автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Специфика российского менталитета в контексте миротворческой проблематики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Специфика российского менталитета в контексте миротворческой проблематики"

084618958

На правах рукописи

Любчак Вера Петровна

СПЕЦИФИКА РОССИЙСКОГО МЕНТАЛИТЕТА В КОНТЕКСТЕ МИРОТВОРЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ

09.00.13 Философская антропология, философия культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 6 ДЕК 2010

Томск 2010

004618958

Работа выполнена на кафедре философии и социальных наук Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Томский государственный педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Люрья Надежда Абрамовна

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Ланкин Вадим Геннадьевич

кандидат философских наук, доцент Захарова Лилия Леонидовна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Томский государственный университет»

Защита состоится 24 декабря 2010 г. в 11.00 на заседании диссертационного совета Д 212.266.02 при ГОУ ВПО «Томский государственный педагогический университет» по адресу: 634041, г. Томск, пр. Комсомольский, 75, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ГОУ ВПО «Томский государственный педагогический университет».

Текст автореферата размещен на официальном сайге ГОУ ВПО «Томский государственный педагогический университет» http://www.tspu.edu.ru

Автореферат разослан (<ЯЬ> И^РЛ^иЯ- 2010

г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор философских наук

Н.П. Чупахин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Конец XX века и начало XXI века характеризуются многосторонней трансформацией мировой системы, которая затронула все традиционные сферы жизни человека (социально-экономическая, политическая, военно-политическая, морально-этическая и т. д.), что вызвало шлейф философско-антропологических проблем. Человек, повседневная жизнь которого заключена в пространстве локальных культур, оказался не готов к реструктуризации мира, к осознанию последствий взаимозависимости и взаимосвязанности народов, стран, институтов, социальных структур, к восприятию мира как единого.

Объединение мира влечет за собой подчинение более слабых государств более сильным, что ведет к неизбежным конфликтам - локальным, региональным, межгосударственным - конфликтам культур и цивилизаций. В связи с этим актуализируется проблема установления мира, гармонии взаимоотношений между людьми, социальными группами, народами. Сложность установления подобных отношений заключается в том, что представители разных народов с позиций культурно-национальной идентичности по-разному интерпретируют одну и ту же конфликтную ситуацию, что приводит к существенному непониманию между ними.

Хотя в сложившейся ситуации на практике ни у кого не вызывает сомнения необходимость разрешения и предотвращения конфликтных ситуаций, и для этого предпринимаются различные действия, в теоретическом плане не все аспекты этой проблемы достаточно глубоко исследованы, что связано с предметными интересами конкретных наук: политологии, конфликтологии, истории, экономики. В частности, недостаточное внимание уделяется пониманию сущности человека, его мировоззрению, осознаваемых и неосознаваемых мотивов поведения. Необходим системный характер видения соотношения рефлексированных и нерефлексированных оснований человеческого сознания, которые находят свое отражение в понятии «менталитет».

Данное понятие, с нашей точки зрения, может способствовать объяснению нерефлексированных оснований человеческого сознания и прогнозированию поведения человека в сложных ситуациях, в которых реакция индивида, группы, национальной общности может существенно отличаться от ожидаемых действий. Это связано с тем, что менталитет, во-первых, в концентрированном виде выражает специфику как индивидуального, так и коллективного представителя определенного культурно-смыслового типа, во-вторых, сам он формируется под влиянием опыта осмысления культуры, являясь ее отражением, и, в-третьих, он оказывает существенное влияние на развитие социума, на ход истории. В качестве базовой для нашего исследования мы принимает трактовку менталитета как совокупности готовностей, установок и предрасположений индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Поскольку менталитет существенным образом определяет специфику, направленность понимания человеком вопросов миротворческой проблематики, в частности, вопросов войны и мира, то он, являясь стратегической культурной программой индивидуального и коллективного субъекта, функционирует в составе основных противоречий общества. Поэтому постижение глубинных оснований

интерпретации конфликтного поведения невозможно без знания сущности, содержания и специфики менталитета определенного культурно-смыслового типа.

Понимание и учёт многообразных ментальных особенностей индивидов, социальных групп и целых народов, относящихся к разным культурно-смысловым типам, являегся важным условием их бесконфликтного взаимодействия. Актуальность подобного исследования менталитета повышается в условиях постоянно вспыхивающих военных конфликтов.

Таким образом проблемная ситуация раскрывается в следующих противоречиях:

-с одной стороны в конфликтных ситуациях роль нерефлексированных факторов человеческого поведения не вызывает сомнения, с другой стороны не выявлены механизмы их действия;

-с одной стороны существует большое количество исследований феномена менталитета, но с другой стороны очевиден недостаток в разработках концепций структуры менталитета, которые можно было бы применить для философско-антропологического анализа современных глобальных проблем, в том числе -военных конфликтов.

Философско-антропологическую проблему понимания менталитета можно выразить в виде двух связанных между собой вопросов: «как и на основе чего складывается менталитет?», «как проявляется и действует менталитет в конкретных жизненных ситуациях?».

Таким образом, в данной работе выявляется проблема менталитета как основы важных жизненных отношений человека и общества, одним из которых выступает отношение к войне и миру.

Степень разработанности проблемы. Изучением ментальных реальностей занимались ещё со времен античности Платон и Аристотель. Разработка проблематики «духа народа», «духа времени» получила реализацию в работах И. Гердера, Г. Гегеля, Ш. Монтескье, Э. Дюркгейма. Основное внимание было сосредоточено на априорных структурах человеческого бытия и сознания, исторических априори, предопределяющих опыт и поведение людей в работах М. Фуко, Ю. Хабермаса и др.

Инициаторами разработки теории ментальностей стали представители французской исторической школы «Анналов» в 30-е годы XX века (М. Блок, Л. Февр, Ж. Дюби, Р. Мандру, Ж. Ле Гофф).

В русской философии Х1Х-ХХ веков сам термин менталитет не использовался, но активно исследовались проблемы особенностей сознания и психики, национального характера русского народа, которые получили развитие в трудах Н. Бердяева, В. Соловьева, Л. Карсавина, Н. Лосского, П. Флоренского, Г. Федотова, И. Ильина, К. Кавелина, П. Сорокина и др.

В отечественной науке особо пристальное внимание ученых к проблеме менталитета проявилось с 90-х годов XX века.

Концепцию менталитета стали разрабатывать представители различных наук: психологии, социологии, политологии, истории, философии и др. Психологи исследуют социально-психологические проблемы ментальности. Такие авторы, например, как С. Лурьев, В. Кочеткова и др. работают в области изучения ментальности со стороны ее влияния на групповое поведение человека. Социологи

4

рассматривают менталитет в связи с социо-культурными особенностями и идентификацией различных социальных и этнических общностей (Б. Грушин, Ю. Левада и др.). Этнология и этнография характеризуют менталитет как составляющую часть формирования и развития этнической культуры, т.е. дают конкретно-научный подход к менталитету, касающийся только данной области знания. Такой же подход характерен и для политологов, которые рассматривают русский менталитет и менталыюсть с точки зрения их политического проявления (К. Гаджиев, Г. Днлигенский и др.). Значительна и многообразна литература, посвященная истории ментальностей. Связь менталитета с культурно-исторической традицией разрабатывалась П. Гуревичем, И. Кондаковым, Г. Гачевым, К. Касьяновой, В. Панкиным и др.

В 1993 году в журнале «Вопросы философии» был проведен круглый стол по вопросам менталитета. В этом же году была проведена научно-практическая конференция: «Русская история: проблемы менталитета». Конференции «Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем» проводились в Самаре (1994, 1997). Философы пишут о проявлениях менталитета в различных областях материальной и духовной культуры: в философии, литературе, науке, языке, фольклоре, народном искусстве, экономике и др.

Можно констатировать, что в социально-философском плане продуктивно идет изучение истории ментальностей, архетипов и ориентиров российской ментальное™, особенностей ценностно-нормативных ориентации западноевропейской и русской ментальностей (Е. Ануфриева, Л. Лесной, А. Гуревич, В. Ланкин, Н. Люрья, В. Федотова и др.). Ряд работ посвящен менталитету русского народа в условиях идентификационного кризиса (А. Ахиезер, А. Огурцов, В. Федотова, И. Яковенко и др.). Значительный вклад в понимание феномена «менталитет» внес В. Ланкин, определив существенную роль смысла в его формировании.

Таким образом, существует достаточно длительная и разносторонняя история исследования менталитета, в определенной степени многие из этих работ были использованы в данной диссертации. Так, значительные стимулы для данного исследования в понимании сущности менталитета дали работы объединившихся вокруг известного журнала «Анналы» французских учёных М. Блока, Л. Февра, Ж. Дюби, Р. Мандру, Ж. Ле Гоффа. Существенное значение для разработки темы имели работы К. Юнга, А. Гуревича.

Однако, несмотря на такое обилие работ по исследованию менталитета, не определена роль нерефлексированного слоя сознания человека в его структуре, хотя его (нерефлексированного слоя) значимость для решения глобальных проблем, в частности таких, как военные конфликты современности, не вызывает сомнений. Это еще раз подчеркивает актуальность и проблему данного исследования.

Все вышеизложенное позволило обозначить цель исследования: на основе философского анализа феномена «менталитет», выявить особенности российского менталитета, влияющие на отношение россиян к миротворческой проблематике.

В связи с этим автор поставил перед собой следующие исследовательские задачи:

1. Обосновать необходимость применения понятия «менталитет» для решения миротворческих проблем с позиций философии культуры.

5

2. Разработать концепцию менталитета, которая позволила бы анализировать восприятие различными культурными общностями миротворческой проблематики.

3. На основании предложенной концепции выявить специфику российского менталитета и показать его особенности в сравнении с другой культурной общностью (американским менталитетом).

4. Апробировать теоретические возможности авторской концепции менталитета на примере сравнения различного отношения к миротворческой проблематике представителей разных типов менталитета: российского и американского.

Объектом является российский менталитет.

Предметом исследования является специфика российского менталитета в контексте миротворческой проблематики.

Методологические и теоретические основы исследования. В диссертационном исследовании применялись следующие подходы и методы:

-важным методологическим основанием исследования явились историко-философские разработки представителей исторической школы «Анналов» (М. Блок, Л. Февр, Ж. Дюби, Р. Мандру, Ж. Ле Гофф и др.), которые предложили методы структурного анализа пластов коллективного бессознательного, при акценте на априорные структуры сознания. Использование ими методов исторической антропологии в изучении менталитета способствовало обоснованию значимости применения категории «менталитет» в миротворческой проблематике и разработке его структуры;

-диалектический анализ структуры и функций менталитета позволил глубже раскрыть природу и сущность его как системы структурно-функционального взаимодействия различных компонентов в нем;

- выявлению фундаментального основания менталитета содействовало обращение к психоаналитическим работам К. Юнга, и социокультурным исследованиям В. Тернера, А. Тойнби. Их исследования использовались при обосновании и детализации структуры менталитета, которая формировалась посредством освоения опыта культуры в различных культурных общностях;

-определению специфических черт русского культурно-смыслового типа способствовало обращение к работам русских философов: Г. Флоровского, Н. Лос-ского, Н. Бердяева, П. Флоренского, В. Соловьева;

-обращение к материалам социокультурного подхода, представленного в трудах Л. Зеленова, Б. Ерасова, Г. Гачева, П. Гуревича, И. Яковенко и др. позволило выявить особенности русского менталитета, диалектику взаимодействия его исторических и культурных доминант;

- историко-культурный анализ данных социологических опросов по интерпретации военных конфликтов в Грузии и Ираке позволил апробировать авторскую концепцию менталитета на примере отношения представителей российского и американского менталитета к миротворческой проблематике.

Научная новизна заключается в следующем:

- обоснована необходимость использования понятия «менталитет» с позиций философии культуры для конкретного теоретического решения миротворческих проблем;

-обоснована структура менталитета, представляющая собой взаимозависимость фундаментального и социоситуативного оснований, на основе которой раскрываются различия в восприятии миротворческих проблем отдельными культурными общностями;

- выявлена асимметрия действия этих оснований в российском и американском менталитетах: преобладающая роль фундаментального основания в российском менталитете и преобладающая роль социоситуативного основания - в американском менталитете;

- апробирована авторская концепция менталитета, выражающая результирующую сумму культурных тенденций и антропологических конфигураций культуры в конкретности страны, при интерпретации восприятия современных военных конфликтов (на примере войны в Грузии и Ираке).

Положения, выносимые на защиту:

1. Существующие на сегодняшний день подходы к решению проблемы военных конфликтов имеют ограниченный успех, так как в рамках исследования миротворческой проблематики основное внимание уделяется рациональным факторам их объяснения. Очевидна необходимость обращения к глубинным нерефлексированным основаниям сознания. Системный характер сложного сочетания рефлексированного и нерефлексированного оснований человеческого сознания находит свое адекватное отражение в понятии «менталитет», под которым мы понимаем совокупность готовностей, установок и предрасположений индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Это понятие способствует объяснению человеческого поведения в тех случаях, когда его невозможно рационально объяснить и прогнозировать в сложных ситуациях, в которых реакция индивида, группы, национальной общности может существенно отличаться от ожидаемых действий.

2. Согласно концепции, обоснованной автором, менталитет имеет сложную структуру, в которой присутствуют два основания: более устойчивое, которое можно отождествлять с подсознательно закрепленными привычками мыслить и действовать определенным образом, и более изменчивое, отождествляемое с осознанными идеями и принципами культуры. В первое - вписан опыт культуры, который в свое время был осмыслен, а сейчас действует автоматически, нерефлексивно. В данной работе оно обозначено как фундаментальное основание менталитета. В рамках культуры он обладает большой исторической длительностью и устойчивостью относительно изменений общественно-политической и культурной жизни. Второй слой менталитета включает в себя осознаваемый опыт культуры, его переоценку при столкновении с определенной ситуацией социальной действительности и осознание этого опыта как значимого, ценности и стереотипы обращения к здравому смыслу, своего рода ситуативную поведенческую рациональность. Данный слой менталитета обозначен как социоситуативное основание. Он более изменчив под воздействием культурно-исторических фактов.

3. Эффективность выделения двух оснований демонстрируется на сравнении российского и американского менталитетов. Специфические черты российского менталитета определяются его фундаментальным основанием. Социоситуативное основание проявляется слабо.

Специфические черты американского менталитета основаны на другом сочетании фундаментального и социоситуативного оснований, с очевидным преобладанием второго.

4. Отношение в России к миротворческой проблематике определяется такими компонентами менталитета, как: нацеленность на включенность во всеобщее («глобальное»), превышающее по своему значению фокусировку сознания на частностях и сиюминутностях повседневности; преобладание духовной составляющей над прагматической; ориентация на традиционно российские ценности (чувство долга, самопожертвование, верноподданство, вера, идеи, убеждения); идеал справедливости; представление о мессианском призвании народа.

Отношение к миротворческой проблематике в структуре американского менталитета определяется принципами прагматизма, рационализма и индивидуализма.

Эта специфика демонстрируется на примере интерпретации русскими и американцами военных конфликтов в Грузии и Ираке.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость состоит в найденном теоретико-методологическом подходе к менталитету, позволяющему вскрыть структуру и сущность менталитета как системы структурно-функционального взаимодействия различных компонентов, раскрыть взаимодействие его исторических и культурных доминант. Предложенный подход к миротворческой проблематике и конфликтным ситуациям позволяет сделать обобщающие выводы относительно влияния тех или иных факторов на отношение к войне и миру. Предложенная концепция менталитета как части культуры позволяет глубже понять влияние различных оснований менталитета той или иной культурной общности на отношение к различным социальным явлениям. Она может быть использована как методологическая основа для выработки конкретной программы при изучении различных аспектов проблемы менталитета в философской антропологии, философии культуры, междисциплинарных исследованиях.

Практическая значимость работы заключается в том, что полученные в диссертации выводы могут быть использованы во всех сферах жизнедеятельности, связанных с решением международных конфликтов: вопросы дипломатии, военно-политические отношения, миграционная политика и. т. п. для установления благоприятных отношений между людьми, как в межгосударственных вопросах, так и внутри многонациональных государств.

Также материалы исследования могут быть использованы для обучения в рамках учебных дисциплин, рассматривающих вопросы восприятия людьми социальных явлений и процессов, международных и межнациональных конфликтов, международных отношений, внутренней и внешней политики.

Апробация работы осуществлялась автором на двух международных конференциях «Исследование мира и миротворческий дискурс в системе образования» на базе Томского государственного педагогического университета в 2008 и 2009 году, а также на четырех межвузовских конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых, которые также проходили на базе Томского государственного педагогического университета в 2007, 2008, 2009, 2010 году.

Различные аспекты проблематики диссертационного исследования были положены в основу статей опубликованных по результатам данных научных конференций. Апробация основных идей авторской концепции менталитета также осуществлялась в ходе чтения лекций по вопросам российского менталитета в рамках курса политологии.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы. Общий объем работы составляет 112 страниц печатного текста. Список литературы включает 165 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертационное исследование состоит из введения трех глав, заключения и списка литературы.

Во Введении раскрывается актуальность, состояние разработанности, цель и задачи предпринятого исследования, его теоретическая и методологическая база, научная новизна, характеризуются положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость работы.

В главе 1. «Теоретические основания исследования менталитета в рамках миротворческой проблематики» анализируются существующие подходы к миротворческой проблематике и к исследованию менталитета, определяются основные понятия. В параграфе 1.1. «Исследование миротворческой проблематики» диссертант, показывая острую необходимость решения проблем войны и мира в современном обществе, обращает внимание на то, что при рассмотрении данной проблематики достаточно часто возникает вопрос - почему в разных странах понимание одних и тех же глобальных проблем, в частности, мира, отношение к миротворческой проблематике, в том числе к войне и миру и других, связанными с ними вопросами, достаточно сильно различается.

Поиск истоков этих различий приводит автора к необходимости учитывать множество факторов, влияющих на формирование этих отношений и их изменение. Опираясь на фундаментальную работу японского исследователя, директора Института Мира в Токио, профессора М. Мацуо, автор использует его расширенное понимание миротворческой проблематики, анализирует разные контексты данной проблематики. Отмечается, что в традиционном подходе присутствие мира определялось отсутствием войны. Согласно же более современному подходу, мир стал пониматься как отсутствие насилия. При этом под насилием понимается всё, что препятствует полной реализации врождённых соматических и ментальных человеческих возможностей. Так в контекст миротворческой проблематики стали включаться война, конфликт, бедность, болезни, неравенство, дискриминация, социальное бесправие, политическое давление, деградация окружающей среды. Обращаясь к широкому контексту миротворческой проблематики, для целей своего исследования диссертант его несколько сужает. В этот контекст миротворческой проблематики он включает вопросы установления мира, предупреждения военных конфликтов, а также восприятие военных конфликтов гражданами различных стран.

Далее автор показывает, что для рассмотрения миротворческой проблематики в данном контексте существует множество теоретических и прикладных аспектов.

Среди теоретических вопросов в рамках данной проблематики рассматриваются: многозначное понятия мира, отношение разных категорий граждан к вопросу войны и мира, концепции мира и. т. п. Рассмотрение вопросов о корнях, происхождении тех или иных концепций мира, тех или иных отношениях к войне и миру выводит диссертанта на сравнительный анализ и выявление особенностей различных подходов к решению проблемы военных конфликтов.

Анализируя различные подходы к решению обозначенного круга вопросов, автор показывает, что при объяснении различного отношения к военным конфликтам граждан того или иного государства недостаточное внимание уделяется нерефлексированному основанию их мировосприятия, мировоззрения. Эти различия сложно объяснить с рациональной точки зрения, однако их исследование будет эффективным, если использовать при обозначенном анализе понятие «менталитет», где это нерефлексированное основание может найти адекватное отображение.

В параграфе 1.2. «Философский анализ существующих концепций менталитета» осуществляется анализ различных концепций менталитета, прослеживается эволюция взглядов на него, предлагается авторская методология исследования.

Исследуя историю возникновения и последующей реконструкции понятия «менталитет», диссертант исходит из предположения, что понимание и учёт многообразных ментальных особенностей индивидов, социальных групп и целых народов является важным условием сглаживания и разрешения конфликтов в современном обществе. Из результата проведенного анализа делается вывод о том, что понятие «менталитет» способствует наиболее адекватному объяснению тех факторов глобальных проблем современности, в том числе вопросов мира и войны, которые не. находят должного обоснования с рациональной точки зрения. Подтверждение действенности использования категории «менталитет» для объяснения сложных социальных явлений, к которым относится миротворческая проблематика, автор находит в исследованиях исторической школы «Анналов», в которых данный феномен рассматривался как центральный узел научного исследования, как своеобразный стержень исторического процесса. Традиционная историография ограничивалась, как правило, изучением внешних по отношению к человеку фактов, великих событий, социально-политических структур (институциональный подход) и выдающихся личностей. Вместо этого предметом познания новой исторической науки стала повседневная жизнь в ее массовых проявлениях. В частности, идея ментальности была введена в научно-исследовательский оборот для обозначения человеческого начала культурно-исторических макромасс.

В данном контексте понятие «ментальность» означало наличие у представюгелей того или иного общества, понимаемого как национально-этническая и социокультурная общность людей, некоего определенного общего «умственного инструментария», «умонастроения», «мыслительных установок», «коллективных представлений», «склада ума», своего рода «психической оснастки». Это неоднозначное и несколько расплывчатое понятие использовалось для более глубокого изучения исторической действительности, причин исторических событий, которое, как они полагали, дает человеческой общности возможность по-своему

воспринимать и осознавать свое природное и социальное окружение, а также самих себя. Введение категории «менталитет» в исторические исследования способствовало объяснению глубинных, нерефлексивных факторов исторических процессов и явлений.

Для более детального рассмотрения сущности менталитета, автор обращается к работе А. Гуревича, который на примере анализа средневековой культуры выявил категории, через которые проявляется менталыюсть - определяющие категории человеческого сознания: время, пространство, измерение, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому. Подобные категории используются и в коллективной работе «Европейская история менталитета», в которой менталитет раскрывается в следующих (основных) темах: индивидуум - семья - общество; счастье - страдание; работа - праздник; возрастные особенности; умирание и смерть; страхи и надежды; общение; чужое и собственное; власть; право - природа - окружающий мир; пространство - время - история.

Далее обращаясь к углубленному пониманию ментальности как совокупности готовностей, установок и предрасположений инднвида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом1, автор подчеркивает, что она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания или образ мышления. Акцентируя внимание на том, что образ мышления не является характеристикой бессознательной части человеческой сущности, (так подчас характеризуют менталитет), автор обращается к концептуальному положению В. -Панкина2 о менталитете, который «представляет собой структуру организации сознания как смыслообразования3». В данном подходе к пониманию ментальности особо отмечается, «что речь идет именно о глубинном, скрытом, не проявленном до конца уровне смыслообразования, которое как раз и находит свое целостное проявление как в подсознательно закрепленных привычках, так и в осознаваемых формах культурной идентичности, как в традиции (первобытной, фольклорной, обыденной), так и в дискурсивном содержании критического мышления и осознанно выявляемых высоких идеях культуры4». Обращаясь к значимой, по мнению автора, идее, что «мышление - это всегда конкретная структура упорядочения смыслообразующих элементов, которая сохраняется в формах опьгга культуры5», диссертант обозначает свою концепцию менталитета для анализа проблем войны и мира, в основе которой находится понимание о сложности структуры менталитета, о необходимости различения в нем, по крайней мере, двух уровней, которые носят рефлексированный и нерефлексированный характер, о сложном структурно-функциональном взаимодействии между ними.

1 Гуревич П.С., Шульмаи О.И. Менталыюсть. Менталитет / Культурология. XX в.: энциклопедия. СПб, 1998. Т. 2. С. 24-26.

2 Ланкин В.Г. Смысловой космос России: Координата устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. С. 79.

' Там же.

4 Там же.

5 Там же. С. 80.

Во второй главе «Концепция менталитета для анализа проблем войны и мира» автор обозначает собственную концепцию менталитета для анализа проблем войны и мира, обосновывает ее структуру, иллюстрирует действенность своей концепции.

В параграфе 2.1 «Структура менталитета: пространство и время как фундаментальное основание структуры менталитета в философской парадигме» на основе проведенного анализа исследований менталитета, делается вывод о том, что основное внимание в данных работах уделяется проявлениям менталитета в той или иной сфере общественной жизни. Исходя из предположения, что проявляющаяся в повседневной жизни специфика менталитета определятся фундаментальным основанием менталитета граждан конкретного общества, диссертант считает необходимым обратиться к его содержанию. Это основание представляет ту часть сознания, которая наиболее устойчива к изменениям. Это связано с тем, что его основы формируются на ранних этапах развития современных наций. Решающими факторами здесь представлены географические, климатические, религиозные, культурно-исторические и т. п. Следовательно, динамика социальной, политической и экономической жизни будет вторичным фактором, и по-разному отражаться в поведении тех или иных народов. Однако непосредственное наблюдение в реальной жизни компонентов этого основания связано со значительными трудностями. Все они - преимущественно подсознательные категории, и их вербализация зачастую затруднена.

По мнению автора, менталитет имеет сложную структуру, в которой присутствуют два основания: более устойчивое, которое можно отождествлять с подсознательным и более изменчивое, которое чаще отождествляется с осознаваемым, рациональным. В первое вписан опыт культуры, который в свое время был осмыслен, а сейчас действует автоматически, нерефлексивно. Этот слой сознания в данной работе обозначен как фундаментальное основание менталитета. Далее будет показано, что благодаря данному основанию менталитет в рамках культуры обладает большой исторической длительностью и большой устойчивостью относительно изменений общественно-политической и культурной жизни.

Второй слой сознания включает в себя осознаваемый опыт культуры, его переоценку при столкновении с определенной ситуацией социальной действительности и осознание этого опыта как значимого, ценности и стереотипы обращения к здравому смыслу, своего рода ситуативную поведенческую рациональность. Данный слой сознания обозначен как социоситуативное основание. Он более изменчив под воздействием культурно-исторических фактов.

Для выявления фундаментального основания менталитета в рамках культуры определенного общества необходимо обратиться ко времени его формирования, когда закладывались те основы культурного опыта, которые позже стали подсознательными, действующими автоматически.

Подтверждение значимости обращения к данному этапу развития общности диссертант находит в концепции К. Юнга об архетипах - «коллективном бессознательном». Для автора представляется важным предположение, что архетипы или «коллективное бессознательное», дают научное обоснование

устойчивости и повторяемости мировоззренческих и поведенческих стереотипов различных народов. Автор проводит параллель между этими компонентами и фундаментальным основанием менталитета.

Другую параллель своему исследованию фундаментального основания менталитета автор находит в работе «Ментальные функции примитивных обществ» Л. Леви-Брюля. Он обозначил через понятие «ментальность» первоначальные коллективные представления людей той эпохи, в которые включил верования, нормы и ценности, получаемые человеком благодаря воспитанию, овладению культурой.

Идея значимости нерефлексированного пласта сознания прослеживается и в исследованиях В. Тернера. Он выделил два идеальных типа, которые он определил как общества внутренней и внешней традиционности. Сущность каждого из идеальных типов, по Мнению автора, определяется структурно-функциональным взаимодействием его компонентов. Используя его исследование, диссертант показывает, что для стран, относящихся к типу внутренней традиционности, в диалектике взаимодействия слоев нерефлексированный пласт менталитета имеет особое значение в настоящем времени. Поэтому, при исследовании менталитета стран внутренней традиционности, в которых в триаде прошлое-настоящее-будущее превалирующее значение имеет обращенность в прошлое, начинать следует с выявления особенностей фундаментального архетипического основания.

Обращение к идеальным типам В. Тернера и исследованиям архепического пласта К. Юнга, при рассмотрении фундаментального основания менталитета, позволяет автору выделить ряд важных моментов:

1) говоря о менталитете, мы имеем в виду определенное сообщество людей, коллектив, проживающий на определенной территории, а не отдельного человека. Исходным коллективом, носителем тех или иных представлений в большинстве стран была община в тех или иных ее проявлениях.

Учитывая то, что каждая община проживала на своей территории, имеющей свою специфику культуры, для нас представляется важным восприятие пространства в осмыслении опыта культуры.

2) Показывая, как представления общин, их ценности, ориентации складывались и в течение определенного времени претерпевали определенные изменения, автор делает вывод о значимости осмысления времени в опыте культуры.

Используя категорию «время», диссертант акцентирует внимание на восприятии прошлого-настоящего-будущего и ценности времени в культуре той или иной этнической общности. Обращаясь к категории «пространство», диссертант акцентирует внимание на его восприятии, видении себя, своих границ в рамках данного пространства.

Для подтверждения существования важных различий в восприятии пространства и времени в рамках разных культур, приводится исследование О. Шпенглера, где это различие демонстрируется на примере «фаустовской» и «аполлонической» души.

Для О. Шпенглера:

время: особая значимость настоящего времени с пренебрежением к прошлому и настоящему (античный человек), внутреннее ощущение вечности, значимость будущего (фаустовская душа).

пространство: суженное пространство, оно индивидуально, ограниченно, четко определено, законченно (аполлоническая душа), расширенное пространство, стремление к его безграничности (фаустовская душа).

Далее, обращаясь к схеме на странице 42 диссертационного исследования диссертант, опираясь на исследования В. Тэрнера, показывает развитие во времени двух типов общин: общины внутренней традиционности и общины внешней традиционности, которые в дальнейшей работе представлены как два различных культурно-смысловых типа. Эта схема может иллюстрировать историческое развитие разных государств на примере России (как общины внутренней традиционности) и Великобритании (как общины внешней традиционности). В дальнейшем данная схема будет способствовать объяснению истоков различий в менталитетах России и США. На оси времени показано изменение во времени этнического сознания. Первоначальное сознание обозначается как первобытное. В зависимости от типа солидарности, в соотношении коллективного и индивидуального сознаний, в этих общинах, уже наблюдается существенное различие, которое со временем усиливается. С течением времени каждая община (а позже государство) утверждает у себя определенную религию. Соответственно в странах внешней традиционности - религиозные представления могут повлиять на изменение сознания, при сохранении прежних внешних форм. В странах же внутренней традиционности, религиозные убеждения подстраивают к существующим мифам, стереотипам, архетипам, не меняя их сути. Затем, в ходе исторического процесса общественное сознание становится идеологическим, то есть существующие представления, идеи, концепции, мифы и т. д. организуются в определенную идеологию. И опять же в странах внутренней традиционности содержание идеологии не уходит в своей сути от исконных представлений. В результате, в общине внутренней традиционности достаточно ярко проявляются глубинные традиционные исторические корни. Поэтому, условно оно обозначается как архаическое общество. Общины же внешней традиционности, где на современном этапе сложно обнаружить исторические корни, условно обозначаются как демократические. Это название не отражает суть политического режима, а характеризует современные общества, перестроившие свои традиции в соответствии с западным образом жизни.

Таким образом, диссертант, приводя различные примеры развития обществ, подтверждает идею о том, что восприятие пространства и времени закрепляется в фундаментальном (архетипическом) основании структуры менталитета, а опыт социокультурного восприятия пространства и времени влияет на формирование архетипов, мифов, стереотипов, которые определяют специфику менталитета. Специфика менталитета, при смене различных этапов общественного развития, проявлялась в типе общественного устройства, форме передачи традиций и в отношении к ним, в религиозных ценностях, стереотипном поведении, реакции на различные события общественной жизни. Специфика фундаментального основания

менталитета нашла отражение и в отношении к военным конфликтам в рамках той или иной культуры.

В параграфе 2.2. «Структура менталитета: социоситуативное основание менталитета» раскрывается сущность данного основания.

Данное основание, включает в себя структуры осознаваемого опыта культуры, его переоценку при столкновении с определенной ситуацией социальной действительности и осознание этого опыта как значимого, ценности и стереотипы обращения к здравому смыслу, своего рода ситуативную поведенческую рациональность. Несмотря на устойчивость ментальных структур во времени, кардинальные перемены в жизни общества накладывают отпечаток на мировосприятие. Это происходит в период исторических переломов, когда гражданин оказывается перед лицом новых резко изменившихся условий, меняются привычные стереотипы поведения, складывается новый стиль жизни, изменяются жизненные установки людей, их ценности. Таким образом, определенные события находят отклик в сознании и становятся частью ментальной матрицы, накладываясь на существующий фундамент. Это также находит отражение в таких явлениях как мода, общественное мнение, и в дальнейшем влияет на поведение граждан. Подобное отражение в менталитете граждан определенных исторических событий, влияющее на их поведение, диссертант обозначает как социоситуативное основание менталитета.

В зависимости от культурно-исторического развития различных обществ более определяющим в поведении людей оказывается то или иное основание. В данном параграфе приводятся два примера, свидетельствующие о наличии этих уровней менталитета для России и США. В следующем параграфе дается подробный анализ их структурно-функционального взаимодействия и обоснование основных идей работы.

Так, например, новую призму специфических черт фундаментального основания российского менталитета создали события 1991 г., когда начались серьезные (кардинальные) изменения в государственной структуре (распад коммунистического режима и установление нового политического режима, изменение территориальных границ государства, распад государственно-партийных структур, цементирующих СССР, формирование новых институтов и т.д.).

В качестве демонстрации конкретного примера, когда социоситуативное основание ярко проявляется в поведении граждан, автор обращается к одной из электоральных кампаний провинциального уровня, так как в данном контексте предоставляется больше возможностей вскрыть мотивы того или иного электорального поведения избирателей.

Данное исследования «Электоральное поведение в зеркале политической культуры» было проведено автором в 2002 году на территории Парабельского района Томской области. Цель данного исследования состояла в том, чтобы выявить, какие факторы и в какой степени влияют на поведение электората. Среди социоситуативных факторов, которые оказывают влияние на электоральное поведение граждан, особо значимыми являются такие как: основная сфера производства, сфера занятости населения, уровень доходов, уровень образования населения.

Автор демонстрирует, как эти факторы являются призмой, через которую особенности фундаментального уровня оказывают определяющее влияние на ценности и ориентации, позиции избирателей по проблемам, оценку политических сил и кандидатов, установки по отношению к претендентам и, в конечном итоге, на результаты голосования.

Наиболее проявленное влияние социоситуативного компонента менталитета на поведение человека можно проследить в американской культуре, так как фундаментальное основание складывалось из сочетания различных культурных факторов, проявляющихся в характерах людей разных стран, покинувших Европу в 18 веке и образовавших американскую федерацию. Слабость фундаментального (архетипического) основания усугублялась принятием единой религии (протестантизмом) и выработкой общих норм жизни на чуждой территории. Произошел исторический разрыв американской ментальности с исходными европейскими корнями и на фоне новых социокультурных факторов сформировался менталитет, основанный на вторичных традициях, которые, сохраняя внешнюю форму, с течением времени изменили свое содержание. Существенное влияние на американскую ментальную матрицу оказала пуританская этика с акцентом на индивидуальные (без посредников) отношения человека с Богом, значимость личного труда и материального благополучия. Со временем это привело к закреплению такой специфики американского менталитета как: индивидуализм, прагматизм, рационализм.

В параграфе 2.3. «Сравнительный анализ менталитетов граждан России и США» автор показывает разное соотношение фундаментального и социоситуативного оснований в структуре менталитета этих двух государств, что находит свое проявление в разном стиле поведения и в разном отношении людей к жизненно важным общественным си туациям.

Фундаментальное основание менталитета играет превалирующую роль в российском менталитете, здесь сильны архаические корни.

Обращаясь вновь к анализу культурно-смысловых типов6, диссертант описывает характерные черты российского менталитета, в котором ярко проявляются черты мистического культурно-смыслового типа с преобладанием духовной составляющей над прагматической. При этом дается ссылка на результаты исследований ФОМ7, которые показывают, что большинство населения стремится и считает необходимым ориентироваться на традиционно российские ценности, образ жизни, нежели на западные или советские. При этом в качестве наиболее устойчивых и типичных для различных эпох культурной жизни России ценностных доминант, которые составляют ядро российской национально-культурной ментальное™ представляются такие как: «низкая значимость факторов материального благополучия и устремленность в идеальную, духовную сферу, неуверенность в настоящем и обращенность в прошлое или будущее, доминирование социальных

6 Ланкин В. Г. Смысловой космос России: Координаты устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. С. 62.

7 Рывкина Р. В. Образ жизни населения России: социальные последствия реформ 90-х годов // Социс. 2001. №4. С. 36.

ориентаций над индивидуально-личностными, этатированность сознания, недифференцированное, духовно-целостное отношение к жизни, миру8».

В дальнейшей части диссертационного исследования использование работ К. Юнга, Л. Леви-Брюля, Э. Дюркгейма, которые с разных сторон исследовали особенности первоначального усвоения культурного опыта в рамках архаических обществ, позволило автору конкретизировать представление о том, как архаические корни русской культуры продолжают действовать в современном российском менталитете. Они (корни) особенно ярко проявляются в мифологизации, соборности, идеях справедливости и мессианского призвания народа. Эти особенности российского менталитета всесторонне анализируются в работах Н. Бердяева, Н. Лосского, В. Соловьева, Г. Флоровского, Ф. Достоевского, И. и К. Аксаковых, И. и П. Киреевских, А. Кошелева, Ю. Самарина, А. Хомякова, В. Черкасского.

Данные особенности оказали влияние на характер восприятия пространства и времени в рамках опыта российской культуры.

Использование исследований А. Гачева, помогает акцентировать внимание на таких особенностях в восприятии времени, как: ориентир на прошлое в настоящем и будущем. Это проявляется, и в том, что происходит воспроизведение архаических стереотипов, благодаря чему российскую культуру часто называют традиционной.

Русский человек не живет сегодняшним днем, он ориентируется на лучшее в своем культурно-историческом опыте. Данная особенность также отражает особенности подобного культурно-смыслового типа. «Русский человек в массе своей ориентирован на прошлое, изредка на будущее и почти никогда - на настоящее... мотив смыслообразующей другодоминантности, нацеленности на включенность во всеобщее («глобальное»), превышающее по своему значению фокусировку сознания на частностях и сиюмииутностях повседневности; ... аспект традиционализма - нерушимости образца (при чем мыслимого не только и, добавим, не столько как прошлое, но и как будущее - идеальное грядущее, могущее появиться чудесно-мистически9». Акцент в настоящем делается на том, что позволяет связать его с прошлым. Прошлое тем самым как бы продлевается в настоящее, а последнее ощущается как единое «прошлое-настоящее». Так отчасти замедляется, приостанавливается бег времени. В относительно спокойные периоды русской жизни разные «прошлые-настоящие» как бы наслаиваются друг на друга.

Показывая такое значение для российской ментальности «прошлого», автор раскрывает и другой специфический для русского сознания ориентир на будущее, которое мыслится самым отдаленным.

Далее, используя такие источники, как русская художественная литература (в частности работы Л. Толстого, Н. Чернышевского, Ф. Достоевского, А. Пушкина и др.) и народный фольклор, конкретизируются теоретические положения через такие качества российского менталитета как: пренебрежение временем, обращение с ним в силу упорядочивающего действительность характера мифа («отложим на завтра»), что лежит в основе принципа такого типа восприятия: «Хочешь жить - не лезь на

8 Марков А.Г1. Отечественная культура как предмет культурологи. СПб., 1996. С. 125.

9 Панкин В. Г. Смысловой космос России: Координаты устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. С. 51

рожон». Это ведет к существенному снижению значимости роли индивида в определении своего будущего («плыть по течению», «что будет, то будет»), веры в собственные силы, в способность влиять на социум. Принцип: «Будет хорошо всем - будет хорошо и нам» воплощается в главном смысле жизни - не личное, а общественное благо, индивидуалистическая мотивация выступает как низшая по сравнению с общественной, как высшей. Все эти характеристики соответствуют логике смыслообразования другодоминантного культурно-смыслового типа, «при котором служение другому как высшему смысловому началу выступает главенствующим ценностным принципом и при котором собственно рациональное сознание не отвергается, но отодвигается в качестве ценности низшего порядка, уступая место мистическому призванию и эстетическому чуду10». У русского нет съедающего его чувства, что он что-то пропускает, что он не выполнил ежедневного объема работы, так как русский человек в русле христианской традиции сориентирован не на временную земную жизнь, а на вечную.

Итак, на основании выделенных в предыдущем разделе критериев анализа времени, можно сделать следующие выводы относительно отношения ко времени в российском менталитете:

-в триаде прошлое-настоящее-будущее, выделяется ориентир на прошлое с определяющим значение самобытной, традиционной составляющей (мифов, стереотипов, архетипов) и ориентация на очень отдаленное будущее;

-в понимании ценности времени: наблюдается пренебрежение временем, время ценностью не считается, оно является неопределенным, существует само по себе.

Что касается восприятия пространства в рамках российской культуры, то здесь отмечаются следующие моменты. Самоидентификация индивида происходит через «расширенное» пространство (идентификация с большой группой). Эта особенность восприятия в культурно-историческом опыте коррелирует с некоторыми историческими фактами. Так, например, на протяжении многих веков границы Российского государства носили условный характер (в отличие от давно поделенной Европы) и постоянно расширялись. Россия всегда жила в условиях ожидания нового переселения. Расширенное восприятие пространства в культурно-историческом опыте способствовало формированию такой особенности российского менталитета, как «незавершенность» русской души, ее устремленность в бесконечность. Под этой характеристикой понимается готовность русского человека не стоять на месте, а осваивать все новые и новые горизонты, новые территории, расширять границы своего взаимодействия с дружественными народами. Это нашло отражение в такой специфической русской черте, как «широта» русской души, которая своей помощью и заботой готова охватить очень многих, что характерно для подобного культурно-смыслового типа с духовной доминантой. На первый план выходит ориентация не на «я», а на «мы», что включает в себя служение высшему началу, которое легче усмотреть в благе другого человека и особенно в благе всех, а не в своей выгоде. Подобное расширенное понимание «мы» также включает в себя - принятие и культивирование особой «мессианской роли России», как последнего христианского

10 Ланкин В. Г. Смысловой космос России: Координаты устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. С. 51.

царства (идея «Москва - третий Рим»), которое призвано распространить глубокую духовность христианского народа, сохранившуюся в рамках российской культуры, на сопредельные народы и государства. Различные стороны этой идеи находит отражение в исследованиях русского национального характера в работах Н. Бердяева, В. Соловьева, Н. Лосского, Г. Флоровского, С. Франка и многих других. Учитывая большое значение идеи справедливости, отмечается, что расширенное понимание «мы» всегда происходила в контексте этой идеи, и часто подразумевала защиту не только своих интересов, но интересов всех несправедливо обделенных, обиженных.

Данный анализ подтверждает, что крепкие глубокие корни в рамках российского менталитета имеет фундаментальное архетипическое основание. Однако, через определенные факты культурно-исторического процесса можно проследить влияние и социоситуативное основание, хотя его проявление не столь существенно. При рассмотрении взаимодействия двух оснований достаточно очевидно превалирование нерефлексированного фундаментального основания. Далее на конкретных примерах, которые приводит автор, демонстрируется, что определяющее значение в российском менталитете имеет фундаментальное основание, а социоситуативное является призмой, через которую оно проходит, получая то или иное преломление.

В менталитете граждан США, который формировался в рамках другого культурно-смыслового типа с рациональной доминантой, прослеживается другое сочетание фундаментального и социоситуативного оснований, как это было показано ранее. Здесь социоситуативное основание проявляется более ярко. В подтверждение данному положению происходит обращение к фундаментальному исследованию истоков американского общества А. Токвиля. Оно помогает увидеть совершено другое, чем в России отношение к традициям, как к полезному уроку, что демонстрируется фактом разрыва американских традиций с традициями европейского континента. В первую очередь это было связано с попыткой религиозной революции представителей пуританского движения, основные идеи которых не получили широкой поддержки на европейском континенте. Поэтому, переселившись на американский континент, сторонники пуританского движения основательно закрепили принцип, касающийся значимости личных, индивидуальных взаимоотношений с Богом, минуя посредников, что было характерно для католицизма в Европе. Успех личного труда в ту эпоху служил единственным доказательством богоугодного поведения человека. В описании А. Токвилем принципа независимости первых американских общин становится достаточно очевидным, что человек подчиняется обществу лишь потому, что видит в этом пользу для себя. Конкретизируя данное положение, автор демонстрирует, как пуританская этика заложила основы американских традиций индивидуализма, стремления увеличения материального достатка, культа права и закона, делая значительный акцент на строгое соблюдение личных прав человека.

Подтверждение подобному содержанию американских черт характера, которые отражены в пуританской этике, автор находит в работе М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». В ходе движения истории под воздействием различных социокультурных факторов принципы пуританской этики потеряли свой

изначальный смысл. Внутренний ориентир на честность в делах, совесть - сменился внешним ориентиром на успех, общественное мнение, моду. Эти качества получили развитие и закрепление в таких принципах американского менталитета как: индивидуализм, уважение личности, свобода самореализации, стремление к личной выгоде, расчетливость, прагматизм, предоставление полноценной возможности реализации и беспристрастной защиты человеком своих прав и свобод. Данные особенности ментальности служат характерным отражением рационалистического, индивидуалистического культурно-смыслового типа. «Это именно рациональный — правовой, политический, прагматический индивидуализм, индивидуализм знания и техники, который открывает субъективному «я» смысловой код доминирования над окружающим другим. Ego доминирует над всем другим как смысловой центр доминирует над смысловой периферией, превращая ее в серию своих значений, в свой предмет. Вся основная нацеленность культурного преобразования цивилизации Запада - это нацеленность на рациональное упорядочение природного, витального и социального многообразия, на смысловое подчинение мира самоидентичному ego. Право — право человека-индивида - довлеет здесь над солидарностью, состраданием, любовью и подчинением как принципом верховенства целого -другого - над частичным -моим. Возможно лишь подчинение закону - безличному рациональному принципу, позволяющему координировать взаимодействие «малых», эгоцентрических смысловых миров11». Это нашло отражение и в отношении американцев ко времени. Использование принципов американской деловой этики помогает конкретизировать особенности этого отношения. Для американской ментальности характерно «ускорение времени»: одержимая озабоченность течением времени, прохождением событий, недостатком времени, что отражается формулой «время - деньги». Это ярко проявляется в принципе «Хочешь жить - умей вертеться» («нужно успеть сделать как можно больше»), что повышает значимость роли индивида в определении собственной судьбы, его веру в собственные силы. Восприятие времени и событий как быстротечных определяют тот факт, что значением «важности» наделяется лишь ближайшее время вплоть до сиюминутности. Привыкание к неопределенности будущего, «созданию последнего собственными руками» ведет к прагматическому взгляду на мир, признанию необходимым качеством индивида активность.

Итак, выявляя диалектику взаимодействия структурных оснований и роль социосшуативного основания на примере американского менталитета, автор приходит к следующим выводам. В данном случае в современной американской ментальности очень сложно обнаружить проявления фундаментального основания менталитета, сформированного в архаическую эпоху в Великобритании. На основу современной ментальной матрицы существенное влияние оказывает социоситуативный компонент, способствовавший формированию вторичного уровня традиций, имеющих значительный разрыв с исходными, первоначальными установками. В основании американской ментальности явно прослеживаются религиозные корни, и в то же время - свобода от политических традиций, предрассудков. Однако, и эти вторичные традиции, с течением времени, сохраняя

11 Ланкин В. Г. Смысловой космос России: Координаты устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. С. 31.

внешние формы, претерпели существенные изменения своего содержания, ориентируясь на изменения, происходящие в американском обществе.

Таким, образом, анализ структурно-функционального взаимодействия компонентов российского и американского менталитета, показал следующее. Менталитет граждан России, которую можно отнести к странам «внутренней традиционности», в значительной степени определяется его фундаментальным основанием. Поэтому, для понимания отношения российских граждан к тому или иному военному конфликту очень важно обратиться к основам формирования данной ментальной матрицы.

Менталитет граждан США (эту страну можно отнести к странам «внешней традиционности») показывает другое структурно-функциональное соотношение фундаментального и социоситуативного компонентов в нем, а именно -доминирование последнего. Такая специфика менталитета американцев, в основе которого находятся вторичные традиции, определяет и отношение к войне и миру американских граждан.

Третья глава диссертационного исследования «Реализация авторской концепции менталитета в контексте миротворческой проблематики» посвящена апробации работоспособности авторской концепции менталитета при анализе различных общественных явлений. В параграфе 3.1. «Влияние фундаментального основания менталитета на отношение российских граждан к войне и миру (на примере войны в Грузни и Ираке)» диссертант обращается к пограничным ситуациям, к которым относит военные конфликты. В подобных ситуациях начинают проявляться нерефлексированные основания менталитета, которые в обычных ситуациях незаметны. Автор осуществляет проекцию сделанных выводов на анализ актуальных военно-политических конфликтов современности (вторая иракская кампания и грузино-осетинский конфликт лета-осени 2008 года).

Диссертант показывает, что русский человек имеет сложное отношение к войне и миру. Если эта война обоснована справедливостью, мессианской ролью страны, или в далеком будущем принесет всей стране или даже всему миру установление желанного порядка - то такая война вполне приемлема и даже необходима. Учитывая то, что в российских традициях большое значение имеет жертвенность, то россияне готовы бороться за всеобщее благо, и для этого - любые жертвы обоснованы. При этом благо может предполагаться в самом отдаленном будущем.

Эти характеристики российского менталитета диссертант иллюстрирует при рассмотрении отношения россиян к войне в Грузии и Ираке. Подтверждением эффективности своей концепции менталитета служит проведенный автором анализ результатов опросов общественного мнения. Опрос осуществлялся в различное время по отношению к данным военным операциям. В грузино-осетинском конфликте фундаментальные ментальные установки россиян проявились в представлении о том, что Россия - в кольце врагов, на нее покушаются, она защищается, российский воин-миротворец - воин-освободитель, который спасает братский осетинский народ (мессианская идея в контексте идеала справедливости). Данную военную акцию руководители государства смогли вписать в рамки идеи справедливости, в привычные мифы и стереотипы, и поэтому военная кампания пользовалась поддержкой большинства россиян. В данном случае в идеал

справедливости включаются следующие параметры: защита своей территории, идея помощи российского народа несправедливо обиженному другу-соседу. При этом русского человека мало интересуют конкретные цифры относительно количества используемой военной техники, оружия, солдат, расходов финансовых и человеческих ресурсов (что подтверждает главенство идейного акцента над рациональным). Влияние фундаментального основания ментальное™ проявляется и в интерпретации российскими гражданами военной операции в Ираке. Так как операция осуществляется не Россией и не для нее и не имеет к ней практически никакого отношения, то согласных с ней - немного. Война в Ираке не вписывается в российские мифы и стереотипы, в культ справедливости - соответственно и реакция россиян. Если бы данная военная кампания была организована какой-либо другой страной, особенно, если это была бы Россия, то и реакция была бы совершенно иной.

В параграфе 3.2. «Влияние социоситуативного основания менталитета на отношение американских граждан к войне и миру (на примере войны в Грузии и Ираке)» апробируется предложенная концепция менталитета через анализ интерпретации американскими гражданами военных операций в Грузии и Ираке. В отношении к данным конфликтам проявляется ряд специфических черт американского менталитета. Приведенный анализа показывает, что подход американцев к войне основан на рациональных, прагматических принципах. До тех пор, пока война в Ираке не несла серьезных потерь человеческих и материальных ресурсов, то объяснение необходимости войны проводилось с позиций американского мессианства. Война считалась оправданной и поддерживалась американцами. Когда же ведение войны стало представляться американцам неоправданным с рациональной точки зрения, уровень одобрения стаи снижаться. Данная тенденция подтверждает уже упомянутые особенное™ американской ментальности: рационализм, экономическая ориентированность, индивидуализм (поддержка военных действий в тех случаях, когда она угрожает лично каждому американцу, но в то же время не несет значительных затрат человеческих и финансовых ресурсов).

Подтверждением данных выводов является и анализ отношения американцев к войне в Грузии. Как видно из данных приведенного в работе далее опроса, первоначально американцы довольно равнодушно относились к войне в Грузии. Американцы, со свойственной им прагматачностью, интересовались прежде всего, тем, что их касается непосредственно. Только тогда, когда у американцев возникло ощущение, что война в Грузии несет угрозу национальной безопасности США, а значит, и каждому американцу лично, то они стали выражать свою озабоченность по этому вопросу.

Таким образом, пример отношения граждан США (как примера страны культурно-смыслового типа с рациональной доминантой) к военным операциям в Грузии и Ираке показывает преобладание тех факторов, которые обозначаются как социоситуативное основание менталитета.

Пример отношения граждан России (как примера страны другого культурно-смыслового типа с духовной доминантой) к тем же военным операциям показывает преобладающее влияние фундаментального основания менталитета.

Использование предложенной модели для обществ с разными типами менталитета служит доказательством ее действенности.

Таким образом, предложенная автором концепция менталитета может применяться как эффективный инструмент анализа при историко-культурных, философско-социологических, социально-политических и других исследованиях, посвященных общественным явлениям. Особую значимость и актуальность приобретает ее применение при анализе глобальных проблем современности, к которым относится миротворческая проблематика и в частности конфликты разного происхождения.

В Заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются выводы, намечаются перспективы дальнейшей работы.

Основные результаты отражены в публикациях автора:

В издании, рекомендованном ВАК для публикации результатов диссертационных исследований:

1. Любчак В. П. Фундаментальное основание российского менталитета : отношение к войне и миру / В. П. Любчак // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2010. - Вып. 5 (95), сентябрь. - С. 22-26 (0,4 п.л.).

В материалах международных и российских конференций:

2. Любчак В. Актуальность использования понятия менталитет в решении глобальных современных проблем / В. П. Любчак, Н. А. Люрья // Наука и образование : материалы XII Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Томск, 21-25 апреля 2008 г. : в 6 т. - Томск : Изд-во Том. гос. педагог, ун-та, 2009. - Т. 5 : Философия, культурология, социальные науки. - С. 535 В (0,2 п.л.).

3. Любчак В. П. Исследование понятия менталитет в отечественной и зарубежной литературе // Наука и образование : материалы XI Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Томск, 21-25 апреля 2007 г.: в 6 т. - Томск : Изд-во Том. гос. педагог, ун-та, 2008. - Т. 5 : Философия, культурология, социальные науки. - С. 33-37 (0,3 п.л.).

4. Любчак В. П. К вопросу о влиянии культурных оснований российского менталитета на формирование представлений о мире // Исследование мира и миротворческий дискурс в системе образования : материалы II международной конференции. Томск, 14-16 июня 2007 г. - Томск : Изд-во Том. гос. педагог, ун-та, 2008.-С. 117-124(0,4 п.л.).

5. Любчак В. П. К вопросу о структуре менталитета, значимой для понимания отношения к вопросам войны и мира // Исследования мира и миротворческий дискурс в системе образования : материалы Ш международной конференции. -Томск, 23-25 сентября 2008 г. - Томск: Дельтаплан, 2008. - С. 129-133 (0,2 пл.).

Тираж 100 экз. Отпечатано в ООО «Позитив-НБ» 634050 г. Томск, пр. Ленина 34а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Любчак, Вера Петровна

Введение

Глава 1. Теоретические основания исследования менталитета в рамках миротворческой проблематики

1.1. Исследование миротворческой проблематики

1.2. Философский анализ существующих концепций менталитета

Глава 2. Концепция менталитета для анализа проблем войны и мира

2.1. Структура менталитета: пространство и время как фундаментальное (архетипическое) основание структуры менталитета в философской парадигме

2.2. Роль социоситуативного уровня в формировании менталитета

2.3. Сравнительный анализ менталитетов России и США

Глава 3. Реализация авторской концепции менталитета в контексте миротворческой проблематики.

3.1. Влияние фундаментального основания менталитета на отношение российских граждан к войне и миру (на примере локальных военных конфликтов)

3.2. Влияние социоситуативного основания менталитета на отношение американских граждан к войне и миру (на примере локальных военных конфликтов)

Введение диссертации2010 год, автореферат по философии, Любчак, Вера Петровна

Актуальность темы исследования. Конец XX века и начало XXI века характеризуются многосторонней трансформацией мировой системы, которая затронула все традиционные сферы жизни человека (социально-экономическую, политическую, военно-политическую, морально-этическую и т. д.), что вызвало шлейф философско-антропологических проблем. Человек, повседневная жизнь которого заключена в пространстве локальных культур, оказался не готов к реструктуризации мира, к осознанию последствий взаимозависимости и взаимосвязанности народов, стран, институтов, социальных структур, к восприятию мира как единого.

Объединение мира влечет за собой подчинение более слабых государств более сильным, что ведет к неизбежным конфликтам - локальным, региональным, межгосударственным - конфликтам культур и цивилизаций. В связи с этим актуализируется проблема' установления мира, гармонии взаимоотношений между людьми, социальными группами, народами. Сложность установления подобных отношений заключается в том, что представители разных народов с позиций культурно-национальной идентичности по-разному интерпретируют одну и ту же конфликтную ситуацию, что приводит к существенному непониманию между ними.

Хотя в сложившейся ситуации на практике ни у кого не вызывает сомнения необходимость разрешения и предотвращения конфликтных ситуаций, и для этого предпринимаются различные действия, в теоретическом плане не все аспекты этой проблемы достаточно глубоко исследованы, что связано с предметными интересами конкретных наук: политологии, конфликтологии, истории, экономики. В частности, недостаточное внимание уделяется пониманию сущности человека, его мировоззрению, осознаваемых и неосознаваемых мотивов поведения. Необходим системный характер видения соотношения рефлексированных и нерефлексированных оснований человеческого сознания, которые находят свое отражение в понятии «менталитет».

Данное понятие, с нашей точки зрения, может способствовать объяснению нерефлексированных оснований человеческого сознания и прогнозированию поведения человека в сложных ситуациях, в которых реакция индивида, группы, национальной общности может существенно отличаться от ожидаемых действий. Это связано с тем, что менталитет, во-первых, в концентрированном виде выражает специфику как индивидуального, так и коллективного представителя определенного культурно-смыслового типа, во-вторых, сам он формируется под влиянием опыта осмысления культуры, являясь ее отражением, и, в-третьих, он оказывает существенное влияние на развитие социума, на ход истории. В качестве базовой для нашего исследования мы принимает трактовку менталитета как совокупности готовностей, установок и предрасположений индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Менталитет не может рассматриваться вне культуры, так как определенным образом задан ею. Поскольку менталитет существенным образом определяет специфику, направленность понимания человеком вопросов миротворческой проблематики, в частности, вопросов войны и мира, то он, являясь стратегической культурной программой индивидуального и коллективного субъекта, функционирует в составе основных противоречий общества. Поэтому постижение глубинных оснований интерпретации конфликтного поведения невозможно без знания сущности, содержания и специфики менталитета определенного культурно-смыслового типа.

Понимание и учёт многообразных ментальных особенностей индивидов, социальных групп и целых народов, относящихся к разным культурно-смысловым типам, является важным условием их бесконфликтного взаимодействия. Актуальность подобного исследования менталитета повышается в условиях постоянно вспыхивающих военных конфликтов.

Таким образом проблемная ситуация раскрывается в следующих противоречиях: с одной стороны в конфликтных ситуациях роль нерефлексированных факторов человеческого поведения не вызывает сомнения, с другой стороны не выявлены механизмы их действия;

- с одной стороны существует большое количество исследований феномена менталитета, но с другой стороны очевиден недостаток в разработках концепций структуры менталитета, которые можно было бы применить для философско-антропологического анализа современных глобальных проблем, в том числе — военных конфликтов.

Таким образом, в данной работе выявляется проблема менталитета как подсознательной, трудно выявляемой основы важных жизненных отношений человека и общества, одним из которых выступает отношение к войне и миру. Философско-культурологическую проблему понимания менталитета можно выразить в виде двух связанных между собой вопросов: «как и на основе чего складывается менталитет?», «как проявляется и действует менталитет в конкретных жизненных ситуациях?».

Степень разработанности проблемы:

Изучением ментальных реальностей занимались ещё со времен античности Платон и Аристотель. Разработка проблематики «духа народа», «духа времени» получила реализацию в работах И. Гер дера [25], Г. Гегеля [23, 24], Э. Дюркгейма [46]. В работах М. Фуко [127], Ю. Хабермаса [128, 129] и др. основное внимание было сосредоточено на априорных структурах человеческого бытия и сознания, исторических априори, предопределяющих опыт и поведение людей.

Инициаторами разработки теории ментальностей стали представители французской исторической школы «Анналов» в 30-е годы XX века (М.Блок [10], Л.Февр [121], Ж.Дюби [152], Ж.Ле Гофф [73]).

В русской философии XIX - XX веков сам термин менталитет не использовался, но активно исследовались проблемы особенностей сознания и психики, национального характера русского народа, которые получили развитие в трудах H.A. Бердяева [8, 9], Н.О. Лосского [76, 77], П. Флоренского [125], Г.П. Федотова [122, 123], И. Ильина [52], К.Д. Кавелина, [54] , П. Сорокина [110, 111] и др.

В отечественной науке особо пристальное внимание ученых к проблеме менталитета проявилось с 90-х годов XX века.

Концепцию менталитета стали разрабатывать представители различных наук: психологии, социологии, политологии, истории, философии и др. Социологи Б. Грушин [32], Ю. Левада [70] и др. рассматривают менталитет в связи с социо-культурными особенностями и идентификацией различных социальных и этнических общностей. Этнология и этнография характеризуют менталитет как составляющую часть формирования и развития этнической культуры, т.е. дают конкретно-научный подход к менталитету, касающийся только данной области знания. Такой же подход характерен и для политологов. К. Гаджиев [20], Г. Дилигенский [40] и др. политологи рассматривают русский менталитет и ментальность с точки зрения их политического проявления. Значительна и многообразна литература, посвященная истории ментальностей. Связь менталитета с культурно-исторической традицией разрабатывалась П. Гуревичем [39], Г. Гачевым [21, 22] К. Касьяновой [58], В. Панкиным [66] и др. В отечественной философской литературе диапазон подходов к менталитету очень широк, даже смерть рассматривается в ментальном измерении.

В 1993 году в журнале «Вопросы философии» был проведен круглый стол по вопросам менталитета. В этом же году была проведена научно-практическая конференция: «Русская история: проблемы менталитета». Конференции «Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем» проводились в .Самаре (1994, 1997). По теме «Русский менталитет» прошла конференция в Н. Новгороде. Философы пишут о проявлениях менталитета в различных областях материальной и духовной культуры: в философии, литературе, науке, языке, фольклоре, народном искусстве, экономике и др.

В социально-философском плане продуктивно идет изучение истории ментальностей, архетипов и ориентиров российской ментальности, особенностей ценностно-нормативных ориентаций западноевропейской и русской ментальностей (Е.И. Ануфриева [2], Л.В. Лесная [75], А. Ерыгин [47] А Я Гуревич [33, 34, 36, 37], И.К. Пантин [98], В.Г. Федотова [122, 123], И.Г. Яковенко [143], Н. А. Люрья [83, 84, 85], В.Г. Ланкин [66] и др.). Ряд работ посвящен менталитету русского народа в условиях идентификационного кризиса (А. Ахиезер [5, 6], Э. Баталов [7], Л. Гозман [26, 27], И. Грошев [31], Б. Грушин [32], А. Огурцов [96], Д. Ольшанский [97], Н. Лапин [66, 67, 68], М. Назаров [95], Н. Поливаева [100], В. Кантор [55], В. Попов [101], М. Рац [102], Е. Шестопал [131, 132], Б. Шулындин [138], И. Яковенко [145] др.). Значительный вклад в понимание феномена «менталитет» внес В. Ланкин [66], определив существенную роль смысла в его формировании.

Таким образом, существует достаточно длительная и разносторонняя история исследования менталитета, в определенной степени^ многие из этих работ были использованы в данной диссертации. Так, значительные стимулы для данного исследования в понимании сущности менталитета дали работы объединившихся вокруг известного журнала «Анналы» французских учёных М.Блока [10], Л.Февра [121], Ж.Дюби [152], Ж.Ле Гоффа [73]. Существенное значение для разработки темы имели работы П. Сорокина [110, 111], К. Юнга [143], А. Гуревича [33, 34, 35, 36].

Однако, несмотря на такое обилие работ по исследованию менталитета, не определена роль нерефлексированного слоя сознания человека в его структуре, хотя его (нерефлексированного слоя) значимость для решения глобальных проблем, в частности таких, как военные конфликты современности, не вызывает сомнений. Это еще раз подчеркивает актуальность и проблему данного исследования.

Все вышеизложенное позволило обозначить цель исследования: на основе философского анализа феномена «менталитет», выявить особенности российского менталитета, влияющие на отношение россиян к миротворческой проблематике.

В связи с этим автор поставил перед собой следующие исследовательские задачи:

1. Обосновать необходимость применения понятия «менталитет» для решения миротворческих проблем с позиций философии культуры;

2. Предложить концепцию структуры менталитета, которая позволила бы анализировать восприятие различными культурными общностями миротворческой проблематики;

3. На основании предложенной концепции выявить специфику российского менталитета и показать его особенности в сравнении с другой культурной общностью (американским менталитетом);

4. Апробировать теоретические возможности авторской концепции менталитета на примере сравнения различного отношения к миротворческой проблематике представителей разных типов менталитета: российского и американского.

Объектом исследования является российский менталитет как основа мироориентации его носителей.

Предметом исследования является специфика российского менталитета в контексте миротворческой проблематики.

Методологические и теоретические основы исследования.

В диссертационном исследовании применялись следующие подходы и методы: важным методологическим основанием исследования явились историко-философские разработки представителей исторической школы «Анналов» (М.Блок [11], Л.Февр [121], Ж.Дюби [152], Ж.Ле Гоффа [73] и др.), которые предложили методы структурного анализа пластов коллективного бессознательного, при акценте на априорные структуры сознания. Использование ими методов исторической антропологии в изучении феномена менталитета способствовало обоснованию значимости применения категории «менталитет» в миротворческой проблематике и разработке его структуры;

- диалектический анализ структуры и функций менталитета позволил глубже раскрыть природу и сущность его как системы структурно-функционального взаимодействия различных компонентов в нем;

- выявлению фундаментального основания менталитета содействовало обращение к психоаналитическим работам К. Юнга [143], и социокультурным исследованиям П. Сорокина [110, 111], В.Тернера [119], А.Тойнби [114, 115, 116]. Их исследования использовались при обосновании и детализации структуры менталитета, которая формировалась посредством освоения опыта культуры в различных культурных общностях;

- определению специфических черт российского народа способствовало обращение к работам русских философов: Г. Флоровского [126], Н. Лосского [76, 77], Н. Бердяева [8, 9], П. Флоренского [125];

- обращение к материалам социокультурного подхода, представленного в трудах Г. Гачева [21, 22], П. Гуревича [39], И. Яковенко [145] и др. позволило выявить особенности российского менталитета, диалектику взаимодействия его исторических и культурных доминант;

- историко-культурный анализ данных социологических опросов по интерпретации военных конфликтов в Грузии и Ираке позволил апробировать авторскую концепцию менталитета на примере отношения русских и американцев к войне и миру.

Научная новизна заключается в следующем:

- обоснована необходимость использования понятия «менталитет» с позиций философии культуры для теоретического решения миротворческих проблем;

- предложена структура менталитета, представляющая собой взаимозависимость фундаментального и социоситуативного факторов, которая может служить эвристическим принципом при анализе различий в восприятии миротворческих проблем отдельными культурными общностями;

- выявлена асимметрия действия этих факторов в российском и американском менталитетах в ситуациях военных конфликтов: преобладающая роль фундаментального фактора в российском менталитете и преобладающая роль социоситуативного фактора — в американском менталитете;

- апробирована авторская концепция менталитета, выражающая результирующую сумму культурных тенденций и антропологических конфигураций культуры в конкретности страны, при интерпретации восприятия современных локальных военных конфликтов.

Положения, выносимые на защиту.

1. Существующие подходы к решению проблемы военных конфликтов имеют ограниченный успех, так как в рамках исследования миротворческой проблематики основное внимание уделяется утилитарным факторам их объяснения. Очевидна необходимость обращения к глубинным основаниям поведения человека в конфликтных ситуациях, к той картине мира, которая складывается в мышлении представителей разных культурных типов. Специфику различного сочетания рефлексированных и нерефлексированных факторов мышления, включающую в себя особую систему смыслов, приписываемых понятиям, идеям; ценностных принципов восприятия; культурных символов, фиксирующих значения традиции; - мы обозначаем через понятие менталитет. В силу различий опыта культуры можно говорить о различных типах менталитета. Обращение к феномену менталитета способствует объяснению человеческого поведения в тех случаях, когда его невозможно рационально объяснить и прогнозировать в сложных ситуациях, в которых реакция индивида, группы, национальной общности не поддается объяснению с утилитарных позиций и может существенно отличаться от ожидаемых действий).

2. Менталитет представляет собой сложное сочетание разных факторов, одни из которых представляются более устойчивыми, их можно отождествлять с подсознательно закрепленными привычками мыслить и действовать определенным образом, а другие более изменчивые, отождествляемые с осознанными идеями и принципами культуры. В первые -вписан первоначальный опыт осмысления культуры, который сейчас проявляется в нерефлексивной форме, действует автоматически. В данной работе эти факторы обозначены как фундаментальное основание менталитета. В рамках культуры оно обладает большой исторической длительностью и устойчивостью относительно изменений общественно-политической и культурной жизни. Вторая груЦпа факторов менталитета включает в себя опыт культуры в модусе его активного осознания, его переоценку при столкновении с определенной ситуацией социальной действительности и осознание этого опыта как значимого, ценности и стереотипы обращения к здравому смыслу, своего рода ситуативную поведенческую рациональность. Данный тип факторов должен быть обозначен как социоситуативный. Он более изменчив под воздействием культурно-исторических фактов.

3. Специфика сочетания двух оснований демонстрируется на сравнении российского и американского менталитетов. В различных случаях более проявленными являются те или иные факторы. Специфические черты российского менталитета в ситуации локальных конфликтов более отчетливо отражают сущность его фундаментального основания, отодвигая на задний план все наносные факторы. В таких ситуациях социоситуативные факторы проявляются слабо.

Специфические черты американского менталитета в ситуациях военных конфликтов отражают ориентацию на ситуативно-поведенческую рациональность, что демонстрирует другое сочетание различных факторов менталитета.

4. Отношение в России к миротворческой проблематике определяется такими компонентами менталитета, как: нацеленность на включенность во всеобщее («глобальное»), превышающее по своему значению фокусировку сознания на частностях и сиюминутностях повседневности; преобладание духовной составляющей над прагматической; ориентация на традиционно российские ценности (чувство долга, всемирная жертвенность); идеал справедливости; представление о мессианском призвании народа.

Отношение к миротворческой проблематике в структуре американского менталитета определяется принципами прагматизма, рационализма и индивидуализма.

Эта специфика демонстрируется на примере интерпретации русскими и американцами современных локальных военных конфликтов.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость состоит в найденном теоретико-методологическом подходе к менталитету, позволяющему вскрыть структуру и сущность менталитета как системы структурно-функционального взаимодействия различных компонентов, раскрыть взаимодействие его исторических и культурных доминант. Предложенный подход к миротворческой проблематике и конфликтным ситуациям позволяет сделать обобщающие выводы относительно влияния тех или иных факторов на отношение к войне и миру. Предложенная концепция менталитета как части культуры позволяет глубже понять влияние различных оснований менталитета той или иной культурной общности на отношение к различным социальным явлениям. Она может быть использована как методологическая основа для выработки конкретной программы при изучении различных аспектов проблемы менталитета в философской антропологии, философии культуры, междисциплинарных исследованиях.

Практическая значимость работы заключается в том, что полученные в диссертации выводы могут быть использованы во всех сферах жизнедеятельности, связанных с решением международных конфликтов: вопросы дипломатии, военно-политические отношения, миграционная политика и. т. п. для установления благоприятных отношений между людьми, как в межгосударственных вопросах, так и внутри многонациональных государств.

Также материалы исследования могут быть использованы для обучения в рамках учебных дисциплин, рассматривающих вопросы восприятия людьми социальных явлений и процессов, международных и межнациональных конфликтов, международных отношений, внутренней и внешней политики.

Апробация работы осуществлялась автором на двух международных конференциях «Исследование мира и миротворческий дискурс в системе образования» на базе Томского государственного педагогического университета в 2008 и 2009 году, а также на четырех межвузовских конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых, которые также проходили на базе Томского государственного педагогического университета в 2007, 2008, 2009, 2010 году. Различные аспекты проблематики диссертационного исследования были положены в основу статей опубликованных по результатам данных научных конференций. Апробация основных идей авторской концепции менталитета также осуществлялась в ходе чтения лекций по вопросам российского менталитета в рамках курса политологии.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы. Общий объем работы составляет 113 страниц печатного текста. Список литературы включает 165 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Специфика российского менталитета в контексте миротворческой проблематики"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время, в связи с постоянно вспыхивающими военными конфликтами, несомненную актуальность имеет обращение к вопросам миротворческой проблематики. Несмотря на то, что к ней обращаются представители различных сфер научной и общественной деятельности, проблема1 не находит окончательного решения. Одной из причин этого является недостаточное обращение внимания на нерефлексивные, не проявляющиеся в повседневной жизни глубинные основания конфликтного поведения. Пониманию этих глубинных нерефлексированных оснований человеческого поведения способствует обращение к феномену менталитет, который понимается как совокупность готовностей, установок и предрасположений индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Данное понятие может способствовать объяснению нерефлексированных оснований человеческого сознания и прогнозированию поведения человека в сложных ситуациях, в которых реакция индивида, группы, национальной общности может существенно отличаться от ожидаемых действий. Это связано с тем, что менталитет, во-первых, в концентрированном виде выражает специфику как индивидуального, так и коллективного представителя определенного культурно-смыслового типа, во-вторых, сам он формируется под влиянием опыта осмысления культуры, являясь ее отражением, и, в-третьих, он оказывает существенное влияние на развитие социума, на ход истории. Поскольку менталитет существенным образом определяет специфику, направленность понимания человеком вопросов миротворческой проблематики, в частности, вопросов войны и мира, то он, являясь стратегической культурной программой индивидуального и коллективного субъекта, функционирует в составе основных противоречий общества. Поэтому постижение глубинных оснований интерпретации конфликтного поведения невозможно без знания сущности, содержания и специфики менталитета определенного культурно-смыслового типа.

Понимание и учёт многообразных ментальных особенностей индивидов, социальных групп и целых народов, относящихся к разным культурно-смысловым типам, является важным условием их бесконфликтного взаимодействия.

Категория «менталитет» является достаточно сложной, и к ней обращаются многие авторы, акцентируя внимание на тех аспектах данного феномена, которые имеют существенное значение для решения обозначенной ими важной для них задачи. Анализ литературы по исследованию менталитета показывает, что данная категория является недостаточно разработанной в контексте миротворческой проблематики. Поэтому мы, исходя из обозначенных проблемы, цели и задач исследования, предложили собственную концепцию менталитета.

В данной концепции менталитет имеет сложную структуру, в которой присутствуют два уровня: более устойчивый, который можно отождествлять с подсознательно закрепленным неизменным духовно-идейным комплексом и более изменчивый, который чаще отождествляется с ситуационно-прагматическим подходом к событиям окружающей действительности. В первое вписан опыт культуры, который в свое время был осмыслен, а сейчас действует автоматически, нерефлексивно. Этот слой сознания в данной работе обозначен как фундаментальное основание менталитета. Благодаря данному основанию менталитет в рамках культуры обладает большой исторической длительностью и большой устойчивостью относительно изменений общественно-политической и культурной жизни.

Второй слой сознания включает в себя осознаваемый опыт культуры, его переоценку при столкновении с определенной ситуацией социальной действительности и осознание этого опыта как значимого, ценности и стереотипы обращения к здравому смыслу, своего рода ситуативную поведенческую рациональность. Данный слой сознания обозначен как социоситуативный уровень. Он более изменчив под воздействием культурно-исторических фактов.

Сложное взаимовлияющее сочетание фундаментального и социоситуативного факторов менталитета можно проследить через различные явления в культурно-историческом процессе. В зависимости от культурно-исторического развития различных обществ более определяющим в поведении людей оказывается те или иные факторы. В качестве примера, свидетельствующего об эффективности выделения названных уровней в менталитете, мы выбираем культурные общности с различным соотношением этих уровней, и соответственно — различным их влиянием на поведение людей в значимой для них социальной ситуации.

Специфические черты российского менталитета определяются его фундаментальным основанием. Социоситуативное основание проявляется слабо.

Ядро российской национально-культурной ментальности составляют такие компоненты: низкая значимость факторов материального благополучия и устремленность в идеальную, духовную сферу, неуверенность в настоящем и обращенность в прошлое или будущее, доминирование социальных ориентаций над индивидуально-личностными, этатированность сознания, недифференцированное, духовно-целостное отношение к жизни, миру. Отношение в России к миротворческой проблематике определяется такими компонентами менталитета, как: нацеленность на включенность во всеобщее («глобальное»), превышающее по своему значению фокусировку сознания на частностях и сиюминутностях повседневности; преобладание духовной составляющей над прагматической; ориентация на традиционно российские ценности (чувство долга, самопожертвование, верноподданство, вера, идеи, убеждения); идеал справедливости; представление о мессианском призвании народа. Для понимания отношения российских граждан к тому или иному военному конфликту очень важно обратиться к основам формирования данной ментальной матрицы. Данный вывод иллюстрируется на примере отношения российских граждан к войне в Грузии и Ираке. В отношении россиян к войне в Грузии доминировали стереотипы: «Россия в кольце врагов», «правомерность вооруженной защиты при покушении на безопасность страны», «российский воин-миротворец — это воин-освободитель», «Россия спасает братский осетинский народ». Поскольку война в Ираке не вписывается в эти мифы и стереотипы, то ее восприятие не опиралась на идею справедливости и мессианскую роль страны.

В качестве иллюстрации методологических возможностей предложенной концепции, автор обращается к сравнению отношения к тем же военным конфликтам граждан другого типа ментальности. В менталитете граждан США, в котором отражаются особенности культуры чувственного типа, и который формировался в рамках культурно-смыслового типа с рациональной доминантой, прослеживается другое сочетание фундаментального и социоситуативного оснований. Здесь социоситуативное основание проявляется более ярко. Произошел исторический разрыв американской ментальности с исходными европейскими корнями и на фоне новых социокультурных факторов сформировался менталитет, основанный на вторичных традициях, которые, сохраняя внешнюю форму, с течением времени изменяют свое содержание, духовный, идейный компонент отходит на второй план, а на первый план выходит ситуационно-прагматическая доминанта. Существенное влияние на американскую ментальную матрицу оказала пуританская этика с акцентом на индивидуальные (без посредников) отношения человека с Богом, значимости личного труда и материального благополучия. В ходе движения истории под воздействием различных социокультурных факторов принципы пуританской этики потеряли свой изначальный смысл. Внутренний ориентир на честность в делах, совесть -сменился внешним ориентиром на успех, общественное мнение, моду, что характерно для культур чувственного типа. Эти качества получили развитие и закрепление в таких принципах американского менталитета как: индивидуализм, уважение личности, свобода самореализации, стремление к личной выгоде, расчетливость, прагматизм, предоставление полноценной возможности реализации и беспристрастной защиты человеком своих прав и свобод. Данные особенности ментальности служат характерным отражением рационалистического, индивидуалистического культурно-смыслового типа. В данном случае в современной американской ментальности очень сложно обнаружить проявления фундаментального основания менталитета, сформированного в архаическую эпоху в Великобритании. На основу современной ментальной матрицы существенное влияние оказывает социоситуативный компонент, способствовавший формированию вторичного уровня традиций, имеющих значительный разрыв с исходными, первоначальными установками. В основании американской ментальности явно прослеживаются религиозные корни, и в то же время — свобода от политических традиций, предрассудков. Однако, и эти вторичные традиции, с течением времени, сохраняя внешние формы, претерпели существенные изменения своего содержания, ориентируясь на изменения, происходящие в американском обществе, закрепилась ситуационно-прагматическая доминанта культуры чувственного типа. Со временем это привело к закреплению такой специфики американского менталитета как: индивидуализм, прагматизм, рационализм. Эти черты достаточно ярко проявляются в отношении к военным конфликтам в Грузии и Ираке. Отношение к этим же войнам в структуре американского менталитета, основанного на принципах пргаматизма, рационализма и индивидуализма строится на преобладании социоситуативного компонента, что подтверждается резким изменением отношения к этим войнам в зависимости от размера потерь, которые они могли принести (или принесли) конкретным людям этой страны.

Таким образом, философско-антропологическая призма миротворческой проблематики и конфликтных ситуаций позволяет сделать обобщающие выводы относительно влияния тех или иных факторов на отношение к войне и миру. Предложенная концепция менталитета позволяет глубже понять влияние различных оснований менталитета той или иной культурной общности на отношение к различным социальным явлениям. Перспективу дальнейших исследований автора данного диссертационного исследования представляет углубление авторской концепции менталитета и использование ее применительно к другим менталитетам, относящихся к иным культурно-смысловым типам.

Список научной литературыЛюбчак, Вера Петровна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Американский характер: традиция в культуре. Очерки культуры США. М.: 1998,381 с.

2. Ануфриев Е.А., Лесная Л.В. Российский менталитет как социально-политический и духовный феномен // Социально политический журнал. М, 1997. №З.С. 16-27, №4. С. 28 -44, №5. С. 24 - 32, №6.С. 17 -27.

3. Арон Р. Мир и война между народами. M.: NOTA BENE, 2000. 880 с.

4. Аснер П. Насилие и мир. СПб. Всемирное слово, 1999. 352 с.

5. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. Т.1. От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 808 с.

6. Ахиезер A.C. Мифология насилия в советский период (возможность рецидива) // Общественные науки и современность. 1999. №2. С. 85 -93.

7. Баталов Э. Советская политическая культура (к исследованию распадающейся парадигмы) // Общественные науки и современность. 1994. №6. С. 32-41.

8. Бердяев H.A. Судьба России. М.; Филос. о-во СССР, 1990. 240 с.

9. Бердяев H.A. Философия неравенства. М.: 1994. 300с.

10. Блок М. Апология истории или Ремесло историка. М.: Наука, 1973. 232 с.

11. Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. 313 с.

12. Боброва Е.Ю. Основы исторической психологии. Спб: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1997. 236 с.

13. Болховитинов H.H. Американская цивилизация как исторический феномен. М.: Наука, 2001. 493 с.

14. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. 1992. 679 с.

15. Бутенко А.П., Колесниченко Ю.В. Менталитет россиян и евразийство: их сущность и общественно-политический смысл // Социс. 1996. №5. С. 92- 102.

16. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. Перевод с англ. П. М. Кудюкина; Под ред. Б. Ю. Кагарлицкой СПб. Университетская книга, 2001. 414 2. с.

17. Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение / Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. Пер. с англ. Н. Тюкиной М.: Территория будущего, 2006. 246 с.

18. Вебер М. Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. М.: Росспэн, 2006. 648 с.

19. Вежбицкая А. Понимание культур посредством ключевых слов. М. : Языки славянской культуры. 2001. 267 с.

20. Гаджиев К.С. Геополитические горизонты России: контуры нового миропорядка. М.: Экономика, 2007. 750 с.

21. Гачев Г. Д. Америка в сравнении с Россией и славянством. М.: Раритет, 1997. 680 с.

22. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Академия, 1998. 340 с.

23. Гегель Г. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. 495, 1. с.

24. Гегель Г. Философия религии. В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1975. 532 с.

25. Гердер И. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. 703 с.

26. Гозман Л.Я., Эткинд A.M. Люди и власть: от тоталитаризма к демократии // В человеческом измерении / Сост. Вишневский А.Г. М.: Прогресс, 1989. С. 378 392.

27. Гозман Л. Метафоры или реальность? Психологический анализ советской истории //Вопросы философии. 1991. №3. С. 164 172.

28. Громыко М.М. Семья и община в традиционной духовной культуре русских крестьян XVIII-XIX в. // Русские: семейный и общественный быт. М., 1989. 334 с.

29. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М., 1986. 274 с.

30. Грошев И.В. Экономические реформы России через призму русской ментальности // Социально-гуманитарные знания. 2000. №6. С.25 46.

31. Грушин Б.А. Массовое сознание. Опыт определения и проблемы исследования. М.: Политиздат, 1987. 368 с.

32. Гуревич А .Я. Бессознательное как фактор культурной динамики //I

33. Вопросы философии. 2000. №10. С. 37 41.

34. Гуревич А.Я. Европейское средневековье и современность // Европейский альманах: История. Традиции. Культура М., 1990. С. 135 -147.

35. Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология // Вопросы философии. 1988. №1. С. 56 70.

36. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 350 с.

37. Гуревич А.Я. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории. 1991. №2-3. С. 34-40.

38. Гуревич А.Я. Уроки Люсьена Февра // Февр JI. Бои за историю. М.: Наука, 1991.

39. Гуревич П.С., Шульман О.И. Ментальность. Менталитет / Культурология. XX в. : энциклопедия. СПб, 1998. Т.2.

40. Дилигенский Г.Г. В поисках смысла и цели. Проблемы массового сознания современного капиталистического общества. М.: Политиздат, 1986. 256 с.

41. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы Роман. В 4 ч. С эпилогом. М.: Ижевск б. и. 1982 727, 1. с

42. Достоевский Ф.М. Искания и размышления. Сборник М.: Советская Россия, 1983. 462 с.

43. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание Роман: В 6 ч. С эпилогом. Ижевск Удмуртия: 1983 496 с.

44. Достоевский Ф.М. Униженные и оскорбленные Роман: В 4 ч. С эпилогом. JI. Художественная литература. Ленинградское отделение, 1978 370, 2. с.

45. Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993. №5. С. 20 29.

46. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1990. 200 с.

47. Ерыгин А.Н. Традиционная и модернизирующаяся Россия в философии истории русского либерализма ( К. Д. Кавелин, С. М. Соловьев, Б. Н.

48. Знак З.В. О некоторых особенностях русского менталитета // Философские исследования. 1997. №4.С. 23 37.

49. Зудин А.Ю. Культура советского общества: логика политической трансформации // Общественные науки и современность. 1999. №3. С. 59-73.

50. Ильин И.А. О русском национализме; Что сулит миру расчленение России. Сборник статей. Новосибирск: Русский архив, 1991. 132 с.

51. Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации // Общественные науки и современность. 1999. №5. С. 115 127.

52. Кавелин К.Д. Наш умственный строй статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. 653 1. с.

53. Кантор В.К. Между произволом и свободой к вопросу о русской ментальности. М.: Роспэн, 2007. 268 1. с.

54. Капто A.C. Энциклопедия Мира. М.: Книга и бизнес, 2002. 544 с.

55. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. 779 с.

56. Касьянова K.M. О русском национальном характере. Ин-т национал. Модели экономики, 1994, 367 с

57. Киселев С.Г. Основной инстинкт цивилизаций и геополитические вызовы России. М.: Известия, 2002. 368 с.

58. Клаузевиц Карл фон. О войне. М.: Логос Наука, 1994. 446, 2. с.

59. Климова E.H. Стереотипы повседневности в определении «своих» и «чужих» // Социс. 2000. №12. С. 34 39.

60. Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб.: Наука. С.-Петерб. изд. фирма 2004. 372 с.

61. Куда идет Россия?. Власть, общество, личность / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: 2000.

62. Куда идет Россия?. Общее и особенное в современном развитии: сб.ст. \ Междунар. симпозиум 17-19 января 1997г. Под ред. Заславской Т.И. М.: Москов. высшая школа соц. и эк. наук, 1997. 360с.

63. Кузнецов В.П., Мелешкина Е.Ю. Электорат провинциальной России. По материалам Самарской области // Полис. 1999. №3. С.112 123.

64. Ланкин В.Г. Смысловой космос России: Координаты устойчивости и перспективы развития культуры. Томск, 2010. 140с.

65. Лапин Н.И. Социальные ценности и реформы в кризисной России // Социс. 1993. №9. С. 17 28.

66. Лапин Н.И. Тяжкие годы России (перелом истории, кризис, ценности, перспективы) //Мир России. 1992. №1. С. 5 37.

67. Лебедько М.Т. Время как конгнитивная доминанта культуры. Сопоставление американской и русской темпоральных концептосфер. Владивосток. Издательство Дальневосточного университета. 2002. 241 с.

68. Левада Ю.А. Десять лет перемен в сознании человека // Общественные науки и современность 1999. №5. С. 28 44.

69. Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет. СПб.: Европейский дом, 2002. 399 с.

70. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении М.: Педагогика-Пресс, 1999. 234 с.

71. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Издательская группа Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. 376 с.

72. Левинсон А. Война и земля как этнические категории // НЗ. 2005. №2-3 С. 40-41.

73. Лесная Л.В. Менталитет и ментальные основания общественной жизни. // Социально-гуманитарные знания. 2001. №1. С. 133 146.

74. Лосский Н.О. Характер русского народа. В 2кн. М.: Ключ, 1990. кн.1. 62 с.

75. Лосский Н.О. Характер русского народа. В 2кн. М.: Ключ. 1990. кн.2. 90 с.

76. Любчак В.П. Фундаментальное основание российского менталитета: отношение к войне и миру // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2010. - Вып. 5 (95), сентябрь. - С. 2226.

77. Люрья H.A. Духовная природа человека // Метасовременная эпоха. Избранные доклады и сообщения 14-ой Международной конференции. Москва, 2005. С. 62-71.

78. Люрья H.A. Запад и Восток: о различии менталитета и философии // Вестник ТГПУ. Серия: гуманитарные науки. Спецвыпуск. Вып. 3 (19), 2000 С. 84-86

79. Макаренко В.П. Главные идеологии современности Для гуманитарных вузов. Ростов н/Д . Феникс, 2000 475, [5] с

80. Марцинковская Т.Д. Русская ментальность и ее отражение в науках о человеке. М.: 1994. 155 с.

81. Медведев Р.Н. Народ и власть // Свободная мысль. 1998. №4. С. 11 26.

82. Медведко Л.И. Россия, Запад, Ислам: «столкновение цивилизаций»? Жуковский Москва Кучково поле, 2003 509, 3. с

83. Мельвиль А.Ю. Внешние и внутренние факторы демократических транзитов. М.: Центр Международных исследований МГПМО., 1999. 55 с.

84. Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). М.: РОССПЭН, 1996. 440с.

85. Менталитет и культура предпринимателей России XVII-XIX вв./ Сб. ст. Отв. ред. JI.H. Пушкарев. М.: Институт истории РАН, 1996. 216с.

86. Миротворчество в России: Церковь, политики, мыслители ; От раннего средневековья до рубежа XIX-XX столетий / Б.П. Балуев, Е.В. Белякова, Е.А. Вишленкова и др.; РАН Ин-т Российской истории; Под ред. E.JI. Рудницкой. М.; Наука, 2003. 503, 1. с.

87. Мостовая И.В., Скорик А.П. Архетипы и ориентиры российской ментальности // Полис. 1995. №4. С. 69 76.

88. Назаров М.М. Об особенностях политического сознания в постперестроечный период // Социс. 1993. №8. С. 37-46.

89. Огурцов А.П. Трудности анализа ментальности // Вопросы философии 1994. №1. С. 23 -32.

90. Ольшанский Д.В. Массовые настроения переходного времени // Вопросы философии. 1992. №4. С. 3 15.

91. Пантин И.К. Россия и мир: историческое самоузнавание М.: Эдиториал, УРСС. 2000. 133 с.

92. Повесть временных лет. Петрозаводск. Карелия. 1991. 188с.

93. Поливаева Н.П. Политическое сознание россиян в 90-е годы: состояние и некоторые тенденции развития // Вестник МГУ, сер 12: политические науки. 1997. №5. С. 38 53.

94. Попов В. Закон ментальной идентичности. Почему реформы в России терпят поражение // НГ-сценарии. 1997. №9. 14авг. С. 2-3

95. Рац М., Ойзерман М. Советская ментальность как причина российского кризиса // Власть, 1998. №10-11. С.30-35.

96. Редель А.И. Российский менталитет: от политико-идеологических спекуляций к социологическому дискурсу // Социально-гуманитарные знания. 2000. №5. С. 155-174.

97. Рожанский М. Байкальская Сибирь. Фрагменты социокультурной карты М.: Иркутск б. и. 2002 245,3. с.

98. Российская ментальность // Вопросы философии. 1994. №1. С.25-53

99. Россия в условиях трансформаций. Историко-политологический семинар: Материалы М.: ФРПЦ, 2002. 205 с.

100. Россия-Запад-Восток: Материалы заседаний дискуссионного клуба «История и современность» 3 марта 31 марта1998г. Томск: Фонд развития политического центризма, 1998. 40с.

101. Соловьев B.C. О христианском единстве. О расколе. Великий спор. Догматическое развитие Церкви. Русская идея и Вселенская Церковь. Письма. Неизданный материал. М.; Рудомино, 1994. 336 с.

102. Соловьев B.C. Россия и вселенская церковь. Минск: Харвест, 1999. 1586, 14. с.

103. Сорокин П.А. Моя философия интегрализм // СОЦИС, 1992, №10, С.134-139.

104. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество.: пер. с англ. / общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонова. М.: Политиздат, 1992. 544с.

105. Степанов A.A. Война и мир в смысловом пространстве философии: методологический аспект // Вестник ТГПУ. Гуманитарные науки. (Совместный выпуск Томского государственного педагогического и Хиросимского университетов). 2007. №1. С. 30 35.

106. Страхов А.П. Особенности политического поведения российских избирателей: политико-культурный аспект // Вестник МГУ, сер 12: политические науки. 1998. №5. С.17-35.

107. Тойнби А.Д. Исследование истории. Цивилизации во времени и пространстве. М.: ACT, 2009. 863с.

108. Тойнби А.Д. Постижение истории. Избранное. М.: Рольф, 2001. 637. 3. с.

109. Тойнби А.Д. Цивилизация перед судом истории. Сборник. М.: АЙРИС-пресс, 2003. 588. 1. с.

110. Токвиль А. Демократия в Америке / А. Токвиль. М. Прогресс. 1994. 560с.

111. Тихонова Н. Жизненные ценности россиян: меняется ли наш менталитет? //Власть. 1996. №5. С. 34-37.

112. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: 1983. 300с.

113. Ускеев С.И. Время и пространство в рефлексии человеческой субъективности. Улан-Удэ. 1998. 320с.

114. Февр Л. Бои за историю: сб. ст. \Пер A.A. Бобовича и др.; ст. А .Я. Гуревича. М.: Наука, 1991. 629с.

115. Федотов, Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры: в 2т. СПб. София. 1992. Т.1. 352с.

116. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры: в 2т. СПб. София. 1992. Т.2. 349с.

117. Фенько А.Б. "Земля" и "огонь" архетипы российского сознания // Социс. 1996. №10. С. 23-29

118. Флоренский П.А. Христианство и культура. М. фолио ACT, 2001. 663, 9. с.

119. Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс. 1991. 601с.

120. Фуко М. Слова и вещи Археология гуманитарных наук. Пер. с фр. СПб.: A-cad, 1994. 405 с.

121. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001. 415, 9. с.

122. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность Лекции и интервью. Москва, апр. 1989 г. Перевод с немецкого М.: Наука, 1992. 175с.

123. Хардт М. Множество М. Культурная революция. 2006. 508, 1. с.

124. Шестопал Е.Б. Перспективы демократии в сознании россиян // Общественные науки и современность. 1996. №2. С.45-60.

125. Шестопал Е.Б. Политический профиль российской политики 1990-X. М.: 2000. 450с.

126. Шкуратов В.А. Историческая психология. Ростов на-Дону: Город N, 1994. 288 с.

127. Шпенглер О. Закат Европы. Минск: Харвест. МАСТ, 2000. 1373с.

128. Штомпка П. Культурная травма в посткоммуннстическом обществе // Социологические исследования. 2001. №3. С. 15-24.

129. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социс. 2001. №1. С.6-16.

130. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект-пресс, 1996. 416с.

131. Шулындин Б.П. Российский менталитет в сценариях перемен / Б. П. Шулындин // Социс. 1999. №12. С.50-53.

132. Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Политический мир России. Томск: Издательство «Водолей», 1996. 256с.

133. Щербинина Н.Г. Политический миф России. Томск: Издательство Томского университета, 2002. 98с.

134. Элиаде M. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб.: Алетейя, 1998. 249,7. с.

135. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1994. 143 с.

136. Юнг К.Г. Архетип и символ М.: «Ренессанс» СП «ИВО-СиД», 1991.288с.

137. Юрганов A.JI. Категории русской средневековой культуры. М.: МИРОС, 1998. 448с.

138. Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск: 1990. 221с.

139. Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. СПб.: Наука, 2000. 272с.

140. Ясперс, К. Смысл и постижение истории. СПб.: Наука, 2000. 272с.

141. Brockhaus: Enzyklopädie. 14 band: Mag-Mod. F.A. Brockhaus Manheim. 600p.

142. Bouthoul G. Les mentalités. P., 1971. 60p.

143. Galtung J. Violence, Peace, and Peace Research // Journal of Peace Research. 1969. V. 6. No. 3. P. 167-191. P 167

144. Dictionnaire de la langue philosophique. P., 1986. 500p.

145. Duby G. L'histoire des mentalités // L'histoire et ses methodes. P., 1961. 300p.

146. Dupront A. Problèmes et methodes d'une histoire de la psychologie collective // Annales. V. 16 (1). Jan.-Feb. 1961. 20p.

147. Europäische Mentalitätsgeschichte. Stuttgart, 1993.

148. Larousse. Dictionnaire des Synonymes. 1992. 600 p.

149. Matsuo M. Peace and Conflict Studies: A Theoretical Introduction. Hiroshima: Keisuisha, 2005. 500p.ж

150. Американцам понравилась идея "поставить Россию на место". Режим доступа: http://www.rb.ru/topstory/politics/2008/08/19/213033.html

151. Американцы признали Ирак вторым Вьетнамом. Режим доступа: http://lenta.ru/news/2005/06/08/war/

152. База данных ФОМ. Военные и территориальные конфликты. Режим доступа: http://bd.fom.ru/cat/inter pol/terrconf

153. Большинство американцев считает войну в Ираке ошибкой. Режим доступа: http://lenta.ru/iraq/2004/06/25/poll/

154. Боде В. Отношение россиян к конфликту в Грузии. Режим доступа: http://www.svobodanews.ru/content/transcript/461694.html

155. Магомедова JI. Общественное мнение России: Грузию надо было дожать. Режим доступа: http://www.gzt.ru

156. Опрос: Половина россиян уверены, что США виновны в начале конфликта на Кавказе. Режим доступа: http://korrespondent.net/russia/560871-opros-polovina-rossiyan-uvereny-chto-ssha-vinovny-v-nachale-konflikta-na-kavkaze

157. Религиозные американцы относятся к войне в Ираке одобрительно. Режим доступа: http://www.newsru.eom/religy/l 7mar2006/iraq war.html

158. Три года в Ираке: американцы против войны, Буш упорствует http://www.newsru.com/world/19mar2006/poi.html