члвкт» н*ккыи, и.\\ыи кольни трждъ, в^ пр'Ьд'ь ннмь (Лук. XIV. 2. Остр. ев.). Отекъ волны<л\> тру<лом>. оу.ире (Георг. Ам. (Увар.) л. 6).

Сложные слова на -оврдз(ь)нын, -кнд(ь)нын мы относим к сложносуффиксальным словам, так как им соответствуют греческие словосочетания с субстантивным компонентом. Например, днгелоов-рдзьнъ (ГБ XIV, 180 г) имеет греческое соответствие ¿yyeXiKbi; тб ¿i5o£ (тб й5о<; «вид, наружность, красота»). В Гр.-80 сложные прилагательные на -образьный рассматриваются как сложения со связанным опорным компонентом (с. 321).

В понимании ряда историков языка понятия «историческое словообразование» и «этимология» часто смешиваются. Между тем этимология и словообразование представляют разные подсистемы языка и различаются целями, задачами, методами, единицами исследования, etc. Для словообразования не важно, что, например, слово довроплодке является калькой с греческого ейкартНа, а важно то, что оно формально и семантически мотивируется словосочетанием и относит-

ся к словообразовательному типу «прилагательное + существительное + -Hj(e)» наряду со словами типа высокомыслне, злосов'Ьтие и др. Хотя при изучении словообразования возможно в ряде случаев использование этимологических данных как вспомогательного средства. Так, например, при исследовании исторического словосложения русского языка обращение к греческому оригиналу происходит, когда возникают трудности, связанные:

1) с установлением лексического статуса образований;

2) с определением словообразовательной структуры сложных

слов.

С трудностями первого рода исследователь сталкивается при извлечении материала из древнего рукописного текста, не делившегося на слова вплоть до XVI в. включительно. Это относится прежде всего к

сложным глаголам с первыми субстантивными и адвербиальными компонентами.

Обращение к греческому оригиналу позволяет уточнить словообразовательную структуру сложного слова. Так, например, слово ДОС-является калькой с греч. («достовер-

ный; достойный доверия, надежный»), в котором первый компонент соотносится с прилагательным 'й£юс «достойный, стоящий того», а второй компонент -тот - с существительным тг1ог1С,"?) «вера, доверие». Таким образом, доетоннов'Ьрып» - это сложносуффиксальное слово, характеризующееся препозицией опорного компонента и относящееся к словообразовательному типу «прил. + сущ. + -(ь)н->> наряду с образованиями типа и др.

«достойный упоминания», «достойный победы»,

«достойный обсуждения».

На основе соотнесения с греческим источником и сравнения с синонимичными сочетаниями определяется частеречная принадлежность компонентов сложных слов.

Хотя далеко не всегда переводчик заботился о категориальном соответствии компонентов греческого сложного слова при его переводе. Например, в Хронике Георгия Амартола греческое редается русским сложным словом

Здесь греческому субстантивному компоненту «миф, сказка, басня») соответствует русский адвербиальный компонент В связи с этим вспомним высказывание А.И. Соболевского о том, что «переводчики, передавая греческие слова и выражения по-славянски, не стремились к буквальности... но заботились прежде всего об передаче смысла и удобопонятности» (Соболевский 1980,24). Отметим, однако, что переводчики порой ошибались и в передаче смысла сложных слов. Так, например, в ФСт XIV (Огласительные поучения Феодора Студита, XIV В., ГБЛ, МДА, ф. 172(1), N52) слово фйо0£1а («- фЛссо «любить» + 0е6<^ 6 «Бог») переводится как во-гонендвиетье. О неправильности перевода можно судить и по контексту:

несьтьство реку и Бгонсндвистыо (уаотрщарую... ка'1 (рЛобйа).

Вместе с тем данные исследуемого материала старославянского и русского языков показывают, что указанный критерий - соответствие словообразовательной структуре греческого сложного слова - не является вполне надежным.

Это связано с тем, что, возникая в результате переводов, сложные слова (как, впрочем, и другие единицы языка) вступают.в системные языковые отношения, и их словообразователь}ой0^^й^^4Д^^ Ьпреде-

33

БИБЛИОТЕК СПетсрбург 09 !00 »кг

I

лять исходя из этих отношений. Например, ст.-сл. клдгословественик, клдгословефеник, кллгословешеник, вллгословленик (влдгословестве-ник, Блдгословленнк отражены в исторических словарях русского языка) и рус. влдгословие яатяются кальками с греч. еЬХсг/ш (<- kbg + Хбуо? + -

ш), образованного сложносуффиксальным способом; однако приведенные славянские слова следует рассматривать как производносложные, так как в их морфофонематической структуре отражены закономерные явления,

характерные для славянских языков: Елдгословбствитн + -сии]—>• благо-словественнк; клдгослов'Ьстити + -eH»j- -> влдгословефеннк (ш V«-*stj); влдгословеситн + -ewij- -> влдгословешбние (ui'4-*sj); елд-гословнти + -eHHj- -> елагословлкннк (вл'^—*vj).

Несоответствие словообразовательной структуре греческого слова наблюдается также, когда 2-й компонент сложного слова, калькированного со сложносуффиксального греческого слова, соотносится с самостоятельным словом. В этом случае сложное слово носителями языка воспринимается как сложение, соотносимое со словосочетанием. Об этом свидетельствуют фрагменты текста, содержащие сложное слово и соответствующее ему словосочетание. Ср.: коуроглдшеник а^£кюроф(о\ча (<—cAocrpucbv, 6voc, 6 «петух» + (pwvico «издавать звук, говорить, кричать»): ...

якоже ни от куроглдшения в*ь чювьство приити, но и по глдщенин курд паки отвръжеся (ВМЧ, Окт. 4-18,1476. XVI в.). Слово здконоп-р'Ьступьникъ является калькой с греч. ларйуоцод, 6, где пара- «отступление от цели или истины», -УОЦ- <— VOn6<;, Ь «закон». Данное слово следует трактовать как сложение, так как в словаре И.И. Срезневского приведен текст, где имеется соответствующее словосочетание: Пр'Ьступьникт» здконоу и заповеди (Панд. Ант. XI в.л. 91). В греческом языке данное слово является сложносуффиксальным.

Различие словообразовательных структур соответствующих греческих и славянских слов отмечается, когда греческому сложению соответствует славянское сложносуффиксальное слово. Например, греческое сложение веосрбро? (Geo- ♦— бсб^ Ь «бог», -<р6ро<; *— <pop6q «несущий») передается сложносуффиксальными композитами Слов в старославянском и русском языках нет.

Данные факты доказывают правильность установленных нами критериев различения сложений и сложносуффиксальных слов.

Изучение СО структуры композит (как, впрочем, и других типов производных) не может осуществляться без описания их СО семантики, так как СО производность (мотивированность) - это явление двустороннее, формальносемантическое. В настоящей работе используются следующие принципы описания СО семантики композит.

1. Выявляется общее словообразовательное значение (СЗ) типа, которое формулируется в категориальных терминах, например как «субстанция, выраженная опорным компонентом и имеющая отношение к субстанции, названной вспомогательным компонентом». (Ср.: тип 81: кулшрослуженне, вллстодерждтель. и др.)-В тех случаях, когда все слова, относящиеся к одному СО типу, выражают какую-то конкретную разновидности, субстанции (например, «лицо», «предмет» и т.д.), СЗ типа представлено в менее обобщенном виде. Например, СЗ типа 8 XXII определяется как «лицо — субъект действия, выраженного опорным компонентам и имеющего отношение к тому, что названо первым компонентом»(ср.: жнтомЕритель, злдтолиятелш др.).

2. В пределах СО типа сложных слов на уровне частных СЗ выделяются семантические подтипы сложных слов, обладающих общностью:

1) предметно-понятийного значения: например, в рамках СО типа с общим СЗ «субстанция, выраженная опорным компонентом и характеризующаяся признакам, названным вспомогательным компонентам» можно выделить следующие семантические подтипы: а) «отвлеченное действие или состояние» (дерзноглдголднне, жестокопревывдние), б) «отвлеченное качество»(влАгол\ужество), в) «лицо» (лжеучитель, новонлчлльникт»), г) «конкретный пред-л\ет» (великонм^ние);

2) смысловых отношений компонентов сложного слова: например , среди прилагательных с общим СЗ «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентам и относящемуся к предмету, выраженному вспомогательным компонентом» можно выд елить подтипы со следующими частными СЗ:

а) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентам и направленному на объект (одушевленный, неодушевленный), выраженный вспомогательным компонентом сложного слова»: врдтонендвидный,

и др.;

б) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентом и совершаемому субъектом, выраженным вспомогательным компонентом сложного слова»: вогорднный, воготворный и др.;

в) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентам и имеющему своим результатом то, что выражено вспамогательным компонентам аожного слова»: врдждотворнын, детородный и др.;

г) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентом и совершаемому субъектом-орудием, выраженным вспомогательным компонентом сложного слова»: ОГНбПАЛЬНЫЙ, СВ"ЪтОЗАрныЙ и др.;

д) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентом и совершаемому с помощью того, что выражено вспомогательным компонентом»: плин-фотворный, з&*£здосклддный;

е) «признак, имеющий отношение к действию, названному опорным компонентом и совершенному в месте, названном вспомогательным компонентом»: домородный;

3) функционального значения опорной основы11: например, в рамках СО типа с общим СЗ «лицо, характеризующееся действием или состоянием, имеющим отношение к тому, что названо опорной основой и определено в первой основе», выделяются подтипы со следующими частными СЗ:

а) «лицо, имеющее отношение к действию, направленному на объект, названный опорной основой и характеризующийся признаком, выраженным первой основой»: в^лодворецъ, чнзжоженецъ идр.;

б) «лицо, совершающее действие в месте, названном опорной основой ихарактеризующемся признаком, выражен-нымпервойосновой»: великорядец-к, чюжезеиецъ идр.

В ряде СО типов сложных слов выделяются подтипы с частными СЗ, находящимися в отношениях соположения. Назовем эти значения частными СЗ I степени и II степени.

Так, среди сложных существительных с общим СЗ «субстанция, названная опорным компонентам и имеющая отношение к другой субстанции, выраженной вспомогательным компонентом» выделяются подтипы с частными СЗ I степени, определяемыми значениями кон-кретнойразновидности субстанции: 1) «отвлеченное действие», 2) «лицо», 3) «конкретный предмет».

Частные СЗ I степени распадаются на более узкие СЗ - частные СЗ II степени, определяемые характером смысловых отношений компонентов сложных слов. Так, внутри семантического подтипа «лицо» выделяются следующие частные СЗ II степени:

11 Семантические подтипы, выделяемые на основе общности данного семантического признака, относятся к СО типам сложносуффиксальных слов с опорным компонентом - основой существительного. Отношения предикации в образованиях такого рода находятся в латентном состоянии.

а) «лицо - субъект действия, названного производящей основой опорного компонента и направленного на объект (одушевленный, неодушевленный), названный первой основой сложных слов»: законопоп-рлтель, лшродержлтель и др.;

б) «лицо - субъект действия, названного производящей основой опорного компонента и имеющего своимрезультатам то, что выражено вспомогательным компонентом»: сддосдднтель, садод^лательидр.;

в) «лицо - субъект действия, названного опорным компонентом и имеющего своимрезультатом то, что сделано изматериала, названного вспомогательным компонентом»: др^водЕлАтель идр.

Количество частных СЗ внутри типов принципиально не ограничено и поэтому в данной работе не может быть дано их исчерпывающего описания.

Во второй главе диссертации «Старославянские сложные слова в русском языке XI-XVIL вв.» рассматриваются типы

соотношения между старославянскими сложными словами и их греческими соответствиями, устанавливаются структурно-семантические особенности старославянских сложных слов-калек, осуществляется словообразовательно-семантическая классификация сложных слов старославянского языка.

В общем лексическом составе «Старославянского словаря» сложные слова составляют всего 5% (503:10000). Из указанного количества только 400 сложных слов нашли отражение в исторических словарях русского языка. В русском языке изучаемого периода сложных слов в десять раз больше (около 4000). Это опровергает общепринятое мнение о том, что значительное количество сложных слов влилось в русский язык из старославянского языка. Вследствие экстралингвистических причин приведетгую количественную характеристику сложных слов следует рассматривать как сугубо относительную.

Большинство рассмотренных старославянских сложных слов с постпозицией опорного компонента являются кальками с греческого. Одно и то же греческое сложное слово могло передаваться рядом синонимичных славянских сложных слов (см. об этом ниже), так же, как и одно и то же славянское сложное слово являлось переводом группы греческих сложных слов, например: благодушии« в текстах старославянских памятников соответствует греческим сложным словам еиеруесг1а, еиеруёттрл, ¿уа0оер71а, ештоиа

В ряде случаев перевод греческих сложных слов был сопряжен с образным переосмыслением их семантической структуры, например ст.-сл. является переводом греч.

«зверь» +еТбо5, тб «вид, наружность»); в греч. яз. Ог)р1(о8т)? «зверский, дикий» (Вейсм.).

Греческие сложные слова с препозицией опорного компонента в большинстве случаев передавались путем перестановки компонентов или (реже) другими способами, например греч. <рЛа5еХ<р(а («— фЛ£со «любить» +а5еХ<рб9, о «брат») трансформировалось в синонимичные образования врАТОЛЮБНК, БрАТОЛЮБЬство, Брдтолювьствнк. Указанные специфические особенности передачи греческих сложных слов характерны и для русского языка изучаемого периода. Это подтверждает вывод А. Мейе о том, что «тип сложных слов, имеющих в качестве первого члена глагольную основу и представленный гр. сф^йсако^, СКР-йаэайуазуЬ «заставляющий дрожать врагов» и т.д., в славянских языках почти не получил развития, но остатки от него сохранились, например:

«невежда» (буквально лоса»)» (Мейе 1951, 302). Ф.И. Буслаев (Буслаев 1959, 169) также указывал на древнее, дохристианское, происхождение древнеруских слов с глагольным 1-м компонентом, например Даждьвогь, ВЛАДИМИр*ь,

глава) и др.

Особый интерес представляют случаи, 1) когда старославянским сложным словам соответствуют а) греческие простые слова (например, х<1р1?, х^р^^о благодать; ¿ретт] доврочьеть), б) греческие словосочетания (например, и 2) когда

греческое соответствие вообще отсутствует (например,

). Это подтверждает факт существова-

Хоудооумъ, стрАньнопрнили>ць

ния на славянской почве моделей сложных слов. Аналогичное явление отмечается и в русском языке изучаемого периода.

Как правило, одно и то же греческое сложное слово передавалось рядом словообразовательных синонимов, различавшихся набором аффиксов с тождественными значениями (например, глаголы

являются кальками с греч «милость, дар»/).

Данное явление было характерно и для древнерусской переводной литературы. Например: глаголы благохвдлнтн (ГБ XIV, 42а), благохвальство-влт11 (Панд. Син. XI в. 93) являются кальками с того же греч. ейХаркггеТл'. Подобная особенность отмечается и в категории простых слов, например: Д*1:ЛАТ€ЛЬ (более 200 употреблений в КДРС) -д<ЬлАтелышкъ ПС XI, 67 об.; писдтель - пнсдтельннкъ ГБ XIV, 171в; слоужитель - слоужнтельникъ ГА XIV-XV вв., 39; старость - стлрос-тъствие Пч. к. Х1Ув.,139; уность - уностьствие ГАХ1У-ХУвв., 160 (Азарх 1984,27).

Сопоставление словообразовательных синонимов 1) друг с другом и 2) с греческим этимоном позволяет уточнить их словообразовательный статус, частеречную принадлежность компонентов.

Старославянские сложные слова на русской почве нередко приобретали новые значения. Они могли возникать в связи с более расчлененной интерпретацией семантической структуры сложных слов или в результате иного понимания значения составляющих их компонентов. Так, например, компонент нмо-, первоначально соотносимый с греч и имевший соответствующее значение в старославянском, а затем и в русском языках, впоследствии уже в русском языке получил значение «иной, другой». Ср.: кно.иысльный (*— греч. цотбтрояск;, где

«образ мыслей») в Сл

Х1-ХУ11 вв. представлено следующей статьей: 1. Одинаково мыслящий, имеющий одинаковый характер. Гь въселяетъ ннолшсльныя • вт» долп» (цоуотрбяои^). Панд. Ант. XI в. (Амф.). 2. Инакомыслящий. [Христос] нев^рнилм же и иномысленнымн, иже жнвуп» Беззаконно... не цдрствует совершенно. Скрижаль, II, 412. 1656 г. В старославянском языке лЮЕОСТрднкнъ имело значение «гостеприимный». Это значение отражает семантику греческого соответствия

1) чужестранец;

2) гость). В русском языке данное слово отражено только в значении «тот, кто любит странствовать, странник» (СлРЯ XI—ХУП ВВ.): Трдпезы отъ АЮБОСтрдннд не ЗАтворите. Иннок. зап., 446. XVI в. -1478 г.

Все данные о старославянских сложных словах и их греческих соответствиях представлены в «Словаре старославянских сложных слов (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)».

Результаты статистического анализа типов соотношений старо -славянских сложных слов и их греческих соответствий отражены в таблице.

Калька с греч. Передача греч. сложного слова путем мены компонентов Славянское сложное слово соответствует греческому простому слову Славянское сложное слово соответствует греческому словосочетанию

349 31 36 9

Для обеспечения возможности сравнительно-сопоставительного рассмотрения старославянских и русских сложных слов при исследо-

вании старославянского материала используются те же принципы классификации, что и при анализе русских сложных слов.

Исходным пунктом классификаций сложных слов старославянского языка и русского языка ХИ-ХУП вв. является деление на части речи, внутри части речи осуществлено деление по характеру соотношения основ (сочинительного, подчинительного), в пределах сложных слов с подчинительными отношениями компонентов - в зависимости от позиции опорного компонента в сложном слове, далее - по способу словообразования. В рамках способа словообразования сложные слова делятся на словообразовательные типы. Последние подразделяются на семантические подтипы (релевантные для словообразования).

Все сложные слова (существительные, прилагательные, глаголы) старославянского языка характеризуются подчинительными отношениями компонентов, то есть содержат опорный компонент и обычно предшествующую ему основу уточнительного, конкретизирующего характера. Незначительная группа старославянских сложных слов имеет препозицию опорного компонента (например, меньнъ, единственны й глагол - любоплакатн ).

В старославянском языке установлено 33 СО типа сложных существительных, 25 СО типов сложных прилагательных и 8 типов сложных глаголов. Единичные образования, не имеющие структурных соответствий в русском языке изучаемого периода, в СО типы не объединялись.

Внутри частей речи количественное распределение СО типов по способу словообразования таково: (общее количест-

во - 260) к сложениям относятся 5 СО типов, к сложносуффиксальным словам - 26 СО типов (15 - с опорным компонентом основой существительного, 11 - с опорным компонентом основой глагола), к сращениям

- 2 СО типа; у прилагательных (общее количество - 196) к сложениям относятся 5 СО типов (3-е опорным компонентом прилагательным, 2 -с опорным компонентом причастием), к сложносуффиксальным словам

- 14 СО типов (10-е опорным компонентом основой существительного, 4 - с опорным компонентом основой глагола), к сращениям - 2 СО типа, суффиксальным сращениям - 2 СО типа, 2 СО типа сложносуф-фиксальных слов характеризуются препозицией опорного компонента; у глаголов (общее количество- 59) к сложениям относится 1 СО тип, к сложносуффиксальным словам - 6 СО типов (с опорным компонентом основой существительного), к сращениям - 1 СО тип.

Приведенные статистические данные показывают, что в старославянском - языке существенно преобладают сложносуффиксальные слова во всех рассмотренных частях речи, причем сложносуффиксаль-

ные слова с опорным компонентом основой существительного представлены значительнее, чем композиты с опорным компонентом основой глагола.

Рассмотрение комбинаций общекатегориальных значений в пределах сложного слова в старославянском языке выявило, что наиболее частотными (учитываются все способы образования сложных слов) являются комбштции у существительных «сущ. + глаг.» (29 %), «сущ. + сущ.» (24,5 %), «прил. + сущ.» (17 %); у прилагательных «прил. + сущ.» (24 %), «сущ. + глаг.» (14 %), «прил. + прил.» (11 %); у глаголов «сущ. + глаг.» (33 %), «прил. + сущ.» (29 %), «нареч. + глаг.» (15 %). Указанная статистика демонстрирует в обобщенном виде частотность экстралингвистических связей, отраженных в исследованных сложных словах.

Изучение конкретных смысловых отношений компонентов сложных слов старославянского языка показывает, что наибольшей частотностью обладают объектные отношения компонентов.

Наиболее употребительными деривационными суффиксами в старославянских сложных словах являются у существительных -ни)-(алломорфы -ешц- , -пц-; вариант -и]-) (38,5 %) (ср.: -{ь)ств- - 8 %, -(ь)стшч- - 4 %), (ь)ц- (20,5 %) (ср.: Чь)ник- - 8 %, 0 - 7 %, -(и)тел(ь) - 4 %, -(и)ц(а) - 1,6 %); у прилагательных -Ый- (62 %) (ср.: -ив- 13 %, О - 10 %, -ит- -1,7 %); у глаголов -и- (37 %) (ср. -ова-(-ева-) -16 %, -(ь)ствова--16 %, *)а -10,5%, -(ь)стви-- 10,5 %).

В главе третьей «Словосложение в русском языке Х1-ХУ11 вв.» рассматриваются типы соотношений между русскими сложными словами и их греческими соответствиями, проводится словообразовательно-семантическая классификация сложных слов русского языка XI-XVII века.

Обследование переводных памятников XI-XIVBB. - Хроники Георгия Амартола (Г. Амарт.), Ефремовской кормчей (Ефр. крм.), Древнерусской Пчелы (П.) и XIII слов Григория Богослова по рукописи XI в. (ГБ) - позволило установить, что сложные слова-кальки, перенесенные на древнерусскую почву го старославянских памятников, в структурном отношении тождественны тем, которые создавались в процессе собственных переводов, причем в основном тождественными оказываются и типы соотношений между словами-переводами и их греческими соответствиями. Значительное количество выявленных сложных слов представляет собой кальки с греческого языка. В ряде случаев лишь сличение с греческим оригиналом дает возможность определить лексический статус образований. Это относится прежде всего к сложным глаголам с первыми субстаетивными и адвербиальными компонентами.

Сопоставление с греческим оригиналом выявило также, что слова с компонентами прежде- // лреже-, неудовь-, протику- // супро-тив'ь(о)- не относятся к сложным словам в традиционном понимании, так как соотносятся с греческими приставками: прежде- // преже— ттро- (прежевъм*к1цатн - ттрохшреГу /Ефр. крм., 2956/), неудовь- - 8ш-(неудовьпостижьныи - 8т£ф1кто9 /Ефр. крм., 232а/), протнву- // су-против'ь(ь)— аул- (супротнв'ьхытрьць «соперник по ремеслу» -¿пЧтех^о? /ГБ, 357/).

Калькируя греческие сложные слова, русский переводчик максимально использовал лексическое и аффиксальное богатство своего родного языка. С этим связано довольно значительное синонимическое варьирование как в первой части сложных слов, так и во второй. Так, греческий компонент ей- передается русскими влаго-, довро-, скоро-и даже красьно-: еисруетт)? - Благодетель (ГБ, 653), докрод-Ьтель (Г.Амарт., 333, 11); е итого? - скоров-крьный (ГБ, 262у); бйсттеруо? (стт^руоу, тб «грудь») — красьнопьрсьць (Г.Амарт., 428,30); компоненту -цахо? соответствуют русские -ворьтнсъ: ОеоцАхо? - Еоговорьникъ (ГБ, 155у); -крамольникь: хрютоцйх0? - святокралюльннкъ (Г.Амарт., 480, 4); -хульникт.: е'иолюцйх0? - иконохулкникт» (Г.Амарт., 494,21). Обращение к греческому оригиналу позволяет проникнуть в смысловые глубины русских параллелей. Еще более многочисленны случаи словообразовательной синонимии, например греч. стшфроту передается СО синонимами ц*кло.иудровати (П., 12 об.), Ц'Ьломудрити (там же, 108), ц'Ьло.иудрьствовАти (там же, 120)

О том, что в лингвистическом сознании переводчика существовали модели сложных слов, наиболее ярко свидетельствуют случаи передачи греческих сложных слов не путем калькироваш1я, а путем мены компонентов, а также перевода греческих простых слов и словосочетаний при помощи русских сложных слов (ср. аналогичное явление в старославянском языке). Так, греч. фьХотто^а передавалось путем мены компонентов - трудолювие (Ефр.крм.,2226), страд олювие (II., 87). При этом греч. компонент -то1>- («-тто^ы «делать, работать») переводился при помощи синонимичных в данном контексте (ср.: страда «тяжелая летняя работа при косьбе, уборке хлеба»), что говорит о соединении в сознании русского переводчика понятий «труд» и «страдание»

Широкое использование синонимии при калькировании, а также передача греческих сложных слов путем мены компонентов и образование русских сложных слов на месте греческих простых слов свидетельствует о существовании в русском языке раннеписьменного периода традиции словосложения, восходящей к глубокой древности. Это

подтверждает вывод И.И. Срезневского о том, что русский язык этого времени выражался в богатом разнообразии форм словообразования (Срезневский 1959,28).

В русском языке раинеписьменного периода существовали продуктивные модели сложных слов, активность которых была в значительной мере стимулирована калькированием греческих сложных слов.

Практически все сложные существительные (за исключением братьсестра ), все сложные глаголы и большинство сложных прилагательных русского языка изучаемого периода характеризуются подчинительными отношениями компонентов. Незначительная группа исследованных сложных слов русского языка имеет препозицию опорного компонента (например, крлестрочне, лЮЕОвещний). Ряд сложных прилагательных характеризуется равноправными по смыслу, сочинительными, отдошениями компонентов (Еблопестрый, грлдодождьный)

Подавляющее большинство рассмотренных сложных слов имеют двухкомпонентную структуру, лишь единичные образования характеризуются трехкомпонентной структурой (^кено.инрянолю-Е6Ц-Ь, ср'ЬБрор'Ьзои.истко).

В русском языке изучаемого периода выявлено 28 СО типов сложных существительных (общее количество - 1638; 4 СО типа сложений, 22 СО сложносуффиксальных слов - 13 СО типов с опорным компонентом основой существительного, 9 СО типов с опорным компонентом основой глагола, 1 СО тип суффиксальных сращений, 1 СО тип сложносуффиксальных слов с препозицией опорного компонента), 35 СО типов сложных прилагательных (общее количество - 1932; 9 СО типов сложений - 8 СО типов с постпозицией опорного компонента, 1 СО тип с сочинительными отношениями компонентов; 18 СО типов слож-носуффиксальных слов - 12 СО типов с опорным компонентом основой существительного, 5 СО типов с опорным компонентом основой глагола, 1 СО тип с сочинительными отношениями компонентов; 2 СО типа сращений; 4 СО типа суффиксальных сращений; 2 СО типа сложносуф-фиксальных слов с препозицией опорного компонента); 7 СО типов сложных глаголов (общее количество - 378; 3 СО типа сложений; 3 СО типа сложносуффиксальных слов, 1 СО тип сращений).

Приведенные статистические данные показывают, что в русском языке изучаемого периода у существительных и прилагательных существенно преобладают сложносуффиксальные слова, причем слож-носуффиксальные слова с опорным компонентом основой существительного представлены значительнее, чем композиты с опорным компонентом основой глагола. Категория глагола характеризуется паритет-

ным соотношением сложений и сложносуффиксальных слов (все -с опорным компонентом основой существительного).

Рассмотрение комбинаций общекатегориальных значений в пределах сложного слова в русском языке изучаемого периода выявило, что наиболее частотными (учитываются все способы образования сложных слов) являются комбинации у существительных «прил.+сущ.» - 39 %; «сущ.+сущ.» - 25 %; «сущ.+глаг.» - 20 %; у прилагательных «прил.+сущ.» - 21,2 %; «прил.+прил.» - 17,6 %; «мест.+прил.» - 14 %; «сущ.+глаг.» - 10 %; у глаголов «сущ.+глаг.» - 43 %; «нареч.+глаг.» -34 %: «шил.+сущ.» -16 %.

Изучение конкретных смысловых отношений компонентов сложных слов русского языка изучаемого периода показывает, что наибольшей частотностью обладают объектные отношения компонентов.

Для ряда сложных слов русского языка изучаемого периода характерна метафорическая мотивация, так как их семантика лишь в образном плане сохраняет связь с буквальным значением производящих слов (явление метафорической мотивации, например

«обжорство, пресыщение», «болтливость»). При метафорической мотивации возникновение переносного смысла связано с образованием нового слова. Именно этим указанное явление отличается от других случаев передачи производными словами переносного смысла.

Слова, обладающие строго фиксированным, терминологическим содержанием (например,

Хрнстороднтельницд), имеют четко выраженную внутреннюю форму и рассматриваются в ряду слов аналогичного строения.

Анализ сложносуффиксальных слов показывает, что их значение можно эксплицировать при помощи определенной семантико-синтаксической конструкции, необходимыми членами которой являются субъект, предикат, объект (результат, орудие или обстоятельство) действия. Значение предиката эксплицитно выражено в поверхностной структуре таких композит, опорный компонент которых равен основе производящего глагола (в ряде случаев морфонологически преобразованной). В конструкциях подобного типа первый компонент может иметь значение объекта, результата или обстоятельства действия. Значение предиката эксплицитно не выражено в структуре сложных слов с субстантивным опорным компонентом. В таких конструкциях опорный компонент имеет значение объекта (результата, орудия, обстоятельства) действия, а первый выступает в роли атрибута объекта (или обстоятельства) действия. Предикат домысливается и вербализуется в толковании. Функционально-семантическое различие первых компонентов указан-

ных двух типов конструкций сложных слов обусловило и различие в их морфологической репрезентации: в конструкциях первого типа отсутствуют образования с первым компонентом, выраженным основой прилагательного, а в конструкциях второго типа непродуктивны слова с первым компонентом- основой существительного.

Наиболее употребительными деривационными суффиксами в сложных словах русского языка Х1-ХУ11 вв. являются у существительных -и|- - 36,7 % (ср. -шу- - 3 %; -(и)]- - 3 %; -ен»у- - 1,5 %); -(ь)ств-(-еств-) -16 % (ср.: -(ь)ств1ц- - 2 %), (ь)ц- -12,5 % (ср. -(ь)ник- - 8 %); у прилагательных -(ь)н- - 64,5 % (ср.: -ив- - 8,5 %; -(ь)ск- - 4,7 %, -енн- - 4,2 %; -телыЦ-птельн-) - 4 %); у глаголов -и- - 50 %; -ова-(-ева-) - 25 %; -(ь)сгвоваЧ-ествова-) - 25 %.

В главе четвертой <:<Морфемный состав сложных слов русскс -го языка Х1-ХУ11 вв.» представлены модели морфемного строения исследуемых композит, рассматривается морфемная структура первых и вторых основ сложных слов, исследуются деривационные суффиксы и соединительный гласный в составе сложных слов.

Морфемная сегментация исследуемых сложных слов проведена, на основе последовательно осуществленного СО анализа.

Установлено 20 схематичных моделей исследуемых сложных слов: 8 - для сложений, 7 - для сложносуффиксальных слов, 3 - для сращений, 2 - для суффиксальных сращений.

Основы сложного слова определяются при нахождении их формально-семантических соответствий в непосредственно мотивирующих (производящих) словах, релевантных для изучаемого периода.

В большинстве случаев компоненты сложного слова совпадают по своему фонемному составу с основами мотивирующих слов, реже выступают в морфонологически преобразованном виде.

Для ряда исследуемых основ характерна корневая омоморфем-ность - лексико-семантическая (ср.: душегуБец^ - «тот, кто губит душу» и трегукный - «произносящий три раза»), словообразовательная (ср.: докроглАСНЫЙ - «имеющий добрый [= «красивый, хороший»] голос» и доБронендвнстливын - «испытывающий ненависть к добру»).

Наиболее частотными являются а) первые компоненты: елаго-(540); вого- (211); все-(вьсе) (207); велико-(77); зло-(з1ло-) (73); водо-(72); довро- (67); лшого-(мъного-)(59); еднно-(ед|.но-Х54); келе- (53); зв^здо- (21); три- (тре-) (21); злато- (20); дво- (двое-) (20); нно- (16); любо- (14); рдвно- (14); са.ло- (14); перко- (13); христо- (13); душе- (12); здконо- (10); прдво-(9); б) вторые компоненты: -л«ок-(усеч. основа гл. любнти-36); -нос- (усеч. основа от гл. носнтн - 24); -лик-, -лиц-, -лич- (17); -слов- (основа сущ. слово - 17); -твор- (14);

-в-fcp- (основа сущ. в-Ьра - 12); оврдз- (11); -лшсл'- (10); -глдс- (9); -имен- (9); -род-(основа сущ. род - 9); вид- (8); -ден-, -дн- (8); -сллв-(основа сущ. слава - 8).

Первые основы исследуемых сложных слов, представленные одним корневым морфом, значительно преобладают над основами, содержащими, кроме корня, другие морфы (суффиксальный, префиксальный, суффиксальный и префиксальный). Пропорциональное соотношение этих двух видов первых основ композит равно приблизительно 4:1.

Из 217 рассмотренных вторых компонентов сложносуффик-сальных слов и суффиксальных сращений 170 компонентов совпадают по своим границам с корневым морфом, 21 компонент содержат еще и суффиксальный морф, 21 компонент состоит из префиксального и корневого морфов и только 3 компонента имеют в своей морфемной структуре префиксальный, корневой и суффиксальные морфы.

Преобладание в структуре исследуемых сложных слов корней-основ, имеющих, в основном, однослоговую, реже - двухслоговую и в ряде случаев двухфонемную неслоговую линейную протяженность свидетельствует о том, что в русском языке изучаемого периода существовали формальные ограничения на фонологическую протяженность компонентов сложных слов, оказывавшие влияние и на их морфемно-деривационную структуру.

Категориальное значение сложносуффиксальных слов и суффиксальных сращений выражается при помощи суффиксов, участвующих одновременно со словосложением в образовании композит.

В сложных словах суффиксы присоединяются ко второй или последней (если слово имеет более чем двухкомпонетную структуру) производящей основе, которая может быть только либо субстантивной, либо глагольной.

Одни суффиксы сложных слов сочетаются и с глагольной, и с субстантивной производящими основами, то есть являются присубстан-тивно-привербальными —nj-, -(ь)ств-, -(b)cTBHj-, -ец-(-ьц-), -(ь)ник-, 0; -(ь)н- (-ей-, -OBH-, -евн-), -ив- (-лив-). Другие суффиксы (присуб-стантивные) выступают только в сочетании с субстантивными основами

- -(ь)ск-, -ев-, -ИТ-, -ат-; -и-, -ова-(-ева-), -(ь)ствова-; третьи (привер-бальные) употребляются лишь с глагольными производящими основами

- -тсль í-итель), -ц(а); -тельи- (-ительн-).

Подавляющее большинство рассмотренных суффиксов являются сложными, возникшими в результате слияния двух или (редко) более суффиксов.

Значительное количество исследуемых композит образуется с помощью соединительного гласного -о- (-е-),. Благодаря соединитель-

ному гласному синтаксические отношения компонентов сложного слова находятся в латентном состоянии. Это обусловливает в ряде случаев возможность различных интерпретаций его значения и обеспечивает способность сложного слова покрывать более широкий круг значений.

Соединительный гласный -о- и его репрезентант -е- находятся между собой в отношениях дополнительной дистрибуции: -о- употребляется после основ, оканчивающихся на твердый согласный, -е- - после мягких основ, шипящих и ц. Распределение соединительного гласного после 1-основ связано с историей смягчения полумягких.

Соединительный гласный квалифицируется как специфическая морфема, служащая для связи знаменательных частей сложного слова.

Незначительная группа исследованных сложных слов образуется без соединительного гласного. В данных образованиях синтаксические отношения между компонентами устранены (так же, как и в сложных словах с соедшштельным гласным). Это отличает композиты без соединительного гласного от сращений и суффиксальных сращений, в которых указанные отношения эксплицированы. Сложные слова без соединительного гласного древнее синонимичных соответствий с соединительным гласным: они отражаются в более древних памятниках письменности.

В заключении изложены результаты исследования, проведена сравнительно-сопоставительная характеристика словообразования сложных слов старославянского языка и русского языка XI-XVII вв.

Приложение 1 содержит список старославянских слов со сложной основой, использованных в исследовании; в Приложении 2 представлен список слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв., использованных в исследовании.

Приложение 3 включает «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»; в Приложении 4 отражен «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)». Заголовочное слово в указанных словарях представлено в написании и с грамматическими пометами словаря-источника. Словарная статья «Словаря старославянских слов...» содержит следую -щую информацию: лексическое значение слова, отражение в старославянских памятниках, возможные фоновые параллели в других славянских языках, а также в латинском языке; соотнесенность с греческим языком,

отражение в исторических словарях русского языка, хронология употребления, соотнесенность второго компонента с самостоятельным словом (на основании данных исторических словарей), лексическое значение первого компонента (при необходимости), диахронические структурно-семантические изменения. Словарная статья «Словаря слов со сложной основой в русском языке КГ-ХУЛ вв.» включает, лексическое значение сложного слова, соотнесенность с греческим языком, отражение в исторических словарях русского языка, хронологию употребления, соотнесенность второго компонента с самостоятельным словом (на основании данных исторических словарей), лексическое значение первого компонента (при необходимости), диахронические структурно-семантиеские изменения.. На основе учета представленных в словарной статье сведений о слове делается вывод о его словообразовательной структуре, представляемой обобщенно отдельной строкой в конце статьи.

Образец словарной статьи в «Словаре старославянских слов...»: ннолтсльнъ, -тон прил. (1) цоубтротто? (!) единомыслящий ]е<1поту51пу, $1еЗпёЬо вт^ет: е<сг>*ъ кьсЬл-ке г ь иномтыслгьнты1а бо долп» (Пс 67,7 Син). Калька с 1реч.: ино- соотносится с цоуб- (<- ц6уо? «единственный, один только, один»); -мысл- - с -тротт (<- трбттод, 6 «образ мыслей, нрав, характер, обычай»); -ьнъ - с -о?. СлРЯ Х1-ХУП вв.: Иномысленный, прил. 1. Одинаково мыслящий, имеющий одинаковый характер. Пант.Ант. XI в. (Амф.)2. Инакомыслящий. Скрижаль, И, 412. 1656 г. Срезн.: Инолшсльнын - роубтротто?, имеющий один образ мыслей, один характер. Панд. Ант. XI в. (Амф.). Др.-р.: нет. нно-: Ст.-сл. инь, инд, ино мест. 1. Какой-то, некий, некоторый. Мт 27, 47 Сав. 2. Другой. Л 9,56 Зогр. СлРЯ XI-XVII вв.: Иной (-ый), мест. Иной, другой, не этот. Соф. I лет.2,219; Д.холоп., 336.1621 г. Срезн.: Инын -один. Никиф. м. поел. Влад. Мон. о лат. 162. Др.-р.: Инин (> 5500) пр.Другой, иной. Изб. 1076,117; Сб Тр к. XIV, 3. Историческое изменение значения I компонента привело к изменению значения сложного слова. Зд. нно- употребляется в знач. «подобный, одинаковый, равный», поэтому следует рассматривать как прил.

Сложносуффиксалъноеслова прил. + сущ. •+■ -(ь)н-.

Образец словарной статьи в «Словаре слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв.»:

богоглаголивый, прил. Вещающий по внушению бога. Мин.сент., 204. 1096 г.; (Сл.Меф.Пат.) П.отреч. II, 219. 1345 г. - Ср. бо-гоглагольный. Срезн.: Богоглдголнвын - бетууброг. Ирм. О. 1250 г. (Амф.) БогДрц-роливын (3*) пр. Говорящий о боге. (Йсцубро?) ГА

XШ-XIV, 70а; ЖВИ XIV-XV, 2а. Калька с греч.: бого- соотносится с

бе- (<~ вео?, Ь «Бог»); -глагол- - с -(п)у6р- (<- ¿уореш «говорить, объявлять»); -ивыи - с -о?, -глагол- глаголати: СлРЯ XI—XVII вв. Глаголати. Говорить (произносить что-л. вслух). (Ж. Бор. Глеб.) Усп.сб., 52. ХП-ХШ вв.; Соф. I лет.1,175. Срезн .: Глаголати, глаголю -говорить, (Нсеге, Х£уе1У, ХаХеТу, катаХяХеТу. Ио. XVI. 12. Остр, ев.; Ио. Екз. Бог. 322

Сложносуффиксальное словсг. сущ. + глаг. + -ив-.

Содержание диссертации отражено в следующих работах:

1. Сложные слова в истории русского языка. Опыт синхронного словообразовательно-семантического и морфемного описания: Монография. - М.: Изд-во МПУ, 2000.-7,25 п.л.

2. Словообразование сложных слов в русском языке XI-XVII вв.: Монография. -М.: Изд-во МГОУ, 2003. - 15 пл.

3. Морфемное строение сложных слов старорусского языка // Филологические науки- 1982. - № 5. - С. 78-82.

4. Принципы классификации сложных слов на историческом материаче // Филологические науки. - 1992. - № 1. - С. 67-77.

5. Историческое словосложение как объект исследования - // Филологические науки. - 2003. - № 6. - С. 71-81.

6. Словарные статьи (лжебожный, лжемудрствовати, лжесуетный, лже-умышление, лихоимницагтюбощедрый). Словарь русского языка ХЬХУП вв., вып. 8.-М.: Наука, 1981.

7. Словарные статьи (многовременствие, многознаменительный, многоиспытательный, многолюбимый, многопестрый, многопытно, многострада-лецъ,многостяжание, многоучительство, мотылоносный, мужеубительный). Словарь русского языка ХЬХУП вв., вып. 9. - М.: Наука, 1982.

8. Словарные статьи (народоглаголание, началограние). Словарь русского языка ХЬХУП вв., вып. 10. - М.: Наука, 1983.

9. Словарные статьи (началострочие, неблагодарственно, неблагоразумие, нелюбостяжательный, недоброискусный, нищененавистникъ, нравоучителыгЬ). Словарь русского языка ХЬХУП вв., вып. 11. - М.: Наука, 1986.

10. Некоторые принципы описания словообразовательной структуры сложных слов. // Лексика и словообразование русского языка. Депонир. в ИНИОН РАН 27.12.1989,№ 40586.М., 1989.-С. 59-71.

11. Словосложение и синтаксис // Актуальные проблемы филологии в вузе и шкапе: Материалы 5-й Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных уч1ггелей. - Тверь: ТГУ, 1991. - С. 68-70.

12. Словообразовательная семантика сложных слов // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы 6-й Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь: ТГУ, 1992. - С. 79-81.

13. Синтаксис как средство описания словообразовательно-семантической структуры сложных слов // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. - М.: МПУ, 1993. - С. 44-54.

14. К вопросу о понятии ('словообразовательное значение» // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. - М.: МПУ, 1994. - С. 35-42.

15. Словообразовательный тип как единица словообразовательно-семантической классификации сложных слов // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы 8-й тверской межвузовской конференции ученых-филологов. - Тверь: ТГУ, 1994. - С. 31-32.

16. К проблеме происхождения словообразовательных моделей сложных слов в древнерусском языке // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. Депонир. в ИНИОН РАН 11.04.1996, № 51401. - М.: МПУ, 1996. -С.39-50.

17. Греческие словообразовательные модели в истории русского словосложения // Классическая филология на современном этапе: Сборник научных статей- -М.: Наследие, 1996. - С. 301-312.

18. Субстантивные сложения в истории русского словосложения// Русский язык и духовная культура славян в истории и современности: Сборник научных трудов. - М.: МПУ, 1998. - С. 59-62.

19. Словообразовательно-семантическое описание сложных слов на историческом материале // Вопросы истории и источниковедения русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. - Рязань: РШУ, 1998. - С. 35-44.

20. Историческое словосложение. Принципы описания // Материалы 2-й Всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева. - Пенза: ПГПУ, 1998. - С. 56-58.

21. Сложносуффиксальные существительные со значением лица в истории русского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов. - М-: МПУ, 1999. - С. 59-69.

22. Проблемы изучения словообразовательной структуры сложных слов на историческом материале // Русский язык прошлое и настоящее: Тезисы докладов международной научно-практической конференции. - Рязань: РГПУ, 2000. - С. 18-19.

23. Сложносуффиксальные существительные с абстрактным значением в истории русского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып. П. - М.: МПУ, 2000. - С. 19-27.

24. Структурно-семантические особенности русских сложных слов, заимствованных из старославянского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып.Ш. - М.: МПУ, 2001. - С. 59-65.

25. Жизнь и творчество Максима Грека // Русский язык в школе. - 2001. -№2. - С. 106-111.

26. Критерии различения сложений и сложносуффиксальных слов в истории русскою языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып. IV. - М.: МГОУ, 2002- С. 95-97.

27. Явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в истории русского языка // Русский язык: номинация, предикация, образность: Межвузовский сборник научных трудов. - М.: МГОУ, 2003. - С.100-103.

28. Соотношение этимологии и словообразования при изучении исторического словосложения // Современное русское языкознание и лингводидактика: Сборник материалов международной юбилейной научно-практической конференции, посвященной 80-летию академика РАО Н.М. Шанского. М., 2003. - С. 38-42.

29. Номинативные единицы со сложной основой в истории русского языка // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. - М.: МГОУ, 2002. - С. 126-130.

30. Проблема отбора материала исследования при изучении исторического словосложения русского языка // Шестые Поливановские чтения: Сборник статей, часть Ш. - Смоленск: СГПУ, 2003. - С. 124-129.

ЛР№ 071034 от 1805 1999 Подписано в печать 10.12 03 Печать офсетная Формат 60х90У|6 Тираж 100 экз Уел плЗ Изд №35 Заказ №ИКФ-35

Информационно-коммерческая фирма "Каталог" 105203, Москва, 12-я Парковая ул, 5 Тел /факс (095) 463 12 87. E-mail: kata1og@,katabe com ru www katalog com ru

• -637

РЫБ Русский фонд

2004-4 23879

л

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Низаметдинова, Надиря Хомятовна

ВВЕДЕНИЕ.

I. Историческое словосложение русского языка как объект исследования.

II. Цель, задачи и методы исследования.

III. Источники исследования.

Глава первая. Теоретические основы исследования.

1.1. Определения понятия «сложное слово». Категории сложных слов в русском языке XI-XVII вв.

1.2. Словосложение и синтаксис.

1.3. Словообразовательная структура сложного слова. Определение нонятия. Словообразовательный тип.

1.4. Критерии различения сложных и нроизводносложных слов в русском языке XI-XVII в в.

1.5. Явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в русском языке XI-XVII вв.

1.6. Критерии различения сложений и сложносуффиксальных слов в русском языке XI-XVII вв.

1.7. Соотношение этимологии и словообразования при изучении исторического словосложения.

1.8. Словообразовательное значение. Принципы описания словообразовательной семантики сложных слов русского языка XI-XVII вв.

Выводы.

Глава вторая. Старославянские сложные слова в русском языке XI -XVII вв.

2.1. Типы соотношений между старославянскими сложными словами н их греческими соответствиями.

2.2. Структурно-семантические особенности старославянских сложных слов-калек.

2.3. Словообразовательно-семантическая классификация сложных слов старославянского языка.

2.3.1. Сложные существительные (260).

2.3.1.1. Сложные существительные с постпозицией опорного компонента.

Сложение (92).

Сложносуффиксальный способ (117).

Сложносуффиксальные существительные с опорным компонентом - основой существительного.

Сложносуффиксальные существительные с опорным компонентом - основой глагола.

Существительные с суффнксами-(ь)ц-, -(и)ц(а), -(ь)ник-, и)тел(ь), 0.

Сращение.

Сращение в сочетании с суффиксацией.

2.3.1.2. Сложные существительные с препозицией опорного компонента.

2.3.2. Сложные прилагательные (196).

2.3.2.1. Сложные прилагательные с постпозицией опорного компонента.

Сложение (44).

Сложения с опорным компонентом, равным самостоятельному прилагательному (35).

Сложения с опорным компонентом, равным причастию (8)

Сложносуффиксальный способ (106).

Сложные прилагательные с опорным компонентом основой существительного.

Сложные прилагательные с опорным компонентом основой глагола.

Сращение.

Сращение в сочетании с суффиксацией.

Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента.

Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента, выраженного глаголом.

Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента, выраженного прилагательным в предикативном значении.

2.3.3. Сложные глаголы (59).

Сложение.

Сложносуффиксальный способ (19).

Сращение.

Выводы.

Глава третья. Словосложение в русском языке XI-XVII вв.

3.1. Типы соотношений между русскими сложными словами и их греческими соответствиями.

3.2. Словообразовательно-семантическая классификация сложных слов русского языка XI-XVTI вв.

3.2.1. Сложные существительные (1638).

3.2.1.1. Сложные существительные с постпозицией опорного компонента.

Сложение (702).

Сложносуффиксальный способ (645).

Сложносуффиксальные существительные с опорным компонентом - основой существительного.

Сложносуффиксальные существительные с опорным компонентом - основой глагола.

Сращение в сочетании с суффиксацией.

3.2.1.2. Сложные существительные с препозицией опорного компонента.

Сложение.

Сложносуффиксальный способ.

3.2.2. Сложные прилагательные (1932).

3.2.2.1. Сложные прилагательные с сочинительными отношениями основ.

Сложение.

Сложносуффиксальный способ.

3.2.2.2. Сложные прилагательные с подчинительными отношениями основ.

3.2.2.2.1. Сложные прилагательные с постпозицией опорного компонента.

Сложение.

Сложения с опорным компонентом, равным самостоятельному прилагательному.

Сложения с опорным компонентом, равным причастию

Сложносуффиксальный способ.

Сложные прилагательные с опорным компонентом основой существительного.

Сложные прилагательные с опорным компонентом основой глагола.

Сращение.

Сращение в сочетании с суффиксацией.

3.3.2.2. Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента.

Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента, выраженного глаголом.

Сложные прилагательные с препозицией опорного компонента, выраженного прилагательным в предикативном значении.

3.2.3. Сложные глаголы (430).

Сложение.

Сложносуффиксальный способ.

Сращение.

Выводы.

Глава четвертая. Морфемный состав сложных слов русского языка XI-XVII вв.

4.1. Модели морфемного строения исследуемых композит.

4.2. Основы сложных слов.

4.2.1. Морфемный состав первых основ сложных слов.

4.2.2. Морфемный состав вторых основ сложных слов.

4.3. Деривационные суффиксы в составе сложных слов.

4.4. Соединительный гласный в составе сложных слов.

Выводы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Низаметдинова, Надиря Хомятовна

I. Историческое словосложение русского языка как объект исследования

Более 150 лет назад первый в России доктор славяно-русской филологии профессор Измаил Иванович Срезневский в своей знаменитой речи «Мысли об истории русского языка» отмечал: «Язык не подвержен в судьбе своей случайностям. Все, что в нем есть, и все, что в нем происходит, и сущность его и изменяемость, все законно, как и во всяком произведении природы». Закономерные явления отражаются и в каждом ярусе языка, в том числе и в словообразовании. Под словообразованием мы имеем в виду раздел языкознания, изучающий производные единицы языка с точки зрения словообразовательной структуры, способов словообразования и функционирования1. Производные единицы, в нашем понимании, - это все единицы вторичного образования: сложные и аффиксальные слова, аббревиатуры, конвертированные образования и т.д. Между соотносительными единицами словообразования существуют исторически изменчивые закономерные связи. К таким единицам относятся коррелятивная пара: производящее (мотивирующее) слово - производное (мотивированное) слово, словообразовательный тип, словообразовательное гнездо (Ср.: Азарх 1984, 3).

Как известно, в отечественном языкознании автономизация словообразования как особой лингвистической науки происходит с конца 50-х начала 60-х годов в трудах В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Н.М. Шан

1 Ю.С. Азарх определяет данное понятие следующим образом: «Под словообразованием понимается не только акт порождения нового слова, но и функционирование производных слов» (Азарх 1984, 3). ского, М.Д. Степановой, Н.Д. Арутюновой, несколько позднее в работах Е.А. Земской, П.А. Соболевой, А.Н. Тихонова, Е.С. Кубряковой, И.С. Улуханова, В.В. Лопатина и др. В этих трудах были разработаны основные понятия словообразования — словообразовательный анализ, словообразовательная структура, словообразовательное значение, производные (мотивированные) основы, производящие (мотивирующие) основы, деривационный аффикс, словообразовательный формант, способ словообразования, направление производности (мотивации), мотивационные отношения, словообразовательная модель, словообразовательный тип, словообразовательный ряд, словообразовательное гнездо и т.д.

Словосложение изучает образование сложных слов (см. определение понятия «сложное слово» и категории сложных слов ниже). Словосложение является одним из самых древних и продуктивных способов образования слов в индоевропейских языках. Возникновение типов слов с чистой основой в первом компоненте связывают с дофлективным периодом развития индоевропейского языка-основы. «Сложные слова как система являются окаменелыми остатками более древнего состояния индоевропейского, которое давно уже вытеснено языковым типом с сильно развитой флексией, представленной в санскрите и классических языках», - писал известный английский языковед Томас. Барроу (Барроу 1976, 197).

Основоположником изучения словосложения является великий древнеиндийский ученый Панини (V в. до н.э.), разработавший первую классификацию сложных слов1.

1 О Панини и комментариях к труду Панини см.: Катенина, Рудой 1980, .66-92.

Эта древняя классификация сохраняется в индийской грамматике до сих пор. Некоторые современные ученые считают, что данная классификационная система имеет универсальный характер и целесообразно использовать ее при изучении композитов разносистемных языков (Чав-чавадзе 1986,11).

В новое время значительный вклад в теорию словосложения внесли Ф. Бопп (Ворр 1868), Т. Бенфей (Benfey 1855), А.В. Джексон (Jackson 1892), К. Бругман (Brugmann 1905-1906), Г. Пауль (Пауль 1960), А. Мейе (Мейе 1938; 1951), В. Лейман (Lehmann 1969), Э. Бенвенист (Бен-венист 1974), Т. Барроу (Барроу 1976) и др. К. Бругман указывал, что индоевропейское словообразование во всех своих частях покоится в основном на сложении (Brugmann 1905-1906, 59-76). Это нельзя утверждать в отношении словообразования в славянских языках, в которых словосложение, следует признать, остается на периферии исследовательских интересов лингвистов.

Проблемы русского исторического словосложения в той или иной степени затрагивались в работах Ф.И. Буслаева (Буслаев 1959), И.И. Срезневского (Срезневский 1873), М.Н. Сперанского (Сперанский 1960), В.М. Истрина (Истрин 1930) и др.

Несмотря на то, что описание словосложения имеет давнюю традицию и специальная литература по словосложению в зарубежном и отечественном языкознании значительна, многие вопросы теории и практики словосложения до сих пор остаются нерешенными. В отечественном языкознании это относится прежде всего к историческому словосложению. В этой области словообразования отсутствуют работы, посвященные системному описанию сложных слов русского языка. Такие работы имеют теоретическое значение не только для выявления специфики образования сложных слов в истории русского языка и тенденций развития словосложения в русском языке, но и для проведения типологических исследований словообразования в славянских языках.

Большинство существующих работ по историческому словосложению русского языка относятся к периоду до создания теории словообразования (см., например: Будилович 1871; Истрин 1930; Василевская 1940; Троицкий 1946; Галенко 1953; Пономарев 1953; Собанская 1954; Сперанский 1960 и др.1). Поэтому в них словообразовательный (СО) анализ зачастую подменяется морфемным анализом, классификации сложных слов строятся на основе какого-либо одного признака морфемной структуры сложных слов. Даже в работах последних десятилетий XX в. традиционно не учитываются теоретические достижения словообразования (см., например: Вялкина 1965; Царев 1966; Востокова 1984; Лобжанидзе 1993 и др.).

При используемом в этих работах абстрактно морфологическом подходе, не учитывающем семантические связи слов, в один тип объединяются слова, реально не обладающие отношениями производности. В результате создается искаженное представление об историческом словосложении русского языка.

Так, например, в исследовании В.М. Пономарева (Пономарев 1953, 44-58) сложные существительные классифицируются на основе тождества категориального суффикса сложных слов. При этом рассматриваются только вторые компоненты сложных слов (например, под рубрикой «Суффикс -ник» объединяются компоненты -волшебник, -защитник, -начальник, -проповедник, -художник и др.). Прежде все

1 Обзор литературы по словосложению в отечественном и зарубежном языкознании содержится в работе: Осинкина 1983. го, неадекватным задаче следует признать сам метод исследования сложных слов, при котором его объектом является не слово целиком, а лишь его часть, в данном случае - второй компонент. Без учета смысловых отношений компонентов невозможно определить, является категориальный суффикс сложного слова деривационным или он входит в состав второй словообразующей основы. Кроме того, подлинный морфемный анализ может осуществляться только в результате последовательно примененного словообразовательного анализа. В противном случае в одной категории могут оказаться слова различных словообразовательных структур. Так, в рассматриваемом исследовании к одному разряду относятся компоненты -водитель, -губитель, -гонитель и др., которые, по-видимому, являются самостоятельными словами (см.: СлРЯ XI-XVII вв.), и компоненты -вражбитель, -глаголатель (не зафиксированы ни в СлРЯ XI-XVII вв., ни в «Словаре древнерусского языка» И.И. Срезневского, ни в «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.»), в составе которых В.В. Пономаревым выделяется суффикс -тель, относящийся не ко второму компоненту, а ко всему слову в целом, т.е. являющийся деривационным, так как участвует наряду со сложением в образовании новой производной единицы. При исследовании морфемной структуры сложных слов целесообразно рассматривать только деривационные суффиксы.

М.Н. Сперанский (Сперанский, 1960) группирует сложные слова вначале на основе общности наиболее употребительных первых компонентов: 1) бого- (богобоязние, богоборный и т.д.); 2) благо-(благов'Ьрный, благопокорство); 3) добро- (доброрад'Ьние, добропоб^дительный); 4) много- (многоб'Ьдный, многожелание); 5) мало- (маловременный, малословие); 6) зло- (злосмрадие, злоц'Ъльный); 7) веле- (велер'Ьчивати, велеславный); 8) все- (всемудрый, всегубительство); 9) само- (самовластный, самоугодие); 10)без-(безгодие, безработный); 11) съ- (съиспов^довати, супружество); 12) пре-, пред- (превооружен, предвложенный). Остальные композиты классифицируются по признаку тождества соединяющихся в сложном слове «этимологических категорий» (под которыми следует понимать части речи производящих слов): 1) двух существительных, 2) прилагательного и существительного, 3) существительного и прилагательного, 4) двух прилагательных, 5) предлога и наречия и др. При этом в одной группе оказываются слова разных частей речи (например, в типе с первым компонентом бого-: богомолец и богов'Ърный), различных отношений компонентов, способов словообразования. Так, в типе «два существительных» указываются сложения - гнусод'кяние, пророкоубийца и др., сложносуффиксальные слова с различными суффиксами -б*Ьсобоязние, лжесловецъ и др., производносложные слова - небрато-любецъ; композиты, характеризующиеся различными отношениями компонентов: постпозицией опорного компонента - градохранительни-ца, препозицией опорного компонента - краестрочие. Целый ряд слож-носуффиксальных слов, отнесенных М.Н. Сперанским к данному типу, образуется не путем «соединения в одно слово двух существительных», а путем сопровождаемого суффиксацией сложения существительного и глагола. Например, гнусод'Ьи <— гнусь + д*Ьяти + 0, винолей <— вино + лияти + 0, житом^рие <— жито + мЧгрити + nj (е) и др.

В работе JI.B. Вялкиной, специально посвященной исследованию СО структуры сложных слов древнерусского языка XI-XIV вв. (Вялкина 1974, 166-196), также наблюдается смешение понятий СО и морфемной структуры сложного слова, что проявляется в неразграничении таких СО категорий, как сложения и сложносуффиксальные слова. Так, в ряду «суффиксов, которые принимают участие в образовании composita» (там же, 196), рассматриваются и действительно СО суффиксы (например, -nj-, -ьц- в словах уродословие, больноприимьць), и суффиксы, входящие в состав второй словообразующей основы сложных слов (например, -тел(ь), -от- в словах винохранитель, велел^пота). В группе «бес-суффиксных composita» анализируются образования типа околоморе, тезоимя, единоначало (второй компонент последнего композита содержит суффикс -л(о): начати —> начало), возникшие путем сложения слов, и слова отделюбъ, рыболовъ и др., образованные в результате одновременного действия словосложения и нулевой суффиксации.

При изучении исторического словосложения русского языка правомерно рассматривать и исследования сложных слов старославянского языка, так как в составе русского языка имеется пласт сложных слов старославянского происхождения. Изучению старославянских сложных слов посвящена существенная часть фундаментального труда P.M. Цейтлин «Лексика старославянского языка» (1977). Сложные слова в данной работе (Часть III. Сложные слова, с. 186 - 284) исследуются с лексической точки зрения и (отчасти) с точки зрения словообразования: рассматриваются лексические значения сложных слов, значения их компонентов, происхождение, отражение в памятниках старославянской письменности, (в ряде случаев) интерпретации значения и происхождения сложных слов в трудах отечественных и зарубежных славистов, в отношении только некоторых групп сложных слов делаются замечания об их СО структуре. Материал исследования в этой части располагается следующим образом: вначале сложные слова делятся по признаку повторяемости первого компонента на 1) единичные сложения и 2) неединичные сложения; только единичные сложения подразделяются на две группы по признаку наличия/отсутствия соединительного гласного. Далее материал располагается в алфавитном порядке, что было бы недопустимо, если бы целью исследования являлось изучение словообразования композит, так как рядом оказываются сложные слова разных частей речи, соотношений компонентов, способов словообразования, etc. Об этом свидетельствует также и то, что все слова со сложной основой (включая и производносложные) называются сложениями. Таким образом, указанная работа может быть использована только как фон при решении вопроса о словообразовательной структуре старославянских сложных слов. Следует отметить, что в части II данного исследования «Суффиксальные существительные», где материал классифицируется на основе общности СО форманта, содержится достаточно много противоречивых положений, Так, с одной стороны, справедливо утверждается, что в старославянских памятниках отражен «непрерывный процесс стягивания словосочетаний в производное или сложное слово» (с. 62). С другой стороны, сообщается, например, что «только два слова известны с суфф. -ыка: владыка и вьсевладыка» (с.69). На самом деле имеется только одно слово с формантом -ыка - владыка. Слово же вьсевладыка образовалось из сочетания данного слова с местоимением вьсь: вьсевладыка <- владыка вьс'Ьхъ. Суффикс -ыка в сложном слове вьсевладыка не является словообразующим, т.е. не является формантом. Аналогичных противоречивых интерпретаций в работе P.M. Цейтлин достаточно много.

В исследовании Ю.С. Азарх «Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка» (1984) рассматриваются главным образом аффиксальные слова, сложным словам в этой работе уделяется незначительное внимание. Так, при исследованииии продуктивных способов словообразования в истории русского отмечаются и способы образования сложных слов, такие, как словосложение (мы называем этот способ сложением), сращение, сложение в сочетании с суффиксацией второго члена (челов*кконенавидьць, зълов'крие и др.), сложения с бессуффиксальной основой или глагольной основой с нулевым суффиксом во второй части (братучадъ, листопадъ и др.) (с. 179). Прежде всего, нельзя согласиться с присоединением деривационного суффикса ко «второму члену» («второй части») сложного слова. Деривационный суффикс относится ко всему слову целиком; именно ему принадлежит роль категоризатора новообразования. Если использовать понятие ономасиологической структуры (см. об этом ниже), то деривационный суффикс в сложном слове представляет ономасиологический базис, а компоненты сложного слова - ономасиологический признак сложного слова. Кроме того, к одному способу словообразования отнесены слова братучадъ и листопадъ, различающиеся способом словообразования и СО формантами: листопадъ образовано путем сложения основ при помощи соединительного гласного -о-, сопровождаемого нулевой суффиксацией, а братучадъ образовано в результате лексикализации словосочетания брату чадо, сопровождаемой нулевой суффиксацией.

В работе Л.П. Клименко (Клименко 2001, 22-30) рассматриваются «лексика с корнем благ- и композиты с компонентом благо- в старославянском языке XI—XVII вв» на материале «Старославянского словаря» (под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки, Э. Благовой). В данном исследовании отсутствуют определения используемых понятий, в том числе и понятия «сложное слово». Судя по тому, что к композитам в этой работе относятся и слова типа благовоньнъ (<— благая вон а + -ьн-)1, благовр'кменьнъ (<— благок вр*кмА + -ьн-), имеющие СО статус

1 Направление мотивации в извлеченных из рассматриваемой статьи примерах установлено нами. сложных слов, и слова, образованные от сложных аффиксальным способом (например, благословешеник <— благословесити, благообразьно <— благообразьнъ), под сложным словом понимается лексема, состоящая из более чем одной корневой морфемы. В исследовании приводятся списки «композит», относящихся к одному СО гнезду, но при этом не определяется, в каких мотивационных отношениях находятся его члены.

Специфика словообразования композит состоит в том, что для него важен первый деривационный шаг, т.е. образование на базе двух или более производящих слов с участием или без участия аффикса в одновременном СО акте. Образованное таким путем сложное слово становится центром СО гнезда и может соединяться с новыми аффиксами. В этом случае дальнейшая его деривационная «судьба» полностью определяется аналогией с простыми словами1. Существовало мнение, что выдвижение в качестве основного признака сложного слова - наличие в его структуре не менее двух корневых морфем - позволит «объединить все одноструктурные слова современного языка в одну группу, независимо от пути их возникновения или соотносительности со словосочетанием, упростит это описание и сделает его исчерпывающим. Это существенно и для исследований по историческому словообразованию» (Лопатин, Улуханов 1963, 203). Главным аргументом в пользу данного подхода выдвигалось то, что разграничение сложных и производносложных слов представляет непреодолимые трудности. При этом авторы ссылались на неудачные попытки разграничения таких слов в русском языке, пред

1 Ср.: Пауль 1960, 280. «Значительному обогащению языка способствует тот факт, что от сложных слов, возникших в результате объединения словосочетаний, образуются такие же производные формы, как и от простых слов, и что сложные слова наравне с простыми могут служить составными частями новых слов» (там же). принятые немецким исследователем Дикенманом (Dickenmann 1934). Однако при предлагаемом авторами подходе описание словосложения будет не «исчерпывающим», а искаженным, так как объектом описания окажутся не только сложные слова, но и слова, образованные от сложных аффиксальным способом, специфика образования которых ничем не отличается от образований аффиксального типа (см. об этом выше). В связи с этим кардинальной проблемой исторического словосложения является отбор материала исследования.

Для выявления производных слов со словообразовательным статусом сложного слова необходимо установление системных отношений производности внутри словообразовательного гнезда. И в этом случае возможности историка русского языка оказываются ограниченными экс-тралингвистически, так как далеко не все памятники письменности русского языка дошли до нас и далеко не вся лексика сохранившихся памятников нашла отражение в существующих исторических словарях. Безусловно, большим благом для историков языка является издание исторических словарей: 1) Словаря русского языка XI-XVII вв. (вып. 126); 2) Словаря древнерусского языка XI-XIV вв. (тт. 1-6). Более доступным стал и Словарь древнерусского языка И.И. Срезневского, переизданный репринтным способом в 1989 г.

Указанные словари в той или иной мере различаются отбором источников и отражением лексики памятников письменности. Поэтому материалы этих словарей позволяют более или менее полно представить словообразовательные гнезда и установить системные отношения между его членами. Так, например, только в СлРЯ XI-XVII вв. зафиксировано слово благочадьствовати («иметь многих детей». Скрижаль, IV, 82. 1656 г.), а слово благочадьство {«многочисленное потомство». ГБ XIV, 145 в) отражено только в Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.

На основании совершенно очевидной формально-семантической соотносительности этих слов определяются отношения производности: благо-чадьство —> благочадьствовати.

Следует отметить, что из-за фрагментарности СО гнезд, представленных в отдельных исторических словарях, возможны ошибки в толкованиях. Так, например, в Словаре древнерусского языка XI-XIV вв. отражены слова боуксловити и боуксловик. Боукловик (цхоро^оу'ш) трактуется как «действие по гл. боуксловити». В СлРЯ XI-XVII вв. представлены слова буесловъ («тот, кто говорит безрассудно») и синонимичные образования буесловие {«безрассудные, дерзкие речи»), буе-словство («то же, что буесловие»), буествословие («то же, что буесловие»).

О том, что сложное слово боуксловик неправомерно толковать как «действие», свидетельствует:

1) наличие синонима буествословие («—буйство «глупость, безумие» + слово + -ие; нет глагола буествословити);

2) греческое соответствие [icopo^oyia (<—[iwpoq «глупый» + ^oyoq «слово» + -ia; в словаре Вейсмана это слово толкуется как «глупые речи, пустословие»).

Историку языка, безусловно, нельзя ограничиваться только словарными материалами. В качестве источников исследования следует использовать и памятники письменности, прежде всего такие, которые не являлись еще объектом словарного описания. Это служит, во-первых, обогащению конкретного материала исследования и восполнению недостающих звеньев СО цепочки, а во-вторых, пополняет исторические словари.

Первоначальное изучение СО структуры производных на историческом материале должно строиться на основе формальносемантического соотношения производных с непосредственно производящими, существующими в языке изучаемого периода. Для правильного установления СО структуры историку языка следует скрупулезно изучать формально-семантические и хронологические связи сопоставляемых слов. На следующем, диахронном, этапе исследования прослеживаются изменения СО структуры производных на протяжении исторического развития языка.

Например, существующее и в современном русском языке сложное слово властолюбец (властолюбьць) впервые зафиксировано в памятнике XI-XII вв. - Ефремовской кормчей (ГИМ, Син., №227, 67). Для периода XII—XVI вв. это слово следует рассматривать как сложение1, так как формально-семантически и хронологически оно соотносилось со словами власть и любецъ (любьць). Наиболее ранняя фиксация слова любецъ (любьць) / «тот, кто любит что-л.»! относится к XI в. (Словарь из Пандекта Антиоха по сп. XI в. арх. Амфилохия, 64) , наиболее поздняя фиксация отражена в памятнике XVI в. Великие Минеи Четии митрополита Макария (Окт. 19-31, 1700). Для периода позднее XVI в. слово властолюбецъ (властолюбец) следует трактовать как сложносуф-фиксальное. Именно так оно определяется в словообразовательных словарях современного русского языка (см., например: А.Н. Тихонов. Сло

1 О категориях сложных слов см.: Гл.1, п. 1.1. Установлено, что Пандекты Антиоха относятся к категории древнейших древнерусских памятников наряду с Реймсским Евангелием, листком Викторова, Златоструем Бычкова и Житием Кондрата. Протографы этих памятников, написанные в архаической глаголице либо в архаической кириллице, были привезены на Русь из Моравии в начале X в. славянскими учениками и последователями Кирилла и Мефодия (см.: Миронова 1996, 59-61; Миронова 2001, 374). вообразовательный словарь русского языка. - М.: Русский язык, т.1, 560).

Объектом исследования являются сложные слова русского языка XI-XVII вв., в составе которых выделяются и отдельно анализируются сложные слова старославянского происхождения.

Предметом исследования является словообразовательная структура, семантика и морфемное строение сложных слов русского языка XI-XVII вв.

Актуальность исследования определяется неизученностью словообразования сложных слов русского языка на историческом материале, неразработанностью теоретических основ исторического словосложения русского языка.

II. Цель, задачи и методы исследования

Целью диссертационного исследования является комплексное словообразовательно-семантическое и морфемное синхронно-диахроническое описание сложных слов в русском языке XI-XVII вв.

Достоверность установления словообразовательной структуры сложных слов требует наличия соответствующей информации об объекте исследования, включающей:

-лексические значения сложных слов и (при необходимости) их компонентов;

- происхождение;

-соотнесенность с греческим языком, так как многие сложные слова появились в процессе перевода с греческого;

- возможные фоновые параллели в других славянских языках;

- отражение в исторических словарях;

- хронологию употребления;

- эволюционные структурно-семантические изменения. В составе сложных слов русского языка имеются как композиты, зафиксированные в древнерусских и старорусских памятниках, так и композиты, отраженные в сохранившихся старославянских памятниках. Дифференциация этих пластов в науке не осуществлялась. Об этом свидетельствует то, что во многих трудах по старославянскому языку, истории русского языка под видом старославянских слов приводятся слова, отсутствующие в старославянских рукописях1, например: благовоние, благол'кпик, добродетель, драгоц'кньнъ, кракжгольнъ и др. (см.: Цейтлин 1977,21).

Это обусловило необходимость 1) установления полного индекса старославянских сложных слов на основе сплошной выборки из «Старославянского словаря (по рукописям X-XI вв.)» под редакцией P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой (М.: Русский язык, 1994); 2) словообразовательно-семантического и морфемного описания старославянских сложных слов и изучения их бытования в русском языке XI-XVII вв.; 3) составления словарей: «Словаря старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)».

Исходя из цели диссертационного исследования и вышеназванных уточнений, определяются следующие задачи диссертации:

1 Это отмечается и в работе А. Мейе «Общеславянский язык» (1951), и в исследованиях других славянских языков, например в работе О. Гуйера «Введение в историю чешского языка» (1953).

- разработка теоретических вопросов, связанных с историческим словосложением русского языка (понятие «сложное слово», категории сложных слов, критерии различения сложных и производносложных слов, сложений и сложносуффиксальных слов, явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в области образования сложных слов, понятие словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа сложных слов и др.);

- определение типов соотношения старославянских и русских слов-переводов с греческими соответствиями;

-установление словообразовательной структуры сложных слов старославянского языка и русского языка изучаемого периода на основе синхронных отношений мотивации с учетом вышеназванной информации об объекте исследования и прослеживание истории этих отношений на материале данных русского языка XI-XVIIbb.;

- выявление и описание словообразовательных типов сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- составление «Словаря старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI—XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»;

- создание словообразовательно-семантической классификации сложных слов старославянского языка и словообразовательно-семантической классификации сложных слов русского языка XI-XVII вв.;

-выявление общих и различных свойств словосложения в старославянском языке и русском языке изучаемого периода;

-определение морфемного членения элементов словообразовательной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода;

- рассмотрение релевантных для словообразования элементов морфемной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода с точки зрения происхождения, употребительности в составе сложных лексем, функционального значения и валентностных свойств.

Мы не ставим перед собой задачи исследования СО типов сложных слов с точки зрения продуктивности (ср.: Вендина 1990, 19 - 20). Это связано с рядо*м причин. Как известно, само понятие продуктивности является дискуссионным в лингвистике (ср.: интерпретации данного понятия, например, в трудах М. Докупила, Г.О. Винокура, А.А. Реформатского, Н.М. Шанского, А.Н. Тихонова, Е.А. Земской, И.С. Улуханова, В.В. Лопатина и др.). Многие исследователи современного состояния языка главным критерием продуктивности СО типа (СО модели) считают его СО активность, т.е. его способность служить образцом для образования новых слов. Однако применение указанного критерия при определении продуктивности СО типа на историческом материале затруднительно вследствие экстралингвистических обстоятельств (см. об этом выше). Это, по-видимому, обусловило то, что определение продуктивности типа не дается ни в одном исследовании по историческому словообразованию русского языка. При установлении продуктивности СО типа на историческом материале можно было бы исходить из его СО регулярности, под которой имеется в виду повторяемость формально-семантических отношений производного и производящих (ср.: Гр.-80, 1,136). Иными словами, под продуктивностью СО типа можно было бы иметь в виду общее количество сложных слов, относящихся к данному СО типу. Однако и в этом случае возникают затруднения. Во-первых, встает вопрос о том, каким должен быть статистический критерий продуктивности. Заметим, что данная проблема актуальна и для современного словообразования (ср.: разные трактовки продуктивности одних и тех же субстантивных суффиксов в Гр.-53, Гр.-70, Гр.-80; см. об этом: Вендина 1990, 19). Во-вторых, количественный критерий далеко не всегда является показателем СО активности СО типа. Приведенные выше рассуждения послужили основанием для отказа от квалификации СО типов сложных слов с точки зрения продуктивности в нашем исследовании. Мы считаем более целесообразным представить статистическую характеристику всех иерархических пластов исследования, начиная от части речи и кончая элементами деривационной структуры сложных слов.

Как отмечалось выше, первоначальное описание словообразования на историческом материале должно быть синхронным. Поэтому на первом этапе исследования СО структура сложных слов устанавливается на основе формально-семантического соотношения с непосредственно производящими словами, существующими в системе языка изучаемого периода. Таким образом, первоначально рассматриваются соотношения сосуществующих единиц, то есть применяется синхронный подход к исследованию материала (ср.: Азарх 1984, 3; Николаев 1987, 7-8).

Правомерность этого подхода объясняется тем, что словообразовательная структура исторически изменчива. Именно поэтому ее исследование должно быть ограничено определенными временными рамками. При этом, естественно, имеется в виду не астрономическое время, а лингвистическое1, так как «основной принцип синхронного рассмотрения -это не минимум времени, а минимум изменений» (Е.С. Кубрякова 1968, 121). Рассмотрение материала исследования с этих позиций выявило, что хронологические рамки сосуществования членов коррелятивной пары - производящие : производное - не совпадают с общепринятой периодизацией развития русского языка (Аванесов 1973; 1974; Филин 1981, 191-292). Живые формально-семантические связи производного и производящих не укладываются в «прокрустово ложе» временных рамок данной периодизации. С приведенными наблюдениями связано то, что мы отказались от первоначального плана исследования словообразования сложных слов в соответствии с указанной периодизацией. Ограничение исследования рамками XI-XVII вв. является также условным (имеется в виду верхняя хронологическая граница исследования) и объясняется, прежде всего, необходимостью придерживаться регламентированного объема работы и подкрепляется традицией, возникшей в

1 О лингвистическом времени см.: Вяч.Вс. Иванов 1968, 68. Ср.: высказывание Фердинанда де Соссюра о синхроническом времени: «Состояние языка не есть математическая точка. Это более или менее продолжительный промежуток времени, в течение которого сумма происходящих изменений остается ничтожно малой» (Фердинанд де Соссюр 1977, 133). j

Данные материала нашего исследования свидетельствуют о правомерности установления нижней хронологической границы. В связи с этим вспомним высказывание О.Н. Трубачева: «Я думаю о тех исследователях, которые ведут счет России и русскому языку только с XIV в. . Но еще из XI в. дошли до нас новгородские берестяные грамоты, в которых русские люди обращаются друг к другу на русском языке. Вот пример условной схемы, которая втискивает в прокрустово ложе слишком поздних дат на самом деле гораздо более древнее и непрерывное существование русского языка» ( Трубачев 1992, 14-15). процессе составления «Словаря русского языка XI-XVII вв.»1. В науке существует достаточно аргументированное мнение (см.: Мещерский 1981; ср.: Горшков 1983, 97-98) о единстве русского литературно-письменного языка XI-XVII вв., в котором «наблюдаются одни и те же литературные процессы, бытование и переписывание одних и тех же тестов, возникших еще в XI или XII вв. в древнем Киеве, а переписывавшихся и бытовавших в Московской Руси» (Мещерский 1981, 18-19).

На следующем этапе исследования рассматриваются диахронические структурные изменения. Они не носят систематического характера, поэтому фиксируются только в словарях. Таким образом, в составленных нами словарях отражается вся информация об исследуемых сложных словах, в том числе их синхронные соотношения и диахронические изменения.

Научная гипотеза диссертации: использование классификационных принципов, разработанных и представленных в исследовании, позволяет осуществить адекватное словообразовательно-семантическое и морфемное описание сложных слов русского языка XI—XVII вв.

Положения, выносимые на защиту:

1 Г.А. Богатова в книге «История слова как объект русской исторической лексикографии» пишет: «По-видимому, вопрос о названии словаря в русской исторической лексикографии традиционно сложен и связан . с широтой хронологических рамок, типом словарной статьи, задачами жанра . Как показывают пробные наборы, проекты и протоколы заседаний редколлегии различных типов словарей, подготавливавшихся в разное время на базе Картотеки ДРС, расширение периода наблюдений над историей слова. несколько упрощало проблему названия, хотя.некоторые колебания были: Древнерусский словарь (Ларин, 1936, проект), Словарь русского языка XI-XVII вв. (Щерба,1940, протоколы заседания редколлегии), Словарь древнерусского языка (пробный набор, 1941), Исторический словарь русского языка XI-XVIII вв. (пробный набор, 1946), Малый древнерусский словарь XI-XVII вв. (1963) и, наконец, настоящее его название Словарь русского языка XI-XVII вв. (протокол заседания редколлегии, 1972)».(Богатова 1984, 50).

1. При изучении словообразования сложных слов неправомерно выдвигать в качестве основного признака сложного слова наличие в его структуре двух (или более) корневых морфем, так как в этом случае в одной категории могут оказаться и слова со СО статусом сложного слова, и образованные от сложных аффиксальным способом, т.е. производ-носложные слова. Образование же последних ничем не отличается от образования простых аффиксальных слов.

2. Для выявления производных слов со словообразовательным статусом сложного слова необходимо установление системных отношений производности внутри словообразовательного гнезда, восстанавливаемого на основе данных исторических словарей и памятников письменности.

3. При определении направления производности следует опираться на критерии различения сложных и производносложных номинаций, сложений и сложносуффиксальных слов, учитывать явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации.

4. Словосложение связано с синтаксисом, так как большинство сложных слов возникло из синтаксических конструкций. Ярким свидетельством этого являются обнаруженные в исследованных памятниках письменности тексты, содержащие СО корреляцию: производящее словосочетание - образованное от него сложное слово.

5. Источником деривации конкретного сложного слова может быть определенная синтаксическая конструкция (или ряд синтаксических конструкций, передающих идентичную информацию), возможность свертывания которых в сложное слово обусловлена существованием определенной модели сложных слов, являющейся обобщенной, типизированной формулой выражения экстралингвистических отношений.

6. Не для всех сложных слов можно отыскать в языке некий праоб-раз в виде какой-либо синтаксической конструкции. Некоторые композиты возникали в языке сразу по аналогии, например ряд образований с первыми компонентами много-, мало-, благо-, добро-, веле-, велико-, все-(вьсе) зло-. Значение подобных компонентов близко значению наречий на -о (-е). Но такие структуры нельзя интерпретировать как сращения. Они создавались сразу по древним моделям.

7. Дифференциация сложных слов, извлеченных из памятников русской письмености и заимствованных из старославянского языка, выявляет, что старославянских сложных слов в общем составе сложных слов русского языка XI - XVII вв. менее 10%, поэтому говорить «об огромном количестве старославянских сложных слов в русском языке» неправомерно. Многие сложные слова, приводимые в славистической литературе как старославянские, в действительности таковыми не являются, например благовонии, благолепии, добродетель, драгоЕгкньнъ, кракжгольнъ и др.

8. Старославянские сложные слова на русской почве нередко приобретали новые значения. Они могли возникать в связи с более расчлененной интерпретацией семантической структуры сложных слов или в результате иного понимания значения составляющих их компонентов.

9. Типы соотношений между сложными словами и их греческими соответствиями в старославянских памятниках и русских переводных памятниках совпадают, что подтверждает факт общности церковнославянской книжности, восходящей к греческим оригиналам.

10. Широкое использование синонимии при калькировании, а также передача греческих сложных слов путем мены компонентов и образование сложных слов на месте греческих простых слов и словосочетаний в старославянском и древнерусском языках свидетельствует о присутствии на славянской почве моделей сложных слов, восходящих к глубокой древности.

11. Активность древних моделей сложных слов была в значительной мере стимулирована калькированием греческих сложных слов.

12. Возникая в результате переводов, сложные слова-кальки вступали в системные языковые отношения, и их словообразовательную структуру следует определять прежде всего исходя из этих отношений.

13. Сравнительно-сопоставительный анализ словосложения в старославянском языке и русском языке XI-XVII вв. с использованием статистических данных устанавливает, что эти языки характеризовались весьма схожими и разнообразными структурно-семантическими особенностями сложных слов, латентно отражающих закономерные экстралингвистические связи явлений.

14. Словообразовательные модели сложных слов русского языка XI-XVII вв., характеризующиеся наиболее употребительными общекатегориальными комбинациями и частотными деривационными суффиксами, использовались в течение всего изучаемого периода.

15. Сложные слова церковнославянской книжности употреблялись на протяжении XI—XVII вв., что подтверждает факт единства русского литературно-письменного языка XI-XVII вв. (см.: Мещерский 1981, 1819; Горшков 1983, 97-98).

16. Со второй половины XVI века и особенно интенсивно с XVII в. увеличивается приток сложных слов из деловой письменности. Фукцио-нально-семантические особенности этих образований обусловили своеобразие их морфофонематической структуры. Они представлены главным образом корневыми морфами с трех- двухфонемным составом и нулевым или однофонемным деривационным суффиксом.

Научная новизна работы;

- разработаны теоретические вопросы, связанные с историческим словосложением русского языка: понятие «сложное слово», категории сложных слов, критерии различения сложных и производносложных слов, сложений и сложносуффиксальных слов, явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в области образования сложных слов, принципы словообразовательно-семантического и морфемного описания сложных слов, понятие словообразовательного значения, словообразовательного типа, семантического подтипа сложных слов и др.;

-разработана концепция составления «Словаря старославянских слов со сложной основой» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв.»;

- составлены «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»;

- на основании данных указанных словарей осуществлена диффе-рециация сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- определены типы соотношений старославянских и русских сложных слов-переводов с греческими соответствиями;

- установлена словообразовательная структура сложных слов старославянского языка и русского языка изучаемого периода на основе системных отношений мотивации с учетом отраженной в словарях информации об объекте исследования; прослежена история этих отношений на материале данных русского языка Х1-ХУП вв.;

- выявлены и описаны словообразовательные типы сложных слов старославянского языка и русского языка исследуемого периода;

- проведена словообразовательно-семантическая классификация сложных слов старославянского языка и словообразовательно-семантическая классификация сложных слов русского языка XI-XVII вв. на впервые предложенных в работе основаниях;

- выявлены общие и различные свойства словосложения в старославянском языке и русском языке изучаемого периода;

-определено морфемное членение элементов словообразовательной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода;

- рассмотрены релевантные для словообразования элементы морфемной структуры сложных слов русского языка изучаемого периода с точки зрения происхождения, употребительности в составе сложных лексем, функционального значения и валентностных свойств.

Теоретическая значимость работы;

-разработаны теоретические основы изучения исторического словосложения: русского языка: дано новое определение понятия сложного слова, учитывающее его мотивационные отношения; в опоре на данное определение и в зависимости от способа словообразования впервые установлено 4 категории сложных слов - сложения, сложносуффиксальные слова, сращения и суффиксальные сращения; введен новый термин «суффиксальное сращение»; впервые дано определение понятия словообразовательного типа сложного слова, установлены критерии разграничения мотивационных отношений сложных и производносложных номинаций, определены различительные признаки сложений и сложно-суффиксальных слов в русской письменности XI-XVII вв; определены явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в области исторического словосложения; рассмотрены взаимоотношения словосложения и синтаксиса, внесено уточнение в соотношение понятий словосложения и этимологии; разработаны принципы описания словообразовательной структуры, семантики и морфемного строения сложных слов русского языка XI-XVII вв.

Практическая значимость работы:

- проведен комплексный этимологический, лексико-словообразовательный и морфемный анализ сложных слов старославянского, древнерусского и старорусского языков; осуществлено синхронно-диахроническое описание структурных особенностей сложных слов, установлено их соотношение с лексемами греческого языка;

- на основе разработанной концепции составлены «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)».

Рекомендации к использованию: результаты и материалы исследования могут быть использованы в обобщающих трудах по историческому словообразованию, в лекционных курсах по историческим дисциплинам русского языка, а также современному русскому языку (в качестве исторического фона), в спецкурсах и спецсеминарах по истории русского языка; теоретические положения и методика анализа могут быть востребованы в процессе дальнейшего изучения исторического словообразования.

Методы исследования. Основным методом исследования является описательный метод; это метод синхронного анализа. Данный метод состоит в том, что из используемых словарей и текстов извлекаются слова со сложной структурой на основе сплошной выборки; при помощи формально-семантического и компонентного анализов осуществляется категоризация материала. Приемы сравнительно-исторического метода используются при сравнении словообразовательно-семантической и морфемной структур сложных слов родственных старославянского и русского языков, исторических семантических и структурных изменений старославянских сложных слов в составе русского языка. Историко-сравнительный метод применяется при изучении диахронических изменений словосложения русского языка. На основе сравнительно-сопоставительного метода устанавливаются сходства и различия словообразовательной структуры и семантики сложных слов в старославянском и русском языках. Метод квантитативного анализа позволяет дать количественную характеристику всем установленным категориям сложных слов и их структурным элементам.

III. Источники исследования

Основными источниками исследования являются: -Словарь русского языка XI-XVTI вв., вып. 1-26. - М.: Наука, 1975— 2002 (СлРЯХ1-ХУП вв.)1 ;

- Картотека Словаря русского языка Х1-ХУП вв.;

-Словарь древнерусского языка XI-XIV вв., тт. I—VI. - М., 1988-2000 (ДР--Р-);

- Картотека Словаря древнерусского языка XI-XIV вв.;

- Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка, тт. 1-3 ( в 6-ти книгах ). - М.: Книга, 1989 (Срезн.);

1 В скобках указываются сокращенные обозначения источников исследования, используемые в настоящей работе.

- Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / Под ред. P.M.

Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. - М.: Русский язык, 1994 (Ст.-сл.);

-Сказание о св. мучениках Борисе и Глебе // Успенский сборник ХП

ХШ вв. -М.: Наука, 1971 ( ХП в.) (Ск. БГ); -Житие св. Мефодия архиепископа Моравского // Там же, сп. ХП в.(Ж.Меф.);

Житие св. Савы освященного, составленное св. Кириллом Скифополь-ским в древнерусском переводе. Изд. И. Помяловский//Изд. ОЛДП, 96. СПб., 1890 (ХШ в.) (Ж.Сав.К.); -Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему // Исследование двух памятников древней русской письменности XI в. СПб., 1881 (ПДПИ, №34) (сп. XIV в.) (Ж.и ч.НМ);

- Житие Константина Философа// Чт. ОИДР, 1863, кн. 2, отд. 3. (XV в.)

Ж.Кон.Фил.);

- Житие святого Стефана епископа Пермского, написанное Епифанием^

Премудрым. Изд.Археограф, комисс. СПб., 1897 (h.XV в., сп. к. XV- н. XVI в.) (Ж.Стеф.Епиф.); -Сочинения Максима Грека (XVI в.): РГБ, ф. 173, МДА Фунд. 42 (Соч.); РГБ, ф. 173 Ш, МДА 138 (Соч.1) ; РГБ, ф.256, Румянц. 264 (Соч.2); Сочинения преподобнаго Максима Грека, ч. 1-3. - Казань, 1859-1862(1,11,111);

-Житие Владимира // Рукоп. БАН, 21.5.20 (Плиг. № 63), сер. XVn в. (Ж.Вл.)

Материалы, извлеченные из словарных источников, представлены в работе с сокращенными обозначениями, принятыми в этих словарях: СлРЯХГО^П вв.: Словарь русского языка XI-XVn вв. Указатель источников. - М.: Наука, 1975; Срезн.: Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка, т. 1, кн. 2 (указатель сокращений); т.111, кн. 6 (дополнения к указателям сокращений). - М.: Книга, 1989; Др.-р.: Словарь древнерусского языка XI-XIV вв., т. I (с.24-68). - М., 1988.

Указатель источников Старославянского словаря (по рукописям X-XI вв.) (шифры источников приводятся в том порядке, в каком они представлены в словарной статье)1

Зогр Зографское четвероевангелие (глаг. памятник к.Х или н.ХГв.)

Map Мариинское четвероевангелие (глаг. памятник.Х1 в.)

Ас Ассеманиево (или Ватиканское) евангелие-апракос (глаг. памятник XI в.)

Сав Саввина книга, евангелие-апракос (кирилл. памятник

XI в.)

Охр Охридские глаголические листки (отрывок евангелияапракос XI в.)

Унд Листки Ундольского (отрывок евангелия-апракос, кирилл. памятник XI в.)

1 Тщательное иеторико-эволюционное описание графики и орфографии старославянских памятников с опорой на исторические фонетические изменения в славянских языках осуществлено в трудах T.JI. Мироновой (см.: Миронова 1999, 27-140; Миронова 2001, 21126). В числе старославянских памятников, помимо указанных в нашем исследовании, T.JI. Миронова рассматривает: 1 будапештский глаголический листок - остаток пергаменного листа, хранящийся в Венгерской национальной библиотеке и написанный, как установлено Т.Л. Мироновой, архаической глаголицей; 2)Македонский кириллический (кирилловский) листок, содержащий отрывок из «Предисловия» Константина-Кирилла к переводу Евангелия и написанный, по наблюдениям Т.Л. Мироновой, архаической кириллицей.

Боян Боянское евангелие-апракос, т.н. Боянский палимпсест по счищенному глаг. тексту XI в. в XII-XIII вв. написан кирилл. текст)

Зогр- Зографский палимпсест (отрывок евангелия-апракос, напал писанный в конце XI в. глаголицей, в конце XII в. по счищенному первоначальному тексту написан текст поздней глаголицей)

Ен Енинский апостол (апостол-апракос, кирилл. памятник

XI в.)

Син Синайская псалтырь (глагол, памятник XI в.)

Служ Синайский служебник (три листа литургического служебника в составе синайского евхология, глаг. памятник XI в.)

Киев Киевские листки (Киевский миссал), отрывок литургии по римскому обряду, глаг. памятник X в.(или IX в.)

Евх Евхологий синайский или Синайский требник (глаг. памятник XI в.)

Клоц Клоцов сборник (сборник проповедей, глаг. памятник XI в.)

Супр Супрасльская рукопись (сборник житий святых и проповедей на месяц март, кирилл.памятник сер.ХЗ в.)

Хил Хиландарские листки (два листа старославянского перевода Поучений Кирилла Иерусалимского, кирилл.памятник XI в.)

Рыл Рыльские глаголические листки (отрывок литургии и наставления Ефрема Сирина, памятник XI в.)

Зогр-лл Зографские листки (два листа, содержащие отрывок перевода монастырских правил Василия Великого)

Сложные слова в собственно исследовании, словниках и словарях даются в тех написаниях, в которых выступают в источниках исследования.

Одним из основных источников исследования являются рукописные собрания сочинений выдающегося писателя XVI в. Максима Грека: ГБЛ, ф.173, МДА Фунд.42; ГБЛ, ф.173 Ш, МДА 138; ГБЛ, ф. 266, Ру-мянц. 264. Указанные рукописи были составлены еще при жизни писателя. Он участвовал в исправлении их текста, на что указывает большое количество маргинальных авторских глосс, атрибуция которых была осуществлена Н.В. Синицыной (См.: Синицына 1977) путем отождествления с установленными Б.Л. Фонкичем русскими автографами Максима Грека в составе рукописи ГПБ, Соф.178 (греческая псалтырь, переписанная им в Твери в 1540 г.).

Использование наиболее ранних списков собраний сочинений писателя обусловило доброкачественность извлеченного из них материала. В работе использовалось также печатное издание произведений писателя (Сочинения преподобного Максима Грека, ч.1-3. Казань, 1859-1862).

Выбор сочинений Максима Грека как одного из основных источников исследований не случаен.

Максим Грек является крупнейшим писателем XVI в., в произведениях которого отразились основные вопросы общественно-политической жизни, философии, теологии, литературы, волновавшие умы русского общества этого времени. Бесспорно то, что и на состав сложных слов повлияла обширная тематика сочинений писателя. В категории сложных слов писателя имеются философские, теологические, дидактические и др. термины. Кроме того, будучи представителем стиля «плетения словес», Максим Грек широко использовал сложные слова в качестве epitheta omantia. Таким образом, сложные слова значительно представлены в литературном языке писателя. Среди них имеются композиты, либо совсем не аттестованные историческими словарями, либо иллюстрированные в них только цитатами из сочинений писателя. Будем считать эти слова (до некоторой степени условно, так как при составлении исторических словарей действует фактор случайности) неологизмами Максима Грека. Это новые слова, созданные по существовавшим в языке изучаемого периода образцам.

В современном русском языке критерием определения статуса неологизма, в отличие от индивидуально-авторских неологизмов, или эго-логизмов2, является закрепление его в словарном составе языка3. Использование этого критерия в русском языке более отдаленных эпох представляет известные трудности. К сожалению, по указанным выше экстралингвистическим причинам (с.17) зачастую трудно установить, является ли то или иное сложное слово, не зафиксированное историческими словарями, на самом деле неологизмом Максима Грека и, если его считать таковым, употреблялось ли оно в дальнейшем. Как уже отмечалось выше, создание неологизмов диктовалось литературными пристрастиями времени. По-видимому, Максим Грек чувствовал недостаток

1 Фонкич 1969, 80; он же. 1971, 153-158.

2 Термин эгологизм (лат. ego - «я» + греч. logos - «слово») для обозначения индивидуально-авторских неологизмов предложен А.Аржановым (Аржанов 1968, 20).

3 См.: Лопатин 1973, 58-51. терминологии в русском языке и стремился его восполнить. Этим, вероятно, объясняется присутствие большого количества композит, не аттестованных словарями, в произведениях писателя на философские, теологические, дидактические, астрологические и др. темы.

Изучение неологизмов со словообразовательной точки зрения представляет особый интерес, так как демонстрирует реализацию той или иной модели, позволяя тем самым отнести ее к числу синхронно-релевантных образцов.

В тексте произведений Максима Грека мы обнаруживали такие фрагменты, которые непосредственно отражают словообразовательный акт, то есть реконструируют определенный тип отношений словообразовательной производности через воспроизведение словообразовательной корреляции: «производящие единицы - производное». Например: Отку-ду бы волхвы imeaxy разума таинственного речения . ниже еще спи-сану бывгиу сицевому тайноречению ( Ш, 140).

Неологизмы, а также реконструкция словообразовательного акта демонстрируют процесс словотворчества, механизм конструирования и порождения сложного слова.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации обсуждались на научном семинаре и заседаниях кафедры современного русского языка МГОУ и научно-методическом семинаре кафедры истории русского языка и общего языкознания МГОУ. Материалы и положения диссертационного исследования включались в научные доклады на республиканских и международных конференциях: Международной научно-практической конференции «Русский язык: прошлое и настоящее» (Рязань, 2000), Международной юбилейной научно-практической конференции «Современное русское языкознание и лин-гводидактика», посвященной 80-летию академика Н.М. Шанского (Москва, 2002); Международных VI Поливановских чтениях (Смоленск, 2003), 1-й Всероссийской научной конференции, посвященной 175-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева (Пенза, 1993), 2-й Всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева (Пенза, 1998); Межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь - 1991, 1992, 1994, 1996, 1998, 2003).

Структура диссертации обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Диссертация состоит из Введения, четырех глав (глава первая «Теоретические основы исследования», глава вторая «Старославянские сложные слова в русском языке XI-XVII вв.», глава третья «Словосложение в русском языке XI-XVII вв.», глава четвертая «Морфемный состав сложных слов русского языка XI-XVII вв.»), Заключения, Библиографии, четырех приложений (Приложение 1 «Список старославянских слов со сложной основой, используемых в исследовании», Приложение 2 «Список слов со сложной основой русского языка XI-XVII вв., используемых в исследовании», Приложение 3 «Словарь старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и Приложение 4 «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)»).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Словообразование сложных слов в русском языке XI - XVII вв."

Выводы

1. Морфемная сегментация исследуемых сложных слов проведена на основе последовательно осуществленного СО анализа.

2. Установлено 20 схематичных моделей исследуемых сложных слов: 8 - для сложений, 7 - для сложносуффиксальных слов, 3 - для сращений, 2 - для суффиксальных сращений.

3. Основы сложного слова установлены при нахождении их формально-семантических соответствий в непосредственно мотивирующих (производящих) словах, релевантных для изучаемого периода.

4. В большинстве случаев компоненты сложного слова совпадают по своему фонемному составу с основами мотивирующих слов, реже выступают в морфонологически преобразованном виде.

5. Для ряда исследуемых основ характерна корневая омоморфем-ность - лексико-семантическая (ср.: душегубецъ - «тот, кто губит душу» и трегубный - «произносящий три раза»), словообразовательная (ср.: доброгласный - «имеющий добрый [= «красивый, хороштЩ голос» и доброненавистливый - «испытывающий ненависть к доб-РУ»)•

6. Наиболее частотными являются а) первые компоненты: благо-(540); бого- (211); все-(вьсе-) (207); велико-(77); зло-(зъло-Х73); водо-(72); добро- (67); много-(мъного-Х59); едино-(едьно~Х54); веле- (53); зв^здо- (21); три- (тре-) (21); злато- (20); дво- (двое-) (20); ино- (16); любо- (14); равно- (14); само- (14); перво- (13); христо- (13); душе-(12); законо- (10); право-(9); б) вторые компоненты: -люб- (усеч. основа гл. любити-36); -нос- (усеч. основа от гл. носити - 24); -лик-, -лиц-, -лич- (17); -слов- (основа сущ. слово - 17); -твор- (14); -в*Ьр- (основа сущ. в^ра - 12); образ- (11); -мысл'- (10); -глас- (9); -имен- (9);

-род-(основа сущ. род - 9); вид- (8); -ден-, -дн- (8); -слав- (основа сущ. слава - 8).

7. Первые основы исследуемых сложных слов, представленные одним корневым морфом, значительно преобладают над основами, содержащими, кроме корня, другие морфы (суффиксальный, префиксальный, суффиксальный и префиксальный). Пропорциональное соотношение этих двух видов первых основ композит равно приблизительно 4:1.

8. Из 217 рассмотренных вторых компонентов сложносуффик-сальных слов и суффиксальных сращений 170 компонентов совпадают по своим границам с корневым морфом, 21 компонент содержат еще и суффиксальный морф, 21 компонент состоит из префиксального и корневого морфов и только 3 компонента имеют в своей морфемной структуре префиксальный, корневой и суффиксальные морфы.

9. Преобладание в структуре исследуемых сложных слов корней-основ, имеющих, в основном, однослоговую, реже - двухслоговую и в ряде случаев двухфонемную неслоговую линейную протяженность свидетельствует о том, что в русском языке изучаемого периода существовали формальные ограничения на фонологическую протяженность компонентов сложных слов, оказывавшие влияние и на их морфемно-деривационную структуру.

10. Категориальное значение сложносуффиксальных слов и суффиксальных сращений выражается при помощи суффиксов, участвующих одновременно со словосложением в образовании композит.

11. В сложных словах суффиксы присоединяются ко второй или последней (если слово имеет более чем двухкомпонентную структуру) производящей основе, которая может быть только либо субстантивной, либо глагольной.

12. Одни суффиксы сложных слов сочетаются и с глагольной, и с субстантивной производящими основами, то есть являются присубстан-тивно-привербальными —Hj- , -(ь)ств-, -(ь)стви]-, -ец-(-ьц-), -(ь)ник-, 0; -(ь)и- (-ен-, -ови-, -еви-), -ив- (-лив-). Другие суффиксы (присубстан-тивные) выступают только в сочетании с субстантивными основами — (ь)ск-, -ев-, -ит-, -ат-; -и-, -ова-(-ева-), -(ь)ствова-; третьи (привер-бальные) употребляются лишь с глагольными производящими основами - -тель (-итель), -ц(а); -тельн-(-ительн-).

13. Подавляющее большинство рассмотренных суффиксов являются сложными, возникшими в результате слияния двух или (редко) более суффиксов.

14. Значительное количество исследуемых композит образуется с помощью соединительного гласного -о- (-е-). Благодаря соединительному гласному синтаксические отношения компонентов сложного слова находятся в латентном состоянии. Это обусловливает в ряде случаев возможность различных интерпретаций его значения и обеспечивает способность сложного слова покрывать более широкий круг значений.

15. Соединительный гласный -о- и его репрезентант -е- находятся между собой в отношениях дополнительной дистрибуции: -о- употребляется после основ, оканчивающихся на твердый согласный, -е- - после мягких основ, шипящих и ц. Данное правило о распределении соединительного гласного после Т-основ связано с историей смягчения полумягких.

16. Соединительный гласный квалифицируется как специфическая морфема, служащая для связи знаменательных частей сложного слова.

17. Незначительная группа исследованных сложных слов образуется без соединительного гласного. В данных образованиях синтаксические отношения между компонентами устранены ( так же, как и в сложных словах с соединительным гласным). Это отличает их от сращений и суффиксальных сращений, в которых указанные отношения эксплицированы.

18. Сложные слова без соединительного гласного древнее синонимичных соответствий с соединительным гласным: они отражаются в более древних памятниках письменности).

Заключение

Словосложение является древнейшим способом словообразования, восходящим к индоевропейскому языку-основе. Об этом свидетельствует широкое использование синонимии при калькировании, а также передача греческих сложных слов путем мены компонентов и образование сложных слов на месте греческих простых слов и словосочетаний. Активность СО моделей была стимулирована в период возникновения и распространения христианства в процессе перевода греческой богослужебной литературы на славянский язык. Проведенное в работе исследование показало, что сложные слова-кальки, перенесенные на древнерусскую почву из старославянских памятников, в структурном отношении тождественны тем, которые существуют в древнерусских переводных памятниках, причем в основном тождественными оказываются и типы соотношений между словами-переводами и их греческими соответствиями. Это подтверждает факт единства церковнославянской книжности, восходящей к греческим оригиналам.

2. В работе впервые осуществлена дифференциация сложных слов, заимствованных из старославянского языка и возникших на русской почве из других источников. На основе сплошной выборки из «Старославянского словаря (по рукописям X-XI вв.)» под редакцией P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой установлено, что в составе данного словаря имеется 577 слов со сложной основой, из них 515 слов имеют СО статус сложных слов , остальные относятся к категории производно-сложных слов. Только ок. 400 старославянских сложных слов отражены в исторических словарях русского языка. Составленный на основе сплошной выборки из указанных во «Введении» русских источников «Словарь слов со сложной основой в русском языке XI -XVII вв.» включает более 5000 лексем. Таким образом, старославянских сложных слов в общем составе сложных слов русского языка XI - XVII вв. менее 10%, поэтому говорить «об огромном количестве старославянских сложных слов в русском языке» неправомерно. Проведенное исследование позволило установить, что многие сложные слова, приводимые в славистической литературе как старославянские, в действительности таковыми не являются (например, благовоник, благолепии, добродетель, драгоценьнъ, кракжгольнъ и др.).

3. Для выявления специфики словосложения недостаточно учета одного признака сложного слова - наличия в его структуре более чем одной корневой морфемы, так как в этом случае в одной категории оказываются сложные слова разных способов образования, а также произ-водносложные слова. Образование же последних ничем не отличается от образований аффиксального типа. Для адекватного описания исторического словосложения в работе впервые разработаны теоретические основы изучения сложных слов на значительном материале, извлеченном из исторических словарей русского языка и памятников письменности. Использование исторических словарей как основного источника исследования является для автора принципиальным, так как именно в словарях лексика русского языка прошлых эпох нашла наиболее полное отражение, что позволяет более точно установить системные отношения между языковыми единицами. Впервые в области исторического словосложения 1) выработаны а) критерии различения сложных и производ-носложных слов, б) критерии различения сложений и сложносуффик-сальных слов, 2) определены категории сложных слов, 3) введен в научный оборот термин «суффиксальное сращение», 4) установлено соотношение этимологии и словообразования, 5) определено понятие «словообразовательный тип сложного слова», 6) разработаны принципы описания словообразовательной семантики сложных слов,7) разработаны принципы словобразовательно-семантической классификации сложных слов на историческом материале. При установлении СО структуры слов со сложной основой использован синхронный подход, т.е. СО структура исследуемых производных устанавливалась на основе формально-семантического соотношения с непосредственно производящими, существующими в языке изучаемого периода. Рассмотрение материала исследования с этих позиций привело к весьма важному выводу о том, что хронологические рамки сосуществования членов коррелятивной пары — производящие : производное - не совпадают с общепринятой периодизацией развития русского языка (Аванесов 1973; 1974; Филин 1981, 191-292). Это обусловило отказ от первоначального плана изучения исторического словосложения в соответствии с данной периодизацией. На следующем этапе исследования рассматриваются диахронические структурные изменения. Они не носят систематического характера, поэтому фиксируются только в словарях.

4. Достоверность установления словообразовательной структуры сложных слов требует наличия соответствующей информации об объекте исследования, включающей: 1) лексические значения сложных слов и (при необходимости) их компонентов; 2) происхождение; 3) соотнесенность с греческим языком, так как многие сложные слова появились в процессе перевода с греческого; 4) возможные фоновые параллели в других славянских языках; 5) отражение в исторических словарях; 6) хронологию употребления; 6) эволюционные структурно-семантические изменения. Это обусловило необходимость составления словарей: «Словаря старославянских слов со сложной основой (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)» и «Словаря слов со сложной основой в русском языке XI-XVII вв. (этимология, словообразовательная структура, отражение в исторических словарях русского языка)». В данных словарях отражена указанная информация об исследуемых словах, на основании которой устанавливается их GO структура.

5. Словосложение связано с синтаксисом, так как большинство сложных слов возникло из синтаксических конструкций. Ярким свидетельством этого являются обнаруженные в обследованных памятниках письменности тексты, содержащие СО корреляцию: производящие единицы - производное. Например: Откуду бы волхвы имеаху разума таинственного речения . ниже еще списану бывшу сицевому тайноре-чению (Ш; 140). Сложные слова и соответствующие им синтаксические конструкции изоморфны друг другу по способу отражения действительности. Сложное слово имеет свойство, подобно словосочетанию и предложению, расчлененно представлять информацию об обозначаемом.

Изучение источника деривации сложных слов на основе конкретного материала показало, что сложные слова создаются по имеющимся в языке моделям, а сами модели вырабатываются на основе синтаксических конструкций различных типов. Источником деривации конкретного сложного слова может быть определенная синтаксическая конструкция (или ряд синтаксических конструкций, передающих идентичную информацию), возможность свертывания которой в сложное слово обусловлена существованием определенной модели сложных слов, являющейся обобщенной, типизированной формулой выражения экстралингвистических отношений, представленных в этой конструкции. В материале исследования имеются также сложные слова, для которых трудно отыскать в языке некий праобраз в виде какой-либо синтаксической конструкции. Такие сложные слова возникали в языке сразу по модели (например, многомятежный, всегнусный, злобожный).

Тот факт, что в рамках сложного слова синтаксические отношения компонентов устранены, обуславливает возможность свертывания в одно и то же сложное слово разных словосочетаний, что способствует расширению семантических возможностей слова. Так, например, слово богоненавистьникъ имеет два значения в соответствии с двумя словосочетаниями, в которые данное слово может быть трансформировано: 1. Ненавидящий Бога, противник Бога (ненавистьникъ Бога). 2. Ненавистный Богу (ненавистьникъ Богу). Невыраженность синтаксических связей компонентов сложного слова делает также возможной экспликацию его значения при помощи ряда конструкций, находящихся в отношениях трансформируемости или, применяя термин аппликативной грамматики, принадлежащих к единому трансформационному полю (Т-полю).

Исследование семантики сложных слов русского языка XI-XVII вв. с опорой на синтаксические конструкции выявило, что значения сложных слов по-разному представлены в их поверхностной структуре. С этой точки зрения выделяются следующие три типа сложных слов: 1) все компоненты значения сложного слова, представленные в толковании, выражены в структуре сложного слова (ср.: добротворникъ - «тот, кто творит добро»)', 2) в толковании фиксируются значения, не находящие соответствия в морфологической структуре композита, но предсказуемые данной словообразовательной моделью (ср.: двоеножный -«/имеющий/две ноги»); 3) в толковании манифестируются значения, не находящие соответствия в морфологической структуре композита и не предсказуемые словообразовательной моделью (ср.: зубоволокъ - «.тот, кто волочит[= «вытаскивает.»] /лечит/ зубы /по роду занятий!».

Скрытые семы, присутствующие в словах второго типа, легко восстанавливаются благодаря, во-первых, представлению об отношениях в экстралингвистике и, во-вторых, знанию словообразовательной модели, которая в обобщенном виде отражает те же отношения.

Скрытые семы, выявляющиеся в сложных словах третьего типа, не релевантны для словообразовательной семантики и должны быть объектом исследования в лексикологии. Композиты, содержащие подобные семы, относятся к числу фразеол оптированных.

Изучение семантики сложных слов при помощи синтаксических конструкций позволяет выявить тождественные или сводимые к более общему значению компоненты значения, которые и конструируют СЗ.

6. При рассмотрении соотношения этимологии и словообразования ; в процессе изучения исторического словосложения отмечается, что этимология и словообразование - это разные лингвистические науки, различающиеся целями, задачами, методами, единицами исследования. Но в определенных случаях этимологические данные могут использоваться как вспомогательное средство. Например, при исследовании исторического словосложения русского языка возможно обращение к греческому оригиналу, когда возникают трудности, связанные: 1) с установлением лексического статуса образований; 2) с определением словообразовательной структуры сложных слов. Вместе с тем данные исследуемого материала показывают, что указанный критерий — соответствие словообразовательной структуре греческого сложного слова- не является вполне надежным. Это связано с тем, что, возникая в результате переводов, сложные слова (как, впрочем, и другие единицы языка) вступают в системные языковые отношения, и их словообразовательную структуру следует определять исходя из этих отношений.

7. В работе впервые осуществлено словообразовательно-семантическое исследование сложных слов старославянского языка и русского языка XI- XVII вв. Использованы общие принципы классификации старославянских и русских сложных слов. За единицу классификации принят СО тип. В один СО тип объединяются сложные слова, обладающие общностью: 1) части речи производящих слов, 2) характера соотношения (сочинительного, подчинительного) компонентов, 3) позиции опорного компонента, 4) способа словообразования, 5) деривационного суффикса в сложносуффиксальных словах и суффиксальных сращениях.

Словообразовательная семантика исследованных сложных слов определенным образом иерархизирована. Выделены следующие уровни обобщения словообразовательной семантики сложных слов:

-уровень общих словообразовательных значений, устанавливаемых на основе учета категориальных свойств производного и производящих;

- уровень частных словообразовательных значений, определяемых в зависимости от а) конкретного предметно-понятийного значения сложных слов, б) смысловых отношений компонентов, в) функционального значения опорного компонента. В ряде словообразовательных типов установлены подтипы с частными словообразовательными значениями, находящимися в отношениях соположения.

Исходным пунктом классификаций сложных слов старославянского языка и русского языка XI-XVII вв. является деление на части речи, внутри части речи осуществлено деление по характеру соотношения основ (сочинительного, подчинительного), в пределах сложных слов с подчинительными отношениями компонентов - в зависимости от позиции опорного компонента в сложном слове, далее - по способу словообразования. В рамках способа словообразования сложные слова делятся на словообразовательные типы. Последние подразделяются на семантические подтипы (релевантные для словообразования).

Для сложных слов старославянского языка и русского языка изучаемого периода характерны подчинительные отношения компонентов, постпозиция опорного компонента; в сложносуффиксальных словах опорный компонент может быть представлен только субстантивной и глагольной основами.

Анализ сложносуффиксальных слов показывает, что их значение можно эксплицировать при помощи определенной семантико-синтаксической конструкции, необходимыми членами которой являются субъект, предикат, объект (результат, орудие или обстоятельство) действия. Значение предиката эксплицитно выражено в поверхностной структуре таких композит, опорный компонент которых равен основе производящего глагола (в ряде случаев морфонологически преобразованной). В конструкциях подобного типа первый компонент может иметь значение объекта, результата или обстоятельства действия. Ср.: водовозникъ - «тот, кто возит воду /по роду занятии/»-, благотвор-никъ - «тот, кто творит благо»\ землетрудецъ - «тот, кто трудится на земле» и др. Значение предиката эксплицитно не выражено в структуре сложных слов с субстантивным опорным компонентом. В таких конструкциях опорный компонент имеет значение объекта (результата, орудия, обстоятельства) действия, а первый выступает в роли атрибута объекта (или обстоятельства) действия. Предикат домысливается и вербализуется в толковании. Ср.: добропобедникъ - «тот, кто /одержал/добрую победу»-, меднощитникъ - « тот, кто /вооружен/медным щитом» и др.

Функционально-семантическое различие первых компонентов указанных двух типов конструкций сложных слов обусловило и различие в их морфологической репрезентации: в конструкциях первого типа отсутствуют образования с первым компонентом, выраженным основой прилагательного, а в конструкциях второго типа непродуктивны слова с первым компонентом — основой существительного.

8. Сравнительно-сопоставительный анализ структурных особенностей сложных слов старославянского языка и русского языка XI—XVII вв. с использованием статистических данных позволил сделать следующие выводы:

- все сложные слова (существительные, прилагательные, глаголы) старославянского языка характеризуются подчинительными отношениями компонентов, то есть содержат опорный компонент и обычно предшествующую ему основу конкретизирующего характера. В русском языке изучаемого периода подчинительными отношениями компонентов характеризуются практически все сложные существительные (за исключением братъсестра), все сложные глаголы и большинство сложных прилагательных. Ряд сложных прилагательных русского языка изучаемого периода характеризуется равноправными по смыслу, сочинительными, отношениями компонентов (белопестрый, градодождьный). Незначительная группа исследованных сложных слов старославянского языка и русского языка XI-XVII вв. имеет препозицию опорного компонента (например, старославянские любослышаник, любоименыгь, единственный глагол — любоплакати; русские краестрочие, любовещ-ный);

- все сложные слова старославянского языка и подавляющее большинство сложных слов русского языка изучаемого периода имеют двухкомпонентную структуру, лишь единичные образования рассмотренных русских сложных слов характеризуются трехкомпонентной структурой (например, женомирянолюбецъ, среброрезоимство);

- процентное соотношение (от общего количества) частеречной принадлежности сложных слов показывает, что в старославянском языке преобладают существительные — 50 %, далее следуют прилагательные - 39 %, менее представлены глаголы - 11%; в русском языке изучаемого периода наблюдается некоторое преобладание прилагательных над существительными: прилагательных — 49%, существительных - 41,5%, глаголы составляют 9,5%;

- количественная характеристика способов образования сложных слов показала, что в старославянском языке у существительных (общее количество - 260) к сложениям относятся 5 СО типов, к сложносуффиксальным словам - 26 СО типов (15 - с опорным компонентом основой существительного, 11 - с опорным компонентом основой глагола), к сращениям - 2 СО типа; у прилагательных (общее количество -196) к сложениям относятся 5 СО типов (3-е опорным компонентом прилагательным, 2-е опорным компонентом причастием), к сложносуффиксальным словам - 12 СО типов (8-е опорным компонентом основой существительного, 4-е опорным компонентом основой глагола), к сращениям - 2 СО типа, суффиксальным сращениям - 2 СО типа, 2 СО типа сложносуффиксальных слов характеризуются препозицией опорного компонента; у глаголов (общее количество -59) к сложениям относится I СО тип, к сложносуффиксальным словам - 6 СО типов (с опорным компонентом основой существительного), к сращениям - 1 СО; в русском языке изучаемого периода выявлено 33 СО типа сложных суще-ствительных(общее количество - 1638): 4 СО типа сложений, 27 СО сложносуффиксальных слов (17 СО типов с опорным компонентом - основой существительного, 10 СО типов с опорным компонентом - основой глагола), 1 СО тип суффиксальных сращений, 1 СО тип сложносуффиксальных слов с препозицией опорного компонента; 36 СО типов сложных прилагательных (общее количество — 1932): 9 СО типов сложений (8 СО типов с постпозицией опорного компонента, 1 СО тип с сочинительными отношениями компонентов); 18 СО типов сложносуффик-сальных слов (12 СО типов с опорным компонентом — основой существительного, 5 СО типов с опорным компонентом - основой глагола, 1 СО тип с сочинительными отношениями компонентов); 2 СО типа сращений; 5 СО типов суффиксальных сращений (4 СО типа с опорным компонентом - основой глагола, 1 СО тип с опорным компонентом -основой существительного); 2 СО типа сложносуффиксальных слов с препозицией опорного компонента; 7 СО типов сложных глаголов (общее количество - 378): 3 СО типа сложений; 3 СО типа сложносуффиксальных слов, 1 СО тип сращений;

-приведенные статистические данные показывают, что в старославянском языке существенно преобладают сложносуффиксальные слова во всех рассмотренных частях речи, в русском языке изучаемого периода значительное преобладание сложносуффиксальных слов наблюдается только у существительных и прилагательных, категория глагола характеризуется паритетным соотношением сложений и сложносуффиксальных слов (все - с опорным компонентом основой существительного); и в старославянском языке, и в русском языке рассматриваемого периода существенно преобладают сложносуффиксальные слова с опорным компонентом основой существительного; сращения и суффиксальные сращения в обоих языках представлены незначительно;

- рассмотрение комбинаций общекатегориальных значений в пределах сложного слова выявило, что наиболее частотными (учитываются все способы образования сложных слов) являются комбинации в старославянском языке у существительных «сущ. + глаг.» (29%), «сущ. + сущ.»(24,5%), «прил. + сущ.»(17%); у прилагательных «прил. + сущ.»(24%), «сущ. + глаг.»(14%), «прил. + прил.»(11%), «числ. + сущ.»(8%); у глаголов «сущ. + глаг.» (33%), «прил. + сущ.»(29%), «нареч. глаг.»(15%); в русском языке рассматриваемого периода у существительных «прил.+сущ.» - 39%; «сущ.+сущ.» - 25%; «сущ,+глаг.» - 20%; у прилагательных «прил.+сущ.» - 21, 2%; «прил.+прил.» - 17, 6 %; «мест.+прил.» - 14%; «сущ.+глаг.» - 10%; у глаголов «сущ.+глаг.» -43%; «нареч.+глаг.» — 34%; «прил.+сущ.» - 16%; указанная статистика демонстрирует частотность наиболее общих экстралингвистических связей, отраженных в исследованных сложных словах;

-изучение конкретных смысловых отношений компонентов сложных слов выявило, что и в старославянском, и в русском языке рассматриваемого периода наибольшей частотностью обладают объектные отношения компонентов;

- наиболее употребительными деривационными суффиксами в сложных словах являются: в старославянском языке у существительных -ни)- (алломорфы -eHnj- , -mj-; вариант -nj-) (38,5%) (ср.: -(ь)ств- -8%, -(b)cTBHj- - 4%), (ь)ц- (20,5%) (ср.: -(ь)ник- - 8%, 0 - 7%, -(и)тел(ь) — 4%, -(и)ц(а) — 1,6%); у прилагательных -(ь)н- (62%) (ср.: -ив- - 13%, 0 - 10%, -ит- - 1,7%); у глаголов -и- (37%) (ср.: -ова-(-ева-) - 16%, -(ь)ствова— 16%, *ja - 10,5%, -(ь)стви— 10,5%); в русском языке XI-XVII вв. у существительных -nj— 36,7 % (ср.: -Hiij- - 3%; -(n)j- - 3%; -eHiij- - 1,5 % ); -(ь)ств- (-еств-)- 16% (ср.: -(b)cTBiij- - 2%), (ь)ц- - 12,5% (ср.: -(ь)ник- - 8%); у прилагательных -(ь)н- - 64,5% (ср.: -ив- - 8,5%; -(ь)ск- - 4,7%, -енн- - 4,2%; -тельн-(-ительн-) - 4%); у глаголов -и--50%; -ова-(-ева-) — 25%; -(ь)ствова-(-ествова-)— 25%.

5. Словообразовательные модели сложных слов русского языка XI-XVII вв., характеризующиеся наиболее употребительными общекатегориальными комбинациями и частотными деривационными суффиксами, использовались в течение всего изучаемого периода, например: благовестив Изб.Св. 1073 г., 248; благовещик Ф Ст XIV, 646; высокомыслие ВМЧ, Апр. 1-8, 319; древяномаслие ДАИ I, 222 - GO тип: прил. + сущ. + -nj-; братолюбныи Панд. Ант. XI в. гл. 123; бого-чьстьныи КЕ XII, 2196; виноносьныи ГА XIII-—XIV, 117а; славо-любныи II, 127; водосвятный ДАИ V, 110 - GO тип: сущ. + глаг. + -(ь)н-.

9. Сложные слова церковнославянской книжности употреблялись на протяжении XI-XVII вв., что связано с единством русского литературно-письменного языка XI-XVII вв. (см.: Мещерский 1981, 18-19; Горшков 1983, 97-98).

10. Со второй половины XVI века и особенно интенсивно с XVII в. увеличивается приток сложных слов из деловой письменности. Это словах конкретными значениями, относящиеся к производственной; административной и бытовой деятельности человека. Функционально-семантические особенности этих образований обусловили своеобразие их морфофонематической структуры. Они представлены главным образом корневыми морфами с трех- двухфонемным составом и нулевым или однофонемным деривационным суффиксом. Следует отметить, что подавляющее большинство сложных слов с 0 суффиксом представлено именно в памятниках деловой письменности.

II . Изучение морфемного строения композит основывалось на результатах их словообразовательного анализа, что обеспечило возможность определения словообразовательного статуса элементов морфемной структуры сложных слов, установления морфонологических вариантов их основ и деривационных морфем.

Морфемный состав элементов словообразовательной структуры сложных слов русского языка XI-XVII вв. может быть представлен в виде моделей морфного строения.

Морфемный анализ компонентов сложных слов показывает, что основы, выраженные корневыми морфемами, значительно преобладают над основами, содержащими, кроме корня, другие морфемы. Преобладание в структуре исследуемых сложных слов корней-основ, имеющих преимущественно однослоговую, реже — двуслоговую и в ряде случаев — двухфонемную неслоговую линейную протяженность, позволило сделать вывод о том, что существовали формальные ограничения в сочетаемости компонентов сложных слов, регламентировавшие их фонологическую линейную протяженность и оказывавшие тем самым влияние на их морфемно-деривационную структуру.

Подавляющее большинство рассмотренных суффиксов являются сложными, возникшими в результате слияния двух или (редко) более суффиксов. Исследование валентностных свойств деривационных суффиксов показало, что в сложных словах изучаемого периода они могли сочетаться только с субстантивными и глагольными основами. Одни суффиксы композит (присубстантивно-привербальные) соединяются и с субстантивной, и с глагольной основами; другие суффиксы (присубстан-тивные) — с субстантивной основой, третьи (привербальные) — с глагольной основой.

Инвентарь словообразовательных суффиксальных морфов, содержащихся в морфемном составе исследуемых композит, включает присубстантивно-привербальные суффиксальные морфы существительных и прилагательных, присубстантивные суффиксальные морфы прилагательных и глаголов, привербальные суффиксальные морфы существительных и прилагательных.

Исследование элементов связи компонентов показало, что подавляющее большинство рассмотренных композит образовывалось с помощью соединительного гласного -о- (-е-), в единичных образованиях в качестве связующего элемента выступал гласный -и-, незначительная группа сложных слов изучаемого периода образовывалась без соединительного гласного. Сложные слова последней категории характеризуются тем, что в них устранены синтаксические отношения компонентов (так же, как и в образованиях с соединительным гласным). Это отличает данные композиты от сращений и суффиксальных сращений, в которых синтаксические отношения компонентов эксплицированы. Сложные слова без соединительного гласного древнее образований с соединительным гласным. Об этом свидетельствует то, что композиты без соединительного гласного отражаются в более древних памятниках, чем синонимичные образования с соединительным гласным.

Проведенное в настоящей работе словообразовательно-семантическое и морфемное исследование сложных слов русского языка XI-XII в. позволило выявить и описать характерные черты словообразовательной структуры, семантики и морфемного состава сложных слов данного периода.

Список научной литературыНизаметдинова, Надиря Хомятовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов Р.И. О некоторых теоретических вопросах истории русского языка // Вопросы филологии М.: Изд-во МГПИ, 1974. -С. 6-11.

2. Аванесов Р.И. К вопросам происхождения и развития русского литературного языка // Проблемы общего и германского языкознания. М.: Изд-во МГУ, 1978. - С. 88-96.

3. Авилова Н.З. Слова интернационального происхождения в русском литературном языке нового времени (глаголы с заимствованной основой).- М.: Наука, 1967.- 246 с.

4. Азарх Ю.С. Словообразование существительных женского рода с нулевой флексией в именительном падеже единственного числа (на материале письменных памятников с XI в. и данных диалектологии) // Канд. дисс. М., 1965. - 452 с.

5. Азарх Ю.С. Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка М.: Наука, 1984 - 248с.

6. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. -М.: Просвещение, 1966. 302 с.

7. Аржанов А. Закон есть закон // Журналист. 1968. - №3.

8. Арутюнова Н.Д. Некоторые вопросы образования и морфологии основ слова // Филологические науки. 1958.- №1. - С. 125-137.

9. Арутюнова Н.Д. Очерки по словообразованию в современном испанском языке. М.: Наука, 196 Г.-16 Г с.

10. Арутюнова Н.Д., Кубрякова E.G. Проблемы морфологии в трудах американских дескриптивистов // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике.- М.: Изд-во АН СССР, 1961.- С.109-122.

11. Бартошевич А. К определению системы словообразования // Вопросы языкознания.- 1972. №2. -С. 83-89.

12. Барроу Г. Санскрит. М.: Прогресс, 1976. - 411 с.

13. Бенвенист Э. Синтаксические основы именного сложения // Э. Бенвенист. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974. — С. 241—259.

14. Бенешевич В;Н. Древне-славянская кормчая XIV титулов без толкований. СПб., 1906-1907. Т. 1. - VIII, 840 с.

15. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. -М.: Наука, 1961.-Т.1.-350 е.; 1974.-Т.2.-377 с.

16. Бесценная Е.Д. Некоторые способы описания словообразовательной семантики существительных // Филологические науки. — 1979. — №6. -С. 59-64.

17. Бесценная Е.Д. Существительные с суффиксами -щик и -ник в современном русском языке: (К проблеме синонимических словообразовательных типов) // Канд. дисс М., 1980. - 201 с.

18. Богатова F.A. История слова как объект русской исторической лексикографии. М.: Наука, 1984. - 249 с.

19. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. JL: Наука, 1971. -112 с.

20. Бондарко А.В. Формообразование, словоизменение и классификация морфологических категорий // Вопросы языкознания. -1974. №2. - С. 3-14.

21. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л.: Наука, 1976. -255 с.

22. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л.: Наука, 1978. - 175 с.

23. Будилович А.С. Исследование языка древнеславянского перевода XIIIслов Григория Богослова по рукописи Императорской публичной библиотеки XI века. СПб, 1871. - 154 с.

24. Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. М.: Наука, 1977.-285 с.

25. Буслаев Ф.И. Учебник русской грамматики. 11-е изд., испр. и доп. — М.: Синод, тип., 1913. - IV, 236 с.

26. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. — М.: Учпедгиз, 1959.-623 с.

27. Варбот Ж.Ж. Древнерусское именное словообразование. — М.: Наука, 1969.-232 с.

28. Варбот Ж.Ж. Морфологические и словообразовательные аспекты реконструкции и этимологизации праславянской лексики // Автореферат докт. дисс. М., 1981. - 42 с.

29. Варбот Ж.Ж. Праславянская морфонология, словообразование и этимология. М.: Наука, 1984. - 256 с.

30. Василевская В.А. К проблеме сложного слова (по памятникам русскойписьменности XV-XVII вв.) // Учен. зап. МГПИ им. В.И. Ленина, т. 148, вып. 10. М., 1960. - С. 39-72.

31. Василевская В.А. Словосложение в русском языке. Очерки и наблюдения. М.: Учпедгиз, 1962. - 132 с.

32. Васильев Л.А. Об одном случае смягченного звука /п/ в общеславянском языке, явившегося не посредством следующего за ним древнего j //

33. Русский филологический вестник, т.70, вып.З. Варшава, 1913. - С. 71-76.

34. Вендина Т.И. Славянское субстантивное словообразование в сопоставительном аспекте: (Суффиксы с элементом -к, -с, -с) // Автореферат докт. дисс. Минск, 1987. - 49 с.

35. Вендина Т.И: Дифференциация славянских языков по данным словообразования. М.: Наука, 1990. - 168 с.

36. Вендина Т.А. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 236 с.

37. Вендина Т.И. Словообразование как источник реконструкции языкового сознания // Вопросы языкознания. 2002. - №4: - С. 42-73.

38. Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян. Переводческая техника Кирилла и Мефодия. М:: Изд-во МГУ, 1971.-255 с.

39. Вилюман В.Г. Об одной модели словообразования // Словообразование и фразообразование: Тезисы докладов научной конференции. — М.: Изд-во МГПИИЯ, 1979. С. 23-24.

40. Виноградов В.В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии (на материале русского и родственных языков // Вопросы теории и истории языка в свете трудов И.В. Сталина по языкознанию. М.: Изд.-во АН СССР, 1952. - С. 99-152.

41. Виноградов В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове). 2-е изд. - М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

42. Виноградов В.В. История русского литературного языка. М.: Наука, 1978.-С. 10-151.

43. Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды МИФ ЛИ, t.V. М., 1939. - С.3-55.

44. Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию // Г.О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959. - С. 419— 442.

45. Винокур Т.Г. О семантике отглагольных имен существительных на -ние, -тие в древнерусском языке // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М.: Наука, 1969. - С. 3-28.

46. Волоцкая З.М. Опыт описания системы словообразовательных значений (по материалам русского и польского языков) // Автореферат канд. дисс.-М., 1968.-24 с.

47. Волоцкая З.М. Некоторые наблюдения над структурой толкования мотивированных слов (на материале словарных статей в «Словаре польского языка» под ред. В. Дорошевского // Советское славяноведение. 1976.- №6. - С. 77-88.

48. Ворожцов В.Н. Синтаксическая конструкция и словообразовательная модель // Канд.дисс. М., 1978. - 201 с.

49. Воронцова B.JI. Словообразование существительных со значением действующего лица в древнерусском языке: (Способы суффиксального словообразования) // Автореферат канд. дисс. М., 1953. - 16 с.

50. Востоков А.Х. Русская грамматика. Изд. 12-е. - СПб., 1874. - 216 с. с табл.

51. Вялкина JI.B. О глагольных сочетаниях с преже- в древнерусском языке

52. XI-XIV вв. // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. М.: Наука, 1964. - С. 119-124.

53. Вялкина JI.B. Сложные слова в древнерусском языке в их отношении кязыку греческого оригинала (на материале Ефремовской кормчей) // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. М.: Наука, 1964. - С. 94-118.

54. Вялкина JI.B. О характере соединительного гласного в сложных словах древнерусского языка XI-XIV вв. // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, t.XXIV, вып.1. М., 1965. - С. 43-49.

55. Вялкина Л.В. Сложные слова в древнерусском языке // Канд. дисс. М., 1965.-206 с.

56. Вялкина Л.В. Греческие параллели сложных слов в древнерусском языке XI-XIV вв. // Лексикология и словообразование древнерусского языка.-М.: Наука, 1966.-С. 164-188.

57. Вялкина Л.В. Словообразовательная структура сложных слов в древнерусском языке XI-XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка. М.: Наука, 1974. - С. 166-196.

58. Галенко И.Г. Сложные слова в русском языке второй половины XVIII в. // Автореферат канд. дисс. Киев, 1953. - 16 с.

59. Гинзбург Е.Л. Исследование гнезд сложных слов в русском языке на базе аппликативной модели // Канд.дисс. М., 1967. - 409 с.

60. Гинзбург Е.Л. Синтаксическая типология сложных слов: («Внутреннийсинтаксис» сложений) // Проблемы структурной лингвистики. 1967. М.: Наука, 1968. - С. 202-239.

61. Гинзбург Е.Л. Словообразование и синтаксис. М.: Наука, 1979. -264 с.

62. Головин Б.Н. Приставочное внутриглагольное словообразование в современном русском литературном языке // Автореферат докт. дисс. -М., 1966.-42 с.

63. Горшков А.И. Теоретические основы истории русского литературного языка. М.: Наука, 1983. - 160 с.

64. Грамматика русского языка, т. 1 М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 719 с.

65. Григорьев В.П. Некоторые вопросы теории словосложения // Автореферат канд. дисс. М., 1956. - 20 с.

66. Григорьев В.П. О границах между словосложением и аффиксацией // Вопросы языкознания. 1956. - №4. - С. 38-64.

67. Григорьев В.П. Заметки о сложных словах // Вопросы языкознания. —1958. -№6.-С. 102-104.

68. Григорьев В.П. О взаимодействии словосложения и аффиксации // Вопросы языкознания. 1961. - №6. - С. 71-77.

69. Гудзий Н.К. Максим Грек и его отношение к эпохе итальянского Возрождения // Киев: Университетские известия. — 1911. — №7, ч.Н. — 19 с.

70. Гудзий Н.К. Идейные направления в первой половине XVI в. и их литературное выражение // Н.К. Гудзий. История древнерусской литературы. Изд. 7-е. - М.: Просвещение, 1966. - С. 327-330.

71. Дерибас В.М. О заимствовании и калькировании производных слов в русском языке (на материале приставочно-суффиксальных существительных) // Этимологические исследования по русскому языку, вып. VII. М.:Изд-во МГУ, 1972. - С. 70-86.

72. Десницкая А.В. Архаичные черты в индоевропейском словосложении // Язык и мышление, т.Х1. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - С. 133162.

73. Десницкая А.В. Сравнительное языкознание и теория языков. Л.: Наука, 1984.-350 с.

74. Джагдиш Прасад Димри (Варанаш). Панини и его «Восьмикнижие» // Народы Азии и Африки. -1973. №6.

75. Дмитриев Л.А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ, т.ХХ. М.-Л.: Наука, 1964.-С. 72-89.

76. Докулил М. К вопросу о морфологической категории // Вопросы языкознания. 1967. - №6. - С. 3-16.

77. Дольская С.Я. О словообразовательном анализе слов со сложной структурой // Термин и слово. Горький, 1978. -. 54-58.

78. Думбревяну И.М. Очерк по теории словосложения. — Кишинев: Штиинца, 1980.- 111 с.

79. Ермакова О.П. Проблемы лексической семантики производных и членимых слов // Автореферат докт. дисс. М., 1977. - 38 с.

80. Ефремова Т.Ф. Из наблюдений над структурой современного русского языка на уровне морфов // Семантические и фонологические проблемы прикладной лингвистики. М.: Изд-во МГУ, 1968. - С. 4655.

81. Жирмунский В.М. О границах слова // Морфологическая структура слова в языках различных типов. M.-JI., 1963. - С. 6-33.

82. Жирмунский В.М. История немецкого языка. Изд. 5-е. - М.: Высшая школа, 1965.-408 с.

83. Зверев А.Д. Словообразование в современных восточнославянских языках. М.: Высшая школа, 1981. - 206 с.

84. Зверковская Н.П. К вопросу о соотносительности суффиксов -ьн и -ьн вдревнерусском языке // Исследования по исторической морфологии русского языка. М.: Наука, 1978. - С. 73-87.

85. Зверковская Н.П. Суффиксальное словообразование русских прилагательных XI XVII вв. - М.: Наука, 1986. - 111 с.

86. Земская Е.А. История словообразования прилагательных в русском литературном языке нового времени // Автореферат докт. дисс. М., 1965.-28 с.

87. Земская Е.А. Современный русский язык: (Словообразование). М., 1973. -304 с.

88. Земская Е.А. Словообразование // Современный русский язык / Под ред. В.А. Белошапковой. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1989.

89. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М.: Наука, 1992 - 220 с.

90. Иванов А.И. Литературное наследие Максима Грека. М.: Наука, 1969. -250 с.

91. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка 2-е изд., испр. и доп. — М.: Просвещение, 1983. - 400 с.

92. Иванов Вяч.Вс. Вероятностное определение лингвистического времени // Вопросы статистики речи. Л.: Изд.-во ЛГУ, 1958. - С. 62-73.

93. Иконников B.C. Максим Грек и его время. Киев, 1915. - 604 с.

94. Илюшина Л.А. К истории сложных слов в древнерусском языке // Вопросы русского языкознания, вып. 1. Львов, 1976, - С. 37-49.

95. Илюшина Л.А. О синонимичных однокорневых образованиях в списках одного памятника древнерусской письменности // Славянская филология, вып. 11. М.: Изд-во МГУ, 1979. - С. 67-74.

96. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Изд. 2-е. Морфология, ч.1. -Братислава, 1965.-302с.

97. Истрин В.М. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. ТТ 1-3. Л.: Изд-во АН СССР, 1920- 1930.

98. Калайдович И.Ф. Грамматика языка русского, 4.1. — М., 1834. 102, X с.

99. Калугин Ф. Зиновий, инок Отенский, и его богословско-полемические и церковно-учительные произведения. СПб, 1894. - 364, 26 с.

100. Кальянов В.И. Классификация сложных слов в санскрите // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т.VI, вып.1. М., 1947. - С. 7784.

101. Камчатнов A.M., Николина Н.А. Введение в языкознание / Учебное пособие. М.: Флинта-Наука, 2000. - 230 с.

102. Карпов А. Азбуковники, или Алфавиты иностранных речей по спискам Соловецкой библиотеки: Приложение к «Православному собеседнику». — Казань, 1877. 283 с.

103. Карский Е.Ф. Славянская кирилловская палеография. М.: Наука, 1979. -494 с.

104. Катенина Т.Е., Рудой В.И. Лингвистические знания в Древней Индии // История лингвистических учений. Древний мир. Л.: Наука, 1980. -С. 66-92.

105. Ковтун Л.С. О стиле Максима Грека (отбор лексических средств) // Русская историческая лексикология и лексикография. Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.-С. 21-27.

106. Ковтун Л.С. Лексикография в Московской Руси в XVI начале XVII вв. -М.: Наука, 1975.-352 с.

107. Кодухов В.И. Общее языкознание. М.: Высшая школа, 1974. -304 с.

108. Кожин А.Н. Словосложение в русском языке // Русский язык в школе. -1953. -№ 5. -С. 12-17.

109. Копыленко М.М. О греческом влиянии на язык древнерусской письменности // Русская речь. 1969. - № 5. - С. 286-291.

110. Кочергина В.А. Словосложение в эпическом санскрите // Автореферат канд. дисс. -М., 1950. 14 с.

111. Кочергина В.А. Словообразование санскрита: (Префиксация и основосло-жение). М.: Изд-во МГУ, 1990. - 206 с.

112. Кондакова Т.И. Об именах существительных с суффиксом -тель в русском литературном языке XVIII в. // Славянская филология, вып. V. М.: изд-во МГУ, 1963. - С. 132-161.

113. Кубрякова Е.С. Что такое словообразование? — М.: Наука, 1965. 78 с.

114. Кубрякова Е.С. О понятии синхронии и диахронии // Вопросы языкознания. 1968. - №3. - С. 112-123.

115. Кубрякова Е.С. О словообразовательной системе языка и отношениях словообразовательной производности // День Артура Озола: Проблемы словообразования а современном языкознании. Рига, 1969. — С. 3— 7.

116. Кубрякова Е.С. Словообразование // Общее языкознание: Внутренняя структура языка. М.: Наука, 1972. - С. 344-393.

117. Кубрякова Е.С. Основы морфологического анализа. М.: Наука, 1974. -319 с.

118. Кубрякова Е.С., Харитончик З.А. О словообразовательном значении иописании смысловой структуры производных суффиксального типа // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. - С.202-233.

119. Кубрякова Е.С. Производное как особая единица системы языка // Теория языка. Англистика. - Кельтология. — М.: Наука, 1976. - С. 76-83.

120. Кубрякова Е.С. Текст и синхронная реконструкция словообразовательного акта // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. Мориса Тореза, вып. 103. -М.: Изд-во МГПИИЯ, 1976. С. 23-32.

121. Кубрякова Е.С. Теория номинации и словообразование // Языковая номинация: Виды наименований. М.: Наука, 1977. - С. 222—304.

122. Кубрякова Е.С. Семантика синтаксиса и некоторые проблемы теории словообразования // Сборник научных трудов МГПИИЯ им. Мориса Тореза, вып. 112. М.: Изд-во МГПИИЯ, 1977. - С. 123-133.

123. Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. М.: Наука, 1978.- 116 с.

124. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. -М.: Наука, 1981.-200 с.

125. Кубрякова Е.С. Актуальные проблемы современной семантики: Учеб. пособие по курсу «Общее языкознание» М.: Изд-во МГПИИЯ, 1984. -130 с.

126. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986.- 160 с.

127. Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Кури-лович Е. Очерки по лингвистике. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962. -456 с.

128. Кусков В.В. История древнерусской литературы: Курс лекций. М.: Высшая школа, 1966. - 231 с.

129. Кускова Н.С. Именные сложения древневерхненемецкой эпохи как структурные единицы и как средства номинации // Автореферат докт. дисс.-М., 1972.-46 с.

130. Ларин Б.А. Грамматические очерки современного русского языка: Статья третья. Словообразование // Литературная учеба. -1934. № 3. - С. 91-100.

131. Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X середина XVIII в.). - М.: Высшая школа, 1975. - 328 с.

132. Левина Р.И. Сложные прилагательные в современном русском литературном языке // Автореферат канд. дисс. Л., 1951. - 14 с.

133. Лексикон словенороський Памви Берынди. Кшв: Вид-во AM УРСР, 1961.

134. Лихачев Д.С. Предвозрождение на Руси в конце XIV- первой половине XV века // Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы. М.: Наука, 1967. - С. 136-182.

135. Лихачев Д.С. Предвозрождение в литературе // Д.С. Лихачев. Развитие русской литературы X-XVIII вв. Л.: Наука, 1973. - С. 75-126.

136. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1979. -366 с.

137. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений, т.VII. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1952.-995 с.

138. Лопатин В.В. Нулевая аффиксация в системе русского словообразования // Вопросы языкознания. 1966. —№1. — С.76-87.

139. Лопатин В.В. Рождение слова: Неологизмы и окказиональные образования. М.: Наука, 1973.- 152 с.

140. Лопатин В.В. Словообразование как объект грамматического описания // Грамматическое описание славянских языков. М.: Наука, 1974. -С. 47-60.

141. Лопатин В.В. Метафорическая мотивация в русском словообразовании // Актуальные проблемы русского словообразования, №1. Учен. зап. Ташк. пед. ин-та, т. 143. Ташкент, 1975. - С. 53-57.

142. Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. М.: Наука, 1977. - 316 с.

143. Лопатин В.В. О семантической структуре словообразовательного форманта // Русский язык: Вопросы его истории и современного состояния: Виноградовские чтения. М.: Наука, 1978. - С. 73-89.

144. Лопатин В.В., Улуханов И.С. О некоторых принципах морфемного анализа слов: (К определению понятия сложного слова в современномрусском языке) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т.22, вып.З. М., 1963. - С. 190-204.

145. Лопатин В.В., Улуханов И.О. О принципах словобразовательного анализа и классификации морфов // Русский язык в национальной школе. — 1969.-№6.-С. 10-16.

146. Лось ИШ. Сложные слова в польском языке. СПб., 1901. - VIII; 141с.

147. Максим Грек. Толкование именам по алфавиту // Л.С. Ковтун. Лексикография в Московской Руси XVI начала XVII вв. — Л.: Наука, 1975. -С. 313-343.

148. Максимов В.И. Пути формирования словообразовательного значения упроизводных суффиксов // Проблемы общей и романо-германской семасиологии. — Владимир: Изд-во Владимир, гос. пед. ин-та, 1973. -С. 112-125.

149. Максимов В.И. Суффиксальное словообразование имен существительных в русском языке. Л.: Изд-во ЛГУ, 1975. - 224 с.

150. Максимов В.И; Структура и членение слова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. - 145 с.

151. Манучарян Р.С. К типологии словообразовательных значений // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т.ЗЗ, вып. 6. М., 1974. -С.516-526.

152. Манучарян Р.С. Проблемы исследования словообразовательных значений и средств их выражения // Автореферат докт. дисс. Ереван, 1975. -53 с.

153. Манучарян Р.С. Словообразовательные значения и формы в русском и армянском языках. Ереван: Луйс, 1981. —314 с.

154. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. -М.-Л.: Соцэкгиз, 1938. 310 с.

155. Мейе А. Общеславянский язык. М.: Изд-во иностр. лит., 1951. - XIV, 492 с.

156. Мельникова А.И. Об одной новой контаминированной модели сложения слов // Учен.зап. МГПИ им. В.И. Ленина, вып. 184. М., 1962. - С. 43-64.

157. Мещерский Н.А. История русского литературного языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981.-269 с.

158. Милославский К.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М.: Изд-во МГУ, 1980. -296 с.

159. Миронова Т.Л. Графика и орфография рукописных книг Киевского скрип-тория Ярослава Мудрого. М., 1996. 78 с.

160. Миронова Т.Л. Проблемы эволюции графико-орфографических систем древнеславянского книжного наследия. М.: Скрипторий, 1999. -150 с.

161. Миронова Т.Л. Хронология старославянских и древнерусских книг X XI вв. - М.: Русская книга, 2001. - 401 с.

162. Моисеев А.И. Понятие сложного слова в словарях современного русского языка//Учен.зап. ЛГУ, вып.60. Л. 1961.-С. 153-160.

163. Моисеев А.И. К теории словообразования (синхрония и диахрония) // Вестник ЛГУ. 1974. - №8. - С. 112-117.

164. Моисеев А.И. Основные вопросы словообразования в современном русском литературном языке: Учеб. пособие. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. — 206 с.

165. Немченко В.И. Современный русский язык: Словообразование. М.: Высшая школа, 1984. 255 с.

166. Низаметдинова Н.Х. Сложные слова в истории русского языка. Опыт синхронного словообразовательно-семантического и морфемного описания: Монография. М.: Изд-во МПУ, 2000. - 7,25 п.л.

167. Низаметдинова Н.Х. Словообразование сложных слов в русском языке XI-XVII вв.: Монография. М.: Изд-во МГОУ, 2003. - 15 п.л.

168. Низаметдинова Н.Х. Морфемное строение сложных слов старорусского языка // Филологические науки 1982. - №5. - С. 78-82.

169. Низаметдинова Н.Х. Принципы классификации сложных слов на историческом материале // Филологические науки. 1992. — №1. - С. 6777.

170. Низаметдинова Н.Х. Историческое словосложение как объект исследования // Филологические науки. -2003. №6. — С. 71-81.

171. Низаметдинова Н.Х. Словарные статьи (лжебожный, лжемудрствовати, лжесуетный, лжеумышление, лихоимница, любощедрый). Словарь русского языка XI-XVII вв., вып.8. М.: Наука, 1981.

172. Низаметдинова Н.Х. Словарные статьи (народоглаголание, началограние). Словарь русского языка XI-XVII вв., вып. 10. М.: Наука, 1983.

173. Низаметдинова Н.Х. Словарные статьи (началострочие, неблагодарственно, неблагоразумие, нелюбостяжательный, недоброискусный, ни-щененавистникъ, нравоучительна). Словарь русского языка XI-XVII вв., вып.11. М.: Наука, 1986.

174. Низаметдинова Н.Х. Некоторые принципы описания словообразовательной структуры сложных слов // Лексика и словообразование русского языка. Депонир. в ИНИОН РАН 27.12.1989, № 40586. М., 1989.-С. 59-71.

175. Низаметдинова Н.Х. Словосложение и синтаксис // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы 5-й Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. Тверь: ТГУ, 1991.-С. 68-70.

176. Низаметдинова Н.Х. Словообразовательная семантика сложных слов // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы 6-й Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. Тверь: ТГУ, 1992. — С. 79-81.

177. Низаметдинова Н.Х. Синтаксис как средство описания словообразовательно-семантической структуры сложных слов // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. М.: МГТУ, 1993.-С. 44-54.

178. Низаметдинова Н.Х. К вопросу о понятии «словообразовательное значение» // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. М.: МПУ, 1994. - С. 35-42.

179. Низаметдинова Н.Х. К проблеме происхождения словообразовательных моделей сложных слов в древнерусском языке // Русский язык. История и современность: Сборник научных трудов. Депонир. в ИНИОН РАН 11.04.1996, № 51401.-М.: МПУ, 1996. С. 39-50.

180. Низаметдинова Н.Х. Греческие словообразовательные модели в истории русского словосложения // Классическая филология на современном этапе: Сборник научных статей. М.: Наследие, 1996. - С. 301-312.

181. Низаметдинова Н.Х. Субстантивные сложения в истории русского словосложения // Русский язык и духовная культура славян в истории и современности: Сборник научных трудов. М.: МПУ, 1998. - С. 59-62.

182. Низаметдинова Н.Х. Словообразовательно-семантическое описание сложных слов на историческом материале // Вопросы истории и источниковедения русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. Рязань: РГПУ, 1998. - С. 35-44.

183. Низаметдинова Н.Х. Историческое словосложение. Принципы описания // Материалы 2-й Всероссийской научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения Ф.И. Буслаева. Пенза: ПГПУ, 1998. -С. 56-58.

184. Низаметдинова Н.Х. Сложносуффиксальные существительные со значением лица в истории русского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов. М.: МПУ, 1999. - С. 59-69.

185. Низаметдинова Н.Х. Проблемы изучения словообразовательной структуры сложных слов на историческом материале // Русский язык: прошлое и настоящее: Тезисы докладов международной научно-практической конференции. Рязань: РГПУ, 2000. - С. 18-19.

186. Низаметдинова Н.Х. Сложносуффиксальные существительные с абстрактным значением в истории русского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып.И. — М.: МПУ, 2000.-С. 19-27.

187. Низаметдинова Н.Х. Структурно-семантические особенности русских сложных слов, заимствованных из старославянского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып.Ш. М.: МПУ, 2001. - С. 59-65.

188. Низаметдинова Н.Х. Жизнь и творчество Максима Грека // Русский язык в школе.-2001.-№2.-С. 106-111.

189. Низаметдинова Н.Х. Критерии различения сложений и сложносуффиксальных слов в истории русского языка // Русский язык: история, диалекты, современность: Сборник научных трудов, вып.1У. М.: МГОУ, 2002 - С. 95-97.

190. Низаметдинова Н.Х. Явления словообразовательной омонимии и неединственности мотивации в истории русского языка // Русский язык: номинация, предикация, образность: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МГОУ, 2003.- С. 100-103.

191. Низаметдинова Н.Х. Номинативные единицы со сложной основой в истории русского языка // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МГОУ, 2002. - С. 126-130.

192. Низаметдинова Н.Х. Проблема отбора материала исследования при изучении исторического словосложения русского языка // Шестые Поли-вановские чтения: Сборник статей, часть III. Смоленск: СГПУ, 2003.-С. 124-129.

193. Низинская В.А. Словообразовательная структура существительных адъективного типа склонения в русской деловой письменности XV -XVII вв.// Автореферет канд. дисс. Ташкент, 1978. 19 с.

194. Николаев Г.А. Словообразование и формообразование // Грамматическая лексикология языка. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1978. - С. 124— 132.

195. Николаев Г.А. Русское историческое словообразование. — М.: Изд-во Каз. ун-та, 1987.- 152 с.

196. Орлов А.С. Древняя русская литература XI-XVI вв.- M.-JL: Изд-во АН СССР, 1945.-С. 292-316.

197. Орлов А.С. К вопросу о начале книгопечатания в Москве // Иван Федоров первопечатник. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1935. - С. 15-21.

198. Осинкина JI.B. Сложные слова в древнеславянских переводных памятниках XI-XIV вв.// Канд. дисс. Л., 1983.-210 с.

199. Основные понятия морфемики. Словообразование // Русская грамматика, т.1. -М.: Наука, 1980. С. 123-452.

200. Основы построения описательной грамматики современного русского литературного языка. М.: Наука, 1966. - 211 с. со схем.

201. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного русского литературного языка XIX в. М.: Наука, 1964.-600 с.

202. Павлов В.М. К дискуссии о словосложении в немецком языке // Сб. научных трудов Моск. пед. ин-та иностр. яз., вып. 91. М., 1975. С. 6373.

203. Пауль Г. Принципы истории языка. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. -500 с.

204. Пономарев Б.М. К истории сложных слов в русском языке. // Докл. и со-общ. Ин-та языкознания АН СССР, №4. М., 1953. С.44-58.

205. Привалова М.И. Сложные слова и их функции в художественных произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина // Автореферат канд. дисс. Л., 1953.-23 с.

206. Привалова М.И. К определению понятия сложного слова // Вестник ЛГУ.

207. Серия истории языка и литературы, №8, вып.2. Л., 1956. С. 69-78. Проблемы синтаксической семантики: Материалы научной конференции.- М.: Изд-во МГПИИЯ, 1976. 277 с.

208. Раевская О.В. Проблемы словосложения в свете теории номинации //

209. Вестник МГУ. 1980. - №9. - Филология, вып.2. - С. 44-51. Ревзин И.И. Модели языка. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 191 с. Ревзин И.И. Метод моделирования и типология славянских языков. - М.:

210. Наука, 1967.-299 с. Ревзина О.Г. Структура словообразовательных полей в славянских языках.- М.: Изд-во МГУ, 1969. 154 с.

211. Ржига В.Ф. Неизданные сочинения Максима Грека // Byzantinoslavica,t.VI.-Praha, 1935-1936. С. 85-106. Рогова В.Н. Словообразовательная система русского языка в XVI в.

212. Красноярск: Кн. изд-во, 1972. 528 с. Романова Н.П. Имена действия в памятниках русского языка XVI ст.:

213. Суффиксальное словообразование) // Канд. дисс. Киев, 1968. -201 с.

214. Свердлов Л.Г. Отглагольные имена существительные на -ние (-ение) врусском литературном языке XVIII в. // Автореферат канд. дисс. -М., 1961.-20 с.

215. Семенов В. Древняя русская Пчела по пергаменному списку // Сб. ОРЯС, т. 54, № 4. С. I-LXVI, 1-444.

216. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи. М.- Л.: Соцэкгиз, 1934. - XX, 223 с.

217. Селищев A.M. Старославянский язык. М.: Учпедгиз, 1952. Ч. II. - 207.

218. Синицына Н.В. Максим Грек в России. М.: Наука, 1977. - 332 с.

219. Словообразование // Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970. - С. 37-301.

220. Смирницкий А.И. К вопросу о слове («проблема тождества слова») // Труды ин-та языкознания АН СССР, t.IV. М., 1954. - С. 3-49.

221. Смирницкий А.И. Лексикология современного английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. яз, 1959. - 260 с.

222. Собанская Т.В. Типы сложных прилагательных в языке русской письменности XI-XVIII вв. // Автореферат канд. дисс. Ростов-на Дону, 1954.- 11 с.

223. Собанская Т.В. Вопрос о продуктивности типов сложных прилагательных в истории русского языка (на материале XI-XVIII вв.) // Учен. зап. Даугавпилского гос. пед. ин-та, 1958, вып.1. С. 335-349.

224. Соболева П.А. Исследование словообразовательной системы на основе аппликативной модели // Межвузовская конференция по порождающим грамматикам: Тезисы докладов. Кяэрику, 1967. Тарту: Изд-во Тарт. гос. ун-та, 1967. - С. 93-96.

225. Соболева П.А. Аппликативная грамматика и моделирование словообразования // Автореферат докт. дисс. М., 1970. - 60 с.

226. Соболева П.А. Моделирование словообразования // Проблемы структурной лингвистики. 1971.-М.: Наука, 1972.-С. 165-212.

227. Соболева П.А. Словообразовательная структура слова и типология омонимов // Проблемы структурной лингвистики. 1976. М.: Наука, 1978. -С. 5-34.

228. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М.: Наука, 1980.-294 с.

229. Соболевский А.И. Образованность Московской Руси XV-XVII вв. -2-е изд. -СПб., 1894.-26 с.

230. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. 3-е изд. - М., 1903.

231. Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв. -СПб., 1903.-VIII, 460 с.

232. Соболевский А.И. Славяно-русская палеография. СПб., 1909. - 63 с.

233. Соболевский А.И. История русского литературного языка. Л.: Наука, 1980.- 194 с.

234. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Фердинанд де Соссюр. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. - С. 31-285.

235. Сперанский М.Н. Лекции по истории русской литературы. М., 1909. - С. 96-119.

236. Сперанский М.Н. История древней русской литературы: Московский период. 3-е изд. - М., 1921.-С. 126-146.

237. Сперанский М.Н. Из истории русско-славянских литературных связей. -М.: Учпедгиз, 1960. 234 с.

238. Срезневский И.И. Замечания об образовании сложных слов из выражений // ОРЯС, т.Х. СПб., 1873. - С. LXVI-LXXV.

239. Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. М.: Изд-во Мин просвещ. РСФСР, 1959. - 90 с.

240. Степанова М.Д. Структура слова и анализ по непосредственно составляющим // Проблемы морфологического строя германских языков. -М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 15-25.

241. Степанова М.Д. Теория валентности и валентный анализ. М.: МГПИИЯ, 1973.-110 с.

242. Степанова М.Д. К вопросу семантических корреляций синтаксических и словообразовательных структур // Сборник МГПИИЯ им. Мориса Тореза, вып.112.-М.: МГПИИЯ, 1977.-С. 134-142.

243. Сумникова Т.А. Чудовский сборник XVI в.: (Палеографическое описание рукописи Чудовского сборника № 264) // Материалы и исследования по истории русского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - С. 118-176.

244. Суффиксальное словообразование существительных в восточнославянских языках XV-XVII вв. М.: Наука, 1974. - 224 с.

245. Сырку П.А. К истории исправления книг в Болгарии в XIV в., т. 1, вып.1. -СПб., 1890.-XXXII, 609 с.

246. Тихонов А.Н. О семантике морфемы // Проблемы изучения семантикиязыка, ч.П. Днепропетровск: Изд-во Днепропетр. гос. ун-та, 1968. -С. 56-67.

247. Тихонов А.Н. Множественность словообразовательной структуры в русском языке // Русский язык в школе. 1970. - №4. - С. 83-88.

248. Тихонов А.Н. Проблемы составления гнездового словообразовательного словаря современного русского языка: Курс лекций. Самарканд, 1971.-587 с.

249. Тихонов А.Н. Формально-семантические отношения слов в словообразовательном гнезде // Автореферат докт. дисс. М., 1974. - 44 с.

250. Тихонов А.Н. Морфемный состав и словообразовательная структура слова в русском языке // Учен. зап. Ташкентского гос. пед. ин-та, т.143. -Ташкент, 1975.-С. 7-13.

251. Тихонов А.Н. Словообразовательные и корневые гнезда слов // Восточнославянское и общее языкознание. М.: Наука, 1978. - С. 270-274.

252. Толстой Н.И. Роль древнеславянского литературного языка в истории русского, сербского и болгарского литературных языков в XVII— XVIII вв. // Вопросы образования восточнославянских национальных языков. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 5-21.

253. Толстой Н.И. Взаимоотношения локальных типов древнеславянского (литературного) языка позднего периода (И пол-на XVI-XVII вв.) // Славянское языкознание. М.: Наука, 1963. - С. 197-230.

254. Троицкий В.И. Типы сложных слов в высоком стиле II пол-ны XVIII в. // Автореферат канд. дисс. М., 1946. — 25 с.

255. Трубачев О.Н. В поисках единства. М.: Наука, 1992. - 185 с.

256. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М.: Наука, 1977. - 256 с.(1-е изд.); М.: Наука, 2001. - 256 с. (2-е изд., стереотип.).

257. Улуханов И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996. - 222 с.

258. Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. СПб., 1891.-396, III с.

259. Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка. М.: Изд-во МГУ, 1983. - 144 с.

260. Филарет /Гумилевский/. Максим Грек. // Москвитянин. 1842. - Ч. VI, №11. -С. 56-96.

261. Филин Ф.П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи: (По материалам летописей) // Докл. и сообщ. Ин-та рус. яз. АН СССР, вып.1.-М., 1948.-С. 171-175.

262. Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков: Ист.-диалектол. очерк. Л: Наука, 1972. - 655 с.

263. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.: Наука, 1981.-327 с.

264. Фонкич Б.Л. Новый автограф Максима Грека // Byzantinoslavica. -Praha, 1969.-№1.-С. 77-82.

265. Фонкич Б.Л. Русский автограф Максима Грека // История СССР. 1971. -№3. - С. 153-158.

266. Хохлачева В.Н. Индивидуальное словообразование в русском литературном языке XIX в. (имена существительные) // Материалы и исследования по истории русского литературного языка, t.V. М.: Изд-во АН СССР, 1962.-С. 166-182.

267. Хохлачева В.Н. О некоторых принципах построения описательной морфологии современного русского литературного языка // Филологические науки. 1969.-№5. с. 93-101.

268. Хохлачева В.Н. К истории отглагольного словообразования существительных в русском литературном языке нового времени. М.: Наука, 1969.- 151 с.

269. Хохлачева В.Н. Словообразование имен существительных в русском языке: (Опыт системного исследования) // Автореферат докт. дисс. — М., 1976.-48 с.

270. Царев А. Сложные nomina agentis в русских летописях XV века // Вестник студен, научн. об-ва Казан, гос. ун-та. Гуманитарные науки, вып. 1. -Казань, 1969.-С. 82-93.

271. Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка: (Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X-XI вв.). — М.: Наука, 1977.-336 с.

272. Цейтлин P.M. Старославянские прилагательные с приставкой прО- // Studia Palaeoslovenica. Praha, 1971. - С. 65-71.

273. Чавчавадзе Т.А. Именное словосложение в персидском языке и проблема сложного слова // Докт. дисс. Тбилиси, 1986. - 433 с.

274. Чедиа В.В. Сложные слова в языке русской художественной литературы первой пол-ны XIX в.// Автореферат канд. дисс. Тбилиси, 1956. -19 с.

275. Черкасова А.Г. Словообразование имен существительных в языке эпистолярного стиля середины второй половины XIX в. // Канд. дисс. -Л., 1966.

276. Чернышева М.И. Роль греческих параллелей в лексикографической практике: Отбор и подача слов греческого происхождения в Словаре русского языка XI—XVII вв. // Теория и практика русской исторической лексикографии. М.: Наука, 1984. - С. 201-210.

277. Шанский Н.М. О происхождении и продуктивности суффикса -ость в русском языке II Вопросы истории русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1959.-С. 104-131.

278. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии. -М.: Учпедгиз, 1959. 246 с.

279. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию // Автореферат докт. дисс. М., 1966. - 53 с.

280. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М.: Изд-во МГУ, 1968.-310 с.

281. Шеляховская JI.A. Структурно-морфологические типы сложных существительных и их продуктивность в современном русском литературном языке // Автореферат канд. дисс. Алма-Ата, 1958. - 19 с.

282. Щепкин В.Н. Русская палеография. М.:, Наука, 1967. - 224 с.

283. Щерба Л.В. Очередные задачи языковедения // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, вып. 5. М., 1945. - С. 173-186.

284. Ягич И.В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке // И.В. Ягич. Исследования по русскому языку, т. 1. СПб.: Изд.ОРЯС, 1895.-С. 289-1023.

285. Якубинский Л.П. Краткий очерк зарождения и первоначального развития русского национального литературного языка (XV-XVII вв.) // Учен. зап. Ленингр. гос. пединститута, t.XV, вып.4. Л., 1956. - С. 3-35.

286. Янко-Триницкая Н.А. Закономерность связей словообразовательного илексического значения в производных словах // Развитие современного русского языка. М., 1963. - С. 83-97.

287. Янко-Триницкая Н.А. Членимость основы русского языка // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т.27, вып. 6. М., 1968. - С. 532540.

288. Ярцева В.Н. Сопоставительный анализ структуры слова в современных германских языках // Проблемы морфологического строя германских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 5-14.

289. Benfey Th. Kurze Sanskrit Grammatik zum gebrauch fur Anfanger. - Leipzig, 1855.-360 с

290. Bopp F. Kritische Grammatik der Sanskrita-Sprache in kurzerer Fassung. Berlin, 1868.-XV, 479 c.

291. Brekle H.E. Generative Satzsemantik und transformationelle Syntax im System der englischen Nominalkomposition. Miinchen, 1970. - XXX, 220 c.

292. Bragmann К. Zur Wortzusammensetzung in der indogermanischen Sprachen 11 Indogermanische Forschungen. Strapburg, 1905-1906.

293. Danes Fr. К structure slovesnych vyznamu // Jazykovedne studie. XII. Peciarov zbornik. Bratislava, 1974. - C. 146—150.

294. Danes Fr. Pokus о strakturni analyzu slovesnych vyznamu // Slovo a sloves-nost 1971. - № 3. - C. 193-207.

295. Dickenmann E. Untersuchungen uber die Nominalkomposition im Russisches. Leipzig, 1934.

296. Dokulil M. Teorie odvozovani slov // Tvoreni slov v cestine. Т. 1. Praha, 1962. - 263 c.

297. Esau H. Nominalization and complementation in modern German. Amsterdam, 1973.-314 c.

298. Handke K. Budowa morfologiczna i funkcje compositow polskich. Wroclaw, 1976. - 140 c.

299. Fraser B! Some remarks on the action nominalizations in English // Readings in English transformational grammar. Ed. by R.A. Jacobs and P.S. Rosenbaum. Toronto, 1970.

300. Marchand H. Synchronic analyses and word-formation // Cahiers Ferdinand de Saussure. -№'13.- Geneve, 1955.

301. Marchand H. The categories and types of present-day English word-formation: A synchronic-diachronic approach. Wiesbaden: Harrassowitz, 1960. -XX, 379 c.

302. Marchand H. On attributive and predicative derived adjectives and some problems related to the distinction // Anglia. 1966.- Bd.84, H; 2.

303. Marchand H. On description of compounds // Word! 1967. — V 23, № 1-3.

304. Marchand £L Studies in syntax and word-formation. -Miinchen: Fink, 1974. -439 c.

305. Meys W. Compound adjectives in English and the ideal speaker-listener. A study of compounding in a transformational generative framework. -Amsterdam, 1975: XIII, 226 c.

306. Salus P. The tipes of Nominal compound of Indo-European // Orbis. Т. XIV, № 1Louvain, 1965. - C. 3 8—62.

307. Staal G.F. Ancient and modern descriptions of nominal composition // Indo-Iranian journal. 1966. -Bd. 9.

308. Stein G. The place of word-formation in linguistic description // Perspectiven der Wortbildungsforschung. Bonn, 1977.

309. TaftM., Forster K. Lexical storage and retrieval of prefixed words //Journal of verbal learning and verbal behaviour. 1975. - V. 14, № 6.-C. 638-— 647.

310. Talev I. Some problems of the Second South Slavic influence in Russia. -Miinchen: Sagner, 1973. XIV, 430 c.

311. Vendler L. Adjectives and nominalizations. The Hague - Paris; Mouton, 1968,- 134 c.

312. Weingart M. Byzantske kroniky v literature cirkevneslovanske, с. I. Bratislava, 1922.-246 c.1. Словари и словники

313. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М., 1991 (репринт V-ro изд. 1899).

314. Востоков А.Х. Словарь церковнославянского языка. СПб., 1858;

315. Картотека Словаря древнерусского языка XI—XIV вв. (Хранится в Институте русского языка им. В.В. Виноградова / РАН/).

316. Картотека Словаря русского языка XI—XVII вв. (Хранится в Институте русского языка им. В.В. Виноградова / РАН/).

317. Поликарпов Ф. Лексикон треязычный, сиречь речений словенских, елли-ногреческих и латинских. — М., 1704.

318. Синайский И. Греческо-русский словарь. М., 1870.

319. Синайский И. Русско-греческий словарь. М., 1869.

320. Словарь древнерусского языка XI—XIV вв. Т. I—VI М., 1988 -2000.

321. Словарь русского языка XI—XVII вв. Вып. 1—26. М.: Наука, 1975— 2002.

322. Словарь русского языка XVIII в. Вып. 1 12. - Л.-СПб.: Наука, 1984-2001.

323. Словарь церковнославянского и русского языка. СПб., 1847.

324. Словник Успенского сборника XII—XIII вв. // Успенский сборник XII— XIII вв. М.: Наука. - С. 500—752.

325. Словник Хроники Георгия Амартола // В.М. Истрин. Хроника Георгия Амартола в древнем славяно-русском переводе. Т. 3. Л.: Изд-во АН СССР, 1930.

326. Преображенский А.Г. Этиммологический словарь русского языка. Т. 1-2. -М: ГИС, 1959.

327. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1-3. -М., 1958.

328. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. I -III (в 6-ти книгах). -М.: Книга, 1989.

329. Старославянский словарь (по рукописям X—XI веков) / Под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: Русский, язык, 1994.

330. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь современного русского языка. Т. I—II. М.: Русский язык, 1985.

331. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка М.: Прогресс, т.1 -1964, т.П - 1967, t.III - 1971, t.IV - 1973.

332. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1-Й. М.: Русский язык, 1993.

333. Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Просвещение, 1975.

334. Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд / Под ред. О.Н. Трубачева. Вып. 1 30. - М.: Наука, 1975 -2003.