автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Софийность и ее коннотации в русской литературе XIX-начала ХХ веков (поэтика всеединства)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Софийность и ее коннотации в русской литературе XIX-начала ХХ веков (поэтика всеединства)"

На правах рукописи

Крохина Надежда Павловна

СОФИЙНОСТЬ И ЕЕ КОННОТАЦИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Х1Х-НАЧАЛА XX ВЕКОВ (ПОЭТИКА ВСЕЕДИНСТВА)

Специальность 10.01.01 - русская литература

1 О НОЯ 2011

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Шуя 2011

005001559

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Шуйский государственный педагогический университет»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Океанский Вячеслав Петрович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Дзуцева Наталия Васильевна

доктор филологических наук, профессор Минералова Ирина Георгиевна

доктор филологических наук, профессор Тихомиров Владимир Васильевич

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Волгоградский государствен-

ный педагогический университет»

Защита состоится 8 декабря 2011 года в 11.00 на заседании диссертационного совета ДМ. 212.094.04 при^У ВПО «Костромской государственный университет имени Н.А.Некрасова» по адресу: 156961, г. Кострома, ул. 1 Мая, д. 14 а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Щ)У ВПО «Костромской государственный университет имени Н. А. Некрасова»

Автореферат разослан «_д7_» октября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор культурологии, доцент

/

Е. Б. Витель

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

В настоящее время, наряду с выявлением православных основ русской литературы, всё более актуальным становится интерес к философии и духовному опыту русского писателя, который породил философскую критику Серебряного века. Ибо «нигде таким интимно-осердеченным образом не связаны художественная словесность и метафизическое философствование, как в русском культурном мире»1. В русской литературе обнаружимы и русская идея и русское мироощущение, и философия жизни. Можно спорить о православное™ религиозного сознания русского писателя, но нельзя сомневаться в духовной глубине его художественного мира, возросшего на богатой почве восточно-христианской святости и насыщенного проблематикой западноевропейской культуры. Духовному опыту русского писателя свойственна принципиальная всеохватность, интуиция всеединства. И русские писатели, и русские философы «ищут именно^ целостности, синтетического единства всех сторон реальности и всех движений духа» .

Категория софийности - высшей полноты и мудрости жизни -прилагается к эпохе, всё более утрачивающей цельность и единство и всё более взыскующей этой цельности. Этот поиск и создаёт особую духовность русской литературы, исследующей вслед за Пушкиным, онтологическую драму отношений человека с миропорядком, свидетельствуя о взлётах и падениях души человека, ибо «мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии»3. Русская классика обращает к прирождённому христианству русской натуры, исходит из реальности идеального. Чем ближе к Серебряному веку тем явственнее переход в контексте «мифопоэтическои» и «релятивистской» поэтики к антропокосмизму и нарастание экзистенциально-катастрофических тем. Таким образом, в работе исследуется драма развёртывания софийных тем и смыслов, связанных с онтологической переориентацией современного художественного сознания. Закат «ориентации на сакральную традиционность» (В.П. Океанский) порождает поиски новой сакральности в романтической традиции, именуемой в философско-эстетических трудах Вл. Соловьёва Софией. В работе исследуется многоаспектное софиологическое видение мира, порождающее поэтику всеединства.

Степень научной разработанности проблемы. В современной научной литературе стало привычным говорить об индивидуальной, или поэтической мифологии, столь характерной для постромантического художественного сознания. В целом ряде работ последнего времени выявляется дальнейшее углубление в проблематику взаимодействия литературы и русской

1 Океанский В.П. Русская метафизическая лирика XIX в.: Автореф. дис... докт. филол.н.-Иваново, 2003.-С.5.

2 Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 1. -Л,, 1УУ1. и 1 /.

3 Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. - М., 1994. - С. 195. ^

религиозной философии (без чего непредставима отечественная литературная традиция) как исследование софийности, софийных мотивов русской литературы (С.Н. Бройтман, М.Н. Громов, Е.Г. Новикова), «поэтической софиологии» русского писателя (В.П. Океанский, И.А.Ширшова), предваряющей и дополняющей теоретическую софиологию Серебряного века4. Но специального исследования, посвященного рассмотрению русской литературной традиции XIX и рубежа Х1Х-ХХ веков в аспекте софийной поэтики всеединства и её взаимодействия с русской софиологией и символистской эстетикой, сегодня нет. В то же время существует множество отдельных работ или разделов в разного рода исследованиях, начиная с философской критики Серебряного века, в той или иной мере затрагивающих софийную проблематику философии всеединства и возможности её художественно-эстетической экспликации в русской литературе. Спорным и открытым является само понимание софийности.

В целом ряде работ последнего времени ставится проблема рассмотрения русской культуры в аспекте софийности (В.В.Бычков, С. Долгополова, Ю.С. Степанов). К проблеме Софии обращаются исследователи древнерусской культуры и литературы (В.В.Бычков, А.Н.Овчинников, М.В. Плюханова). Исследователи подчёркивают, что образы и идеи Софии-Премудрости сложны, не имеют твёрдого и однозначного истолкования и доныне являются предметом богословских и научных споров. Для одних авторов София неотделима от вечных ценностей русской культуры: «Неизреченную сущность Софии невозможно передать в конечных определениях рассудка, но можно отобразить в художественной, пластической, эстетической форме. Потому наиболее глубокое отражение отечественная софийная традиция нашла в храмостроительстве, иконографии, гимнографии,

См.: Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX в.: Евангельский текст и художественный контекст. - Томск, 1999; Громов М.Н. Софийные мотивы в творчестве Вяч. Иванова // Вячеслав Иванов - творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М, 2002. - С.25-30; Океанский В.П., Ширшова И:А. Персонологические особенности поэтической софиологии Ф.И. Тютчева // Соловьёвские исследования. Вып. 4. - Иваново, 2002. -С. 178-188; Ширшова ЯЛ.Поэтическая софиология Ф.И.Тютчева. Дис... канд.филол.н. - Иваново, 2004; Бройтман С.Н. Софийность в раннем творчестве Б. Пастернака // Вл. Соловьёв и культура Серебряного века. - М., 2005; Сапронов П.А. Русская софиология и софийность. - СПб., 2006; ДзуцеваН.В. Поэтика софийности в «Зимних сонетах» Вяч. Иванова // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. - Иваново, 2007; СарычевВ.А. Апокалипсис от Софии: религиозно-художественная концепция книги А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме» в контексте софиологии Вл. Соловьёва // Известия РАН. Сер. лит. и яз. - 2008. - №5. - С.3-15 ; Мещерина Е.Г. «Се красота из синего эфира...» (к проблеме эстетики цвета в поэзии Серебряного века) // Вестник МГУ. Сер. Философия. -2009. -№1. - С.63-90 и др. 4

поэзии, воплощаясь не только вербальными, но и невербальными средствами» . В работах крупнейшего исследователя православной эстетики В.В.Бычкова «сила древнерусского искусства в его софийности - способности смотреть на жизнь под углом зрения вечности и, прозревая в жизненных явлениях сущностные основы бытия, выражать их в цвете, слове, звуке» . К этому идеалу всегда стремилась русская литература. В работах этого авторитетного исследователя христианской философии искусства именно с софиологиеи связывается неоправославие Вл. Соловьёва, П. Флоренского, С. Булгакова . «Неоправославие, особенно в лице Булгакова и Флоренского, наконец ясно осознало и четко сформулировало идею, которой православное сознание, православная культура по наитию руководствовались на протяжении практически двух тысячелетий и которая особенно ярко и полно была воплощена в древнерусской художественно-религиозной культуре» . Софийное восприятие мира как Премудрости Божией способно вывести современную

культуру из кризиса.

Но есть и полярная точка зрения: идея Софии в философии русского Ренессанса - «прелесть», «результат кризиса русской православной культуры» . Для С.С. Хоружего, Н.К. Гаврюшина, П.А.Сапронова или В.А. Сарычева проблема софийности - одна из ересей русской философии, проявление александризма и маньеризма Серебряного века. Автору данного исследования

ближе всего позиция В.В. Бычкова:

Редуцирующий подход к софийной линии русской литературы и русской софиологии отличает монографию П.А. Сапронова. Выводы автора неутешительны: «Софийность у нас является выражением несостоятельности мужского качала». И распадается в распадающемся мире (в романе Ф.М. Достоевского с их антиномичными героинями ^«впервые несостоятельность героя производна от несостоятельности героини» ). София вовлекает в свой распад: А. Блок «погружается з неё, распадаясь...сам». В этом контексте литературного крушения софийности русская софиология как её послесловие - «пусто-словие»11. Автор подчёркивает проблемность богословского понимания Софии («Премудрость Божия заслоняет и растворяет в себе второе лицо Троицы»), «её чуждость православию», это «растворение

5 Громов М.Н. Вечные ценности русской культуры: К интерпретации отечественной философии // Вопросы философии. - 1994. - № 1. - С. 59.

6 Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. - М.,1995. - С. 111.

7 Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. - М., 1999.-0.333,344 и др.

8 Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. - М., 2007. - С.264-265.

9 Панищев А.А. Идея Софии в философии русского Ренессанса // Вопросы культурологии. - 2008. - №10. С.70-73.

10 Сапронов П.А. Русская софиология и софийность. - СПб., 2006. - С.318, 385.

11 Там же. С.431,434.

божественного в космическом»12. Критика софийной основы творчества А. Блока характерна для работ В.А. Сарычева13.

Наличие обозначенных полярных точек зрения возвращает к неразработанности и спорности данной темы. Категория софийности ставит непростую проблему развития христианской традиции, породившей невиданную ранее «культуру развития»14, нового восприятия вечной христианской истины, о чём заговорил Вл. Соловьёв в своих работах.

В своих оценках автор работы опирается на философскую критику Серебряного века, открывшую метафизическую глубину русской литературы. В эту эпоху осмысления онтологизма русской мысли, развития софиологии как самого характерного проявления синтетических поисков Серебряного века -заговорили о софийных началах русской литературы и культуры, софийном опыте русского писателя (A.C. Пушкина, Ф. Тютчева, Ф.М. Достоевского,

A. Блока и др.). Проблематика целостности ставила вопрос о софийности искусства, символический подход к искусству вёл к его онтологическому пониманию - в работах Вяч. Иванова, П. Флоренского, С.Булгакова, С. Франка, К. Мочульского и др. Эти интуиции и разрозненные наблюдения русской философской критики требуют своего всестороннего изучения, ибо они обращают нас к проблемам специфики русского духовного опыта, апофатического и универсального. Как отмечает в своей диссертации Н.Г.Коптелова, наследие критики начала XX века изучено недостаточно15.

Важным аспектом софийной темы является русская усадьба. Присутствие этого усадебного топоса в русской литературе с его равновеликостью вечного и обыденного, порождает галерею поэтических женских образов - символ русской Вечной Женственности, прославленных русскими писателями и художниками. Мы опираемся на работы, выявляющие растущий современный интерес к философии женственности в творчестве русских писателей (работы Г.Д. Гачева, В.К. Кантора, А. Макушинского,

B.И. Мильдона, В.А. Недзвецкого, О.В. Рябова и др.), а также труды русских мыслителей: Вл. Соловьёва, H.A. Бердяева, Вяч. Иванова, И.А. Ильина и др.

Целый ряд современных авторов отмечают важность культурного синтеза, создававшегося в эпоху Серебряного века. С другой стороны, полярные оценки софиологии неотделимы от столь же полярных оценок духовных поисков этой эпохи в работах П.П. Гайденко, А. Гениса, М.Н. Громова, И.В.

12 Там же. С.95,105,199.

13 См.: СарычевВ.А. Ал. Блок: Творчество жизни. - Воронеж, 2004. - С. 326, 7; Сарычев В.А. Апокалипсис от Софии: религиозно-художественная концепция книги А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме» в контексте софиологии Вл. Соловьёва // Известия РАН. Сер. лит. и яз. -2008. - №5. - С.3-15.

14 Бурлака Д.К. Метафизика культуры. - СПб., 2009. - С.205.

15 Коптелова Н.Г. Специфика рецепции русской литературы XIX века в критике Д.С.Мережковского (1880-1917 гг.): Автореф. дис... докт. филол.н. - Кострома, 2011. С.6.

Кондакова, Л.А. Колобаевой, А.Пайман, П.А.Сапронова, В.А. Сарычева,

А. Эткинда и др. £Г

Научная новизна диссертации связана с разработкой

социологического подхода к изучению отечественной словесности (работы М.Н. Громова, С.Н. Бройтмана, П.А.Сапронова, Е.Г. Новиковой, В П Океанского и др.), рассмотрением русской литературы XIX-начала XX веков в аспекте софийной поэтики всеединства, исследованием художественной философии русской литературы конца Нового времени в её переходе от классической поэтики века XIX-го к неклассической поэтике Серебряного века. Онтологический подход в работе соответствует одной из важнейших тенденции развития отечественной культуры и помогает вскрыть топику вербального творчества в его всеединстве. Вл. Соловьёв предстаёт в работе центральной фигурой, связующей романтическую традицию XIX века с эпохой символизма, поэтическую софийность и теоретическую софиологию.

Объектом исследования является корпус художественных текстов поэтов и писателей XIX века, поэтов-символистов и постсимволистов, выявляющих разные грани софийной поэтики всеединства.

Предметом исследования в диссертации являются софийные темы и мотивы русских писателей, предвосхищающие и дополняющие опыты отечественной софиологии; развитие софийных тем и мотивов в их многообразном проявлении на уровне поэтики, мироотношения и типологии

художественного сознания.

Цель и задачи работы. Целью данной работы является

софиологическая экспликация русской литературы от A.C. Пушкина до Б. Пастернака и Г. Иванова, выявляющая онтологические и синтетические поиски русских писателей, целостное осмысление поэзии Серебряного века в аспекте

софийной поэтики всеединства.

В связи с этим ставятся следующие исследовательские задачи:

1) обозначить проблему софийности русской литературы и культуры в

современной науке;

2) раскрыть суть и истоки образа-идеи Софии;

3) рассмотреть проблему софийности литературы и искусства в работах Вл Соловьёва и его продолжателей, представителей софийно-теургической эстетики Серебряного века и связь этой проблемы с космическим мироощущением мыслителей и поэтов Серебряного века;

4) выявить основные аспекты софийной поэтики всеединства: космологический, символический, эстетический, эсхатологический и др.;

5) показать динамику софийных тем и мотивов в русской литературе XIX века соотнесенность софийных и катастрофических тем, обретение софийного времени в поэзии A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, А А. Фета, в романах Ф.М. Достоевского;

6) сопоставить романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа и рассмотреть трансформацию темы Вечной женственности в русской литературе (в романах И. Гончарова, Ф. Достоевского, в «грозном космосе» И. Бунина) в связи с кризисом усадебного топоса и домашнего мира;

7) выявить трансформацию софийных тем в поэзии Вл. Соловьёва, обозначающей переход к поэтической культуре Серебряного века: творение софийного космоса в теургической поэзии Соловьёва, явление гностической Софии, подверженной катастрофам и падениям;

8) дать анализ своеобразия софийного космоса К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака;

9) выявить эсхатологические метаморфозы Софии и нарастание экзистенциально-катастрофических тем в поэзии А. Блока, М. Цветаевой, Г. Иванова;

10) показать космогонию и эсхатологию целого в поэзии Серебряного века как важнейшие аспекты софийной поэтики всеединства.

Теоретические и методологические основы исследования.

Теоретической основой исследования являются труды по софийной проблематике крупнейших отечественных учёных С.С. Аверинцева, В.В. Бычкова, А.Ф. Лосева, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова. Методология исследования восходит к разысканиям русской философской критики Серебряного века. Труды Вл. Соловьёва, Вяч. Иванова, С. Булгакова, П. Флоренского, С. Франка, К. Мочульского и др. интересны формированием онтологического подхода к пониманию литературы и искусства (из коего проистекает самая проблема софийности), герменевтического изучения художественного текста в широком культурфилософском контексте. Предлагаемый метод анализа - литературно-философская герменевтика в её исконном значении искусства истолкования и понимания, сочетание структурного анализа текста с типологическим подходом к художественным явлениям. Важными в работе являются методы «глубокой семиотики», связанные с работами П. Флоренского, М.М. Бахтина, позднего Ю.М. Лотмана и обращенные к пространственно-временной организации художественного целого.

В связи с активизацией интереса к духовному опыту русского писателя заметной научной новацией за последние годы является становление онтологического подхода к русской литературе - в работах Ю.М. Лотмана, B.C. Непомнящего, Л.В. Карасёва, О.В. Сливицкой, В.П. Океанского, И.А. Едошиной, Т.А. Касаткиной и др. Речь идёт о существенном изменении гуманитарной стратегии, рождении новой методологии анализа классического, хорошо знакомого текста, в которой «многое ещё недопонято, не прописано.., не взято во внимание» , как подчёркивает один из инициаторов онтологической поэтики Л.В. Карасёв. Онтологическая поэтика, по Карасёву, - это путь от поверхности текста к глубинам стоящей за ним жизни, путь от знаков - к веществу, пространственно-вещественной явленности мира, не просто интерес к вещи и телу, а постижение тайны, загадки, метафизики их бытия, путь от универсальных архетипов - к индивидуальной мифологии художника. Вслед за мифологией, художественное сознание становится местом разрешения глубинных онтологических противоречий. В этом смысле онтопоэтика

16 Карасёв Л.В. Онтология и поэтика // Вопросы философии. - 1996. - № 7. - С. 80. 8

универсальна. Она изучает тип бытийной ориентации, художественный мир писателя. Классический текст предстаёт как «эмблема определенного типа жизнестроительства или смыслополагания». Поэтика текста перерастает в его метафизику. Онтопоэтика обращается к культурфилософским и сакральным смыслам текста, реализуя назревшую в науке потребность культурологических обобщений.

С.Н. Бройтман в своих работах ставит проблему исследования «глубинного...слоя поэтики, реализующего не поверхностные, а фундаментальные смыслы произведена»17, выявляющие движение русской поэзии от классической к неклассической поэтике (от Пушкина к символизму и постсимволизму) как переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого. Этот глубинный слой поэтики, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания

софийной поэтикой всеединства.

Интересны подходы тех учёных, которые развивают принципы отечественной философской критики. Сейчас всё больше растёт интерес к художественной философии русских писателей, «художественной метафизике». В определении М.Н. Эпштейна, это «постижение мира как целого», «познание -непостижимого». Метафизические смыслы «подрывают любую идеологическую трактовку произведения, основанную на прямых высказываниях писателя»18. М.Н. Эпштейн называет свой метод «апофатическим», предполагающим взаимодействие сознания и бессознательного, слова и молчания. Вопросы исследования «поэтической эсхатологии», «поэтической софиологии», «экзистенциологии» и «мирологии» русского писателя интересно заявлены в работах В.П. Океанского.

Философия XX века от антропоцентризма возвращается к онтологизму. Оттого так велик интерес к онтологической проблематике, «поэтической онтологии» (Ю.М. Лотман) в современной исследовательской литературе. Восходит эта проблематика к философии Серебряного века и его философской критике. Так, Вяч. Иванов писал об «онтологическом реализме» Достоевского, С. Булгаков исследовал «онтологическую природу слова». С.Л. Франк в своих работах с «космически-религиозным чувством» связывал своеобразие русской религиозности и отечественной литературной традиции, исследуя это чувство в творчестве А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, Ф.М.Достоевского, Л.Толстого. Проблема софийного прочтения творчества Достоевского поставлена К. Мочульским. Все эти суждения русской философской критики требуют своего дальнейшего изучения. Одно из современных определений русского реализма - «онтологический», раскрывающее софийно-христианские корни нашей литературы. Софийность - одна из наших духовных черт тесно связана с русским космизмом. Русскую литературу возможно анализировать с точки

17 Бройтман С.Н. Тайная поэтика Пушкина // Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики. - М., 2008. - С.85.

18 Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. - М., 2006. -

зрения той синтетической философии всеединства, которая зарождается в русском религиозно-философском ренессансе.

Научно-теоретическая значимость работы определяется разработкой следующих положений, выносимых на защиту:

1. В основе русской литературы лежит христианский онтологизм: мир воспринимается как творение, художник свидетельствует о высшем, софийном замысле каждого предмета и явления. Русская литература, возросшая на почве иконического мышления, ориентирована на образ Божий в человеке, его софийное назначение, на воплощение идеального замысла в реальном мире. Потому можно говорить о софийности русской классической литературы.

2. Образ Софии явился не только посредником между человеком и Богом, но и звеном сопряжения различных образов мира в переходном XIX веке, ибо «мир есть София в своей основе и не есть София в своём состоянии» или «становящаяся София», по мысли С.Н.Булгакова. Образ Софии то связывается с двойственной Мировой душой, способной к падению и просветлению, то с преображённым миром и человеком. В этой двоякости и текучести Софии присутствует контаминация христианского космизма и новоевропейского бесконечного и релятивного космоса. В космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов конца Нового времени сложно переплетаются два образа космоса: грозный, бесконечный космос, превышающий человека и творимый софийный космос, пронизанный красотой и гармонией.

3. Глубинный слой поэтики, реализующий фундаментальные смыслы произведения, выявляющий переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания софийной поэтикой всеединства. Онтологическая парадигма мироотношения, в которой всё взаимосвязано и человек - часть целого, и порождает софийную поэтику всеединства с её космизацией человека и эсхатологией преображения.

4. Важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства являются антиномизм мировосприятия, сочетающего полярности по принципу «и-и»; обретение мирового сознания и христианский космизм; культ Вечной Женственности, приобщающей к сокровенной женственности бытия как мировой гармонии; возвышение художественно-эстетического, артистического начала в культуре, способного подняться над всеми полярностями; символическое обоснование искусства, восходящего от реального к реальнейшему; экзистенциально-эсхатологическое и апокалиптическое переживание истории, чувство храмовости мира. Важнейшими коннотациями Софии, открывшейся русской мысли на исходе Нового времени, являются антиномизм, антропокосмизм и эсхатологические смыслы, которые воплощались в символике Вечной Женственности, обретении софийного времени, усадебном топосе, цельной женской натуре, творении софийного космоса. В составе классической поэтики можно говорить о драме софийных

тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы).

5 Своеобразие софийных тем и мотивов русской литературы XIX века связано с противостоянием поэтической софиологии катастрофическому чувству жизни, с обретением софийного времени - в творчестве А.С.Пушкина, М.Лермонтова, Ф.Тютчева, А.Фета,

Ф.М. Достоевского.

6 Топосом Вечной Женственности является прежде всего софия

усадебной жизни, с её равновеликостью вечного и повседневного, воплотившаяся в поэтической галерее женских образов А.С.Пушкина, И А. Гончарова, И.А. Тургенева, Л. Толстого, И. Бунина.

7. Русский усадебный роман сочетает романтическии и кенотический сюжеты. Первый связан с катастрофизмом, образами искусства и художника, второй - с цельной женской (или женственной) натурой,

воплощающей христианство в миру.

8 Символизм как миропонимание, утверждаемый русскими символистами и теоретиками символизма, с их поисками неохристианского возрождения акцентирует двойственность христианской традиции: онтологизм и пафос мироприятия, восходящий к Ветхому Завету, и апокалиптика неприятия и преображения человека и мира. В теории эту двойственность христианского космизма и творческой эсхатологии воплотили Вяч. Иванов и А. Белый, СН Булгаков и Н.А.Бердяев. Космогония и эсхатология целого являются двумя важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства поэзии Серебряного века, в которой явственно присутствуют две линии «архаистов» и «апокалиптиков».

9 «Архаисты» - поэты лиро-эпического склада, с их доминирующим всерадостным «Да» миру и жизни, утверждают светлый космизм (космотеизм) мировосприятия. Такова поэзия Вяч. Иванова, К Бальмонта, Б. Пастернака. Но дух переходного времени больше определяет творчество «апокалиптиков», поэтов лиро-драматического и трагического склада с их напряжённым антиномизмом мироотношения, трагической раздвоенностью, апокалиптическим восприятием истории, чутких к расколам мировой и национальной психеи. Такова поэзия А. Блока, М. Цветаевой, Г. Иванова.

10. В софийном мироощущении Ф.М. Достоевского и названных поэтов Серебряного века рождается новая сакрализация человека и мира. В софийном опыте художника можно видеть то новое восприятие вечной христианской истины, о чём размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях. Вселенская церковь обогащается новым моментом мистического имманентизма. Носителем искомого религиозного синтеза является прежде всего поэт, художник, чувствующий

живую ткань единого целого.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что на основе полученных в диссертации результатов появляется возможность развития

нового направления исследования русской литературы и культуры в аспекте софийной поэтики всеединства, а также дальнейшего изучения целого ряда поставленных в работе проблем: антикризисный потенциал русской словесной культуры; философия русских писателей; русская картина мира, связанная с космизмом, онтологизмом и эсхатологией отечественной интеллектуальной традиции; переход от классической к неклассической поэтике; духовные искания Серебряного века (поиски синтеза).

В работе обосновывается софийность русской литературы конца Нового времени как поэтика всеединства. Выявляются её основные аспекты: антиномический (двойственность мироотношения), космологический (тема Вечной Женственности, Матери-Земли, утверждение космичности художественно-поэтического сознания, поиски мирового сознания), национально-почвенный (кенотический герой, усадебный топос), любовно-романтический (романтическая философия любви и её драма в антисофийном мире), диалогический (брачная тайна мира и духовно-душевного состава человека), эстетический (культ красоты и художника, чуткого к этой спасительной красоте), символический (восхождение поэта от реального к реальнейшему), экзистенциально-эсхатологический (апокалиптика кризиса и преображения), экклезиологический (чувство храмовости мира). В составе классической поэтики говорится о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса, раскрывается трансформация темы Вечной женственности в связи с кризисом усадебного топоса и домашнего мира, выявляются романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа. Вл. Соловьёв предстаёт в работе центральной фигурой, связующей романтическую традицию XIX века с эпохой символизма, Софию поэтическую и теоретическую. Сопоставляется софийный космос К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака и исследуются эсхатологические метаморфозы Софии и нарастание экзистенциально-катастрофических тем в поэзии А. Блока, М.Цветаевой, Г.Иванова. Онтологический подход в работе соответствует одной из важнейших тенденций развития отечественной культуры и помогает вскрыть топику вербального творчества в его всеединстве.

Научно-практическая значимость. Результаты исследования:

1. являются частью реализации проекта «Герменевтические исследования макрокулътурного кризиса и антикризисного потенциала русской словесной культуры», осуществляемого кафедрой культурологии и литературы ФГБОУ ВПО «ШГПУ» под руководством проф. В.П.Океанского в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (2009 - 2013 годы). В рамках этого проекта опубликован ряд работ по диссертации. Автор работы является старшим научным сотрудником «Центра кризисологических исследований» при кафедре культурологии и литературы ФГБОУ ВПО «ШГПУ».

2. Могут быть использованы при подготовке научных трудов, в общих курсах по истории русской литературы и культуры, при дальнейшей разработке софиологического и онтологического подхода к изучению нашей словесности.

3. Могут быть представлены в виде вузовского спецкурса или спецсеминара для студентов-филологов и культурологов «Антикризисный потенциал русской словесной культуры: софийная поэтика всеединства».

Достоверность научных положений и выводов диссертации обеспечивается фундаментальным характером поставленной проблемы, её обоснованностью, выбором необходимых для её решения методов исследования, апробацией полученных результатов.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования были изложены в форме докладов на различных научных конференциях и семинарах в период 1994-2011 гг. в Иванове Шуе, Москве, С-Петербурге, Владимире, Астрахани, Пензе: научный семинар «Соловьёвские исследования» (ИГЭУ, 2000-2011), международные конференции «Вл. Соловьёв и философско-культурологическая мысль XX века» (ИГЭУ, 2000), «Россия и Европа в XXI веке и наследие Вл. Соловьёва» (ИГЭУ 2003), «Философия B.C. Соловьёва в истории мысли и современных дискуссиях» (ИГЭУ, 2008), «Философия В.С.Соловьёва в межкультурной коммуникации» (ИГЭУ, 2010), «К. Бальмонт и мировая культура» (Шуя, 1994), «Роман Достоевского «Идиот» и мировая культура» (ИвГУ, 1999), «Художественный текст и культура» (Владимир, 1999), международный симпозиум «Глобальный культурный кризис Нового времени и русская словесность» (Шуя, 2006), «Проблематика имяславия в контекстах древних и новых: международный научный семинар» (Иваново-Шуя, 2009), «Идеи космизма в философии, науке и искусстве. История и современность: международная научно-общественная конференция» (СПетербург, 2009), «Антикризисный потенциал русской интеллектуальной культуры конца Нового времени» (Иваново-Шуя, 2010, 2011), «Творчество К.Д. Бальмонта в контексте мировой и региональной культуры» (Шуя, 2010); всероссийские конференции «К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века» (ИвГУ, 1996, 1998, 1999, 2003), «Потаенная литература» (ИвГУ, 1999, 2001, 2003), «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (МПГУ, 2001, 2004, 2006, 2007), «Мир и язык в наследии отца Сергия Булгакова» (Шуя, 2007), «Куприяновские чтения» (Иваново, 2009), «Бальмонтовские чтения» (Шуя, 2009,2010,2011); региональные конференции «малые жанры» (ИвГУ, 1999, 2001), проблемно-интеллектуальный семинар «Проект - Перекресток» (Иваново - Шуя, 19982001) областной межвузовский методологический семинар «Актуальные проблемы теории и истории культуры» (ИГХТУ, 1999), «Дети и сказка в культуре, кинематографии и литературе» (Иваново, 2002,2003), Шереметевские чтения (Иваново, 2003), «Методические чтения памяти В.П.Медведева. Проблемы анализа литературного произведения в средней школе» (ИвГУ, 20042005), «Проблемы литературного образования: школа - вуз» (Шуя, 2005, 2007)

и др. ,

Основные положения диссертации отражены, а отдельные оолее

подробно развёрнуты в 64 публикациях (3 монографии, статьи) общим объёмом 79 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, 5 глав, Заключения, Библиографического списка. Общий объём текста - 383 страницы. Список литературы включает 489 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

ВВЕДЕНИЕ «Проблема софийности русской литературы и культуры в современной науке» - носит теоретико-методологический характер. Обосновывается актуальность темы, определяются цель и задачи, предмет и методология исследования, анализируется литература по исследуемой проблеме, показывается степень её разработанности, определяется новизна, теоретическая и практическая значимость результатов исследования, логика построения работы.

ГЛАВА 1 «СОФИЙНАЯ ПОЭТИКА ВСЕЕДИНСТВА: ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ» раскрывает истоки и содержание образа-идеи Софии; рассматриваются: проблема софийности в литературе и искусстве в трудах Вл. Соловьёва и его продолжателей, представителей софийно-теургической философии Серебряного века, её связь с космическим мироощущением мыслителей и поэтов этого времени; основные аспекты софийной поэтики всеединства.

Раздел 1.1. «Онтология Софии: София Божественная и космическая» содержит разные определения Софии - это начало, сообщающее материи смысл, глубину, связывающее земное бытие с миром высшим, постижение божественной основы мира, видение преображённого мира, интуиция целостности человеческого, божественного и природного. Творчество, не потерявшее свою метафизическую основу, веры в реальность сверхчувственного мира, своей цельности и чувства священного, может быть названо софийным. Выявляются библейские и древнерусские истоки софийного чувства, на почве которого способно вырасти цельное софийное мироощущение, восприятие мира в аспекте софийности, суть которого -преклонение, благоговение вопреки видимой скудости вещей. Гностики, каббала и опирающаяся на теософскую традицию свободной религиозности эпоха романтизма (в которой художник становится творцом собственного мира) вносят в древний лиро-эпический образ Софии-мироустроительницы драматические смыслы. Миром правит не только Логос, но и Эрос. Речь идёт о мире в широком смысле как тотальности (а не порядке и согласии), где сопряжены космос и хаос. Возникает эротическая символика двойственной Мировой Души, способной к падению и просветлению. Образ мира связывается не с гармоническим аполлоническим космосом в эллинском понимании (упорядоченное, украшенное, пронизанное Логосом целое), но с бесконечностью и непостижимостью - прерогативами божественного абсолюта (в мистическом богословии восточной церкви). Мистика Софии, способной сопрягать различное, порождает восходящий платоновский эрос, находящий свое воплощение в романтическом культе Вечной Женственности, музы,

«вечной подруги» и возлюбленной. Потому можно говорить о текучести и многосмысленности софийных тем и мотивов в русской литературе Х1Х-ХЛ веков, о присутствии среди них древнерусских и гностических коннотации, романтических и апокалиптических смыслов. Идея-образ Софии явилась не только посредником между человеком и Богом, но и звеном сопряжения различных образов мира в переходном XIX веке. Если ницшеанская религия жизни отвергала христианскую традицию, соловьёвская мистика Софии сопрягала православную Софию-Премудрость Божию, богочеловеческую Софию с двойственной Мировой душой, космической Софиеи. В этой двоякосги и текучести Софии осуществляется переход от христианского тео-антропоцентризма к бесконечному и релятивному новоевропейскому космосу.

Романтическая традиция в её контаминации на русской почве с традициями православной святости: онтологической направленности русской религиозности, порождающей пасхальный тип культуры с его идееи преображения - воплощает себя в философии всеединства, идее Софии или «свободного синтеза», в определении Вл. Соловьёва. Особая синтетичность отечественной литературной традиции XIX в. порождает проблему софииного видения человека и мира. Это способность видеть в каждой вещи ее софию, мудрое божественное, метафизическое предназначение или измену этому назначению, своему пути. Любой предмет можно созерцать в полноте его божественного предназначения. У каждого предмета есть своя софия, которая может быть проявлена - светом любви, а может остаться непроявленнои, сокрытой. В софийных интуициях рождается новая сакрализация мира и человека. В софийном опыте художника, преодолевающем хаос (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), можно видеть то развитие христианского мира о котором размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, способностью видеть высшее, божественное начало в реальных,

земных проявлениях.

Раздел 1.2. «Вл. Соловьёв и софийно-теургическая эстетика о

софийиости литературы и искусства. Софийность в космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов Серебряного века» посвящен рассмотрению соловьёвской идеи софийности искусства. Соловьёвская интуиция Софии, являясь истоком софиологии и софийно-теургического синтеза Серебряного века и одновременно главным символическим образом его поэзии связывает софиологию теоретическую и поэтическую софииность, соединяя эпохи романтизма и символизма. Утверждая софииность искусства, Вл Соловьёв создавал ту новую, жизнедейственную эстетику, новое мироощущение, осознававшее символизм и диалогизм искусства и подлинного человеческого существования, которые и были для мыслителя выявлением «истинного христианства». Новоевропейская тенденция десакрализации культуры сменяется возвращением к сакральному.

В софиологических трудах Вл. Соловьёва, Вяч. Иванова, А. Белого, П Флоренского, С. Булгакова почитание Вечной Женственности, софииные истоки творчества неотделимы от главных христианских догматов о преображении твари и воплощении божества. Искусство, осознающее свою

софийность, несоизмеримо только с эстетическими категориями и превышает свои десакрализованные границы. Таким образом, утверждалась преображающая, просветляющая природа искусства и выявлялись эсхатологические замыслы восточного христианства. Для С.Н. Булгакова это истина христианского космизма. Для H.A. Бердяева новая христианская духовность имеет творческую природу. В эпоху открытия космической бесконечности необходимо творческое усилие человека. Экзистенциально-эсхатологическая метафизика Бердяева (вслед за Соловьёвым) превращает человека и художника в творца софийного космоса. Возможно говорить о софийности русских писателей, выявляющей своеобразие онтологизма русской литературы.

В христианской традиции мир - «становящаяся София», ибо в мировом бытии смешаны бытие и небытие, София и меон, божественная основа и ничтожество. Потому и важным становится усилие человека по устроению и преображению мира. Если подчёркивать романтические истоки софийной тематики, то, разумеется, София предстаёт русским софиологам и поэтам в образах вечно-женственного начала (мать-земля, возлюбленная, невеста, жена). Если связывать софийность мира с исихастской традицией, то очевидно, что её апофатические и энергийные представления органичны для софийной тематики, стремящейся связать трансцендентное и имманентное. Сущность Божественного абсолюта непостижима, трансцендентна миру, но проявляется в мире в виде божественных имён и энергий. Из апофатической концепции сущности вытекает энергийная и символическая концепция имени С.Н. Булгакова: «В словах содержится энергия мира» («Философия имени») и энергийные определения Софии - «энергия Логоса в мире», «божественные энергии, струящиеся в мир» («Свет Невечерний»).

Русская культура дольше всего сохраняет синтетические задания Нового времени. Замыслы синтеза отражают процесс глобальной переориентации европейского художественного сознания с классических антропо- и логоцентрических позиций на позиции онтологические: целое - мера всех вещей, человек - хранитель бытия, которые всегда главенствовали на Востоке как откровение божественного. К всеохватности стремится новоевропейское искусство в своих высших достижениях. Важнейшим принципом мироотношения становится двуединство полярностей. Но децентрация отношений человека и тотальности делает возможность синтеза проблематичной. Ницше и Соловьёв были двумя великими современниками, существовавшими в противоположных духовных измерениях. Если идеи Ницше обозначают слом европейской традиции, переход к биокосмической парадигме мышления, Соловьёв ищет органический синтез божественного - человеческого - космического, возрождая символическое миропонимание, ставя проблему нового восприятия вечной христианской истины.

Софийно-теургическая мысль Вяч. Иванова, А. Белого, П. Флоренского, С. Булгакова и др. в поисках нового синтетического миропонимания утверждала онтологическую концепцию творчества. Ядром этих исканий стала теологема Софии. Художник «являет предвечный замысел в

преходящих личинах мира»19. «Поэт... - свидетель горнего мира» . Мироутверждающее, космически ориентированное христианство русская философская критика Серебряного века находила в русской литературе - в творчестве A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского и др.

Софийное мироощущение определяет онтологическую поэтику русской литературы. Раздел 1.3. рассматривает «Основные аспекты софийной поэтики всеединства (софийность и её образные смыслы)». (1)

Антиномический, противоречивый характер софийного чувства. София есть носительница идеи всеединства в её конкретном выражении и несёт в себе всю полноту единого и многого, универсального и индивидуального, божественного и человеческого, идеального и реального. Мир целостен, и потому «истина есть антиномия» (П. Флоренский). Поэтика оксюморона определяет уже творчество A.C. Пушкина - «светлая печаль». Не Аполлон и Дионис (форма-бесформенность) противостоят друг другу в русской литературе, но София и меон, то есть чувство богооставленности и софийное чувство богоприсутствия, преображения. Нарастает трагическая двойственность мироотношения, раскрытие двойной природы всего сакрального (Достоевский, Блок).

(2) Космологический аспект - культ Вечной Женственности, Матери-Земли, стирающий грань между человеческой и мировой душой. Одним из открытий Серебряного века было утверждение космичности художественно-поэтического сознания, восприятие мира как единого целого, в котором всё связано со всем. Космическое чувствование вещей превращает художника в мифотворца (о чём немало писал Вяч. Иванов), восходящего от реального к реальнейшему. Космическое, мировое сознание противопоставляется индивидуализму и атомизму Нового времени. В космическом мироощущении русских поэтов и мыслителей конца Нового времени сложно переплетается бесконечный, релятивный космос, превышающий человека и творимый софийный космос, пронизанный красотой и гармонией. В космизации человека счастье бытия перевешивает все реальные беды и утраты.

(3) Национально-почвенный аспект. Важным воплощением Вечной Женственности, Матери-Земли является душа народа. Культ смиренного, кроткого героя, неотделимого от тихой, скудной природы, определяет русскую литературу. Д. Мережковский писал о «естественном христианстве» с его кенотизмом и духовной стойкостью как Софии русской природы и русского национального характера. Пушкинская Татьяна - открытие нового софийного образа человека в русской литературе. Важнейшим воплощением «вечной России», «внутреннего и внешнего домоустроения» становится в XIX веке усадебный топос. С миром «дворянских гнёзд» связан софийный женский образ души усадьбы, уездной русской барышни - «символ русской вечной

19 Иванов Вяч. Чурлянис и проблема синтеза искусств // Иванов Вяч. По звёздам. Борозды и межи. - М., 2007. - С.487.

20 Булгаков С. Жребий Пушкина // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX - первая половина XX вв. - М., 1990. - С. 279.

женственности» (В. Кантор), запёчатлённый A.C. Пушкиным, И. Тургеневым, И. Гончаровым, «естественной, как сама жизнь» (И. Гончаров).

(4) Любовно-романтический аспект. Центральная любовная коллизия русского романа связана с поисками смысла жизни (её высшей софийной полноты) и, как правило, трагична как антиномическое столкновение героя, принадлежащего десакрализованному, меональному миру и софийного женского образа, воплощение Вечной Женственности. Женщина в контексте философии всеединства становится хранительницей тайн жизни и смерти. Русский писатель воспроизводит трагедию любви в антисофийном мире. Эта любовная коллизия тяготеет к драме монологизма - разминовения, непонимания героев, принадлежащих разным социокультурным мирам как выражение внутреннего раскола души России.

(5) Диалогический аспект. Идеал русского писателя - софийная личность, связанная с Матерью-Землей, остро ощущающая красоту мира, брачную тайну мира и духовно-душевного состава человека. Эта сакрализация мира и человека порождает «основной миф русской литературы» - вечное стремление вечно мужественной формы, творческой потенции бытия к спасительной и освобождающей Вечной Женственности, которая способна пробудить живую жизнь и живую душу - «высшее, что дано человеку» (В. Кантор). «Я есть Ты». Индивидуалистическая антропология сменяется диалогической. Тема Вечной Женственности порождает равноправие я и ты, диалогизм поэтического сознания - поэзии Вл. Соловьёва, А. Блока.

(6) Эстетический аспект. Последнее слово в мирооправдании романтика принадлежит эстетике. Романтики верили, что «мир спасёт красота», ибо она божественна, софийна. Поэт софиен, он - «сын гармонии», послушный «веленью Божию». Софийность Пушкина - прежде всего в гармонии его классической формы, которая всегда о целом. Все эпохи расцвета художественной культуры в своем пан и мета-эстетизме создавали особую игровую, артистическую атмосферу, в которой остро осознавалась целостность и сакральность творимой человеком культуры.

(7) Символический аспект. Эта мета-восприимчивость поэта возрождает символическое мироотношение, окрылённое чувство прозрачности мира, сочетания индивидуального-мирового, обыденного-возвышенного.

(8) Экзистенциально-эсхатологический аспект. В русской литературе осуществляется переход от трансцендентного христианского сознания к экзистенциально-обострённому и апокалиптическому переживанию христианства (о чём писал H.A. Бердяев). Творческая эсхатология, искание нового Града, культурно и социально-активного христианства сочетается с чувством тотального кризиса культуры, катастрофическим мироощущением.

(9) Экклезиологический аспект - образ мира как вселенского храма, чувство храмовости мира.

Символизм как миропонимание, утверждаемый русскими символистами и теоретиками символизма, с их поисками неохристианского возрождения акцентирует двойственность христианской традиции: онтологизм и пафос мировосприятия, восходящий к Ветхому Завету, и апокалиптика

неприятия и преображения человека и мира. В теории эту двойственность воплотили Вяч. Иванов и А. Белый, С.Н. Булгаков и H.A. Бердяев. В поэзии Серебряного века явственно присутствуют две линии архаистов и апокалиптиков. Есть художники, наиболее способные к космогоническому расширению культурных смыслов и кодов. И есть художники, чуткие к эсхатологической драме культуры.

Важнейшими коннотациями Софии, открывшейся русской мысли на исходе Нового времени, являются антиномизм, антропокосмизм и эсхатологические смыслы, которые воплощались в символике Вечной Женственности, обретении софийного времени, усадебном топосе, цельной женской натуре, творении софийного космоса. В составе классической поэтики можно говорить о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы).

ГЛАВЫ 2 и 3 посвящены динамике и драме софийных тем и смыслов (обретению софийного времени и топоса) в творчестве русских писателей XIX в.. ГЛАВА 2 «ОБРЕТЕНИЕ СОФИЙНОГО ВРЕМЕНИ» и ГЛАВА 3 «УСАДЕБНЫЙ ТОПОС И ЕГО МЕТАМОРФОЗЫ».

Романтизмом поставлена проблема творимой жизни. Преклонение перед божественной красотой и полнотой бытия создаёт софиологию мгновения -обретение софийного времени в высшие минуты жизни: в любви, в творчестве, в переживании красоты человека и природы. Софийная тема преображения -«идеалреализм»21 русской литературы прежде всего восходит к художественному миру A.C. Пушкина, с которого и начинается исследование.

Раздел 2.1. «Софийное слово A.C. Пушкина (софийиый дар творчества)» связывает проблему софийности творчества Пушкина с софийным пониманием Поэта и Поэзии, способностью охватить всю полноту и целостность жизни и бытия. Тема преображения, возрождения и пробуждения души - определяющая в пушкинском творчестве. Слово Поэта онтологично: Поэт вступает в диалог с судьбой и предвосхищает реальное течение событий. Пушкинская софийность с его трансцендентным пониманием красоты ориентирована на православную святость. Созерцательно-кенотическая софийность самоотречения и смирения увенчивает многосложный духовный мир пушкинской поэзии. Пытаясь объять целое, поэт неизбежно приходит к апокалиптической теме смерти-возрождения, заявленной в стихотворении «Пророк», где явлена мистерия целостного преображения личности. Пушкинский пророк примиряет теистическую идею с обретением космического сознания. В творчестве Гёте и Пушкина европейская литературная традиция возвращается к своим индоевропейским, архаическим корням, в частности, в способности сочетать полярности.

Пушкин, наделённый высшим онтологическим даром охвата полноты бытия, сочетает кенотическую софийность самоотречения и смирения с

21 О чём размышляет B.C. Непомнящий со ссылкой на Л. Шестова (Непомнящий B.C. Русская картина мира. - Л., 1999. - С.42).

раскрытием антиномической природы сущего, апокалиптическую тему смерти-воскресения - крестный путь поэта-пророка с преображающим «Божественным Глаголом» Поэта, ибо поэт - «свидетель горнего мира», по слову С.Н. Булгакова. Вслед за Пушкиным русская литература исследует онтологическую драму мира, драму утраты человеком софийного мировосприятия и причастности поэта софийности мира, сакральности бытия.

Раздел 2.2. «Софиология мгновения в поэзии М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета» обнаруживает в трагической, амбивалентной поэзии названных авторов присутствие софийного чувства. Полнота мгновения, приобщающего вечности, порождает лермонтовское бесстрашие. Подобно Достоевскому, Тютчев - не только поэт хаоса и бездны, но славословит Бога в творении, символическую причастность поэта жизни природы. В поэзии Тютчева начинает размываться грань между человеческой и мировой душой, живущих по единым мистериальным законам дионисийской жажды жизни и отрешения от жизни. Пафос поэзии Тютчева - в единении с миром, в преодолении типично романтического разлада с целым (самораскрытие личности ведёт к единению с жизнью мировой). Смысл поэзии Фета -феноменологическая явленность богатства Божьего мира, состояний природы и любовных переживаний. Миг пробуждения души преображает самые обыкновенные предметы, рождая чувство включённости в бытие вместо романтико-модернистского ощущения изгнанности и потерянности.

Раздел 2.3. «О софийном мироощущении в романах Ф.М. Достоевского» выявляет перерастание поэтического софийного чувства в романах Достоевского в цельное софийное мироощущение. Благодать радости бытия почти запредельна для героев Достоевского, пребывающих в мире апокалиптическом, где ослабевают источники жизни. Современному человеку, утратившему цельность и благообразие своей жизни, недостаёт «веселия духовного». Но катастрофическому миру в романах писателя противостоит софийный опыт их автора и его восторженных героев, которые переживают мгновения «мировой гармонии», открывают тайну Матери-Земли, света и радости. Эти высшие мгновения и рождают софийное мироприятие Достоевского: «Неужели в самом деле можно быть несчастным...». Красота обыденна и божественна. Народным праведникам писателя, созданным вне строгой церковно-монашеской традиции, открывается мистическое единство мира, тайна христианского космизма.

Анализируется софийная тема в романе «Братья Карамазовы» - «в самом софийном» произведении писателя (В.Н. Топоров). В софийном восприятии русской литературы центральной становится тема обновления и воскресения героя, устремления к новой жизни (свершившегося или несвершённого). Этот образ нового человека - преодоление пугающей писателя и открытой им карамазовской широты русского человека. Именно в романе Ф. Достоевского рождается тот христианский космизм, то софийное мироприятие, которое определит пути поэзии Серебряного века. Поэтическая софиология мгновения в романах Достоевского перерастает в софийное мироощущение, противостоящее их катастрофической реальности. Богоприсутствие вступает в

спор с богоотсутствием - такова центральная коллизия русского онтологического реализма XIX века.

ГЛАВА 3 рассматривает «УСАДЕБНЫЙ ТОПОС И ЕГО МЕТАМОРФОЗЫ». Важнейшим аспектом софийности русской литературы является тема Вечной Женственности, воплощённая в галерее поэтических женских образов, порождённых софийным духом усадебной жизни, сокровенных хранительниц христианской традиции в миру. Топосом Вечной Женственности является прежде всего софия усадебной жизни, с её равновеликостью вечного и повседневного. Драматическое развитие этой темы связано с закатом усадебной культуры и кризисом домашнего мира.

Раздел 3.1. анализирует «Романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа». Русский усадебный роман сочетает романтический и кенотический сюжеты. Первый отсылает к западной романтической философии любви, второй - к древнерусским житийным мотивам. В реальном антисофийном мире возможна лишь софиология мгновения, открываемая герою русского романа прежде всего в любви. В рамках реалистической парадигмы мышления доминанта романтического сюжета ведёт к катастрофическому развёртыванию романа. Своим романом «Евгений Онегин» Пушкин инициирует синий цвет крыльев русского Эроса, неотделимого от жизненных катастроф и неудач героев. К «естественному христианству» тяготеет пушкинский образ Вечной Женственности с его смирением и отрешением от жизни. Высшим воплощением мужского начала в усадебном топосе является образ художника. Модель русского романа с его реальным и возможным (софийным) сюжетами предвосхищает «Смысл любви» Вл. Соловьёва.

В трилогии И.А. Гончарова явственно обозначается напряжение между двумя софийными сюжетами - романтическим и кенотическим, которое и составляет важнейшее своеобразие русской софийности XIX века. Раздел 3.2. «Обломов как софийный герой» посвящён софиологии жизни и смерти в романе И.А. Гончарова, пробуждения и угасания души героя. Обломов - редкий герой в русской литературе, связанный с женским рядом цельных натур, свершивший полный круг своей жизни. В романе осуществляется поэма любви, приобщающая героев к «поэтическому идеалу жизни», софии «поющего сердца» (И.А.Ильин). И герой бежит от жизни, замыкаясь в обломовском, инерционном существовании. Романтический сюжет побеждается обломовским бесстрастием и спокойствием. В этой логике сюжета «долгий навык ко сну» (В.К. Кантор) спорит в романе с аскетическим смирением героя. Роман свидетельствует о несоизмеримости мужского и женского начала в эпоху апокалиптического времени. Женские образы романа воплощают неодолимое течение реки-жизни, Вечно Женственное начало, влекущее к пробуждению души и угасание душевных сил в неподвижном укладе жизни, возвращающем героя в вечный круговорот Матери-Земли: софиологию жизни и софиологию смерти. София усадебной жизни предстаёт амбивалентной как устроение души и дома в единстве с миром и топос духовной независимости, но также как инерция и застой жизни.

Наиболее остро напряжение между романтическим и кенотическим сюжетами воплощено в катастрофическом романе Достоевского с его полярными и расколотыми героями, с его противостоянием софийного замысла («мир спасёт красота») и антисофийного течения событий (гибель красоты). Раздел 3.3. «Тема Вечной Женственности в романе Ф.М.Достоевского «Идиот» продолжает заявленную тему, что образом русской Софии, русской вечной женственности становится разбитая жизнь героини (а с ней и героя). Дается анализ онтологического сюжета романа «Идиот» - романа о судьбе и назначении красоты, где содержится знаменитая теодицея Достоевского «Мир спасёт красота!» и вопрошание: «Какая красота спасёт мир?». Красота, способная преображать мир, искажается миром. Важны в романе образы искусства - ещё одно воплощение прекрасного. Они не спасают героев Достоевского, но символически углубляют мир романа. Искусство приобретает онтологическую ценность. Образы искусства предвосхищают и объясняют течение событий. Реальный женский образ и образы искусства символически дополняют друг друга. Роман повествует о расколотости национальной психеи и бесполезных усилиях христоподобного героя кому-либо помочь и кого-либо спасти.

С разрушением усадебного строя жизни начинается редукция темы Вечной Женственности в русской литературе. Для писателя XIX века, в пределах реалистической парадигмы мышления жизненные противоречия остаются неразрешимыми. Рождается новый, неклассический космос с его двуединством гармонии и хаоса. Жизнь утратила свою цельность и тайну своей Божественной Премудрости. Женские образы воплощают стихию жизни, её наивысшую полноту или её оскудение. В прозе И. Бунина (Раздел 3.4, «Женские образы в «грозном космосе» И. Бунина») разрушение эпического космоса усадебной жизни порождает несоизмеримость человеческой и мировой жизни, маргинального героя, который выпал из стабильного, гармонического существования. Любовь в мире Бунина теряет свою извечную способность соединять людей, а женщина - свое извечное назначение гармонизировать бытие. Маргинальный герой Бунина обречён Бездне-Праматери. Женские образы воплощают стихийный и непредсказуемый поток становления. Вечно-Женственное, обречённое распаду и саморазрушению, доминирует в мире Бунина, где мужественное оформление хаоса невозможно в силу разрушенности эпически уравновешенного космоса. Художественная философия Бунина -мудрость Екклесиаста. В «грозном космосе» Бунина герой погружён в извечный круговорот бытия, в котором неизменно чередуются тьма и свет, жизнь и смерть, восторг и ужас. Лучшие минуты жизни маргинального героя писателя связаны с полуденным солнцем любви. Жизненная целостность распадается. Жизнь маргинального героя прозы И. Бунина сжимается до границ короткого рассказа о его нелепой жизни и нелепой любви. Собрать мир в единое целое оказывается возможным лишь для поэтической философии. Кенозис, романтический катастрофизм и артистизм русского усадебного романа находят своё завершение в блоковском творчестве - «Стихах о Прекрасной Даме» и развёрнутой русской теме его поэтических книг и циклов.

Лишь через женственность человек приобщается к жизни космоса. Русская литература XIX века в своём постижении сокровенной женственности бытия (онтологическом реализме, который находил Вяч. Иванов в творчестве Достоевского) неизменно приходит к идеализации женского образа, воплощения в миру высших христианских принципов. Но жизнь утратила свою цельность. Софийное назначение человека остаётся возможным сюжетом русского романа. Софийность - в чувстве бытийности, открывающейся лирическому герою русской поэзии как софиология мгновения и герою русского романа - в переживании любви как могучего онтологического начала, связующего человека с миром. Женский образ, разомкнутый в бесконечность, становится воплощением двоящейся природы, судьбы, тайной игры жизни и смерти, стихийного и непредсказуемого потока становления. В поэзии Серебряного века всю эту многосложность женского образа воплотит прежде

всего поэзия А. Блока.

Софиологическая тема в русской литературе XIX века развертывается как противовес катастрофическому чувству жизни, чувству бездны, хаоса и богооставленности, обостряя этот катастрофам. Поэзия Соловьева и его философия всеединства обозначают переход к Серебряному веку. Идея и образ Софии становится воплощением искомого «свободного синтеза». В своей эстетике Соловьёв ставит, а в поэзии воплощает теургическую задачу творения софийного космоса. Поэт становится теургом - продолжателем божественного творчества, раскрывая божественный замысел, искажённый миром.

ГЛАВЫ 4 и 5 посвящены анализу поэтики всеединства, космогонии и

эсхатологии целого в поэзии Серебряного века.

ГЛАВУ 4 «ТВОРЕНИЕ СОФИЙНОГО КОСМОСА» открывает раздел 1 «София в теургической поэзии Вл. Соловьёва», где выявляется трансформация софийных тем в поэзии Вл. Соловьёва, обозначающей переход к поэтической культуре Серебряного века. Центральная софийная тема, «отзвук гармонии святой», противостоит в поэзии Соловьёва не реальному катастрофическому чувству жизни, но «обманчивому миру» теней, «суетных тревог». Центром софийной темы для поэта-теурга уже не является реальный женский образ. За реальными чертами образа женской красоты проступает безмерное (столь любимое эпохой символизма) - образ мистическим, божественный или всемирно-природный. Пафос этой поэзии - освобождение от земного плена, пробуждение от житейского сна. Поэт-теург в полном смысле -создатель нового мира. В теургической поэзии не может быть раздвоения между житейским сознанием и поэтическим творчеством ( в чём Соловьёв упрекал Пушкина). Центральная тема Вечной Женственности порождает поэзию вечной мужественности, сочетающей античную героику с христианскои апокалиптикой. В своём софийном чувстве эта поэзия воплощает «свободный синтез» религии и искусства, пафос «вселенского христианства».

Теургический порыв преображения порождает «блаженство примиренья» всех мыслимых полярностей в поэзии творца философии всеединства, создавая поэтику оксюморона и противоречия, столь любимую поэтами Серебряного века. Поэзия Соловьёва обращена к чуду богоявления и

прославляет божественную силу любви в человеческой душе. Софийная тема редуцирует мировой и личный катастрофизм в поэзии Соловьёва. Здесь доминирует «святая красота», «святая гармония» и «нездешний свет», всемирное, вечное, универсальное. В соловьёвской Софии важен принцип текучести - перетекания природно-космического образа в женственно-прекрасный и божественно-абсолютный. Всемирное, вечное, универсальное доминирует и в поэзии «архаистов» - К. Бальмонта, В. Иванова, Б. Пастернака.

В разделе 4.2. «Софийный космос К. Бальмонта» даётся попытка определения особого места поэзии Бальмонта в истории русского символизма, далёкой от душевного разлада и трагизма своих современников. Поэт говорил о своей отличительной цельности, стихийности, органичности. Природу этой поэзии нужно искать в исконной причастности к романтико-пантеистической традиции, лиро-эпическом складе поэтического мышления и особой тяге к свободному синтезу как выражению духа времени. Это поэзия, в которой «я» ощущает себя равновеликим миру. Поэт готов воспеть каждый миг бытия и каждое незаметное явление природной жизни. Онтологизм этой поэзии, развёртывающейся по принципу «и-и», стирает все традиционные дуальные модели сознания. Поэтическое «я» Бальмонта органично осознает себя в образах природных стихий. Все природные стихии прославляет поэт как отражение вечной красоты природы и певучей магии поэтического слова. Но особенно важен в его поэзии архетип солнца, солнечного пути - солнечная мудрость всеединства. Солярный космос Бальмонта создаётся единством поэтического-детского-первозданного. Бальмонт синтезирует в своей поэзии черты всех новых художественных движений своего времени (будучи «поэтом без истории») - символизм реалистический и импрессионистический (миг и вечность), органицизм, артистизм и ретроспективизм модерна. Важнейшим способом расширения сознания оказывается мир культуры, в котором, как и в мире природы, полярности равноценны. В лиро-эпическом космосе Бальмонта индивидуальное «я» в своём расширении постигает как равновеликое этому «я» и космическое целое в его стихийных первоосновах, и всечеловеческий космос культуры. Поэт воплотил онтологическую эстетику эпохи (поиск синтеза), вдохновляясь древними космогониями и «горными вершинами» мировой культуры. Софийно-теургический синтез, питающий эту поэзию, сочетает мироприятие, мотивы восхождения и возвращения.

Раздел 4.3. «Поэтическая софиология Вяч. Иванова» посвящён поэзии В. Иванова. Именно в ней обнаружима целостная поэтическая софиология как продолжение христианского космизма Ф. Достоевского. Назначение поэта, по Иванову, - «славить мир», видеть вещи в их божественной славе. Поэзия софийна. «Поэтом тот родится, с кем/ София вечная играла». Поэт - тот, кто славословит. Стихи Иванова с их радостным благоговением содержат славословия, гимны красоте и творчеству, пламенеющему сердцу и христианской тишине, вечной памяти и своим современникам. Тайна красоты - в сочетании горнего и дольнего, в мироприятии. Его поэзия возрождает «старинную истину» мистериальной Греции: мистическое тайновидение неотделимо от прославления всеединства

мира. Древние «хвалений голоса» поэт слышит в современной музыке. Поэт, ведомый вечной Софией, в земном прозревает вечное, душу вещей. У вещего поэта обострены все чувства. Мир прозрачен. Ему внятен символическии язык природы. Всего важнее здесь, как в герменевтике М. Хайдеггера, поэтическое вслушивание в потаённость бытия. Чуткому поэту открывается тайна тишины. В этой благоговейной тишине раскрывается софия родной природы. Тихая природа трезвит душу. Раскрывается соборность, храмовость мира. Поэт причастен тайной жизни природы, мир вкушается. Важен в этой поэзии

словообраз мёда, медвяности мира.

Насколько дионисийская тема двойственной Мировой Души, диалог с хаосом, доминируя в современном художественном сознании, вытесняет в поэзии А. Блока первоначальную вечную Софию, настолько поэзию Иванова определяет преображение дионисийских мотивов в софийные, обретение всерадостного Да. Восторженное чувство бытийности, открываемое на мгновение народным праведникам Достоевского, переполняет эту поэзию. В поэзии Иванова с её блаженным восхвалением творения реализуется учение старца Зосимы о любви к земле, христианский космизм. Центральный образ поэтического тайновидения мира - утверждение Ты еси - женственной ипостаси души, не знающей грани между микро и макрокосмом. Исполненный закон любви побеждает смерть в этой поэзии. Поэзия Иванова - мир возрождений и метаморфоз, узнаваний и прославлений. «Вечная память» синхронизирует всю историю мировой культуры. Воплощением этой культурно-исторической памяти становится «вечный город» - Рим, в котором поэт осознает себя новым Энеем, Фениксом, подобно Риму. Поэту открывается «нежная тайна» мира: «мир от вечности - брак, и творенье - невеста».

Продолжателями поэтической софиологии Вяч. Иванова будут постсимволисты: тема души, исполненной «и ясностью, и мудростью» в поэзии Н Гумилёва. Тема ассоциативной культурно-исторической памяти будет доведена до виртуозности в поэзии О. Мандельштама. В чувстве бытийности, радостного благоговения Иванов близок к творчеству Б. Пастернака.

В разделе 4.4. «Софиология детства в поэзии Б.Пастернака» выявляется, что в творчестве Б. Пастернака обнаружима целостная софиология детства. Все высшие ценности данного поэтического мира связаны с детством: свежесть, первозданность мировосприятия, обращённость его поэзии к детству мира, первозданному хаосу, начальному дню творения, тождественность мира и сознания, беззаветность любви, катастрофичность мироощущения. Пастернак обладает особым онтологическим даром восприятия мира как тайны. Мир и сознание тождественны, в поток бытия погружает язык метафоры -метаморфозы. Этому языку открыта «существованья ткань сквозная», единство частного и мирового, оптически-явленного и потаённого. Его философия жизни восходит к толстовской способности одухотворения всех подробностей жизни. Жизнь - лабиринт сцеплений, творимый библейской Софией-художницей с ее радостным приятием мира и игрой жизненных сил. Мир становится обживаемым домом в этой поэзии, которая соревнуется со свежестью и игрои жизни. Пастернак близок к М. Шагалу (в своём «хасидизме») - в сочетании

священного и обыденного, в своём ощущении, что Бог проявляется в простых, обыденных вещах. Софиология детства - сохранённого рая цельности и атмосфера чуда - определяет поэзию Пастернака. Его софиологию детства можно сочетать с евангельским заветом «будьте как дети» и видеть в его поэзии проявление христианского космизма, то развитие христианского мира, о котором размышлял Вл. Соловьёв - способность видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях. В то же время высшая органичность, спонтанность, метафоризм пастернаковской поэзии свидетельствуют о переходе от христианской онтологии Софии - к витальной онтологии целого, столь характерном для художественного сознания XX века. В пастернаковской софиологии детства воплощается софиология жизни как важнейший завет русской литературы.

ГЛАВА 5 «ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ МЕТАМОРФОЗЫ СОФИИ» обращена к творчеству поэтов, чутких к метаморфозам космической Софии. Софийные начала творчества делают писателя особенно восприимчивым к состоянию мировой души и национальной психеи в их сложном взаимодействии с личными, экзистенциальными переживаниями. Софиологические мотивы связаны с обострённостью экзистенциальных тем в русской литературе. Экзистенциальная модель сопрягает реальную катастрофу и экзистенциальное обретение героя, метафизическую победу ценой потери всего дорогого. Экзистенциальные мотивы тесно связаны с важнейшими для русского писателя апокалиптико-эсхатологическими темами. Софийные поиски целого неотделимы от обнаружения онтологической расколотости национальной психеи и двойственной космической Софии в поэзии А. Блока. Метаморфозы души отменяют все классические полярности в поэзии М. Цветаевой. Становится возможной софиология отчаянья Г. Иванова.

В разделе 5.1. «Софийная апокалиптика А. Блока» анализируется катастрофическое чувство жизни, апокалиптическое мироощущение эпохи, чувство истории, переживаемой как апокалипсис, которые наиболее полно воплотились в поэзии А. Блока. Как никто из своих современников, Блок творчески претворяет завет Вл. Соловьёва о диалоге поэта с мировым женственным началом. Именно поэт способен воплотить, увидеть образ Божий и вместе с тем образ бытийно-космический в конкретном женском лице. «Стихи о Прекрасной Даме» возвращали Блока к истокам новоевропейской поэтической традиции. С мистической интуиции женственности мира начинался ренессансный апокатастасис. В ренессансной поэтической философии мир как согласие целого получает светлый лик Прекрасной Дамы, чистое присутствие которой несёт свет, весну, тишину. Этому лику Блок останется верен, несмотря на все свои земные паденья и изменения небесных сфер. К этому образу Хранительницы-Девы восходят важнейшие вечно-женственные образы поэта: Родины, Богоматери, мировой музыки. Мистерия и трагедия этого диалога, раскрывающего мировую двойственность, трагическое сознание неслиянности и нераздельности всего, создаёт уникальный религиозно-художественный мир Блока. Антиномичность отношения к миру неотделима от двойственности главенствующей апокалиптической темы Блока - и катастрофической, и

просветлённой. Творчество А.Блока начинается с темы религиозного преображения жизни, нового Иерусалима, приобщения к несказанной, вечно-женственной сущности мира. Поэту открывается софийный замысел творения, рождающий художественно-восторженное отношение к миру. Но логика мистерии содержит «из света в сумрак переход»: «Мир устроен так, что не могут не выступить на сцене тёмные силы там, где началась мистерия» (А.Блок).

В поэзии А. Блока софийная тема не противостоит катастрофическому чувству жизни (как у A.C. Пушкина или Ф.И. Тютчева), не редуцирует мировой и личный катастрофизм (как у Вл. Соловьёва или Вяч. Иванова), но углубляет его и сама становится катастрофичной. Именно Блок вводит в русскую литературу тему Софии, подверженной катастрофам и падениям. Космическая София Блока, чуткость поэта к расколам и раздвоениям Мировой души и национальной психеи рождает двойственное отношение к мировым явлениям. Всемирное чувство поэта открывает стихийный облик мира. Открытие бесконечного, релятивного мироздания составляет основное содержание блоковской поэзии. Это открытие, определяющее пути искусства Нового времени, создаёт и в поэзии Блока антиномические отношения человеческого и космического, антропного и божественного. Стихийно-катастрофический образ мира порождает обострённый антиномизм блоковского мировосприятия. Из интуиции космической Софии, подверженной катастрофам и падениям, Блок создаёт богатейшую неомифологию метаморфоз хаосогенной Мировой души. Всё двулико, всё двойственно в мире Блока, сопрягающем верность и измену, спасение и гибель, радость-страданье. Воплощением двуединства полярностей блоковского космоса становится двойственная героиня его поэзии: софийная героиня превращается в носительницу стихии, а в стихийной героине возможно пробуждение софийных смыслов. Важно понять путь от гармонии к хаосу и нарастающий мрак в душе Блока как часть его трагического пути поэта-апокалиптика, в котором свет и тьма, спасение и гибель антиномически сближены; понять космическую Софию Блока как часть его апокалиптического мироощущения. В хаосе стихии расслышать мировую музыку, откровение самозаконной творческой души, пребывающей в особом музыкальном измерении, в котором сливаются «радость-страданье», «Всё - музыка и свет». Стихийный, вьюжный облик мира находит своё конечное воплощение в буйстве народной стихии! «Двенадцать» Блока - ярчайший пример радикального поэтического авангарда. Апокалиптический образ «мирового пожара» и мировой вьюги строится методом деструкции человеческой (авторской) меры. Смысл блоковского приобщения к стихии - выявление её теоморфного образа, явление софийного образа внутри мета-антропной стихии. В мире, утратившем человеческую меру в эпоху «крушения гуманизма», поэт увидел незримое пребывание Христа. Но утрата человеческой меры - в смерти авторского голоса, в явлении сниженного женского образа - означает для Блока

разрушение целого, мировой музыки.

Раздел 5.2. «Тайновидение души в поэзии М. Цветаевой» посвящен софийным темам цветаевской поэзии. Контрастный, многоголосый мир

М. Цветаевой обращен к раскрытию самого тайного в человеке - мира его души. Для неё поэт - «сновидец» и «тайновидец». «Души бессмертный дар» определяет завораживающую магию и энергетику цветаевского творчества. Здесь нет границ между личной и мировой душой. Поэтический миф М. Цветаевой - не трагическое блоковское раздвоение между спасением и гибелью, но драма осуществления души, наперекор всему, в её природной полноте и антиномичности, гордыне и самоотдаче. Зрелое творчество Цветаевой начинается с осознания своей главной темы - жизнь души. Тайновидение души не знает никаких ограничений места и времени. Её ненасытную жажду жизни раскрывает многоимённый образ Психеи - любящей, самой жизни, а обречённость на нерастрату, заочность - образ Сивиллы, «выбывшей из живых», поэтического голоса. «Двуединая суть» этой поэзии сочетает жизнь и смерть, мужское - женское, дух - плоть, небо - землю. Душа в своей многосоставности и всемирности нейтрализует все различия, создающие классический поэтический космос. Они легко переставляются местами. Притяжение и отталкивание - двуединая суть цветаевского отношения к любому предмету. Архаическое тайновидение души базируется на изначальной, первичной и самой жёсткой оппозиции в истории культуры - своё-чужое. Именно эта оппозиция структурирует экзистенциальное творчество постсимволистов. Острейшее сознание падшести мира определяет цветаевское творчество: мир выпал из своего первозданного, целостного состояния. Чужое -здешнее, лживое, «слишком человеческое». «Я» и мир в этой поэзии пребывают в драматическом соперничестве и противоборстве. Всё внешнее, втягиваясь в круг души, становится своим, освоенным, символически-родственным.

Самодостаточность и самоотверженность души в цветаевской поэзии находит свое наиболее полное воплощение в темах детства и материнства. Детство — «хранительная сень» этой поэзии. Пределом своего, родного -полноты бытия - становится рай собственного детства и детство собственного чудо-ребенка. Любить для Цветаевой (вслед за Вл. Соловьёвым) - «видеть человека таким, каким его задумал Бог»: любовь софийна. Материнская любовь - абсолют этой поэзии. Только эта любовь окончательно делает другое своим. Любовь матери к сыну - высшая мера любви в этой поэзии. Сюжет мать и сын -важнейший для Цветаевой. Сын - самая совершенная поэма. Страстное материнство Цветаевой глубоко архаично и связано с образами Матери-Земли, образами защиты и возврата в исток жизни и смерти.

Раздел 5.3. «Экзистенциальное собирание мира в поэзии Г. Иванова» рассматривает динамику софийной темы в творчестве Г. Иванова, бывшего для своих современников «поэтом в химически чистом виде». Первоначальные мотивы модерна с его органицизмом и безграничным кругом любви, в который входят всё новые символистские именные ряды, уравнивают природу и культуру. Мир модерна переплетается с миром восточной газели, и поэзия вновь содержит «хвалу цветам и именам». Поэзия Г. Иванова интуитивно обращена к мифопоэтическому и восточному пониманию жизни: всё существующее непостоянно, но самый принцип возникновения-исчезновения вечен. Ретроспективизм, заложенный в природу поэтического

дара Г.Иванова, предопределял экзистенциальный ретроспективам его эмигрантской лирики, когда поэт обретает способность говорить от лица своего поколения. Жизненная катастрофа превращает Г. Иванова в поэта, экзистенциально чуткого к антиномическим первоначалам человеческого существования. Г. Иванов становится продолжателем блоковскои двойственности мироотношения, создавая собственную софиологию отчаяния. Восстанием из жизненной катастрофы становится творческая победа, слово, открытое бесконечному бытию. Поэтическая мысль развивается по принципу «чем хуже, тем лучше», идет «путём зерна». Потеря становится новым обретением, тьма мира - светом души. Метафизическое обретение «вечной России» дается ценой реальных потерь. В разреженной экзистенциальнои реальности существуют душа, звёзды и «праздной жизни пустяки». Само отчаяние становится последним приютом, обживаемым домом. Мир собирается в единое целое - из осколков, мелочей, пустяков. И этот процесс поэтического собирания мира, творения из ничего противостоит мировой энтропии. Поэзии Г Иванова, сопрягающая реальную катастрофу и экзистенциальное торжество, физическое поражение и метафизическую победу, реальное отчаяние и экзистенциальную свободу, сопоставляется с булгаковским романом «Мастер и Маргарита», главные герои которого обретают свой дом и приют «за пределами жизни и мира». В этой поэзии «всё потеря и урон» и всё возрожденье, перевоплощенье - «хвала цветам и именам», потому что полярности дополняют друг друга, а не противоборствуют: хаос-порядок, бытие-небытие, присутствие-

отсутствие.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ делаются выводы.

1. Софиологическая проблематика в работе связана с активизациеи за последние годы онтологических подходов к изучению русской словесности. Эта онтологическая проблематика восходит к разысканиям философской критики Серебряного века, заговорившей об «онтологичности слова» (С.Булгаков), «онтологическом реализме» русского писателя (Вяч. Иванов о Достоевском) и онтологическом понимании символа (Вяч.Иванов и П.Флоренский) и внутреннего мира человека, связанного с бытием космическим и божественным. В основе русской литературы лежит христианский онтологизм: мир воспринимается как творение, художник свидетельствует о высшем, софиином замысле каждого предмета и явления. Русская литература, возросшая на почве иконического мышления, ориентирована на образ Божий в человеке, его софийное назначение. Потому можно говорить о софийности русского писателя. София - это воплощение идеального замысла в реальном мире, творимая жизнь, полнота бытия, даруемая в творчестве, любви, красоте -важнейшие ценности теургической эстетики Вл. Соловьёва и его продолжателей (при всём различии в понимании Софии). Софиологическая проблематика, связанная и с традициями православной святости, и взыскуемои философией всеединства божественного-человеческого-природного начал, является определяющей в онтологическом реализме русского писателя, обращенного к бытийному целому, взыскующему целостной личности, полноты

бытия.

Русскую литературу возможно анализировать с точки зрения той синтетической философии всеединства, которая порождает религиозно-философский ренессанс. Глубинный слой поэтики, реализующий фундаментальные смыслы произведения, выявляющий переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания софийной поэтикой всеединства.

Художники и мыслители русского религиозного возрождения рубежа Х1Х-ХХ веков стремились к примирению высших достижений новоевропейской культуры с христианским откровением, стремились к жизненно-действенному христианству. Эти поиски синтеза отражала многоликая теологема Софии -идеальная основа мира, открытая уже древнегреческим мыслителям, божественный замысел творения в христианской традиции и различные аспекты космической, становящейся Софии.

2. Образ Софии - один из базовых архетипов мировой культуры, получивший самое многообразное освещение в христианской мистике и за её пределами. Он становится важным там, где мысль тяготеет к всеединству, целостности, стирая границы между философским и религиозным, а также мифопоэтическим мышлением. Этот образ возвышается там, где мысль ищет посредника между Богом и миром, абсолютным совершенством божественного первоначала и несовершенством мирового процесса. Софийное сочетает имманентное и трансцендентное, идеальный первообраз и реальные его проявления, творение и Творца.

Потому можно говорить о текучести и многосмысленности софийных тем и мотивов в русской литературе Х1Х-начала XX веков, о присутствии среди них древнерусских и гностических коннотаций, романтических и апокалиптических смыслов. Идея-образ Софии явилась не только посредником между человеком и Богом, но и звеном сопряжения различных образов мира в переходном XIX веке. Если ницшеанская религия жизни отвергает христианскую традицию, соловьёвская мистика Софии сопрягает христианскую онтологию Софии с витальной онтологией целого, идеей всеединства (Софию Божественную и космическую). В софийном мироощущении рождается новая сакрализация мира и человека. В софийном опыте художника можно видеть то развитие христианского мира, о котором размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях. Вселенская церковь обогащается новым моментом мистического имманентизма. Носителем искомого религиозного синтеза является прежде всего поэт, художник, чувствующий живую ткань единого целого.

3. Вместе с открытием бесконечности в искусстве Нового времени происходит процесс глобальной переориентации европейского художественного сознания с классических антропо и логоцентрических позиций на позиции онтологические: целое - мера всех вещей, человек - хранитель бытия, которые всегда главенствовали на Востоке как откровение божественного. К всеохватности стремится новоевропейское искусство в своих

высших достижениях. Важнейшим принципом мироотношения становится двуединство полярностей. В предельной антиномичности отечественной литературной традиции осуществляется переход к антропокосмизму, современной онтологической парадигме мироотношения, в которой все взаимосвязано и человек - часть целого, что и порождает поэтику всеединства. В космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов конца Нового времени сложно переплетаются два образа космоса: грозный, бесконечный космос, превышающий человека и творимый софийный космос, пронизанныи красотой и гармонией. Раскрытие символизма как миропонимания обращает к философия космизма и символизма, Вечной Женственности и антиномизма, музыки как согласия разногласного. Данные начала являются основными принципами формирующейся онтологической эстетики русского Возрождения, того религиозного синтеза, которого искал Серебряный век.

4. Символизм как миропонимание, утверждаемый русскими символистами и теоретиками символизма, с их поисками неохристианского возрождения акцентирует двойственность христианской традиции: онтологизм и пафос мироприятия, восходящий к Ветхому Завету, и апокалиптика неприятия и преображения человека и мира. В теории эту двойственность христианского космизма и творческой эсхатологии воплотили Вяч. Иванов и А. Белый, С.Н. Булгаков и Н.А.Бердяев. В поэзии Серебряного века явственно присутствуют две линии архаистов и апокалиптиков.

5. Важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства являются антиномизм мировосприятия, сочетающего полярности по принципу «и-и»; обретение мирового сознания и христианский космизм; культ Вечной Женственности, приобщающей к сокровенной женственности бытия как мировой гармонии; возвышение художественно-эстетического, артистического начала в культуре, способного подняться над всеми полярностями; символическое обоснование искусства, восходящего от реального к реальнейшему; экзистенциально-эсхатологическое и апокалиптическое переживание истории. Важнейшими коннотациями Софии, открывшейся русской мысли на исходе Нового времени, являются антиномизм, антропокосмизм и эсхатологические смыслы, которые воплощались в символике Вечной Женственности, обретении софийного времени, усадебном топосе, цельной женской натуре, творении софийного космоса. В составе классической поэтики можно говорить о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы).

6. Русская литература, вслед за Пушкиным, являет и исследует онтологическую драму мира: следование высшей правде жизни или её реальное искажение, драму утраты человеком софийного мировосприятия. Жизнь утратила свою цельность и тайну своей Божественной Премудрости. Кроме мирового смысла, есть и мировая бессмыслица, путь к желанной и возможной полноте бытия переживается как крестный путь в христианской традиции. Уже художественное сознание XIX в. (в своих романтических истоках) изначально

двойственно: поиски Божественного и острейшее чувство утраты Божественного измерения вещей и жизни.

Софийная основа духовного опыта русского писателя, обостряя катастрофическое восприятие реальности, ведёт прежде всего к софийному обретению времени (софийность A.C. Пушкина прежде всего заключается в сакральном восприятии поэтического дара), софиологии мгновения в творчестве М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета. Софийному чувству народных праведников Ф. Достоевского открывается тайна мировой гармонии и космической красоты, способной спасти мир от раздора и хаоса. В идее Софии -женственной, одушевлённой, космической красоты, включающей в себя бесконечно большое и малое, - нашло выражение всё лучшее в русском национальном характере - жажда мировой гармонии, христианский космизм.

7. Важнейшим топосом софийного жизнеустроения становится мир русской усадьбы как «выражение софийной культуры» (С. Долгополова) с его удивительным равновесием вечного и обыденного. Центром софийной темы, её главным носителем является возвышенный женский образ, прежде всего связанный с усадебным топосом, воплощение сокровенного христианства в миру. Женские образы воплощают стихию жизни, её наивысшую полноту или её оскудение и разрушительность. Герой бежит от жизни или пробуждается к жизни под действием своего чувства. Любовь обретает онтологическое значение. Для писателя XIX века, в пределах реалистической парадигмы мышления жизненные противоречия остаются неразрешимыми. Эта неразрешимость реальных конфликтов, расколотость национальной психеи порождают синий цвет крыльев русского Эроса, который свидетельствует о реальной несоизмеримости мужского и женского начала в составе национальной психеи. Вечно женственное, беспредельное, ей дано, вечно-мужественное, логосное - ей задано.

Антиномизм усадебного топоса воплотился в напряжении между двумя софийными сюжетами - романтическим и кенотическим, которое и составляет своеобразие русского усадебного романа XIX века. Первый отсылает к западной романтической философии любви, второй - к древнерусским житийным мотивам. Романтический сюжет катастрофичен и ведёт к возвышению героя-художника. Кенотический раскрывает христианство в миру. Кенозис -смирение героя перед течением событий раскрывает тайну русской софийности, как и софийности русской природы. Человек христианской традиции воплощён прежде всего в цельной женской натуре, чьей духовной силой держится мир. Потому русский усадебный роман и создаёт возвышенную галерею женских образов, хранительниц в миру христианских начал. Высшим воплощением мужского начала в усадебном топосе является образ художника, которого так долго и мучительно создавал И. Гончаров в своём романе «Обрыв». Сложно сочетаются романтический и кенотический сюжеты в романе «Обломов» и в образе главного героя. Наиболее остро напряжение между романтическим и кенотическим сюжетами воплощено в катастрофическом романе Достоевского с его полярными и расколотыми героями, с его противостоянием софийного замысла («мир спасёт красота») и ангисофийного течения событий (гибель

красоты). С разрушением усадебного строя жизни начинается редукция темы Вечной Женственности в русской литературе. Вслед за И.Тургеневым и Л.Толстым, женщины И.Бунина становятся органической частью непостижимой природы, воплощают стихийный и непредсказуемый поток становления.

Главным предметом постижения для художественного сознания XIX века становится глубокий, неистощимый поток жизни, изменчивый, текучий, амбивалентный, ставящий динамические, творческие задачи оформления, просветления. Философия жизни как иррационального потока становления завершает развитие новоевропейской культуры. Рождается новый, неклассический космос с его двуединством гармонии и хаоса.

8. Поэзия певца Вечной Женственности и Софии Вл. Соловьёва парадоксально не содержит возвышенного софийного женского образа, столь характерного для классической литературы XIX века, связанного с топосом усадебной жизни и христианским кенотизмом, воплощающего в миру высшие христианские заповеди. В теургической поэзии Вл. Соловьёва, в которой доминирует всемирно-универсальное, божественно-абсолютное, софийная тема редуцирует мировой и личный катастрофизм. Поэт становится творцом

софийного космоса.

9. Поиски целостности порождают расцвет поэтической культуры и её мифопоэтический строй. Основное содержание мифа - космогония и эсхатология. Софийные смыслы неотделимы от космических и эсхатологических коннотаций, которые наиболее полно воплощаются в поэзии Серебряного века. Космогония и эсхатология целого являются двумя важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства поэзии Серебряного века. Русских поэтов и писателей в их отношении к Софии можно разделить на «архаистов» и «апокалиптиков». Творчество «архаистов» связано с особой детскостью, первозданной чистотой их поэтического мировосприятия. Это создатели целостного поэтического космоса, утвердители светлого космизма (космотеизма) с их доминирующим всерадостным «Да» миру и жизни, поэты лиро-эпического склада. К. Бальмонта, Вяч. Иванова и Б. Пастернака объединяет христианский космизм, восходящий к Ф. Достоевскому и Вл. Соловьёву, или ощущение сокровенной женственности бытия, основы мира как гармонии, Софии, согласия разногласного, которую поэт способен передать в своих стихах. Данным поэтам без истории свойственен особый онтологический дар переживания мира как тайны, живой культурно-исторической памяти и символической причастности тайной жизни природы. Их роднит чувство бытийности, радостного благоговения перед чудом жизни. Смысл их поэзии в словах: «благословляю бытие» (К.Бальмонт). Онтологизм этой поэзии, развёртывающейся по принципу «и-и», стирает все традиционные дуальные модели сознания. В поэзии К. Бальмонта, обращенного к древним космогониям, в поэзии Б. Пастернака, связанного с авангардным обращением к пра-мифологическому детству мира, обозначается переход к витальной онтологии целого, отсылающей к архаическим традициям, ветхозаветному космотеизму и апокалиптике новой жизни.

10. Дух переходного времени больше определяет творчество «апокалиптиков», поэтов лиро-драматического и трагического склада, с их напряженным антиномизмом мироотношения, трагической раздвоенностью, чутких к метаморфозам космической Софии. Ощущение катастрофичности мира, экзистенциально-эсхатологические темы нарастают в литературе XX века, в творчестве А. Блока, Г. Иванова, М. Цветаевой.

А. Блок вводит в русскую литературу тему Софии, подверженной катастрофам и падениям. Из интуиции космической Софии Блок создает богатейшую неомифологию метаморфоз хаосогенной Мировой души. Космическая София Блока рождает двойственное отношение к мировым явлениям. Антиномичность отношения к миру неотделима от двойственности главенствующей апокалиптической темы Блока - и катастрофической, и просветлённой.

Душа в своей многосоставности и всемирности в поэзии М. Цветаевой нейтрализует все различия, создающие классический поэтический космос, базируясь на самой первичной оппозиции в истории культуры своё-чужое. Страстное материнство Цветаевой глубоко архаично и связано с образами Матери-Земли, образами защиты и возврата в исток жизни и смерти.

Г. Иванов становится продолжателем блоковской двойственности мироотношения, создавая собственную софиологию отчаяния. Восстанием из жизненной катастрофы становится творческая победа, слово, открытое бесконечному бытию. Само отчаяние становится последним приютом, обживаемым домом. Мир собирается в единое целое - из осколков, мелочей, пустяков. И этот процесс поэтического собирания мира противостоит мировой энтропии. Важнейшим принципом мироотношения в художественном сознании XX века становится единство полярностей.

11. Можно говорить о драме развёртывания софийных тем и смыслов в русской литературе. Софиологическое видение мира способно сочетать взаимоисключающие полярности: онтологию целого и чувство онтологической расколотости, антисофийности современной действительности.

Синтетические задания Нового времени дольше всего сохраняет литературоцентричная русская культура. Особая синтетичность отечественной литературной традиции XIX в. и порождает проблему софийного видения человека и мира. В «незавершённом проекте» Серебряного века важнейшим и актуальным заветом является идея синтеза, получившая выражение в многообразных концептах эпохи. Культура рубежа веков, связуя микро и макрокосм, искала выхода из кризиса современной культуры, утратившей цельность. Соловьёвский поиск органического синтеза божественного-человеческого-природного ставил проблему возрождения символического миропонимания в эпоху его заката. В лице Соловьёва русская мысль (вслед за русской литературой) искала перехода от дуальных моделей мышления к целостному видению мира, нового восприятия вечной христианской истины. Поиск целостности определяет расцвет отечественной поэтической культуры. Онтологическая парадигма мироотношения, в которой всё взаимосвязано и

человек - часть целого, и порождает софийную поэтику всеединства с её космизацией человека и эсхатологией преображения.

Основные положения диссертации отражены в следующих

публикациях автора

Статьи в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК

РФ на соискание ученой степени доктора наук:

1 Крохина Н.П. А. Блок - К. Бальмонт: два поэтических синтеза [Текст] / Н.П. Крохина // Вестник Вятского гос.гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. - Киров. - 2009. -№3(2). - 0,8 п.л.

2 Крохина Н.П. Антропокосмизм, или ренессансная парадигма культуры Серебряного века [Текст] / Н.П. Крохина // Известия Нижегородского гос. университета им. Н.И. Лобачевского. Сер. Социальные науки. - 2011. - №4. -

0'6 Г Крохина Н.П. Архетип солнца в творчестве К.Бальмонта [Текст] / Н П Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер.' Филологические науки. - Волгоград: ВГПУ. - 2010. - №10 (54). -0,4 пл.

4 Крохина Н.П. Н.А.Бердяев о новой духовности: Софииная (Богочеловеческая) тема в работах 30-40-х годов [Текст] / Н.П. Крохина //

Вестник ИГЭУ. 2006. Приложение. - 0,4 п.л.

5 Крохина Н.П. Женский вопрос в «Воскресных письмах» Вл. Соловьева и ренессансная мстакультура [Текст] / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.тр. Вып.4(28). - Иваново: ИГЭУ, 2010. - 0,6

п.л.

6 Крохина Н.П. Космогония и эсхатология Софии в поэзии Серебряного века [Текст] / Н.П. Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер. Филологические науки.Волгоград: ВГПУ. - 2010. -№5 (49). - 0,4 пл.

7 Крохина Н.П. Мифопоэтизм А. Блока в контексте символистского мифомышления [Текст] / Н.П. Крохина // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. -

1990,-№6.- 1 пл. .

8. Крохина Н.П. Музыка, архетип и писатель [Текст] / Н.П. Крохина //

Вопросы литературы. - 1991. - №8. - 0,4 п.л.

9 Крохина Н.П. О драме софийных тем и смыслов в русской литературе ХК-начала XX веков [Текст] / Н.П. Крохина II Известия вузов Поволжского региона. Гуманитарные науки (филология). - Пенза. - 2011. - № 1. - 0,5 пл.

10 Крохина Н.П. О софийном мироощущении в романах Ф.М. Достоевского [Текст] / Н.П. Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер. Филологические науки. - Волгоград: ВГПУ.-2011.-№7(6-1).-0,5 п.л. п .

11. Крохина Н.П. Образы культуры в поэзии и прозе К. Бальмонта Цекст] / Н.П. Крохина // Ярославский педагогический вестник. Гуманитарные науки. -Ярославль: ЯГПУ. - 2010. -№1. С.208-212. - 0,8 п.л.

12. Крохина Н.П. Софийные смыслы Библии в русской культуре [Текст] / Н.П. Крохина // Известия Нижегородского гос. университета им. Н.И. Лобачевского. Сер. Социальные науки. - 2010. - №1. - 0,6 п.л.

13. Крохина Н.П. Судьбы гуманизма в XX веке [Текст] / Н.П. Крохина // Вестник МГУ. Сер. Филология. - 1996. -№ 2. - 0,3 п.л.

14. Крохина Н.П. Софиологическая эстетика о софийности искусства [Текст] / Н.П. Крохина // Вестник гос. Костромского университета. - 2005. - № 11.-0,4 п.л.

15. Крохина Н.П. Эсхатологический символизм А.Белого [Текст] / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.тр. Вып.3(27). -Иваново:ИГЭУ, 2010.-1 п.л.

Монографии:

16. Крохина Н.П. Софийность в космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов Серебряного века: Монография / Н.П.Крохина. - Иваново ГОУ ВПО «ШГПУ», 2010.-25 п.л.

17. Крохина Н.П. Неподвижное солнце любви: О софийных началах русской литературы XIX - XX вв. / Н.П. Крохина. - Иваново: МИК, 2004. - 15 п.л.

18. Крохина Н.П. Культурологические очерки / Н.П. Крохина. - Иваново: МИК, 2005. - 8 п.л.

Научные статьи и материалы конференций:

19. Крохина Н.П. Архетип космоса в русской мысли Серебряного века/ Н.П. Крохина // Символическое и архетипическое в культуре и социальных отношениях: Материалы международной научно-практич.конференции. -Пенза-Прага, 2011.-0,4 п.л.

20. Крохина Н.П. В поисках всеединства / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып.20: Спец. выпуск к 10-летию соловьёвского семинара. - Иваново, 2008. - 0,3 п.л.

21. Крохина Н.П. Гностическая София Ал. Блока / Н.П.Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. - Иваново, 2007. - 1 п.л.

22. Крохина Н.П. Гностическая София в поэзии Вл. Соловьёва и Ал. Блока / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 5. - Иваново, 2002. - 1 п.л.

23. Крохина Н.П. Девизуализация в искусстве XX века / Н.П. Крохина // Принцип визуализации в истории культуры: Сб. материалов научно-теоретич. семинара памяти А.Тарковского. - Шуя, 2007. - 0,4 п.л.

24. Крохина Н.П. Женская стихия в пьесах А.Н. Островского/ Н.П. Крохина // А.Н. Островский в движении времени: Материалы всерос.научной конференции. Т. 2. - Шуя, 2003. - 0,5 п.л.

25. Крохина Н.П. Женские образы в прозе И.Бунина / Н.П.Крохина // Содержание и технологии литературного образования в средней школе: Проблемы анализа художественного текста. Материалы 3 научно-методич.конференции. - Иваново: ИвГУ, 2004. - 0,5 п.л.

26. Крохина Н.П. Жизнь души как первичная ценность поэзии М. Цветаевой / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 3. - Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

27. Крохина Н.П. К вопросу о космическом начале в творчестве К. Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 2. - Иваново, 1996. - 0,5 п.л.

28. Крохина Н.П. К проблеме онтопоэтики и онтомышления/ Н.П. Крохина // Перекрёсток-3: Научно-художественный альманах по онтологии словесности, культурологической герменевтике и истории литературы / Сост.

B.П. Океанский, Н.П. Крохина. - Иваново; Шуя, 2000. - 0,5 п.л.

29. Крохина Н.П. Космическая София Александра Блока / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 7 научно,-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. - М.: МПГУ, 2007. - 0,5 пл.

30. Крохина Н.П. Культура как неомифология: идея культуры в дискурсе Серебряного века / Н.П. Крохина // Антикризисный потенциал Традиции и проблемы имяславия. - Иваново-Шуя, 2009. - 0,3 п.л.

31. Крохина Н.П. Литература как педагогическая проблема / Н.П. Крохина // Проблемы литературного образования: Школа-вуз. Материалы научно-практич. конференции. - Шуя, 2006. - 0,5 п.л.

32. Крохина Н.П. Мир и язык авангардной живописи в оценках

C.Н. Булгакова и H.A. Бердяева / Н.П. Крохина // Мир и язык в наследии о.Сергия Булгакова: Сб. материалов научно-практич. конференции. - Шуя, 2008. - 0,6 п.л.

33. Крохина Н.П. Миф в системе культуры / Н.П. Крохина // Перекресток: Сборник работ молодых ученых по культурологии и литературоведению / Сост. В.П. Океанский, Н.П. Крохина. - Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

34. Крохина Н.П. О космическом начале в творчестве К.Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт и мировая культура: Сб. научных трудов. - Шуя, 1994.-0,5 п.л.

35. Крохина Н.П. О софийных началах в русской литературе/ Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 4. - Иваново, 2002. -1 пл.

36. Крохина Н.П. О софийных началах русской литературы / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 2 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. - М.: МПГУ, 2002. - 0,3 п.л.

37. Крохина Н.П. О стилевом своеобразии космизма поэзии К. Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 6. - Иваново, 2004. - 0,5 п.л.

38. Крохина Н.П. О типах бытийной ориентации писателя/ Н.П. Крохина // Потаенная литература. Прилож. к вып. 2. - Иваново, 2000. - 0,5 п.л.

39. Крохина Н.П. Об онтологизме слова A.C. Пушкина / Н.П. Крохина // Перекрёсток-2: Сборник текстов по истории словесности и культурологии / Сост. В.П. Океанский, Н.П. Крохина. - Иваново; Шуя, 1999. - 0,5 п.л.

40. КрохинаН.П. Обломов как софийный герой / Н.П. Крохина // Культурологический подход к преподаванию литературы в современной школе: Сб.науч.статей. - Иваново: ИвГУ, 2005. - 0,5 п.л.

41. КрохинаН.П. Образы культуры в поэзии и прозе К.Бальмонта / Н.П. Крохина // Солнечная пряжа: Научно-популярный и лит.-худож. альманах. Вып.2. - Иваново-Шуя, 2008. - 1 п.л.

42. Крохина Н.П. Образы культуры в поэзии К. Бальмонта/ Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 8 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. - М.: МПГУ, 2008. - 0,3 п.л.

43. КрохинаН.П. Образы стихии в поэзии К.Бальмонта и А. Блока/ Н.П. Крохина // Солнечная пряжа: Научно-популярный и лит.-худож. альманах. Вып.З. - Иваново-Шуя, 2009. - 1 п.л.

44. КрохинаН.П. Онтопоэтика романа «Идиот»: Тема Вечной Женственности / Н.П. Крохина // Роман Достоевского «Идиот»: Раздумья, проблемы. Межвуз.сб.научных трудов. - Иваново, 1999. - 0,5 п.л.

„45. Крохина Н.П. Поэтическая апокалиптика А. Блока / Н.П. Крохина // Когнитивный подход к анализу и интерпретации художественного произведения: Материалы международ, заочн. научной конференции. -Астрахань: Астраханский университет, 2011. - 0,5 п.л.

46. Крохина Н.П. Поэтическая софиология Вяч. Иванова / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы 5 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. - М.: МПГУ, 2005. - 0,4 п.л.

47. Крохина Н.П. Принцип децентрации в искусстве Нового времени / Н.П. Крохина // Глобальный кризис: метакультурные исследования. Материалы международного симпозиума: В 2 т. Т. 1. - Шуя, 2006. - 0,4 п.л.

48. Крохина Н.П. Проблема софийности искусства в эстетике Вл. Соловьёва / Н.П. Крохина// Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 3. -Иваново, 2001.-0,5 п.л.

49. Крохина Н.П. Проблема софийности мира в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // Антикризисный потенциал русской интеллектуальной культуры: Материалы международ, научной конференции. - Шуя, 2011. - 0,5 п.л.

50. Крохина Н.П. Романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа / Н.П. Крохина // Архетипы, мифологемы, символы в художественной картине мира писателя: Материалы международ, заочн. научной конференции. - Астрахань: Астраханский университет, 2010. - 0,4 п.л.

51. Крохина Н.П. Синтез как основополагающий принцип культуры в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып.4(24). - Иваново, 2009. - 1 п.л.

52. Крохина Н.П. Солнечный человек в творчестве К.Д. Бальмонта/ Н.П. Крохина // Константин Бальмонт в контексте мировой и региональной культуры: Сб.науч.трудов. по материалам международной конференции. - Шуя-Иваново, 2010. - 0,5 п.л.

53. Крохина Н.П. Вл. Соловьёв об историческом становлении идеи Софии/ Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 6.

- Иваново, 2003. - 0,5 пл.

54. Крохина Н.П. Софийный космос К. БальмонтаУ Н.П. Крохина И Идеи космизма в философии, науке и искусстве: Материалы международ.науч-общ.конф. - СПб.: СПб.отдел.МЦР, 2009. - 0,2 п.л.

55. Крохина Н.П. Софиология Вл. Соловьёва и её отражения: софийная традиция русской мысли и литературы / Н.П. Крохина // Философски алтернативи. -2009. - №3. На болгарском языке. София: институт философских исследований при Болгарской Академии наук, Академии наук, 2009. - 1 п.л

56. Крохина Н.П. София в теургической поэзии Вл. Соловьёва/ Н.П. Крохина// Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 13.

- Иваново, 2006. - 1 п.л.

57. Крохина Н.П. София и её коннотации в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего: Межвуз.сб.научных трудов. - Пенза, 2010. - 0,5 п.л.

58. Крохина Н.П. Соловьёвская философия всеединства (софиосфера) и её культурно-исторические воплощения /Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып.18: доклады международ.науч.конференции. - Иваново, 2008. - 0,4 п.л.

59. Крохина Н.П. Тайновидение детства в поэзии М.Цветаевой / Н.П. Крохина // Архетип детства-2: Дети и сказка в культуре, литературе, кинематографии и педагогике / Сост. В.П. Океанский, A.B. Тарасов. - Иваново, 2004. - 0,5 п.л.

60. Крохина Н.П. Феноменология «Зимней дороги» А.С.Пушкина/ Н.П.Крохина // Талант как вечность: Сб.ст. - Шуя, 2001. - 0,5 п.л.

61. Крохина Н.П. Фрагменты речи Вяч. Иванова «Будущее поэзии»: публикация и послесловие / Н.П. Крохина // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. - Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

62. Крохина Н.П. Экзистенциальные мотивы поэзии Г.Иванова/ Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 4. - Иваново, 1999. - 0,5 п.л.

63. Крохина Н.П. Экзистенциальные смыслы Библии /Н.П.Крохина // Актуальные вопросы экзистенциальной психологии: Материалы межвуз.научно-практич.конференции. - Шуя, 2009. - 0,3 п.л.

64. Крохина Н.П. Экзистенциология детства в творчестве Б. Пастернака / Н.П. Крохина // Архетип детства: Дети и сказка в культуре, литературе, кинематографии и педагогике / Сост. В.П. Океанский, A.B. Тарасов. - Иваново, 2003. - 0,5 п.л.

Подписано к печати 5.09.2011 г. Формат 60x84/16. Бумага ксероксная. Печать ризография. Гарнитура Тайме. Усл. печ. листов 2,5. Тираж 150 экз. Заказ № 3231.

Издательство ФГБОУ ВПО «ШГПУ» 155908, г. Шуя Ивановской области, ул. Кооперативная, 24 Телефон (49351) 4-65-94

Отпечатано в типографии ФГБОУ ВПО «Шуйский государственный педагогический университет» 155908, г. Шуя Ивановской области, ул. Кооперативная, 24

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Крохина, Надежда Павловна

Введение. Проблема софийности русской литературы и культуры в современной науке.

Глава 1. Софийная поэтика всеединства: теоретическое введение

1.1. Онтология Софии: София Божественная и космическая.

1.2. Вл. Соловьёв и софийно-теургическая эстетика о софийности литературы и искусства. Софийность в космическом мироощущении мыслителей и поэтов Серебряного века.

1.3. Основные аспекты софийной поэтики всеединства (софийность и её образные смыслы).

Глава 2. Обретение софийного времени

2.1. Софийное слово A.C. Пушкина (софийный дар творчества).

2.2. Софиология мгновения в поэзии М. Лермонтова, Ф. Тютчева,

А. Фета.

2.3. О софийном мироощущении в романах Ф.М. Достоевского.

Глава 3. Усадебный топос Вечной Женственности и его метаморфозы

3.1. Романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа.

3.2. Обломов как софийный герой.

3.3. Тема Вечной Женственности в романе Ф.М. Достоевского

Идиот».

3.4. Женские образы в «грозном космосе» И. Бунина.

Глава 4. Творение софийного космоса

4.1. София в теургической поэзии Вл. Соловьева.

4.2. Софийный космос К. Бальмонта.

4.3. Поэтическая софиология Вяч. Иванова.

4.4. Софиология детства в поэзии Б. Пастернака.

Глава 5. Эсхатологические метаморфозы Софии

5.1. Софийная апокалиптика А. Блока.

5.2. Тайновидение души в поэзии М. Цветаевой.

5.3. Экзистенциальное собирание мира в поэзии Г. Иванова.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Крохина, Надежда Павловна

Проблема софийности русской литературы и культуры в современной науке

Актуальность темы исследования. В настоящее время, наряду с выявлением православных основ русской литературы1, всё более актуальным становится интерес к философии и духовному опыту русского писателя, который породил философскую критику Серебряного века. Ибо «нигде таким интимно-осердеченным образом не связаны художественная словесность и метафизическое философствование, как в русском культурном мире» . В русской литературе обнаружимы и русская идея, и русское мироощущение, и философия жизни. Можно спорить о православности религиозного сознания русского писателя, но нельзя сомневаться в духовной глубине его художественного мира, возросшего на богатой почве восточно-христианской святости и насыщенного проблематикой западноевропейской культуры. Духовному опыту русского писателя свойственна принципиальная всеохватность, интуиция всеединства. Как отмечает B.C. Непомнящий, «нужна духовная история русской литературы, которая может составить основу для целостной концепции русской культуры как мирового феномена»3. Данная работа и пытается внести свою лепту в решение этой проблемы. Софийные начала, онтологические и метафизические смыслы философская критика Серебряного века обнаруживает в русской литературе XIX века, дав её новое прочтение в работах Вл. Соловьёва, Вяч. Иванова, А. Белого, С. Булгакова, П. Флоренского, С. Франка, М. Гершензона, К. Мочульского, Г. Федотова, И. Ильина и др. Эти интуиции и разрозненные наблюдения русской философской критики требуют своего всестороннего

1 В частности, работы И.А.Есаулова: Пасхальность русской словесности. М., 2004; Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995: «Русская словесность, по нашему убеждению, имеет православную соборную доминанту, являющуюся выражением пасхального архетипа» (Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. С.115).

2 Океанский В.П. Русская метафизическая лирика XIX в.Автореф. дис.докт. филол.н. Иваново, 2003. С.5. Или у А.Ф. Лосева: «Художественная литература является кладезем самобытной русской философии» (Лосев А.Ф. Русская философия (1918) // Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. -М., 1990. - С.74). Или у С.Л. Франка: «В России наиболее глубокие и значительные мысли и идеи были высказаны не в систематичных научных работах, а в литературной форме» (Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. -1990. - № 5. - С. 84).

3 Непомнящий B.C. Феномен Пушкина и исторический жребий России: К проблеме целостной концепции русской культуры // Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. - М., 1999. -С.488. изучения. Ибо они обращают нас к проблемам специфики русского духовного опыта, апофатического и универсального4.

Русская литература XIX века тяготеет в своей христианской праоснове к раннехристианскому онтологизму, теоретически обоснованному в восточной патристике. Этот софийный онтологизм восходит к библейскому образу Софии - Премудрости Божией, посредницы между миром божественным и человеческим, небесным и земным, «единственным формам» константинопольской святой Софии5. Современные исследователи (вслед за отечественными софиологами) пишут о софийности древнерусской культуры6 и её главного символа - софийности иконы: «Сила древнерусского искусства в его софийности - способности смотреть на жизнь под углом зрения вечности и, прозревая в жизненных явлениях сущностные основы бытия, выражать их в цвете, слове, звуке» . П. Флоренский видел в иконе о целостный образ бытия . Икона, по мысли С. Булгакова, есть «видимость невидимого, изобразимость неизобразимого»9. Мистическому христианству открывается совершенно другая природа целого: мир софиен в своей сущности, в божественном замысле - совершенен, прекрасен. Христианская софийность возвращает человека к божественному замыслу творения, явленному в храмостроительстве и иконе. Интуиция софийности земного мира устремляет русского писателя к преображению и воскресению своего героя.

Отечественная художественная традиция развивается на основе иконического мышления, суть которого состоит в изображении неизобразимого. В русской литературе XIX-начала XX веков также находимо это апофатическое изображение неизобразимого. Как писал К.В. Мочульский

4 См., например: Тульчинский Г.Л. Метафизика российского духовного опыта // Перспективы метафизики / Под ред. Г.Л. Тульчинского. - СПб., 2001. - С. 236-237; Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. - М., 2006. Или суждения Бычкова В.В. о соборности и софийности как национальных основах русской культуры {Бычков В.В. Эстетика. - М., - 2005. С. 39). «Для своего национального чувства русскому нужно вселенское ядро - это аксиома» (Булгаков С.Н. Из «Дневника» 1923 // Булгаков С.Н. Тихие думы. - М., 1996. - С.364).

5 Мережковский Д.С. Святая София // Мережковский Д.С. Больная Россия. - Л., 1991. - С. 81.

6 См.: Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. - М., 1995-1998; Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. - М.-СПб., 1999.

7 Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. - М., 1995. - С. 111.

8 «Писание иконы - этой наглядной онтологии - повторяет основные ступени Божественного творчества.» (Флоренский П. Иконостас // Философия русского религиозного искусства XVI-XX веков: Антология. - М., 1993. - С. 272).

9 Булгаков С. Икона и иконопочитание. - М., 1996. - С. 48. о символистском искусстве Серебряного века - это «трагическая попытка выразить словами по существу невыразимое»10. Рассмотрение русской литературы в аспекте софийности обращает нас к непростой задаче раскрытия сущностно-христианской, иконической основы духовного опыта русского писателя. Как подчёркивает B.C. Непомнящий (ставящий в своих работах проблему раскрытия A.C. Пушкина как творца христианской культуры), «пушкинская картина мира представляет собой своего рода икону нашего прекрасного, но падшего мира - во всем величии Замысла и во всей его изувеченности»11. Русская литература, вслед за Пушкиным, исследует онтологическую драму отношений человека с миропорядком, свидетельствуя о взлётах и падениях души человека, ибо «мир есть София в своей основе и

12 не есть София в своем состоянии» . Христианская ось русской литературы состоит не в конфессиональном или догматическом её понимании. Дело не только в убеждениях автора, но в творческом даре с его духовной интуицией, в диалоге между человеком и Богом в духовной жизни личности. Мы «утратили чувство священности мира», забыли «священные основы бытия»13, подчёркивает исследователь. К этим основам и возвращает нас русская классика, которая обращает к прирождённому христианству русской натуры. Если западная культура Нового времени приходит к трагическому сознанию пропасти между идеалом и реальностью, что порождает агрессивную идею несовершенства мира и идеал благополучного устроения в этом мире, русская литература с её важнейшей темой преображения «исходит из наличия Высшей правды»14, из реальности идеального (пушкинская Татьяна, образ художника Моцарта, поэта-пророка) и, таким образом, наиболее полно выражает христианскую концепцию мира: человек искажает в себе образ Божий, но взыскует спасения и преображения.

Автор работы отдаёт себе отчёт, что категория софийности - высшей полноты и мудрости жизни - прилагается к эпохе, всё более утрачивающей цельность и единство, но всё более взыскующей этой цельности. Этот поиск и создаёт особую духовность русской литературы и русской мысли. Чем ближе к Серебряному веку, тем явственнее размывание религиозно

10 Мочульский К.В. Ал. Блок // Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. - М., 1997. - С. 31.

11 Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. - М., 1999. - С. 532.

12 Булгаков С. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. - М., 1994. - С. 195.

13 Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. - С. 15, 17.

14 Там же.-С. 45. сакральных и антропных смыслов литературы XIX века, тем явственнее переход в контексте «мифопоэтической»15 и «релятивистской» поэтики16 от христианской онтологии Софии (как раскрытие образа Божьего в человеке и божественного замысла творения) к витальной онтологии целого (философии жизни с её двуединством полярностей), антропокосмизму и нарастание экзистенциально-катастрофических тем. В то же время это эпоха рождения софиологии как феномена русской мысли. Таким образом, в работе исследуется драма развёртывания софийных тем и смыслов, связанных с онтологической переориентацией современного художественного сознания, вплетающихся в сложную совокупность мифопоэтических и экзистенциально-эсхатологических мотивов русского писателя. В софийном опыте художника, преодолевающем хаос, можно видеть то развитие христианского мира, о котором размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях.

Идея выявления софийных мотивов русских писателей связана с концептуальным осмыслением русской литературы XIX века в работах

A.B. Михайлова, писавшего о необходимости новых подходов к изучению художественной культуры XIX века, в котором кажется всё понятным и всё давно уже известным, а на самом деле ситуация обратная. Это «самый неизвестный век в истории культуры», требующий «самого активного отношения к себе»17. Эпоха разрушения риторической системы культуры описана в его работах как отказ от «готового слова, от заданных форм

1 Я миропонимания», как напряжённые «поиски исконных начал» . В работах

B.П. Океанского этот «неизвестный век» предстаёт как закат «ориентации на сакральную традиционность»19, порождающий поиски новой сакральности в романтической традиции, именуемой в философско-эстетических трудах Вл. Соловьёва Софией.

15 См.: Мусатов В. Взгляд на русскую литературу XX века // Вопросы литературы. - 1998. - № 3.

16 См.: Раков В.П. Апофатика литературно-художественного стиля // Раков В.П. Филология и культура: Статьи. - Иваново, 2003.

17 Михайлов A.B. Языки культуры.-М.,1997.-С. 855.

18 Там же.-С. 518-519.

19 Океанский В.П. Поэтика пространства в русской метафизической лирике XIX века. - Иваново, 2002.-С. 118.

Софийные смыслы и мотивы с их сочетанием трансцендентного-имманентного ставят проблему свободного синтеза, новой целостности полярных начал. А. Генис, описывая целостную парадигму современной культуры, подчёркивает её близость представлениям о мире Серебряного века: «Можно предположить, что новая парадигма поставит вопрос о научной легитимизации мистического мироощущения, свойственного Серебряному веку. Всё это дает возможность по-новому прочесть русских модернистов, поместив их размышления о природе реальности и искусства в контекст новейших научных представлений и гипотез»20. По мысли

B.П. Океанского, софиологическое видение мира «несёт в своих грандиозных очертаниях базисные зоны смысловой размытости, плавных переходов взаимоисключающих полярностей, неисчерпаемости присутствия областью 21 смысла» . Мы в своей работе и попытаемся очертить это многоаспектное софийное видение мира, порождающее поэтику всеединства.

Степень научной разработанности—проблемы;—В—современной научной литературе стало привычным говорить об индивидуальной, или поэтической мифологии, столь характерной для постромантического художественного сознания. В целом ряде работ последнего времени выявляется дальнейшее углубление в проблематику взаимодействия литературы и русской религиозной философии (без чего непредставима отечественная литературная традиция) как исследование софийности,

22 23 софийных мотивов , «поэтической софиологии» русского писателя , предваряющей и дополняющей теоретическую софиологию Серебряного века. Но специального исследования, посвящённого рассмотрению русской литературной традиции XIX и рубежа XIX-XX веков в аспекте софийной поэтики всеединства и её взаимодействия с русской софиологией и

20 Генис А. Метаболизм поэзии: Мандельштам и органическая эстетика// Генис А. Иван Петрович умер: Статьи и расследования. - М., 1999. - С. 167.

21 Океанский В.П. Софийное время: Культурологические очерки. - Иваново, 2003. - С. 8.

22 См.: Сапронов П.А. Русская софиология и софийность. - СПб., 2006; Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX в.: Евангельский текст и художественный контекст. - Томск, 1999; Громов М.И. Софийные мотивы в творчестве Вяч. Иванова // Вяч. Иванов - творчество и судьба. - М., 2002; Бройптан С.Н. Софийность в раннем творчестве Б.Пастернака // Вл.Соловьёв и культура Серебряного века. - М., 2005; Дзуцева Н.В. Поэтика софийности в «Зимних сонетах» Вяч.Иванова // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. - Иваново, 2007.

23 См.: Океанский В.П. B.C. Соловьёв и Ф.И. Тютчев: проблемы поэтической софиологии // Океанский В.П. Поэтика пространства в русской метафизической лирике XIX в. - Иваново, 2002.

C. 106-114; Океанский В.П., Ширшова И.А. Персонологические особенности поэтической софиологии Ф.И. Тютчева // Соловьёвские исследования. Вып. 4. -Иваново, 2002. символистской эстетикой, сегодня нет. В то же время существует множество отдельных работ или разделов в разного рода исследованиях, начиная с философской критики Серебряного века, в той или иной мере затрагивающих софиологическую проблематику философии всеединства и возможности её художественно-эстетической экспликации в русской литературе. Спорным и открытым является само понимание софийности.

В своих оценках автор работы опирается на философскую критику Серебряного века, открывшую метафизическую24 глубину русской литературы. В эту эпоху осмысления онтологизма русской философской мысли25, развития софиологии как самого характерного проявления синтетических поисков Серебряного века - заговорили о софийных началах русской литературы и культуры, софийном опыте русского писателя (A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского, A.A. Блока). И русские писатели, и русские философы «ищут именно целостности, синтетического единства всех сторон реальности и всех движений духа»26.

Проблематика целостности ставила вопрос о софийности искусства, символический подход к искусству вёл к его онтологическому пониманию -в работах Вяч. Иванова, П. Флоренского, С. Булгакова. «Искусство, - писал П. Флоренский, - не психологично, но онтологично, воистину есть

О 7 откровение первообраза, воистину подымает а realibus ad realiora» - к реальности духовного мира. Искусство, полагал С. Булгаков, по самой природе своей «неотъемлемо от влюблённости в мир, в природу, в Душу

Мира, в Софию, в самоё Вечную Женственность» и есть «проникновение в 28 глубину бытия» . Онтологическое понимание искусства, способного раскрыть полноту бытия, и было видением художественного опыта в

24 О метафизике в её русском понимании прекрасно писал В. Розанов как о свойстве человеческой души, жаждущей бесконечного: «Метафизика живёт., потому что самая душа метафизична. Метафизика - жажда. И поистине она не иссякнет. Это - голод души. Человек - беспределен. Самая суть его - беспредельность и выражением этого и служит метафизика.». Розанов В.В. Мимолетное (Цит. по: Синявский А. «Опавшие листья» В.В. Розанова. - М., 1999. - С. 241).

25 См., в частности: Эрн В.Ф. Соч. М., 1991. С. 86-87. Или: Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. - 1990. - № 5. - С. 88-89.

26 ЗенъковскийВ.В. История русской философии: В 2 т. Т. 1.4. 1.-Л., 1991.-С. 17.

27 Флоренский П. Моленные иконы Преподобного Сергия // Соч.: В 4 т. Т. 2. - С. 383.

28 Булгаков С.Н. Труп красоты: По поводу картин П. Пикассо // Булгаков С.Н. Тихие думы. - М., 1996.-С. 33-34, 45. контексте философии всеединства. Как отмечает в своей диссертации Н.Г. Коптелова, наследие критики начала XX века изучено недостаточно29. В целом ряде работ последнего времени ставится проблема

30 рассмотрения русской культуры в аспекте софийности . К проблеме Софии л 1 обращаются исследователи древнерусской культуры . Исследователи подчёркивают, «образы и идеи Премудрости-Софии сложны, не имеют твёрдого и однозначного догматического истолкования и доныне являются

32 предметом богословских споров» . Разумеется, также научных споров. Для одних авторов София неотделима от вечных ценностей русской культуры: «Неизреченную сущность Софии невозможно передать в конечных определениях рассудка, но можно отобразить в художественной, пластической, эстетической форме. Потому наиболее глубокое отражение отечественная софийная традиция нашла в храмостроительстве, иконографии, гимнографии, поэзии, воплощаясь не только вербальными, но

33 и невербальными средствами» . В работах крупнейшего исследователя православной эстетики В.В. Бычкова «сила древнерусского искусства в его софийности» - «единстве искусства, красоты и мудрости», «способности искусства выражать художественными средствами основные духовные ценности своего времени, сущностные проблемы бытия»34. К этому идеалу всегда стремилась русская литература. Тяга к возрождению сакрального искусства порождает русский духовный ренессанс рубежа Х1Х-ХХ вв.: «В рамках нового религиозного и художественного сознания произошло своеобразное возвращение к временам Древней Руси, когда искусство

Коптелова Н.Г. Специфика рецепции русской литературы XIX века в критике Д.С.Мережковского (1880-1917 гг.): Автореф. дис. докт. филол.н. - Кострома, 2011. - С.6.

30 Долгополова С., Лаевская Э. Душа и Дом: Русская усадьба как выражение софийной культуры // Наше наследие. - 1994. - № 29-30. - С. 147-157; Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. - М.-СПб., 1999; Степанов Ю.С. София // Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М., 2001. -С. 479-486; Бычков В.В. Эстетика. - М., 2005. - С. 39-53, 112-137; Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. - М., 2007.

31 Мейендорф И.Ф. Тема «Премудрости» в восточноевропейской средневековой культуре и ее наследие // Литература и искусство в системе культуры. -М., 1988. -С. 244-252; Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. - М., 1995; Плюханова М.В. Сюжеты и символы Московского царства. -СПб., 1995; Овчинников А.Н. Символика христианского искусства. - М., 1999; Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. - М.-СПб., 1999.

32 Плюханова М.В. Указ. соч. С. 226.

33 Громов М.Н. Вечные ценности русской культуры // Вопросы философии. - 1994. -№ 1. - С. 59.

34 Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. - С. 111, 108. понималось как разновидность сакрального служения» . Для В.В. Бычкова идея соборности, наряду с софийностью составляют «сущностные национальные основы не только русской эстетики, но русской

Т/Г художественной культуры в целом» . В работах этого авторитетного исследователя христианской философии искусства именно с софиологией связывается неоправославие Вл. Соловьёва, П. Флоренского, С. Булгакова37. «Неоправославие, особенно в лице Булгакова и Флоренского, наконец ясно осознало и чётко сформулировало идею, которой православное сознание, православная культура по наитию руководствовались на протяжении практически двух тысячелетий и которая особенно ярко и полно была воплощена в древнерусской художественно-религиозной культуре» . Для русских мыслителей идея Софии обозначает новый этап христианства,

39 тл породившего невиданную ранее «культуру развития» . Раскрытие «софийного, богочеловеческого смысла истории и творчества»40 для С.Н.Булгакова способно вывести современную культуру из кризиса. Но есть и полярная точка зрения: идея Софии в философии русского Ренессанса -«прелесть», «результат кризиса русской православной культуры»41. Проблема софийности - одна из ересей русской философии42, проявление александризма и маньеризма Серебряного века. Такова, например, позиция С.С. Хоружего: «Для действительных основ православного миросозерцания. София Премудрость Божия - тема никак не стержневая», это «детище александрийского духа» Серебряного века43. Полярные оценки проблематика софийности получает в работах о русском символизме и

35 Громов М.Н. Софийные мотивы в творчестве Вяч. Иванова // Вячеслав Иванов - творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М., 2002. - С. 28.

36 Бычков В.В. Эстетика. - С. 39.

37 Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. - С. 333, 344 и др.

38 Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. - М., 2007. - С.264-265.

39 Бурлака Д.К. Метафизика культуры. - СПб., 2009. - С.205.

40 Булгаков С.Н. Центральная проблема софиологии // Булгаков С.Н. Тихие думы. - С.270.

41 Панищев A.A. Идея Софии в философии русского Ренессанса // Вопросы культурологии. - 2008. -№10. - СП0-13.

42 Российская ментальность: материалы круглого стола // Вопросы филос. - 1994. - № 1. - С. 66.

43 Хоружий С.С. Перепутья русской софиологии // Хоружий С.С. О старом и новом. - СПб., 2000. - С. 142-144. Полярная позиция ярко выражена Е.Н.Трубецким: «Уже сам факт повсеместного построения храмов святой Софии в Древней Руси.свидетельствует о том, что мы имеем здесь центральное религиозное представление», содержание которого дано в иконописи (Трубецкой E.H. Национальный вопрос, Константинополь и Святая София // Трубецкой E.H. Смысл жизни. - М., 2000. - С. 490). отечественной софиологии44. Автору данного исследования ближе всего позиция В.В. Бычкова, М.Н.Громова, С.С.Аверинцева45, развивающих традиции русской философии всеединства.

Редуцирующий подход к софийной линии русской литературы и русской софиологии отличает монографию П.А. Сапронова. В работе собран большой материал по теме, рассматриваются библейские и гностические истоки софийности, софийная линия в западной литературе (Данте-Гёте-романтики). В книге немало интересных текстовых наблюдений, особенно интересны анализы «Горя от ума» А. Грибоедова и «Евгения Онегина» A.C. Пушкина, которому впервые открылась «софийность мира и софийность человека» (в образе Татьяны). Но автор, бесспорно, суживает сферу Софии, соотнося её с конкретным женским образом и даёт социокультурное истолкование русской философии любви. Выводы автора неутешительны: «Софийность у нас является выражением несостоятельности мужского начала» (Татьяна-Онегин, Лиза-Лаврецкий, Софья-Чацкий, Маргарита-Мастер). И распадается в распадающемся мире (в романе Ф.М. Достоевского с их антиномичными героинями «впервые несостоятельность героя производна от несостоятельности героини»46). София вовлекает в свой распад: А. Блок «погружается в неё, распадаясь.сам». В этом контексте литературного крушения софийности русская софиология как её послесловие - «пусто-словие»47. Автор подчёркивает проблемность богословского понимания Софии («Премудрость Божия заслоняет и растворяет в себе второе лицо Троицы»), «её чуждость православию», это «растворение божественного в космическом»48. Наличие обозначенных полярных точек зрения возвращает к неразработанности и спорности данной темы. Проблематика софийности ставит непростую тему развития христианской

44 Пайман А. История русского символизма. - М., 1998; Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. - СПб., 1999; Гайденко /7.77. Вл. Соловьёв и философия Серебряного века. - М., 2001; Вл.Соловьёв и культура Серебряного века. - М., 2005; Сарычев В.А. Апокалипсис от Софии: религиозно-художественная концепция книги А.Блока «Стихи о Прекрасной Даме» в контексте софиологии Вл.Соловьёва // Известия РАН. Сер. лит. и яз. - 2008. №5 и др.

45 «Существует много патристических текстов, связывающих Премудрость с идеей «обожения», освящения и возвышения до Бога человеческого естества» {Аверинцев С.С. София-Логос: Словарь. -Киев, 2001.-С.232).

46 Сапронов П.А. Русская софиология и софийность. - СПб., 2006. - С.318, 385.

47 Там же.-С.431,434.

48 Там же. -С.95, 105, 199. традиции: «Русская софиология рвалась за пределы Новозаветного Откровения. В ней можно видеть одно из веяний вселенского христианства»49. Соловьёвым вызвана к жизни проблематика нового религиозного синтеза, нового восприятия вечной христианской истины.

Тема Софии связана с работами, исследующими русскую философию женственности50. Важным аспектом софийной темы является русская усадьба как «выражение софийной культуры»51 и присутствие этого усадебного топоса в русской литературе с его равновеликостью вечного и обыденного, порождающего галерею поэтических женских образов - символ русской

52

Вечной Женственности , прославленных русскими писателями и художниками от Ф. Рокотова и В. Боровиковского до В. Борисова-Мусатова. Мы опираемся на работы, выявляющие растущий современный интерес к философии женственности в творчестве русских писателей (работы Г.Д. Гачева, В.А. Недзвецкого, В.К. Кантора, В.И. Мильдона, А. Макушинского, О.В. Рябова и др.), а также работы русских мыслителей: Вл.Соловьёва, H.A. Бердяева, Вяч. Иванова, И.А. Ильина и др.

Начинают появляться работы, анализирующие русскую литературу в интересующем нас аспекте софийности53 или провоцирующие постановку проблемы софийности искусства. Так, по мысли И.М. Франка, «подлинное искусство есть процесс соединения человека и мира в Боге. Оно есть именно процесс, путь, соединяющая молния»54. A.C. Панарин в монографии

49 Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия // Вопросы философии. - 1995. - №7. -С.83,97.

50 Рябов О.В. Русская философия женственности Х-ХХ в. - Иваново, 1998; Рябов О.В. Женщина и женственность в философии Серебряного века. - Иваново, 1997; Мильдон В.И. «Сказка-ложь.» Вечно женственное на русской земле // Вопросы философии. - 2001. - № 5. С. 132-148; Кантор В.К. «Вечно женственное» и русская культура // Октябрь. - 2003. - № 11. - С 155-176 и др.

5 См.: Долгополова С., Лаевская Э. Душа и Дом: Русская усадьба как выражение софийной культуры // Наше наследие. - 1994. - № 29-30.

52 См.: Кантор В.К. «Вечно женственное» и русская культура // Октябрь. - 2003. -№11.

53 Громов М.Н. Софийные мотивы в творчестве Вяч. Иванова // Указ.изд.; Океанский В.П., Ширшова И.А. Персонологические особенности поэтической софиологии Ф.И. Тютчева // Соловьёвские исследования. Вып. 4. - Иваново, 2002. С. 178-188; Крохина Н.П. О софийных началах русской литературы // Там же. - С. 154-178; Ширшова И.А. Поэтическая софиология Ф.И.Тютчева. Дис.канд.филол.н. - Иваново, 2004; Бройтман С.Н. Софийность в раннем творчестве Б.Пастернака // Вл.Соловьёв и культура Серебряного века. - М., 2005; Дзуцева Н.В. Поэтика софийности в «Зимних сонетах» Вяч.Иванова // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. - Иваново, 2007.

54 Франк И.М. Третий глаз: Диалектика искусства. - М., 1993. С. 127. Образы Троицы и Софии увидены исследователем в картине А. Саврасова «Грачи прилетели» (с. 10, 93).

Православная цивилизация в глобальном мире» рассматривает «православный светлый космизм» и материнский архетип в русской православной культуре55.

В книге Е.Г. Новиковой «Софийность русской прозы второй половины XIX века: Евангельский текст и художественный контекст» обозначенная тема исследуется как важный аспект изучения проблемы русская литература и христианство. Софийность рассматривается как присутствие в литературном тексте евангельской цитаты. Предметом исследования становятся прямые и скрытые способы цитирования Библии в русской литературе. Автор подчёркивает важность современного изучения отечественного софиологического наследия, воплотившего онтологизм русской философии, поставившего проблему «софийности мира» и «софийной - преобразующей функции искусства»56.

Можно говорить о многообразных формах проявления христианской софийности в русской литературе. Вслед за Е. Новиковой можно выявлять софийные тексты с их свободным цитированием евангельского и библейского текста. Примеры данной тенденции многочисленны, находимы в творчестве Достоевского, Гончарова, Тургенева, Лескова, Чехова, Шмелёва, Пастернака и др. Можно вслед за М.Н. Громовым рассматривать русскую классическую литературу с точки зрения присутствия древнерусской сакральной традиции понимания творчества, неотделимого от почитания Софии Премудрости Божией. Проблема изучения целостной «поэтической софиологии» русского писателя поставлена в работах о Ф.И. Тютчеве В.П. Океанского и его ученицы И.А. Ширшовой57. В' статье Е.Г. Мещериной рассматривается проявление софийной красоты в цветовом символизме, метафизике цвета58.

Софийные начала творчества делают писателя особенно восприимчивым к состоянию мировой души, национальной психеи в их сложном взаимодействии с личными, экзистенциальными переживаниями.

55 Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. - М., 2002. - Гл. 3,4.

56 Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX в.: Евангельский текст и художественный контекст. -Томск, 1999. - С. 15, 20.

57 См.: Океанский В.П., Ширшова И.А. Указ.соч.; Океанский В.П. Поэтика пространства в русской метафизической лирике XIX века. - Иваново, 2002; Ширшова И.А. Поэтическая софиология Ф.И. Тютчева. Дис. канд.филол.н. - Иваново, 2004.

58

Мещерина Е.Г. «Се красота из синего эфира.» (к проблеме эстетики цвета в поэзии Серебряного века) // Вестник МГУ. Сер. Философия. - 2009. -№1. - С.63-90.

Софиологические мотивы связаны с обострённостью экзистенциальных тем в русской литературе, становящихся предметом всё более пристального исследования. Экзистенциальная модель сопрягает реальную катастрофу и экзистенциальное обретение героя, метафизическую победу ценой потери всего дорогого. «Типологические модели «катастрофизма» и «ухода» возникают на волне глубинных экзистенциальных размышлений о жизни. Обе не обещают «земного счастья»59. Экзистенциальные мотивы обнаружимы в творчестве И. Тургенева, А. Чехова, И. Бунина и др. как переживание трагичности человеческого существования. «Там, где человек, невольник судьбы, терпит поражение, писатель, безгранично свободный в творчестве, одерживает победу»60. Экзистенциальные мотивы тесно связаны с важнейшими для русского писателя апокалиптико-эсхатологическими темами. Также софиологические интуиции связаны с гностическими мотивами. Всё более явственно выявляется в русской литературе гностическая модель, начиная с авторов Серебряного века61 и находимая в творчестве М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя62, Ф.М. Достоевского63 - с её равновеликостью добра и зла, Бога - Дьявола.

Целый ряд современных авторов отмечают важность культурного синтеза, создававшегося в эпоху Серебряного века64. С другой стороны, полярные оценки софиологии неотделимы от столь же полярных оценок духовных поисков эпохи Серебряного века и русского символизма в работах

59 Чайковская В. На разрыв аорты: Модели «катастрофы» и «ухода» в русском искусстве // Вопросы литературы. -1993. - № 6. С. 9.

60 Кузнецова И. Неклассическая классика: Опыт прочтения непопулярных произведений И.С. Тургенева// Вопросы литературы. -2004. -№ 4. - С. 185.

61 См.: Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А.Блока. - М., 1997; Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. - СПб., 1999; Никитин В.А. Гностические мотивы в поэзии Вяч. Иванова // Вяч. Иванов - творчество и судьба / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М., 2002; Козырев А.П. Гностические искания Вл.Соловьёва и культура Серебряного века // Вл.Соловьёв и культура Серебряного века. - М., 2005. И др.

62 См.: Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А.Блока. - М., 1997; Ханзен-ЛевеА. Русский символизм: Система поэтических мотивов. - СПб., 1999; Никитин В.А. Гностические мотивы в поэзии Вяч. Иванова // Вяч. Иванов - творчество и судьба / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М., 2002; Козырев А.П. Гностические искания Вл.Соловьёва и культура Серебряного века // Вл.Соловьев и культура Серебряного века. - М., 2005. И др.

63 См.: Океанский В.П. Метафизическая лирика М.Ю.Лермонтова // Океанский В.П. Акватория спальни. - Иваново-Шуя, 2005; Вайскопф М. Сюжет Гоголя. - М., 2002; Степанян К. Тайна человека в романе «Бедные люди» // Вопросы литературы. - 2004. - № 6; Гадэюиев КС. Апология Великого Инквизитора // Вопросы философии. -2005. - № 4. И др.

64 Генис А. Метаболизм поэзии // Генис А. Иван Петрович умер: Статьи и расследования. -М., 1999; Кондаков И.В. Культурология: История культуры России. - М., 2003; Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология. - СПб., 2002.

П.П. Гайденко, А. Гениса, М.Н. Громова, И.В. Кондакова, Л.А. Колобаевой, А. Пайман, П.А. Сапронова, В.А. Сарычева, А.-Эткинда, Л.И.Будниковой, Н.А.Молчановой, Е.В.Шахматовой и др.: русский ренессанс, взлёт культуры и духа и новая александрия, путь тупиковый и незавершённый проект.

Новизна результатов исследования заключается в том, что в работе впервые предпринято филологическое обоснование софиологической специфики русской литературы XIX- начала XX веков. Научная новизна диссертации состоит:

- в обосновании софийности русской литературы конца Нового времени как поэтики всеединства;

- в привлечении широкого круга источников, позволяющих проанализировать многоаспектное софийное видение мира, а также наблюдения философской критики;

- в выявлении основных аспектов софийной поэтики всеединства и коннотаций софийности: антиномический (двойственность мироотношения), космологический (тема Вечной Женственности, Матери-Земли, утверждение космичности художественно-поэтического сознания, поиски мирового сознания), национально-почвенный (кенотический герой, усадебный топос), любовно-романтический (романтическая философия любви и её драма в антисофийном мире), диалогический (брачная тайна мира и духовно-душевного состава человека), эстетический (культ красоты и художника, чуткого к этой спасительной красоте), символический (восхождение поэта от реального к реальнейшему), экзистенциально-эсхатологический (апокалиптика кризиса и преображения), экклезиологический (чувство храмовости мира);

- в обогащении представлений о возможностях онтологического подхода к изучению отечественной словесности;

- в углублении проблемы взаимодействия литературы и русской религиозной философии (без чего непредставима отечественная литературная традиция) как исследование софийности, софийных мотивов русской литературы. Вл. Соловьёв предстаёт в работе центральной фигурой, связующей романтическую традицию XIX века с эпохой символизма, софиологию теоретическую и поэтическую софийность;

- в изучении наследия русской философской критики Серебряного века;

- в создании новых типологических подходов к изучению поэзии Серебряного века (две линии «архаистов» и «апокалиптиков»);

- в обозначении новых теоретических подходов к изучению проблем поэтики художественного творчества.

Онтологическая проблематика русской литературы соотносится с древним образом Софии и её преломлением в поэтической софиологии русского писателя. Онтологический подход в работе соответствует одной из важнейших тенденций развития отечественной культуры и помогает вскрыть топику вербального творчества в его всеединстве.

Объектом исследования для раскрытия теоретических основ софийной поэтики всеединства являются философско-эстетические и критические работы русских мыслителей Серебряного века (Вл. Соловьёва и его продолжателей - С.Н. Булгакова, H.A. Бердяева, П.А. Флоренского, Вяч. Иванова, С.Л. Франка, К. Мочульского, И. Ильина и др.), затрагивающих проблематику софийности и её коннотации (созначения), важнейшие из которых - онтологизм, космизм, эсхатология, возможности её художественной экспликации, а также художественные тексты классиков XIX века (A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, A.A. Фета, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, И. Бунина), поэтов-символистов (Вл. Соловьёва, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, А. Блока) и постсимволистов (М. Цветаевой, Г. Иванова, Б. Пастернака), выявляющие разные грани софийной поэтики всеединства. Имена, взятые для анализа - наиболее значимые в динамике перехода от классической к неклассической мифопоэтике Серебряного века.

Предметом исследования являются софийные темы и мотивы русских писателей, предвосхищающие и дополняющие опыты отечественной софиологии; развитие софийных тем, образов и мотивов в их многообразном проявлении на уровне поэтики, мироотношения и типологии художественного сознания.

Цель и задачи работы. Целью данной работы является софиологическая экспликация отечественной литературной традиции от A.C. Пушкина до Б. Пастернака и Г. Иванова, выявляющая онтологические и синтетические поиски русских писателей, целостное осмысление поэзии Серебряного века в аспекте софийной поэтики всеединства. Опыт софиологического осмысления русской литературы конца Нового времени обращает нас к важнейшим закономерностям отечественной литературной традиции: человек в потоке жизни, индивидуальная мифология и духовный опыт русского писателя, онтологическая проблематика русской литературы, обращенной к последним вопросам бытия, поиски синтеза. Всё это связано с пограничностью Софии. В связи с этим ставятся следующие исследовательские задачи: 1) обозначить проблему софийности русской литературы и культуры в современной науке; 2) раскрыть суть и истоки образа-идеи Софии; 3) рассмотреть проблему софийности литературы и искусства в эстетике Вл. Соловьёва и его продолжателей, представителей софийно-теургической эстетики и философской критики Серебряного века и связь этой проблемы с космическим мироощущением мыслителей и поэтов Серебряного века; 4) определить основные аспекты софийной поэтики всеединства: космологический, символический, эстетический, эсхатологический и др.; 5) показать динамику софийных тем и мотивов в русской литературе XIX века, соотнесённость софийных и катастрофических тем, обретение софийного времени в поэзии A.C. Пушкина, в софиологии мгновения М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, A.A. Фета, софийном мироощущении в романах Ф.М. Достоевского; 6) сопоставить романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа и рассмотреть трансформацию темы Вечной Женственности в русской литературе (в романах И. Гончарова, Ф. Достоевского, в «грозном космосе» И. Бунина) в связи с кризисом усадебного топоса и домашнего мира; 7) выявить трансформацию софийных тем в поэзии Вл. Соловьёва, обозначающей переход к поэтической культуре Серебряного века: творение софийного космоса в теургической поэзии Соловьёва, явление гностической Софии, подверженной катастрофам и падениям; 8) дать анализ своеобразия софийного космоса К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака; 9) выявить эсхатологические метаморфозы Софии и нарастание экзистенциально-катастрофических тем в поэзии А. Блока, М. Цветаевой, Г. Иванова; 10) показать космогонию и эсхатологию целого в поэзии Серебряного века как важнейшие аспекты софийной поэтики всеединства.

Теоретические и методологические основы исследования.

Теоретической основой исследования являются работы, посвященные теологеме Софии, классиков нашей гуманитарной мысли А.Ф. Лосева65, С.С. Аверинцева66, В.Н. Топорова67 и современных ученых - В.В. Бычкова68, Ю.С. Степанова69, А.П. Козырева70 и др. Методология исследования восходит к разысканиям русской философской критики Серебряного века. Работы Вл. Соловьёва, Вяч. Иванова, С. Булгакова, П. Флоренского и др. интересны формированием онтологического подхода к пониманию искусства (из коего проистекает самая проблема софийности), герменевтического изучения художественного текста в широком культурфилософском контексте. Предлагаемый метод анализа - литературно-философская герменевтика в её исконном значении искусства истолкования и понимания, сочетание структурного анализа текста с типологическим подходом к художественным явлениям. Важными в работе являются методы «глубинной

71 семиотики» , связанные с работами П.А. Флоренского, М.М. Бахтина, позднего Ю.М. Лотмана и обращённые к пространственно-временной организации художественного целого72. Важной для методологии автора работы является проблема контекста: софийно-теургической эстетики Серебряного века, закономерностей художественного сознания конца Нового времени в литературной традиции XIX века. Современное вузовское и школьное преподавание литературы невозможно без культурологического подхода. Только широкий культурологический контекст может дать современному преподавателю ключи для понимания литературы как основы русского мироощущения и русской картины мира73.

65 Лосев А.Ф. Вл. Соловьёв и его время. - М., 1990; Лосев А.Ф. Философско-поэтический символ Софии у Вл. Соловьёва // Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. -М., 1990. С. 203-255.

66 Авериицев С.С. София-Логос: Словарь. - Киев, 2001. В книге собраны важнейшие работы исследователя о Софии.

67 Топоров В.Н. Еще раз о древнегреческой Софии: происхождение слова и его внутренний смысл // Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1. - М., 1995. - С. 67-90.

68 Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. - М.-СПб., 1999; Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. - М., 2007.

69 Степанов Ю.С. София II Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М., 2001.

70 Козырев А.П. Софиология // Русская философия: Словарь / Под общ.ред. М. Маслина. - М., 1999.

71 «Самая богатая традиция «глубинной семиотики» принадлежит русской культуре» (Фещенко В. Глубинная семиотика: стадии погружения // Семиотика и авангард: Антология / Под общей ред. Ю.С.Степанова. - М., 2006. - С. 126).

72 См.: Лотман Ю.М. Избр.статьи. Т.1-3. - Таллин, 1992-1993.

73 См.: Крохина Н.П. Литература как педагогическая проблема // Проблемы литературного образования: школа - вуз. Мат. регионал. науч.-практич. конференции. - Шуя, 2005. С.7-12. Или: Культурологический подход к преподаванию литературы в современной школе: Сб. научных статей. - Иваново: ИвГУ, 2005. Проблема комплексного анализа художественного произведения

В связи с активизацией интереса к духовному и художественному миру русского писателя важной научной новацией за последние годы является становление онтологического подхода к русской литературе - в работах исследователей творчества A.C. Пушкина (B.C. Непомнящий, С.Н. Бройтман), Ф.М. Достоевского (Т.А. Касаткина, К. Степанян, Г.Г. Ермилова) и других писателей (Ю.М. Лотман, JI.B. Карасёв, О.В. Сливицкая, В.П. Океанский, И.А. Едошина и др.).

Речь идёт о существенном изменении гуманитарной стратегии, рождении новой методологии анализа классического, хорошо знакомого текста, в которой «многое ещё недопонято, не прописано., не взято во внимание»74, как подчеркивает один из инициаторов онтологической поэтики J1.B. Карасёв. Онтопоэтика, по Карасёву, - это путь от поверхности текста к глубинам стоящей за ним жизни, путь от знаков - к веществу, пространственно-вещественной явленности мира, не просто интерес к вещи и телу, а постижение тайны, загадки, метафизики их бытия, путь от универсальных архетипов - к индивидуальной мифологии художника. Вслед за мифологией, художественное сознание становится местом разрешения глубинных онтологических противоречий. Онтопоэтика изучает тип бытийной ориентации, художественный мир писателя. Классический текст предстаёт как «эмблема определенного типа жизнестроительства или смыслополагания»73. Литературное дело преобразуется в философское. Поэтика текста перерастает в его метафизику. Онтопоэтика обращается к культурфилософским и сакральным смыслам текста, реализуя назревшую в науке потребность культурологических обобщений. Онтологическая поэтика в работе понимается как типология мироотношения и смыслообразования.

С.Н. Бройтман в своих работах ставит проблему исследования «глубинного. слоя поэтики, реализующего не поверхностные, а фундаментальные смыслы произведения»76, выявляющие движение русской поэзии от классической к неклассической поэтике (от Пушкина к символизму ставится в сборниках «Синтез в русской и мировой художественной культуре», издаваемых по материалам ежегодной научно-практической конференции памяти А.Ф.Лосева, проводимой учебно-научным филологическим центром МПГУ (научный редактор - И.Г.Минералова).

74 Карасёв Л.В. Онтология и поэтика // Вопр. философии. - 1996. - № 7. - С. 80.

75 Там же. С. 81.

76 Бройтман С.Н. Тайная поэтика Пушкина // Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики. - М., 2008. - С.85. и постсимволизму) как переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого. Этот глубинный слой поэтики, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания софийной поэтикой всеединства.

Интересны подходы тех учёных, которые развивают принципы отечественной философской критики и рассматривают отечественную литературную традицию в единстве с религиозно-философскими не столько идеями, сколько интуициями писателей. Сейчас всё больше растёт интерес к художественной философии русских писателей, «художественной метафизике». В определении М.Н. Эпштейна, это «постижение мира как целого», «познание непостижимого». Метафизические смыслы «подрывают любую идеологическую трактовку произведения, основанную на прямых

77 высказываниях писателя» . М.Н.Эпштейн называет свой метод «апофатическим», предполагающим взаимодействие сознания и бессознательного, слова и молчания. Вопросы исследования «поэтической

78 эсхатологии», «поэтической софиологии», «экзистенциологии» и «мирологии»79 русского писателя интересно заявлены в работах В.П. Океанского.

Философия XX века от антропоцентризма возвращается к онтологизму.

Оттого так велик интерес к онтологической проблематике, вопросам

80 81 «поэтической онтологии» в современной исследовательской литературе .

77 Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. - М., 2006. - С.7, 15-16.

78 См.: Океанский В.П. Апокалипсис присутствия. - Иваново-Шуя, 2004.

79 Экзистенциология - «логика проблемного существования в бытийной тотальности» {ОкеанскийВ.П. Русская метафизическая лирика XIX в.: Автореф.дис. докт.филол.н. - Иваново, 2003. - С. 3); Океанский В.П. Человек и Тотальность: поэтика пространства и её кризис: Монография. - Иваново-Шуя, 2010.

80 Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Избр.статьи. Т.З. - Таллин, 1993. - С.158.

81 См.: Бытие: О новом учебнике по философии // Вопр.филос. - 1989. - № 4; Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Избр.статьи. Т.З. - Таллин, 1993; Океанский В.П. Бытие и Бог: Тропами мышления М. Хайдеггера. - М., Иваново, 1992; Григорьева Т.П. Красотой Японии рожденный. М., 1993; Хайдеггер М. Время и бытие. - М., 1993; Мамлеев Ю.В. Судьба бытия // Вопр.философии. - 1993. - № 10; Раков В.П. Меон и стиль // Творчество писателя и литературный процесс. - Иваново, 1994; Карасёв Л.В. Онтология и поэтика // Вопр.философии. - 1996. - № 7; Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. - Иваново, 1998; Новикова Е.Г. Софийность русской прозы вт.пол. XIX века. - Томск, 1999; Крохина Н.П. К проблеме онтопоэтики и онтомышления // Перекресток - 3: Научно-худож.альманах. - Иваново, Шуя, 2000; Едошина И.А. Художественный мир «поздних» пьес А.Н. Островского: Онтологический аспект // Щелыковские чтения 2003: А.Н. Островский в современном мире. Сб. ст. - Кострома, 2004; Касаткина Т.А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф.М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». - М., 2004; Сливщкая О.В. «Повышенное чувство жизни»: Мир Ивана Бунина. - М., 2004 и др.

Восходит эта проблематика к философии Серебряного века, его философской эстетике и критике. Так, Вяч. Иванов писал об

82 онтологическом реализме» Достоевского , С. Булгаков исследовал

83 онтологическую природу слова» . C.JI. Франк в своих работах с «космически-религиозным чувством» связывал своеобразие русской религиозности и отечественной литературной традиции, ибо «русскому духу присуще стремление к целостности, к всеохватывающей и конкретной

84 тотальности» , исследуя это чувство в творчестве A.C. Пушкина, Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского. JL Толстого, Так, Достоевский приходит к ощущению «божественности мира, несмотря на все его пороки и мучительную дисгармонию», христианскому космизму. И наоборот, Л. Толстой с его «исключительным космическим чувством» не может преодолеть «ощущения противоположности между Богом и миром, между ог

Божественной волей и непосредственной волей к жизни» . Проблема софийного прочтения творчества Достоевского поставлена К. Мочульским, а Пушкина - С.Н.Булгаковым. Все эти суждения русской философской критики требуют своего дальнейшего изучения.

Одно из современных определений русского реализма -«онтологический», раскрывающее софийно-христианские корни нашей литературы: «В основании русского реализма мы находим принцип не столько поэтический, сколько онтологический, и он заключается в доверии писателя к Божьему миру как творению. Если художник верит в мир как творение, как высший замысел, он естественным образом стремится не исказить его собственным художническим произволом., но ясно и благородно отразить этот замысел»86. Художник видит мир как творение и отражает этот Божественный замысел. Любить, как писала М. Цветаева, - это

87 видеть человека таким, каким его задумал Бог» - мысль, восходящая к «Смыслу любви» Вл. Соловьёва. Эти онтологические закономерности

82 Иванов Вяч. Достоевский: Трагедия-миф-мистика // Собр.соч.: В 6 т. Т.4. - Брюссель, 1987. -С.485.

83 Булгаков С. Философия имени. - Париж, 1953. - С. 25.

84 См.: Франк C.JI. Космическое чувство в поэзии Тютчева, Религиозность Пушкина, О задачах познания Пушкина, Светлая печаль, Л.Толстой как мыслитель и художник // Франк C.JI. Русское мировоззрение. - СПб., 1996. - С.183.

85 Франк С.Л. Русское мировоззрение. - СПб., 1996. - С.З 51, 475-476.

86 Басинский П. Что такое русский реализм? // Лит. учеба. - 1995. - № 2-3. - С. 158.

87 Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. Т.4. - М., 1994. - С. 485. творчества осмысляла русская философская эстетика Серебряного века, в частности, Вяч. Иванов говорил о планетарной «восприимчивости» большого искусства и стремился раскрыть «ознаменовательное начало творчества»88. В статье «Две стихии в современном символизме» способность художника восходить «от реального к реальнейшему», выявлять «сокровенную реальность» вещей Иванов называл «реалистическим символизмом» и

89 мифотворчеством» , а в исследовании о Достоевском - «онтологическим реализмом».

Данное исследование является продолжением наших разысканий, проводимых в кандидатской диссертации на тему «Миф и символ в романтической традиции (в русской поэзии и эстетике начала XX века)» (М., 1990). В представленном исследовании мы обращаемся к «символу символов» романтической традиции - идее Вечной Женственности, сращённой на русской почве с теологемой Софии.

Софийность - одна из наших духовных черт тесно связана с русским космизмом. Русскую литературу возможно анализировать с точки зрения той синтетической философии всеединства, которая зарождается в русском религиозно-философском ренессансе.

Научно-теоретическая значимость работы определяется разработкой следующих положений, выносимых на защиту:

- В основе русской литературы лежит христианский онтологизм: мир воспринимается как творение, художник свидетельствует о высшем, софийном замысле каждого предмета и явления. Русская литература, возросшая на почве иконического мышления, ориентирована на образ Божий в человеке, его софийное назначение, на воплощение идеального замысла в реальном мире. Потому можно говорить о софийности русской классической литературы.

- Образ Софии явился не только посредником между человеком и Богом, но и звеном сопряжения различных образов мира в переходном XIX веке, ибо «мир есть София в своей основе и не есть София в своём состоянии», или «становящаяся София», по мысли С.Н. Булгакова. Образ Софии то связывается с двойственной Мировой душой, способной к падению

88 Иванов Вяч. Родное и вселенское. - С. 75, 145.

89 Там же.-С. 156, 159, 157. и просветлению, то с преображённым миром и человеком. В этой двоякости и текучести Софии присутствует контаминация христианского космизма и новоевропейского бесконечного и релятивного космоса. В космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов конца Нового времени сложно переплетаются два образа космоса: грозный, бесконечный космос, превышающий человека и творимый софийный космос, пронизанный красотой и гармонией.

- Глубинный слой поэтики, реализующий фундаментальные смыслы произведения, выявляющий переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания софийной поэтикой всеединства. Онтологическая парадигма мироотношения, в которой всё взаимосвязано и человек - часть целого, и порождает софийную поэтику всеединства с её космизацией человека и эсхатологией преображения.

- Важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства являются антиномизм мировосприятия, сочетающего полярности по принципу «и-и»; обретение мирового сознания и христианский космизм; культ Вечной Женственности, приобщающей к сокровенной женственности бытия как мировой гармонии; возвышение художественно-эстетического, артистического начала в культуре, способного подняться над всеми полярностями; символическое обоснование искусства, восходящего от реального к реальнейшему; экзистенциально-эсхатологическое и апокалиптическое переживание истории, чувство храмовости мира. Важнейшими коннотациями Софии, открывшейся русской мысли на исходе Нового времени, являются антиномизм, антропокосмизм и эсхатологические смыслы, которые воплощались в символике Вечной Женственности, обретении софийного времени, усадебном топосе, цельной женской натуре, творении софийного космоса. В составе классической поэтики можно говорить о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии -антисофиен), обретении софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы).

- Своеобразие софийных тем и мотивов русской литературы XIX века связано с противостоянием поэтической софиологии катастрофическому чувству жизни, с обретением софийного времени - в творчестве A.C. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета, Ф.М. Достоевского.

- Топосом Вечной Женственности является прежде всего софия усадебной жизни, с её равновеликостью вечного и повседневного, воплотившаяся в поэтической галерее женских образов A.C. Пушкина, И.А. Гончарова, И.А. Тургенева, Л. Толстого, И. Бунина.

- Русский усадебный роман сочетает романтический и кенотический сюжеты. Первый связан с катастрофизмом, образами искусства и художника, второй - с цельной женской (или женственной) натурой, воплощающей христианство в миру.

- Символизм как миропонимание, утверждаемый русскими символистами и теоретиками символизма, с их поисками неохристианского возрождения акцентирует двойственность христианской традиции: онтологизм и пафос мироприятия, восходящий к Ветхому Завету, и апокалиптика неприятия и преображения человека и мира. В теории эту двойственность христианского космизма и творческой эсхатологии воплотили Вяч. Иванов и А. Белый, С.Н. Булгаков и H.A. Бердяев. Космогония и эсхатология целого являются двумя важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства поэзии Серебряного века, в которой явственно присутствуют две линии «архаистов» и «апокалиптиков».

- «Архаисты» - поэты лиро-эпического склада, с их доминирующим всерадостным «Да» миру и жизни, утверждают светлый космизм (космотеизм) мировосприятия. Такова поэзия Вяч. Иванова, К. Бальмонта, Б. Пастернака. Но дух переходного времени больше определяет творчество «апокалиптиков», поэтов лиро-драматического и трагического склада, с их напряжённым антиномизмом мироотношения, трагической раздвоенностью, апокалиптическим восприятием истории. Такова поэзия А. Блока, М. Цветаевой, Г. Иванова.

- В софийном мироощущении Ф.М. Достоевского и названных поэтов Серебряного века рождается новая сакрализация человека и мира. В софийном опыте художника можно видеть то новое восприятие вечной христианской истины, о чём размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях. Вселенская церковь обогащается новым моментом мистического имманентизма. Носителем искомого религиозного синтеза является прежде всего поэт, художник, чувствующий живую ткань единого целого.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что на основе полученных результатов выявляется возможность развития нового направления исследования русской литературы и культуры в аспекте софийной поэтики всеединства. Работа показывает, что глубинные софийные смыслы литературы и искусства, выражающие триединство божественного-природного-человеческого, во всём реальном восстанавливающие идеальные праобразы вещей, определяют архетип русского понимания художественного опыта как «мудрости жизни и мудрости мира», по слову И. Ильина90. В работе исследуются важнейшие закономерности отечественной литературы -сложные связи софийности с русским космизмом, онтологизмом и эсхатологией, переход от классической к неклассической поэтике.

В работе обосновывается софийность русской литературы конца Нового времени как поэтика всеединства. Выявляются её основные аспекты: антиномический (двойственность мироотношения), космологический (тема Вечной Женственности, Матери-Земли, утверждение космичности художественно-поэтического сознания, поиски мирового сознания), национально-почвенный (кенотический герой, усадебный топос), любовно-романтический (романтическая философия любви и её драма в антисофийном мире), диалогический (брачная тайна мира и духовно-душевного состава человека), эстетический (культ красоты и художника, чуткого к этой спасительной красоте), символический (восхождение поэта от реального к реальнейшему), экзистенциально-эсхатологический (апокалиптика кризиса и преображения), экклезиологический (чувство храмовости мира). В составе классической поэтики говорится о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса, раскрывается трансформация темы Вечной женственности в связи с кризисом усадебного топоса и домашнего мира, выявляются романтический и кенотический сюжеты русского усадебного романа. Вл. Соловьёв предстаёт в работе центральной фигурой, связующей романтическую традицию XIX века с эпохой символизма, Софию

90 Ильин И.А. Гении России // Собр.соч.: в 10 т. Т. 6, кн. 3. - М., 1997.- С.270. поэтическую и теоретическую. Сопоставляется софийный космос К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака и исследуются эсхатологические метаморфозы Софии и нарастание экзистенциально-катастрофических тем в поэзии А. Блока, М. Цветаевой, Г. Иванова. Онтологический подход в работе соответствует одной из важнейших тенденций развития отечественной культуры и помогает вскрыть топику вербального творчества в его всеединстве.

Научно-практическая значимость. Результаты исследования:

1. являются частью реализации проекта «Гзрменевтические исследования макрокулътурного кризиса и антикризисного потенциала русской словесной культуры», осуществляемого кафедрой культурологии и литературы ФГБОУ ВПО «ШГПУ» под руководством проф. В.П. Океанского в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (2009 - 2013 годы). В рамках этого проекта опубликован ряд работ по диссертации. Автор работы является старшим научным сотрудником «Центра кризисологических исследований» при кафедре культурологии и литературы ФГБОУ ВПО «ШГПУ».

2. Могут быть использованы при подготовке научных трудов, в общих курсах по истории русской литературы и культуры, при дальнейшей разработке софиологического и онтологического подхода к изучению нашей словесности.

3. Могут быть представлены в виде вузовского спецкурса или спецсеминара для студентов-филологов и культурологов «Антикризисный потенциал русской словесной культуры: софийная поэтика всеединства».

Достоверность научных положений и выводов диссертации обеспечивается фундаментальным характером поставленной проблемы, её обоснованностью, выбором необходимых для её решения методов исследования, апробацией полученных результатов.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования были изложены в форме докладов на различных научных конференциях и семинарах в период 1994-2011 гг. в Иванове, Шуе, Москве, С-Петербурге, Владимире, Астрахани, Пензе: научный семинар «Соловьёвские исследования» (ИГЭУ, 2000-2011), международные конференции «Вл. Соловьёв и философскокультурологическая мысль XX века» (ИГЭУ, 2000), «Россия и Европа в XXI веке и наследие Вл. Соловьёва» (ИГЭУ, 2003), «Философия B.C. Соловьёва в истории мысли и современных дискуссиях» (ИГЭУ, 2008), «Философия B.C. Соловьева в межкультурной коммуникации» (ИГЭУ, 2010), «К. Бальмонт и мировая культура» (Шуя, 1994), «Роман Достоевского «Идиот» и мировая культура» (ИвГУ, 1999), «Художественный текст и культура» (Владимир, 1999), международный симпозиум «Глобальный культурный кризис Нового времени и русская словесность» (Шуя, 2006), «Проблематика имяславия в контекстах древних и новых: международный научный семинар» (Иваново-Шуя, 2009), «Идеи космизма в философии, науке и искусстве. История и современность: международная научно-общественная конференция» (СПетербург, 2009), «Антикризисный потенциал русской интеллектуальной культуры конца Нового времени» (Иваново-Шуя, 2010), «Творчество К.Д. Бальмонта в контексте мировой и региональной культуры» (Шуя, 2010); всероссийские конференции «К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века» (ИвГУ, 1996, 1998, 1999, 2003), «Потаенная литература» (ИвГУ, 1999, 2001, 2003), «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (МПГУ, 2001, 2004, 2006, 2007), «Мир и язык в наследии отца Сергия Булгакова» (Шуя, 2007), «Куприяновские чтения» (Иваново, 2009), «Бальмонтовские чтения» (Шуя, 2009,2010,2011); региональные конференции «малые жанры» (ИвГУ, 1999, 2001), проблемно-интеллектуальный семинар «Проект - Перекресток» (Иваново - Шуя, 1998-2001), областной межвузовский методологический семинар «Актуальные проблемы теории и истории культуры» (ИГХТУ, 1999), «Дети и сказка в культуре, кинематографии и литературе» (Иваново, 2002, 2003), Шереметевские чтения (Иваново, 2003), «Методические чтения памяти В.П. Медведева. Проблемы анализа литературного произведения в средней школе» (ИвГУ, 2004-2005), «Проблемы литературного образования: школа - вуз» (Шуя, 2005, 2007) и др.

Материалы диссертации использовались при чтении лекционных курсов «История русской литературы», «Мировая художественная культура», «История культурологической мысли», «Философия культуры», «Семиотика», спецкурсов «Философия русских писателей», «Историческое своеобразие русской культуры».

Основные положения диссертации отражены, а отдельные более подробно развернуты в 64 публикациях (3 научные монографии, статьи) общим объемом 79 п.л.

Структура и логика построения работы. Первая глава является теоретическим введением в тему. В ней рассматриваются суть и истоки идеи и образа Софии, проблема софийности литературы и искусства в эстетике Вл. Соловьёва и его продолжателей, связь софийной проблематики с космическим мироощущением русских мыслителей и поэтов Серебряного века, раскрываются основные аспекты софийной поэтики всеединства. Вторая и третья главы рассматривают динамику и драму софийных тем и мотивов в русской литературе XIX века, соотнося софийные и катастрофические темы, романтические и кенотические сюжеты. Русская литература содержит в себе онтологическую драму отношений человека с миропорядком, ибо «мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии» (С.Н. Булгаков). В составе классической поэтики анализируется обретение софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы). Имена, взятые для анализа - наиболее значимые в динамике перехода от классической к неклассической мифопоэтике Серебряного века, наиболее чуткие к состоянию мировой и национальной психеи. В избранном для исследования литературном ряду XIX века доминируют авторы, тяготеющие к целому, синтезу, а не авторы, воспроизводящие расколотость полярных начал: Пушкин, а не Гоголь, Гончаров, а не Тургенев, Достоевский, а не Л.Толстой. Недаром Д.С.Мережковский литературу XIX века называл антипушкинской91, а в работе говорится о драме софийных тем и смыслов.

Исследование начинается с творчества А.С.Пушкина - творца «русской картины мира» и классической поэтики, но в глубинном слое поэтики - наиболее близкого авторам Серебряного века и их поискам синтетического миропонимания. Именно Пушкин становится ключевой фигурой русской литературы XIX века в философской критике века Серебряного. Поиски синтеза, целостности связываются в XIX веке прежде всего с художественным миром Пушкина (наделённого высшим онтологическим даром охвата полноты бытия) - в работах

91 См.: Мереэюковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. В тихом омуте. - М., 1991. - С. 204-212.

28

Д.С.Мережковского, Вяч.Иванова, С.Франка, С.Н.Булгакова и др.мыслителей. Современные учёные также акцентируют эту глубинную связь Пушкина с Серебряным веком. В частности, С.Н.Бройтман в работе «Тайная поэтика Пушкина» подчёркивает, что целостное видение в поэзии Серебряного века - «результат творческого развития пушкинской

92 традиции» . Русский романтизм XIX века в своих высших достижениях, на которые опирался Серебряный век, присутствует в моей работе. Пушкин, который искал целостности, преодолевая романтический дуализм; Лермонтов, которого Вяч.Иванов называл «единственным настоящим романтиком» среди великих русских поэтов XIX века - с его темой Вечной Женственности; Тютчев, который, по определению Вяч.Иванова, был первым русским символистом, подлинным поэтом всеединства. Ответом на романтический вызов эпохи явилось всё творчество Ф.М.Достоевского, важнейшего учителя Серебряного века.

Поиски целостности порождают расцвет поэтической культуры и её мифопоэтический строй. Основное содержание мифа - космогония и эсхатология. Софийные смыслы неотделимы от космических и эсхатологических коннотаций, которые наиболее полно воплощаются в поэзии Серебряного века. Главы 4 и 5 обращаются к трансформации софийных тем, космогонии и эсхатологии целого в поэзии символизма и постсимволизма. Космогония и эсхатология целого предстают двумя важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства поэзии Серебряного века. Анализируется творчество «архаистов» - творцов софийного космоса: теургическая поэзия Вл. Соловьёва, софийный космос К. Бальмонта, славящая мир поэзия Вяч. Иванова, софиология детства Б. Пастернака. 5 глава посвящена поэтам противоположного типа: «апокалиптики» создают поляризованную космологию души в бытийной тотальности: космическая София А. Блока, подверженная катастрофам и падениям, отражение бесконечного, релятивного мироздания, тайновидение души в поэзии М. Цветаевой, стирающей все традиционные полярности, экзистенциальное собирание мира в поэзии Г. Иванова. В Заключении делаются выводы.

92 Бройтмаи С.Н. Тайная поэтика Пушкина // Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики. - М., 2008. - С. 85.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Софийность и ее коннотации в русской литературе XIX-начала ХХ веков (поэтика всеединства)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Важнейшая черта отечественной литературной традиции - её органическая связь с философским исканием, гуманитарный синтез филологии-философии-богословия, порождающий системообразующую триаду русской словесности антрбпное - природно-космическое -божественно-сакральное, а в творчестве Вл. Соловьёва - идею философии всеединства, воплощённую его мистическим опытом в теологеме Софии. Было найдено слово, определяющее сакральную природу искусства, специфику отечественной словесности с её всеединством поэтического -философского - религиозно-мистического опыта писателя, с её стремлением вскрывать софийные потенции бытия, универсальную связь мира, противостоящую вражде и распаду. Образы и идеи Премудрости-Софии при всей неоднозначности их понимания обращают нас - если следовать мысли Вл. Соловьёва, П. Флоренского, С. Булгакова, Г. Федотова, Б. Вышеславцева, а также современных ученых - В.В. Бычкова, М.Н. Громова и др. - к специфике духовного опыта русского писателя, сущностным национальным основам отечественной художественной культуры. Рассмотрение русской литературы Золотого и Серебряного веков в аспекте софийности раскрывает христианские основы духовного опыта русского писателя в их развитии, жизненно-действенном преломлении. Библейская София-Премудрость Божия - посредница между миром божественным и человеческим, небесным и земным - обращает к божественному замыслу творения, раскрытию образа Божия в человеке. Любой предмет можно созерцать в полноте его божественного предназначения. Творчество, не потерявшее свою метафизическую основу - веры в реальность сверхчувственного мира, цельности и чувства священного, и потому способное к сакрализации зримого бытия как «богоматерии» (Вл. Соловьёв) - может быть названо софийным. Идея и образ Софии выявляет мистическую сущность православия - идеи обожения, преображения мира и человека, порождающие в литературе темы воскресения героя, пробуждения души. Становится возможным обретение софийного времени и творение софийного космоса. Мир Софии - это согласие, собирание мира в целое. София - это свободное художество, воплощение идеального замысла в реальном мире, творимая жизнь, полнота бытия, даруемая в творчестве, любви, красоте. Таковы важнейшие ценности софийно-теургической эстетики Вл. Соловьёва и его продолжателей, возросшие на почве православного онтологизма и воспринявшие культурфилософское наследие немецкой романтической традиции. В идее Софии реализуется мечта русской философской эстетики и критики о свободном союзе искусства и религии. При всех различиях в понимании Софии у Вл. Соловьёва, П. Флоренского, С. Булгакова, В. Лосского и др. теологема Софии является центральной в русской теургической (или неоправославной) эстетике Серебряного века.

Софиологическая проблематика в работе связана с активизацией за последние годы онтологических подходов к изучению отечественной словесности. Эта онтологическая проблематика восходит к разысканиям философской критики Серебряного века, заговорившей об «онтологичности искусства» (П. Флоренский), «онтологичности слова» (С. Булгаков), «онтологическом реализме» русского писателя (Вяч. Иванов о Достоевском) и онтологическом понимании внутреннего мира человека, связанного с бытием космическим и божественным. В основе русской литературы лежит христианский онтологизм: мир воспринимается как творение, художник свидетельствует о высшем, софийном замысле каждого предмета и явления. Русская литература, возросшая на почве иконического мышления, ориентирована на образ Божий в человеке, его софийное назначение. Потому можно говорить о софийности русского писателя и софийной поэтике всеединства. В софиологической эстетике Вл. Соловьёва и С. Булгакова София-Премудрость Божия - творение, соединённое с Божеством; через посредство Софии божественный абсолют открывается в творении; святые и художники видят мир в его софийной красоте и цельности. Онтологическое предназначение, софия каждого предмета и существа может быть проявлена светом любви, а может остаться непроявленной, сокрытой и искажённой миром. Софиологическая проблематика, связанная и с традициями православной святости, и взыскуемой философией всеединства божественного-человеческого-природного начал, является определяющей в онтологическом реализме русского писателя, обращённого к бытийному целому, взыскующему целостной личности, полноты бытия.

Русскую литературу возможно анализировать с точки зрения той синтетической философии всеединства, которая порождает религиозно-философский ренессанс. Глубинный слой поэтики, реализующий фундаментальные смыслы произведения, выявляющий переход к мифопоэтическим и онтологическим принципам видения целого, обращающий к символике и архетипам, и является в контексте поисков синтетического миропонимания софийной поэтикой всеединства.

Софийное восприятие мира - светлый космизм выражает специфику православного сознания, имеющего онтологические и космические древнегреческие истоки. Софийное понимание мира, подчёркивали русские мыслители, не было с достаточной ясностью выявлено в эпоху христологических и тринитарных споров, не было сформулировано до конца историческим христианством, поскольку «истины антропологии и космологии не были ещё достаточно раскрыты христианством вселенских соборов и учителей Церкви»1. Недораскрытая тайна творения, тайна жизни космической и породила мистику Вечной Женственности, мировой души, которая пронизывает романтическую традицию, русскую литературу XIX века, т.е. нашла своё воплощение в художественном сознании, а теоретическое оформление в соловьёвских идеях всеединства, Богочеловечества, Софии, нового, свободного возвращения культуры к религии.

2. Образ Софии - один из базовых архетипов мировой культуры, получивший самое многообразное освещение в христианской мистике и за её пределами. Он становится важным там, где мысль тяготеет к всеединству, целостности, стирая границы между философским и религиозным, а также мифопоэтическим мышлением. Этот образ возвышается там, где мысль ищет посредника между Богом и миром, абсолютным совершенством божественного первоначала и несовершенством мирового процесса. Софийное сочетает имманентное и трансцендентное, идеальный первообраз и реальные его проявления, творение и Творца. Проявления софийности так многообразны, потому что в становящемся мире мы имеем «отблеск её будущей славы» , её частичные обнаружения.

1 Бердяев H.A. Новое средневековье: Размышления о судьбе России и Европы. - М., 1991. - С. 27.

2 Трубецкой E.H. Национальный вопрос, Константинополь и Святая София // Трубецкой E.H. Смысл жизни. - М., 2000. - С.501.

Потому можно говорить о текучести и многосмысленности софийных тем и мотивов в русской литературе Х1Х-ХХ веков, о присутствии среди них древнерусских и гностических коннотаций, романтических и апокалиптических смыслов. Идея-образ Софии явилась не только посредником между человеком и Богом, но и звеном сопряжения различных образов мира в переходном XIX веке. Если ницшеанская религия жизни отвергает христианскую традицию, соловьёвская мистика Софии сопрягает христианскую онтологию Софии с витальной онтологией целого, идеей всеединства (Софию Божественную и космическую). В софийном мироощущении рождается новая сакрализация мира и человека. В софийном опыте художника можно видеть то развитие христианского мира, о котором размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях. Вселенская церковь обогащается новым моментом мистического имманентизма. Носителем искомого религиозного синтеза является прежде всего поэт, художник, чувствующий живую ткань единого целого.

Идея Софии приходит к Соловьёву не только из библейской и древнерусской традиции, но равно из немецкой мистики. Новоевропейская мистика, на которую опирался Вл. Соловьёв (Я. Бёме, Портедж, Фр. Баадер, Сен-Мартен, Сведенборг), возрождала древнее мистическое учение о человеке-микрокосме, вселенной как великом целом для символического восприятия. Основой этой мистики было библейское учение о грехопадении, искуплении и возрождении человека. Назначение человека - воскресение к новой жизни. Человек утратил изначальную цельность, стал жить чувственной и разумной жизнью. Но божественная дева София открывает ему внутреннего вечного человека, который есть микрокосм. Из этого мистического учения вырастало и романтическое, и символистское миропонимание.

Образ Софии, призванный осуществить мировое всеединство, имеет различные источники, сочетая православную традицию, романтизм и немецкую мистику, платонизм и гностицизм, и обнаруживает свою текучесть. То София является субстанцией, то лицом и даже «четвёртой ипостасью», то энергией. Если подчёркивать романтичекие истоки софийной тематики, то, разумеется, София предстаёт русским софиологам и поэтам в разнообразных образах вечно-женственного начала (мать-земля, возлюбленная, невеста, жена). Если связывать софийность мира с наиболее глубокой мистикой религии откровения - исихастской традицией, то можно акцентировать, как её апофатические и энергийные представления органичны для софийной тематики, стремящейся связать трансцендентное и имманентное. Сущность Божественного абсолюта непостижима, трансцендентна миру, но проявляется в мире в виде божественных имён и энергий. Из апофатической концепции сущности вытекает энергийная концепция имени С.Н. Булгакова и энергийные определения Софии -«энергия Логоса в мире», «божественные энергии, струящиеся в мир» .

3. Вместе с открытием бесконечности в искусстве Нового времени происходит процесс глобальной переориентации европейского художественного сознания с классических антропо и логоцентрических позиций на позиции онтологические: целое - мера всех вещей, человек -хранитель бытия, которые всегда главенствовали на Востоке как откровение божественного. К всеохватности стремится новоевропейское искусство в своих высших достижениях. Важнейшим принципом мироотношения становится двуединство полярностей. В предельной антиномичности отечественной литературной традиции осуществляется переход к антропокосмизму, современной онтологической парадигме мироотношения, в которой всё взаимосвязано и человек - часть целого, что и порождает поэтику всеединства. В космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов конца Нового времени сложно переплетаются два образа космоса: грозный, бесконечный космос, превышающий человека и творимый софийный космос, пронизанный красотой и гармонией.

Раскрытие символизма как миропонимания обращает к философия космизма и символизма, Вечной Женственности и антиномизма, музыки как согласия разногласного. Данные начала являются основными принципами формирующейся онтологической эстетики русского Возрождения, того религиозного синтеза, которого искал Серебряный век. Чуткость поэта к софийной праоснове жизни означала проблему символически-сквозящего мировосприятия, связующего метафизическое и простейшее: искусство

3 Булгаков С.Н. Свет невечерний. - С. 124, 185. высвобождает в чувственном облике обыденной жизни скрытую в ней божественность - Божий замысел, священную энергию жизни. Искали полноты христианского сознания. От Пушкина и Соловьёва в русскую мысль приходит универсальная надконфессиональная позиция, выражающая подлинный дух христианства. Вселенское чувствование присутствия божества в мире воплощалось в культе Вечной Женственности-Софии-красоты-поэта-художника. Культура Серебряного века реализовала универсальность и всечеловечность русского человека, синтетическую природу русского национального склада. Но децентрация отношений человека и тотальности делает возможность синтеза проблематичной. В эпоху авангарда искусство утрачивает синтетичность, софийность романтической традиции. В поглощённости хаосом, меоном - стихией иррационального и дисгармонического - драма современного художника. Но синтетические искания, завещанные эпохой рубежа Х1Х-ХХ веков, также нашли свои многообразные отражения в культуре и искусстве XX века. Важнейшим принципом мироотношения в искусстве XX века становится единство полярностей. Синергетическая парадигма сопрягает хаос и космос, стабильность и нестабильность. Самая культура - разновидность всеединства в русской мысли, ищущей целого.

4. Вяч. Иванов и А. Белый определяют два течения внутри русского «теургического» символизма, его дионисийские и эсхатологические аспекты. Ценности первого - универсализм, космоцентризм, возвращение к бытию, чувство бытийности с его трагическим антиномизмом, стихийная память поэта-мифотворца, «органа Мировой Души», проникновение в сущность вещей. Теургический принцип для Иванова - принцип наибольшей восприимчивости. Ценности второго - катастрофическое чувство жизни, жажда нового бытия, творческое преображение действительности, творчество, свобода, дух, человек-творец в его борьбе с роком и временем. Для Иванова поэт - это провидец, наделённый всемирным чувством, проникающий в онтологическую сущность вещей. А. Белый сочетает искусство с эсхатологической борьбой человека-творца, с пересозданием, преображением мира творчеством. Центральная тема мифотворческой эстетики Вяч. Иванова - возвращение к бытию, чувство бытийности, мировое чувство. Центральная тема эсхатологической эстетики Белого проблема бытия подлинного и ценного, новой жизни, преображённой творчеством. Символизм как миропонимание, утверждаемый русскими символистами и теоретиками символизма, с их поисками неохристианского возрождения акцентирует двойственность христианской традиции: онтологизм и пафос мироприятия, восходящий к Ветхому Завету, и апокалиптика неприятия и преображения человека и мира. В теории эту двойственность христианского космизма и творческой эсхатологии воплотили Вяч. Иванов и А. Белый, С.Н. Булгаков и H.A. Бердяев. В поэзии Серебряного века явственно присутствуют две линии архаистов и апокалиптиков.

5. Художники и мыслители русского религиозного возрождения рубежа XIX-XX веков стремились к примирению высших достижений новоевропейской культуры с христианским откровением, стремились к жизненно-действенному христианству. Эти поиски синтеза отражала многоликая теологема Софии - идеальная основа мира, открытая уже древнегреческим мыслителям, божественный замысел творения в христианской традиции и различные аспекты космической, становящейся Софии - всеединство, связанное с мировой душой и Вечной женственностью, красотой преображённого космоса, языком символа и мифа, творческой мощью человека, способной преображать мир и осуществить апокатастасис - чаемую полноту бытия.

Важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства являются антиномизм мировосприятия, сочетающего полярности по принципу «и-и»; обретение мирового сознания и христианский космизм; культ Вечной Женственности, приобщающей к сокровенной женственности бытия как мировой гармонии; возвышение художественно-эстетического, артистического начала в культуре, способного подняться над всеми полярностями; символическое обоснование искусства, восходящего от реального к реальнейшему; экзистенциально-эсхатологическое и апокалиптическое переживание истории. Важнейшими коннотациями Софии, открывшейся русской мысли на исходе Нового времени, являются антиномизм, антропокосмизм и эсхатологические смыслы, которые воплощались в символике Вечной Женственности, обретении софийного времени, усадебном топосе, цельной женской натуре, творении софийного космоса. В составе классической поэтики можно говорить о драме софийных тем и смыслов (ибо мир в реальном состоянии - антисофиен), обретении софийного времени и топоса (усадебный топос и его метаморфозы).

6. Русская литература, вслед за A.C. Пушкиным, являет и исследует онтологическую драму мира: следование высшей правде жизни или её реальное искажение, драму утраты человеком софийного мировосприятия. Жизнь утратила свою цельность и тайну своей Божественной Премудрости. Кроме мирового смысла, есть и мировая бессмыслица, путь к желанной и возможной полноте бытия переживается как крестный путь в христианской традиции. Уже художественное сознание XIX века (в своих романтических истоках) изначально двойственно: в определении И. Ильина, это созидание «христианской культуры» как сверхзадача русской литературы, «поиски Божественного», «ощущение удивительной реальности Божественной ткани мира» и острейшее чувство «утраты Божественного измерения вещей и жизни»4.

Лирику М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета сближает катастрофическое чувство жизни, преодолеваемое софиологией мгновения, на почве которой способно вырасти цельное софийное мироощущение, наиболее полно воплощённое в романах Ф. Достоевского. Вслед за Пушкиным, в пространстве полифонического романа Достоевский исследует онтологическую драму мира: как искажается миром высшее назначение человека, его образ Божий, как не свершается софийное призвание человека. Онтологическая расколотость - важнейшая характеристика его героев. В его творчестве обозначается переход от традиционно-христианского сознания, трансцендентного понимания христианства - к экзистенциальному переживанию христианства, от исторического - к апокалиптическому христианству. Потому и становится возможным обострение софийным тем. Раскрывается истина христианского космизма и христоподобного героя, проходящего через софию Голгофы.

Сквозная софийная тема преображения прежде всего развёртывается как противовес катастрофического чувства жизни, бездны, хаоса, богооставленности. Безнадежности противостоит «чудное мгновенье»

4 Ильин ИА. О России и русской душе; Гении России // Собр.соч.: В 10 т. Т. 6. Кн. 3. - М., 1997. -С. 28-30, 237-239, 270. преображения, безнадежный или элегически-открытый русский финал дополняется возможным сюжетом сакрального счастья и жизненной полноты. Софийная основа духовного опыта русского писателя, обостряя катастрофическое восприятие реальности, ведёт прежде всего к обретению софийного времени. Софийность A.C. Пушкина заключается прежде всего в софийном восприятии поэтического дара. «Божественный глагол» поэта постигает всепронизывающую сакральность бытия («всё благо»). Вслед за Пушкиным Ф. Тютчев противопоставляет сакральность поэтического мировосприятия профанности своих современников, безверию века -«живую веру» поэта. Софийное чувство в поэзии Тютчева преодолевает романтический разлад с миром и приобщает «на миг» жизни «божеско-всемирной». Это же чувство в поэзии А. Фета, преодолевая шопенгауэровский пессимизм, открывает зрению поэта феноменологическую явленность богатства Божьего мира. Софийному чувству народных праведников Ф. Достоевского открывается тайна мировой гармонии и космической красоты, способной спасти мир от раздора и хаоса. Софийный пафос преображения вёл писателя к обострённому восприятию истории как апокалипсиса. В то же время именно в романах Достоевского рождается тот христианский космизм (любимым героям писателя в высшие минуты жизни открывается любовь к жизни как онтологическому дару и благодатность всего сущего), то софийное мироприятие и единение с миром, которое определит поэзию К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака. В идее Софии - женственной, одушевлённой, космической красоты, включающей в себя бесконечно большое и малое, - нашло выражение всё лучшее в русском национальном характере - жажда мировой гармонии, христианский космизм. Тайна мироприятия открывается Алеше Карамазову в высшую «минуту восторга» и просветления - видение преображённого мира как «единой вселенской церкви».

7. Важнейшим топосом софийного жизнеустроения становится мир русской усадьбы как «выражение софийной культуры» (С. Долгополова) с его удивительным равновесием вечного и обыденного. С миром «дворянских гнезд» связан софийный женский образ души усадьбы, уездной русской барышни - символ русской Вечной Женственности, столь поэтически запёчатлённой в русской живописи от Ф. Рокотова и В. Боровиковского до

В. Борисова-Мусатова и русскими писателями от A.C. Пушкина до И. Бунина.

Центром софийной темы, её главным носителем является возвышенный женский образ, прежде всего связанный с усадебным топосом, воплощение сокровенного христианства в миру. Таковы пушкинская Татьяна, героини И. Тургенева, И. Гончарова и других писателей. Это и порождает центральность любовной темы и сакрализацию любовных отношений.

Софийность - это тот возросший на православной почве (с ее исконным онтологизмом) и питаемый романтической идеей Вечной Женственности идеалреализм, энергия преображения реальности, означающая способность видеть образ Божий в человеке, восходящий к праобразам вечной мужественности и вечной женственности. Эти праобразы и пути построения жизни на их основе неотделимы от брачной тайны мира и диалогической природы духовно-душевного состава человека. «Мир от вечности - брак, и творенье - невеста», по словам Вяч. Иванова. Эта сакрализация человека и мира и порождает «основной миф русской литературы»: вечное стремление вечно мужественной формы, творческой потенции бытия к спасающей и освобождающей Вечной Женственности, которая способна пробудить живую жизнь и живую душу - «высшее, что дано человеку»5. «Каждый из нас. носит в себе лучи вечно-женственного и лучи вечно-мужественного. Оба световых луча нуждаются один в другом, взаимно дополняют» друг друга6, ибо «неподвижное солнце любви» обращает к тайне всеединства, рождает чувство сопричастности к Всебытию. Говоря языком H.A. Бердяева, «во всякой подлинной любви непременно приходит Царство Божье»7.

Синий цвет крыльев русского эроса, начиная с Пушкина, свидетельствует о реальной несоизмеримости мужского и женского начала в составе национальной психеи. Вечно женственное, беспредельное, ей дано, вечно-мужественное, логосное - ей задано. Образом русской Софии, русской Вечной Женственности становится разбитая жизнь героини (а с ней и героя): Татьяна - Онегин, Ольга Ильинская - Илья Ильич Обломов, Аглая -Настасья Филипповна - князь Мышкин. Огромной силе национальной

5 Кантор В. «Вечно женственное» и русская культура // Октябрь. - 2003. - № 11. - С. 167.

6 Ильин И.А. О вечно-женственном и вечно-мужественном в русской душе// Собр.соч.: В 10 т. Т. 6. Кн. З.-М., 1997. - С. 168, 182.

1 Бердяев H.A. Я и мир объектов: Опыт философии одиночества и общения // Бердяев H.A. Дух и реальность. - М., 2003. - С. 152. стихии не противостоит мужественный светоносный дух, призванный овладеть стихиями.

Антиномизм усадебного топоса воплотился в напряжении между двумя софийными сюжетами - романтическим и кенотическим, которое и составляет своеобразие русского усадебного романа XIX века. Первый отсылает к западной романтической философии Любви, второй - к древнерусским житийным мотивам. Романтический сюжет катастрофичен и ведёт к возвышению героя-художника. Кенотический раскрывает христианство в миру. Кенозис - смирение героя перед течением событий раскрывает тайну русской софийности, как и софийности русской природы. Человек христианской традиции воплощён прежде всего в цельной женской натуре, чьей духовной силой держится мир. Потому русский усадебный роман и создаёт возвышенную галерею женских образов, хранительниц в миру христианских начал. Высшим воплощением мужского начала в усадебном топосе является образ художника, которого так долго и мучительно создавал И. Гончаров в своём романе «Обрыв». Пробуждение в человеке поэта, художника есть рождение нового человека, отсылающее к высшим творческим ценностям новоевропейской культуры. Сложно сочетаются романтический и кенотический сюжеты в романе «Обломов» и в образе главного героя. Наиболее остро напряжение между романтическим и кенотическим сюжетами воплощено в катастрофическом романе Достоевского с его полярными и расколотыми героями, с его противостоянием софийного замысла («мир спасёт красота») и антисофийного течения событий (гибель красоты).

Главным предметом постижения для художественного сознания XIX века становится глубокий, неистощимый поток жизни, изменчивый, текучий, амбивалентный, ставящий динамические, творческие задачи оформления, просветления. Философия жизни как иррационального потока становления завершает развитие новоевропейской культуры. Рождается новый, неклассический космос с его двуединством гармонии и хаоса. Женские образы воплощают стихию жизни, её наивысшую полноту или её оскудение и разрушительность. Герой бежит от жизни или пробуждается к жизни под действием своего чувства. Любовь обретает онтологическое значение. Как писала М. Цветаева, (вслед за Вл. Соловьёвым) «любить - это видеть человека таким, каким его задумал Бог».

С женскими образами связан мотив дома и разрушения домашнего мира. Жизненная целостность распадается. Собрать мир в единое целое оказывается невозможным. С разрушением усадебного строя жизни начинается редукция темы Вечной Женственности в русской литературе. Вслед за И. Тургеневым и Л. Толстым, женщины И. Бунина становятся органической частью непостижимой природы. В мире Бунина доминирует Вечно-женственное, обреченное распаду и саморазрушению. В извечном круговороте всебытия неизменно чередуются тьма и свет, жизнь и смерть, радость и страданье. Женские образы, восходящие к архетипу Бездны-Праматери, ассоциируются с архаическими началами бездны, хаоса, рока и гибели, воплощают стихийный и непредсказуемый поток становления.

8. Соловьёвская мистика Софии сопрягала православную Софию-Премудрость Божию, богочеловеческую Софию с двойственной Мировой душой, космической Софией, образ которой связан с теософскими традициями. Гностики, каббала и опирающаяся на теософские традиции эпоха романтизма вносят в библейский лиро-эпический образ Софии-мироустроительницы драматические смыслы. Возникает эротическая символика двойственной Мировой души, способной к падению и просветлению. Образ мира связывается с бесконечностью и непостижимостью, иррациональным и хаотическим началом. В двоякости соловьёвской Софии осуществляется переход от христианского тео-антропоцентризма к новоевропейскому бесконечному и релятивному космосу. Уже A.C. Пушкин, наделённый высшим онтологическим даром охвата полноты бытия, соотносит кенотическую софийность самоотречения и смирения с раскрытием антиномической природы сущего, апокалиптическую тему смерти-воскресения - крестный путь поэта-пророка и освобождающий, софийный артистизм.

9. Поэзия певца Вечной Женственности и Софии Вл. Соловьёва парадоксально не содержит возвышенного софийного женского образа, столь характерного для классической литературы XIX века, связанного с топосом усадебной жизни и христианским кенотизмом, воплощающего в миру высшие христианские заповеди. Любимая женщина у Соловьёва является падшей Софией. Гностическая София, подверженная катастрофам и падениям, обозначает переход к поэзии Серебряного века. Вечная София Соловьёва - это космическая и божественная реальность: вселенская церковь, Дева Мария, Земля-владычица.

В теургической поэзии Вл. Соловьёва, в которой доминирует всемирно-универсальное, божественно-абсолютное, софийная тема редуцирует мировой и личный катастрофизм. В своём христианском космизме (восходящем к софийному мироощущению Достоевского) Соловьёв сочетает античную героику с христианской апокалиптикой. Поэт становится творцом софийного космоса, нового мира свободы и любви. «Вселенское христианство» Соловьёва органично сочетает универсализм и космизм с православно-софийным мироприятием. Подобный «сверхчеловеческий метакосмизм» по-разному будет определять поэтические миры К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Б. Пастернака.

10. Поиски целостности порождают расцвет поэтической культуры и её мифопоэтический строй. Основное содержание мифа - космогония и эсхатология. Софийные смыслы неотделимы от космических и эсхатологических коннотаций, которые наиболее полно воплощаются в поэзии Серебряного века. Космогония и эсхатология целого являются двумя важнейшими аспектами софийной поэтики всеединства поэзии Серебряного века. Русских поэтов и писателей в их отношении к Софии можно разделить на архаистов и апокалиптиков8. Творчество «архаистов» связано с особой детскостью, первозданной чистотой их поэтического мировосприятия. Это создатели целостного поэтического космоса, утвердители светлого космизма (космотеизма) с их доминирующим всерадостным «Да» миру и жизни, поэты лиро-эпического склада. Такова поэзия Вяч. Иванова, К. Бальмонта, Б. Пастернака. Софийное время, преображённый космос, единство великого и малого обретают свою реальность. Целостная поэтическая софиология -одна из реалий Серебряного века. Она связана прежде всего с исполнением романтического завета о создании поэтом своего собственного поэтического мира, поэтической вселенной, способной сочетать полярности. Поэт наделен мифопоэтическим даром примирения противоречий. Художник начинает

8 Это деление сравнимо с цветаевской типологией: «поэты без истории» и «поэты с историей» (.Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. Т. 5. - М., 1995.- С. 398). моделировать реальность, наделяя свое творение онтологическим статусом, утверждая автономный мир искусства, в котором действуют законы гармонии. Таких разных поэтов, как К. Бальмонт, Вяч. Иванов и Б. Пастернак, объединяет христианский космизм, восходящий к Ф. Достоевскому и Вл. Соловьёву, или ощущение сокровенной женственности бытия, основы мира как гармонии, Софии, согласия разногласного, которую поэт способен передать в своих стихах. Данным поэтам без истории свойственен особый онтологический дар переживания мира как тайны, живой культурно-исторической памяти и символической причастности тайной жизни природы. Их роднит чувство бытийности и радостного благоговения перед чудом жизни. Смысл их поэзии в словах: «благословляю бытие». Онтологизм этой поэзии, развёртывающейся по принципу «и-и», стирает все традиционные дуальные модели сознания.

Светлый, софийный космизм выделяет Бальмонта среди его современников. Истоки этой редкой цельности связаны с единством поэтического-детского-первозданного. Как никто из своих современников Бальмонт свободно синтезирует в своей поэзии черты всех новых художественных движений своего времени (будучи «поэтом без истории») -символизм реалистический и импрессионистический, органицизм, артистизм и ретроспективизм модерна. Поэт воплотил онтологическую эстетику эпохи (поиск синтеза), вдохновляясь древними космогониями и «горными вершинами» мировой культуры. Софийно-теургический синтез, питающий эту поэзию, сочетает мироприятие, мотивы восхождения и возвращения. Все природные стихии прославляет поэт как отражение вечной красоты природы и певучей магии поэтического слова. Но особенно важен в его поэзии архетип солнца, солнечного пути - солнечная мудрость всеединства. Солярный космос Бальмонта создаётся единством поэтического-детского-первозданного. Важнейшим способом расширения сознания оказывается мир культуры, в котором, как и в мире природы, полярности равноценны. В этом сочетании различного и проявляется её символизм, способный сочетать несочетаемое.

В поэзии К. Бальмонта, неотделимой от органицизма модерна и романтико-пантеистической традиции, в поэзии Б. Пастернака, связанной с авангардным обращением к пра-мифологическому детству мира, обозначается переход к витальной онтологии целого, отсылающей к архаическим и восточным традициям, ветхозаветному космотеизму (мир как творение Божие) и просветлённой апокалиптике преображения - новой жизни. Как никто из своих современников, Вяч. Иванов, блестящий знаток и почитатель эллинской культуры, в своём поэтическом творчестве близок к важнейшему замыслу своей эпохи - эллинско-христианскому синтезу, который, в частности, воплощает идея Софии. В поэзии Вяч. Иванова обнаружима целостная поэтическая софиология, истоки которой гораздо глубже, чем в поэзии Бальмонта (артистизм и органицизм модерна, пантеизм, детскость души). Назначение поэта, по Иванову, - «славить мир», видеть вещи в их божественной славе. Поэт, ведомый вечной Софией, в земном прозревает вечное, душу вещей: раскрывается исихия родной природы, храмовость мира. Восторженное чувство бытийности, открываемое на мгновение народным праведникам Достоевского, переполняет эту поэзию. В пастернаковской софиологии детства воплощается софиология жизни как важнейший завет русской литературы.

11. Но дух переходного времени больше определяет творчество «апокалиптиков», поэтов лиро-драматического и трагического склада, с их напряженным антиномизмом мироотношения, трагической раздвоенностью. Эта двойственность есть уже в поэзии А. Пушкина, о чем писал С. Франк, а в наше время обстоятельно исследовал В. Непомнящий. Антиномии мироотрицания и мироприятия, хаоса и преображённого космоса трагически сталкиваются в творчестве Ф. Тютчева и Ф. Достоевского, духовных учителей Серебряного века. Ощущение катастрофичности мира, экзистенциально-эсхатологические темы нарастают в литературе XX века, в творчестве А. Блока, Г. Иванова, М. Цветаевой, М. Булгакова.

Как никто из своих современников, А. Блок творчески претворяет завет Вл. Соловьёва о диалоге поэта с мировым женственным началом. Именно поэт способен воплотить, увидеть образ Божий и вместе с тем образ бытийно-космический в конкретном женском лице. «Стихи о Прекрасной Даме» возвращали Блока к истокам новоевропейской поэтической традиции. С мистической интуиции женственности мира начинался ренессансный апокатастасис. В ренессансной поэтической философии мир как согласие целого получает светлый лик Прекрасной Дамы, чистое присутствие которой несёт свет, весну, тишину. Этому лику Блок останется верен, несмотря на все свои земные паденья и изменения небесных сфер. Мистерия и трагедия этого диалога, раскрывающего мировую двойственность, трагическое сознание неслиянности и нераздельности всего, создаёт уникальный религиозно-художественный мир Блока. Антиномичность отношения к миру неотделима от двойственности главенствующей апокалиптической темы Блока - и катастрофической, и просветлённой.

В поэзии А. Блока софийная тема не противостоит катастрофическому чувству жизни (как у A.C. Пушкина или Ф.И. Тютчева), не редуцирует мировой и личный катастрофизм (как у Вл. Соловьёва или Вяч. Иванова), но углубляет его и сама становится катастрофичной. Именно Блок вводит в русскую литературу тему Софии, подверженной катастрофам и падениям. Космическая София Блока, чуткость поэта к расколам и раздвоениям Мировой души, национальной психеи рождает двойственное отношение к мировым явлениям. Всемирное чувство поэта открывает стихийный облик мира. Открытие бесконечного, релятивного мироздания составляет основное содержание блоковской поэзии. Это открытие, определяющее пути искусства Нового времени, создает и в поэзии Блока антиномические отношения человеческого и космического, антропного и божественного. Стихийно-катастрофический образ мира порождает обострённый антиномизм блоковского мировосприятия. Из интуиции космической Софии, подверженной катастрофам и падениям, Блок создаёт богатейшую неомифологию метаморфоз хаосогенной Мировой души. Всё двулико, всё двойственно в мире Блока, сопрягающем верность и измену, спасение и гибель, радость-страданье. Воплощением двуединства полярностей блоковского космоса становится двойственная героиня его поэзии: софийная героиня превращается в носительницу стихии, а в стихийной героине возможно пробуждение софийных смыслов. Важно понять путь от гармонии к хаосу и нарастающий мрак в душе Блока как часть его трагического пути поэта-апокалиптика, в котором свет и тьма, спасение и гибель антиномически сближены; понять космическую Софию Блока как часть его апокалиптического мироощущения. В хаосе стихии расслышать мировую музыку, откровение самозаконной творческой души, пребывающей в особом музыкальном измерении, в котором сливаются «радость-страданье», «Всё -музыка и свет». Стихийный, вьюжный облик мира находит своё конечное воплощение в буйстве народной стихии. «Двенадцать» Блока - ярчайший пример радикального поэтического авангарда. Апокалиптический образ «мирового пожара» и мировой вьюги строится методом деструкции человеческой (авторской) меры. Смысл блоковского приобщения к стихии -выявление её теоморфного образа, явление софийного образа внутри мета-антропной стихии. В мире, утратившем человеческую меру в эпоху «крушения гуманизма», поэт увидел незримое пребывание Христа. Но утрата человеческой меры - в смерти авторского голоса, в явлении сниженного женского образа - означает для Блока разрушение целого, мировой музыки.

12. «Души бессмертный дар» определяет завораживающую магию и энергетику цветаевского творчества. Здесь нет границ между личной и мировой душой. Поэтический миф М. Цветаевой - не трагическое блоковское раздвоение между спасением и гибелью, но драма осуществления души, наперекор всему, в её природной полноте и антиномичности, гордыне и самоотдаче. «Двуединая суть» этой поэзии сочетает жизнь и смерть, мужское-женское, дух-плоть, небо- землю. Душа в своей многосоставности и всемирности нейтрализует все различия, создающие классический поэтический космос. Архаическое тайновидение души базируется на изначальной, первичной и самой жёсткой оппозиции в истории культуры -своё-чужое. Острейшее сознание падшести мира определяет цветаевское творчество: мир выпал из своего первозданного, целостного состояния. Самодостаточность и самоотверженность души в цветаевской поэзии находит своё наиболее полное воплощение в темах детства и материнства. Материнская любовь - абсолют этой поэзии. Только эта любовь окончательно делает другое своим. Страстное материнство Цветаевой глубоко архаично и связано с образами Матери-Земли, образами защиты и возврата в исток жизни и смерти.

13. Ретроспективизм, заложенный в природу поэтического дара Г. Иванова, предопределял экзистенциальный ретроспективизм его эмигрантской лирики, когда поэт, теряя всё, обретает способность говорить от лица своего поколения. Жизненная катастрофа превращает Г. Иванова в поэта, экзистенциально чуткого к антиномическим первоначалам человеческого существования. Г. Иванов становится продолжателем блоковской двойственности мироотношения. Восстанием из жизненной катастрофы становится творческая победа, слово, открытое бесконечному бытию. Само отчаяние становится последним приютом, обживаемым домом. Мир собирается в единое целое - из осколков, мелочей, пустяков. И этот процесс поэтического собирания мира, творения из ничего противостоит мировой энтропии.

Важнейшим принципом мироотношения в искусстве XX века становится единство полярностей: бытия-небытия, жизни-смерти-возрождения, формы-бесформенного. Смерти нет в онтологической вселенной, есть перетекание энергийных сил из одной формы в другую, как в поэзии Г. Иванова: «Мелодия становится цветком.», «Оттого и томит меня шорох травы.», «Россия счастие. Россия свет. / А может быть, России вовсе нет.». В этой поэзии «всё потеря и урон» и всё возрожденье, перевоплощенье - «хвала цветам и именам», потому что полярности дополняют друг друга, а не противоборствуют: хаос-порядок, бытие-небытие, присутствие-отсутствие.

14. На основе вышесказанного можно говорить о драме развёртывания софийных тем и смыслов в русской литературе. И поэзия Вл. Соловьёва, и исследования П. Флоренского, С. Булгакова, Е.Трубецкого подчёркивают пограничность и антиномичность Софии. Христианский онтологизм определяет русскую литературную традицию: через опыт потерь и страданий поэт утверждает свой порыв к свету, идеальной любви, высшему миру. Христоцентричная софия страдания, жертвенности и личной Голгофы спорит с просветлённым космизмом, Софией «поющего сердца», о которой проникновенно писал И. Ильин9, с её «лёгким дыханием» жизни, с её мгновениями мировой гармонии, равновесием мира и сознания.

Храм - зримый первообраз библейской Софии. В храмовой архитектуре София - Премудрость Божия находит свое наиболее наглядное воплощение. В восторженных описаниях константинопольской Софии Д. Мережковским и С. Булгаковым, киевской Софии Г. Федотовым - это зримое воплощение

9 Ильин И.А. Поющее сердце: Книга тихих созерцаний // Собр. соч. В 10 т. Т. 3. - М., 1994. -С. 227-380. эллинско-христианского синтеза. В динамических формах русского храма (о котором взволнованно писал Е. Трубецкой10) воплощается антиномичность христианской традиции с её мироприятием и мироотрицанием, экзистенциальностью и онтологичностью. Этот белоснежный храм, своими купольными и арочными формами вознесённый над землей и связующий небо и землю, вызывает восторг созерцания как софия «поющего сердца». Внутренность собора с её теснотой и полутьмой мерцающих свечей и строгих иконописных ликов обращает к софии Голгофы11. Столь же антиномична софия русского национального пейзажа с его мотивами приюта, тихой обители, тишины и бесконечного духовного странствия, крестного пути души. Столь же двойственна поэтическая софиология русского писателя. Есть светлый христианский космизм, софиология жизни и возрождения, детства, любви, мироприятия, благоговения, прославления, чувство храмовости мира. И есть острое чувство катастрофичности мира и жизни, софиология страдания, жертвенности, отчаяния, смерти, любви к гибели. Одним открывается светлая софия «поющего сердца», другим -тёмная софия Голгофы. Эти две грани софийного мироощущения обращают к чуду богоявления и ужасу богооставленности, благой вести и крестного пути к ней, апокалиптике смерти и воскресения. Как писал H.A. Бердяев, «каждый человек переживает свой личный Апокалипсис»12. Русская литература пронизана этим обострённо-экзистенциальным переживанием христианской традиции. Софийные смыслы воплощались в мотивах пробуждения и воскресения души, вели к возвышению в русской литературе цельной женской натуры, естественной, как сама жизнь. На уровне поэтики вели к поэтической зыбкости, неопределённости, антиномичности, символистскому двоению образа.

Софиология жизни (преображения, пробуждения души, творческого порыва) сочетается с софиологией смерти. Софийная основа духовного

10 «Круглый византийский купол выражает собою мысль о своде небесном, покрывшем землю. В нем есть неподвижность. Иное дело - русский храм; он весь - в стремлении. Взгляните на московские соборы. Их луковичные главы. выражают собою неведомую византийской архитектуре горячность чувства: в них есть молитвенное горение.» (Трубецкой E.H. Россия в ее иконе // Трубецкой E.H. Смысл жизни. - М., 2000. - С. 419). «В наших древнерусских церквях.и готических соборах впечатление тайны и святости достигается угашением света дневного.Св.София - единственный храм - светлый и полный тёплой, солнечной, небесной тайны» (Мережковский Д.С. Св.София. - С. 82).

12 Бердяев H.A. Я и мир объектов: Опыт философии одиночества и общения // Бердяев H.A. Дух и реальность. - М., 2003.-С. 125. опыта русского писателя обостряет катастрофическое восприятие жизни, ибо, как писал С. Булгаков, «мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии»13. София - потенция, призванная к осуществлению. Или, говоря словами А. Блока, есть «непроглядный ужас жизни», но «в тайне мир прекрасен». Это и порождает обострённый антиномизм восприятия мира, определяющий русское художественное сознание Х1Х-ХХ веков. Предельность библейского духовного опыта близка бинарному строению русской жизни и литературы, где безнадежность противостоит «чудному мгновенью» преображения, безнадежный или элегически-открытый русский финал дополняется возможным сюжетом сакрального счастья и жизненной полноты.

Софийная тема свидетельствует о глубинном расколе национальной психеи, что сближает «солнечного» Пушкина с «метельным» Блоком. Счастье главных героев остается возможным (софийным) сюжетом русского романа в силу этой расколотости, утраты жизнью своей софийной основы. Русская классическая литература возвышает софийный женский образ, как правило, связанный с усадебным топосом или фольклорной (сказочной -Аглая Достоевского, песенной - Катерина А.Н. Островского) традицией, хранительницы в миру христианских основ жизни. В эпоху Блока эта расколотость углубляется, самый женский образ становится гностически расколотым и катастрофичным. Полнота софийной темы связана с лиро-эпическим даром художника, со способностью к творческому синтезу, поэтизации обыденного («дачная» поэзия Пастернака). С другой стороны, софийная тема обозначает переход от традиционно-христианского сознания -к напряжённо-экзистенциальному переживанию христианства, апокалиптическому христианству. Софиологические мотивы тесно связаны с обострением экзистенциальных тем в русской литературе. Чем ближе к Серебряному веку, тем явственней размывание религиозно-сакральных в антропных смыслов XIX века, тем явственней переход к витальной онтологии целого и нарастание экзистенциально-катастрофических тем.

Таким образом, софийные мотивы вплетаются в сложную совокупность онтологических, мифопоэтических, экзистенциально-эсхатологических мотивов русской литературы, с чем связана драма развёртывания софийных

13 Булгаков С.Н. Свет невечерний. - М., 1994. - С. 195. тем и смыслов, выявляющих и ренессаисиую волю к синтезу, и расколотость национальной психеи. Софиологическое видение мира способно сочетать взаимоисключающие полярности: онтологию целого и чувство онтологической расколотости, антисофийности современной действительности, ибо мир софиен и антисофиен в одно и то же время.

15. В русской литературе XIX - начала XX веков совершается переход от антропо и логоцентризма (тема «крушения гуманизма») к онтологизму, или антропокосмизму, божественно-космическое начинает доминировать над человеческим, человек становится частью целого. Каждый писатель, создавая свой неповторимый авторский мир и миф, творил собственный образ мира, погружая человека в поток бытия, могучее течение жизни. В этом космически-онтологическом мироощущении сочетаются христианская традиция (православный онтологизм - доверие к сотворенному миру и апокалиптические замыслы преображения мира), языческое почитание Матери-Земли и восточная (а также архаическая) философия двуединства полярностей (явленного-сокровенного, конечного-бесконечного), воплощённые в символическом миропонимании. Проявлением этого божественно-космического восприятия реальности становится культ Вечной Женственности, диалог с мировым женственным началом: богоявление Софии в поэзии Вл. Соловьёва, трагическая любовь героев И. Бунина, несоизмеримых с этим океаном бытия, стихия и музыка в мире А. Блока, метаморфозы души в поэзии М. Цветаевой и Г. Иванова, «сестра моя -жизнь» Б. Пастернака. Процесс творчества выходит за пределы художественных форм и соединяется с бытием. В мире, где хаос более вероятен, чем порядок и идет острая борьба созидания и разрушения, человек призван к созиданию порядка из хаоса, спасению жизни, творению софийного космоса. Софийные смыслы ставят актуальную сегодня задачу сочетания, свободного синтеза полярных начал. В софийном мироощущении рождается новая сакрализация мира и человека. В софийном опыте художника можно видеть то развитие христианского мира, о котором размышлял Вл. Соловьёв, связывая его с новыми формами теофании, сакральной способностью видеть высшее, божественное начало в реальных, земных проявлениях.

Духовное начало женственности тяготеет к холистическому сочетанию явлений, чутко воспринимая цельность и священность мира, обращаясь к изначальной памяти сердца и всё единящей интуиции. В культе Вечной Женственности воплощался закат мужской, всё разделяющей, логоцентрической культуры и поиск новой целостной культуры. Жажда синтетической целостности определяет специфику русского национального склада и отечественной интеллектуальной и художественной традиции.

Синтетические задания Нового времени дольше всего сохраняет литературоцентричная русская культура. Особая синтетичность отечественной литературной традиции XIX в. и порождает проблему софийного видения человека и мира. В «незавершённом проекте» Серебряного века важнейшим и актуальным заветом является идея синтеза, получившая выражение в многообразных концептах эпохи. Культура рубежа веков, связуя микро и макрокосм, искала выхода из кризиса современной культуры, утратившей цельность. Соловьёвский поиск органического синтеза божественного-человеческого-природного ставил проблему возрождения символического миропонимания в эпоху его заката. В лице Соловьёва русская мысль (вслед за русской литературой) искала перехода от дуальных моделей мышления к целостному видению мира, нового восприятия вечной христианской истины. Поиск целостности определяет расцвет отечественной поэтической культуры. Онтологическая парадигма мироотношения, в которой всё взаимосвязано и человек - часть целого, и порождает софийную поэтику всеединства с её антропокосмизмом и эсхатологией преображения.

Список научной литературыКрохина, Надежда Павловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Источники литературные

2. Библия: Книги Ветхого и Нового Завета.

3. Бальмонт К Д. Собр.соч.: В 7 т. М.: Книговек, 2010.

4. Бальмонт К Д. Автобиографическая проза. М.: Алгоритм, 2001608 с.

5. Бальмонт КД. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М.: Худож. лит., 1983.-750 с.

6. Бальмонт К Д. Стихотворения // Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М.: Можайск-Терра, 1994.-831 с.

7. Бальмонт КД. Стозвучные песни: Соч. (Избр. стихи и проза). -Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990. 334 с.

8. Блок A.A. Стихотворения 1897-1904 // Собр. соч.: В 8 т. Т.1. М., Л.: ГИХЛ, 1960-1963.-715 с.

9. Блок A.A. Стихотворения и поэмы 1904-1908 // Указ.изд. Т.2. 466 с.

10. Блок A.A. Стихотворения и поэмы 1907-1921 // Указ.изд. Т.З. 714 с.

11. Блок A.A. Проза 1903-1917 // Указ.изд. Т.5. (Стихия и культура, О современном состоянии русского символизма и др.) 800 с.

12. Блок A.A. Проза 1918-1921 // Указ.изд. Т.6. (Искусство и революция, Крушение гуманизма, Вл. Соловьёв и наши дни, О назначении поэта, О романтизме, Тайный смысл трагедии «Отелло» и др.) 556 с.

13. Блок A.A. Дневники 1901-1921 //Указ.изд. Т.7. 544 с.

14. Блок A.A. Письма // Указ.изд. Т.8. 771 с.

15. Блок A.A. Записные книжки 1901-1920. М.: Худож. лит., 1965.-663 с.

16. Блок A.A. Письма к жене // Литературное наследство. Т.89. М.: Наука, 1978.-414 с.

17. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М.: Худож. лит., 1990.-733 с.

18. Бунин И.А. Стихотворения // Собр. соч.: В 6 т. Т.1. М.: Худож. лит., 1987-1988.-686 с.

19. Бунин И.А. Произведения 1887-1909 // Указ.изд. Т.2 (Перевал, Святые горы, Антоновские яблоки, Поздней ночью, Тишина). 510 с.

20. Бунин И.А. Произведения1907-1914// Указ.изд. Т.З (Деревня, Чаша жизни). 670 с.

21. Бунин И.А. Произведения 1914-1931// Указ.изд. Т.4 (Грамматика любви, Лёгкое дыхание, Сны Чанга, Митина любовь, Солнечный удар, Дело корнета Елагина, Ночь). 702 с.

22. Бунин И.А. Жизнь Арсеньева, Тёмные аллеи // Указ.изд. Т.5 (Тёмные аллеи, Натали, Холодная осень, Чистый понедельник). 638 с.

23. Гоголь И.В. Выбранные места из переписки с друзьями // Поли. собр. соч. Т. 8. М.: Академия, 1952. - С.213-418.

24. Гончаров И.А. Обломов // Поли. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 4. СПб.: Наука, 1998.-494 с.

25. Гумилёв Н.С. Стихотворения и поэмы Л.: Сов. писатель, 1988. - 630 с.- Б-ка поэта. Б. серия.

26. Достоевский Ф.М. Бесы // Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 10. Л.: Наука, 1974.-519 с.

27. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Указ.изд. Т. 14-15. Л., 1976. -Т.14-511 е.; т.15-624 с.

28. Достоевский Ф.М. Идиот // Указ.изд. Т. 8. Л., 1973. - 511 с.

29. Достоевский Ф.М. Подросток // Указ.изд. Т. 13. Л., 1975. - 456 с.

30. Иванов Вяч.И. Стихотворения. Поэмы: В 2 кн. СПб.: Академический проект, 1995. Т. 1 - 480 е.; т.2 - 432 с.

31. Иванов Г. Стихотворения // Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. М.: Согласие, 1994. -655 с.

32. Лермонтов М.Ю. Полн. собр. стихотворений: В 2 т. Л.: Сов. писатель, 1989. - 686 с. - Б-ка поэта. Б. серия.

33. Мережковский Д.С. Воскресшие боги . -М.: Панорама, 1993. 571 с.

34. Островский А.Н. Пьесы 1856-1884 // Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 2-5. -М.: Искусство, 1974-1975.

35. ПастернакБ.Л. Доктор Живаго // Собр. соч.: В 5 т. Т. 3. М.: Художественная литература, 1990. - 732 с.

36. Пастернак Б.Л. Стихотворения // Указ.изд. Т. 1-2. М., 1989. - Т.1- 750 е.; т.2 - 702 с.

37. Пушкин A.C. Стихотворения 1820-1826 // Полн. собр. соч.: В 10 т. Т.2. -Л.: Наука, 1977-1979. 400 с.

38. Пушки A.C. Стихотворения 1827-1837 // Указ.изд. Т.З. 495 с.

39. Пушкин A.C. Евгений Онегин // Указ. изд. Т.5. 527 с.

40. Пушкин A.C. Письма // Указ. изд. Т. 10. 711 с.

41. Соловьёв Вл. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Сов. писатель, 1974. - 350 с. - Б-ка поэта. Б. серия.

42. Толстой Л.Н. Дневники 1900-1903 // Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 54. М.: ГИХЛ, 1954.-751 с.

43. Тургенев И.А. Повести и рассказы (Ася и др.) // Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 12 т. Т. 5. М.: Наука, 1980-1982. - 543 с.

44. Тургенев И.А. Повести и рассказы (Клара Милич и др.) // Указ. изд. Т. 10.- 607 с.

45. Тютчев Ф.И. Полн. собр. стихотворений. Л.: Сов. писатель, 1987. - 446 с. - Б-ка поэта. Б. серия.

46. Фет A.A. Стихотворения // Соч.: В 2 т. Т.1. М.: Худож. лит., 1982. -575 с.

47. Цветаева М.И. Стихотворения // Собр. соч.: В 7 т. Т. 1-2. М.: Эллис Лак, 1994-1995. - Т.1 - 640 е.; т.2 - 591 с.

48. Цветаева М.И. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза // Указ.изд. Т.4. (Отрывки из книги «Земные приметы», Слово о Бальмонте, Из записных книг и тетрадей, О любви: Из дневника).-686с.

49. Цветаева М.И. Автобиографическая проза, статьи, эссе // Указ. изд. Т.5 (Эпос и лирика современной России, Поэты с историей и поэты без истории и др.). 720 с.

50. Цветаева М.И. Письма // Указ. изд. Т.6 798 е.; т.7 - 847 с.

51. Источники философско-эстетические и критические

52. Адамович Г. Одиночество и свобода. Нью-Йорк: изд-во им.Чехова, 1955. - 316 с. (Или: СПб., 2002).

53. Андреев Д. Роза Мира. М.: Иной мир, 1992. - 575 с.

54. Бальмонт К.Д. Змеиные цветы. М.: Скорпион, 1910. - 250 с.

55. Бальмонт К. Малые зёрна: Мысли и ощущения // Весы. 1907. - № 3. -С.47-56.

56. Бальмонт К. Океания // Заветы. -1914. № 6. - С.7-34.

57. Бальмонт К. Рдяные звёзды: Мысли и ощущения // Золотое руно. -1907. -№ 7-9. -С.91-99.

58. Белый А. Арабески: Книга статей. М.: Мусагет, 1911. - 501 с.

59. Белый А. О Блоке. М.: Автограф, 1997. - 607 с.

60. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2 т. М.: Искусство, 1994.-Т.1 -478 е.; т.2-571 с.

61. Белый А. О Софии-Премудрости // Новый журнал. Нью-Йорк. - 1993. -№ 190-191.-С.418-427.

62. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. -525 с.

63. Бенуа А. Художественные ереси // Золотое руно. 1906. - № 2.

64. Бердяев H.A. Великий Инквизитор // Вопросы философии и психологии. -1907. Кн.86 (1).

65. Бердяев H.A. Два типа миросозерцания: По поводу книги С.Л.Франка «Предмет знания» // Вопросы философии и психологии. -1916. Кн. 134.

66. Бердяев H.A. Дух и реальность. М.: ACT; Фолио, 2003. - 679 с.

67. Бердяев H.A. Духовное состояние современного мира // Новый мир. -1990. №1. - С.216-224.

68. Бердяев H.A. Идеи и жизнь // Русская мысль. 1917. - №1.

69. Бердяев H.A. Метафизика пола и любви, Размышление об Эросе // Русский Эрос, или философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. -С.232-273.

70. Бердяев //^.Миросозерцание Достоевского. М.: Захаров, 2001 .—173с.

71. Бердяев H.A. Мутные лики. «Воспоминания о A.A. Блоке» А. Белого // Бердяев H.A. О русских классиках. М.: Высшая школа, 1993. - С.317-324.

72. Бердяев H.A. О земном и небесном утопизме: Евг. Трубецкой. Миросозерцание Вл. Соловьёва // Русская мысль. -1913. № 9.

73. Бердяев H.A. О национальной традиции в русской культуре // Московский еженедельник. 1909. - №49.

74. Бердяев H.A. О новом религиозном сознании // Вопросы жизни. -1905. -№9.

75. Бердяев H.A. Опыт философского оправдания христианства // Русская мысль. 1909.- №9.

76. Бердяев H.A. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931. -М: Книга, 1990. С.216-233.

77. Бердяев H.A. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в. // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. - С.43-271.

78. Бердяев H.A. Русская литература XIX века и её пророчества // Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. -С.63-77.

79. Бердяев H.A. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М.: Книга, 1991.-446 с.

80. Бердяев H.A. Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990. - 346 с.

81. Бердяев H.A. Типы религиозной мысли в России // Русская мысль. -1916. -№11.

82. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М.: Искусство, 1994.-Т. 1-541 е.; т.2-508 с.

83. Бердяев H.A. Христос и мир // Русская мысль. -1908. № 1.

84. Брюсов В.Я. Статьи и рецензии 1893-1924 // Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М.: Худож. лит., 1975. - 652 с.

85. Булгаков С. Апокалипсис Иоанна: Опыт догматического истолкования. М.: Православное Братство, 1991. - 352 с.

86. Булгаков С. Первообраз и образ: Соч.: В 2 т. Т.2. (Икона и иконопочитание, Размышления о войне, Философия имени) СПб.; М.: Искусство, 1999. -448 с.

87. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. М.: Фолио, 2001.-472 с.

88. Булгаков С. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. - 414 с.

89. Булгаков С.Н. Тихие думы. М.: Республика, 1996. - 508 с.

90. Булгаков С.Н. Философия имени. Париж, 1953. - 236 с.

91. Булгаков С. Что даёт современному сознанию философия Вл. Соловьёва // Вопросы философии и психологии. 1903. - №1,2.

92. Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер // Вопросы философии. 1995. - № 6. - С. 111 -121.

93. Гершензон М.О. Жизнь B.C. Печерина // Гершензон М.О. Избранное. Т. 2. — М.: Университет.книга, 2000. 576 с.

94. Гершензон М.О. Мечта и мысль И.С.Тургенева // Гершензон М.О. Избранное. Т. 3. -М., 2000. С.541-631.

95. Гершензон М.О. Мудрость Пушкина // Пушкин в русской философской критике. М., 1990. - С.207-243.

96. Зенъковский B.B. О русской философии и литературе // Собр.соч.: В 2 т. Т. 1. М.: Русский путь, 2008. - 443 с.

97. Иванов Вяч. Достоевский: Трагедия-миф-мистика // Иванов Вяч. Собр. соч.: В 6 т. Т.4. Брюссель, 1987.

98. Иванов Вяч. Лик и личины России: эстетика и литературная критика. -М.: Искусство, 1995. 669 с.

99. Иванов Вяч. О лиризме Бальмонта // Аполлон. 1912. - № 3-4. - С. 3642.

100. Иванов Вяч. По звёздам. Борозды и межи. М.: Астрель, 2007. - 1139 с.

101. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. - 428 с.

102. Иванов Вяч. Эллинская религия страдающего бога // Новый путь. -1904.- № 3.

103. Ильин И.А. О вечно-женственном и вечно-мужественном в русской душе // Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. Кн. 3 М.: Русская книга, 1997. - С. 165194.

104. Ильин И.А. О России и русской душе; Гении России // Указ.изд. Т. 6. Кн. З.-М, 1997.-560 с.

105. Ильин И.А. Поющее сердце: Книга тихих созерцаний, Путь к очевидности // Указ.изд. Т. 3. М., 1994. - 591 с.

106. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви // Мистическое богословие. Киев, 1991. Или: М.: Центр СЭИ, 1991. -288 с.

107. Лосский Н.О. Мир как осуществление красоты: Основы эстетики. М.: Прогресс-Традиция, 1998. 416 с.

108. Мандельштам О."Слово и культура, О природе слова // Соч.: В 2 т. Т. 2.- М.: Худож. лит., 1990. С. 167-187.

109. Мережковский Д.С. Гоголь и чёрт // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования. М.: Сов. писатель, 1991. - С.213-309.

110. Мережковский Д.С. Гончаров // Мережковский Д.С. Акрополь: Избр. лит.-критич. статьи. -М.: Книжная палата, 1991. С. 127-143.

111. Мережковский Д.С. М.Ю.Лермонтов Поэт сверхчеловечества // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования. - М., 1991. -С.378-415.

112. Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский: Жизнь, творчество и религия // Мережковский Д.С. Полн. собр. соч. СПб., М., 1912. Т. 7.

113. Мережковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования. М., 1991. - С. 146-212.

114. Мережковский Д.С. Святая София // Мережковский Д.С. Больная Россия. Л.: ЛГУ, 1991. - С.79-90.

115. Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. М.: Республика, 1997. -478 с.

116. Мочульский К.В. Великие русские писатели XIX в. СПб.: Алетейя, 2000.- 159 с.

117. Мочульский К.В. Вл. Соловьёв: Жизнь и учение // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. -М.: Республика, 1995. С.61-216.

118. Мочульский K.B. Достоевский: Жизнь и творчество // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. -М., 1995. С.217-549.

119. Мочульский К.В. Кризис воображения: Статьи. Томск: Водолей, 1999. -416с.

120. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое; Веселая наука; Злая мудрость: афоризмы и изречения // Соч.: В 2-х т. Т.1. М.: Мысль, 1990. Т. 1.-831 с.

121. Новалис. Фрагменты. М., 1914.

122. О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931. -М.: Книга, 1990.-428 с.

123. Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX вв. -М.: Книга, 1990. - 527 с.

124. Розанов В.В. Уединённое. Опавшие листья. Апокалипсис нашего времени. Статьи о русских писателях. М.: Слово, 2001. - 776 с.

125. Соловьёв B.C. Воскресные письма 1897-1898 // Собр. соч.: В 10 т. Т.10. -СПб.: Просвещение, б.г. С.3-80.

126. Соловьёв B.C. История и будущность теократии // Собр. соч.: В 10 т. Т.4. СПб., 1914.

127. Соловьёв B.C. Россия и вселенская церковь // Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. СПб.: Азбука, 2000. - С.243-338.

128. Соловьёв B.C. София // Соловьёв B.C. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Соч. Т.2. М.: Наука, 2000. - С.9-177.

129. Соловьёв B.C. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. - 699 с.

130. Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьёв B.C. Соч.: В 2 т. Т.2. М.: Правда, 1989. - С.3-172.

131. Соловьёв С.М. Идея церкви в поэзии Вл. Соловьёва (1913) // Соловьёв С. Богословские и критические очерки. М., 1916. — С.145-206.

132. Степун Ф.А. Сочинения. М.: РОССПЭН, 2000. - 1000 с.

133. Степун Ф.А. Портреты. СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1999. - 439 с.

134. Степун Ф. Россия накануне 1914 года // Вопросы философии. 1992. -№ 9. - С.85-120.

135. Тайна Пушкина: Из прозы и публицистики первой эмиграции. М.: Эллис Лак, 1998.-542 с.

136. Трубецкой E.H. Миросозерцание В.С.Соловьёва. Т.1. М.: Медуза, 1995.-604 с.

137. Трубецкой E.H. Свет Фаворский и преображение ума: По поводу книги св. П.А. Флоренского «Столп и утверждение истины» // Вопросы философии. 1989.-№ 12. - С. 112-129.

138. Трубецкой E.H. Смысл жизни // Трубецкой Е.В. Смысл жизни. М.: ACT, Фолио, 2000. - С.9-334.

139. Трубецкой E.H. Этюды по русской иконописи; Национальный вопрос, Константинополь и Святая София // Трубецкой Е.В. Смысл жизни. М., 2000. - С.335-440, 486-509.

140. Трубецкой С.Н. О Святой Софии, Премудрости Божией // Вопросы философии. 1995. № 9. С.120-168.

141. Федотов Г. О Св. Духе в природе и культуре // Вопросы литературы. -1990. № 2. - С.204-213.

142. Федотов Г.TI. Мать-земля: к религиозной космологии русского народа // Федотов Г.П. Судьба и грехи России: Избр. статьи: В 2 т.Т. 2. СПб.: София, 1991. - С.66-82.

143. Философов Д.В. Весенний ветер // Философов Д.В. Слова и жизнь: Литературные споры новейшего времени (1901-1908). СПб., 1909.

144. Флоренский П.А. Иконостас // Флоренский П.А. Соч.: В 4 т. Т.2. М.: Мысль, 1996.-С.419-526.

145. Флоренский П.А. Имена. София // Указ.изд. Т.З (2). М., 1999. - С.169-358.

146. Флоренский П.А. Культурно-историческое место и предпосылки христианского миропонимания // Там же. С.386-488.

147. Флоренский П.А. Небесные знамения: размышление о символике цветов // Указ.изд.Т.2. С.414-418.

148. Флоренский П. Особенное // Флоренский П. Детям моим. М.: Московский рабочий, 1992. - С. 152-189.

149. Флоренский П. Столп и утверждение истины. Париж, 1989. Или: М.: ACT, 2005.-633 с.

150. Флоренский П. Троице-Сергиева лавра и Россия // Флоренский П. Соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1996. - С. 352-369.

151. Флоровский Г.В. О почитании Софии, Премудрости Божией в Византии и на Руси // Флоровский Г.В. Вера и культура. СПб.: РХГИ, 2002. -С.460-476.

152. Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Париж: Имка пресс, 1988.-599 с.

153. Франк С.Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. - С.312-340.

154. Франк С.Л. Непостижимое: Онтологическое введение в философию религии // Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда, 1990. - С.181-559.

155. Франк С.Л. Религиозность Пушкина, О задачах познания Пушкина, Светлая печаль // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX -первая половина XX вв. М., 1990. - С. 380-481.

156. Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. - 738 с.

157. Франк С.Л. Свет во тьме: Опыт христианской этики и социальной философии // Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992.-С. 405-470.

158. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. -1990. № 5. - С.83-91.

159. Цветаева М. Об искусстве. М.: Искусство, 1991. - 478 с.

160. Эллис. Русские символисты: К. Бальмонт. В. Брюсов. А. Белый. -Томск: Водолей, 1998.-288 с.

161. Научно-исследовательская литература

162. Аверинцев С.С. Ритм как теодицея // Новый мир. 2001. - № 2. - С.203-205.

163. Аверинцев С. С. «Скворешниц вольных гражданин.» Вяч. Иванов: Путь поэта между мирами. СПб.: Алетейя, 2001. - 167 с.

164. Аверинцев С. С. София-Логос: Словарь. Киев, 2001. — 364 с.

165. Альтман М. С. Из бесед с поэтом В.И.Ивановым // Уч.зап.ТГУ. Вып.209. Тарту, 1968.

166. Андреева-Бальмонт Е.А. Воспоминания. М.: изд-во им. Сабашниковых, 1997. - 560 с.

167. Аннинский JI. Невзятая крепость: Толстой и киномышление // Вопросы литературы. 1979. - № 2. - С. 120-138.

168. Арьев А. Выше пониманья (Г. Иванов) // Звезда. 2004. - № 11. - С.130-139.

169. Асоян A.A. «Почтите высочайшего поэта.» Судьба «Божественной комедии» Данте в России. М.: Книга, 1990. - 215 с.

170. Баевский B.C. Тютчев: поэзия экзистенциальных переживаний // Известия РАН. Сер.лит. и яз. 2003. - №6. - С.3-10.

171. Басинский П. Что такое русский реализм? // Литературная учеба. 1995. - № 23. - С. 156-158.

172. Баткин JI.M. Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. М.: Искусство, 1990. - 413 с.

173. Бахтин М.М. К методологии литературоведения // Контекст. М.: Наука, 1974. - С.203-212.

174. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -423 с.

175. Беляева И.А. «Странные сближения»: Гончаров и Данте // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2007. - №2. - С.23-38.

176. Бибихин В.В. Новый ренессанс. М.: Прогресс-Традиция, 1998. - 496 с.

177. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славян.культуры, 2002. -403 с.

178. Ал. Блок: pro et contra. Личность и творчество Ал. Блока в критике и мемуарах современников. СПб.: РХГИ, 2004. - 736 с.

179. Боброва C.JT. Идеи космизма в русской культуре первой половины XX века // Художественные модели мироздания. Кн.2. М.: Наука, 1999. -С.43-53.

180. Бонецкая Н.К. Апофеоз творчества (Н. Бердяев и Ф. Ницше) // Вопросы философии. 2009. - № 4. - С.85-106.

181. Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия // Вопросы философии. 1995. - № - 7. - С.19-91.

182. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. - 632 с.

183. Братство Святой Софии: Материалы и документы. 1923-1939 / Сост. H.A. Струве. М.: Рус. путь, Париж: Имка-пресс, 2000. - 336 с.

184. Бройтман С.Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики. М.:РГГУ , 2008. - 485 с.

185. Бройтман С.Н. Софийность в раннем творчестве Б.Пастернака // Вл. Соловьёв и культура Серебряного века. М., 2005. - С.349-360.

186. Брюшинкин В.Н. Феноменология русской души // Вопросы философии.- 2005. -№ 1. С.29-39.

187. Будникова Л.И. Творчество К.Д.Бальмонта в контексте русской синкретической культуры конца XIX-начала XX века. Челябинск: ЧГПУ, 2006. - 447 С.

188. И.А.Бунин: pro et contra. Личность и творчество И.Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. СПб.: РХГИ, 2001.- 1015 с.

189. БурлакаД.К. Метафизика культуры. СПб.: изд-во Русской христианско-гуманитарной академии, 2009. - 350 с.

190. Бычков В.В. Вл. Соловьёв и эстетическое сознание Серебряного века // Владимир Соловьёв и культура Серебряного века: К 150-летию Вл. Соловьёва и 110-летию А.Ф.Лосева / Сост. Е.А. Тахо-Годи. М., 2005.-С.11-29.

191. Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. М.; СПб.: Университетская книга, 1999. - 527 с.

192. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. М.: Ладомир, 1995. - 366 с.

193. Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. М.: Ладомир, 2007. -742 с.

194. Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания // Вопросы философии.-2003.-№ 10. С.61-71 ; № 12.-С.80-92.

195. Бычков В.В. Эстетика. М.: Гардарики, 2005. -556 с.

196. Вёлъфлин Г. Ренессанс и барокко. СПб.: Азбука-классика, 2004. -287 с.

197. ВисловаА.В. На грани игры и жизни: Игра и театральность в художественной жизни России Серебряного века // Вопросы философии.- 1997.-№ 12. С.28-38.

198. Володина Т.П. Модерн: Проблемы синтеза искусств // Художественные модели мироздания. Кн.1. М.: НИИ PAX, 1997. - С.261-276.

199. Воскресенская М.А. Символизм как мировидение Серебряного века: Социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа XIX-XX веков. М.: Логос, 2005. -236 с.

200. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма: Фр. Шлегель, Новалис. М.: Наука, 1978. - 288 с.

201. Гаврюшин H.K. Русская философия и религиозное сознание // Вопросы философии. -1994. № 1. - С.65-68.

202. Гаджиев КС. Апология Великого Инквизитора // Вопросы философии. 2005. - № 4. - С.3-22.

203. Гайденко П.П. Вл. Соловьёв и философия Серебряного века. М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 468 с.

204. Гарин И.И. «Душа, не знающая меры» (М.Цветаева). // Серебряный век: В 3 т. Т.З.- М.: Терра, 1999. С.471-814.

205. Гачев Г. Русский Эрос. -М.: Интерпринт, 1994. 278 с.

206. Генис А. Вавилонская башня: Искусство наших дней // Иностранная литература. 1996. - № 9. - С.206-253.

207. Генис А. Метаболизм поэзии // Генис А. Иван Петрович умер: Статьи и расследования. М.: Новое лит.обозрение, 1999. - С. 166-175.

208. Генис А. Модернизм как стиль XX века // Звезда. 2000. - № 11. -С.202-209.

209. Гизетти А. О Блоке // Вестник литературы. 1921. - № 10.

210. Гизетти А. О миросозерцании Вл. Соловьёва // Заветы. -1914. -№ 2.

211. Грёзы о земле и небе: Антология русского космизма. СПб.: Худож. лит., 1995.-527 с.

212. Гройс Б. Россия как подсознание Запада // Искусство кино. 1992. -№ 12.-С.З-9.

213. Громов М.Н. Вечные ценности русской культуры: К интерпретации отечественной философии // Вопросы философии. -1994. № 1. - С.54-61.

214. Громов М.Н. Софийные мотивы в творчестве Вяч. Иванова // Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М., 2002. - С.25-30.

215. Гурвич И. Георгий Иванов: восхождение поэта // Вопросы литературы. -1998. № 4. - С.36-53.

216. Гутов Е.В. София // Современный философский словарь / Под общей ред. В.Е. Кемерова. Лондон., М., 1998. - С.832-840.

217. Дзуцева Н.В. Поэтика софийности в «Зимних сонетах» Вяч. Иванова // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. -Иваново, 2007. С.5-30.

218. Дзуцева Н.В. Софийно-теургийный комплекс в эстетико-философских исканиях А. Белого // Владимир Соловьёв и культура Серебряного века: К 150-летию Вл. Соловьёва и 110-летию А.Ф. Лосева / Сост. Е.А. Тахо-Годи. М., 2005. - С.276-287.

219. Дмитриева Е.К, Купцова О.Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретённый рай. М.:ОГИ, 2008. - 527 с.

220. Долгов K.M. Логос и София в философии и искусстве; Трагедия искусства; Думы о добре и красоте (С. Булгаков); Поэтика символизма // Долгов K.M. Реконструкция эстетического в западноевропейской и русской культуре. М., 2004. - С.756-856.

221. Долгополое JI.K. Проблема личности и «водоворот истории» (Ал. Блок и Тютчев) // Долгополов JL На рубеже веков. О русской литературе конца Х1Х-нач.ХХ веков. Л.: Сов.писатель, 1985. - С. 116-149.

222. Долгополова С., Лаевская Э. Душа и Дом: Русская усадьба как выражение софийной культуры // Наше наследие. 1994. - № 29-30. -С.147-157.

223. Дугин А. Метафизика Благой Вести. М.: Арктогея, 1996. - 259 с.

224. Дунаев М.М. Православие и русская литература: Уч. пос.: В 5 ч. Ч. 2. -М.: Христианская лит., 1996. 477 с.

225. Евлампиев И.И. История русской метафизики в XIX XX вв.: Русская философия в поисках абсолюта. Ч. 1-2. - СПб.: Алетейя, 2000. - 415 е., 413 с.

226. Евлампиев И.И. Художественная философия Андрея Тарковского. -СПб.: Алетейя, 2001. 349 с.

227. Едошина И.А. Художественный мир «поздних» пьес А.Н. Островского: Онтологический аспект // Щелыковские чтения 2003: А.Н. Островский в современном мире. Сб. ст. Кострома: КГУ, 2004. - С.43-59.

228. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. -Петрозаводск: изд-во Петразавод.унив-та, 1995. 288 с.

229. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М.: КРУГ, 2004. -559 с.

230. Жукоцкая З.Р. Свободная теургия: Культурфилософия русского символизма. М.: РГГУ, 2003. - 274 с.

231. Заикин С.П. Становление идеи Софии в творчестве Вл. Соловьёва // Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. СПб., 2000. - С.5-34.

232. Зенъковский В.В. История русской философии. Т. I. Ч. 1. Л.: ЗГО, 1991. -221 с.

233. Зернов Н.М. Русское религиозное возрождение XX века. Париж: Имка-пресс, 1991.-368с.

234. Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М.: Наука, 2002. - 349 с.

235. Иванова Т. Ф. Традиции европейской средневековой поэзии в цикле A.A. Блока «Стихи о Прекрасной Даме» // Вестник МГУ. Сер.9. Филология. 2008. - №2. - С.95-102.

236. Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания: Сб.ст. М.: Наследие, 1994. - 509 с.

237. Исупов К.Г. Компетентное присутствие: Достоевский и «серебряный век» // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 15. СПб.: Наука, 2000.-С. 3-26.

238. Кантор В. Артистическая эпоха и её последствия // Вопросы литературы. 1997.-№ 3-4. - С. 124-165.

239. Кантор В.К. «. в хаосе он понимал больше»: Бесконечная природа и конечный человек в поэзии Тютчева // Октябрь. 2004. - № 7. - С. 181187.

240. Кантор B.K. «Вечно женственное» и русская культура // Октябрь. -2003.-№ 11. С.155-176.

241. Кантор В.К Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XIX начала XX века // Вопросы философии. - 2002. - № 9. -С.54-67.

242. Кантор В.К. «Есть европейская держава». Россия: трудный путь к цивилизации. Историософские очерки. -М.: РОССПЭН, 1997. -479 с.

243. Кантор В.К. Карнавал и бесовщина // Вопросы философии. 1997. -№ 5. - С.44-57.

244. Кантор В.К «Карамазовщина» как символ русской стихии // Вопросы философии. 2005. - № 4. - С.93-111.

245. Кантор В.К Петра творенье, или Разгадка России // Вопросы литературы. 1999. - № 3. - С.3-59.

246. Кантор В.К. Русская классика, или Бытие России. М.: РОССПЭН, 2005.-766 с.

247. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры. М.: РОССПЭН, 2001.-704 с.

248. Карасёв JI.B. Онтология и поэтика // Вопросы философии. -1996. № 7.- С.55-82.

249. Касаткина Т.А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф.М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле».- М.: ИМЛИ РАН, 2004. 479 с.

250. Касаткина Т.А. Сверстники Ноя // Новый мир. 1998. - № 8. - С.220-228.

251. Кедров К.А. Поэтический космос. М.: Сов. писатель, 1989 - 478 с.

252. Клех И. Любовь под подозрением // Новый мир. 2005. - № 12. -С.145-151.

253. Климова С.М. Мифологема женственности в культуре Серебряного века и её социокультурные воплощения // Вопросы философии. 2004. -№10. - С. 151-156.

254. Книга о Вл. Соловьёве. М.: Сов. писатель, 1991. - 511 с.

255. Князев A.B. «Бездны мрачной на краю.» Тютчев и Достоевский // Вопросы литературы. 1990. - № 4. - С.77-100.

256. Кожев А. Религиозная метафизика Вл. Соловьёва // Вопросы философии. 2000. - № 3. - С.104-135.

257. Кожинов В.В. Соборность лирики Ф.И. Тютчева // Кожинов В.В. Победы и беды России. М.: ЭКСМО, Алгоритм, 2005. - С. 166-174.

258. Козлова Л. Одинокий дух: М.Цветаева. Душа и её путь. М.: Прометей, 1992. - 119 с.

259. Козырев А.П. Гностические искания Вл. Соловьёва и культура Серебряного века // Вл. Соловьёв и культура Серебряного века. М., 2005. - С.226-240.

260. Козырев А.П. Космогоническая мифология Вл. Соловьёва // Соловьевский сборник: Материалы междунар. конф. М.: Феноменология-Герменевтика, 2001.

261. Козырев А.П. Смысл любви в философии Вл. Соловьёва и гностические параллели // Вопросы философии. 1995. № 7. С.59-76.

262. Козырев А.П. Софиология // Русская философия: Словарь / Под общ.ред. М. Маслина. М.: Республика, 1995. - С.465-469.

263. Колобаева JJ.A. От временного к вечному: Феноменологический роман в русской литературе XX в. // Вопросы литературы. -1998. № 3. - С. 132144.

264. Колобаева Л.А. Русский символизм. М.: МГУ. 2000. - 295 с.

265. Коптелова Н.Г. Специфика рецепции русской литературы XIX века в критике Д.С.Мережковского (1880-1917 гг.): Автореф. дис. докт. филол.н. Кострома, 2011. - 46 с.

266. Кондаков И.В. Культурология: История культуры России. М.: ОМЕГА, Высшая школа, 2003. - 615 с.

267. Космизм и новое мышление на Западе и Востоке: Материалы международной конференции. СПб., 1999. - 506 с.

268. Кравченко В.В. Владимир Соловьёв и София: монография. М.: Аграф, 2006.-384 с.

269. Краснощёкова Е.А. И.А. Гончаров: Мир творчества. СПб.: Пушкинский фонд, 1997. - 492 с.

270. Криволапое В.Н. Ещё раз об «обломовщине» // Русская литература. -1994. №2. - С.21-AI.

271. Крохина Н.П. А. Блок К. Бальмонт: два поэтических синтеза Текст. / Н.П. Крохина // Вестник Вятского гос.гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. - Киров. - 2009. - №3(2). - 0,8 п.л.

272. Крохина Н.П. Антропокосмизм, или ренессансная парадигма культуры Серебряного века Текст. / Н.П. Крохина // Известия Нижегородского гос. университета им. Н.И. Лобачевского. Сер.Социальные науки. -2011. -№4.-0,6 п.л.

273. Крохина Н.П. Архетип солнца в творчестве К. Бальмонта Текст. / Н.П. Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер. Филологические науки. Волгоград: ВГПУ. — 2010. — №10 (54).-0,4 п.л.

274. Крохина Н.П. Н.А.Бердяев о новой духовности: Софийная (Богочеловеческая) тема в работах 30-40-х годов Текст. / Н.П. Крохина // Вестник ИГЭУ. 2006. Приложение. 0,4 п.л.

275. Крохина Н.П. Женский вопрос в «Воскресных письмах» Вл. Соловьёва и ренессансная метакультура Текст. / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.тр. Вып.4(28). Иваново, 2010. - 0,6 п.л.

276. Крохина Н.П. Космогония и эсхатология Софии в поэзии Серебряного века Текст. / Н.П. Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер. Филологические науки.Волгоград: ВГПУ. 2010. -№5 (49). - 0,4 п.л.

277. Крохина Н.П. Мифопоэтизм А. Блока в контексте символистского мифомышления Текст. / Н.П. Крохина // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990.-№6.- 1 п.л.

278. Крохина Н.П. Музыка, архетип и писатель Текст. / Н.П. Крохина // Вопросы литературы. 1991. - №8. - 0,4 п.л.

279. Крохина Н.П. О драме софийных тем и смыслов в русской литературе XIX-начала XX веков Текст. / Н.П. Крохина // Известия вузов Поволжского региона. Гуманитарные науки (филология). Пенза. -2011.-№ 1.-0,5 п.л.

280. Крохина Н.П. О софийном мироощущении в романах Ф.М. Достоевского Текст. / Н.П. Крохина // Известия Волгоградского гос. педагогического университета. Сер. Филологические науки. -Волгоград: ВГПУ. 2011. - №7 (61). - 0,5 п.л.

281. Крохина Н.П. Образы культуры в поэзии и прозе К. Бальмонта Текст. / Н.П. Крохина // Ярославский педагогический вестник. Гуманитарные науки. Ярославль: ЯГПУ. - 2010. -№1. С.208-212.

282. Крохина Н.П. Софийные смыслы Библии в русской культуре Текст. / Н.П. Крохина // Известия Нижегородского гос. университета им. Н.И. Лобачевского. Сер.Социальные науки. 2010. - №1. - 0,6 п.л.

283. Крохина Н.П. Судьбы гуманизма в XX векеТекст. / Н.П. Крохина // Вестник МГУ. Сер. Филология. 1996. - № 2. - 0,3 п.л.

284. Крохина Н.П. Софиологическая эстетика о софийности искусства Текст. / Н.П. Крохина // Вестник гос. Костромского университета. -2005.-№ 11.-0,4 п.л.

285. Крохина Н.П. Эсхатологический символизм А.Белого Текст. / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.тр. Вып.3(27). Иваново, 2010.-1 п.л.

286. Крохина Н.П. Софийность в космическом мироощущении русских мыслителей и поэтов Серебряного века: Монография / Н.П.Крохина. -Иваново, 2010. 25 п.л.

287. Крохина Н.П. Неподвижное солнце любви: О софийных началах русской литературы XIX XX вв. / Н.П. Крохина. - Иваново: МИК, 2004.- 15 п.л.

288. Крохина Н.П. Культурологические очерки / Н.П. Крохина. Иваново: МИК, 2005. - 8 п.л.

289. Крохина Н.П. Архетип космоса в русской мысли Серебряного века/ Н.П. Крохина // Символическое и архетипическое в культуре и социальных отношениях: Материалы международной научно-практич.конференции. -Пенза-Прага, 2011. 0,4 п.л.

290. Крохина Н.П. В поисках всеединства / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып.20: Спец. выпуск к 10-летию соловьёвского семинара. Иваново, 2008. - 0,3 п.л.

291. Крохина Н.П. Гностическая София Ал. Блока / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 14. -Иваново, 2007. 1 п.л.

292. Крохина H.II. Гностическая София в поэзии Вл. Соловьёва и Ал. Блока / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 5. Иваново, 2002. - 1 п.л.

293. Крохина Н.П. Девизуализация в искусстве XX века / Н.П. Крохина // Принцип визуализации в истории культуры: Сб. материалов научно-теоретич. семинара памяти А.Тарковского. Шуя, 2007. - 0,4 п.л.

294. Крохина Н.П. Женская стихия в пьесах А.Н. Островского/ Н.П. Крохина // А.Н. Островский в движении времени: Материалы всерос.научной конференции. Т. 2. Шуя, 2003. - 0,5 п.л.

295. Крохина Н.П. Женские образы в прозе И. Бунина / Н.П. Крохина // Содержание и технологии литературного образования в средней школе: Проблемы анализа художественного текста. Материалы 3 научно-методич.конференции. Иваново: ИвГУ, 2004. - 0,5 п.л.

296. Крохина Н.П. Жизнь души как первичная ценность поэзии М. Цветаевой / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 3. Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

297. Крохина Н.П. К вопросу о космическом начале в творчестве К. Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 2. Иваново, 1996. - 0,5 п.л.

298. Крохина Н.П. Космическая София Александра Блока / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 7 научно.-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. М.: МПГУ, 2007. -0,5 п.л.

299. Крохина Н.П. Культура как неомифология: идея культуры в дискурсе Серебряного века / Н.П. Крохина // Антикризисный потенциал Традиции и проблемы имяславия. Иваново-Шуя, 2009. - 0,3 п.л.

300. Крохина Н.П. Литература как педагогическая проблема / Н.П. Крохина // Проблемы литературного образования: Школа-вуз. Материалы научно-практич. конференции. Шуя, 2006. - 0,5 п.л.

301. Крохина Н.П. Мир и язык авангардной живописи в оценках С.Н. Булгакова и H.A. Бердяева / Н.П. Крохина // Мир и язык в наследии о.Сергия Булгакова: Сб. материалов научно-практич. конференции. Шуя, 2008. - 0,6 п.л.

302. Крохина Н.П. Миф в системе культуры / Н.П. Крохина // Перекресток: Сборник работ молодых ученых по культурологии и литературоведению / Сост. В.П. Океанский, Н.П. Крохина. Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

303. Крохина Н.П. О космическом начале в творчестве К.Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт и мировая культура: Сб. научных трудов. -Шуя, 1994.- 0,5 п.л.

304. Крохина Н.П. О софийных началах в русской литературе/ Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 4. -Иваново, 2002. 1 п.л.

305. Крохина Н.П. О софийных началах русской литературы / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 2 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. М.: МПГУ, 2002. -0,3 п.л.

306. Крохина Н.П. О стилевом своеобразии космизма поэзии К. Бальмонта / Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 6. Иваново, 2004. - 0,5 п.л.

307. Крохина Н.П. О типах бытийной ориентации писателя/ Н.П. Крохина // Потаенная литература. Прилож. к вып. 2. Иваново, 2000. - 0,5 п.л.

308. Крохина Н.П. Об онтологизме слова А.С.Пушкина / Н.П. Крохина // Перекрёсток-2: Сборник текстов по истории словесности и культурологии / Сост. В.П. Океанский, Н.П. Крохина. Иваново; Шуя, 1999.-0,5 п.л.

309. Крохина Н.П. Обломов как софийный герой / Н.П. Крохина // Культурологический подход к преподаванию литературы в современной школе: Сб.науч.статей. Иваново: ИвГУ, 2005. - 0,5 п.л.

310. Крохина Н.П. Образы культуры в поэзии и прозе К.Бальмонта / Н.П. Крохина // Солнечная пряжа: Научно-популярный и лит.-худож. альманах. Вып.2. Иваново-Шуя, 2008. - 1 п.л.

311. Крохина Н.П. Образы культуры в поэзии К. Бальмонта/ Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы 8 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. М.: МПГУ, 2008. -0,3 п.л.

312. Крохина Н.П. Образы стихии в поэзии К.Бальмонта и А. Блока/ Н.П. Крохина // Солнечная пряжа: Научно-популярный и лит.-худож. альманах. Вып.З. Иваново-Шуя, 2009. - 1 п.л.

313. Крохина Н.П. Онтопоэтика романа «Идиот»: Тема Вечной Женственности / Н.П. Крохина // Роман Достоевского «Идиот»: Раздумья, проблемы. Межвуз.сб.научных трудов. Иваново, 1999. - 0,5 п.л.

314. Крохина Н.П. Поэтическая апокалиптика А. Блока / Н.П. Крохина // Когнитивный подход к анализу и интерпретации художественного произведения: Материалы всерос. заочн. научной конференции. -Астрахань: Астраханский университет, 2011. 0,5 п.л.

315. Крохина Н.П. Поэтическая софиология Вяч. Иванова / Н.П. Крохина // Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы 5 научно-практич.конференции памяти А.Ф. Лосева. М.: МПГУ, 2005. -0,4 п.л.

316. Крохина Н.П. Принцип децентрации в искусстве Нового времени / Н.П. Крохина // Глобальный кризис: метакультурные исследования. Материалы международного симпозиума: В 2 т. Т. 1. Шуя, 2006. - 0,4 п.л.

317. Крохина Н.П. Проблема софийности искусства в эстетике Вл. Соловьёва / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 3. Иваново, 2001. - 0,5 п.л.

318. Крохина Н.П. Проблема софийности мира в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // Антикризисный потенциал русской интеллектуальной культуры: Материалы международ. научной конференции. Шуя, 2011. - 0,5 п.л.

319. Крохина Н.П. Синтез как основополагающий принцип культуры в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып.4(24). Иваново, 2009. -1 п.л.

320. Крохина Н.П. Солнечный человек в творчестве К.Д.Бальмонта/ Н.П. Крохина // Константин Бальмонт в контексте мировой и региональной культуры: Сб.науч.трудов. по материалам международной конференции. Шуя-Иваново, 2010. - 0,5 п.л.

321. Крохина Н.П. Вл. Соловьёв об историческом становлении идеи Софии/ Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 6. Иваново, 2003. - 0,5 п.л.

322. Крохина Н.П. Софийный космос К.Бальмонта/ Н.П. Крохина // Идеи космизма в философии, науке и искусстве: Материалы международ.науч-общ.конф. СПб.: СПб.отдел.МНР, 2009. - 0,2 п.л.

323. Крохина Н.П. София в теургической поэзии В л. Соловьёва/ Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич.сб.науч.трудов. Вып. 13. Иваново, 2006. - 1 п.л.

324. Крохина Н.П. София и её коннотации в русской мысли Серебряного века / Н.П. Крохина // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего: Межвуз.сб.научных трудов. Пенза, 2010. - 0,5 п.л.

325. Крохина Н.П. Соловьёвская философия всеединства (софиосфера) и её культурно-исторические воплощения /Н.П. Крохина // Соловьёвские исследования: Периодич. сб.науч.трудов. Вып. 18: доклады международ.науч.конференции. Иваново, 2008. - 0,4 п.л.

326. Крохина Н.П. Тайновидение детства в поэзии М. Цветаевой / Н.П. Крохина // Архетип детства-2: Дети и сказка в культуре, литературе, кинематографии и педагогике / Сост. В.П. Океанский, A.B. Тарасов. Иваново, 2004. - 0,5 п.л.

327. КрохинаН.П. Феноменология «Зимней дороги» А.С.Пушкина/ Н.П.Крохина // Талант как вечность: Сб.ст. Шуя, 2001. - 0,5 п.л.

328. Крохина Н.П. Фрагменты речи Вяч. Иванова «Будущее поэзии»: публикация и послесловие / Н.П. Крохина // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Иваново, 1998. - 0,5 п.л.

329. Крохина Н.П. Экзистенциальные мотивы поэзии Г. Иванова/ Н.П. Крохина // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX в. Вып. 4. Иваново, 1999. - 0,5 п.л.

330. Крохина Н.П. Экзистенциальные смыслы Библии /Н.П. Крохина // Актуальные вопросы экзистенциальной психологии: Материалы межвуз.научно-практич.конференции. Шуя, 2009. - 0,3 п.л.

331. Крохина Н.П. Экзистенциология детства в творчестве Б.Пастернака / Н.П. Крохина // Архетип детства: Дети и сказка в культуре, литературе, кинематографии и педагогике / Сост. В.П. Океанский, A.B. Тарасов. -Иваново, 2003. 0,5 п.л.

332. Кружков Г.М. Иейтс и русский неоромантизм // Кружков Г. Ностальгия обелисков: Литературные мечтания. М.: Новое лит.обозрение, 2001. -С.113-410.

333. Крылов Д.А. Евхаристическая чаша. Софийные начала. М.: Комкнига, 2006. 400 с.

334. Кузнецова И. Неклассическая классика: Опыт прочтения непопулярных произведений И.С. Тургенева // Вопросы литературы. 2004. - № 4. -С.177-197.

335. Кузьмина-Караваева Е.Ю. Миросозерцание Вл. Соловьёва // Кузьмина-Караваева Е.Ю. Избранное.-М.: Сов. Россия, 1991. С.295-319.

336. Лебедев JI.JI. Тайны древних икон // Наука и религия. 1989. №3. -С.60-63.

337. Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. М.: МГУ, 1989.- 172 с.

338. Лобок A.M. Антропология мифа. Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. - 688 с.

339. Лопатин Л.М. Философское миросозерцание Вл. Соловьёва // Вопросы философии и психологии. 1901. -№1.

340. Лосев А. Ф. «Я считаю себя человеком мысли»: Из неопубликованных бесед с величайшим философом XX ст. // Лит. газета. 1998. - № 45.

341. ЛосевА.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М.: Прогресс, 1990. -719 с.

342. Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв. -М.: Мысль, 1983. 206 с.

343. Лосев А.Ф. Из последних воспоминаний о Вяч. Иванове // Эсхил: Трагедии в переводе Вяч. Иванова. М., 1989. - С.464-466.

344. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития. Кн. 2.-М.: Искусство, 1994. 603 с.

345. Лосев А.Ф. Русская философия // Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. -М.: Сов.писатель, 1990. С.68-101.

346. Лосев А. Ф. Философско-поэтический символ Софии у Вл. Соловьёва // Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. М., 1990. - С.203-255.

347. Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3 т. Т.З. Таллинн: Александра, 1993. - С.145-171.

348. Лотман Ю.М. Текст как семиотическая проблема // Указ.изд. Т. 1. -Таллинн, 1992. С.129-247.

349. Лукьянов С.М. Поэзия Вл. Соловьёва // Вестник Европы. 1901. Кн. 3.

350. Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. -М.:, 1997.-224 с.

351. Магомедова Д.М. Александр Блок // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920 г.). Кн. 2. - М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. -С. 89-143.

352. Магомедова Д.М. Владимир Соловьёв // Русская литература рубежа веков (1890-е-начало 1920 г.). Кн. 1.-М., 2000. Кн. 1. -С.732-778.

353. Макушинский А. Отвергнутый жених, или Основной миф русской литературы XIX века // Вопросы философии. -2003. № 7. - С.35-43.

354. Мардов И.Б. Отмщение и воздаяние // Вопросы литературы. -1998. -№ 4. С.144-159.

355. Мейендорф И. Духовное и культурное возрождение XIV века и судьбы восточной Европы // Синергия: Проблемы аскетики и мистики православия. М., 1995. - С.9-26.

356. Мейендорф И.Ф. Тема «Премудрости» в восточноевропейской средневековой культуре и ее наследие // Литература и искусство в системе культуры. М.: Наука, 1988. - С. 244-252.

357. МеньА. B.C. Соловьёв: Лекция 1989 г. // Русская мысль. 1994. - № 4048.

358. Мещерина Е.Г. «Се красота из синего эфира.» (к проблеме эстетики цвета в поэзии Серебряного века) // Вестник МГУ. Сер. Философия. -2009.-№1.-С.63-90.

359. Мильдон В.И. Женитьба и семья в драмах А.Н. Островского как проявление национального архетипа // Щелыковские чтения 2003: А.Н. Островский в современном мире. Сб. ст. Кострома: КГУ, 2004. -С.80-88.

360. Мильдон В.И. Русский Ренессанс, или фальшь «серебряного века» // Вопросы философии. 2005. - № 1. - С.40-51.

361. Мильдон В.И. «Сказка ложь.» Вечно женственное на русской земле // Вопросы философии. - 2001. -№ 5. - С. 132-148.

362. Минц З.Г. Вл. Соловьёв поэт // Соловьёв B.C. Стихотворения и шуточные пьесы. - Л.: Сов.писатель, 1974. - С.5-56.

363. Минц З.Г. Поэтика Ал. Блока. СПб.: Искусство, 1999. - 727 с.

364. Митин Г. Тайна вещих строк. Русское Возрождение: от Державина до Блока // Литература в школе. 1996. - № 3. - С. 12-21.

365. Михайлов A.B. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. -909 с.

366. Молчанова H.A. Поэзия К.Д.Бальмонта 1890-1910-х г.: Проблемы творческой эволюции. М.: МПГУ, 2002. - 146 с.

367. Мусатов В. Взгляд на русскую литературу XX века // Вопросы литературы. 1998. - № 3. - С.75-89.

368. Недзвецкий В.А. И.А. Гончаров и русская философия любви // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1994. -№ 1. - С.24-35.

369. Непомнящий B.C. Пушкин: Русская картина мира. М.: Наследие, 1999. - 542 с.

370. Непомнящий В. Феномен Пушкина и исторический жребий России // Московский пушкинист. -М.: Наследие, 1996. Вып. 3. С.6-61.

371. Нефедъев Г.Ф. Русский символизм и розенкрейцерство // Новое литературное обозрение. -2001. -№ 5. С.167-195.

372. Никитин В.А. Гностические мотивы в поэзии Вяч. Иванова // Вяч. Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А. Тахо-Годи. - М., 2002. - С.324-331.

373. Новиков Вл. Бедный Эрос: Неподъёмная тема современной словесности // Новый мир. 1998. - № 11. - С. 180-191.

374. Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX в.: Евангельский текст и художественный контекст. Томск: ТГУ, 1999. -253 с.

375. Овчинина H.A. А.Н. Островский: Этапы творчества. М.: Энциклопедия сёл и деревень, 1999. - 220 с.

376. Овчинников А.Н. Символика христианского искусства. М., 1999. -519с.

377. Одоевцева И. На берегах Невы. -М.: Худож.лит., 1989. 334 с.

378. Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож.лит, 1989. - 332 с.

379. Океанский В.П. Апокалипсис присутствия. Иваново-Шуя, Ивкиносервис, 2004. - 378 с.

380. Океанский В.П., Ширшова И.А. Персонологические особенности поэтической софиологии Ф.И. Тютчева // Соловьёвские исследования. Вып. 4. Иваново, 2002. - С. 178-188.

381. Океанский В.П. Поэтика пространства в русской метафизической лирике XIX века. Иваново: ИвГУ, 2002. - 201 с.

382. Океанский В.П. Русская метафизическая лирика XIX века: Е.А. Баратынский, A.C. Хомяков, Ф.И. Тютчев (поэтика пространства). Автореф. дис. доктора филол. наук. Иваново: ИвГУ, 2003. - 30 с.

383. Океанский В.П. Софийное время: Культурологические очерки. -Иваново: ИвГУ, 2003. 58 с.

384. Океанский В.П. Человек и Тотальность: поэтика пространства и её кризис: Монография. Иваново-Шуя: ШГПУ, 2010. - 358 с.

385. Океанский В.П. Целое: Введение в метакультурные исследования. -Иваново-Шуя: Ивкиносервис, 2005. 323 с.

386. Ортега-и-ГассетX. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1995.-588 с.

387. Осипов А.И. Основное богословие. -М.: Данилов благовестник, 1994. -330 с.

388. Пайман А. История русского символизма. М.: Республика, 2000. -414 с.

389. Панарин А. О возможностях отечественной культуры // Новый мир. -1996. -№ 9. -С.177-185.

390. Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Алгоритм, 2002. - 494 с.

391. Панищев A.A. Идея Софии в философии русского Ренессанса // Вопросы культурологии. 2008. - №10. - С.70-73.

392. Пастернак Е.Б. Б. Пастернак: Биография. М.: Цитадель, 1997. - 727 с.

393. Пеньковский А.Б. Нина: Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении. М.: Индрик, 2003. - 640 с.

394. Перспективы метафизики / Под ред. Г.Л. Тульчинского. СПб.: Алетейя, 2001.-411 с.

395. ПетуховаЕ.Н. Блоковский миф о Кармен // Ал. Блок и мировая культура: Материалы науч. конференции. В.Новгород: НовГУ, 2000. -С.69-74.

396. Плюханова М.В. Сюжеты и символы Московского царства. СПб.: Акрополь, 1995. - 336 с.

397. Позов A.C. Метафизика Пушкина. М.: Наследие, 1998. - 314 с.

398. Померанц Г.С. Открытость бездне: Встречи с Достоевским. М.: Сов. писатель 1990. - 382 с.

399. Поспелов Г.Г. О концепциях артистизма и подвижничества в русском искусстве XIX нач. XX в. // Советское искусствознание-81. Вып.1. М.: Искусство, 1982. - С.141-159.

400. Преображенская К.Д. Спор о Софии. Его истоки и следствия // Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве B.C. Соловьёва. Материалы междунар.науч.конференции. СПб.: СПбГУ, 2003. - С.73-80.

401. Примочкина Н. Демон Блока и Демон Врубеля // Вопросы литературы. -1989. -№ 4. С. 151-171.

402. Приходько И.С. Мифопоэтика А. Блока. Владимир: ВГПУ, 1994. -132 с.

403. Проскурина В. Течение Гольфстрема: М. Гершензон, его жизнь и миф. -СПб.: Алетейя, 1998. 511 с.

404. Радлов Э. Мистицизм Вл. Соловьёва // Вестник Европы. -1905. Кн. 11.

405. Радлов Э. Эстетика Вл. Соловьёва // Вестник Европы. -1907. Кн. 1.

406. Раков В.П. Меон как стилевая константа // Перекресток 3. -Иваново, 2000.-С.5-12.

407. Раков В.П. Филология и культура: Статьи. Иваново: МИК, 2003. -288 с.

408. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С.Г. Семенова. М.: Педагогика-пресс, 1993. - 365 с.

409. Русский Эрос: Философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. -443 с.

410. Рябов О.В. Женщина и женственность в философии Серебряного века. -Иваново: ИвГУ, 1997. 159 с.

411. Рябов О.В. Русская философия женственности Х-ХХ в. Иваново: Юнона, 1999.-360 с.

412. Саакянц А. Жизнь Цветаевой. М.: Центрполиграф, 2000. - 827 с.

413. Сагатовский В.Н. Философия антропокосмизма в кратком изложении. -СПб.: СПбГУ, 2004. 230 с.

414. Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. В.Ф.Одоевский: мыслитель-писатель. Т. 1.4.1. М.: М. и С. Сабашниковы, 1913. -616 с.

415. Самохвалова В.И. Вяч. Иванов и русский постмодернизм // Вопросы философии. 2001. - № 8. - С.66-77.

416. Сапронов П.А. Русская софиология и софийность. СПб.: Церковь и культура, 2006. - 439 с.

417. Сарычев В.А. Ал. Блок: Творчество жизни. Воронеж: ВГУ, 2004. -330 с.

418. Сарычев В.А. Апокалипсис от Софии: религиозно-художественная концепция книги А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме» в контексте софиологии Вл. Соловьёва // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2008. - №5. - С.3-15.

419. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчества». Воронеж: ВГУ, 1991. - 316 с.

420. Свидерская М.И. Барокко XVII ст.: Система художественного видения и стиль // Художественные модели мироздания.Кн.1. М.: НИИ PAX, 1997. - С.149-173.

421. Семёнова С.Г. Метаморфозы эроса в пушкинской поэзии // Знамя. -1999.-№ 12. С.181-194.

422. Семёнова С.Г. Пушкинская философия эроса (в контексте русской мысли конца XIX-XX в.) // Вопросы философии. 2000. - № 1. - С.33-55.

423. Серёгин А. В л. Соловьёв и «новое иррелигиозное сознание» // Новый мир.-2001.-№2.-С. 134-148.

424. Силард Л. Андрей Белый // Русская литература рубежа веков (1890-е -начало 1920 г.). Кн. 2. -М.: Наследие, 2001,- С. 148-229.

425. Синеокая Ю.В. Проблема сверхчеловека у Соловьёва и Ницше // Вопросы философии. 2002. - № 2. - С.69-80.

426. Синергия: Проблемы аскетики и мистики православия / Под ред. С.С. Хоружего. М.: Ди-Дик, 1995. - 368 с.

427. Скоков К. «Женское» мышление в «мужской» культуре // Женщина. Тендер. Культура. М., 1999. - С.355-365.

428. Сливицкая О.В. «Повышенное чувство жизни»: Мир Ивана Бунина. -М.: РГГУ, 2004.-268 с.

429. Слободнюк С.Л. Соловьиный сад. Трилогия вочеловечения А. Блока: Онтология небытия. СПб.: Алетейя, 2002. - 373 с.

430. Владимир Соловьёв и культура Серебряного века: К 150-летию Вл. Соловьёва и 110-летию А.Ф. Лосева / Сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Наука, 2005. - 629 с.

431. Вл. Соловьёв и философско-культурологическая мысль XX века: Материалы междунар. науч. конференции. Иваново: ИГЭУ, 2000. -286 с.

432. Вл. Соловьёв: pro et contra. Личность и творчество Вл. Соловьёва в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб.: РХГИ, 2000. -896 с.

433. Спивак M.JI. Андрей Белый-Рудольф Штейнер-Мария Сивере // Литературное обозрение. -1995. №4-5. - С.44-68.

434. Спивак Р. С. Грозный Космос Бунина // Литературное обозрение. -1995. -№ 3. С.35-39.

435. Степанов Ю.С. София // Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академич. проект, 2001. - С.479-486.

436. Стёпин B.C. Российская философия сегодня: проблемы настоящего и оценки прошлого // Вопросы философии. 1997. - № 5. - С.3-14.

437. Тафинцев А.И. Религия как проблема жизни: Флоренский и Достоевский // Метафизические исследования. Вып. 10. СПб., 1999. -С.102-109.

438. Тихомиров JI.A. Религиозно-философские основы истории. М.: Айрис-пресс, 2004. - 687 с.

439. Топоров В.Н. Еще раз о древнегреческой Софии: происхождение слова и его внутренний смысл // Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1.- М.: Гнозис, Языки рус.культуры, 1995. С.67-90.

440. Трофимов Е.А. Метафизическая поэтика Пушкина. Иваново: ИвГУ, 1999.-355 с.

441. Трофимова Т.Е. Тургенев и Данте: к постановке проблемы // Русская литература. 2004. - №2. - С. 169-182.

442. Тульчинский Г.Л. Метафизика российского духовного опыта // Перспективы метафизики / Под ред. Г.Л. Тульчинского. СПб.: Алетейя, 2001. - С.235-285.

443. Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология: Новые перспективы свободы и рациональности. СПб.: Алетейя, 2002. -677 с.

444. Тяпков С.Н. Некоторые особенности поэтической философии К.Бальмонта (Предварит, замечания) // К. Бальмонт, М. Цветаева и худож.искания XX века: Межвуз.сб.науч.трудов. Вып.5. Иваново: ИвГУ, 2002. - С.33-45.

445. Фещенко В. Глубинная семиотика: стадии погружения // Семиотика и авангард: Антология / Под общей ред. Ю.С. Степанова. -М.: Академич.проект, 2006. С. 125-149.

446. Филатов В.П. Живой космос: Человек между силами земли и неба // Вопросы философии. 1994. -№ 2. - С.3-12.

447. Финал «Двенадцати» взгляд из 2000 г. // Знамя. - 2000. - № 11. С. 190206.

448. П.А. Флоренский: pro et contra. Личность и творчество. -СПб.: РХГИ, 1996.-752 с.

449. Франк И.М. Третий глаз: Диалектика искусства. М., 1993 -156 с.

450. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 445 с.

451. Ханзен-ЛевеА. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб.: Академич.проект, 1999. - 512 с.

452. Ходанен Л.А. Миф в творчестве русских романтиков: Автореф.докт.филол.наук. Томск: ТГУ, 2000. - 30 с.

453. Хоружий С.С. Наследие Вл. Соловьёва сто лет спустя // Хоружий С.С. Опыты из русской духовной традиции. М.: Парад, 2005. - 445 с.

454. Хоружий С. С. Ницше и Соловьёв в кризисе европейского человека // Вопросы философии. 2002. - № 2. - С.53-68.

455. Хоружий С.С. Перепутья русской софиологии // Хоружий С.С. О старом и новом. СПб.: Алетейя, 2000. - С. 141-168.

456. Хоружий С. С. Проводы русского идеализма // Указ.изд. С. 169-181.

457. Хоружий С.С. Путём зерна: Русская религиозная философия сегодня // Вопросы философии. 1999. № 9. С. 139-147.

458. Хоружий С. С. София Космос - Материя: устои философской мысли о. С. Булгакова // Вопросы философии. - 1989. - № 12. - С.73-89.

459. Хоружий С. С. Творчество о. Павла Флоренского и наши дни // Вопросы философии. 2001. - № 7. - С. 170-176.

460. Хоружий С. С. Трансформации славянофильской идеи в XX веке // Вопросы философии. 1994. - № 11.- С.52-62.

461. Хоружий С.С. «Улисс» в русском зеркале // Джойс Д. Соч. Т.З. -М.: Знаменитая книга, 1994. С.363-605.

462. Чайковская В. На разрыв аорты: Модели «катастрофы» и «ухода» в русском искусстве // Вопросы литературы. 1993. - № 6. - С.3-23.

463. Человек и его символы / Под ред. К.Г. Юнга. СПб: Б.С.К., 1996. -454 с.

464. Чуковский К. Книга об А. Блоке. Пб.: Эпоха, 1922. - 125 с.

465. Шапошникова Л.В. Космическое мышление и новая система познания // Космическое мировоззрение новое мышление XXI века. Материалы междунар.конференции.: В 3 т. Т.1. - М.: Междунар.Центр Рерихов, 2004. - С.53-81.

466. Шахматова Е.В. Восток как метафизическая парадигма идеи всеединства в культуре Серебряного века // Вопросы философии. -2008.- № 3. С.147-162.

467. Шахматова Е.В. Смена парадигм в культуре Серебряного века: от антропоцентризма к антропокосмизму // Вопросы культурологии. -2008.- №12. С.13-16.

468. Шестаков В.П. Ренессанс рассвет или закат Европы? // Вопросы философии. - 2007. - №4. - С. 158-170.

469. Шестаков В.П. Философия любви в России // ШестаковВ.П. Эсхатология и утопия: Очерки русской философии и культуры. М.: Владос, 1995.-С. 66-103.

470. ШестаковВ.П. Философия любви в России // ШестаковВ.П. Эсхатология и утопия: очерки русской философии и культуры. М.: Владос, 1995. - С.66-103.

471. Ширшова И. А. Поэтическая софиология Ф.И.Тютчева: Дис.канд. филол.н. Иваново: ЙвГУ, 2004. - 226 с.

472. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Эксмо, Алгоритм, 2003. -478 с.

473. Шюре Э. Пророки Возрождения. М.: Алетейя, 2001. - 341 с.

474. Щенникова Л.П. Вл.Соловьёв: миф о Богочеловечестве и Софии // Щенникова Л.П. Русский поэтический неоромантизм 1880-1890-х гг.: Эстетика. Мифология. Феноменология. СПб.: Серебряный век, 2010. — С.221-257.

475. Эйкалович Г., игум. Родословная Софии // Новый журнал. Нью-Йорк. -1986.-№ 164.-С. 196-229; № 165. -С.307-333.

476. Элиаде М. Азиатская алхимия. М.: Янус-К, 1998. - 604 с.

477. Элиаде М. Священное и мирское. М.: МГУ, 1994. - 144 с.

478. Эпштейн М. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX XX вв. -М.: Сов. писатель, 1988.-414 с.

479. Эпштейн М. Русская культура на распутье // Звезда. -1999. № 1. -С.202-220.

480. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. -М.: Высшая школа, 2006. 559 с.

481. Эпштейн М. Хасид и талмудист: Сравнит, опыт о Пастернаке и Мандельштаме // Звезда. 2000. - № 4. - С.82-96.

482. Эткинд А. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М.: ИЦ- Гарант, 1996. - 413 с.

483. Эткинд А. Эрос невозможного. СПб.: Медуза, 1993. - 463 с.

484. Юрьева 3.0. Творимый космос у Андрея Белого. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 116 с.

485. Якимович А.К. Восстановление модернизма: Живопись 1940-1960-х годов на Западе и в России. М.: ОЛМА-пресс, 2001. - 176 с.

486. Якимович А.К. Двадцатый век: Искусство. Культура. Картины мира от импрессионизма до классического авангарда. М.: Искусство, 2003. -491 с.

487. Якимович А.К Искусство непослушания: О художественном процессе Нового времени // Вопросы философии. 2006. - № 5. - С.47-60.

488. Якимович А.К. Культура утраченных различий: Об итогах XX ст. // Знание-сила. 1992. № 5-7. С.120-129.

489. Якимович А.К. Новое время: Искусство и культура XVII-XVIII веков. -СПб.: Азбука-классика, 2004. 436 с.