автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Социальный портрет коммунистов Урала начала 1920-х гг.: источниковедческое исследование материалов Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальный портрет коммунистов Урала начала 1920-х гг.: источниковедческое исследование материалов Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г."

На правах рукописи

Воробьев Сергей Викторович

СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ КОММУНИСТОВ УРАЛА НАЧАЛА 1920-х гг.: ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ ВСЕРОССИЙСКОЙ ПЕРЕПИСИ ЧЛЕНОВ РКП(б) 1922 г.

Специальность 07.00.09 — Историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Екатеринбург 2004

Работа выполнена в Институте истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор исторических наук, профессор Корнилов Геннадий Егорович

доктор исторических наук, профессор Камынин Владимир Дмитриевич

кандидат исторических наук, . доцент Ильченко Вера Никитична

Курганский государственный университет

Защита состоится 31 марта 2004 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 004.011.01 по защите на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук (620026, г. Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 56)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории и археологии УрО РАН.

Автореферат разослан февраля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Коммунистическая партия, находившаяся у власти в России большую часть XX в., сыграла существенную и неоднозначную роль в истории страны, в судьбах целых поколений и отдельных людей. Эпоха господства коммунистической партии ушла в прошлое, но до сих пор остается потребность в анализе причин возникновения данной системы власти, в раскрытии природы политического режима, в изучении тех социальных сил, на которые он опирался. Главными проводниками и исполнителями властных решений были члены коммунистической партии. В этом плане проблема изучения социального портрета коммуниста занимает важное место при анализе политической истории Советского Союза и коммунистической партии, осмыслении ее роли в советском обществе.

Всестороннее изучение социального портрета коммуниста невозможно без расширения источниковой базы исследования за счет привлечения массовых источников по истории коммунистической партии. Наиболее ценным массовым источником послереволюционного периода являются первичные материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г.

Объектом исследования в данной работе стали материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. как важный источник по социально-лолитической истории первых лет Советской власти, а также их историческая критика и анализ содержания.

Предметом исследования являются социальные параметры анализируемого источника, позволяющие раскрыть социально-демографические, революционно-профессиональные, культурные аспекты социального портрета коммуниста в начальный период новой экономической политики.

Целью работы является реконструкция социального портрета коммуниста промышленной губернии Урала начала 1920-х гг. как комплекса взаимосвязанных признаков на основе первичных материалов партийной переписи 1922 г.

В соответствии с целью в диссертации решаются следующие задачи:

— выяснение происхождения, особенностей формирования и содержания материалов переписи, в первую очередь личных переписных бланков членов партии (бланк "А");

— оценка степени достоверности, полноты и репрезентативности сведений первичных материалов переписи, в том числе путем их сопоставления с другими видами массовых источников;

— изучение информационного потенциала источника;

— разработка методики изучения первичных бланков с целью извлечения мак-

симально возможного

объема сведений для характериспс дон-

бургской губернии;

— выяснение вопроса о правомерности и возможности введения источника в научный оборот, его использования в конкретно-исторических исследованиях.

Хронологические рамки работы в конкретно-историческом аспекте определяются временем с 1917 по 1922 гг. Это важный исторический отрезок в истории РКП (б), который связан с ее приходом к власти и закреплением ее лидирующего положения в стране как единственной политической силы. Этот период связан с серьезными изменениями численности партии и ее социальной структуры, что повлияло на дальнейшую судьбу партии и характер политического режима. Хронологическая датировка работы обусловлена также структурой источникового материала, которая наиболее полно освещает период 1917—1922 годов.

Территориальные границы исследования в его конкретно-историческом аспекте ограничены пределами Екатеринбургской губернии. Это методически оправдано, так как на момент проведения партийной переписи екатеринбургская партийная организация была самой крупной в Уральском регионе (ее численность равнялась числу коммунистов Пермской, Челябинской и Тюменской губерний вместе взятых). Поэтому Екатеринбургская губерния выступает как территориальная единица для формирования выборочной совокупности.

Степень изученности проблемы. На протяжении длительного времени Всероссийская перепись членов РКП(б) 1922 г. не являлась объектом целенаправленного и глубокого изучения со стороны советских историков как важный источник по истории советского общества и социальной структуры коммунистической партии. Такое отношение к данному историческому источнику в отечественной историографии было обусловлено рядом причин. Во-первых, проблема социального состава партии изучалась только в рамках истории партии — наиболее идеологизированного и догматизированного направления советской исторической науки. Официальная схема истории партии, навязываемая историкам партийными инстанциями, не способствовала вовлечению в научный оборот новых источников, которые позволили бы сделать иные выводы, выходящие за рамки партийных установок.

Во-вторых, свою негативную роль сыграла засекреченность в советский период первичных материалов переписи. Историки имели возможность получить информацию только из статистических сборников по переписи, которые публиковались в период 1922—1924 гг.

В-третьих, первичные материалы партийной переписи 1922 г. относятся к разряду массовых исторических источников. Широкий интерес к массовым источникам со стороны историков проявился в СССР лишь в 1970-е гг., когда в исторической науке стали применятся математические методы.

В советской историографии партийная перепись 1922 г. упоминалась, главным образом, в рамках обращения к проблемам партийного строительства в период Гражданской войны и в реконструктивный период. Типичный пример отношения к пере-

писи 1922 г. как источнику — многотомная "История КПСС", уделившая ей всего один небольшой абзац, в котором сообщалось о времени начала переписи, очень коротко об ее общих результатах и значении1.

Итоговые результаты переписи, главным образом сводные цифры, нашли отражение в обобщающих работах по истории партийного строительства, а также по истории местных партийных организаций, в том числе уральского региона. Авторы использовали опубликованные данные статистических сборников по партийной переписи 1922 года. В монографии И.Н. Юдина они привлекаются, чтобы показать влияние процесса распыления и деклассирования рабочего класса в годы гражданской войны на социальный состав РКП(б)2. Другой исследователь В.П. Кощуг взял статистические сведения переписи о количестве партийных ячеек в деревне, о результатах партийной чистки 1921 года, о национальном составе партии3. Н.Р. Андрухов работе кратко остановился на целях переписи, сроках ее проведения, числе охваченных ею территорий, указал тематику выпусков статистических сборников по переписи, использовал данные из них по социальному и национальному составу партии4. В коллективной монографии, посвященной истории партийных организаций на Урале, привлечены данные статистических сборников переписи по социальному составу организаций и партийному стажу уральских коммунистов5. Интересный опыт использования опубликованных материалов переписи для изучения состава Петроградской парторганизации содержит работа В.П. Сафронова и О.В. Андреева6. Таким образом, результаты переписи использовались в работах в качестве иллюстративного, фактологического ряда, источниковедческие задачи не ставились.

В рамках источниковедения истории КПСС обращение к материалам партийной переписи 1922 г. произошло достаточно поздно. В 1961 г. вышло обобщающее учебное пособие "Обзор источников истории КПСС", в котором был проанализировали круг источников истории партии, показано значение архивных источников, даны краткие сведения о фондах разных архивов7. Однако ни первичные материалы, ни сводные статистические данные партийной переписи 1922 г. в поле зрения авторов работы не попали.

' История КПСС / Под ред. П.Н. Поспелова: В б т. М., 1970. ТА Кн.1. С.86.

1 Юдин И.Н. Социальная база роста КПСС. М., 1973. С.95.

1 Кощуг В.П. Разработка В.И. Лениным вопросов партийного строительства (1917—1924). Кишинев,

1979. С. 109, 173, 182.

4 Андрухов Н.Р. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма в СССР. 1917— 1937. М., 1977. С.89.

5 Очерки истории коммунистических организаций Урала. Т.2. 1921—1973 гг. Свердловск, 1974. С.9.

4 Сафронов В.П., Андреев О.В. Петроградская партийная организация в материалах Всероссийской

переписи членов РКП(б) 1922 года (об использовании партийной статистики в историко-партийном исследовании) // Проблемы историографии и источниковедения истории КПСС. Вып. 2. Л.,1973. С.151-156.

' Ждановская З.В., Жибарев П.Б., Маслова А.Г., Широков А.И., Шпынов А.Г. Обзор источников истории КПСС: Курс лекций. М., 1961.

Начало источниковедческому анализу переписи положила коллективная монография "Массовые источники по социально-экономической истории советского общества". Авторы работы дали краткую характеристику содержания опросного листа переписи, отметили, что "многие вопросы переписного бланка не вошли в опубликованные итоги, предложили использовать первичные сведения переписи для изучения социального облика партийной интеллигенции8.

Элементы источниковедческой критики партийной переписи 1922 г. представлены в кандидатской диссертации и статьях Т.П. Тепляковой9. Автор не ставила задачу всестороннего источниковедческого изучения данного массового источника, ее целью было "показать роль партийных переписей 1922 и 1927 гг. в деле укрепления партии". Однако она рассмотрела ряд ключевых моментов организации переписи, дала характеристику основного бланка переписи— бланка "А", содержавшего анкетные данные на коммуниста. Главное внимание уделялось вопросам социального положения, революционного стажа, образовательного уровня коммунистов, их демографическим признакам. В работах затрагивалась проблемы подготовки и проведения переписи, ее значение для партии.

Повышение исследовательского интереса к изучению партийных переписей 1922 и 1927 гг. наблюдается во второй половине 1980-х гг., он был связан с изменениями в политической системе СССР. Стремление историков партии расширить источнико-вую базу исследований и изучать ее историю не только по официальным партийным документам и работам партийных лидеров, но и привлекая другие виды источников, отражает статья О.В. Наумова и В.Н. Шепелева10. В ней был представлен наиболее полный на тот момент источниковедческий анализ материалов партийной переписи, подробно изучен личный переписной бланк "А", указано на его значительный информационный потенциал, а также проанализировано содержание остальных видов бланков переписи, отмечены некоторые недостатки статистических сборников, в частности, несоответствие ряда параметров, которые применялись при обработке данных, современным требованиям.

Проблемой реконструкции социального портрета коммуниста занимался К.Б. Литвак. В статье "К вопросу о партийных переписях и культурном уровне коммунистов в 20-е годы"11 он подверг критике существовавший в советской исторической литературе подход, при котором исследование качественного состава партии ограничи-

1 Массовые источники по социально-экономической истории советского общества. М., 1979. С. 120-121. ' Теплякова Т.П. Роль партийных переписей 1922 и 1927 гг. в укреплении рядов партии. Дис.... канд. ист. наук. М., 1983; Она же. Некоторые вопросы подготовки и проведения партийной переписи 1922 г. // КПСС в борьбе за социализм и коммунизм. Некоторые вопросы истории и историографии. М., 1982. С. 10-18; Она же. Всероссийская перепись членов РКП(б) и укрепление ее ячеек в год образования СССР // Музейное дело в СССР: Сб. науч. трудов. М, 1983. С.188-194.

10 Наумов О.В., Шепелев В.Н. Материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. // Вопросы истории КПСС. 1986. №4. С.48-62.

" Литвак К.Б. К вопросу о партийных переписях и культурном уровне коммунистов в 20-е годы // Вопросы истории КПСС. 1991. №2. С.79-92.

валось только социально-классовым аспектом, и предпринял попытку, используя сведения статистических сборников партийных переписей 1922 и 1927 гг., выяснить культурный уровень коммунистов и его изменение в динамике. В статье высказана мысль о наличии явной зависимости политической культуры коммуниста от степени его образованности, и был сделан вывод о том, что низкий культурный уровень членов партии стал одним из факторов, способствовавших возникновению такого политического феномена, как сталинщина.

Таким образом, несмотря на определенную научную ценность исследований советского периода, посвященных изучению социальной структуры РКП(б), они имели ряд недостатков, вызванных в основном объективными причинами. В качестве наиболее существенного недостатка следует указать на отсутствие в них всестороннего анализа социального портрета коммуниста как комплекса взаимосвязанных характеристик: социально-демографических, партийно-профессиональных, культурно-образовательных, морально-нравственных. Во-вторых, исследователи не ставили вопрос о достоверности партийных источников, их источниковедческая критика носила в основном' формальный характер. Историки использовали в качестве источниковой базы только опубликованные статистические сборники переписи, так как доступ к первичным материалам в советское время был закрыт. В то же время достаточно содержательные данные партийной переписи 1922 г., помещенные в статистических сборниках и доступные историкам партии, оказались не вполне востребованными ими для глубокого и всестороннего изучения социальных процессов в партии, а также анализа становления, тенденций развития и характера партийного аппарата в начале 1920-х гг. В конце 1980-х гг. авторитетный специалист в области ис-торико-партийного источниковедения МЛ. Варшавчик, оценивая результаты данного направления, отметил, что осуществлен источниковедческий анализ небольшого круга источников (партийной печати и мемуаров), а "остальные группы материалов в историко-партийном аспекте источниковедчески разработаны слабо"12.

Современные российские историки, занимающиеся советским периодом, также не уделяют должного внимания партийной переписи 1922 г. как важному массовому источнику по истории коммунистической партии и советской политической системы периода ее становления. Первичные материалы партийных переписей 1922 и 1927 гг. до сих пор используются исследователями крайне редко и практически не привлекаются в качестве самостоятельных и полноценных источников. Редким примером использования первичных сведений партийной переписи 1927 г. является работа И.В. Кузнецова, посвященная изучению социального портрета коммуниста центральных промышленных губерний13. Между тем за последние годы не появилось ни одной

" Варшавчик М А. Источниковедение истории КПСС. М., 1989. С.12.

13 Кузнецов И В. Коммунисты Центрального промышленного района в двадцатые годы. Социальный портрет по материалам Всесоюзной партийной переписи 1927 года // Круг идей: макро- и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации "История и компьютер". Т.1. Минск, 1998 С.109-130.

исторической работы, использующей первичные материалы партийной переписи 1922 года, поэтому данный источник во многом остается еще неисследованным.

На современном этапе развития исторической науки предпочтительным является интенсивный путь источниковедения, предполагающий введение в научный оборот массовых источников. Отечественная историческая наука имеет значительный опыт работы с массовыми источниками. Впервые историки обратили на них внимание, как на особую группу исторических источников во второй половине 1950-х—начале 1960-х гг. В этот же период среди историков возникает теоретический спор относительно содержания и сущности массовых источников, их соотношения с другими видами источников. Различные трактовки понятия "массовый источник" были предложены Б.Г. Литваком, И.Д. Коваль-ченко, A.К. Соколовым и М.А. Варшавчиком. В настоящее время общепринятым является определение массового источника, данное И.Д. Ковальченко, согласно которому массовыми являются источники, которые отражают массовые явления и процессы, "содержат массовые данные (первичные или сводные) о различного рода общественных системах с присущими им структурами и функциями"14.

Переписи как массовый статистический источник по различным историческим проблемам как досоветского, так и советского периодов довольно давно и плодотворно используются отечественными историками, поэтому на данном направлении накоплен значительный опыт их изучения с помощью различных приемов и методов, в том числе и математических15. Свойство массовости, присущее первичным материалам партийной переписи 1922 г., предполагает активное привлечение наряду с традиционными математических методов исследования.

В отечественном источниковедении изучение массовых источников тесно связано с применением математических методов в исторических исследованиях. Их использование обусловлено необходимостью привлечения все большего объема фактических данных, введением в научный оборот новых массовых источников и повышением их информационной отдачи. Отечественными историками накоплен значительный практический опыт применения математических методов, который нашел отра-

н Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1979. С.б; Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С.119-120.

15 Соколов А.К. Методика выборочной обработки первичных материалов профессиональной переписи 1918 г. // История СССР. 1971. Х»4. С.76-96; Пивовар Е.И. Перепись служащих советских учреждений Москвы 1918 г. как источник по истории интеллигенции: (Опыт создания банка машиночитаемой информации)// История СССР. 1985. №1. С.146-157; Дробижев В.З., Пивовар Е.И. Коммунисты в центральных органах управления РСФСР; (Некоторые результаты обработки с помощью ЭВМ материалов переписи служащих советских учреждений в 1918 г.) // Вопросы истории КПСС. 1985. №4. С. 105-117.

жение в серии сборников статей по данной проблематике16. В 1970—1980-е годы появляется обширная литература (статьи и учебные пособия), посвященная применению математических методов в исторической науке. В их числе можно выделить работы И.Д. Ковальченко, Л.И. Бородкина, Т.И. Славко, В.А. Устинова и А.Ф. Фелингер.

В историко-партийных исследованиях математические методы не получили такого широкого распространения, как в "гражданском" направлении, они стали внедряться в исследовательскую практику историками партии только со второй половины 1980-х годов. Такая ситуация была обусловлена различным отношением к массовым источникам историков партии и историков других направлений. "Гражданские" историки (Б.Г. Литвак, В.З. Дробижев, В.П. Данилов, СИ. Якубовская и др.) полагали, что только массовые источники способны наиболее полно и всесторонне осветить общественные явления, процессы и тенденции советской истории17. Представители историко-партийного направления (МА. Варшавчик, В.И. Стрельский) считали массовые источники второстепенными и отдавали приоритет официальным партийным документам, как более достоверно и объективно отражавшим историческую действительность советской эпохи18.

Математические методы обработки массовых источников нашли широкое применение в уральской исторической науке. Среди уральских историков, работающих в этом направлении, следует отметить Л.М. Кадочникову, В.М.Кириллова, А.В. Лямзина, Л.Н. Мазур, С.А. Нефедова, С.Л. Разинкова, Ю.А. Русину, Т.И. Славко. Характерной чертой их исследований является сочетание источниковедческого анализа первичных данных с их последующим использованием для решения конкретно-исторических проблем в рамках уральского региона. Первые результаты применения математических методов на уральском региональном материале были опубликованы в сборнике статей "Количественные методы в исследованиях по истории советского рабочего класса и крестьянства" (Свердловск, 1991).

В основу источниковой базы исследования легли первичные документы Всероссийской партийной переписи 1922 года. Они хранятся в Центре документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) (Ф.76. Оп.1). Такой выбор был обусловлен рядом обстоятельств. Во-первых, материалы переписи сохранились в полном объеме в отличие от Российского государственного архива социально-

14 Математические методы в исторических исследованиях. М., 1972; Математические методы по со-

циально-экономической истории. М.; 1975; Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977; Математические методы в социально-экономических

и археологических исследованиях. М., 198!; Количественные методы в советской и американской историографии. М., 1983; Математические методы и ЭВМ в исторических исследованиях. М., 1985; Математические методы изучения массовых источников. М, 1989; Математические методы и ЭВМ в историко-типологических исследованиях. М., 1989.

" Данилов В.П., Якубовская С.И. Источниковедение и изучение истории советского общества // Во просы истории. 1961. №5.0.3-23.

Варшавчик М.А, К вопросу об отборе историко-партийных источников // Вопросы истории КПСС. Я»5. 1966. С.115; Стрельский В.И. Вопросы источниковедения истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1963. №1.С.100-102.

политической истории (РГАСПИ), в котором имеются материалы главным образом на рядовых членов партии. Личные анкеты ответственных работников из комплекса первичных материалов переписи были изъяты для ведения учетно-распределительной работы. Во-вторых, в РГАСПИ первичные материалы систематизированы только по алфавитному принципу, а не по смешанному (административно-территориальному и алфавитному). Такой принцип комплектования практически исключает возможность выявления территориальных различий социальной структуры партии. В-третьих, первичные бланки переписи наиболее точно соответствуют задачам исследования, обладают значительными информационными возможностями по сравнению со статистическими данными, так как содержат более широкий набор признаков.

Помимо первичных материалов в работе использовались статистические документы — опубликованные статистические сборники по итогам партийной переписи 1922 г. (сводки и группировочные таблицы). Информация, содержащаяся в статистических разработках, чрезвычайно важна и занимает достойное место в исторических исследованиях. Однако при их использовании исследователь ограничен рамками задач, решаемых статистическими органами. Историк ставит, как правило, свою исследовательскую проблему, поэтому его не может полностью удовлетворить содержание статистических разработок. Использование первичных материалов переписи расширяет возможности изучения проблемы в нужном для исследователя аспекте. С целью сравнительного анализа привлекались материалы демографической статистики 1920-х гг.

Наряду с массовыми в исследовании широко использовались и другие виды опубликованных и неопубликованных исторических источников, хранящиеся в РГАСПИ и ЦДООСО: документы партийных органов (программы, уставы, протоколы и стенографические отчеты партийных съездов и конференций, заседаний Секретариата и Оргбюро ЦК); организационно-распорядительная документация (циркуляры, инструкции, резолюции и распоряжения), в т.ч. непосредственно касающаяся партийной переписи 1922 г. Особую ценность имеет делопроизводственная документация местных органов власти (ежемесячные отчеты Уралбюро ЦК и Екатеринбургского губкома, отчеты инструкторов губкома о проверке партийных организаций), т.к. она содержит конфиденциальную информацию для внутреннего пользования. В работе использовалась текущая переписка партийных органов (письма, телеграммы и телефонограммы) и партийная периодическая печать. Комплексное использование данных исторических источников позволило уточнить и существенно дополнить сведения первичных материалов партийной переписи, решить поставленную в исследовании проблему.

Методологическая основа диссертации. При написании работы автор опирался на диалектико-материалистическую методологию исторического познания и принцип историзма. Использовались также такие специальные исторические методы познания,

как проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, приемы источниковедческой критики источника, методы количественного анализа. На отдельных этапах исследования широко использовались и традиционные для такого рода работ описательный и иллюстративный методы.

В отечественной литературе под "социальным портретом" понимается "все богатство характеризующих его черт, — как первичных, так и вторичных, включая социально-психологические свойства. Отправным моментом рассмотрения его является описание социального портрета данной группы, отражающего ее коренные признаки, прежде всего социальную природу, социальный состав, наиболее существенные отли-чия"19. Таким образом, к первичным чертам относят следующие социально-статусные характеристики: социальное происхождение, социально-классовый, социально-демографический и социально-профессиональный состав группы. Вторичными чертами социального портрета какой-либо общности являются культурно-эстетические интересы, ценностные ориентации ее членов, а также их материально-бытовое и культурное положение.

Полнота рассмотрения социального облика коммунистов в нашей работе связана с особенностями источника, который содержит, с одной стороны, обширную, а с другой — уникальную и ценную информацию по изучаемой проблематике. Партийная перепись наиболее полно отражает социально значимые характеристики коммунистов, что позволяет исследовать социальный портрет членов РКП(б) во всем его многообразии.

Научная новизна представленной работы состоит в том, что: во-первых, осуществлена всесторонняя источниковедческая критика первичных материалов Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. как массового источника с точки зрения его достоверности, полноты и репрезентативности;

во-вторых, разработана методика изучения переписных бланков, основанная на использовании математико-статистических методов и информационных технологий;

в-третьих, впервые в историографии предпринята попытка изучения социального портрета коммуниста начала 1920-х гг. как комплекса взаимосвязанных признаков (социально-демографических, партийно-профессиональных и культурных) на основе исторического источника — личных переписных бланков "А" членов партии.

" Слепенков И.М, Староверов В.И. Социальный портрет современной сельской молодежи // Социальный облик сельской молодежи. М-, 1985. С.9, см. также: Социальный облик колхозной молодежи: По материалам социологических обследований 1938 и 1969 гг. М., 1976; Симуш П И. Социальный портрет советского крестьянства. М., 1976; Янкова 3 А. Советская женщина: социальный портрет. М., 1978; Социальный облик рабочей молодежи: По материалам социологических обследований 1936 и 1972 гг. М, 1980; Социальный облик молодежи (на материалах Украинской ССР). Киев, 1990. С.10-13; Романовский В.К. Письма рабочих как источник для изучения социального облика рабочего класса // Вспомогательные исторические дисциплины: Сб. Л, 1990. Вып. XXI. С. 54-56; Юшин И Ф. Социальный портрет московских "лишенцев" (конец 1920-х — начало 1930-х годов) // Социальная история. Ежегодник, 1997. М., 1998. С.95-122.

:" Практическая значимость исследования заключается в создании базы данных на основе перевода в машиночитаемую форму информации личных переписных бланков 250 коммунистов Екатеринбургской губернии. Данная информация может использоваться многократно, в том числе другими исследователями в рамках изучения интересующих их проблем. Результаты диссертации могут быть использованы при чтении спецкурсов по источниковедению, отечественной истории и истории Урала советского периода.

Апробация основных результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации изложены в выступлениях на региональных и всероссийских научных и научно-практических конференциях: "История России: По материалам массовых источников" (Екатеринбург, 1994, 1995); "Вторые Уральские историко-педагогические чтения" (Екатеринбург, 1998); "Третьи Уральские историко-педагогические чтения" (Екатеринбург, 1999); "Документ. Архив. История. Современность" (Екатеринбург, 2000); "Третьи татищевские чтения" (Екатеринбург, 2000); "Парадигмы исторического образования в контексте социального развития" (Екатеринбург, 2003); "Урал индустриальный" (Екатеринбург, 2003). По теме диссертации автором опубликовано 9 научных работ общим объемом 2 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы, обозначаются объект и предмет исследования, хронологические и территориальные рамки работы, определяются цель и задачи диссертации, характеризуется степень изученности вопроса, определяются методологические принципы исследования, характеризуется новизна и практическая значимость.

Первая глава "Источниковедческий анализ материалов Всероссийской партийной переписи 1922 г." посвящена источниковедческой критике источника. Рассматриваются исторические условия, обстоятельства и причины создания источника, проблема авторства, изучается система организации переписи, исследуется происхождение и структура источника, оценивается его достоверность и полнота.

В первом параграфе главы анализируются объективные и субъективные причины проведения Всероссийской партийной переписи 1922 г. Отмечается, что после окончания гражданской войны на первый план выходит важнейшая по своей значимости проблема управления страной, встает вопрос о кадрах управляющих. Для их решения руководству партии требовалось ясное и четкое представление о ее кадровом потенциале. Таким образом, основная причина проведения переписи — потребность

высшего партийного руководства в получении достоверной, объективной и всесторонней информации о состоянии партии.

Другая причина — стремление центрального партийного аппарата наладить полноценный текущий статистический учет коммунистов с цель установления контроля за процессами, происходившими в партии, возможностью управлять ими, отслеживать тенденции, развивающиеся в партийном организме и вовремя на них реагировать. Механизм проведения переписи стал основой системы регистрации коммунистов и вновь вступающих в РКП(б).

Причина партийной переписи идеологического характера — сохранение пролетарской сущности партии, ее пролетарского ядра. На фоне "засорения" партии мелкобуржуазными и "полуинтеллигентскими" элементами в начале 1920-х гг. идет процесс зарождения советской партийно-государственной номенклатуры, которая формировалась как из представителей старых партийных кадров, так и, в большей степени, из коммунистов "второй волны", вступивших в партию после Октябрьской революции. Поэтому одной из важных задач партийной переписи было получение исчерпывающих данных о слое руководящих ("ответственных") работников.

Существенное влияние на проведение переписи оказал внешнеполитический фактор. С победой Октябрьской революции Советская Россия взяла на себя роль центра и базы мирового революционного процесса, пролетарской войны против мирового капитализма. Поэтому в ходе Всероссийской партийной переписи 1922 г. был проведен учет коммунистов, демобилизованных из РККА. Данные учета должны были использоваться для составления мобилизационного плана партии в случае возникновения войны.

Субъективная причина партийной переписи — внутрипартийная борьба за власть. Она обострилась среди высшего партийного руководства в связи с болезнью и временным отходом от дел В.И. Ленина в 1921 г. В ходе скрытой, закулисной борьбы за власть И. В. Сталин, опираясь на преданных ему соратников, стремился укрепить свои позиции и готовил плацдарм для дальнейшей борьбы со своими оппонентами. Перепись членов РКП(б) проводилась по инициативе и под надзором Секретариата и Оргбюро ЦК, которые контролировались сталинской группой. В результате усилился административный ресурс И.В. Сталина, его влияние на нижестоящие партийные структуры и кадровую политику.

Второй параграф главы посвящен проблеме достоверности, полноты первичных материалов переписи, анализу структуры и информационного потенциала переписных бланков.

Первичные материалы партийной переписи по своему происхождению являются статистическими источниками, которые, в свою очередь, относятся к числу документальных источников. Степень достоверности документальных источников, как правило, выше по сравнению с другими видами письменных источников. В то же время

принадлежность переписных бланков к указанному виду исторических источников не гарантирует автоматически их абсолютную достоверность, поэтому материалы партийной переписи 1922 г. были подвергнуты всестороннему источниковедческому анализу.

Проблема достоверности изучаемого исторического источника решалась двумя путями: во-первых, изучались вопросы организации и проведения переписи, а во-вторых, осуществлялось сопоставление его с другими с другими статистическими источниками по теме исследования, а также письменными источниками массового характера.

Исследование различных аспектов формирования источника, показало, что проведению переписи ее инициаторы и ее организаторы подходили ответственно. Система организации и контроля была довольно эффективной, качество заполнения переписных бланков находилось под постоянным и строгим контролем руководства переписи и центральных партийных органов. Предпринятые меры, хотя и не исключали некоторых погрешностей в заполнении переписных бланков, но позволили свести их к минимуму. В целом отмеченные недостатки не повлияли на общую положительную оценку достоверности содержащихся в источнике сведений.

Нельзя говорить об абсолютной достоверности материалов переписи, так как в основе формирования данного массового источника лежал субъективный фактор — информация личного характера, полученная от конкретного человека. Однако, первичных данных переписи обладают относительно высокой достоверностью по сравнению с другими массовыми источниками — личными учетными карточками членов партии, характеристиками ответственных работников.

Важнейшим этапом источниковедческого анализа материалов партийной переписи являлась оценка полноты данных источника. Для установления полноты материалов переписи была проанализирована информационная структура анкет переписи, особое внимание уделялось бланку "А"; проведено сравнение информационного потенциала данного источника с другими массовыми источниками, содержащими аналогичные сведения социально-биографического характера о членах РКП(б) начала 1920-х гг. Сравнительный анализ показал, что наиболее достоверными, полными и репрезентативными являются первичные данные партийной переписи 1922 г.

Третий параграф главы посвящен методике изучения материалов переписи, обоснованию ее репрезентативности.

В качестве источниковой базы в данной работе были использованы личные переписные бланки членов партии (бланк "А"). Массовый характер изучаемого источника предполагает использование при его анализе выборочного метода. Данный метод наиболее оправдан, так как позволяет на ограниченном материале исследовать тенденции и закономерности, присущие явлению в целом, значительно снизить трудовые и временные затраты на обработку больших массивов информации. Поэтому

необходимым этапом работы было доказательство репрезентативности выборочной совокупности. Проведенные с помощью математических методов расчеты выборочной совокупности показали, что выборка является репрезентативной, и ее результаты могут быть распространены на всю генеральную совокупность.

Для реконструкции социального облика коммунистов на основе бланка "А" была создана унифицированная анкета, которая позволила систематизировать и формализовать данные первичных бланков. В анкету были внесены наиболее важные и представительные признаки, совокупность которых позволила всесторонне охарактеризовать социальный облик членов партии. После измерения включенных в нее признаков и заполнения каждой анкеты данными, содержащимися в переписных бланках, информация была обработана с помощью социологической программы Vortex 3.1.

В целях преобразовании унифицированной анкеты в доступный для исторической интерпретации вид использовались математические методы, в частности метод группировки признаков, вычисление средних величин и графические методы. Применение к данному источнику математических методов позволило наиболее полно раскрыть его информационный потенциал, выявить скрытую информацию и структурные связи и зависимости между элементами изучаемого явления, что не всегда удается сделать с помощью традиционных исторических методов.

Во второй главе "Социальный портрет коммуниста начала 1920-х гг. по материалам партийной переписи", осуществляется интерпретация сведений, полученных в ходе обработки первичных бланков, дается анализ различных сторон социального облика коммуниста.

Первичные материалы партийной переписи 1922 г. отразили процессы социальной трансформации революционной эпохи в уральском регионе. Среди коммунистов Екатеринбургской губернии в дореволюционный период представителями рабочего класса являлись 43 % членов партии, большинство — квалифицированные рабочие. Вторую по численности группу составляли крестьяне — 33,7 %. К категории средних слоев (ремесленники-кустари, мелкие торговцы) принадлежало 10 %, чиновниками и служащими государственного и частного сектора (занимавшиеся конторско-канцелярским или физическим трудом) были 10,4 % коммунистов Екатеринбургской губернии.

После революции произошли существенные изменения в социальном положении губернских коммунистов. Исчезли представители "средних слоев" общества. В то же время, в 3 раза сократилось число коммунистов-рабочих, непосредственно занятых на производстве — до 13 % от общего состава. К 1922 году в категорию "руководителей" в структурах новой власти входила уже 1/3 коммунистов губернии, они формируют новый правящий слой, так называемую "номенклатуру". Служащими различных партийно-советских учреждений и ведомств являлись 18,7% коммунистов губернии. В результате партийная организация Екатеринбургской губернии в 1922 году наполови-

ну состояла из представителей нарождающейся номенклатуры и служащих. Численность коммунистов-крестьян по социальному положению сократилась к 1922 г. в 2 раза (до 15%) по сравнению с 1917 г.

Удельный вес рабочих и крестьян по социальному положению на начало 1922 г. в составе губернской организации РКП(б) сократился, главным образом, за счет их перехода в категории номенклатурных работников и служащих партийно-государственной сферы. В большей степени это явление коснулось рабочих. Лицо губернского коммуниста все более приобретало номенклатурно-бюрократические черты, утрачивая рабоче-крестьянские.

Анализ данных показал, что в течение пяти послереволюционных лет более трети губернских коммунистов (36,3%) не проявили социальной мобильности или эта мобильность носила горизонтальный характер. Но все же для большинства губернских членов РКП (б) в этот период была характерна социальная динамика — вертикальная мобильность. При анализе вертикальной мобильности губернских коммунистов в 1917—1922 гг. обращалось внимание на два момента: на степень ее интенсивности у разных социальных групп, т.е. отсутствие или наличие карьерного роста, во-вторых, на тип социальной карьеры (восходящая, нисходящая).

Повышение социального статуса происходило главным образом за счет перехода коммунистов в категорию руководящих работников различных уровней власти (41,8%). Наиболее часто подъем на более высокую социальную ступень был связан с занятием должности в низовых органах власти и управления (председатели и члены волкомов и волисполкомов, заведующие отделами этих волостных организаций, руководители сельсоветов и сельскохозяйственных артелей и т.п.) — 21,1%. Следующая по значимости группа — ответственные работники уездного уровня (14,4%), самой высокой социальной ступеньки — руководителей губернского масштаба —достигли 6,3% коммунистов. Остальная часть губернских коммунистов сделала социальную карьеру в результате перехода в разряд специалистов (квалифицированных служащих) и служащих — 12,7%, а также рабочих — 5,1%.

Наиболее успешный карьерный путь наблюдался у рабочих, именно им удалось кардинально изменить свой социальный статус и войти в управленческую когорту нового режима. Они стали руководителями губернского и уездного уровня (60% руководителей до 1917 года были рабочими). Больше рабочих и среди руководителей низшего звена — 46,3%, однако 37% руководителей этого ранга до 1917 г. были крестьянами, в основном они заняли места председателей сельсоветов, секретарей волисполко-мов, членов волкомов и т.д. Таким образом, больше возможностей для карьерного роста имелось в городе, для большинства сельских коммунистов карьера, как правило, ограничивалась волостным уровнем.

Достаточно активно в губернии в послереволюционный период выходцами из рабочей и крестьянской среды пополнялась категория служащих. В 1922 г. среди гу-

бернских служащих было 43,6% бывших рабочих и 30,8% — бывших крестьян. Прослеживается явная тенденция постреволюционной эпохи: в Екатеринбургской губернии у коммунистов, выходцев из рабочих и крестьян, наблюдается восходящая вертикальная мобильность, они наиболее активно меняют свой социальный статус в стороны его повышения. Для коммунистов губернии нисходящая социальная карьера, как правило, не была связана с их переходом в ряды рабочих или крестьян, все их перемещения вверх или вниз по карьерной лестнице происходили в основном внутри слоя руководящих работников губернии и частично затрагивали служащих. Анализ вертикальной мобильности свидетельствует о зарождении нового социального института советского общества — номенклатуры — еще до его официального оформления в 1925 г. В начальный период своего формирования он был достаточно открытым для определенных социальных групп. Наиболее благоприятные возможности доступа в ряды номенклатуры имели выходы из рабочей среды, крестьяне-бедняки. Шанс попасть в него при определенной настойчивости имели и представители других социальных слоев.

Исследование показало, что 51,3% коммунистов Екатеринбургской губернии в послереволюционные годы не имели карьерного роста. Самую значительную по численности группу составили коммунисты, которые имели восходящую профессиональную карьеру — 27,7%. "Взлет—падение" социального статуса испытало 7% опрошенных, у 6,3% карьера была нисходящая.

Восходящая социальная карьера, а также карьера по типу "взлет—падение— взлет" больше всего была присуща руководящим работникам разных уровней. Восходящая карьера наблюдалась у половины руководителей низшего звена и у 29,7% руководителей губернского и уездного уровней. Взлет, падение и новый подъем по социальной лестнице наблюдался у этих же социальных групп — более половины руководителей губернского и среднего звена (55,6%) и треть руководителей нижнего эшелона губернской власти (33,3%), в целом— 88,9%.

Нисходящая карьера была характерна для губернских коммунистов из крестьян — 40%, "прочих" — 26,7, руководителей низшего звена — 20%; карьера по типу "взлет—падение" : для крестьян — 35%, рабочих и "прочих" —' по 23,5%. Это означает, с учетом того, что среди руководителей низшего звена значительную прослойку составляли бывшие крестьяне, что революционные события спровоцировав социальную активность крестьян, затем в результате политики "военного коммунизма" и ухудшения экономической ситуации многие коммунисты-крестьяне вернулись к сельскохозяйственной деятельности.

Важный элемент социального облика члена партии — его демографические черты. Коммунисты начала 1920-х гг. как представители российского традиционного аграрного общества являлись вольными или невольными носителями его характерно-

типических черт и традиций, которые нашли отражение в их демографических параметрах.

По результатам исследования, 38,6% губернских коммунистов являлись городскими жителями (22,9% — губернского города Екатеринбурга и 15,7% — уездных городов). Значительная часть коммунистов проживала в поселениях, которые территориально находились в сельской местности, но были связаны с промышленной сферой: заводы — 18,1%, рудники, прииски — 4, железнодорожные станции 4,8%. Таким образом, в городах и городских поселениях проживало в целом 69,5% партийцев. Собственно сельскими жителями являлись 34,5% коммунистов — достаточно высокий показатель для промышленной губернии. По данным демографической переписи 1920 г. доля городского населения составляла 27,5%, а сельского — 72,5%. Сопоставление этих показателей свидетельствует о том, что наиболее прочные позиции в губернии партия большевиков имела в городах и среди рабочих.

Для коммунистов рабочих и горожан была характерна достаточно тесная связь с землей. Каждый третий коммунист-горожанин или рабочий имел свое или совместное с другими хозяйство (поле, огород). Участие в этом хозяйстве выражалось в личном труде — 88,6%, оказывали своим родственникам в деревне денежную поддержку 11,4% коммунистов.

Анализ половозрастной структуры показал, что подавляющее большинство губернских коммунистов составляли мужчины — 91,2 %, женщины — всего 8,8 %, тогда как в структуре населения губернии преобладали женщины — 55,4% против 44,6% мужчин20. Это отражало общую ситуацию в российском обществе того времени, остававшимся, несмотря на революционные сдвиги, еще во многом патриархальным, традиционным, особенно на периферии. Мужчины занимали в нем ведущее положение, а женщине было отведено скромное место домохозяйки, и в политической жизни она участия практически не принимала.

Изучение количественных параметров семьи губернских коммунистов свидетельствует, что она не отличалась от семьи тех социальных слоев общества, выходцами из которых являлись члены партии. Семью, состоявшую из 3 человек имели при себе 23,3% коммунистов, из 2 человек — 15,6, из 4 человек — 14%; достаточно многочисленную семью из 5 человек имели 11,6% членов РКП(б), большую семью, которая насчитывала от 6 до 10 и более человек — 16,9%. Не состояли в браке и жили одни 9,2% губернских коммунистов. В основном это молодые жители города возрасте от 20 до 30 лет.

В большинстве семей коммунистов (45%) на момент опроса работником являлся только сам член партии, в 41% семей партийцев был еще 1 работающий член семьи. В то же время у 35% коммунистов на попечении находилось 1—2 иждивенца, еще 35% имели 3—4 иждивенцев, пятая часть (22%) обеспечивала материальное су-

20 Статистический сборник Екатеринбургской губернии за 1922 год Екатеринбург, 1923. С 20

18

ществование 5 и более членам семьи. Таким образом, именно на коммуниста ложилась основная нагрузка по материальному содержанию семьи. Семьи с большим количеством иждивенцев проживали в основном в селах (44%) и в заводских поселках (28%). Своим репродуктивным поведением члены партии не отличались от остальной части населения и имели, как правило, по несколько детей. Браки у уральских коммунистов были не смешанными, а однонациональными.

Среди коммунистов губернии доминировали люди молодого и среднего возраста — 91,1 %. Свыше 78 % коммунистов имели возраст от 20 до 44 лет. Наибольшая концентрация молодых коммунистов наблюдалась в городе. Так, среди коммунистов в возрасте до 24 лет 46% проживали в губернском городе Екатеринбурге и 13% в уездных городах, в селах проживало 22% коммунистов этой возрастной группы. Среди коммунистов старше 45 лет проявилась обратная тенденция — 56% опрошенных проживали в селах, 28% в заводских поселках и лишь 4% в губернском центре. Следовательно, наибольшее стремление вступить в РКП(б) обнаруживается у представителей городской молодежи, сельская молодежь проявляла пассивность, на селе преобладали коммунисты зрелого возраста. Это можно объяснить тем, что население городов в политическом плане являлось более активным и зрелым, с другой стороны, партийная пропаганда и агитация носила в городах больший размах и напор и была более действенной.

Анализ национального состава свидетельствует о преобладании среди губернских коммунистов русских — почти 90 %. Вторая по численности национальность — татары — 6,6 %. На долю других национальностей в Екатеринбургской губернии приходилось в целом 3,7 %. Данное соотношение отражает национальную картину, характерную для Среднего Урала в начале 1920-х годов. Больший процент татар в партии по сравнению с их долей в населении губернии объясняется целенаправленной политикой привлечения в партию представителей национальных меньшинств. Русский язык являлся разговорным для 92,3 % членов партии. Исключение составили татары, которые, как правило, своим разговорным языком считали татарский.

Второй параграф посвящен анализу партийного пути и революционной деятельности уральских коммунистов, прослеживается динамику изменения количественных и качественных параметров состава партии, ее связь с конкретной исторической ситуацией.

Данные переписи свидетельствуют о том, что только 3,3 % членов партии Екатеринбургской губернии имели дореволюционный опыт партийной работы. Не все из них были большевиками в начале своего политического пути, часть из них в прошлом принадлежала к другим партиям, главным образом левого толка (меньшевиков и эсеров). В связи с этим роль и влияние "профессиональных революционеров" в рамках партийной системы, особенно на периферии, следует признать незначительными.

Подавляющая часть коммунистов губернии начала отсчет своей партийной биографии уже после Октябрьской революции. В целом доля вступивших в ряды партии большевиков в течение 1917 г. составила всего 9,6 %21. Основная масса людей пришла в партию в период с 1918 по 1921 год, они составляли в губернской организации 88,7 % от общего числа членов партии.

Для подавляющего числа коммунистов РКП(б) была первой и единственной партией в их политической биографии. Незначительная часть коммунистов губернии — 413 человек (3,4%) имела опыт пребывания в рядах других партий, главным образом левого толка: меньшевиков, Бунда, левых и правых социалистов-революционеров22. Больше всего таких людей было среди рабочих — 236 чел., ответственных работников и служащих — 118 человек.

Большинство коммунистов губернии (75%) являлись рядовыми членами. Однако отсутствие партийной карьеры не означало, что рядовые коммунисты не имели продвижения по социальной лестнице. Существенная часть рядовых членов партии занимала ответственные посты в аппарате управления государственных и советских органов власти, промышленности и т.д. Около 20% рядовых коммунистов являлись управленцами низшего звена, 9% занимали руководящие должности в губернских и уездных государственных, советских учреждениях и организациях (исполкомы Советов, правоохранительные органы, промышленные предприятия, профсоюзы, кооперативы и т.д.). Успешный карьерный рост по партийной линии зачастую способствовал и занятию значимых статусных позиций в других сферах власти и управления — здесь наблюдается достаточно тесная взаимосвязь. Так, среди губернских коммунистов, сделавших партийную карьеру, около 45% имели восходящую социально-профессиональную карьеру. Еще у 22% членов партии с успешной партийной карьерой социально-профессиональная карьера носила переменный характер и сопровождалась взлетом—падением и новым взлетом.

На руководящих партийных постах разных уровней находилось 17,5% коммунистов губернии. Большая часть из них являлась руководителями низового уровня: секретарями и членами волкомов, секретарями и членами бюро партийных ячеек. Руководящий слой губернии был представлен молодыми коммунистами: среди руководителей губернского и уездного масштаба члены партии в возрасте от 25 до 34 лет составляли 71%, в возрасте 35—44 года — 26%. Таким образом, для коммунистов-руководителей, особенного низового уровня, типичным являлось сочетание молодости и незначительного партийного стажа. На этой почве порой возникали трения и конфликты между молодыми руководителями-партийцами и членами партии со стажем.

21 Всероссийская перепись членов РКП(б) 1922 года. М., 1922. Вып.2. С.7.

22 Всероссийская перепись членов РКП б) 1922 года. Вып 2. С.46-47.

У большинства губернских членов партии отсутствовал опыт революционной деятельности. Однако, более половины коммунистов Екатеринбургской губернии (55%) воевали в рядах Красной армии: более 70% проходили службу в качестве рядовых, к командному составу принадлежало 12,4%, политработниками в составе РККА являлись 12% членов партии. В то же время 12% губернских коммунистов во время гражданской войны служили на стороне противника в белой армии. Большинство из них по социальному положению являлось до 1917 г. крестьянами — 60%, "пролетариями" (рабочие и ремесленники) — 30%. В 1922 г. почти половина этих коммунистов (48,3%) занимала руководящие должности, главным образом, низового уровня, крестьянами на момент переписи были более четверти (27,6%).

В третьем параграфе рассмотрены различные аспекты образованности и культуры коммунистов, уровень интереса к политической жизни, участием в общественно-политической деятельности.

По данным переписи 91% коммунистов губернии являлись грамотными, только 9% были неграмотными. Это очень высокий показатель, хотя он несколько меньше, чем по коммунистической партии в целом. В общероссийском масштабе неграмотных членов партии было всего 5%. Среди неграмотных коммунистов губернии преобладали крестьяне — 42% против 21% неграмотных коммунистов-рабочих.

Значительная грамотность членов партии была обусловлена тем, что в партии были значительно представлены такие социальные группы, как рабочие и служащие, которые традиционно имели более высокую грамотность по сравнению с сельским населением. В то же время уровень и качество образования коммунистов оставались невысокими, начальное или неполное начальное образование имели 80,9%, самоучками являлись 15,6%. Среднее, средне-специальное и незаконченное среднее образование имели чуть более 2% коммунистов Екатеринбургской губернии, высшее образование было исключением.

Данные переписи показывают, что продолжительность периода обучения никак не влияла на уровень и качество полученного образования, в учебе будущих членов партии имелись перерывы, связанные, скорее всего с необходимостью выполнения хозяйственной работы. Освоение начального курса растягивалось на длительное время, негативно сказываясь на качестве образования. Основная масса коммунистов закончила народную школу — 29% и сельскую земскую начальную школу — 28%, городскую начальную школу — 5%, в церковноприходском училище обучалось 4%. Дореволюционная начальная школа не давала глубоких знаний, не развивала широкий кругозор и навыки самостоятельного мышления, не формировала разносторонне развитую личность, поэтому коммунистов с начальным образованием нельзя считать действительно образованными людьми.

Около 21 % коммунистов губернии обучались в двух и более учебных заведениях. Различные профессиональные или общественно-политические курсы (партийно-

советские, политкурсы РККА, военные, командные курсы связи, технико-инженерные, юридические, счетоводов, педагогические, курсы шоферов) закончили 7%. Еще 4% процента коммунистов губернии закончили начальную и советско-партийную школы. В таких заведениях члены партии получали минимальные специальные сведения, необходимые для выполнения работы в партийных и советских структурах. Все члены РКП(б) губернии, занимавшие руководящие посты в партийных, государственных и других органах власти, имели незаконченное начальное или начальное образование, один из ответственных работников губернского масштаба, попавший в выборку даже оказался неграмотным.

По данным переписи значительная часть губернских коммунистов (60%) проявила стремление к дальнейшей учебе. На желание или нежелание коммунистов продолжить образование влияли следующие факторы: доминирующий фактор — возраст, затем — социальное положение и положение в РКП(б), тип поселения, количество иждивенцев.

Стремление продолжить обучение доминировало у самых молодых членов партии губернии в возрасте до 24 лет, у коммунистов в возрасте от 25 до 34 лет оно также значительное (63% желающих и 37% — нежелающих). С увеличением возраста стремление к получению дополнительных знаний слабеет. Среди коммунистов в возрасте старше 45 лет преобладали нежелавшие продолжать образование — 77%. Нежелание учиться было характерно для членов партии со значительным числом иждивенцев в семье, тогда как коммунисты без иждивенцев дали самое большое количество желавших повысить образовательный уровень — 70%.

Коммунисты из разных социальных групп по-разному смотрели на перспективу дальнейшего обучения. Больше всего стремились повысить свой образовательный уровень руководители-служащие и партийные работники. Среди рядовых членов партии желающих учиться было 53%, нежелающих — 47%. Из всех социальных групп наиболее низкий интерес к обучению имелся у коммунистов-крестьян — 2/3 не стремились к образованию и это на фоне того, что большинство неграмотных членов партии были сельскими коммунистами.

Общее образование хотели получить 22% коммунистов, на втором месте по популярности стояло сельскохозяйственное образование — 19%, на третьем — общественно-политические науки — 15%, к их изучению больше всего стремились руководители низшего звена и специалисты, т.е. люди, которым необходимы знания, способствующие карьерному росту. Остальные коммунисты выразили желание обучатся техническим наукам — 9%, получить экономическое образование — 4%, 25% коммунистов губернии не смогли указать конкретную область своих интересов.

Политическая культура — один из аспектов общей культуры коммунистов. По материалам переписи более половины членов партии (68 %) на Среднем Урале в 1922 году состояли в профсоюзах. Однако участие коммунистов в них носило в основном

пассивный, формальный характер: 76% из них являлись номинальными членами профсоюзов, не принимая никакого участия в профсоюзной деятельности.

Другой показатель политической культуры — интерес к текущим политическим, социальным, культурным события в стране и на местах. Он удовлетворялся главным образом посредством периодической печати. Было установлено, что грамотные коммунисты не очень активно интересовались прессой. Более половины из них читали газеты только от случая к случаю (56%). Лишь 1/3 членов партии стремилась следить за теми событиями, которые освещались в прессе. Наиболее регулярно читали прессу коммунисты-руководители: 31% руководителей губернского и уездного уровней, 22% руководителей низшего звена. У большинства коммунистов отсутствовала потребность в регулярном чтении как газетной и журнальной, так и книжной продукции.

На первый взгляд отношение коммунистов к религии не вызывает сомнения. Все губернские коммунисты, попавшие в выборку, заявили об отсутствии у них каких-либо религиозных убеждений. Однако, вызывает сомнение столь быстрое и радикальное преодоление религиозных предрассудков и мировоззрения членами РКП(б) и их переход на позиции атеизма, каким оно предстает по результатам партийной переписи. Обращение к другим источникам показывает, что обыденная религиозность продолжала сохраняться у части членов партии, но она присутствовала, как правило, не в явной, а скрытой форме.

Проявления религиозности и следование религиозным традициям наблюдались, прежде всего, в среде сельских коммунистов. Как свидетельствуют документы, они продолжали достаточно активно отправлять религиозные обряды, связанные с повседневной жизнью: крестили детей, венчались в церкви, отпевали покойников. Не отставали от крестьян и рабочие, которые справляли старые традиционные праздники, заключали церковные браки. Помимо православных обрядов, наблюдались и факты обращения к языческой вере, особенно среди женщин-коммунисток.

В заключении подведены итоги исследования. Комплексный анализ проблем социально-политической истории невозможен без привлечения количественных данных, поддающихся измерению, и обращения к массовым историческим источникам, которые в отличие от традиционных, дают объективную основу для содержательного анализа и верифицируемости полученных данных.

Всесторонний источниковедческий анализ партийной переписи 1922 г. показал высокую степень достоверности и полноты данного массового исторического источника, его сведения являются надежными и репрезентативными. Это делает возможным введение его в научный оборот, использование в качестве основы для конкретно-исторических исследований. В то же время первичные материалы переписи, в силу специфики, пе позволяют представить исчерпывающий социальный портрет коммунистов. Такие его элементы, как культурный и образовательный уровень, духовные

потребности, менталитет, невозможно в полной мере осветить без привлечения других видов исторических источников.

Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных

работах:

1. База данных по социальному облику коммунистов начала 20-х гг. // История России XX века: По материалам массовых источников: Тез. науч. конф. Екатеринбург, 1994. С. 17-18 (0,07 п.л.)

2. Социальный облик коммунистов по материалам Всероссийской переписи членов РКП (6)1922 г. // История России: По материалам массовых источников: Тез. науч. конф. Екатеринбург, 1995. С. 27-28 (0,08 пл.)

3. Уровень образования коммунистов Среднего Урала (по материалам Всероссийской переписи членов РКП (б) 1922 г.) // Вторые Уральские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 1998. С. 116-120. (0,25 пл.)

4. Составление унифицированной анкеты как элемент исторического исследования (на примере Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г.) // Третьи Уральские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 1999. С. 228-230. (0,2 пл.)

5. Искушение нэпом: хозяйственное руководство и парторганизации Урала в 1922 г. // Третьи татищевские чтения. Екатеринбург, 2000. С. 138-142. (0,3 пл.)

6. Материалы Всероссийской переписи 1922 г.: историографический обзор // Документ. Архив. История. Современность. Региональная научно-практическая конференция. Екатеринбург, 2000. С. 150-153. (0,25 пл.)

7. Партийный стаж и опыт революционной работы членов РКП(б) Екатеринбургской губернии в 1922 г. // Уральская провинция в системе регионального развития России: исторический и социокультурный опыт. Мат-лы Всероссийской научной конференции. Екатеринбург, 2001. С.189-193. (0,25 пл.)

8. Коммунисты Екатеринбургской губернии в Гражданской войне: "свои" или "чужие"? // Парадигмы исторического образования в контексте социального развития. Седьмые всероссийские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 2003. С. 53-55. (0,22 пл.)

9. Всероссийская партийная перепись 1922 г.: организация и проблемы достоверности источника // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы V региональной научной конференции. Екатеринбург, 2003. С. 37-40. (0,4 пл.)

Подписано в печать 26.02.04 Формат 70x90 Ус. Бумага Гознак. Гарнитура Times New Roman Суг. Печать на ризографе. Усл. печ. 1,ЗЗ.Уч.-изд. 1,35. Тираж 100 экз.

Банк культурной информации. 620026, г. Екатеринбург, ул. РЛюксембург, 56. Тел./факс: +7 (3432) 51-45-26 Отпечатано в издательстве.

3 - 4 5 9 S

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Воробьев, Сергей Викторович

Введение

Глава 1. Источниковедческий анализ материалов Всероссийской партийной переписи 1922 г.

1.1 .Внешняя источниковедческая критика.

Происхождение источника

1.2. Достоверность и полнота материалов переписи. 63 Информационная структура переписных бланков

1.3. Методика исследования переписных бланков

Глава 2. Социальный портрет коммуниста начала 1920-х гг. 110 (по материалам партийной переписи 1922 г).

2.1. Социально-демографическая структура 110 партийной организации Среднего Урала

2.2. Партийный путь и революционная деятельность 141 членов РКП(б) Екатеринбургской губернии

2.3. Культурно-образовательный уровень губернских 157 коммунистов

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Воробьев, Сергей Викторович

Коммунистическая партия, находившаяся у власти в России большую часть XX в., сыграла существенную и неоднозначную роль в истории нашей страны, в судьбах целых поколений и отдельных людей, существенно изменила социальную структуру и политическую систему страны. Эпоха господства коммунистической партии ушла в прошлое, став достоянием истории, но до сих пор актуальной остается потребность в анализе причин возникновения данной системы власти, в раскрытии природы политического режима, в изучении тех социальных сил, на которые он опирался. Главными проводниками и исполнителями властных решений, иными словами, главными действующими лицами были члены коммунистической партии. В этом плане проблема изучения социального портрета коммуниста в единстве всех его сторон занимает важное место при анализе политической истории Советского Союза и коммунистической партии, осмыслении ее роли в советском обществе.

Изучение социального облика коммунистов начала 1920-х гг. позволяет приблизиться к решению поставленных вопросов о социальной природе и характере советского строя, понять, кто были те люди, которые стояли у власти, какие социальные слои общества представляли. Политическая элита советского партийно-государственного аппарата 1930-х годов своими корнями во многом уходит именно в 1920-е годы. Люди, вступившие в партию в тот период, занимали низшие и средние посты в партийно-государственной иерархии, а позднее, после вытеснения и уничтожения большей части старой большевистской гвардии, поднялись на высшие ступени пирамиды власти. Чтобы понять психологию этих будущих властителей страны, мотивы их поведения, а также то, какими идеями они руководствовались, надо обратиться к их истокам. Необходимо определить социальную среду, из которой они вышли, их нравственные и духовные ориентиры, оценить образовательный и культурный уровень тех слоев общества, из которых пополнялась партия большевиков. Важно понять побудительные мотивы вступления людей в партию: вера в светлые идеалы, глубокая преданность делу освобождения пролетариата или другие — более прагматические и корыстные цели?

Многие проблемы и аспекты истории РКП(б) невозможно решить без привлечения нового круга исторических источников. Всестороннее изучение социального портрета коммуниста невозможно без расширения источнико-вой базы исследования за счет привлечения массовых источников по истории коммунистической партии. Наиболее ценным массовым источником послереволюционного периода для решения поставленной проблемы являются первичные материалы Всероссийской партийной переписи 1922 г.

Объектом исследования в данной работе стали материалы Всероссийской переписи членов РКП (б) 1922 года (главным образом личный переписной бланк), а также их историческая критика и анализ содержания, как важного источника по социально-политической истории первых лет Советской власти.

Предметом исследования являются социальные параметры анализируемого источника, позволяющие раскрыть социально-демографические, революционно-профессиональные, культурные аспекты социального портрета коммуниста в начальный период новой экономической политики.

Целью работы является реконструкция социального портрета коммуниста промышленной губернии Урала начала 1920-х гг. как комплекса взаимосвязанных признаков на основе первичных материалов партийной переписи 1922 г.

В соответствии с целью в диссертации решаются следующие задачи: выяснение происхождения, особенностей формирования и содержания материалов переписи, в первую очередь личных переписных бланков членов партии (бланк «А»); оценка степени достоверности, полноты и репрезентативности сведений первичных материалов переписи, в том числе путем их сопоставления с другими видами массовых источников; изучение информационного потенциала источника; разработка методики изучения первичных бланков с целью извлечения максимально возможного объема сведений по интересующей проблематике; выяснение вопроса о правомерности и возможности введения источника в научный оборот и его использования в конкретно-исторических исследованиях.

Хронологические рамки работы в конкретно-историческом аспекте определяются временем с 1917 по 1922 гг. Это важный исторический отрезок в истории РКП (б), который связан с ее приходом к власти и закреплением ее лидирующего положения в стране как единственной политической силы. Этот период связан с серьезными изменениями численности партии и ее социальной структуры, что повлияло на дальнейшую судьбу партии и характер политического режима. Хронологическая датировка работы обусловлена также структурой источникового материала, которая наиболее полно освещает период 1917—1922 годов.

Территориальные границы исследования в его конкретно-историческом аспекте ограничены пределами Екатеринбургской губернии. Это методически оправдано, так как на момент проведения партийной переписи екатеринбургская партийная организация была самой крупной в Уральском регионе (ее численность равнялась числу коммунистов Пермской, Челябинской и Тюменской губерний вместе взятых). Поэтому Екатеринбургская губерния выступает как территориальная единица для формирования выборочной совокупности.

На протяжении длительного времени Всероссийская перепись членов РКП(б) 1922 г. не являлась объектом целенаправленного и глубокого изучения со стороны советских историков как важный источник по истории советского общества и проблеме социальной структуры коммунистической партии. Такое отношение к данному историческому источнику в отечественной историографии было обусловлено рядом причин. Во-первых, проблема социального состава партии изучалась только в рамках истории партии — наиболее идеологизированного и догматизированного направления советской исторической науки. Официальная схема истории партии, навязываемая историкам партийными инстанциями, не способствовала вовлечению в научный оборот новых источников, которые позволили бы сделать иные выводы, выходящие за рамки партийных установок.

Во-вторых, свою негативную роль сыграла засекреченность в советский период первичных материалов переписи, хранившихся в партийных архивах. В результате историки имели возможность получить информацию о результатах переписи только из статистических сборников по переписи, которые публиковались в период 1922—1924 гг. Не вызывает возражений, что информация, содержащаяся в статистических сборниках, представляет несомненный интерес. Однако недостаток статистического источника для исследователя-историка состоит в том, что его структура и содержание обусловлены и подчинены определенным целям и задачам его создателя, то есть органам статистики. Эти цели и задачи могут не совпадать с исследовательскими целями и задачами историка, а значит его не всегда может полностью удовлетворить содержание статистических исследований. В этом случае просто необходимо обращение к первичным материалам.

В-третьих, первичные материалы партийной переписи 1922 г. относятся к разряду массовых исторических источников. Широкий интерес к массовым источникам со стороны историков проявился в СССР лишь в 1970-е гг., когда в исторической науке стали применятся математические методы, позволившие на основании обработки этих источников более глубоко анализировать крупные социально-экономические и социально-политические явления и процессы.

В советской историографии партийная перепись 1922 г. упоминалась, главным образом, в рамках обращения к проблемам партийного строительства в период гражданской войны и в реконструктивный период. Типичным примером отношения к переписи 1922 г. как источнику в историко-партийной литературе может служить многотомная «История КПСС», уделившая ей всего один небольшой абзац, в котором сообщалось о времени начала переписи, очень коротко о ее общих результатах и значении1.

Итоговые результаты переписи, главным образом сводные цифры, нашли отражение в обобщающих работах по истории партийного строительства, а также по истории местных партийных организаций, в том числе уральл ского региона . Авторы этих работ использовали опубликованные данные статистических сборников по партийной переписи 1922 года. Примером такого подхода является монография И.Н. Юдина, который обратился к данным статистических сборников, рассматривая влияние процесса распыления и деклассирования рабочего класса в годы гражданской войны на социальный состав РКП(б)3. В работе Ф.А. Выдрина широко использовались сводные статистические данные переписи при анализе трансформации социального состава партии с 1905 по 1921 гг., ее национального состава4. Другой исследователь В.П. Кощуг взял статистические сведения переписи о количестве партийных ячеек в деревне, о результатах партийной чистки 1921 года, о национальном составе партии5. Н.Р. Андрухов в своей работе кратко остановился на целях переписи, сроках ее проведения, числе охваченных ею территорий. Также он указал тематику выпусков статистических сборников, вышедших по результатам переписи, использовал данные из них по социально

1 См.: История КПСС / Под ред. П.Н. Поспелова: В 6 т. М., 1970. Т.4. Кн.1. С.86.

2 См., например: Выдрин Ф.А. Регулирование социального состава и роста РКП(б) // Ленинские принципы партийного строительства в условиях перехода к социализму. М., 1970; Юдин И.Н. Социальная база роста КПСС. М., 1973; Андрухов Н.Р. Партийное строительство после Октября. 1917—1924 гг. М., 1973; Он же. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма в СССР. 1917—1937. М., 1977; Кощуг В.П. Разработка В.И. Лениным вопросов партийного строительства (1917—1924). Кишинев, 1979; Очерки истории коммунистических организаций Урала. Т.2. 1921—1973 гг. Свердловск, 1974.

Юдин И.Н. Социальная база роста КПСС. С.95. 4 Выдрин Ф.А. Регулирование социального состава и роста РКП(б). С.68, 70,71,74 и др.

3 См.: Кощуг В.П. Разработка В.И. Лениным вопросов партийного строительства. С. 109, 173, 182. му и национальному составу партии6. Авторы коллективной монографии, посвященной истории партийных организаций на Урале, использовали данные статистических сборников переписи по социальному составу организаций и партийному стажу уральских коммунистов7. Интересный опыт использования опубликованных материалов переписи в плане выяснения состава Петроградской парторганизации содержит работа В.П. Сафронова и А

О.В. Андреева .

В то же время, указанные историки не ставили цель всесторонней источниковедческой характеристики материалов партийной переписи 1922 г. Результаты переписи использовались ими в качестве иллюстративного, фактологического ряда в своих работах, посвященных проблеме партийного строительства.

В рамках источниковедения истории КПСС обращение к материалам партийной переписи 1922 г. произошло достаточно поздно. В 1961 г. вышло обобщающее учебное пособие «Обзор источников истории КПСС»9. Авторы исследования проанализировали круг источников истории партии, показали значение архивных источников, дали краткие сведения о фондах разных архивов. Однако ни первичные, ни вторичные материалы партийной переписи 1922 г. в поле этих исследователей не попали.

Начало источниковедческому анализу партийной переписи 1922 г. положила коллективная монография «Массовые источники по социально-экономической истории советского общества». Авторы работы дали краткую характеристику содержания опросного листа переписи, отметили, что многие вопросы переписного бланка не вошли в опубликованные итоги, предложили

6 См.: Андрухов Н.Р. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма в СССР. С.89.

7 См.: Очерки истории коммунистических организаций Урала. Т.2. С.9.

8 См.: Сафронов В.П., Андреев О.В. Петроградская партийная организация в материалах Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 года (об использовании партийной статистики в историко-партийном исследовании) // Проблемы историографии и источниковедения истории КПСС. Вып. 2. Л.,1973. С.151—156.

9 Ждановская З.В., Жибарев П.Б., Маслова А.Г., Широков А.И., Шпынов А.Г. Обзор источников истории КПСС: Курс лекций. М., 1961. использовать первичные сведения переписи для изучения социального облика партийной интеллигенции10.

Элементы источниковедческой критики партийной переписи 1922 г. представлены в кандидатской диссертации и статьях Т.П. Тепляковой11. Автор не ставила задачу всестороннего источниковедческого изучения данного массового источника, ее целью было «показать роль партийных переписей 1922 и 1927 гг. в деле укрепления партии». Однако она рассмотрела ряд ключевых моментов организации переписи, дала характеристику основного бланка переписи— бланка «А», содержавшего анкетные данные на коммуниста. Главное внимание уделялось вопросам социального положения, революционного стажа, образовательного уровня коммунистов, их демографическим признакам. В работах затрагивалась проблемы подготовки и проведения переписи, ее значение для партии.

Повышение исследовательского интереса к изучению партийных переписей 1922 и 1927 гг. наблюдается во второй половине 1980-х гг., он был связан с изменениями в политической системе СССР. Стремление историков партии расширить источниковую базу исследований и изучать ее историю не только по официальным партийным документам и работам партийных лидеров, но и привлекая другие виды источников, отражает статья О.В. Наумова и В.Н. Шепелева12. В ней был представлен наиболее полный на тот момент источниковедческий анализ материалов партийной переписи, подробно изучен личный переписной бланк «А», указано на его значительный информационный потенциал, а также проанализировано содержание остальных видов бланков переписи, отмечены некоторые недостатки статистических сборников, в частности, несоответствие ряда параметров, которые применялись при обработке данных, современным требованиям.

10 Массовые источники по социально-экономической истории советского общества. М., 1979. С.120-121. Теплякова Т.П. Роль партийных переписей 1922 и 1927 гг. в укреплении рядов партии. Дис. . канд. ист. наук. М., 1983; Она же. Некоторые вопросы подготовки и проведения партийной переписи 1922 г. // КПСС в борьбе за социализм и коммунизм. Некоторые вопросы истории и историографии. М., 1982. С. 10-18; Она же. Всероссийская перепись членов РКП(б) и укрепление ее ячеек в год образования СССР // Музейное дело в СССР: Сб. науч. трудов. М, 1983. С.188-194.

Проблемой реконструкции социального портрета коммуниста занимался К.Б. Литвак. В статье «К вопросу о партийных переписях и культурном уровне коммунистов в 20-е годы»13 он подверг критике существовавший в советской исторической литературе подход, при котором исследование качественного состава партии ограничивалось только социально-классовым аспектом. Автор статьи указал на определенную недооценку современными ему исследователями партийной статистики 20-х годов, изучение которой позволяет реконструировать социальный портрет коммуниста. К.Б. Литвак постарался решить эту задачу хотя бы частично., и предпринял попытку, используя сведения статистических сборников партийных переписей 1922 и 1927 гг., выяснить культурный уровень коммунистов и его изменение в динамике. При обработке статистических данных переписи историк использовал математические методы, в частности метод корреляции.

Однако, культурный уровень понимался автором достаточно узко — фактически он оценивал только степень грамотности членов партии. В статье приводятся абсолютные данные об уровне образования коммунистов в 1922 и 1927 годах, анализируется изменение этого уровня за пятилетие — общее направление, тенденции и их причины. На основании статистических сборников партийной переписи 1927 года историк выделяет территориальные единицы, группируя их в зависимости от уровня образования, и проводит сравнение с результатами 1922 года14.

В статье высказана мысль о наличии явной зависимости политической культуры коммуниста от степени его образованности, и был сделан вывод о том, что низкий культурный уровень членов партии стал одним из факторов, способствовавших возникновению такого политического феномена, как сталинщина15.

12 Наумов О.В., Шепелев В.Н. Материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. // Вопросы истории КПСС. 1986. №4. С.48-62.

3 Литвак К.Б. К вопросу о партийных переписях и культурном уровне коммунистов в 20-е годы // Вопросы истории КПСС. 1991. №2. С.79-92.

14 Там же. С.87—89.

15 Литвак К.Б. К вопросу о партийных переписях. С.92.

Таким образом, несмотря на определенную научную ценность указанных исследований советского периода, посвященных изучению социальной структуры РКП(б), они имеют ряд недостатков, вызванных в основном объективными причинами. В качестве наиболее существенного недостатка следует указать на отсутствие в них всестороннего анализа социального портрета коммуниста как комплекса взаимосвязанных характеристик: социально-демографических, партийно-профессиональных, культурно-образовательных, морально-нравственных. Во-вторых, данные работы опирались на марксистско-ленинскую методологию исследования и испытывали серьезное давление партийных установок. Исследователи не ставили вопрос о достоверности партийных источников, их источниковедческая критика носила в основном формальный характер. В результате односторонний официальный историко-партийный подход к изучению социальных и политических процессов внутри коммунистической партии существенно снизил научную значимость этих исследований. Историки использовали в качестве источниковой базы только опубликованные статистические сборники переписи, так как доступ к первичным материалам в советское время был закрыт.

В то же время богатые и содержательные данные партийной переписи 1922 г., помещенные в статистических сборниках, и доступные историкам партии, оказались не вполне востребованными ими для глубокого и всестороннего изучения социальных процессов в партии в начальный период нэпа, а также анализа становления, тенденций развития и характера партийного аппарата в начале 1920-х гг. С другой стороны, такие крупные советские историки «гражданского» направления, как В.З. Дробижев и М.П. Ирошников, еще в 1960—1970-е гг. изучавшие формирование и деятельность советского государственного аппарата в первые послереволюционные годы, сделали интересные выводы о его характере и наследовании им ряда черт от старого российского бюрократизма, опираясь именно на анализ данных переписей: переписи советского центрального аппарата в августе 1918 г., переписи служащих ВСНХ 1922 г.16.

В конце 1980-х гг. авторитетный специалист в области историко-партийного источниковедения М.А. Варшавчик, оценивая результаты данного направления, отметил, что осуществлен источниковедческий анализ небольшого круга источников (партийной печати и мемуаров), а «остальные группы материалов в историко-партийном аспекте источниковедчески разработаны слабо»17.

Современные российские историки, занимающиеся советским периодом, также не уделяют должного внимания партийной переписи 1922 г. как важному массовому источнику по истории коммунистической партии и советской политической системы периода ее становления. Первичные материалы партийных переписей 1922 и 1927 гг. до сих пор используются исследователями крайне редко и практически не привлекаются в качестве самостоятельных и полноценных источников. Редким примером использования первичных сведений партийной переписи 1927г. является работа И.В.Кузнецова, посвященная изучению социального портрета коммуниста центральных промышленных губерний18. Между тем за последние годы не появилось ни одной исторической работы, использующей первичные материалы партийной переписи 1922 года, поэтому этот источник во многом остается еще неисследованным и ждёт своего дальнейшего изучения.

В настоящее время плодотворное изучение истории бывшей правящей партии возможно в первую очередь за счет расширения источниковедческой базы исследований. О.В. Наумов считает, что на современном этапе развития исторической науки предпочтительным является интенсивный путь источниковедения, предполагающий введение в научный оборот массовых источни

16 Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленности: (Очерки истории ВСНХ. 1917—1932 гг.). М., 1966. С.26—27, 224, 227—228; Ирошников М.П. Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин): Очерки государственной деятельности в 1917—1918 гг. М., 1974. С.415—430.

17 Варшавчик М.А. Источниковедение истории КПСС. М., 1989. С.12. ков19. Это предполагает использование для их обработки математических методов и информационных технологий, что позволит перейти от иллюстративности и описательности в освещении истории коммунистической партии к анализу закономерностей и тенденций ее развития как субъекта и объекта исторической действительности.

Отечественная историческая наука имеет значительный опыт работы с массовыми источниками. Впервые историки обратили на них внимание, как на особую группу исторических источников во второй половине 1950-х—начале 1960-х гг. В этот же период среди историков возникает теоретический спор относительно содержания и сущности массовых источников, их соотношения с другими видами источников. Пик дискуссии по этой проблематике пришелся на 1970-е годы. Первую точку зрения сформулировал Б.Г. Литвак. Он понимал под массовыми источниками такие, которые отвечают следующим признакам: 1) ординарность обстоятельств происхождения; 2) однородность, аналогичность или повторяемость содержания; 3) наличие унифицированного формуляра или возможность применения разработанного лл исследователем формуляра для их обработки . Этот подход смыкается с позицией крупного специалиста в области методологии и методики исторического исследования А.П. Пронштейна, который считал, что при классификации источников по виду «определяющим признаком должна быть внутренняя форма источника, его структура, выражающая диалектическое единство происхождения, содержания и формы исторического источника, связанных с целевым назначением его»21.

Другой подход к пониманию массового источника предложил И.Д. Ковальченко. По его мнению, массовыми являются источники, которые

18 Кузнецов И.В. Коммунисты Центрального промышленного района в двадцатые годы. Социальный портрет по материалам Всесоюзной партийной переписи 1927 года // Круг идей: макро- и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации «История и компьютер». Т.1. Минск, 1998. С. 109—130. См.: Профессионализм историка и идеологическая конъюнктура. Проблемы источниковедения советской истории. М., 1994. С.269—270.

20 Литвак Б.Г. Назревшие вопросы археографии документов советской эпохи // Исторический архив. 1960. №2. С. 191; Он же. Очерки источниковедения массовой документации XIX—начала XX в. М., 1979. С.7.

21 Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. Ростов н/Д, 1976. С.45. отражают массовые явления и процессы, «содержат массовые данные (первичные или сводные) о различного рода общественных системах с присущими им структурами и функциями» .

Свою трактовку понятия «массовый источник», несколько отличающуюся от определения И.Д. Ковальченко, предложил известный специалист А.К. Соколов. По его мнению, любой источник в потенциале может быть массовым. Все зависит от целей и задач исследования. Если историк стремится уловить в историческом процессе или явлении закономерности и тенденции, то он соответствующим образом использует информационное поле источника. В соответствии с этим А.К. Соколов считает, что исторический источник можно определить как массовый, если он отражает «массово-закономерное в историческом процессе» . Однако, в настоящее время определение массового источника, данное И.Д. Ковальченко, разделяется большинством российских источниковедов и является базой для использования математико-статистических методов в исторических исследованиях.

Переписи как массовый статистический источник по различным историческим проблемам как досоветского, так и советского периодов довольно давно и плодотворно используются отечественными историками, поэтому на данном направлении накоплен значительный опыт их изучения с помощью различных приемов и методов, в том числе и математических24. Свойство массовости, присущее первичным материалам партийной переписи 1922 г., предполагает активное привлечение наряду с традиционными математических методов исследования.

В отечественном источниковедении изучение массовых источников тесно связано с применением математических методов в исторических исследо

22 Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1979. С.б; Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. M., 1987. С.119—120.

23 Соколов А.К. Рабочий класс и революционные изменения в социальной структуре общества. M., 1987. С.45—56. ваниях. Их использование обусловлено необходимостью привлечения все большего объема фактических данных, введением в научный оборот новых массовых источников и повышением их информационной отдачи. Как отмечал И.Д. Ковальченко, ценность данного вида источников для историков состоит в том, что в них заключен особенно большой объем скрытой информации25, которую удается далеко не всегда извлечь из источника с помощью традиционных методов, тогда необходимо использовать специальные методы.

Практические результаты применения различных математических методов отечественными историками были опубликованы в серии сборников ста

26 тей по данной проблематике . Сборники выходили с периодичностью в несколько лет и отражали достигнутый уровень исследований в области применения математических методов, новые подходы к обработке и формализации данных массовых источников, а также расширение круга этих источников и тематики исследований. В этих сборниках освещались проблемные моменты истории России досоветского и советского периодов, при этом преобладал интерес авторов к досоветской истории. Только около трети статей было посвящено вопросам истории советского общества (демографические процессы, сельскохозяйственное производство и промышленность, характеристика основных социальных классов и групп: рабочего класса, крестьянства и интеллигенции).

В историко-партийных исследованиях математические методы не получили такого широкого распространения, как в «гражданском» направлении,

24 Соколов А.К. Методика выборочной обработки первичных материалов профессиональной переписи 1918 г. // История СССР. 1971. №4; Пивовар Е.И. Перепись служащих советских учреждений Москвы 1918 г. как источник по истории интеллигенции: (Опыт создания банка машиночитаемой информации) // История СССР. 1985. №1. С.146—157; Дробижев В.З., Пивовар Е.И. Коммунисты в центральных органах управления РСФСР: (Некоторые результаты обработки с помощью ЭВМ материалов переписи служащих советских учреждений в 1918 г.)//Вопросы истории КПСС. 1985. №4. С.105-И7.

5 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С.119.

26 Математические методы в исторических исследованиях. М., 1972; Математические методы по социально-экономической истории. М., 1975; Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977; Математические методы в социально-экономических и археологических исследованиях. М., 1981; Количественные методы в советской и американской историографии. М., 1983; Математические методы и ЭВМ в исторических исследованиях. М., 1985; Математические методы изучения массовых источников. М., 1989; Математические методы и ЭВМ в историко-типологических исследованиях. М., 1989. они стали внедряться в исследовательскую практику историками партии только со второй половины 1980-х годов. Такая ситуация была обусловлена различным отношением к массовым источникам историков партии и историков других направлений. «Гражданские» историки (Б.Г. Литвак, В.З. Дробижев, В.П. Данилов, С.И. Якубовская и др.) полагали, что только массовые источники способны наиболее полно и всесторонне осветить общественные явления, процессы и тенденции советской истории27. Представители историко-партийного направления (М.А. Варшавчик, В.И. Стрельский) считали массовые источники второстепенными и отдавали приоритет официальным партийным документам, как более достоверно и объективно отражавшим историческую действительность советской эпохи28. По мнению В.И. Стрельского, в отличие от уникальных источников, полностью отражающих наиболее важные и характерные факты изучаемого вопроса, массовые источники — это источники, «иллюстрирующие уже установленные по материалам первого рода (уникальным источникам — C.B.) закономерности и не добавляющие существенно важного к уже выявленным фактам»29. Такая позиция имела следствием слабый интерес историков, занимающихся вопросами истории партии, к массовым источникам, пренебрежение их информационными возможностями.

Необходимо отметить, что в отечественной исторической науке большинство исследователей из всех математических методов отдает приоритет математико-статистическим методам. Это обусловлено тем, что данные методы обладают значительным научно-исследовательским потенциалом, они позволяют ввести в научный оборот массовые источники, увеличивают информационную отдачу источников.

Применение других математических методов, не относящихся к математической статистике, носило, как правило, эпизодический характер. Можно

27 Данилов В.П., Якубовская С.И. Источниковедение и изучение истории советского общества // Вопросы истории. 1961. №5. С.З—23.

28 Варшавчик М.А. К вопросу об отборе историко-партийных источников // Вопросы истории КПСС. 1966. №3. С.112—117; Стрельский В.И. Вопросы источниковедения истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1963. №1.С.100—102. найти немного примеров использования этих математических методов для анализа исторических проблем. Так, контент-анализ, активно применявшийся советскими социологами с 1960-х годов, получил широкое признание историков только в конце 1970—начале 1980-х гг.30. Такое отношение к контент-анализу объяснялось сложностью формализации данных, то есть количественной оценки качественных явлений политической, общественной и духовной деятельности, зафиксированной в повествовательных источниках. В то же время историками признавался большой познавательный потенциал данного метода, применение которого позволило бы «в наибольшей мере приблизиться к раскрытию как общих закономерностей, так и особенностей исторического развития»31.

В середине 1970-х гг. Ю.П. Бокарев предложил математический метод исследования операций для моделирования крестьянского хозяйства и рынка в 1920-е годы . Однако его инициатива по внедрению данного метода в исторические исследования не нашла поддержки со стороны других историков.

В 1970.—1980-е годы появляются статьи и учебные пособия, посвященные применению математических методов в исторической науке . В их числе можно выделить работы И.Д. Ковальченко, В.А. Устинова и А.Ф. Фелин-гер, Т.И. Славко. В работе В.А. Устинова и А.Ф. Фелингера подробно описывается сущность каждого математического метода, дается краткий очерк его

29 Стрельский В.И. Теория и методика источниковедения истории СССР. Киев, 1968. С.76.

30 Мазырин В.М. Применение методов контент-анализа к материалам прессы // Количественные методы в гуманитарных науках. М., 1981. С.49.

3 Ковальченко И.Д. О применении математико-статистических методов в исторических исследованиях // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969. С.133.

32 Бокарев Ю.П. Крестьянское хозяйство и развитие промышленности Советской России в середине 20-х годов XX в. // Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977; Он же. Методика изучения крестьянских бюджетов 20-х годов // Источниковедение истории советского общества. Вып. 3. М., 1978.

33 Устинов В.А., Фелингер А.Ф. Историко-социальные исследования, ЭВМ и математика. М., 1973; Миркин Б.Г. Анализ качественных признаков: (Математические модели и методы). М.,1976; Славко Т.И. Математи-ко-статистические методы в исторических исследованиях. М., 1977; Она же. Применение математики при изучении массовых исторических источников // Вопросы истории. 1978. №6. С.73—88; Она же. Количественные методы в исторических исследованиях: Учеб. пособие. М., 1984; Кахк Ю. Ю. Математические методы в исторических исследованиях: Возможности применения// Вест. АН СССР. 1977. №9. С.87—94; Количественные методы в исторических исследованиях; Учеб. пособие / Под ред. И.Д. Ковальченко. М., 1984; Бородкин Л.И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. М., 1986; Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987; Миронов Б.Н. История в цифрах: Математика в исторических исследованиях. Л., 1991. истории, приводится список математической литературы. В работах Т.И. Славко значительное внимание уделяется этапам исторического исследования с применением математико-статистических методов, методике исследования, обоснованию выборочной совокупности.

Математические методы обработки массовых источников нашли применение и в уральской исторической науке. Среди уральских историков, работающих в этом направлении, следует отметить Т.И. Славко, JI.H. Мазур, Ю.А. Русину, В.М. Кириллова, A.B. Лямзина. Характерной чертой их исследований является сочетание источниковедческого анализа первичных данных с их последующим использованием для решения конкретно-исторических проблем в рамках уральского региона. Первые результаты применения математических методов на региональном материале были опубликованы в сборнике статей «Количественные методы в исследованиях по истории советского рабочего класса и крестьянства» под редакцией Т.И. Славко, вышедшем в 1991 г.34 В сборнике были подведены некоторые итоги накопленного уральскими историками опыта использования количественных методов обработки разнообразных источниковых материалов по истории советского общества, предлагалась методика исследования данных Всесоюзной переписи населения 1926 г., материалов газеты «Уральский рабочий», актов гражданского состояния, протоколов сессий сельских Советов и общих собраний колхозников и т.д.

Последующее десятилетие ознаменовалось продолжением исследовательской деятельности уральских историков в этом направлении: в научный оборот вводятся новые массовые источники, расширяется тематика исторических исследований, появляются кандидатские диссертации, авторы которых используют математические методы для решения конкретно-

34 Количественные методы в исследованиях по истории советского рабочего класса и крестьянства. Сб. науч. трудов. Свердловск; УрО РАН. 1991. исторических проблем35. JI.M. Мазур, Ю.А. Русина и JI.M. Кадочникова применили в своих диссертационных исследованиях методику составления унифицированной анкеты к первичным источникам и обработку полученных данных с помощью ЭВМ. Ими были созданы банки машиночитаемых данных по бюджетам советских рабочих и колхозников, актам гражданского состояния. В.М. Кириллов в своей докторской диссертации, посвященной репрессивной политики СССР в 1920—1950-е гг., применил математико-статистические методы для создания базы данных «Карта Уральского ГУЛАГа». Результатом диссертационного исследования С.Л. Разинкова стало создание просопографической базы данных «Советские немцы-трудармейцы Тагиллага и Богословлага» на основании целого комплекса массовых источников. A.B. Лямзин, используя метод контент-анализа, проанализировал центральную и местную печать в рамках проблемы взаимоотношения церкви и государства на Урале в 1920-е гг.

В основу источниковой базы исследования легли первичные документы Всероссийской партийной переписи 1922 года. Они хранятся в Центре документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) (Ф.76. Оп.1). Такой выбор был обусловлен рядом обстоятельств. Во-первых, материалы переписи сохранились в полном объеме в отличие от Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), в котором имеются материалы главным образом на рядовых членов партии. Личные анкеты ответственных работников из комплекса первичных материалов

35 Русина Ю.А. Акты гражданского состояния как источник по демографическим процессам в городах Среднего Урала в 1960—1985 гг. Дисс. канд. ист. наук. Свердловск, 1991; Мазур Л.Н. Бюджеты колхозников как источник по социально-экономической структуре крестьянства Среднего Урала в I половине 60-х годов. Дисс. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 1992; Кириллов В.М., Славко Т.И. Узники Тагиллага: принципы комплектования банка данных II Круг идей: развитие исторической информатики М., 1995. С.92—99; Кириллов В.М. История репрессий на Урале 1920-е—начало 50-х гг. (На материале Нижнетагильского региона). Дисс. докт. ист. наук. Екатеринбург, 1996; Славко Т.И. Репрессивная политика советского государства в 20—30-е годы (проблемы формирования банка данных) // История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917—1980-е годы). Нижний Тагил, 1997; Кадочникова Л.М. Бюджетные обследования как источник изучения уровня жизни рабочих Тюменской области (конец 60-х—первая половина 70-х гг. XX века). Дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998; Лямзин A.B. Периодическая печать как источник по истории взаимоотношения церкви и государства в 1920-е гг. (на примере Уральского региона). Дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000; Разинков С.Л. Социальный портрет и судьбы советских немцев-трудармейцев, мобилизованных в лагеря НКВД на территории Свердловской области в 1941—1946 гг.: опыт создания и применения электронной базы данных. Дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2001. переписи были изъяты для ведения учетно-распределительной работы. Во-вторых, в РГАСПИ первичные материалы систематизированы только по алфавитному принципу, а не по смешанному (административно-территориальному и алфавитному). Такой принцип комплектования практически исключает возможность выявления территориальных различий социальной структуры партии. В-третьих, первичные бланки переписи наиболее точно соответствуют задачам исследования, обладают значительными информационными возможностями по сравнению со статистическими данными, так как содержат более широкий набор признаков.

Помимо первичных материалов в работе использовались статистические документы — опубликованные статистические сборники по итогам партийной переписи 1922 г. (сводки и группировочные таблицы). Информация, содержащаяся в статистических разработках, чрезвычайно важна и занимает достойное место в исторических исследованиях. Однако при их использовании исследователь ограничен рамками задач, решаемых статистическими органами. Историк ставит, как правило, свою исследовательскую проблему, поэтому его не может полностью удовлетворить содержание статистических разработок. Использование первичных материалов переписи расширяет возможности изучения проблемы в нужном для исследователя аспекте. С целью сравнительного анализа привлекались материалы демографической статистики 1920-х гг.

Наряду с массовыми в исследовании широко использовались и другие виды опубликованных и неопубликованных исторических источников, хранящиеся в РГАСПИ и ЦДООСО: документы партийных органов (программы, уставы, протоколы и стенографические отчеты партийных съездов и конференций, заседаний Секретариата и Оргбюро ЦК); организационно-распорядительная документация (циркуляры, инструкции, резолюции и распоряжения), в том числе непосредственно касающаяся партийной переписи 1922 г. Особую ценность имеет делопроизводственная документация местных органов власти (ежемесячные отчеты Уралбюро ЦК и Екатеринбургского губкома, отчеты инструкторов губкома о проверке партийных организаций), т.к. она содержит конфиденциальную информацию для внутреннего пользования. В работе использовалась текущая переписка партийных органов (письма, телеграммы и телефонограммы) и партийная периодическая печать. Комплексное использование данных исторических источников позволило уточнить и существенно дополнить сведения первичных материалов партийной переписи, решить поставленную в исследовании проблему.

При написании работы автор опирался на диалектико-материалистическую методологию исторического познания и принцип историзма. Использовались также такие специальные исторические методы познания, как проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, приемы источниковедческой критики источника, методы количественного анализа. На отдельных этапах исследования широко использовались и традиционные для такого рода работ описательный и иллюстративный методы.

В отечественной литературе под «социальным портретом» понимается «все богатство характеризующих его черт, — как первичных, так и вторичных, включая социально-психологические свойства. Отправным моментом рассмотрения его является описание социального портрета данной группы, отражающего ее коренные признаки, прежде всего социальную природу, социальный состав, наиболее существенные отличия»36. Таким образом, к первичным чертам относят следующие социально-статусные характеристики: социальное происхождение, социально-классовый, социально-демографический и социально-профессиональный состав группы. Вторичными чертами социального портрета какой-либо общности являются куль

36 Слепенков И.М., Староверов В.И. Социальный портрет современной сельской молодежи // Социальный облик сельской молодежи. М., 1985. С.9; см. также: Социальный облик колхозной молодежи: По материалам социологических обследований 1938 и 1969 гг. М., 1976; Социальный облик рабочей молодежи: По материалам социологических обследований 1936 и 1972 гг. М., 1980; Социальный облик молодежи (на материалах Украинской ССР). Киев, 1990. С.10-13; Юшин И.Ф. Социальный портрет московских «лишенцев» (конец 1920-х—начало 1930-х годов) // Социальная история.Ежегодник, 1997. М., 1998; Янкова З.А. Советская женщина: социальный портрет. М., 1978; Романовский В.К. Письма рабочих как источник для изучения социального облика рабочего класса И Вспомогательные исторические дисциплины: Сб. Л., 1990. Вып. XXI. С. 54—56; Симуш П.И. Социальный портрет советского крестьянства. М., 1976. турно-эстетические интересы, ценностные ориентации ее членов, а также их материально-бытовое и культурное положение.

Полнота рассмотрения социального облика коммунистов в нашей работе связана с особенностями источника, который содержит, с одной стороны, обширную, а с другой — уникальную и ценную информацию по изучаемой проблематике. Данный исторический источник (партийная перепись) наиболее полно отражает социально значимые характеристики коммунистов. В связи с этим мы имеем возможность исследовать социальный портрет членов РКП(б) во всем его многообразии.

Научная новизна представленной работы состоит в том, что: во-первых, осуществлена всесторонняя источниковедческая критика первичных материалов Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. как массового источника с точки зрения его достоверности, полноты и репрезентативности; во-вторых, разработана методика изучения переписных бланков, основанная на использовании математико-статистических методов и информационных технологий; в-третьих, впервые в историографии предпринята попытка изучения социального портрета коммуниста начала 1920-х гг. как комплекса взаимосвязанных признаков (социально-демографических, партийно-профессиональных и культурных) на основе исторического источника — личных переписных бланков «А» членов партии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальный портрет коммунистов Урала начала 1920-х гг.: источниковедческое исследование материалов Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г."

Заключение

Исследование социального облика уральских коммунистов начала 1920-х годов основе данных, полученных в ходе изучения первичных материалов партийной переписи 1922 года, позволяет расширить и углубить научные представления о характере коммунистического режима в России, о процессах, происходивших в партии, о тенденциях ее развития в послереволюционную эпоху. Проведенная исследовательская работа показала, что изучение социального облика коммунистов как комплекса демографических, социальных, профессиональных и культурных параметров в их единстве и взаимосвязи на базе массовых источников с привлечением других видов источников имеет серьезный эвристический потенциал и позволяет поднять исторические исследования на качественно новый уровень.

Анализ научной литературы, посвященной проблематике социального портрета коммунистов, позволяет утверждать, что этот вопрос рамках историко-партийного подхода в советский период был разработан слабо. В советской исторической науке не предпринимались попытки комплексного изучения данной проблемы. В обобщающих трудах по истории партии и в работах региональных исследователей, посвященных конкретным проблемам партийного строительства, затрагивались отдельные стороны социального облика коммунистов. Однако эти исследования использовали традиционный круг источников, их сведения носили фрагментарный, отрывочный характер, основное внимание в них уделялось социально-классовому аспекту проблемы в ущерб остальным. Поэтому в настоящее встает задача расширения исследовательского горизонта, поиск новых подходов к этой проблеме.

Необходимым условием исторических исследований, опирающихся на массовые источники, является создание соответствующей базы данных, которая способна адекватно отразить сложную структуру объекта. Она должна содержать определенным образом систематизированную информацию, обеспечивающую всестороннее и глубокое изучение объекта исследования. Основу базы данных составили первичные материалы Всероссийской партийной переписи 1922 года, проанализированные в ходе выборочного наблюдения. Они отличаются информационной насыщенностью, несут достоверные сведения о различных сторонах социального облика коммунистов. Но пока огромный массив исторических сведений, сосредоточенных в первичных материалах переписи, слабо вовлечен историками в научный оборот.

В предложенной работе объектом изучения стали первичные материалы массового источника — личные переписные бланки коммунистов (бланк "А") партийной переписи 1922 года. Развернутая оценка достоверности и полноты его сведений свидетельствуют об уникальности и надежности сведений источника. Анализ принципов и методов организации партийной переписи, а также методов получения информации, предусмотренной программой переписи, а также системы контроля за качеством заполнения бланков убеждают в надежной достоверности и полноте данных, заносившихся в переписные бланки.

Источниковедческий анализ первичных бланков переписи, а также сравнение их информационного объема со статистическими разработками, представленными в виде сводных и группировочных таблиц, и с другими видами массовых источников по истории партии раскрывает возможности данного источника для исследования целого комплекса исторических проблем, среди которых можно выделить следующие — формирование новой партийно-советской политической элиты, роль коммунистической партии в трансформации традиционного общества в России, эволюция теоретических взглядов большевистского руководства на социальный состав РКП(б).

Большое внимание в предложенной работе было уделено разработке методики изучения первичных бланков, главной задачей которой является дополнительная систематизация и формализация исходного исторического материала и преобразование его в доступный для исторической интерпретации вид. Результатом осмысления информации источника стало создание унифицированной анкеты, совокупность признаков которой отражает основной информационный объем источника. Массив анкет с однородными данными был положен в основу базы данных по проблеме социального облика коммунистов.

Важным моментом при разработке методики явилось обоснование репрезентативности выборки. Эта задача решалась с помощью комплекса методов — традиционных исторических и математических. Основное внимание было уделено математическим методам (выявление ошибки выборки). Проведенные расчеты допустимой ошибки выборки убеждают, что сведения первичных бланков являются репрезентативными и позволяют охарактеризовать социальный облик коммуниста Среднего Урала.

Применение математических методов позволило повысить информационную отдачу источника, выявить заложенную в нем скрытую информацию посредством установления взаимосвязей между элементами изучаемого явления.

Ключевой вопрос исследования: существовали ли кардинальные отличия между такой социально-политической группой как коммунисты (весьма незначительной в количественном отношении по сравнению со всем остальным населением) и остальной социальной средой, в чем они выражались и носили ли эти отличия позитивный или негативный характер. Главный вывод исследования состоит в следующем. Реальный социальный портрет коммуниста начала 1920-х гг. нарисованный исторической действительностью отличался от того идеального образца, который существовал в умах партийных теоретиков и лидеров большевистской партии. Коммунист первых послереволюционных лет был по своему социальному происхождению не только рабочим, но и крестьянином и выходцем из "социально чуждых" слоев общества, малообразованным, не имевшим в своем багаже ни политического, ни значительного революционного прошлого.

В первые послереволюционные годы основным каналом вертикальной социальной мобильности в российском обществе стала коммунистическая партия. Каждый коммунист рассматривался партией как потенциальный управленец. Его карьерный путь начинался, как правило, с низших ступеней власти, реже — со среднего звена управления, не были в этом смысле исключением и коммунисты-управленцы Екатеринбургской губернии. В то же время по уровню образования они практически не отличались от рядовых коммунистов, да и от большинства жителей губернии. Это негативно отражалось на качестве управления партией сложными политическими, экономическими и социальными процессами в стране. Отсутствие специальных знаний в области управления и незначительный опыт работы на административных должностях не позволяли им принимать самостоятельные и, что самое важное, правильные решения, адекватные сложившейся ситуации. Поэтому повышение культурно-образовательного и общего профессионального уровня членов РКП(б) становилось условием прочного политического будущего партии.

Некомпетентность и отсутствие инициативы — характерные черты партийно-государственного функционера местного масштаба. Типичный коммунист на руководящей должности — это руководитель по должности, но не по своим способностям и качествам, своим возвышением он был обязан революционной эпохе. Однако, не стоит обвинять высшее партийное руководство, как делают некоторые исследователи, в том что оно осуществляло целенаправленную кадровую политику по выдвижению на руководящую работу некомпетентных и бездарных членов партии, среди них были и одаренные и честные коммунисты. Перед большевиками в этот период стояла дилемма: отказаться от власти, а, следовательно, от реализации своих идеалов в стране с разваливающейся политической и экономической системой или начать управлять, плохо с ошибками и просчетами, но управлять.

На фоне остального населения коммунисты выделялись почти сплошной грамотностью, однако серьезной внутренней проблемой для партии оставалась проблема низкой образованности партийных масс, не готовых к выполнению управленческих функций. Хотя члены партии не обладая специальными знаниями, нередко обнаруживали административные и организационные таланты, которые в перспективе можно было развить.

В результате кадрового голода приходилось назначать на различные ответственные посты более-менее подходящие кандидатуры коммунистов. Во многом такая кадровая политика носила вынужденный характер, но другим человеческим ресурсом новый политический режим в тот период не располагал. В условиях, когда партийная статистика и учет находились в зачаточном состоянии и были не в состоянии предоставить полноценную и развернутую информацию о кадровом резерве партийным органам, отсутствовали четкие критерии отбора кандидатур, нередко возникали ошибки при подборе коммунистов на руководящие должности.

Атеизм членов партии также не был абсолютным, его необходимо поставить под сомнение. Можно достаточно уверенно говорить о латентной религиозности членов РКП(б), особенно старших и средних возрастных групп, большей части коммунистов-крестьян и некоторых этнических групп (татар, башкир), населявших территорию Урала.

Таким образом, исследование всей совокупности параметров социального облика коммунистов на основе первичных материалов партийной переписи 1922 года, оценка факторов, влияющих на его формирование, анализ конкретных показателей позволяет сделать вывод, что в этот исторический период коммунистическая партия столкнулась с серьезными внутренними проблемами. В период с 1917 г. по 1922 г. произошли значительные изменения в социальном составе партии. Если в дореволюционный период социальная структура партии была стабильной, то в послереволюционный она приобретает динамизм. После революции коммунистическая партия из небольшой замкнутой политической организации превращается в партию массового типа, что влечет за собой весьма существенное изменение социального облика коммуниста. Прежде всего это выражается в том, что партия в это время все более утрачивает свой пролетарский характер, ее заполняют представители непролетарских слоев общества (крестьяне и нерабочие слои города), которые несут с собой иную социальную психологию. Партийные лидеры большевиков оказались не готовы к подобному развитию событий. В результате политическое руководство было поставлено перед проблемой осмысления этого процесса, его сопоставления со своими теоретическими взглядами на социальный состав партии, корректировки своих позиций, необходимостью выработки соответствующего отношения к внутрипартийным трансформациям, создания эффективного механизма регулирования состава партии.

Партийная перепись состоялась в начальный период нэпа. Она достаточно точно отразила процесс смены партийных поколений, который происходил в течение этого переходного периода 1921—1929 гг. Коммунисты-подпольщики, профессиональные революционеры начинают заменятся коммунистами без революционного прошлого, плохо знакомыми с партийными традициями, с историей партии. Параллельно идет формирование номенклатурного слоя — новой коммунистической партийно-государственной управленческой группы, что тоже зафиксировали материалы партийной переписи 1922 г.

В качестве перспективы дальнейшего научного изучения социального облика коммунистов можно указать на расширение исторической проблематики на основе сравнения первичных материалов партийной переписи 1922 г. с аналогичными данными партийной переписи 1927 г., а также с комплексом других массовых источников. Это предполагает как постановку новых исследовательских задач, так и более детальное изучение анализируемых в работе вопросов. Необходимо расширить изучаемые аспекты проблемы за счет охвата исследованием большего числа признаков бланка "А", анализа большего числа комбинаций признаков, за счет введения в научный оборот других видов первичных бланков партийной переписи 1922 г.

Данная работа показала лишь одно из направлений изучения истории РКП (б) — реконструкцию социального облика коммунистов, для чего в качестве источниковой базы исследования были использованы личные переписные бланки членов партии.

Таким образом, потенциальные возможности первичных материалов партийной переписи 1922 года далеко еще не исчерпаны и их вовлечение в научный оборот является серьезным вкладом в разработку важных проблем политической истории Урала.

Список научной литературыВоробьев, Сергей Викторович, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Опубликованные документы и материалы

2. Большевистское руководство. Переписка. 1917—1927. Сб. док. / Составители: A.B. Квашонкин, О.В. Хлевнюк, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. — М.: РОССПЭН, 1996. — 423 с.

3. В.И. Ленин, КПСС об организационно-партийной работе: В 4 т. — М.: Политиздат, 1985. — Т.1. Членство в КПСС. — 400 с.

4. Восьмая конференция РКП(б). Протоколы. М.: Госполитиздат, 1961. — 315 с.

5. Восьмой съезд РКП (б). Протоколы. — М.: Госполитиздат, 1959. — 602 с.

6. Всероссийская перепись членов РКП 1922 года. Вып. 1. — М., 1922. — 39 с.

7. Всероссийская перепись членов РКП 1922 года. Вып. 2. — М., 1922. — 68 с.

8. Всероссийская перепись членов РКП 1922 года. Вып. 3. — М., 1922. — 90 с.

9. Всероссийская перепись членов РКП 1922 года. Вып. 4. — М., 1923. — 72 с.

10. Всероссийская перепись членов РКП 1922 года. Вып. 5. — М., 1924. — 101 с.

11. Второй съезд РСДРП. Июль—август 1903. Протоколы. — М.: Госполитиздат, 1959. — 850 с.

12. Десятый съезд РКП (б). Стенографический отчет. — М.: Госполитиздат, 1963.— 915 с.

13. Инструкция о производстве переписи членов РКП 1922 г. // Всероссийская перепись членов РКП (б) 1922 г. М., 1921.

14. Общий организационный план переписи членов РКП с учетом комячеек и парткомов // Всероссийская перепись членов РКП (б) 1922 г. М.,1921.

15. Одиннадцатый съезд РКП (б): Стенографический отчет. М.: Госполитиздат, 1961. —873 с.

16. Политбюро ЦК РКП(б)—ВКП(б). Повестка дня заседания. 1919—1952. Каталог. Т.1. 1919—1929. — М.: РОССПЭН, 2000.

17. Статистический сборник Екатеринбургской губернии за 1922 год / Екатеринбургское губерн. стат. бюро. — Екатеринбург, 1923. — 226 с.

18. У чет и распределение работников (К Совещанию секретарей губкомов). Декабрь 1922 г. По материалам учетно-распределительного отдела ЦК РКП.1. М., 1923.

19. Циркулярное письмо ЦК // Всероссийская перепись членов РКП(б) 1922 г.1. М., 1921.1. Архивные документы

20. Российский государственный архив социально-политической истории — РГАСПИ.

21. Ф.17. Секретный отдел и Бюро Секретариата ЦК (1920—1934).

22. Оп.7. Статистический отдел ЦК (Статотдел) (1921—1930); Сектор партийнойстатистики Организационно-инструкторского отдела ЦК (1930—1940).

23. Оп.8. Материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г. и сведенияо вступивших в РКП(б) и выбывших из партии в 1922—1924 гг.

24. Оп.34. Учетно-распределительный отдел ЦК (1919—1924).

25. Оп.84. Бюро Секретариата ЦК (1920—1934).

26. Оп.112. Оргбюро ЦК (1919—1952).

27. Центр документации общественных организаций Свердловской области — ЦДООСО.

28. Ф.76. Оп.1. Екатеринбургский губернский комитет РКП(б) (1919-1924). Ф.1494. Оп.1. Уральское бюро ЦК РКП(б) (1920-1923).1941. Периодическая печать

29. Известия ЦК РКП (б) — орган ЦК РКП(б). 1919; 1922.

30. Уральский коммунист — орган Уралбюро ЦК РКП(б) и Екатеринбургского губкома РКП(б). 1923.1. Исследования

31. Адибекова Г.М., Роговая Л.А., Кошелева Л.П. Протоколы Политбюро ЦК РКП (б)—ВКП (б) как исторический источник // Политбюро ЦК РКП(б)—ВКП(б). Повестка дня заседаний. 1919—1952. Каталог. — М.: РОССПЭН, 2000. Т.1. 1919—1929. —С.З—19.

32. Андрухов Н.Р. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма в СССР. 1917—1937. — М.: Политиздат, 1977. — 375 с.

33. Андрухов Н.Р. Партийное строительство после Октября. 1917—1924 гг.

34. М.: Политиздат, 1973. — 216 с.

35. Белоусов P.A. Экономическая история России: XX век. М.: ИздАТ, 1999.424 с.

36. Белоусова З.С., Наджафаров Д.Г. Вызов капитализму: советский фактор в мировой политике // XX век. Многообразие, противоречивость, целостность // РАН, Ин-т всеобщей истории; Отв. ред. чл.-кор. РАН А.О. Чубарьян. — М.: Наука, 1996. — С.54—107.

37. Березкина О. Революционная элита переходного периода Н Свободная мысль, 1997. №11. С.56—79.

38. Бойко Н.К. О численном и социальном составе КП(б)У в начале восстановительного периода (по материалам Всероссийской партийной переписи 1922 г.) // Научные труды по истории КПСС: Республ. межведомств, научый сборник. — Киев, 1988. — Вып. 150. — С.28—32.

39. Бокарев Ю.П. Крестьянское хозяйство и развитие промышленности Советской России в середине 20-х годов XX в. // Математические методы висторико-экономических и историко-культурных исследованиях. — М.: Наука, 1977. —С.8—25.

40. Бокарев Ю.П. Методика изучения крестьянских бюджетов 20-х годов // Источниковедение истории советского общества. — М.: Наука, 1978. — Вып. 3. —С.114—159.

41. Бородкин Л.И Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. — М.: Изд-во МГУ, 1986. — 187 с.

42. Бородкин Л.И. Математическая парадигма в зеркале исторической информатики // Новая и новейшая история, 1997. — №5. — С.86.

43. Боффа Дж. История Советского Союза / Пер. с итал.: В 2 т. — М.: Меж-дунар. отношения, 1990. — Т. 1. — 629 с.

44. Бровкин В.Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы // Вопросы истории. — 1994. — №5. — С.24—39.

45. Варшавчик М.А. Историко-партийное источниковедение. Теория. Методология. Методика. — Киев: Вища. шк., 1984. — 319 с.

46. Варшавчик М.А. К вопросу об отборе историко-партийных источников // Вопросы истории КПСС. 1966. — №3. — С.112—117.

47. Верт Н. История Советского государства. 1900—1991 / Пер. с фр. — М.: Прогресс: Прогресс-Академия, 1992. — 543 с.

48. Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. — М.: Советская Россия, 1991. — 624 с.

49. Выдрин Ф.А. Регулирование социального состава и роста РКП(б) // Ленинские принципы партийного строительства в условиях перехода к социализму. М.: Мысль, 1970. — С.61—110.

50. Высшее образование в России: Очерк истории до 1917 года / Под. ред. В.Г. Кинелева. — М.: НИИ ВО, 1995. — 352 с.

51. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. — СоеК^еп, 1994. — 215 с.

52. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: история Советского Союза с 1917 г. до наших дней: В 3-х кн.—М.: МиК, 1995. — Кн. 1. — 499 с.

53. Данилов В.П., Якубовская С.И. Источниковедение и изучение истории советского общества//Вопросы истории. 1961. — №5. — С.З—23;'

54. Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленности: (Очерки истории ВСНХ. 1917—1932 гг.). — М.: Мысль, 1966. —285 с.

55. Дробижев В.З., Пивовар Е.И. Коммунисты в центральных органах управления РСФСР: (Некоторые результаты обработки с помошью ЭВМ материалов переписи служащих советских учреждений в 1918 г.) // Вопросы истории КПСС. 1985. — №4. — С. 105—117.

56. Дробижева Л.М. Материалы конкретных социологических исследований как исторический источник (К постановке вопроса) // Источниковедение отечественной истории: Сб. ст. — М.: Наука, 1973. Вып.1. — С.З 18—336.

57. Дюверже М. Политические партии / Пер. с франц. — М.: Академ, проект, 2000. — 558 с.

58. Ждановская З.В., Жибарев П.Б., Маслова А.Г„ Широков А.И., Шпы-нов А.Г. Обзор источников истории КПСС: Курс лекций. — М.: Изд-во МГУ, 1961. —560 с.

59. Жиромская В.Б. Возвращенные цифры (Всесоюзные переписи населения 30-х годов как исторический источник) // Россия в XX веке: Историки мира спорят. — М.: Наука, 1994. — С.385—396.

60. Иванов Г.М. Исторический источник и историческое познание (методологические аспекты). — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973. — 224 с.

61. Ирошников М.П. Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин): Очерки государственной деятельности в 1917—1918 гг. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние 1974. — 448 с.

62. История Коммунистической партии Советского Союза/Под ред. П.Н. Поспелова: В 6 т. — М.: Политиздат, 1970. — Т.4. — Кн. 1. — 663 с.

63. История политических партий России: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности "История"/ Думова Н.Г., Ерофеев Н.Д., Тютюкин C.B. и др. — М.: Высшая школа, 1994.— 245 с.

64. Источниковедение истории СССР. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. И.Д. Ковальченко. — M., 1981. — 496 с.

65. Кахк Ю.Ю. Математические методы в исторических исследованиях: Возможности применения // Вестник АН СССР. 1977. — №9. — С.87— 94.

66. Каштанов С.М. О подлинности и достоверности актовых источников // О подлинности и достоверности исторического источника. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991. С.24—41.

67. Кириллов В.М., Славко Т.И. Узники Тагиллага: принципы комплектования банка данных // Круг идей: развитие исторической информатики: Труды II конференции Ассоциации "История и компьютер". — М., 1995. — С.92—99.

68. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. — М.: Наука, 1987. —439 с.

69. Ковальченко И.Д. О применении математико-статистических методов в исторических исследованиях // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. —М.: Наука, 1969. — С.115—133.

70. Козлов В.А. Культурная революция и крестьянство. 1921—1927. М.:Наука, 1983. —215 с.

71. Количественные методы в исследованиях по истории советского рабочего класса и крестьянства. Сб. науч. трудов. — Свердловск: УрО РАН, 1991. — 177 с.

72. Количественные методы в исторических исследованиях; Учеб. пособие / Под ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Высш. шк., 1984. — 384 с.

73. Количественные методы в советской и американской историографии / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1983. — 428 с.

74. Коржихина Т.П., Сенин A.C. История российской государственности. — М., 1995. —315 с.

75. Коржихина Т.П., Фигатнер Ю.Ю. Советская номенклатура: становление, механизмы действия // Вопросы истории. — 1993. — №7. — С.25—38.

76. Корнилов Г.Е, Демографическое развитие уральского села в 20—80-е годы // Сельское хозяйство и крестьянство Урала: исторический опыт и современность. —Свердловск, 1990. — С.92-94.

77. Корнилов Г.Е. Национальный состав населения Урала в первой половине XX века // Историко-культурное наследие славян на Южном Урале. — Оренбург, 1998. — С.39—45.

78. Корнилов Г.Е. Религиозность крестьянства накануне и в годы Великой Отечественной войны // Тоталитаризм и личность. —Пермь, 1994. — С. 100—104.

79. Корнилов Г.Е., Павлова О.В. Миграционные связи Уральской области (по материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года // Уральский исторический вестник. — Екатеринбург: Академкнига, 2003. — №9. — С.210—226.

80. Кощуг В.П. Разработка В.И. Лениным вопросов партийного строительства (1917—1924). — Кишинев: Картя молдовеняско, 1979. — 243 с.

81. Кравченко А.И. Основы социологии: Учебное пособие. — Екатеринбург: Деловая книга, М.: Логос, 1998. — 384 с.

82. Кузьмин А.И. Семья на Урале (демографические аспекты выбора жизненного пути). — Екатеринбург: УИФ "Наука", 1993. — 237 с.

83. Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. — М.: Март, 1996. — 342 с.

84. Лацис О. Перелом // Суровая драма народа: Ученые и публицисты о природе сталинизма. — М.: Политиздат, 1989. — С.67—174.

85. Левин М. Гражданская война: динамика и наследие // Гражданская война в России: перекресток мнений. — М.: Наука, 1994. — С.252—276.

86. Ленин В.И. Государство рабочих и партийная неделя // Полн. собр. соч. — М.: Госполитиздат, 1963. — Т.39. — С. 224—226.

87. Ленин В.И. Заключительное слово по отчету ЦК РКП(б) 9 марта // Полн. собр. соч. —М.: Политиздат, 1977. — Т.43. — С.34—51.

88. Ленин В.И. Капиталистический строй современного земледелия // Полн. собр. соч.—Т.19. —С.319—344.

89. Ленин В.И. Отношение социал-демократии к крестьянскому движению // Полн. собр. соч. — М.: Госполитиздат, 1960. — Т. 11. — С. 215—224.

90. Ленин В.И. Письмо В.М. Молотову о работе статистического и учетно-распределительного отделов ЦК РКП(б) // Полн. собр. соч. М.: Политиздат, 1964. —Т.44. — С.391—392.

91. Ленин В.И. Письмо П.А. Залуцкому, A.A. Сольцу и всем членам Политбюро о чистке партии и условиях приема в партию (19 дек. 1921) // Полн. собр. соч. — М.: Политиздат, 1964. — Т.44. — С.283—284.

92. Ленин В.И. Политический доклад Центрального комитета 2 декабря // Полн. собр. соч. — М.: Госполитиздат, 1963. — Т.39. — С.342—363.

93. Ленин В.И. Тезисы ко II конгрессу Коммунистического интернационала //Полн. собр. соч. —М.: Политиздат, 1977. — Т.41. — С. 159—212.

94. Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад (Кризис в нашей партии) //Полн. собр. соч. — М.: Госполитиздат, 1959. —Т.8. — С. 185—414.

95. Ленин и строительство партии в первые годы Советской власти. — М.: Мысль, 1965. —245 с.

96. Лившин А .Я., Орлов И.Б. Власть и общество: Диалог в письмах. — М.:РОССПЭН, 2002. — 208 с.

97. Литвак Б.Г. Назревшие вопросы археографии документов советской эпохи // Исторический архив. 1960. —№2. — С. 186—192.

98. Мазур Л.Н. Математические методы в исторических исследования: Учеб. пособ. — 2-е изд. — Екатеринбург, 1998.— 72 с.

99. Мазырин В.М. Применение методов контент-анализа к материалам прессы // Количественные методы в гуманитарных науках. — М.: Наука, 1981. — С.49—54.

100. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Соч. — 2-е изд. —М., 1955. — Т.4.

101. Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1979. — 416 с.

102. Математические методы в исследованиях по социально-экономической истории / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1975. — 320 с.

103. Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. — М.: Наука, 1977 —

104. Математические методы в исторических исследованиях: Сб. ст. / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1972. — 234 с.

105. Математические методы в социально-экономических и археологических исследованиях / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. —М.: Наука, 1981. — 416 с.

106. Математические методы и ЭВМ в историко-типологических исследованиях: Сб. науч. ст. / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1989. — 269 с.

107. Математические методы и ЭВМ в исторических исследованиях. М.: Наука, 1985.

108. Математические методы изучения массовых источников / Отв. ред. Ю.П. Бокарев. — М.: Ин-т истории СССР, 1989. — 217с.

109. Медушевская О.М. Историк и источники // Вопросы истории. 1972. — №4. С. 194—195.

110. Миркин Б.Г. Анализ качественных признаков: (Мат. модели и методы). — М.: Статистика, 1976.

111. Миронов Б.Н. История в цифрах: Математика в исторических исследованиях. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1991. — 167 с.

112. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917— 1922 гг. — М.: РОССПЭН, 2001. — 632 с.

113. Наумов О.В., Шепелев В.Н. Материалы Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 г./ / Вопросы истории КПСС. — 1986. — №4. — С.48—62.

114. Обичкин О.Г. Краткий очерк истории Устава КПСС. — 2-е изд., доп. — М.: Политиздат, 1986. — 144 с.

115. Олех Г.Л. Партийная машина РКП(б) в начале 20-х гг.: Устройство и функционирование. Новосибирск: Изд-во Новосибирского гуманит. инта, 1995. — 145 с.

116. Ососков А.В. Начальное образование в дореволюционной России (1861—1917. М.: Просвещение, 1982. — 208 с.

117. Очерки истории коммунистических организаций Урала: В 2 т. / Науч. ред. А.В. Бакунин. — Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1974. —Т.2. 1921—1973 гг. —424 с.

118. Панцов Л.В. Лев Давидович Троцкий // Вопросы истории. — 1990. — №5. — С.65—78.

119. Пашин В.П., Свириденко Ю.П. Кадры коммунистической номенклатуры: методы подбора и воспитания. — М.: ГАСБУ, 1998. — 244 с.

120. Пивовар Е.И. Перепись служащих советских учреждений Москвы 1918 г. как источник по истории интеллигенции: (Опыт создания банка машиночитаемой информации // История СССР. 1985. — №1. — С.146—157.

121. Поляков Ю.А. Гражданская война: начало и эскалация // Гражданская война в России: перекресток мнений. — М.: Наука, 1994. — С.40—54.

122. Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. — 2-е изд., доп. и исп.: Изд-во Ростовского ун-та. — Ростов-на-Дону, 1976. — 479 с.

123. Профессионализм историка и идеологическая конъюнктура: Проблемы источниковедения советской истории / Отв. ред. А.К. Соколов. — М.: Инт российской истории РАН, 1994. —399 с.

124. Ригби Т.Х. Правительство Ленина: Совнарком в 1917—1922 // Гражданская война в России: перекресток мнений. — М., 1994. — С.121—133.

125. Романовский В.К. Письма рабочих как источник для изучения социального облика рабочего класса // Вспомогательные исторические дисциплины: Сб. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1990. Вып. XXI. С. 54—56.

126. Свириденко Ю.П., Пашин В.П. Коммунистическая номенклатура: истоки, сущность, содержание. — М.: ГАСБУ, 1995. — 171 с.

127. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. — Брянск: Курсив, 1995. — 608 с.

128. Симуш П.И. Социальный портрет советского крестьянства. М.:Политиздат, 1976. — 319с.

129. Славко Т.И. Математико-статистические методы в исторических исследованиях. М.: Наука, 1981. — 158 с.

130. Славко Т.И. Математические методы в изучении истории советского рабочего класса / АН СССР, Урал, отд-ние, Ин-т истории и археологии. — М.: Наука, 1991. — 134 с.

131. Славко Т.И. Математические методы в исторических исследованиях: Учебник для студентов вузов, обучающихся по историческим специальностям. — Екатеринбург: УрГУ, 1995. — 179 с.

132. Славко Т.И. Применение математики при изучении массовых исторических источников // Вопросы истории. 1978. — №6. — С.73—83.

133. Славко Т.И. Репрессивная политика советского государства в 20—30-е годы (проблемы формирования банка данных) // История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917—1980-е годы). — Нижний Тагил, 1997. —С. 16—20.

134. Славко Т.И., Русина Ю.А. Источниковедение отечественной истории советского периода: Учеб. пособие. Екатеринбург:УрГУ, 1995. — 76 с.

135. Слепенков И.М., Староверов В.И. Социальный портрет современной сельской молодежи // Социальный облик сельской молодежи. — М.: Ин-т социологических исследований АН СССР, 1985. — С.9—42.

136. Соколов А.К. Курс советской истории. 1917—1940: Учеб. пособие для вузов. — М.: Высш. шк., 1999. — 272 с.

137. Соколов А.К. Методика выборочной обработки первичных материалов профессиональной переписи 1918 г. // История СССР. 1971. — №4. — С.76—96.

138. Соколов А.К. Политическая система и нэп // НЭП: приобретения и потери. — М.: Наука, 1994. — С.54—60.

139. Соколов А.К. Рабочий класс и революционные изменения в социальной структуре общества. М.: Изд-во Московского ун-та, 1987. — 227 с.

140. Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Социальная история. Ежегодник, 1998/99. — М., 1999. — С.39—76.

141. Сорокин П. Социальная и культурная мобильность // Человек. Цивилизация. Общество. / Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов: Пер. с англ. — М.: Политиздат, 1992. С.297—424.

142. Социальный облик колхозной молодежи: По материалам социологических обследований 1938 и 1969 гг. — М.: Мысль, 1976.— 293 с.

143. Социальный облик молодежи (на материалах Украинской ССР). — Киев: Наукова думка, 1990. — 212 с.

144. Социальный облик рабочей молодежи: По материалам социологических обследований 1936 и 1972 гг. — М.: Мысль, 1980.— 301 с.

145. Стрельский В.И. Вопросы источниковедения истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1963. — № 1. — С. 100—102.

146. Стрельский В.И. Теория и методика источниковедения истории СССР. — Киев: Виша школа, 1968. — 264 с.

147. Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879—1929. История и личность / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1991. — 480 с.

148. Теплякова Т.П. Всероссийская перепись членов РКП(б) и укрепление ее ячеек в год образования СССР // Музейное дело в СССР: Сб. науч. трудов.—М., 1983. —С. 188—194.

149. Теплякова Т.П. Некоторые вопросы подготовки и проведения партийной переписи 1922 г. // КПСС в борьбе за социализм и коммунизм. Некоторые вопросы истории и историографии. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. —С.10—18.

150. Урал: Век двадцатый. Люди. События. Жизнь. Очерки истории / Науч. ред. д.и.н. А.Д. Кириллов, д.и.н. H.H. Назаров. — Екатеринбург: Изд-во "Уральский рабочий", 2000. — 416 с.

151. Усманов М.А. Некоторые вопросы источниковедческой критики документальных источников // О подлинности и достоверности исторического источника. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991. — С.З—24.

152. Устинов В.А., Фелингер А.Ф. Историко-социальные исследования, ЭВМ и математика. М.: Наука, 1973. — 325 с.

153. Федорова H.A. Всесоюзная перепись населения 1926 г.: анализ статистической информации // О подлинности и достоверности исторического источника. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991. — С. 121—132 с.

154. Фельдман В.В. О некоторых вопросах формирования рабочего класса на Урале // Из истории рабочего класса Урала. — Пермь, 1961. —С. 306— 319.

155. Шанин Т. Революция как момент истины: Россия 1905—1907 гг. —» 1917—1922 гг. : Пер. с англ. — М.: Весь мир, 1997. — 560 с.

156. Шафир Я. Газета и деревня. —М.; JL, 1924. — 92 с.

157. Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917—1928 гг.). — СПб: Изд-во "Дмитрий Булавин", 1997. — 399 с.

158. Юдин И.Н. Социальная база роста КПСС. — М.: Политиздат, 1973. — 295 с.

159. Юшин И.Ф. Социальный портрет московских "лишенцев" (конец 1920-х — начало 1930-х годов) // Социальная история. Ежегодник, 1997. — М., 1998. —С.95—122.

160. Янкова З.А. Советская женщина: социальный портрет. — М.: Политиздат, 1978. — 159 с.1. Диссертации

161. Кадочникова JIM. Бюджетные обследования как источник изучения уровня жизни рабочих Тюменской области (конец 60-х — первая половина 70-х гг. XX века). Дис. канд. ист. наук. — Екатеринбург, 1998.

162. Каракулов Д.В. Голод 1921—1922 гг. на Урале. Автореф. . канд. ист. наук. — Екатеринбург, 2000.

163. Кириллов В.М. История репрессий на Урале 1920-е—начало 50-х гг. (На материале Нижнетагильского региона). Дис. . доктора ист. наук. — Екатеринбург, 1996.

164. Лямзин A.B. Периодическая печать как источник по истории взаимоотношения церкви и государства в 1920-е гг. (на примере Уральского региона). Дис. канд. ист. наук. — Екатеринбург, 2000.

165. Мазур Л.Н. Бюджеты колхозников как источник по социально-экономической структуре крестьянства Среднего Урала в I половине 60-х годов. Дис. канд. ист. наук. — Екатеринбург, 1992.

166. Разинков С.Л. Социальный портрет и судьбы советских немцев-трудармейцев, мобилизованных в лагеря НКВД на территории Свердловской области в 1941—1946 гг.: опыт создания и применения электронной базы данных. Дис. канд. ист. наук. — Екатеринбург, 2001.

167. Русина Ю.А. Акты гражданского состояния как источник по демографическим процессам в городах Среднего Урала в 1960—1985 гг. Дис. . канд. ист. наук. — Свердловск, 1991.

168. Теплякова Т.П. Роль партийных переписей 1922 и 1927 гг. в укреплении рядов партии. — Дис. канд. ист. наук. М., 1983.