автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Средства выражения субъективной модальности в художественном тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Средства выражения субъективной модальности в художественном тексте"

№ правах рукописи

Л

ТРОФИМОВА Ирина Александровна

СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале прозаических произведений А.П. Чехова)

10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Калининград - 2004

Работа выполнена в Калининградском государственном университете.

Научный руководитель —

Официальные оппоненты —

Доктор филологических наук, профессор С,С. Ваулина

доктор филологических наук, профессор Л.Г. Бабенко

кандидат филологических наук, доцент В.В. Васенькин

Ведущая организация — Саратовский государственный

университет

Защита состоится г. в на заседании диссерта-

ционного совета К 212.084.04 при Калининградском государственном университете (236000, г. Калининград, ул. Чернышевского, 56, факультет славянской филологии и журналистики, ауд. 203).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Калининградского государственного университета.

Автореферат разослан_ марта 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета ^\К О.Л. Кочеткова

kcWt

Данная диссертация посвящена исследованию одного из фрагментов языковой категории модальности - модальности художественного текста.

Модальность, как широкая семантическая категория, определяющая смысловую структуру предложения и обеспечивающая его контакт с внеязыковой действительностью, является объектом неослабевающего внимания исследователей, которое особенно активизировалось в последние десятилетия в связи с разработкой функциональной семантики, а последовательная антропоцентрическая направленность современных лингвистических исследований привела к активному изучению модальности текста (в первую очередь художественного), получившему отражение в ряде публикаций (ГЛ. Солганик, Т.А. Сергунина, А.Р. Мухта-руллина, Т.Н. Федоровская, В.Н.Мещеряков, E.H. Базалина и др.).

Обращение к художественному тексту отнюдь не случайно, поскольку он, «являясь искусственно организованной структурой, материализованным фрагментом специфической гносеологической и национальной культуры этноса, передает определенную картину мира и обладает высокой силой социального воздействия. Текст как идиостиль реализует, с одной стороны, имманентные черты определенной системы языка, с другой, - представляет собой результат индивидуального отбора языковых ресурсов, соответствующих эстетическим или прагматическим целям писателя» (E.H. Базалина). «Вершину иерархии семантических компонентов содержания текста составляет индивидуально-авторская концепция мира, ибо любое произведение представляет собой субъективный образ объективного мира действительности». Как законченное речевое произведение, текст «пронизан субъективностью и антропоцентрическими устремлениями, а антропоцентричность выражается в речи и как субъективно-модальное значение» (Л.Г. Бабенко). При этом субъективная модальность, концентрирующая в себе целый комплекс модальных оценочных значений, «богатство которых может ошеломить каждого» (Е.М. Вольф), приобретает несомненно важную роль при выявлении плана выражения субъективно-модальных оценок в тексте художественного произведения.

Вышеизложенными фактами, раскрывающими актуальность исследований подобного направления, обусловлен выбор темы данного диссертационного со-

чинения, целью которого является установление способов выражения субъективной модальности в индивидуально-художественной системе.

Интерес к произведениям А.П. Чехова, одного из крупнейших национальных писателей конца XIX - начала XX века, великого мастера слова и тончайшего психолога, прошедшего сложный творческий путь от автора коротких юмористических рассказов до автора глубоких лирико-драматических повестей и пьес, неизменен и традиционно активен со стороны ученых-филологов, в том числе и лингвистов, однако в вышеуказанном аспекте произведения писателя специально не изучались. Большинство имеющихся лингвистических исследований, преимущественно статей, посвящено рассмотрению стилистических особенностей языка Чехова (Бицилли 1942; Кожевникова 1963; Иссерлин 1963; Барлас 1976; Одинцов 1980 и др.). Из монографических работ следует указать кандидатские диссертации И. В. Трещалиной «Языковая личность персонажа в прозе А. П. Чехова конца 80-х - начала 90-х годов (лексико-семантический аспект)» (Тверь, 1998) и Ю. В. Каменской «Ирония как компонент идиостиля А. П. Чехова» (Саратов, 2001), однако в этих работах, имеющих свои собственные исследовательские задачи, интересующая нас проблема специально не рассматривается. Указанными обстоятельствами определяется научная новизна данной диссертации.

Конкретные задачи диссертационной работы, направленные на достижение ее цели, заключаются:

- в рассмотрении основных особенностей плана содержания субъективной модальности (авторской модальности) в прозаических произведениях А.П. Чехова;

- в выявлении состава языковых средств выражения субъективно-модальных и собственно модальных значений;

- в функционально-семантической характеристике данных средств;

- в установлении их эволюционных особенностей на протяжении творчества писателя.

Выполнению указанных задач служит комплексная методика анализа, включающая методические приемы описательного, контекстуального и функционально-семантического анализа, а также элементы жанрово-стилистического и

квантитативного сопоставления. Кроме того, в процессе анализа привлекаются данные толковых и этимологических словарей русского языка.

При проведении функционально-семантического анализа мы исходим из принципа полевой структуры категории модальности, представляющей собой систему разнородных языковых средств, способных взаимодействовать для выполнения определенных семантических функций. При установлении конститу-ентов поля, группирующихся по типу «центр - периферия», релевантными для нас представляются критерии, предложенные А.В. Бондарко, в числе которых: а) максимальная функциональная нагрузка языкового средства (центр) - уменьшение такой нагрузки (периферия); б) наибольшая специализация языкового средства для реализации определенной семантической функции - (центр) - меньшая степень специализации (периферия); в) регулярность, высокая частотность употребления языкового средства (центр) - нерегулярность, невысокая частотность (периферия).

Материалом для анализа послужили 130 рассказов и повестей А.П. Чехова, написанных им в разные периоды творчества, из которых методом сплошной выборки было извлечено 5000 примеров, включающих средства выражения субъективно-модальной оценки. Извлеченные из текстов примеры анализировались исчерпывающе, однако в работе в качестве иллюстративного материала они приводятся выборочно.

Теоретическая значимость диссертационного исследования создается функциональным подходом к пониманию содержательной природы модальности и определяется комплексным рассмотрением разноуровневых языковых средств выражения субъективно-модальной оценки, что создает возможность установить их функционально-структурную иерархию в индивидуальной художественной системе, а также позволяет выявить типологические, универсальные средства выражения субъективной модальности.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов при дальнейшем разработке теоретических вопросов модальности в целом и модальности художественного текста в частности, в вузовских спецкурсах и спецсеминарах по проблемам языковой мо-

дальности, по лингвистическому анализу художественного текста и языку писателя, а также в практике школьного преподавания литературы.

Апробация работы. Материалы настоящего исследования представлены в четырех публикациях, в докладах на ежегодных научных семинаров аспирантов Калининградского университета, на научно-практической конференции «Текст в лингводидактическом аспекте» (Калининград - Зеленоградск, 2002), на семинаре «Lernen an Stationen im Anfangsunterricht Russisch» (Киль, Германия, 2003), были использованы в практике преподавания литературы в школе. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории русского языка КГУ и в Институте славистики Грайфсвальдгского университета (Германия, 2002) в период научной стажировки.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость работы, на защиту выносятся следующие:

1. Субъективная модальность как составная часть функционально-семантической категории модальности, является одним из наиболее важных функционально-структурных компонентов художественного текста, формирующих его антропоцентричность.

2. План содержания субъективной модальности, в основе которой лежит категория оценочности, составляют субъективно-модальные значения (значения эмоционально-экспрессивной и рациональной оценки), а также собственно модальные значения (значения возможности, желательности и необходимости), образующие соответствующие модальные микрополя.

3. Содержательное ядро субъективной модальности в художественных текстах писателя составляет авторская модальность, в которую входят непосредственные авторские оценки, выражаемые на всех структурных уровнях через повествователя, близкого автору и являющегося носителем авторской идеи, а также через речь или языковое сознание персонажей.

4. Субъективная модальность принадлежит к типу моноцентрических полей с четко выраженной доминантой (авторское «я»), вокруг которой группируются консппуенты, наиболее тесно с ней связанные («ты», или «другой», соответствующие читателю и различным внутритекстовым субъектам).

5. План выражения функционально-семантического поля субъективной модальности в произведениях Чехова, выступающий в виде отдельных модальных микрополей со своим центром и периферией, определяется планом ее содержания, основу которого составляют нравственно-эстетические позиции и художественные принципы писателя. Характер эволюции поэтики Чехова обусловливает эволюционные особенности средств выражения модально-оценочных значений.

Структура и краткое содержание работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав и заключения, а также библиографии, включающей список использованной теоретической литературы и словарей.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, характеризуются материал и методы его анализа, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, сообщаются сведения о ее апробации, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические предпосылки исследования», состоящей из 5 параграфов, обсуждается ряд дискуссионных теоретических вопросов, имеющих непосредственное отношение к данной диссертационной работе.

В первом параграфе «Структурно-содержательная природа языковой модальности» приводятся основные концепции языковой модальности как многоаспектной семантической категории, раскрывающей отношение высказывания к внеязыковой действительности, с точки зрения говорящего; излагается позиция автора работы, который в своем понимании модальности солидаризируется с учеными, рассматривающими данную категорию на основе функционально-семантического подхода к анализу языковых фактов (A.B. Бондарко, С.С. Вау-лина, A.B. Зеленщиков, Н.Ю. Павловская, О.Г. Почепцов и др.) и квалифицирующими модальность как семантическую категорию, содержательный объем и функциональная иерархия значений которой определяются смысловой двуас-пектностью предложения, а именно его номинативным (пропозициональным) и коммуникативным (прагматическим) аспектами.

Во втором параграфе «Модальность и оценка» содержится краткая характеристики оценки как лингвистической категории, обосновывается ее тесная

связь с категорией модальности, приводятся различные точки зрения относительно функционально-иерархического характера этой связи, обсуждается вопрос о соотношении модальности и эмоциональности, дается обоснование позиции автора работы, включающего, вслед за A.B. Бондарко, С.С. Ваулиной и другими учеными, эмотивную оценку в состав модальных оценочных значений.

В третьем параграфе «О соотношении объективной и субъективной модальности» рассматриваются основные точки зрения по вопросу о разграничении данных разновидностей модальности, обусловленные отсутствием единства в понимании природы категорий объективности и субъективности. Нами разделяется точка зрения ученых о том, что строгое разграничение категорий объективности и субъективности является достаточно условным (В. Гумбольдт, Б. Ра-сел, Т.И. Дешериева, Г.П. Немец, Т.Н. Краснова), поскольку «сферы субъективного и объективного в языке, как и в действительности, всегда взаимосвязаны: категория модальности представляет собой диалектическое единство объективного и субъективного» (П. Эслон). Вместе с тем, следуя традиции в понимании категории модальности (В.В. Виноградов, Г.А. Золотова, В.З. Панфилов, В.Н. Бондаренко, В.Г. Гак и др.), считаем возможным в рамках ее выделять объективную и субъективную модальность, имея при этом в виду, что основное содержательное различие между ними заключается в различной степени присутствия в них коммуникативного компонента, а формальное - в признаках облига-торности для объективной модальности и факультативности для модальности субъективной (В.В. Химик, В.В. Гуревич, Д.А. Парамонов).

В четвертом параграфе «Проблема эмотивности в художественном тексте» обсуждаются вопросы, связанные со спецификой выражения эмоций в языке и речи Здесь для нас принципиально важным является положение о том, что основополагающими категориями художественного текста, выступающими носителями субъективного и объективного, являются автор и персонаж, которые всегда занимают центральное место в художественном произведении вследствие его абсолютной антропоцентричности. В нем «органично переплетаются дик-тально-эмотивные смыслы (уровень персонажей) и модально-эмотивные смыслы (уровень авторского сознания), совокупность которых и составляет ядро эмо-тивного содержания» (Л.Г. Бабенко). При этом мы разделяем позицию исследо-

вателей, квалифицирующих эмотивность как семантическое свойство языковых единиц, способных отображать эмоции и выражать оценку (Е.М. Вольф), «объединяющих семантически близкие языковые единицы разных уровней, в том числе и лексику» (Л.Г. Бабенко).

В пятом параграфе «Состав экспликаторов субъективной модальности в русском языке» содержится краткий обзор основных классификаций средств выражения субъективно-модальных значений, представленных в академических изданиях (Русская грамматика 1980; чешская Русская грамматика 1979), в Лингвистическом энциклопедическом словаре, в отдельных монографических исследованиях (Н.Д. Арутюнова, Т.Н. Краснова); излагается принцип группировки соответствующих средств, принятый в работе. С одной стороны, выделяются экспликаторы субъективно-модальных значений: эмотивная лексика, частицы, междометия, вводные слова и сочетания, повторы, фразеологизмы, риторические и побудительные конструкции и т.п., - с другой стороны, - экспликаторы собственно модальных значений: модальные глаголы и предикативы (мочь, хотеть, следует, подобает, должен, обязан, можно, возможно, надо, нужно, нельзя и т. п.), глагольно-именные сочетания (иметь возможность, иметь необходимость, быть в силах, быть в состоянии, иметь желание и т. п.), которые сближаются со сферой субъективно-модальных значений тем, что в их лексической семантике заключено значение личного, субъективного отношения к чему-либо. В функции грамматических синонимов вышеназванных лексических модификаторов могут выступать синтаксические конструкции (предложения с независимым инфинитивом, конструкции с двойным отрицанием и др.).

Во второй главе «Поэтика А.П. Чехова как содержательная основа субъективной модальности», состоящей из 3 параграфов, в краткой форме рассматриваются особенности идейно-нравственных и художественных принципов Чехова и их эволюции, составляющих в совокупности план содержания авторской модальности - «категории, выражающей оценочное отношение автора к изображаемому; эстетическую и этическую позиции автора в определенном кругу идей с помощью средств построения (композиция) и языка литературного произведения» (O.E. Вихрян). Рассмотрение данных вопросов представляется актуальным, поскольку «художественное произведение создается благодаря ряду эффектов,

которые возникают вследствие взаимодействия многих факторов, прежде всего связанных с идейно-эстетической позицией писателя. Образующие факторы предстают в интерпретации мастера слова, творца. «Каждая грань художественного текста, таким образом, в любом ракурсе рассмотрения его в качестве объекта лингвистического исследования, высвечивает роль автора, трансформирующего и варьирующего средства языка, пользующегося им как тончайшим инструментом в выражении своих взглядов и оценок» (Леденева В.В.).

В первом параграфе «К вопросу об идейно-художественной эволюции творчества А.П Чехова» с опорой на работы таких известных представителей современной чеховианы, как Г. Бялый, 3. Палерный, В. Катаев, В. Ермилов, Г.Н. Поспелов, Г.П. Бердников, А.П. Чудаков, И.А. Гурвич, И.Н. Сухих, Э.А. Полоцкая, Л.Е. Кройчик и др., прослеживаются основные этапы творческой эволюции писателя: от развлекательной юмористики к тонкому психологизму последних лет его творчества, от простых бытовых зарисовок, характерных для ранних рассказов, до постановки важнейших социально-нравственных проблем.

Во втором параграфе «Проблема объективного и субъективного в творчестве Чехова» рассматриваются основные художественные принципы писателя.

Чехов считал, что писатель должен быть объективным в своем творчестве, и субъективность отождествлял с предвзятостью. Но принцип объективности вовсе не означал для него отказа от оценки явлений действительности. Идеально, согласно чеховскому требованию, когда нужное автору впечатление, нужные ему мысли возникают у читателя сами собой, подсказываются логикой изображаемых событий, прямо не навязываются автором.

Однако такая объективная манера письма выработалась у Чехова далеко не сразу. Так, согласно общепринятому мнению, ранний Чехов характеризовался субъективной манерой повествования. «В центре юмористики как художественного единства стоит сам автор-юморист; он противостоит юмористическим персонажам - всем вместе и каждому в отдельности. Автор туг и есть воплощение того морального принципа, который недоступен или неизвестен его герою. С переходом к драматической прозе позиция автора меняется: возвышаясь над героем, он в иные минуты считает и нужным и возможным стать рядом с ним, разделить его волнение, его простое желание» (И А. Гурвич). Ко второй половине

80-х годов в творчестве Чехова происходит постепенный переход к объективной манере письма, главными показателями которого были «нейтральный повествователь и преобладание в повествовании голоса героя» (А.П. Чудаков).

Данный характер стиля Чехова сохраняется до второй половины 90-х годов, когда начинается отход писателя от прежней предельно «безавторской» объективной манеры повествования. «...Чехов уже не тот объективист-художник, каким он представлялся ранее... Объективное, спокойное изображение действительности уступает место тревожному философскому обсуждению зол жизни, выступает на сцену не факт, но философия факта» (А. Измайлов).

Эти и другие особенности в идейно-художественной эволюции А.П. Чехова легли в основу периодизации его творчества, краткое рассмотрение принципов которой содержится в третьем параграфе «Вопрос о периодизации творчества А.П. Чехова»

Установление периодизации творчества любого большого писателя - задача весьма сложная, и особенно сложной она является применительно к чеховскому творчеству, ознаменованному непрерывным поиском социально-нравственных ценностей, жанра и формы, манеры и стиля письма. Тем не менее в отечественном литературоведении в соответствии с особенностями идейно-художественной эволюции Чехова традиционно выделяется три периода его творчества: 1880 - 1887 гг. (ранний период), 1888 - 1894 гг. (второй период), 1895 - 1904 (третий период).

Анализ языковых средств выражения субъективной модальности в прозаических произведениях А.П. Чехова, проводимый нами в следующих трех главах, осуществляется с учетом вышеназванных периодов, поскольку это способствует, как нам кажется, адекватному выявлению характера эволюции данных средств, а также установлению ядерных и периферийных экспликаторов модально-оценочных значений в динамике их функционирования.

Третья глава «Состав экспл икаторов субъективной модальности в произведениях первого периода творчества А.П. Чехова (1880 - 1887 гг.) посвящена описанию средств выражения субъективной модальности применительно к раннему творчеству Чехова

В литературоведческой традиции существует достаточно распространенное мнение о том, что данный период ознаменован преимущественно юмористическими рассказами. Однако это не вполне так. Хотя в литературу Чехов вошел как писатель-юморист и ранние годы его писательской биографии представлены короткими юмористическими рассказами-анекдотами и юмористическими сценками, вместе с тем уже в этот период у Чехова проявилась «тага к осерьезниваншо ранних сюжетов и героев» (Э.А. Полоцкая), сказавшаяся, в частности, в сочетании юмора и лирики, грустного и веселого, скепсиса и надежды, всегда бывших в его творчестве рядом. «Юмор Чехова ... был чисто чеховским. Мир для него смешон и печален одновременно, но, не заметив его забавности, вы не поймете его печали, потому что они нераздельны» (В. Набоков). Подобное сочетание различных авторских интонаций в ранних чеховских произведениях находит весьма яркое выражение посредством различных художественных приемов, среди которых важное место занимают языковые средства выражения модально-оценочных значений, представленные в художественных текстах Чехова разноуровневыми (лексическими и грамматическими) экспликаторами.

Функциональная нагрузка данных экспликаторов различна в зависимости от структуры повествования. Так, рассматриваемый период в творчестве Чехова характеризуется в целом субъективной манерой изображения, что, в свою очередь, обусловливает активную позицию повествователя. Особенно отчетливо данная позиция проявляется в ранних юмористических рассказах писателя, что легко объясняется спецификой традиционной системы «автор - повествователь - герой» в комическом рассказе. При этом в большинстве случаев оценка повествователя совпадает с авторской оценкой, в основе которой лежит ирония. Вместе с тем уже в ранний период в творческой манере Чехова проявилась тенденция к объективной манере письма, сказавшаяся прежде всего в лирико-драматических рассказах писателя. Поэтому анализ соответствующих модально-оценочных экспликаторов проводится в рамках двух параграфов: # 1. «Способы реализации субъективной модальности в юмористических рассказах А.П Чехова» и §2. «Способы реализации субъективной модальности в лирико-драматических рассказах А П. Чехова».

План выражения субъективной модальности в произведениях Чехова рассматриваемого периода характеризуется большим разнообразием. В его составе широко представлены как средства субъективно-модальных значений (эмоционально-экспрессивной и рациональной оценки), так и экспликаторы собственно модальных значений (возможности, желательности, необходимости), группирующиеся в рамках соответствующих модальных микропалей.

Реализация соответствующей субъективно-модальной оценки в юмористических рассказах Чехова с целью достижения комического эффекта и выражения иронического отношения к описываемому осуществляется двояко: через авторскую речь (речь повествователя) или через речь персонажей. В первом случае весьма частотно употребление в соответствующей оценочной функции эмотив-ной лексики, характеризующей качества или состояние персонажа. При этом писателем используются оценочные лексемы главным образом с отрицательной семантикой. Ср.: «...майор Щелколобов, обладатель тысячи десятин земли и молоденькой жены, высунул свою плешивую голову из-под ситцевого одеяла и громко выругался» («За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь»); «Пришибеев, сморщенный унтер с колючим лицом, делает руки по швам и отвечает хриплым, придушенным голосом, отчеканивая каждое слово, точно командуя...» («Унтер Пришибеев»); «Иван Петрович... от восторга не мог выговорить ни одного слова и улыбнулся так широко и слащаво, что антрепренер, глядя на него, почувствовал во рту сладость» («Чтение»); «Только по вспотевшему, красному лицу его и по впечатлению, которое производил на свои и чужие уши, можно было догадаться, что он пел и ужасно, и мучительно, и с остервенением» («Жены артистов»),

В роли экспликаторов соответствующей негативной оценки персонажей часто выступают прилагательные-цветоообозначения, характеризующие как правило какую-либо деталь лица (чаще всего нос). Ср.: «Красный нос Волчкова делается багровым» («Он понял»); «Судебный пристав с красным постом завертелся на своем стуле и стал угрожающе посматривать на увлеченную публику» («Случай из судебной практики»): «Вонмигласов поднимает колени до локтей, шевелит пальцами: выпучивает глаза, прерывисто дышит... На багровом лищ его выступает пот, на глазах слезы» («Хирургия»).

Ярким средством авторской иронии являются фразеологизмы. Например: «Папаша сконфузился, растерялся, ни к сежу ни к городу запел какую-то песню и сбросил с себя сюртук...» («Папаша»); «И Зинзага сказал что-то такое, что умному человеку нельзя ни в сказке сказать, ни пером написать, - что-то весьма приличное, но крайне непонятое» («Жены артистов»).

Следует, однако, отметить, что прямые авторские оценки, в том числе прямые обращения к читателю, занимают сравнительно незначительное место в произведениях Чехова рассматриваемого периода, уступая его опосредованным оценкам, осуществляющимся через речь персонажей, в которой широко представлены различные средства реализации субъективно-модальных значений: частицы, в том числе в сочетании с частицей -с («Господи ты боже мой! Да ведь я же его в прошлую пятницу на ярмарке в Тарабанькове видел! Я с ним, извините, водку пил!», «Шведская спичка»; «Так-с. Ну, а отчего это у барина под окном кровь?», там же), междометия («Мда... Садитесь... Раскройте рот», «Хирургия»), вводные слова, сочетания и предложения («М-да,.. - промычал Галамидов, посмотрев на бумагу. - Действительно... Вы, господин Мердяев, вероятно, мало читаете», «Чтение»; «И вот о чем я хотел вас, собственно говоря, спросить... А к тому, как я животом слаб, и по этой самой причине, с вашего позволения, кровь себе пущаю и травку пью, то можно ли мне в законный брак вступать?», «Сельские эскулапы»; «Семейство, могу вас уверить... отец, мать и прочие... люди превосходные, радушные такие, религиозные...», «Свадьба с генералом»), повторы («Ох, не спрашивайте! Я никак не ожидал! Нет, я никак не оокидал! Это... это даже невероятно!», «Радость»), фразеологизмы («У бабы ни рожи, ни кожи, на всех зверей похожа, а он ... целоваться!», «Клевета»)

Одним из высокочастотных средств выражения субъективно-модальной оценки в ранних рассказах Чехова являются побудительные конструкции Ср.: «Ступай, тебе говорят, отсюда! Мне раздеваться нужно, чертова кукла!», «Дочь Альбиона»; «Хап-ловских не лечим! Следующий! Отойди! Не курить здесь!», «Сельские эскулапы»). Примером важности оценочной функции побудительных конструкций может служить рассказ «Шведская спичка», в котором побудительные конструкции, вложенные в уста опытного «маститого» следователя Чубикова и адресованные его молодому, теоретически подкованному помощнику Дюковскому, раздражающему Чуби-

кова своей ученостью и излишней, с точки зрения последнего, активностью в проведении расследования, весьма ярко подчеркивают комический характер происходящего. Ср.: «- Прошу вас не вмешиваться! - грубо сказал ему Чубиков. - Извольте осмотреть пол!»; «Толкует, пустомеля! Пойдемте-ка лучше в сад. Вы бы лучше в саду посмотрели, чем здесь рыться...»; «Чем рассуждать, вы бы лучше взяли для анализа немного травы с кровью!»; «Пишите себе под диктовку, когда вам диктуют, - вот ваше дело!»; «Подавись своей спичкой! Уйди и не раздражай, а то я из тебя черт знает что сделаю! Чтобы и ноги твоей не было1.».

Важной отличительной особенностью синтаксиса ранних рассказов Чехова является обилие вопросительных предложений, служащих экспликаторами субъективно-модальной оценки при реализации своих вторичных функций, заключающихся в ориентации данных предложений «не на получение ответа, а на передачу позитивной информации, - всегда экспрессивно окрашенной» (Русская грамматика). К их числу относится и риторический вопрос. Чехов охотно включает данные конструкции в речь персонажей своих юмористических рассказов, чем создается диссонанс между стилистической возвышенностью высказываний героев и их внутренней несостоятельностью и подчеркивается ироническое отношение к ним со стороны автора (повествователя). Ср. их использование в речи одного из героев рассказа «Шведская спичка» - дотошного помощника следователя Дюковского: «Дворянин, богатый человек, любимец богов, можно сказать...как выразился Пушкин, а что из него вышло?»', «Не затем только стояла она у икон, когда мы вошли, чтобы отвести глаза?»; «В ваших руках уже есть трое, не так ли?»;«.. .пусть я с ума сошел, но чем вы объясните ее смущение при нашем появлении? Как вы объясните ее нежелание давать показания?»', «Она схватила подушку и стала душить его ею. Во время борьбы потухла свеча Женщина вынула из кармана коробку со шведскими спичками и зажгла свечу. Не так ли? Я по лицу вашему вижу, что говорю правду». Такое обилие вопросительных конструкций указанного типа в речи персонажа можно, вероятно, объяснить тем, что, по замыслу автора, речь молодого честолюбивого следователя Д юковского, кроме конкретных адресатов - действующих лиц рассказа, с которыми он общается, рассчитана еше и как бы на многочисленную аудиторию, на суд которой от надеется вынести «блестящее» дело об убийстве. И это создает особый ко-

мизм концовки рассказа, в котором сообщается об отнюдь далеко не блестящем окончании этого дела, похожем скорее на фарс.

Центр микрополей собственно модальных значений возможности, желательности, необходимости в рассказах Чехова образуют лексические модификаторы: модальные глаголы и предикативы мочь, хотеть, желать, следует, можно, нельзя, невозможно, необходимо, надо, нужно, должен и т.п.), характеризующиеся наибольшей емкостью модальной семантики и высокой частотностью.

Важность функциональной роли модальной лексики как экспликаггора субъективно-модальной оценки в рассказах Чехова рассматриваемого периода наглядно раскрывается в рассказе «Письмо к ученому соседу», интеллектуальная никчемность и воинствующее невежество героя которого в сочетании с напыщенностью и манерностью его речи тонко передаются с помощью использования экспликаторов значения желательности: собственно модального глагола жаждать, характеризующегося высокой стилистической окрашенностью (MAC), изволить, употребляющегося в качестве формулы вежливости при почтительном обращении, искать (в составе гла-гольно-именного сочетания искать случая), реализующего значение интенсивного желания «стараться сделать что-л., стремиться к чему-л.» (MAC) и имеющего словарную помету «книжн., устар.». Данные лексемы, употребленные героем в сочетании с беспорядочным набором книжных слов высокого или, напротив, нарочито сниженного стиля, ярко подчеркивают его комическую сущность и раскрывают иронию автора. Например: «Давно искал я случая познакомиться с Вами, жаждал, потому что наука в некотором роде мать наша родная, все одно, как и цивилизация и потому что сердечно уважаю тех людей, знаменитое имя и звание которых увенчанное ореолом популярной славы, лаврами, кимвалами, орденами, лентами и аттестатами гремит как гром и молния по всем частям вселенного мира сего видимого и невидимого, т.е. подлунного»; «Вот уже целый год прошел, как Вы изволили поселиться в нашей части света по соседству со мной, мелким человечиком, а я все еще не знаю Вас, а Вы меня, стрекозу жалкую, не знаете»; «Вы изволит сочинить, что человек произошел от обезьянских племен мартышек орангуташек и т. п.». В подобной оценочной функции в рассказе выступают также модальные глаголы со значащем возможности, в том числе осмелиться. Ср.: «Извините и простите меня старого старикашку и нелепую душу человеческую за то, что осмеливаюсь Вас беспокоить сво-

им жалким письменным лепетом»; «...простите меня, батюшка, насекомого еле видимого, если я осмелюсь опровергнуть по-стариковски некоторые Ваши идеи касательно естества природы». Использование Чеховым в вышеприведенных примерах глагола осмелиться, имеющего частное значение возможности «набраться смелости, решимости для какого-л. поступка; отважиться, посметь» (MAC), создает прямо противоположный эффект в восприятии героя, предстающего перед читателем отнюдь не боязливым и робким, но, напротив бестактным и бесцеремонным человеком. О названных качествах данного чеховского персонажа красноречиво свидетельствуют и следующие его высказывания, построенные с использованием модального глагола мочь: «Это не может быть, потому что этого не может быть никогда»; «Не могу умолчать и не терплю, когда ученые неправильно мыслят в уме своем и не могу не возразить Вам».

Вместе с тем эволюционные особенности поэтики Чехова рассматриваемого периода, проявившиеся в переходе от чисто юмористических рассказов к лирико-драматическим и сказавшиеся, в свою очередь, в тенденции к переходу от субъективной манеры художественного изображения к объективной, обусловливают определенные изменения в составе и в функциональной нагрузке средств выражения модально-оценочных средств. В частности, в лирико-драматических рассказах Чехова происходит заметное количественное уменьшение таких экспликаторов субъективно-модальной оценки, как междометия, частицы, фразеологизмы. Наблюдаются определенные изменения в функциональной нагрузке экспликаторов модальных значений возможности, желательности, необходимости: их главным функциональным назначением в лирических и драматических рассказах Чехова становится раскрытие ценностных аспектов жизненных представлений и психологических переживаний героев, через которые передается авторская оценка. Ср., например, раскрытие с помощью модальных модификаторов метаморфозы чувств у главной героини рассказа «Живой товар» Лизы - от жалости к мужу («Мне жаль его... забормотала Лиза. -Ах, как мне его жаль]») и досады от создавшейся семейной ситуации (Ей досадно было, что она не около ликующего Мишутки и что ей нельзя почему-то сейчас же расцеловать его») до сильной тоски по утраченному («Ее мучила и маленькая совесть, и досада, и тоска, и страстное желание поговорить с Мишуткой, поцеловать его...»; «Но я жить здесь не могу! мне скучно!»).

С помощью модальных экспликаторов выстроен тонкий психологический рисунок и в рассказе «Тоска», в котором раскрываются глубокие душевные переживания простого человека - извозчика Ионы Потапова, совсем недавно похоронившего сына и испытывающего непреодолимое, мучительное желание рассказать кому-нибудь о своем горе: «Старик вздыхает и чешется... Как молодому хотелось пить, так ему ( хочется говорить. Скоро будет неделя, как умер сын, а он еще путем не говорил ни с кем... Нужно поговорить с толком, с расстановкой... Надо рассказать, как заболел сын, как он мучился, что говорил перед смертью, как умер... Нужно описать похороны и поездку в больницу за одеждой покойника. В деревне осталась дочка Анисья... И про нее нужно поговорить... Да мало ли о чем он может теперь поговорить? Слушатель должен охать, вздыхать, причитать...».

В приведенном очень коротком отрывке модальные экспликагоры употреблены 8 раз, но сила психологического воздействия: его содержания на читателя создается не только количеством модальных лексем, но и их подбором. Из обширного лексико-семантического поля необходимости Чехов выбирает самые простые и в то же время самые семантически емкие лексемы надо, нужно, а модальное значение желательности передается безличной формой глагола хотеть, имеющего значение непроизвольного желания, обладающего большей экспрессивной выразительностью.

В четвертой главе «Эволюция средств выражения субъективной модальности в произведениях второго периода творчества Чехова (1888 -1894 гг.)» рассматриваются особенности изменений в функционировании средств выражения субъективной модальности, обусловленные эволюционными изменениями в поэтике писателя.

В этот период происходит дальнейшее углубление и расширение проблематики чеховских произведений: от частных бытовых вопросов писатель переходит к ос- } мыслению сложных философских проблем жизненного назначения человека, что закономерно приводит его к поиску более крупных жанров: кроме рассказов, появляются повести («Степь», «(Лучная история»). Утверждается объективная манера художественного изображения, переход к которой наметился уже во второй половине предшествующего периода Указанные изменения определяют характер изменения авторских оценок и особенности их выражения.

Так, происходит дальнейшее сокращение частотности употребления экспликато-ров субъективно-модальных значений, в первую очередь таких, как междометия, частицы, повторы, фразеологизмы, экспрессивные формы вопросительных предложений (риторический вопрос). Заметно сокращается количество используемой эмо-, тивной лексики, при этом большинство ее употреблений приходится на несобственно-прямую речь персонажей.

По-прежнему важное место в произведениях Чехова рассматриваемого периода занимают экспликаггоры модальных значений возможности, желательности, необходимости, характеризующиеся разнообразным составом и высокой частностью функционирования. И это вполне закономерно, если иметь в виду, что произведения Чехова рассматриваемого периода, направленные, с одной стороны, на обличение пошлости и низменных сторон человеческой жизни, а с другой, - затрагивающие главные философские вопросы о смысле человеческого бытия, обусловливают привлечение понятий, связанных с такими важными оценочными представлениями человека, как «могу», «хочу», «должен», и требуют адекватной экспликации их в тексте. Однако в функционировании экспликаторов данных значений, выступающих в составе ссклветствующих модальных микрополей, происходит ряд изменений. Так, если микрополя возможное™ и желательности сохраняют стабильность структуры и разнообразие центральных и периферийных конституенгов, и даже можно говорить об их определенном расширении, то модальное микрополе необходимости, напротив, характеризуется некоторым сокращением сферы функционирования. Данный факт представляется вполне закономерным, поскольку именно в этот период Чехов формулирует свое программное правило нормы: «Норма мне неизвестна, как неизвестна никому из нас, норма существует, но она так сложна, многообразна и неуловима, что г было бы крайним самообольщением предъявлял, ее от лица одного человека». В плане сказанного весьма символичной представляется концовка рассказа Чехова «Огни»: «Ничего не разберешь на этом свете!», с которой органично перекликается финальная фраза «Никто не знает настоящей правды» из чуть более позднего рассказа «Дфэль», в имплицитной форме реализующая модальное значение невозможности (ср.: «Никто не может знать настоящей правды»).

Стремлением найти правду, оценить человеческую жизнь в ее житейских мелочах и в серьезных нравственных проблемах проникнуты произведения Чехова по-

следнего периода его творчества, и рассмотрению способов выражения этой оценки посвящена пятая глава диссертации «Эволюционные особенности экепл икаторов субъективной модальности в произведениях третьего периода творчества АЛ. Чехова (1895-1904 гг.)».

Последний период творчества Чехова ознаменован значительными изменениями в его поэтике. Ббльшую глубину и широту приобретает проблематика чеховских произведений, ее основу составляют проблемы, волновавшие писателя и в предшествующие периоды: нравственные проблемы «отклонения от нормы», вопросы соци- < альной несправедливости, нравственно-философские проблемы жизни и смерти, личного счастья, но появляются и новые, например, вопрос о взаимоотношении народа и интеллигенции.

Происходят и структурно-художественные изменения в поэтике писателя: появляется новый жанр - сатирический рассказ, продолжается дальнейшее усиление лирического начала его произведений, причем лирическая струя проникает и в сатирические рассказы, что «далеко не всегда связано с вводом положительного персонажа: чеховский лиризм вырастает из сочувствия к жизни героя, которая не состоялась. Последний период творчества Чехова ознаменован также изменениями в форме повествования, связанными с отходом писателя от прежней, предельно «безавторской» объективной манеры, присущей его произведениям предшествующего периода.

Указанные содержательные и структурно-художественные изменения в поэтике Чехова нашли отчетливое отражение в эволюции состава и функциональной специфики экешншггоров субъективно-модальных и собственно модальных значений, использующихся в художественной системе писателя.

В рассматриваемый период в чеховских художественных текстах вновь значительно увеличивается число эмотивной лексики, вводных слов и сочетаний, выражающих оценочную направленность мыслей и чувств повествователя или рассказчика и реже - самого героя (преимущественно в тех случаях, когда повествование * ведется от первого лица). Одновременно происходит дальнейшее сокращение таких характерных для ранних произведений Чехова оценочных экспликаторов, как побудительные предложения, экспрессивные формы вопросительных предложений, в том числе риторические конструкции.

По-прежнему важную часть плана выражения функционально-семантического поля субъективной модальности в чеховских произведениях рассматриваемого периода составляют модификаторы модальных микропалей возможности, желательно-

го

ста, необходимости. Однако и здесь обнаруживаются определенные изменения. Так, если можно говорить о стабильности микрополя возможности, центр которого по-прежнему занимают высокочастотный глагол мочь и модальные предикативы, то микрополе необходимости характеризуется дальнейшей тенденцией к уменьшению состава констигуентов и сокращению сферы их функционирования. Отмеченные изменения в плане выражения микрополя необходимости в произведениях Чехова представляются вполне закономерными, если иметь в виду одну из важнейших особенностей его идейно-художественного кредо, в котором главное место отводилось не утверждению, а отрицанию. Именно поэтому, на наш взгляд, Чехов прибегает к активному использованию экспликаторов значения необходимости преимущественно в тех случаях, когда ему важно показать несостоятельность жизненной позиции героя (например, позиции доктора Ратина, героя повести «Палата № 6»),

Другая тенденция - тенденция к увеличению частотности и расширению диапазона функционирования - характеризует конституенты микрополя желательности, и в первую очередь его ядерные компоненты: глагол хотеть и его безличную ферму хотелось (хочется), число употреблений которых в чеховских текстах составляет около 80 %. И этот факт также не случаен, поскольку во многих его рассказах и повестях рассматриваемого периода в соответствии с их проблематикой основной конфликт разворачивается между желанием и возможностью его осуществления, что позволяет писателю раскрыть всю глубину драматизма в отношениях героев и одновременно выразить свою позицию.

В заключении излагаются основные результаты предпринятого исследования.

Субъективная модальность, тесно связанная с категорией оценочное™, является одним из функционально значимых компонентов художественной системы писателя. Ее содержательное ядро составляет авторская модальность, в которую входят непосредственные авторские оценки, выражаемые через повествователя, близкого автору и являющегося носителем авторской идеи, а также через речь или языковое сознание персонажей.

План содержания функционально-семантического поля субъективной модальности образуют субъективно-модальные значения (эмоционально-экспрессивная и рациональная оценка), а также собственно модальные значения (значения возможности, желательности и необходимости), выступающие в рамках соответствующих модальных микрополей. План выражения данных значений формируется разноуровневыми языковыми средствами, в числе которых эмотивная лексика, междометия, частицы, повторы, фразеологизмы, вводные слова, риторические и побудительные кон-

сгрукции, эксплицирующие субъективно-модальные значения, а также модальные глаголы и предикативы, глагольно-именные сочетания, конструкции с двойным отрицанием и независимым инфинитивом, служащие экспликаторами собственно модальных значений возможности, желательности, необходимости.

Характер функционирования данных средств в произведениях А. П. Чехова определяется особенностями плана содержания авторской модальности писателя. Эволюционные процессы в поэтике Чехова обусловили соответствующую эволюцию в составе и в функциональной нагрузке экспликаторов субъективно-модальной оценки в его произведениях, которая становится особенно очевидной при сравнительном анализе их применительно к основным периодам творчества писателя.

Наиболее интенсивно соответствующие изменения происходят в средствах выражения субъективно-модальных значений. Так, на протяжении творчества Чехова заметно снижается количество употреблений междометий, частиц, фразеологизмов, побудительных конструкций и экспрессивных форм вопросительных предложений,, весьма частотных в ранних юмористических рассказах писателя и служащих ярким средством выражения авторской иронии как главного компонента субьекпшно-авторского отношения к изображаемым им героям. Весьма показателен характер количественных изменений в использовании писателем эмотивной лексики. Результаты сплошной выборки данной лексики из произведений Чехова, относящихся к разным периодам его творчества, показали, что на первый период приходится около 40% ее употреблений, во втором периоде это число сокращается до 20%, а в третий период оно вновь увеличивается до 40%. Такой характер количественных изменений в функционировании эмотивной лексики, известный в науке как «принцип параболы», связан, как полагают исследователи, с тем, что от юмористических рассказов, где писатель охотно прибегает к характеристике своих героев посредством широкого употребления эмоционально-экспрессивной лексики, Чехов прошел путь - через подчеркнуто бытовые рассказы - к лирико-драматическим, которые, оставаясь по типу сюжета бытовыми, постепенно приобретают заметную импрессионистическую поэтику, и эмоционально окрашенная лексика необходима писателю для передачи его субъективного впечатления о героях или событиях (Зингерман 1979,65).

Функционально значимый пласт в комплексе средств выражения субъективной модальности в произведениях Чехова составляют экегошкаторы модальных значений возможности, желательности и необходимости, которые, являясь онтологическим фрагментом функционально-семантической категории модальности и выражая важ-

ные аксиологические понятия, позволяют выразить наиболее существенные субъективно-авторские оценки, связанные с мировоззрением писателя, его философскими и нравственно-эстетическими представлениями.

Как художник-мыслитель, раздумывающий о нравственных категориях, А.П. Чехов с течением времени приходит к выводу, что «норма жизни» неизвестна никому, в том числе и ему самому, и потому на смену формуле, «просматривающейся» в чеховских произведениях раннего периода, - «должно поступать так, а не иначе, ибо иначе будет неверно и дурно с точки зрения нравственности», - приходит иная, более гибкая: «каждый человек волен поступать так, как он считает нужным».

Эволюция этих представлений обусловливает определенные изменения в характере функционирования экспликаторов вышеназванных модальных значений, реализующихся в рамках соответствующих микрополей. Так, если применительно к раннему периоду творчества Чехова можно говорить о сравнительно равномерном функционировании все трех модальных микрополей, то в последующий период намечается тенденция к сокращению частотности употребления экспликаторов необходимости, которая в последний период творчества усиливается еще больше. Данный факт непосредственно соотносится с главным принципом поэтики Чехова - стремлением к объективности изображения, исключающим возможность проповедей и назиданий, и основным пафосом произведений писателя, пафосом отрицания, особенно отчетливо зазвучавшим в чеховских произведениях последних лет. Сказанное весьма органично согласуется с мыслью Ю. Лотмана о тернарности мировосприятия Чехова: «Параллельно бинарной модели мировосприятия в русской литературе рассматриваемого периода активно действует тернарная модель, включающая мир зла, мир добра и мир, который не имеет однозначной моральной оценки и характеризуется признаком существования. Он оправдан самим фактом своего бытия. Мир жизни расположен между добром и злом. Эта тернарная модель, начинающаяся от Пушкина, проходит через Толстого и находит свое завершение в Чехове» (Лотман 2000,435).

Одновременно в произведениях Чехова последнего десятилетия его творчества происходит расширение сферы функционирования экспликаторов значения желательности, что связано, во-первых, с углублением психологизма его произведений и дальнейшим расширением в них лирического начала, а во-вторых, с тем, что в чеховский пафос отрицания («не могу», «не хочу») начинают вплетаться негромкие инто-

нации чеховской веры в добро и человеческое совершенство. Наглядным показателем данного факта может служить заметное увеличение в чеховских произведениях последних лет числа употреблений утвердительных форм ядерного экспликатора значения желательности - собственно модального глагола хотеть, а также сочетаний данного глагола с оценочными наречиями очень, весьма, страстно и т. п.

Как известно, процесс авторского воздействия на читателя художественного произведения весьма сложный, ведь «читатель не только «читает» писателя, но и творит вместе с ним, подставляя в его произведения все новые и новые содержания» (В.В. Виноградов).

«Язык сам по себе - не что иное, как «сырой материал», так же, как звуки, краски и т. под.; его средства экспрессии сами по себе не хороши и не дурны; все дело в том, как и с какой целью ими пользуется говорящий или пишущий» (П.М. Бицилли). Проведенный анализ позволил нам убедиться, что значительная часть этого «сырого материала», составляющая план выражения субъективной модальности, использована в произведениях А.П. Чехова во всем объеме его функционального назначения.

Основные положения диссертации отражены в четырех публикациях соискателя общим объемом 2,25 пл.:

1. Трофимова И. А. Субъективная модальность и оценка // Семантика языковых единиц в диахронии и синхронии: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2002. С. 90 - 101.

2. Трофимова И.А. Особенности реализации субъективно-модальной оценки в ранних произведениях А.П. Чехова // Функционирование лексических единиц и грамматических категорий в русском языке: Материалы ежегодного научного семинара аспирантов. Калининград: Изд-во Калинингр. унта, 2003. С. 8 - 12.

3. Трофимова И.А. Эволюция экснликаторов субъективно-модальной оценки в произведениях А.П. Чехова 1886 - 1895 гт. // Структура текста и семантика языковых единиц: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во Калинингр. унта, 2003. С. 140 - 148.

4. Трофимова И.А. Языковые средства выражения авторской модальности в произведениях А.П. Чехова (1895 - 1904) // Калининградский гос. ун-т. - Калининград, 2003. - 11 с. //Рук. деп. в ИНИОН РАН. № 58453. 25.12. 2003 г.

Трофимова Ирина Александровна

Средства выражения субъективной модальности в художественном тексте (на материале прозаических произведений А.П. Чехова)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 02 .03.2004 г. Ризограф. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1,5 Уч.-изд. 1,2 л. Тираж 80 экз. Заказ 27.

Издательство Калининградского университета 236 041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14

(

t

t

Pi ib Р)'ССКИЙ фон

3032

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Трофимова, Ирина Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Предварительные замечания.

§ 1. Структурно-содержательная природа языковой модальности.

§ 2. Модальность и оценка.

§3.0 соотношении объективной и субъективной модальности.

§ 4. Проблема эмотивности в художественном тексте.

§ 5. Состав экспликаторов субъективной модальности в русском языке.

ГЛАВА II. ПОЭТИКА А.П. ЧЕХОВА КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ

ОСНОВА СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ.

Предварительные замечания.

§ 1. К вопросу об идейно-художественной эволюции творчества Чехова.

§ 2. Проблема объективного и субъективного в поэтике Чехова.

§ 3. Вопрос о периодизации творчества Чехова.

ГЛАВА III. СОСТАВ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПЕРВОГО ПЕРИОДА

ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1880 - 1887 гг.).

Предварительные замечания.

§ 1. Способы реализации субъективной модальности в юмористических рассказах.

1.1. Средства выражения субъективно-модальных значений.

1.2. Средства выражения собственно модальных значений.

§ 2. Способы реализации субъективной модальности в лирико-драматических рассказах.

2.1. Средства выражения субъективно-модальных значений.

2.2. Средства выражения собственно модальных значений.

Краткие обобщения.

ГЛАВА IV. ЭВОЛЮЦИЯ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ВТОРОГО ПЕРИОДА

ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА (1888 - 1894 гг.).

Предварительные замечания.

§ 1. Средства выражения субъективно-модальных значений.

§ 2. Средства выражения собственно модальных значений.

Краткие обобщения.

ГЛАВА V. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЭКСПЛИКАТОРОВ СУБЪЕКТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ТРЕТЬЕГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА А.П. ЧЕХОВА

1895-1904 гг.).

Предварительные замечания.

§ 1. Средства выражения субъективно-модальных значений.

§ 2. Средства выражения собственно модальных значений.

Краткие обобщения.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Трофимова, Ирина Александровна

Данная диссертация посвящена исследованию одного из фрагментов языковой категории модальности - модальности художественного текста.

Модальность, будучи широкой семантической категорией, во многом определяющей смысловую структуру предложения и обеспечивающей его «живой контакт с внеязыковой действительностью»1, является объектом неослабевающего внимания исследователей, которое стало особенно заметным в последние десятилетия в связи с активной разработкой функциональной семантики и развитием когнитивной лингвистики, а последовательная антропоцентрическая направленность современных лингвистических исследований привела специалистов к активному изучению модальности текста (в первую очередь художественного), получившему отражение в ряде публикаций различного, в том числе монографического характера 2.

1 Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. JL, 1972. С. 141.

2 См., например: Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М., 1984; Базалина Е.Н. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в художественном тексте (сопоставительный анализ немецкого и русского языков): Автореф. дис. канд. филол. наук. Краснодар, 2001; Мещеряков В.Н. К вопросу о модальности текста // Филологические науки. 2001. № 4. С. 99 - 105; Мухтаруллина А.Р. Когнитивный аспект модальности в художественном тексте // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранного языка. Уфа / Башкирский гос. ун-т,- 1997. С. 126 - 133; Сергунина Т.А. Роль модальности в определении семантики высказывания и текста // Русское Языкознание. Киев, 1990. Вып. 20. С. 108 - 114; Вихрян О.Е. Языковые средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Ар-сеньева»: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1990; Федоровская Т.Н. Модальность в пьесах Оскара Уайльда// Вопросы германской филологии. Киров, 1997. С. 62 -68; Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста: Автореф. дис. канд. филол. наук. Липецк, 1996; Ермакова Е.В. К вопросу о

Этот факт отнюдь не случаен, поскольку «художественный текст, являясь искусственно организованной структурой, материализованным фрагментом специфической гносеологической и национальной культуры этноса, передает определенную картину мира и обладает высокой силой социального воздействия. Текст как идиостиль реализует, с одной стороны, имманентные черты определенной системы языка, с другой, - представляет собой результат индивидуального отбора языковых ресурсов, соответствующих эстетическим или прагматическим целям писателя»3. «Художественный текст - это своеобразный квант, неразложимая порция объективного содержания, логической информации, эмоциональной выразительности, эстетического совершенства и многих других его составляющих» 4. «Вершину иерархии семантических компонентов содержания текста составляет индивидуально-авторская концепция мира, ибо любое произведение представляет собой субъективный образ объективного мира действительности» 5. Как законченное речевое произведение, текст «пронизан субъективностью и антропоцентрическими устремлениями, а ан-тропоцентричность выражается в речи и как субъективно-модальное значение» 6.

Вышеизложенными фактами, раскрывающими актуальность исследований подобного направления, обусловлен наш выбор темы диссертационного сочинения, целью которого является установление способов выподтексте (взгляд на проблему с позиций прагматики текста) // Прямая и непрямая коммуникация: Сб. науч. ст. Саратов, 2003.

3 Базалина Е.Н. Художественный текст и модальность // Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д., 2000. № 7. С. 75 - 76.

4 Гей Н.К. Информативность художественного текста. М., 1975. С. 45.

5 Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.Б. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000. С. 66 - 67.

6 Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Указ. соч. С. 194. ражения субъективной модальности в индивидуально-художественной системе.

В качестве непосредственного объекта соответствующего исследования, предпринятого в данной диссертационной работе, для нас стала художественная система А.П. Чехова, а предметом анализа явились языковые средства выражения субъективно-модальных значений в прозаических произведениях писателя 1.

Интерес к произведениям А.П. Чехова, одного из крупнейших национальных писателей конца XIX — начала XX века, великого мастера слова и тончайшего психолога, прошедшего сложный творческий путь от автора коротких юмористических рассказов до автора глубоких лирико-драматических повестей и пьес, неизменен и традиционно активен со стороны ученых-филологов, в том числе и лингвистов, однако в вышеуказанном аспекте произведения писателя специально не изучались. Большинство имеющихся лингвистических исследований, преимущественно статей, посвящено рассмотрению стилистических особенностей языка О

Чехова . Из монографических работ следует указать кандидатские диссертации И.В. Трещалиной «Языковая личность персонажа в прозе А.П. Чехова конца 80-х - начала 90-х годов (лексико-семантический аспект)»

7 Драматургические произведения А.П. Чехова остались за пределами данного исследовательского внимания в рамках данной работы в силу специфики реализации авторской модальности в произведениях указанного жанра, требующей, на наш взгляд, иной методики анализа.

8 См., например,: Бицилли П. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа. София, 1942; Кожевникова Н.А. Об особенностях стиля Чехова (несобственно-прямая речь) // Вестник МГУ, 1963. № 2; Гурбанов В.В. О лексике рассказов А.П. Чехова // Из истории слов и словарей. Очерки полексикологии и лексикографии. Л., 1963; Иссерлин Е.М. Заметки о языке рассказов А.П. Чехова // Там же; Одинцов В.В. «Степь»: новаторство стиля // Русская речь. 1980. № 1.

Тверь, 1998) и Ю.В. Каменской «Ирония как компонент идиостиля А.П. Чехова» (Саратов, 2001), однако в этих работах, имеющих свои собственные исследовательские задачи, интересующие нас вопросы специально не рассматриваются.

Указанными обстоятельствами, на наш взгляд, определяется научная новизна данного диссертационного сочинения.

Конкретные задачи диссертационной работы, направленные на достижение ее цели, заключаются:

- в рассмотрении основных особенностей плана содержания субъективной модальности (авторской модальности) в произведениях А.П.

Чехова;

- в выявлении состава языковых средств выражения субъективно-модальных и собственно модальных значений;

- в функционально-семантической характеристике данных средств;

- в установлении их эволюционных особенностей на протяжении творчества писателя.

Выполнению указанных задач служит комплексная методика анализа, включающая методы описательного, контекстуального и функционально-семантического анализа, а также элементы жанрово-стилистического и квантитативного сопоставления. Кроме того, в процессе анализа привлекаются данные толковых и этимологических словарей русского языка.

При проведении функционально-семантического анализа мы исходим из принципа полевой структуры категории модальности, представляющей собой «систему разнородных языковых средств, способных взаимодействовать для выполнения определенных семантических функций» 9. При установлении конституентов поля, группирующихся по типу «центр — периферия», релевантными для нас представляются критерии, предложенные

9 Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971. С. 8.

А.В. Бондарко10, в числе которых: а) максимальная функциональная нагрузка языкового средства (центр) - уменьшение такой нагрузки (периферия); б) наибольшая специализация языкового средства для реализации определенной семантической функции - (центр) — меньшая степень специализации (периферия); в) регулярность, высокая частотность употребления языкового средства (центр) — нерегулярность или меньшая регулярность, меньшая употребительность (периферия).

Поставленными в диссертационном исследовании целью и задачами определяется структура работы, которая состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, включающей список использованной теоретической литературы и словарей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Средства выражения субъективной модальности в художественном тексте"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный анализ языковых средств выражения субъективной модальности в художественном тексте, проведенный на материале прозаических произведений А.П. Чехова, позволяет сделать ряд обобщений и выводов.

Прежде всего анализ показал, что субъективная модальность, тесно связанная с категорией оценочности, является одним из функционально значимых компонентов художественной системы писателя. Ее содержательное ядро составляет авторская модальность, в которую входят непосредственные авторские оценки, выражаемые через повествователя, близкого автору и являющегося носителем авторской идеи, а также через речь или языковое сознание персонажей.

План содержания функционально-семантического поля субъективной модальности образуют субъективно-модальные значения (эмоционально-экспрессивная и рациональная оценка), а также собственно модальные значения (значения возможности, желательности и необходимости), выступающие в рамках соответствующих модальных микрополей. План выражения данных значений формируется разноуровневыми языковыми средствами, в числе которых эмотивная лексика, междометия, частицы, повторы, фразеологизмы, вводные слова, риторические и побудительные конструкции, эксплицирующие субъективно-модальные значения, а также модальные глаголы и предикативы, глагольно-именные сочетания, конструкции с двойным отрицанием и независимым инфинитивом, формы глагольного наклонения, служащие экс-пликаторами собственно модальных значений возможности, желательности, необходимости.

Характер функционирования данных средств в произведениях А.П. Чехова определяется особенностями плана содержания авторской модальности писателя. Эволюционные процессы в поэтике Чехова обусловили соответствующую эволюцию в составе и в функциональной нагрузке экспликаторов субъективно-модальной оценки в его произведениях, которая становится особенно очевидной при сравнительном анализе их применительно к основным периодам творчества писателя, выделяемым в литературоведении.

Наиболее интенсивно соответствующие изменения происходят в средствах выражения субъективно-модальных значений. Так, на протяжении творчества Чехова заметно снижается количество употреблений междометий, частиц, фразеологизмов, побудительных конструкций и экспрессивных форм вопросительных предложений, в том числе риторического вопроса, весьма частотных в ранних юмористических рассказах писателя и служащих ярким средством выражения авторской иронии как главного компонента субъективно-авторского отношения к изображаемым им героям. Весьма показателен характер количественных изменений в использовании писателем эмотивной лексики. Результаты сплошной выборки данной лексики из произведений Чехова, относящихся к разным периодам его творчества, показали, что на первый период приходится около 40 % ее употреблений, во втором периоде число ее употреблений сокращается до 20%, а в третий период это число вновь увеличивается до 40%. Такой характер количественных изменений в функционировании эмотивной лексики, известный в науке как «принцип параболы», связан, как справедливо полагают исследователи, с тем, что от юмористических, часто пародийных рассказов, где писатель охотно прибегает к характеристике своих героев посредством широкого употребления эмоционально-экспрессивной лексики, Чехов прошел путь - через подчеркнуто бытовые рассказы — к лирико-драматическим, которые, оставаясь по типу сюжета бытовыми, постепенно приобретают заметную импрессионистическую поэтику, и эмоционально окрашенная лексика необходима писателю для передачи его субъективного впечатления о героях или событиях 243.

243 Зингерман Б. Очерки истории русской драмы XX века. М., 1979. С. 65.

Функционально значимый пласт в комплексе средств выражения субъективной модальности в произведениях Чехова составляют экспликаторы модальных значений возможности, желательности и необходимости, которые, являясь онтологическим фрагментом функционально-семантической категории модальности и выражая важные аксиологические понятия, позволяют выразить наиболее существенные субъективно-авторские оценки, связанные с мировоззрением писателя, его философскими и нравственно-эстетическими представлениями.

Как художник-мыслитель, раздумывающий о нравственных категориях, А.П. Чехов с течением времени приходит к выводу, что «норма жизни» неизвестна никому, в том числе и ему самому, и потому на смену формуле, «просматривающейся» в чеховских произведениях раннего периода, -«должно поступать так, а не иначе, ибо иначе будет неверно и дурно с точки зрения нравственности», — приходит иная, более гибкая: «каждый человек волен поступать так, как он считает нужным».

Эволюция этих представлений обусловливает определенные изменения в характере функционирования экспликаторов вышеназванных модальных значений, реализующихся в рамках соответствующих микрополей.

Так, если применительно к раннему периоду творчества Чехова можно говорить о сравнительно равномерном функционировании все трех модальных микрополей, то в последующий период намечается тенденция к сокращению частотности употребления экспликаторов необходимости, которая в последний период творчества усиливается еще больше. Данный факт непосредственно соотносится с главным принципом поэтики Чехова (окончательно утвердившимся в произведениях второго периода его творчества) - стремлением к объективности изображения, исключающим возможность проповедей и назиданий («Никто не знает правды», «Ничего не разберешь на этом свете»), и основным пафосом произведений писателя, пафосом отрицания, особенно отчетливо зазвучавшим в чеховских произведениях последних лет («.больше жить так невозможно»). Сказанное весьма органично, на наш взгляд, согласуется с мыслью Ю. Лотмана о тернарности мировосприятия Чехова. «Параллельно бинарной модели мировосприятия, - пишет исследователь, - в русской литературе рассматриваемого периода активно действует тернарная модель, включающая мир зла, мир добра и мир, который не имеет однозначной моральной оценки и характеризуется признаком существования. Он оправдан самим фактом своего бытия. Мир жизни расположен между добром и злом. Эта тернарная модель, начинающаяся от Пушкина, проходит через Толстого и находит свое завершение в Чехове» 244.

Одновременно в произведениях Чехова последнего десятилетия его творчества происходит расширение сферы функционирования экспликаторов значения желательности, что связано, во-первых, с углублением психологизма его произведений и дальнейшим расширением в них лирического начала, а во-вторых, с тем, что в чеховский пафос отрицания («не могу», «не хочу») начинают вплетаться негромкие интонации чеховской веры в добро и человеческое совершенство. Наглядным показателем данного факта может служить, на наш взгляд, заметное увеличение в чеховских произведениях последних лет числа употреблений утвердительных форм ядерного экспликатора значения желательности - собственно модального глагола хотеть, а также сочетаний данного глагола с оценочными наречиями очень, весьма, страстно и т. п.

Как известно, процесс авторского воздействия на читателя художественного произведения весьма сложный, ведь «читатель не только «читает» писателя, но и творит вместе с ним, подставляя в его произведения все новые и новые содержания» 245. Показательным в плане сказанного пред

244 Лотман Ю.М. О русской литературе классического периода // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 5. С. 435.

245 Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Наука, 1971. С. 8. ставляется признание самого Чехова, сделанное им в письме А. Суворину: «Конечно, было бы приятно сочетать художество с проповедью, но для меня лично это чрезвычайно трудно и почти невозможно по условиям техники. Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он добавит сам»246.

Отдавая должное деликатности и скромности приведенного нами чеховского высказывания, возьмем, однако, на себя смелость возразить великому писателю. Художественный текст формируется образом автора и его субъективной точкой зрения на объект изображения, и чеховские произведения глубоко и полно пронизаны этой субъективностью. «Помимо подаренных нам его воображением ярчайших лиц и фигур, - отмечает В.Я. Лакшин, - Чехов. дал своим читателям еще и представление об «образе автора», соединившем терпимость к людям, сострадание с жестким неприятием пошлости и зла, подсказанным кодексом чести русского демократа-интеллигента» 247.

Выявить авторскую модальность Чехова в значительной степени помогают языковые средства выражения субъективно-модальной оценки. «Язык сам по себе, - пишет П.М. Бицилли, - не что иное, как «сырой материал», так же, как звуки, краски и т. под.; его средства экспрессии сами по себе не хороши и не дурны; все дело в том, как и с какой целью ими пользуется говорящий или пишущий» 248. Продолжая мысль исследователя, скажем, вслед за специалистами, что Чехов мастерски пользуется изобразительными средствами языка. В этом вполне убедились ученые-лингвисты, изучавшие и изучающие идиостиль писателя. В этом убедились и мы, анализируя особенности средств выражения субъективной мо

246 Чехов А.П. Письма // Собр. соч.: В 12 т. Т. 11. С. 427.

247 Лакшин В.Я. О «символе веры» Чехова // Чеховиана. Статьи, публикации, эссе. М., 1990. С. 15.

248 Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996. С. 298. дальности в превосходной чеховской прозе. И в этом, смеем надеяться, смогут в определенной мере убедиться читатели данного диссертационного исследования.

Список научной литературыТрофимова, Ирина Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамович Н.Я. Человеческий путь // Юбилейный чеховский сборник. М.: КНИГО «Заря», 1910.

2. Адамец П. Образование предложений из пропозиций в современном русском языке. Praha, 1978. 168 с.

3. Алимпиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексико-семантической группы. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. 178 с.

4. Алпатов В.М. История лингвистических учений. 2-е изд. М.: Языки русской культуры, 1999. 367 с.

5. Арутюнова Н.Д. О номинативном аспекте предложения // Вопросы языкознания. 1971. № 6. С. 63 73.

6. Арутюнова Н.Д. О взаимодействии номинативного и коммуникативного аспектов предложения // Теоретические проблемы синтаксиса современных европейских языков: Тезисы докл. Л., 1971. С. 4 6.

7. Арутюнова Н.Д. О номинативной и коммуникативной моделях предложениях // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1972. п. 31. С. 41 50.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.399 с.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

10. О.Афанасьев Э.С. Пушкин Чехов: ироническая проза // Русская литература. № 4. С. 195 - 206.

11. Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке. М.: Просвещение, 1968. 160 с.

12. Бабенко Л.Г. Обозначение эмоций в языке и речи. Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1986.

13. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1989. 182 с.

14. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.Б. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург: Изд-во Уральск, ун-та, 2000. 533 с.

15. Базалина Е.Н. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в художественном тексте (сопоставительный анализ немецкого и русского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 2001.

16. Базалина Е.Н. Художественный текст и модальность // Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д., 2000. № 7. С. 75 —76.

17. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностр. лит., 1955. 416 с.

18. Банару Б.И. Оценка, модальность, прагматика//Языковое общение. Калинин: Изд-во КГУ, 1987.138 с.

19. Баранов А.Г. Актуализация модальности субъективной установки в тексте // Лингвистические основы преподавания иностранных языков в высшей школе. Элиста, 1989. 180 с.

20. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-н/Д: Изд-во Ростовск. ун-та, 1993.

21. Барлас Л.Г. Источники текстовой выразительности // Проблемы экспрессивной стилистики. Ростов н / Д.: Изд-во Ростовск. ун-та, 1987.

22. Барлас Л.Г. Оценочно-речевой план в рассказе Чехова «Ионыч» // Русский язык в школе. 1976. № 2. С. 56 61.

23. Барецкая А.Е. Модальность сложных предложений с отношениями обусловленности в древнерусском языке XI-XIV вв.: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Калининград, 2002.22 с.

24. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Эстетика словесного творчества. М., 1979.

25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

26. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // Филологические науки. 1979. № 2. С. 54-61.

27. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 447 с.

28. Бердников Г.П. А.П. Чехов. Идейные и творческие искания. JL: Художественная литература, 1970. 588 с.

29. Бердников Г.П. Чехов в современном мире // Вопросы литературы. 1980. № 1.С. 65-93.

30. Бережная Е.П. Фразеологизмы у Чехова // Русский язык в школе. 2001. №6. С. 56-63.

31. Берестнев Г.И. Семантика русского языка в когнитивном аспекте. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2002. 157 с.

32. Бицилли П.М. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа. София, 1942.

33. Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М.: Наследие, 1996. 693 с.

34. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. JL: Наука, 1971. 115 с.

35. Бондарко А.В. К теории поля в грамматике залог и залоговость // Вопросы языкознания. 1972. № 3. С. 20 — 35.

36. Бондарко А.В. Проблемы грамматической семантики и русской аспек-тологии. СПб., 1996. 219 с.

37. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Д.: Наука, 1984. 136 с.

38. Брандес М.П. Стиль и перевод. М., 1988. 126 с.

39. Бялый Г.А. Чехов // История русской литературы. Т. 9. М.: Изд-во АН СССР, 1956.

40. Бялый Г. Чехов и русский реализм. Очерки. JL: Советский писатель, 1981.400 с.

41. Бялый Г.А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову. JL: Советский писатель, 1990. 638 с.

42. Бялый Г.А. Чехов и «Записки охотника»: Учен. зап. Ленингр. пед. инта им. А.И. Герцена. Т. 67. Л., 1948.

43. Вартанова К.В. Драматургия Чехова и американский театр. М.: Искусство. 1983.

44. Васильев Л.М. Модальные слова в их отношении к структуре предложения // Учен. зап. Башкирск. ун-та. 1973. С. 55 60.

45. Васильев Л.М. Проблемы функционирования языка и специфика речевых разновидностей. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1985.

46. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М.: Высшая школа, 1981. 184 с.

47. Ваулина С.С. О некоторых типах неоппозиционных различий в семантике языковой категории модальности // Языкознание: Взгляд в будущее. Калининград: ФГУИПП «Янтарный сказ», 2002. С. 212 — 218.

48. Ваулина С.С. О модальности древнерусского текста // Текст в лингво-дидактическом аспекте: Материалы научно-практического семинара 4 — 5 октября 2002 г. Зеленоградск Калининград. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2003. С. 276 - 284.

49. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI — XVII вв.). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. 143 с.

50. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI-X VII вв.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1991.

51. Ваулина С.С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград / Ка-линингр. ун-т, 1993. 70 с.

52. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Наука, 1996.

53. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Ин-та русского языка. М., 1950. Т. 2. С. 38-89.

54. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971.240 с.

55. Виноградов В.В. О языке художественной прозы // Виноградов В.В. Избранные труды. М.: Наука, 1980. 360 с.

56. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.; Д.: Изд-во АН СССР, 1947. 783 с.

57. Вихрян О.Е. Языковые средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева»: Автореф. дис. . канд. филол. наук /Ун-т дружбы народов им. П. Лумумбы. М., 1990.

58. Волкова Н.А. Реализация текстовой категории модальности в цикле В.М. Шукшина «Из детских лет Ивана Попова» как вторичном тексте // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 2001. Вып. 5.

59. Вольф Е.М. Варьирование в оценочных конструкциях // Семантическое и формальное варьирование. М.: Наука, 1979. С. 273 294.

60. Вольф Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо»//Вопросы языкознания. 1986. № 5.98-106 с.

61. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. 228 с.

62. Волынский А. Антон Чехов (1901) // Юбилейный чеховский сборник. М.: КНИГО «Заря», 1910.

63. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1983. 287 с.

64. Гальперин И.Р. Системность контекстно-вариативных форм членения текста // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982. 177 с.

65. Гвоздев А.Н. Современный русский язык. Ч. 2. Синтаксис. М.: Просвещение, 1968. 342 с.

66. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Учпедгиз, 1955.463 с.

67. Гегель Г. Наука логики // Энциклопедия философских наук. Т. 1. М.: Мысль, 1974. 452 с.

68. Гей Н.К. Информативность художественного текста. М.: Наука, 1975.

69. Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991. 735 с.

70. Голуб И.Б. Стилистика современного русского языка. Л.: Высшая школа, 1986.

71. Гомальд. Язык, опыт анализа мексиканского языка. — Цит. по.: Наука. Философия. Религия. Дубна, 1997.

72. Гончарова Е.А. Лингвистические средства создания образа персонажа в художественном тексте // Лингвистические исследования художественного текста. Л., 1983.

73. Горький М. Литературные заметки (1900) // Собр. соч. в 30-ти т. М., 1953. Т. 23.

74. Грепл М. О сущности модальности // Языкознание в Чехословакии. М.: Прогресс, 1978. С. 277-281.

75. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Наука, 1984. 397 с.

76. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. 1998. № 1. С. 16 — 24.

77. Гурвич И. А. Проза Чехова (Человек и действительность). М.: Художественная литература. 1985. 153 с.

78. Дамбуева П.П. Категория модальности в современном бурятском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2001. 36 с.

79. Дешериева Т.И. О соотношении модальности и предикативности // Вопросы языкознания, 1987. № 1. С. 34 44.

80. Дмитриева Н.А. Долговечность Чехова // Чеховиана. Стать, публикации, эссе. М.: Наука, 1990. С. 19-40.

81. Ермакова Е.В. К вопросу о подтексте (взгляд на проблему с позиций прагматики текста) // Прямая и непрямая коммуникация: Сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 2003. С. 87 92.

82. Ермилов В. А.П. Чехов. М.: Советский писатель, 1959. 495 с.

83. Зализняк А.А. Признак «контроль» и «желание» в семантике предикатов внутреннего состояния // Семантические проблемы речевой деятельности. М., 184. С. 86-95.

84. Замятин Е. Чехов и мы // Литературная учеба. 1988. № 5. С. 127 129.

85. Зеленщиков А.В. Пропозиция и модальность: Автореф. дис. .д-ра филол. наук. СПб., 1997. 40 с.

86. Зингерман Б. Очерки истории драмы XX века. М.: Наука, 1979. 392с.

87. Золотова Г.А. О модальности предложения в русском языке // Филологические науки. 1962. № 4. С. 65 79.

88. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.351 с.

89. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика. М.: Наука, 1998.

90. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3 т. Т. 3. М.: Республика, 1997.

91. Ивин А.А. Основания логики оценок. М. : Изд-во Моск. ун-та. 1970. 230 с.

92. Измайлов А. Литературное обозрение // Биржевые ведомости. 1898. 28 августа. № 234.

93. Импрессионизм // Малая история искусств. М.: Искусство, 1991.

94. Каменская Ю.В. Ирония как компонент идиостиля А.П. Чехова: Автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 2001. 21 с.

95. Камянов В. В строке и за строкой: К 125-летию со дня рождения А.П. Чехова // Новый мир. 1985. № 2. С. 237 253.

96. Кант И. Критика чистого разума // Собр. соч. в 6 т. Т. 3. М., 1966.

97. Катаев В. Проблемы интерпретации творчества А.П. Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1984.

98. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972. 216 с.

99. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: Наука, 1978.

100. Киселева Л.А. Некоторые проблемы изучения эмоционально-оценочной лексики современного русского языка // Учен. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. 1968. Т. 281. С. 377-414.

101. Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: Проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки. Волгоград: Изд-во Волгоградск. ун-та, 1997.

102. Кожевникова Н.А. Об особенностях стиля Чехова (несобственно-прямая речь) // Вестник МГУ, 1963. № 2.

103. Колобкова JI.B. Средства выражения модального значения волеизъ явления в русском языке XVII — начала XVIII веков: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1995. 21 с.

104. Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности //Вопросы языкознания. 1961. № 1. С. 94-98.

105. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990. 108 с.

106. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 231 с.

107. Копейкин К. В. Физика на рубеже метафизики // Наука. Философия. Религия. М., 1997. 127 с.

108. Кочеткова О.Л. Средства выражения модального значения возможности и необходимости в русском языке второй половины XVII — начала XVIII века: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тверь, 1998. 24 с.

109. Краснова Т. И. Субъективность модальность (материалы активной грамматики). СПб.: Изд-во Санкт-Петербургск. ун-та экономики и финансов, 2002. 189 с.

110. Кройчик Л.Е. Поэтика комического в произведениях А.П. Чехова. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1986. 276 с.

111. Крушельницкая К.Г. К вопросу о смысловом членении предложения // Вопросы языкознания. 1976. № 4. С. 14 — 23.

112. Кубрякова Е.В. Актуальные проблемы современной семантики. М.: Изд-во Моск. пед-та иностр. яз. им. М. Тореза, 1984. 130 с.

113. Кубрякова Е.В. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986. 156 с.

114. Кукса И.Ю. Средства выражения побудительной модальности в древнерусском языке XI — XIV веков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 1997. 24 с.

115. Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвистического анализа. Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1983.

116. Куралех А. Время Чехова // Вопросы литературы. 1994. Вып. 6. С. 153 -173.

117. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Наука, 1988. 188 с.

118. Лакшин В.Я. О «символе веры» Чехова // Чеховиана. Статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1990. С. 7 19.

119. Леденева В.В. Идиостиль (к уточнению понятия) // Филологические науки, 2001. №5. С. 36-41.

120. Лещенко М.И. Виртуальный и актуальный аспекты предложения. М1нск: Вышэйшая школа, 1988. 130 с.

121. Линков В.Я. Художественный мир прозы А.П. Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1982. 127 с.

122. Литаврина М.Г. Проблемы традиций и новаторства в современной интерпретации драматургии А.П. Чехова // Чехов и театральное искусство. Л.: Наука, 1985.

123. Ломов A.M. Очерки по русской аспектологии. Воронеж: Изд-во Вронежск. ун-та, 1977. 140 с.

124. Ломтев Т.П. Структура и парадигматика предложений на основе свойств грамматической категории модальности // Учен. зап. Моск. пед. ин-та им. В.И.Ленина. 1969. № 341. С. 205 232.

125. Лотман Ю.М. О русской литературе классического периода // Из истории русской культуры. М.: Наука, 2000. Т. 5. С. 429 — 444.

126. Лукьянова Н.А. О соотношении понятий экспрессивность, эмоциональность, оценочность //Актуальные проблемы лексикологии и словообразования: Сб. науч. тр. Новосибирск, 1976. Вып. 5. С. 3- 21.

127. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: Проблемы семантики. Новосибирск: Изд-во Новосибирск, ун-та, 1986.

128. Ляпон М.В. К вопросу о языковой специфике модальности // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. 1971. Т. XXX. Вып. № 3. С. 230 239.

129. Маркелова Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке // Филологические науки. 1996. № 1. С. 7 13.

130. Марков Ю.Г. Функциональный подход и современная наука // Вопросы философии. 1981. № 8. С. 148 157.

131. Маркова Н.А. Прагматические особенности художественного текста // Принципы изучения художественного текста: Сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1992. С. 48 56.

132. Мартыненко Н.Г. Оценочность в информационных материалах газеты // Средства массовой информации в современном мире. СПб. 1999.

133. Мещеряков В.Н. К вопросу о модальности текста // Филологические науки. 2001. № 4. С. 99 -105.

134. Милосердова Е.В. Прагматический аспект модальности простого предложения в современном немецком языке: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Л., 1991. 35 с.

135. Мухтаруллина А.Р. Когнитивный аспект модальности в художественном тексте // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранного языка: Межвуз. сб. научных работ / Башкирец ун-т. Уфа, 1997. С. 126 133.

136. Мякотина В.М. Модальная характеристика высказываний с видо-временными формами изъявительного наклонения в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1982. 21 с.

137. Набоков В. Лекции по русской литературе (Чехов, Достоевский, гоголь, Толстой, Тургенев). М.: Независимая газета, 1996. 440 с.

138. Небыкова С.И. Синонимия средств выражения модальности возможности и необходимости // Филологические науки. 1973. № 3. С. 85—92.

139. Невзглядова Е.В. Эвтерпа с черного хода // Новый мир. 2000. № 8. С. 182- 144.

140. Немец Г.П. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке. Ростов н/Д: Изд-во Кубанск. ун-та, 1991.

141. Немец Г.П. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в русском языке. Ростов-на / Д.: Изд-во Ростовск. ун-та, 1989.

142. Никитевич В.М. Грамматические категории в современном русском языке. М.: Учпедгиз, 1963. 246 с.

143. Никитевич В.М. К вопросу о категории оценки в русском языке // Филологические науки. 1960. № 3. С. 81 91.

144. Никитевич В.М. Модальные функции глаголов изъявительного наклонения в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1953. 16 с.

145. Одинцов В.В. «Степь»: новаторство стиля // Русская речь. 1980. № 1. С. 16-23.

146. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985. 271 с.

147. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М., 1971. 231 с.

148. Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конституирова-нии структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания. 1971. №4. С. 37-48.

149. Паперный З.С. Метафора юмора // Чеховиана. Статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1990. С. 53 64.

150. Паперный 3. Стрелка искусства. М.: Современник, 1986. 252 с.

151. Паперный 3. А.П. Чехов. Очерк творчества. М.: Изд-во Худож. лит., 1960.301 с.

152. Парамонов Д.А. О грамматическом выражении модальности в современном русском языке // Вестник ОМГУ. 1998. Вып. 2.

153. Паулоуская Н.Ю. Катэгорыя мадальнасщ у сучаснай беларускай мо-ве. Мшск, 2001.205 с.

154. Пелих Е.А. Структура лексико-семантического поля желания (на материале русского, украинского, английского языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1984. 18 с.

155. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск, 1982. 161 с.

156. Пиотровская JI.A. Междометия как средства выражения субъективной модальности. Новосибирск, 1992. С. 130- 138.

157. Пиотровская J1.A. Эмотивность как языковая категория // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 2: История. Языкознание. Литературоведение. 1993. Вып. 2. С. 41-47.

158. Пиотровская Л.А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования. СПб: Изд-во СПбГУ, 1994. 145 с.

159. Полоцкая Э.А. Антон Чехов // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). М., 2001. Кн. 1. С. 390 - 456.

160. Полоцкая Э.А. О назначении искусства (Пушкин и Чехов) // Чехо-виана. Статьи, публикации, эссе / Отв. ред. В.Я. Лакшин. М.: Наука, 1990. С. 40-64.

161. Полоцкая Э.А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2001. 240 с.

162. Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антро-поцентричности текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Липецк, 1996. 22 с.

163. Попова В.П. Средства выражения модального значения «волеизъявления» в английском и русском языках: Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2000. 18 с.

164. Портнова С.Ю. Лингвопоэтический аспект оценочных значений в творчестве Игоря Северянина: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2002.31 с.

165. Поспелов Г.Н. Проблемы литературного стиля. М.: Изд-во Моск. унта, 1970. 329 с.

166. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев, 1993. 191 с.

167. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976.

168. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков. 1905.

169. Почепцов О.Г. Теория коммуникации. М.: Наука, 2001.

170. Расел Б. Исследование значения и истины. М.: Идея-Пресс, 1999.

171. Руднев В.П. Теоретико-лингвистический анализ художественного дискурса: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М, 1996. 47 с.

172. Русская грамматика: В 2 т./ Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Наука, 1980.

173. Русская грамматика: В 2 т. Praha: Academia, 1979.

174. Сабанеева М.К. Логическая и лингвистическая сущность модальности высказываний // Проблемы комплексного анализа языка и речи. Л, 1982. С.71 75.

175. Селиверстова О.Н. Компонентный анализ многозначных слов. М., 1975. 240 с.

176. Сергунина Т.А. Роль модальности в определении семантики высказывания и текста // Русское Языкознание. Киев, 1990. Вып. 20. С. 108 — 114.

177. Сидоров Е.В. Референция, экспрессия, когнитивность и коммуникативное назначение языка // Значение языка и языкознание. М., 1991. С. 119-131.

178. Соколова Е.В. К проблеме взаимодействия модальности и оценоч-ф,, ности // Вестник Ленингр. ун-та. Сер 2, История, языкознание, литературоведение. Л., 1991. Вып.1.

179. Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М.: Наука, 1984.

180. Сорокин Ю.А. Текст, цельность, связность, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука, 1982.

181. Степанов С.П. О субъективации чеховского повествования // Русская литература. 2001. № 4. С. 16-31.

182. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М.: Наука, 1981. 360 с.

183. Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 181 с.

184. Сухотин В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языке. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 160 с.

185. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 143 с.

186. Теория функциональной грамматики. СПб.: Изд-во РАН, 1992.

187. Теуш В.А. Этюды о мастерстве Чехова. Как убили Варькину душу // Чеховиана: Чехов в культуре XX века. М.: Наука, 1993.

188. Трещалина И.В. Языковая личность персонажа в прозе А.П. Чехова конца 80-х начала 90-х годов (лексико-семантический аспект): Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1998. 18 с.

189. Федорова И.Р. Модальность возможности в современном русском языке (на материале газет). Калининград, 2000. 22 с.

190. Федоровская Т.Н. Модальность в пьесах Оскара Уайльда // Вопросы германской филологии. Киров, 1997. С. 62- 68.

191. Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте. М.: Изд-во МГПИ им. В.И. Ленина, 1988.

192. Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике слова // Русский язык в школе. 1976. №3. с. 66-71.

193. Химик В.В. Категория «субъективности» и ее выражение в русском языке. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990.

194. Хрычиков Б.В. Категория модальности, ее объем и средства выражения в современном русском языке: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Днепропетровск, 1986. 41 с.

195. Чернова С.В. Предложения с безличной формой глагола и инфинитивом в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1982. 18 с.

196. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М.: Изд-во Худож. лит., 1960. 833 с.

197. Чехов А.П. Письма // Собрание сочинений: В 12 т. Т. 11 12. М.: Изд-во Худож. лит-ры, 1956- 1957.

198. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Наука, 1986.

199. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971. 287 с.

200. Чудаков А.П. Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого. М.: Наука, 1992.

201. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1987. 190 с.

202. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Волгоград: Изд-во Волгоградск. ун-та, 1983.

203. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Наука, 1960.377 с.

204. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Просвещение, 1964.244 с.

205. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса. М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 78- 100.

206. Эслон П. Проблема разграничения модальных значений // Труды по русской и славянской филологии. Лингвистика. Tartu, 1997. № 1. С. 233 -248.

207. Эйхенбаум Б.М. О прозе. Сборник статей. Л.: Художественная литература, 1969. 455 с.

208. Durovic Е. Modalnost'. Leksikalno-syntakticke vyjadrovanie modalnych a hodnotiacych vzt'iahov v slovencine a rustine. Bratislava, 1956. 220 s.

209. Harris W.V. Exploring the Speech-Act // InterpretiveActs. Oxford, 1988.

210. Mrazek R. Замечания о сущности модальности // Otazky slovanske syntaxe. Т. III. Brno, 1973. C. 393.

211. Rytel D. Leksykalne srodki wyrazania modalnosci w j^zyku czeskim a polskim. Wroclaw Warszawa - Krakow, 1982. 177 s.

212. Словари и энциклопедические издания

213. БАС — Словарь современного русского литературного языка. М., Л.,1948 -1965. Т.1-17.ЛЭС — Лингвистический Энциклопедический словарь.

214. М.: Советская энциклопедия, 1990.

215. MAC Словарь русского языка. М., 1981—1984. Т. 1-4.

216. Сл. Даля Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978—1980 (воспроизведение текста издания 1955 г.). Т. 1-4.

217. НФЭ Новая философская энциклопедия. М.: Большая Российскаяэнциклопедия, 2001.

218. Сл. Срезневского Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка. М., 1989. Репринтное издание.

219. Сл. Фасмера Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986-1989. Т. 1 -4.

220. СФС Современный философский словарь. М.; Минск: Панпринт, 1998.

221. Сл. Черных Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1999. Т. 1-2.

222. СТС — Современный толковый словарь русского языка. Санкт-Петербург: Норинт, 2003.

223. ФС Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. М.: Политиздат. 1975.