автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Социальная справедливость: социологический анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальная справедливость: социологический анализ"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Аргунова Вера Николаевна

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Специальность: 22.00.01 —теория, методология и история социологии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре теории и истории социологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Воронове Асалхан Ользонович Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Воронцов Алексей Васильевич доктор социологических наук, профессор Росенко Светлана Ивановна доктор политических наук, профессор Милецкий Владимир Петрович

Ведущая организация:

Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского

Защита состоится 29 марта 2005 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 193060 г. Санкт-Петербург, ул. Смольного, 1/3, 9-й подъезд, факультет социологии, ауд. 205.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб., 7/9).

Автореферат разослан « » февраля 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор социологических наук, профессор

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Социальная справедливость относится к числу социальных явлений, сопутствующих человечеству на протяжении всей его истории. В различные периоды, в разных странах не всегда использовался именно этот термин, но присутствовала идея, суть которой заключается в том, чтобы, сохраняя общественный порядок и согласие, насколько возможно защитить достоинство всех и каждого члена общества. Понятие «социальная справедливость» имеет «драматическую судьбу» из-за активного его использования в политических идеологиях. В социалистических теориях оно занимало центральное место, наполнялось революционным уравнительным смыслом, поэтому сложилась прочная увязка следующих понятий: социализм = равенство = социальная справедливость. В противовес выдвигалась либеральная формула: капитализм = свобода = социальная справедливость. Идеологическое по своей сущности противопоставление одинаково важных для общества и человека ценностей — равенства, свободы, справедливости — не приносит пользы, поскольку они не исключают и не взаимозаменяют друг друга, а предполагают.

Внимание к социальной справедливости обостряется в то время, когда общество сопровождают социальные потрясения, когда рушится сложившийся социальный порядок. В стабильные, относительно спокойные времена о ней забывают, и не потому, что она не существует, а как раз наоборот, потому что она реально действует, сохраняя общественное согласие. Степень реализации социальной справедливости выступает условием стабильности социальной системы.

Достичь полного общественного консенсуса по вопросу о социальной справедливости невозможно. Если такое случается, то лишь в результате физического или идеологического насилия. Подобным образом «формирующийся» принцип социальной справедливости только создает видимость социального согласия, исчезающую по мере ослабления внешнего давления. В любом обществе имеется чаще всего несколько — иногда альтернативных — представлений о социальной справедливости, выражающих интересы различных социальных групп. Однако в них всегда с той или иной степенью явленности присутствует некий общий «стержень», который составляют исторические закономерности того или иного этапа общественной эволюции и ментальные установки, имеющие под собой институциональные основания в экономической, политической и духовной жизни. Благодаря этому социуму все-таки удается выработать единую позицию по данному жизненно важному вопросу.

В общественном сознании принципы социальной справедливости, как правило, не существуют в виде универсальной формулы. Они наполняются экономическим, моральным, политико-правовым содержанием. По такому же алгоритму обычно строится и теоретическое изучение справедливости. Экономистов интересует связь принципов социальной справедливости и эффективности производства. Философы в большей степени

подчеркивают ее общечеловеческий характер, делая акцент на моральном содержании. Политологи рассматривают справедливость через призму политических прав и свобод. Юристы обращают внимание на правовое обеспечение деятельности государства и личности. Каждая дисциплина имеет свой предмет в таком широком объекте изучения, как социальная справедливость.

Подобное предметное исследование социальной справедливости, с одной стороны, углубляет знание о каждом из ее аспектов, но с другой — неизбежно приводит к неразрешимым познавательным затруднениям. Они связаны с необходимостью учета соотношения должного и сущего, общего, особенного и единичного в исторических и социокультурных проявлениях социальной справедливости; с разной степенью артикулированности и рациональности ее принципов на общественном и индивидуальном уровнях социальной реальности; с выявлением механизма действия социальной справедливости; с выяснением степени соответствия социального устройства принципам социальной справедливости. Эти сложности заставляют ученых еще больше «дробить» понятие справедливости, например различать справедливость как таковую, справедливость субстанциональную, процедурную, общую, частную (Б. Н. Кашников).

Затруднения снимаются при социологическом анализе социальной справедливости, призванном рассматривать социальную действительность как целостное многоуровневое системное образование, развивающееся во времени благодаря активной деятельности индивидов, но имеющее и объективные закономерности развития. Он позволяет в частных проявлениях увидеть черты общего, проследить взаимосвязь макро- и микросоциальных процессов, учитывает роль повседневных жизненных практик в становлении социальных структур.

Современное социологическое знание формируется как синтез теоретических и эмпирических исследований, представляющих собой диалектически взаимосвязанные уровни научного поиска. Это придает ему практическую значимость и, значит, делает общественно востребованным. Социологический анализ дает возможность изучить структурное содержание социальной справедливости, механизм и закономерности ее формирования и изменения, социальные функции, провести операционализацию данного понятия применительно к конкретной исторической ситуации.

С особой остротой вопрос о содержании социальной справедливости стоит в современном российском обществе, переживающем период глубоких перемен во всех сферах общественной жизни. Трансформация формальных и неформальных институтов неизбежно повлекла за собой изменения как в содержании формальных принципов социальной справедливости, призванной обеспечить легитимацию социального устройства, так и в представлениях на уровне повседневного сознания. В этой связи чрезвычайно важно не только зафиксировать эти изменения, но и выявить степень их институционализации, ведущие тенденции и перспективы. История неумолимо и. настойчиво, доказывает, что любое реформирование

I«- ;

....... 4

может быть успешным и эффективным в том случае, если оно не только реализует всеобщий (коллективный) интерес, но и максимально учитывает повседневные нужды и заботы человека, его стремление к самоуважению. Самым важным и единственно оправданным критерием реформирования общества может выступать лишь адекватная идея социальной справедливости.

Степень изученности проблемы. В отечественных социальных науках накоплен теоретический и эмпирический опыт изучения социальной справедливости. Сложившиеся подходы в большей степени различаются предметной ориентированностью, нежели научно-исследовательской методологией.

В советском обществознании социальная справедливость была предметом изучения преимущественно философии, политэкономии и права. В работах того периода с материалистических позиций освещались следующие аспекты социальной справедливости:

— этические (Л. М. Архангельский, Л. Г. Гринберг, Ю. Н. Сулин, В. П. Тугаринов, 3. А. Бербешкина, В. А. Печенев и др.);

— экономические (Т. И. Заславская, В. Н. Шилов, М. Н. Руткевич, В. 3. Роговин, Н. Ф. Наумова, Г. А. Емельянов, С. В. Устименко, Н. М. Ри-машевская, С. Цветков и др.);

— правоведческие (А. И. Экимов, Г. В. Мальцев, В. В. Степанян, В. В. Похмелкин, В. С. Нерсесянц и др.).

Кроме того, в них критиковались немарксистские взгляды на справедливое/несправедливое (А. И. Новиков, Л. Г. Гринберг, Г. В. Мальцев и др.).

В ряде работ социальная справедливость рассматривалась в качестве интегральной характеристики различных сфер общественной жизни (3. А. Бербешкина, Т. И. Заславская, В. 3. Роговин, В. Г. Федотова, В. В. Козловский, С. И. Григорьев, В. Е. Давидович, В. Н. Аргунова, А. О. Бороноев и др.).

Социологическая разработка социальной справедливости была явно недостаточной. Лишь некоторые авторы ставили вопрос о социальной справедливости как реальном механизме регулирования взаимодействия социальных групп (В. 3. Роговин, Т. И. Заславская, С. И. Григорьев и др.). С середины 80-х годов начинается изучение представления о социальной справедливости в общественном сознании (Г. С. Батыгин, С. И. Григорьев, Г. Я. Иньшин).

Основными достижениями данного периода являются:

— включение социальной справедливости в категориальный аппарат социальных наук;

— установление зависимости социальной справедливости от характера развития производительных сил и производственных отношений;

— рассмотрение социальной справедливости в тесной взаимосвязи с процессами социального равенства/неравенства;

— постановка проблемы ответственности индивида и общества за реализацию принципов социальной справедливости.

Ярко выраженная идеологическая окраска работ того периода препятствовала расширению исторического, культурного и социального контекста научного анализа. В обсуждении проблемы преобладали нормативный и абстрактно-теоретический аспекты. Методологическая разработка осуществлялась исключительно в рамках исторического материализма, что не позволяло в необходимой степени учесть влияние закономерностей духовной жизни на содержание и функционирование данной ценности.

В постсоветский период количество публикаций о социальной справедливости значительно сократилось, а круг обсуждаемых вопросов стал выглядеть иначе. Социальные трансформации рубежа XX—XXI веков востребовали взгляды либерального толка. В научный дискурс включаются идеи Дж. Ролза, О. Хёффе, Р. Дарендорфа, Ф. Хайека, Р. Пайпса, Ю. Хабермаса, Ш. Эйзенштадта, П. Козловски, А. Макинтайра.

Современные западные концепты справедливости анализируют Т. А. Алексеева, А. В. Кузьмина, Н. В. Печерская, С. Г. Чукин, В. П. Кул-тыгин и др.

Внимание исследователей обращается к социокультурным особенностям социальной справедливости (М. Т. Степанянц, А. Смирнов, С. И. Скоро-богатская), в том числе и ее российской специфике (В. В. Козловский, А. И. Уткин, В. Г. Федотова, Б. Н. Кашников, В. Э. Шляпенгох, В. В. Казарезов и др.).

Правоведческие и экономические стороны социальной справедливости освещаются с учетом рыночных отношений (Л. С. Мамут, М. А. Власова, С. Н. Сабанин, Ф. И. Бинтшток, Л. И. Ермакова, Н. Н. Коновалов, А. Ф. Лещинская, Д. Д. Москвин, Т. П. Моисеева, Е. В. Логинова и др.).

В предметном поле российской социологии можно выделить несколько областей изучения социальной справедливости:

1) эмпирическое исследование представлений о социальной справедливости (Л. А. Хахулина, С. А. Стивенсон, М. М. Назаров, И. М. Попова, Е. Н. Старикова, Н. С. Сыроед, Н. И. Лапин, И. Г. Дубов);

2) связь социальной несправедливости с преступностью и девиант-ностью (Т. В. Шипунова);

3) влияние соблюдения/несоблюдения принципов социальной справедливости на индивидуальное поведение, социальное самочувствие и настроение (Н. Ф. Наумова, Ж. Т. Тощенко и С. В. Харченко).

В западной социологии обсуждение вопросов социальной справедливости носит преимущественно процедурный характер. В работах Р. Нозика, М. Уолцера, Э. Андерсон и других речь идет о наиболее оптимальных принципах распределения жизненных благ и способах их реализации в условиях стабильно развивающегося рыночного общества западного типа. Задачи практической реализации социальной справедливости нередко связываются с идеей утверждения социального государства. В американских исследованиях, посвященных проблемам справедливости,

часто выявляются ее тендерные аспекты и поднимается расовая проблема (Р. Gabel, N. Lazarus).

В целом же, несмотря на то, что научный интерес к социальной справедливости сохраняется довольно стабильным, следует отметить отсутствие необходимого методологического инструментария и недостаточную изученность многих ее аспектов:

— сущностная характеристика содержания социальной справедливости часто либо не рассматривается вовсе, либо трактуется неполно — как определенная мера равенства;

— преобладающая интерпретация социальной справедливости как нормы ограничивает выявление ее социальных функций;

— простое указание на историческое изменение социальной справедливости подменяет анализ причин данного процесса;

— не учитывается влияние социокультурных условий на формирование ее содержания;

— не изучен вопрос о российских социокультурных традициях социальной справедливости;

— недостаточно выяснено содержание требований социальной справедливости в современном российском обществе.

Цели и задачи исследования. Основными целями выступают разработка теории социальной справедливости и создание механизма ее применения к анализу социальной действительности. Достижение поставленных целей предполагает решение следующих задач:

1) сформулировать концептуальные основания теории, используя имеющийся теоретический и эмпирический опыт изучения социальной справедливости;

2) определить онтологический статус социальной справедливости;

3) выявить сущностное содержание и функции социальной справедливости;

4) обозначить социальные детерминанты процесса ее социальной наполняемости;

5) проследить историческую динамику изменения ее содержания;

6) сформулировать и описать социокультурные типы социальной справедливости;

7) разработать инструментарий эмпирического изучения социальной справедливости с учетом переходного характера современного российского общества;

8) произвести операционализацию данного понятия в современных российских условиях.

Объектом исследования выступает социальная справедливость в многообразии ее проявлений.

Предметом исследования является содержание и функционирование социальной справедливости как ценности.

Методологическая и теоретическая основа исследования. В качестве основного методологического подхода выступает диалектический.

Он позволяет рассмотреть совокупность различных отношений изучаемого явления с другими, проследить внутреннюю динамику объекта. Важное значение придается диалектическим принципам конкретности истины, единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному. Его реализацией выступают методы комплексного подхода: многосторонность анализа, единство исходных представлений об объекте изучения, мобилизация релевантных знаний, системная организация предмета исследования, принципы конгруэнтности знаний, интеграции частных результатов в единый целостный результат, базовой дисциплины.

Диссертационное исследование опирается на теории, стремящиеся к преодолению разрыва между макро- и микроуровнями общества, объективными и субъективными явлениями, — Н. Элиаса, Дж. Ритцера, П. Бурдье, П. Бергера, Т. Лукмана, Т. И Заславской, М. А. Шабановой.

Методологическое значение для настоящего исследования имели результаты, содержащиеся в работах целого ряда авторов, среди которых Дж. Ролз, Т. Парсонс, Ш. Эйзенштадт, Д. Белл, Д. Норт, М. Блок, Я. Э. Го-лосовкер, 3. А. Бербешкина, С. И. Григорьев, В. Г. Федотова, В.В. Козловский, В. П. Тугаринов, Р. Инглегарт, Е. Б. Рашковский, Б. Г. Ерасов, П. И. Смирнов, А. О. Бороноев, О. Э. Бессонова.

Эмпирическая основа исследования. Использованы данные репрезентативных исследований ведущих социологических центров страны, а также результаты, полученные автором. Произведен вторичный анализ результатов сравнительных международных исследований представлений о неравенстве и социальной справедливости, осуществленных в 90-е годы, данных ВЦИОМа по изучению социального самочувствия.

Авторские социологические исследования были проведены в 2002 и 2004 годах в г. Иванове.

Кроме того, использовались статистические материалы, предоставленные Администрацией Ивановской области, характеризующие уровень жизни и состояние социальной сферы в регионе.

Научная новизна исследования.

1. Дано теоретическое и эмпирическое обоснование целостного социологического анализа социальной справедливости как ценности, способствующей поддержанию социальной системы, регулирующей межгрупповые и межиндивидуальные взаимоотношения, являющейся способом общественного признания всех и каждого члена общества.

2. Разработана новая ценностно-институциональная концепция социальной справедливости, способствующая синтетическому рассмотрению макро- и микроуровней социальной реальности, объективных и субъективных явлений. Она сводится к следующим основным положениям:

— ценность — это социальный факт, явление общественного и индивидуального сознания. Структура ценности представляет собой композицию гносеологического, нормативного, оценочного и идеального компонентов;

— содержание ценности зависит от характера экономических, политических и культурных институтов;

— включенность ценности в ценностную систему общества реализуется не автоматически, а посредством выбора индивидами социальных практик, т. е. сознательной активной деятельности;

— ценности и ценностная система находятся в постоянной динамике. Трансформация ценностей есть институционально обусловленный процесс.

3. Социальная справедливость трактуется как историческая и социокультурная мера равенства и свободы индивидов в системе общественных отношений.

4. Осуществлен диахронический и синхронический анализ социальной справедливости. Диахронический срез представлен ее идеальными историческими типами — смыслообразами. Методом сравнительно-культурного анализа обозначается цивилизационная специфика социальной справедливости, формулируются ее цивилизационные типы — западный, восточный и российский.

5. Впервые в отечественной науке прослеживается эволюция идей социальной справедливости в России в широком историко-культурном контексте. Выявляются черты общего и особенного в содержании данной ценности на этапах доиндустриального, индустриального и постиндустриального обществ, степень их институционализации.

6. Разработан инструментарий эмпирического изучения социальной справедливости с учетом переходного характера современного российского общества.

7. Произведена операционализация изучаемого понятия в современных российских условиях.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в следующем:

— реализованный в работе подход является методологией, позволяющей выявить современные требования социальной справедливости в российском обществе, обозначить круг наиболее острых проблем, требующих незамедлительного решения;

— использование результатов исследования может способствовать повышению эффективности политического, экономического и культурного управления, выработке наиболее оптимальных принципов социальной политики;

— теоретические положения диссертации и обобщение проведенных в ходе ее подготовки исследований позволяют более глубоко осознать причины возникновения и воспроизводства общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности, получающих оценку несправедливых, установить их связь с процессами, имеющими место в прошлом и воспроизводящимися в настоящее время;

— материалы диссертационной работы развивают методологическую базу анализа социальной справедливости. Они способствуют форми-

рованию критического отношения к имеющимся в науке теориям социальной справедливости.

— новый подход к изучению социальной справедливости может быть применен при чтении ряда учебных курсов в высшей школе при подготовке специалистов в области социологии, социальной работы, политологии, культурологии, истории, философии, правоведения и экономики;

— выводы и материалы диссертационного исследования могут быть использованы в практике воспитательной работы в средней и высшей школе.

Положения, выносимые на защиту.

1. Социальная справедливость представляет собою ценность, т. е. реальный факт общественной и индивидуальной жизни. Ценности — это социокультурные смыслы, усвоение и принятие которых индивидами обеспечивает не только поддержание и воспроизведение определенных общественных отношений, но и их развитие. Как ценность социальная справедливость включает в себя гносеологический, нормативный, оценочный и идеальный компоненты. Выступая самой критической точкой пересечения индивидуального и общественного интересов, она выражает исторически и культурно приемлемую меру равенства и свободы индивидов.

2. Социальная справедливость — это историческая и социокультурная мера равенства и свободы индивидов в системе общественных отношений.

3. Социальная справедливость пребывает в исторической и культурной динамике. Не существует ее универсальной формулы. Требования социальной справедливости всегда исторически и культурно конкретны. Три группы факторов определяют их форму и содержание: единая линия эволюционных изменений всего человечества (общечеловеческий аспект), цивилизационный контекст данного сообщества (социокультурный аспект), актуальный социально-политический дискурс. Обозначенные выше детерминанты вычленяют несколько ипостасей данного понятия: исторический идеал, ментальные установки и политико-правовые нормы. Диалектический синтез этих составляющих и будет представлять требования социальной справедливости здесь и сейчас.

4. В любом обществе существует несколько, иногда альтернативных, точек зрения на социальную справедливость. Однако не все они имеют институциональную основу функционирования. В том случае, если ценность институализирована, т. е. включена в структуру института посредством взаимосвязанного и взаимно ориентированного ролевого поведения, она получает широкое распространение. Институализированные ценности составляют ядро ценностной системы общества, трансформирующееся вместе с институциональной системой в целом.

5. Социальная справедливость выполняет ряд важных функций. Во-первых, это функция критической легитимации сложившегося социального порядка. Любое институциональное устройство никогда не воспринимается как само собой разумеющееся, а подвергается моральной оценке, критерием которой выступает социальная справедливость. Она

есть обязательность, которую люди должны исполнять, а общественный порядок должен ей следовать. Во-вторых, являясь одновременно не только оправданием существующего положения дел, но и образцом должного, идеалом, она указывает социально приемлемые границы изменений, а также наиболее оптимальные и перспективные для благоприятного сотрудничества общества и индивидов социальные сферы. В-третьих, в силу своей гуманистической направленности, она стремится придать социальную значимость как можно большему количеству индивидов.

6. Вместе с ценностной системой социальная справедливость эволюционирует в рамках исторически сменяющих друг друга доминирующих форм мировоззрения — мифа, религии, идеологии, технологии. В свою очередь каждая из перечисленных мировоззренческих форм соответствует одному из этапов общеисторической эволюции. Миф и религия — доиндустриальному обществу, идеология — индустриальному, технология— постиндустриальному. На каждом из этапов мировой истории существует как идеальный тип свой смыслообраз социальной справедливости. В доиндустриальном обществе в качестве такового выступала гармония, в индустриальном — правовое государство, в постиндустриальном — качество жизни. Каждый из этих смыслообразов расширяет пространство социального равенства и свободы, т. е. можно говорить о кумулятивности процессов равенства, свободы и социальной справедливости.

7. Становление мировоззрения, а значит, и социальной справедливости как ценности, происходит не только во времени, но и в том или ином цивилизационном пространстве. На основе цивилизационного подхода можно выделить два предельно широких социокультурных типа социальной справедливости — западный и восточный. Они различаются по двум признакам: степени социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению и отношениями между «Я» и «Мы» в контексте представлений о равенстве и свободе. Эти два параметра аккумулируют в себе духовные основы цивилизационной общности и отражают характер базовых социальных институтов. Западный цивилизационный тип социальной справедливости характеризуется как либеральный, а восточный — как коммунитарный.

8. Цивилизационная специфика России обнаруживается через сравнение с Западом и Востоком. Ось координат, на которой выстраивается российское содержание социальной справедливости, образуют следующие параметры: уравнительное равенство этатистского толка, жесткая социальная регламентация внутренней и внешней свободы и апофатический путь конструирования отношений с внешним миром. Российский тип социальной справедливости может быть назван этатистским.

9. Социальная справедливость как ценность в современном российском обществе имеет достаточно высокий консолидирующий потенциал. Не наблюдается существенных расхождений в представлениях различных социальных и возрастных групп населения об основных принципах соци-

альной справедливости, которые сводятся к социальной и правовой защите, регулированию оплаты труда.

10. Реализации основных функций социальной справедливости препятствует разрыв между формальными принципами социальной справедливости и представлениями массового сознания. Его преодоление возможно по пути активной деятельности социальных акторов по формированию новых общественных институтов.

Апробация работы. Основные положения диссертации апробированы автором в сообщениях и докладах на ряде конференций, в том числе: республиканской научной конференции «Социалистическая идея: история и современность» (Иваново, 20—21 апреля 1990 г.); региональной научной конференции «Подводя итоги: Духовное и идейное развитие России в XX веке» (Иваново, 4 апреля 2001 г.); «М. М. Ковалевский и российская общественная мысль: К 150-летию со дня рождения М. М. Ковалевского» (Санкт-Петербург, 20—21 сентября 2001 г.); Международной научно-практической конференции «Социальная политика социального государства» (Нижний Новгород, 4— 6 октября 2001 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Государство и Церковь в России: история взаимодействия в сфере благотворительности» (Иваново, 17—18 декабря 2001 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Образование и молодежная политика в современной России» (Санкт-Петербург, 25—28 сентября 2002 г.); Международной научно-практической конференции «Социология социальных трансформаций» (Нижний Новгород, 17—19 октября 2002 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Социальное партнерство — опыт, проблемы и перспективы развития» (Пермь, 20 ноября 2003 г.); Всероссийской научной конференции «Духовное наследие Б.Н. Чичерина и современность» (Тамбов, 9—И декабря 2003 г.); Международной научно-практической конференции «Малая социальная группа: социокультурный и социопсихологический аспекты» (Нижний Новгород, 18—20 марта 2004 г.); Международной российско-китайской научной конференции «Рыночная экономика и социальная справедливость» (Санкт-Петербург, 23—25 июня 2004 г.); III Сорокинских чтениях «Закономерности и перспективы трансформации общества» (Санкт-Петербург, 21 октября 2004 г.).

Материалы диссертационного исследования использовались автором при чтении лекционных курсов по социальной антропологии, политологии, спецкурса «Теории социальных изменений» в Ивановском государственном университете.

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории и истории социологии Санкт-Петербургского государственного университета (октябрь 2004 г.) и рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав по три параграфа, заключения, библиографического списка. Объем диссертации составляет 372 страницы, она содержит 17 таблиц и 3 рисунка.

И. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуется степень ее изученности, формулируются цели и задачи, научно-практическая значимость работы.

В первой главе «Социальная справедливость как ценность» раскрываются структура, функции и закономерности формирования социальной справедливости.

В § 1 «Ценности как факт духовной жизни человека и общества» дается понятие ценностей, выясняются их структурные элементы, специфика функционирования на макро- и микроуровнях социальной реальности.

Автор рассматривает ценности как факты духовной жизни, посредством которых предметы материального и духовного мира обретают социальную значимость. Ценности конструируют социальный мир, придают заданность, цель и смысл существованию и деятельности индивида, коллективов, общества в целом.

Вместе с тем ценности объективны по отношению к обществу. Их объективность имеет несколько проявлений: они обладают характером данности социуму; выступают полноправным агентом истории, поскольку без них невозможны жизнь и воспроизводство сообщества; формируются под влиянием объективных факторов.

Ценности — это социокультурные смыслы, усвоение и принятие которых индивидами обеспечивает не только поддержание и воспроизведение определенных общественных отношений, но и их развитие.

Социальные функции ценностей заданы их структурным содержанием. Структура ценности представляет собой композицию (не иерархию) следующих компонентов: гносеологического, оценочного, нормативного, идеального. Во-первых, ценность, вычленяя какое-либо материальное или духовное явление, определяя его место среди прочих, несет тем самым информацию как об устройстве универсума во всем его охвате, так и о его составных частях. Воспринимая тот или иной набор ценностных значений, индивид узнает о структурных элементах социума, способах взаимоотношений между людьми, возможных вариантах индивидуального поведения. Эту функцию ценностей можно охарактеризовать как познавательную.

Во-вторых, ценность содержит в себе социальную оценку. Оценка не порождает ценность, а «открывает», «утверждает» ее. По сути, оценка— это расчет на что-то. На ее основе возможно планирование поведения и деятельности.

В-третьих, ценность имеет нормативную сторону Нормы выполняют функции социальной системной консервации, участвуют в воспроизведении собственно системных связей. Нормативный аспект ценности заключается в том, что ценность сообщает своему адресату, т. е. любому индивиду или социальной группе, о существующих «правилах игры». Ин-

териоризация ценностных смыслов делает индивида неотъемлемой составной частью данной социальной системы.

В-четвертых, ценность содержит в себе черты идеала. Любой предмет или явление, выступающее в качестве ценностного объекта, предстает как совершенная действительность. Общественное и индивидуальное сознание приписывает ценности и еще не принадлежащие ей, но потенциально реальные для нее признаки, свойства, качества. Тем самым ценность открывает возможности для преобразования существующей действительности.

Все перечисленные свойства ценности предоставляют ей возможность выполнять функцию диалога в межсубъектных отношениях.

Мировоззренчески-смысловое содержание ценностей требует их рассмотрения в контексте мировоззрения эпохи, цивилизации, конкретного сообщества. В диахронической последовательности следуют друг за другом мифологическое, религиозное, идеологическое и технологическое мировоззрения. Появление новых форм не означает исчезновения старых. Предыдущие формы либо отступают на периферию, либо приобретают структурные черты новой формы (например, мифы — черты религии, религии — черты идеологии). Смена форм мировоззрения сопровождается одновременно протекающими трансформациями в экономической, политической и социальной сферах.

Доминирующая общеисторическая форма мировоззрения (миф, религия, идеология, технология) будет придавать ценностям соответствующие способы выражения, задавать общий набор ценностей, выделять среди них приоритетные. Дальнейшая корректировка ценностных смыслов осуществляется под влиянием цивилизационной специфики и актуальных социально-экономических и политических проблем того или иного сообщества.

В §2 «Формирование ценностей» рассматриваются институциональные основы процесса формирования ценностей.

Автор прослеживает своеобразие трактовки социальных институтов применительно к макро- и микроуровню социальной системы. На уровне макросоциологического анализа, где на первый план выдвигаются структурные особенности общества, необходимо понимание институтов в их глубинном смысле, как систем определенных и неизбежных связей между членами общества, обусловленных внешними условиями выживания социума. Тем самым институты образуют своеобразный скелет общества, обеспечивающий его историческую устойчивость и воспроизводство как социальной целостности (С. Г. Кирдина).

Макросоциальная трактовка социальных институтов должна быть дополнена выяснением их формирования и функционирования, связанным с практиками повседневного действия. На уровне микроанализа утвердилась трактовка института как «правил игры» в обществе, или созданных человеком ограничительных рамок, которые организуют взаимоотношения между людьми. В этом случае институт отделяется от организаций, поскольку последние представляют собой социальные формы, в которых

часто закрепляются и реализуются в конечном счете те или иные институты (Д. Норт).

Институты одновременно регулируют человеческое взаимодействие и регулируются им. С позиций современного институционализма институты предстают не как жесткий каркас, а как гибкая поддерживающая структура, изменяющаяся под влиянием практического действия и имеющая типичные способы заполнения. Интеграция макро- и микроуровней существования институтов реализуется посредством институционализированных социальных практик (Т. И. Заславская).

Ценности и институты тесно взаимосвязаны между собой. В том случае, если ценность институализирована, т. е. включена в структуру института посредством взаимосвязанного и взаимно ориентированного ролевого поведения, она обретает основу своего существования и функционирования. Институализированные ценности составляют ядро ценностной системы общества, трансформирующееся вместе с институциональной системой.

Понятие «ценностная система» означает некую целостность, завершенность, последовательность, свою логику формирования. Эта логика представляет собой диалектическое взаимовлияние трех групп факторов. Во-первых, форму и общую направленность как мировоззрению в целом, так и ценностной системе придает историческая эпоха. Во-вторых, характерные черты эпохи имеют цивилизационное преломление. В-третьих, ценностная система и мировоззрение имеют актуальный дискурс.

Для рассмотрения эволюции форм мировоззрения и ценностных систем использована теория Д. Белла. Он создает схему социального развития, выделяя три этапа — доиндустриальное, индустриальное, постиндустриальное общество — на основе типа производства и производственных технологий, которым соответствуют определенные социальные институты и культура. В диссертации показано решающее влияние данных факторов на исторический выбор доминирующей мировоззренческой формы, выделена специфика мифа, религии, идеологии и технологии как способов духовного освоения мира.

В результате получена такая схема:

— доиндустриальное общество: миф, религия — религиозные ценности;

— индустриальное общество: идеология — политические ценности;

— постиндустриальное общество: технологии — ценности самовыражения.

Диахронический анализ, выявляющий единую стратегическую линию развития человеческого общества как рода, дополняется синхроническим анализом, демонстрирующим видовое многообразие общества. «Живым телом» каждого сообщества, которое «нарастает» на общем для всех макросистем социальном каркасе, выступает социокультурная специфика. Она проявляется во всех сферах: экономической, политической, культурной, социальной.

В качестве способа определения социокультурного своеобразия обществ использован вариант цивилизационного подхода, учитывающий динамику социокультурных признаков, их трансформацию в ходе общеисторических преобразований. Он представлен в работах Н. Элиаса, Ш. Эйзенштадта, Б. С. Ерасова, Е. Б. Рашковского, А. О. Бороноева, П. И. Смирнова и др.

Понятие цивилизации хотя и сопрягается с понятием культуры, но отличается от него по объему и содержанию. Культура — это все поле интеллектуального и духовного поиска, весь комплекс смыслов, ценностей, имеющих хождение в том или ином обществе Цивилизация — это «оп-лотневшая», кристаллизовавшаяся культура, «осевшая» в некоторых долговременных ценностях, мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, длительность, некоторую усредненность и, стало быть, на широкую транслируемость во времени и в пространстве. Цивилизация складывается не только из ценностей, но и институтов, что подчеркивает факт укорененности соответствующих элементов культурного наследия в социуме.

Создание цивилизационной всеобщности — длительный и сложный процесс, охватывающий жизнь многих поколений. На макроуровне общественного сознания он приводит к формулированию идей, принципов и символов, превосходящих все обычные и обыденные установки, представления и принципы любого локального уровня, утверждая некое возвышенное начало, доминирующее над всеми частностями. На массовом уровне всеобщность означает формирование устойчивой срединной культуры, ядра или иерархии культурных уровней, что и обеспечивает определенное место всем значимым группам общества и элементам культурной регуляции. Тем самым образуется система, имеющая некоторую целостность и органичность, способная адаптироваться к меняющимся ситуациям и вместе с тем поддерживать свою устойчивость.

Огромную роль в формировании цивилизационной общности играет религия. Она на протяжении длительного исторического периода регулировала жизнедеятельность общества и настолько «пропитала» культуру и всю социальную жизнь, что ее присутствие почти не ощущается.

Существование у представителей цивилизации институциональной и культурной общности позволяет говорить и о присутствии предпочтительных ценностных ориентаций. Ценностные приоритеты цивилизации будут корректировать историческую систему ценностей, адаптируя ее к сложившейся социокультурной среде. Несмотря на процессы глобализации мира, растет цивилизационное самосознание и углубление понимания различий между цивилизациями. Это проявляется во все более четком осознании наличия собственной цивилизационной траектории в мировом историческом процессе.

Выделенные две закономерности, под влиянием которых формируется мировоззрение и входящая в него ценностная система, — тенденция общеэволюционных институциональных изменений всего человечества и

цивилизационное своеобразие социальных систем, — выступают как объективные по отношению к деятельности социальных субъектов. Тем не менее общество всегда само выбирает тот или иной вариант развития, сознательно формирует микроинституты, регулирующие социальное взаимодействие. Социальные субъекты предстают как акторы, осуществляющие выбор решения в соответствии со своими целями и ценностями. Вокруг создания новых формальных институтов идет политическая борьба, в результате которой появляется новая институциональная ситуация, определяющая тон деятельности макроинститутов.

Одновременно происходят изменения в неформальных институтах, протекающие постепенно. Все эти социентальные изменения осуществляются постоянно, в силу внутренних потребностей общества. Кроме того, происходят обновление и актуализация ценностной системы: в нее попадают новые ценности, по-новому расставляются акценты значимости среди функционирующих ценностей. Это явление автор называет актуальным дискурсом ценностной системы.

Таким образом, институциональные основания формирования ценностной системы можно проанализировать с помощью категорий общего, особенного и единичного, позволяющих условно вычленить три уровня институциональных факторов. Первый уровень определяется тем этапом, который имеет место здесь и сейчас в мировой истории. Соответствующие тому или иному периоду институты будут облачать ценности в соответствующую мировоззренческую форму и выделять доминирующие. В ходе истории различные общества все больше интегрируются в общемировой процесс, что приводит к сближению их ценностных систем. Второй уровень объединяет общества на основании их цивилизационного сходства. Цивилизационная специфика социальных систем дает своеобразное преломление ценностей первого уровня. Третий уровень — конкретная социально-экономическая и политическая обстановка того или иного общества — определяет актуальный ценностный дискурс. Следствием сложной взаимосвязи и переплетения всех трех уровней выступает ценностная система общества, которая всегда и везде будет уникальной и неповторимой. Она не приемлет прямых способов управления, но и не является окончательно предопределенной и автоматически заданной объективными факторами. Ее стабильность и прочность обусловливаются наличием институциональных оснований.

В § 3 «Социальная справедливость как мера равенства и свободы» рассматриваются сущностное содержание данной ценности, особенности функционирования на макро- и микроуровне, социальные функции.

Истоки социальной справедливости, как и большинства других ценностей, заключаются в дуализме социальности, вбирающем в себя коллективное и индивидуальное начала. Онтологическая сущность коллективности в социальной мысли не случайно трактовалась в категориях «равенство» — «неравенство», поскольку социальная структура всегда и везде есть иерархия неравенств. В этом смысле история предстает как снятие одних форм неравенства и возникновение новых. В то же время дейст-

вует и противоположная тенденция — расширение поля действия равенства. Противоречие между данными тенденциями разрешается не автоматически, а с помощью третьей силы — социальной справедливости.

В онтологической первооснове индивидуального человеческого бытия мыслителями разных эпох тоже вычленяются две противоположные ипостаси: стремление к порядку и стремление к свободе. Провести грань между двумя тенденциями человеческого существования также позволяет социальная справедливость.

Социальная справедливость предстает как своеобразный буфер между коллективными и индивидуальными устремлениями и может быть понята только через определенное соотношение равенства и свободы. Она выступает как историческая и социокультурная мера равенства и свободы индивидов в системе общественных отношений.

Совместная жизнь людей, а только в такой форме и возможна человеческая история, представлена двумя противоположными тенденциями. Одна из них состоит в необходимости постоянного нормирования и упорядочивания социального поведения, которые осуществляются с помощью различных социальных институтов. Пройдя процесс социализации, человек воспринимает социальное давление как данность и неизбежность, принимая факты иерархического социального устройства и социального неравенства. В то же время человек, социальная группа и общество в целом никогда не воспринимают любое институциональное устройство как само собой разумеющееся, они подвергают его моральной оценке, в качестве которой выступает социальная справедливость. Она выполняет по отношению к социальному устройству функцию критической легитимации, предстает в виде социальной обязательности, которую люди должны исполнять, а общественный порядок должен ей следовать.

Критическая направленность справедливости имеет и позитивный, и негативный характер. Позитивная сторона социальной справедливости как оценки заключается в том, что социальный субъект, во-первых, ищет наиболее оптимальные способы взаимоотношений с существующим порядком, во-вторых, определяет пути и направления его совершенствования, т. е. создает идеальный вариант общественных отношений. Негативная сторона справедливости как оценки порождает представление о несправедливости.

Социальная справедливость как ценность присутствует на макро- и микроуровнях социальной реальности, на каждом из которых имеется своя специфика ее формирования и функционирования. На макроуровне будет представлен ее социентальный срез, на микроуровне — индивидуальный и групповой.

На социентальном уровне социальная справедливость выступает в качестве характеристики общего устройства социальной системы. Составная часть ценностной системы, она облечена в соответствующие эпохе мировоззренческие формы (миф, религию, идеологию, технологию) и должна выполнять чрезвычайно трудную историческую задачу — сохранять и под-

держивать существующий социальный порядок и в то же время не препятствовать дальнейшему развитию. Оценке в качестве справедливых или несправедливых здесь подвергаются реализованные социальные институты. С позиций макроанализа социальная справедливость предстает как историческая справедливость: справедливо то, что способствует движению вперед с наименьшими материальными и социальными затратами для общества.

На микроуровне, в сфере межличностного и межгруппового взаимодействия, существует целый спектр представлений о социальной справедливости в силу различного положения индивидов и групп в социальной структуре. Все находящиеся на социальной лестнице стремятся ощутить свою общественную значимость, хотят социального признания не только для себя лично, но и для всей социальной группы. Поэтому для того чтобы принципы социальной справедливости разделялись большей частью общества, они должны открывать перспективы в виде новых форм равенства и расширения пространства свободы. Иными словами, либо предоставлять все более широким слоям общества доступ к действующим каналам социальной мобильности, либо открывать новые каналы.

На уровне повседневного сознания ценностные представления о

* социальной справедливости имеют две стороны — артикулированную и аффективную. Достаточно часто аффективная, эмоциональная сторона подменяет вербально сформулированную ценность и может быть названа

• не представлением, а чувством справедливости. Социальные чувства обладают свойством заразительности и могут охватывать значительную часть общества. Формирование чувства также во многом осуществляется под влиянием мнения, предстающего для индивида в качестве истины. Все это означает, что структурные элементы социальной справедливости как ценности могут находиться во внешнем противоречии. Понимание сущего и должного у индивида может включать в себя взгляды не только «своей» социальной группы, но и других групп, а также содержание формальной справедливости.

Все вышеперечисленное тем не менее не лишает социальную справедливость возможности выполнения одной из важнейших функций, реализуемых ценностями, — функции диалога. В общественном сознании преобладает тенденция к достижению согласия по вопросу о социальной справедливости, нежели к углублению конфликта. Это происходит по той причине, что в оценке критериев равенства и ограничителей свободы индивид оперирует определенным набором значений, которым располагает его культура. Этот набор постоянно обновляется в ходе мутаций социальной системы и реализуется в виде институционализации различных форм деятельности и мышления.

Так же как все ценности и мировоззрение в целом, принципы социальной справедливости здесь и сейчас складываются в трех измерениях: единая линия эволюционных изменений всего человечества, социокультурный (цивилизационный) контекст данного сообщества и актуальный дискурс.

Названные факторы, формирующие содержание социальной справедливости, по сути дела, вычленяют несколько ее ипостасей: исторический идеал, ментальные установки и политико-правовые нормы «Работающим», выполняющим стабилизирующие функции в обществе принцип социальной справедливости делает согласование трех названных сторон. Это означает, что политическая и правовая справедливость должна адекватно отражать конкретную историческую ситуацию, причем соответствовать ментальным установкам данного общества и требованиям эпохи. В том случае, когда содержание социальной справедливости подобным образом сбалансировано, социальная справедливость выступает интегрирующим началом, укрепляет солидарные связи в обществе, способствует достижению общественного согласия. Если же между составляющими этой ценности имеется диссонанс, то она воспринимается значительной частью общества как несправедливость, следствием чего выступают различные сбои в функционировании социальной системы и ухудшение социального самочувствия людей, испытывающих недостаток общественного признания. Поэтому социальную справедливость можно назвать своеобразным защитным свойством общества, сохраняющим и поддерживающим его «здоровье».

Во второй главе «Исторические и цивилизационные типы социальной справедливости» прослеживается эволюция социальной справедливости «по вертикали» — в общем ходе истории и ее специфика «по горизонтали», т. е. цивилизационное своеобразие. Исторические типы социальной справедливости автор называет, используя термин Я. Э. Голо-совкера, смыслообразами. Методом «наложения» исторических и цивили-зационных типов социальной справедливости как своеобразной кальки мы можем изучать динамику социальной справедливости и выявлять ее стратегические требования.

В § 1 «Социальная справедливость в доиндустриальном и индустриальном обществах» рассматриваются соответствующие этим историческим этапам смыслообразы социальной справедливости — гармония и правовое государство.

Гармония предстает как цельный образ мира, доступный и понятный человеку, т. к. он по преимуществу обращен не к разуму, а к чувствам. Образность сознания человека была исторически обусловлена недостаточной развитостью рационального мышления, релевантной особенностям ведущих мировоззренческих форм — мифу и религии.

Общественное сознание той эпохи выделило основные составляющие мира: природу, социум и индивида. Эти части были неравноправны и неравнозначны. Человек долгое время осознавал себя существом не столько духовным, сколько природным, не свободным в своих социальных действиях, а зависимым. Поэтому объяснение слияния составляющих мир элементов в единое целое строилось на основе естественно наблюдаемых событий. Окружающий мир представал как мир естественных закономерностей: общество подчинено природе, а человек — обществу. Постепенно,

по мере кристаллизации духовной сущности человека, место природы как доминирующей интегрирующей силы занимает понятие Бога как духовной сущности мира. Принцип гармонии предполагает наличие априорного знания о подобном устройстве. Оно не подлежит критическому рациональному осмыслению, но реализуется через добровольное принятие его человеком, что гарантирует стабильность и прочность общего устройства мироздания и социального порядка.

Мысль о предопределенности и внешней заданности социального порядка, с одной стороны, служила основанием легитимации социального неравенства и несвободы, а с другой — порождала идеальные представления о его устройстве. Такая форма социального знания вполне отвечала духовным чаяниям общества, способствовала смягчению реальных и потенциальных социальных конфликтов.

С наступлением эпохи индустриального общества координация социальных взаимоотношений, достижение консенсуса противоположных социальных сил становится политической проблемой. Противоположности экономических и политических устремлений приводят к обострению конфликтности и ослаблению солидарных связей в обществе. В то же время именно на данной стадии истории впервые возникают предпосылки для массового личностного развития, проявляющиеся, в частности, в признании за каждым человеком его нравственной и интеллектуальной независимости. Для реализации этой предпосылки необходимо важное условие — действенные правовые нормы.

Индустриальное общество приносит с собой новое понимание права. Во второй половине XVIII века совершился, по выражению Э. Ю. Соловьева, «копернианский переворот» в понимании сущности права. Суть его сводится к двум основным положениям. Первое заключается в том, что каждый член общества принимается за самостоятельное мыслящее существо, которому «категорически разрешено» думать так, как он думает, открыто выражать то, что он думает, свободно распоряжаться своими силами и имуществом. Второе положение сводится к идее о необходимости принудительного ограничения самой принуждающей государственной власти, примате правового закона по отношению к воле государя, возведенной в закон.

Данные изменения вызывают к жизни новый смыслообраз социальной справедливости — идею правового государства. Через механизм права — формального (правового) равенства — несвободная масса людей в ходе исторического развития преобразуется в свободных индивидов. Правовое равенство делает свободу возможной и действительной во всеобщей нормативно-правовой форме, в виде определенного правопорядка. Требования социальной справедливости с правовой точки зрения рациональны и могут быть признаны и удовлетворены лишь постольку, поскольку они согласуются с правовой всеобщностью и равенством и их можно выразить в виде требований правовой справедливости в соответствующих областях социальной жизни.

Новый смыслообраз социальной справедливости — правовое государство — по сравнению с образом гармонии привносит расширение меры равенства и свободы индивидов. Если в доиндустриальную эпоху всеобщее равенство и свобода были возможны лишь в сфере духа, то теперь они распространяются и на правовую сферу. Соответственно изменяются и принципы обоснования идеи социальной справедливости. Происходит секулярная трансформация фатальности — в преемственность, случайности — в смысл.

В §2 «Западный и восточный типы социальной справедливости» выделены два предельно широких цивилизационных типа ценности. Такой подход имеет эвристическую значимость при анализе современных социальных процессов в силу той особой роли, которую играет в настоящее время Запад в мировой истории. Кроме того, данная схема наиболее оптимальна для анализа российской действительности, поскольку вся отечественная история всегда протекала между Западом и Востоком.

При выявлении цивилизационных черт социальной справедливости актуализируются следующие цивилизационные признаки:

— степень социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению;

— отношения между «Я» и «Мы» в контексте представлений о равенстве и свободе.

Эти два параметра в снятом, концентрированном виде аккумулируют в себе духовные основы цивилизационной общности и отражают характер базовых социальных институтов, способствующих воспроизведению того или иного цивилизационного порядка. Выделенные признаки позволяют рассмотреть социальную справедливость не только со стороны общества как целого, когда индивид выступает в качестве объекта социального нормирования, но и со стороны индивида как активного участника социальных процессов.

Особенности социальной справедливости как ценности в западной и восточных цивилизациях будут заключаться и в содержании её структурных элементов: когнитивного, нормативного, идеального, оценочного, и в их соотношении.

Социальная справедливость как принцип миропорядка, в том числе и социального, на Востоке дана изначально, она уже существует. Основная задача индивида состоит в ее личностном открытии и принятии в виде единственно возможного способа жизнедеятельности. Можно говорить о совпадении когнитивной и идеальной сторон социальной справедливости как ценности. На Западе социальная справедливость всегда находится в становлении, это непрерывный процесс созидания идеала и его практического воплощения. Решающую роль в данном процессе играет сам человек. Не существует абсолютных и безусловных критериев социальной справедливости, поэтому она всегда как бы ускользает или исчезает вовсе. Разрыв между идеальной и когнитивной составляющими на Западе придает социальной справедливости плюралистический харак-

тер, в отличие от Востока, предлагающего готовую, цельную картину мироздания — идеального и реального.

Нормативная сторона социальной справедливости на Востоке выглядит очень выпукло из-за способов ее обоснования и поддержания. Основным методом убеждения следовать заданным нормам выступает сила традиции и авторитета, подкрепляемая стабильными социальными структурами, опирающимися на территориально-семейственные связи. Справедливость предстает одновременно как истина, право и обязанность. На Западе нормативность обеспечивается другими средствами — прагматичными рациональными доводами индивидуалистической ориентации. Индивид имеет возможность «примерить» к себе нормы социальной справедливости посредством разума. Из-за неизменного скепсиса, присущего разуму, логических ошибок или сознательного использования неверной посылки в рассуждениях нормы социальной справедливости на Западе не обладают такой полнотой охвата общества.

Социальная справедливость как оценка имеет два неразрывно взаимосвязанных проявления: легитимация общественного устройства и его критика. Индивидуальный или групповой вердикт общественному устройству в целом или отдельным социальным фактам на основании принципов социальной справедливости на Западе и Востоке будет различаться по своему содержанию и последующим социальным действиям. С определенной долей условности можно говорить о преобладании критической составляющей оценки на Западе из-за отсутствия абсолютных оценочных критериев. Результатом будут действия, направленные на изменение существующих условий в соответствии со своими представлениями. На Востоке у социальной справедливости преобладает легитимирующая функция. Критика, выносимая социальной справедливостью, не приводит к действиям, в корне преобразующим социальные устои. Сказанное, впрочем, не означает отсутствия социальных потрясений в виде разного рода революций и гражданских войн. Речь идет о том, что их результатом была лишь видоизмененная интерпретация господствовавшей структуры ценностей, без каких-либо новых ориентаций.

Цивилизационный тип западной социальной справедливости можно именовать либеральным — в широком смысле этого слова. В нем личность с ее индивидуальными потребностями и правами выступает на первый план. Восточный же тип назовем коммунитаристским. Ему присуще стремление к групповым равенству и свободе. В нем общинные, групповые связи, нормы и оценки сдерживают индивидуалистические проявления. Если сравнить социальную справедливость с дробью, то на Западе в числителе всегда будет находиться свобода, а в знаменателе — равенство. На Востоке, наоборот, в числителе — равенство, а в знаменателе — свобода. Таким образом, на Западе и Востоке на каждого индивида приходится разное «количество» свободы и равенства. Этот факт необходимо принимать как данность, он не подлежит какой-либо оценке.

В §3 «Социальная справедливость в современную эпоху» обосновывается положение, что в постиндустриальном обществе историческим идеалом социальной справедливости выступает качество жизни.

Требование качества жизни облечено в новую мировоззренческую форму — технологическую, в основе которой лежит принятие функциональных решений, сознательный, рациональный выбор средств для решения экономических и социальных проблем. Достижение нового качества жизни рассматривается как социальная технология, т. е. отрефлексирован-ные социальные методы, которые, в принципе, могут быть перенесены в новое место и время, использоваться в новом сообществе.

Качество жизни может быть рассмотрено как целостная система со своими структурными элементами и уровнями. Компонентами качества жизни выступают явления, различающиеся по субстанциональной основе: природные, социальные и духовные. Природная среда имеет в данной категории два модуса: качество природной среды и качество здоровья популяции. Составляющие качества социальных явлений — социальный порядок и стабильность. Качество духовных явлений, воплощенных общественным и индивидуальным сознанием, будет выражаться через систему ценностей, ценностных представлений и социальное настроение.

Также можно вычленить уровни качества жизни как системы: макро-, мезо- и микроуровни. Макроуровень предопределен не только экономическими связями и отношениями, но и общностью планетарной жизни человечества. В проблеме достижения нового качества жизни выражена ноосферная устремленность человечества, осознание себя в качестве ведущей эволюционной силы, руководствующейся в своих действиях духовными устремлениями. На мезоуровне, представленном отдельными национальными государствами, требования качества жизни сводятся к достижению их устойчивого развития. Квинтэссенцией макро- и мезопоказателей качества жизни выступает его микроуровень — индивидуальное бытие, качество человека. Человек как биопсихосоциальное существо также интегрирует в единое целое все три субстанциональные проявления качества жизни — природное, социальное и духовное.

Существуют объективные критерии измерения качества жизни, разработанные международными организациями, в том числе — индекс человеческого развития (ИЧР); уровень (индекс) гармоничного развития цивилизации (ИГРЦ); индекс человеческой бедности (ИЧБ); международный индекс человеческого страдания (МИЧС). Они имеют цель выявить страны и регионы, в которых не существует элементарных по современным меркам условий для достойной жизни людей.

Выработанные международные стандарты, несмотря на стремление охватить различные стороны общественной и индивидуальной жизни, в силу ограниченности количественных методов не могут отразить духовную составляющую нового качества жизни. Поэтому исследователи выделяют такой важный индикатор качества жизни, как субъективная самооценка. Субъективная жизненная самооценка (удовлетворенность жизнью,

оценка жизненного успеха и т. п.) выступает как многомерная конструкция с когнитивными и эмоциональными основаниями, интегрирующая все жизненные аспекты, ускользающие при «объективированном» анализе. Одновременно такой индикатор способен измерять не только приватные категории, но и качество внешней жизненной среды.

Механизм формирования субъективной оценки качества жизни сложен и противоречив. Самооценка обычно корректируется обстоятельствами жизни, и выражение неудовлетворенности до определенной степени не зависит от жизненного опыта. Гораздо большее влияние оказывают социальные характеристики общественной жизни. Решающим фактором, моделирующим жизненную самооценку, выступает социальное неравенство. Внутреннее социальное расслоение в стране и «толщина» стратификационных «перегородок» непосредственно влияют на возможности самореализации, а значит, на оценку этой самореализации. Чем полнее воплощаются принципы социального равенства в стране, тем больше удовлетворенных собственной жизнью и меньше существенных расхождений в субъективном оценивании жизни.

Отмеченные особенности свидетельствуют о том, что качество жизни не может быть сведено к бесстрастному набору объективных, научно выверенных показателей. Оно характеризует не только удовлетворение потребностей людей, способствующих сохранению физической и психической целостности человека, но и его свободу, творчество, удовлетворенность жизнью в целом.

Категория качества жизни позволяет выйти на решение как проблемы саморазвития человечества и отдельных социальных систем, так и проблемы саморазвития отдельного человека, что определяет ее методологическую и прогностическую значимость.

В третьей главе «Социальная справедливость в России: циви-лизационные особенности и общеисторические закономерности» показано российское своеобразие исторических типов социальной справедливости.

В £ I «Российская цивилизационная специфика социальной справедливости» выявляются трансцендентные и институциональные основания изучаемой ценности.

Россия — одновременно национально-государственное образование и цивилизация. Следуя выбранной логике анализа цивилизаиионной специфики, рассматривается проявление двух признаков: степени социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению и характера отношений «Я» и «Мы» в контексте представлений о равенстве и свободе. Они представляют собой личностную проекцию духовных основ цивилизацион-ной общности и базовых социальных институтов, поддерживающих цивили-зационный порядок. Кроме того, данные характеристики в социологическом анализе способствуют сближению макро- и микроуровней социальной действительности, позволяют не только увидеть объективные закономерности,

лежащие в фундаменте социальной справедливости, но и учесть деятельность индивида как социального актора.

Отношения индивида со своим внешним социальным окружением, зафиксированные в ментальных структурах, во многом формируются на базе сакральных представлений. Под влиянием религиозных догматов и культовой практики закрепляется способ мировосприятия и поведения индивидов, определяющий впоследствии характер и содержание создаваемых людьми социальных институтов.

Несмотря на то что российская цивилизация включает в себя народы, относящиеся к различным конфессиям, она по сути своей является христианским социумом. Однако христианство на Руси имело ряд особенностей, обусловленных историческими обстоятельствами, при которых происходило усвоение Русью христианского вероучения, и догматическими различиями между западным и восточным христианством.

Главное догматическое расхождение между западным христианством (католицизмом и протестантизмом) и православием состоит в трактовке догмата о Святой Троице и вытекающего отсюда способа конструирования отношений между индивидом и миром.

В познании Бога Запад идет преимущественно катафатическим путем: Бог открывается через присутствие в своих творениях. Мир тварный предстает прямым воплощением божественных идей, являющихся причиной-образцом. Ориентация Запада на организацию земного устройства придает культуре этой цивилизации утилитарную направленность. Восприятие мира приобретает модальность «мир — средство».

Иначе выстраиваются отношения человека с миром в российской цивилизации, основанной на восточно-христианской традиции. Познание Бога и мира осуществляется противоположным путем — апофатическим. Это путь отрицания всего небожественного, тварного. Тем самым окружающий мир теряет значимость в глазах индивида. Ценность приобретает лишь мир духовный, поскольку только в нем и через него возможно узнать Бога.

Отношения человека с Богом предельно ярко отражают принципы взаимоотношений индивида с внешним миром. Согласно западной традиции, развитой и углубленной христианством, хотя индивид и реальный материальный и социальный мир противостоят друг другу, их противостояние носит позитивный характер. Человек пребывает внутри этого мира как особая его часть, часть творческая, ответственная за мироустройство.

В российской культуре материальный мир утрачивает свою значимость. Подлинный мир — это мир духовной благодати, царство истинной свободы и равенства. Для соединения с Богом, который есть вся полнота бытия, необходимо категорически отрешиться от окружающего мира, пребывающего вне Бога. Апофатический путь способствует не просто обособлению материального и духовного миров, но их противопоставлению и взаимоисключению. Порвать с внешним миром, отказаться от него, чтобы войти в совершенный мир, — вот главная задача человека. Отношения

индивида с миром строятся на иных, по сравнению с Западом, основах. Человек в русской культуре призван не к устроению земной жизни, а к ее отрицанию. Негативность, конституирующая существо мира, предстает как положительная связь с Богом.

Скрупулезная и монотонная повседневная работа по обустройству своего материального окружения не имеет значимости, поскольку «царство Божие внутри нас». Представитель российской цивилизации устремлен к некому духовному идеалу. Тем не менее его нельзя отнести к восточному цивилизационному типу, т. к. «восточный» человек воспринимает себя одной из необходимых частиц цельного гармоничного бытия. Любое насильственное вторжение в этот мир недопустимо, поскольку разрушает совершенство. Христианин же, будь он православным, католиком или протестантом, ощущает свой отрыв от мира, нависающего над ним и довлеющего ему всей своей мощью и величием.

Итак, мьг обнаруживаем в российском индивиде видоизмененные черты западного и восточного типов личности. Напряженный характер отношений с внешним миром в российском мировосприятии достигает предельной степени — абсолютного отрицания всякого небожественного, т. е. материального, бытия. Близость к Востоку обнаруживается в стремлении к духовному слиянию с Божеством, которое все равно отделено от человека, принадлежащего к тварному миру.

Второй пункт анализа состоит в определении отношений между «Я» и «Мы», диалектики соотношения индивидуального и коллективного, толковании социального равенства и свободы. В западной цивилизации в ценностной системе существует приоритет индивидуальных проявлений над коллективными интересами, свободы над равенством. Иная ситуация в российской цивилизации. Индивидуальное, личностное начало находится на периферии общественных взаимосвязей, уступая место коллективному началу. Однако российское «Мы», с которым идентифицирует себя «Я», не аналогично восточным «Мы»-узлам, представленным семейными, родовыми, клановыми общностями. Даже русская крестьянская община, существовавшая практически на протяжении всей истории российской цивилизации, не стала средством соотнесения личных и общественных интересов и местом, где реализуется их единение и взаимопроникновение.

Коллективная идентичность в российской цивилизации осуществляется посредством государства, предстающего в качестве стабильной центростремительной силы, к которой направлены экономические, политические, духовные, социальные устремления различных слоев общества. Институт государства становится не формальным средоточием общественной жизни, а подлинным, имеющим значение для каждого члена сообщества. Индивид напрямую связан с государством, поскольку именно ему принадлежит прерогатива решения различных социальных проблем индивидуальной жизни.

Этому способствовали обстоятельства хозяйственного и политического свойства, в том числе коммунальный характер материально-техноло-

гической среды общества. В российской цивилизации государство предстает в качестве носителя утилитарного начала, общего блага. Следствием этого выступает формирование на инстинктивном, генетическом уровне «этатизационных» ценностей у большинства российского населения, что означает приверженность к сильному государству, руководящему и управляющему всей хозяйственной и политической жизнью.

Хотя государство в российской цивилизации является пределом соотнесенности индивидов друг с другом и обществом, отношение к нему отличается двойственностью. Наряду с благоговением и почитанием присутствует его отторжение, выливающееся порой в масштабные революционные выступления как социальных «низов», так и социальных «верхов». Объяснение этого феномена скрыто в сакральных представлениях об общественном устройстве, апофатическом восприятии земного устроения.

Таким образом, ось координат, на которой выстраивается российское цивилизационное содержание социальной справедливости, образуют следующие параметры: равенство этатистского толка, жесткая социальная регламентация внутренней и внешней свободы и апофатический путь конструирования отношений с внешним миром. Эти параметры отличаются и от западных, и от восточных конструкций социальной справедливости.

Подобно Западу, в России социальная справедливость как принцип миропорядка находится в становлении. Она представляет собой бесконечный процесс приближения к некоему идеалу. Когнитивный и идеальный аспекты содержания социальной справедливости разведены. Индивид постоянно творит новые идеалы и стремится приблизиться к ним. Однако векторы идеальной устремленности социальной справедливости в западной и российской цивилизациях различны. На Западе эти идеалы носят прагматический, конструктивный характер. Установление социальной справедливости переводится в плоскость практических действий по обустройству окружающего мира, носящих утилитарный характер. В России же, напротив, в идеальном аспекте социальной справедливости утилитаризм практически не представлен. Идеал содержит некие сверхзадачи, ради решения которых необходимо разрушить несовершенное бытие, добиться прорыва в новое идеальное состояние, мыслимое как совершенное единство материи и духа, при главенствующей роли последнего. Прорыв необходимо совершить сразу и сейчас, цена не имеет значения. По этой причине идеальная составляющая ценности носит утопический характер. Такое соотношение когнитивной и идеальной сторон социальной справедливости не только не создает реальной картины бытия, но часто дезориентирует индивида. Мир выглядит дискретным, разделенным на неравноценные промежутки времени. Прошлое или будущее имеет гораздо большее значение, чем настоящее.

Как и в восточных цивилизациях, в российском варианте социальной справедливости рельефно представлена нормативная сторона, поддерживаемая силой авторитета. В отличие от Востока, источником норма-

тивности служит общность, изначально отчужденная от индивида, — государство. Если применительно к Востоку можно говорить о тождестве истины, права и обязанностей, то в России их совпадение носит своеобразный характер. Оно действительно имеет место, но время от времени народ, будучи верным апофатическому мировосприятию, отрекается от своего государства, а государство — от народа. Таким образом, получается своеобразный диалектический цикл: тождество — противоречие — противоположность — борьба. Разрешение противоречия приводит к новому тождеству, и далее цикл повторяется.

Оценочной стороне социальной справедливости — критической легитимации — в российской интерпретации также свойствен ряд цивилиза-ционных особенностей. Общность с Западом заключается в значительном доминировании критики по сравнению с легитимацией. Легитимация же реализуется, как и на Востоке, преимущественно иррациональными способами, но, в отличие от названного типа, приводит к деструктивным действиям.

В целом можно обозначить российский цивилизационный тип социальной справедливости как этатистский.

В §2 «Российские модусы исторических типов социальной справедливости» показано российское преломление исторических типов социальной справедливости доиндустриального и индустриального обществ — гармонии и правового государства.

Смыслообраз социальной справедливости доиндустриального общества — гармония — именовался в данный исторический период словом «правда». Оно наполнялось множеством значений, что придавало ему универсальное содержание. Это слово в равной степени использовалось для характеристики индивидуального и общественного поведения, для обозначения сакрального и земного порядка. Посредством его материальные и духовные объекты объединяются так, что обнаруживается их совместимость.

В древнерусской культуре слова «правда» и «истина» оказались связанными в тесную пару и в то же время противопоставленными. Это свидетельствует о концептуализации их в своеобразную духовную ценность. В дальнейшем судьбы этих слов разошлись, но в изучаемый период данный симбиоз занимал одно из главных мест в ценностной системе. Творить правду, править, делать правильно — означает следование не только закону, но и внутренним, нравственным импульсам.

«Проекты» социальной справедливости, «правды», исходившие как от народа, так и от Церкви, претендующей на выражение всеобщих интересов, в равной степени носили утопический характер. В XV веке Церковью были выдвинуты два идеала «правды», вокруг которых долго продолжались общественные дебаты. Один из «проектов» принадлежал Иосифу Волоцкому, а другой — Нилу Сорскому. Обе концепции представляют идеальные варианты соотношения между личностью и общест-

вом на основании единых принципов: бескорыстного служения и самоотречения.

Ярко выраженный акцент социального служения доктрины Волоц-кого лишь внешне похож на западный принцип утилитарного общего блага. Во взглядах Волоцкого высшее благо связано с посюсторонним, земным миром. Однако для достижения благополучия (по меркам той эпохи) признается отнюдь не все, что полезно. Земная, материальная цель оказывается подчиненной нравственной. Иосиф не согласен ни на какие уступки даже для высшей власти. Запад же двигался по направлению от морального радикализма к моральному компромиссу. Гармоничное бытие личности и общества основано не на контрактных отношениях, а на безоговорочном подчинении индивида социальному целому, которое представляют Церковь и государство. Авторитарный способ контактов общества с человеком характерен для данной исторической эпохи в целом. Но авторитаризм Волоцкого превышает западную «меру» авторитаризма. Он практически не оставляет за человеком никакой возможности свободных суждений о собственном и общественном благе. Тождество индивидуального и общественного выступает как высшая ценность, имеющая абсолютное значение и тотальный охват.

Учение Нила Сорского, основанное на идеях исихазма, и соответствующий ему образец социальной жизни тоже представляют собой своего рода общественное служение. Человек добровольно, согласно собственным убеждениям, выбирает путь аскезы, чтобы одержать победу духа над плотью, доказать себе и другим людям возможность решения этой задачи и испытать радость. Человек отдаляется от мира, но окончательно с ним не порывает. Аскетизм нестяжателей — не протест против мира, не социальное отторжение, а способ внутреннего принятия окружающего. Во взглядах нестяжателей присутствует уравнительная тенденция в оценках людей и их поведения. Различия в благосостоянии и социальном положении несущественны. Идеал равенства в этом случае обосновывается нравственно и экономически, доходя до принципа общности имущества и отказа от личной собственности в целях нравственного возвышения и достижения святости.

Взгляды Волоцкого и Сорского дополняли друг друга, создавая в совокупности цельный религиозный идеал справедливого общественного строя. Общественное предпочтение доктрины Волоцкого свидетельствует о том, что ее содержание было более адекватным сформировавшимся социальным институтам. Впоследствии это позволило иосифлянам превратить данную доктрину в официальную теорию справедливости.

Переход к индустриальному обществу в России имел затяжной характер, поэтому вовлечение основной массы населения в политическую жизнь протекало очень медленно. Государство последовательно не допускало никого к участию в легальной политической жизни и правотворческой деятельности. Формальные принципы социальной справедливости,

направленные на поддержание общественного устройства и его легитимацию, как бы зависли между эпохами, не открывая пространства для конструктивного продвижения вперед — к высвобождению индивидуальности.

Тем не менее общеисторическая тенденция, заключающаяся в эмансипации личности, стремлении к социальной активности, прежде всего в политической жизни, обозначается и в России. Об этом свидетельствует тот факт, что синкретическое понимание справедливости как правды постепенно утрачивает свою целостность. В русском языке с конца XVII века функционирует слово «справедливость».

Принципы формальной справедливости общества дооктябрьского периода облекались в специфические формы российского консерватизма. Содержание консервативной идеологии постоянно менялось, но существовали постулаты, обеспечивающие преемственность в ее развитии. К ним относится идея великой России, единоличной и бесконтрольной власти и мысль об особом пути страны как последнего в мире оплота духовности. Все отечественные консерваторы поддерживали монархическое устройство России, считали его естественной исторической формой российской государственности. Неучастие народа в государственных делах представлялось консерваторам принципиально важным. Они полагали, что русские сохранили свое «внутреннее начало» и истинно-христианские ценности благодаря тому, что никогда не вмешивались в дела государства.

Теоретические рассуждения и практические политические действия консерваторов, казалось бы, находили поддержку среди огромной массы малограмотного народа, инстинктивно воспринимавшего монархию, царя и церковь как исконные жизнеустроительные начала. Однако российские консерваторы не учитывали несколько важных моментов, объявляя социально справедливыми существующие общественные порядки. Прежде всего, социальная справедливость для выполнения функции легитимации должна как бы забегать вперед, улавливать то, что в народе присутствует лишь в виде настроений, ожиданий, мечтаний. Это пока еще не сформировавшиеся ценности, а потенциальные ценностные ориентации. Социальная справедливость как идеологическая идея должна способствовать превращению этой потенциальной возможности в реальность. Консерваторы же актуализацией иррациональных суждений, религиозных настроений и чувств масс препятствовали углублению исторически неизбежной и прогрессивной тенденции рационализации мышления и эмансипации личности.

Кроме того, поощряя традиционные ментальные настроения в отношении к «Мы»-государству, они забывали о другой цивилизационной особенности российского народа — его стремлении к отрицанию земных порядков, которые однажды покажутся несовершенными. Российский консерватизм не смог выработать такой идеи социальной справедливости, которая, сохраняя стабильность в обществе, обеспечивала бы движение вперед.

Особенности исторической реальности наложили отпечаток и на альтернативные консерватизму политические идеологии — либерализм и социализм. Либеральная социальная среда формировалась в России в период преобразований 60—70-х годов XIX века. Русские либералы на свой манер воспроизводят идеал синкретической правды, удаленный от недостойной и несовершенной действительности. Делают они это с искренним желанием добиться того, чего так не хватало всему российскому обществу и каждому из его членов, — признания за каждым индивидом достоинства и уважения со стороны социума. Рассуждения об этой цели у них переходят в область метафизики, оставляя за бортом способы практического воплощения поставленной задачи. Среди представителей русского либерализма конца XIX — начала XX века своей прагматичностью выделяется Б. Н. Чичерин. Свои рассуждения он прямо и непосредственно переводил в область конкретных определений действительной жизни. Его философия включала в себя требование, чтобы идеальные начала оправдывались опытом действительности и чтобы действительность освещалась и руководилась светом философских начал. Однако идеи Чичерина не нашли широкого распространения ни в научных, ни в политических кругах.

Социалистические идеологии обладали рядом преимуществ по отношению к консерватизму и либерализму. Во-первых, социалистическая идеология преодолела религиозные формы выражения своих идей. В отличие от консерватизма, делавшего ставку на религиозность народа, «козырной картой» социализма стали социально-экономические проблемы общества. Во-вторых, социализм поднял на щит идею социального равенства, столь близкую российскому человеку. В-третьих, предлагаемые российскими социалистами способы достижения социальной справедливости совпадали с логикой российского апофатического мировосприятия. В-четвертых, социалистические идеологии имели широкое распространение благодаря активной работе с населением социалистических организаций. Перечисленные черты характерны как для ранних форм российской социалистической мысли (крестьянского социализма), так и для пролетарского социализма.

В советский период социальная справедливость была переведена исключительно в плоскость экономических отношений. Ее правовое воплощение толковалось как формальное равенство, поскольку не исчезало экономическое неравенство. Равенство всех членов общества по отношению к средствам производства — общественная собственность — вот что объявлялось подлинным содержанием социальной справедливости. Это положение было субстанциональной основой, из которой вытекали другие принципы общественной жизни. Сознательный отказ социалистической доктрины социальной справедливости от постановки политических и правовых целей объясняется не только «экономизмом» марксизма. Уже сама постановка вопроса о справедливости политической системы потенциально содержала в себе возможность ее критики, покушения на святая свя-

тых — руководящую роль партии в жизни государства и общества. Однако объективный ход развития общественных отношений неизбежно актуализировал политико-правовую сторону социальной справедливости, что привело сначала к «перестройке» социалистического общества, а затем к отказу от его институциональных основ.

В $3 «Социальная справедливость в современном российском обществе» произведена операционализация изучаемой ценности с учетом переходного характера российского социума. Это осуществляется на основе разработанной автором концептуальной схемы изучения социальной справедливости и эмпирического социологического материала (как вторичного, так и полученного самостоятельно).

Для выявления адекватных времени требований социальной справедливости в современном российском обществе необходимо учитывать ряд объективных и субъективных факторов макро- и микроуровней, среди которых:

— характер переживаемого исторического момента в контексте общемировых эволюционных процессов, обусловленный основными тенденциями трансформации институтов;

— цивилизационные особенности общества, проявляющиеся как в становящихся новых институтах, так и в виде ментальных структур общественного и индивидуального сознания;

— особенности новой социальной структуры общества;

— специфика индивидуального и группового поведения в переломные исторические периоды.

В работе обосновывается утверждение, что применительно к современному российскому обществу можно говорить о качестве жизни как новом смыслообразе социальной справедливости. Россия, несмотря на большие материальные и духовные трудности, движется к постиндустриальному обществу. Это движение нужно рассматривать не с точки зрения реального содержания, социальных механизмов и движущих сил социальных трансформаций, но преимущественно — в аспекте конечных социально-культурных итогов. В индивидуальном и групповом сознании требования социальной справедливости связываются с решением злободневных, на взгляд того или иного субъекта, проблем. Оценка степени важности и актуальности параметров социальной справедливости проявляется не только и, может быть, не столько в вербальных высказываниях, сколько в конкретном социальном поведении.

Летом 2004 года в г. Иванове диссертантом было проведено социологическое исследование в форме индивидуального анкетирования с целью выявления представлений жителей города о социальной справедливости. Объем выборки составил 400 человек.

Для достижения валидного знания эмпирическое исследование и его обработка производились с учетом таких параметров, как:

*ОС НАЦИОНАЛЬНА]! СММКОТСКА

м П Ю

1) обобщенное восприятие и оценка человеком происходящего в обществе. Точнее всего их определить через степень доверия к социальным институтам, прежде всего властным;

2) степень рациональности и последовательности суждений, выявляемая посредством сравнения ответов о субъективной оценке своего социального и материального положения и реального социального поведения, о реальных социальных фактах и должных, с точки зрения индивида, а также посредством определения уровня влияния внешнего воздействия на характер суждений;

3) отношение к существующему в настоящее время неравенству и уровень его легитимности;

4) место государства в регулировании неравенства;

5) содержательный смысл равенства и свободы и их значимость как основополагающих общественных принципов;

6) актуальные с точки зрения респондентов общественные проблемы, требующие незамедлительного решения;

7) значимость социальной справедливости как консолидирующей ценности.

Подводя общий итог опроса, можно сделать следующие выводы. Социальная справедливость как ценность сохраняет свою притягательность для российского общества. Более четверти респондентов отмечают ее консолидирующий потенциал. Данное обстоятельство можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, высокой значимостью социальной справедливости в регулировании социальных взаимоотношений. Во-вторых, сложившейся социально-экономической ситуацией, которая подавляющей частью общества воспринимается как несправедливая. Об этом говорят низкое доверие к властным институтам, оправдание бедности и нелегитимность приобретенного богатыми людьми состояния (рис. 1, 2). Третья причина является скрытой от поверхностного наблюдения и заключена в ментальных глубинах цивилизационного сознания, пробивающихся на поверхность ситуационного общественного сознания в виде индивидуальных и групповых ценностных ориентации.

100% во во 70 60 50 40 30 20 10 0

1 — отсутствие талантов и способностей;

2 — отсутствие достаточных усилий для изменения своего положения;

3 — лень и пьянство;

4 — предрассудки по отношению к различным группам людей;

5 — неравные возможности получить образование и работу;

6—экономическая система в стране

1 2 3 4 5 6

Рис. 1. Причины бедности

1 — упорный труд;

2 — способности и таланты;

3 — нечестный путь;

4 — нужные связи;

5 — возможность получить хорошее образование и работу;

6 — экономическая система, позволяющая богатым нажиться за счет бедных

Рис 2 Причины состоятельности

Мнения и оценки наших современников порой выглядят непоследовательными и противоречивыми, в них преобладает иррациональный компонент. Это объясняется логикой формирования ценностей и ценностных ориентаций и общей линией институциональных изменений. Институциональные трансформации в различных сферах общественной жизни достаточно глубоки и необратимы, и люди не столько разумом, сколько интуицией схватывают это. Кроме того, общество часто попадает под обаяние идеи, сдерживающей критическое восприятие действительности. В этом случае мы также сталкиваемся с проявлением ментальных установок, габитуса, неумолимо корректирующего индивидуальное и общественное поведение.

Результаты опроса подтверждают другие положения диссертации: социальная справедливость фиксирует не только меру равенства, но и свободы индивидов (рис. 3); в российских традициях социальной справедливости преобладает равенство этатистского толка.

57%

43%

Вравенство ■ свобода

Рис. 3. Значимость равенства и свободы как основополагающих принципов общества

Анализ массовых представлений о принципах социальной справедливости и сферах ее действия не фиксирует значительных расхождений во взглядах различных социальных и демографических групп. Общество достаточно единодушно в определении самых острых общественных проблем, требующих незамедлительного решения (табл. 1).

Ранжирование актуальных общественных проблем, %, N = 400

Общественные проблемы Социальные группы Общий процент выбора Ранг

Малообеспеченные Среднеобеспеченные Высокообеспеченные

Процент выбора Ранг Процент выбора Ранг Процент выбора Ранг

Высокие цены на продукты питания и товары первой необходимости 35 3 17 7 0 6 31 4

Кризис морали, культуры, нравственности 38 2 45 1 33 3 41 2

Кризис в экономике, спад производства в промышленности и сельском хозяйстве 44 1 37 4 56 2 44 1

Рост числа уголовных преступлений 23 8 39 3 22 4 29 6

Рост цен 29 6 17 7 22 4 26 7

Ухудшение состояния окружающей среды 12 9 17 7 0 6 13 9

Резкое расслоение на богатых и бедных 30 5 25 5 33 3 30 5

Коррупция, взяточничество 31 4 42 2 67 1 37 3

Угроза взрывов и террористических актов 8 10 17 7 22 4 12 10

Отсутствие стабильности 24 7 24 6 11 5 25 8

Реализация принципов социальной справедливости видится большинству наших сограждан как усиление социальной защищенности, правопорядка и совершенствование оплаты труда (табл. 2, 3). Главная проблема заключается в расхождении массовых установок с действующими принципами формальной справедливости.

Ассоциации с понятием «социальная справедливость» респондентов разного материального положения, %, N=400

Варианты ответов Социальные группы Общий процент выбора

Малообеспеченные Среднеобеспеченные Высокообеспеченные

Рациональная оплата труда 54 35 67 50

Социальная защищенность 73 58 56 67

Равенство людей в собственности 10 6 11 9

Равное распределение социальных благ 19 18 И 19

Законность 50 55 56 55

Равенство прав и возможностей 43 51 67 46

Отсутствие привилегий 27 16 22 24

Возможность заниматься тем, чем хочется 19 28 33 22

Свобода личности 25 40 33 30

Демократия 11 16 0 12

Действия по совести 17 12 0 15

Таблица 3

Ассоциации с понятием «социальная справедливость» респондентов разного возраста, %,М = 400

Варианты ответов Возрастные п руппы Общий процент выбора

До 29 лет 29 — 49 лет Старше 50 лет

Рациональная оплата труда 43 45 56 50

Социальная защищенность 63 73 67 67

Равенство людей в собственности 6 12 7 9

Равное распределение социальных благ 27 13 19 19

Законность 47 66 50 55

Равенство прав и возможностей 57 41 43 46

Отсутствие привилегий 10 33 24 24

Возможность заниматься тем, чем хочется 24 26 18 22

Свобода личности 38 26 27 30

Демократия 9 8 19 12

Действия по совести 12 13 16 15

Достижение консенсуса по вопросу о социальной справедливости возможно при условии соответствия артикулированных идей институтам, обеспечивающим их реальное функционирование. Решение этой задачи во многом зависит от активных действий социальных субъектов.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, предлагаются рекомендации и направления для дальнейшего изучения проблемы.

Основное содержание диссертационной работы отражено в следующих публикациях:

Монографии и учебные пособия

1. Социальная справедливость: ценностно-институциональный анализ. Иваново, 2004. 14,7 печ. л.

2. Обшествознание: Учеб. пособие для учащихся школ, абитуриентов и учителей. Иваново, 2002. Разд. 4. Социальные отношения. 1 печ. л.

Статьи

3. Справедливость как характеристика гуманизма общественных отношений // Обновление общества: проблемы и перспективы: Сб. науч. тр. Уфа, 1990. 0,8 печ. л. (Соавтор А. О. Бороноев.)

4. [Рецензия] // Вестн. ЛГУ. Философия. Политология. 1991. Вып. 1. 0,5 печ. л. (Соавтор А. О. Бороноев.) Рец. на кн.: Козловский В. В., Федотова В. В. В поисках социальной гармонии: Социальная справедливость и ответственность. Свердловск, 1990.

5. Справедливость как философско-социологическая категория // Noos: Научно-популярный альм, социолого-психологического факультета ИвГУ. Иваново, 2001. Вып. 1. 1 печ. л.

6. Социальная стабильность в ценностном дискурсе: постановка проблемы // Вестн. СПбГУ. Социология. Политология. 2002. № 3. 0,5 печ. л.

7. Социальная справедливость: российские идеалы и реалии // Социальная политика социального государства. Н. Новгород, 2002. 0,4 печ. л.

8. Социальная стабильность и тендерная асимметрия: социологическая интерпретация // Тендерные исследования и тендерное образование в высшей школе: Материалы Междунар. науч. конф., Иваново, 25— 26 июня 2002 г.: В 2 ч. Иваново, 2002. Ч. 1. Образование, политика. 0,4 печ. л.

9. Социальная справедливость в современном российском обществе: социологический дискурс // Вестн. Иван. гос. ун-та. 2002. № 4. 1 печ. л.

10. Социальная справедливость и социальное самочувствие // Качество жизни: теория и практика социальной экономии: Материалы Всерос. конф. Белгород, 2002. 0,6 печ. л.

11. Социальная справедливость: теоретико-методологические подходы к изучению // Проблемы теоретической социологии / Под ред. А. О. Бо-роноева. СПб., 2003. Вып. 4. 1 печ. л.

12. Представления о социальной справедливости в современном российском обществе: разрыв или связь поколений? // Личность. Культура. Общество: Междисциплинар. науч.-практ. журн, социальных и гуманитарных наук. М., 2003. Т. 5. Вып. 1/2. 1 печ. л.

Тезисы

13. Противоречия социалистического общества и социальная справедливость // Вестн. ЛГУ. История КПСС. Науч. коммунизм. Философия. Право. Л., 1989. Вып. 1. (В изложении). 0,1 печ. л.

14. Социализм и справедливость // Новое мышление и пути нравственного развития человека: Материалы респ. науч. конф. Новгород, 1989. 0,2 печ. л.

15. Изучение вопросов социальной справедливости в курсе преподавания общественных наук // Материалы Иван. обл. науч.-техн. конф. Иваново, 1990. 0,2 печ. л.

16. С позиций справедливости о социализме // Социалистическая идея: история и современность: Материалы респ. науч. конф. Иваново, 1990. 0,2 печ. л.

17. Богатство как социальная проблема // Актуальные проблемы науки в с.-х. производстве: Тез. докл. Иван. обл. науч.-практ. конф. Иваново, 1995. 0,1 печ. л.

18. Истоки гендерной проблемы: Запад и Восток // Социология и общество: Тез. Первого Всерос. социологического конгресса. СПб., 2000.0,1 печ. л.

19. Справедливость как критерий оценки общественных отношений в русской социологии // Подводя итоги: Духовное и идейное^ развитие России в XX в.: Тез. докл. регион, науч. конф. Иваново, 2001. 0,25 печ. л.

20. Идея социальной справедливости в русской социологии XIX — начала XX в. // Науч.-исслед. деятельность в классическом университете: Теория, методология, практика: Материалы науч. конф. Иваново, 2001. 0,25 печ. л.

21. Социокультурные особенности российского общества // Науч.-исслед. деятельность в классическом университете: Материалы науч. конф. Иваново, 2002. 0,2 печ. л.

22. Социальная справедливость как условие гармоничных отношений между обществом и государством // Государство и церковь в России: история взаимодействия в сфере благотворительности: Материалы межрегион. науч.-практ. конф Иваново, 2002. 0,2 печ л.

23. Социальное настроение провинциального студенчества // Образование и молодежная политика в современной России: Материалы Всерос. науч.-практ. конф., 25—28 сентября 2002 г. СПб., 2002. 0,1 печ. л.

24. Социальная справедливость как принцип регулирования социальных взаимоотношений // Социально-перцептивные процессы в управлении: Материалы I Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. памяти Р. Б. Гитель-махера. Иваново, 2003. 0,2 печ. л.

25. Б. А. Кистяковский о справедливости как категории социального познания // Духовное наследие Б. Н. Чичерина и современность. Тамбов, 2003. 0,15 печ. л.

26. Трансформация социальной структуры современного российского общества в дискурсе социальной справедливости // Социология социальных трансформаций: Материалы конф. Н. Новгород, 2003. 0,2 печ. л.

27. Социальная справедливость, как основа социальной интеграции // Социальное партнерство — опыт, проблемы и перспективы развития: Материалы межрегион, науч.-практ. конф., 20 ноября 2003 г. Пермь, 2003. 0,2 печ. л.

Методические рекомендации

28. Справедливость и общественный прогресс: Теорет. и метод, рекомендации к изучению проблем социальной справедливости в вузовском курсе философии. Иваново, 1990. 1,75 печ. л.

29. Идеи равенства, свободы и справедливости в русской философии (А.И.Герцен, М.И.Бакунин): Метод, и теорет. материалы по изучению русской философии. Иваново, 1992. 1,5 печ. л.

Г

Подписано в печать 24.01.2005. Формат 60 х 84 1/16 Бумага писчая Усл. печ. л. 2,33. Уч.-изд. л. 2,5. Тираж 120 экз.

Издательство «Ивановский государственный университет» 153025 Иваново, ул. Ермака, 39.

I

í I I

t

»1-2268

РНБ Русский фонд

2005-4 48533

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Аргунова, Вера Николаевна

Введение

Глава /. СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК ЦЕННОСТЬ

§ 1. Ценности как факт духовной жизни человека и общества

§2. Формирование ценностей

§3. Социальная справедливость как мера равенства и свободы

Глава II. ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЦИВИЛИЗАЦИОНЫЕ ТИПЫ

СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ

§ 1. Социальная справедливость в доиндустриальном и индустриальном обществах

§2. Западный и восточный типы социальной справедливости

§3. Социальная справедливость в современную эпоху

Глава ///. СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ В РОССИИ:

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ И ОБЩЕИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ

§1. Российская цивилизационная специфика социальной справедливости

§2. Российские модусы исторических типов социальной справедливости

§3. Социальная справедливость в современном российском обществе 294 Заключение 328 Библиографический список

Введение диссертации2005 год, автореферат по социологии, Аргунова, Вера Николаевна

Актуальность исследования. Социальная справедливость относится к числу социальных явлений, сопутствующих человечеству на протяжении всей его истории. Еще древние люди сталкивались с проблемой поиска компромисса между индивидуальным и коллективным интересами, вырабатывая наиболее приемлемые формы, поведения посредством моральных запретов и предписаний. По мере усложнения социальных связей эта задача становится все более насущной и непростой. Возникают новые .механизмы поиска взаи-моудовлетворяющих решений: политика и право. Все сферы совместной жизнедеятельности людей — экономическая, политико-правовая, социальная, культурная — имеют свою логику развития, тем не менее они объединены общей центральной идеей — социальной справедливостью.

В различные периоды истории, в разных странах не всегда использовался именно этот термин, но присутствовала идея, суть которой заключается в том, чтобы, сохраняя общественный порядок и согласие, насколько возможно защитить достоинство каждого члена общества и сохранить уважение к нему. Понятие «социальная справедливость» имеет «драматическую судьбу» из-за активного его использования в политических идеологиях. В социалистических теориях оно занимало центральное место, наполнялось революционным уравнительным смыслом, поэтому сложилась прочная увязка следующих понятий: социализм = равенство — социальная справедливость. В противовес выдвигалась либеральная формула: капитализм = свобода = социальная справедливость. В первом случае произошла подмена социальной справедливости равенством. Идеологическое по своей сущности противопоставление одинаково важных для общества и человека ценностей — равенства, свободы, справедливости — не приносит пользы, поскольку они не исключают и не взаимозаменяют друг друга, а предполагают.

Внимание к социальной справедливости обостряется в то время, когда общество сопровождают социальные потрясения, когда рушится сложившийся социальный порядок. В стабильные, относительно спокойные времена о ней забывают, и не потому, что она не существует, а как раз наоборот, потому что она реально действует, сохраняя общественное согласие. Ситуация сравнима с физическим состоянием человека. Когда он бодр и здоров, то здоровье не является для него главной ценностью, в период же болезни все, кроме здоровья, представляется мелочным и преходящим. Степень реализации социальной справедливости выступает условием стабильности социальной системы.

Содержание социальной справедливости не является безусловным и абсолютным для всех времен и народов, оно всегда исторически и культурно конкретно. Можно лишь говорить о том, что в обществах того или иного социокультурного типа или в какую-либо эпоху в представлениях о справедливости имеются сходные тенденции, но каждая социокультурная общность в данный период истории оперирует своими идеями. Они, как лакмусовая бумажка, отражают все происходящие в обществе изменения; в соответствии с которыми и обновляются идеи социальной справедливости. Нельзя искусственно привнести в общественное сознание чуждые обществу представления о том, что справедливо. На какой-то исторический миг, возможно, массы увлекутся этими идеями, но затем либо их отторгнут, либо (что еще более опасно) трансформируют до неузнаваемости.

Разумеется, достичь полного общественного консенсуса по вопросу о социальной справедливости невозможно. Если такое случается, то лишь в результате физического или идеологического насилия. Подобным образом «формирующийся» принцип социальной справедливости лишь создает видимость социального согласия, исчезающую по мере ослабления внешнего давления. В любом обществе имеется чаще всего несколько — иногда альтернативных -— представлений о социальной справедливости, выражающих интересы различных социальных групп. Однако в них всегда с той или иной степенью явленности присутствует некий общий «стержень», который составляют исторические закономерности того или иного этапа общественной эволюции и ментальные установки, имеющие под собой институциональные основания в экономической, политической и духовной жизни. Благодаря этому социуму все-таки удается выработать единую позицию по данному жизненно важному вопросу.

В общественном сознании принципы социальной справедливости, как правило, не существуют в виде универсальной формулы. Они наполняются экономическим, моральным, политико-правовым содержанием. По такому же алгоритму обычно строится и теоретическое изучение справедливости. Экономистов интересует связь принципов социальной справедливости и эффективности производства. Философы в большей степени подчеркивают ее общечеловеческий характер, делая акцент на моральном содержании. Политологи рассматривают справедливость через призму политических прав и свобод. Юристы обращают внимание на правовое обеспечение деятельности государства и личности. Каждая дисциплина имеет свой предмет в таком широком объекте изучения, как социальная справедливость.

Подобное предметное исследование социальной справедливости, с одной стороны, углубляет знание о каждом из ее аспектов, но с другой — неизбежно приводит к неразрешимым познавательным затруднениям. Они связаны с необходимостью учета соотношения должного и сущего, общего, особенного и единичного в исторических и социокультурных проявлениях социальной справедливости; с разной степенью артикулированности и рациональности ее принципов на общественном и индивидуальном уровнях социальной реальности; с выявлением механизма действия социальной справедливости; с выяснением степени соответствия социального устройства принципам социальной справедливости. Эти сложности заставляют ученых еще больше «дробить» понятие справедливости, например различать справедливость как таковую, справедливость субстанциональную, процедурную, общую, частную1.

1 Кашников Б.Н. Исторический дискурс российской справедливости // Вопр. философии. 2004. №2. С.29 -30.

Затруднения снимаются при социологическом анализе социальной справедливости, призванном рассматривать социальную действительность как целостное многоуровневое системное образование, развивающееся во времени благодаря активной деятельности индивидов, но имеющее и объективные закономерности развития. Он позволяет в частных проявлениях увидеть черты общего, проследить взаимосвязь макро- и микросоциальных процессов, учитывает роль повседневных жизненных практик в становлении социальных структур.

Современное социологическое знание формируется как синтез теоретических и эмпирических исследований, представляющих собой диалектически взаимосвязанные уровни научного поиска. Это придает ему практическую значимость и, значит, делает общественно востребованным. Социологический анализ позволяет изучить вопросы структурного содержания социальной справедливости, механизм и закономерности ее формирования и изменения, социальные функции, провести операционализацию данного понятия применительно к конкретной исторической ситуации.

С особой остротой вопрос о содержании социальной справедливости стоит в современном российском обществе, переживающем период глубоких перемен во всех сферах общественной жизни. Трансформация формальных и неформальных институтов неизбежно повлекла за собой как изменения в содержании формальных принципов социальной справедливости, призванной обеспечить легитимацию социального устройства, так и представлений на уровне повседневного сознания. В этой связи чрезвычайно важно не только зафиксировать эти изменения, но и выявить степень их институционализа-ции, ведущие тенденции и перспективы. История неумолимо и настойчиво доказывает, что любое реформирование может быть успешным и эффективным лишь в том случае, если оно реализует не только всеобщий (коллективный) интерес, но и максимально учитывает повседневные нужды и заботы человека, его стремление к самоуважению. Самым важным и единственно оправданным критерием реформирования общества может выступать лишь адекватная идея социальной справедливости.

Степень изученности проблемы. В отечественных социальных науках накоплен теоретический и эмпирический опыт изучения социальной справедливости. Сложившиеся подходы в большей степени^ различаются предметной ориентированностью, нежели научно-исследовательской методологией.

В советском обществознании социальная справедливость преимущественно была предметом изучения философии, политэкономии и права. В работах того периода с материалистических позиций освещались следующие аспекты социальной справедливости:

- этические (Архангельский Л.М., Гринберг Л.Г., Сулин Ю.Н., Тугаринов В.П., Бербешкина З.А., Печенев В.А. и др.);

- экономические (Заславская Т.И., Шилов В.НМ Руткевич М.Н., Роговин В.З., Наумова Н.Ф., Емельянов Г.А., Устименко С.В., Римашевская Н.М., Цветков С. и др.);

- правоведческие (Экимов А.И., Мальцев Г.В., Степанян В.В., Похмелкин В.В., Нерсесянц B.C. и др.);

- давалась критика немарксистских позиций о справедливом/несправедливом (Новиков А.И., Гринберг Л.Г., Мальцев Г.В. и др.).

В ряде работ социальная справедливость рассматривалась в качестве интегральной характеристики различных сфер общественной жизни (Бербешкина 3: А., Заславская Т.Н., Роговин В.З., Федотова В.Г., Козловский В.В., Григорьев С.И., Давидович В.Е., Аргунова В.Н., Бороноев А.О. и др.).

Очень незначительное внимание уделялось психологическим проблемам восприятия справедливости (Васильев В.Л.).

Социологическая разработка социальной справедливости была явно недостаточной. Лишь в незначительном ряде работ ставился вопрос о социальной справедливости как реальном механизме регулирования взаимодействия социальных групп (Роговин В.З., Заславская Т.Н., Григорьев С.И. и др.)". С середины 80-х гг. начинается изучение представления о социальной справедливости в общественном сознании (Батыгин Г.С., Григорьев G.И, Инь-шин Г.Я.)3.

Основными достижениями данного периода являются:

- включение социальной справедливости в категориальный аппарат социальных наук;

- установление зависимости социальной справедливости от характера развития производительных сил и производственных отношений;

- рассмотрение социальной справедливости в тесной взаимосвязи с процессами социального равенства/неравенства;

- постановка проблемы ответственности индивида и общества за реализацию социальной справедливости.

Ярко выраженная идеологическая окраска работ того периода препятствовала расширению исторического, культурного и социального контекста научного анализа. В обсуждении проблемы преобладали нормативный и абстрактно-теоретический аспекты. Методологическая разработка осуществлялась исключительно в рамках исторического материализма, что не позволяло в необходимой степени учесть влияние закономерностей духовной жизни на содержание и функционирование данной ценности.

В постсоветский период количество публикаций о социальной справедливости значительно сократилось, а круг обсуждаемых вопросов стал выглядеть иначе. Социальные трансформации рубежа XX - ХХТ веков востре Роговин В.З. Социальная справедливость и распределение жизненных благ 11 Воггр. философии. 1986. №9; Наумова Н.Ф., Роговин В.З. Задача на справедливость // Социол. исслед, 1987. №3; Заславская Т.И. Человеческий фактор развития экономики и социальная справедливость // Коммунист. 1986 №13; Григорьев С.И. Представления о социальной справедливости и механизм ее осуществления в современном советском обществе: Опыт изучения и обоснования целесообразности социологического исследования проблемы: Автореф. дис. д-ра филос. наук. Вильнюс, 1989; Социализм: социальная справедливость и равенство / Отв. ред. Бутенко А.П. М., 1988. См. например: Батыгин Г.С. "Добродетель" против интереса - заметки об отражении распределительных отношений в массовом сознании // Социол. исслед. 1987. №3.; Григорьев С.И. Социализм и справедливость: от отождествления к противопоставлению 11 Покушение на незыблемое или.? Стереотипы социально-политического сознания и перестройка. Барнаул, 1990; Григорьев С.И., Иньшин Г.Я. «Справедливое же состоит в.»: Размышления экономиста и социолога о справедливом и несправедливом в советском обществе. Барнаул, 1990. бовали взгляды западных теоретиков либерального толка и актуализировали проблемы социокультурной специфики содержания ценности. Появляется перевод одной из самых крупных работ второй половины XX века на данную тему - знаменитая книга Дж. Ролза «Теория справедливости» 4. Величайшая заслуга Ролза состоит в том, что он ставит справедливость во главу угла анализа социальной системы. Он выстраивает теорию должной справедливости либерально-консервативной ориентации, представляя ее в качестве универсальной концепции, пригодной для всех времен и народов. Политико-правовой ракурс либеральной традиции справедливости находится в центре внимания О. Хёффе и П; Козловски5. На русском языке также публикуются книги Р. Дарендорфа, Ф. Хайека, Р. Пайпса, Ю. Хабермаса, Ш. Эйзенштадта.

Р. Дарендорф касается вопросов социальной справедливости, обсуждая проблему социального неравенства6. Ф. Хайек затрагивает интересующие нас вопросы, описывая действие рыночных механизмов7. Р. Пайпс изучает истоо рию частной собственности1. У всех вышеназванных авторов либеральная трактовка социальной справедливости получает свою аргументацию и не подвергается никакому сомнению.

Ш. Эйзенштадт, занимаясь макроанализом социальных систем, подчеркивает большое значение идей справедливости в сохранении и поддержании существующего порядка, говорит об их разнообразном культурном содержании9.

Этические аспекты современного западного восприятия справедливости рассматриваются в работах А. Макинтайра и Ю. Хабермаса10.

1 Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995;

5 Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. M., 1994; Козловски П. Обшество и государство: неизбежный дуализм. M., 1998.

6 Дарендорф Р. Тропы из утопии: Работы по теории и истории социологии. M., 2002.

7 Хайек Ф. Познание, конкуренция и свобода. СПб. 1999.

8 Пайпс Р. Собственность и свобода: Рассказ о том, как из века в век частная собственность способствовала внедрению в обшественной жизни свободы и власти закона. М., 2001.

9 Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М.,1999.

10 Макинтайр Л. После добродетели. Исследования по теории морали. М., Екатеринбург, 2000; Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. СПб., 2001.

И. Кучуради предлагает концепцию справедливости в дискурсе глобальных социальных проблем11.

Современные западные концепты справедливости анализируют отечественные ученые Т.Л. Алексеева, А.В; Кузьмина, Н.В. Печерская С.Г. Чукин, В.П. Култыгин и др.12

В работах В.В.Козловского, А.И.Уткина, В.Г.Федотовой, Б.Н. Кашникова, В.Э. Шляпентоха, В.В. Казарезова, в коллективной монографии «Жизненные силы русской культуры: пути возрождения России в начале XXI века» освещается российская специфика идей равенства, свободы и справедливости13.

М.Т. Степанянц и А. Смирнов сравнивают содержание ценности в восточных и западном обществах14. С.И. Скоробогатская рассматривает справедливость как социокультурный идеал15.

Взаимосвязь социальной справедливости и права изучается B.C. Нерсесянцем, JI.C. Мамутом, М.А. Власовой, С.Н. Сабаниным16. Т.В. Дыльнова и В.А. Дамшаева используют категорию справедливости при Кучуради И. Справедливость - социальная и глобальная // Вопр. философии. 2003. №9.

См. напр.: Алексеева Т.А. Справедливость: морально-политическая философия Д. Роулса. M., 1992; Она же. Справедливость как политическая концепция: Очерк современных западных дискуссий. М., 2001; Кузьмина А.В. Нравственные аспекты либеральной концепции справедливого общества и морально-политическая философия Дж. Роулза. М., 1998; Она же. Идея справедливости в либеральной традиции. М., 1998; Печерская Н.В. Современный дискурс справедливости: Джон Ролз или Майкл Уолзер? // Обществ, науки и современность. 2001. №2; Она же. Справедливость в контексте поздней философии Л. Витгенштейна. СПб., 2000; Она же. Справедливость: социальная аналитика и прагматика представлений. Автореф. дне.канд. филос. наук. СПб., 2000; Чукин С.Г. Проблема справедливости в философском дискурсе постмодерна: Автореф. дис.д-ра филос. наук. СПб., 2000; Култыгин В.П.Современные зарубежные социологические тенденции: Учебник. М., 2000. См. например: Кашников Б.Н. Указ. соч.; Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995; Жизненные силы русской культуры: пути возрождения в России начала XXI века / Отв. ред. Семилет Т.А. М., 2003; Шляпентох В.73. Равенство и справедливость в России и США Социол. журнал. 1998. №3/4; Казарезов В.В. Справедливость. Миф? Реальность? М., 1997. u См. напр.: Степанянц М.Т. Проблема универсалий в дискурсе философов Востока XX века // Философия, наука, цивилизация. М., 1999; СмирновА. Справедливость: Опыт контрастного понимания Средневековая арабская философия: Проблемы и решения. М,, 1998.

15 Скоробогатская С.И. Справедливость как социокультурный идеал. Автореф. дис.канд. филос. наук

Ростов н/Д, 2001.

Нерсесянц B.C. Право как необходимая форма равенства, свободы и справедливости /,' Социол. исслед. 2001. №10; Мамут Л.С. Социальное государство с точки зрения права // Государство и право. 2001. №7; Власова М.А. Право собственности и социальная справедливость: теоретико-историческое исследование: Автореф. дис.канд. ю. наук. М., 2003; СабанинС.Н. Справедливость освобождения от уголовного наказания. Екатеринбург: BLII МВД РФ, 1993. изучении проблемы социальной стабильности и устойчивости17. Экономический ракурс социальной справедливости исследуют Ф.И. Бинтшток,

Л.И.Ермакова, Н.Н.Коновалов, А.Ф. Лещинская, Д.Д.Москвин,

18

Т.П.Моисеева, Е.В. Логинова и др. . Психологические стороны справедливости представлены в работах И.Р. Оушкова, М.И. Воловиковой и Л.М. Сосниной, Е.О Голынчик и О.А. Гулевич19.

В предметном поле российской социологии можно выделить несколько областей изучения социальной справедливости:

1. Эмпирическое исследование представлений о социальной справедливости — Л.А. Хахулина, С.А. Стивенсон, М.М. Назаров, И.М. Попова, Е.Н. Старикова, Н.С. Сыроед, Н.И Лапин, И.Г. Дубов .

2. Связь социальной несправедливости с преступностью и девиантностью f j изучает Т.В. Шипунова" .

3. Влияние соблюдения/несоблюдения принципов социальной справедливости на выбор индивидуального поведения, социальное самочувствие См. например: Дамшаева В. А. Проблема справедливости в свете концепции устойчивого развития: Автореф. дис. канд. филос. наук. Улан-Удэ, 2000; Дыльнова Т.В. Социальная справедливость и устойчивое развитие общества. Саратов, 1999.

1Я См. например: Биншток Ф.И., Ермакова Л.И., Коновалов Н.Н., Лещинская А.Ф., Москвин Д.Д., Наумова Н.Ф. Проблемы социальной справедливости в свете экономической теории. М., 2002; Моисеева Т.П. Общественное разделение труда, рынок, социальная справедливость. Уфа, 1995; Логинова Е.В. Социальная справедливость в условиях перехода к рыночной экономике: вопросы методологии: Автореф. дис. канд. э. наук. Волгоград, 1997.

19 См. например: Сушков И.Р. Психология взаимоотношений. М., Екатеринбург, 1999; Воловикова М.И., СоснинаЛ.М. Этнокультурные исследования представлений о справедливости молдаван и цыган // Вопр. психологии. 2001. №2; Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. №5. в См. напр.: Хахулина Л. А., Саар А., Стивенсон С.А. Представления о социальной справедливости в России и Эстонии: сравнительный анализ // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информационный бюллетень. 1996. №6; Хахулина Л.А. Социальное неравенство в российском обществе: мнения и оценки // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информационный бюллетень. 1999. №4; Сыроед Н.С. Особенности представлений о справедливости учащейся молодежи Сибири и Дальнего Востока: Автореф. дис.канд. социол. наук, Барнаул, 1999; Старикова Е.Н. Основные направления грансформации представлений студенческой молодежи региона о справедливости в 80-90 гг. XX в.: Опыт социологического анализа проблемы: Автореф. дис.канд. социол. наук, Барнаул, 2002.; Попова И.М. Представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживание социального времени ,'■ Сониол. исслед. 1999. №10. Назаров М.М. Социальная справедливость: современный российский контекст /.' Социол. исслед. 1999. .Чу 11; Динамика ценностей населения реформируемой России / Отв. редакторы: Лапин Н.И., Беляева Л.А., 1996; Базовые ценности россиян: Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. / Отв. ред. Рябов А.В., Курбангалеева E.L1I. М., 2003.

21 См. напр.: Шипунова Т.В. Введение в синтетическую теорию преступности и девнантности. СПб., 2003; Она же. Этические проблемы и моральные практики современного общества. СПб., 2001. и настроение рассматривают Н.Ф. Наумова, Ж.Т. Тощенко и С.В. Харченко22.

В западной социологии обсуждение вопросов социальной справедливости носит, преимущественно, процедурный характер. В работах Р. Нозика, М." Уолцера, Э. Андерсон и др. речь идет о наиболее оптимальных принципах распределения жизненных благ и способах их реализации в условиях стабильно развивающегося рыночного общества западного типа . В американских исследованиях, посвященных проблемам справедливости, часто поднимается расовая проблема .

В целом же, несмотря на то, что научный интерес к социальной справедливости сохраняется достаточно стабильным, следует отметить недостаточную изученность многих важных сторон ее бытия и отсутствие необходимого методологического инструментария:

1. сущностная; характеристика содержания социальной справедливости часто либо не рассматривается вовсе, либо трактуется не полно - как определенная мера равенства;

2. преобладающая интерпретация социальной справедливости как нормы ограничивает выявление ее социальных функций;

3. простое указание на историческое изменение социальной справедливости подменяет анализ причин данного процесса;

4. не учитывается влияние социокультурных условий на формирование ее содержания; См. например: Наумова Н.Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе // Социол. журнал. 1995. №2; Тощенко Ж.Т., Харченко С.В. Социальное настроение. М., 1996.

См. напр.: Nozik R. Anarchy, State and Utopia. New York, 1974; Walzer M. Spheres of Justice. A Defense of Pluralism and Equality. New York, 1983; CNeil Sh. Impartiality in Context: Grounding Justice in Pluralism World. Albany, 1997; Eisenberg A. I. Pluralism, Justice, and Equality /7 American Political Science Review. 1996. V.90. №3; Anderson E. S. What Is the ofEquality? // Ethic. 1999. v.109; M.' MacIeodC. Liberalism, justice, and markets: a critique of liberal equality. Oxford: Oxford University Press, 1998; White S. Rethinking the strategy of equality: an assessment of the report of the Commission on Social Justice И Political Quarterly. 1995. V.66; Mitchell G., Tet-lock P., Mellers В., Ordonez L. Judgments of social justice: compromises between equality and efficiency /7 Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V.65; Гллбрейт Дж. Справедливое общество: гуманистический взгляд// Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1999.

4 См., например: Gabel P. Affirmative action and racial harmony // Tikkun, 1995. V. 10. №3; Lazarus N. Without Justicc for All: the New Liberalism and retreat from racial equality: Review // Race and Class. 2000. V.42. №91; Husin Ali S. Striving for Social Harmony: racial differences // Newsweek International, Sept. 18, 2000.

5. не изучен вопрос о российских социокультурных традициях социальной справедливости;

6. не выяснено содержание требований социальной справедливости в современном российском обществе.

Цели и задачи исследования. Основными целями; выступают разработка теории социальной справедливости и механизма ее применения к анализу социальной действительности. Достижение поставленных целей предполагает решение следующих задач:

1. сформулировать, концептуальные основания теории, используя имеющийся теоретический и эмпирический опыт изучения социальной справедливости;

2. определить онтологический статус социальной справедливости;

3. выявить сущностное содержание и функции социальной справедливости;

4. обозначить социальные детерминанты процесса ее социальной наполняемости;

5. проследить историческую динамику изменения ее содержания;

6. сформулировать и описать социокультурные типы социальной справедливости;

7. разработать инструментарий эмпирического изучения социальной справедливости с учетом переходного характера современного российского общества;

8. произвести операционализацию данного понятия в современных российских условиях.

Объектом исследования выступает социальная справедливость в многообразии ее проявлений.

Предметом исследования является содержание и функционирование социальной справедливости как ценности.

Методологическая и теоретическая основа исследования. В качестве основного методологического подхода выступает диалектический. Он позволяет рассмотреть совокупность различных отношений изучаемого явления с другими, проследить внутреннюю динамику объекта. Важное значение придается диалектическим принципам конкретности истины, единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному.

Реализацией данного подхода выступают методы комплексного подхода: многосторонность анализа, единство исходных представлений об объекте изучения, мобилизация релевантных знаний, системная организация предмета исследования, принципы конгруэнтности знаний, интеграции частных результатов в единый целостный результат, принцип базовой дисциплины.

Диссертационное исследование опирается на теории, стремящиеся к преодолению разрыва между макро- и микроуровнями общества, объективными и субъективными явлениями - Н. Элиаса, Дж. Ритцера, П. Бурдье, П; Бергера, Т. Лукмана, Т.И. Заславской, М.А. Шабановой.

Методологическое значение для настоящего исследования; имели результаты, содержащиеся в работах целого ряда авторов, среди которых Дж. Ролз, Т. Парсонс, Ш. Эйзенштадт, Д.Белл, Д. Норт, М. Блок, Я.Э. Голосовкер, З.А. Бербешкина, С.И.Григорьев, В.Г.Федотова, В.В. Козловский, В.П. Тугаринов, Е.Б. Рашковский, Б.Г. Ерасов, П.И. Смирнов, А.О. Бороноев, О.Э. Бессонова.

Эмпирическая основа исследования. В работе использованы данные репрезентативных социологических исследований ведущих социологических центров страны, а также результаты авторских исследований. Произведен вторичный анализ результатов сравнительных международных исследований представлений о неравенстве и социальной справедливости, осуществленных в 90-е годы, данных ВЦИОМа по изучению социального самочувствия.

Авторские социологические исследования были проведены в 2002 и 2004 годах в г. Иванове.

Кроме того, использовались статистические материалы, предоставленные Администрацией Ивановской области, характеризующие уровень жизни и состояние социальной сферы в регионе.

Научная новизна исследования.

1. Теоретическое и эмпирическое обоснование целостного социологического анализа социальной справедливости как ценности, способствующей поддержанию социальной системы, регулирующей межгрупповые и межиндивидуальные взаимоотношения, являющейся способом общественного признания всех и каждого члена общества.

2. Разработана новая ценностно-институциональная концепция социальной справедливости, способствующая синтетическому рассмотрению макро- и микроуровней социальной реальности, объективных и субъективных явлений. Она сводится к следующим основным положениям:

- ценность - это социальный факт, явление общественного и индивидуального сознания. Структура ценности представляет собой композицию гносеологического, нормативного, оценочного и идеального компонентов;

- содержание ценности зависит от характера экономических, политических и культурных институтов;

- включенность ценности в ценностную систему общества реализуется не автоматически, а посредством выбора индивидами социальных практик, т. е. сознательной активной деятельности;

- ценности и ценностная система находятся в постоянной динамике. Трансформация ценностей есть институционально обусловленный процесс.

3. Социальная справедливость трактуется как историческая и социокультурная мера равенства и свободы индивидов в системе общественных отношений.

4. Осуществлен диахронический и синхронический анализ социальной справедливости. Диахронический срез представлен ее идеальными историческими типами - смыслообразами. Методом сравнительно-культурного анализа обозначается цивилизационная специфика социальной справедливости, формулируются ее цивилизационные типы -западный, восточный и российский.

5. Впервые в отечественной науке прослеживается эволюция идей социальной справедливости в России в широком историко-культурном контексте. Выявляются черты общего и особенного в содержании данной ценности на этапах доиндустриального, индустриального и постиндустриального обществ, степень их институционализации.

6. Разработан инструментарий эмпирического изучения социальной справедливости с учетом переходного характера современного российского общества.

7. Произведена операционализация изучаемого понятия в современных российских условиях.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в следующем:

- Реализованный в работе подход является методологией, позволяющий выявить современные требования социальной справедливости в российском обществе, обозначить круг наиболее острых проблем, требующих незамедлительного решения.

- Использование результатов исследования может способствовать повышению эффективности политического, экономического, социального и культурного управления.

- Теоретические положения диссертации и обобщение проведенных в ходе ее подготовки исследований позволяют более глубоко осознать причины возникновения и воспроизводства общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности, получающих оценку несправедливых, установить их связь с процессами, имеющими место в прошлом и воспроизводящимися в настоящее время.

- Материалы диссертационной работы развивают методологическую базу анализа социальной справедливости. Они способствуют формированию критического отношения к имеющимся в науке теориям социальной справедливости.

- Новый подход к изучению социальной справедливости, защищаемый в диссертации, может быть применен при чтении ряда учебных курсов в высшей школе при подготовке специалистов в области социологии, социальной работы, политологии, культурологии, истории, философии, правоведения и экономики.

- Выводы и материалы диссертационного исследования могут быть использованы в практике воспитательной работы в средней и высшей школе.

Положения, выносимые на защиту.

1. Социальная справедливость представляет собою ценность, т.е. реальный факт общественной и индивидуальной жизни. Ценности - это социокультурные смыслы, усвоение и принятие которых индивидами обеспечивает не только поддержание и воспроизведение определенных общественных отношений, но и их развитие. Как ценность социальная справедливость включает в себя гносеологический, нормативный, оценочный и идеальный компоненты. Выступая самой критической точкой пересечения индивидуального и общественного интересов, она выражает исторически и культурно приемлемую меру равенства и свободы индивидов.

2. Социальная справедливость пребывает в исторической и культурной динамике. Не существует ее универсальной формулы. Требования социальной справедливости всегда исторически и культурно конкретны. Три группы факторов определяют их форму и содержание: единая линия эволюционных изменений всего человечества (общечеловеческий аспект), цивилизационный контекст данного сообщества (социокультурный аспект), актуальный социально-политический дискурс. Обозначенные выше детерминанты вычленяют несколько ипостасей данного понятия: исторический идеал, ментальные установки и политико-правовые нормы. Диалектический синтез этих составляющих и будет представлять требования социальной справедливости здесь и сейчас.

3. В любом обществе существует несколько, иногда альтернативных представлений о социальной справедливости. Однако не все они имеют базисную основу своего существования и функционирования. В том случае, если ценность институализирована, т.е. включена в структуру института посредством взаимосвязанного и взаимно ориентированного ролевого поведения, она получает широкое распространение. Инсти-туализированные ценности составляют ядро ценностной системы общества, трансформирующееся вместе с. институциональной системой в целом.

4. Социальная справедливость выполняет ряд важных функций. Во-первых, это функция критической легитимации сложившегося социального порядка. Любое институциональное устройство никогда не воспринимается как само собой разумеющееся, а подвергается моральной оценке, в качестве которой выступает социальная справедливость. Причем, о справедливости не просят, ее требуют. Она есть обязательность, которую люди должны исполнять, а общественный порядок должен ей следовать. Во-вторых, являясь одновременно не только оправданием существующего положением дел, но и образцом должного, идеалом, она указывает социально приемлемые границы изменений, а также наиболее оптимальные и перспективные для благоприятного сотрудничества общества и индивидов социальные сферы. В-третьих, в силу своей гуманистической направленности, она стремится придать социальную значимость как можно большему количеству индивидов.

5. Вместе с ценностной системой социальная справедливость эволюционирует в рамках исторически сменяющих друг друга доминирующих форм мировоззрения - мифа, религии, идеологии, технологии. В свою очередь каждая из перечисленных мировоззренческих форм соответствует одному из этапов общеисторической эволюции. Миф и религия -доиндустриальному обществу, идеология - индустриальному обществу, технология - постиндустриальному обществу. На каждом из этапов мировой истории существует как идеальный тип свой смыслообраз социальной справедливости. В доиндустриальном обществе в качестве такового выступала гармония, в индустриальном - правовое государство, в постиндустриальном - качество жизни. Каждый из этих смысло-образов расширяет пространство социального равенства и свободы, т.е. можно говорить о кумулятивности процессов равенства, свободы и социальной справедливости.

6. Становление мировоззрения, а, значит, и социальной справедливости как ценности происходит не только во времени, а также в том или ином цивилизационном пространстве. На основе цивилизационного подхода можно выделить два предельно широких социокультурных типа социальной справедливости - западный и восточный. Они различаются на основе двух признаков: степени социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению и отношениями между "Я" и "Мы" в контексте представлений о равенстве и свободе. Эти два параметра аккумулируют в себе духовные основы цивилизационной общности и отражают характер основных базовых социальных институтов. Западный цивилизационный тип социальной справедливости можно охарактеризовать как либеральный, а восточный - коммунитарный.

7. Цивилизационная специфика России обнаруживается через сравнение с Западом и Востоком. Ось координат, на которой выстраивается российское содержание социальной справедливости, образуют следующие параметры: уравнительное равенство этатистского толка, жесткая социальная регламентация внутренней и внешней свободы и апофатиче-ский путь конструирования отношений с внешним миром. Российский тип социальной справедливости может быть назван этатистским.

8. Социальная справедливость как ценность в современном российском обществе имеет достаточно высокий консолидирующий потенциал. Не наблюдается существенных расхождений в представлениях различных социальных и возрастных групп населения по основным принципам социальной справедливости, которые сводятся к социальной и правовой защите, регулированию оплаты труда.

9. Реализации основных функций социальной справедливости препятствует разрыв между формальными принципами социальной справедливости и представлениями массового сознания. Его преодоление возможно по пути активной деятельности социальных акторов по формированию новых общественных институтов.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались автором в сообщениях и докладах на ряде конференций, в том числе: республиканской научной конференции «Социалистическая идея: история и современность» (Иваново, 20 - 21 апреля 1990 г.); региональной научной конференции «Подводя итоги: Духовное и идейное развитие России в XX веке» (Иваново, 4 апреля 2001 г.); «М.М. Ковалевский и российская общественная мысль: К 150-летию со дня рождения М.М; Ковалевского» (Санкт - Петербург, 20 - 21 сентября 2001 г.); международной научно-практической конференции «Социальная политика социального государства» (Нижний Новгород, 4 - 6 октября 2001 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Государство и Церковь в России: история взаимодействия в сфере благотворительности» (Иваново, 17 - 18 декабря 2001 г.); всероссийской научно-практической конференции «Образование и молодежная политика в современной России» (Санкт - Петербург, 25-28 сентября 2002 г); международной научно-практической конференции «Социология социальных трансформаций» (Нижний Новгород, 17 - 19 октября 2002 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Социальное партнерство - опыт, проблемы и перспективы развития» (Пермь, 20 ноября 2003 г.); всероссийской научной конференции «Духовное наследие Б.Н. Чичерина и современность» (Тамбов, 9 - П декабря 2003 г.); международной научно-практической конференции «Малая социальная группа: социокультурный и социопсихологический аспекты» (Нижний Новгород, 18-20 марта 2004 г.); международной российско-китайской научной конференции «Рыночная экономика и социальная справедливость» (Санкт - Петербург, 23 - 25 июня 2004 г.); III Сорокинских чтениях «Закономерности и перспективы трансформации общества» (Санкт-Петербург, 21 октября 2004 г.).

Материалы диссертационного исследования использовались автором при чтении лекционных курсов по социальной антропологии, политологии, спецкурса «Теории социальных изменений» в Ивановском государственном университете.

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории и истории социологии Санкт - Петербургского государственного университета (октябрь 2004 г.) и рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав по три параграфа, заключения, библиографического списка. Объем диссертации составляет 372 страницы, она содержит 17 таблиц и 3 рисунка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальная справедливость: социологический анализ"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реализованный в работе ценностно-институциональный подход позволяет рассматривать социальную справедливость как неотъемлемую часть ценностной системы общества, подчиняющуюся общей логике социальных и культурных процессов. Это не отменяет, а, скорее, предполагает активную роль индивидов в формировании и изменении данной ценности. Социальная справедливость пребывает в исторической и культурной динамике. Нет и не может быть ее универсальной формулы. Требования социальной справедливости всегда исторически и культурно конкретны. Они отражают самые насущные стороны взаимоотношений между личностью и обществом, нуждающиеся в совершенствовании, чем способствуют координации межгруппового и межиндивидуального поведения, обеспечению целостности социальной системы.

Социальная справедливость является критической точкой пересечения индивидуального и общественного интересов. Ее можно сравнить с древнеримским богом входа и выхода, дверей и всякого начала и конца — двуликим Янусом. Янус считался богом договоров, союзов. Его двуликость объясняли тем, что двери ведут вовнутрь и вовне дома, а также тем, что он знает прошлое и будущее. Подобно Янусу, социальная справедливость представляет собой конструктивное начало, своего рода ось, упорядочивающую связь времен, людей, способствует оптимистическому видению будущего. Однако в отличие от древнеримского бога, имевшего два одинаковых лица, смотревших в прошлое и будущее, «лики» справедливости разные. Тот, который смотрит в сторону индивида, более благожелателен. Социальная справедливость призвана защитить социальное достоинство всех и каждого члена общества.

Критический пафос социальной справедливости по отношению к действительности актуализирует ее творческие потенции. Принципы данной ценности не просто фиксируют, легитимируют те или иные общественные порядки, но и содержат требования по их совершенствованию. Социальная справедливость заключает в себе черты идеала и тем самым как бы немного забегает вперед, «улавливает» будущее, указывает наиболее оптимальные и перспективные для благоприятного сотрудничества общества и индивидов социальные сферы.

Вместе с ценностной системой социальная справедливость эволюционирует в рамках исторически сменяющих друг друга доминирующих форм мировоззрения — мифа, религии, идеологии, технологии. В свою очередь, каждая из перечисленных мировоззренческих форм соответствует одному из этапов общеисторической эволюции: миф и религия — до индустриальному обществу, идеология — индустриальному, технология — постиндустриальному. Характер базовых социальных институтов названных периодов и веду щая мировоззренческая форма определяют способ выражения и содержание социальной справедливости как ценности. На каждом из этапов мировой истории существует как идеальный тип свой смыслообраз социальной справедливости. Он выступает в качестве исторического эталона общественных отношений. В каждую эпоху социальная справедливость облекается в идею, понятную и доступную всем. В до индустриальном обществе социальная справедливость имела смыслообраз гармонии, в индустриальном — правового государства, в постиндустриальном — качества жизни. Любой из этих образов расширяет пространство социального равенства и свободы, т. е. можно говорить о кумулятивности процессов равенства, свободы и социальной справедливости.

Социокультурная специфика того или иного общества придает своеобразие всей ценностной системе, в том числе и социальной справедливости, поэтому диахронический анализ должен быть дополнен синхроническим. На основе цивилизационного подхода можно выделить два предельно широких социокультурных типа социальной справедливости — западный и восточный. Они различаются по двум признакам: степени социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению и связям между «Я» и «Мы» в контексте представлений о равенстве и свободе. Эти два параметра аккумулируют в себе духовные основы цивилизационной общности и отражают специфику базовых социальных институтов, способствующих воспроизведению того или иного цивилизационного порядка. Эвристическую значимость сохраняет дихотомическое разделение цивилизаций на Запад и Восток. Западный цивилизационный тип социальной справедливости можно квалифицировать как либеральный, а восточный — коммунитарный.

Цивилизационная специфика России обнаруживается через сравнение с Западом и Востоком. Ось координат, на которой выстраивается российское содержание социальной справедливости, образуют следующие параметры: уравнительное равенство этатистского толка, жесткая социальная регламентация внутренней и внешней свободы и апофатический путь конструирования отношений с внешним миром. Эти характеристики отличаются как от западных, так и от восточных конструкций социальной справедливости. Российский тип социальной справедливости может быть назван этатистским.

Посредством «наложения» социокультурной российской специфики на общеисторические эволюционные этапы социальной справедливости мы обнаруживаем российские модусы этих исторических типов. Их отличие от западного и восточного типов отчетливо просматривается и в исторической ретроспективе, и в настоящем времени.

На современном этапе появляются черты нового смыслообраза социальной справедливости — качества жизни. Качество жизни как интегральная оценка социального бытия не предполагает идеологических приоритетов. Она становится универсальным показателем эффективности социальных институтов, «снимает» идеологическое противопоставление социальных систем.

Переход к новому этапу общеисторического развития в России совпал по времени с периодом радикальных преобразований политической системы, что привело к изменению ценностных ориентаций и предпочтений. Социальная справедливость, подразумевавшая социальное равенство и занимавшая одно из центральных мест в социалистической идеологии, на определенное время была отторгнута обществом вместе с советским социализмом, ставшим уже достоянием истории. Однако образовавшуюся лакуну не смогли заполнить иные ценности, в частности главная ценность западного общества — свобода. По прошествии очень небольшого по историческим меркам времени общество востребовало социальную справедливость как один из самых оптимальных показателей приемлемости проводимых преобразований по отношению и к индивиду, и к социальной системе в целом.

Требования социальной справедливости в современном российском обществе, на первый взгляд, противоречивы и непоследовательны. В них присутствуют как элементы старых представлений, так и черты новых. Однако подобное явление вполне объясняется логикой формирования ценностей и ценностных ориентаций, сопряженной с институциональными изменениями.

Несмотря на определенные различия во взглядах различных групп на современную ситуацию с позиций социальной справедливости, в целом можно говорить об общности мнений массового сознания. Основными требованиями социальной справедливости в настоящее время выступают социальная и правовая защита, совершенствование оплаты труда. Главным препятствием для достижения общественного консенсуса по данному жизненно важному вопросу является разрыв между формальными принципами социальной справедливости и представлениями массового сознания.

Устранение этого противоречия не может реализоваться автоматически, а зависит от активной деятельности социальных субъектов по совершенствованию экономических, политических и правовых институтов. Вместе с тем, институциональные изменения неизбежно вызовут дальнейшие трансформации в сознании и практической деятельности людей, а, значит, и представлений о социальной справедливости. Поэтому задача корректировки формальных принципов социальной справедливости, их сверки с актуальными требованиями массового сознания никогда не утратит своей значимости.

Теоретические положения диссертации и обобщение проведенных в ходе ее подготовки исследований позволяют более глубоко осознать причины возникновения и воспроизводства общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности, получающих оценку несправедливых, установить их связь с процессами, имеющими место в прошлом и воспроизводящимися в настоящее время. Разработанный в работе подход является методологией, помогающей выявить современные требования социальной справедливости, обозначить круг наиболее острых проблем, требующих незамедлительного решения.

Исторический опыт учит, что поиск общественного согласия и его институциональное обеспечение должны вестись в проекции будущего, а не апеллировать к утратившим свое значение историческим формам и содержанию. Только в этом случае преобразования общества в соответствии с требованиями социальной справедливости будут прогрессивны и социально полезны.

Список научной литературыАргунова, Вера Николаевна, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Августин Аврелий. О граде Божием // Творения: Сочинения. Т.З, 4. СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс. 1998. 586 с. + 595 с.

2. Автономова Н.С. Миф: Хаос и логос // Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания. М.: Политиздат, 1990. с. 30 - 57.

3. Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России: Институциональный и нормативно-правовой аспекты. Краснодар: Периодика Кубани, 2000. -256 с.

4. Агеев А. Газета, глянец, Интернет. М.: Новое литературное обозрение, 2001.-504 с.

5. Адресная социальная помощь: Теория, практика, эксперимент. М.: Изд-во «ИСЭПН», 1999.-256 с.

6. Айдинян P.M., Шипунова Т.В. Социальная справедливость и девиант-ность // Рубеж. 1999. № 13/14. С. 142-155.

7. Алексеев А.И. Под знаком конца времен. Очерки русской религиозности конца XIY начала XYI вв. СПб.: Алетейя, 2002. - 352 с.

8. Алексеев В.В., Нефедов С.А. Гибель Советского Союза в контексте истории социализма // Обществ, науки и современность. 2002. №6. С.66 77.

9. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: «Аграф», 2003. -640 с.

10. О.Алексеева Т.А. Лики российского постмодерна // Вестник Моск. ун-та. Сер. Социология и политология. 2003. №4 С.22-46.

11. Алексеева Т.А. Справедливость как политическая концепция: Очерк современных западных дискуссий. М.: Моск. общест. научн. фонд, 2001. -241 с.

12. Алексеева Т.А. Справедливость: морально-политическая философия Д. Роулса. М.: Наука, 1992. 112 с.

13. Алиев М.Г. Социализация согласия. М.: ИНФРА-М, 1998. 120 с.

14. М.Амбарцумов Е. О путях совершенствования политической системы социализма // Иного не дано / Под ред. Афанасьева Ю.Н. М.: Прогресс, 1988. С.77-96.

15. Андерсон Б. Воображаемые общества: Размышления об истоках и распространении национализма. М.: «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле»,2001.-288 с.

16. Андреева JI.А. Христианство и власть в России и на Западе: компаративный анализ // Обществ, науки и современность. 2001. №4. С. 85 - 102.

17. Антология русского качества / Под ред. Б.В. Бойцова, Ю.В. Крянева. М.: Редакционно-информационное агентство «Стандарты и качество», 2000. -432 с.

18. Арабский мир: Три десятилетия независимого развития. М.: Наука, 1990. 374 с.

19. Аргунова В.Н. Б.А. Кистяковский о справедливости как категории научного познания // Духовное наследие Б.Н. Чичерина и современность. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. С.95-97.

20. Аргунова В.Н. Социальная справедливость в ценностном дискурсе: постановка проблемы // Вестник СПбГУ. Серия Социология, Политология.2002. №3. С.49-56.

21. Аргунова В.Н. Социальная справедливость: российские идеалы и реалии // Социальная политика социального государства. Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2002. С.76-80.

22. Аргунова В.Н. Социальная справедливость: теоретико-методологические подходы к изучению // Проблемы теоретической социологии. Вып. 4. СПб.: НИИХ СПбГУ, 2003. С.310-325.

23. Аргунова В.Н. Социальная справедливость: ценностно-институциональный анализ. Иваново: Изд-во «Ивановский гос. ун-т», 2004.-310 с.

24. Аргунова В.Н., Бороноев А.О. Рецензия на книгу: Козловский В.В., Федотова В.Г. В поисках социальной гармонии: Социальная справедливость и ответственность. Свердловск, 1990 // Вестник ЛГУ. Серия Философия, Политология. 1991. Вып. 1. С.60-62.

25. Аргунова В.Н., Бороноев А.О. Справедливость как характеристика гуманизма общественных отношений // Обновление общества: проблемы и перспективы: Сб. статей. Уфа, 1990. -С.20-30.

26. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения: В 4-х т. Т.4. М.: Мысль, 1983. С.53-294.

27. Артамонова Ю.Д., Демчук А.Л. Постмодерн или постмодернизация? (Опыты концептуализации ценностных изменений) // Политическая наука. Динамика политического сознания и поведения. / Отв. ред. Мелешки-на Е.Ю. 2002. №2. - С.8-23.

28. Архангельский Л.М. Марксистская этика. М.: Политиздат, 1965. 167с.

29. Ахиезер А. С. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема // Обществ, науки и современность. 2001. №2. с.89 - 100.

30. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России): В 2 Т. Т.1.: От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 805 е.; Т.2.: Теория и методология. 1998. -594 с.

31. Ахиезер А.С., Гольц Г. Критические пороги социальных систем // Обществ. науки и современность. 1992. №1. С. 45 - 56.

32. Ачкасов В. А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полит. исслед. 2001. №3 С.83 - 92.

33. Базовые ценности россиян: Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. / Отв. ред. Рябов А.В., Курбангалеева Е.Ш. М.: Дом интеллектуальной книги, 2003. 448 с.

34. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этос среднего класса: Нормативная модель и отечественные реалии. Тюмень: Центр прикладной этики; НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2000. 272 с.

35. Балабанов А.С., Балабанова Е.С. Социальное неравенство: факторы углубления депривации // Социол. исслед. 2003. №7. с.34 43.

36. Балабанова Е.С. Социально экономическая зависимость и социальный паразитизм: стратегия «негативной адаптации» // Социолог, исслед. 1999. №4. - С.46 - 57.

37. Барулин B.C. Российский человек в XX веке. Потери обретения себя. СПб.: Алетейя, 2000. 431 с.

38. Батыгин Г.С. «Добродетель» против интереса (заметки об отражении распределительных отношений в массовом сознании) // Социол. исслед. 1987. №3. С.24-36.

39. Бауман 3. Мыслить социологически: Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 1996.-255 с.

40. Башкирова Е.И. Трансформация ценностей российского общества // Полит. исслед. 2000. №6. С. 51 - 65.

41. Безнин М.А., Димони Т.М. Завершение раскрестьянивания в России (вторая половина XX века) // Россия в XX веке: Реформы и революции: В 2 т. Т.1. М.: Наука, 2002. С.632-643.

42. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования. М., 1999. 785 с.

43. Белова Т.П. Отношения человека и мира: православный, католический и протестантский взгляд // Государство и Церковь в России: История взаимодействия в сфере благотворительности. Иваново, 2002. С. 100-104.

44. Беляева Л.А. Стратегии выживания, адаптации, преуспевания // Социол. исслед. 2001. №6. С.44 - 53.

45. Бербешкина 3.А. Справедливость как социально-философская категория. М.: Мысль, 1983-204 с.

46. Бергер П. Приглашение в социологию 7 Пер. с нем. М.: Аспект Пресс, 1996. 168 с.

47. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. Ml: Медиум, 1995. 323 с.

48. Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: «Аграф», 2001. -432 с.

49. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.Наука, 1990. 224 с.

50. Берлин И. Философия свободы. Европа: М:: Новое литературное обозрение, 2001.-448 с.

51. Бессонов Б.Н. Критика фальсификации диалектики социалистического строительства. М:: Знание, 1985 64 с.

52. Бессонова О.Э. Раздаток: Институциональная теория хозяйственного развития. Новосибирск: ИЭ и ОПП СО РАН, 1999. 152 с.

53. Биктимирова 3.3. Безопасность в концепции развитии человека // Обществ. науки и современность. 2002. №6. С.135-142.

54. Биншток Ф.И., Ермакова Л.И., Коновалов Н.Н., Лещинская А.Ф., Москвин Д. Дм Наумова Н.Ф. Проблемы социальной справедливости в свете экономической теории. М.: Эдиториал УРСС. 2002. 192 с.

55. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1986 256 с.

56. Блэк С. Паблик Рилейшнз: Что это такое? М.: «Модино пресс», 1990. -239 с.

57. Бляхер Л.Е. Человек в зеркале социального хаоса. Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 1997.- 139 с.

58. Бобков В.Н. Оценка уровня жизни населения в Центральном федеральном округе и предложения по сокращению бедности. М.: ФГУП «ВЦУЖ» 2004. 44 с.

59. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет», 2000.1. Г 387 с.

60. Бокарев Ю.П. Бунт и смирение. Крестьянский менталитет и его роль в крестьянском движении // Менталитет и аграрное развитие России. Мат-лы межд. конф. М.: РОССПЭН, 1996. С.168-173.

61. Бонгард-Левин Г.М;, Герасимов Л.В. Мудрецы и философы древней Индии: Некоторые проблемы культурного наследия. М: Наука, 1975. 367 с.

62. Бороноев А. О., Смирнов П. И. Россия и русские: Характер народа и судьбы страны. СПб.: Петербургская панорама. 2001. 192 с.

63. Бороноев А.О., Смирнов П.И. О понятиях «общество» и «социальное» // Социол. исслед. 2003. №8. С.3-11.1. У

64. Боханов А.Н. Государственно-правовая система. Принципы монархического авторитаризма. Основные законы Российской империи // Россия в начале XX века / Под ред. акад. А.Н. Яковлева. М.: Новый хронограф, 2002. С.271-541.

65. Бранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград: Янтарный сказ. 1999. - 704 с.

66. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XY -XYIII вв. Т.1. Структуры повседневности: Возможное и невозможное. М.:1. Прогресс, 1986.-622 с.

67. Буари Ф.А. Паблик рилейшнз или стратегия доверия. М.: Консалтинговая группа «ИМИДЖ-Контакт, Издат. Дом «Ифра-М», 2001. — 178 с.

68. Булкин А.Н. Философская оценка социальной уверенности. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2000.- 162 с.

69. Булыгина А.А. Ориентиры социального успеха в зеркале российского общества // Социальное взаимодействие в транзитивном обществе / Под ред. Удальцовой М.В. Новосибирск: НГАЭ и У, 2000. С.74-85.

70. Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994 288 с.v 73.Бурдье П. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001. 562 с.

71. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993 336 с.

72. Бутеико А.П., Водопьянова Л.Ю. О диалектике производительных сил и производственных отношений в социалистическом обществе // Философские науки. 1987. №1. С. 16-22.

73. Вавилина Н.Д. Бедность в России как социальное явление и социальная проблема. Новосибирск: Изд-во Сибирской академии госуд. службы, 2000.-512 с.

74. Васильев В.Л. Социальная справедливость: Психологические проблемы. Л.: Знание, 1988.-32 с.

75. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской мысли: формирование основ мировоззрения и менталитета. М.: Наука, 1989. 309 с.

76. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб.: Лань, 1999. 480 с.

77. Вебер А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема (глобальный контекст и российская ситуация). М.: Изд-во «Институт социологии РАН», 1999.- 122 с.

78. ВеберМ. История хозяйства. Город. М.: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001 576 с.

79. Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С.602-643.

80. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С.61-272.

81. Вершинина Т.Н. Социальные взаимодействия на рынке труда // Социальное взаимодействие в транзитивном обществе / Под ред. Удальцовой М.В. Новосибирск: НГАЭ и У, 2000. С.98-109.

82. Виноградов В.Д. Б.Н. Чичерин о развитии русской государственности // Духовное наследие Б.Н. Чичерина и современность: Мат-лы межрегион. Научн. конф. 9-11 декабря 2003 г. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. С. 19-21.

83. Винокурова С.Н. Социальная справедливость как регулятивная основа общественных процессов социально-ориентированного общества: Авто-реф. дис. .канд. филос. наук. Самара, 1991.

84. Виттрок Б. Современность: одна или множество? Европейские истоки и современность как всеобщее состояние // Полит, исслед. 2002. №1. -С.141-159.

85. Власова A.M. Право собственности и социальная справедливость: теоретико-историческое исследование: Автореф. дис. .к. ю. н. М., 2003.

86. Волкова С.В. Античный полис: Из истории политико-правовых идей (Y -YI. вв. до н.э.). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2002. 140 с.

87. Воловикова М.И., СоснинаЛ.М. Этнокультурные исследования представлений о справедливости молдаван и цыган // Вопросы психологии. 2001. №2. С.85-92.

88. Воронин Г. Л. Социальное самочувствие россиян (1994 1996 - 1998) // Социол. исслед. 2001. №6. - С. 59 - 66.

89. Вылцан М.А. Индивидуализм и коллективизм крестьян // Менталитет и аграрное развитие России. Мат-лы межд. конф. М.: РОССПЭН, 1996. -С.331-343.

90. Гаджиев К.С. Политическая философия. М.: ОАО Издательство «Экономика», 1999.-606 с.

91. Гегель Г. Философия права. М.: Мысль. 1990 524 с.

92. Герцен А.И. Prolegomena // Сочинения: В 2 Т. Т.2. М.: Мысль, 1986. -С.500-525.

93. Герцен А.И. Письма из Франции и Италии // Утопический социализм в России: Хрестоматия. М.: Политиздат, 1985. С.118-123.

94. Герцен А.И. Русский народ и социализм // Сочинения: В 2 Т. Т.2. М.: Мысль, 1986.-С. 154-182.

95. Герцен А.И. Русское крепостничество // Утопический социализм в России: Хрестоматия. М.: Политиздат, 1985. С. 133-134.

96. Голенкова З.Т. Основные тенденции трансформации социальных неравенств // Россия: трансформирующееся общество. М.: Изд-во «КАНОН-Пресс-Ц», 2001.-С.90-103.

97. Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX-XX вв.: Пособие. М.: Онега,1995. 286с.

98. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. 217 с.

99. Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М.: Политиздат, 1988. 271 с.

100. Гордон А.В. Архетипы российской власти // Куда идет Россия?. Власть, общество, личность. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 2000. С.21- 29.

101. Гордон Л.А. Четыре рода бедности в современной России // Социол. журнал. 1994. №4. С. 18-35.

102. Горшков М. К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М.: РОССПЭН, 2000. 384 с.

103. Горшков М.К., Тихонова Н.Е. Богатство и бедность в представлениях россиян // Социол. исслед. 2004. №3. С. 16 - 21.

104. Григорьев С.И., Иньшин Г.Я. «Справедливое же состоит в .»: размышления экономиста и социолога о справедливом и несправедливом в российском обществе. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1990. 232 с.

105. Гринберг Л.Г., Новиков Л.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. Д.: Наука, 1977. 171 с.

106. Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф., Эймон-това Р.Г. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 440 с.

107. Грэй Дж. Поминки по просвещению: Политика и культура на закате современности. М.: Праксис, 2003. 368 с.

108. Грюнебаум Г.Э. Основные черты арабо-мусульманской культуры: Статьи разных лет. М.: Наука, 1981. 227 с.

109. Гудков Л.Д. Показатели статусной неудовлетворенности и их динамика // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл 1996. №6. С.45-50.

110. Гундаров И.А. Духовное неблагополучие и демографическая катастрофа // Обществ, науки и современность. 2001. №5. С. 58 - 67.

111. Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. 1990. №4. С. 23 33.

112. Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск: Наука, 1988. 188 с.

113. Гэлбрейт Дж. Справедливое общество: гуманистический взгляд // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. С.226-242.

114. Давидович В.Е. Социальная справедливость: идеал и принцип действия. М.: Политиздат, 1989. 255 с.

115. Давыдов А.А., Давыдова Е.К. Измерение социальной напряженности. М.: Ин-т социологии, 1992. 32 с.

116. Давыдова Е.В., Давыдов А.А. Измерение качества жизни. М.: Ин-т социологии РАН, 1993. 52 с.

117. Давыдова Н.М., Седова Н.Н. Материально-имущественные характеристики и качество жизни богатых и бедных // Социол. исслед. 2004. №3. -С.40-49.

118. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Современное описание: В 4 Т. М.: ООО «Изд-во ACT», 2001.

119. Дамшаева В.А. Проблема справедливости в свете концепции устойчивого развития. Автореф. дисканд. филос. наук. Улан-Удэ, 2000.

120. Данилевский Н;Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 640 с.

121. Данилов В.П., Данилова Л.В. Крестьянская ментальность и община // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.). Мат-лы межд. конф. М.: РОССПЭН, 1996. - С.22-39.

122. Дарендорф Р. Современный социальный? конфликт: Очерк политической свободы. М.: РОССПЭН, 2002. 288 с.

123. Дарендорф Р. Тропы из утопии: Работы по теории и истории социологии; М.: Праксис, 2002. 536 с.

124. Дёнхофф М. Границы свободы. М.: Между нар. отношения, 2001. 232 с.

125. Джери Д;, Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. В 2 Т. Т.2. М.: Вече, ACT, 1999. 528 с.

126. Диалектика общественного развития. JL: Изд-во Ленинградского ун-та, 1988.- 264 с.

127. Динамика ценностей населения реформируемой России / Отв. редакторы: Лапин Н.И., Беляева Л.А. М.: Эдиториал УРСС, 1996 224 с.

128. Дискуссия вокруг цивилизационной модели: С. Хантингтон отвечает оппонентам // Полит, исслед. 1994. №1. С.49-57.

129. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: В 3 Т. Т.2: Социальная структура и социальная стратификация. М.: ИНФРА-М, 2000. 536 с.

130. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 1999 г. М.: Права человека, 1999. 176 с.

131. Дробницкий О.Г Ценность // Философская энциклопедия. Т.5. М.: Советская энциклопедия, 1970. — С.462-463.

132. Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов: проблема ценности и марксистская философия. М.: Политиздат, 1967. -351 с.

133. Дубов И., Ослон А., Смирнов JI. Экспериментальное исследование ценностей в российском обществе (1994) // Десять лет социологических наблюдений. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003 — С.543 -583.

134. ДыльноваТ.В. Социальная справедливость и устойчивое развитие общества. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1999. 106 с.

135. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991.-572 с.

136. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии // Религиоведение: Хрестоматия. М.: Книжный дом «Университет», 2000. С. 491-541.

137. Евстигнеева JI. П., Евстигнеев Р. Н. Рыночная трансформация России: нетрадиционный взгляд // Обществ, науки и современность. 2002. №2. -С.5- 16.

138. Елисеева Н.В. Историческое сознание в контексте "перестроечной" повседневности // Россия в XX веке: Люди, идеи, власть. М.: РОССПЭН, 2002. С.39-64.

139. Ельмеев В.Я. Воспроизводство общества и человека. М.: Мысль, 1988 -235 с.

140. Емельянов Г.А. Последовательное утверждение социальной справедливости и борьба с потребительством // Научный коммунизм. 1986. № 4. -С.18-25.

141. ЕмеляхЛ.И. Крестьянство и церковь накануне Октября. Л.: Наука, 1976.- 182 с.

142. Ерасов Б.Г. Социальная культурология. М.: Аспект Пресс. 1996. 591 с.

143. Ерасов Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке: Очерки общей теории. М.: Наука, 1990 — 205 с.

144. Ерасов Б.С. Социокультурные и геополитические принципы евразийства // Полит, исслед. 2001. №5. С. 65 - 64

145. Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М.: Наука, 2002. 524 с.

146. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М.: Политиздат, 1990.-288 с.

147. Жизненные силы русской культуры: Пути возрождения в России начала XXI века. М.: Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС, 2003. 380 с.

148. Жюльен Ф. Путь к цели: в обход или напрямик. Стратегия смысла в Китае и Греции. М.: Московский философский фонд, 2001. 359 .

149. Завершинский К.Ф. Когнитивные основания политической культуры: опыт методологической рефлексии // Полит, исслед. 2002. №3. С. 19 -30.

150. Запад и западные ценности в российском общественном сознании: Сб. ст. М.: ИМЭМО, 2002. 123 с.

151. Заславская Т.И. О социально-трансформационной структуре российского общества//Общество и экономика. 1999. №3-4.

152. Заславская Т.И. Социальная справедливость: шесть лет спустя // Заславская Т.И. Социентальная трансформация российского общества: Дея-тельностно-ценностная концепция. М.: Дело, 2003. С.75-93.

153. Заславская Т.И. Социальная структура современного российского общества// Обществ, науки и современность. 1997. №2 С.5-23.

154. Заславская Т.И. Поведение массовых общественных групп как фактор трансформации общества // Заславская Т.И. Социентальная трансформация российского общества. М., 2003. С.504-518.

155. Заславская Т.И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества // Социол. исслед. 2001. №8. с.З - 11

156. Заславская Т.И. Структура российского общества через призму трансформационного процесса // Заславская Т.И. Социентальная трансформация российского общества: Деятельностно-ценностная концепция. М.: Дело, 2003.-С.519-544.

157. Заславская Т.И. Человеческий фактор развития экономики и социальная справедливость // Коммунист. 1986. №13. С.61-73.

158. Заславская Т.И., Шабанова М.А. Социальные механизмы трансформации неправовых практик // Обществ, науки и современность. 2001. №5. -с. 5 24

159. Зиновьев А.А. Запад. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 512 с.

160. Знобищева Е.А., Королева И. Субъективная оценка жизни в контексте разных стран и разных систем социального неравенства // Социология. Минск: БГУ. 2002. №1. С.77-89.

161. Зоркая Н.А. Массовые представления о наиболее острых проблемах российского общества // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл 1996. №6. С.42-45.

162. Иванов Д.В. Императив виртуализации: Современные теории общественных изменений. СПб.: Изд-во С.- Петерб. ун-та, 2002. 212 с.

163. Иванов Д.В. Феномен потребления: критический подход // Социология потребления. СПб.: Социолог, общество им. М.М. Ковалевского, 2001. -С. 10-24.

164. Иванов О.И. Методология социологии: Учебно-методическое пособие. СПб.: Социологическое общество им. М.М. Ковалевского, 2003. 64 с.

165. Ивницкий Н.Л. Коллективизация как проблема научного исследования // Россия в XX веке: Реформы и революции: В 2 т. / Под общей ред. акад. Г.Н. Севостьянова. T.l. М.: Наука, 2002. С. 585-590.

166. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М.: Изд-во МГУ, 1997. С.384.

167. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская цивилизация: Содержание, границы, возможности. М.: Изд-во МГУ, 2000. 304 с.

168. Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917 1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, Ин-т социологии РАН, 1996. - 349 с.

169. Ильин В.И. Социальное неравенство. М.: Изд-во «Институт социологии РАН», 2000. 280 с.

170. Ильин И.А. Путь духовного обновления // Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. С.134-289.

171. Инглегарт Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. С.249-260.

172. Инглегарт Р. Модернизация и постмодернизация // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. С.261-291.

173. Индекс человеческого развития: Региональный аспект: Сб. ст. / Под ред. А.А. Саградова. М.: МАКС Пресс, 2001. 88 с.

174. Иноземцев B.JI. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества // Полит, исслед. 1999. №5. С.17-30.

175. История философии: Запад Россия - Восток. Книга вторая. Философия XY - XIX вв. - М.: "Греко-латинский кабинет", 1996 - 557 с.

176. История философии: Запад Россия - Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья. - М: "Греко-латинский кабинет", 1995 -480 с.

177. Йегер В. Пайдейя: Воспитание античного грека (Эпоха великих воспитателей и воспитательных систем). М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина. 1997. 335 с.

178. Кавелин К.Д. Мысли и заметки о русской истории // Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М.,1989. С.171-255.

179. Кавелин К.Д. Взгляд на русскую сельскую общину // Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. С.95-123.

180. Каган М.С. Философская теория ценности. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997.-205 с.

181. Каган М.С. Человеческая деятельность: Опыт системного анализа. М.: Политиздат, 1974. 328 с.

182. Казарезов В.В. Справедливость. Миф? Реальность? М.: ТУРБО-ПРИНТ, 1997.-310 с.

183. Калашников B.JI. Славянская цивилизация. М.: Внешторгиздат, 2003 -536 с.

184. Капустин Б.Г.Посткоммунизм как современность: Российский вариант // Полит, исслед. 2001. №5. С.6-28.

185. Каримов В.А. Б.Н. Чичерин о соотношении права и нравственности // Духовное наследие Б.Н. Чичерина и современность. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. С.41-44.

186. Карташов А.В. Очерки по истории русской церкви: В 2 т. М.: ТЕРРА, 1992. 686 с. +569 с.

187. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. С.494-510.

188. Кашников Б.Н. Исторический дискурс российской справедливости // Вопросы философии. 2004. №2. С.29-42.

189. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. М.: Мысль, 1972-312 с.

190. Кива А. Уравниловка // Советская культура. 1988. №123.

191. Кивинен М; Перспективы развития среднего класса в России // Социол. журнал. 1994. №2.-С.134-141.

192. Кирдина С. Г. Позволяют ли новые институциональные теории понять и объяснить процессы преобразований в современной России // Социол. исслед. 2001. №3. С. 136-140.

193. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000 213 с.

194. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права // Философия и социология права. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1998. -799 с.

195. Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси; М.: Аспект Пресс, 1996-368 с.

196. Климова С. F. Стереотипы, повседневности в определении «своих» и «чужих» // Социол. исслед. 2000. №12. С. 13 22.

197. Климова С., Галицкий Е. Новый подход к изучению ценностей (май 2002) // Десять лет социологических наблюдений. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003 С.56 - 83.

198. Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. М.: Политиздат, 1986. 270 с.

199. Клямкин В. Советское и западное: возможен ли синтез (1994) // Десять лет социологических наблюдений. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003 С.584 - 634.

200. Князева Е., Курдюмов С. Синергетика: начала нелинейного мышления // Обществ, науки и современность. 1993. №2. С.38 - 51.

201. Кожев А. Источник права: антропогенное желание признания как исток идеи справедливости // Вопросы философии. 2002 №12. С. 154-166.

202. Козловски П. Общество и государство: неизбежный дуализм. М.: Республика, 1998.-368 с.

203. Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства; к свободе. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1995.-280 с.

204. Козловский В.В., Федотова В.Г. В поисках социальной гармонии (социальная справедливость и ответственность). Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990 208 с.

205. Козловский В.В. Социальная справедливость и ответственность. М.: Знание, 1988 -64 с.

206. Колодий А.Ф. Социальная справедливость и равенство: проблемы теории и практики. Львов: Свит, 1991. 195 с.

207. Копырин В.А. Социальная справедливость и характер труда // Научн. коммунизм. 1988. №1. С.3-9.

208. Королько В. В поисках теории мультикультурных паблик рилейшнз // Социология: Теория, методы, маркетинг. 2002. №3. С.28-41.

209. Королько В.Г. Основы паблик рилейшнз. М.::Рефл-бук, Киев: Ваклер, 2000. 526 с.

210. Костин В.А., Костина Н.Б. Социальные изменения в концепциях исторического процесса // Социол. исслед. 2000. №1. С. 6-15.

211. КоэнЛ.Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М.: «Весь мир», 2003. 784 с.

212. Кто и куда стремится вести Россию?.Акторы макро, -мезо и микроуровней современного трансформационного процесса / Под. Ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2001. 384 с.

213. Кузьмина А.В. Идея справедливости в либеральной традиции. М.: РПЦ «Внешторгиздат», 1998. 128 с.

214. Кузьмина А.В. Нравственные аспекты либеральной концепции справедливого общества и морально-политическая философия Дж. Роулза. М.: Б. и., 1998.- 128 с.

215. Кули Ч. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. 320 с.

216. Култыгин В;П.Современные зарубежные социологические тенденции: Учебник. Mi: Изд-во МГСУ, 2000. 158 с.

217. Курылева Е.В; О соотношении социального равенства и социальной справедливости // Вестник МГУ. Серия 12. 1987. №11. С.10-20.

218. Кучуради И. Справедливость социальная и глобальная // Вопр. философии. 2003. №9. - С. 17-29.

219. Лавров С.Б. Завещание великого евразийца // Гумилев Л.Н. От Руси к России: очерки этнической истории. М.: Экопрос, 1992. — С.301-312.

220. Ланцов О. А. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Полит, исслед. 2001. №3 С.93 - 102

221. Лапин Н.И. Социокультурный подход и социентально-функциональные структуры //Социол. исслед. 2000. №7. С.3-12.

222. Лапкин В.В. Трансформация политических ценностей российских избирателей // Политическая наука: Динамика политического сознания и поведения. М., 2002. №2. С. 56 85.

223. Лаппо-Данилевский А. Идея государства и главнейшие моменты ее развития в России со времени смуты и до эпохи преобразований // Русский мир: геополитические заметки по русской истории. Сборник. М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003. 864 с.

224. Латова Н.В., Латов Ю.В. Российская экономическая ментальность на мировом фоне // Обществ, науки и современность. 2001. №4. С.31-43

225. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992. -376 с.

226. Лебедева Т.Ю. Искусство обольщения. Паблик рилейшнз по-французски: Концепции. Практика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. 132 с.

227. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет. 1995 — 313 с.

228. Левашов В.К. О социальной сущности концепции устойчивого развития // Социол. исслед. 1997. №4. с.З - 14

229. Левашов В.К. Устойчивое развитие общества: Парадигма, модели, стратегия. М.: Academia, 2001. 175 с.

230. Левицкий С.А. Свобода и ответственность. М.: Посев, 2003. 464 с.

231. Ленин В.И. Проект и объяснение программы социал-демократической партии // Полн. собр. соч. Т.2. С.97-120.

232. Ленин В.И. Удержат ли большевики государственную власть // Полн. собр. соч. Т.34. С.287-339.

233. Леонтьев Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопр. филос. 1996. №4. с. 15-26.

234. Ли отар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. 160 с.

235. Липовецки Ж. Эра пустоты: Эссе о современном индивидуализме. СПб.: «Владимир Даль», 2001.-331 с.

236. Литман А.Д. Современная индийская философия. М.: Мысль, 1985. -399 с.

237. Лобок A.M. Антропология мифа. Екатеринбург: Отд. образования Администрации Окт. р-на: Банк культ, информ., 1997. 685 с.

238. Ловмянский Г. Религия славян и ее упадок. / Пер. с польского. СПб.: Академический проект, 2003. 512 с.

239. Логинова Е.В. Социальная справедливость в условиях перехода к рыночной экономике: вопросы методологии: Автореф. дис. .к.э.н. Волгоград, 1997.

240. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993-959 с.

241. Лосев А., Шрагин Б. Гармония // Философская энциклопедия. T.l. М.: «Советская энциклопедия», 1961. С.323-324.

242. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 558 с.

243. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: Изд-во МГУ, 1990. 269 с.

244. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви: Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991. 288 с.

245. Лоусон Т., ГэрродД. Социология: А Я: Словарь-справочник. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000. - 608 с.

246. Лурье. С.Я. История Греции. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1993.-680 с.

247. Макинтайр А. После добродетели: Исследования по теории морали. М;: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 384 с.

248. Малышев С.И. Социальная справедливость в системе ценностных ориентаций современной молодежи России. Автореф. дис.канд. филос.наук. М., 1996.

249. Мальцев Г.В. Буржуазный эгалитаризм: Эволюция представлений о социальном равенстве в мире капитала. М.: Мысль, 1984. 285 с.

250. Мамут Л.С. Социальное государство с точки;зрения права // Государство и право. 2001. №7. С.5-14.

251. Мангейм К. Очерки социологи знания: Теория познания — мировоззрение историзм. М.: ИНИОН РАН, 1998. - 249 с.

252. Маркович Д.Ж. Глобальные проблемы и качество жизни // Социол. исслед. 1998. №4. С.129-132.

253. Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф; Соч. 2-е изд. - Т.23. - 650 с.

254. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. 2-е изд. - Т.З. -С.7-544.

255. Марру А.-И. История воспитания в античности: Греция. М.:«Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина. 1998. 425 с.

256. Мартынов С.Д. Государство и экономика: система Витте. СПб.: Наука, 2002 -405 с.

257. Матвеева С.Я., Шляпентох В.Э. Страх в России в прошлом и настоящем. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 179 с.

258. Меньшиков С.М. Новая экономика. Основы экономических знаний. М.: Междунар. отношения, 1999. 400 с.

259. Меркель В., Круассан А. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях // Полит, исслед. 2002 №1 С.20 - 30; № 2 - С.6 - 17.

260. Мигранян А. Механизм торможения в политической системе и пути его преодоления // Иного не дано / Под ред. Афанасьева Ю.Н. М.: Прогресс, 1988. -С.97-121.

261. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XYIII -начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства): В 2-х т. СПб.: Изд-во «Дмитрий Бу-лавин». 548 + 568 с.

262. Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Михайловский Н.К. Герои и толпа: Избранные труды по социологии в 2 т. T.I., СПб.: Алетейя, 1998. -361 с.

263. Моисеева Т.П. Общественное разделение труда, рынок, социальная справедливость. Уфа: УГАТУ, 1995. 228 с.

264. Монастырских Г.П. Социология русского консерватизма: Автореф. дис. . д-ра социол. наук. СПб, 2003.

265. Морохоева З.П. Личность в культурах Востока и Запада: К постановке проблемы. Новосибирск: Наука, 1994. 199 с.

266. Московичи С. Век толп: Теоретический трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. 478 с.

267. Московичи С. Социальное представление: исторический аспект // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 1-2. С. 40-52.

268. Мусихин г.В. Власть перед вызовом современности: Сравнительный анализ российского и немецкого опыта XYIII начала XX веков. СПб.: Алетейя, 2004. - 288 с.

269. Назаров М.М. Социальная справедливость: современный российский контекст // Социол. исслед. 1999. №11. С.41-49.

270. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М.: Между-нар. отношения, 2002. 536 с.

271. Насонова Л.И. Обыденное сознание как социокультурный феномен. М.: «Знак», 1997.-312 с.

272. Наумова Н.Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе // Социол. журнал. 1995. №2. С.5-22.

273. Наумова Н.Ф., Роговин В.З. Задача на справедливость // Социол. исслед. 1987. №3.-С. 12-23.

274. Немировский В.Г. Современная социология. Курс лекций. Красноярск: Красноярский государственный ун-т, 2002 383 с.

275. Нерсесянц B.C. Право как необходимая форма равенства, свободы и справедливости // Социол. исслед. 2001. №10. с. 3 - 15.

276. Нерсесянц B.C. Правовое государство: история и современность // Вопр. филос. 1989. №2. С.3-18.

277. Нерсесянц B.C. Сократ. М.: Мысль, 1977. 170 с.

278. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Прогресс, 1991. 640 с.

279. Новгородцев П.И. Б.Н. Чичерин // О свободе: Антология мировой либеральной мысли (I половина XX века). М.: Прогресс-Традиция, 2000. -С.575-579.

280. Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права // О свободе: Антология либеральной мысли (I половина XX века). М.: Прогресс-Традиция, 2000. С.591-637.

281. Норт Д. Институты и экономический рост: историческое видение // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Т.1. Вып. 2. М.: Начала-Пресс, 1993. С.69-91.

282. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. 180 с.

283. Нугаев М.А., Нугаев P.M., Райманов И.Т. Социально-экологические факторы в структуре качества жизни // Социол. исслед. 1998. №11. -С.108-117.

284. Оганесян А.К. Равенство и справедливость (Концепции Д.Роулса и Д.Белла) // Этическая мысль. М., 1990. С.214-228.

285. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азъ Ltd, 960 с.

286. Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учебн. пособие. М;: ИНФРА-М, 2000. - 416 с.

287. Ольшанский Д.В; Политический PR. СПб.: Питер, 2003. 544 с.

288. Орлова И;Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М.: Норма, 1998. 275 с.

289. Осипов Г.В. Социальное мифотворчество и социальная практика. М.: Норма, 2000.-541 с.

290. Павлюченко Э.А. В добровольном изгнании: О женах и сестрах декабристов. М.: Наука, 1980. 159 с.

291. Пайпс Р. Собственность и свобода: Рассказ о том, как из века в век частная собственность способствовала внедрению в общественной жизни свободы и власти закона. М;: Моск. Школа Политических исследований, 2001.-415 с.

292. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Алгоритм, 2002. 496 с.

293. Пантин В., Лапкин В. Ценностные ориентации россиян в 90-е гг. // Pro et contra. 1999. Том 4. №2. с. 150-170.

294. Панфилова Т.В. Проблематичность осмысления специфики России с помощью цивилизационного подхода // Русская цивилизация: исторический феномен или миф? Тезисы докладов регион, научн. конф. М.: МИРЗА, 1998. С.45-47.

295. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997.270 с.

296. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. 880 с.

297. Паутова Л. А. Проблема типологии стабильности современной социальной системы // Проблемы теоретической социологии. Вып. 3. СПб. Издат-во С.-Петербургского ун-та. 2000. 293 с. с 55 - 69.

298. Печенев В.А. Истина и справедливость: (Размышления о нравственно-философских аспектах проблемы). М.: Политиздат, 1989. 256 с.

299. Печерская Н. В. Современный дискурс справедливости: Джон Ролз или Майкл Уолзер? // Обществ, науки и современность. 2001. №2. с. 77 -88

300. Печерская Н.В. Метаморфозы справедливости: историко-этимологический анализ понятия справедливости в русской культуре // Полит, исслед. 2001, №2 с. 132 - 146.

301. Печерская Н.В. Справедливость в контексте поздней философии JI. Витгенштейна. СПб.: Европейский Дом, 2000. 54 с.

302. Печерская Н.В. Справедливость: социальная аналитика и прагматика представлений. Автореф. дис. . канд. филос. н. СПб., 2000.

303. Платон. Государство. Законы. Политик. М.: Мысль. 1998. 798 с.

304. Плахов В.Д. Норма и отклонение как проблема теоретической социологии // Проблемы теоретической социологии. Вып. 4. НИИХ СПбГУ, 2003. -С.51-83.

305. Плахов В.Д. Социальные нормы: Философские основания общей теории. М.: Мысль, 1985. 253 с.

306. Плюснин Ю.М. Малые города России. М.: Московский общественные научный фонд, 2000. 147 с.

307. Поборник свободы и права. Б.Н. Чичерин и социально-философская мысль России второй половины XIX в. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. 168 с.

308. Покровская М.В. Социальная справедливость в потреблении и ее стереотипы // Социол. исслед. 1990. № 3. С.

309. ПоланьиК. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002. 320 с.

310. Политическая и экономическая этика. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001. 368

311. Попова И.М. Представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживание социального времени 7/ Социол. исслед. 1999. №10. С. 135144.

312. Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. М.: Междунар. фонд «Культ, инициатива», 1992. Т.1. 446 с, Т.2. - 525 с.

313. Похмелкин В.В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1990. 175 с.

314. Права и свободы человека в программных документах основных политических партий и объединений России. XX век. М.: РОССПЭН, 2003. -496 с.

315. Прокофьев А.В. Фундаментальное этическое равенство и проблемы социальной этики // Обществ, науки и современность. 2002. №2. С.67-77.

316. Радаев В.В. Новый институциональный подход и деформализация правил в российской экономике // Экономическая социология: Новые подходы к институциональному и сетевому анализу. М.: РОССПЭН, 2002. -С. 157-209.

317. Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций: Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 1997. 368 с.

318. Рашковский Е.Б. Научное знание, институты науки и интеллигенция в странах Востока XIX XX века. М.: Наука, 1990. - 203 с.

319. Рашковский Е.Б., Хорос В.Г. Мировые цивилизации и современность (к методологии анализа) // Восток Запад - Россия. Сборник статей. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - С.36-66.

320. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. I. Античность. ТОО ТК "Петрополис", СПб., 1994 - 336 с.

321. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 2. Средневековье. СПб: ТОО ТК "Петрополис", 1994 - 368 с.

322. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. Новое время. СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1996 - 736 с.

323. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4. От романтизма до наших дней. СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1997-880 с.

324. Редель А.И. Российский менталитет: к социологическому дискурсу // Социол. исслед. 2000, №12. С.109-118.

325. Резник В. Феномен диспозиционной концепции В. Ядова в советской и постсоветской социологии // Социология: теория, методы, маркетинг. 2003. №1.-С.71-90.

326. Резник Ю.М., Смирнов Е.А. Жизненные стратегии; личности: Опыт комплексного анализа. М.: Ин-т человека РАН; Независимый ин-т гражданского общества. 2002. 260 с:

327. Римашевская Н.М. Справедливость.или равенство? // В человеческом измерении / Под ред. Вишневского А.Г. М.: Прогресс, 1989.-364-377.

328. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002.-688 с.

329. Роговин В.3 Социальная справедливость и распределение жизненных благ // Вопр. филос. 1986. №9. С.3-20.

330. Розов Н.С. Ценности: в проблемном мире: философские основания и социальные приложения конструктивной аксиологии. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1998 — 292 с.

331. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, Изд-во Новосиб. унта. 1995 536 с.

332. Российская ментальность: Мат-лы "круглого стола" // Вопросы философии. 1994. №1. С.25 -53.

333. Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв. ред. В.В. Тревпалов. М.: Наука, 2003 378 с.

334. Российская социологическая энциклопедия / Под ред. Г.В. Осипова. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1998. 672 с.

335. Россия новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс / Под ред. Горшкова М.К., Тихоновой Н.Е. М.: Наука, 2004. - 259 с.

336. Россия, которую мы обретаем: Исследования Новосибирской социоло-го-эконом и ческой школы / Под ред. акад. Т.И. Заславской. Новосибирск: Наука, 2003 728 с.

337. Ростовцев П.С. Черно-белый анализ связи переменных // Социология: 4 М. 1998. №Ю.-С. 73-96.

338. Руденский Е.В. Социальная психология: курс лекций. М.: ИНФРА-М; Новосибирск: НГАЭ и У, 1997. 224 с.

339. Руткевич М.Н. Общество как система: Социологические очерки. СПб.: Алетейя, 2001. 444 с.

340. Руткевич М.Н. Социалистическая справедливость // Социол. исслед. 1986. №3. С.3-23.

341. Рывкина Р.В. Образ жизни населения России. Социальные последствия реформ 90-х годов // Социол. исслед. 2001. №4. С.39 - 49.

342. Рывкина Р.В. Социальные последствия экономических реформ // Социол. журнал. 1995. №3. С.27-39.

343. Рывкина Р.В. Формирование новых экономических классов в России // Социол. журнал. 1994. №4. С.36-47.

344. Рывкина Р.В. Экономическая социология переходной России: Люди и реформы. М.: Дело, 1998. 432 с.

345. Рябов О.В. Матушка-Русь: Опыт тендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. М.: Ладомир, 2001. 202 с.

346. Рязанов А.И. Страна осужденной собственности. М.: «Реал-А», 2000. -128 с.

347. Сабанин С.Н. Справедливость освобождения от уголовного наказания. Екатеринбург: ВШ МВД РФ, 1993.- 170 с.

348. Саградов А.А. Индекс человеческого развития: Опыт применения. М.: МАКС Пресс, 2000. 66 с.

349. Садков В., Гринкевич JI. От индекса развития человеческого потенциала к индексу гармоничного развития цивилизации // Общество и экономика. 2001. №7/8. С.212-230.

350. Самсонова Т.Н. Разработка проблем равенства в утопическом коммунизме XYIII в. // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2003. №4. С. 100-120.

351. Самсонова Т.Н. Справедливость равенства и равенство справедливости: из истории западноевропейской утопической мысли XYI XIX вв. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. - 134 с.

352. Самсонова Т.Н. Трактовка равенства в критически-утопическом социализме и коммунизме // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2004. №2. С. 148-170.

353. Семенникова Л.И.: Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. М.: Фирма «Интерпакс», 1994. 598 с.

354. Сенокосов Ю.ГТ. Семен Людвигович Франк: Вступительная статья. // Франк С.Л. Сочинения. М., 1990. С.3-8.

355. Сержантов В.Ф., Гречаный В.В. Человек как предмет философского и естественнонаучного познания. Л.: Изд-во ЛГУ, 1980. 180 с.

356. Симон И.А. Свобода личности и справедливость. Автореферат дис. . канд. филос. н. Харьков, 1991.

357. Синютин М.В. Институциональный подход в экономической социологии. СПб.: Изд-во НИИХ СПбГУ, 2002. 313 с.

358. Скоробогатская С.И. Справедливость как социокультурный идеал. Автореф. дис. . канд. филос. н. Ростов н / Д, 2001.

359. Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIY XYI вв. Новосибирск: Наука, 1991. - 397 с.

360. Слепнев И.Н. Новые рыночные реалии и их преломление в менталитете пореформенного крестьянства // Менталитет и аграрное развитие России. (XIX XX вв.). Мат-лы межд. конф. М.:РОССПЭН, 1996. - С.215

361. Словарь русского языка XI XYII вв. Вып. 18. М.: Наука, 1992. - 250 с.

362. Словарь русского языка XYIII века. Вып. 9. СПб.: Наука, 1997. 270 с.

363. Словарь русского языка: В 4 Т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. T.l. М.: Русский язык, 1981. 698 с.

364. Словарь русского языка: В 4 Т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. Т.З. М.: Русский язык, 1983. 750 с.

365. Словарь русского языка: В 4 Т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. Т.4. М.: Русский язык, 1984. 794 с.

366. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. Денисова П.Н., Морковкина В.В. М.: Русский язык, 1983. 688 с.

367. Смешанное общество: Российский вариант. М.: Наука, 1999. 328 с.

368. Смирнов А. Справедливость: Опыт контрастного понимания // Средневековая арабская философия: Проблемы и решения. М.: «Восточная литература» РАН, 1998. С.250-295.

369. Смирнов И.П. О древнерусской культуре, национальной специфике и логике истории. Wien, 1991 — 196 с.

370. Смирнов П.И. Социология личности. СПб.: Социологическое общество им. М.М. Ковалевского, 2001. 380 с.

371. Собственность на землю в России: История и современность / Под общ. ред. Д.Ф. Аяцкова. М.: РОССПЭН, 2002. 592 с.

372. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х /Под ред. Ю.Левады. М., 1993.

373. Соловьев Э.В. Прошлое толкует нас: Очерки по истории философии и культуры. М.: Политиздат, 1991. 432 с.

374. Сорокин П. Социализм и социальное равенство // Социол. исслед. 2001. №5. С. 105- 109.

375. Сорокин Д.Е. Россия: проблема цивилизационного выбора // Обществ, науки и современность. 2002. №6. С. 124 - 134

376. Социализм: социальная справедливость и равенство / Отв. ред. Бутен-ко А.П. М.: Наука, 1988. 224 с.

377. Социальное расслоение и социальная мобильность / Под ред. Голенко-вой З.Т. М.: Наука, 1999. 191 с.

378. Становление и развитие раннеклассовых обществ: город и государство / Под ред. Курбатова Г.Л., Фролова Э.Д., Фроянова И.Я. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. 336 с.

379. Старикова Е.Н. Основные направления трансформации представлений' студенческой молодежи региона о справедливости в 80-90 гг. XX в.: Опыт социологического анализа проблемы: Автореф. дис. . канд. социол. н. Барнаул, 2002.

380. Степанов С.А. Численность и состав черносотенных союзов и организаций // Политические партии в России в период революции 1905 1907 гг.: Количественный анализ. М;: Институт истории СССР, 1987. - С.184-206.

381. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М;: Академический проект, 2000. 990 с.

382. Степанян В.В. Социальная справедливость и социалистическое право. Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1987. 111с.

383. Степанянц М.Т. Восточная философия: Вводный курс. Избранные тексты. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. 511 с.

384. Степанянц М.Т. Проблема универсалий в дискурсе философов Востока XX века // Философия, наука, цивилизация. М.: Наука. 1999. С.95-105.

385. Столович Л.Н. Природа эстетической ценности. М.: Политиздат, 1972. 271с.

386. СтыпулаР., Ковалева Г.В. Польско-русский словарь. М.: Рус. яз.; Варшава: Ведза Повшехна, 1989. 864 с.

387. Сулин Ю.И. Справедливость как чувство, понятие, оценка // Актуальные проблемы марксистской этики. Тбилиси: Наука, 1967. С.56- 67.

388. Сутор Б. Малая политическая этика // Политическая и экономическая этика. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001. С.29-176.

389. Gушков И.Р. Психология взаимоотношений. М.: Академический Проект, ИП РАН, Екатеринбург: Деловая книга, 1999. 448 с.

390. Сыроед Н.С. Особенности представлений о справедливости учащейся молодежи Сибири и Дальнего Востока 80-х 90-х гг.: По материалам исследований в Приморском, Алтайском и Красноярском краях. Автореферат дис. . канд. социол. н. Барнаул, 1999.

391. Тахо-Годи А.А., Лосев А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах. СПб.: «Алетейя», 1999 712 с.

392. Тиле К. Основные принципы науки о религии // Религиоведение: Хрестоматия. М.: Книжный дом «Университет», 2000. С. 115-163.

393. Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания: Опыт этико-философского исследования. М.: Мысль, 1974. 278 с.

394. Тихонова Н. Е. Социальная структура российского общества: итоги восьми лет реформ // Обществ, науки и современность. 2000. №3.

395. Тихонова Н.Е., Шкаратан О.И. Российская социальная политика: выбор без альтернативы // Социол. исслед. 2001. № 3. С.21 - 31.

396. Тихонова Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М.: РОССПЭН, 1999. 320 с.

397. Тихонова Н.Е. Феномен городской бедности в современной России. М.: Летний сад, 2003: 408 с.

398. Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. 736 с.

399. Тощенко Ж.Т. Метаморфозы общественного сознания: методологические основы социологического анализа // Социол. исслед. 2001. №6. С. 3 -15.

400. Тощенко Ж.Т. Новые грани теоретической социологии: социальное настроение как объект социологического анализа // Проблемы теоретической социологии. Вып. 2. СПб., 1996. с. 35-46

401. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. М.: Гардарики, 2001. 398 с.

402. Тощенко Ж.Т. Социология жизни как концепция исследования социальной реальности // Социол. исслед. 2000. №2. С.

403. Тощенко Ж.Т. Теоретико-методологическое осмысление социального настроения как феномена современной общественной практики // Социология на пороге XXI века: Новые направления исследований. М.: Интеллект, 1998. 272 с. - с. 33 - 49

404. Тощенко Ж.Т., Харченко С.В. Социальное настроение. М.: Academia, 1996. 196 с.

405. Трансформация социальной структуры современного российского общества в дискурсе социальной справедливости // Социология социальных трансформаций. Мат-лы конференции. Нижний Новгород, 2003. С.63 -65.

406. Тугаринов В.П. Избранные философские труды. Д.: Изд-во ЛГУ, 1988- 344 с.

407. Тугаринов В.П. О ценностях жизни и культуры. Л.: Изд-во ЛГУ, 1960.- 166 с.

408. Тугаринов В.П. Теория ценностей в марксизме. Л.: Изд-во ЛГУ, 1968.- 124 с.

409. Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998. 204 с.

410. Улыбина Е.В. Психология обыденного сознания. М.: Смысл, 2001. -263 с.

411. Уолцер М. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999.-360 с.

412. Уолцер М. О терпимости. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000.- 160 с.

413. Устименко С.В. Характер социалистической справедливости и ее социальные функции // Научн. коммунизм. 1988. №7. С.20-28.

414. Утопический социализм в России: Хрестоматия. М.: Политиздат, 1985. 590 с.

415. Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима. М.: Наука, 1977. -256 с.

416. Федоров Б.Г. Петр Столыпин: «Я верю в Россию». Биография П.А. Столыпина: В 2 Т. Т. 1. СПб.: Лимбус Пресс, 2002. - 624 с.

417. Федотова В.Г. Неклассические модернизации и альтернативы модер-низационной теории // Вопр. филос. 2002. №12. С.3-21.

418. Флоровский Г. Пути русского богословия. Paris: Ymca-Press, 1983. -600 с.

419. Франк С.Л. Непостижимое // Сочинения. М.: Правда, 1990. 607 с.

420. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. -430 с.

421. Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001.-416 с.

422. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Московские лекции и интервью. М.: Ками: Издат. центр «Academia», 1995. 244 с.

423. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука, 2000. 377 с.

424. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: Весь мир, 2003. -414 с.

425. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.-447 с.

426. Хайек Ф. Дорога к рабству // Вопр. филос. 1990. № 10 12.

427. Хайек Ф. Познание, конкуренция и свобода. СПб.: Пневма, 1999. 288 с.

428. Хакамада С. Самоорганизация и стихийность: опыт сравнительного социально психологического анализа Японии и России // Социол. исслед. 1999. №4.-С. 9- 18.

429. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полит, исслед. 1994. №1. С.33-48.

430. Хантингтон С.Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство ACT», 2003 603 с.

431. Хахулина JI.A. Отношения населения к дифференциации доходов и социальному расслоению // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл 1993. №4. С.5-10.

432. ХахулинаЛ.А. Социальное неравенство в российском обществе: мнения и оценки // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл. 1999. №4. С.27-31.

433. Хахулина Л.А., Саар А., Стивенсон С.А. Представления о социальной справедливости в России и Эстонии: сравнительный анализ // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл. 1996. №6. С. 19-25.

434. Хахулина Л.А., Стивенсон С.А. Неравенство и справедливость // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информац. бюл. 1997. №2. С.40-44.

435. Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. М.: Гнозис, 1994.- 328 с.

436. Цветков С. Социальная справедливость и индивидуальная трудовая деятельность // Экономические науки. 1988. №11. С.28-31.

437. Чаадаев П.Я. Отрывки и афоризмы // Сочинения. М.: Правда, 1989. С.193-194.

438. Человеческий капитал в России в 1990-х гг.: Сб. статей / Под ред. Са-градова А.А. М.: МАКС Пресс, 2000. - 92 с.

439. Черников М.В. Концепты «правда» и «истина» в русской культуре: проблемы корреляции // Полит, исслед. 1999. №5. С.43-61

440. Черныш М.Ф. Социальная мобильность в 1986-1993 годах // Социол. журнал. 1994. №2.-С. 130-133.

441. Чешско-русский словарь: В 2 т. Т.2.М: Русский язык; Прага: Госуд. педагогич. издание. 1976.

442. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XYII -XIX вв. М.: Наука, 1967. 340 с.

443. Чичерин Б.Н. Социология. Тамбов: ТОГУП «Тамбовполиграфиздат», 2004. 468 с.

444. Чукин С.Г. Проблема справедливости в философском дискурсе постмодерна: Автореф. дис. . д-ра филос. наук. СПб, 2000.

445. Шабанова М. А. Социология свободы: трансформирующееся общество. М.: Московский общественный научный фонд, 2000. 315 с.

446. Шабанова М.А. Массовые адаптационные стратегии и перспективы институциональных трансформаций // Мир России. 2002.№3.

447. Шабанова М.А. Социальная стратификация и свобода // Социол. журнал. 1997. №4. С.48-63.

448. Шабанова М.А. Социальная стратификация и свобода // Социол. журнал. 1997. №4.-С.48-63.

449. Шапкин А.В. Социальная справедливость и свобода рынка: Версия XX. СПб.: СЗПИ, 2000. 68 с.

450. Шапошников JI.E. Философия соборности: Очерки русского самосознания. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996. 200 с.

451. Шелохаев В.В. Особенности отношений власти и общества в России: история и современность // Куда идет Россия?. Власть, общество, личность. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 2000.-С.10-21.

452. Шилов В.Н. Социальная справедливость и ее реализация в условиях социалистического общества// Научн. коммунизм. 1985. №6.

453. Шипунова Т.В. Введение в синтетическую теорию преступности и де-виантности. СПб.: Изд-во С.- Петербургского университета, 2003. 180 с.

454. Шипунова Т.В. Этические проблемы и моральные практики современного общества: Учебн. пособие. СПб.: Изд-во С. Петербургского университета, 2001. - 60 с.

455. Шляпентох В.Э. Многослойное общество: «антисистемный» взгляд на современную Россию // Социол. журнал. 1997. №4. С.5-21.

456. Шляпентох В.Э. Равенство и справедливость в России и США // Социол. журнал. 1998. №3/4. С.250-258.

457. Штайнер X. Формирование социальных структур в современном обществе // Социология. Минск: БГУ. 2002. №4. С.21-43.

458. Штомпка П. Понятие социальной структуры: попытка обобщения // Социол. исслед. 2001. №9. с. 3-13

459. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социол. исслед.2001. № 1.-С.6- 16.

460. Штомпка П. Социология социальных изменений. М. «Аспект-Пресс», 1996.-415 с.

461. Шулындин Б.П. Российский менталитет в сценариях перемен // Социол. исслед. 1999. №12. С.50-53.

462. Шурыгина И.И. Культурные ресурсы и культурный капитал «новых бедных» // Обществ, науки и современность. 2001. №5. С. 163 - 172.

463. Щавель С.А., Смирнова Р.А., Рубанов А.В. Социальная структура, мобильность, идентификация. Минск: Ин-т социологии НАН РБ, 1998. 228 с.

464. Щюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: Хрестоматия: Тексты. М., 1996. -С. 526-541.

465. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Пресс, 1999. 416 с.

466. Экимов А.И. Интересы и право в социалистическом обществе. JL: Изд-во ЛГУ, 1984.- 134 с.

467. Экимов А.И. Справедливость и социалистическое право. Д.: Изд-во ЛГУ, 1980. 120 с.

468. Экономцев И.Н. Православие, Византия, Россия. М.: Христианская литература, 1992. 233 с.

469. Элбакян Е.С. Критический анализ христианской трактовки социальной справедливости. Автореф. дис. . канд. филос. н. М., 1989.

470. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования: В 2 Т. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. 332 С.+382 с.

471. Элиас Н. Общество индивидов. Ml: Праксис, 2001. 336 с.

472. Энгельс Ф. Письмо А. Бебелю // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.19.С.5-6.

473. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. - Т. 21. - С.23-178.

474. Энгельс Ф. Справедливая заработная плата за:справедливый рабочий день // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С.255-260.

475. Этциони А. Новое золотое правило: сообщество и нравственность в демократическом обществе // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. С. 315-334.

476. Юлдашев Л.Г. Теории ценности в социологии: вчера и сегодня // Социол. исслед. 2001. № 8. С. 146 - 151.

477. Юнг К.Г. Психологические типы. М:: «Университетская книга», 1997. -716 с.

478. Юнг К.Г. Различия восточного и западного мышления // Филос. науки. 1988. №10. С.56-67.

479. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М.: Мирос, 1998 448 с.

480. Ядов В.А. Россия как трансформирующееся общество // Куда идет Россия?. Власть, общество, личность. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 2000. С.383-391.

481. Яковец Ю.В. Глобализация-и взаимодействие цивилизаций. М.: Экономика, 2001. 346 с.

482. Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы. М., 1999. 448 с.

483. Яркова Е.Н; Утилитаризм как тип культуры: концептуальные параметры и специфика России. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. -392 с.

484. Яхшиян О.Ю. Собственность в менталитете русских крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.). Мат-лы межд. конф. М.:РОССПЭН, 1996. - С.92-105:

485. Anderson Е. S. What Is the of Equality?//Ethic. 1999. v.109.493: Duncan F. Christian Justice and Public Police. Cambridge: Cambridge University Press, 1997 274 p.

486. Eiscnberg A. I; Pluralism, Justice, and Equality // American Political Science Review. 1996, Sept. V.90. N 3.495; Fisk M. Community and morality // The Review of Politic. 1993. V.55. n.4.

487. Frank P.S. Crime, Cultural Conflict, and Justice in Rural Russia, 1856 -19147/ The Journal of Modern History. 2000. V.72.

488. Gabel P. Affirmative action and racial harmony// Tikkun. 1995. V.10. N.3.

489. Husin Ali S. Striving for Social Harmony: racial differences // Newsweek International, Sept. 18, 2000.

490. Kane J. Justice, impartiality, and equality: why the concept of justice does not presume equality // Political Theory. 1996; V.24. N.3.

491. Kerckoff A. Educational Advancement and Distributive Justice: Contemporary Sociology. 1997. V.26. N.2:

492. Lazarus N. Without Justice for All: the New Liberalism and retreat from racial equality: Review // Race and Class. 2000. V.42. N. 1.

493. Lindsay T. Liberty, equality, power: Aristotle's critique of the democratic «presupposition» // American Journal of Political Science. 1992. V.36. №3. n.3.

494. Listhaug О, Aalberg T. Comparative public opinion on distributive justice: a study of equality ideals and attitudes toward current policies // International journal of Comparative Sociology. 1999. V.40.

495. Lockhart C. Socially constructed conceptions of distributive justice: the case of affirmative action // The Review of Politics. 1994. V.56. N;3.

496. M.1 Macleod C. Liberalism, justice, and markets: a critique of liberal equality. Oxford: Oxford University Press, 1998. 232 p.

497. Marschall G., Swift A. Social class and social justice // The British Journal of Sociology. 1993. V.44. N.2.

498. Mitchell G., Tetlock P., Mellers В., Ordonez L. Judgments of social justice: compromises between equality and efficiency // Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V.65. N.4.

499. Nozik R Anarchy, State and Utopia. New York: Basic Book, 1974.

500. O'Neil Sh. Impartiality in Context: Grounding Justice in Pluralism World. Albany, 1997.

501. Price T. Egalitarian justice, luck, and the cost of chosen end // American Philosophical Quarterly. 1999. V.36.

502. Runciman D. Pluralism and Personality of the State. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 279 p.

503. Shaw P. The Pareto argument and inequality // American Philosophical Quarterly. 1999. V.49.

504. ShengC. L. Utilitarian General Theory of Value. Amsterdam: Rodopi, 1998.- 192 p.514; Walzer M. Spheres of Justice. A Defense of Pluralism and Equality. New York: Basic Book, 1983.

505. White S. Rethinking the strategy of equality: an assessment of the report of the Commission on Social Justice // Political Quarterly. 1995. V.66.