автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Средневековые армянские переводы образцов арабской художественной прозы (X-XIV вв.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Средневековые армянские переводы образцов арабской художественной прозы (X-XIV вв.)"

РГО од

л

АКАДЕМИЯ НАЖ ИИВШКИ АШНШ ШСПП7Т ЛИТЕРАТУРЫ ш. М. АЕЕГЯНА

На правах рукописи

МКРТЧЯН АОЛИК НЕРСЕСОША

УДК 891.981.09 + 692.7.09

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ АВШСКИЕ ПЕРЕВОДЫ ОБРАЗЦОВ АРАБСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРСШ / Х-ПУ вв. /

Специальность: 10.01.08 - Литература народов СНГ

/армянская литература/ 10.01.06 - Литература народов зарубеетыг стран Азия и Африки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учено® степени кандидата филологических наук

Еревая - 1993

Работа выполнена в Институте публика Армения.

Научный: руководитель: Научный консультант: Официальные оппоненты:

Ведущая организация: Мак

сей

востоковедения Академии Наук Рее-

дсктор исторических наук, профессор! А.НТ 'Гер-1'евондян

доктор исторических наук П.М. Мурадян

доктор филологических наук, профессор А.Г. Додуханян

кандидат филологических наук К.К. Худавердян

даран- Институт древних рукопк-. Маштоца

Заката диссертации состоится " . с У 1993 г.

в / */'' час. на заседании специализированного совета Д.005.10.01 по прасугдйшз ученой степени доктора филологических яаук при Институте литературы га. М. Абегяна .АН РА.

Адрес: 3750X5, Ереван-15, ул. Григор Луеаворчи, 15.

С диссертацией ыошо ознакомиться ' библиотеке Института литературы ш. М. Абегяяа АН РА.

¡о , ,. ч. / г

Автореферат разоолаа "/-у, " г.>Л.г'У'-'/Л / 1993 г.

Ученый секретарь спецвализнрвааннсго совета,

кандидат фвлелогжческнх наук ^ Вартаяяя

СЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА. РАБОТЫ

Актуальность теш. Общая картина взаииосвязей и взаимовлияний, существовавших между литературами армянского и других народов в средневековый период, становится все более и более отчетливой благодаря постепенному изучению отдельннх звеньев этих связей. Уже довольно подробно изучены армяно-греческие, армяно-сирийские, армяно-иранские, армяно-грузинские литературные связи, которым посвящен ряд специальных исследований. К армяно-арабским литературным взаимоотношениям исследователи обращались от случая к случаю, иногда сосредоточив свое внимание на том или ином литературном памятнике, однако предметом специального исследования они до сих пор не стали.

Средневековые армянские перевода повестей- образцов арабской художественной прозы, занимают своеобразное место среди переводных памятников, явившихся результатом армяно-арабских литературная связей. Они пользовались большой популярностью в средневековой Армении, со временем став неотъемлемой частью ее литературного наследия. Так как арабские подлинники этих переводов до сих пор оставались невыявленными /за редким исключением/, то их изучение велось лишь в рамках арменоведения, обособленно от исследования их арабских оригиналов в арабистике /или иноязнчных параллелей последних в смежных науках/. Таким образом, давно уже назрела необходимость нового подхода к изучению этих памятников-налравления в единое русло и подытоживания результатов исследований, по сей день проведенных параллельно, независимо друг от друга, в области арменоведения и арабистики /или изучения других восточных литератур/, что целесообразнее всего.осуществить в рамках отдельного исследования.

Цель и задачи исследования заключаются в комплексном и разностороннем изучении средневековых армянских переводов арабских повестей, в частости:

- в выявлении подлинников армянских переводов;

- в освещении литературной и фольклорной традиции арабских оригиналов /с привлечением и других существующих иноязычных параллелей- еврейско-арабских, персидских, сирийских и др./;

- в установлении, путем сравнения армянских, арабских и других существующих версий /сопоставительного текстологического анализа/, действительно ли армянский перевод осуществлен именно

с арабского, поскольку при наличии иноязычных параллелей арабских версий не исключена возможность перевода и с какого-либо другого языка;

- в установлении, из какой среды-" христианско-арабской или ыусуйьманско-арабской- перешли в армянскую упомянутые повести и каким изменениям они подверглись в новой среде;

- в определении значения армянских версий для истории изучения арабских подлинников и наоборот.

Научная новизна. В предлагаемой работе впервые предпринята попытка специального, целостного изучения всех известных до сих пор средневековых армянских переводов арабских повестей- образцов арабской художественной прозы. Благодаря новому, комплексному подходу к материалу и проблематике впервые указанные литературные памятники рассматриваются в различных аспектах: а/ история литературной и фольклорной традиции армянских версий и история их изучения в арменистике; б/ история литературной и фольклорной традиции арабских версий /а также их иноязычных параллелей/ и история их изучения в арабистике /в смежных дисциплинах/ ; в/ сравнение армянских переводов с арабскими и другими иноязычными версиями /сопоставительный текстологический анализ/ и установление подлинников армянских переводов. При этом используется ряд не только неопубликованных, но и неизученных или малоизученных рукописных источников /арабских, еврейско-арабских, персидских/,. Подобный подход позволяет рассматривать в новом свете как армянские переводы,, так и их арабские подлинники, по-новому осмыслить их, сделать ряд важных уточнений, пересмотреть некоторые точки зрения, по-другому интерпретировать многие факты.

Методологической основой исследования послужили работы армянских, русских и зарубежных ученых-медиевистов- литературоведов, историков, языковедов, фольклористов, компаративистов и др., таких, как М. Абегян, А. Тер-Гевондян, Н.Я. Марр, Й.Ю.Крачков-ский, Е.Э. Бертельс, В.В. Бартольд, П.А. Гринцер, К. Броккель-ыан и др. .. ч

Практическое значение. Исследование может быть использовано при составлении учебников, а также при проведении университетских специальных курсов по истории армянской и арабской средневековых литератур, армяно-арабских культурных и литературных взаимоотношений. Материалы и выводы, содержащиеся в диссертации,

могут быть полезными для специалистов по армянской и восточной филологии.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации изложены в пяти научных статьях, а также в тезисах к докладам, прочитанным на конференциях молодых востоковедов /Агверан, 1983 и Кировакан, 1988/, общим объемом 3,3 п.л. Диссертация обсуждалась в отделе Христианского Востока Института Востоковедения АН РА, в отделе древней литературы Института литературы им. М. Абегяна и была рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных рукописей и литературы и списка сокращений. Объем диссертации- 195 страниц.

ОСНОВНОЕ С0ДЕШНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении /с. 3-Г7, "Армяно-арабские литературные взаимоотношения в средневековый период и их изучение"/ дается краткий очерк истории армяно-арабских литературных связей в Средние века, а также тех историко-политических и прочих факторов, которые способствовали их возникновению и существованию.

Армяно-арабские литературные взаимоотношения носили не односторонний, а обоюдный характер, так как наряду с переводами с арабского известны и перевода с армянского на арабский. Переводные памятники, явившиеся результатом отмеченных литературных связей, носят неоднородный, разнообразный характер и изучены в разной степени. В кратком обзоре упомянутых переводов говорится об их значении, проводится обзор литературы по рассматриваемому вопросу. Подчеркивается важность различения двух аспектов проявления армяно-арабских литературных связей- взаимоотношений с арабами-христианами и арабами-мусульманами, поскольку в обоих случаях наблюдаются особенности и специфические черты, проявившиеся в выборе переводимых памятников, в том, в какой степени и каким именно изменениям они подверглись при переводе и т.д.

Отмечается, что переводы с армянского на арабский принадлежат к числу сравнительно хорошо изученных. Это откосится и к взаимосвязям с. христианскими арабами /в основном с арабоязычными сирийцами/, явившимся продолжением древней традиции сиро-армянских литературных связей. Литературные взаимоотношения с мусульманскими

арабами, наоборот, еще недостаточно изучены, также как и большая часть переводов с арабского. Арабские подлинники последних либо до сих пор остаются неустановленными, либо до нас не доили. К числу последних памятников принадлежат также и армянские переводи арабских, повестей, которым и посвящено данное исследование.

Первая глава /с. 18-70/- "Повесть о юноше и девушке"- включает в себя следующие параграфы: § I. Армянская версия; § 2.Иноязычные версии и проблема подлинника армянского перевода.

"Повесть о юноше и девушке"- один из интереснейших образцов переводных повестей, снискавших живой интерес средневекового армянского читателя на многие столетия, вплоть до начала XX в. Известна более пяти десятков рукописей повести, датирующихся Х1У-XIX вв., а также около полутора десятка ее изданий/ХУШ-ХХ вв./.

К изучению повести обращался ряд исследователей /Я'. Андрикян, А. Чопанян, Б. Акинян, П. Мурадян, А. Симонян, А. Сралян и др./. Первое предположение о том, что повесть переведена с арабского-, принадлежит Н. Андриняну, попытавшемуся найти ее арабский подлинник среди сказок "1001 ночи" /в итальянском переводе А.Ф. Шалько-нетти/ и обнаружившему лишь 7 параллелей в числе вопросов и ответов, фигурирующих в ней и в "Рассказе о Тавадцуд" этого сборника. Однако, как это показано в диссертации, подобное совпадение объясняется тем, что в. обоих случаях вопросы почерпнуты из третьего, общего источника. H выявлению непосредственного арабского прототипа, повести приблизился А. Чопанян, мимоходом указавший на другую сказку- " Parolee eoue les 99 têtes coupeee "- во французском переводе "1001 ночи" S. Мардрюса,^ что, однако, осталось незамеченным по сей день. Дальнейшее исследование повести велось в следующих рамках: изучение армянских рукописей; установление, цутеа сравнения армянской и грузинской версий повести, того, что последняя переведена с армянского в ХУШ или в начале XIX в.; изучение загадок или вопросов, включенных в текст повести; освещение литературной и фольклорной традиции армянской версии и издание

ее сравнительных текстов,- т.е. почти исключительно с арменовед-___—*

Г Андрикян Н. Иа повестей средневековья.- Базмавэп, Венеция,

1906, Р 8, с. 341-347 /на ары. яз./. Z Чопанян А; Армянские страницы. Париж, 1912, с. 38-39 /на арм. яз./.

ческой точки зрения.

Между тем кроме уже упомянутой грузинской версии существуют также арабская, персидская, сирийская, еврейско-арабская,таджикская, узбексная, турецкая, ни одна из которых по сей день нё была сравнена с армянским изводом. Очевидно, что вопрос языка оригинала армянского перевода может быть окончательно решен лишь путем проведения подобного сравнения /сопоставительного текстологического анализа/.

Изучение как армянской, так и других версии "Повести о гно-ше и девушке" показывает, что в течение многовековой истории ее существования ей сопутствовало одно явление: ее сюяет /фабула/ в целом и средняя ее часть- вопросы и ответы, бытовали и развивались как бы независимо друт от друга, претерпевая собстЕеннув эволюцию. Вследствие этого возникло два основных ее варианта: а/ сюжет прегерпел развитие сам по себе, вбирая в себя всё новые детали, осложняясь и отдаляясь от своего первоначального-состояния настолько, что начал восприниматься как другая, новая история; б/ сюжет сохранился в первоначальном виде, эволюцию же претерпела средняя часть повести- вопросы и ответы, со временем превратившись в своеобразный вопросник-энциклопедию, вобрав в себя вопросы, почерпнутые из самых разнообразных источников. Таким образом, изучение "Повести о юноше и девушке" переплетается с исследованием внушительного количества других литературных памятников, созданных в разные времена и принадлежащих к различны.! литературам, особенно так называемых "книг-вопросников" /"вопрошений и ответов"/, распространенных в средневековый период как на Востоке, так и на Западе. В диссертации рассматриваются некоторые из книг-вопросников, имеющих непосредственное или косвенное отношение к "Повести о юноше и девушке". Путем сравнения источников заимствования вопросов и ответов, содержащихся в них,устанавливается , что причину совпадения многих из них нужно искать в общности источников их заимствования.

Обсуждается также основной мотив повести /отгадывание сложных загадок как условие получения руки принцессы, с ожвдакщей смертной казнью в случае провала/, имеющий большую древность и отразившийся в различных древнейших литературных памятниках-кгв восточных, так и западных. В свете исследований, проведенных некоторыми учеными, в частности, Е. Пржилускмы, заключается, что

"Повесть о шопе и девушке"- не только очень древний литератур-, дый памятник, но и является классическим примером "сваямвары" " /санскр. Bvayamvara /-"публичного выбора принцессой супруга из числа претендентов", и что на.данном этапе исследований можно сделать лишь предположения о возможном индийском или "кино-азиат' ском" /по выражению Ж. Пржилуского*/ происхождении древнего прототипа 'Повести*.

В диссертации подробно рассматриваются те из иноязычных изводов повести, которые могут иметь решающее значение для выявления подлинника армянского перевода /арабский, еврейско-арабский, сирийский, персидский, турецкий/. Проводится параллельное сравнение /сопоставительный текстологический анализ/ армянской,араб' ской и еврейско-арабской версий повести, благодаря которому выявляется следующее: на фоне общего сходства армянской _ ... и арабской версий четко выделяется идентичность особенно армянской и еврейско-арабской версий, т.е. еврейско-арабский вариант повести местами приближается к армянскому больше, чем собственно арабский, причем это наблюдается чаще всего в тех отрывках, где обнаруживаются некоторые расхождения между арабским и армянским изводами.

По сей день арменоведению неизвестны переводы, осуществленные непосредственно с древнееврейского или же с арабского в еврейской графике. Учитывая это обстоятельство, а также то, что еврейско-арабские записи отражают опять-таки арабскую версию повести, только'в несколько иной редакции, можно заключить: подлинником для армянского перевода послужил, по всей очевидности, все-таки арабский извбд повести, но не та его редакция, которая представлена в арабской рукописи В-1122^. Как это явствует из сравнения, с одной стороны, текста этой рукописи с еврейско-араб' скими списками и, с другой стороны, самих еврейско-арабских

1 ïrzyluski J. Хе prologue-сadre dee 1001 Suite et le thème du svayamvara. Contribution à 1'histoire des contée indiens.-Journal Asiatique, 1924, IP 205, p. 101-137.

2 Описание рукописи см. Халидов А.Б. Каталог арабских рукописей Института народов Азии. Вып. I. Художественная проза. М., I960, с. 98-99, IP ИЗ.

3 Описание см. Арабские сочинения в еврейской графике. Каталог рукописей, сост. В.В. Лебедез. Л., 1987, с. 92, Hf 434-436.

списков друг с другом, существовало несколько арабских редакций "Повести о юноше и девушке". Та из этих редакций, которая послужила прототипом для воспроизведения еврейско-арабского варианта повести /в частности, для рукописей II 1475 и II 1365/, существовала, по крайней мере, еще до конца ХУ в. /т.е. до времени переписки рукописи II 1475/. Именно с этой редакции /или же с другой, очень близкой к ней/ и был осуществлен армянский перевод.

В тексте еврейско-арабской рукописи ХУ в. уже присутствуют вопросы /загадки/, отражающие мусульманскую традицию. Это свидетельствует о том, что повесть проникла в еврейскую среду из му-сульманско-арабской. В последней же она должна была появиться еще раньше. Существование сирийских вариантов повести на каршуни, феллихи и йа арабском- в переводе с феллихи*, а также некоторые другие факты позволяют предположить, что из мусульманско-арабской среды повесть перешла в христианско-арабскук. Так как известные пока мусульманско-арабские редакции повести представлены более древними списками, чем христианско-арабские и к тому же больше приближаются к армянской версии, чем последние, то остается предполагать, что в армянскую среду повесть перешла, вероятно, из мусульманско-арабской.

Сравнение армянского извода с персидским, представленным многочисленными- редакциями /краткими и пространными/, а также литературными обработками, позволяет установить, что все они обнаруживают слишком большие расхождения с армянским изводом и не могли быть его подлинником.

Турецкая версия повести представляет собой вариант пространной персидской редакции и к тому же носит персидское заглавие^, исходя из чего можно предположить, что она переведена с персидского. А поскольку персидская версия не могла быть оригиналом армянского перевода, то сказанное можно отнести и к турецкой версии.

1 ittagaaa A. Catalogue of the Mlngana collection of manuscripta. Vol. I. Syriac aad GarBhüoT aasuscriptB. Cambridge, 1933, p. 973, P 53VD. Sachau E. Verzeictiniaa der syrischen Handachrif-tea. I Abteiluag. Berlin, 1899, 8.442.P 134/VII, Bl. 100b-113b, 3. 437,P 133/VIII, Bl. 5Bb-63b.

2 Bosal E. LA leggemda di Turaadot.-Iiij Studi Orientai iotici ia oaore dl 0. Levi della Vida. Vol. 2. Roma,1956,p.46. 467.

Связь "Повести о юноше и девушке" с "1001 ночью" весьма условна: арабская ее версия присутствует лишь в очень немногих, 1 поадних редакциях этого сборника. Повесть была включена в "1001 ночь" подобно многим другим самостоягель'ным произведениям. Более того, "JC0I ночь"- вовсе не единственный сборник сказок, куда она .была включена: различные редакции персидской версии, турецкий и сирийский изводы гоже включались в разные подобные сборники.

Таким образом, "Повесть о юноше и девушке" была переведена ка армянский язык с арабского оригинала, еще до его включения в свод "IC0I ночи", в качестве самостоятельного произведения.Уточнение времени армянского перевода связано со значительными трудностями. Предыдущие исследователи датировали его X и ХШ-Х1У вв., при этом высказав мнение о возможности повторного перевода /в краткой редакции- в X в. и в пространной- в ХШ-Х1У в./. Однако, с одной стороны, пока не установлено, существовал ли арабский извод повести уже в X в., с другой стороны, так называемая "краткая редакция" армянского перевода фактически пока нам неизвестна: единственный список, в котором она дошла до нас,'в настоящее время считается утеряннш. Таким образом, на данном этапе исследований представляется более вероятным датировать перевод ХШ-Х1У вв.: существование арабского извода в этот период не вызывает сомнений, пространная же редакция армянского перевода представлена многочисленными списками.

Далее следует краткий очерк истории многочисленных литературных, сценических и музыкальных обработок этой древней повести, пользовавшейся огромней популярностью как на Востоке, так и на Западе.

Вторая глава /с.71 ~Ю8 » "Повесть о царе Пахлуле"/ подразделена на параграфы: § I. Армянский перевод; § 2. Бахлул по араб -ским и другим источникам; § 3. Подлинник и время армянского перевода "Повести о царе Пахлуле".

Повесть дошла до нас в около двух десятках рукописей, хранящихся в различных библиотеках мира. Древнейшей из них до сих пор считалась армянская рукопись IP 150 Британского-уузея /время переписки- 1588 г./1, однако необходимо сделать следущее уточнение:

I Повесть о юноше и девушке. Повесть о царе Пахлуле, изд. А.

Срапян. Ереван, 1983, с. 33.

древнейшим из списков является хранящаяся в Тюбингене рукопись № Ма ХШ 70 /время перегасни- 1432 г./ . Таким образом, дошедшие до нас рукописи повести датируются ХУ-Х1Х вв. Известны также полтора десятка изданий повести, относящихся к I696-I9II гг.

Исследователи повести гипотетически причислили ее к переводам с арабского. В заглавии упомянутой тюбингенской рукописи сохранилось единственное дошедшее до нас упоминание о языке подлинника: "переведено с языка тачиков", что, однако, можно понимать по-разному: выражением "тачики" /т.е. "мусульмане"/ в армянской письменности обозначались как арабы, так и турки и персы. Авторы описания тюбингенской рукописи, например, истолковали это выражение как "переведено с турецкого". Однако подлинник армянского перевода остается невыявленшм по сей день. Изучение "Повести о царе Пахлуле", подобно "Повести о юноше и девушке", велось только с арменоведческой точки зрения: освещение литературной и фольклорной традиции армянского перевода, издалие сравнительных текстов, исследование стихотворных вставок.

Изучение средневековой арабской литература показывает, что Пахлул, выступающий в качестве главного героя повести, не кто иной, как историческое лицо: Абу Вухайб Бахлул /или Бухлул/ ибн •Амр /ас-$айрафй или ас-Суфй/ ал-Маданун ал-Куфй /приблизительно вторая половина УШ- начало IX в./. Сведения о нем разбросаны в десятках арабских и других мусульманских источников /начиная от ал-Джахиза до позднего средневековья/?.

В диссертации всесторонне обсуждается образ Бахлула-- в различных его проявлениях, в литературе и фольклоре арабского и других мусульманских народов, в контексте ряда аналогичных образов /"мудрые сумасшедаие"/, присутствующих в литературе и фольклоре почти всех народов: Джуха, Мулла Насреддин, Пыл-Пуги, юродивые

I Syst ematiecb-alphabetischer Hauptkatalog der königlichen Universitätsbibliothek zu Tubingen, M. Handschriften. a) Orientalische. Zill. Verzeichnis der armenischen Handschriften der <• Königliche» Universitätsbibliothek, von F.IT. Finck und L.Gjan-dscheziiut. Tubinge*, 1907, S. 108-109, IP Ma 70/18 (Bl. 392a-395a).

2 Marzolph 0. »er Weise Harr Buhlül. Wiesbaden, 1983.

в русской действительности и т.д. Указывается на некоторые характерные особенности, в частности, на то, что некоторые из историй о Бахлуле рассказываются такие о Джухе, Ходке Насреддине или других сходных персонажах. Не случайно также то обстоятельство, что, по традиции, Бахлул считается придворным шутом халифа Харуна ар-Рашида: в том же амплуа выступают также другие "собратья" Бахлула-Насреддин, Пыл-Цуги, Талхак и др,

Из арабской литературы образ Еахлула перешел в другие исламские литературы, особенно в персидскую, а также турецкую и т.д. Бахлул выступает как идеал набожности и аскетизма особенно в пер-свдских шиитских источниках поздего периода. Образ Еахлула часто встречается в сказках ряда народов шиитской сферы воздействия.

Нужно отметить еще один аспект, до сих пор обойденный вниманием исследователей: из литературы и фольклора мусульманских народов образ Бахлула перешел в литературную и фольклорную традицию некоторых христианских народов. Так, в различных образцах сирийского фольнлора выступает Еахлул-Дивана или Бахлул-Дананда /"Мудрий-Бахлул" или "Сумасшедший Бахлул"/. Судя по персидским прозвищам "Дивана" и "Дананда", источником этого заимствования послужил, по всей вероятности, персидский фольклор. Другой идентичный пример- проникновение образа Бахлула в армянскую среду: кроме обсуждаемой "Повести о царе Пахлуле", он неоднократно упоминается также в поэзии Саят-Новы /ХУШ в./ и в различных образцах армянского фольклора.

В диссертационной работе проводится детальный текстологический анализ армянского перевода "Повести о царе Пахлуле", позволяющий выделить ряд характерных черт, имещих существенное зна* чение для обнаружения его оригинала. При этом проводится ряд параллелей и аналогий- с привлечением письменных и устных источников на различных восточных языках /арабском, персидском и др./, позволяющих прийти к выводу: неоспоримые общности /типологические, стилистические, принципы построения и т.д./ армянского перевода с жизнеописаниями мусульманских эйсидов /аскетов/ и >асо-бенно суфийских шейхов показывают, что его подлинник нужно искать именно среди памятнике» этого жанра. Что же касается тех 158 историй, которые известны о Бюслуле из 97 мусульманских источников,/по У. Ыарцольфу/, то с последними армянский текст имеет точки соприкосновения линь в плане самих обща черт, присуа^а

образу Бахлула. Ни в одном из упомянугах 97 источников Бахлуд не выступает ни как царь, который отрекается от своего престола по призыву ангела в образе погонщика верблюдов, ни как водонос, который раздает заработанные им мизерные средства нищим. Поэтому очевидно, что подлинник армянского перевода был составлен на арабском /или, возможно, на персидском/ согласно канонам мусульманской агиографии, добавив к основным чертам традиционного образа Бахлула некоторые такие штрихи, которые еще больше подчеркивают, что он- святой отшельник. Иными словами, Бахлуд был окружен ореолом святого отшельника еще в мусульманской среде, до проникновения в христианско-армянскую, здесь же превратился в христианского отшельника, который в конце повести "возносится к ■ Христу"- редкое для армянской литературы явление.

Таким образом, армянский перевод "Повести о царе Пахлуле" открывает новую страницу в области изучения образа Бахлула в письменной традиции различных мусульманских народов, свидетельствуя о том, что еще одним из этапов развития легенды о нем нужно считать его проникновение в сферу суфийской агиографии. Здесь Бахлул выступает как классический образ пира, шейха или дервиша-диваны. Это подтверждается и рядом других (Тактов: причислением Бахлула к разряду знаменитых последователей суфизма в некоторых суфийских источниках XI в., надписью на его могиле в Багдаде,где он назван "султаном мадясдубов" /1108 г./, а также его прозвищем ■ ад-^уфй /"суфий"/ в ряде источников. Из этого модно заключить, что традиция причисления Бахлула к разряду суфиев берет начало по крайней мере с первой четверти XI в. и продолжается в последующих столетиях. Иными словами, несмотря на то, что исторический Бахлул жил в такое время, когда суфизм как таковой еще только начинал формироваться, то обстоятельство, что он был благочестивым захидом /аскетом/- что вполне соответствовало мировоззрению последующих суфийских шейхоь или дервишей- послужило основой, чтобы он начал рассматриваться как настоящий суфий.

В диссертации проводится также сравнение стихотворных вставок, присутствующих в армянском переводе "Повести о царе Пахлуле" и стихов, приписываемых Бахлулу в различных арабских источниках. Результаты сравнения позволяют заключить, что говорить о полном соответствии арабских стихов, относящихся к жанру "эух-дайат" и армянских хаф нельзя: совпадает лишь общий дух и смысл

этих стихов, очень редко- отдельные образы или строки. Следовательно, а/ если в арабском подлиннике повести были подобные стихи, то армянский переводчик перевел их очень свободно, следуя 'лишь общему смыслу и духу; б/ если в арабском подлиннике этих стихов не было, то армянские кафы были добавлены уже после перевода, в соответствии с общим духом повести /подобные случаи известны на примере ряда других переводных повестей/.

Обсуждаются также юмористические миниатюры, вплетенные в армянский перевод повести, указываются источники их заимствования, их параллели, рассказываемые о других сходных персонажах, некоторые случаи приписывания Бахлулу /в том числе и в армянской среде/ историй, первоначально имевших в качестве глазного героя других его "собратьев".

Исходя из того, что древнейший армянский список повести датирован 1432 г., а язык армянского перевода- среднеармянский и напоминает язык других литературных памятников, относящихся к ХШ-Х1У вв., перевод можно датировать приблизительно промежутком между ХШ и первой четвертью ХУ в. В древнейшем армянском списке повесть носит заглавие "Повесть о Пире Пахлуле", в еще одном, датируемом по крайней мере ХУ11 в., она озаглавлена "Повесть о царе по имени' Пэхлул Дивана". Нужно ли присутствие персидских слов "Пир" и "Дивана" считать свидетельством того, что армянский перевод осуществлен с персидского подлинника- пока трудно сказать. В таком случае присутсгвущее в тюбингенской рукописи выражение "переведено с языка тачиков" нужно понимать как "переведено с персидского". Так или иначе, образ Бахлула первоначально является порождением арабской среды, литературы и фольклора и только потом очутился в персидской литературной и фольклорной традиции. Поэтому армянский перевод "Повести о. царе Пахлуле" является результатом арабско-армянских если не прямых, то по крайней мере опосредствованных литературных связей.

Третья глава /с. 109 -153/- "Повесть о Медном городе"- разделена на параграфы: § I. Армянская версия; § 2. Арабский подлин*-ник "Повести о Медном городе"; § 3. Результаты сравнения армянской и арабской версий.

'• Число рукописей армянской версии повести, датирующихся Х1У-XX вв., превосходит шесть десятков, изданий же /ХУШ-ХХ вв./ насчитывается околф двух десятков, что свидетельствует о большом интересе, вызванной ею у армянского читателя до самого начала

XX столетия.

Повесть насквозь проникнута идеей бренности человеческого бытия и мира сего, нравоучительно-назидательным духом. Очевидно, что именно эти черты сыграли решающую роль при выборе для перевода этого произведения, позволив средневековому армянскому переводчику обогатить свою литературу еще одним сочинением в духе "христианского" отрешения от мирской суеты. Как это можно было увидеть на примере "Повести о царе Пахлуле", упомянутый дух и-моралистическая направленность не только не чужды, но и характерны для ряда памятников арабской средневековой литературы, откуда они были перенят»' в качестве произведений, созвучных средневековому христианскому мировоззрению и продолжили свое существование уне как христианские "душеполезные" произведения.

Изучением армянского извода занимался ряд филологов, усилиями которых бшш изучены рукописи и печатные издания повести, стихотворные вставки /кафл/, было установлено, что существуют 3 редакции повести: краткая или первоначальная и пространная, представленная двумя вариантами- таи называемым "григорианским" и "догригорианским", в связи с чем было высказано мнение о возможности повторного перевода с арабского /в X и ХШ вв./. Исследователи выразили различные мнения о личности армянского переводчика, приписав перевод Аракелу Анеци /ХШ в./, некоему вардапету Аракелу, которого нельзя отождествлять с Аракелоы Анеци и др.

В диссертации подробно обсуядаются все сведения, известные об Аракеле Анеци из памятных записей ряда рукописей. Сопоставление их с некоторыми другими фактами, известными из различных источников, позволяет заключить, что,переводчиком повести был именно Аракел Анеци и что перевод был осуществлен в промежутке между 1222-1235 гг.,. в городе Ани.

Отмечается, что Медный город упоминается также в различных памятниках средневековой армянской литературы и фольклора /в эпосе "Сасна црер", в "Повести об Александре", у Вард&на Аревелци /ХШ в./, Саят-Иовн /ХУШ в./ и т.д./ и что в арабской средневековой Литературной и фольклорной традиции наблюдается аналогичное явление.

Арабский подлинник "Повести о Медном городе" в настоящее время известен-преимущественно как составная часть сборника "1001 ночь". Однако, как показывает изучение арабского оригинала,

он был включен в состав "1001 ночи" лишь в ХУ-ХУ1 вв., в Египте: в рукописях, отражающих первоначальную редакцию сборника, .он отсутствует. До включения в "ICOI ночь" это было самостоятельным произведением, бытующим как в отдельных списках, так и в сборниках назидательного характера.

"Сказка о Медном городе" принадлежит к числу исконно арабских сказок. Как это выявлено исследователями, она сформировалась постепенно, часть за частью вбирая в себя новые элементы, которые слились с древнеарабской легендой о Медном городе. Древнейшее упоминание этой легенды в арабских источниках относится к IX в., затем различные ее варианты повторяются у многих авторов до ХУ1 в. Б сказке прослеживается сильное влияние кхкноараб-ской фольклорной традиции /дух пессимистического фатализма, частое упоминание надписей и эпитафий о скоротечности человеческой жизни, легенды о царе Соломоне* о дворце Шаддада ибн Ада и т.д./. Упомянутые мотивы слились с полуфантастическими рассказами о завоевании Испании Тарнком ибн Зийадом и Мусой ибн Нудайром, распространенными среди завоевателей, принадлежащих к южноарабской /кахтанидской/ племенной группе, а также, иногда, с циклом легенд об Александре Македонском. Упоминания о Медном городе, носящие эпизодический характер, встречаются также в различных образцах средневековой арабской народной литературы /в народных романах, некоторых сказках из цикла "1001 ночи" и т.д./. Из арабской среды "Сказка о Медном городе" перешла в еврейскую,где подверглась некоторой обработке.

Сравнение арабского подлинника и армянского перевода "Повести о Медном городе" связано со значительными трудностями, поскольку изданий сводных текстов как одного, так и другого не существует по сей день, а их многочисленные рукописи и издания разбросаны по всему миру. Первую попытку подобного сравнения предпринял А. Лоранси в 1921 г., вкратце, в общих чертах представивший результаты проведенного им сравнения арабского подлинника с пятью рукописями армянского перевода*, хранящимися в Парижской Национальной библиотеке.

Б диссертационной работе проводится сравнение трех армянских реданций /первоначальной, догригорианской и григорианской/ с

. рядом арабских редакций повести*, что позволяет установить: к . замечаниям А. Лоранси, в основном верно отражающим общую картину результатов сравнения обеих версий, необходимо сделать некоторые уточнения и дополнения.

Так, например, эпизод о морских существах в человеческом облике, отсутствующий, по шению А. Лоранси, в армянском переводе, на самом деле отсутствует только в первоначальной редакции, а в двух остальных редакциях присутствует. Интересно наличие эпизода о мусульманском пророке ал-Хи^ре в армянском переводе. В арабском подлиннике ал-Хщф выступает как проповедник ислама среди чернокожих» живущих на берегу моря: каждую пятницу он в виде светящегося столба появляется на поверхности моря, ходит по воде и призывает уверовать в Аллаха. В армянском переводе весь эпизод оставлен без изменения, просто вместо Аллаха светящийся человек призывает уверовать в единого Бога. Как известно, пятничная молитва для мусульман имеет то не значение, что и воскресная служба для христиан, поэтому удивительно, что в армянском тексте все-таки сохранена эта явно исламская реалия.

Что же касается каф /стихотворных вставок/ армянских редакн ций повести, то они привлекли внимание ряда исследователей, став даже предметом отдельного исследования. Так, А. Симонян, в частности, было выявлено, что около Г00 наф, присутствующих в трех армянских редакциях, можно разделить на две категории: а/ кафы, переведенные с арабского и б/ кафы, созданные армянскими авторами, причем последние преобладают. По ее мнению, в основе по крайней мере 10 из них лежат арабские стихи, причем одни переведены близко к подлиннику, другие частично изменены, третьи напоминают свободное переложение. Сравнение, проведенное автором диссертации, позволяет заключить, что в арабских редакциях повести присутствуют 10-13 каф, как правило, представляющих из себя исключительно надписи на могилах, плитах, дверях и т.д. Между тем в армянских редакциях кроме упомянутых надписей присутствует также большое количество стихов, произносимых различными героями

I Арабская рукопись В-Ш4, т. 3, л. 42б-60а. Описание см. Ха-яидов А.Б. Ук. соч., с. 94-95. Tausend und eine Nacht. Arabisch, nach einer Handschrift aus Tunis. Hrsg. von M. Habicht. Bd. VI.Breslau,1834,3. 343-401 < cJJ • &J сдМ

[6.T.], W- IVA •<_/» > 5 "' -

сказки /чаще всего эмиром Мусой/. Б первоначальной армянской редакции число таких каф- всего 10, в прследующих редакциях оно постепенно возрастает. В списке каф', первоначальной редакции,соответствующих арабским стихам, составленном А. Симонян, присутствуют именно те отрывки, которые принадлежат к числу надписей и, наоборот, не фигурирует ни одна из упомянутых 10 каф, произносимых кем-то. Это позволяет заключить, что эти 10 каф можно отнести к числу стихов, созданных армянскими авторами. Тем самым подтверждается предположение А. Симонян о том, что уже в первоначальную армянскую редакцию повести могли быть внесены некоторые дополнительные кафн, Что же касается двух остальных армянских редакций, то тут, кроме каф, произносимых различными персонажами сказки, наблюдается также новые добавления к числу надписей, переведенных с арабского.

Таким образом, можно заключить, что "Повесть о Медном городе" проникла в армянскую среду из мусульманско-арабской, при этом сохранив некоторые исламские реминисценции. В армянской среде повесть подверглась значительным изменениям, в частности, к сравнительно маленькому числу стихотворных отрывков арабского подлинника было прибавлено большое количество новых каф. Некоторые различия, наблюдающиеся между армянской первоначальной и двумя'остальными редакциями, говорят в пользу той версии, что повесть действительно могла быть переведена на армянский язык дважды, с разных арабских оригиналов. ■

В четвертой главе /с. 154-160 , "Повесть о юноше Абдл Джа-фаре и девушке Дкемиле"/обсуждается одноименный сказ, стоящий особняком среди рассматриваемых сочинений. В противоположность повестям о Медном городе и о царе Пахлуле, пропитанным идеями бренности и отверкения мирской жизни, эта повесть отличается жизнеутверждающей направленностью, прославлением любви и земных радостей.

В отличие от предыдущих сочинений, рукописи и печатные издания которых насчитывались десятками, "Повесть об Абдл Джафэр«*. к Джемиле" дошла до нас лишь в двух списках. Сведений о переводчике, времени и языке оригинала перевода не сохранилось. По сравнению с другими, эта повесть менее изучена. Она также была причислена к переводам с арабского, сделанным примерно в ХШ-Х1У вв. По мнению А. Симонян, издавшей критический текст повести,

сохранившуюся в заглавии одной из списков повести приписку нужно рассматривать как частичное воспроизведение заглавия другой рукописи, содержащей ряд переводных повестей, где говорится, что они переведены с арабского по распоряжению Давида Куропалата, т. е. в X в. Однако арабский оригинал повести остается неизвестным, , по сей день.

Поскольку как арабский подлинник повести, так и его иноязычные параллели отсутствуют в доступных для изучения арабских,персидских или других восточных сборниках сказок /рукописных или печатных/, то очевидно, что она не принадлежит к числу общеизвестных и широко распространенных произведений. Нужно полагать, что или арабский оригинал повести все еще остается "скрытым" в каком-либо рукописном сборнике, оставшемся вне поля зрения востоковедов /как известно, подобных сборников, разбросанных по всему миру- множество, и большая их часть до сих пор остается не только неопубликованной, но и неизученной/, или он просто до нас не дошел /подобные случаи известны арабистше, в частности, на примере ряда записей средневекового арабского фольклора, сохранившихся лишь в еврейской графике/. В последнем случае армянский перевод повести может приобрести определенную ценность- в смысле замены арабского подлинника. Присутствие яе в армянском переводе около двух десятков арабских слов- при отсутствии персидских, а также арабских собственных имен'и т.д. позволяют заключить, что повесть переведена, вероятно, с арабского.

В заключении /с. 161-165/ подведены итоги проведенного исследования и выделены основные выводы диссертации.

Список использованных рукописей и литературы /с. 166-156/ ■ содержит 370 единиц.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1. К вопросу о переводах арабской художественной прозы в средневековой Армении,- IX республиканская научная сессия молодых востоковедов. Тезисы докладов. Ереван, 1983, с. 17-18 /на арм. яз./.

2. Арабская и армянская версии "Сказания о медном городе".- Историко-филологический журнал, 1586, № 2, с. 130-138 /на арм. яз./.

3. Из истории армяно-арабских фольклорных связей.- Вестник общественных наук АН Ары. ССР, 1987, № 3, с. 54-60 /на арм. яз./.

4. Нововыявленные факты о средневековом сказе "Повесть о царе Пахлуле".- Х1У республиканская научная сессия молодых востоковедов. Тезисы докладов. Ереван, 1988, с. 14-15 /на ары. яз./.

5. Армянская версия "Повести о юноше и девушке" и ее иноязычные параллели /к вопросу об оригинале армянского перевода/.- Историко-филологический журнал, 1992, № I, с. 140-155 /на арм. яз./.

6. Аракел Анеци- переводчик.- Ани. Куриал международного научного центра по защите и изучению Ани» Ереван, 1992, '¡5 2, с. 28-31 /на ары. яз./.

• 7. Нововыявленные факты об армянском переводе "Повести о царе

Пахлуле" и его оригинале.- Историко-филологический журнал, 1992, № 2-3, с. 225-238 /на арм. яз./.