автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социальный смысл праздника

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальный смысл праздника"

На правах рукописи

ЮДИН НИКОЛАЙ ЛЕОНИДОВИЧ

СОЦИАЛЬНЫЙ СМЫСЛ ПРАЗДНИКА Специальность: 09.00.11 — социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Иваново - 2006

Работа выполнена в Ивановском государственном архитектурно-строительном университете

Научный руководитель: доктор политических наук, профессор Воронов Юрий Михайлович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Пигров Константин Семенович

кандидат философских наук Цветков Александр Александрович

Ведущая организация:

Ивановский государственный энергетический университет

Защита диссертации состоится «22.» кто, о 2006 г. в А3 ч.

на заседании диссертационного совета Д 212.062.01 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 37/7, ауд. 207

С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Ивановского государственного университета

Автореферат разослан « 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Смирнов Д.Г.

Актуальность темы исследования. Праздник являет собой важнейший модус социального бытия. Он обнаруживает созидательные энергии, которые, тем не менее, вырвавшись из-под рационального контроля, могут представлять опасность для стабильности общества. Поэтому такими энергиями необходимо овладевать и, стало быть, понимать их генезис, закономерности функционирования. Становление нового социального порядка всегда происходит через кризис старой и констелляцию новой праздничности. В связи с этим конкретные исследования в ряде случаев теряют ориентиры, не могут определиться в меняющихся системах ценностей. Стало быть, в условиях современной России мы сталкиваемся с практической необходимостью философски переосмыслить праздник.

Актуальность данной проблемы имеет и более широкий философский контекст. Она обусловлена общественной потребностью в постижении кардинальных изменений в сфере социальной субъектности, со всей определенностью обозначившихся в новоевропейской цивилизации на рубеже тысячелетий. Российские реалии в данном отношении выступают не в качестве каких-то «периферийных» по отношению к тенденциям развития праздника на Западе. Напротив, российский кризис праздничности наиболее выпукло представляет те проблемы, которые в развитых постиндустриальных странах смягчены целым рядом сравнительно благоприятных условий общественного развития. С этой точки зрения российская современность в измерении праздничности может послужить в качестве образца для изучения других развитых стран постиндустриального общества.

Степень разработанности проблемы. Понятие «праздник» встречается в самых разных текстах, относящимся к социальным и гуманитарным наукам. Уже у древних авторов MOiyr быть вычленены описания празднеств, как религиозных, так светских и домашних, которые служат основанием для социально^ гуманитарной реконструкции и рефлексии феномена праздника. Это понятие подробно разработано как в зарубежной, так и в современной отечественной этнографии, культурологии.

В современной социальной теории изучение праздника происходит в диалоге между последователями структурализма и его критиками. В традиции Ж.-Ж. Руссо, Э. Дюркгейма, К. Маркса, 3. Фрейда, М. Мосса развивается линия К. Леви-Стросса, одного из основателей структурализма. Здесь подчеркивается объяснительная роль архаики для понимания современности, в том числе и для осмысления современного праздника. Другая линия, альтернативная Леви-Строссу, обвиняет его в руссоизме. Здесь в методологическом плане существенна фигура Ж. Делеза, подвергнувшего критике структурализм как «бина-ризм» (Geertz С., Соколовский C.B., и др.).

Праздник активно исследуется также и современными западными обществоведами. Особенно следует отметить энциклопедическое справочное издание: «Das Fest: Eine Kulturgeschichte von der Antike bis zur Gegenwart», изданное1 в 1988 году в Мюнхене. Проблемой праздника так или иначе занимались Ауэр-бах Э., Батай Ж., Беньямин В., Бодрияр Ж., Бродель Ф., Жирар Р., Геннен А.,

ван, Гидденс Э., Гольштейн В., Гроф С'., Жигульскйй К., Лаку-Лабарт Ф., Леви-Стросс К., Мосс М., Роуз Ф., Тэрнер В., Фромм Э., Фрэзер Дж. Д., Фуко М., Хейзинга И., Хюбнер К., Элиаде М., и др.

В отечественной литературе серьезному анализу подверг идею праздника М.М. Бахтин в своей работе о творчестве Рабле, которую необходимо выделить особо, ибо в ней особенно ясно обнаруживается философская интенция. В плане антропологии и этнографии праздник в 60-е гт. 20 в. подробно исследовался в работах таких значительных авторов как Б.Ф. Поршнев и Ю.И. Семенов. Как советская, так и современная российская этнография и культурология уделяют в целом довольно много внимания празднику (Абрамян Л.А., Шагоян Г.А., Аверинцев С.С., Акимова Л.И., Андреев И.Л., Андреева Т.Б., Белкин А.А., Га-гин В.Н., Колесникова А. В., Котылев А. Ю., Куварзина О.В., Левинсон А.Г., Лихачев Д.С., Мазаев А.И., Морозов А.А., Нестерук М.М., Пропп В.Я., Рубцова А.О., Соколов Э.В., Созина Е. К., Стратанович Г.Г., Топоров В. Н., Фрейден-берг О.М., Эпштейн М.Н., и др.).

Однако при всем многообразии изучения праздника в литературе социальная философия праздника практически отсутствует. Достаточно обратиться к философским словарям и энциклопедиям, чтобы увидеть, что праздник как социально-философская проблема фактически не тематизирован не только в современной российской социальной философии, (как они не были тематизиро-ваны и в советском официальном историческом материализме), но насколько можно судить по доступным зарубежным источникам, и в мировой социально-философской литературе. Праздник не рассматривается как философское понятие. Философская нетематизированность праздника особенно бросается в глаза потому, что его «диалектическая противоположность», а именно понятие повседневности исследовано в социально-философском плане гораздо лучше. Отсюда и вытекает постановка цели и задач данного диссертационного исследования.

Цель и задачи исследования. Данная диссертационная работа ставит целью социально-философское осмысление праздника.

Достижение цели исследования разворачивается посредством постановки и решения следующих основных задач:

> предложить развернутое рабочее определение понятия «праздник» в социально-философском плане;

> показать особое место праздничности в социуме как его своеобразной темпоральной характеристики;

> обрисовать праздник как форму творчества с точки зрения существования в социуме двух модусов: повседневности и праздничности. В связи с этим — наметить пути осмысления роли социальных революций как бытийст-вующих в специфических праздничных формах;

> показать смысл праздника как формы социальной памяти, реализующейся в традициях;

> рассмотреть диалектику праздника и повседневности как организации социального порядка и в связи с этим осмыслить роль негативных моментов в празднике;

> проследить экзистенциальный план проблемы праздника и переживания его как народом, так интеллигенцией и руководством;

> осмыслить роль социальной телесности в празднике;

> показать роль пира в функционировании празднества.

Методологические основы и теоретические источники исследования.

Предмет исследования потребовал обращения к данным культурологии, этнографии, социологии, психологии и других дисциплин. Многосторонний характер предмета исследования и разнородность вовлеченного в орбиту осмысления теоретического и исторического материала обусловили необходимость использования методов сравнительно-исторического анализа. Но методы указанных дисциплин использовались лишь как вспомогательные. Основными явились приемы социально-философской аналитики.

Что касается собственно философской методологии, то особое значение для исследования приобрела «негативная диалектика», прежде всего, как такой горизонт философствования, который ориентирован на «спасение» особенного во всеобщем, на приоритет нетождественного по сравнению с однообразным и повторяющимся. В анализе была акцентирована разработанная Г. Лука-чем, В. Беньямином и Т. Адорно идея констелляции: прошлое не уходит, но остается в настоящем «на равных», так же как и будущее просвечивает в конфи-гуративном отношении прошлого и настоящего.

Научная новизна результатов исследования и положения, выносимые на защиту. Новизна и своеобразие работы связаны с постановкой проблемы социально-философского смысла праздника:

> Предложено развернутое рабочее определение понятия «праздник» в социально-философском плане.

> Показано особое место праздничности в социуме как его своеобразные темпоральные характеристики.

> Раскрыта внутренняя связь праздника и ритмов социального времени.

> Рассмотрена диалектика праздника и повседневности как организация социального порядка, и, в связи с этим, осмыслена роль негативных и деструктивных моментов праздника (агрессия, вандализм, насилие и др.).

> Разработана историософски обоснованная типология праздника в архаике, традиционном и новоевропейском обществе, осмыслена преемственность различных типов праздников в историческом процессе.

> Выявлен социальный смысл духовных (эстетических, религиозных, мировоззренческих) аспектов праздника в развитии социума.

Практическая и теоретическая значимость работы. Теоретические положения и выводы, изложенные в диссертации, могут быть использованы в исследовании всего спектра проблем социальной философии. Они могут составить методологическую основу для решения ряда актуальных проблем культурологии, этнографии, историографии, философии истории, социологической теории, этики, философской антропологии, ряда других философских, социальных и гуманитарных дисциплин. Результаты исследования могут найти применение при разработке и чтении курсов по социальной философии, культурологии, этнографии, социологии.

Проведенное диссертационное исследование" позволяет выработать принципы создания системы научной подготовки организаторов государственных, корпоративных и домашних празднеств.

Положения, содержащиеся в диссертации, могут стать основой разработки предназначенных для средств массовой информации программ, в которых реализовалась бы идея о необходимости социально-философского культивирования празднества.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены в ряде статей, опубликованных автором в период с 2003 по 2006 г. С отдельными докладами автор выступал на научных конференциях. Среди последних можно назвать: «Образование и насилие» (Санкт-Петербург, 2004), «Проблема успеха в социальной теории и практике» (Иваново, 2004), «Предприниматель и успех» (Санкт-Петербург, 2006) и др.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, состоящего из 219 наименований, в том числе 13 на иностранных языках. '''

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИЙ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, дается характеристика степени ее разработанности, формулируются цели и задачи диссертации, раскрывается ее научная новизна, определяется теоретическая и практическая значимость. . . '

В Главе Первой «Понятие праздника в социальной философии» ставится задача дать празднику развернутое определение как понятию в плане социальной философии. '

§ 1.1. «Дефиниции праздника в специальной нефйлософской литературе» посвящен анализу данных лингвистики, этнографии, культурологии, искусствоведении, религиоведении и др. по вопросу о празднике. На основании систематизации бытийствующих представлений об изменчивости праздников диссертант приходит к выводу об инвариантности праздничной структуры в истории.

Переживание праздника, имеющее архаические корни, предстает как борьба упорядочивающего космического начала с деструктивной стихией. Праздник организуется вокруг прасобытия, которое, выступая перводеянием в

мифе, подлежит обновлению и усилению в празднике: «Мы должны делать то, что делали боги в начале». Праздничное воспроизведение прасобытия служит гарантией безопасности и процветания коллектива. Центральная часть праздника есть жертвоприношение. Гиперструктура праздника - это особый модус социального бытия, в котором непосредственно переживается связь коллектива с трансцендентным. Гиперструктура диалектически «снимается» антиструктурой, то есть высвобождением дионисийных стихий в той или иной окультуренной форме. Антиструктура успокаивается в нормальном состоянии, именуемом структурой. Праздник в целом предстает как особое состояние социума, которое связывает людей с миром Иного. Такого рода определения имплицитно содержат выходы к социально-философским понятиям, но не ставят себе цели выявить философскую сущность рассматриваемого феномена.

В § 1.2. «Исходные установки для социально-философского определения праздника» это понятие включается в систему понятий и категорий социальной философии. Вычленяются родовые понятия для определения праздника. Его суть в социально-философском плане определяется тем, что он представляет собой определенное специфическое состояние социума, в котором индивиды достигают непосредственного контакта с трансцендентным. Праздник в этом смысле есть модус социального бытия, сопоставляемый с модусом повседневности. Наиболее существенное для понимания исследуемого феномена состоит в том, что праздник выступает как становление, т.е. — событие, - в качестве выраженности индивидуального. Событие в этом плане есть не «процесс», но «эксцесс». Соответственно, праздник это память о «Первом эксцессе». Когда «школа Анналов», отодвигая в тень праздничные события, отказывается от событийной истории, то она, естественно, главный упор делает на исследование повседневности. «События» с такой точки зрения возникают в малом историческом масштабе и выражают субъективную позицию. С точки зрения «Анналов», следует обратиться к исследованиям, которые вовлекают «большую длительность» или «недвижимую историю». Такой «космический» взгляд исключает возможность вмешательства в происходящее. Акцент на празднике, напротив, подчеркивает, что активное участие в истории возможно. Архаический человек надеялся через ритуал праздника повлиять на космос в целом. И сегодня праздничные события необходимы не только для понимания, но и для творения истории. В эксцессе праздника формируются самостановящиеся исторические последовательности. Ситуация в качестве родового понятия для праздника предстает как акцентуация индивидуализирующего подхода. Праздник с его отсылом к Первому событию, образуя сущностную связь в истории, обеспечивая генезис закономерности, связывает индивидуализирующий и генерализирующий подходы.

Видовые характеристики праздника раскрываются в соединении имманентного с трансцендентным. В основе праздника всегда лежит сближение коллектива со сверхъестественными силами. Когда мы празднуем какую-то историческую памятную дату, то пафос эксцесса празднования раскрывает нынешнюю ситуацию как бытийствующую «не слабее» празднуемого Первого события. В празднике памятной даты мы реально находимся в Первом событии. Че-

рез это единство с трансцендентным сущностным образом достигается внутреннее единство социума. Это определяет функциональный смысл праздника, где праздник задает саму социальность.

Условия возможности праздника определены отношениями. «Праздничное состояние» духа и души возникает в коллективе, прежде всего, в непосредственном общении, когда люди сливаются в одно коллективное тело, когда их души предстают как единая коллективная душа, когда их дух представляет собой непосредственное единство внутри себя и с трансцендентным. Всякое обособление, уединение, связанная с последним рациональная рефлексия, разрушает праздничную стихию.

Праздник всегда есть нечто большее, чем простая «связь времен». Кон-стеллятивное отношение исторического времени в празднике позволяет представить настоящее не просто как мнемоническую «метку» для прошлого события. Праздник есть та конкретная форма, с помощью которой структурируется социальный хронотоп, его ритм. Празднование есть кайрос, созидание социального времени. Противоположное кайросу состояние обозначается в диссертации как «сон истории», предстающий как засилье повседневности, требующей какой-то, пусть внешней, ритмизации. Искусственные праздники-симулякры рассматриваются как технологии реанимации истории, включающие рационально ускоренное время. Вульгарности отчужденного празднества противостоит органичная неторопливость подлинного праздника. Нельзя праздновать «быстро», скажем, в «Макдоналдсе». Экономия времени, его «рациональная организация» уместны только в повседневности. На место экономии приходит терпение, толкуемое в общефилософском смысле по Ф. Ницше. Терпение это универсальный метод культивирования праздника.

В топологическом плане во всяком празднике, с одной стороны, существует горизонт, отсылающий к масштабу универсума. С другой стороны, праздник очерчивает уютную область дома, «рамку» дома, выступая как единство бесконечного горизонта и конечной рамки.

Нарастающий с развитием цивилизации кризис праздничного миросозерцания идет рука об руку с расколдованием мира, когда воспитанные на концепции универсальной, каузальной истории, люди уже не слышат полнозвучности голосов прошлого. В громе прогресса невозможно вспоминать Первые события. Праздничное мышление, напротив, констеллятивно и подчеркивает, что нет никакого однажды и навсегда случившегося Первого события. Оно продолжает случаться и происходить. Оно все еще не обнаружило и никогда не обнаружит своего окончательного результата. Праздничная констелляция выявляет, как настоящее помогает свершиться прошлому: Бетховена может понять сегодня только тот, кто понимает Шёнберга.

В § 1.3. «Диалектика повседневности и праздника как структура организации социального порядка» показано, каким образом праздник конституирует повседневность как свою противоположность, а, в конечном счете, - и саму социальность. Континуальный взгляд повседневности радикально неполон без дискретного взгляда праздничности.

Мысль традиционного общества в основном оставляла в тени как раз повседневность, не признавая за ней права стать философской проблемой. С подъемом буржуазной цивилизации, а также тесно связанных с ней демократического и социалистического движения, все больше внимания стали уделять повседневному производительному труду масс. К середине XIX века общим местом стало утверждение, что не великие люди в своих праздничных, героических свершениях, а именно народ повседневной трудовой деятельностью определяет исторический процесс. Если в традиционной цивилизации аскеза практиковалась по отношению к будням для того, чтобы полнее раскрыть праздник, то сегодня праздник редуцируется к «дню отдыха», предназначенному, в конечном счете, для более эффективной работы. Одним из важных моментов в таком анализе является сопоставление комфорта, принадлежащего новоевропейской цивилизации, и кейфа, характеризующего традиционное общество. Комфорт, в отличие от кейфа, предстает как средство для труда: комфортно отдыхать нужно для того, чтобы эффективно трудиться. Напротив, кейф — накопление сил для праздника.

Новоевропейская ментальность видит в повседневной жизни высокую напряженность и трезвость сознания. Повседневность поэтому играет роль фундамента теоретического знания и тематизируется специфичной рациональностью. Особо значимым для повседневности является архетип уютного Дома, средоточия освоенного пространства, вычлененного из хаоса. В доме человеку дана возможность реализовать свою способность творить бытие. В диссертации подчеркивается, что «внедомность» — это не чисто отрицательное понятие. Оно положительно в плане праздничности, которая — вне дома. Домом становится весь универсум, а дом превращается в «модель» универсума. Новоевропейское мещанское сознание тяготеет к доместикации праздника, где универсум приручается и оказывается «за стеклом» (к примеру, телевизионного экрана), и превращается в часть интерьера. Так выглядит, например, представление военного парада, посвященного Дню Победы, которое созерцается обывателем дома в выходной (!) день 9 мая.

Дефиниция праздника, формулируемая в итогах 2-й главы, сводится к тому, что это определенное состояние социума, - событие, которое соединяет социум (на том или ином уровне коллективности) с трансцендентным. Оно обеспечивается как констелляцией специфических артефактов, так и определенным состоянием коллективного тела; оно задается ритмом кайросов и «сна истории». Праздник порождает экзистенцию свободы. Он задает смысл повседневности, как и всему человеческому бытию.

В Главе 2-й «Праздник как творчество» ставится задача осмысления того, как соединение, с одной стороны, плодоносной дионисийности праздника и, с другой стороны, аполлонического начала руководства в празднике, позволяет культивировать его как подлинно человеческое.

В § 2.1. «Праздник и деструктивность» выявляются, прежде всего, те моменты, которые остаются в тени для рассудочных попыток поверхностной рефлексии праздника, как «радостного события». Правда, роковое начало

праздника всегда выражалось в искусстве (См., напр. праздник в романе Ф.М. Достоевского «Бесы»). Цивилизация овладевает отрицательной природой праздника, удерживает дионисийные стихии в рамках аполлонический культуры. Праздничный модус бытия включает в себе единство дионисийного и апол-лонического. Уже в архаике праздник представал как событие, в центре которого было жертвоприношение. Оно может быть замаскировано, - представать в превращенных формах, но главное содержание праздника составляет именно оно. Агрессия, насилие, и др. взаимодействуют вокруг жертвоприношения, перетекают друг в друга, замещаются «невинными» символами, представляющими собой негативность, сопровождающую любой праздник.

Праздничная интенсификация сплоченности «обеспечивается» «жертвой отпущения», которая защищает коллектив от его собственного насилия. В современных условиях такого рода жертвой отпущения может быть безличное «тяжелое прошлое». Официальные советские праздники были насыщены критикой «тяжелого царского времени»; постсоветские праздники построены на критике «тоталитарного советского прошлого».

В § 2.2. «Культура руководителя праздника» исследуется регулирующее аполлоническое начало, которое справляется с дионисийной стихией праздника. Такое начало существенным образом персонифицировано, и им является руководитель праздника. Он несет ответственность за праздничный модус бытия своего коллектива. Руководитель праздника всегда предполагает свое «карнавальное» альтер-эго («король — шут»; «формальный лидер — тамада», и т.д.).

Тамада - это необходимое дополнение к фигуре руководителя. Формальный лидер коллектива отвечает за связь праздничного действа с существующей официальной гиперструктурой социума в целом. Тамада же представляет архаические структуры, которые своим потаенным теплом согревают холодную официальность цивилизации.

Праздник театрален, а театр — праздничен. В диссертации показано, что руководителя и тамаду, с учетом особенностей их ролей, необходимо готовить к празднику по тем же канонам, которые используются в воспитании актера и режиссера. Если в повседневности театральное начало не столь заметно, то в празднике оно предстает особенно выпукло. Руководитель должен режиссировать праздничный ритуал каждый раз заново, импровизировать (хотя, конечно, наличествует канва праздничных ритуалов). Так же как и в деятельности режиссера, в деятельности руководителя праздника существуют общие принципы, которые подробно обсуждаются в диссертации. Диссертант систематизирует основные способности, необходимые для руководителя праздничного действа, (коммуникабельность, эмоциональная устойчивость, воображение, экспрессивность, заразительность, убедительность, и др.). Тренинг актерского типа приводит способности руководителя праздника в соответствие с требованиями праздничного эксцесса. Анализируются приемы, которые можно использовать для работы с проявлениями неконтролируемой агрессии.

Гипертрофия руководства праздником в рамках новоевропейской цивилизации ведет к тому, что праздник превращается в бизнес, возникают компа-

нии по организации праздников. В связи с глубинным воздействием протестантской этики собственно праздничное начало отодвигается на второй план. Оно становится технологией восстановления затраченных сил, которые пригодятся в завтрашнем напряженном труде. Праздник превращается в оздоровительную процедуру и в способ «сплочения коллектива» с целью повышения производительности труда.

§ 23. «Праздничная природа творчества и творческая сущность праздника» раскрывает праздник как творчество, а не как пустую праздность. Праздник, как и творчество, ставит вопрос в плоскость смысла человеческой жизни, - человеческой самореализации, утверждения достоинства социума и человека, их подлинной ценности.

Хотя праздник, как и творческий акт, «производится» людьми, но люди, и в том и в другом случае, не производят его из «ничто», а лишь «открывают клапан» для космических сил, которые через праздничную творческую активность людей как своих «агентов» начинают жить «сами по себе».

Всякое творчество («всеобщий труд») создает такие результаты, которые не подчиняются закону сохранения, т.е. — не разрушаются в процессе потребления. Новые идеи, открытия и изобретения, произведенные в этом году, в отличие, скажем, от выращенного за год хлеба, останутся в культуре настолько, насколько в ней сохраняется межпоколенная преемственность. Использование результатов не уничтожает их, а наоборот, совершенствует форму их выражения, делает их все более значимыми. Этими же свойствами «всеобщего труда» обладает и праздничная активность. Она актуализирует идеи, вызывает их к жизни из мира вечно пребывающих эйдосов. Как проясняется в диссертации, архаической праосновой творчества, является именно ритуал праздника, что существенно для философского исследования творческого процесса.

Всякое творчество есть диалектическое отождествление единичного и всеобщего. Новое всегда сначала обнаруживает себя как одно-единственное, которое потом "тиражируется". Человеческая индивидуальность — это и есть то единичное, которое с помощью творческого акта приобретает вселенскую значимость. Творчество ценно для человека потому, что оно раскрывает значимость его, то есть — человека — в мире. Аналогичным образом и праздник как контакт с трансцендентным утверждает (и созидает!) того, кто инициировал этот контакт. Праздник поэтому существенен для руководителя, ибо констел-лирует последнего. Творчество — это современная форма героического акта, подвига, а праздник этого героя представляет.

Праздник совершается в пограничной зоне между бытием и небытием, схватываемом не только понятием события, но и понятием воображения. Становление бытия как праздничное событие есть становление, которое дано «извне». Праздничное воображение это становление, которое дано «изнутри» субъективности.

Оказываясь в творчестве праздника перед лицом хтонического, мы можем использовать две стратегии: первая стратегия состоит в том, чтобы своим ра- > циональным началом подчинить его себе. Другая стратегия, - раствориться в этой стихии, отдаться ей, вобрать ее в себя. Первое рождает рациональный тип

воображения, характерный для руководителя. Второе представляет собой эмоциональный тип воображения, характерный для участников праздника, отдающихся праздничной стихии. Упомянутое «угасание» праздничности в современном мире связано именно с ослаблением воображения как на верхних, «рациональных» ступенях социальной иерархии, так и на нижних «эмоциональных» ее ступенях.

Праздник предстает не только в качестве высшего служения, где он раскрывается как особо напряженная модификация будней. Осмысляя праздник, диссертант подчеркивает внецельное начало в нем, - связь праздника с игрой, а не с трудом. Правда «игровой» концепции праздника в том, что она расковывает человека, придает ему импульс свободы, освобождая от ответственности перед Богом, человечеством, страной и т.д. Праздник как игра наглядно раскрывает внутренне ему присущее измерение стохастичности и импровизации. Так же как и любая творческая активность, он развертывается как реакция индивида на фундаментальный факт осознания своей непоправимой конечности. Полнота бытия в празднике-творчестве-игре для человека важнее, чем даже выживание, ибо она предстает как обнаружение бессмертия.

В связи со сказанным ясно, что праздники для человека не просто ритмическая организация отдыха. Праздник есть творимая объективная реальность. Он в непосредственности своего сбывания предстает как генезис императива, властно указывающего человеку, что он должен делать. Этот императив не есть порождение сознательной субъективной воли властителя. Он внерационален, хотя и может быть так или иначе рационализован. Он всегда нацелен на отождествление единичного и всеобщего. В празднике Я и Другой (друг с помощью друга) отождествляем себя с высшим, напр., с этносом, культурой, эпохой, всем человечеством, с живой материей, с Абсолютом, и т.д. Вступая в высокое праздничное общение Я и Другой, или - «Мы» - уже заботимся не о себе, в первую очередь. Мы заняты делом Целого. Мы предстаем либо как исполнители Божественной воли, либо - как спасители Родины, человечества, либо (в негативном варианте) как богоборцы, осмеливающиеся противопоставить свою индивидуальность Абсолюту. От нас лично зависит, свершится ли новый этап в человеческом и космическом развитии, или — нет. Три указанные выше особенности праздника (императивность, иррациональность, отождествление индивидов со всеобщим) показывают, каким образом праздник бытийствует «не от мира сего», если под «сим миром» иметь в виду повседневность.

В празднике раскрывается архетип героизма. Вступив в праздник, человек становится тем, кем он является по самой своей сути. Праздник представляет собой встречное движение народа, несущего в праздник живую дионисий-ную энергию, и руководителей, которые, персонифицируясь в образах героев, вдыхают в эту дионисийную стихию аполлоническое начало упорядоченности.

Движение праздника как социального института в развитых странах от ХУП-ХУШ вв. к XXI веку характеризуется падением его энергии. Новоевропейская цивилизация эволюционирует от героического ее этапа к человеческому времени, от господства праздников к господству будней. Будничный труд рассматривается как подлинный праздник призвания. Проблематизируется сама

возможность творческой природы праздника. Разрушение праздничного воздаяния означает деструкцию возможности воздействия на универсум через магию праздника. Такое воздействие осуществляется не в праздники, а в будни, в интенсивном труде, в научно-техническом прогрессе. Индустрия развлечений, организуемая «специалистами» по типу повседневного материального производства, приходит на смену непосредственной праздничной импровизации. Однако праздник «приспосабливается» к новым условиям. Он уходит с площади в семью. Через «одомашнивание» праздников эпоха героев превращается в эпоху людей.

В заключении к главе диссертант приходит к выводу, что смысл в празднике немыслим вне диалектики новации и традиции. Праздник предстает как разрыв повседневности и постепенности, «дырка в обыденности».

Глава 3-я «Праздник как пир победы» раскрывает праздник в его пиршественных проявлениях, осмысляя его в терминах победы и поражения.

В § 3.1. «Социальная телесность и праздник» проясняется сама идея социальной телесности применительно к празднику. Классическое философствование не могло схватить важность идеи праздника, ибо телесность последнего оставалась как бы «невидимой». Новейшее философствование, напротив, исходит из того, что телесность — факт непосредственного присутствия в мире, который невозможно игнорировать. Поэтому и праздник может быть философски тематизирован.

В параграфе рассматриваются три традиции понимания тела: гностицизм ( человек осквернен первородным грехом, и его плоть - бесконечный источник скверны), неоплатонизм (в плоти нет сущностной реальности); патристика (гармония духовности и телесности). Эти традиции живут и сегодня соответственно в социобиологии ( гностическая традиция) в трансперсональной психологии Ст. Грофа (неоплатонистская традиция) и в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера (патриотическая традиция).

Понимание праздника осмысляется в различных своих аспектах во всех трех традициях. Для продолжающей линию гностицизма социобиологии праздник предстает как обнаружение изъяна в человеческой породе, состоящего, ,в частности, в том, что человеческое тело нуждается в отдыхе. Неоплатонистская. установка в трансперсональной психологии дистанцируется от повседневности и позволяет раскрыть праздничную сущность бытия человека. Ст. Гроф с помощью психоделиков раскрывает матрицы памяти, которые обладают мощным эмоциональным зарядом и активизация которых вызывает переживания, связанные с процессами рождения и смерти. В этом же состоит и глубинный смысл праздника. Суть терапии, предлагаемой Ст. Грофом, состоит в том, чтобы люди (в лабораторных, клинических условиях) прошли опыт смерти и повторного рождения до конца. В результате они обретут смысл жизни, возвы- . шающийся над обыденными условиями. По существу в этом же состоит и смысл праздника, издревле культивировавший опыт смерти и рождения. Трансперсональная психология позволяет раскрыть праздник как сотериоло-гию: праздник есть действительное обнаружение трансцендентного, включаю-

щее и готовность к самопожертвованию в эксцессе такого обнаружения. Наконец, для патриотической концепции и продолжающей ее фундаментальной онтологии праздник есть раскрытие бытия индивидуальности в единстве с социальными стихиями. Близко к этой последней традиции априорность здоровья празднующего коллективного тела. Праздник автоматически «лечит», и в то же время он есть «противоположность» удобству и покою, он требует напряжения всех сил, он не ориентируется на «щадящие технологии», он весь в чрезмерности.

Задача § 3.2. «Аналитика предметного универсума праздника» состоит в том, чтобы философски осмыслить артефакты, которые координируются с праздником.

Вещи праздника это, прежде всего, средства коммуникации, с помощью которых достигается единство как внутри коллектива, так и единство коллектива с Универсумом. Среди вещей праздника констеллирующим началом оказывается праздничный стол. Он восходит к алтарю, фиксирующему топос контакта с трансцендентным. Пространство мира обретает благодаря ему мерность и соразмерность. Устойчивость праздничного стола представляет собой весть о непреходящести мира горнего. Стол «ловит» дионисийность праздничного мира в сеть аполлонического порядка.

Смысл стула за праздничным столом состоит в том, что он обозначает возвышенное положение пирующего, соответствующее возвышенности стола. На средневековом пире на стульях сидит элита; собаки, дети, шуты - на полу. Сидящий человек одновременно и выпрямлен, нацелен к высшему, и в то же время его поза соответствует закону его телесности.

Посуда праздничного стола представляет собой инобытие рогов жертвенника. Сервиз воплощает системную связь с целым стола, а также - единство празднующего коллектива. Праздничная посуда есть посредник между общей системой координат, задаваемой столом, и многообразием пищи, в которой скрывается само трансцендентное во всей своей непостижимости. Она указывает в сторону смыслов яств и напитков.

Сама еда и напитки, ритуально поглощаемые во время праздничного пира, есть необходимый момент праздника. Праздничные еда и питье есть инобытие жертвоприношения. Язык еды предполагает особые знания, особую подготовку. На празднике надо знать, что ты ешь, иначе еда превращается в повседневность. Идея искусственной синтетической пищи, весьма популярная в XX веке, для пира совершенно не годится. Не подходит для пира также и противоположная идея, - стратегия сыроядения. Пища праздника должна быть приготовлена, причем ритуал приготовления представляет собой, по сути, магическую процедуру вызывания трансцендентного. Ритуал приготовления пищи в общем ритме праздника, ритуал накрывания стола несут аполлоническое начало процесса, а само вкушение приготовленного выступает как контрапункт приготовления и накрывания, как дионисическое начало эксцесса.

Праздник есть по сути своей роскошь, как и метафизический смысл роскоши в том, что она есть символ праздника. Пища праздника есть поэтому пища роскоши.

Праздник всегда предполагает особые праздничные напитки, как правило, непосредственно химическим путем изменяющие сознание человека. Одним из древнейших является галлюциногенный напиток сома. Греческий культ Диониса предполагает отождествление крови и вина: в мистериях предполагается разрывание Диониса на части. В то же время вино, при всем своем трагическом, связанном с кровью и смертью смысле, выступало как напиток, символизирующий радости жизни. Также и для современного рационального человека вино, с одной стороны, есть источник опасностей: грозит алкоголизмом и ускоренной смертью. С другой стороны, вино несет непосредственную радость единства в коллективе и с миром в целом. Трагическая радость вина подстегивается акцентированием его «опасности для здоровья». Вкушая вино в празднике, человек инсценирует как бы жертву своей собственной жизнью ради тех подлинных трансцендентных ценностей, которые принципиально «важнее, чем выжить».

В качестве универсума праздника выступает аура праздника, его атмосфера, буквально - воздух в смысле Анаксимена Милетского. Воздух праздника, в организованных колебаниях которого находят свое место все остальные вещи праздника, предстает как музыка. Собственно, всякая музыка празднична, и обратно — всякий праздник предполагает музыкальное свое выражение.

Смысл § 3.3. «Повседневность еды и праздничность пира» состоит в том, чтобы проанализировать пир как важнейший момент в празднике. Человек в празднике не пожирает и даже не ест, он вкушает. Удержание единства и не-слиянности дионисийного и аполлонического начала задает проблему дисциплины пира. В параграфе рассматриваются пять вложенных друг в друга пространств, которые организуются по основанию дистантности и связанной с ней культивированности и обнаруживаются в пире. Наиболее культивировано зрительное пространство. Самое недистантное, и в то же время наименее культивированное — это пространство вкушения. Здесь, как кажется, исчезает сама социальность. «Я» в процессе еды оказывается фундаментально одиноким. Однако пир, вкушение невозможны без Другого. Поэтому особую роль в пире играют тосты, которые по существу есть прафилософия, обеспечивающая духовное осмысление праздника. Тост - это некая словесно выраженная доктрина бытийствования, которая обладает магической силой. В связи со сказанным в диссертации акцентируется праздничная природа философии.

В § 3.4 «Тотальность праздника победы» раскрывается взаимная связь таких понятий как «победа» и «праздник». Победа (как и дополнительное к нему понятие поражения) имеют существенное отношение к историческому времени., Победами/поражениями время обретает необратимый, поступательный характер. Победа в диссертации раскрывается как идентификация с Абсолютом в широком смысле (не обязательно сакральное, но и, к примеру, «материю» или «объективные законы истории»). Победа, которая мыслима только в контексте соревнования, есть свидетельство, что нам внятны высшие силы, они «считают нас своими», а потому и мы можем эти силы считать «своими».

Победа в экзистенциальном плане это отношение между Некоторыми ситуациями, с одной стороны, и положительным эмоциональным потрясением

человека («Звездный час»), с другой. Именно чувство победы дает переживание полноты бытия. Чувство победы обозначается символически как празднование. Без праздника нет и настоящей победы. Праздник переводит победу на человеческий язык и дает возможность участно пережить абстрактную категорию исторического времени.

Праздник — явление победы. Победа — сущность праздника. Пуст тот праздник, за которым не стоит та или иная победа, но жалко выглядит реальная победа, которая не увенчана праздником. Победе следует уметь радоваться. Равнодушие к победам, их эмоциональная ненагруженность есть признак декаданса. Победа отмечается определенной «вещью», скажем, медалью, наградой, памятником. Артефакты победы пребывают как бы «вне времени». Их существование длится и после того, когда время праздника пройдет.

Праздник как ритуал всегда предполагает достижение измененного состояния сознания. В символизировании с помощью ценностей приятного ценностей истинного/доброго/святого раскрывается целостность человеческого бытия. Однако, здесь таится тенденция к профанации праздника: стремясь к полноте бытия, мы символизируем супранатуральное с помощью натурального. Но такая символизация опасна, ибо вещественность символа, например, праздничная еда и праздничное питье, сохраняется, а духовные смыслы — легко ускользают. Общая направленность изменения состояния сознания - в сторону дионисийного. Чтобы удержать в узде тенденцию профанации, необходима напряженная забота о духовном содержании праздника.

На первый взгляд кажется, что победа имеет поражение своей альтернативой, но в сущности они едины. Внутри всякой победы скрыто возможное и преодоленное поражение. Единство победы и поражения особенно существенно на нынешнем этапе нашей истории. Естественная реакция народного сознания на переживания поражения состоит в том, чтобы обратиться к интенсивному, напряженному труду как изживанию поражения, как подготовке будущей победы. Такой подход позволяет глубже взглянуть на феномен повседневности: он может быть понят только в единстве с задающей ритм социального бытия структурой побед/праздников.

Амбивалентность победы, внутреннее присутствие в ней поражения, выражается в том, что поражение отмечается близкими с победой ритуалами. Праздник победы всегда есть поминовение павших в борьбе за эту победу, -или поминовение уже умерших предков. Он развертывается rió законам трагедии, где главное место занимает форма очищения в глубине переживания поражения. Культура переводит очищение в сферу эстетического, прежде всего, музыки и трагедии. Ритуал, выступающий как празднование победы, внутри которой таится поражение, по существу организован эстетически как представление трагедии, что в итоге дает массовое переживание катарсиса.

Итак, праздник и победа предстают как единое, напряженно вибрирующее целое, задавая ритм и поступательность как истории человечества, так и биографии каждого человека.

В Заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются обобщающие выводы, намечаются перспективы и возможные пути дальнейшей разработки проблемы.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Юдин Н.Л. «Накрыты праздничные столы...» // Человек. 2004. № 6. -0,5 пл.

2. Юдин Н.Л. Праздник и победа как социальные феномены // Личность. Культура. Общество. 2006. Т. 8. Вып. 4 (32) - 0,4 п.л.

3. Юдин Н.Л. Наркотики в золотом треугольнике // Жеглов, Шарапов и К0: Литературно-художественный журнал МВД России. М., 2003. № 5. — 0,4 п.л.

4. Юдин Н.Л. Дионисийное воспитание праздником И Образование и насилие. Сборник статей / Отв. редактор К.С. Пигров. СПб., 2004 - 0,1 п.л.

5. Юдин Н.Л. «Накрыты праздничные столы...» (Опыт философской аналитики предметного универсума праздника) // Время / бремя артефактов (Социальная аналитика непоправимости) / Отв. редактор А.К. Секацкий. СПб., 2004 -0,5 п.л.

6. Юдин Н.Л. Вступительная статья // Уоррен У. Джим Томпсон: неразгаданная тайна (Историко-географическое исследование). М., 2004. — 1 п.л.

7. Юдин Н.Л. Успех как победа // Проблема успеха в социальной теории и практике: Матер, межрег. науч. конф. Иваново, 2004 — 1 п.л.

8. Юдин Н.Л. Заметки о суде присяжных // Жеглов, Шарапов и К°: Литературно-художественный журнал МВД России. М., 2005. № 2. - 0,2 п.л.

9. Юдин НЛ. Успех как победа: тотальность праздника победы // Предприниматель и успех / Отв. ред. К.С. Пигров. СПб., 2006 — 1 п.л.

Подп. к печ. «/4 » но ^^2006 Объем 1 п.л. Зак. Slê Тир. 100 Типографий Филиала СЗАГС в г. Иваново

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Юдин, Николай Леонидович

Введение

Глава 1. Понятие праздника в социальной философии

1.1. Дефиниции праздника в специальной нефилософской литературе

1.2. Исходные установки для социально-философского определения праздника

1.2.1. Родовые понятия праздника

1.2.2. Видовые характеристики праздника

1.2.3. Хронотоп праздника

1.2.4. Терпение как власть над хронотопом

1.3. Диалектика повседневности и праздника как структура организации социального порядка

Глава 2. Праздник как творчество

2.1. Праздник и деструктивность

2.1.1. Жертвоприношение

2.1.2. Агрессия

2.2. Культура руководителя праздника

2.2.1. Руководитель праздника как режиссер и актер

2.2.2.Техника преодоления агрессивности

2.2.3. Праздник как бизнес

2.3. Праздничная природа творчества и творческая сущность праздника

2.3.1. Сущность творчества и сущность праздника

2.3.2. Праздник как генезис человеческой реальности

Глава 3. Праздник как пир победы

3.1. Социальная телесность и праздник

3.1.1. Первоначальное понятие тела и телесности

3.1.2.Три традиции понимания тела 158 3.1.3 .Телесность в новейшем философствовании

3.2. Аналитика предметного универсума праздника

3.3. Повседневность еды и праздничность пира 188 3.4 Тотальность праздника победы

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Юдин, Николай Леонидович

Актуальность темы исследования

Проблема праздника выступает для «постсовременной» России в качестве весьма актуальной как в практическом, так и в теоретическом отношении. В условиях системного кризиса общества мы сегодня сталкиваемся также и с острыми проблемами кризиса праздничности, что отнюдь не безразлично для кон-ституирования нового общества в целом. Становление нового социального порядка всегда происходит через кризис старой и констелляцию новой праздничности. Поэтому сложный и во многом мучительный процесс перехода нашего общества от автократической социальной системы к общественному организму с рыночной экономикой, с развитыми формами политической демократии и радикально более автономным типом бытия индивида по-новому заставляет переосмыслить феномен праздника. Конкретные исследования в ряде случаев просто теряют ориентиры, не могут определиться в меняющихся системах ценностей.

Праздник являет собой один из важнейших модусов социального бытия и уже в этом плане, без сомнения, представляет собой социально-философскую проблему. Он обнаруживает такие объективные энергии социального, которые, вырвавшись из-под рационального контроля, могут представлять серьезную опасность для стабильности общества. Поэтому такими энергиями необходимо «овладеть» и, прежде всего, понимать их генезис, закономерности функционирования и развития. Те же энергии могут быть не только опасны и разрушительны, но в то же время и плодоносны и созидательны. Они, если их разумно использовать, могут способствовать обновлению общества, осмыслению им своей сущности в целом, и сплочению, росту солидарности, формированию новой соборности.

Актуальность данной проблемы имеет и более широкий философский контекст. Она обусловлена общественной потребностью в осмыслении кардинальных изменений в сфере социальной субъектности, со всей определенностью обозначившихся в новоевропейской цивилизации на рубеже тысячелетий. Российские реалии в данном отношении выступают не в качестве каких-то «периферийных» по отношению к тенденциям развития праздника на Западе. Напротив, российский кризис праздничности наиболее выпукло представляет те проблемы, которые в развитых постиндустриальных странах смягчены, заблокированы, замаскированы целым рядом более благоприятных условий общественного развития. С этой точки зрения российская постсовременность и в измерении праздничности может послужить в качестве образца для изучения и других развитых стран постиндустриального общества.

Степень разработанности проблемы

Понятия «праздник», «празднество» встречаются в самых разных текстах, относящимся к социальным и гуманитарным наукам. Они подробно и всесторонне разработаны как в современной отечественной, так и в зарубежной этнографии, культурологии. Развернутому культурологическому анализу подверг идею праздника М.М. Бахтин в своей работе о творчестве Рабле, которую необходимо выделить особо, ибо в ней особенно ясно обнаруживается философская интенция.

Что касается общей картины исследования проблемы праздника в социальных и гуманитарных науках, то необходимо выделить, прежде всего, историографию. Уже в исторических текстах древних авторов могут быть вычленены описания различных празднеств, как религиозных, так светских и домашних, которые служат основанием для многообразной социально-гуманитарной реконструкции и рефлексии феномена праздника.

В современной этнографии изучение праздника происходит в диалоге между последователями структурализма и его критиками. Линия Леви-Стросса, этнолога-структуралиста, одного из основателей структурализма, развивается в традиции психоанализа, Руссо, Дюркгейма, Маркса, Марселя Мосса. Эта линия подчеркивает объяснительную роль архаики для понимания современности, в том числе и для понимания современного праздника. Существенно, что Леви-Стросс последовательно проводил в жизнь антикартезианскую программу. Для него исходный принцип картезианства «я мыслю, следовательно я существую» является не более как точкой в пространстве мифологического мышления. Другая линия, альтернативная Леви-Строссу, обвиняет его, прежде всего, в руссоизме. Здесь в методологическом плане существенна фигура Ж. Делеза, подвергнувшего критике структурализм как «бинаризм» (Гирц, Соколовский С.В., и др.)

В плане антропологии и этнографии праздник уже в 60-е гг. 20 в. подробно исследовался в работах таких отечественных авторов как Б.Ф. Поршнев и Ю.И. Семенов и др. Российская этнография и культурология XX в. уделяли довольно много внимания празднику (Абрамян Л.А., Шагоян Г.А., Аверин-цев С.С., Акимова Л.И., Андреев И.Л., Андреева Т.Б., Белкин А.А., Гагии В.Н., Колесникова А. В., Котылев А. Ю., Куварзина О.В., Левинсон А.Г., Лихачев Д.С., Морозов А.А., Нестерук М.М., Пропп В .Я., Рубцова А.О., Соколов Э.В., Созина Е. К., Стратанович Г.Г., Топоров В. Н., Фрейденберг О.М., Эпштейн М.Н., и др.).

Естественно, что праздник активно исследуется также и современными западными антропологами, социологами, психологами,, этнографами, искусствоведами и культурологами. Особенно следует отметить энциклопедическое справочное издание: «Das Fest: Eine Kulturgeschichte von der Antike bis zur Gegenwart», изданное в 1988 году в Мюнхене. Проблемой праздника так или иначе занимались Ауэрбах Э., Батай Ж., Беньямин В., Бодрияр Ж., Бродель Ф., Жирар Р., Геннен А., ван, Гидденс Э., Голыитейн В., Гроф С., Жигульский К., Лаку-Лабарт Ф., Леви-Стросс К., Мосс М., Роуз Ф., Тэрнер В., Фромм Э., Фрэзер Дж. Д., Фуко М., Хейзинга Й., Хюбнер К., Элиаде М., Кассирер Э. и др.

Однако при всем многообразии изучения праздника в литературе социальная философия праздника практически отсутствует. Достаточно обратиться к философским словарям и энциклопедиям, чтобы увидеть, что праздник как социально-философская проблема фактически не тематизирован не только в современной российской социальной философии, (как они не были тематизиро-ваны и в советском официальном историческом материализме), но насколько можно судить по доступным зарубежным источникам, и в мировой социально-философской литературе. Так в позднее советское время в подробнейшем и одном из лучших «Алфавитном предметно-именном указателе» к «Философской энциклопедии» (1960-1970 гг.) понятие праздника не выделено. Термин «праздник» не обозначен в «Философском энциклопедическом словаре» (1983). Практически не изменилась ситуация и в постсоветское время. Понятия «праздник» нет в «Краткой философской энциклопедии под ред. Е.Ф. Губского и др.» (1994), в «Современном философском словаре под ред. В.Е. Кемерова и др.» (1996), в словаре «Современная западная философия», (составители: В.С.Малахов, В.П. Филатов), (1991), - в кратком словаре «Философия права» (В.А. Бачинин, В.П. Сальников) (2000), в «Новейшем философском словаре» (Минск, 2001). Не выделена статья «праздник» в словаре «Современная западная социология» ( ред. Ю.Н. Давыдов) (1991). Не привлек внимания праздник и авторов «Проективного философского словаря» под ред. Г.Л. Тульчииского и М.Н. Эпштейна, где рассмотрены «новые термины и понятия» (2003). Таким образом, понятие «праздник» никак не рассматривается как философское и социально-философское. Философская нетематизированность праздника особенно бросается в глаза потому, что его «диалектическая противоположность», а именно понятие повседневности исследовано в социально-философском плане по ряду причин гораздо лучше. Отсюда и вытекает постановка цели и задач данного диссертационного исследования. Цель и задачи исследования

Данная диссертационная работа ставит основной целью социально-философское осмысление праздника и модуса праздничности. Необходимо раскрыть социально-философский смысл понятия «праздник», показать его место среди близких ему понятий.

Достижение основной цели исследования разворачивается посредством постановки и решения следующих основных задач:

- показать особое место праздничности в социуме как его своеобразной темпоральной характеристики;

- предложить развернутое рабочее определение понятия «праздник» в социально-философском плане;

- раскрыть внутреннюю связь праздника и ритмов социального времени;

- обрисовать праздник как форму социального творчества с точки зрения существования в социуме двух модусов: повседневности и праздничности. В связи с этим - наметить пути осмысления роли социальных революций как бы-тийствующих в специфических праздничных формах;

- показать смысл праздника как формы социальной памяти, реализующейся в традициях;

- рассмотреть диалектику праздника и повседневности как организации социального порядка и в связи с этим осмыслить роль негативных моментов в празднике (агрессия, вандализм, насилие и т.п.);

- раскрыть социальный смысл духовных (эстетических, религиозных, мировоззренческих) аспектов праздника в развитии социума;

- выявить основные тенденции и закономерности эволюции форм праздника в историческом процессе;

- наметить типологию праздника в новоевропейской цивилизации;

- проанализировать основные особенности праздника в «постсовременной» России;

- проследить экзистенциальный план проблемы праздника и переживания его как народом, так интеллигенцией и руководством;

- наметить социально-философское обоснование жизненных стратегий общественного человека в условиях праздника;

- осмыслить роль социальной телесности в празднике;

- показать роль пира в функционировании празднества.

Методологические основы и теоретические источники исследования

Диссертационное исследование осуществлялось с учетом фундаментальных положений, выработанных мировой и отечественной мыслью применительно к проблеме праздника. Сложность, многоаспектность предмета исследования потребовала обращения к данным не только философии, но и культурологии, этнографии, социологии, психологии и других дисциплин. Многосторонний характер предмета исследования и разнородность вовлеченного в орбиту исследования теоретического и исторического материала обусловили необходимость использования методов сравнительно-исторического анализа и междисциплинарного синтеза.

Междисциплинарность данного диссертационного исследования не означает в то же время методологического синкретизма. Особая трудность его состояла, в связи со сказанным в том, чтобы не «сползти» в культурологию или этнографию, отправившись по уже накатанным методологическим колеям, -сохранить специфику социально-философской аналитики по преимуществу. Методы других дисциплин использовались лишь как вспомогательные.

Что касается собственно философской методологии, то в анализе был специально акцентирована методологическая идея констелляции, особо разработанный Г, Лукачем, В. Беньямином и Т.В. Адорно. С этой точки зрения прошлое не уходит, но остается в настоящем «на равных», так же как и будущее просвечивает в конфигуративном отношении прошлого и настоящего. Диалектика в «Stillstand» по В. Беньямину оказывается особо эффективной в социально-философской аналитике праздника.

Особое значение для исследования в целом приобрела «негативная диалектика» Т.В. Адорно, понимаемая не столько как философское упоение самим актом бунта и разрушения (что часто ей инкриминируется) но, прежде всего, негативная диалектика как горизонт нового философствования, нацеленного на спасение особенного во всеобщем, на приоритет нетождественного, нового по сравнению с уныло однообразным, повторяющимся и обыденным. Идее констелляции было уделено особое внимание именно в контексте «негативной диалектики» Адорно, предстающей как одна из принципиально других логических форм по сравнению с тем проектом, который конститутивно имеет в себе основной момент всеобщепонятийной структуры.

Научная новизна результатов исследования и положения, выносимые на защиту

Новизна и своеобразие работы следует из самой постановки проблемы о социально-философском смысле праздника.

Предложена развернутая дефиниция праздника в социально-философском плане. Вкратце она сводится к тому, что праздник есть особое состояние социума, - событие, раскрывающее трансцендентную сущность последнего.

Результат работы состоит также в том, что в заданном аспекте исследованы предельные основания сог^иалъного бытия, или, в общих чертах построена модель самой глубинной природы развития социального. В результате исследования показано, что праздник в широком смысле представляет собой существенный модус социальной онтологии, и соответственно, он есть обнаружение сущности социума. Метафизика общества предстает как феноменология праздника. Социально-философская и историософская проблематика реализована в связи с этим как диалектика повседневности и праздничности. Продемонстрировано, как праздник актуализирует и выявляет базовые социальные структуры: возрастную, тендерную, социально-профессиональную и этническую.

Осмыслено обычно оставляемое в тени обстоятельство, что праздник в различных цивилизациях культивировался как полнота самоосуществления социума, хотя в то же время он нес в себе и опасные деструктивные тенденции.

Практическая и теоретическая значимость работы

Теоретические положения и выводы, изложенные в диссертации, могут быть использованы в исследовании широкого спектра проблем социальной философии. Они могут составить также методологическую основу для решения ряда актуальных проблем культурологии, этнографии, историографии, философии истории, социологической теории, этики, философской антропологии, ряда других философских, социальных и гуманитарных дисциплин. Результаты исследования могут найти применение при разработке и чтении вузовских курсов по социальной философии, культурологии, этнографии, социологии, политологии, спецкурсов по отдельным философским вопросам.

Проведенное диссертационное исследование позволяет выработать принципы научной разработки системы образования и серьезной подготовки организаторов как публичных, а также - корпоративных и домашних празднеств.

Положения, содержащиеся в диссертации, могут стать основой для разработки программы, предназначенной для средств массовой информации, в которой развертывалась бы идея о социальной необходимости продуманного и обоснованного гуманитарным и социальным знанием культивирования празднества.

Апробация работы

Основные положения диссертационного исследования изложены в ряде статей, опубликованных автором в период с 2003 по 200.6 г. С отдельными докладами автор выступал на научных конференциях. Среди последних можно назвать: «Образование и насилие» (Санкт-Петербург, 2004), «Проблема успеха в социальной теории и практике» (Иваново, 2004), «Предприниматель и успех» (Санкт-Петербург, 2006) и др.

Структура диссертации

Работа состоит из Введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, состоящего из 219 наименований, в том числе 13 на иностранных языках.

Л*

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальный смысл праздника"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подведу основные итоги своего исследования. Надо признать, что начиная его, я не понимал еще всей социально-философской значимости этого социального явления. Только в результате сосредоточенного трехлетнего труда удалось осознать, что праздничный модус социума открывает трансцендентную суть человеческого и социального бытия. - Мы люди постольку, поскольку мы способны к празднику. Сама социальность создается ритмом праздничности и повседневности. Праздник - это то, что пришло к нам из архаики. Поэтому на материале архаических праздников, мы приходим к пониманию сути праздника.

Праздник задает не только самое социальность, но и фундаментальные ее формы - специфическое социальное время/пространство, социальный хронотоп в его структурности. Праздник предстает как интенсивное общение, как генерация коммуникаций. Социальная суть праздника - организация общения как межличностного, так и социального. Те отношения, которые интенсивно творятся в празднике, потом длятся в будни. Праздник конституирует, разыгрывает и обыгрывает разделение верхов и низов как инвертирующих верхней (серьезной, официальной) и нижней (смеховой, карнавальной) культуры.

Ритм праздничности и повседневности лежит в основе социальной памяти, - в основе условий возможности сознания, ибо праздник учит ожидать и терпеть, он культивирует аскезу и возможность реализации полноты бытия. Такой ритм присутствует в жизни даже высших животных только в виртуальном состоянии и как таковой формируется в процессе антропосоциогенеза.

В традиционных обществах повседневность подчинена и посвящена празднику. В новоевропейской цивилизации праздник подчинен и посвящен повседневности и рационализируется как подготовка к будничному труду -«день отдыха».

В методологическом плане праздник раскрывает суть социальных изменений (бунты, восстания и революции в политической сфере), он раскрывает нам социальный смысл искусства театра, литургии в религии, процесса образования как коллективного познания. Праздник это утверждение устойчивости в изменении и изменения в устойчивости.

Сознание и память конкретизируется как традиция. Праздник есть обнаружение социокультурной традиции. Традиция как внегенетическая преемственность бытийствует через праздник и реализуется в социальном институте образования, как формального, так и информального. Праздник есть школа в широком смысле. И обратно, сущностным образом празднично всякое образование, всякое обучение.

Праздничность являет собой единство аполлонического и дионисийного: она нацелена на трансцендентное, которое мыслится как организованное по аполлоническому высшему закону, но выражена в дионисийных телесных формах. В своей дионисийности праздничность чрезмерна, избыточна и иммораль-на, поскольку обращена к трансцендентному миру, принципиально несоизмеримому с индивидуальным бытием.

Праздник осуществляется через явный или сокрытый ритуал жертвоприношения. С этой точки зрения над праздником витает дионисийный призрак смерти, реальной или виртуальной. Праздник - это воспоминание о жертвоприношении, которое спасло мир и представляет собой «модель» жертвоприношения, игру в жертвоприношение, театр жертвоприношения.

В своей дионисийности праздничность активизирует, актуализирует и раскрывает коллективные формы бытия: коллективное тело становится непосредственно чувственно переживаемым (еда, секс). Основные идентификации (возраст, пол, профессия, этнос) акцентируются. В праздник молодые чувствуют себя особенно молодыми, а старики особенно стариками в наиболее полной форме связности времен. Женщины чувствуют себя особенно женщинами (скажем, праздник предполагает декольтированность, как открывание своей женственности). Профессиональные праздники, особенно строящиеся вокруг таких базовых профессий как военные, крестьяне (праздник урожая, к примеру), день знаний, создают общество как целостную констелляцию, - единое из различного. То же самое - национальные праздники (День независимости, как день отдельности от других наций) конституируют мировое целое как единство различного.

Праздник - сама социальная объективность. Он являет собой социальную стихию, хотя кажется, что властители могут назначить или отменить праздник. Советская история продемонстрировала как, вопреки первоначальному замыслу революционеров и реформаторов, 8 марта превратился в праздник женственности, а 23 февраля - в праздник мужественности, 7 ноября - в праздник урожая, а 9 мая - в национальный праздник освобождения.

Базовая форма празднества - пир, который является превращенной формой и оборачиванием жертвоприношения. В этом плане пир выступает как форма связи с трансцендентным, базовая форма реализации праздника. Пир, построенный вокруг коллективной еды, выстраивает столь же богатый универсум, как и универсум, построенный вокруг половых отношений, что показал 3. Фрейд. Сексуальные отношения предстают как необходимым образом входящие в эксцесс праздника. Все это, ставя на службу аполлоническому дионисий-ное, превращает праздник в мощный инструмент глубинного познания социума.

Победа как социальное отношение, в котором социум приобщается к так или иначе понятому трансцендентному теснейшим образом связана с праздником. Праздник это ритуал, в котором отношение победы является, объективируется, обнаруживается, закрепляется. Явление праздника активно по отношению к содержанию победы - оно формирует победу,' представляет его человеческой душе. Словом, праздник и победа предстают как единое, напряженно вибрирующее целое, задавая ритм и поступательность как истории человечества, так и биографии каждого человека.

Список научной литературыЮдин, Николай Леонидович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абрамян JI.A. Первобытный праздник и мифология. Ереван. 1983.

2. Абрамян JI.A., Шагоян Г.А. Динамика праздника: структура, гиперструктура. антиструктура // Этнографическое обозрение. 2002. № 2.

3. Аверинцев С. С. К истолкованию мифа об Эдипе // Античность и современность. М., 1972.

4. Аверинцев С. С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего средневековья // Античность и Византия. М., 1975.

5. Аверинцев С. С. Ритм как теодицея // Новый мир. 2001. № 2.

6. Агрессия. Сб. статей. СПб., 2004.

7. Адорно Т.В. Негативная диалектика / Пер. с нем. ЕЛ. Петренко. М.,2003.

8. Адорно Т.В., Сэнфорд Р.Н., Френкелъ-Брюнсвик Э., Левинсон Д.Дж. Исследование авторитарной личности. М., 2001.

9. Адорно Т. В. Избранное: социология музыки. М.-СПб., 1999.

10. Адорно Т.В. Философия новой музыки / Пер. с нем. Б. Скуратова. М.,2001.

11. Адорно Т.В. Заметки о Кафке // Звезда. 1996. № 12.

12. Адорно Т.В. Проблемы философии морали / Пер. с нем. МЛ. Хоръко-ва. М., 2000.

13. Адорно Т. В. Эстетическая теория М., 2001.

14. Акимов Н.П. Театральное наследие. Л., 1978. Кн.2. О режиссуре. Режиссерские экспликации и заметки.

15. Алексеев В. Старый-молодой жанр спортивно-театрализованных представлений // Праздник. 2005. № 9.

16. Анатомия кризисов / Отв. ред. В.М. Котляков. М., 1999.

17. Андреев ИЛ. Тантам сзывает посвященных (тайные ритуальные общества Африки как продукт эволюции тендерных отношений) // Вопросы философии. 2000. №6.

18. Андреева Т.Б. Пиво в обрядах и обычаях севернорусских крестьян в 19 в. // Этнографическое обозрение. 2004. № 1.

19. Анненков Ю. Естественное отправление // Арена. Театральный альманах. Пг., 1924.

20. Арто А. Театр и его двойник / Пер. с фр. С. Исаева. М., 1993.

21. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М., 1976.

22. Баландин Р.К. Время. Земля. Мозг. Изд. 2-е. Минск, 1979.

23. Баркова Э.В. Пространственно-временной континуум в онтологии культуры. Волгоград, 2002.

24. БатищевГ.С. Введение в диалектику творчества. СПб., 1997.

25. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М., 1990.

26. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. (1937 1938) // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.

27. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.,1995.

28. Беккер Г. Современная теория священного и светского и ее развитие // Беккер А., Босков Г. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961.

29. Белкин А.А. Русские скоморохи. М., 1975.

30. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

31. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе. М., 1996.

32. Беньямин В. Сюрреализм. Моментальный ■ снимок нынешней европейской интеллигенции // Новое литературное обозрение. 2004. №68.

33. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.,1995.

34. Бержье Ж., Ловелъ Л. Утро магов: власть магических культов в нацистской Германии / Пер. с фр. И. Папаева. М., 1992.

35. Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. Пг., 1921.

36. Бибихин В. В. Кризис антиидеологии // Новые тенденции в западной социальной философии. М., 1988.

37. Битус А. Шоу под открытым небом // Праздник. 2005. №4.

38. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального / Пер. Н.В. Суслова. Екатеринбург, 2000.

39. БодриярЖ. Символический обмен и смерть. М., 2000.

40. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV XVIII вв. М., 1986. Т.1. Структуры повседневности: возможное и невозможное.

41. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV -XVIII вв. М., 1988. Т.2. Игры обмена.

42. Вагнер Р. О сущности немецкой музыки // Вагнер Р. Избранные работы. М., 1978.

43. Вагнер Р. Опера и драма / Пер. А. Шепелевского и А. Винтера II Вагнер Р. Избранные работы. М., 1978.

44. Валентинавичюс В.В. Понимание идеологии в философии Т. Адорно. Автореф. к.ф.н. Вильнюс, 1989.

45. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

46. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избр. произв. М., 1990.

47. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. М., 1977. Книга вторая.

48. Винер Н. Творец и робот. Обсуждение некоторых проблем, в которых кибернетика сталкивается с религией. М., 1966.

49. Гагин В.Н. Праздничность как феномен русской культуры. М., 2005.

50. Гадамер Г.-Г. О праздничности театра (1954) / Пер. с нем. М.К. Рык-лина// Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

51. Гаджиев К. С. О природе конфликтов и войн в современном мире // Вопросы философии. 1997. №6.

52. Гаман КГ. Пять пастырских посланий о школьной драме / Пер. Ал.В. Михайлова II Идеи эстетического воспитания. М., 1973. Т. 2.

53. Геннен А. ван. Обряды перехода: системное изучение обрядов. М.,2002.

54. Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах / Пер. с англ. В. Анурина. СПб., 2004.

55. Гилберт К.Э., Кун Г. История эстетики / Пер. с англ. В.В. Кузнецова, КС. Тихомировой. СПб., 2000.

56. Голъштейн В. Жертва и долг в «Дяде Ване» // Русская литература. 1998. №2.

57. Гроф С., ХэлифаксД. Человек перед лицом смерти. Киев, 1996.

58. Гроф С. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД. М., 1994.

59. Гумилев JJ.H., Ермолаев В.Ю. Горе от иллюзий // Alma Mater. М.,1992.

60. Дадун Р. Фрейд / Пер с фр .Дм. Федорова. М., 1994.

61. Делез Ж., Гватари Ф. Трактат о номадологии / Пер. В. Мерлина II Новый круг. Киев, 1992. № 2.

62. Делез Ж., Гватари Ф. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип / Перевод-реферат МЛ Рыклина. М., 1990.

63. Демченко О. Праздник бега на Таганке // Праздник. 2005. № 7.

64. Диденко Б.А. Цивилизация каннибалов: человечество как оно есть. М., 1996.

65. Дмитриев А.В. Социология политического юмора. М., 1998. (Рец.: Социс.1999. № 5).

66. Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы: беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. Изд. 3-е доп. СПб., 2003.

67. Достоевский Ф.М. Бесы. Роман в 3 ч. М., 1996.

68. Ерофеев В. Москва Петушки. М., 2004.

69. Жертвоприношение: ритуал в искусстве и культуре от древности до наших дней (Сб. статей) / Отв. ред. Л.И. Акимова. М., 2000.

70. Жигульский К. Праздник и культура: праздники старые и новые. М.,1985.

71. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999.

72. Жирар Р. Насилие и священное. М., 2000.

73. Захарченко М.В. Типологическая интерпретация понятия традиции. Автореф.д.ф.н. СПб. 2002.

74. Калмыкова A.M. Праздники и зрелища у различных народов. СПб.1894.

75. Каневский JJ.JI. Каннибализм. М., 1998.

76. Кант И. Религия в пределах только разума •// Кант И. Трактаты и письма. М., 1980.

77. Кантор В.К. Категория трагического в эстетике Чернышевского (В контексте русской художественной культуры 19 века) // Вопросы философии. 1978. № 6.

78. Кожев А. Введение в чтение Гегеля. Вместо введения // Новое литературное обозрение. 1995. № 13.

79. Колаковский Л. Похвала непоследовательности. Edizioni Aurora Firenze. 1974.

80. Колесникова А. В. Бал в истории русской культуры. Автореф. кандидата культурологии. СПб. 1999.

81. Костецкий В.В. Человек в экстазе. Опыт философского познания. Тюмень, 1996. 4.1.

82. Костецкий В.В. Философические речи. Избранные статьи и доклады по философии, культурологии и теории образования. Тюмень, 2000.

83. Котылев А. Ю. Метаморфозы игры в культуре переходного типа (На материале эпохи становления советской культуры). Россия 1917- 1933. Авто-реф. .к. культурологии. СПб. 2000.

84. Кречмер Э. Строение тела и характер. Исследования в области проблемы конституции и учения о темпераментах. Киев, 1924.

85. Куварзина О.В. О понятии «скоморошества» // Фигуры истории или «общие места» историографии. Вторые санкт-петербургские чтения по теории, методологии и философии истории. СПб., 2005.

86. Култыгин В.П. Теодор Адорно и его концепция авторитарной личности II Адорно Т. Исследование авторитарной личности. М., 2001.

87. Лаку-Лабарт Ф. Musica ficta. Фигуры Вагнера / Пер. с фр. СПб.,1999.

88. Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях / Под ред. Н.И. Лапин, Л.А. Беляева. М., 1994.

89. Левинсон А.Г. Попытка реставрации балаганных гуляний в нэповской России (К социологии культурных форм) // Одиссей. Человек в истории. Культурно-антропологическая история сегодня. 1991. М., 1991.

90. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985.

91. Лем С. Принцип разрушения как философский принцип // Природа. 1987. №9.

92. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло») / Пер. с нем. М., 1994.

93. Лихачев Д. С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. СПб., 2001.

94. Лукач Г. Материализация и пролетарское сознание // Вестник социалистической академии. 1923. Кн. 4-6.

95. Лукач Д. Своеобразие эстетического. М., 1987: Т. 4.

96. Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление. М.,1978.

97. Малиновский Б. Магия, наука, религия / Пер. А.П. Хомик. Б.м. 1998.

98. Маринетти Ф. Т. Новая религия мораль скорости. (Футуристический манифест) //Современный Запад. Пг.-М., 1923. №3.

99. Митина КВ. Неравенство: социально-философский анализ. Ростов н/Д., 2005.

100. Морозов А.А. К вопросу об исторической роли скоморохов // Русский фольклор. Д., 1976. Выи. 16.

101. Морозов К.Е. Проблема пространства-времени // Философия естествознания. М., 1966.

102. Мосс М. Физическое воздействие на индивида коллективно внушенной мыслью о смерти (Австралия. Новая Зеландия): Доклад, сделанный в психологическом обществе (1926 г.) / Пер. с фр. // Человек. 1992. № 6.

103. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. М., 1996.

104. Наймам А., Наринская Г. Процесс еды и беседы. 100 кулинарных и интеллектуальных рецептов // Октябрь. 2003. № 3 6.

105. Небылицин В.Д. Проблемы психологии индивидуальности. М., 2000.

106. Нестерук М.М. Искусство гостеприимства. Учеб. пособ. М,, 2002.

107. Ницше Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм / Пер. Г.А. Рачинского II Ницше Ф. Соч. в 2-х т. М., 1990. Т. 2.

108. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. (1884 -1888) / Под ред. Г. Рачинского и Я. Бермана. М., 1995.

109. Новые направления социологической теории. М., 1978.

110. Новый образ тела. (Тематический выпуск) // Курьер Юнеско. 2001. Июль / август.111.0ртега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. №3,4.

111. Плеснер X. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию // Проблема человека в западной философии. М., 1988.

112. Пигров КС. Философские проблемы научно-технического творчества // Философские проблемы научного познания и творчества. СПб., 1996.

113. Пигров КС. Любовь к труду и труд любви, или Любовь к труду как философская проблема // Любовь семья - ребенок. Матер, межвуз. науч. конф. СПб., 2000.

114. Пигров КС. Быть значит есть // Философия пира. Опыт тематиза-ции. СПб., 1999.1П.Пигров КС. Философские смыслы в сенсорных пространствах // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2003. Серия 6. Вып. 2.

115. Подорога В.А. Событие // Философия: энциклопедический словарь. М., 2004.

116. Подорога В.А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. Материалы лекционных курсов 1992 1994 годов. М., 1995.

117. Подорога В.А. Законы и методы негативной диалектики. Т.В. Адор-но. Критика современного неомарксизма: на материале ФРГ. М., 1981.121 .Поршнев Б. Ф. Контрсуггестия и история // История и психология. М., 1971.

118. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974.

119. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1989.

120. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

121. Пушкарева ПЛ. Предмет и методы изучения «Истории повседневности» // Этнографическое обозрение. 2004. № 5.

122. Радо. Краткое, но любопытное описание двух главнейших обрядов, при бракосочетании и погребении у древних народов. М., 1789.

123. Революция и современность. Сборник, посвященный памяти доцента кафедры социальной философии и философии истории Почепко В.А. СПб., 2001.

124. Резник Ю.М., Смирнов Е.А. Жизненные стратегии личности (опыт комплексного анализа). М., 2002.

125. Рикер П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права // Вопросы философии. 1996 № 4.

126. Роб-Грийе А. Проект революции в Нью-Йорке. М., 1996.

127. Ъ\.Роднянская И.Б., Кокс Х.Г. Праздник шутов. Теологический очеркпразднества и фантазии // Современные концепции культурного кризиса на Западе. М., 1976.

128. Роуз Ф. Аборигены Австралии. Традиционное общество / Пер. с англ. Е.В. Говор. М., 1989.

129. Рубцова А.О. Праздники и обряды: теоретический курс в авторизованном изложении. М., 1994.

130. СелъеГ. Стресс без дистресса. М., 1982.

131. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М., 1965.

132. Символы в культуре. СПб., 1992.

133. Симонов П.В. Происхождение духовности. М., 1989.

134. СковородаГ.С Соч. в 2-х т. М., 1973.

135. Смирнов Е.А. Личность руководителя. Учеб. пособ. СПб., 2005.

136. Смирнов Е.А. Современный руководитель: стратегии жизни и деятельности. М., 2002.

137. Соколов Э.В. Свободное время и культура досуга. JI., 1977.

138. Соколовский С.В. Стигматы архаизации: анализ праздника и анализ текста // Этнографическое обозрение. 2002. № 2.

139. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России / Сост. и вступ. ст. С. С. Дмитриева. М., 1989.

140. Соловьева Г.Г. Негативная диалектика: (Два образа критической теории Т.В. Адорно). Алма-Ата, 1990.

141. Созина Е. К. Мотив перверсных пиров в русской поэзии 1830 1870-х годов // sozina@internethome.ru

142. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Соч. в 2-х т. М., 1988 Т. 1.

143. Соловьева Г.Г. Негативная диалектика: (Два образа критической теории Т.В. Адорно). Алма-Ата, 1990.

144. СпивакД.Л. Измененные состояния сознания. Психология и лингвистика / Под ред. Н.В. Бехтеревой. СПб., 2000.

145. Спиноза Б. Этика / Пер. с лат. Н.А. Иванцова. СПб., 1993.

146. Станиславский КС. Мое гражданское служение России. М., 1990.151 .Стратанович Г.Г. Мистерия и карнавал. М., 1973.

147. Такман Б. Августовские.пушки. М., 1972. .

148. Танатография эроса. Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб., 1994.

149. Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1991.

150. Теплое Б.М. Проблемы индивидуальных различий. М., 1961.

151. Тихонович КС. Мировоззрение Т.В. Адорно: человек и культура. Ав-тореф.к.ф.н. Минск, 1982.

152. Тишков В.А. Культурный смысл пространства // Этнографическое обозрение. 2004. № 1.

153. Топоров В. Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988.

154. Топоров В.Н. Праздник // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1992. Т. 2.

155. Тростников М.В. Пространственно-временные параметры в искусстве раннего авангарда. // Вопросы философии. 1997. № 9.

156. Тэрнер В. Ритуальный процесс. Структура и антиструктура // Тэр-нер В. Символ и ритуал. М., 1983. ,

157. УайтхедА.Д. Избранные работы по философии. М., 1990.

158. Уоррен У. Джим Томпсон: неразгаданная тайна (Историко-географическое исследование) / Вступ. ст. Н. Юдина. М., 2004.

159. Феномен удовольствия в культуре. Матер, междунар. форума 6-9 апреля 2004 г. СПб., 2004.

160. Ферсман А.Е. Геохимия в 4-х т. Л., 1934. Т. 2.

161. Философия пира. Опыт тематизации. СПб., 1999.

162. Фрейд 3. Недовольство культурой. (Das Unbehagen in der Kultur. 1930) / Пер. A.M. Руткевича II Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992.

163. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.

164. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.,1994.

165. Фрэзер Дж. Д. Золотая ветвь / Пер. с англ. М.К. Рыклина. М., 1998.

166. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

167. Фурье Ш. Пути будущего / Пер. И.И. Зилъберфарба II Фурье Ш. Избранные сочинения. М.-Л., 1951. Т. 2.173 .Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000.

168. ИА.Хайдеггер М. Бытие и время / Пер. В.В. Бибихина. М., 1997.

169. Хайнд Р. Поведение животных. Синтез этологии и сравнительной психологии / Пер. Л.С. Бондарчука и М.Е. Гольцмана. М., 1975.17в.Хакен Г. Синергетике 30 лет. Интервью с профессором Г. Хакеном. (Е.Н. Князева) // Вопросы философии. 2000. № 3.

170. Хейзинга Й. Homo Ludens / Пер. с нидерланд. В.В. Ошиса. М., 1992.

171. МЧЪ.Холличер В. Человек и агрессия. 3. Фрейд и К. Лоренц в свете марксизма. М., 1975.

172. Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика просвещения. Философские фрагменты / Пер. с нем. М. Кузнецова. М., СПб., 1997.

173. Хюбнер К Истина мифа / Пер. с нем. И. Касавина. М., 1996.

174. Четверикова Н.А. Имморализм эротики.

175. Шевцов К. П. Память в структуре когнитивных процессов. Автореф. дисс. .к.ф.н. СПб., 2002.183.0'Шеннон А. Антибард. Московский роман. М., 2004.

176. ХЫ.Шилин К.И. Биотичность и абиотичность труда // Философия пограничных проблем. Пермь. 1975. Вып. 8.

177. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. Т.1. Гештальт и действительность.

178. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1998. Т.2. Всемирно-исторические перспективы.

179. Ъ1.Шютц А. (Шюц А.). Формирование понятия и теории в общественных науках / Пер. С. Шороховой II Американская социологическая мысль. Тексты. М., 1994.

180. Шютц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / Сост. А.Я. Алхасов; пер. с англ. А.Я. Алхасова., Н.Я. Мазлумяновой. М., 2003.

181. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость / Пер. с фр. Е. Морозовой, Е. Мурашкинцевой. СПб., 1998.

182. Эпштейн М.Н. Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре. СПб., 2001.

183. Юнг КГ. Архетип и символ. М., 1991.

184. Юнгер Э. Бой как внутреннее переживание (отрывок) // Иностранная литература. 1991. № 11.

185. Яликов Н. Угодить на всех // Праздник. 2005. № 7.

186. Benjamin W. Ursprung des deutschen Trauerspiel. G.S. Bd.1.1.

187. Benjamin W. Uber den Begriff der Geschichte. G.S. Bd.l, 2.

188. Cassirer E. Wesen und Wirkung des Simbolbegriffs. Sonderaufgabe. Wissenschaftlice Buchgesellschafi. Darmstadt. 8. unveranderte Aufgabe. 1994.

189. Cox H.G. Feast of fools. A theological essay on festivity and fantasy. Harvard, 1969.

190. Das Fest: Eine Kulturgeschichte von der Antike bis zur Gegenwart / Hrsg. Von Uwe Schultz. Munchen, 1988.201 .Haugelend J. Heidegger on Being a Person // Nous. Bloomington 1982. Vol.16.-Nl. P. 16-26.

191. Heller A. Can Everyday Life be Endangered? // Can Modernity Survive? Cornwall, 1990. Т. I.

192. Sofsky W. Traktat tiber Gewalt. Frankfurt am Main, 1996.

193. Sparscoft F.E. Cold and remote art. // J. of aesthetics and criticism. Philadelphia^. Vol 41. №2.

194. Taylor S. Social science and revolutions. L.- N.Y., 1984.

195. Wulf J. Die bildenden Kiinste im Drittn Reich. Eine Dokumentation. Zeitgeschichte. Frankfurt. M. Berlin - Wien Ullstein, 1983.

196. Библиографическая литература и справочники

197. Беловинский JI.B. Энциклопедический словарь российской жизни и истории. 18 начало 20 в. М., 2003.

198. Большой энциклопедический справочник / Пер. с англ. М., 2001.

199. Новая литература по социальным и гуманитарным наукам. Философия и социология. Библиографический указатель. М.

200. Новейший философский словарь 2-е изд. перераб. и доп. Минск,2001.

201. Проективный философский словарь. Новые термины и понятия / Под ред. Г.Л. Тулъчшского и М.Н. Эпштейна. СПб., 2003.

202. Реферативные журналы. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. РАН ИНИОН. М. Серия 3. Философия.

203. Реферативные журналы. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. РАН ИНИОН. М. Серия 11. Социология.

204. Словарь по этике / Под ред. ОТ. Дробнщкого и КС. Кона 2-е изд. М., 1970.

205. Словарь практического психолога / Сост. С.Ю. Головин. Минск,1998.

206. Социокультурная деятельность в сфере досуга. Реферативно-библиографическая информация. М., 1974.

207. Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М., 1960 -1970. Т. 1-5.

208. Философский словарь логики, психологии, этики. Эстетики и истории философии / Под ред. ЭЛ. Радлова. СПб., 1911.

209. Philosophisches Worterbuch. Herausgeben Georg Klaus und Manfred Buhr. VEB. Bibliographisches Institut. Leipzig, 1965.