Стиль современной русской прозы о войне

Окунькова, Елена Александровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Стиль современной русской прозы о войне

Год: 2010
Автор научной работы: Окунькова, Елена Александровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Стиль современной русской прозы о войне'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Стиль современной русской прозы о войне"

004603441

На правах рукописи

Окунькова Елена Александровна

Стиль современной русской прозы о войне

Специальность: 10.01.01 —русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 0 ИЮН 2010

Москва — 2010

004603441

Работа выполнена на кафедре

русской литературы XX века и журналистики

филологического факультета в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Московский педагогический государственный университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Минералова Ирина Георгиевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Леонов Борис Андреевич, Литературный институт им. Горького

кандидат филологических наук, доцент, Боровская Елена Раймондовна, Московский городской педагогический университет

Государственный институт русского языка имени А.С. Пушкина

Защита диссертации состоится «_25_» июня 2010 года на заседании диссертационного совета Д 212.154.15 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, Москва, ул. Малая Пироговская, д.1 в_14.00_.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: Москва, ул. М. Пиро-' говская, д. 1.

Автореферат разослан «_»_2010 года

Ведущая организация

Ученый секретарь диссертационного совета

В.К. Сигов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа «Стиль современном русской прозы о войне» посвящена изучению прозы последних десятилетий XX века — начала XXI века о войне. Этот материал представляет собой широкое исследовательское поле, поэтому понятие «стиль» рассматривается в работе как в широком (стиль эпохи), так и в узком значении (индивидуальный стиль автора). Преимущественное внимание направлено на характерные черты стиля, которые формируют образ войны, на проблематику, объясняющую повествовательный и описательный план прозы, а также на особенности присутствия документального начала.

Интерес к названной теме, скорее, должен уже «угасать» прежде всего потому, что непрерывно растет временная и политическая дистанция. Однако следует констатировать высокий интерес к прозе и поэзии о Великой Отечественной войне, к художественному постижению последующих вооруженных конфликтов. В отличие от литературы 70-х — начала 80-х годов XX века, когда в освещении Великой Отечественной войны возобладали экзистенциальные, философские тенденции, в современной военной прозе возрастает внимание к документальному началу. Этот интерес постепенно зарождался уже в 70-е — 80-е годы и, возможно, провоцировался военными событиями с участием Советских войск в Афганистане.

Внимание читателя к военной литературе, особенно к военной прозе на документальной основе, объясняется также все более доступной возможностью авторов работать с рассекреченными архивами времен Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.), Второй мировой войны в целом (1939-1945 г.г.) и боевых действий в Афганистане (1979-1989 г.г.). Произведения о Чеченских кампаниях (1994-1996 г.г. и 1999-2010, активная боевая фаза до 2000 года) и войне в Афганистане, в первую очередь, основываются на воспоминаниях участников этих боевых действий, современников читателя. Тема Великой Отечественной войны, которую открывают для себя писатели молодого поколения и поколения старшего, ветераны Великой Отечественной1, сопрягается с осмыслением недавних военных событий. Это продиктовано и активной государственной политикой России (особенно в канун 65-летнего юбилея Победы СССР в Великой Отечественной войне), и неоднозначным восприятием вышеперечисленных военных событий в различных странах мира. «Недаром писатели-фронтовики сетовали, что не вся правда о войне написана. Прошло время, появилась историческая дистанция, которая позволила увидеть прошедшее и пережитое в истинном свете, пришли нуж-

1 Так, Михаил Алексеев, писатель — фронтовик, в 2003 году создает автобиографическую повесть в письмах «Через годы, через расстояния...» и начинает ее словами: «Он вернулся ко мне через шестьдесят лет, мой огненно-кровавый, светлый и чистый Сталинград 42-43-х годов. Вернулся вполне осязаемо — в виде моих военных писем...»

ные слова, написаны другие книги о войне, которые приведут нас к духовному познанию прошлого»2.

Б.А. Леонов пишет о том, что «...сама практика литературы последнего десятилетия XX века свидетельствует, что к теме войны обращаются авторы, не воевавшие...»3. На это указывает и небывалый рост числа новейших экранизаций литературных произведений о войне4. В свете вышесказанного наиболее востребована сегодня военная проза во всей многоаспектное™ ее претворения в современном историко-литературном пространстве. В последнее время в литературной критике, применительно к военной прозе, стал употребляться термин «новая военная проза»5 при рассмотрении литературы об афганской и чеченской войнах. Однако новая военная проза — это еще и полемическая проза, которая содержит другое изображение войны писателями-фронтовиками.

В произведениях современных писателей (как отечественных, так и зарубежных) прослеживается неподдельный интерес к событиям военной истории, к документам. Документальность как важнейшая черта стиля современной, в т.ч. военной, прозы становится предметом научных дискуссий и широко обсуждается в литературоведческих кругах. «...Читатель ... хочет расслышать ...голос провидения — неожиданную, непредсказуемую, но и открывающуюся для всех объективную истину», — пишет П. Палиевский6. В дискуссии по данному вопросу на страницах «Литературной учебы» в 2009 году приняли участие известные современные деятели культуры и науки: А. Большакова, А. Варламов, А. Ганжа, А. Газизова, Н. Кознова, Л. Луцевич, Е. Местергази, Б. Осипов, П. Палиевский7. Такое обсуждение не случайно. Оно указывает на актуальность темы, на высокий интерес к проблеме достоверного изображения событий в художественной литературе.

2Шелудько В. (По материалам Круглого стола для писателей, филологов и библиотекарей Ассоциации книгоиздателей России на тему: «Литература о войне. Проблемы детского книгоиздания» от 09.04.2010)

http://www.cl5-kuntsev0.ru/center reading/rossiva literatura voen proza.php

3 Леонов Б.А. Русская проза второй половины XX века о Великой отечественной войне. М.: Литературный институт им. А.М. Горького, 2008. С.З.

4« В августе — 44-го» (2000)- фильм по мотивам романа В. Богомолова «Момент истины» (реж. М. Птащук), «Звезда» (2002) — фильм по мотивам повести Э. Казакевича (реж. А. Иванов), «9 рота»(2005) — фильм по книге Ю. Короткова «Девятая рота» (реж. Ф. Бондарчук), «Живи и помни» (2008) — драма по повести В. Распутина (реж. А. Прошкин), «Диверсант» (2004, 2007) — фильм по роману А. Азольского (реж. И. Зайцев), «Пленный» (2008) — фильм по мотивам повести В. Маканина «Кавказский пленный» (реж. А. Учитель), «Никто, кроме нас» (2009) — фильм по повести С. Говорухина «Никто, кроме нас», в 2010 году готовится к выходу новая экранизация повести Б. Васильева «А зори здесь тихие» и многие другие фильмы.

5 Обзор литературно-художественных журналов. Российская проза -2006: новая военная проза./Сост. Шумилова О.И. НМО, Астраханская библиотека имени Крупской. — Астрахань, 2007. (www.lib.smr.ru>nopraB библиотек Самарской).../Российская npoaa.docl и другие.

6 Литература и документ: теоретическое осмысление темы (материалы «круглого стола») // Литературная учеба. № 1, М. 2009. С. 198-210.

7 Там же.

Проблема документальности и вопросы, связанные с изображением исторических военных событий в литературе, острее, чем когда бы то ни было, встают перед современным человеком, ибо интерес к фактам и документам сегодня обусловлен и высоким интеллектуальным уровнем граждан, интересующихся историей, и образованностью современного читателя, и его стремлением иметь собственную точку зрения на исторические события, желанием сформировать ее, опираясь на объективные данные или на те, что имеют статус документальных свидетельств.

Предметом данного исследования являются произведения военной прозы периода с 80-х годов XX века — начала XXI века на документальной основе. В качестве материала исследования анализируются роман В. Пикуля «Площадь павших бордов», 1992 г. (о событиях Великой Отечественной войны) и повесть В. Николаева8 «Живый в помощи», 2001 год (о войне в Афганистане 80-х годов с участием Вооруженных сил СССР и о военных конфликтах последнего десятилетия XX века на территории России и стран СНГ) в контексте современной военной прозы (В. Кривенко, В. Носков, В. Маканин, А. Проханов, А. Бабченко, М. Абдулин, В. Дегтев и другие).

Объектом исследования стали характерные черты индивидуального стиля писателей на материале исторической (военной) прозы последних десятилетий XX века, формирующиеся на основе включения в произведения различного рода документов, а также сочетающие в себе характерные признаки документальности, с одной стороны, и художественного вымысла, с другой.

Методологическую (теоретическую) основу данного исследования составили труды по литературоведению и современной литературе о стиле и поэтике — М.М. Бахтина, A.A. Потебни, П.А. Николаева, Ю.И. Минералова, об историзме в литературе Ф.И. Буслаева, об историософском основании русской литературы XX века — JI.A. Трубиной, о проблематике и стиле литературы о войне — Б.А. Леонова. В исследовании применялись сравнительно-типологический, историко-функциональный методы, позволившие провести анализ материала на возможно широком художественном и художественно-документальном пространстве современной прозы о войне.

Актуальность исследования связана с тем, что в настоящее время историческая проза исследуется по преимуществу с социально-нравственной или идеологической стороны, необычайно важно изучение контаминационных возможностей и форм, при которых исторический факт и художественный вымысел взаимно усиливают отражение исторической правды, создают образ подлинной истории. В поле зрения работы — художественные произведения о войне с документальной основой, позволяющие анализировать избранный феномен стиля военной прозы наиболее адекватно научно-

8 Виктор Николаевич Николаев. Член Союза писателей России. Автор книг «Живый в помощи» (Записки «афганца»), «Из рода в род», «БезОтцовщина». Лауреат премии Союза писателей России «Честь имею» 2000 года, лауреат премии «Нрохоровское поле» 2002 года, лауреат Большой литературной премии России 2002 года.

филологической задаче.

Помимо прочего, данная работа дает возможность в избранном исследовательском ракурсе увидеть, каковы традиции русского исторического романа, классической военной прозы и как они функционируют в новой и новейшей военной литературе на документальной основе.

Современная военно-историческая проза на документальной основе пока не стала предметом всестороннего научного исследования, в подобном объеме и под данным углом зрения изучаемый материал прежде никем не рассматривался.

Научная новизна состоит в том, что

• впервые определяются черты преемственности в изображении войны в русской прозе и аспекты полемики с доминантной линией традиции; так, определены характерные способы использования и интерпретации документальных материалов, воспринятые литературой последних десятилетий XX века от Л.Н. Толстого, М.А. Шолохова, других писателей, ставящих историческую и военную проблематику во главу угла творчества в целом, и прозы, в частности;

• впервые определяются духовно-нравственные и социально-философские посылы формирования взгляда на историю Отечества в ее драматические периоды в современной литературе; религиозно-нравственные основания пути героя (его духовное рождение и нравственное возрождение даются современными прозаиками в системе координат православной веры). Так, роман В. Николаева даже назван цитатой из самого начала псалма 90 «Живый в помощи». Другие, но не менее значимые социально-философские и вместе с тем символические основания обнаруживаются в последнем незаконченном романе В. Пикуля;

• впервые в научный филологический оборот вводятся произведения (В. Николаев «Живый в помощи» и В, Пикуль «Площадь павших борцов»), привлекшие приоритетное внимание литературных критиков, а также вызвавшие серьезный резонанс в журнальной и газетной периодике.

• впервые системно исследуются типы документов, включенных в повествование и в конечном итоге определяющие стиль документально-художественной и художественно-документальной прозы (информационные сообщения, исторические справки, прямые репортажи, оригиналы документов, разного рода личные свидетельства и т.п.).

• выделяются способы передачи документального содержания в современной военной прозе: введение в тексты произведений непосредственных (неимитирующих) документальных сведений; введение в тексты произведений опосредованных документальных сведений (ссылка на чужие письма, дневники, мемуары); построение художественного произведения на автобиографической и мемуарной основе (документальное начало - личные воспоминания); стилистическое обрамление диалогов; детализация описываемого пространства.

• продемонстрированы возможности индивидуальных стилей писателей последней трети XX века — начала XXI веков в создании документальной основы прозы о войне, в частности с батальной составляющей9. Индивидуальная образность в сопоставляемых произведениях о войне обусловлена различием художественных основ произведений: автобиографической (В. Николаев) и документальной (В. Пикуль).

Научная новизна диссертации определила и теоретическую значимость работы, т.к. в исследовании впервые прослеживаются доминантные тенденции современной военной прозы (в части соединения исторического факта, документа (приказы, донесения, рапорты, репортажи с места событий) и художественного вымысла, сюжетов и сцен, соответствующих духу времени и авторской позиции), выявляются особенности включения документального (а также мемуарного) начала в художественную ткань современных произведений о военных событиях разных лет: Великой Отечественной войны, Афганском и Чеченском вооруженных конфликтах. Так, например, в работе Н.С, Выговской (2009) рассматриваются произведения только о Чеченских конфликтах конца XX века10.

Целью диссертационной работы является исследование феномена стиля как эстетического единства всех компонентов формы и содержания произведения, соответствующих его воплощению в военной прозе последнего десятилетия XX века — начала XXI века, выявление общих стилевых тенденций современной русской военной прозы, заключающихся в неослабевающем и всестороннем интересе к документальному началу в разработке исторической проблематики.

Цель исследования определила его конкретные задачи:

— выявить характерные черты стиля русской прозы о войне конца XX — начала XXI веков;

— определить способы создания образа войны в литературе названного периода;

— охарактеризовать принципы и приемы использования документальных свидетельств и фактов истории в современной литературе (на примере изображения Великой Отечественной войны и боевых действий в Афганистане в конце XX века);

— выявить доминантные приемы синтеза документального и художественного начал в современной военной прозе;

— рассмотреть и проанализировать особенности изображения войны в батальной литературе последнего десятилетия XX века, определить основные способы передачи документального начала в современной военной прозе;

9 В отличие от другого вида военной прозы, военно-приключенческой литературы (так называемой «шпионской», «литературы о разведчиках»), «батальная литература» представляет собой свод произведений, основанных на реальных военных событиях и изображающих столкновение на поле битвы.

10 Выговская Н С. Молодая военная проза второй половины 1990 — начала 2000-х годов: имена и тенденции: Дисс... канд. филологических наук. М, 2009. 194с.

— выявить доминантные черты индивидуального стиля авторов в военно-историческом повествовании о войне, опирающихся на мощную документальную и фактографическую базу, на примере анализа произведений В. Николаева и В. Пикуля.

Цели и задачи исследования обусловили структуру диссертации, которая состоит из введения, трех глав и заключения, библиографии, насчитывающей 190 наименований, 3 приложений. Общий объем диссертации составляет 182 страницы.

Апробация работы: результаты исследования апробированы в докладах на второй и третьей Всероссийской конференции молодых ученых «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых, МПГУ (2003, 2004), научно-практической конференции «Синтез в русской мировой художественной культуре», МПГУ (2005; 2009); на научно-методической конференции «Филологическая наука и школа: диалог и сотрудничество» (2007, 2008, 2009) а также в 5 публикациях по теме диссертации.

Практическая значимость исследования. Эмпирический материал и результаты теоретического и историко-литературного исследования могут быть использованы в преподавании систематического курса истории русской литературы, а также в курсах по выбору (проблемы истории и теории современной литературы или проблемы исторической прозы, литературы о войне).

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, научная новизна, методологическая база диссертационного исследования, определяются цели, задачи и основные методы исследования, научный инструментарий работы.

Также во Введении обосновываются избранные временные границы исследования и приемлемая для исследования интерпретация термина «современная литература», аргументируется актуальность анализа выбранных аспектов военной прозы в свете последних тенденций развития данного направления. «Современная литература» понимается как литература, созданная в обозримом пространстве исторических событий, которые воспринимаются как «одно» время". Таким образом, произведения 80-х годов прошлого века, рассматриваемые в качестве литературного контекста в данном исследовании, позволяют проследить развитие литературных традиций и выявленные на современном этапе особенности развития документализма в русской военной прозе.

С приходом социальных и политических перемен в 90-е годы XX века возникли и новые требования к изображению войны в литературе. В первую

"Белобровцева И. Новейшая русская литература. — Таллин, 2004; этой же позиции придерживался Лейдерман Н.Л.(см. учебное пособие Современная русская литература 1950-1990-е гг. в2томах.—М., 2003), Маркова Т.Н. Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин.) — М., 2003; Маслова В.А. Русская поэзия XX века: лингвокультурологический взгляд — М., 2006; Тими-на С.И.Современная русская литература (1990-е гг.- начало XXI в.) — М., 2003.

очередь этими обстоятельствами обусловлено стремление авторов к документальности, к достоверности и к восстановлению «правды» в обрисовке уже ранее воссозданных фактов и событий.

Первая глава «Стиль современной военной прозы в историческом и культурном контексте России рубежа ХХ-ХХ1 веков» посвящена определению места военной прозы в современной русской литературе, литературе конца XX — начала XXI вв. и выявлению предпосылок обновления военной прозы. В ней также охарактеризовано отношение литературоведения и литературной критики к теме истории в современной литературе (включая научную и публицистическую). Выявлены основные тенденции современного развития литературы в целом и военной прозы в частности:

• отражение политических потрясений последних десятилетий XX века в документальной военной прозе, литературе и культуре в целом;

• тяготение к документализму, фактографичное™, но одновременно к стиранию границы между подлинными фактами и имитацией фактов;

• повышение интереса к определенным жанрам, связанным с доку-ментализмом (дневники, воспоминания, путевые очерки, хроники, эссе, романы в письмах и другие).

Глава I включает в себя три параграфа: «1.1 Синтез документального и художественного начал как литературоведческая проблема индивидуального стиля и стиля культурной эпохи», «1.2 Становление новой военной прозы и способы формирования образа истории в современной литературе о войне» и «1.3 Историческое повествование и мемуаристика: общее и индивидуальное».

В параграфе 1.1 рассматривается термин «стиль», а также термин «документ» - и использование названных феноменов в художественной литературе; приводятся научные трактовки понятий «художественно-исторический жанр», «документально-художественная проза», «документализм», «документальное начало». Актуальным остается вопрос о соотношении документально-художественной (художественно-документальной, в зависимости от преобладающего начала) литературы с публицистикой и мемуаристикой. Взаимосвязь существует не только в сфере идейного и эмоционального единства, определяемого позицией автора, но и на уровне жанров, их генетических «перетеканий» и синтеза. Так, в работе сделана попытка рассмотреть границы художественно-документальных жанров с учетом объемности и неоднородности понятия «военная проза» (в широком смысле — собрание произведений, имеющих отношение к военной истории и истории войн, включая как архивные документы, так и военную художественную прозу; в узком смысле — собрание произведений художественной литературы о войне). Как документально-художественные рассматриваются жанры публицистического стиля (зарисовки, очерки, композиции, некоторые рассказы). Художественно-документальная литература на историческую и военную тему стремится к

достоверности в изображении эпохи в целом и может включать почти все разновидности прозаических документальных и документально-художественных жанров (дневники, мемуары, биографии, исторические романы, романы-хроники, романы в письмах, романы-репортажи 2, повести и др.). Однако спустя годы даже такой жанр, как дневник, превращается в художественную составляющую в произведении, призванную создать образ его автора, а не остается лишь простым свидетельством конкретного исторического времени. И, напротив, в литературоведческом исследовании, на наш взгляд, следует рассматривать внесенный в художественный текст даже небольшой по объему эпизод (воспоминание, письмо) как апеллирующий к документальности.

Художественно-документальным следует считать такое произведение, в котором реализован художественный потенциал документального материала и документальной структуры. Художественно-документальная проза специфична своей дуалистической природой. С одной стороны, фактологическая база: следование документу, факту; с другой — художественно-изобразительные средства, приёмы собственно художественной литературы.

Особое внимание в первой главе уделяется интерпретации таких понятий, как «факт», «фактографичность», «фактичность», в сопоставлении с «фактором» и «событием». Делается вывод о том, что фактографичность современной литературы (точное описание исторических фактов в произведении) претерпевает изменения. Например, часто делается акцент на интересующей автора позиции, отчего суть текста, его содержание, смысл может кардинально измениться, приобретая черты субъективизма.

Параграф 1.2 «Становление новой военной прозы и способы формирования образа истории в современной литературе о войне» посвящен анализу некоторых черт (трагизм, духовно-нравственные черты, символичность происходящего), литературы о войне последних десятилетий прошлого века — рубежа веков. В литературе рассматриваемого периода нашли свое отражение военные события разных лет и даже эпох. (Приложение к работе содержит периодизацию произведений современной русской военной прозы по описываемым в них войнам).

Современные социально-исторические катаклизмы, начавшись во второй половине 80-х годов XX века, сказались на литературе как фактор, спровоцировавший создание гротесковых «антиутопий» на темы истории Отечества и современности. Разумеется, этот жанр использовался авторами по-разному13. Так, прозаик Вяч. Пьецух написал, идя вслед за знаменитым произведением Салтыкова-Щедрина, «Историю города Глупова в новые и новейшие времена». Фактически это произведения особой жанровой природы:

12 В современной военной прозе наиболее выделяются такие романы-репортажи, как, например, «Горящие сады», «Чеченский блюз» А. Проханова и «Клон» Л. Могилева.

13 Где довольно механически воспроизводятся многие коллизии, перенесенные в XX век и изображающие перипетии революции, а затем советского периода общественного развития страны. (О литературных стилизации, вариации, парафразисе, аллюзии и т. п. см.: Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М., 1999).

художественно-политические шаржи, отличающиеся критикой антигосударственных тенденций эпохи М.С. Горбачева и 90-х годов.

Как уже упоминалось, ряд писателей на переломе к 90-м годам в той или иной мере видоизменили характер своего личного творчества. Как следствие, обозначились жанровые «подвижки»: например, некоторые романисты стали сосредоточиваться на публицистических статьях, очерках и эссе (В. Распутин, В. Белов, с одной стороны, и такие «умеренные» авангардисты, как А. Зиновьев, Э. Лимонов, с другой). В военной литературе документальная проза в конце XX в. по-прежнему является востребованным жанром. Но подход в изложении фактов не всегда отличается объективностью и даже стремлением к ней.

Функционально-предметная «база» документально-художественных жанров определяет их основу: органичное соединение, сочетание документальности и художественности. Это значит, что факты в них, как правило, документальны (адреса, имена героев, поле их деятельности и т.д.), и не только раскрываются через поступки, действия людей и изображаются художественными средствами, но и включаются в ткань художественного текста при помощи «монтажа», чередования повествовательных эпизодов с приведением неизмененного текста документа. Автор-повествователь выступает как наблюдатель, истолкователь, собеседник, исследователь и т.д.

Каждый художественно-документальный жанр, исследуя действительность, отражает своими средствами реальное время и пространство. Время — важная категория в прозе названной проблематики. Временное и пространственное наполнение произведения создает движение сюжета, мысли, придает им особый колорит. Жанры этой группы обладают большими возможностями в отражении времени и изображении пространства и в создании образа времени: исторического, протекающего сейчас и времени будущего.

Вместе с тем, как показывают наблюдения, в художественных произведениях на документально-исторической основе последних лет преимущественно рассматривается не столько эмоциональная сторона, сколько определенное социальное поведение героев, их духовный рост — предпринимается попытка увидеть в единичном закономерное.

В военной прозе конца XX века кардинально меняется сама авторская установка: вместо тонкого психолога (скорее наблюдателя, чем исследователя) приходит участник и исследователь. Такая установка влечет за собой совершенно иной тип творчества: общество, в котором живешь сам, невозможно описывать таким же образом и теми же методами, что при описании «выдуманного» героя.

В параграфе 1.3 проанализирована проблема фактографичное™ и мемуарного начала в историческом повествовании.

Изменения, происходившие в историческом жанре, отразились не только в тематике романов и повестей, но затронули также и языковые средства. Разные типы повествователя и повествования по-разному соотнесены с формами речи, существующими за пределами художественной литературы. Как писал Г. О. Винокур, «уже целое столетие у нас конкурируют в реалисти-

ческой беллетристике два основных стиля: имитирующий и неимитирующий. Это — то новое противоречие, которое принес с собой реализм».

Крайне важно то, как представлен образ автора (рассказчика) в определенном типе повествования. С образом автора, например, связываются важные композиционные понятия всеведения и объективности. Авторское повествование от 3-го лица обычно рассматривается как «объективное», или «объективированное». При этом такое наименование присваивается «авторскому повествованию» не столько потому, что оно «объективно» в смысле отношения к изображаемой действительности, сколько потому, что его конкретный субъект (то есть тот, кто повествует) не обозначен.

В диссертационной работе рассматриваются примеры различных типов повествователя в военно-исторической и мемуарной прозе. (Так, на примере повести М.Г. Абдулина «160 страниц солдатского дневника» показана возможность быстрой смены лица рассказчика с «мы» на «я» и наоборот: «Не знаю уж, какой встречи я ожидал. <... >... Все, с этой минуты, как мы сюда спрыгнули, мы — фронтовики»). Несмотря на пристальное внимание к мемуаристике со стороны самых различных специалистов и немалый опыт как в использовании, так и в ее изучении, до сих пор нет научного определения этого понятия, которое бы удовлетворило всех. Самое приемлемое, на наш взгляд, определение предложил А.Г. Тартаковский, говоря о мемуарах «как повествованиях о прошлом, основанных на личном опыте и собственной памяти автора»14. Это утверждение представляется существенным, но не бесспорным.

При обращении к мемуарному источнику следует учитывать, что от величины «разрыва» между событиями, отраженными в воспоминаниях, и временем их написания в определенной степени зависит и правдивость фактических данных, и точка зрения автора. Чем больше это расстояние, тем больше вероятность ошибок памяти. Основанием для классификации мемуаров в исследовании может явиться тот самый «временной» аспект, например, отношение времени создания памятника к воспроизводимому15. «Непосредственные», т.е. созданные по первым впечатлениям мемуары (дневники, записи мыслей в блокнотах, письма, путевые заметки и т.п.) и «опосредованные» (памятью автора и прошедшим временем), т.е. записки, отражающие ментальные черты времени, в которое они создавались. (Наиболее интересной, с этой точки зрения, представляется «неоконченная повесть» — как определил жанр своего произведения сам автор — П. Ткаченко «Слово о Мараварской роте»16, где герой предстает «новым» человеком, осмысливающим происходившее с ним ранее).

В современной военной литературе мемуарные источники могут реали-зовываться в разных формах: как целостное произведение или как вкрапле-

14 Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика. М.: Наука, 1980. С. 312.

15 См. Колядич Т.М. Воспоминания писателей: Проблемы поэтики жанра. М., 1998.

16 Ткаченко П. Слово о Мараварской роте. Неоконченная повесть — Москва, Екатеринбург, 2001.

ния, элементы личных раздумий или воспоминаний в произведениях другого жанра и назначения.

Данный параграф Главы 1 содержит вывод о том, что в публицистической и даже научной литературе при раскрытии темы истории, исторического прошлого нашей страны, военной темы наблюдается искажение некоторых фактов, отход от фактографичное™ и объективного документализма, что привело к возрождению в военной прозе жанра мемуаров и активной тенденции к включению мемуарного начала в ткань художественно-документальных произведений на историческую тему.

Во второй главе «Художественно-документальное и документально-художественное начала в стиле B.C. Пикуля и В.Н. Николаева» выделены основные способы передачи документального начала в современной военной прозе, определена роль индивидуального стиля писателей в историческом повествовании на примере творчества таких авторов, как В. Пикуль и В. Николаев.

Глава II состоит из двух параграфов: 2.1. «Документальное начало в стиле произведений В. Пикуля: традиции и новаторство», 2.2. «Индивидуальный стиль в повествовании о войне. Соотношение документального и художественного в военной прозе В. Николаева».

Для сравнительного анализа выбраны два произведения о войне: роман «Площадь павших борцов. Барбаросса» (1992)' В. Пикуля (1928—1990)18 и роман «Живый в помощи» В. Николаева1 . Выбор произведений обусловлен

17 Пикуль В. Площадь Павших борцов. Барбаросса: роман-размышление. Москва, ¡992. (Последний роман, над которым работал Пикуль вплоть до последних дней — «Барбаросса», посвященный событиям Второй мировой войны. Он планировал написать два тома. Закончив работу над первым томом, Пикуль рассчитывал перейти к написанию книги «Когда короли были молоды» (о событиях XVIII века), а затем создать второй том «Барбароссы». Однако он успел написать лишь большую часть первого тома романа «Барбаросса», во время работы над которым скончался).

8 Валентин Саввич Пикуль (13 июля 1928, Ленинград— 16 июля 1990, Рига)— советский писатель, автор многочисленных художественных произведений на историческую и военно-морскую тематику. Участник Великой отечественной войны.

19 Николаев (Князькин) Виктор Николаевич (г.р. 1955) — майор запаса, кавалер ордена Красной Звезды, член Союза писателей России. Выпускник Курганского высшего военно-политического авиационного училища, Виктор Николаев прошел через все «горячие точки». В 1987-1989 гг. служил в Афганистане в должности начальника поисково-десантной группы (ПДГ), осуществлявшей поиск и спасение терпящих бедствие и попавших в плен военнослужащих. Затем выполнял задачи по ликвидации нештатных ситуаций в Сумгаите, Степанакерте, Нагорном Карабахе, Спитаке, Тбилиси. В 1990-1993 гг. учился в Военно-политической академии. Лишь тяжелая болезнь вынудила Виктора Николаева оставить службу в Вооруженных Силах. Поборов болезнь, Виктор Николаев написал книгу «Живый в помощи. Записки афганца», которая повествует о русском воине, прошедшем через ад войны, но не сломленном, а укрепившимся духом, с честью выдержавшим все тяжкие испытания. В книге нет выдуманных персонажей и вымышленных событий, ибо автор писал о собственной жизни, о людях, с которыми столкнула ег о судьба. Но главное в этой книге — высокая тема духовного подвига, совершаемого воинами России, защищающими свою Родину. «Живый в помощи» — это книга о самовозрождении человека.

наличием важных характерных черт стиля, интересных для сопоставления в контексте изучения стиля современной военной прозы. Так, оба автора дают представление о фактах военной истории России, но затрагивают разные эпохи (Роман В. Пикуля о защите Сталинграда периода Великой отечественной войны, а роман В. Николаева — о войне в Афганистане 80-х — 90-х г.г. XX века)

Историческое и документальное начало в произведениях B.C. Пикуля многоаспектно и полифункционально.

Во-первых, сам принцип работы автора над сбором материала к своим романам можно назвать установкой на достоверность содержания.

Во-вторых, ориентированность автора на передачу документальных сведений выражается в выборе композиции, и часто, как следствие, жанра произведений.

В-третьих, документальное начало, введенное разными способами, присутствует в самих текстах произведений (автор дает ссылки на конкретный источник; иногда не подтверждает передаваемые факты и события ссылками; ссылки даются, но без указания точных имен; достоверность достигается и за счет художественных средств: автор включает в текст пословицы, поговорки, песни описываемых лет; при общем ровном тоне повествователя-исследователя позволительна эмоциональность в размышлении над наиболее острыми вопросами, допускается стилистический диссонанс20).

Документальное начало в романе (позже — повести)21 В.Н. Николаева проявляется иначе: основывается не столько на архивных исследованиях, сколько на фактах биографии писателя. Главный герой, которым является сам автор-повествователь, вспоминает о пережитом, начиная с 1979 года, когда он был еще юным курсантом военного училища, и в последующие годы афганской войны (1 часть повести), событий в Сумгаите, Тбилиси, Нагорном Карабахе, Спитаке (2 часть повести). Уже тот факт, что Николаев оставляет герою свое имя, не изменяет его на какое-либо другое, подсознательно вселяет в нас уверенность в том, что мы узнаем правду со страниц книги.

Валентин Саввич Пикуль осмысливает традицию в изображении военных событий, в работе над произведением (исследование архивов, писем, интервью и др.). Виктор Владимирович Николаев дает представление читателю о современных ему событиях, пережитых им лично. Он основывается на личных впечатлениях, даже на собственном мистическом опыте.

В. Пикуль, в свою очередь, воссоздает правду о войне на фоне документальных свидетельств. У авторов разное понимание «документа», собственный подход к документализму, уникальный авторский стиль. Так, в романе «Площадь павших борцов» прослеживаются четкие принципы построения

20 «Но это — цари, а вот генеральный секретарь партии решил пересидеть эти дни в кустах, не высовываться в полдень...»(Пикуль B.C. Площадь павших борцов. // Поли. Собр. соч. Т. 26. — М„ 1994. С. 54).

21 Часть первая впервые опубликована в «Роман-газете XXI век» № 2 в 2000 г. с пометкой «роман», вторая часть - в «Роман-журнале XXI век» № 11 в 2001 году с авторской пометкой «документальная повесть».

художественного текста (композиция, сюжет), а роман «Живый в помощи» представляет собой, скорее, полотно жизни, поток свидетельств.

Индивидуальная образность в сопоставляемых произведениях о войне обусловлена различием художественных основ произведений: автобиографической (Николаев В.) и документальной (В. Пикуль). Несмотря на разные писательские задачи (масштабность замысла), на значительные различия в стиле, тематике данных произведений, невозможно не отметить такие общие черты стиля, как: внимание к художественным деталям, использование документальных свидетельств в ткани художественного текста, создающих иллюзию документальности, имитацию документа. Проявляется отношение авторов к войне как к бессмысленному и кровавому событию. На наш взгляд, оба произведения современной военной прозы отражают наиболее характерные диаметрально противоположные подходы к созданию повествования о войне.

Наибольший интерес представляет изображение войны в так называемой «батальной» литературе. («Батальная литература» представляет собой свод произведений, основанных на реальных военных событиях и изображающих столкновение на поле битвы).

Наиболее интересными в данном случае становятся произведения батальной литературы, авторы которых сами являлись участниками описываемых столкновений. Только в этом случае мы можем говорить не только о до-кументализме (воссоздании картин реальных военных действий по документальным источникам), но и о личностном факторе — художественности авторского переживания, сопричастности описываемого, наличии мемуарного начала. В качестве примера такого документализма рассматривается проза В. Николаева.

В. Николаев относится к писателям «среднего» фронтового поколения — офицер, участник военных действий в Афганистане 1979-1989 гг. Его повести (перв. изд. — роман) «Живый в помощи»22 и «Из рода в род» обозначены в отчете Союза писателей как «яркие романы» автора, вошедшего в число несомненных лидеров современной русской литературы23.

Основой достоверности книги В. Николаева является упоминание в ней настоящих имен прототипов героев — участники событий оживают перед нами. И, в первую очередь, сам Виктор — главное действующее лицо, офицер и автор-повествователь. Он очевидец и участник событий. Художественное и документальное в данной повести сплелись неразрывно как на уровне сюжета, так, например, и на языковом уровне. Вот одно из предложений, написанное в неком «казенно-литературном» стиле: «Не являясь представителем дипкорпуса, он, ввиду волнения, внутреннего замешательства, перераставшего на глазах в эмоциональную бурю, выпалил...». Даже в сокращенном виде оно обнаруживает умышленное сочетание несовместимых, казалось бы, по стилю слов и словосочетаний. («Не являясь представителем», «ввиду вол-

22 Николаев В. «Живый в помощи». // Роман-журнал XXI век. 2000, №2.С. 20-73.

23 Отчет. Организационно-творческая работа правления Союза писателей России между X и XII съездами (2000-2004гг.). — М.: Союз — Принт, 2004,- С.41.

нения» — официально-деловой, «эмоциональная буря», «выпалил» — художественный стиль).

Но трагические моменты жизни героев на войне звучат как, например, описание сцены мученической гибели воина, попавшего в плен к «духам» 4: «...Валентин...почти...ничего не осознавал. Вытянутая шея от просевшей тяжести тела держала голову на почти рвущихся шейных позвонках. Глаза, не мигая, мучительно смотрели в небо. «Духи», перевязав его на другое дерево, облегчили его состояние для предстоящего большего животного наслаждения. Минуты капитана потянулись как век...». При создании подобных сильных сцен язык писателя меняется: он становится эмоциональным, образно-насыщенным, экспрессивным. Динамика повествования усиливается за счет использования коротких лаконичных реплик в диалогах, завершающихся вопросом или восклицанием, многократного повторения слов «минута», «насколько секунд», «быстрее», «мгновение» и других, создающих ощущение стремительности. «Четырнадцать человек вывалились на землю за одну - две секунды... Борт Майданова, как мячик, скача с точки на точку в шубах пыли, огня и дыма, уже стоял на новом месте загрузки. А о/сивые уже тащили мертвых.<... >Батя... без конца хрипел: «Все?! Все?!» <...> Но милость Божия, сердце-двигатель ... были на стороне русской отваги».

В современной военной прозе все реже встречаются характерные для батальной литературы о Великой Отечественной войне середины XX века сцены боя, сцены рукопашных схваток и др. Все чаще мы встречаемся с описанием других баталий — баталий, происходящих на невидимом фронте или даже в душе главного героя.

Третья глава работы посвящена определению места батальной литературы в военной прозе и детальному анализу изображения темы войны и современной армии на войне в батальной литературе последних десятилетий XX века — начала XXI века.

Глава III состоит из 2 параграфов: 3.1. «Образ войны в батальной литературе последнего десятилетия XX века: «документальное свидетельство», 3.2.«Способы передачи документального содержания в современной военной прозе». В литературе конца XX— начала XXI веков феномен войны приведен к понятию «войны» - как воплощения противоестественного миропорядка, не управляемого разумом, абсурдной ситуации; современные авторы военной прозы окончательно разводят войну и воина, выявляя в воине человека, а в войне — подавляющее человека начало, разрушающую силу.

Вместе с тем в современной батальной литературе отчетливо прослеживаются традиции изображения войны JI.H. Толстого: при изображении освободительной войны (если она воспринимается автором в качестве таковой) персонажи, ее участники со стороны России, предстают перед читателями в качестве Героев, иногда даже героев-мучеников (В. Николаев «Живый в помощи»), а при изображении военных действий в чуждой по культуре и традициям земле главные герои, русские солдаты, теряются в этом новом про-

24 Николаев В. «Живый в помощи». // Роман-журнал XXI век. 2000, №2.С. 34-35.

странстве, уходят в свои размышления и переживания (В. Маканин «Кавказский пленный»). Наравне с данной традицией становится заметным новый взгляд на воина Великой Отечественной войны. Проявляется тенденция к дегероизации. Так, в романе «Прокляты и убиты» (1992) Виктор Петрович Астафьев пишет войну, как он сам определяет, не в «правильном, красивом и блестящем строе с музыкой и барабанами, и боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами», а в «ее настоящем выражении — в крови, в страданиях, в смерти»25.

Еще одной новой тенденцией в современной батальной литературе является проявление авторского отношения к войне через сравнительный анализ пейзажей. Пейзаж как атрибут фактографичное™ наличествует у многих авторов произведений художественно-документальной прозы. Помимо прочего, пейзаж становится даже идеологической составляющей произведения, а не формальным приближением к истине, стремлением описать страну и ее историю и т.д. Сопоставление мирного пейзажа и картины поля боя — традиционная черта стиля художественной военной прозы, но особые краски она приобретает в произведениях о боевых действиях в Афганистане и вооруженных конфликтах в Чечне.

Документально-художественная военная проза охватывает достаточно обширный круг явлений. Фактический материал является основой повествования и придаёт ему особую эмоциональную выразительность; рассматриваемая проблематака, как правило, носит гуманистическую направленность. Общий стиль и вся система использованных элементов создают атмосферу подлинности, доверительности. В этах особенностях заключён эстетический потенциал художественно-документального произведения.

В Заключении содержатся основные выводы работы.

XX век — начало века XXI — новая и новейшая история — это целостный и особый культурно-исторический феномен. Данная эпоха характеризуется увеличением количества войн и повышенной концентрацией насилия, а также резкой поляризацией между людьми в духовно-нравственной сфере.

Основными чертами литературы последнего десятилетия XX века в целом и военной прозы, в частности, стали трагизм, духовно-нравственные искания, стремление к символическим и философским обобщениям, вписанным в контекст истории посредством обращения к документу.

В современной литературе, СМИ, кинематографии прослеживается тенденция не только и часто не столько к фактографичное™, сколько к недосказанное™ и фрагментарное™, когда даются не факты, а детали, натуралистические подробности и т.п. И это отрицательно сказывается не только на общей содержательной стороне документальных жанров, но и деформирует представление об исторических событиях.

Современной военной прозе, как уже отмечалось ранее, свойственно стремление к документализму. Вместе с тем реализация документального на-

25 Астафьев В.П. Прокляты и убиты: Роман: Кн. 1-2 - Кн. 1 Чертова яма; Кн.2 Плацдарм. М .- 1994.// Собр. соч. в 15т. Т.10; См. также: Роман-газета, 1992, N3; 1995,- №18).

чала в художественной ткани самих произведений у разных авторов существенно различается.

Для военной литературы конца XX века характерен, в первую очередь, такой способ передачи документального начала, как введение в тексты произведений непосредственных документальных сведений (сводки, архивные документы, приказы, репортажи и т.д.)

Подобный способ введения документальных подтвервдений истинности повествования в современной военной прозе наиболее востребован, однако его отличительной чертой является «бездоказательная ссылка»: так, авторы сообщают читателю, что сведения получены из некоей листовки, услышаны по радио и т.д. Автор-повествователь в данном случае выступает как хроникер, однако, в отличие от научной литературы, перед художественным повествованием не стоит задача доказать, является ли сам документ архивным материалом или представляет собой имитацию документа. При этом важно разделять стремление автора следовать документам истории, с одной стороны, и создавать мистификацию истории, с другой.

Литература последних лет отличается также введением в тексты произведений опосредованных документальных сведений — ссылка на чужие письма, дневники, мемуары. (В. Богомолов «Момент истины», Л. Платов «Секретный фарватер», Вс. Овчинников «Горячий пепел», Ю. Семенов «Альтернатива. Политические хроники», С. Наумов «В двух шагах от «Рая» и др.)

Для современной прозы характерно также построение художественного произведения на автобиографической и мемуарной основе (в данном случае документальными являются личные воспоминания). (В. Николаев, В. Кривенко и др.)

Это также можно считать особым способом передачи документального начала в военной прозе потому, что в данном случае достоверными являются личные воспоминания, либо непосредственно зафиксированные в дневниках и сохраненные в том первоначальном виде, либо опосредованные пройденным временем и наложенными позже размышлениями — прошедшими позже литературную обработку. Еще более неоднозначны в своей документальности автобиографические произведения, написанные от первого лица, ориентирующие читателя на достоверность собственных переживаний, но написанные без опоры на дневниковые записи.

Произведения на автобиографической основе различаются вниманием либо к внешним деталям и событиям — тогда автор предстает перед читателем в роли повествователя (Прилепин 3. «Патологии»). Либо к собственным ретроспективным переживаниям и ощущениям — автор является и персонажем и даже лирическим героем собственного произведения (Проку-дин H.H. «Постарайся вернуться живым»).

Человек, переживая любое событие, невольно гипертрофирует его, а значит, одна судьба расширяется до исторического события. Внешний план формирует ассоциативный ряд, отвлекающий от основной идеи, глубины (Факта), истинного события, и в итоге порой выписывается необъективная

картина. Это одна из наиболее ярких негативных современных тенденций в литературе.

Как способ передачи достоверного также выступают в современной военной прозе стилистическое обрамление диалогов (достоверность достигается за счет максимально точной передачи речевых особенностей диалогов участников событий (синтаксических и лексических)) и детализация описываемого пространства и событий (репортажная форма точной передачи фактов-событий в их хронологической' последовательности и точность описания действий, включая «кровавые подробности»).

В современном повествовании о войне натуралистическое изображение смерти, пыток, мук является одной из наиболее ярких тенденций, и оно часто подменяет или имитирует документальность повествования.

По теме диссертационного исследования имеются следующие публикации:

1. Окунькова Е.А. Синтез документального и художественного в современной прозе (по повести В. Николаева «Живый в помощи...»). / Знание. Понимание. Умение. - № 3- С. 245- 248 (0,18 п.л.);

2. Окунькова Е.А. Образ молитвы в документальной повести Виктора Николаева «Живый в помощи...»/ Материалы Второй научно-методической конференции «гуманитарные науки и православая культура. II Пасхальные чтения. -М., 2004. -С. 178 — 182 (0,23 пл.);

3. Окунькова Е.А. Документальное в современной художественной прозе. / Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы третьей всероссийской конференции молодых ученых. 23 - 24 ноября 2004 года. Москва-Ярославль: МПГУ - Ремдер, 2004.- С. 254 — 259 (0,29 п. л.);

4. Окунькова Е.А. Основные тенденции в изображении войны в современной прозе с документальной составляющей. / Школьная библиотека в образовательном пространстве современной школы.- М.: МИОО, 2009. - С. 163 -178 (0,88 пл.);

5. Окунькова Е.А. Документальность и авторское в военно-исторических произведениях B.C. Пикуля. Филологическая наука и школа: диалог и сотрудничество/ Сборник трудов по материалам III научно-методической конференции. - М.: Русская школа, 2010.- С. 191-198 (0,59 п. л.).

Подп. к печ. 20.05.2010 Объем 1 п.л. Заказ №89 Тир 100 экз. Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Окунькова, Елена Александровна

Введение

Глава I. Стиль современной военной прозы в историческом и культурном контексте России рубежа XX-XXI веков.

1.1. Синтез документального и художественного начал как литературоведческая проблема реализации стиля.

1.2. Историческое повествование и мемуаристика: общее и индивидуальное.

1.3. Становление новой военной прозы и способы формирования образа истории в современной литературе о войне.

Глава II. Художественно-документальное и документальнохудожественное начала в стиле B.C. Пикуля и В.Н. Николаева

2.1 Документальное начало в стиле произведений В.Пикуля: традиции и новаторство.

2.2 Индивидуальный стиль в повествовании о войне. Соотношение документального и художественного в военной прозе В.Николаева

Глава III. Современная историческая проза на документальной основе с батальной составляющей.

3.1 Изображение войны в батальной литературе последней трети

XX века: «документальное свидетельство».

3.2 Способы передачи документального содержания в современной военной прозе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Окунькова, Елена Александровна

Россия пережила всего за 10-15 последних лет такие серьезные потрясения, которые заставили писателей, современников этих событий, обратиться к опыту истории, чтобы понять не только причины происшедшего, но и заглянуть в грядущее. Именно так поступали классики не только в России, но и во всем мире.

Писатели искали и ищут ответы на насущные социально-политические, нравственно-исторические, духовно-нравственные вопросы, обращаясь и ко

1 О времени Великой Отечественной войны (B.C. Пикуль , Ю.В. Бондарев ,

3 4 5

В.П. Некрасов , В.О.Богомолов , С.В. Наумов и др.), и к только что ч завершившимся локальным войнам (В. Маканин , A.A. Проханов , В.В. Николаев8, Д. Гуцко9 и др.)10, их отражение в зеркале истории важно для каждого.

Постижение явлений современной культуры и литературы, в частности, неизменно возвращает нас к хронологическим границам феномена «современный», который понимается зачастую расширительно, и в круг произведений, именуемых современными, попадают те, что созданы в 50-70-е гг. XX века. Определить «нижнюю границу» понятия «современный» означает для настоящей работы определение и некоторых важных в историко-литературном и теоретико-литературном отношении понятий. Словосочетание

1 «Баязет» - роман, посвященный русско-турецкой войне; «Три возраста Окини-сан», «Крейсера» - русско-японская война; «Моонзунд», «Честь имею», «Из тупика» - Первая Мировая война; «Реквием каравану РС1-17», «Мальчики с бантиками», «Каждому свое», «Океанский патруль», «Площадь павших борцов» - Великая Отечественная война и др.

2 «Берег», «Горячий снег», «Батальоны просят огня», «Последние залпы» - Великая Отечественная война.

3 «В окопах Сталинграда», «Написано карандашом» - Великая Отечественная война.

4 «Момент истины (В августе 44-ого)», «Иван», «Зося», «В Кригере» - Великая Отечественная война.

5 «В двух шагах от «Рая», «На расстоянии крика», «Останься живым», «Взведенный курок», «Скажи им, пусть помнят» - Великая Отечественная война.

6 «Кавказский пленник» - о чеченской кампании.

7 «Чеченский блюз» - о чеченской кампании.

8 «Живый в помощи», «Из рода в род» - об афганской войне.

9 «Там, на реках Вавилона» - армяно-азербайджанский конфликт.

10 Более подробно см. Приложение 1: Распределение произведений военной прозы последней трети XX века по описываемым в них войнам

Современная литература» имеет в отечественном литературоведении несколько значений:

1. Современной для настоящего времени считается литература, написанная после 1970 г. и до наших дней11;

2. К современной относится только текущая литература (самых последних лет)12;

3. Современной можно называть литературу, созданную в обозримом пространстве исторических событий, которые воспринимаются как «одно» время (в данном свете советская литература уже не является современной, т.к. отражает прошедшую эпоху истории России). К подобному выводу приходит целый ряд исследователей13.

Так, «современность в искусстве - это отражение в литературе современного состояния эпохи, экономических, политических и моральных проблем своего времени с идейных позиций, отвечающих его требованиям. Современность в искусстве это не только современная тема, но и современная ей трактовка»14. Более того, нельзя не согласиться с исследователями, определяющими «современность» в литературе как корпус произведений, созданных в обозримом временном пространстве и «воспринимающихся как «одно время»15.

В начале 90-х годов в России произошла долго назревавшая, но все равно стремительная смена социально-политических, культурно-исторических ориентиров. Перестройка в силу разных, не всегда позитивных, тенденций

11 Оскоцкий В.Д. Спор на рубеже веков: история литературы, литературная критика: избранные ст. - М., 2005; Трубина Л.А. Русская литература XX века. М., 2003; Довнор Д.И., Запольский А.И.Современная русская литература: Анализ произведений школьной программы: Справочное пособие. - М., 2003; Минералов Ю.И. Новейшая русская литература - М., 1999; Агеносов В. В. Русская литература XX века.— М., 2001.

12 Журавлев В. П. Русская литература XX века. - М., 1998; Михайлова О.Н. Литература русского зарубежья — М., 1996. Ковский Е.В. Литературный процесс 60-70-х годов. - М.: Наука, 1983. Русская литература: писатели XX века / Ред. Лущенко Е.Г. и Никонова Т.А. -Воронеж, 1996.

13Белобровцева И. Новейшая русская литература. — Таллин, 2004; этой же позиции придерживался Лейдерман Н.Л.(см. учебное пособие Современная русская литература 1950-1990-е гг в 2 томах. - М., 2003), Маркова Т.Н. Современная проза : конструкция и смысл (В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин.) -М., 2003; Маслова В.А. Русская поэзия XX века: лингвокультурологический взгляд -М., 2006; Тимина С.И.Современная русская литература (1990-е гг.- начало XXI в.) - М., 2003;

14 Словарь литературоведческих терминов // под ред. Шилина Вл. - М., 2001.

15 Ыефагина Г.Л. Русская проза конца XX века. М.: Флинта. Наука, 2003. С.-20 привела к бурному всплеску новой литературы в конце 90-х годов XX века, отражающей состояние этой новой эпохи (хотя идейные позиции и требования этого времени еще не были в полной мере сформулированы — это привело к появлению спорной, тематически и стилистически неоднородной литературы, литературы, часто перетолковывающей факты и документы истории с «удобных» для нового времени позиций).

Литература последних («текущих») лет стала, кажется, более зрелой, глубокой; в ней все ярче просматриваются живые тенденции, характерные для общественного сознания и культуры России в целом.

При этом О. Павлов отмечает: «Современная проза как текущая литература — понятие ущербное. Тут мы хотим историчный, протяженный во времени художественный опыт как раз выкорчевать из истории и сплавить как "текущий", пытаясь обогнать течение самой реки. А тот процесс, если мы хотим именно движения, должен начинаться от истоков, восходить из корней и тогда-то становиться ощутимым. День же сегодняшний, настоящий — это область не исторического, но временного бытования литературы. <.> Через осознание художественного значения личного опыта явились громадные писатели, а литература коренным образом преобразилась»16. Размышления О.Павлова задают тон полемике по вопросам, актуальным для современной истории литературы, но, пожалуй, не отвечают на вопросы, ею уже поставленные.

В настоящее время издательствами выделяются целые серии под названием, например, «Русская современная проза», включающие «литературу будущих классиков третьего тысячелетия.»17. М. Тарковский («Замороженное время»), А. Сегень («Страшный пассажир»), В. Дегтев («Крест»), В. Артемов

Обнаженная натура»), Ю. Арбатов («Биг-бит»). «Наша серия - подлинный

18 русский реализм, реализм XXI века», — заявляют в издательстве . Среди

16 Павлов О. Взгляд на современность и современную прозу (заочное выступление в журнале "Вопросы литературы") // www.antikritika.ru

17 Фонд Святого Всехвального апостола Андрея Первозванного. - М.: Андреевский флаг,2004. http://www.fap.ru/pubhouse/products.php

18 Там же. Вероятнее всего, можно говорить о некой документальности произведений, основанности на реальных событиях, которая явно относится к достоинствам перечисленных книг, по мнению авторов проекта. достоинств приводятся «прекрасный русский язык», «актуальный сюжет», «точные реалии», «подлинные краски».

Понятие «современная литература» для многих теперь справедливо ассоциируется не с «деревенской» прозой 70-х годов, а с живым сегодняшним литературным процессом. О том, что литература активно развивается, свидетельствует несколько фактов19.

В том числе растущее количество электронных библиотек и литературных сайтов, где каждый посетитель - и читатель, и писатель, и критик, где есть только любовь к слову и тексту, что свидетельствует о пришествии нового литературного поколения20.

Таким образом, определяя «дух и букву» феномена современной литературы согласимся, что нижней границей современной прозы будет вторая половина 80-х гг. XX века - 90-е годы XX века - первое десятилетие XXI в.

Не претендуя на исчерпывающую характеристику этой литературной эпохи, определим, какое место и почему в ней занимает тема военная, военно

19 Во-первых, это вручение различных литературных премий (Известных, например, Букеровской, и только появившихся на свет, например, имени пушкинского Ивана Петровича Белкина), помогающих творчески развиваться талантливым писателям и сориентироваться серьезно настроенным читателям.

Во-вторых, невероятная активность книгоиздания. Не только серьезные литературные журналы интересуются литературными новинками, но и книгоиздательства «Вагриус», «Захаров», «Подкова» и др, (Часто книга успевает выйти раньше, чем последняя часть того же романа - в журнале, что образует здоровую конкуренцию).

В-третьих, настоящим событием становятся ежегодные ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction в Москве, книжные ярмарки современной литературы в Ледовом дворце Санкт — Петербурга; встречи с писателями, круглые столы и дискуссии стимулируют авторов — писать, а читателей — читать.

В - четвертых, бурно развивается литературный Интернет. При всем том, что «сетература» во многом отличается от традиционной «бумажной» литературы, они все же во многом близки.

20 Современные тенденции к стиранию границ в литературе представляются таковыми:

1. между реалистическими и нереалистическими направлениями в литературе (особенность большинства современных текстов наиболее отчетливо проявляется в творчестве Ольги Славниковой, Николая Кононова, Веры Павловой, Натальи Галкиной);

2. между интеллектуальной и массовой литературой (книги Бориса Акунина, Татьяны Толстой).

3. между литературными жанрами («женский детектив» Дарьи Донцовой, Татьяны Поляковой и др., «детектив-утопия-пародия» Хольма Ван Зайчика и др.);

4. между литературой и внелитературной действительностью. (Движение «Идущие вместе» и их акции публичного уничтожения книг Владимира Сорокина и Баяна Ширянова - это с одной стороны, а с другой, - стирание границ между литературой и реальностью, происходящее в сфере масс-медиа. Использование рекламных и PR-технологий для увеличения популярности писателей и вживление в ткань художественных произведений оплаченных рекламных и PR-сообщений — все это реальность последних лет). историческая, а развитии самой этой темы доминантным является интерес к фактографичности, документализму.

Этот материал представляет собой широкое исследовательское поле, поэтому понятие «стиль» рассматривается в работе как в широком (стиль эпохи), так и в узком значении (индивидуальный стиль автора). Преимущественное внимание направлено на характерные черты стиля, которые формируют образ войны, на проблематику, объясняющую повествовательный и описательный план прозы, а также на особенности присутствия документального начала.

Одной своей гранью наши размышления не могут не захватывать проблему достоверности, к которой не сводим вопрос о документальности и документализме. Проблема достоверности и вопросы, связанные с изображением исторических военных событий в литературе, острее, чем когда бы то ни было, встают перед современным человеком, ибо в силу различного рода обстоятельств он расположен верить в происходящее в художественных

21 произведениях, фильмах как в подлинные свидетельства истории. Интерес к фактам и документам сегодня обусловлен, на наш взгляд, с одной стороны, шельмованием истории, написанной в советское время, и в связи с этим -нашим желанием разобраться в том, что же было в этой истории «парадного», а что «подлинного».

Основные направления в российской литературе 2001-2002 гг. // http://www.pl.spb.ru/obzor.doc; По-видимому, массовая литература нужна не в меньшей степени, чем интеллектуальная - у нее свои функции, свои задачи. На книжной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction в Москве в ноябре этого года большинство посетителей высказывалось против деления литературы на интеллектуальную и массовую, о чем нельзя забывать, говоря о современном литературном процессе. В то же время, глядя на обилие пестрых обложек, необходимо помнить, что не покетами едиными для чтения в метро жива современная литература. Юрий Давыдов, председатель Букеровского жюри 2001, признался, что перед ним стоял очень нелегкий выбор и ему было чрезвычайно тяжело назвать всего одно произведение в качестве лучшего. «Мне пришлось прочесть много произведений, но как ни странно, погребального настроения у меня не возникло. я боялся, что, ознакомившись вплотную с современной литературой, я обнаружу полный и окончательный ее упадок. К счастью, этого не произошло. Молодые авторы пишут, и пишут замечательно». А писатель Владимир Маканин, председатель Букеровского жюри 2002, оценивая результаты, сказал кратко: «я доволен высоким качеством прозы».

При этом в произведениях современных авторов (как отечественных, так и зарубежных ) прослеживается неподдельный интерес не просто к истории, а к той, обращается к документальным свидетельствам. Так, В.А. Аграновский в работе «Ради единого слова» отмечает небывалый расцвет документалистики» или документальной прозы, «документализации литературы и искусства». «Популярность такой литературы несомненна», — пишет он и среди причин этого явления приводит возросший интеллектуальный уровень и образованность современного читателя, «всеобщую тягу к объективности» (Л.Тинзбург)»24, а также то, что «читатель. «изголодался» по .документальным свидетельствам о временах и исторических событиях малоизвестных и некогда даже скрытых».

Читатель . хочет расслышать .голос провидения - неожиданную, непредсказуемую, но и открывающуюся для всех объективную истину», —

25 пишет П. Палиевский . В дискуссии по данному вопросу на страницах «Литературной учебы» в 2009 году приняли участие известные современные деятели культуры и науки: А.Большакова, А.Варламов, А.Ганжа, А. Газизова, Н. Кознова, Л. Луцевич, Е. Местергази, Б. Осипов, П. Палиевский. Такой диалог и именно сейчас не случаен. Он указывает и на возросшую актуальность темы, на высокий интерес к проблеме подлинности в художественном произведении, о серьезной и насущной проблеме обращения художника к фактам и документам истории для формирования художественного мира, приближающего нас к истине. Впрочем, постижение особенностей обхождения художником с документом позволит внимательнее всмотреться в

22 В той или иной мере интерес к истории и документальному началу прослеживается в произведениях У. Эко («Имя Розы», «Маятник Фуко», «Баудолино»), К.Воннегута («Колыбель для кошки»), Штемлера («Ресторан», «Вокзал»), только цели и назначение документа в структуре этих произведений различны.

23 Аграновский В.А. Ради единого слова. - По материалам сайта http://Hb.ru/NEWPROZA/AGRANOWSKIJ Ш/юигпаШ^

24Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: Сов. писатель, 1971.

25 Литература и документ: теоретическое осмысление темы (материалы «круглого стола») // Литературная учеба. № 1, М. 2009. С. 198-210. индивидуальный стиль писателей названной эпохи и отдельных ее представителей26.

В свете этого наиболее востребована и интересна сегодня военно-историческая проза, что и обусловило выбор предмета данной диссертационной работы.

97 войны) и повесть В. Николаева «Живый в помощи», 2001 год (о войне в Афганистане 80-х годов с участием Вооруженных сил СССР и о военных конфликтах последнего десятилетия XX века на территории России и стран СНГ) в контексте современной военной прозы (В. Кривенко, В. Носков, В. Маканин, А. Проханов, А. Бабченко, М. Абдулин, В. Дегтев и другие) и в контексте традиционной военной прозы последней трети XX века (Ю. Бондарев, С. Алексиевич, В. Некрасов и другие).

Объектом исследования являются характерные черты индивидуального стиля писателей на материале исторической (военной) прозы последних десятилетий XX века, формирующиеся на основе включения в произведения различного рода документов, а также сочетающие в себе характерные признаки документальности, с одной стороны, и художественного вымысла, художественной условности, с другой; и последние тенденции развития документального начала в военной литературе.

26 Об этом см. подробнее: Минералов Ю.И. Мнимые неправильности// Теория художественной словесности. Поэтика индивидуального стиля. М., 1999. С.33-43.

Виктор Николаевич Николаев. Член Союза писателей России. Автор книг «Живый в помощи» (Записки «афганца»), «Из рода в род», «БезОтцовщина». Лауреат премии Союза писателей России «Честь имею» 2000 года, лауреат премии «Прохоровское поле» 2002 года, • лауреат Большой литературной премии России 2002 года. литературы XX века — Л.А. Трубиной, о проблематике и стиле литературы о войне — Б.А. Леонова. В исследовании применялись сравнительно-типологический, историко-функциональный методы, позволившие провести анализ материала на возможно широком художественном и художественно-документальном пространстве современной прозы о войне.

Научная новизна состоит в том, что • впервые определяются черты преемственности в изображении войны в русской прозе и аспекты полемики с доминантной линией традиции; так, определены характерные способы использования и интерпретации документальных материалов, воспринятые литературой последних десятилетий XX века от Л.Н. Толстого, М.А. Шолохова, других писателей, ставящих историческую и военную проблематику во главу угла творчества в целом, и прозы, в частности;

• впервые в научный филологический оборот вводятся произведения (В. Николаев «Живый в помощи» и В. Пикуль «Площадь павших борцов»), привлекшие приоритетное внимание литературных критиков, а также вызвавшие серьезный резонанс в журнальной и газетной периодике.

• продемонстрированы возможности индивидуальных стилей писателей последней трети XX века — начала XXI веков в создании документальной

ЛО основы прозы о войне, в частности с батальной составляющей .

28 В отличие от другого вида военной прозы, военно-приключенческой литературы (так называемой «шпионской», «литературы о разведчиках»), «батальная литература»

Индивидуальная образность в сопоставляемых произведениях о войне обусловлена различием художественных основ произведений: автобиографической (В. Николаев) и документальной (В. Пикуль). Современная историческая и военно-историческая проза с документальной основой находится в настоящее в самом начале исследования, в подобном объеме и под избранным углом зрения изучаемый нами материал прежде не рассматривался.

Научная новизна диссертации определила и теоретическую значимость работы, т.к. в исследовании впервые прослеживаются доминантные тенденции современной военной прозы (в части соединения исторического факта, документа (приказы, донесения, рапорты, репортажи с места событий) и художественного вымысла, сюжетов и сцен, соответствующих духу времени и авторской позиции), выявляются особенности включения документального (а также мемуарного) начала в художественную ткань современных произведений о военных событиях разных лет: Великой Отечественной войны, Афганском и Чеченском вооруженных конфликтах. Так, например, в работе Н.С. Выговской (2009) рассматриваются произведения только о Чеченских конфликтах конца XX века29.

Цель исследования определила его конкретные задачи: — выявить характерные черты стиля русской прозы о войне конца XX — начала XXI веков; представляет собой свод произведений, основанных на реальных военных событиях и изображающих столкновение на поле битвы.

29 Выговская Н.С. Молодая военная проза второй половины 1990 — начала 2000-х годов: имена и тенденции: Дисс. канд. филологических наук. М, 2009. 194с. определить способы создания образа войны в литературе названного периода; охарактеризовать принципы и приемы использования документальных свидетельств и фактов истории в современной литературе (на примере изображения Великой Отечественной войны и боевых действий в Афганистане в конце XX века); выявить доминантные приемы синтеза документального и художественного начал в современной военной прозе; рассмотреть и проанализировать особенности изображения войны в батальной литературе последнего десятилетия XX века, определить основные способы передачи документального начала в современной военной прозе; выявить доминантные черты индивидуального стиля авторов в военно-историческом повествовании о войне, опирающихся на мощную документальную и фактографическую базу, на примере анализа произведений В. Николаева и В. Пикуля.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Стиль современной русской прозы о войне"

Выводы автора-наблюдателя не далеки от вывода Л. Толстого ("Если допустить, что жизнь человеческая может- управляться разумом, - то уничтожится возможность жизни"190): героизм ни в коей мере не объясняется рациональными причинами. Фраза В. Носкова о многочисленных героях написанной книги становится своеобразным ключом ко всей книге: само словосочетание "многочисленные герои", являющееся вначале катахрезой (ведь "герой" - человек, совершивший героический поступок - "единичен" по своей природе), к концу книги переходит в область "точного знания".

В.Носков вполне однозначно отвечает на важнейший толстовский вопрос ("Если цель истории есть описание движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который все остальное непонятно, - следующий:

189 Отчет. Организационно-творческая работа правления Союза писателей России между X и XII съездами (2000-2004гг.). - М.: Союз - Принт, 2004.- С.43.

190 Толстой 1984, т.VI, С. 246. какая сила движет народами?"191): народами движет сила единства индивидуальностей, для которых важны их личные переживания, превращающие незначительные с точки зрения истории факты в события (например, смерть, ранение, письмо, молитва — эти события способны поменять человека внутренне и внешне). И одна молитва в устах одного человека может стать событием, в то время как одна смерть в масштабах истории событием может так и не стать.

III. Построение художественного произведения на автобиографической и мемуарной основе можно считать особым способом передачи документального начала в военной прозе потому, что в данном случае достоверными являются личные воспоминания, либо непосредственно зафиксированные в дневниках и сохраненные в том виде, либо опосредованные пройденным временем и наложенными позже размышлениями - прошедшими позже литературную обработку.

В. Карпов по этому поводу пишет следующее: «Все дальше в прошлое отодвигаются годы Великой Отечественной. Но не убавляется работы сотрудникам военных архивов. Все новые авторы берутся записать на бумаге пережитое, пополнить страницы народной летописи, и все новые факты требуют документальных подтверждений, уточнений.

О войне много написано. Так много, что успели сложиться привычные стереотипы читательского восприятия и новому автору, трудно бывает на них не оглядываться.»192

В этой лее аннотации к «160 страниц из солдатского дневника» АбдулинаМ. Г. сказано, что «комсорг батальона, минометчик, М. Абдулин в своих записках воссоздает суровый и нежный образ советского солдата, отстоявшего свободу и независимость нашего Отечества». Цепкая память ветерана Великой Отечественной войны, шахтера М. Абдулина не забыла подробностей окопного быта под Сталинградом. В основу его солдатского дневника, написанного после войны, легли воспоминания о трудных

Толстой 1984, т.VI. С. 311

192 Карпов В. Взглядом из окопа. // Предисловие к кн. Абдулин М. Г. 160 страниц из солдатского дневника. — М.: Мол. гвардия, 1985. С. 4-5. фронтовых дорогах, битвах за Сталинград, Днепр. об однополчанах, их душевном благородстве, воинской стойкости, самоотверженности.

Казалось бы, не снижают ли эти записи через четыре десятка лет героический пафос образа солдата Великой Отечественной? Нет, не снижают. Чем подробней мы видим в воспоминаниях автора обыкновенных людей, которым и под огнем требовалась каждодневная пища, одежда, тепло, тем контрастней, ярче прорисовывается сила духа этих людей, их неистощимый в тяжелейших условиях юмор, веселость, тем ближе они становятся читателям.

Как шахтер-горняк, я был забронирован от мобилизации, но добился отправки на фронт. Четверо друзей — Коняев Коля, Ваншин Иван, Карпов Виктор и я — мы явились в Бостандыкский райвоенкомат, доказывая военкому, что не такие уж мы опытные шахтеры, чтобы нас бронировать от фронта. «Броня Комитета Обороны! — твердит военком. — Не могу и не имею права!» Пришлось — смешно вспомнить — пригрозить, что вот взломаем ночью магазин, чтобы отправили нас хоть со штрафным батальоном, а на суде дадим показания, что майор Галкин не хотел отправить на фронт по-хорошему. Смог-таки майор Галкин: куда-то позвонил, с кем-то согласовал — и вот мы голышом перед придирчивой комиссией, набирающей курсантов в авиационное училище. Приняли только двоих из нас — моего самого близкого дружка Коняева Колю и Виктора Карпова. Мы с Ваншиным — снова в военкомат, и в тот лее день поехали: Иван — в Чирчикское танковое училище, а я — в Ташкентское пехотное имени В. И.Ленина. Знал я, что иду навстречу смерти? Знал. Вообралсение еще не представляло конкретной картинки, увиденной на дне балки в фиолетовом свете ракеты. Но непостилсимое существо человек! Окажись я сию минуту за тысячи километров от этой балки в моем цветущем кишлаке Бричмулла на Чаткале — снова пойду-побегу в военкомат стучать кулаками, чтоб отправили сюда. Вот ведь штука: и умирать не хочется, и жить невмоготу, если нечиста совесть. Истерзала меня в шахте мысль: а что я стану говорить, когда кончится война? Что в тылу тоже были нужны кадры, особенно на шахтах оборонного значения? Нужны. Да каждому не объяснишь, всем не докажешь. Девчонок и тех берут на фронт. Но как не хочется погибнуть! Как невыносимо страшно стать трупом в балке, освещаемой фиолетовым светом ракеты.,.193

Для М. Абдулина участие в воине было исполнением гражданского долга перед Родиной. Автор начинает с описания страха, который овладел им в первые часы прибытия на передовую, в реальную обстановку, из которой пачками шли в тыл извещения: «Погиб смертью храбрых.» С трудом добившийся отправки на фронт «из-под брони», он теперь спрашивает себя, а не разумней ли было использовать возможность остаться дома. И с удивлением убеждается: как бы ни было страшно на передовой, еще страшней вопрос после войны: «А почему ты не был на фронте?» «Вот ведь штука, — с некоторой даже досадой размышляет он, — и умирать не хочется и жить невмоготу, если нечиста совесть». Вот отправной толчок рассуждений автора.

Вместе с тем при всей легкости стиля этих дневников, при всей опосредованности их последующей литературной обработкой, это произведение по сути своей документально.

М. Абдулин по ходу своих записей постоянно делает сноски, отправляя читателей к иллюстрирующим их фотографиям, в которых подтверждаются «вскользь» промелькнувшие в тексте фразы (например: <<Девчонок и тех берут на фронт»).

Также интересен сборник В. Андреева, участника Афганской войны, «Военные рассказы», представляющий собой 12 литературно-обработанных страниц из личного дневника, который он вел на войне.

Лето 1982 года. Афганистан

Стая белых голубей мечется над площадью. В память об одероюаиной когда-то победе над английским экспедиционным корпусом вокруг скромного квадратного сооружения с куполообразной крышей стоят старые английские пушки. Кандагар, город, в котором, как в самой э/сизни, слились воедино страх и радость, роскошь и нищета, война и голуби, летающие беззаботной стаей над площадью с пушками, — символом свободы и независимости. Война

193 Абдулин М. Г. 160 страниц из солдатского дневника. — М.: Мол. гвардия, 1985. С. 8. чувствуется практически во всем. <.> Площадь с пушками для нас — контрольная точка при сопровождении колонн. Каждый раз приходится докладывать: «Прошел площадь с пушками». От тоски ли по родине, или просто оттого что так привычнее, постепенно позывной этой контрольной точки превращается в «площадь Пушкина».

Суматошное движение редких машин, моторикш, велосипедов нарушается чадящими выхлопами потока наливников, грузовых машин и БТРов. Это идет наша колонна. Война стала образом жизни этого города. И даже у мальчишек, которые всегда и везде играют в войну, здесь другие забавы. Вот и сейчас они равнодушно смотрят на танк, выставленный на перекрестке для блокировки вероятного нападения. /./

Паша. Лето 1998 года

Я понял, что окончательно схожу с ума. Мою страну постоянно что-то раздражало, не устраивало или, наоборот, веселило в самый неподходящий момент. Я все время безуспешно старался помочь ей стать довольной собой и счастливой. И самое парадоксальное — ни на минуту не сомневался в том, что страна всегда права. Но она относилась ко мне так, будто я уже однаэюды совершил преступление, отбыл наказание — отдал чей-то интернациональный долг— и опять с упорством маньяка беру в руки топор. Конечно, с моей стороны было бы глупо раздувать из мухи огромного лопоухого слона. Однако инстинкт мне подсказывал, что мы нуждаемся в защите от своей страны. <.>Меня окружал мой собственный мир, отгороженный от всех гневом и недовольством. С ужасом понимая, что не такой жизни мне хотелось, я продолжал делать отчаянные попытки схватиться за соломинку, как откровенно не желающий затонуть граэюданин. (Андреев П. Военные рассказы^

Особо интересен с точки зрения документализма тот факт, что автор, ориентируясь на читателя, старается в примечаниях к рассказам пояснить каждое слово, которое может быть ему не понятно.

Например: «зеленка» — зона обильной растительности, виноградники и т.п.; К— пулемет Калашникова, калибр 7.62 мм; «Муха»— ручной гранатомет; «Нпс (т), дуст.» — «Нет, друг.» (язык дари); эРДэ— рюкзак десантника; Трубадур — от слов «дурь», «дуть», «труба» — забитая замальцованной пыльцой конопли папироса. И т.д.

Еще более неоднозначны в своей документальности автобиографические произведения, написанные от первого лица, ориентирующие читателя на достоверность собственных переживаний, но написанные без опоры на дневниковые записи.

Произведения на автобиографической основе различаются вниманием либо к внешним деталям и событиям (тогда автор предстает перед читателем в роли повествователя), либо к собственным ретроспективным переживаниям и ощущениям (автор является и лирическим героем собственного произведения).

Например:

Не помню, как очутился на поверхности воды. Последние мгновения я двигался в полной тьме, и вокруг меня не было жидкости, но было — мясо, — кровавое, теплое, сочащееся, такое уютное, сжимающее мою голову, ломающее мне кости черепа. Был слышен непрерывный крик роженицы /./ "Когда она утечет?" — спрашивает мальчик. "Когда она утечет, мы умрем", — думаю я и, егце не боясь напугать его, произношу свою мысль вслух. Он принимает мои слова за ответ. "А это скоро?" — видимо, его интересует, насколько быстро утечет вода. "Да нет, не очень скоро", — отвечаю я, так и не определив для себя, о чем я говорю — о смерти или о движении реки". (Прилепин 3. Патологии).

Вот и все! Прощайте, горы! Сколько otee здоровья здесь угроблено! В последний раз я сплю на камнях, завернувшись в спальный мешок, в обнимку с автоматом. В последний раз пью из жестянки чай, вскипяченный на костерке. Никогда больше в жизни не пойду в горы с нагруженным веирмешком. Не придется впредь пить воду, экономя каэюдый глоток. <.>3ачем Dice я сюда все-таки отправился? Глупость, может быть, но главное, что никто и никогда не сможет упрекнуть меня, будто я отсиживался в тылу, когда другие воевали в Афгане! <. >

Но основная задача выполнена — возвращаюсь живым!

Не грабил, не мародерствовал, не зверствовал, не издевался, не убивал в мирное время. Солдат берег, воевал, на мой взгляд, честно.

Начальник политотдела сдержал слово и прислал мне сменщика (Прокудин H.H. Постарайся вернуться живым).

Осмысление войны и событий тех лет по прошествии многих лет вносит ощутимую долю субъективности в описание событий, даже если оно ведется на основе дневниковых записей, но, как справедливо отметил А.Г. Алексин, «война, решая судьбы веков, внешне живет событиями данного часа, только этой минуты, и эти минуты более всего остаются в памяти современников».

IV. Достижение достоверности излагаемых событий посредством стилистического обрамления диалогов в современной военной прозе наиболее характерно для произведений писателей «среднего» и «молодого фронтового» поколения (участников Афганской войны и Чеченских кампаний), в особенности для таких авторов, как А. Маканин, А. Проханов, В. Кривенко, JI. Могилев, 3. Прилепин, А. Бабченко, Д. Гуцко, А. Карасев и др.

Следует особо, отметить, что языковое оформление произведений А. Маканина, А. Проханова и др. существенно отличается от языка повестей и романов В. Николаева, В. Шурыгина, В. Носкова и других писателей, ориентирующихся на предыдущие способы передачи документального начала в своем творчестве.

Так, в повести В. Кривенко «Как поживаешь, шурави?» можно встретить нарочито приниженную лексику и сбитый, неровный синтаксис, призванные служить для передачи наибольшей достоверности описываемого:

Вертолетчики засекли небольшую группу людей, которые прятались за сопкой. Но что интересно, находились они не со стороны зеленки, а по другую сторону, куда никто не стрелял. Летчики влупили по ним ракетами, а когда пехота прочесывала место, мы обнаружили кириз как раз там, где сидели духи, а когда прочесали зеленку, обнаружили еще пару киризов. Оказывается, духи, обстреляв колонну из зеленки, по киризам перелазили на другую сторону дороги, прятались за сопку и оттуда смотрели и прикалывались, как мы перепахиваем лес. Как видно,. с юмором у них было все в порядке. В деле минирования они тоже проявляли лихую изобретательность. Положат фугасную мину на воздушной подушке, а по бокам пару снарядов — когда такая дура ухнет, дно БТРа к потолку прилипает. Мы на броне в основном находились, редко когда по-боевому, а водилам доставалось здорово, выжить при таком взрыве практически невозможно. Танк, правда, выдерживал, только катки с траками разлетались. Но танкистам доставалось от кумулятивных гранат, которые, пробив броню, взрываются внутри машины. Танкисты рассказывали, что кумулятивка за пять секунд прожигает броню, так что если за это время не успеешь выскочить, по стенке размажет».

Сравним также: «Они сидели на лестнице, на холодных ступенях, поставив у ног автоматы. Сзади длинно и бело лежал Филя. Кудрявцев, оставивший теплый бушлат на площади, напялил на себя тесный стариковский свитер, несходящуюся на груди куртку и эюдал приближения танка. Вывернет на площадь из-за скопления разбитой техники, и тогда — бежать к окну, упирать в косяк гранатомет, выцеливая сопряэ/сение башни, и выстрелами двух гранат успеть поджечь его бронированный короб, пока пушка танка не плюнула в дом черной тушей снаряда.

Есть мысля, — повторил Крутой, словно недавний га разговор был прерван не разрывом гранат, а чиркнувшей спичкой, от которой закурили сигарету. — Пойду к своему танку. — Крутой кивнул на окно, где в сумерках чернели на снегу железные ребра и берцовые кости сгоревших машин. — Бронебойный снаряд в стволе! Если суки подгонят танк, вручную разверну башню, влуплю в упор!

Брось, — вяло отозвшюя Кудрявцев. — Один уже лежит под простынкой. Тебя подстрелят, как Филю, после первых десяти шагов.

Хрен подстрелят! — не соглашался Крутой. — Начинает темнеть. Если что, вы меня прикроете. Я наряэюусь под бабу, в юбку, в платок, какой-нибудь куль прихвачу! Они подумают, что нищенка или мародер, не станут палить!» (Проханов А. Чеченский блюз^

Для примера можно также сравнить некоторые эпизоды из книги В. Николаева «Живый в помощи.» с отрывком «В окрестностях Герата» из повести Виталия Кривенко «Как поживаешь, шурави?»194.

В последней повести достоверно передается атмосфера того места, в котором приходилось служить нашим солдатам во время Афганских событий. О том, что атмосфера места войны и духа солдат переданы верно, свидетельствуют такие слова Михаила Караулова, председателя ноябрьского отделения окружного союза ветеранов Афганистана195: «Честно говоря, не ожидал, что у Виталия настолько живо и правдиво получится описание военных будней нашего житья-бытья в Гератской провинции Афганистана».

Рассмотрим, почему описание событий звучит живо и достоверно, читается отрывок быстро, «на одном дыхании», и за счет чего достигается эта «легкость»:

Бывало, расслабишься немного, пока в полку между рейдами торчишь, и зависнешь где-нибудь в другом подразделении — мы частенько собирались у разведчиков в беседке. Ну, само собой, косяк курнешь, а иногда и бражки хапнешь сверху. Сидишь, прикалываешься, как пацаны поют под гитару, как всегда, забываешь, что рота на пятнадцатиминутной готовности. Вдруг крик: «Девятая рота, тревога!!1». Весь кайф как ветром сдуло, подскакиваешь и ломишься в оружейку, на бегу материшь духов почем зря»196.

В повести явно прослеживаются традиции физиологического очерка, передающиеся через лексику повествования.

А вот как описываются часы и минуты отдыха в повести «Живый в помощи» В. Николаева: «В модуле у наводчиков запахло жареным. Пришедший из бани люд позволил себе вкусить деликатеса — жареной картошки. Когда ее запах начал разноситься по комнатам, соседские носы начали водиться влево, вправо на 90 градусов. Чтобы точно определить, кто сегодня богаче, надо было под любым предлогом, вплоть до: «Мужики, вы случайно не слыхали, что

194 В. Кривенко. В окрестностях Герата, http://istoki.sib/ru

195 В. Кривенко. В окрестностях Герата. Литературно-публицистический журнал «Сибирские истоки» №3 (24) 2004,- С.5

196 В. Кривенко. В окрестностях Герата. Литературно-публицистический журнал «Сибирские истоки» №3 (24) 2004.- С.6 на завтра дает метео?» — точно выйти на цель. При этом успеть на несколько ложек афганской редкости и плюс к ней лекарственную рюмку

197 спирта» .

Разница очень заметна. Она заключается в выборе лексики для повествования об одних и тех же, в общем-то, событиях. Повесть «Живый в помощи» заставляет читателя, напряженно сомкнув губы и с холодком в сердце, вступать в бой вместе с героями и даже чувствовать боль от их ран, а затем лишь на время облегченно вздохнуть, читая описание короткой передышки.

Это относится к любой категории читателей. А повесть «Как поживаешь, шурави?», видимо, не сможет привлечь любого читателя, что обусловлено именно употреблением некоторых слов. Возможно, автор хотел таким образом максимально приблизить к нам обстановку и речь героев, но это несколько снизило литературную и воспитательную ценность произведения. «Наши» у В. Кривенко «долбят» по «духам», «влупили» и «только троих замочили».

В. Николаев тоже использует военный жаргон («вертушки», «духи», «тюльпан» и др.), но в допустимых пределах и ровно настолько, чтобы это не могло отвлечь читателя от страшных и порой бессмысленных, но достоверных событий, о которых он повествует. Это обусловлено и новым мировоззрением самого В. Николаева - он нашел свой верный жизненный путь, путь к богу. «Живый в помощи» — это документальное произведение человека, уже переосмыслившего все то, что он пережил не только в Афганистане, но и за тем в Грузии и Армении.

Однако подобные особенности прозы таких писателей, как В. Кривенко не умаляет ее достоинств, а лишь доказывают, что в жанре прозы на текущий момент «идет большая многообещающая работа, направленная на осмысление сегодняшнего дня России и ее шествия сквозь историю»198.

V. Данному способу документализма в современной военной прозе (особенно в батальной литературе) сопутствует и такой, ставший особо

197 В. Николаев. Живый в помощи.- М.: Роман-журнал XXI век.№ 11, 2001.- С.32

198 Отчет. Организационно-творческая работа правления Союза писателей России между X и

XII съездами (2000-2004гг.). - М.: Союз - Принт. 2004,- с.51 популярным способ, как детализация описываемого пространства и событий (репортажная форма точной передачи фактов-событий в их хронологической последовательности и точность описания действий, включая именно натуралистические «кровавые подробности»), Документализм в данном случае интерпретируется как увиденное и прочувствованное почти физиологическое состояние ужаса боли и смерти (это не экзистенциальные ситуации «на пороге)

Приведем пример:

Главной мишенью ошалевших от вседозволенности сепаратистов стали "инородцы": 350 тысяч русских, побросав годами налситое, покинули Чечню. Те же, кто остался, сполна испили горькую чашу. Но часто ли слышали и читали мьг о кровавых расправах над "нечечеицами"?

А здесь своя чудовищная хроника. Зверски убит атаман Сунженской линии Подколзин, отрублены головы всел1 казачьим старейшинам в Червленной, публично растерзан в Урус-Мартане настоятель православной церкви отец Анатолий. Тысячи русских подвергнуты избиениям, изощренному изнасилованию. Вот только одна из множества подобных историй. Светлану М. и Ирину П. боевики во время войны дероюали в горном лагере в районе Бамута. Более шестидесяти чеченских бандитов сделали двух русских девушек "мутаа" — временными женами. Не забывали ими "угощать" и уставших от боев арабских террористов.

По иронии судьбы родичи Ирины, долгое время проживавшие в Казахстане, буквально спасли от голодной смерти три депортированных чеченских семьи — делились с ними последним куском хлеба. И ее, естественно, связывала с чеченцами традиционная искренняя дружба. Теперь, при упоминании слова "чеченец", Ирину охватывают приступы истерики, женщина несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством» (Трошев Г.Н. Моя война. Чеченский дневник окопного генерала).

В психологии такой способ передачи достоверных сведений принято называть физиологическим документализмом, отличающимся от прочих видов тем, что рассматривает в качестве своего объекта общественные типы199.

Этот способ также не является «изобретением» литературы конца XX века. Методы рассмотрения социальных типов частично заимствованы документальной (и художественно-документальной) литературой XX века из французского очерка первой половины XIX в. и из русских физиологических очерков того же времени. У французских очеркистов была заимствована позиция естествоиспытателя, исследующего социальные типы как виды животного мира (и, соответственно, оттуда же была привнесена зоологическая терминология).

Вспомним слова Бальзака о "Человеческой комедии": "Идея этого произведения родилась из сравнения человечества с животным миром. Общество подобно Природе. Ведь Общество создает из человека, соответственно среде, где он действует, столько же разнообразных видов, сколько их существует в животном мире. Различие между солдатом, рабочим, чиновником, адвокатом. так же значительно, хотя и труднее уловимо, как и то, что отличает друг от друга волка, льва, осла. и т. д. Стало быть, существуют и всегда будут существовать виды в человеческом обществе так же, как и виды животного царства"200.

Современная военная проза опирается в данном случае на традиции русского физиологического очерка XIX века, у которого художественно-документальной литературой были заимствованы следующие черты:

1) "пристрастность", четкая социально-критическая позиция, отсутствовавшая в очерке французском по вполне понятной причине: ученый не может сетовать на то, что одним видам живется лучше, а другим хуже, его дело лишь максимально бесстрастное наблюдение (русский физиологический очерк не принял эту нейтральную авторскую позицию201);

199 Физиология - "наука о жизнедеятельности организмов, о процессах, протекающих в их системах, органах, тканях, клетках." (Ожегов, Шведова. Толковый словарь современного русского языка, 1987, с. 527).

200 Бальзак О. Человеческая комедия. - 1960, т. I, с. 21-23

201 Кулешов А. Традиции физиологического очерка XIX в. - Н.-Новгород, 1986, с. 9

2) направленность внимания преимущественно к "низовым" слоям общества (идея «маленького человека» и уникальности / ценности личности без опоры на ее социальное происхождение всегда являлись характерными чертами русской литературы; не могли они не проникнуть и в русский физиологический очерк). Именно акцентированное внимание к физиологии "парий общества" приобретало "очевидный социальный колорит" и полемически указывало на благополучие верхних "этажей" социума; такая позиция и была важнейшим отличием русской школы от французской202.

3) двухчастностъ: "В "физиологическом очерке" обычно две части: чисто описательная - социальная характеристика и, затем, бытовая - с поступками, диалогами, дающая возможность представить "особь" в действии" . Однако наблюдения показывают, что возможны отступления от этого композиционного канона (особенно в так называемом «Кавказском тексте», т.к. это текст особый, экзистенциальный, как уже упоминалось об этом ранее): обязательно сохраняется лишь вторая часть, иллюстрирующая одним или несколькими примерами характерные черты членов социальной группы, прослойки, класса.

Объектами этого вида анализа, считают психологи, становятся: солдаты, служащие, рабочие, заключенные, преступники, бедняки, бродяги, эмигранты (беженцы), бандиты, террористы и т.д.

В произведениях, документализм которых достигается стилистическими средствами или детализацией описываемого пространства или событий, нельзя выявить определенный тип автора, его роли в канве произведения, т.к. эти способы передачи документального преимущественно являются второстепенными по отношению к таким методам, как введение в тексты произведений непосредственных документальных сведений; введение в тексты произведений опосредованных документальных сведений и построение художественного произведения на автобиографической и мемуарной основе, и используются как средство усиления эффекта достоверности.

202 Там же, с. 10

203 Там же, с. 17.

В современном историческом повествовании изображение смерти, пыток, мук на войне является одной из наиболее ярких тенденций литературы конца XX - начала XXI века.

Заключение

Предпринятый нами в настоящей работе анализ функции «документа» в художественной, художественно-документальной и документальной прозе позволяет сделать несколько важных выводов о «формах присутствия» документального начала в современной литературе военной проблематики.

Стремление литературы нового и новейшего времени «писать историю» или «переписать историю» не может из намерения превратиться в культурный и литературный факт иначе, чем при использовании исторических документов и фактов истории, запечатленных различными «фиксаторами» данной информации. Включение различных типов документов и свидетельств подлинно происходивших событий приближает общество к осознанию того, что трагизм эпохи, социально-нравственные, нравственно-философские духовно-нравственные искания и отдельного человека, и общества в целом, и различных общественных институтов базируются на постижении роли самих событий и их «проявлении» в документах времени. Более того, документ, помещенный в художественное поле произведения, способствует формированию образа времени во всей его сложности и многомерности.

Исследование документальной составляющей в современной прозе приводит и к некоторым неожиданным выводам. Зачастую писатель не прибегает к документам и фактам, а имитирует использование документа, понимая, что имитация, «подделка» — сильный инструмент воздействия на читателя, позволяющий создавать важные социально-исторические акценты необходимые в социально-политической борьбе настоящего времени.

Зачастую в современной литературе, СМИ, кинематографе прослеживается тенденция не к фактографичности, а к подмене, «передергиванию» фактов и фрагментарности, когда даются не факты, а детали, экспрессивные натуралистические подробности и т.п.

Особое место среди актуальных жанров современной литературы занимает жанр мемуаров.

Функционально-предметная «база» этого жанра определяет их основу органичное соединение, сочетание документальности и художественности. Это

163 значит, что факты в них, как правило, документальны (адреса, имена героев, поле их деятельности и т.д.), раскрываются через поступки, действия людей и изображаются художественными средствами. Т.к. мемуары характеризуются в первую очередь отношением, сопричастностью к значимым историческим событиям, мемуарное начало является одной из отличительных черт военной прозы.

В современной военной литературе мемуарные источники могут реализовываться в разных формах: как целостное произведение, как вкрапления, элементы личных раздумий или воспоминаний в произведениях другого жанра и назначения.

Фактический материал является основой повествования и придаёт ему особую эмоциональную выразительность, рассматриваемая проблематика, как правило, носит гуманистическую направленность. Общий стиль и вся система использованных выразительных средств речи создают атмосферу подлинности, достоверности и доверительности. В этом и заключён нравственно-эстетический потенциал художественно-документального произведения.

В современной военной прозе в зависимости от соотношения «автор-рассказчик» различаются четыре вида повествования:

• рассказчик-повествователь не назван и стилистически не выделяется, повествование идет от автора (в тексте представлено так называемое авторское повествование от 3-го лица, которое называют объективированным);

• рассказчик-повествователь назван, но стилистически не выделяется (рассказчик обозначен с помощью местоимений 1-го лица и форм 1-го лица глаголов или точки видения, но с помощью характерологических языковых средств не выделяется);

• рассказчик не назван, но выделяется стилистически-просторечная лексика, экспрессивный синтаксис и т.д. (рассказчик не обозначен с помощью местоимений 1 -го лица и форм 1-го лица глаголов, но выделяется с помощью просторечно-диалектных или, наоборот, «книжных» языковых средств);

• рассказчик назван и выделяется стилистически (рассказчик обозначен и с помощью 1-го лица и форм 1-го лица глаголов, и с помощью точки видения).

Последний тип повествования является наиболее характерным для современной военной прозы.

Наибольший интерес представляет изображение войны в так называемой «батальной» литературе. В отличие от военной прозы с иными доминантами,— военно-приключенческой литературы (так называемой «шпионской», «литературы о разведчиках»),— «батальная литература» представляет собой свод произведений, основанных на реальных военных событиях, изображающих столкновение на поле битвы.

Наиболее интересными в данном случае становятся произведения батальной литературы, авторы которых сами являлись участниками описываемых событий. Только в этом случае мы можем говорить не только о документализме (воссоздание картин реальных военных действий по документальным источникам), но и о личностном факторе - художественности авторского переживания, сопричастности, наличии мемуарного начала.

Все чаще мы встречаемся с описанием других баталий: баталий, происходящих на невидимом фронте или даже в душе главного героя.

В современной литературе при стремительной тенденции к дегероизации, к разрушению образа сильной армии и образа солдата-победителя наблюдается также идеализация эпохи XIX века (балы, усадьбы, «декоративные» военные действия, офицеры царской армии и т.д.).

Довольно часто в литературе последней трети XX в. — начала XXI война приведена в состояние чистого понятия "войны" как воплощения противоестественного миропорядка, не управляемого разумом, абсурдной ситуации, неприменимой к живым нуждам человеческой жизни. Современные авторы военной прозы порой окончательно разводят войну и воина, выявляя в воине человека, а в войне - подавляющее человека начало, разрушающую силу.

Вместе с тем в современной батальной литературе отчетливо прослеживаются традиции изображения войны Л.Н. Толстым: при изображении освободительной войны (если она воспринимается автором в качестве таковой) персонажи, ее участники со стороны России, предстают перед читателями в качестве героев (иногда даже героев-мучеников), так, например, в романе «Война и мир» Л.Н. Толстого и в повести «Живый в помощи.» В.Николаева, а при изображении военных действий в чуждой по культуре и традициям земле главные герои, русские солдаты, теряются в этом новом пространстве, уходят в свои размышления и переживания («Хаджи-Мурат» Л.Н. Толстого и «Кавказский пленный» В. Маканина).

Еще одной новой тенденцией в современной батальной литературе является проявление авторского отношения к войне через сравнительный анализ пейзажей. Пейзаж становится идеологической составляющей произведения, а не приближением к истине, стремлением описать страну и ее историю и т.д.

В свете событий последних лет проблема солдата в армии является одной из актуальных проблем нашего общества, поэтому изображение войны в современной батальной литературе нераздельно связана не только с понятиями долга, Родины и добродетели, но и с описанием сложного взаимодействия человека как воина и личности с армией как современным явлением.

Реализация документального начала в художественной ткани самих произведений у разных авторов существенно различается.

Для военной литературы последней трети XX века характерен, в первую очередь, такой способы передачи документализма, как введение в тексты произведений непосредственных документальных сведений (сводки, архивные документы, приказы, репортажи и т.д.). Примеры, каких и в тексте тоже.

Подобный способ введения документальных подтверждений истинности повествования в современной военной прозе наиболее востребован, однако его отличительной чертой преимущественно является «бездоказательная ссылка»: так, авторы сообщают читателю, что сведения получены из некоей листовки, услышаны по радио и т.д. Автор-повествователь в данном случае выступает как хроникер, однако в отличие от научной литературы, перед художественным повествованием не стоит задача доказать, является ли сам документ архивным материалом или представляет собой элемент художественного вымысла.

Литература последних лет изобилует опосредованными документальны ми сведениями (ссылка на чужие письма, дневники, мемуары) в произведениях.

В произведениях, характеризующихся таким способом документализма, автор предстает уже не хроникером, а аналитиком-наблюдателем, «собирателем документальных зерен на нитку единой мысли». Этот весьма неоднозначный метод очень точно иллюстрирует одну из новых тенденций современной литературы в целом: когда собираются факты, есть опасность их подмены на мелочные детали или подтасовки фактов и событий под заранее выверенную авторскую позицию. Именно поэтому такой способ введения достоверных фактов (уже опосредованных чьим-то личным восприятием) требует максимальной отстраненности автора и вместе с тем, благодаря многоголосию собранных личных, пусть и субъективных, воспоминаний и размышлений, дается общая объективная картина. При помощи такой полифонии создается ПАНОРАМНОСТЬ. Однако такое панорамное изображение соединяет не только эпическое (охват событий), но и лирическое начало

Этот факт можно считать особым способом передачи документального начала в военной прозе потому, что в данном случае достоверными являются личные воспоминания, либо непосредственно зафиксированные в дневниках и сохраненные в том виде, либо опосредованные пройденным временем и наложенными позже размышлениями - прошедшими позже литературную обработку. Еще более неоднозначны в своей документальности автобиографические произведения, написанные от первого лица, ориентирующие читателя на достоверность собственных переживаний, но написанные без опоры на дневниковые записи.

Человек, переживая любое событие, невольно гипертрофирует его, а значит, одна судьба расширяется до исторического события. Внешний план формирует ассоциативный ряд, отвлекающий от основной идеи, глубины (Факта), истинного события, и в итоге получается необъективная картина. Это одна из наиболее ярких негативных современных тенденций.

Как способ передачи достоверного также выступают в современной военной прозе стилистическое обрамление диалогов (достоверность достигается за счет максимально точной передачи речевых особенностей диалогов участников событий (синтаксических и лексических)); и детализация описываемого пространства и событий (репортажная форма точной передачи фактов-событий в их хронологической последовательности и точность описания действий, включая «кровавые подробности»),

Список научной литературыОкунькова, Елена Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Агеев А. Н. Истина и свобода: В. Маканин: взгляд из 1990 г. // Литературное обозрение. - 1990. — № 9. - С. 25-33.

2. Айтматов Ч. Цена—- жизнь // Лит. газета. 1986. 13 августа. С. 4.

3. Алташина В. Д. Роман-мемуары во французской литературе XVIII века: генезис и поэтика: Автореф. дис. . доктора фил. наук. С-Пб, 2007, 35 с.

4. Андреев ЮА. Русский советский исторический роман: 20-30-е годы. М.; Л., 1962.

5. Архангельская Т.Н. В творческой лаборатории Л.Н. Толстого: Источники, прообраз и образ, литературные связи: Автореферат дис. . канд. филологических наук. Орел, 2004. 24 с.

6. Архиреев М.В. Кавказская война в русской литературе 1820-1830-х годов: Автореферат дис. . канд. филологических наук. Тверь, 2004. 18 с.

7. Бавилъский Д. В. Зоны мерцания: сухие грозы // Независимая газета. -1995.-2 ноября.

8. Басинский П. Игра в классики на чужой крови // Литературная газета. -1995.-7 июля. — № 23. С. 4.

9. БахтинММ. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С.232.

10. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. - 502 с.11 .Белая Г. История литературы в контексте современной русской теоретической мысли // Вопросы литературы, 1996. Май-июнь. С. 3-17.

11. Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. — М., 1990. С. 43—272.

12. ХЪ.Берковский Н. Мир, создаваемый литературой. — М., 1989.

13. А.Богатырева C.B. Россия и Кавказ в литературе и публицистике XX -началаXXI веков: Автореф. дис. . канд. фил. наук. Майкоп. 2008. 23 с.

14. Большее А. О. Исповедально — автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века: Автореферат дис. . доктора фил. наук: С.-Петерб. гос. ун-т, 2003. 35 с.

15. Хв.Буйда Ю. Ход Маканина // Известия. 1998. - 26 мая. С.4.

16. Бутеев Д. В. Исторический роман в начале XX века. Н.Э. Энгельгардт: автореферат дис. . канд. филол. наук: Смоленск, 2004. 23 с.

17. ВайлъГ., Гете А. Современная русская проза. —N.-Y., 1982.

18. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной литературы,-М., 1980. С. 75-77.

19. Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей, М.: Изд-во худ. лит. им. Гафура Гуляма, 1961. 616 с.

20. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. Изд. 3-е. -М.: URSS, 2009. 325 с.

21. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. —М., 1978.

22. Воробьева Е. П. Литературная рефлексия в русской постмодернистской прозе: А. Битов, Саша Соколов, В. Пелевин: Автореферат дис. . кандидата филологических наук. Барнаул, 2004. 21 с.

23. Выговская Н.С. Молодая военная проза второй половины 1990 — начала 2000-х годов: имена и тенденции: Дисс. канд. филологических наук. М, 2009. 194с.21 .Выготский Л.В. Психология искусства. —М., 1965.

24. Газизова A.A. Концепция антигероя в рассказе М. Горького «Карамора». // В поисках истины. Литературный сборник в честь 80-летия профессора Степана Ивановича Шешукова. М.: Прометей, 1993. С.92-98.

25. Галич А.А. Современная художественная документально-биографическая проза. Проблемы развития жанров: Дисс. . кандидата филологических наук / 10.01.08. Донецк, 1984. 180 с.

26. Гареев М.А. Об изучении истории Великой Отечественной войны. О критериях объективности в трудах военных историков — Новая и новейшая история, 1992, № 1. С.З.

27. ЪХ.Гачев Т.Д. Неминуемое: Ускоренное развитие литератур. — М., 1989.

28. Ъ2.Георгиевский А. С. Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности: Автореферат дис. . доктора филологических наук. М., 2004. 36 с.

29. ЪЪ.Гессеи Е. Вокруг Маканина, или Штрихи к портрету // Грани. 1991. — №161.-С. 144-159.

30. ЪА.Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1977. С. 247.

31. Гончаров П. А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы второй половины XX века: Автореферат дис. . доктора филологических наук: Тамбов, 2004. 48 с.

32. Горбунова Е.М. Документ в целостной структуре произведения: (На материале прозы 70-х годов о войне): автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.02 / Том. гос. ун-т им. В.В. Куйбышева. Томск, 1987. 25с.

33. Дедков И. Хождение за правдой // Знамя. 1988. № 2. С. 199-212.

34. Егорова М. К. Рассказы и повести П.Ф. Нилина: Проблематика и поэтика: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2003. 16 с.

35. Ъ9.Егорова О.Н. Типы повествования в историческом романе XIX столетия М., 2001. С. 34.

36. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995.-С. 288.

37. Жаринова О.В. Поэтико-философский аспект произведений Виктора Пелевина "Омон Ра" и "Generation ТГ": Автореферат дис. . канд. филологических наук. Тамбов, 2004. 21 с.42Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С.32.

38. Журавлев С. Гордиться славою предков // В. Пикуль «Избранные произведения» — М., 2000. С.8

39. Захарова В.Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала XX века. М., 1993.

40. Захарова Л.Г. Мемуары, дневники, частная переписка второй половины XIX в // Источниковедение в СССР XIX — начала XX вв. М.: Наука, 1970. С. 368-400.

41. Зорин А. Круче, круче, круче. История победы: чернуха в культуре последних лет//3намя. 1992. № 10. С. 198—204.

42. AI .Иванов А. И. Первая мировая война и русская литература 1914-1918 гг.: этические и эстетические аспекты: Автореферат дис. . доктора филологических наук. М., 2005. 42 с.

43. Иванова Н. Преодолевшие постмодернизм // Знамя. 1998. — № 4.

44. Иванова Н. Случай Маканина // Знамя. 1997. — № 4.

45. Интервью с С. Алексиевич И Столица, 1991, № 22(28), с. 4.

46. История второй мировой войны 1939-1945, т. 1-12. М., 1973-1982

47. История русского советского романа. М.; JL, 1965. Кн.1. С.335.

48. История русской литературы: В 4 т. JL, 1983. Т.4. JL: Наука. 1980—1983.

49. ЪА.Казин А. Искусство и истина// Новый мир. 1989. № 12. С. 235-245.

50. Карпов В. Взглядом из окопа. // Предисловие к кн. Абдулин М. Г. 160 страниц из солдатского дневника. — М.: Мол. гвардия, 1985. С. 4-5.

51. Келдыш В.А. Русский реализм XX века. М., 1975.

52. Киреева И.В. Некоторые вопросы теории публицистики: К определению термина «художественно-документальный жанр» // Литературные связи и традиции. Горький, 1976. С.6-10.

53. Кокшенева К. Узников помните! — М.: Роман-журнал XXI век № 2, 2004. С.57.

54. Колядич Т.М. Воспоминания писателей: Проблемы поэтики жанра. М., 1998.

55. Котдич Т.М. Мемуарное начало в книге К.Симонова «Разные дни войны»//Великая Отечественная война в советской литературе. М., 1985.

56. Колядич Т.М. Исторический факт в мемуарном повествовании//Историческое и внеисторическое сознание. М., 1995.

57. Кораллов М. Образ личности и облик эпохи: Штрихи к портретам и монографиям // Литературное обозрение. 1973. № 7. С. 79 84.

58. Коржов А. С. Русский офицер в прозе первой трети XX века: типология и поэтика характера: Автореферат дис. . канд филологических наук. Тамбов, 2005. 24 с.

59. Костелянец Б.О. Проза Тынянова // Тынянов Ю. Соч.: В 3 т. М., 1994. Т.1. С.У-ЬХ.

60. Кудряшова А. Жанр литературной биографии // Вопросы литературы. 1972. №9. С. 190- 194.

61. Кузичева А. Где стол был яств, там гроб стоит // Книжное обозрение. -1993.-24 декабря.-С. 13.

62. Кузнецов Ф. Правда о «Тихом Доне».- М.: Роман-журнал XXI век, 2004. №3. С. 83.

63. Лармин О.В. Художественный метод и стиль. М.: Изд-во МГУ, 1964. -271 с.

64. Латынина А. Не игра, а прогноз художника // Литературная газета. -1995,—№23.-7 июня.

65. Лебедева С.Н. Современный советский исторический роман: Проблема интерпретации документального материала: автореферат дисс. кандидата филологических наук: 10.01.02 / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К. Крупской. М. 1988. 24с.

66. Левина-Паркер М. Смерь героя: О последний произведениях В.Маканина // Вопросы литературы. — 1995. Вып. 5 - С. 63 - 78.

67. Лейдерман Н.Л. О теоретических принципах изучения историко-литературного процесса // Проблемы типологии литературного процесса.1. Пермь, 1980. С. 3—17.

68. Лейдерман Н.Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века // Русская литература XX века, вып.1. — Екатеринбург, 1992. С. 3—25.

69. Леонов Б.А. Русская проза второй половины XX века о Великой Отечественной войне. М.: Издательство Литературного института им. А.М. Горького, 2008. 103с.

70. Леонов Б.А. Прошлое, которого не было, или Записки человека без будущего. М.: Агенство «КРПА Олимп», 2005. 191с.

71. Ли Ко. Концепция "войны" и "мира" в "Севастопольских рассказах" Л.Н.Толстого: Автореферат дис. . кандидата филологических наук. Воронеж, 2003. 15 с.

72. Липовецкий М. Парадокс о горе и туннеле // Литературная газета. 1992.- 10 шоля.

73. Липовецкий М. Закон крутизны // Вопросы литературы. 1991. Ноябрь— декабрь. С. 3—37.

74. ЛихачевД.С. Исследования по древнерусской литературе. JL, 1986. С.60.

75. Лихачев Д. С. Строение литературы: к постановке вопроса // Русская литература. 1986. № 3. С. 29—33.

76. Лихачев Д. С. «Принцип дополнительности» в изучении литературы // Русская литература. 1991. № 3. С. 36—37.

77. Лосев А. Ф. Форма — Стиль — Выражение. — М., 1995.

78. Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев: Collegium : Киевская акад. евробизнеса, 1994. -285 с.

79. Лотмап Ю. Культура и взрыв. — М., 1992.

80. Лямпорт Е. 10000 фунтов лиха // Независимая газета. 1993. - 25 ноября.

81. Максимкина Н. Н. Документализм как ведущий принцип изображения действительности в творчестве С.Г. Фетисова: автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.02 / Морд.гос. пед. ун-т им. М.Е. Евсеева. Саранск, 2008. 20с.

82. Малышев A.A. Художественная баталистика в русской литературе второй половины XIX века: кампании 1853 1856 и 1877 - 1878 гг.: автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.01/ тверской гос. ун-т. Тверь, 2006. -21 с.

83. Маркова Т. Н. Формотворческие тенденции в прозе конца XX века: В. Маканин, JI. Петрушевская, В. Пелевин: Автореферат дис. . доктора филологических наук. Ур. гос. ун-т им. A.M. Горького, 2003. 51 с.

84. Марченко А. Этимология шестидесятых: По повести В. Маканина «Один и одна» // Согласие. 1993. — № 4. - С. 179 - 192.

85. Марченко А. И духовно на веки почил? // Новый мир. 1995. № 8. С. 215217.

86. Мережинская А.Ю. Художественная парадигма переходной культурной эпохи. Русская проза 80—90-х годов XX века. — Киев, 2001.

87. Местергази Е.Г. Художественная словесность и реальность (документальное начало в отечественной литературе XX века): Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 2008.

88. Минералов Ю.И. Контуры стиля эпохи: (художественный синтез в русской поэзии 1920-1940-х годов). М.: Литературный ин-т им. А. М. Горького, 2007. - 365 с.

89. Минералов Ю.И. Сравнительное литературоведение. -М.: Высш. шк., 2010.-383 с.

90. Минералова И.Г. Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма. 3-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. - 272 с.

91. Морозова Т. Подземные жители // Москва. 1998. - № 12. - С. 144 -147.

92. Муриков Г. Неожиданность каждого дня // Нева. 1985. — № 3. - С. 165 -166.

93. Нагибин Ю. Размышления о рассказе. М., 1964. С.18.

94. Нефагина Г.Л. Русская проза конца XX века. М.: Флинта. Наука, 2003. 320 с.

95. Нехорошее М. История: модель и личность // Нева. 1994. № 4. С. 264-272.

96. Николаев H.H. Современный литературный процесс глазами теоретика // Филологические науки. 1997. № 2. С. 3-12.

97. Николаев П.А Снова о творческом методе и стиле (устойчивы ли эти понятия в науке) // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. №5. -М., 1984.

98. Обсуждаем прозу В. Маканина // Вопросы литературы. 1998. — № 2. -С. 38-105.

99. Павлов О. Конец века. Соборный рассказ // Октябрь, 1996, № 3.

100. Павловский А.И. О литературном портрете в «Истории русской советской литературы» // Русская литература. 1973. №4.

101. Палиевский ИВ. Роль документа в организации художественного целого // Роль документа в организации художественной формы социалистического реализма. М., 1971. Т.1. С.385-421.

102. Паниткова Е. В. Традиции русской классики в творчестве B.C. Маканина 1980-1990 годов: Ф.М. Достоевский, М.А. Булгаков: Автореферат дис. . канд. филологических наук. Орел, 2004. 20 с.

103. Парамонов Б. Русская история наконец оправдала себя в литературе.//Новое время, 10 февраля 2000. С. 4.

104. Петелин В. Метод, направление, стиль. — М., 1963.

105. Петров С.М. Советский исторический роман. М., 1958.

106. Петров СМ. Реализм. — М., 1964.

107. Пискунова С., Пискунов В. Все прочее литература // Вопросы литературы. - 1988. — № 2. - С. 38 - 77.

108. Поспелов Г.П. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. С.207.

109. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978. С.59-60.

110. Поспелов Г. Н. Проблемы литературного стиля, М.: Изд-во Московск. ун-та, 1970.- 280 с.

111. Поспелов Г.Н. Искусство и эстетика. М.: Искусство, 1984. - 325 с.

112. Пропп В.Я. Морфология сказки. — М., 1965.

113. Проханов А. Идущие в ночи. СПб.: Амфора, 2002. С. 213—215.

114. Пушкин A.C. Полн. собр. соч., т.5. М., 1950, с. 65.

115. Рамазашвили Г. Военная литература без права на документализм // Вопросы литературы: Журнал критики и литературоведения. — 2005. — № 3. — С. 107-124.

116. Родный О.В. Художественный документализм в русской прозе второй половины XIX начала XX вв. о войне и тенденции его развития в современной литературе: автореферат дис. .кандидата филологических наук: 10.01.01. Днепропетровск, 1992. 18 с.

117. Розанова Л.А. Некоторые вопросы развития художественно-документальной литературы и общей теории реализма // Художественно-документальная литература: История и теория. Иваново, 1984. С. 129-146.

118. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по "философии текста". —М., 1996

119. Русская литература конца XIX начала XX века: 1901-1907. М., 1971;

120. Русская литература. 2002. №2. С.216-225.

121. Сакулин П. Н. Теория литературных стилей. М.: Кооперативное изд-во «Мир», 1927. - 74 с.

122. Северин Ивор. Новая литература 70—80-х // Вестник новой литературы. 1990. № 1. С. 220—239.

123. Сидоров Е. О некоторых принципах стилевого анализа прозаического произведения // Методологические проблемы современной литературной критики. —М., 1976. С. 195—205.

124. Сиротина И.Л. Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. // Материалы международной научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск №12. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 226 — 232.

125. Смирнова В. Искусство портрета. М., 1967.

126. Смирнов В.В. Жанры радиожурналистики — М., 2002. С. 63.

127. Соколов А.Н. принципы стилистической характеристики языка литературно-художественного произведения // Филологические науки. -М., 1962. №3. С. 29-42.

128. Стенник Ю.В. Системы жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс: Проблемы и методы изучения. JL, 1974. С.174

129. Степанян К. Кризис слова на пороге свободы // Знамя. 1999. ■— № 8. -С. 204-214.

130. Степанян К. Можно ли жить бунтом? // Лит. газета. 1989. № 4. С. 4.

131. Судьбы русского реализма начала XX века. Л., 1972.

132. Татауров П. Когда слепой ведет слепого // Литературная Россия. -1994.-28 января.

133. Теория литературы. М., 1964. Т.2. Роды и жанры литературы.

134. Теория литературных стилей: Современные аспекты изучения. М.: Наука, 1982.

135. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. 3-е изд., исправл. М., 1966. С.368-373.

136. Ткаченко 77. Послесловие к «цинковым мальчикам» // Ткаченко П. Слово о Мараварской роте. Неоконченная повесть. М., Екатеринбург, 2001.

137. Слово и текст в культурном сознании эпохи: сборник научных трудов / Департамент образования Вологодской обл., Вологодский гос. педагогический ун-т; редкол.: Г. В. Судаков (отв. ред.) и др. Вологда: ВГПУ, 2008.-326 с.

138. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. т. 48-49. 1952, с. 124.

139. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996.

140. Тоне А.Г. Проблемы жанровой эволюции художественно-документальной прозы 1970-1990-х гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1999, 25 с.

141. Трубина Л.А. Историческое сознание в русской литературе первой трети XX века. Типология. Поэтика: Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1999.

142. Трубина Л.А. Русская литература XX века. М., 2003.

143. Успногова Е. Н. Стиль и культура: Опыт построения общей теории стиля. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2006. - 255 с.

144. Фалин А. Заметки. // Век XX и мир, 1991. № 9.

145. Федь Т.Н. Малые жанровые формы современной русской прозы (Ф. Астафьев, Ф. Абрамов, В. Пикуль, Ю. Бондарев): Автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.01.02. М., 1993, 18 с.

146. Хасанова Г.Ф. Военная прозы конца 1950-х середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций: автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.01/ Орлов, гос. ун-т. Орел, 2009. - 25с.

147. Холмогорова Б. Герой смутного времени // Российская газета. 1999. -5 февраля. - С. 26.

148. Хратенко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. —М., 1977.

149. Цурикова Г., Кузьмичев И. Иллюзии одиночества // Нева. 1989. — № 7.-С. 180-188.

150. Чернец Л.В. Литературные жанры. Проблемы типологии и поэтики. М., 1982.

151. Шагалов А. А. Василь Быков: повести о войне. — М.: Художественная литература, 1989. — 301с.

152. Шкловский В.В. О теории прозы. — М., 1925.

153. Шкурат Л.С. Роман Ю.В. Бондарева «Берег» в контексте «военной» прозы писателя: автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.01 / Елец. гос. ун-т им. И.А. Бунина. Елец, 2006. 24с.

154. Щедрина Н.М. Исторический роман в русской литературе последней трети XX века. Пути развития. Концепция личности. Поэтика: Автореф. дис. . докт. фил. наук. М., 1996. 45 с.

155. Эйдинова В.В. Энергия стиля: о русской литературе XX века. -Екатеринбург: Гуманитарный ун-т, 2009. 328 с.

156. Яркова A.B. Творчество Б.К. Зайцева: Просеминарий. СПб., 2002.

157. Павлов О. Взгляд на современность и современную прозу (заочное выступление в журнале "Вопросы литературы") // uav^v.antikritika,ru

158. Я.Ушаков Документализм в искусстве // Голос совести, №6 2004. littp://\v\vvv.Golos-sovesti.ru/?topic id^l&gztj'd-^b^

159. Иванов Н. Черные волки (послесловие). // www.militera.iib.ru

160. Шаргунов А. Шествие победителей // http://orthodox.etei.ru