автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Смятенный" человек в прозе Л. Бородина

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Смятенный" человек в прозе Л. Бородина"

На правах рукописи

Дружинина Вера Ивановна

«СМЯТЕННЫЙ» ЧЕЛОВЕК В ПРОЗЕ Л. БОРОДИНА (К ПРОБЛЕМЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА)

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

р г г, о Ь I-.'.-- ......■■

Воронеж - 2009

003467087

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века в ГОУ ВПО «Воронежский государственный университет».

Научный руководитель:

старшии научный сотрудник, кандидат филологических наук, доцент

Бердникова Ольга Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Борисова Наталья Валерьевна

кандидат филологических наук, доцент

Пухова Татьяна Фёдоровна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО

государственный

университет»

«Липецкий педагогический

Защита состоится «29» апреля 2009 года в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394000, г. Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. 18.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Воронежского государственного университета. Автореферат разослан <¿6» марта 2009 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

О.А. Бердникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В современной литературе имя Леонида Бородина неразрывно связано с понятием «третья правда», с которым отечественные читатели познакомились в 1990 году после публикации повести «Третья правда». С этого времени, на протяжении почти двадцати лет, Л. Бородин активно участвует в литературном процессе рубежа XX и XXI веков как прозаик, критик, публицист, редактор литературно-художественного журнала.

Л. Бородин прошел сложный путь человека, гражданина, писателя, был членом подпольной организации ВСХСОН (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа), за участие в работе которой был арестован и с 1967 по 1973 год находился в заключении. Второй арест явился результатом публикации за рубежом первой книги писателя - «Повести странного времени» (1978). С 1982 по 1987 год Леонид Иванович Бородин провел в заключении. Вернувшись во время перестройки, Леонид Бородин активно занимается литературной деятельностью и печатается в журналах «Слово», «Наш современник», «Москва», «Юность», «Сибирь» и других. Опыт человека с чёткой жизненной позицией, бескомпромиссность и, наконец, способность интригующе интересно изложить свои мысли в оригинальной литературной форме, выделяют его среди многих современных авторов.

Писатель Л. Бородин осуществил свою мечту об издании журнала: с 1992 года по настоящее время он редактор журнала «Москва», где печатаются произведения, авторы которых стремятся следовать традициям русской классики XIX и XX веков.

Начиная с 1990 года, который явился годом литературного дебюта Л. Бородина в отечественной словесности, творчество писателя находилось в поле зрения современной критики. Статьи о творчестве прозаика постоянно публиковались в центральных литературных журналах. О Л. Бородине заговорили такие писатели, учёные, критики, как А. Солженицын, А. Варламов, С. Куняев, И. Шафаревич, И. Штокман, П. Басинский, Л. Аннинский, В. Бондаренко, К. Кокшенева. Каждое новое произведение, появлявшееся в периодике, вызывало острый интерес критики и сопровождалось полемикой, появлением рецензий и концептуальных статей.

В книге «Православие и русская литература» М. Дунаев (1996-1998) преподносит содержание творчества Л. Бородина как «философско-религиозное осмысление истории, бытия вообще». И. Штокман, неоднократно обращавшийся к его творчеству, написал едва ли не первую монографию о прозаике: «Леонид Бородин - человек и судьба» (2000), в которой исследователь отмечает одну из главных тем в творчестве писателя -трагедию русского человека, заключающуюся в распаде национального духа.

Творчество Л. Бородина вызвало противоречивые оценки литературоведов: «крутой романтик» у Л. Аннинского, «рационалист и моралист», наделённый «политическим упрямством» у А. Агеева, «мастер социально-психологической прозы» у П. Басинского, «максималист,

моралист и патриот» у Ю. Кублановского, «неуёмный романтик» у В. Бондаренко. А. Варламов отмечает «рыцарскую стойкость и непоколебимость», С. Куняев подтверждает общее мнение о Л. Бородине как о романтике, но, вместе с тем, называет его и «беспощадным моралистом», способным к «жесткой постановке нравственно-этической доминанты». Определяя главные черты творчества JI. Бородина, В. Меньшиков указывает на «жизненность событий» и «правду характеров персонажей», а А. Немзер отмечает «внутреннюю свободу», обеспечивающую «ошеломительную жанровую и тематическую широту прозы».

В последние пятнадцать лет можно отметить заметное повышение научного интереса к творчеству Л. Бородина, что проявилось в появлении целого ряда диссертационных исследований: И. Казанцевой (1994), Т. Рябовой (1996), Н. Федченко (1999), Т. Васильевой (2007), Л. Нестеровой (2007). Исследователи и литературные критики рассматривали особенности поэтики и проблематики его прозы, указывая на духовно-нравственную и социальную направленность произведений писателя. Большое значение придавалось автобиографичности творчества Л. Бородина, преобладанию напряженности действия в сюжете, широкому использованию ретроспекций.

Исследователи сходятся во мнении о том, что в своем творчестве Л. Бородин отразил духовно-нравственные перемены в человеке, живущем в мире, богатом соблазнами. Критики и учёные указывают на большую значимость изображения именно характеров в творчестве Л. Бородина, при этом доминирующей является проблема национального характера.

Нам представляется, что можно выделить три основных научных направления в изучении проблемы национального характера: психологическое, философское и филологическое. В психологии наиболее актуальным для филологического дискурса является русская школа культурно-исторической антропологии, представленная именами Л.С. Выготского, А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева, которые, рассматривая культуру, как важный компонент психики человека, внесли большой вклад в исследование национального. Закономерным итогом этого направления является книга К. Касьяновой «О русском национальном характере» (1994), в которой автор даёт своё видение национального характера: «Это "общество внутри нас", существующее в виде однотипных для людей одной и той же культуры реакций на привычные ситуации в форме чувств и состояний, и есть наш национальный характер».

Неоценимый вклад в изучение проблемы внесли русская философия и богословие: монах Филофей, П. Чаадаев, А. Хомяков, И. Киреевский, Н. Данилевский, К. Леонтьев, В. Соловьёв, Ф. Достоевский, Н. Савицкий, Г. Флоровский, Н. Трубецкой, Л. Карсавин, И. Ильин, Г. Федотов, Н. Бердяев, Вяч. Иванов, Н. Лосский, современные философы и культурологи Д. Лихачёв, А. Панченко, Л. Гумилёв, А. Панарин, Г. Гачев.

В филологии изучение национального характера изначально велось по нескольким направлениям: в лингвистике начало было положено

А. Потебней, в фольклористике - А. Афанасьевым и Ф. Буслаевым, а литературной критике - В. Белинским.

Понятие «национальный характер» крайне спорно и сложно, и каждая наука, изучая эту проблему, вырабатывает свой понятийный аппарат и стремится дать своё определение. Нам представляется удачной формулировка, данная И. Юнусовым в докторской диссертации «Проблема национального характера в русской литературе второй половины XIX века (И.С. Тургенев, И. А. Гончаров, Л.Н. Толстой)» (2002): «Под национальным характером понимается достаточно устойчивая, но подверженная изменениям целостная структура, сформированная в течение многовековой совместной жизни определённого этнического сообщества и выражающаяся как в цивилизационных предпочтениях, так и в культуре, в повседневном поведении человека. Детерминантами национального характера выступают религия, язык, история, политическое устройство, климатические условия жизни, психофизическая природа нации».

И русские философы XX века, и современные учёные-литературоведы пытаются выработать типологию национального характера. Мы считаем необходимым представить несколько разных типологий, важных для нашего исследования. Так, Г. Федотов выделяет в пределах коллективной личности народа два противоположных типа: эсхатологический тип христианина и московский тип, своеобразный результат многовековой истории, отнюдь не изобилующей простотой и лёгкостью. И. Ильин придаёт большее значение в воздействию географического фактора на формирование национального характера, выделяя северный и южный типы. Современный учёный А. Панарин разграничивает московский и петербургский типы. В качестве образцов московского типа А. Панарин называет пушкинских Савельича, капитана Миронова, Машу Миронову, Татьяну Ларину, Максима Максимовича М. Лермонтова, являющихся «воплощением благородной простоты и надёжности» и характеризующихся традиционным типом действия. Противоположный вектор движения у петербургских «типажей»: «личностями на рубеже культур», к которым относятся и Чичиков, и Хлестаков, и другие персонажи произведений Н.В. Гоголя.

Несколько иную по терминологии, но близкую по существу типологию предлагает И. Снегирёва, исследователь творчества Н. Лескова, выделяя в лесковском творчестве тип праведника и тип нигилиста.

Для нашей работы наиболее продуктивной является типология национального характера, представленная в докторской диссертации А. Большаковой «Феномен деревенской прозы» (2002). Типологию, выявленную на основе «деревенской прозы», исследователь возводит к традициям литературы XIX века (И. Тургенев, Л. Толстой, Н. Лесков), в которой даются два основных типа характера: «традиционный» и «вольный человек». Традиционный тип- это тип праведника, мудрого человека, несущего свой крест без ропота, зачастую воплощён в старой крестьянке или крестьянине. Их отличает доброта, жизнелюбие, незлобивость, трудолюбие и бессребреничество. «Вольный» человек - это человек, выламывающийся из

привычной жизненной колеи, не вписывающийся в реальную жизнь. Это бунтарь, который не может жить в тех условиях, что ему предлагает жизнь, зачастую он имеет саморазрушающую черту характера, которая оказывает влияние на его мироощущение. Тип «вольного» человека восходит к «блудному сыну», а в литературе XIX века - «лишнему» человеку, и включает большое количество разновидностей.

Итак, типология национального характера предполагает выделение двух противоположных типов, в которых, конечно, невозможно уместить всю сложность и противоречивость русского человека, но всё-таки возможно отразить наиболее общие и значимые черты.

Актуальность диссертационной работы обусловлена необходимостью изучить проблему национального характера в прозе Л. Бородина, которая ещё не становилась предметом специального исследования. Между тем, именно проблема национального характера, которую Л. Бородин художественно исследовал на разном историческом материале, позволяет выявить представление автора о современном состоянии русского народа, о его исторической судьбе, о государственной идее в её провиденциальном и социальном проявлениях.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые выявлен образ «смятенного» человека как особый тип национального характера переломной эпохи в произведениях Л. Бородина 1980-ых - 2000-ых годов.

Объектом исследования является проза писателя 1980-1990 - ых годов и начала XXI века.

Предметом исследования стала проблема национального характера, интересующая писателя в наиболее сложные, переломные, «смутные» периоды российской истории.

Материалом исследования послужили наиболее репрезентативные произведения писателя: «Третья правда» (1979, 1990), «Царица смуты» (1996), «Бесиво» (2002). Все три произведения объединены проблемой «смутного времени» в истории Российского государства и проблемой «смятенного» человека как особого типа национального характера. Общим в них является не только изображение «смуты» как явления исторического, но и как явления духовного. Прозаика волнует духовно-нравственное состояние русского человека в различные исторические эпохи. «Третья правда» (1990) -раннее произведение писателя, в котором происходит формирование его мировоззрения и констант художественного мира. Эта «антисоветская» повесть о революции 1917 года впервые увидела свет за рубежом в 1979 году, но на родине писателя была опубликована десятилетие спустя, став одним из ключевых произведений, своеобразной визитной карточкой прозаика. Историческая повесть «Царица смуты» (1996), посвященная «смуте» XVII века, - своеобразная реакция писателя на бурные 90-ые годы XX века. Работа над повестью началась во время второго заключения и была завершена много позже. Вышедшая в 2002 году повесть «Бесиво» являет собой новый этап творчества Л. Бородина. Писатель возвращается к проблематике «Третьей правды», но рассматривает её на материале

современности. В прозе Л. Бородина отчётливо просматривается эволюция национального характера на протяжении четверти века.

К исследованию привлекаются публикации, статьи, интервью, дневниковые записи Л. Бородина.

Цель настоящей работы - исследовать тип «смятенного» человека как проявление русского национального характера в кризисные периоды российской истории в прозе Л. Бородина.

Цель предполагает решение следующих задач:

1. Изучить проблему национального характера в русской философии XIX -XX веков.

2. Исследовать тему смуты в творчестве писателя разных лет.

3. Выявить типологию национального характера и его деформацию в историческом и духовно-нравственном аспектах в прозе Л. Бородина.

4. Рассмотреть русский национальный характер как проблему современности в прозе писателя начала XXI века.

Методологию исследования определяют труды Н. Бердяева, А. Большаковой, Г. Гачева, Л. Гинзбург, М. Дунаева, И. Есаулова, И. Ильина, К. Касьяновой, В. Катасонова, В. Кожинова, О. Лазаревой, Д. Лихачёва,

H. Лосского, Т. Никоновой, А. Панарина, Т. Рябовой, В. Скобелева, Г. Федотова, В. Хализева, И. Юнусова.

В диссертации применяются историко-литературный, системно-типологический, мотивный, интертекстуальный методы исследования.

Теоретическая значимость исследования. Результаты могут быть полезны при дальнейшем исследовании общетеоретических вопросов, связанных с проблемой национального характера.

Практическая значимость исследования. Материал диссертационной работы может быть использован в учебно-педагогической практике: в вузовском преподавании при проведении занятий по курсу истории литературы XX века и спецкурсов по творчеству Л. Бородина, а также в школьной практике.

Основные положения, выносимые на защиту:

I. В творчестве Л. Бородина «смута» характеризуется как отличительная особенность русской исторической и духовной жизни. «Смута» есть разрушение христианского основания как в государстве, так и в народе. Её результатами становятся деформация представлений о законах государства и правах личности, о добре и зле, правде и истине.

2. В творчестве писателя по традиции рассматривается мысль государственная в её соотношении с мыслью «народной», но конфликт государства и народа писатель переводит в проблему поиска человеком своей правды. Категория правды в связи с героем-правдоискателем становится доминантой в художественном мире Л. Бородина и раскрывается как «третья правда», понимаемая как право личности на внутреннюю независимость и духовный поиск.

3. Типология национального характера в прозе Л. Бородина строится на традиционном выделении двух полярных типов - «смиренного» человека и

«вольного» человека. Но писатель считает, что периоды «смут» рождают особый тип, характеризуемый им как «смятенный» человек, в котором полярные начала вступают в сложные взаимодействия, отсюда традиционные типы лишаются своей определённости. В этом смысле «смятенными» можно назвать всех героев писателя, представляющих национальный характер.

4. Влияние «смуты» на человека имеет в творчестве JI. Бородина два «вектора»: для одних героев преодоление «смятенности» связано с обращением к вере и Богу (Рябинин и отчасти Селиванов в «Третьей правде», Долгорукий в «Царице смуты», жена и сестра Андрея Рудакина в «Бесиве»), На других «смута» оказывает гибельное воздействие, что приводит к разрушению не только национальных, но и личностных основ человека (Заруцкий, Тереня Ус в «Царице смуты», Андрей и Санька Рудакины в «Бесиве»).

5. Писатель стремится художественно осмыслить новый тип современности, получивший у него ироничное определение «полуновый-полурусский». В повести «Бесиво» ему отводится роль искусителя «старого русского», соотносимая с образами Мефистофеля («Фауст» И. Гёте), Петра Верховенского («Бесы» Ф. Достоевского), но в сниженно-профанном виде.

6. В прозе писателя наблюдается эволюция национального характера, «вектор» которой направлен в сторону деформации и деградации русского человека. Вместе с тем надежда на возрождение бытийных и духовных основ национальной жизни Л. Бородин связывает с возвращением в бытие государства и личности христианских нравственных ценностей.

Апробация исследования осуществлялась на Второй Всероссийской научной конференции «Русская литература и философия: постижение человека» г. Липецк (2003), Международной конференции «Мир идей и взаимодействие художественных языков в литературе нового времени» г. Воронеж (2003), Международной конференции «М.А. Шолохов в современном мире» г. Москва (2004), научной конференции «Война в русской литературе» г. Воронеж (2005), научно-практической конференции «Современные проблемы технического, естественнонаучного и гуманитарного знания» г. Губкин (2005), Международной научной конференции «Русский язык в современном мире» г. Воронеж (2007).

Структура диссертации включает введение, четыре главы, заключение и библиографический список, насчитывающий 259 наименований. Общий объём диссертации - 154 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются цели и задачи исследования, объект и предмет анализа, дано обоснование актуальности темы и её научной новизны, представлен обзор критической литературы, посвященный прозе Л.И. Бородина, приводятся сведения об апробации основных результатов.

Первая глава «Русская идея и проблема национального характера в отечественной философии XIX-XX веков» посвящена исследованию

отечественной философской мысли, повлиявшей на мировоззрение Л. Бородина. Особое внимание уделяется возникновению и развитию «русской идеи» и связанной с ней проблемы национального характера в работах философов Х1Х-ХХ веков: П. Чаадаева, И. Киреевского, А. Хомякова, К. Аксакова, Н. Данилевского, К. Леонтьева, В. Соловьёва, Ф. Достоевского, Н. Савицкого, Г. Флоровского, Н. Трубецкого, Л. Карсавина, И. Ильина, Г. Федотова, Н. Бердяева, Вяч. Иванова, Н. Лосского, современных философов и культурологов Д. Лихачёва, А. Панченко, Л. Гумилёва, А. Панарина, Г. Гачева, европейских философов Ж. Нива, А. Жакелен.

Первые попытки осмыслить национальную самобытность России и русского народа были предприняты на основании противопоставления России и Европы (П. Чаадаев, славянофилы). Ещё П. Чаадаев выделяет три основных фактора, определяющие национальную самобытность: географический, исторический и религиозный. Вся последующая русская философская мысль восприняла и развила эту идею.

Безусловно, все эти три фактора активно и сложно взаимодействуют в представлениях русских философов Х1Х-ХХ веков, и, тем не менее, в трудах разных учёных один из факторов становится доминирующим. Однако преимущественно религиозный характер русской философской мысли определил собой тот факт, что проблема национального характера в трудах русских философов и учёных осознаётся прежде всего как проблема духовно-религиозная.

Религиозный фактор преобладает в трудах славянофилов: А. Хомякова, И. Киреевского, К. Аксакова. Философы указывают на связующий элемент России и Запада - христианство, но делают акцент на различиях римской и восточной церкви. Рационализм католичества является привлекательным, но рациональность, с точки зрения славянофилов, — это зарождение эгоизма и «нравственной апатии». Индивидуальная независимость западного человека порождает трепетное отношение к личности и почти святое отношение к закону, частной собственности. Философы считают главным воспитание русского народа на основе православных ценностей, и, хотя это является длительным процессом, результат этого воспитания отразится и в мощном государстве, и в чистоте православия, и, при условии следования русским традициям, в восприятии опыта Запада. Единство веры и церковной жизни играет основополагающую роль в сохранении государства. Славянофилы указывали на «избранничество» России и русского народа в духовно-нравственном аспекте.

Н. Данилевский считал географический и исторический факторы основополагающими в формировании национальной самобытности, что привело во второй половине XIX века к созданию теории культурно-исторических типов. Это явилось новой вехой на пути постижения исторической судьбы народа. Автор этой теории выдвигает идею о главенствующем влиянии не христианства, а природно-климатических условий, которые и оказали воздействие на формирование характера народа.

У Вл. Соловьёва к религиозному фактору добавляется фактор исторический. Он акцентирует внимание на исторической миссии России примирить Восток и Запад. Философ выдвигает идею преображения русской жизни через христианство, понимая христианство как единение всех христианских церквей. Русская идея, по мнению Вл. Соловьёва, реализуется на основе истинного христианства, то есть государственная власть исходит из принципов Вселенской церкви при соблюдении общественной свободы.

На главенствующую роль религиозного фактора указывал Н. Бердяев и видел религиозное призвание России в том, чтобы быть носительницей и хранительницей истинного христианства, православия. В качестве негативных последствий «огосударствления» русской идеи мыслитель называет национализацию православной церкви, придание царю статуса наместника Бога на земле и, как следствие, впадение в «империалистический соблазн».

В появившемся в 1920-ые годы «евразийстве» большую роль играют такие факторы, оказавшие влияние на формирование национального характера, как географический и исторический. Н.П. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Л.П. Карсавин выступили с идеей особого места России и русского народа в истории. Выдвигая идею России как Евразии, то есть образования, располагающегося между двумя различными мирами, евразийцы считали, что именно «азиатская составляющая» привнесла в русский характер вольную «степную стихию».

А. Панарин придаёт большое значение историческому фактору. Учёный говорит о направлении движения российского государства и русского народа. В результате неудач экономических реформ конца XX века поиски путей развития привели Россию, как и в 20-ые годы XX века, снова на Восток. Возникает новое восприятие некогда могучей державы как страны «третьего мира». Но более близкими для русского человека видятся учёному пути, отождествляемые с восточно-христианским Востоком.

Итак, русская самобытность обусловлена тремя факторами: географическим, историческим и религиозным в их сложном взаимодействии и взаимовлиянии, что и сформировало полярные качества русского человека.

Какой бы фактор ни ставился учёными во главу угла, русские философы пришли к выводу, что доминирующими свойствами национального характера являются, с одной стороны, могучая сила воли, справедливость, религиозность, способность к самоограничению, терпение, сострадательность, доброта, с другой стороны, - страстность, стремление к свободе, воле, анархизм, бунтарство.

Вторая глава «"Смятенный" человек в поисках правды (повесть Л.И. Бородина "Третья правда")» связана с рассмотрением традиционного для русского человека правдоискательства.

Конфликт «правды-истины» и «правды-справедливости» (по терминологии Н. Бердяева) Л. Бородин рассматривает в философско-нравственном аспекте. Категория правды в связи с героем-правдоискателем становится доминантой в художественном мире Л. Бородина и раскрывается

как «третья правда». «Правда-истина» в христианском понимании как система духовно-нравственных констант в «смутные» времена перестает быть действенной и подменяется «правдой-справедливостью», понимаемой по-своему каждым отдельным человеком или социальной группой. «Третья правда» на уровне героя понимается как право личности на внутреннюю независимость, а также как духовный поиск.

В центе сюжета повести Л. Бородина «Третья правда» судьбы двух героев, события повести происходят на фоне революционного слома традиционных отношений внутри общества. Сюжет повести представлен двумя временными планами: действие более позднего времени прерывается ретроспективным показом событий, относящихся к 1917-30 годам, что позволяет увидеть изменение мировоззрения героев повести на протяжении их жизни. Два временных плана произведения дают автору возможность провести героев повести сквозь исторические события, проверить на истинность постулаты их «правд».

Два героя представляют собой воплощение национального характера в двух его проявлениях: «смиренный» человек (Иван Рябинин) и «вольный» человек (Андриан Селиванов). Это истинно русские люди с противоположными ценностными ориентирами, каждый из героев ищет свою правду. «Смута» гражданской войны разделила правду на «красную» и «белую». Селиванов, неудовлетворённый существующими правдами, придумывает свою правду - «третью», которая призвана оправдывать все его неправедные поступки в жизни. Но селивановская правда - жить по своей воле - позволяет совершать преступления против других людей, пусть врагов, но людей. Селиванов вынужден привирать, притворяться, что позволяет таёжному охотнику сохранить жизнь, но душа его ввергается в смятение. Лишь тяжёлые жизненные испытания заставили Селиванова задуматься над тем, что есть иная, Божья правда: «Не человеческого ума дело - судить эту жизнь, потому что она сотворена не руками человеческими!»

Другой герой - егерь Иван Рябинин, представляющий «смиренный» тип - не принимает «третьей правды» Селиванова, но не становится и последователем двух других правд. Его позиция - жить «по совести» -проверена временем, но тоже оказывается неприемлемой в условиях существования двух «правд», так как категория «совесть» прежде всего связана с нравственными ценностями, основанными на христианстве. Но христианские добродетели оказались не совместимы с идеологией нового государства. Судьба «смиренного» человека Ивана Рябинина складывается трагически: четверть века он провёл в заключении, потерял жену и детей, не смог принять агрессивного вторжения человека в жизнь тайги, потеряв тем самым смысл жизни и саму жизнь. Однако Рябинин сохранил от распада свою душу, найдя утешение в вере, Боге.

Именно в этой повести появляется понятие, данное автором -«смятенный» человек, причем смятенность оказывает влияние как на «вольного» человека, так и на традиционный тип «смиренного» человека.

Современные критики (JI. Аннинский, П. Басинский, В. Бондаренко, А. Варламов, В. Верин, Е. Клименко, Т. Марченко, О. Тимошенко, И. Штокман) в рецензиях на повесть «Третья правда» высказали целый спектр мнений о том, что такое «третья правда». Нам близка точка зрения самого Л. Бородина: «По большому-то счету правда одна... Тут, скорее, важны поиски правды, неуверенность в правде государственной, попытка отойти от неё». Прозаик показывает, что «путь народа - это следование истине, которую принёс на Русь Христос и которая противостоит множеству человеческих "правд"» (Н. Федченко).

Третья глава «Человек "смутного" времени в повести Л. Бородина "Царица смуты"». В повести «Царица смуты» Л. Бородин обращается к истокам «смуты» как явления в исторической и духовной жизни российского государства. В повести рассматривается эпоха кризиса государственности и её воздействие на все стороны жизни. Именно в этом произведении «смута» определяется как доминанта творчества писателя.

По мнению Л. Бородина, «смутное» время - это «итог кризиса веры», который начался с кризиса в православии и, как следствие, сказался на уровне государства и человека. Стремление добиться личной выгоды, разъединение сословий, участие казачьей вольницы в событиях «смутного времени» - всё это расшатало государственные устои настолько, что встал вопрос о существовании собственно российского государства.

Героиней своей повести Л. Бородин делает Марину Мнишек, жену самозванца Лжедмитрия. Её глазами он смотрит на русских людей в «смуте», даёт оценку русских событий с позиций западного человека.

«Смута» как уникальное явление русской исторической жизни и его следствие - самозванство - вызывало большой интерес у историков, драматургов, писателей (A.C. Пушкин, Ф.В. Булгарин, A.C. Хомяков, A.A. Шишков, А.К. Толстой). Гораздо меньше внимания уделено в литературе женщинам периода «смуты»: в наше время совершенно забыты «Марина Мнишек» А.Д. Львовой, «Царь Дмитрий Самозванец и царевна Ксения» A.C. Суворина, «Ксения и Лжедмитрий» Н.Л. Пушкарева, трилогия о «смутном» времени А.Н. Островского: «Козьма Захарьич Минин, Сухорук» (1861), «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1866) и «Тушино» (1866). Во всех произведениях Марина Мнишек показана как холодная, расчетливая, хитрая женщина.

Л. Бородин в своём произведении не отрицает общепризнанных исторических фактов и сложившейся литературной традиции, но Марина Мнишек у него, прежде всего, жертва: «несчастная женщина, соблазненная царством и обманутая людьми».

Марина Мнишек показана как человек западного мышления: она подыскивает подходящую рациональную основу, выстраивая вполне логичное оправдание своим поступкам. Гордыня и страсть к власти становятся главной ловушкой, в которую попадают герои многих произведений Л. Бородина, в том числе и Марина Мнишек. Ведь свою мысль о царстве она не оставляет до конца, стараясь приспособиться, обойти все

препоны и препятствия и достичь своего любым путем. Драма Марины заключается и в том, что она считает себя московской царицей, но в душе не может понять «русинов», их образа мыслей и поведения. Не зная людей той страны, куда ее забросила судьба, Марина не может осознать всей тяжести ситуации, той смятенности в умах и сердцах русских, которые то устремляются в сторону польскую в поисках настоящего царя, то в сторону самозванцев и самозваных царей, избранных толпой московской черни, то к законно избранному московскому царю Михаилу.

Едва ли не самой значимой для писателя причиной гибели его героини становится та духовная миссия, которую, как он считает, возложили на Марину Мнишек европейские политики и католические прелаты - склонить Московию к Риму, изменить традиционную для России православную веру. Вместе с тем писатель стремится как бы оправдать свою героиню, запутавшуюся в «смутном» времени среди своих и чужих страстей, ведь женская судьба всегда оценивается Л. Бородиным по иным критериям.

В повести «Царица смуты» Л. Бородин продолжает художественное исследование национальной типологии.

Особенностью повести является введение в повествование героя, которому придан статус наблюдателя за событиями и проводника авторских идей. Это любимый герой писателя, представленный в повестях «Женщина в море» и «Ловушка для Адама», — тип размышляющего человека, интеллигента, как бы случайно вовлеченного в события. Таким героем в повести стал боярин Андрей Петрович Олуфьев. Преданность, верность и честь - вот качества, характерные для боярина и выделяющие его среди других сподвижников московской царицы. Но они же являются причиной его драматичной судьбы. Боярин Олуфьев всегда с Мариной, но одновременно и «сам по себе». Мятущийся человек без особых целей в жизни - таков боярин Олуфьев. В его образе Л. Бородин стремится соотнести меру вины обстоятельств и личности в «смутные» периоды российской истории.

Своеобразным антагонистом Олуфьева является другой сквозной образ повести - образ атамана Заруцкого, в котором отражен тип «вольного» человека. Его мечта - это казацкое государство, целью которого должно стать завоевание народов, способных платить дань. Заруикий также представляет в произведении мысль «государственную», но во главе государства он видит казачество - социальный слой, еще не оформивший свои государственные и нравственные идеалы. Чем дальше в «смуту» ввергается казачество, тем менее человеческий облик имеют Иван Заруцкий и его соратники. Своеобразный «итог» развития типа «вольного» человека в сторону его деградации - Тереня Ус, обладающий уже весьма сомнительными «достоинствами»: криклив, хитёр, жесток, способен на предательство.

«Смиренный» тип национального характера представлен в образе Никиты Долгорукого. Незаконнорожденный, но носящий фамилию своего отца-князя, он в гуще «смуты». Никита Долгорукий представлен автором как человек, способный на осмысление своих грехов и покаяние. При встрече с

Мариной в Астрахани он, ставший монахом, кается за себя и за всех людей, кто уверил Марину в обоснованности ее притязаний на московский престол.

Образ, подобный образу Никиты Долгорукого, типичен для прозы Л. Бородина. Никита Долгорукий, как и герой в повести «Третья правда» Иван Рябинин, проходит путь от сопричастности нечестному делу до осознания своего греха, осмысления своей судьбы. Долгорукий и Рябинин повинны в службе преступной власти, причастны к общему заблуждению, но они способны к покаянию.

Автор повести заостряет мысль о том, что в «смуте» нелегко найти праведного человека. Даже тот, кого можно назвать человеком чести, с легкостью попадает в ловушку гордыни, впадает в соблазн. В душе каждого происходит борьба между силами добра и зла. Каждый проходит свой путь испытаний.

Именно в повести «Царица смуты» Л. Бородин наиболее чётко и определённо прочертил два «вектора» в преодолении «смятенности» в душе русского человека: для одних героев преодоление «смятенности» связано с обращением к вере и Богу (Н. Долгорукий). Другие, вовлечённые в водоворот «смуты», подвергаются «разрушению» (Заруцкий, Тереня Ус). Очень важно, что в этой повести остаются два героя, для которых «смятенность» оказалась по разным причинам непреодолённой (А. Олуфьев, Марина Мнишек).

Не случайно появление повести «Царица смуты» (1996) в сложные для России годы, когда реально существовала опасность распада государства. Сопоставляя пласты истории, писатель актуализирует события 80-90 годов XX века на фоне исторических событий XVII века, и поэтому в произведении по-особому звучит мысль государственная.

Л. Бородин является сторонником просвещенного консерватизма, считая православие и твёрдую государственность теми идеями, на которых должно основываться движение за единение нации: «У меня нет сомнений в том, что без возрождения православия не произойдет национальная консолидация. Потому что православие - это та почва, на которой создавалось, развивалось и продолжало существовать Российское государство».

Четвертая глава «Русский национальный характер как проблема современности (повесть Л.И. Бородина "Бесиво"»).

В повести «Бесиво», появившейся в 2002 году в журнале «Москва», Л. Бородин показал своеобразный результат исхода эпохи коммунизма, социально-нравственные следствия разрушения традиционных ценностей. В повести «Бесиво» писатель изобразил в судьбах своих героев «деградацию личности» русского крестьянина.

В повести предстаёт ещё одно «смутное» время, которое сам автор характеризует как «запредельные времена». Повесть с полным основанием можно назвать произведением, которое в 1960-70-ые годы отнесли бы к «деревенской прозе», причем сам автор-повествователь сознательно связывает своё повествование с этой традицией.

Повесть «Бесиво» состоит из пяти частей. Как и в других произведениях («Вариант», «Гологор»), и это характерно для Л. Бородина, текст организован по смысловым фрагментам - главам, каждая из которых имеет название. Пролог дан в форме несобственно-прямой речи, принадлежащей повествовательнице - некой Валентине Андреевне, соседке героев повести - не имеющей ярко выраженных речевых особенностей и не играющей заметной роли в последующем повествовании. Однако такое начало необходимо писателю, чтобы показать, что история братьев Рудакиных из вымирающей деревни Шипулино стала почти народным преданием. Тем более, что в дальнейшем возникнут еще две версии истории братьев: версия автора-повествователя, дающая сугубо литературный вариант этой истории, и версия Сергея Ивановича Черпакова, одного из центральных героев повести, охарактеризованного в повести как «полуновый-полурусский».

Текст насыщен большим количеством литературных реминисценций, возникающих как в речи автора-повествователя, так и в диалогах персонажей. Автор-повествователь и другие персонажи осознают значимость русской классики, но вместе с тем констатируют, что в новые «запредельные времена» даже «вечные истины», провозглашённые религией и культурой, становятся «общим местом», воспринимаются как штамп. Отсюда встаёт вопрос: применимы ли они к реалиям и людям современного мира? Именно благодаря такой позиции автора-повествователя история братьев Рудакиных рассмотрена в широком контексте русской и мировой классики. В тексте упомянуты имена философов, писателей и поэтов, их произведения, отдельные герои: А. Пушкин, А. Радищев, И. Кант, Ф. Тютчев, А. Блок, А. Есенин, В. Белов, В. Распутин, П. Флоренский, персонаж Ф. Достоевского - Фома Опискин (но в слегка изменённой форме - Фома Описькин), «обыкновенная история», Мефистофель, Шерлок Холмс, «пинкертончики», «держиморда», герои киноискусства - принц Флоризель, Чебурашка, пластилиновые мультяшки, а также упомянуты такие понятия, как художник-передвижник, примитивист, шекспириана, пассионарий. Писателем обыгрывается приём «говорящих фамилий»: Черпаков, Простаков (псевдоним художника-примитивиста), возникает аллюзия с героем пьесы Д. Фонвизина «Недоросль» Митрофанушкой. Всё это служит подтверждением суждения современной критики о том, что «реальность заражена литературой». Как и другие современные писатели реалистической и модернистской направленности, Л. Бородин пытается соотнести жизненную и культурную реальности, осознать, как и В. Маканин в романе «Андеграунд или Герой нашего времени», прошло ли время литературы. Автор-повествователь обыгрывает литературоведческие термины в названиях глав: «Пост модерниста», «Взрыв жизни». В названии глав писатель использует либо прямо, либо аллюзивно названия произведений предшествующей литературы: «"Олигарх" и другие» («Егор Булычёв и другие» М. Горького), «Жизнь» (название знаменитого романа Г. де

Мопассана), в названии пятой главы - цитата из песни «А поезд чух-чух-чух ...».

Основной текст написан от лица автора-повествователя, являющегося современным писателем, городским образованным человеком, приехавшим в деревню по рыбацким делам и заинтересовавшимся этим народным преданием о семье Рудакиных. Размышления автора-повествователя характеризуют его как человека с активной жизненной позицией, с болью наблюдающего сложные события очередного «смутного» времени России. Отсюда его художественно реализованная в сюжете, а порой и открыто представленная в повести позиция. Л. Бородин считает, что «смута» затрагивает и явления художественного творчества, и статус писателя, пытающегося определить свою позицию: наблюдатель? наблюдатель-соглядатай? активный участник событий?

История крестьянства рассматривается на примере семьи Рудакиных, живущей в деревне Шипулино недалеко от Москвы, в промежуток времени с 1945 года по сегодняшний день. Особенностью сюжета и композиции повести является ретроспективный принцип. История Андрея и Саньки Рудакиных дана в ретроспективной последовательности как взгляд из настоящего в прошлое. Вначале автор-повествователь встречает некого Андрюху, порученца Черпакова - в повести используется уничижительное имя «Андрюха» - затем идёт непосредственно история братьев, и лишь в конце он узнаёт о равнозначности «Андрюхи» Андрею Рудакину, о которой он и не предполагал: «Я не устыдился. Я был потрясён».

Драматичны судьбы сыновей Михаила Рудакина - Андрея и Александра, представляющих собой два варианта национального характера, несущие в себе черты «смиренного» и «вольного» типов, но в этой повести героев можно соотнести с тургеневскими Хорем и Калинычем.

С тургеневским Хорем Андрея Рудакина, старшего брата, сближает хозяйственность, любовь к земле, практичность, рациональность. Однако, если Хорь отличался самостоятельностью и уверенностью в себе, то Андрею Рудакину, крестьянину другой исторического времени, необходим советчик. Если у Хоря все дети как один крепки и трудолюбивы, занимаются тем же крестьянским делом, что и отец, то современному крестьянину из деревни Шипулино не удалось вовлечь в семейное дело ни сына, ни дочь, что его совсем не огорчает: «Да им (детям. - В.Д.) нынче одно спасенье - юлой крутиться, и подальше от нас, у нас же тут сплошь гниль одна...». Это лишает его укоренённости и уверенности в правильности своего крестьянского дела, а в конечном итоге смысла самой жизни, что и превращает его в «Андрюху».

Андрей Рудакин - крестьянин, превратившийся в фермера, но с неподведённой под это изменение социальной и нравственной основой. В отличие от И. Рябинина («Третья правда»), А. Рудакин уже не соотносит свои действия с существованием традиций, с необходимостью жить «по совести», так как деревня и люди начала XX века весьма отличны от деревни и людей начала XXI века. И у Рябинина, и у Рудакина есть семья, но если у егеря

Рябинина семья - это самое светлое в его жизни, то Рудакин свою семью рассматривает только с точки зрения практической пользы. А поэтому Андрей одинок, его мысли никто не разделяет, вокруг него - пустота, незаполненная осознанным трудом, имеющим всеобщую пользу.

Рудакина-младшего - веселого гуляку и жизнелюба - также мучит отсутствие смысла в жизни. Он представляет собой тот тип людей с широкой натурой, с которой им самим трудно справиться. Саня Рудакин вызывает жалость своей непутевой жизнью у односельчан. Любовь к музыке, умение играть мастерски на аккордеоне, взять за душу своей искренностью в исполнении песен, перевешивает все отрицательное, что есть у него: «Талант Санькин народом признан как нужный и полезный». Это сближает его с тургеневским Калинычем, игра на балалайке и грустная песня которого, способна «растопить» даже несентиментального Хоря. Но Рудакин-младший не знает нормы в веселье, не признаёт меры ни в чем. Жизнь у Рудакина-младшего - это жизнь-праздник, жизнь-карнавал, где он активный участник, герой зрелища. Каждый раз развязка этого праздника предвещает скандальный конец, однако Саньку Рудакина это никогда не останавливало. В.К. Кантор в работе «Карнавал и бесовщина», посвященной роману Ф.М. Достоевского «Бесы», пишет: «"Бесы", среди прочего, показывают опасность (курсив В.К. Кантор. - В.Д.) карнавала, превратившегося в норму жизни. Ибо это та жизнь, которая становится питательной средой для бесовства. Там, где личины подменяют человеческое лицо, нет места ни закону, ни нравственности, ни справедливости». Тоска по неудавшейся жизни точит мечтателя, выражаясь в музыке. В итоге - тюрьма и случайная гибель от руки старшего брата.

Братьям Рудакиным автор даёт несколько «проверок» в сюжете повести: деньгами, отношением к семье, новыми идеями, декларируемыми Черпаковым. Взяв чужие деньги, да ещё принадлежащие убитым, братья мучаются сомнениями, но не видят в погибших людей: «Только не по-людски... Людей хоронить положено, родственники, поди, есть... - Да какие люди! Рвань это! Бандиты». Братья, сами того до конца не осознавая, тоже становятся «бандитами», то есть крестьяне отступают от традиционного, присущего только им образа мысли и поведения.

Как И. Бунин в повести «Деревня», так и Л. Бородин проверяет своих героев отношением к близким и родным людям. Вначале Андрей прощал брату многие его проступки, понимая, что переделать его уже невозможно: «Поняв это, Андрюха принял братана как он есть, тогда ж и все душевные придирки, что в душе скапливались, растаяли, и в душе освободилось место для других чувств». Андрей Рудакин признавал наличие дара у младшего брата, способность выражать песней, музыкой все человеческое, что есть в душе у каждого. В этом Саня Рудакин был предельно честен и искренен, чем снискал уважение со стороны людей. Но после второй «отсидки» Саньки старший брат увидел в нём опустившегося, никчемного человека: «Развалина морщинистая и только. В районе на рынке таких касаться брезговал. Копейки не подавал, потому что и жить таким незачем». Теперь для Андрея Рудакина

его брат попадает в категорию «людишек», которые есть, но от которых проку нет, то есть родственное, душевное вытесняется в нём «деловым».

Ещё одна проверка братьев - это проверка новыми идеями, носителем которых является Черпаков. Особенно значимыми они являются для Андрея Рудакина. В силу духовной неразвитости Рудакин-старший существует на бытовом уровне, а душевную потребность, желание обрести понимание новых условий жизни он удовлетворяет в беседах с Черпаковым - носителем приземленного меркантилизма и цинизма.

Наряду с традиционными народными типами Л. Бородин пытается осознать новый тип личности, появившийся в 1990-е годы и получивший уже вполне устоявшееся определение - «новый русский». Писатель стремится художественно осмыслить этот тип современности, который у него приобрёл ироничное название «полуновый-полурусский», и воплотился в образе «районного олигарха» Черпакова. В повести «Бесиво» ему отводится роль искусителя «старого русского», соотносимая с образами Мефистофеля («Фауст» И. Гёте), Петра Верховенского («Бесы» Ф. Достоевского), но в сниженно-профанном виде. При этом писателю интересно выявить причины появления таких людей, живших и воспитывавшихся в той же социальной среде, что и русские «старые».

На страницах повести Черпаков появляется как бы ниоткуда, внезапно возникая в редакции газеты, как только о нём заговорили, причем появление Черпакова предваряется раскатами грома внезапно налетевшей грозы. Так писатель придаёт ему некоторые инфернальные черты. Роль Черпакова в повести соотносима с ролью беса, тем более, что в повести Черпаков постоянно сюжетно задействован «в паре» с одним из главных героев -Андреем Рудакиным, для которого он становится злым гением.

Как и Мефистофель, Черпаков много рассуждает, выстраивая своеобразную философию «злобы дней», соотнося свою, новую «философию» и с традиционной народной нравственностью, и с коммунистической моралью, и с постулатами русской классики. Черпаков является как бы третьим повествователем в повести, выразителем идеологии нового социального типа. Вместе с тем писатель вкладывает в его уста и свои самые скептические и наиболее резкие суждения о современном состоянии русского крестьянства.

Автор-повествователь», однако, даёт Черпакову определение -«полуновый-полурусский»: половинчатость его качеств не даёт представления о целостном, целом человеке-личности. К тому же направление развития его личности предполагает обязательно отрицательный результат.

Таким образом, повесть «Бесиво» явилась завершающим произведением, в котором писатель выводит тему «смуты» в современность и подводит некоторые итоги художественного исследования русского национального характера. Леонид Бородин пытается осознать меру влияния трагических событий истории на национальный характер и онтологический трагизм национальной жизни, сформировавший национальный характер.

)

«Смятенность» как определяющая черта национального характера «смутных» периодов российской истории в повести «Бесиво» обладает наиболее разрушительными последствиями для духовно-нравственного состояния человека. В этом произведении заметно усиливается осознанная автором роль инфернального начала в русской исторической жизни и судьбы человека, что заявлено в названии повести. «Вся страна точно каким бесивом обожралась, и всяк на свой манер свихнулся, а пороть некому», -констатирует Андрей, выражая тем самым авторскую точку зрения. Глубинными причинами этих негативных явлений J1. Бородин считает вытеснение религии из духовной жизни и повседневного бытия русского человека: «Русский человек не может существовать вне Православия -деревня это засвидетельствовала явно: порушенность веры повлекла за собою весьма скорое (по историческим меркам) оскудение всей народной жизни».

Однако в этой повести есть герои, которые как Рябинин («Третья правда»), Никита Долгорукий («Царица смуты») возвращаются к основам духовно-религиозной жизни: жена Рудакина и его сестра после семейной трагедии уходят из мирской жизни в монастырь. Такое преодоление духовного тупика возможно лишь для немногих, но оно символизирует необходимость для русского народа возвратиться к тем духовно-нравственным основам, на которых веками зижделась русская жизнь и формировался национальный характер.

В Заключении подводятся итоги проделанной работы, формулируются основные выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Дружинина В.И. Проблема национального характера в прозе JI. Бородина (философский аспект) / В.И. Дружинина // Русская литература и философия: постижение человека : Сб. науч. тр. Второй Всероссийской научн. конф. - Липецк : Изд-во Липецкого гос. пед. ун-та, 2003.4.2. - С. 167173.

2. Дружинина В.И. Tertium non datur (По повести Л. Бородина «Третья правда») / В.И. Дружинина // Язык, коммуникация и социальная среда : Межвузов, сб. науч. тр. - Воронеж : Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2004. - Вып.

3.-С.72-81.

3. Дружинина В.И. Путь к правде героев М. Шолохова в романе «Тихий Дон» и повести Л. Бородина «Третья правда» / В.И. Дружинина // Международ, конф. «М.А. Шолохов в современном мире» : Сб. науч. тр. -Москва,- 2004. -С.27-31.

4. Дружинина В.И. Встреча времен в рассказах Л. Бородина / O.A. Бердникова, В.И. Дружинина // Тема войны в литературе XX века : межвуз. сб. науч. тр., посвященный 60-летию Победы в Великой отечественной войне 1941-1945 гг. - Воронеж : Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2005.-С. 153-162.

5. Дружинина В.И. «Философические письма» П.Я. Чаадаева как точка отсчета в споре «западников» и «славянофилов» о русском характере и русской идее / В.И. Дружинина // Современные проблемы технических, естественно-научных и гуманитарных знаний : сб. науч. тр. - Старый Оскол : ООО «ТНТ», 2005. - С.203-206.

6. Дружинина В.И. Проблема человека и государства в повести Л. Бородина «Царица смуты» / В.И. Дружинина // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. - 2007. - № 1. - С.133-137.

7. Дружинина В.И. Правда-справедливость и правда-истина в прозе Леонида Бородина / В.И. Дружинина П Русский язык в современном мире : Сб. науч. тр. международ, научн. конф. - Воронеж : 2007. 4.2. - С.158-161.

8. Дружинина В.И. «Человек смуты» в повести Л. Бородина «Царица смуты» / В.И. Дружинина // Вестник Воронежского государственного университета. Филология и журналистика. - 2007. - № 2. - С. 33-40.

Работы № 6 и № 8 опубликованы в изданиях, входящих в реестр ВАК Минобрнауки РФ.

Подписано в печать 23.03.09. Формат 60><84 '/ц. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ 464

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии Издательско-полиграфического центра Воронежского государственного университета. 394000, Воронеж, ул. Пушкинская, 3.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Дружинина, Вера Ивановна

Введение.

Глава 1. Русская идея и проблема национального характера в отечественной философии XIX-XX веков.

Глава 2. «Смятенный» человек в поисках правды повесть Л.И. Бородина «Третья правда»).

Глава 3. Человек «смутного» времени в повести JI. Бородина «Царица смуты».

Глава 4. Русский национальный характер как проблема современности (повесть Л.И. Бородина «Бесиво»).

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Дружинина, Вера Ивановна

Повышенное внимание исследователей 80-90-ых годов XX века к различным аспектам национального'обусловлено целым рядом причин, среди которых главные - глобализация, стандартизация - всё то, что приводит к потере неповторимости: «Всем очевидно, что в ходе истории, и особенно в XX веке, сблизились, и унифицировались все народы по быту (у всех-телевизоры и авто.) и мышлению (интернационализм и математизация наук), и тем не менее в ядре своём каждый народ остаётся самим собой до тех пор, пока' сохраняются* особенный климат, времена года, пейзаж, пища, этнический тип, язык и проч., ибо они непрерывно питают и воспроизводят национальные склады бытия и< мышления» [82;23]. Понятие-«межэтническая толерантность» вытеснило теперь уже не так актуальный, «интернационализм». Потому и обостряется интерес ко всему самобытному. Безусловной ценностью становится всё, выделяющееся из массы, в .том числе этнические особенности.

Западные психологи, культурологи, социологи, философы XX века, опираясь, на культурно-центрированный и личностно-центрированный подход! к исследованию' характера народа, размышляли О' «моделях культуры» (Р. Бенедикт), «культурной конфигурации» (М. Мид), «модальной личностной структуре» (А. Инкельс, Д. Левенсон). Свой вклад внесли и антропологи, введя следующие категории: «ценностная ориентация» (К. Клакхон), «паттерн» (Д. Хонигман), «психологическая антропология» (Ф. Хси).

Вторая- половина XX века связана с появлением когнитивной антропологии и новых понятий: «картина мира», «большая и малая традиция» (Р. Редфильд). Понятийный аппарат учёные дополнили и категорией «сценарий» (Р. д' Андрадо). В основном понятийный- аппарат исследований во многом зависит от того, что исследователи принимают за основополагающие начала национального характера.

Мы отдаём должное вкладу западных учёных в проблему культурной и национальной идентичности, однако тема нашей диссертации предполагает опору на национальную традицию в, изучении проблемы национального характера.

Нам представляется; что можно выделить три основных отечественных научных направления в- изучении проблемы национального своеобразия: психологическое, философское и филологическое. Попытка научного осмысления проблемы своеобразия; характера: народа была предпринята в XIX веке в работах В. Вундта «Проблемы психологии народа», Г. Лебона «Психология; народов и масс». Наиболее актуальной для филологического дискурса является русская; школа культурно-исторической антропологии, представленная; именами JI.C. Выготского, А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева, которые; рассматривая культуру как; важный компонент психики человека, внесли большой вклад в исследование национального;. Закономерным, итогом; этой работы, явилась, книга К. Касьяновой «О русском национальном характере»; (1994).

Неоценимый вклад в изучение проблемы, внесли русские философы и богословы: монах Филофещ П. Чаадаев, А. Хомяков^ И. Киреевский, Н.Данилевский, К.Леонтьев, В. Соловьёв, Ф.Достоевский, Н.Савицкий, F. Флоровский, Н. Трубецкой, Л; Карсавин, И: Ильин, Г. Федотов, HI Бердяев, Вяч. Иванов, Н. Лосский, современные философы и культурологи Д. Лихачёв, А. Панченко, Л. Гумилёв; А. Панарин, F. Гачев.

В филологии изучение национального характера изначально велось по нескольким направлениям: в лингвистике начало было положено А. Потебней, в фольклористике А.Афанасьевым и Ф.Буслаевым, в литературной критике В; Белинским. Великий критик в «Сочинениях Александра Пушкина» писал: «Тайна национальности каждого народа заключается не в его одежде и кухне, а в его, так сказать, манере понимать вещи» [58; 144]. Так, пушкинская; Татьяна с. ее «русской» душою» положила начало развитию темы русского характерам отечественной литературе.

Понятие «национальный характер» крайне сложно и спорно, и каждая наука, изучая эту проблему, вырабатывает свой понятийный аппарат и стремится дать своё определение. Русский философ И. Ильин, указывая на особую организацию жизни разных народов, писал: «У каждого народа своё особое чувство права и справедливости; иной характер; иная дисциплина; иное представление о нравственном идеале, иной семейный уклад, иная церковность, иная политическая мечта, иной государственный инстинкт. Словом: у каждого народа иной, особый душевный уклад и духовно-творческий акт» [144; 160]. Это положение И. Ильина можно считать самым общим фидософским обоснованием проблемы. К. Касьянова в указанной работе предлагает психологическое видение национального характера: «Это "общество внутри нас", существующее в. виде однотипных для людей одной и той же культуры реакций на привычные ситуации в форме чувствии состояний, и есть наш национальный-характер» [122;26]. Однако это сугубо» психологическое определение, не учитывающее целого ряда важных духовных констант национального характера.

Нам представляется удачной формулировка, данная И. Юнусовым в докторской! диссертации «Проблема национального характера в русской литературе второй половины XIX века (И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, Л.Н. Толстой)», которая послужит методологической опорой в нашем изучении проблемы: «Под национальным характером понимается достаточно устойчивая, но подверженная изменениям целостная структура, сформированная в течение многовековой совместной жизни определённого этнического сообщества и выражающаяся как в цивилизационных предпочтениях, так и в культуре, в повседневном поведении человека. Детерминантами национального характера выступают религия, язык, история, политическое устройство, климатические условия жизни, психофизическая природа нации» [259;9].

В литературе XIX века вопрос о национальном характере традиционно ставился в отношении характера крестьянина. Так И. Тургенев в «Записках охотника», исследуя характеры крепостных крестьян, дал два типа - ХорЬгИ Калиныч. Автор подчеркивает хозяйственность, ум, деловитость - в одном, поэтичность, кротость, смирение — в другом. Но в литературе XIX века национальное и народное в характере человека не разводятся, а сосуществуют в пределах единого национального целого.

В литературе XX века понятия «народный характер» и «национальный характер» вступают в более сложные и драматичные отношения.' В советской литературе речь, как правило, велась о народном характере, и предпочтение отдавалось интернациональному, но не национальному. В литературе этого периода в связи с социальными катаклизмами национальный и народный характеры начинают осознаваться как два противоположных понятия. Особенно остро этот процесс проявился в советской»литературе, начиная ещё с 1920-ых годов, когда под давлением социалистической идеологии выхолащивалось всё национальное, всё русское.

Исследователи советского времени пытались выработать определение народного характера на основе новых литературных фактов. Понятие «народный характер», объединяющее представителей пролетариата и крестьянства, на наш взгляд, наиболее точно и глубоко обосновал на основе исследования литературы 1920-ых годов В. Скобелев: «Народный характер -это, с одной стороны, представитель социальных низов, как он воспринимается художественной литературой, а с другой стороны, это художественное воплощение свойств, присущих крупным социальным коллективам в определённые периоды исторического развития» [215;330]. Возрождение понятия «национальный характер» в советский период приходится на годы Великой Отечественной войны, когда вновь звучат слова о «русском характере», способном вынести и выдержать многое, о несгибаемости его носителей (К. Симонов, А. Толстой, А. Твардовский). Слово «русский» было «реабилитировано» в литературе: К. Симонов в стихотворении «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины.» делает понятие «русский» главной идеей своего произведения: «За то, что на ней умереть мне завещано, / Что русская мать нас на свет родила, / Что, в бой провожая нас, русская женщина, / По-русски три раза меня- обняла» [214; 128]. В двенадцати строфах этого стихотворения слова. «Русь», «Россия», «русский», «по-русски» повторяются десять раз.

Более того, в цикле «Рассказы Ивана Сударева» А. Толстого появляется рассказ «Русский характер», который на долгие годы становится знаковой характеристикой героизма и мужества русского народа: «Да, вот они русские характеры! Кажется, прост человек, а придёт суровая беда, в большом или малом, и поднимается в нём великая сила - человеческая красота» [231;282].

Вновь возникший интерес к национальному характеру (в его крестьянской аспекте) совпадает с периодом массового ухода сельских жителей в города и возникновением прозы о деревне, получившей название - «деревенская^проза» (1950-1970 гг.). Речь идёт о губительных для* народной культуры событиях 30-60 годов XX века, которые сделали неизбежной массовую" миграцию крестьян, их вынужденный ( отрыв i от деревенской, жизни, от привычного труда на земле. Уход из деревни лишил крестьян «лица», их национальной идентичности. И, как следствие, возникает желание восстановить утраченный мир, что и осуществляется* писателями-деревенщиками. Они подвергли художественному исследованию уходящий* мир традиционных связей и отношений русской деревни, чем всколыхнули массовый интерес ко всему деревенскому и, в том числе, русскому характеру, в его национальном аспекте.

Основной задачей деревенской прозы стало восстановление «доброго имени» русского народа в его крестьянских основах. В рассказе А. Солженицына «Матрёнин двор» (1963) впервые в литературе советского периода был представлен образ русской женщины с особым авторским сердечным теплом, а не в традиционных красках изображения колхозной деревни с её производственными проблемами, где, по словам, литературоведа А. Большаковой, «крестьянину отводилась роль "отсталого элемента", "второсортного" социального типа, необходимо развивавшегося под руководством "социально-активной личности" из партработников, рабочих и т.п.» [63; 117] или просто с этнографическими зарисовками из деревенской жизни. Во многих произведениях, относящихся к деревенской прозе, главными героями становились старики, прожившие тяжёлую жизнь, но, тем не менее, сохранившие доброту, милосердие, поскольку их жизненный опыт опирался на традицию. В. Распутин («Последний срок»), В. Астафьев («Последний поклон»), В. Белов («Привычное дело») становятся классиками «деревенской прозы». Их произведения характеризуются особым интересом к народному характеру в его национальном аспекте.

Но главная задача любого писателя - не просто представить отдельные черты характера в человеке, но и обобщить, воплотить общее в индивидуальном, выявить типологию. Мы считаем необходимым представить несколько разных типологий, важных для нашего исследования. Так Г. Федотов выделяет в пределах коллективной личности народа два противоположных типа: эсхатологический тип христианина и московский тип — своеобразный результат многовековой истории, отнюдь не изобилующей простотой и лёгкостью. И. Ильин придаёт большее значение в интерпретации национальных типов воздействию географического фактора, выделяя северный и южный типы. Типологию национального характера разработал и современный учёный А. Панарин, разграничивая московский и петербургский типы. Причем такое «раздвоение» философ относит к временам «прорубания окна в Европу»: «Со времён Петра I Россия являет собой дуалистическую структуру: петербургские типажи занимают вершину пирамиды, старый тип московского человека - её основание» [192; 148]. В качестве образцов московского типа А. Панарин называет пушкинских Савельича, капитана Миронова, Машу Миронову, Татьяну Ларину, лермонтовского Максима Максимовича, являющихся «воплощением благородной простоты и надёжности» и характеризующихся традиционным типом действия. А. Панарин так же, как и Г. Федотов, и И. Ильин, пришел к выводу, что подобный тип крепких людей-традиционалистов - «продукт нашей истории и географии» [192; 148]. Противоположный вектор движения у петербургских «типажей»: «Петербургский тип в основном представлен "лишними людьми" - личностями на рубеже культур: они уже оторвались от национальной почвы, но по-западному собранными, деловыми людьми они так и не стали» [192; 148].

Интересная типология национального характера дана, по нашему мнению, в докторской диссертации А. Большаковой «Феномен деревенской прозы». Типологию, представленную в этой работе, исследователь возводит к традициям литературы XIX века (И. Тургенев, JI. Толстой, Н. Лесков), в которой даются два основных типа характера: «традиционный» и «вольный человек» [63; 181]. Традиционный тип- это тип праведника, мудрого человека, несущего свой крест без ропота. Зачастую он воплощается писателями в образе старой* крестьянки или крестьянина. Их отличает доброта, жизнелюбие, незлобивость, трудолюбие и бессребреничество. Для героев произведений^ деревенской прозы главным является выживание в нечеловеческих условиях, но непременным должно стать сохранение своего лица, человеческого достоинства.

Несколько иную по терминологии, но близкую по существу типологию предлагает И. Снегирёва, исследователь творчества Н. Лескова: «В лесковском творчестве по существу удалось выделить лишь один бесспорно «сквозной» тип - праведника, да, пожалуй, ещё нигилиста» [218; 10]. Автор исследования рассматривает типологию праведников, выделяя гармонический, эпический, героический типы характера.

Тип праведно живущего человека представлен и в рассказе А. Солженицына «Матрёнин двор», о котором исследователь В. Кузьмин написал: «Праведница Матрёна - святая в жизни, в обычных условиях, а не в монастыре - живой образ истины в самой действительности, искривлённой и оболганной» [137;43].

Писатели-деревенщики, зафиксировав изменение национального характера, уделили большое внимание типу «вольного» человека. Именно вольный» человек оказался более отзывчив на влияние исторических условий существования. «Вольный» человек ярче всего представлен в рассказах В. Шукшина. «Чудики», «странные люди» произведений В. Шукшина — это люди, выламывающиеся из привычной жизненной колеи, не вписывающиеся в реальную жизнь. Это бунтари, которые не могут жить в г тех условиях, что им предлагает жизнь, зачастую они наделены саморазрушающими чертами характера; которые оказывает влияние и- на их мироощущение. Они совершают поступки, нелогичные с точки, зрения окружающих, но имеющие большое значение для них самих. Н. Биличенко в диссертационном исследовании о своеобразии литературного героя<• В: Шукшина пишет: «Действительно, внимание писателя было приковано-к процессу "ухода" деревни (как он сам его называл), который виделся ему как» процесс болезненный и драматический, глубоко затрагивающий самые начала личности» [62; 11]. Маргинальная личность героев В. Шукшина - тип «вольного» человека, который восходит к типу «блудного» сына, а в литературе-XIX века - «лишнего» человека, и включает большое количество-разновидностей.

Итак, типологияI национального характера предполагает выделение двух противоположных типов, в которых, конечно, невозможно уместить всю сложность и противоречивость русского человека, но всё-таки возможно отразить наиболее общие и значимые черты.

Современная русская литература, представленная реалистическим способом отражения действительности, имеет своей задачей выявление и возрождение традиционного в национальной жизни народа, поэтому проблема национального характера в нестабильные времена конца XX -начала XXI века вновь становится актуальной. И среди новых имён писателей - имя JI. Бородина, продолжателя.традиций «деревенской прозы».

Леонид Бородин родился в 1938 году, накануне войны, и детские его впечатления описаны в автобиографической повести «Без выбора». JI. Бородин, воспитанный в семье учителей, после окончания школы поступил в школу милиции. Но после XX съезда молодой человек, отличавшийся активной жизненной позицией, оставил учебу. Жизнь направляла его на поиск самого себя и своего места в этой жизни, JI. Бородин то студент, то участник .«стройки века», то учитель в средней школе. Сменив не одно место жительства, выбрав профессию учителя, работая недалеко от Ленинграда, Л. Бородин не ограничивался только педагогической деятельностью, он одновременно пробовал печататься.

В большой литературе имя Леонида Бородина громко прозвучало после публикации повести «Третья правда» в журнале «Наш современник» в 1990 году. Автор повести шёл к российскому читателю долгие годы. Его первые литературные произведения сначала увидели свет в конце 1970-ых годов за границей и привлекли внимание читателей в Германии, Италии, Греции, Великобритании, Франции. Шаг в направлении к постижению мира таким, каков он есть, Леонид Бородин сделал ещё в далёкой юности. Человек незаурядного^ ума, твёрдого характера, с истинно русской душой усомнился не в чём ином, как в справедливости существующей власти. Участвуя в работе подпольной организации ВСХСОН (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа), он приходит к мысли об изначальной ложности коммунистической идеологии. Союз выдвигал своей задачей свержение советского строя. Всё это стало причиной ареста, и с 1967 по 1973 год Леонид Иванович Бородин проводит в заключении, где по-настоящему начинает писать. В 1982 году, - второй арест и новый срок - за публикацию его произведений за рубежом. Затем горбачёвская амнистия в 1987 году. Вернувшись из заключения во время перестройки, Леонид Бородин активно занимается литературной деятельностью и печатается в журналах «Слово», «Наш современник», «Москва», «Юность», «Сибирь» и других. Опыт человека с чёткой жизненной позицией, бескомпромиссность и, наконец, способность интригующе интересно изложить свои мысли в литературной форме, выделяют его среди многих авторов.

Писатель JI. Бородин осуществил свою мечту об издании журнала: с 1992 года по настоящее время он редактор журнала «Москва», где печатаются произведения, авторы которых стремятся следовать традициям русской классики XIX и XX веков. И как писатель, и как редактор «он избежал искуса новейшего "эстетизма" (в какие бы формы оно ни рядилось) видимо, осознавая, что без понятия "совесть" русская литература все равно, что немецкая без философии, французская - без любви и английская — без юмора» [54;4].

Т.В. Рябова пишет о прозаике: «Леонид Бородин, находясь как бы "вне" нашего литературного процесса, был при этом в самой его гуще. Ответы на самые "тяжкие" вопросы своего времени он давал фактом своих произведений, своего слова. Поэтому сегодня невозможно сбросить со счетов то, что кроме "смятения" (Шукшина), ужаса "распада" (Астафьева), "безверия" (Маканина) и многого-многого другого, "готовившего горькие открытия" наших дней, уже тогда было в .литературе и "упрямство" Леонида Бородина, не желающего мириться с "распадом" и потому противопоставляющего всякому разрушению свое посильное созидание — созидание себя, своей души, своего слова» [206;52].

Леонид Иванович' Бородин пытается понять русского человека, осмыслить отечественную историю. Необыкновенной любовью к России, к русскому человеку пронизано всё творчество писателя, о чём свидетельствует его стихи: «Мне Русь была - не словом спора! / Мне Русь была - судья и мать! / И мне ль российского простора / И русской доли не понять, / Пропетой чуткими мехами / в одно дыханье моё! / Я сын Руси с её грехами / и благодатями её!» [5;63].

Любовь к России, нежелание расстаться с близкими в, какой-то мере повлияли в своё время на его решение продолжить литературное творчество на родине, отказавшись от предложения1 стать добровольным изгнанником. М. Дунаев ставит это писателю в заслугу: «Бородин в отличие от многих литераторов, не принявших советской власти, отверг судьбу эмигранта, презрел опасность преследования, дважды арестовывался, вынес тяжесть лагерной и тюремной неволи - и тем поставил себя в особое положение в истории отечественной словесности» [100;6;483].

Участь» JI. Бородина, как и многих других писателей, зависела от эстетических, а часто и политических пристрастий учёных, пишущих о новейшей литературе. Именно этим можно объяснить тот факт, что в одних учебных пособиях по литературе конца XX века JI. Бородину посвящены целые разделы (Г. Нефагина, Ю. Минералов), а в других он просто упоминался в ряду писателей-реалистов (Н>. Лейдерман и М. Липовецкий).

Начиная с 1990 года, который явился годом литературного дебюта Л. Бородина в отечественной словесности, творчество писателя находилось в поле зрения современной критики. Статьи о творчестве прозаика постоянно публиковались в центральных литературных журналах. О Л. Бородине заговорили такие писатели, учёные, критики, как А. Солженицын, А. Варламов, С. Куняев, И. Шафаревич, И.> Штокман, П. Басинский, Л. Аннинский, В. Бондаренко, К. Кокшенева. Каждое новое произведение, появлявшееся в периодике, вызывалоf острый интерес критики и сопровождалось полемикой, появлением рецензий и концептуальных статей.

Исследователи и литературные критики рассматривали особенности поэтики и проблематики его прозы, указывая на духовно-нравственную и социальную направленность произведений писателя. Большое значение придавалось автобиографичности творчества Л. Бородина, преобладанию напряженности действия в сюжете, широкому использованию ретроспекций. В книге «Православие и русская литература» М. Дунаев преподносит содержание творчества Л. Бородина как «философско-религиозное осмысление истории, бытия вообще» [100;483]. И. Штокман, обращавшийся неоднократно к его творчеству, в 2000 году написал едва ли не первую монографию о прозаике: «Леонид Бородин - человек и судьба», в которой рассматриваются-отдельные произведения 1960-1980-х годов. И. Штокман в творчестве писателя отмечает одну из главных тем — трагедию русского человека, заключающуюся в распаде национального духа. Монография содержит и замечания самого JL Бородина, в которых он выразил степень соответствия критической мысли авторскому замыслу, воплощённому в» отдельных прозаических произведениях.

В процессе оценки JI. Бородина и его творчества сложились разные, часто противоречивые характеристики: «крутой романтик» у JI. Аннинского, «рационалист и моралист», наделённый «политическим упрямством» у А. Агеева, «мастер социально-психологической прозы» у П. Басинского, «максималист, моралист и патриот» у Ю. Кублановского, «неуёмный романтик» у В.Бондаренко. А. Варламов^ отмечает «рыцарскую стойкость и непоколебимость», С. Куняев* подтверждает общее мнение о JI. Бородине как о романтике, но, вместе с тем, называет его и «беспощадным моралистом», способным к «жесткой, постановке нравственно-этической доминанты». Определяя, главные черты .творчества Л'. Бородина, В: Меньшиков указывает на* «жизненность событий» и «правду характеров, персонажей», А. Немзер отмечает «внутреннюю свободу», обеспечивающую «ошеломительную жанровую и тематическую широту прозы».

В последние пятнадцать лет можно отметить заметное повышение научного интереса к творчеству Л. Бородина, что проявилось в появлении-целого ряда диссертационных исследований: И. Казанцевой, Т. Рябовой, Н. Федченко, Т. Васильевой, JI. Нестеровой.

Автора первой' диссертационной работы «Проза Леонида Бородина» (1994) И. Казанцеву интересуют мировоззренческие и эстетические основы, своеобразие поэтики, романтические тенденции прозы писателя. И. Казанцева сосредотачивает внимание на разработке темы государственности в творчестве Л: Бородина, а также «возрождения духовных основ нации». Автор исследования отмечает религиозность русского человека как неотъемлемое внутреннее его качество: «В атеистической системе координат это называется правдой и совестью, но их источник, по мнению писателя, в христианской вере» [118;16]. Обращение к историческому прошлому необходимо для осмысления истоков «трансформации общественного и индивидуального сознания». Исследователь указывает и на внимание писателя к пограничным ситуациям.

Т. Рябова в своём исследовании «Проза JI. Бородина 1970-90 годов» (1996) указывает на устремлённость героев к правде. Автор диссертации в первую очередь обращает внимание на интерес писателя к экстремальным ситуациям, отмечает мотив «имитаторства, подменности», что сближает его, по мнению исследователя, с творчеством «сорокалетних».

Проблема взаимоотношения человека и государства в контексте жанрово-стилистическиих особенностей повестей Л. Бородина 90-х годов» -название главы из кандидатской диссертации Н. Федченко «Тенденции жанрово-стилевого развития повести 90-х годов (В. Крупин, Л. Бородин, В. Нарбикова)» (1999). Автор исследования отмечает так же, как и другие исследователи творчества писателя, в качестве центральной тему, государственности. «Государственная форма в прозе писателя живёт, лишь будучи наделённой исконно национально-вероисповедальным содержанием» [241; 197] - такова мысль Н. Федченко. По мнению учёного, в произведениях Л. Бородина отражено большое разрушительное действие «смуты» на государственность.

В диссертационном исследовании «Творчество Л.И. Бородина: особенности проблематики и поэтики» (2007) Т. Васильева уделяет особое внимание конфликту личности и государства, проблеме веры и верности в прозе писателя, а также анализирует соотношение судьбы, рока и человеческой воли в его произведениях. Эпоха «смуты» рассматривается как историческое, духовное, общественное, личностное явление.

Нравственно-философские искания автора и героев в прозе Леонида Бородина» (2007) - тема диссертации Л. Нестеровой. Исследователем изучается история нравственно-философских исканий автора и героев в прозе Л. Бородина, проблема поиска правды, выбора и ответственности человека в истории, соотношение личной воли и обстоятельств, взаимоотношения человека и Бога. Диссертант выделяет три периода творчества JI. Бородина: 1) вторая половина 1960-х - 1970-е годы; 2) 1980-е -начало 1990-х годов; 3)1993 -2000-е годы.

Исследователи сходятся во мнении о том, что в своем творчестве JL Бородин отразил духовно-нравственные перемены в человеке, живущем в мире, богатом соблазнами. Критики и учёные указывают на большую значимость изображения именно характеров в творчестве JI. Бородина: «Художественное решение практически всех произведений Бородина проявится не в сюжете, не в философских или иных контекстах, но в характере как проводнике и аккумуляторе художественного и нравственно-идеологического потенциала автора» [206;57]. Обращение к проблеме национального характера типично для творчества писателей переломного времени.

Проблема национального характера является доминирующей в творчестве JI. Бородина. Поэтому для исследования8 в данной диссертационной работе берутся три повести: «Третья правда» (1979, 1990), «Царица смуты» (1996), «Бесиво» (2002). Все три произведения объединены проблемой «смутного» времени Российского государства и проблемой «смятенного» человека как особого типа национального характера. Общимш них является не только изображение «смуты» как явления исторического, но и как явления духовного. Прозаика волнует духовно-нравственное состояние русского человека на фоне различных исторических эпох, объединяемых «смутой».

Третья правда» (1990) - раннее произведение писателя, в котором отражается формирование его мировоззрения писателя, констант художественного мира. Эта повесть впервые увидела свет за рубежом в 1979 году, но на родине писателя была опубликована десятилетие спустя, став одним из ключевых произведений, своеобразной визитной карточкой прозаика, что навсегда закрепило авторство определения «третья- правда» за JI. Бородиным.

Историческая повесть «Царица смуты» (1996) стала своеобразной реакцией писателя на бурные 90-ые годы XX века. Работа над повестью началась во время второго заключения, первая глава была написана именно в это время, а продолжение много позже.

Вышедшая в 2002 году повесть «Бесиво» являет собой новый этап творчества1 Л. Бородина. Писатель возвращается к проблематике «Третьей правды». В произведении отчётливо просматривается эволюция национального характера на протяжении четверти века.

Актуальность диссертационной работы обусловлена необходимостью изучить проблему национального характера в прозе Л. Бородина, которая , ещё не становилась предметом специального исследования. Между тем, именно проблема национального характера, которую Л. Бородин художественно исследовал на разном историческом материале, позволяет выявить представление автора о современном состоянии! русского народа в , его исторической судьбе, государственной идее в её провиденциальном и национальном проявлениях.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые выявлен образ «смятенного» человека как особый тип национального характера переломной эпохи в произведениях Л. Бородина 1980-ых-2000-ых годов.

Объектом исследования является проза писателя 1980-ых годов и начала XXI века.

Предметом исследования является проблема национального характера, интересующего писателя в наиболее сложные, переломные, «смутные» периоды российской истории. t Материалом исследования стали наиболее репрезентативные 1 произведения писателя: «Третья правда» (1979, 1990), «Царица смуты» (1996), «Бесиво» (2002). К исследованию привлекаются публикации, статьи, интервью, дневниковые записи Л. Бородина. it t j

18s

Цель настоящей работы - исследовать тип «смятенного» человека как проявление русского национального характера в кризисные периоды российской истории в прозе JL Бородина.

Цель предполагает решение следующих задач:

1. Изучить проблему национального характера в русской философии XIX -XX веков:

2. Исследовать тему «смуты» в творчестве писателя разных лет.

3. Выявить типологию национального характера в историческом и духовно-нравственном аспектах в прозе JI. Бородина.

4. Рассмотреть русский национальный характер как проблему современности в прозе писателя начала XXI века.

Методологию исследования определяют труды Н. Бердяева, А. Большаковой, Г. Гачева, JI. Гинзбург, М. Дунаева, И. Есаулова, И. Ильина, К. Касьяновой, В. Катасонова, В. Кожинова, О. Лазаревой, Д. Лихачёва,

H. Лосского, Т. Никоновой, А. Панарина, Т. Рябовой, В. Скобелева; Г. Федотова, В. Хализева; И. Юнусова.

В диссертации применяются историко-литературный, системно-типологический, мотивный, интертекстуальный методы! исследования.

Теоретическая значимость исследования. Результаты могут быть полезны при дальнейшем исследовании общетеоретических вопросов, связанных с проблемой национального характера.

Практическая значимость исследования. Материал диссертационной работы может быть использован в учебно-педагогической практике: в вузовском преподавании при проведении занятий по курсу истории литературы XX века и спецкурсов по творчеству Л. Бородина, а также в школьной практике.

Основные положения, выносимые на защиту:

I. В.творчестве Л.Бородина «смута» характеризуется как отличительная особенность русской- исторической и духовной жизни. «Смута» есть разрушение христианского основания как в государстве, так и в народе.

Её; результатами становятся' деформация' представлений о законах государства и правах личности, о добре и зле, правде и истине. В творчестве писателя; по традиции рассматривается мысль государственная! в её соотношении с мыслью «народной», но конфликт государства и народа писатель, переводит в проблему поиска человеком своей' правды. Категория? правды в связи; с героем-правдоискателем становится; доминантой' в художественном мире: JL Бородина и раскрывается как «третья правда», понимается как: право- личности» на внутреннюю независимость и духовный поиск.

Типологиям национального характера; в прозе Л; Бородина строится, на традиционном выделении двух полярных, типов - «смиренного» человека и «вольного» человека. Но писатель считает, что периоды: «смут» рождают особый тип русского человека, характеризуемый- им-как «смятенный» человек, в котором; полярные, начала1, вступают, в сложные взаимодействия, отсюда, традиционные типы, лишаются" своей? определённости: В этом смысле «смятенными» можно назвать всех героев писателя, представляющих национальный характер. Влияние «смуты» на человека имеет в творчестве Л.Бородина два «вектора»: для* одних героев преодоление «смятенности» связано с обращением: к вере и Богу (Рябинин и отчасти Селиванов в «Третьей; правде», Долгорукий в «Царице смуты», жена и сестра Андрея Рудакина в «Бесиве»). На других «смута» оказывает гибельное воздействие, что приводит к разрушению не только национальных, но и личностных основ человека: (Заруцкий,. Тереня Ус в- «Царице смуты», Андрей и Санька Рудакины в «Бесиве»).

Писатель стремится художественно осмыслить тип современности, получивший у Л. Бородина ироничное определение «полуиовый-полурусский». В повести «Бесиво» ему отводится роль, искусителя «старого русского», соотносимая' с образами Мефистофеля («Фауст»

И.Гёте), Петра Верховенского («Бесы» Ф.Достоевского), но в сниженно-профанном виде.

6. В прозе писателя наблюдается эволюция национального характера, вектор которой направлен в сторону деформации и деградации русского человека. Вместе с тем надежда на возрождение бытийных и духовных основ национальной жизни Л. Бородин связывает с возвращением в жизнь государства и личности христианских нравственных ценностей. Апробация исследования осуществлялась на Второй Всероссийской научной конференции «Русская литература и философия: постижение человека» г. Липецк (2003), Международной конференции «Мир идей и взаимодействие художественных языков в литературе нового времени» г. Воронеж (2003), Международной конференции «М.А. Шолохов в современном мире» г. Москва (2004), научной конференции «Война в русской литературе» г. Воронеж (2005), научно-практической конференции

Современные проблемы технического, естественнонаучного и гуманитарного знания» г. Губкин (2005), Международной научной конференции «Русский язык в современном мире» г. Воронеж (2007);

Структура диссертации включает введение, четыре главы, заключение и библиографический список, насчитывающий 259 наименований. Общий объём диссертации - 154 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Смятенный" человек в прозе Л. Бородина"

Заключение

В результате социальных потрясений, неоднократно' менявших в XX веке систему ценностей, «мир настолько метафизически запутался» (П. Басинский), что в конце этого века различать «контуры добра и зла» (А. Блок) стало гораздо' труднее, чем в его начале. Однако «мир богословствует даже когда изгоняет Божью святыню из человечества» (Архиепископ Иоанн Сан-Францисский). Именно этим обусловлено доминирование духовно-нравственной проблематики в современной прозе: Что спасет мир и человека? Можно ли в наши дни обрести веру, правду, свободу? Как стать . на путь, добра человеку, заблудившемуся и запутавшемуся, в мире, лежащем во зле? - таковы вопрошанияшрозы 1990-х

ГОДОВ:

Л.И. Бородин в - своих произведениях напряженно ■ ищет ответы на эти вопросы: писатель, глубоко чувствует самые1 болевые проблемы! современности и стремится художественно, исследовать их, в соотнесении с национальными*. духовно-нравственными основами, заложенные православием. «История нашего государства есть история государства христианского, история нашей культуры есть история христианской культуры .» [29; 144] Отсюда для Бородина «смута» - доминантная тема его прозы - есть разрушение христианского основания-как в государстве, так и в* народе, «смута» определяется им как кризис власти и законности, кризис религиозного сознания, «повреждение умов», проявляющееся в размывании духовно-нравственных констант человека как личности и носителя национальных свойств.

Л. Бородин ищет пути выхода из российских «смут», которые стали устойчивой приметой, русского исторического, общественного и духовного бытия. , Интересна его художественная- логика: исходной точкой его размышлений/о* «смутных» временах становится «русский катаклизм- 1917 года». (Ж. Нива) - самое глобальное потрясение XX века; «сломавшее» судьбы российского государства и русского человека. Это весьма характерно для писателя XX века, однако JI. Бородин, как историк по образованию, обращается к исследованию событий XVII веков — подлинных исторических истоков того явления, которое стали называть «смутой». Закономерным! итогом этих «смут» стала, по мнению Л. Бородина, эпоха рубежа XX-XXI веков, в очередной раз оказавшая разрушительное воздействие на социальные и духовные основы национальной жизни и национального характера.

Национальный характер — одна из самых сложных тем русской философии и литературы - в творчестве Л. Бородина осознается едва ли не как тема трагическая. С одной стороны, писатель показывается неизменность национальных качеств человека, в какие бы сложные обстоятельства истории он ни попадал. Отсюда, герои его повестей осмыслены в русле традиционной* типологии, предполагающей наличие двух полярных типов, по-разному названных, но по существу сводимых к.типу «смиренного» человека и типу «вольного» человека. Эта оппозиция структурирует сюжет и композицию его произведений, в которых разные типы национального характера представлены в образах людей, принадлежащих двум противоборствующим сторонам в борьбе за власть, а кроме того, двух друзей («Третья правда»), двух братьев («Бесиво»), двух претендентов на одну женщину («Царица смуты»).

С другой стороны, именно Л. Бородин стремится осознать те изменения, которые претерпевал национальный характер под влиянием «смутных» времен российской истории. Это и привело к появлению в его творчестве «смятенного» человека как особого типа русского человека, подвергшегося разрушительному воздействию «смут» и потерявшего опоры в государстве, обществе, религии, в собственной душе. «Смятенность» обнаруживает в «смиренном» типе русского характера отступление от его основного жизненного принципа - «жить по совести», что вызывает в герое нравственные1 мучения и в конечном итоге стремление к покаянию и духовному просветлению. Но и в «вольном» типе национального характера «смятенность» разрушает принципиальное желание героя, «жить; по воле», то есть по своим определенным «законам», что превращает его в бунтаря-против каких бы то ни было законов и установлений.

Однако объединяющим для- героев, представляющих разные типы, национального характера в их «смятенном» варианте, является поиск в «смутные» времена своей - «третьей правды», то есть права человека на независимость мысли. Напряженный духовный поиск приводит их либо к признанию истинности только Правды Божьей, либо к: окончательному разрушению не только национального; но и личностного начал. Сложность самого феномена «смятенный» человек приводит к созданию' в< произведениях писателя таких интересных,: противоречивых и многогранных, героев- как Андриан Селиванов («Третья правда»), боярин: Олуфьев («Царица смуты»), Андрей Рудакин («Бесиво»).

Русская» литература* традиционно отличалась преимущественно-реалистическим: способом отражения действительности. Однако? происшедшая в начале XX века модернизация? всех художественных форм? привела к появлению модернизма; как нового типа; художественного мышления, определившего основные: черты «неклассического» искусства. Модернизация, явившаяся доминирующей тенденцией литературы прошлого столетия, существенно трансформировала и реалистическое повествование. Писатель конца XX века, Л.И. Бородин активно использует в своих произведениях модернистские приемы повествования: усложнение авторской позиции благодаря введению в текст нескольких «голосов» и точек зрения; аллюзий и реминисценций, ретроспективного принципа композиции; с перебивкой временных планов. Это позволяет ему показать усложнение форм действительности и форм ее отражения в- литературе XX века, но вместе с тем оставаться на твердых реалистических позициях.

По мнению! современного исследователя О. Лазаревой, «художественное изображение национального характера само по себе является актом национального самосознания со стороны писателя» [145; 10], берущего на себя «добровольное страдание правдивости» (П. Басинский). Показанный писателем в повести «Бесиво» процесс глубинного разрушения духовно-нравственных основ национального характера осознается им не только как проблема реальности, но и проблема литературы. JI. Бородин продолжает исследовать заявленную писателями «деревенской прозы» тему деформации народа как национальной целостности в соотнесении с идеями и героями русской классики XIX и XX веков. Традиционная поляризация национального характера, на протяжении двух веков изучаемая русской литературой и философией, есть не только свидетельства драматичного бытия народа и нации, но в то же время гарантия его целостности. Ведь от этого, по мнению JI. Бородина, зависит и судьба государства, и судьба народа, и судьба отдельного человека.

В своих интервью JI. Бородин неоднократно отмечал, что возрождение России возможно через государственность, основанную на православии: «Без православия нет русской нации, но и православия народу, переставшему быть нацией, не обрести, ибо нация - это есть способ обретения Бога людьми, живущими в пределах одного горизонта, воспринимающими мир в одних и тех же красках, ибо разными красками расцвечены горизонты народов .» [32; 144].

Список научной литературыДружинина, Вера Ивановна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Бородин Л. Без выбора : автобиографическое повествование / Л. Бородин // Москва. 2003. - №№ 79.

2. Бородин Л. Бесиво / Л. Бородин // Москва. 2002. - №11. - С. 3-60.

3. Бородин Л. Божеполье / Л.Бородин // Наш современник. 1993. -№№ 1, 2.

4. Бородин Л. Вечное и дорогое / Л. Бородин // Наш современник. — 1991. — №9. С. 47-49.

5. Бородин Л. «В каждой клетке кристаллы льда» / Л. Бородин // Юность. -1994.-№1.-С. 62-63.

6. Бородин Л. В поисках «третьей правды». (Интервью М. Семенюка с писателем Л. Бородиным / Л. Бородин // Рос. вести. 1992. - 5 нояб. -С. 2.

7. Бородин Л. В смутное время нужно делать ставку на идею : Интервью Л. Виноградова с писателем Л. Бородиным / Л. Бородин // Православие.ги. (http//www.pravoslavie.ru/guest/ borodin.htm).

8. Бородин Л. Выйти в небо / Л. Бородин // Москва. 2000. - №5. - С. 2332.

9. Бородин Л. «Выжить надо, коль Смуте конец.» : беседа С. Антоненко с писателем Л. Бородиным / Л. Бородин // Родина. 2005. - №11. - С. 103—107.

10. Бородин Л. Два рассказа / Л.Бородин // Наш современник. 2000. -№8.-С. 25-38.

11. Бородин Л. Делай своё дело, а жизнь всё расставит по местам : Интервью К. Кокшеневой с писателем Л. Бородиным / Л. Бородин // Учительская газ. 2003. - 12 авг. - С. 24.

12. Бородин JI. Добром вспоминаю свой лагерный опыт : Интервью А. Неверова с писателем JI. Бородиным / JI. Бородин // Труд. 1994. - 12 марта.

13. Бородин JI. До рассвета : Рассказ / JI. Бородин // Лит. учеба. — 2003. -Кн.б.-С. 40-65.

14. Бородин Л. Инстинкт памяти / Л. Бородин // Юность. 1997. - №4. -С. 32-60.

15. Бородин Л. Как он мог. / Л. Бородин // Юность. 1993. - С. 3-60.

16. Бородин Л. Киднепинг по-советски / Л.Бородин // Юность. 1995. -№8. -С. 2-5.

17. Бородин Л. Коровий разведчик / Л. Бородин // Наш современник. -1997.-№12.-С. 14-20.

18. Бородин Л. Ловушка для Адама / Л. Бородин // Юность. 1994- №9. -С. 4-53.

19. Бородин Л. Лютик цветок жёлтый/ Л.Бородин // Москва. - 1998. -№8.-С. 3-12.

20. Бородин Л. Манифестом распятых имён / Л. Бородин // Москва. 2008. -№4.-С. 70-79.

21. Бородин Л. Мера истины / Л. Бородин // Лит. обозрение. 1994. - № 1— 2.-С. 22-25.

22. Бородин Л. Наше общество развращено неверием / Л. Бородин // Лит. газ. 2003. - 15-22 апр. - С. 15.

23. Бородин Л. Невостребованные пророчества / Л. Бородин // Наш современник. 1992. - №8. - С. 137-151.

24. Бородин Л. Не считаю себя «диссидентом» : Интервью А. Василенко с писателем Л. Бородиным / Л. Бородин // Русский вестник. 2003. - 16 мая.

25. Бородин Л. Однажды в отпуске / Л. Бородин // Юность. 1996. - №3. -С. 20-23.

26. Бородин JI. Перед судом / Л.Бородин // Юность. 1992. - № 4-5. -С. 34-49.

27. Бородин Л. Перечитывая норильский дневник / Л. Бородин // Москва. — 1994.-№6-7.

28. Бородин Л. Повесть странного времени / Л. Бородин. М. : Современник, 1991. — 399 с.

29. Бородин Л. По поводу выставки И. Глазунова / Л. Бородин // Наш современник. 1992. - №8. - С. 144-146.

30. Бородин Л. Последний из диссидентов? / Л. Бородин // Комсомольская правда. 1990. - 24 апр. - С. 6.

31. Бородин Л. Правила игры / Л. Бородин // Моск. вестник. 1990. - №5. -С. 3-56.

32. Бородин Л. Пути христианского возрождения / Л. Бородин // Наш современник. 1992. - №8. - С. 133-144.

33. Бородин Л. Путь к России / Л. Бородин // Москва. 1993. - №6. - С. 6.

34. Бородин Л. Ради деток / Л. Бородин // Москва. 2008. - №5. - С. 50-68.

35. Бородин Л. Расставание / Л. Бородин // Юность. 1990. - № 7-9.

36. Бородин Л. Реку переплыть / Л. Бородин // Юность. 1996. - №8. -С. 34-45.

37. Бородин Л. Справа гора Казбек / Л. Бородин // Москва. - 2005. - №5. -С. 72-96.

38. Бородин Л. «Такая привязанность на всю жизнь .» : Интервью с Л. Бородиным Н. Ярцевой / Л. Бородин // Лит. в школе. 1991. - №2. -С. 52-55.

39. Бородин Л. Третья правда / Л. Бородин // Роман-газета. 1991. - №4. -С. 16-66.

40. Бородин Л. Три рассказа / Л'. Бородин // Юность. 1989. - №11. - С. 229.

41. Бородин Л. Трики или Хроника злобы дней / Л.Бородин // Москва. -1998.-№ 11-12.42