автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Сопоставительный анализ русских и чешских терминов родства

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сопоставительный анализ русских и чешских терминов родства"

На правах рукописи

МИКИТЕНКО Нина Юрьевна

СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РУССКИХ И ЧЕШСКИХ ТЕРМИНОВ РОДСТВА (в диахронии и синхронии)

10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград— 2004

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Калмыцкий государственный университет».

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор СараджеваЛюдвига Алексеевна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Зильберт Борис Александрович;

кандидат филологических наук, доцент Сорокина Елена Алексеевна.

Ведущая организация

Ставропольский государственный университет.

Защита состоится июня 2004 г. в /У час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан ССР апреля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

доцент

Н. Н. Остринская

ОБШДЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Объектом реферируемой диссертации являются термины родства (ТР) в русском и чешском языках, в качестве предмета исследования рассматриваются общие и специфические черты русской и чешской систем ТР, характеризующие различные периоды существования (доисторический и исторический) сопоставляемых языков в пространстве и времени.

Актуальность темы исследования. Последние десятилетия отмечены усилившимся интересом к вопросам лексических взаимоотношений отдельных славянских языков. Можно сказать, что славянская сопоставительная лексикология как особый раздел славянского языкознания только еще формируется и требует более широкого масштаба исследований, чем другие разделы. Уровень ее развития неразрывно связан не только с уровнем изученности лексики каждого из сопоставляемых языков, этимологических разысканий, но и с достижениями в области истории, этнографии, археологии и других смежных дисциплин.

В этой связи термины родства в славянских и других индоевропейских языках издавна привлекали внимание исследователей, т. к. они содержат обширный и при этом очень древний материал, проливающий свет на социальные взаимоотношения как внутри славянского ареала, в частности, так и индоевропейского ареала в целом. Данная работа посвящается выявлению тех причин и факторов, которые послужили базой для становления общих и специфических черт в системах терминов родства сопоставляемых языков.

Обращение к таким частным системам терминов родства, какими являются русская и чешская, поможет ответить на многие вопросы, которые еще не получили должного освещения в исследованиях, касающихся системы терминов родства, в той или иной отдельно взятой языковой традиции.

Существенное значение для языковедческих исследований последних лет имеет теория языковых универсалий, устанавливающая сходства языков как синхронического, так и диахронического характера, учет ее достижений. Широкое внедрение типологической проблематики в современное славянское языкознание создает более надежную базу для решения проблем реконструкции, определения конкретных путей языкового развития.

Наиболее сложным разделом является область семантики, в частности, установление диахронических семантических универсалий,

выявление типов и условий семантических переходов, охватывающих такую лексико-семантическую группу, как «термины родства». Предлагаемое исследование дает дополнительный материал для выявления диахронических семантических универсалий в русском и чешском языках, путей образования исследуемого лексико-семантического поля и его специфических характеристик в системе сопоставляемых языков. В этом заключается первый аспект актуальности выбранной темы.

Второй аспект актуальности выбранной темы обусловлен тем, что в работе рассмотрены структурная характеристика русских и чешских терминов родства, их функционирование в системах сопоставляемых языков и ареальная оценка приводимых лексико-семантиче-ских параллелей, которые до настоящего времени в трудах по сопоставительному языкознанию фактически не освещались.

Третий аспект актуальности выбранной темы определяется ее экстралингвистической направленностью: социальная значимость рассматриваемой лексико-семантической группы — надежный путь к реконструкции истории и культуры определенного этноса.

Предлагаемая проблематика определяет цель диссертационной работы, которая состоит в комплексном исследовании лексико-се-мантической группы ТР в современном русском и чешском языках в диахроническом и синхроническом аспектах.

Реализация цели данной работы достигается путем решения следующих задач:

1) выявить общие и специфические черты ТР в русском и чешском языках; дать ареальную характеристику русской и чешской системам ТР в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу;

2) показать функционирование ТР в современном русском и чешском языках;

3) охарактеризовать семантическое расширение значений лекси-ко-семантической группы;

4) описать взаимодействие ТР с другими лексико-семантически-ми группами;

5) выявить источники заимствований в системе ТР;

6) описать архаизмы и инновации, характеризующие системы ТР в сопоставляемых языках;

7) проиллюстрировать словообразовательные модели в образовании ТР, их сходство и различие;

8) дать статистический анализ рассмотренных систем ТР.

В работе использованы следующие принципы, методы и приемы исследования: общеметодологический системный подход к терминам родства, позволяющий увидеть предмет исследования с общетеоретической, лингвистической, исторической точек зрения, а также принцип историзма, сравнительно-исторический и сопоставительный методы, а также приемы описательного метода-наблюдения, сопоставления, обобщения и статистический метод.

Материалом исследования является авторская картотека, которая содержит 1152 единицы в 2500 употреблениях, собранных методом сплошной выборки. В тексте диссертации также использован соответствующий материал из славянских, а также других индоевропейских языков.

Научная новизна состоит в том, что впервые дается сравнительно-исторический и сопоставительный анализ таких частных систем ТР, как русская и чешская, т. к. они до настоящего времени рассматривались исключительно в работах общего характера.

Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:

1) Русская и чешская системы ТР, являясь по своей сути продолжением индоевропейской системы ТР, характеризуются как общими, так и специфическими чертами, которые уходят своими истоками в разные хронологические срезы существования. В связи с этим дифференцируются общеиндоевропейские параллели; параллели, восходящие к праславянской эпохе (имеющие индоевропейские истоки); ТР, отражающие период самостоятельного существования славянских языков.

2) Сопоставительный анализ русской и чешской систем ТР выявляет их значительное фонетическое (структурное) сходство, что зачастую противопоставляет чешские ТР аналогичным польским ТР, и это является по своей сути неожиданным результатом.

3) Наиболее древние ТР обнаруживают большее сходство чешского языка с восточнославянским и южнославянским ареалами, а более поздние — с польским, что лишний раз свидетельствует о сложном диалектном своеобразии праславянского лингвистического ареала и об отсутствии «общеславянского единства», как считают некоторые исследователи.

4) На чешскую систему терминов родства, в отличие от русской, значительное влияние оказала немецкая культурная традиция, что отражается в многочисленных заимствованиях соответствующих тер-

минов; русская (восточнославянская) система ТР, являясь периферийной, заимствований из других культурно-языковых традиций не обнаруживает.

5) Как в чешской, так и в русской системах терминов родства действовал принцип экономии языковых средств. В русской системе ТР в этой связи употребляются аналитические конструкции и слова славянского (индоевропейского) происхождения, а чешский идет по пути замены малоупотребительных славянских терминов немецкими заимствованиями, в ряде случаев чешские термины не имеют убедительной этимологии.

Теоретическая значимость работы состоит в следующем. Полученные выводы и результаты, в особенности разработка вопросов взаимоотношений между отдельными славянскими языками и группами, дают дополнительный материал как для славянского языкознания вообще, так для истории языка и культуры русского и чешского языков, в частности.

Удельный вес и архаичность рассматриваемой лексико-семанти-ческой группы имеют немаловажное значение для воссоздания фрагмента языковой картины мира, представленной в системах родственных связей, с одной стороны, в сопоставляемых языках и в ее отношении к древнему состоянию, с другой.

Практическая.значимость работы. Выводы предлагаемого исследования могут быть использованы для сравнительной грамматики славянских языков, спецкурсов и спецсеминаров по следующей тематике: I) взаимоотношение русского и чешского языков; 2) социальные отношения в эпоху индоевропейской, а также славянской языковых общностей и раздельного существования славянских языков; 3) истоки появления новых терминов в лексико-семантическом поле ТР (параллельные и различные пути в результате заимствования) в отдельных славянских языках.

Апробация работы. Основные выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, были апробированы в докладах и выступлениях: на конференции ученых и специалистов Республики Калмыкия (Элиста, 1999); Международной научной конференции «Материальные и духовные основы Калмыцкой государственности в составе России (к 360-летию со дня рождения хана Аюки)», 22—25 мая 2002 г. (Элиста, 2002); на Международном симпозиуме «Словарное наследие В. П. Жукова и пути развития русской лексикографии» (Третьи Жуковские чтения), (Великий Новгород, 2004).

По теме диссертации опубликовано 3 работы.

Структураработы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, включающего 215 наименований (из них 38 на иностранных языках), лексикографических изданий и принятых сокращений языков, источников, послуживших материалом для анализа. Общий объем работы составляет 128 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Структурная характеристика русской и чешской систем терминов родства в их отношении к славянскому ареалу» подразделяется на два параграфа.

£ 1. История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства. Поскольку славянская система ТР (в частности, русская и чешская) непосредственно продолжает индоевропейскую, то ее характеристика невозможна без обращения к индоевропейскому лингвистическому материалу. Это фундаментальные труды Л. Г. Моргана, Б. Дельбрюка, Э. Бенвениста, Т. В. Гамкрелидзе, В. В. Иванова, А. В. Исаченко, П. А. Лавровского, Ф. П. Филина. Славянская система терминов родства и основного общественного строя подробно исследуется выдающимся славистом О. Н.Трубачевым. Сравнительно-историческому исследованию армянской и славянской систем ТР (с авторской классификацией) посвящена работа Л. А. Сараджевой.

То, что объединяет указанные выше работы, это фактически одна проблема — какую социальную роль играли ТР в индоевропейскую эпоху: о первичности матриархата по отношению к патриархату, о характере брачных отношений, о степени распространенности того или иного термина в системе индоевропейских языков. До настоящего времени никто не ставил вопрос об эксклюзивных связях двух языковых традиций в пределах одной языковой группы.

§2. Структурная иареальнаяхарактеристикатерминовродства врусском и чешском языках. В соответствии с целями и задачами, поставленными в нашей работе, мы используем классификацию, которая приводится в работе Л. А. Сараджевой «Армяно-славянские лексические параллели» (Ереван, 1986. С. 240). При описании ТР Л. А. Са-раджева выдвигает принцип монизма, требующий применения одних и тех же понятий ко всем языкам. Этим обеспечивается единство описания, в данном случае выявление инвариантов и их функционирова-

ния, как в различных социальных коллективах, так и в различных языковых системах.

Данная классификация приводится в следующей таблице:

Наименование макрополя

1) Термины, обозначающие человека в общебиологическом аспекте.

2) Термины, обозначающие семью, и термины для брака.

3) Термины, обозначающие первую степень родства.

4) Термины, обозначающие вторую степень родства.

5) Термины, обозначающие вторичное латеральное родство по отцу и матери.

6) Термины свойства.

7) Термины сводного родства.

8) Термины, обозначающие отсутствие члена противоположных родственных отношений.

На основании проведенного анализа и обобщающих материалов можно сделать следующие выводы: в целом русский и чешский языки хорошо сохранили архаическую (индоевропейскую) систему терминов родства. Несовпадения между русским и чешским вызвано целым рядом причин: 1) либо самостоятельным развитием терминов в сопоставляемых языках; 2) либо влиянием других культурно-языковых традиций. Полностью совпадают русские и чешские термины родства в 3,4 и 8-м макрополях.

Остальные макрополя, хотя и выявляют значительное количество русских и чешских параллелей, наряду с этим обнаруживают и самостоятельные обозначения, которые являются результатом естественного процесса эволюции ТР в пространстве и времени на почве русских и чешских языковых традиций. В целом русская система ТР, по сравнению с чешской, является более архаичной. Это обусловлено, во-первых, периферийным положением восточнославянских диалектов, во-вторых, влиянием на чешскую культурно-языковую традицию немецкой культуры, посредством которой целый рядТР в чешском заменился немецкими заимствованиями (рус. муж~чеш. manzel, рус. свояк, деверь, шурин~чеш. svagr). В системах обоих языков дей-

ствует тенденция экономии языковых средств, но способы проявления этой тенденции разные. Чешский пошел по пути замены индоевропейских терминов заимствованными словами: svagr. В русском действует эта же тенденция и проявляется в замене обозначений стрый и уй словом дядя. Поскольку восточнославянские языки имели периферийный характер, они фактически избежали влияния других культур: в русском языке нет ни одного заимствованного ТР.

Характерно, что в русском и чешском нет общего обозначения для семьи, что объясняется экстралингвистическими причинами: институт семьи сложился после принятия христианства.

В структурном отношении чешский обнаруживает больше общеструктурных признаков с русским, чем с польским. Из рассмотренных 40 русско-чешских параллелей общеструктурную близость выявляют 20 единиц, корневую близость — И, при чешских и польских — 13. Остальные параллели обусловлены самостоятельными путями развития. Это свидетельствует о большой близости будущих носителей русского и чешского языков в начальный период существования праславянской языковой общности и о том, что в этот период прото-польский отстоял несколько дальше: ср.: рус. жена, чеш. zena, при польск. zona; рус. муж, чеш. muz, при польск. mqz; рус. отец, чеш. otec, при польск. ojciec.

Данные древнерусского и древнечешского языков, обнаруживающие еще более тесную близость, чем современные русский и чешский, являются дополнительным аргументом в пользу высказанной точки зрения.

Ареальная характеристика русских и чешских ТР выявляет следующие особенности: 1) общеиндоевропейские параллели, которые охватывают все славянские языки; 2) общеславянские термины, имеющие индоевропейские истоки, но развившиеся на славянской почве; 3) самостоятельные славянские образования; 4) парциальные славянские изоглоссы.

Наиболее древними ТР являются обозначения матери, отца с суффиксом *-ler, атакже обозначения брата, сестры, сына, дочери. Очень сложной является проблематика слов с корнями -tat, -dad. Все эти слова не раз меняли свое значение. Название жены сына рассматривается как состоящее из двух элементов, а в моногамном обществе возникли слова для вдовы и деверя. После возникновения термина деверь вошел в употребление термин ятровь. Из слов, которые относятся к праславянской эпохе, следует отметить в др. -рус. пасторъкъ «пасы-

нок», в чеш. tchan, tchyne «свекор, свекровь», которые неясны по этимологии, но имеют в своем составе прасл. суффикс -ch, многие из ТР принадлежат к словам сравнительно позднего образования, являются производными от обозначений сына, брата, сестры (рус. брат мужа = чеш. manzelu bratr, рус. сестра жены = чеш. sestra manzelova и

др.)-

На основании приведенных данных можно сделать вывод об отношении славянских терминов родства к индоевропейской системе.

В эпоху индоевропейской языковой общности ближайшие родственники, а вместе с ними и степень родства обозначались с наивысшей степенью детализации; сами термины, обозначающие родственников, были многочисленными, древними, стабильными. Современные славянские языки, сохранив индоевропейские названия для ближайших родственников, пошли значительно дальше, упростив сложную индоевропейскую систему терминов родства (ср.: bratova «жена брата», synova «жена сына», synovec «племянник», siostrenic «сын сестры»), либо заменили их заимствованиями. В польской и чешской языковых традициях это svager (szwagier) «деверь, шурин, зять», нем. schwagier (неславянские истоки этого слова, как это было принято считать), ки^п «двоюродный брат», серб.-хорв./pasenog (из тюркского), ср. словен. paszenog «муж сестры жены» (аварско-булгарское влияние) , серб. -хорв. paszanac, paszanok«деверь, шурин». Paszenogповто-ряется в названии кочевого народа печенегов, которые опустошали земли восточных славян, начиная с X в. Еще в XVI в. славяне употребляли немало индоевропейских терминов, начиная с XVII в., многие термины вышли из употребления, о чем свидетельствуют данные этимологических словарей. Используются, как правило, такие термины, которые легки и удобны в употреблении и которые восходят к самым древним индоевропейским истокам. Иногда употребление грамматического рода является загадкой. Например, родственники мужаsneszka, сноха (и. -е. *snnsza, нем. Schnur, лат. nurus, греч. voo£— термины мужского рода для женщины!). При этом обозначения не имеют ничего общего с названиями сына. Snecha называли братьев мужа (деверями):лит. dieweris, др. -инд. dewar-, греч. Sasp, лат. levir, нем. zeihhur), а сестры мужа назывались zelvami, zelvicami либо zolvami, zolvicami (греч. galos, лат. glos). Обозначали они жен братьев, а сами жены братьев между собой называли себя jqtry (jatrevki, jqtrevki и т. д.): лит.уелГе, др. -инд.jatar, греч. ешатсг, naT.janitrix). Муж: называл сеструженысвояченицей, свестью, свесткой (nm.svaine.

арм. k'eni «свояченица», нем. swen «мальчик», брата жены — шурином (шуром), за пределами славянского ареала этого термина нет, только здесь он получил распространение.

Восточные славяне не сохранили первоначальную разницу между стрыем и вуем, в общем значении употребляется термин дядя; но зато сохранили термины деверь, шурин, сноха и невеста при невестка «жена сына». Совершенно забыто индоевропейское слово для потом-ствабрата или сестры[и. -е. *napat, лат. nepos, фр. neveu, нем. Neffe, Nichie (dm, ff)], в славянских, как обычно,р перед i выпало, но в ст.-слав. нетии, в польск. niec «кузин» и niescioza «кузина», чеш. net'и neter). В XVI в. эти формы вышли из употребления. В современном русском это слово также вышло из употребления, а в чешском осталась только женская форма.

Половина названий терминов родства не имеют этимологии, т. к. являются словами детского языка типа tata upapa. Важнейшую роль играют суффикс *-ter и общий корень *sue- в обозначении родственников (особенно со стороны жены, вплоть до позднего времени — это «свои» (свекор, свесть, сестра, свояк). Эти названия отличают славянские языки от других индоевропейских, где не наблюдается подобного разветвления значений от *sue-. Обозначения терминов родства со стороны мужа (свекровь/свекор, деверь изоловка, ятровь) являются индоевропейскими и свидетельствуют о том, что характер индоевропейской семьи был патриархальным (о матриархате уже не было и речи), где это еще и прослеживается (например, у кельтов), отражаются лишь общие черты первоначальных отношений.

В славянском лингвистическом ареале выработались собственные термины для обозначения родства со стороны матери (вуй-по отношению к тете со стороны матери, тесть и теща, шурин и свесть), однако эти термины не относятся к матриархату, а являются в целом отражением отношения к родственникам, которых называют свояками, сватами. На славянские термины родства, как мы неоднократно указывали, повлияли и другие культуры.

Во второй главе «Семантика и структура русских и чешских словообразовательных моделей в системе терминов родства» мы выявляем суффиксальные элементы в рассматриваемой лексико-семанти-ческой группе, которые, несомненно, дают многое для понимания позднейшего взаимоотношения русского и чешского языков и их исторического соотношения с другими славянскими языками.

В практике сравнительно-исторических исследований всегда ценилась и максимально использовалась возможность привлечения к

анализу, ориентированному на определенную лексему, потенциальных однокоренных лексем с иной суффиксальной структурой.

Существен и сам набор суффиксов, соединяющихся с одним и тем же корнем: его состав позволяет судить о степени регулярности соответствующих словообразовательных моделей, их хронологии, о преобразованиях, которым подверглась первоначальная структура анализируемого слова, и, наконец, о семантических изменениях, которые произошли в слове вследствие присоединения того или иного суффикса. Для характеристики терминов родства в русской и чешской языковых традициях представляется актуальной задача изучения различий в суффиксальной структуре однокоренных имен, которые допускают генетическое тождество на праславянском уровне.

Обилие суффиксальных элементов у имен существительных и прилагательных является характерной особенностью праславянской эпохи. Вместо 98 суффиксов, присущих индоевропейскому языковому состоянию, в праславянском их представлено более 150. (Los, II, 1922— 1927:8—91).

Это означает, что в праславянскую эпоху теми или иными способами было создано большое количество новыхсуффиксов. В хронологическом отношении все суффиксы, характерные для праславян-ской эпохи, можно разделить на две группы: старые, унаследованные из индоевропейской эпохи, и новые, возникшие на славянской почве. Это подразделение существенно для нашего исследования в отношении выявления суффиксов, как характерных для праславянской эпохи, так и присущих лишь одному языку или группе языков.

Такая дифференциация не требует особых комментариев: именно эти суффиксы по своей семантической выраженности — по своему употреблению, или по своему морфологическому распространению, или по своей общей фонетической структуре — создавали возможность появления в их дальнейшем историко-функциональном развитии известных различий, существенных для определения родственных отношений между славянскими языками. И весь вопрос эволюции суффиксальных элементов слов на почве отдельных славянских языков сводится, по сути дела, к вопросу о функциональном развитии суффиксов.

В исследованиях по славянскому историческому словообразованию проблема суффиксальной структуры в терминах родства, как правило, рассматривалась в рамках славянского словообразования лишь в целом. В этом отношении наиболее информативны работы

В. Вондрака (Vondrak, 1924—1928), А. Мейе (Мейе, 1938), А. Вайана (Vaillant, 1950—1974), И. Лекова (Леков, 1958) и М.Докулила(DokuШl, 1963).

В синхронном аспекте диалектическое единство генетического тождества и различия предполагает допущение вариативности суффиксальной структуры имени. Конкретно-исторической предпосылкой этой вариативности является диалектная сложность праславян-ского языка на ранних этапах его существования.

Выделение структурных типов вариативности, несомненно, будет иметь самостоятельную значимость.

В словообразовательных системах таких близкородственных языков, как славянские, сходных черт, естественно, неизмеримо больше, чем черт различных, и различия касаются более или менее частных и периферийных сторон этих систем. Основной фонд способов словообразования, формантов и выражаемых ими словообразовательных значений, составляющий центр этих систем, в славянских языках един. Это общее положение касается и такой лексической подсистемы, какой являются термины родства. В качестве общих черт, характеризующих систему терминов родства в области русского и чешского словообразования, могут быть указаны следующие:

1) Преобладание аффиксальных способов словообразования над словосложением.

2) Формальное и семантическое многообразие суффиксов существительных, способных выражать модификационные словообразовательные значения.

3) Развитая синонимия различных средств словообразовательных значений, таких как агентивность, аугментативность, деминутив-ность, «женскость», собирательность, принадлежность и др.

4) Развитость суффиксально-сложного словообразования.

5) Наличие у наиболее частотных аффиксов многочисленных алломорфов (ср. напр.: -оска, -icka, -ecka, -ok, -ek, -enka, -ica, -iceи др.).

Основной фонд аффиксов, составляющий фонд лексической подсистемы терминов родства, следующий: -ее, -ik, -cik, -icb, -ok, -ek, -ica, -ice, -enka, -onka, -ocka, -icka, -едка, -ка (суффикс «женскости»), -ch, -ski, -bay вост. ст. -щин(а), -isko, -ov, -usk(a),-stvo (stvi).

Предлагаемое ниже описание типов суффиксальной структуры русских и чешских терминов родства содержит некоторые обобщения имеющихся в литературе наблюдений и конкретного материала.

Описание построено на основе генетических характеристик русских и чешских терминов родства, данных в I главе, которые дополняются наиболее яркими суффиксальными моделями.

Дальнейшее описание будет состоять из следующих частей: 1) семантическая характеристика суффиксальных моделей; 2).вариатив-ность суффиксов, используемых в лексической подсистеме терминов родства в русской и чешской языковых традициях.

Славянские языки характеризуются богатым и экспрессивным словообразованием. Например, исследование русской разговорной речи в Пензе и ее окрестностях (Бондалетов, Данилина, 1970) показало, что в этом регионе используются не менее 80 различных экспрессивных суффиксов, каждый из которых имеет свое собственное прагматическое значение.

Особенно важно то, что одно и то же слово имеет довольно большое число разных производных форм, из которых говорящий выбирает наиболее подходящую. Этот выбор в значительной мере зависит от ситуации и от особого отношения к адресату, которое говорящий хочет выразить в данный момент (мама, мамочка, мамуля и бабушка, бабка). Некоторые исследователи пытались разобраться с этим богатством экспрессивных возможностей, постулируя большое число аналитических категорий. В частности, для русского языка Супе-ранская (1969) предлагает следующую классификацию:

1) Слово (без эмоционально нагруженных суффиксов), например, нулевая ступень суффиксации в приложении к терминам родства в русской и чешской языковых традициях, в таких словах, как рус. че-ловек-чсш. clovek, рус. жена- чеш. zena, рус. муж~чеш. muz, рус. брат-чеш. bratr, рус. сестра~чш. sestra и т. д.

2) Формы с суффиксами «субъективной оценки», например:

а) ласкательная — рус. мамочка~ чеш. maticka;

б) уменьшительная — рус. человечек ~ чеш. clovicek, рус. мальчик, братик ~ чеш. bratricek и. т. д.;

в) нейтральная — дочка.

3) Фамильярная, антиуважительная, вульгарная, например: рус. бабка~чеш. babka.

4) Презрительная (аугментативная), например, рус. суффикс -ище, не имеющий аналогов в чешском: бабище, мужичище.

5) Пренебрежительная, уничижительная оценка, например: в рус. деваха, в чешском аналогов нет.

6)Уничижительная, например: рус. мужичка-чет, muzatka.

Естественно, что при рассмотрении конкретного материала, который предоставляют термины родства в русской и чешской языковых традициях, между суффиксами и предложенными в классификации прилагательными не может существовать однозначного соответствия. Если форма мамочка ласкательная, то то же самое можно сказать и о других суффиксах (например, матушка, мамуся), едва ли также «уменьшительный» суффикс -Iк, может быть уменьшительным в таких словах, какмужик~чеш. ты%1к, рус. бабник~чеш. аналог devar, скорее здесь указание на социальный статус и нравственные нормы.

Кроме огромного богатства экспрессивных форм, для которых невозможно найти соответствий вне славянских языков, есть еще одна не меньшая сложность, заключающаяся в изменчивой природе самих суффиксов, которые имеют значительную амплитуду в интерпретации той или иной формы, с использованием разного рода вариативности.

Как свидетельствуют данные русской и чешской языковых традиций в такой лексической подсистеме, какой являются термины родства, суффиксация и последующее словообразование имеют, в первую очередь, важное прагматическое значение, в которых отражаются характер человеческих взаимоотношений,эмоции, чувства,—ины-ми словами, весь сложный мир семейной сферы.

Русская и чешская словообразовательные системы, характеризующие термины родства, обнаруживают большое количество общих черт.

Подавляющее большинство различий между русским и чешским языками в указанной подсистеме языка обусловливается следующими факторами: в первую очередь это касается словообразовательных аффиксов, характеризующих либо русский, либо чешский язык: функционирование в одном из языков заимствованных слов (та^епа, svager). Например, в чешском языке отсутствуют некоторые суффиксы, которые в русском обозначают различную степень взаимоотношений между людьми (например суффикс -ище). В современном литературном чешском языке слово ти^к не употребляется (приводится с пометой уст.), слово zensiina содержит экспрессивную отрицательную оценочность, а в русском слово женщина вполне нейтральное, что, по-видимому, отражает специфику русского и чешского самосознания.

Правда, в качестве обращения слово женщина в русской языковой традиции звучит очень грубо, нивелируя человеческую личность.

В широком плане суффиксальные модели в терминах родства отражают одну из главных черт славянского мировосприятия: суффиксы фактически дают возможность открыто проявлять симпатию или антипатию; их семантика отражает ту градацию человеческих отношений, посредством которой принято выражать эти чувства и конкретный характер этих чувств. Анализ суффиксальных моделей в системе терминов родства позволяет дать объективную сравнительную картину как в русском, так и в чешском языках, отражающих в итоге всю картину славянского мировоззрения в целом.

Исследование терминов родства и их словообразования приводит к выводу о том, что как в русской, так и в чешской языковых традициях открыто проявляются эмоции по отношению к родственникам. Эмоции, соответствующие различным суффиксам, бывают очень специфичными. Точный эмоциональный колорит скорее вырабатывается в процессе употребления суффикса в конкретной ситуации, чем изначально формулируется в его семантической структуре. Таково, к примеру, употребление суффикса в чешской, а особенно в русской языковой традиции (например, отбрасывание суффикса -ушка в словах девушка и старушка и присоединение суффикса абсолютно меняют слово, придавая ему совершенно другие, не только внешние (грубость, большой размер), но и внутренние черты (злоба, агрессивность),т. е. те качества, которые традиционно сопутствуют концепту «зло»). Характерно, что суффикс обозначает даже болезнь: рус. диал. матуха «лихорадка», разг. краснуха, желтуха.

Социальные и культурные изменения находят свое выражение в экспрессивном словообразовании терминов родства и в связи с этим открывают поле для дальнейших исследований. Таким образом, языковая форма/знак — есть средство «сжатия» или компрессии определенной информации, складывающейся на основе взаимодействия человека с окружающей средой. Термины родства демонстрируют это особенно ярко.

Использование феномена значение в структурах, представленных словообразовательными моделями русских и чешских терминов родства, позволяет установить совпадения и расхождения в строении и наполнении семантического пространства при сопоставительном изучении языков.

Фактически термины родства концептуализируют человека как уникальный организм. В связи с усложненностью человеческой психики эти термины реализуются в целом ряде модификаций, которые

зависят от очень многих факторов, и такая дифференциация выражает различные манифестации или способы восприятия близких и дальних родственников (наибольшее количество экспрессивных суффиксов образует словообразовательные модели именно от близких родственников).

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Микитенко Н. Ю. Термины родства в лексико-фразеологиче-ском поле «человек» // Научные труды ученых и специалистов Республики Калмыкия: Сб. науч. тр. — Элиста, 1999. — Т. 6. — С. 112— 116 (0,4 п. л.).

2. Микитенко Н. Ю. Система русских терминов родства в диахронии и синхронии (в их сопоставлении с фактами чешского языка) // Материальные и духовные основы Калмыцкой государственности в составе России (к 360-летию со дня рождения хана Аюки): Материалы Междунар. науч. конф. (22—25 мая 2002 г.). — Элиста, 2002. — Ч.И. — С. 115—117. (0,2 п.л.).

3. Микитенко Н. Ю. Система брачных отношений в славянской культурно-языковой традиции и ее индоевропейские истоки // Словарное наследие В. П. Жукова и пути развития русской лексикографии (Третьи Жуковские чтения): Материалы Междунар. симпозиума. — Великий Новгород, 2004. — С. 63—79 (0,5 п. л.).

Научное издание

МИКИТЕНКО Нина Юрьевна

СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РУССКИХ И ЧЕШСКИХ ТЕРМИНОВ РОДСТВА (в диахронии и синхронии)

Автореферат

Подписано к печати 26 04.2004 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Еарнитура Times. Усл. печ. л. 0.9 Уч.-изд л. 1 0 Тираж 100 экз. ЗаказЛ€9

В ГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131. Волгоград, пр им В И Ленина. 27

Р-95 7 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Микитенко, Нина Юрьевна

Введение

Глава 1. Структурная характеристика русской и чешской систем терминов родства в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу

§ 1. История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства

§ 2. Структурная и ареальная характеристика терминов родства в русском и чешском языках

Выводы

Глава 2. Семантика в структуре русских и чешских словообразовательных моделей в системе терминов родства

§ 1. Словообразовательные модели в системе русского и чешского языков.

§ 2. Вариативность русских и чешских терминов родства

Выводы

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Микитенко, Нина Юрьевна

Последние десятилетия отмечены усилившимся интересом к вопросам лексических взаимоотношений отдельных славянских языков. Можно сказать, что славянская сопоставительная лексикология, как особый раздел славянского языкознания, только еще формируется и требует более широкого масштаба исследований, чем другие разделы: уровень ее развития неразрывно связан не только с уровнем изученности лексики каждого из сопоставляемых языков, V этимологических разысканий, но и с достижениями в области истории, этнографии, археологии и других смежных дисциплин.

В этой связи термины родства как в славянских языках, так и в других индоевропейских, издавна привлекали внимание исследователей, так как они содержат обширный и при этом очень древний материал, проливающий свет на социальные взаимоотношения, как внутри славянского ареала, в частности, так и индоевропейского ареала в целом.

Данная работа посвящается этой интереснейшей проблеме славянской сопоставительной лексикологии - исследованию терминов родства в языковых системах русского и чешского языков. Иными словами - выявлению тех причин и факторов, которые послужили базой для становления как общих, так и специфических черт в системах терминов родства сопоставляемых языков.

Обращение к таким частным системам терминов родства, какими является русская и чешская, поможет ответить на очень многие вопросы, которые должным образом не получили освещения в исследованиях, касающихся системы терминов родства, в той или иной отдельно взятой языковой традиции.

Существенное значение для языковедческих исследований последних лет имеет теория языковых универсалий, устанавливающая сходства языков как синхронического, так и диахронического характера, учет ее достижений, широкое внедрение типологической проблематики в современное славянское языкознание создает более надежную базу для решения проблем реконструкции, определения конкретных путей языкового развития.

Наиболее сложным разделом является область семантики, в частности, установление диахронических семантических универсалий, выявление типов и условий семантических переходов, охватывающих такую лексико-семантическую группу, как "термины родства" (далее TP). Предлагаемое исследование дает дополнительный материал для выявления диахронических семантических универсалий в русском и чешском языках, путей образования исследуемого лексико-семантического поля и его специфических характеристик в системе сопоставляемых языков. В этом заключается первый аспект актуальности выбранной темы.

Второй аспект актуальности выбранной темы обусловлен тем, что в работе дается структурная характеристика русских и чешских терминов родства, их функционирование в системах сопоставляемых языков и ареальная оценка, приводимых лексико-семантических параллелей, которые до настоящего времени в трудах по сопоставительному языкознанию фактически не освещались.

Третий аспект актуальности выбранной темы определяется ее экстралингвистической направленностью: социальная значимость рассматриваемой лексико-семантической группы - надежный путь к реконструкции истории и культуры определенного этноса.

Объектом исследования является лексико-семантическая группа TP в современном русском и чешском языках (в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу).

Предметом исследования являются общие и специфические черты русской и чешской систем TP, характеризующие различные периоды существования (доисторический и исторический) сопоставляемых языков в пространстве и времени.

Предлагаемая проблематика определяет цель диссертационной работы, которая состоит в детальном исследовании лексико-семантической группы TP в современном русском и чешском языках в диахроническом и синхроническом аспекте.

Реализация цели данной работы достигается путем решения следующих задач: 1) выявить общие и специфические черты TP в русском и чешском языках; дать ареальную характеристику русской и чешской системе TP в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу; 2) показать функционирование TP в современном русском и чешском языках, 3) показать семантическое расширение значений лексико-семантической группы, 4) взаимодействие с другими лексико-семантическими группами, 5) выявить источники заимствований, 6) архаизмы и инновации, характеризующие системы TP в сопоставляемых языках, 7) иллюстрировать словообразовательные модели в формировании TP, их сходство и различие, 8) дать статистический анализ рассмотренной системы ТР.

Научная новизна состоит в том, что впервые дается сравнительно-исторический и сопоставительный анализ таких частных систем TP, как русская и чешская, так как они до настоящего времени рассматривались исключительно в работах общего характера.

Теоретическая значимость работы состоит в следующем. Полученные выводы и результаты, в особенности разработка вопросов взаимоотношений между отдельными славянскими языками и группами, дают дополнительный материал как для славянского языкознания вообще, так для истории языка и культуры русского и чешского языков, в частности.

Удельный вес и архаичность рассматриваемой лексико-семантической группы имеет немаловажное значение для воссоздания фрагмента языковой картины мира, с одной стороны, представленной в системах родственных связей, а с другой - в сопоставляемых языках и в ее отношении к древнему состоянию.

Практическая значимость работы. Выводы предлагаемого исследования могут быть использованы для сравнительной грамматики славянских языков, спецкурсов и спецсеминаров по следующей тематике: 1) взаимоотношение русского и чешского языков, 2) социальные отношения в эпоху индоевропейской, а также славянской языковых общностей и раздельного существования славянских языков, 3) истоки появления новых терминов в лексико-семантическом поле TP (параллельные и различные пути в результате заимствования) в отдельных славянских языках.

Источником исследования послужили данные сплошной выборки из следующих словарей: 1) Этимологический словарь славянских языков под ред. О.Н.Трубачева, 1975-1995, 25 т., 2) Фасмер М Этимологический словарь русского языка, М., 1964, I-IV тома, 3) Русско-чешский словарь сост. Й.Влчек, М.,1973, 4) А.И.Павлович.Чешско-русский словарь, М.,1989, 5) Buck C.D. "Dictionary of Selected Synonyms in the Principal Indo-European Language", Chicago, 1949, 6) Gebauer J. Slovnik starocesky. Praha, D. 1-1903, D. II-1916, 7) Holub J.-Kopecny Fr. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho. Praha, 1952.

Материалом исследования является авторская картотека, которая содержит 1152 единицы в 2500 употреблениях, собранных методом сплошной выборки. В тексте диссертации также использован соответствующий материал из славянских языков, а также из других индоевропейских.

Методология и методы настоящего исследования обуславливаются целью и задачами, которые предстоит решить. Для их реализации использован общеметодологический системный подход к терминам родства, позволяющий увидеть предмет исследования с общетеоретической, лингвистической, исторической точек зрения, а также принцип историзма. Основными исследовательскими методами в работе являются сравнительно-исторический и сопоставительный. Наряду с ними, использовались приемы описательного метода-наблюдения, сопоставления, обобщения и статистический метод.

Теоретической базой для проведения данного исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов в области сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания.

Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения.

1) Русская и чешская системы TP, являясь по своей сути продолжением индоевропейской системы TP, характеризуются как общими, так и специфическими чертами, которые уходят своими истоками в разные хронологические срезы существования. В связи с этим дифференциируются общеиндоевропейские параллели; параллели, восходящие к праславянской эпохе (имеющие индоевропейские истоки); TP, отражающие период самостоятельного существования славянских языков.

2) Сопоставительный анализ русской и чешской систем TP выявляет их значительное фонетическое (структурное) сходство, что зачастую противопоставляет чешские TP аналогичным польским TP, являясь по своей сути неожиданным результатом.

3) Наиболее древние TP обнаруживают большее сходство чешского языка с восточнославянским и южнославянским ареалом, а более поздние - с польским, что лишний раз свидетельствует о сложном диалектном своеобразии праславянского лингвистического ареала и об отсутствии "общеславянского единства", как это считают некоторые исследователи.

4) На чешскую систему терминов родства, в отличие от русской, значительное влияние оказала немецкая культурная традиция, что отражается в многочисленных заимствованиях соответствующих терминов; русская (восточнославянская) система TP, являясь периферийной, заимствований из других культурно-языковых традиций не обнаруживает.

5) Как в чешской, так и в русской системах терминов родства, действовал принцип экономии языковых средств. В русской системе TP в этой связи употребляются аналитические конструкции и слова славянского (индоевропейского) происхождения, а чешский идет по пути замены малоупотребительных славянских терминов немецкими заимствованиями, в ряде случаев чешские термины не имеют убедительной этимологии. Апробация. Выступления на конференциях, публикации. Результаты исследования были обсуждены на заседание^ кафедры "Русского языка и общего языкознания" КалмГУ от 20 февраля 2004 г., протокол №6.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, включающего 215 наименований (из них 38 на иностранных языках), лексикографических изданий и принятых сокращений языков, источников, послуживших материалом для анализа. Общий объем работы составляет 133 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сопоставительный анализ русских и чешских терминов родства"

Выводы:

Как свидетельствуют данные русской и чешской языковых традиций в такой лексической подсистеме, какой являются термины родства, суффиксация и последующее словообразование имеют в первую очередь, важное прагматическое значение, в которых отражается характер человеческих взаимоотношений, эмоции, чувства - иными словами весь сложный мир семейной сферы.

Русская и чешская словообразовательная система, характеризующая термины родства, обнаруживает большое количество общих черт.

Подавляющее большинство различий между русским и чешским языками в указанной подсистеме языка обуславливается следующими факторами: в первую очередь, это касается словообразовательных аффиксов, характеризующих либо русский, либо чешский язык: функционирование в одном из языков заимствованных слов: чеш. malzena, svager. Например, в чешском языке отсутствуют некоторые суффиксы, которые в русском обозначают различную степень взаимоотношений между людьми (например суффикс -ищё). В современном литературном чешском языке слово muzik не употребляется (приводится с пометой уст.), слово zenstina содержит экспрессивную отрицательную оценочность, а в русском слово женщина вполне нейтральное, что по-видимому отражает специфику русского и чешского самосознания.

Правда, в качестве обращения слово женщина в русской языковой традиции звучит очень грубо, нивелируя человеческую личность. В широком плане суффиксальные модели в терминах родства отражают одну из главных черт славянского мировосприятия: суффиксы фактически дают возможность открыто проявлять симпатию или антипатию; их семантика отражает ту градацию человеческих отношений, посредством которой принято выражать эти чувства и конкретный характер этих чувств. Анализ суффиксальных моделей в системе терминов родства позволяет дать объективную сравнительную картину как в русском, так и в чешском языке, отражающих в итоге всю картину славянского мировоззрения в целом.

Исследование терминов родства и их словообразования приводит к выводу о том, что как в русской, так и в чешской языковых традициях открыто проявляются эмоции по отношению к родственникам. Эмоции, соответствующие различным суффиксам, бывают очень специфичными. Точный эмоциональный колорит скорее вырабатывается в процессе употребления суффикса в конкретной ситуации, чем изначально формулируется в его семантической структуре. Таково к примеру, употребление суффикса -ch в чешской, а особенно в русской языковой традиции (например, отбрасывание суффикса -ушка в словах девушка и старушка и присоединение суффикса -ch абсолютно меняет слово, придавая ему совершенно другие не только внешние (грубость, большой размер), но и внутренние черты (злоба, агрессивность), т.е. те качества, которые традиционно сопутствуют концепту "зло". Характерно, что суффикс -ch обозначает даже болезнь: рус. диал. матуха "лихорадка", разг. краснуха, желтуха.

Социальные и культурные изменения находят свое выражение в экспрессивном словообразовании терминов родства и в связи с этим открывают поле для дальнейших исследований. Таким образом, языковая форма/ знак, есть средство "сжатия" или компрессии определенной информации, складывающейся на основе взаимодействия человека с окружающей средой. Термины родства демонстрируют это особенно ярко.

Использование феномена значение в структурах, представленных словообразовательными моделями русских и чешских терминов родства, позволяет установить совпадения и расхождения в строении и наполнении семантического пространства при сопоставительном изучении языков.

Фактически термины родства концептуализируют человека как уникальный организм. В связи с усложненностью человеческой психики эти термины реализуются в целом ряде модификаций, которые зависят от очень многих факторов, и такая дифференциация выражает различные манифестации или способы восприятия близких и дальних родственников (наибольшее количество экспрессивных суффиксов образует словообразовательные модели именно от близких родственников).

Заключение

Предложенный в работе анализ русских и чешских терминов родства позволяет сделать определенные выводы по ряду социальных, структурных, ареальных и словообразовательных проблем, существенных не только для частных, но и для общих проблем как славянского, так и индоевропейского языкознания.

Взаимоотношения терминов родства в русской и чешской языковых традициях (в широком плане - славянской), с привлечением фона других индоевропейских языков свидетельствуют о наличии нескольких состояний, сменявших друг друга, и в значительной мере отражают те изменения, которые претерпело индоевропейское общество.

На основании приведенного языкового материала можно сделать вывод о том, что индоевропейское общество безусловно, принадлежало к патриархальному типу. Однако ряд признаков указывает на наложение друг на друга разных систем родства, в частности, на наложение матриархата (ср. и.-е. *sunus "сын"<*su- "рождать"), когда счет велся по материнской линии, из предполагаемой праматери и ее потомков. Брак отдельных пар в это время не был известен, и происхождение по мужской линии не могло быть установлено достоверным образом. Древний род фактически включал праматерь с ее детьми, тогда как дети ее сыновей принадлежали к другим родам, а именно: к родам своих матерей.

При этом, естественно, может возникнуть вопрос, являются ли термины родства, образованные из элементов детской речи, наиболее древними? На этот вопрос, по-видимому, можно ответить положительно, так как на первой стадии развития языка большую роль в его формировании играли именно звукоподражательные комплексы. Суффиксальные образования, присоединяемые к этим комплексам, более поздние по происхождению (ср. ma+ter, pa+ter и др.). при этом нужно иметь ввиду, что многие суффиксальные формы, образованные от слов детской речи, могут быть и более поздними по своему происхождению. Поэтому такие слова, как рус. мамочка и чеш. maticka не следует относить к самым древним словам, так как они могли возникнуть на любой стадии развития. Названия дочери и сына, вероятно, очень древние, о чем свидетельствуют индоевропейские праформы *sunus "сын "<*su-"рождать", отражающие материнский счет родства и дочери с суффиксом -ter -*dhughster по модели * mater и *pater. Названия брата и сестры с этимологической точки зрения представляют собой также очень древние образования и по мотивировке отражают наиболее раннюю эпоху полигамии: ср. *sue+sor "своя из своих". Следующие термины отвечают второй стадии полигамии: это свекор и свекровь. При этом обозначение свекрови первично (ср. *suekru "свекровь" и *suekuro "свекор"). Первичность обозначения свекрови можно объяснить тем, что мать мужа играет более важную роль в жизни молодой жены, чем отец мужа: свекровь является центральной фигурой в доме.

Термин вдова был создан уже в эпоху существования патриархата, а общеиндоевропейский характер распространения является свидетельством того, что перед распадом индоевропейской языковой общности у индоевропейцев был патриархат, поскольку при полигамии потребности в создании такого термина не было. Переход счета происхождения из женской линии в мужскую нашел отражение в целом ряде индоевропейских языковых традиций: слово, обозначающее мужа, совпадает с названием "хозяина дома" (др.-инд. patih, авест. paitis, греч. жбггд, лит. диал. patis, арм. tanuter и др.).

В русском и чешском языках хорошо сохранилась индоевропейская терминология первой степени родства и в особенности свойства, что является свидетельством существования у индоевропейцев развитой семьи.

Характерной чертой этой терминологии является наличие особого суффикса *-ter для обозначения кровного родства (*mater, *pater, *dhugh3ter, *bhrater) и использования местоимения *sue "свой" для обозначения родства по свойству.

Очень сложной является проблематика слов с основами *аи~, *tet~, *dhidh~, причем последние два слова происходят из детской речи. Все эти слова не раз, особенно во время перехода к моногамии, меняли свое значение. Для названия мужа дочери автор исходит из общепринятого представления о зяте, как о продолжателе рода, хотя есть и другая точка зрения которая рассматривает индоевропейскую основу *gem(a), как несущую значение "вступать в брак". ISaur, 1975: 56/.

Название снохи: *sunu-sus> *snu-sos^>cna.B. *snocha состоит из двух элементов, которые связаны с обозначением сына. В славянских названиях жены сына присутствует суффикс -ch и, по-нашему мнению, его можно интерпретировать как жена сына, взятая издалека (гл.2, с.98).

В пользу существования патриархата в эпоху индоевропейской языковой общности позднего периода свидетельствует также обозначение для деверя, так как это слово имеет обширный ареал, охватывающий многие индоевропейские языки. После возникновения термина для деверя могло возникнуть и обозначение для жены деверя (ятровъ). Слово для золовки могло быть еще полигамного происхождения (в латинском оно, кроме основного значения, выражает еще значение жена брата).

Слово для шурина, по нашему мнению, возникло на славянской почве, так как оно не имеет убедительной этимологии, а также соответствующих индоевропейских параллелей. По мнению J1.A. Сараджевой, термин для шурина возможно связать со ст.-сл. шюйь "левый", в этом случае оно будет антонимом к славянской основе *prav- "правый", "прямой". JI.A. Сараджева обосновывает это тем, что брат жены являлся родственником по косвенной линии (не по прямой) с точки зрения ее мужа, он не вступал после брака в семью своей сестры. При этом слово шурин (др.-рус. шуръ, др.-чеш. sury и др.) характеризуется специфическим для терминов родства формантом -г.

Славянское слово для внука (рус. внук, чеш. vnuk) связано с индоевропейской основой *ап~, которая первоначально обозначала прародителей (ср. арм. han "бабушка", др.-в.нем. ana в том же значении, лат. anus "старуха", хетт, hannas "бабушка", annas "мать"), разнообразно изменяя значение по индоевропейским языкам. Из слов, возникших на славянской почве, неясным, по нашему мнению, остается обозначение для пасынка (прасл. *pastorbkb, др.-рус. пасторъкъ, чеш. pastorek).

Много терминов родства принадлежит к словам сравнительно нового образования, возникших на основе обозначений от слов сына, брата, сестры (ср. рус. сынова "жена сына", чеш. synovce "племянник").

В русской и чешской языковых традициях, как и в других славянских, известный пласт занимают описательные термины, которые заменили классификационные архаические термины родства, обнаруживающие тенденцию к исчезновению (рус. брат мужа=чеш. manzelu bratr, рус. сестра жены—чеш. sestra manzelova).

В тех или иных социумах подобное изменение происходило с большей или меньшей степенью интенсивности и достигало той или иной степени завершенности. В пределах одной и той же системы терминов родства совмещается как индоевропейское наследство, так и славянские инновации, приведшие к созданию терминов описательного типа. Это характеризует не только русскую и чешскую языковые традиции, но и все славянские и индоевропейские традиции в целом (например, разветвленная описательная система в обозначении тети, племянника/цы характеризует армянский язык: ср. hawrak'oyr "тетка со стороны отца", dusrt hawraker(n) "дочь брата отца"). /Сараджева, 1986: 255/.

Изменения в системе терминов родства могут произойти и в результате локальных процессов: к примеру, влияние немецкой культурной традиции на чешскую и польскую, что привело к вытеснению ряда индоевропейских терминов заимствованными. И это неудивительно. Удивительно другое: несмотря на всякие случайности исторического развития индоевропейских языков, живущих в течение долгих лет независимой жизнью, они сохранили терминологию родства в таком виде, что ее одной было бы достаточно, чтобы доказать генетическое родство этих языков, поскольку до сих пор в ней сохраняются свидетельства общности их происхождения.

Терминология для брака и брачной церемонии является достоянием славянской эпохи, хотя имеющиеся архаические словосочетания как в славянских языках, так и в других индоевропейских, отражают экзогамные отношения и употребляются по отношению к мужчине, который ведет к себе жену (прасл.*vedQ "вести и жениться"). Характерно, что в отдельных славянских языках (рус., укр., болг. и др.) слово сваха содержит, с одной стороны, индоевропейский элемент *sue "свой", а с другой, - суффикс -ch, который является показателем чужого мира (маче-ха, сно-ха, сва-ха, рус. свекровь и свекру-ха, чеш. t-ch-an "свекор" и t-ch-упё "свекровь" с.98-99 н.р.). Сюда же примыкает и вариант суффикса -ch, -ich: рус. жених-чеш. zen-ich. Данные русского и чешского языков (а также других славянских и индоевропейских) свидетельствуют о том, что скорее не женщина выходит замуж, а на ней женятся. Чешское manzelstvi "брак", являясь немецким заимствованием по корневой морфеме, отражает новую стадию в развитии брачных отношений (ср. нем. Mahlschatz "брачный договор"), когда при заключении брака уже существовали определенные юридические нормы, но это, естественно, является достоянием другой культурной эпохи.

Структурная характеристика русских и чешских терминов родства выявляет их большую близость, чем структурная близость чешских и польских терминов. Это само по себе является неожиданным результатом. Согласно традиционной классификации, чешский и польский языки относятся к одной -западной группе славянских языков. Чем же объясняется большая структурная близость русских (восточнославянских) и чешских терминов?

Современное изучение индоевропейских диалектов ведут обычно от Мейе, хотя он вполне отдавал дань унитаристской концепции праязыка ISolta, 1968: 3421, а славянские языки тем более производил из "почти единого наречия". /Мейе, 2000:1/.

Стоит ли удивляться, что многие слависты говорят о "единстве" общеславянского языка. Штибер / Stiber, 1968: 97/ пришел даже к выводу, что до 500 г. н.э. в славянском имелась только одна (!) диалектная особенность. Первоначальная бездиалектность праславянского языка - это не доказанная истина, а идея, не отвечающая современным научным результатам. В духе понимания диалектной сложности праславянского языка или подобных фактов в современной литературе по истории русского или других славянских языков можно чаще встретить выражение типа "славянское этноязыковое объединение". /Филин, 1980: 36,42/.

В последнее время утвердилось мнение, что праславянский язык - не искусственная модель, а живой, многодиалектный язык (О.Н.Трубачев, Л.А.Сараджева, Ж.Ж.Варбот, H.Popowska-Taborska и др.). Доступные письменные свидетельства прямо показывают, что чем дальше в глубь веков, тем языков было больше, а не меньше. В этом плане показательны восточнославянские памятники письменности, содержащие самые разнообразные диалектные черты: Новгородско-Псковские, Смоленско-Полоцкие, Галицко-Волынские, Ростово-Суздальские и др. Таким образом, на смену представлению о первоначально бездиалектном языке приходит учение о диалектно сложном древнем языке славян с сильно развитым диалектным словарем. /Трубачев, 1957: 69-70/, /Сараджева, 1986: 351/.

Такая архаическая лексическая группа, как термины родства в русском и чешском языках, во-первых, подтверждает точку зрения о диалектно сложной ситуации в праславянскую эпоху, во-вторых, позволяет уточнить ареальные взаимоотношения между отдельными славянскими диалектами в период существования праславянской общности (отнюдь не единства!). На основании рассмотренного материала автор настоящей работы приходит к выводу о том, что в начальный период существования праславянской языковой общности будущие носители русского и чешского языков были в большей близости, чем носители проточешского и протопольского языков. Данные древнерусского и древнечешского языков, обнаруживающие еще более тесную близость, чем современные русский и чешский, являются дополнительным аргументом в пользу высказанной точки зрения.

Хронологическая стратиграфия терминов родства выявляет напластования различных эпох, отражаемых 1) в общеиндоевропейских параллелях, 2) в общеславянских параллелях, имеющих индоевропейские истоки, 3) в самостоятельных славянских образованиях, 4) в парциальных славянских изоглоссах (ср. чеш. snatek "супружество"~польск. snebic "свататься"~лат. nubere букв, "закутываться в покрывало", "выходить замуж", в других славянских параллелей нет).

Как показывают языковые данные, в системах русского и чешского языков (так же, как и в других славянских) действует принцип экономии языковых средств, значительно упростивших первичную индоевропейскую систему. При этом используются либо собственные средства (ср. чеш. bratova "жена брата", synova "жена сына"), либо сведение двух терминов в один (вост.-сл. *stryjb и *ц]ь-^дядя), либо замена нескольких терминов одним заимствованным (ср. чеш. svager, польск. szwagier<neM. Schwager обозначает и деверя и шурина, и зятя, сербх. paszanok "деверь, шурин"(из тюркского).

Совершенно забыто в восточнославянских языках слово для обозначения потомства брата или сестры (ср. рус. племянник/ца при индоевропейском *ne(p)tijo "племянник").

Установление лингвокультурной специфики суффиксов выявляет весьма важные аспекты характеристики человеческих взаимоотношений. Опираясь на теоретические положения когнитивного подхода, мы выделяем три ступени суффиксальных моделей: нейтральные, пейоративные (уничижительные) и дружеские (ласкательные, уменьшительные и.т.д.). В связи с этим суффиксы имеют сложную семантическую структуру, которую нельзя охватить каким-то одним признаком.

Смыслы, выраженные в суффиксах, можно интерпретировать как выражение усложненной системы семейных связей, где эксплицитно проявляются эмоциональные отношения. Именно эта идея дает ключ к семантике суффиксальных образований.

Приведенный анализ чешских и русских терминов родства выявляет складывавшие в течение продолжительной эпохи стереотипы (т.е. основные точки отсчета в пространстве человеческих взаимоотношений), которые связаны с такими фундаментальными категориями людей, как дети, женщины, мужчины, старики. В области человеческих отношений важен не размер (уменьшительность/увеличительность), а экзистенциальный статус, который определяется полом и возрастом и социальным положением. Анализ русских и чешских суффиксальных моделей выявляет, в какой степени проявляется симпатия или антипатия, в зависимости от того, кто является адресатом ребенок или старик (ср. рус. девочка-чеш. holcicka), девушка или старуха.

В данном исследовании подкрепляется доказательствами впечатление, что и в русском и чешском языках поощряется открытое проявление сильных эмоций.

В этом отношении особую доказательную силу имеет суффикс -ch, который выделяет объекты, относящиеся к миру чужих (нередко при этом наделяемых отрицательными характеристиками (.мачеха, старуха, деваха и др.). Эмоции, соответствующие разным суффиксам, передают нежность (рус. мамочка-чеш. maticka) и презрение (рус. девка-чет. devka "проститутка"), дружественный (рус. сиротка-чет. sirotek) или издевательский тон (рус. бабка-чет. babka).

Часто для передачи конкретных отношений используются звуковой символизм (рус. суффикс -ище: бабище), либо иконические средства, которые создают дополнительный эффект, т.е. употребление таких звуковых комплексов, которые имплицируют большой размер, враждебность, или грубость (суффиксы: чеш. -cha, рус. -ище, -еныш).

Поскольку разные типы суффиксов обладают разными словообразовательными возможностями и, следовательно, разным экспрессивным потенциалом, то они являются своего рода ключом к становлению семейных взаимоотношений в той или иной культуре, к пониманию социального процесса в целом. В языковых обществах степень лексической дифференциации зависит от важности этой области для данного сообщества. В связи с развитием общественных отношений интерес к человеку как к личности растет, тогда вместо одного обозначения индивид реализуется в целом ряде наименований. Такая дифференциация в системе терминов родства манифестирует различные способы восприятия кого-то близкого или чужого, далекого. Подобная дифференциация влияет на общую атмосферу эмоционального богатства, характерного не только для русской и чешской языковых традиций, но и для славянской культуры в целом.

Вариантность суффиксов в словообразовательных моделях русского и чешского языков преимущественно определяется чередованием вокалических элементов, причем эти чередования выходят за границы регулярных рядов аблаута и широко распространены в нейтральной и экспрессивной лексике. Наряду с чередованием вокалических элементов, вариативность определяется чередованием консонантных элементов и расширением исходного суффикса.

Изучение вариативности суффиксальной структуры русских и чешских терминов родства имеет определенное значение для реконструкции праславянского лексического фонда, истории славянского словообразования, а также для реконструкции синхронной системы суффиксального словообразования праславянского языка в его диалектной сложности и многообразии.

Термины родства, представленные в русском и чешском языках, дают возможность выявить константы русского и чешского самосознания, проявляемые особенно в семейной сфере, что составляет само по себе существенную часть культурного тезауруса, отраженного в русской и чешской языковых системах.

Область диахронических семантических универсалий является одной из самых сложных в сравнительно-историческом языкознании. Из общеизвестных традиционных диахронических универсалий отмечается тенденция к метафорическому переносу значений слов (антропоморфная, зооморфная, фитоморфная и др. метафоры).

В любом языке в процессе исторического развития абстрактные значения развиваются из более конкретных (ср. рус. мать-^материнство, чеш. matka—*materstvi).

Универсальны две тенденции в процессе изменения значения слов, которые действуют независимо от вызвавших эти изменения причин: одни слова стремятся расширить свое значение, другие - напротив, сузить (ср. прасл. *rodb—+pyc. родина, народ при чеш. *rodb—*rodina "семья"; и.-е. *k'ei- "лежать, располагаться" (территориальная общность) —>укр. сим'я "семья и родина", рус. семья и др.

На основании рассмотрения такой семантической группы, какой являются термины родства в русской и чешской культурно-языковых традициях, представляется возможным выделить словообразовательные и семантические универсалии, которые, помимо русского и чешского, характеризуют всю славянскую культурно-языковую традицию в целом.

Словообразовательные универсалии: а) преобладание аффиксального способа словообразования над префиксальным; б) развитость суффиксально-сложного образования; в) в суффиксах находят отражение переходы от менее тонких чувств к более тонким; г) суффиксы ярко выражают понятие экзистенциального статуса и в связи с этим — тончайшие нюансы в сфере семейных отношений; д) как в русской, так и в чешской культурно-языковых традициях (а также в славянской в целом) языковые средства показывают открытое проявление эмоций.

Из семантических универсалий следует отметить: а) древнее неразделение раба и ребенка, мальчика и слуги (ср. др.-рус. робя (ребенок), др.-рус. робъ (раб)~чеш. robe "дитя", rob "раб"); рус. хлопец "молодой человек" и холоп - самая низшая ступень общественного положения; *otrokb "подросток" у всех славян одновременно обозначал слугу и ребенка; б) признак рода - принадлежность к так называемой большой семье характеризует все славянские культурно-языковые традиции и сохраняется как отголосок давней эпохи в современных славянских языках: ср. рус. родители, родные, народ, родина-чеш. rodice "родители", rodiste "место рождения", rodicka "роженица" и др.; в) противопоставление своего-чужому — универсалия, восходящая к эпохе ИЕЯО. В славянских языках особенно ярко проявляется в противопоставлении мира своих (и.-е. *sue-) и чужих, последнее блестяще осуществляет суффикс -cha (мачеха, свекруха, старуха и.т.д.).

Вышеприведенные универсалии определялись на основе сопоставления русских и чешских терминов родства в их диахроническиом развитии.

Дальнейшие исследования в выявлении семантических универсалий в других лексико-семантических группах будут способствовать познанию механизма функционирования языка во всем его многообразии и многомерности.

Славянская языковая культура в целом обеспечивает ресурсы для самого разнообразного выражения отношений между индивидами, создавая общую атмосферу эмоциального богатства, характерную для славянской речи и славянских взаимоотношений.

Семантика терминов родства - это потенциально важная область исследований не только с лингвистической, но и с психологической, социологической и культурно-исторической точек зрения. И она особенно важна в аспекте межкультурных сопоставлений как в теоретическом, так и в прикладном плане. Русское экспрессивное именное словообразование во многих отношениях (своим богатством и разнообразием) напоминает чешское. По сути некоторые экспрессивные суффиксы в этих языках одни и те же. Экспрессивные формы, представленные в терминах родства, могут быть проанализированы и описаны; их можно выучить и им можно научить.

Список научной литературыМикитенко, Нина Юрьевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка / К вопросу о предмете социолингвистики. J1.: Наука, Ленингр. отд-ние 1975. 275 с. (АН СССР. Ин-т языкознания).

2. Агости Э.Г. Нация и культура. М., 1963. 658 с.

3. Азарх Ю.С О преобразовании словообразовательных отношений в словоизменительные в истории русского языка (асимметрия основ существительных в формах числа).//Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. М., Наука, 1998. 215 с.

4. Академическая грамматика АН СССР, 1960.

5. Аксаков КС. О древнем быте у славян вообще и у русских в особенности, Собрание сочинений, СПб., 1899. 145 с.

6. Актуальные вопросы лексики и грамматики современного русского языка. Тула, 1976.78 с.

7. Алгебра родства: Родство. Системы терминов родства. Вып. 1./ Отв. ред. Попов В.А.; Музей антропол. и этногр. им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН СПб., 1995. 279 с.

8. Алгебра родства: Родство. Системы терминов родства. Вып. 2./ Отв. ред. Попов В.А.; Музей антропол. и этногр. им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН СПб., 1998.287 с.

9. Александров И.И. Отношения родства как бинарные отношения. Куйбышев, 1976. 76 с.

10. Андреев НД. Раннеиндоевропейский язык. М., 1986. 132 с.

11. Анисимов А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества, M.-JL, 1966. 125 с.

12. Арсентьев В.Р. Этнология и «родство»: в чем проблема? // Алгебра родства. СПб., 1999. Вып. 3. С. 153-165.

13. Артемова О.Ю. Лукавство или самообман?: (О «латеральности» счета родства и о некоторых историко-социологических реконструкциях) //

14. Алгебра родства. СПб., 1999. Вып. 3. С. 21-81.

15. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.:Языки русской культуры, 1999. 896 с.

16. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Учпедгиз, 1957. 295 с.

17. Банников Г.Г. Брак и семья у монголов в прошлом и настоящем (машинопись канд. диссер.). М., 1956. 150 с.

18. Баскаков А.Н. Особенности формирования терминологии в разных социальных условиях формирования языка. М., 1970. 410 с.

19. Баховен Й Материнское право. М., 1861. 325 с.

20. Белецкий А.А. Лексикология и теория языкознания (Ономастика). Киев, 1972. 208 с.

21. Белков ПЛ. Патрилокальность и патрилинейность // Алгебра родства. СПб., 1999. Вып. З.С. 148-152.

22. Белков П. J1. Система экзогамии // Алгебра родства.: Родство. Системы родства. Системы терминов родства: Альманах. СПб., 1999. Вып.4. С. 64-77.

23. Бельчиков Ю.А. О культурном коннотативном компоненте лексики//Язык: система и функционирование. М., 1988. С. 30-35.

24. Бенвенист Э. Индоевропейское именное словообразование. Пер. с фр. Андреева Н.Д., М., изд-во иностранной литературы, 1955. 265 с.

25. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 408 с.

26. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. Чередования. Именные основы. М., 1974. 258 с.

27. Бернштейн С.Б. Славянские языки. 1990.

28. Бикбулатов Н.В. Система родства башкир, М., 1964. 125 с.

29. Бирнбаум X. Праславянский язык. Достижения и проблемы его реконструкции, пер. с англ. М., 1987. 550 с.

30. Блумфилд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968. 607 с.

31. Богин Г. Уровни и компоненты речевой способности человека. Учеб. пособие. Калинин, 1975. 178 с.

32. Бодуэн де Куртене И А. Избранные труды по общему языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 163. Т.1. 384 с.

33. Бондалетов В.Д., Данилина Е. Ф. Средства выражения эмоционально-экспрессивных оттенков в русских личных именах.//Антропонимика. Никонов В.А., Суперанская А.В., М.: Наука, 1970. 360 с.

34. Бошкович Р. Основы сравнительной грамматики славянских языков. Фонетика и словообразование. М., 1984. 304 с.

35. Будагов Р. А. История слов в истории общества. М.: Просвещение, 1971. 270 с.

36. Будагов Р. А. Филология и культура. М.: Изд-во МГУ, 1980. 303 с.

37. Будагов Р.А. Человек и его язык.- 2-е изд., расшир. М.; 1976. 426 с.

38. Будагов Р. А. Язык реальность - язык. М.: Наука, 1983. - 262 с.

39. Бунаков Ю.В. Термины родства в китайском языке (этнографическо-лингвистическое исследование), JL, 1935. 130 с.

40. Бурячок А.А. Названия родства и свойства в украинском языке. Автореф. канд. диссерт. Киев, 1954. 18 с.

41. Бутинов Н.А. К вопросу о концепции родства.// Советская этнография, 1990, №3. С. 45-57.

42. Бутинов Н.А. Экзогенное родство // Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства: Альманах. СПб., 1999. Вып. 4.1. С. 78-103.

43. Вандриес Ж. Язык. М., 1937. 408 с.

44. Варбот Ж.Ж. Древнерусское именное словообразование ретроспективная формальная характеристика). М.: Наука, 1969. 232 с.

45. Варбот Ж.Ж. Праславянская морфонология. Словообразование и этимология. М.: Наука, 1984. 255 с.

46. ВежбицкаяА. Семантические универсалии и описание языков. "Языкирусской культуры". М., 1999. 780 с.

47. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 416 с.

48. Вендина Т.И. К словообразовательным особенностям западнославянских языков (в сравнении с другими славянскими языками) // Общеславянский лингвистический атлас. М.: Наука, 1983. С. 46-53.

49. Вилков А.А. Семья и родственные связи как фактор эволюции крестьянского менталитета в современной России // Пробл. политологии и политической истории. Саратов, 1996. Вып. 6. С. 34-43.

50. Виноградов В.В. Литературный язык. М., 1978. 151 с.

51. Виноградов В.В. Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка.//Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография.-М., 1977. С. 47-68.

52. Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию. М., 1959. 300 с.

53. Восточные славяне: Языки. История. Культура. К 85-летию акад. В.И.Борковского сб. ст. АН СССР, Ин-т рус.; отв. ред. Н.Ю.Караулов, М.: Наука, 1985.300 с.

54. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры, 1998. 145 с.

55. Гамкрелидзе Т.В., В.В. Иванов. Индоевропейский язык и индоевропейцы, т. I-II. Изд-во Тбилисского ун-та, Тбилиси, 1984. 1358 с.

56. Гиренко Н.М. К вопросу о соотношении линий семейно-родственных и общинных структур // Ранние формы социальной организации: Генезис, функцинирование, истор. динамика. СПб., 2000. С. 79-92.

57. Гиренко Н.М. Латеральность и линейность как дифференцирующие признаки социального организма родства // Алгера родства. СПб., 1999. Вып. 3. С. 5-20.

58. Гиренко Н.М. Система терминов родства и система социальных категорий. М., 1985. 17 с.

59. Горбачевич КС. Вариативность слова и языковая норма. На материале современного русского языка. Л.: Наука, 1978. 238 с.

60. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2000. 400 с.

61. Дейк Т. А. Ван. Язык. Познание. Коммуникация: Сборник работ. М.: Прогресс, 1989. -310с.

62. Денисенко В.Н. Функциональная структура семантического поля (Наименования изменения в русском языке) // Филологические науки.

63. Дзибель Г.В. Аннотированная библиография научных трудов по родству, системам родства и системам терминов родства на русском языке. // Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства. В.З. СПб., 1999. 20 с.

64. Дзибель Г.В. О системном подходе к феномену родства // Кунсткамера. СПб., 1995. Вып. 7. С. 128-136.

65. Докулил М. Словообразование в чешском языке // Теория словопроизводства: Резюме (на русском языке). Прага, 1962. 114 с.

66. Древнерусский язык. Лексикология и словообразование. М.: Наука, 1975. 124 с.

67. Дурново Н.Н. Избранные работы по истории русского языка. М.: Языки русской культуры, 2000. 780 с. (Studia philologia).

68. Дювернуа А. Об историческом наслоении в славянском словообразовании. М., 1867. 340 с.

69. Емельянова С.А. Термины родства и свойства в русском и белорусском языках. Автореф. канд. диссерт. Гродно, 1991.24 с.

70. Жукайте-Буйвидене Р. Термины брачного родства в литовском языке. Автореф. канд. дис. Литва, 1956. 24 с.

71. Журинская М.А. О выражении значения неотторжимости в русском языке // Семантическое и формальное варьирование. М.: Наука, 1979. С. 295-347.

72. Зверев АД. Словообразование в современных восточнославянских языках. М., 1981.450 с.

73. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование, М.: Просвещение, 1973. 325 с.

74. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследование в области славянских древностей. М.: Наука, 1974. 352 с.

75. Исаченко А.В. Индоевропейская и славянская терминология родства в свете марксистского языкознания. Slavia, rocn. 1953. С. 45-87.

76. Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М.: Наука, 1978. 268 с. (АН ССР. Ин.-т русского языка).

77. История лексики русского литературного языка конца XVII начала XIX в. АН СССР. Ин.-т русского языка. Отв. ред. Ф.П. Филин. М.: Наука, 1981. 374 с.

78. Калинин А.В. Лексика русского языка. Изд. 3-е. Учеб. Пособие для вузов. М.1978. 229 с.

79. Калужнин JI.A., Скороходько Э.Ф. Некоторые замечания о лексической семантике (на материале терминологии родства и свойства) // Исследования по структурной типологии / Отв. Ред. Т.Н. Молошная. М.: АН СССР, 1963. С. 183-199.

80. Карасик В.И. Языковые манифестации социального статуса человека // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. С, 99-130.

81. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.-Л., Наука Ленингр. отд-ние., 1965. 110 с. (Акад. Наук СССР. Научн. Совет по теории сов. языкознания при отд-нии лит. и языка [Вопросы языкознания]).

82. КлиновГ.А. Вопросы методики сравнительно-генетических исследований. Л.: Наука, 1971. 85 с.

83. Козаченко Б.Н. Краткий словарь забытых и вышедших из употребления русских терминов родства, свойства и сватовства // Алгебра родства:

84. Родство. Системы родства. Системы терминов родства. Альманах. СПб., 1999. Вып. 4. С. 237-262.

85. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: ЛГУ, 1986. 299 с.

86. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 330 с.

87. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969. 216 с.

88. Коротаев А.В. О соотношении систем терминов родства и типов социальны систем: опыт количественного кросс-кулыурног анализа: (К дискуссии между Н.М. Гиренко и О.Ю. Артемовой) // Алгебра родства. Спб., 1999. Вып. 3. С. 117-147.

89. Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры. М., 1953. 136 с.

90. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история. // Новое в лингвистике. Вып. 3 М.: Прогресс, 1963. С. 143-343.

91. Котелова Н.З. Значение слова и его сочетаемость (к формализации в языкознании). Л.: Наука, 1975. 163 с.

92. Крюков М.В. Система родства китайцев (эволюция и закономерности). М.: Наука, 1972. 218 с.

93. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 141 189.

94. Кубрякова Е.С. Что такое словообразование. М.: Наука, 1965. 78 с.

95. Лавровский П.А. Коренное значение в названиях родства у славян. Зап. ИАН, т. XII, № 2, СПб., 1867, приложение. С. 125-135.

96. Ларин Б.А. Из истории слов. Семья. "Памяти Л.В.Щербы" Л., 1951. 34 с.

97. Леков Ив. Словообразователни склонности на славянските езици. София, 1958. 222 с.

98. Литвин Ф.А. Многозначность в языке и речи. М.: Высшая школа, 1984. 119 с.

99. Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. Избранные работы. М., 1976.341 с.

100. Лопатин В.В., Улуханов КС. Сходства и различия в словообразовательных системах славянских языков.//Славянское языкознание, IX международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983. М.: Наука, 1983. С. 45-67.

101. Лотман Ю.М. Устная речь в историко-культурной перспективе. М., 1992. 115 с.

102. Лукинова Т.Е. Лексика славянского язычества.//Этимология. 1984. М., 1986. С.119-124.

103. Максимов В.И. Структура и членение слова. Л., 1977. 148 с.

104. МасловА.А. Латеральность: определение понятия и области его применения : (К дискуссии по статье Н.М. Гиренко) // Алгебра родства. СПб., 1999. Вып. 3. С. 97-116.

105. Маслов А.А. Порядковые имена и отношения родства // Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства. Альманах. СПб., 1999. Вып. 4. С. 39-41.

106. Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж: 1979. 160 с.

107. Мейе А. Введение в сравнительно-историческое изучение индоевропейских языков. М.-Л., 1938. 342 с.

108. Мейе А. Общеславянский язык. М., 2000. 216 с.

109. Мейланова У.А. О терминологии свойства в языках лезгинской группы (опыт сравнительно-исторического анализа) // Вопросы языкознания. 1985. №2. С. 114-122.

110. Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М., 2001. 312 с.

111. Милоголова КН. Семья и семейный быт русской пореформенной деревни. М., 1988. 113 с.

112. Мисюгин В.М. Родство и этносоциальная история // Алгебра родства:

113. Родство. Системы родства. Системы терминов родства. Альманах. СПб., 1999. Вып. 4. С. 264-284.

114. Мифы народов мира, т. I-II, М., 1988. 1245 с.

115. Моисеев А.И. Типы толкования терминов родства в словарях современного русского языка // Лексиграфический сборник. Вып. V. М., 1962. С. 121-124.

116. Моисеев А.И. Термины родства в современном русском языке // Филологические науки. 1963. №3. С. 120-132.

117. Морган Л.Г. Древнее общество. Л., 1934. 198 с.

118. Морган Л.Г. История первобытного общества. М.: Наука, 1983. 97 с.

119. Морган Л.Г. Системы родства и свойства человеческой семьи. Вашингтон, 1871. 143 с.

120. Морфемная и словообразовательная структура слова: Межвуз. темат. сб./Калинин. гос. ун-т; Редкол.: Р.Г.Зятковская (отв. ред.) и др.. Калинин: КГУ, 1979. 130 с.

121. Морфологическая структура слова в индоевропейских языках. М.: Наука, 1970.387 с.

122. Накаев Э.А. Структура слова в индоевропейских и германских языках. М.: Наука, 1970. 265 с.

123. Ольдерогге Д.А. Основные черты развития системы родства. М., 1960. 56 с.

124. Откупщиков Ю.В. Из истории индоевропейского словообразования. Л., 1967, 322 с.

125. Петерсон М.Н. Язык как социальное явление. "Уч. зап. Ин-та языка и лит-ры РАНИИОН", т.1, М., 1927. 109 с.

126. Погодин А.Л. Следы корней-основ в славянских языках. Варшава, 1903. 241 с.

127. Покровская Л. А. Термины родства в тюрских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. М., 1961. С. 37-79.

128. Поляков И.В. Знаковые системы в социальном взаимодействии и познании. Новосибирск: Наука, 1983. 156 с.

129. Порциг В. Членение индоевропейской языковой области пер. с нем. Л.Ю.Брауде, В.М.Павлова. М., 2003. 271 с.

130. Радзиевская Т.В., Зарецкий А.В. Семантический, синтагматический и парадигматический планы цикла слов со значением родства и возраста. Киев, 1982. 173 с.

131. Разумова И.А. Рассказы о связи живых и умерших родственников в современном семейном фольклоре // Народная культура русского Севера. Архангельск, 2000. Вып.2. С. 47-52.

132. Ревзина О. Структура словообразовательных полей в славянских языках. М., 1969. 154 с.

133. Реформатский А.А. О сопоставительном методе. М., 1987. 98 с.

134. Решетов A.M. Некоторые вопросы изучения систем родства. "Тезисы докладов научной годичной сессии 1969 г.", Л., 1969. 81 с.

135. Русское сравнительное и сопоставительное словообразование. Материалы 3 научной конф. по теории и истории рус. словоообразования //Сост. и научн. ред. Г.А.Николаев. Казань, 1986. 120 с.

136. СараджеваЛ.А. Армяно-славянские параллели. Ереван, 1986. 145 с.

137. Сараджева Л.А. Интерпретация некоторых традиционно "трудных" окончаний древнерусской (праславянской) системы окончаний//Единицы языка и их функционирование, Саратов, 2002. С. 36-47.

138. Сарыбаева М.Ш. Система обозначения родства в английском, русском и казахском языках: Дис. канд. филол. Наук. Алма-Ата, 1991. Т. 1. 214 е.; Т.2. 96 с. (приложение).

139. Сахаров В.П. О родстве и его видах. Екатеринослав, 1899. 164 с.

140. Серебренников Б.А. Язык как общественное явление. М., 1970. 112 с.

141. Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. 345 с.

142. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М.,1966. 213 с.

143. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2000. 656 с.

144. Сологуб О.П. Усвоение иноязычных структурных элементов в русском языке. М., 2002. 174 с.

145. Сопоставительное исследование русского и украинского языков. Лексика и фразеология (синхронический и диахронический аспект). Киев: Наукова думка, 1991.378 с.

146. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. 563 с.

147. Статистика суффиксов имен существительных в памятниках древнеславянской письменности/ С.А.Аверина, А.С.Герд, Д.С. Демидов,

148. М.Б.Попов // Структ. и прикл. Лингвистика, 1987. Вып. 3. С. 109-114.

149. Стернин И. А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж, 1979, 156 с.

150. Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1881.29 с.

151. Суперанская А.В. Структура имени собственного: фонология и морфология. М.: Наука, 1969. 135 с.

152. Супрун А.Е. Лексическая типология славянских языков. Минск, 1983. 47 с.

153. Суслова А., Суперанская А.В. О русских именах. Л.: Лениздат, 1978. 56 с.

154. Ташкентский государственный педагогический институт. Актуальныепроблемы русского словообразования. Ташкент, 1975. 516 с. /М-во просвещения Узбекской ССР/.

155. Теоретические и методологические проблемы сопоставительного изучения славянских языков. Отв. ред. Г.С. Нещименко. // Ин.-т славистики и балканистики. М.: Наука, 1994. 240 с.

156. Тимофеев К.Б. Вариантность в словообразовании (вариативность корневых морфем). М., 1986. 185 с.

157. Токарев С.А. К вопросу о методике изучения терминологии родства.// Вестник МГУ, ист.-фил. серия, 1958, № 4. С. 189-194.

158. Толстой Н.Н. Избранные труды. // Языки русской культуры. Т. 1. Славянская лексикология и семасиология. М., 1997. 520 с. (в переводе).

159. Топоров В.Н. Сравнительно-историческое языкознание. М., 1990. 87 с.

160. Трубачев О.Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959. 209 с.

161. Трубачев О.Н. Праславянское лексическое наследие и древнерусское лексика. М., 1994. 217 с.

162. Трубачев О.Н. Принципы построения этимологических словарей славянских языков//Вопросы языкознания 1957, №5, С.69-70.

163. Трубецкой Н. О некоторых остатках исчезнувших грамматических категорий в общеславянском праязыке, "Slavia", roc. I, 1922-1923. 213 с.

164. Тугушева Р.Х. Очерки по сопоставительной лексикологии чешского и словацкого языков. JL: Изд-во СПбу, 2003. 232 с.

165. УемовА.Н. Системный подход и общая теория систем. М., 1977. 134 с.

166. Улуханов И.С. О языке Древней Руси. М.: Наука, 1977. 342 с.

167. Уорф Б.Л. Наука и языкознание. М., 1960. 251 с.

168. Уфгшцева А.А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики / Отв. ред. Ю.С.Степанов; АН ССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1986. 239 с.

169. Уфгшцева А.А. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962. 169 с.

170. Фергюсон Ч. Автономная детская речь в шести языках. 1975.

171. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах // Езиковедски изследования в чест на акад. Ст. Младенов София, 1967. С. 45-56.

172. Филин Ф.П. О происхождении праславянского и восточнославянского языков//Вопросы языкознания 1980; №4. С.36-42.

173. Филин Ф.П. О терминах родства и родственных отношений вдревнерусском литературном языке//Язык и мышление, M.-JL, т. XI, 1948. С. 167-195.

174. Фоменко Ю.В. Человек, слово и контекст. М., 2001. 214 с.

175. Фурсова Е.Ф. Старообрядческая рукопись «О родстве» как источник по семейно-брачным отношениям // Междунар. науч.-практ. конф. «Проблемы этнологии и этнопедагогики» (21-24 апр. 1999 г.).

176. Новосибирск, 1999. Вып. 8. С. 60-62.

177. Хауген Э. Направления в современном языкознании // Новое в лингвистике. Вып. 1. М.: Прогресс, 1960. С. 244-263.

178. Черных П.Я. Очерк русской исторической лексикологии (древний период). М., 1956. 195 с.

179. Шанский В.М. О происхождении и продуктивности суффикса -ость в русском языке//Вопросы истории русского языка. М., 1959. С. 34-65.

180. Шведова Н.Ю. Типы контекстов, конструирующих многоаспектное описание слова.//Русский язык: текст как целое и компоненты текста. Виноградовские чтения XI. М., 1982. С. 27-89.

181. Шмелев ДМ. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М.: Наука, 1978.278 с.

182. Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. Перевод с немецкого. М.: Прогресс, 2003.542 с.

183. Щерба Л.Б. Избранные работы по русскому языку. М.:Учпедгиз, 1957. 188 с.

184. Щур Г. С. Теория поля в лингвистике. М., 1974. 321 с.

185. Эрвин-Трипп С.М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия. Воронеж, 1975. 147 с.

186. Юдина Н.В. Система терминов родства как часть русской ментальности (прошлое и настоящее). Владимир, 2001. 123 с.

187. Эволюция систем родства: механизм и трансформация. М., 1973. 115 с.

188. Языковые единицы в синхронии и диахронии. М., 1982. 250 с.

189. Якубинский Л.П. Краткий очерк зарождения и развития русского языка.Л., 1986. 220 с.

190. Ярцева В.Н. Пути и формы исторических изменений языка. // Изв. АН

191. СССР, 1989, №2. С. 111-125.

192. Bratus В. V. The formation and expressive use of deminutives. Cambridge: Cambridge University Press.

193. Gaters A. Indogermanische Suffixe der Komparation und Deminutivbildung. KZ, Bd. J2, H. 1-2, 1954.

194. GebauerJ. Historicka mluvnice jazyka ceskeho, 41., Praha, 1894-1929.

195. DelbruckB. Indogermanische Verwandschaftsverhaltnisse. Leipzig, 1890.

196. Dokulil M. Ke koncepci porovnaci charakteristiky slovanskych jazyku v oblasti "tvoreni slov"- Slovo о slovesnost, 1963, № 2

197. Los J. Grammatika polska. Bd. I-III. Lwow-Warszawa-Krakow, 1922-1927.

198. Mauss M. Sociologie et antropologie. Paris, 1950.

199. Schrader O. Reallexikon der indogermanischen Alterlumskunde, 2, Aufl., Bd. 1-2, B.-Lzp., 1917-1929.

200. Solta G.Gedanken zum Indogermanen problem//Die uhrheimat der indogermanen. Herauss von A. Schere. Darmstadt, 1968, s.342.

201. Szemerenyi O. Syncope in Greek and the nature of Indo-European accent. Naples, 1964.

202. Travnicek F. Historicka mluvnice ceskoslovenska, uvod, hlaskoslovia tvaroslovi. Praha, 1935.

203. Vaillant A. Grammaire comparee des langues slaves, t. I-IV/ Lyon-Paris, Edition IAC (Lyon), Edition Klincksieck (Paris), 1950-1974.

204. Volek Br. Emotive signs in language and semantic functioning nouns in Russian. Amsterdam: John Benjamins.

205. Vondrak W. Vergleichende slavische Grammatik, В I-II, Zweite Auflag., Gottingen. Vandenhoek & Ruprecht, 1924-1928.

206. Zubaty J. Zu den slavigeschen Femininbildungen Afslph., 25, 1903.

207. Saur V. Etymologie slovanskychpribuzenskych terminu. Studie cSAV, с. 11, 1975, Academia. Praha.

208. Obrqbska A. "Stryj, wuj, swak" w dialektach I historii jazyka polskiego.-"Prace komisji j^zykowej", № 5, Krakow, 1929.1. Словари:

209. Ачарян P. Этимологический корневой словарь армянского языка, I-IV, 2 изд. Ереван, 1971-1979.

210. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов, М.: Прогресс 1995.

211. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка, 4т., изд-во 2, СПб.-М., 1980.

212. Павлович А.И. Чешско-русский словарь. М., 1989.

213. Русско-чешский словарь сост. Влчек Й., М., 1973.

214. Топоров В.Н. Прусский язык. Словарь. М.: Наука, 1979.

215. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., I-IV, 1964-1973.

216. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка, 2 т., М.: Русский язык, 1971.

217. Этимологический словарь славянских языков под ред. Трубачева О.Н., 25 т., 1974-1995.

218. Bruckner A. Slownik etymologiczny jazyka polskiego, Krakow, 1927.

219. Buck C.D. Dictionary of Selected Synonyms in the Principal Indo-European Language. Chicago, 1949.

220. Gebauer J. Slovnik starocesky. Praha, D. 1-1903, D. 11-1916.

221. Holub J.-Kopecny Fr. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho. Praha, 1952.

222. Machek V. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho a slovenskeho, Praha, 1957.

223. Pokorny J. Indogermanisches Etymologisches Worterbuch, Bern ud Munchen, 1959.