Специфика проявления авторской модальности в списках "Повести временных лет"

Опарина, Алла Викторовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Специфика проявления авторской модальности в списках "Повести временных лет"

Год: 2004
Автор научной работы: Опарина, Алла Викторовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Тамбов
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Специфика проявления авторской модальности в списках "Повести временных лет"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Специфика проявления авторской модальности в списках "Повести временных лет""

На правах рукописи

ОПАРИНА Алла Викторовна

СПЕЦИФИКА ПРОЯВЛЕНИЯ АВТОРСКОЙ МОДАЛЬНОСТИ В СПИСКАХ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» (ЛЕКСИКО- ГРАММАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов 2004

Диссертация выполнена на кафедре славянского языкознания Тольяттинского государственного университета

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Мустафина Эльмира Камиловна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Руделев Владимир Георгиевич

кандидат филологических наук, доцент Федотов Александр Николаевич

Ведущая организация:

Липецкий государственный педагогический университет.

Защита диссертации состоится ^^ июня 2004 года в -/О часов на заседании диссертационного совета Д212261.03 в Тамбовском государственном университете имени ПР. Державина по адресу: 329000, г. Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г.Р. Державина.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (ул. Советская, 6).

Автореферат разослан ^¿-¿-Д-г,^ 2004 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

Пискунова С.В.

В реферируемой работе на материале памятника русской письменности «Повесть временных лет» и его списков рассматриваются средства выражения авторской модальности.

Современная парадигма лингвистики формируется как антропологическая, то есть исследование языковых процессов предполагает обязательный учет человеческого (субъективного) фактора, или фактора языковой личности. В пределах лингвистики антропоцентризма сегодня происходит не только разработка наиболее важных проблем науки, но и пересмотр традиционных проблем с новых позиций. Человек стал самой актуальной общенаучной проблемой сегодняшнего дня. Место любой реалии в системе культурных ценностей (в том числе и языка) определяется ролью, которую играет по отношению к этой реалии человек.

Человеческий аспект присущ многочисленным современным исследованиям. Необходимость создания специальных работ (Роль человеческого фактора в языке, 1988; Человеческий фактор в языке, 1991, 1992; Попова Е.А. «Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста», 1996) продиктована самой сущностью языка как человеческого феномена. С позиции лингвистики антропоцентризма рассматривается категория модальности (Человеческий фактор в языке, 1992; Тураева З.Я., 1994).

Термин «модальность», традиционно использовавшийся в синтаксисе предложения, в настоящее время нашел применение на различных уровнях языковой системы. Модальность превратилась в общеязыковую прагматическую категорию, имеющую разнообразные средства выражения, в том числе и невербальные, паралингвистические. Она соотносится с языковой картиной мира и рядом лингвистических категорий: экспрессивностью; дейксисом, субъективностью, оценкой и др.

Редукционистскому пониманию модальности, которая некоторыми исследователями трактуется как не играющая «никакой существенной роли при характеристике предметов и явлений» [Серебренников Б.А., 1988, с. 146], мы противопоставляем расширенное: модальность - главная, антропологически обусловленная категория языка, определяющая его устройство и сущность.

pa. К таким понятиям относятся лингвофилософская парадигма, авторская модальность, дейксис, эгоцентризм и т.д. Лингвистика, включив в свой состав элементы различных дисциплин, получила в свое распоряжение понятийный аппарат, позволяющий изучать такие проблемы, которые раньше не замечались или игнорировались. А между тем все, что связано с существованием и функционированием языка, входит в компетенцию лингвистики [Попова Е.А., 1996].

Диссертация основывается на феноменологии антропоцентричности текста, что является важной составляющей антропологической парадигмы лингвистики, которая ориентирована на текст как объект изучения. Немногочисленные исследования в этом аспекте проводились на материале художественных текстов XIX-XX вв. К исследованию же авторской модальности в древнерусских текстах не обращались. В настоящей работе представлена попытка проследить, как идея антропоцентричности языкового бытия, выраженная в аспекте авторской модальности, находит свое проявление в языке памятника древнерусской литературы. Этим, на наш взгляд, определяется актуальность предпринятого исследования.

Научная новизна исследования состоит в том, что для доказательства подобного подхода к анализируемому материалу нами привлекаются данные не одного исходного текста памятника, а нескольких его списков.

Объектом исследования настоящей диссертационной работы является авторская модальность в списках «Повести временных лет» (далее - ПВЛ).

Предметом исследования являются средства выражения авторской модальности в списках ПВЛ.

Цель исследования - выявить разночтения в области глагольных форм и доказать, что они являются средством выражения авторской модальности в списках ПВЛ.

Все вышесказанное позволило выдвинуть гипотезу исследования - большинство разночтений в списках ПВЛ не являются описками, как принято считать (например, в работах Приселкова М.Д., Кузнецова П.С.), а подчинены необходимости актуализировать те или иные оттенки значения согласно мировоззрению переписчика, так как только целевой установкой пишущего и сферой реализации высказывания обусловливается использование в древнерусском тексте той формы, которая своим лексико-грамматическим значением соответствует цели и смыслу высказывания.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Исследовать историю вопроса и уточнить место авторской модальности по отношению к категории модальности.

2. Проанализировать разночтения в глагольной лексике по спискам ПВЛ и выявить их связь с проявлением авторской модальности в исследуемых вариантах.

Задачи исследования определили характер анализа материала, в процессе которого применялись следующие методы:

- метод наблюдения над языковым материалом;

- контекстно-ситуативный;

- метод сравнения;

- метод компонентного анализа (частично).

За исходную основу в работе принимается такой подход к описываемому материалу, который предполагает углубленный анализ широкого контекста и изучение конситуации, в которой используются интересующие нас формы. Особое внимание к анализу контекста диктуется двумя причинами: во-первых, тем, что это позволяет выявить коммуникативные потребности пишущего; во-вторых, изучение смысла всего высказывания, в котором функционируют глагольные формы, предостерегает исследователя от ошибки рассмотрения фактов древнерусского языка с позиции носителей современного русского языка, то есть от привнесения современных языковых представлений.

В связи с этим анализ нашего материала направлен на выяснение коммуникативных потребностей переписчиков. Правомерность именно такого направления исследования от данного к искомому объясняется тем, что единственно непосредственно «данным» для нас является текст с его целевым назначением, который находит выражение в определенных конструкциях, одной из составных частей которых являются интересующие нас глагольные формы.

Материалом исследования послужили данные списков ПВЛ. Картотека, составленная в результате анализа, включает около 1000 единиц различных по объему высказываний, отражающих разночтения в глагольных формах.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследуемый материал может способствовать развитию теории модальности, особенно актуальной в последнее время, и определению ее содержания. Результаты наблюдений и выводы, сделанные на основе анализа исторического языкового материала, могут стать составной частью системного описания функционально-семантической категории модальности, углубляя научное представление о ней.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты проведенного исследования могут найти применение в преподавании курса исторической грамматики, общего языкознания, лингвоанализа текста, спецкурсов и спецсеминаров, а также в руководстве научно-исследовательской работой студентов.

этапов эволюции категории модальности на пути к авторской модальности, а также обоснованию глобального характера авторской модальности в качестве основной категории текста, формирующей его антропоцентричность. Во второй главе мы обращаем внимание на ПВЛ как лингвистический источник, раскрываем его специфику, рассматриваем особенности выражения авторской модальности в списках ПВЛ. В заключении представлены выводы, к которым мы пришли в ходе исследования.

Апробация работы. По материалам диссертационного исследования были сделаны доклады на ежегодных научных конференциях преподавателей и студентов ТГУ (1999-2001гг.), в Институте Славяноведения РАН (2003 г.), в Тамбовском государственном университете (2002 г.), на конференциях в Бийском государственном педагогическом университете. Результаты исследования обсуждались на заседании совета гуманитарного факультета в Волжском университете им. В.Н. Татищева (2003 г.) и на заседании кафедры славянского языкознания Тольяттинско-го государственного университета (2004 г.).

Положения, выносимые па защиту:

1. Категория модальности на всех уровнях анализа определяется через человека и является оценочной, антропологически обусловленной категорией, так как соотнесение содержания высказывания, в том числе и текста, с действительностью, осуществляемое с точки зрения говорящего субъекта, является оценкой.

2. Текст - это и средство, и результат реализации языковой личности писателя. Важнейшим составляющим в структуре образа автора является авторское отношение к тому, что он изображает в художественном произведении, т.е. авторская модальность. Причем авторская модальность не отождествляется с «образом автора», это лишь ведущая его часть.

3. Все в тексте определяется автором как языковой личностью, его индивидуальным опытом, системой его ценностей, отношением к языку, и такое понятие как авторская модальность в текстах выражается по-разному. Идея антропо-центричности языкового бытия, выраженная в аспекте авторской модальности, находит свое проявление в списках памятника в виде разночтений,

4. Большинство разночтений в списках памятника не являются описками, а подчинены необходимости актуализировать те или иные оттенки значений согласно мировоззрению переписчика. Практически всегда замена форм оправданна и говорит о другом восприятии переписчика, новом понимании им событий текста.

Основное содержание работы

Во введении формулируется тема исследования, кратко излагаются исходные положения работы, а также уточняется позиция в отношении отдельных

аспектов изучения категорий модальности, авторской модальности и некоторых аспектов проблемы изучения древнерусских текстов. Рассматривается актуальность работы, ее цели, задачи, теоретическая и практическая значимость, научная новизна и гипотеза исследования.

Первая глава диссертационной работы посвящена рассмотрению этапов эволюции категории модальности на пути к авторской модальности, а также обоснованию глобального характера авторской модальности в качестве основной категории текста, формирующей его антропоцентричность.

Любое изучение языка обязательно должно соотноситься с текстом. Внимание ученых привлекают различные направления изучения текста [см. Тура-ева З.Я., 1994, с. 106], среди которых наиболее перспективным является исследование антропоцентричности художественного текста. Категория модальности языка позволяет наиболее полно рассмотреть окружающую действительность и, пропустив через человека, дать ей оценку.

Мы опираемся на взгляды Солганика Г.Я. и Винокура Г.О. относительно проблемы модальности текста. Учитывая, что между «речью» и «текстом» Сол-ганик Г.Я. ставит знак равенства, антропоцентричность текста понимается им как исходящая от «я», направленная к «ты» и повествующая о «нем» (человеке, предмете, явлении и т.д.) [Солганик Г.Я., 1984]. Причем, Винокур ПО. дополняет, что не только формальное авторское «я» может быть средством выражения авторской модальности, но и ряд других специфических средств [Винокур Г.О., 1991].

Антропоцентричность текста состоит в том, что тексты создаются людьми, для людей и при помощи специфических человеческих средств. Иными словами, текст является одновременно и средством, и результатом реализации языковой личности (далее - ЯЛ) писателя.

Текст - это «лингвистический космос, изучение которого будет продолжаться до тех пор, пока существует человек, деятельность и общение, причем будут возникать все новые аспекты его исследования» [Маслова В.А., 1991, с. 182]. Таким новым аспектом изучения антропоцентричности текста является авторская модальность (AM).

Таким образом, антропоцентрический момент сближает категории модальности и оценки, а также модальности и экспрессивности [Лопатин В.В., 1987; Ляпон М.В., 1992; Павлова Н.М., 1992; Скребнев Ю.М., 1992].

Антропоцентризм языка через модальность определяется в слове - важнейшей языковой единице. Поскольку субъективность многих лингвистических категорий (модальности, дейксиса, оценки, экспрессивности и др.) является следствием языкового антропоцентризма, то модальность понимается как монолитная субъективная категория [Солганик П.Я., 1987, с. 13]. Такой подход спо-

собствовал выходу модальных исследований за рамки предложения и применению модального подхода к другим уровням языка, а также прекращению спора о дифференциации модальности на объективную и субъективную. Мы считаем модальность оценочной категорией, так как соотнесение содержания высказывания текста с действительностью осуществляется говорящим, следовательно, уже является оценкой. Иными словами, оценка - это не вид модальности, а модальность.

Прагматика текста проявляется не только в том, что он воздействует на реципиента, но и в том, что текст содержит имплицитную информацию о его авторе и сфере коммуникации. Тема, фабула, структура текста, отбор языковых средств, композиция определяются автором как ЯЛ, его индивидуальным опытом, системой ценностей, отношением к языку [Домашнев А.И., 1989, с. 183]. Лингво-стилистической категорией, объединяющей все элементы смысла и стиля художественного произведения в текстовое целое, является категория «образа автора» [там же, с. 69].

Вопрос о роли авторского начала, субъективного фактора в произведении в течение длительного времени является объектом пристального внимания исследователей и темой множества работ (например, работы Бахтина М.М., Виноградова В.В. и других). Образ автора - это цементирующая сила, которая связывает все стилевые средства в цельную словесно-художественную систему, это внутренний стержень, вокруг которого группируется вся система произведения (языковая, стилистическая и т.д.). Изображая тот или иной отрезок жизни, писатель передает свое собственное мироощущение, стилистику собственных мыслей и чувств. Важнейшей составляющей в структуре «образа автора» признается авторское отношение к тому, что он изображает в художественном произведении, другими словами, AM.

«Авторская модальность есть категория, взятая в аспекте оценочного отношения автора к изображаемому» [Вихрян О.Е., АКД, с. 4]. Вместе с тем не следует полностью отождествлять авторскую модальность с «образом автора». Это рассмотрение изображения с точки зрения оценки, это ведущая часть образа автора. Текст является одновременно и средством, и результатом реализации ЯЛ писателя.

Теория авторской модальности нуждается в дальнейшей разработке в плане уточнения ее статуса, что во многом связано с установлением соотношения категорий «автор», «образ автора», «авторская модальность». Кроме того, необходимо описание функционирования авторской модальности как категории, обеспечивающей единство и целостность художественной системы благодаря наличию разветвленной сети средств и способов выражения на разных уровнях системы художественного произведения. Многочисленные и разнообразные средства выражения авторской модальности должны быть выявлены и теоретически описаны.

Во второй главе мы обращаем внимание на «Повесть временных лет» и ее списки как лингвистические источники, в которых может быть отражена авторская модальность, и анализируем случаи разночтений как средство выражения авторской модальности.

Особую значимость параметры речевой ситуации приобретают при рассмотрении категории AM в историческом плане, когда наиболее очевидной становится историческая изменчивость ее содержания и форм выражения. В этой связи особый интерес вызывают летописи, которые, на наш взгляд, условно могут включаться в понятие «художественный текст», поскольку обладают определенной образностью и включают в свой состав повествования, легенды, рассказы современников и очевидцев, размышления автора. Важными особенностями летописей являются наличие у них списков и участие в их создании различных авторов, каждый из которых мог актуализировать разные оттенки в изображении описываемых событий. Ярким примером, демонстрирующим специфику летописей, является ПВЛ. Памятник начала XII века, сохранившийся в нескольких редакциях, отраженных достаточно древними списками, открывает широкие возможности для анализа авторской модальности как компонента категории «образа автора».

Исследователи, анализирующие тексты древнерусской литературы (Приселков М.Д., Кузнецов П.С.), давно обращали внимание на то, что встречаются так называемые описки, грамматические ошибки, сделанные их переписчиками. До некоторого времени считалось, что подобные расхождения в текстах носят чисто формальный характер, что это отражение либо невнимательности писцов, либо их диалектных особенностей, т.е. правки, за которыми не стоит изменение смысла. Но при ближайшем рассмотрении текстов можно обнаружить, что практически всегда так называемая «описка» (не грамматическая ошибка) говорит о другом восприятии переписчика, что правки такого рода вносят новое значение, новое понимание автором событий текста.

Уже тот факт, что рассматриваемые нами списки были написаны в разное время (срок их создания охватывает два столетия - ХГУ-Х^ вв.), авторами их являются разные люди, к тому же так называемые «описки» вносятся преимущественно в один и тот же отрезок текста разными переписчиками, подчеркивает мысль о неслучайности этих правок. Следует также помнить, что пиетет перед автором протографа был всегда очень велик, писцы стремились строго копировать оригинал, следовательно, далеко не все разночтения можно объяснить небрежностью переписчика. Кроме того, в традициях древнерусской литературы была анонимность творчества, и нам практически ничего не известно об авторах текстов, часто не известны даже их имена. В редких случаях, когда автор все же упоминал свое имя, он вписывал его только после уничижитель-

ной формулы, типа дзъ ХУ^к грЬилыи... Таким образом, анализ указанных разночтений позволяет приоткрыть завесу мировосприятия переписчика, узнать о нем что-то новое. Предварительное прочтение и сравнение убеждает нас, что разночтения встречаются на разных уровнях (лексическом, морфологическом, синтаксическом). Причем анализ лексического уровня, безусловно, демонстрирует наиболее яркие примеры проявления авторской модальности. Не думаем, что является спорными вариантами случаи замены имени или добавления к фразам типа с\ть д"Ьлйнн р^кдлшвгь дрей'й (Лавр., 6491 г.) и суть д'Ьлаш реками въ доевгЬ, сокмрою н ножбггь (Ипат.), или до суде и меже нлми кресть сь (Лавр., 6605 г.) и как вариант и мекевудннлмнхрест сии честным (Ипат.). Подобные разночтения описками назвать невозможно.

Мы сопоставили несколько списков, а именно Радзивиловский, Ипатьевский, Московско-Академический, Троицкий и Лаврентьевский, авторами которых являются разные люди, и обнаружили несоответствия в использовании в некоторых из них глагольных форм. Мы отдаем себе отчет в том, что, исследуя только различные глагольные формы, невозможно в полной мере говорить об образе автора. Для этого необходим комплексный сравнительный анализ списков памятника на различных уровнях с учетом всех экстралингвистических факторов. Но это предмет не одного научного исследования. Данная работа представляет собой лишь один из аспектов в изучении авторской модальности древнерусских текстов. На наш взгляд, грамматические средства глагола (одной из основных частей речи в предложении, позволяющей отразить динамику движения, процесс развития происходящих событий) являются наиболее интересными для исследования. Связано это, во многом, и со способностью древнерусского глагола ярко выражать модальные оттенки. В нашей работе мы попытались проанализировать, внимательно вчитываясь в различные списки одного традиционного текста, характер разночтений и причины их появления в триаде автор - текст - исследователь.

Говоря об авторской модальности, мы отдаем себе отчет в том, что памятники во многих вариантах отражают и изменение системы времен, и просто описки. Некоторые рассматриваемые явления спорны - при их анализе трудно понять, проявление ли это авторского видения происходивших событий или ошибка переписчика (в большей своей части такие случаи остались за пределами настоящей работы). Но внимательный анализ каждого случая замены, объясняемого историческими трансформациями, дает нам возможность утверждать, что замена влечет за собой некое изменение семантики. Происходит это в связи с тем, что все события понимаются авторами по-разному не только под действием исторических (и как его следствие - лингвистических), но и экстралингвистических факторов. Однако, на наш взгляд, даже грамматические замены, обус-

лоаленные историческими изменениями морфологической системы, привносят в текст новые оттенки семантики.

Итак, сравнение разночтений дает нам возможность предположить, что эти расхождения можно считать выражением AM в интересуемых нас списках памятника.

Рассмотрим более подробно примеры средств выражения авторской модальности в списках летописи.

Автор Лавр, летописи в статье под 6420 (912) годом употребляет форму смерть, в то время как переписчик Акад. летописи в соответствующем месте заменяет эту форму инфинитивом оумретн, ср.:

... Шлеп, Б*ьпрошл волхвовъ н к^десникъ: «83 чего ми есть йЩУП». И реме ем^ кудесник чидин: «кнлже, коньежелюсишн н'Ьздишн нлнем, СЗтоти оумретн» (Лавр.). - Олег спрашивал волхвов и кудесников: «От чего мне будет смерть?» И сказал ему кудесник один: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, - от него тебе иумереть».

... Шлеп» вхпрошл волхвобъ и к^десннкъ: чего ми есть оумретн ». И реме емй1 кудесник и»дин: «кнаже, конь еже люеишн и "йздиши нд нем, ® то ти оумрещ»... (Акад.).

Форма смертьявляется субстантивной мимикрической формой глагола оумретн, а следовательно глагольное значение в ней сохраняется. [Руделев В.Г., 1995]. В этом случае закономерен вопрос: если принципиальной разницы в этих формах не было, зачем переписчику нужно было производить замену? Вероятно, создатели списков все же видели разницу между этими словами, поэтому форма смерть, употребленная как существительное, оставляла за собой значение предметности, существования, наличия в бытии, в отличие от инфинитива оумрети, подчеркивающего значение процессуальности. Возможно, с помощью слова смерть создатель списка подчеркнул б'ольшую категоричность и акцентировал значение неизбежности: ...55 чв*оми еСтььифТ1ь...-...«От чего мне будет смерть?» В этом варианте автор не дает Олегу выбора - князю предначертано умереть, значит, так и будет. С использованием формы умереть это значение снимается ... С» чего ми есть оумретн.. -... «От чего мне умереть?» Глагол, использованный переписчиком, придает оттенок нейтральности, делает предсказание мягче (быть может, есть выбор). Автор Академического списка считает, что такой выбор был возможен и, по нашему мнению, намеренно исправляет текст.

Кроме того, мы сталкиваемся со случаями полной замены слова. Сравним тексты, описывающие события после потопа: Лавр. летопись представляет форму Ходншд, Троиц. список в соответствующем месте даёт форму находишд, в то время как создатель Радз. списка употребляет форму воевдшд:

йь си жеврелчднА ЕышлиШгрн, [иже] ^СД/шмнлЛр'ьклил (Лавр ). -В эти же

времена были и обры, которые ходили на Ароклию.

Такой текст предлагает нам автор Лаврентьевского списка. Вероятно, автор Троицкого списка посчитал глагол ходишь не совсем точным для передачи смысла военных действий и предложил глагол с более экспрессивной семой на-, добавляющей значение внезапности, - находили. Так, слово приобретает новое значение - «походы без предупреждения, насильственное вмешательство», к тому же нижеприведенный глагол акцентирует семантику «время от времени, периодически нападали, часто набегали внезапно»:

Ёъсн жеврел\Андкышди №врн, [иже] ш^однш на Лр*ъклига (Троиц ). Но и этого глагола было недостаточно для передачи наиболее точного смысла, как, вероятно, показалось переписчику Радзивиловской летописи, и он заменил его конкретным глаголом достигнув значения «достаточно регулярно и хорошо подготовленно», полностью изменив слово, придав предложению должное значение:

Бь си же времАнд бышд и Шври, [иже] воевошл на Аръклпа (Радз ). Анализируя замены форм глагола на причастные конструкции или противопоставление системы прошедших/непрошедших времен, можно утверждать, что они тоже не случайны. Рассмотрим отрывок из Лаврентьевского списка 6423 (915) года, где писец использует причастие сотворить, в то время как автор Акад. списка употребляет аорист сотвори:

... кто же л'Ьт прУиде Семнимь Болгдръскм1 на Црьгрдд и сотвор/сгь лнр-ь и

прииде во СВОАСИ (Лавр.). - ...в то же время пришел Семион Болгарский на Царьг-ради, заключив мир, вернулся дамой.

... втэаел'Ьт прТнде Селчиинт» БолГДрЪСКи! НдПрьГрАД и с отвори мир-ь и

(Акад.).

В первом случае Лаврентию, на наш взгляд, важно само определение (какой Семион? - сотворивший мир, или тот который сотворил мир). При причастии действие приобретает значение вторичности, при глаголе это действие становится равноценным предыдущему действию. А автор Акад. списка, на наш взгляд, намеренно подчеркивает последовательность действия, акцентируя внимание на том, что заключение мира - важный момент (в то же время пришел Семион Болгарский на Царьград, заключил мир, и вернулся домой).

Там, где происходит замена причастия на глагол, всегда идет актуализация действия. Причем интересно, что переписчик заменил причастную форму формой аориста, обозначающего полностью отнесенное к прошлому действие. Тем самым автор Академического списка подчеркивает, что ко времени переписывания им текста для него эти события остаются в прошлом.

Лавр, летопись в статье 6582 (1074) года представляет форму угоднлт» есмъ, в то время как Ипат. список в соответствующем месте даёт форму будущего сложного В Акад. и Радз. списках данная форма опущена -

отсутствует весь контекст, ср:

&це по лиемь ошествнн секта сего, дще суду Богу уго#1\ъ и приялъ мя кудеть Богь, то гюмоелгь ошествнн монастырь (ся) ндчнеть стронти и пргсывдтн в нб«ъ,то в&жьте,якоприялъмн есть Богь; дще лн помов) смер-тоскудйвдтнкдчнемонас -тырьч^норнзцн ипотретлли линдстирьскДЛ«1, то еЬдуще Еу^1 яко >е угодил ъ есмъ Богу (Лавр.). - Если после того, как я покину свет этот, буду я Богу угоден, и

примет меня Бог, то монастырь этот начнет устраиваться и пополняться; так знайте, что принял меня Бог. Если же по моей смерти оскудевать начнет монастырь черноризцами и монастырскими запасами, то знайте, что не угодил я Богу.

Дще по моель. СЗшесг»« сегЬто сего, дще куду Богу оугодилъ пригалъ мл кудеть Богь, то по моела» СРшестЕж линдстырь сд ндчнеть строит»« пргсывдти в немь, то (гЬжьте яко пригалъ есть Богь, ащелн по моемьживотк шскудЬклтн ндчнеть. лондстырь & чернорнзьцн то трет дмн мдндстыръскылли, то рЬдуще Будете ико не оугодилъ вуА¥ Богу. (Ипат.)

Форма утоднлъ есмъ, выбранная Нестором, имеет перфектное значение: Феодосии, умирая, говорит, что если после его смерти монастырь начнёт беднеть, то это значит, что он не угодил за свою жизнь (к данному моменту, так как жизнь в самое ближайшее время будет закончена) Богу.

Наиболее верной, на наш взгляд, автору Ипат. летописи показалась форма будущего сложного так как она тоже выражает результативность,

но она отнесена к плану будущего. Данная форма меняет смысл, авторская модальность выражается в том, что писец вводит другое грамматическое значение: подчеркивает то, что результат того, что Феодосии не угодил в жизни Богу обнаружится не сразу, тем самым проектируя взгляд читателя в будущее, что придает тексту характер пророчества и назидательности.

В следующем примере совпадают Лавр., Акад. и Радз. списки, авторы которых используют форму настоящего в значении будущего - в то время как в

Ипат. списке в соответствующем месте стоит форма перфекта -

Первая форма встречается в рассказе о событиях 6491 г. (983 г.), ср.: И рече Вдрягъ: «не суть со еозн, но древо; днесь есть, & утро «зъгнееть; не ядять во, ш пькть, ни люлвять, но суть д'Ьлдни рук дм« в дерагЬ; а Богь есть еджъ, ему же служлтъ Грьцн и кланяются, иже створнлъ песо, нземлю, (и) зв&зды, и луну, и солнце, и человек а, (и) ддлъ есть ему ж!ти на зелии; л сн еозн что сд*Ьллшл? сдмн д-Ьлани суть; не ддмъ сына своего Е'йсолчь» (Лавр., Акад., Радз.). - И сказал варяг: «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не

пьют, не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и предназначил его жить на земле. А эти боги, что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам».

И реме ВарАгт»: «не суть то вози, но древо, день есть, д о утро кзъгнгио есть; не ядатьбо, нипьютъ, нимэлвять, но суть д'йлони рук дли вт. древ'Ь, сокнрою и ножемт»; лЕогь ед(1н*ь есть, емуас служдтьГр^Ьц^, и клдкаютса, иже створ1лъ неео, нземлм, и человека, и з*ь?кзды, и солще, и луну, и дллт» есть жнти нд земли, л си вози что едЬлошд? сал*1 дЬлани супь; недал?ь сына своего ггксомъ» (Ипат.).

В первом варианте переписчиками употреблена форма настоящего в значении будущего времени, ибо здесь данное действие относится в план будущего: «это не боги, а дерево, сегодня оно есть, а наутро сгниет». Помимо этого, авторы с помощью формы будущего времени вносят элемент предсказательнос-ти, а следовательно, неизбежности (ведь употребленный глагол стоит в реальном наклонении) - «вы потом поймете, что это лжебоги, когда дерево сгниет». А форма нзъгннло есть - статальный перфект: «это не боги, а (простое) дерево, сегодня оно есть, а наутро оно сгнило» (т.е. его нет, стало гнилым, разрушилось, уничтожилось). Употребив такую конструкцию с утвердительной частью есть, автор Ипатьевского списка внес б'ольшую обязательность, неизбежность в структуре семантики - «так всегда происходит, это закономерность».

В статье под 6582 годом (1074 г.) Ипат. летопись даёт форму есть постригьл'ЬСА, которой в остальных списках соответствуют страдательные конструкции, ср.:

Братьи жЕнелгсБОБы.глдголющб ако незд'Ь есть пострмг'ьл'ьс/л; 1гк ко Иякокт» пришелъ сь Летьца с вратомт» свонмь Паклолп» (Ипат.). - Братии же это не понравилось, говорили, что Иаков (пришлый) «не здесь пострижен, потому что пришел Иаков из Летца с братом своим Павлом».

Братьи же нелюво высть, глаголюще: «яко незд'Ь есть пострнганъ»: к^ во Ияковъ принят» с Летьц! с вратолть своилть Паулолть (Лавр.).

Братьи же нелюво, глаголющи: «жо незд'Ь пострпженъ»: б*Ь во Ияковъ при-шелъ с ^тьцд с Ератолгь свотгь Паулолгь (Акад., Радз.).

Форма еСтьпострнгьл'ьСА выражает акциональное перфектное значение: братья (иноки) не хотят, чтобы Феодосии назвал игуменом Иакова, ибо он не был пострижен у них (т.е. принял монашеский сан не в этом монастыре). Здесь четко выражается связь результата действия, совершенного в прошлом, с моментом речи, поэтому не случайно в других случаях перфект свободно заменяется на страдательные конструкции с причастиями прошедшего времени, с помощью которых авторы подчеркивают тонкое наблюдение - «не будет Иаков сейчас игуменом, поскольку не нами (не нашими руками) (выде-

лено нами - О.А.) был пострижен». Помимо передачи сугубо субъектной оценки иноков, переписчикам вновь удается приблизить читателя к событиям 6582 года.

Таким образом, изложенные в данной главе наблюдения дают основание полагать, что выбор конкретного глагола для переписчика был оправдан: употреблялся глагол, выражавший свойственный только ему оттенок значения. Изменение формы глагола - это одна из возможностей для переписчика подчеркнуть собственную точку зрения на те или иные события, стать соавтором. Таким образом, подобные разночтения являются выражением AM в списках ПВЛ, а не «описками».

В заключении мы представили выводы, к которым пришли в ходе исследования.

Диссертационное исследование основывается на феноменологии антропо-центричности текста, что является важной составляющей антропологической парадигмы лингвистики. Концепт «человек» - ключевой концепт культуры, без анализа содержания которой невозможно представить место любой реалии в системе культурных ценностей (в том числе и языка), поскольку оно определяется ролью, которую играет по отношению к этой реалии человек.

С позиции антропоцентризма рассматривается категория модальности. Редукционистскому пониманию модальности мы противопоставляем расширенное: модальность - главная, антропологически обусловленная категория языка, определяющая его устройство и сущность.

Антропологическая парадигма лингвистики включает в свой состав категории и термины интегрирующего характера: авторская модальность, эгоцентризм и т.д.

Ядром поля модальности является поле с доминантой «я», что очень важно для теории авторской модальности. Лингвостилистической категорией, объединяющей все элементы смысла и стиля художественного произведения в текстовое целое, является категория «образа автора». Важнейшей составляющей в структуре «образа автора» признается авторское отношение к тому, что он изображает в художественном произведении, другими словами, авторская модальность. Причем авторскую модальность мы не отождествляем с «образом автора», это лишь ведущая его часть.

списках самого знаменитого памятника древней Руси - «Повести временных лет». Летописный текст можно рассматривать как художественный, поскольку легенды, повествования, которые включены в памятник, предполагают наличие образности и определенных выразительных средств. Это является неотъемлемой частью авторской модальности любого художественного текста. Категорию авторской модальности в ПВЛ мы попытались обнаружить путем сравнения различных списков в области глагольных форм.

До некоторого времени считалось, что разночтения в списках одного и того же памятника являются описками и носят чисто формальный характер, что это невнимательность писцов, правки, за которыми не стоит изменение смысла. На наш взгляд, к опискам, как к таковым, можно отнести изменения на фонетическом уровне (замена одной буквы другой). В других случаях каждая описка (или почти каждая) может быть объяснена. При внимательном анализе широкого контекста в каждом отдельном случае можно обнаружить, что практически всегда так называемая ошибка говорит о другом восприятии переписчиком описываемых событий, что правки такого рода вносят новое значение или новый оттенок смысла в понимание автором фактов повествования. Таким образом, нам представляется, что каждая «описка» не случайна, она несет свою определенную нагрузку. Анализ же подобных случаев может помочь восстановить личность автора каждого списка.

Проведенное исследование убеждает нас, что разночтения встречаются на различных уровнях (лексическом, морфологическом, синтаксическом). Причем анализ лексического уровня дает наиболее яркие результаты проявления авторской модальности. В данной работе мы обратились только к употреблению глагольной лексики и ее форм, поскольку именно эта часть речи, обозначая процесс, является наиболее действенной, значимой, различные формы (времени, вида, лица и др.) которой способны передавать (или изменять) тонкие оттенки значений. А изменение той или иной глагольной формы есть выражение авторского взгляда на те или иные события, т. е. проявление АМ. В ходе исследования мы пришли к выводу, что книжнику было не безразлично, какой именно глагол или его форму употребить в том или ином высказывании. Каждая из «исправленных» форм глагола вносила в конструкцию еще и какой-то свой (дополнительный) оттенок модального значения. Причем для писца было важным, на наш взгляд, не исправить предшественника, а подчеркнуть собственную точку зрения на те или иные события, ведь только изменение тех или иных оттенков значения (конкретизация, уточнение, интенсификация, актуализация и др.) через замену форм давало возможность переписчику стать соавтором. Безус -ловно, исследуя разночтения, связанные с заменой глагольных форм, невозможно с достаточным основанием говорить о проявлении автор-ской модальности,

нельзя в полной мере восстановить личность создателей списков ПВЛ или автора протографа. Для этого необходим полный и скрупулезный анализ всех имеющихся разночтений, а также глубокое изучение времени, места создания списков, событий и условий, окружавших их авторов, и т.п. Данное исследование -всего лишь первая ступень в изучении авторской модальности в летописях.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Опарина А.В. Особенности выражения авторской модальности в древнерусских текстах (на материале «Повести временных лет») /А.В. Опарина // Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста: Материалы 7-й межвузовской конференции. Вып. 7. Ч. 2: Лингвистический аспект. - Бийск: НИЦ БПГУ им. В.М. Шукшина, 2002. С. 184 - 189.

2. Опарина А.В. Видовременная система древнерусского глагола на материале «Слова о полку Игореве» / А.В. Опарина // Вестник ВУиТ. Серия «Филология». - Тольятти: ВУиТ, 2003. - Вып. 3. - С. 81-86.

3. Опарина А.В. Авторская модальность как средство антропоцентричности текста на примере «Повести временных лет» / А.В. Опарина // Текст: теория и методика в контексте вузовского образования: Научные труды 1-й Всероссийской конференции. - Тольятти: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 487-490.

4. Опарина А. В. Модальность как текстовая категория / А.В. Опарина // Материалы Международной научной конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики»// Гуманитарные науки и образование: опыт, проблемы, перспективы. Ч. 3. - Тольятти: ВУиТ, 2004. С. 214-220.

Лицензия на издательскую деятельность № 03 912 от 2.02.2001 г. Сдано в набор 15.05.2004. Подписано к печати 18.05.2004. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Times ET. Печать оперативная. Усл. пл. 1. Уч.-изд. л. 0,8. Тираж 100 экз. Заказ № 138.

Отпечатано в типографии ВУиТ. Лицензия на полиграфическую деятельность № 7 - 0027 от 23.06.2000 г.

i-950 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Опарина, Алла Викторовна

Введение

Глава I. Модальность как объект изучения в лингвистике.

§1. Антропоцентричность текста.

§2. Модальность как категория лингвистики.

2.1. Соотношением понятий «автор», «образ автора», 39 «авторская модальность».

2.2. Авторская модальность как лингвистическая категория.

Глава II. Особенности выражения авторской модальности в 57 списках «Повести временных лет».

§ 1. «Повести временных лет» и взаимоотношение ее списков.

§2. Специфика «Повести временных лет» как лингвистического источника.

§3. Видовременная система древнерусского глагола 11-12 71 веков.

§4. Разночтения как средство выражения авторской 79 модальности в списках «Повести временных лет».

4.1. Разночтения на лексическом уровне.

4.2. Разночтения в области использования временных 89 форм.

4.3. Разночтения по лицу, числу и виду глагола.

4.4. Другие случаи разночтений. 138 Заключение. 143 Список использованной литературы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Опарина, Алла Викторовна

Современная парадигма лингвистики формируется как антропологическая, то есть исследование языковых процессов предполагает обязательный учет человеческого (субъективного) фактора, или фактора языковой личности. «В разные эпохи интеллектуально-духовной деятельности людей на первый план выдвигаются различные базисные категории, в значительной мере определяющие стиль мышления своего времени» (Постовалова, 1982, 3). Современную лингвистику определяет феномен человека, обращение к которому свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, о смене базисной парадигматики языкознания и переходе от системно-структурной лингвистической парадигмы (Ю.Н. Караулов, А.М. Ломов), или «бесчеловечной» (С.Е. Никитина) лингвистики с ее установкой рассматривать язык «в самом себе и для себя» (Ф. де Соссюр, JL Блумфилд), к лингвистике антропоцентризма, в пределах которой сегодня происходит не только разработка наиболее важных проблем науки, но и пересмотр традиционных проблем с новых позиций. Человек стал самой актуальной общенаучной проблемой сегодняшнего дня.

Концепт «человек» - ключевой концепт культуры, без анализа содержания которого невозможно представить описание культуры: место любой реалии в системе культурных ценностей (в том числе и языка) определяется ролью, которую играет по отношению к этой реалии человек.

На первый взгляд сама постановка вопроса о роли человека в языке может показаться достаточно простой и не требующей специального рассмотрения, так как все в языке — от звука до текста — создано человеком. Многочисленные исследования, посвященные конкретным результатам деятельности человека в языке, не могут считаться достаточными.

Человеческий аспект присущ многочисленным современным исследованиям. Необходимость создания специальных работ (Роль человеческого фактора в языке, 1988; Человеческий фактор в языке, 1991, 1992; Е.А. Попова «Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста», 1996) продиктована самой сущностью языка как человеческого феномена.

С позиции лингвистики антропоцентризма рассматривается категория модальности (Человеческий фактор в языке, 1992; Тураева, 1994).

Модальной проблематике посвящена обширная литература, прояснено множество частных вопросов, но, несмотря на это, категория модальности остается недостаточно исследованной. Она требует особого изучения, так как, независимо от присваиваемого ей статуса, постоянно развивается, обогащаясь все большим количеством понятий, пополняющих модальность за счет их включения в ее объем, и средств, которые с разной степенью очевидности выражают отношение носителя языка (говорящего) к содержанию и форме реализации своей и/или чужой мысли в процессе общения.

Термин "модальность", традиционно использовавшийся в синтаксисе предложения, в настоящее время нашел применение в лексикологии и фразеологии, словообразовании и морфологии, лингвистике текста. Модальность превратилась в общеязыковую прагматическую категорию, имеющую разнообразные средства выражения, в том числе и невербальные, паралингвистические. Можно утверждать, что любое изучение языка обязательно должно соотноситься с текстом, так как ориентированность каждой единицы на участие в том или ином типе текста составляет ее сущностную характеристику, без которой представление о языке было бы неполным.

Редукционистскому пониманию модальности, которая некоторыми исследователями трактуется как не играющая "никакой существенной роли при характеристике предметов и явлений" (Серебренников, 1988, с. 146), мы противопоставляем расширенное: модальность — главная, антропологически обусловленная категория языка, определяющая его устройство и сущность. Модальность соотносится с языковой картиной мира и рядом лингвистических категорий: экспрессивностью, дейксисом, субъективностью, оценкой и др. Категория модальности на всех уровнях анализа определяется через человека, и среди различных направлений изучения текста наиболее перспективным является исследование антропоцентричности художественного текста.

Характер исследований антропологической парадигмы лингвистики отмечен также тенденцией к интеграции, которая заявляет о себе обогащением понятийного аппарата языкознания категориями и терминами интегрирующего характера. К таким понятиям относятся лингвофилософская парадигма, авторская модальность, дейксис, эгоцентризм и т.д. Лингвистика, включив в свой состав элементы различных дисциплин, получила в свое распоряжение понятийный аппарат, позволяющий изучать такие проблемы, которые раньше не замечались или игнорировались. А между тем все, что связано с существованием и функционированием языка, входит в компетенцию лингвистики (Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста).

Диссертация основывается на феноменологии антропоцентричности текста, что является важной составляющей антропологической парадигмы лингвистики, которая ориентирована на текст как объект изучения. Исследования в этом аспекте проводились на материале художественных текстов 19-20 вв. К исследованию же авторской модальности в древнерусских текстах не обращались. В настоящей работе представлена попытка проследить, как идея антропоцентричности языкового бытия, выраженная в аспекте авторской модальности, находит свое проявление в языке памятника древнерусской литературы. Этим, на наш взгляд, определяется актуальность предпринятого исследования.

Объектом исследования настоящей диссертационной работы является авторская модальность в текстах «Повести временных лет» (далее - ПВЛ).

Предметом исследования являются средства выражения авторской модальности в списках ПВЛ.

Цель исследования - выявить разночтения в области глагольных форм и доказать, что они являются средством выражения авторской модальности в списках «Повести временных лет».

Все вышесказанное позволило выдвинуть гипотезу исследования — большинство разночтений в списках ПВЛ не являются описками, как принято считать (напр. в работах М.Д. Приселкова, П. С. Кузнецова), а подчинены необходимости актуализировать те или иные оттенки значения согласно мировоззрению переписчика, так как только целевой установкой пишущего и сферой реализации высказывания обусловливается использование в древнерусском тексте той формы, которая своим лексико-грамматическим значением соответствует цели и смыслу высказывания.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач: 1. Исследовать историю вопроса и уточнить место авторской модальности по отношению к категории модальности.

2. Проанализировать разночтения в глагольной лексике по спискам ПВЛ и выявить их связь с проявлением авторской модальности в исследуемых вариантах. Задачи исследования определили характер анализа материала, в процессе которого применялись следующие методы: метод наблюдения над языковым материалом; контекстно-ситуативный; метод сравнения; метод компонентного анализа (частично).

За исходную основу в работе принимается такой подход к описываемому материалу, который предполагает углубленный анализ широкого контекста и изучение конситуации, в которой используются интересующие нас формы [Бондарко А.В., 1976]. Особое внимание к анализу контекста диктуется двумя причинами: во-первых, тем, что это позволяет выявить коммуникативные потребности пишущего; во-вторых, изучение смысла всего высказывания, в котором функционируют глагольные формы, предостерегает исследователя от ошибки рассмотрения фактов древнерусского языка с позиции носителей современного русского языка, то есть от привнесения современных языковых представлений.

В связи с этим анализ нашего материала направлен на выяснение коммуникативных потребностей переписчиков. Правомерность именно такого направления исследования от данного к искомому объясняется тем, что единственно непосредственно "данным" для нас является текст с его целевым назначением, который находит выражение в определенных конструкциях, одной из составных частей которых являются интересующие нас глагольные формы.

Материалом исследования послужили данные списков «Повести временных лет». Картотека, составленная в результате анализа, включает около 1000 единиц - различных по объему высказываний, отражающих разночтения в глагольных формах.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что исследуемый материал может способствовать развитию теории модальности, особенно актуальной в последнее время, и определению ее содержания. Результаты наблюдений и выводы, сделанные на основе анализа исторического языкового материала, могут стать составной частью системного описания функционально-семантической категории модальности, углубляя научное представление о ней.

Практическая иенность работы заключается в том, что результаты проведенного исследования могут найти применение в преподавании курса исторической грамматики, общего языкознания, лингвоанализа текста, спецкурсов и спецсеминаров, а также в руководстве научно-исследовательской работой студентов.

Все вышесказанное определило структуру диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, источников и словарей. Во введении рассматривается актуальность работы, ее цели, задачи, теоретическая и практическая значимость, научная новизна и гипотеза исследования. Первая глава диссертационной работы посвящена рассмотрению этапов эволюции категории модальности на пути к авторской модальности, а также обоснованию глобального характера авторской модальности в качестве основной категории текста, формирующей его антропоцентричность. Во второй главе мы раскрываем специфику ПВЛ как лингвистического источника, рассматриваем особенности выражения авторской

Заключение научной работыдиссертация на тему "Специфика проявления авторской модальности в списках "Повести временных лет""

Заключение.

Итак, исследование специфики проявления авторской модальности в списках «Повести временных лет» позволяет сделать следующие выводы.

Диссертационное исследование основывается на феноменологии антропоцентричности текста, что является важной составляющей антропологической парадигмы лингвистики. Концепт «человек» -ключевой концепт кулыуры, без анализа содержания которой невозможно представить место любой реалии в системе культурных ценностей (в том числе и языка), поскольку оно определяется ролью, которую играет по отношению к этой реалии человек.

Ядром поля модальности является поле с доминантой «я», что очень важно для теории авторской модальности. Лингвостилистической категорией, объединяющей все элементы смысла и стиля художественного произведения в текстовое целое, является категория «образа автора». Важнейшей составляющей в структуре образа автора признается авторское отношение к тому, что он изображает в художественном произведении, другими словами, авторская модальность. Причем, авторскую модальность мы не отождествляем с «образом автора», это лишь ведущая его часть.

Любое художественное произведение является в первую очередь выражением личности своего создателя, как в плане совокупности идей, так и на уровне их лингвистической реализации. Все в тексте определяется автором как языковой личностью, его индивидуальным опытом, системой его ценностей, отношением к языку. И такое понятие как авторская модальность в текстах выражается по-разному. В работе мы попытались проследить, как идея антропоцентричности языкового бытия, выраженная в аспекте авторской модальности, находит свое проявление в различных списках самого знаменитого памятника древней Руси — «Повести временных лет». Летописный текст можно рассматривать как художественный, поскольку легенды, повествования, которые включены в памятник, предполагают наличие образности и определенных выразительных средств. Это является неотъемлемой частью авторской модальности любого художественного текста. Категорию авторской модальности в ПВЛ мы попытались обнаружить путем сравнения различных списков в области глагольных форм.

До некоторого времени считалось, что подобные расхождения в текстах являются описками и носят чисто формальный характер, что это невнимательность писцов, правки, за которыми не стоит изменения смысла. На наш взгляд, к опискам, как к таковым, можно отнести изменения на фонетическом уровне (замена одной буквы другой). В других случаях каждая описка (или почти каждая) может быть объяснена. При внимательном анализе широкого контекста в каждом отдельном случае можно обнаружить, что практически всегда так называемая "описка" говорит о другом восприятии переписчиком описываемых событий, что правки такого рода вносят новое значение или новый оттенок смысла в понимание автором фактов повествования. Таким образом, нам представляется, что каждая «описка» не случайна, она несет свою определенную нагрузку. Анализ же подобных случаев может помочь восстановить личность автора каждого списка.

Проведенное исследование убеждает нас, что разночтения встречаются на различных уровнях (лексическом, морфологическом, синтаксическом). Причем анализ лексического уровня дает наиболее яркие результаты проявления авторской модальности. В данной работе мы обратились только к употреблению глагольной лексики и ее форм, поскольку именно эта часть речи, обозначая процесс, является наиболее действенной, значимой, различные формы (времени, вида, лица и др.) которой способны передавать (или изменять) тонкие оттенки значений. А изменение той или иной глагольной формы есть выражение авторского взгляда на те или иные события, т. е. проявление авторской модальности. В ходе исследования мы пришли к выводу, что книжнику было не безразлично, какой именно глагол или его форму употребить в том или ином высказывании. Каждая из «исправленных» форм глагола вносила в конструкцию еще и какой-то свой (дополнительный) оттенок модального значения. Причем, для писца было важным, на наш взгляд, не исправить предшественника, а подчеркнуть собственную точку зрения на те или иные события, ведь только изменение тех или иных оттенков значения (конкретизация, уточнение, интенсификация, актуализация и др.) через замену форм давало возможность переписчику стать соавтором. Безусловно, исследуя разночтения, связанные с заменой глагольных форм, невозможно с достаточным основанием говорить о проявлении авторской модальности, нельзя в полной мере восстановить личность создателей списков ПВЛ или автора протографа. Для этого необходим полный и скрупулезный анализ всех имеющихся разночтений, а также глубокое изучение времени, места создания списков, событий и условий, окружавших их авторов и т.п. Данное исследование - всего лишь первая ступень в изучении авторской модальности в летописях.

Список научной литературыОпарина, Алла Викторовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-на-Дону, 1993. С. 98-154.

2. Барлас Л. Г. Русский язык. Стилистика. М.,1978.

3. Барлас Л.Г. Язык повествования прозы Чехова. Р-н-Д: Изд. РГУ,1991.

4. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики М., Худ. лит., 1975.

5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М.: Искусство, 1979.

6. БенвенистЭ. Общая лингвистика. М.: "Прогресс", 1974.

7. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // ФН. 1979. - №2. - С. 54-61.

8. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Москва.: УРСС, 1976.

9. Бондарко А.В., Буланин Л.Л. Русский глагол. Ленинград: «Просвещение», 1967.

10. Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов после Проппа // Семиотика. М.: «Радуга», 1983. - С. 429-436.

11. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальностив русском языке (Х1-ХУП вв.). Л.: Изд-во ЛГУ, 1988.

12. Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике. М.: Наука,1975.

13. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове), изд. 2-е. М.: «Высшая школа», 1972.

14. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах врусском языке.// Избранные труды: Исследования по русской грамматике. — М.: «Наука», 1975. С. 53-87.

15. Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения (На материале русского языка) // Избранные труды: Исследования по русской грамматике. -М.: «Наука», 1975. С. 254-294.

16. Виноградов В.В. К построению теории поэтического языка // Избранные труды: О языке художественной прозы. М.: «Наука», 1980. -С. 250-255.

17. Виноградов В.В. О задачах стилистики: Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума // Избранные труды: О языке художественной прозы. М.: «Наука», 1980. - С. З^И.

18. Виноградов В.В. О художественной прозе //Избранные труды: О языке художественной прозы. М.: «Наука», 1980. - С. 56-175.

19. Виноградова B.JI. Исследования в области исторической лексикологии русского языка. -М., 1977.

20. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. -М., 1961.

21. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове).1. М., 1947.

22. Винокур Г.О. Хлебников // Филологические исследования. Лингвистика и поэтика. -М.: «Наука», 1990.

23. Винокур Г.О. Я и Ты в лирике Баратынского (Из этюдов о русском поэтическом языке) // Филологические исследования. Лингвистика и поэтика. М.: «Наука», 1990. - С. 241-249.

24. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // О языке художественной литературы. М.: «Высшая школа», 1991. - С. 32-61.

25. Винокур Г.О. Понятие поэтического языка // О языке художественной литературы. М.: «Высшая школа», 1991. - С. 24-32.

26. Винокур Т.Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему // Русский язык: Функционированиеграмматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения XII -ХШ. -М.: «Наука», 1984. С. 135-154.

27. Вихрян О.Е. Языковые средства выражения авторской модальности в романе И.А.Бунина «Жизнь Арсеньева»: КД. М., 1990.

28. Вихрян О. Е. Языковые средства выражения авторской модальности в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева». АКД. М., 1990.

29. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке // Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: «Аста - пресс», 1995. - С. 216380.

30. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: «Наука»,1985.

31. Воробьева О.П. Реализация фактора адресата в художественном тексте в аспекте лингвокультурной традиции // ФН. 1992. - № 1. - С. 5966.

32. Востоков В.В. О трех аспектах категории лица // Лингвистический сборник: Проблемы лексикологии и семасиологии русского языка. Вып.9. -М., 1977. С. 131-139.

33. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М.: «Наука», 1981.

34. Гальперин И.Р. Ретроспекция и проспекция в тексте // Филологические науки. 1980. -№5.

35. Гальперин И.Р. Смешанность контекстно-вариативных форм членения текста. // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. — М., 1982.

36. Ганич Д.И. Модальные функции вводных слов в современном русском языке: АКД.-Киев, 1953.

37. Грамматика современного русского литературного языка. М.: «Наука», 1970.

38. Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Историческая грамматика русского языка. Изд-во МГУ, 1997.

39. Грихин А. В. У истоков русской письменности // Русская речь 1980, №6.-С. 64-68.

40. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М. :«Прогресс», 1984.

41. Гумбольдт В. фон. Характер языка и характер народа // Язык и философия культуры. М.: «Прогресс», 1985. - С. 370-382.

42. Диброва Е. И. Коммуникативно-когнитивная модель текстопорождения.// Структура и семантика художественного текста. Доклады 7 Международной конференции. М., 1998.

43. Диброва Е.И. О филологическом истолковании текста // Семантика языковых единиц: Доклады 4-ой международной конференции. 4.4. Семантика художественного текста. М.: «Альфа», 1994. - С. 14-22.

44. Домашнев А. И., Шишкина И. П., Гончарова Е. А. Интерпретация художественного текста. М.: Просвещение, 1989.

45. Донскова О.А. Средства выражения авторской модальности в драматургическом тексте (на материале англо-американской драмы XX века): КД.-М., 1981.

46. Дурново Н.Н. Очерк истории русского языка. М.-Л.,1924.

47. Ежова М. Абсолютность или относительность имперфекта в древнерусском языке (на материале ПВЛ).// Исследования по глаголу в славянских языках. История славянского глагола./Под ред. Хабургаева Г. А.и Бартошевича И.А. М.: Издательство МГУ, 1991.

48. Живов В.М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. М., 1988.

49. Ермолаева JI.C. К вопросу о соотношении модальности и предикативности (на материале современных германских языков)// ФН. — 1963.-№4.

50. Зайченко Н.Д. Прагматический потенциал категории модальности. Учебное пособие. Хабаровск, 1997. С. 6-31.

51. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М.: «Наука», 1982.

52. Ивин А. А., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М., «Владос»,1998.

53. Ильенко С.Г. Текстовая реализация и текстообразующая функция синтаксических единиц // Текстовые реализации и текстообразующие функции синтаксических единиц. Л.: Изд-во ЛГПИ, 1988.

54. Ипатьевская летопись (Полное собрание русских летописей. Том второй.) М. : «Языки славянской культуры», 2001.

55. Истрин В.И. Начало русского летописания. По поводуисследований А.А.Шахматова о древней русской летописи. Пг., 1923, т.26.

56. Истрин В.И. Замечания о начале русского летописания по поводу исследований А.А. Шахматова в области древнерусской летописи. Л., 1924.

57. Казазаева М.А. Функционально-семантическая парадигма глагола «быти» в древнерусском языке (на материале ПВЛ по Лавр, и Ипат. списках). АКД, Волг., 2000.

58. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: «Наука»,1987.-С. 110-115.

59. Касаткин A.M. Вводные конструкции, указывающие на авторство модально-экспрессивных оценок в русском языке // Слово и словосочетание в структуре предложения. -М.: Изд-во МОПИ, 1981.

60. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. — М.: «Наука»,1988.

61. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как в целом // Синтаксис текста. М.: «Наука», 1979. - С. 49-68.

62. Кожевникова Н.А. Пути развития сказа в русской прозе XIX-XX вв. // Синтаксис текста. -М.: «Наука», 1979. С. 276-298.

63. Кожевникова Н.А. Метафора в поэтическом тексте // Метафора в языке и тексте. М.: «Наука», 1988. — С. 145-165.

64. Кожевникова Н.А. Типологические характеристики художественного текста на фоне традиций русской литературы XIX-XX вв. // Человек Текст - Культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 170-213.

65. Колобкова Л.В. Средства выражения модального значения волеизъявления в русском языке 17-начала18 вв. АКД. Тверь, 1995.

66. Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: «Наука», 1975.

67. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в сознании и языке. -М.: «Наука», 1990.

68. Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. Морфология. Изд-во МГУ, 1953.

69. Кузнецов П.С. Очерки исторической морфологии русского языка. М.,1959.

70. Кузнецов П.С. Очерки по морфологии праславянского языка. М.,1961.

71. Кукушкина О. В., Ремнева М. JT., Категория вида и времени русского глагола. МГУ, 1984.

72. Кусков В.В. История древнерусской литературы: Учебник для филологических вузов М.: Высшая школа.,1989.

73. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: «Наука», 1974;

74. Лаврентьевская летопись (Полное собрание русских летописей. Том первый.) М. : «Языки русской культуры», 1997.

75. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990.

76. Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л., 1947.

77. Лихачев Д.С.Русские летописи и их культурно-историческое значение. М. -Л., 1947.

78. Ломов A.M. Лингвистическая наука: Прошлое и настоящее // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. -Воронеж, 1995. -Вып.4. -С. 125-135.

79. Лопатин В.В. Словообразовательные средства субъективно-оценочной прагматики высказывания и текста // Русский язык: Языковые значения в функциональном и эстетическом аспектах. Виноградовские чтения Х1У-ХУ. М.: «Наука», 1987. - С. 143-161.

80. Лопатин В.В. Оценка как объект грамматики // Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. Виноградовские чтения XIX-XX. М.: «Наука», 1992. - С. 70-75.

81. Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры // Избранные статьи: В 3 т., т.1. Статья по семиотике и типологии культуры. -Таллинн: «Александра», 1992. -С. 76-89.

82. Лихачев Д.С. Великое наследие. М., "Современник", 1975.

83. Лыкова Т. В. К вопросу авторской модальности (на примере творчества Чехова) // Языковые единицы в семантическом аспекте. -Таганрог, 1990. С. 130-139.

84. Ляпон М.В. К вопросу о языковой специфике модальности // Изв. АН СССР: СЛЯ. 1971. - Т.ЗО. - Вып.З. - С. 230-239.

85. Макаров М.Л. Модальность диалога в многостороннем общении // Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности: Тезисы докладов конференции. -Иркутск, 1990. -С. 62-63.

86. Малинович Ю.М. Эмоциональная экспрессия как одна из форм реализации модальности // Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности: Тезисы докладов конференции. Иркутск, 1990. -С. 64-65.

87. Манн Ю.В. Автор и повествование // Изв. АН СССР: СМ. 1991. -Т.50. -№ 1. — С. 3-19.

88. Маркелова Т.В. Взаимоотношение оценочных и модальных значений в языке // ФН. 1996. -№1.

89. Маркелова Т.В. Выражение оценки в русском языке // РЯШ. -1996. -№1. -С. 76-81.

90. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.

91. Маслова В.А. Параметры экспрессивности текста // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М.: «Наука», 1991.-С. 179-204.

92. Михайлов Л.М., Питерцева Т.И. и др. Модальность диалогической речи // Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности: Тезисы докладов конференции. Иркутск, 1990. - С. 72-73.

93. Михневич JI.Р. Модальность как информационный компонент смысла текста: КД. -М., 1986.

94. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: «Высшая школа»,1981.

95. Мустафина Э.К. Способы выражения значения будущего времени в тексте «Повести временных лет» (к вопросу о будущем времени в древнерусском языке). КД. - Душанбе, 1984.

96. Мустафина Э.К. Редкая форма имперфекта глагола быти в литературном языке древней Руси.// Исследования по глаголу в славянских языках. История славянского глагола./ Под ред. Хабургаева Г. А. и Бартошевича И.А. М.: Изд-во МГУ, 1991.

97. Мустафина Э. К. Способы выражения значения будущего времени в тексте «Повести временных лет».- КД. Душанбе, 1984.

98. Никитина С. Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность. М.: «Наука», 1989. - С. 34-40.

99. Никольский Н.К. ПВЛ как источник для истории начальногопериода русской письменности и культуры // Сборник по русскому языку и словесности. АН СССР. Т.2, вып.1. Л., 1930.

100. Новиков Л.А. Значение как эстетическая категория языка // Русский язык: Языковые значения в функциональном и эстетическом аспектах. Виноградовские чтения ХГУ-ХУ. М.: «Наука», 1987. - С. 101116.

101. Обнорский С.П. Избранные труды по русскому языку. М., 1960.

102. Обнорский С.П.Очерки по морфологии русского глагола. М.,1953.

103. Павлова Н.М. Прагматика художественного текста икоммуникативно-экспрессивные возможности языковых единиц // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып.2. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1992.-С. 109-114.

104. Падучева Е.В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: «Наука», 1991. — С. 164-167.

105. Падучева Е.В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике // Изв. РАН: СЛЯ. 1993. — Т.52. № 3. - С. 33-45.

106. Падучева Е.В. В.В.Виноградов и наука о языке художественной прозы // Изв. РАН: СЛЯ. 1995. - Т.54. - №3. - С. 39-48.

107. Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. 11-начало 12 века. М.: Художественная литература, 1978.

108. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. — Новосибирск: «Наука», 1982.

109. Пиотровская Л.А. Эмоциональные междометия как средство выражения субъективной модальности // Модальность в ее связях с другими категориями. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1992. С. 130-138.

110. Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста. АКД. - Липецк. - 1996.

111. Постовалова В.И. Язык как деятельность: Опыт интерпретации концепции В.Гумбольдта. -М.: «Наука», 1982.

112. Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV в. Л., 1940.

113. Приселков М.Д. История рукописей Лавр, летописи и её изданий // Ученые записки. ЛГПИ, 1939. Т. 1.

114. Приселков М.Д. Летописец 1305г.// Века. Исторический сборник I. Петроград, 1924Распопова Т.И. Модальность как коммуникативная категория синтаксиса //Предложение и текст: семантика, прагматика исинтаксис. Вып.З. JI.: Изд-во ЛГУ, 1988.

115. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М. «Наука», 1988.

116. Руделев В.Г., Руделева О.А. Вначале было слово. Тамбов, 1995.

117. Русская грамматика, т.2. Синтаксис. М.: «Наука», 1980.

118. Семенова Н. А. Модальность фразеологических единиц в языке и тексте// Структура и семантика художественного текста. Доклады 7 Международной конференции. М., 1999.

119. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. -М.: «Наука», 1988.

120. Сидоров Е.В. Коммуникативный принцип исследования текста // Изв. АН СССР: СЛЯ. 1986. - Т.45. - № 6. - С. 425-432.

121. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М.: «Наука»,1987.

122. Сидоров Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста // Личностные аспекты языкового общения. Калинин: Изд-во КГУ, 1989.

123. Скребнев Ю.М. Экспрессивная стилистика и лингвистика субъязыков // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1992. - С. 19-26.

124. Словарь древнерусского языка (11-14 вв.) в десяти томах. М.: Русский язык,1998. 1-5 т.

125. Словарь книжников и книжности Древней Руси (XI- первой полов.1. XIV в). Вып. 1. Л.,1987.

126. Словарь книжников и книжности Древней Руси (вторая половина XIV -XVI вв.). Вып. 2. Часть 2. Л.,1989.

127. Смирнов И.П. Порождение интертекста. С.-П.: Изд. СПГУ, 1995.

128. Современная западная философия: Словарь/ Сост.: Малахов B.C., Филатова В.П. -М.: Политиздат, 1991. С. 187-188.

129. Солганик Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста// Структура и семантика художественного текста. Доклады 7 Международной конференции. М., 1999. С. 364-372.

130. Солганик Г.Я. К проблеме типологии речи // ВЯ. 1981. - №1-С. 70-79.

131. Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения ХП-ХШ. -М.: «Наука», 1984. С. 173-186.

132. Солганик Г.Я. Значение слова и представление // Семантика слова и синтаксической конструкции. Воронеж: - Изд-во ВГУ, 1987. - С. 6-14.

133. Солганик Г.Я. О модальном значении синтаксической конструкции // РЯШ. -1988. № 5. - С. 66-73.

134. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика, изд; 2-е.- М.: «Высшая школа», 1991.

135. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка3 т.) М., 1995.

136. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) // Изв. АН СССР: СЛЯ. 1981. - Т.40. № 4. - С. 325-332.

137. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. (Семиологическая грамматика). М.: «Наука», 1981.

138. Сухих С.А. Языковая личность в диалоге // Личностные аспекты языкового общения. Калинин: Изд-во КГУ, 1989. - С. 82-87.

139. Тарговская Е.П. Глаголы речи в памятниках письменности XI -XIV веков.-АКД, 1993.

140. Темчин С.Ю. Дистрибуция глагольных разночтений в древнейших славянских списках Евангелия и объем первоначального перевода // Исследования по глаголу в славянских языках. История славянского глагола. М.,1991.

141. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. JI: «Наука», 1990.

142. Тураева З.Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное (на материале английского языка). М.: «Высшая школа», 1979.

143. Тураева З.Я. Лингвистика текста. Лекции. — СПб.: «Образование», 1993. С. 1-11.

144. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // ВЯ. 1994. -№ 3. - С. 105-114.

145. Успенский Б.А. История русского литературного языка (XV-XVIIIвв). Будапешт, 1988.

146. Успенский Б.А. «Давнопрошедшее» и «второй родительный» в русском языке// Исследования по славянскому историческому языкознанию. М., 1993.

147. Улуханов И.С. О языке древней Руси. М., 1972.

148. УтюжниковА.В. Модально-ситуативные аспекты речевого акта // Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности: Тезисы докладов конференции. Иркутск, 1990. -С. 113-114.

149. Фефилов А.И. Модально-прагматическая интерпретация чужого высказывания // ФН. 1991. -№1. - С. 64-72.

150. Фоменко И.В. Служебные слова как возможность реконструкции авторского мироощущения // Новое литературное обозрение. -1994.-№8. -С. 73-77.

151. Хабургаев Г.А.Первые столетия славянской письменной культуры (Истоки древнерусской книжности). М.,1994.

152. Хабургаев Г.А.Старославянский язык. М., 1986.

153. Хабургаев Г.А. К проблеме реконструкции праславянской системы претеритов // Закономерности языковой эволюции: Всесоюзная научная конференция, г. Рига, апрель 1990г. Тезисы докладов. Рига, 1990.

154. Хабургаев Г.А. Очерки исторической грамматики русского языка.1. Имена. М.,1990.

155. Химик В.В. Категория субъективности в современном русском языке (эгоцентрический потенциал субъектных компонентов высказывания): АКД- СПб.: Изд-во СПбГУ, 1991.

156. Хрестоматия по истории русского языка// Автор-составитель Иванов В.В., Сумникова Т.А. М.: Просвещение, 1990.

157. Худяков А.А. О статусе интратекстовой модальности // Прагматический аспект предложения и текста. Л.: Изд-во ЛГПИ, 1990. -С. 84-91.

158. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М.: «Наука», 1991.

159. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. -М.: «Наука», 1991.

160. Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность. Дейксис. -М.: «Наука», 1992.

161. Человеческий фактор в языке. Экспрессивность в языке и речи (под ред. Телия В.Н.) М.,1992.

162. Черепнин JI. В. Повесть временных лет, ее редакции и предшествующие ей летописные своды // Исторические записки. Изд. Академии Наук СССР. 1948. Т. 25. С. 305-320.

163. Чернейко Л.О. Оценка в знаке и знак в оценке //ФН. 1990. - В 2. -С. 58-70.

164. Чернейко Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // ФН. 1994. - № 2.

165. Черняховская Л. А. Информационный инвариант смысла текста и вариативность его языкового выражения : ДД. М., 1983.

166. Шабалина В.Ф. К вопросу о выражении категории модальности в русском языке: АКД. Л., 1955.

167. Шахматов А, А. Разыскания о русских летописях. М.: Академический проект, Жуковский: Кучково поле, 2001. Шахматов А.А. О начальном Киевским летописном своде. ЧОУДР. 1897. Т. III.

168. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. Спб., 1908.

169. Шахматов А.А. Предисловие к Начальному Киевскому своду и Нестерова летопись. ИОРЯС, 1909.

170. Шахматов А.А. Повесть временных лет. Вводная часть.

171. Замечания. Текст. Т. 1.М., 1916.

172. Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV -XVI вв. М.-Л., 1938.

173. Шахматов А.А. Киевский Начальный Свод 1095г// Сборник статьей и материалов под ред. Обнорского. М. Л.,1947.

174. Шахматов А.А. ПВЛ и его источники // Труды отдела древнерусской литературы. М.-Л., 1949

175. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1987.

176. Шаховский В.И., Карасик В.И. Эмотивность и модальность в семантике слова // Семантика слова и синтаксической конструкции. -Воронеж: Изд-во ВГУ, 1987. С. 31-37.

177. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР, 1961.

178. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса. — М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 84-100.

179. Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня: Функционирование языка: лексика и грамматика. -М.: «Наука», 1992. С. 5-15.

180. Шмидт З.Й. «Текст» и «история» как базовые категории // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. УШ. Лингвистика текста. М.: «Прогресс», 1978. - С. 89-108.

181. Энциклопедия " Русский язык" / ред. Караулов Ю. Н./ М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997.

182. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мирамодели пространства, времени и восприятия). М.: «Гнозис», 1994.

183. Якубинский Л.П. История древнерусского языка. М.,1953.