автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И.А. Ильина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И.А. Ильина"

15

На правах рукописи

СТАРОДУБЕЦ Светлана Николаевна

СПЕЦИФИКА ОРГАНИЗАЦИИ ЯЗЫКОВЫХ СИМВОЛИЧЕСКИХ СРЕДСТВ В ДИСКУРСЕ И.А. ИЛЬИНА

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

- * МА? 2919

Москва-2009

003493515

Работа выполнена на кафедре русского языка Брянского государственного университета имени И.Г. Петровского

Научный консультант: Голованевский Аркадий Леонидович,

доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты: Маркелова Татьяна Викторовна,

доктор филологических наук, профессор (Московский государственный университет печати)

Геймбух Елена Юрьевна

доктор филологических наук, доцент (Московский городской педагогический университет)

Маркова Елена Михайловна,

доктор филологических наук, доцент (Московский государственный областной университет)

Ведущая организация: Московский государственный гуманитарный

университет им. М.А. Шолохова

Защита состоится 11 марта в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.02 по защите докторских и кандидатских диссертаций (специальности: 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания [русский язык]) при Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (105005, г. Москва, ул. Радио, д. 10а).

Автореферат разослан

■ Р<? - /ре&гсил. 2оюг.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

В.В. Леденева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Первая половина XX века в история русской культуры - время духовных изломов, политических взрывов и личностных потрясений.

Тем не менее, трагедия этого периода, «смутное» врели и бремя, определила взрыв творческой энергии писателей и философов, обеспокоенных судьбой России.

Первые десятилетия XX представляют собой культурную эпоху, в которой воплощены итоги предыдущих периодов и определен!л перспективы будущего духовного развития России.

Русским философам и писателям - эмигрантам - принадлежит приоритет в постановке ряда философских и культурологических проблем: осмысления роли православия в эволюции русской духовной культуры, особенностей национального самосознания русского народа, дальнейшего пути развития России.

Произведения представителей «философского ренессанса» в последние десятилетия активно исследуются историками философии (С.М. Бабин-цев), (А.Р. Голубева), (A.A. Петраков), (И.И. Толстикова), (С.С. Хоружий), литературоведами (Ю.И. Сохряков), лингвистами (JIM. Грановская), (Ю.С. Паули). Концептуальный анализ основных произведений философов школы всеединства (E.H. Трубецкого, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского), идейно связанных с учением В. Соловьева, довольно полно представлен в монографии Е.В. Сергеевой «Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе» и в ее докторской диссертации (Е.В. Сергеева).

Соответственно и аспекты исследований достаточно разнообразны:

• историко-философский (И.А. Дудина, Г.А. Гребнева, И.В. Кулешова, Л.А. Пирогова, О.С. Попова и др.);

• культурфилософский (А.Р. Голубева, Т.В. Барковская, М.В. Финько, А.М. Шарипов, Н.П. Шевцова и др.);

• политологический (А.Н. Окара и др.);

• религиозно-этический (И.И. Евлампиев и др.);

• литературно-критический (Ю.И. Сохряков).

Однако комплексное лингвофилософское изучение русского философского текста как традиционного, но вместе с тем уникального феномена в настоящее время отсутствует.

Наше исследование «Идеологизированная лексика как языковое выражение персоналистической картины мира в дискурсе H.A. Бердяева» во многом определило перспективы дальнейшего изучения с лингвокультуроло-

пиеской позиции философии И.А. Ильина, отнюдь не единомышленника, а, даже наоборот, идейного противника Н.А. Бердяева.

Имя Ивана Александровича Ильина сегодня известно каждому интеллигентному русскому человеку. Возвращение архива и праха великого русского мыслителя, ученого и публициста в Россию - знаковое событие XXI века, символизирующее духовное возрождение русской идеи в контексте возрождения общества.

Философия И.А. Ильина, конечно же, религиозная, но иного типа, чем та, с которой более всего связано представление о русской религиозной философии: «Ильин духовно и интеллектуально питался из иных источников и приходил к иным выводам, чем некоторые главные представители русского религиозно-философского ренессанса начала XX века. Ильин отталкивался от того, что он именовал «школой» Розанова-Мережковского-Булгакова-Бердяева, и эта «школа» платила ему тем же» (Н. Полторацкий 2001: 252).

Немаловажно, что И.А. Ильин, сопоставляя религиозную философию и религию, отдает предпочтение первой, видя в ней единство опытно-интуитивной веры и логического разума. Мыслитель подчеркивает, философское созерцание - не просто личное знание веры, оно представляет собой контаминацию мыслящего познания (философский метод) и живого опыта веры (религиозный метод). Очевидно, что философ в таком понимании - и ученый, и верующий.

Однако необходимо подчеркнуть: осознавая значимость иррациональных сторон бытия, философ оставался приверженцем рациональной традиции. Основание истины видел все-таки в единстве разумного и чувственного, поэтому «в своих работах пытался соединить интуитивное «схватывание» иррациональных моментов человеческого бытия с рациональной формой их осмысленного изложения» (И.А. Дудина 2003: 75).

Основным методом познания И.А. Ильиным признается вчувствова-ние в предмет как особая способность «восприятия», «вхождения», «присутствия» предметной реальности в человеческом духе, детерминированная посредством «сердечного созерцания» («духовным оком», «чувствилищем личного опыта» - «сердцем»), ключевого понятия, «позволяющего соединить онтологию, гносеологию и этику» (Л.А. Пирогова 2005: 131).

Вчувствование - русский национальный метафизически опредмечен-ный процесс, родственный общеизвестному созерцанию: «Это «вчувствование», осуществляясь в бессознательной сфере души, сопровождается самозабвением: человек не замечает, что он «вчувствовался», т.е. что он настолько воспринял эмоциональным воображением содержание своего предмета, что «ушел» в него, как бы повторил его существование, до известной степени

«стал им». Если этот акт эмоционального воображения является «лёгко-подвижныМ» и интенсивным, то возникает своеобразное художественное «отождествление» с предметом, которое может овладевать душой...» (И.А. Ильин 2002: 477).

Подлинное переживание предмета есть внутреннее погружение в сущность, вхождение духа в исследуемое содержание - вчувствование. При этом разумеется, что воспринимающее внимание сосредоточивается не на субъективном переживании, но на истинном содержании испытанного предмета. Духовная суть предмета и есть искомое, в котором воплощает себя созерцающий разум.

Исключительная заостренность антропоцентрических проблем в контексте русского менталитета, русского духа, русской культуры - все это определило своеобразие русской философской рефлексии первой половины XX века и многих десятилетий вперед.

В этой связи нам представляется возможным в целях анализа использовать цррдухтавно функционирующий термин религиозно-философский дискурс (Е.р. Сергеева 2002), дефинируя его как комплекс текстов, отражающий особенности лексикона, когнитивного уровня и прагматикона нескольких языковых личностей, объединенных общностью мировосприятия, языковой и концептуальной картины мира, - как символ русской лингво-культуры.

Основанием названного синкретичного статуса дискурса является тезис Гр. Гутнера о том, что «любой дискурс может быть встроен в философский». Кроме того, немаловажным представляется потенциальная способность инвариантно философского дискурса к тому, что «никакой дискурс не ускользнет от его понимания», т.е. «построение философского рассуждения означает конструирование самих принципов конструирования всякого возможного дискурса» (Гр. Гутнер 1999: 260).

Считаем целесообразным в русской философии определить философский текст как способ репрезентации философского знания (претендующего на истину), которое в русской культуре являет собой синтез науки, философии, религии и искусства.

Собственно текст как «коммуникативно ориентированный, концептуально обусловленный продукт реализации языковой системы в рамках определенной сферы общения, имеющий информативно-смысловую и прагматическую сущность» (Н.С. Болотова 2007: 132).

Комплекс религиозно-философских произведений И.А. Ильина представляет собой ductypc языковой личности как совокупность текстов, имею-

щих определенную целенаправленность и обладающих заданными языковыми характеристиками.

Целенаправленность дискурса религиозно-философских произведений И.А. Ильина задана:

• амбивалентностью лингвокультурной ситуации, связанной с противостоянием коммунистической и религиозно-философской идеологаи;

• концептуальной и языковой картиной мира автора, детерминированной национальной идеей, социально обусловленной этнической ценностной доминантой, проявляющей себя в качестве персонально детерминирующей интенции адресанта;

• принципиальной диалогичностью текста, связанной с оппозиционностью взглядов в контексте эпохи;

• ментальным лексиконом - системой взаимосвязанных макро- и микроконцептов, значительная часть которых в условиях идеологически несвободного функционирования становится идеологическими концептами.

Актуальность исследования определена:

• необходимостью представить русский религиозно-философский дискурс не как явление случайное, редкое, а как одну из составляющих этнокультурной дискурсивно-языковой деятельности;

• осмыслением языка личности мыслителя в контексте русской религиозной философии зарубежья и русской религиозной философии в целом;

• целесообразностью декодирования смыслового кода дискурса личности;

• своеобразием идеологического выбора личности в условиях доминирования философии марксизма;

• специфическим использованием языковых средств в целях репрезентации философского, религиозного, политического и эстетического плана содержания в дискурсе личности;

• необходимостью восполнить недостающие знания об особенностях религиозно-философского творчества И.А. Ильина;

• идейной направленностью современного образовательного процесса, учитывающего не столько стереотипные модели институционального характера, но и этнически своеобразные, личностные варианты интерпретации знаний.

Объектом нашего исследования является концептуальная и языковая картина мира философа, нашедшая свое отражение в функциональных особенностях единиц семантического уровня.

В данном исследовании предметом явился текст, соедшшвший в себе несколько планов содержания: религиозный, философский, политический и эстетический, на поле этого текста - прагмема, особым образом репрезентирующая смысловое своеобразие:

• концепта-уииверсалия;

• базовых концептов русской религиозной философии;

• групповых концептов идеологии Белого движения;

• индивидуальных концептов;

• мифических и категориальных символов.

В качестве материала исследования привлечены все произведения И.А. Ильина, представляющие собой оригинальные тексты на русском языке (т.е. не переводы), изданные к моменту завершения нашего исследования: в первую очередь, работы, включенные в Собрание сочинений в 10 томах, изданное в период с 1993 по 1999 годы, публицистические произведения, включенные в двухтомник, изданный в 2001 году.

В диссертации проанализировано 1739 идеологизированных номинаций (слов и словосочетаний), 5774 словоупотребления.

Целью исследования является обоснование специфики организации языковых символических средств, детерминирующей поверхностную и глубинную смысловую структуру дискурса И.А. Ильина как следствие концептуальной заданности.

Задачи исследования:

1. Теоретически обосновать специфику языка философии как дискурсив-но-языковой деятельности, отличной как от науки, так и от искусства.

2. Определить соотношение языка философии и языка религии, языка философии и политики, языка философии и художественного произведения.

3. Сформулировать основные особенности религиозно-философского дискурса первой половины XX века.

4. Аргументировать основу метафизической рефлексии философа, определяющую своеобразие всех уровней системы - идеологию национально государственного бьггия.

5. Описать концептосферу дискурса как градационно организованную систему этнокультурных ценностей: универсальных, базовых, групповых, индивидуальных.

6. Разработать систему описания семантики идеологизированных слов, репрезентирующих единый, бинарный, триединый и сложный план содержания.

7. Обосновать необходимость введения понятия мифологемы со-бытия Бога и человека, материализованной в первичном инвариантном символе Дух/дух, как отражающей специфические особенности организации микро- и макротекста в дискурсе.

8. Определить метафору и символ как инструмент понимания религиозно-философских текстов И.А. Ильина, выявить этнокультурное своеобразие вторичной символической системы.

9. Доказать изоморфизм структуры символа и структуры текста.

10. Выявить символический инструментарий дискурса всех уровней его организации и представить его как символическую программу.

Теоретической базой исследования стал так называемый «антропологический принцип» в лингвистике - в частности, теория языковой картины мира и языковой личности (Е.С. Кубрякова, С.Г. Воркачев, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин и др.) применительно к анализу дискурса.

Следуя когнитивной теории интерпретации текста, считаем обоснованным описывать текст как деятельность, особое коммуникативное событие, «сложное единство языковой формы, знания и действия», как событие интеракциональное (между говорящим и слушающим) и событие, интерпретация которого выходит далеко за рамки буквального понимания самого высказывания (Т. А. ван Дейк), а концепт (в его вторичном значении) как «внутренний жизненный центр», смысловой код, соответственно метафору как одну из разновидностей интуиции - рационально-логической и субстанционально-иррациональной модели познания.

Когнитивная теория интерпретации текста описывает авторский текст как способ репрезентации индивидуального когнитивного знания, при этом интерпретационные свойства текста рассматриваются как прямо пропорциональные, с одной стороны, культурноспецифическим, идеологическим и эстетическим факторам, а с другой, - личностным особенностям психической деятельности субъекта, индивидуальной структуре концептуальной системы в целом.

Кроме того, продуктивной представляется лингвистическая концепция энергетической природы текста, материализованная в контрадиктно-

синергетический подход, «вскрывающий контрадикции как внутренний механизм движения текстового пространства, а синергию текстовых единиц как проявленную форму самоорганизации спонтанных и детерминированных процессов в единую целостную систему» (Н.Л. Мышкина 1999а: 20).

Немаловажен и традиционный лексико-семантический аспект анализа языковых единиц, используемый при характеристике идеологически-оценочной специфики слова, процессов метафоризации и символизации.

Основные методы исследования

Основным методом исследования является метод текстуального анализа, заключающийся в вычленении прагмем единого, бинарного, триединого и сложного плана содержания.

Концептуальный (на уровне текста) предполагает изучение концептов как единиц концептуальной картины мира автора, при этом концептуализация рассматривается как живой процесс происхождения новых смыслов (Е.С. Кубрякова).

С целью распознания смысла текста, относящегося к конкретной предметной области, применяется тезаурусный метод, позволяющий описать некоторый фрагмент реальной-действительности в статике посредством репрезентации того или иного предметного поля (в том числе с учетом отношений между полями).

Соответственно динамические знания о конкретной предметной области, хранящиеся не в классификации ее объектов, а в тексте, описывает фреймовый подход организации и представления знаний, базирующийся на известной теории Т.А. ван Дейка о семантической макроструктуре текста (шире - дискурса), основанной на структурах представления знаний и способах его концептуальной организации, при котором фрейм рассматривается как ситуационная когнитивная модель, ассоциируемая с данной лингвистической единицей. По сути дела «Т.А. ван Дейк исходит из тезиса, что мы понимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуацию, о которой идет речь. Поэтому «модели ситуации» необходимы нам в качестве основы интерпретации текста» (Ю.Н. Караулов 1987: 8). Соответственно фрейм предстает в дв(ух ипостасях: как сама репрезентация опытного знания человека и как способ репрезентации.

В своем исследовании мы опираемся на понимание фрейма как «когнитивной модели, передающей знания и мнения об определенной денотативной/понятийной области или ситуации» (И.А. Тарасова 2000: 43), - модели, являющейся индивидуальным способом когнитивно-смыслового строительства.

В сочетании тезаурусного и фреймового методов семантика текста описывается достаточно полно, так как это позволяет материализовать две семантики текста: ситуативную (фреймы) и объектную (тезаурус).

Иерархичность внутренней организации текста разработана с применением структурного и семиотического методов, предполагающих изучение различных языковых знаков, по-особому структурированных в системе текста (Ю.М. Лотман).

Помимо названных, также используются компонентный и структурно-семантический анализы.

Научная новизна исследования состоит в том, что дискурс религиозно-философских произведений И.А. Ильина описывается как факт русской духовной культуры первой половины XX века, включающей политическую компоненту, с позиции глубинной упорядоченности его лексических средств. Механизмом, обусловливающим названную упорядоченность, является мифологема со-бытия Бога и человека, воплощенная в инвариантном когнитивном символе Дух/дух. Работа указанного механизма обеспечена системой функторов - узловыми звеньями семантической сети дискурса как онто-гносеологической конструкции, ориентированной как со-бытие и как познание со-быгая Бога и человека. Каждый из функторов есть эксплицитное или имплицитное воплощение первичного символа Дух/дух в сигнификативно-денотативном или коннотативном виде.

Исходя из того, что символизация отнюдь не характерное явление для языка философии, описанный механизм трансформации когнитивного символа (средство познания) в текст в дискурсе религиозно-философских произведений И.А. Ильина уникален и сам по себе, и как лингвокультурологиче-ский феномен.

Теоретическая значимость. В работе с позиций современного языкознания определяются параметры исследования религиозно-философского дискурса, который является синтезом научного и художественного текстов. Специфический подход к анализу, а соответственно и пониманию религиозно-философского текста как многоаспектному дискурсу, каждый из компонентов которого выступает, с одной стороны, как одна из составляющих целого, с другой стороны, как его автономная часть, применим как базовый в контексте интерпретации синтетических текстовых явлений. Лингвофило-софский, лингвокультурологический, этнокультурный анализ базовых понятий религиозно-философского дискурса позволяют выстроить его формально-функциональный тезаурус, наметать важнейшие составляющие русской

рефлексии, определяющие особенности русского национального самосознания и русской культуры. Необходимо учитывать, что социально-политические потрясения первой половины XX века вызвали к жизни литературный процесс, ставший настолько уникальным, что изучение и интерпретация его по-прежнему неичерпаема. Это связано в первую очередь с тем, что философия и литература, философия и политика оказались спаянными в такой степени, что даже искусственное разведение их неизбежно приводит к объединению в ипостась одного, связанного историей процесса. Вследствие этого практическая значимость работы состоит в том, что теоретические положения и результаты диссертации используются в учебных курсах «Русская словесность», «История русской литературы», «История русского литературного языка». Кроме того, в качестве самостоятельных разработаны и проводятся спецкурсы: «Язык философии «русского зарубежья», «Синтез философии и эстетики в русской культуре первой половины XX века (религиозная и художественная метафизика)».

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в научных публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (2005, 2007, 2008, 2009). Представлены в виде докладов на научных международных и всероссийских конференциях и конгрессах с 2000 по 2009 годы: г. Москва, Московский государственный областной университет им. М.А. Шолохова, «Рациональное и эмоциональное в языке и речи» (2004), «Русский язык и славистика в наши дни» (2004), г. Москва, Московски! государственный университет печати, «Язык и сталь современных средств массовой информации» (2007); г. Минск, Минский государственный лингвистический университет, «Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики» (2000), «Форма, значение и функции единиц языка и речи» (2002), «Языковые категории: границы и свойства» (2004); г. Брянск, Брянский государственный университет имение И.Г. Петровского, «Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева» (2003), г. Новозыбков, Брянский государственный университет имени И.Г. Петровского, «Актуальные проблемы науки и образования» (2005, 2006, 2009), «Современные требования к контролю и оцениванию образовательных достижений учащихся по русскому языку и литературе» (2009); г. Орел, Орловский государственный университет, «Информационный потенциал слова и фразеологизма» (2005), «Проблемы ономасиологии и теории номинации» (2007); г. Елец, Елецкий государственный университет, «Актуальные проблемы современной лингвистики» (2006); г. Тамбов, Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, международный конгресс по когнитивной лингвистике (2008), а также опубликованы в сборниках науч-

ных работ и Вестнике Брянского государственного университета (2004, 2005,2006).

Структура работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, приложений и библиографии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Этнокультурная идеологическая рефлексия является аксиологической доминантой дискурса, определяющей вербализацию философского, религиозного, политического и эстетического актов. Этнокультурной доминантой идеологии национального государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина — «русская идея».

2. Дух/дух - идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в синергетическом единстве, «тотальный миф», репрезентированный в дискурсе И.А. Ильина посредством синергетической мифологемы со-бьгшя Бога и человека, мифсмы Дух/дух - интенции дискурса.

3. «Духовное» (как собственно Духовное/духовное, так и духовно-эстетическое) есть внутренний импульс, внутренний смысл, пронизывающий всю ткань произведений И.А. Ильина, выражающийся имплицитно или эксплицитно, материализующийся в слове, словосочетании, микроконтексте, макроконгексте.

4. Основу религиозно-философского дискурса составляет символьный язык, требующий интерпретации. Символьный язык религиозно-философского дискурса И.А. Ильина есть совокупность узуальных и окказиональных знаков, декодирование которых репрезентирует ряд вторичных конвенциональных значений. Символические языковые единицы представляют собой особого рода «текст в тексте», т.е. вербализуют микроконгек-стуальное, макроконтекстуальное и дискурсивное значение одновременно.

5. Результат духовного рефлексирования отражен в первую очередь в символическом лексическом значении языковых единиц, в значении микро- и макроконтекста, шире - в суммарном концептуальном значении дискурса. Языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие символический компонент «духовность», имеют в семантической структуре знака семангаческое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией «духовности»; языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеют в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое макроконтекстуальной коннотацией «духовности».

6. В дискурсе И.А. Ильина метафора есть метафоризация (светоприоб-щение, поющее сердце, молитвование). Взаимообратимость субъекта и объекта метафорической модели «А есть В», с одной стороны, и способность субъекта и объекта быть составляющими нескольких текстовых парадигм, с другой стороны, обусловливает соматическое «погружение» одних маркеров дискурса в другие, при котором гиперсмысловая заданность всех элементов, эксплицирующих или имплицирующих сему «духовность», удваивается.

7. Язык религиозной философии И.А. Ильина есть особый символьный язык, репрезентированный посредством:

• категорий-символов: философских, религиозно-философских, религиозных, политических, релщиозно-политических, философско-политических, религиозно-философско-полигических;

• авторских терминологических образований как следствие метафори-зации;

• категорий-символов с эстетически-метафорическим компонентом значения, который есть следствие вторичной номинации и метафорического дефилирования категории: философско-эстетических, политико-эстетических, религиозно-эстетических; релипюзно-философско-эстетических, политико-философско-эстетических, политико-религиозно-эстетических; фгаософско-релипюзно-политико-эстепиеских;

• системы собственно мифических символов, семантически трансформированных в контексте;

• категориальных символов;

• элементов, участвующих в метафорическом дефилировании всех названных разновидностей.

8. Мифема Дух/дух - энергетическое «сердце», механизм - обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний синергетический импульс дискурса, особого рода текстовую модальность, обеспечивающую саморазвитие текста. Инвариантный символ Дух/дух посредством всех вариантных составляющих в дискурсе И.А. Ильина детерминирует текст, при этом структура символа становится структурой текста, а актуальные значения символа становятся ключевыми маркерами текста - остовом семантической структуры дискурса. И символ, и текст - компрессированный знак инвариантной концептуальной модели Дух/дух. При этом мифема Дух/дух - прототип, сущностное отражение ближних и дальних вариантов.

9. Жизнедеятельность символической программы есть взаимодействие элементов первичной и вторичной символических систем в процессе концеп-

туализации, что определяет суггестивный и аргументатившлй потенциал дискурса. Соответственно развернутый текст есть развернутый символ, в котором все элементы структуры прямо или опосредованно выражают значения исходного символа.

10. Дискурс И.А. Ильина представляет собой мифический образ со-бытия Бога и человека как воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека, в котором текст есть компрессированный символ духовного в разных его проявлениях (ипостасях), т.е. актуализирован в дискурсе как духовно-энергонасыщенный текст.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Язык философии как синкретичное образование» определено, что «в основе действительно оригинальных, творческих философских систем всегда лежит <...> философский миф» (С.Н. Булгаков 1994: 71), природа которого религиозна. Философия есть разновидность рационального знания, религия - разновидность со-знания не рационального (чувственно-наглядного, логического, эмоционального, интуитивного, трансцендентного), но предметного. При этом следует учитывать, что со-знание предполагает совместное энергетическое движение двух начал - человеческого и Божественного - син - энергию, то есть синергетику.

Политическая философия в контексте русской философии первой половины XX века есть внутренняя составляющая философии вообще.

И философия, и религия, и политика - «фу ндаментальные верования» как основание идеологии (Т.А. ван Дейк 2000: 50).

Язык философии специфичен, так как в отличие от других сфер общественного сознания не имеет эмпирического объекта, а «работает» только с объектами абстрактными, что обусловливает внутреннюю «предрасположенность» языка философии к наделению новым смыслом известных понятий.

Соответственно язык философии не представляет собой особую замкнутую систему узко терминологических понятий. Репрезентируя осмысление чувственного опыта посредством философского знания, философский язык имеет лингвистическую природу, следовательно, базируется на осмыслении или переосмыслении фактов обыденной жизни под особым (целенаправленным) углом зрения, т.е. основные терминологические понятия представляют собой результат метафоризации общеупотребительного слова.

Изучение языка философии не может ограничиваться описанием собственно философских терминов, так как лингвокультурологическая специфика национально значимой в тот или иной период времени философии бу-

дет определять тот угол зрешгя, уклон в который экстрашштвистачески обоснован: религиозное мировосприятие в аспекте личностной картины мира или в контексте общественной позиции подчинит себе глобальные вопросы осмыслешм сущности бытия и обусловит взаимно обратимую связь с религией; общественно-политическая мотивация той или иной философской системы задаст выход на взаимодействие философии с политикой; эстетическая направленность философской мысли позволит облечь строгие философские категории в метафорически преображенные формы.

Философское содержание является особым, неоднозначно представленным на уровне языка, в котором только часть базового знания (в конкретных случаях различная: наибольшая, наименьшая, некоторая или др.) реализуется посредством собственно философских терминов, а часть - альтернативными способами (как-то: за счет языкового или контекстуального переосмысления значения общеупотребительных слов в результате их метафориза-ции, имплицитного смысла микро- или макроконтекста и др.).

Определяя русскую философию первой половины XX века как «философию синтеза» (Н.В. Мотрошилова 1998: 286), специфическую «дискур-сивно-языковую деятельность» (С.Л. Катречко 2005: 64), отличную и от науки, и от искусства, считаем, что философский текст с этих позиций должен быть описан как особым образом организованная символическая система как результат символической идеологии субъекта (адресанта).

Основу философского текста составляет идеологизированная лексика, которую, вслед за В.Т. Клоковым, мы определяем как лексику, отражающую «рационально-логическое представление о мире в рамках определенной идеологической системы» (В.Т. Клоков 1990: 7). Соответственно под лексическим значением идеологизированного слова (философского, религиозного, политического и синкретичного плана содержания) мы понимаем неоднородное семантическое целое, представленное денотативным и различным! разновидностями коннотативного (модального) компонента значения, который характеризует то или иное отношение говорящего к акту общения, участникам акта общения, сообщаемому, т.е. несет дополнительную информацию.

Лексическое значение идеологизированного слова есть синтез объективного и субъективного знания, эксплицируемого целенаправленностью микро- и макроконтекста. Философский, религиозный, политический и эстетический план содержания идеологизированного слова представляет собой отраженный в импликационале узуальный или окказиональный семантический компонент, обусловленный в большей степени глобальной целью религиозно-философского постижения мира (семантико-философский или

семантико-религиозньш компонент как результат репрезентации семанти-ко-философской или семантико-религиозной информации), в других случаях политическими условиями функционирования (семантико-политический компонент как результат репрезентации семантико-политической информации), и наконец, эстетической функцией (семанти-ко-эстетический компонент как результат репрезентации собственно эстетической информации).

Во второй главе «Философский, религиозный, политический и эстетический план содержания в контексте произведений И.А. Ильина» обосновано, что религиозно-философская концепция И.А. Ильина и в плане выражения, и в плане содержания представляет собой идеологию национально государственного бытия как факт русской духовной культуры. Идеология национально государственного бытия в дискурсе И. А. Ильина детерминирует единство многих составляющих, которые образуют эксплицитный и имплицитный этнокультурный фон, определяющий взгляд автора на основополагающие философские, религиозные, политические и эстетические проблемы. Аксиологической доминантой дискурса является этнокультурная идеологическая рефлексия адресанта и адресата и заданный в их диалоге национально-культурный фон, реализованный посредством «культурного компонента» в составе языковых единиц. Идеологизированное слово, соединяющее предметность и оценочность, - прагмема (М.Н. Эпштейн 1991: 19) - есть функциональный и когнитивный маркер дискурса И.А. Ильина, репрезентирующий актуальную (рематическую) базу посредством синкретизма плана содержания в интенсионале (инвариант оценочности —» пейоративный и мелиоративный варианты) и импликационале (совмещение религиозного, философского, политического и эстетического плана содержания в том или ином конкретном случае).

Основу тезауруса в дискурсе И.А. Ильина, что очевидно, представляет идеологизированная лексика, отражающая рациональное и иррациональное представление о мире в рамках символической идеологии национально-государственного бытия, являющейся оппозиционной по отношению к официально установленной в СССР. Базовой характеристикой идеологизированной лексики является оценочность, которая входит в ядро лексического значения, может быть принадлежностью денотативного или сигнификативного компонентов, исходя из чего, мы разграничиваем: сигнификативно идеологизированные оценочные слова (революция, социализм, коммунизм и т.п.); сигнификативно-денотативно идеологизированные оценочные слова (западничество, империализм, равенство т.п.); в случае если идеологизированный компонент значения находится вне ядра, т.е. составляет его коннотацию, мы го-

ворим о коннотаптвно-депотативных идеологизированных словах (правый/левый, крайний и т.п.), хотя и признаем условность такой характеристики, так как коннотащи прямого значения становится принадлежностью денотата переносного значения. Наиболее продуктивным средством выражения оценочности является синтаксический (религиозный закон, духовный национализм и др.), что связано с контаминацией двух или трех планов содержания в контексте произведений И.А. Ильина. Мы также выделяем оценочность инвариантную и вариантную: оценочный инвариантный компонент лексического значения сигнификативно-денотативного характера и оценочный вариантный компонент прагматического характера (который является принадлежностью импликационала); на внутрисемном уровне данное явление может быть охарактеризовано как оценочная энантиосемия («+» и «-» как реализация противоположной оценочности одной и той прагмемой в разных контекстах: государство, национализм, культура и др.).

Собственно философские термины в дискурсе И.А. Ильина (аутист, гедонизм, гносеология, гностицизм, иптедерминизм, иррационализм, интуиция, индивидуум, истина, маммонизм, неоплатонизм, онтология, пантеист, Предмет/предмет, разум, сенсуализм, созерцание, субъект, субъективизм, теология, философия, метафизика, рационализм, релятивизм, трансцендентализм", верный акт, неверный акт, гносеологическая рефлексия, рационалистическая дедукция, философский опыт, чувственный опыт и др.) актуализируют свое предназначение посредством номинации категорий, организующих предметную (метафизическую) область (всего проанализировано 129 терминов).

В группе собственно философских терминов мы разграничиваем две подгруппы. Первая - общефилософские термины (базовые, определяющие специфику собственно философского знания): философия, метафизика, гносеология, гностицизм, рагцюначизм, релятивизм, созерцание и т.п. Доминирующими среди названных являются термины интуиция и созерцание (родовидовая связь), так как мыслитель считает сверхчувственный опыт научным методом, основанным на фактической проверке личностно воспринимаемых аналитических умозаключений посредством социальной практики; в этом отношении интуиция противопоставлена эмпирии.

Гиперсмысловая нагрузка термина созерцание приводит к тому, что эквивалентом энциклопедическому термину в дискурсе становится «русский вариант» - вчувствование (этимологически: созерцание (гыёй «видеть») восходит к общеславянскому, чувство («чути» - «ощущать, познавать») к старославянскому языку) в расширенном обобщенно философском понимании. Контекстуальное сближение философских терминов созерцание и вчувство-

вание позволяет усилить, акцептировать динамический характер в осмыслении истинной сущности созерцания не только как пассивного результата, но как активной деятельности, процесса, протяженного во времени. Созерцательный акт, целенаправленно погруженный в метафизический объект, есть высшее постижение смысла.

Необходимо подчеркнуть, что в ранних произведениях, написанных в традициях немецкой феноменологической мысли (Эдмунд Гуссерль), И.А. Ильин не использует названный термин, а предпочитает дословный перевод немецкого «einsehen» - увидение, только в поздних, которые являются истинно уникальными и этноспецифичными, предпочтение отдано термину вчувствование.

Результатом национального (¡чувствования является русская созерцательность (деривационное производное, для которого характерно расхождение формальной и смысловой производности: формально от атрибута «созерцательный», по смыслу - от глагола - «созерцать») - наряду с русской сердечностью соборное качество русского национального характера: «Не случайно русская сердечность и простота обхождения всегда сжималась и страдала от черствости, чопорности и искусственной натянутости Запада. Не случайно и то, что русская созерцательность и искренность никогда не ценились европейским рассудком и американской деловитостью» 30 сентября 1950 г. (И.А. Ильин Наши задачи О русском национализме П 1993-1: 364365).

Тем не менее в дискурсе И.А. Ильина все-таки продуктивны атрибутивные сочетания с опорным термином созерцание: волевое созерцание, духовное созерцание, предметное созерцание, сердечное созерцание, совестное созерцание, творческое созерцание, религиозное созерцание, христианское созерцание, художественное созерцание. На наш взгляд, это объясняется семантической нагрузкой атрибутов «духовный», «сердечный», «религиозный, «христианский» и др., которые в составе подобных образований «навязывают» опорному компоненту необходимое адресанту значение и трансформируют план содержания сочетания в целом.

Кроме того, термин созерцание в дискурсе продуктивен в составе сложных образований, также изменивших свой план содержания в дискурсе: Богосозерцание, духосозерцание, миросозерцание, сердце-созерцание.

Таким образом, собственно философские термины в дискурсе И.А. Ильина актуализируют свое предназначение посредством номинации категорий, организующих предметную (точнее, метафизическую) область. Специфика употребления того или иного термина определена концепцией дискурса

в целом, и потому в большинстве случаев выходит за рамки узуального номинирования.

Вторая подгруппа - философские термины этического содержания, соотнесенные с морально-нравственными критериями человеческой и общественной деятельности: гедонизм, гедонист, иррационализм, маммонизм, моралист и др. Насыщенность дискурса терминами этического содержания обусловлена русской философской традицией, в частности концепцией этического идеализма.

Большинство узуальных философских терминов этического содержания философ переосмысливает в дискурсе, употребляет их в метафорическом значении, которое является производным от базового: совесть, справедливость, страх, страдание, пошлость и др. Именно этическое основание духовной культуры, определенное приоритетом семьи. Родины, права, по мнению И.А. Ильина, воплощенное посредством религиозно-нравственного воспитания, является основой разумного миропорядка, гарантией целесообразного человеческого бытия и государственного прогресса.

В религиозно-философских произведениях И.А. Ильина употребляются следующие собственно религиозные термины: буддизм, грех, Евангелие, духовенство, духовник, иконоборчество, исповедование, католицизм, кафоличность, конфуцианство, монашество, православие/Православие, хилиазм, (русское) хлыстовство, христианство, христолюбив, церковь/Церковь, шиваизм и др. Всего проанализировано 85 единиц.

Констатируя и суггестивно репрезентируя в дискурсе великую миссию русского Православия, И.А. Ильин терминологически дефинирует посредством противопоставления православие и католицизм - два полюса одной веры, антиподы «свой» и «чужой». В контексте русской семиотической культуры православие репрезентирует мелиоративную, католицизм - пейоративную оценочность (контративы - предметная антонимия, оценочная антонимия (М.Н. Эпштейн)).

Этническая маркированность оппозиции детерминирована культурой как фоновым идеологическим шлейфом, «единым кодом, который обеспечивает функционирование различных текстов» (А.В. Васильева 1997: 80). Именно наличие «другого» определяет этнокультурную специфику «своего».

Особое значите в контексте названного противопоставления автор придает церкви, отнюдь не считая ее стереотипным «домом Господа», материализацией небесной иерархии на земле. Мыслитель оценивает роль церкви в государстве как воплощение личной и общей со-вести, имеющей право нравственно ориентировать и личность, и государство: «Церковь можно уподобить солнцу, а религиозность - всюду рассеиваемым солнечным лучам.

Церковь есть зиждительница, хранительница, живое средоточие религии и веры. Но Церковь не есть «все во всем», она не поглощает нации, государства, науки, искусства, хозяйства, семьи и быта, — не может поглотить их и не должна пытаться сделать это. <...> Церковь ведет духом, молитвой и качеством, но не всепоглощением» (15 октября 1950 г.) (И.А. Ильин Наши задачи Опасности и задания русского национализма 1993-1: 370-371).

Считаем, что религиозная терминология есть маркер религиозного дискурса, «который существует как бы в вечности» (A.B. Корниенко 1999: 68), и потому наиболее стабильна, узуальна, в меньшей степени подвержена генерализации, метафоризации и т.п.

Наиболее продуктивная терминологическая подсистема в дискурсе И.А. Ильина представлена политической лексикой и терминологией (371 единица): агитация, анархия, беспочвенник, бонапартизм, демагогия, демагог, деспотия, доктринер, доктринерство, идеолог, идеология, (советский) империализм, (русская) колонизация, конституция, пролетарий, пролетариат, папацезаризм, партия, пропаганда, цезарепапизм, самозванство, сионизм, славянофилы, сервилизм, (левый/правый) тоталитаризм, тоталитарист, утопизм, фагиизм, шовинизм, экономизм, этатизм; большевистский нигилизм, левая правизна, правая левизна, общественная деморализация, политический радикализм и др.

Политическая лексика и терминология является лексическим репрезентантом собственно политического дискурса в дискурсе автора.

Кроме того, немаловажно, что в религиозно-философских произведениях И.А. Ильина значение общеупотребительного ключевого слова продуктивно метафоризируеггся посредством взаимодействия с семантикой контекста, т.е. подвергается семантической и эстетической трансформации. Следствием этого становится авторский термин как философский и эстетический феномен, репрезентирующий, с одной стороны, собственно научное соотнесение с философским понятием, с другой стороны, эстетически значимое (модальное) «остраннение» (здоровье, пошлость, терпение, одержимость и др.).

В третьей главе «Синкретизм плана содержания в дискурсе ИЛ. Ильина как следствие отражения мифологии со-бытия» мы констатируем, что дискурс личности И.А. Ильина есть коммуникативно-прагматическое со-бытие Бога и человека, детерминированное лингвокуль-турной мифологемой со-бытия Бога и человека.

Соответственно «архетипический символ текста», определенный мифологемой со-бытия Бога и человека, как обобщенная (инвариантная) «функция энергосгущений и энергоразрежений <...> проявляется через си-

нергию внешней и внутренней формы текста», результатом этого является структурное и смысловое единство дискурса, очерченное инвариантной ми-фемой-символом «Дух/дух», «точкой энергостяжения смысла как средства интерпретации сверхъединства смысла, как пути к уяснению глубинной ар-хетипической формулы бытия» (Н.Л. Мышкина 1999а: 25).

Дух/дух - идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в сипергетическом единстве, «тотальный миф», предполагающий «изоморфизм онтологических и языковых средств» как следствие мифологической модели мира, устанавливающей единство имени и предмета, - «тотальный миф» (Ф. Гиренок 1999: 87), в котором любая часть некоего предмета копирует его, только в меньших масштабах. При этом духовная реальность проявляет себя как выходящая за границы возможного опыта в форме диалогического общения и понимания на уровне духовно-религиозного акта, метафизической, эстетической и нравственной интуиции. Результатом такого со-бытия является обретенное единство сакрального и человеческого.

Дух - категория Божественного, дух - человеческого бытия, дух есть средство, способ осуществления Духа в жизнедеятельности человека и социума: <«,..> говоря о духовности или о духе, не следует представлять себе какую-то непроглядную метафизику или запутанно-непостижимую философию. Дух есть нечто, что каждый из нас не раз переживал в своем опыте. <...> Дух не есть ни привидение, ни иллюзия. Он есть подлинная реальность, и притом драгоценная реальность. <...> Дух есть дыхание Божие в природе и человеке; сокровенный, внутренний свет во всех сущих вещах; -начало, во всем животворящее, осмысливающее и очистительное» (И.А. Ильин 2007: 759-761).

Следует иметь в виду, что номинация Дух, находясь в начале высказывания, репрезентирует совмещенное значение, т.е. Дух = дух + Дух: «Дух есть не только энергия видения, но и энергия действования; он есть концентрация сил не только для восприятия Совершенного, но и для осуществления его» (И.А. Ильин 2002: 42).

Совмещенное значение Дух/дух есть религиозно-философский синтез, восходящий к дефиниции, которую приводит протоиерей Григорий Дьяченко в «Полном церковнославянском словаре» 1900 г. как значение, отмеченное в конфессиональных первоисточниках: Евангелии от Марка (8, 12), Евангелии от Луки (1, 47.10, 21), Послании Римлянам (1,9. 8,1. 5. 9.16. 27.), первом Посла!™ коринфянам (14, 2. 14 - 16) и др.: <«....> высшая способность в человеке, (совесть), сообщающаяся непосредственно Духом Б., собственно дух, и иногда в состоянии одушевления» (Г. Дьяченко 2002:158).

Дух/дух - инвариантная мифема как обобщенное выражение мифических символических знаков, которая представляет собой идеальное воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека в дискурсе И.А. Ильина. Наиболее активным семантическим функтором в дискурсе является семантический компонент «духовность», включенный в ядерную или периферийную часть лексического значения языковых единиц в виде оценочности или коннотации духовности.

Опираясь на семиотический анализ языковых единиц, отражающих ценностные представления субъекта дискурса, считаем возможным дифференцировать:

• узуальные единицы, имеющие семантическую отмеченность, - компонент «духовность», т.е. «особого рода оценочность, чувствительность к полюсам «доброго» и «злого» (Е.С. Яковлева 1998), сквозь призму религиозного «погружения» («вчувствования») в предмет, закрепленную в ядерной (дух, духовность, молитва) или периферийной части лексического значения (духовная любовь, духовная вера, духовная свобода);

• контекстуальные единицы, маркированные компонентом «духовность» в дискурсе личности, закрепленным в коннотативной части лексического значения (государство, культура, народ, право, правосознание).

В группе контекстуальных единиц следует различать: языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией «духовности», и языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое макрокон-текстуальной коннотацией «духовности».

Основой разграничения духовной оценочности и духовной коннотации, на наш взгляд, должна быть приемлемая большинством лингвистов концепция имяславия, наиболее ярко выраженная в работах Павла Флоренского и А.Ф. Лосева: «Слово есть самая реальность, словом высказываемая, - не то чтобы дублет ее, рядом с ней поставленная копия, а именно она, самая реальность в своей подлинности, в своем нумерическом самотождестве. <.'..> в высочайшей степени слово подлежит основной формуле символа: оно больше себя самого». («Имя неотделимо от Него Самого, и потому в Имени и Именем мы соприкасаемся с Самим Господом и усвояем себе от Него Самого даруемое Им спасение» (П.Ф. Флоренский 2001: 285, 328).) Духовная оценочность есть результат бьггийного тождества двух реальностей (Духа и духа) в знаке: подобно тому, как в односоставных бытийных конструкциях субъект и предикат сливаются воедино. Кроме того, духовная оценочность

есть сублимация метафизического объекта вследствие духовного опыта индивида или социума. Духовное в ядре представляет собой, как лш полагаем, сигнификативно-денотативный аналог сверхъестественного в естественном, «дуновением», целеустремленным к Абсолюту («Имя есть именуемое».). Идея духа —> Духа становится внутренним содержащим знака.

Соответственно духовная оценочностъ и духовная коннотация есть сущность бытия знака и в то же время его энергия: приоритеты сущности и энергии определены местом материализации (ядро и периферия), т.е. в оце-ночности домшшрует сущностная составляющая, в коннотации - энергия.

Следствием систематизации компонентов разных уровней языкового выражения становится внутренняя жизнь текста «как самодвижущийся, си-нергетический процесс, который обусловливает становление и проявление энергетических свойств и характеристик текстового пространства и обеспечивает его самоорганизацию», при этом «текстовое движение трактуется как энергетический процесс проецирования, транспошфования одного множества текстовых элементов в другое множество текстовых элементов, ведущий к возникновению качественно нового интегративного образования, которое включает в себя транспошфуемые множества и прирастающие вследствие этого транспошфования смыслы» (Н.Л. Мышкина 1999а: 4, 11).

Составляющие системы - мифемы «Дух/дух» - могут быть определены как репрезентанты фрейма;

• субъект рефлексии - центрированный дух\

• объект рефлексирующего познания - духовный Предмет;

• путь достижения и обретения Истины в духовном Предмете - духовность: «Человек, лишенный духовности, не найдет дороги к Богу; ибо дух и притом именно духовность сердца есть главный путь, ведущий к настоящему религиозному опыту» (И.А. Ильин 2002: 48);

• духовная вера;

• духовное созерцание;

• духовная любовь;

• духовная свобода;

• совесть и сердце - национальные категориальный и мифический символы русской духовности.

Маргинальными составляющими фрейма являются языковые единицы, репрезентирующие «духовность» посредством:

• атрибута духовный (-ая, -ое, -ые) в составе вторично номинированных или вторично дефшшрованных сочетаний с опорным компонентом, реализующим изначально традиционное значение: духовный (авторитет, коллек-

тив, компромисс, кризис, интернационализм, интерес, метод, нигилизм, опыт, патриотизм, первоисточник, план, ранг, расцвет, смысл, сущность, труд, характер, уклад, уровень); духовная (автономия, активность, аристократия, безоружность, беспринципность, власть, воля, вселенскость, выносливость, держава, деятельность, дисциплина, дисциплинированность, допустимость, жизнь, значительность, идеализация, индивидуализация, интенсивность, интуиция, культура, личность, мощь, нелепость, необходимость, неразборчивость, община, однородность, ответственность, очевидность, последовательность, почвенность/беспочвенность, природа, прозорливость, реальность, религия, сила, связь, слабость, случайность, солидарность, среда, сущность, традиция, форма, цельность, ценность, энергия); духовное (безразличие, братство, бытие, видение, взаимопошшание, воспитание, восстановление, воздействие, восстание, вырождение, дезертирство, делание, доверие, достоинство, единство, задание, здоровье, значение, избрание, инобытие, искусство, крушение, начало, общение, обличите, отношение, паломничество, перевоспитание, помрачение, понимание, понуждение, предпочтение, призвание, признание, приятие, различие, разумение, рассматривание, руководство, самобытие, самообладание, самоопределение, самоутверждение, своеобразие, скопчество, служение, содержаште, созерцашге, состояние, существо, терпение, уважение, умение); духовные (дела, лица, мотивы, обязанности, основы, права, умения) и др.;

• атрибута духовный (-ая, -ое, -ые) в составе метафоризированпых образований с учетом чересступенчатой метафоризации опорного компонента: духовная анастезня, духовная бездна, духовная безоружность, духовное богатство, духовная болезнь, духовное видение, духовное взаимопитание, духовная гармония, духовное горение, духовный заряд, духовная заряженность, духовное зрение, духовный корень, духовные лучи, духовный огонь, духовное око, духовный орган, духовный организм, духовная победа, духовный полет, духовная почва, духовный путь, духовный рассвет, духовный расцвет, духовные руки, духовная слепота, духовный свет, духовная симфония, духовная чистота, духовная центрированность, духовная язва, духовный язык и др.,"

• атрибута дух с учетом метафоризации опорного компонента: колодцы духа, огонь духа, тайники духа, творцы духа и др.;

• атрибутивных сложных образований с элементами «дух», «духовный»: духо-опустошительная (эпоха); духовно-аффективный (заряд), духовно-верный (интерес, национализм), духовно-верная (мера), духовно-волевое (воображение, самоуправление), духовно-главные (силы), духовно-государственно-воспитывающая (диктатура), духовно-достойная (жизнь, мотивация), духовно-драгоценное (состояние), духовно-здоровое (правосозна-

ние), духовно-зрячая (жизнь), духовно-изволяющий (цешр), исторически-духовный (облик), духовно-мертвая (душа), духовно-зрячая (жизнь); общечеловечески-духовный (кризис), национально-духовное (крушите), национально-духовный (акт), национально-духовная (культура), духовно-неопредмеченная (самость), духовно-политическое (центрирование), духовно-политические (мотивы), духовно-религиозный (характер), духовно-религиозное (отношение), душевно-духовный (уклад), душевно-духовное (делание, измерите, искусство, напряжение), душевно-духовные средства, духовно-непрозревшая (любовь), духовно-целомудренная (любовь), духовно-экстенсивное (существо) и др.;

• деривационных производных атрибута «духовный» (2 ступень): духовно (зрячая жизнь, укорененное правосознание, цветет, хиреет), духовность (автономия, бессознательная, двусторонняя, иррационально-интимная, примитивная), бездуховная (религия), противодуховная (религия) и др.;

• деривационных производных третьей и далее ступеней, соотносящихся с базовыми составляющими фрейма: бездуховность, противодуховность; одухотворение, одухотворешюе (сердце), неодухотворенный (инстинкт), духовно-религиозно (мертвый) и др.

Атрибут духовный семантизирует термины различных гуманитарных тук: а) философии - духовное бытие, духовная индивидуализация, духовная интуиция, духовный метод, духовная форма и др.; б) политологии - духовная автономия, духовный интернационализм, духовная почвенность и др.; в) педагогики и психологии - духовное воздействие, духовное воспитание, духовная дисциплина, духовная дисциплинированность, духовное перевоспитание, духовное взаимопонимание, духовный характер и др.

Как видим, фрейм «Дух/дух» на поле дискурса становится знакообра-зующей базой с разветвленной многоплановой структурой, концентрирующей и «стягивающей» к центру все семантические сети религиозного, философского, политического и эстетического плана содержания, - базой, обеспечивающей межфреймовое взаимодействие.

Наиболее «заряженным» компонентом в дискурсе является собственно атрибут духовный, способный не только расширять область функционирования, но и вбирать в себя значение других, устремленных к нему атрибутов, как-то: истинный, национальный, религиозный, русский, православный, христианский. Названный атрибут, будучи включенным в составное образование номинированного или дефинированного типа, детерминирует смысловую нагрузку всего сочетания в целом (духовная интуиция, духовное правосознание и др.).

Соответственно адекватное восприятие философской семантической информации концептуальной системы И.А. Ильина определено персональной мифологией со-бытия Бога и человека, проявившейся в особой организации терминологических средств, как правило, узуально или окказионально компрессированных оценочностью или коннотацией «духовности».

Маргинальную часть терминологической системы в целом: и собственно философской, и собственно религиозной, и собственно политической — составляет группа идеологизированных слов неоднородного семантического состава, которая включает синкретичные единицы с бинарным, триединым и сложным планом содержания (философским (Ф), политическим (П), религиозным (Р), эстетическим (Э): Ф + П, Ф + Р;Р + Ф;Ф + П + Р, Ф + П+Э, Р + Ф + П,Р + Ф + Э;П + Ф + Р, П + Р + Ф;Ф + П + Р + Э):

• явившиеся следствием вторичной номинации двух узуальных терминологических единиц разного плана содержания, узуальной терминологической и окказиональной терминологической единицы в составных образованиях: религиозный нигилизм (Р + П), религиозный вождь (Р + П), политический релятивизм (П + Ф), религиозная гетерономия (Р + Ф), религиозная истина (Р + Ф), безбожная свобода (Р + Ф + П), национально-духовный акт (Ф + П + Р), христианская свобода (Р + Ф + П ), просвещенное безбожие (П + Ф + Р), государственная верность (Ф + П + Э), коммунистический бедлам (Ф + П + Э), христианская любовь (Р + Ф + Э), совестное правосознание (Ф + Р + П + Э) и др.;

• характеризующиеся узуальным или окказиональным (контекстуальным) контаминированным планом содержания (внутрисловным или в результате вторичной дефиниции, когда атрибут маркирует контекстуальное «приращение» плана содержания): монархизм (Ф + П); богопознание, богоподобие. богоявление (Р + Ф), государство (Ф + П + Р), Право/право (Ф + П + Р), правосознание (Ф + П + Р ), культура (Ф + П + Р ), молитва (Р + Ф + Э ), народ (Ф + П + Р), свобода (Ф + П + Р); великий философический опыт («великий» = «имеющий особое, духовное предназначение», т.е. Р + Ф), истинная монархия («истинная» ~ «духовная», т.е. Ф + Р + П), истинный национализм (Ф + Р + П), истинный патриотизм (Ф + Р + П), русский национализм («русский» ~ «духовный», т.е. Р + Ф + П), русская государственность (Р + Ф + П), русская Шея/русская идея (Ф + П + Р + Э) и др.;

• философское, религиозное, политическое значение (развившееся в результате метафоризации общеупотребительного слова в процессе его терминологизации) которых проявляется, как правило, на уровне дискурса: болезнь (Ф + Р + Э), благодарность (Р + Ф + Э), вдохновение (Р + Ф + Э), добро (Ф + Р + Э), дружба (Ф + Р + Э), единение (Ф + П + Э), зло (Ф + Р + Э), ис-

кренностъ (Ф + Р + Э), лентяй (Ф + Р + Э), любезность (Ф + Э), одержимость (Ф + Р + Э), подозрение (Ф + Э), пошлость (Ф + Р + Э), страсть (Ф + Р + Э), предательство (Ф + Р + Э), предстояние (Ф + Р + Э), пресмыкание (Ф + Р + Э), приятие (Ф + Р + Э), радость (Ф + Э), сомнение (Ф + Р + Э), трезве-ние (Ф + Р + Э), честь (Ф + Р + Э), чудо (Ф + Р + Э) и др.; • собственно окказионального типа, в которых дискурсивно детерми-

нированным является религиозно-философско-эстетическое терминологическое значение - авторский метафоризировашшй сшпсрет: «во-плоти-бытие» (Р + Ф + Э), главнопреданность (Ф + Р + Э), «.дух-и-сердце-и-созерцание-и-совесть» (Р + Ф + Э), духонаучение (Р + Ф + Э), духосозерцание (Р + Ф + Э), жизнесозерцание (Ф + Р + Э), жизнестояние (Ф + Р + Э), одинокость (Ф + Р + Э), право-воление (П + Ф), право-деяние (П + Ф), право-мыитение (П + Ф), противолюбовность (П + Ф + Э), рядам-жительство (Ф + Э), самопонуждение (Ф + Р + Э), самостояние ((= «само-стояние») Ф + Р + Э), светоприобще-ние (Ф + Р + Э), удобособлазняемость (Ф + Э) и др.

Констатируя способность терминов и терминологических сочетаний образовывать синкретичные соединения различных типов (репрезентирующие религиозно-философский, философско-политический, религиозно-политический план содержания в прямой или обратной последовательности названных компонентов) как следствие дистрибутивной зависимости от ко1ггекста и концептуальной зависимости от дискурса личности, подчеркиваем, что наиболее продуктивными среди бинарных в дискурсе являются узуально-окказиональные модели контаминации философско-политического или политико-философского плана содержания, среди триединых - конта-минирующие религиозно-философско-эстешческий план содержания. Анализируя проявленную в дискурсе способность компонентов философского, религиозного, политического, эстетического плана содержания к миграции в импликационал (периферию) термина или терминологического сочетания под воздействием микро- и макроконтекста, фиксируем следующую градацию (от наивысшей способности к наименьшей) функциональной подвижности: философский, эстетический, религиозный, политический.

Определяя назначение Духа/духа как сущности Бога, воплощенной в культуре русского народа через личность (индивидуальный дух и личный дух как персоналистический носитель объективного духа) —► народ (объективный дух как совокупность личных духов), правосознание (символ синкретичного Духа/духа), государство (общий дух), философ очерчивает механизм влияния конфессионально-культурных доминант на философско-политические понятия, что позволяет фиксировать трансформацию ядерных семантических компонентов в структуре лексического значения номинаций,

эксплицирующих семантические сети концептов государство и культура, в первую очередь связанную с реализацией оценочное™ духовности. Фиксируем, что в семантической структуре лексического значения номинации государство в дискурсе ИЛ. Ильина наряду с сохранением состава дифференциальных сем 1 уровня «объединение», «господство» и дифференциальных сем 2 уровня «правовое», «упорядоченное» (= «организованное») произошли следующие изменения:

• дифференциальной семой инвариатного типа становится сема «духовное», замещая собой сему «классовое» («классовое» —> «сверхклассовое» —> «духовное»);

• имеет место расширение состава дифференциальных сем за счет компонентов: «культурное» (= «духовно-культурное»), «единое» («духовно-солидарное»), «родное» (= «духовно-родное»), «патриотическое» («духовно-патриотическое»), «жертвенное» («духовно-жертвенное»), «правовое» («духовно-правовое»), «справедливое» («духовно-справедливое»);

• вербализация потенциально возможных, вероятностных контекстуальных (периферийных) семантических компоцентов: «национальное», «юридическое», «волевое».

В четвертой главе «Этнокультурная обусловленность символических средств в религиозной философии И.А. Ильина» мы установили, что дискурсе И.А. Ильина продуктивны концепты-универсалии вера, любовь, свобода, интерпретациишая база названных концептов определена индивидуально-авторским осмыслением, т.е. непосредственной соотнесенностью с мифемой Дух/дух. Идиоэтнический концепт русская идея - ценностная доминанта русской религиозно-философской картины мира, семантический и синтагматический центр религиозно-философского дискурса.

Концепт русская идея репрезентирован как концепт-прототип, апеллирующий к концептам свобода, любовь, сердце, насыщенным этнокультурным содержанием. Отражая идеологию Белого движения, И.А. Ильин связывал возрождение многострадальной России с белой идеей - воплощением русской идеи в период надежд на спасение России сподвижниками белой борьбы за белое дело (белым сердцем, белой волей, белым духом): «По глубокому смыслу своему белая идея, выношенная и созревшая в духе русского православия, есть идея религиозная. Но именно поэтому она доступна всем русским - и православному, и протестанту, и магометанину, и внеисповед-ному мыслителю. Это есть идея борьбы за дело Божие на земле; идея борьбы с сатанинским началом в его личной и в его общественной форме; борьбы, в

которой человек, мужаясь, ищет опоры в своем религиозном опыте» (1926 г.) (И.А. Ильин Белая идея 1999: 301).

Если русская идея, выражающая уникальность русского духовного опыта, должна была объединить человечество, стать духовной потребностью русского народа в самоопределении, то русский национализм - активная жизненная позиция идеологов Белого движения, призванных целенаправленным действием, ежедневной работой «творить» религиозное и государственное возрождение России.

Таким образом, русский национализм представляет собой идеологическую основу групповой концептосферы представителей Белого движения (идеологом которого был И.А. Ильин), определяющую совокупность сущностных, устойчивых смыслов в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина, эксплицитно или имплицитно выступающую компонентом базовых пресуппозиций. Активизация того или иного индивидуально-оценочного представления об определенном событии или факте детерминирована названной идеологической основой, являющейся дискурсообразую-щим фактором.

В пятой главе «Символ и метафора как инструмент понимания религнозно-фнлософскнх текстов И.А. Ильина» констатируем, что в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина функционирует символьный язык, требующий не понимания как обычный знак, а интерпретации как текст (элементов, различным образом ссылающихся друг на друга), который репрезентирован посредством:

• философских и религиозно-философских категорий-символов, терминологически выраженных, имеющих фреймовую структуру и обеспечивающих вследствие этого концептуальную когезию дискурса (среди которых базовыми являются государство, культура, народ, право, правосознание и т.п.);

• авторских терминологических образований, метафорически переосмысленных и преобразованных контекстом в результате трансформации значения общеупотребительного слова: страсть, страх, здоровье, терпение, дружба, пошлость, предательство и т.п.;

• собственно символической системы знаков, реализующих преображенную и религиозно-философски оформленную контекстом «культурную память» (Огонь/огонь, Око/око, приобщение Свету! приобщение свету, Купина/сердце)',

• категориальных символов семья, Родина, совесть, организованных авторской (вторичной) мифологемой со-вести (соотносящейся с национальной моделью со-бытия Бога и человека);

• элементов, участвующих в метафорическом дефилировании всех названных выше разновидностей.

Система ключевых слов-символов, в том числе и метафоризированных, маркирующих семантическую сеть дискурса, представляет собой смысловой код (в понимании Н.С. Болотновой есть совокупность следующих кодов: языкового —> предметного —► коммуникативного —> сюжетно-композиционного —» образно-культурологического —> эстетического), целенаправленно организующий смысловое, и в целом концептуальное пространство дискурса. Взаимодействие элементов системы - языковых маркеров -позволяет выявить концептуализированную доминанту текста (текстов).

Развернутая метафоризация контекста как способ дефилирования авторских терминологических образований, как правило, религиозно-философского плана содержания представляет собой базовую аргументаци-онную технику стиля религиозно-философских произведений И. А. Ильина.

Этнокультурная обусловленность всех уровней метафорического и символического значения языковых единиц в контексте основана на концепции изоморфизма языка и духовной культуры, которая идеологична по своей природе. Кроме этого, этноидеологическая направленность работ И.А. Ильина эксплицитно маркирована истинной религиозностью автора. Этническая мотивированность макро- и микроконтекста религиозно-философских произведений И.А. Ильина определяет ментальный лексикон автора, соответственно и выбор языковых средств. Степень этнокультурной маркированности символических средств (максимальная, средняя и минимальная) определена, с одной стороны, тем, в какой структурной части лексического значения отражен культурный компонент, интенсионале или имликационале (ядре или периферии); с другой стороны, актуализацией в дискурсе личности.

Эстетический план содержания, отсылающий к культурной памяти слова, обрастающий новым смыслом, или являющийся результатом авторской метафоризации, в контексте произведений философа становится мощным аргументационным средством, реализующим суггестивную функцию.

Эссеизация философии в произведениях И.А. Ильина - это не просто уровень отстраненных сопоставлений и ассоциаций, а имманентное, внутреннее свойство стиля, постоянно реализующее себя в том или ином языковом или неязыковом проявлении. План содержания символических средств, актуализированных в тексте, определенный системой взаимно ссылающихся друг на друга элементов, являющихся и автономной частью, и частью, отражающей целое, представляет собой «метафору метафоры» (С.Б. Кураш 2005: 14) как следствие изоморфизма структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина.

В заключении подводятся итоги исследования.

Дискурс произведений И.А. Ильина определен нами как символический дискурс синтетического типа, детерминированный символической идеологией национально-государственного со-бытия Бога и человека, совмещающий в себе особенности философского, религиозного, политического и эстетического (художественного) дискурсов.

Осмысление и познание бытия в дискурсе И.А. Ильина очерчено следующей системой координат:

• собственно мышлением (философский акт);

• активной общественной деятельностью (политический акт);

• целеустремленностью «видеть во всем Божий луч» (религиозный акт);

• «вчувствованием» в Предмет/предмет (эстетический акт).

Религиозно-фшюсофско-пощпико-эстетический синтез есть рационально-иррациональный симбиоз («логика воображения»), в котором эстетический акт играет отнюдь не второстепенную роль.

Дискурс личности И.А. Ильина есть коммуникативно-прагматическое со-бытие Бога и человека, детерминированное лингвокультурной мифологемой со-бытия Бога и человека.

Мифологема со-бытия Бога и человека в дискурсе И.А. Ильина - с позиции плана содержания: когнитивный стиль мышления, этноидеологаче-ская концепция, ментальная основа концептуальной и языковой картины мира автора; с позиции плана выражения - продукт восприятия картины мира, модель, получившая материальное воплощение в системе символических знаков.

Соответственно «архетипический символ текста», определенный мифологемой со-бытия Бога и человека, как обобщенная (инвариантная) функциональная целенаправленность языковых средств в микро- и макроконтексте, обусловливает структурное и смысловое единство дискурса, очерченное инвариантным символом-мифемой «Дух/дух» (символ-мифема - обобщенное выражение мифических символических вариантов - алломифем).

Вследствие анализа лексической и семантической структуры дискурса, мы пришли к заключению о том, что Дух/дух есть синергешческая интенция дискурса, порождающая текст в соответствии с коммуникативно-прагматической установкой автора, при этом заданная интенциональностъ дискурса, с одной стороны, рецептивна (направлена на адресата), а с другой стороны, не субъективна, а интерсубъективна, т.е. определена по сути дела двумя субъектами Богом и Человеком. Референтная компетенция дискурса И.А. Ильина как «эйдос данного коммуникативного события - сверхличный предел сообщаемое™ его (дискурса: пояснение мое - С.С.) интерсубъектив-

того содержания» (В.И. Тюпа 1998: 13), складывающаяся из креативной и рецептивной компетенции дискурса и референтной функции текста, представляет собой синкретичное образование Он-в-мире как ты-в-мире <-> мы-в-мире как Он-в-мире.

Считаем возможным определить иерархию используемых нами терминов: мифологема со-бытия - концептуальный код универсального характера, мифема Дух/дух - концепт дискурса, символ Дух/дух - материализованное воплощение концепта дискурса в инвариантном знаке.

Мифема Дух/дух обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний синергеггический импульс дискурса, обеспечивающий саморазвитие текста. Мифема Дух/дух определяет модальность авторского мировосприятия, которая реализует себя посредством метафизической символической программы. Составляющие метафизической программы (алломифемы инварианта «Дух/дух») есть репрезентанты мифемы (как варианты, в которых отражается сущность целого).

Соответственно метафизическая символическая программа - когнитивное образование, реализующее познавательную, этноидеологаческую (в том числе сакральную и пропагандирующую), а также суггестивную функцию, - образование, представленное в виде набора символических средств, которые в силу заданной символической образности соединены в единое содержательное целое.

С позиции адресанта и адресата метафизическая символическая программа является, во-первых, процессом и результатом познания окружающего мира, во-вторых, средством миропонимания, с позиции референта - способом обозначения метафизических объектов.

Как следствие, текст есть результат жизнедеятельности, воплощения метафизической символической программы, что отражается в его прагматической и структурно-семантической «композиции». В процессе воссоздания символической программы весь язык текста осмысливается повторно.

Жизнедеятельность метафизической символической программы в целом обеспечена следующими базовыми и периферийными элементами:

1. исходным символом бытия и сверхбытия - мифемой «Дух/дух» - доминантой дискурса;

2. субъектом Дух/дух: Дух Божий, Дух Святой, Дух Христа, Дух Христов; дух Евангелия, дух евангельский, дух религиозного созерцания, дух русского православия; евангельский дух, индивидуальный дух, национальный дух, религиозный дух, созерцающий дух, христианский дух, центрированный дух;

3. первичной системой узуальных и индивидуально-авторских терминов (слов и сочетают), эксплицитно или имплицитно репрезентирующих сему «духовность»: духовность, национальная духовность, свободная духовность; духовный Предмет (Откровение, Метина, добро, красота, право), духовный интернационализм, духовный метод, духовный национализм, духовный опыт, духовный патриотизм, духовный позитивизм, духовная вера, духовная интуиция, духовная культура, духовная личность, духовная любовь, духовная очевидность, духовная свобода, духовная субстанция, духовная религия, духовная форма, духовное бытие, духовное инобытие, духовное миросозерцание, духовное «самобытие», духовное самоопределение, духовное самоутверждение, духовное скопчество, духовное созерп/ание, и др.;

4. «семантически заряженными» паритетными атрибутами духовный <-* русский, духовный .<-» религиозный, духовный «-* истинный, духовный *-* подлинный, духовный <-► национальный, духовный <-> православный.

5. сложными образованиям! с элементам «дух», «духовный»-,

6. деривационными производными номинации дух второй, третьей и далее ступеней;

7. системой авторских атрибутивных образований с учетом чересступен-чатой метафоризации опорного компонента;

8. атрибутом «дух» в составе мешфоризированных образований;

9. вторичной системой авторски трансформированных узуальных символов, опосредованно выражающей значение исходного символа, -Огонь/огонь, Свет/свет, Око/око, Купина/сердце;

10. вторичной системой категориальных символов, отражающих религиозно-философскую концепцию дискурса личности, - совесть, семья, Родина",

Следует иметь в виду, что дискурсивная Дух/духовная детерминированность языковых единиц посредством вторичной номинации (духовный Предмет/предмет, духовный метод, духовный опыт), вторичной дефиниции (духовное паломничество, духовная религия), метафоризации и символизации микро- и макроконтеста (Огонь/огонь, Купина/сердце <-> поюи{ее сердце, Свет/свет <-> светоприобщение, Око/око <-> духовное око, молитва <-» мо-литвование) продуцирует духовно-эстетический план содержания ключевых узуальных терминологических и авторских терминологических языковых единиц.

Такая система ссылающихся друг на друга элементов задает подвижный дискурс за счет внутреннего и внешнего диалога символьных единиц, в котором и символ, и текст - компрессированный знак инвариантной концептуальной модели «Дух/дух». При этом мифема-символ Дух/дух - прототип, эталонный вариант, сущностное отражение ближних и дальних вариантов.

Диалог человеческого и Божественного, своеобразно материализованный в дискурсе посредством мифологемы со-бытия, есть персональная мифология как способ познания мира.

Приложение 1 содержит анализируемый в работе иллюстративный материал: в алфавитном порядке представлены идеологизированные слова и словосочетания единого (философского, религиозного, политического), бинарного (религиозно-философского, философско-политического, религиозно-политического, философско-эстетического, религиозно-эстетического, политико-эстетического), триединого (философско-религиозно-политического, религиозно-философско-эстетического, философско-политико-эстетического, религиозно-политико-эстетического), сложного (религаозно-философско-политико-эстетического) плана содержания. Порядок расположения компонентов внутри сочетаний может быть различным, так как зависит от базовой характеррктики плана содержания прагмемы и порядка следования единиц в словосочетании.

Приложение 2 отражает количественный состав идеологизированной лексики с разным планом содержания в контексте произведений И.А. Ильина.

Список публикаций автора, отражающих основное содержание диссертации:

1. Стародубец С.Н. Идеологизированная лексика H.A. Бердяева в аспекте осмысления дискурса // Реальность, язык и сознание. Межвуз. сб. научн. тр. Вып.1. Отв. ред. H.H. Болдырев, 'Г.Л. Фесенко. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С. 64-69.

2. Стародубец С.Н. Оценочность и коннотации лексем общественно-политического характера в произведениях H.A. Бердяева // Актуальные проблемы филологии в ВУЗе и школе. Материалы ХШ Тверской межвуз. конф. 10-11 апреля 1998 г. - Тверь, 1998. - С. 19-20.

3. Стародубец С.Н. Синкретизм прагмем в произведениях НЛ. Бердяева // Филология и культура: Тезисы 11-й Международной конференции. 12 - 14 мая 1999 г. Отв. ред. H.H. Болдырев. В 3 ч. Ч. 1. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С. 64-68.

4. Стародубец С.Н. Инвариантная и вариантная оценочность в аспекте реконструкции тезауруса личности // Русское слово в языке и речи: Докла-

ды Общероссийской конференции / Под ред. докт. фил. наук, проф. А.Л. Голованевского. - Брянск: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 65-69.

5. Стародубец С.Н. Функциональные особешюсти атрибута в произведениях H.A. Бердяева // Сборник научных трудов Новозыбковского филиала БГПУ. Вып. 1. - Брянск: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 77-82.

6. Стародубец С.Н. Интердискурс религиозно-философских произведений H.A. Бердяева // Язык и культура. Проблемы совремешюй этнолингвистики: Материалы Международной научной конференции. Минск, 2-4 ноября 2000 г./ Научн. ред. И.И. Токарева; Минск, гос. лингв, ун-т. - Мн., 2001. -С. 65-67.

7. Стародубец C.IT., Янкова Н.В. Семантические особешюсти юридической терминологии // Наука. Образование. Культура: Материалы VI научно-практической конференции преподавателей, аспирантов и студентов. -Брянск: Издательство БГУ, 2003. - С. 32-33

8. Стародубец С.Н., Белупша О.В. Семантико-стилистические изменения идеологически-оценочной лексики в политическом дискурсе // Форма, значение и функции единиц языка и речи: Материалы докл. Международной конф., Минск, 16-17 мая 2002 г.: В Зч./. Отв. ред. Н.П. Баранова. - Ч. II. -Мн.:МГЛУ, 2002. -С. 110-112.

9. Стародубец С.Н. Философский план содержания в поэтическом дискурсе Ф.И. Тютчева // Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева: Литературоведение, лингвистика, методика: Материалы Юбилейной международной научно-практической конференции / Под ред. Антюхова A.B., Голованевского А.Л. - Брянск: Издательство БГУ, 2003. - С. 110-114.

10. Стародубец С.Н. Идеологически-оценочная и научная лексика в художественном тексте // Вестник Брянского государственного университета. - Брянск: РИО БГУ, 2004. - №2. - С. 35-38.

11. Стародубец С.Н. Категориальная реализация концептуально-значимого смысла в контексте произведений русской религиозной философии первой половины XX века // Языковые категории: границы и свойства. Материалы докладов международной конференции. Минск, 22-23 марта 2004 г. / Отв. ред. Н.П. Баранова, З.А. Харитончик, Е.Г. Задворная и др. - Минск, 2004.-С. 157-160.

12. Стародубец С.Н. Дефилирование в интердискурсе, совмещающем философский, религиозный и эстетический план содержания // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте: Межвузовский сборник научных

трудов, посвященный 85-летию профессора А.Н. Кожина / Ред.кол. проф. П.А. Лекант, проф. В.В. Леденеваи др. - М„ 2004. - С. 136-142.

13. Стародубец С.Н. Метафора и символ как инструмент понимания философских текстов И.А. Ильина // Русский язык и славистика в наши дни: Материалы Международной научной конференции, посвященной 85-летию со дня рождения Н.А. Кондрашова / Отв. ред. К.А. Войлова и др. - М., 2004. - С. 659-666.

14. Стародубец С.Н. Мифические символы в работах И.А. Ильина // Высшее образование в России. - 2005. -№ 12. - С. 138-141.

15. Стародубец С.Н. «Русская идея» как базовый концепт религиозной философии русского зарубежья первой половины XX века И Преподаватель. XXI век. - М., Московский педагогический государственный университет (МПГУ). - 2005. - №4. - С. 41-46.

16. Стародубец С.Н. Мифологема со-бытия в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина // Информационный потенциал слова и фразеологизма: Сборник научных статей. - Орел, 2005. - С. 379-383.

17. Стародубец С.Н. Символ в религиозно-философском дискурсе И.А. Ильина // Сборник научных работ преподавателей филиала Брянского государственного ушшерситета в г. Новозыбкове. Вып.2. - Брянск, 2005. - С. 6368.

18. Стародубец С.Н. Синкретизм религиозно-философского и эстетического дискурса в произведениях И.А. Ильина // Актуальные проблемы науки и образовашю: Сборник материалов VIII международной научно-практической конференции (г. Новозыбков, 27-28 октября 2005 г.) - Брянск, 2005.-С. 3-10.

19. Стародубец С.Н. Категориальные символы в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина // Вестник Брянского государственного университета. - 2006. - № 2. - С. 123-128.

20. Стародубец С.Н. Язык философ™ как синкретичное образование // Актуальные проблемы науки и образования: Сборник материалов IX международной научно-практической конференции (к 20-летию аварии на ЧАЭС). В 3 ч. - Брянск: БГУ, 2006. - Ч.З. - С. 3-9.

21. Стародубец С.Н., Кривоносова М.А. Символ огонь в философии И.А. Ильина и поэзии Максимилиана Волошина // Актуальные проблемы современной лингвистики. Тихоновские чтения: Материалы Международной научной конференции, посвященной 75-летию А.Н. Тихонова. В 2 т. - Т. 1. -Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. - С. 416-420.

22. Стародубец С.Н. Русский национализм в аргументации И.А. Ильина -философа и публициста // Язык и стиль современных средств массовой ин-

формации. Межвузовский сборник научных трудов Всероссийской конференции, посвященной 80-летию профессора Н.С. Валгиной / Отв. ред. проф. Т.В. Маркелова. - М.: МГУП, 2007. - С. 390-397.

23. Стародубец С.Н. Эшокультурная обусловленность метафоры и символа в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина И Проблемы ономасиологии и теории номинации. Сборник материалов международной научной конференции 11-13 октября 2007 г. В 2-х частях. Ч. II. -Орел, ОГУ, 2007.-С. 178-181.

24. Стародубец С.Н. Эшо культурная обусловленность метафоры и символа в дискурсе И.А. Ильина: монография. - Брянск: РИО БГУ, 2007. - 112 с.

25. Стародубец С.Н. Этнокультурная основа метафоры и символа - базовое средство концептуализации в дискурсе И.А. Ильина И Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». - 2007. - № 3. - М: Издательство Московского государственного областного университета. - С. 32-43.

26. Стародубец СЛ. Функциональные особенности атрибута в релнги-озно-фнлософскнх произведениях И.А. Ильина // Вестннк Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». - 2008. - №3. - М: Издательство Московского государственного областного университета. - С. 100-106.

27. Стародубец С.Н. Бинарный синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2008. - № 11. - СПб.: Изд-во «Книжный дом».- С. 87-96.

28. Стародубец С.Н. Религиозно-философское наследие И.А. Ильина // Русский язык за рубежом. - 2008. - № 5. - М.: ЗАО «Отраслевые ведомости». - С. 74-79.

29. Стародубец С.Н. Системно-структурная организация инвариантного символа Дух/дух в дискурсе И.А. Ильина // Известия Российского государственного педагогического университета им. АЛ. Герцена. -2008. - № 12. - СПб.: Изд-во «Книжный дом». - С. 272-280.

30. Стародубец С.Н., Кривоносова М.А. Амбивалентность символа меч в поэзии Максимилиана Волошина // Актуальные проблемы науки и образования: Труды и материалы XI международной научно-методической конференции. Г. Новозыбков, Брянская область, 22-23 октября 2008 г. В 2-х т. / Ред. кол.: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, A.B. Шлома. - Брянск: РИО БГУ, 2008.-С. 92-94.

31. Стародубец С.Н. Идеологические концепты в дискурсе И.А. Ильина // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. мат-лов /Отв.

ред. H.H. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания РАН, Управление образования и науки администрации Тамбовской области, Тамб.гос.ун-т им. Г.Р. Державина. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. -С. 728-729.

32. Стародубец С.Н. Изоморфизм структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина // Филологические науки. - 2009. - № 1. - С. 81-88.

33. Стародубец С.Н. Иррациональное и рациональное как основание специфики языка русской философии // Актуальные проблемы науки и образования: Труды и материалы ХП международной научно-практической конференции. г. Новозыбков, Брянская область, 23-24 апреля 2009 года / Ред. кол.:

B.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, A.B. Шлома. - Брянск: РИО БГУ, 2009. -С. 85-89.

34. Стародубец С.Н. Символическое значение слова в художественном тексте // Современные требования к контролю и оцениванию образовательных достижений учащихся по русскому языку и литературе: Материалы научно-практической конференции преподавателей общеобразовательных и профессиональных учреждений юго-западных районов Брянской области, г. Новозыбков, Брянская обл., 21 октября 2009 г. / Ред. кол.: В.Н. Пустовойтов,

C.Н. Стародубец, A.B. Шлома. - Брянск: РИО БГУ. 2009. - С. 54-61.

35. Стародубец С.Н. Синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина как следствие отражения мифологии со-бытия Бога и человека: монография. - Брянск: РИО БГУ, 2009. - 158 с.

36. Стародубец С.Н., М.А. Кривоносова Система значений символа перекресток в поэзии Максимилиана Волошина // Российско-Белорусско-Украинское пограничье: провинция как социокультурный феномен: Материалы международной научно-практической конференции, г. Новозыбков, Брянская обл., 22-23 октября 2009 г. / Ред. кол: В.Н. Пустовойтов, С.Н. Стародубец, A.B. Шлома. - Брянск: РИО БГУ. 2009. - С. 41-44.

Подписано в печать 19.01.2010 г. Формат 60x80 1/16 Печать офсетная. Бумага офсетная. Усл. п. л. 2,5 Тираж 100. Заказ № 67

Отпечатано в ГУЛ «Новозыбковская городская типография» 243020, Брянская обл., г. Новозыбков, ул. Ленина, 12

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Стародубец, Светлана Николаевна

Введение

Глава 1. Язык философии как синкретичное образование

1.1. Специфика языка философии

1.2. Язык философии и религии

1.3. Язык философии и политики

1.4. Метафора в языке философии. Язык философии и художественного произведения

1.5. Лексическое значение идеологизированного слова - контаминация субъективного и объективного 49 Выводы к главе

Глава 2. Философский, религиозный, политический и эстетический план содержания в контексте произведений И.А. Ильина

2.1. Религиозно-философский дискурс первой половины XX века. Дискурс личности И.А. Ильина

2.2. Идеологизированное слово в дискурсе И.А. Ильина

2.3. Философская терминология

2.4. Религиозная терминология

2.5. Политическая терминология

2.6. Контекстуально-метафорическая терминологизация слов в религиозно-философских произведениях И.А. Ильина 111 Выводы к главе

Глава 3. Синкретизм плана содержания в дискурсе И.А. Ильина как следствие отражения мифологии со-бытия

3.1. Мифологема со-бытия Бога и человека как текстообразующий феномен

3.2. Функциональные особенности атрибута в дискурсе И.А. Ильина

3.3. Религиозно-философская, философско-политическая и религиозно-политическая лексика

3.4. Триединый план содержания базовых составляющих дискурса

Выводы к главе

Глава 4. Этнокультурная обусловленность символических средств в религиозной философии НА, Ильина

4.1. Вера, любовь, свобода - концепты-универсалии

4.2. «Русская идея» как базовый концепт русской религиозной философии первой половины XX века

4.3. «Русский национализм» — ядерный концепт групповой концептосферы представителей Белого движения 294 Выводы к главе

Глава 5. Метафора и символ как инструмент понимания религиозно-философских текстов НА. Ильина

5.1. Символ в религиозно-философских произведениях И.А. Ильина

5.2. Система мифических символов - основа интерпретации религиозно-философских произведений И.А. Ильина

5.3. Категориальные символы в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина

5.4. Суггестивный потенциал метафоры в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина

5.4.1. Метафорическое дефинирование

5.4.2. Метафора как одно из средств аргументации в произведениях И.А. Ильина

5.5. Этнокультурная мотивированность метафоры и символа - основа концептуализации

5.6. Изоморфизм структуры символа и структуры текста в дискурсе И.А. Ильина. Символическая программа как синергетический импульс дискурса И.А. Ильина 407 Выводы к главе 5 414 Заключение 417 Лексикографические источники

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Стародубец, Светлана Николаевна

В контексте взаимопритяжения философии и литературы, литературы и философии доминантой русской культуры становится художественно-философская рефлексия.

В русской культуре философия настолько тесно переплелась с художественным творчеством, что среди классиков русской литературы вряд ли найдутся авторы, отстранившиеся в своем творчестве от глобальных проблем осмысления бытия, роли личности в истории, смысла жизни. В отношении произведений Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого, Ф.И. Тютчева, М. Волошина уместно оказалось определение «литературы-как-философии» (А.С. Колесников).

В то же время экспликация философского смысла средствами религиозно-мистического и эстетико-образного стилей - уникальная черта прозведений русских мыслителей (митрополит Иларион и др.).

Философский текст, как нам представляется, есть «пограничный феномен» (C.JT. Катречко), бытие которого определено особой- системой координат, образованной посредством эстетической и собственно философской составляющей, т.е. «у любого философского дискурса есть «литературные» измерения <.>, точно так же и во всяком тексте, определяемом в качестве «литературного» <.> работают какие-либо философемы» (Ж. Деррида).

Последовательное определение объектов исследования в философии и литературоведении традиционно предусматривает изучение философского текста сквозь призму философского творчества, изучение художественного текста — в контексте филологического анализа.

Сам статус философского текста, что очевидно, отличен от статуса художественного текста.

Интерпретация философского текста мыслителями имманентно ориентирована на разрешение проблемы способности или неспособности языковых средств предельно точно отразить глубинный философский смысл, заданный авторской концептуальной системой (к примеру, концепцией «увидения» (феноменология как «наука о созерцании сущности, о сознании, созерцающем сущность» Эдмунда Гуссерля) или «вглядывания» (экзистенциализм Мартина Хайдеггера)).

Фокус внимания большинства философов, в том числе и названных выше, был обращен к Слову, причем Слову-Логосу, в котором особым образом совмещаются и имя, и понятие («Имя Божие есть Сам Бог»). Слово-Логос отождествляет вещь и сущность самой вещи, означающее и означаемое, соответственно грань между мыслью и ее материализацией в знаке в таком синтетическом образовании предельно зыбка. Слово-логос вербализует смысл и в контексте, и само по себе. «Слово есть самая реальность, словом высказываемая, <. > больше себя самого» [П.А. Флоренский 2001: 285].

Тем не менее, Людвиг Витгенштейн, опираясь на сущностные критерии математической логики, обосновывал, что «язык переодевает мысли», «только предложение имеет смысл, только в контексте предложения имя обладает значением», т.е. «знак есть подобие обозначаемого». Развитие идей контекстуального изучения значения приобрело особую значимость в работах отечественных и зарубежных лингвистов, посвященных анализу художественного текста [Б.А. Ларин 1923], [И.Р. Гальперин 1981], [Т.А. ван Дейк 1988], [Ролан Барт 2001], [Г.В: Колшанский 2005] и др.

Так как значение, действительно, определено в том числе и контекстом, Жак Деррира предлагал деконструировать смысл и таким образом преодолеть границы навязанных интерпретаций (деконструкция как способ интерпретации), исходя из того, что толкование всегда шире выражения.

Представляется, что компромиссным научным достижением в этой связи, которое обосновывает единство внутренних семантических закономерностей, отраженных в значении текстовых единиц, и сегодня признаются процессы «сгущения» и «расширения мысли»: «Слово может быть орудием, с одной стороны, разложения, с другой - сгущения мысли, единственно потому, что оно есть представление, то есть не образ, а образ образа», «Слово только потому есть орган мысли и непременное условие всего позднейшего развития понимания мира и себя, что первоначально есть символ, идеал и имеет все свойства художественного произведения» [А.А. Потебня 1976: 168, 196].

Подчеркиваем, что своеобразие языкового употребления в философском тексте явилось предметом пристального внимания со стороны представителей философской, а не лингвистической науки.

Научно-популярным «бестселлером» является монография В.В. Бибихина «Язык философии» [В.В. Бибихин 1993]. Нельзя сказать, что в ней предложены конкретные методы лингвофилософского анализа, тем не менее, заданы наиболее важные постулаты, которые могут быть определены как основания названного подхода:

• «Философская мысль весит ровно столько, сколько весит философское слово»;

• «<. .> язык философии» = «свечение света»;

• «почти все значения привычных слов оказываются <. .> смещены»;

• «когда внимание философа сосредоточивается на казалось бы самом рядовом слове, оно начинает переосмысливаться, пока не переплавляется в мысль, требующую от читателя повторения труда, вложенного автором» [В.В. Бибихин 1993: 3, 4, 100].

В работе В.В. Бибихина «Язык философов» [В.В. Бибихин 2001: 7-12] высказанные ранее мысли обрели наиболее веское звучание: «Понимать философское слово и как термин и как мифологему почти неудержимо заставляет его отрешенность. Разное толкование в нем даже не просто заранее уже оправдано, а как бы запрограммировано. Скрытой энергии философской речи бывает достаточно, чтобы питать изнутри самые разнообразные интерпретации» [В.В. Бибихин 2001: 11].

Рассмотрению философского текста как целостного организма -факта мировой и национальной культуры - посвящена монография А.П. Алексеева «Философский текст: идеи, аргументация, образы». На примере классических текстов Аристотеля, Платона, Сократа автор описывает способы представления философских идей, логические особенности репрезентации смысла, технику философской аргументации как вида воздействия на реципиента. Автор выдвигает предположение (вслед за П.А. Флоренским), что «.особенность в конструировании модели аргументации <.> связана с весьма древними и глубокими традициями» [А.П. Алексеев 2006: 158], т.е. обусловлена этнокультурными факторами (Истина для русских персоналистична, для европейцев детерминирована обществом). Считаем возможным согласиться с А.П. Алексеевым относительно отправных составляющих его теории:

• философский текст по сути своей оригинален;

• «.философия содержит в себе аналоги литературы и литературоведения одновременно»;

• «.прямая проекция ситуации литературоведческой на ситуацию философскую неправомерна»;

• «Факторы успеха того или иного философа связываются главным образом с интеллектуальной ситуацией эпохи, иногда — с убедительностью аргументации и очень редко - с авторским мастерством. Эстетические достоинства или недостатки философского текста не считаются предметом серьезного обсуждения» [А.П. Алексеев 2006: 6, 257, 7].

В таком направлении исследование философских работ немаловажно, особенно в контексте развития' современных риторических и коммуникативных практик.

Однако комплексное лингвофилософское изучение русского философского текста как уникального феномена «словомыслия» («способности сосредоточивать в слове умственный» социально-политический, «чувственный и духовный опыт, слитый и свернутый» в словесный образ и одновременно среда человеческого существования и духовная среда человека» [В.Ю. Троицкий 2007: 116]), в настоящее время отсутствует.

Кроме того, произведения представителей «философского ренессанса» в последние десятилетия хотя и активно исследуются, но в большей степени историками философии [О.Л. Гнатюк 1994], [В.И. Моисеев 2000], [А.Х. Султанов 2000], [И.И. Толстикова 1997], [С.С. Хоружий 1994] и др., в меньшей - лингвистами [JI.M. Грановская 1995], [Ю.С. Паули 231].

Концептуальный анализ основных произведений философов школы всеединства (Е.Н. Трубецкого, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского), идейно связанных с учением В. Соловьева, скрупулезно представлен в монографии Е.В. Сергеевой «Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе» [Е.В. Сергеева 2002].

В целом аспекты исследований достаточно разнообразны:

• историко-философский (И.А. Дудина, Г.А. Гребнева, И.В. Кулешова, JT.A. Пирогова, О.С. Попова и др.);

• культурфилософский (А.Р. Голубева, Т.В. Барковская, М.В. Финько, A.M. Шарипов, Н.П. Шевцова и др.);

• политологический (А.Н. Окара и др.);

• религиозно-этический (И.И. Евлампиев и др.);

• литературно-критический (Ю.И. Сохряков).

Наше исследование «Идеологизированная лексика как языковое выражение персоналистической картины мира в дискурсе Н.А. Бердяева» [С.Н. Стародубец 2000] во многом определило перспективы дальнейшего изучения с лингвокультурологической позиции философии И.А. Ильина, отнюдь не единомышленника, а, даже наоборот, идейного противника Н.А. Бердяева1.

Имя Ивана Александровича Ильина сегодня известно каждому интеллигентному русскому человеку. Возвращение архива и праха великого русского мыслителя, ученого и публициста в Россию — знаковое событие XXI века, символизирующее духовное возрождение русской идеи в контексте возрождения общества.

Философия И.А. Ильина, конечно же, религиозная, но иного типа, чем та, с которой более всего связано представление о русской религиозной философии: «Ильин духовно и интеллектуально питался из иных источников и приходил к иным выводам, чем некоторые главные представители русского религиозно-философского ренессанса начала XX века. Ильин отталкивался от того, что он именовал «школой» Розанова-Мережковского-Булгакова-Бердяева, и эта «школа» платила ему тем же. В особенности резко обнаружилась эта неприязнь, когда вышла книга Ильина «О сопротивлении злу силою» и Бердяев, Гиппиус-Мережковская и их единомышленники обрушились в печати на ее автора» [Н. Полторацкий 2001: 252].

По мнению И.А. Ильина, русская религиозная философия должна быть самобытным (не созданным по германским образцам) явлением, прежде всего обращаться к вопросам духа и духовности, а не отвлеченно и самозабвенно мудрствовать. «Вначале быть, потом действовать, после этого философстовать» — этот латинский афоризм был творческим кредо И.А. Ильина. Именно поэтому И.А. Ильин был мыслителем, жертвенно боровшимся за торжество одухотворенной государственности и христианской культуры.

1 «И.А. Ильин в корне отвергал Н.А. Бердяева с его мотивами, которые он именовал бердяевщиной и даже белибердяевщиной. По и Н.А. Бердяев отвергал И.А. Ильина с его христианской философией сопротивления злу силой (книга Н.А. Бердяева по поводу соответствующей книги Ильина называлась «Кошмар злого добра») [Н.П. Полторацкий 1992: 132].

Неслучайно произведением, отражающим концепцию всего религиозно-философского творчества И.А. Ильина считается всегда неоднозначно воспринимаемое «О сопротивлении злу силою» (1925 г.).

Небезынтересен тот факт, что один из современников И.А. Ильина, академик П.Б. Струве, оценивая работы философа с позиции монументального вклада в развитие русской философии, отмечал и стилистическую неординарность его произведений: «Формально - юрист, он по существу философ, т.е. мыслитель, а по форме - изумительный оратор или ритор в хорошем античном смысле этого слова. <. .> Такого, как он, русская культура еще не производила, и он в ее историю войдет со своим лицом, особым и неподражаемым, со своим оригинальным дарованием, сильным и резким во всех смыслах» [П.Б. Струве. Цит. по: Н. Полторацкий 2001: 253].

Автор современной монографии, посвященной жизни и творчеству И.А. Ильина, академик А.Ф. Киселев также подчеркивает: «В «философском кредо» Ильина явственно просматривается он сам как человек, наделенный рядом дарований: необычайной силой ума, настоящим литературным талантом, позволяющим ему облекать свои мысли в блестящие художественный формы. <.> Со временем в философских произведениях Ильина все чаще ощущались не страсть трибуна, а умиротворение глубоко верующего человека» [А.Ф. Киселев 2006: 186]. Все это объясняет тот факт, что итогом творческой деятельности стали религиозно-философские произведения (хотя в начале творческого пути значительная часть работ была посвящена вопросам правосознания и политической борьбы): «Поющее сердце», написанное по-русски (на немецком издано в 1943 г.) в конце жизни и изданное в 1958 г. вдовой философа, и «Аксиомы религиозного опыта», опубликованные в 1953г., за год до смерти философа:

Ю.Т.Лисица, заведующий кафедрой религиоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, составитель собрания сочинений И.А. Ильина, автор всех комментариев, заслугой которого является возвращение русской культуре творческого наследия философа, подчеркивает: «И хотя Ильин пишет исключительно ясным и доступным для понимания русским (или немецким) языком, ввиду важности всех слов, понятий и предложений, им написанных, по прочтении возникает большая проблема не только уяснить или пересказать все в целом, но оказывается, что многие, на первый взгляд, простые вещи становятся совершенно не понятными. Вообще философская и богословская терминология И. Ильина, по мнению о. Владислава Свешникова, требует особого пояснения. <.> самым ярким примером может служить его центральная тема и опорное словосочетание «сердечное созерцание» [Ю.Т. Лисица 2006: 7].

В этой связи нам представляется безусловно важным и необходимым лингвофилософское исследование языка религиозно-философских произведений И.А. Ильина.

Таким образом, актуальность исследования определена:

• необходимостью представить русский религиозно-философский дискурс не как явление случайное, редкое, а как одну из составляющих этнокультурной дискурсивно-языковой деятельности, религиозно-философский текст как уникальный феномен русской культуры, слово в контексте религиозной философии как символ (т.е. особого рода текст);

• осмыслением языка личности мыслителя в контексте русской религиозной философии зарубежья и русской религиозной философии в целом;

• целесообразностью декодирования концептального и смыслового кода дискурса личности;

• своеобразием идеологического выбора личности в условиях доминирования философии марксизма;

• целесообразностью оценки использования языковых средств в целях репрезентации философского, религиозного, политического и эстетического плана содержания в дискурсе личности;

• необходимостью восполнить недостающие знания об особенностях религиозно-философского творчества И.А. Ильина;

• идейной направленностью современного образовательного процесса, учитывающего не только стереотипные модели институционального характера, но и этнически своеобразные, личностные варианты интерпретации знаний.

В целях коммуникативно-когнитивного анализа мы считаем необходимым использовать термин философский дискурс применительно к комплексу всех известных философских текстов, термин, который, как видится, «отражает особенности языка нескольких языковых личностей, объединенных общностью мировосприятия, языковой и концептуальной картины мира» [Е.В. Сергеева 2002: 14].

Соответственно религиозно-философский дискурс как одна из составляющих философского дискурса есть этноспецифическое явление русской культуры, коммуникативное со-бытие двух субъектов действия, Бога и человека, целенаправленно материализованное в совокупности текстов, представляющих собой единое семантическое целое, — текстов, экстралингвистически обусловленных (традиционно: знания о мире, мнения, установки, цели адресата) и прагматически ориентированных (определяющих в результате концепт дискурса в целом).

Считаем целесообразным определить русский философский текст как способ репрезентации философского знания (претендующего на истину), которое в русской национальной культуре являет собой синтез философии (= или Ф науке), религии, политики и искусства.

Собственно текст как «коммуникативно ориентированный, концептуально обусловленный продукт реализации языковой системы в рамках определенной сферы общения, имеющий информативно-смысловую и прагматическую сущность» [Н.С. Болотнова 2007: 132].

Комплекс религиозно-философских произведений И.А. Ильина представляет собой дискурс языковой личности как совокупность текстов, имеющих определенную целенаправленность и обладающих заданными языковыми характеристиками.

Целенаправленность дискурса религиозно-философских произведений И.А. Ильина задана:

• амбивалентностью лингвокультурной ситуации, связанной с противостоянием коммунистической и религиозно-философской идеологии;

• концептуальной и языковой картиной мира автора, детерминированной национальной идеей2, социально обусловленной этнической ценностной доминантой, проявляющей себя в качестве персонально детерминирующей интенции адресанта;

• принципиальной диалогичностью текста, связанной с оппозиционностью взглядов в контексте эпохи;

• ментальным лексиконом — системой взаимосвязанных макро- и микроконцептов, лингвокультурем, значительная часть которых «в идеологически несвободном функционировании становится лингвокультурологемами (= идеологическими концептами - примечание наше: С.С.)» [Л.Г. Чапаева 2007: 13].

Фундаментальные понятия русского этноисторического сознания, как известно, определены константами культуры, в контексте которых базовыми3 являются концепты, скрупулезно охарактеризованные в известной работе Ю.С. Степанова [Ю.С. Степанов 2004].

Интегративное понимание термина, ставшее результатом обобщения различных подходов (психологического, культурологического,

2 С.Г. Воркачев, осмысливая современные постулаты лингвоконцептологии, приходит к выводу о том, что «идея — диалектически развивающаяся семантическая сущность, источник ее развития заключается в присутствии отрицающих ее категориальных противоречий: вместе в «тезисом» в ней содержится и «антитезис», вместе в «концептом» и «антиконцепт», <.> введение термина «лингвокультурная идея» явится еще одним шагом в направлении «синтезации» категориального аппарата лингвоконцептологии, еще одной «ступенькой вверх. Может быть, тогда «реабилитируется» и слово «идеология», еще и сейчас обозначающее, по Марксу и Энгельсу, иллюзорное сознание, конструирующее мнимую реальность, и к нему вернется значение науки, раскрывающей всеобщие и неизменные законы возникновения идей»» [С.Г. Воркачев 2007: 19].

3 «Ядром» культурного пространства является национальная когнитивная база, понимаемая как определенным образом структурированная совокупность знаний и национально маркированных и культурно детерминированных представлений, необходимо обязательных для всех представителей данного национально-лингво-культурного общества» [В.В. Красных, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко 2004: 11]. этнокультурного, когнитивного, семантического), с нашей точки зрения, позволяет определить концепт как многоплановое культурно значимое ментальное образование (как вербального, так и невербального типа), являющееся «квантом знания» [З.Д. Попова, И.А. Стернин 1999].

Вербализованный концепт представляет собой:

• в плане содержания: совокупность всех видов информации — понятийной и образной; этимологической, внутрисистемной и прагматической;

• в плане выражения: комплекс языковых реализаций.

Вариантным составляющим концепта является смысловое поле слова как «сфера существования слова в субъективном лексиконе, а через него и в единой информационной базе человека, являющейся неотъемлемой принадлежностью картины мира индивида и складывающейся из сложного взаимодействия его многообразных знаний» [А.А.Залевская 1990: 45], в концепции З.Д. Поповой, И.А. Стернина - интерпретационное поле [З.Д. Попова, И.А. Стернин 2007].

Максимально эксплицированное посредством метафорических образов, синонимических средств смысловое поле в значительной степени раскрывает содержание концепта. Имплицированный смысл, декодированный адресатом, - не менее значимая часть смыслового поля. Совокупность реализованных и нереализованных языковыми средствами представлений составляет дискретную целостность смысла, определяющего когнитивный статус концепта.

Очевидно, что религиозно-философский дискурс репрезентирует этническую ментальность — «миросозерцание в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях» [В.В. Колесов 1995: 14-15].

Тем не менее следует учитывать и то, что формирование наиболее веских концептов русской концептуальной картины мира первой половины

XX века происходит под влиянием русской религиозной философии. (Ср. обоснование роли национальной философии в истории культуры в работе В.В. Колесова [В.В. Колесов 1995]4, роли религиозной философии конца XIX - начала XX века в работе Е.В. Сергеевой [Е.В. Сергеева 2002]э.)

Спецификой современного видения проблемы воссоздания языковой картины мира автора (в дискурсе личности), исповедующего оппозиционное общепризнанному мировоззрение, является понимание идеологии «как области духовной культуры, синтезирующей эстетические, религиозные научные и лингвистические представления» [Л.Г. Чапаева 2007: 6].

Концепты, представленные в концептосфере русской религиозной философии, являются концептами идеологическими. Под идеологическим концептом понимается абстрактное имя (идеологема) и семантико-словообразовательный ряд его дериватов (идеологем), отражающих комплекс представлений языковой личности или объединенного общностью мировоззренческих установок языкового коллектива о характере явления, вербализованном на обширном уровне его ассоциативных связей [А.Л. Голованевский 2001]. В нашем понимании идеологема6 есть знак - прагмема.

Учитывая положение А.Л. Голованевского о трех уровнях в развитии идеологии и освоении идеологической лексики, мы рассматриваем идеологические концепты в нескольких параметрах:

• базовые, являющиеся составляющей национальной когнитивной базы;

4 «Исходным моментом экспликации концепта в словесной форме является образное представление; отсюда столь важной кажется интуиция философа и поэта, способного осознать и выразить адекватное концепту представление. В истории культуры роль национальной философии и поэзии весьма велика и никогда не будет неважной», - подчеркивает профессор В.В. Колесов [В.В. Колесов 1995: 16].

5 «.в рассматриваемом философском дискурсе (религиозно-философском конца XIX-начала XX века -пояснение наше: С.С.) завершается развитие важных и во многом специфичных для русской языковой картины мира концептов, таких, как Бог, человек, истина, вера и других» [Е.В. Сергеева 2002: 16].

6 Семиотически прагмема - термин, именующий знак, репрезентирующий любой вид оценочности (и интеллектуальный, и эмоциональный), т.е. идеологема есть разновидность прагмемы. С позиции когнитивной лингвистики «Идеологема представляет собой категорию, формирующую концептуальные схеиы, обусловливающие процесс восприятия и трактовки получаемой информации. Эти схемы репрезентируются и активируются словом или словосочетанием, эмоциональная окраска которых может неодинаково восприниматься представителями различных социальных групп, поскольку идеологемы передают специфический взгляд на соответствующую реалию» [В.А. Каменева 2007: 8].

• групповые - репрезентанты русского религиозно-философского дискурса с учетом внутренних ее составляющих (философия всеединства, философия евразийства, философия Белого движения и др.);

• индивидуальные.

В свою очередь названные типы идеологических концептов детерминированы тремя одноименными разновидностями концептосферы.

В этой связи языковая картина мира автора есть проявление семантической закономерности, когда наиболее разнообразную и подробную номинацию получают те предметы и явления, которые мотивированно выбраны автором.

Являясь концептуальным отражением мировоззрения, картины мира, язык религиозно-философских произведений И.А. Ильина представлен разноплановыми пластами лексики:

• философской;

• религиозной;

• политической;

• эстетической.

В зависимости от семантической целенаправленности контекста, определяемой названием произведения, доминирующим, как. правило, является тот или иной уровень плана содержания языковой единицы: «Религиозный смысл философии» (1925 г.) - религиозно-философский план содержания, «О сущности правосознания» (закончено в 1919 г., опубликовано в 1956 г.) - политический, «Основы художества» (1937 г.) -эстетический.

Тем не менее, специфика концептуального описания философских проблем в целом в большинстве работ сводится к синкретичному представлению плана содержания произведения: религиозно-философскому («О сопротивлении злу силою» (1925 г.), «Основы христианской культуры» (1937 г.) и др.); религиозно-философско-политическому («О России. Три речи» (1926-1933 гг.)); религиозно-философско-эстетическому («Путь духовного обновления» (1935-1937 гг.), «Поющее сердце» (1953 г.), «Аксиомы религиозного опыта» (1953 г.) и др.).

Названное своеобразие определено тем, что, по мнению И.А. Ильина, философия может быть наукой, религией и творчеством: «Философия есть знание: а всякое знание дает духовные права и возлагает духовные обязанности. Знание есть дар и богатство, потому что знающий именно в том, что он знает и поскольку он знает, знает не только «наверное», но знает верно, подлинно, объективно; он выбрался из колеблющейся трясины мнений и достиг очевидности. У того, кто знает, знание и вера не расходятся и не стоят в противоречии; то, что он знает, достоверно той единой достоверностью и очевидно той единой очевидностью, которая силою объективности своей создает верующее знание и знающую веру. [И.А. Ильин Религиозный смысл философии 1994: 17]; «Иван Ильин относит «философствование» к «творческой жизни души» <.> Поэтому и философию он называет «душевно-духовным деянием», требующим максимальной мобилизации и концентрации интеллектуальных и духовных сил на постижение сути исследуемого предмета» [А.Ф. Киселев 2006: 174].

В этом — обусловленность индивидуальных особенностей словоупотребления в дискурсе религиозно-философских произведений И.А. Ильина.

Объектом нашего исследования является концептуальная и языковая картина мира философа, нашедшая свое отражение в функциональных особенностях единиц семантического уровня.

В данном исследовании предметом явился текст, соединивший в себе несколько планов содержания: религиозный, философский, политический и эстетический, на поле этого текста - прагмема, особым образом репрезентирующая смысловое своеобразие: • концепта-универсалия;

• базовых концептов русской религиозной философии;

• групповых концептов идеологии Белого движения;

• индивидуальных концептов;

• мифических и категориальных символов.

В качестве материала исследования привлечены все произведения И.А. Ильина, представляющие собой оригинальные тексты на русском языке (т.е. не переводы), изданные к моменту завершения нашего исследования: в первую очередь, работы, включенные в Собрание сочинений в 10 томах, изданное в период с 1993 по 1999 годы, публицистические произведения, включенные в двухтомное издание 2001 г.

В диссертации проанализировано 1739 идеологизированных номинаций (слов и словосочетаний), 5774 словоупотребления.

Целью исследования является обоснование специфики организации языковых символических средств, детерминирующей поверхностную и глубинную смысловую структуру дискурса И.А. Ильина как следствие концептуальной заданности.

Задачи исследования:

1. Теоретически обосновать специфику языка философии как дискурсивно-языковой деятельности, отличной как от науки, так и от искусства.

2. Определить соотношение языка философии и языка религии, языка философии и политики, языка философии и художественного произведения.

3. Сформулировать основные особенности религиозно-философского дискурса первой половины XX века.

4. Аргументировать основу метафизической рефлексии философа, определяющую своеобразие всех уровней системы, - идеологию национально государственного бытия.

5. Описать концептосферу дискурса как градационно организованную систему этнокультурных ценностей: универсальных, базовых, групповых, индивидуальных.

6. Разработать механизм описания семантики идеологизированных слов (прагмем), репрезентирующих единый, бинарный и триединый план содержания.

7. Обосновать необходимость введения понятия мифологемы со-бытия Бога и человека, материализованной в первичном инвариантном символе Дух/дух, как отражающей специфические особенности организации микро- и макротекста в дискурсе.

8. Определить метафору и символ как инструмент понимания религиозно-философских текстов И.А. Ильина, выявить этнокультурное своеобразие вторичной символической системы автора.

9. Доказать изоморфизм структуры символа и структуры текста.

10. Выявить символический инструментарий дискурса всех уровней его организации и представить его как символическую программу.

Теоретической базой исследования стал так называемый «антропологический принцип» в лингвистике - в частности, теория языковой картины мира и языковой личности (Е.С. Кубрякова, С.Г. Воркачев, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин и др.) применительно к анализу дискурса.

Немаловажен и традиционный лексико-семантический аспект анализа языковых единиц, используемый при характеристике идеологически-оценочной специфики слова, процессов метафоризации и символизации.

Следуя когнитивной теории интерпретации текста, считаем обоснованным описывать текст как деятельность, особое коммуникативное событие, «сложное единство языковой формы, знания и действия», как события интеракционального (между говорящим и слушающим) и события, интерпретация которого выходит далеко за рамки буквального понимания самого высказывания (Т.А. ван Дейк), а концепт (в его вторичном значении) как «внутренний жизненный центр», код дискурса, соответственно метафору как одну из разновидностей интуиции - рационально-логической и субстанционально-иррациональной модели познания.

Когнитивная теория интерпретации текста описывает авторский текст как способ репрезентации индивидуального когнитивного знания, при этом интерпретационные свойства текста рассматриваются как прямо пропорциональные, с одной стороны, культурноспецифическим, идеологическим и эстетическим факторам, а с другой, - личностным особенностям психической деятельности субъекта, индивидуальной структуре концептуальной системы в целом.

Кроме того, продуктивной представляется лингвистическая концепция энергетической природы текста, материализованная в контрадиктно-синергетический подход, «вскрывающий контрадикции как внутренний механизм движения текстового пространства, а синергию текстовых единиц как проявленную форму самоорганизации спонтанных и детерминированных процессов в единую целостную систему» (H.JI. Мышкина, А.А. Залевская).

Основные методы исследования

Основным методом исследования является метод сплошной выборки прагмем единого, бинарного, триединого и сложного плана содержания.

Концептуальный метод (на уровне текста), предполагающий изучение концептов как единиц концептуальной картины мира автора, при этом концептуализация рассматривается как живой процесс происхождения новых смыслов (Е.С. Кубрякова).

С целью распознания смысла текста, относящегося к конкретной предметной области, применяется тезаурусный метод, позволяющий описать некоторый фрагмент реальной действительности в статике посредством репрезентации того или иного предметного поля (в том числе с учетом отношений между полями).

Соответственно динамические знания о той или иной предметной области, хранящиеся не в классификации объектов той или иной предметной области, а в тексте, описывает фреймовый подход организации и представления знаний, в основе которого лежит известная теория Т.А. ван Дейка о семантической макроструктуре текста (шире - дискурса), основанной на структурах представления знаний и способах его концептуальной организации [Т.А. ван Дейк 1989], при котором фрейм рассматривается как ситуационная когнитивная модель, ассоциируемая с данной лингвистической единицей. По сути дела «Т.А. Ван Дейк исходит из тезиса, что мы понимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуацию, о которой идет речь. Поэтому «модели ситуации» необходимы нам в качестве основы интерпретации текста» [Ю.Н. Караулов 1987: 8]. Соответственно фрейм предстает в двух ипостасях: как сама репрезентация опытного знания п человека и как способ репрезентации .

В своем исследовании мы опираемся на понимание фрейма как «когнитивной модели, передающей знания и мнения об определенной денотативной/понятийной области или ситуации» [И.А. Тарасова 2000: 43], -модели, являющейся индивидуальным способом когнитивно-смыслового строительства.

В сочетании тезаурусного и фреймового методов семантика текста описывается достаточно полно, так как это позволяет материализовать две семантики текста: ситуативную (фреймы) и объектную (тезаурус).

7 «Фрейм, являясь сущностью когнитивного уровня, представляет собой опосредованную структуру, соединяющую область когнитивного тезауруса с языковым, смыкаясь смысловыми узлами схемы с соответствующими компонентами семантической структуры языковой единицы (семами), актуализирующей соотносимый с нею фрейм в сознании носителей языка. <.> Стереотипная ситуация предстает здесь не как шаблонная ситуация, а прежде всего как фиксированный набор предопределяющих ее смысловых компонентов (узлов фрейма). <.> Стереотипность набора смысловых компонентов (узлов) фрейма не предопределяет стереотипность концептуальной структуры, наполняющей фрейм» [Ж.В. Никонова 2007: 232]

Иерархичность внутренней организации текста разработана с применением структурного и семиотического методов, предполагающих изучение различных языковых знаков, по-особому структурированных в системе текста (Ю.М. Лотман).

Помимо названных, также используются компонентный и структурно-семантический методы, контекстуальный анализ.

Научная новизна исследования состоит в том, что дискурс религиозно-философских произведений И.А. Ильина описывается как факт русской духовной культуры первой половины XX века, включающей политическую компоненту, с позиции глубинной упорядоченности его лексических средств. Механизмом, обусловливающим названную упорядоченность, является мифологема со-бытия Бога и человека, воплощенная в инвариантном когнитивном символе Дух/дух. Работа указанного механизма обеспечена системой функторов - узловыми звеньями семантической сети дискурса как онто-гносеологической конструкции, ориентированной как со-бытие и как познание со-бытия Бога и человека. Каждый из функторов есть эксплицитное или имплицитное воплощение первичного символа Дух/дух в сигнификативно-денотативном или коннотативном виде.

Исходя из того, что символизация отнюдь не характерное явление для языка философии, описанный механизм трансформации когнитивного символа (средство познания) в текст в дискурсе религиозно-философских произведений И.А. Ильина уникален и сам по себе, и как лингвокультурологический феномен.

Теоретическая значимость. В работе с позиций современного языкознания определяются параметры исследования религиозно-философского дискурса, который является синтезом научного и художественного текстов. Специфический подход к анализу, а соответственно и пониманию религиозно-философского текста как многоаспектному дискурсу, каждый из компонентов которого выступает, с одной стороны, как одна из составляющих целого, с другой стороны, как его автономная часть, применим как базовый в контексте интерпретации синтетических текстовых явлений. Лингвофилософский, лингвокультурологический, этнокультурный анализ базовых понятий религиозно-философского дискурса позволяют выстроить его формально-функциональный тезаурус, наметить важнейшие составляющие русской рефлексии, определяющие особенности русского национального самосознания и русской культуры.

Необходимо учитывать, что социально-политические потрясения первой половины XX века вызвали к жизни литературный процесс, ставший настолько уникальным, что изучение и интерпретация его по-прежнему неичерпаема. Это связано в первую очередь с тем, что философия и литература, философия и политика оказались спаянными в такой степени, что даже искусственное разведение их неизбежно приводит к объединению в ипостась одного, связанного историей процесса. Вследствие этого практическая значимость работы состоит в том, что теоретические положения и результаты диссертации используются в учебных курсах «Русская словесность», «История русской литературы», «История русского литературного языка».

Кроме того, в качестве самостоятельных разработаны и проводятся спецкурсы: «Язык философии «русского зарубежья», «Синтез философии и эстетики в русской культуре первой половины XX века (религиозная и художественная метафизика)».

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в научных публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (2005, 2007, 2008, 2009). Представлены в виде докладов на научных международных и всероссийских конференциях и конгрессах с 2000 по 2009 годы: г. Москва,

Московский государственный областной университет им. М.А. Шолохова, «Рациональное и эмоциональное в языке и речи» (2004), «Русский язык и славистика в наши дни» (2004), г. Москва, Московский государственный университет печати, «Язык и стиль современных средств массовой информации» (2007); г. Минск, Минский государственный лингвистический университет, «Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики» (2000), «Форма, значение и функции единиц языка и речи» (2002), «Языковые категории: границы и свойства» (2004); г. Брянск, Брянский государственный университет имение И.Г. Петровского, «Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева» (2003), г. Новозыбков, Брянский государственный университет имени И.Г. Петровского, «Актуальные проблемы науки и образования» (2005, 2006, 2009), «Современные требования к контролю и оцениванию образовательных достижений учащихся по русскому языку и литературе» (2009); г. Орел, Орловский государственный университет, «Информационный потенциал слова и фразеологизма» (2005), «Проблемы ономасиологии и теории номинации» (2007); г. Елец, Елецкий государственный университет, «Актуальные проблемы современной лингвистики» (2006); г. Тамбов, Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, международный конгресс по когнитивной лингвистике (2008), а также опубликованы в сборниках научных работ и Вестнике Брянского государственного университета (2004, 2005, 2006).

Структура работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, приложений и библиографии.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Этнокультурная идеологическая рефлексия является аксиологической доминантой дискурса, определяющей вербализацию v философского, религиозного, политического и эстетического актов. Этнокультурной доминантой идеологии национального государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина - «русская идея».

2. Дух/дух - идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в синергетическом единстве, «тотальный миф», репрезентирован в дискурсе И.А. Ильина посредством синергетической мифологемы со-бытия Бога и человека, мифемы Дух/дух - интенции дискурса.

3. «Духовное» (как собственно Духовное/духовное, так и духовно-эстетическое) есть внутренний импульс, внутренний смысл, пронизывающий всю ткань произведений И.А. Ильина, выражающийся имплицитно или эксплицитно, материализующийся в слове, словосочетании, микроконтексте, макроконтексте.

4. Основу религиозно-философского дискурса составляет символьный язык (термин C.JI. Катречко), требующий интерпретации. Символьный язык религиозно-философского дискурса И.А. Ильина есть совокупность узуальных и окказиональных знаков, декодирование которых репрезентирует ряд вторичных конвенциональных значений. Символические языковые единицы представляют собой особого рода «текст в тексте», т.е. вербализуют микроконтекстуальное, макроконтексту ал ьное и дискурсивное значение одновременно.

5. Результат духовного рефлексирования отражен в первую очередь в символическом лексическом значении языковых единиц, в значении микро- и макроконтекста, шире - в суммарном концептуальном значении дискурса. Языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие символический компонент «духовность», имеют в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией «духовности»; языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеют в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое нами макроконтекстуальной коннотацией «духовности».

6. В дискурсе И.А. Ильина метафора есть метафоризация (светоприобщение, поющее сердце, молитвование). Взаимообратимость субъекта и объекта метафорической модели «А есть В», с одной стороны, и способность субъекта и объекта быть составляющими нескольких текстовых парадигм, с другой стороны, обусловливает семантическое «погружение» одних маркеров дискурса в другие, при котором гиперсмысловая заданность всех элементов, эксплицирующих или имплицирующих сему «духовность», удваивается.

7. Язык религиозной философии И.А. Ильина есть особый символьный язык, репрезентированный посредством:

• категорий-символов: философских, религиозно-философских, религиозных, политических, религиозно-политических, философско-политических, религиозно-философско-политических;

• категорий-символов с эстетически-метафорическим компонентом значения, который есть следствие вторичной номинации и метафорического дефинирования категории: философско-эстетических, политико-эстетических, религиозно-эстетических; религиозно-философско-эстетических, политико-философско-эстетических, политико-религиозно-эстетических; философско-религиозно-политико-эстетических;

• авторских терминологических образований как следствие метафоризации;

• системы собственно мифических символов, семантически трансформированных в контексте;

• категориальных символов;

• элементов, участвующих в метафорическом дефинировании всех названных разновидностей.

8. Мифема Дух/дух - энергетическое «сердце», механизм — обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний синергетический импульс дискурса, особого рода текстовую модальность, обеспечивающую саморазвитие текста. Инвариантный символ Дух/дух посредством всех вариантных составляющих в дискурсе И.А. Ильина детерминирует текст, при этом структура символа становится структурой текста, а актуальные значения символа становятся ключевыми маркерами текста - остовом семантической структуры дискурса. И символ, и текст — компрессированный знак инвариантной концептуальной модели Дух/дух. При этом мифема Дух/дух - прототип, сущностное отражение ближних и дальних вариантов.

9. Жизнедеятельность символической программы есть взаимодействие элементов первичной и вторичной символических систем в процессе концептуализации, что определяет суггестивный и аргументативный потенциал дискурса. Соответственно развернутый текст есть развернутый символ, в котором все элементы структуры прямо или опосредованно выражают значения исходного символа.

10. Дискурс И.А. Ильина представляет собой мифический образ со-бытия Бога и человека как воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека, в котором текст есть компрессированный символ духовного в разных его проявлениях (ипостасях), т.е. актуализирован в дискурсе как духовно-энергонасыщенный текст.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Специфика организации языковых символических средств в дискурсе И.А. Ильина"

Выводы к главе 5

1. В контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина функционирует символьный язык, требующий не понимания как обычный знак, а интепретации как текст, опосредованный «языковой игрой» (элементов, различным образом ссылающихся друг на друга), который репрезентирован посредством:

• философских и религиозно-философских категорий-символов, терминологически выраженных, имеющих фреймовую структуру и обеспечивающих вследствие этого концептуальную когезию дискурса (среди которых базовыми являются государство, культура, народ, право, правосознание и т.п.);

• авторских терминологических образований, метафорически переосмысленных и преобразованных контекстом в результате трансформации значения общеупотребительного слова: страсть, страх, здоровье, терпение, дружба, пошлость, предательство и т.п.;

• собственно символической системы знаков, реализующих преображенную и религиозно-философски оформленную контекстом культурную память» (огонь/Огонь, Око/око, приобщение Свету/ приобщение свету, Купина/сердце);

• категориальных символов семья, Родина, совесть, организованных авторской мифологемой со-вести (соотносящейся с национальной моделью со-бытия Бога и человека);

• элементов, участвующих в метафорическом дефинировании всех названных выше разновидностей.

2. Система ключевых слов-символов, в том числе и метафоризированных, маркирующих семантическую сеть дискурса, представляет собой смысловой код, целенаправленно организующий смысловое, и в целом концептуальное пространство дискурса. Взаимодействие элементов системы — языковых маркеров — позволяет выявить концептуализированную доминанту текста (текстов).

3. Развернутая метафоризация контекста как способ дефинирования авторских терминологических образований, как правило, религиозно-философского плана содержания представляет собой базовую аргументационную технику стиля религиозно-философских произведений И.А. Ильина.

4. Этнокультурная обусловленность всех уровней метафорического и символического значения языковых единиц в контексте основана на концепции изоморфизма языка и духовной культуры, которая идеологична по своей природе. Кроме этого, этноидеологическая направленность работ И.А. Ильина эксплицитно маркирована истинной религиозностью автора.

5. Этническая мотивированность макро- и микроконтекста религиозно-философских произведений И.А. Ильина определяет ментальный лексикон автора, соответственно и выбор языковых средств.

6. Степень этнокультурной маркированности символических средств (максимальная, средняя и минимальная) определена, с одной стороны, тем, в какой структурной части лексического значения отражен культурный компонент, интенсионале или имликационале (ядре или периферии); с другой стороны, актуализацией в дискурсе личности.

7. Эстетический план содержания, отсылающий к культурной памяти слова, обрастающий новым смыслом, или являющийся результатом авторской метафоризации, в контексте произведений философа становится мощным аргументационным средством, реализующим суггестивную функцию.

8. Эссеизация философии в произведениях И.А. Ильина — это не просто уровень отстраненных сопоставлений и ассоциаций, а имманентное, внутреннее свойство стиля, постоянно реализующее себя в том или ином языковом или неязыковом проявлении.

9. План содержания символических средств, актуализированных в тексте, определенный системой взаимно ссылающихся друг на друга элементов, являющихся и автономной частью, и частью, отражающей целое, представляет собой «метафору метафоры» [С.Б. Кураш 2005: 14] как следствие изоморфизма структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина.

Заключение

Русским философам и писателям - эмигрантам — принадлежит приоритет в постановке ряда философских и культурологических проблем: осмысления роли православия в эволюции русской духовной культуры, особенностей национального самосознания русского народа, дальнейшего пути развития России.

Исключительная заостренность антропоцентрических проблем в контексте русского менталитета, русского духа, русской культуры — все это определило своеобразие русского философствования первой половины XX века и многих десятилетий вперед.

В этой связи в целях анализа мы используем продуктивно функционирующий термин религиозно-философский дискурс.

В свою очередь религиозно-философский дискурс детерминирован системой дискурсов личности, объединенных комплексом ценностных мотиваций, интенций, имеющих положительные ориентиры в контексте религиозно-философской картины мира.

Концептосфера религиозно-философского дискурса, на наш взгляд, организована базовыми и периферийными составляющими. Базовыми являются концепты-универсалии - Бог, вера, свобода, любовь, воля, человек; концепты-уникалии — Родина, соборность, семья, совесть. Организующим центром базового уровня является концепт <<русская идея», экплицитно или имплицитно реализующий себя в составе семантических репрезентантов названных концептов.

Сложная система включения дискурсов личности в религиозно-философский дискурс может быть описана только после когнитивного анализа всей совокупности текстов представителей русской религиозной философии первой половины XX века.

В этой связи обращение к творческому наследию Ивана Александровича Ильина (1893 - 1954 гг.) - важная составляющая названной деятельности.

Необходимо учитывать, что И.А. Ильин хотя и увлекался в начале своего жизненного пути социал-революционными идеями, тем не менее всегда являлся (в отличие, например, от Н.А. Бердяева) религиозным мыслителем, т.е. никогда не принадлежал к материалистам.

Нам представляется оправданным согласиться с исследователями, относящими религиозно-философское творчество И.А. Ильина к «школе православной метафизики».

Организующим стрежнем работ разной тематической направленности является взаимообусловленность философии и религии.

Определяя философию как науку, ориентированную на объективно существующий, реальный предмет, мыслитель подчеркивает, что философское познание духовного, Божественного отличается от религиозного познания научным методом.

Немаловажно, что И.А. Ильин, сопоставляя религиозную философию и религию, отдает предпочтение первой, видя в ней единство опытно-интуитивной веры и логического разума. Мыслитель констатирует: философское созерцание - не просто личное знание веры, оно представляет собой контаминацию мыслящего познания (философский метод) и живого опыта веры (религиозный метод). Очевидно, что философ в таком понимании - и ученый, и верующий.

Однако необходимо подчеркнуть: осознавая значимость иррациональных сторон бытия, философ оставался приверженцем рациональной традиции. Основание истины видел все-таки в единстве разумного и чувственного.

Предмет познавательного акта философ определяет как очевидность.

В этой связи основным методом познания «поздним» И.А. Ильиным признается вчувствование в предмет как особая способность «восприятия», вхождения», «присутствия» предметной реальности в человеческом духе, детерминированная посредством «сердечного созерцания» («духовным оком», «чувствилищем личного опыта» — «сердцем»), ключевого понятия, особое предназначение которого в синтезе бытия и его познания.

Созерцательный акт, целенаправленно погруженный в метафизический объект, есть высшее постижение смысла. При этом созерцательный = чувственный, когда «воображение и совершает тот прорыв из «дурной бесконечности» обосновывания одного другим. третьим и т.д., в путах которого бьется отвлеченная логика, - и охватывает предмет сразу, как целостность» [Г.Ф. Гегель 1969: 260]. Соответственно созерцательный акт максимально сращен с эстетическим актом.

Неоднократно подчеркивая своеобразие русской культуры в сопоставлении с европейской, И.А. Ильин определяет их антиномией сердца и разума.

Соответственно, «сердечное созерцание» способно, считает философ, возвыситься до «интеллектуального видения».

Такое глубокое комплексное осмысление онтологических, антропологических, гносеологических, аксиологических, социальных и политических, нравственных проблем органично генерировано идеологией автора — «идеологией национально государственного бытия, идеологией национально государственного возрождения России» [А.В. Мальцева 2005: 5].

Нам представляется обоснованным утверждать, что идеология национально государственного бытия - основа метафизической рефлексии философа, определяющей своеобразие всех уровней системы.

Формальным выражением идеологии национально государственного бытия является культурологическая концепция И.А. Ильина, которая детерминирует взгляд мыслителя на все аспекты религиозно-философского и политического творчества.

Являясь православным метафизиком, философ считал равноценными понятия истинная культура и духовная культура = русская/наг^ионалъная духовная культура (глубокое осмысление материальной культуры не характерно для работ И.А. Ильина).

Русская духовная культура, по мнению философа, представляет собой наиболее яркое, самобытное и самодостаточное воплощение христианской культуры. В этом - особая созидательная миссия русской национальной культуры в общечеловеческом, внегосударственном смысле: «Творить христианскую культуру возможно только в христианском духе и в христианском порядке; в порядке веры и сердца, свободы и творчества, совести и созерцания. Все это возможно только в порядке обращения сердец, а сердца будут обращаться к Богу, по-видимому, в процессе страданий и разочарований. Вот почему многие из нас склонны думать, что именно Россия, опередившая ныне в страдании и разочаровании все другие народы, сможет первой ступить на этот путь» [И.А. Ильин Основы христианской культуры 2006: 280-281].

И.А. Ильин не просто констатирует вневременные составляющие русской национальной культуры, но формулирует принципы, обеспечивающие самобытное устойчивое развитие и обновление. Обновление, по мнению философа, необходимо начать с возврата к христианской вере, истинной религиозности, которая и станет стимулом, воплощением внутренних устремлений русского национального характера к совершенству.

Очевидно, культурологическая концепция И.А. Ильина, определенная нами как формальное выражением идеологии национально государственного бытия, базируется отнюдь не на принципе исключительности, а на самодостаточности, очерченной критериями православной нравственности.

Таким образом, идеология национально государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина детерминирует единство многих составляющих, все части которых пронизаны одним основополагающим принципом, и выражают главную ценность. В концепции И.А. Ильина формы мироощущения, миросозерцания нации, национальный характер - все составляющие менталитета русской культуры — образуют эксплицитный и имплицитный этнокультурный фон, определяющий взгляд автора на основополагающие философские, религиозные, политические и эстетические проблемы.

Этнокультурная идеологическая рефлексия становится аксиологической доминантой дискурса, на основании которой рассматриваются те или иные проявления философского, религиозного, политического и эстетического актов. Этнокультурной доминантой идеологии национально государственного бытия в дискурсе И.А. Ильина является «русская идея».

Русская идея» рассматривается мыслителем как деятельностный феномен, способный стать основой национально-человеческой мотивации выбора личности и общества. «Русская идея», как духовная ценность русского самосознания, выработанная историческим развитием нации, определяет стереотипы мыслей и действий человека и социума в контексте диалога с другими культурами.

Идеологическое содержание дискурса И.А. Ильина обусловлено названной инвариантной идеей, репрезентирующей системы вариантных идей.

В свою очередь совокупность идей в этнокультурном контексте дискурса И.А. Ильина продуцирует идеологический шлейф - национально-культурный фон - реализованный посредством «культурного компонента» в составе языковых единиц (посредством оценочности и коннотации).

Итак, комплекс религиозно-философских произведений И.А. Ильина представляет собой дискурс языковой личности как совокупность текстов, имеющих определенную целенаправленность и обладающих заданными языковыми характеристиками.

Дискурс произведений И.А. Ильина определен нами как символический дискурс синтетического типа, детерминированный символической идеологией национально-государственного со-бытия Бога и человека, совмещающий в себе особенности философского, религиозного, политического и эстетического (художественного) дискурсов.

Осмысление и познание бытия в дискурсе И.А. Ильина очерчено следующей системой координат:

• собственно мышлением (философский акт);

• активной общественной деятельностью (политический акт);

• целеустремленностью «видеть во всем Божий луч» (религиозный акт);

• «вчувствованием» в Предмет/предмет (эстетический акт). Религиозно-философско-политико-эстетический синтез есть рационально-иррациональный симбиоз («логика воображения»), в котором эстетический акт играет отнюдь не второстепенную роль.

Дискурс личности И.А. Ильина есть коммуникативно-прагматическое со-бытие Бога и человека, детерминированное лингвокультурной мифологемой со-бытия Бога и человека.

Мифологема со-бытия Бога и человека в дискурсе И.А. Ильина — с позиции плана содержания: когнитивный стиль мышления, этноидеологическая концепция, ментальная основа концептуальной и языковой картины мира автора; с позиции плана выражения - продукт восприятия картины мира, модель, получившая материальное воплощение в системе символических знаков.

Соответственно «архетипический символ текста», определенный мифологемой со-бытия Бога и человека, как обобщенная (инвариантная) функциональная целенаправленность языковых средств в микро- и макроконтексте, обусловливает структурное и смысловое единство дискурса, очерченное инвариантным символом-мифемой «Дух/дух» (символ-мифема — обобщенное выражение мифических символических вариантов — алломифем).

Дух/дух - идеальная сфера бытия, реализованная как бытие Бога и как бытие человека в синергетическом единстве, «тотальный миф», предполагающий «изоморфизм онтологических и языковых средств» как следствие мифологической модели мира, устанавливающей единство имени и предмета, — «тотальный миф», в котором любая часть некоего предмета копирует его, только в меньших масштабах. При этом духовная реальность проявляет себя как выходящая за границы возможного опыта в форме диалогического общения и понимания на уровне духовно-религиозного акта, метафизической, эстетической и нравственной интуиции. Результатом такого со-бытия является обретенное единство сакрального и человеческого.

Дух - категория Божественного, дух — человеческого бытия, дух есть средство, способ осуществления Духа в жизнедеятельности человека и социума.

Вследствие анализа лексической и семантической структуры дискурса, мы пришли к заключению о том, что Дух/дух есть синергетическая интенция дискурса, порождающая текст в соответствии с коммуникативно-прагматической установкой автора, при этом заданная интенциональность дискурса, с одной стороны, рецептивна (направлена на адресата), а с другой стороны, не субъективна, а интерсубъективна, т.е. определена по сути дела двумя субъектами Богом и Человеком. Референтная компетенция дискурса И.А. Ильина как «эйдос данного коммуникативного события — сверхличный предел сообщаемости его (дискурса: пояснение наше — С.С.) интерсубъективного содержания» [В.И. Тюпа 1998: 13], складывающаяся из креативной и рецептивной компетенции дискурса и референтной функции текста, представляет собой синкретичное образование Он-е-мире как ты-е-мире <-» мы-в-мире как Он-е-мире.

Символ-мифема Дух/дух обеспечивает внутреннюю самоорганизацию дискурса и задает его метафизическую символическую программу как внутренний еинергетичеекий импульс дискурса, обеспечивающий саморазвитие текста.

Соответственно метафизическая символическая программа — когнитивное образование, реализующее познавательную, этноидеологическую (в том числе сакральную и пропагандирующую), а также суггестивную функцию, - образование, представленное в виде набора символических средств, которые в силу заданной символической образности соединены в единое содержательное целое.

С позиции адресанта и адресата метафизическая символическая программа является, во-первых, процессом и результатом познания окружающего мира, во-вторых, средством миропонимания, с позиции референта - способом обозначения метафизических объектов.

Как следствие, текст есть результат жизнедеятельности, воплощения метафизической символической программы, что отражается в его прагматической и структурно-семантической «композиции». В процессе воссоздания символической программы весь язык текста осмысливается повторно.

Жизнедеятельность метафизической символической программы в целом обеспечена следующими базовыми и периферийными элементами:

1. исходным символом бытия и сверхбытия — мифемой «Дух/дух» — доминантой дискурса;

2. субъектом Дух/дух: Дух Божий, Дух Святой, Дух Христа, Дух Христов; дух Евангелия, дух евангельский, дух религиозного созерцания, дух русского православия; евангельский дух, индивидуальный дух, национальный дух, религиозный дух, созерг(ающий дух, христианский дух\

3. первичной системой узуальных и индивидуально-авторских терминов (слов и сочетаний), эксплицитно или имплицитно репрезентирующих сему «духовность»: духовность, национальная духовность, свободная духовность; духовный Предмет (Откровение, Истина, добро, красота, право), духовный интернационализм, духовный метод, духовный национализм, духовный опыт, духовный патриотизм, духовный позитивизм, духовная вера, духовная интуиция, духовная культура, духовная личность, духовная любовь, духовная очевидность, духовная свобода, духовная субстанция, духовная религия, духовная форма, духовное бытие, духовное инобытие, духовное миросозерцание, духовное «самобытие», духовное самоопределение, духовное самоутверждение, духовное скопчество, духовное созерцание, и др.;

4. сложными образованиями с элементами «дух», «духовный»: духонаучение, духосозерцание, дух- и-серд г ^е-и-созерцан ие- и-со вест ь, духо-опустошительная (эпоха), духовно-верный (интерес, национализм), духовно-достойный (общественный правопорядок), духовно-здоровое (правосознание), духовно-политическое (центрирование), духовно-правовое (государство), духовно-необходимое (государство), духовно-неопредмеченная (самость), духовно-религиозный (Центр, опыт), духовно-религиозная (несостоятельность), духовно-творческая (монада); национально-духовный (акт), национально-духовная (культура), национально-духовное (бытие), душевно-духовное (делание, измерение, искусство, напряжение) и др.;

5. деривационными производными второй, третьей и далее ступеней: духовно (зрячая жизнь, укорененное правосознание), бездуховная (религия), бездуховность, противодуховность, одухотворение, одухотворенное (сердце) и др.;

6. вторичной системой авторских атрибутивных образований с учетом чересступенчатой метафоризации опорного компонента: духовная анастезия, духовное видение, духовное взаимопитание, духовное единение, духовное здоровье, духовное зрение, духовный путь, духовный организм, духовное помрачение, духовное предстояние, духовный рассвет, духовный расг{вет, духовная симфония, духовная слепота, духовный язык и др.;

7. атрибутом «дух» с учетом метафоризации опорного компонента: колодцы духа, тайники духа, творцы духа и др.;

8. вторичной системой авторски трансформированных узуальных символов, опосредованно выражающей значение исходного символа, — Огонь/огонь, Свет/свет, Око/око, Купина/cepdife;

9. вторичной системой категориальных символов, отражающих религиозно-философскую концепцию дискурса личности, - совесть, семья, Родина;

10. «семантически заряженными» паритетными атрибутами духовный русский, духовный религиозный, духовный истинный, духовный «-»■ подлинный, духовный <-*■ национальный, духовный <-> православный.

Следует иметь в виду, что дискурсивная Дух/духовная детерминированность языковых единиц посредством вторичной номинации (iдуховный Предмет/предмет, духовный метод, духовный опыт), вторичной дефиниции (<духовное паломничество, духовная религия), метафоризации и символизации микро- и макроконтеста (Огонь/огонь, Купина/сердце <-> поющее сердце, Свет/свет светопргюбщение, Око/око <-»• духовное око, молитва молитвование) продуцирует духовно-эстетический план содержания ключевых узуальных терминологических и авторских терминологических языковых единиц.

427 Схема 16. определить иерархию используемых нами терминов: мифологема со-бытия -концептуальный код универсального характера, мифема - концепт дискурса, символ Дух/дух - материализованное воплощение концепта дискурса в инвариантном знаке.

Основанием такой «тотальной мифологизации» дискурса является духовная рефлексия мыслящего субъекта. Результат духовного рефлексирования отражен в первую очередь в лексическом значении языковых единиц, в значении микро- и макроконтекста, шире — в суммарном концептуальном значении дискурса.

Духовная рефлексия» созидающего субъекта в одних случаях приводит к глобальным (если речь идет о номинациях, которые напрямую соотносятся с производящим «духом»), в других - к маргинальным семантическим изменениям лексического значения слова, когда компонент духовность» становится принадлежностью ядерной или периферийной части (коннотации).

Опираясь на семиотический анализ языковых единиц, отражающих ценностные представления субъекта дискурса, считаем возможным дифференцировать:

• узуальные единицы, имеющие семантическую отмеченность — компонент «духовность», т.е. «особого рода оценочность, чувствительность к полюсам «доброго» и «злого», закрепленную в ядерной (дух, духовность, молитва) или периферийной части лексического значения (духовная любовь, духовная вера, духовная свобода);

• контекстуальные единицы, маркированные компонентом «духовность» в дискурсе личности, закрепленным в коннотативной части лексического значения (государство, культура, народ, право, правосознание).

В группе контекстуальных единиц следует различать: языковые единицы, эксплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое микроконтекстуальной коннотацией «духовности», и языковые единицы, имплицитно репрезентирующие компонент «духовность», имеющие в семантической структуре знака семантическое содержание, называемое макроконтекстуальной коннотацией «духовности».

Представленные составляющие функционируют как структурно-смысловые центры текста, узловые звенья семантической сети дискурса как онто-гносеологической конструкции, ориентированной как со-бытие и как познание со-бытия Бога и человека, т.е. являются функторами— симметризаторами, определяющими взаимозависимость одних элементов системы от других, вторичных элементов от первичных, и функторами-смыслопульсарами национально значимых идеологических значений. Все это в совокупности репрезентирует гиперсмысл текста, а затем, и дискурса.

Таким образом, дискурс И.А. Ильина, на наш взгляд, представляет собой мифический образ со-бытш Бога и человека как воплощение мифологемы со-бытия Бога и человека, в котором текст есть компрессированный символ духовного в разных его проявлениях (ипостасях), т.е. актуализирован в дискурсе как духовно-энергонасыщенный текст.

Исходным и предельным символом бытия и сверхбытия является мифема «Дух/дух» — мифема-доминанта дискурса — обеспечивающая энергостяжение смысла в единый синкретичный синергетический (в единстве чувственного и духовного, человеческого и сакрального) смыслообраз посредством динамического «задания» функционально значимых единиц.

Мифема <<Дух/дух» определяет модальность авторского мировосприятия, которая реализует себя посредством метафизической символической программы. Составляющие метафизической программы (алломифемы инварианта «Дух/дух») есть репрезентанты мифемы (как варианты, в которых отражается сущность целого).

Такая система ссылающихся друг на друга элементов продуцирует подвижный дискурс за счет внутреннего и внешнего диалога символьных единиц, в котором и символ, и текст — компрессированный знак инвариантной концептуальной модели < Дух/дух». При этом мифема «Дух/дух» - прототип, эталонный вариант, сущностное отражение ближних и дальних вариантов. Диалог человеческого и Божественного, своеобразно материализованный в дискурсе посредством мифологемы со-бытия, есть персональная мифология как способ познания мира.

Лексикографические источники

В.А. Бачинин 2005 — Бачинин, В.А. Культурология. Энциклопедический словарь [Текст] / В.А. Бачинин. - СПб., Изд-во В.А. Михайлова, 2005. - 288 с.

БППБ - Большой путеводитель по Библии [Текст] / Герхард Беллингер, ральф Людвиг, Бернхард Польманн, Губер Штадлер и др. Пер. с нем. Под общ. ред. Гр. Габинского. -М.: Изд-во «Республика», 1993. - 479 с. БТС — Наделъ-Червинская, М.А. Большой толковый словарь иностранных слов. В 3 т. [Текст] / М.А. Надель-Червинская, П.П. Червинский Ростов-на-Дону: «Феникс», 1997.

БЮС - Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб./ Под ред. проф. А .Я. Сухарева. - М.: ИНФРЯ. - М., 2006. - 858 с.

A.Л. Голованевский 1995 — Голованевский, А.Л. Идеологически-оценочный словарь русского языка XIX-начала XX века [Текст] / А.Л. Голованевский. — Брянск: РИО БГУ, 1995.-170 с.

B.И. Даль -Даль, В.И. Толковый словарь русского языка. 3-е изд. / Под ред. Бодуэна де Куртенэ. - [Текст] / СПб., 1903-1909.

КСКГ - Краткий словарь когнитивных терминов [Текст] / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. -М.: Изд-во МГУ, 1996. - 245 с. ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь [Текст] / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

МЭСБЕ — Малый энциклопедический словарь: В 4т. / Репринтное воспроизведение издания Брокгауза - Ефрона. - [Текст] / Ф.А. Брокгауз — И.А. Ефрон. - М.: ТЕРРА, 1997.

ПЦСД — Дьяченко, Г. Полный церковно-славянский словарь: Репринтное воспроизведение издания 1900 г. — [Текст] / Г. Дьяченко. — М.: Издательство «Отчий дом», 2002. - 1120 с.

ПЭ - Православная энциклопедия. Том VII: Ва-Ве [Текст] / Под ред. Патриарха Московского и всея руси Алексия II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — 752 с.

СМ - Славянская мифология: Энцикл. слов.: А-Я [Текст] / Рос. акад. наук. Ин-т славяноведения; Редкол.: С.М. Толстая (отв. ред.) и др. - М. : Междунар. отношения , 2002 - 509 с.

СПЭ - Словарь по этике [Текст] / Под ред. А.А. Гусейнова и И.С. Кона. - 6 изд. - М., Политиздат, 1989. - 447 с.

ССИЗ - Словарь символов и знаков [Текст] / Авт.-сост. Н.Н. Рогалевич. — Мн.: Харвест, 2004. - 512 с.

ФЭС - Философский энциклопедический словарь [Текст] / Подготов. A.JI. Грекуловой. - [Текст] / М.: Сов. энцикл., 1989. — 814 с.

ФЭС - Философский энциклопедический словарь [Текст] / Редакторы-составители Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева. В.А. Лутченко. - М.: ИНФРА — М., 1997.-576 с.

ТСУ - Толковый словарь русского языка. Т. 1-4. [Текст] / Под ред. Д.Н. Ушакова. - [Текст] / М., 2000.

ТСЯИС - Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия [Текст] / ИЛИ РАН; Под ред. Г.Н. Скляревской. - М., ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2001. - 944 с.

ЭСРЯФ - Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4т. [Текст] / М. Фасмер. Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. - 3-е изд., стер. -СПб., 1996.

Список научной литературыСтародубец, Светлана Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. - Т.1 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1993. - 400 с.

2. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.2 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1993. - Кн. 1.- 496 с.

3. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.2 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1993. - Кн. 2.- 480 с.

4. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.З Текст. / И.А. Ильин. — М.: Русская книга, 1994. - 592 с.

5. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.4 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1994. - 624 с.

6. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.5 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1995. - 608 с.

7. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. — Т.6 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1996. Кн. 1 — 560 с.

8. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.6 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1996. - Кн. 2- 672 с.

9. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.6 Текст. / И.А. Ильин. — М.: Русская книга, 1997. - Кн. 3 - 560 с.

10. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.7 Текст. / И.А. Ильин. -М.: Русская книга, 1998. - 608 с.

11. Ильин, И.А. Собрание сочинений. В 10 томах. Т.8 Текст. / И.А. Ильин. - М.: Русская книга, 1998. - 576 с.

12. Ильин, И.А. Собрание сочинений: Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней / Сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы; Им. указ. О.В. Лисицы. Текст. / И.А. Ильин. М.: Русская книга, 2001. - 576 с.

13. Ильин, И.А. Аксиомы религиозного опыта. Исследование. Т. 1-2. Текст. / И.А. Ильин. М.: «Издательство ACT», 2002. - 589 с.

14. Ильин, И.А. Кризис безбожия Текст. / И.А. Ильин // Путь духовного обновления. М.: «Русская книга — XXI век», 2006. - 295-320.

15. Ильин, И.А. Наши задачи. Статьи 1948-1954 гг. Том 1. Текст. / И.А. Ильин; составление, предисловие и комментарии Ю.Т. Лисицы. М.: Айрис-пресс, 2008. - 528 с.

16. Ильин, И.А. Наши задачи. Статьи 1948-1954 гг. Том 2. Текст. / И.А. Ильин; составление, предисловие и комментарии Ю.Т. Лисицы. М.: Айрис-пресс, 2008.-512 с.

17. Ильин, И.А. О монархии и республике Текст. / И.А. Ильин // Вопросы философии. 1991.-№4.-С. 107-152.

18. Ильин, И.А. О монархии и республике Текст. / И.А. Ильин // Вопросы философии. 1991.-№5.-С. 95-146.

19. Ильин, И.А. Основы христианской культуры Текст. / И.А. Ильин // Путь духовного обновления. М.: «Русская книга - XXI век», 2006. - С. 249-295.

20. Ильин, И.А. О сущности правосознания / И.А. Ильин // Собрание сочинений в двух томах. Т.1 Текст. - М.: «Медиум», 1993. - С. 73-301.

21. Ильин, И.А. О России. Три речи Текст. / И.А. Ильин // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. М.: Айрис-пресс, 2002. - С. 415-442.

22. Ильин, И.А. О сопротивлении злу силою / И.А. Ильин // Собрание сочинений в двух томах. — Т.1 Текст. М., 1993. - С. 301-480.

23. Ильин, И.А. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний / И.А. Ильин // Сочинения в двух томах. Т.2 Текст. - М., 1994. - С. 305-475.

24. Ильин, И.А. Путь духовного обновления / И.А. Ильин // Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2 Текст. - М., 1994. - С. 75-305.

25. Ильин, И.А. Путь духовного обновления Текст. / И.А. Ильин // Путь духовного обновления. М.: «Русская книга - XXI век», 2006. - 335 с.

26. Ильин, И.А. Путь к очевидности Текст. / И.А. Ильин // Почему мы верим в Россию: Сочинения. М.: Эксмо, 2007. — С. 731-910.

27. Ильин, И.А. Религиозный смысл философии / И.А. Ильин // Собрание сочинений в 2 т. Т. 2 Текст. - М., 1994. - С. 7-75.

28. Бабинцев, С.М. Историософские идеи И.А. Ильина в контексте его религиозной метафизики Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.03 / С.М. Бабинцев. М., 1996. - 211 с.

29. Бабинцев, С.М. Миросозерцание И.А. Ильина Текст. / С.М. Бабинцев-М.: Прометей, 1997. 170 с.

30. Барковская, Т.В. И.А. Ильин о роли культуры и религии в национальном возрождении России Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.13. /Т.В. Барковская. М., 2005. - 137 с.

31. Бердяев, Н.А. Письма к П.Б. Струве Текст. / Н.А. Бердяев // Вопросы философии. 1993. -№ 4. - С. 150-154.

32. Бердяев, Н.А. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века; Судьба России. Текст. / Н.А. Бердяев. М.:ЗАО «Сварог и К», 1997.-540 с.

33. Бердяев, Н.А. Самопознание Текст. / Н.А. Бердяев. М.: СП «ДЭМ»: Междунар. отношения, 1990. — 334 с.

34. Бердяев, Н.А. Смысл творчества Текст. / Н.А. Бердяев // Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. - С. 254-580.

35. Булгаков, С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. Подг. текста и коммент. В.В. Сапова; Послесл. К.М. Долгова Текст. / С.Н. Булгаков. М.: Республика, 1994. - 414 с.

36. Венгерская, О.Л. Символ в когнитивной эволюции культуры Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.13. — Омск, 2004. 141 с.

37. Гаджиев, КС. Политическая философия Текст. / К.С. Гаджиев // Вопросы философии 1995. - № 7. - С. 3-28.

38. Гегель, Г.Ф. Эстетика. В четырех томах. Т.2 Текст. / Г.Ф. Гегель — М., 1969.

39. Гребнева, ГА. Эволюция философских взглядов И.А. Ильина Текст. /: диссертация кандидата философских наук: 09.00.03 / Г.А. Гребнева. — Екатеринбург, 2004. 153 с.

40. Голубева, А.Р. Философия русской культуры в творческом наследии И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата философских наук: 24.00.01 / А.Р. Голубева. Барнаул, 2003. - 156 с.

41. Гулыга, А.В. Русская идея как постсовременная проблема Текст. / А.В. Гулыга // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е.А. Васильев. М., 2002. - С. 5-31.

42. ЬЬ.Дудина, И.А. Проблема человека в философии И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.03 / И.А. Дудина. — Мурманск, 2003. 200 с.

43. Душин, О.Э. Модели совести: Фома Аквинский и Владимир Соловьев Текст. / О.Э. Душин // Вопросы философии. 2005. - №3. - С. 149-160.

44. Еелампиев, ИИ. Божественное и человеческое в философии Ивана Ильина Текст. / И.И. Евлампиев. СПб.: Наука, 1998. - 511 с.

45. Ермоленко, Г.А. Метафора в языке философии Текст.: автореферат диссертации кандидата философских: 09.00.13 / Г.А. Ермоленко. — Краснодар, 2001. 20 с.

46. Зернов, И.И. Иван Ильин. Монархия и будущее России Текст. / И.Н. Зернов. М.: Алгоритм, 2007. - 240 с.

47. Игумен Веннамин Вера и знание Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/novik/veraznan.html

48. История русской философии: учеб. для вузов Текст. / Редкол.; М.А. Маслин и др. М.: Республика, 2001. - 639 с.

49. История философии: Запад Россия - Восток (книга третья: Философия

50. ХТХ-ХХ вв.) Текст. / Под ред. проф. Н.В. Мотрошиловой и проф. A.M.

51. Руткевича. — М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1998. — 448 с.

52. Кант, И. Критика чистого разума Текст. / И. Кант. М.: ЧОРО, 1994.740 с.

53. Карсавин, Л.П. Восток, Запад и русская идея Текст. / Л.П. Карсавин // Сочинения. -М., 1993. -С. 157-216.

54. Катречко, С.Л. Философия как метафизика Текст. / С.Л. Катречко // Человек Философия - Гуманизм: тезисы докл. и выст. I Российского философского конгресса (4 — 7 июня 1997 г.). В 9 томах. — Т.8. — СПб.: Изд-во СПб. гос. ун-та, 1998а.

55. Катречко, С.Л. Философия как пограничный феномен Текст. / С.Л. Катречко //Тезисы межвузовской научной конференции "Особенности философского дискурса", 5-7 февраля 1998 г. — М., 19986. С. 35-46.

56. Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке Текст. / Э. Кассирер. М.: Гардарика, 1998. - 779 с.

57. Кассирер, Э. Философия символических форм. В 3-х томах. Текст. / Э. Кассирер. М.-СПб: Университетская книга, 2002. — 397 с.

58. Кулешова, И.В. Философия творчества И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.03 / И.В. Кулешова. М., 2006. — 142 с.

59. Лисица, Ю.Т. Дар сердечного созерцания Текст. / Ю.Т. Лисица // Ильин И.А. Огни жизни / Сост., подгот. текста, вст. ст., коммент. Ю.Т. Лисицы. — М.: Русская книга XXI век, 2006. - С. 5 - 16.

60. Лисица, Ю.Т. И.А. Ильин Текст. / Ю.Т. Лисица // Собрание сочинений в 10 томах. Т. 1. - М.: «Медиум», 1996. - С. 5-36.

61. JJucuifa, Ю.Т. И.А. Ильин Текст. / Ю.Т. Лисица // Собрание сочинений в двух томах. Т. 1. - М.: «Медиум», 1993. - С. 3-8.

62. Лисица, Ю. Т. Идеи и идеалы русской культуры Текст. / Ю.Т. Лисица // Ильин И.А. Сущность и своеобразие русской культуры / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. Ю.Т. Лисицы. М.: Русская книга. - XXI век, 2007.-С.З- 12.

63. Лисица, Ю.Т. И.А. Ильин как правовед и государствовед Текст. / Ю.Т. Лисица//Вопросы философии. 1991. - № 5. - С. 146-158.

64. Логунова, Л. Семен Франк: метафизика пути Текст. // Л. Логунова. -Высшее образование в России. 2005. - № 12. - С. 132-137.

65. Лосский, Н.О. История русской философии Текст. / И.О. Лосский. М.: Издательская группа «Прогресс», 1994. - 460 с.

66. Мамардашвили, М.К. Введение в философию Текст. / М.К. Мамардашвили // М.К. Мамардашвили Мой опыт нетипичен. СПб., 2000.

67. Мамардашвили, М.К. Метафизика свободы Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.mamardashili.ru/

68. Мамардашвили, М.К. О философии Текст. / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1991,- №5.-С. 3-25.

69. Мамардашвили, М.К. Форма превращенная Текст. / М.К. Мамардашвили // Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. — М., 1984.

70. Мамардашвили, М.К. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке Текст. / М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорский. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 216 с.

71. Мотрошилова, Н.В. От маркизма к идеализму, судьбы российской интеллигенции Текст. / Н.В. Мотрошилова // История философии: Запад — Россия Восток (книга третья: Философия XIX-XX вв.). - М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1998. - С. 285-301.

72. Назаров, В.Н. Введение в теологию русской культуры Текст. / В.Ы. Назаров. Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л.Н. Толстого, 2002. - 269 с.

73. Новикова, JI.K Русская философия истории: курс лекций Текст. / Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1997. - 328 с.

74. Оботурова, Г.Н. Миф в структуре познания и деятельности Текст.: автореферат диссертации доктора философских наук: 09.02.01 / Г.Н;. Оботурова. М., 1999. - 40 с.

75. Петраков, А.А. Проблема символа в русской философии XX века: П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев, С.Н. Булгаков, А.Белый Электронный ресурс.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.13 / А.А. Петраков. — Ivt., 2006.-162 с.

76. Пивоваров, Ю.С. Может ли спасти Россию самодержавная монархия? Текст. / Ю.С. Пивоваров // Вопросы философии 1991. - № 6. - С. 76-85.

77. Пирогова, JI.A. Проблема очевидности в философии И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.03 / Л.А. Пирогова. — Калининград, 2005. — 149 с.

78. Плгшак, Е.Г. «Русская идея» Николая Бердяева как наследие русской интеллигенции Текст. / Е.Г. Плимак, Т.А. Сабурова // Вопросы философии. -2006.- №9.-С. 84-101.

79. Полторацкий, Н.П. Иван Александрович Ильин. Жизнь, труды, мировоззрение Текст. / Н.П. Полторацкий // Ильин И.А., Кто мы? Ореволюции и религиозном кризисе наших дней. — М.: Русская книга, 2001. — С. 243-478.

80. Полторацкий, Н.П. Русская религиозная философия (предисловие к публикации И.А. Савкина) Текст. / Н.П. Полторацкий // Вопросы философии. 1992. - №2. - С. 123- 134.

81. Пятигорский, А. Что такое политическая философия: размышления и соображения. Цикл лекций Текст. /А. Пятигорский. М.: Изд. «Европа», 2007.

82. Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей Текст. / Сост. Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. М.: Айрис-пресс, 2002. — 506 с.

83. Сухов, А.Д. Русская философия: особенности, традиции, исторические судьбы Текст. / А.Д. Сухов. М.:ИФРАН. - 157 с.

84. Финько, М.В. Культурологическая концепция И.А. Ильина в контексте духовного кризиса XX века Текст. / М.В. Финько. — Ростов-на-Дону: Изд-во АПСН СКНЦ ВШ, 2003. 208 с.

85. Финько, М.В. Религиозно-философская концепция русской культуры Электронный ресурс.: На материале работ И.А. Ильина: диссертация доктора философских наук: 09.00.13 / М.В. Финько. М., 2004. - 303с.

86. Флоренский, П.А. Иконостас Текст. / П.А. Флоренский. — М.: Искусство, 1995.-254 с.

87. Флоренский, П.А. Сочинения: В 4т. Т.1. Текст. / П.А. Флоренский. - М., 1994.-797 с.

88. Франк, С.Л. Философия и религия Текст. / С.Л. Франк // На переломе. Философия и мировоззрение. Философские дискуссии 20-х годов. — М., 1990.- С. 324-332.

89. Хайдеггер, М. Время и бытие Текст. / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1993.-447 с.

90. Хомяков, А.С. О старом и новом Текст. / А.С. Хомяков // Русская идея. -М., 1992.-С. 52-63.

91. Хоружий, С.С. После перерыва. Пути русской философии Текст. /С.С. Хоружий. СПб.: Алетейя, 1994. - 445 с.

92. Хоружий, С.С. Философский процесс в России как встреча философии и православия Текст. / С.С. Хоружий // Вопросы философии. 1991. - №5.- С.26-57.

93. Шарипов, A.M. Факторы становления Российской цивилизации в культурно-исторической концепции И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата исторических наук: 24.00.01 / A.M. Шарипов. М., 2004. - 144 с.

94. Шевцова, Н.П. Культура как система ценностей (Аксиология культуры Н.А. Бердяева и И.А. Ильина) Текст. / Н.П. Шевцова. М.: Московский государственный институт электроники и математики, 2004а. - 160 с.

95. Шевцова, Н.П. Проблема ценности в творчестве Н.АК. Бердяева и И.А. Ильина: общее и особенное Текст.: диссертация кандидата философских наук: 24.00.01 / Н.П. Шевцова. М., 20046. - 204 с.

96. Список использованной литературы

97. Аверинцев, С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда Текст. / С.С. Аверинцев, И.Г.Франк-Каменецкий, О.М. Фрейденберг От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза. М., 2001. — С. 81121.

98. Аверинцев, С.С. Символ Текст. / С.С. Аверинцев // Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. - М.: Сов. энциклопедия, 1971.

99. Акимова, И.И. Способы выражения имплицитной информации художественного дискурса (на материале произведений В. Набокова) Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 / И.И. Акимова. М., 1997. - 20 с.

100. Алексеев, А.П. Философский текст: идеи, аргументация, образы. М., Прогресс-Традиция, 2006. - 328 с.

101. Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры Текст. / Н.Ф. Алефиренко. М.: Academia, 2002. - 394 с.

102. Апресян, Ю.Д. Избранные труды, том. I. Лексическая семантика: 2-е изд. испр. и доп. Текст. / Ю.Д. Апресян. — М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная литература», РАН, 1995. — VIII е., 472 с.

103. Апресян, Ю.Д. Избранные труды, том. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. Текст. / Ю.Д. Апресян. — М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная литература», РАН, 1995.-767 с.

104. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. Текст. / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 338 с.

105. Арутюнова, Н.Д. Языковая метафора Текст. / Н.Д. Арутюнова // Лингвистика поэта. — М., 1979.

106. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка Текст. / А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 1996. - 103 с.

107. Баранов, А.Н. Когнитивная теория метафоры: почти двадцать пять лет спустя Текст. / А.Н. Баранов // Дж. Лакофф, М. Джонсон Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. — М., 2004.- С.7-21.

108. Баранов, А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей Текст. / А.Н. Баранов // Вопросы языкознания. 2003. - № 2. - С. 73-94.

109. Баранов, А.Н. Постулаты когнитивной семантики Текст. / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия АН. Серия литературы и языка. -1997.-Т. 56.- С. 11-21.

110. Баранов, А.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. Текст. / А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов. М.: ИРЯ, 1991. - 193 с.

111. Барт, Р. Лингвистика текста Текст. / Р. Барт // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. М.: Едиториал УРСС, 2001. — С. 168-175.

112. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / Сост. С. Г. Бочаров; Текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; Примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.

113. Баг^евич, Ф.С. Очерки по функциональной лексикологии Текст. / Ф.С. Бацевич, Т.А. Космеда. — Львов, 1997. 278 с.

114. Беляевская, Е.Г. Понятие коннотации с когнитивной точки зрения Текст. / Е.Г. Беляевская // Концептуальное пространство языка: Сб. научн. тр. под ред. проф. Е.С. Кубряковой. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. - С. 53-66.

115. Бельчиков, Ю.А. Русский литературный язык во второй половине XIX века: учебное пособие для студентов филологических специальностей университетов и педагогических институтов / Ю. А. Бельчиков. Изд. 2-е, испр. и доп. - Москва : URSS , 2009. - 221 с.

116. Берестнев, Г.И. К философии слова (лингвокультурологический аспект) Текст. / Г.И. Берестнев // Вопросы языкознания. — 2008.- № 1. С. 37-66.

117. Бибихин, В.В. Слово и событие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 280 с.

118. Бибихин, В.В. Язык философии Текст. / В.В. Бибихин. — М.: Прогресс, 1993.-403 с.

119. Бибихин, В.В. Язык философов Текст. / В.В. Бибихин // Слово и событие М.: Эдиториал УРСС, 2001. - С. 7-12.

120. Бидерманн, Г. Энциклопедия символов: Пер. с нем. / Общ. ред. и предисл. Свенцицкой И.С. Текст. / Г. Бидерманн. М., 1996. —

121. Бирдсли, М. Метафорическое сплетение Текст. / М. Бирдсли // Теория метафоры.-М., 1990.-С. 307-341.

122. Болдырев, Н.Н. Категории как форма репрезентации знаний в языке Текст. / Н.Н. Болдырев // Концептуальное пространство языка: Сб. научн. тр. под ред. проф. Е.С. Кубряковой. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. - С. 16-39.

123. Болотнова, Н.С. Филологический анализ текста: учебное пособие Текст. / Н.С. Болотнова. — 3-е изд., испр. и доп. М.: Флинта: Наука, 2007. — 520 с.

124. Болотнова, Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня Текст. / Н.С. Болотнова. — Томск: Изд-во Томского университета, 1992. 309 с.

125. Бондарко, А.В. Теория инвариантности P.O. Якобсона и вопрос об общих значениях грамматических форм Текст. / А.В. Бондарко // Вопросы языкознания. 1996 - № 4. - С. 5-19.

126. Волгина, Н.С. Теория текста: Учебное пособие Текст. / Н.С. Валгина. -М.: Логос, 2004.-280 с.

127. Васильев, JI.M. Современная лингвистическая семантика Текст. / Л.М. Васильев. -М.: Высш. шк., 1990. 175 с.

128. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков. Пер. с англ. А.Д. Шмелева / Под ред. Т.В. Булыгиной. Текст. / А. Вежбицкая. М.: Языки русской культуры, 1999. — 776 с.

129. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание Текст. / А. Вежбицкая. М.: Рус.слов., 1996.-411 с.

130. Вейнрейх, У. Опыт семантической теории Текст. / У. Вейнрейх. — Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. X. — Лингвистическая семантика. — М.: Прогресс, 1981. С. 50-176.

131. Верещагин, Е.М. Язык и культура / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. -М., 1973.

132. Виноград, Т. К процессуальному пониманию семантики Текст. / Т.К. Виноград // Текст: аспекты изучения. Поэтика. Прагматика. Семантика. М., 2001.- С. 42-90.

133. Виноградов, В.В. О языке художественной прозы: Избр. тр. Текст. / В. В. Виноградов. М.: «Наука», 1980. - 360 с.

134. Виноградов, В.В. Поэтика русской литературы: избранные труды Текст. /В.В. Виноградов. М.: «Наука», 1976. — 511 с.

135. Виноградов, В.В. Проблемы русской стилистики Текст. / В. В. Виноградов. -М.: Высш. шк., 1981. 320 с.

136. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат Электронный ресурс. -Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/witt/01/01.html

137. Волкова, Е.В. Пространство символа и символ пространства в работах Ю.М. Лотмана Текст. / Е.В. Волкова // Вопросы философии. 2002. - № 11. - С. 149-165.

138. Володина, М.Н. Теория терминологической номинации Текст. / М.Н. Володина. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1997. - 179 с.

139. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки Текст. / Е.М. Вольф. — М.: Едиториал УРСС, 2002. 280 с.

140. Воркачев, С.Г. Дискурсивная вариативность лингвоконцепта (1): любовь милость Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 2005. - Том 64. - № 4. - С. 46-55.

141. Воркачев, С.Г. Дискурсивная вариативность лингвоконцепта (2): любовь-жалость Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2006. - Том 65. -№ 2. - С. 33-41.

142. Воркачев, С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. — 2001. Том. 60. - № 6. - С. 47-58.

143. Воркачев, С.Г. Лингвокультурная концептология: становление и перспективы Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2007. - Том 66. - С. 13-22.

144. Гайденко, 77.77. Владимир Соловьев и философия Серебряного века Текст. / П.П. Гайденко. М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 472 с.

145. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. -М.: Наука, 1981. 139 с.

146. Гаспаров, М.Л. Литературный интертекст и языковой интертекст Текст. / М.Л. Гаспаров // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. Том 61. - № 4. - 2002. - С. 3-10.

147. Гачев, Г. Творчество, жизнь, искусство Текст. / Г. Гачев. М.: «Детская литература», 1980.- 143 с.

148. Гегель, Г.Ф. Эстетика. В четырех томах. Т.2 Текст. / Г.Ф. Гегель -М., 1969.

149. Геймбух, Е.Ю. Поэтика жанра лирической прозаической литературы: Лингвостилистический аспект Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.01 / Е.Ю. Геймбух. М., 2006. - 35 с.

150. Гиренок, Ф. Археография событий Текст. / Ф. Гиренок // Событие и смысл. Синергетический опыт языка. М.: ИФРАН, 1999. - С. 67-87.

151. Гнатюк, О.Л. Русская политическая мысль начала XX века: Н.И. Кареев, П. Струве, И.А. Ильин Текст. / О.Л. Гнатюк. СПбГТУ., 1994. - 91

152. Говердовский, В. И. Опыт функционально-типологического описания коннотации Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 /В.И. Говердовский. М., 1977.-20 с.

153. Голованевский, А.Л. Лексическая неоднозначность в языке поэзии Ф.И. Тютчева Текст. / А.Л. Голованевский // Вопросы языкознания — 2006. №6. -С. 82-89.

154. Голованевский, А.Л. Общественно-политическая лексика в словарях 1900-1917гг. (К проблеме идеолого-семантической типологии словарей дореволюционного периода) / А.Л. Голованевский. Филологические науки.- 1986.-№3.-С. 25-31.

155. Голованевский, А.Л. Оценочность и ее отражение в политическом и лексикографическом дискурсах (на материале русского языка) Текст. / А.Л. Голованевский. Филологические науки. — 2002. - №3. — С. 78-88.

156. Голованевский, А.Л. Социальная и идеологическая дифференциация и оценочность общественно-политической лексики русского языка / А.Л. Голованевский. Вопросы языкознания. - 1987. - №4.

157. Голованевский, А.Л. Формирование идеологически-оценочной общественно-политической лексики в русском литературном языке XIX-начале XX века: диссертация доктора филологических наук Текст.: 10.02.01.1. Кокчетав, 1993.-465 с.

158. Голованова, Е.И. Когнитивно-историческое терминоведение: предмет, проблематика, инструментарий Текст. / Е.И. Голованова // Вопросы когнитивной лингвистики. 2008. — №2. - С. 51-54.

159. Головин, Б.Н. Лингвистические основы учения о терминах: учебное пособие для филолог, спец. вузов. Текст. / Ю.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин. — М.: Высш. шк., 1987. 103 с.

160. Гончаренко, В.В. Фреймы для распознавания смысла текста Текст. / В.В. Гончаренко, К.А. Шингарева —Кишинев: Штиинца, 1984. 198 с.

161. Грановская, JI.M. Русский литературный язык в конце XIX и XX вв.: очерки Текст. / Л.М. Грановская. М.: ЭЛПИС, 2005. - 446 с.

162. Грановская, Л.М. Русский язык в рассеянии. Очерки по языку русской эмиграции первой волны Текст. / Л.М. Грановская. — М.:ИРЯ, 1995. — 142 с.

163. Григорьев, В.П. Велимир Хлебников в четырёхмерном пространстве языка: Избранные работы. 1958-2000 годы Текст. / В.П. Григорьев. М.: «Языки славянских культур», 2006. - 816 с.

164. Гудавичюс, А. Аксиологический аспект метафоры Текст. / А. Гудавичюс // Форма, значение и функции единиц языка и речи: Материалы докл. междунар. науч. конф., Минск, 16-17 мая 2002г.: В Зч. Ч.1.- Мн., МГЛУ, 2002.-С. 23-25.

165. Гусев, В.И. К соотношению философских и литературоведческих категорий в контексте современной интерпретации классики Текст. / В.И. Гусев // Филологические науки. — 2007. — № 3. — С. 64-69.

166. Гутнер, Г. Предельность философского дискурса Текст. / Г. Гутнер // Событие и смысл (Синергетический опыт языка) М., 1999. — С. 257-266.

167. Даниленко, В.П. Ономасиологическое направление в истории грамматики Текст. / В.П. Даниленко // Вопросы языкознания. 1988. - №3. -С. 73-81.

168. Дейк, Т.А. ван Вопросы прагматики текста Текст. / Т.А. ван Дейк // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики / Сборник статей. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - С. 90-167.

169. Дейк, Т.А. ван Стратегия понимания связного текста Текст. / Т.А. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXVII. Когнитивные аспекты языка. — М., 1988.— С. 142-173.

170. Дейк, Т.А. ван Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т.А. ван Дейк / Составление В.В. Петрова. Пер. с англ. под ред. В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1989.-310 с.

171. Демъянков, В.З. Прототипический подход Текст. / В.З. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. -М., 1996.- С. 140-145.

172. Демьянков, В.З. Фрейм. Фреймовая семантика Текст. / В.З. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. — М., 1996.- С. 187-191.

173. Денисов, П.Н. Язык русской общественной мысли конца Х1Х-первой четверти ХХв. Текст. / П.Н. Денисов. М., 1998. - 185 с.

174. Деррида, Ж. Есть ли у философии свой язык? Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.commentmag.rU/archive/2/2der.htm.

175. Диброва, Е.И. Художественный текст: Структура. Содержание. Смысл: избранные работы Текст. / Е.И. Диброва. Т.1. - М.: ТВТ Дивизион, 2008. -429 с.

176. Дымарский, М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст Текст. / М.Я. Дымарский. M.:URSS, 2001. - 293 с.

177. Емельянов, Б.В. Философская терминология как исследовательская проблема Текст. / Б.В. Емельянов, 3.JI. Сокольникова // Семиотические аспекты научного познания. Межвуз. сб.научн.тр. Свердловск, 1981. — С.106-112.

178. Емельянов, Б.В. Философская терминология как исследовательская проблема Текст. / Б.В. Емельянов, 3.JI. Сокольникова // Семиотическиеаспекты научного познания. Межвуз. сб. научн. тр. Свердловск, 1981. — С. 106-112.

179. Жирмунский, В.М. Поэтика русской поэзии Текст. / В.М. Жирмунский. СПб.: Азбука-классика, 2001. - 485 с.

180. Жукова, Е.А. Концепт «Добро» в пословицах и поговорках «Азбуки» JI.H. Толстого Текст. / Е.А. Жукова // Информационный потенциал слова и фразеологизма: Сборник научных статей. Орел, 2005. - С. 170-173.

181. Задорожный, М.К О так называемом эпидигматическом измерении лексики Текст. / М.И. Задорожный // Слово в системе и тексте. — Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1988. С. 38-46.

182. Залевская, А.А. Введение в психолингвистику Текст. / А.А. Залевская. -М.: Рос.гос. гум.ун-т, 1999. -381 с.

183. Залевская, А.А. Индивидуальное знание: специфика и принципы функционирования Текст. / А.А. Залевская. Тверь: ТГУ, 1992. — 135 с.

184. Залевская, А.А. Некоторые проблемы теории понимания текста Текст. / А.А. Залевская // Вопросы языкознания. 2002. - №3. - С. 62-73.

185. Залевская, А.А. Понимание текста: психолингвистический подход: учебное пособие Текст. / А.А. Залевская. Калинин: КГУ, 1988. - 95 с.

186. Залевская, А.А. Психолингвистика: пути, итоги, перспективы Текст. / А.А. Залевская // Вопросы языкознания. 1998. - № 6. - С. 81-94.

187. Залевская, А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: избранные труды Текст. / А.А. Залевская. М.: Гнозис, 2005. — 542 с.

188. Залевская, А.А. Психолингвистические проблемы семантики слова Текст. / А.А. Залевская. Калинин: КГУ, 1982. - 80 с.

189. Залевская, А.А. Различные подходы к трактовке значения слова как достояния- индивида Текст. / А.А. Залевская // Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь, 1997. - С. 11-23.

190. Залевская, А.А. Слово в лексиконе человека: психолингвистическое исследование Текст. / А.А. Залевская. — Воронеж: Изд-во Воронежского унта, 1990.-204 с.

191. Зализняк, Анна А. О понятии «факт» в лингвистической семантике Текст. / А.А. Зализняк // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. М., 1990.

192. Золотухина, Н.В. Прототипические модели описания концептов «добро» и «зло» Текст. / Н.В. Золотухина // Тверской лингвистический меридиан: Теоретический сборник. Выпуск 1. Под ред. И.П. Сусова. — Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. С. 61-64.

193. Какорина, Е.В. Стилистический облик оппозиционной прессы Текст. / Е.В. Какорина // Русский язык XX столетия. М.: «Языки русской культуры», 1996. - С. 409-426.

194. Каменева, В.А. Лингвокогнитивные средства выражения идеологической природы публицистического дискурса (на материале американской прессы): автореферат диссертации доктора филологических наук 10.02.19 / В.А. Каменева. Кемерово, 2007. - 43 с.

195. Каминская, Э.Е. Психолингвистическое исследование динамики смыслового поля слова Текст.: диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук: 10.02.19 / Э.Е. Каминская. Тверь, 1996. -229 с.

196. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты. Сб. научн. тр. Волгоград -Архангельск: Перемена, 1996. — С. 3-16.

197. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Текст. / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 389 с.

198. Караулов, Ю.Н. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса Текст. / Ю.Н. Караулов // Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. — М., 1989.-С. 5-12.

199. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов. — Изд. 6-е. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. — 264 с.

200. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. АН СССР. М., 1987. - 261 с.

201. Караулов, Ю.Н. Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности. Изд. 2-е, испр. М.: Комкнига, 2006. 168с.

202. Касевич, В.В. Семантика. Синтаксис. Морфология Текст. / В. Б. Касевич. М.: Наука, 1988. -311 с.

203. Кибрик, А.Е. Когнитивные исследования по дискурсу Текст. /А.Е. Кибрик // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 126-139.

204. Кибрик, А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфичное в языке) Текст. /А.Е. Кибрик. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 336 с.

205. Киреева, А.А. Фреймовое моделирование концепта «banking» Текст. / А.А. Киреева // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сборник материалов / Отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С. 753-755.

206. Киселев, А.Ф. Иван Ильин и его поющее сердце Текст. / А.Ф. Киселев. М.: Логос: Университет, 2006. - 270 с.

207. Клоков, В.Т. Лексика в функционально-идеологическом аспекте: Пособие по спецкурсу для студентов филолог.факультетов Текст. / В.Т. Клоков. — Саратов: Саратовский университет, 1990. — 31 с.

208. Коваленко, Е.М. Концепт и символ в когнтивной парадигме Текст. / Е.М. Коваленко // Международный конгресс по когнитивной лингвистике:сборник материалов / Отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С. 373-376.

209. Кобозева, КМ. Лингвистическая семантика Текст. / И.М. Кобозева. — М.: Эдиториал УРСС, 2000. 352 с.

210. Кожинова, А.А. Интровертированный образ мира в текстах Кирилла Туровского Текст. /А.А. Кожинова.- Мн., БГУ, 1999. 201 с.

211. Колесов, В.В. «Жизнь происходит от слова.» Текст. / В.В. Колесов. -СПб.: «Златоуст», 1999. — 368 с. (Язык и время. Вып. 2).

212. Колесов, В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека Текст. / В.В. Колесов. СПб.: филологич.фак. С.-Петерб. фак., 2000. - 326 с.

213. Колесов, В.В. Этнический язык и этническое видение мира Текст. / В.В. Колесов // Язык и этнический менталитет. Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1995.-С. 13-24.

214. Колесников, А.С. Философия и литература: современный дискурс Текст. / А.С. Колесников // История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию профессора А.С. Колесникова. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. — С. 8-36.

215. Колшанский, Г.В. Контекстная семантика Текст. / Г.В. Колшанский. — М.: КомКнига, 2005. 152 с.

216. Конецкая, В. П. Аксиомы, закономерности и гипотезы в лексикологии Текст. / В .П. Конецкая // Вопросы языкознания. 1998. - №2. - С. 22-37.

217. Концептуальное пространство языка: Сб. научн. тр. Посвящается юбилею профессора Н.Н. Болдырева / Под ред. проф. Е.МС. Кубряковой. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. 492 с.

218. Копорская, Е. С. Семантические преобразования слова, контекстуально стимулируемые и контекстуально нестимулируемые Текст. / Е.С. Копорская // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. Виноградовские чтения. VI. -М., 1982. С. 154-166.

219. Корниенко, А.В. Язык и дискурс в социологической перспективе Текст. / А.В. Корниенко. СПб.: С.-Петерб. гос. электротехн. ун-т им. В.И. Ульянова, С.-Петерб. фил. Ин-та социологии РАН , 1999. — 40 с.

220. Корольков, А.А. Русская духовная философия Текст. / А.А. Корольков. -СПб.

221. Кошарная, С.А. Миф и язык: опыт лингвокультурологической реконструкции русской мифологической картины мира Текст. / С.А. Кошарная. Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2002. - 287 с.

222. Кошелев, А.Д. К эксплицитному описанию концепта «свобода» Текст. / А.Д. Кошелев // Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: «Наука», 1991. С. 61-64.

223. Красникова, Е.Ю. Социально-оценочная лексика и ее изменения Текст. / Е.Ю. Красникова // Русский язык за рубежом. М., 1993. - №1. -С. 74-77.

224. Красных, В.В. От концепта к тексту и обратно (к вопросу о психолингвистике текста) Текст. / В.В. Красных // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1998. - № 1. - С. 53-70.

225. Крючкова, Т.Е. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии Текст. / Т.Б. Крючкова — М., «Наука», 1989. 149 с.

226. Крючкова, Т.Б. Специфика изменений значений общественно-политической лексики и терминологии Текст. / Т.Б. Крючкова // Диахроническая социолингвистика. М.: «Наука», 1993. - С. 188-200.

227. Кубрякова, Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности Текст. / Е.С. Кубрякова. -М.: «Наука», 1986. 156 с.

228. Кубрякова, Е.С. Слово как центральная единица внутреннего лексикона Текст. / Е.С. Кубрякова // Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. М., 1991. — С. 96 -133.

229. Кубрякова Е.С. Онтогенез речи и формирование языковой способности человека Текст. / Е.С. Кубрякова, A.M. Шахнарович // Человеческий фактор в в языке. Язык и порождение речи — М., 1991. С. 141-220.

230. Кубрякова, Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира Текст. / Е.С. Кубрякова. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с. (Язык. Семиотика. Культура.)

231. Кузнецов, Вас. Ю. Философия языка и непрямая референция Текст. / В.Ю. Кузнецов // Язык и культура. Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. М., 2001. - С. 217-225.

232. Лакофф, Дж. Лингвистические гештальты Текст. / Дж. Лакофф. — Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. X. — Лингвистическая семантика. — М.: Прогресс, 1981. С. 350-369.

233. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. Текст. / Дж. Лакофф, М. Джонсон / Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. — М.: УР СС, 2004. 252 с.

234. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем Текст. / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование социального взаимодействия М., 1987.-С. 126-170.

235. Ларин, Б.А. История русского языка и общее языкознание: избр. работы Текст. / Б.А. Ларин. М.: Просвещение, 1977. - 224 с.

236. Ларин, Б.А. О разновидностях художественной речи: Семантические этюды / Б.А. Ларин // Русская речь. Вып 1. Под ред. Л.В. Щербы. — вып.1. -Пг., 1923.-С. 57-96.

237. Ларин, Б.А. Эстетика слова и язык писателя Текст. / Б.А. Ларин. Л.: «Художественная литература», 1974. — 285 с.

238. Леденева, В.В. Особенности идиолекта Н.С. Лескова: монография Текст. / В.В. Леденева. М.: Мос.пед.ун-т, 2000. - 183 с.

239. Лекант, П.А. Грамматика категории слова и предложения Текст. / П.А. Лекант. М.: Изд-во МГОУ, 2007. - 213 с.

240. Лисицына, Е.В. Лингвистические особенности философского дискурса П. А. Флоренского Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01. / Е.В. Лисицына. Ставрополь, 2006. - 22 с.

241. Лисовой, Н.Н Русское Православие в языке, литературе, школах перевода Текст. / Н.Н. Лисовой // Духовный потенциал русской классической литературы. Сб. научн. трудов. -М.: «Русский мир», 2007. - С. 66-76.

242. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа Текст. / А.Ф. Лосев. — М.: Мысль, 2001. 559 с.

243. Лосев, А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. — М., 1990.-655 с.

244. Лотман, Ю.М. Андрей Белый: Проблемы творчества Текст. / Ю.М. Лотман.- М., 1988.

245. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек-текст-семиосфера-история Текст. / Ю.М. Лотман. — М.: Языки русской культуры, 1996. — 447 с.

246. Лотман, Ю.М. Литература и мифология Текст. / Ю.М. Лотман / Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. - С. 727 -744.

247. Лотман, Ю.М. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) Текст. / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры С.-Петербург: Искусство-СПб, 2002. - С. 88116.

248. Лотман, Ю.М. Семиосфера Текст. / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство-СПб., 1999. - 703 с.

249. Лукин, В.А. «Как-художественный» текст и его структура Текст. / В.А. Лукин // Язык и культура. Факты и ценности (К 70-летию Ю.С. Степанова). -М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 585-595.

250. Лукин, В.А. Лингво-семиотические свойства художественного текста, его компоненты и параметры типологического определения Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.01 / В.А. Лукин. Орел, 2003. - 36 с.

251. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум Текст. / В.А. Лукин. 2-е изд., перераб. и доп. -М.: Издательство «Ось-89», 2005. - 560 с.

252. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: учебник для филол. спец. вузов Текст. / В.А. Лукин. М., 1999. - 192 с.

253. Лурия, А.Р. Язык и сознание Текст. /А.Р. Лурия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988.-335 с.

254. Макаров, М.Л. Основы теории дискурса Текст. / М.Л. Макаров. — М.: Гнозис, 2003.-276 с.

255. Макаров, М.Л. Коммуникативная структура текста: Конспект лекций Текст. / М.Л. Макаров. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1990. - 52 с.

256. МакКормак, Э. Когнитивная теория метафоры Текст. / Э. МакКормак // Теория метафоры. М., 1990.

257. Малафеев, А.Ю. Индивидуально-авторское семантическое переосмысление лексических единиц как когнитивный процесс Текст. / А.Ю. Малафеев // Вопросы когнитивной лингвистики 2008. - № 2. - С. 7883.

258. Мальцева, А.В. Религиозно-политический акт (Политическая философия И.А. Ильина). М.: МАКС Пресс, 2005. - 604 с.

259. Маркелова, Т.В. Выражение оценки в русском языке Текст. / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995. - №1. - С. 76-81.

260. Маркелова, Т.В. Оценка и оценочность Текст. / Т.В. Маркелова // Семантическая структура слова и высказывания. — М., 1993. С. 107-115.

261. Маркелова, Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке Текст. / Т.В. Маркелова // Филологические науки. — 1995.-№3.-С. 67-79.

262. Марков, Б.В. Психосемиотические структуры философского дискурса Текст. / Б.В. Марков // Язык и текст. Онтология и рефлексия. СПб., 1992. -С. 42-55.

263. Маркова, Е.М. Типология трансформаций праславянской лексики и ее отражение в русском языке: монография Текст. / Е.М. Маркова. М.: Изд-во МГОУ, 2007. - 254 с.

264. Маръяновский, В.А. Российский экономический менталитет Текст. / В.А. Марьяновский // Государство и право. — 1999. № 6. - С. 11-17.

265. Маслова, В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений Текст. / В.А. Маслова. М.: Издательский центр «Академия», 2004. - 208 с.

266. Мачужак, А.В. Язык и культура в философии Умберто Эко Текст.: автореферат диссертации кандидата философских наук: 09.00.03 / А.В. Мачужак. — Тверь, 2006. 18 с.

267. Медведева, А.В. Метафора как средство концептуализации мира / А.В. Медведева // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сборник материалов / Отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С. 297-300.

268. Мечковская, КБ. Семиотика: Язык. Природа. Культура: Курс лекций: Учеб. пособие для студ. филолол., лингв, и переводовед. фак. высш. учеб. заведений Текст. / И.Б. Мечковская. М.: Издательский центр «Академия», 2004. - 432 с.

269. Мечковская, И.Б. Социальная лингвистика: Учеб. пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев Текст. / Н. Б. Мечковская. 2. изд., испр. — М.: Аспект-Пресс , 2000. — 205 с.

270. Мечковская, И.Б. Язык и религия: Пособие для студентов гуманитарных вузов Текст. / И.Б. Мечковская. М.: Агентство «ФАИР», 1998.-352 с.

271. Миловидов, В.А. От семиотики текста к семиотике дискурса: Пособие по спецкурсу Текст. / В.А. Миловидов. — Тверь: ЛТ, 2000. 92 с.

272. Миловидов, В.А. Текст, контекст, интертекст: Введение в проблематику сравнительного литературоведения: Пособие по спецкурсу Текст. / В.А. Миловидов. — Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. — 83 с.

273. Мильков, В.В. Философско-мировоозренческие идеи в культуре Киевской Руси Текст. / В.В. Мильков // История русской философии. М., 2001.-С. 16-51.

274. Минералов, Ю.И. теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность): учеб. пособие Текст. / Ю.И. Минералов. М.: Гуманит.изд.центр ВЛАДОС, 1999. - 360 с.

275. МИПД Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Выпуск 1. Под общ. ред. проф. И.Ф. Ухвановой-Шмыговой -Минск, 1998.

276. Москалъчук, Г.Г. Структура текста как синергетический процесс Текст. / Г.Г. Москальчук. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 296 с.

277. Мышкина, H.JI. Лингводинамика текста: контрадиктно-синергетический подход Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.19. Уфа, 1999а. - 43 с.

278. Мышкина, H.JI. Лингводинамика текста: контрадиктно-синергетический подход Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.19. Пермь, 19996. - 428 с.

279. Наумова, Д.В. Когнитивные аспекты философского дискурса И.Г. Фихте / Д.В. Наумова // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сборник материалов / Отв. ред. Н.Н. Болдырев. — Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 573-575.

280. Нестеров, А.Ю. Проблема символа в литературном произведении: текст и читатель в акте моделирования эстетического объекта Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.01.08. -Самара, 2002. 23 с.

281. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения Текст. / М.В. Никитин. -М.: Высш. шк., 1988. 165 с.

282. Никонова, Ж.В. Фреймовый анализ как метод лингвистического описания вербальных структур Текст. / Ж.В. Никонова // Вестник Тамбовского государственного университета. 2007. — Выпуск 6. - С. 229233.

283. Новикова, M.JI. Остраннение как основа образной семантики и структуры художественного текста: на материале произведений русских писателей Текст. / M.JI. Новикова. М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 2005.-306 с.

284. Новиков, А.И. Семантика текста и ее формализация Текст. / А.И. Новиков. М.: Наука, 1983. - 215 с.

285. Новиков, J1.A. Избранные труды. Том I. Проблемы языкового значения. Текст. / Л.А. Новиков. М., Изд-во РУДН, 2001. - 672 с.

286. Новиков, JI.A. Избранные труды. Том II. Эстетические аспекты языка. Miscellanea Текст. / Л.А. Новиков. М., Изд-во РУДН, 2001. - 842 с.

287. Новиков, JI.A. Семантика русского языка: учеб. пособие Текст. / Л.А. Новиков. -М.: «Высш. шк.», 1982. 272 с.

288. Оленев, С.В. Динамическое моделирование русской языковой личности Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.01. — Кемерово, 2006. 23 с.о

289. Павиленис, Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка Текст. / Р. Павиленис. — М.: Прогресс, 1990. — 295 с.

290. Павлова, А. А. Жанр, гипертекст, интертекст, концептосфера (На материале внутрисемейных родословных) Текст. / А.А. Павлова. Белгород: Изд-во БелГУ, 2004. - 162 с.

291. Павлович, Н.В. Язык образов. Парадигмы образов в русском поэтическом языке Текст. / Н.В. Павлович. М., 1995. - 374 с.

292. Папина, А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории Текст. / А.Ф. Папина. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 368 с.

293. Паули, Ю.С. Анафоническая доминанта идиостиля Н.А. Бердяева: На материале философского трактата «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 / Ю.С. Паули. Кемерово, 2006. - 24 с.

294. Пестова, О.Г. Символическое значение слова как обычный объект лингвистической семантики (на материале русского и английского языков) Текст.: диссертация кандидата филологических наук: 10.02.19 / О.Г. Пестова. Воронеж, 1988. - 184 с.

295. Поляк, О.Е. Аргументативный текст: вербальное воплощение когнитивного процесса аргументации (на материале русского политического дискурса) Текст. / О.Е. Поляк // Русистика сегодня. 1996. -№3. - С. 48-65.

296. Попов, А.В. Символ как фактор текстопорождения (на материале текстов современной русской поэзии Горного Алтая) Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 / А.В. Попов. — Барнаул, 2006. 17 с.

297. Попова, З.Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях Текст. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж, Изд. Воронежского ун-та, 1999.

298. Попова, З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика Текст. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. М.: ACT: Восток - Запад, 2007. - 314 с.

299. Попова, Н.С. Когнитивная метафора в концептосфере языка Текст. / Н.С. Попова // Связи языковых единиц в системе и реализации. Когнитивный аспект. Вып.П: Межвузовский сборник научных трудов. Тамбов, 1999. — С. 128-134.

300. Постовалова, В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания Текст. / В.И. Постовалова // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

301. Потапова, Р.К. Семантическое поле «наркотики». Дискурс как объект прикладной лингвистики Текст. / Р.К. Потапова, В.В. Потапов. М.: УРСС, 2004. - 190 с.

302. Потебня, А.А. Эстетика и поэтика Текст. / А.А. Потебня. — М.: «Искусство», 1976.— 614 с.

303. Прохоренко, А.В. Все в имени твоем, Россия. Основные парадигмы общественной мысли русского зарубежья Текст. / А.В. Прохоренко. — СПб.: Издательско-торговый дом «Летний сад», 2003. 184 с.

304. Радбилъ, Т.Е. Общественно-политическая лексика в художественной прозе А. Платонова Текст.: диссертация на соискание научной степени кандидата филологических наук: 10.02.01 / Т.Б. Радбиль. М., 1997. - 187 с.

305. Ракитина, G.B. Когнитивно-дискурсивное пространство научного текста Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.01 / С.В. Ракитина. Волгоград, 2007. - 44 с.

306. Рассел, Б. Искусство мыслить Текст. / Б. Рассел. Общ. ред., сост. и предисл. О.А. Назаровой. М.: Дом интеллект.кн., 1999. - 240 с.

307. Ревущий, О.И. Анализ художественного текста на дискурсивной основе: монография Текст. / О.И. Ревуцкий. — Мозырь: УО МГПУ, 2004. -210 с.

308. Режабгк, Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ) Текст. / Е.Я. Режабек. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 304 с.

309. Романов, Д. А. Языковая репрезентация эмоций: уровни, функционирование и системы исследований: на материале русского языка Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.01 / Д.А. Романов. Тула, 2004. - 496 с.

310. Руднев, В.П. Теоретико-лингвистический анализ художественного дискурса Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.01 / В.П. Руднев. -М., 1996.-210 с.

311. Рыжова, Л.П. «Французская школа» анализа дискурса Текст. / Л.П. Рыжова // Тверской лингвистический меридиан: Теоретический сборник. Выпуск 1. Под ред. И.П. Сусова. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. - С. 8492.

312. Рябг{ева, И.К. «Вопрос»: Прототипическое значение концепта Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: «Наука», 1991- С. 72- 77.

313. Селиванов, А.И. Метафизика в культурологическом измерении Текст. / А.И. Селиванов // Вопросы философии. 2006. - №3. - С. 49-64.

314. Сергеева, Е.В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе Текст. / Е.В. Сергеева. СПб.: Наука, САГА, 2002. - 186 с.

315. Сергеева, Е.В. Особенности семантики лексемы свет в религиозно-философском тексте конца XIX начала XX века Текст. / Е.В. Сергеева // Текст как объект многоаспектного исследования. - Ставрополь, 1998. — С. 6469.

316. Сергеева, Е.В. Русский религиозно-философский дискурс "школы всеединства": Лексический аспект Текст.: диссертация доктора филологических наук : 10.02.01 / Е.В. Сергеева. Санкт-Петербург , 2002 — 469 с.

317. Серова, Н.В. Рациональность и язык философии Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.01 / Н.В. Серова. — Краснодар, 2003. — 166 с.

318. Сиземская, КН. Русская философия и поэзия: согласие ума и сердца Текст. / И.Н. Сиземская // Вопросы философии. 2006. - № 3 — С. 155-165.

319. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка Текст. / Г.Н. Скляревская. СПб.: Наука, 1993. - 150 с.

320. Слабухо, С.И. Стратегии отношения к тексту: от классической философии к постмодернизму Текст.: диссертация кандидата философских наук: 09.00.01 / С.И. Слабухо. - Смоленск, 2006. - 166 с.

321. Слаутина, М.В. Оособенности репрезентации христианской картины мира в лексике русского языка Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01. Екатеринбург, 2006. — 18 с.

322. Соловьев, Вл. Оправдание Добра. Нравственная философия Текст. / Вл. Соловьев. Сочинения в 2 т. Т.1. - М.: Мысль, 1988. - 892 с.

323. Соловьев, Вл. Русская идея // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е.А. Васильев; Предисловие А.В. Гулыги. М., 2002. - С. 227-246.

324. Сохряков, Ю.И. И.А. Ильин — религиозный мыслитель и литературный критик Текст. / Ю.И. Сохряков. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 252 с.

325. Сохряков, Ю.И. О духовно-нравственных началах русской классики Текст. / Ю.И. Сохряков // Духовный потенциал русской классической литературы. Сб. научн. трудов. М.: «Русский мир», 2007. - С. 102-113.

326. Стародубец, С.Н. «Русская идея» как базовый концепт религиозной философии русского зарубежья Текст. / С.Н. Стародубец // Преподаватель. XXI век. М., МПГУ. - 20056. - №4. - С. 41-46.

327. Стародубец, С.Н. Идеологизированная лексика как языковое выражение персоналистической картины мира в дискурсе Н.А. Бердяева: автореферат диссертации кандидата филологических наук Текст.: 10.02.01. Орел, 2000. - 20 с.

328. Стародубец, С.Н. Изморфизм структуры символа и текста в дискурсе И.А. Ильина Текст. / С.Н. Стародубец // Филологические науки. М.:МГУ. -2009.-№1.-С. 81-89.

329. Стародубец, С.Н. Категориальные символы в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина Текст. / С.Н. Стародубец // Вестник Брянского государственного университета. 2006. — № 2. — С. 123128.

330. Стародубец, С.Н. Мифологема со-бытия в контексте религиозно-философских произведений И.А. Ильина Текст. / С.Н. Стародубец // Информационный потенциал слова и фразеологизма: Сборник научных статей. Орел, 2005а. - С. 379-383.

331. Стародубец, С.Н. Этнокультурная обусловленность метафоры и символа в дискурсе И.А. Ильина Текст. / С.Н. Стародубец. Брянск: РИО БГУ, 2007.- 112 с.

332. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. Текст. / Ю.С. Степанов. М., 2004. - 992 с.

333. Степанов, Ю.С. Означаемое и Означающее Текст. // Ю.С. Степанов. Язык и метод. К современной фи лософии языка. М.: Языки русской культуры, 1998.-С. 19-171.

334. Стернин, И.А. Концепт и языковая семантика Текст. / И.А. Стернин // Связи языковых единиц в системе и реализации. Когнитивный аспект. Межвуз. сб. научн. тр. Вып. 2. Тамбов, 1999. — С. 15-23.

335. Стернин, И.А. Лексическое значение слова в речи Текст. / И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985. - 170 с.

336. Стернин, И.А. Типы значений и концепт Текст. / И.А. Стернин // Концептуальное пространство языка: Сб. научн. тр. под ред. проф. Е.С. Кубряковой. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. - С. 257-282.

337. Султанов, А.Х. Проблема термина в контексте русской философии имени Текст.: автореферат диссертации кандидата философских наук: 09.00.03-М., 2000.-21 с.

338. Суперанская, А.В. Общая терминология: Терминологическая деятельность Текст. / А.В. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева. — М.: Едиториал УРСС, 2005. 288 с.

339. Сусов, И.П. Космические мотивы в науке о языке и в философии языка Текст. / И.П. Сусов // Тверской лингвистический меридиан: Теоретический сборник. Выпуск 1. Под ред. И.П. Сусова. — Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. — С. 99-112.

340. Сусов, И.П. Семантика и прагматика предложения: Учебное пособие Текст. / И.П. Сусов. Калинин: КГУ, 1980. - 51 с.

341. Сырое, В.Н. Метафора, нарратив и языковая игра. Еще раз о роли метафоры в научном познании Текст. / В.Н. Сыров, В.А. Суровцев // Методология науки. Становление современной научной рациональности. Вып. 3. Томск, Изд-во ТГУ., 1998. - С. 186-197.

342. Тарасов, М.И. О соотношении семантики текста и семантики предложения Текст. / М.И. Тарасов, М.А. Малолетова // Языковые категории: границы и свойства: Материалы докл. Междунар. научн. конф., Минск, 22-23 марта 2004г. Мн., МГЛУ, 2004. - С. 184-187.

343. Тарасова, И.А. Фреймовый анализ в исследовании идиостилей Текст. / И.А. Тарасова // Филологические науки. 2004. - №4. - С. 42-49.

344. Тарпанов, З.К. Этнический язык и этническое видение мира Текст. / З.К. Тарланов // Язык и этнический менталитет. Сборник научных трудов — Петрозаводск, 1995. С. 5-12.

345. Тарланов, З.К. Язык. Этнос. Время. Очерки по русскому и общему языкознанию Текст. / З.К. Тарланов. Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского госуниверситета, 1993. — 223 с.

346. Татаринов, В.А. Исторические и теоретические основания терминоведения как отрасли отечественного языкознания Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.19 — М., 1996.— 403 с.

347. Телия, В.Н. Вторичная номинация и ее виды Текст. / В.Н. Телия // Языковая номинация. Виды наименований. Кн. 2. М.: «Наука», 1977. - С. 129.-222.

348. Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц Текст. / В.Н. Телия. М., 1986. - 136 с.

349. Токарев, Г.В. К вопросу о специфике культурно-семиотического процесса Текст. / Г.В. Токарев // Форма, значение и функции единиц языка и речи: Материалы докл. Междунар. научн. конф., Минск, 16-17 мая 2002г.: В 3 ч. Ч. 3. Мн.: МГЛУ, 2002 - С. 97-100.

350. Токарев, Г.В. Функционально-семантический статус культурно-языковых символов Текст. / Г.В. Токарев // Русская словесность. — 2006. — №2.- С. 76-78.

351. Толстикова, И.И. Концепции кризиса культуры в русской философии начала XX века Текст.: автореферат диссертации кандидата философских наук: 09.00.03. Санкт-Петербургский ун-т, 1997. - 18 с.

352. Толстых, Л.И. Смысловые парадигмы в тексте и их лексическое выражение Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 Ленинград, 1997. - 23 с.

353. Трошина, Н.В. Ядерные языковые концепты в учении русского славянофильства 30-60-х годов XIX века Текст.: автореферат диссертации кандидата филологических наук: 10.02.01 / Н.В. Трошина. — Орел, 2004. — 22 с.

354. Тураева, З.Я. Лингвистика текста и категория модальности Текст. / З.Я. Тураева // Вопросы языкознания. 1994. - №3. - С. 105-114.

355. Тюпа, В.И. Онтология коммуникации Текст. / В.И. Тюпа // Дискурс. Коммуникация. Образование. Культура. — 1998. — 5/6. — Новосибирск. С. 518.

356. Усманова, А.Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации Текст. / А.Р. Усманова. Минск.: Издательство ЕГУ «Пропилеи», 2000. — 200 с.

357. Фесенко, Т.А. Языковое сознание в интраэтнической среде: учебное пособие к спецкурсу Текст. / Т.А. Фесенко. — Тамбов: Тамбовский гос. ун-т, 1999.-147 с.

358. Харченко, В.К. Функции метафоры: Учебное пособие Текст. / В. К. Харченко. М.: Издательство ЛКИ, 2007. - 96 с.

359. Хроленко, А.Т. Основы культурологии: учеб. пособие / Под. ред. В.Д. Бондалетова Текст. / А.Т. Хроленко. — М.: Флинта: Наука, 2006. 181 с.

360. Хроленко, А.Т. Этнолингвистика: понятия, проблемы, методы Текст. / А.Т. Хроленко. Славянск-на-Кубани, 2000. - 92 с.

361. Цветкова, И.В. Судьбы философского текста Текст. / И.В. Цветкова // Вопросы философии. 2003. - № 11. - С. 43-50.

362. Цоллер, В.Н. Типология оценочных значений Текст. / В.Н. Цоллер // Лексическая и грамматическая семантика. Материалы Республиканской научной конференции. Белгород, 1998. - С. 71-76.

363. Цоллер, В.Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия в русском языке Текст. / В.Н. Цоллер // Филологические науки. 1998. - № 4. - С. 76-84.

364. Чапаева, Л.Г. Культурно-языковая ситуация в России 1830-1840-х гг. в контексте споров славянофилов и западников Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.01 — М., 2007. 45 с.

365. Чапаева, Л.Г. Культурно-языковая ситуация в России 1830-1840-х гг. в контексте споров славянофилов и западников Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.01 М., 2007. - 415 с.

366. Чернейко, Л. О. Гештальтная структура абстрактного имени Текст. / Л.О. Чернейко // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. — 1995.-№4.-С. 73-83.

367. Чернейко, Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени Текст. / Л.О. Чернейко. М., 1997. - 320 с.

368. Чертов, Л.Ф. Знаковость Текст. / Л.Ф. Чертов. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1993. - 338 с.

369. Чижова, Е.А. Репрезентация концептуальной картины мира в художественном тексте (на материале альтернативной литературы) Текст.: автореферат диссертации доктора филологических наук: 10.02.19 / Е.А. Чижова. М., 1995. - 22 с.

370. Чумак, Л.Н. Негация как этнокультурный фактор Текст. / Л.Н. Чумак // Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики: Материалы Международной научной конференции. Минск, 2-4 ноября 2000г. Мн., 2001.-С. 53-56.

371. Чурилина, Л.Н. Концепт «Любовь» в русской наивно-языковой картине мира (на материале Ассоциативного тезауруса) Текст. / Л.Н. Чурилина // Филология и культура. 4.2. - Тамбов, Изд-во Тамбовского ун-та, 2001. — С. 145-148.

372. Шабес, В.Я. Соотношение когнитивного и коммуникативного компонентов в речемыслительной деятельности (событие и текст) Текст.: диссертация доктора филологических наук: 10.02.19. Л., 1990. - 412 с.

373. Шарипов, A.M. Факторы становления Российской цивилизации в культурно-исторической концепции И.А. Ильина Текст.: диссертация кандидата исторических наук: 24.00.01 / A.M. Шарипов. — М., 2004. 144 с.

374. Шаховский, В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты Текст. / В.И. Шаховский // Языковая личность: культурные концепты. Сб. научн. тр. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. — С. 80-96.

375. Шахнарович, A.M. Онтогенез мыслеречедеятельности: семантика и текст Текст. / A.M. Шахнарович // Филологические науки. — 1998 — №1. — С. 57-64.

376. Шведова, Н.Ю. Об активных потенциях, заключенных в слове Текст. I Н.Ю. Шведова // Слово в грамматике и словаре. М., 1984. — С. 176-183.

377. Шейнина, Е.Я. Энциклопедия символов Текст. / Е.Я. Шейнина. — М.: ACT: Торсинг, 2003. 591 с.

378. Шелестюк, Е.В. О лингвистическом исследовании символа (обзор литературы) Текст. / Е.В. Шелестюк // Вопросы языкознания. — 1997. — № 4. -С. 125-143.

379. Шмелев, А.Д. Лексический состав русского языка как отражение «русской души» Текст. / А.Д. Шмелев // Русский язык в школе. — 1996. — № 4. С. 83-90.

380. Щерба, JI.B. Избранные работы по русскому языку / Л.В. Щерба. — М.: АспектПресс. 2007. 259 с.

381. Щерба, JI.B. Языковая система и речевая деятельность Текст. / Л.В. Щерба. Изд. 3-е, стер. - М.: URSS: КомКнига, 2007. - 427 с.

382. Эпштейн, М.Н. Идеология и язык Текст. / М.Н. Эпштейн // Вопросы языкознания. -1991. № 1- С. 19-33.

383. Юнг, КГ. Психологические типы / Пер. с нем. С. Лорие, перераб. и доп. В. Зеленским; Под общ. ред. В. Зеленского Текст. / К.Г. Юнг. М. СПб.: ACT: Унив. кн., 1996. - 715 с.

384. ЯИМ — Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы / Сост. В.М. Сергеева и П.Б. Паршина; Общ. ред. В.В. Петрова. М., 1987. -464 с.

385. Яковлева, Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова Текст. / Е.С. Яковлева // Вопросы языкознания — 1998. № З.-С. 43-73.

386. Bon, Frederic Les discours de la politique Texte. / Frederic Bon; Textes reunis et pres. par Yves Schemeil. — Paris : Economica, Cop. 1991 — 296 c.

387. Duval, Jean Franqois Flamboyante liberie: Essai sur la philosofie de Nicolas Berdiaev visionnaire et prophete de notre temps Texte. / Par Jean Frant^ois Duval: Pef de M.-M. Davy. St.Vincent sur Jabron: Prensence, 1992. -313 c.

388. Landowski, Eric La societe reflechie : Essais de socio-semiotique Texte.r

389. Eric Landowski. Paris : Ed. du Seuil, 1989 - 285 c.

390. Geledan, Alain Dictionnaire des idees politiques Texte. / Alain Geledan, Veronique Godroy, Fred6ric Grolleau [etal]. Paris: Sirey, 1998. - 405 c.

391. Vanderveken, Daniel Les actes de discours : Essai de philosophie du lang. et de l'esprit sur la signification des enonciations Texte. / Daniel Vanderveken. -Liege; Bruxelles: Mardaga, Cop. 1988 226 c.