автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Социально-лингвистический аспект лексики карточной игры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-лингвистический аспект лексики карточной игры"

¡Г -* »

и

На правах рукописи

Николаиди Оксана Владимировна

СОЦИАЛЬНО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЛЕКСИКИ КАРТОЧНОЙ ИГРЫ 10. 02. 19 - теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

Николаиди Оксана Владимировна

СОЦИАЛЬНО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙАСПЕКТ ЛЕКСИКИ КАРТОЧНОЙ ИГРЫ 10. 02. 19 - теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Работа выполнена на кафедре общего и славяно-русского языкознания

Кубанского государственного университета.

Научный руководитель -

Официальные оппоненты -

Ведущая организация -

доктор филологических наук профессор Г. П. Немец

доктор филологических наук, профессор В. В. Зеленская

кандидат филологических наук, доцент Н. А. Серебрякова

Майкопский государственный Университет (г. Майкоп)

Защита состоится в «. » февраля 2005 г. в на заседании диссертационного совета Д212.101.08 в Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская 249,ауд.231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан января 2005 г.

«15»

Ученый секретарь диссертационного совета

Баклагова Ю. В.

Актуальность исследования обусловлена возросшим вниманием современной лингвистики к проблемам языковой семантики, к философии языка, к механизмам образования языковых полей.

Правомерность изысканий определяется и самим объектом исследования - речевыми интерпретациями лексики карточных игр, которая рассматривается в диссертации как феномен культуры, зародившийся определенным образом в недрах общественных отношений и сохраняющий свое место в лексике языка, культуре, сознании и мышлении человека.

Предметом исследования являются языковые единицы, порожденные на протяжении большого периода времени возникновением и чрезвычайной распространенностью карточных игр, которые рассматриваются нами в соответствии с современной теорией языкознания, а также лексико-семантические уровни языка игрового характера, возможности сочетаемости интеллектуализма и общественной сущности современного человека.

Научная новизна исследования заключается в том, что карточная игра, ее лексическая оригинальность не рассматривалась в науке как аспект лингвистических исследований. Карточная игра не исследовалась ранее как объект интеллектуального характера, дающий представление об основах других наук, например, таких, как теория вероятностей и математическая логика.

Теоретическая значимость исследования состоит в обобщении и систематизации теоретических подходов к изучению лексических инноваций языка карточных игр, их роли в русской культуре, где игры в карты рассматриваются как процесс, который обнаруживает развитие определенных способностей у человека.

Практическая значимость работы определяется возможностью лингвистического познания причин возникновения карточных игр, языковых методов распространения, их влиянии на культуру, мышление, сознание человека, которые необходимы для понимания как социального статуса человека, так и его уровня образованности и норм поведения.

Объект изучения - история возникновения игровой терминологии карточных игр, сущность лексики ее общественно -

политической значимости как одного из аспектов культуры общества.

Цель данной работы - рассмотреть языковые интерпретации роли карточной игры в русской культуре; выявить природу концепции языковых реалий, а также формы и нормы общения в процессе многообразных карточных игр.

Указанная цель обусловила постановку и решение следующих задач:

1. Изучить теоретические и практические вопросы, связанные с лингвистической концепцией происхождения и распространения лексики в языке карт и карточных игр.

2. Рассмотреть определение места языка в карточных играх как социального аспекта миропонимания в языковой картине мира; определить лингвистический аспект игровой модели мира; сущность глобализма карточного языка как информационного процесса в дискурсе лингвокультурологии. Проанализировать общественно-жизненные параметры языка карточной игровой концепции как одного из аспектов культуры современного общества.

3. Рассмотреть дескриптивность лингвистики математической теории карточных игр в плане определенной игровой модели мира; проанализировать средовую ситуацию языка карточных игр в диахроническом аспекте.

4. Описать символизм карт Таро, формы и нормы языкового общения на примерах разнообразных карточных игр.

Материалом анализа послужили информационные данные в научных и художественных текстах русско - и англоязычных авторов, а также статьи газет и журналов общественно-политического характера, где употреблялись языковые единицы карточной терминологии.

Методологической основой исследования послужили фундаментальные научные изыскания о связи языка и мышления, языка и общества, языка и культуры, о социальной сущности языка и его функций (работы В. Гумбольдта, А. А. Потебни, Ф. де Соссюра, А. А. Леонтьева, Д. Лесного, В. Г. Костомарова, Г. П. Немца и др.). Методика исследования основана на системном междисциплинарном подходе к изучаемым явлениям, требующем их рассмотрения во взаимных связях и отношениях.

Принцип системности в качестве основного определяет частные методы исследования - дескриптивный, описательный и метод фактического анализа языковых единиц карточных игр. На защиту выносятся следующие положения:

1. Лингвистические аспекты каждой карточной игры, имеющие свои установленные правила, традиции и закономерности, социальные и условно - нормативные характеристики, что определило возможности моделирования в общем процессе языковой игры такую разновидность как язык карточной игры, выражающей основные идеи, направления той или иной культуры в общем глобальном рассмотрении истории цивилизованного общества.

2. Так как одним из важных феноменов концепции культуры является человек, его язык и его интеллектуальная сущность, то становится целесообразным определение объективной ценности языковых карточных интерпретаций и изначально присущих ему творческих устремлений: научный поиск, общественная деятельность, культура, в том числе карточная игра с ее лингвистическими концепциями, нравственными и социальными определениями.

3. Поскольку языковая номинативность социально - нравственной сущности карточных игр и философская аспектность их описания создали определенную общенациональную характеристику цивилизованного общества, постольку становится необходимым создание дескриптивных общественно - реальных институтов и других лингвистических форм функциональности как национального достояния.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования излагались на международных конференциях: «Язык. Этнос. Сознание» (Майкоп, 2003), «Язык. Общество и Проблемы межкультурной Коммуникации» (Гродно, 2004), на межвузовской научно - практической конференции «Совершенствование методики преподавания как условие модернизации высшего профессионального образования» (Пятигорск - Новороссийск, 2004), на межвузовской конференции «Вопросы филологии: теория и методика обучения» (Новороссийск, 2002).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, приложения.

Содержание и основные результаты исследования

Во Введении обосновываются актуальность проблемы и выбор темы, указываются предмет и объект исследования, цели и задачи, методы и приемы, методологическая основа, материал исследования, определяется научная новизна, теоретическая и научная значимость работы, описывается структура диссертации, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «ЯЗЫКОВЫЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КАРТОЧНОЙ ИГРЫ И ЕЕ ОБЩЕСТВЕНО - НРАВСТВЕННАЯ СУЩНОСТЬ» рассматриваются теоретические вопросы, связанные с изучением определения места карточной игры как социального аспекта миропонимания в языковой картине мира; изучается лингвистический аспект игровой модели мира; эволюционные характеристики парадигмы языка карт и их прикладная вариативность; глобализм карточного языка как информационный процесс, влияющий на развитие и распространение языка карточных игр, а также рассматривается общественно-жизненные параметры карточной игровой концепции культуры и основные идеи смысловой нормативности языковых карточных игр.

Как показали исторические данные, самыми азартными игроками в мире считаются, китайцы и другие народы Юго-Восточной Азии. В содержании исторических документов определяются две главные версии происхождения карт. Первая — китайская, хотя некоторые исследователи не хотят в нее верить, поскольку для европейцев непривычны китайские и японские карты и по внешнему виду, и по характеру игры, которая больше похожа на домино. Но, как известно, уже в VIII веке в Китае для игр использовались вначале палочки, а потом и полоски бумаги с обозначениями различных символов. Эти далекие предки карт употреблялись также вместо денег, поэтому у них было три масти: монета, две монеты и много монет. А в Индии на игральных картах изображалась фигура четырехрукого Шивы, который держал кубок, меч, монету и жезл. Можно предположить, что эти символы четырех индийских сословий и дали начало современным карточным мастям. Особенной популярностью пользовалась египетская версия происхождения карт, которые утверждали, что в глубокой древности египетские жрецы записали всю мудрость мира на 78 золотых табличках, изображенных также в

символическом виде карт. 56 из них — «Младшие Арканы» — стали обычными игральными картами, а оставшиеся 22 «Старших Аркана» вошли в состав загадочной колоды Таро, используемой для гаданий. Эту версию впервые обнародовал в 1785 году французский оккультист Эттейла, а его продолжатели французы Элифас Леви и доктор Папюс и англичане Мэзерс и Кроули создали собственные системы интерпретации карт Таро. Название это якобы происходит от египетского «та рош» ("путь царей"). Никаких доказательств столь раннего существования колоды Таро науке установить не удалось. Вместе с тем, остается неизменным тот факт, что помимо весьма значимых изобретений, как бумага, порох, шелк и фарфор, древняя цивилизация подарила миру и карточные игры.

Из области лингвистических наблюдений установлено, что ранние карточные игры были достаточно сложными, ведь помимо 56 стандартных карт в них употреблялись 22 «Старших Аркана» плюс еще 20 козырных карт, названных по именам знаков Зодиака и стихий. В разных странах эти карты называли по-разному и так запутали правила, что процесс игры чрезвычайно усложнялся. Следует отметить, что у всех карточных изображений были реальные или легендарные прототипы.

Например, четыре короля — это величайшие монархи древности: Карл Великий (черви), библейский царь Давид (пики), Юлий Цезарь (бубны) и Александр Македонский (трефы). Самая сложная лексико-семантическая фигура карточного пантеона — валет, или, по английской терминологии, оруженосец. Само слово «валет» вначале означало слугу или даже шута, но позже утвердилось иное его значение - не вполне честный, хоть и храбрый искатель приключений. Главное отличие немецкой системы от прочих в лексическом определении фигур. Строгие правила лютеранской морали запрещали хоть как-то выделять женщин. В колоде не было дам. Их заменили «оберманном» (Оbеrmann).Внешне карты до начала XVII века были «одноголовыми», то есть фигуры изображались в рост. Следующее столетие ознаменовалось появлением «двухголовых» карт, какими пользуются до сих пор. В эпоху Просвещения игральные карты были так популярны, что сама система игры применялась в обучении, прикладных науках (философии, астрономии, медицине...) и,. конечно, в оккультных упражнениях.

В отечественной культуре они заняли особое место. Можно с уверенностью говорить, что они являются знаковым предметом российского быта. Наверное, у других народов нет такого «трепетного» отношения к картам, как в России. Величайшие писатели, художники, композиторы и другие.представители русской интеллигенции не просто посвящали им свои нетленные произведения, а сами были активными участниками карточного «процесса». Достаточно назвать имена Пушкина, Гоголя, Чехова, Достоевского.

Карточная игра - это не просто игра с набором определенных законов и правил. Это — своеобразный языковой фон, который дает толчок развитию и обогащению языка новыми терминологическими единицами карточной лексики, что может служить моделью социального поведения человека в обществе (например, «05.11.04 Эксперт-Сибирь: Дорогой евро при этом сыграл на руку металлургам, что привело к парадоксальной...»; «22.09.04 Информационный портал Даугавпилса: Дж.Керри преимущественно разыгрывает карту мирного урегулирования развязанных...»; «21.07.04 Правда.т: Но Аройо поставила на карту свои взаимоотношения с США и Австралией, чтобы ..» и др.)

Современная лингвистическая наука, как известно, достаточно широко трактует сущность языка и его функциональные и потенциальные возможности в плане его дескриптивной значимости. Поскольку каждый язык для подразделения мира использует или основывается на собственном аспекте концептуализации, постольку особое место в плане языковой картины мира занимают такие факторы языка, которые отражают социальную сущность языковой реализации в части спортивной игры, литературной викторины, олимпиады и т. п., а также карточные игры, которые имеют довольно большую неоднозначность в восприятии обществом.

Можно полагать, что языковая картина мира нашла свое отражение в плане карточной игры как социального аспекта миропонимания. Человек и среда во взаимодействии представляют собой мир, следовательно, картина мира будет складываться из результата переработки информации о среде и о человеке.

Несомненно, что благодаря языку человек способен понимать мир и самого себя, поскольку в языке закреплен общественно-

исторический, общечеловеческий и национальный опыт. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная языковая картина мира, сквозь призму которой человек видит мир. Отсюда - появление и распространение особой карточной терминологии, метафоризация языка азартных игр, форм и норм поведения человека в игре и в быту.

Примером может служить использование терминологии карточного языка в общественно - политической лексике: «...разумным не посчитала и дала карт-бланш Саакашвили на политическую расправу...» (10.05.04 Комсомольская правда); «... в Ираке не станет дешевой разменной картой в нашей же предвыборной борьбе, что...» (13.08.04Зеркало недели).

В. фон Гумбольдт высказывал мысль о том, что «различные языки являются для нации органами их оригинального мышления и восприятия». Возросший интерес к этой проблеме связан с когнитивными исследованиями последних лет, в рамках которых делаются попытки связать теорию языковых гештальтов с теорией фреймов как структур знания. Теория языковых гештальтов была выдвинута Дж. Лакоффом. По его мнению, гештальты - это особые глубинные содержательные единицы языка. Гештальты составляют основу восприятия человеком действительности, направляют познавательные процессы. Дж. Лакофф показал, что спор и война описываются в одних и тех же терминах, а значит, одинаково мыслятся, т. е. связываются с одним и тем же гештальтом. Эти воззрения приемлемы и для карточных игр, которые описываются и мыслятся одинаково, то есть связываются с одним и тем же гештальтом. Карточная игра в концептуальной картине мира взаимодействует с совокупностью общечеловеческого, национального и личностного.

Поскольку картина включает в себя позицию отражающего субъекта, его отношение к отраженным объектам, постольку отражение мира человеком является не пассивным, а деятельностным, когда отношение к объекту не только порождается этими объектами, но и способно через деятельность изменить их. Отсюда следует, что система социально - типичных позиций, отношений, оценок находит знаковое отображение в системе национального языка и принимает участие в конструировании языковой картины мира. Например, русское

выражение «пока рак на горе свистнет» соответствует английскому «когда свиньи полетят», или «запастись козырем» (русск.) — «иметь лучшую карту в рукаве» (англ.)

Есть основание полагать, что языковая картина мира в целом и главном совпадает с логическим отражением мира в сознании людей. Но при этом сохраняются как бы отдельные участки в языковой картине мира, к которым относится, например, карточная фразеология. Она своеобразна в каждом языке. Фразеологические единицы (ФЕ) играют определенную значительную роль в создании языковой картины мира. Они - как бы «зеркало жизни нации»:

"Joker in the pack" - человек с непредсказуемым поведением. "The best card" - главный козырь.

Фразеологизм лексики карточных игр часто приписывает объектам признаки, которые ассоциируются с картиной мира, подразумевают конкретную ситуацию (текст), оценивают ее, выражают к ней отношение. Признаки, свойства и нормы карточной игры проецируются с карточного стола на нормы поведения в общественной жизни, становясь и закрепляясь как фразеологические единицы (например, «Каждый театр понимает, что данные проекты - джокеры в колоде тузов.»(12.08.04 Новые известия); «... которого можно назвать тузом в юкосовской колоде карт Генпрокуратуры.»(05.02.04 Страна.Ru) и др.)

В каждой языковой картине мира существует содержательная сторона, которая становится фундаментом всех культурных стереотипов. Карты, становясь культурной реалией, получают большое распространение, тем самым, обогащая культуру и язык тех стран, где карточные игры становятся нормой общественной жизни.

Представители неогумбольдтианства (Л. Вайсбергер В. фон Гумбольдт) утверждают, что язык определяет мышление и познание, а тем самым и картину мира, и культуру, и цивилизацию. В результате этого носители разных языков создают разные картины мира, культуры и цивилизации. Так, в разных странах распространены разные карточные игры, да и в пределах одного и того же общества человек играет в разные игры: от простонародного «подкидного дурачка» до бриджа или преферанса как высшего достижения ума и интеллекта.

При изучении лингвистического аспекта игровой модели мира рассматривается язык театра и формируемая им иллюзионистская модель Мира {Мир-как-Театр или Мир-как-ИлЛюзия), которые могут быть сопоставлены и в определенном аспекте противопоставлены языку игры и формируемой им игровой модели Мира {Мир-как-Игровой Стол или Мир-как-Игралъная Доска), при том, что они часто сближаются и даже отождествляются на том основании, что обе эти модели якобы отображают некую единую игровую сферу, или мир игры, как, в частности, это полагает Финк, и тем самым выражают соответствующий игровой подход к Миру sub specie ludi, т.е. "с точки зрения игры", как, в частности, это полагает Хейзинга в "Homo Ludens" - "Человеке играющем".

Между тем, если иллюзионистская модель Мира {Мир-как-Театр, жизнь-как-представление, люди-как-актеры) формируется путем экстраполяции на другие миры и на весь Мир языка театра -первичного терминологического языка описания мира театра и именно театральной игры, т.е. посредством описания других миров и всего Мира в терминах типа театр, сцена, драма, представление, зрелище, роль, маска, актер, зритель и т.п., то игровая модель Мира {Мир-как-Игровой Стол, жизнъ-как-игра, люди-как-игроки) формируется путем экстраполяции на другие миры и на весь Мир языка игры - первичного терминологического языка описания мира игры, а именно - азартной игры, т.е. посредством описания других миров и всего Мира в терминах и наименованиях типа игра, игрок, кон, ставка, кости, жребий, лотерея, рулетка, выигрыш, проигрыш и т.п.

В содержательном аспекте такая экстраполяция и последующая глобализация языка игры представляет собой и означает проецирование и индуцирование формулируемого им принципа вероятности и случайности на другие миры и на весь Мир как всеобщего онтологического и абсолютного метафизического принципа, истинного и действительного для всех миров и для всего Мира. В предельном обобщении, согласно такого рода игровой модели Мира, весь Мир интерпретируется как некий Игровой Стол (или Игральная Доска), люди - как игроки, жизнь - как азартная игра с определенными правилами, выигрышами или проигрышами, и т.д. К наиболее актуальным для языкознания XX в. философским

проблемам относится вопрос о том, как язык, культура, в том числе и карточные игры, оставаясь собой, могут эволюционировать.

С развитием форм и разного рода реализаций в национальном, в общественно-культурном плане, с развитием языка развивалась и карточная игра, что находило свое отражение в языковых лексических оборотах. Язык эволюционировал, поглощая в себя и обновленные формы карточных игр, которые так же как и язык функционировали по возрастающей. Развитие языка трактуется лингвистами по-разному. Например, В.З. Панфилов расценивает "диалектическое противоречие между функциональным назначением языка и системными факторами его организации как источник постоянного процесса развития языка". А. Мартине рассматривает принцип языковой экономии как одну из основных тенденций языкового развития. К. Шмидт придерживается мнения, что в основе развития языка лежит его стремление к коммуникативной четкости языковых единиц. А. С. Мельничук отмечает следующие важные положения: "Развитие языка, как всякого другого явления, представляет собой результат борьбы внутренних противоречий, свойственных языку в его реальном существовании в виде речевой деятельности общества. В термодинамике неравновесных систем, развиваемой И. Пригожиным, подчеркивается, что решающую роль в мире играют неустойчивость и неравномерность, что в ходе флуктуации (отклонений от нормы) подсистем возникает точка бифуркации, где невозможно предсказать дальнейшее направление изменений системы, причем в диссипативных структурах возможно спонтанное возникновение самоорганизации беспорядка и хаоса.

Исторические данные свидетельствуют, что всплеск карточных игр приходится на тот период времени, когда в обществе наблюдается политическая нестабильность, социальная неопределенность. Возникает ниша в общественном сознании и языке, которую заполняют карточные игры с их терминологией, законами, формами и нормами поведения. Следует вспомнить, что карты и карточные игры возникли как времяпрепровождение во времена завоевания новых земель. Когда шла война, наблюдался всплеск карточной активности, вследствие чего язык, являясь динамической системой, пополнялся новыми лексическими единицами, например, пословицами и поговорками: «В картишки

нет братишки»; «Главное не выиграть и даже не проиграть. Главное унести»; и т. п.

Положение Т. М. Николаевой, что "язык развивается в сторону увеличения информации в единицу времени" можно, интерпретировать на основе универсального закона синтеза информации. Синтез информации как основа работы мозга и смежных с ним видов деятельности — мышления, языка, сознания и познания — является основой переработки информации, которая, синтезируясь, увеличивается в единицу времени. Иными словами, информация усложняется при помощи синтеза иерархически и увеличивается не количественно, а качественно. В единицу времени (отсчета) язык на основе синтезирующего мышления обеспечивает выражение большего количества информации, синтезировав ее. Можно предположить, что иерархию синтеза информации можно считать основой эволюции языка. В карточных играх существуют правила, нормы и формы поведения, которые совершенствуются с усложнением самой игры, ее правил и участников.

В интересующей нас области лексики карточного языка, это можно увидеть на примере возникновения пословиц и поговорок, основанных на карточных играх, и где отображен метафорический способ мышления, например: «жена и скатерть - первые враги преферанса»; «Лучше друг без двух, чем сам без одной»; «Знал бы прикуп — жил бы в Сочи» и т. п. С развитием карточных игр, карточного языка появились не просто отдельные лексические единицы карточной терминологии, появились правила спорта, военного дела, куда безвозвратно вплеталась терминология карточных игр. Более того, карточная игра носила социальный характер. В низших кругах как время препровождения играли в более или менее примитивные игры («подкидной дурачок», «очко» и т. д.). В светском обществе, где для игры требовались логика, мышление, математический расчет, знание иностранного языка, играли в высшее достижение интеллектуальной значимости - бридж, преферанс, вист. Социальная позиция карточной игры - это зеркало игры.

Почему спорт, игры (в том числе и карточные) объединяют людей разных поколений, национальностей, социальных статусов? Нам представляется необходимым рассмотреть проблему сопоставления языков. Определяющим принципом для различия языков является

'духовная сила народа' или 'способ, каким языки решают главную задачу всякого языкотворчества', который и действует в данном акте •превращения. Существенным совпадающим моментом у Гумбольдта и у Матураны является признание за языком характера процесса, как приоритетной характеристики, по отношению к результату, произведению, продукту: "Язык следует рассматривать не как мертвый продукт, но как созидающий процесс", "Язык есть не продукт деятельности, а деятельность... Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли". Уместно вспомнить аналогию Соссюра, сравнивавшего язык с шахматной игрой. Есть, однако, существенное различие между ними: в шахматах ходы и правила их совершения были все же кем-то придуманы, хотя память об этом утрачена, как и в случае народной песни, а также карточные игры. А кто придумал правила в языке? Кроме того, шахматы, карты - система для того, чтобы играть (самоцель системы), у языка же помимо внутренних целей есть и внешние, например, организация индивидуального и коллективного опыта, и эти последние (цели) - первичны.

Процессы глобализации характеризуются не только своим объективным богатством и разнообразием, но и возможностью воплощения в новых языковых формах, что достаточно эффективно используется в средствах массовой информации, а в более узком и целенаправленном выражении - в средствах массовой манипуляции. Что касается карточных игр, в процессе глобализации информации, появляются международные правила карточных игр, которые уже не имеют национальных границ. Однако карты становятся как достижением культуры, так и ее бедствием в плане социальной реализации. Карты становятся не только источником обогащения культуры, познания мира, но и основой для шулерства, правонарушения, грабежа, обмана, дуэлей.

Феномен возникновения культуры нашел отражение в трудах различных ученых, представителей разных философских направлений. В прошлом веке господствовала орудийно-трудовая концепция культурогенеза. XX век ищет другие ответы на вопрос: "Как в природном мире возник радикально новый феномен-культура?" Одним из таких ответов стала игровая концепция

культуры. Человек всегда имел способность и склонность облекать в формы игрового поведения все стороны своей жизни. Это является подтверждением объективной ценности изначально присущих ему творческих устремлений — важнейшего его достояния. Игра - прежде всего свободная деятельность. Все исследователи подчеркивают незаинтересованный характер игры, она необходима индивидууму как биологическая функция, а обществу нужна в силу заключенного в ней смысла. Игра, скорее, нежели труд, была формирующим элементом человеческой культуры. Раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении, в сфере игры. Игровая концепция культуры целостно была сформулирована нидерландским историком и философом идеалистом Й. Хейзингом (1872-1945гг.) в работе, "Homo Ludens; Статья по истории культуры" (1938). Концепция игрового генезиса культуры нашла отражение также в трудах Гадамера, который анализировал историю и культуру как своеобразную игру в сфере языка, а также в работе Е. Финка "Основные феномены человеческого бытия", как исключительную возможность человеческого бытия.

Карточные игры совершенствовались вместе с культурно -нравственным социальным расслоением. Карты выступают мерилом деятельности людей. Человек оценивается по тому, насколько он хорош в игре. В процессе игры вырабатываются деловые, коммерческие, родственные отношения. И как было уже упомянуто выше, карточные игры являются не только фундаментом обогащения неких социальных преимуществ, но они были и причиной смерти, вражды, споров, раздоров, самоубийств и т. п. Соответственно, карты и карточные игры имели как своих сторонников, так и своих врагов. Из истории известно, что карты неоднократно запрещались. Тем не менее, карты - запретный плод, который всегда сладок. Игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление, либо физиологически обусловленное психическая реакция.

К определению основных функций игры неоднократно обращались ученые различных специализаций (физиологи, психологи, философы, педагоги). Синтез этих теорий позволяет выделить следующие положения: - игра - высвобождение избыточной жизненной силы; - игра - инстинкт подражания; - игра -удовлетворение потребностей в разрядке; - игра - упражнение на

пороге серьезной деятельности; - игра учит себя ограничивать; - игра поддерживает собственную индивидуальность. Й. Хейзинга доказывает, что игра относится к области иррационального, так как игра простирается на животных и на человеческий мир, она не может быть обоснована никакими рационалистическими связями. Ведь укоренённость в рассудке означало бы,,, что её пределы -человеческий мир. Существование игры не связано ни с какой-либо ступенью культуры, ни с какой-либо формой мировоззрения. Наиболее заметные первоначальные проявления общественной деятельности человека уже пронизаны игрою: например, язык, это первейшее и высшее орудие, которое человек формирует, чтобы иметь возможность сообщать, обучать, править. С помощью языка человек возвышает вещи до сферы духа, в мифе и культуре зачинаются великие движущие силы культурной жизни - право и порядок, общение и предпринимательство, ремесло и искусство, поэзии, ученость, наука. Таким образом, все они уходят в ту же почву игровых действий. В игре мы имеем дело с такой функцией живого существа, которая полностью может быть столь же мало определена биологически, как логически или этически. Понятие игры остается в стороне от всех остальных интеллектуальных форм, в которых можно было бы выразить структуру духовной и общественной жизни. Всесторонне изучение феномена игры позволило Й. Хейзинге выделить следующие её признаки: - игра -свободное действие: игра по принуждению не может оставаться игрой; - игра не есть "обыденная" или "настоящая" жизнь.

Игра - это выход из такой жизни в преходящую сферу деятельности с её собственными устремлениями. Всякая игра способна во все времена полностью захватывает тех, кто в ней принимает участие. Поэтому противопоставление игра - серьезность всегда подвержена колебаниям. Недооценка игры граничит с переоценкой серьезности. Характер игры не обусловлен посторонними интересами: не будучи обыденной жизнью, она стоит вне процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей. Она прерывает этот процесс, и располагается в сфере более возвышенной, нежели строго биологическая сфера процесса пропитания - спаривания-самозащиты; - третий, отличительный признак игры - замкнутость, ограниченность. Она "разыгрывается" в

определенных границах места и времени. Её течение и смысл заключены в ней самой; - игра устанавливает порядок, она сама есть порядок - и этот порядок непреложен. Эта глубокая связь с идеей порядка есть причина того, почему игра в столь значительной мере лежит в области эстетического. Игра склонна быть красивой. Термины, которые применяются для обозначения элементов игры большей частью лежат в сфере эстетики: напряжение, равновесие, колебания, чередования, контраст, вариация, завязка и развязка, разрешение. Следующий признак игры - напряжение. Именно элемент напряжения сообщает игре то или иное эстетическое содержание, ведь напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физической силы, упорства, изобретательности, мужества, выносливости, а также духовной силы, так как он, обуреваемый желанием выиграть, вынужден держаться в рамках дозволенного. В каждой игре - свои правила. Ими определятся, что должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, и не подлежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игроку отойти от правил и мир игры тот час же разрушится.

Немаловажным признаком игры признается то, что играющие создают новое сообщество - группу, которая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась. Наконец, последняя отличительная черта игры - её обособленность, выраженная в таинственности. Исходной предпосылкой концепции игрового генезиса культуры является то, что культура возникает в форме игры. Культура изначально разыгрывается. Даже те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, например охота в архаическом обществе, стремятся найти для себя форму игры. В играх общество выражает свое истолкование в жизни и мира. Это не следует понимать так, что игра становится, оборачивается культурой, но культура в её изначальных фазах имеет характер игры, осуществляется в формах игры и проникнута её настроением.

Взаимосвязь игры и культуры, по мнению исследователей нужно искать в высших формах социальной игры, там, где она проходит в упорядоченных действиях группы или сообщества, или двух групп, противостоящих друг другу. Игра в одиночку плодотворна для

культуры лишь в весьма ограниченной степени. Теснейшим образом с игрой связано понятие выигрыша, это понятие появляется тогда, когда в игре есть противник. Выиграть - значит, возвысится в результате игры. Выигравший и в обыденной жизни приобретает славу и почет, и его успех распространяется на всю группу, отождествляющую себя с победителем.

Для понимания сущности языковых игр необходимо учитывать, что карточная игра имеет свои установленные правила, законы и закономерности, социальные и асоциальные характеристики. Карты -это источник вдохновения для писателей, философов, математиков и социологов, особенно для последних двух. Первые - просчитывали ситуации выигрыша/проигрыша, а вторые - отношение к выигрышу/проигрышу. Постепенно на арену стала выходить теория «языковых игр». Идея «языковых игр» была очень подробно рассмотрена Л. Витгенштейном, который находил ей все новые и новые применения. Прежде всего, он выделяет элементарные функции языка и варьирует их сочетания. Предполагается, что исходные речевые модели абстрагируются из естественного языка за счет его упрощения, возврата слов, фраз на ту реальную жизненную почву, где они обрели свои начальные значения. Над простейшими постепенно надстраиваются все новые, более сложные игры. Так воссоздается "лесенка" усложнений языка, моделируется нарастание его возможностей.

Американский антрополог А.Л. Кребер попытался определить, не связано ли распределение азартных игр среди мировых культур с какими-либо системами, которые могли бы связать азартные игры с другими особенностями культуры того или иного народа. Он выяснил, что наиболее строгие ветви пуританских религий, такие как Протестантизм, Буддизм или Ислам, могли признавать атлетические и другие игры, но полностью отрицали азартные игры. Игры, как показывают исторические данные, выражают основные идеи и направления той или иной культуры и являются моделями различных видов культурной деятельности. Так, они могут моделировать битву, охоту, преследование, прорицание или принуждение.

Было обнаружено, что культуры, в которых играли в игры, "замешанные" только на случайности, обычно имели религиозные верования, связанные с богами или духами, благожелательными и великодушными настолько, что их можно было как-то ублажить.

Можно сделать вывод, что игры, основанные на случайности, связывались с верой в сверхъестественное. Стратегические игры, с другой стороны, соотносились с осознанием своей общественной роли (социализации) или с осознанием главенства социальной системы, тогда как игры, основанные на физическом мастерстве, позволяют осознать важность, как своей личности, так и своего окружения. Хотя это исследование не делало различий между азартными и неазартными играми, оно показало, что игры, в которых заключаются пари связаны, вероятно, с другими аспектами культуры. Социологи продолжают попытки обнаружения этих связей. Очень много упоминаний об азартных играх содержится в народных сказаниях различных культур по всему миру. Греческие и римские мифы упоминают о боге азартной игры или боге удачи. У ирландцев и шотландцев есть сказания о необыкновенных ставках или ставках, не востребованных победителями. Но наиболее многочисленные драматические истории об азартных играх можно обнаружить в народной литературе Азии, включая Юго-Восточную Азию, Японию, Филиппины и Индию. Проблему карт, карточных игр, языка карточных игр, необходимо рассматривать глубже, нежели как простое время препровождение. Феномен карт, игровой культуры накладывал неизгладимый след на мышление, сознание, язык людей разных поколений, только в разное время - по-разному.

Во второй главе «ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КАРТОЧНОЙ ИГРЫ КАК ФЕНОМЕНА ЯЗЫКОВЫХ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ» рассматриваются механизмы описания дескриптивной лингвистики математической теории азартных игр; лингвистическая сущность роли карточной игры в русской культуре; средовая ситуация карточных игр в диахроническом аспекте; социальное определение и лингвистическая трактовка карточных игр и азарта; символизм карт Таро, а также формы и нормы общения в процессе карточной игры.

В работе особо подчеркивается, что карточные игры имеют социальный статус. Основанные на логике, математическом мышлении, прогнозировании, карточные игры развивают эти способности. Игра дает элемент неопределенности, который активизирует ум, настраивает на поиск оптимальных решений. Азартная карточная игра, распространяясь повсеместно и принимая все новые формы, заставляла простых обывателей и мыслителей задуматься над тем, почему одни выигрывают, а другие проигрывают, почему люди одного социального слоя всегда имели больше шансов для выигрыша? Такого рода размышления являлись иногда источником аморального поведения. Эпоха Ренессанса, как известно, раскрепостив человеческое сознание, дала мощный толчок развитию науки и искусства, В числе прочих не осталась в стороне и математика, где впервые были предприняты серьезные попытки изучить закономерности случайных событий.

Труды ученых увенчались успехом, и на свет появилась математическая теория вероятностей. Великие мыслители, пионеры естественнонаучного подхода к исследованию окружающего мира, среди которых почетные места по праву принадлежат таким выдающимся личностям, как Иоганн Кеплер и Галилео Галилей, сумели вырваться из плена вековых предрассудков и заложить теоретический фундамент целых направлений современной науки. Вклад Галилея в теорию вероятностей затронул интересующую нас область азартных игр в значительно большей степени, чем достаточно отвлеченные и умозрительные построения Кеплера. Проанализировав вероятность случайных событий, Галилей пришел к выводу, что из 16 числовых комбинаций, которые можно получить при трех игральных костях, вероятность выпадения десятки и девятки соотносится как 27 к 25, так как три игральные кости содержат 27 различных сочетаний чисел, дающих в сумме 10 очков, а количество подобных сочетаний для девятки всего лишь 25.

Среди первопроходцев в области теории вероятностей заметную роль сыграл Джероламо Кардано. Кардано коснулся различных аспектов азартных игр: моральных, исторических, прикладных и теоретических. Покер служит прекрасной моделью для анализа многих карточных игр. Британский бриджевый гроссмейстер

С. Д. Саймон в своей знаменитой книге "Почему вы проигрываете в бридж?" писал, что полное безразличие к математике является одной из наиболее впечатляющих особенностей карточного мира. Фактор математики преобладает во всех основных карточных играх. Все постоянные игроки любят выигрывать, как бы они ни утверждали, что играют только ради удовольствия. И, тем не менее, игрок, который решился бы разобраться в математических принципах своей игры, составляет редчайшее исключение. Как правило, это профессиональный игрок. Слово «игра» применимо к любому виду человеческой деятельности, который диктуется каким-либо интересом и в котором поведение индивида продиктовано размышлением, хитростью или даже мимолетным настроением. Можно сказать, что играть - значит жить или, жить - означает играть. Отсюда, большое разнообразие народных пословиц и поговорок, основанных на понятии «игра», или «игровая ситуация». Язык, словно губка, впитывал в себя новые лексические единицы, пронизывая все сферы человеческой деятельности, например: «Что наша жизнь - игра»; «Игра не стоит свеч»; «Нет повести печальней в мире, чем козыри четыре на четыре»; «Карта не лошадь — к утру повезет» и т. д. Карточная игра преферанс имеет огромное распространение в мире и, тем не менее, по праву считается элитной, уступая разве что только бриджу. Преферанс требует определенных навыков карточной игры, хорошей памяти, близкого знакомства с математикой и трезвого расчета. Многие карточные интеллектуальные игры были придуманы достаточно давно математиком Ричардом Гаршвильдом на основе сложных карточных игр типа преферанса. Несомненно, первые игры отличаются от сегодняшних, но их объединяют сложные расчеты. Целью игр является собирание игровых карточек, по принципу: чем больше, тем лучше. Карточная игра имеет свой род остроумия и веселости, свой юмор различными поговорками и прибаутками. Семантическая система картежного языка, определявшаяся в своей профессиональной сущности техникой и мифологией карточной игры, с точки зрения норм «общей» дворянской литературно-художественной речи начала XIX в., могла быть понята и осмыслена или как специальная область близких дворянскому обиходу профессиональных приемов, навыков, процессов, явлений и понятий, или как живая общественно-бытовая сфера случаев, событий и

анекдотов, которые стояли за каждым карточным арготизмом, за каждым картежным символом. В первой четверти XIX в. растет интерес к арготизмам и профессионализмам, к романтической экзотике. В «Пиковой даме» выстраиваются в ряд профессионально-технические термины, которыми обозначаются разные приемы и детали игры в фараон, например, играть мирандолем — играть одними и теми же скромными кушами, не увеличивая ставки.

Карточная игра уже с XVIII в. изображалась как характеристическая и символическая форма жизни дворянского общества XIX в. Недаром О. М. Сомов в «Обзоре российской словесности за1827 год» («Северные цветы на 1828 год») писал: «Карты, изобретение расчетливой праздности, своими пестрыми, обманчивыми листочками заслоняют листы печатных книг». В формах картежного языка находила художественно-символическое выражение своеобразная «философия жизни». Для каждого арго характерна смысловая двупланность системы миропонимания. Арготическая речь воплощает в себе действительность, структуру своего профессионального мира, в форме иронического соотношения, сопоставления его с культурой и бытом окружающей социальной среды. Романтическая повесть 20—30-х годов XIX в. охотно питалась идейными концепциями, созданными на почве картежного языка. Эта философия жизни сочеталась с особым социально-политическим мировоззрением. В атмосфере этого революционного настроения символика жизни как игры в банк и рока как банкомета получила особое применение. В «Пиковой даме» эпизоды игры в фараон превращаются в символ жизни, управляемой роком и случаем. Пиковая дама обозначает в этом плане «тайную недоброжелательность» рока. Рок отделен от образа старухи, хотя и действует через нее. Старуха является лишь орудием, послушной картой в руках той силы, которая царит над игрой и жизнью.

В современной лингвистической науке карточная игра, и вообще азартная игра, - рассматривается больше, чем развлечение. Можно её хвалить и говорить, что она носит интеллектуальный характер, даёт представление об основах других наук, таких, как теория вероятностей и математическая логика; можно найти множество примеров ее пагубного воздействия на судьбу человека. Но игру

нельзя отрицать - она тесно связана с нашей культурой. История бриджа прослеживается с XVIII века,1 когда родился его предшественник - вист, который стал популярной салонной игрой в Европе. Бридж - феномен XX века. За несколько десятилетий он прошел путь от салонной игры для избранных до любимой игры десятков миллионов людей всех возрастов, до крупного явления мировой культуры. Проблематика игры в бридж похожа на проблематику оперативного управления. Надо принимать решения, основываясь на неполной, периодически поступающей информации. Решая эту модель ситуации, человек развивает в себе способности ориентироваться в меняющемся и неоднозначном мире вокруг вас. Опыт показывает, что в бридж может играть каждый - достаточно иметь математические способности. Карточные игры - это социокультурное явление. К сожалению, в нашей научной литературе роль карт в культуре практически неисследована, поэтому основным материалом для такого анализа могут служить личный опыт, индивидуальная оценка сложившегося мнения и экскурс в историю возникновения и становления карточных игр.

Закономерно, что реальная практика карточных игр, их распространение в определенных слоях общества, созданный в искусстве образ, не могли не вызвать отрицательного к ним отношения (в лучшем случае - демонстративно отрицательного) в кругах, которые в силу общественного разделения труда взяли на себя ответственность за воспитание общества. Так, католическая и православная церкви осуждают участие своих последователей в карточных играх. Вместе с тем мы должны признать, что карточные игры все же являются одним из наиболее массовых и доступных видов развлечения, досуга и вообще человеческой деятельности. С точки зрения иерархии человеческих ценностей карты не имеют доминирующего значения в жизни. Однако игроков в карты даже не миллионы, а сотни миллионов, и играют они в основном в "низкие", азартные игры. Существует большое количество показателей общего уровня культуры общества: как люди живут и работают, что и как они едят и пьют, что они читают, смотрят и слушают. Не придавая слишком уж большого значения картам, как и другим играм, осмелимся отметить, что одним из показателей является и то, во что в этом обществе играют.

В условиях стихийного разделения общественного труда карточные игры становятся прерогативой тех классов и групп, которые заняты в основном умственным трудом, и тех слоев общества, которые не включены в сферы производства (аристократия, часть буржуазии, рантье, люмпены, преступный мир). Развитие карточных игр шло по линии размежевания интеллектуальных и коммерческих жанров. Разумеется, чистота этих жанров всегда была условной, но сами жанры существовали.

Все карточные игры, в том числе интеллектуальные, базировались на двух основных принципах: случайности результатов (причем, чем выше "интеллектуальность", тем меньше случайность) и денежном интересе игроков. В 20 веке стали развиваться карточные игры в направлении обогащения их интеллектуального содержания. В результате этого процесса появился бридж как высшее достижение на сегодняшний день в этой области.

Более того, на примере бриджа и виста можно определить принципиальную разницу между азартными и интеллектуальными карточными играми. Элемент везения, присущий азартным играм и существенно обуславливающий успех, в интеллектуальных минимизируется самой процедурой организации соревнований. Спортивный статус игры заключается в реализации принципа: всем участникам представляются равные шансы на успех. Им предлагаются для розыгрыша одинаковые расклады карт. А успех, определяемый сравнением достигнутых результатов, зависит от собственного интеллектуального вклада. Кроме того, чтобы спортивная разновидность карточной игры была достаточно привлекательной, сама игра должна быть достаточно сложной. Такая распространенная в России игра, как преферанс, не смогла в своем развитии перейти грань, отделяющую азарт от спорта, именно по причине сравнительной примитивности своих правил.

Как уже неоднократно указывалось, всеобщая «игромания» никак не могла не отразиться на культуре поведения, мышлении и лексике игроков. Стали появляться крылатые выражения, пословицы и поговорки, в основу которых легли карточные игры. Однако язык карточных игр экстраполировался не только на сферу самой игры, но и на культурно - общественную, политическую сферу человеческой деятельности, например: «Пас на пас не приходится...Да-а-ас»; «Пас денег не даст»; «Плачь больше — карта слезу любит»;

«Слабо бьешь — мало получишь»; «Два валета — счастья нету» и т. п. Небезынтересна этимология названия игры бридж. Предполагают, что слово "бридж" имеет русское происхождение! Как это ни кажется парадоксальным. Первая книга по бриджу вышла в Англии в 1886 году под названием "Бирич или русский вист". В дальнейшем оказалось, что англичанам трудно произнести такое слово. Поэтому оно преобразовалось в близкое по звучанию, но не связанное по смыслу слово "бридж" (по-английски «мост»). Интеллектуальные и азартные карточные игры не только интересны своей игрой, разнообразными формами и видами, но и тем, как модель игры, модель поведения в игре проецируются не только на участников игры, но и на тех, кто вне нее. Отсюда становится понятным большое разнообразие лексического материала в речи политиков, ученых, культурных деятелей, да и представителей низкого социального уровня, например: «Издесь федеральный центр постарается максимально использовать свои козыри» (15.09.04 Р1п-pskov.ru); «Путин, Буш и Блэр стали тузами в колоде карт» (08.09.04 Путин.Ру).

Карты исторически стали выгодны государству, на них устремлены теперь народные энергия и страсти, и тем самым отчасти отвлечено внимание от насущных социальных вопросов. При этом замечено, что картежная деятельность активизируется как раз в периоды общественных и политических кризисов. Чем выше в стране политическая неустойчивость, неопределенность, тем выше интерес к карточным играм, тем чаще язык пополняется новыми единицами терминологической лексики, например: «По сути, политики в игру бросают карты, которыми раньше боялись играть» (01.09.04 Страна. Ки); «стороне ловко удавалось использовать главные козыри противников для собственного...»(18.08.04 Эхо Москвы). Наши наблюдения дают основания полагать, что история игральных карт в России практически еще не была предметом серьезного научного исследования. Об этом свидетельствует отсутствие языковых (лингвистических) источников, фиксирующихся дескриптивностью какого-либо исследования: социального, культурного или еще какого-либо изыскания в этом направлении науки. Это характеризуется также отсутствием достоверных материальных и документальных свидетельств, и

незначительный интерес историков, а тем более лингвистов, к самому предмету исследования. В функции карточной игры проявляется ее двойная природа. С одной стороны, карточная игра" есть игра, то есть представляет собой образ конфликтной ситуации. В рамках карточной игры каждая отдельная карта получает свой смысл по тому месту, которое она занимает в системе карт. Так, например, дама ниже короля и выше валета, валет, в свою очередь, также расположен между дамой и десяткой и так далее.

Вне отношения к другим картам отдельная, вырванная из системы карта ценности не имеет, так как не связана ни с каким значением, лежащим вне игры. С другой стороны, карты используются и при гадании. Здесь активизируются другие функции карт: прогнозирующая и программирующая. Одновременно при гадании выступают на первый план значения отдельных карт. Азартные игры выступают как наркотик нашего времени. Новейшие исследования врачей доказали: биохимический эффект, который оказывают на мозг человека азартные игры, идентичен последствиям приема кокаина. Зависимость и в том и в другом случае - одинаковая. Азарт заставляет заключать безумные пари и совершать нелепые, и даже опасные поступки. Азартность, которой человек наделен от природы в той или иной степени, остается с ним на всю жизнь и неизбежно реализуется в тех или иных играх. Помимо творческого инстинкта, игра помогает выработке других, не менее полезных качеств: тренирует эмоции, учит выигрывать, преодолевать конкуренцию, воспитывает волю.

В процессе игры человек, будучи ребенком, учится достойно выигрывать, не усмехаясь злорадно и не показывая всем своим видом, что судьба выбрала лучшего, и достойно проигрывать, скрывая обиду и разочарование, не впадая в панику и не теряя веры в себя. Чтобы обучиться даже самым простеньким карточным играм, ребенок должен освоить азы счета и логического мышления, научиться размышлять и сопоставлять, а эти качества являются первостепенными для человечка, который только начинает свой путь в большую жизнь. Среди карточных игр немало и таких, где все решает мастерство и ум, наблюдательность и смелость, выдержка и хитрость, а не качество пришедших карт.

Древнейшая карточная игра в Италии называлась Тарок, а карты "тароччи", что возможно обусловило название колоды Таро. Существует исторически подтвержденный факт использования карт с преподавательской целью. Принимая это во внимание, можно предположить, что мистический смысл колода Таро приобрела, служа для изложения основных принципов метафизической философии. Философия издавна представляла человеческое бытие, как ограниченный набор стандартных ситуаций, закономерно связанных друг с другом, поэтому применение такой философской "азбуки" для гадания могло быть обусловлено тем, что символы карт представляли собой полную картину всех возможностей жизни человека. По той же причине Таро может представлять ценность и для психологической помощи, достаточно лишь подобрать к символам Таро психологические соответствия.

В диссертации были исследованы формы и нормы общения самого игрока в процессе карточной игры. То, что в общежитии принято называть "этикетом", основывается на общих законах вежливости и деликатности, обязательных для каждого благовоспитанного человека. Этой стороне игры уделяется первостепенное внимание именно потому, что пренебрежение ею обычно происходит в ущерб своему же собственному достоинству и принижает достоинства игры. Указанные выше формы и нормы поведения за карточным игровым столом формируют у человека модель социального поведения, основанного на честности, порядочности, достоинстве, и его (поведение) проецирование на неигровую сферу общественной жизни человека.

Ведь только такие карточные игры, в основе которых -положительная модель человека играющего, становятся международно-признанными, а также лексические единицы, которые все больше используются в общественной речи политиков, ученых, культурных деятелей, людей низкого социального статуса.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения ряда проблем по данной тематике.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Понятие адекватности и эквивалентности при переводе различных торговых аннотаций с английского языка на русский язык // Вопросы филологии: Теория и методика обучения: Сб. научно-методических трудов. Краснодар, Новороссийск, филиал КубГУ, 2002. С. 125-127.

2. Сравнительно-сопоставительный анализ фразеологических единиц карточных игр (на материале английского, русского и немецкого языков) // Язык. Этнос. Сознание: Материалы международной научной конференции. Майкоп, 2003. С. 161164.

3. Языковые интерпретации роли карточной игры в русской и зарубежной культуре // Совершенствование методики преподавания как условие модернизации высшего профессионального образования: Материалы 3 межвузовской научно-практической конференции. Пятигорск-Новороссийск, 2004.С. 107-110.

4. Дескриптивность лингвистики математической теории азартных игр // Язык. Общество и Межкультурные Коммуникации: Материалы международной научной конференции. Гродно (Беларусь), 2004 С. 97-105.

Крымская типография филиал ОАО « Новороссийское Гюлиграфайъединение» г. Крымск, ул. Ленина, 200. Заказ №2 тиражЮОэкз. (• j ^ Л í\ í\ t

" j \ 1004

i1

1 о ""

< X * 2. ! \ * /

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Николаиди, Оксана Владимировна

Введение.

1. Языковые интерпретации карточной игры и ее общественно-нравственная сущность.В

1.1. Лингвистическая концепция происхождения и распространения карт и карточных игр.

1. 2. Место карточной игры как социального аспекта миропонимания в языковой картине мира.;.

1. 3. Лингвистический аспект игровой модели мира.

1. 4. Эволюционные характеристики парадигмы языка карт и их прикладная вариативность.

1.5. Глобализм карточной лексики как информационный процесс.

1.6. Многоплановость лексики карточной игры в дискурсе лингвокультурологии.

1.7. Общественно-жизненные параметры карточной игровой концепции культуры.

1.8. Основные идеи смысловой нормативности языковых карточных игр.

2. Лексико-семантические аспекты карточной игры как феномена языковых интерпретаций.

2.1. Дескриптивность лингвистики математической теории карточных игр.

2.2. Лингвистическая сущность роли карточной игры в русской культуре.

2. 3. Средовая ситуация карточных игр в диахроническом аспекте.

2. 4. Карточные игры и азарт: их социальное определение и лингвистическая трактовка.

2. 5. Символизм карт Таро.

2.6. Формы и нормы общения в процессе карточной игры.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Николаиди, Оксана Владимировна

Актуальность исследования обусловлена возросшим вниманием современной лингвистики к проблемам языковой семантики, к философии языка, к механизмам образования языковых полей.

Правомерность изысканий определяется и самим объектом исследования - речевыми интерпретациями лексики карточных игр, которая рассматривается в диссертации как феномен культуры, зародившийся определенным образом в недрах общественных отношений и сохраняющий свое место в лексике языка, культуре, сознании и мышлении человека.

Предметом исследования являются языковые единицы, порожденные на протяжении большого периода времени возникновением и чрезвычайной распространенностью карточных игр, которые рассматриваются нами в соответствии с современной теорией языкознания, а также лексико-семантические уровни языка игрового характера, возможности сочетаемости интеллектуализма и общественной сущности современного человека.

Научная новизна исследования заключается в том, что карточная игра, ее лексическая оригинальность не рассматривалась в науке как аспект лингвистических исследований. Карточная игра не исследовалась ранее как объект интеллектуального характера, дающий представление об основах других наук, например, таких, как теория вероятностей и математическая логика.

Теоретическая значимость исследования состоит в обобщении и систематизации теоретических подходов к изучению лексических инноваций языка карточных игр, их роли в русской культуре, где игры в карты рассматриваются как процесс, который обнаруживает развитие определенных способностей у человека.

Практическая значимость работы определяется возможностью лингвистического познания причин возникновения карточных игр, языковых методов распространения, их влиянии на культуру, мышление, сознание человека, которые необходимы для понимания как социального статуса человека, так и его уровня образованности и норм поведения.

Объект изучения - история возникновения игровой терминологии карточных игр, сущность лексики ее общественно - политической значимости как одного из аспектов культуры общества.

Цель данной работы - рассмотреть языковые интерпретации роли карточной игры в русской культуре; выявить природу концепции языковых реалий, а также формы и нормы общения в процессе многообразных карточных игр.

Указанная цель обусловила постановку и решение следующих задач:

1. Изучить теоретические и практические вопросы, связанные с лингвистической концепцией происхождения и распространения лексики в языке карт и карточных игр.

2. Рассмотреть определение места языка в карточных играх как социального аспекта миропонимания в языковой картине мира; определить лингвистический аспект игровой модели мира, сущность глобализма карточного языка как информационного процесса в дискурсе лингвокультурологии. Проанализировать общественно-жизненные параметры языка карточной игровой концепции как одного из аспектов культуры современного общества.

3. Рассмотреть дескриптивность лингвистики математической теории карточных игр в плане определенной игровой модели мира; проанализировать средовую ситуацию языка карточных игр в диахроническом аспекте.

4. Описать символизм карт Таро, формы и нормы языкового общения на примерах разнообразных карточных игр.

Материалом анализа послужили информационные данные в научных и художественных текстах русско - и англоязычных авторов, а также статьи газет и журналов общественно-политического характера, где употреблялись языковые единицы карточной терминологии.

Методологической основой исследования послужили фундаментальные научные изыскания о связи языка и мышления, языка и общества, языка и культуры, о социальной сущности языка и его функций (работы В. Гумбольдта, А. А. Потебни, Ф. де Соссюра, А. А. Леонтьева, Д. Лесного, В. Г. Костомарова, Г. П. Немца и др.). Методика исследования основана на системном междисциплинарном подходе к изучаемым явлениям, требующем их рассмотрения во взаимных связях и отношениях.

Принцип системности в качестве основного определяет частные методы исследования - дескриптивный, описательный и метод фактического анализа языковых единиц карточных игр.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лингвистические аспекты каждой карточной игры, имеющие свои установленные правила, традиции и закономерности, социальные и условно - нормативные характеристики, что определило возможности моделирования в общем процессе языковой игры такую разновидность как язык карточной игры, выражающей основные идеи, направления той или иной культуры в общем глобальном рассмотрении истории цивилизованного общества.

2. Так как одним из важных феноменов концепции культуры является человек, его язык и его интеллектуальная сущность, то становится целесообразным определение объективной ценности языковых карточных интерпретаций и изначально присущих ему творческих устремлений: научный поиск, общественная деятельность, культура, в том числе карточная игра с ее лингвистическими концепциями, нравственными и социальными определениями.

3. Поскольку языковая номинативность социально - нравственной сущности карточных игр и философская аспектность их описания создали определенную общенациональную характеристику цивилизованного общества, постольку становится необходимым создание дескриптивных общественно - реальных институтов и других лингвистических форм функциональности как национального достояния.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования излагались на международных конференциях: «Язык. Этнос. Сознание» (Майкоп, 2003), «Язык. Общество и Проблемы межкультурной Коммуникации» (Гродно, 2004), на межвузовской научно - практической конференции «Совершенствование методики преподавания как условие модернизации высшего профессионального образования» (Пятигорск -Новороссийск, 2004), на межвузовской конференции «Вопросы филологии: теория и методика обучения» (Новороссийск, 2002).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-лингвистический аспект лексики карточной игры"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Благодаря языку человек способен понимать мир и самого себя, поскольку в языке закреплен общественно-исторический, общечеловеческий и национальный опыт. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная языковая картина мира, сквозь призму которой человек видит мир. Отсюда - появление и распространение особой карточной терминологии, метафоризация языка азартных игр, форм и норм поведения человека в игре и в быту.

Фразеологизм языка карточных игр часто приписывает объектам признаки, которые ассоциируются с картиной мира, подразумевают конкретную ситуацию (текст), оценивают ее, выражают к ней отношение. Признаки, свойства и нормы карточной игры проецируются с карточного стола на нормы поведения в общественной жизни, становясь и закрепляясь как фразеологические единицы.

В каждой языковой картине мира существует содержательная сторона, которая становится фундаментом всех культурных стереотипов. На основе анализа можно определить, чем различаются национальные культуры, в чем проявляется их фундаментальное сходство, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры. Карты, становясь культурной реалией, получают большое распространение, тем самым, обогащая культуру и язык тех стран, где карточные игры становятся нормой общественной жизни.

При изучении лингвистического аспекта игровой модели мира рассматривается язык театра и формируемая им иллюзионистская модель Мира (Мир-как-Театр или Мир-как-Иллюзия), которые могут быть сопоставлены и в определенном аспекте противопоставлены языку игры и формируемой им игровой модели Мира (Мир-как-Игровой Стол или Мир-как-Игралъная Доска), при том, что они часто сближаются и даже отождествляются на том основании, что обе эти модели якобы отображают некую единую игровую сферу, или мир игры, как, в частности, это полагает Финк, и тем самым выражают соответствующий игровой подход к Миру sub specie ludi, т.е. «с точки зрения игры», как, в частности, это полагает Хейзинга в «Homo Ludens» - «Человеке играющем».

Весь Мир интерпретируется как некий Игровой Стол (или Игральная Доска), люди — как игроки, жизнь — как азартная игра с определенными правилами, выигрышами или прогрышами, и т.д.

Свидетельством тому может служить «Пиковая дама» Пушкина, где в терминах языка азартной игры типа игра, выигрыш, проигрыш, и в рамках формируемой им индетерминистской игровой модели Мира (Мир-как-Игровой Стол, люди-как-игроки, жизнь-как-игра), как, соответственно, ключевого моделирующего языка и базовой модели Мира для игроков, реальный мир и игровой опыт которых отражают и обобщают, формулируется типичный игровой подход к Миру (sub specie ludi, по Хейзинге), т.е. соответствующая жизненная идеология и стратегия, в том числе - тип мышления и поведения, способ существования и образ жизни, а также следующие отсюда характерные идеи случайности и вероятности, везения и невезения, удачи и неудачи. Именно в терминах игрового языка, который является профессиональным, операциональным языком игроков, и в категориях мира азартной игры, к которому принадлежат игроки, описываются и интерпретируются другие миры и весь Мир: тем самым термины и категории языка и мира азартной (здесь - карточной) игры становятся основой и источником категоризации и классификации любого рода иных явлений или объектов.

Социальная позиция карточной игры - это зеркало игры. Общество представляется нам как информационная система, узлами которой являются отдельные люди, а информационные процессы могут быть разделены на внутренние (мышление) и внешние (коммуникации).

Естественно, что все они являются взаимным продолжением друг друга, и совершенно немыслимы по отдельности.

В процессе глобализации информации, появляются международные правила карточных игр, которые уже не имеют национальных границ. Однако карты становятся как достижением культуры, так и ее бедствием в плане социальной реализации. Карты становятся не только источником обогащения культуры, познания мира, но и основой для шулерства, правонарушения, грабежа, обмана, дуэлей.

Если культурология исследует, в частности, самосознание человека в его отношениях к природе, обществу, истории, искусству, карточным играм и другим сферам его социального и культурного бытия, языкознание рассматривает мировоззрение, которое отбражается и фиксируется в языке в виде ментальных моделей языковой картины мира, то лингвокультурология рассматривает язык и культуру в их диалогическом взаимодействии, в частности, влияние карточных игр с их законами, правилами, формами и нормами поведения на язык, мышление, сознание и поведение человека.

Карточные игры совершенствовались вместе с культурно -нравственным социальным расслоением. Карты выступают мерилом деятельности людей. Человек оценивается по тому, насколько он хорош в игре. В процессе игры вырабатываются деловые, коммерческие, родственные отношения. Исходной предпосылкой концепции игрового генезиса культуры является то, что культура возникает в форме игры. Культура изначально разыгрывается. Даже те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, например охота в архаическом обществе, стремятся найти для себя форму игры. В играх общество выражает свое истолкование в жизни и мира. Это не следует понимать так, что игра становится, оборачивается культурой, но культура в её изначальных фазах имеет характер игры, осуществляется в формах игры и проникнута её настроением.

В работе особо подчеркивается, что карточные игры имеют социальный статус. Основанные на логике, математическом мышлении, прогнозировании, карточные игры развивают эти способности. Игра дает элемент неопределенности, который возбуждает, активизирует ум, настраивает на поиск оптимальных решений. Карточная игра уже с XVIII в. изображалась как характеристическая и символическая форма жизни дворянского общества XIX в. Карточные игры - это социокультурное явление. Существует исторически подтвержденный факт использования карт с преподавательской целью. Принимая это во внимание, можно предположить, что мистический смысл колода Таро приобрела, служа для изложения основных принципов метафизической философии.

Перспективы работы усматриваются в изучении не только карточных игр, но также настольных и других интеллектуальных игр, влияющих на мышление, сознание, язык, социальное поведение человека.

Список научной литературыНиколаиди, Оксана Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994.

2. Адмони В. Г. Партикулярное строение речевой цепи и система грамматических значений в предложении // Филол. науки. Науч. докл. высш. школы. 1961. № 3. С. 5.

3. Акманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М, 1957.

4. Амосова Н. Н. Современное состояние и перспективы фразеологии. ВЯ., № 5 1966.

5. Аналитическая философия в XX в. (Материалы «Круглого стола») // Вопр. Философии. 1988. № 8. С. 48-94.

6. Андреев А.Н. Культурология. Личность и культура. Минск, 1998.

7. Аникеева Н. П., "Педагогика и психология игры". М.,1986

8. Антология исследования культуры. СПб., Т.1, 1997.

9. Арапов М. В. Квантитативная лингвистика. М.: Наука, 1988.

10. Ю.Арзаканьян Ц. Г. Культура и цивилизация: Проблемы теории иистории //Вестник истории мировой культуры. №3, М., 1961.

11. Арнольдов А. М. Введение в культурологию. М., 1994.

12. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка, событие, факт. М.: Наука, 1988. С. 299-300.

13. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998.

14. Арутюнов А. С., Багдасаров А. Р. и др. Язык-культура-этнос. М., 1994.

15. Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997.

16. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж, 1996.

17. Базылев В. Н. Онтологические проблемы языкознания XX века: актуальные гипотезы о динамическом представлении синхроннойсистемы // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: Тез. междунар. конф. Т. 1. М., 1995. С.38.

18. БалмаеваС. Д. Аналитическая "философия сознания": Взгляд сквозь призму интеллектуальной биографии Герберта Фейгла // Историко-философский ежегодник. М., 1991. С. 123-143.

19. БаллаеваЕ. А. Витгенштейнова концепция мира как «микрокосмоса» // Человек. Общество. Познание. М., 1981.

20. БаллаеваЕ. А. Философское мировоззрение Людвига Витгенштейна: Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1980.

21. Барт Р. Избранные работы: Семантика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994.

22. Беланже М. А. Хаос, сложность и Гюстав Гийом // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: Тез. междунар. конф. Т. 1.М., 1995. С. 43.

23. Белякин В. П. Психолингвистика. М., 2003.

24. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С.45.

25. Берлянд И. Е. Игра как феномен сознания. Кемерово, 1992.

26. Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Л., 1984.

27. Богомолова Н.Н., "Ситуационно ролевая игра, как активный метод социально - психологической подготовки // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии". М.,1977.

28. Бондарко А. В. Введение: основания функциональной грамматики // Теория функциональной грамматики. Л.: Наука, 1987.

29. Блумфилд Л. Язык. М., 1968.

30. Буркхарт Ф. Язык, социальное поведение и культура // Образ мира в слове и ритуале. М., 1992.

31. Вандриес Ж. Язык: лингвистическое введение в историю. М.

32. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.,1996.

33. Вейш Я. Учение Л.Витгенштейна и религиозная философия // Проблема человека в современной буржуазной философии. М., 1988. С. 83-87.

34. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980.

35. Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М., 1947.

36. Вопросы семантики лексических единиц./ Межвуз. сб. Уфа, 1982.

37. Воробьев В. В. Лингвокультурология. М., 1997.

38. Выготский Л. С. Игра и ее роль в психологическом развитии ребенка//Вопросы психологии. 1996, №. 6.

39. Гейденберг В. Цитаты // Философия и методология науки. Ч. 1. М.,1994. С. 50.

40. Григорян Г. П. Витгенштейн и проблема солипсизма // Методологические проблемы исследования и критики современной буржуазной философии. Ч. 1. М., 1986. С. 45-48.

41. Григорян Г. П. Философия сознания Л.Витгенштейна: Проблемы интерпретации // Современная аналитическая философия. Вып. 3. М., 1991.

42. Грязнов А. Ф. Концепция противоположностей Витгенштейна в историко-философском контексте // Науч. докл. высш. шк. Филос. науки. 1983. № 1. С. 96-103.

43. Грязнов А. Ф. Аналитическая философия и проблема "концептуальной необходимости" // Язык и познание. Вильнюс, 1986. С. 20-22.

44. Грязнов А. Ф. Л.Витгенштейн о методологических вопросах математического знания //Вестн. МГУ. 1987. Сер. 7. Философия. № 4. С. 63.

45. Грязнов А. Ф. Философия математики Л.Витгенштейна // Методологический анализ оснований математики. М., 1988. С. 8293.

46. Грязнов А. Ф. Язык и деятельность. Крит, анализ витгенштейнианства: Автореф. дис. докт. филос. наук. М., 1990.

47. Гумбольд В. Язык и философия культуры. М., 1994.

48. Гуревич П. С. Игра // Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997.

49. Гуревич П. С. Культурология. М. 1998.

50. Гуревич В. В. Дозорец Ж. А. Краткий русско-английский фразеологический словарь. М., 1995.

51. Запорожец А. В., Маркова Т.А. "Игра и её роль в развитии ребенка дошкольного возраста". М.,1978.52.3вегинцев В. А. Семасиология. М., 1957.

52. Значение и форма слова. // Межвуз. тематит. сб. научных трудов. Калинин, 1988.

53. Исследование по семантике. Лексическая и фразеологическая скмантика. //Межвуз. сб. Уфа, 1990.

54. История и культурология. М., 1999.

55. Кацнельсон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение. М., 1965.

56. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М., 2000.

57. Козлова М. С. Концепция знания в философии Л.Витгенштейна: Автореф. дис. канд. филос. наук. Л., 1965.

58. Козлова М.С. Философия и язык. М.: Мысль, 1972.

59. Колжанский Т. В. Контекстная семантика. М., 1980.

60. Котенова Н. 3. Значение слова и его сочетаемость. Л., 1975.

61. Кронгауз М. А. Семантика. М., 2001.

62. Кузнецов Б. Г. Этюды о меганауке. М.: Наука. 1992.

63. Курилович Е. Р. Заметки о значении слова. М., 1955.

64. Лагунова В. Н. Игры преследования и введение в теорию игр. Тверь, 1993.

65. Леонтьев Е. Н. Человек и культура. М., 1961.

66. Лесной Д. С. Игорный дом. М., 1999.

67. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // ИАН СПЯ. 1983. Т.52, №1.

68. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства. СПб., 1994.

69. Лотман Ю. М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987.

70. Ляваш И. Я. Культура и язык. Минск, 1998.

71. Ляпин С. X. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Вып. 1. Архангельск, 1997. С. 21.

72. Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987.

73. Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. Вып. 3, М., 1963. С. 532.

74. Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001.

75. Мельничук А. С. Язык как развивающаяся реальная система И Диалектика развития языка: Тез. докл. М., 1980. С. 16-17.

76. Михальчук И. П. Концептуальные модели в семантической реконструкций (индоевропейское понятие "закон") // ИАН СЛЯ. 1997. Т.56, №4. С. 29.

77. Могильный М. П. Карточные игры. М., 2003.

78. Немец Г. П. Семантика метаязыковых субстанций. М-К, 1999.

79. Нерознак В. П. Лингвистическая персоналогия: определению статуса дисциплины //Язык. Поэтика. Перевод. М., 1996.

80. Нерознак В. П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск, 1998. С. 81.

81. Николаева Т. М. Теория происхождения языка и его эволюции — новое направление в современном языкознании // Вопр. языкознания. 1996. N 2. С. 81.

82. Николаева Т. М. Лингвистика начала XXI века: попытки прогнозирования // Лингвистика на исходе XX века: опыты и перспективы: М., 1995. С. 382.

83. Ницше. Заратустра. М., 1995.

84. Новиков Л. А. Семантика русского языка. М., 1982. 87.0жегов С. И. О структуре фразеологии. Лексикографическийсборник, вып. 2. М., 1957.

85. Ожегов С. И, Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М, 1998. С. 330.

86. Павиленис Р. И. Проблема смысла. М., 1983.

87. Панфилов В. 3. Философские проблемы языкознания. М.: Наука, 1977. С.7.

88. Перелыгина Е. М. Катартическая функция текста: АКД. Тверь, 1993.

89. Потебня А. А. Мысль и Язык. Киев: СИНТО, 1993 (Харьков, Тип. «Мирный труд», 1913).

90. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант /Пер. С англ. -М.,1994. С.59.

91. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1986. С. 373, 357.

92. Рамишвили Г. Вильгельм фон Гумбольдт основоположник теоретического языкознания // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С.5-33.

93. Реформаторский А. А. Введение в языкознание. М., 1997.

94. Саккулин П. Н. Филология и культурология. М., 1990.

95. Сапронов П. А. Культурология. Курс лекций по теории и истории культуры. СПб., 1998.

96. Снитко Т. Н. Предельные понятия в западной и восточной лингвокультурах: АДД. Краснодар, 1999.

97. Соколов Э. Ю. Культурология. М., 1994.

98. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.,1993.

99. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистике // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

100. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

101. Степанов Ю. С, Проскурин С.Г. Смена "культурных парадигм" и её внутренние механизмы // Философия языка: в границах и вне границ. Харьков, 1993. С. 25-26;

102. Столович JI. Н. Искусство и игра / Эстетика. М., 1987.

103. Сухих С. А., Зеленская В. В. Репрезентативная сущность личности в коммуникативном аспекте реализаций. Краснодар, 1997.

104. Телия В. Н. Теоретические проблемы советского языкознания. М., 1968.

105. Телия В. Н. Русская фразеология М.,1996.

106. Терский В. Н. Игра. Творчество. Жизнь. М., 1966 .

107. Толстой Н. И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С. 312.

108. Том Р. Топология и лингвистика // Успехи математических наук. 1975. Т.ХХХ. Вып. 1(181). С. 199-221.

109. Тульвисте П. Культурно-историческое развитие вербального мышления. Таллинн, 1988.

110. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

111. Устименко В. Ф. "Место и роль игрового феномена в культуре // Философские науки", 1980 г., №2, стр. 69 77.

112. Уфимцева Н. В. Структура языкового сознания русских: 70-е -90-е годы //Этническое и языковое самосознание: Материалы конференцию М., 1995.

113. Хазен А. М. Интеллект как иерархия синтеза информации // Теор. биология. Вып. 7. М., 1993; Принципы максимума производства энтропии и движущая сила прогрессивной эволюции жизни и разума // Теор. биология. Вып. 4. М., 1993.

114. Хегер К. Ноэма как tertmm comparationis при сравнении языков \\ВЯ. 1990. №1. С. 6.

115. Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972.

116. Хейзинга Й. Homo Ludens; Статья по истории культуры, М., 1997.

117. Хейзинга Й. "В тени завтрашнего дня", Homo ludens. М.Д992

118. Чавчавадзе Н. 3. Культура и ценности. Тбилиси, 1984.

119. Чейф У. JI. Значение и структура языка. М., 1975.

120. Черданцева Т. 3. Идиоматика и культура (постановка проблемы) // Вопросы языкознания. -1996. №1.

121. Чернышева И. И. Немецкая фразеология и принципы ее научной систематизации. М., 1975.

122. Чмыхов Н. А. Истоки язычества Руси. Киев, 1990.

123. Шабес В. Я. Событие и текст. М.: Высшая школа, 1989.

124. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977.

125. Шпет Г. Внутренняя форма слова. М., 1927.

126. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., Щерба Л.В. 1929. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Изв. АН СССР. Отд. общ. наук. 1931.№1. С. 113-129.

127. Эльконин Д. Б. Психология игры. М. 1978.

128. Эпштейн Н. П., "Игра в жизни и искусстве // Советская драматургия", М., 1982, №2.

129. Юрченко В. С. Очерк по философии грамматики. Саратов: Сарат. пед. инст., 1995.

130. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.,1994.

131. Яковлева Е. С. О понятии "культурная память" в применении к семантике слова // ВЯ. 1998. №3. С. 45; Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2-х т. Т. 2. М, 1995. С. 170;

132. Altmann G.TLenieldt. Allgemeine Sprachtypologiprinzipien und Messverfahren. Muenchen: Wilhelm Fink Vg., 1973.

133. Bachelard G. The New Scientific Spirit Boston, 1984(1927).

134. Baldinger K. Die Semasiologie. Versuch eines Ueberblicks. Deutsche Akad. der Wiss zu Berlin. Vortraege und Schrifften. Berlin, 1957.

135. Bourdieu P. Language and Symbolic Power. Cambridge: Polity Press, 1991.

136. Cassirer E. Philosophic der Symbolischen Formen. Teil I. Die Sprache, 1923. Teil II Das Mythische Denken, 1925. Teil III. Phaenomenologie der Erkenntnis, 1929. Berlin: Bruno Cassirer Vg, 1923-29.

137. Chomsky N. Mental Constructions and Social Reality // Knowledge and Language / Eric Reuland and Werner Abraham, eds. Dordrecht; etc.: Kluwer, 1993. C. 29-58.

138. Delacroix H. Le langage et la pensee. Paris: Felix Alcan, 1930 (1924).

139. DePryck K. Knowledge, Evolution and Paradox: the Ontology of Language. Albany: St.Univ.ofN.Y.Press, 1993.

140. Forrai G. From langue the parole to competence and performance // Zeichen, Denken, Praxis. Oesterreichisch-ungarische Dokumente zur Semiotikund Philosophie Wien; Budapest: OGS/ISSS, 1990. С 111133.

141. Funke O. Innere Sprachform. Eine Einfuehrung in A.Marty's Sprachphilosophie. Reichenberg: F.Kraus, 1924.

142. Griaznoww A.F. The problem of "conceptual necessity"in L.Wittgenstein's works // Abstracts of the VIII International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. Moscow. 1987. M.: Наука, 1987. Vol. 3. Sect. 13. P. 129-130.

143. Halliday M.A.K. An Introduction to Functional Grammar. L.: Arnold, 1985.

144. Hasenclever D. Trialektische Variation als basale prozessuale Struktur autopoetischen Denkens // akup. 1990. Nr.81.C. 117-134.

145. Jakobson R. On Language. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1990.

146. Keenan E.L. Universal Grammar. 15 Essays. L.; etc.: Croom Helm, 1987.

147. Klaus G. Semiotik und Erkenntmstheorie.Berlin, 1953.

148. Kozlova M. Die Linguistische Konzeption der Philosophie und der philosophischen Irrtuemmer // Studien for Geschichte der westlichen Philosophie. Frankfort a/M., 1986. S. 221-243.

149. Kozlova M. Methods of Language Analysis in the Late Wittgen stein's Concept // Abstracts of the VIII International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. Moscow, 1987. M., 1987. Vol. 3. Sect 13. P. 162-164.

150. Maturana H.R., F J.Varela. Der Baum der Erkenntnis: Die biologische Wurzeln des menschlichen Erkenntnis (El arbol del conocimiento, 1984). Bern; etc: Scherz Vg., 1987.

151. Maturana H. Biology of Language: The Epistemology of Reality // Miller G., Lenneberg E. (Eds.) Psychology and Biology of Language and Thought: Essays in Honor of Eric Lenneberg. N.Y.: Academic Press, 1978. Pp. 27-63.

152. Peschl M.F., Wallner F. Cognitive Modellierung des Zeichengebrauchs // Zeichen, Denken, Praxis. Oesterreichisch-ungarische Dokumente zur Semiotik und Philosophie. Wien; Budapest: OGS/ISSS, 1990. С 365-379.

153. Rosch E. Principles of Categorization // Cognition and Categorization / Ed. by E.Rosch and B.B.Lloyd. Hillsdale, N J.: Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, 1978. С 27-48.

154. Seiler H. Diversity, Unity, and Their Connection (a). Linguistic Continua, Their Properties, and Their Interpreteation (b) // Language Invariants and Mental Operations/ H.Seiler, G.Brettschneider, eds. Tubingen: Gunter Narr Vg., 1985. С 4-10.

155. Seiler H. Apprehension. Language, Object and Order. Part III. The Universal Dimension of Apprehension. Tubingen: Niemeyer, 1986.

156. Seiler H. Language Universals and Typology in the UNITYP Framework // akup. April, 1990 (b).- Nr. 82.

157. Seiler H. The Dimensional Model of Language Universals // CILT 49. New Vistas in Grammar: Invariance and Variation / L.R.Waugh, S.Rudy, eds. / Amsterdam; Philadelphia: J.Benjamins, 1991. C. 437442.

158. Shapiro M. The Sense of Grammar. Language as Semeiotic. Bloomington: Indiana Univ. Press, 1983.

159. Steinthal H. Abriss der Sprachwissenschaft. Berlin: F.Dummler's, 1871.

160. Varela F .J. Principles of Biological Autonomy (The North Holland Series in General Systems Research, Vol. 2). N.Y.; Oxford: North Holland, 1979.

161. Wexler K. The Subset Principle Is an International Principle // Knowledge and Language/ E.Reuland, W.Abraham, eds. Dordrecht etc.: Kluwer Acad. Publ., 1993. С 217-240.

162. Winograd T. Language as a Cognitive Process. Reading, Mass.: Addison-Wesley, 1983.

163. Wittenberg A. I. Vom Denken in Begriffen-Mathematik als Experiment des reinen Denkens. Stuttgard. 1957.

164. Zadeh L.A. The Concept of a Linguistic Variable and Its Application to Approximate Reasoning. N.Y.: Elsevier, 1973.1. СЛОВАРИ

165. Лингвистический энциклопедический словарь. Под ред.1. Ярцева В. Н. М., 1990.

166. Русско-английский фразеологический словарь переводчика.

167. Под ред. Кузьмина С. С. М., 2001.

168. Dictionary of Modern Slang. Thorne Tony. M., 1996

169. English-Russian medical Dictionary. Т., 1992.

170. English-Russian Dictionary of Mass Media. M., 1993

171. English-Russian Dictionary of Verbal Collocations. M., 1995.

172. The New Oxford Thesaurus of English. Patrick Hanks. 2000.

173. ИСТОЧНИКИ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА

174. Андреев. А. Большой шлем. М., 1983.176. Библия. М., 1996.

175. Гоголь Н. Г. Игроки. М., 1992.

176. Гоголь Н. Г. Мертвые души. М., 1990.179. Гомер. Илиада. М., 1989.

177. Достоевский Ф. Игрок. М., 1996.

178. Культурология. XX век. Антология. М., 1995.

179. Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997.

180. Лермонтов М. Ю. Маскарад. М., 1983.

181. Лермонтов М. Ю. Тамбовская казначейша. Л., 1990.185. Платон. Законы. М., 1986.

182. Пушкин А. С. Пиковая дама. М., 1987.

183. Пушкин А. С. Выстрел. М., 1989.

184. Толстой Л. Н. Война и мир. М., 1983.

185. Толстой Л. Н. Два гусара. М., 1988.

186. Толстой Л. Н. Смерть Ивана Ильича. М., 1995.

187. Успенский П. Д. Новая модель вселенной. М., 1914.

188. Фрезер Дж. Д. Золотая ветвь. М., 1980.

189. Чехов А. П. Винт. М., 1987.

190. Шекспир У. Бесплодные усилия любви. М., 1997.

191. Шекспир У. Венецианский купец. М., 1995.