автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.06
диссертация на тему: Стилистика словоизменительных категорий имени существительного современного башкирского литературного языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Стилистика словоизменительных категорий имени существительного современного башкирского литературного языка"

, \ ^ * На правах рукописи

\ ^ 4 УДК801.541.42 + 809.434.3

ПСЯНЧИН Юлай В ал и евин

СТИЛИСТИКА СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫХ КАТЕГОРИЙ ИМЕНИ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО СОВРЕМЕННОГО БАШКИРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

Специальности ъ 10.02.06 - Тюркские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

МОСКВА 2000

Работа выполнена в Отделе урало-алтайских языков Института языкознания РАН

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ -

член-корреспондент РАН, доктор филологических наук, профессор Э.Р.Тенишев

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ -

член-корреспондент Национальной АН Республики Казахстан, доктор филологических наук, профессор К.М.Мусаев доктор филологических наук, профессор Д.М.Наснлов доктор филологических наук, профессор О.А.Мудрак

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ -Чувашский государственный университет (г.Чебоксары)

Защита состоится « ноября 2000 г. в_часов на заседании

Диссертационного совета Д 002.17.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, К-9, Большой Кисловский пер., 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан « октября 2000 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета Д 002.17.02 - I '

доктор филологических наук А.А.Чеченов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение стилистической, лексической, грамматической специфики национального языка обусловлено необходимостью познания особенностей конкретного преломления общих положений, характерных для лингвистического континуума. На это в свое время обращал внимание академик

B.В.Виноградов: " Необходимы обстоятельные стилистические исследования в области грамматики, лексикологии, семасиологии отдельных национальных языков, конкретные работы по историческому изучению форм речи, типов языка и стилей в разных литературных языках. Необходимы обобщающие труды по стилистике национальных художественных литератур, углубленный анализ стиля художественных произведений разных жанров. Необходимо уточнить стилистическую терминологию, ясно определить место и границы стилистики..? (Виноградов 1955, 87). Эта мысль патриарха отечественной лингвистики была воспринята как широкая перспективная программа в области исследования стилистических проблем тюркских языков. Однако было невозможно не заметить доминирования одной важной идеи в данном высказывании, связанной с содержанием слов "стилистические исследования в области... национальных языков", "...труды по стилистике национальных художественных литератур, которые наделяли исследование проблем функционально-стилистической дифференциации любого языка статусом первоочередной задачи.

Действительно, вся вторая половина XX века характеризуется многочисленными исследованиями в области функциональной стилистики тюркских языков, благодаря которым сформировались азербайджанская, казахская, узбекская школы.

Аналогичное направление стилистики в тюркологии Урало-Поволжья представлено именами Г.Г.Саитбатгалова, Дж.Г.Киекбаева (башкирское языкознание) и В.Хакова, Х.Р.Курбатова, Ф.С. Сафиуллиной,

C.Ш.Поварисова (татарское языкознание), чьи работы ознаменовали собой важный этап в становлении и дальнейшем развитии филологической науки в Башкортостане и Татарстане.

Представители перечисленных школ в своих работах затронули самые актуальные проблемы функциональной стилистики, к которым относятся: а) дифференциация стилей; б) расслоение литературного языка по исторически складывавшимся функциональным разновидностям; в) разработка принципов выделения указанных разновидностей; г) выявление специфических особенностей присутствия иностилевых элементов в чуждой им функционально-речевой среде; д) установление системы подстилей и подъязыков.

Названные проблемы функциональной стилистики на основе учета достижений лингвистической науки последнего десятилетия и изменений в социально-политической и духовной жизни общества были пересмотрены и

проанализированы в совершенно новом ракурсе, что в первую очередь отразилось в успешном апробировании ряда терминов, относящихся к функционированию и структуре литературно-функциональных стилей. В роли таких терминов выступили понятия "подстиль", "подъязык", "стилеобразующая черта" (и его синонимы - "стилевая черта", "качество речи % "фунщиопально-стилевая сфера", "стилеабразующий фактор ".

Книжная сфера современного башкирского литературного языка объединяет научный, публицистический, официально-деловой, эпистолярный, религиозно-исламский, литературно-художественный стили, а также стиль башкирского устно-поэтического творчества и стиль рекламы.

Стиль башкирского устно-поэтического творчества объединяет три подстила: а) подстиль жанров прозы; б) подстиль поэтических жанров; в) подстиль малых жанров.

Публицистический и литературно-художественный стили современного башкирского литературного языка являются самыми развитыми и представлены всеми своими подстилами. В течение последних 5-6 лет наблюдается зарождение нового стиля — стиля рекламы.

Разговорный стиль башкирского языка традиционно представлен: а) разговорно-бытовым подстилем; б) разговорно-официальным подстилем.

Вторая половина 70-х годов нынешнего столетия характеризуется и параллельными исследованиями в области исторической стилистики тюркских языков, начало которым было положено целым рядом важных в содержательном плане работ, принадлежащих перу известного лингвиста-тюрколога Э.Р.Тенишева1 Названным исследователем в свое время было доказано, что стиль стихотворных произведений можно одновременно рассматривать и в качестве религиозного стиля, ибо по своему содержанию стихи делятся на светские и религиозные (т.е. философско-дидактические) (Тенишев 1977, 61). Впоследствии эта идея была подхвачена и развита азербайджанскими языковедами М.П.Джангировым (Джангиров 1990,20) и В.З. Адиловым (Адилов 1980, 7-8), которые считали, что стиль художественной литературы в определенный период развития литературного языка способствует формированию и усовершенствованию научного стиля и его подстилей. На основе теории Э.Р.Тенишева поэтическое творчество лидеров башкирского просветительства Мифтахетдина Акмуллы (1831-1895) и Мухаметсалима Уметбаева (1841-1907) можно считать образцом научно-учебного подстиля башкирского языка периода второй половины XIX в., поскольку большинство стихотворений вышеназванных авторов посвяще-

' Тенишев Э.Р. Функционально-стилистическая характеристика древнеуйгурского литературного языка // Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. - М.: Наука, 1977. - С.61-75; Он же. Языки тюркоязычных памятников в функциональном аспекте 11 ВЯ. - 1979. ->£2. - С.80-90; Он же. Система форм существования древнеуйгурского языка // Функциональная стратификация языка. -М.: Наука, 1985. -С.192-30й.

но нравственно-этической проблематике, в которых в основном доминируют элементы дидактичности.

Таким образом, в данном случае разработанные впервые Э.Р.Тенишевым теоретические основы функционального направления исторической стилистики тюркских языков позволяют отчетливо проследить историю формирования и дальнейшего развития структурных элементов того или иного стиля.

Сказанное говорит о том, что стилистика, являясь наукой об особенностях использования языка в процессе коммуникативных отношений людей, рассматривает язык в действии, изучает закономерности функционирования языковых единиц и категорий в условиях определенной речевой коммуникации или же в конкретном языке, а также систематизирует те средства выразительности (стилистические средства), которые имеются в арсенале данного литературного языка для полной реализации своих общественных функций.

Иначе говоря, основная задача стилистики в разных ее подразделениях сводится к изучению целенаправленного выбора языковых средств.

На основе этого можно заключить, что предмет стилистики характеризуется сложностью и многоаспектностью. В пользу этого можно интерпретировать одну из идей академика В.В.Виноградова: "Предметом, стилистики служат все области и способы использования языка, в особенности литера тури ого. .."(Виноградов 1981,173).

На наш взгляд, эти слова непосредственно могут относиться и к такому направлению, как грамматическая стилистика.

Однако на сегодняшний день отсутствует четкая и ясная позиция лингвистов-тюркологов по вопросу целей и задач грамматической стилистики. Сложившаяся ситуация осложнена еще и тем, что работ, посвященных данному направлению стилистики в башкирском языкознании, очень мало1. Причина такого положения объясняется отсутствием традиций в

1 Кнекбаев Ж-F. Хэзерге Саигеорт теленен лексикаЬы Нэм фразеологияУш. - 0фв: Баш*, китап ноиириэ-те, 1966. - 275 б.; Сэитбатталов F.F. Башкорт теленен стилистикаЬы Иэм пунктуацияЬы. Беренсе китап. -Офо:Башх китап нэшриэте, 1978. -283 б.; Башкорт теле стнлистикаЬынан программа/ Те?. Р.Р.Сэйетбатталов. - вфо: БашДУ, 1982. - 22 б.; Псэнчин В.Ш. Телдеч куркэмлек саралары. - вфа: Башх. китап нэшриэте, 1984. - 127 б ; Сэйетбатгялов F.F. Баштсорт теленен стилистикяЬы. Икенсе китап. - бфв: Башх. китап нэшриэте, 1985. - 144 б.Ураксин З.Г. Синонимика словосочетаний // Исследования по грамматике современного башкирского языка. - Уфа: ИИЯЛ БФ АН СССР, 1979. - С. 108-119.; Ура-ксин 3.F. Бай за ул, ягымлы ла; (Телебе$-.}ек грамматик, синонимдары) - Офо. Баш*, китап нэшриэт-е, 1992. - 166 б; Псянчин IO.B. Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности./Научн. ред.Э.Р.Тенишев. - Уфа: РИО РУНМЦ Госкомнауки РБ, 1999. - 74 с.; Псэнчин Ю.В. ТСылым стилистика!1ы: (Мэсьэлэненкуйылышь) // Башх. укытыусыЬы. - 1999. - N 12. - С. 34-36.; Псянчин Ю.В. Особенности проявления стилистического потенциала имени числительного в литературно-художественном стиле башкирского языка // Вопросы тюркской филологии. Вып. IV (Материалы Дмитриевских чтений к 100-летию со дня рождения). - М.: ИСАА при МГУ, 1999. - С. 123-129; Его же. Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка / Научи, ред. Э.Р.Тенишев. - Уфа; РИЦ "Старая УФА", 2000. - 232 с. Его же. Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка. - Уфа:РИЦ "Старая УФА", 2000. - 52 с.

понимании и объяснении задач грамматической стилистики, что, в свою очередь, говорит и о неразработанности специфических методов ее изучения. В истории башкирского языкознания задачи грамматической стилистики понимались только односторонне: а) проф. Дж.Г.Киекбаев рассматривал ее как свод правил для употребления грамматических форм в каждом функциональном стиле, т.е. им во главу угла ставились сугубо прикладные аспекты этого направления (Киекбаев 1966, 165-166); б) односторонний характер позиции Г.Г. Саитбатталова заключается в подмене термином "лингвистическая стилистика" термина "грамматическая стилистика', в связи с чем задача последней ограничивается только оценкой незначительных стилистических особенностей грамматики (Саитбатталов 1978, 9). Таким образом, Г.Г.Саитбатталов не воспринимает грамматическую стилистику как самостоятельную ветвь лингвостилистики.

Своим новаторством отличается позиция лингвиста-татароведа Х.Р.Курбатова, который видит основную задачу грамматической стилистики в установлении исследователем границы между значением чисто грамматическим и значением коннотагивным, т.е. эмоциональностью, экспрессивностью, оценочным отношением, образностью (Курбатов 1978, 97). Но такой важный аспект грамматической стилистики, каким является грамматическая синонимия, рассматривается названным исследователем только как одна из второстепенных задач. Близкую позицию занимает и казахский лингвостилист Ф.М.Мусабекова, считающая, что задача грамматической стилистики заключается в определении системы выразительных средств частей речи, выявлении их стилистических функций, смысловых и экспрессивных оттенков в системе изобразительных средств языка (Мусабекова 1974, 7). К сожалению, этого же мнения придерживаются и авторы "Стилистики казахского языка", которые видят задачу грамматической стилистики в выявлении эмоционально-экспрессивных особенностей морфологии и синтаксиса (Балакаев и др. 1966, 120).

Позиция азербайджанского языковеда A.A. Багирова отличается односторонним подходом в понимании задач грамматической стилистики, которая сводится только к раскрытию стилистических возможностей средств языка на уровне грамматики, определению их роли в развитии общей речевой культуры народа (Багиров 1984, 4-5). По мнению другого азербайджанского лингвостилиста Ш.В.Юсифли, исследование грамматической стилистики любого языка позволяет решить две задачи: а) выявить художественно-изобразительные средства и выразительные возможности языка, его образность и эмоционально-экспрессивную палитру; б) осуществить всестороннее и исчерпывающее описание грамматического строя языка вообще, т.е. решение этих двух важных задач позволит провести четкую грань между собственно грамматическими и функционально-стилевыми явлениями в языке и речи (Юсифли 1973, 3). По заявлению ряда азербайджанских лингвистов, грамматическая стилистика должна за-

ниматься только вопросами функционирования синтаксических конструкций в письменной и устной речи, что также характеризуется однозначным пониманием задач данного направления (Адшюв, Бердяева, Ага]ева 1989, 57).

Узбекский лингвостнлист Р.К.Кунгуров в своей монографии "Стилистика имени существительного узбекского языка" подошел к иному пониманию предмета грамматической стилистики, к которой он причисляет синонимию и омонимию, окказиональное употребление аффиксов (Кунгуров 1983, 12). В действительности термин "аффиксальная синонимия" является синонимом термина "грамматическая синонимия', так как их взаимозаменяемость основана на одинаковом толковании их содержания и функционального назначения в речи. Более того, аффикс выполняет основную роль в передаче тех синонимических отношений, которые характерны для морфологии и синтаксиса (Ураксин 1979, 109). Понятие "окказиональноеупотребление аффиксов*, на наш взгляд, подразумевает использование аффиксов, в первую очередь относящихся к словоизменительным, в экспрессивно-стилистическом плане, в связи с чем термин "окказиональное' следует заменить термином "компотатпвное\

В связи с вышесказанным возникает вопрос о выявлении предмета грамматической стилистики в отечественной русистике и теории языкознания.

К сожалению, конкретного ответа на этот вопрос нет. Один из ведущих лингвостилистов-русистов И.Б.Голуб, наряду с такими традиционными категориями грамматической стилистики, как грамматическая синонимия, грамматическая полисемия, транспозиция, признает и экспрессивно-стилистические формы частей речи в качестве предмета указанного направления стилистики (Голуб 1989, 3). Хотя обращение ученого к термину "экспрессивно-стилистические формы частей речи* кажется спорным по поводу функционирования отдельного и самостоятельного направления стилистики - экспрессивной стилистики. Данный раздел стилистики изучает способы создания экспрессии, что прежде всего подразумевает инвентаризацию специальных средств усиления изобразительности и выразительности речи (Хазагеров 1992,47).

Основная задача экспрессивной стилистики интерпретируется и в иной форме: в таком случае на первый план выходит проблема исследования выразительных средств языка и выразительных свойств языковых единиц (Скребнев 1979, 19). Подобное толкование задач экспрессивной стилистики предполагает более широкий подход к анализу явлений изобразительности и выразительности, охватывающей не только речь, но и язык.

Наша позиция основана на полном согласии с заявлением М.Н.Кожиной о том, что "... понятие стиля -ив структурном, ив функцио-

нальном, а также в нормативном плане - взаимосвязано с экспрессивностью. Иначе говоря, всякая стилистика предполагает экспрессивность, связана с ней, т.е. является экспрессивной, хотя и не всегда сводится лишь к этому аспектуХКожина 1987, 16). Сказанное является ярким подтверждением того, что предмет грамматической стилистики не только башкирского, но и любого языка необходимо рассматривать в очень широком контексте. В свое время такой шаг был предпринят исследователем грамматической стилистики испанского языка Н.М.Фирсовой, считавшей, что для раскрытия предмета данной ветви лингвостилистики необходимо решить четыре задачи следующего характера: а) выделить дифференциально-смысловые и стилистические оттенки различных вариантных (в частности, синонимических) грамматических форм, а также словообразовательных средств;' б) раскрыть стилистические свойства категориальных форм тех или иных частей речи (например, временных форм глагола, форм рода,и числа существительного) и различных словообразовательных средств; в) охарактеризовать стилистическое своеобразие частей речи под углом зрения их выразительных качеств и в плане функционального распределения в различных речевых стилях; г) выявить возможности морфологических средств в создании стилистических приемов, используемых в речи (в частности, в целях композиционной и эстетической организации текста) (Фирсова 1984, 17-18). Действительно, использование автором понятия "стилистическое своеобразие частей речи под углом зрения их выразительных качеств" подразумевает наличие изобразительно-выразительных качеств морфологических средств, проявляющихся в речи. Изобразительно-выразительные качества частей речи в реальности представляют два способа, при помощи которых достигается усиление экспрессивного воздействия речи, первый из которых направлен на непосредст-. венное изображение предмета речи с помощью особых речевых средств (к которым, естественно, относятся и словоизменительные категории - прим. Ю.П.), его наглядную характеристику и именуется "изобразительностьютогда как второй предполагает создание с помощью тех же средств общего эмоционального фона высказывания и именуется "выразительностью" (Кузнец, Скребнев 1960, 77). Изобразительность и выразительность характеризуют литературно-художественную речь в функциональном аспекте (Капацинская 1977,41). Иначе говоря, сама литературно-художественная речь является изобразительной и выразительной по своему основному функциональному назначению - оказывать эстетическое воздействие на адресата (читателя, слушателя), что, естественно, требует специфического использования языковых средств (Чечет и др. 1999, 56).

В остальном мы согласны с позициями вышеназванных языковедов-стилистов, которые рассматривают грамматическую синонимию в качестве основного предмета грамматической стилистики. Но в то же время еле-

дуст помнить и о том, что каждый я-вык строго индивидуален и универсален в силу объективных причин, в связи с чем стилистические возможности одних словоизменительных категорий способны только усиливать выразительность или же изобразительность речи, тогда как другие их типы, кроме этого, сохраняют еще и способность к проявлению синонимии .

Актуальность исследования. . До настоящего времени в башкирском языкознании не раскрыто содержание явления, именуемого "стилистическим потенциалом" , с точки зрения его применения к словоизменительным категориям определенной части речи. Именно обращение к указанным категориям с целью изучения их стилистических возможностей даст полное представление о предмете грамматической стилистики башкирского языка.

Данное обстоятельство обусловливает актуальность исследования проблем грамматической стилистики и подтверждает обоснованность выбора темы исследования.

Объектом нашего исследования является имя существительное современного башкирского языка, тогда как в роли предмета исследования выступает стилистический потенциал его словоизменительных категорий - категорий множественности, принадлежности и падежа.

Это обусловлено тем, что башкирское языкознание располагает точным перечнем и всеми выявленными словоформами, образующими парадигматические ряды морфологических категорий имени существительного. Комплексному стилистическому анализу подвергаются две разновидности словоизменения: а) формоизменение (категории принадлежности и падежа); б) формообразование (категория множественности).

Впервые в истории отечественного языкознания для всестороннего раскрытия стилистических возможностей конкретной категории части речи в условиях разных функциональных стилей, подстилей и жанров Е.И.Шендельс было введено в научной оборот понятие "стилистический потенциал", в качестве принципов обращения к которому выступали: а) стилистическая маркированность - немаркированность в парадигматике и синтагматике; б) характеризация одного и того же грамматического явления различными стилистическими значениями; в) сходство нескольких грамматических явлений в актуализации того или другого типа экспрессивности; г) подвижность и изменчивость сем как основа стилистического эффекта; д) согласование лексических и грамматических сем (Шендельс 1975, 159 - 163). Однако принятые Е.И.Шендельс принципы обращения в грамматико-стилистических исследованиях к указанному понятию были выделены на примере речевых контекстов немецкого языка, который отличается от башкирского языка своими устоявшимися лингвистическими традициями (например, системой функциональных стилей и литературных норм).

В нашем понимании термин "стилистический потенциал" в его прямом отношении к грамматической категории должен подразумевать наличие следующих возможностей: а) усиливать экспрессивно-стилистические качества речи (выразительность и изобразительность); б) участвовать в проявлении фактов транспозиции; в) вступать в отношения грамматической синонимии с единицами своего уровня.

Цель_И-Задачи_исследованИ1Я. В настоящей диссертации ставится цель - путем обобщения результатов ряда специальных исследований в области общей и тюркской лингвостилистики всесторонне охарактеризовать стилистический потенциал указанных нами ранее категорий имени существительного башкирского языка.

Исходя из цели, планируется решение следующих задач: во-первых, выделить экспрессивно-стилистические возможности категорий множественности, принадлежности и падежа (усиление выразительности и изобразительности); ао-аторых, установить условия употребления этой экспрессивности (ингерентный или адгерентный1); »-третьих, детально описать факты проявления транспозиции; в-четвертых, выявить случаи сходства грамматических значений (т.е. значений множества, принадлежности и падежа) и структурной близости одноуровневых единиц, в результате которого возникает грамматическая синонимия; в-пятых, определить типы грамматических синонимов (морфологические и контекстуальные).

Материал исследования. В диссертации в качестве иллюстративного материала используются произведения башкирской художественной литературы, публицистики и образцы башкирского народного устно-поэтического творчества. В отдельных случаях привлекается диалектологический материал из монографий, хрестоматии по башкирской диалектологии, а также полевой материал диссертанта, собранный им в 1989-1995 гг.

Теоретическая база исследования. Описание стилистических ресурсов категорий множественности, принадлежности и падежа выполнено в русле теорий стилистики, разработанных отечественными языковедами (А.Б.Аникиной, Р.Г.Пиотровским, Г.Ф.Благовой, Э.Р.Тенишевым, Д.Э.Розенталем, Дж.Г.Киекбаевым, П.Г.Черемисиным, Ш.В.Юсифли, Н.Н.Раевской, Х.Р.Курбатовым, Г.Г.Саитбатталовым, Р.К.Кунгуровым, А.А.Багировым, Н.М.Фирсовой, И.Б.Голуб, В.Х.Хаковым, М.М.Халиковым) во второй половине нынешнего столетия.

'Ингерентная экспрессивность является именно тем случаем, когда любая форма словоизменительной категории сохраняет свою экспрессивную тональность во всех случаях ее употребления.

Адгерентная экспрессивность - относится к тому разряду случаев, при которых слово форма приобретает экспрессивное значение только в определенных условиях лингвистического шп ситуативного контекста (См.: Ахмаиова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: "Сов. энцикло педия", 1966. - С. 523; Раевская H.H. Очерки по стилистической грамматики современного английского языка. - Киев: Изд-во Киев, ун-та, 1973. - С. 12).

Система основных понятий и терминов диссертационного исследования включает следующие обозначения: "современный башкирский литературный язык" "стиль", "стильязыка", "стильречи".

В отношении содержания термина "современный башкирский литературный язык" выражаем полное согласие с авторами "Очерков истории башкирского литературного языка", считающими, что язык в указанном статусе должен обладать богатым набором выразительных и изобразительных средств, развитыми функциональными стилями, иметь устную и письменную разновидности, выступать в качестве высшей формы общенародного языка (Очерки истории ... 1989, 10-11).

Использованный в диссертации термин "стиль" понимается нами в следующей трактовке "В языкознании - разновидность языка или речи, связанная с особыми принципами отбора, комбинации и организации наличных языковых средств'' (КСЛТ 1995, 122-123). В отношении интерпретации содержания двух остальных терминов мы однозначно принимаем позицию И.Р.Гальперина, считающего, что "... существенного различия между понятием "стилистика языка" и "стилистика речи" нет. Дело в том, что функциональный стиль и соответственно стилистика языка - это есть научно осмысленные категории стилистики как раздела науки о языке, а стилистика речи - это лишь конкретная реализация указанных категорий в процессе коммуникации' (Гал ьперин 1980, 13).

Содержание терминов "экспрессивность\ "эмоциональность' раскрывается по ходу решения поставленных задач в диссертации.

Методы и принципы исследования. Их выбор ориентирован как на традиции изучения морфологии тюркских языков в синхронном плане, так и на осмыслении стилистических возможностей словоизменительных категорий имени существительного современного башкирского литературного языка. Разнообразие методов, применяемых в работе, объясняется неоднородностью содержания стилистического потенциала отмеченных категорий. В соответствии с целью и задачами исследования нами были применены методы компонентного анализа, контекстологического анализа, квантитативного анализа.

В качестве основного метода исследования в настоящей работе выступает семантико-стилистический метод. Необходимость обращения к нему объясняется неразработанностью теоретических основ семантической грамматики, неразрывностью взаимосвязи и взаимообусловленности между семантическим и стилистическим содержанием изучаемых единиц, что в свое время было уже доказано не раз (Халиков 1998,4). Более того, семантико-стилистический метод реализуется в два этапа: а) на первом этапе проводится изучение семантической структуры словоизменительных категорий имени существительного; б) на втором - выявляются стилистические возможности этих категорий.

На защиту выносятся следующие положения диссертации.

1. Грамматическая стилистика современного башкирского литературного языка является самостоятельным и сформировавшимся направлением его лингвостилистической системы.

. 2. Имя существительное башкирского языка реально претендует на роль объекта грамматической стилистики.

3. Словоизменительные категории имени существительного современного башкирского литературного языка обладают широким стилистическим потенциалом.

4. Словоизменительные категории имени существительного башкирского языка активно участвуют в усилении таких экспрессивных типов контекста, какими являются выразительность и изобразительность.

5. Аффиксальные формы категорий множественности, принадлежности и падежа участвуют в проявлении фактов транспозиции.

6. Аффиксальные формы словоизменительных категорий в условиях соответствующего контекста сохраняют способность вступать в синонимические отношения с безаффиксальными падежными формами, с аффиксальными падежными формами и с аффиксальными формами имен существительных, сочетающихся с послелогами.

7. Морфологический строй и система стилей современного башкирского литературного языка позволяют рассматривать морфологические синонимы в качестве контекстуальных несистемных.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые в истории изучения словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка применен комплексный методологический подход, позволяющий дать всесторонний стилистический анализ указанных категорий. Дана несколько иная интерпретация содержания терминов "экспрессивность', "эмоциональность', "транспозиция "ингерентная экспрессивность', "адгерентная экспрессивность, "морфологический синоним", "контекстуальный синоним', "системный синоним', "усиление выразительности', "усиление изобразительности' применительно к стилистическим возможностям словоизменительных категорий имени существительного. Выделены стилистические ресурсы каждой словоизменительной категории в аспектах их участия в усилении выразительности и изобразительности, проявления транспозиции, грамматической синонимии.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что материалы и теоретические положения, приводимые в работе, представляют несомненный интерес в плане дальнейшего изучения стилистической грамматики именных частей речи в других тюркских языках. Введение в научный оборот новых терминов и понятий открывает широкие возможности для более детального исследования стилистического потенциала морфологии. Материал диссертации может быть использован при составлении научной

теоретической грамматики современного башкирского литературного языка нового поколения.

Практическая значимость исследования состоит в том, что материал диссертации может быть использован в широкой школьной и вузовской практике (в подготовке отдельной главы учебного пособия "Стилистика башкирского языка", в разработке курса "Стилистика башкирского языка" и спецкурсов).

Монография диссертанта, содержащая основные положения исследования, может служить учебным пособием для студентов высших учебных заведений.

Апробация, и. внедрение результатов. работы. Тема диссертации и ее развернутый план-проспект обсуждались на заседании Отдела урало-алтайских языков Института языкознания РАН, после чего были рекомендованы к исполнению. Результаты исследования были изложены на международных (Уфа 1992, Москва 1996, Уфа 1997, Москва 2000), всероссийских (Москва 1999, Стерлитамак 1999), региональных (Йошкар-Ола 1993, Уфа 1997, Челябинск 1998, Москва 3998) и республиканских (Уфа 1992, 1994, 1996, 1998, Сибай 2000), а также на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава Башгоспединститута в 1990-1998 гг.

Основные положения исследования нашли отражение в двух учебных вузовских программах (Уфа 1994, 1995) и в программе для 10 класса средней башкирской школы (Уфа 1999). Кроме этого, диссертантом в соавторстве с ведущим научным сотрудником Башкирского филиала Института национальных проблем образования Министерства образования РФ В.Ш.Псянчиным издан учебник "Родной язык. 5 класс (для башкирской школы)", выдержавший три издания (Уфа 1991, 1995, 1999). Издана монография "Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка" (Уфа 2000; 10,27 учетно-издательских листов), содержащая системное изложение результатов исследования по указанной проблеме. Также основные положения диссертации отражены в книгах "Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности" (Уфа 1999) и "Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка" (Уфа 2000).

Общий объем публикаций по теме исследования составляет 40 печатных листов.

Внедрение и апробация основных положений диссертации осуществлялось также во время преподавания курсов "История башкирского литературного языка", "Стилистика башкирского языка", "Башкирская диалектология", "Современный башкирский язык" и проведения спецсеминаров "Основы грамматической стилистики башкирского языка", "Особенности подъязыка башкирской исторической прозы" в период работы в Башкирском государственном педагогическом институте в 1989-1997 гг.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списков научной литературы, использованных словарей и справочных изданий, литературных источников и условных сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во "Введении" обосновывается актуальность выбранной темы, определяются цель и задачи, объект и предмет исследования, отмечается научная новизна работы, излагаются методы и принципы, на основе которых выявляется стилистический потенциал словоизменительных категорий, их теоретическая значимость, раскрывается состояние разработанности данной проблемы в башкирском языкознании, тюркологии, русистике и общей лингвистике, указываются источники иллюстративного материала.

ГЛАВА 1 "Стилистический потенциал категории множественности" в структурном плане состоит из трех разделов.

В первом разделе "Краткая характеристика категории множественности башкирского языка" представлена история изучения искомой категории, которая связана с описанием способов ее выражения (аффиксальный, лексический, синтаксический, безаффиксальный) и введением в научный оборот соответсвующих терминов и понятий.

Содержание второго раздела "Стилистические особенности аффиксального (морфологического) способа выражения категории множественности'" полностью подтверждает тезис о том, что.применение аффикса множественного числа -лар и его алломорфов в стилистическом аспекте отличается от аспекта грамматического. В этом случае традиционные объекты анализа - нарицательные имена существительные, присоединяющие к себе аффиксы -лар и обозначающие предметы, отходят на второй план, так как в силу своих особых жанрово-стилистических функций имена собственные занимают доминирующее положение.

Стилистические возможности имен собственных представлены нами в четырех подразделах. Например, первый подраздел посвящен анализу стилистических особенностей формы "топоним + аффикс ласкательности -'кай/кзй + аффикс множественного числа -лар".

Форма "топоним + аффикс ласкательности -хайАкэй + аффикс множественного числа -лар", функционируя в составе поэтических жанров башкирского фольклора, способна характеризовать речь с позиций выразительности и изобразительности. Это зависит от двух факторов: а) специфики структуры стихотворной строфы поэтических жанров башкирского фольклора; б) функционирования её в составе специальной синтаксиче-

скоп конструкции - бессоюзного сложносочиненного предложения с общим подлежащим.

Атделкэй кайда, ай, тугай^а, Лп^слкой кеуек Лыу кайра. Агщелкэй-$эр-$ец, ай, hay ah ы Йонгэ рэхэг, тэпгэ дур файда. Ат$елкэй-$эр-$ец, ай, буйында, пандугастар han ран муйылда...

("Йэмле Ага?ел буй^ары") доел.: "Вдоль по Агидели - луговины, Где ж река такая, как Агидель? И вода, и воздух Агидели Приятны душе, полезны телу. Поют соловьи на черемухах, находящихся Вдоль по Агидели."

Как видно из этого примера, аффикс множественного числа -$эр присоединяется к имени собственному - гидрониму Агщел, который ранее имел при себе формообразующий аффикс (аффикс ласкательности -кэй). Формообразующий аффикс -кэй проявляет в этом фрагменте текста особую эмоционально-экспрессивную активность, которая способствует репрезентации чувства восхищения красотой реки Агидели. Но аффикс множественности -$эр еще больше усиливает имеющийся эмоционально-экспрессивный настрой в тексте; к выявленному ранее чувству восхищения добавляется также чувство гордости. Иначе говоря, аффикс множественности, присоединяясь к аффиксу ласкательности, перестает выполнять свою основную функцию, тем самым переходит в разряд эмоционально-экспрессивных средств, выражающих определенные типы чувств. Здесь же следует заметить, что дополнительными средствами выделения чувства гордости являются актуализаторы. Например, в первом случае указанный гидроним Аэирел-кэй-рэр, присоединив третий аффикс - аффикс родительного падежа -?ец, образует составное подлежащее Ат$ел-кэй-$эр-$ец hayahbt, которое является притяжательным именным словосочетанием, образованным по модели "существительное в форме родительного падежа + существительное с аффиксом принадлежности 3-го лица (С2 + Сл)". Предложение иАзи$елхэй-ээр-$ец, an, hayahbt йэюэ рэхэт, тэнгэ ?ур фаща" является сложносочиненным, бессоюзным, состоящим из двух простых, двусоставных, распространенных, полных предложений. По своему структурно-семантическому типу оно считается "... выражающим действия, явления и события, безотносительные к определенному времени" (ГСБЛЯ 1981, 449). Но особенность этого предложения связана с тем, что в его составе употребляется общее для двух компонентов подлежащее - Азщелк-эй-$эр-$ец hayahu "воздух Агидели". Эту особенность можно аргументировать: а) традициями и определенными правилами устно-поэтического

стихосложения; б) усилением эмоционально-экспрессивного потенциала охарактеризованного выше аффикса множественности -лар и его алломорфов. При так называемом нормативно-нейтральном употреблении составное подлежащее присутствовало бы в обоих предложениях, но тогда терялось бы главное - выражение восхищения и гордости, тем самым игнорировался бы эмоционально-экспрессивный аспект употребления того же аффикса -лар. Поэтому в данном случае более предпочтительным является второй аргумент в защиту специфического употребления составного подлежащего Агщелкэй-$эр-$ец ¡¡ауакы "воздух Агидели", т.е. усеченный вариант (устно-поэтический прием - прим. Ю.П.) сложносочиненного предложения можно считать дополнительным средством усиления экспрессии того потенциала, который заложен в значении аффикса -лар. Суть усиления такова, что подлежащее получает двуплановую характеристику, тем самым активизируется изобразительность речи. Это первый момент. Второй момент актуализации того же значения гордости связан с тем, что сказуемые в обоих предложениях представлены разными частями речи - наречием ( рзхэт "приятно") и существительным (фай?а "польза"). Подобное противопоставление сказуемых также можно квалифицировать как дополнительное средство усиления той экспрессии, которая представлена аффиксом -лар, поскольку оно способствует его же многоаспектной характеристике. Более того, семантика присутствующего здесь междометия ай выражает восторг. Приведенные аргументы говорят в пользу синтаксической, а также морфологической актуализаций, хотя последняя проявляется не столь заметно.

Второй фрагмент текста, представляющий собой простое, двусоставное, распространенное, полное, осложненное обособленным обстоятельством места предложение "Лтрелкай-дэр-дец, ай, буйыпда, Иандугастар haùpaù муйылда (Поют соловьи на черемухах, находящихся вдоль по Агидели)", отличается от первого тем, что здесь стилистический потенциал аффикса -лар ограничивается выражением усиления только одного эмоционального оттенка - чувства восхищения, объектом которого являются красоты реки Агидель. Причина этого кроется в следующем: а) данный отрывок текста по своей структуре является простым предложением; б) притяжательное именное словосочетание Азщелкэй-$зр-$ец буйыпда выполняет функцию обособленного обстоятельства места. Но само чувство восхищения природой как проявление эмоциональности дополнительно усиливается за счет инверсии, поскольку при обычном, нейтральном порядке слов оно полностью нейтрализуется: например, Ьандугастар Иайрай муйылда, Аги$елкэй-$эр-$ец, ай, буйыпда доел. "Соловьи поют на черемухах, находящихся на берегах Агидели." Тем более что препозиционное положение обособленного обстоятельства места является благоприятным условием для выделения его логическим ударением.

Естественно, сравнив два случая использования аффикса -лар в двух фрагментах одной строфы, можно выявить две закономерности, которые связаны с содержанием таких терминов, как "выразительность" и "изобразительность", особенно с широким диапазоном их семантики. Выразительность в отличие от изобразительности обладает более широкими возможностями, к которым можно отнести прежде всего раскрытие внутреннего мира человека, анализ различных ситуаций и событий, проявление авторской модальности, тогда как возможности изобразительности имеют лишь конкретно-визуальный характер, т.е. во главу угла ставятся проблемы описания природы, интерьера, внешнего вида человека и животных (Барлас 1989, 80).

В первом случае использования аффикса множественности -лар кажется, что его экспрессивность можно охарактеризовать только как проявление выразительности, ибо здесь налицо сам факт состояния внутреннего мира человека - чувство гордости, которое также представлено лексемами нам "душа", тэп "тело", рэхэт "приятно". Это чувство усиливается еще и за счет контекстуальной антонимичной пары Нэп "душа", тэн "тело", которая имеет способность присутствовать в разнообразных формах в жанрах фольклора; например, в пословице: Нэп рэхэте тэн менэп - "В здоровом теле здоровый дух", где притяжательное именное словосочетание тэп рэхэте представлено только первым компонентом - существительным в форме основного падежа тэн, что и является приемом усиления экспрессии. Но особая усилительная экспрессивная нагрузка, характерная здесь для аффикса множественности -лар, возможна только при наличии формообразующего аффикса -хай/-кэй.

Действительно, в поэтических жанрах башкирского фольклора аффикс -хай Акэй, присоединившись к собственному имени существительному-топониму, способен демонстрировать только чувство восхищения его природой. Например, Ирэпдек-кэй таудыц, Ьай, бейеге... доел. "Высота, эй, горы Ирендека". Эта фольклорная традиция успела закрепиться и в современной поэзии, особенно в лирике. Например, ЬэржаяНы менэн Ази$-ел-кэй Тарих /юйлэп бар ты харшыма (Р.Бикбаев. ЬыуИаным - Ьыу^ар би-регед!) доел. "С каждой своей скалой Агидель предстает предо мной" Кыуанысьт, йыуанысым булды Урал-хай (Р.Рарипов. Сынрау торна) доел. "Урал был моей радостью и моим утешением". Как видно из этих двух последних примеров, дополнительными средствами актуализации чувства восхищения, представленного с помощью аффиксов ласкательности -хай/-кэй, являются: в первом предложении - его распространенность образными определениями и обстоятельствами образа действия; во втором - инверсией и однородными прямыми дополнениями.

Итак, охарактеризованное в первом примере экспрессивное использование аффикса множественного числа -лар как средства параллельной

активизации чувства восхищения и гордости за родную природу можно считать проявлением выразительно-изобразительных качеств речи, реализация которых зависит от двух факторов: а) наличия формы "топоним + аффикс ласкательности -хай / -хам"; б) функционирования её в составе специальной синтаксической конструкции - бессоюзного сложносочиненного предложения с общим подлежащим.

Как уже отмечалось выше, во втором примере использования формы "топоним + аффикс ласкательности -хай/-кэй + аффикс множественности -лар" (Аги?ел-кэй-?эр-$ец, ай, буйыпда, Ьандугастар Найрай муйылда) экспрессивность речи ограничивается лишь изобразительностью (восхищением красотами Агидели) по ряду причин, основные из которых следующие: а) структура предложения (простое, двусоставное, распространенное, полное, осложненное деепричастным оборотом); б) выполняемая в предложении функция (обстоятельство места). Выделенная здесь изобразительность подтверждается и лексическим составом предложения, который обладает семантикой зрительного восприятия: Ат?елкэй-$эр-?ец буйыпда "вдоль по Агидели", муйылда "на черемухе", кандугастар "соловьи".

Во втором подразделе охарактеризована стилистическая форма "топоним + послелог буй(ы) + аффикс ласкательности -жайАкэй + аффикс множественного числа -лар + аффикс принадлежности третьего лица единственного числа -ы". Послелоги буйы, йуй-хай, обладая пространственно-временным значением, управляют именами существительными в основном падеже, в результате чего в текст привносится определенное экспрессивное содержание. При сочетании указанных послелогов с именами существительными, имеющими пространственное значение, актуализируется изобразительный характер экспрессии. В этом случае традиционный словесный образ типа И?ел буй-~кай-$ар-ы "берега Агидели", благодаря наличию аффикса множественности -лар (-?ар), выполняет роль основного ак-туализатора изобразительности. .

В третьем подразделе нами выявлены стилистические возможности формы "топоним + аффикс множественного числа - лар \ В данной ситуации мы выражаем свое полное согласие с позицией А.М.Щербака (Щербак 1977,90), который характеризует эту способность аффикса -лар как особую экспрессию, направленную на гиперболизацию того или другого явления. Так, использованный в предложении Агирел-дэр ama ух атгым "Я метнул стрелы через белые ре/гл"аффикс множественного числа -дэр, по мнению вышеуказанного исследователя, можно считать гиперболическим актуали-затором. Это предложение квалифицируется как изобразительное, ибо для глагола действия аттым "метнул", конкретного существительного ук "стрела", топонима-гидронима Агидея характерна общая семантика зрительного восприятия.

Естественно, функционирование формы "топоним + аффикс множественного числа -лар" в прозаическом тексте имеет свои определенные особенности, отличающие ее от применения в языке поэзии. Например, формы коллективной множественности Ологул-дэр "улукульцы (т.е. жители деревни Улукулево)", Ташбаткап-дар "ташбатканцы (т.е. жители деревни Ташбатканово)", кроме выполнения обычной информативной функции, обладают дополнительной эмоционально-экспрессивной функцией, направленной на усиление изобразительности. Подобный способ усиления изобразительности связан с требованиями соответствующих жанров прозы, а также коммуникативными установками самих авторов.

В подразделе четвертом представлена форма "антропоним (личное имя, фамилия, псевдоним, кличка) + аффикс множественного числа -лар", отличающаяся стилистической полифункциональностью. Результаты нашего анализа подтверждают тот факт, что эта форма является самым распространенным способом выражения коллективной множественности, под которым могут пониматься такие объединения людей, как семья конкретного человека, социальная группа, представители одной профессии, объединения единомышленников. Нами на основе анализа имеющихся в предложении специальных контекстуальных средств и лексики осуществлена классификация указанных объединений в отдельные группы.

Итак, таких групп оказалось четыре: а) проявление коллективной множественности в форме семьи конкретного человека; б) проявление коллективной множественности в форме объединения единомышленников; в) проявление коллективной множественности в форме группы представителей одной профессии; г) проявление коллективной множественности в форме социальной группы.

Коллективная множественность - семья конкретного человека. Идея семьи конкретного человека проявляется за счет активного функционирования в тексте формы "антропоним-личное имя + аффикс множественного числа -лар". Мы оцениваем этот случай как проявление транспозиции, которая "... с одной стороны, обеспечивает разнообразие и богатство, а с другой, является одним из факторов повышенной экспрессивности речевого произведения" (Халикон 1998, 11). Форма Рэлпэм-дэр синонимизируется с притяжательным именным словосочетанием типа "существительное с аффиксом принадлежности третьего лица" Рэллэм-дец гаилэ-Ие "семья Гал-ляма", которое в случае ее использования ограничивалось бы только подачей нейтральной информации. Благодаря применению в тексте формы Рэллэм-дэр достигается передача адресату-читателю экспрессивной информации, цель которой - образно и изобразительно точно охарактеризовать семью Галляма в соответствии с описываемой в повести эпохой.

Форма "антропоним-личное имя + аффикс множественного числа -лар + аффикс родительного падежа (-ныц/-нец; -тын/-тец; -дыц/-дец; -

$ыц/-?ец) и имя существительное вй-о "его или их дом" (форма первого лица единственного числа или форма третьего лица множественного числа категории принадлежности)" также активно функционирует в литературно-художественном стиле башкирского языка. Например, Хисамый-$ар-?ыц вй-в ауыл осоида гыг/а (С.Агиш) доел. "Дом семейства Хисами (или же дом, где живет семья Хисами) находится в конце деревни". Топдо Хэйрул-ла-лар ей-он бархан кешелар$ец береИенец башына балта менэн элэктер-гэндэр (Р.вметбаев. Ысьгктан эйелэ кылган) доел. "Одного из тех людей, кто вторгся ночью в семью (дом) Хайруллы, задели по голове топором". Дополнительная актуализация семы семейной коллективности происходит еще и за счет употребления существительного ой в переносном значении, которое обозначает живущих вместе членов одной семьи (БТЬ - II 1993, 63). Например, Ос-дурт ей бергэлэшеп ... тапам эшенэ тогоноп кигте (Ь.Дэулэтшина) доел. "Три-четыре семьи взялись вместе молотить зерно" Переносное значение существительного ей позволяет ему вместе с существительными гаилэ "семья, семейство", семья "семья " образовать специальный синонимический ряд (У ра-ксин 1985,46).

Коллективная множественность - объединение единомышленников. Условно группа "объединение единомышленников" подразделяется на несколько подгрупп: а) деятели освободительного и национального движения башкирского народа; б) герои революции и гражданской войны; в) крайне радикальные националисты, пантюркисты, панисламисты.

В данном случае сема "объединение единомышленников", передаваемая традиционной формой "антропоним-фамилия + аффикс множественного числа -лар", характеризует .экспрессивное содержание предложений как выразительное. Это обусловлено целым рядом фактов, основными из которых являются контекст и лексика.

Все три подгруппы объединений единомышленников в форме "антропоним-фамилия + аффикс множественного числа -лар" функционируют в подстиле поэзии литературно-художественного стиля, в газетно-публицистическом подстиле публицистического стиля. Лексический состав выделенных типов контекста обладает отвлеченной семантикой, что, естественно^ предопределяет выразительный характер его содержания. 1 . Коллективная множественность - представители 'одной профессии. Здесь мы также выявили одну закономерность: данный тип коллективной множественности характерен только для подстиля поэзии литературно-художественного стиля. В таком случае форма "антропоним-фамилия + аффикс множественного числа -лар" начинает обладать статусом поэтизма, характерного для возвышенно-патетического стиля, т.е. становится средством восхваления и возвеличивания определенного лица (Курбатов 1978, 33).

Коллективная множественность - социальная группа. Само выделение группы происходит за счет употребления авторами в художественной

и публицистической речи формы "антропоиим-личное имя + название представителя социальной группы (класса) + аффикс множественного числа -лар". Наши наблюдения показывают, что большая социальная группа, представленная указанной выше формой, как правило, привносит в контекст выразительный тип экспрессии. Этому способствуют специальная лексика и структурно-семантические особенности сложноподчиненных предложений башкирского языка. Благодаря данному фактору на структурно-семантическом уровне возникает противопоставление по оппозиции "большая социальная группа и малая социальная группа".

Возрастные группы, представленные формами "антропоним-личное имя + аффикс множественного числа -лар" и "имя существительное (название возрастной группы) + аффикс множественного числа -лар", функционируют обычно в подстиле поэзии литературно-художественного стиля с целью привнесения изобразительной экспрессии в содержание предложения. Более того, последовательное применение авторами в контексте обеих форм представления возрастных групп способствует восприятию их в образном плане (Скребнев 1992, 19) адресатом-слушателем, читателем. Аффикс множественного числа -лар и его алломорфы также играют исключительно важную роль и-при передаче значения коллективной множественности в виде малых социальных групп. Например,... шулай да бирешмэйек... Бер-береИенэ таянып, агааыц-агасы кырк ныл гумер нтэ, ти. Бе?Хэсэн жарт килендэре эле (А.Йэгэфэрова. Килендэр) доел. "... И все же не будем сдаваться. ...Даже деревья, опираясь друг на друга, живут сорок лет. Мы ведь еще снохи старика Хасана." В данном контексте аффикс множественного числа -дэр представлен во втором компоненте притяжательного именного словосочетания типа "существительное в форме основного падежа + существительное с аффиксом принадлежности 3-го лица" - Хэсэн -карттыц килен-дэр-е "снохи старика Хасана", которое представляет такую малую социальную группу, как семья.

; Данный фрагмент заимствован нами для анализа из романа А.Ягафаровой "Снохи", посвященной трудовому подвигу башкирских женщин в тылу в годы Великой Отечественной войны. Использование здесь формы Хэсэн -карттыц килен-дэр-е свидетельствует о том, что художественная речь так или иначе использует элементы всех других стилей, поскольку это связано и с эстетической функцией литературно-художественного стиля (Кожина 1993, 200). Дело в том, что элемент разговорного стиля Хэсэн -карттын килен-дэр-е придает речи персонажей экспрессивность, точнее - выразительность. Тем самым акцентируется чувство гордости за то, что героини романа являются снохами старика Хасана.

В пятом и шестом подразделах рассматриваются стилистические ресурсы форм множественности, образованнных путем присоединения аффиксов -лар и его алломорфов к нарицательным именам существительным.

Так, например, в пятом подразделе описывается стилистика формы "названия органов и частей тела + аффикс ласкательности -чкай/-кэй + аффикс множественного числа -лар".

Названная форма (баш-хай-рар "головушки", куз-кэй-зэр "глазки"^ характерна для поэтических жанров стиля башкирского устно-поэтического творчества - песням, сенгляу', хыктау2. В сюжетных и застольных песнях стилистический потенциал аффикса множественного числа -лар связан с раскрытием изобразительного содержания предложений, тогда как в исторических, бытовых и любовных народных песнях, а также в сенгляу и хыктау он уже способствует выделению выразительности. Естественно, подобное может быть осуществлено при соответствующей лексике и структурно-семантических особенностях синтаксических конструкций.

Стилистические возможности формы "абстрактное имя существительное + аффикс множественного числа -лар" представлены в шестом подразделе. В этом случае наши наблюдения показали, что только два типа абстрактных имен существительных в той или иной речевой ситуации способны присоединять аффикс множественного числа -лар. К таким именам существительным относятся: а) названия с собирательным значением, обозначающие несчитаемые вещества; б) имена существительные с отвлеченным значением, оформленные аффиксом -лык.

Названия с собирательным значением, обозначающие несчитаемые вещества. В основном эти типы существительных в форме множественного числа, с аффиксом -лар функционируют в подстиле поэзии литературно-художественного стиля, что диктуется авторской установкой, направленной на усиление выразительности и изобразительности.

Например, имя существительное кан "кровь" в зависимости от лексических средств контекста, жанра поэзии может характеризовать экспрессивное содержание предложения, фрагмента текста в качестве выразительного или изобразительного. Поэтические строки "ШоИиттэруеп кайнаржан-дар-ы-нан Кронштадтын бо?о ирене' (Т.Йосопов. Олатайдар юлынан) (Лед Кронштадта таял от горячей крови подобных Шагиту) в плане экспрессивного содержания квалифицируются как выразительные, ибо имеющееся в контексте выражение кайнар кап "горячая кровь" употреблено здесь в переносном значении и служит для передачи очень глубоких чувств и желаний человека в достижении определенной цели (Б'ГЬ - 1 1993,610).

1 Сенгляу (сенлэу - "причитание, плач") - традиц. с аадебно-обрядовое песнопение у башкир, исполняемое во время проводов невесты из дома отца.

' Хыктау (йьгкгау) - погребальные причитания, исполняемые во время проводов покойника.

Таким образом, происходит двойное усиление выразительности. Обращение автора к словосочетанию тсайнар кап экспрессивно по своему функциональному назначению, тогда как присутствие в определенном слове аффикса множественного числа -лар привносит в содержание контекста дополнительную экспрессию.

В другом случае имя существительное кан обладает способностью характеризовать экспрессивное содержание контекста в изобразительном плане: ..Жан-дар атылып сыккап архалар?ан, Ай, камсыларга нисек ге?? (Б.Бикбай. Ер) доел. "Кровь стремительно выпущена из их спин, Ой, Как вы выдержали удары плетью?" Усиление изобразительности выявляется на фоне лексики, обладающей семантикой зрительного восприятия.

Имена существительные с отвлеченным значением, оформленные аффиксом -лык. Такие типы имен существительных, присоединяя аффикс множественности -лар, также в зависимости от жанра поэзии выражают тот или другой тип экспрессии. Например, в лирике существительные типа матурлык "красота" усиливают изобразительность. Но публицистическое назначение поэмы Р.Бикбаева "Утолить бы жажду" требует использования этого существительного в плане выразительной экспрессии.

Содержание третьего раздела "Стилистические особенности безаффиксального способа выражения множественности" связано с доказательством того факта, что форма единственного числа обладает способностью придавать речи афористичность и экспрессивность.

Например:

Ьыу хош-тар-ы Иыуга куна, Урманхошо урман э$лэй...

(Р.Хисамитдинова. Яркоштары...)

доел. "Водоплавающие птицы спускаются к воде, Лесная птица (птицы) ищут лес..."

Однако следует добавить, что уточнение конкретного числового значения напрямую зависит от разнообразных типов актуализаторов. Например, в данном поэтическом контексте процесс актуализации очевиден хотя бы потому, что этому способствует структура самого бессоюзного сложносочиненного предложения, составные части которого выражают одновременность действий. Итак, обобщенно-собирательное значение существительного урман хохио "лесная птица (птицы)" подтверждается именем существительным во множественном числе - подлежащим первого предложения кыу хош-тар-ы "водоплавающие птицы", что говорит о происходящей актуализации в составе предложения.

В большинстве случаев факты проявления множественности, пред-ставленнные только существительными в единственном числе, встречают-

ся в подстиле поэзии литературно-художественного стиля. Например, Кор аулай$ар, Салюттарран кырыла коралай^ар(Р.Бикбаев. ЬыуИаным - Ьыу?-ар бирегед) доел. "Охотятся на тетеревов, От салютов гибнут косули " Ьан-амагыд: купме хальгк бар? Океанда купме балык бар? (Р.Эхтэри. Кучме кеше) доел. "Не считайте: сколько же народов? Сколько в океане рыбы?" А$мы твн у^ар^ым Мин Ьине котвп (Р.Назаров. Адмы...) доел. "Немало ночей я провел в ожидании тебя". Эта традиция восходит к жанрам башкирского устно-поэтического творчества, особенно активно она проявляется в башкирских эпосах.

Например,

Арыдлан, болан, тсапланы, Айыуы, гагы бугэие -Улар бе$$эн кэмме на?

("Урал батыр" эпосы). доел. "Львы, олени, барсы,

Медведи, остальные -

Неужели они в чем-то уступают нам?"

Для подстиля прозы характерно использование анализируемой формы существительных в качестве однородных членов предложения, что, несомненно, усиливает его эмоционально-экспрессивное содержание. Например, Малдан башка ла ашанты куп шулуларга был якта:~курай елэге, муйыллы эрэмэлектэр, милаш, балет, айыу хогиизИс, элморои урман гулы, замана техникаИы тыныелыгын ботвргэн урмандардыц Ьилерэк твбэге (Н.Мусин. Йырткыс тиреИе) доел. "Кроме животных, им есть чем питаться в этих местах: в лесу полно малины, черемуховой урем, рябины, калины, болиголова, шиповника, место относительно спокойное," ибо в здешнем урочище еще не слыхать грохота современной техники".

Кроме литературно-художественного стиля , такое использование единственного числа часто встречается и в научном стиле. Например. Ат-холак Башкортостандын бвтэ райондарында ла удэ (С.Йэнтурин. У^емле-ктэр иленэ сэйэхэт) доел. "Щавель конский растет во всех районах Башкортостана". Или, Бал ~корто был илдэ изге зат була (Р.Ногмапов, Э.Ишемголов. Умартасылык сердаре) доел. "Пчелы в этой стране считаются святыми".

Приведенные примеры доказывают то, что стилистическая функция имен существительных в единственном числе, выражающих множественность, связана с определением того же экспрессивного типа содержания предложения. Действительно, все проанализированные существительные обладают семантикой зрительного восприятия, что ведет к усилению изобразительного содержания любого контекста.

В этом разделе нами также выявлены, согласно теории грамматической синонимии Е.И.Шендельс, факты, характеризующиеся сближением

форм с противоположными основными значениями, которые напрямую имеют отношение к форме единственного и множественного числа имен существительных (Шендельс 1970,77).

Таким образом, на конкретных примерах доказывается, что, кроме основного значения единичности, форма единственного чиста может иметь значение собирательности: а)урманжош-о "лесная птица (птицы)" -урман хош-тар-ы "лесные птицы"; б) жор аулау "охотиться на тетерева (тетеревов)" - хор-$ар аулау "охотиться на тетеревов"; в) купме балык бар "сколько рыбы (рыб)" - купме балык-тар бар "сколько рыбы"; г) адмы тон у?гар?ым"сколько ночей провел" - адмы твн-дэр удгарзым "сколько ночей провел"; д) арырлан, болан, жаплан-ы, айыу-ы, таги бутане ... "лев, олень, барс, медведь, еще остальные... (львы, олени, барсы, медведи, еще остальные...)" - ары^лан-дар, болан-дар,~каплан-дар, айыу-$ар, тагы бутэн-дзр-е "львы, олени, барсы, медведи, еще остальные..."; е) журай елзг-е, милэш, балан, айыу квтиэ-Ье, элморон урман гулы "в лесу полно малины, рябины, калины, болиголова, шиповника" - хурай елэк-тэр-е, милэш-тэр, балан-дар, айыу квпшэ-лэр-е, элморон-дар урман тулы "в лесу полно малины, рябины, калины, болиголова, шиповника"; ж) аппсолак урэ "конский щавель (конские щавели) растет" - атколак-тар у(э "конские щавели растут"; з) бал хорто изге зат була "пчела (пчелы) считаются святыми" - бол жорт-тар-ы изге зат була "пчелы считаются святыми".

Однако вступление существительных в форме единственного числа в синонимические отношения с существительными в форме множественного числа может происходить только в речи, т.е. в условиях контекста, из-за чего такой тип синонимии получил название контекстуальной (Шендельс 1959, 77; Раевская 1973, 16; Фирсова 1984, 34). Иначе говоря, контекстуальная синонимия возникает благодаря выражению потенциальных значений словоизменительных категорий. В нашей ситуации в роли условий контекста выступают жанры лирики подстиля поэзии литературно-художественного стиля, жанр эпоса подстиля эпических жанров башкирского устно-поэтического стиля, жанр романа подстиля прозы литературно-художественного стиля, жанры очерка научно-популярного подстиля научного стиля башкирского языка. Например, функционирование в тексте эпоса "Урал батыр" форм "Ары(лап, болан, жапланы, Айыу, тагы бутане..." (Львы, олени, барсы, медведи, остальные...) еще раз подтверждает правоту тех, кто считает, что устно-поэтическая речь обладает собственным арсеналом традиционных языковых форм, средств (Кумахова, Кума-хов 1979,29). Действительно, стоит согласиться с тем, что подобные формы являются нормой для устно-поэтической речи, но они при сопоставлении с их литературными эквивалентами приобретают статус грамматических контекстуальных синонимов. Наша позиция основана на том, что эпос обладает способностью охарактеризовывать события в пределах эпического

времени и пространства с широким и полным охватом событий (Кумахов, Кумахова 1998, 5), ибо сказанное, на наш взгляд, может достигаться и за счет передачи значения множественности существительными в форме единственного числа.

Таким образом, самой большой стилистической активностью обладает аффиксальный способ выражения множественности, ибо он, выступая в шести самых распространенных своих формах, тем самым формирует устойчивую систему выделения того или иного типа экспрессивного содержания контекста. Данная система связана с синтаксисом и лексикой контекста, его жанровыми особенностями. Аффикс множественного числа -лар может усиливать изобразительный и выразительный типы экспрессии, тогда как безаффиксальный способ в этом плане ограничивается только констатацией изобразительности.

ГЛАВА 2 "Стилистический потенциал категории принадлежности" в структурном плане распадается на четыре раздела.

В первом разделе "Краткая общая характеристика категории принадлежности башкирского языка" представлена история изучения данной категории в тюркологии и башкирском языкознании.

Во втором разделе "Стилистические особенности аффиксального (морфологического) способа выражения категории принадлежности" проводится мысль о том, что теоретической основой изучения стилистических особенностей аффиксального (морфологического) способа выражения принадлежности являются два момента башкирской лингвистической традиции: а) наличие лексико-грамматически обусловленные значения форм принадлежности; б) функционирование в речи формы проявления конкретной и абстрактной принадлежности. Строгое их соблюдение непосредственно способствует объяснению содержания понятия "'контекстуальная отнесенность категории принадлежности' (Иванов 1969, 33), выражение которой связано с функционированием этой же категории в составе предложения (Гаджиахмедов 1998,10). Тогда благодаря наличию этого условия становится возможным определение того или иного типа экспрессивного содержания предложения.

Содержание подраздела "Стилистика лексико-грамматически обусловленных значений форм принадлежности" отличает направленность на полную интерпретацию широкораспространенного в языкознании понятия "эмоционально-оценочное отношение адресанта-говорящего к адресату-читателю

1. Согласно ранее бытовавшим в тюркологии взглядам лингвистов-грамматистов на эту проблему, форма первого лица единственного числа категории принадлежности, функционируя в составе имен существительных и субстантивированных форм с семантикой ласкательности, уменьшительности и близкородственных отношений, начинает выражать ласковое

отношение (ибо аффикс первого лица единственного числа придает слову эмоциональную окрашенность) к кому -либо. Однако такой подход к данной проблеме является односторонним, поскольку он сводится только к подтверждению факта ласкового отношения.

Мы воспринимаем все это в качестве результата транспозиции, которая характеризуется как "переносное употребление грамматической формы в контекстуально обусловленном значении, расходящемся с ее собственным значением" (Бондарко 1963, 50), что подразумевает использование одной формы в функции другой формы (ЛЭС 1990, 519). В связи с этим возникает уже другая проблема, связанная с определением конкретного типа и этапа транспозиции. Богатейший фактический материал, взятый из разнообразных жанровых источников подстилей поэзии и прозы литературно-художественного стиля, позволил полностью ответить на поставленный вопрос.

В качестве одного из доказательств сказанного можно привести следующее предложение, извлеченное из поэтического контекста: Эй, тсыр-ым, тсыд-ым, ~кы?-ьш, Ьине генэ Ьагынам (Т.Йосопов. ТСы?ым) доел. "Ой, доченька моя, доченька моя, доченька моя, Только по тебе и скучаю". Здесь имя существительное~кы$-ым "доченька моя" в форме первого лица единственного числа категории принадлежности обладает значением ласкового отношения к кому-либо только при создании ему особых условий, что становится возможным только при проявлении неполной (или же синтаксической) транспозиции. При синтаксической (неполной) транспозиции изменяется лишь синтаксическая функция исходной единицы, которая в нашем случае представлена формой первого лица единственного числа категории принадлежности; но, как правило, без изменения ее частеречной принадлежности (ЛЭС 1990, 519). Вполне естественным явлением становится и то, что форма, не так активно функционировавшая в составе предложения в качестве подлежащего (например: Атай-ым бвтэ егеттэр менэн берго фронтта фашисгарды тукмап Порой, э эсай-ем колхозда эшлэй ине (М.Кэрим. Безден, ой?ец йэме) доел. "Отец мой вместе со всеми джигитами бил на фронте фашистов, а мать моя работала в колхозе"), начинает выступать в роли обращения, поскольку это предопределено первым этапом транспозиции (Шигуров 1988,22).

Явление синтаксической транспозиции служит убедительным доказательством того, что обращение, кроме основной, первичной функции адресации речи (функции контактоустановления), способна обладать и вторичными функциями. Известный в теории отечественного языкознания тезис о том, что обращение включается в состав высказывания из-за того, что развиваются его дополнительные, вторичные функции (Прияткина 1990, 165), доказывается на примере башкирского языка за счет активного использования формы первого лица единственного числа категории при-

надлежности в роли обращения. Этим фактом подтверждается широкий стилистический потенциал указанной формы принадлежности.

Из первичной функции обращения развиваются вторичные, которые на самом деле представляют собой ее преобразованные или перерожденные типы. На основе функции адресации (функции контактоустановления) развивается функция характеризации, также первичная функция трансформируется и в функцию номинации предмета речи с целью его уточнения (Прияткина 1990, 165).

Характеризация, будучи вторичной функцией обращения, непосредственно апеллирует к таким понятиям, как "квалификация", "характеристика", "оценка". В итоге сложившуюся ситуацию можно вполне ясно и доступно интерпретировать и с другой позиции, согласно которой "... нередко основной функцией обращения является не желание привлечь внимание собеседника (читателя) к сообщению, а дать его качественно-оценочную характеристику" (Бабайцева, Максимов 1981, 174) . Таким образом, форма обращения начинает использоваться говорящим (адресантом) для конкретизации отношения к лицу, для его оценки и выражения отдельных чувств, т.е. тем самым обращение становится способом субъективной оценки.

Как уже отмечалось выше, форма первого лица единственного числа в составе ласкательных и уменьшительных слов теряет свою конкретную функцию, поскольку выражает только ласковое обращение. Но здесь следует внести ясность в содержание понятия "ласковое обращение", ибо его суть непосредственно зависит от типа семантики одушевленных существительных. Например, в предложениях "Эй, тсыу-ым, ты$-ым, ~кы$-ым" (Т.Йосопов. Кыдым); "Бабайыцдып рухына тогро булырга я$Иын /ища, ул-ым" (Р.Хисамов. Актамыр) семантика существительных "дочь", ул "сын" передает отношения кровного родства. В отмеченном случае функция характеризации ограничивается только конкретизацией отношения к лицу, т.е. наблюдается констатация фактов прямых родственных отношений. Однако указанные существительные могут использоваться говорящим как форма этикета башкир при обращении старшего (на самом деле этот человек должен быть старше его родителей) к младшему. Тогда установление соответствующего значения становилось возможным только благодаря всему контексту, что требует выявления необходимых для этого деталей.

Например: ...Солтангужа, элбиттэ, уныц тел твбвн анлап еткермэие, сгетте ошондай Иу? эйтергэ нимэ мэжбур итте икэн, тип аптыраны.

- Нимэ тип эйтэйем чнде мин Иицэ, ул-ым. ... Бына бвгвн йыйында Ивйлэшеп караибы^ эле ( Н.Мусин. Ьуцры солок) доел. "... Султангужа, конечно, не понял его намека, только удивился тому, что же заставило парня так выразиться.

- Что же мне тебе сказать, сынок мой. ... Вот сегодня на собрании и попробуем поговорить".

В представленном отрывке неродственные отношения говорящего (адресанта) и слушающего (адресата) актуализируются через противопоставление имен существительных егет "парень" - ул-ым "сынок мой", являющихся здесь контекстуально-речевыми антонимами. Автор при желании наделить представленных героев близкородственными отношениями мог бы применить две лексемы - им же ранее использованную ул или же существительное малай "мальчик", которые полностью соответствовали бы данному контексту.

Общеизвестно, что вторичные функции обращения активизируются в основном в сфере поэтической речи (СР5Г 1984, 597).

Например, в таком поэтическом отрывке, как этот:

Мин бит бп шла намин Ьинэн, унан, Кегиелэр-ем, башланам!

(Р.Бикбаев. Башкортостан бында башлана) доел. "Я ведь беру начало от тебя, от него, Люди мои, беру начало от вас".

В приведенном поэтическом отрывке семантическая связь обраще-ния-характеризации кеше-лэр-ем с синтаксической конструкцией усиливается до такой степени, что уже без нее информативная направленность фразы становится почти равной нулю. Следовательно, стилистический потенциал аффикса формы первого лица единственного числа категории принадлежности -ем способствует более глубокому и выразительному проявлению эмоций поэта, так как без его использования дело ограничивалось бы только фактом адресации. Аффикс -ем, присутствуя в составе конкретной лексемы, обладает свойством оказывать влияние на его семантику. Например, в последнем примере указанный аффикс расширяет семантику существительного кеше "человек, лицо, личность, особа", которое в результате этого синонимизируется с существительными, обладающими семантикой дружеских и родственных отношений. Данную функциональную особенность аффикса -ем можно считать еще одним проявлением его стилистического потенциала. Сама же идея экспрессивной синонимичности существительного кеше-лзр подтверждается его контекстным окружением, в котором присутствуют личные местоимения Инн "ты", ул "он (она)", hej "вы".

Вторая особенность обращения-характеризации заключается в выражении говорящим оценки лица (Прияткина 1990, 166), что в башкирском языке достигается двумя способами: а) в роли обращения-характеризации выступают субстантивированные прилагательные с аффиксами -м, -шг (или же с его алломорфами) формы первого лица единственного числа категории принадлежности; б) к обычным одушевленным

именам существительным присоединяются аффиксы ласкательности -хай/-кэй, ограничительные частицы -зына/-гекэ, тсынаУ-кенэ и, естественно, те же аффиксы -м, -ым со своими алломорфами.

На основе краткого анализа представленных нами двух способов выражения говорящим оценки лица можно заключить, что обращение-характеризация является своеобразной формой субъективной оценки. Лексическая основа таких обращений-характеризаций традиционно отличается своей устойчивостью. Например, Бета доньям h/щэ тороп кала, Хуш, хэ^ерле-м, hay бул, Ьвйгэн-ем (Н.Нэжми. hay бул.) доел. "Весь мой мир остается тебе, прощай, дорогая моя, до свидания, любимая"; Ыщэ килдем, иркэ-м, Уткэн юлдарымдын Ьанан-Ианай алыр сакрымдарын, Килдем, тормошомда Кисеп ядмышымдын Шатлытстарын, haFuai ялкындарын (F-Изрисов. Ьицэ килдем, иркэм) доел. "Пришел к тебе, ласковая моя, считая далекие километры моих пройденных дорог, пришел, преодолев радости судьбы, пламя тоски".

Выразительность использованных автором в поэтической речи обра-щений-характеризаций усиливается за счет использования аффиксов формы первого лица единственного числа категории принадлежности -м, -ем, которые своим присутствием непосредственно воздействуют на слушателя-адресата (Художественная культура ... 1978, 17). Однако следует определиться с совершенно новой функцией усиления, поскольку обращение здесь представлено субстантивированными существительными, из-за чего сложившаяся ранее ситуация кардинально меняется. Но данные наблюдения имеют в своей основе поэтическую речь, в которой обращения-субстантивированные имена существительные, оставаясь обращениями-характеризациями, не несут эмоционально-экспрессивную нагрузку, наоборот, отличаются своим характеризующим, признаковым значением. Аналогичная ситуация характерна и для русской поэтической речи, только -с тем отличием, что в функции обращения выступают имена прилагательные, также исключающие эмоционально-экспрессивную основу отношения говорящего-адресанта к слушающему-адресату (Ковтунова 1986, 106). Факт доминирования одного только характеризующего, выделяющего признаки ^значения слушающего-адресата ведет к постепенной утрате апеллятивной функции обращения, вследствие чего оно приобретает условный характер присутствия в жанрах поэтической речи.

Данные выводы интерпретируются следующим образом: обращения, представленные субстантивированными формами имен существительных, в конечном счете не столько выражают чувства к слушающему-адресату, сколько характеризуют его, выделяют различные признаки путем использования для этого одного слова или же словосочетания. В данном случае особая роль возлагается на аффиксы первого лица единственного числа категории принадлежности -м, -ым и их алломорфы, являющиеся средствами усиления тех признаков, которые имеются у слушателей-адресатов.

Наши наблюдения наглядно подтверждаются примерами из поэтической речи, в которых обращения-характеризации, выражающие оценку лица, представлены субстантивированными существительными с семантикой близких дружеских и уважительных отношений жэ^ерле-м "дорогая моя", Авйгэн-ем "любимая моя", ирк»-м "ласковая моя", примененных авторами с целью полной и всесторонней характеризации слушателей-адресатов.

Номинация, будучи вторичной функцией обращения, проявляет свое отношение к предмету как к объекту условной адресации (Прияткина 1990, 167). Понятие "условная адресация" связано с использованием в жанрах подстиля поэзии олицетворения. Стилистические ресурсы формы "существительное конкретное (названия предметов и явлений реальной действительности) + аффикс первого лица единственного числа -м(-ым)" характеризуют эмоционально-экспрессивное содержание предложения как выразительное, так как формы обращений-номинаций Урал-ым "Урал мой", ил-ем "страна моя" усиливают переживания автора за судьбу своей родины именно из-за аффикса принадлежности -м(-ым).

Как правило, возможности адресанта-говорящего в условной адресации ограничены самой ее природой, из-за чего потенциальный субъект вынужден оставаться неувиденным и неуслышанным. Но тем не менее стилистические ресурсы формы "существительное конкретное (название предметов и явлений реальной действительности) + аффикс первого лица единственного числа категории принадлежности -м (-ым)" сохраняют способность характеризовать эмоционально-экспрессивное содержание предложения как выразительное, чем еще раз доказывают связь природы выразительных средств с грамматической семантикой (Барлас 1989, 76). Например, в строках "Эй, Урал-ым, Инне куп ура ним, китек-кнтек танец мечтал--лэ//(Т.Рэниева. Уралым) доел. "Ой, Урал мой, много раз тебя исходил, твое отколотое туловище почти стерто в порошок"; Ил-ем, йэллэ, зинИар, карт-короно, У рам саттарында Лора й хэйер(Ф. Ту гыдбаева. Илем, йэллэ, зинИа-р, карт-короно...) доел. "Страна моя, пожалей, пожалуйста, стариков и старух, на перекрестках улиц просят милостыню'; Шул кэ?эре эдендергон икэн, Таулыкай-ым, Липец сэхрэлэрец, муныл тулы Короюл буй$ары Луц!... (Х.Назар. Таулыкай сэхрэлэре) доел. "Оказывается, так сильно привык, Таулыкай мой, к твоим просторам, полные черемухи берега' реки Ко-роюла!" доминируют переживания автора за судьбу своей страны и малой родины, что усиливается благодаря аффиксу первого лица единственного числа категории принадлежности м (-ым). В предложении Партия-м, Мин - Иинец сафыцда, Ьин - минец чманым (Т.Йосопов. Мин Иинец сафыц-да) доел. "Партия моя, Я - в твоих рядах, Ты - моя совесть" тот же аффикс первого лица единственного числа категории принадлежности -м (-ым) усиливает чувство гордости автора за свою партию. На основе эмоционально-экспрессивного содержания этих поэтических примеров можно дополнить распространенный в отечественном языкознании тезис таким об-

разом: грамматическая характеристика слова влияет не только на формирование художественного образа (Шмелев 1964, 87), но и выражает позицию автора этого произведения.

2. С начала 80-х годов XX века в теории частей речи современного башкирского языка утвердилась точка зрения, согласно которой форма принадлежности второго лица единственного числа, выражаемая с помощью аффиксов -ц, -ыц, -ец, -оц, -вц, при наличии соответствующих контекстуальных средств способна передавать чувства восхищения и восхваления. Наше несогласие с этой позицией было основано на двух моментах: а) указанная форма принадлежности обладает широким стилистическим потенциалом, что позволяет ей взаимодействовать с изобразительным типом экспрессивного содержания предложения; б) представленное понятие "способность передавать чувства восхищения и восхваления" требует конкретизации своего отношения к выразительному типу экспрессивного содержания предложения.

Результаты наших исследований позволяют утверждать, что актуализация изобразительных возможностей формы принадлежности второго лица единственного числа может произойти при соблюдении двух необходимых условий: а) при функционировании в контексте лексических средств с чувственно-конкретным или конкретизирующим значением; б) при функционировании специальных грамматических средств. Например, изобразительный характер экспрессивного содержания предложения "Эй, Янылбикэ килен, бейей Ьун хы$-ыц! "- тине МинЬылыу инэй сы^а маиса урынынан тороп хул саба-саба (А.Йэрэфэроиа. Килендэр) - доел. "Эй, сноха Янылбика, ну и отплясывает же твоя дочь! - сказала тетушка Минсылу, с нетерпением поднимаясь с места, а затем хлопая в ладбши" определяется: а) за счет присутствия существительного кыу "дочь" и глагола бейей "отплясывает", которые и являются лексическими средствами с конкретизирующим значением; б) за счет глагола-сказуемого бейей "отплясывает", находящегося в форме изъявительного наклонения настоящего времени и третьего лица (ГСБЛЯ 1981, 279), в результате чего выделенные грамматические семы раскрывают описываемое явление в динамике. Таким образом, глагол бейей по праву считается тем специальным грамматическим средством, которое необходимо для актуализации изобразительных возможностей указанной выше формы принадлежности.

На основе этого примера можно сделать вывод, что изобразительность, как проявление экспрессивного типа предложения, в подстиле прозы литературно-художественного стиля выделяется благодаря синтезу специальных лексических и грамматических средств. Но вместе с тем следует заметить, что усиление изобразительности происходит за счет применения аффикса принадлежности второго лица единственного числа -ыц.

Содержание терминов "восхищение", "восхваление" непосредственно связано с выразительностью экспрессивного содержания контекста, кото-

рый в этом отношении также обладает своей системой лексических и грамматических средств, для их усиления и употребляется аффикс -ыц (-ец, -оц, -он).

3. Особенность стилистических возможностей формы третьего лица единственного числа категории принадлежности заключается в реализации частных значений, для чего необходимо наличие определенных типов слов. Анализ показал, что самыми распространенными в подстиле прозы литературно-художественного стиля являются два значения.

Значение выражения почтительности актуализируется в процессе сочетания отдельных терминов родства с аффиксами третьего лица единственного числа категории принадлежности -кы (-Не, -ко,-Ив) и -ы (~е, -о,-в), результатом чего является акцентирование внимания адресата-слушателя на почтительном обращении родителей друг к другу в присутствии детей (ГСБЛЯ 1981, 124). Например:

...Ко?а сыбыргкыЬын кутэруе. За рифа ко^агыйга:

- Йо, эсэ-йе, нык ултыр, осой калма! -тине.

- Ултырзым, ата-кы, сайыр кеуек йэбештем.

(А.Йэгэфэрова. Килендэр)

досл. "Сват поднял кнут. Зарифа сказала сватье:

- А, ну, мама его (ее), сиди крепко, не слети ненароком!

- Я присела, отец его (ее), приклеилась, как смола".

Эти же аффиксы во взаимодействии с усилительными частицами актуализируют обилие названного. Такое сочетание указанных аффиксов и частиц усиливает изобразительность, актуализируя тем самым множество конкретных предметов, представленных в контексте при помощи существительных с семантикой зрительного восприятия. Плендан кайткас, Эхм-эдще уи биш квн буйы куна кта н- -куна кка йврвттвлэр. Уны якын туган-дар-ы ла, алыд тугандар-ы ла, бай-ы ла, ярлы-Ны ла сакырды (Ж.Кейекбаев. Тугандар Ьэм таныштар) "После возвращения из плена две недели водили Ахмади из дома в дом. Угощала родня, близкая и дальняя, приглашали друзья-ровесники, соседи и богатые, и бедные" (Пер. М.Гафурова).

Подраздел "Стилистика особенностей проявления конкретной и абстрактной принадлежности' отличается оригинальным подходом в объяснении указанных явлений. Понятие "конкретная принадлежность", с нашей точки зрения, функционирует в качестве синонима понятия "изобразительность". Действительно, конкретная принадлежность, в проявлении которой основную роль играют все аффиксы категории принадлежности, увеличивает изобразительное содержание речи.

Усиленная изобразительность речи предполагает участие в контексте словесно-изобразительных средств, особенно - традиционных словесных образов (Курбатов 1978, 58), поскольку их стилистико-семантический потенциал позволяет выразить образное представление не только в контек-

сте, но и вне его. Это связано с тем, что слово-образ является постоянной стилистической единицей.

Их реализация в рамках контекста происходит двумя путями: а) за счет присоединения традиционными словесными образами всех типов аффиксов принадлежности (Л на эскэнЛыучлц - Бишколон-нц! ("ЛкЬатс кола" эпосы) доел. "Вон твой Бишколон (название реки), где ты жажду свою утолял!"); б) за счет функционирования формы "традиционный словесный ' образ + аффикс "принадлежности" в роли однородных подлежащих, однородных сказуемых, однородных определений, а также сложных в структурном отношении определений(Ул бортвк мин-ец бадып йврогэн тупраг-ым, /умер Иоргэн тойэг-ем, туйындырга н ба(ыу-ым, кейендергэн ял а ¡мам, йы-лындырганурман-ым... (Р.Хесэйенов. Ер) досл. "Эга частица - та земля, по которой я хожу, эта - родная моя сторона, где я прожил свою жизнь, это -мое поле, которое кормит меня, это - родные мои луга, которые меня одевали, это мои леса, которые грели меня...").

Результатом такой реализации, как правило, является достижение многоаспектной характеристики конкретного предмета. Полная конкретизация нашей позиции в отношении содержания понятия "абстрактная принадлежность" в стилистическом плане связана с доказательством правильности известного тезиса о том, что "... выразительность представляет собой коммуникативное качество" (Капацинская 1987,27).

Ярким подтверждением этого служит диалогическая речь, в которой аффиксы принадлежности второго и третьего лица единственного числа могут употребляться для особого выделения эмоциональных переживаний участников разговора, что ведет к усилению выразительных качеств речи.

Например: -Мэхмут улгэн, атаИы хвквмлэшергэуйлай, ти.

Енел тугел бит!

- И эй, юкка ч^-ец киткэн нкэн.

- Гайептэренэ курэ - яза-Ны... - ти/т органе сатан

(Р.Хэйри. Боролош).

доел. "- Махмут скончался, отец его, говорят, думает судиться.

Не легко ведь!

- Ах, нашел, чему удивляться-то.

- Его вина стоит наказания, - добавил хромой."

Действительно, отвлеченные по своему лексическому значению существительные ир "чувство, сознание, память" и яза "кара, наказание", выступая, соответственно, в контексте в формах категории принадлежности второго и третьего лица единственного числа, выражают позицию автора, одобряющего справедливость того или иного наказания за неблагопристойное поведение, что требует обращения ко всем типам эмоциональных средств. Так, например, эмоциональные переживания участников диалога дополнительно усиливаются за счет обращения автора к вводному слову ти"говорят", утвердительной частице <5>/г"ведь, же", междометию с

семантикой пренебрежения Лай "ах". Функционирование в этом диалоге глагольного фразеологизма ид китеу "быть крайне удивленным", образованного по форме "существительное в основном падеже + глагол" (Ураксин 1975, 64 - 65), продиктовано той же авторской установкой.

Однако следует отметить и тот факт, что данный диалог служит ярким образцом разговорного стиля, поскольку благодаря перечисленным средствам выразительности обеспечивается проявление таких его специфических черт как непринужденность, конкретизированность, непоследовательность, эффективность и эмоционально-оценочная информативность (Кожина 1993, 214). Глагольный фразеологизм ид китеу "быть крайне удивленным" вносит в диалог элементы эллиптичности, которые также способствуют усилению эмоционального содержания-речи его участников.

Таким образом, функция разговорного стиля - общение - реализуется в речи посредством активного применения раатичных средств выразительности. Это первый момент. Второй момент связан с тем, что удалось раскрыть сущность одной из наиболее распространенных функциональных особенностей выразительности в плане представления его коммуникативного качества - удержания внимания адресата (читателя, слушателя) путем воздействия на эмоциональную сферу сознания.

В третьем разделе "Стилистические особенности морфолого-синтаксического способа выражения категории принадлежности" нам удалось найти ответ на вопрос: каким образом сочетание обладателя и предмета обладания выражает усиление? Это сочетание имеет две особенности, которые, соответственно, освещены нами в двух подразделах.

В первом подразделе "Стилистические особенности осложненных форм морфолого-синтаксического способа выражения принадлежности" нами ставилась цель детализировать способы воздействия на адресата. Усиление выразительности при помощи осложненных форм морфолого-синтаксического способа принадлежности имеет ряд особенностей. Основная нагрузка в усилении выразительности приходится на качественное имя прилагательное, находящееся между определением (личным местоимением в родительном падеже) и определяемым (существительным в соответствующей форме принадлежности). Например, осложненные прилагательными морфолого-синтаксические типы принадлежности мин-ец изге твйэг-ем "мое святое пристанище", мин-ец хэдерле Тимер-ем "дорогой мой Тимер" употребляются для пробуждения глубокого интереса у адресата к определенному факту или явлению. Естественно, эта идея авторского замысла в дополнительном плане актуализируется и за счет других языковых средств, среди которых не последнее место отводится лексике и синтаксису высказывания. Но тем не менее осложненные формы морфолого-синтаксического способа выражения принадлежности остаются главным средством усиления выразительности.

Говоря об усилении изобразительности при помощи осложненных форм морфолого-синтаксического способа принадлежности, следует опираться на два положения.

Первое касается стилистической функции адъективированных прилагательных типа тыуган "родной", которые, находясь в позиции между определением-личным местоимением в форме родительного падежа и определяемым-существительным в соответствующей форме принадлежно- . сти, способствуют созданию образности.

Например: Мин-ец тыуган тсыр-рар-ым, Ялан-дар-ым, урмаи-ыж, Мин-ец изге тейэг-ем -Нона йврэг-ем

(С.Юлаев. Тыуган илем). доел. "Мои родные нивы,

(мои) поля, (мои) леса, Моя священная земля, Вас любит мое сердце".

Здесь налицо факт усиления изобразительности, поскольку присутствующее между определением мин-ец "мои" (личным местоимением в родительном падеже) и определяемым хыр-$ар-ым "нивы" (существительным в соответствующей форме принадлежности) адъективированный глагол тыуган "родные" так или иначе содействует сравнению знакомого с недостаточно знакомым, чем достигается особый стилистический эффект (Хазагеров 1992, 47). В данном случае суть понятия "особый стилистический эффект" понимается нами как проявление образности по причине использования автором адъективированного глагола тыуган "родной" в составе морфолого-синтаксической формы мин-ец кыр-?ар-ым "мои нивы", поскольку формы конверсированных прилагательных на -ган/-гэн> в отличие от бывших причастных форм на -зан/-гзп, начинают обладать совершенно новым, как правило, метафорическим значением (Ганиев 1985, 66).

Второе положение связано с тем, что осложненные формы морфолого-синтаксического способа принадлежности, состоящие из нескольких прилагательных (например: ... Нин-ец кугыштан хайтмаган иц кесе ма-лай-ыц (Р.Хэйретдинов "БилдэЬе? Ьалдат -кэбере") доел. "... твой невер-нувшийся с войны самый младший сын"), передают многостороннюю характеристику личности погибшего солдата.

В подразделе Стилистические особенности инвертированных форм морфолого-синтаксического способа выражения принадлежности" проводится мысль о том, что отмеченные формы принадлежности при функционировании в подстиле прозы характеризуются специфическими особенностями.

Функционирование в подстиле прозы инвертированных форм еще раз доказывает специфику самого литературно-художественного стиля,

заключающуюся в использовании им языковых средств других стилей. Инвертированные формы первого лица единственного числа морфолого-синтаксического способа выражения принадлежности, как правило, характеризуют речь персонажей, употребляясь в официальных выступлениях и докладах, представляя тем самым образец ораторского подстиля публицистического стиля.

Комбригтын ипле, аталарса, вгвтсэн тауышыяцтраньк

-Яугируар! Яу$аштар-ым мин-ец! ТСанлы hyrum майданына а як бадыр алдынан бе? бвгвн шэфкэтЛеоммо бэхж/ie? бурыеты башка рабы?. Бик каты, локин го;?ел хоком еренэ еткерелэсэк богои (М.Кэрим. Ярлыкау)

доел. "Прозвучал сдержанный, по-отечески заботливый, назидательный голос комбрига:

- Бойцы! Однополчане мои! Сегодня мы, перед тем как ступить на кровавое поле битвы, исполняем жестокий, но неоспоримый долг. Очень суровое, однако справедливое наказание будет доведено до конца сегодня".

Согласно логике ораторского выступления, оно предваряется именно названной формой принадлежности, что не только определяет ее экспрессивное содержание как выразительное, но и усиливает эту выразительность. Естественно, эта выразительность усиливается еще и за счет соответствующей лексики и специальных грамматических средств. Факт использования в подстиле прозы отдельных элементов публицистического стиля в лице инвертированных форм принадлежности морфолого-синтаксического способа еще раз доказывает то, что литературно-художественному стилю, наряду с эстетической функцией, характерна и функция воздействия (Бельчиков 1997, 46). Однако в зависимости от жанра подстиля прозы, подъязыка этого жанра, инвертированная форма морфо-лого-синтаксического способа (яу$аштар-ым мин-ец "однополчане мои") принадлежности может усиливать и выразительно-изобразительный тип экспрессии контекста.

Четвертый раздел "Стилистические особенности синтаксического способа выражения категории принадлежности" отличается от других разделов своим малым объемом по причине того, что отмеченный способ имеет ограниченный характер применения (только в двух первых лицах).

Применение форм синтаксического способа выражения принадлежности в подстиле прозы объясняется двумя основными специфическими чертами, характерными для прозы как типа творчества: а) непосредственным изображением определенной жизненной реальности; б) особо важным значением сюжета (СЛТ 1974, 297).

Например:

- Карпович у? власын гелэн арггыра, улай гына ла тугел, хатта йэмИ-е? жылана, - тип йэне квйвп мыгырланды Турнов. - Йэ, ни кылраи инде мин-ец handam? ТСулын Kefoheno тытып парктан кайтып килгэи - ни бары

шул. Ьыуыкта кулди тугел, башты хай?а тыгырга бслманбед бэгзе сакта. Ни йылы бсйолэйен югалгклн ... (С.Шэрипов. Хушлашмайым ...) доел. "Карпович всегда превышает свою власть, более того, даже ведет себя некрасиво, - недовольно пробормотал Турнов. - Ну, что же натворил мой солдат? Всего-то - возвращался из парка, держа руки в карманах. В холод не то, что руки, даже не знаешь, куда голову засунуть. К тому же и теплые рукавицы потерял".

В фрагменте, взятом из романа башкирского писателя С.Шарипова "Не прощаюсь", носителем экспрессивности выступает синтаксическая форма принадлежности первого лица единственного числа мин-ец Иалдаг "мой солдат". Эта форма мин-ец НалЪат использована автором с целью эмоционального воздействия на адресата-слушателя, ибо здесь ведется речь о несправедливом наказании солдата. В выявлении экспрессивности содержания контекста основная нагрузка ложится на форму принадлежности мин-ец /ичгдат, поскольку она является средством передачи эмоциональности, необходимость присутствия которой вызвана актуализацией чувства жалости к солдату.

Формы синтаксического способа выражения принадлежности в качестве языкового средства разговорного стиля привносят в подстиль поэзии, особенно - в жанры лирики, особую эмоциональность, чем и достигается усиление выразительности.

ГЛАВА 3 "Стилистический потенциал категории падежа" объединяет три раздела. Первый раздел "Краткая характеристика категории падежа башкирского языка" содержит обзор взглядов ученых-языковедов на проблему количества падежей в тюркских языках вообще и в башкирском языке в частности.

Второй раздел "Особенности проявления синонимических отношений в падежной системе" начинается с характеристики термина "грамматический синоним' и его типов (морфологические, контекстуальные), а также истории изучения этой проблемы в башкирском языкознании.

До начала 90-х годов понятие "стилистический потенциал категории падежа" понималось в башкирском языкознании исключительно в аспекте синтаксических функций падежных форм, сочетавшихся с послелогами (Саигбатталов 1978, 111-119). Данный подход являлся односторонним, так как он вовсе не учитывал проблем морфостилистики башкирского языка -в первую очередь, проблемы грамматической синонимии.

Следующий этап изучения стилистических особенностей падежей относится к 1992 году и связан с именем З.Г.Ураксина, предложившего пять направлений анализа синонимических отношений, из которых только три признаются нами в качестве имеющих прямое и непосредственное отношение к морфологии: а) особенности синонимических отношений

аффиксальных и безаффиксальных падежных форм; б) особенности синонимических отношений аффиксальных падежных форм между собой; в) особенности синонимических отношений между именами существительными с падежными аффиксами и с именами существительными, сочетающимися с послелогами (Ураксин 1992,24-30).

Мы, выражая полное согласие с данным подходом З.Г.Ураксина к анализу синонимических возможностей падежных форм, считаем, что при констатации синонимических отношений следует учитывать два наиболее важных фактора. Первый связан с определением функционально-стилевой принадлежности синонимических падежных форм и степенью их участия в реализации стилеобразующих черт представленных стилей. Второй фактор направлен на всестороннюю детализацию особенностей типов и семантики вступающих в синонимические оппозиции падежей, что зависит, как справедливо отмечал в свое время Р.Г.Пиотровский, в значительной степени и от контекста (Пиотровский 1956, 35). В основе второго фактора лежат два принципа: а) моносемантичность грамматических падежей, по-лисемантичность пространственных падежей; б) деление падежей на приименные и приглагольные (Мусаев 1964,141-142).

Подраздел "Особенности вступления безаффиксальных и аффиксальных падежных форм в синонимические отношения" посвящен одному из активно проявляющихся явлений в речи.

В этом подразделе мы выразили свое отношение к понятию "широкие синтаксические возможности основного падежа" (Дмитриев 1948, 62), согласно которому он способен употребляться в составе предложений в функциях винительного, родительного, а иногда и - местного, исходного и дательного падежей. Мы считаем, что в этом отношении требует поддержки позиция Н.Г.Вильдановой и Т.М.Гарипова, которые считают, что один и тот же падеж в составе одного и того же предложения не может занимать одновременно две позиции - субъекта и объекта (Вильданова, Га-рипов 1988, 39-40). Семантика нулевой падежной формы конкретизируется посредством анализа элементов ее конкретного окружения и выделения особых синтаксических условий (эмфаза, актуальное членение и т.д.), что и стало основным признаком анализа синонимических явлений подобного типа в данном подразделе.

Наше обращение к термину "основной падеж" было связано с его двумя синтаксическими функциями - подлежащего и сказуемого. Установление соответствующей падежной принадлежности было осуществлено посредством применения метода оппозиции, что позволило путем сопоставления конкретной безаффиксальной и аффиксальной падежных форм установить синтаксическую функцию первой. Поэтому нами было введено в оборот понятие "синонимические возможности безаффиксальных падеж-

ных форм", что, естественно, значительно облегчило решение нашей задачи.

Особенности синонимизации безаффиксальной падежной формы с формой дательного падежа. Указанное явление широко распространено в подстиле поэтических жанров башкирского устно-поэтического творчества и в подстиле поэзии литературно-художественного стиля башкирского языка.

Например, функционирование в башкирской народной песне "Буранбай" безаффиксальных падежных форм в составе глагольных словосочетаний типа Север китеу "отправиться в Сибирь", коргон китеу "отправиться на каторгу" вместо традиционных форм дательного падежа типа Себер-гэ китеу, Ннргон-гэ китеу связано со структурой поэтической строки протяжных народных песен, что требует обязательного наличия в ней десяти слогов.

Например: Буранбай $а Себер китеу менэн, Тынырмы икан баяр ер?эре. Буранбай /юргон китеу менэн, Барылыр микэн илдец ир?эре

("Буранбай" халык йырынан) "В Сибирь отправлен бедный Буранбай, А будет ли боярину покой, На каторгу отправлен бедный Буранбай, Но стихнет ли смятенье над землей?"

(Пер. ДДаминева)

Таким образом, имеющиеся в народной песне "Буранбай" безаффиксальные формы-синонимы Себер (Себер-гэ% Ъоргвн (Ьергон-гэ) обладают широким семантическим потенциалом: а) вступают в синонимические отношения с аффиксальной формой дательного падежа; б) реализуют такую стилеобразующую черту башкирских исторических песен, как экспрессивность, и развивают функцию воздействия; в) квалифицируют экспрессивное содержание контекста в качестве выразительного.

Благодаря наличию в разговорно-бытовом подстиле разговорного стиля башкирского языка перечисленных форм (т.е. безаффиксальных падежных форм, функционирующих вместо дательного падежа) реализуются такие его стилевые черты, как непринужденность, непосредственность и неподготовленность, а при наличии особых средств лексического характера и синтаксических конструкций - экспрессивность..

Например; Яцылбикэ турмане.

- Себер китерлек эш булмаган булыуын... Шулай §а йэн койорлок, куцел асерлек нам а... Кисэ Хэмзэ, нима булыр тиЬец, тип, кирбестэр^е бы и да алдыртма га йны (А.Йэгафэрова. Килендэр).

Доел. "Янылбика не вытерпела.

- Все-таки это не та работа, за которую отправляют в Сибирь. Но все же есть место для недовольства и душевной горечи. Вчера Хамза, сказав, что ничего не будет, не заставил убрать отсюда кирпичи".

Действительно, присутствие в самом начале монолога Янылбикй безаффиксальной падежной формы Себер "в Сибирь" вместо существительного в форме дательного падежа Себер-гэ придает ее речи непринужденную, непосредственную и даже неподготовленную манеру передачи своих переживаний за общее дело. Экспрессивный характер ее речи в дополнительном плане актуализируется за счет использования автором фразеологических единиц йэи койоу "быть недовольным, чувствовать раздражение, раздражаться", кунел эрнеу фыулау) "душа (сердце) болит", а также присутствия двух особых синтаксических конструкций, к которым относятся простое, односоставное, назывное, распространенное, осложненное однородными определениями предложение (Шулай за нэп кейврлвк, куцел эсе-рлек нэмэ) (Хуснетдинова 1998, 15) и сложноподчиненное предложение с придаточным причины, находящимся в центре главного предложения {Кне о Хэмзэ, нимэ булыр тиЬен, тип, кирбестэр$е бында алдыртмагайны) (Саитбатталов 1961,112).

В подразделе "Особенности вступления аффиксальных падежных форм в синонимические отношения друг с другом" представлены наши наблюдения также по самым активно распространенным языковым явлениям. Во всех подстилях башкирского устно-поэтического творчества и литературно-художественного стиля современного башкирского языка активно наблюдаются факты параллельного использования аффиксальных форм винительного и дательного падежей. Например, эшлэргэ булИа у-ны куш - эшлэргэ булЬа у-га куш "если работать, то ему только и поручи". К сожалению, механизмы этого явления все еще не детализированы языко-ведами-башкироведами. Но тем не менее в истории стилистических исследований однажды была предпринята попытка теоретического осмысления отмеченного типа синонимических отношений в следующем ключе: семантика выступающего в роли сказуемого глагола позволяет оказывать действие на весь объект ил и предмет, выраженный аффиксальной формой винительного падежа (Ураксин 1992, 26). В теории словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка эта особенность значения винительного падежа также рассматривалась в его взаимодействии с отдельными лексико-семантическими типами глаголов, и также как элемент вариативной пары с дательным падежом (ГСБЛЯ 1981, 139).

Таким образом, наша позиция сводится к поиску ответа на вопрос: действительно ли отмеченный признак (т.е. полный охват действием объекта) претендует на роль оттенка противопоставленности семантики винительного падежа дательному падежу? Если это не так, то нам следует искать другие критерии, которые позволили бы определить новые оттенки противопоставленности, характерные для этой синонимической пары.

Итак, решение нашей задачи требует непосредственного обращения к конкретным примерам: а) Та$?ыц апалары менэн е$нэлэре, Та? эйткэнсэ, хурай-?ы ороп кара нылар - Ьэр вакыт кан тамды, ти... ("Батша улы" экиэ-те) - Таззыц апалары менэн еднэлэре, Та? эйткэчсэ~курай-га о/юп караиылар - Иэр вакыт кан тамды, тн.... Доел. "Сестры и зятья Таза, как учил их сам Таз, попробовали дуть в курай - каждый раз капала кровь"; б) Минен

эшен булмаИын, кендегец-де ейрэт - тип яуапланы теге (Хэмитйэн). Кара уны, аркыры башынды буй нтермен! Кендегец-э твртвп, мин эсенде тишермен\ (М.Кэрим. Одон-о^ак бала сак) "А ты моего кадыка не касайся. Ты лучше свой пуп знай. Смотри, чтоб я твою огуречную голову не обстругал! Ткну в пуп - брюхо лопнет" (Пер. И.Каримова); в) МаЬикамал улынын ауырак Ьипкел баркан куцыр йв$в-нэ караны (Ш.Насыров. 'Карт тирэк ку-лэгэЬендэ) - МаЬикамал улынык арырак Ьипкел баскан куцыр йв^в-вн караны. Доел. "Магикамал посмотрела на покрытое веснушками бурое лицо сына".

В наших примерах воздействие на объект, предмет происходит путем использования глаголов особого лексико-семантического типа. На первом этапе мы бы разделили эти глаголы на основе того, что действие может быть непосредственно наблюдаемым и ненаблюдаемым на глаголы конкретной семантики (ороу "дуть", карау "смотреть, глядеть, поглядеть" и глаголы абстрактной семантики (вйрэтеу"\) учать, обучать; 2) приучать". Глаголы конкретной семантики выражают действия, состояния и отношения, имеющие непосредственно наблюдательный, физиологический и физический характер, тогда как глаголы абстрактной семантики способны сохранять непосредственно не наблюдаемые действия нефизического характера (например, глаголы интеллектуальной деятельности).

Таким образом, в основе этой общей классификации лежит такой распространенный экстралингвистический критерий как непосредственное наблюдаемое действие и ненаблюдаемое действие (Кузнецова 1985, 27-37).

Вступление дательного падежа в синонимические отношения с винительным падежом напрямую связано с его общим значением "указание на предмет, к которому направлен процесс" (Севортян 1956, 51), уточняющимся затем в соответствии с условиями контекста.

Функционирование в приведенных выше примерах аффиксальных форм дательного падежа курай-га, кендегец-э, йв?в-нэ и их параллельное вступление в синонимические отношения с аффиксальными формами винительного падежа, согласно теории морфологии современного башкирского языкознания, ведет к актуализации логического объекта, который только частично охватывается действием (ГСБЛЯ 1981, 139). Этим фактом еще раз подтверждается нахождение дательного падежа в пограничной

4.1

зоне между грамматическими и пространственными падежами (Мусаев 1964,140).

Полный охват действием объекта происходит благодаря сочетаемости особого по семантическим и грамматическим возможностям глагола с аффиксальной формой винительного падежа на -ны/-не, -ды/-?е, -тыАте, -дыЛде, т.е. тем самым констатируется факт конкретного действия на определенный объект или предмет. Действительно, находящееся в составе синонимической пары ат-ты менеу- ат-жа менеу "сесть на коня"1 словосочетание ат-ты менеу передает значение конкретного действия в отношении определенного коня, что уточняется посредством аффикса винительного падежа -ты.

Словосочетание ат-жа менеу акцентирует внимание адресата-читателя, слушателя на значении общего характера действия в отношении неопределенного, неконкретного коня, что является результатом сочетания глагола движения менеу с аффиксальной формой дательного падежа -жа. Говоря иначе, общее значение дательного падежа "указание на предмет, на который направлен процесс" в отмеченных условиях претерпевает заметное изменение, что привносит в него дополнительную сему "указание на неопределенный объект или предмет, на который направлено движение общего характера".

Таким образом, нами было доказано, что как признак "конкретное действие на определенный объект или предмет", так и признак "неконкретное действие на неопределенный объект или предмет" действительно могут выступать в качестве оттенка противопоставленности семантики винительного падежа к дательному или же, наоборот, дательного к винительному падежу. Мы намеренно отказались от понятий "полный охват действием объекта", "частичный охват действием объекта", поскольку это не соответствует реальной ситуации, так как названные понятия были применены языковедами из-за отсутствия в башкирском языке специальных форм для обозначения подобных явлений. Противопоставление в данной синонимической падежной паре основано на конкретности действия - неконкретности действия и на определенности действия - неопределенности действия.

Подраздел "Особенности вступления имен существительных с падежными аффиксами в синонимические отношения с именами существительными в сочетании с послелогами" посвящен одной из часто применяемых писателями и поэтами форм, направленных на усиление экспрессивного содержания контекста.

Имя существительное в сочетании с послелогом менэн выражает значение направления и места действия и на этой основе вступает в сино-

1 Пример взят-нз следующего источника: Грамматика современного башкирского литературной) языка. -М.: Наука. 1981.-С. 139.

нимические отношения с именем существительным в форме исходного падежа (-данАдэп, -?ан/-?эн, -тапАтэн, -нан/-нэн)\ план менэн барыу - ялан-дан барыу "идти по полю", урман сите менэн барыу - урман сите-нэн барыу" идти по краю леса" (Ураксин 1992,28).

Наши наблюдения позволяют утверждать, что имена существительные в сочетании подобного типа (т.е. в сочетании с послелогом менэн) в основном функционируют в стилях книжной сферы - особенно литературно-художественном стиле: а) Малан^ар бер-бсрспснэ Ьи^ермэйенсэ генэ эрэмэ араЬы менэн (эрэмэ аракы-нан) вщэренэ Иы^ылар (Ж.Кейекбаев. Тугандар Ьэм таныштар) "Мальчики разошлись, а спустя некоторое время исчезли. Один за другим они скрылись в уреме - и стремглав кидались в сторону дома" (Пер. М.Гафуров); б) У я эсе менэн (уя эсе-нэп) тау башына менгэндэ лэ, 1шртка менгэс та, улар ат юлдарына иггибар иттелэр... Ьырт башынан киткэн йоморо юл менэн (йоморо юл-дан) бер а? баргас, улар айыу-ма^аркилеп сыгиу^ан куркып, кире эйлэиделэр (Ж.Кейекбаев. Тугандар Иэм таныштар) "И в распадках, и поднимаясь в гору, внимательно рассматривали следы копыт... По сырту идти не решились, побоялись нарваться на медведя и повернули обратно" (Пер. М.Гафурова); в) Эрэмэ араНы менэн (эрэмэ араЬы-нан) тура киткэн юлдыц тэгармэс э?$эренэ Лэлг урталагы ат Иукмагына Иаргайып койолган япрак туман (Ж.Кейекбаев. Шунда ук) "На дороге, идущей по уреме, колесные колеи и конская тропа засыпаны листвой" (Пер. М.Гафурова).

Синоним имени существительного, употребляющегося в речи с послелогом менэн - имя существительное в форме исходного падежа имеет ограниченную сферу функционирования, поскольку является морфологическим средством только разговорного стиля. Эта форма имени существительного используется обычно в тех жанрах прозы литературно-художественного стиля, где повествование ведется от первого лица и подчинено правилам разговорно-обиходного подстиля разговорного стиля, в том числе и морфологическим. .

Например, Тыкрык-тан (тъскрык менэн) адкы у рам га тошэбе ...Быва бе? Бэхетулла менэн бала сагымда хэтерема нык Ьсцсп калган Шыршылуйга окшаш у?эк-тэн менэн) ашыкмай гына китеп бара-

быд, икэу арлы-бирше Иойлашсп барабыд. ... Мин балакай генэ тарлауык-тан (тарлауык менэн) Ьыргка сыгып энлэнергэ булдым (С.Шэрипов. Айыу ко?а).

Доел. "По переулку спускаемся на нижнюю улицу. Вот мы с Бахе-туллой неторопливо идем по ложбинке, похожей на ту, которую я запомнил в детстве в Шыршылуйле. Мы идем и ведем вдвоем маловажный разговор. ... Я решил сходить на хребет по маленькому ущелью".

Таким образом, рассмотренные нами формы эрэмэ аракы менэн "в уреме (по уреме)", уя зее менэн "по распадку", йоморо юл менэн "по об-

ратной дороге", эрэмэ араИы менэн "по уреме", синонимизируясь в общем плане с формами тыкрык-тан "по переулку", у?эк-тэн "по ложбинке", Шарлауьтк-тан "по ущелью", противопоставляются по функционально-стилевой принадлежности. Первые представляют подстиль прозы литературно-художественного стиля, а вторые - разговорно-обиходный подстиль разговорного стиля.

Естественно, в этом случае понятие "противопоставление по функционально-стилевой принадлежности' требует разъяснения, которое непосредственно связано со спецификой жанров подстпля прозы литературно-художественного стиля. Например, обращение Дж.Г.Киекбаевым в своем романе "Родные и знакомые" к литературной норме - сочетанию "имя существительное + послелог менэн" ( эрэмэ араНы менэн, йоморо юл менэн) продиктовано многолинейностью сюжета, что способствует полному описанию деятельности его героев (СЛТ 1974, 328). В рассказе С.Шарипова "Сват по прозвищу "Медведь" смена стиля, т.е. переход автора с литературно-художественного стиля к элементам разговорно-обиходного подстиля разговорного стиля в лице форм исходного падежа тыкрык-тан, у§эк-тэн, тарлауык-тан, связано с изображением одного конкретного события в жизни героя произведения (Эхмэтйэнов 1965, 202). Иначе говоря, перечисленные имена существительные в форме исходного падежа характеризуют контекст в качестве изобразительного, что в конечном итоге ведет к детализации действия героя рассказа.

Второй раздел "Экспрессивно-стилистические особенности категории падежа" состоит из двух подразделов.

В первом подразделе "Экспрессивно-стилистические особенности грамматических падежей" выявлены способности указанных форм падежей в усилении экспрессивного типа контекста. Особым экспрессивно-стилистическим потенциалом характеризуется родительный падеж.

Основным значением родительного падежа как в башкироведении, так и в тюркологии принято считать выражение им принадлежностных отношений (ХБЭТМ 1978, 23). Данное значение диктует родительному падежу противостоять всем остальным падежам и соотносится с основным падежом, отличаясь от последнего по , категории определенности/неопределенности. Имена существительные, а вместе с ними и местоимения в форме родительного падежа сочетаются только с существительными (например, йорт-тоц кыйыр-ы "крыша дома", ай-$ыц баш-ы "начало месяца", мин-ец эш-ем "моя работа" и т.п.), именами действия на -ыц (у-ныц атлау-ы "его ходьба", укыусы-ныц бейеу-е "танец ученика", ат-тыц сабыу-ы "бег лошади" и т.п.) и причастиями (мин-ец э^лэгэн-ем "то, что я искал", бала-ныц укыган-ы и т.п.), функционируют в составе особого типа определительных словосочетаний (изафет III), т.е. управляются именами, а не глаголами как все остальные падежи. При этом слова, сочетающиеся с

именем в родительном падеже, принимают форму соответствующего лица и числа.

Экспрессивно-стилистические возможности родительного падежа полностью зависят от жанра текста (в качестве такового могут выступать пословицы, лирические народные песни, сказки, стихотворения), от лексического состава словосочетания, а также от имени существительного с присоединенными к нему словоизменительными и формообразовательными аффиксами (например, кая-лар-$ыц "скал", тау-?ар-?ыц "гор", мал-кай-$ыц "скотинушки" и т.п.).

Башкирская народная лирическая песня характеризуется разнообразием приемов, необходимых для передачи высоких чувств человека к родному краю и близким людям.

Таким образом, аффиксы родительного падежа присоединяются к следующим словам: а) имеющим при себе аффикс множественного числа -лар. Например, Алтае тимер менэн я^алар и кап, Кемвш йв$вк-тэр-$ец каш-тар-ын ("Хажгале" йыры) "Алмазом твердым делают узоры По серебру заветного кольца";1 б) имеющим при себе форманты множественного числа -?ар/-$эр, -лар/-лзр. Например, "Карлугас-кай-дар-дыц койрок-тар-ы 'Хайсы гына твдлв лэ а йыры ("Эрме" йыры) "Вы видели: у ласточки любой раздвоен хвост...". Усилению экспрессивности песенных строк способствует наличие в изафетном члене при существительном в форме родительного падежа формообразовательного аффикса ласкательности ~-кай/-кэй и словоизменительного аффикса -ы, -е. Например, Юл буйыкайында кы^ырым саука - Пар кук ала-ларуыц твйэк-кэй-е. Юл буйында ту$ып ята Ирэле-нец арь/л Ивйэк-кэй-е ("Ирэле" йыры) "Вдоль по дороге березняк зеленый, Там кони вольно ходят по земле. Вдоль по дороге косточки белеют, То косточки бедняги Ирале".

Существительные в форме родительного падежа йв?ок-тэр-$ец "колец", карлугас-кай-зар-фыц "ласточек", ала-лар-$ыц "коней", Ирэле-нец "Ирале" дополняют известную тематическую группу поэтизмов - традиционных словесных образов, объединенных общим понятием "родной край". Более того, имеющиеся у них аффиксы родительного падежа -$ец, -рыц, -нец усиливают изобразительность, характерную для экспрессивного содержания указанных ранее песен.

Аффиксы родительного падежа также обладают способностью усиливать изобразительность в подстиле литературно-художественного стиля: Эхмэднул ту уркэс-тэр-е-нец, хая-ларуыц Ьэм кулкы-лар-дыц hop 6epeh-е-нец исемдэрен белэ хатта: Ташкидкэн, А къегет, Элеш кырлаЬы, Аласык бура ран, Калмактар Ьырты, Жарагай-йорт, Саука-йорт уяЬы... (Ж.Кейекбаев. Тугандар Ьэм таныштар) "Он знает здесь названия всех

1 Все на родные пески переведены на русский яшк Д.Дамннсвым (См.: Башкирское нзрднос творчество. Том 8. Псснк: (доокгябрскнй период). - Уфа: Китап, 1995. -400 с.)

урочищ, вершин, скал, рощ: Ташкискян, Саука-йорт, Акъегет, Карагай-йорт...") (Пер. М.Гафурова). Здесь нами выявлен именно тот случай, когда изобразительность художественной речи квалифицируется в качестве иллюстрирующей, т.е. конкретизация описываемой реальности является той наглядностью, которая параллельно сопровождает развитие авторской мысли (Капацинская 1987, 11). Действительно, авторская мысль Дж. Киек-баева направлена на привлечение внимания адресата-читателя, слушателя к положительным качествам характера главного героя Ахмади - например, к его феноменальной памяти и доброму отношению к природе. Таким образом, можно считать, что имена существительные - народные географические термины в форме родительного падежа уркж-тэр-е-пец "... выступы (горы)", кая-лар-рыц "...скал, утесов", кулкы-лар-фыц "... рощиц (на открытой местности)" помогают представить в сознании адресата-читателя, слушателя зримой образ героя. Иначе говоря, понятие "участие аффиксов родительного падежа в усилении изобразительности" имеет конкретную основу, поскольку под этим подразумевается самое активное их участие в создании индивидуального образа персонажа романа Ахмади в сознании каждого адресата. Этому в дополнительном плане способствует и выполнение формами уркэсгэрден, каялар^ыц, жулкыларзыц функций однородных определений в составе предложения.

Во втором подразделе "Экспрессивно-стилистические особенности пространственных падежей" представлены детали усиления указанных форм изобразительности и выразительности. Из пространственных падежей наибольшую экспрессивно-стилистическую активность способен проявлять местный падеж.

Он, в отличие от дательного и исходного падежей, обозначает местонахождение предмета, действия в плане пребывания, нахождения на данном месте (ХБЭТМ 1978, 27). Но основным, самым распространенным значением местного падежа является обозначение места совершения действия, указанного управляющим глаголом (функция обстоятельства места): а) Тау^ар нкего айырылган ялан-да Иыбайлылар Ьугыша. Таш-жая араЬын-да кул Ьугышы бара (Р.Хосяйеноп. Пугачев фельдмаршалы) доел. "На поле, у ущелья сражаются всадники. Среди скал идет рукопашный бой"; б) Офо-лэ йэшэйем, завод-та эшлэйем (С.Шэрипов. Айыу хо?а) доел. "Живу в Уфе, работаю на заводе"; в) Ах мамьгктар уркэн дала-лар-$а, Сапка и ер-;зэ йылдам боландар, ТСар осто-н-дэ нарта шыуган ер-?э. Мэцге шаулап торган урман-да Бер ук бейвк Батан то$влэ (Р.Нигмэти. Мин постамын) доел. "В степях, где растет белый хлопок, На земле, где скачут быстроногие олени, Где бегут нарты по снегу, В лесу, который вечно гудит, Возводится единое Отечество...".

При художественном описании портрета героя произведения большое значение для усиления изобразительности имеет факт одновременного использования нескольких аффиксальных форм местного падежа в со-

ставе одного предложения или же одной строфы. Этот прием усиления изобразительности характерен для жанров подстиля поэтических произведений башкирского народного устно-поэтического творчества.

Например, Тнлберлек-тэ, тлулек-тэ, Косяолвк-тэ, зурлык-та, Туземлек-тэ, Ьахлых-та, Ьщгерлек-тэ - кондвз Твндэ йоклап ягкан-да -Арырлан, болан, капланы, Айыу, тары бутане -Улар бе$$эн кэмме пи ? ...

("Урал батыр" эпосы).

"В расторопности, быстроте,

В силе, росте иль красоте,

В осторожности и терпенье,

В чуткости каждого движенья

Днем ли, ночью ли - каждый час -

Лев, сохатый или барк;,

Дикий медведь или зверь любой -

Неужели слабее нас?" (Пер. Г.Г.Шафикова).

На первый взгляд кажется, что абстрактные существительные с семантикой передачи качеств человека и животных тилбсрлек "проворность, расторопность", квслвлвк "сила, мощь", ту$емлек "терпеливость, терпение", Ьаклык "бдительность", Ии^герлск"чутье" в форме местного падежа усиливают выразительность всей строфы, но наличие конкретных существительных в лице наименований диких животных арыдлан "лев", болан "олень", каплан "барс", айыу "медведь" говорит об усилении изобразительности. Сказанное достигается за счет того, что перечисленные в строфе эпоса качества животных, представленные абстрактными именами существительными в форме местного падежа (тнлберлек-тэ, ти$лек-тэ, кос-лелвк-тэ, $урлык-та, ту$емлек-тэ, Ллхлик-та, Ищгерлек-тэ), характеризуют конкретных животных (арыдлан, болан, генплан, айыу), которые образно реализуются в сознании адресата-читателя, слушателя.

Существительные в форме местного падежа активно употребляются в различных малых жанрах башкирского фольклора. Одним из таких жанров являются пословицы.

Известно, что пословицы считаются кратким, ритмически организованным, устойчивым в речи, образным народным изречением (Нэ?ершина 1983, 91). Стиль пословиц отличается своей назидательно-дидактической природой жанра. Основным способом создания пословичного образа является иносказание, т.е. использование выражений в переносном смысле (БНТ - 7 1993, 13). ТСай^а удкэн - шунда уркэн, бутэгэле кул-дэ удкэн

(Мэкэл). букв. "Где рос - там рос, у окруженного мятликом озера рос; На горе, на камне рос, в стороне он братьев рос". В содержательном плане здесь актуализируются две идеи: а) идея гордости за свою малую родину; б) идея гордости за самостоятельно достигнутые в жизни успехи. В пословице формы местного падежа создают рифмы кайда - тау$а, шунда - кулдэ, ташта - башка, чем также усиливают; выразительный тип экспрессии.

Выразительное содержание следующих двух пословиц также усиливается формами местного падежа: а) Юлсы голын-да, таягы кулын-да (Мэкэл) букв. "Путник в пути, палка в его руке"; б) Бурая-да буре йврвр, урам-да эт врвр (Мэкэл) букв. "Волк в буране, собака ходит на улице". Первая пословица в иносказательном плане выражает идею о трудностях пребывания в пути, тогда как вторая акцентирует внимание адресата на отрицательных качествах человека, которые уточняются в условиях конкретной ситуации.

На примере рассмотренных пословиц еще раз подтверждается правильность идеи о том, что выразительным потенциалом могут обладать и переносные значения слов (Барлас 1989, 76).

Моносемантичность грамматических падежей действительно влияет на их стилистический потенциал. Например, только усилением изобразительности характеризуется имя существительное в форме основного падежа, но для достижения этого оно должно функционировать либо в качестве назывного предложения, либо в качестве главного члена этого же типа односоставного предложения. Усиление выразительности именем существительным в форме основного падежа становится возможным только при его функционировании в составе предложения в качестве простого сказуемого. Имена существительные, как правило, проявляют экспрессию только в одностороннем порядке - усиливают изобразительность речи. Подобная особенность характерна и для экспрессивно-стилистического потенциала винительного падежа, т.е. форма "имя существительное + аффиксы -ны/-не, -$ы/-$е, -ты/-те, -ды/-де" актуализируют изобразительность только в отдельных жанрах прозы литературно-художественного стиля и в героических эпосах.

Полисемантичность пространственных падежей в действительности заметно влияет на их экспрессивно-стилистические возможности. Все три падежа обладают способностью усиливать как выразительность, так и изобразительность речи во всех стилях, подстилях и жанрах.

В заключении диссертации излагаются основные положения и выводы, обобщаются результаты исследования.

Итак, наши исследования позволяют утверждать, что стилистический потенциал категорий множественности, принадлежности и падежа характеризуется широкими возможностями: это проявляется в усилении ими выразительного и изобразительного типов экспрессивного содержания контекста. Нами также установлены средства дополнительной актуализа-

ции указанных двух типов экспрессии, к которым относятся виды особых синтаксических конструкций, инверсия, служебные части речи (послелоги, частицы, модальные слова, междометия), а также лексика со специфической семантикой. Мы утверждаем, что ресурсы изобразительности ограничиваются только описаниями конкретно-визуального характера, тогда как ресурсы выразительности используются для решения задачи раскрытия внутреннего мира человека, анализа ситуаций и событий, проявления авторской модальности.

Также имеются все основания для заявления о том, что в ходе анализа стилистических особенностей указанных словоизменительных категорий нам в основном пришлось столкнуться с фактами проявления адге-рентной экспрессивности, т.е. случаями, когда формы множественности, принадлежности и падежа передают тот или иной тип экспрессии (естественно, выразительности и изобразительности) только в условиях строгого конкретного ситуативного контекста (Раевская 1973, 12). В структурном плане факт проявления адгерентной экспрессии можно представить в качестве схемы такого характера: (соответствующий) функциональный стиль -> (соответствующий) подстиль -> (соответствующий) жанр -> (соответствующая) синтаксическая конструкция .

Таким образом, выделенные нами в последовательном порядке эти четыре ступени и образуют тот самый ситуативный контекст, в условиях которого в полном объеме реализуют сбои экспрессивно-стилистические возможности формы категории множественности, принадлежности и падежа.

К большому сожалению, нами были выявлены только два факта проявления транспозиции при непосредственном участии аффиксов множественности и принадлежности.

Факт первого случая проявления транспозиции связан с функционированием в художественной речи формы "антропоним-личное имя + аффикс множественного числа -лар", которая использована автором с целью выражения коллективного типа множественности с семой "семья Галля-ма*\ Форма Гэллэм-дэр заменяет нейтральную в стилистическом плане форму Гэллэм-дец гаилэЪе "семья Галляма". Но форма Рэллэм-дэр, присутствуя в подстиле прозы литературно-художественного стиля в качестве средства разговорного стиля, актуализирует выразительность речи. В итоге достигается придание стилистического своеобразия речевому сообщению; как отмечал один из ведущих лингвостилистов-кавказоведов М.М.Халиков, одна языковая единица заменяется другой, что обеспечивает, во-первых, раскрытие разнообразного и богатого потенциала синонимических средств словесного выражения, во-вторых, способствует повышению экспрессивности речевого жанра (Халиков 1998,11).

Второй факт проявления транспозиции имеет прямое отношение к форме первого лица единственного числа категории принадлежности (например, хэ^ерле-м "моя дорогая", ил-ем "страна моя"), обладающей значением ласкового отношения к кому-либо или чему-либо только при наличии особых условий, самым главным из которых является проявление неполной, или синтаксической, транспозиции. В данной ситуации меняется лишь синтаксическая функция исходной единицы, которая в нашем случае представлена формой первого лица единственного числа категории принадлежности. Указанная форма, выступая в роли обращения, кроме основной, контактоустанавливающей функции, начинает обладать вторичными функциями - функциями характеризации и номинации.

Нами было доказано, что процесс сближения форм с противоположными основными значениями, при наличии определенных условий, может иметь непосредственное отношение и к формам единственного и множественного числа имен существительных. В этом случае речь идет о способности формы единственного числа, кроме основного значения единичности, передавать значение собирательности: Ьыу хоги-тар-ы Ьыут -куна, Урман хош-о урман э$лэй... (Р.Хисамитдинова. Яр хоштары...) доел. "Водоплавающие птицы спускаются к воде, Лесная птица (птицы) ищет (ищут) лес..."

Эта поэтическая строка в структурно-семантическом плане признается в качестве сложносочиненного бессоюзного предложения, используемого для выражения одновременности действий, явлений и событий. Обе части (Иыухош-тар-ы Лыуга куна; Урман хоги-о урман э^лэй...) этой синтаксической конструкции характеризуются как простые, двусоставные, повествовательные по цели высказывания, распространенные, полные предложения. Имеющееся во втором предложении подлежащее урман хош-о "лесная птица", находясь в форме единственного числа, тем не менее передает значение собирательности. Сама идея собирательности дополнительно актуализируется путем сопоставления с содержанием значения подлежащего первого предложения, представленного формой Лыу тсош-тар-ы "водоплавающие птицы". Выбор автором во втором предложении подлежащего именно в форме урман хош-о "лесная птица (птицы)" обусловлен правилами теории стихосложения, поскольку жанры лирики подстиля поэзии литературно-художественного стиля в основном предполагают восьмисложный тип поэтической строки.

Таким образом, вступление существительных в форме единственного числа в синонимические отношения с существительными в форме множественного числа осуществляется только в речи, т.е. в условиях особого контекста, каким в нашем случае является поэтическая речь. Выделенный и описанный нами тип в отечественном языкознании получил название "контекстуальной синонимии", которая в отмеченном случае возникла

благодаря актуализации потенциальных значений формы единственного числа.

К сожалению, нам не удалось выявить факты проявления грамматической синонимии при функционировании форм принадлежности, что свидетельствует об ограниченности ее стилистического потенциала именно в этом аспекте.

Также мы смогли выявить целый ряд фактов проявления синонимических отношений в падежной системе современного башкирского языка. Под термином "синонимические отношения а падежной системе" применительно к специфике морфологического строя башкирского языка подразумеваются такие направления, как: а) синонимизация аффиксальных и безаффиксальных падежных форм; б) синонимизация аффиксальных падежных форм между собой; в) синонимизация имен существительных в аффиксальных падежных формах с именами существительными, сочетающимися с послелогами. В связи с этим особую актуальность приобретает проблема выделения противопоставительных оттенков (наряду с уточ-нительными, расширительными, ограничительными) одних синонимов к другим и наоборот, поскольку данная их особенность является основной чертой функции дифференциации, характерной для синонимов всех языковых уровней (Брагина 1986,23).

Наши наблюдения показывают, что противопоставление синонимов, особенно морфологических, может происходить и на основе функционально-стилевой принадлежности.

Например, синонимизация безаффиксальной падежной формы с аффиксальной формой дательного падежа строится на основе противопоставления активной экспрессивности и умеренной экспрессивности. Все дело в том, что безаффиксальная падежная форма в значении формы дательного падежа в основном функционирует в подстиле поэтических жанров башкирского фольклора и в подстиле поэзии литературно-художественного стиля башкирского языка.

Безаффиксальные падежные формы в составе глагольных словосочетаний типа Себер китеу "отправиться в Сибирь", Ьвргон китеу "отправиться на каторгу" обладают широким семантическим и стилистическим потенциалом: а) вступают в синонимические отношения с аффиксальной формой дательного падежа; б) способствуют квалификации экспрессивного содержания контекста в качестве выразительного; в) усиливают эту выразительность.

Таким образом, безаффиксальные падежные формы, выступающие в значении аффиксальных форм дательного падежа, являются образцом проявления активной экспрессивности. Наоборот, проявление умеренной экспрессивности мы связываем с фактами функционирования аффиксальных форм дательного падежа Себер-гэ "в Сибирь", Ьвргон-гэ "на каторгу"

в учебно-научном подстиле научного стиля и в подстиле прозы литературно-художественного стиля башкирского языка. Говоря иначе, сказанное достигается благодаря грамматической (т.е. морфологической) норме пу- < тем использования аффиксов дательного падежа, которые, параллельно с экспрессией, привносят в контекст элементы информативности и эстетики.

Следовательно, противопоставление ненормативного (безаффиксальные падежные формы в значении форм дательного падежа) и нормативного (аффиксальные формы дательного падежа) можно квалифицировать в качестве оппозиции по наличию активно проявляющейся экспрессии и умеренно проявляющейся экспрессии. Как правило, имя существительное, сочетаясь с послелогом мент, выражает значение способа действия, движения и совпадает со значением местно-временного падежа (аффиксы -та, -тэ, -$а, -ла, -лэ, -да, -дэ): машина менэн - магиина-ла "на машине", самолет менэн - самолет-та "на самолете", мотоцикл менэн - мотоцикл-да "на мотоцикле", вертолет менэн - вертолет-та "на вертолете", башкорт тройкалары менэн - багикорт тройкаларын-да "на башкирских тройках". Эти синонимические пары выполняют в составе предложения роль обстоятельств образа действия, что говорит об их полном совпадении в семантическом отношении.

Противопоставление перечисленных синонимических пар происходит на основе их функционально-стилевой принадлежности: а) имена существительные, сочетающиеся с послелогами, характерны в основном для функциональных стилей книжной сферы; б) имена существительные с аффиксами местно-временного падежа являются морфологическими элементами разговорного стиля.

Следует отметить и то, что рассмотренные нами синонимические возможности падежной системы башкирского языка в теории лингвистики принято квалифицировать в качестве системных морфологических синонимов, поскольку и безаффиксальные падежные формы имен существительных, и аффиксальные формы имен существительных, и имена существительные в сочетании с послелогами являются одноуровневыми грамматическими формами, сближаются в силу своего основного грамматического значения (значения любого падежа) и соответственно различаются по набору материальных дифференциальных сем (Фирсова 1984, 34). Однако термин "набор материальных дифференциальных сем" требует своей детальной интерпретации на конкретном примере. На такую роль претендуют синонимические отношения аффиксальных форм винительного и дательного падежей: ат-ты менеу - ат-ха менеу "сесть на коня"1.

1 Пример взят из следующего источника: Грамматика современного башкирского литературного языка. -М.: Наука. 1981,- С. 139.

Сочетание особого по семантическим и грамматическим возможностям глагола движения менеу "взбираться, влезать, подниматься вверх; атка менеу влезать, садиться на коня" с именем существительным в форме винительного падежа (аффиксы -пыУ-не, -ты/-те, -ды/-дс) констатирует факт конкретного действия субъекта на определенный объект или предмет. Говоря иначе, находящееся в составе синонимической пары ат-ты менеу - ат-ха менеу "сесть на коня" словосочетание ат-ты менеу передает значение конкретного действия в отношении определенного коня, что уточняется посредством аффикса винительного падежа -ты.

Словосочетание ат-ка менеу, наоборот, указывает на значение общего характера действия в отношении неопределенного, неконкретного коня, что становится возможным в результате сочетания глагола движения менеу с аффиксальной формой дательного падежа -ха. Общее значение дательного падежа "указание на предмет, на который направлен процесс * в нашей ситуации претерпевает заметное изменение, что привносит в него дополнительную сему "указание на неопределенный объект или предмет, на который направлено движение общего характера"".

Отсюда следует, что как материальная дифференциальная сема "конкретное действие на определенный объект или предмет', так и материальная дифференциальная сема "неконкретное действие на неопределенный объект или предмет' на самом деле могут функционировать в качестве средств актуализации противопоставленности семантики винительного падежа дательному или, наоборот, дательного винительному падежу.

Наши наблюдения позволяют утверждать, что морфологический строй башкирского языка располагает широкими возможностями в плане перехода на признание морфологических синонимов в качестве контекстуальных и системных, т.е. уже можно говорить о выработке принципов и методов дифференциации морфологических синонимов на указанные типы. Действительно, сегодня в башкирском языкознании сложилась та благоприятная ситуация (разветвленная система подстилей и функциональных стилей, а также их жанров), при которой следует отказаться от такого общего по характеру и неконкретного по своей семантике термина "морфологический синонимпредложенного ранее .

В заключении стоит отметить и тот факт, что все три словоизменительные категории отличаются друг от друга в плане содержания их стилистического потенциала. Все это свидетельствует о том, что книжные стили современного башкирского литературного языка находятся в стадии дальнейшей эволюции, которая, как известно, происходит неравномерно.

Список сокращений

БНТ - 7 1993 - Башкирское народное творчество: Т. 7: Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. - Уфа: Китап, 1993. -464 с.

БТЬ- 1 1993 - Башкорт телененАу^леге. Ике томда. /том. А - М. - М.: Рус. яз., 1993. - 861 б.

БТЬ- 2 1993 - Башкорт теленен hy^nere. Ике томда. 11 том. Н -Я. - М.: Рус. яз., ¡993.-8146.

ГСБЛЯ - 1981 - Грамматика современного башкирского литературного языка. - М.: Наука, 1981. - 495 с.

KCJ1T - 1995 - Васильева Н.В. и др. Краткий словарь лингвистических терминов. - М.: Рус. яз., 1995. -175 с.

ЛЭС - 1990 - Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энц., 1990. -685с.

СЛТ - 1974 - Словарь литературоведческих терминов. - М.: Просвещение, 1974. -509с.

СРЯ - 1984 - Современный русский язык: Лексика и фразеология. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Словообразование. Морфология. Синтаксис. - М.: Высш. шк., 1984. - 735 с.

ХБЭТМ - 1978 - Хэуерге башкорт э?эби теленец морфологияйы: Беренсе кидэк. - Офе: БашДУ, 1978. - 80 б.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Монография, учебники, книги

1. Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка / Научи, ред. Э.Р.Тенишев. - Уфа: РИЦ "Старая Уфа", 2000. - 232 с.

2. Башкирский язык: Учебник для 5 класса средней школы (гл. "Словообразование и орфография. Культура речи", "Имя существительное"). - Уфа: Башкнигоиздат, 1991. - С. 64-104; 151-161. (Соавтор: В.Ш.Псянчин).

3. Башкирский язык: Учебник для 5 класса средней школы. - 2-е изд., переработ. (гл. "Словообразование и орфография. Культура речи", "Имя существительное"). - Уфа: Башк. издат. "Китап", 1995. - С. 64-104; 151-161. (Соавтор: В.Ш.Псянчин).

4. Родной язык: Учебник для 5 класса средней школы. - 3-е изд., переработ, (гл. "Словообразование и орфография. Культура речи", "Имя существительное"). - Уфа: Башк. издат. "Китап", 1999. - С. 64-104; 151-161. (Соавтор: В.Ш.Псянчин).

5. Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности / Научн. ред. Э.Р.Тенишев. - Уфа: РИО РУНМЦ Госком-науки РБ, 1999.-74 с.

6. Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка / Научн. ред. Э.Р.Тенишев. - Уфа: РИЦ "Старая Уфа", 2000. - 52 с.

Программы

7. История башкирского литературного языка. - Уфа: БашГПИ, 1994. - 21 с. (в соавторстве с Р.Х.Халиковой).

8. Башкирская диалектология. - Уфа: БашГПИ, 1995,- 23 с.

9. Программа по башкирскому языку для 10-го класса: Морфология // Программа по башкирскому языку для 5-11 классов. - Уфа: Мин-во нар. обр-я РБ, 1999. - С. 62-84.

Статьи и тезисы докладов

10. О термине "потенциальная сема" в башкирском языке (на примере глаголов горизонтального движения) // Материалы и исследования по лексике башкирского языка: Тем. сб.- Уфа: ИИЯЛ БНЦ УрО АН СССР, 1990. -С. 63-78.

11. К проблеме описания глагольной лексики башкирского языка: лексико-семантическое поле // Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР: Тез. докл. и выступл. - Уфа: ИИЯЛ БНЦ УрО АН СССР, 1991. - С. 188-190.

12.Кыпчакско-огузские лексико-семантические параллели (на примере башкирского и азербайджанского языков) // Вопросы нормы и нормализации в азербайджанском литературном языке: Тез. докл. - Баку: Елм, 1991. -С. 184-186.

13. Принципы составления учебников ^цо башкирскому языку для 5-го класса средней общеобразовательной школы // Проблемы обучения и воспитания молодежи: Тез. докл. Вып.З. - Уфа: БашГПИ, 1992. - С. 44-45.

14. К задаче изучения языка башкирского устно-поэт и чес кого народного творчества (к постановке проблемы) // Востоковедние в Башкортостане: История. Культура. Ш "История и культура народов Евразии: древность, средневековье и современность" ("Первые Валидовские чтения"): Тез. ме-ждунар. науч. конф. 22-24 сент. 1992 г. - Уфа: БашГУ, 1992. - С. 142-143. (на башк. яз.).

15. 120 лет со дня рождения М.А.Кулаева //Учитель Башкирии. - 1993. -Ка 2. - С. 30-32. (на башк. яз.).

16. Семантическая структура глагола и глагольного поля в русском и башкирском языках // Исследования по семантике: Сопоставительно-типологический аспект: Межвуз. сб. - Уфа: БашГУ, 1993. - С. 51-66. (Соавтор: В Л .Ибрагимова).

17. Сравнительно-сопоставительная семасиология тюркских языков: проблемы анализа синонимических рядов // Проблемы двуязычия и многоязычия в современных условиях: Матер, межвуз. научно-практ. конф. - Йошкар-Ола: МарГПИ, 1993. - С. 66-68.

18. Поэтические особенности эпитетов в кубаирах // Родной язык и литература ( вопросы изучения и преподавания): Тез. докл. - Уфа: БашГУ, 1994. -С. 30-32. (на башк. яз.).

19. Структурно-семантические особенности романо-гермаиских заимствований в языке башкирской исторической прозы Н Языки и литературы на-

родов Башкортостана в евразийском диалоге культур: Матер, регион, на-учно-теорет. конф. 15 мая 1997 г. - Уфа: Изд-во "Восточный университет",

1997. - С. 43-44.

20. К вопросу об истории изучения проблемы количества литературно-функциональных стилей в тюркологии (на примере кыпчакских языков Урало-Поволжья) // Онтология языка и его социокультурные аспекты: Матер. конф. молодых сотрудников и аспирантов - М.: Инс-т. язык-я РАН,

1998. - С. 25-26.

21.Лексико-семантические особенности арабских и персидских заимствований и их функционирование в научном стиле башкирского языка (в сравнении с публицистическим стилем) // Языки народов Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований: Матер, конф. 5-8 окт. 1998 г. - М.: Инс-т. восток-я РАН, 1998. - С. 76-78.

22. Особенности языка и стиля башкирских и русских народных лирических песен Н Исследование языковых единиц и грамматических категорий в речи: Межвуз.сб. научн. тр. - Уфа: БашГПИ, 1998.-С. 191-198.

23. Фразеологические единицы башкирского языка в названиях публицистических жанров // Лингвокультурологические проблемы подготовки педагогических кадров для башкирских школ: Матер, респ. научно-практ. конф. - Уфа: БашГПИ, 1998.-С. 154-157.

24. Изучение литературно-функциональных стилей в тюркологии (на примере кыпчакских языков Урало-Поволжья) // Онтология языка и его социокультурные аспекты: Матер, конф. аспирантов и молодых ученых Инс-та язык-я РАН (1998 год). - М.: Инс-т. язык-я РАН, 1999. - С. 136-140.

25. Краткая история формирования и развития научно-учебного подстиля башкирского языка // Культура и образование: Сб. статей. Вып. 1. - Уфа: БашГПИ, 1999. - С. 122-132.

26. Стилистика глагола // Учитель Башкирии. - 1999. - № 12. - С. 34-36. (на башк. яз.).

27. Особенности проявления стилистического потенциала имени числительного в литературно-художественном стиле башкирского языка // Вопросы тюркской филологии: (Матер. Дмитриевских чтений): Н.К.Дмитриеву - 100 лет. Вып. IV. - М.: ИСАА при МГУ, 1999. - С. 123-129.

28. Несколько замечаний по поводу задач грамматической стилистики современного башкирского языка // Социально-экономические и экологические проблемы развития Уральского региона: Матер, респ. конф. 1-2 июня 2000 г. - Уфа-Сибай, 2000. - С. 10-12.

29. Экспрессивно-стилистические особенности аффикса множественного числа -лар в башкирском языке // Тюркология накануне XXI века: достижения, состояние, перспективы: Матер, межд. конгр. тюркологов (9-13 июня 1997 г.) - Уфа: ОЛЯ РАН, УНЦ РАН, АН РБ, 2000. - 7 с. (в печати).

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Псянчин, Юлай Валиевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КАТЕГОРИИ

МНОЖЕСТВЕННОСТИ

1.0. Краткая характеристика категории множественности башкирского языка.

1.1. Стилистические особенности аффиксального (морфологического) способа выражения категории множественности.

1.2. Стилистические особенности безаффиксального способа выражения категории множественности.

ГЛАВА 2. СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КАТЕГОРИИ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

2.0. Краткая характеристика категории принадлежности башкирского языка.

2.1. Стилистические особенности аффиксального (морфологического) способа выражения категории принадлежности.

2.2. Стилистические особенности морфолого- синтаксического способа выражения категории принадлежности.

2.3. Стилистические особенности синтаксического способа выражения категории принадлежности.

ГЛАВА 3. СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КАТЕГОРИИ ПАДЕЖА

3.0. Краткая характеристика категории падежа башкирского языка.

3.1. Особенности проявления синонимических отношений в падежной системе.

3.2. Экспрессивно-стилистические особенности категории падежа.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Псянчин, Юлай Валиевич

Изучение стилистической, лексической, грамматической специфики национального языка обусловлено необходимостью познания особенностей конкретного преломления общих положений, характерных для лингвистического континуума. На это в свое время обращал внимание академик В.В.Виноградов: " Необходимы обстоятельные стилистические исследования в области грамматики, лексикологии, семасиологии отдельных национальных языков, конкретные работы по историческому изучению форм речи, типов языка и стилей в разных литературных языках. Необходимы обобщающие труды по стилистике национальных художественных литератур, углубленный анализ стиля художественных произведений разных жанров. Необходимо уточнить стилистическую терминологию, ясно определить место и границы стилистики. У (37, 87). Эта мысль патриарха отечественной лингвистики была воспринята как широкая перспективная программа в области исследования стилистических проблем тюркских языков. Однако было невозможно не заметить доминирования одной важной идеи в данном высказывании, связанной с содержанием слов "стилистические исследования в области. национальных языков\ ".труды по стилистике национальных художественных литератур\ которые наделяли исследование проблем функционально-стилистической дифференциации любого языка статусом первоочередной задачи.

Действительно, вся вторая половина XX века характеризуется многочисленными исследованиями в области функциональной стилистики тюркских языков, благодаря которым сформировались азербайджанская (4; 105; 59), казахская (И; 78; 58; 117), узбекская (124; 9; 109) школы.

Аналогичное направление стилистики в тюркологии Урало-Поволжья представлено именами Г.Г.Саитбатталова, Дж.Г.Киекба^ва башкирское языкознание) и В.Хакова, Х.Р.Курбатова, Ф.С. Сафиул-линой, С.Ш.Поварисова (татарское языкознание), чьи работы ознаменовали собой важный этап в становлении и дальнейшем развитии филологической науки в Башкортостане и Татарстане (159, 136-140).

Представители перечисленных школ в своих работах затронули самые актуальные проблемы функциональной стилистики, к которым относятся: а) дифференциация стилей; б) расслоение литературного языка по исторически складывавшимся функциональным разновидностям; в) разработка принципов выделения указанных разновидностей; г) выявление специфических особенностей присутствия иностилевых элементов в чуждой им функционально-речевой среде; д) установление системы подстилей и подъязыков.

Названные проблемы функциональной стилистики на основе учета достижений лингвистической науки последнего десятилетия и изменений в социально-политической и духовной жизни общества были пересмотрены и проанализированы в совершенно новом ракурсе, что в первую очередь отразилось в успешном апробировании ряда терминов, относящихся к функционированию и структуре литературно-функциональных стилей (136, 204-230; 162, 122-132). В роли таких терминов выступили понятия "подстилъ", "подъязык", "стилеобразующая черта' (и его синонимы - "стилевая черта% "качество речи"), "функционально-стилевая сфера% "стилеобразующий фактор

Книжная сфера современного башкирского литературного языка объединяет научный, публицистический, официально-деловой, эпистолярный, религиозно-исламский, литературно-художественный стили, а также стиль башкирского устно-поэтического творчества и стиль рекламы.

Общеизвестно, что научный стиль любого языка состоит из трех подстилей: а) собственно научного; б) научно-учебного; в) научнопопулярного. Объектом собственно научного подстиля башкирского языка в основном является башкирская филология, а именно - литературоведение, языкознание и фольклористика. Функционирование научно-учебного подстиля ограничивается только школьной сферой и отчасти вузовской подготовкой филологов-башкироведов (160; 126131). Сегодня самым развитым подстилем остается научно-популярный подстиль, который в течение ряда лет успел выработать подъязыки географии, биологии, медицины, минералогии и т.д. (157;77-78).

70-90-е гг. характеризуются расширением рамок функционирования эпистолярного стиля современного башкирского языка. Письмо, будучи жанром эпистолярного стиля, постепенно превратилось в межстилевой жанр. Письмо сегодня — самый активно применяемый жанр газетной публицистики и литературной критики, то есть оно по сути стало составным структурным элементом публицистического и научного стилей. Кроме этого, эпистолярный стиль подразделяется на три подстиля: а) частных писем; б) частно-деловых писем; в) официально-деловых писем. Выделение здесь третьего подстиля (официально-деловые письма) может стать причиной дискуссий, поскольку по сложившейся в теории функциональной стилистики традиции такие типы писем преимущественно являются объектом официально-делового стиля. Известно, что рамки функционирования официально-делового стиля все еще ограничиваются переводными формами различных документов (постановлений, законов, указов). Здесь же следует внести ясность по поводу межстилевого характера письма, конкретно — по поводу того, что оно является жанром двух функциональных стилей -эпистолярного и официально-делового стиля. Для официально-деловых писем эпистолярного стиля характерен свой особый подъязык, в котором доминируют термины искусствоведения, литературоведения, отчасти публицистики и лингвистики. В данном случае в качестве адресантов выступают башкиры - творческие работники, а правами адресатов обладают различного рода башкирские творческие и общественные организации, редакции башкирских газет и журналов, редакции телевидения и радио. Следовательно, можно заключить, что официально-деловое письмо эпистолярного стиля - это форма диалога между частным лицом и официальной организацией, тогда как официально-деловое письмо, будучи жанром официально-делового стиля, должно представлять собой форму диалога двух официальных государственных или же общественных структур.

Формированию и дальнейшему развитию религиозно-исламского стиля башкирского языка предшествовали те демократические преобразования, которые начались еще в советском обществе после известного Апрельского пленума ЦК КПСС 1985 года, взявшего курс на перестройку. 20 июня 1991 года Верховный Совет республики принял Закон "О свободе совести и религиозных организациях в Башкирской ССР", согласно которому каждому гражданину представлялась возможность самостоятельно определить свое отношение к религии (БКЭ 1996, 66). С 1992 года параллельно с Центральным Духовным Управлением Мусульман России, европейских стран СНГ в г.Уфе начало функционировать Духовное Управление Мусульман Башкирской ССР, которое стало детищем и одновременно реальным воплощением Декларации о государственном суверенитете Башкортостана (БКЭ 1996, 254). В 1993 году Башкирским государственным издательством "Китап" ("Книга") был выпущен переведенный на башкирский язык Коран. Башкирские республиканские газеты печатают специальные ежемесячные полосы, посвященные исламу, на телевидении и радио (в том числе и на коммерческих каналах) ведутся регулярные передачи на религиозную тематику. Сегодня среди башкир имеются приверженцы других религий, поэтому в Республике Башкортостан издается различная духовная литература на башкирском языке. Например, в 1996 году было издано "Евангелие от Луки". Религиозно-исламский стиль сформировал свои подстили, которые отличаются друг от друга не только функциональным назначением, но и языковыми особенностями: а) собственно религиозно-исламский подстиль; б) пояснительно-дидактический религиозно-исламский подстиль; в) популярный религиозно-исламский подстиль.

Стиль башкирского устно-поэтического творчества объединяет три подстиля: а) подстиль жанров прозы; б) подстиль поэтических жанров; в) подстиль малых жанров.

Публицистический и литературно-художественный стили современного башкирского литературного языка являются самыми развитыми и представлены всеми своими подстилями (136, 205-216; 224-228). В течение последних 5-6 лет наблюдается зарождение нового стиля -стиля рекламы.

Разговорный стиль башкирского языка традиционно представлен: а) разговорно-бытовым подстилем; б) разговорно-официальным подстилем.

Вторая половина 70-х годов нынешнего столетия характеризуется и параллельными исследованиями в области исторической стилистики тюркских языков, начало которым было положено целым рядом важных в содержательном плане работ, принадлежащих перу известного лингвиста-тюрколога Э.Р.Тенишева ( 200; 201;202). Названным исследователем в свое время было доказано, что стиль стихотворных произведений можно одновременно рассматривать и в качестве религиозного стиля, ибо по своему содержанию стихи делятся на светские и религиозные (т.е. философско-дидактические) (200, 61). Впоследствии эта идея была подхвачена и развита азербайджанскими языковедами М.П.Джангировым (59, 20) и В.З. Адиловым (1, 7-8), которые считали, что стиль художественной литературы в определенный период развития литературного языка способствует формированию и усовершенствованию научного стиля и его подстилей. На основе теории Э.Р.Тенишева поэтическое творчество лидеров башкирского просветительства Мифтахетдина Акмуллы (1831-1895) и Мухаметсалима Уметбаева (1841-1907) можно считать образцом научно-учебного под-стиля башкирского языка периода второй половины XIX в., поскольку большинство их стихотворений посвящено нравственно-этической проблематике, в которых в основном доминируют элементы дидактич-ности (160, 128-129).

Таким образом, в данном случае разработанные впервые Э.Р.Тенишевым теоретические основы функционального направления исторической стилистики тюркских языков позволяют отчетливо проследить историю формирования и дальнейшего развития структурных элементов того или иного стиля.

Сказанное говорит о том, что стилистика, являясь наукой об особенностях использования языка в процессе коммуникативных отношений людей, рассматривает язык в действии, изучает закономерности функционирования языковых единиц и категорий в условиях определенной речевой коммуникации или же в конкретном языке, а также систематизирует те средства выразительности (стилистические средства), которые имеются в арсенале данного литературного языка для полной реализации своих общественных функций.

Иначе говоря, основная задача стилистики в разных ее подразделениях сводится к изучению целенаправленного выбора языковых средств (208, 14).

На основе этого можно заключить, что предмет стилистики характеризуется сложностью и многоаспектностью. В пользу этого можно интерпретировать одну из идей академика В.В.Виноградова: "Предметом стилистики служат все области и способы использования языка, в особенности литературного." (38, 173).

На наш взгляд, эти слова непосредственно могут относиться и к такому направлению, как грамматическая стилистика.

Однако на сегодняшний день отсутствует четкая и ясная позиция лингвистов-тюркологов по вопросу целей и задач грамматической стилистики. Сложившаяся ситуация осложнена еще и тем, что работ, посвященных данному направлению стилистики в башкирском языкознании, очень мало1. Причина такого положения объясняется отсутствием традиций в понимании и объяснении задач грамматической стилистики, что, в свою очередь, говорит и о неразработанности специфических методов ее изучения. В истории башкирского языкознания задачи грамматической стилистики понимались только односторонне: а) проф. Дж.Г.Киекбаев рассматривал ее как свод правил для употребления грамматических форм в каждом функциональном стиле, т.е. им во главу угла ставились сугубо прикладные аспекты этого направления (88, 165-166; 206, 37-38); б) односторонний характер позиции Г. Г. Саитбатталова заключается в подмене термином "лингвистическая стилистика" термина "грамматическая стилистикав связи с чем задача последней ограничивается только оценкой незначительных стилистических особенностей грамматики (191, 9; 26,

1 Киекбаев Ж-F. Хэдерге башкорт теленещ лексикаЬы Ьэм фразеологияЬы. - Эфе: Башк. китап нэшриэте, 1966. - 275 б.; Сэитбатталов F.F. Башкорт теленец стилистикаЬы Ьэм пунктуацияЬы. Беренсе китап. - Эфе:Башк китап нэшриэте, 1978. -283 б.; Башкорт теле стилистикаЬынан программа/ Те?. F. Р.Сэйетбатталов. - 9фэ: БашДУ, 1982. - 22 б.; Псэнчин В.Ш. Телден, куркэмлек саралары. - 9фе: Башк. китап нэшриэте, 1984. - 127 б.; Сэйетбатталов F.F. Башкорт теленец стилистикаЬы. Икенсе китап. - ©фе: Башк. китап нэшриэте, 1985. - 144 б.Ураксин З.Г. Синонимика словосочетаний // Исследования по грамматике современного башкирского языка. - Уфа: ИИЯЛ БФ АН СССР, 1979. - С. 108-119.; Ураксин 3.F. Бай ?а ул, яшилы ла: (Телебе^ец грамматик синонимдары) - 9фе: Башк. китап нэшриэте, 1992. - 166 б.; Псянчин Ю.В. Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности./Научн. ред.Э.Р.Тенишев. -Уфа: РИО РУНМЦ Госкомнауки РБ, 1999. - 74 е.; Псэнчин Ю.В. ТСылым стилистикаЬы: (Мэсьэлэнец куйылышы) // Башк. укытыусыЬы. - 1999. - N 12. - С. 34-36.; Его же. Особенности проявления стилистического потенциала имени числительного в литературно-художественном стиле башкирского языка // Вопросы тюркской филологии. Вып. IV (Материалы Дмитриевских чтений к 100-летию со дня рождения). - M.: ИСАА при МГУ, 1999. - С. 123-129; Его же. Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка / Научн. ред. Э.Р.Тенишев. - Уфа: РИЦ "Старая УФА", 2000. - 232 с. Его же. Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка. - Уфа:РИЦ "Старая УФА", 2000. - 52 с.

3). Таким образом, Г.Г.Саитбатталов не воспринимает грамматическую стилистику как самостоятельную ветвь лингвостилистики.

Своим новаторством отличается позиция лингвиста-татароведа Х.Р.Курбатова, который видит основную задачу грамматической стилистики в установлении исследователем границы между значением чисто грамматическим и значением коннотативным, т.е. эмоциональностью, экспрессивностью, оценочным отношением, образностью (111, 97). Но такой важный аспект грамматической стилистики, каким является грамматическая синонимия, рассматривается названным исследователем только как одна из второстепенных задач. Близкую позицию занимает и казахский лингвостилист Ф.М.Мусабекова, считающая, что задача грамматической стилистики заключается в определении системы выразительных средств частей речи, выявлении их стилистических функций, смысловых и экспрессивных оттенков в системе изобразительных средств языка (126, 7). К сожалению, эту же ошибку повторяют и авторы "Стилистики казахского языка", которые видят задачу грамматической стилистики в выявлении эмоционально-экспрессивных особенностей морфологии и синтаксиса (11, 120).

Позиция азербайджанского языковеда A.A. Багирова отличается односторонним подходом в понимании задач грамматической стилистики, которая сводится только к раскрытию стилистических возможностей средств языка на уровне грамматики, определению их роли в развитии общей речевой культуры народа (10, 4-5). По мнению другого азербайджанского лингвостилиста Ш.В.Юсифли, исследование грамматической стилистики любого языка позволяет решить две задачи: а) выявить художественно-изобразительные средства и выразительные возможности языка, его образность и эмоционально-экспрессивную палитру; б) осуществить всестороннее и исчерпывающее описание грамматического строя языка вообще, т.е. решение этих двух важных задач позволит провести четкую грань между собственно грамматическими и функционально-стилевыми явлениями в языке и речи (247, 3). По заявлению ряда азербайджанских лингвистов, грамматическая стилистика должна заниматься только вопросами функционирования синтаксических конструкций в письменной и устной речи, что также характеризуется однозначным пониманием задач данного направления (Адилов, Бердяева, ArajeBa 1989, 57).

Узбекский лингвостилист Р.К.Кунгуров в своей монографии "Стилистика имени существительного узбекского языка" подошел к иному пониманию предмета грамматической стилистики, к которой он причисляет синонимию и омонимию, окказиональное употребление аффиксов (108, 12). В действительности термин "аффиксальная синонимия" является синонимом термина "грамматическая синонимия так как их взаимозаменяемость основана на одинаковом толковании их содержания и функционального назначения в речи. Более того, аффикс выполняет основную роль в передаче тех синонимических отношений, которые характерны для морфологии и синтаксиса (213, 109; 215, 10). Понятие "окказиональное употребление аффиксов\ на наш взгляд, подразумевает использование аффиксов, в первую очередь относящихся к словоизменительным, в экспрессивно-стилистическом плане, в связи с чем термин "окказиональное' следует заменить термином "коннота тивноё\

В связи с вышесказанным возникает вопрос о выявлении предмета грамматической стилистики в отечественной русистике и теории языкознания.

К сожалению, конкретного ответа на этот вопрос нет. Даже один из ведущих лингвостилистов-русистов И.Б.Голуб, наряду с такими традиционными категориями грамматической стилистики, как грамматическая синонимия, грамматическая полисемия, транспозиция, признает и экспрессивно-стилистические формы частей речи в качестве предмета указанного направления стилистики (48, 3). Хотя обращение ученого к термину "экспрессивно-стилистические формы частей речи' кажется спорным по поводу функционирования отдельного и самостоятельного направления стилистики - экспрессивной стилистики. Данный раздел стилистики изучает способы создания экспрессии, что прежде всего подразумевает инвентаризацию специальных средств усиления изобразительности и выразительности речи (220, 47).

Основная задача экспрессивной стилистики интерпретируется и в другой форме: в таком случае на первый план выходит проблема исследования выразительных средств языка и выразительных свойств языковых единиц (179, 19 ). Подобное толкование задач экспрессивной стилистики предполагает более широкий подход к анализу явлений изобразительности и выразительности, охватывающей не только речь, но и язык.

Наша позиция основана на полном согласии с заявлением М.Н.Кожиной о том, что ". понятие стиля -ив структурном, и в функциональном, а также в нормативном плане - взаимосвязано с экспрессивностью. Иначе говоря, всякая стилистика предполагает экспрессивность, связана с ней, т.е. является экспрессивной, хотя и не всегда сводится лишь к этому аспекту'(97, 16). Сказанное является ярким подтверждением того, что предмет грамматической стилистики не только башкирского, но и любого языка необходимо рассматривать в очень широком контексте. В свое время такой шаг был предпринят исследователем грамматической стилистики испанского языка Н.М.Фирсовой, считавшей, что для раскрытия предмета данной ветви лингвостилистики необходимо решить четыре задачи следующего характера: а) выделить дифференциально-смысловые и стилистические оттенки различных вариантных (в частности, синонимических) грамматических форм, а также словообразовательных средств; б) раскрыть стилистические свойства категориальных форм тех или иных частей речи (например, временных форм глагола, форм рода и числа существительного) и различных словообразовательных средств; в) охарактеризовать стилистическое своеобразие частей речи под углом зрения их выразительных качеств и в плане функционального распределения в различных речевых стилях; г) выявить возможности морфологических средств в создании стилистических приемов, используемых в речи (в частности, в целях композиционной и эстетической организации текста) (216, 17-18). Действительно, использование автором понятия "стилистическое своеобразие частей речи под углом зрения их выразительных качеств" подразумевает наличие изобразительно-выразительных качеств морфологических средств, проявляющихся в речи. Изобразительно-выразительные качества частей речи в реальности представляют два способа, при помощи которых достигается усиление экспрессивного воздействия речи, первый из которых направлен на непосредственное изображение предмета речи с помощью особых речевых средств (к которым, естественно, относятся и словоизменительные категории - прим. Ю.П.), его наглядную характеристику и именуется "изобразительностью", тогда как второй предполагает создание с помощью тех же средств общего эмоционального фона высказывания и именуется "выразительностью" (103, 77). Изобразительность и выразительность характеризуют литературно-художественную речь в функциональном аспекте (85, 41). Иначе говоря, сама литературно-художественная речь является изобразительной и выразительной по своему основному функциональному назначению - оказывать эстетическое воздействие на адресата (читателя, слушателя), что, естественно, требует специфического использования языковых средств (142, 56).

В остальном мы согласны с позициями вышеназванных языковедов-стилистов (231, 63; 166, 15; 108, 13; 216, 33; 48, 3; 223, 24), которые рассматривают грамматическую синонимию в качестве основного предмета грамматической стилистики. Но в то же время следует помнить и о том, что каждый язык строго индивидуален и универсален в силу объективных причин, в связи с чем стилистические возможности одних словоизменительных категорий способны только усиливать выразительность или же изобразительность речи, тогда как другие их типы, кроме этого, сохраняют еще и склонность к проявлению синонимии .

Актуальность исследования. Однако до сегоднящнего дня в башкирском языкознании не раскрыто содержание явления, именуемого "стилистическим потенциаломв аспекте его применения к словоизменительным категориям определенной части речи. Именно обращение к указанным категориям с целью изучения их стилистических возможностей даст полное представление о предмете грамматической стилистики башкирского языка.

Данное обстоятельство обусловливает актуальность исследования проблем грамматической стилистики и подтверждает обоснованность выбора темы исследования.

Объектом нашего исследования является имя существительное современного башкирского языка, тогда как в роли предмета исследования выступает стилистический потенциал его словоизменительных категорий - категорий множественности, принадлежности и падежа.

Это обусловлено тем, что башкирское языкознание располагает точным перечнем и всеми выявленными словоформами, образующими парадигматические ряды морфологических категорий имени существительного. Комплексному стилистическому анализу подвергаются две разновидности словоизменения: а) формоизменение (категории принадлежности и падежа); б) формообразование (категория множественности).

1 Термин "стилистический потенциал" употребляется нами в качестве синонима распространенных в отечественной лингвистике терминов "стилистические ресурсы", "стилистические особенности", "стилистические возможности".

Впервые в истории отечественного языкознания для всестороннего раскрытия стилистических возможностей конкретной категории части речи в условиях разных функциональных стилей, подстилей и жанров Е.И.Шендельс было введено в научной оборот понятие "стилистический потенциал\ в качестве принципов обращения к которому выступали: а) стилистическая маркированность - немаркированность в парадигматике и синтагматике; б) характеризация одного и того же грамматического явления различными стилистическими значениями; в) сходство нескольких грамматических явлений в актуализации того или другого типа экспрессивности; г) подвижность и изменчивость сем как основа стилистического эффекта; д)согласование лексических и грамматических сем (234, 159 - 163). Однако выделенные Е.И.Шендельс принципы обращения в грамматико-стилистических исследованиях к указанному понятию были выделены на примере речевых контекстов немецкого языка, который отличается от башкирского языка своими устоявшимися лингвистическими традициями (например, системой функциональных стилей и литературных норм).

В нашем понимании термин "стилистический потенциал" в его прямом отношении к грамматической категории должен подразумевать наличие следующих способностей: а) усиливать экспрессивно-стилистические качества речи (выразительность и изобразительность); б) участвовать в проявлении фактов транспозиции; в) вступать в отношения грамматической синонимии с единицами своего уровня.

Цель и задачи исследования. В настоящей диссертации ставится цель - путем обобщения результатов ряда специальных исследований в области общей и тюркской лингвостилистики всесторонне охарактеризовать стилистический потенциал указанных нами ранее категорий имени существительного башкирского языка.

Исходя из цели, планируется решение следующих задач: во-первых, выделить экспрессивно-стилистические возможности категорий множественности, принадлежности и падежа (усиление выразительности и изобразительности); во-вторых, установить условия употребления этой экспрессивности (ингерентный или адгерентный1); в-третьих, детально описать факты проявления транспозиции; в-четвертых, выявить случаи сходства грамматических значений (т.е. значений множества, принадлежности и падежа) и структурной близости одноуровневых единиц, в результате которого возникает грамматическая синонимия; в-пятых, определить типы грамматических синонимов (морфологические и контекстуальные).

Материал исследования. В диссертации в качестве иллюстративного материала используются произведения башкирской художественной литературы, публицистики и образцы башкирского народного устно-поэтического творчества. В отдельных случаях привлекается диалектологический материал из монографий, хрестоматии по башкирской диалектологии, а также полевой материал диссертанта, собранный им в 1989-1995 гг.

Теоретическая база исследования. Описание стилистических ресурсов категорий множественности, принадлежности и падежа выполнено в русле теорий стилистики, разработанных отечественными языковедами во второй половине нынешнего столетия (5; 141; 168; 88; 11; 149; 231; 247; 166; 126; 111; 191; 108; 10; 216; 48; 223). Ингерентная экспрессивность является именно тем случаем, когда любая форма словоизменительной категории сохраняет свою экспрессивную тональность во всех случаях ее употребления.

Адгерентная экспрессивность относится к тому разряду случаев, при которых словоформа приобретает экспрессивное значение только в определенных условиях лингвистического или ситуативного контекста (См.: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М: "Сов. энциклопедия", 1966. - С. 523; Раевская H.H. Очерки по стилистической грамматики современного английского языка. - Киев: Изд-воКиев. ун-та, 1973. - С. 12).

Система основных понятий и терминов диссертационного исследования включает следущие обозначения: "современный башкирский литературный язык", "стиль " "стиль языка " "стиль речи".

В отношении содержания термина "современный башкирский литературный язык' выражаем полное согласие с авторами "Очерков истории башкирского литературного языка", считающими, что язык в указанном статусе должен обладать богатым набором выразительных и изобразительных средств, развитыми функциональными стилями, иметь устную и письменную разновидности, выступать в качестве высшей формы общенародного языка (136, 10-11).

Использованный в диссертации термин "стиль' понимается нами в следующей трактовке языкознании - разновидность языка или речи, связанная с особыми принципами отбора, комбинации и организации наличных языковых средств^ (КСЛТ 1995, 122-123). В отношении интерпретации содержания двух остальных терминов мы однозначно принимаем позицию И.Р.Гальперина, считающего, что ". существенного различия между понятием "стилистика языка" и "стилистика речи" нет. Дело в том, что функциональный стиль и соответственно стилистика языка - это есть научно осмысленные категории стилистики как раздела науки о языке, а стилистика речи - это лишь конкретная реализация указанных категорий в процессе коммуникации^ (131, 13).

Содержание терминов "экспрессивность', "эмоциональность' раскрывается по ходу решения поставленных задач в диссертации.

Методы и принципы исследования. Диссертант выражает свое полное согласие с лингвостилистом-испанистом И.М.Фирсовой в отношении того, что для достижения определенной эффективности в изучении грамматической стилистики любого языка необходимо обратиться в целом к комплексной методике, которая объединяет метод компонентного анализа, метод контекстологического анализа, дистрибутивный метод и некоторые приемы трансформационного анализа (такие, как подстановка, замещение), функциональный и сопоставительный метод, метод опроса информантов, количественный метод (216, 36). Из перечисленных методов нами были использованы методы компонентного анализа, контекстологического анализа.

Благодаря методу компонентного анализа грамматические значения форм множественности, принадлежности и падежа распадаются на семы, которые в совокупности составляют основное значение грамматической формы. Набор определенных сем отличает одну форму от других членов этой системы (грамматической категории) грамматических форм. Например, одна грамматическая форма в зависимости от специфики условий функционирования может обладать разными значениями. Семы раскрывают, как правило, денотативное содержание формы (71, 28; 32, 21). Метод компонентного анализа успел зарекомендовать себя в лингвостилистике в качестве одного из действенных, что заключается в его незаменимости при разграничении предметно-денотативного и экспрессивно-коннотативного аспектов в содержании языковой единицы ( 223, 5).

Наше обращение к методу контекстологического анализа непосредственно связано с понятием "стилистический контекст'. Последний позволяет фиксировать появление в слове новых оттенков значения, коннотаций и новых связей с обозначаемой действительностью или вымыслом, т.е. стилистический контекст позволяет учитывать дистантные связи в тексте в целом и возможные ассоциации в тезаурусе читателя-адресата (7, 49).

Но в качестве основного метода исследования в настоящей работе выступает семантико-стилистический метод. Необходимость обращения к нему объясняется неразработанностью теоретических основ семантической грамматики, неразрывностью взаимосвязи и взаимообусловленности между семантическим и стилистическим содержанием изучаемых единиц, что в свое время было уже доказано не раз (223, 4). Более того, семантико-стилистический метод реализуется в два этапа: а) на первом этапе проводится изучение семантической структуры словоизменительных категорий имени существительного; б) на втором - выявляются стилистические возможности этих категорий.

В отдельных случаях демонстрирует свою эффективность и метод квантитативного анализа, если это диктуется необходимостью установления функционально-стилистической принадлежности анализируемых языковых средств, поскольку степень частотности последних играет важную роль в формировании конкретного стиля (96, 8).

На защиту выносятся следующие положения диссертации.

1. Грамматическая стилистика современного башкирского литературного языка является самостоятельным и сформировавшимся направлением его лингвостилистической системы.

2. Имя существительное башкирского языка реально претендует на роль объекта грамматической стилистики.

3. Словоизменительные категории имени существительного современного башкирского литературного языка обладают широким стилистическим потенциалом.

4. Словоизменительные категории имени существительного башкирского языка активно участвуют в усилении таких экспрессивных типов контекста, какими являются выразительность и изобразительность.

5. Аффиксальные формы категорий множественности, принадлежности и падежа участвуют в проявлении фактов транспозиции.

6. Аффиксальные формы словоизменительных категорий в условиях соответствующего контекста сохраняют способность вступать в синонимические отношения с безаффиксальными падежными формами, с аффиксальными падежными формами и с аффиксальными формами имен существительных, сочетающихся с послелогами.

7. Морфологический строй и система стилей современного башкирского литературного языка позволяют рассматривать морфологические синонимы в качестве контекстуальных и системных.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые в истории изучения словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка применен комплексный методологический подход, позволяющий дать всесторонний стилистический анализ указанных категорий. Дана несколько иная интерпретация содержания терминов "экспрессивность', ''эмоциональность', "транспозиция', "ингерентная экспрессивность', "адгерентная экспрессивность\ "морфологический синоним , "контекстуальный синоним1, "системный синоним, "усиление выразительности', "усиление изобразительности' применительно к стилистическим возможностям словоизменительных категорий имени существительного. Выделены стилистические ресурсы каждой словоизменительной категории в аспектах их участия в усилении выразительности и изобразительности, проявления транспозиции, грамматической синонимии.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что материалы и теоретические положения, приводимые в работе, представляют несомненный интерес в плане дальнейшего изучения стилистической грамматики именных частей речи в других тюркских языках. Введение в научный оборот новых терминов и понятий открывает широкие возмозности для более детального исследования стилистического потенциала морфологии. Материал диссертации может быть использован при составлении научной теоретической грамматики современного башкирского литературного языка нового поколения.

Практическая значимость исследования состоит в том, что материал диссертации может быть использован в широкой школьной и вузовской практике (в подготовке отдельной главы учебного пособия

Стилистика башкирского языка", в разработке курса "Стилистика башкирского языка" и спецкурсов).

Монография диссертанта, содержащая основные положения исследования, может служить учебным пособием для студентов высших учебных заведений.

Апробация и внедрение результатов работы. Тема диссертации и ее развернутый план-проспект обсуждались на заседании Отдела урало-алтайских языков Института языкознания РАН, после чего были рекомендованы к исполнению. Результаты исследования были изложены на международных (Уфа 1992, Москва 1996, Уфа 1997, Москва 2000), всероссийских (Москва 1999, Стерлитамак 1999), региональных (Йошкар-Ола 1993, Уфа 1997, Челябинск 1998, Москва 1998) и республиканских (Уфа 1992, 1994, 1996, 1998, Сибай 2000), а также на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава Башгоспединститута в 1990-1998 гг.

Основные положения исследования нашли отражение в двух учебных вузовских программах (Уфа 1994, 1995) и в программе для 10 класса средней башкирской школы (Уфа 1999). Кроме этого, диссертантом в соавторстве с ведущим научным сотрудником Башкирского филиала Института национальных проблем образования Министерства образования РФ В.Ш.Псянчиным издан учебник "Родной язык. 5 класс (для башкирской школы)", выдержавший три издания (Уфа 1991, 1995, 1999). Издана монография "Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка" (Уфа 2000; 10,27 учетно-издательских листов), содержащая системное изложение результатов исследования указанной проблемы. Отдельные главы диссертационного исследования были дважды изданы в качестве книг "Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности" (Уфа 1999) и "Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка" (Уфа 2000).

Список научной литературыПсянчин, Юлай Валиевич, диссертация по теме "Тюркские языки"

1. Адилов В.З. Научный стиль азербайджанского литературного языка XIX в.: Автореф. дисс. к. филол. наук (10.02.06). Баку, 1980. - 25 с.

2. Азнабаев А.М., Псянчин В.Ш. Историческая грамматика башкирского языка: Учеб. пособ. Уфа: Изд-во БашГУ, 1983. - 244 с.

3. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. -М.: Высш. шк., 1990. 168 с.

4. Алиев К.Ю. Основы стилистики азербайджанского литературного языка: Автореф. дисс. д. филол. наук. (10.02.02). Баку, 1989. - 51 с.

5. Аникина А.Б. Стилистика частей речи: Изобразительная роль имени существительного, имени прилагательного и глагола: (На материале произведений публицистики). М.: Изд-во МГУ, 1974. - 88 с.

6. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка: (Стилистика декодирования). Л.: Просвещение, 1973. - 303 с.

7. Арнольд И.В Основы научных исследований в лингвистике: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., 1991. - 140 с.

8. Бабайцева В.В., Максимов Л.Ю. Современный русский язык. В трех частях. Ч.З: Синтаксис. Пунктуация. -М.: Просвещение, 1981. 271 с.

9. Барлас JI.Г. О категории выразительности и изобразительных средствах языка // Рус. яз. в шк. 1989. - N 1. - С. 75-80.

10. Баскаков H.A. Историко-типологическая морфология тюркских языков: (Структура слова и механизмы агглютинации). М.: Наука, 1979.-267 с.

11. Баскаков H.A. Алтайская семья языков и ее изучение. М.: Наука, 1981.- 135 с.

12. Баскаков H.A. О границах словообразования и словоизменения в тюркских языках// Сов. тюркология. 1986. -N 2. - С. 83-90.

13. Башкирское народное творчество: Т. 7: Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. Уфа: Китап, 1993. - 464 с.

14. Бельчиков Ю.А. Функциональная стилистика русского литературного языка: (Конспект лекций). М., 1997. - 66 с.

15. Бикбулатов Н.В. Башкирская система родства. М.: Наука, 1981. -124 с.

16. Благова Г.Ф. Аналитический способ функциональной транспозиции и глагольные словосочетания // Структура и история тюркских языков. М.: Наука, 1971. - С. 81-94.

17. Благова Г.Ф. "Бабур-наме": Язык, прагматика текста, стиль: К истории чагатайского литературного языка. М.: Вост. лит-ра, 1994. -404 с.

18. Бондалетов В.Д. и др. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1989. - 223 с.

19. Бондарко A.B. К вопросу о "транспозиции": (Употребление прошедшего времени глагола в современном русском языке для обозначения абстрактного настоящего) // Учен. зап. ЛГПИ. 1963. - Т. 248. Вопросы языкознания. - С. 51-60.

20. Бондарко A.B. Грамматическая категория и контекст. Л.: Наука, 1971.-115 с.

21. Бондарко A.B. Категориальные и некатегориальные значения в грамматике // Принципы и методы семантических исследований. -М.: Наука, 1976. С. 180-201.

22. Брагина A.A. Синонимы в литературном языке. М.: Наука, 1986. -126 с.

23. Бангкорт теле стилистика1шнан программа / То?, проф. F.F.Сэйетбатталов. Эфе: БашДУ, 1982. - 21 с.

24. Башкорт халык ижады. Йырзар. Беренсе китап. 9фо: Башк. ки-тап нэшриэте, 1974. - 386 б.

25. Бапгкорт халык ижады. Йырзар. Икенсе китап. Эфе: Башк.китап нэшриэте, 1977. - 295 б.

26. Бапгкорт э-рбиэге тарихы. Алты томда. 3-се том: Башкорт совет э^эбиэте (1917-1941 йылдар). Эфе: Башк. китап нэшриэте, 1991. -544 б.

27. Башкорт э^эбиэте тарихы. Алты томда. 5-се том: Башкорт совет э^эбиэте (1956-1965 йылдар). Эфе: Китап, 1993. -598 б.

28. Башкорт э^эбиэте тарихы. Алты томда. 6-сы том: Хэ^ерге э^эбиэт (1966-1994 йылдар). вфе: Китап, 1996. - 710 б.

29. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика: Учеб. по-соб. для вузов. М.: Высш. шк., 1990. - 176 с.

30. Вилданов Э. Акмулла яктылык йырсыЬы. - Эфо: Башк. китап нэшриэте, 1981.- 1686.

31. Вильданов А.Х., Кунафин Г.С. Башкирские просветители-демократы XIX века. М.: Наука, 1981. - 256 с.

32. Вильданова Н.Г. Нулевые формы башкирских падежей и их эквиваленты в иносистемных языках: Автореф. дисс. . к. филол. наук (10.02.02., 10.02.04). Уфа, 1984. - 24 с.

33. Вильданова Н.Г., Гарипов Т.М. Один нулевой падеж или нулевые формы разных падежей // Сов. тюркология. 1988. - N 4. - С. 36-41.

34. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики // Вопр. языкознания. 1955. -Ы 1. - С. 60-87.

35. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высш. шк., 1981.-320 с.

36. Вопросы стилистики. М.: Изд-во МГУ, 1983. - 211 с.

37. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке: (Сравнительно с другими тюркскими языками): Автореф. дисс. д. филол. наук (10.02.06). М., 1998. - 70 с.

38. Гаджиева Н.З. Тюркские языки // Языки мира: Тюркские языки. -М.: Индрик, 1997. С. 17-34.

39. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. М.: Изд-во лит-ры на иностр. яз., 1958. - 459 с.

40. Галин С. Бапгкорт хал'кынын, йыр поэзияЬы: Йыр жанрыныц кайНы бер мэсьэлэлэре. Офо: Баиж. китап нэшриэте, 1979. - 256 б.

41. Ганиев Ф.А. Актуальные вопросы морфологии современного татарского литературного языка // Актуальные вопросы грамматики и стилистики татарского языка. Казань: ИЯЛИ КФ АН СССР, 1981. - С. 26-32.

42. Ганиев Ф.А. Семантические разряды глаголов татарского языка // Исследования по татарскому языкознанию. Казань: ИЯЛИ КФ АН СССР, 1984. - С. 75-84.

43. Ганиев Ф.А. Конверсия в татарском языке. Казань: Тат. кн. изд-во, 1985. - 112 с.

44. Голуб И.Б. Стилистика современного русского языка: Учеб. пособ. -М.: Высш. шк., 1986. 336 с.

45. Голуб И.Б. Грамматическая стилистика современного русского языка: Учеб. пособ. М.: Высш. шк., 1989. - 208 с.

46. Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика , морфология, синтаксис. Нальчик: Эльбрус, 1976. - 571 с.

47. Грамматика ногайского языка: Фонетика и морфология. Черкесск, 1973. - 320 с.

48. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981.-495 с.

49. Грамматика хакасского языка. М.: Наука, 1975. - 418 с.

50. Григорьев В.П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии. М.: Наука, 1979. - 343 с.

51. Гридин В.Н. Семантика эмоционально-экспрессивных средств языка // Психолингвистические проблемы семантики. М.: Наука, 1983. С. 113-119.

52. Гузев В.Г., Насилов Д.М. Словоизменительные категории в тюркских языках и понятие "грамматическая категория" // Сов. тюркология. 1981. - N 3. - С. 22-35.

53. Гузев В.Г. Некоторые вопросы теории тюркского словоизменения в функционально-семантическом аспекте // Сов. тюркология. 1985. -N2. - С. 3-11.

54. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном анализе значимых единиц языка // Принципы и методы семантических исследований. -М.: Наука, 1976. С. 291-313.

55. Демесинова Н.Х. Синтаксическая стилистика современного казахского языка: (Стилистическая дифференциация синтаксических конструкций). Алма-Ата: Наука, 1988, - 96 с.

56. Джангиров М.П. Становление азербайджанского национального литературного языка и его ведущих стилей: Дисс. д. филол. наук в форме научн. докл. (10.02.06). Баку, 1990. - 43 с.

57. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. -276 с.

58. Дмитриев Н.К. Бангкорт теленец грамматикаЬы. -Офо, 1950. 299 б.

59. Дмитриев Н.К. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. 4.2: Морфология. М., 1956. - С. 22-37.

60. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 607 с.

61. Ефимов А. История русского литературного языка. М., 1961.-322 с.

62. Ибрагимова В.Л. Семантика русского глагола: (Лексика движения): Учеб. пособ. Уфа: Башк. ун-т, 1988. - 80 с.

63. Ибрагимова В.Л., Псянчин Ю.В. Семантическая структура глагола и глагольного поля в русском и башкирском языках // Исследования по семантике: Сопоставительно-типологический аспект: Межвуз. сб. Уфа: БашГУ, 1993. - С. 51-66.

64. Иванов С.Н. Родословное древо тюрок Абу-л-газихана. Ташкент: Фан, 1969. - 203 с.

65. Иванов С.Н. К истолкованию категории принадлежности // Сов. тюркология. 1973. - N 1. - С. 26-36.

66. Ирисов Н.И. Падежное и непадежное в татарском языке // Языки, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность: Тр. межд. конф. в 3-х т.: т.1. Казань: ОГН АН РТ, 1992. - С. 247248.

67. Иртеньева Н.Ф. Прошедшее время перфекта как элемент стиля в языке английской художественной литературы // Учен. зап. МГПИ N 152. Исследования по прошедшим временам глагола в английском языке. М., 1960. - С. 6-23.

68. Исаченко В.А. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким: Морфология. Прага-Братислава, 1960. - 200 с.

69. Искаков А.И. Вопросы становления и развития стилей казахского языка // Развитие стилистических систем литературных языков народов СССР. Ашхабад: Ылым, 1968. - С. 168-184.

70. Ишбаев К.Р. Бапгкорт теленец ЬудьяЬалышы. вфо, 1994. - 284 б.

71. Ишбердин Э.Ф. Историческое развитие лексики башкирского языка. М.: Наука, 1986. - 152 с.

72. Ишбулатов Н.Х. Хэ^ерге бапгкорт теле: Ьу? торкомдэренец булен-еше. 0фе: Бапгк. китап нэшриэте, 1962. - 128 б.

73. Ишбулатов Н.Х. Хэ^ерге бапгкорт теле: (Э?эби телдец нормалар система1ш). Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1972. - 143 б.

74. Ишбулатов Н.Х., Зэйнуллин M.B. Хэ^ерге бапгкорт эдэби теле: Фонетика, морфология. Эфо: БашДУ, 1987. - 180 б.

75. Йосопов X.F. Башкорт мэкэлдэренец синтаксик те^елоше: Укыу кулланмаЬы. Стэрлетамак: СДПИ, 1996. - 75 б.

76. Капацинская Е.В. Изобразительность и выразительность художественной речи // Лексика, терминология, стили: Межвузовск. сб. Вып. 6. Горький: Горьк. гос. ун-т им. Н.И. Лобачевского. - 1977. - С. 41-44.

77. Капацинская Е.В. Определение выразительности и способы её усиления // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 1. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1987. - С. 24-30.

78. Капацинская Е.В. Значение термина "изобразительность" и его функционирование // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. -Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1992. С. 47-55.

79. Киекбаев Ж.Г. Хэ^ерге бапгкорт теленец лексикаЬы Иэм фразеоло-гия1ш. Офо: Banne, китап нэшриэте, 1966. - 275 б.

80. Кильмухаметов Тимергале. Драматургия Мустая Карима: Своеобразие жанровой эволюции. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1979. - 224 с.

81. Кирэев Э.Н. Бапгкорт хальгк ижады: Укыу эсбабы. Офо: БашДУ, 1981.-244 6.

82. Ковтунова И.И. Порядок слов в стихе и прозе // Синтаксис и стилистика. М.: Наука, 1976. - С. 43-64.

83. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986. - 206 с.

84. Кожин А.Н. О предмете стилистики // Вопр. языкознания. 1982. - N 2. - С. 68-74.

85. Кожин А.Н. О границах стилистики русского языка// Основные понятия и категории лингвостилистики: Межвуз. сб. научн.тр. Пермь: Пермск.ун-т, 1982. - С. 3-11.

86. Кожин А.Н., Крылова O.A., Одинцов B.B. Функциональные типы русской речи. М.: Высш. шк., 1982. - 223 с.

87. Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими: Учеб. пособ. Пермь: Пермский ГУ, 1972. -395 с.

88. Кожина М.Н. О языковой и речевой экспрессии и ее экстралингвистическом обосновании // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 1. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1987. - С. 8-17.

89. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1993. - 224 с.

90. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского языка. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.ЮО.Красильникова Е.В. Имя существительное в русской разговорной речи: Функциональный аспект. М.: Наука, 1990. - 128 с.

91. Крылова O.A. Основы функциональной стилистики русского языка. М.: Рус. яз., 1979. - 223 с.

92. Крысин Л.П. Религиозно-проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М.: Наука, 1996. -С. 135-138.

93. Кузнец М.Д., Скребнев Ю.М. Стилистика английского языка: Учеб. пособ. Л., 1960. - 173 с.

94. Кузнецова Э.В. Два типа глагольных значений // Семантика и системность языковых единиц. Новосибирск, 1985. - С. 27-37.

95. Кулиева А.Р. Научный стиль современного азербайджанского литературного языка: Автореф. дисс. . к. филол. наук (10.02.06). Баку, 1989.-26 с.Юб.Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Нартский эпос: Язык и культура. -М.: Наследие, 1998. 312 с.

96. Кумахова З.Ю., Кумахов М.А. Функциональная стилистика адыгских языков. М.: Наука, 1979. - 359 с.

97. Кунгуров Р.К. Стилистика имени существительного в узбекском языке. Ташкент: Фан, 1983. - 160 с.

98. Курбанов Т.И. Публицистический стиль современного узбекского литературного языка: Автореф. дисс. . к. филол. наук (10.02.02). -Ташкент, 1987. 22 с.

99. Максимов Л. О грамматической синонимии в русском языке // Рус. яз. в нац. шк. 1966. - N 2. - С. 3-10.

100. Максютова Н.Х. Восточный диалект башкирского языка. М.: Наука, 1976. - 292 с.Пб.Максютова Н.Х. Башкирские говоры, находящиеся в иноязычном окружении. Уфа: Китап, 1996. - 228 с.

101. Махмудов Х.Х. Русско-казахские лингвостилистические взаимосвязи. Алма-Ата: Наука, 1989. - 288 с.

102. Мезенин С.М. Образность как лингвистическая категория // Вопр. языкознания. 1983. - N 6. - С. 48-57.

103. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М.: Просвещение, 1981. - 254 с.

104. Миржанова С.Ф. Южный диалект башкирского языка. М.: Наука, 1979. - 272 с.

105. Миржанова С.Ф. Северо-западный диалект башкирского языка: (Формирование и современное состояние). Уфа: Башк. книжн. изд-во, 1991. -296 с.

106. Миронова Т.А. Стилистические функции грамматических категорий имени в русской художественной прозе XX века: Автореф. дисс. . к. филол. наук (10.02.01). М., 1992. - 22 с.

107. Михайлов М.М. Стилистика русской речи. Чебоксары, 1968. - С. 49-53.

108. Мукарамов М. Научный стиль современного узбекского литературного языка в семантико-функциональном аспекте: Автореф. дисс. д. филол. наук (10.02.02). Ташкент, 1985. - 44 с.

109. Мулюкова З.М. Башкирские послелоги и способы их передачи в контактирующих языках: Автореф. дисс. . к. филол. наук. (10.02.02). Уфа, 1985. - 24 с.

110. Мусабекова Ф.М. Стилистика имен существительных в современном казахском языке: Автореф. дисс. . д. филол. наук (10.02.06). -Алма-Ата, 1974. 40 с.

111. Мусаев K.M. Грамматика караимского языка: Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 344 с.

112. Мустафаева Г.Г. Экспрессивные функции собственных имен в азербайджанской литературе // Сов. тюркология. 1987. - N 6.- С. 9296.

113. Мучник И.П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском литературном языке. М.: Наука, 1971. - 298 с.

114. Нигматов Х.Г. О классификации грамматических категорий в тюркских языках // Сов. тюркология. 1984. - N 4. - С. 3-9.

115. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. -М.: Прогресс, 1980. 431 с.

116. Нэжми Н. Ак шишмэ. ШиБырдар. вфе, 1997.-96 б.

117. Павлова Н.М. О соотношении понятий "экспрессивность" и "эмоциональность" и об уточнении их лингвистической сущности // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 1. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1987. - С. 65-77.

118. Пиотровский Р.Г. Очерки по грамматической стилистике французского языка. М.: Изд-во лит-ры на иностр. яз., 1956. - 200 с.

119. Плещенко Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Основы стилистики и культуры речи. Минск: ТетраСистемс, 1999. - 240 с.

120. Поварисов С. Ш. Тел куцелец козгесе. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1982. - 160 б.

121. Поварисов С. Суз Иэм сэнгатьле сейлэм. Уфа: Китап, 1997. - 224 б.

122. Покровская JI.A. Грамматика гагаузского языка. М.: Наука, 1964. -298 с.

123. Прияткина А.Ф. Русский язык: Синтаксис осложненного предложения. М.: Высш. шк., 1990. - 176 с.

124. Проблемы сопоставительной стилистики восточнославянских языков. Киев: Наукова думка, 1981. - 336 с.148. 5-11 кластар есен баш-корт теленэн программалар. Офе: БР-ньщ Мэгариф министр., 1999. - 97 б.

125. Прокопович E.H. Стилистика частей речи: (Глагольные словоформы). М.: Просвещение, 1969. - 143 с.

126. Псэнчин В.Ш. Телдец куркэмлек саралары. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1984. - 127 б.

127. Псэнчин В.Ш. Бапгкорт теле. Педагогия училищелары, коллед-ждары, гимназиялар, лицей?ар есен кунегеузэр йыйынтыгы. Офе: Китап, 1997. - 256 б.

128. Псэнчин Ю.В. ТСылым стилистика11ы: (Мэсьэлэнец тсуйылышы)// Бапгк. укытыусыЬы. 1999. -N 12. - С. 34-36.

129. Псянчин Ю.В. Лексико-семантическое поле глаголов движения башкирского языка: Автореф. дисс. . к. филол. наук (10.02.06). Баку, 1990.-21 с.

130. Псянчин Ю.В. Особенности языка и стиля башкирских и русских народных лирических песен // Исследование языковых единиц и грамматических категорий в речи: Межвуз. сб. научн. тр. Уфа: БашГПИ, 1998. - С. 191-198.

131. Псянчин Ю.В. Фразеологические единицы башкирского языка в названиях публицистических жанров // Лингвокультурологические проблемы подготовки педагогических кадров для башкирских школ: Матер, респ. научн.-практ. конф. Уфа: БашГПИ, 1998. - С. 154-157.

132. Псянчин Ю.В. Изучение литературно-функциональных стилей в тюркологии: (На примере кыпчакских языков Урало-Поволжья) // Онтология языка и его социокультурные аспекты. М.: Инс-т язык-я РАН, 1999. - С. 136-140.

133. Псянчин Ю.В. Краткая история формирования и развития научно-учебного подстиля башкирского языка // Культура и образование: Сб. ст. Вып. 1. Уфа: БашГПИ, 1999. - С. 122-132.

134. Псянчин Ю.В. Стилистика имени существительного башкирского языка: Категория множественности. Уфа: РИО РУНМЦ Госком-науки РБ, 1999. - 74 с.

135. Псянчин Ю.В. Стилистика словоизменительных категорий имени существительного башкирского языка / Научн. ред. Э.Р.Тенишев. -Уфа: РИЦ "Старая УФА", 2000. 232 с.

136. Псянчин Ю.В. Стилистика падежной системы современного башкирского литературного языка. Уфа: РИЦ "Старая УФА", 2000. -52 с.

137. Раевская H.H. Очерки по стилистической грамматике современного английского языка. Киев: Изд-во Киев, ун-та, 1973. - 144 с.

138. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка: Учеб. для вузов. М.: Высш. шк., 1987. - 399 с.

139. Розенталь Д.Э. Вопросы грамматической стилистики: Лекция. М., 1963.-24 с.

140. Русская глагольная лексика: пересекаемость парадигм: Памяти Э.В.Кузнецовой. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1997. - 520 с.

141. Сайфуллаев А.Р. Семантико-грамматические особенности членов предложения в современном узбекском языке. Ташкент: Фан, 1984. - 126 с.

142. Саттаров Г.Ф. Исемец матур, кемнэр куйган? Казан: Тат. кит. нэшр., 1989. - 256 б.

143. Сафиуллина Ф.С. Синтаксис татарской разговорной речи. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1978. - 254 с.

144. Севортян Э.В. Категория принадлежности И Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2: Морфология. -М., 1956. С. 38-44.

145. Севортян Э.В. Категория падежа // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2: Морфология. М., 1956. - С. 45-64.

146. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М.: Наука, 1986. - 302 с.

147. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Морфология. М.: Наука, 1988. - 560 с.

148. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика. М.: Наука, 1997. - 800 с.

149. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики: Горьк. ГПИ им. H.A.Добролюбова, 1975. 175 с.

150. Скребнев Ю.М. Экспрессивная стилистика и лингвистика субъязыков // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1992. - С. 19-26.

151. Слово и грамматические законы языка: Имя. М.: Наука, 1989. -352 с.18¡.Современный казахский язык: Фонетика и морфология. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1962. - 451 с.

152. Современный русский язык: Лексика и фразеология. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Словообразование. Морфология. Синтаксис. М.: Высш. шк., 1984. - 735 с.

153. Современный татарский литературный язык: Лексика, фонетика, морфология. М.: Наука, 1969. - 380 с.

154. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика: (Сложное синтаксическое целое). М.: Высш. шк., 1991. - 182 с.

155. Сопоставительные исследования грамматики и лексики русского и западнославянских языков / Под ред. А.Г.Широковой. М.: Изд-во МГУ, 1998. - 326 с.

156. Степанов Ю. Французская стилистика. -М.: Высш. шк., 1965.-355 с.

157. Стилистика художественной литературы. М.: Наука, 1982. -216 с.

158. Строй уйгурского языка. Алма-Ата: Наука, 1989. - 472 с.

159. Сэитбатталов F.F. Бапгкорт теленец хулима Ьюйлэм синтаксисе. -Эфе: БашДУ, 1961.-298 б.

160. Сэитбатталов F.F. Бапгкорт теленец ябай Иейлэм синтаксисе. -Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1972. 283 б.

161. Сэитбатталов F.F. Бапгкорт теленец стилистикаЬы Ьэм пунктуа-ция!1ы. Беренсе китап. Эфе: Башк. китап нэшриэте, 1978. - 250 б.

162. Сэйетбатталов F.F. Бапгкорт теленец стилистикаЬы. Икенсе китап. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1985. - 144 б.

163. Сэйетбатталов F.F. h.6. Баш-корт теле: Педагогия училшцелары есен дэреслек. Эфе: Китап, 1997. - 352 б.

164. Сэйетбатталов F.F. Бапгкорт теле. I том. Ябай 1юйлэм синтаксисы. -Эфе: Китап, 1999.-352 6.

165. Татарская грамматика. Т. 2: Морфология. Казань: Тат. кн. изд-во, 1993. - 397 с.

166. Татарская грамматика. Т. 2: Морфология. Казань: Тат. кн. изд-во, 1997. - 397 с.

167. Тенишев Э.Р. Строй сарыг-югурского языка. М.: Наука, 1976. -307 с.

168. Тенишев Э.Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. - 575 с.

169. Тенишев Э.Р. О наддиалектном характере языка тюркских рунических памятников // TURCOLOGICA: К семидесятилетию академика А.Н.Кононова. Л.: Наука, 1976. - С. 164-172.

170. Тенишев Э.Р. Функционально-стилистическая характеристика древнеуйгурского литературного языка // Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. М.: Наука, 1977. -С. 61-75.

171. Тенишев Э.Р. Языки тюркоязычных памятников в функциональном аспекте // Вопр. языкознания. 1979. - N 2. - С. 80-90.

172. Тенишев Э.Р. Система форм существования древнеуйгурского языка // Функциональная стратификация языка. М.: Наука, 1985. -С. 192-200.

173. Тенишев Э.Р. Язык произведений Давлетмухаммеда Азади и Мах-тумкули Фраги // Сущность, развитие и функции языка. М.: Наука, 1987. - С. 196-201.

174. Тенишев Э.Р. Тюркоязычных писменных памятников языки // Языки мира: Тюркские языки. М.: Индрик, 1997. - С. 35-46.

175. Тенишев Э. Древнекыргызский язык. Бишкек: Кыргызстан, 1997. -56 с.

176. Тикеев Д.С. Профессор Ж.ККейекбаев стилист // Республиканская научно-практическая конференция, посвященная 85-летию содня рождения профессора Дж.Г.Киекбаева: Тезисы конференции. -Уфа: БашГУ, 1996. С. 36-38.

177. Тикеев Д.С. Исследования по синтаксису простого предложения современного башкирского языка. Уфа: Гилем, 1999. - 183 с.

178. Тропина Н.И. Глагол как средство речевого воздействия: (В публицистике на международные темы). М.: Изд-во МГУ, 1989. - 96 с.

179. Троянская Е.С. Обучение чтению научной литературы: В помощь преподавателю иностранных языков. М.: Наука, 1989. - 272 с.

180. Туранский И.И. Семантическая категория интенсивности как понятие экспрессивной стилистики // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2 . Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1992. - С. 27-35.

181. Тыбыкова A.A. Безаффиксальная форма имени существительного в алтайском языке // Морфология тюркских языков Сибири: (Сб. на-учн. ст.). Новосибирск: ИИФФ СО АН СССР, 1985. - С. 75-86.

182. Ураксин З.Г. Фразеология башкирского языка. М.: Наука, 1975. -192 с.

183. Ураксин З.Г. Синонимика словосочетаний // Исследования по грамматике современного башкирского языка. Уфа: ИИЯЛ БФ АН СССР, 1979.-С. 108-119.

184. Уратссин 3.F., Ишбир^ин Э.Ф. ТуБан тел сердаре. Офо: Бапж. китап нэшриэте, 1983. - 64 б.

185. Ура,ксин 3.F. Бай ?а ул, ярымлы ла: (Телебе??ец грамматик сино-нимдары). Офо: Бапгк. китап нэшриэте, 1992. - 166 б.

186. Фирсова Н.М. Грамматическая стилистика современного испанского языка. Имя существительное. Глагол: Учеб. пособ. М.: Высш. шк., 1984. - 272 с.

187. Фомина М.И. Современный русский язык: Лексикология. М.: Высш. шк., 1983. - 335 с.

188. Фэритов Х.С., Эхмэтов М.Э., Толомбаев Х.А. Башкорт теле: Урта мэктэптец 6 класы всен дэреслек. Эфе: Китап, 1992. - 248 б.

189. Хазагеров Т.Г. К вопросу о классификации экспрессивных средств: (Изобразительные схемы) // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 1. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1987. - С. 65-77.

190. Хазагеров Т.Г. Экспрессивная стилистика и методика анализа художественных текстов // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1992. - С. 47-55.

191. Хаков В.Х. Стилистика Иэм суз сэнгате. Казан: Тат. кит. нэшр., 1979. - 158 б.

192. Хаков В.Х. Татар эдэби теле тарихы. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1993. - 325 б.

193. Халиков М.М. Эсновы стилистики современного аварского языка: Автореф. дисс. д. филол. наук (10.02.09). Махачкала, 1998. - 48 с.

194. Халикова Р.Х. Язык башкирских шежере и актовых документов XVIII-XIX вв. М.: Наука, 1990. - 200 с.

195. Хисамитдинова Ф.Г., Шарипова З.Я., Хажин В.И. Башкирский язык для начинающих: Учеб. пособ. Уфа: БашГПИ, 1989. - 152 с.

196. Хэ?ерге башкорт теле: Педагогия институтыныц башлангыс кла-стар факультеты студенттары есен дэреслек. Эфе, 1986. - 400 б.

197. Хэ?ерге башкорт теле: Программа / Те?. З.З.Эбсэлэмов. Эфе: БашДПИ, 1990. - 22б.

198. Хэ?ерге башкорт эзэби теленец морфологияИы: Беренсе khçqk. -Эфе: БашДУ, 1978. 80 б.

199. Хэ?ерге бангкорт теленэн программа: (Морфология) / Те?. Зэйнуллин М.В., Зарипов Р.Ф. Эфе: БашДУ, 1982. - 16 б.

200. Хуснетдинова Р.Я. Номинативные предложения в башкирском языке: Автореф. дисс. к. филол. наук.(10.02.02). Уфа, 1998. - 29 с.231 .Черемисин П.Г. Пособие по стилистике русского языка: Для учителей средней школы. М.: Просвещение, 1971. - 152 с.

201. Шендельс Е.И. Понятие грамматической синонимии // Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. 1959. - N 1. - С.68-81.

202. Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике: ( На материале глагольных форм современного немецкого языка). М.: Высш.шк., 1970. - 204 с.

203. Шендельс Е.И. Некоторые принципы стилистической грамматики// Стилистика художественной речи: Вып.2.:Сб.научн.тр. Л.: ЛГПИ, 1975. - С. 159 - 166.

204. Шигуров В.В. Переходные явления в области частей речи в синхронном освещении: Учеб. пособ. Саранск: Изд-во Сарат. ун-та, Саран, фил., 1988. - 88 с.

205. Ширалиев М.Ш. Азербайджанский язык. Баку: Элм, 1989.- 48 с.

206. Ширалиев М.Ш. Азербайджанский язык // Языки мира: Тюркские языки. М.: Индрик, 1997. - С 160-171.

207. Ширина Л.С. К вопросу об определении экспрессии в работах Е.М.Галкиной-Федорук // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2 . Ростов н/Д., 1992. - С. 43 -46.

208. Шмелев Д.Н. Слово и образ. М.: Наука, 1964. - 120 с.

209. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М.: Наука, 1977. - 167 с.

210. Щербак A.M. К характеристике системы тюркских падежей в плане содержания // Сов. тюркология. 1972. - N 4. - С. 3-11.

211. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (Имя). Л.: Наука, 1977. - 200 с.

212. Эхмэр ТС. Бапгкорт телендэ ябай 1юйлэм синтаксисе. Офо: Бапж. китап издат., 1958. - 263 б.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ И СПРАВОЧНЫХ ИЗДАНИЙ

213. Адилов, Бердяева, А гарева 1989 Адилов М.И., Бердяева З.Н., AFajeвa Ф.М. ИзаЬлы дилчилик терминлэри: (сорру лугэти). - Бакы: Маариф, 1989. - 364 сэЬ.

214. А^наголов 1993 А^наголов Р.Б. Бапгкортса-русса мэктэп Ьудлеге. -9фе: Китап, 1993. - 232 б.

215. Ахманова 1966 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: "Сов. энциклопедия", 1966. - 607 с.

216. БКЭ 1996 Башкортостан: Краткая энциклопедия. - Уфа: Научн. изд-во "Башкирская энциклопедия", 1996. - 672 с.

217. Болганбаев 1975 Болганбаев Э. Казак тшнщ синонимдер создт. -Алматы: Мектеп, 1975. - 308 б.

218. БРМЭЬ 1994 Бангкортса-русса мэкэлдэр Ьэм эйтемдэр Ьудлеге / То?. И.М.Еарипов. - Офо: Китап, 1994. - 168 б.

219. БРС 58 - Башкирско-русский словарь. Около 22 ООО слов. - М.: Госиздат, иностр. и нац. слов., 1958. - 804 с.

220. БРС 1996 Башкирско-русский словарь: 32 ООО слов. - М.: Дигора, Рус. яз., 1996. - 884 с.

221. БТЬ 1 1993 - Бапжорт теленец Ьудлеге. Ике томда. I том. А-М. -М.: Рус. яз., 1993. - 861 б.

222. БТЬ II 1993 - Бангкорт теленец Ьу?леге. Ике томда. II том. Н-Я. -М.: Рус. яз., 1993.-814 б.П.Галин 1993 Галин Салауат. Тел аскысы хальгкта. Баигкорт фольклоры: ацлатмалы Ьу?лек. - Офо, 1993. - 224 б.

223. Касаткин и др. 1991 Касаткин Л.Л. и др. Краткий справочник по современному русскому языку. - М.: Высш. шк., 1991. - 383 с.

224. КС JIT 1995 Васильева Н.В. и др. Краткий словарь лингвистических терминов. - М.: Рус. яз., 1995. - 175 с.

225. Кусимова 1976 Кусимова Т.Х. Банжорт исемдэре. - 0фе: Бангк. китап нэшриэте, 1976. - 104 б.

226. ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: "СЭ", 1990. - 685 с.

227. Никитина, Васильева 1996 Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов: Принципы составления и избранные словарные статьи. - М., 1996. - 172 с.

228. Подольская 1988 Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. - М.: Наука, 1988. - 192 с.

229. ППС 98 Психолого-педагогический словарь для учителей и родителей общеобразовательных учреждений. - Ростов н/Д: Феникс, 1998. - 544 с.

230. РБЛТЬ 91 - Зэйнуллина Г. Д. Русса-башкортса лингвистик тер-миндар пузлеге. - Эфе: Баигк. китап нэшриэте, 1991. - 184 б.

231. Розенталь, Теленкова 1976 Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. -М., 1976. -543 с.

232. Саттаров 1981 Саттаров Г.Ф. Татар исемнэре сузлеге. - Казан: Тат. китап нэшрияте, 1981. - 256 б.

233. СЛТ 1974 Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост.: Тимофеев Л.И., Тураев C.B. - М.: Просвещение, 1974. - 509 б.

234. ССРЯ 1 1970 - Словарь синонимов русского языка: В двух томах: Том первый (А-Н). - Л.: Наука, 1970. - 680 с.

235. Ураксин 1989 Ураксин З.Г. Русско-башкирский фразеологический словарь. - М.:Рус.яз., 1989.- 404 с.

236. Ураксин 1985 Ураксин 3.F. Бапгкорт теленец синонимдар Ьу?ле-ге. - Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1985. - 164 б.СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ

237. Агиш Сэрит. Эфэрдэр. 4 томда. Том 1. Хикэйэлэр. -Офе: Баигк. ки-тап нэшриэте, 1979. -448 б.

238. Акмулла. Ширырдар. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1981. - 224 б.

239. Бабич Шэйехзада. Бе? у?ебе? башкорттар: шиБырдар, поэмалар, фельетондар, мэкэлэлэр, хаттар, кендэлектэр. - Офе: Китап, 1994. -640 б.

240. Бапгкорт халытс ижады. Йырзар. Беренсе китап. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1974. - 386 б.

241. Баштсорт халытс ижады. Йырзар. Икенсе китап. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1974. - 295 б.

242. Баштсорт халытс ижады. Мэкэлдэр Иэм эйтемдэр. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1980. - 472 б.

243. Баштсорт халытс ижады. Эпос. Беренсе китап. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1972. - 342 б.

244. Бапгкорт хальгк ижады. Эпос. Икенсе китап. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1973. - 372 б.

245. Башкорт хальгк ижады. Экиэттэр. Икенсе китап. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1976. - 616 б.

246. Биишева 3. Эфэрдэр. Дурт томда: Том 1.: Роман, повесть. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1981. - 608 б.

247. Бикбаев Рауил. Бумер уртаЬы. ШиБыр^ар. Поэма. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1976. - 142 б.

248. Бикбаев Рауил. Ерем балкышы. ШиБыр^ар. Эфе: Башк. китап нэшриэте, 1982. - 319 б.

249. Бикбаев Рауил. Ядмышым. Шэтырзар. Поэмалар. Офе: Башк. китап нэшриэте, 1988. - 239 б.

250. Бикбаев Рауил. "Бар халыктар, низагтар^ы онотоп." // Аги^ел. -1999.-N6.-С. 66-70.

251. Бикбай Баязит. Ьайланма эдэрдэр. Биш томда. 1-се том: шиБырдар, поэмалар. 0фв: Бангк. китап нэшриэте, 1969. - 303 б.

252. Бикбай Баязит. Ьайланма э<?эр?эр. Биш томда. 3-се том: повестар, хикэйэлэр, очерктар. Эфо: Бангк. китап нэшриэте, 1971. - 344 б.

253. Вахитов Энур. Тамыр?арым. Ширырдар. ©фв: Бангк. китап нэшриэте, 1992. - 110 6.

254. Рарипов Рэми. Йондо?ло уй?ар. Ширыр^ар. бфе: Баигк. китап нэшриэте, 1979. - 239 б.

255. FapnnoB Рэми. Умырзая йыры. Ширыр?ар. Эфе: Баигк. китап нэшриэте, 1981. -3346.

256. FapnnoB Рэми. Эдэр^эр. 0с томда. I том. Ширыр?ар, поэмалар. -0фв: Китап, 1996. 448 б.

257. Рэлиева Гузэл. ТСыйгас болот. Ширыр^ар. 0фе: Бапгк. китап нэшриэте, 1983. - 32 б.

258. Рэниева Тамара. ТСыпсактар. Поэма Иэм шигыр^ар. 0фе: Китап, 1994. - 176 6.

259. Дэулэтшина Ь. Айбикэ. 0фв: Башк. китап издательствоЬы, 1960. -194 б.

260. ИбраЬимов F. Кинйэ. Роман. Беренсе китап. Тапалган йэйлэу. -0фв: Бапгк. китап нэшриэте, 1977. 560 б.

261. Йомаголов И. Семэрле тэхет. Пьесалар. ©фе: Бангк. китап нэшриэте, 1992.-256 6.

262. Йосопов Тимер. Олатай^ар юлы. Шигыр?ар, поэма. 0фо: Бангк. китап нэшриэте, 1984. - 112 б.

263. Йосопов Тимер. Килде заманалары. Шигырдар. ©фо: Баигк. китап нэшриэте, 1990. - 224 6.

264. Йыр^ар. Алтынсы басма /Te^eycehe Х.Би'К'колов. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1984. - 624 6.

265. Йэгэфэрова АйИылыу. Килендэр. Беренсе китап. Роман. ©фе: Китап, 1993. - 256 б.

266. Йэгэфэрова АйЬылыу. Килендэр. Икенсе китап. Роман. Эфе: Китая, 1995. - 232 б.

267. Йэнтурин С. Уремлектэр донъяЬына сэйэхэт. 0фе: Бапгк. китап нэшриэте, 1990. - 160 б.

268. Кейекбаев Жэлил. Тугандар Ьэм таныштар. Роман. Эфе: Бангк. китап нэшриэте, 1975. - 384 б.

269. Кэрим Мостай. Айгел иле. Пьесалар. Эфе: Бангк. китап нэшриэте, 1979. - 480 б.

270. Кэрим Мостай. Э^эрдэр. Дурт томда. 3-се том. Пьесалар, повестар, хикэйэлэр. Эфе: Бангк. китап нэшриэте, 1987. - 592 б.

271. Кэрим Мостай. Ярльгкау. Повесть. 0фо: Бапж. китап нэшриэте, 1986.-224 б.

272. Кэрим Мостай. Э(,:эр?эр. Биш томда, 1-се том: шиБыр^ар, поэмалар, либретто. Эфе: Китап, 1995. - 416 б.

273. Мусин HoFMaH. Йырткыс тиреЬе. Роман Ьэм повестар. Эфе: Китап, 1996. - 432 б.

274. Назар Хэсэн. Заман зацы. ШиБыр^ар, поэмалар, тэржемэлэр. -Эфе: Китап, 1995. 160 б.

275. Назаров Рэшит. Йерэгемде Ье?гэ илтэм. Шигыр^ар. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1991. - 176 б.

276. Назаров Рэшит. Йэшен. Эфе: Китап, 1994. - 224 б.

277. Насыров Ш. Ьайланма эрэр^эр. Бер томда. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1963. - 432 б.

278. Hhfmqth Рэшит. Шигыр^ар, поэмалар. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1979. - 272 б.

279. Hhfmqth Рэшит. Эрэр^эр. Ике томда. 1-се том: шибыр^ар, поэмалар. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1982. - 448 б.

280. Нороманов P.F., Ишемголов Э.М. Умартасыльгк сер^эре. Эфе: Китап, 1997. - 128 б.

281. Нэжми Назар. Ак шишмэ. Шигыр?ар. Эфе: Китап, 1997. - 96 б.

282. Ометбаев Рамадан. Генерал Кусимов. Документаль повесть. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1990. - 240 б.

283. Ометбаев Рамазан. Ысьгктан эйелэ кылган: Роман. Офо: Китап, 1993. - 384 б.

284. Ометбаев Рамазан. Осрашыу?ар югалтыузар: Публицистик очерктар, 1984-1993 йылдарзагы и^тэлекле вакигалар. - Офе: Китап, 1997. - 248 б.

285. Солтангэрэев Рэшит. Ер 11эм йыр. Очерктар, мэкэлэлэр, и<?тэл-ектэр. Офе: Китап, 1998. - 256 б.

286. Солтанов Й. Ерем, кешелэрем: Роман-кисса. Офе: Китап, 1996. -560 б.

287. Туры^баева ФакиИа. Фатихамды бирэм!1ин;э. Шигырзар, поэма-лар. Офе: Китап, 1994. - 240 б.

288. Хисаметдинова Рэмзилэ. Эсэ Ьу§е. Шотыр^ар. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1989. - 56 б.

289. Хисамов Рэлим. Тамып та гына кала кандары. Романдар. Офе: Китап, 1993. - 544 б.

290. Хесэйенов Р. Батыр?ар киссаЬы. Тарихи проза: повестар Ьэм хикэйэлэр. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1986. - 296 б.

291. Хесэйенов Райса. Тормош. Парсалар. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1990. - 320 б.

292. Хэйретдинов Ренат. Эле щ башы гына. Шигыр^ар. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1983. - 32 б.

293. Хэйри Райнан. Боролош. Роман. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1967. - 472 б.

294. Шэрипов Сабир. ТСайынлы артылыш. Повесть Ьэм хикэйэлэр. -Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1985. 256 б.

295. Шэрипов Сабир. Хушлашмайым. Роман. Офе: Бапгк. китап нэшриэте, 1992. - 336 б.332

296. Эсфэндиэров Э. Олатай§арзьщ бар тарихы. Эфе: Китап, 1996. -224 б.

297. Эхмэ^иев Вафа. кэдере. Ширыр?ар. Эфе: Бапгк. китап нэшр-иэте, 1983. - 96 б.

298. Эхтэри Р., Эухэтов 1С. Ширыр?ар. Эфе: Китап, 1993. - 140 б.

299. Юлаев Салауат. Ширыр?ар, йырдар, рэсми кагы^ар. Офе: Китап. 1994. - 152 б.

300. Ямалетдинов М. Тал бэпкэлэре: Повесть, хикэйэ, парсалар. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1991. - 120 б.

301. Янбаев Ш. Беуэ буйкай^ары Ьары тал. Роман. Эфе: Бапгк. китап нэшриэте, 1989. - 432 б.

302. Янгужин Р.З. Башкорт тсэбилэлэре тарихынан. Эфе: Китап, 1995. -96 б.