автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социально-философская концепция раннего византинизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-философская концепция раннего византинизма"

На правах рукописи

ГРЫЖАНКОВА МАРИНА ЮРЬЕВНА

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ РАННЕГО ВИЗАНТИНИЗМА

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

САРАНСК 2003

Работа выполнена на кафедре философии для гуманитарных факультетов Историко-социологи чес кого института Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева,

Научный консультант: доктор философских наук

профессор Р. И. Александрова

Официальные оппоненты:

доктор философских наук профессор Л. П. Буева

доктор философских наук профессор В. И. Добрынина

доктор философских наук профессор А. П. Скрмпннк

Ведущая организация: Воронежский государственный университет,

кафедра философии

Защита состоится Л 2003 года в /3 часов на заседании

диссертационного совета Д 212. 117. 03 по присуждению ученой степени доктора философских наук по специальности 09.00.11 - Социальная философия в Мордовском государственном университете по адресу: 430000, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Б. Хмельницкого, 39 а, 3-Й этаж, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева.

Автореферат разослан.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук доцент

В. М. Сидоркина

¿(906-4 ¿515048

—_ ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Глубокий кризис, охвативший все стороны общественной жизни современного человечества, выявил проблему «размывания» духовной составляющей общества, которая на сегодняшний день является одной из стержневых для социальной философии. Вопрос о том, существуют ли вообще в истории общества такого типа, в которых реальной осью интеграции всех сфер является духовность как высший принцип, требует детального рассмотрения и конструктивного решения. В этой связи в России вновь идет поиск социокультурной модели, «идеальных типов» развития, соответствующих традициям отечественной культуры и особенностям национального менталитета с его стремлением к абсолютным ценностям бытия. Однако понимание цельной, гармоничной русской культуры, проникновение в особый стиль формирования немыслимы без знания ее прототипа — византинизма. Данная проблема интенсивно ставилась, в частности, в историографии, культурологии, теологии, правоведении. При этом все сводилось к основным составляющим византийского феномена: антично-эллинистическому наследию, традициям римской государственности и права, монархической идее первого христианского государства.

В аспекте обозначенных направлений велись активные исследования. Однако за пределами подробного изучения оставалась стержневая, на наш взгляд, проблема «византийского менталитета», выдвигающая на первый план субъективно-психологическую сторону исторического процесса, подробное исследование которой позволит приблизиться к осмыслению устойчивой концептуальной структуры, существовавшей в прошлом и в свое время сошедшей с исторической арены. Тем не менее идеи, послужившие некогда объединяющими конструктами, не должны считаться несостоятельными во всех отношениях. В своей фундаментальной сущности они могут содержать определенные установки, являющиеся плодотворными для современных условий.

Иначе говоря, речь идет о философской проблеме диалога культур. По мнению М.М. Бахтина, «чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже... При диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются»'.

Опыт Византии ценен для нас многим. Прежде всего, совершенно определенным типом государственности (державности) н оригинальностью культуры, выступившей как результат творчества многих народов, а не одних политически и этнически доминировавших в империи греков. Изначально открытая для процесса усвоения инвариантных культурных феноменов, сама культура Византин оформилась как сложный синтез христианства с богатейшим языческим поли этичным наследием не только классической античной,

1 Бахтин М М Эстегиа словесного творчества М Искусство, 1979

ЮС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С. Петербург

аи>/>|с

но и других древнейших цивилизаций Восточного Средиземноморья. Основанием для данного синтеза служила христианская идеология как системообразующий принцип, пронизывающий все основные формы освоения мира. В этой связи обращение к «византийской модели» в ее раннем варианте развития - IV - первой половины VII века - обусловлено тем, что именно IV век отождествляется с начальным периодом формирования социокультурной среды, в преломлении которой впоследствии создавался особый тип «византийского человека», носителя «национальной идеи». Данная идея заключала в себе новую систему ценностей и имела для народа «более универсальный характер, чем его национальные интересы»2.

Принимая во внимание тот факт, что, предложенная тема достаточно обширна сама по себе и, кроме того, содержит ряд проблем, являющихся отдельным предметом исследования, автор ограничивается рассмотрением феномена раннего византинизма в контексте личностного фактора с учетом нравственных ориентиров «человека эпохи». Мерилом нравственности при этом служит регулятивная идея {в данном случае христианская идеология), идущая не только со стороны социума, но и присущая самой личности, что «выводит личность на уровень культуры»3.

Итак, актуальность темы данного исследования определяется следующими обстоятельствами:

во-первых, очевидностью того факта, что на сегодняшний день в России не сложилось единой национально-государственной идеологии, стратегии развития, способной объединить все населяющие страну народы, регионы, слои населения. Сложность в том, что для страны, являющей собой уникальное «единство в многообразии» (региональные различия, сосуществование ряда религиозных конфессий и т. д.), эффективная стратегия не может, с одной стороны, быть просто копией развития других государств, а с другой -иметь жестко определенную этноконфессиональную, региональную или социальную окраску. В этих условиях большую актуальность приобретает выработка новых исследовательских парадигм, учитывающих качественную новизну современного этапа. Социальный контекст формирования новой, более широкой картины мира требует привлечения множества типов культурного опыта, характерных для современного человечества;

во-вторых, возникновением насущной потребности в осмыслении традиционных отечественных социальных норм и идеологических оснований развития России, уходящих своими корнями в далекую средневековую эпоху Византийской цивилизации; при этом осознание специфики византийского влияния на развитие социокультурного пространства России и тщательное исследование социально-философской природы феномена византинизма как полисемантического явления, оказавшего влияние на возникновение определенных тенденций в процессе этнокультурного развития разных народов, по-

1 Межуее В М Философия истории н историческая яауга // Вопросы философии 1994 №4 С 74

' БнбясрВС О культуре, об ее доминантах и еще - о цивилизации н здесь и теперь М , 1992

С 122.

зволит, на наш взгляд, выявить причины многих процессов (как скрытых, так и явных), происходящих в обществе;

в-третьих, потребностью формирования нового жизнеутверждающего социального идеала, призванного выполнять целеполагающую функцию в жизни общества и выступающего как некий практически реализуемый и в то же время универсальный системообразующий принцип в контексте конкретных ценностей. Иначе говоря, речь идет о моделировании элементов прошлой культуры как живой, психологически эмоциональной, достоверной сферы существования человека с его нравственной, религиозной, эстетической установками и ценностями, смыслами жизни.

Степень изученности представлен нон проблемы.

Следует подчеркнуть, что тенденция изучения византийской цивилизации с точки зрения ее целостной феноменальности и социокультурной типологии получила возможность многоаспектного развития лишь в рамках становления современного социологического и социально-философского знания, позволяющего изучать динамику генезиса государств в ее зависимости от национальных особенностей. В этой связи важным, на наш взгляд, является тот момент, что византинизм как устойчивый архетип культуры, безусловно, должен отождествляться с этнопсихологией и особым статусом византийского самосознания, несводимым к другим феноменам. Именно такое исследовательское направление характерно для представителей зарубежной социально-философской и социально-исторической школы в последние десятилетия.

Проблема типологического своеобразия византийской цивилизации ставилась западными учеными достаточно давно. Так, уже в XVI - начале XVII века целым рядом авторов издаются работы по византийской тематике: в Германии - В. Иеронимом; в Нидерландах - Меурсием; в Италии - Н. Але-манном, Л. Алляцием.

Отметим, что до XVIII века Франция стояла во главе научного исторического византиноведения. Среди виднейших французских ученых-византинистов, оставивших исследования историко-географических, исто-рико-топографических, археологических особенностей византийского периода, следует отметить 111. Дюканжа, В. Дюрюи, Ф. Лаббе, Ш. Лебо, М.Лекьена, Б. де Монфокона, III. Л. Монтескье, Бандури, Ж. Руайу, П. Ж,- Б. Нугаре и др. Ш. Днль и Л. Брейе широко известны как одни из ведущих византин оведов XX века.

Английские исследователи также оставили многочисленные труды в области исторической византинистики. Среди них просветитель-историк Э. Гиббон, написавший историю падения Римской империи - западной н восточной, Р. Байрон, Б. Д. Бател, X. Л. Клинтон, К. А. Оман, Ф. А. Райт, Э. Фримэн, Г. Фннлей, В. Н. Хаттон, В. Эшбернер и др.

Немецкие ученые К. Крумбзхер, К. Гопф, Г, Ф. Герцберг, Й. Гефкен, Г. Гельцер, Ф. А. Грегоровиус занимались исследованием историко-литературного наследия Византии.

Также следует назвать имена ученых других стран швейиарец Я. Буркхардт; голландец Д. Гесселинг; бельгиец А. Грегуар - филолог-классик, один из основоположников бельгийской школы византиноведения, греки С. Ламброс и К. Папарригопуло, поляк Я Сайдак - филолог-классик, американец У, Томас - историк, археолог и др. Совершенно очевидно, что круг интересов ученых, в разное время обращавших свои исследовательские взоры на Византию, достаточно разнообразен.

Современная эпоха породила всплеск научного интереса к данной проблематике, выявив новый исследовательский подход, при котором доминирующим является фактор ментальности. В данном контексте обращают ira себя внимание работы некоторых современных зарубежных ученых - это философы, историки, социологи. Среди них выделим сочинения А Тойнби, Б, Рассела, М, Вебера, которые занимались изучением в та um и й с кого церковного влияния на развитие православной культуры. Отдельные аспекты искусствоведения, культурологии, психологии рассматривались в работах X. Ортеги-и-Гасета, У. Эко, К. Хорни, Г. К. Вагнера. Особо отметим идею Д. Оболенского о «византийском содружестве» наций, выступающую в новом качестве в контексте проблемы сохранения самобытности культур и восточно-европейской цивилизационной идентичности.

Многообразие исследовательских интересов, безусловно, является перспективным в плане объединения усилий и расширения исследовательской сферы, так как византийская проблематика требует именно комплексного, целостного подхода с охватом социально-философских, политических, психологических, религиозных, этических и эстетических парадигм.

Обращаем внимание на тот факт, что современные исследователи, намечая пути для будущих научных изысканий в области византийского феномена, указывают на спорность н малоизученность ключевой проблематики, связанной с историей отношений церкви и государства. В этой связи напрашивается вопрос, на самом ли деле так мало изучена эта проблематика Нам представляется, что обращение к истокам, что было уже сделано русскими мыслителями конца XIX - начала XX века, способно оказать огромное влияние на процесс перехода современной науки на новую ступень развития.

Итак, русские философы-славянофилы и западники К.Н. Леонтьев, B.C. Соловьев, A.C. Хомяков, И. Киреевский, Ю. Самарин, К. и И. Аксаковы, впоследствии Н.Ф. Федоров, Д.С. Мережковский, представители научного византиноведения: П. В. Безобразов, А. А. Васильев, Т. Н. Грановский, BJ\ Васильевский, И. Д. Ертов, Н. П. Кондаков, X. М. Лопарев, А, П. Рудаков, Н. А. Скабаланович, Ф. И. Успенский, К. Н. Успенский, Ю. А. Кулаков-СКИЙ, С. П. Шестаков, сознавая огромную важность изучения культурной истории Византии именно в России, стремились к пониманию цельной, гармоничной старорусской культуры в призме осмысления ее восточно-православного прототипа.

Отметим, что в определенный период исторпн нашей страны замалчиваюсь имена и труды ряда ученых-богословов, философов, таких как В.В.Зеньковский, И. Мейендорф, В. Кривошеин, архимандрит Платон,

А.Шмеман, Г, В. Флоровский, П. А, Флоренский и др., стоявших на пути осмысления сущности мировоззренческих аспектов жизни византийского государства в различные его периоды с точки зрения христианских идей и концепций, что являлось одним из шагов к целостному анализу проблемы

В этой связи стоит упомянуть о так называемом «академическом» византиноведении. Оно сложилось на базе духовных академий - Московской, Киевской, Петербургской, Казанской и было ориентировано на церковную историю. Его достойнейшими представителями являются Ф. А. Курганов, А.П. Лебедев, В. В, Болотов, А. И. Бриллиантов, Н. Н. Глубоковский и др.

Далее следует период «советской византин и стики», к которому относятся труды М. В. Алпатова, Н. И, Брунова, В. Н Лазарева, Н. В. Пигулев-ской, занимавшихся изучением истории искусства Византии и Древней д Руси; особенности византийской культуры в ее связи с древнерусской

достаточно глубоко проанализированы в работах Е. Э. Гранстрем, Е. В. Гут-новой, А. П. Каждана, Д. С. Лихачева, Е. Э. Липшиц, Г. М. Прохорова, Б.А.Рыбакова, М. Я. Сюзюмова и др. 9 Особое внимание следует обратить на многочисленные изыскания ар-

мянских и грузинских ученых, так как судьбы этих христианских народов Закавказья в эпоху феодализма были достаточно тесно связаны с Византией и ^ншь отчасти с Русью, а сложившиеся в этих странах философские течения имеют немало общих точек соприкосновения, как с древнерусской, так и с ран невизантийской философской мыслью В силу этого безусловный интерес представляют труды С. С. Аревшатяна, Г. Г. Габриэляна, В,К. Чалояна, И.С.Бериташвили, Ш.И. Нуцубидзе, Ш.В. Хидашели и др.

Виднейший учен ый-византин ист 3, В. Удальцова, рассуждая о развитии византинистики, называет кардинальной исследовательской проблемой последнего десятилетия вопрос о времени «рождения византийской культуры», иначе говоря, ранний этап формирования «византинизма», при этом упоминаются имена исследователей, внесших ценный вклад в решение этой проблемы, прежде всего это С. С Аверинцев, В.В. Бычков, Г.Л.Курбатов, Г Е. Лебедева, Г. Г Литаврин, Ю.М. Лотман, И.П, Медведев, 1 которому принадлежит первая в отечественной историографии обобщающая

работа по византийскому гуманизму, Л. А Тихомиров, Л. Н Гумилев, впервые заговоривший о «византийском суперэтносе», Я Н. Любарский, М.А.Поляковская, В. И. Уколова, А. А. Чекалова и др

Вместе с тем отметим, что в большинстве работ присутствует элемент воссоздания обособленных компонентов реконструируемой системы, порой с некоторой абсолютизацией последних. Для выработки же общих методологических принципов построения целостной системы и восстановления более объективной картины необходимо, на наш взгляд, в первую очередь расширить рамки узко-профессиональных исследований и рассматривать византийское общество как иной вариант генезиса н развития с особым типом «византийского менталитета». При этом надо учитывать, что подгонка под «западную модель» (к сожалению, довольно распространенная в философской и исторической среде) совершенно недопустима Данное замечание до-

пускается диссертантом о связи со склонностью большинства отечественных ученых к особому европоцентризму, присущему историко-философским концепциям XIX века. В результате, приступая к изучению наследия многих народов, исследователи стремятся подвести его под категориальную схему, которую выработала наука на основе изучения развития философии в странах Западной Европы.

В последнее время в среде отечественных исследователей, продолживших после долгого перерыва разработки византийского наследия, наметился более основательный подход к комплексному анализу отдельных проблем византинизма. Здесь можно назвать имена А. Ф. Замалеева, и Л.Е.Шапошникова, усматривающих в византинизме истоки русской философии; И. В. Кривушина, предметом изучения которого является церковно-историчсская концепция раннехристианских историков-дог мат и ко в; 3. Г. Сам оду ров ой, опубликовавшей несколько статей с анализом особенностей системы образования Византии; С. С. Хоружего, чьи работы по исихаз-му, безусловно, внесли новые акценты в разработку данной проблемы, а также В.Г. Иванова, С. А. Иванова, В. Д. Лихачевой, В.В. Родзяпко, И С. Чичу-рова, И. Н. Экономцева и др.

Наряду с этим философское осмысление сущности византинизма как целостного феномена далеко не удовлетворяет все возрастающую необходимость решения назревшей проблемы поиска социального идеала - одной из основных проблем социальной философии.

Цели и задачи исследования. Главная цель исследования - воссоздание социально-философских и этических концептуальных установок процесса становления византинизма в начальном периоде его развития - в IV -VII веках (раннего византинизма) с точки зрения многогранности и сложности общественных связей в призме синтеза понятий личностью общество—> культура. Выбранная направленность работы позволит, по мнению соискателя, применить результаты, полученные в процессе исследования, в решении многих практических вопросов политической, нравственной и других сфер общественной жизни современной России. Достижение данной цели обеспечивается в ходе решения следующих основных задач:

- изучение причин и предпосылок зарождения и становления нового византийского мировоззрения как нового комплексного типа сознания;

- выявление специфики некоторых основных функциональных предпосылок, сформировавших ранний византинизм;

- анализ толерантности как одной из стабильных внутренних черт ран невизантийского государства в контексте идей «византийского содружества» и «раннехристианского демократизма», основанного на принципе вертикальной динамики (подвижности);

- исследование взаимосвязи христианской религии как формы «национальной идеи» и ментальных основ раннсвизантийского общества;

- классификация ценностных установок (добродетелей), формировавших модель общественных и личностных отношений;

- моделирование ранневизантинекого типа ментальности в соответствии с выделенными культурными контрастами, архетипами, отражавшими социальные установки, поведенческие стереотипы некоторых слоев ранневизантинекого общества;

- определение особой социально-исторической роли раннего визан-тинцта, идеалы которого послужили в качестве основного вектора развития самосознания отечественной культуры

Методология исследования.

В настоящей работе феномен византинизма рассматривается а сонная ьно-философском и этическом аспектах В данном случае мы делаем целенаправленную установку на избежание излишней философской абстракции и максимальное приближение к целостному восприятию через раскрытие логики движения общественного процесса интересующего нас исторического периода и государства, С этой точки зрения исследование представляет интеграцию методов различных научных дисциплин - социологии, социальной психологии, философии, этики, этнологии, культурологии. При этом методологическую основу составляет сравнительно-исторический подход в рамках динамики социума - его функционирования и воспроизводства в контексте социального времени и социального пространства; эволюционный подход, включающий антропогенез в процесс непосредственного формирования социальных механизмов цивилизационного поля.

При изучении процессов социокультурной трансформации, понимаемой в общеисторическом смысле, применимы различные подходы - цивилизаци-онны«ч формационный, социокультурный, структурно-функциональный. В данном случае нам представляется оправданным анализ интересующей проблемы в контексте социокультурного подхода, который даст возможность понимания общества как единства культуры и социальности, образуемых деятельностью человека. При этом используется диалогическая методика, позволяющая исследовать явления в процессе их взаимодействия и взаимообогащения, где культура выступает как интегрирующий фактор способов и результатов деятельности (материальных и духовных - идеи, ценности, нормы и т. д.).

Основным методическим принципом исследования святоотеческого самосознания византинизма в соотнесенности СО славянофильскими и западническими мировоззренческими установками выступает критический анализ с позиций истории развития русской культуры.

Научная новизна исследования.

Впервые осуществлено исследование раннего византинизма как социокультурной среды, формирующей особую менталъность и специфический тип личности. Проведен комплексный анализ интеллектуальных, пенхологи-

ческих, этических, эстетических свойств, под воздействием которых изначально формировалось византийское общество. Детально рассмотрены проблемы философии, религии, мистики, языкового сознания и определено их место в структуре социального бытия ран невизантийского общества.

Полученные в ходе проведенного многостороннего анализа результаты способствуют более полному пониманию многих характерных особенностей традиционных норм и установок, как российского общества, так и социальной истории Европы в целом. К наиболее значительным положениям, выносимым на защиту, можно отнести следующие:

1. Ранний «византинизм» представляет духовно-интеллектуальный, психологический, эстетический, социальный комплекс всех свойств, под началом которых складывалась византийская империя, формируя их в процессе своего исторического развития. В данном контексте мы определяем IV - начало VII века как эпоху формирования основ раннего византинизма с его исключительно ортодоксальной «пронизанностью» всех сфер общества. При этом акцентируется внимание на таких категориях, как «толерантность», «святость», «мистицизм», «языковое сознание», некогда выступивших как социокультурные феномены, современное осмысление которых позволило приблизиться к сущностному осмыслению истоков византийского менталитета, в дальнейшем получившего развитие в культуре других народов.

2. Ранний византинизм следует рассматривать как особую социокультурную среду, формировавшую особый «цельный (целостный) тип человека», не повторенный в исторической практике государств и народов.

3. В период раннего византинизма доминирует влияние личностного харизматического фактора, способного оказывать воздействие на возникновение неких социокультурных парадигм, имевших в основании личностное начало, идею личного спасения, в большей степени характерную для восточной церкви. Именно харизматическая (личностно-значимая) тенденция оказала благотворное влияние на последующее развитие русской культуры, унаследовавшей от Византин глубокий сакральный интерес к человеческой личности.

4. В исследуемый исторический период христианство как уникальное социально-историческое явление оказывает мощное влияние на рационализацию человеческих отношений к сакральному миру. При этом вырабатывается система (культ, догматика), указывающая на новую (более высокую) степень свободы человека, характеризующаяся адекватным выбором методов, средств, путей достижения определенных целей.

5. В эпоху раннего византинизма происходит становление социально-нравственного идеала первого христианского государства, опирающегося на евангельские ценности. Социальный идеал как некое трансцендентное («надмирное») образование, не адекватное рациональному объяснению, представлял своего рода религиозно-психологические и морально-нравственные установки, призванные гармонизировать общество.

6. В основу политического идеала ран невизантийской христианской империи закладывались добродетели «властных отношений» - служение и

послушание, заключающие в себе те нормы поведения и межличностных отношений, которые предусматривались в структуре государства. При этом государственная власть признавалась особого рода служением, Сродни церковному или монастырскому послушанию.

7. Ранний византинизм формировал особую систему византийской образованности, заключавшейся в синтезе древневосточной (библейской) и античной (логико-философской) традиций, в свою очередь опирающихся на евангельское мировидение При этом вырабатывалась новая шкала ценностных ориентаций в учебно-воспитательных занятиях. Вместо акцента на рациональное светское научное знание вводилась ориентация на личностный фактор «спасения души» и ее нравственное формирование. Ценность знаний определялась их приближенностью к процессу «богопознания».

8. Философская апологетика и патристика периода раннего византинизма возникает как попытка разрешения социокультурных по своей сути проблем. При этом мистическое мировоззрение как некий социокультурный коррелят ранневизантиНекого общества выступало в качестве особого рода религиозно-познавательной деятельности, осуществлявшей синтез идей неоплатоников и социально-мистических интенций раннехристианских мыслителей. В этой связи правомерно употребление термина социальная мистика, что является характерной особенностью данной эпохи.

9. Феномен ран невизантийского монашества в контексте формирующейся средневековой культуры позволяет предположить попытку реализации альтернативной модели бытия, отводящей духовному аспекту роль онтологического и ценностного первоначала, В основе данного «стиля жизни» лежит идея индивидуального духовного развития.

10. Анализ социокультурных и политических процессов, некогда происходивших в ран невизантийском государстве, показывает, что попытки практического воплощения идеи толерантности - полифонии дают возможность сохранения и развития разнообразных ценностных структур на основе принципа единства, учитывая, что началом множества является индивидуальность.

11. Отечественная традиция религиозно-философского и социально-этического сознания формировалась под влиянием идей, сформулированных в патриотической литературе IV - VII веков. В концепциях славянофилов-родоначальников, выступавших одновременно в роли богословов и философов, явно прослеживается святоотеческий тип мировидения, основанный на вере в практическую осуществимость принципа единства и целостности личности.

12. Принимая во внимание факт преемства Россией византийского наследия, сформировавшего ментальные основы нации, а также исходя из единства принципа мировой истории, понимаемого как заданная целостность прошлого, настоящего и будущего, проблему духовной идентичности России на сегодняшний день необходимо решать в контексте идей и ценностей, консолидирующих общество. По мнению соискателя, современные модели, концепции развития российского общества должны содержать традиционные

формы, конструкты, способствующие, во-первых, укреплению нравственных устоев общественной жизни, во-вторых, расширению международного диалога, основанного на культуре самосознания и само идентификации, что чрезвычайно важно в процессе интеграции России в мировое сообщество.

Научно-практическая значимость диссертации

Идеи, материалы и результаты представленного диссертационного исследования существенно расширяют базу изучения феномена раннего византинизма, как особого социокультурного типа. Данная направленность открывает новые возможности для дальнейшего более четкого осознания своеобразия и преемственности культурных традиций в их взаимодействии, диалоге и историческом развитии.

Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы:

- для развития междисциплинарных исследований истории духовно-нравственной культуры человечества и теоретического осмысления целей и перспектив общественного развития;

- для разработки новых лекционных курсов, учебных пособий по социальной философии, этике, культурологии, религиоведению, истории философии, а также спецкурсов по истории Византийской цивилизации и отечественной философской мысли т.д.

Апробация работы. Результаты исследования изложены в ряде научных публикаций автора, в том числе в монографиях «Ранний византинизм как феномен средневековой культуры», «Иоанн Златоуст в социуме ранней Византии и России», Основные теоретические положения диссертации обсуждались на ежегодных научных конференциях преподавателей, студентов, аспирантов МГУ имени Н.П. Огарева, If - III Сафаргалиевских научных чтениях «Российская провинция: история, культура, наука» (Саранск, 1998 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Право и социальнеориентированная рыночная экономика (Саранск, 1998 г.), на XXX Огарев-ских чтениях (Саранск, 2001 г.); Всероссийской научной конференции «Русская философия между Западом и Востоком» (Екатеринбург, 2001 г.), на Международной конференции «Наука и гуманизм - планетарные ценности третьего тысячелетия» (Санкт-Петербург, 2000 г.), Международной конференции «Византийское богословие и традиции религиозно-философе кой мысли в России» (Санкт-Петербург, 2000 г.), Международной научной конференции «Интеллигенция в судьбах России на рубеже XX и XXI веков» (Москва - Улан-Удэ, 2000 г.), Международной научной конференции «Возможность невозможного: Планетарный гуманизм для России и мира» (Москва, 2001г.), Международном симпозиуме «Наука, антинаука и паранормальные верования» (Москва, 2001 г.).

Материалы диссертации на разных стадиях ее подготовки использовались в преподавании общих и специальных курсов в Мордовском государственном университете имени Н.П. Огарева (1999 - 2002 гг.).

Работа выполнена на кафедре философии для гуманитарных факультетов Историко-социологического института Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева, 16. 10. 02. обсуждена и рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация подчинена логике исследования и состоит из введения, четырех глав, включающих двенадцать параграфов, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность темы исследования, ее новизна, научное и практическое значение, анализируется состояние изученности феномена раннего византинизма, определяются цели и задачи работы, ее методологические основания и источники.

Первая глава - «Ранний византинизм как предмет социально-философского исследования» содержит анализ работ ученых, в разное время занимавшихся проблемой византинизма. Диссертантом раскрывается особенность социально-философского понимания раннего византинизма как важнейшего этапа формирования новой комплексной формы сознания, опиравшейся на традиции языческого эллинизма и принципы христианства. Глава состоит из трех параграфов: «Основы изучения ранней Византин как социокультурного феномена», «Генезис ранневнзантнйской фнлософско-нсторио графической мысли», «Из опыта зарубежного и отечественного виза нти новеде и н я».

В первом параграфе, прежде всего, дается терминологическое определение византинизма, как совокупности церковно-государствеииых особенностей, развившихся в Византийской империи, где наука, народные учреждения, порядок престолонаследия, моральные устои - все носило особый, Византии свойственный, характер. В церковно-религиозной области византинизм характеризуется тесным союзом церкви и государства - «симфонией» властей Как выражение этнографических, политических, социальных, культурных, религиозно-духовных особенностей, характеризующих восточно-греко-романскую империю, византинизм развивался постепенно и достиг апогея в 1Х-Х11 вв.

Далее акцентируется внимание на некоторых характерных признаках раннего византинизма, которые могут быть названы в качестве определяющих Это, во-первых, повсеместное распространение греческого или византийского языка, сыгравшее важнейшую роль в формировании духовных (ментальных) основ жизни, мировоззренческого и языкового поля нации; во-вторых, толерантное восприятие многих народов, не свойственное Западу, в результате чего феномен Восточно-римской империи образовался из сочетания национальных особенностей греко-римских и разнообразных варварских элементов; в-третьих, консервативная установка на сохранение и развитие тех культурных форм, которыми жило человечество до конца V века, когда в

Византии, в отличие от Запада, оставался один и тот же этнографический элемент, а потому и культурные традиции развивались без перерыва и перемен, в-четвертых, преобладание особого религиозно-философского контекста формирования императорской власти, основанной на принципе харизмы

Определение сущности византинизма как культурно-исторического типа, выявление его основных константных характеристик и особенностей предполагают философский анализ концептуальной эволюции раинсвиэан-тийской церковной и светской историографической мысли, что, по мнению автора, позволит обозначить некоторые ведущие идеи и мировоззренческие ориентиры исследователей той эпохи.

Отсюда второй параграф - «Генезис рзпнсвизантийской философ-ско-исторнографической мысли» предусматривает обращение к ранневи-зантийской церковной историографии как к субъекту и объекту, оказавшим в свое время влияние на развитие истории других общностей и социальных институтов. В данном контексте историография в содержательном плане выступает наиболее существенной и значимой базой (хотя, надо признать, не единственной) как для философии истории, так и для социальной философии, что дает возможность реального осмысления историко-концептуальных и, отчасти, социокультурных моделей, созданных ранневизантийскими мыслителями. Так, религиозно-мировоззренческие, исторические и социально-философские концепции раннсвизаитийской мысли широко представлены п наследии патристики и исторических хрониках.

Прежде всего, отличительной особенностью всей церковной историографии IV-V1I вв. является сам предмет изучения - христианская Церковь как особый религиозный, социальный и исторический феномен Происходившее политическое сближение церкви и государства стимулировало интенсивную теологизацию всех сфер общественной жизни, что, в свою очередь, вело к созданию новой христианской модели мира, отражавшей мироощущение людей той эпохи;

Созданием Евсевием Кесаринскнм на рубеже JI1-IV ва. раннехристианской церковно-исторической концепции было положено начало церковно-исторической традиции, получившей впоследствии название «свсевианской». Тем самым была предпринята попытка соединения христианской теологии с христианской историей, в основе которой предполагалась универсальная идея «богоизбранности власти», что формировало представление о ее провиденциальном средоточии в руках византийских императоров Результатом синтеза римского цезаризма и христианства явилось превращение языческой империи в Imperium Christian um, с доминирующей концепцией гармонии и согласия - «симфонией властей» (consonatia), ставшей по существу политической доктриной Византийской империи. Концепция Евсевия Кесарийского, явившаяся основой нового мировоззрения, получила дальнейшее осмысление в трудах ранневизантийских историков, философов и богословов, таких, как Фсодорит Киррский, Сократ Схоластик, ЭрмиЙ Созомен, Евагрнй Схоластик ит. д.

Важным фактором в генезисе ранневизантийской историографии является наличие двух направлений — христианского (ортодоксального) и светского, что в свою очередь наглядно отражало противоречивое состояние этапа становления культурной и социально-политической жизни Византии. Для представителей первого направления характерно следование традиции Евсе-вия Кесарийского, поэтому ведущим принципом для них являлось изображение внутренней истории церкви как истории событий и человеческих действий в их земной христиано-имперской перспективе. В конце VI века происходит угасание «евсевианской» традиции, предопределившее переориентацию на концепции и модели античной историографии. Ранневизантийский период считается временем расцвета светского течения в историографии. Социально-политические и мировоззренческие установки представителей этого направления нагляднее всего проявлялись в их оценке государственной власти и деятельности византийских императоров, отношении к народным массам и позиции, занимаемой в вопросе сближения «варварской» и византийской культур, В основу их этических, философских, идейно-политических представлений закладывались концепты античной культуры, что в период с IV по V вв. привело к образованию так называемой «языческой оппозиции». Одновременно с этим многие христианские идеи, новые философские, общественно-политические, этические н эстетические взгляды в той или иной степени проникают в мировоззрение светских писателей, историков ранней Византии. Появляется индифферентность в вопросах веры, благодаря чему постепенно возникают зачатки нового видения мира, более соответствующие складу мышления и эмоциональным запросам людей того времени, т.е. речь идет о формировании новых ментальных структур;

Диссертант акцентирует внимание на концептуальных моделях, созданных ранневизантийской церковной историографией. Философские и теологические идеи, ставшие отправным пунктом концептуальных поисков мыслителей-историке в раннего средневековья, способствовали возникновению своего рода феномена ранневизантийской традиции истор и описания, разделившего и в тоже время, соединившего античную и раннехристианскую историческую мысль с европейской средневековой историографией. Данный феномен, безусловно, является одннм из составляющих аспектов раннего византинизма.

Второй и третий параграфы содержат материал, знакомящий с разработками зарубежных и отечественных ученых, которые вели исследовательские поиски в области византийской проблематики и внесли определенный вклад в осмысление проблемы влияния византинизма на различные социокультурные процессы. В многочисленных источниках по данному вопросу встречаются полемизирующие точки зрения, выражающие различные методологические установки.

Диссертант подчеркивает, что интерес к византийской проблематике у западноевропейских представителей ученого мира возник гораздо раньше, чем у отечественных византинистов. Вместе с тем следует признать, что большая часть исследовательского материала, принадлежащего западной ви-

зантинистике того периода, содержит анализ отдельных аспектов византийской культуры, что в итоге не дает возможности целостного представления о феномене византинизма. Лишь с появлением во второй половине XIX и па-чале XX века социальной психологии и основанием французской школы Анналов, представители которой обратились к изучению истории ментально-стей, позволило зарубежным ученым взять курс на комплексное рассмотрение византинизма как некоего социально-философского, политического, религиозного, эстетического принципа.

В нашей стране византиноведение приобретает статус научного во второй половине XIX века. Российских ученых уже тогда заинтересовала проблема византинизма как целостного феномена. В развитии данною научного направления основную роль играл целостный исследовательский подход, т. е. те церко в но-исторические концепции, хроники, жития, возникшие еще в ранне византийский период, которые рассматривались как отдельные исторические феномены в контексте социокультурной ситуации той эпохи, что предусматривало наиболее полную реконструкцию современных ей ментальных структур.

Современный методологический подход, в основу которого положен принцип духовно-практического освоения мира и осмысления действительности, а также состояние изученности на сегодняшний день проблемы формирования ментальных парадигм наций и эпох, объектов культуры и исторической психологии предоставляют, на наш взгляд, новые возможности понимания концептуальной сущности «интернационального» наследия византийского феномена. Это в свою очередь способствует закреплению тенденции изучения византийской цивилизации с точки зрения ее целостной феноменальности и социокультурной типологии, получившей возможность многоаспектного развития лишь в рамках становления современного социологического знания, позволяющего изучать динамику генезиса государств в ее зависимости от национальных особенностей.

Вторая глава - «Социально-политическая н духовная структуры ранневнзантийского общества» состоит из трех параграфов: «Философия и религия в пространстве социального бытия», «Социальный мистицизм в контексте раннехристианского неоплатонизма», «Монашеский социум как альтернативная модель бытия».

В параграфе «Философия и религия в пространстве социального бытия» в контексте проблемы образования ментальных структур исследуется вопрос о соотношении религии и философии в социальном пространстве ранней Византии. Вопрос о существовании философии в рамках раннего христианства, ее форме и месте в социальном процессе до сих пор остается открытым и является одним из спорных. Ран не византийский период характеризуется своеобразностью отношений между философией и религией, отражая тем самым драматическую напряженность эпохи, когда само христианство являлось не только главенствующим религиозным учением, но и особой синтетической философско-религиозной системой, важным компонентом которой были античные философские учения. Таким образом, происходил про-

цесс отталкивания, обособления и в то же время сближения неоплатонической философии и христианской теологии, отношения между которыми часто строились на компромиссе.

Анализ работ ведущих мыслителей данного периода позволяет высказать мнение о существовании связи между богословием и религиозной философией. В подтверждение этому следует привести следующие аргументы: во-первых, ран невизантийским мыслителям не был свойственен сознательный традиционализм, определявший формы профессионально-философского мышления; во-вторых, в их понимании новая религия выступала преимущественно как практический образ жизни, соответствующий этическим нормам Евангелия. Соответственно предпосылкой появления практической ступени выступала антропологическая идея «обожения», объединяющая онтологическое бытие человека и его познавательные возможности. При этом «обоже-ние» мыслилось как внутреннее психологическое состояние, утверждение веры, стимул самосовершенствования.

Христианская религия задавала и поддерживала социокультурные образцы поведения, соотносящиеся с задачами, стоящими перед первым христианским государством. Социальные и национальные идеалы и ценности формирующегося византинизма выражались в религиозной форме. Диссертанту в данном случае представляется важным акцентировать внимание на том факте, что в ранневизантийскую эпоху религия сосредоточивала в себе весь интеллектуальный потенциал общества. Идея Бога выступала как метафора высшей духовной ценности и взгляда на мир.

В этой связи представляется очевидным, что развитая идеологическая система византийского христианства, по сути, не отрицая философствования категорически, делает четкие акценты на моральных категориях, в основе которых «абсолютные» (евангельские) этические заповеди, получившие конкретную социальную интерпретацию в период раннего византинизма.

Современное человечество стоит перед решением многих проблем, среди которых одна из главных — соотношение и условия взаимодействия научного познания и духовных исканий - двух составляющих культуры, если рассматривать ее с точки зрения структуры. Оба типа мышления или миросозерцания не могут вытеснить друг друга и ведут постоянный диалог (не исключающий и взаимную критику), в ходе которого обмениваются результатами исследований и созданным в процессе познания семиотическим аппаратом. Взаимодействие двух пластов культуры должно способствовать, на наш взгляд, созданию новых систем познания и описания, как отдельных фрагментов окружающей действительности, так н всего мира в целом.

Второй параграф второй главы - «Социальный мистицизм в контексте раннехристианского неоплатонизма» предусматривает обращение к ран невизантийской эпохе в контексте исследуемой проблемы синтеза античных мистических традиций, идей неоплатоников и «социально-мистических интенций» раннехристианских мыслителей. В ходе исследования диссертантом выделены некоторые конструкты, составляющие понятие мистицизма как некоего социокультурного коррелята. Во-первых, мистическое мировоз-

зрение выступает как особый род религиозно-познавательной деятельности в общем социальном и историко-культурном контексте. Для рагшевизантий-ского сознания было характерно отсутствие понятия «неоплатонизм» как такового. Существовала традиция «платоновского» мировидения, явившаяся источником преемственности и необходимым звеном между античной мис-тихо-философской мыслью и формирующейся христианской идеей «нового человека» и «нового образа мира». Во-вторых, мистицизм в ранневизантий-скую эпоху (учитывая многоаспектность проблемы) выступает как важнейшая форма проявления творчества. В этой связи культура предстает не просто как социальный, но и как антропологический феномен, возникающий в результате творческой деятельности человека. При этом восточное христианство, развивающееся в ранне византийскую эпоху как социокультурная и религиозно-духовная парадигма, заключало в себе мистику творческого процесса, ориентированного на преодоление «несовершенства человеческой природы» и внесения ценностно-духовного смысла в бытие. Отсюда мистическое чувство мыслилось как форма духовно-практического освоения мира и являлось искусством находить в себе высшее духовное начало, способное прорываться к трансцендентным ценностям. В-третьих, непосредственное влияние на развитие целого ряда мистических идей мыслителей ранней Византии оказала «эллинизированная мистика» апостола Павла, характерными чертами которой были реализм и социальная направленность, включающая в себя проблемы бытия в его последней реальности. Источниками познания (в отличие от античных традиций созерцательности) предстают мысли, опыт, вера, что позволяет отвлеченному мистицизму приобрести новый статус -социальный. Данная мистика, содержащая в себе натуралистическую идею «всеобщего спасения», наряду с греческой традицией «таксиса» - «идеального общественного порядка», внесла определенные оттенки в труды мыслителей, занимавшихся разработкой государственной и политической идеологии. Христианские принципы «оправдания верой», «воздаяния за добрые дела», «святость власти» получили развитие в концепциях византийской государственности, форм правления, права. Все это, по мнению соискателя, подтверждает правомерность употребления термина «социальная мистика» в связи с ран не византийским периодом. В-четвертых, традиции мистического мировоззрения получили широкое распространение в культуре России как прямой наследницы Византии. Названные выше мистические тенденции нашли отражение в «созерцательной мистике сердца», послужившей одной из основ русской философии, являющей собой тип экзистенциального философствования, для которого характерно стремление прорыва к экзистенции - индивидуальному человеческому бытию. Мистика «внутреннего человека», берущая начало от идей мыслителей ранней Византии, послужила отправной точкой в развитии русской религиозной философии. Отсюда глубокий реализм н онтологизм философских учений, отражающий проникновение познания в реальность бытия и жизни на основе первичной мистической интуиции.

В третьем параграфе второй главы - «Монашеский социум как альтернативная модель бытия» диссертант обращается к поставленной проблеме в двух аспектах: во-первых, с целью уточнения места монашества как социальной страты в структуре ран не византийского общества, а, во-вторых, с целью определения сферы влияния монашеского образа жизни, «мистического социума» на формирование мировоззренческих парадигм ранневизантий-цев. Отметим, что основной исследовательский интерес мы сосредоточиваем на вневременном аспекте монашества, концептуальном содержании идей, питавших данный феномен.

В последнее время исследователи довольно много внимания уделяют монашеству как социальному феномену, олицетворявшему собой форму отречения от всего, что «могло увести человека от веры», выражение свободы от империи (государства), напоминание о существовании целей и ценностей более высоких, нежели мирское могущество. Ран невизантийское монашество, формируясь как социокультурный феномен, сущностью которого был явный протест против «огосударствления» христианства, основывалось на принципах аскетизма, возводимых в подлинно человеческий способ бытийного существования Наряду с этим была ярко выражена интенция на расширение границ понятия «жизни в подвиге», которая в соответствии с ранневи-зантийскими мировоззренческими идеалами не предназначалась исключительно для монашествующих, но приобретала более широкий, общечеловеческий смысл, так как цели и назначение человека являются для всех едиными.

Монашество выработало своеобразный опыт «духовного спасения», повлиявший на динамику развития ранне византийского общества и обусловивший тесную связь эволюции общественных отношений и политического строя империи. В монашестве получила реализацию некая модель бытия, которая отводила духовному фактору роль онтологического и ценностного первоначала. С точки зрения диссертанта, в контексте ранневизантийского периода следует выделить особый монашеский тип, где святой предстает как конкретно-историческая личность, наиболее ярко воплотившая вневременное архетип и ческое начало, выраженное в идеалах раннего византинизма. По мнению автора, следует вести речь о появлении нового феномена монашества - константинопольского, с одной стороны, представлявшего значительную социальную страту ран невизантийского общества, а, с другой - выполнявшего ценностно-ориентационную функцию внутри этого общества, иначе говоря, формировавшего своеобразный творческий стиль жизни.

Потенциал и авторитет монастырей использовались как важное средство смягчения социальных противоречий. Так, император Юстиниан видел в основании монастырей своеобразную социальную меру, связанную с сохранением стабильности в империи, когда церковь выступала своего рода инструментом для поддержания, сохранения и защиты традиционных порядков и государственных отношений.

Таким образом, в процессе современного осмысления взаимоотношений монашества и общества, на наш взгляд, на первое место должен выступать ценностный (аксиологический) аспект.

Третья глава - «Некоторые типологические особенности раниеви-зантнйского ментального сознания» состоит из четырех параграфов: «Языковое сознание как элемент духовно-практической формы мироосвоения», «Феномен ранневизантийской «образованности», «Толерантность как консолидирующая идея общественных отношений», «РанневизантиЙское юродство как обществен но-деятельности ый тип святости» В данной главе диссертант акцентирует внимание на формировании ментальных основ ран не византийского общества. В этой связи полагаем, что под воздействием различных социальных, политических, экономических, культурных, религиозных трансформаций изменяются менталитет народа, его философия жизни, мировоззрение. Отсюда ментальность Византии может быть понята лишь в совокупности всех общественных связей: социальных, духовных, религиозных, госу-дарственно-полнтических. Диссертанта в данном случае интересует ранневи-занткйскнй «ментальный фонд», формировавшийся в ран не византийскую эпоху, основной парадигмой которой выступала христианская религия, составляющая духовно-практическую основу социальной жизни этого государства.

В параграфе «Языковое сознание как элемент духовно* практической формы мироосвоения» диссертант акцентирует внимание на духовной нагрузке, языкового сознания, выступающего как продукт коллективного творчества и являющегося основой мвитальности.

В свое время К. Маркс сформулировал следующие концептуальные формы освоения мира человеком ■ духовно-теоретическую, духовно-практическую и материально-практическую. Первая из них характеризует гносеологический, познавательный аспект, акцентирующий внимание на логике как органе чистой мысли. В ранневизантийский период были характерными конфессиональные распри, когда рождалась потребность утверждения правоты своей веры и разоблачения чужой, что требовало жесткой аргументации, основанной на рассудочной, дотошной работе, с понятиями, силлогизмами. Шли поиски непогрешимо логических выводов из заданных вышеизложенных посылок. Уже в ранневизантийский период шло приготовление духовной и психологической атмосферы для будущей средневековой схоластики.

Материально-практическое освоение мира характеризуется непременным преобразованием объекта. Вторая форма - духов но-практическая включает в себя процессы движения от объекта к субъекту в движении от идеальных установок к их реализации, т.е. характеризуется не столько извлечением информации из объекта, сколько выражением сущностных сил человека и их опредмечиванием. К данной форме освоения действительности относят мудрость (как феномен бытийного вхождения в мир значимых событий, высших жизненных ценностей), а также мифы, этику, языковое сознание. Именно в этих формах сознание оказывается еще непосредственно вплетенным в про-

цесс жизнедеятельности человека. Духовная деятельность протекает по рецептам иди алгоритмам практических действий В этом отношении оно аналогично той кантовской «способности суждения», которая заключается в обращении к понятиям в качестве правила приложения духовного результата к определенным ситуациям действия и практики. Поэтому мифология, религия, искусство, языковое сознание, их содержание характеризуется способностью выступать рецептами правильного поведения.

Автор полагает, что для ранне византийской духовной культуры характерным будет именно второй способ освоения действительности - духовно-практический, Симптоматично, что для отечественной философии также наиболее приоритетной предстает данная форма освоения мира, где Божественный Логос как некое коммуникативно-информационное сверхъединство создает то пространство, в котором определенные базисные компоненты формируют единый вектор, являющийся важной составляющей национального характера.

Современное языкознание подчеркивает важную роль философии и ее методов в выработке подхода к объекту исследования на всех этапах истории языкознания. Большинство исследователей, такие как Л. С. Выготский, А.Л. Лурия, А. Н. Леонтьев, А. Ф. Потебня, М. М. Бахтин, А. Г, Спиркин, Э. В. Ильенков, И. С. Нарский и др., предполагали, что понять природу языка можно лишь исходя из человека и его мира в целом, основываясь на методологии философской антропологии.

Следуя теории о неразрывности связи языка с культурой народа, автор предполагает выявление функций языкового сознания как значимого фактора формирования менталитета ран не византийского общества. Функции эти таковы:

во-первых, онтологическая, где слово выступает как коммуникативно-информационное сверхъединство, создающее то пространство, в котором некие базисные компоненты формируют единый компонент национального характера. При этом языковое сознание укоренено в объективном бытии народа и природа слова возвышается над человеческой условностью, будучи причастной к сфере объективного духа, являясь в то же время эстетическим и политическим регулятором поведения, нормами и идеалами социальной активности человека;

во-вторых, метафизическая, где слово выступает как интеллектуальная Личность Святой Троицы. При этом применительно к ран невизантийской философии проблема временности языка и мышления в перспективе христианской эсхатологии получила развитие в двух направлениях: 1) в теме «внутреннего слова», 2) в теме «вещной» христианской символики. Оба эти направления нашли отражение в трудах философов и отцов церкви;

в-третьих, аксиологическая, где языковое сознание мыслится как основа социальной памяти - своеобразного хранилища социально значимой информации и обобщенного античного опыта, зафиксированного с помощью языковых и знаковых систем, дополненных в свое время христианской сим-

волн кой. Именно социальная память, по мнению автора, формировала сознание византийца, воспроизводя частично культуру на новом уровне,

в-четвертых, эстетическая, дающая возможность получения целостной картины эстетического сознания на примере святоотеческого наследия в его исторической динамике. Изучение патриотического понимания таких важнейших социальных и философе ко-этических проблем, как творчество, духовное наслаждение, образ, знак, символ, имеет самостоятельную научную ценность и дает возможность восприятия слова как средства объективизации мысли в условиях ее метафоричности и реконструкции эстетического сознания в целом;

в-пятых, гносеологическая, включающая в себя процесс создания фило-софско-богословских концепций, результатом которого явилась выработка определенного языка, послужившего необходимым лингвистическим базисом для формирования и последующей передачи славянским народам мировоззренческих установок с доминированием возвышенной духовности и высших сакральных устремлений.

По мнению диссертанта, выделенные функции языкового сознания, безусловно, не определяют целостную модель мировоззрения - это лишь обозначение неких доминант, являющихся, как нам представляется, системными элементами в структуре ранневизантийской ментальности.

В параграфе «Феномен ранневизантийской «образованности», обозначены некоторые социальные, религиозные и культурные константы, определившие развитие образовательной системы в ранней Византии В отличие от других работ по этой тематике (Н. В. Пигулевской, 3. Г. Самодуровой, 3. В. УдальцовоЙ и др.) в данной диссертации автор акцентирует внимание на некоторых принципах христианского образования и воспитания, сформировавшихся к V веку в законченную теоретическую систему. Данными принципами являются: целостность и иерархичность, принцип опосредующего значения эмпирического воспитания; принцип соответствия задач и средств воспитания этапам духовного становления личности. По мнению автора, новая педагогическая система объединила три общественные структуры: семью - школу - церковь. Данная триада соответственно включала следующие направления: библейское, обусловленное непосредственностью педагогического воздействия, строгостью нравственной атмосферы, назидательностью, личным примером, методичностью и размеренностью жизненного уклада, акцентом на воле и чувствах; античное, с заимствованием систематичности, склонности к анализу; евангельское, с интенцией на первичность духовного (религиозного) воспитания личности.

Важным фактором является то, что ран невизантийские философы и богословы создали основы религиозной педагогики, оказавшей сильное воздействие на педагогическую мысль всего средневекового мира. Уникальный опыт, свидетельствующий о возможности становления духовно-нравственных ценностей на уровне школьного образования, должен быть осмыслен сегодня, что поможет, на наш взгляд, избежать европоцентристских и других односторонних взглядов на образование и воспитание.

Византийский феномен образованности включал в себя следующие элементы: античное миросозерцание; богатое наследие педагогической мысли, подкрепленное христианским вероучением, проводниками которого выступали эллинистически воспитанные мыслители; сильная позиция светского образования; подчиненность церкви и школы власти кесаря; престижность образования

Западноевропейская цивилизация со своей системой образования немыслимы вне учета византийского влияния. Традиции обучения по античным книгам хранились в Византии на протяжении всего средневековья и передавались Западу. Гуманистическая концепция и понимание целей воспитания человека выводились из отношений с Богом, трактовавшихся как личностное начало и интенция к пониманию ценности существования человеческой лич-ноети.

Стройная и законченная теоретическая система христианского воспитания складывается к IV-V вв - времени первых Вселенских соборов. В святоотеческих творениях этого времени догматическое и нравственное учение раскрыто со всей полнотой и основательностью. В творениях святых отцов и учителей Церкви мы находим в той или иной степени многие педагогические принципы. Более того, их педагогические наставления направляются не столько к решению различных частных вопросов из той или иной области воспитания, сколько именно к принципиальному установлению христианского понимания самих задач воспитания, представляющих одно целое, потому что все они одинаково подчиняются требованиям того христианского идеала, к которому должно было направляться воспитание Благодаря этому, тот же характер единства и цельности сообщается и всему воспитательному делу, до малейших частностей включительно.

По вопросу допустимости использования языческих достижений в деле христианского воспитания существовало два взгляда Первый допускал использование языческой классики в большей степени* как ступени в обучении и познании учеником мира (Климент Александрийский, Ориген, евтт. Василий Великий, Иоанн Златоуст и др); второй - в меньшей степени- как духовного противника, которого надо знать для борьбы с ним (Тертуллиан, свт. Киприан, блаж Иероним и Августин). В целом все отцы Церкви говорят о приоритете воспитания над обучением и о необходимости воспитывающего обучения.

В этой связи, специфика византийской педагогической мысли заключалась в тесном слиянии и переплетении античных педагогических идей с представлениями о воспитании восточной Православной церкви Своеобразие византийской образованности как культурно-исторического феномена состояла в том, что, в сущности, образованный византиец олицетворял в себе и наследие античной образованности и подлинно христианское миропонимание

В третьем параграфе - «Толерантность как консолидирующая идея общественных отношений» исследуется идея толерантности как одна из стабильных черт раннего византинизма, или особый ментальный механизм,

позволявший поддерживать этническую терпимость на уровне массового сознания. В этой связи представляется очевидным, что проблема толерантности не нова, ибо любая культура, несомненно, нуждается в ее разрешении на всех этапах своего существования, поскольку всецело единых культур не существует, но каждая представляет множество, собранное в единство. Пример тому - византийская цивилизация, многие традиции которой стали основой формирования отечественной государственности и духовности.

Анализ социокультурных и политических процессов, некогда происходивших в ранневизантийском государстве, показывает, что попытки практического воплощения идеи толерантности - полифонии дают возможность сохранения и развития разнообразных ценностных структур на основе принципа единства, учитывая, что началом множества является индивидуальность. В этой связи мы предполагаем, что на начальном этапе формирования визан- ,

тинизма был осуществлен исторический эксперимент социального опыта со- 1

гласования романизма, эллинизма с началами, воспринятыми от других народов. В основу этого эксперимента в первую очередь закладывалась национальная терпимость (толерантность), способствующая: во-первых, восприятию новых этнографических элементов, что определило оригинальный характер развития искусств, появление новых мотивов С принципом доминирования «небесного над земным», в результате чего сформировался своеобразный метод познания, находящий отражение в специальных образах, символах, архетипах; во-вторых, проявлению особого типа государственных отношений, которые основывались на межпациоиачьном единстве, подчиняющемся безоговорочному и всеобщему приоритету нравственных критериев оценки.

Таким образом, нам представляется, что понимание идеи толерантности, основанной на формах существования общины, где все жители связаны общностью судьбы (что представляется как прототип русской соборности), предстает для ранневизантийской цивилизации наиболее приемлемым.

Однако, по мнению многих исследователей, в наше время идея гармонии между церковью и обществом стала неприменимой как практический образец политического строя. Более того, в самом византийском - по существу утопическом идеале крылся духовный изъян: византийцы, как и весь средневековый мир, спггхш гармонию уже осуществленной, отождествляя земное царство с Царством Божиим, забывая при этом, что всякая государст- у

венная структура, как таковая принадлежит «миру падшему», не подлежащему абсолютизации и обожествлению. Поэтому ранневизантийская империя как политическая и культурная реальность никогда не разрешила двусмысленность своих притязаний.

Однако тс концептуальные структуры, которые существовали в прошлом и в свое время сошли с исторической арены, не должны считаться несостоятельными во всех отношениях В своей фундаментальной сущности они могут содержать идеи, являющиеся плодотворными для современных условий. Сегодня как никогда необходимо вести разговор о становлении новых форм человеческой личности в соответствии с изменением и переосмыс-

ленлем проблематики человека в контексте таких диалогов как «Человек -История», «Человек - Человек», «Человек - Общество» ибо игнорирование проблемы толерантности повлечет за собой взаимное уничтожение не только этнических групп, но и разных цивилизаций. В этой связи возникает прямая необходимость обращения к синтезу понятий культура, общество, личность Далее автор акцентирует внимание на личности первого христианского императора Константина. Это обусловлено следующими причинами: во-первых, политикой практической толерантности, которую с первых дней правления проводил Константин Великий; во-вторых, необходимостью осмысления тех культурных явлений позднейшей европейской истории, которые либо генетически восходят к ран не византийской эпохе, подобно концепции «христианской монархии» в политике-правовой мысли, либо имеют некоторое типологическое сходство с социокультурными феноменами того времени. В отличие от часто встречающихся негативных оценок действий Константина (в тексте автор приводит точки зрения и называет источники), в данной диссертации ставилась цель исследовать феномен именно положительного влияния провиденциалистских действий императора первого христианского государства. По мнению диссертанта, образ Константина являет собой яркий пример правителя, ставшего на путь расширения опыта государственных и личностных отношений, освоения иной системы ценностей в контексте проблемного диалога, сохраняющего (до определенной степени) толерантные формы общения и дающего возможность не только отдельным людям, но и целым культурам менять свою идентичность.

В четвертом параграфе - «Феномен ранневизантийского юродства как общественно-деятельпостного типа святости» анализируется особый эмоционально-психологический тип святого, характерно отражающий нестабильность и напряженность ранневизантийского общества. Одним из наиболее высоких по духу и достаточно редких видов подвижничества в ранней Византии было юродство, феномен которого прежде всего связан с изменением мировоззрения.

Автор соотносит подвиг юродства с общественным служением и выделяет некоторые характерные черты:

во-первых, непосредственное архетип и чес кое родство ранневизантийского юродства с библейской традицией пророчества и античной философской кинической концепцией, повлиявшее на традиционные императивы поведения и реальную ориентацию на существующую в культуре систему ценностей, стремление к достижению некоторой соразмерности добра и зла;

во-вторых, выделение «Христа ради юродства» как особого подвига («добровольной жертвы»), при котором душевный и духовный мир личности концентрируется вокруг идеи преданного служения Высшему Сакральному Идеалу путем смирения и уничижения «биологической природы» человека. Данный антиномизм проявлялся в аскетическом принципе юродства - противоречии между «духовным» и «плотским» человеком, находящем свое разрешение в парадигме рассмотрения юродства в качестве практической ступени Богопознания;

в-третьих, постепенная трансформация монастырского юродства в городское, результатом которой стало возникновение нового активного типа юродивого - пророка, обличителя, общественною страдальца, протестующего против рутины и здравого смысла эллинистической цивилизации, против «тяготения к земному и мирскому», несоответствия жизни общества с евангельскими идеалами;

в-четвертых, заметное нарастание тенденции к активному освоению новой «социальной роли», общественного служения, в результате чего юродивый становился носителем идей низшей социальной прослойки и обличителем «власть имущих», влияя тем самым на становление нравственного идеала, формирование принципов социальной этики и выявление новых мировоззренческих установок ранне византийского общества.

Четвертая глава - «Этос византинизма в отечественной традиции» состоит из двух параграфов: «Проблема социального идеала в наследии Иоанна Златоуста», «Святоотеческая традиция в отечественном религиозно-философском сознании». Данная глава, во-первых, обращена к переосмыслению некоторых аспектов русско-византийского культурного влияния, а во-вторых, содержит определенные идеи и обобщения, которые являются показателями позиции автора относительно актуальной проблемы «возрождения» России и места в этом процессе традиционных для нашей страны духовно-этических ценностей раннего византинизма,

В первом параграфе - «Проблема социального идеала в наследии Иоанна Златоуста» анализируются некоторые философеко-этические, религиозные и социальные идеи ран невизантийского мыслителя, богослова св. Иоанна Златоуста в контексте проблемы ценностной ориентации человека в мире и поиска социального идеала. При этом отмечается, что мировоззрению Иоанна Златоуста, формировавшемуся в ранневизантийский период, были свойственны не только глубина исторического видения мира, этическая направленность и нравственное переживание смысла бытия, но и острота внимания к общественно-политическим вопросам своего времени, не потерявшим актуальности и в наши дни.

Перед человечеством всегда стояла проблема поиска социального или общественного идеала. К настоящему времени существует большое количество различных ориентационных систем, ценностей, отражающих многовековой путь развития общества. И все же проблема идеала всякий раз ставится заново, так как каждое новое поколение попадает в принципиально иную ситуацию, для которой характерны как новые перспективы, так и новые опасности. В контексте социально-философского исследования ранневизантий-ского «мировоззренческого поля» диссертанту представляется необходимым обращение к наследию Иоанна Златоуста, которое является источником изучения сложнейших экономических, политических, духовных процессов, характерных для периода раннего византинизма.

Осмысливая с христианской точки зрения деятельность людей в мире, Златоуст не отвергал достижений цивилизации как заведомое зло. Собственность и богатство, считал он, не являются злом сами по себе Суждения о со-

циально-экономических механизмах общественной жизни, высказанные мыслителем в IV веке, во многом созвучны сегодняшним поискам рациональных экономических моделей.

В результате анализа многочисленного наследия ран невизантийского мыслителя, автор предполагает, что в качестве социального идеала у Златоуста представлена добродетель, являющая собой духовно-нравственное начало, присутствующее во всех сферах бытия (природного существования, социокультурной и религиозно-духовной среде) и выполняющее важнейшую онтологическую функцию формирования структуры бытия. Соискателем представлена система добродетелей, рассматриваемая в трех аспектах: аскетическом, этическом, религиозном (соответственно исходя из отношения личности к природному началу, человеку и Богу), Данные группы доброде-^ телей составляют некое динамическое единство в структуре человеческой

личности и служат целям ее нравственного совершенствования или стремления к идеалу.

Тем не менее проблема социального идеала у Златоуста, несмотря на ' практически ориентированное учение, свое конечное решение находила в эс-

хатологическом Царстве Божием, в стремлении к осуществлению нравственного идеала посредством «стяжания добродетелей». Данное понятие в контексте раннего византинизма являло образ совершенного мира и совершенного (целостного) человека, гармонично сочетающего индивидуальность и соборность, духовность и заботу о материально-телесном состоянии.

Второй параграф - «Святоотеческая традиция в отечественном религиозно-философском сознании» предусматривает выборочный ретроспективный анализ некоторых аспектов наследия древнерусских философов-«книжников» н славянофилов-родоначальников - А. Хомякова и И. Киреевского, что послужит неким шагом, подводящим данное исследование к логическому завершению и конкретизации отдельных элементов византинизма в традиции русской философской мысли.

Учитывая тот факт, что одной из специфических черт русской филосо-^ фии, придающей ей неповторимую оригинальность, является религиозность,

1 соискатель предполагает, что данное утверждение должно рассматриваться в

контексте безусловных связей русской философии н традиций ранневизан-тийской православной духовной культуры, оказавшей влияние на возникно-> вение совершенно особого типа философствования и «мировидения».

По мнению, И. Экономцева, приняв крещение, русский народ получил в готовом виде как дар богатейшую литературу на славянском языке, практически адекватную той, которая составляет круг чтения в самой культурной стране того времени - Византии, что позволило произвести переворот в русском сознании, ибо книги были восприняты как откровение и приобрели непререкаемый авторитет. С христианизацией меняется и нравственная ориентация древнерусского общества. Принятие глубоких религиозно-этических ценностей христианской культуры повышало уровень духовности русского народа, наполняя культуру новым содержанием. Безусловно, особая заслуга здесь принадлежит византийской святоотеческой традиции, знакомство с ко-

торой произошло в результате проникновения на Русь просветительской литературы. Отметим, что византийские проповедники не раз утверждали высокую ценность «чтения книг». В результате чего происходило утверждение новой тенденции в древнерусской культуре - стремление к преображению человеком своего внутреннего мира. Согласно представлениям славян обучение книжной премудрости не путь к само возвышен ню, но поиск смиренных путей познания самого себя.

Особую роль в распространении и внедрении в общественное сознание новой нравственной философии, каковой являлась евангельская проповедь усовершенствования «внутреннего человека» путем «стяжания добродетелей», а также непосредственная разработка новой социологической теории государственного централизма и самобытности Киевской державы принадлежит киевскому митрополиту Илариону. Он выдвигает новый жизненный принцип: «Родися благодать и истина, а не закон».

В своем трактате митрополит дает богословский анализ ветхозаветной традиции и ее значения в христианстве в целом и в контексте христианизации средневековой Руси Актуальность поставленной задачи состояла в попытке формулировки историософской идеи равенства народов (во Христе). Благодаря библейской традиции, народы познали Закон, преобразив, тем самым, свое внутреннее нравственное сознание, мир «ветхого» человека.

Анализируя многочисленные источники, отмечаем, что закон действительно не дает человеку свободы воли, выбора поступка, поскольку он ограничен рамками нравственных норм. Они могут быть праведными, но слепое подчинение ведет к несвободе, духовному рабству Илларион же провозглашает принципом жизни Свободу воли, Совесть, Сострадание. Именно такие постулаты являлись основополагающими в духов но-нравственных вероучениях Иоанна Златоуста, Таким образом, речь шла о нравственном обосновании для России свободы воли, долга, ответственности, совести, добродетели, достоинства.

Итак, главным условием ценностной ориентации древнерусского человека- христианина являлась эсхатологическая направленность личности на «вечные блага», стремление к самой возвышенной онтологии Именно поэтому обращение к опыту прошедших эпох, выявление как специфических для того времени основополагающих философских, этических идей, так и универсальных тенденций развития и взаимопроникновения древних культур есть необходимая предпосылка анализа нравственной жизни современного общества.

Ранний византинизм, сформировал святоотеческую традицию, которая принесла на Русь не только систему евангельских духовных ценностей, целостного мировосприятия, но и, что, по мнению автора, очень важно, особое понимание государственного идеала. Основная роль в последующем осмыслении и интерпретации данных парадигм принадлежит философии славянофильства Славянофилы-родоначальники, следуя святоотеческой традиции мировидсния, выступали одновременно в роли богословов и философов. Сила их влияния как наследников духовной традиции Византии заключалась в

том, что они смогли выразить себя как явление русской жизни, как живое проявление ее творческих сил в стремлении доказать практическую осуществимость принципа единства н целостности нравственных норм и жизни. При этом следует отметить, что взгляды славянофилов в некоторой степени носили утопический характер.

Идеи, выдвинутые А. Хомяковым, укоренены в учении патристики о целостности веры и знания - «целомудрии», сыгравшем заметную роль в процессе развития русской гносеологии. Это, во-первых, учение об общей онтологичности познания как отвержении идеализма в гносеологии; во-вторых, идея утверждения «живознания» как первичных актов знания; в-третьих, обоснование соборной природы сознания.

Существенной чертой учения И. Киреевского была связь личности с ^ социальной сферой, с тем социумом, где развивается идея духовного едине-

ния людей. По его представлениям, развитие русской философии обусловлено соединением двух противоположных сторон человеческой мысли: той, которой она соприкасается с высшими вопросами веры (богословием) и науч-г ной. Познание реальности характеризуется мыслителем как функция богопо-

знания. Отсюда, по мнению соискателя, прямая связь со святоотеческим мистическим реализмом, который является одним из составляющих конструктов раннего византинизма,

В Заключении соискателем подведены итоги проведенного исследования, высказаны предположения по поводу возможного использования некоторых концептуальных идей и элементов, присущих раннему византинизму, в современной практике построения новых интенсивных моделей государственного развития, базирующихся на традиционных формах и стратегиях, определяющих практические пути оздоровления общества, где реальной осью интеграции всех сфер выступает духовность как высший принцип гармонизации отношений. Соискатель акцентирует внимание на некоторых конструктах, составлявших основу ран не византийской духовности, культуры и государственности, т. е. определенной модели или концепции раннего визан-^ тинизма Наряду с такими классическими позитивными и негативными чер-

тами византинизма, как державность, символизм, традиционность, симфония властей, помпезность консерватизм, и др., соискателем на основании проведенного исследования выделяются следующие составляющие: ' во-первых, практическая толерантность как принцип взаимообу-

словленного сосуществования в многонациональном государстве, где сила традиций, стереотипов, канона была очень велика, В то же время наличие принципа толерантности позволяет характеризовать византийскую культуру как «открытую», подвергавшуюся постоянным влияниям Востока и Запада, а также различных народов, населявших ее, что, в конечном счете, создало условия для синтеза культур;

во-вторых, социальный мистицизм или мистический реализм как принцип, позволяющий избегать резкого размежевания общественных, государственных и религиозных проблем, которые были чрезвычайно тесно свя-

заны между собой, что являло одну из особенностей ранней Византии как государства, формировавшегося на религиозных идеалах;

в-третьих, языковое сознание как значимый фактор формирования особого менталитета ран невизантийского общества, основной духовной идеей которого была христианская религия. Языковое сознание включало в себя онтологическую, метафизическую, аксиологическую, эстетическую, гносеологическую функции, являющиеся необходимыми системными элементами в процессе возрастания национального самосознания;

в-четвертых, харизма как принцип лидерства, основанный на исключительных (харизматических) качествах личности, признанных необычайными, благодаря чему она оценивалась как наделенная сверхъестественными или, по меньшей мере, особыми силами и свойствами, недоступными другим людям, в результате чего воспринималась как посланная Богом. Данное направление нашло отражение в усвоении государственной властью понятия-функции «священная миссия»;

в-пятых, добродетель и святость как общественные идеалы, где первая выступает в качестве положительного полюса ценностной ориентации личности и определяет положение человека между двумя аксиологическими пределами, при этом воспитание добродетелей и «преуспевание в них» означает переход от природы естественной к жизни культурной; второй - как принцип мистического реализма, ищущий надлежащее равновесие в сочетании духовного и материального (по мнению автора, в ранневнзантинекий период это была попытка практической адаптации особого принципа социализации личности).

Осуществляемое в России глубокое и всестороннее реформирование общества предполагает наличие механизмов регулирования всего многообразия интересов и функциональных особенностей По мнению соискателя, принципиально важными здесь являются методы и принципы, с помощью которых государство осуществляет данное регулирование. В этой связи, на наш взгляд, возможны современная интерпретация и использование отдельных элементов социальных и духовных ценностей раннего византинизма в процессе нейтрализации негативных разрушительных тенденций в современном российском обществе. Вот некоторые из них:

практическая толерантность (прототип соборности) как расширение собственного опыта и критический диалог - полифония, а также как 1 принцип, предполагающий определенные социокультурные образцы поведения, геиволяющис подразумевать некую модель общественных отношений, основанных на уважении и правильном понимании форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности на фоне богатого многообразия не только современных, но и давно сошедших с исторической арены культур В настоящее время все большая проницаемость культурных и политических границ создают необходимые условия для успешных процессов глобального интегрирования в большинстве сфер общественного сознания. Вместе с тем, процесс взаимопроникновения культур значительно обострил национальные, религиозные, экономические конфликты В этом отно-

шении особо« значение приобретает историческое и методологическое обоснование толерантности как базиса диалогических отношений в рамичных сферах духовной и практической деятельности и одной из основных ценностей культурного наследия России, воспринятой от византийской культуры

добродетель как высшая этическая ценность, нравственный идеал, которую необходимо рассматривать с точки зрения «вечного» назначения человека. «Возрастая» в добродетели, личность должна стремиться актуализировать свое предназначение в контексте поня гия нравственного достоинства

Таким образом, для современного общества добродетель может быть понята функционально - как средство, возводящее личность на определенную ступень нравственного восхождения и огражаюшее степень ее духовно-нравственнойсформированности;

языковое сознание как мощный фактор, формирующий мировоззренческую, ментальную сферу народа, которая определяется как некий сплав знания с убеждениями, этическими и политическими регуляторами поведения, идеологическими ориентирами деятельности, нормами и идеалами социальной активности человека.

В Заключении соискателем определяются те идеи и направления, по которым возможна дальнейшая разработка поставленных проблем, так как совершенно очевидно, что представленная работа является лишь определенным этапом на пути осмысления и переосмысления богатейшего наследия византийских традиций, некогда определивших стратегические пути формирования русского ментального сознания

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Ранний византинизм как феномен средневековой культуры (опыт социально-философского анализа): Монография, - Саранск' Изд-во Мордов. ун-та., 2002. - 148 с.

(, 2. Иоанн Златоуст в социуме ранней Византии и России: Моно-

графия. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та , 2002. - 86 с

3 Философско-этические проблемы отношения власти и собствен' ности в трудах Иоанна Златоуста. Мат. Всерос. научн.-практ.

конф. «Право и социально-ориентированная рыночная экономика». - Саранск, 1998, - С.154-156.

4. Добродетель как основная категория нравственности в трудах Иоанна Златоуста // Российская провинция: история, культура, наука: Мат. II - III Сафаргалиевских научи, чтений. - Саранск, 1998.- С. 170-173.

»

5. Церковнославянский язык как один из основополагающих элементов русского языка и русской культуры // Саранские епархиальные

Ведомости. - 1998. - № 3-4. -С. 116-120

6. Основы национально-исторического созерцания в творчестве A.C. Пушкина // Саранские епархиальные Ведомости. - 1999. -№7.-С.51-57.

7. Эти ко-философский анализ наследия Иоанна Златоуста. Автореф. дис. канд. фи л ос. наук. - Саранск. 1999. -18 с.

8. Социальный статус ранневизантийского мистицизма (постановка проблемы) // Новые подходы в гуманитарных исследованиях: (Право, философия, история, лингвистика): Межвуз. сб. научи, тр. - Саранск, 2000. - С.74-76.

9. Языковое сознание как социально-философская доминанта ранне-византийского миросозерцания. - М., 2000. 29 с. Деп. в ИНИОН РАН №55467 от 16.03.2000.

10. Ранний «византинизм» в социокультурной парадигме исследования. - М, 2000. 30 с. Деп. в ИНИОН РАН №55466 ] 6.03.2000.

И. Педагогическое наследие св. Иоанна Златоуста в традициях русской педагогики // Маг. конф., посвященной 160-летию со дня рождения А.И. Масловского. - Саранск, 1999. - С.53-56.

12. Категория «языкового сознания» в контексте ранневизантийского менталитета. // Verbum, Вып. 3. Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России (Мат. междунар. конф., 26-30 сентября 2000 г., Санкт- Петербург). - СПб., 2000. -С. 16-18.

13. Философия и религия в пространстве социального бытия ранней Византии. // Мат, второй Междунар. научн. конф. Волгоград, 2000. - С .295-302.

14. Принцип толерантности как условие взаимодействия научного познания и духовных исканий Н «Наука, антинаука и паранормальные верования», Москва, 3-7 октября 2001г Тез. докл. Междунар. сим-поз./Б-ка журн. «Здравый смысл». М., 2001.- С. 37-38.

15. Византийская традиция в литературно-педагогическом творчестве A.C. Пушкина и Ф.М. Достоевского // Интеграция образования. (Мат. III Масловских чтений), 2001. - №2. - С. 102-104.

16. Идея «социального христианства» в учении ран невизантийского мыслителя Иоанна Златоуста.// Социальные и гуманитарные исследования: традиции и реальности. Межвуз. сб. научн. тр. - Саранск, 2000.-С. 127-128.

17. Византийские интеллектуалы и русская интеллигенция. В поисках истоков. // «Интеллигенция в судьбах России на рубеже XX и XXI веков». Мат. Междунар. научн. конф. Москва - Улан-Удэ, 29-30 июня 2000. - Улан-Удэ, 2000. - С.69-72.

18. «Юродивый-обличитель» как социальный тип ран не византийского сознания //Межвуз. сб. научн.тр. - Саранск, 2001. - С. 125-128.

19.0 гуманистическом смысле византийской традиции в судьбах отечественной культуры // Здравый смысл: Спец. выпуск — 2001,-(Мат. Междунар, научн. конф. «Возможность невозможного: Планетарный гуманизм для России и мира. - С. 392-415. (всоавт ).

20. Толерантность как консолидирующая идея раннего византинизма. // Вестник Морд, ун-та. - 2001. - № 3-4. С. 39-49.

21.Византия - Россия: Вызов - Ответ // Нравственная культура народов России: традиции и современность: Сб. статей. - Саранск, 2001.

- С.70-82.

22. Новый образ женщины в христианском сознании // Социально-гуманитарные исследования: теоретические и практические аспекты: Межвуз. сб. научн. тр. - Саранск, 2001. Вып. 2. - С.52-54,.

23.Образование в ранней Византии: новые принципы и идеала (социально-философский аспект) // Социально-гуманитарные исследования: теоретические и практические аспекты: Межвуз. сб. научн. тр.

- Саранск, 2001. - Вып. 2. - С.75-77.

24. Раиневизанткйские социальные типы: харизматический лидер // Мат. научн. конф. «XXX Огаревские чтения». Гуманитарные науки: в поиске нового. - Саранск, 2001, - С. 114-115.

25. Проблема человеческого достоинства в антропологии Иоанна Златоуста // «Религия в изменяющемся мире». Мат. Рос. научн.-практ. конф. - Пермь, 2002. - С. 6-8.

26. Наследие византинизма в философии славянофилов-родоначальников // «Русская философия между Востоком и Западом». Мат. Рос. научн. конф. - Екатеринбург, 2002.- С.64-68.

Э1

27 Понятие любви как особого «устроения духа» в русской философский мысли // Мат. научи, конф. Общества ревнителей русской философии.- Екатеринбург, 2002.- С.20-22.

28 Язык как основа благодатного духа нации // Мат. Масловских региональных образовательных чтений «Православная община в XXI веке» - Саранск, 2002. - С. 90-94.

29 Иоанн Златоуст и его влияние на формирование «русского мирови-дения». Б П. Вышеславцев и его религиозно-этические взгляды // Русская религиозно-нравственная философия' Этапы становления' Учеб пособ./ Редкол.* РИ. Александрова (отв. ред.) и др - Саранск,2002 -С. 21-31; С. 142-147.

I

4

Подписано в печать 27 02 03 Объем 2,00 п л Тираж 100 жэ Заказ МЬ 329

Типография Издательства Мордовского университета 430000 Сарлнск, ул Советская, 24

Il

4

РНБ Русский фонд

2006-4 36506

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Грыжанкова, Марина Юрьевна

Введение.

Глава 1. Византинизм как предмет социально-философского исследования.

1. 1. Основы изучения ранней Византии как социокультурного феномена.

1. 2. Генезис ранневизантийской философско-историографической мысли.

1. 3. Из опыта зарубежного и отечественного византиноведения.

Глава 2. Социально-политическая и духовная структуры ранневи-зантийского общества.

2. 1. Философия и религия в пространстве социального бытия.

2. 2. Социальный мистицизм в контексте раннехристианского неоплатонизма. iV 2. 3. «Монашеский социум» как альтернативная модель бытия.

Глава 3. Некоторые типологические особенности ранневизантийского ментального сознания.

3. 1. Языковое сознание как элемент духовно-практической формы мироосвоения.

3. 2. Феномен ранневизантийской «образованности».

3. 3. Толерантность как консолидирующая идея общественных отношений.

3. 4. Феномен ранневизантийского юродства как общественно-деятельностного типа святости.

Глава 4. Этос византинизма в отечественной традиции.

4.1. Добродетель как социальный идеал в наследии Иоанна Златоуста.

4. 2. Святоотеческая традиция в отечественном религиозно- философском сознании.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Грыжанкова, Марина Юрьевна

Как известно, ученого-гуманитария формирует не только и не столько научная школа, но и общественная ситуация, ставящая перед необходимостью выбора конкретной общественно-социальной позиции. В нынешней России вновь идет поиск социокультурной модели, «идеальных типов» развития общества, соответствующих традициям отечественной культуры и особенностям национального менталитета с его стремлением к абсолютным ценностям бытия. В этой связи одну из центральных идей социальной философии, можно определить в следующих словах: «Общество имеет духовную природу.по характеру своего бытия оно принадлежит к той, выходящей за пределы всякого эмпирического (в том числе и психического) бытия сфере, которую мы зовем духовной жизнью [290. С. 338-339].

На сегодняшний день социальная философия задается вопросом: существуют ли вообще в истории общества такого типа, в которых реальной осью интеграции всех сфер является духовность как высший принцип? В этом контексте мы обращаемся к проблеме осмысления византийской цивилизации, ее особенностей, своеобразия, которая интенсивно ставилась в историографии, культурологии. При этом в основном все сводилось к главным составляющим данного феномена: антично эллинистическому наследию, традициям римской государственности и права, монархической идее первого христианского государства.

В аспекте обозначенных вопросов велись активные исследования. Однако за пределами подробного изучения оставалась стержневая, на наш взгляд, проблема «византийского менталитета», подробное исследование которой позволит приблизиться к осмыслению устойчивой концептуальной структуры, существовавшей в прошлом и в свое время сошедшей с исторической арены. Тем не менее, идеи, послужившие некогда объединяющими конструктами, не должны считаться несостоятельными во всех отношениях. В своей фундаментальной сущности они могут содержать определенные установки, являющиеся плодотворными для современных условий.

В этой связи актуальность темы данного исследования определяется следующими обстоятельствами: во-первых, очевидностью того факта, что на сегодняшний день в России не сложилось единой национально-государственной идеологии, стратегии развития, способной объединить все населяющие страну народы, регионы, слои населения. Сложность в том, что для страны, являющей собой уникальное «единство в многообразии» (региональные различия, сосуществование ряда религиозных конфессий и т. д.) эффективная стратегия не может, с одной стороны, быть просто копией развития других государств, а, с другой - иметь жестко определенную этно-конфессиональную, региональную или социальную окраску. В этих условиях большую актуальность приобретает выработка новых исследовательских парадигм, учитывающих качественную новизну современного этапа. Социальный контекст формирования новой более широкой картины мира требует привлечения множества типов культурного опыта, характерных для современного человечества во-вторых, возникновением насущной потребности в осмыслении традиционных отечественных социальных норм и идеологических оснований развития России, уходящих своими корнями в далекую средневековую эпоху Византийской цивилизации; при этом осознание специфики византийского влияния на развитие социокультурного пространства России и тщательное исследование социально-философской природы феномена византинизма, как полисемантического явления, оказавшего влияние на возникновение определенных тенденций в процессе этнокультурного развития разных народов, позволит, на наш взгляд, выявить причины многих процессов (как скрытых, так и явных), происходящих в обществе; в-третьих, потребностью формирования нового жизнеутверждающего социального идеала, призванного выполнять целеполагающую функцию в жизни общества и выступающего как некий практически реализуемый и, в то же время, универсальный системообразующий принцип в контексте конкретных ценностей, а именно - нравственных, религиозных, правовых, культурных.

Степень научной разработанности проблемы.

Религиозно-мировоззренческие, исторические и социально-философские концепции ранневизантийской мысли широко представлены в наследии патристической мысли и исторических хроник. Раннехристианская церковно-историческая концепция Евсевия Кесарийского, явившаяся основой нового мировоззрения получила свое осмысление в трудах ранневизантийских историков, философов и богословов, таких как Феодорит Киррский, Сократ Схоластик, Эрмий Созомен, Евагрий Схоластик.

Среди наиболее известных памятников святоотеческой традиции необходимо отметить труды свв. Григория Богослова, Василия Кесарийского, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина и др., которые определяли социальный и нравственный вектор развития первого христианского государства. Наследие святоотеческой традиции в дальнейшем получило свое развитие у русских средневековых мыслителей Илариона, Кирилла Туровского и др.

Современная эпоха породила всплеск научного интереса к данной проблематике, выявив новый исследовательский подход, при котором доминирующим является фактор ментальности. Следует подчеркнуть, что тенденция изучения византийской цивилизации с точки зрения ее целостной феноменальности и социо-культурной типологии получила возможность многоаспектного развития лишь в рамках становления современного социологического и социально-философского знания, позволяющего изучать динамику генезиса государств в ее зависимости от национальных особенностей. В этой связи важным, на наш взгляд, является тот момент, что «византинизм» как устойчивый архетип культуры, безусловно, должен отождествляться с этнопсихологией и особым статусом византийского самосознания, несводимым к другим феноменам. Именно такое исследовательское направление характерно для представителей зарубежной социально-философской и социально-исторической школы в последние десятилетия.

I глава данной диссертации содержит историографический материал, знакомящий с разработками зарубежных и русских ученых, которые вели исследовательские поиски в области византийской проблематики, и внесли определенный вклад в осмысление проблемы влияния византинизма на различные социокультурные процессы. В данном случае мы лишь обращаем внимание на имена самых известных византинистов.

Итак, в XVI начале XVII вв. целым рядом западных авторов издаются работы по византийской тематике - в Германии В. Иеронимом; в Нидерландах Меурсием; в Италии греками - Н. Алеманном, JI. Алляцием

Отметим, что до XVIII в. Франция стояла во главе научного византиноведения. Среди виднейших французских ученых-византинистов следует отметить Ш. Дюканжа, В. Дюрюи, Ф. Лаббе, Ш. Лебо, М. Лекьен, Б. де Монфокона, Ш. Л. Монтескье, Бандури, Ж. Руайу, П. Ж.- Б. Нугаре и др. Имя TIT. Диля и Л. Брейе широко известны как одни из ведущих византиноведов XX века.

Английские исследователи также оставили многочисленные труды в области византинистики. Среди них просветитель-историк Э Гиббон, Р. Байрон, Б. Д. Бател, X. Л. Клинтон, К. А. Оман, Ф. А. Райт, Э. Фримэн, Г. Финлей, В. 11. Хаттон, В. Эшбернер и др.

Немецкие ученые, такие как К. Крумбахер, К. Гопф, Г. Ф. Герцберг, Й. Гефкен, Г. Гельцер, Ф. А. Грегоровиус занимались исследованием историко-литературного наследия Византии.

Также следует назвать имена ученых других стран: швейцарец Я. Буркхардт; голландец Д. Гесселинг; бельгиец А. Грегуар - фтлолог-классик, один из основоположников бельгийской школы византиноведения; греки С. Ламброс и К. Папарригопуло; поляк Я. Сайдак - филолог-клаасик; американец У. Томас - историк, археолог и др. Совершенно очевидно, что круг интересов ученых, в разное время обращавших свои исследовательские взоры на Византию, достаточно разнообразен.

В данном контексте обращают на себя внимание работы некоторых современных зарубежных ученых - это философы, историки, социологи. Среди них выделим сочинения А. Тойнби, Б. Рассела, М. Вебера, Н. Смелзера, которые занимались изучением византийского церковного влияния и православной культуры. Отдельные аспекты искусствоведения, культурологии, психологии рассматривались в работах Ортеги-и-Гассета, У. Эко, К. Хорни, Г. К. Вагнера. Данный факт многообразия исследовательских интересов, безусловно, является перспективным в плане объединения усилий и расширения исследовательской сферы, так как византийская проблематика требует именно комплексного, целостного подхода с охватом социально-философских, политических, психологических, религиозных, этических и эстетических парадигм.

Обращаем внимание на то, что современные исследователи, намечая пути для будущих научных изысканий в области византийского феномена, указывают на спорность и малоизученность ключевой проблематики, связанной с историей отношений церкви и государства. В этой связи напрашивается вопрос, на самом ли деле так мало изучена эта проблематика? Нам представляется, что обращение к истокам, что было уже сделано замечательными русскими учеными конца XIX - начала XX века, способно оказать огромное влияние на процесс перехода современной науки на новую ступень развития.

Итак, русские философы-славянофилы и западники К.Н. Леонтьев, B.C. Соловьев, А.С. Хомяков, И. Киреевский, Ю. Самарин, К. и И. Аксаковы; представители научного византиноведения: П. В. Безобразов, А. А. Васильев, Т. Н. Грановский, В. Г. Васильевский, И. Д. Ертов, Н. П. Кондаков, X. М. Лопарев, А. П. Рудаков, Н. А. Скабаланович, Ф. И. Успенский, К. Н. Успенский, Ю. А. Кулаковский, С. П. Шестаков, сознавая огромную важность изучения культурной истории Византии именно в России, стремились к пониманию цельной, гармоничной старорусской культуры в призме осмысления ее восточно-православного прототипа.

В определенный период истории нашей страны замалчивались имена и труды таких замечательных ученых-богословов, философов, как В. В. Зеньковский, И. Мейендорф, В. Кривошеин, архимандрит Платон, А. Шмеман, Г. В. Флоровский, П. А. Флоренский и др., стоявших на пути осмысления сущности мировоззренческих аспектов жизни византийского государства в различные его периоды с точки зрения христианских идей и концепций, что являлось одним из шагов к целостному анализу проблемы.

В этой связи стоит упомянуть о так называемом «академическом» византиноведении. Оно сложилось на базе Духовных Академий - Московской, Киевской, Петербургской, Казанской и было ориентировано на церковную историю. Его достойнейшими представителями являются Ф. А. Курганов, А. П. Лебедев, В. В. Болотов, А. И. Бриллиантов, Н. PL Глубоковский и др.

Далее необходимо отметить период «советской византинистики», среди представителей которого следует упомянуть труды М. В. Алпатова, II. И. Брунова, В. II. Лазарева, II. В. Пигулевской, занимавшихся изучением истории искусства Византии и древней Руси; особенности византийской культуры в ее связи с древнерусской, достаточно глубоко проанализированы в трудах Е. Э. Гранстрем, Е. В. Гутновой, А. П. Каждана, Д. С. Лихачева, Е. Э. Липшиц, Г. М. Прохорова, Б. А. Рыбакова, М. Я. Сюзюмова и др.

Особое внимание следует обратить на многочисленные изыскания армянских и грузинских ученых, так как судьбы этих христианских народов Закавказья в эпоху феодализма были достаточно тесно связаны с Византией и лишь отчасти с Русью, а сложившиеся в этих странах философские течения, имеют немало общих точек соприкосновения, как с древнерусской, так и с ранневизантийской философской мыслью. В силу этого безусловный интерес представляют труды С. С. Аревшатяна, Г. Г. Габриэляна, В.К. Чалояна, И. С. Бериташвили, Ш.И. Нуцубидзе, Ш.В. Хидашели и др.

Виднейший ученый-византинист З.В. Удальцова, рассуждая о развитии византинистики, называет кардинальной исследовательской проблемой последнего десятилетия вопрос о времени «рождения византийской культуры», иначе говоря, ранний этап формирования «византинизма», при этом упоминаются имена исследователей, внесших ценный вклад в решение этой проблемы, прежде всего это С. С. Аверинцев, В. В. Бычков Г. Л. Курбатов, Г. Е. Лебедева, Г. Г. Литаврин, И. П. Медведев, которому принадлежит первая, в отечественной историографии обобщающая работа по византийскому гуманизму, Л. А Тихомиров., Л. Н Гумилев, впервые заговоривший о «византийском суперэтносе», Я. Н. Любарский, М. А. Поляковская, А. А. Чекалова и др.

Вместе с тем отмечаем, что в большинстве работ имеет место элемент воссоздания обособленных компонентов реконструируемой системы, порой с некоторой абсолютизацией последних. Для выработки же общих методологических принципов построения целостной системы и восстановления более объективной картины необходимо, на наш взгляд, в первую очередь, расширить рамки узко профессиональных исследований и рассматривать византийское общество как иной вариант генезиса и развития с особым типом «византийского менталитета». При этом надо учитывать, что подгонка под «западную модель» (к сожалению, довольно распространенная в философской и исторической среде) совершенно недопустима. По замечанию В. С. Горского, «.нами все еще не изжит европоцентризм, присущий историко-философским концепциям XIX века», когда, приступая к изучению наследия многих народов, «исследователи стремятся подвести его под категориальную схему, которую выработала наука на основе изучения развития философии в странах Западной Европы» [74, С. 24-25].

В последнее время в среде отечественных исследователей, продолжающих после долгого перерыва эстафету дореволюционных российских разработок византийского наследия, наметился более основательный подход к комплексному анализу отдельных проблем византинизма. Здесь можно назвать имена А. Ф. Замалеева, В. Г. Иванова, С. А. Иванова, И. В. Кривушина, В. Д. Лихачевой, И. П. Медведева, В. В. Родзянко, С. С. Хоружего, И. С. Чичурова, Л. Е. Шапошникова, И. Н. Экономцева и др.

Наряду с этим философское осмысление сущности византинизма как целостного феномена далеко не удовлетворяет все возрастающую необходимость немедленного решения назревшей проблемы поиска социального идеала - одной из основных проблем социальной философии.

Цели и задачи исследования. Главная цель исследования комплексный - социально-философский и этический анализ процесса становления византинизма в его начальном периоде развития - IV- VIII вв. (раннего византинизма) с точки зрения многогранности и сложности общественных связей в призме синтеза понятий: культура, общество, личность. Достижение данной цели обеспечивается в ходе решения следующих основных задач:

- изучение причин и предпосылок зарождения и становления нового византийского мировоззренческого социума как комплексной формы сознания;

- выявление специфики некоторых основных функциональных признаков, сформировавших ранний византинизм как вселенский феномен;

- исследование взаимосвязи христианской религии как формы «национальной идеи» и ментальных основ ранневизантийского общества;

- классификация ценностных установок (добродетелей), формировавших модель общественных и личностных отношений;

- выделение культурных контрастов, архетипов, отражавших социальные установки, поведенческие стереотипы различных слоев ранневизантийского общества;

- определение социальной роли раннего византинизма, идеи которого послужили в качестве основного вектора мировоззренческих исканий отечественной культуры.

Методология исследования. В настоящей работе феномен византинизма рассматривается в социально-философском и этическом аспектах. В данном случае мы делаем целенаправленную установку на избежание излишней философской абстракции, и максимальное приближение к целостному восприятию через раскрытие логики движения общественного процесса, интересующего нас исторического периода и государства. С этой точки зрения исследование представляет своего рода попытку интеграции методов различных научных дисциплин - социологии, социальной психологии, философии, этики, этнологии, культурологии. При этом методологическую основу составляет сравнительно-исторический подход в рамках динамики социума - его функционирования и воспроизводства в контексте социального времени и социального пространства; эволюционный подход, включающий антропогенез в процесс непосредственного формирования социальных механизмов цивилизационного поля.

При изучении процессов социокультурной трансформации, понимаемой в общеисторическом смысле, применимы различные подходы -цивилизационный, формационный, социокультурный, структурно-функциональный. В данном случае, нам представляется оправданным анализ интересующей проблемы в контексте социокультурного подхода, который дает возможность понимания общества как единства культуры и социальности, образуемых деятельностью человека. При этом культура выступает как интегрирующий фактор способов и результатов деятельности (материальных и духовных - идеи, ценности, нормы и т.д.), а под социальностью подразумевается совокупность отношений (экономических, социальных, идеологических, политических) человека или иного объекта с другим объектом.

Проблема социального идеала анализируется в контексте исследований II. А. Бердяева, И. А. Ильина, С. JT. Франка, П. Сорокина, Н.С. Савкина, О. В.

Брейкина, Н.О. Лосского, В. В. Розанова, В. С. Соловьева. При этом используется компаративистский подход, диалогическая методика, позволяющие исследовать явления в процессе их взаимодействия и взаимообогащения.

В процессе анализа святоотеческой традиции мы использовали основные положения теоретические установки следующих ученых, специалистов в области религиоведения, этики - Р. И. Александровой, Р. Г. Апресяна, А. А. Гусейнова, О. Г. Дробницкого, Л. Н. Митрохина, А. П. Скрипника, В. II. Шердакова и др.

В работе используются методологические приемы и идеи Г. Гегеля, И. Гердера А. Тойнби, М. Вебера, К. Маркса, О. Шпенглера в контексте проблемы исторического и метафизического процесса взаимозависимости цивилизаций; Т. Парсонса, У. Джемса, Э. Дюркгейма, предлагавших рассматривать религиозный феномен как разновидность социального действия.

Научная новизна исследования. В диссертации впервые предпринята попытка социально-философского и этического анализа процесса становления раннего «византинизма», условно определяемого с хронологической стороны эпохой от Константина. Именно этот период, условно можно принять за начальный этап формирования тех характерных признаков, которые впоследствии будут определять содержание понятия «византинизм» как духовно-интеллектуальный, психологический, эстетический, социальный комплекс свойств, под влиянием которых, во-первых, складывалась византийская империя, во-первых, а, во-вторых, формировался определенный архетип сознания, социальный инвариант жизни, выступивший, впоследствии, как феномен научного познания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Ранний «византинизм», представляет духовно-интеллектуальный, психологический, эстетический, социальный комплекс всех свойств, под началом которых складывалась византийская империя, формируя их в процессе своего исторического развития. В данном контексте мы определяем IV - нач.

VII века как эпоху формирования основ раннего византинизма с его исключительно ортодоксальной «пронизанностью» всех сфер общества. При этом акцентируем внимание на некоторых категориях, таких как «толерантность», «добродетель», «святость», «мистицизм», «языковое сознание», позволяющих в какой-то мере приблизиться к сущностному осмыслению истоков византийского менталитета, в дальнейшем получившего свое развитие в культуре других народов.

2. Ранний византинизм следует рассматривать как особую культурную среду, формировавшую особый «цельный (целостный) культурно-исторический тип, не повторенный в исторической практике государств и народов.

3. В период раннего византинизма доминирует влияние личностного фактора (харизмы), способного оказывать воздействие на возникновение неких социокультурных парадигм, имевших в основании личностное начало, идею личного спасения, в большей степени характерную для восточной Церкви. Именно харизматическая тенденция оказала благотворное влияние на последующее развитие русской культуры, унаследовавшей от Византии глубокий сакральный интерес к человеческой личности.

4. В исследуемый исторический период христианство как уникальное социально - историческое явление оказывает мощное влияние на рационализацию человеческих отношений к сакральному. При этом вырабатывается система (культ, догматика), указывающая на новую (более высокую) степень свободы человека, характеризующаяся адекватным выбором методов, средств, путей достижения определенных целей.

5. В эпоху раннего византинизма происходит становление социально-нравственного идеала первого христианского государства, опирающегося на евангельские ценности. Социальный идеал как некое трансцендентное («надмирное») образование, не адекватное рациональному объяснению, представлял своего рода религиозно-психологические и морально-нравственные установки, призванные гармонизировать общество.

6. В основу этического идеала ранневизантийской христианской империи закладывались добродетели «властных отношений» - служение и послушание, заключающие в себе те нормы поведения и межличностных отношений, которые предусматривались в структуре государства. При этом государственная власть признавалась особого рода служением, сродни церковному или монастырскому послушанию.

7. Ранний византинизм формировал особую систему византийской образованности, заключавшейся в синтезе древневосточной (библейской) и античной (логико-философской) традиций, в свою очередь, опирающихся на евангельское мировидение. Вырабатывалась новая шкала ценностных ориентаций в учебно-воспитательных занятиях. Вместо акцента на рациональное светское научное знание ориентировались на «спасение души» и ее нравственное формирование. Ценность знаний определялась их приближенностью к процессу богопознания.

8. Философская апологетика и патристика раннего христианства, возникает как попытка разрешения социокультурных по своей сути проблем. При этом мистическое мировоззрение как некий социокультурный коррелят ранневизантийского общества выступало в качестве особого рода религиозно-познавательной деятельности, осуществлявшей синтез идей неоплатоников и социально-мистических интенций раннехристианских мыслителей. В этой связи правомерно употребление термина социальная мистика, что является характерной особенностью данной эпохи.

9. Феномен ранневизантийского монашества в контексте формирующейся средневековой культуры позволяет предположить попытку реализации альтернативной модели бытия, отводящей духовному аспекту роль онтологического и ценностного первоначала. В основе данного «стиля жизни» лежит идея индивидуального духовного развития.

10. Анализ социокультурных и политических процессов, некогда происходивших в ранневизантийском государстве, показывает, что попытки практического воплощения идеи толерантности - полифонии дают возможность сохранения и развития разнообразных ценностных структур на основе принципа единства, учитывая, что началом множества является индивидуальность.

11. Отечественная традиция религиозно-философского и социально-этического сознания формировалась под влиянием идей, сформулированных в патристической литературе IV-VII вв. В концепциях славянофилов-родоначальников, выступавших одновременно в роли богословов и философов, явно прослеживается святоотеческий тип мировидения, основанный на вере в практическую осуществимость принципа единства и целостности. Познание реальности характеризуется мыслителями как функция Богопознания. Отсюда прямая связь со святоотеческим мистическим реализмом, который является одним из составляющих конструктов раннего византинизма.

12. Проблема духовной идентичности России на сегодняшний день должна решаться в контексте идей и ценностей, консолидирующих общество. Памятуя о преемстве Россией византийского наследия, сформировавшего ментальные основы нации, а также, исходя из единства принципа мировой истории, понимаемого как заданная целостность прошлого, настоящего и будущего с учетом фактора исторического времени, по мнению соискателя, современные модели, концепции развития российского общества должны содержать те традиционные формы-конструкты, которые позволят способствовать, во-первых, укреплению нравственных устоев общественной жизни, а, во-вторых, расширению международного диалога, основанного на культуре самосознания.

Практическая значимость исследования. Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы:

- для развития междисциплинарных исследований истории духовно-нравственной культуры человечества и теоретического осмысления целей и перспектив общественного развития; для разработки новых лекционных курсов, учебных пособий по социальной философии, этике, культурологии, религиоведению, истории философии, а также спецкурсов по истории Византийской цивилизации и отечественной философской мысли т.д.

Апробация работы. Основные идеи и результаты исследования изложены в ряде научных публикаций автора, в том и числе монографиях: «Ранний византинизм как феномен средневековой культуры», «Иоанн Златоуст в социуме ранней Византии и'России». Основные теоретические положения диссертации обсуждались на ежегодных научных конференциях преподавателей, студентов, аспирантов МГУ имени Н.П. Огарева, II - III Сафаргалиевских научных чтениях «Российская провинция: история, культура, наука» (Саранск, 1998 г.), всероссийской научно-практической конференции «Право и социально-ориентированная рыночная экономика (Саранск, 1998 г.), на XXX Огаревских чтениях (Саранск, 2001г.); всероссийской научной конференции «Русская философия между Западом и Востоком» (Екатеринбург, 2001г.), на международной конференции «Наука и гуманизм - планетарные ценности третьего тысячелетия» (Санкт-Петербург, 2000 г.), международной конференции «Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России» (Санкт- Петербург, 2000 г.), международной научной конференции «Интеллигенция в судьбах России на рубеже XX и XXI веков» (Москва - Улан-Удэ, 2000 г.), международной научной конференции «Возможность невозможного: Планетарный гуманизм для России и мира» (Москва, 2001г.), международном симпозиуме «Наука, антинаука и паранормальные верования» (Москва, 2001 г.).

Материалы диссертации на разных стадиях ее подготовки использовались в преподавании общих и специальных курсов в Мордовском государственном университете имени Н.П. Огарева (1999 — 2002 гг.).

1. РАННИЙ ВИЗАНТИНИЗМ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Данная глава содержит анализ работ ученых, в разное время занимавшихся проблемой византинизма. В многочисленных источниках по данному вопросу существует несколько полемизирующих точек зрения, выражающих различные методологические установки. Современный методологический подход, в основу которого положен принцип духовно-практического освоения мира и осмысления действительности, а также состояние изучения на сегодняшний день проблемы формирования ментальных парадигм нации и эпох, объектов культуры и исторической психологии предоставляет, на наш взгляд, новые возможности понимания концептуальной сущности «интернационального» наследия византийского феномена.

Понимание цельной, гармоничной старорусской культуры, проникновение в ее особый стиль немыслимо без знания ее прототипа — византинизма. Обращение к «византийской модели» в ее раннем варианте (ранний византинизм) обусловлено тем, что именно IV век является начальным столетием византинизма, ознаменованным огосударствлением христианства, что повлекло за собой формирование новых ментальных механизмов и нового культурно-исторического типа.

Обращение к ранневизантийской церковной историографии как к субъекту и объекту, оказавшему в свое время влияние на развитие истории других общностей и социальных институтов, дает возможность реального осмысления историко-концептуальных и, отчасти, социо-культурных моделей, созданных ранневизантийскими мыслителями

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-философская концепция раннего византинизма"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для современной русской философской мысли свойственны повышенное внимание к общественно-политической проблематике, осмысление философских проблем на конкретном социальном материале. В этих условиях все большее значение начинает приобретать цивилизационный подход к анализу исторических процессов, с помощью которого прослеживается связь мира и человека через единство макро- и микрокосма в единой онтологической системе природы и социума.

В свое время В. В. Розанов писал: «Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, на роду написанных, на которых все тесто взошло. В Греции был ум, а у христиан - любовь» [227. С. 176-177]. Кризис цивилизации выражается в утрате прежнего смысла для тех целей, которые явились движущей силой ее возникновения и развития. Чтобы высшие принципы цивилизации в современный период человечества приобрели былое мотивирующее значение, необходимо вернуться к тем истинам, без которых осмысленная жизнь превращается в пустое существование, к тем первичным смысловым матрицам бытия, благодаря которым функционируют архетипы культуры, социальные инварианты жизни, феномены научного познания. Две тысячи лет назад была провозглашена новая религиозная доктрина, основная ценность которой заключалась в универсальной религии. Тем самым была заложена духовная основа современного человечества, которая должна была определить все его последующее развитие.

Итак, не надлежит ли нам вновь стяжать «ум отцов». Но стяжать не как архаическую позу или манеру и не только как почтенную реликвию прошлого, а как жизненную позицию, как духовную направленность. Издавна структура национального самосознания в России связана с такими понятиями, как «политический и религиозный авторитет», «социальное учение церкви», «нравственные основы общества». Утверждение принципа соборности как проявления многообразия в любви к ближнему в свое время способствовало кристаллизации национального единства как особого типа православной духовности.

Однако следует отметить, что диапазон точек зрения отечественных мыслителей по данному вопросу достаточно широк - от диалектико-материалистических отрицательных акцентов до религиозно-философской апологетики. На сегодняшний день существует твердое убеждение, что такие типы знания, как богословие, философия и наука, принципиально несовместимы. На наш взгляд, это не совсем так. Обращаясь в своем исследовании к Древнему миру - Греции, Византии, мы обнаруживаем, что эти понятия были гармонично связаны друг с другом, по сути, тождественны.

Христианская мысль первых веков вобрала в себя все ценное, что нашла в греческом богословии, философии, науке. При этом они своеобразно «воцерковлялись», так как богословие, не отделяясь от научной и философской мысли, было не только над ними, но и единственной верховной инстанцией. Христианство лишь определило границы между ними, расставив их в строго иерархическом порядке.

В данной диссертации в наши задачи не входило оспаривание различных концептуальных построений на этот счет. Заметим лишь, что хотя Россия заметно отклонялась от своего византийского прототипа, все-таки основным вектором мировоззренческих исканий являлась византийская традиция византинизм, определяемый религиозно-философскими и социально-этическими идеями, а также апологетическим святоотеческим наследием. При этом, по мнению некоторых современных ученых, «патристика служила источником распространения многих философских идей» [207. С. 19, 21].

Таким образом, христианское мировосприятие, формировавшееся под влиянием византийский традиций и популярной греческой литературы, постепенно создавало некую «модель» человека с доминирующим духовным восприятием. Иначе говоря, ранний византинизм выступил в роли религиозно-философского феномена, особой социокультурной среды, в преломлении которой создавался «тип целостного человека», не повторенный нигде. 11екогда

К. Н. Леонтьев определил ценность Византии в том, что она выступает для России не только своеобразным идеалом, но и особым культурным типом, в котором наиболее чисто выражена суть христианского Откровения.

С его точки зрения, особо ценной идеей в концепции византинизма, в первую очередь, является «отвержение всякой надежды на всеобщее благоденствие народов», что «есть сильнейшая антитеза идее всечеловечества в смысле земного всеравенства, земной всесвободы, земного всесовершенства и вседовольства» [167. С. 81]. Применительно к сегодняшнему времени данное «вседовольство и всесовершенство» видится многим в осуществлении концепции так называемой глобализации или интеграции современного мирового пространства, что, на наш взгляд, повлечет за собой утрачивание культурных архетипов, как прошлых, так и настоящих.

В результате проведенного исследования мы акцентируем внимание на некоторых конструктах, составлявших основу ранневизантийской духовности, культуры и государственности, т. е. определенной модели или концепции раннего византинизма. Наряду с такими классическими чертами византинизма как державность, традиционность, симфония властей, консерватизм, символизм и др., соискателем, выделяются некоторые составляющие, характеризующие именно начальный этап развития первой христианской государственной системы: во-первых, практическая толерантность, как принцип, взаимообусловленного сосуществования в многонациональном государстве, где сила традиций, стереотипов, канона была очень велика. Тем не менее, наличие принципа толерантности позволяет характеризовать византийскую культуру как «открытую», подвергавшуюся постоянным влияниям Востока и Запада, а также различных народов, населявших ее, что в конечном итоге создало условия для синтеза культур; во-вторых, социальный мистицизм или мистический реализм, как принцип, позволяющий избегать резкого размежевания общественных, государственных и религиозных проблем, которые были чрезвычайно тесно связаны между собой, что являло одну из особенностей ранней Византии как государства, формировавшегося на религиозных идеалах; в-третьих, языковое сознание, как значимый фактор формирования особого менталитета ранневизантийского общества, основной духовной идеей которого была христианская религия. Языковое сознание включало в себя онтологическую, метафизическую, аксиологическую, эстетическую, гносеологическую функции, являющимися необходимыми системными элементами в процессе возрастания национального самосознания; в-четвертых, харизма, как принцип лидерства во власти, основанный на исключительных (харизматических) качествах личности, признанных необычайными, благодаря чему она оценивается как наделенная сверхъестественными или, по меньшей мере, особыми силами и свойствами, недоступными другим людям, в результате чего — воспринимается как посланная Богом. Данное направление нашло отражение в усвоении государственной властью понятия-функции «священная миссия»; в-пятых, добродетель и святость как общественные идеалы, где первый выступает как положительный полюс ценностной ориентации личности и определяет собой положение человека между двумя аксиологическими пределами, при этом воспитание добродетелей и «преуспевание в них» означает переход от природы естественной к жизни культурной; второй как принцип мистического реализма, ищущий надлежащее равновесие в сочетании духовного и материального (по мнению автора, в ранневизантийский период это была попытка практической адаптации особого принципа социализации личности);

Осуществляемое в сегодняшней России глубокое и всестороннее реформирование предполагает наличие механизмов регулирования всего многообразия интересов, существующего в обществе. По мнению соискателя, принципиально важными здесь являются методы и принципы, с помощью которых государство осуществляет данное регулирование. В этой связи, на наш взгляд, возможна современная интерпретация и использование отдельных элементов социальных и духовных ценностей раннего византинизма в процессе нейтрализации негативных разрушительных тенденций в современном российском обществе. К этим элементам-принципам мы относим: практическая толерантность (прототип соборности) как особый ментальный механизм, позволявший поддерживать этническую терпимость на уровне массового сознания, как расширение собственного опыта и критический диалог - полифония, а также как принцип, предполагающий определенные социокультурные образцы поведения, подразумевающие модель общественных отношений, основанных на уважении и правильном понимании форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности на фоне богатого многообразия не только современных, но и давно сошедших с исторической арены культур. Данный принцип отношений должен стать основным при условиях формирования культуры межнациональных отношений, т. е. цивилизационного поведения людей любой национальности без ущемления национального достоинства и прав других национальностей. Однако опыт человеческой цивилизации показал, что нормальное развитие межнациональных отношений идет тогда, когда права человека как высший критерий ставятся во главу угла при реализации естественного права народа на национальную государственность и культуру — это, во-первых, а, во-вторых, когда социально-психологические особенности и ментальные структуры определяют сущность развития нации; добродетель как понятие, относящееся к миру духовных и нравственных ценностей и представляющее высшую этическую ценность и нравственный идеал, который необходимо рассматривать с точки зрения «вечного» назначения человека. «Возрастая» (совершенствуясь) в добродетели, личность должна стремиться актуализировать свое предназначение в контексте понятия нравственного достоинства. Таким образом, для современного общества добродетель может быть понята функционально — как средство, возводящее личность на определенную ступень нравственного восхождения и отражающее степень ее духовно-нравственной сформированности; добродетель, являющая собой духовно-нравственное начало, присутствующее во всех сферах бытия (природного существования, социокультурной и религиозно-духовной среде) и выполняющее важнейшую онтологическую функцию формирования структуры бытия.

Анализируя механизмы функционирования государственных структур далекого и недавнего прошлого, нетрудно заметить, что перед человечеством всегда стояла проблема поиска социального или общественного идеала. К настоящему времени существует большое количество различных ориентационных систем, ценностей, отражающих многовековой путь развития общества. И все же проблема идеала всякий раз ставится заново, так как каждое новое поколение попадает в принципиально иную ситуацию, для которой характерны, как новые перспективы, так и новые опасности. Многие современные исследователи обращаются к незаслуженно забытым традиционным нравственным ценностям, которые, по их мнению, должны «уравновесить давление техноцентристской цивилизации» [111. С. 135]. В этой связи стремление к добродетели, выраженной в форме общественного идеала, по мнению автора, может дать положительные результаты в процессе духовной идентификации России. Утверждение же адекватной духовной идентичности является моментом консолидации общества в условиях кризиса; языковое сознание как мощный фактор, формирующий мировоззренческую, ментальную сферу народа, которая определяется как некий сплав знания с убеждениями, этическими и политическими регуляторами поведения, идеологическими ориентирами деятельности, нормами и идеалами социальной активности человека. Духовность народа, как любая живая система обладает свойствами иерархичности, многомерности и соответствия друг другу духовных компонент. Связь языка и народа, языка и общества, языка, категорий, символов и святынь, языка и сознания, связь языка и культуры - все это является существенными и постоянными, рациональными и иррациональными свойствами языкового сознания народа.

Христианство на Руси воспринималось как часть византинизма, или как имеющее византийское культурное обрамление, и христианизация Руси, естественно, была неотрывна от ее византинизации. Не случайно, в древнерусской княжеской среде культивировалось знание византийского греческого языка. В этой связи следует вспомнить о том, что для адекватной передачи византийского наследия на русскую почву был создан язык специальный - церковнославянский, который стал философской концепцией народа, системой его мировосприятия, миропонимания и самосознания, его творческой силой и потенциалом.

Если разрушается естественная логическая ткань языка, то усложняется естественное восприятие понятий, затрудняется общение, взаимодействие людей. Все это приводит к логическим, смысловым деформациям в языковом сознании, которые, накапливаясь, приведут к разрушению языка вообще и в дальнейшем к деградации народа. В этой связи одной из важных проблем культуры является возрастание значения понимания, достигшей ныне вселенских масштабов и влияющей на судьбы народов. Из проблемы гносеологической она переросла в проблему социальной реальности, приобретая, тем самым онтологический статус. Наладить диалог между духовными сферами, слагающими общественную структуру возможно лишь путем духовно-культурного синтеза на основе традиционных языковых форм, дававших некогда целостное представление об устроении мира.

Итак, соискателем подведены итоги проведенного исследования и высказаны предположения по поводу возможного использования некоторых концептуальных идей и элементов, присущих раннему византинизму, в современной практике построения новых интенсивных моделей государственного развития, базирующихся на традиционных формах и стратегиях, определяющих практические пути оздоровления общества, где реальной осью интеграции всех сфер выступает духовность как высший принцип гармонизации отношений.

Список научной литературыГрыжанкова, Марина Юрьевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абрамов А. И. Роль Византии и Болгарии в крещении Руси // Введение христианства на Руси. -М.: Мысль, 1987. - С.78-91.

2. Абрамов А. И. Предисловие к публикации «Автореферата П. А. Флоренского» // Вопросы философии, 1988. №12.

3. Аврелий Августин. Исповедь. // Августин Аврелий: Абеляр П. История моих бедствий: пер. с латинского. М.: Республика, 1990. - 335с.

4. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977.- 320с.

5. Аверинцев С.С. На перекрестке литературных традиций // Вопросы литературы. 1973. - №2. - С. 150-183.

6. Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли. // Культура Византии IV первая половина VII вв. М.: Наука, 1984. - С.55-68.

7. Аверинцев С.С. Византия и Русь два типа духовности // Новый мир. 1988. №7.-С. 210-220.

8. Аверинцев С.С. Византия и Русь два типа духовности // Новый мир. 1988. №8. - С. 227-235.

9. Аверинцев С.С. Христианство в XIII веке. // Наука и религия. -1988. №6. -С.38-41.

10. Аверинцев С.С. «Мировоззренческий стиль»: подступы к явлению Лосева // Вопросы философии. -1993. №9.

11. Автономова И.С. Заметки о философском языке: традиции, проблемы, перспективы // Вопросы философии. 1999. - №11. - С. 28.

12. Азбука православного воспитания. Сост. по творениям свтт. Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова. М.: Форма-Пресс, 1997.- 223с.

13. Алексий II Патриарх Московский и всея Руси. Россия. Духовное возрождение. М.: Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1999. 217 с.

14. Александрова Р.И., Курносикова Е.А. Россия: духовность, философия любви. Саранск.: Изд-во Мордов. ун-та, 1999. 176с.

15. Александрова Р.И. Нравственная философия и творческое наследие М. М. Бахтина. Саранск.: Изд - во Мордов. ун-та, 1995. - 326 с.

16. Алексий (Кузнецов) иером. Юродство и столпничество. Религиозно -психологическое, моральное и социальное исследование. СПб., 1913. Репринт. Изд. М., 2000. 414 с.

17. Антология педагогической мысли христианского Средневековья: Пособие для учащ. пед. колледжей и студентов вузов. В 2-х тт./ Сост., ст. к разделам и коммент. В.Г. Безрогова, О.И. Варьяш. М.: АО Аспект Пресс, 1994.

18. Анисимов-Спиридонов Д. Д. Сакраментальные откровения о России, человеке и человечестве. М., 1992. - 48 с.

19. Асмус В. Ф. Иммануил Кант. М.: Наука, 1973.

20. Ахутин А.В., Паткош Э. Примечания и комментарии // Шестов JI. Соч. в 2-х гг. Т.2. М.: Наука, 1993. - 642 с.

21. Ашин Г. Политическое лидерство: оптимальный стиль // Общественные науки и современность. 1993. №2. - С.117- 133.

22. Баткин JI. М. О некоторых условиях культурологического подхода // Античная культура и современная наука. -. М.: 11аука, 1985. — 420 е.

23. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - 423 с.

24. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 166.

25. Безлепкин К И Философия языка в России: опыт историко-теоретической систематизации. СПб.: Изд-во Санкт Петербургского ун-та, 1999. - 142 с.

26. Беляева J1. А. Социальная модернизация в России в конце XX века. М., 1997. - 173с.

27. Бердяев Н.А. Царство Божие и царство кесаря// Путь. От 1.09.25. Репринт.: Информ-Прогресс. 1992. - С.24-39.

28. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. 224 с.

29. Бердяев Н. Мистика. Ее противоречия и достижения. // Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности. В кн.: Философия свободного духа. М., 1994.-С. 427- 431.

30. Бердяев Н.А. Славянофильство и славянская идея // В сб. Русская идея. Судьба России. М., 1997. - С. 31-62.

31. Бердяев Н. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. Философы русского зарубежья. М., 1990.

32. Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. Томск, 1996. 136 с.

33. Безант А Эзотерическое христианство. М., 1991. - 140 с.

34. Бергсон А. Восприятие изменчивости // Бергсон А. Собр. соч., Т.4, Вопросы философии и психологии, СПб, 1912, С.ЗЗ.

35. Библер B.C. Культура в средоточии бытия (к феноменологии XX века) // Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. М., 1991. С.261- 288.

36. Бибиков М. В. Историческая литература Византии. СПб.: Алетейя, 1998. -315 с.

37. Библер B.C. О культуре, об ее доминантах и еще о цивилизации и здесь и теперь. М., 1992.-305 с.

38. Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви В 4-х т. Т. 3. М., 1994. - 340 с.

39. Бон дарен ко И.А. Формообразующая роль слова // Человек. 1999. №3. -С.166-168.

40. Брейкин О.В. Становление нравственного идеала в культурах Древнего мира. Саранск.: Изд-во Мордов. ун-та, 1996. - 148 с.

41. Британская энциклопедия. Mikro. Т.8 С.470.

42. Бромлей Ю. В. Человек в этнической (национальной) системе // Вопросы философии. 1988. №7. - С. 17.

43. Бруно Дж. Диалоги. М., 1949. 307 с.

44. Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры. М.; Л., 1935, - 223 с.

45. Буева Л. П. Духовность и проблемы нравственной культуры // Вопросы философии. 1996. №2. - С.5-17.

46. Бычков В.В 2000 христианской культуры, sub specie aesthetica. В 2-х ТТ., т.1. Раннее христианство. Византия.- М.: СПб.: Университетская книга, 1999. 575с.

47. Василенко Л.И. Введение в русскую религиозную философию. Курс лекций. М., 1999.-271 с.

48. Василий Великий. Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах // Творения святых отцов православной церкви. Т. 9. 4.5. М., 1846. - 350 с.

49. Василий Великий, святитель. Творения в 4-х Ч.: ч.З. М.: Паломник, 1993. -332 с.

50. Васильевский В.Г. Обзор работ по византийской истории. СПб., 1890. 213 с.

51. Васильевский В.Г. Русско-византийские исследования. Вып. II. Жития Георгия Амастридского и Стефана Сурожского. СПб., 1893. 151 с.

52. Васильев А.А. Лекции по истории Византии. В 2-х тт. Т.1 Петроград, 1917. -355 с.

53. Вебер М. Харизматическое господство // Социологические исследования. №5.- 1988.-С.139-147.

54. Вебер М. Избранные произведения. / Пер. с нем. Сост Ю. Н. Давыдова. М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

55. Величко А. М. Философия русской государственности. СПб.: Изд-во Юридического института (Санкт-Петербург), 2001. — 336 с.

56. Византийская эстетика. Теоретические проблемы. М., 1977; Образ как категория византийской эстетики. ВВ. 1973, 34.; Русская средневековая эстетика XI-XVII века. - М.: Мысль, 1992. - 637с.;

57. Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики. // Сборник статей (серия «Византийская библиотека», раздел «Исследования»). /Отв. ред. Г. Г. Литаврин. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1999. 534 с.

58. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка // Вопр. философии. 1993, №1. -С.67.

59. Гагаев П.А. История философско-педагогических искания в России в XVIII-XIX в. // Саранские епарх. Ведомости. 1998. №3-4. - С. 54-66.

60. Гачев Г. Национальный космо-психо-лошс // Вопр.философии. 1994, №12. С. 5978.

61. Габричевский А. Г. Античность и античное // Античность в культуре и искусстве последующих веков. М.: Советский художник, 1984. - 127 с.

62. Гегель Г.Ф. Работы разных лет. В 2-х тт. Т.1 М.: Мысль, 1970. 668 с.

63. Гегель Г. Лекции по философии истории. Перевод Л.М. Водена. СПб., 2-е изд., 1993.

64. Герцен А.И. Письма об изучении природы // Соч. в 9т. Т.2. М., 1955. - 315с.

65. ГейзенбергВ. Физика и философия. М.: Наука, 1963. С. 126 с.

66. Георгий (Тертышников) архим. Аскетизм. // Альфа и омега. №3. - С. 163167.

67. Гелен А.О. О систематике антропологии. // Проблема человека в западной философии. М., 1988.-С. 183-195.

68. Геффкен И. Из истории первых веков христианства. В кн. К. Рота История византийской империи. С. Петербург. 1908.

69. Гердер КГ. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. - 703 с.

70. Герцен А. И. Письма издалека. М.: Современник, 1981.- 463 с.

71. Гоготишвили Л.А. Мифология хаоса (о социально-исторической концепции А. Ф. Лосева) // Вопросы философии. 1993. №9.

72. Голубинский Е.В. История русской церкви. Т.1. 4.2. М., 1881. - 647 с.

73. Горский B.C., Крымский С.Б. Философские идеи в отечественной средневековой культуре// Философские науки. 1985. №5. - С. 91-105.

74. Горский B.C. О соотношении всемирной и национальной истории философии // Изв. АН Каз. ССР. Алма-Ата, 1972. №4. - С.24-35.

75. Гранстрем Е.Э. Наука. // История Византии в 3 ТТ., т.2. М.: Наука, 1967. - С. 357-365.

76. Грановский Т. Н. Лекции по истории средневековья. М.: Мысль. 1987. - 323 с.

77. Громов М.Н. Структура и типология русской средневековой философии. М., 1997.-289с.

78. Григорий Богослов. Творения в 2-х Т.: Т. 1 / Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1994.-345 с.

79. Григорий Нисский. Об устроении человека // Творения св. Григория Нисского: В 2 Ч. Ч.1.М., 1861.- 133 с.

80. Гумилев Л., Панченко А. Чтобы свеча не погасла. Л.: Советский писатель. 1990.- 123 с.

81. Гумилев JI.IL Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1993.-781с.

82. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М., 1993. - 350 с.

83. Гуревич А.Я. Уроки Люсьена Февра // В кн. Февр Л. Бои за историю М., 1991.-617с.

84. Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология // Вопросы философии. 1988.- №1. С. 56-70.

85. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд.- М.: Искусство, 1984.-350 с.

86. Дамаскин И. Полное собрание творений. Т.1. СПб, 1913. 490 с.

87. Дестунис Г.С. Сказания Приска Панийского «Ученые записки второго отделения импер. Академии наук», кн. VII, вып. 1. СПб., 1861. - 218 с.

88. Демидов Д.Г., Невзорова Н.Н., Шумских Н.Н. Церковнославянская грамота. Учебные очерки // СПб., 1998. 588 с.

89. Дернов А. А. Методика Закона Божия СПб. 1994. - 135 с.

90. Джемс В. Многообразие религиозного опыта СПб., 1993. С.303-304.

91. Диль Ш. Основные проблемы византийской истории М.: Изд-во Иностр. лит., 1947.-183 с.

92. Древний Московский Патерик. В приложении к душепопечительному чтению. В 4 Ч.: ч.З-я, 1861. 213 с.

93. Древняя русская литература: хрестоматия. М.: Просвещение, 1988. 429 с.

94. Дроздов А. Опыт системы нравственной философии. СПб., 1835. 137 с.

95. Дробницкий О. Г. Проблемы нравственности. М.: Наука. 1977. - 333 с.

96. Добротолюбие. М.: Изд-во Моск. Патриархия, 1996. - 667 с.

97. Достоевский Ф.М. Полн. Собр. соч. в 30-ти тт. // Дневник писателя Т.26. Л.: Наука, 1984.- 555 с.

98. Дьяконов А. Типы высших богословских школ в древней Церкви. Христианские чтения. В 4-х Ч., ч.2, 1913. 517 с.

99. Евлампиев И.И. Русская философия между Востоком и Западом // Сб. VERBUM Вып.З. Византийское богословие и традиции религиознофилософской мысли в России (Материалы международной конференции) СПб., 2000.-492 с.

100. Елдин М. А. Византийская святоотеческая традиция и судьбы русской духовности (философско-этический анализ): Автореф. дис. .канд. филос. наук. Саранск, 2000. — 15 с.

101. Ефрем Сирин. Творения в 2-х Т.: т. 1. Проповеди. М.: Посад, 1993. 432 с.

102. Жаков К. Я. Принципы эволюции в гносеологии, метафизике и морали. СПб., 1907.- 197 с.

103. Жития Святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней Святителя Дмитрия Ростовского (октябрь) с дополнениями, объяснительными примечаниями. Репринт. Издание от 1904. кн. 2. М., 1993.- 575 с.

104. Заливалова JI. Н. Лопарев X. М.: ученый и его рукописное наследие // Архив русских византинистов в Санкт-Петербурге. СПб., 1996. С.213-225.

105. Замалеев А.Ф., Овчинникова Е.А. Еретики и ортодоксы: Очерки древнерусской духовности.- Л.: Лениздат, 1991. 207 с.

106. Замалеев А.Ф. Восточнославянские мыслители. Эпоха средневековья. -СПб: Изд-во С. Петербургского ун-та, 1998. - 270 с.

107. Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М.: Школа-пресс, 1996. - 271 с.

108. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 1997. -368 с.

109. Зеньковский В. В. История русской философии в 2 ТТ., т.1. YMCA-PRESS. PARIS. 1989. Репринтное издание от 1948г. 469 с.

110. Зейналов Г. Г. Человечество в поисках альтернативного пути развития. М.: Прометей, 1999. 196 с.

111. Зинченко В. П. Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. М., 1994. - 311 с.

112. Зиновьев А. В. Магия Апокалипсиса.: Поиск, 1990. 254 с.

113. Зоц В.А. Духовная культура и атеистическое воспитание. М.: Политиздат. 1978.- 155 с.

114. Зубкова Е.Ю., Куприянов А.И. Ментальные измерения истории: поиски метода //Вопросы философии, 1995.- №7. С. 154.

115. Ибрагимов Г. Святой Иоанн Златоуст. Духовные бисеры о святых отцах.1. София.1942.-167 с.

116. Иерофей (Влахос). Православная духовность. Перевод с новогреч.: Свято

117. Троицкая Сергиева Лавра, 1998. 132 с.

118. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М.: Изд-во МГУ, 1997. - 387с.

119. Иванов С.А. Византийское юродство. М.: Междунар. Отношения, 1994.240 с.

120. Иванов В.Г. История этики средних веков. М.: МГУ, 1987. - 387 с.

121. Изергина Н.И. Политическая элита в сб. лекций /Основы политологиипод ред. Д. В. Доленко. Саранск.: Изд-во Мордов. ун-та, 1996. 223 с.

122. Иоанн Дамаскин. Творения. Кн.1. Полемические, христологические гомилии: Пер. с греч. М.: Матрис, 1994. - 544 с.

123. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта: В 2-х ТТ., т.1 М.: РАРОГЪ, 1993.-448 с.

124. Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: В 2-х ТТ., т. 1. М., 1992. - С.127-131.

125. Иоанн Златоуст Беседы на книги Бытия. В 2-х ТТ., т.1. М.: Посад, 1993. -455 с.

126. Иоанн Златоуст Послание Иоанна. Изд-во Московской патриархии. 1994.211 с.

127. Иоанн Златоуст. Творения в русском переводе В 12-ти ТТ., т.7. СПб Духовная Академия, репринт. 1901. 511 с.

128. Иоанн Златоуст. Беседы на деяния апостольские. М.: Посад, 1993. -478с.

129. Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к Римлянам. М.: Посад, 1994.-859с.

130. Иоанн Златоуст. Собрание Поучений. М.: Посад, 1993. - 635 с.

131. Иоанн Златоуст. К враждующим против монашеской жизни // Творения в русском переводе. В 12-ти ТТ., т.9. СПб.: Духовная Академия, 1903. 467 е.

132. Иоанн Златоуст Беседы на Евангелие от Иоанна, Изд. Отд. Московского Патриархата, Т.1, кн.1, 1993.- 463 с.

133. Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к римлянам. М.: Посад, 1994. -859с.

134. Иоанн Златоуст. Собрание поучений. В 2-х ТТ., т.1. М.: Посад, 1993. -465с.

135. Иоанн (Крестьянкин), архим. Опыт построения исповеди на тему девяти заповедей Блаженств. Ред. Воронеж. Епархии, 1992. 63 с.

136. Иннокентий (Кременский), епископ. Нагорная проповедь Христа Спасителя. Ев от Мф.7 гл. Астрахань, 1915. 75 с.

137. Исаак Пресвитер. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1993. - 297 с.

138. Кант И. Критика способности суждения. Соч. в 6-ти ТТ., т.5. М.: Мысль, 1966.- 293 с.

139. Каждан А.П. Византийская культура. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1997. 279 с.

140. Каждан А.П. Аммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе // ВДИ 1972. -№1. - С. 223-232.

141. Карлов Н.В. Честь имени, или о русском национальном самосознании // Вопросы философии. 1998. №3. - С. 3 - 11.

142. Казанский П. С. История православного монашества на востоке В 2-х ТТ., т.2.: Паломник, 2000. 606 с.

143. Каллист, епископ Диоклийский. Путь аскетов: отрицание или утверждение? // Альфа и Омега. 1999. - №3. - С. 146-162.

144. Карташев А. В Русское христианство. / Православие: pro et contra. / Сост., В.Ф. Федоров. СПб.: РХГИ, 2001. - С.364-376.

145. Кожинов В.В. История Руси и русского слова. М.: Алгоритм, 1999. -476с.

146. Коллиандер Т. Узкий путь. М., 1996. - 139 с.

147. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С.43-45.

148. Ковалевский Иоанн. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. Исторический очерк и жития сих подвижников благочестия. Репринт, воспроизв. изд. 1902. М., 1992. -284 с.

149. Козин Н. Г. Бегство от России (К логике исторических потрясений России в XX веке). Саратов, 1996. 168 с.

150. Кривушин И.В. Ранневизантийская церковная историография. Санкт-Петербург: АЛЕТЕЙЯ, 1998. 253с.

151. Киселева М.С. Древнерусские книжники и власть. // Вопросы философии. 1998. -№10- С.127-147.

152. Киселева М.С. Становление исторической типологии культуры // Вестник Московского Университета. Серия 7. Философия. 1993. №4. - С. 15.

153. Киреевский И.В. Избранные статьи. М.: Современник, 1984. - 293 с.

154. Кузнецов А. Юродство и столпничество. Религиозно-психологические, моральное и социальное исследование. С-Пб., 1913. Репринт, издание М., 2000.-414 с.

155. Киссель МА Гегель и методологические проблемы историографии // Вопросы философии. №1. - С. 135-147.

156. Клеман О. Истоки: Богословие отцов древней Церкви. М., 1994. - 293 с.

157. Климент Александрийский. Строматы. М., 1987. - 383 с.

158. Кондаков Н.П. Наброски по истории средневекового искусства и культуры. Прага, 1929. 455 с.

159. Кочетков А. П. Россия на пороге XXI века. М.: Христианское издательство, 1998.-188с.

160. Культура Византии IV- первая полов. VII в. /Под ред. Удальцовой З.В. -М.: Наука, 1988. -289 с.

161. Кураев А. Раннее христианство и переселение душ. М.: Гнозис, 1996. -191 с.

162. Курбатов Г. JI.,. Фролов Э. Д.,. Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Лениздат, 1988. 333с.

163. Курбатов Г.Л. История Византии. М.: Высшая школа, 1984. - 205 с.

164. Лапшин И.И. Философия изобретения и изобретение в философии. М.: Республика, 1999. - 310 с.

165. Лазарев В.Н. История Византийской живописи. М., В 2-х ТТ., 1947- 48.

166. Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии 1997. №11- С. 46-54.

167. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Византизм и славянство. Великий спор. М.: Эксмо-Пресс, 2001. - 733 с.

168. Леонтьев К.Н. Записки отшельника. М.: Русская книга, 1992. - 137с.

169. Левицкий С. А. Очерки по истории русской философии. М.: Канон, 1996. -496с.

170. Левченко М.В. Византийский историк Агафий Миринейский и его мировоззрение.-ВВ, 1950.-№3.- С.62-84.

171. Левченко М.В. История Византии. Краткий очерк. М.: Л., 1940. - 285 с.

172. Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. М., 1994. — 398 с.

173. Лебедева Г.Е. К вопросу о социальной структуре ранневизантийского общества (по данным кодексов Феодосия И Юстиниана). // ВВ.Т.53, 1992. С.10-19.

174. Лебедева Г.Е. К истории изучения церковной историографии конца XIX -начала XX века. // VERBUM. Вып. 3. Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России. Санкт-Петербург, 2000. С. 7581.

175. Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980. 137 с.

176. Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. -№4. С.3-6.

177. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: 11аука, 1970. - 180с.

178. Лихачева В.Д. Искусство Византии IV-XV вв. М.: Л.: Искусство, 1981.- 31 Ос.

179. Липшиц Е.Э. Очерки истории византийского общества и культуры (VIII-первая половина ГХ века). М.; Л, 1961. С. 149.

180. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. М.,1991.-287 с.

181. Лодыженский М.В. Мистическая трилогия. Свет незримый. М.: Елеон, 1998.-235 с.

182. Лосев А.Ф. Философская проза неоплатонизма // История греческой литературы В 2- х ТТ., т. 2. М., 1960. - 405 с.

183. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993.-959 с.

184. Льюис Дж. Г. История философии. СПб., 1897. 303 с.

185. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.З М.: Госполитиздат, 1955. - С.4

186. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. Изд. 2-е. Т.З. С. 47

187. Маркс К. Передовица в № 179 «Kolnische Zeitung» // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т.1 С. 100.

188. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 2.

189. Мамардашвили М.К. Философия и религия. / Мой опыт нетипичен. -СПб.: Азбука, 2000. 400 с.

190. Мейендорф Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. М.: Весть,1992.-359 с.

191. Мень А. Никео-Царьградский символ // Мень А. Мировая духовная культура. М., 1995.- 233 с.

192. Межуев В.М. О национальной идее // Вопросы философии, 1997. №12. -С.З- 14.

193. Межуев В.М Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. 1994.-№4.-С.74.

194. Медведев И.П. 11екоторые правовые аспекты византийской государственности. // Политические структуры эпохи феодализма в западной Европе (VI-XVII вв.).- JL: Наука, 1990.-248с.

195. Мартинсен. Христианское учение о нравственности. СПб., 1980. 547 с.

196. Монтескье Ш. Размышления о причинах величия и падения римлян. / Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. 243 с.

197. Модзалевский JI.H. Очерк истории воспитания и обучения с древнейших до наших времен. СПб., 1892. 217 с.

198. Настольная книга священнослужителя. М.: Посад, 1988. - 453 с.

199. Надеждин А. Права и значение женщины в христианстве. / Женщина -христианка. М.: Отчий дом, 2000. — 349 с.

200. Нестик Т. А. Тема внутреннего слова у Августина: мышление и время // Вопросы философии, 1997. № 10. - С. 122.

201. Нейгум М. Святоотеческое понимание зла в мире. Загорск, 1980. 347 с.

202. Ойзерман Т. И. Главные философские направления. М.: Мысль. 1984.

203. Ортега-и-Гассет Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. - 463с.

204. Ориген. О началах. Казань, 1899. 385 с.

205. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М.: Даниловский благовестник, 1997. - 336 с.

206. Орлова О. В. Крестный путь Иоанна Златуоста. М.: Рарог, 1996. - 327 с.

207. Платон (Игумнов), архимандрит. Нравственное богословие. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. — 240 с.

208. Писачкин В.А. Социология жизненного пространства. Саранск.: Изд-во Морд. Ун-та, 1997.-180 с.

209. Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая школа // Палестинский сборник. Вып. 15, 1966. С.130-140;

210. Пигулевская Н.В. Ближний Восток. Византия и славяне. Д.: Наука, 1976. -240с.

211. Пиголь Петр (игум.) Преподобный Григорий Синаит и его духовные преемники. М., 1999. - 219 с.

212. Попов И.В. Святой Иоанн Златоуст и его враги. Сергиев Посад. 1908. -135 с.

213. Попов И. В. Учение св. Иоанна Златоуста о воспитании детей // Христианские чтения. В 3-х ч., ч.2. 1897. 113 с.

214. Потебня А.А. Слов и миф. Москва.: Правда, 1989. - 622 с.

215. Правила святых Апостолов // Книга правил святых Апостолов, святых Соборов вселенский и поместных, и святых отец. Издание Свято-Троицкой

216. Сергиевой лавры, 1992. 193 с.

217. Православное обозрение 2 полугодие, июль. М., 1873 .-215 с.

218. Прохоров Г.М. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV в. // ТОДРЛ.- Л.: 11аука, Ленингр. Отд., 1968., Т.23. С. 86-108.

219. Пустарнаков В.Ф. Идейные источники древнерусской философской мысли // Введение христианства на Руси. М.: Мысль, 1987. - С. 195.

220. Пустарнаков В.Ф. Отношение к философии на христианском Востоке и Западе в период крещения Руси // Введение христианства на Руси. М.: Мысль. 1987.

221. Пустарнаков В. Ф. Философские идеи в религиозной форме общественного *** сознания Киевской Руси. // Введение христианства на Руси. М.: Мысль. 1987.1. С. 204-262.

222. Пюэш Э. Святой Иоанн Златоуст и нравы его времени. Пер. с франц. Измайлова А.А. СПб., 1897. - 195 с.

223. Рассел Б. Почему я не христианин. М.: Изд-во Политическая литер, 1987.- 331 с.

224. Рассел Б. Мудрость Запада: историческое исследование западной философии в свете с общественными и политическими обстоятельствами: Пер. с англ. М.: Республика, 1998.- 479с.J

225. Родзянко В. Теория распада вселенной и вера отцов. М.: Православный паломник, 1996. - 237 с.

226. Рот К. История византийской империи в кн. История Славян. Пер Н.В. Горкина. Под ред. В.В. Битнера. С.- Петербург.: Вестник знания. 1908. 68 с.

227. Розанов В. В. Собр. Соч.: Около церковных стен. М.: Республика, 1995. -558 с.

228. Розанов В. В. Избранное. Мюнхен, 1970. - 214 с.

229. Россия и Европа: тенденция развития на пороге III тысячелетия. Сборник статей. Вып. 1-2. М. ИНИОН РАН. 1995. 327с.

230. Российский федерализм: опыт становления и стратегия перспектив / Под общ. Ред. Р. Г. Абдулатипова. М.: Изд-во РАГС. - 228 с.

231. Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб.: АЛЕТЕЙЯ. 1997. 294 с.

232. Рудоквас А.Д. Религиозная политика императора Константина Великого. Автореф. дис. канд. истор. наук. Сантк-Петербург. 1996. 18 с.

233. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. - 607 с.

234. Сабиров В. Ш. Русская идея спасения. Изд-во С.-Петербургского университета, 1995.- 151 с.

235. Савкин Н.С. Социальная философия. Уч. пособ. Саранск. Изд-во Мордов. ун-та., 1997. 172 с.

236. Самодурова З.Г. Школа и образование // Культура Византии IV перв. пол. VII века. -М., 1984. - С. 408-431.

237. Свешников В. (прот) Очерки христианской этики. М.: Паломник, 2001. -572 с.

238. Симеон Новый Богослов. Творения в 3 ТТ.: т. 1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.-587 с.

239. Ситников А. В. Философия Плотина и традиции христианской патристики. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 2001. 242 с.

240. Смирнов Е.И. История христианской церкви. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. - 338 с.f ^ 240. Смирнов М. Ю. Мифология и религия в российском сознании. СПб.,2000.- 128 с.

241. Скрипник А. П. Моральное зло в истории этики и культуры. М.: Политиздат, 1991. - 351 с.

242. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып.9. М., 1982. - С.292-300.

243. Смелзер Н. Социология: пер. с англ. М.: Феникс, 1994. - 688с.

244. Созомен. Церковная история. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1914. 415с.

245. Соколов П. История педагогических систем СПб. 1913. 318 с.

246. Соловьев Вл. Византизм и Россия. / Византизм и славянство. Великий спор. М.: Эксмо-Пресс, 2001. - 733 с.

247. V» 247. Соловьев Вл. Философские начала цельного значения // Соловьев Вл.

248. Соч. В 2-х тт. Т.2. М.: Мысль, 1990. - С.152.

249. Соловьев B.C. Спор о справедливести. Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков.: Фолио, 1999. - 864 с.

250. Соловьев В. С. «Мистика и мистицизм» // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: Т. 37. С.454.

251. Сорокин П. А. Кризис нашего времени // Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 427-504.

252. Сокровища духовной мудрости. Сборник. Троице-Сергиева Лавра. Т.З. 1979. -315с.i

253. Спасский А. История догматических движений времени первых Вселенских I соборов. Сергиев Посад, 1914. 650 с.

254. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, Спб., Т.З, вып.З, 1903. 550 с.

255. Сурова Л.В. Православная школа сегодня. Книга для учащихся и учащих. -М., 1996.-495 с.

256. Сюзюмов МЯ. Философия и богословие // История Византии в 3 Т.: т.З. М.: Наука, 1967.-С.49-64.

257. Тарле Е.В. Очерк развития философии истории // Из литературного наследияакадемика Е.В. Тарле. М.: Наука, 1981. - 231 с.

258. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989. - С. 484-490.

259. Тихомиров JI.A. Монархическая государственность. М.: ГУП Облиздат, ТОО Алир, 1998.-672 с.

260. Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М.: Наука, 1969. - 374с.

261. Тойнби А. Дж. Постижение истории. / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1996. - 608 с.

262. Троян В.Г. Ценность философии //Вопросы философии. 1993, №9. - С. 95.

263. Трубецкой С.Н. Учение о Логосе в его истории // Трубецкой С.Н. соч., М.: Мысль,1994. -С.111.

264. Трубецкой С. Н. История идеи Логоса в древней философии // Соч. М.: Мысль, 1994.-551 с.

265. Успенский Ф.И. История Византийской империи VI-IX вв. М.: Мысль, 1996.-830с.

266. Успенский Ф.И. Академик Василий Григорьевич Васильевский. Обзор главнейших трудов его по изучению Византии // Журнал Министерства народного просвещения. Октябрь 1899. С.334-350.

267. Успенский Ф. И. История Византийской империи XI -XV вв. Восточный вопрос. М.: Мысль, 1997. - 830 с.

268. Удальцова 3. В. Роль городов и городской культуры в культурном развитии ранней Византии. ВВ. № 46, 1986. С. 22-51.

269. Уледов А.К. Духовная жизнь общества: Проблемы методологического исследования. -М.: Мысль, 1980. 271 с.

270. Удальцова З.В. Мировоззрение византийского историка VI в. Агафия Миринейского. //ВВ. Т. 24.- 1968. С. 153-169.

271. Удальцова З.В. Филосторгий представитель еретической церковной историографии. // ВВ. Т. 44.-1983. - С. 3-21.

272. Удальцова 3. В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии. М.: 11аука,.И

273. Удальцова Котельникова JI. А. Власть и авторитет в средние века ВВ. -Т. 47,- 1986.

274. Федоренко Г.Н. Мировоззрение как феномен сознания и социальная потребность. Автореф. дис. канд. фил ос. наук. Краснодар, 1999. -16 с.

275. Федотов Г. П. Святые Древней Руси. Ростов-на-Дону.: Феникс, 1999. - 384 с.

276. Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997. - 255 с.

277. Федеративное устройство России: история и современность / Сборник обзоров и статей. М.- ИНИОН РАН, 1995.-207 с.

278. Феофан Епископ. Толкование на 1 Поел, к Коринф. М., 1893. - 121 с.

279. Флетчер Д. О государстве Русском. СПб., 1905. С. 107.

280. Флоренский П. Освящение реальности // Богословские труды. / Сб 17.-М.: Изд-во Моск. Патриархии, 1977. С. 178-184.

281. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Т.1, 4.II. М.: Правда,1990.

282. Флоренский П.А. Страх Божий // Богословские труды, №17. М.: Изд-во Московская патриархия, 1977.- С.87-101.

283. Флоренский П. А. Соч. в 2-ч тт. Т.П. М.: Мысль, 1996.

284. Флоренский П. А. Собр. Соч. Т.1. Статьи по искусству. Париж, 1985.

285. Флоровский Г.В. Восточные отцы IV-VIII веков. В 2-х кн. / Восточные Отцы IV века. / Византийские Отцы V-VIII вв. М.: Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1999. - 540 с.

286. Флоровский. Г. В. Этос Православной Церкви. В сб. Православие: pro et contra. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001.-С. 451-467.

287. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Вильнюс.: Тип.: Вильтис,1991.-602 с.

288. Формирование гражданского общества в современной России (социологические исследования 1994-1995 гг.) / Сборник обзоров. М., ИНИОН РАН, 1996. 224 с.

289. Франк C.JI. Религиозность Пушкина.- В кн.: Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990.

290. Франк С. JL Пушкин об отношениях между Россией и Европой // Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996.

291. Франк С. Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию // Русское зарубежье. Л., 1991.

292. Франк С. Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии. // Философск. науки 1990. №5.

293. Фонкич Б.Л. Греческо-русские культурные связи XV XVII вв. - М.: Наука, 1977.-247 с.

294. Фиолетов Н. Н. Очерки христианской апологетики. М., 1992. - 192 с.

295. Хомяков А. С. Сочинения в 2-х тт. М.: МФФ Медиум - ВФ, 1994.

296. Хоружий С. С. Путем зерна: русская религиозная философия // Вопросы философии, 1999.-№9. С.139-147.

297. Хоружий С. С. Исихазм как пространство философии. // Вопросы философии. 1995. №9. - С.82- 95.

298. Хоружий С.С. Вл. Соловьев и мистико-аскетическая традиция православия. //Богословские труды. М.: Изд-во Москов. Патрархии, 1997. -№33.- С. 233-245.

299. Хоружий С.С. Исихазм и история // Человек, 1991.- №4; №5.- С. 71 -78.

300. Хоружий С. С. Философский процесс в России как встреча философии и православия // Вопросы философии. 1991.- №5.

301. Христианство и экология. Сборник статей. Изд-во Русского Христианского гуманитарного института. Санкт-Петербург, 1997. 350 с.

302. Христианство и ислам: вечное противостояние или диалог. // Наука и религия, 1984.-№5.-С. 42- 44.

303. Чаадаев П. Я. Философические письма к даме. М.: ЗАХАРОВ, 2000. - 157 с.

304. Чекалова А. А. Константинополь в VI веке. Восстание Ника. СПб., Алетейя, 1997.-329 с.

305. Чулков Г. На путях свободы. М., 1906. - 195 с.

306. Чичуров И.С. Политическая идеология средневековья: Византия и Русь. К XVIII конгрессу византинистов. М.: 11аука, 1990. - 173с.

307. Чистякова О. В. Концепция богопостижения восточной патристики: экзистенциальный, сверхпонятийный и аксетический гносис. // ВЕРБУМ Вып. 3, Санкт-Петербург, 2000. С. 278-284.

308. Шаповалов В.Ф. Археология гуманитарного знания и образы России. -М.: Искусство, 1985.- 175 с.

309. Шапошников JI. Е. Консерватизм, новаторство и модернизм в русской православной мысли XIX-XX веков.: Изд-во Нижегородского педагогического госуниверситета. 1999. 278 с.

310. Шапошников JI. Е. Философские портреты. Н. Новгород, 1993.

311. Шахнович М.И. Современная мистика в свете науки. М. Л.: Наука,1965.- 175 с.

312. Швейцер А. Жизнь и мысли. М.: Республика, 1996. 528 с.

313. Шестун Е. Православная педагогика. Исторические психолого-педагогические очерки. Самара, 1998. - 576 с.

314. Шестов Л. Афины и Иерусалим // Шестов Л. Соч. в 2-х тт.Т. 1 С521.

315. Шестов Л. Дерзновения и покаяния // Шестов Л. Соч. в 2-х тт. Т.2 С.235.

316. Шестов Л. К философии истории // Шестов Л. Соч. в 2-тт. Т.2, С.344.

317. Шердаков В.Н. Иллюзии добра: Моральные ценности и религиозная вера. М.: Политиздат, 1982. 287 с.

318. Шичалин Ю. А. Античность Европа - История. - М., 1999. - 208 с.

319. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г.Г. Соч., М.: Правда, 1989. -439 с.

320. Шмеман А. Исторический путь православия. М.: Паломник, 1993. -390с.

321. Шмелев В. Д. Кантовские понимание высшей цели // Филос. науки. 1988.- №4. -С.61

322. Шюре Э. Великие посвященные. Калуга, 1914. - 113 с.

323. Щипакина JI. А. Монашество в культурном сознании русскогоправославия: Автореф. дис. . канд. филос. наук. Саранск, 1997. 16 с.

324. Щукин В.Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии. 1995. №4. - С.55.

325. Экономцев И.Н. Православие. Византия. Россия. М.: Христианская литература, 1992. -233с.

326. Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия // Соч. М., 1990. 370 с.

327. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер. с нем. М.: Республика, 1994.-527 с.

328. Basilii Caesariensis. Homilia in Principium Proverbiorum (CPG, 2856)// PG/ >> Vol.31, 1857.-320 S.

329. Barnes T. D. The Edition of Eusebius' Ecclesiastical History // Greek, Roman and Byzantine Stadies. Vol. 21.1980. 330 S.

330. Eusebius' History of the Church from Christ to Constantine / Rev. By A Louth. Harmondsworth, 1989.

331. Philostorgius. Kirchengeschichte / Ed. J. Bidez. Berlin, 1972.

332. Winkelmann, Friedhelm: Studien zu Konstantin dem GroBen und zur byzantinischen Kirchengeschichte: ausgewahlte Aufsatze / Friedhelm Winkelmann. Herausgegeben von Wolfram Brandes. Birmingham: Univ. of Birmingham, 1993.

333. Momigliano A. The Classical Foundation of Modern Historiography. Berkley; Los Angeles; Oxford, 1990. 343 S.

334. K. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur von Justinian bis zum Ende desostromischen Reiches. Munchen, 1897,1193 S.

335. Freeman E. Historical Essays. London. 1879, vol. Т. П, ser. 3,430 S.

336. Gibbon. E. The history of the Decline and Fall of the Roman Empire, ed. J.B.Bury. London, 1897, vol. I.

337. Finlay. G. A history of Greece from its Conquest by the Romans to the Present Time,Кed. H.F. Tozer. Oxford, 1877, vol. I.

338. Oman. The Byzantine Empire, London, 1892. 425 S.

339. Harrison. F. Byzantine history in the early middle ages. London. 1904. 163 S.

340. Button. W. N. Constantinople: the Stoiy of the Old Capital of the Empire. London, 1904.

341. Foord. E. The Byzantine Empire the Rearguard of European Civilization. London, 1911.

342. Baynes. N. 11. Byzantine Empire. London, 1926. -350 S.

343. Burckardt J. The Age of Constantine the Great. English translation by M. Hadas. New-York, 1948.-480 S.

344. Angold, Michael : Church and society in Byzantium under the Comneni: 1081 1261 / Michael Angold . - 1. publ. - Cambridge u.a.: Cambridge Univ. Press , 1995-XVI,604S.

345. Lange, Giinter: Bild und Wort: die katechetischen Funktionen des Bildes in der griechischen Theologie des sechsten bis neunten Jahrhunderts / Giinter Lange. -2., um ein Nachw. erw. Aufl. Paderborn; Munchen; Wien; Zurich: Schoningh, 1999-279S.

346. Theophylacti Simocattae Historia. Ed. C. De Boor. Lipsiae, 1887. 137 S.

347. Lassus, Jean : Fruhchristliche und byzantinische Welt: Architektur, Plastik, Mosaiken, Fresken, Elfenbeinkunst, Metallarbeiten / von Jean Lassus . Giitersloh : Bertelsmann u.a., 1968 . - 175 S.

348. Ostrogorsky, Georg: Byzantinische Geschichte: 324 1453 / Georg Ostrogorsky . - Unverand. Nachdr. der zuerst 1965 erschienenen Sonderausg. Munchen, Beck . - Munchen: Beck , 1996 . - IX, 569 S.