автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социально-философские и антропологические воззрения Петра Евгеньевича Астафьева, 1846-1893 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Прасолов, Михаил Алексеевич

Введение.

Глава первая. Философская биография П.Е. Астафьева.

1. Жизнь и творчество П.Е. Астафьева.

2. Источники философского творчества П.Е. Астафьева в новоевропейской философии.

3. Источники социально-философских воззрений П.Е. Астафьева и отечественная традиция.

Глава вторая. Теоретическая философия П.Е. Астафьева: теоретический дуализм - критическая монадология - «персоналистический космизм».

1. Общая схема философии П.Е. Астафьева.

2. Внутренний опыт и свобода воли.

3. Воля, знание и вера.

4. Критическая монадология П.Е. Астафьева как теоретическая основа «персоналистического космизма».

Глава третья. Социально-практическая философия П.Е. Астафьева: философия истории, эстетика, антропологический идеал.

1. Критика современной цивилизации и культуры.

2. Проблема национальности и национализма.

3. Социальная роль языка, слова и искусства.

4. Чувство, любовь и женственность.

5. Антропологический идеал П.Е. Астафьева.

6. Философия П.Е. Астафьева и христианство.

Введение диссертации2001 год, автореферат по философии, Прасолов, Михаил Алексеевич

Актуальность темы исследования. Современная социальная философия особенное внимание уделяет личностному аспекту социального бытия. В этом плане воззрения Петра Евгеньевича Астафьева (1846 - 1893 гг.), являясь попыткой построения философии безусловной человеческой личности, представляют интерес для современности.

В своих работах П.Е. Астафьев затрагивал и разрабатывал темы, которые обладают значимостью для каждого времени: проблемы человеческой личности, возможности ее познания, свободы воли, знания и веры, любви и смысла человеческого существования. Причем теоретико-философские проблемы у него всегда рассматривались в тесной связи с социально-философскими вопросами. Мыслитель отстаивал понимание философии как социальной силы, считал ее главным средством обеспечения существования безусловной человеческой личности в драматических условиях социальной реальности. Можно утверждать, что все воззрения Астафьева имеют острый социально-философский и философско-антропологический характер. Отметим при этом, что Астафьев затрагивал проблемы вполне современные: смысл истории, возможности и пределы прогресса, социальная роль и значение языка и слова, деструктивная природа средств информации, проблема пола и феминизма, национальный вопрос, проблему самобытности России, критики современной цивилизации и поиск причин ее кризиса.

Современное гуманитарное знание ставит требование полноты в исследовании всех входящих в философский процесс личностей. В настоящее время внимание ученых сосредоточилось на крупных фигурах «религиозно-философского ренессанса». Но растет понимание задачи всестороннего анализа философского процесса в России. В этом контексте особый интерес вызывает творчество философов 1870-1890-х гг. В их числе имена A.A. Козлова, J1.M. Лопатина, Н.Я. Грота, П.А. Бакунина, H.H. Страхова, В.А. 4

Снегирева, В.И. Несмелова, Н.Г. Дебольского, Е.А.Боброва, Н.В. Бугаева, JI.A. Тихомирова, Н.П. Аксакова и др. К данной традиции относится и П.Е. Астафьев. Несмотря на то, что эти мыслители представляют философов т. н. «второго ряда», их творчество отличается оригинальностью.

Данное исследование позволит расширить представления о специфике русской философии; о взаимоотношениях русской и европейской традиции; о типологии творчества русских философов; глубже представить картину развития традиций неолейбницианства и персонализма в России.

Изучение творчества П.Е. Астафьева тем более необходимо, что оно уже активно используется в современной теоретической полемике по вопросам обоснования той или иной идеологической «традиции». Сложившаяся к настоящему времени точка зрения на Астафьева, как «православного христианского философа» и «консерватора», нуждается в уточнении и проверке.

Начавшееся переиздание сочинений П.Е. Астафьева1 требует анализа его философской биографии и творчества.

Степень научной разработанности темы. На сегодня нет исследования, в котором бы всесторонне были проанализированы социально-философские и философско-антропологические воззрения П.Е. Астафьева. Все работы, ему посвященные, можно разделить на три типа.

К первому типу принадлежат наиболее серьезные попытки анализа и оценки творчества П.Е. Астафьева. Они сделаны еще в XIX в. в статьях А.И. Введенского, A.A. Козлова и свящ. Сергия Розанова.2

В статье «П. Е. Астафьев как философ» А. А. Козлов определял философию Астафьева как спиритуализм, основанием которого является не субстанция, а сама о себе знающая деятельность, причем эта деятельность сразу и функция и субъект, т. е. знает о себе сама же деятельность, а не существо. Козлов о находит здесь сходство Астафьева с Фихте . В основу своей философии Астафьев, по мнению Козлова, положил внутренний опыт, который есть 5 непосредственная данность реальной деятельности самой по себе. Доказательством реальности внутреннего опыта для Астафьева является непосредственный факт усилия воли. Данную идею, по мнению A.A. Козлова, он заимствовал у французского философа Ф. Мен де Бирана. Козлов полагает, что Астафьев не мог удовлетворительно решить вопрос о свободе воли, ибо решал его в связи с проблемой причинности, а не субстанции и времени. Существенно замечание Козлова, что субстанциональность Бога для Астафьева - факт только веры, а не философского убеждения4.

Более развернутую и точную характеристику творчеству Астафьева дал А.И. Введенский5. По его словам, Астафьев создал внутренне связную и законченную систему. Введенский верно отметил дуалистический характер философских воззрений Астафьева, совмещавших два начала: теоретическое и этическое. Указана Введенским и философско-антропологическая направленность философии Астафьева, которая, по мысли последнего, должна установить высший доступный человеку идеал - гармонически развитую, прекрасную личность и довести ее до полного самопознания. Ключом для истолкования философских проблем бытия и познания Астафьеву, по мысли Введенского, послужило указанное Мен де Бираном «непосредственно известное нам чувство собственного усилия»6. Астафьев смотрит на внутренний опыт как на самый субъект. При такой интерпретации внутреннего опыта Астафьев, по мнению Введенского, выигрывает очень много. Внутренний опыт перестает быть чисто созерцательным, становится деятельным участником в жизни. Введенский верно отметил, что Астафьев из внутреннего опыта строит весь мир предметов в его отличии от мира внутренней жизни. Для объяснения того, как это происходит, Астафьев развивает учение, которое он сам назвал «критической монадологией», в отличие от «догматической монадологии» Лейбница. Введенский отмечает, что «принцип непосредственно ведомой себе активности» Астафьев положил в основу своих социально-философских воззрений. Пересказав ряд статей 6

Астафьева, Введенский в заключении делает критические замечания ко всей философии Астафьева в целом. Он считает, что Астафьев проявил чрезмерное недоверие к формально-логическому разуму и что монадология не объясняет материи и, в конце концов, ведет к монизму. у

Особенный интерес представляет статья свящ. Сергия Розанова , ибо ее автор рассматривает философию Астафьева в свете православного вероучения. Свящ. Сергий Розанов начинает свой разбор издалека - с общей характеристики «современного религиозного движения». Сущность движения - стремление светскими силами содействовать восстановлению религии с целью гармонического примирения всех начал жизни, но в земных пределах. Философия Астафьева, по мнению свящ. Сергия, представляет интерес как одно из выражений этого религиозного движения.

Субъект, его внутренняя жизнь, его внутренний опыт - это центр, альфа и омега, начало и конец всех рассуждений Астафьева, - считает свящ. Сергий. -Господствующая идея религиозно-философского мировоззрения Астафьева -чрезвычайно симпатичная идея личности, в глубине своего внутреннего опыта заключающая источник для постижения полной и безусловной истины. Полное познание субъекта, его внутренней жизни - первая и главная задача Л философа» . Далее свящ. Сергий дает достаточно полную и ясную характеристику внутреннего опыта в философии Астафьева.

Специальное внимание свящ. Сергий уделил проблеме взаимоотношения внутреннего опыта и веры у Астафьева. Во внутреннем опыте, по воззрениям Астафьева, субъекту открывается просвет в область трансцендентного мира. Поэтому вера и философия у Астафьева, по мнению свящ. Сергия, совпадают, в следствие чего непосредственное сознание субъектом самого себя у Астафьева есть религиозная вера, вера в безусловную творческую Божественную волю как начало и конец субъекта, его первообраз9.

Свящ. Сергий Розанов верно замечает, что Астафьев в значительной степени умалил христианский оптимизм, спасительное и благодатное действие 7 на веры. Астафьев придает вере значение только скрашивать нашу земную жизнь, делать ее сносной, терпимой, уберегать нас от отчаяния. Вера у Астафьева, по мнению свящ. Сергия, есть попытка избежать глубокого жизненного пессимизма через некий религиозный стоицизм на основе мало отрадной идеи далекого от нашей опытной действительности трансцендентного мира10. Астафьев поэтому не обратил никакого внимания на положительное содержание христианского Откровения. Астафьев «метко указал эту естественную основу религиозной веры как непосредственного, субстанционального и метафизического знания субъектом своей собственной идеальной сущности», но он, по мнению свящ. Сергия, «не захватывает всецело естественного содержания воли» человека. Кроме того, Астафьев совсем игнорировал проблему противоречия в человеческой воле между ее идеалом и ее не просто наличным, но и греховным состоянием11.

Итак, в работах A.A. Козлова, А.И. Введенского и свящ. Сергия Розанова указана основная тема философии Астафьева - внутренний опыт как знающая о себе деятельность, намечены основные точки схождения с западноевропейской традицией (Фихте, Лейбниц, Мен де Биран), поставлена проблема отношения воззрений Астафьева к христианскому вероучению. Однако, авторы, главным образом, излагали и комментировали содержание отдельных работ философа. Но к настоящему времени в целом, исследование творчества П. Е. Астафьева остается на уровне и под влиянием указанных работ его современников.

Вторую группу работ о П. Е. Астафьеве составляют краткие справки о нем, энциклопедические статьи, некрологи, упоминания в обобщающих трудах по истории русской философии или в комментариях к сочинениям других философов, с которыми Астафьев был связан12.

Из числа этих работ упомянем наиболее важные. Как «философию усилия личности» определяет воззрения Астафьева в своих статьях С. И. Матвеев13. Матвеев отмечает совпадения учения Астафьева и Лейбница и причину 8 совпадения видит в том, что оба философа - славяне14. Малообоснованным кажется Матвееву утверждение Астафьева, что весь материальный мир представляет из себя комплекс накопленных внутренним опытом ценностей и привычек. Он делает вывод, что главным для Астафьева является «представление о жизни личности, развертывающейся в мире своими внутренними силами и созидающей себе свой театр жизни»15. Кроме того, Матвеев утверждает, что Астафьев «целиком следует Священному Преданию Церкви»16.

В книге Н. О. Лосского «История русской философии» (1951) Астафьев определяется как «сторонник учения о бытии как монаде, т. е. духовной субстанции», его творчество ставится в один ряд с учениями А. А. Козлова, Л. М. Лопатина, Н. В. Бугаева, Е. А. Боброва, С. А. Алексеева (Аскольдова) и самого Н.О. Лосского. Все эти учения Лосский считает «персоналистическими» и испытавшими в той или иной степени влияние монадологии Лейбница17.

В словаре «Русская философия» (1995) Астафьеву была посвящена статья В.Ф. Пустарнакова, по мнению которого Астафьев «развивал спиритуалистическую персоналистическую концепцию, согласно которой началом всякой реальности и истинно сущим является мир субъективный, а изучение сознания субъекта выступает как первая и основная задача философии, при этом «я» мыслится как монада, представляющая собой конечный, ограниченный, условный момент, акт трансцендентной, «безусловной», «творческой божественной воли»18.

Третью группу работ об Астафьеве составляют статьи авторов, которые представляют Астафьева членом определенной философско-идеологической традиции в русской мысли. Сюда относятся статьи как авторов XIX в., так и современных (Л. А. Тихомирова, Н. Ильина (Мальчевского), М.Б. Смолина, Н.К. Гаврюшина)19. Для них свойственно стремление характеризовать П.Е. Астафьева как представителя «русского консерватизма» и «особой русской 9 философской традиции», «православного христианского философа», противопоставляя его философам русского религиозного ренессанса.

К славянофильской традиции русской мысли пытался отнести Л. А.

90

Тихомиров воззрения П.Е. Астафьева . «Его философские работы, - отмечал он, - чрезвычайно оригинальные, составляют прямое осуществление мечтаний Киреевского о «новой философии», на той самой основе, какую указывал Киреевский, - опять византийской и, так сказать, «святоотеческой»»5. Астафьев, как полагал Тихомиров, признает волю основной силой личности, поэтому духовный мир человека для него является активным, деятельным, самостоятельным. Однако, Тихомиров не рассматривал философские воззрения Астафьева в полном объеме.

Крайне оригинальным является понимание творчества П. Е. Астафьева в работах Н. П. Ильина (Мальчевского). Интерес Ильина к Астафьеву связан с его особыми взглядами на историю русской философии. Ильин полагает, что философское творчество в России 70-90-х гг. XIX в. «недостаточно осмыслено в современной историографии русской философии»21. Ильин как раз таки настаивает на самостоятельном и фундаментальном значении русских мыслителей именно этого периода. Он имеет ввиду П. А. Бакунина, Н. Н. Страхова, В. А. Снегирева, В. И. Несмелова, Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, Л. А. Тихомирова, Л. М. Лопатина, А. А. Козлова, Н. Г. Дебольского, С. А. Аскольдова и отчасти И.О. Лосского. К этой традиции относит Ильин и Астафьева. С их именами он связывает вопрос о «русской философской традиции» и проблему «становления христианской философии в России»22.

Ильин полагает, что указанные мыслители «считали краеугольным камнем философии именно самосознание человека, ту единственную область, где исчезает эффект раздвоения на действительное и кажущееся бытие»; утверждали «вторичность знания как системы представлений и понятий по отношению к сознанию как непосредственному переживанию»; резко

10 критиковали всякую абсолютизацию интеллектуального аспекта сознания; «изначально понимали под сознанием именно полноту переживаний, среди которых чувство и воля.как раз и выражают самую суть сознания: его динамическую, деятельную, активную природу»; внимательны «к понятию индивидуальной субстанции и ее актов, в которых субстанция себя раскрывает, но не исчерпывает»; понятое таким образом сознание является подлинным самобытием. Эти философы разделяли представление о взаимодействии индивидуальных субстанций (монад); это взаимодействие и образует мир как сложную и иерархическую систему самобытных существ; «единичное, уникальное бытие с характерной для него внутренней жизнью, индивидуальным самосознанием или самочувствием составляет sine qua поп мироздания. Единство последнего онтологически производно от этой фундаментальной единичности. свойственной именно существу в его коренном отличии от вещества»23.

Эту философскую традицию Ильин в целом называет «традицией метафизического персонализма» или «традицией метафизики личности»24, которая берет свое начало от И. В. Киреевского. Такая философии уже приближается к богословию, но «именно приходит к Богу как пределу, за которым философия должна уступить место богословию», это «путь от самосознания человека к его Богосознанию»25. Все представители данной традиции настаивали на самостоятельности и автономности философии и от науки, и от религии. По мнению Ильина, «разрыв с этой традицией в начале XX века стал подлинной трагедией русской религиозной философии. Основной недуг «русского религиозно-философского ренессанса» определяется Ильиным в согласии с Г. В. Флоровским как «деперсонализация человека и фетишизм «сводных понятий»»26.

Астафьев для Ильина - один из ярких представителей традиции «метафизического персонализма». Астафьев первый, по мнению Ильина, пришел к пониманию необходимости метафизического обоснования и национально-государственной идеологии, философски продумал формулу С.С. Уварова. В этом вопросе Астафьев был главным антагонистом В. С. Соловьева27.

Астафьев, по мнению Ильина, возводил свое учение к Великим

Каппадокийцам - свв. Григорию Богослову, Василию Великому и Григорию

28

Нисскому . Что касается отношения философии Астафьева к Лейбницу, то лейбницианцем назвать его можно только условно, что, на самом деле, он -«метафизик-персоналист» . Также Ильин впервые начал републикацию работ ар»

Астафьева . В целом, однако, Ильин не разбирает подробно философию Астафьева.

К 150-летию со дня рождения Астафьева была приурочена статья Н. К.

31

Гаврюшина . Автор относит Астафьева к числу «литературных изгнанников», которых затмили имена философов «нового религиозного сознания» во главе с Соловьевым. Гаврюшин считает Астафьева философом, близким к духовно-академической философии. Астафьев хорошо усвоил Канта, поэтому его «дуализм» не носит онтологического характера. Астафьев в отстаивании автономии морали и свободы мысли нашел союзника именно в лице Канта, почему и дает весьма редкую в русской философии высокую оценку немецкого философа. Идеал Астафьева, по мнению Гаврюшина, - «идеал христианского персонализма», «автономной свободно-разумной деятельности как первоисточника бытия и высшей ценности»32. Но, уточняет Гаврюшин, философия Астафьева есть, скорее всего, «философия деятельности, находящаяся в преемственной связи с учением Фихте-Старшего»33. «Субъект, по Астафьеву, это и есть «умное делание»: Фихте и святоотеческая аскетика встретились.», - смело утверждает Гаврюшин. Внутреннюю жизнь души Астафьев рассматривает как «триединство сознания, чувства и воли, весьма филигранно разрабатывая тему их нераздельности и неслиянности. Философ прокладывает пути антропологии социальной и конкретно-историческои» .

12

Для Астафьева ценно «самосознающее бытие вообще», он «решительно отождествляет сознание с жизнью». Философское учение Астафьева о любви Гаврюшин оценивает «в терминах нравственной аскетики. как состояние прелести», ибо в христианстве любовью «является самоумаление (кенозис) и самопожертвование», а не самовыражение. Астафьев, по мнению Гаврюшина, «находился в плену у односторонне-активистического понимания воли», вне поля зрения философа «оказалась христианская аскетика».

Основная слабость позиции Астафьева заключается в непоследовательности решения главной антропологической проблемы - сущности образа и подобия Божия в человеке. Он искал их преимущественно в сознании и свободной

1С воле . Гаврюшин считает, что Астафьев в вопросе о свободе воли слишком «настойчиво утверждает целеполагание как характерную черту сознания», чем сближается с утилитаризмом и механицизмом.

В социально-исторической области Астафьев защищает самобытные, органические, национальные начала жизни, хотя не является националистом. Национальную идею Астафьев склонен толковать в несколько романтическом духе, опираясь на суждения Гердера и Лотце. В споре Астафьева и Соловьева первый, по мнению Гаврюшина, оказался прав, и Соловьев в «Трех разговорах» делает «шаг навстречу принципиальным убеждениям Астафьева, связывая технократический идеал и осуществление социальной утопии с образом антихриста»36.

В целом статья Гаврюшина оставляет впечатление некой «православной эпичности» личности и творчества Астафьева, переполнена, на наш взгляд, «богословской» риторикой, создающих иллюзию реальных связей творчества Астафьева и православного вероучения, не говоря уже о таковых связях Фихте, Канта и Эразма Роттердамского. В этом же номере журнала «Вопросы философии» помещена еще одна публикация «Национальности и общечеловеческих задач» .

13

Новейшие работы, посвященные Астафьеву, принадлежат М. Б. Смолину, который является составителем наиболее полного на сегодня сборника работ оо главным образом, публицистических) П. Е. Астафьева . Сборник открывает вступительная статья самого Смолина39. Астафьев характеризуется, в согласии с духом всей серии «Пути русского имперского сознания», как «убежденный теоретик-консерватор - вся его практическая деятельность носила подчеркнуто консервативный характер», что «совершенно не извинительно в глазах либералов XIX столетия»40.

Смолин более подробно освещает спор о национальности с Соловьевым и Леонтьевым, делая вывод, что «защита П. Е. Астафьевым национальности была столь эмоциональной. только потому, что как В. С. Соловьев, так и К.Н. Леонтьев, не признавали. самостоятельного значения нации, а смотрели на нее утилитарно, как на материал для своих идей всемирной теократии и культурного многообразия. Для самого же П. Е. Астафьева народность была и материалом и самоценной сущностью одновременно»41. Собственно философии Астафьева Смолин не касается. Без изменений статья

АО

Смолина об Астафьеве опубликована в книге «Очерк Имперского Пути» .

Основная цель и задачи исследования состоят в том, чтобы дать всестороннее исследование и объективную критическую интерпретацию социально-философских и философско-антропологических взглядов П.Е. Астафьева, его философской биографии, метода, теоретико-философских воззрений - в свете осмысления корпуса его сочинений и материалов.

В диссертации ставятся следующие задачи: определить источники и влияния в философии П.Е. Астафьева, его идейные связи и расхождения с европейской и русской философией; систематизировать и критически интерпретировать основные философские проблемы в творчестве П.Е. Астафьева (внутренний опыт, природа и метод философии, свобода воли, знание и вера, монадология); выявить принципиальную зависимость социально-философских и философско-антропологических воззрений

14

Астафьева и его теоретической философии; проанализировать общую эволюцию философии П.Е. Астафьева от теоретического дуализма к критической монадологии, пересмотреть оценку его философии как «метафизического персонализма»; систематизировать и дать анализ социально-философский воззрений П.Е. Астафьева, его понимание кризиса современной цивилизации, смысла истории, прогресса, языка и слова, национального вопроса, эстетики и ее социального значения, феминизма, выяснить особенность «консерватизма» П.Е. Астафьева; рассмотреть основную философско-антропологическую идею П.Е. Астафьева - идеал «истинно-философского характера», показать определяющую роль этого идеала для теоретической и социальной философии мыслителя; критически интерпретировать философию П.Е. Астафьева как абсолютизацию внутреннего опыта человеческого субъекта и «персонализированный космизм».

Методология исследования. Исследование основано на принципе историзма и диалогическом понимании историко-философского и социально-философского процесса. В работе был использован метод философской компаративистики, способствующий реконструкции социально-философских и философско-антропологических воззрений П.Е. Астафьева на основе исследования комплекса его сочинений.

Научная новизна исследования. Диссертация является первым комплексным исследованием философии П.Е. Астафьева, его творческой биографии, содержит систематическое изложение и анализ принципиально значимой социально-философской проблематики в творчестве мыслителя. На основе предшествующей историографической традиции и анализа комплекса сочинений П.Е. Астафьева предлагаются новые трактовки его творчества, что позволяет глубже понять философский процесс в России в 1870-1890-х гг. (причины поворота русской мысли к метафизике; историю и значение неолейбницианской традиции; проблему отношений русской философии и

15 христианства). Философия П.Е. Астафьева рассматривается в ее целостности, обусловленной социально-философским и философско-антропологическим идеалами философа.

Уточнен категориальный статус понятий социально-философских и философско-антропологических воззрений П.Е. Астафьева: государственность, национальность, религия, искусство, женственность, любовь, философия (культурные опоры). В диссертации сделан вывод о том, что социально-философские воззрения Астафьева основаны на абсолютизации внутреннего опыта человеческого субъекта и персонализированном космизме.

Научно-практическая значимость исследования. Диссертация представляет новый материал для изучения философского процесса в России XIX в., указывает место творчества П.Е. Астафьева в русской философии. Определяются новые темы и проблемы историко-философских сравнений и морфологических особенностей в единстве русской философской мысли. Фактические материалы и выводы диссертации могут быть использованы в научных исследованиях по истории отечественной философии, русской социально-философской мысли, в процессе преподавания курсов социальной философии, философской антропологии и истории общественной мысли.

Апробация работы. Основные идеи диссертации нашли отражение в публикациях автора и его докладах на научных конференциях. Автором была подготовлена к переизданию и прокомментирована работа П.Е. Астафьева «Национальность и общечеловеческие задачи» (1995 г.)43.

Структура работы определена целью и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-философские и антропологические воззрения Петра Евгеньевича Астафьева, 1846-1893 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Теоретические, социально-философские и антропологические воззрения П. Е. Астафьева достаточно самостоятельно и оригинально выглядят на общем фоне развития философского процесса в России XIX века. Его воззрения основаны на весьма редком в русской философской мысли утверждении человеческого я как истинно сущего бытия и знания, на абсолютизации внутреннего опыта человека.

Творчество П. Е. Астафьева относится к течениям неолейбницианства и персонализма. Наиболее родственные ему учения - это «монистический плюрализм» и «панпсихизм» А. А. Козлова и С. А. Аскольдова, «критический индивидуализм» Е. А. Боброва, «конкретный динамизм» Л. М. Лопатина, «монодуализм» Н. Я. Грота, «эволюционная монадология» Н.В. Бугаева, теории «субстанционального деятеля» Н. О. Лосского и «симфонической личности» Л. П. Карсавина. Однако, П. Е. Астафьев занимает в рамках этой традиции особое место. Никто из названных философов не выдвигал с такой силой и настойчивостью антропологическим и социальным идеалом безусловную человеческую личность (у Астафьева этот идеал именуется «истинно-философский характер»).

Развитый субъективизм и индивидуализм не присущи для русской философии вообще. Тем более интересно, что П. Е. Астафьев, исходя из, казалось бы, совершенно несвойственной отечественной мысли философской интуиции, приходит в итоге почти к тем же результатам, ценностям и идеалам, которыми завершаются искания большинства русских мыслителей XIX - XX вв., в первую очередь, философов «религиозно-философского ренессанса». Последний синтез П. Е. Астафьев так же находит в персонализируемом иерархическом космосе. Этот конкретный натурфилософский спиритуализм весьма характерен для русской мысли, достаточно вспомнить хотя бы «религиозный материализм» В. С. Соловьева.

146

В связи с этим возникает интересная проблема, которая состоит в том, что многие русские философы, по началу серьезно разняться в своих исходных интуициях, основных принципах своего учения, но почти все они приходят, в конце концов, к некоему общему результату, к общим для них всех ценностям и идеям.

Астафьев, начиная с абсолютизации человеческого я, даже с допущения непримиримого внутреннего дуализма этого я, ценой которого он пытался спасти личность в ее безусловности (отсюда - повышенный интерес к Канту), все-таки заканчивает свои философские сомнения утверждением иерархического космоса монад-субъектов, уничтожая тем самым свой первоначально заявленный персонализм в космической монархии.

Думаем, что тяга к космизму не случайна. Всякий крайний индивидуализм нуждается в обеспечении условий для своего бытия как индивидуализма. Отсюда, странное, на первый взгляд, стремление раствориться в космических, социальных, религиозных коллективностях. Вечно жаждущий индивидуализм может утолить свою жажду только вселенскими синтезами. Астафьев - яркий тому пример.

147

Список научной литературыПрасолов, Михаил Алексеевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Государственный архив Воронежской области. Ф. 29. Оп. 123. Д. 109.

2. Институт русской литературы (Пушкинский дом). Собрание писательских автобиографий и биографических документов С. А. Венгерова. Ф. 377. Оп. 7. Д. 227.

3. Там же. Архив Я.П. Полонского. Письма П.Е. Астафьева к Я. П. Полонскому (1877-1891 гг.). 11. 879.

4. Там же. Письма П. Е. Астафьева к Я. П. Полонскому (1888 г.). 13. 607.

5. Там же. Письмо Я. П. Полонского к П. Е. Астафьеву (1891 г.). 11. 725.

6. Там же. Письмо М. А. Астафьевой к Я. П. Полонскому (1893 г.). 11. 880.

7. Там же. Телеграмма П. Е. Астафьева к Я. П. Полонскому (1891 г.). 12. 712.

8. Там же. Архив А. Н. Майкова. Письмо П. Е. Астафьева к А. Н. Майкову (1891 г.). 16. 713.

9. Там же. Архив М. Ф. Де-Пуле. Письмо П. Е. Астафьева к М. Ф. Де-Пуле (1877 г.). Ф. 569. Д. 117.

10. Ю.Александров А. А. Из воспоминаний о К. Н. Леонтьеве // Памяти

11. Константина Николаевича Леонтьева. СПб., 1911. 11.0Н же. Памяти К. Н. Леонтьева. Письма К. Н. Леонтьева к А. А.

12. Александрову. Сергиев Посад, 1915. 12.Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психологии XVIII и XIX веков. М., 1947.

13. З.Антонов Н. Р. Русские светские богословы и их религиозно-общественное миросозерцание. СПб., 1912. Т. 1.

14. Аскольдов С. А. Алексей Александрович Козлов. СПб., 1997.

15. Астафьев П. Е. От Острогожска до Ивановки // Воронежские губернские ведомости. 1864. 27 июня.

16. Он же. Монизм или дуализм? Ярославль, 1873.166

17. Он же. Последнее десятилетие экономической жизни Подольской губернии // Сборник Подольского статистического комитета за 1880 год.

18. Он же. Очерки экономической жизни Подольской губернии // Киевлянин. 1880.

19. Он же. Психический мир женщины, его особенности, превосходство и недостатки // Русский вестник (далее РВ). 1881. № 12,1882. №7, 10.

20. Он же. Психический мир женщины, его особенности, превосходство и недостатки. М., 1881.

21. Он же. Понятие психического ритма как научное основание психологии полов. М.,1882.22.0н же. Симптомы и причины современного настроения. М., 1885.

22. Он же. Смысл истории и идеалы, прогресса // Чтения Общества любителей духовного просвещения. 1885. №№7-8.24.0н же. Смысл истории и идеалы прогресса. М., 1885.

23. Он же. Смысл истории и идеалы прогресса. 2-е изд. М., 1886.

24. Он же. Страдание и наслаждение жизни. М., 1885.

25. Он же. Чувство как нравственное начало. М., 1886.

26. Он же. По поводу юбилея Аполлона Майкова // МВед, 1888. 30 апреля.

27. Он же. Старое недоразумение. М., 1888.

28. ЗО.Он же. Новый труд профессора Козлова // МВед., 1888. №278.

29. Он же. Состязание слов с понятиями. М., 1889.32.0н же. К вопросу о свободе воли. М., 1889.

30. Он же. Нравственное учение гр. JI. Н. Толстого и его новейшие критики // Вопросы философии и психологии (далее ВФП). 1890. №4.

31. Он же. Рец.: Свое слово. Киев, 1890 // ВФП. 1890. №5.

32. Он же. Рец.: Свое слово. Киев, 1888-1889 // Русское обозрение (далее -РО). 1890. №1.

33. Зб.Он же. Гипнотизм как психологическая задача // РО. 1890. №9

34. Он же. Рец.: Cams P. The ethical problem. Chicago, 1890 // ВФП. 1890. №6.167

35. Он же. Учение гр. Л. Н. Толстого в его целом. М., 1890.

36. Он же. Национальность и общечеловеческие задачи // РО. 1890. №3-5.40.0н же. Национальность и общечеловеческие задачи. М., 1890.

37. Он же. Объяснение с г-ном Леонтьевым // Мвед.,1890. №177.

38. Он же. К спору с Вл. Соловьевым // РВ. 1890. №10.

39. П. Е. Астафьев (некролог) // МВед., 1893. 10-14 апреля.

40. П. Е. Астафьев (некролог) // Исторический вестник. 1893. №6.

41. П. Е. Астафьев (некролог) // РО. 1893. №5.

42. Ахутин А. В. София и черт (Кант перед лицом русской религиозной метафизики) // ВФ. 1990. №1.

43. Бугаев Н. В. Математика и научно-философское мировоззрение // ВФП. 1898. №45.

44. Он же. Основные начала эволюционной монадологии // ВФП. 1893. №17.

45. Он же. К вопросу о свободе воли // Труды Московского Психологического Общества. М., 1889. Вып. 3.

46. Булгаков С. Н. Пять писем С. Н. Булгакова к В. В. Розанову // Вестник РХД. 1984. №141.

47. Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х тт. М., 1993. Т. 1.

48. Введенский А. И. Петр Евгеньевич Астафьев. Характеристика его философских и публицистических взглядов // БВ. 1893. №6.

49. Он же. Очерк современной французской философии. Харьков, 1894. 76.Введенский А. И. Статьи по философии. СПб., 1996. 77.0н же. О пределах и признаках одушевления. СПб., 1892.

50. Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. СПб., 1889. Т. 1.

51. Вишняков П. М. В Катковском Лицее. Записки старого пансионера (1875-1882). М., 1916. Вып. 1-2.

52. Войналович Е. В., Кармазинская М. А. Астафьев // Русские писатели, 1800-1917: Биографический словарь. М., 1989. Т. 1.169

53. Воспоминания Льва Тихомирова. М.;Л., 1927.

54. Гаврюшин Н. К. Забытый русский мыслитель (К 150-летию П. Е. Астафьева) // ВФ. 1996. №12.

55. Гайденко П. П. Философия Фихте и современность. М., 1979. 84.Она же. Парадоксы свободы в учении Фихте. М., 1990.

56. Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Киев, 1991.

57. Грот Н. Я. П. Е. Астафьев (некролог) // ВФП. 1893. №18. 87.Он же. О задачах журнала // ВФП. 1889. №1.

58. Егоров А. Д. Лицеи России. Кн. 4: Лицей в память цесаревича Николая. Иваново, 1993.

59. Ермичев А.- А. Александр Иванович Введенский русский философ-неокантианец // Введенский А. И. Статьи по философии. СПб., 1996.

60. Жучков В. А. Становление диалектики как теории деятельности в философии Канта // Философия Канта. Современные исследования и дискуссии. М., 1983.91.3еньковский В. В. Основы христианской философии. Франкфурт-на-Майне, 1960. Т. 1-2.

61. Ибервег Ф., Гейнце М. История новой философии в сжатом очерке. СПб., 1890.

62. Историческая записка Императорского Лицея в память Цесаревича Николая (Лицея Цесаревича Николая) за XXX лет (1868-1898). М., 1899.

63. История философии в СССР. М., 1968. Т. 3.

64. Кант И. Сочинения в 6-ти тт. М., 1965. Т. 4.

65. Карпов В. Н. Вступительная лекция в психологию // ХЧ. 1868. Ч. 1.170

66. Он же. Введение в философию. СПб., 1840.

67. Карус П. По поводу заметки П. Е. Астафьева // ВФП. 1891. №8.

68. Козлов А. А. Объяснение с П. Е. Астафьевым // Свое слово. Киев, 1889. №2.

69. Он же. Два слова по поводу статьи П. Е. Астафьева // Свое слово. Киев, 1890. №3.

70. Он же. П. Е. Астафьев как философ // ВФП. 1893. №18.

71. Козырев А. П. «Должны быть и разномыслия» // Новая Европа. Международное обозрение религии и культуры. 1997. №11.

72. Колубовский Я. Н. Философия у русских // Ибервег Ф., Гейнце М. История новой философии в сжатом очерке. СПб., 1890.

73. Кудрявцев Н. Философия Мен де Бирана в начальной стадии ее развития. М., 1911.

74. Леонтьев К. Н. Психический мир женщины // Афиши и объявления. 1883. №14.

75. Он же. Письмо к г. Астафьеву // Гражданин. 1883. №9.

76. Он же. Ошибка г. Астафьева // Гражданин. 1890. №№144, 147.

77. Он же. Собрание сочинений. М., 1912. Т. 6.

78. Он же. Восток, Россия и Славянство. М., 1995.

79. Лопатин Л. М. Аксиомы философии // ВФП. 1905. №80.

80. Он же Вопрос о свободе воли // Труды Московского Психологического общества. М., 1889. Вып. 3.

81. Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.

82. Он же. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.

83. Он же. Владимир Соловьев и его время. М., 2000.

84. Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991.

85. Лукьянов А. В. Проблема духовного «Я» в философии Фихте. Уфа, 1993.171

86. Матвеев С. И. Русские светские богословы // Светоч и дневник писателя. 1913. №4.

87. Он же. Очерки русской философии. Философия усилия личности (учение П. Е. Астафьева) // Там же. 1913. №№5-10.

88. Московское Психологическое Общество//ВФП. 1893. №17.

89. Некрасов П. А. Математика и научно-философское миросозерцание. М., 1899.

90. Он же. Московская философско-математическая школа и ее основатели. М., 1904.

91. Огнев А. Й. Лев Михайлович Лопатин. Пг., 1922.

92. Ойзерман Т. И. Философия Фихте. М., 1962.

93. Письма К. Н. Леонтьева К. А. Губастову // РО. 1896. №№3, 11.

94. Поселянин Е. К. Н. Леонтьев в Оптиной пустыни // Памяти Константина Николаевича Леонтьева. СПб., 1911.

95. Прасолов М. А. Странная жизнь философа Астафьева // Коммуна. Воронеж, 1992. 4 апреля.

96. Он же. Забытый философ // Русская провинция. Воронеж, 1995. Вып. 2.

97. Он же. Петр Евгеньевич Астафьев: «росток русско-православной культуры»//Воронежская беседа. Воронеж, 1995. Вып. 1.

98. Он же. Провинциальный философ П.Е. Астафьев // Философия и русская провинция: Тезисы докладов и выступлений Шестого Российского симпозиума историков русской философии (3-5 апреля 2000 г.). Воронеж, 2000.

99. Пустарнаков В. Ф. Астафьев // Русская философия. Словарь. М., 1995.

100. Радлов Э. Л. Очерк истории русской философии // Введенский А.И, Лосев А. Ф., Радлов Э. Л., Шпет Г. Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991.172

101. Репников А. В. Константин Леонтьев и Лев Тихомиров // Эхо. Сборник статей по новой и новейшей истории Отечества. М., 2000. Вып. 3.

102. Розанов В. В. Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского. М., 1996.

103. Русская философия. Словарь. М., 1995.

104. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М., 2000.

105. Свящ. Сергий Розанов. Религиозно-философские принципы П. Е. Астафьева (к характеристике современного религиозного движения) // Вера и разум. 1894. №№1-2.

106. Смолин М. Б. «Метафизик и гусар». Забытый мыслитель времен царствования Александра III // Астафьев П. Е. Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000.

107. Он же. Очерки Имперского Пути. Неизвестные русские консерваторы второй пол. XIX первой пол. XX века. М., 2000.

108. Соловьев В. С. Письма. СПб., 1923. Т. 4.

109. Он же. Собрание сочинений. Брюссель, 1966. Т. 2.

110. Он же. Сочинения. М., 1990.Т. 1-2.

111. Тихомиров Л. А. Славянофилы и западники в современных отголосках // PO. 1892. № 10-11.

112. Он же. П. Е. Астафьев (некролог)// PO. 1893. №5.

113. Он же. Критика демократии. М., 1997.

114. Он же. Тени прошлого. Воспоминания. М., 2000.149. он же. Религиозно-философские основы истории. М., 1998.

115. Трубецкой С. Н. Сочинения. М., 1996.

116. Философия Фихте в России. СПб., 2000.

117. Философская энциклопедия. М., 1964. Т. 3.

118. Философский век. Лейбниц и Россия. СПб., 1996.173

119. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1991.

120. Франк С. Л. Сочинения. М., 1990.

121. Он же. Предмет знания. Душа человека. СПб., 1995.

122. Ц-с-. Диагнозы и рецепты // ВЕ. 1885. №12.

123. Юркевич П.Д. Философские произведения. М., 1990.

124. Якубовский В. П. Воспоминания об П. Е. Астафьева // РО. 1893 №12.

125. Янов А. Л. Трагедия великого мыслителя // ВФ. 1992. №1.