автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Современный русский медиадискурс: язык интолерантности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Современный русский медиадискурс: язык интолерантности"

На правах рукописи

ГРЕЧИХИН Максим Васильевич

СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ МЕДИАДИСКУРС: ЯЗЫК ИНТОЛЕРАНТНОСТИ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

по специальности 10.02.01 - русский язык

□□3454822

Белгород-2008

003454822

Работа выполнена на кафедре языка и стиля массовой коммуникации факультета журналистики ГОУ ВПО «Белгородский государственный университет».

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Полонский Андрей Васильевич

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Ракитина Светлана Владимировна

кандидат филологических наук, доцент Ушакова Светлана Викторовна

Астраханский государственный университет

Защита состоится «¿М » декабря 2008 г. в12-ООна заседании диссертационного совета Д 212.015.03 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в ГОУ ВПО «Белгородский государственный университет» по адресу: Белгород, ул. Победы, 85, корп. 17, зал диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Белгородский государственный университет»

Автореферат разослан ноября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор -^ЛАМ^ы^у мю Казак

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Российское общество на эпохальном изломе XX и XXI веков испытало сложнейшие социальные преобразования, затронувшие все сферы его жизни, что не могло не сказаться и на характере языка публичного диалога, обслуживаемого масс-медиа. Отказ от идеологических канонов, снятие всяческих табу с самовыражения личности автора, сопряженное с тотальным диктатом рынка, качественно изменили как условия функционирования средств массовой информации, которые стали «основными "поставщиками" коллективного знания» (М.Н. Володина) так и медиаязык, демонстрирующий новые тенденции современной риторики. Важнейшей особенностью современной российской действительности стала трансформация традиционных нравственных ценностей и эстетических вкусов, отразившейся и на современном русском языке, в том числе на языке, продуцируемом масс-медиа. Процесс ценностной трансформации, ставший реальностью нашей жизни, сопряжен с манифестацией важнейшей классифицирующей культурологической оппозиции «свой - чужой». С одной стороны, это вполне закономерно, поскольку «именно с опознания социального имени человека... начинается его "локализация" в социуме и в языке» (A.B. Полонский), с другой стороны, однако, важно обратить внимание на то, что «чужое» или «другое» все чаще стало восприниматься как неприемлемое, ложное, недостойное уважения, а следовательно, порицаемое и отрицаемое. Причем способы «отрицания» другого получили свое активное развитие прежде всего в средствах массовой информации, что объясняется, по всей видимости, тем, что «мир журналистов, - как говорит П. Бурдье, - это мир различий, в котором существуют конфликты, конкуренция и вражда».

Язык интолерантности как механизм снижения статуса другого становится сегодня в публичном диалоге, обеспечиваемом российскими масс-медиа, если и не единственно принятой традицией, то весьма заметной и устойчивой тенденцией. Это ставит перед исследователями серьезные задачи, связанные с необходимостью осмысления процессов, характерных для современного российского общества и отраженных в русском языке, а также необходимостью осмысления языка интолерантности, активно разрабатываемого современными российскими масс-медиа.

Актуальность исследования определяется тем, что массмедийный язык является сегодня не только одной из самых востребованных форм языка, но и принял на себя функцию языка-эталона. Современные масс-медиа заняли центральное положение в культуре (И.В. Анненкова) и обозначили в ней свое абсолютное господство, выразив его через особый язык, ставший действенным, реальным механизмом деконструкции устоявшихся традиций и создания новых способов социальной адаптации. Недостаточная изученность в лингвистике механизмов языковой объективации интолерантности, отсутствие специальных, обобщающих работ по лингвистическому исследованию культуры неприятия другого в средствах массовой информации делает исследование весьма актуальным.

3

Как пишет Г.Я. Солганик, «если прежде язык СМИ изучался по преимуществу как "вещь в себе", то сейчас остро актуальными становятся такие аспекты, как язык СМИ и мышление, язык СМИ и общество, язык СМИ и культура, политика, идеология. Наступил период экстенсивного изучения языка СМИ, открывающего новые перспективы перед этой отраслью стилистики, способствующего более глубокому пониманию специфики и природы языка СМИ. Возникает острая необходимость осмыслить роль языка СМИ в новых условиях, с учетом процессов, происходящих в обществе, культуре, политике, идеологии и т.д.».

Феномен интолерантности в русском медийном дискурсе в последнее время все чаще попадает в поле зрения лингвистов, русистов, в частности, предметом исследования становятся тексты, обладающие интолерантным потенциалом, направленным на этнические и национальные особенности другого. Актуальность данного исследования усиливается за счет отсутствия системного осмысления «лингвистических маркеров интолерантности» (Т.Х. Керимов, Э.В. Чепкина), осмысления языка интолерантности, структуры, его социокультурного статуса, его роли в современной культуре. Интолерантность как феномен современных российской медикультуры до сих пор остается весьма перспективной темой для исследовательской мысли.

Объектом диссертационного исследования является язык современных российских масс-медиа.

Предметом исследования является языковые способы объективации в масс-медиа интолерантности как культуры неприятия и отрицания другого.

Практическим материалом исследования послужила собственная картотека, полученная методом сплошной выборки и содержащая около 7000 языковых фактов, репрезентирующих культуру интолерантности. Источником формирования данной выборки стали тексты прежде всего печатных средств массовой информации, таких газет и журналов, как «Аргументы и факты», «Белгородская правда», «Желтая газета», «Жизнь», «Житье-Бытье», «Коммерсантъ», «Комсомольская правда», «Мир новостей», «Московский комсомолец», «Новая газета», «Новый мир», «Огонек», «Рабочая газета», «Российская газета», «Юность» и др. Автором проводилась также запись устных высказываний телеведущих, участников телевизионных программ, общественных деятелей, ученых, политиков, чья речь звучала в различных программах на российских телевизионных каналах: «Первый», «Россия», «НТВ», «ТВЦ», «Муз-ТВ» и некоторых других. В поле нашего зрения были и Интернет-ресурсы: www.lenta.ru,www.gazeta.ru,www.utro.ru, www.molva.ru и другие.

Цель диссертационного исследования - изучение специфики формирования и функционирования языка интолерантности, продуцируемого современными российскими масс-медиа, выявление и обобщение особенностей употребления средств русского языка, используемых в современных масс-медиа для снижения социокультурного статуса другого.

Достижение поставленной цели исследования обусловило постановку и решение следующих теоретических и практических задач: определить объем и содержание понятия интолерантности; выявить особенности и условия функционирования в российских средствах массовой информации языка интолерантности, отражающего, по терминологии Ю.Н. Караулова, «эволюцию русской языковой способности»; классифицировать выявленные языковые показатели интолерантности; выявить способы использования русского языка в современных масс-медиа для объективации интолерантного отношения к другому, осмыслить роль медиадискурса в репрезентации массового сознания и в формировании способов культурной адаптации.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что 1) охарактеризован феномен интолерантности как культуры неприятия и отрицания другого-, 2) получил свое комплексное осмысление продуцируемый современными масс-медиа язык интолерантности как механизм снижения социо-культурного статуса другого-, 3) систематизированы и описаны механизмы объективации интолерантности в языке современных российских масс-медиа; 4) представлена роль в современном русском медиадискурсе языковой игры как важнейшего инструмента создания новых языковых форм культуры неприятия и отрицания другого, а также как средства усиления эстетики интолерантности.

Методологическую базу диссертационного исследования составили общенаучные методы познания действительности: метод эмпирического исследования (наблюдение, сравнение), метод абстрагирования, анализ и синтез, а также метод восхождения от абстрактного к конкретному; метод сплошной выборки, с целью формирования корпуса исследуемых языковых единиц; описательно-аналитический метод, предусматривающий непосредственное наблюдение анализируемых явлений в конкретных речевых условиях, систематизацию и обобщение наблюдаемых фактов; метод контекстуального анализа, который применялся для отслеживания закономерностей отбора и использования языкового материала и который предполагает анализ имплицитно выраженной в тексте или его фрагменте информации; элементы дефиниционного анализа для выявления аксиологической направленности номинаций.

Научно-теоретическую базу исследования сформировали труды ведущих российских и зарубежных ученых, таких, как:

- Н.Ф. Алефиренко, М.М. Бахтин, М. Бубер, А. Вежбицкая, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, В.В. Колесов, М. Коул, Б.В. Марков, В.А. Маслова, Б.Ю. Норман, И.А. Стернин, Э. Фромм (в области философии культуры и языка, лингвокультурологии);

- И.М. Дзялошинский, Л.В. Енина, И.А. Ильяева, Ю.В. Казакова, Е.А. Кожемякин, В.П. Конецкая, В.В. Кочетков, В.К. Малькова, Л.В. Сагитова, И.В. Силантьев, С.Г. Тер-Минасова, О. Тоффлер, М. Уолцер, Е.А. Ходжаева, Э.В. Чепкина, С.Х. Шайхитдинова, И.А. Шаронов (в области теории межкультурной и массовых коммуникаций, в области осмысления другого в культурном и коммуникативном пространстве, а также в области осмысления феноменов толерантности и интолерантности);

- Н.Д. Арутюнова, Г.Ч. Гусейнов, E.H. Дорофеева, Я.Н. Засурский,

B.И.Карасик, Н.П. Кириллова, Н.И. Клушина, Е.А. Кожемякин,

A.П. Короченский, A.B. Полонский, Е.П. Прохоров, Ю.Е. Прохоров,

C.И. Сметанина, C.B. Ушакова, В.В. Хорольский, А.П. Чудинов (в области теории дискурса, медиадискурса, медиалингвистики, политической лингвистики, медиакультуры и медиакритики);

- И.В. Анненкова, Т.Г. Добросклонская, М.Ю. Казак, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, В.Г. Костомаров, М.А. Кронгауз, Л.П. Крысин,

B.Г. Милославский, Б.Ю. Норман, A.B. Полонский, Г.Я. Солганик, Г.Н. Трофимова, В.В. Тулупов, Н.И. Формановская, В.К. Харченко, Т.В. Чернышова, Г.М. Шипицына (в области изучения функционирования современного русского языкам и языка СМИ) и др.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно представляет собой комплексное осмысление языка интолерантности. В работе рассмотрена специфика формирования и функционирования языка интолерантности, а также выявлены и описаны способы объективации интолерантного потенциала средствами русского языка. Полученные результаты исследования углубляют представление о специфике продуцируемого современными российскими маас-медиа языка интолерентности. В исследовании разрабатывается концепция медиадискурса как социально и культурно маркированного процесса оперирования информацией в условиях опосредованного масс-медиа широкого публичного диалога, а также как механизма, организующего массовое сознание посредством формирования социально значимых когнитивных, аксиологических и регулятивных смыслов.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при чтении лекционных курсов по стилистике русского языка, языку СМИ, риторике, культуры русской речи, лингвокультурологии, по теории публицистики. Результаты исследования могут быть полезны также при создании практических пособий и рекомендаций по теории и практике журналистики.

Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Медиадискурс как социально и культурно маркированный процесс оперирования информацией в условиях опосредованного масс-медиа широкого публичного диалога не только отражает особенности массового сознания, но и организует его. Медиадискурс является социально-регулятивным механизмом, организующим массовое сознание посредством формирования социально значимых когнитивных, аксиологических и регулятивных смыслов. Медийное слово по своей природе обладает повышенной воздействующей силой, однако способ этого воздействия, фиксируемый в языке, зависит от особенностей культуры. Одной из ключевых особенностей современного русского медиадискурса является активизация интолерантности как культуры неприятия «другого» (личности,

идеи, объекта или ситуации) и его отрицания в качестве альтернативно истинного, а также актуализация негативных и «низких» смыслов, направленных на понижение социокультурного статуса «другого» и его атрибутов. Культура неприятия и отрицания, разрабатываемая современными российскими масс-медиа, проявляется в формировании так называемого языка интолерантности, то есть совокупности языковых и речевых механизмов понижения социокультурного статуса «другого» и его вытеснения из коммуникативного пространства.

2. Язык интолерантности, продуцируемый современными российскими масс-медиа, свидетельствует о расширении пространства «я» за счет редуцирования пространства «другого». Язык интолерантности отражает особый способ социальной адаптации личности, для которой наиболее приемлемой формой коммуникации является монолог, что создает проблемы для полноценного публичного социального диалога.

3. Интелерантность в русском языке выражается как лексическими, так и грамматическими средствами. Способы объективации интолерантного потенциала в русском языке, репрезентируемого масс-медиа, разнообразны, однако наиболее востребованы из них: негативное номинирование, дисфемизация, стилистическое и ассоциативное снижение, аксиологическая деривация, метафоризация, грамматическая конверсия «человек —* нечеловек».

4. Особая роль в формировании языка интолернатности принадлежит языковой игре, которая в современном русском медиадискурсе выступает в качестве важнейшего инструмента создания новых языковых форм прежде всего культуры неприятия и отрицания «другого», а также средства усиления эстетики интолерантности.

Апробация исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены на международных, межвузовских и областных научных и научно-практических конференциях: на областной научной конференции «Роль учреждений культуры и образования в сохранении нематериального культурного наследия» (г. Белгород, 28 февраля 2006 г.); международной научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (г. Белгород, 25-27 сентября 2006 г.); межвузовской научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире» (г. Санкт-Петербург, 24-25 апреля 2007 г.); научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (г. Белгород, 2007 г.); межвузовской научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире. Молодые исследователи» (г. Санкт-Петербург, 28 февраля - 1 марта 2008 г.); международной научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (Белгород, 25-27 сентября 2008 г.).

Основные положения исследования нашли отражение в 10 публикациях, из которых 2 - в журналах, рекомендованных ВАК РФ.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются цели и задачи, характеризуется материал, предмет и объект исследования, его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, описываются используемые методы и приемы исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Русское слово в культуре современных масс-медиа» затрагиваются вопросы взаимосвязи языка и культуры, языка и человека. Анализируются современные подходы в области теории массовых коммуникаций, в области функционирования современного русского языка и языка СМИ. Особое внимание уделяется феномену медиадискурса как самосознания культуры.

В первом параграфе «Язык как вербализованная память культуры» говорится о том, что в настоящее время одной из актуальных проблем современной лингвистики является изучение языка в его отношении к человеку. Такой ракурс рассмотрения языковых явлений был обозначен как «субъективность в языке» (Э. Бенвенист), или «антропоцентрический принцип» (Ю.С. Степанов). Принцип антропоцентризма нашел отражение в работах В.М. Алпатова, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, и др.

На сегодняшний день лингвистами выдвигаются две проблемы изучения человеческого фактора в языке. Одна связана с исследованием вопросов характера воздействия естественного языка на поведение и мышление человека. Другая проблема сконцентрирована на круге вопросов о воздействии человека на используемый им язык (К.В. Томашевская), то есть анализируются человек в языке и язык в человеке.

Исследуя фактор человека в языке, ученые пришли к необходимости разработки феномена языковой личности. Сегодня такая ориентированность является центральным направлением в научной парадигме лингвистики. Вслед за Ю.Н. Карауловым под языковой личностью мы понимаем «совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание и восприятие им речевых произведений, которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью» (Ю.Н. Караулов).

Языковая личность рассматривается сегодня как личность, которая вмещает в себя социальный, психический, этический и другие компоненты, преломленные через ее язык.

Антропоцентрическая ориентация современной лингвистики в круг основных интересов относит такие проблемы, как взаимосвязь языка и личности, языка и культуры, вследствие чего лингвокультурное моделирование языкового сознания стало одним из ведущих направлений языкознания в конце XX - начале XXI века.

Сегодня понятие языковое сознание рассматривается с точки зрения двух подходов. Один подход рассматривает языковое сознание как

специфическое отражение объективной реальности в двустороннем знаке, другой - как совокупность законов и правил использования языка, т.е. языковое сознание отражает языковую структуру носителей языка, которая отвечает за способность правильно выбрать и употребить языковые средства в процессе коммуникации (Е.И. Горошко).

Языковой знак представляется той структурой сознания, в которой отражены ценности социума. Предметы и явления, которые играют в жизни человека большую роль, которые значимы для него, будут обладать определенным набором ценностей.

Аксиологический аспект является продолжением и существенным дополнением антропоцентрического подхода к изучению языковых явлений, связанных с репрезентацией человека в языке и предполагающий определение того, что человек считает ценным для себя, окружающих его людей и общества. С точки зрения аксиологии, особый интерес представляет анализ того, как ценности могут выражаться в языковых единицах, поскольку «язык является одним из наиболее значимых компонентов культуры, его единицы ценностно маркированы» (Г.Г. Слышкин).

Из сказанного следует вывод о том, что в языковом сознании отражается исторический и духовно-преобразующий опыт народа, его культурные традиции и ценности. В нем заключена культурно-национальная специфика того или иного языкового коллектива. Причем «основную культурную нагрузку, - как пишет С.Г. Тер-Минасова, - несет лексика: слова и словосочетания. Из них складывается языковая картина мира, определяющая восприятие мира носителями данного языка» (С.Г. Тер-Минасова).

А. Т. Хроленко приводит два уровня проявления культурного фона в лексике: первый уровень характеризуется отражением в отдельном слове и в лексическом составе языка в целом специфики материальной культуры; специфика второго уровня заключается в воздействии на язык и лексику, в том числе мировоззренческого фактора (А.Т. Хроленко).

Языковое сознание отражает специфику национальной культуры языковой личности. Механизмы формирования языковых структур позволяют судить и о состоянии культуры, и о культурных преобразованиях, поскольку культура отражена в языке.

Во втором параграфе «Язык СМИ в культурном пространстве России» анализируется последнее десятилетие, которое стало временем существенного обновления языкового и речевого облика масс-медиа.

Масштабные перемены, которые произошли с современными СМИ, по-разному оцениваются в научной литературе, однако, несомненно то, что СМИ связаны с переменами в российском обществе на рубеже ХХ-ХХ1 веков. Вслед за Н.Б. Кириловой мы выделяем три периода такой модернизации, условно названные как: «горбачевский» (1985-1991), «ельцинский» (1991-1999) и «путинский» (1999-2005) (Н.Б. Кирилова).

Наблюдаемые в языке СМИ процессы сегодня можно по-разному оценивать, поскольку они привели к разным и не всегда заслуживающим

9

только положительных оценок результатам, однако важно то, что публичное слово, получив безусловные «гарантии свободы» (Е.П. Прохоров), стало не только эффективным средством «форматирования» массового сознания, но и полноценным его выразителем. Из только декларируемой ценности культуры свобода превратилась в реальный фактор творческой деятельности. «Штурм будущего», о котором в конце XX века настойчиво говорила российская пресса, состоялся: журналистское слово обрело способность к выражению нового мировоззрения и нового мироощущения, в котором чувственная компонента обрела статус, не уступающий интеллектуальной.

Автор медийного текста перестал быть безмолвным наблюдателем и бесстрастным ретранслятором чужых, проверенных и санкционированных точек зрения, явив себя читателю как личность, не только способную на самостоятельную мысль и самостоятельный поступок, но и стремящуюся артикулировано, в полный голос заявить о себе, заявить свою позицию, свое мировоззренческое «я» посредством категоричной, безапелляционной оценки, экспрессивного и эмоционально-выразительного слова, игры со стилем, а также игры «на гранях языка» (Н. Заболоцкий), связанной с поисками соответствующих времени способов объективации мысли и чувства. Современный «субъект-создатель медиа-текста предстает перед читателем как личность, самостоятельно осмысляющая и оценивающая реальную ситуацию, демонстрирующая свою мировоззренческую позицию и индивидуальность языковой раскрепощенностью, стремлением отойти от клише газетно-публицистического стиля» (С.И. Сметанина).

В настоящее время мы становимся свидетелями смещения центра нормообразования в СМИ. Средства массовой коммуникации создают особую речевую среду, в котором в понятие образцовости нормативного языкового средства включается значение «удобности» (Н.С. Валгина). Важным в этой связи видится тезис В.Г. Костомарова о том, что «оказавшись в зоне абсолютного внимания mass-media, мы все - вольно или невольно, слепо или сопротивляясь - ориентируемся на их язык как на образец для подражания» (В.Г. Костомаров), а значит, масс-медиа имеет огромное влияние на языковую картину мира носителей языка.

В третьем параграфе «Медиадискурс как самосознание культуры» рассматривается феномен дискурса, в частности медиадискурса.

В академической науке в последние годы возрастает число работ, посвященных исследованию разных типов дискурса (Н.Ф. Алефиренко, Т. Ван Дейк, Т.М. Дридзе, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова, Т.М. Николаева и др.). Дискурс-анализу подвергаются все сферы общественной жизни. Столь «живой» интерес исследователей породил множество концепций дискурса.

В лингвистической литературе всё чаще встречается широкое употребление дискурса как родовой категории по отношению к понятиям текст, речь, диалог. В настоящей работе под дискурсом понимается сложное коммуникативно-когнитивное явление, включающее в себя кроме текста и экстралингвистические факторы (знания о мире, ценностные установки, культурный фон).

Такой взгляд на дискурс позволяет выделить его различные виды, в том числе и медиадискурс. Массмедийные тексты формируют дискурс СМИ, или медиадискурс, с присущими ему нормами и правилами речевого поведения. Несмотря на пристальное внимание исследователей к медиадискурсу (Т.Г. Добросклонская, Я.Н. Засурский, В.И. Карасик, А.П. Короченский, A.B. Полонский, Ю.Е. Прохоров, С.И. Сметанина, C.B. Ушакова и др.), его сущностное определение пока еще остается неполным.

Мы придерживаемся того мнения, что медиадискурс, с одной стороны, это сообщение в совокупности со всеми компонентами коммуникации: отправитель, получатель сообщения, канал, обратная связь, ситуация общения или контекст (Т.Г. Добросклонская), с другой, представляет собой сиюминутный срез языкового и культурного состояния общества, поскольку в силу своей природы отражает как языковое, так и культурное статус-кво социума (C.B. Иванова). Главным элементом при этом является медиатекст. Отличие текста, или сообщения, от медиатекста заключается в том, что «в масс-медиа понятие текста, расширяет свои границы, выходя за пределы знаковой системы вербального уровня и представляя собой последовательность знаков различных семиотических систем — языковых, графических, звуковых, визуальных, специфика сочетания которых обусловлена конкретным каналом массовой информации» (Т.Г. Добросклонская). В то же время медиатекст является своеобразной проекцией культурного пространства, имеет целый ряд следствий в плане особенностей структуры, содержания и языкового наполнения данного вида текста (C.B. Иванова).

Поскольку одним из главных свойств языковых знаков является способность выполнять функцию знаков культуры, тем самым выполняя роль средства представления основных установок культуры, лингвистический подход к исследованию медиатекстов представляется особенно актуальным.

Медиадискурс, являя собой «зеркало» культуры, отражает особенности массового сознания, организует его, поэтому медиадискурс является не только когнитивно-коммуникативным феноменом, но и социально-регулятивным механизмом, направляющим массовое сознание посредством создания и тиражирования социально значимых образов и оценок.

Вторая глава «Современные масс-медиа: язык интолерантности»

посвящена анализу языка интолерантности как коммуникативно-речевого механизма снижения социокультурного статуса другого в современных российских масс-медиа. Описываются способы моделирования языка интолерантности, особенности его формирования и функционирования.

В первом параграфе «Интолерантность: теоретико-методологический аспект» рассматривается одно из актуальных направлений современной научной мысли, а именно проблема интолерантности в различных типах дискурса, в частности журналистском дискурсе, Проблеме толерантности /

интолерантности, уделяют большое внимание такие исследователи журналистики, как И.М. Дзялошинский, JI.B. Енина, H.A. Купина, В.К. Малькова, В.А. Тишков и др.

Сегодня представляется возможным говорить об интолерантности как о культуре неприятия другого. Такая культура представляет,собой сложную систему ценностей, способов, с помощью которых человек познает мир и себя и отражает агрессивное восприятие современным обществом многогранности мира.

В создавшихся социокультурных условиях современной России процесс ценностной трансформации сопряжен с актуализацией важнейшей классифицирующей культурологической категории «свой - чужой», что, с одной стороны, вполне закономерно, поскольку «именно с опознания социального имени человека... начинается его «локализация» в социуме и в языке» (A.B. Полонский), с другой стороны, однако, важно обратить внимание на то, что «чужое» все чаще воспринимается как неприемлемое, ложное, недостойное уважения и толерантности.

Во втором параграфе «Языковой аспект интолерантности» говорится о том, что поскольку культуре для существования требуется определенного рода фиксация в виде языка, то с разработкой понятия культура неприятия другого встает закономерный вопрос о языке этой культуры.

Появляется возможность говорить о таком феномене, как язык интолерантности. Язык интолерантности, или язык культуры неприятия другого, характеризуется трансляцией определенных культурных ценностей в обществе, взаимоотношений между людьми.

Язык интолерантности - совокупность способов и языковых средств, создающих в массовом сознании негативное или статусно-сниженное восприятие другого субъекта и его проявлений.

Язык интолерантности сопряжен с так называемым языком вражды, который, по нашему мнению, репрезентирует наиболее агрессивные способы проявления интолерантности, поэтому язык вражды именуется и как язык агрессии. Тексты, которые выстраиваются на основе языка вражды и агрессии, формируют враждебное отношение к представляемому субъекту или его проявлениям.

Сегодня можно говорить о формировании интолерантного потенциала СМИ. Интолерантный потенциал понимается как совокупность средств и возможностей, служащих репрезентации нетерпимости. Включает в себя набор норм, представлений, взглядов и оценок, которые формируют общую атмосферу информационного пространства СМИ.

В третьем параграфе «Язык интолерантности как феномен современных масс-медиа» описываются способы моделирования языка интолерантности и выделяются два типа стратегий, связанных с репрезентацией неприятия: эго-стратегия, характеризующаяся повышением статуса собственного мира, собственного я, и гетеро-стратегия, направленная на понижение статуса другого.

Мы обращаем внимание прежде всего на гетеро-стратегию как наиболее показательную для языка интолерантности, репрезентируемого в современных российских масс-медиа, а потому важнейшими являются способы целенаправленного негативного оценивания мира другого, что отражает особенности языка современных СМИ как языка соперничества, а следовательно, обращенного к способам завладения при помощи слова «других пространств».

При этом важно отметить тот факт, что интолерантность, будучи дискурсивным феноменом, может по-разному реализоваться в тексте: эксплицитно, в семантике и стилистике лексемы: в стране выросло поколение дебилов, беспамятных манкуров (КП, №26, 2008); Лохотронщики в белых халатах (Рабочая газета, № 6, 2007) и имплиицитно, в сложнейшей контекстуальной нюансировке: своим примером певица доказывает, что в 55 лет и выше, далеко не каждая бабка может быть ягодкой (Муз-тв, Сексуальные д'о ужаса, 30.05.07); похоже, у политиков пенсионный возраст наступает позже, чему простых смертных (АиФ, №39,2007).

Анализ выявил ряд часто встречающихся способов репрезентации интолерантности.

1. Негативное номинирование. Данный способ является наиболее простым и распространенным среди способов оценивания. Характеризуется использованием полнозначной лексемы, содержащей отрицательную эмоциональную оценку в своей семантике, иначе говоря контекстуально свободную: плохой, придурок, вдарить

Номинация лиц в русском медиадискурсе сегодня, как представляется, вышла на новый уровень. Объясняется это прежде всего новым стилем описания действительности, обуславливающим появление и использование разнообразных номинативных лексических единиц.

Негативная номинация лица - это обозначение некоторого референта знаками с негативной семантикой. Анализ выявил следующие виды негативной номинации:

1. Лексика, обозначающая статус человека. В данную группу отнесены слова, которые характеризуют кого-либо с точки зрения его социокультурного статуса в обществе, экономического положения, профессиональной деятельности и т.п.: место в списке для толстосумов у ведущих партий, по сведениям АИФ, стоит от 5 до 10 млн. долл. (АИФ, №31, 2007); под болтовню политиканов о социальных программах страна частью вымирает, частью деградирует (Рабочая газета, №6, 2007). Данная номинация характерна использованием интолерантных вариантов обозначения человека по его статусу. Так, лексема толстосум, по сути интолерантный вариант слова богатый.

2. Лексика, обозначающая антиобщественную деятельность: Да, никто не спорит — российские алкаши могли бы быть аккуратнее при выборе напитков (Мир новостей, №45, 2006); Майк Тайсон, хулиган и насильник, гуляет по Красной площади (АИФ, №39, 2005). Данная группа

слов несет в себе социально значимый компонент и относит к той сфере, которая осуждается в обществе. Подобные слова часто могут относиться и к юридической лексике, однако тиражирование подобной терминологии в отношении кого-либо в ситуациях речевого общения не отвечает коммуникативным нормам, и, следовательно, отнесена нами к интолерантной лексике.

3. Лексика с резко негативной семантикой, оценивающей кого-либо как личность: Джастин Тимберлейк. Вот что они все в нем видят? Вот чисто энцефалитный дебил (Муз-тв, Блондинка в шоколаде, 03.06.07); я не буду вам уподобляться, потому что вы хам и мерзавец (НТВ, К барьеру, 27.09.07). Подобная лексика носит явно оскорбительный характер. В основном она указывает на интеллектуальную, психологическую и иную неполноценность кого-либо. Характерен так называемый «переход на личности».

4. Физическая характеристика: Толстые тетки раскидываются на полпляжа и еще недовольны, когда случайно наступаешь им на грудь шестого размера (АИФ, №30, 2005); худенькое, угловатое создание без ярко выраженных половых признаков, девочка-мальчик, трогательный подросток - в этом вся Кейт (Муз-ТВ, Сексуальные до ужаса, 30.05.07). Сюда отнесены языковые единицы, которые в своей семантике содержат номинацию кого-либо посредством негативного описания физических характеристик: лица, тела и т.п.

5. Нарицательные имена: наказание государство предусмотрело такое, что очередных «Мавроди» оно совсем не пугает (АИФ, №12, 2008); после десятилетия увлечения деньгами, наживой, Ходорковскими и Абрамовичами, молодежь возвращается к традиционным ценностям (АИФ, №34, 2007). В данных примерах выделенные лексемы характеризуют какую-либо группу, либо представителя группы как однородное множество с общим негативным признаком.

6. Прозвища, клички: Олег "Есаул-Есаул" Газманов собрал экстренную пресс-конференцию (http://newsland.ru 13.12.08); Российско-грузинскце отношения починяют примус. Такое политическое прозвище давно закрепилось за Евгением Примаковым (02 ТВ, Новости, 14.06.07).

7. Использование названий животных: Они просто свиньи... (Первый канал, Пусть говорят, 14.07.07); он прятался, как крыса (НТВ, К барьеру, 31.05.07).

Номинация лица играет важную роль в создании связности и целостности текста. Важно помнить, что выбор номинации обусловлен субъективно-оценочным отношением к окружающей действительности.

Обращают на себя внимание глаголы с семантикой интолерантности и агрессии.

С помощью используемых глаголов заметны попытки создания своеобразной карикатуры, путем замены глаголов, с нейтральной семантикой их интолерантными вариантами, что очень характерно для современных

СМИ. В результате рождается своеобразный словарь, который отображает «способы называния» качества и действия.

Пэрис захотелось потанцевать - и какое-то время она извиваюсь у колонны в одиночестве (Известия, 29 мая 2006 г.); Заголовок - Голую Глюкозу выставили из гостиницы (Житье-Бытье, №32, 2005); расставаясь с некогда обожаемым танцором, Орбакайте изрядно пожмотничала (Желтая газета, №20, 2007).

Семантика таких глаголов используется современными авторами для таких целей как: обидеть, оскорбить, осудить и др. Что б этот человек сгнил в тюрьме, и желательно в камере с маньяками (Первый канал, Пусть говорят, 31.05.07); Никто не обсасывал в прессе «привселюдное» обзывание кем-то из политиков премьер-министра Виктора Януковича «козлом» (АиФ, №40, 2007); Заголовок - Хилари Клинтон зажала бабло (http://o2tv.ru/news 27.02.07). Такие глаголы несут в себе мощную конфликтогенную семантику.

Глаголы с нейтральной семантикой заменяются агрессивными, тем самым показывая актуальные на сегодняшний день синонимические парадигмы в языке СМИ: не плакать, а ныть; не рожать, а плодить; не обсуждать, а обсасывать. А поскольку главным принципом в использовании синонимов является их взаимозаменяемость в тексте, становится очевидным, что для языка СМИ характерна «свободная» заменяемость нейтральной лексики их интолерантными вариантами.

Язык СМИ демонстрирует использование фразеологических единиц, отвечающих замыслу автора: Мадонна все время тренируется на тренажерах, так что ей вообще не до пива. Однако, как видим, и на старуху бывает проруха (Желтая газета, №28, 2007). Наблюдение показывает, как современный журналист творчески подходит к использованию фразеологизмов, в том смысле, что иногда он подвергает трансформации некоторые их части. Тема эфира сегодня: "В семье не без Мавроди" [ср. в семье не без урода] (Первый канал, Пусть говорят, 31.05.07); Вора бояться -в Кремль не ходить [Ср. - волков боятся - в лес не ходить] (Жизнь, №22, 2008).

Оценивание осуществляется и за счет использования возможностей прецедентности, то есть использования прецедентов (прецедентных текстов, прецедентных антропонимов).

В качестве таких прецедентов в языке интолерантности часто выступают прецедентные антропонимы, то есть широко известные имена собственные, которые используются в качестве некоего культурного знака, символа определенных качеств: Распиаренный "крошка Цахес" московского полусвета - Паша-фейсконтроль (www.izvestia.ru, 19.06.06); образ «типичного американца» в представлении русских не менее колоритен: человек с фигурой Шрека и интеллектом Кинг-Конга (АИФ, № 41,2005).

И. Одной из главных особенностей современного языка интолерантности является чрезвычайно богатая метафорика. Метафора используется в ее аксиологической функции, как средство оценки мира

другого. Метафора может быть реализована в слове, словосочетании, предложении, фрагменте текста. Она позволяет создавать емкий образ, основанный на ярких ассоциациях: Высшие чиновники бронзовеют на глазах. (АИФ, №31, 2007); чиновники озабочены не устранением недостатков в работе с населением, а поиском тех, кто осмелился «гавкать» против начальства (АИФ, №12,2008).

Метафора войны - одна из самых востребованных в современном русском медиадискурсе. Активно используемая в российских масс-медиа военная метафорика выстраивает общество по аналогии с полем битвы, на котором действуют оппозиционные, если не сказать враждующие армии, например: с трибуны прозвучали фамилии тех, кто поведет коммунистов в бой не только за левых избирателей, но и против конкурентов (АиФ, №39,

2007); битва за голоса не затихает до последнего момента на всех плацдармах (Известия, № 3,2005).

Активизация военной метафоры в масс-медиа свидетельствует о том, что обыденное сознание россиянина все чаще «осваивает» окружающий мир посредством терминологии войны как идейного противостояния и нарушения границ, а также, как следствие, посредством терминологии «многоликой» агрессии как «воинственной неприязни» (И.А. Шаронов) и интолерантности как культуры неприятия другого.

III. Формирование языка интолерантности осуществляется и за счет интенсивного слово- и фразеотворчества. Процесс аксиологической деривации, то есть образования лексем, несущих эмоционально-оценочный заряд, весьма характерен для языка интолерантности. Аксиологическая деривация представлена в языке масс-медиа аксиологической суффиксацией и лексической контаминацией.

Аксиологическая суффиксация - процесс, весьма значимый для языка интолерантности, поскольку такой способ словообразования в масс-медиа, как правило, репродуцирует негативные смыслы, обогащая гетеро-стратегию новыми экспрессивными возможностями.

Суффиксы как способ введения агрессивных конструкций в текст достаточно распространены: государство уже распалось на удельные княжества, где каждый князек бесчинствует как хочет? (МК в Белгороде, 26.10.-02.11. 2005); Хочешь жить в гламуре... закрути романчик с модным певцом (АиФ, №7, 2008,).

Принципиально важной для моделирования языка интолерантности является лексическая контаминация - способ словообразования, основанный на наложении (интерференции) частей слова (морфов), несущих самые яркие семантические признаки: за годы прихватизации чиновники научились только отнимать и делить (Рабочая газета, №6, 2007); Интересно, как называются продукты сожительства демократии и гомосексуализма? Наверное, демосексуализм и гомократия? (АИФ, №24,

2008).

Подобный способ словообразования является весьма продуктивным и востребованным в языке масс-медиа, поскольку благодаря компактной форме, в которой сопрягаются смысловые пространства двух лексем, удается создать не просто суммированное целое, а нечто новое, семантически более глубокое и стилистически более экспрессивное.

В языке интолерантности значительную роль играют и такие словообразовательные средства, как разговорные номинации с экспрессивно-оценочными аффиксами: в Голливуде давно кризис идей. Тупизна страшная (АИФ, № 29, 2008); окказиональное словообразование- к настоящему времени успешно завершен первый этап «нигеризации» экономики (Белгородская правда, №5, 2001).

IV. Обращает на себя внимание и тот факт, что оценивание «проникает» в грамматическую семантику.

Говоря о языке интолерантности, необходимо, на наш взгляд, обратить внимание на характерную для него грамматическую метафоризацшо, суть которой заключается в том, что грамматическая форма употребляется не в своем прямом значении (А.П. Сковородников): Лучшая танцовщица современности Борис Моисеев (MTV, RMA, 4.10.07), в примере видно, что в отношении лица мужского пола используются грамматические формы женского рода. Эффект неприятия достигается противоречием между лексическим значением и грамматической формой.

Важным является и другой способ снижения статуса человека, а именно грамматическая конверсия субъекта в объект. Как отмечают исследователи, значительное число глаголов приобретает в качестве нового объектного актанта имя существительное, обозначающее человека, например: достать кого-либо "надоесть", заказать кого-либо "заказать убийство ", пасти кого-либо "следить ", замочить кого-либо "убить" и т.д.

Президент Грузии «заказывал» силовикам убийства оппонентов (АиФ, №41, 2007); «Чечен - зверь Не жди, пока он тебя замочит. Бей первым», - благородно инструктировали местные зэки (МК, 2002, 21февр.).

Приобретение подобного актанта приводит в движение нехарактерный в целом для русского литературного языка механизм - семантический перенос по модели «от не-человека к человеку» (Р.И. Розина), безусловно, понижающий статус человека (A.B. Полонский), а следовательно, обладающий способностью передавать потенциал интолерантности.

V. Язык интолерантности, связанный с процессом негативного означивания в СМИ пространства другого, моделируется также и так называемой дисфемизацией, представляющей собой риторический прием целенаправленного огрубления, стилистического снижения, предпочтительного употребления в определенных условиях слова или выражения с негативной эмоциональной окраской или стилистически сниженного вместо нейтрального: голосистый исполнитель без труда заглушил робкое вяканье стилиста (Желтая газета, №32, 2007); из Вашингтона доносятся вопли Тимошенко о досрочных парламентских

выборах (http://o2tv.ru, 1.03.07); Мы уже почти смирились с тем, что оплачиваем корявую игру иностранных дармоедов фактически из собственных карманов (АИФ, №31,2007).

VI. Стилистическое снижение:

1. Использование в номинации стилистически сниженной лексики с негативной оценкой (разговорной, просторечной, жаргонной): чиновники относятся к нам как к быдлу (АиФ, №40, 2007); надо понимать, больше всех от нашей агрессии страдает нафиг никому ненужная Литва (02 ТВ, Новости, 7.06.07); Во-первых, дольщики■- это чистое кидалово (АИФ, №23, 2007); Все, что вы говорите — фигня.

2. Использование в номинации бранной лексики: разговор зашел о современной киноиндустрии, и я ему сказал, что большинство нынешних фильмов - дерьмо (АиФ, № 29,2008).

VII. В языке интолерантности зачастую используется так называемое ассоциативное снижение, которое мы вслед за О.С. Веневцевой определим как использование литературного слова или фразы, построенной по законам литературного языка, но несущих (чаще всего в контексте) отрицательную эмоциональную оценку (О.С. Веневцева): прожиточный минимум по России такой, что работник имеет максимальный шанс не дожить до пенсии (Рабочая газета, №2, 2007); Заголовок - У чеченцев нашли план Курского вокзала и взрывчат/у (МК, №279,2002).

VIII. Язык интолерантности активно моделируется и благодаря иронии как тропу, связанному со смысловой конверсией, обнаруживаемой в контексте, и как способу выражения скепсиса, насмешки и отрицания. Депутат выразил желание стать губернатором Псковской области. Но занял лишь "почетное" шестое место (КП, №33, 2002); меня просто бесит, когда какой-нибудь очередной «умник» на полном серьезе, что называется на голубом глазу, начинает распинаться о том, какими свободными мы стали в нынешней России (CP, № 11,2006). Насмешка представлена через подачу слова со значением, обратном буквальному, и которое читается благодаря его переосмыслению.

IX. Одной из важной составляющих информации СМИ являются идеологемы. Идеологема, или «определенное суждение, высказанное автором публикации в форме одного или более предложений, содержащее в себе и несущее в массовое сознание некоторый идеологический смысл». (В.К. Малькова), является сильнейшим воздействующим средством. А поскольку информация СМИ, активно демонстрирует культуру неприятия другого, анализ идеологем занимает существенное место в понимании феномена языка интолерантности.

Как показал анализ, идеологемы, репрезентирующие интолерантную позицию, связаны с так называемым «образом врага». Это понятие чаще всего используется в качестве метафоры, подразумевающей под собой деление по групповым характеристикам, в которых важную роль играет конструирование оппозиции «свой» - «чужой» в реализациях типа: бедный-

богатый, народ-власть, русские - не русские. Бесспорную агрессивность текстов с такими оппозициями доказывает то, что аргументация строится посредством тиражирования негативного отношения к группе на основе вплетаемых метафорических оппозиций хороший - плохой, добрый - злой, белый - черный и т.п.

Мы выделили некоторые, наиболее распространенные оппозиции.

1. Оппозиция «богатый-бедный»: Богатые люди в основном плохие парни (ТВЦ, Только ночью, 4.10.07); нашими мини-капиталистами и макс-чиновниками овладело какое-то неслыханное жлобство и страсть к быстрой и, главное, беззатратной наживе. Не сделать, а украсть, не заработать, а "охмурить" (АИФ, № 29, 2007); я без всякой симпатии отношусь к олигархической биографии М. Ходорковского, получившего по суду 8 лет лагерей (АиФ, № 45, 2007)

Неприятие присутствует здесь на уровне оценочной оппозиции богатые - плохие, бедные - хорошие. Материальный достаток становится маркером "чужого" (Э.В. Чепкина) и привязывается к темам аморальности и безнравственности.

2. Одним из ярких и наиболее тиражируемых образов врага в современных средствах массовой информации это враг в виде власти. Здесь представлены как конкретные личности (Чубайс, Гайдар, Ельцин и др.), так и обобщенные образы (чиновники, депутаты и т.п.).

Оппозиция «народ-власть» - наиболее представленная в медиадискурсе по частотности интолерантных идей в текстах.

Политики представлены как обманщики: Второй год на экране красуются депутаты и министры, обрушивают на головы граждан горы цифр и обещаний. (Рабочая газета, №6, 2007); не послушаешь наших господ депутатов - уши пухнут, послушаешь - вянут... (АИФ, №22, 2007). Людьми невоспитанными, пренебрегающими интересами народа: Может быть, нашей власти приобрести слуховой аппарат, чтобы лучше слышать свой народ? (АиФ, №15,2007).

3. Враг создается в образе чужих этносов на фоне доминирующего русского населения. В настоящее время примером" конфликтогенной информации служат регулярное упоминание многонациональное™ в России в негативном контексте, использование искаженных фактов, уничижительных стереотипов, конфликтных идей.

Пользуясь добротой русского народа и несовершенством законов, иммигранты вытесняют коренное население Захватывая целые сферы экономики, промышляя наркотиками, оружием, поддельной водкой и фальшивой валютой, осуществляя грабеж, насилие над коренным населением, эти преступные элементы почувствовали себя полноправными хозяевами России, (http://dpni.org 7.09.07); Растление малолетней русской девочки гастарбайтером из Средней Азии (АиФ, № 30,2005).

Из приведенных примеров видно, что этнические меньшинства зачастую позиционируются как преступники: доброта русского народа

противопоставляется грабителям, насильникам, гастарбайтерам из Средней Азии Специфика этнической темы очевидна, обилие лексики, несущей в своем значении неприятие.

Особая роль в формировании языка интолерантности, связана с феноменом языковой игры, которая выступает в качестве важнейшего инструмента создания новых языковых форм прежде всего культуры неприятия и отрицания «другого», а также средства усиления эстетики интолерантности.

С точки зрения языка интолерантности, языковая игра выступает как способ создания негативного или иронического контекста: БАБ ведет себя как поджигатель, пришедший на место преступления без спичек (О Б.А. Березовском) (АИФ, №16, 2007); Заголовок - Экс-чекиста убил азиЯД? (АИФ, №5, 2007); Заголовок - Школа• объЕГЭрят всех (АИФ, №12, 2007); Сколько МММавроди должен народу? (АИФ, № 23, 2007).

Эффект языковой игры в языке интолерантности достигается разными средствами: 1) за счет переосмысления лексического значения; 2) за счет употребления окказионализмов, образованных по характерным моделям.

Окказионализмы обладают высокой степенью экспрессивности, поэтому они чрезвычайно востребованы в языке современных масс-медиа, стремящихся к максимальной экспрессивности: Вам по душе словечко «обыдиотить». Может быть, задача власти в России — обыдиотить народ? (АиФ, №9, 2008); Интересно было наблюдать за реакцией "випятника" (http://www.izvestia.ru 18.06.07).

Таким образом современный медиадискурс характеризуется активизацией тенденции отрицания, неприятия другого, активизацией смыслов, снижающих статус социокультурного пространства другого. Данные тенденции обусловлены процессами культурно-аксиологической трансформации общества и сопряжены с актуализацией важнейшей классифицирующей культурологической категории «свой-чужой».

В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования, делаются выводы об особенностях формирования и функционирования языка интолерантности в медийном дискурсе, делаются выводы относительно итогов и перспектив исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

а) в издании, рекомендованном ВАК России:

1.Гречихин М.В. Современный русский медиадискурс: язык интолерантности / М.В. Гречихин // Гуманитарные исследования: Астраханский государственный университет, 2008. - № 2. - С. 26-30.

2. Гречихин М.В., Полонский A.B. Публицистика: особый вид словесного творчества в пространстве массовых коммуникаций /

/

A.B. Полонский, M.B. Гречихин // Вестник БУПК. 2006. Вып. 4 (20). -С. 313-317.

б) в других изданиях ■

3. Гречихин М.В. «Военная метафора» на газетной полосе / М.В. Гречихин // Сохранение нематериального культурного наследия: проблемы и опыт: Сборник материалов. - Белгород: Изд-во «Константа», 2006. - С. 46-48.

4. Гречихин М.В. Язык современных газет: автор и адресат / М.В. Гречихин // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. научных трудов Междунар. науч.-практ. конф. (Белгород, 25-27 сентября 2006 г.). Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. - С. 284-286.

5. Гречихин М.В. Культура неприятия другого в современных масс-медиа / М.В. Гречихин // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: Тезисы межвузовской научно-практической конференции. - СПб: Роза мира, 2007. - С. 139-141.

6. Гречихин М.В. Роль языковых единиц с семантикой агрессии в организации текстов СМИ / М.В. Гречихин // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: Сборник трудов II Международной научно-практической конференции, Белгород, 1-3 октября 2007 года: В 2 т. / Под ред. А.П. Короченского и др. - Белгород: БелГУ, 2007. - С. 72-75.

7. Гречихин М.В. Язык СМИ в аспекте проблемы интолерантности / М.В. Гречихин // Средства массовой информации в современном мире. Молодые исследователи: Материалы VII межвузовской научно-практической конференции студентов и аспирантов / Под ред. Л.П. Громовой; сост. O.A. Никитина. - СПб, 2008. - С. 259-260.

8. Гречихин М.В. Интолерантный потенциал информации современных СМИ / М.В. Гречихин // Филологические этюды: Сб. науч. ст. молодых ученых: В 3 ч. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. - Вып. 11. Ч. I - II. -С. 255-257.

9. Гречихин М.В. Репрезентация интолерантности в современном русском медиадискурсе / М.В. Гречихин // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания речеведческих дисциплин в вузе и школе: Материалы II региональной научно-методической конференции (Алексеевка, 17 апреля 2008 года). - Белгород, 2008. - С. 98-102.

10. Гречихин М.В. Современные масс-медиа: язык интолерантности / A.B. Полонский, М.В. Гречихин // Журналистика и медиаобразование - 2008: сб. трудов III Междунар. науч.-практ. конф. (Белгород, 25-27 сентября 2008 г.): в 2 т. Т. II / под ред. М.Ю. Казак, У. Перси, A.B. Полонского, Е.А. Кожемякина. - Белгород: БелГУ, 2008. - С. 44-49.

Подписано в печать 19 11 2008 Гарнитура Times New Roman Формат 60x84/16. Усл. п л 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 290 Оригинал-макет подготовлен и тиражирован в издательстве Белгородского государственного университета 308015, г. Белгород, ул Победы, 85

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гречихин, Максим Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.3

ГЛАВА I. МАСС-МЕДИА В ЯЗЫКОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

§ 1.Язык как вербализованная память культуры.14

§ 2. Язык СМИ в культурном пространстве России.29

§ З.Медиадискурс как самосознание культуры.34

Выводы.47

ГЛАВА II. ЯЗЫК ИНТОЛЕРАНТНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МЕДИЙНОМ ДИАЛОГЕ

§ 1. Интолерантность: теоретико-методологический аспект.50

§ 2. Языковой аспект интолерантности .60

§ З.Язык интолерантности как феномен современных масс-медиа.74

Выводы.130

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Гречихин, Максим Васильевич

Эпохальный излом рубежа XX и XXI веков в России сопряжен с процессом сложнейших социальных преобразований, затронувших все сферы жизни российского общества, что, безусловно, не могло не сказаться и на характере языка масс-медийной коммуникации. Радикальность происходящих перемен стала поистине «благодатной почвой для стремительных всходов» новых идей [Мансурова 2007: 4], которые решительно завоевывали умы и сердца участников публичного диалога. Как писал в самом конце 80-х годов прошлого столетия главный редактор журнала «Огонек» Виталий Коротич, «не хотим быть прежними. Не будем прежними.» [Коротич 1989: 3].

Отказ от идеологических догм эпохи homo sovieticus, снятие всяческих табу с саморепрезентации автора в медиатексте и обретение абсолютной свободы слова, сопряженной с рыночной стихией, качественно изменили как условия функционирования средств массовой информации, которые стали, по определению М.Н. Володиной, «основными "поставщиками" коллективного знания» [Володина 2005:36], так и медиаязык, демонстрирующий новые тенденции современной риторики [Анненкова 2005].

По всей видимости, эти процессы сегодня можно по-разному оценивать, поскольку они привели к разным и не всегда заслуживающим только положительных оценок результатам, однако важно то, что публичное слово, получив безусловные «гарантии свободы» [Прохоров 2004], стало не только эффективным средством «форматирования» массового сознания, но и полноценным его выразителем. Из только декларируемой ценности культуры свобода превратилась в реальный фактор творческой деятельности, более не скованной никакими правилами, идеологическими догмами и партийными установками. «Штурм будущего», о котором в конце XX века настойчиво говорила российская публицистика, состоялся: «прорвав кордоны», воспользуемся здесь яркой метафорой В. Камянова [Камянов 1990:215], журналистское слово обрело способность к выражению нового мировоззрения и нового мироощущения, в котором чувственная компонента обрела статус, не уступающий интеллектуальной.

Автор медийного текста перестал быть безмолвным наблюдателем и бесстрастным ретранслятором чужих, проверенных и санкционированных точек зрения, явив себя читателю как личность, не только способную на самостоятельную мысль и самостоятельный поступок, но и стремящуюся артикулированно, в полный голос, заявить о себе, заявить свою позицию, свое мировоззренческое «я» посредством категоричной, безапелляционной оценки, экспрессивного и эмоционально-выразительного слова, игры со стилем, а также игры, по определению русского поэта Н. Заболоцкого, «на гранях языка», связанной с поисками новых возможностей передачи мысли и чувства [Норман 2006:4].

Современный «субъект-создатель медиа-текста, - пишет С.И. Сметанина, — предстает перед читателем как личность, самостоятельно осмысляющая и оценивающая реальную ситуацию, демонстрирующая свою мировоззренческую позицию и индивидуальность языковой раскрепощенностью, стремлением отойти от клише газетно-публицистического стиля» [Сметанина 2002:5].

В начале XX века в своих знаменитых «Манифестах футуризма» итальянский поэт Филиппо Томазо Маринетти говорил о том, что важнейшей особенностью современного мира является скорость, которая деформирует традиционные нравственные социальные ценности, мешающие ее развитию. «Это было, - пишет И.А. Шаронов во вступлении к сборнику научных статей «Агрессия в языке и речи», - провидческое утверждение: в двадцатом веке начинается крутой подъем в развитии мировой цивилизации, и многие устоявшиеся в веках гуманитарные ценности претерпевают необычайно сильное воздействие, трансформируясь на ходу в условиях быстро меняющегося мира» [Шаронов 2004:5].

Как показывает анализ современного русского медиадискурса, процесс ценностной трансформации стал реальностью нашей жизни и сопряжен он с манифестацией важнейшей классифицирующей культурологической оппозиции «свой - чужой», что, с одной стороны, вполне закономерно, поскольку «именно с опознания социального имени человека. начинается его «локализация» в социуме и в языке» [Полонский 2003: 67], с другой стороны, однако, важно обратить внимание и на то, что «чужое» все чаще стало восприниматься как неприемлемое, ложное, недостойное уважения, а следовательно, порицаемое и отрицаемое, и способы отрицания другого получили свое развитие прежде всего в СМИ. Не случайно П. Бурдье говорит, что «мир журналистов - это мир различий, в котором существуют конфликты, конкуренция и вражда» [Бурдье 2002: 36-37].

Творческая свобода «медиаавтора» и сложившиеся социокультурные условия ее реализации придали деятельности современных российских СМИ не только интеллектуальный драматизм, о чем настойчиво и справедливо говорят в настоящее время многие исследователи медийных процессов, но и оценочный максимализм, все чаще сопровождающийся интолерантностью [Кокорина 1996; Солдатова, Шайгерова 2001] , то есть, по определению А.В. Полонского, неприятием другого как проявления истинного, неприятием другого как иной ипостаси истинного.

Язык интолерантности как коммуникативно-речевой механизм снижения социокультурного статуса другого становится сегодня если и не нормой, то весьма устойчивой тенденцией, что подтверждается, в частности, и выводом чешской исследовательницы русской культуры 3. Трестеровой о том, что «парадоксы русской. жизни нашли свое отражение в языке, причем это отражение более устойчивое, чем след на песке» [Трестерова 1999:88].

Все это ставит перед исследователями серьезные задачи, связанные с необходимостью осмысления современного публичного диалога, осуществляемого посредством масс-медиа, и языка интолерантности, особенно востребованного сегодня.

Актуальность исследования подобных феноменов определяется не только недостаточной изученностью способов выражения интолерантности в современных медиатекстах и, в частности, отсутствием специальных обобщающих работ по лингвистическому исследованию культуры неприятия другого в текстах СМИ, но и той ролью, которую взяли на себя современные масс-медиа, заняв не просто центральное положение в культуре [Анненкова 2005: 113], а обозначив в ней свое абсолютное господство и выразив его через свой язык, ставший реальным механизмом деконструкции национальных традиций и конструирования новых способов социальной адаптации, репрезентированных в лексике и грамматике интолерантности.

Г.Я. Солганик отмечает, если «прежде язык СМИ изучался по преимуществу как «вещь в себе», то сейчас остро актуальными становятся такие аспекты, как язык СМИ и мышление, язык СМИ и общество, язык СМИ и культура, политика, идеология. Наступил период экстенсивного изучения языка СМИ, открывающего новые перспективы перед этой отраслью стилистики, способствующего более глубокому пониманию специфики и природы языка СМИ. Возникает острая необходимость осмыслить роль языка СМИ в новых условиях с учетом процессов, происходящих в обществе, культуре, политике, идеологии и т.д.» [Солганик 2005:14].

Проблема интолерантности в медийном дискурсе все чаще попадает в поле зрения ученых (философов, лингвистов, культурологов, социологов, этнологов). В частности, предметом исследования становятся «интолерантные тексты», содержащие потенциал нетерпимости на основе этнических и национальных особенностей, однако актуальность исследования усиливается также за счет отсутствия системного осмысления «лингвистических маркеров интолерантности» [Керимов, Чепкина 2007: 176], осмысления языка интолерантности, его структуры, его социокультурного статуса, его места в современной культуре.

Объектом диссертационного исследования является язык СМИ как феномен масс-медийной публичной коммуникации.

Предметом исследования являются языковые репрезентации в масс-медиа интолерантности как культуры неприятия другого, то есть языковые средства, используемые в СМИ для снижения социокультурного статуса другого.

Практическим материалом исследования послужила собственная картотека, полученная методом сплошной выборки и содержащая около 7000 языковых фактов, репрезентирующих интолерантный потенциал текстов СМИ.

Источником формирования данной выборки стали тексты прежде всего из печатных средств массовой информации, таких газет и журналов, как «Аргументы и факты», «Белгородская правда», «Желтая газета», «Жизнь», «Житье-Бытье», «Коммерсантъ», «Комсомольская правда», «Мир новостей», «Московский комсомолец», «Новая газета», «Новый мир», «Огонек», «Рабочая газета», «Российская газета», «Юность» и др.

Кроме того, автором проводилась запись высказываний телеведущих, участников телевизионных программ, общественных деятелей, ученых, политиков, чья речь звучала на российских телевизионных каналах: «Первый», «Россия», «НТВ», «Муз-ТВ» и др.

В поле нашего зрения были также Интернет-ресурсы: www.lenta.ru, www.gazeta.ru,www.utro.ru,www.molva.ru и некоторые другие.

В своем отборе конкретных средств массовой информации мы руководствовались принципом репрезентативности разных типов мировоззрения и языка, поскольку на социализацию личности и его языковое поведение как важнейший способ социальной адаптации оказывает влияние вся совокупность масс-медиа, формирующая особый характер медиасреды современной России.

Тексты СМИ, которые были нами исследованы, датируются 1999 — 2008 гг. Наше внимание было обращено именно на этот период, поскольку это время активного осмысления богатейшего культурного наследия России, настойчивого поиска национальной идеи и одновременного укрепления вертикали власти. Данный период наследует (и во многом завершает) важнейшие тенденции, инициированные ранее на предыдущих этапах современной модернизации - этапе перестройки (1985 — 1991 гг.) всех сфер жизни советского общества и этапе (1991 - 1999 гг.) социально-политического и социально-культурного самоопределения российского общества [Кириллова 2005: 9-11]).

Цель исследования - изучение специфики формирования и функционирования языка интолерантности, продуцируемого современными российскими масс-медиа, выявление и обобщение особенностей употребления средств русского языка, используемых в современных масс-медиа для снижения социокультурного статуса другого.

Достижение поставленной цели исследования обусловило постановку и решение следующих теоретических и практических задач:

1) определить объем и содержание понятия интолерантности;

2) обеспечить необходимые для научного исследования репрезентативность и качество выборки практического материала;

3) выявить особенности и условия функционирования в средствах массовой информации языка интолерантности, отражающего, по терминологии Ю.Н. Караулова, «эволюцию русской языковой способности» [Караулов 2006];

4) классифицировать выявленные языковые показатели интолерантности;

5) выявить способы использования русского языка в современных масс-медиа и языковые механизмы проявления интолерантного отношения к другому,

6) осмыслить роль медиадискурса в репрезентации массового сознания и в формировании языковых способов культурной адаптации.

Научная новизна исследования состоит в том, что

1) охарактеризован феномен интолерантности как культуры неприятия и отрицания другого',

2) получил свое комплексное осмысление продуцируемый современными масс-медиа язык интолерантности как механизм снижения социокультурного статуса другого;

3) систематизированы и описаны механизмы объективации интолерантности в языке современных российских масс-медиа;

4) осуществлена попытка интерпретации медиадискурса как когнитивно-коммуникативного феномена, как публичного диалога, опосредованного масс-медиа;

5) описаны лексика и грамматика интолерантности современных российских масс-медиа;

6) представлена роль в современном русском медиадискурсе языковой игры как важнейшего инструмента создания новых языковых форм культуры неприятия и отрицания другого, а также как средства усиления эстетики интолерантности.

Методологическую базу исследования составили:

1) общенаучные методы познания действительности: метод эмпирического исследования (наблюдение, сравнение), метод абстрагирования, анализ и синтез, а также метод восхождения от конкретного к абстрактному;

2) метод сплошной выборки с целью формирования корпуса исследуемых языковых единиц;

3) описательно-аналитический метод, предусматривающий непосредственное наблюдение анализируемых явлений в конкретных речевых условиях, систематизацию и обобщение наблюдаемых фактов;

4) контекстологический метод, который применялся для отслеживания закономерностей отбора и использования языкового материала;

5) элементы дефиниционного анализа для выявления аксиологической направленности номинаций;

6) метод контекстуального анализа, предполагающий анализ имплицитно выраженной информации, которая содержится в отдельно взятом предложении или тексте.

Научно-теоретическую базу исследования составили труды ведущих

V. российских и зарубежных ученых, таких, как:

- Н.Ф. Алефиренко, М.М. Бахтин, М. Бубер, А. Вежбицкая, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, В.В. Колесов, М. Коул, Ю.М. Лотман, Б.В. Марков, В.А. Маслова, Б.Ю. Норман, И.А. Стернин, Э. Фромм (в области философии культуры, философии языка, металингвистики и лингвокультурологии);

- И.М. Дзялошинский, JI.B. Енина, И.А. Ильяева, Ю.В. Казакова, С.Г. Кара-Мурза, Е.А. Кожемякин, В.П. Конецкая, В.В. Кочетков, М. Маклюэн, В.К. Малькова, JI.B. Сагитова, И.В. Силантьев, С.Г. Тер-Минасова, О. Тоффлер, М. Уолцер, Е.А. Ходжаева, Э.В. Чепкина, С.Х. Шайхитдинова, И.А. Шаронов (в области теории массовых коммуникаций и теории межкультурной коммуникации, в области осмысления другого в культурном и коммуникативном пространстве, а также в области осмысления категорий толерантности и интолерантности);

- JH-Д. Арутюнова, Т.Г. Добросклонская, Е.Н. Дорофеева, Я.Н. Засурский, В.И.Карасик, Н.П. Кириллова, Е.А. Кожемякин, А.П. Короченский, А.В. Полонский, Е.П. Прохоров, Ю.Е. Прохоров, С.И. Сметанина, С.В. Ушакова, В.П. Хорольский, А.П. Чудинов (в области теории дискурса и медиадискурса, а также политической и медиалингвистики);

- И.В. Анненкова, М.Ю. Казак, Ю.Н. Караулов, Л.Ю. Касьянова, И.М. Кобозева, В.Г. Костомаров, Л.П. Крысин, И.П. Лысакова, А.В. Полонский, Г.Я. Солганик, Г.Н. Трофимова, В.В. Тулупов, Н.И. Формановская (в области изучения функционирования современного русского языка и языка СМИ) и др.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно представляет собой попытку комплексного осмысления языка интолерантности. В работе рассмотрена специфика формирования и функционирования языка интолерантности, а также выявлены и описаны способы объективации интолерантного потенциала средствами русского языка. Полученные результаты исследования углубляют представление о специфике продуцируемого современными российскими масс-медиа языка интолерентности. В исследовании разрабатывается концепция медиадискурса как социально и культурно маркированного процесса оперирования информацией в условиях опосредованного масс-медиа широкого публичного диалога, а также как механизма, организующего массовое сознание посредством формирования социально значимых когнитивных, аксиологических и регулятивных смыслов.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при чтении лекционных курсов по стилистике русского языка, риторике, культуре русской речи, лингвокультурологии, по теории публицистики. Работа может быть полезной также при создании практических пособий и рекомендаций по теории и практике журналистики.

Положения, выносимые на защиту:

1. Медиадискурс как социально и культурно маркированный процесс оперирования информацией в условиях опосредованного масс-медиа широкого публичного диалога не только отражает особенности массового сознания, но и организует его. Медиадискурс является социально-регулятивным механизмом, организующим массовое сознание посредством формирования социально значимых когнитивных, аксиологических и регулятивных смыслов. Медийное слово по своей природе обладает повышенной воздействующей силой, однако способ этого воздействия, фиксируемый в языке, зависит от особенностей культуры. Одной из ключевых особенностей современного русского медиадискурса является активизация интолерантности как культуры неприятия другого (личности, идеи, объекта или ситуации) и его отрицания в качестве альтернативно истинного, а также актуализация негативных и «низких» смыслов, направленных на понижение социокультурного статуса другого и его атрибутов. Культура неприятия и отрицания, разрабатываемая современными российскими масс-медиа, проявляется в формировании так называемого языка интолерантности, то есть совокупности языковых и речевых механизмов понижения социокультурного статуса другого и его вытеснения из коммуникативного пространства.

2. Язык интолерантности, продуцируемый современными российскими масс-медиа, свидетельствует о расширении пространства «я» за счет редуцирования пространства другого. Язык интолерантности отражает особый способ социальной адаптации личности, для которой наиболее приемлемой формой коммуникации является монолог, что создает проблемы для полноценного публичного социального диалога.

3. Интолерантность в русском языке выражается как лексическими, так и грамматическими средствами. Способы объективации интолерантного потенциала в русском языке, репрезентируемого масс-медиа, разнообразны, однако наиболее востребованы из них: негативное номинирование, дисфемизация, стилистическое и ассоциативное снижение, аксиологическая деривация, метафоризация, грамматическая конверсия «человек —> нечеловек».

4. Особая роль в формировании языка интолерантности принадлежит языковой игре, которая в современном русском медиадискурсе выступает в качестве важнейшего инструмента создания новых языковых форм, прежде всего культуры неприятия и отрицания другого, а также средства усиления эстетики интолерантности.

Апробация исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены на областной научной конференции «Роль учреждений культуры и образования в сохранении нематериального культурного наследия» (г. Белгород, 28 февраля 2006 г.); международной научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (г. Белгород, 25-27 сентября 2006 г.); межвузовской научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире» (г. Санкт-Петербург, 24-25 апреля 2007 г.); научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (г. Белгород, 2007 г.); межвузовской научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире. Молодые исследователи» (г. Санкт-Петербург, 28 февраля - 1 марта 2008 г.); международной научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование - 2008» (г. Белгород, 25-27 сентября 2008 г.)

14

Заключение научной работыдиссертация на тему "Современный русский медиадискурс: язык интолерантности"

ВЫВОДЫ

Современный медиадискурс характеризуется активизацией тенденции отрицания, неприятия другого, активизацией смыслов, снижающих статус социокультурного пространства другого. Данные тенденции обусловлены процессами культурно-аксиологической трансформации общества и сопряжены с актуализацией важнейшей классифицирующей культурологической категории «свой — чужой».

Данная оппозиция пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения, явленного в максимальной степени в современных масс-медиа.

Мы рассматриваем оппозицию «свой» - «чужой» как ключевой концепт семантической категории чуждости, сопряженной с категорией отрицательной оценки.

Семантическим центром категории чуждости является генерализующее обобщение, которое становится основой пейоративного отчуждения, сущность которого заключается в том, что «говорящий, отрицательно оценивая тот или иной объект, доводит эту отрицательную оценку до предела тем, что исключает из своего культурного и/или ценностного мира и, следовательно, отчуждает его, характеризуя его как элемент другой, чуждой ему и враждебной ему. культуры, другого — чуждого — мира (Я университетов не кончал; Муж работает, а она по заграницам разъезжает и т.п.).

Свой» мир - это мир собственных имен и форм единственного числа со значением единичности. «Свой» мир характерен уникальностью, индивидуальностью объектов.

Чужой» мир — это мир чуждый и враждебный». Этот мир воспринимается нерасчлененно, здесь нет дискретных объектов.

Свой» мир познаваем, в нем возможно выделять дискретные объекты, с их отличительными признаками. «Чужой» же мир незнаемый, неведомый, мир, который и не следует знать.

Подобная дискредитация получает в языке специализированное выражение, например, при помощи местоименных слов с значением «обезразличивающего обобщения»: всякий, какой-то, разный, какой-либо и ДР

Семантическая категория «чуждости» заключает в себе такие противопоставления, как «этот - тот», «мы — они», «я - ты», «наш — их», «мой — твой». Как представляется, при таком подходе отрицание чужого воплощается с помощью так называемых конфликтных идей, которые являют собой реализацию базовой оппозиции «Свой — Чужой»: мы — такие, а они — другие; мы лучше, а они хуже; они плохие, они нам мешают.

Данная оппозиция является основой при любом подходе к исследованию толерантности / интолерантности, так как границы «своего» и «чужого» конструируют модель отношений индивида и общества. Концепт «свой» транслирует коллективную идентичность. «Чужим» считается тот, кто признает иную истину, не разделяет принятых убеждений.

Можно с уверенностью говорить о том, что основанием для формирования людей в группы, общности и противопоставления остальным могут быть национальный признак, вероисповедание, приверженность той или иной идеологии, социальное положение, профессиональные и другие интересы.

Интолерантность — это относительная неспособность воспринимать особенности каких-либо факторов без возражения, без отказа от агрессии, это состояние сниженной переносимости. Подобное состояние появляется в контексте своего образа жизни, своего мнения, культуры, восприятие их как единственно верных. Интолерантность начинается с непризнания инаковости других как органических частей человеческого сообщества.

Причины, порождающие интолерантность, коренятся в политике, культуре, экономике, психологии. Факторы, влияющие на проявления интолерантности, можно разделить на внешние, или непсихологические, и внутренние, характеризуемые направленностью в сторону психологии личности.

Активная демонстрация неприязни в СМИ, а также ее укоренение позволяют в конечном счете говорить об интолерантности как о культуре неприятия другого. Интолерантность в масс-медиа проявляется в формировании речевых механизмов, предназначенных для снижения культурного статуса другого, для создания коммуникативного поля интолерантности

Язык интолерантности представляет собой механизм понижения культурного статуса другого и его культурных символов и предполагает системность, традиционность, преемственность агрессивных речевых конструкций в медиатекстах.

Исследование языка интолерантности начинается с лексики, так как именно она является предпосылкой в его идентификации. Для медиатекста характерно функционирование агрессивных номинаций в отношении человека. Отдельное описание отведено роли глагола, поскольку он заключает в себе мощные образные средства и способен своим присутствием создать негативную атмосферу всего высказывания.

Грамматическое выражение языка интолерантности выражается в конструкциях, не характерных для русского языка. Так, например, мы уделили внимание грамматической метафоре - употреблению грамматической формы не в прямом значении.

Важное место в исследовании интолерантности занимает анализ идеологем, уделено внимание процессам стереотипизации, поскольку с помощью этих элементов формируются «готовые» представления и установки людей. К сожалению, их не всегда можно четко разделить на толерантные / конфликтные и нужно рассматривать в связи с общим контекстом.

Также мы, анализируя семантические, стилистические и другие аспекты языка СМИ, выделили наиболее частотные приемы подачи информации, которые так или иначе характеризуют медиатекст с точки зрения наличия в нем языка интолерантности.

Язык интолерантности как инструмент для интронизации эго и снижения статуса другого репрезентирует новый способ социальной адаптации личности, для которой наиболее привлекательной формой общения является монолог.

Язык интолерантности свидетельствует о духовном состоянии национальной культуры, в котором не просто преобладает стремление к эмоциональности и повышению перлокутивного эффекта СМИ, а посредством различных механизмов реализуется диктат «своего», когда субъект оценки изначально мыслится в поле «положительности», а объект оценивания из этого поля выводится.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема изменений в языке стала особенно актуальной в конце прошлого века в связи с серьезными социокультурными преобразованиями: перемены в укладе жизни, новые экономические принципы, новые технологии рождают новые реалии. Перед обществом и языком ставятся новые задачи.

Последнее десятилетие характеризуется появлением новых форм языка, обусловленных культурными изменениями. Исследователи часто говорят о революции в языке.

Наряду с происходящими изменениями одной из характерных черт становится «огрубление» речи. Степень допустимого в ней заметно вырастает. Становится приемлемым позволять себе «речевые вольности».

В язык проникают элементы субстандарта, что приводит к постепенному закреплению сниженной, вульгарной, жаргонной, нередко нецензурной лексики.

Характерной чертой «нового» времени становится смещение центра нормообразования в язык СМИ. Именно медиатексты, за которыми стоит журналист, стали диктовать правила словоупотребления современной языковой личности, влияя на все ее уровни, в том числе и процессы познания мира.

Поэтому исследование медиатекстов с точки зрения лингвистики является лингвокультурологической проблемой, внимание к которой позволит понять процесс формирования современной языковой личности.

В изучении различных медиатекстов учитываются такие элементы их прагматической структуры, как предмет сообщения, подвергнутый оценочному выбору, отношение говорящего к этому предмету.

Изучение медиатекста тесно связано с проблемой языковой личности в силу того, что сам автор участвует в формировании языковой личности адресата. Ориентация на адресата в медиатексте проявляется наиболее последовательно и в отборе материала, и в выборе лингвистических средств его реализации. Зависимость построения текста и его содержания от фактора адресата настолько велика, что адресат в медиатексте рассматривается как функционально равный субъекту речи — автору текста, который сознательно выстраивает изложение в соответствии с концептуальной и эмоционально-оценочной моделью адресата. Таким образом, в процессе порождения и восприятия текста ведущая роль принадлежит не только языковой личности автора, но и языковой личности адресата, поскольку от его понимания содержания текста зависят условия удачной коммуникативной деятельности.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что в текстах СМИ отражены ценности как автора, так и адресата, а значит общества в целом, поскольку сегодня большинство людей приобщено к средствам массовой информации, и при любых обстоятельствах всегда кто-то является либо автором, либо адресатом. Следовательно, в медиатексте на различных уровнях «закодированы» культурные ценности общества, раскодированием которых и занимается, в частности, медиалингвистика. Таким образом, медиадискурс со всей совокупностью своих текстов, выступает как самосознание культуры.

Сегодня журналисты, как представляется, не имеют существенных рамок своего авторского самовыражения. На страницах газет, в телеэфире современный журналист активно выдвигает свою позицию, демонстрируя свое «Я». Порой кажется, что он может позволить себе все, вплоть до нецензурной лексики при описании своего отношения к действительности.

Сегодня, как показывает анализ, речь современного журналиста «пронизана» агрессией. Медиатекст демонстрирует разнообразные формы проявления интолерантности. Культура неприятия другого стала неотъемлемой частью информации СМИ.

Язык интолерантности целесообразно исследовать как в противопоставлении с позитивными смыслами [Харченко 2006: 301] в медиадискурсе, так и как самостоятельный феномен.

Язык интолерантности может присутствовать в различных жанрах и формах журналистских текстов, на различных языковых уровнях. Языку интолерантности присущи новые виды номинации, стилистики, словотворчество, собственная фразеология, словом, все, что принадлежит языку в целом, но отмеченному спецификой негативной семантики.

Язык интолерантности - это своеобразный посредник между языком и установками культуры неприятия другого. Поэтому, исследуя его языковые показатели, мы можем сделать выводы о состоянии национальной культуры.

Информация в СМИ будто «заражена» агрессией. Это позволяет говорить об интолерантном потенциале информации СМИ.

Интолерантный потенциал понимается как совокупность средств и возможностей, служащих репрезентации нетерпимости. Включает в себя набор норм, представлений, взглядов и оценок, которые формируют общую атмосферу информационного пространства СМИ.

Использованный алгоритм анализа базировался на идеях Ениной, которая предлагает рассматривать сигналы речевой агрессии с трех позиций: лингвистической, идеологической, риторической.

Данный подход мы считаем целесообразным, поскольку его основа позволяет выявить не только конкретные языковые репрезентации агрессии, но дает возможность сделать выводы в отношении намерений автора, ожиданий адресата, культуры в целом, то есть идентифицировать наличие языка интолерантности.

Таким образом, культура зафиксирована в языке СМИ. А язык СМИ демонстрирует культуру неприятия другого, следовательно, на современном этапе общая культура требует тщательных разработок, в том числе и основанных на анализе языка этой культуры, то есть языка интолерантности.

Список научной литературыГречихин, Максим Васильевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Большой психологический словарь / Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. - СПб.-М.: прайм-ЕВРОЗНАК; ОЛМА-ПРЕСС, 2004. -666 с.

2. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. -М.: Советская Энциклопедия, 1990. 685 с.

3. Новая философская энциклопедия: В 4 т., Т. 4. Т-Я; Науч.-ред. совет:

4. B.C. Стёпин и др.; Науч. ред.: М.С. Ковалёва и др.; Ин-т философии РАН; Нац. общественно-науч. фонд. — М.: Мысль, 2001. — 608 с.

5. Энциклопедический словарь-справочник: Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / Под ред. А.П. Сковородникова. — М.: Флинта: Наука, 2007. — 839 с.

6. Абрамова, Н.Г. Ценности образования, новые технологии и неявные формы знания / Н.Г. Абрамова // Вопросы философии. 1998. — № 6. —1. C. 58-65.

7. Агрессия в языке и речи: Сб. науч. ст. / Под ред. А.И. Шаронова. -М.:РГТУ, 2004.-288 с.

8. Актуальные проблемы современной лингвистики: Учеб. пособие / Сост. Л.Н. Чурилина. М.: Флинта: Наука, 2006. - 416 с.

9. Алефиренко, Н.Ф. Современные проблемы науки о языке / Н.Ф. Алефиренко. — М.: Флинта: Наука, 2005. — 412 с.

10. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология в свете современных лингвистических парадигм: Монография / Н.Ф. Алефиренко. М.: ООО Изд-во «Элипс», 2008. - 271 с.

11. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология и когнитивистика в аспекте лингвистического постмодернизма: моногр. / Н.Ф. Алефиренко. — Белгород.: Изд-во БелГУ, 2008. — 152 с.

12. Анненкова, И.В. Язык современных СМИ как система интерпретации в контексте русской культуры (попытка риторического осмысления) / И.В. Анненкова // Язык современной публицистики: Сб. статей. М.: Флинта; Наука, 2005. - С. 99-114.

13. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. -1995.-№ 1.-С. 37-62.

14. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

15. Баринова, А.В. Дисфемизм / А.В. Баринова // Энциклопедический словарь-справочник: Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты. М.: Флинта: Наука, 2005. - С. 119.

16. Бахтин, М.М. Проблема речевых жанров / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. -М.: Искусство, 1986. С. 250-296.

17. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М., 1979.-416 с.

18. Бенвенист, Э. О субъективности в языке / Э. Бенвенист // Общая лингвистика. М.,1974. - С. 292 - 300.

19. Берне, Р. Развитие я-концепции и воспитание / Р. Берне. М.: Прогресс, 1986.-422 с.

20. Бобровская, Г.В. Об особенностях современного политического языка / Г.В. Бобровская // Русская речь. 2006. - № 4. С. 63-67.

21. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика / Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2001. — 123 с.

22. Бондырева, С.К. Толерантность (введение в проблему) / С. К. Бондырева, Д. В. Колесов. — М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003. 240 с.

23. Бубер, М. Два образа веры / Бубер М.; Науч. ред. и сост.: П.С. Гуревич, С.Я. Левит, С.В. Лезов; Пер. с нем.: М.И. Левиной, С.В. Лезова, И.И. Маханькова и др.; Предис. Г.С. Померанц. — М.: ACT, 1999.-591 с.

24. Бурдье, П. О телевидении и журналистике / П. Бурдье; Отв. ред., предисл. Н. Шматко. — М.: Фонд научных исследований "Прагматика культуры", Институт экспериментальной социологии, 2002. — 160 с.

25. Буторина, Е.П. Изменение стереотипов русского языкового сознания / Е.П. Буторина // Изменения в языке и коммуникации: XX век. Сборник научных статей. — М.: РГТУ, 2006. — С. 97-106.

26. Валгина, Н.С. Активные процессы в современном русском языке: Учебное пособие для студентов вузов / Н.С. Валгина. — М.: Логос, 2001.- 304 с.

27. Веневцева, О.С. Сниженная лексика в авторской речи А. Галича / О.С. Веневцева // Русская речь. 2006. - № 4. - С. 40-44.

28. Виноградов, С.И. Язык газеты в аспекте культуры речи / С.И. Виноградов // Культура русской речи и эффективность общения. — М.: Наука, 1996.-С. 281-317.

29. Виноградова, Т.Ю. Специфика общения в Интернете / Т.Ю. Виноградова // Русская и сопоставительная филология: Лингвокультурологический аспект. — Казань, 2004. С. 63-67.

30. Винокур, Г.О. Маяковский новатор языка / Винокур Г.О. // О языке художественной литературы. - М., 1991. - С. 317-407.

31. Володина, М.Н. СМИ как форма "общественного диалога" // Язык современной публицистики: Сб. статей / Под ред. Г.Я. Солганика. -М.: Флинта; Наука, 2005. С. 31-43.

32. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. М.: Наука, 1985.-228 с.

33. Воркачев, С. Г. Культурный концепт и значение / С.Г. Воркачев // Труды Кубанского государственного технологического университета. Сер. Гуманитарные науки. Т. 17, вып. 2. — Краснодар, 2003.-С. 268-276.

34. Гак, В.Г. Эмоции и оценки в структуре высказывания и текста / В.Г. Гак // Вестник МГУ. Сер. 9. - 1997. - № 3.- С. 87-95.

35. Герасимов, В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка / В.И. Герасимов, В.В. Петров // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1988, Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. - С. 5-11.

36. Горошко, Е. И. Языковое сознание: тендерная парадигма / Е.И. Горошко. — Москва Харьков: Институт языкознания РАН и ИД ИНЖЭК, 2003. - 450 с.

37. Грайс, Г. Логика и речевое общение / Г. Грайс // Новое в зарубежной литературе. — М., 1985. -Вып 16.-С. 217-237.

38. Грачев, М.А. В погоне за эффектом (блатные слова на газетной полосе) / М.А. Грачев // Русская речь, 2001. №5. - С. 67-73.

39. Гришаева, Л.И. Понимание «чужого» и «другого» как условие успешной аккультурации / Л.И. Гришаева // Взаимопонимание в диалоге культур: условия успешности: в 2 ч. — Ч. 2. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2004. — С. 9-49.

40. Гудков, Л. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции / Л. Гудков // Образ врага. — М.: ОГИ, 2005.-С. 7-80.

41. Гумбольдт, Вильгельм фон. Язык и философия культуры / В. Фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1985. - 452 с.

42. Гуревич, П.С. Культурология: Учебник / П.С. Гуревич. М.: Гардарики, 2005. - 280 с.

43. Гусейнов, Г. Карта Нашей Родины: идеологема между словом и телом / Г. Гусейнов. М.: ОГИ, 2005. - 214 с.

44. Дзялошинский, И.М. О некоторых причинах интолерантного поведения Электронный ресурс. / И.М. Дзялошинский. — Режимдоступа: http://www.tolerance.ru/biblio/dzyaloshl/multi/ldziylochinskii.html

45. Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров / РАН. ИНИОН. Центр гуманитар, науч.- информ. исслед. отд. языкознания; Редкол.: Ромашко С.А., отв. ред. и др. — М., 2000. — 232 с.

46. Добросклонская, Т.Г. Медиадискурс как объект лингвистики и межкультурной коммуникации / Т.Г. Добросклонская // Вестник Московского университета серия 10 «Журналистика», 2006. №2. — С. 20-33.

47. Добросклонская, Т.Г. Роль СМИ в динамике языковых процессов / Т.Г. Добросклонская // Вестник Московского университета серия 19 «Лингвистика и межкультурная коммуникация». — №3. 2005. — С. 38-54.

48. Добросклонская, Т.Г. Язык британской качественной прессы: новости, комментарий, публицистика / Т.Г. Добросклонская // Язык современной публицистики: Сб. статей. — М.: Флинта; Наука, 2005. — С. 179-211.

49. Елизарова, Г.В. Культурологическая лингвистика (Опыт исследования понятия в методических целях) / Г.В. Елизарова. — СПб.: Изд-во «Бельведер», 2000. — 140 с.

50. Елистратов, B.C. Словарь русского арго: материалы 1980-1990 гг.: около 9000 слов, 3000 выражений / B.C. Елистратов. — М.: Русские словари, 2000. 694 с.

51. Енина, JI.B. Этническая интолерантность в отражении уральских газет / JI.B. Енина // Культурные практики толерантности в речевой коммуникации: коллективная моногр. — Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2004.-С. 150-165.

52. Енина, JI.B., Чепкина, Э.В. "Свои" и "чужие" в газетных текстах / JI.B.

53. Енина, Э.В. Чепкина // Другой в пространстве коммуникации: Сб. научных. Казань: КазГУ им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. - С. 211228.

54. Жмуров, Д.В. Насилие (агрессия) и литература Электронный ресурс. / Д.В. Жмуров. Иркутск: "АСПринт", 2005. - Режим доступа: http://psyfactor.org/agress.htm

55. Заварзина, Г.А. Эвфемизмы как проявление "политической корректности' / Г.А. Заварзина // Русская речь. 2006. № 2. - С. 5456.

56. Засурский, Я.Н. Медиатекст в контексте конвергенции / Я.Н. Засурский // Язык современной публицистики: Сб. статей. М.: Флинта; Наука, 2005. - С. 7-12.

57. Зверева, Г. Чеченская война в дискурсах массовой культуры России: формы репрезентации врага / Г. Зверева // Образ врага. М.: ОГИ, 2005.-С. 302-335.

58. Земская, Е.А. Введение / Е.А. Земская // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). 2-е изд. — М.: «Языки русской культуры», 2000.- 480 с.

59. Зинченко, В.П. Человек развивающийся: Очерки российской психологии / Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. М.: Тривола, 1994. -304 с.

60. Иванова, С.В. Политический медиа-дискурс в фокусе лингвокультурологии Электронный ресурс. / С.В. Иванова // Политическая лингвистика. Вып. 1(24). - Екатеринбург, 2008. -Режим доступа: http://www.philology.ru/linguisticsl/ivanova-08.htm

61. Казак, М.Ю. Об основных тенденциях развития языка / М.Ю. Казак // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. научных трудов Междунар. научно-практ. конф. (Белгород, 25-27 сентября 2006 г.). Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. С. 249-253.

62. Кайда, Л.Г. Позиция автора в публицистике. Стилистическая концепция / Л.Г. Кайда // Язык современной публицистики: Сб. статей / Под ред. Г.Я. Солганика. — М.: Флинта; Наука, 2005. — С. 5866.

63. Калмыков, А. А. Интернет — журналистика: Учеб пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 021400 «Журналистика» / А. А. Калмыков, Л. А. Коханова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.-383 с.

64. Камянов, В. Спор о прошлом после штурма будущего / В. Камянов // Новый мир. 1990. № 8. - С. 214 - 235.

65. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием / С.Г. Кара-Мурза. М.: Эксмо, 2007. - 864 с.

66. Карасик, В.И. О типах дискурса / В.И. Карасик // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. — Волгоград, 2000. С. 5-20.

67. Карасик, В.И. Язык социального статуса / В.И. Карасик. М.: Ин-т яз. РАН, ВГПИ, 1992. - 330 с.

68. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

69. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 261 с.

70. Караулов, Ю.Н. Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности / Ю.Н. Караулов. — М.: КомКнига, 2006. — 166 с.

71. Караулов, Ю.Н., Петров, В.В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса // Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. -М., 1989.-С. 5-11.

72. Касьянова, Л.Ю. Лингвокогнитивные механизмы неологизации / Л.Ю. Касьянова // Слово-сознание-культура: Сб. науч. тр. — М.: Флинта: Наука, 2006. С. 57-66.

73. Кашкин, В.Б. Маркеры «своего» и «чужого» в межкультурном диалоге / В.Б. Кашкин // Взаимопонимание в диалоге культур: условия успешности: в 2 ч. — Ч. 2. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2004. - С. 49-63.

74. Керимов, Т.Х., Чепкина, Э.В. Методологические основанияисследования толерантности в дискурсе СМИ / Т.Х. Керимов, Э.В. Чепкина // Другой в пространстве коммуникации: Сб. научных статей. — Казань: КазГУ им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. — С. 160180.

75. Кибрик, А.А. Когнитивные исследования по дискурсу / А.А. Кибрик // Вопросы языкознания. 1994. - №5. - С. 126-139.

76. Кириллова, Н. Б. Медиасреда российской модернизации / Н.Б.

77. Кириллова. — М.: Академический проект, 2005. — 400 с.

78. Клушина, Н.И. И смех, и слезы, и любовь (В защиту грустного жанра) / Н.И. Клушина // Русская речь. 2005. - №5. - С. 52-57.

79. Клушина, Н.И. Образ врага (о военной риторике в мирное время) / Клушина Н.И. // Язык современной публицистики: Сб. статей. М.: Флинта; Наука, 2005. - С. 144-161.

80. Кобозева, И.М. Лингво-прагматический аспект анализа языка СМИ Электронный ресурс. / И.М. Кобозева. — Режим доступа: http://evartist.narod.ru/textl2/08.htm

81. Кокорина, Е.В. Стилистический облик оппозиционной прессы / Е.В. Кокорина // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996. - С. - 409-426.

82. Колесов, В.В. «Жизнь происходит от слова.» / В.В Колесов. — СПб, 1999.-364 с.

83. Колтунова, М.В. Что несет с собой жаргон / М.В. Колтунова // Русская речь. 2003. - № 1. - С. 48-51.

84. Конецкая, В.П. Контекстуальная обусловленность оценки в высказываниях различного функционального плана / В.П. Конецкая // Вопросы английской контексторлогии. — JL: ЛГУ. — 1990. — Вып. 3. -С. 115-122.

85. Коньков, В. И. Речевая структура газетного заголовка / В.И. Коньков.- СПб. : Изд-во С.-Петербург, ун-та , 1995. 158 с.

86. Коротич, В. Колонка редактора / В. Коротич // Огонек. 1989. - № 35.-C.3.

87. Короченский, А.П. Демократизация медиадискурса: проблемы и перспективы Электронный ресурс. / А.П. Короченский // Интернет -конференция «Право и Интернет». — Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/291886.html

88. Костомаров, В.Г. Русский язык на газетной полосе / В.Г. Костомаров.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. 258 с.

89. Костомаров, В.Г. Сохранить вечное / В.Г. Костомаров // Журналистика и культура русской речи. 2003. - №3. - С. 9-14.

90. Костомаров, В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа / В.Г. Костомаров. — СПб.: «Златоуст», 1999. -320 с.

91. Коул, М. Культурно-историческая психология / М. Коул. М.: Когито-Центр, 1997. - 432 с.

92. Кротков, Е.А. Диагностическое познание мира: моногр. / Е.А. Кротков. Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. — 152 с.

93. Крылова, О.В. Способы ухода от иллокутивного самоубийства в медиа-тексте / О.В. Крылова // Вестник Удмуртского университета. Филологические науки. -2005. №5. - С. 104-107.

94. Крысин, JI.П. Эвфемизмы в современной русской речи / Л.П. Крысин // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). — М.: Языки русской культуры, 1996. С. 384-408.

95. Крюкова, С.В. «Языковая игра» в медиатекстах / С.В. Крюкова // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. научных трудов Междунар. научно-практ. конф. (Белгород, 25-27 сентября 2006 г.) -Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. С. 253-257.

96. Кубрякова, Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике (обзор) / Е.С. Кубрякова // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. М, 2000. - С. 7-26.

97. Кукушкина, Е.И. Познание, язык, культура / Кукушкина Е.И. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1984. - 264 с.

98. Культура и коммуникация: глобальные и локальные измерения / Под общ. ред. докт. филос. наук Ю.В. Петрова. — Томск: Изд-во НТЛ, 2004. 400 с.

99. Купина, Н.А., Енина, Л.В. О трех степенях языковой агрессии / Н.А. Купина, Л.В. Енина // Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. — Екатеринбург: Изд-во Урал, инта, 1997.-С. 34-45.

100. Лазебная И.Б. Особенности выражения речевой агрессии в современном английском языке: автореферат дис. . кандидатафилологических наук : 10.02.04 / Лазебная Ирина Борисовна; Место защиты: Белгород, гос. ун-т. — Белгород , 2007 22 с.

101. Лотман, Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. Кн. 7 / Ю.М. Лотман. — СПб.: Искусство-СПБ, 2000. 704 с.

102. Лысакова, И.П. Тип газеты и стиль публикации: опыт социолингвистического исследования / И.П. Лысакова. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. 183 с.

103. Маклашенко, А. Ксенофобии в постсоветском обществе / А. Маклашенко // Нетерпимость в России: Старые и новые фобии. М, 1999.-С. 6-18.

104. Малахов, В.А. Скромное обаяние расизма Электронный ресурс. / В.А. Малахов // Знамя. №6. - 2006. - Режим доступа: http://magazines. russ.ru/znamia /2000/6/malahov.html

105. Малькова, В.К. Этнические аспекты журналистики. Из опыта анализа российской прессы / В.К. Малькова. — М.: «ООО Информполиграф», 2004. 280 с.

106. Малькова, В.К., Тишков, В.А. Этничность и толерантность в средствах массовой информации / В.К. Малькова, В.А. Тишков. — М., 2002.-348 с.

107. Мансурова, В.Д. Обойдемся «голыми фактами»? / В.Д. Мансурова // Медиа-дискурс: Теория и практика массовых коммуникаций. Екатеринбург, 2007. С. 4-5.

108. Маслова, В.А. Лингвокультурология / В.А. Маслова. М.: Издательский центр Академия, 2001. — 208 с.

109. Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности: Сборник научных трудов / Ред. Л.И. Гришаева, Т.Г. Струкова. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 2002. 648 с.

110. Мокиенко, В.М., Никитина ,Т.Г. Большой словарь русского жаргона / В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. СПб.: «Норинт», 2000. - 720 с.

111. Муравьева, Н.В. Язык конфликта Электронный ресурс. / Н.В. Муравьева. Режим доступа: http://expertizy.narod.ru/books/lang/content.htm

112. Муравьева, Н.В. Язык толерантности и язык интолерантности Электронный ресурс. / Н.В. Муравьева. Режим доступа: http://www.tolerance.ru/p-jclub-master.shtml

113. Нахимова, Е.А. Нам нужны новые Штирлицы, штирлицы или «штирлицы»?: Правописание прецедентных антропонимов / Е.А. Нахимова // Русская речь. 2006. № 4. - С. 68-71.

114. Нетерпимость в России: Старые и новые фобии. / Моск. центр Карнеги. Под ред. Г. Витковской и А. Малашенко. М, 1999. - 196 с.

115. Никитевич, В.М. К вопросу о категории оценки в русском языке / В.М. Никитевич // Филологические науки. 1960. - № 3. - С. 81-92.

116. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения / М.В. Никтин. -М.: Высшая школа, 1988. — 168 с.

117. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / С. Е. Никитина; Рос. АН, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1993. - 188 с.

118. Норман, Б.Ю. Игра на гранях языка / Б. Ю. Норман. — М.: Флинта: . Наука, 2006. 344 с.

119. Пеньковский, А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке / А.Б. Пеньковский // Проблемы структурной лингвистики. -М.: Наука, 1989. 389 с.

120. Пиотровская, JI.A. Эмотивность как языковая категория / JI.A. Пиотровская // Вестник СПбГУ. 1993. - Вып. 2. Сер. 2. - № 9. - С. 41-47.

121. Плотникова, Л.И. Словотворчество как феномен языковой личности / Л.И. Плотникова. Белгород: Изд-во БелГУ, 2003. - 332 с.

122. Покровская, Е.В. Прагматика современного газетного текста / Е.В. Покровская // Русская речь. 2006. - №3. - С. 81-87.

123. Полонский, А.В. Категориальная и функциональная сущность адресатности / А.В. Полонский. М.: Русский двор, 1999. - 256 с.

124. Полонский, А.В. Русское слово в социокультурной парадигме / А.В. Полонский // Русский язык за рубежом. 2003. - № 3. - С. 6168.

125. Полонский, А.В. Семантическая структура текста и лингвотрофика / А.В. Полонский // Известия ВГПУ. Серия: Филологические науки. - 2003. - № 4 (05). - С. 42-49.

126. Полякова, А.А. Язык как инструмент познания в диалоге культур / А. А. Полякова // Вестник ОГУ. 2001. - № 4. - С. 4-14.

127. Полякова, Н.В. О некоторых особенностях объективации концепта «Свой/Чужой» в селькупской культуре / Н.В. Полякова // Вестник

128. ТГПУ. Серия Гуманитарные науки (Филология). 2004. - № 1. - С. 74-78.

129. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. - № 6. - С. 110-122.

130. Приходько, А.И. Семантика и прагматика оценки в современном английском языке: Монография / А.И. Приходько. — Запорожье: Запорожский госуниверситет, 2004. — 321 с.

131. Прохоров, Е.П. Журналистика и демократия: Учебное пособие / Е.П. Прохоров — 2-е изд., перераб и доп. — М.: Аспект Пресс, 2004. — 352 с.

132. Речевая агрессия в современной культуре: Сб. науч. тр. / Под общей ред. М.В. Загидуллиной. Челяб. гос. ун-т. Челябинск, 2005. 243 с.

133. Розина, Р. И. Семантические процессы при образовании жаргона / О. П. Ермакова, Е. А. Земская, Р. И. Розина; Под общ. рук. Р.И. Розиной // Слова, с которыми мы все встречались: Толковый слов. рус. общ. жаргона М.: Азбуковник, 1999. 273 с.

134. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и другие. М.: Наука, 1998.-216 с.

135. Русакова О.Ф., Спасский А.Е. Дискурсология как новая дисциплина. Предисловие / О.Ф. Русакова, А.Е. Спасский // Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ. Екатеринбург: Дискурс-Пи, 2006. - С. 7-9.

136. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). 2-е изд. — М.: «Языки русской культуры», 2000. — 480 с.

137. Самигуллина, А.С., Федорова, A.JI. Прямая и косвенная оценка: все дело в эмоциональности / А.С. Самигуллина, A.JI. Федорова // Вестник ОГУ. 2004. - №12. - С. 4-9.

138. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: Пер. с англ. / Э. Сепир; Общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. 2-е изд. - М.: Издательская группа «Прогресс», 2001. - 656 с.

139. Сикевич 3. Этническая неприязнь в массовом сознании россиян / 3. Сикевич // Нетерпимость в России: Старые и новые фобии. — М, 1999.-С. 99-112.

140. Силантьев, И.В. Газета и роман: риторика дискурсных смешений / И.В. Силантьев. — М.: Языки славянской культуры, 2006. — 224 с.

141. Скрыльникова, А.Ю. Категория чуждости как одна из ключевых идей русского языкового сознания Электронный ресурс. / А.Ю. Скрыльникова. Режим доступа: www.evcppk.ru/files/pdf/237.pdf

142. Слышкин, Г.Г. Аксиология языковой личности и сфера наивной лингвистики / Г.Г. Слышкин // Социальная власть языка: Сб. науч. трудов. Воронеж: Воронежский государственный университет,2001.-270 с.

143. Сметанина, С.И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века. СПб.,2002.-383 с.

144. Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ. (Серия «Дискурсология». Выпуск 1) / гл. науч. ред. О. Ф. Русакова. Екатеринбург: Издательский дом «Дискурс-Пи», 2006. — 210 с.

145. Солганик, Г.Я. Современная публицистическая картина мира / Г.Я. Солганик // Публицистика и информация в современном мире. М.: Лабиринт, 200.0. - С. 14-15.

146. Солганик, Г.Я. О структуре и важнейших параметрах публицистической речи (языка СМИ) / Г.Я. Солганик // Язык современной публицистики: Сб. статей. — М.: Флинта; Наука, 2005. — С. 13-30.

147. Солдатова, Г., Шайгерова, JI. Комплекс превосходства и формы интолерантности / Г. Солдатова, Л. Шейгерова // Век толерантности. -2001.-№ 2.- С. 2-10.

148. Степанов, Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. -М.: РГГУ, 1995. С. 35-73.

149. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства, науки / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1985. - 335 с.

150. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп / Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект, 2004. — 992 с.

151. Степанов, Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка / Ю.С. Степанов. М., 1998. - 784 с.

152. Стернин, И.А. Речевое воздействие как интегральная наука Электронный ресурс. / И.А. Степанов. Режим доступа: http://sternin. adeptis.ru/articlesrus.html#d

153. Стернин, И.А. Социальные факторы и развитие современного русского языка // Теоретическая и прикладная лингвистика. — Вып.2. Язык и социальная среда. — Воронеж, 2000. С. 4-16.

154. Стернин, И.А Толерантность и коммуникация // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: коллективная моногр. / И.А. Стернин; Отв. ред. Н.А. Купина и М.Б. Хомяков. — Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. С. 331-345.

155. Стернин, И.А., Шилихина, К.М. Коммуникативные аспекты толерантности / И.А. Стернин, К.М. Шилихина. — Воронеж: Истоки, 2001.-136 с.

156. Суздальцева, В.Н. «Дорога к храму.». Лексика религиозной тематики в российской лингвокультурной модели мира / В.Н. Суздальцева // Журналистика и культура русской речи. 2006. - № З.-С. 34.

157. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. М.: Изд-во МГУ, 2004. - 352 с.

158. Тишков, В.А. Культура толерантности в России / В.К. Малькова, В.А. Тишков // Этничность и толерантность в средствах массовой информации. М., 2002. - С. 9-18.

159. Трестерова, 3. Некоторые особенности русского менталитета и их отражение в русском языке / 3. Трестерова// Русский язык за рубежом. 1999. - № 4. - С. 80-89.

160. Третьякова, B.C. Конфликт глазами лингвиста Электронный ресурс. / B.C. Третьякова. Режим доступа: http://lexis-asu.narod.ru/other-works/32.zip

161. Томашевская, К.В. Лексическое представление языковой личности в современном экономическом дискурсе / К.В. Томашевская. — СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 1998. 134 с.

162. Трофимова, Г.Н. Языковой вкус Интернет-эпохи в России: Функционирование русского языка в Интернете: концептуально-сущностные доминанты. — М., 2004. 380 с.

163. Тулупов, В.В. Об экстремизме, агрессии и "языке вражды" // Другой в пространстве коммуникации: Сб. научных статей / Сост.и ред. С.К. Шайхитдинова. Казань: КазГУ им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. - С. 194-203.

164. Тураева, З.Я. Лингвистика текста и категории модальности // Вопросы языкознания. 1994. - № 3. - С. 105-114.

165. Уолцер, М. О терпимости / М.О. Уолцер. М., 2000. - 208 с.

166. Формаиовская, Н.И. Вежливость и толерантность как коммуникативные механизмы снижения речевой агрессии // Агрессия в языке и речи: Сб. научных статей / Под ред. А.И. Шаронова: М., РГГУ, 2004. С. 207-218.

167. Халиков, М. Свобода слова? электронный ресурс. / М. Халиков // Литературная Россия. №21. - 2004. - Режим доступа: http://www.litrossia.ru/archive /116/points/2754.php

168. Хроленко, А.Т. Лингвокультуроведение: Пособие к спецкурсу по проблеме «Язык и культура» / А.Т. Хроленко. — Курск: Изд-во ГУИПП «Курск», 2000. 167 с.

169. Хусаинова, Н.Ю. "Другой" как инаковость человека / Н.Ю. Хусаинова // Другой в пространстве коммуникации: Сборник научных статей. — Казань: Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова. 2007. - С. 65-74.

170. Основы лингвокультурологии: учебное пособие / А. Т. Хроленко; под ред. В. Д. Бондалетова. 3-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука , 2006.- 181 с.

171. Чепкина, Э.В. Русский журналистский дискурс: Тексто-порождающие практики и коды / Э.В. Чепкина. Екатеринбург: Изд-во Ур. Ун-та, 2000. - 279 с.

172. Чепкина, Э.В. Конструирование оппозиции «Свой» «Чужой» в журналистском дискурсе (на материале районных газет Пермской области) Электронный ресурс. / Э.В. Чепкина. - Режим доступа: http://www.tolerance. ru/p-j club-master, shtml

173. Чудинов, А.П. Политическая лингвистика: учеб. пособие / А.П. Чудинов. -М.: Флинта: Наука, 2006. 256 с.

174. Чудинов, А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000) / А.П. Чудинов. -Ектеринбург, 2001. 238 с.

175. Шайхитдинова, С.К. Любовь и публичность // Другой в пространстве коммуникации: Сб. научных статей / С.К. Шайхитдинова. Казань: Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. - С. 46-64.

176. Шайхитдинова, С.К. О другом, толерантности и гуманитарном знании // Другой в пространстве коммуникации: Сб. научных статей / Сост.и ред. С.К. Шайхитдинова. Казань: Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. - С. 3-6.

177. Шаронов, И.А. Многоликая агрессия / И.А. Шаронов // Агрессия в языке и речи: Сб. науч. ст. М., 2004. - С. 5-6.

178. Шаронов, И.А. Приемы речевой агрессии: насмешка и ирония / И.А. Шаронов // Агрессия в языке и речи. -М., 2004. — С. 38-51.

179. Шейгал, Е.И. Вербальная агрессия в политическом дискурсе / Е.И. Шейгал // Вопросы стилистики: Антропоцентрические исследования. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - Вып. 28. - С. 204-222.

180. Шипицына Г.М. О позитивном влиянии СМИ на развитие русского литературного языка XXI века / Г.М. Шипицына // Журналистика и медиаобразование-2008: сб. трудов III Междунар. науч.-практ. конф.: в 2 т. Т. II. Белгород: БелГУ, 2008. - С. 129-132.

181. Ширяев, Е.Н. Что такое культура речи / Е.Н. Ширяев // Не говори шершавым языком: О нарушениях норм литературной речи в электронных и печатных СМИ. М.: Галерия, 2000. - С. 186-193.

182. Шишкина, Т.А. Интерпретационный потенциал номинативной модели Электронный ресурс. / Т.А. Шишкина. — Режим доступа: http://www.emdition.ru/referat/printref/id.47079l.html

183. Шмелева, Т.В. Ключевые слова текущего момента / Т.В. Шмелева // Colegium. 1993. — №1. — С. 3-11.

184. Щепин, А.Г. О лексической контаминации / А.Г. Щепин // Русская речь. 1978. - № 5. - С. 66-69.

185. Щербинина, Ю.В. Русский язык: Речевая агрессия и пути ее преодоления / Ю.В. Щербинина. М.: Флинта: Наука, 2004. - 224 с.

186. Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии / Бабушкин А. П. и др.; Науч. ред.: 3. Д. Попова, И. А. Стернин. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 2002. 314 с.

187. Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации: Сб. науч. тр. / Под ред. Н.А. Красавского. Волгоград: «Колледж», 2001. - 365 с.

188. Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1999.-272 с.

189. Языковое сознание: формирование и функционирование: Сборник статей / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. — М., 1998. 256 с.

190. Comrie В., Stone G., The Russian language since the Revolution. Oxford, 1978.

191. Czerwinski P. Речевая стратегия не- в языке второй половины XX века (к постановке проблемы) // Русистика и современность С. 169175.

192. Polonskiy A.V. Vasilij Peskov pubblicista: reportage, geo-etnografia, ideologia // Dintorni: Rivista di letterature e culture dell'Universita degli Studi di Bergamo. 2008. № 4. P. 117 128.

193. Popp H. Ideologic und Sprache. Untersuchung sprachlicher Veranderungen und Neurungen im Kontext der politischen und wirtschaftlichen Umgestaltungsprozesse in der ehemaligen. Marburg, 1997.

194. Searle J.R. Speech acts: An Essay in the Philosophy of Language. -Cambridge: Cambridge Un-t. Press, 1976. 203 p.