автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Социально-политическое развитие российской деревни в первые годы новой экономической политики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-политическое развитие российской деревни в первые годы новой экономической политики"

Ярославский государственный университет

РГБ ОД

На правах рукописи

1 с ИЮН 139'»

СЕЛИВАНОВ Александр Михайлович

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОЙ ДЕРЕВНИ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ

Специальность 07.00.02 -Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Ярославль 1994

Работа выполнена на кафедре отечественной историк Ярославского государственного университета

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор А.К. ШУСТОВ доктор исторических наук, профессор A.B. СЕДОВ доктор психологических наук, профессор В.В. НОВИКОВ

Ведущее учреждение - Нижегородский государственны! педагогический университет им. М. Горького

Защита состоится " " 1994 г. в ^ часов н;

заседании диссертационного совета Д. 064.12.01 по защит диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических нау] в Ярославском государственном университете (150000, Ярославль ул. Советская, 14) '

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотек Ярославского государственного университета

Автореферат разослан ". _ 1994 г. '

Ученый секретарь

совета

А.М. Селиванов

о

Актуальность проблемы. Поиски решения многих современных проблем необходимо возвращают нас к историческому опыту развития страны. Актуальность изучения опыта социально-политического развития обуславливается современными потребностями общественной жизни, необходимостью существенной перестройки политических структур общества во взаимосвязи с происходящими в нем коренными социально-экономическими преобразованиями. Растущее вовлечение миллионов людей в активный политический процесс, становящееся в новых условиях объективной исторической реальностью (при сохранении, однако, и даже усилении в то же время определенной политической пассивности и апатии населения), формирующийся качественно новый уровень отношений между гражданским обществом, государственной властью и отдельным человеком, практическая важность всестороннего анализа этих процессов и явлений настойчиво возвращают нас к тому времени, когда реализация идеи народовластия была провозглашена в качестве основной политической цели нового общества победившей в России пролетарской революции. Интерес к первым шагам социалистической демократии, и ее первым конкретным проявлениям тем более оправдан и необходим потому, что уже в них (и в связи с ними) следует искать и первооснову социально-политических конфликтов и деформаций, обусловивших превращение провозглашенного принципа присуждения народных масс к активной государственной деятельности (в практике его осуществления) в реальное отчуждение их от этой деятельности. Возвращение к опыту первых лет революции и мирного строительства во многом позволяет (через призму анализа конкретных проблем) подойти к ответу на вопрос: почему обучение демократии широких трудящихся масс так и осталось во многом в теоретически-декларативной плоскости, почему даже сейчас мы не можем в полной мере говорить о том, что все дела в стране решайэтся народом и его полномочными представителями. Только основываясь ца предшествующем опыте социально-политического развития страны можно правильно определить содержание и направленность происходящих в обществе политических реформ и пути их реализации, которые до сих пор остаются во многом неясными, непоследовательными и заметно противоречивыми. Формирование нового государства, демократизация всей системы управления необходимо требуют современной разработки эффективных методов повышения политической активности масс, развития политической и

правовой культуры населения. И здесь опять же нужно оглянуться на пройденный путь.

В истории социально-политического развития советского общества наглядно отразились основные этапы строительства социализма в стране. Общественно-политическая деятельность трудящихся являлась важнейшим фактором и одновременно условием становления нового образа жизни. Выявление того значения, которое имели факторы и процессы социально-политического характера, той роли, которую играло социально-политическое регулирование общественных отношений в период формирования и становления новой политической системы, позволяет констатировать актуальность их изучения как в плане исторической преемственности, так и в аспекте определения их места и роли в современном обществе.

Социально-политическое развитие российской деревни в годы нэпа является одной из важных, сложных и противоречивых проблем становления политической системы социалистического государства и истории доколхозного крестьянства. Многие выводы, вытекающие из ее всестороннего исследования, звучат в современных условиях весьм: актуально. И прежде всего это вывод о том, что любые попытки экономических преобразований без соответствующих изменений I политической сфере, в конечном счете обречены на поражение Нельзя реформировать существующую систему экономически, не меняя ее политического механизма, ее политических институтов Прогрессивное экономическое развитие страны и демократизация е( политической системы диалектически взаимосвязаны между собой.

Хронологические и территориальные рамки исследования Хронологические рамки диссертации определены первой половиной 20-х гг., когда у правящей партии и пролетарского государстве имелась реальная возможность в рамках нэпа сбалансирование осуществить экономические и политические преобразована российского общества, когда потенциальные возможности нэпа могл! быть реализованы не только в экономической, но и в политической сфере. Именно в российской деревне в это время была осуществлен; попытка сбалансировать экономические возможности нэпа с е< политическим развитием. Однако уже 1925 год подвел черт; нэповским иллюзиям о перспективах демократизации общества, ; процессы, связанные с ней, приобрели инерционный и затухающи! характер.

Географические рамки исследования охватывают территории РСФСР, причем преимущественное внимание уделено использовании

и анализу конкретного фактического материала губерний Центральной России.

Историография проблемы.

Историография проблемы прошла нескольхо этапов з своем развитии: 1) 20-е гг.; 2) 30-е - серед. 50-х гг.; 3) серед. 50-х - серед. 80-х гг.; 4) с серед. 80-х гг.

Изучение, а точнее сказать, фиксация и первоначальный анализ проблемы социально-политического развития деревни в период перехода к новой экономической политике развертывались параллельно с самим изучаемым процессом. И подходы к проблеме, рассматриваемой нередко в контексте общих вопросов социалистического строительства, были далеко неоднозначными. Значительная часть литературы 20-х гг. формировалась в дискуссиях разного рода и наполненности, в ходе обсуждения на партийных и государственных съездах и конференциях реальных путей воплощения поставленных в ходе революции задач.

Для большинства руководителей партии и государства деревня и крестьянство изначально были своего рода социальным материалом. Для многих из них было характерно явное преувеличение мелкобуржуазности и реакционности крестьянства в ходе соц:; тшстнческого строительства и вытекающей отсюда политической пассивности его и даже враждебности к происходящим преобразованиям. В той или иной мере такое отношение к крестьянству прослеживалось в выступлениях и публикациях представителей партийно-государственных "верхов". Опять :ке характерно и то, что мало кто из них специально обращался к проблеме социально-политического развития деревни. Как правило, рассматривалась она неизменно в контексте характеристики и анализа общих задач строительства социализма.

В работах В.И. Ленина, методология которых безусловно повлияла на формирование методологических и аналитических подходов к изучению истории советского общества, постановка вопроса о деревне и крестьянстве в первую очередь упиралась в проблему укрепления союза рабочего класса и крестьянства, обеспечения единства экономических, политических, социально-психологических интересов основных классов и социальных слоев общества. В своих послеоктябрьских трудах Ленин достаточно много уделил вннмания этой проблеме, как и анализу путей развития политической системы и диктатуры пролетариата, форм и методой

привлечения трудящихся к управлению государством, регулирования общественно-политических процессов в городе и деревне. Отличает ленинские работы и внимание (правда, часто вынужденное конкретно-историческими обстоятельствами момента, переживаемого страной) к крестьянству в плане специфики включения его в систему новых социально-классовых и политических отношений, выяснения условий повышения (и регулирования) крестьянской активности, изменения политических настроений и социальной психологии крестьянства.

Труды других руководителей партии и государства отличал в этом плане гораздо более общий подход к проблемам деревни и крестьянства. Это характерно (хотя и в разной степени, за исключением, .пожалуй, только 1924-1926 гг. - периода общего пристального внимания к деревне) для работ Л.Д. Троцкого, А.И. Рыкова, Г.Е. Зиновьева, И.В. Сталина, Н.К. Крупской и др.

В теоретико-методологическом отношении на общем фоне заметно выделялись работы Н.И. Бухарина , отчетливо и последовательно развивавшего в 20-е гг. ленинские взгляды о характере и целях строительства нового общества, и прежде всего о союзе рабочего класса и крестьянства как основе и гаранте этого строительства. Бухарин видел необходимость постепенного и осознанного включения крестьянства в этот процесс на базе упрочения его социально-экономического положения и подъема культурного уровня. Это основная мысль большинства бухаринских работ 20-х гг., затрагивающих проблемы деревни. Однако, говоря о необходимости создания условий для экономического подъема крестьянских хозяйств и предоставления им экономической самостоятельности, Бухарин в тс же время неукоснительно придерживался идеи о подчиненном политическом положении крестьянства в рамках союза его с рабочим классом. Эта мысль, отражавшая в определенном отношении общук позицию партийного руководства, была своего рода камертоне^ отношения правящей партии к крестьянству и возможностя* предоставления ему политической самостоятельности. При все? изменениях курса партии и государства по отношению к крестьянству эта позиция всегда оставалась неизменной.

В формирующейся партийно-советской историографии проблемь определенное место заняли работы М.И. Калинина, по£вященньи вопросам советского строительства, . кооперации, крестьянски

„ ^ Бухарин Н.И. Новое откровение о советской экономике или. как можн погубить рабоче-хрестьянский блок. М.'Л., 1925; Он же. Значение аграрнс крестьянской проблемы //Большевик. 1925. Х 3-4; Он же. Путь к социализму рабоче-крестьянскии союз. М.; Л., 1925; и др.

организациям и т.п. . В них содержались конкретные и разносторонние оценки положения в деревне и состояния ее общественно-политической жизни. Однако далеко не всегда Калинину как "всероссийскому", а затем и "всесоюзному старосте", удавалось проводить в жизнь (или способствовать такому проведению) установок и положений, содержащихся в его работах. Поэтому, скажем, тезис о необходимости сохранения прочного союза рабочего класса и крестьянства как основы социалистического преобразования в деревне, о необходимости расширения крестьянской самодеятельности и инициативы в работах Калинина чаще всего декларировался (особенно со второй половины 20-х гг.).

Работы, о которых шла речь, конечно же не исчерпывали черезвычайно разнообразной литературы 20-х гг., посвященной деревне и крестьянству, хотя и создавали своего рода идеологическое поле, оказывающее определенное воздействие на ее формирование. Нэповский период стал временем "расцвета исследований деревни; к этому периоду восходит масса оригинальных работ, посвященных жизни на селе и путям ее улучшения" .

Качеством идей и высоким уровнем методологии отличались в первую очередь труды русских исследователей-аграрников, особенно представителей организационно-производственной школы. Соединение экономического анализа с социальным в углубленном изучении структуры и функционирования крестьянского хозяйства давало весьма плодотворные результаты, фиксированные в работах профессионалов-аграрников . Однако складывающуюся

историографию проблемы социально-политического развития деревни формировала в первую очередь литература несколько иного характера.

Прежде всего это была литература иного теоретико-методологического уровня, с обозначенной, как правило, политической и идеологической направленностью. Она была весьма обильной, но в подавляющем своем большинстве создавалась не профессиональными исследователями, а руководящими

---

Калинин ММ. О деревне. Л., 1925: Он же. Всесоюзный стаоостаМ.И, Калинин

^г^жиж^жж !г»жЕЙ0й же-За

^ Шанин Т. Крестьяноведение и Вы: к русскому изданию // Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992. С. 21.

„ * См.: Кондратьев Н.Д., Огановский Н.П. Перспективы развития сельского хозяйства СССР. М., 1924.; Чаянов A.B. Организация кресп.янскрго, хозяйства. М., 1925; Макаров Н.П. Организация крестьянского хозяйства. М., 1926; Челинцев А., Матюхин Б., Никишин И. Динамика крестьянского хозяйства (По материалам динамических переписей ЦСУза 1920-1926 гг.). М., 1928; и др.

функционерами партийного, государственного, профсоюзного, комсомольского и т.п. аппарата . Поэтому многие из этих публикаций носили прикладной прежде всего характер и выполняли не только информационно-аналитические функции, но и играли (может быть в первую очередь) ориентирующую (для местных работников) роль.

Многие из публикаций этого времени приобретают для современных исследователей все большую источниковедческую значимость, поскольку они насыщены богатейшим фактическим материалом, в значительной мере взятым из многочисленных обследований деревни, ее социально-экономических и политических структур, социально-классового состава и т.д., широко проводимых в те годы .

Отражая достаточно полно и предметно основные процессы развития деревни и крестьянства в послеоктябрьский период, литература 20-х гг. создавала реальную основу и для изучения социально-психологических изменений в крестьянстве, исследования существенных перемен, происходящих в его социально-психологическом облике. Некоторые из публикаций (работы Я.А. Яковлева, А.П. Шохина, A.M. Большакова и др.) даже по отбору и расположению фактического материала ориентируют исследователя именно на такой подход. Следует заметить, что как раз в это время появляется целый ряд специальных работ, в той или иной мере посвященных социальной психологии, психологии классов и социальных групп .

И еще одна существенная характерная черта историографии 20-х гг. связана с тем, что именно тогда в период нэпа, в ней стали формироваться три основных , направления. Первое из них можнс

Т ^ См.: Ботовой И.В. Сельские Советы. Архангельск. 1921; Митрофанов А.Х Самодеятельность крестьянства в великую кампанию. М., 1921; Он же. Деревенски* организации РКП (6) и осуществление ими новых задач и методов работы в деревне М., 1925; Шохина. Комсомольская деревня. М., 1923: Яковлев Я.А. Деревня как ош есть (Очерки Никольской волости). М., 1923; Он же. Наша деревня: Новое в старом i старое в новом. М., 1924; Игнатьев В.И. Советская волость и стоящие перед ней задачи М., 1925; Чугунов С.И. Вопросы организации и деятельности сельских Советов М., 1925; Хатаевич М.М. Паптииные ячейки в деревне. М., 1925; Розит Д.П. Партия i ^цты ^в ^ер^^н^. М., 1925; Милютин H.A. Крестьянская взаимопомощь к кокц;

^ См.: Гагарин А. Хозяйство, жизнь и настроение деревни (по итога! обследования Починковской волости в Смоленской губернии). М.; Л., 1925; Деревня н новых путях: Андреевская волость Костромской губернии и уезда (Материал! обследования). Кострома, 1925: Росницкий Н. Лицо деревни: По материала! обследования 28 волостей и 32730 крестьянских хозяйств Пензенской губернии. М. Л., 1926; Большаков A.M. Деревня 1917-1927. М., 1927; и др.

, ' См.: Залкинд А.Б. Очерки культуры революционного времени. М., 1924 геиснер М.А. Проблемы социальной психологии. Ростов н/Д., 1925; Психология марксизм. Л.,1925; и др.

»бозначкть как официальное. К нему принадлежала многочисленная щртийнс-советская литература, создававшаяся и распространявшаяся | рамках укреплявшейся марксистской идеологии, идеологии гравящей партии и ее программно-классовых установок. 1реимущественно об этой литературе и шла речь выше.

Второе направление в определенном плане можно назвать [еофициальным, поскольку складывалось и формировалось оно за счет ех работ, которые по тем или иным причинам выходили за рамки осподствующих идеологических установок (точнее будет сказать, деологических представлений той группы партийно-государственных уководителей, в чьих руках сосредоточивались властные полномочия : нити идеологического руководства). Такие работы (даже если и оздавались представителями правящей партии) широкому аспространению не подлежали, а иногда и вообще оставались на ровне рукописей. Сюда в той или иной мере можно отнести работы как опубликованные тогда, так и оставшиеся в то время в рукописях) редставителей различных внутрипартийных "оппозиций", на есхолько десятилетий вычеркнутые из историогра<|ши любой рактически проблемы, связанной с советской историей . Здесь и аботы, которые своим теоретико-методологическим подходом далеко е всегда укладывались в границах официальных концепций и потому мели право только на временное существование и только в искуссис-нном порядке, в пределах разрешенных обсуждений. Это в ервую очередь исследования философов, социологов, экономистов, "рарников-профессионалов, о которых частично уже говорилось. Это, зконец, те труды, которые в годы нэпа все чаще принадлежали тределенной категории авторов. Эти авторы за пределами юподствующего идеологического поля формировали третье зправление исследовательской литературы - эмигрантское.

Создавалось эмигрантское направление преимущественно теми ггориками, философами, социологами и экономистами, кто назывался за границами родной страны далеко не по собственной ше и прежде всего из-за нежелания исповедовать и развивать эложения марксистской теории применительно к запросам и >требностям правящего политического режима. В большинстве гучаев их работы не были посвящены специальному изучению

и, и изи< )тш-

по?,1

деревни и российского крестьянства, поскольку главное внимание обращалось на общие вопросы состояния и развития Советской России в условиях новой экономической политики . Однако целый ряд их аналитических оценок, общефилософских, социологических и экономических характеристик жестко фиксировали то, о чем предпочитала умалчивать официальная литература. И не случайно, что зачастую именно к этим оценкам и уходят корни тех "новых" подходов и концепций истории Советской России, которые весьма активно формируют современные исследователи нэповского периода, и российской деревни в границах этого периода.

С учетом всего сказанного формирующаяся историография 20-х гг. выглядела далеко не монолитно. Но существовал критерий, который очевидно или скрыто присутствовал в большинстве работ того периода и мог бы стать для них (пусть с достаточной условностью) своеобразной логической точкой отсчета. Критерий этот - отношение к правящему политическому режиму в России, к созданной им системе экономических, политических, идеологических, социально-психологических отношений и взаимодействий. И этот критерий (как скажем, классово-пролетарский подход коммунистов) был действительно определяющим как позиции автора, судьбу его произведения (а иногда и судьбу самого автора), так и его место в складывающейся историографической иерархии.

Возвращаясь к характеристике публикаций 20-х гг., посвященных непосредственно проблеме социально-политического развития деревни в годы нэпа, следует еще раз особо отметить обилие публикаций, их разноплановость и насыщенность богатым фактическим материалом. Материал этот осваивался на разном методологическом v методическом уровне. Многие публикации в определенном смысле "не дотягивали" до уровня теоретических.исследований, поскольку факть в большинстве случаев все-таки преобладали над попыткой и> осмысления. Правота и объективность в подходе к проблеме видели« авторам прежде всего в констатации, в фиксировании факта, но не i его объяснении. Однако, важнейшее отличие литературы этих лет посвященной деревне, состояло в том, что на ее страницах предметнс отражались основные аспекты ее социально-политического i экономического развития.

' См.: Бруцкус Б,Д. Социалистическое хозяйство: Теоретические мысли ni поводу русского опыта // Новый мир. 1990. N 8.; Сорокин П.А. Современное состоять России // Новый мир. 1992. N 4, 5; Он же. Социология революции // Сорокин Г1.Л Человек. Цивилизация. Общество. М„ 1992: „ Федотов Г.П. Новая Росси /7 Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1991. Т.1; и др.

К концу 20-х - началу 30-х гг. предметность и фактологическая насыщенность все в большей степени перестают характеризовать исследования о деревне, причем большинство публикаций приобретают однолинейный и однонаправленный характер в русле популяризации и пропаганды положений Адаптированного ленинского наследия, обозначенного в границах господствующей и все более мистифицирующейся маркистской идеологии как ленинизм. "Выкорчевывание буржуазных предрассудков" в области теории и практики социалистического строительства ставилось партийным руководством в лице его лидера как одна из основных идеологических задач исторических, философских, экономических исследований.

Обеспечение монопольное™ в области теории, сопровождавшееся упразднением теоретических оппонентов (в партии, в науке и т.п.) неуклонно вело к формированию заданной заранее, сконструированной схемы объяснения событий и явлений.

С проведением массовой коллективизации сельского хозяйства проблемы доколхозной деревни стали уходить на задний план. Они не просто теряли актуальность, а скорее становились ненужными историографии "победившего социализма". Тем более, что схема "Краткого курса" оказалась весьма удобной для наполнения ее дозированными и тщательно отобранными фактами, среди которых социально-политическим аспектам развития деревни места фактически не находилось.

Более двух десятилетий вопросы, связанные с этой проблематикой, оставались вне внимания исследователей. Немногочисленные публикации 30-50-х гг., в той или иной мере затрагивавшие доколхозный период, почти полностью ориентировались на освещение социально-экономических процессов и явлений, касаясь социально-политических аспектов весьма косвенно и "притушенно" .

Следует однако сказать, что отдельные моменты, связанные с этой темой, все-таки находили освещение в официальной историографии, посвященной главным образом становлению и развитию политической системы диктатуры пролетариата, истории социалистической государственности . В рамках концептуального

Т7Т

^ивоти:

очерк. М., 1^39; 1Л 9

3еМЛе,Г^1ИЯСм.: Чугунов'С.И!, ШостакД?\К. Советы восемнадцатого года пролетарской диктатуры (Анализ состава Советов за 10 лет - 1924-1934 гг.) 11 Советскоегосударство. 1935. N 5; Ронин С.А. Переход к политике оживления Советов (1924-1925 гг.)

подхода, определяемого "Кратким курсом", научная значимост большинства таких публикаций связывалась только с конкретно политической значимостью их темы. Изучение фактическог материала и выявление на этой основе общих положений закономерностей, отличающих данный реальный процесс или явлени от других, заменялись подбором соответствующих фактов дл иллюстрации уже имеющихся теоретических выводов. Пафос частны соображений и силовая идеологическая аргументация определял методологический уровень работ этого периода.

И еще одна характерная черта его историографии - почти полно забвение богатой и разнообразной литературы 20-х годо! Немногочисленность и одноплановость используемых источников литературы, критическое (скорее даже враждебное) отношение достижениям предшествующих исследователей (а зачастую и к сами] исследователям) практически ставили вне освоения и изучени громадный массив публикаций 20-х годов. Отказ от всестороннег конкретно-исторического рассмотрения поставленных вопросов соответствующего их анализа в определенном плане "облегчал положение исследователей, но, с другой стороны, закономерно вел и к своеобразному методологическому "самоубийству".

Новый отсчет исторического времени, новые возможности I соответственно, новые надежды появились у исследователей после X съезда КПСС. Советское общество, и его историки в том числ< получили реальные импульсы для своего "оттаивания" в ввд ощутимых изменений внутренней и внешней политики правяще партии и государства, в виде серьезного расширения источниково базы исследований, связанного с новыми возможностями работы архивах и ростом источниково-документальных публикаций.

Критика культа личности Сталина и нарушений норм партийно жизни и социалистической законности, определявших социальнс политическое развитие общества в предшествующие десятилетш свидетельствовала, помимо всего прочего, об идеологическом политическом кризисе сложившейся системы. Тем не менее основнь социалистические ценности и перспективы развития общества по пут коммунистического строительства не были подвергнуты сомнению новые подходы в основном свелись к попыткам временно! усовершенствования экономической и политической структур социалистического государства. Определенное ослаблена

// Советское государство. . 1936. N 5; Очерки по истории органов Советскс государственной власти. М., 1949; и др.

идеологического поля бюрократической системы, имевшее место во время "оттепели", достаточно быстро было преодолено. Поэтому не случайно, что основной концептуальный подход исследователей к определению перспектив будущего развития и толкованию прошлого в целом остался вполне традиционным", не выходя за рамки господствующей идеологии и сохраняясь практически в границах "Краткого курса". "Новизна" не выходила за рамки сложившихся уже в историографии традиций, хотя и перемены были налицо.

На рубеже 50-60-х гг. историография социально-политической жизни доколхозной деревни еще только обретала свои тематические и хронологические контуры. Однако уже в это время достаточно отчетливо начали выделяться две объемные и многоаспектные сферы исследования, с которыми связывалась основная проблематика социально-политического развития деревни в доколхозный период, в том числе и в первые годы нэпа. Изучение этой проблематики позволило в дальнейшем выделить те сущностные характеристики, которые в совокупности складывались в само понятие социально-политической жизни доколхозной деревни. Речь идет, во-первых, об изучении собственно аграрной истории, тех социально-экономических, политических, классовых, социально-психологических и бытовых процессов и явлений деревенской жизни, которые обусловливали и определяли изменение общественного сознания крестьянства, возможности развития его политической активности, характер и масштабы участия крестьян в деятельности государственных и общественно-политических организаций. С другой стороны, все более наглядной становилась целесообразность изучения организационно-политических аспектов этой проблематики в рамках исследования советской политической системы, освещения формирования, укрепления и взаимодействия ее основных организаций, функционирующих в деревне и определяющих (в рамках системы) ее политическое лицо.

Следует сказать, что в конце 50-х - начале 60-х гг. освоение конкретной проблематики в этих направлениях шло, как правило, на уровне статейных публикаций и небольших брошюр, где подход к изучению вопроса был предельно приближен только к извлечению и анализу информации, содержащейся в вводимых в научный оборот (архивных, в первую очередь) источниках.

Широко проводившиеся в это время дискуссии, на страницах исторической периодики, научные конференции, публикация разнообразных источников по проблемам истории общества

фиксировали внимание исследователей на важных аспектах этих проблем, ориентируя на разработку их на уровне обобщающих монографических трудов. Число таких трудов заметно возросло сс второй половины 60-х гг., что придало несколько иную качественную окраску и историографии аграрной истории.

Своеобразным ориентиром для историков стала книга Ю.А Полягава, посвященная развитию деревни в период перехода » нэпу . По широте поставленных задач, объему использованногс фактического материала и глубине его анализа эта монография резке выделялась на фоне других публикаций по проблемам нэпа Специальные главы ее были посвящены политической жизни деревш на начальном рубеже 20-х гг., хотя на первый план все же выступал! характеристики социально-экономических процессов. Монография по прежнему остается одной из ярких страниц историографии нэпа 60 х гг. Однако основная трактовка новой экономической политики, 1 русле которой выполнено исследование, сейчас далеко не та! бесспорна, как это было в те годы.

Отдельные аспекты проблемы были рассмотрены в монографш Ю.С. Кукушкина . Опираясь на тезис об "оживлении деятельносп Советов" с начала восстановительного периода (не получивши! однако широкой а ргументированной поддержки у друга: исследователей) автор остановился на вопросе о развитии низовы: советских органов .как организационных центров деревни го мобилизации бедняков и середняков на борьбу с кулачеством. Как и других работах тех лет, возможности и уровень воздействия местны: советских органов на регулирование социально-классовых процессов деревне, как и реальная социально-политическая их роль, были определенной мере завышены.. Однако ориентированность партийно государственной политики на формирование в деревне именно таки Советов показана в работе вполне убедительно.

С историко-правовых позиций рассматривалась история низовы органов государственной власти в обобщающих работа А.И. Лепешкина . Развитие местных Советов исследовалось здесь русле ленинской концепции полновластия Советов, подтвержда незыблемость этой концепции в советской историографии.

¥

Поляков Ю.А. Пеоеход к нэпу и советское крестьянство.М., 1967. КУкЖ„„ Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (192

1932 1тЛ. М.,_____

Лепешкин А.И. Советы - власть трудящихся. 1917-1936. М., 1966. Даш., монография объединяла уже опубликованные ранее (в 1957 и 1959 гг.) исследоват автора по истории местных государственных органов.

С 70-х гг. ведет свое начало монографическое изучение истории крестьянских организаций. Одной из первых попыток осветить историю крестьянских комитетов общественной взаимопомощи стала работа П.А. Алексанова . Через десятилетие к ней добавилась монография Л.Д. Ефанова, выполненная „ на материалах сибирского региона . Методологический подход авторов . и отбор ими конкретного исторического материала обусловило положение об определяющей роли партийного руководства в деле создания. и укрепления крестьянской взаимопомощи.

Серьезным вкладом в изучение доколхозной деревни явились капитальные исследования В.П. Данилова, наглядно показавшие плодотворность умелого сочетания теоретико-методологического (причем в малой степени идеологизированного) и конкретно-исторического подхода к анализу разнообразных, противоречивых, но теснейшим образом взаимосвязанных экономических и социально-классовых процессов пазвития деревни в преддверии коллективизации сельского хозяйства .

В той или иной мере многие исследователи целенаправленно или косвенно рассматривали историю социально-политического развития церевни в годы нэпа. Однако специальных публикаций, выводящих обобщение конкретно исторического материала на общетеоретический уровень системного характера, в литературе не имелось вплоть до 80-х гг. (за исключением нескольких статейных публикаций).

В этом плане следует отметить одну из первых попыток в комплексе рассмотреть содержание общественно-политических процессов в деревне нэповского периода. Речь идет о вышедшей в 1971 году небольшой монографии Л.И. Боженко и А.В. Гагарина, содержавшей общую характеристику вовлечения сибирского крестьянства в социально-политические организации в условиях нэпа . Но здесь возможности исследователей* оказались жестко детерминированы помимо всего прочего объемом работы и им удалось в лучшем случае только обозначить общие контуры комплексного подхода к теме.

АлексановП.А. В j ^>fbf§323a ^с(^иа^!^'ическ0е переустройство деревни

-п

(Крестьянская взаимопомощь

^ ЕфановЛ.Д. Кротьянская взаимопомощь Сибири (Из опыта партийного руковшотва кресткомами.,192М932 гг.). Томск, 19S2. .

^ Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, козяйство. М., 1977; Он же. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социалыше отношения. М., 1979. „

„ 175 Боженко Л.И., „Гагарин A.B. Социально-политические организации в сибирской деревне (1920-1927 гг.). Томск, 1971.

Эффективность такого подхода наглядно показала основательная обобщающая монография Ю.В. Куперта . Посвящена она, правда, более позднему периоду, но для исследователей, изучающих проблему применительно к началу 20-х гг., она ценна анализом и освещением того, как реализовались и воплощались (или же отрицались и затухали) в конкретной обстановке приближения и осуществления коллективизации выявившиеся в условиях перехода к нэпу тенденции социально-политического развития деревни. Примерно в том же аспекте выполнена и монография И.М. Чвикалова , хотя по охвату и качественным параметрам она значительно уступала работе Ю.В. Куперта.

Обобщающие монографии как бы фиксировали состояние изученности и разработки проблемы, уровень и концептуальность подхода к ней. Они свидетельствовали, что их авторы (как и их многочисленные предшественники) с большим или меньшим успехом разрабатывают единую концепцию однолинейного, последовательного и неуклонного подъема, взлета и развития по восходящей и социально-политической жизни деревни (в первую очередь в лице ее организационно-политических структур) и общественно-политической активности крестьянства при выделении и подчеркивании всеохватывающей роли партии и партийного руководства. Общественно-политическая жизнь деревни 20-х гг. характеризовалась в большинстве случаев в русле конкретизации и содержательного наполнения дефиниций и понятий только марксистской идеологии и часто берущих истоки из времен "Краткого курса".

Во многих случаях у исследователей сохранялись односторонние, необъективные, да и просто ложные оценки политических деятелей 20-х гг., связанные с традиционным освещением идейно-политической борьбы в партии по вопросам социалистического строительства.

Отбор и систематизация фактов, "удобных" для иллюстрирования заявленных заранее положений вели, как правило, к появлению очередной мифологизированной схемы развития деревни доколхозного периода (хотя все эти схемы мало чем отличались друг от друга). И вот здесь стоит сказать о роли и значимости конкретно исторического

Куперт Ю.В. Руководство Коммунистической партии общественно^ политической ^ жизнью деревни в условиях социалистической

^ ^викалов Й.М. Советская' деревня: партийные организации, Советы,

Шомол. Из опыта КПСС по укреплению партийных организаций, руководству тами и ком^м^лом на селе в период социалистической реконструкции (1926-

материала, вводимого в, научный оборот на страницах исторических тубликаций. . '

В условиях консервации традиционных для административно-командной системы подходов и установок конкретные исторические факты, приводимые исследователем на страницах своих публикаций, могли играть совершенно особую роль, приобретая своего рода шбивалентность. И вполне реальной была ситуация, когда фиксация фактического материала (комплекса фактов) в ряде исследований по :воему научному значению играла гораздо большую роль, чем ;тереотипные выводы, делаемые авторами этих исследований на эснове своего традиционного анализа приводимых фактов.

Своего рода амбивалентный подход к анализу и истолкованию фактов, уже зафиксированных на страницах исторических тубликаций, был характерен для работ западных исследователей :оветской истории, которые в подавляющем большинстве шли в это зремя по разряду "буржуазных фальсификаторов". И в ^официальной советской историографии такой подход к использованию уже получивших официальное истолкование фактов и документов был достаточно распространен. Правда, говорить о ;уществовании в это время неофициальной советской историографии три годится с определенной условностью, имея в виду лишь тод;"стг>гл<у и наличие ряда рукописей по истории советского общества, туть к публикации которых был надежно перекрыт идеологическими зарьерами. Стоит привести в' качестве характерного для того времени примера «двухтомник по истории коллективизации, который был подготовлен в начале 60-:х гг., а потом объявлен 'очернительским"» й в свет так и не появился.

До середины 80-х гг. конкретная разработка истории социально-юлитической жизни доколхозной деревни осуществлялась в основном 'вширь" за счет расширения тематики исследований, новой тематической объективации, усиления, если можно так выразиться, 'междисциплинарных связей". Доколхозная деревня привлекала шимание не только историков. И. в этом плане следует особо зыделить один из "стыковых" аспектов исследований. Речь идет об «учении общественного сознания и социальной психологии ^колхозного крестьянства, систематизации представлений о троцессах и явлениях социально-психологического и идеологического

---

См.: Коллективизация: истоки, сущность, последствия // История СССР. 1989. N 3. С. 6.

характера, в рамках которых происходили изменения в сознании, культуре, социально-психологическом облике крестьянина, происходило становление и формирование своеобразного механизма социализации и политизации его личности.

Теоретическая разработка вопроса о социально-психологическом облике крестьянства к этому времени была связана с работами И.Т. Левыкина и В.В. Новикова . Особенно выделялись насыщенностью конкретно-фактическим материалом исследования В.В. Новикова, в определенной мере компенсировавшие заметное отставание в конкретно-историческом изучении социальной психологии российского крестьянства на разных этапах его истории от теоретико-философского и социологического ее осмысления.

И еще один конкретный аспект историографической проблематики этого периода - начало всестороннего комплексного изучения огромного конкретного материала, накопленного в результате социологических обследований деревни в 20-е годы

К 80-м гг. историография аграрной истории и в том чиёле обозначенная нами проблема, вышла на уровень подготовки обобщающих исследований. Но в обобщающих трудах синтезировались не только достижения предыдущих изысканий. Сложившаяся (а точнее сказать непоколебленная еще к этому времени) схема идеологического и концептуального подхода к истории страны и аграрной истории в частности со всей отчетливостью была реализована как на страницах многотомных "Истории СССР" и "Истории КПСС", так и в обобщающих исследованиях по истории крестьянства регионального уровня, сведенных в конечном счете в многотомную . "Историю крестьянства СССР". Характерно, что ее первый "советский" том, посвященный первому десятилетию советской власти и ее аграрной политике уже к моменту выхода в свет (1986 г.) стал своеобразным фактом историографического прошлого, поскольку в основе своей остался в рамках прежних подходов. Общественно-политическая жизнь деревни, охарактеризованная в специальных

См.: Левыкин ИТ. Некоторые методологические проблемы изучения психологии крестьянства. Орел, 1970: Он же. Теоретические и методологические пробледил социальной психологии. М., 1975.

См.: Новиков В.В. Очерки психологии крестьян. Ярославль, 1975; Зотова О.И., Новиков В.В., {Дорохова Е.В. Особенности психологии крестьянства (прошлое и настоящее). М.. 1983.

См.: Арутюнян Ю.В. Опыт социологического изучения села. М., 1968; Он же.

ЛДыта социодотческих исследовании села в двадцатые годы // Вопросы истории в 20 е гг Но о Соски^А.Н. История социальных обследовании сибирскои деревни

^ См.: История советского крестьянства. М., 1986. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти. 1917-Г927.

разделах этого издания целиком и полностью продолжала оставаться результатом и объектом созидания и реализации усилий правящей Коммунистической партии и пролетарского государства. Кстати сказать, в значительной мере это положение соответствовало действительности 20-х гг., особенно в организационно-политической и идеологической сфере, в аспекте формирования и функционирования новых для деревни институциональных структур. Другое дело, что традиционная абсолютизация партийно-классового подхода и анализа при соответствующем отборе фактического материала, деформированное отражение социально-классовой структуры деревни, соответственно искажавшее и картину ее социально-политического развития, стремление авторов (а скорее невозможность для них) не выходить за рамки уже отработанной официальной идеологической и историографической схемы, не давало возможности увидеть за всем этим действительную жизнь деревни в 20-е годы.

Перестройка и "ускорение" породили в обществе множество надежд на осуществление совершенно немыслимых ранее планов и ожиданий. И первые перестроечные годы, казалось бы, эти ожидания оправдывали. Историческая наука расставалась с прежними представлениями о своих задачах и роли, со стереотипами, десятилетиями господствовавшими в обществознании. Первоначальная стремительность этого процесса была обусловлена необходимостью прачкой и глубокой интеграции российской исторической науки в общемировой процесс исторического познания, базирующийся нэ приоритете общечеловеческих (а не классово-партийных) ценностей и критериев. Однако чересчур усердная борьба со стереотипами и "пережитками советского прошлого" грозит привести отечественных исследователей к стиранию граней между стереотипами и принципами, стереотипами и истинными ценностями, потеря которых для истории будет значить потерю самой себя. Торопясь преодолеть состояние "хвоста общественного движения", в котором очутилась не только историческая наука, но и все наше обществознание исследователи рискуют впасть в другую крайность - замену в своих изысканиях господства прежнего идеологического поля новым, но совсем не обязательно основанным на приоритете общечеловеческих ценностей.

Не останавливаясь специально на характеристике того кризисного состояния, в котором оказалось сейчас российское общество и историческая наука (а кризис наличествует безусловно), выделим только те содержательные моменты, которые отражают новые

возможности подходов к разработке проблемы социально-политической жизни доколхозной деревни, проблемы крупной и объемной, хотя и вполне конкретной, если искать ей место в структуре проблематики аграрной истории и историографии. Речь идет именно о возможностях, поскольку конкретизация их, привязка к реальным аспектам общей темы в новых условиях перестроечного и постперестроечного периода только начинается.

Однако следует прежде всего обозначить те новые моменты в развитии современной истории и историографии, которые и обусловили появление и определенные шансы реализации упомянутых новых возможностей. И здесь стоит начать с такого определившегося в условиях гласности и свободы выражения явления как плюрализм мнений и подходов к оценке и анализу прошлого и настоящего.

Безусловен и очевиден сейчас.реальный интеграционный процесс включения российской исторической науки в мировую науку. Об этом свидетельствуют резко возросшие • масштабы участия российских историков в международных конференциях и симпозиумах, создание и функционирование совместных научно-исследовательских программ и научных семинаров, в том числе и по аграрной истории

Существенно и реально расширилась источниковая база многих исследований, в том числе и по истории доколхозной деревни. Более свободный доступ в архивные учреждения, возможность введения в научный оборот целых комплексов секретных ранее. документов по советской истории, заметно выросшие масштабы их публикации на страницах вновь образованных источниковедческих изданий, сериальных документальных сборников, многочисленных тематических подборов документов - все это свидетельство нового качественного уровня отбора, систематизации и введения в широкий исследовательский оборот значительного массива документальных источников.

Отказ от жесткого классового партийного подхода в объяснении прошлого страны был предопределен крушением административно-командной системы, в которой этот подход до середины 80-х гг. играл определяющую роль. Только сейчас, возвращаются в историографию имена "реабилитированных" политиков и ученых 20-30-х гг., -, ---

<, „ См.: Современные „концепции апзарного развития: Теоретический семинар // Отенрственная история. 1992. N 5; 1993. N 2, 6; и т.д.

См.: Документы свидетельствуют: из истории деревни накануне и в ходе коллективизации; 1927-1932 гг. М., 1989; Дисскуссия 1923 г. /7 Известия ЦК КПСС. 1990.' N5-7, 10, 12; 1991. N3; ''Социализм это, рай на земле": Крестьянские пре^<^|Л|ния^ о ^ социализме в письмах 20-х годов//Неизвестная Россия. XX век.

восстанавливается научная (а иногда и политическая) значимость их трудов. В последние годы широко (хотя и достаточно выборочно) переиздавались труды партийных и государственных руководителей, долгое время пребывавших в ранге "врагов народа" . Получили "второе рождение" основные работыизвестных экономистов, философов, социологов 20-30-х гг., как оставшихся в России и в подавляющем большинстве репрессированных, так и попавших в разряд эмигрантов и положивших начало многим казалось бы "современным" концепциям развития советского общества в послеоктябрьский период, в частности в годы нэпа

Мало того, в новых условиях реабилитируются не только исторические личности, но и исторические события. Самый яркий пример последнего времени - это недавняя реабилитация на государственном уровне Кронштадтского восстания весны 1921 года, ставшего, как известно, симптомом острейшего внутреннего кризиса страны и правящей партии и своего рода первоимпульсом введения новой экономической политики. Только сейчас мы подходим к государственной реабилитации крестьянских восстаний рубежа 19201921 гг., также сыгравших свою "регулирующе-ориентирующую роль" после окончания гражданской войны.

Следует сказать, что в современной историографии отечественной истории (в том числе и ее аграрной ветви) есть одна особенность, отличающая данный период ее развития от всех предшествующих. А состоит она в том, что впервые за многие десятилетия в ее рамках с большим или меньшим успехом, но все же соединяются несколько разнонаправленных в свое время историографических традиций. Речь идет прежде всего о традиции официальной литературы, формировавшейся под воздействием и в рамках господствующей в обществе марксистской идеологии (и теперь вынужденной резко менять ориентиры). Далее это литература неофициальная, которая

создавалась не благодаря, а вопреки этой идеологии (хотя зачастую --

См.: Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988; Он же. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989; Он же.„ Путь к социализму: Изоранные произведения. Новосибирск, 1990; Рыков Л.И. Избранные произведения. М., 1990; Архив Троцкого: Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. М., 1990. Т. 1-4; Троцкий Л.Д. Новый курс // Молодой коммунист. 1989. N 8; и т.д.

См.: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М.. 1989; Он же. Избраниые сочинения. М., 1993; Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство: Изоранные труды. М., 1989; Он же. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации. М., 1991; Сорокин {1.А. Современное состояние России. // Новый мир. 1992. N 4-5; Федотов Г.П. Судьоз и грехи России: Изоранные статьи по философии русской истории и культуры. С11о., 1991. Т. 1-2; Валентинов И. (Н. Вольский). Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. М., 1991; Авторханов А. X съезд и осадное положение в партии // Новый мир. 1990. N 3; и др.

вопреки не самой идеологии, а ее вульгаризированным проявления», подменявшим сущность и содержание марксистской теории пусть даж в ее российском варианте). Третье направление - эмигрантска литература, отличающаяся однако весьма заметно от насыщенно! объемной и многоплановой эмигрантской литературы 20-х гг. Нова эмигрантская литература не играет самостоятельной роли, находяс скорее между упомянутой только что неофициальной историографие и уже сложившейся к настоящему времени историографическо традицией западной "советологии" (если воспользоваться термино недавнего прошлого).

В условиях перестройки резко вспыхнул интерес к ново экономической политике 20-х гг. Экономисты, философы, историк! публицисты пытались продемонстрировать ее позитивный опыт дл доказательства необходимости реформирования современного общестЕ и его экономики если и не по нэповскому образу и подобию, то хот бы с учетом его существенных черт. Однако новая историческа обстановка и степень "желания" руководства страны ориентировать; на прошлый опыт делают все более иллюзорной попытку подобно! подхода. Поэтому волна обобщающих и конкретно-исторически публикаций, посвященных нэпу и анализу его опыта, в последщ время заметно спадает, оставив тем не менее за собой ощутимый Д1 нескольких лет историографический капитал, характеристика которо! заслуживает самостоятельного и подробного рассмотрения.

В границах интереса к нэпу, на фоне его с большей или меньше отчетливостью просматривается интерес к той сфере, развит! которой собственно и предопределило переход к нэпу - аграрно Анализ альтернативных вариантов развития советского общества в 2< е гг., исследование его внутренних взаимосвязей взаимозависимостей экономического, политического, культурного т.д. характера, выявление разнонаправленных процессов это: развития очень часто выводят исследователей на проблемы истор! деревни и российского крестьянства. Однако следует сказать, что работах общеисторического характера, где проблемы нэпа доколхозной деревни рассматриваются нередко уже на уров! конкретно-исторического приближения, анализ и использован! связанного с нашей темой материала не носит характе] самостоятельной задачи. Здесь он преимущественно играет щ материала для наполнения соответствующих авторских концепций

-чтт——--

См.: Наше Отечество: Опыт политической истории. М., 1991. Т. 2.; Истов итечества: люди, идеи, решения: Очерки истории Советского государства. М., 195

I количественном отношении здесь преобладают статейные убликации . На общем фоне этих публикаций следует указать на е из них, где аспекты связанные с характеристикой социально-олитического развития деревни в годы нэпа, можно выделить остаточно отчетливо, хотя опять же они не определяли целевую становку авторов в этом направлении. Это прежде всего работы Э.М. Голанда, М.Д. Северьянова, Н.С. Симонова, Е.Г. Гимпельсона и р.32 .

Сужая угол зрения историографического подхода до литературы, освященной только доколхозной деревне, стоит сразу указать на один чевидный факт. При определенном внимании исследователей к амым первым годам Советской власти, времени революции и ражданской войны, гае на первый план выступают прежде всего аботы В.В. Кабанова , при наличии в литературе таких интересных серьезных исследований (охватывающих хронологически весь период овой экономической политики), как монографии Ю.П. Бокарева и Э.С. Борисова , все же основной массив публикаций последнего ремени по истории доколхозной деревни связан. с редколлективизационным непосредственно и собственно оллективизационным периодами, т.е. концом 20-х - началом 30-х гг. Гервой половине 20-х гг., т.е. начальному этапу осуществления нэпа, аграрной историографии "повезло" пока меньше.

Стоит особо отметить одну из первых в нашей литературе опыток рассмотреть начальные годы советской аграрной истории с озиций социально-философского осмысления. Осуществлена эта

ордюгов Г.А., Козлов В.А, История и конъюнктура: субъективные заметки по истории тетского общества. М., 1992; Роговин В.З. Была ли альтернатива? Троцкизм : взгляд :рез воды. M., 1992; и др. ,,

„„„ ., „ См.: Советским Союз в 20-е годы: (Круглый стол) // Вопросы истории.

388. N 9: Данилов. В.П., Дмитренко В.П.. Лельчук B.C. Нэп и,его судьба 77 Историки юоят. 13 бесед. М., 1988: Дмитоенко В.П. Военный коммунизм", нэп... У/История ССР. 1990, N 3; Горинов м.М., Цакунов C.B. Ленинская концепция нэпа: Становление развитие // Вопросы истории. 1990. N 4; и др.

См.: Грлднд Ю.М. Кризисы, разрушившие нэп. М., 1991; Он же. Как *ернули нэп? // Знамя. 198«. N10: Он же. Политика и экономика (Очерки ицесгвениой борьбы 20-х годов) // Знамя. 1990. N 3; Северьянов МД. Нэп и ¡временность: Полемические заметки. Красноярск. 1991: Симонов Н.С. Реформа эдитического строя: замыслы и реальность (1921-Г923 гг.) // Вопросы истории КПСС. 391. N 1: Он же. Демократическая альтернатива тоталитарному нэпу // История ССР. 1992. N 1; Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ ' Отечественная история. 1993. N 2; и др.

См.: Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях "военного зммунизма . М., 1988: Он же. Аграрная революция в России // Вопросы истории.

389. N 11; Он же. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке I Вопросы истории. 1993. N 2; и т.д.

См.: Бокарев ЮЛЬ Социалистическая промышленность и мелкое эестьянское производство в СССР в 20-е годы. М., 1989.

См.: Борисов Ю.С. Производственные кадры Д(

роизводственные кадры деревни. 1917-1941. М., 1991.

удачная попытка в книге С.А. Никольского , однако посвящена она времени революции и гражданской войны и с нэповским периодом только "состыкована".

Из всего сказанного очевиден вывод, что при множестве публикаций, посвященных истории доколхозной деревни, сюжеты, связанные с изучением ее социально-политической жизни (и особенно первых лет нэпа) редко когда выделяются в качестве объекта самостоятельного исследования. Чаще всего они интегрируются в содержании как общих работ по советской истории 20-х гг., так и исследований, посвященных общей опять же характеристике доколхозной деревни и российского крестьянства в условиях нэпа.

Последнее десятилетие не принесло заметных достижений в изучении социально-политической жизни доколхозной деревни, взятой в качестве самостоятельного объекта исследования, хотя безусловно можно говорить об определенном пополнении ее историографического багажа и в этом ключе . Характерно, что внимание историков начинают привлекать такие сюжетные выходы на тему, которые ранее вообще не были представлены в историографии

В исследованиях последнего времени все более отчетливо выделяется интерес к проблеме изменения общественного сознания и социально-психологического облика крестьянства в послеоктябрьский период. Применительно к доколхозной истории российской деревни в этом плане следует, прежде всего, выделить работы В.А. Козлова и И.С. Кузнецова . О многозначности подхода к данному аспекту проблемы свидетельствуют исследования П.И. Симуша, В. Бердинских и др. . Другими словами, изучение социально-психологического

1Г&!

Никольский С.А. Власть и земля. М., 1990.

Рязанцев Н.П. Перевыборы Советов в оошесгвенно-политическои ж ¡ни в середине 20-х годов. Ярославль, 1992.; Кяинин И.И. Новый

советской деревни в середине 20-х годов. Ярославль, 1992.; Клу шин И.И. Новый курс партии в деревне и сельские ячейки в середине 20-х годов // Вестник ЛГУ. Сер. 6. История КПСС, науч. коммунизм, философия, право. 1990. N 2; Грехова H.H. О взаимоотношениях крестьянства с Советами (на материалах Нижегородской губернии) // Мининские чтения. Нижний Новгород, 1992;, Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос (1924-1925 гг.) // Отечественная история. 1993. N 5; и

ДР

38

0 См.: Литвак К.Б.. Политическая активность крестьянства в счете судебной статистики 1920-х годов //История СССР. 1991. N2; Он.же. Самогоноварение и алкоголя в российской деревне 20-х годов // Отечественная история,

См.: Козлов В.А. Культурная революция и крестьянство. 1921-1927. М., 1983: Козлов В.А., Хлевшок О.В. Начинается с человека: Человеческий фактор i социалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х годов, м., 1988; Кабытов П.А., Козлов В.А., Литвак Б .Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения М., 198л; чЪр.

го i Ио о б' 3afgfj$ И.С. Социальная психология сибирского крестьянства в 1920ч

См.: Симуш П.И. Мир таинственный: Размышления о крестьянстве. М., 1991 Бердинских В. Очерки крестьянской цивилизации в России // Волга. 1991. N 1-3; и др.

облика и изменения общественного сознания крестьянства выделяется как весьма перспективное направление в исследовании социально-политической жизни доколхозной деревни.

Перед исследователями социально-политического развития доколхозной деревни стоят те же самые внешние (по отношению к теме) проблемы, что и перед' всей отечественной историографией. Расширившиеся возможности освоения новых материалов, формирование новых исследовательских подходов и переоценка исторического прошлого страны совсем не являются гарантией ее подъема на качественно иной, более высокий уровень. Тот кризис, в котором сейчас находится отечественная историография, теоретико-методологическая "невнятица", во многих случаях обусловленная авторским желанием "соответствовать" текущему политическому моменту, "политизируемость" многих проблем - только отражение той сложной обстановки, в которой находится все российское общество.

Объект исследования - социально-политическая жизнь цоколхозной деревни, рассматриваемая как целенаправленно функционирующая система, состоящая из совокупности достаточно специфических компонентов. В качестве важнейших компонентов этой системы, определяющих динамику и направленность ее развития прежде всего рассматриваются низовые органы государственной власти - селльсоветы и волисполкомы, а также политические эрганизации деревни (партийные и комсомольские) формирование и деятельность которых носили непосредственно политический характер. Необходимой частью исследования является также изучение истории яизовых крестьянских организаций (селькомов и кресткомов), издававшихся для достижения конкретных экономических целей, но призванных одновременно быть центрами крестьянской общественной :амодеятельности. Еще один структурно-содержательный аспект диссертации связан с анализом форм и методов работы партии и государства по привлечению трудящегося крестьянства (с учетом :пецифики его отдельных категорий) к активной общественно-политической деятельности. В общем и целом, для изучения выделены гакие аспекты проблемы, которые наглядно отражают структуру, :ущность и содержание социально-политической жизни доколхозной деревни как системы, показывают характер и методы реализации ее хновной и частных целей в конкретно-исторических условиях первых тет нэпа.

Цель и задачи исследования. Главная цель исследования состоип в изучении социально-политической жизни деревни первых лет нэш как единой системы многообразных, сложных и противоречивы; взаимосвязей классов социальных слоев и политических структу! села, ориентированной правящей партией и государством н; расширение общественно-политической активности крестьянства 1 введение этой активности в русло социалистических преобразований При этом основным путем реализации данной установки ] диссертации является последовательное и взаимосвязанное во все: своих основополагающих характеристиках рассмотрен» функционирования ведущих компонентов, определяющих структуру 1 содержание системы и ориентированных на осуществление свои: частных в рамках системы целей и достижение ее общей цели. ] числу связанных со всеми компонентами системы характеристи применительно к исследуемому периоду следует отнести: 1) классовы характер мероприятий правящей партии и пролетарского государства осуществляемых в социально-политической сфере; 2) жестки партийный контроль и ориентацию на партийное руководств развитием всех социально-политических процессов на сел( 3) расширение масштабов привлечения трудящихся к активном участию в государственном управлении и общественной деятельност только в русле советского строительства при сохранении классовс политической лояльности крестьянства; 4) растущую политизаци общественного сознания трудового крестьянства, усиление повышение его социально-политической активности, ориентированно на защиту своих классовых интересов.

Цель исследования необходимо диктует и выбор конкретно! пути изучения проблемы. В данном случае стержневым целеполагающим для нее является организационно-политически аспект, позволяющий проследить как основные закономерное] складывания и функционирования изучаемой системы, так и ( специфические проявления в обстановке перехода к мирно!* строительству.

В границах осуществления общей целевой установ1 исследования в качестве частных его задач, решение которь вытекает из анализа и обобщения конкретно-историческо материала, а также из состояния изученности проблемы, выделяют следующие:

а) изучение многостороннего комплекса мероприятий правящ! партии и государства по укреплению политического механиз!

диктатуры пролетариата в деревне; выяснение результативности и эффективности этих мероприятий в обстановке первых лет нэпа; отражение поискового характера многих из этих мероприятий.

б) выявление классовой обусловленности развития социально-политических процессов и явлений в первые годы нэпа; выяснение направленности и характера осуществления принципов пролетарской демократии в деревне с учетом ее социально-классовой структуры.

в) выявление роли и места партийного руководства в социально-политическом развитии села.

г) определение места и роли в жизни деревни ее социально-политических организаций: советских, партийных, комсомольских, крестьянских; выявление конкретно-исторической обусловленности их развития; исследование динамики их количественного и качественного состава.

д) выявление и анализ конкретных форм и методов работы партии и государства по практическому привлечению трудящегося населения деревни к активной общественно-политической деятельности и государственному строительству с учетом специфики отдельных категорий и слоев этого населения.

Источники. Основными группами документальных источников для данной темы с учетом их принадлежности и происхождения являются: 1) партийные документы; 2) документы государственных организаций; 3) документы общественных организаций; 4) статистические источники; 5) периодическая печать. Если же брать в расчет такие характеристики документов, как их назначение, условия выработки и использование, то из их массы могут быть выделены, во-первых, источники программного, законодательного, сугубо нормативного характера (Программа и Устав РКП (б), Конституции СССР и РСФСР, уставы общественных организаций, положения о них и т.д.). Во-вторых, следует выделить большую группу источников, носящих в отличие от предыдущих документов стратегического плана более конкретный, тактический характер (решения съездов Советов, сессии ВЦИК и ЦИК СССР, законодательные акты, резолюции и постановления партийных съездов, конференций, пленумов и ЦК РКП (б), решения съездов общественных организаций, их центральных органов и т.п.). В них определяются формы и методы борьбы партийных, государственных и других организаций за осуществление своих программных положений с учетом конкретной исторической обстановки. В третьих, выделяется самая обширная по объему и разноплановая по характеру группа

источников, которые достаточно условно можно назвать организационными. Эта группа отчетливо подразделяется на документы организационно-директивного, установочного характера (циркуляры, распоряжения, приказы, указания, планы, инструкции и т.п.) и на источники организационно-исполнительного характера (отчеты, доклады, сводки, информационные письма о степени и результатах выполнения планов, указаний, инструкций и т.п.). Помимо того, ряд документальных источников является непосредственным формальным выражением и свидетельством растущей социально-политической активности трудящегося крестьянства (решения сельских сходов, беспартийных крестьянских конференций, собраний по выборам низовых Советов, кресткомов, селькомов, и других сельских организацийб крестьянские письма, просьбы, заявления и т.д.).

В диссертации дана аналитическая характеристика комплекса опубликованных источников по теме с выделением специфики и значимости для изучения проблемы каждого из них: стенографических отчетов съездов Советов и сессий ВЦИК, партийных съездов и конференций, съездов и конференций комсомола и других общественных организаций; публикации законодательных актов, документов партии и комсомола и т.д.; статистики государственных партийных, комсомольских, крестьянских и других организаций разнообразных ведомственных изданий; периодической печати; и др.

Значительный массив источников, использованных. при работ( над темой, составляют впервые вводимые в научный обо per неопубликованные документы из фондов центральных и местные государственных архивов: Государственного архива Российско1 Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива экономик! (РГАЭ), Российского центра хранения и изучения документе! новейшей истории (РЦХИДНИ), Центра хранения документе] молодежных организаций (ЦХДМО), Государственного архив; Владимирской области (ГАВО), Государственного архива Ивановско! области (ГАИО), Государственного архива Костромской облает! (ГАКО), Государственного архива Нижегородской области (ГАНО) Центра документации новейшей истории Нижегородской облает) (ЦДНИНО), Государственного архива Новосибирской облает] (ГАНовО), Государственного архива Рязанской области (ГАРО) Центра документации новейшей истории Рязанской облает (ЦДНИРО), Государственного архива Томской области (ГАТО) Государственного архива Ярославской обласги (ГАЯО) и ег

Рыбинского филиала (РФ ГАЯО), Центра документации новейшей истории Ярославской области (ЦДНИЯО).

Научная новизна. Диссертация является первым комплексным исследованием во всероссийском масштабе социально-политической жизни российской деревни в первые годы нэпа. Отличается новизной подход автора к исследованию социально-политической жизни доколхозной деревни как системы в динамике ее внутреннего развития, обусловленного реальным ходом исторического процесса, с учетом противоречий этого процесса и поисков конкретных путей их разрешения. Такой подход позволил дать сравнительную характеристику основных компонентов данной системы, выделить и определить роль каждого из них в общественно-политическом развитии деревни в годы нэпа. Ряд аспектов общей проблемы (комплексный анализ динамики количественного и качественного состава социально-политических организаций деревни, роль и место сельских комитетов в социально-политической структуре деревни, роль демобилизованных красноармейцев в социально-политической жизни деревни и др;) практически впервые подвергаются специальному направленному изучению. Выводы диссертации основаны на обобщении и анализе обширного документального материала, в значительной части впервые вводимого в научный оборот.

Апробация работы. Все основные положения диссертации отражены в научных публикациях автора. получивших положительную оценку в советской историографии . Всего по тем едиссертации автором опубликовано 56 работ (в том числе 2 монографии, 5 учебных пособий и курс лекций) общим объемом 95,5 печ.л. Два учебных пособия по теме удостоены специальных дипломов выставки литературы, выпускаемой вузами, НИИ министерств и ведомств РСФСР (Москва, 1985 г.). Различные аспекты проблемы докладывались на научных конференциях в Москве, Костроме, Нижнем Новгороде, Ярославле и др.

Материалы диссертации включены в лекционные курсы новейшей отечественной истории и истории Ярославского края, читаемые в Ярославской государственном университете. На основе материалов диссертации разработан и читается специальный лекционный курс, а также проводится специальный семинар по той же теме. В целях

42 См.: История СССР. 1985. N5. С. 157-158; Вопросы истории. 1986. N8. С« 112-113.

обеспечения данных спецдисциплин необходимой литературой автор подготовил и опубликовал пять учебных пособий общим объемом 30 печ. л. и ряд методических указаний. В русле темы автором осуществляется руководство научно-исследовательской работой студентов, подготовкой дипломных работ и кандидатских диссертаций.

Практическая значимость исследования. С учетом уже осуществлявшейся деятельности по практическому внедрению результатов исследования следует указать на следующие области использования материалов диссертации: научная работа (подготовка обобщающих трудов по истории российского крестьянства, истории советской политической системы, координация усилий исследователей в направлении изучения данной темы и т.д.); учебный процесс (подготовка соответствующих разделов лекционных курсов по отечественной истории, истории общественных организаций, истории края и краеведению,. а также специальных лекционных курсов и семинаров по данной тематике; научно-исследовательская и учебно-исследовательская работа студентов и т.д.).

Структуру диссертации. Исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложения, включающего 31 таблицу.

Во Введении обосновывается актуальность, политическая, практическая и научная значимость темы. Определяется объект исследования, территориальные и хронологические рамки работы. Дается характеристика историографии проблемы, отмечается специфика различных видов публикации по теме. Классифицируются по группам и видам разнообразные (опубликованные и архивные) источники по проблеме. Ставятся основные вопросы, подлежащие рассмотрению в диссертации, определяются цели и задачи исследования.

Первая глава "Низовые органы государственной власти" посвящена исследованию формирования и развития низовых структурных звеньев системы государственной власти - сельсоветов и волисполкомов. Показано, что перестройка и изменение характера деятельности низовых советских органов при переходе к новой экономической политике происходили в условиях выявления и сохранения тенденции передачи важнейших вопросов их функционирования от Советов к их исполнительным комитетам. Отмечено, что развитие этой .тенденции сопровождалось "стягиванием" нитей реальной власти и управления к центру, т.е. сокращением возможностей осуществления действенной обратной

связи во взаимодействии структурных уровней власти, что, в свою очередь, создавало условия для бюрократизации системы управления.

В главе показано, что формирование и развитие низовых Советов в рамках складывания политической системы государства диктатуры пролетариата проходило в условиях укрепления однопартийного политического режима в стране, укрепления монопольного права на власть Коммунистической партии.

Переход к миру поставил Советскую власть и партию коммунистов перед трудностями управления страной как специфической задачей социалистического строительства. Решение проблем стабилизации деятельности местных органов власти, формирование их состава, соответствующего задачам и потребностям момента, пришлось прежде всего начинать с обеспечения регулярных перевыборов Советов. В диссертации рассмотрены все избирательные кампании в Советы, осуществленные в условиях перехода к нэпу и его первоначального осуществления - 1921 г., 1922 г., 1923 г., 1924/25 г. и 1925/26 г. - под углом выяснения динамики количественного и качественного состава низовых советских органов, выявления их политической роли и места в жизни деревни. Для этого сопоставлялись и анализировались однозначные для всех кампаний источниковые данные - о количественном и качественном составе сельсоветов и волисполкомов, об уровне и степени избирательной активности населения, об участии общественных организаций села в формировании советских органов, о классовой борьбе во время перевыборов, об удельном весе коммунистов в составе низовых советских органов, о роли и месте партийных организаций в подготовке и проведении кампаний.

Анализ конкретного материала позволил предметно показать, что одним из условий и организационно-политических принципов советского строительства в это время отчетливо становилось руководство правящей партии процессом формирования, аппарата государственной власти, что в частности осуществлялось через прямой и непосредственный контроль за проведением перевыборных кампаний в советские органы. Важность и значение этого контроля для укрепления своего политического положения и роли в условиях нэпа понимались партийными комитетами, как в центре, так и на местах вполне однозначно. Другое дело, что успех Коммунистической партии на выборах, закрепленный заметным представительством коммунистов в составе советских органов (динамика этого представительства в сельсоветах и волисполкомах последовательно показана в

диссертации), достигался использованием партийными комитетами и ячейками административно-командных методов при выдвижении и определении кандидатов в низовые Советы. Рост удельного веса коммунистов в их составе показан в диссертации с учетом этого немаловажного момента.

Последовательно рассмотрена динамика социально-классового состава низовых советских органов, взаимосвязь его изменений с конкретными социально-экономическими условиями новой экономической политики (увеличение удельного веса среднего крестьянства в составе местных советов в связи с упрочением его экономического положения и т.п.). Выделено и проанализировано на конкретном материале и развитие другой тенденции в формировании низовых советских органов - тенденции к "обеднячиванию" Советов. Показано, что этот процесс оказывался далеко не позитивным явлением даже для самой Советской власти и партии коммунистов, выдвигавших принцип "обеднячивания" состава низовых Советов как один из основополагающих в советском строительстве. Отмечена противоречивость и парадоксальность ситуации, когда при формировании состава низовых советских органов в ходе перевыборных кампаний нередко тактическая линия партии коммунистов и пролетарского государства по усилению в Советах роли бедноты и увеличению ее удельного веса вполне совпадала с тактикой зажиточных элементов деревни, выявлены факторы, способствующие возникновению такой ситуации.

Исследована проблема состояния и подготовки низовых советских кадров в первые годы нэпа, вопрос о выявлении, учете и выдвижении беспартийных крестьян для укрепления государственного аппарата. Отмечено реальное противоречие между колоссальным объемом экономических, политических, административных и культурных задач, стоящих перед низовыми Советами, и профессиональной неподготовленностью, малограмотностью и некомпетентностью низовых работников для решения этих задач. Показано, что все более заметной чертой деятельности советских органов становится в это время подмена этих органов их руководителями. О формировании своей деревенской бюрократии свидетельствовало и увеличение удельного веса служащих в составе сельсоветов и волисподкомов. В диссертации дается характеристика социально-психологического и политического облика сельского "администратора", условий его становления и функционирования. Реальная обстановка деревни в условиях сохранения административно-командных методов

воздействия на крестьянство создавала богатую почву для формирования и укрепления психологии сельского "администратора", "начальника", сознательно и неосознанно злоупотреблявшего властью.

Анализ конкретного материала' показал, что использование жестких административно-командных методов с целью сохранить классово-политическою "чистоту" местных органов власти и еще более усилить в них' позиции правящей партии продемонстрировало свою "эффективность" в рамках перевыборных кампаний в Советы 1921-1923 гг. Однако, эта "эффективность" носила во многом инерционный характер, и уже следующие кампании показали, что сохранение прежних 'методов дает противоположные желаемым результаты.

С 1924 года партия коммунистов в значительной степени переориентировала свою политику на решение внутренних проблем. Осознание необходимости рассчитывать в построении нового общества только на собственные силы по-новому поставило и вопрос об укреплении союза рабочего класса и крестьянства как политической основы социалистического строительства. Именно в это время, когда социально-политическая активность крестьянства стала явно выходить за отводимые ей границы, партийное руководство отчетливо увидело непрочность и неустойчивость своих позиций в деревне и было вынуждено признать неизбежность перемен.

В этом аспекте и рассмотрена в диссертации разработка и реализация нового партийного курса по отношению к деревне и лозунга "оживления Советов". Предполагалось проведение ряда мер по своего рода "либерализации" советской системы вынужденной обстоятельствами момента. Другое дело, что реализация лозунга "оживления Советов" и нового курса партии по отношению к деревне мыслилась только как введение политической активности крестьянства в русло строительства и деятельности низовых Советов. Только в этом ракурсе ставилась и разрешалась проблема создания беспартийного крестьянского актива. Развязывание общественной инициативы мыслилось только в создании органов и организаций, функционирующих сугубо в качестве "облегающих наши советские и партийные органы" и в безопасной для партии и государства политической форме поглощающих общественную активность трудящихся.

В диссертации показано, что новый курс и реализация лозунга "оживления Советов" дали весьма положительные результаты, причем именно в том направлении, которое было обозначено в

соответствующих партийных решениях. Повторные перевыборы в Советы (после фактического провала кампании 1924 г.) в начале 1925 г. и избирательная кампания 1925/26 г. свидетельствовали, что в деревне заметно поднялся (на фоне общего роста политической активности крестьянства) авторитет государственной власти и Коммунистической партии (хотя сами сельские коммунисты оказались в это время в состоянии заметной растерянности, вызванной сменой ориентиров). С другой стороны, начатое было движение в сторону демократизации политической системы оказалось весьма кратковременной кампанией, свертывание которой и возвращение на исходные позиции в этом плане началось уже в 1925 году. Об этом свидетельствовала кратковременность мер по демократизации избирательной системы и расширению возможностей для населения страны участвовать в политической жизни и управлении государством. Об этом свидетельствовало стремление партии на новом уровне восстановить жесткие социально-классовые ограничения для такого участия, снова выдвинув на первый план политические приоритеты беднейшего населения деревни и т.п. Однако, даже столь короткий "глоток свободы" дал крестьянству неизмеримо много в политическом и социально-психологическом отношениях. Оно стало более реально осознавать свое место и роль в существующей структуре отношений партии, государства, и всего населения страны, в формировании и деятельности низовых советских органов.

Вторая глава "Политические организации российской деревни" посвящена исследованию состояния и динамики развития организаций, формирование и функционирование которых носили непосредственно политический характер - партийных и комсомольских. Именно на них ложилась основная тяжесть создания того общественно-политического облика деревни, который мыслился строителям нового общества и который воплощался на основе созданной коммунистами организационно-политической схемы, практически не включавшей проявление и закрепление идущей "снизу" крестьянской инициативы и самодеятельности.

В главе дана характеристика состояния деревенских партийных организаций после окончания гражданской войны, когда их строительство осуществлялось в условиях сохранения и укрепления монополии правящей партии на власть и сосредоточения в своих руках всего руководства политической жизнью общества. Обозначены трудности строительства сельских и волостных партийных ячеек в обстановке перехода к нэпу обусловившие существенное сокращение

их числа и членского состава в это время. Выделены социально-экономические и социально-психологические факторы, обусловившие массовый выход крестьян из партии после перехода к новой экономической политике. Показаны роль и значение общепартийной чистки 1921 г., резко сократившей удельный вес непролетарских слоев населения (и прежде всего крестьянства) в составе партии.

На основе сведений Всероссийской переписи членов РКП (б) 1922 г. и данных местных партийных организаций проведен комплексный анализ количественного и качественного состава сельских ячеек на рубеже перехода к нэпу с выделением специфики отдельных регионов. Рассмотрены и обозначены качественные характеристики этих организаций (размер и плотность ячеек, социальный и профессиональный состав их членов, удельный вес кандидатов партии, образовательный уровень сельских коммунистов и т.д.). Отмечено, что наибольшее число деревенских партийных организаций сосредоточивалось в Сибири, на Урале, в Поволжье, в земледельческих губерниях Центральной России. По своему социальному составу это были прежде всего организации беднейшего населения деревни.

В диссертации показано, что в первые годы нэпа деревенским партийным организациям было весьма сложно осуществлять всестороннее руководство социалистическим строительством на селе из-за малочисленности, организационной слабости и, главное, из-за отсутствия тесных связей с крестьянством. Социальный состав их далеко не отражал действительную социальную структуру сельского населения.' Сельский коммунист, как правило, был бедняком или же чужим для деревни человеком, присланным из города. Он не мог агитировать крестьянство собственным примером умелого и опытного хозяина. Оставалось использовать административно-распорядительные методы, уже проверенные гражданской войной (здесь инерционность "военно-коммунистических" времен сказывалось еще более заметно, чем в низовом советском строительстве). Только с помощью этих методов коммунисты могли воздействовать на экономическую и социально-политическую жизнь деревни, поскольку идейное влияние, далеко не всегда осуществляемое с учетом деревенской специфики, требовало для крестьянина практического подтверждения, которого сельские коммунисты часто дать не могли. Тем более, что значительная их часть (если не основная) являлась представителями сельской администрации, о «которой уже шла речь выше. Слабая политическая подготовка и элементарная неграмотность большинства

сельских коммунистов мешали им адекватно воспринимать смысл содержания основных процессов и изменений внутри партийной жизни, происходящих прежде всего "наверху". Этим в частности объясняется негативное, как правило, отношение сельских коммунистов к расширению внутрипартийной демократии, бывшей предметом острых дискуссий в партийных "верхах". Призыв к расширению демократических начал в формировании и деятельности партийных структур воспринимался на местах прежде всего как призыв к нарушению организационно-политического единства партии. Поэтому укрепление партии как единой, сплоченной организации, сельские коммунисты связывали прежде всего с укреплением партийного аппарата. Для деревенских коммунистов смысл обсуждавшихся "наверху" идей заменялся смыслом идущих сверху указаний, которые следовало выполнять без комментариев. Поэтому так однозначны и однонаправлены, как правило, соответствующие документы низовых партийных организаций.

В главе рассмотрена своеобразная смена ориентиров в строительстве низовых партийных организаций, происшедшая всвязи с разработкой и осуществлением нового курса партии по отношению к деревне. Выделена особая значимость для укрепления сельских ячеек решений XIII съезда РКП (б) и октябрьского Пленума ЦК 1924 г. Освещены конкретные мероприятия центральных и местных партийных органов по укреплению низовых ячеек в условиях провозглашенной перестройки партийной работы в деревне, попытки (во многих случаях так и оставшиеся на уровне попыток) "демократизации" ее форм и методов на фоне усиления политической активности крестьянства. На основе анализа количественного и качественного состава сельских партийных организаций в середине 20-х гг. показана результативность этих мероприятий. Отмечено что уже первые шаги по перестройке форм и методов партийной работы в деревне в условиях кратковременной "демократизации" ее социально-политической жизни позитивно сказались на организационно-политическом укреплении сельских партийных ячеек, способствовали увеличению их количества и росту авторитета среди населения деревни. Другое дело что эти позитивные тенденции так и не были реализованы оставаясь часто только на уровне первоначального подхода.

В главе рассмотрен вопрос об укреплении сельских комсомольских организаций - самого многочисленного в 20-е годы отряда союза молодежи. Переход к нэпу заметно усложнил условия

формирования и деятельности деревенских комсомольских ячеек, число которых, как и членский состав, заметно сократились. На первый план в это время была выдвинута задача усиления политико-просветительной работы союза среди сельской молодежи. В главе выделена специфика этой работы, связанная с борьбой комсомольских организаций против "культпросветов" и с преодолением "культурничества" в собственных рядах. Конечный успех в этой конкурентной борьбе во многом зависел от того, насколько умело сельские ячейки комсомола соединяли политико-просветительную работу с практической деятельностью союза в деревне, с участием в ее социально-политической и хозяйственной жизни.

Проанализированы решения V съезда РКСМ (октябрь 1922 г.) и документы ЦК комсомола, связанные с работой в деревне и социальной базой союза молодежи, с задачами организационного охвата молодого сельского населения. На конкретном материале местных организаций рассмотрен быстрый количественный и качественный рост союзных ячеек после V съезда РКСМ, выявлены факторы, способствовавшие этому росту. Рассмотренный материал позволил констатировать, что по своему социальному составу в это время деревенский комсомол был главным образом и прежде всего организацией бедняцкой молодежи. Социально-классовая направленность строительства сельских комсомольских ячеек (как и низовых партийных организаций) была очевидной. Тем более, что партийные органы постоянно ориентировали комсомольские комитеты и ячейки на "правильное" понимание классовой природы союза и его социальной опоры при безусловном обеспечении пролетарского руководства в деревенских ячейках РКСМ.

VI съезд РЛКСМ (июль 1924 г.) обратил особое внимание на работу союза в деревне и обозначил ее основные направления, реализация которых происходила в рамках кратковременного поворота партии "лицом к деревне" и политики "оживления Советов". В главе показано, что именно это время характерно особенно быстрым ростом комсомольских ячеек в деревне. Их состояние и развитие в середине 20-х гг. исследованы на основе анализа данных о количестве и плотности ячеек, их социальном составе, численности членов и кандидатов союза, удельном весе комсомольского актива. Обозначены темпы роста сельских организаций комсомола, выделены резервы этого роста в новых социально-политических условиях.

Становление и укрепление партийных и комсомольских организаций российской деревни после перехода к нэпу подчинялось

общим закономерностям развития всей политической системы диктатуры пролетариата, уже в это время представлявшей из себя однопартийный политический режим с монопольным правом на власть и управление в руках правящей партии. Анализ конкретного документального материала, проведенный в главе, показывает, что в рамках этих закономерностей происходили "стабилизация" и упрочение их социально-классового состава, развивались общие принципы внутриорганизационной демократии, укреплялись взаимосвязь и взаимодействие данных организаций. Однако тот же фактический материал свидетельствует, что специфика классово-социальных взаимоотношений в деревне, острота классовой борьбы после перехода к нэпу, особенности жизненного уклада и социальной психологии крестьянства, недостаточность у правящей партии практического опта комплексного, массированного воздействия на социально-экономические и политические процессы, происходящие в деревне в мирной обстановке, нежелание ее в принципе отказаться от использования административно-командных, принудительно-распорядительных методов по отношению к крестьянству, оказывали заметное влияние на осуществление и наполнение конкретным содержанием общих принципов партийного и комсомольского строительства.

Третья глава "Крестьянские организации в первые годы нэпа" посвящена изучению становления и развития низовых крестьянских организаций, создаваемых для достижения конкретных экономических целей, но призванных быть одновременно центрами крестьянской общественной самодеятельности - крестьянских комитетов по улучшению сельского хозяйства (селькомов) и крестьянских комитетов общественной взаимопомощи (кресткомов).

Дана характеристика обстановки, обусловившей появление селькомов как низовых ячеек системы посевкомов, созданной для организации посевной кампании 1921 г. Селькомы должны были стать (по линии НКЗ РСФСР) органами крестьянской самодеятельности по улучшению крестьянского хозяйства. Рассмотрены законодательные акты, определяющие статус, функции и задачи селькомов. Освещены ход и результаты выборной кампании селькомов, выделены факторы, влиявшие на ее проведение (политика "военного коммунизма", экономическое положение крестьянства, острота классовой борьбы и др.). Дана характеристика социального состава сельских комитетов, преимущественно середняцкого для многих губерний республики.

Отмечена сложность выяснения количества селькомов и численности их членов на основе имеющихся источников.

К весне 1921 г. сельские комитеты были избраны в большинстве мест. Анализ фактического материала свидетельствует, что весьма неоднозначное отношение крестьян к этим организациям стало меняться в лучшую сторону после замены продразверстки натуральным ^налогом, а также вследствие широкой государственной помощи крестьянству семенами и инвентарем. В главе рассмотрены мероприятия центральных партийных и советских органов по расширению компетенции селькомов и упрочению их положения и роли в жизни деревни. Сельские комитеты становились низовыми органами СТО и действовали на правах особой комиссии сельского Совета, проводя в жизнь все его постановления по укреплению сельского хозяйства.

Охарактеризована роль селькомов в проведении весенней посевной кампании 1921 г., отмечены недостаточная эффективность их деятельности, выделены причины и факторы, обусловившие определенную пассивность этих организаций.

Рассмотрены решения IX Всероссийского съезда Советов и мероприятия ВЦИК, СНК и НКЗ РСФСР, ориентированные на дальнейшее расширение функций и компетенции селькомов. Важнейшей задачей момента было оживление и налаживание их работы для укрепления контакта с трудящимся крестьянством. Весной 1922 г. в большинстве губерний селькомы были переизбраны или созданы вновь, причем в их составе еще более увеличился удельный вес середняков. На основе анализа документального материала диссертации рассматривается возникшее в условиях перехода к нэпу противоречие между политическим положением селькома, как органа, призванного пробуждать социальную и общественную активность крестьянства и, с другой стороны, слабой экономической эффективностью его работы. Выделены возможные пути разрешения этого противоречия. Выявлены причины, обусловившие в дальнейшем упразднение сельских комитетов. Обозначено противоречивое отношение руководства партии и государства к сельским комитетам. Призыв к всемерному развитию самодеятельности земледельческого населения не совсем увязывался с принимаемым одновременно решением об упразднении сельских комитетов как крестьянских организаций, призванных эту самодеятельность расширять и укреплять. Причины упразднения селькомов лежали явно не в экономической плоскости. В этих организациях, практически

полностью беспартийных по составу их членов, стали усиливаться позиции среднего крестьянства и уже одно это вызывало настороженное отношение партийного и государственного руководства. Оно опасалось превращения селькомов в беспартийные крестьянские организации, отстаивающие интересы сельского населения, в низовые ячейки "Крестьянского союза".

В диссертации рассмотрена во взаимосвязи с вопросом о селькомах и их судьбе проблема создания на рубеже перехода к нэпу такой беспартийной крестьянской организации как "Крестьянский союз". Вопрос о крестьянских союзах ставился как вопрос о создании организации, защищающих права трудящегося крестьянства от военно-коммунистических и административных методов воздействия на него пролетарского государства. В главе выделен множественный подход к пониманию и пропаганде лозунга "Крестьянского союза" его сторонниками. Показано, что на рубеже 1920-1921 гг., когда крестьянские выступления против Советской власти и Коммунистической партии приобрели широкий размах, лозунга создания крестьянских союзов часто сливались с антикоммунистическими лозунгами. Отмечена определенная инициирующая роль партии эсеров в пропаганде идеи "Крестьянского союза".

В главе показано, что в глазах В.И. Ленина и его соратников по партии идея самостоятельных крестьянских организаций после перехода к нэпу, когда появилась возможность ее осуществления, становилась все более негативной, для государства диктатуры пролетариата неприемлемой. В связи с этим рассмотрена и показана безрезультатность попыток зам. наркома земледелия Н. Осинского в 1921 г. поставить на обсуждение в ЦК РКП (б) и перевести в плоскость практической реализации идею создания "Крестьянского советского союза". В условиях однопартийной системы невозможно было ставить вопрос о создании социально-политических организаций, сотрудничающих с правящей партией на правах партнеров (даже и при безусловном партийном руководстве), а не беспрекословно ей подчиняющихся. По этой же причине оказались ненужными в качестве низовых звеньев самодеятельной крестьянской организации и сельские комитеты.

В главе рассмотрены становление и деятельность одной из самых массовых крестьянских организаций первых лет нэпа - крестьянских комитетов общественной взаимопомощи. Показана обусловленность создания кресткомов конкретно-исторической обстановкой в стране

после окончания гражданской войны и кризисным состоянием крестьянского хозяйства. Основные их функции и задачи были определены на основе практического опыта трудящегося крестьянства. Охарактеризован комплекс документов, определявших юридический статус кресткомов, их структуру, состав, материальную базу и основные направления деятельности в рамках социального обеспечения (по линии НКСО РСФСР). Освещена практическая деятельность партийных и советских органов по созданию этих низовых крестьянских организаций. Отмечена неоднозначность и сложность организационного этапа, влияние таких дестабилизирующих факторов как недостаток опытных работников, острота класеогой бор! я ..ч-рог!-. "ми••:отчо-финансовый дефицит и т.д. Однако уже последние месяцы 1921 г. характерны быстрым количественным ростом кресткомов по большинству губерний и областей РСФСР, о чем свидетельствуют конкретные данные, приводимые в диссертации. Трудящееся крестьянство повсеместно и широко поддержало создаваемые комитеты взаимопомощи в отличие от зажиточных слоев села, резко выступивших против этих организаций. В главе показано острота классовых столкновений в процессе создания ККОВ. Подчеркнута особая роль правильной и умело поставленной агитационно-массовой работы партийных и советских органов. Констатирован преимущественно бедняцко-середняцкий состав созданных кресткомов.

В главе показаны поиски конкретных путей взаимодействия кресткомов и других социально-политических организаций деревни в условиях осуществления нэпа. Проведен анализ данных о динамике количества и состава ККОВ в первые годы мирного строительства.

Охарактеризовано расширение сферы деятельности комитетов взаимопомощи в условиях усиления внимания партии и государства к проблемам деревни. Как и для других сельских социально-политических организаций переломными и этапными для кресткомов стали 1924-1925 гг. Вопрос о них специально рассматривался в ходе работы XIII съезда РКП (б) и нашел отражение в его решениях. Усложнение и многоплановость поставленных перед кресткомами задач обусловили появление нового "Положения о КОВ".

Освещена перевыборная кампания крестьянских комитетов 1924/25 г., проходившая в условиях их организационно-структурной перестройки на основе нового Положения. Анализ количественного и качественного состава кресткомов позволил выявить ощутимое преобладание бедняков во многих из них. Необходимость преодоления

возникавшей диспропорции социального состава этих организаций в условиях повышения социально-политической активности середняков становилась все более очевидной. В связи с этим подчеркнуто, что вопрос о социально-классовой природе кресткомов и их качественном составе имел в это время первостепенное значение. Конкретный документальный материал, обобщенный в диссертации, дал возможность выявить характер и степень взаимодействия (в частности на уровне взаимопредставительства) крестьянских комитетов и других социально-политических организаций села, показать растущее по своим масштабам участие в их деятельности женщин-крестьянок и демобилизованных красноармейцев.

Исследована организационно-структурная перестройка системы кресткомов в середине 20-х гг., выделена ее специфика, связанная с колебаниями числа крестьянских обществ взаимопомощи и их комитетов. Приведены данные о последовательном росте активности крестьянских комитетов и, прежде всего, их хозяйственной деятельности. Отмечено значение работы кресткомов по оказанию непосредственной помощи крестьянству, выявлена их роль в кооперировании сельского населения.

Проведен анализ итогов перевыборной кампании кресткомов 1925/26 г. Они свидетельствовали о существенном улучшении качественного состава комитетов, поскольку их социально-классовая структура с увеличением удельного веса середняка вполне отвечала соотношению основных социальных слоев внутри трудящегося крестьянства.

Проведенный в диссертации на основе обобщения обширного документального материала сравнительный анализ строительства и деятельности низовых крестьянских организаций весьма показателен. Он позволил констатировать, что политический механизм советского общества в условиях нэпа оставался жесткой однопартийной диктатурой, допускающей демократизацию и проявление общественной активности трудящихся только в границах сферы влияния правящей партии, ее руководства. Право на жизнь могли иметь только организации, стимулирующие и развивающие хозяйственную активность крестьянства, действующие преимущественно в плоскости решения экономических • проблем. Судьба идеи и попыток создания самодеятельных крестьянских организаций в этом плане достаточно характерна.

Четвертая глава "Привлечение крестьянства к общественно-политической деятельности в первые . годы нэпа" посвящена

исследованию многостороннего приобщения к активной общественной деятельности трудящегося сельского населения, его отдельных слоев и категорий, изучение форм и методов работы партийных и советских органов в этом направлении, конкретизации на фактическом материале деревни первых лет нэпа тезиса о неуклонном возрастании роли человеческого фактора в развертывании социально-политических процессов.

Одной из основных форм агитационно-массовой работы партии в деревне, средством приобщения трудящегося крестьянства к активной общественной деятельности являлись беспартийные крестьянские конференции. Став весьма эффективной организационной формой проявления непосредственной демократии, они были важнейшим путем ознакомления крестьянских масс с политикой правящей партии и пролетарского государства, способом выявления, определения и стабилизации настроений этих масс, мобилизации их на выполнение стоящих перед страной задач. Кроме того, они являлись своеобразным первичным звеном выдвижения беспартийных крестьян для работы в государственных органах. В главе показано, что эта многофункциональная форма работы в массах, возникшая в годы гражданской войны, вполне сохранила свое практическое значение и после перехода к нэпу. Однако акценты, связанные с содержанием, направленностью и организацией беспартийных конференций, в мирное время существенно сместились от общеполитического преимущественно подхода в сторону конкретной увязки стоящих перед страной задач с деятельностью рабочих и крестьян по их осуществлению. Это следует из проведенного в главе анализа фактического материала об организаций, структуре и содержании работы беспартийных крестьянских конференций после перехода к новой экономической политике.

В главе последовательно рассмотрена динамика количественного и качественного состава беспартийных крестьянских конференций на протяжении первой половины 20-х гг., показана и выделена их роль в политическом воспитании крестьянства. Конференции являлись важнейшим структурным элементом "технологии" общественно-политической деятельности, связанной с повышением социальной активности трудящегося сельского населения. Многие из них были ориентированы на углубленную работу с отдельными категориями и слоями этого населения (женщинами-крестьянками,

демобилизованными красноармейцами, батраками, молодежью и др.). Конференции являлись для правящей партии весьма эффективным

средством введения растущей политической активности крестьянства в русло социалистического строительства.

В главе исследован вопрос о привлечении женщин-крестьянок к активной государственной и общественно-политической деятельности. Решение этой задачи являлось непременным условием строительства нового общества, характерным показателем исторической масштабности его преобразований, существенным фактором проверки его жизненности и прочности. Отмечается, что только переход от войны к миру позволил поставить ее во всей широте и многоплановости.

Характеризуется состояние деятельности женотделов в условиях перехода к нэпу. Выявляются факторы, препятствовавшие включению женщин села в общественно-политическую жизнь (особенности социальной психологии крестьянства, патриархальный уклад, отсутствие навыков участия в общественной работе, неграмотность и т.д.). Выделяется роль волостных организаторов по работе среди женщин, анализируется опыт "ударных" волостей по ведению этой работы.

Рассматривается одна из самых распространенных форм включения трудящихся женщин села в активную общественную и государственную деятельность - делегатские собрания. Отмечается заметный рост количественного состава делегатских собраний к середине 20-х гг., резкое усиление активности женщин-крестьянок в связи с их деятельностью. Существенным дополнением к работе делегатских собраний служили беспартийные конференции крестьянок. Охарактеризованы их структура, состав и содержание деятельности. Рассмотрены мероприятия партийных и государственных органов по вовлечению женщин-крестьянок в советское строительство после перехода к нэпу, показаны пути этого вовлечения (практикантство в местных органах власти, участие в перевыборных кампаниях Советов, представительство в низовых советских органах и т.д.). Выявлен постепенный рост избирательной активности женского населения деревни, констатировано увеличение удельного веса крестьянок в составе низовых советских органов. В комплексе рассмотрено участие женщин-крестьянок в формировании и деятельности социально-политических организаций деревни, систематизированы статистические данные, связанные с этим аспектом проблемы.

В середине 20-х гг. работа среди женщин переходит на качественно новый уровень - уровень массированного воздействия на

женское население города и деревни с целью активизации его общественной и государственной деятельности. Успехи, достигнутые в этой сфере за предшествующие годы создавали реальную почву для осуществления намеченных мероприятий. На основе анализа конкретных мероприятий партии и государства выявлены отчетливые позитивные тенденции, развитие которых могло сделать процесс активизации трудящихся женщин села массовым и необратимым.

Замыкает главу рассмотрение вопроса о роли демобилизованных красноармейцев в социально-политическом развитии деревни после перехода к нэпу. Охарактеризована сложность конкретно-исторической обстановки, в которой проходила демобилизация основного состава Красной Армии после окончания гражданской войны. Показано, что возвращение в деревню многих демобилизованных красноармейцев способствовало оживлению партийной работы в деревне, укреплению сельских партийных и комсомольских ячеек, низовых государственных органов, крестьянских организаций. Отмечены причины, препятствовавшие активному включению красноармейцев в общественную жизнь села при переходе к нэпу, прежде всего, кризисное состояние разрушенного войной крестьянского хозяйства.

К середине 20-х гг. заметно выросло число каналов, с помощью которых Красная Армия могла воздействовать на жизнь крестьянства. С другой стороны, существенно изменилась конкретная обстановка в деревне. Значительно меньшее влияние стали оказывать такие характерные для начала восстановительного периода дестабилизирующие факторы, как разрушенное войной хозяйство, неустойчивость крестьянских настроений, бандитизм и др. Подчеркнуто, что масштабы общественно-политической деятельности демобилизованных все больше зависели от той подготовки, которая была проведена с красноармейцами во время службы. В главе показаны основные направления подготовки красноармейцев в связи с новыми задачами работы в деревне. Освещена деятельность разнообразных курсов по подготовке из числа красноармейцев кадров сельских партийных, советских, хозяйственных, культурно-просветительных органов и учреждений. Демобилизованные красноармейцы должны были занять важнейшее место среди беспартийного актива деревни, сплачивающегося вокруг партии и советской власти.

В конце восстановительного периода ощутимо расширилось участие бывших красноармейцев в низовом советском строительстве, о

чем свидетельствует проведенный в диссертации анализ материалов перевыборных кампаний в Советы и данных о составе советских органов.

На основе данных о призывах сельской молодежи в Красную Армию в 1924-1925 гг. сделан вывод, что к середине 20-х гг. армия, как правило, продолжала процесс идейно-политического воспитания молодого деревенского населения, начатый сельскими общественно-политическими организациями и стимулируемый всем комплексом мероприятий партии и государства по социалистическому преобразованию деревни.

Первые годы нэпа явились временем огромной по объему и содержанию и важнейшей по своему историческому значению организационно-политической работы партии и государства. Изучение в этом аспекте социально-политической жизни доколхозной деревни и, в частности, рассмотрение и оценка отдельных форм организационной работы с точки зрения их особенностей и конкретного места в системе общественно-политических процессов и явлений, позволяет выделить специфическую роль каждой из них в активизации человеческого фактора на селе в обстановке первоначального осуществления нэпа и одновременно констатировать функциональную общность этих форм и связанность с ними методов работы, их многостороннее взаимодействие в рамках решения общей задачи привлечения крестьянства к активному участию в политической жизни страны.

В Заключении подводятся итоги исследования. Рассмотрение проблемы социально-политического развития российской деревни в первые годы новой экономической политики позволяет констатировать следующее. Развитие политической системы диктатуры пролетариата и в условиях мирного строительства осуществлялось во многом в том же направлении, что и в предшествующий период. Рожденная Октябрьской революцией политическая система диктатуры пролетариата, ориентированная на включение в активную государственную и общественную деятельность многомиллионных масс трудящегося населения, на привлечение его к управлению государством, была прогрессивной и демократичной по определению, но не могла быть стабильной из-за наличия внутренних противоречий, которые не разрешались по мере углубления процесса социалистического строительства, а скорее усугублялись и умножались. Советское государство, выступившее с момента своего создания как государство диктатуры пролетариата, практически

полностью отказалось от использования завоеваний буржуазной демократии (всеобщее избирательное право, свобода слова, разделение властей и т.д.) и этим определило среди всего прочего уровень и характер взаимоотношений пролетариата с другими классами и социальными группами.

В условиях первых лет революции партия коммунистов, завоевывая монопольное право на власть, активно избавлялась от политических противовесов, которые могли бы помешать принятию неверных решений и обеспечить возможность альтернативных подходов к строительству нового общества. Уже в это время стало очевидно, что диктатура пролетариата как форма власти рабочего класса во главе с правящей партией не допускает (или допускает в очень малой степени) сотрудничество с непролетарскими слоями в политической области.

Это отчетливо показал период новой экономической политики, особенно первая половина 20-х гг., когда поиски путей разрешения внутренних противоречий еще могли играть роль саморегулирования системы, когда социально-политическое развитие общества могло непосредственно влиять на механизм осознания общественных потребностей, на выбор целей развития и средств их реализации, когда организационно-управленческий аспект этого развития был связан с возможностью действительного практического привлечения трудящегося населения к непосредственному участию в управлении всеми сферами государственной и общественной жизни.

В условиях нэпа партии коммунистов как партии рабочего класса пришлось пойти на определенный экономический компромисс с крестьянством, на очевидную экономическую уступку ему. Однако политическое руководство страной, самим союзом рабочего класса и крестьянства партия безусловно и безраздельно оставляла за собой. Политически рабоче-крестьянский союз должен был реализоваться только через посредство Коммунистической партии как партии рабочего класса. Социально-политическое развитие деревни в этот период особенно наглядно отражало обусловленность формирования и деятельности государственных и общественных организаций, аккумулирующих и направляющих в русло социалистического строительства социальную активность крестьянства, необходимостью реализации этого важнейшего для правящей партии организационно-политического принципа. Поэтому и была совершенно неприемлемой для нее идея создания самодеятельных крестьянских организаций (типа "Крестьянского союза"), носящих политический характер и

могущих при известных обстоятельствах играть роль противовеса партии коммунистов, занимавшей монопольно-авангардное положение в политической структуре пролетарского государства. Исследование вопроса позволило выделить заметно обусловленную партийным и классово-пролетарским подходом дифференцированяость в решении вопроса об общественных организациях крестьянства: поддержка и укрепление тех из них, которые ориентированы на повышение хозяйственной активности крестьянства и отрицание таких организаций, которые могли стать конкурирующим политическим партнером. Последнее, по мнению большинства партийных руководителей (по этому вопросу мнение, как правило, было единым) было несовместимым с диктатурой пролетариата.

В условиях мирного строительства на первый план отчетливо выступил организационный фактор, реализация которого носила двойственный характер. С одной стороны он реализовался в перестройке структуры, состава и деятельности органов государственного управления и формировании массовых общественных организаций, через которые трудящееся население вовлекалось в активную государственную и общественную жизнь. В деревне с их помощью трансформировалась социальная активность огромной массы сельского населения, не имеющего еще опыта и навыков участия в политической жизни, но обладающего большими потенциальными возможностями в этом отношении, вскрытыми Октябрьской . революцией. При этом было крайне важно, чтобы восприятие трудящимся крестьянством смысла и целей социалистических преобразований, обуславливающее его общественно-политическое поведение и деятельность, развивалось в соответствии и однонаправленно с конкретной работой социально-политических организаций села и местных партийных и государственных органов. В условиях классовой борьбы, в обстановке формирования в сознании и психологии крестьянина новых общественно-политических ценностей и идеалов несовпадение провозглашаемых и утверждаемых установок с конкретной деятельностью по их осуществлению могло привести и вело к безусловно негативным результатам. И здесь вторая сторона вопроса, связанного с реализацией организационного фактора. В годы нэпа все более отчетливо выявляется тенденция последовательного и неуклонного перехода реальной власти на местах от провозглашенных революцией полновластными органов народного самоуправления к партийно-советскому аппарату. В мирной обстановке сохранялись и активно использовались административно-командные методы периода

"военного коммунизма", что способствовало бюрократизации этого аппарата. Силовые методы военного времени последовательно эволюционировали по пути превращения в "мирные" аппаратные методы формирующейся партийно-управленческой бюрократии. Контуры будущей административно-командной системы управления обществом и государством при полной монополии правящей партии на политическую деятельность уже в годы нэпа становились все более отчетливыми и конкретными.

К середине 20-х гг. растущая социальная активность крестьянства все чаще стала опережать по своему уровню и масштабам организационно-массовую работу партийных, государственных и других организаций села. Обозначился реальный разрыв между существующими организационными формами и методами их функционирования и уровнем общественной активности крестьянства, что заставило правящую партию признать неустойчивость и непрочность своих позиций в деревне. Растущая социальная активность крестьянства, заметная политизация его сознания необходимо требовали и изменения общественной обстановки, приведения ее в соответствие с целями и задачами социалистического преобразования деревни. Однако для достижения такого соответствия нужна была определенная перестройка в политической системе, направленная на ее демократизацию и расширение возможностей действительного участия народных масс в управлении государством. Попытка такой перестройки была осуществлена в реализации широкомасшабной (хотя и весьма кратковременной) политики "оживления Советов", единственной по существу реальной попытки правящей партии и пролетарского государства сбалансировать экономические преобразования нэпа с политическим развитием деревни. Но политика "оживления Советов", как и столь же кратковременный новый курс партии по отношению к деревне, особенно отчетливо показали нестабильность положения, когда крестьянство как класс с растущей и укрепляющейся экономической самостоятельностью продолжает находиться в роли вспомогательного социального партнера рабочего класса, причем партнера, лишенного целого ряда политических прав и, прежде всего, права соучастия во власти. Из этого положения было два возможных выхода: либо предоставить крестьянству и другим социальным слоям и группам возможности для более широкого и реального политического представительства и волеизъявления, либо лишить крестьянина его экономической самостоятельности как базы роста его социально-

политической активности. Как известно, выбор был сделан в пользу второго пути и массовая коллективизация крестьянских хозяйств исчерпывающе решила этот вопрос.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Социально-политическое развитие советской деревни в первые годы новой экономической политики (1921-1925 гг.): Монография.-Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1987. - 15,0 печ. л.

2. Крестьянские организации в условиях перехода к новой экономической политике: Монография/ Яросл. гос. ун-т. - Ярославль, 1986. - 8,0 печ. л. - Деп. в ИНИОН АН СССР 22.07.86, N 26093.

3. Общественно-политическая жизнь советской деревни в первые годы новой экономической политики: Историография проблемы: Учеб. пособие. - Ярославль, 1985. - 6,8 печ. л.

4. Социально-политическое развитие советской деревни после перехода к нэпу: Сельские партийные организации в 1921-1925 гг.: Учебное пособие. - Ярославль, 1983. - 8,0 печ. л.

5. Социально-политическое развитие советской деревни после перехода к нэпу: деревенский комсомол в 1921-1925 гг.: Учеб. пособие. - Ярославль, 1983. - 5,5 печ. л.

6. Советская деревня в первые годы мирного социалистического строительства (1921-1923 гг.): Учеб. пособие. - Ярославль, 1980. -5,2 печ. л.

7. Советы в первые годы социалистического строительства, 19171925 гг.: Учеб. пособие. - Ярославль, 1979. - 5,1 печ. л.

8. Ярославский край в период восстановления народного хозяйства (1921-1925 гг.): Общественно-политическая жизнь: Курс лекций. - Ярославль, 1986. - 3,0 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

9. Историография истории местных Советов в восстановительный период, 1921-1925 гг.// Вопросы методологии истории и историографии. - Томск, 1974. - Вып. 1. - 0,2 печ. л.

10. Историография проблемы формирования и укрепления местных Советов в период восстановления народного хозяйства // Местные Советы Западной Сибири в период строительства социализма и коммунизма. - Кемерово, 1974. - Вып. 2.-1,0 печ. л.

11. Вовлечение работниц и крестьянок в деятельность советской: государственного аппарата в 1920-1925 гг. // Сб. работ кафедры истории КПСС. - Томск, 1975. - 0,5 печ. л.

12. Формирование кадров советского государственного аппарата в 1921-1925 гг. (на материалах Верхней Волги) //Партийные

организации Верхнего Поволжья в период строительства социализма. -Ярославль, 1976. - 1,0 печ. л.

13. Становление и развитие форм координации и связи местных Советов в период восстановления народного хозяйства (на материалах Верхней Волги) // Регион Верхней Волги в годы строительства социализма. - Ярославль, 1977. - 1,7 печ. л.

14. Выдвижение рабочих и крестьян на советскую работу в конце периода восстаиоалення народного хозяйства (на материалах Верхней Волги) // Аграрная политика Коммунистической партии и Советского правительства в период социалистического строительства. Ярославль, 1978. - 0,5 печ. л.

15. Сельсоветы в борьбе за восстановление народного хозяйства после перехода к нэпу (на материалах Ярославской губернии) // Аграрная политика Коммунистической партии Советского правительства в период социалистического строительства. Ярославль, 1978. - 0,5 печ. л. (В соавт. с О.В. Клочковой).

16. Строительство Советского государства в 1917-1925 гг.: Метод, указания. - Ярославль, 1978. - 2,0 печ. л.

17. Издания партийных комитетов как источник по истории комсомола первых лет восстановления народного хозяйства (19211922 гг.) //Источники и историография Октябрьской революции и социалистического строительства в предвоенные годы. Калинин, 1979. - 0,5 печ. л.

18. Сельские комитеты в период перехода к новой экономической политике (по материалам Ярославской губернии) // Аграрная политика Коммунистической партии и Советского правительства в период восстановления народного хозяйства, 1921-1925 гг. Ярославль, 1979. - 0,8 печ. л. (В соавт. с О.В. Клочковой).

19. Укрепление партийного ядра в деревенском комсомоле в конце восстановительного периода // Социально-политическое и экономическое развитие советской деревни. - Ярославль, 1981. -0,8 печ. л.

20. Направление коммунистов на работу в деревню в первые годы новой экономической политики (1921-1925 гг.) // Аграрная политика Коммунистической партии и Советского правительства в 1921-1925 гг. - Ярославль, 1982. - 1,3 печ. л.

21. Партийное руководство комсомолом советской деревни в конце периода восстановления народного хозяйства (1924-1925 гг.) // Аграрная политика Коммунистической партии и Советского

правительства в 1921-1925 гг. - Ярославль, 1982. - 1,2 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

22. Деятельность партии и государства по укреплению материлаьно-финансовой базы низовых советских органов в период восстановления народного хозяйства (1921-1925 гг.) //Руководство социально-политическим и экономическим развитием советской деревни. - Ярославль, 1982. - 1,0 печ. л. (В соавт. с Е.М. Химович).

23. Проблемы истории деревенского комсомола периода восстановления народного хозяйства в литературе 20-х годов // Вопросы историографии аграрной политики КПСС. Ярославль, 1983. - 0,8 печ. л.

24. К вопросу о начальном этапе историографии партийного руководства низовыми советскими органами в период восстановления народного хозяйства (1921-1925 гг.) // Вопросы историографии аграной политики КПСС. - Ярославль, 1983. - 1,0 печ. л. (В соавт. с В.Т. Анисковым).

25. Советская деревня в первые годы новой экономической политики: Метод, указания. - Ярославль, 1983. - 2,0 печ. л.

26. Ярославская губерния в период установления Советской власти и в первые годы социалистического строительства (19171925 гг.): Метод, указания. Ярославль, 1983. - 2,0 печ. л.

27. К вопросу о социально-психологических факторах укрепления союза рабочего класса и крестьянства в условиях перехода к новой экономической политике // Борьба Коммунистической партии и Совестского правительства за восстановление народного хозяйства (1921-1925 гг.). - Ярославль, 1984. - 0,5 печ. л.

28. В борьбе за новую деревню: Из истории партийного руководства крестьянской взаимопомощью в Сибири // Борьба Коммунистической партии и Советского правительства за восстановление народного хозяйства (1921-1925 гг.). Ярославль, 1984. - 0,7 печ. л. - Рец. на кн.: Ефанов Л.Д. Крестьянская взаимопомощь Сибири: Из опыта партийного руководства кресткомами, 1921-1932 гг. - Томск, 1982. (В соавт. с B.C. Флеровым).

29. Социально-политическое развитие советской деревни в период восстановления народного хозяйства (1921-1925 гг.): Метод, указания.

- Ярославль, 1984. - 1,8 печ. л.

30. Почин, одобренный В.И. Лениным : Из истории проведения беспартийных крестьянских конференций в Ярославской губернии в 1919-1925 гг. // Краеведчесхие записки. - Ярославль, 1984. - Вып. 5,6.

- 0,5 печ. л.

31. Использование метода классового анализа исторических событий в произведениях В.И. Ленина // Марксистско-ленинские методы историко-партийного исследования. - Ярославль, 1984. -0,8 печ. л.

32. К вопросу о соотношении исторического и логического методов в историко-партийном исследовании // Марксистско-ленинские методы историко-партийного исследования. Ярославль, 1984. - 0,8 печ. л. (В соавт. с В.Т. Анисковым).

33. Борьба партии и государства за укрепление материального положения работников сельских органов власти в первые годы новой экономической политики (1921-1925 гг) //Аграрная политика Коммунистической партии и Советского правительства в период восстановления народного хозяйства, 1921-1925 гг. - Ярославль, 1985. - 0,8 печ. л.

34. К вопросу о характерных чертах и специфике организационного этапа в становлении системы крестьянских комитетов общественной взаимопомощи при переходе к новой экономической политике // Аграрная политика Коммунистической партии и Советского правительства в период восстановления народного хозяйства, 1921-1925 гг. - Ярославль, 1985. - 0,9 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

35. Из истории борьбы Коммунистической партии и Советского государства за рационализацию организационной структуры местной системы управления в первые годы новой экономической политики (1921-1923 гг.) // Борьба Коммунистической партии за режим экономии и рационализацию общественного производства и управления (1917-1983 гг.). - Ярославль, 1985. - 0,9 печ. л.

36. В борьбе за восстановление и развитие народного хозяйства (1921-1925 гг.) //Очерки истории Ярославской организации КПСС (1883-1937). - Ярославль, 1985. - 1,9 печ. л. (В соавт.).

37. К вопросу о динамике состава и численности сельских партийных ячеек в период перехода к нэпу // Партийные организации Нечерноземья в борьбе за осуществление аграрной политики партии в условиях построения и развития социализма / Калинин, гос. ун-т. - Калинин, 1986. - Деп. в ИНИОН АН СССР 14.08.86, N 26402. - 0,8 печ. л.

38. Становление системы курсов по подготовке и переподготовке работников низовых советских органов после перехода к новой экономической политике // Проблемы отечественной истории

/ Яросл. гос. ун-т. - Ярославль, 1986. - Деп. в ИНИОН АН СССР 21.10.86, N 27177. - 0,3 печ. л.

39. Роль демобилизованных красноармейцев в укреплении советской общественности в деревне после перехода к новой экономической политике (1921-1925 гг.) // Борьба Коммунистической партии и Советского правительства за восстановление народного хозяйства в 1921-1925 гг. - Ярославль, 1986.- 1,1 печ. л.

40. Укрепление крестьянских комитетов Общественной взаимопомощи в условиях восстановления народного хозяйства (1923 г.) // Великий Октябрь и первые годы социалистического строительства (1917-1925 гг.). - Ярославль, 1987. - 0,8 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

41. Борьба деревенского комсомола за изменение социально-псцхологического облика сельской молодежи в первые годы нэпа // Великий Октябрь и первые годы социалистического строительства (1917-1925 гг.).- Ярославль, 1987. - 0,4 печ. л.

42. Активизация человеческого фактора и перестройка массовой политической работы в деревне на заключительном этапе восстановления народного хозяйства (1924-1925 гг.) //Великий Октябрь и современность. - Ярославль, 1987. - 0,2 печ. л.

43. К вопросу о создании низовых крестьянских организаций в период перехода к мирному социалистическому строительству // Крестьянство Центрального промышленного района. Калинин, 1987. - 0,8 печ. л.

44. Общественно-политическая жизнь советской деревни в первые годы новой экономической политики (1921-1925 гг.): Метод, указания. - Ярославль, 1988. - 1,5 печ. л.

45. Деятельность партийных организаций Центральной России пс подготовке и проведению посевной кампании 1921 года // Проблемы социально-экономического развития деревни в переходный период от капитализма к социализму. - Иваново, 1988. - 0,6 печ. л.

46. Помощь рабочего класса трудящемуся крестьянству в период восстановления народного хозяйства, 1921-1925 гг. // Проблемы социально-экономического развития деревни в переходный период от капитализма к социализму. - Иваново, 1988. - 0,8 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

47. Некоторые аспекты освещения истории советской доколхозной деревни // Перестройка в исторической науке и задачи школьного исторического образования. - Ярославль, 1989. - 0,2 печ. л.

48. Роль беспартийных конференций в развитии общественно-политической активности трудящегося крестьянства при переходе к нэпу // Борьба Коммунистической партии и Советского правительства за восстановление народного хрзяйства (1921-1925 гг.). Ярославль, 1989. - 0,9 печ. л.

49. Рабочий класс и укрепление партийных 0рганизаций в советской деревне после перехода к нэпу // Рабочие Центрального промышленного района России в борьбе за победу и утверждение завоеваний великого Октября. - Горький, 1989. - 0,3 печ. л. (В соавт. с B.C. Флеровым).

50. К вопросу о характеристике документальных источников по истории советского строительства первых лет нэпа //К 100-летию Ярославской губернской ученой архивной комиссии. Ярославль, 1990. - 0,4 печ. л.

51. Новая экономическая политика: Метод, разработка. -Ярославль, 1990. - 1,5 печ. л.

52. Социально-политическая активность крестьянства в условиях новой экономической политики // Проблемы истории СССР и Германии 20-40-х годов. - Ярославль, 1991.-0,4 печ. л.

53. Das gesellschaftliche Leben des sowjetischen Dorfes in den ersten Jahren des sozialistischen Aufbaus // Stalinismus Nationalsozialismus. - Kassel (BRD), 1991. - 0,5 печ.л.

54. Probleme der Entwicklung der sowjetischen Gesellschaft in den zwanziger und dreijsiger-Jahren // Stalinismus - Nationalsozialismus. -Kassel (BRD), 1991. - 0,1 печ. л.

55. Die gesellschaftlich-politische Aktivität der Bauerschaft unter den Bedinungen der Neuen Ökonomischen Politik // "Aus der Geschichte lernen": Arbeitstagung russischer und deutscher Sozialwisschenschaftler und Historiker. - Kassel, 1993. - 0,5 печ. л.

56. Изменение социально-психологического облика российского крестьянства в послеоктябрьский период // "Минувшее, сливаясь с настоящим...". - Ярославль, 1993. - 0,2 печ. л.

Подписано в печать 5.05.94 г. печ.л. 3,5 Тираж 100 экз. заказ 121

ТОО СКИТ

Ярославль, Московский проспект, д.88