автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Создание образа врага как персуазивная стратегия американского политического дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Создание образа врага как персуазивная стратегия американского политического дискурса"

На правах рукописи УДК 8Г42+303.62.32

и04ь02141

МОЛОДЫЧЕНКО Евгений Николаевич

СОЗДАНИЕ ОБРАЗА ВРАГА КАК ПЕРСУАЗИВНАЯ СТРАТЕГИЯ АМЕРИКАНСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА КОГНИТИВНЫЙ И ЛИНГВОПРАГМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ (на материале публичных речей политических деятелей 1960-2008 гг.)

Специальность 10 02 04 - германские языки

2 О МД"1 23:0

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2010

004602141

Работа выполнена на кафедре английского языка ГОУ ВПО Поморский государственный университет имени М В Ломоносова

Научный руководитель Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор Чернявская Валерия Евгеньевна

доктор филологических наук, профессор Кабакчи Виктор Владимирович

кандидат филологических наук, доцент Попова Нина Васильевна

Ленинградский государственный университет им АС Пушкина

Защита состоится 19 мая 2010 г в на заседании Совета

Д 212 199 05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Российском государственном педагогическом университете имени А И Герцена по адресу 191186, Санкт-Петербург, наб р Мойки, д 48, корп 14, ауд 314

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А И Герцена по адресу 191186, Санкт-Петербург, наб р Мойки, д 48, корп 5

Автореферат разослан "^о" 2010

Ученый секретарь совета А Г Гурочкина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено рассмотрению когнитивных и прагмалингвистических особенностей реализации персуазивной стратегии моделирования образа врага в политическом дискурсе США в период с 1960 по 2008 гг

Материалом исследования послужили тексты публичных речей американских президентов Дж Кеннеди, Л Б Джонсона, Р Никсона, Дж Форда, Дж Картера, Р Рейгана в период с 1961 по 1989 гг, ставшие эмпирической базой для выделения дискурса холодной войны (ДХВ), и тексты речей Дж ГУ Буша, Б Клинтона, Дж У Буша в период с 1989 по 2008 гг, послужившие эмпирической базой для выделения дискурса нового мирового порядка (ДНМП) Общий объем исследованного текстового корпуса составил около 170 текстов публичных речей (ок 68 п л)

В лингвистике интерес к механизмам и способам воздействия одного индивидуума на другого/-их определяется общей переориентацией научной парадигмы со структурных исследований в область функционального. Рассмотрение языка как инструмента воздействия обусловлено положением о неотделимости языка от человеческой деятельности Изменение модуса описания языка и речи также связано с выбором дискурса как основной единицы исследования Дискурсивная парадигма, рассматривающая коммуникацию в ее неразрывной связи с широким экстралингвистическим контекстом, является теоретико-методологической базой описания механизмов персуазивности

Актуальность предпринимаемого исследования раскрывается непосредственной связью рассматриваемой в нем проблематики с приоритетными направлениями развития современной антропоцентрически и функционально ориентированной лингвистики, определяющими исследовательский интерес к изучению языка как инструмента социальной власти, оптимизации речевого общения, и - шире — вопросам речевого воздействия на воспринимающее сознание, в том числе к скрытой форме воздействия Исследование базируется на новейших разработках в области механизмов и принципов речевого воздействия в таких его формах, как аргументация, персуазивность, суггестия, манипуляция

Цель настоящего исследования заключается в комплексном изучении моделирования образа врага как одной из ключевых персуазивных стратегий политического дискурса США Для достижения заявленных целей были определены следующие исследовательские задачи

- систематизировать научные представления о персуазивной коммуникации в различных междисциплинарных направлениях лингвистики,

- уточнить текстообразующие характеристики публичной речи политика как особого, ориентированного преимущественно на речевое воздействие, типа текста в составе политического дискурса,

- определить лингвопрагматическую специфику дискурсивных формаций, коррелирующих с выделяемыми политологами и историками

общественно-политическими практиками периодом холодной войны и периодом нового мирового порядка,

- выявить и систематизировать типичные средства прагматического фокусирования в ткани текста образа врага,

- определить и научно описать стратегии и тактики, создающие в своей совокупности комплексный образ врага в американском политическом дискурсе, систематизировать используемые для их реализации средства разных языковых уровней

Теоретической основой диссертации послужили

- исследования по стилистике, лингвистике, типологии текста и прагматике (И В Арнольд, И Р Гальперин, Б А Гончарова, С Т Золян, Ю А Левицкий, В 3 Тураева, К А Филиппов, В Е Чернявская, И А Щирова, Т В Юдина и др),

- исследования в области персуазивности и манипуляции (А Н Баранов, Р М Блакар, Д Болинджер, О Н Быкова, Е А Гончарова, А Г Гурочкина, Е JI Доценко, М Р Желтухина, О С Иссерс, С Г Кара-Мурза, JIА Киселева, О Л Михалева, Г А Копнина, П Б Паршин, А П Сковородников, Л Л Федорова, Г Г Хазагеров, В Е Чернявская, С Carey, Т A Van Dyk и др ),

- работы в области психолингвистики и нейролингвистического программирования (Б Боденхамер, Б А Ермолаев, А А Леонтьев, В Ф Петренко, Е Ф Тарасов, Н Н Трошина, М Холл, R Dilts, R Bandler, S Booth-Butterfield, J Grinder, G R Miller, D R Roskos-Ewoldsen, J Welbourne и др),

- работы в области когнитивной лингвистики (А Н Баранов, Н Н Болдырев, Т А ван Дейк, В 3 Демьянков, М В Никитин, У Чейф, А П Чудинов, G Lakoff, М Johnson, М Minsky и др ),

- работы в области теории дискурса и критического анализа дискурса (В 3 Демьянков, С Т Золян, Ю Н Караулов, В И Карасик, В В Красных, М Л Макаров, В В Петров, П Серио, BE Чернявская, Е И Шейгал, ТА VanDijk, D G Butt, A Lukin, С МIМ Matthlessen, G С Chang, Н В Mehan, R Wodak, Р L Dunmire, N Fairclough, F Ferran, A Lazar, M M Lazar, I Leuder, T Van Leeuwen и др)

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод непосредственного наблюдения, метод контекстуального интерпретационного анализа, метод дискурсивного анализа, сопоставительный метод

На защиту выносятся следующие положения:

1 Публичная речь политика представляет собой самостоятельный тип текста в системе политического дискурса, понимаемого как содержательно-тематическая общность текстов, коррелирующих с особой общественной практикой - политикой Текстотипологическое своеобразие публичной речи определяется рядом инвариантных характеристик, задаваемых дискурсивно институциональностью, смысловой неопределенностью, фантомностью, фидеистичностью, редукционизмом, полифункциональностью и поликодовостью Доминантной функциональной характеристикой публичной речи как типа текста является персуазивность в иерархии коммуникативных

установок публичной речи персуазивность через совокупность актуализаций, т е структурное и семантическое выдвижение определенных компонентов текста, приобретает статус доминирующего текстообразующего фактора

2 В американском политическом дискурсе второй половины XX - начала XXI вв вычленимы отдельные дискурсивные формации как языковые корреляты определенной общественно-политической практики дискурс холодной войны (1961-1989 гг) и дискурс нового мирового порядка (1990-2008 гг) Они конституируются текстами, отражающими в своей концептуально-тематической и формально-стилистической структуре идеологическую обусловленность конкретной дискурсивной формации

3 Ключевой персуазивной стратегией в американском политическом дискурсе, прослеживаемой непрерывно на протяжении второй половины XX -начале XXI вв, является моделирование образа фантомного противника, что обусловливает специфику формулирования публичных речей национальных лидеров США Стратегия моделирования образа врага представляет собой диалектическое единство двух основных аспектов стратегического действия -когнитивного и речевого Когнитивный аспект связан с планированием и прогнозированием определенного речевого действия, в соответствии с имеющимися у коммуниканта знаниями, пресуппозициями и установками Речевой аспект охватывает процессы выбора и комбинирования языковых средств при создании персуазивного текста для выражения в нем определенного концептуально-тематического, функционально-прагматического и формально-стилистического содержания под контролем глобальной стратегической цели

4 Образ врага является проекцией когнитивной и семиотической категории «круг чужих» Содержательно-семантическая реализация данной категории определяется идеологической практикой и отражается в текстах, представляющих данную практику В дискурсе холодной войны круг чужих актуализируется как единый образ «СССР - враг США», в дискурсе нового мирового порядка - как интегративный образ «террористов» и «тиранов»

5 Языковые средства прагматического фокусирования и речевые приемы, участвующие в текстовом моделировании образа врага, обнаруживают принципиальное сходство в дискурсе холодной войны и дискурсе нового мирового порядка Тактические приемы и средства прагматического фокусирования образа врага реализуют в своей совокупности три частных стратегии (1) стратегию создания круга «чужих», (2) стратегию создания фантомной угрозы, (3) стратегию демонизации врага Стратегия создания круга «чужих» заключается в актуализации в тексте комплексом языковых средств образа «чужих», которые оцениваются со стороны «своих» как думающие/действующие враждебно по отношению к американцам и американским ценностям Данная стратегия реализуется вариативно в каждом из двух дискурсов В дискурсе нового мирового порядка «круг чужих» актуализируется лексемами со значением враг/епешу, в дискурсе холодной войны — лексемами со значением противник/айуегзагу/сотреШог Стратегия создания фантомной угрозы актуализируется в тексте через указание на

исходящую от врага угрозу, направленную на «своих» Стратегия демопизации врага предполагает создание текстовыми средствами «мифа-кошмара», позиционирование врага как жестокого, кровожадного, бесчеловечного

Научная новизна работы заключается в комплексном анализе лингвистических приемов и средств, реализующих в своей совокупности стратегию моделирования образа врага в политическом дискурсе Дополнительную значимость и новизну защищаемой диссертации придает сравнительно-сопоставительный аспект анализа двух дискурсивных формаций, сложившихся во второй половине XX - начале XXI вв, - так называемого дискурса холодной войны и дискурса нового мирового порядка Предложено новое осмысление образа «чужого» как универсальной семиотической категории, реализующейся инвариантно в политическом дискурсе независимо от господствующей идеологии

Теоретическая значимость работы заключается в том, что диссертационное исследование вносит вклад в теорию и типологию текста, а также в дальнейшее изучение феномена речевого воздействия с учетом важнейших теоретических положений прагмалингвистики, когнитивной лингвистики и психолингвистики Полученные в работе результаты развивают научные представления в области исследования коммуникативно-прагматических стратегий убеждения, манипуляции личностью/массовым сознанием Предложенные в диссертационном исследовании логика и методика описания официально-публичной речи политика как персуазивного типа текста могут стать основой для анализа иных типов текста на различном языковом материале

Практическая ценность работы состоит в возможности использовании материалов и результатов исследования при разработке курсов по стилистике и лингвистике текста, прагматике, неориторике Выводы диссертации представляют практический интерес для специалистов по связям с общественностью и рекламе, журналистов, общественных деятелей и политиков Наблюдения и выводы исследования вносят вклад в формирование культуры человеческой коммуникации, представлений о толерантном речевом поведении языковой личности

Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть использованы к внедрению в вышеназванных курсах на лингвистических и гуманитарных факультетах высших учебных заведений, а также могут применяться для разработки учебных пособий, для написания курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на международной научно-практической конференции «Язык и реальность современные проблемы американистики и лингвистики» (Архангельск, март 2009 г), научно-практической конференции «Лингвистика Обучение Перевод» в рамках Ломоносовских академических чтений (Архангельск, ноября 2009 г), международной научно-практической конференции «Век информационных технологий новые подходы в

американистике, лингвистике и лингводидактике» (Архангельск, март 2010 г), на научных аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета имени М В Ломоносова (2007 -2009 гг) По теме исследования опубликовано пять научных работы, общим объемом 2,2 п л

Объем и структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, выводов по главам и заключения Содержание исследования изложено на 245 страницах печатного текста Библиографический список содержит 204 наименования научной литературы, из них 52 на иностранном языке, словари и источники иллюстративного материала, список используемых сокращений

Основное содержание работы

Во Введении дается краткий обзор истории вопроса, определяется объект исследования, обосновываются актуальность и научная новизна работы, формулируются основные цели исследования и его конкретные задачи, определяются методы исследования, выдвигаются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов, а также указываются области их возможного применения

В Главе I «Политический дискурс как сфера реализации персуазивности» приводятся теоретические основы исследования, дается определение ключевой для данного исследования категории дискурса, описывается текстотипологическое своеобразие публичной речи как типа текста, функционирующего в системе политического дискурса, предлагается теоретическая модель описания персуазивности, дается определение понятия коммуникативно-прагматической стратегии

Современный этап развития лингвистической парадигмы характеризуется так называемым дискурсивным подходом к исследованию коммуникации В наиболее приоритетных лингвистических исследованиях термином «дискурс» обозначают не отдельный новый объект изучения, а скорее определенный угол приложения исследовательского интереса, специфический модус рассмотрения языка в его соотнесенности с речью В узком смысле, дискурс предполагает рассмотрение конкретного текста в его динамическом аспекте, как коммуникативного события, как проецируемых в текстовой ткани условий существования такого коммуникативного события В более широком смысле дискурс - это вербализация определенной ментальности, языковая сторона той или иной общественной практики, являющаяся ее неотъемлемой частью В таком понимании дискурс представляет собой совокупность тематически связанных текстов, функционирующих в едином когнитивном пространстве и запечатлевающих данное когнитивное пространство в текстовом целом Содержательно-тематическая совокупность текстов, функционирующих в когнитивном пространстве политики, образует политический дискурс

Политический дискурс традиционно рассматривается как институциональный коммуниканты представляют определенные социальные

институты и структуры, а следовательно, являются носителями определенной идеологии Идеологизированность политического дискурса определяет ориентацию последнего на «навязывание» этой идеологии массовому реципиенту, на формирование общественного сознания Любое политическое выступление направлено на сказание воздействия на общественное мнение с целью убеждения адресата в правильности авторских позиций и привлечения аудитории на сторону автора

Одним из ключевых понятий при рассмотрении политического дискурса является, таким образом, персуазивность Персуазивностъ определяегся как речевое воздействие автора письменного или устного текста на сознание адресата с целью побуждения последнего к (не)совершению определенных посткоммуникативных действий в интересах отправителя сообщения Персуазивность представляет собой категориальное понятие, интегративное в своем содержании по отношению к аргументации, суггестии и манипуляции При этом персуазивность, в отличие от более широкого, родового по отношению к нему, понятия «речевое воздействие», обозначает «убеждающее воздействие» в разнообразии и комплексе форм его проявления, что делает термин персуазивность наиболее предпочтительным в рамках предпринимаемого исследования

В работе предложена одна из возможных моделей комплексного описания процесса речевого воздействия Согласно данной модели описание процесса персуазивности предполагает привлечение метаязыка и теоретических наработок трех междисциплинарных направлений языкознания -прагмалингвистики, когнитивной лингвистики и психолингвистики Прагмалингвистический аспект модели связан с описанием значимого варьирования языкового выражения, т е поверхностной структуры персуазивного текста Когнитивный аспект предполагает рассмотрение специфических когнитивных моделей, лежащих в основе понимания и интерпретации персуазивного текста Такие когнитивные модели играют роль промежуточного звена между конкретным персуазивным текстом и абстрактными психологическими структурами - установками и убеждениями Рассмотрение процесса формирования и изменения установок как основы речевого воздействия определяет третий, психолингвистический аспект модели описания персуазивности

Одним из типов текста, функционирующим в системе политического дискурса, является публичная речь политика Представляя собой часть политической коммуникации вообще, публичная речь обладает всеми типологическими характеристиками данной разновидности дискурса Наиболее важными характеристиками публичной речи, задаваемыми дискурсивно, являются, таким образом, институциональность, оценочность, смысловая неопределенность, фантомность, фидеистичность

Публичная речь политика представляет собой полифункциональный и поликодовый феномен Будучи полифункциональным типом текста, публичная речь реализует сразу несколько прагматических установок автора Тем не менее, доминантной характеристикой публичной речи является ее ориентация

на персуазивность в иерархии ее коммуникативных установок персуазивность приобретает через совокупность актуализаций, т е структурное и семантическое выдвижение определенных компонентов текста, статус доминирующего текстообразующего фактора

Успешность публичной речи как инструмента речевого воздействия определяется в первую очередь ее устным модусом, позволяющим оратору использовать дополнительный код воздействия - интонационные и просодические средства

Публичные речи американских национальных лидеров образуют в своей совокупности президентский дискурс Поскольку президент США является наиболее влиятельной и значимой политической и общественной фигурой страны, президентский дискурс отражает приоритетные направления политики и ведущую идеологию данной общественно-политической практики, а также является средством воздействия на аудиторию не только в пределах США, но и в мировом масштабе

Характерной особенностью формулирования текста публичной речи политика, способствующей реализации ее персуазивной установки, является ее бинарное структурирование, т е подача информации по принципу «черно-белого» изображения, когда «свои/свое» противопоставляется «чужим/чужому»

В данном исследовании оппозиция «свои \>я чужие» рассматривается как комплексное социокультурное явления С психологической точки зрения оппозиция «свои уб чужие» - это стереотип массового сознания, связанный со специфической бинарной категоризацией действительности Такой стереотип является основой групповой идентификации членов социума индивид определяет свою идентичность путем включения себя в одну социальную группу, отождествляя себя с ней, и отчуждения от другой, антагонистичной, группы Поскольку групповая идентификация предполагает существование определенных внутригрупповых ценностных ориентации, оппозиция «свои-чужие» также является идеологической Все описанные свойства данной оппозиции предопределяют эффективность ее использования в качестве основы для построения персуазивных стратегий

Персуазивная стратегия в рамках данной работы рассматривается как интегративное понятие, диалектически объединяющее два основных аспекта стратегического действия - когнитивный и речевой Когнитивный аспект связан с планированием и прогнозированием определенного речевого действия, в соответствии с имеющимися у коммуниканта знаниями, пресуппозициями и установками Речевой аспект охватывает процессы выбора и комбинирования языковых средств при создании персуазивиого текста для выражения в нем определенного концептуально-тематического, функционально-прагматического и формально-стилистического содержания под контролем глобальной стратегической цели

Коммуникативные стратегии рассматриваются как минимум на двух уровнях - как общие и частные Общие коммуникативные стратегии, или макростратегии, реализуют наиболее глобальную прагматическую интенцию

субъекта речи, частные стратегии, или микростратегии, используются для решения промежуточных задач, определяют текстовое развертывание того или иного аспекта макростратегии

В качестве отдельного инструмента реализации коммуникативной стратегии выступает коммуникативная тактика или - в иной терминологии -коммуникативный прием, представляющий собой типичный инвариантный набор языковых средств, используемых для решения конкретных задач в процессе достижения глобальной стратегической цели

В структуре американского политического дискурса одну из ключевых ролей играет персуазивная стратегия моделирования образа врага Данная стратегия является детерминирующеи для концептуально-тематического и формально-стилистического содержания текстов американских национальных лидеров во второй половины XX - начале XXI вв

В данном историческом периоде выделяют две отчетливые общественно-политические практики, образующие на уровне текстовой репрезентации две дискурсивные формации - дискурс холодной войны (ДХВ) и дискурс нового мирового порядка (ДНМП) Несмотря на различия в геополитической обстановке и доминирующей идеологии, определяющих специфику формулирования текстов двух данных формаций, используемые для реализации стратегии создания образа врага средства и приемы обнаруживают принципиальное сходство в текстах ДХВ и ДНМП

Данное принципиальное сходство позволило выдвинуть рабочую гипотезу, о том, что моделируемый в текстах американского политического дискурса образ врага представляет собой проекцию универсальной когнитивной и семиотической категории «круг чужих»

Категория «круг чужих» является вариативной и подвижной - границы и наполнение данной категории при реализации определяются особенностями общественно-политической практики и задаются при помощи лингвистических средств в текстах, отражающих данную практику Коммуникативная стратегия моделирования образа врага, таким образом, направлена на актуализацию в тексте категории «круг чужих» и се семантическое наполнение в соответствии с глобальной прагматической установкой автора текста и идеологией, определяющей общественно-политическую практику

Глава II «Лингво-прагматические средства моделирования образа врага в политическом дискурсе США» посвящена лингво-прагматическим особенностям актуализации универсальной семиотической категории «круг чужих» в дискурсе холодной войны и дискурсе нового мирового порядка

Детальный анализ текстов публичных речей, являющихся частью дискурса ХВ и дискурса НМП, позволил выделить тактические приемы и средства прагматического фокусирования комплексного образа врага, реализующие в своей совокупности три частных стратегии (1) стратегию создания круга «чужих», (2) стратегию создания фантомной угрозы, (3) стратегию демонизации врага Каждая стратегия рассматривается как в результативном аспекте, представленном совокупностью средств прагматического фокусирования в тексте определенных, нужных отправителю

смыслов, так и в процессуальном аспекте, охватывающем различные тактические приемы и коммуникативные ходы их реализующие

Стратегия создания круга «чужих» заключается в моделировании в тексте посредством различных языковых средств образа «чужих», которые оцениваются с точки зрения «своих» как думающие/действующие враждебно по отношению к американцам и американским ценностям

В дискурсе НМП круг «чужих» актуализируется посредством лексем, фокусирующих в ткани текста смысл враг/enemy преимущественно 1) через прямые номинации, например, с использованием ярлыков enemy, terronst, tyrant, dictator, killer и т д , 2) через номинацию частотных видов деятельности и прочих явлений, ассоциируемых с «чужими», например, посредством прагматически заряженных лексем agression, repression, terror, torture, murder и проч, создающих семантическое поле с пейоративной семантикой, 3) через дисфемистичсское описание вооружения врагов, например weapons of mass murder, terrible weapon, instruments of terror, instruments of mass death and destruction, the most lethal weapons ever devised

Фокусирование образа врага и создание семантического поля «чужого» в ДНМП достигается в первую очередь прямой «категоричной» номинацией агентов круга «чужих» с использованием следующих частотных идеологических ярлыков с пейоративной семантикой terronst, tyrant, dictator, regime, ярлыком-гиперонимом для данной подгруппы выступает лексема enemy (например в следующих сочетаниях "ruthless and resourceful enemy", "we must take the battle to the enemy", "the nature of the enemy", "America faces an enemy" и др) Помимо указанных выше номинаций, анализ текстов также позволил выявить в ДНМП использование следующих инвективных ярлыков во-первых, сочетаний с лексемой evil (например, "evil men"), во-вторых, целой группы номинаций, объединенных семой «лишение жизни», «убийство» таких, как killers, murderers, assassins, thugs, в-третьих, номинаций с семами «криминальный», «незаконный», таких как, например, субстантивированное прилагательное the lawless, а также сочетания the lawless men, outlaw groups and regimes, criminal gang, gang of fanatics, extremists, gangsters, aggressors и некоторые другие Характерной особенностью ДНМП является создание интегративного образа врага, объединяющего две основные группы агентов -«террористов» и «тиранов» Текстовая актуализация врага как интегративного образа в лице террористов и тиранов описанными лексемами иллюстрируется следующим примером из обращения Дж Буша младшего

Failure to act would embolden other tyrants, allow terrorists access to new weapons and new resources, and make blackmail a permanent feature of world events (G W Bush, 2002)

В данном примере лингвистическим средством интегрирования двух агентов в объединенный образ врага является использование бессоюзной связи Лексемы terrorists и tyrants представлены в качестве однородных дополнений, а сама структура предложения как бы стирает различия и уравнивает две подгруппы, как если бы речь шла об одних и тех же субъектах Использование такого персуазивного приема позволяет автору устанавливать нужные

семантические связи между отдельными элементами текста, которые затем переносятся и на экстралингвистическую реальность В результате синонимами могут стать объекты и явления за пределами текстового целого синонимами не являющиеся

Особенностью моделирования образа врага в ДХВ является его текстовая актуализация посредством различных лексических средств, фокусирующих смысл «соперник» и «соперничество» ("adversary", "competitor", "competition") Образ врага в текстах ДХВ представлен единой группой агентов, а именно Советским Союзом или - шире - коммунизмом/тоталитаризмом Наиболее частотными ярлыками, используемыми в ДХВ, являются лексемы enemy, foe, adversary, aggressor, а также идеологемы communists, totalitarian Лексема enemy используется в текстах ДХВ «аккуратно», «не категорично» и встречается в большинстве случаев в сочетаниях по типу "enemies of freedom" Примеры прямого семантического отождествления СССР и enemy выявлены не были

Несмотря на наличие в текстах ДХВ отдельных примеров употребления лексемы enemy для актуализации образа врага, в тех случаях, когда подчеркивается антагонистическое позиционирование СССР, чаще всего используется лексема adversary, т е «соперник», но не «враг» в прямом смысле этого слова Отсюда следует важный вывод о том, что при моделировании отношений США и СССР в тексте, не фокусируется смысл «война», а скорее смысл «соперничество» При этом примеры использования прямой номинации с лексемой adversary также чрезвычайно редки в большинстве случаев то, что СССР является соперником США, подается имплицитно, выводится из контекста Рассмотрим следующий пример из инаугурационного обращения президента Дж Кеннеди

Finally, to those nations who would make themselves our adversary, we offer not a pledge but a request that both sides begin anew the quest for peace, before the dark powers of destruction unleashed by science engulf all humanity in planned or accidental self-destruction (J Kennedy, 1961)

В тексте не содержится эксплицитного указания, кто конкретно является «соперником» США, но исходя из широкого и узкого контекстов можно сделать вывод, что речь идет в первую очередь об СССР Интересно также отметить еще один «страховочный» прием, используемый президентом формулировка "those nations, who would make themselves our adversaries" снимает ответственность с США за начало противостояния и перекладывает ее на соперника (ср "who would make themselves our adversaries" - буквально «которые захотят сделать себя нашими соперниками») Смысл «соперничество» также актуализируется в тексте использованием лексемы request, семантика которой предполагает существование менее напряженных отношений между сторонами, чем, например, в случае использования лексемы demand (обнаруживаемой в текстах ДНМП)

Вспомогательную роль в актуализации образа врага играют синтактико-грамматические и композиционные средства персуазивности (навязывание пресуппозиции, элиминация перформативного глагола, синтаксический

параллелизм, вопросно-ответные комплексы), обеспечивающие некритичное восприятие спорных пропозиций, моделирующих образ врага США Ср, например следующее высказывание из обращения Дж Буша накануне первой иракской войны

Last August 2d, this brutal dictator [Saddam Hussein] set out to wipe another country from the face of the Earth (G Bush, 1990)

Структура высказывания "set out to wipe another country from the face of the Earth" предполагает, что до этого «диктатор» Саддам Хусейн уже стер с лица земли какую-то другую страну/страны Поскольку выше в тексте подобная информация не актуализировалась, можно прийти к выводу, что данное суждение является маскируемой под пресуппозицию ассерцией

Базовой тактикой для реализации стратегии создания круга «чужих» в ДХВ и ДНМП является тактика почяризации «своих» и «чужих» Основой тактики поляризации выступает антитеза в широком смысле как композиционный прием, доминанта порождения текста Специфическими характеристиками реализации данной тактики также являются редукционизм и использование номинаций с явной мелиоративной семантикой для создания «круга своих» и с явной пейоративной семантикой для создания «круга чужих» Мы полагаем, что такой способ текстовой актуализации «своих» и «чужих» позволяет свести все «напряжение», возникающее между двумя полюсами, к «противостоянию» двух различных «наборов» лингвистических ярлыков Одни стереотипные номинации противопоставлены другим, при этом никаких причин и обоснований, на основе аргументации или фактов не требуется противопоставление двух миров может быть объяснено лишь в ату конфликта самих языковых номинаций и га языковой семантики

Подобная рецептивная программа, заложенная в текст его автором, активизирует более простую схему восприятия со стороны реципиента На анализ объективных каузальных связей между явлениями может быть потрачен минимум когнитивных усилий, так как реципиенту предоставлен в распоряжение уже готовый редуцированный шаблон восприятия действительности Реализации в тексте данной рецептивной программы также способствует переход на более высокий уровень абстракции при текстовой актуализации «своих» и «чужих» Для подтверждения данного положения приведем следующий пример из радиообращения Дж Буша младшего

I will continue reaching out to friends and allies, including our partners m NATO and the European Union, to promote development and progress, to defeat the terrorists, and to encourage freedom and democracy as the alternatives to tyranny and terror (G W Bush, 2004)

Одним из средств перехода на более генерализированный уровень описания являются так называемые политические аффективы, под которыми подразумеваются слова без точного понятийно-логического содержания, поддающиеся различным трактовкам, но при этом отличающиеся сильной эмоциональной оценочностью, посредством чего апеллирующие к эмоциональному мышлению индивида, отчасти блокируя рациональное восприятие Политический аффектив является разновидностью «семантически

пустых слов» В указанном примере пространство «свои» формируется абстрактными аффективами development, progress, freedom и democracy, которые противопоставлены абстрактным пейоративным аффективам tyranny и terror Что конкретно скрывается под этими номинациями и на каком (объективном) основании противопоставляется, в тексте не выражено Таким образом, мы полагаем, что противопоставление «своих» и «чужих» обусловлено в данном примере лишь конфликтом языковой семантики указанных аффективов

В дискурсе ХВ реализация тактики поляризации имеет аналогичную специфику (редукционизм, использование номинаций с явной мелиоративной семантикой для создания «круга своих» и с явной пейоративной семантикой для создания «круга чужих», переход на более генерализированный уровень описания) Отличительной особенностью реализации стратегии создания круга «чужих» в дискурсе ХВ, однако, является то, что, наряду с тактикой поляризации, в текстах ДХВ также используется диаметрально противоположная по своей природе тактика кооперации Суть данной тактики сводится к отражению в ткани текста тенденции не к разобщению, а, напротив, к сближению двух антагонистических групп При этом две данные тенденции (поляризация и кооперация) реализуются в текстах параллельно друг другу

В текстовой плоскости данное единство противоположностей выражается следующим образом подчеркиваются различия и полярное позиционирование двух миров, но одновременно говорится и о возможности сближения, ср следующий иллюстративный пример, взятый из выступления президента Р Рейгана

(1) Our third task is to establish a better working relationship with each other, one marked by greater cooperation and understanding (2) Cooperation and understanding are built on deeds, not words (3) Complying with agreements helps, violating them hurts (4) Respecting the rights of individual citizens bolsters the relationship, denying these rights harms it (5) Expanding contacts across borders and permitting a free exchange or interchange of information and ideas increase confidence, sealing off one's people from the rest of the world reduces it (6) Peaceful trade helps, while organized theft of industrial secrets certainly hurts (R Reagan, 1984)

Как видно из приведенного примера, тенденция к кооперации, сближению актуализируется совокупностью семантики таких лексем, как working relationship (1), each other (1), cooperation, understanding (1,2), to bolster relationship (4), confidence (5) Начиная с третьего предложения (3) появляется противоположная тенденция - противопоставление, поляризация Противопоставление осуществляется на основании отношений «своих» и «чужих» к понятиям cooperation и understanding Все элементы негативной характеристики (например, violating, denying rights, stealing off people from the rest of the world и т д) представляют характеристику определенных аспектов образа врага, т е СССР Антонимически актуализируемые элементы, соответственно, воспринимаются как характеризующие США (ср Complying with agreemants, respecting the nghts, peaceful trade и т д) Таким образом,

совокупности семантики двух данных комплексов характеристик образуют два антагонистических поля

Средством реализации тактики кооперации является также включение антагониста в одну референтную группу с адресатом посредством использования инклюзивных местоимений we/our/us Для подтверждения данного положения рассмотрим следующий иллюстративный пример из выступления Р Никсона на Генеральной Ассамблее ООН

Despite the deep differences between ourselves and the Soviet Union, there are four great factors that provide a basts for a common interest m working together to contain and to reduce those differences // The first of these factors is at once the most important and the most obvious Neither of us wants a nuclear exchange that would cost the lives of tens of millions of people Thus, we have a powerful common interest in avoiding a nuclear confrontation // The second of these factors is the enormous cost of arms Certainly we both should welcome the opportunity to reduce the burden, to use our resources for building rather than destroying // The third factor is that we both are major industrial powers, which at present have very little trade or commercial contact with one another It would clearly be in the economic self-interest of each of us if world conditions would permit us to increase trade and contact between us //The fourth factor is the global challenge of economic and social development The pressing economic and social needs around the world can give our competition a creative direction (R Nixon, 1970)

Объединение двух соперничающих сторон в одну группу осуществляется посредством употребления местоимения we/our/us Дополнительными средствами актуализации «кооперации» в тексте являются прочие лексические единицы с семантикой «объединения», концентрированно представленные в данном отрывке "common interest", "working together", "to reduce differences", "we both", "with one another"

Прочие тактики, используемые для реализации стратегии создания «круга чужих» как в ДХВ, так и ДНМ, включают тактику конкретизации и тактику создания интегративного образа При реализации тактики «интеграции» осуществляется интеграция разнородных элементов дискурсивного поля в единый «сцементированный» образ врага С этой целью используются специальные лингвистические средства (сочинение, бессоюзная связь, лексемы, актуализирующие сему «объединение», метафоризация), позволяющие создавать на уровне текста нужные отправителю семантические связи между различными объектами и явлениями В первую очередь, данная тактика используется для интеграции двух основных агентов «круга чужих» в ДНМП -«тиранов» и«террористов»

Тактика конкретизации представляет собой переход на более высокий уровень конкретизации при актуализации в тексте определенного участка действительности В ДНМП данная тактика выражается в использовании специальных лексических средств для текстовой актуализации слота ENEMY фрейма WAR Использование специфической военной лексики и активация фрейма WAR позволяют позиционировать врага как противника в военном конфликте В ДХВ конкретизированное описание используется для

актуализации в тексте смысла «соперничество» и позиционирования СССР как «соперника»

Одним из аспектов создания комплексного образа врага является моделирование исходящей от него угрозы, направленной на «своих» Угроза моделируется путем развертывания в текстах ДНМП и ДХВ стратегии создания фантомной угрозы, представленной совокупностью разнообразных тактик Мы полагаем, что моделируемая в дискурсе НМП и дискурсе ХВ угроза, является фантомной, те создается языковыми средствами в ткани и плоскости текста, не отражая истинного положения вещей в реальном мире

Средством прагматического фокусирования угрозы в ткани текста является, прежде всего, концентрированное использование лексических единиц с семантикой "threat", "danger" и т д Особенностью актуализации угрозы в текстах ДНМП является непосредственное отождествление агентов группы «враг» с угрозой Так, в качестве угрозы репрезентируется режим Саддама Хусейна или террористические организации, ср

But now the march of freedom must not be threatened by the man [Saddam Hussein] whose invasion of Kuwait is causing great economic hardship in the countnes which can afford it the least (G Bush, 1990)

But the only way to defeat terrorism as a threat to our way of life is to stop it

Важным отличием репрезентации угрозы в дискурсе ХВ является то, что связь группы «чужих» с образом угрозы в большинстве случаев не устанавливается напрямую Если в дискурсе НМП часто можно встретить пропозиции, где семантическую связь компонентов описывается по схеме А = В ("Iraq = Threat"), то в дискурсе ХВ такая схема усложняется необходимостью включения в нее промежуточных звеньев и может быть представлена в следующем виде

Nuclear weapons -►Threat

Данная схема эксплицируется такими выделенными нами из текстов ДХВ лексемами и их сочетаниями, как the nuclear threat, the threat of nuclear weapons, the arsenals of destructive weapons threatening the world, the awesome Soviet missile threat, the threat of nuclear war, the threat posed by strategic nuclear missiles, to avert the threat of war, to reduce the danger of nuclear war, an increased danger of conflict, the danger of nuclear holocaust, to reduce the nsk of war, the risk of a conventional military conflict escalating to nuclear war, the risks of serious confrontation, the nsk of nuclear confrontation, the risk of surprise attack, the nsk of nuclear war и т п Другим фокусируемым образом-источником угрозы в текстах ДХВ является коммунизм/тоталитаризм Данный источник угрозы актуализируется в тексте сочетаниями the danger of communism, the expansion of totalitanan rule, the threat of totahtananism, the treat of totalitanan ideology и np Таким образом, считаем возможным говорить об актуализации в текстах ДХВ двух основных источников угрозы для США - «ядерное оружие/ядерная война» и «коммунизм/тоталитаризм»

/ /(GW Bush, 2001)

War

Анализ текстов ДХВ свидетельствует, что наиболее активное употребление различных средств актуализации и прагматического фокусирования угрозы наблюдается в текстах публичных речей президента Дж Кеннеди Так, например, в одном только обращении президента к Американской ассоциации издателей газет (American Newspaper Publishers Association) встречаются такие примеры фокусирования угрозы "in the face of а common danger", "this deadly challenge", "our country's peril", "our way of life is under attack", "the survival of our fnends is in danger" Все текстовые актуализации угрозы семантически связаны с создаваемым в тексте образом Советского Союза как врага США

Актуализация ядерного оружия как источника угрозы в текстах ДХВ может быть проиллюстрирована следующим примером из речи Дж Кеннеди в Американском университете

The conclusion of such a treaty [Nuclear Test Ban Treaty], so near and yet so far, would check the spiraling arms race in one of its most dangerous areas It would place the nuclear powers in a position to deal more effectively with one of the greatest hazards which man faces in 1963, the further spread of nuclear arms (J Kennedy, 1963)

Наиболее значимой тактикой в рамках данной стратегии является тактика приближения образа угрозы к реципиенту В процессе развертывания данной тактики в текстах ДХВ и ДНМП, во-первых, создается «осязаемый», «материализованный» образа угрозы (использование номинализации и метафоризации), во-вторых, моделируется пространственное и/или временное перемещения угрозы к реципиенту (использование лексических средств, актуализирующих стандартную обстановку окружения реципиента)

В результате анализа текстов ДНМП был сделан вывод, что одной из наиболее распространенных метафорических моделей является онтологическая метафора «угроза как сущность» Мы полагаем, что подобное осмысление угрозы является основным средством создания фантомного, угрожающего образа Образ становится более конкретным, более понятным для воспринимающего сознания, более осязаемым, и, соответственно, более угрожающим Использование такой метафорической модели иллюстрирует следующий пример

Today in Iraq, we see a threat whose outlines are far more clearly defined, and whose consequences could be far more deadly (G W Bush, 2002)

Для создания опредмеченного образа угрозы используется номинализация threat Использование данной номинализации позволяет представить абстрактное понятие threat, как конкретную физическую сущность, имеющую определенные пространственные границы Данный эффект создается использованием визуальных предикатов, ср outlines are far more clearly defined, использование лексемы threat в качестве объекта глагола to see Угроза изображается как что-то, что можно воспринять посредством органов зрения

Текстовая актуализация пространственного перемещения угрозы к реципиенту осуществляется в ДНМП посредством моделирования в тексте гипотетической ситуации развертывания угрожающего действия прямо «здесь

и сейчас» Такая моделируемая ситуация имеет привязку к прошлому эмоциональному опыту большой интенсивности (событиям 9/11) Примером может служить следующий отрывок текста из напутственной речи президента США для военнослужащих, направляемых в Ирак

Every victory m this campaign, and every sacrifice serves the purpose of defending innocent lives, m America and across the world, from the weapons of terror We will not wait to meet this danger, with firefighters and police and doctors on the streets of our own cities Instead, we are meeting the danger today with our Army, Navy, Air Force, Coast Guard, and Marines (G W Bush, 2003)

Как видно из приведенного примера, автор моделирует гипотетическую ситуацию нападения врага, причем такая ситуация репрезентируется не просто как возможная, а скорее как такая, которая должна непременно произойти, как единственный вариант развития событий (ср употребление инфинитива "we will not wait to meet this danger") При этом детализация и конкретизация при описании гипотетической ситуации (ср "firefighters and police and doctors on the streets of our own cities") позволяет актуализировать ее в тексте как нечто уже реально существующее, а не предполагаемое Эти же средства детализации создают эффект «приближения» угрозы к реципиенту, поскольку актуализируют в тексте конкретные объекты и явления из непосредственного окружения реципиента (ср the streets of our own cities - на улицах наших городов, те на улицах любого города - скрытое сообщение «это может случиться с каждым») Угроза, таким образом, вторгается в «зону безопасности» реципиента, разрушая ее

В дискурсе ХВ создание «осязаемого» образа угрозы осуществляется аналогичными языковыми средствами (номинализация, метафоризация, визуальные предикаты) Моделирование в тексте пространственного перемещения угрозы в «зону безопасности» реципиента имеет в ДХВ свою специфику В текстах ДХВ для решения данной задачи используется две группы частотных средств Во-первых, это языковые средства, фокусирующие в тексте смысл «расстояние до источника угрозы» Во-вторых, средства актуализации потенциальных «мишеней», т е географических местоположений, входящих в зону потенциального распространения угрозы Анализ тестов ДХВ свидетельствует, что данные средства преимущественно используются для описания ситуации размещения военных объектов на Кубе и в Карибском бассейне Для иллюстрации данного положения ограничимся коротким примером из речи президента Р Рейгана

This Soviet intelligence collection facility, less than a hundred miles from our coast, is the largest of its kind in the world The acres and acres of antennae fields and intelligence monitors are targeted on key U.S. military installations and sensitive activities (R Reagan, 1983)

Ключевым в реализации данного приема является акцентированное указание расстояния до потенциального источника угрозы - less than a hundred miles Дополнительным средством приближения угрозы к реципиенту является использование местоимения our в сочетании our coast, которое подчеркивает, что данный объект угрожает «нам», то есть «своим» По нашему мнению, такое

представление в речевоздействугащем смысле более эффективно, чем использование альтернативного варианта, такого, например, как the coast of America Следующий шаг - «укрупнение» угрозы Использование превосходной степени (ср the largest of its kind in the world) и позиционирование военного объекта группы «враг» как самого большого в мире призвано создать у реципиента установку на восприятие серьезности приближающейся угрозы Аналогичную цель преследует и использование лексического повтора в следующем предложении - подчеркнуть масштабность и серьезность угрожающего объекта (ср acres and acres of antennae fields) Определенную роль в приближении угрозы к реципиенту играет также указание на то, что антенны и мониторы настроены на слежение за ключевыми военными объектами США (т е «своих», ср are targeted on key U S military installations and sensitive activities)

Использование второго ключевого средства реализации данного приема, т е текстовой актуализации потенциальных мишеней, может быть проиллюстрировано следующим примером из обращения Дж Кеннеди в разгар Карибского кризиса

(1) The characteristics of these new missile sites indicate two distinct types of installations (2) Several of them include medium range ballistic missiles, capable of carrying a nuclear warhead for a distance of more than 1000 nautical miles (3) Each of these missiles, in short, is capable of striking Washington, D.C., the Panama Canal, Cape Canaveral, Mexico City, or any other city in the southeastern part of the United States, in Central America, or in the Caribbean area (J Kennedy, 1962)

Как видно из приведенного примера, средством актуализации потенциальных мишеней в ткани текста является целый ряд географических названии - Washington, DC, the Panama Canal, Cape Canaveral, Mexico City, southeastern part of the United States, central America, Caribbean area Мы считаем, что актуализация в тексте данных географических названий носит стратегический (персуазивный) характер, поскольку потенциальный радиус поражения размещенных на Кубе советских ракет был уже описан автором в соответствующей для этого военной технической терминологии в предложении № 2 (текстовая актуализация - "medium range ballistic missiles", "for a distance of more than 1000 nautical miles") Третье предложение, таким образом, является переходом на более высокий уровень конкретизации и детализации в описании той же самой ситуации действительности (маркером данного хода является употребление выражения "in short") и нарушением максимы количества Употребление описанных выше лексем является средством персуазивности, позволяющим приблизить угрозу к потенциальному реципиенту - жителю указанных местностей

Прочими тактиками, используемыми в составе стратегии создания фантомной угрозы как в ДНМП, так и в ДХВ, являются тактика моделирования альтернативного будущего, тактика экстраполяции прецедентов, тактика интенсификации степени угрозы, тактика создания уникальности угрозы Специфическими для ДНМП являются тактика

трансформации угрозы, тактика персонализации угрозы, тактика конкретизации

Основной реализации стратегии демонизации врага в ДХВ и ДНМП является развертывание в тексте так называемого прототипического сценария демонизации Сценарий демонизации описывает инвариантную ситуацию совершения насильственного действия «агрессором» по отношению к «жертве» Основным средством актуализации прототипического сценария в ткани теста является использовании дисфемизмов с пейоративной семантикой для описания совершаемого «агрессором» действия и специально отобранного комплекса лексических единиц с общей семантикой "innocence", "weakness" для текстовой репрезентации «жертвы»

Обусловленный развертыванием сценария демонизации перлокутивный эффект основывается, во-первых, на напряжении, возникающем между семантикой двух обозначенных комплексов лексических единиц, во-вторых, на высоком уровне лексической конкретизации при описании ситуации агрессии Эффект семантической избыточности создается введением в текст дублирующих друг друга высказываний, описывающих одну и ту же ситуацию действительности с использованием разных пейоративных языковых средств Механизмы текстовой актуализации сценария демонизации обнаруживают принципиальное сходство в двух рассматриваемых дискурсах Проиллюстрируем текстовое развертывание прототипического сценария демонизации примером из обращения президента Б Клинтона к населению США по поводу ситуации в Косово

Now they've started moving from village to village, shelling civilians and torching their houses We've seen innocent people taken from their homes, forced to kneel in the dirt, and sprayed with bullets, Kosovar men dragged from their families, fathers and sons together, lined up and shot in cold blood This is not war in the traditional sense It is an attack by tanks and artillery on a largely defenseless people whose leaders already have agreed to peace (B Clinton, 1999)

В первом предложении инвариантный сценарий демонизации конкретизируется в описании осуществления врагом («агрессором») действий военного характера по отношению к «беззащитным жертвам» Смысл «жестокость агрессора» фокусируется в ткани текста напряжением между предикатом to shell (ср to bombard with artillery shells), характеризующим масштабное по своему характеру военное действие, и его объектом - мирными жителями (civilians) Следующим шагом автора является переход к эмоциональному описанию на высоком уровне конкретизации Во-первых, текстовая актуализация ситуации представляется реалистичной и конкретной автор не просто перечисляет действия без какой-либо системности, но приводит их в точной последовательности совершения, ср (1) innocent people taken from their homes —► (2) forced to kneel in the dirt —> (3) and sprayed with bullets Во-вторых, при текстовом развертывании прототипического сценария используется своеобразный синтаксический параллелизм и семантическая избыточность Предложения в рассматриваемом отрывке образуют дублирующие друг друга пары Каждое последующее предложение либо

повторяет предыдущее на более высоком уровне лексической конкретизации, ср innocent people taken from their homes —> men dragged from their families, либо просто повторяет содержание предыдущего с использованием вариативных лексических средств, ср forced to kneel and sprayed with bullets —* lined up and shot

Описанный коммуникативный ход создает в ткани текста пространство большой концентрации лексических средств со специфической пейоративной семантикой, являясь, таким образом, средством выдвижение нужного отправителю смысла - «жестокости», «бесчеловечности» врага Семантическая избыточность и взаимная включаем ость одного компонента другим создает яркий, запоминающийся образ, воздействует на эмоциональное мышление реципиента Замкнутость логической структуры определяется возвращением в конце примера к начальной модели, т е применению военной силы к мирным жителям, ср tanks and artillery ♦-* defenseless people

Одной из тактик, используемой для реализации стратегии демонизации и характерной как для ДХВ, так и для ДНМП, является тактика «приписывания мнения» Данная тактика используется для приписывания врагу определенного мнения, убеждения, стремления и проч Текстовая актуализация данной тактики представляет собой введение в текст гипотетических суждений, отражающих мысли, стремления, интенции врагов Анализ текстов ДНМП и ДХВ показывает, что при текстовой актуализации таких суждений автор персуазивного текста не показывает эксплицитно, что данное суждение является предположением Таким образом, основа данной тактики -невыраженность в ткани текста маркеров субъективности суждения, позволяющая выдавать предположение за объективную истину Одним из основных языковых средств введения гипотетического суждения в текст и подачи его как объективного являются сочетания "they believe" и "they seek" Поскольку данная тактика реализуется практически единообразно в ДНМП и ДХВ, ограничимся только одним примером из речи Дж Буша младшего, выделив также вспомогательные средства реализации стратегии демонизации, используемые политиком

(1) Terrorists and their allies believe the Universal Declaration of Human Rights and the American Bill of Rights and every charter of liberty ever wntten are lies to be burned and destroyed and forgotten (2) They believe the dictators should control every mind and tongue in the Middle East and beyond // (3) They believe that suicide and torture and murder are fully justified to serve any goal they declare (4) And they act on their beliefs (G W Bush, 2004)

Одним из наиболее значимых (вспомогательных) средств прагматического фокусирования нужного отправителю смысла в тексте является в данном случае синтаксическая и лексическая анафора, реализующаяся в единообразном начале всех трех предложений (1-3) Данные предложения выражают субъективные суждения об убеждениях и стремлениях врага, причем маркеры субъективности суждения в тексте не актуализируются Все три предложения посредством совокупности используемых языковых средств (ср "lies to be burned", "dictators should control every tongue and mind",

"suicide", "torture", "murder" и др ) фокусируют в тексте смысл «жестокость», «беспощадность», «пренебрежение врагов к любым нормам цивилизованного общества» (ср Universal Declaration of Human Rights and the American Bill of Rights) В первом предложении (1) обращает на себя внимание использование перечисления сходных по своей семантике глаголов (burned and destroyed and forgotten), образующих ряд градации по нарастанию Цель такого лексического и синтаксического оформления - эксплицитно подчеркнуть идею о пренебрежении «врагов» к конвенциям цивилизованного общества Во втором предложении (2) суждение о гипотетической власти тиранов облекается в преувеличенно апокалиптические термины (ср "control every tongue and mmd") Цель употребления такой гиперболы - создание демонического обезличенного образа В третьем предложении (3) демоничность образа подчеркивается тем, что гипотетические представления врагов идут в разрез с общечеловеческими представлениями о целях и оправдываемых ими средствах их достижения Эмоциональное перечисление трех действий подряд (suicide and torture and murder) усиливает воздействующий эффект

Для реализации стратегии демонизации врага в текстах ДНМП и ДХВ используются также тактика магнификации агрессии врага и тактика детализации описания «жертв агрессии» Суть тактики магнификации агрессии врага заключается в «расширении» масштабов агрессивного действия врага Данная тактика позволяет, во-первых, позиционировать врага как агрессора, решившего пренебречь всеми существующими норами и пойти против всего мира, а во-вторых, «глобализировать» значимость такой агрессии до максимально возможных масштабов

Развертывание тактики детализации заключается в намеренной текстовой актуализации нерелевантных для данного (кон)текста деталей, что рассматривается как нарушение такого параметра, который Г П Грайсом был назван категорией количества (the category of Quantity) принципов кооперации Приведение нерелевантных в данном контексте деталей является средством прагматического фокусирования в тексте «жестокости» врага Данная тактика, в частности, используется при текстовой актуализации одного из составляющих элементов сценария демонизации - «жертвы» агрессии Вводимые в ткань текста детали могут включать, например, описание конкретных жертв с указанием их возраста, имени и т п

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, детальный анализ текстов, репрезентирующих два выделяемых нами дискурса - дискурс холодной войны и дискурс нового мирового порядка, позволил прийти к заключению, что языковые средства прагматического фокусирования и речевые приемы, участвующие в текстовом моделировании образа врага обнаруживают принципиальное сходство в ДХВ и ДНМП Данное положение позволяет говорить о существовании универсальных персуазивных механизмов моделирования образа врага в текстах американского политического дискурса, не зависимо от того,

коррелятом какой общественной практики данный дискурс является Моделирование образа врага реализуется в текстах путем развертывания специфической персуазивной коммуникативной стратегии Данная стратегия является одной из ключевых персуазивных стратегий Американского политического дискурса

Общей особенностью моделирования образа «врага» в ДХВ по сравнению с ДНМП является меньшая вариативность и степень концентрации языковых средств, используемых для развертывания всех трех перечисленных стратегий Наибольшая детерминированность концептуально тематической и формально-стилистической структуры текстов оппозицией «свои у.ч чужие» коррелирует с определенными историческими событиями (военные конфликты, нарастание политического напряжения в отношениях между странами) Таким образом, проанализированные средства в своей системной совокупности дают представление об определенной общественно-политической практике, коррелятом которой они являются в составе текстового целого

Широкий спектр описанных в исследовании персуазивных языковых средств, речевых приемов, общих закономерностей формулирования публичной речи политика как персуазивного типа текста дают возможность применения результатов исследования при составлении рекомендаций авторам текстов публичных речей, а также иных типов текстов, предназначенных для функционирования в системе политического дискурса и ориентированных на эффективное речевое воздействие

Перспективы дальнейшего исследования видятся, прежде всего, в возможности применения использованных в работе методов и полученных результатов для изучения специфики публичной речи как персуазивного типа текста на материале иных языков Особый интерес представляет изучение функционирования данного типа текста и его текстотипологического своеобразия в системе тоталитарного дискурса СССР и современного политического дискурса России на предмет культурно-обусловленных особенностей актуализации категории «круг чужих» и моделирования образа противника Помимо этого, интересным видится применение использованных в работе методов для исследования особенностей моделирования образа врага в иных типах текста американского политического дискурса, а также в иных типах дискурса

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1 Молодыченко Е Н Стратегия создания семантического поля врага в публичных речах Дж Буша // Язык и реальность современные проблемы американистики и лингвистики Материалы международной научно-практической конференции - Архангельск Поморский университет, 2009 -С 62-72 (0,6 п л )

2. Молодыченко E.H. Поляризация как способ репрезентации антагонистически ориентированных идентичностей в политическом дискурсе США // Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки, № 5. - Архангельск: Поморский университет, 2009. - С. 72-76 (0,3 пл)

3 Молодыченко ЕН «Свои» и «чужие» в дискурсе холодной войны создание образа угрозы // Диалог языков и культур теоретический и прикладной аспекты Вып 4 - Архангельск Поморский университет, 2010 -С. 195-200 (0,3 пл)

4 Молодыченко Е Н Фантомная угроза как тактика политического дискурса // Лингвистика Обучение Культура сб статей - Архангельск Поморский университет, 2010 -С 51-57 (0,2 п л )

5 Молодыченко Е Н Об особенностях текстовой актуализации образа врага в американском политическом дискурсе в период холодной войны // Век информационных технологий новые подходы в американистике, лингвистике и лингводидактике Материалы международной научно-практической конференции - Архангельск Поморский университет, 2010 - С 75-87 (0,8 п л)

Подписано в печать ^ Формат 60x84'/ц Печать - ризография Тираж 100 экз Объем 1,5 п л Бумага офсетная Заказ №243 Отпечатано в ООО «Политехника-сервис» с оригинала-макета заказчика. 191023, Санкт-Петербург, ул Инженерная, 6

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Молодыченко, Евгений Николаевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Политический дискурс как сфера реализации персуазивности

1.1. Дискурс как объект лингвистического анализа

1.2. Политический дискурс как персуазивный феномен

1.3. Персуазивная коммуникация как объект междисциплинарных исследований

1.3.1. Предпосылки изучения персуазивной коммуникации

1.3.2. Персуазивность: к определению понятия

1.3.3. Комплексная модель описания процесса персуазивности 32 1.3.3.1 Прагмалингвистическая парадигма описания персуазивности

1.3.3.2. Психолингвистическая парадигма описания персуазивности

1.3.3.3. Когнитивная парадигма описания персуазивности

1.3.4. Персуазивные речевые приемы и языковые средства

1.3.5. Текстоцентрический принцип анализа персуазивной коммуникации

1.3.6. Понятие персуазивной коммуникативной стратегии и тактики

1.4. Особенности публичной речи политика как персуазивного типа текста

1.5. Оппозиция «свои-чужие» как базовая оппозиция президентского дискурса США

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ I

ГЛАВА II. Лингвопрагматические средства моделирования образа врага в политическом дискурсе США

2.1. Дискурс нового мирового порядка и дискурс холодной войны

Террорист» и «тиран» как интегративный образ врага в дискурсе нового мирового порядка

2.2.1. Стратегия создания круга «чужих»

2.2.1.1. Средства прагматического фокусирования образа врага

2.2.1.2. Тактика создания интегративного образа врага

2.2.1.3. Тактика конкретизации

2.2.1.4. Тактика поляризации «своих» и «чужих»

2.2.2. Стратегия создания фантомной угрозы

2.2.2.1. Средства прагматического фокусирования угрозы в тексте

2.2.2.2. Тактика создания и приближения образа угрозы к реципиенту

2.2.2.3. Тактика моделирования альтернативного будущего

2.2.2.4. Тактика трансформации угрозы

2.2.2.5. Тактика экстраполяции прецедентов

2.2.2.6. Тактика интенсификации степени угрозы

2.2.2.7. Тактика создания уникальности угрозы

2.2.2.8. Тактика конкретизации

2.2.2.9. Тактика персонализации угрозы

2.2.3. Стратегия демонизации врага

2.2.3.1. Средства прагматического фокусирования «жестокости» и прототипические сценарии демонизации

2.2.3.2. Тактика приписывания мнения

2.2.3.3. Тактика магнификации агрессии врага

2.2.3.4. Тактика детализации описания «жертв агрессии»

2.3. Советский Союз как единый образ врага в дискурсе холодной войны

2.3.1. Стратегия создания круга «чужих»

2.3.1.1. Средства прагматического фокусирования образа врага

2.3.1.2. Тактика создания иытегративного образа врага 175 2.3.1.3 Тактика конкретизации 176 2.3.1.4. Тактика поляризации vs. тактика кооперации «своих» и чужих»

2.3.2. Стратегия создания фантомной угрозы

2.3.2.1. Средства прагматического фокусирования угрозы в тексте

2.3.2.2. Тактика создания и приближения образа угрозы к реципиенту

2.3.2.3. Тактика создания альтернативного будущего

2.3.2.4. Тактика экстраполяции прецедентов

2.3.2.5. Тактика интенсификации степени угрозы

2.3.2.6. Тактика создания уникальности угрозы

2.3.3. Стратегия демонизации врага

2.3.3.1. Средства прагматического фокусирования «жестокости» и прототипические сценарии демонизации

2.3.3.2. Тактика приписывания мнения

2.3.3.3. Тактика магнификации агрессии врага

2.3.3.4. Тактика детализации описания «жертв агрессии» 205 ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II 208 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 213 БИБЛИОГРАФИЯ

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Молодыченко, Евгений Николаевич

Диссертационное исследование посвящено рассмотрению когнитивных и прагмалингвистических особенностей реализации персуазивной стратегии моделирования образа врага в политическом дискурсе США в период с 1960 по 2008 гг.

Материалом исследования послужили тексты публичных речей американских президентов Дж. Кеннеди, Л.Б. Джонсона, Р. Никсона, Дж. Форда, Дж. Картера, Р. Рейгана в период с 1961 по 1989 гг., ставшие эмпирической базой для выделения дискурса холодной войны (ДХВ), и тексты речей Дж. Г.У. Буша, Б. Клинтона, Дж. У. Буша в период с 1989 по 2008 гг., послужившие эмпирической базой для выделения дискурса нового мирового порядка (ДНМП). Общий объем исследованного текстового корпуса составил около 170 текстов публичных речей (ок. 68 п.л.). В лингвистике интерес к механизмам и способам воздействия одного индивидуума на другого/-их определяется общей переориентацией научной парадигмы со структурных исследований в область функционального. Рассмотрение языка как инструмента воздействия обусловлено положением о неотделимости языка от человеческой деятельности. Изменение модуса описания языка и речи также связано с выбором дискурса как основной единицы исследования. Дискурсивная парадигма, рассматривающая коммуникацию в ее неразрывной связи с широким экстралингвистическим контекстом, является теоретико-методологической базой описания механизмов персуазивности.

Актуальность предпринимаемого исследования раскрывается непосредственной связью рассматриваемой в нем проблематики с приоритетными направлениями развития современной антропоцентрически и функционально ориентированной лингвистики, определяющими исследовательский интерес к изучению языка как инструмента социальной власти, оптимизации речевого общения, и — шире - вопросам речевого воздействия на воспринимающее сознание, в том- числе к скрытой форме воздействия. Исследование базируется на современных разработках в области механизмов и принципов речевого воздействия в таких его формах, как аргументация, персуазивность, суггестия, манипуляция.

Цель настоящего исследования заключается в комплексном изучении моделирования образа врага как одной из ключевых персуазивных стратегий политического дискурса США. Для достижения заявленных целей были определены следующие исследовательские задачи:

- систематизировать научные представления о персуазивной коммуникации в различных междисциплинарных направлениях лингвистики;

- уточнить текстообразующие характеристики публичной речи политика как особого, ориентированного преимущественно на речевое воздействие, типа текста в составе политического дискурса;

- определить лингво-прагматическую специфику дискурсивных формаций, коррелирующих с выделяемыми политологами и историками общественно-политическими практиками: периодом холодной войны и периодом нового мирового порядка;

- выявить и систематизировать типичные средства прагматического фокусирования в ткани текста образа врага;

- определить и научно описать стратегии и тактики, создающие в своей совокупности комплексный образ врага в американском политическом дискурсе, систематизировать используемые для их реализации средства разных языковых уровней.

Теоретической основой диссертации послужили

- исследования по стилистике, лингвистике, типологии текста и прагматике (И.В. Арнольд, И.Р. Гальперин, Е.А. Гончарова, С.Т. Золян, Ю.А. Левицкий, В.З. Тураева, К.А. Филиппов, В.Е. Чернявская, И.А. Щирова, Т.В. Юдина и др-);

- исследования в области персуазивности и манипуляции (А.Н. Баранов, P.M. Блакар, Д. Болинджер, О.Н. Быкова, Е.А. Гончарова, А.Г. Гурочкина, E.JI. Доценко, М.Р. Желтухина, О.С. Иссерс, С.Г. Кара-Мурза, JI.A. Киселева,

O.JI. Михалева, Г.А. Копнина, П.Б. Паршин, А.П. Сковородников, Л.Л. Федорова, Г.Г. Хазагеров, В.Е. Чернявская, С. Carey, Т.A. Van Dijk и др.); работы в области психолингвистики и нейролингвистического программирования (Б. Боденхамер, Б.А Ермолаев, А.А. Леонтьев, В.Ф. Петренко, Е.Ф. Тарасов, Н.Н. Трошина, М. Холл, R. Dilts, R. Bandler, S. Booth-Butterfield, J. Grinder, G.R. Miller, D.R Roskos-Ewoldsen, J. Welbourne и др.);

- работы в области когнитивной лингвистики (А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, Т.А. ван Дейк, В.З. Демьянков, М.В. Никитин, У. Чейф, А.П. Чудинов, G. Lakoff, М. Johnson, М. Minsky и др.);

- работы в области теории дискурса и критического анализа дискурса (В.З. Демьянков, С.Т. Золян, Ю.Н. Караулов, В.И. Карасик, В.В. Красных, М.Л. Макаров, В.В. Петров, П. Серио, В.Е. Чернявская, Е. И. Шейгал, Т.А. Van Dijk, D.G. Butt, A. Lukin, C.M.I.M. Matthiessen, G.C. Chang, H.B. Mehan, R. Wodak, P.L. Dunmire, N. Fairclough, F. Ferrari, A. Lazar, M.M. Lazar, I. Leuder, T. Van Leeuwen и др.).

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод непосредственного наблюдения, метод контекстуального интерпретационного анализа, метод дискурсивного анализа, сопоставительный метод.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Публичная речь политика представляет собой самостоятельный тип текста в системе политического дискурса, понимаемого как содержательно-тематическая общность текстов, коррелирующих с особой общественной практикой - политикой. Текстотипологическое своеобразие публичной речи определяется рядом инвариантных характеристик, задаваемых дискурсивно: институциональностью, смысловой неопределенностью, фантомностью, фидеистичностью, редукционизмом, полифункциональностью и поликодовостью. Доминантной функциональной характеристикой публичной речи как типа текста является персуазивность: в иерархии коммуникативных установок публичной речи персуазивность через совокупность актуализаций, т.е. структурное и семантическое выдвижение определенных компонентов текста, приобретает статус доминирующего текстообразующего фактора.

2. В американском политическом дискурсе второй половины XX — начала XXI вв. вычленимы отдельные дискурсивные формации как языковые корреляты определенной общественно-политической практики: дискурс холодной войны (1961-1989 гг.) и дискурс нового мирового порядка (19902008 гг.). Они конституируются текстами, отражающими в своей концептуально-тематической и формально-стилистической структуре идеологическую обусловленность конкретной дискурсивной формации.

3. Ключевой персуазивной стратегией в американском политическом дискурсе, прослеживаемой непрерывно на протяжении второй половины XX - начале XXI вв., является моделирование образа фантомного противника, что обусловливает специфику формулирования публичных речей национальных лидеров США. Стратегия моделирования образа врага представляет собой диалектическое единство двух основных аспектов стратегического действия — когнитивного и речевого. Когнитивный аспект связан с планированием и прогнозированием определенного речевого действия, в соответствии с имеющимися у коммуниканта знаниями, пресуппозициями и установками. Речевой аспект охватывает процессы выбора и комбинирования языковых средств при создании персуазивного текста для выражения в нем определенного концептуально-тематического, функционально-прагматического и формально-стилистического содержания под контролем глобальной стратегической цели.

4. Образ врага является проекцией когнитивной и семиотической категории «круг чужих». Содержательно-семантическая реализация данной категории определяется идеологической практикой и отражается в текстах, представляющих данную практику. В дискурсе холодной войны круг чужих актуализируется как единый образ «СССР — враг США», в дискурсе нового мирового порядка - как интегративный образ «террористов» и «тиранов».

5. Языковые средства прагматического фокусирования и речевые приемы, участвующие в текстовом моделировании образа врага, обнаруживают принципиальное сходство в дискурсе холодной войны и дискурсе нового мирового порядка. Тактические приемы и средства прагматического фокусирования образа врага реализуют в своей совокупности три частных стратегии (1) стратегию создания круга «чужих»; (2) стратегию создания фантомной угрозы; (3) стратегию демонизации врага. Стратегия создания круга «чужих» заключается в актуализации в тексте комплексом языковых средств образа «чужих», которые оцениваются со стороны «своих» как думающие/действующие враждебно по отношению к американцам и американским ценностям. Данная стратегия реализуется вариативно в каждом из двух дискурсов. В дискурсе нового мирового порядка «круг чужих» актуализируется лексемами со значением враг/enemy, в дискурсе холодной войны - лексемами со значением противник/adversary/competitor. Стратегия создания фантомной угрозы актуализируется в тексте через указание на исходящую от врага угрозу, направленную на «своих». Стратегия демонизации врага предполагает создание текстовыми средствами «мифа-кошмара», позиционирование врага как жестокого, кровожадного, бесчеловечного.

Научная новизна работы заключается в комплексном анализе лингвистических приемов и средств, реализующих в своей совокупности стратегию моделирования образа врага в политическом дискурсе. Дополнительную значимость и новизну защищаемой диссертации придает сравнительно-сопоставительный аспект анализа двух дискурсивных формаций, сложившихся во второй половине XX — начале XXI вв., — так называемого дискурса холодной войны и дискурса нового мирового порядка. Предложено новое осмысление образа «чужого» как универсальной семиотической категории, реализующейся инвариантно в политическом дискурсе независимо от господствующей идеологии.

Теоретическая значимость работы заключается в том^ что диссертационное исследование вносит вклад в теорию и типологию текста, а также в дальнейшее изучение феномена речевого воздействия с учетом теоретических положений прагмалингвистики, когнитивной лингвистики и психолингвистики. Полученные в работе результаты развивают научные представления в области исследования коммуникативно-прагматических стратегий убеждения, манипуляции личностью/массовым сознанием. Предложенные в диссертационном исследовании логика и методика описания официально-публичной речи политика как персуазивного типа текста могут стать основой для анализа иных типов текста на различном языковом материале.

Практическая ценность работы состоит в возможности использовании материалов и результатов исследования при разработке курсов по стилистике и лингвистике текста, прагматике, неориторике. Выводы диссертации представляют практический интерес для специалистов по связям с общественностью и рекламе, журналистов, общественных деятелей и политиков. Наблюдения и выводы исследования вносят вклад в формирование культуры человеческой коммуникации, представлений о толерантном речевом поведении языковой личности.

Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть рекомендованы к внедрению в вышеназванных курсах на лингвистических и гуманитарных факультетах высших учебных заведений, а также могут применяться для разработки учебных пособий, для написания курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на международной научно-практической конференции «Язык и реальность: современные проблемы американистики и лингвистики» (Архангельск, март 2009 г.), научно-практической конференции «Лингвистика. Обучение. Перевод» в рамках Ломоносовских академических чтений (Архангельск, ноябрь 2009 г.), международной научно-практической конференции «Век информационных технологий: новые подходы в американистике, лингвистике и лингводидактике» (Архангельск, январь 2010 г.), на научных аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова (2007 - 2009 гг.). По теме исследования опубликовано пять научных работы, общим объемом 2,2 п.л.

Структурно работа состоит из введения, двух глав, выводов по главам и заключения. Во введении дается краткий обзор истории вопроса, определяется объект исследования, обосновываются актуальность и научная новизна работы, формулируются основные цели исследования и его конкретные задачи, определяются методы исследования, выдвигаются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов, а также указываются области их возможного применения. В первой главе приводятся теоретические основы исследования, дается определение категории дискурса, описывается текстотипологическое своеобразие публичной речи, предлагается теоретическая модель описания персуазивности, дается определение понятия коммуникативно-прагматической стратегии. Вторая глава посвящена лингво-прагматическим особенностям актуализации универсальной семиотической категории «круг чужих» в дискурсе холодной войны и дискурсе нового мирового порядка. В заключении формулируются основные результаты проведенного исследования, а также намечаются возможные перспективы дальнейшей научной разработки данной темы. Содержание исследования изложено на 245 страницах печатного текста. Библиографический список содержит 204 наименования научной литературы, из них 52 на иностранном языке, словари и источники иллюстративного материала, список используемых сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Создание образа врага как персуазивная стратегия американского политического дискурса"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II

Проведенный анализ, свидетельствует, что одной из ключевых персуазивных стратегией американского политического дискурса является стратегия моделирования и прагматического фокусирования в текстовой ткани образа врага. Она является одной из ведущих стратегий при развертывании двух выделяемых нами дискурсивных формаций - дискурса холодной войны (ДХВ) и дискурса нового мирового порядка (ДНМП).

В ДНМП стратегия создания образа врага реализуется путем прагматического фокусирования в текстовой ткани интегративного образа «чужого» в лице «тиранов» и «террористов». В ДХВ образ врага соотносится преимущественно с Советским Союзом. Текстовая актуализация в образе врага иных объектов, например, режима северного Вьетнама имеет фрагментарный характер. Детальный анализ текстов ДХВ и ДНМП показал, что для моделирования образа врага в двух данных дискурсах используются принципиально сходные языковые приемы и средства.

Моделирование образа врага выступает как особая стратегия в текстовой организации обозначенных дискурсов. Детальный анализ текстового корпуса обоих дискурсов позволил выделить тактические приемы и средства прагматического фокусирования комплексного образа врага, реализующие в своей совокупности три частных стратегии: (1) стратегию созданием круга «чужих»; (2) стратегию создания фантомной угрозы; (3) стратегию демонизации врага. Каждая стратегия рассматривается как в результативном аспекте, представленном совокупностью средств прагматического фокусирования в тексте определенных, нужных отправителю смыслов, так и в процессуальном аспекте, охватывающем различные тактические приемы и коммуникативные ходы их реализующие.

Стратегия создания круга «чужих» заключается в актуализации в тексте комплексом языковых средств образа «чужих», которые оцениваются со стороны «своих» как думающие/действующие враждебно по отношению к американцам и американским ценностям. Данная стратегия имеет особенности текстовой реализации в каждом из двух дискурсов. В дискурсе нового мирового порядка крут «чужих» актуализируется лексемами со значением «враг»: "enemy", в дискурсе холодной войны - лексемами со значением «противник»: "adversary", "competitor". Актуализация образа врага в текстовой ткани осуществляется преимущественно 1) через прямые номинации, например, с использованием ярлыков enemy, adversary, competitor, terrorist, tyrant, dictator, killer и т. д.; 2) через номинацию частотных видов деятельности и прочих явлений, ассоциируемых с «чужими», например, посредством прагматически заряженных лексем agression, repression, terror, torture, murder и проч., создающих семантическое поле с пейоративной семантикой; 3) через дисфемистическое описание вооружения врагов, например: offensive weapon, weapons of mass murder, terrible weapon, instruments of terror, instruments of mass death and destruction, the most lethal weapons ever devised.

Доминантным тактическим приемом реализации стратегии создания круга «чужих» в ДХВ и ДНМП является тактика поляризации. Основой тактики поляризации выступает антитеза в широком смысле как композиционный прием, доминанта порождения текста. В ткани текста создаются два жестко противопоставленных семантических поля - поле «своих» и поле «чужих». Поле своих конструируется использованием лексических средств с мелиоративной семантикой, поле чужих использованием лингвистических средств в пейоративной функции. Эффект поляризации обусловливается конфликтом прагматических компонентов семантической структуры используемых языковых единиц.

В дискурсе ХВ наряду с тактикой поляризации также используется диаметрально противоположная по сути тактика кооперации. Основными средствами реализации тактики кооперации являются: (1) включение антагониста в одну референтную группу с адресатом посредством инклюзивных местоимений we/our/us, (2) использование разнообразных лексических средств с общей семантикой «объединения», «сближения», актуализирующих в своей совокупности в ткани текста смысл "cooperation", "negotiation".

Вспомогательную роль в текстовой реализации стратегии создания круга «чужих» играют грамматико-синтаксические средства персуазивности. Наиболее значимым вспомогательным средством является подача спорного утверждения в качестве пресуппозиции. Также используются композиционные и синтаксические средства, например, вопросно-ответные комплексы, синтаксический параллелизм.

Одним из аспектов создания комплексного образа врага является моделирование исходящей от него угрозы, направленной на «своих». Угроза моделируется путем развертывания в текстах ДНМП и ДХВ отдельной стратегии, представленной совокупностью разнообразных тактик. Средством прагматического фокусирования угрозы в ткани текста является, прежде всего, концентрированное использование лексических единиц с семантикой "threat", "danger" и т. д. Источники угрозы в текстах ДНМП актуализируются в двух основных образах — террористов и Саддама Хусейна/Ирака. В текстах ДХВ источники угрозы актуализируются в образе ядерного оружия/ядерной войны и интегративном образе коммунизма. Вспомогательным средством прагматического фокусирования угрозы в текстах являются реализуемые по отдельности или в комбинации лингвистические средства грамматико-синтаксического и композиционных уровней: вопросно-ответные комплексы, навязывание пресуппозиции, фигура повтора и т. д.

Доминантным тактическим приемом в рамках данной стратегии является прием приближения образа угрозы к реципиенту. В процессе развертывания данного тактического приема в текстах ДХВ и ДНМП во-первых, создается «осязаемый», «материализованный» образа угрозы, во-вторых, моделируется пространственное и временное перемещения угрозы к реципиенту. Первая задача реализуется использованием номинализации, метафоризации,, визуальных и кинестетических предикатов. Вторая задача решается путем моделирования в содержательной структуре текста гипотетической ситуации вторжения угрозы в «зону безопасности реципиента».

Основной реализации стратегии демонизации врага в ДХВ и ДНМП является актуализация в тексте прототипического сценария демонизации. Сценарий демонизации описывает инвариантную ситуацию совершения насильственного действия «агрессором» по отношению к «жертве». Основным средством актуализации прототипического сценария в ткани теста является использовании широкого диапазона дисфемизмов с пейоративной семантикой для описания совершаемого «агрессором» действия и специально отобранного комплекса лексических единиц с общей семантикой "innocence", "weakness" для текстовой репрезентации «жертвы». Вспомогательными средствами актуализации сценария демонизации в тексте являются синтаксические и композиционные средства такие, как синтаксический параллелизм, использование неполных синтаксических конструкций.

Среди тактических средств демонизации врага наиболее значимыми являются (1) введение в текст гипотетического суждения, отражающего мнение или интенции врага, без актуализации в тексте маркеров, позволяющих идентифицировать данное суждение как субъективное предположение автора текста; (2) магнификация агрессии врага до «мировых масштабов» путем создания текстовыми средствами противопоставления «враг» vs. «весь цивилизованный мир»; (3) введение в текст нерелевантных для данного (кон)текста деталей, связанных с описанием «жертв» агрессии.

Общей особенностью моделирования образа «врага» в ДХВ по сравнению с ДНМП является меньшая вариативность и степень концентрации языковых средств, используемых для развертывания всех трех перечисленных стратегий. Анализ текстов подтвердил, что наибольшая детерминированность концептуально тематической и формально-стилистической структуры текстов оппозицией «свои vs. чужие» коррелирует с определенными историческими событиями. Наиболее релевантными событиями, коррелирующими со всплеском текстовых актуализаций образа врага в ДХВ, явились: Берлинский кризис (1961 г.), Карибский кризис (октябрь-ноябрь 1962 г.), война во Вьетнаме (полномасштабное военное вмешательства США - 1965-1973 гг.), Афганская война (1979-1989 гг.), Инцидент с южнокорейским Боингом KAL 007 (1983 г.). Для ДНМП такими событиями явились: первая иракская кампания (1991 г.), операция «Лис пустыни» (1998 г.), военное вмешательство в Косово (1995 г., 1999 г.), начало войны в Афганистане (2001 г.), вторая иракская война (2003 г. - настоящее время), так называемая «война против терроризма» (2001 г. — настоящее время). Наиболее активное использование средств прагматического фокусирования и тактических приемов моделирования образа врага наблюдается в текстах публичных речей 3-х президентов - Дж. Кеннеди, Р. Рейгана и Дж. У. Буша.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Главным итогом проведенного исследования является выявление, систематизация и описание лингвистических средств и приемов моделирования образа врага, используемых в качестве универсальных механизмов персуазивности в текстах публичных речей политиков США.

Публичная речь политика была рассмотрена как самостоятельный тип текста в составе политического дискурса. Наиболее важными задаваемыми дискурсивно характеристиками публичной речи, определяющими ее текстотипологическое своеобразие, являются институциональность, смысловая неопределенность, фантомность, фидеистичность, а также полифункциональность и поликодовость. В рамках предпринимаемого исследования данный тип текста рассматривается как преимущественно персуазивный.

Являясь частью политического дискурса, данный тип текста в соответствии с дискусривным подходом представляет собой языковой коррелят определенной общественно-политической практики. В предпринятом исследовании были изучены тексты, относящиеся к двум выделяемым историками и политологами периодам — периоду холодной войны и периоду нового мирового порядка. Тексты, отражающие в концептуально-тематической и формально-стилистической структуре две данные практики, образуют в своей совокупности две дискретные дискурсивные формации - дискурс холодной войны (ДХВ) и дискурс нового мирового порядка (ДНМП). Будучи языковой проекцией человеческой деятельности, данные дискурсы воспроизводят в конституирующих их текстах определенные исторические и геополитические особенности эпохи. Эпоха холодной войны характеризуется открытым противостоянием двух сверхдержав - США и СССР. Эпоха нового мирового порядка — конфронтацией с Ираком и так называемой «войной против терроризма».

Детальный анализ текстов, репрезентирующих данные дискурсы, позволил прийти к заключению, что моделирование образа врага в тексте является одной из ключевых стратегий американского политического дискурса. Такая стратегия определяет коммуникативно-прагматическое поведение субъектов речи в политическом дискурсе и обусловливает их особую текстообразующую деятельность.

Языковые средства прагматического фокусирования и речевые приемы, участвующие в текстовом моделировании образа врага обнаруживают принципиальное сходство в ДХВ и ДНМП. Данное положение позволяет говорить о существовании универсальных персуазивных механизмов моделирования образа врага в текстах американского политического дискурса, не зависимо от того, коррелятом какой общественной практики данный дискурс является.

Моделирование образа врага как особая стратегия тематического и формально-стилистического текстового структурирования накладывается на базовую бинарную оппозицию политического дискурса «свои vs. чужие». Образ врага, моделируемый в текстах публичных речей, является проекцией когнитивной и семиотической категории «круг чужих». Категория «круг чужих» является вариативной и подвижной - границы и наполнение данной категории определяются особенностями общественно-политической практики и задаются при помощи лингвистических средств в текстах, отражающих данную практику. Коммуникативная стратегия моделирования образа врага, таким образом, направлена на актуализацию в тексте категории «круг чужих» и ее семантическое наполнение в соответствии с глобальной прагматической установкой автора текста и идеологией, определяющей общественно-политическую практику.

Коммуникативная стратегия моделирования образа врага реализуется в тексте двояко - как когнитивная и как речевая. С одной стороны, развертывание данной коммуникативной стратегии связано с актуализацией в тексте через совокупность специально подобранных языковых средств различных уровней универсального стереотипа массового сознания «свои-чужие». С другой стороны, создание образа врага реализуется как речевая прагматическая стратегия автора текста создающего путем сознательного отбора и комбинирования языковых средств рецептивную программу интерпретации текста адресатом.

Получая свое семантическое наполнение в текстах определенной дискурсивной практики, категория «круг чужих» участвует в создании и закреплении в сознании социума стереотипной оппозиции «свои-чужие», которая конструируется в тексте и затем переносится на экстралингвистическую реальность. Справедливо и обратное утверждение: оппозиция «свои-чужие», опредмеченная в сознании социума в виде стереотипа и являющаяся сформированной установкой восприятия, определяет успешность интерпретации реципиентом рецептивной программы, заложенной в текст его автором.

Детальный анализ текстового корпуса обоих дискурсов позволил выделить тактические приемы и средства прагматического фокусирования комплексного образа врага, реализующие в своей совокупности три частных стратегии: (1) стратегию созданием круга «чужих»; (2) стратегию создания фантомной угрозы; (3) стратегию демонизации врага.

Стратегия создания круга «чужих» заключается в актуализации в тексте комплексом языковых средств образа «чужих», которые оцениваются со стороны «своих» как думающие/действующие враждебно по отношению к американцам и американским ценностям. Данная стратегия имеет особенности текстовой реализации в каждом из двух дискурсов. В дискурсе нового мирового порядка круг «чужих» актуализируется лексемами со значением «враг»: "enemy", в дискурсе холодной войны - лексемами со значением «противник»: "adversary", "competitor".

Одним из аспектов создания комплексного образа врага является моделирование исходящей от него угрозы, направленной на «своих». Угроза моделируется путем развертывания в текстах ДНМП и ДХВ отдельной стратегии, представленной совокупностью разнообразных тактик. Моделируемая в дискурсе НМЛ и дискурсе ХВ угроза, является фантомной, т.е. создается языковыми средствами в ткани и плоскости текста, не отражая истинного положения вещей в реальном мире. Средством прагматического фокусирования угрозы в ткани текста является, прежде всего, концентрированное использование лексических единиц с семантикой "threat", "danger" и т. д.

Основной реализации стратегии демонизации врага в ДХВ и ДНМП является развертывание в тексте прототипического сценария демонизации. Сценарий демонизации описывает инвариантную ситуацию совершения насильственного действия «агрессором» по отношению к «жертве». Основным средством актуализации прототипического сценария в ткани теста является использовании дисфемизмов с пейоративной семантикой для описания совершаемого «агрессором» действия и специально отобранного комплекса лексических единиц с общей семантикой "innocence", "weakness" для текстовой репрезентации «жертвы».

Общей особенностью моделирования образа «врага» в ДХВ по сравнению с ДНМП является меньшая вариативность и степень концентрации языковых средств, используемых для развертывания всех трех перечисленных стратегий. Наибольшая детерминированность концептуально тематической и формально-стилистической структуры текстов оппозицией «свои vs. чужие» коррелирует с определенными историческими событиями (военные конфликты, нарастание политического напряжения в отношениях между странами). Таким образом, проанализированные средства в своей системной совокупности дают представление об определенной общественно-политической практике, коррелятом которой они являются в составе текстового целого.

Широкий спектр описанных в исследовании персуазивных языковых средств, речевых приемов, общих закономерностей формулирования публичной речи политика как персуазивного типа текста дают возможность применения результатов исследования при составлении рекомендаций авторам текстов публичных речей, а также иных типов текстов, предназначенных для функционирования в системе политического дискурса и ориентированных на эффективное речевое воздействие.

Перспективы дальнейшего исследования видятся, прежде всего, в возможности применения использованных в работе методов и полученных результатов для изучения специфики публичной речи как персуазивного типа текста на материале иных языков. Особый интерес представляет изучение функционирования данного типа текста и его текстотипологического своеобразия в системе тоталитарного дискурса СССР и современного политического дискурса России на предмет культурно-обусловленных особенностей актуализации категории «круг чужих» и моделирования образа противника. Помимо этого, интересным видится применение использованных в работе методов для исследования особенностей моделирования образа врага в иных типах текста американского политического дискурса, а также в иных типах дискурса.

Список научной литературыМолодыченко, Евгений Николаевич, диссертация по теме "Германские языки"

1. Авдеенко И.А. Структура и суггестивные свойства вербальных составляющих рекламного текста. Автореф. . канд. филол. наук. -Барнаул, 2001 - 23 с.

2. Андерсон Р.Д. Каузальная сила политической метафоры // Будаев Э.В., Чудинов А.П. Современная политическая лингвистика. — Екатеринбург, 2006. — С. 72-91.

3. Антонова Л.В. Лингвокультурологический анализ модальности возможности (на материале современного английского языка). Автореф. . канд. филол. наук. Уфа, 2007. - 24 с.

4. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык. М.: Флинта: Наука, 2002. - 384 с.

5. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.-С. 136-137.

6. Баранов А.Н. Когнитивная теория метафоры: почти двадцать лет спустя // Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры которыми мы живем. -М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 7-21.

7. Баранов А.Н., Паршин П.Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой информации. М.: 1986. - С. 100143.

8. Бардина Н. Е. Аксиологические стратегии аргументативного дискурса современного английского языка. Автореф. . канд. филол. наук. -Иркутск, 2004. 16 с.

9. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Литературно-критические статьи. М.: «Художественная литература», 1986. - С. 428-472.

10. Ю.Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. — С. 88-125.

11. Бережная Т.М. Современная американская риторика как теория и практика манипулирования общественным сознанием. Автореф. . канд. филол. наук. М., 1986. - 20 с.

12. Бернштейн С.И. Устная публичная речь и проблема ораторской радиоречи // Речевое воздействие. Проблемы прикладной психолингвистики. М.: «Наука», 1972. - С. 107-113

13. Богомолова Н.Н., Мельникова О.Т. Отношение аудитории к коммуникатору как фактор эффективности коммуникативного воздействия // Оптимизация речевого воздействия. М., 1990. — С. 100113.

14. Боденхамер Б., Холл М. НЛП-практик: полный сертификащюнный курс. Учебник магии НЛП. СПб.: «прайм-ЕВРОЗНАК», 2003. - 272 с.

15. Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. — №1. — С. 18-35.

16. Болинджер Д. Истина проблема лингвистическая // Язык и моделирование социального взаимодействия. - М.: Прогресс, 1987. - С. 23-43.

17. Будаев Э.В. Метафорическое моделирование постсоветской действительности в российском и британском политическом дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006. — 23 с.

18. Будаев Э.В., Чудинов А.П. Современная политическая лингвистика. -Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2006. 267с.

19. Василевич А.П. Публичная речь как объект исследования: обзор научной литературы США // Оптимизация речевого воздействия. М.: «Наука», 1990. - С. 120-127.

20. Водак Р. Взаимосвязь «дискурс-общество»: когнитивный подход к критическому дискурс-анализу // Будаев Э.В., Чудинов А.П. Современная политическая лингвистика. Екатеринбург, 2006. -С.123-136.

21. Вольвак Н.П. Фактор адресата в публичном аргументирующем дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. Владивосток, 2002. - 26 с.

22. Воронова Н.С. Политическая метафора в немецком и русском языках. Автореф. . канд. филол. наук. М., 2003. - 17 с.

23. Габидуллина А.Р. Жанры речи и жанры дискурса: к проблеме терминологии // III Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность». Сборник тезисов. М., 2007. - С. 370-371.

24. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: КомКнига, 2006. - 144 с.

25. Глиос Е.С. Лингвокультурная специфика формирования и функционирования эвфемизмов в современном английском языке (на материале англоязычных Интернет-сайтов). Автореф. . канд. филол. наук. — Белгород, 2007. — 22 с.

26. Голоднов А.В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современной немецкоязычной рекламы). Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2003. - 23 с.

27. Голубева Т.М. Языковая манипуляция в предвыборном дискурсе (на материале американского варианта английского языка). Автореф. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2009. — 22 с.

28. Гончарова Е.А. Персуазивность и способы ее языковой реализации в дискурсе рекламы // Studia Linguistica 10. СПб., 2001. - С. 120-130.

29. Гончарова Е.А. Текст дискурс - стиль // Studia linguistica: Когнитивные и коммуникативные функции языка. - СПб., 2005. - С. 96 -103.

30. Горбунова М.В. О понятии «дискурс» в отечественном речеведении // Знание. Понимание. Умение: Проблемы филологии, культурологии и искусствоведения. 2008. - № 3. - С. 161-164.

31. Горина Е.В. Газета в аспекте речевого воздействия на личность. Автореф. . канд. филол. наук., Екатеринбург, 2004. — 20 с.

32. Гуляева Т.В. Вокативность американского официально-политического дискурса: коммуникативный и когнитивный аспекты. Автореф. . канд. филол. наук. Пермь, 2007. - 23 с.

33. Гурочкина А.Г. Манипулирование в лингвистике // Известия РГПУ им.

34. А.И. Герцена. -№3. СПб.: Изд-во РГПУ, 2003. - С.136-141.

35. Гурочкина А.Г. Некоторые виды речевых манипуляций в межличностном общении // Studia linguistica: Когнитивные и коммуникативные функции языка. СПб., 2005. - С. 103-109.

36. Демьянков В.З. Аргументирующий дискурс в общении: (По материалам зарубежной лингвистики) // Речевое общение: Проблемы и перспективы. М.: ИНИОН, 1983. - С. 114-131.

37. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. — № 3. М., 2002. - С. 32-43.

38. Демьянков В.З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка // Язык. Личность. Текст. Сб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой. -М.: Языки славянских культур, 2005. С. 34-55.

39. Демьянков В.З. Фрейм // Краткий словарь когнитивных терминов. — М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996. С. 187189.

40. Демьянков В.З. Стереотип // Краткий словарь когнитивных терминов. -М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996. С. 177-179.

41. Денисюк Е.В. Манипулятивное речевое воздействие: коммуникативно прагматический аспект. Автореф. . канд. филол. наук. — Екатеринбург, 2004. 23 с.

42. Доценко Е.Л. Психология манипуляции. — М., 1996. 342 с.

43. Дридзе Т.М. Язык информации и язык реципиента как факторы информированности // Речевое воздействие: проблемы прикладной психолингвистики. М.: «Наука», 1972. - С. 34-80.

44. Езан И.Е. Оценка в публичной речи (на материале выступлений современных немецких политиков). Автореф. . канд. филол. наук. -СПб., 2004. 17 с.

45. Ермолаев Б. А. Целеобразование в коммуникации // Оптимизация речевого воздействия. М.: «Наука», 1990. - С. 46 - 55.

46. Желтухина М.Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискруса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ. -М.:Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во ВФМУПК, 2003. 654 с.

47. Иванова И.В. Концептуальная метафора как средство формирования образа политического деятеля в англоязычной прессе. Автореф. . канд. филол. наук. — М., 2004. 24 с.

48. Иванова Т.В. Содержательный потенциал актуальных концептов в современном американском политическом дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. Барнаул, 2007. - 21 с.

49. Иванова Ю. М. Стратегии речевого воздействия в жанре предвыборных теледебатов. Автореф. . канд. филол. наук. Волгоград, 2003. - 19 с.

50. Изюров A.M. Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе (на материале современного немецкого языка). Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2006. - 24 с.

51. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Изд. 5-е. М.: Издательство ЛКМ, 2008. - 288 с.

52. Калинин К.Е. Коммуникативные стратегии убеждения в англоязычном политическом дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2009. - 20 с.

53. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. - 728 с.

54. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

55. Карасик В.И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр. Волгоград, Саратов: Перемена, 1998.-С. 185-197.

56. Кобрина Н.А., Корнеева Е.А., Оссовская М.И., Гузеева К.А. Грамматика английского языка: Морфология. Синтаксис. Учебноепособие для студентов педагогических институтов и университетов по специальности № 2103 «Иностранные языки». СПб., СОЮЗ, 1999. -496 с.

57. Копнина Г.А. Речевое манипулирование. М.: Флинта, 2008. — 169 с.

58. Корнилаева Н.Н. Языковые средства как способ моделирования восприятия в политическом дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. -М., 2008.- 16 с.

59. Котов А. А. Механизмы речевого воздействия в публицистических текстах СМИ. Автореф. . канд. филол. наук. М., 2003(b). - 24 с.

60. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. - 375 с.

61. Кунина Ю. В. Прагматические стратегии сетевых политических текстов (на материале англоязычных публикаций). Автореф. . канд. филол. наук. М., 2008. - 24 с.

62. Лавринова Н.И. Персуазивные стратегии и тактики в политическом интервью конфронтационного типа // Лингвистика текста и дискурсивный анализ: традиции и перспективы: Сборник научных статей. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2007. - С. 121-132.

63. Левин Ю.И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и авторского перевода. Вып. 4. — М.: Изд-во ВИНИТИ, 1974. С. 108-117.

64. Левицкий Ю.А. Лингвистика текста: Учеб. Пособие. М.: Высшая школа, 2006. - 207 с.

65. Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. — М.: Гнозис, 2005. 351 с.

66. Леонтьев А.А. Основные направления прикладной психолингвистики в СССР // Речевое воздействие: проблемы прикладной психолингвистики. М.: «Наука», 1972. — С. 7-24.

67. Леонтьев А.А. Слово в речевой деятельности. Некоторые проблемы общей теории речевой деятельности. М.: «Наука», 1965. - 246 с.

68. Леонтьев А.А. Психология общения. 3-е изд. - М.: Смысл, 1999. - 365 с.

69. Литовченко М.А. Прагматические особенности вербальной атаки в политическом дискурсе (на материале немецкого языка). Автореф. . канд. филол. наук. Тамбов, 2003. - 26 с.

70. Логинова И.Ю. Лингвопрагамтические особенности текста программы политической партии. Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2004. — 23 с.

71. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. -280 с.

72. Маслова В.А. Политический дискурс: языковые игры или игры в слова? // Политическая лингвистика. Вып. 1(24). Екатеринбург, 2008. - С. 43-48.

73. Москальская О.И. Грамматика текста: (Пособие по грамматике нем. яз. для ин-тов и фак. иностр. яз.). М.: Высш. школа, 1981. - 183 с.

74. Михалева О.Л. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия. Автореф. . канд. филол. наук. -Кемерово, 2004. — 21 с.

75. Михалева О. JI. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия: монография. — Иркутск: Иркут. ун-т, 2005.-319 с.

76. Миронова П.О. Стратегия редукционизма в современном политическом дискурсе: когнитивно-прагматический аспект. Автореф. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003. - 23 с.

77. Надеина Т.М. Просодическая организация речи как фактор речевого воздействия: Автореф. . докт. филол. наук. М.: 2004. - 50 с.

78. Никитин М.В. Развернутые тезисы о концептах // Вопросы когнитивной лингвистики. — 2004. — №1 С. 53-64.

79. Паршина О.Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. -Саратов, 2005.-48с.

80. Пеленкова Ю.А. Механизмы речевой агрессии в современной российской прессе // Речевое общение: Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Специализированный вестник. Вып. 5-6 (13-14). Красноярск, 2006. - С. 178 -182.

81. Переверзев Е. В., Кожемякин Е. А. Политический дискурс: многопараметральная модель // Вестник ВГУ, серия: лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. - № 2. - С. 74-79

82. Пескова Е.Н. Метафора как средство реализации интенций в политическом дискурсе: (на материале текстов региональныхпредвыборных кампаний). Автореф. . канд. филол. наук. Челябинск, 2006. - 23 с.

83. Петренко В.Ф. Проблемы эффективности речевого воздействия в аспекте психолингвистики // Оптимизация,речевого воздействия. — М.: «Наука», 1990. С. 18 - 31.

84. Петрова Н.В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. — № 6. -С. 123 -132.

85. Политический дискурс: методы анализа тематической структуры и метафорики / Баранов А.Н., Михайлова О.В., Сатаров Г.А., Шипова Е.А. М.: Фонд ИНДЕМ., 2004. - 94 с.

86. Политология: Энциклопедический словарь / Аверьянов Ю.И. и др. -М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993 -431 с.

87. Потапова А. А. Фонетические средства оптимизации речевого воздействия // Оптимизация речевого воздействия. М: «Наука», 1990. -С. 199-210.

88. Потапова Н.М. Эвфемизмы в языке и речи (на материале англоязычного делового дискурса). Автореф. . канд. филол. наук. М., 2008.- 18 с.

89. Пшенкин А. А. Метафорический образ СССР/России в американском политическом дискурсе второй половины XX начала XXI веков. Автореф. . канд. филол. наук. - Барнаул, 2006. - 23 с.

90. Ревзина О.Г. Дискурс и дискурсивные формации // Критика и семиотик. Вып. 8. Новосибирск, 2005. - С. 66-78.

91. Резанова А.Н. Дисфемия в английском языке: семантические механизмы и прагматическая функция. Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2008. - 19 с.

92. Рижинашвили И.У. Лингвистические механизмы тенденциозного представления события в англо-американской периодике. Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1995. - 23с.

93. Рубакин Н.А. Тайна успешной пропаганды // Речевое воздействие. Проблемы прикладной психолингвистики. — М.: «Наука», 1972.-С. 130-135.

94. Ряпосова А.Б. Метафорические модели с агрессивным прагматическим потенциалом в политическом нарративе «российские федеральные выборы» (1999 -2000 гг.). Автореф. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002. - 22 с.

95. Садовская Е.В. Интердискурс. Интертекстуальность. Метадискурс. К проблеме формирования высказываний «другого» в дискурсе // Вестник СамГУ. 2008. - № 1(60). - С. 167-175

96. Самарина И.В. Коммуникативные стратегии «создание круга чужих» и «создание круга своих» в политической коммуникации (прагмалингвистический аспект): Автореф. . канд. филол. наук. -Ростов-на-Дону, 2006. 21 с.

97. Свинцов В.И. Истинностные аспекты коммуникации и проблемы совершенствования речевого общения // Оптимизация речевого воздействия. М., 1990. С. 68-85.

98. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискруса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2002(a). - С. 12-53.

99. Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискруса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2002(b). - С. 337 -383.

100. Серова К.А. Прагматический фокус и перспектива в словесном портрете в английской прозе XX века (на материале романов В. Вульф и Д. Фаулза). Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 1996. - 23 с.

101. Сковородников А.П. Языковое насилие в современной российской прессе // Копнина Г.А. Речевое манипулирование. — М.: Флинта, 2008. С. 158-170.

102. Славянская Н.В. Реализация функции воздействия в тексте эссе. Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2009. — 22 с.

103. Слободяник Н.Б. Конструирование идентичности в политическом дискурсе: к вопросу о роли социального антагонизма (о концепции политического дискурса Лаклау и Муфф) // Политическая лингвистика. Вып. 2(22). Екатеринбург, 2007. - С. 60-67.

104. Сорокин Ю.А. Соотношение речевого и неречевого компонентов в психологическом воздействии (применительно к обучению иностранцев русскому языку) // Речевое воздействие: проблемы прикладной психолингвистики. М.: «Наука», 1972. — С. 136-143.

105. Сорокин Ю.А., Тарасов Е.П., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979. - 327 с.

106. Сухомлина Т.А. Категория футуральности и средства ее языковой манифестации (на материале английского языка). Автореф. . канд. филол. наук. — Самара, 2007 -23 с.

107. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: методология и теория // Оптимизация речевого воздействия. — М.: «Наука», 1990(a). С. 5 - 18.

108. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие как проблема речевого общения // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: «Наука», 1990(b). - С. 3-15.

109. Трошина Н.Н. Стилистические параметры текстов массовой коммуникации и реализация коммуникативной стратегии субъекта речевого воздействия // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: «Наука», 1990. - С. 62-68.

110. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М.: «Просвещение», 1986. — 126 с.

111. Узнадзе Д.Н. Психология установки. СПб.: Питер, 2001. — 416 с.

112. Уфимцева Н.В. Мотивация в речевом воздействии: проблемы и концепции // Оптимизация речевого воздействия. — М.: «Наука», 1990. -С. 56-67.

113. Федорова И.К. Взаимодействие полисистем культуры как определяющий фактор моделирования художественного перевода // Интерпретация. Понимание. Перевод: Сборник научных статей. — СПб.: Изд-во СПБГУЭФ, 2005. С. 111-119.

114. Федорова JI. JI. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. М., 1991. - № 6. - С. 4650.

115. Федорова Т.В. Аргументация в контексте непрямой коммуникации (на материале английского языка). Автореф. . канд. филол. наук. Иркутск, 2009. - 21 с.

116. Федосеев А.А. Метафора как средство манипуляции сознанием в предвыборном агитационном дискурсе. Автореф. . канд. филол. наук. Челябинск, 2004. - 23 с.

117. Филиппов К.А. Лингвистика текста: курс лекций. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003 - 336 с.

118. Хазагеров Г.Г. Политическая риторика. М.: Николо-Медиа, 2002.-313 с.

119. Харитонова В.Ю. Эвфеминистическая репрезентация концептов в англоязычной речевой культуре. Автореф. . канд. филол. наук. -Воронеж, 2008. 22 с.

120. Хобракова Л.М. Стратегии речевого воздействия в бизнес-планах компаний США: анализ дискурса. Автореф. . канд. филол. наук. -Иркутск, 2003. 16 с.

121. Чейф У. Л. Память и вербализация прошлого опыта // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-С. 3-41.

122. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. -М.: Флинта: Наука, 2006. 136 с.

123. Чернявская В.Е. Интерпретация научного текста: теоретическое учебное пособие. — СПб, 2004. 127 с.

124. Чернявская В.Е. Интертекстуальность и интердискурсивность // Текст дискурс - стиль. - СПб., 2003. - С. 23-42.

125. Чернявская В.Е. Лингвистика текста: Поликодовость, интертекстуальность, интердискурсивность. М.: Книжный дом "Либроком", 2009. - 248 с.

126. Чернявская В.Е. От анализа текста к анализу дискурса // Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспект исследования: Сб. научн. тр. Рязань, 2002. — С. 230-232.

127. Чернявская В.Е. Открытый текст и открытый дискурс: интертекстуальность — дискурсивность — интердискурсивность // Лингвистика текста и дискрусивный анализ: традиции и перспективы: Сборник научных статей. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2007. - С. 7-26.

128. Чикилева Л. С. Когнитивно-прагматические икомпозиционно-стилистические особенности публичной речи. Автореф. . докт. филол. наук.-М., 2005.-42 с.

129. Чудинов А.П., Будаев Э.В. Концептуальная метафора в политическом дискурсе: новые зарубежные исследования (2000-2004) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. - №2(005). - С. 41-50.

130. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 2001.-238 с.

131. Чудинов А.П. Политическая лингвистика: учеб. пособие. 3-е изд., испр. М.: Флинта: Наука, 2008.-256 с.

132. Шакирова Э.Р. Интенция говорящего в аспекте ее реализации (на материале англ. яз.). Автореф. . канд. филол. наук. Уфа, 2003. - 26 с.

133. Шапочкин Д.В. Когнитивные аспекты политического дискурса (на материале британских, американских и немецких публичных политических речей). Автореф. . канд. филол. наук. Тюмень, 2005. — 21 с.

134. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.: Перемена, 2000. - 367 с.

135. Шкайдерова Т.В. Советская идеологическая языковая картина мира: субъект, время, пространство (на материале заголовков газеты «Правда» 30-40-х гг.). Автореф. . канд. филол. наук. Омск, 2007. -22 с.

136. Щирова И.А., Гончарова Е.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация: Учебное пособие. СПб.: ООО "Книжный Дом", 2007. - 472 с.

137. Юданова Е.Т. Суггестивная функция языковых средств англоязычного политического дискурса. Автореф. . канд. филол. наук. СПб., 2003. - 20 с.

138. Юдина Т.В. Теория общественно-политической речи. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001. - 158 с.

139. Юзефович Н.Г. Политический дискурс и межкультурное общение // Интерпретация. Понимание. Перевод: Сборник научных статей. -СПб.: Изд-во СПБГУЭФ, 2005. С. 231-239.

140. Achugar, М. The Events and Actors of 11 September 2001 As Seen from Uruguay: Analysis of Daily Newspaper Editorials. In Discourse & Society 15(2-3). Sage Publications, 2004. Pp. 291-320.

141. Bandler, R., Grinder J. The Structure of Magic Volume I. Science and Behavior Books, Inc. Palo Alto, California, 1975 225 p.

142. Booth-Butterfield, S. Welbourne, J. The Elaboration Likelihood Model: Its Impact on Persuasion Theory and Research. In James Price Dillard and Michael Pfau (Eds.), The Persuasion Handbook: Developments in Theory and Practice. Sage, 2002. Pp. 155-173.

143. Butt, D.G., Lukin, A. and Matthiessen, C.M.I.M. Grammar The first covert operation of war. In Discourse & Society. Vol. 15(2-3). Sage Publications, 2004. - Pp. 267-290.

144. Carey, С. Rhetorical means of persuasion. In Ian Worthington (Ed), Persuasion: Greek Rhetoric in Action. Routledge, 1994. Pp. 26-45.

145. Chang, G.C., Mehan, H.B. Why we must attack Iraq: Bush reasoning practices and argumentation system. In Discourse & Society. Vol. 19(4). Sage Publications, 2008. Pp. 453-482.

146. Chomsky, N. International Terrorism: Image and Reality. In Alexander George (ed.), Western State Terrorism, Routledge, December, 1991. URL: http://www.chomsky.info/articles/199112-02.htm. Accessed: 18.11.2009.

147. Chomsky, N. Understanding the Bush Doctrine. In Information Clearing House, October 2, 2004.

148. URL: http://chomskv.info/articles/20041002.htm. Accessed: 20.02.2010.

149. Chomsky, N. "What We Say Goes": The Middle East in the New World Order. In Z Magazine, May, 1991. URL: http://chomsky.info/articles/199105-.htm. Accessed: 20.02.2010.

150. Chomsky, N. Who are the Global Terrorists? In Ken Booth (ed.), Worlds in Collision. May, 2002. URL: http://www.chomskv.info/articles/200205-02.htm. Accessed: 18.11.2009.

151. Cohen, D. Classical rhetoric and modern theories of discourse. In Ian Worthington (Ed), Persuasion: Greek Rhetoric in Action. Routledge, 1994. -Pp. 69-82.

152. Dillard, J.P., Pfau, M. (Eds.). The Persuasion Handbook: developments in theory and practice. Sage Publications, 2002. 874 p.

153. Dilts, R.B. Sleight of Mouth. The Magic of Conversational Belief Change. Capitola, CA: Meta Publications, 1999. 330 p.

154. Dunmire, P.L. Preempting the future: Rhetoric and ideology of the future in political discourse. In Discourse & Society. Vol. 16(4). Sage Publications, 2005. Pp. 481-513.

155. Dunmire, P.L. '9/11 changed everything': an intertextual analysis of the Bush Doctrine. In Discourse & Society. Vol. 20(2). Sage Publications, 2009.-Pp. 195-222.

156. Edwards, J. After the fall. In Discourse & Society. Vol. 15(2-3). Sage Publications, 2004. Pp. 155-184.

157. Erjavec, K., Volcic, Z. 'War on terrorism' as a discursive battleground: Serbian recontextualization of G.W. Bush's discourse. In Discourse & Society. Vol. 18(2). Sage Publications, 2007. Pp. 123-137.

158. Fairclough, N. Analysing Discourse: Textual Analysis for Social Research. London and New York: Routledge, 2003. 270 p.

159. Ferrari, F. Metaphor at work in the analysis of political discourse: investigating a 'preventive war' persuasion strategy. In Discourse & Society. Vol. 18(5). Sage Publications, 2007. Pp. 603-625.

160. Gagarin M. Probability and persuasion: Plato and early Greek rhetoric. In Ian Worthington (Ed), Persuasion: Greek Rhetoric in Action. Routledge, 1994. Pp 46-68.

161. Graham, P., Keenan, Т., Dowd, A.M. A Call to Arms at the End of History: A Discourse-Historical Analysis of George W. Bush's Declaration of War on Terror. In Discourse & Society. Vol. 15(2-3). Sage Publications, 2004.-Pp. 199-221.

162. Grice, H.P. Logic and Conversation. In P.Cole and J. Morgan (Eds), Syntax and Semantics. Vol. 3: Speech Acts. New York: Academic Press, 1975.-Pp. 68-134.

163. Lakoff, G. Don't Think of an Elephant!: Know Your Values and Frame the Debate: The Essential Guide for Progressives. Chelsea Green Publishing, White River Junction, Vermont, 2004. 144 p.

164. Lakoff, G., Johnson, M. Metaphors we live by. The University of Chicago press, 2003. 276 p.

165. Lazar, A, Lazar, M. M. The discourse of the New World Order: 'out-casting' the double face of threat. In Discourse & Society. Vol. 15(2-3). Sage Publications, 2004. Pp. 223-242.

166. Leuder, I., Marsland, V., Nekvapil, J. On membership categorization: 'us', 'them' and 'doing violence' in political discourse. In Discourse & Society 15(2-3). Sage Publications, 2004. Pp. 243-266.

167. Lillian D.L. Modality, Persuasion and Manipulation on Canadian Conservstive Discourse. In In Critical Approaches to Discourse Analysis across Disciplines. Vol 2 (1). Ejoumal., 2008. Pp. 1-16. URL: http://www.cadaad.org/iournal. Accessed: 20.02.2010.

168. Lippmann, W. Public opinion. Ebook # 6456., 2004. 204 p. URL: http://www.scribd.com/doc/3133661/PublicOpinion-Lippmann. Accessed: 20.02.2010.

169. Martin, J.R. Mourning: How We Get Aligned. In Discourse & Society 15(2-3). Sage Publications, 2004. Pp. 321-344.

170. Martin Rojo, L. Division and rejection: From the personification of the Gulf conflict to the demonization of Saddam Hussein. In Discourse & Society. Vol. 6(1). Sage Publications, 1995. Pp. 49-80.

171. Miller, G. R. On Being Persuaded: Some Basic Distinctions. In James Price Dillard and Michael Pfau (Eds.), The Persuasion Handbook: Developments in Theory and Practice. Thousand Oaks, CA: Sage, 2002. -Pp. 3-16.

172. Minsky, M. Framework for Representing Knowledge. In John Haugeland (Ed), Mind Design II: Philosophy, Psychology, Artificial Intelligence. Cambridge, MA: The MIT Press, 1997. 476 p.

173. Mio, J. S. Metaphor and Politics. Metaphor and Symbol. Vol 12(2). Lawrence Erlbaum Associates, 1997. Pp. 113-133.

174. Mutz, D. C., Sniderman, P. M., Brody, R. A. (Eds.). Political Persuasion and Attitude Change. Univ. of Michigan press, 1996. 295 p.

175. Powers., P. The Philosophical Foundations of Foucaultian Discourse Analysis. In Critical Approaches to Discourse Analysis across Disciplines. Vol 1(2). Ejournal., 2007. Pp. 18-34. URL: http://cadaad.org/eiournal. Accessed: 20.02.2010.

176. Reynolds, R.A., Reynolds, J.L. Evidence. In James Price Dillard and Michael Pfau (Eds.), The Persuasion Handbook: Developments in Theory and Practice. Sage Publications, 2002. Pp. 427-444.

177. Richardson, J. E. 'Now is the time to put an end to all this': Argumentative Discourse Theory and 'Letters to the Editor'. In Discourse & Society. Vol. 12(2). Sage Publications, 2001. Pp. 143-168.

178. Robertson, P. The New World Order. Word Publishing: Dallas-London-Vancouver-Melbourne, 1991. 318 p.

179. Thomas, C.G., Webb, E.K. From orality to rhetoric: an intellectual transformation. In I. Worthington (Ed.), Persuasion: Greek Rhetoric in Action. Routledge, 1994. Pp. 3-25.

180. Van Dijk, T.A. Discourse and cognition in society. In D. Crowley & D. Mitchell, Communication Theory Today. Oxford: Pergamon Press, 1993. Pp. 107-126.

181. Van Dijk, T.A. Discourse and Manipulation. In Discourse & Society Vol. 17(2). Sage Publications, 2006. Pp. 359-383.

182. Van Dijk, T.A. Discourse semantics and ideology. In Discourse & Society. Vol. 6(2). Sage Publications, 1995. Pp. 243-289.

183. Van Dijk, T .A. Cognitive context models and discourse. In M. Stamenow (Ed.). Language Structure, Discourse and the Access to Consciousness. Amsterdam: Benjamins, 1997 (a). Pp. 189-226.

184. Van Dijk, T.A. Critical Discourse Analysis. In D. Tannen, D. Schiffrin & H. Hamilton (Eds.), Handbook of Discourse Analysis. Oxford: Blackwell, 2001. Pp. 352-371.

185. Van Dijk, T.A. Critical Discourse Analysis and Nominalization: Problem or Pseudo Problem. In Discourse & Society. Vol. 19(6). Sage Publications, 2008. Pp. 821-828.

186. Van Dijk, T.A. Critical Discourse Studies: A Sociocognitive Approach. In Ruth Wodak & Michael Meyer (Eds.), Methods of critical discourse analysis. Sage Publications, 2009. — Pp. 62-85.

187. Van Dijk, T.A. Political Discourse and Racism. In S.H. Riggins (Ed.), The Language and Politics of Exclusion. Others in Discourse. Thousand Oaks, CA: Sage Publications, 1997 (b). Pp. 31-64.

188. Van Eemeren, F. H., Houtlosser, P. Strategic Maneuvering in Argumentative Discourse. In Discourse Studies. Vol. 1(4). Sage Publications, 1999. Pp. 479-497.

189. Van Leeuwen, Т., Wodak, R. Legitimizing Immigration Control: A Discourse-Historical Analysis. In Discourse Studies. Vol. 1(1). Sage Publications, 1999. Pp. 83-118.

190. Источники иллюстративного материала:

191. Bush, George H.W. Message to Allied Nations on the Persian Gulf Crisis. January 8,1991(a). URL:http://bushlibrary.tamu.edu/research/public papers.php?id=2598&year=&m onth=. Accessed: 04.03.2010.

192. Bush, George H. W. Radio Address to the Nation on the Persian Gulf Crisis. January 5,1991(b). URL:http:/A^ushlibrary.tamu.edu/research/publicpapers.php?id=2596&year=&m onth=. Accessed: 04.03.2010.

193. Bush, George H.W. Remarks to Allied Armed Forces Near Dhahran, Saudi Arabia. November 22, 1990(a). URL:http://bushlibrary.tamu.edu/research/publicpapers.php?id=2485&year=&m onth=. Accessed: 04.03.2010.

194. Bush, George H.W. Remarks to the Military Airlift Command in Dhahran, Saudi Arabia. November 22,1990(b). URL:http://bushlibrary.tamu.edu/research/publicpapers.php?id=2482&year=&m onth=. Accessed: 04.03.2010.

195. Bush, George W. 9/11 Address to the Nation. September 11, 2001a. URL: http://www.americanrhetoric.com/speeches/gwbush911 addresstothenation.ht m. Accessed: 09.03.2010.

196. Bush, George W. Address One Year After Operation Iraqi Freedom. March 19, 2004a. URL: http://prcsidentialrhetoric.com/speeches/03.19.04.html. Accessed: 09.03.2010.

197. Bush, George W. Address to the American Enterprise Institute. February 26, 2003a. URL: http://presidentialrhetoric.com/speechcs/02.26.03.html. Accessed: 09.03.2010.

198. Bush, George W. Address to the Nation. September 20, 2001b. URL: http://presidentialrhetoric.eom/speeches/09.20.01 .html. Accessed: 04.03.2010.

199. Bush, George W. Address to the United Nations. September 21, 2004b. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/09.2LQ4.html. Accessed: 09.03.2010.

200. Bush, George W. Commencement Address at the United States Military Academy at West Point. June 1, 2002a. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/06.01.Q2.html. Accessed: 09.03.2010.

201. Bush, George W. Defending the War. July 9, 2004c. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/07.09.04.html. Accessed: 09.03.2010.

202. Bush, George W. Homeland Security Act. November 25, 2002b. URL: http://presidentialrhet0ric.c0m/speeches/l 1.25.02.html. Accessed: 09.03.2010.

203. Bush, George W. Message to Saddam. March 17, 2003b. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/03.17.03.html. Accessed: 09.03.2010.

204. Bush, George W. More on the Next 4 Years—Radio Address, November 6, 2004d. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/ll.06.04.html. Accessed: 04.03.2010.

205. Bush, George W. Outline for the Future of Iraq. May 24, 2004f. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/05.24.04.html. Accessed: 09.03.2010.

206. Bush, George W. Prime-Time News Conference. April 13, 2004g. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/04.13.04.html. Accessed: 09.03.2010.

207. Bush, George W. Remarks at Camp Lejeune. Camp Lejeune, NC. April 3, 2003c. URL: http://www.presidentialrhetoric.com/speeches/04.03.03.html. Accessed: 09.03.2010.

208. Bush, George W. Remarks at MacDill Air Force Base. March 26, 2003d. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/03.26.03.html. Accessed: 04.03.2010.

209. Bush, George W. Remarks on "Meet the Press". February 8, 2004h. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/02.08.04.html. Accessed: 09.03.2010.

210. Bush, George W. Remarks to the U.N. New York. September 12, 2002c. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/09.12.02.html. Accessed: 09.03.2010.

211. Bush, George W. September 11th Anniversary. September 11, 2002d. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/09.ll.02.html. Accessed: 09.03.2010.

212. Bush, George W. State of the Union Address. Washington, DC. January 28, 2003f. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/01.28.03.html. Accessed: 09.03.2010.

213. Bush, George W. State of the Union Address. January 20, 2004i. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/01.20.04.html. Accessed: 09.03.2010.

214. Bush, George W. The Iraqi Threat. October 7, 2002e. URL: http://presidentialrhetoric.com/speeches/10.7.02.html. Accessed: 04.03.2010.

215. Carter, Jimmy. Peace and National Security Address to the Nation on Soviet Combat Troops in Cuba and the Strategic Arms Limitation Treaty. October1,1979. URL: http://www.presidency.ucsb.edu/ws/?pid=31458. Accessed: 04.03.2010.

216. Clinton, Bill. President Clinton explains Iraq strike. December 16,1998a. URL:http://www.cnn.eom/ALLPOLITICS/stories/l 998/12/16/transcripts/clmton.h tml. Accessed: 04.03.2010.

217. Clinton, Bill. Statement on Kosovo. March 24,1999. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/spceches/detail/3932. Accessed: 09.03.2010.

218. Clinton, Bill. State of the Union Address. February 4, 1997. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/5495. Accessed: 04.03.2010.

219. Clinton, Bill. State of the Union Address. January 27, 1998b. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/3444. Accessed: 04.03.2010.

220. Clinton, Bill. State of the Union Address. January 27, 2000. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/5497. Accessed: 09.03.2010.

221. Ford, Gerald. Address on U.S. Foreign Policy. April 10,1975. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/5500. Accessed: 09.03.2010.

222. Johnson, Lyndon B. Johns Hopkins University Speech. April 7, 1965. URL: http://www.presidentialrhetoric.com/historicspeeches/johnsonlyndon/johns hopkinsuniversity.html. Accessed: 09.03.2010.

223. Kennedy, John F. Address at the Mormon Tabernacle. September 26, 1963a. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/3378. Accessed: 09.03.2010.

224. Kennedy, John F. American University Speech. June 10,1963b. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/keiinedy/amcricanuniversity. html. Accessed: 09.03.2010.

225. Kennedy, John F. Cuban Missile Crisis. October 22, 1962. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/kennedy/cubanmisslecrisis.li tml. Accessed: 04.03.2010.

226. Kennedy, John F. Inaugural Address. January 20, 1961a. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/kennedy/inaugural.html. Accessed: 04.03.2010.

227. Kennedy, John F. President and the Press. April 27, 1961b. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/3677. Accessed: 09.03.2010.

228. Kennedy, John F. Radio and Television Address to the American People on the Nuclear Test Ban Treaty. Washington, D.C. July 26, 1963c. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/kennedy/nuclcartestban.html . Accessed: 04.03.2010.

229. Kennedy, John F. The Berlin Crisis. July 25,1961c. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/kennedy/berlincrisis.html. Accessed: 04.03.2010.

230. Kennedy, John F. University of Washington's 100th Anniversary. November 16,1961d. URL:http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/3369. Accessed: 04.03.2010.

231. Nixon, Richard. Address before the 24th Session of the General Assembly of the United Nations. September 18,1969. URL: http://www.presidency.ucsb.edu/ws/?pid=2236. Accessed: 09.03.2010.

232. Reagan, Ronald. Address to the Nation and Other Countries on United States-Soviet Relations. January 16,1984a. URL: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1984/11684a.htm. Accessed: 04.03.2010.

233. Reagan, Ronald. Address to the Nation on KAL 007, September 5, 1983a. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/reagan/kal007.html. Accessed: 19.11. 2009.

234. Reagan, Ronald. First Inaugural Address. January 20, 1981. URL: http://millercenter.org/scripps/archive/speeches/detail/3407. Accessed: 04.03.2010.

235. Reagan, Ronald. National Security. March 23,1983b. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/reagan/nationalsecurity.html . Accessed: 04.03.2010.

236. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on Soviet Strategic Defense Programs. October 12, 1985a. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1985/101285a.htm. Accessed: 09.03.2010.

237. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on Soviet-United States Relations. August 29,1987a. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1987/082987a.htm. Accessed: 09.03.2010.

238. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on Soviet-United States Relations. December 3,1988. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/spceches/1988/l20388a.htm. Accessed: 09.03.2010.

239. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on the Soviet Attack on a Korean Civilian Airliner. September 17,1983c. URL: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1983/91783a.htm. Accessed: 09.03.2010.

240. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on the Soviet Occupation of Afghanistan. December 28,1985b. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/spccches/1985/122885a.htm. Accessed: 04.03.2010.

241. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on United States-Soviet Relations. February 11,1984b. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1984/21184a.htm. Accessed: 09.03.2010.

242. Reagan, Ronald. Radio Address to the Nation on United States-Soviet Relations. September 29, 1984c. URL:http://www.reagan.utexas.edu/archives/spccches/1984/92984a.htm. Accessed: 09.03.2010.

243. Reagan, Ronald. Remarks at the Annual Convention of the National Association of Evangelicals in Orlando, Florida. March 8,1983d. URL: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1983/30S83b.htm. Accessed: 09.03.2010.

244. Reagan, Ronald. Remarks on Soviet-United States Relations at the Town Hall of California Meeting in Los Angeles. August 26,1987b. URL: http://www.reagan.utexas.edu/archives/speeches/1987/082687a.htm. Accessed: 09.03.2010.

245. Reagan, Ronald. The Evil Empire. June 8,1982. URL: http://presidentialrhetoric.com/historicspeeches/reagan/evilempire.html. Accessed: 09.03.2010.1. Словари:

246. CED: Collins English Dictionary. 8th Edition. HarperCollins Publishers, 2006.

247. OALD: Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford University Press, 2000.

248. Список используемых сокращений:

249. ВИД вариативная интерпретация действительности

250. ДНМП дискурс нового мирового порядка

251. ДХВ дискурс холодной войны

252. ОМУ оружие массового уничтожения1. РВ речевое воздействие

253. KAL 007 инцидент с южнокорейским Боингом KAL 007