автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Становление и развитие нормы таджикского литературного произношения (диахронно-синхронное и экспериментально-фонетическое исследование)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление и развитие нормы таджикского литературного произношения (диахронно-синхронное и экспериментально-фонетическое исследование)"

АКАДЕМИЯ НАУК РЕСПУБЛИКИ ТАДЖИКИСТАН ИНСТИТУТ ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ имени РУДАКИ

Специализированный совет ДО 13.06.01

На правах рукописи УДК: 491.550—15

ХАСКАШЕВ Талбак Наботович

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НОРМЫ ТАДЖИКСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОИЗНОШЕНИЯ (ДИАХРОННО-СИНХРОННОЕ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО-ФОНЕТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)

(Специальность 10.02.02.—языки народов СССР, Таджикский язык)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

ДУШАНБЕ — 1993

Работа выполнена на кафедре таджикекого языка Таджикского государственного университета.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ

Заслуженный деятель науки, член-корр. АН Республики Таджикистан, доктор филологических наук, профессор Ш. Рустамов.

доктор филологических наук М. Файзов.

доктор филологических наук Г. Джураев.

Ведущая организация—кафедра иранской филологии Санкт-Петербургского университета Российской Федерации.

/ а

Защита диссертации состоится ¿{/л/декабря 1993 года на заседании специализированного Совета ДО 13.06.01 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языка и литературы имени Рудаки АН Республики Таджикистан (г. Душанбе, пр. Рудаки, 21)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языка и литературы имени Рудаки АН Республики Таджикистан.

Автореферат разослан « ^9 » ноября 199 о г.

Ученый секретарь специализированного совета, кандидат филологических наук

С. Д. ХОЛМАТОВА

, V- ■ 1

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено рассмотрению. становления и развития произносительной нормы таджикского литературного языка.

Наука об иранских языках в области описания живых и ■ мертвых языков добилась значительных успехов. В результате изучения иранских языков, начиная с конца XIX в. накопилось такое количество фактов, которое дало возможность определить основные'пути и главные эволюционные процессы развития иранских языков, -восстановить их общую историю как строго научную концепцию. Однако несмотря на эти и другие достижения иранистика пока.еще не располагает 'исследованиями, в которых с достаточной полнотой был бы представлен процесс становления и развития какого-либо конкретного литературного языка.'

Реферируемая работа, посвященная рассмотрению становления и развития произносительной нора таджикского литературного языка, представляет собой первую попытку в этом аспекте. Этим определяется теоретическая актуальность предлагаемого исследования. В практической плане актуальность работа состоит в том, что она дает научно и экспериментально проверенный материал для нормализации таджикского литературного произношения и правописания, составления различных нормативных теоретических и практических курсов по современной ..и исторической орфоэпии, фонетике и фонологии таджикского и новоперсидского языков, сравнительной и исторической фонетика иранских языков, будет способствовать повыиению уровня преподавания таджикского языка.

В качестве объекта диахронно-синхронного исследования выступают произносительные нормы современного таджикского литературного и новоперсидского языков, рассматриваемые в сравнительно-типологическом плане как целостные образования на базе сегментных единиц. Произносительная норма может быть объектом рассмотрения в двух аспектах - в собственно орфоэпическом и орфофоническом (или ортофоническом). В настоящем " исследовании объектом изучения избран первый аспект Проблемы.

Главной целы) настоящего исследования является рас-

смотрение становления и развития произносительной нормы тад-хикского литературного языка через выявление, описание, сопоставление его фонематических составляющих с составом фонем _ новоперсидского языка на базе их сходства и различия. А это требовало выяснить: .

1) что из себя представляет исходная произносительная' система и каковы ее фонематические составляющие;

2) какие вокалические и консонантные элементы исходной .'.'. системы в процессе ее исторической эволюции остались константными, образовав стабильное ядро состава и системы фонем современных вариантов новоперсидского языка;.

3) какие вокалические и консонантные элементы исходной системы в процессе ее исторического развития вышли из употребления как устаревшие и какие в ней возникли инновации;

4) какие внутрисистемные и внешние факторы способствовали эволюции исходной системы, каковы основные закономер- . ности и пути ее исторического развития и по какому, из них она пришла к современному (таджикскому) состоянию; . ■ • •

5) что из себя представляет современное (таджикское) состояние исходной системы, каков состав его фонематических составляющих и каковы тенденции и перспективы его развития.

Цель определила' конкретные задачи исследования, которые заключаются в следующем:

1) используя сведения доступных непосредственных и косвенных источников (данные письма, рифмы, метрики, наблюдения средневековых авторов грамматических очерков, трактатов по поэтике, риторике, толковых словарей и т.д.), а такке сведения историко-фэнетического характера и известные . в современном языкознании метода, реконструировать- состав фонем новоперсидского языка (исходной системы);

2) определить главные закономерности и основные направления развития исходной системы и на этой базе определить путь, по которому шло развитие исходной произносительной системы к современному ее (таджикскому) состоянию;

3) с учетом данных диахронии, тенденций и закономерностей исторического развития исходной системы подойти к анализу материалов современного таджикского литературного языка и попытаться установить и описать состав его фонем,

. . сосредоточив при этом основное внимание на нерешенных и дис-

- хуссионных вопросах; ; ,4) выявить механизмы и факторы, способствующие разви-

тию исходной системы; .

5) с учетом тенденций исторического развития определить перспективы дальнейшего развития произносительной нсргжг : современного таджикского литературного языка.

Научная новизна работы заключается в том, что полосного рода исследование на представительном языковом (диахро-.;• яичном и современном) материале в иранском языкознании проводится вперьые.. При этом: ■ I) впервые'на основе фонологической интерпретации дан-' . , ных письменных источников, (письма, рифмы, метрики и критического осмысления наблюдений средневековых авторов) с учетом материала современных языков и диалектов, сведений ксто-■ рико-лингвистического характера, с помощью современных исходов реконструкции установлен фонемный состав новоперсидского языка,, который может служить надежной основой для последуп-дих изысканий в данном аспекте исследования;

. 2) впервые в иранском языкознании лингвистической • (орфоэпической) интерпретации подвергнуты данные поэтической орфоэпий - рифяа-п метрики, наблюдения средневековых литераторов, что заметно расширяет объем информашш о звуке;о:', строе новоперсидского языка и современных его вариантов;

.'-. 3) впервые в результате научного анализа в полной мерз выявлены и научно обоснованы .важнейшие тенденции развития звуковЬго строя новоперсидского языка в подсистемах вокализма и консонантизма;

4) впервые отдельному научному рассмотрению с примепо-.нием современных методов фонологического анализа подвергнут . вопрос-о составе фонем таджикского литературного языка, ко* торый решаемся, .с одной стороны, с учетом данных предшествующего (новоперсидского) состояния языка и тенденций.и зако-: номерностей его эволюции,, с другой, на фоне широкого сопоставления с материалом современной таджикской диалектной речи, при этом впервые выделены как предмет специального рас-^'смотрения именно спорные вопросы таджикского литературного произношения, являющиеся уже более полувека предметом острых дискуссий исследователей и нормализаторов таджикского прсаз-• "■ .. • • .

ношения;

5) впервые к научному сравнит ельно-типологиче скому анализу и .описанию-.большого исторического и современного . фактического материала новоперсидскогс и таджикского языка ' привлечены важнейшие концепции совреуэнного языкознания, в особенности концепция системности, константности, вариант-" ности, целостности и др.;

6) впервые отдельно осуществлено сравнительно-типоло- • гическое рассмотрение состава фонем новоперсидского (исходной системы) и современного таджикского литературного языка как двух исторических состояний (синхронных срезов) одного и того же языка с целью выявления их общих (константных) и специфических (вариантных) особенностей в процессе эволюци- . ошюго развития;

7) впервые на основе сравнительно-типологического анализа исследуемых систем выявлены: а) стабильное (константное ) ядро в подсистемах вокализма и консонантизма, являющееся общим для обеих систем, б) вариативные (нестабильные) элементы, включающие в себя, с одной стороны, архаичные элементы (х^!, [0], СО], характерные для исходной системы, с другой - инновационные консонантные элементы íq] ti-], ис-. пользуемые в обеих системах, но отсутствующие в древних состояниях языка;

8) на основе анализа данных диахронии и материала современного языка сделан вывод о региональной вариантности новоперсидского произношения (ширэ-новоперсидского языка), которая привела в дальнейшем к дивергенции новоперсидского произношения и формированию его национально-региональных ва-риантов-совреманных персидского, дари, таджикского языков;

9) как решение самостоятельной проблемы научную новизну имеет такса зкспервментально-фонетпческое исследование длительности гласных в потоке речи, осуществленное с учетом данных диахронии и материалов диалектной речи, которое позволило впервые выдвинуть положение о просодической функции длительности в тадаикском языке;

10) впервые поставлен вопрос об отсутствии единого общенационального таджикского литературного произношения и выкинуто положение о существование двух региональных вариантов (норм) таджикского литературного произношения и необхо-

димости их раздельной кодификации;

II) критически осмыслен и подвергнут новой лингвистической интерпретации ряд явлений новоперсидского и современного таджикского произношения и фонологии;

.12) впервые в научный обиход введен значительного объема исторический материал и экспериментально-фонетические ■данные, которые могут служить надежной эмпирической базой при научно-теоретических изысканиях и практической нормализации;

13) впервые наиболее полно представлены и научно особ-цены наблюдения средневековых филологов по вопросам новоперсидской (и таджикской) фонетики, которые могут быть исполь-' зованы не только при освещении истории науки, но и в сравнительно-исторических исследованиях по другим языкам.

Работа проводилась на обширном эмпирическом материале, критически осмысленном й систематизированном соответственно задачам исследования. Материалом'по исторической части послужили рукописи, литографические и современные издания художественных произведений классиков персидско-таджикской литературы, исторические, географические, медицинские и другие труды, а.также различные научные трактаты по поэтике, риторике, грамматические очерки* лексикографические труды средневековых авторов и др. Материал современной части работы включает в себя свыше 5700•единиц анализа, состоящих из отдельных фраз, словосочетаний, слов. Часть материала в объеме около 3000 единиц анализа подверглась экспериментально-фонетическому рассмотрению, в котором приняли участие 56 испытуемых, владеющих нормой таджикского литературного произноие-няя.

В работе использованы метода - описательный, сравнительно-исторический, оппозиционный (или контрастивный), экспериментально-фонетический, соответственно конкретным задачам исследования. Экспериментально-фонетический метод состоял из интонологического и аудиторского анализов, которые проводились по методике, апробированной в ЛЭФ им.Л.В.Щербы Санкт-Петербургского университета.

Теоретическая значимость исследования заключается в том,что диахронно-синхронное рассмотрение становления я развития произносительной нормы способствует Еыяскению «кии-

фики современного состояния произносительной нормы тадаик-г " -с:с_>го литературного языка и адекватной интерпретации истори- . ческих данных, а в ряде случаев позволяет- заполнить пробелы, связанные с отсутствием данных того, или другого периода, а ото приведет к новым целостным представлениям о непростом процессе сложения и эволюционном развитии 'произносительной' ' ';■: нормы таджикского языка и ее фонематических. составляющих» .'*".-Понимание современного состояния произносительной нормы таджикского языка в динамическом плане расширяет наши сведения ■ в области вариантологии и представляет значительный интерес. ' ' как для иранистов-синхронистов, так и для иранистов, занима- " ющихся проблемами типологии и реконструкции языковых состояний и систем. С другой стороны, в фонетику иранских языков вводится новый материал новоперсидского и современного, таджикского языков, анализ и лингвистическое осмысление которо- .г го обогащает наши представления об особенностях новоперсда-ского произношения и фонетики, о путях его развития и про-- ; цессах его дивергенции, а это намечает определенный прогресс г. решении одного из наиболее дискуссионных вопросов теории ; таджикского литературного языка - отношение таджикского языка к языку классической персидско-таджикской литературы,-с одной стороны/и современны?.? персидскому и дари языкам,-с Другой. - ' • ,

Работа вносит определенные новации в общую теорию ор-. фоэпической нормы, поскольку она в даахронном аспекте явля- . . ется одной из первых.

Практическая ценность исследования заключается в том, что в нем предложено решение одного из актуальнейших вопросов теоретической и практической нормализации современного ','.. тадгджского литературного произношения - вопроса о фонемном составе, вокруг которого на протяжении последних 70 лет диску т;гру ют таджикские языковеды и нормализаторы таджикского произношения и правописания. Состав фонем, установленный на основе анализа богатого исторического материала и данных. . тадашкского литературного языка на широком фоне материала диалектной речи с использованием хорошо апробированных методов лингвистического анализа, слукит надежной, научно обоснованной базой не только для нормализации таджикского лите- . ; ратурного произношения, упорядочения графико-орфографичес-

ких норм, но и для описания звукового строя современного таджикского литературного языка в разного рода научных и методических исследованиях. Полученные теоретические результаты, естественно, могут быть использованы при чтении курсов лекций по исторической фонетике иранских языков, при составлении орфоэпических и орфографических словарей и решении практических вопросов нормализации произношения и правописания таджикского языка', а также при создании курсов сравнительно-исторической фонетики и. фонологии иранских языков, орфоэпическом описании новоперсидского языка и других его современных национально-территориальных вариантов.

Апробация работы. Выводы и основные положения диссертации нашли отражение в публикациях автора. Результаты исследования докладывались и обсуждались на ежегодных научно -теоретических конференциях профессорско-преподавательского состава Таджикского государственного университета на протя-гении 1972-1993 гг., на заседаниях кафедр иранской филологии (1987, 1988 гг.) и общей фонетики и методики преподавания (1988) Санкт-Петербургского университета, на республиканских (1987, 1989), всесоюзной конференциях (1985), на XI Междуна-• родном конгрессе фонетических наук (Таллин, 1987).

Теоретические положения и фактический материал исследования в различной мере внедрены и реализованы в 12 статьях и восьми книгах, в том числе в научной грамматике таджикского языка (1985), в двух курсах лекций по фонетике таджикского языка (1983, 1985), в учебнике "Фонетика таджикского литературного языка" для филологических факультетов таджикских вузов (1989), удостоенном 1991 г. премии Мавлави, в учебно.' методических пособиях для средних школ (1989, 1993 гг.).

Полученные диссертантом результаты, с успехом прошли апробацию в лекционных курсах, спецсеминарах, читаемых ' автором и другими лекторами в течение ряда лет на филологических факультетах ряда вузов Республики Таджикистан и соседних республик, имеющих филологические факультеты с соответствующей специальностью.

Предлагаемые в диссертации решения и вывода нашли по"" ложительный отклик известных методистов и лингвистов на страницах республиканской периодической печати (рецензии М.Курбанова, 1983; Щ.Исмаилова, 1990; С.Аминоеэ, 199Г;

Ш.Бобомуродова 1991; Н.Шаропова, 1991).

Структура работы. Диссертация написана на русском языке и состоит из предисловия, трех разделов, заключения, списка цитированной литературы, включающего в себя 551 наименование на таджикском, персидском, дари, русском, английском, немецком и французском языках, архивных материалов, источников языкового материала и библиографических сокращений. Основной текст диссертации составляет 442 страниц машинописного текста. В работе имеется 8 таблиц и рисунков.

С0ДЕР2АНИЕ РАБОТЫ

Первый раздел диссертации, озаглавленный "Произносительная норда и ее кодификация", представляет собой вводную часть исследования. В нем рассматриваются некоторые общие вопросы теории и методики исследования произносительной нормы, которые явились отправными при освещения поставленных в диссертации задач. Данный раздел включает в себя три подраздела.

В первом из них -"Лингвистическая природа произносительной нормы (некоторые исходные положения)" - конспективно излагается то понимание языковой нормы, которого придерживается автор настоящей работы. По ходу освещения узловых вопросов теории нормы затрагиваются некоторые вопросы теории таджикского литературного языка и его произносительной нормы.

Будучи одним из основных атрибутов человеческого обще-щества, "... язык с необходимостью возникает из самого человека... . Он всегда развивается в обществе людей и человек понимает самого себя не иначе, чем удостоверяясь в понятности своих слов для другого" (Гумбольдт, 1984, с. 314). Однако это взаимопонимание членов общества возможно лишь в том случае, если "каждый член этого коллектива использует языковые средства согласно общепринятому узусу, общему соглашению или другими словами, соответственно принятой "норме" (Факса, 1976, с. 93). Понятие нормы, давно известное в приведенном выше смысле в языковой и нормализаторской практике, сравнительно недавно нашло свое научное осмысление. Лингвистам удалось вскрыть лингвистическую природу языковой нормы тог-

в

да, когда они стали четко различать, с одной стороны, норму (объективные правила, реализованные и реализирущиеся в ре. чевой деятельности) и кодификацию установление и описание этих правил в языковедческих пособиях, справочниках, грамматиках, словарях и т.д.), а, с другой, систему (структуру), норму и речь или узус (Косериу, 1963, с. 170-180). В обосно-' вании и"развитии теории языковой нормы значительный вклад внесли русские учение Л.В.Щерба, Г.0.Винокур, В.В.Виноградов, С.И.Ожегов, Ф.П.Филин,. Г.В.Степанов, Н.Н.Семенюк, ' В.А.Ицкович,' Л.И.Скворцов, К.С.Горбачевич, Л.В.Вербицкая, В.Г.Костомаров, А.А.Леонтьев, Н.Н.Коротков, чешские лингвисты В.Матезиус, Б.Гавранек, А.Едличка, немецкие исследователи Х.Фаска, Д.Нериус, Г.Лехрнер, а также Э.Косериу и его последователи, хорватский языковед Д.Врозович и ученые ряда других стран. Теоретические положения эта исследователей и в особенности лингвистическая концепция щербовской школы, из-' ложенная в трудах Л.В.Щербы и его учеников и последователей - Л.Р.Зиндера, М.И.Матусевич, Ю.С.Маслова, Л.В.Бондарко, Л.А.Вербицкой, В.Б.Касевича, В.В.Колесова и др., послукили теоретической основой при анализе языкового материала в настоящем исследовании.

Норма в приведенном выше понимании свойственна всем формам существования языка, но она прежде всего характеризует литературный язык. Нормы литературного языка реализуются в двух формах: устной и письменной. Первые составляют содержание орфографии, а вторые являются объектом изучения орфоэпии.

Орфоэпическая норма имеет два аспекта исследования: собственно орфоэпический, где изучается состав фонем языка и правила и порядок распределения фонем в слове, и орфофони-ческий или ортофонический, который определяет норму реализации фонем (аллофонов), ударения, интонации и т.д. в потоке речи. Настоящая работа посвящена исследованию таджикской орфоэпии в первом аспекте.

Орфоэпическая норма является категорией исторической и динамической. Она складывается в определенных исторических условиях на определенном этапе развития общества и разЕиьа-ется под влиянием тех внутренних и внешних Факторов и т--мл же путями, по которые происходит эволюция других сторон язы-

ка с той лишь разницей, что здесь развитие происходит значительно медленнее, чем в других ярусах. Ввиду специфических исторических условий формирования каждого конкретного литературного языка и различий во внутренних и внешних условиях, способствующих его развитию, орфоэпическая норма каадого конкретного языка складывается и развивается по-своему.

Орфоэпическая норма современного таджикского литературного языка сложилась на базе новоперсидского (новотаджикского ) произношения как один из его региональных вариантов. Специфические общественно-политические, экономические, культурные и др. условия регионов распространения, новоперсидского языка определили специфический для каждого из регионов выбор и использование языковых средств, что привело в дальнейшем к дивергенции новоперсидского произношения и образования его территориальных вариантов в Иране, Хорасане, Маве-раннахре, Индии и др. регионах. Эти варианты произношения после образования в каждом • из регионов суверенных и самостоятельных государств составили основу произносительной нормы персидского, дари, таджикского и др. языков, являющихся теперь национально-территориальными, или проще национальными вариантами новоперсидского языка с присущей каждому из них орфоэпической нормой.

Во втором подразделе вводной части диссертации - "Нормализация современного таджикского литературного произношения и проблема состава фонем"-рассматривается история нормализации современного таджикского .литературного произношения и вопрос о составе фонем литературного языка.

Практическая нормализация таджикского литературного произношения началась в сущности вместе с переходом на арабскую графическую систему еще в VIII в., когда "на основе разговорного языка таджиков Хорасана и Мавераннахра были установлены и закреплены в письме основы таджикского литературного произношения" (Бертельс, 1950, с.55-60; Болдырев, 1955, с.78-92; Оранский, 1970, с.106-107). Начало научной, теоретической же нормализации (т.е. составление первых грамматик, справочников, словарей и т.д.) было связано с образованием сначала Автономной (1924), а затем Таджикской Советской Социалистической Республики (1928). Создание Таджикской Республики как отдельного национального образования требова-

ло развития науки и народного образования, издательского дела и печати, подготовки национальных кадров, что, в свою очередь, поставило на повестку для вопрос о создании учеони-ков и учебных пособий, грамматик, словарей и т.д. Все это настоятельно требовало установления и описания лексических, грамматических, произносительных и графико-орфографических и др. норм именно того языка, на котором говорило и говорит в данный момент истории таджикоязычное население.

Вопрос об основах собственно таджикского литературного произношения приобрел особую актуальность в связи с реформой алфавита и переходом на латинскую графическую систему, требующую однозначного определения состава фонем литературного языка. К решению этого вопроса были привлечены все творческие силы республики и в том числе такие знатоки таджикского языка, как С.Айни, А.Фитрат, А.Мунзим, Н.Бектош, Б.Азизи, А.Дехоти, Дж.Икрами, С.Улугзода, А.Лахути, Р.Хошим, О.Исма-ти, С.Ализаде и известные востоковеды и лингвисты того времени - И.И.Зарубин, А.А.Семенов, А.А.ФреЯман, М.С.Андреев, Е.Э.Бертельс, С.О.Сухарева, Н.Ф.Яковлев, . Е.Д.Поливанов, С.И.Климчицкий, А.М.Беленицкий, Л.И.Жирков, А.М.Дьяков, • Н.А.Кисляков, И.Д.Ягелло, А.Э.Шмидт и др., принявшие активное участие в обсуждении вопросов таджиксгсого литературного языка и его нормализации. В обсуждении, проходившем в течении 1927-1930 гг., принимали участие также представители научно-педагогической общественности. Вопрос об основах таджикского литературного произношения стал предметом острых дискуссий в многочисленных публикациях на страницах периодической печати и на целом ряде совещаний (Самарканд, 1927, ' 1928, 1929, 1930 гг.; Ташкент, 1928; Сталинабад, 1930), конференций (Самарканд, 1927, 1928, 1930; Ташкент, 1928; Душанбе, 1930) и на Всетаджикском научно-лингвистическом съез-' де (Сталинабад, 1930, август-сентябрь).

Обобщив результаты трехлетней дискуссии, Особая комиссия, созданная для подготовки материалов к предстоящему лингвистическому съезду, предложила следумций фонемный состав таджикского литературного языка: а) гласные: Cil, tel, """ tal, Coi, tul, Cül; б) согласные: tpl, Ш1, (ml, tri, Ш, Ctl, id), tn), tel, tzl, tôl, [21, (11. tri, СЙ1, (31. íyJ. tkl, [g], txl, Cf], . Chl. При этом комиссия шлыллн как

дискуссионные гласные СГ 3, [е], "ГШ и согласные ЦЗ, [&], (113, (-1, Г-3. Из гласных комиссия рекомендовала маруфный (63 и маджхульный , Ш] передавать одной буквой й ввиду, отсутствия последнего в целом ряде говоров и трудности его орфографии; краткий £¿3 и долгий [Г] передавать одной буквой £, а начертание Г сохранить для обозначения (£ 3 в тех случаях, когда этот последний является грамматическим показателем" (НаЛЪаг! (1оп12, 1930, ШО-12, 1-6).

Состоявшийся вскоре Лингвистический съезд принял безоговорочно все рекомендации комиссии за исключением согласного [2], который съезд решил сохранить, имея ввиду "его полезность при написании заимствованных слов" (И), 1930, & 10-11. - Са^.5-6; ЦГА, Ф.486, оп. 17, л. 28-31).

Приведенный выше состав фонем литературного языка считался установленным окончательно и был предложен как норма для использования в практической работе.

Однако в условиях отсутствия языковой консолидации носителей таджикского языка, неунифицированности нормы литературного произношения и наличия значительных расхождений между многочисленными таджикскими говорами, при ограниченности социальной базы литературного языка едва ли можно было ожидать, что с принятием съездом решения основы таджикского литературного произношения будут установлены бесспорно. Вот почему сразу после завершения работы съезда разгорелись новые дискуссии и стали раздаваться голоса о том, что "в решениях съезда были допущены недочеты и ошибки и что решения съезда не отвечают требованиям сегодняшнего, дня социалистического строительства" СГвпШн, 1930; 1вта1;Г, 1931; 1ашагГ,. 1932; 1Бта1;Г, 1933; АгСгГ, 1932; АМогойа, 1930; Baqoйoda, 1930; БеЗкШ, 1930; 1кготГ, 1930; Мипгш, 1930; НатЬагГ, 1930; НаБШл, 1930 и мн.др.) и требующие пересмотра решений лингвистического съезда. Решения съезда оказались неприемлемыми прежде всего для представителей тех говоров, которые сохранили маджхульный [&)< 1оЗ. Поэтому специально организованное республиканское совещание (Сталин-аоад, 1935), рассмотрев мнения,--высказанные на страницах периодической печати по спорным вопросам таджикского произношения и правописания, решило исключить из состава литературного вокализма долгий Си3 и принять вместо него маджхульный

но сохранив для его передачи на письме букву й (современное у). Что касается согласных С1г3, [¿I, Г—3. то совещание рекомендавало их для дальнейшего исследования. Однако такое решение вопроса, едва ли могло быть- бесспорным, поскольку перенесение акцента с долгого (Ш на маджхульный СйЗ не могло устранить трудности, ибо, как теперь мы знаем, исторический долгий 1й] обнаруживал фонематическую самостоятельность в других' говорах и в том числе там, где в качестве фонемы выступает маджхульный [&]. Поэтому вопрос о маджхульном Ш] и долгих Ей], [Г] так же как вопрос о согласных [Ь], [¿1, [-Ь] продолжал оставаться нерешенным и после .' съезда и все последующие годы вплоть до настоящего времени.' Это показала состоявшаяся недавно республиканская конференция по культуре речи (Душанбе, ноябрь 1988), в выступлениях ряда участников которой ставились те же вопросы литературного вокализма и консонантизма, которые были актуальш :ли в 20-е годы.-

Именно дискуссионность ряда вопросов таджикского литературного' вокализма и консонанатизма, с одной стороны, а с другой - огромное значение их решения для теоретической и ■ практической нормализации таджикского литературного произношения, побудили автора настоящего исследования обратиться к старому спорному вопросу о составе фонем таджикского литературного языка и попытаться внести в него ясность, используя достижения отечественной и зарубежной иранистики, а такте современной лингвистической науки в целом.

Главная задача диссертации-проследить процесс становления и развития современной таджикской произносительной нормы на базе ее фонемных составляющих. Эту задачу можно успешно осуществить только в том случае, если состав фонем ноео-персидского языка (исходной системы) установлен надегяо и бесспорно. Однако фонемный состав исходной системы, как известно, до сих пор не .был предметом отдельного рассмотрения, а тот состав, который известен в настоящее время, был установлен еще в конце прошлого столетия, когда еще не существовало теории фонем. Поэтому возникла необходимость попытаться сначала установить Фонемный состав ноЕопорс/дского языка, используя сведения всех доступных источников и современные методы реконструкции и фонологического анализа,

затем проследить его развитие до современного состояния языка.

Второй раздел работы - "Становление и развитие таджикского литературного вокализма" - состоит из трех подразделов.

Первый из них посвещен реконструкции состава новопер-; сидского вокализма.

Основным источником сведений о звуковом строе новопер- • сидского языка являются письменные памятники, написанные! арабским алфавитом. Однако ата графическая система в силу несовершенства алфавита (отсутствие букв для кратких гласных, многозначность некоторых графем и т.д.) не позволяет адекватно и в полном объеме реконструировать состав вокализма исходной системы. При реконструкции по письменным памятникам главная трудность заключается в размежевании исторически долгих til.tül от маджхульных tel. to], поскольку последние не имеют собственного буквенного обозначения и передаются теми же буквами, которые используются для обозначения долгих. В этом случае не дает желаемого результата также рифма и стихотворный размер, поскольку долгие и мадж-хульные гласные, передающиеся одними и теми же буквами, могут друг с другом составить рифму и один и.тот же метрически долгий слог. А при обращении к современному состоянию языка . трудность заключается в том, что исторически долгие и мадж-хульные гласные в современных вариантах новопресидского языка (в персидском, дари и таджикском) не обнаруживают строгих и последоб,.¡тельных соответствий. Тем не менее именно сведения поэтической орфоэпии - данные рифмы, метрики, а также косвенных источников- трактатов по поэтике, риторике, музыке, толковых и других словарей проливают некоторый свет на решениеи данного вопроса. Сопоставительное рассмотрение сведений этих источников с материалом современного таджикского языка выявило две группы гласных: а) стабильные: [а], til, tul, tal и б) нестабильные: te), tol, til, tül. Несмотря на отсутствие буквенных обозначений, гласные первой группы сравнительно легко реконструируются на основе сравнения рифмы, стихотворного размера и данных современного таджикского литературного языка и диалектной речи. Сложности возникают при реконструкции гласных нестабильной группы, причем

главная трудность кроется во взаимоотношении долгих гласных Ш, lu) с их краткими коррелятами Ci], t.ul, с одной стороны, и долгих [Г], tu] с мадахульными [el, toi, с другой. Другими словами, речь идет о взаимоотношении так называемых маруфных [П, tu] и маджхульных te], toi и фонематической ■ роли длительности в системе новоперсидского вокализма.

Учитывая это, в работе основное внимание было сосредоточено на этих двух вопросах. Рассмотрению маджхульных гласных посвящен второй подраздел рефируемого раздела.

Анализ сведений основных письменных источников (письма, рифмы, стихотоворного размера, словарей и т.д.), наблюдений средневековых филологов (Сибавайх,' Исфахани, Ту си. Рази, Джами и др. ) а также материала современных языков и диалектов, сохранивших эти вокалические элементы, дает все основания заключить, что маджхульные te], toi в новоперсидском произошении выступали как самостоятельные фонематические единицы. Это подтверждается целым рядом прямых и косвенных данных: специальными наименованиями букв (yâ-yi mci'rûi и vâv-i ma'nïi, т.е. tel, tul) Наряду с yâ-yi maîjhul и vâv-i ma^hul (т.е. te], toi- T.X.) передающих эти гласные, укяза-. ниями среденевековых филологов о наличии данных вокалических элементов, сведениями толковых словарей, материалом таджикских говоров, сохранивших эти гласные, а также оппозициями типа tsï] "тридцать": tsëî "три", fâhû] "газель": tâhô) "грех" и др.

Однако противопоставление маджхульных гласных маруфным не носило абсолютного характера и обнаруживалось, по-видимому, не во всех регионах распостранения новоперсидского языка. Об этом говорит вариативное использование данных вокалических элементов, которое обнаруживается при написании одних и тех слов tdÔ3t)//tdU3t] "друг", ["éarmgm]//[ Iarmgi.nl "стыдливый" в поэзии и в прозе. Яснее всего это обнаруживается в рифле: несмотря на довольно жесткие правила средневековой поэтики рифмовать маджхульные гласные только о малж-хульными, старые поэты находили возможным рифмовать не только tel с (П, Го]. с tu], но и с краткими (iJ и tu). Тйкиу рифлы, давдие о себе знать с появлением литературы на н-.ьо-персидском языке, не ограничиваются каким-ли.Со конкг.-яным регионом и периодом времени или конкретным автором, ьнн гл:л-

наково часто обнаруживаются как у поэтов Бухары и Самарканда, так и у представителей Балха, Шираза, Туса и Индии на всем протяжении существования арабского алфавита. Очевидно, это имел ввиду Шамс Кайс Рази, когда писал, что "... составление рифмы на гласные Cûl и 151 на языке дари большинство поэтов считали допустимым ..." (Râzî, 1909, s. 255-256).

Широкое распространение вариативного использования гласных tel, to] с долгими. [Г], СШ по всему персоязычному ареалу исключает возможность рассмотрения его как признака незрелости поэтов (Zabih al-lah Safâ) или квалифицировать как нетрадиционное написание (Horn, Nôldeke), а ри$мы, построенные на маджхульных и маруфных считать нечистыми (Kuh-tarï). Оно свидетельствует о том, что перед нами явление, которое носит наддиалектный характер и которое было хорошо известно всем, кто писал на новоперсидском языке. Речь идет о региональной вариантности новоперсидского произношения.

Новоперсйдский язык,- который в письменной форме на протяжении X-XVI вв. не обнаруживает заметных региональных различий в области лексики, грамматики и т.д. (Бертельс, Болдырев, Оранский, Рубинчик и др.), в устной форме не характеризовался такой монолитностью и унифицированностью. Под влиянием внутренних и внешних факторов в каждом из регионов своего распространения он постепенно приобретал локальные особенности, которые, возможно, проявлялись на всех уровнях языковой структуры. В произношении эти региональные различия обнаруживались, в частности, в использовании мадаосульных Сё], Col с долгими tí], tul. Из региональных вариантов новоперсидского произношения, по-видимому, наиболее распространенными были три, представляющие собой, как кажется, три стадии развития мадкхульных гласных, которые могут условно быть названы "ыаруфизацней ыадахулышх гласных".

Наиболее близким к исходной системе было произношение, которое не знало маруфизации. Здесь наряду с маруфными СП, CÜJ в качестве самостоятельной фонемы выступали мадахульные Сё], Col. Этот вариант произношения фактически представлял собой исходное, новоперсидское произношение, из которого брали начало два других.

Во втором региональном варианте произношения произошла частичная маруфизация мадаосульных и она касалась только зад-

него ряда [61, в результате которой, потеряв фонематическую значимость, он в конце концов слился с маруфным tul. Полная маруфизация маджхульных Гё1, Го1 имела место в третьей разновидности новоперсидского произношения, где произошла полная дефонологизация маджхульных [§], I5l.ii их конвергенция с маруфными til, tul.

Очертить более или менее точно географию распространения этих вариантов в настоящее время не представляется возможным, поскольку письменные памятники не отражают особенности региональных вариантов. Судя по данным диахронии и материалам современных языков и диалектов, можно предположить, .' что первый и второй варианты новоперсидского произношения" были распространены на востоке - в Мавераннахре и Хорасане, причем границы этих древних областей не совпадали с географией вариантов произношения: первый вариант был распространен в Хорасане (частично) и части (северных районах)'Мавераннахре, а второй - только в Мавераннахре. Третья разновидность новоперсидского произношения была характерна для запада - современного иранского ареала.

Указанные варианты новоперсидского произношения были ■ известны всем, кто писал на новоперсидском языке, независимо от того, где жил автор - в Хорасане, Мавераннахре, Иране или Индии. Зная эти возможности произношения, поэты при рифмовке использовали всю широту и черпали всю глубину вариационных возможностей произношения независимо от места происхождения и стилистической окраски'той пли иной языковой единицы. Однако эти, возможно, и другие региональные особенности произношения не находили и не могли найти отражения на письме в' j силу несовершенства алфавита и консерватизма норм письменного языка: новопарсидское письмо, первоначально созданное на базе наиболее архаичного варианта произношения, "законсервировало" его на долгие столетия, а в некоторых регионах до настоящего времени. ^ .

Письменные памятники не позволяют однозначно установить, когда и где началась маруфизация маджхульных гласных. Однако имеются некоторые данные, позволяющие утверждать, что этот процесс начался очень рано, еще в недрах среднеперсид-ского языка и был вызван противоречием, которое возникло в системе с появлением ft нэй мадххульных fe!, íol. Шнвиьдиься

в результате монофтонгизации дифтонгов tai], [au] новые гласные te), to] по своим акустико-артикуляторным характеристикам были близка как к долгим [Г]., ГШ, так и к кратким (il, tu]. Поэтому с появлением новых фонем одна краткая гласная стала противопоставляться двум долгим в переднем и заднем рядах:

Для устранения этого противоречия и снятия "двоевластия" в отношении количественного признака в системе должно было произойти слияние долгих и маджхульных гласных, причем победить могли как эти, так и другие (конвергенция маджхульных с краткими ti], ta] была невозможна из-за их значительных качественно-количественных расхождений). Развитие новоперсидского произношения шло по пути маруфизации маджхульных, однако в силу вмешательства экстралингвистических факторов, требующих уточнения, этот процесс происходил неравномерно и не успел везде завершиться. Поэтому, отражая разные этапы маруфизации маджхульных гласных, современные литературные персидский, дари, таджикский языки и их многочисленные региональные и местные говоры обнаруживают различия в сохранении в них маджхульных tel и [о]. Именно неравномерностью развития маруфизации и рассматриваемой ниже дефоноло-гизацией долготы гласных объясняется, на наш взгляд, вариативное использование гласных te) и toi, которое дает о себе знать во всех современных формах функционирования языка.

Будучи одним из прямых продолжений новоперсидского языка, современный таджикский язык унаследовал региональную вариантность произношения. Она наиболее ярко обнаруживается в таджикской диалектной речи. В таджикской нелитературной речи маруфизация касалось только заднего ряда tûKtô], но не во всех говорах. При этом достаточно, четко выделяются три стадии маруфизации. В первой группе говоров, включающей в себя первые две разновидности северной группы и являющейся наиболее близкой к исходной системе, мадоульный [5] в том или ином виде сохраняется, причем-он здесь несколько расши-

m

1Ш

и

рил свою дистрибуцию за счет заимствованных, слов, в которых в позиции перед фарингальными f¿], th) этимологически краткий tu] перешел в tûl: араб. iSu'bal > север. tS&Üba] "отдел", араб, tmuhtaram] > север. [mBûtaraml "уважаемый". Во второй группе говоров фонематическая значимость t&] < Го] ' несколько стерта: в этих говорах допускается параллельное ' использование t&] и [й] в одних и тех же словах: [rû]//[ru] "лицо", [uñ]//tmu] "в'олосы", а в ряде слов произношения [&] л ' . утеряно вовсе (Расторгуева, 196.4, с.33-34). В третьей группе - говоров, включающей в себя южные, центральные и частично юго-восточные говоры, маруфизация маджхульного [ft]do] завершилась: новоперс. (dôstbirakh. и центр, fdüst] "друг", но-воперс. [gôS] > южн. и центр. igûSî "ухо" и т.д.

В таджикском литературном языке так же, как и в диалектной речи, маруфизация касалась только гласного 1&3<Г5], но она протекала неравномерно. Следствием этого явилось то, что маджхульный [51 не успел во всех регионах распространения таджикского языка перейти в Гй] или [и]. В настоящее время в зависимости от наличия Отсутствия гласного ÍÜ1 можно условно выделить два больших региона, которые в общих - чертах совпадают с северной и южной группа?«! (по классификации В.С.Расторгуевой) или равнинными и горными говорами (по классификации М.С.Андреева). В первом из них, названном нами севернотаджиКским типом литературного произношения, гласный [Ü1 сохраняется, противопоставляясь краткому lui: fgíLn "тупица": rgul] "цветок", tbürl "серый": [bur] "(ты) отрежь" и т.д. Здесь противопоставление (в): lu] отсутству-; • ет. Однако носители данного типа произношения (даже поэты, .' литераторы, ученые и т.д.) гласный IÜ] находят не во всех словах, исторически содержащих данный гласный.

В южнотаджикском типе литературного произношения мару;" физация t&]<[5) завершилась и поэтому здесь противопоставление Cül:(&] и вместе с4тем и фонема CÜ3 отсутствует»

В литературном произношении tel не подвергался маруфизация. За счет перехода til в tel в позиции перед фарингаль-ным fi] и thl он несколько расширил свою дистрибуцию: ново-" Г~" перс. [тСЬгЪтадж.лит. tmehr] "любовь", араб. [йС'г1>тадж. лит. tSe'rl "стих", "поэзия", араб. [thtirrâl 1 >тадж.лит. (eh-timoll "вероятно" и др. Таким образом, следствием неравно-

мерного протекания процесса маруфизации явилось сохранение гласного CÜ1 в одном типе литературного произношения и его дефонологизащш - в другом.

Последний раздел рассматриваемой части работы -"Маруф- -, ные гласные" - посвящен исследованию длительности гласных. Длительность исторически долгих [Г], [а], [й] в сопоставле- : нии с краткими [С], ta], Cul прослеживается сначала на материале новоперсидского языка, затем приводятся данные совре- . менного таджикского языка. Реконструкция долгих и кратких гласных новоперсидского языка осуществлялась на основе тех / хв письменных источников, по которым прослеживалось развитие маджхульных гласных.

Сопоставительный анализ данных письменных источников, содержащих информацию о длительности гласных, с.учетом исто-рико-фонетических сведений, подтвердил существующее мнение о наличии в новоперсидском языке долгих [Г], tal, tu], фонологически противопоставленных кратким CÍ3, la], Cul; на письме долгие передаются отдельными буквами, а краткие не имеют буквенных обозначений; в рифме долгие обычно рифмуются с долгими, а краткие с краткими; в стихотворном размере долгие обычно находятся в метрически долгом слоге, а краткие - в кратком. Наиболее убедительным аргументом,, подтверждающим существование долгих вокалических элементов в новоперсид- . ском, являются наблюдения самих носителей языка - средневековых авторов (Ibn-i Sinâ, Tosí, Râzt, Jcrniî, Tabrëzt и др.), которые четко различали эти.две категории гласных, называя их не только специальными наименованиями - hurüf-i mamdüda "долгие буквы (гласные)" и harakât "огласовки" (краткие гласные)", но п пытались как-то объяснить их различие. Эти и некоторые другие факты позволяют утверждать, что длительность в системе новоперсидского вокализма использовалась как дастинктивный признак и что гласные [Г], tel], ЕШ обладали статусом фонемы. Однако вместе с тем следует констатировать, что уже тогда данные долгие гласные характеризовались, по-видимому, неодинаковой фонематической нагрузкой. .Это каса- . ется прежде всего долгих EtJ, lui. Фонематическая нагрузка этих гласных была значительно ослаблена, или быть может, в каких-то регионах стерта вовсе. Это выражалось.в ослаблении различительной роли длительности как дистинктивного -признака

в сознании носителей языка, что выражается в их безразличии в использовании'долгих и кратких гласных:- там, где треоова-' лось писать долгие гласные, носители языка писали краткие и наоборот. Такое вариантное использование долгих и кратких гласных в достаточном количестве обнаруживается в поэзии и прозе, начиная с появления литературы на новоперсидском. На' пример, нижеследующие слова, имеющие в своем составе этимологически долгие ГГ1 и ГШ, в- целом ряде источников встречаются с краткими ti), ful:, tdtgar] "другой", [Sarmgin] "стыдливый", tniätarl "ланцет", [ístadan] "стоять", [sahm-ginl "акционер", rbözinaJ "обезяна", Гburton] "быть" "нахо-/дится, [farctmuStl "забвение", tbehuda) "зря", Г^игаЫ"носки", thuä] "рассудок", "сознание", tpirctmunl "вокруг", "около" , а следующие слова, в которых краткие гласные не находили буквенные обозначения, в наших источниках пишутся с соответствующими долгими: t'áigíft] "удавление", [farlätal "ангел", IkurtfíO] "кунжут", tkalíma) "слово", thigarl "(ты) смотри", [bun] "основание", [xOrd] "малый", [xürraml "свежий", tdukän] "ларек", [tutC'ál "кислый" и т.д.

Нарушения приведенного выше типа в написании долгих' и - кратких гласных обнаруживаются в огромном количестве в поэтическом языке: несмотря на строгие правила рифмовать долгие гласные с долгими и краткие - с краткими, в поэзии авторов классического периода можно обнаружить немало примеров, в которых рифму составляют долгие гласные с краткими, причем эта тенденция прослеживается, начиная с появлением литературы на новоперсидском языке. Так, у Фирдоуси мы читаем: •в-Ьцрг hií5 täb ашб ba dil. ba Sam§er bäSoan -да-rä dargusTl Если он подумает оказать сопротивление, Я провожу его с помощью меча, или у Носири Хусроу:

tragar dar sar nadar! ey pisar ho3 Si ^5-yi mihr(u)bciní az pariarkuS Лишился ли ты рассудка, о сын. Какая может быть любезность от убийцы отца. Несмотря на квантативный характер стихотворного размера персидско-таджикской поэзии, стихотворный размер не определяется периодическим чередованием долгих и кратких глас-

ных, а, наоборот, длительное или краткое звучание гласного определяется стихотворным размером: находясь в метрически долгом слоге, гласный звучит протяжно и, наоборот, совпадая с метрически кратким слогом, гласный произносится редуцированно, независимо от природной долготы /краткости гласного как в следующем бейте Фирдоуси, где долгий (маджхульный) [53 в слове fsöy] "направление" по требованию размера звучит кратко:

Sö-yi xayma-yi duxt-i afrästyäb piyäßa harne gcim zaß bcßiitöb В сторону палатки дочери Афрасияба Отправился он быстро пешком.

Приведенные выше и другие многочисленные случаи вариативного использования долгих [П, Ей J свидетельствуют не только об ослаблении фонематической роли долготы,но и о том, что уже в исходной системе (возможно,еще раньше) длительность не была единственным различительным признаком системы вокализма. В системе существовали два различительных признака -количество и качество. Однако противопоставление гласных не означало обязательного одновременного использования обоих признаков. Их фонематическую значимость и использование определяли фонетические позиции: в одном положении один из признаков является доминантным, в другом - другой" (Соколова, 1950, с.13). Е дальнейшем развитии новоперсидского языка процесс дефонологизации длительности и перехода количественных различий в - качественные противопоставления продолжался и привел в конечном счете к полному стирэнию количественных различий между гласными и переходу в качественные противопоставления. Однако в силу неравномерности развития языка этот процесс в разных регионах персидской речи протекал по-разному и не везде успел завершиться. Поэтому, отражая различные этапы этого общего процесса, современные разновидности новоперсидского произношения (персидский, дари, таджикский языки) и их многочисленные говоры обнаруживают некоторые различия в отношении сохранения признака количества.

Приведенное выше подтверждается материалами таджикского языка.

В таджикской диалектной речи процесс дефонологизации длительности в основном завершился: в настоящее время не об-

наружен ни один говор, в котором бы длительность выступала как единственное средство различения гласных [Г] и СП, [Q1 и tul. как фонематических единиц. При этом дефонологизация длительности в говорах произошла двумя путями: количественным сховдением и качественным расхождением гласных. По первому пути шла дефонологизация долгого СП (во всех диалектных системах) и СШ (во всех разновидностях северного типа вокализма). Здесь, значительно- сократив время своего звучания, долгие СП], tü] слились со своими краткими коррелятами и поэтому в этих говорах оппозиции СП:СП и Cu]:Си! отсутствуют. Длительное звучание, которое обнаруживают исторически долгие гласные в нескольких словах, носит архаичный характер и обнаруживается в безударной позиции и лишь в открытом слоге. Путем качественного расхождения произошла дефонологизация долгого Са] (во всех диалектных системах) и долгого Си] (в южной, частично в центральной и юго-восточной группах говоров). В этих говорах в результате качественных изменений по ряду, подъему и лабиализации исторически долгий Са] и краткий Си] перешли соответственно в качественно другие гласные: СаЪСоЗ-гласный заднего ряда, среднего подъема, со слабой лабиализацией и Си] > Съ] - гласный заднего ряда, верхнего подъема нелабиализованный или Си] - гласный переднего ряда второго сверху подъема со слабой лабиализацией, либо в Си]-гласный заднего ряда, колеблющийся между второй и третьей ступенями подъема языка (Расторгуева, 1964, с.26). Следовательно, здесь вместо старой оппозиции Си]: Си], основанной на количественных различиях, мы имеем новые противопоставления Сй]:Съ] или Си]:Си] или tu]:Си'], основанные на качественных различиях. Таким образом, в системе вокализма таджикского диалектного языка господствующим является качественный признак, а количество сохраняется как свойство безударного вокализма.

Длительность гласных и вопрос о статусе гласных СП, СО] являются предметом давних споров исследователей таджикского литературного языка. Учитывая это, а также неравномерность развития длительности в предшествующем состоянии языка и желая получить более полное и объективное представление о современном состоянии признака количества в системе таджикского литературного вокализма, автор данной диссертации счел

i4 ; " '

нужным еще раз вернуться к этому спорному вопросу и проследить его более детально, привлекая новый материал и используя более точный метод анализа.

Длительность гласных в настоящем исследовании была рассмотрена как в изолированно произнесенных словах, так и в : потоке речи.

Сравнительно-сопоставительное рассмотрение длительности исторических долгих [Г], tu], ta] и кратких íi], tul, tal в различных фонетических контекстах, в словах, произнесенных изолированно и в потоки речи, выявило главную закономерность распределения длительности,' заключающейся в том, что длительное / краткое звучание гласных в таджикском литературном произношении оказывается позици.яно обусловленным, при этом следует различить две позиции гласных в синтагме: конечную и неконечную.

В первой позиции длительность гласных увеличивается независимо от того, является ли данный гласный исторически долгим или кратким и находится ли он в ударном слоге или произносится без ударения. Для того, чтобы гласный звучал протяжно, важно лишь одно условие, а именно то, чтобы данный гласный находился в конце синтагмы, перед паузой. В данной фонетической позиции нет разницы в длительности долгих [Г], Ш] и кратких tü, tu]. Время звучания тех и других в зависимости от испытуемых и скорости произнесения (темпа речи) колеблется в пределах 100-300 мс. •

В неконечной позиции, наоборот, длительность всех гласных, в том 'числе . исторически долгих ti], tü] и мадкхульных Сё]," [&]<Со] сокращается, но уменьшение времени звучания исторически кратких и долгих (и маджхульных) происходит неодинаково: в неконечных ударных слогах исторически долгие и краткие гласные характеризуются приблизительно равной длительностью (возможно незначительное превосходство, в пределах 20-30 мс, исторически долгих), которая колебется в пределах 70-150 мс, т.е. в 2 раза меньше, чем в первой позиции. Более- заметное различив между исторически краткими и долгими обнаруживается в неконечных безударных слогах. В этой позиции количественной редукции подвергаются как краткие, так и долгие (и ыаджхульные) гласные, но исторически краткие ti], ta], Cu] теряют свою долготу значительно

больше: длительность исторически долгих в данной позиции колеблется в пределах 70-100 мс, в то время как долгота исторически кратких равна 30-100 мс, встречаются и случаи пол-.ной их редукции.

Отсюда вытекает, что длительность в системе таджикского литературного вокализма не относится и дистинктивным признакам гласных, ибо она не является такой характеристикой, которая сопровождала бы гласные во всех позициях (и в том числе в сильной позиции) и отличала бы от них зртикуляторно . и акустически близкие им вокалические элементы. Длительность в современном таджикском литературном языке является такой характеристикой, которой могут обладать все гласные, находясь в благоприятных для этого условиях. Такой позицией является конечный слог синтагмы, находящийся перед паузой. He-конечная позиция сокращает длительность гласных.

Увеличение времени звучания кратких гласных в конечной позиции, а также в ударных слогах внутри синтагмы, приводящее к стиранию различий между долгими и краткими свидетельствует о том, что длительность в современном таджикском литературном языке не используется для дифференциации гласных. Отсюда вытекает, что в литературном произношении противопоставления СП:СГ]-, Cu]:tü], основанные на количественных различиях, отсутствуют. Однако дефонологизация длительности в регионах распространения таджикской литературной речи произошла разными путями, при этом важно различать такге два больших региона: северный и кжный. В северном регионе дефо' нологизация долгого [й) произошла за счет сокращения времени его звучания, что привело к конвергенции с [и]. В речи носителей ккнотаджикского. типа литературного произношения дефонологизация длительности произошла в результате качественного расхоздения краткого fu). Поэтому долгий Си] здесь сохраняется, противопоставляясь редуцированному си] или Гъ]:Cgüll "тупица":Cgul или Cgbll "цветок", СЬйг] "серый": [bur] или СЬъг) "(ты) отрежь", но эти оппозиции основаны на качественных различиях гласных, а не на количественных. Тагам образом, для системы литературного вокализма в целом релевантными являются качественные различия гласных.

Констатируя потерю фонематической функции длительности на фонемном уровне, мы не должны отрицать ее значение •

для других, ибо известно, что "избыточные признаки способствуют распознаванию признаков и комбинации признаков, которые находятся с ниш в одновременном и последовательном соединении... При определенных обстоятельствах избыточные признаки могут встать на место различительных" (Якобсон, Халле, 1962, с.231 и 277). Лишаясь фонематической значимости на фонологическом уровне, длительность в таджикском литературном языке сохраняет значение на фонетическом и просодическом уровнях. На фонетическом уровне она выступает как важный классификационный признак безударного вокализма, разделяющий гласные на устойчивые íel. Со2, [ÜJ//ÍÜ1 и неустойчивые ítl, Tal, tul, являясь важной чертой' первых и участвуя тем самым в создании общего фонетического облика слог, содержащих данные вокалические элементы.

На просодическом уровне ..длительность выступает как одно из важнейших средств фонетической организации таджикской синтагмы, служа средством членения фразы на синтагмы. Выступая в роли предпаузального элемента отделяющего одну синтагму от другой, длительность вместе с тем выполняет важную функцию ритмообразования и пограничного сйгнала синтагмы, указывая на слог, которым кончается синтагма.

Третий раздел диссертации - "Становление и развитие таджикского литературного консонантизма"- состоит также из трех подразделов.

Первый из них посвящен реконструкции новоперсидского консонантизма. Реконструкция осуществлялась на основе сведений тех же письменных источников (данные письма. рифлы и др.), которые были использованы при рассмотрении гласных.

Исследование показало, что в письменных текстах на новоперсидском языке использовались 34 графически! знака. Из них графическая функция следующих 22 не вызывает сомнений: р, b, ш, Г, -в, t, d, n, s, z, S, 2, b, U, 1, y, r, k, g, x, 7, h. Это подтверждается не только данными всех письменных источников и сведениями средневековых авторов, но и наличием соответствующих консонантных элементов в современном таджикском языке и в других современных вариантах исходной системы, где они выступают как независимые фонологические единицы, противопоставляя^ друг другу во всех фонетических позициях и комбинаторных условиях. Артикуляторно-акустичес-

киа, функционально-дистрибутивные особенности данных консонантных элементов достаточно подробно описаны в специальной литературе (Расторгуева, 1955; Хаскашев, 1983; Хаскашев, 1985; Хаскашев 1989; Файзов, 1985 и -ф.).

Из нашего рассмотрения были исключены также буквы а, з, г, г, г, писавшиеся в словах,' заимствованных из арабского языка по традиции, но не имеющие , в новоперсидском и современном таджикском языке звукового значения. Остальные семь графических знаков передавали реальные звуки речи на разных этапах (состояниях) развития языка,- однако их фонематическая значимость остается спорной. Учитывая эту особенность, данные звуки в работе разделены на две группы: I) архаичные (х"®], [р], [0] и инновационные [А], С-], [-]. Рассмотрении этих согласных и их фонетико-фонематических и дистрибутивных особенностей посвящены соответственно два последующих подраздела.

Г) Из архаичных консонантных элементов для фонологической системы новоперсидского языка важнейшим был согласный Сх15], который передавался буквосочетанием х-0, называемый средневековыми авторами -ватЭ-С ша'йШ.а "вав сглаженный", "непроизносимый", когда за ним следовали долгие [а], Сё], как в словах х^ап "скатерть" и хуё5 "сам", "свой" ... или -9ав-£ ийш5т-1 готтх "вав, имеющий запах заммы" (т.е. [и] - Т.Х.), когда за этим буквосочестанием следовала краткая гласная [а], как в словах х"®а5 "добро", "радостно" и х"®аЗ "сам", "свой" ... (йагГ, 1909, 3.219).

Исследования показали, что эти два "вав" передавали один и тот же сложный согласный звук,состоящий из консонантных элементов [х! и С-9], причем ведущим был не второй С А) -• элемент, как это допускали средневековые авторы, а первый -Сх]. Этот звукокомплекс с фонетической точки зрения может быть определен как увулярно-губной щелевой неносовой согласный, состоящий из щелевых элементов [х] и [-в], первый из которых образовался при поднятии корневой части языка и ее приближении к опускающейся навстречу увуле, а второй - при приближении нижней губы к верхним зубам, причем оба эти элемента представляли собой две составные части одного артикуляционного движения. Как известно, такой тип согласного не был чужд предществующим древнеперсидскому и среднеперсидско-

ыу языкам (Эдельман, 1977, с.88). Являясь непосредственным продолжением соответствующего согласного среднеперсидского языка, новоперсидский Ix"®] в исследуемом языке, по крайней мере в начальных стадиях его развития (X-XIII вв.), выступал как самостоятельная фонематическая единица, противопоставля-ясь близким ему согласным Сх], С"61, CD : [х"®ап] "читать", "называть": [xcnl "скатерть", [х"®аг] "презренный" : [хат] "колючка":

diO-аЗ га йшоп ki dlOa mex^ast k-an dT6-i dilaS zi ^an barxast Он увидел ее, но не такрй, какой бы хотелось, Хотя желание увидеть ее'было искренним. (Firda-бзГ) Однако фонематическая значимость со' ласного Сх"®] была ограничена определенным кругом сл<?в и во.времени. Он уже в среднеперсидском выступал с редуцированным втором элементом в виде fx15) (Эдельман, 1977, с.349-355; Расторгуева, Молчанова, 1981, с.21). В новоперсидском его развитие шло по пути дальнейшей редукции губного элемента, что привело в конечном счете к утрате данного элемента и полной делабиализации tx^l и его артикуляторно-акустическому сближению с*уже существующим в системе согласным Сх]. Однако выпадение губного элемента и дефонологизация всего звукокомплекса не прошли бесследно для следующих за ним гласных, причем это зависело от того, следовал ли за ним долгий или краткий гласный: если за ним следовали долгие fa], te], то они после дефонологизации [х*3] не претерпевали существенных изменений и продолжали свой путь развития,.а если за Ех1®] следовал краткий fa], то после делабиализации fx"®] этот гласный приобрел ясно выраженную губную артикуляцию, став гласным более' закрытого' образования, заднего ряда, различаясь по регионам по степени раствора и лабиализации: в одних регионах он стал произноситься на уровне среднего подъема с меньшей степенью лабиализации, в других стал более закрытым с большей степенью лабиализации и более высокого подъема, чем в первом случае: первая разновидность представлена в современном персидском языке: новопёрс. Ix^aSl > совр. перс. Ехо5] "добро", "приятно" , а вторая - в современном таджикском: новперс: совр. тадж. [xuSl (шный тип) или txflS] (современный тип) "добро", "приятно".

Установить однозначно начало процесса монофонизации согласного Сх1®] и Еремя его конвергенции с Сх) по письменным памятникам невозможно в силу консерватизма.норм письменного языка. Основываясь на данных письменных источников и наблюдениях средневековых филологов, можно предположить, что процесс упрощения Cx^l начался в. раннем среднепэрсидском.

Однако этот процесс проходил неравномерно не только в устной и письменной формах языка, но и в разных пластах лексики. В результате процесс упрощения Сх19] к новоиранскому состоянию не успел завершиться и поэтому в новоперсидском одни слова дают о себе знать уже с упрощенным Сх"9], т.е. с 1x1 •: ([xuröscEnl вместо старого Cx^arösctn] "Хорасан", Cxusurl вместо tx^asarl "тесть", Csuxanl вместо tsax^anl "речь",

Л Л г

"слово", а другие - со сложным Сх 3 : Сх агбап] "есть", "кушать", Cx^aöl "сам", "свой", tnax^aSl "горох" и др.). Что касается времени окончательного перехода Cx^l в Сх], то его можно предположительно отнести к рубежам XII-XIII вв., поскольку именно с этого времени начинают проявляться рифлы типа CxurcU "(он) съел" = Cdurd] "остаток", как в следующем бейте Рашида Ватвата:

ёу Sah ki ba $xm-at ma-yi saf ast na durd a'da-yi tü-rä Tussa zun bäyad xurd О.царь, в твоем бокале чистое вино, а не осадок, Твоим врагам из-за зависти следует пить кровь. 2) Другим архаичным консонантным элементом был звук Ср3. который в текстах на новоперсидском языке передавался буквой = ß, носящей у средневековых авторов название

Гй-уС a^Jarnl "персидское I" в отличие от rä-yi arabl "арабское I".-

Реконструкция фонетических особенностей и фонологическая интерпретация согласного [ß] осложнена, с одной стороны, непоследовательным написанием буквы, передающей данный согласный, с другой, отсутствием данного звука в современных вариантах новоперсидского языка. На выяснение его фонетических характеристик проливают некоторый свет наблюдения средневековых авторов и историко-фонетические сведения. Рассматривая зЕуки, отсутствующие в арабском языке, Ибн Сина указал, что " ... имеется другая буква-, которая (по артикуля-

ции) близка к Ь и которая звучит в речи иранцев, когда они произносят /слово/ ригшГ "обилие". Он отличается от Ь тем, что при ней смычка неполная, а ее отличие, от Г заключается в том, что здесь место образования звука в районе губ больше, а давление воздуха сильнее, благодаря чему во внутренней поверхности губ создается дрожание" (1Ъп-1 5£па, 1333, в.76). Из 9тих слов вытекает, что передаваемый графемой р звук был губно-губным (или губно-зубным), плоскощелевым согласным, ибо "неполная . смычка в районе губ" на "большой площади", близкой к артикуляции согласных [Ь] и Ш и характерна только для губных плоскощелевых, которые в зависимости от положения нижней губы могут быть как двугуб-ными,. так и губно-губными (Зиндер, 1979, 154-155). Что касается силы воздушного потока и дрожания во внутренной поверхности губ (точнее - нижней губы),о чем говорит Ибн Сина, то она свидетельствует, очевидно, о слабой сонорности данного звука. Такой тип согласных, как известно, сохранился в некоторых современных иранских языках и диалектах. Двутубный плоскощелевой сонант с ослабленной сонорностыо сегодня представлен в языке курдов Туркмении, где он противопоставляется одногубному (•б): 1веА1 "яблоко" : [вер] "карман" и в некоторое памирских языках как вариант фонемы. Плоскощелевой губнозубной согласный с пониженной сонорностью сохранился в некоторых словах в отдельных говорах Каратегина и Вахйо, например, в словах 1аро1//1ро1 "отец", (арП/Лр!) "бабушка", в которых замена [р] на (Ы, СП и (-61 оценивается как нарушение нормы данного говора.

Фонематическая интерпретация согласного [р] осложнена отсутствием в письменных источниках прямых и надежных доказательств. Свидетельства средневековых авторов о существовании отдельного"согласного с характерной для него артикуляцией и передача этого звука определенной буквой могут быть восприняты лишь как сигнал для дальнейших разысканий в этом направлении (Зиндер, Строева, 1965, с.35-36).

Новоперсидкий согласный С р1 по своим дистрибутивным и функциональным особенностям напоминает факультативный (свободный) вариант фонемы: появление его не связано с фонетическими позициями: его замена другим соотносительным звуком не влияет на семантику соответствующих слов; он четко осоз-

нается носителями языка и без труда воспроизводится ими. В пользу рассмотрения Ер] как факультативного варианта свидетельствует и историко-фонетические сведения (Salemnn, 18951901, s.260). Тем не менее новоперсчдский Ер) мы не можем рассматривать как факультативный вариант фонемы.

Известно, что "свободные" (факультативные) варианты должны заменить друг Друга в любом слове (Гордина, 1989, с.21; Маслов, Т987, с.51). Судя по письменным источникам, замена согласного Е§] фонемами tbl, til, [-01, возможна только в словах ограниченного круга, при этом заменяется Ер], обратное не наблюдается. Ситуация эта, как известно, характерна для отношений между разными фонемами - между архаичной фонемой, имеющей ослабленную фонематическую нагрузку и' молодой, еще полностью не закрепившей свои позиции фонемой. Следовательно, вопреки существующему мнении, новоперсидский ipi следует рассматривать как фонему с ограниченной функциональной нагрузкой. В пользу такого решения свидетельствует независимость данного согласного, которая прослеживается в различных комбинаторных условиях в пределах слова:

а) в начале: [paz] "еще", "снова", Epezar) "надоедать",

б) в конце: Е&хр] "ночь", Ех^йр] "сон", Е&хгр] "кир", "сало", [garSasp] "Гарша'сп" - (имя собственное), в) в середине: [apzarJ ."орудие действия", ЕаргШ "бровь", ízupan] "язык", Еуара) "ерунда", "чепуха" и др.

Будучи элементом старой (среднеперсидской) фонологической системы, согласный гр], как и другие архаичные консонантные элементы,вошел в новоперсидский- язык в составе ограниченного круга слов: поскольку новое произношение (фонем tb], tí), E-e», которое должно было заменить старое (т.е. согласный Ер]) не успело охватить все пласты лексики, оставило место для использования старой фонемы Ер]. Именно этим, очевидно, объясняется сосуществование двоякого звучания одних и тех же слов: Eapzar]//tafzar] "орудие действия", Ezu-(3dn]//Ezaban] "язык", [apzün)//Eaízün] "обилие" и др.

Что касается окончательного перехода tp] в Eb], Ef], то его можно отнести также к рубежам XII-XIII вв., ибо после. XIII в. рукописи не сохраняют каких-либо сведений о букве р. Учитывая консерватизм норм письменного языка, можно предположить, что в устной речи этот звук исчез значительно рань-

ша.

3) К числу архаичных консонантных элементов относится также звук, который в письменных памятниках новоперсидского языка передавался с помощью буквы '> = б.

Данная графема в письменных памятниках использовалась в двух функциях: а) как графической знак, лишенный звукового значения (при написании слов, заимствованных из арабского языка) и б) как графема, обозначающая определенный звук речи (в собственно персидских словах).

В момент принятия арабского алфавита в новоперсвдском произношении употреблялся звук, который по своим артикуляционным особенностям был идентичен или очень близок соответствующему звуку арабского языка, передаваегого нами буквой 5. Поэтому при переходе на арабскую систему письма для собственно персидского звука не была создана отдельная буква, а была использована та же буква, .передающая соответствующий согласный в арабском языке. Для того, чтобы отличить эти функции данной графемы, каждый случай ее использования называли специальными наименованием: агаЫ или п&Штсйа "арабский заль" и га1-1 а^алн или их1-1 ши'^аша "персидский заль".

Судя по данным рифмы, сведениям средневековых авторов и материалам современных иранских языков (белуджского, ру-шанского, язгулямского и др.), сохранивших этот согласный, новоперсидский [5] можно охарактеризовать фонетически как переднеязычный плоскощелевой звонкий, образуемый при активной работе кончика языка при участии передних верхних и нижних зубов.

Учитывая наблюдения средневековых авторов (ТозГ,'БоаГ, УагйГ и др.), историко-лингвистические, сведения "(5а1егоапп, Ногп, НйЬэсЬптп, Ьегиг и др.), подтвержденные нашим материалом, новоперсидский согласный С5] следует рассматривать как аллофон фонемы [<1], поскольку эти два консонантных элемента находились между собой в отношении взаимного дополнения, употребляясь в разных, дополняющих друг друга фонетических позициях: (51 - в интервокальной и поствокальной позициях, а [Д] - в остальных комбинаторных условиях. При этом следует иметь в виду то, что (01 дополняет Ш не во всех случаях. В подавляющем большинстве слов с появлением литературы на

новоперсидском вместо ожидаемого [б] мы обнаруживаем С<11. Распределение согласного ГО] в поствокальной и интервокальной позициях ограничивалось, по-видимому, определенным кругом слов и грамматических форм, которые были хорошо известны всем, писавшим на новоперсидском. Учитывая, с одной стороны, это, а, с другой, ясное осознание носителями языка согласного [б] как особого консонантного элемента, имеющего определенное место употребления, а также последовательное его написание в определенных словах, новоперсидский ГО] целесообразно рассматривать как факультативный вариант фонемы Ш с ограниченной дистрибуцией.

Войдя в новоперсидское произношение как реликтовый нефонематичный элемент с ограниченным распределением, согласный [б] в дальнейшем развился по пути сближения и конвергенции с другими консонантными элементами. Это привело к тому, что он в одной группе слов, перешел в Ш: (новоперс. ГЬдГ-1;абЗ > тадж. СЛаПой] "семьдесят", в другой - в Ш (новоперс. [+,абаг93 > тадк. ггагагЭ} "фазан", в третьей - в [у] (новоперс. [работ] тадж. [рауатЗ "весть", в четвертой - в (1] (новоперс. [§иэёб] > тадж. [£иэе13 "провод", в пятой в (£} (новоперс. ИабагбЗ > тадж. иа^дшдЗ "град", в шестой группе слов выпал бесследно (новоперс. СГиГоЗЗ > тадк. [ГигйЗ "низ", "вниз", новоперс. [х^аЬсййбЗ > тадж. ЕхоЪоШ] "сонный" и др.

На вопрос о том, когда завершился процесс перехода [53 в согласные Ш, Ш, [у] и др., однозначно ответить трудно. Во всяком случае в рукописях Х1-Х11 вв. мы довольно часто, притом в одном и том же источнике, сталкиваемся с вариативными формами -типа [гоСЗ/ЛгоуЗ "латунь", [рабёбЗ/Лрауёг] или [рауГгЗ "осень", [абГпЗ/ЛауТпЗ "правило", "Еера" и др. Только после Х1У-Х7 вв. традиция написания буквы б перестает действовать, ограничиваясь некоторыми словами типа ка^ад "бумага", р«б£гиГгап "одобрять", нибаёгап "проходить", ^баЗгап "оставлять", габагЗ "фазан", аоаг "огонь", в которых вместо этой буквн уже звучит звук [иЗ.

Другим был путь развития инновационных консонантных элементов.

При фонематической трактовке инновационных звуковых различий исследователи основываются на различных аргументах.

Автор настоящей работы при рассмотрении заимствованных согласных [¿], lq], tfil, [¿] исходил из следующих двух предпосылок: во-первых, из нужд акта коммуникации, т..е. возможностей звукового строя заимствующего языка адекватно передавать звуковой состав заимствованных слов так, чтобы это не сказалось на процессе коммуникации, во-вторых, из особенностей нормы (артикуляционной базы) заимствующего языка, т.е. из того чтобы заимствованная звуковая единица не противоречила системе и норме заимствующего языка. Язык прибегает к заимствованию чужого звука (фонемы) только тогда, когда его собственные ресурсы и возможности исчерпаны и если заимствуемая звуковая единица не противоречит норме и системе заимствующего языка.

I. С приведенной выше .точки зрения из инновационных консонантных элементов для развития произносительной нормы, безусловно, важнейшим является согласный [q], проникнование которого в фонологическую систему новоперсидского языка (и через него в состав консонантизма таджикского языка) привело не только к новым фонологическим оппозициям, но и к изменениям в артикуляционной базе и произносительнЬЙ норме языка.

Новоперсидские письменные источники (письмо, рифма и т.д.) относительно артикуляции согласного [ql единодушно молчат, а средневековые авторы в данном звуке находили известный согласный арабского языка и не проявляли интереса к его звучанию в новоперсидском. Что касается -исследователей • новоперсидского языка, то они [q] считали "чуждым фонетической системе иранских языков" (Lazard, 1956, р. 67). Поэтому для реконструкции произношения (ql нам пришлось обращаться к материалу современного таджикского языка. Исследователи, обратившие внимание на этот вопрос, в отношении фбнетических характеристик * tq) расходятся прежде всего в отношении • активного органа. В настоящей работе обосновывается мнение, согласно которому при создании [q) активную, роль играет язычок (irôula) или все мягкое небо (-3eluin), а корень языка выполняет роль, пассивного артикулирующего органа. Остальные ' артикулярно-акустические признаки современного •таджикского [q] (способ артикуляции, участие шума и т.д.) совпадают с указанными Ибн Синой фонетическими характеристиками данного согласного (Ibn-i Sinâ, 1333, в.28). Учитывая это, согласный

Cq] можно охарактеризовать как увулярный (или велярный), глухой, смычный. С такими фонетическими характеристиками он представлен в целом ряде иранских языков ■ (см.: Эдельман, 1978, С.19).

Фонемный статус согласного [q] легко доказывается его свободной дистрибуцией в различных комбинаторных и позиционных условиях: Cqodah] "фужер", CtahqirJ "унижение", [qoq] "сухой", "худощавый", а тага© противопоставлениями типа tqand] "сахар": (kaMl "он копал", tkamarl "пояс" : Cqamar] "луна", (ku) - вопросительная частица: [quJ "лебедь", rqurniJ "песок: [xum] "большой глинянный кувшин" и др.

Отличительной особенностью согласного Cq] в новоперсидском и его современных вариантах является то, что он обнаруживается не только в составе слов, заимствованных из арабского, тюркских, монгольских, латинского и др. языков, но и в словах собственно персидского происхождения: CSamar-qand], [qaz-dm] - географические названия, tqäbüsl, Cqubäöl "имена собственные", Cqäf]-название горы, Cqu] "лебедь", tqandl "сахар" и т.д. Это послужило поводом для создания различных теорий происхождения согласного Cq], среди которых наиболее распространенной является теория арабского происхождения данного консонантного элемента.. Не отрицая влияние арабского языка на новоперсидское произношение, в диссертации обосновывается положение о том, что согласный Cq] проник в новоперсидский язык до принятия мусульманства и что первоначальным источником заимствования были, по-видимому, тюркские языки (возможно, также уйгурский),- с которыми иранские языки (особенно согдийский) находились в тесном контакте с древних времен (Оранский, 1988, с. 276). В пользу такого предположения свидетельствует целый ряд лингвистических и экстралингвистических данных: а) наличие согласного Cq] в тюркских, находящихся в контакте с иранскими; б) география распространения Cq] в современном мире; в) очень раннее появление данного согласного в составе собственно персидских слов, особенно в собственных именах и географических названиях; г) благоприятные условия в фррме согдийско-тюркского, персидско-тюркского двуязычия и другие ассимилятивные процессы; д) наличие Cq] с идентичными фонетико-фонематическими характеристиками в ряде современных иранских и тюркских язы- '

Зе ках.

Именно очень ранним проникновением в ковоперсидский язык и столь ранней адаптацией согласного [q] к новоперсидскому произношению объясняется появление данного консонантного элемента в составе собственно персидских слов и особенно в собственных именах и географических названиях. Однако в силу консерватизма нормы пехлевийского письма и отсутствия в нем соответствующей буквы, [q] долгое время не находил письменной фиксации. Это стало возможным только после перехода на арабскую графическую систему, где имелась соответствующая графема.

В дальнейшем в связи с" притоком арабских и несколько позже . тюркских слов и возникновением персидско-арабского, согдийско-тюркского, таджикско-узбекского и т.д. двуязычий согласный tq] еще больше закрепил свои позиции в новоперсидском и его современных вариантах (таджикском и дари).

Из изложенного выше вытекает, что, проникнув в фонематическую систему новоперсидского языка вместе с тюркскими и арабскими лексическими элементами, находясь на протяжении многих веков в употреблении в устной и письменной р«чи носителей новоперсидского языка и пройдя тем самым стадию адаптации, согласный [q] приобрел в нем право "гражданства" и статус полноценной фонемы, создавая постепенно свой артикулирующий орган и свойственный ему способ артикуляции. Поэтому, без сомнения, согласшй tq) должен быть рассмотрен как один из важнейших элементов продсистемы консонантизма новоперсидского и современного таджикского языков.

2. Из других инновационных консонантных элементов, во- ' " шедших в ноьогюрсидский язык вместе с арабскими словами; для новоперсидского произношения и его современных разновидностей полезным оказался звук [¿1, не обративший на себя до сих пор достаточного внимания.

Как известно, звук [А], передаваемый в текстах на новоперсидском языке буквой — , названной средневековыми авторами hairdo, "зажим", "смычка" (ср. англ. glottal catch Или glottall stop "гортанная смычка", франц. occlusive glotte "смыкание 1'олосоьой щели" и др.), образуется при помощи голосовых связок или голосовой щели: доходя до гортани и ударяясь о голосовые связки, находящиеся в расслабленном по-

ложвнии, поток выдыхаемого воздуха резко разделяет их и создает акустический эффект, который воспринимается в виде легкого взрыва. Такой взрыв или смычка, независимо от ее эффекта, может Сыть как фонетическим, так ч фонематическим.

Появление фонетического гортанного взрыва, называемого также приступом начального гласного (ср.: spiritua lenis "дыхательный приступ" в латинском и spiritus asper "аспирация" в греческом) связано с ритмикой речи - необходимостью закрытия консонантным элементом начального прикрытого слога (гласного). Фонематический гортанный взрыв, обнаруживаемый в виде отдельного согласного, используется для фонологических целей. Последний вид гортанной смычки был присущ, в частности, интересующему нас арабскому языку (Гранде, 1972, с. 50; Редькин, 1984, с. 11-12).

Исследование показало, что передаваемый хамзой звук в текстах на новоперсидском языке и современном таджикском использовался в обоих указанных выше функциях. Фонетический гортанный взрыв в виде приступа начального гласного был присущ новоперсидскому всегда (RazI, 1909, с. 213; Phillot, 1919, p. 18; Залеман и Нуковский, 1890, с. 6-7), а второй вид гортанной смычки был заимствован из арабского языка. .

Ноыопорсидский '(и таджикский) фонетический приступ начального гласного и арабский фонематический гортанный взрыв (или смычка) артикуляторно-акустически были совершенно идентичными. Благодаря этой близости,при фонематическом освоении арабских лексических заимствований новперсидский язык не прибегал к созданию нового артикулирующего органа и новых способов аритикуляции, а вместо арабского W стал использовать этот привычный для своей артикуляционной базы звук -фонетический гортанный приступ, и хорошо известный его способ артикуляции, придав ему в определенных фонетических позициях фонематическую значимость. Поэтому согласный [-!■] в современном таджикском языке используется в двух функциях: фонематической и фонетической. В первой своей функции сн выступает в тех случаях, когда не находится в начале слога и не выполняет ритмическую функцию, т.е. в середине и в конце . слова. В середине слова [¿] в фонематической функции дает о себе знать: а) в позиции после гласных перед согласными: [ta'sirl "влияние", Cta'sis] "обоснование", [raa'murl "упол-

номоченный"; (в этой позиции в некоторых словах (¿1 выпадает из произношения, причем предшествующий ему этимологически краткий гласный удлиняется (заменительная долгота): араб, tma'tara] > тадж. лит. Cmotaml "траур", араб. tfa'l] > тадж. лит. (foil "гадание", араб, tmu'nisl > -гада. лит. [munis] "друг", араб. Cmu'min] > тадж. лит. (mumml "правоверный" и др., однако это не носит повсеместного характера); б) в положении после согласных перед гласными: CUur'at] "смелость", Cmas'ul] "ответственный", fhay'atl "состав" и др.

В конце слова фонематичность С'] обнаруживается в позиции после согласных: [juz'l "деталь" (ср. I^uz] "кроме), tray'] "мнение", однако при прибавлении к слову грамматических формантов, представленных гласными [-'•], оказавшись в начале слога, [J-] превращается в начальный приступ гласного и не замечается носителями языка и потому не находит отражение в письме: чузи чопи "печатный лист", нашу наыо "развитие", . райи ыардум "мнение народа". А в позиции после гласных (-] выпадает из произношения бесследно.

Фонемный статус согласного [*] в указанных выше позициях легко доказать противопоставлениями т!ша (bad) "плохой": iba'd) "потом", "затем", (madam) "культурный": 1ш'-dnnil "минеральный", man kardam) "я сделал": [mem* kardam] "я запретил" и др.

Фонетический приступ начального гласного обнаруживается, как указывалось, в начале слога, причем в-этой позиции в приступ начального гласного, переходит и арабский (-1: араб. ' Ciznl > тадж. лит. (iznl "разрешение", араб. C'adabl > тадж. лит. (adabl "культура", "литература", араб, (la'iql > тадж. лит. (loiql "достойный" и др.

Описанными выше фонетико-фонематическими особенностями характеризуется согласный. (¿1 в южнотаджикском типе произношения. Что карается северного типа литературного произношения, то он в нем отсутствует или обнаруживается изредка в виде очень слабого приступа гласного. Здесь после выпадения согласного (¿], а также Г-) получает дополнительную долготу (заменительную долготу) гласный, который предшествует этим консонантным элементам: ср. южнотадж. (Sa'dil > севернотидж. [Saudi] "лм.ч известного поэта"., но южнотаджикский (ba'dl се-вернотадкикский (bad) "потом" и др.

■■'■''.'■'■ •.■'■"•' Из приведенного выше вытекает, что согласный Г-Н, объединивший в себя согласный Г—1, в современном, таджикском ли-"'^.тературном ,1фойзношёнии (а также и в новоперсидском языке) ■'.■'■ характеризуется определенной (но огр'ниченной) функциональ-; ной нагрузкой, : являясь одним из обязательных составляющих . .' значительного количества словарного запаса исследуемых язы-.' ков. Это дает основание включить ГА] в состав фонем новоперсидского и таджикского литературного языков.'.

' 3.' Для фонематической системы новоперсидского и совре-

• манного,таджикского литературного (но не диалектного) языка совершенно избыточными оказались арабские согласные [¿] и Ш. Передача звукового состава арабских лексических заимствований, содержащих данные консонантные элементы, в новопер-

: сидском и современном таджикском языке.стала возможной бла-,.;.•• годаря наличию в их'фонематической системе возможностей и •' существованию в его артикуляционной базе близких к артикуляции согласных (К) и Г—Э способов работы артикулирующих органов. .. .

Из этих консонантных элементов в таджикском произношении более существенным изменениями подвергся 11]. В резуль-

• тате фонетической, функциональной и'дистрибутивной адаптации 'в литературном произношении' он потерял целый ряд своих прежних характеристик, значительно сузил свою дистрибуцию и превратился, з качественно■другой согласный. Как известно, [•»■] в языке-источнике представлял собой смычный звонкий, который

. образуется в верхнефарингальной зоне в результате сильного сокращения верхнего констриктора при отодвигании назад корня языка (Гранде, 1972, о. 50; Зиндер, 1979, с. 166-167). Поскольку в таджикской артикуляционной базе данная зона отсутствует, но существует гортанная зона с близким для Г-] и привычным для таджикского произношения способом артикуляции, постольку ему пришлось переместиться с глоточной (фарингаль-ной зоны) к гортанной, при этом потерять звонкость и энергичность, сохранив лишь способ (смычность) артикуляции. В результате, этих изменений Г-1 стал артинуляторно и дистрибутивно тождественным согласному [А], о котором речь шла выше.

. Отсюда вытекает, .что в современном таджикском литературном языке [¿-1 отсутствует как фонема. Во всех случаях вместо него звучит согласный Г£]. Поэтому описанные вше фонематичес-

4о "...' : '

кие, функциональные и дистрибутивные характеристики Í-] в . полной мере относятся к [¿1.

Для новоперсидского и современного таджикского языков, . также как и для персидского и дари, избыточным оказался также согласный til], благодаря наличию в фонематической системе этих языков фонемы Ш, артикуляционно очень близкой к арабскому [til. Как известно, оба звука создаются одним активным артикулирующим органом (фаршжеом), оба принадлежат к одному акустическому классу (шумных) и характеризуются одним способом артикуляции, являясь щелевым.. Различие в их артикуляции заключается в том, ,что таджикский [hl образуется в нижней части фарикса, в то "время как в создании арабского [h] активной являются его верхняя част!, причем благодаря, склонности данных консонантных .элементов.к вариативности, ~ различия между ними в определенных фонетических условиях и особенно в разговорной речи значительно уменьшаются, что приводит зачастую к их взаимозамещению.

Благодаря акустической и артикуляторной.близости и отсутствии каких-либо фонологических (системных) ограничений для их варьирования, арабский [hl в таджикском литературном произношении перешел в исконно таджикский Ihl. Такая замена прослеживается во всех позициях слова: а) в, начале: араб, thasíl) > тадж. лит. Ü103Í11 "урожай", араб, itiusn) > тадж. лит. [husnl "красота", араб, tharf) > тадж. лит. tharf). "буква, "звук", араб. IhalaL] тадж. лит; thaloll "дозволенный", "чистый"; б) в конце слова: араб, [euliil > тадж. лит. tsulh) "мир", араб, ttarhí > тадж. лит. [tarhl "план", "проект"; в) в середине слова: араб, tmu'tiâl] > тадж. лит. Гш-hol! "трудный", "невыполнимый", араб. ísa'frixx] тадж," лит. ísahro] "поле" "и др. .

Такая замена никак не сказывается на процессе коммуни- • кации, на правильном восприятий и понимании носителями таджикского языка арабских слов, содержащих согласный thl. Поэтому можно сказать, что верхнефарингальный [fil в таджикском . литературном произношении также отсутствует. Об этом же свидетельствует постоянное ослабление, и в настоящее время пол- _ . нов (или почти полное) прекращение дискуссий о фонемном статусе fh] в таджикском литературном произношении.

Фом*тико-фонематическия адаптация арабских лексичес-

'"о- •'•' " 41

У . . ких элементов, содержащих th3, а также Г—1, в таджикском ■ языке не .проходила бесследно для фонемного . состава данной категории слов. После адаптации в словах, содержащих гКз и 'у'. t¿3, предшествующие краткие гласные ti3, tu3 перешли соответственно в reí и Гй) : араб. fSt*r) > тадж. лит. [§е'г) У ."стихотворение", "поэзия", араб, íni'mat] > тадж. лит. [пе*-*;mtJ "благо", араб. [C'tibcir] > тадж. лит. Ce'tíbor) "авторитет", араб, tSu'baJ > тадж» лит. CSÜÜbal "отдел", "разУ дел", араб. [Su*lal > тадж. лит. [Sffila] "пламя", причем переход tul в [В] характерен только для северного типа литера-■■!турного произношения. Южно-таджикский тип сохраняет этимологически краткий [и].

Адаптация согласного rh] в новоперсидском произошла, V .по-видимому, очень давно, о чем свидетельствуют следующие слова Якута Харави (II79-I229): "... в персидском языке thl отсутствует и в произношении он заменяется (согласным) thl и вместо ffrascm), Гmithrinmadl "собственные имена" произносится Chasan] и [muhcurmad] (Xánlárr, 1354, з. 122). Следовательно, можно предположить, что согласный [Kl ни в новоперсидском языке, ни в современном таджикском языке не использовался и не используется для фонематических целей и потому не должен иметь места в составе консонантизма этих языков.

Отсутствие tfi] в литературном языке, однако, не исключает его появления в литературном произношении. Наличие данного консонантного элемента в таджикской диалектной речи способствует изредка его появлению в литературной речи отдельных людей- старшего поколения, но оно оценивается носителями литературного языка как диалектное явление. Такое проявление согласного [fil осуществляется механически и никакого лингвистического значения не имеет.

В заключении подводятся итоги проделанной • работы и делаются некоторые обобщения относительно становления и развития нормы.таджикского литературного произношения в целом.

Основы таджикского литературного произношения - состав и система фонем, складывались в процессе региональной дифференциации новоперсидского (новотаджикского) языка и развивались в условиях внутрисистемной (внутриструктурной) эволюции, с одной стороны, и активного контактирования таджикского языка с другими иранскими и неиранскими языками и диалек-'

теми, с другой. При этом в становлении и развитии,основ тад- / жикской произносительной нормы доминировало влияние внутрисистемных процессов, однако влияние этих факторов, на развитие подсистем /вокализма и .консонантизма оказалось различным.

В эволюции подсистемы вокализма решающим оказалось -, ' влияние внутрисистемных факторов, которое , привело к двум наиболее крупным процессам, играющим 'решающую роль в дивер- -, ' генции исходной произносительной нормы . и формировании сов- . ременных таджикской, персидской и дари произносительных ; ' норм. Речь идет о дефонологизьции дистинкхивного .признака, количества и маруфизации ма,цжхульных гласных. ;

Длительность гласных/выступающих в прежних состояниях языка как фонологический признак,в своеу Дальнейшем развитии, постепенно ослабила свою функцию,, а затем дефонологизирова- V лась полностью. Однако в силу неравномерности развития языка .. этот общий для многих иранских языков процесс в различных регионах персидской речи протекал по-разному и- потому в современных продолжениях новоперсидского языка нашли отражение различные этапы данного процесса. .-'.-'',

В современном таджикском литературном произношении (но не в диалектной речи, где длительность сохранилась как оста- '..■ точное, реликтовое явление) этот процесс завершился. Однако '■■'.' таджикское литературное произношение к такому состоянию пришло в разных регионах по-разному. В одном, случае дефоно- . логизация долгих СП и Ш) произошла. путем • их схождения с краткими (il, Cul зо счет сокращения времени звучания дол-/' гих, а в другом - вследствие расхождения : долги?. и кратких гласных благодаря качественному.изменению кратких. Схождение привело к конвергенции СГ] с ti) (ьо всех регионах) и ful ó . tul (в северном типе), а следствием расхождения Явился пере- , -ход Cet] в (oíluí в редуцированный tbl. Таким образом, оба цути привели к сокращению общего- количества ' вокалических: элементов на одну фонему в южном и на две в северном типе таджикского литературного произношения.

Процесс, маруфизации маджхульных гласных был вызван противоречием, которое возникло в системе между старыми 1Г1, (QI и новыми фонемами tel и loi после появления последних: с" ." появлением новых фонем, которые характеризовались также,долготою, одна краткая фонема стала противопоставляться двум .

ДОЛГИМ.

Для устранения этого противоречия система располагала двумя возможностями: либо должна была произойти конвергенция ' долгих с краткими и тогда возникли бы оппозиции til : Ге] и . [ul : Со]-, основанные на качественных резличиях и потому вполне соответствующие тенденциям развития вокализма; либо " маджхульные гласные должны были конвергировать с'долгими, но в этом случав краткие гласные должны были претерпеть качественные изменения из-за начавшегося процесса дефонологизации длительности. В современном таджикском языке нашли продолжение оба пути развития, причем оба они привели в сокращению общего количества гласных с 8'до 6 в обоих типах литературного произношения с той лишь разницей,' что северный тип произношения сохранил фонему ГШ < То], а южный - tu], лишенной фонологической долготы'.'

Подсистема консонантизма, в отличие от вокализма, в своей эволюции характеризуется значительной устойчивостью в отношении сохранения своих элементов и их фонетико-фочемати-ческих и дистрибутивных свойств. Несмотря на огромное вре-• менное пространство, отделяющее современный таджикский язык . от исходной системы, подсистема консонантизма исходной системы продолжает сохранять в основном свое консонантное ядро (22 фонемы из 25) без каких-либо существованных изменений в их фонетических и функциональных характеристиках, обеспечивая тем самым развитие произносительной нормы и языковое общение между различными.поколениями носителей языка. Некото-■рые частные изменения, которые претерпела система в ходе своего исторического развития, обусловлены также внутрисистемными процессами и социолингвистическими явлениями, причем влияние этих факторов способствовало эволюции подсистемы консонантизма в двух противоположных направлениях. .

Продолжая общую тенденцию развития, внутрисистемные процессы привели'к упрощению системы и.нормы путем высвобождения устаревших консонантных элементов и соответствующих навыков артикуляции, а социолингвистические факторы, наоборот, способствовали проникновению в систему новых консонантных элементов и соответствующих способов и навыков артикуляции. Результатом влияния первых явилась упрощение и конвергенция архаичных fx'®3, tpj и (53 соответственно с фонемами

fx], tb], Id], а следствием вторых - появление двух новых фонем - tq], Г-1 и соответствующие изменения в . системе и произносительной норме. .

Что касается согласных till и ti], то они для таджикского литературного языка оказались избыточными, поскольку собственные ресурсы языка были достаточными для передачи звукового состава •арабских слов, содержащих данные, консонантные элементы. Ï . . . .. /

Таким образом, результатом длительного развития подсистемы консонантизма явилось, о одной стороны, отмирание некоторых архаичных консонантных элементов, а с другой - фо-нологизания отдельных инновационных согласных, заимствованных из других языков.

Из сказанного ясно, почему в настоящее время нет единой общенациональной таджикской литературной произносительной нормы. Как и во многих других языках, она не успела унифицироваться. Сегодня достаточно четко выделяются два типа произношения, которые условно могут быть названы севернотад-жикским и южнотаджикским. Эти два типа произношения обнаруживаются не только на фонемном уровне, но.и на фонетическом, просодическом и др. уровнях. Они по своей социальной базе, территории распространения, функциям, выполняют роль устной формы литературного языка и поэтому целесообразно их рассматривать и кодифицировать как две нормы, именно, как два варианта литературного таджикского произношения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора (на таджикском и русской языках):

1. Фонетикаи забони адабии. точик. - Душанбе, 1989. - 198 caV

2. Фонетическая природа словесного ударения в современшм таджикском ..литературном языке. - Душанбе, 1983. 1БО с.

3. Фонетикаи забони адабии хрзираи .точик. -Д. I, Садонокх,о. ра з^амсадохр. - Душанбе, 1983. - 100 са^.

4. Фонетикаи забони адабии хрзираи точик. - Ц. 2: Просодика. - Душанбе, 1984. - 100 сах,.

5. Грамматикаи забони адебии у,озяраи to'I'lx /проспект/. - Душанбе, 1977. - Cajç. 7-22 (в соавторстве>.

6. Грамматикаи забони адобии хрзираи тс^гл. - Душанбе,' 1985. - Ч- I. - Cas,. 13-78 (в соавторстве).

7.' Тевсияхри метода аз забон Еа адабиети точда. - Душанбе, 1338. ~ Сах,. 33-36 (в соавторство).

8. Забони точ/'кй: Кнтоби дарсй барои сиифи панчум. - Душанбе, 1993. -Сах,. 33-36 (в ' соавторстве).

9. Баъзе масъалазфи фонетикаи забош точней // Мактаби совета. - 1979. - й 7. -'Сах.. 25-28.

ТО. Ударение и длительность гласных //'Вестник. ЛГУ. - 1972.

- » 2. - С. III-II8.

11. Кбни Сино ва фонетикаи трвлиди // Муккилоти Cifflo. - Душанбе, 1980. - Cas,. 173-184.

12. Табиати фонетики ва мозушти графикии йотбарсар^о // Мактаби соеотй. - 1935. - Сах,. 27-35 (в соавторстве).

13. Оонема // ЭСТ. - Душанбе, 1987. - Д. 2. - Сах,. 574-575. /с соавторстве/.

14. Фонетика // ЗСТ. - Душанбе, 1987. - Ч-2- - CaV 575 /в соавторстве/.

15. Фонология // ЗСТ. - Душанбе, 1987 . 4,7. - Саг,. 575-576 /в соавторсгвэ/.

16. Морфологическая гра;гица как средство слоговой сегментаций в западноиранских языках // Proceedig of the XI International Congress of Phonetic Seiences (Tallinn, august, 1987). - Tallinn, 1987. - P. 205-229.

17. Устод Айнй ва шеваи муттако // Садои Шарк,. - 1988. - №4.

- Сах,. 96-104.

18. Х^мсадохр // ЗСТ.. - Душанбе, 1988. - Ч, 8. - Са*,. 1084.

19. Асосхри забошшносии ташхис ва табобати касалии гушваз-' нини // ИЛм ва з^ает. - 1993. — J6 3. — Сах,. 17-26 (в соавторстве ).

20. Фонематическая сущность новоперсидского ф] // Паёми до-нишгозде давлатии Точ^кистон. - 1993. - * 5. - Сах^ 8-25.

1S/X1-1G03 г. Заказ 117. Тараж 200 па.

Ротввряят ТГУ, Душанбе,ул. Лахутя 2.