автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Советский философский роман. Генезис. Проблематика и типология

Полный текст автореферата диссертации по теме "Советский философский роман. Генезис. Проблематика и типология"

МОСКОВСКИ!! ОРДЕНА ЛЕНИНА II ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИ!! ИНСТИТУТ имени В. И. ЛЕНИНА

Специализированный совет Д 113.08.08

На правах рукописи

АГЕНОСОВ Владимир Вениаминович

УДК 8(47) —3

СОВЕТСКИЙ ФИЛОСОФСКИЙ РОМАН. ГЕНЕЗИС. ПРОБЛЕМАТИКА II ТИПОЛОГИЯ

10.01.02 — советская многонациональная литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1988

Работа выполнена в Московском государственном педагогическом институте имени В. И. Ленина.

О ф и ц паль и ы с оппонент ы:

доктор филологических наук, профессор Л. Ф. ЕРШОВ; доктор филологических наук, профессор В. М. ПИСКУНОВ; доктор филологических паук, профессор В. А. СУРГАНОВ.

Ведущая организация: Академия общественных наук при ЦК КПСС.

Защита состоится «.

.» 198..<£ г. в ча-

сов на заседании специализированного совета Д 113.08.08 по защите докторских диссертаций при Московском государственном педагогическом институте имени В. И. Ленина но адресу: Малая Пироговская улица, д.

1, ауд. МУ...

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГПИ имени В. И. Ленина. Адрес института: 119435, Москва, Г-435, Малая Пироговская улица, д. 1, МГПИ имепп В. И. Ленина.

Автореферат разослан 1988 г.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат филологических наук, доцент

// Е. В. НИКОЛАЕВА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

С момента становления самосознания человечества, в переломные периоды истории, связанные,с одной стороны, со сменой эпох и идеологий, с другой - с осмыслением вечных общечеловеческих ценностей, искусство сближается с филооофией, наполняется философским содержащем.

Не удивительно, что философские искания обострились в советской литературе наших дней, когда страна вступила в новый этап,связанный с ускорением социально-экономического развития страны."Это стратегический курс партии, нацеленный на качественное преобразование всех сторон жизни советского общества"*.

"Нынешняя перестройка, - указывает Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, - охватывает не только экономику, но и вое другие стороны общественной жизни: социальные отношения* политическую систему, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партии, всех наших кадров. Перестройка - емкое слово. Я бы поставил, знак равенства между словами перестройка и революция"^.

Советская литература вносит свой вклад в "идейно-теорети ее-кое осмысление нашего времени, в развитие художественного сознания страны, в художественное отражение всего богатства помне-лон, чувств, стремлений и дум советских людей"^3. Более того, как было признано на Совещании философской общественности по теме "Философия и жизнь" (14-16 апреля 1987 г.), "в последние годы отдельные функции философии ... взяли на оебя работники литературы и искусства"4. И если в лекциях и учебниках по философии "самое интересное и увлекательное в современном научном познании -человек и общество* законы их развития, противоречия, борьба классов, строительство нового мира, устремленность человечества к идеалу, духовные поиски и разочарования, обретение истины

1 Материалы ХХУП съезда КПСС. M.î Политиздат, 1986. С.139.

2 Горбачев М.С. Перестройка неотложна, она касается всех и во-всем // Правда. 1986. 2 авт.

3 Горбачев М.С. Революционной перестройке - идеологию обновления. Речь на Пленуме ЦК КГ1СС 18 февраля 1988 года. Постановление Пленума ЦК КПСС. М.: Политиздат, 1988. С.20.

4 Вопросы философии. 1987. № 7. С.95.

и героизм трудового созидания - превращается нередко ... в нечто скучное, казенное, формальное"1, то в литературе происходит иной процесс.

Перечисленные проблемы составляют содержание лучших произведений советских писателей, произведений, утверждающих мысль, что "в XX веке ... человечество должно признать жизненную Необходимость приоритета общечеловеческого как главного императива эпохи"^. Именно эта мысль лежит в основе формируемого философией и литературой "нового сознания, новой идеологии, нового мшления. Суть его не сводится лишь к борьбе за предотвращение ядерной угрозы. Нависшая опасность обострила в человеке чувство родства -родства с другими людьми« своими собратьями по планете, родства с природным миром. Ныне человек вое прочнее ооознает себя и частью человечества, и частью природы, и частью культуры. Культура же по сути своей интернациональна, принадлежит всему человечеству ... Мир - это единство. Жизнь - это единство ..." (Д.С.Лиха-чев)^. "Деятели советской Многонациональной культуры и искусства, - пишет профессор Ю.А.Лукий, - единодушны в понимании того, что художественное творчество способно помочь человечеству отвести угрозу гибели цивилизации» культуры и самой жизни, отстоять мир, общечеловеческие ценности"^*

Характерно, что в решении.философски-нравственных задач участвуют не только книги лучших советских современных писателей - А. Адамовича, Ч.Айтматова, В.Астафьева, В.Белова, В.Быкова, Ю.Бондарева, Н.Думбадзе, 0.Гончара, В.Распутина, Ю.Трифонова и многих других, но и произведения русской классики, и книги советских писателей предшествующих поколений: М.Горького, А.Толстого, М.Шолохова, Л.Леонова, М.Булгакова, М.Пришвина, А.Платонова. Более того, сегодня становится отчетливо видно, что в произведениях классиков (и отечественной, и мировой литературы) и непонятых, недооцененных в свое время критикой художников содержались ответы на

1 ХХУП съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук: Материалы Всесоюзн. совещания заведутшдах кафедрами обществ, наук вузов} Москва, 1-3 окт. 1986. М.: Политиздат, 1987. С.9-10.

2 М.С.Горбачев. Переотройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М.: Политиздат, 1988. С»149.

3 Лит.обозрение. 1987. № 5. С.З.

4 Вопросы литературы. 1987. № 2. С.32.

многие сегодняшние вопросы, И ответы на эти вопросы были не только философски глубоки, диалектичны, многомерны, но и художеотвек-но неповторимы, иеоли в себе принципиально новые решения.

Стремление литературы филооофоки осмыслять мир было не только отмечено советскими литературоведами и критиками, но и вызвало к жизни ряд оерьезных исследований, посвященных философским аспектам литературы. Волед за монографией Л.Ф.Ершова "Русский советский роман" (Л., 1967), содержащей в себе практически впервые в нашем литературоведении анализ философского романа, появляются коллективные исследования ленинградских ученых "Советская литература и новый человек" (Д., 1967) и "Современный советский роман, философские аспекты" (Л., 1979), труд комиссии по комплексному изучению художественного творчества "Ритм, пространство и время в литературе и искусстве" (Л., 1974). В статьях и монографиях Г.

A.Белой, А.Г.Бочарова, Н.А.Грозновой, Ч.Г.Гусейнова, А.В.Гулыги,

B.А.Ковалева, М.Б.Козьмина, Ф.Ф.Кузнецова, А.И.Овчаренко, М.Н.Пар-^4 хоменко, В.М.Пискунова, Г.М.Сердобиедевой, Ю.И.Суровцева, Л.М.Ще-мелевой и многих других ученых ставятся проблемы философского содержания и художественного своеобразия так называемой интеллек дуальной литературы. Проблемы философских поисков западноевропейкой и американской литератур поднимаются в трудах Г.В.Аникина и Н.П.Михальской» С.И.Йеликовского, В«Д*Днепрова, Д.В.Затонского, Б.В.Ивашевой, Т.Л.Мотылевой, Б.Л.Сучкова и ряда других историков-зарубежной литературы» Особенно интенсивно ведутся поиски в области философской поэзии. Монографии Е.А.Маймина ("Русская философская поэзия". М., 1976) и Ю.В.Манна ("Русская философская эстетика". М., 1969) дополняются исследованиями Р.С.Спитак, А.И.Павловского, Г.В.Филиппова о русской и советской философской поэзии. Предпринято несколько попыток воссоздания философских концепций писателей на основании их художественных произведений} защищено более десяти диссертаций, посвящениях философскому осмыслению мира в творчестве отдельных писателей.

Значение философской проблематики и ее художественного воплощения в советской литературе (в частности в романе) столь велико, что этим определяется актуальность настоящего исследования.

Следует отметить, что содержание, '"вкладываемое как в понятие "философская литература", так - уже - и в понятие "философский роман", настолько-лишено Терминологической"однозначности* что мож-

йо говорить о малой теоретической разработанности проблемы.

Бытует несколько трактовок литературоведческого понятия "философская литература": оценочная (когда всякое глубокое, значимое произведение именуется так), мировоззренческая (взгляды писателя, ' его связь с той или иной философской школой, доктриной, наличие собственной философской теории) и эстетическая (предполагающая общечеловеческое, субстанциальное Начало, воплощенное в особой структуре, характеризующейся сближением и взаимопроникновением интеллектуально-логического и образно-конкретного повествования).

Лишь последний, эстетический уровень, может служить критерием для отнесения произведения к особой ветви художественной литературы.

Наиболее полное описанке Метажанра философской литературы предложено Р.С.Спивак в ее монографии "Русская философская лирика. Проблема типологии жанров" (Красноярск, 1985). Шесте с тем характер исследования не позволил ученой развить ее теорию метажан-рового сюжета на материале нелирических произведений. Требуют подробного рассмотрения различные способы сюжетного развития философской идеи в романе, подчинения ей композиции и системы образов.

Практически не изучен вопрос о пространствепно-времешюм континууме философской литературы в целом и - особенно - романа. Реализация одного из замечаний М.М.Бахтина (о "вертикальном времени") позволяет выделить эту категорию в качестве жанрообразующей. В философском повествовании конкретно-временное интегрируется субстанциальным, что позволяет сделать героя представителем человечества, субъектом истории. Что касается пространства, то оно обладает в философских произведениях способностью к безграничному расширению, с одной стороны, и локализации - с другой. Однако у этих тенденций есть общее: любое пространство - и вселенная и ее уголок - субстанциально, универсально. И то, и другое является проявлением универсальной сущности мира. Иное дело, что на этом пространстве, как правило, значительно меньше бытовых деталей,характерных для иных метажанров литературы.

Выделение содержательных дефиниций позволяет обратиться к вопросу о роли типа мышления в философской литературе. Из ленинского положения о том, что "различные виды бытия требуют свойствен-. них именно им видов опосредствования или содержат их в себе;* поэтому и природа доказательства относительно каждого из них раз-

лична"*, со всей очевидностью вытекает, что философскому содержанию наиболее соответствует тип изображения, отличающийся большой обобщенностью повествования, интеллектуальной напряженностью, условностью. Вместе 'с тем степень этой условности, обобщенности да-.леко неоднозначна. Речь вдет лишь ой общей закономерности, проявляющейся в символизации, метафоризации, добавочном философском подтексте.

Только в случае, когда Мысль, философская идея писателя обретает адекватную повышенно-обобщенную форму, мы можем говорить о метажанре философской литературы. Тютчев философский поэт не потому, что в его стихотворениях отразились многие идеи Шеллинга» а потому, что его поэзия обладает особыми интеллектуалиэированны-№1 формами 'отражения жизни, философские отступления в романах Л. Толстого, неся огромную мысль, являются вставками в эпически развивающийся поток жизни, объективизированное действие. Они не задают сюжет, а скорее вытекают из него как выводы. В то время Как в "Преступлении и наказании" и "Братьях Карамазовых"®.Достоевского идея, столкновение идей формируют собой сюжет и систему образов определяют введение большего количества условных приемов. Пронизанная философией» философскими спорами эпопея М.Горьког "Жизнь Клима Самгийа" тем не менее по всей овоей структуре является социально-историческим романом о развитии русской общественной мысли* в то время как "На дне" и "Старик" - философские драмы» "

Предлагаемая концепция позволяет ответить и на вопрос о возможности создания одним и тем же художником произведений как философского, так и не философского жанра. Есть писатели, чье внимание сосредоточено исключительно в сфере мысли, идей, - их произведения всегда: философские. Есть художники, чей взор простирается широко. В зависимости от предмета повествования они обращаются то к философскому, то к социально-бытовому роману, к эпопее или другим жанрам.

■ Такое понимание философского метажанра имеет и идеологический смысл, так как отрицает фальсификаторски-провокационные заявления буржуазных идеологов, якобы в социалистическом обществе не может быть явления философской литературы из-за отсутствия плюрализма философий, а единая марксистско-ленинская философия, на платформе

I В.Й.Лешга.Поли. собр. соч. Т.29. С.133.

которой стоят советские мастера культуры, порождает унылое однообразие. Многообразие советской философской литературы обеспечивается богатством субстанциальных проблем XX в., оригинальностью, поливариантностью и глубиной их художественного решения в рамках .бесконечно развивающегося учения Маркса - Энгельса - Ленина.

Шесте с тем факт, принадлежности произведения к философскому метажанру сам по себе не является показателем его идейной зрелости или художественного мастерства. Как и всякое научное понятие, "философская литература" - термин, позволяющий выделить в особую типологическую общность большое количество произведений и определить их связь со временем, их идеологическую направленность, стилевые течения, плодотворные и непродуктивные тенденции их развития.

Предлагаемая теория философского романа, разработанная на основе широких наблюдений над произведениями данного жанра (от его прообраза в творчестве Платона до романов 80-х гг. XX в.), изучение эволюции советского философского романа в контексте мирового литературного процесса, попытка создания истории советского философского романа в его важнейших типологических разновидностях определяют новизну исследования.

Из сказанного очевидно, что цели и задачи работы состоят в том, чтобы изучить генезис философского романа; проверить сделанные теоретические выводы, соотнеся их с практикой советской литературы; выявить-основные содержательные и структурные особенности советского философского романа; определить и описать его основные типологические разновидности; проанализировать плодотворность или непродуктивность тех или иных конкретных философских идей и художественных решений.

Объем материала не позволил включить в исследование все многообразие советского философского романа. За пределами работы оказалась целая ветвь, связанная с философской фантастикой. Романы В.Брюсова ("Гора Звезды"), А.Богданова ("Красная звезда"), Е.Замятина ("Мы") ; А.Чаянова, И.Ефремова, братьев Стругацких и другие, разрабатывающие вопросы бытия Вселенной и человечества, исследующие природу человека и общества, настолько специфичны, что могут составить предает самостоятельного исследования. •

Сказанное относится и к особому направлению философского рома-

на, сфорлировавшевд-ся в 60-80-е гг. Мы бы назвали его философским романом на историческую тематику. Речь вдет о книгах Ч.Амирэддиби ( "Дата Туташхиа" ), Ч.Гусейнова ("фатальный Фатали"), С.Залыгина ("Комиссия" и "После бури"), трилогии О.Чиладзе и ряде других произведений, где, с одной стороны, изображается история и исторические лица, с другой - повествование поднимается над социально-исторической конкретикой. История нужна здесь авторам как исходная точка, от которой они отталкиваются в своих субстанциальных раздумьях о мире и человеке. Не случайно в романах этого рода резко усилены условность, авторское- начало, широко используются миф, притча, а время и пространство организованы по тем же законам, что и у авторов- философского романа.

В поле зрения автора работи - философские романы о современности, связанные'в первута очередь с традицией основоположников советского философского романа Л.Леонова, -М.Пришвина и М.Булгакова.,,

Методологической основой диссертации являются труды классиков марксизма-ленинизма, программные документы КПСС по вопросам литературы и искусства, материалы ХХУП съезда партии, а также труды ведущих советских литературоведов, философов и критиков.

Практическая значимость дасоертации состоит в том, что ее ю-ложения и выводы находят применение в практике вузовского преподавания, в общих и специальных курсах по истории советской литературы, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам философского ро-. мана. Содержащиеся в диссертации материалы и обобщения использованы в соответствующих разделах очерка "Русская советская литература" Литературного энциклопедического словаря (M., 1987), в программе курса "Введение в советскую литературу" (M.» 1986), в учеб~ ном пособии "Генезис философского романа" (M., 1986).

Ряд выводов и наблюдений автора диссертации вошел в пособия для лекторов общества "Знание": "ХХУ съезд КПСС и проблемы совре- : менной советской литературы" (M., 1977) и "ПЛ1 съезд КПСС и актуальные проблемы современной советской литературы" (М., 1988);.

Апробация работы. Основные положения диссертации использовались автором в лекциях и спецкурсах для студентов факультета русского языка и литературы МШИ имени В.И.Ленина. Часть материалов и выводов диссертации включалась в учебные курсы и отдельные лекции» читавшиеся диссертантом в ИОН при ЦК КПСС, Университете марксиз-

ма-лешшюма и на Курсах повышения квалификаций партийных, советских и идеологических кадров МГК КПСС. Материалы исследования были положены в основу докладов, прочитанных на "Ленинских чтениях" в МГПИ имени В.И.Лешна (1985, 1988), йа Всесоюзных леоновских (1974, 1979) и пришвинской (1973) конференциях в Пушкинском доме (ИРЛИ) АН СССР, на ХУЛ межвузовокой конференции ЛГУ (1988), на Пришвинских в Ельце (1983) и Брюсовских в Ереване (1986) чтениях.

Содержание диссертаций отражено в публикациях (две книги и брошюра, . статьи, рецензии и рефераты). Общий объем публикаций составляет более 30 печатных листов.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения (основные его положения были даны выше), Трех глав, заключения и■ библиографии.

В первой главе "ГЕНЕЗИС ФИЛОСОФСКОГО РОМАНА", являющейся реферативным изложением одноименного исследования автора диссертации M., 1986), Прослеживается зарождение и развитие жанра философского романа.

Начиная с Платона, в центре внимания авторов философской прозы (философского романа) достаточно устойчивый круг вопросов и проблем, носящих наиболее общий (философский) характер. В их числе проблемы свободы человека, соотношения свободы и необходимости, человека и общества, исторических судеб человечества, довольно ' часто - творчества и искусства как проявления сущностных особенностей человека.

Будучи синтезированы в синкретической, научно-философской и художественно-философской прозе Платона, эти проблемы ставились и решались по отдельности или группами в западноевропейском философском романе: единства мира, исторического будущего, разума у Си-рано де Бернерака, свободы и необходимости, смысла существования человека - у Вольтера и Дидро. И только в творчестве русских писателей-мыслителей была вновь синтезирована на художественно-образной основе вся совокупность философских проблем.

Уже в творчестве В.Ф.Одоевского была предпринята попытка рассматривать мир как единый организм, судьбы планеты ставились в прямую зависимость от нравственности человека. В романе Н.Г.Чернышевского "Что делать?" смысл существования человека, вопроси его свободы и счастья были поставлены в прямую связь с социальной rie-

редедкой мира. А в философских романах Ф.М.Достоевского - с нравственной сущностью человеческой натуры, способностью ощутить себя частью народа. Темы народа, коллективизма, вера з торжество человеческого разума и справедливое ' устройство мира, присущие творениям великих западных писателей ХУШ в., стали в ПХ в. прерогативой русских художников. Буржуазной цивилизации, человеку-индивидуалисту и дельцу русские писатели противопоставили идеи равенства, товарищества, альтруизма, связав их с коренными чертами русского народа, призванного обеспечить всемирное братство.

Указанная философская проблематика, присутствовавшая в той или иной степени в творчестве почти всех про1'рессивных художников России, нашла наиболее адекватное выражение в жанре философского романа, являющего собой.особую поэтическую структуру.

Еанрообразутацей особенностью философского романа является художественное изображение субстанциальной идеи на всех уровнях произведения (сюжета, система образов, композиция, пространственно-временные категории).

Наблюдения показывают, что уже начиная с Сирано де Бержерака и особенно в зрелом философском романе XIX в. присутствует так называемая исходная философема (диалог, метафора, притчовая сцена, литературная реминисценция и т.п.), воплощающая в себе в сжат< м виде сущность философской проблемы. В дальнейшем эта философе!, а получает выражение в обладающих повышенным интеллектуальным содержанием (в раннем философском романе далее выходящих за рамки эстетических явлений) диалогах героев-идеологов.

По мере развития философского романа усложнялись способы обрисовки таких героев. Из рупоров идей они все более превращались в кивых лиц, выписанных с глубоким психологизмом (Дидро, Достоевский) и отличающихся относительной, самостоятельностью.

Сюжетную основу философского романа составляет проверка на различных уровнях высказанных идеологами положений. С этой целью авторы концентрируют события, убирая второстепенные жизнеподобние детали и создавая ситуации (часто экстремальные), позволяющие смоделировать положения, в которых идеи достигнут своего предельного воплощения.

Идеи испытываются либо самими героями-идеологами, либо с помощью введения персонажа с большой творческой активностью, но не принадлежащего к борющимся исходным философским платформам и потому непредвзято судящего о них. По мере развития лешцп вырабати-

вается такая система образов, когда герои-идеологи "обрастают" группами дублирующих их в той или иной степени персонажей. Это позволяет писателю создать персонифицированную систему оттенков обсуждаемой идеи, передать диалектику и сложность мысли, подчеркнуть универсальность идеи.

С этой же целью в произведение вводятся миф, притча, позволяющие перевести повествование в общефилософский, общечеловеческий план.

Литературно-историческая реминисценция, символ, утопия (или антиутопия) , используемые в философском романе, таете служат укрупнению повествования и являются его своего рода финалом, давая порой социально неопределенную, но философски ясную перспективу решения проблемы.

. Особую роль в философском романе играют пространственно-временные художественные категории. Всем изученным философским романам свойственно так называемое вертикальное врет, когда действие происходит в разных временных измерениях, но благодаря системе метафор, введению библейской или иной мифологии, временным аберрациям воспринимается читателем как единое всечеловеческое время. Герои таким образом становятся участниками всемирной истории. Это приводит к тому, что и у тех художников, сюжетное действие произведений которых узко локализовано (Дидро, Чернышевский, Достоевский), и у тех, у которых действие, происходит в нескольких странах или' даже на нескольких планетах (Сирано, Вольтер, Одоевский), местом действия выступает Вселенная* События приобретают общечеловеческий смысл и значение.

Таковы наиболее общие жанрообразукщие признаки философского романа ХУП-ПХ вв.

Вместе с тем наблюдения позволяют отметить и три разновидности философского романа, сложившиеся к концу этого периода,

В основе, их дифференциации - соотношение авторского голоса и объективного повествования. У Сирано де Бернерака, Дидро и Чернышевского философская идея равно изображена как в сюжетном, тан и во внесюжетном авторском повествовании. Речь идет не о вйеэстети-ческом публицистическом ряде (в этом ошибка многих современников Чернышевского, недооценивших или непонявших сложнейшую игру автора со словом, с читателем), а о повышении условности повествования, целевой установке на вовлечение читателя в сотворчество.Это

направление ориентировано на читателя, обладающего определенным запасом знаний, склонного к моделированию действительности (иногда даже за счет упрощения ее ). "

Противоположная тенденция идет от Платона и находит свое высшее проявление в творчестве Достоевского. Она предполагает максимальную отстраненность автора, позиция которого выражается не в прямом голосе, а во всей совокупности структуры произведения. Роман этого типа максимально психологичен, не исключает социально-конкретных ситуаций, хотя и не ограничивается ими, переводя их в субстанциальный план.

Между этими двумя разновидностями - романтический философский роман, где авторская эмоциональность не носит игровой интеллектуальный характер, но и не скрыта за предельно объективизированной бесстрастностью. В этом романе огромное значение приобретают притча, аллегория, раздумье героя, хотя и не до конца слитого с автором, но все-таки близкого к нему.

Разумеется, между тремя выделенными типами философского романа нет-непроходимой границы, наоборот, существует множество перегодных явлений или моментов.

И все л:е названные направления представляются автору диссертации существенными. Именно от них пойдет дальнейшее развитие как европейского и американского, так и советского философского романа.

Традиции Достоевского получат свое воплощение в прозе Л.Леонова, Ю.Бондарева, Ч.Айтматова, В.Тендрякова.

По пути, проложенному Дидро и Чернышевским, пойдут М.Булгаков, Н.Думбадзе, А.Ким, В.Орлов.

Романтическая ветвь философского романа найдет свое продолжение в лирико-философских книгах М.Пришвина и В.Астафьева.

Во второй главе "СОВЕТСКИЙ ФИЛОСОФСКИЙ РОМАН 20-40-х ГОДОВ" выявляется место философского романа в мировом литературном процессе указанного периода, типологические сходства и принципиальные отдичия советского философского романа Л.Леонова, М.Пришвина, М.Булгакова и произведений Т.Манна; Г.Гессе, Д.Джойса, ф.Кафки*

Автор диссертации показывает влияние романа-эпопеи М.Горького "Жизнь Клима Сангина. Сорок лет", не относящегося к собственно философскому роману, на развитие художественно-философского мышления писателей XX в.

В разделе "философские романы Л.Леонова 20-30-х год;ов" диссертант, опираясь на труда известных леоноведов (В.А.Ковалева, Ф.Х. Власова, Н.А.Грозновой, Л.Ф.Ершова, З.С.Кедриной. В.П.Крылова, Е.В.Стариковой, Л.А.Финка и др.) и собственный анализ первой редакции романа "Вор" и романа "Дорога на Океан", утверждает, что уже в этих произведениях писатель поставил вопрос об абсолютной ценности и универсальности человеческой личности, о гуманистическом пафосе революции, о судьбах человечества в будущем.

В понимании Леонова, борьба добра и зла - полный трагических катаклизмов процесс борьбы бесчеловечного эксплуататорского и гуманного социалистического обществ. Завершение этого процесса писатель связал с установлением человеческого братства и планетарного единого, мышления.

Отказавшись от широко распространенного утопического представления о бесконфликтном будущем как обществе техники и материального благополучия, писатель сосредоточил свое внимание на духовном содержании человека новой эпохи. Решающими координата™ человеческой личности автор "Вора" и "Дороги на Океан" назвал труд-творчество, радость созидания, любовь, осуществление в самом широком смысле родительских обязанностей. Вслед за создателями русского философского романа, в первую очередь Достоевским и Чернышевским * Леонов рассматривает человека в неразрывной связи с человечеством как часть прошлого и будущего. При этом во втором философском романе советского художника отчетливо звучит осознание классовой природы добра и зла. В "Воре" и"Доро.ге на Океан" намечены и новые пути решения извечных проблем философского романа о соотношении отдельной личности и общества, о свободе человека. Писатель постепенно приходит к пониманию того, что социализм является единственным строем* обеспечивающим человеку и подлинное личное счастье. В условиях культа личности и деформаций социализма писатель утверждает приоритет общечеловеческих ценностей, подвергает сатирическому осмеянию и философскому развенчанию концепцию "казарменного коммунизма", теоретически разоблаченную в трудах К.Маркса и В.И.Ленина.

Творческая индивидуальность Л.Леонова (его склонность к синтезированию жизнеподобных и максимально условных, вплоть до. символизированных, форм образности) способствовала выработке философской по своей жанрово-типологической сущности и одновременно глу-

боко оригинальной структуры романа. При наличии изначальной философской установи! во вступле}шй она может носить у Леонова характер не философемы, а лишь знака, намека на субстанциальное содержание. Движение сюжета подчинено развитию авторсхсой шелк, воплощенной в оистеме образов, которая включает в себя героев-идеологов, их дублеров, от психологически разработанных до условно-символических. При этом особенностью леоновского романа является необычайная '"многолюдность", вызывающая к жизни сложнейшую (иногда переусложшшую) композиционную архитектонику произведений^ Леонов последовательно ищет художественные способы воплощения единого "вертикального" времени и всечеловеческого пространства, используя для этого такие формы, как роман в романе, публицистические, исторические и фантастические экскурсы в прошлое и будущее, мифологическую (главным образом библейскую) оимволику, литературные реминисценции. Эти же формы в соединении с символом, притчей позволяют вовлечь в творческий процесс развития философской идеи сознание читателя, активизировать его интеллект. Особую роль для создания философского потенциала приобретают у Леонова языковые средства: выделенные слова, имена, стилевая разница между разл очными слоями текста и т.д.

Каждой из двух романов стал серьезной школой для писателя. Если работа над "Вором" позволила молодому художнику применить художественный опыт Достоевского к постижению духовной сущности сот-ветского человека* то в "Дороге на Океан" Леонов овладел социально-философским художественным мышлением Чернышевского, интегрировав его в свою' проблематику и поэтику. Микромир "Вора" и макромир "Дороги на Океан" синтезируются двумя десятилетиями позже в романе "Русский лес", ставшим этапным произведением не только в творческой биографии Л.Леонова, ко и в истории советского философского романа.

В разделе "Формирование жанра лищко-чВилооофского романа в творчестве М.Пришвина" на основании заново проведенного анализа каждого звена (главы) романа "Кащеева цепь" и их интегрированной общности и с учетом работ ведущих пришвиноведов (Т.Ю.Хмельницкой, А.Н.Хайлова, З.Я.Холодовой и др.) показывается, что основной проблемой романа была проблема сущности мира и взаимоотношений с ним' человека. В своем романе Пришвин утверждал "идею первенства", заключающуюся в том, что "каждый, будучи личностью неповторимой,яв-

ляясь в мир единственный раз, привносил бы в мировое человеческое сознание, в культуру что-нибудь от самого себя". Единство объективного мира и личности - альфа и омега пришвинской философской концепции. Писатель утверждает, что только единение сознания и бытия приводит человека к творческому акту, этому главному проявлению человеческой сущности.

Внешний мир спасает лирического героя романа от внутреннего кризиса и помогает обрести в душе "чудесный порядок".

Анализ "Кадеевой цепи" позволяет утверждать, что она несет на себе типологические признаки структуры философского романа (наличие исходной философемы} общемировой пространствезшо-врсмсшюй континуум, наложенный На конкретно-исторический фон; символика заглавий л образов). Вместе о тем принципы развития художественной мысли в "Кащеевой цепи" глубоко оригинальны. Прямое соприкосновение автора-повествователя и главного персонажа придает роману столь высокую степень лиризма, что позволяет говорить о новом образовании: лирико-философсксм романе.

Вопрос о назначении человека, о творчество как его сущностном качестве стоит в центре "Журавлиной родины", рассматриваемой в диссертации как новое образование метажанра философской литературы - роман-эссе, - получившее развитие в творчестве К.Паустовского ("Золотая роза"), Ю.Олеши ("Ни дня без строчки"), М.Шагипян ("Четыре урока у Ленина), В.Катаева, В.Чивилихин? ("Память").

В диссертации показывается, что проблема единства внешнего и внутрешюго мира человека как основы формирования личности и источника движения человеческого общества к прогрессу ("Кощеева цепь"), идея сотворчества человека о природой и обществом в создании новой жизни ("Журавлиная родина") получили дальнейшее развитие в "Жень-шене" ("Корне жизни").

Резюмируя исследования В.В.Кожинова, В.Я.Курбатова, И.П.Мотя-шова, Г.Ц.Трефиловой, Т.Ю.Хмельншдсой и др., опираясь на горьков-скло оценки творчества М.М.Пришвина и ранее не наследованные дневники писателя, диссертант приходит к выводу, что в "Жень-шене" художественно утверждается идея ноосферы, "веткой общности жизни" (М.Пришвин), сплочения людей во имя добра и творчества ("родственного внимания"). Только "выйдя из себя и самому раскрывшись в другом", только найдя свой неповторимый путь и соединившись "со веет силами природы в единое целое"/ человек; по Пришвину, обретает корень дизни.

- 15 -

"!еш~шеш>" завершал первый круг философских раздумий Пришвина, а также подводил итог исканиям писателя в области формы лири-ко-философокого романа» Доминантой повествования оставалась личность писателя, работа ого мысли. Психологический анализ, художественный образ, как и в предыдущих произведениях, соединялись о ' прямым дидактическим авторским словом. Вместе о тем выход персо-иажа за пределы личного опыта писателя, изображение внешнего юра свидетельствуют об известной тяге Пришвина к большей объективации повествования. Предельная метафоризация повествования позволяет говорить о "2ешь~шене" как поэме,сказке и рассматривать эту книгу îtaK переходную на пути Пришвина к лирическому роману-сказке, типологически родственному роману-шфу.

"Роэдан-шФ М.Булгакова "Мастер и Маргарита" и роман-сказка М. Цришвдда "Корабельная ч^цца" составляют содержание следующего раздела второй главы диссертации. Автор работы разделяет точку зрения Т.Манна, А.Ф.Лосева, А.В.Гуляги и . других ученых, считаадих, что миф может неоти гуманистическую нагрузку, выражая вековые ка-родаше нравственные ценности и представления.

В работе рассматриваются функции мифов о йешуа и Понтии Пилате и Мя-'тере и Маргарите в решении Булгаковым философской проблеи i смерти и боосмертип, сущности человека и судеб человечества. Ала-лиз фабулы романа, способов разрешения философских конфликтов,системы образов позволяет заключить, что М.Булгаков утверждает взаимосвязь людей в обществе; развенчивая: индивидуалистические теории всемогущей личности, одновременно настойчиво говорит об отиет-ствешюоти человека за свои деяния; провозглашает нравственный императив основой построения "храма истины".

Рассматривая соотношение сил добра и зла, финал романа (судьбы основных персонажей), диссертант показывает, что Булгаков, несмотря на некоторые противоречия в художественной структуре реглана, стоял на позициях активного гуманизма.

Диссертат полемизирует с бнтувдши до сих пор взглядами на роман М.Булгакова как антиисторичный и разделяет точку зрения И.И. Виноградова, Л.Ф.Ериола, В.Я.Лакшина, П.В.Палиевского, Н.П.Утехи-ifà и многих других исследователей, что созданная писателем модель мпрп, несмотря на отсутствие эпической полноты и связанной с ней социально-экономпческой дзтермшшровагаюстл, дает верное предстаэ-лешю о мире. Диссертант считает, что к мяфологпзяровашюй модели

мира применимо методологическое замечание Ф.Энгельса: "Ложное в формально-экономическом смысле может быть истиной а всемирно-историческом смысле"*.

В работе выделены типологические особенности романа, мйфа (выбор мифов, несущих наиболее общечеловеческое содержание; наличие экстремальных ситуаций; нравственно-философская мотивация поведения мифологических персонажей; психологизация мифа и мифологизация, символизация быта; двойная функция образов: они и символы, знаки, и живые люди). Особое внимание уделено такому средству гуманизации мифа,' как юмор, оптимистическое, карнавальное отношение к действительности.

Универсализация повествования, обращение к мифу, притче позволяет рассматривать в определенном типологическом единстве с "Мастером и Маргаритой" роман-сказку М.Пришвина "Корабельная чаща"2.

"Корабельная чаща" знаменует собой высший этап нравственно-философских исканий Пришвина, когда поиск человеческого предназначения, начатый в первых философских произведениях писателя, идея творчества, обретенная в 30-40-е гг., привели его к художественному утверждению мысли К.Маркса о том, что "сама история является действительной частью истории природа, становления природы человеком. Впооледотвие естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в,какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука"3. В романе-сказке ■ Пришвина утверждается идеал человека, вместившего в себя весь мир и почувствовавшего свою личную ответственность за судьбу вселенной. Именно в последнем романе завершился путь пришвинского героя "из одиночества в люди": человек слился с прошлым, с народом, о Родиной и сделал свою Родину прообразом грядущего человечества.

Используя традиции русских народных сказок (мифов) о поисках правды и поисках утраченного отца,' писатель придает им субстанциальный философский характер поиска смысла жизни» Парабола "вселенная - человек",' данная уже в первой главе романа в качестве исходной философемы; путь главных героев в... поисках синтеза "небывалого и бывалого", "веточки и ствола", "своего путшеа и колхоза",

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.21. - С.284.

2 Анализ предшествующего романа-сказки М.Пришвина "Осударева • дорога" вынесен за пределы диссертации и содержится в навей' работе "Творчество М.Пришвина и советский философский роман" (М., 1988).

3 Марко К«, Энгельо Ф. Соч. 2-е изд. Т.42. С.124.

завершившийся обретением "корабельной чащи" как идеала человеческого общеотхза и вселенной} дискуссии персонажей об аскетизме и радости жизни; введение в фабулу встречи одного из персонажей с М.И. Калинишм - все это позволило Пришвшсу художественно убедительно ввести в роман тему социализма и коммунизма как высшего этапа развития жизни.

В условиях послевоенной разрухи» "холодной войны"» серьезных извращений ленинского понимания гуманизма писателъ-фйлософ утверждал мысль о едином человечестве, о необходимости гармонии интересов личности и общества при социализме, о победе соэядайия над разрушением, любви над ненавистью* о творчество ноосферы как условии продления человеческого рода.

Дальнейшее развитие и обогащение философских и художественно-эстетических открытий Л.Леонова, М.Пришвина и М.Булгакова прослеживается в третьей главе диссертации "СОВЕТСКИЙ ФИЛОСОФСКИЙ РОМАН 50-80-х ГОДОВ".

В открывающем главу разделе "Послетюетотай зарубежный роман философской тенденции и творчество советских писателей" утверждается, что веем демократическим писателям планеты второй половины XX в. свойствегаа тревога за мир, за продолжение существования человеческого рода, за сохранение среды обитания.

В работе сопоставляется проблематика и поэтика творчества Т. Манна и Л.Леонова, Э,Хемингуэя и М.Шолохова, М.Пришвина, А.Сент-Экзгаери и В.Астафьева, Веркора и А.Кима.

Диссертант считает, что тревога за человека, гуманизм, мысль об универсальности человеческой жизни в известной мере объединяют получивший особое признание в послевоенные годы философски'! экзистенциалистский роман и творчество советских художников. Вместе с тем в диссертации проводится четкая демаркационная лшшя между экзистенциалистской прозой А.Камю, А.Мердок, У.Голданга и философскими книгами В.Астафьева, Ч.Айтматова, Ю.Бондарева, В.Ёыкова, Н. Думбадзе, В.Распутина, В.Тендрякова и других художников социалистического реализма. Наличие в творчестве советских художников проблем сущности человека; человека и обстоятельств, судьбы, выбора, вины и долга.ни в коей мере не означает отказа от принципиально противоположных экзистенциалистским решений. В отличие от экзистенциалистов с их пессимизмом; эгоцентризмом, концепцией абсурдности бытия советские художники утверждают мысль о человечестве

как едином организме, где за поступки одного отвечают все, где невозможно задать "в-себе бытием". Именно ото ощущение оебя человеком планеты Земля, "планетарное мышление" и делают советский философский роман продолжателем философской прозы Вольтера, Дидро, В. Одоевского, Чернышевского, Достоевского, Т.Манна.

, Изучению трех основных разновидностей современного советского философского романа посвящены последующие разделы главы,

Социально-флдософокий тип романа рассматривается в разделе "Решение проблемыисторического прогресса и судеб человечества в романе Д.Леонова "Русский лес". Вслед за леояоведами (В.Л.Ковалевым, З.Б.Богуслявской, Л.Ф.Ершовым, В.П«Крыловым, М.П.Лобаловым, О.Н. Михайловым, Л.Л.Финком, В.Г.Чеботаревой и др») автор диссертации видит философский характер проблематики "Русского леса" в стремлении осмыслить исторический прогресс в свете завоеваний социалистической революции. В Октябрьской революции автор "Русокого леса'1 находит предпосылки и заляг1 победа новой нравственности и прогресса. Вместе с тем, употребляя термин "эпос Леонова", надо иметь в виду, что речь идет не о романе-опопее, а о фнлософзко-зпичеокой форме. У Леонова нет панорвмиооти и полноты йоторяко-ооциального изображения, сгущены краски, конфликты переданы в идеологическом* духовном отражении, в сочетании условных ситуаций о конкретикой. Типизация Леонова, но его собственному признаний» '^связана с обобщенной алгебраичностью .». исклачакхцей бытовой сор, частное и мест-,ное, с выделением более жестко продукта национальной Мыоли".

Аналйз романа в контексте творчества писателя позволяет сделать вывод, что тема старшего поколения и молодежи, отмеченная всеми писавшими о романе, и тема истории» содержанием которой является противоборство идеологий социализма и капитализма, это не две самостоятельные темы, а две стороны одной: темы Человечества и ноосферы» где человек* природа й цивилизация слиты воедино. Где за оагаб-' ки платят одновременно и уничтожением духЬвнооти, и уничтожением материального мира, что и происходит в "Бегстве мистера МакЧОшш" и « особенно'- в главах нового романа Леонова. Проблема человеческого счаотья становится у Леонова проблемой личного и общественного места'человека в мира, его связи о народом, частью которого он является. Утопии и .антиутопии Одоевского и Достоевского оживают в ■ произведениях Леонова, риоуя гипотетические нута следования Земля и гуманоидов: по яути игры со злом - в последнем романе, по пути

- 19 -

добра и ответственности - в "Русской лесе".

Рассматривая исходные метафоры-философемы первых глав романа (поезд-локомотив истории; река жизни и былинка-человек; молодость и детство),диссертант показывает их противостояние эохаталогичес-ким и антигуманным символам, связанным с носителями буржуазной философии и морали (метафора мертвой воды; образ коршуна, терзавшего Прометея).

В работе проанализированы философские к этические истоки выдвигаемых героями-идеологами Вихровым и Грацианским концепций истории и личности, выявлеш поэтические образы-лейтмотивы, сопровождающие рассказ о каждом из антиподов-философов.

Изучение композиции и сюжета книги, авторских высказываний о "Русском лесе" позволяет выдвинуть гипотезу, что ведущей сюжетной линией романа является линия Поли, Ей, как путешественнику Сирапо де Бержерака, как Кандиду Вольтера, Вере Павловне Чернышевского и ' Родиону Раскольникову Достоевского, предстоит пройти путь философ ских исканий, найти свое место в жизни и если не определить жизнестойкость тех философских платформ, что предлагают ей герои-идеологи (это изначально сделано автором), то показать процесс овладения социалистической'концепцией жизгш, сложности, которые ожидают человечество на этом пути.

Образ Поли дублируется целым рядом других персонажей, одни из которых нарисованы с достаточной мерой индивидуализации, другие -лишь как символы.

Прослеживая характерные для философских романов Л.Леонова принципы построения системы образов, диссертант выделяет и то новое, что сближает Леонова с художественной традицией Н.Черныпевского, о авторами европейского философского романа второй трети XX в. (в первую очередь, Т.Манном). Речь идет об усилении авторской активности. Поздний Леонов отказывается от позиции объективного рассказчика . Напротив, 0)5 всячески стремится высказать свое отнопошчо к идеологии героев, дать свое знание развития мира, овое толкование и Оценку. С этим связана романтизация, переходящая в конце романа в патетику, любимых героев и иронически-гротесковое, доходящее до фантасмагорий, описание персонажей, вызывающих неприятие .художника.

• "Русский лес", будучи явлением социально-философского романа, тем не менее оказал влияние на все типологические разновидности

- 20 -

последующего советского философокого романа,

Леоновская лирическая стихия, гражданский пафоо защиты планеты, .синтезированные о пришвинокой традицией, проявились в полной мере в "Царь-рыбе" В.Аотафьева.

Леоновский психологизм, интерео к проблеме творчества, к столкновению социальных миров, к планетарному мышлению воплотилиоь в романах Ю.Бондарева и Ч.Айтматова.

Леоновское мифотворчество, помогающее смоделировать вечше нравственные проблемы, оказало заметное влияние на Н.Думбадзе, В.Орлова, А.Кит,1а.

Дальнейшее развитие пришвиноко-леоновской проблематики прослеживается в разделе "Человек и мирозданье п лирико-филооофоком романе В.Аотафьева "Царь-рыба".

Сюкетообразующш принципом "Царь-рыбы" является движение мысли автора от конкретных личных наблюдений к философским обобщениям.

Анализ ключевых глав книги ("Капля", "ЦарЬ-рнба", "Уха На Бога-ниде") позволяет выявить движение и драматизацию мюли авТо'ра.Вс-ли в "Капле" создана космологически-идиллическая картина "природы-мамы", "людей-ребятишек", радости бытия, герой по-пришвишкй ощущает "веФгый мир в себе, а себя в мире", то ужо в гиаве "Царь-рыба1' происходят разрушение гармонии, потеря человеком нравственных ориентиров, раздвоение Человека. Писатель ставит вопрос о гибели вселенной от неразумного поведения Ьото 5ар'|йп5. В.Астафьеву чужда и неприемлема теория неоруссоизма. Завершающая первую часть "йнмги фраза "Тайга без человека сирота" по сути дела есть мысль о ноосфере, образно воплощенной в главе "Уха на Боганиде". Эстетический идеал писателя: "Мир - это артел^ бригада, мир -это мать, которая* даже веселясь, не забывает о детях ... мир и труд - вечный праздник жизни".

Астафьев, широко пользуясь символами-антитезами, ассоциациями-параболами, передает драматизм (и даже трагизм) столкновения вечной жизни (с ее постоянным движением) и разрушающей энтропии.

Изучение' завершающей книгу части "Сои о белых горах" приводит к выводу, что писатель убежден в торжестве жизни, в созидательных и гуманистических сущностных качествах человека. Однако оптимизм его не имеет ничего общего о искусственным бодрячеством, с упрощен, но-облегченным отношением к жизни. Это оптимизм мужественного творчества,- Дерзоотного преодоления смертным человеком драматизма земного бнткя и обеспечения тем самым бессмертия человечеству.

В работе выявлены соотношение в лирико-философском романе личности автора и лирического героя, роль ассоциаций, литературных реминисценций, образов-лейтмотивов, философского пейзажа в создании художественно-философского единства произведения.

Это позволяет диссертанту утверждать, что "Царь-рыба" - не собрание отдельных новелл, а единая сложная система, образец романного мышления в лирическом повествовании.

В разделе "Художественный мир социально-философских романов Ю.Бондарева" на материале трилогии писателя ("Берег", "Выбор", "Игра") прослеживается дальнейшее развитие леоновской традиции поиска истины в свете столкновения социалистической и буржуазной философий. Усиленное внимание писателя к рациональности, идеологич-ности, антиномичности всегда сочетается с образным, эмоциональным повествованием, психологизмом.

Философский подтекст, возможности полисемического толкования заложены уже в названиях романов, что позволяет писателю в дальнейшем реализовать в каждом из них художественное отолкновезшо различных философских идей (жизнь я смерть, упоение добром и ненавистью, творчество и созерцание в "Береге"; энтропия и упорядоченность вселенной, жестокость и милосердие, самоосуществление и саморазрушение личности в "Выборе"; фатум и свобода человека, концепции человека-творца и человека-муравья, движения или гибели Земли и рода людского в "Игре"), воплощенных чаще всего в фигурах героев-идеологов (наиболее удачно выписанных художником в романе "Выбор").

Философская диалогичность, наличие идеологов (пусть даже и ослабленных) определили систему образов в романе и иерархию героев, типологически близкие романам Ф.Достоевского и Л.Леонова. У каждого из идеологов есть дублеры, двойники» на практике, в фабуле во-площащие мысль идеолога, проверяющие или уточняющие ее. Наиболее оптимальна эта система в "Выборе".

Шесте с тем_ (что составляет едва ли не существеннейшую сторону творческого своеобразия таланта Бондарева-автора философских романов) борьба философских идей осуществляется не только между персонажами, относящимися к разным философским полюем, но и в сознании одного героя.

. Выбирая в качестве главных героев деятелей искусства, писатель получает возможность не только раскрыть внутренний мир наиболее

сложных личностей наших современников (это наличествует и в социально-психологическом романе), но и использовать феномены культуры в начостве образов-символов, аргументов в решении философских проблем, философизащщ повествования олужат и так называемое вертикальное время, глобальность и одновременно единообразность вопросов, мучающих людей разных времен, стран и социальных групп.

Обстоятельный анализ конфликтов, оистемн образов и фигур главных героев приводит диссертанта к выводу, что заслуга Ю.Бондарева, художника социалистического реализма, заключается в том, что.глубоко и реалистично вскрывая драматизм эпохи XX в., видя грозящие человечеству опасности, он тем не менее связывает возможность дальнейшего развития рода людокого о Россией как страной социалистического -гуманизма и высокой нравственности.

Несмотря на ряд художественных проочетоэ (не всегда убедительные фигуры идеологов; мелодраматизм•отдельных сгаетных линий; недостаточное умение "проверить" филооофскую идею на только психологически, но и социально, что особенно сказалось в "Игра"),'художник создал значительные явления советского философского романа.

Усложнение структуры социально-философского психологического романа в творчестве В.Тендрякова ("Покушение на миражи") и Ч.Айтматова ("И дольше века длится день", "Плаха") рассматривается в рааделе "На путях к оинтезу оогшально-ФилосоФского романа о мифом".

Не считая последний роман В.Тендрякова художественной вершиной в история литературы, диссертант тем не менее видит в нем отражение тех тенденций философского романа, которые наиболее полно и художественно убедительно воплотились в дилогии Ч.Айтматова.

Общественно-философская актуальность романа "Покушение на траки" выражена в обращении к теме личности и государства, к проблеме роли личности в истории.

Введение в роман библейских образов,'приходящих во взаимодействие с литературно-историческими вариациями На тему "Утопим" Кам-панеллы, позволило писатели наметить художественно продуктивный путь решения филооофоних проблем человека и общества.

Однако Тендрякову не удалось слить идеологическую, притчевую и бытовую части повествования'воедино. Преобладание рационалистических споообов создания характеров персонажей, оправданное в ро~ мане-мифе.(где многомерность я образность мифа компенсируют типо-

лагизацига характеров), разрушает структуру социально-философского психологического романа, где миф (притча) не несет сюжетообразую-щей нагрузки, а лишь углубляет социально-бытовой план.

Вместе с тем соединение психологического и мифологического в . рамках социально-философского повествования открывает перед художником большие возможности, которые сумел реализовать в своих романах Ч.Айтматов.

Эволюция творчества Ч.Айтматова - яркий пример движения художника от социальной прозы к философской. Если в раннем творчестве писателя интересует эпическая полнота жизни, его герои живут и дейотвуют в строго ограниченной социально-исторической эпохе, их радости и беды, подвиги и поражения детерминированы соответствием или несоответствием особенностям времени, то, начиная с "Белого парохода", художник вписывает конкретно-исторические проблемы в общечеловеческие, пронизывающие все времена.

Характерное для эпической прозы представление о гармонии мира • уступает место напряженным поискам этой гармонии, раздумьям о противоречиях и катаклизмах эпохи. Все чаще в выступлениях писателя появляется термин "планетарное мышление", содержание которого, по словам Айтматова, "заключается в том, чтобы каждый человек думал бы о другом человеке, о людях других стран так же, как о самом себе, чтобы его тревожили и радовали боль и счастье, огорчения к праздники других, чтобы его непрестанно беспокоили вопросы: как жить на этом свете, что сделать, чтобы преобразовать этот мир в лучшую сторону? И чтобы сопрягать эти свои помысли с желаниями других людей, вовлекать их в благородное дело строительства нового мира. Торжество планетарного мышления в сознании человечества ознаменуется наступлением той эпохи, когда каждый из нас, поднявшись над■государственными, общественными, национальными, Языковы-" ми различиями, будет видеть в другом прежде всего нооителя идеи добра, а не агрессии. Тогда и исполнится наша золотая мечта, когда если не мы, то наши потомки скажут: "Я - человек планеты, и .все люда на этой планете мои братья и сестры!"

Анализ первого романа Айтматова показывает, как в авторском вступлении и трех первых главах художественно постулируется исходная -антиномия романа: братство людей, объединенных разумом и трудолюбивой душой, или гибель человечества от духовного манкуртизма, индивидуализма, человеконенавистнической философии. Автор создает грандиозный образ-модель вселешюй, картину глобальной борьбы доб-

ра со злом»

Айтматов настойчиво проводит мысль о единстве всего живого при главенствующей роди человека. Для писателя нот разделения на великих и малых людей, ибо и те и другие включены в круговорот жизни с ее радостями и волнениям, трудом и любовью, рождениями и омер-тями.

Киргизский писатель приемлет и развивает идеи Достоевского и других своих русских предшественников, видя человеческую сокровенность в том, чтобы "ратовать за всех, как должен был бы ратовать" бог. С героями Достоевского Бдигея Жангельдша роднит и боль за другого, и чувство "вины перед всеми, кто был связан о его жизнью", и готовность принять на себя их муки и страдания. Мир для него - единая семья.

Всем развитием романа, сочетающим в себе условнонметафоричес-кое и психологическое повествование, идущее как от традиций Досто- . евского, так и от народно-поэтического сознания младописьменных культур, Айтматов наметил перспективу победы гуманизма и человечности, потенциальную возможность оптимистического исхода.

Вместе с тем анализ произведения Айтматова показывает, что в его структуре еще не были использованы вое возможности, заложенные в жанре философского романа; авторская мысль становится более убедительной, если она передана не в публицистическом вступлении, а вытекает из логики художестванного повествования} отсутствие сильных героев-идеологов в известной мере ослабляет философскую глубину романа.

Опыт работы над романом "И дольше века длится день" был исполь- • эован писателем при создании "Плахи".

' Оба романа объединены идеей планетарного мышления, осознанием человека как разума вселенной,от которого зависит судьба Земли,

Однако "Плаха" отличается от первого романа большей философичностью как в постановке проблем, так и в. структуре повествования (от сшетно-кошозиционного построения до выбора главного героя, принципов разрешения конфликтов и т.д.).

Четыре первые главы первой чаоти создают исходную философему, присущую классическому философскому роману.

Айтматов рисует мир природы, как мир тысячелетиями складывавшейся целесообразности и взаимозависимости, круговращения* у которого нет "ни конца, ни начала".' В природе царит гармония, нет ни добра, ни зла. И лишь человек несет'в оебе эти понятия, от не.го, ч'е-

- 2б' -

ловека, зависит судьба маленькой Земли.

Трагичность пребывания в круговороте жизни и вера в ее бесконечное торжество, в возможности разума - конфликт "Плахи".

В отличие от первого романа автор персонифицирует этот конф-. ликт в полнокровных образах героев-идеологов Авдия и Гришана.что привело к появлению более сложной иерархий персонажей, дублирующих на разных уровнях друг друга, чтобы с максимальной полнотой воплотить идею, проверить ее на прочность, на состоятельность.

В работе прослеживается взаимосвязь и развитие конфликта Авдий - Гришан в сюжетных линиях Авдий - Кандалов, Воотон - Базар-бай, Иисус - Пилат.

Нали'.'ие в произведении последней пары и оживленная дискуссия критики вокруг нее потребовали от диссертанта выяснения вопроса о правомерности использования библейских мифов в произведениях социалистического реализма. В работе исследуется роль мифологического сюжета в раскрытии поставленных Айтматовым философоких конфликтов, его связь с литературной Традицией» Диссертант на основе анализа теорий Авдия делает вывод, что, используя мифологическую тершю-' логию, писатель не вкладывает в Нее религиозный смысл,что включение в текст произведения библейского мифа позволяет, с одной стороны, наполнить роман общечеловеческим содержанием, более древним, чем христианская мифология, с другой стороны - создать психологически убедительную фигуру бывшего семинариста Авдия Каллистратова.

Разделяя мысль ряда исследователей об известной неровнооти художественной структуры "Плахи", соискатель тем не менее относит его к.крупным достижениям современного философского романа,утверждающего необходимость нового мышления, от Наличия или отсутствия которого зависит судьба Земли. Эстетический идеал писателя - в коммунистическом завтра, обозначенном как "подлинная история человечества" (К.Маркс)1.

Заключительный раздел третьей главы "Нравственная проблематика романов-мифов Н.Думбадзе и А.Кима" посвящен развитию и обогащению булГаковокой традиции в романах "Закон вечности" и "Белка".

Диссертант видит общность творчества Ч.Айтматова и Н.Думбадзе в стремлении к рассмотрению вселенной как единства человека, природы, космоса; в сознательной, ориентации обоих художников на опыт

I Маркс К., Энгельс ф. Соч. 2-е изд. Т.13. С.8.

Ф.Достоевского, на синтез условно-рационалистического начала с битовым.

Вместе с тем существует и весьма существенное различие. Если у Ч.Айтматова мифологический и бытовой пласты равнозначны и лишь дополняют друг друга, то у Н.Думбадзе мифологический пласт,вклх>-, чающий в себя миф о Солнце, переосмысленный миф.о Христе и фантастический миф о гуманоиде-инопланетянине, доминирует, подчиняя ое-бе два других повествовательных пласта: романтический и бытовой.

Даже наиболее психологизированные персонажи романа Еачана Ра~ мишвили, Иорам Канделаки и Автандил Гогилашвили - живые выразители мифологических идей и одновременно объекты приложения этих иДей к практике.

Использование мифов как сюжетообразуыцего начала позволяет писателю вводить в роман внефабульннб сцены, роль и значение которых состоят в том, чтобы расширять основной философский смысл мифа.

В диссертации рассмотрено взаимодействие »лифов в единой структуре романа Н.Думбадзе, связь их как о грузинской национальной, так и христианской, и общечеловеческой традициями, с мировой культурой.

Автор диссертации полемизирует о прямолинейными потоками критики противопоставить Бачану и отца Иорама, показывает их диалектическую связь (единство и противоположность)!

В работе прослеживается использование символов, онов, фантастики, метафор для утверждения главной мысли романа о значении нравственного потенциала личности для осознания ею своего единства с родом человеческим, о бессмертии жизни, С другой стороны, йаблюде-' ния над поэтикой романа приводят к мысли о неплодотворности для философского романа-мифа всякого рода разъяснений, публицистических вставок,

Оптимизм художественно-философской концепции Н.Думбадзе выражен не только в романтизации.сюжета и персонажей, не только в ярком символическом финале, но и в языке писателя, пронизанном тончайшим и дббрым тором.

В диссертации выдвинута и обоснована гипотеза, построенная на обобщении опыта Т.Манна, М.Булгакова и Н.Думбадзе, о том, что гуманизация мифа связана о шором, о тем, что М.М.Бахтин и Д.С.Лихачев называют народной смеховой культурой, о оптимистическим отношением к бытию, к явлению жизни и смерти как процессу вечного

обновления жизни, бессмертия человеческого рода и человеческого духа.

Проблема единства и бессмертия человеческого рода, индивидуального и родового существования, сущности человека отавится и в романе-сказке А.Кима "Белка".

Автор диссертации считает преувеличенными утверждения о принадлежности писателя к восточной культуре и доказывает, что сама идея борьбы, заговора зверей против людей, составляющая (фабульный стержень романа "Белка"* Чужда буддизму, даоизму и прочим восточным учениям, к которым критика настойчиво привязывает творчество А.Кима.

Более того, именно там» где писатель все-таки подпадает под влияние восточной мифологии (Хор'жизни, МЫ), он наименее убедителен: в восточной идее тождества мироздания и человека не остается места для личности, что противоречит антропоцентрической философии европейской культуры и основным философские; постулатам самого' писателя. Наиболее же глубок и оригинален А.Ким тогда, когда он вслед за М.Пришвиным обращается к проблеме личных усилий героев по преодолению смерти.

Анализ образов четырех основных персонажей романа, искушаемых оборотнями и решающих для себя вопрос о торжестве жизни или смерти, победе в человеке бога или червя, ангела или беса, позволяет вопреки сложившемуся в критике мнению утверждать, что не один, а по меньшей мере три героя одержали победу над собой и мрачными факторами быта XX в. Оптимистический вывод романа "Белка" подготовлен и символической метафорой жизни - карнавала на несущейся по вселенной земле, и красочными пейзажными зарисовками, данными то в авторском повествовании, то в рассказах Белки, то в описаниях картин* творимых персонажами романа - художниками. Особое внимание уделено в работе символическому образу леса, где по-леолслу-ски, по-иришвински "хвоинка через ствол и корневище соединена с первым днем сотворения жизни на земле". Так. возникает излюбленная кимовская метафора о человеке - потомке далеких предков и иат-риархе для своих потомков. .Способность так воспринимать себя, утверждает писатель, заставляет человека жить по высокому счету,обрести оебя, преодолеть страх жизни, тем самым преодолев и страх смерти.

Художественная логика романа приводит к мысли, что человек об-

- 20 - '

ретает бессмертие в осуществлении своих сущностных возможностей, важнейшие из которых - творчество (деяние), вера в жизнь, "неустанная работа для накопления всеобщей энергии добра"« Своей общественной сущностью выделяется человек из природного мира, мира еды, торжества оилы и звериного начала.

Утверждению отой мысли способствуют вставные новеллы о зверях-оборотнях. Другое дело, что писатель порой злоупотребляет количеством такг: историй, и тогда они приобретают самодавлеющее значение, загромождают роман. Порой создается впечатление о перегруженности произведение и литературными реминисценциями, риторическими фигурами.'

Однако Нельзя согласиться о некоторыми критиками, упрекавшими писателя в слепом подражании У.Фолкнеру, Смена повествователей, диалог подхватывающих друг друга голосов и большинство найденных автором оказочно-метафорических решешй и образов органически вытекают из художественно-филооофской задачи, поставленной А.КимоМ* выявить сущность человека как родового понятия»

Диссертант приходит к выводу о том, что йри воех противоречиях в художественной структуре "Белки" А.Кйм, 6 отличие 01 Б.Орлова ("Альтист Данилов") и М.АйЧарова ("Самшитовая роща"), не только поставил насущные проблемы существования человека в XX в., но и нашел им художественно полноценное решение, обеспечивающее долгую жизнь его роману.

В заключении подводятся итоги исследования* 'В частности, автор утверждает, что традиции миройоГо философского романа получили вершинное развитие в советской литературе.

^ Даже в условиях серьезных деформаций социализма Л.Леонов, М. Пришвин, М.Булгаков утверждали идеи уникальности и абсолютной ценности человеческой личности, ее овязи с общечеловеческой культурой, ее творческого служения народу и человечеству. Подход к человечеству как взаимосвязанно^, взаимозависимому современному миру, представляющему собой определенную целостность, позволил Л.Леонову, Ю.Бондареву, Ч.Айтматову, Н.Думбадзе и другим советским писателям прийти к новому мышлению, к идее ответственности человечества за оохранение Земли, за выживание. М.Пришвин¿ Л.Леонов, В.Астафьев, А.Ким художественно обосновали концепцию единого мира человека к мира природы* антропного принципа устройства Вселенной , и тем оамым внесли свой вклад в битву человеческой культуры за

сохранение жизни на Земле, за продолжение человеческого рода. Даже в годи застоя советские писатели, авторы философских романов, сохраняя присущее русской классике максималистски взыскательное отношение к личности, отстаивали подлинные духовные ценности, утверждали идею творческого духовного полнокровного бытия, противостоящего как суетной, конформистской деятельности, так и биологически растительному существованию, философский роман 60-в0-х гг. отражал жизнь как противоречивый развивающийся диалектический процесс.

При этом философский роман, в отличие от многих сиюминутных поделок социальной прозы, достиг высокого эстетического уровня, развивался в нескольких типологических разновидностях, идущих от классической традиции.

Исследование путей развития человеческого общества, роли личности в истории, человека и рода людского» сущностных человеческих начал, идущее с максимальной отстраненностью автора, выражающее авторскую точку зрения во всей совокупности повествовательной структуры, воплотилось в психологический тип философского романа, получивший вершинное развитие в "Преступлении и наказании" ^'Братьях Карамазовых" Ф.Достоевского. В советской прозе этот тип представлен творчеством Л.Леоиова и Ю.Бондарева, связавших названные выше проблемы с темой революции и социализма. Причем это не лишило их произведения своеобразия философской прозы: социально кошс-ретные ситуации здесь жестко отобраны, подчинены раскрытию философской идеи, переведены в обобщенный всечеловеческий план. Этому споооботвует наличие философского подтекста в названии романа; исходной рлософемы или ее рудиментов в виде ключевой фразы, откри-ващей роман; философских пейзажей и т.д.

Сохраняя психологическую полноту характеров основных персонажей, авторы названного типа романа особо выделяют двух (реже трех) героев-идеологов и так строят сюжет, что высказанные иМи положения на различных уровнях уточняются и проверяются либо самими идеологами, либо нейтральным творческим лицом и персонажами-дублерами (двойниками).

• Создатели этого типа романа прибегают к введении в психологическое описание условно-притчевых ситуаций. Усиливается авторское вмешательство в повествование. Обе эти тенденции, идущие от синтеза художественных открытий Достоевского с социально-философским

интеллектуально-условным романом Чернышевского, проявились впервые в романах Л.Леонова тридцатых годов и в полной мере - в современной литература,

Возникает целый ряд произведений, где равноправно существуют два слоя: психологический и уоловно-мифологизированный, Лучшим образцами этого подтипа, на наш взгляд, являются романы Ч.Айтматова,

Другой тип повествования составляет так называемый философский роман-миф, ставящий проблемы добра и зла, свободы и необходимости, любви и смысл..бытия. Здеоь нет широты предиествуицего типа романа, но зато воесторошш исследутотоя этические нормы человеческого бытия, моделируются вечные ситуации жизни. Стилевые корки романа-дафа лежат в прозе Вольтера и Чернышевского. Мы тлеем в виду высшую степень условности повествования, целевую установку на вовлечение читателя в сотворчество. Роман-миф использует многие достижения зарубежного философского'романа (в первую очередь* Т.Манна), что не мешает ему и сознательно полемизировать о'-европейским и американоким фйлооофоким романом, и сохранять национальное своеобразие.

Наличие здесь философской метафоры (мифа) в качестве главного структуро- и сюжетообразующего принципа делает необязательным наличие исходной философемы или философского подтекота в заголовке. Заголовки романов этого типа чаще нейтрально Хотя конкретно-бытовой план повествования и несет на себе известные социальные признаки эпохи, а Персонажи не лишены элементов психологизма^ можно .говорить об их "типологизации" (А.В.Гулыга), подчиненности мифу.

Именно так построены "Мастер и Маргарита" М.Булгакова;' "Закон вечности" Н.ДумбаДзе, "Бежа" А.Кима.

Существенную функцию в утверждении оптимистической концепции мира несет наличие в романе-мифе народно-смеховой стихии, чуждой декадентскому философскому роману.

Нашел развитие й советской литературе и тип• философского романа, идущий от романтической прозы В.Ф.Одоевского«- с концепцией человека, природы и общества как единого целостного организма*' о усиленным вниманием к духовно-личностному началу. "Лиряко-философ-склй роман" (Л.Ф.Ершов) представлен произведениями М.Пришвина я В.Астафьева.•

Идейное содержание романов этих авторов связано с ноосфзрой*

о единством духовного и внешнего мира в свете нравственного идеала творчества и любви.

Центром романа этого типа, стержнем сюжета является движущаяся мысль лирического :Рероя, переданная в прямых размышлениях,метафорах, сюжетных историях, так или иначе связанных с утверждением и проверкой высказанных положений, Автор-раосказчик является здесь единственным Представителем вселенной, рода человеческого. Этим в значительной степени обуславливается отказ от психологической индивидуализации рассказчика и одновременно предельно оригинальный самобытный путь мышления.

Способность человеческой мысли к аберрациям, ассоциациям, ее неодаолннейнооть определяют наиболее свободную из всех трех названных типов философского романа композицию»

В соответствии с романтической традицией в романе этого типа широко используются культурно-исторические реминисценции.

Характерной особенностью лйрико-фйлософского романа является его ориентация на стихию народно-поэтической речи, использование крестьянской лексики,

В заключении- вновь особо подчеркивается, что принадлежность того или иного произведения к жанру философского романа в любой из его разновидностей не обеспечивает автоматического отнесения книги к художественно-эстетическим ценноотям. Здесь огромную роль играет талант писателя, его мировоззрение, его эстетическое чутье.

Вместе с тем игнорирование законов жанра в целом или имманентных типологических особенностей каждой из намеченных разновидностей философского романа влечет за собой понижение художественного качества произведения.

Советский философский роман в отличие от социально-психологического, публицистического и романа-эпопеи не имеет еще достаточно большого количественного массива. Его развитие тормозилось как объективными, так и субъективными факторами. Но из этого не вытекает, что он не_является сформировавшимся жанром.'

Наличие у истоков отечественного философского романа творитй В.Ф.Одоевского, К.Г.Чернышевского, Ф.М.Достоевского свидетельствует о его глубоких корнях. Всемирное признаке таких мастеров,как .Л.Леонов и М.Пришвин, М.Булгаков и Н.Думбадзе, Ч.Айтматов и Ю.Бондарев, позволяет утверждать, что советский философский роман достиг значительных вершин, стал явлением мировой литературы.

Содержание диссертации изложено в следующих основных публикациях автора:

1. Генезио философского романа. М.: МШИ, 1986. 8 п.л.

2. Творчество М.Пришвина и советский философский роман. М.: МП1И, 1989. 8 п.л.

3. Русская советская литература // Лит. энциклопедический словарь. М.: Сов.энциклопедия, 1987. 2,5 п.л.

4. Решение теми Октября в социалыю-фалософском романе Л.Леонова "Русский лес" // Октябрь и литературный процесс XX века. М.: МШИ, 1987. 1,5 п.л.

5. К вопросу о способах передачи философии истории в творчестве М.Шолохова //Проблемы творчества М.Шолохова. М.: МГОИ, 1984. 0,5 п.л.

6. К проблеме воплощения эстетического идеала в современном советском философском романе ("Плаха" Ч.Айтматова) // Эстетичес-

•кий идеал и проблема положительного героя в советской литературе. (Традиции и новаторство). М.: МШИ, 1987* 1,5 п.л. • 7. Ш съезд КПСС и проблемы современной советской литературы. М.: Знание РСФСР, 1977. 2.2 п.л.

8. К вопросу о типологии советского романа 30~х годов // Идейно-стилевое многообразие советской литературы. М.: Г,СУШ, 1982. 0^5 п.л. ь

9. М.М.Пришвин // Детская литература: Учебник дЛя педучилищ. М.: Просвещение, 1976. /2-е изд., 1985/. 0,6 п;л,

М; Пришвин в кривом зеркале "советологии" // Проблемы типоло-тии социалистического реализма. М.: МГТШ* 1979. 0*5 п.л. . II."Принципы изображения В.И.Ленина и его времени в книге В. Катаева "Маленькая железная дверь в стене" // Уч. зап. МШИ им. В.И.Ленина •№ 298. М.: МШИ, 1968. 1;0 п.л.

12» Философский роман в творчестве М.Пришвина (Проблематика и поэтика "Корабельной чащи") //Творчество М.М.Пришвина. Исследования и материалы. Воронеж, 1986. 0;7 п.л. ..

13. Учителю о Пришвине // Литература в школе. ;1972. № I. 0,4 п.л.

14. Сквозь призму времени // Звезда Востока. 1980. № 2. О¿4 п.л.

16. Книга итогов // Лит. обозрение. 1983. Л ТО. 0;Я,,п.л.