автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Структура и интенсивность страха в России в конце XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура и интенсивность страха в России в конце XX века"

На правах рукописи

РГБ ОД

2 1 ДЕН 2003

ИВАНОВА Вероника Алексеевна

СТРУКТУРА И ИНТЕНСИВНОСТЬ СТРАХА В РОССИИ ВКОНЦЕ XXВЕКА

Специальность: 22.00.04 - Социальная структура, социальные институты и процессы

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Москва 2000

Работа выполнена в Институте социологии Российской Академии наук

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор В.Н.Шубкин

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор А.Г.Здравомыслов кандидат философских наук Е.С.Петренко

Ведущая организация:

Институт философии Российской Академии наук, Центр изучения социокультурных изменений

Защита диссертации состоится «_»

2000 года в «_» часов

на заседании Диссертационного совета К 002.25.02. в Институте социологии Российской Академии наук по адресу: 117259, Москва, ул. Кржижановского, 24/35, корп. 5., комн. 323.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института социологии Российской Академии наук.

Автореферат разослан «_» _2000 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат философских наук Л.А. Семенова

Актуальность темы исследования

Для понимания социальных процессов, складывающихся в современном обществе, необходимо иметь представление о восприятии населением в целом и основными его социальными группами процессов, непосредственно затрагивающих значимые обстоятельства повседневной жизни людей.

С тех пор, как социология и социальная психология начали изучать влияние субъективных характеристик на поведение ипдивидов и социальных групп, в перечне факторов, вовлеченных в анализ, не доставало одного. Имеется в виду страх. Именно страх, овладевая человеческим сознанием и подсознанием, оказывает существенное влияние на жизнь граждан и ход исторического процесса. Страх определяет стратегию поведения ипдивидов, групп, обществ; представляет собой неотъемлемый компонент ментальности любой нации, является постоянной составляющей социальной жизни.

Эта область исследований особенно актуальна для российского общества, переживающего глубокие социальные изменения, обостряющие проблему социальной незащищенности индивида в обществе. Процессы становления институтов гражданского общества в России, формирование гражданского самосознания, как одной из существенных предпосылок их возникновения, сталкиваются с рядом трудностей, обусловленных так называемым переходным периодом и трансформацией всех сфер общественной жизнедеятельности. При этом социальные противоречия носят как явный, так и латентный характер.

В этом плане анализ структуры, распространенности и интенсивности страха представляется актуальным для исследования социальной ориентированности общества и имеет значительный познавательный потенциал в социологии.

Степень научной разработанности темы

Изучение страха и явлений, связанных с этим многозначным понятием явилось одной из ведущих проблематик в дискурсах о роли и последствиях общественного Прогресса на рубеже Х1Х-ХХ веков, что явственно обозначилось в работах Ф.Ницше, О.Шпенглера, Н.Бердяева.

Другие влиятельные направления социальной философии XX века, где категория страха также является важной - экзистенциализм, фрейдизм и психоанализ. Здесь существует широкий спектр идей, которые представлены в работах С.Кьеркегора, М.Хайдеггера, К.Ясперса З.Фрейда, Э.Фромма, Г.Маркузе, К.Хорни.

Важными для нашего исследования представляются работы зарубежных и отечественных психологов и социальных психологов, посвященные изучению тревожности и страха. К числу определяющих наш подход в данной области относятся работы Г.Селье, К.Изарда, А.Маслоу, В.К.Вшпонаса, П.В.Симонова и др., в которых рассматриваются сущность, значение и функции эмоции страха. Социальные аспекты страха, взаимообусловленность психических и социальных свойств индивида изучались в работах Д. Майерса, Г.М.Андреевой, Т.Шибутапи, А.Н.Леонхьева, И.С.Кона и др.

В работах классиков К.Маркса и М.Вебера, - данная проблема затрагивается только в общем виде, прежде всего как онтологическая, в контексте объективных и всеобщих закономерностей развития общества. В рамках классической социологии попытки интерпретировать социальные явления психологическими факторами предпринимались также О.Контом, Дж.Мшшем, Г.Спенсером, В.Парето.

Вопрос о соотношении рациональных и эмоциональных элементов в общественной жизни исследовался в рамках западной психологической социологии и российской «субъективной» школы (Г.Тард, Г.Лебон Н.К.Михайловский, ПЛ.Лавров, С.Н.Южаков).

Наиболее полное описание влияния, оказываемого бедствиями и катастрофами различного генезиса на поведение, экономическую, политическую, социальную организацию и культурную жизнь индивидов и социальных групп, приведено автором классических работ по макросоциологии катастроф П.Сорокиным. Значительная часть работ П.Сорокина посвящена изменениям,

которые происходят в социальной структуре под влиянием катастроф: индивидуальной и групповой мобильности, проблеме роста социального неравенства, реорганизации социальных ииститутов.

Основательная теоретико-методологическая база исследования опасных ситуаций, катастроф природного и антропогенного характера была создана в рамках социологии катастроф (Э.Карантелли, Р.Тернер, Б.Рафаэль, В.Домбровски, М.Дуглас, А.Вилдавски и др.). В фокусе этих исследований чаще всего находятся посткатастрофные ситуации: влияние техногенных и экологических катастроф на индивидов, отдельные социальные группы и общество в целом. Что касается предкатастрофных ситуаций, то этот вопрос специально не изучался. Нидерландский социолог и политолог Б.Рафаэль лишь упоминает о страхе, беспокойстве, фобиях, апатии в связи с проблемой постшоковых стрессовых расстройств, которые сохраняются в коллективной и индивидуальной памяти на протяжении длительного времени.

Важными для нашего исследования представляются работы М.Дугласа и А.Вилдавски, в которых восприятие опасностей трактуется как социокультурное явление. Авторы впервые говорят о возможности эмпирически доказать тот факт, что различные социальные группы придерживаются различных взглядов и представлений, что и в какой мере считать опасным.

Некоторые аспекты восприятия опасностей изучались в работах западных социологов, посвященных исследованию риска. (Э.Гидденс, Н.Луман, У.Бек, З.Бауман и др.).

В целом, как отмечают исследователи, в современной западной социологии, тема страха не получила до сих пор достаточной разработки '.

В отечественной социологии данная проблематика разрабатывается преимущественно в рамках рискологии и социологии катастроф.

Возникновение этой отрасли социологического знания в России связано с исследованием причин и последствий ряда крупных техногенных и природных катастроф (в частности Чернобыльской катастрофы, землетрясения в Армении и др.). В этом смысле можно отметить работы Б.Н. Порфирьева, А.И.Пригожина,

1 Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века (по материалам международных исследований) / Под ред. В.Шляпентоха, В.Шубкина, В.Ядова. М.: МНФ, 1999. С.6.

посвященные экспертизе и организации управления в чрезвычайных ситуациях и моделированию катастрофических процессов.

Методологические основания типологии и социдинамики катастроф были проанализированы Е.М.Бабосовым и А.И.Пригожиным.

Отечественная социология в области исследования проблем риска представлена работами О.Н.Яницкого, А.В.Мозговой, В.И.Зубкова, В.А.Легасова, С.М.Никитина и К.А.Феофанова Г.Г.Заиграева, Г.А.Несветайлова и др.

Достаточно подробно были изучены социально-психологические аспекты различных рисков и опасностей в условиях кризисной социальной и экономической ситуации в России (А.В.Мозговая, О.Н.Яницкий).

Важными для нашего исследования и определенно связанными с проблемой являются работы Ю.А.Левады и его коллег, посвященные феномену «советского человека», в рамках которых с 1989 года ведется мониторинг тревожности россиян, а также работы Н.Ф.Наумовой, рассматривающей взаимосвязь социальных перемен и адаптационных стратегий.

Серьезным вкладом в теоретико-методологическое исследование проблемы страха перед социально значимыми событиями и процессами следует считать исследования В.Э.Шляпентоха, В.Н.Шубкина и В.А.Ядова посвященные изучению катастрофического сознания в России и других посткоммунистических странах (Болгарии, Украине, Литве). Масштабное теоретико-эмпирическое исследование, проведенное российскими и американскими социологами, впервые затронуло проблему страха как уникального социального феномена. Особый интерес представляет предпринятое учеными изучение феномена «катастрофического сознания» - особого типа ментальности, получившей, по мнению исследователей, широкое распространение в России и некоторых других постсоветских и поскоммунистических странах.

Вышеперечисленными исследователями накоплен довольно значительный материал массовых опросов, концептуальную основу которых, не смотря на различие методик и способов организации исследований, составляет представление о страхе как об очевидном, не требующем специального пояснения

феномене. Однако некоторые исследователи справедливо подчеркивают, что сам феномен страха остался без внимания1.

Украинские социологи Головаха Е.И., Панина Н.В. связывают страх с проблемой распространения ценностного вакуума и социальной патологии в постсоветском обществе. Они считают, что восприятие опасности или катастрофы - это социальный процесс, управляемый принципами, которые направляют поведение людей и влияют на принятие решений при определении опасности. Проблема связи страха и социальной незащищенности слабо изучена в России. Социальная защищенность традиционно трактуется либо как составляющая широкого понятия «национальная», «государственная», экономическая», «социальная» безопасность, либо в контексте социальной работы с населением. (Р.Г.Яновский, Ю.Л.Кутахов и Л.П.Якушев).

Социальные аспекты проблемы незащищенности населения России в эпоху перехода к рынку поднимаются в работах Р.В.Рывкиной и Л.Я.Косалса.

Наиболее близкие нам исследования некоторых аспектов проблемы субъективной защищенности проводятся в настоящее время группой социологов из Санкт-Петербурга (Я.И.Глинский, Л.Е.Кессельман).

Таким образом, число работ в отечественной социологии, непосредственно поднимающих проблему страха, механизмов и тенденций его возникновения и динамики в обществе весьма ограничено, а тема страха как обратной связи на функционирование социальных институтов, во многом, остается слабо изученной. В частности, отсутствуют концептуальные исследования, вскрывающие зависимость степени социальной незащищенности индивидов от интенсивности страха в обществе.

Цели и задачи исследования

Основной целью диссертации является исследование распространенности и интенсивности страха как отражения уровня социальной незащищенности россиян.

' Гудков Л. Страх как рамка понимания происходящего // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №6 С.46-53

Для достижения поставленной цели в работе решались следующие задачи:

формирование категорийно-понятийного аппарата области изучаемых явлений;

установление функциональной связи между интенсивностью страха и уровнем незащищенности;

создание модели психического механизма самосохранения человека; анализ и интерпретация картины интенсивности и распространения страха (тревожности) среди населения России и его отдельных социальных групп; определение основных направлений, вокруг которых строятся массовые опасения россиян, как показателей, формирующих социальные ожидания населения России.

Предметом исследования является страх (тревожность) как индикатор социальной незащищенности российского населения.

Объектом диссертационного исследования выступает население России, представленное во всероссийской представительной выборке.

Общая методология исследования

Теоретико-методологическую базу исследования составляют теоретические положения социальной философии, социологии, социальной психологии и психологии эмоций. Методологическую основу работы о значении страха для существования индивида и общества, об определении понятий «страх» и «социальная незащищенность» и их функциональной зависимости, о типологии опасностей, о свойствах и функциях страха и психического механизма. самосохранения, о социокультурном аспекте проблемы страха в обществе составляют идеи П.А.Сорокина, Э.Карантелли, Е.М.Бабосова, А.Маслоу, К.Изарда, Э.Фромма, В.К.Вилюнаса, П.В.Симонова, Д.Майерса, В.А.Ддова, И.С.Кона, В.Н.Шубкина, В.Э.Шляпентоха, Ю.А.Левады, Н.Ф.Наумовой и др. Опора на указанные теоретические разработки позволяет рассмотреть сущность и роль страха, как индикатора социальной незащищенности в наиболее полной мере.

Методы теоретического исследования:

теоретический анализ литературы по проблеме исследования, — логическое «острое»« сгрукгурно-кячествешкэй «одели.

Эмпирической базой исследования послужили два массовых опроса (в 1996 году N=1350 чел, в 1999 N=1007 чел., ошибка выборки ±4%), проведенные в России методом индивидуального полустандартшированного интервью, в рамках международного проекта «Катастрофическое сознание в современном мире», который осуществлялся в России под руководством В.Н.Шубкина.

Основные положения, выносимые на защиту

В мехагаоме самосохранения человека страх выполняет функцию иревеншвной отрицательной обратной связи. Проблема страха неотделима от проблемы социальной защищенности. Страх прямо пропорционален уровню социальной незащищенности индивида, социальных групп и общества в целом и выступает его индикатором.

Общесоциальные условия и социально-экономические сдвига находят отражение в интенсивности и распространенности страха (тревожности) и иерархии опасностей. Недоверие к органам государственной власти и к социальным институтам, которые не обеспечивают защиту индивидов, становится причиной повышенного уровня страха (тревожности).

Понимание страха как инструмента оценки уровня социальной незащищенности, вызывает необходимость рассматривать его также через связи с окружающей социальной средой. При этом восприятие опасности или катастрофы, их оценка отражают не только объективную реальность, но и специфический культурно-исторический опыт каждого тарода, иерархию ценностей и предпочтений, сложившихся в определенных обществах (его слоях и группах).

В условиях слабой эффективности социальных институтов интенсивный -страх (тревога) .подталкивает людей к действию, направленному на защиту индивидуальных интересов, что становится основой господства примордиальных связей и причиной пониженной социально-политической активности населения.

Автор делает попытку представить высокий уровень социальной незащищенности населения, как фактор, препятствующий социальному прогрессу.

Научная новизна работы заключается в самом выборе предмета исследования, обеспечивающем соединение достижений отечественной и зарубежной социологии и целого ряда других научных дисциплин для получения целостного концептуального представления об интенсивности страха и уровне социальной незащищенности населения России.

■ Впервые предлагается использовать страх в качестве социологического инструмента для оценки социальной незащищенности населения.

■ Разработана оригинальная структурно-качественная модель механизма самосохранения человека, основанная на эмоции страха. Новым и современным представляется сам подход к проблеме незащищенности человека в современном обществе.

■ Впервые проведено исследование предкатастрофной ситуации с помощью эмоции страха.

• Научная новизна заключается также возможности в применении разработанных концептуальных положений для анализа и интерпретации различного фактического материала, касающегося интенсивности и распространенности страха (тревоги) в обществе.

Научно-практическая значимость исследования

□ Результаты исследований были применены автором в аналитической работе в совместных российско-болгарских исследованиях, в частности проекте «Катастрофическое сознание в Болгарии и России».

□ Материалы диссертации используются при разработке исследовательской программы Всероссийского Мониторингового Центра прогнозирования чрезвычайных ситуаций (МЧС РФ) «Разработка коммутативной системы снижения риска и смягчения социально-психологических последствий ЧС».

□ Теоретические положения и результаты эмпирических исследований диссертационного исследования могут быть положены в основу прогнозирования динамики социальных процессов.

□ Разработанные социальные технологии изучения уровня незащищенности населения и полученные данные эмпирического анализа массовой тревожности могут стать основой для принятия важнейших управленческих решений в области социальной политики и повышения уровня социальной защищенности населения.

□ Практическая значимость заключается в использовании материалов в учебном процессе - при подготовке лекционных курсов как общего (социология катастроф) так и тематического (ориентированного на социальную проблематику) характера.

Апробация работы

Основные положения диссертационной работы были апробированы в научных

докладах, сделанных на российских и международных практических

конференциях:

1. «Страхи на постсоветском пространстве: Россия, Украина, Литва» (научная конференция «Роль фундаментальных социологических исследований в преподавании гуманитарных дисциплин и становлении в России гражданского общества», Санкт-Петербург, 1999).

2. «Страхи в России» (международная конференция по проблемам гражданского общества, София, 1999).

3. «Страхи и тревоги российской молодежи» (международная конференция ЮНЕСКО по проблемам восточно-европейских стран, София, 1999).

4. "Fears and Adaptation Strategies in Russia" (international conference "Fears and Hopes in Post Communist Society Entering the 21s1 Century: Intensity and Impact on Social Life", Michigan State University, USA, 2000).

Структура диссертации включает введение, три главы, заключение, приложения

и список литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, характеризуется степень научной разработанности темы, формулируются объект и предмет исследования, определяются цели, задачи, теоретико-методологические основы и эмпирическая база исследования. Излагаются элементы новизны и основные положения, выносимые на защиту, научно-практическая значимость и апробация.

Первая глава - «Теоретико-методологические аспекты изучения страха», состоящая из трех параграфов, посвящена теоретическому обоснованию исследования страха как социальной категории. В этой главе дается конспективный обзор множественности различных подходов, с тем, чтобы, с одной стороны извлечь из них основания для объяснения обнаруженных тенденций с точки зрения современного состояния знания в этой области, а с другой - определить различия в возможных интерпретациях изучаемых явлений. Различные взгляды и подходы взаимодополняют, расширяют и углубляют понимание страха как социального явления.

В первом параграфе «Макросоциологические аспекты изучения страха перед катастрофами» излагаются классические подходы к проблеме соотношения рациональных и эмоциональных элементов общественной жизни (Спенсер, Вебер, Маркс, Парего). В параграфе рассматривается трактовка данного вопроса с точки зрения психологической западноевропейской социологии (Тард, Лебон и др.). Особое внимание уделяется теории катастроф, разработанной П.Сорокиным. Типология и классификация катастрофных явлений рассматриваются через призму теоретико-методологических подходов, разработанных в рамках социологии катастроф, инвайронментальной социологии и рискологии.

Во втором параграфе «Страх как категория экзистенциализма и психоанализа» анализируются, с одной стороны, некоторые аспекты проблемы страха человека перед самим собой, своими разрушительными возможностями, скрытыми в глубинах личности, а с другой - страх как социокультурное явление, культурно-психологический феномен, создающийся в процессе социальной коммуникации.

В третьем параграфе «Современные социологические исследования восприятия предкатастрофных ситуаций (риск, страх и социальная

незащищенность)» автором рассматриваются исследования современных российских социологов по данной проблематике: О.Н.Яницкого, М.Е.Бабосова,

A.П.Мозговой и др. Важными для данной диссертационной работы и определенно связанными с проблемой, являются исследования российских социологов

B.Э.Шляпснтоха, В.Н.Шубкина и В.А.Ядова, Ю.А.Левады и его коллег, посвященные изучению распространенности страха (тревожности), катастрофического сознания в постсоветской России.

Что касается проблемы социальной незащищенности, здесь выделены работы Р.В.Рывкиной и Л.Я.Косалса, Я.И.Глинского, Л.Е.Кессельмана и др.

Во второй главе «Функциональная связь страха и социальной незащищенности », состоящей из четырех параграфов, для раскрытия характера связи между интенсивностью страха и уровнем социальной незащищенности был сформирован категорнйно-понятийный аппарат изучаемых явлений, рассмотрены свойства и функции страха, предложена структурно-качественная модель психического механизма самосохранения человека.

В первом параграфе «Опасности как активаторы страха» рассмотрена классификация опасностей, как центрального понятия предкатастрофпой ситуации. Сформулировано следующее определение: опасность - это восприятие человеком объекта или ситуации в качестве источника или угрозы катастрофы, которые могут стать дестабилизирующими для индивида и той системы социальных взаимодействий, в которую он включен. Предложена трехэтапная схема развития предкатастрофпой ситуации.

Далее автор анализирует ключевую проблему диссертационной работы восприятие человеком этапов предкатастрофной ситуации.

Схема 1. Восприятие человеком предкатастрофной ситуации.

I этап ' II этап III этап

°|-1-1-

Обнаружение источника Угроза опасности Катастрофа

опасности

Для индивида началом предкатастрофной ситуации является момент обнаружения источника опасности или ситуации, которую человек не в состоянии контролировать (первый этап). Развитие предкатастрофной ситуации

Время

(второй этап) воспринимается человеком как угроза опасности. И катастрофа -как финал. В силу особенностей человеческой психики восприятие этапов предкатастрофной ситуации сопровождается различной интенсивностью эмоции страха.

Во втором параграфе «Эмоция страха: свойства и функции» рассмотрены различные свойства и функции страха. Страх - одна из базовых человеческих эмоций, первичной функцией которой, является мотивация специфических когнитивных и поведенческих актов, способствующих укреплению безопасности и чувству уверенности. Он обладает также сигнальной, оценочной, адаптивной функциями.

Среди свойств страха автором особо выделяются: обратимость, неспецифичность и превентивность. Страх обладает удивительным свойством превентивности, катастрофа еще не произошла, а у человека возникает чувство страха по отношению к ее разрушительным последствиям. Это положение подразумевает проведение психическим аппаратом индивида сканирования пространства будущего времени на предмет обнаружения опасности. И представляет собой часть общего процесса, присущего человеческой психике, -динамического конструирования континуума событийности будущего. Эта конструкция обладает свойством абсолютной безопасности, ибо никто не планирует погибнуть в аварии или катастрофе.

Автор отмечает, что с точки зрения теории систем, страх, так же как и боль, в психическом аппарате выполняет функцию отрицательной обратной связи; он побуждает человека к поиску альтернативного варианта, не содержащего этой опасности. Таким образом, страх представляет собой превентивную отрицательную обратную связь.

Предложена шкала интенсивности страха: беспокойство - тревожность -страх, соответствующая трем этапам восприятия человеком предкатастрофной ситуации. Автором сформулировано следующее определение: страх - это неспецифический сигнал о необходимости перестройки (поиска альтернативного пути) для поддержания непрерывности функции самосохранения индивида путем удовлетворения потребности в защищенности.

В третьем параграфе «Построение модели психического механизма самосохранения» рассматривается модель этого процесса. Уточнены объемы понятий безопасность и защищенность.

Схема 2. Модель психического механизма самосохранения человека.

1. Развитие предкатастрофной ситуации

Iэтап II этап III этап

Образование источника потенциальной опасности в окружающей среде Нарастание напряженности Скачкообразное изменение параметров окружающей среды

2. Восприятие человеком предкатастрофной ситуации

Обнаружение источника опасности Угроза опасности | Катастрофа

3. Интенсивность эмоции страха

0 — этап I - этап II-этап III этап

Номинальный уровень страха Беспокойство Тревожность Страх

4. Мотивация и стратегии поведения

Безопасность Защищенность Дистанцирование

Iстадия II стадия I стадия II стадия Избежание опасности

Создание стабильных условий существования, препятствующих возникновению источников опасности Уничтожение источников опасности Использование доступных средств защиты Обращение за помощью

Дистанцирование от опасности

Известно, что эмоциональные состояния неотделимы от соответствующих мотиваций индивида. Уровень страха определяет мотивации стратегии поведения человека. Созданная диссертантом модель психического механизма самосохранения показывает, что на всей протяженности предкатастрофной ситуации индивид пытается обеспечить: 1) безопасность (состояние, характеризующееся отсутствием опасности) путем создания стабильных условий или устранения источника опасности; 2) защищенность (состояние, характеризующееся наличием средств противостояния опасностям) используя

средства защиты, обращаясь за помощью или путем дистанцирования от опасности.

Полярность и уровень в системах опасность-безопасность, защищенность-незащищенность постоянно отслеживаются когнитивным аппаратом путем сравнения отражения реальной, текущей событийности с абсолютно безопасной конструкцией континуума событийности, выстроенной заранее, что и составляет принцип действия психического механизма самосохранения человека.

1. Если отображения реальных и конструируемых событий совпадают, то самосохранение считается обеспеченным и страх проходит (обратимость эмоции страха).

2. Если при этом занижен конструируемый вариант, то страх исчезает, но самосохранение не обеспечено.

3. Если отображение реальных событий не удается приблизить к идеальному по безопасности варианту, то человек вынужден продолжать поиск средств защиты. Страх возрастает.

4. Если безопасность конструируемого варианта завышена, то человек постоянно занят поиском средств защиты, и его не покидает чувство страха.

В четвертом параграфе «Страх и социальная незащищенность» автор работы определяет зависимость интенсивности страха от уровня социальной незащищенности. На основе разработок российских и зарубежных психологов1 автором предложена структурная формула, устанавливающая характер зависимости между интенсивностью страха и уровнем незащищенности.

С= / (Забс — Зреал) + Со

Где: С - эмоция страха

Со - номинальный уровень страха Забс - защищенность абсолютная (конструируемая)

Зреал - уровень реальной защищенности

(Зясб — Зреал) = Незащищенность

1 Симонов П.В., Ершов Ü.M. Темперамент. Характер. Личность. М: Наука, 1984

Таким образам, незащищенность определяется как разность между «абсолкпным», то есть конструируемым уровнем защищенности и наличествующим «реальным» уровнем защищенности в конкретный момент времени.

Страх пропорционален уровню незащищенности: чей выше уровень незащищенности, тем интенсивнее страх. На основании проведенного автором исследования, делаете* вывод о том, что страх является индикатором социальной .незащищенности.

Третья глава «Исследования по проблеме страха в современной России (1996 и 1999 гг.)», состоящая из семи параграфов, посвящена вторичному анализу эмпирических данных: интерпретации картины интенсивности и распространения страха (тревожности) среди населения России и его отдельных социальных групп, а также отфеделешло основных направлений, вокруг которых строятся массовые опасения россиян. Для этого исследуется общий уровень тревожности в стране, структура опасностей. Кроме того, анализируете* влияние объективных социальных характеристик (ролей) респондентов на уровень и специфику тревожности и какие действия для повышения уровня своей защищенности намерены предпринимать респонденты.

В первом параграфе «Методология исследования» описаны разработанная методика проведения эмпирических исследований по проблеме страха, содержание анкеты-интервью, особенности выборки и основные характеристики респондентов.

Во втором параграфе «Общая картина интенсивности и распространенности страха (тревожности) в России» на результатах проведенного диссертантом анализа показано, что в современной России около 70% населения охвачено тревогой в отношении различных социальных, антропогенных и природных опасностей странового и глобального уровня воздействия.

В третьем параграфе «Отношение населения к различным группам опасностей» для обнаружения основных векторов, вокруг которых строятся массовые опасения респондентов, исследуемая совокупность 43 опасностей в зависимости от уровня распространенности (страха) тревожности была разделена на четыре группы для дальнейшего анализа.

Схема 3. Распространенность тревоги по различным группам опасностей.

Группа опасностей Распространенность массовой тревожности (% респонденте, испытывающих сильную тревогу и постоянный страх)

Фоновые 0-29%

Доминирующие 30-49%

Главенствующие 50 - 69%

Всеобщие 70-100%

Полученные в ходе опросов данные свидетельствуют о том, что среди главенствующих опасностей в России устойчиво преобладают экономическое неблагополучие (обнищание, снижение жизненного уровня, массовая безработица) и различные проявления социальной патологии (полное беззаконие, криминализация общества, коррупция властных структур), то есть большая часть населения страны испытывает тревогу в отношении повседневных опасностей, угрожающих физическому выживанию, страх перед социальным хаосом, беспорядками. На втором месте среди главенствующих опасностей - природно-экологические катастрофы: распространение массовых эпидемий, химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов.

Доминирующие опасности охватывают военные, этнические, природные, экологические, демографические и морально-духовные проблемы: захват власти в стране экстремистами или мафией, распространение ядерного оружия, ядерная война, терроризм, гражданские и межэтнические войны, природные бедствия, генетическое вырождение нации, полная утрата традиций и культуры и др. Граница между главенствующими и доминирующими опасностями оказалась наиболее подвижной.

Не было замечено динамики в оценке респондентами таких опасных явлепий как природные катаклизмы и ядерная война, кризис семейных ценностей, неверие в Бога и грубый материализм.

Глобальные угрозы экологического характера: возникновение в атмосфере озоновых дыр, глобальное потепление климата и др., идеологические опасности странового и глобального характера: геноцид и массовое преследование людей по этно-национальной принадлежности, нашествие ислама, распространение неонацизма воспринимаются российским населением как наименее опасные {фоновые).

Проведенный автором сравнительный анализ иерархии опасностей за 1999 и 1996 гг. показал, что качественных изменений в оценке уровня своей незапдащеппости респондентами за три года не произошло или они незначительны, в пределах статистически допустимой нормы точности. Однако отмечено, что средний уровень тревожности в 1999 году несколько ниже, чем в 1996. Диссертантом делается вывод о том, что значимой можно считать динамику только в отношении «первых» опасностей.

В качестве главенствующих опасностей в 1996 году для россияне выделили следующие: (% ответивших, что данная опасность вызывает у них «сильную тревогу» и «постоянный страх»)

1. Химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов (67,7%)

2. Снижение жизненного уровня, обнищание населения (67,2%)

3. Полное беззаконие (66,7%)

4. Криминализация общества (65,4%)

5. Распространение массовых эпидемий, СПИДа и др. смертельных заболеваний (63,9%)

6. Массовая безработица (61,4%)

7. Коррупция властных структур (53,2%)

8. Уничтожение лесов на планете (52,0 %)

Рейтинг наиболее опасных явлений в 1999 году выстроился следующим образом:

1. Снижение жизненного уровня, обнищание (69,1%),

2. Массовая безработица (60,6%),

3. Полное беззаконие (60,5%),

4. Криминализация общества (58,2%),

5. Коррупция властных структур (56,0%),

6. Распространение массовых эпидемий, СПИДа (51,8%),

7. Химическое и радиационное заражение воздуха, воды (51,5%),

В 1999 году заметно резкое снижение тревоги в отношении проблем экологии в целом и угрозы химического и радиационного заражения в частности, причем процент респондентов, у которых эта опасность вызывает сильную тревогу и постоянный страх, уменьшился практически на 20%. Этот результат позволяет приблизиться к проблеме субъективного определения вероятности опасных событий обыденной жизни; утверждать, что массовый страх часто ориентирован на отдельные ситуации, складывающиеся в социальной среде, а динамика тревожности гибко следует за этими ситуациями, как любое массовое настроение.

В четвертом параграфе «География страха» на основе полученных эмпирических данных по пяти метарегионам страны Москва и Санкт-Петербург, Север и Северо-запад, Поволжье и Урал, Юг и Юго-запад, Сибирь и Дальний Восток были выделены критические, тревожные регионы 1996 года - Юг и Юго-запад, и 1999 года - Поволжье и Урал.

В пятом параграфе «Лидирующие объекты страха» отношение к главенствующим опасностям, которые вызывают сильную тревогу и постоянный страх у 50-69% респондентов было подвергнуто автором более детальному исследованию. На основе анализа сопряженности главенствующих опасностей 1996 и 1999 годов (расчеты произведены с помощью программы SPSS) была определена главная причина утраты россиянами чувства защищенности - рост преступности, криминализация общества, которая оказалась устойчивой.

Как в 1996, так и в 1999 году страх перед криминализацией общества определял отношение к обнищанию, полному беззаконию, массовой безработице, массовым эпидемиям, распространению СПИДа, коррупции и др.

Далее в параграфе анализируются причины динамики отношения россиян к главенствующим опасностям. Было установлено, что страх возникает, в первую очередь, по отношению к реальным явлениям, сопряженным с мощным ущербом. С другой стороны, массовый страх часто ориентирован на отдельные ситуации, складывающиеся в социальной среде, и динамика тревожности гибко следует за этими ситуациями. Как элемент массовых настроений страх подвижен.

Результаты анализа, представленные в шестом параграфе «Влияние социальных характеристик респондентов на уровень тревожности и социальной незащищенности» свидетельствуют о том, что различия в оценке собственной незащищенности по отношению к возможным опасностям в основном обусловлены половозрастными характеристиками респондентов, а также значимыми являются разница в доходах, образовании и месте жительства. В максимальной степени тревога свойственна работникам со средним или низким уровнем образования, квалификации и дохода, которых неустойчивость экономического положения ставит в наиболее уязвимое положение.

Урбанизационная переменная выявила парадоксальную ситуацию: среди столичных респондентов только 30% чувствуют тревогу по поводу коррумпированности, в малых городах и деревнях - 68%. Особенно странным

выгладит этот факт в свете того, что жители деревень считают центр «рассадником» коррупции. С точки зрения автора, повышенный уровень тревожности сельского населения объясняется меньшей социальной защищенностью.

Наблюдения, описанные в седьмом параграфе «Страх и стратегии поведения», касаются характера активности, к которой побуждает респондентов наличествующий уровень тревоги. Были проанализированы мнения респондентов о том, могут ли они самостоятельно позаботиться о поддержании нормального уровня жизни или же надеются на кого-то; в какой мере россияне готовы объединяться с другими или намереваются самостоятельно противостоять угрозам безработицы, обнищания, криминализации, экологических катастроф.

Было установлено, что 2\3 респондентов, испытывавших сильную тревогу и постоянный страх в отношении различных опасностей, объявили о своей готовности защищать свою семью от угрозы роста преступности, загрязнения окружающей среды, безработицы и одновременно не видели никакой причины или возможности делать что-нибудь, чтобы предотвратить опасности для общества. И лишь 1\5 опрошенных, только на словах, предполагает в отдаленном будущем защищать страну, российское общество в целом. Около 70% россиян считают, что руководители государства не обеспокоены актуальными для них проблемами и угрозами и свыше 80% опрошенных, вынуждены искать средства защиты от социально-экономических опасностей самостоятельно.

На основе анализа эмпирических данных о вероятных стратегиях поведения делается вывод о том, что проблема социальной незащищенности играет ведущую роль в формировании вектора направленности социальных процессов и общей ценностной ориентации социума. В условиях устойчивой незащищенности актуализируются первичные ценности. Ценности второй ступени, выступающие основой развития; закон, образование, культура, и тем более деятельное участие в сохранении цивилизации, отступают на второй план.

В заключении главы делается вывод о том, что широкая распространенность тревоги по основным показателям и ориентация на индивидуализацию социального выживания усиливает атомизацю и стагнацию общества. Ограниченный, групповой, неформальный характер интеграции

населения приводит к усилению поляризации, разобщенности людей. Общество перестает существовать как единый организм, как система. В условиях беззакония оно превращается в группу, не связанных между собой правами и обязанностями людей. Это становится наиболее серьезным препятствием на пути формирования гражданского общества в России.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы по теоретико-методологическим и практическим результатам исследования, а также говорится о перспективах дальнейшей разработки темы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Страхи на постсоветском пространстве: Россия, Украина, Литва // Роль фундаментальных социологических исследований в преподавании гуманитарных дисциплин и становлении в России гражданского общества. СПб.: Нестор, 1999.

2. Страхи в России в конце XX века // Вестник РГНФ. №4. 2000.

3. Страхи на постсоветском пространстве (в соавт. с В.Н.Шубкиным) // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №3(41).

4. Catastrophic consciousness in Contemporary World. Fears in Russia // Balkan Youth and Perception of other/ Ed. By P.-E. Mitev. Sofia.: LIK, 2000. (With V.Shubkin).

5. Катастрофическое сознание в России и Болгарии в конце XX века (в соавт. с В.Н.Шубкиным) // Социологические исследования. 1998. №10.

6. Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века / Под ред. В.Э.Шляпентоха, В.Н.Шубкина, В.А.Ядова. М. 1999. (в соавт. с П-Э. Митевым, В.Н.Шубкиным).

7. Структура страхов и тревог в России и на Украине (в соавт. с В.Н.Шубкиным) //Мир России. 1999. №1-2.

8. Страхи в России в конце XX века (в соавт. с В.Н.Шубкиным) / Катастрофы и общество. М.: Контакт-Культура, 2000.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Иванова, Вероника Алексеевна

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения страха

1.1. Макросоциологические аспекты изучения страха перед 13 катастрофами

1.2. Страх как категория экзистенциализма и психоанализа

1.3. Современные социологические исследования 28 предкатастрофных ситуаций (риски, страх и незащищенность)

Глава 2. Функциональная связь страха и социальной незащищенности

2.1. Опасности как активаторы страха

2.2. Эмоция страха: свойства и функции

2.3. Построение модели психического механизма самосохранения

2.4. Страх и социальная незащищенность

Глава 3. Исследования по проблеме страха в современной России 64 (1996 и 1999 гг.)

3.1. Методология исследования

3.2. Общая картина интенсивности и распространенности страха 70 (тревожности) в России

3.3. Отношение населения к различным группам опасностей

3.4. География страха

3.5. Лидирующие объекты страха

3.6. Влияние социальных характеристик респондентов на уровень тревожности и социальной незащищенности

3.7. Страх и стратегии поведения 102 Заключение 110 Приложения 115 Литература

Введение диссертации2000 год, автореферат по социологии, Иванова, Вероника Алексеевна

Актуальность темы исследования

Для понимания социальных процессов, складывающихся в современном обществе, необходимо иметь представление о восприятии населением в целом и основными его социальными группами процессов, непосредственно затрагивающих значимые обстоятельства повседневной жизни людей.

С тех пор, как социология и социальная психология начали изучать влияние субъективных характеристик на поведение индивидов и социальных групп, в перечне факторов, вовлеченных в анализ, не доставало одного. Имеется в виду страх. Именно страх, овладевая человеческим сознанием и подсознанием, оказывает существенное влияние на жизнь граждан и ход исторического процесса. Страх определяет стратегию поведения индивидов, групп, обществ; представляет собой неотъемлемый компонент ментальности любой нации, то есть является постоянной составляющей социальной жизни.

Эта область исследований особенно актуальна для российского общества, переживающего глубокие социальные изменения, обостряющие проблему социальной незащищенности индивида в обществе. Процессы становления институтов гражданского общества в России, формирование гражданского самосознания, как одной из существенных предпосылок их возникновения, сталкиваются с рядом трудностей, обусловленных так называемым переходным периодом и трансформацией всех сфер общественной жизнедеятельности.

В этом плане теоретико-эмпирический анализ структуры, распространенности и интенсивности страха представляется актуальным для исследования социальной ориентированности общества и имеет значительный познавательный потенциал в социологии.

Степень научной разработанности темы

Изучение страха и явлений, связанных с этим многозначным понятием явилось одной из ведущих проблематик в дискурсах о роли и последствиях общественного Прогресса на рубеже Х1Х-ХХ веков, что явственно обозначилось в работах Ф.Ницше, О.Шпенглера, Н.Бердяева.

Другие влиятельные направления социальной философии XX века, где категория страха также является важной - экзистенциализм, фрейдизм и психоанализ. Здесь существует широкий спектр идей, которые представлены в работах С.Кьеркегора, М.Хайдеггера, К.Ясперса З.Фрейда, Э.Фромма, Г.Маркузе, К.Хорни.

Важными для нашего исследования представляются работы зарубежных и отечественных психологов и социальных психологов, посвященные изучению тревожности и страха. К числу определяющих наш подход в данной области относятся работы: Г.Селье, К.Изарда, А.Маслоу, В.К.Вилюнаса, П.В.Симонова и др., в которых рассматриваются сущность, значение и функции эмоции страха. Социальные аспекты страха, взаимообусловленность психических и социальных свойств индивида изучались в работах Д. Майерса, Г.М.Андреевой, Т.Шибутани, А.Н.Леонтьева, И.С.Кона и др.

В работах классиков К.Маркса и М.Вебера, - данная проблема затрагивается только в общем виде, прежде всего как онтологическая, в контексте объективных и всеобщих закономерностей развития общества. В рамках классической социологии попытки интерпретировать социальные явления психологическими факторами предпринимались также О.Контом, Дж.Миллем, Г.Спенсером, В.Парето.

Вопрос о соотношении рациональных и эмоциональных элементов в общественной жизни исследовался в рамках западной психологической социологии и российской «субъективной» школы (Г.Тард, Г.Лебон Н.К.Михайловский, П.Л.Лавров, С.Н.Южаков).

Наиболее полное описание влияния, оказываемого бедствиями и катастрофами различного генезиса на поведение, экономическую, политическую, социальную организацию и культурную жизнь индивидов и социальных групп, приведено автором классических работ по макросоциологии катастроф П.Сорокиным. Значительная часть работ П.Сорокина посвящена изменениям, которые происходят в социальной структуре под влиянием катастроф: индивидуальной и групповой мобильности, проблеме роста социального неравенства, реорганизации социальных институтов.

Основательная теоретико-методологическая база исследования опасных ситуаций, катастроф природного и антропогенного характера была создана в рамках социологии катастроф (Э.Карантелли, Р.Тернер, Б.Рафаэль,

В.Домбровски, М.Дуглас, А.Вилдавски и др.). В фокусе этих исследований чаще всего находятся посткатастрофные ситуации: влияние техногенных и экологических катастроф на индивидов, отдельные социальные группы и общество в целом. Что касается предкатастрофных ситуаций, то этот вопрос специально не изучался. Нидерландский социолог и политолог Б.Рафаэль лишь упоминает о страхе, беспокойстве, фобиях, апатии в связи с проблемой постшоковых стрессовых расстройств, которые сохраняются в коллективной и индивидуальной памяти на протяжении длительного времени.

Важными для нашего исследования представляются работы М.Дугласа и А.Вилдавски, в которых восприятие опасностей трактуется как социокультурное явление. Авторы впервые говорят о возможности эмпирически доказать тот факт, что различные социальные группы придерживаются различных взглядов и представлений, что и в какой мере считать опасным.

Некоторые аспекты восприятия опасностей изучались в работах западных социологов, посвященных исследованию риска. (Э.Гидденс, Н.Луман, У.Бек, З.Бауман и др.).

В целом, как отмечают исследователи, в современной западной социологии, тема страха не получила до сих пор достаточной разработки 1.

В отечественной социологии данная проблематика разрабатывается преимущественно в рамках рискологии и социологии катастроф.

Возникновение этой отрасли социологического знания в России связано с исследованием причин и последствий ряда крупных техногенных и природных катастроф (в частности Чернобыльской катастрофы, землетрясения в Армении и др.). В этом смысле можно отметить работы Б.Н. Порфирьева, А.И.Пригожина, посвященные экспертизе и организации управления в чрезвычайных ситуациях и моделированию катастрофических процессов.

Методологические основания типологии и социдинамики катастроф были проанализированы Е.М.Бабосовым и А.И.Пригожиным.

Отечественная социология в области исследования проблем риска представлена работами О.НЛницкого, A.B.Мозговой, В.И.Зубкова,

1 Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века (по материалам международных исследований) / Под ред. В.Шляпентоха, В.Шубкина, В.Ядова. М.: МНФ, 1999. С.6.

В.А.Легасова, С.М.Никитина и К.А.Феофанова Г.Г.Заиграева, Г.А.Несветайлова и др.

Достаточно подробно были изучены социально-психологические аспекты различных рисков и опасностей в условиях кризисной социальной и экономической ситуации в России (А.В.Мозговая, О.Н.Яницкий).

Важными для нашего исследования и определенно связанными с проблемой являются работы Ю.А.Левады и его коллег, посвященные феномену «советского человека», в рамках которых с 1989 года ведется мониторинг тревожности россиян, а также работы Н.Ф.Наумовой, рассматривающей взаимосвязь социальных перемен и адаптационных стратегий.

Серьезным вкладом в теоретико-методологическое исследование проблемы страха перед социально значимыми событиями и процессами следует считать исследования В.Э.Шляпентоха, В.Н.Шубкина и В.А.Ядова посвященные изучению катастрофического сознания в России и других посткоммунистических странах (Болгарии, Украине, Литве). Масштабное теоретико-эмпирическое исследование, проведенное российскими и американскими социологами, впервые затронуло проблему страха как уникального социального феномена. Особый интерес представляет предпринятое учеными изучение феномена «катастрофического сознания» -особого типа ментальности, получившей, по мнению исследователей, широкое распространение в России и некоторых других постсоветских и поскоммунистических странах.

Вышеперечисленными исследователями накоплен довольно значительный материал массовых опросов, концептуальную основу которых, не смотря на различие методик и способов организации исследований, составляет представление о страхе как об очевидном, не требующем специального пояснения феномене. Однако некоторые исследователи справедливо подчеркивают, что сам феномен страха остался без внимания2.

Украинские социологи Головаха Е.И., Панина Н.В. связывают страх с проблемой распространения ценностного вакуума и социальной патологии в постсоветском обществе. Они считают, что восприятие опасности или

2 Гудков Л. Страх как рамка понимания происходящего // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999 . №6 С.46-53 катастрофы - это социальный процесс, управляемый принципами, которые направляют поведение людей и влияют на принятие решений при определении опасности. Проблема связи страха и социальной незащищенности слабо изучена в России. Социальная защищенность традиционно трактуется либо как составляющая широкого понятия «национальная», «государственная», экономическая», «социальная» безопасность, либо в контексте социальной работы с населением. (Р.Г.Яновский, Ю.Л.Кутахов и Л.ПЛкушев).

Социальные аспекты проблемы незащищенности населения России в эпоху перехода к рынку поднимаются в работах Р.В.Рывкиной и ЛЯ.Косалса.

Наиболее близкие нам исследования некоторых аспектов проблемы субъективной защищенности проводятся в настоящее время группой социологов из Санкт-Петербурга (Я.И.Глинский, Л.Е.Кессельман).

Таким образом, число работ в отечественной социологии, непосредственно поднимающих проблему страха, механизмов и тенденций его возникновения и динамики в обществе весьма ограничено, а тема страха как обратной связи на функционирование социальных институтов, во многом, остается слабо изученной. В частности, отсутствуют концептуальные исследования, вскрывающие зависимость степени социальной незащищенности индивидов от интенсивности страха в обществе.

Цели и задачи исследования

Основной целью диссертации является исследование распространенности и интенсивности страха как отражения уровня социальной незащищенности россиян.

Для достижения поставленной цели в работе решались следующие задачи: формирование категорийно-понятийного аппарата области изучаемых явлений; установление функциональной связи между интенсивностью страха и уровнем незащищенности; создание модели психического механизма самосохранения человека; анализ и интерпретация картины интенсивности и распространения страха (тревожности) среди населения России и его отдельных социальных групп; определение основных направлений, вокруг которых строятся массовые опасения россиян, как показателей, формирующих социальные ожидания населения России.

Предметом исследования является страх (тревожность) как индикатор социальной незащищенности российского населения.

Объектом диссертационного исследования выступает население России, представленное во всероссийской представительной выборке.

Общая методология исследования

Теоретико-методологическую базу исследования составляют теоретические положения социальной философии, социологии, социальной психологии и психологии эмоций. Методологическую основу работы о значении страха для существования индивида и общества, об определении понятий «страх» и «социальная незащищенность» и их функциональной зависимости, о типологии опасностей, о свойствах и функциях страха и психического механизма самосохранения, о социокультурном аспекте проблемы страха в обществе составляют идеи: П.А.Сорокина, Э.Карантелли, Е.М.Бабосова, А.Маслоу, К.Изарда, Э.Фромма, В.К.Вилюнаса, П.В.Симонова, Д.Майерса, В.А.Ядова, И.С.Кона, В.Н.Шубкина, В.Э.Шляпентоха, Ю.А.Левады, Н.Ф.Наумовой и др. Опора на указанные теоретические разработки позволяет рассмотреть сущность и роль страха, как индикатора социальной незащищенности в наиболее полной мере.

Методы теоретического исследования: теоретический анализ литературы по проблеме исследования, логическое построение структурно-качественной модели. Эмпирической базой исследования послужили два массовых опроса (в 1996 году N=1350 чел., в 1999 N=1007 чел., ошибка выборки ±4%), проведенные в России методом индивидуального полустандартизированного интервью, в рамках международного проекта «Катастрофическое сознание в современном мире», который осуществлялся в России под руководством В.Н.Шубкина.

Основные положения, выносимые на защиту

В механизме самосохранения человека страх выполняет функцию превентивной отрицательной обратной связи. Проблема страха неотделима от проблемы социальной защищенности. Страх прямо пропорционален уровню социальной незащищенности индивида, социальных групп и общества в целом и выступает его индикатором.

Общесоциальные условия и социально-экономические сдвиги находят отражение в интенсивности и распространенности страха (тревожности) и иерархии опасностей. Недоверие к органам государственной власти и к социальным институтам, которые не обеспечивают защиту индивидов, становится причиной повышенного уровня страха (тревожности).

Понимание страха как инструмента оценки уровня социальной незащищенности, вызывает необходимость рассматривать его также через связи с окружающей социальной средой. При этом восприятие опасности или катастрофы, их оценка отражают не только объективную реальность, но и специфический культурно-исторический опыт каждого народа, иерархию ценностей и предпочтений, сложившихся в определенных обществах (его слоях и группах).

В условиях слабой эффективности социальных институтов интенсивный страх (тревога) подталкивает людей к действию, направленному на защиту индивидуальных интересов, что становится основой господства примордиальных связей и причиной пониженной социально-политической активности населения.

Автор делает попытку представить высокий уровень социальной незащищенности населения, как фактор, препятствующий социальному прогрессу.

Научная новизна работы заключается в самом выборе предмета исследования, обеспечивающем соединение достижений отечественной и зарубежной социологии и целого ряда других научных дисциплин для получения целостного концептуального представления об интенсивности страха и уровне социальной незащищенности населения России.

Впервые предлагается использовать страх в качестве социологического инструмента для оценки социальной незащищенности населения.

Разработана оригинальная структурно-качественная модель механизма самосохранения человека, основанная на эмоции страха. Новым и современным представляется сам подход к проблеме незащищенности человека в современном обществе.

Впервые проведено исследование предкатастрофной ситуации с помощью эмоции страха.

Научная новизна заключается также возможности в применении разработанных концептуальных положений для анализа и интерпретации различного фактического материала, касающегося интенсивности и распространенности страха (тревоги) в обществе.

Научно-практическая значимость исследования

Результаты исследований были применены автором в аналитической работе в совместных российско-болгарских исследованиях, в частности проекте «Катастрофическое сознание в Болгарии и России».

Материалы диссертации используются при разработке исследовательской программы Всероссийского Мониторингового Центра прогнозирования чрезвычайных ситуаций (МЧС РФ) «Разработка коммутативной системы снижения риска и смягчения социально-психологических последствий ЧС».

Теоретические положения и результаты эмпирических исследований диссертационного исследования могут быть положены в основу прогнозирования динамики социальных процессов.

Разработанные социальные технологии изучения уровня незащищенности населения и полученные данные эмпирического анализа массовой тревожности могут стать основой для принятия важнейших управленческих решений в области социальной политики и повышения уровня социальной защищенности населения.

Практическая значимость заключается в использовании материалов в учебном процессе - при подготовке лекционных курсов как общего (социология катастроф) так и тематического (ориентированного на социальную проблематику) характера. и

Апробация работы

Основные положения диссертационной работы были апробированы в научных докладах, сделанных на российских и международных практических конференциях:

1. «Страхи на постсоветском пространстве: Россия, Украина, Литва» (научная конференция «Роль фундаментальных социологических исследований в преподавании гуманитарных дисциплин и становлении в России гражданского общества», Санкт-Петербург, 1999).

2. «Страхи в России» (международная конференция по проблемам гражданского общества, София, 1999).

3. «Страхи и тревоги российской молодежи» (международная конференция ЮНЕСКО по проблемам восточно-европейских стран, София, 1999).

4. "Fears and Adaptation Strategies in Russia" (international conference "Fears and Hopes in Post Communist Society Entering the 21st Century: Intensity and Impact on Social Life", Michigan State University, USA, 2000).

Структура диссертации включает введение, три главы, заключение,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структура и интенсивность страха в России в конце XX века"

Результаты исследования субъективных составляющих ситуации страха представлены в работе К.Изарда [50, С. 314]. Комбинация субъективных переживаний предполагаемых данным паттерном (напряжение, активность и импульсивность), подтверждает положение о том, что сильный страх мотивирует только один вид поведения - избегание, которое в некоторых случаях может приобрести форму «бегства за помощью». Это очень важное положение, которое более подробно будет рассмотрено ниже. Другие типы поведения, связанные со страхом являются результатом взаимодействия страха с иными эмоциями. Параметр активности выражен в ситуациях, связанных с другими негативными эмоциями, за исключением ситуации гнева. Параметр «напряжения» в ситуации страха по сравнению с другими эмоциями имеет наиболее высокое значение. По-видимому, именно этим можно объяснить то оцепенение, ту полную неспособность к движению, которая охватывает человека, испытывающего сильный страх (ужас).

Страх не только хороший учитель и советчик, но и также надежный защитник: не существует более сильной мотивации для поиска безопасной среды существования, чем страх. Пока страх не выходит за пределы разумного, за пределы самообладания, в нем нет ничего ужасного или дезадаптивного. Он защищает нас от опасности, заставляет учитывать возможный риск, и это чрезвычайно полезно для адаптации и в конечном итоге способствует благополучию индивида.

Первичной функцией страха является мотивация специфических когнитивных и поведенческих актов, способствующих укреплению безопасности и чувству уверенности.

Как уже отмечалось выше, страх осуществляет социальную функцию. Он заставляет индивида в определенных случаях обращаться за помощью [77], [81].

Кроме того, он выполняет оценочную функцию: оценка масштабов и специфичности опасности и степени защищенности. А также сигнальную функцию: сигнальное значение страха предупреждает человека о встрече с опасностью и готовит к ней.

Эмоция страха представляет собой универсальную реакцию организма на угрозу вредного воздействия одного или нескольких факторов внешней или внутренней среды, - и ничего более. Другими словами, страх - это такой же неспецифичный ответ организма на угрозу опасности, как стресс [115, С. 27-28] или повышение энергообразования в клетках функциональных адаптивных систем в ответ на действие физических, химических, психических (в том числе страха) [95].

Каждый источник опасности обладает своей, присущей только ему спецификой и масштабом. Такие опасности, как крах национальной валюты, агрессивная собака и вирусная эпидемия, крайне амбивалентны по специфике и масштабам своего воздействия на человеческий организм, тем не менее, у них есть и нечто общее. Они предъявляют требования организму к перестройке прежней «спокойной» жизни. Это требование неспецифично, оно заключено в необходимости поиска альтернативного варианта, не содержащего этой угрозы.

Другими словами, кроме специфического эффекта, все угрожающие нам опасности вызывают неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить безопасное течение жизни. Эти функции независимы от специфичности и масштабов опасности - в этом заключены сущность, смысл и значение эмоции страха.

Специфичность опасности проявляет себя в уровне страха -интенсивности необходимой перестройки и в специфике защитных средств, которые использует человек для противостояния опасности.

Источником нападения собаки может быть только собака, в то время как источником вирусного заражения может служить все пространство вокруг человека: воздух, вода, пища, посуда, транспорт, человеческие контакты, укусы насекомых и пр. Эта специфичность опасности вирусного заражения (множественность источников опасности) находит свое отражение в аномально высоком уровне страха [156, С. 16].

Представляется нелепым, что разные опасности, фактически все опасности, требуют стереотипного ответа организма. Однако дело обстоит именно так.

Так, определение страха выглядит следующим образом:

Страх - это неспецифический сигнал о необходимости перестройки (поиска альтернативного пути) дня поддержания непрерывности функции самосохранения индивида путем удовлетворения потребности в защищенности.

В уровне страха отражены: вероятность воздействия, масштаб и специфичность опасности.

Непрерывность жизни обеспечивается непрерывностью функции самосохранения.

Некоторый уровень страха, назовем его номинальным уровнем, присутствует у человека постоянно, даже в редкие моменты эмоционального комфорта [50, С.93-94], то есть эмоция страха никогда не равна нулю. Полная свобода от эмоции страха означает смерть.

Это связано с тем, что в нашей обыденной жизни постоянно присутствует и достаточно велика вероятность непредсказуемых заранее несчастных случаев, аварий и катастроф. Эмоция страха постоянно находится на страже живого организма и в любое время готова мобилизовать все его возможности на противостояние деструктивным силам.

В связи с этим имеет смысл говорить не о возникновении или исчезновении эмоции страха, а только о колебании уровня страха, - о его возрастании относительно номинального значения.

Согласно теории систем, страх, так же как и боль, в психическом аппарате выполняет функцию отрицательной обратной связи; он побуждает человека к поиску альтернативного варианта, не содержащего опасностей.

Кроме того, страх обладает совершенно удивительным свойством превентивности [122, С.627] [118]. То есть катастрофа еще не произошла, а у человека возникает чувство страха по отношению к ее разрушительным последствиям.

Таким образом, страх представляет собой превентивную отрицательную обратную связь. Это положение важно для данного исследования. Это положение подразумевает проведение психическим аппаратом индивида сканирования пространства будущего времени на предмет обнаружения опасности. И представляет собой часть общего процесса, присущего человеческой психике, - динамического конструирования континуума событийности будущего. Эта конструкция обладает свойством абсолютной безопасности, ибо никто не планирует погибнуть в аварии или катастрофе [81]. Динамического -потому, что осуществляется постоянно

Конструирования -потому, что это именно умозрительное конструирование образов событий Континуума -потому, что эта конструкция обладает свойством непрерывности Будущего -потому, что конструирование осуществляется согласно особенности составу психического времени [1 С. 156-163] одновременно в прошедшем, настоящем и будущем времени (в контексте настоящей работы важно только будущее время).

Факт существования такого процесса признается всеми исследователями без исключения, но в связи с непроясненностью названия этого процесса в литературных источниках присутствуют несколько различных названий. Наиболее последовательно это передано у А.Агафонова. «Сознательная регуляция жизнедеятельности предполагает знания о том, чем является среда, в которой осуществляется такая регуляция, а также о том, каков возможный результат осуществляемых действий», «.не остается никакой логической альтернативы признанию врожденной некоторой способности осуществлять пусть еще в исключительно элементарной форме, но уже психическое моделирование среды». «Благодаря такой парадоксальной отнесенности опыта прошлого и виртуального, прогнозируемого опыта будущего к прошлому и будущему при существовании этого опыта в настоящем, обеспечивается не только сплошность человеческой жизни и, в определенном смысле, сплошность культурного развития человечества, но и создаются условия, при которых в каждый момент времени человеку дана вся жизнь целиком». [1, С. 100, 101-102, 164] Отмечают это также Н.Наумова: «Признаки дезинтеграции общества могут проявляться задолго до явного кризиса, это как бы процесс реализующегося предчувствия» [92, С. 101]. И Л.Ионин: «Не прошлое, а именно планируемое, ожидаемое и предвидимое будущее обеспечивает в субъективном восприятии самого индивида единство и целостность его биографии.». [51, С. 123] Системообразующей категорией этой будущей концепции должна стать категория индивидуальной жизни, понимаемой как развертывающееся целое. [19, С. 46]

Шкала интенсивности эмоции страха предложена рядом исследователей. [32], [90, С.214] и выглядит следующим образом:

Однако непроясненность ее внутреннего содержания и неуточненность объемов этих терминов не позволяет эффективно использовать эту триаду. Кроме того, некоторые авторы пользуются иной последовательностью в составе триады. [44, С. 8-9]

С точки зрения дифференциальной теории эмоций, страх является как дискретной эмоцией, так и может входить в состав паттернов эмоций. Например, в паттерне тревоги [50, С.325], вместе с эмоцией ожидания.

С достаточной уверенностью можно сказать, что паттерн беспокойства кроме страха и ожидания включает в себя также эмоцию интереса. [50, С. 193, 294]

Кроме того, необходимо отметить, что беспокойство и тревожность являются скорее эмоциональными состояниями, нежели собственно эмоциями [77], в связи с тем, что человек может испытывать их длительное время, иногда до нескольких лет [115], [77]. Это подчеркивает ту значительную роль, которую играет эмоция ожидания в этих паттернах.

Введение эмоции ожидания в паттерн тревоги и беспокойства можно считать вполне оправданным. Потребность человека в тонком чувстве времени, его промежутков, его истечения настолько велика [90, С. 99-100], что существование обслуживающей ее эмоции не вызывает сомнения [1, С. 155166].

Для исследования различных социальных процессов их динамики, описания реакции человека на эти процессы, эмоция ожидания также необходима, хотя иногда она фигурирует под другим названием - терпение [76], [92, С. 26, 38-39].

Нужно признать, что эта эмоция, видимо, не является как бы «полноценной», она вряд ли существует в дискретном состоянии, а в качестве компонента входит в состав эмоций-паттернов. Причем, другие эмоции, участвующие в этих паттернах, такие как радость, любовь, страх, соответствующим образом окрашивают переживание этого эмоционального состояния.

Паттерны, имеющие в составе эмоцию ожидания, также обладают определенной особенностью: они могут переживаться индивидом очень длительное время (иногда до нескольких лет) и носят название -эмоциональных состояний [77].

Таким образом, в границах дифференциальной теории эмоций шкала интенсивности эмоции страха выглядит следующим образом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации была предпринята попытка исследования распространенности интенсивности страха (тревожности) как отражения уровня социальной незащищенности россиян. В результате можно сделать следующие обобщающие выводы.

Разработанная нами концептуальная модель психического механизма самосохранения человека, показала, что проблемы социальной незащищенности и страха взаимосвязаны. Страх прямо пропорционален уровню незащищенности. Принцип действия механизма самосохранения человека заключается в оценке согласовани-рассогласования между идеально безопасной конструкцией события и реальной картиной. В механизме самосохранения человека страх выполняет функцию превентивной отрицательной обратной связи и выступает уникальным индикатором незащищенности индивида, социальных групп и общества в целом.

В этом аспекте использование страха в качестве превентивной обратной связи на функционирование социальной системы, центральных социальных институтов, а также для выявления социальной ориентированности общества, его социокультурных, профессиональных и других групп имеет значительный познавательный потенциал как в социологии, так и в социопсихологических исследованиях. Однако освоение этой проблемы применительно к динамично изменяющемуся российскому обществу представляется невозможным без использования эмпирических фактов, попыток их интерпретации и осмысления.

На эмпирических материалах, полученных в ходе реализации проекта «Катастрофическое сознание в современном мире» (1996 - 1999 гг.) были проанализированы интенсивность и распространенность тревожности в России, установлены основные направлений, вокруг которых строятся массовые опасения россиян, а также центральные объекты страха. Кроме того, были определены влияние объективных социальных характеристик (ролей) респондентов на уровень и специфику тревожности и характер действий, которые намерены предпринимать респонденты, для обеспечения защищенности от разного рода опасностей.

В целом, было установлено, что у российских респондентов в последние годы усиливается незащищенность перед социалъно-экономическгти потрясениями длительного действия: обнищанием, беззаконием, безработицей, коррупцией. Преобладает страх перед опасностями «бытового» характера, ослабли основные государственно-политические угрозы: межэтнические войны, диктатура и массовые репрессии, нападение соседних государств. Экономические и политические социальные институты - собственность, деньги, банки, суд, армия являются фундаментальными общественными регуляторами, соединяющими вместе все сферы социальной жизни, и выражают существующие в данном обществе отношения. Устойчивая неудовлетворенность их развитием свидетельствует о том, что универсальные средства защиты - деньги, собственность, власть, закон - недоступны большинству населения страны (60 - 70%), и остро необходимы определенные изменения в функционировании базовых социальных институтов либо радикальные преобразования самих способов и механизмов их деятельности по защите интересов граждан.

Причины ослабления защищенности населения России лежат на разной глубине «общественного организма». Одни из них выходят «на поверхность» и видны простым глазом. Другие причины касаются глубоких структур общества, и для их выявления нужны дополнительные исследования. Проведенный анализ интеркорреляции лидирующих опасностей 1996 и 1999 годов показал, что главная, устойчивая латентная и явная причина утраты россиянами чувства защищенности - рост преступности, криминализация общества.

Особенности восприятия, оценки и интерпретации опасных, рискогенных явлений обусловлены тем, что тенденции и закономерности социально-исторического развития преломляются через социальную деятельность, ослабляются или усиливаются ею. Высокий уровень социальной патологии в обществе обостряет тревогу российского населения в отношении экологических проблем: распространения эпидемий, СПИДа, химического и радиационного заражения воды, воздуха, продуктов, потому что уровень сдерживания этих опасностей определяется союзом не только технических, но и политических возможностей людей.

Было установлено, что страх возникает, в первую очередь, по отношению к серьезным проблемам, сопряженным с мощным ущербом, опасностям, которые по оценкам респондентов имеют высокую вероятность реализоваться в катастрофу. Однако понимание страха как инструмента оценки уровня социальной незащищенности, вызывает необходимость рассматривать его также через связи с окружающей социальной средой, и учитывать, что страх часто ориентирован на отдельные ситуации, складывающиеся в социальной среде, и динамика тревожности гибко следует за этими ситуациями, как любое массовое настроение страх подвижен. Это положение отчетливо прослеживается в динамике главенствующих, лидирующих опасностей в 1996 и 1999 годах.

Восприятие опасности или катастрофы, их оценка отражают не только объективную реальность, но и специфический культурно-исторический опыт каждого народа, иерархию ценностей и предпочтений, сложившихся в определенных обществах (его слоях и группах). Очевидно, что традиции обладают гигантской силой инерции, без учета которой невозможно понять восприятие опасностей. История есть постоянное формирование культурных пластов. Даже если кажется, что эти пласты утрачены, впечатление может оказаться ложным. Чаще раз найденное сохраняется под новыми пластами и в моменты кризисов обнаруживает способность вновь выходить на поверхность. В современной России не смотря на релятивизацию образов прошлого, накопленный культурно-ценностный пласт «советской эпохи» сохраняется, что находит свое отражение в иерархии опасностей.

Наименьшую опасность для россиян представляют глобальные угрозы: перенаселение, исчезновение белой расы, как результат высокой рождаемости у народов с другим цветом кожи, нашествие ислама, глобальное потепление климата, опасное перенаселение городов. В условиях затянувшихся социально-экономических реформ и прогрессирующей аномии, население страны намного острее воспринимает осязаемые, повседневные опасности (обнищание, безработица, преступность и пр.), нежели потенциальные угрозы глобальных катастроф. Оказавшись в жестких условиях усугубляющегося системного кризиса, люди вынуждены, прежде всего, решать задачу обеспечения элементарных потребностей выживания.

Результаты социально-демографического анализа значительно обогащают исследование и сводятся к тому, что различия в оценке собственной незащищенности по отношению к возможным опасностям в основном обусловлены разницей в доходах, образовании, социальном статусе и месте жительства, между которыми наблюдается теснейшая взаимосвязь; не менее значимыми оказываются половозрастные характеристики. Пики тревожности концентрируются среди пожилых респондентов и в группах с образованием ниже среднего. Самым противоречивым фактором, влияющим на уровень тревожности, является образование. Для людей с высшим образованием характерен пониженный уровень тревожности в целом, причем уровень дохода в данном случае не оказывается значимым, как в других социально-профессиональных группах.

В условиях малой эффективности социальных институтов страх подталкивает людей к действию, направленному на защиту индивидуальных интересов: для поддержания наличного или сниженного статуса большинством населения вырабатываются специфические модели адаптивного поведения, имеющие ярко выраженную самосохранительную направленность.

Простой и надежной структурой, обеспечивающей средства защиты для противостояния наиболее катастрофичным по своим последствиям социально-экономическим опасностям, становятся малые группы. Декларируется опора только на себя, семью, ближайшее окружение. Усиливается ориентация на индивидуальную (не групповую, не слоевую) вертикальную мобильность и социальное выживание по принципу «каждый за себя, один Бог за всех». Результаты опроса свидетельствуют, что около 2\3 россиян, испытывавших сильную тревогу и постоянный страх в отношении различных опасностей, объявили о своей готовности защищать свою семью от угрозы роста преступности, безработицы и экологических катастроф, и не видели никакой причины или возможности делать что-нибудь, чтобы предотвратить опасности и катастрофы для всего общества.

Основная причина социальной пассивности - неверие в способность рядового гражданина повлиять на изменение общей ситуации в стране, то есть недоверие к органам государственной власти, к социальным институтам, ибо именно они, по общему мнению, призваны гарантировать защиту от преступности, обнищания, уничтожения среды обитания.

Проблема социальной незащищенности играет ведущую роль в формировании вектора направленности социальных процессов и общей ценностной ориентации социума. Достижение высокого уровня защищенности стимулирует социум к развитию и совершенствованию, к движению по пути прогресса. А незащищенность отдельных социальных групп или общества в целом тормозит процесс развития общества и переводит население в режим

Список научной литературыИванова, Вероника Алексеевна, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Агафонов А.Ю. Человек как смысловая модель мира. Самара: Издательский Дом «БАХРАХ-М», 2000

2. Алашеев С.Ю., Быков С.В. Состояние тревожности у педагогов // Социологические исследования. 1999. № 3\4

3. Алексеев М.Ю. Поведение наука об основах нового мировоззрения. М.: «Интердиалект+», 2000

4. Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 293-316

5. Андрусенко В.А. Социальный страх. Оренбург, 1995

6. Антонов В.Ю. Метафизика страха и этика бессмертия. Саратов, 1994

7. Арнольд В.И. Теория катастроф. М.: Наука, 1990

8. Арон Р. Этапы развития социологической мысли / Общ. ред. и предисл. П.С.Гуревича. М.: Издательская группа «Прогресс «Политика», 1992

9. Афанасьев В.Г. Человек в управлении обществом. М., 1977. С. 21

10. Ахиезер А. Думы о России. От прошлого к будущему. М., 1994

11. Бабосов Е.М. Катастрофы: социологический анализ. Мн.: Навука i тэхшка, 1995.

12. Баньковская С.П. Инвайронментальная социология. Рига. 1991.

13. Белкин В.Д. Выживание и переход к устойчивому развитию -долгосрочная стратегия России // Куда идет Россия? Альтернатива общественного развития (Международный симпозиум 15-18 декабря 1994 г.) / Общ. ред. Т.И.Заславской. М., 1995

14. Бердяев Н. Самопознание. М.: «ДЭМ», 1990. С. 45.

15. Бердяев Н. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. С.З.

16. Бердяев Н. Судьба России. М.: Советский писатель. 1990. С. 48.

17. Бляхер Л.Е. человек в зеркале социального хаоса Хабаровск: Издательствол ХГТУ, 1997

18. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб.: Питер, 1999

19. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984

20. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990

21. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М.: Издательство Московского Университета, 1976

22. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: социология М.Вебера и веберовский Ренессанс. М., 1991

23. Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии // THESIS: теория и эмпирия экономических и социальных систем. М., 1993. Т1. №1.

24. Глинский Я., Румянцева Г. Основные тенденции самоубийств в России: социологический анализ // Петербургская социология. 1997 №1

25. Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). СПб.: Алетейя, 2000

26. Голов A.A. Постоянные страхи россиян // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1995. № 2. С. 31

27. Головаха Е.И., Панина Н.В. Социальное безумие: история, теория и современная практика. Киев, 1994

28. Гранин Д. Страх. СПб., 1997.

29. Гребенниченко С.Ф. Куда и почему идет Россия? // Социологические исследования. 1999. № 7

30. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Западная теоретическая социология. СПб, 1996. С.48

31. Грушин Б. Мир мнений и мнения о мире. Москва.: Политиздат, 1967

32. Гудков Л. Страх как рамка понимания происходящего // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №6 С.46-53.

33. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. С.88.

34. Девятко И.Ф. Методы социологического исследования. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 1998. С.77.

35. Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М, 1994.

36. Джаббаров А.Д. Социальная защита населения как фактор общественного развития. Автореф. канд. дисс. Душанбе, 1997

37. Динамика ценностей населения реформируемой России У Отв. ред. Н.И.Лапин, Л.А.Беляева. М.: УРСС, 1996 Гл.2. С.78-80

38. Додонов Б.И. Эмоция как ценность. М.: Политиздат, 1973

39. Европа и Россия. Опыт экономических преобразований. М., Наука. 1996.

40. Ершов П.М. Потребности человека. М.: Мысль, 1990

41. Есть мнение. / Под ред. Ю.А.Левады. Москва.: Прогресс, 1991

42. Забелин С.И. Время искать и время терять. М.:Социально-экологический союз, 1998.

43. Заславская Т. И. Социальный механизм трансформации российского общества // Социологический журнал. 1995. №3.

44. Захаров А.И. Дневные и ночные страхи у детей. СПб.: Издательство СОЮЗ», 2000

45. Здравомыслов А.Г. Власть и общество: кризис 90-х годов. / Куда идет Россия?. Власть, общество, личность./ Под ред. Т.И.Заславской. М, 2000. С. 135-147.

46. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.: Аспект Пресс, 1996

47. Зоркая H.A. Массовые представления о наиболее острых проблемах российского общества // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996 № 6

48. Иванов Т.В., Иванов В.В. О возможностях применения методов системного анализа при прогнозировании катастроф // Катастрофы и человечество. Суздаль, 1991

49. Иванова В.А., Шубкин В.Н. Структура страхов и тревог в России и на Украине // Мир России. 1999. Том VIII. №1-2 (21-22). С. 151 167.

50. Изард К.Э. Психология эмоций / Пер. с англ. СПб.: «Питер», 1999

51. Ионин Л.Г. Основания социокультурного анализа: Учебное пособие. М., 1995.

52. История теоретической социологии. В 4-х т. Т.1/ Ответ, ред. и составитель Ю.Н.Давыдов. М.: Канон, 1997. С.450-461

53. История теоретической социологии. В 4-х т. Т.2/ Ответ, ред. и составитель Ю.Н.Давыдов. М.: Канон, 1997. С. 173

54. К вопросу о теоретических подходах к изучению социальных преобразований периода перестройки и после. / Социальные структуры и социальные субъекты. / Годичный отчет (рук. проф. В.А.Ядов). М., 1997

55. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990.

56. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М.: Наука, 1997.

57. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: ИНМЭ, 1994

58. Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века (по материалам международных исследований) / Под ред. В.Шляпентоха, В.Шубкина, В.Ядова. М.: МНФ, 1999.

59. Катастрофы и общество. М.: Контакт-Культура, 2000

60. Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. М., 1998. С.123-134

61. Кессельман Л, Мацкевич М. Субъективная защищенность от насилия // «Телескоп»: наблюдения за повседневной жизнью петербуржцев. 2000. №2

62. Кессельман Л.Е. Социально-структурные особенности субъективной защищенности от физического насилия / Социальный контроль над девиантностью в современной России /под. ред. Я.И.Глинского. СПб.: СПбФ ИС РАН, 1998.

63. Кертман Г.Л. Катастрофизм в контексте российской политической культуры Н Полис. 2000. №4

64. Кобыляцкий Н.Г. Социальная защита населения как социальный институт и пути повышения эффективности его функционирования. Автореф. канд. дисс. Ставрополь, 2000

65. Ковалева Н. Социальный барометр показывает пасмурно // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1997 №3.

66. Кон И.С. Социология личности. М.: Политиздат, 1967. С. 256

67. Косалс Л.Я., Рывкина Р.В. Социология перехода к рынку в России. М.: Эдиториал УРСС, 1998. С. 258-259.

68. Краткий словарь по социологии / Под общ. ред. Д.М. Гвишиани, Н.И.Лапина; Сост. Э.М.Коржева, Н.Ф.Наумова. М.: Политиздат, 1988 С. 223-224

69. Краус В. Нигилизм сегодня, или Долготерпение истории. Следы рая. Об идеалах. Эссе / Пер. с нем. А.Корельского, Е.Кацевой и Э.Венгеровой. М.: Радуга, 1994

70. Кузьмина A.A. Экологическое действие как форма риск-рефлективности // Социологические исследования. 1999. С. 51-61.

71. Кутахов Ю.Л. Явчуновская P.A. Человек. Полиэтнический мир. Безопасность. (Опыт социолого-политологического анализа). СПб., 1998

72. Къеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.

73. Лапин Н.И. Социальные ценности и реформы в кризисной России // Социологические исследования. 1993 №9. С.20;

74. Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации // Вопросы философии. 2000. №6

75. Лебон. Г. Психология народов и масс. СПб., 1995

76. Левада Ю. «Человек советский» десять лет спустя: 1989-1999 (предварительные итоги сравнительного исследования) // Мониторинг общественного мнения. 1999. № 3 (41). С. 14-15

77. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы, эмоции. М.: Издательство МГУ, 1971

78. Либин A.B. Дифференциальная психология: на пересечении европейских, российских и американских традиций. М.: «Смысл», 1999

79. Лоуэн А. Радость. СПб.: Питер, 2000. С. 303-316

80. Магун B.C. О взаимосвязях готовности человека к собственным усилиям и ожидаемой им помощи // Психологический журнал. 1991. Т. 12. № 6.

81. Майерс Д. Социальная психология / Перев. с англ. СПб.: «Питер», 1999

82. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Катастрофы и бедствия глазами нелинейной динамики. // Знание и сила. 1995. №3. С.27-34

83. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения. Т.23. М., 1983. С.368

84. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года / Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Госполитиздат, 1956

85. Маслоу А. Г. Мотивация и личность. / Пер. с англ. СПб.: Евразия, 1999

86. Мечитов А.И., Ребик С.Б. Восприятие риска // Психологический журнал. 1990. Т. 11. №3

87. Мозговая A.B. Экологически устойчивое развитие и образ жизни: социологический подход // Россия: риски и опасности переходного общества / Под ред. О.Н.Яницкого. М.: Институт социологии РАН, 1998.

88. Моисеев H.H. Быть или не быть . человечеству? М., 1999

89. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / Пер. с фр. М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998

90. Мышанова Н.И. Страхи здоровых людей. СПб.: ИК «Комплект», 1997

91. Найт Ф. Понятие риска и неопределенности. THESIS. 1994, №5

92. Наумова Н.Ф. Рецедивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? / Под ред. В.А.Ядова. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

93. Никитин С.М., Федоров К.А. Социологическая теория риска в поисках предмета// Социологические исследования. 1992. №10.

94. Ницше Ф. Собр. соч.: в 2 т. М., 1990. Т. 1.

95. Новицкий A.A. Синдром хронического адаптивного перенапряжения / Тезисы научно практической конференции «Биологически активные добавки к лекарственным препаратам». М. 2000. 27-28 января.

96. Нюттен Ж. Мотивация. В сб.: Вопросы мотивации и эмоций, вып.1. М.: Издательство МГУ, 1971

97. Овсянников A.A. Социология катастрофы: какую Россию мы носим в себе?// Мир России. 2000. Том IX. №1 (25) С.69-114.

98. Оперативные социологические исследования / Ротман Д.Г. и др. Мн: Веды, 1997.

99. Особенности социального поведения населения региона, пострадавшего от Чернобыльской катастрофы / Под. Ред. А.В.Мозговой, М.: Институт социологии РАН, 1993.

100. Пациорковский В.В., Петрова А.И., Пациорковская В.В. Использование SPSS в социологии. М.: ИСЭПН РАН, 1998

101. Плотнинский Ю.М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов. М.: Логос, 1998.

102. Порфирьев Б.Н. Экологическая экспертиза и риск технологий. М. 1990; Управление в чрезвычайных ситуациях. Итоги науки и техники. Проблемы безопасности: чрезвычайные ситуации. Т.1, М.: ВИНИТИ, 1991

103. Порфирьев Б.Н., Виноградова А.Е. Развитие общества и технологические катастрофы: Факты XX века И Катастрофы: взгляд в прошлое и будущее. М., 1991

104. Пределы предсказуемости. М.: Центрком, 1997.

105. Пригожин А.И. Социодинамика катастроф // Социологические исследования. 1989. №3

106. Психология экстремальных ситуаций / Сост. А.Е.Тарас, К.В.Сельченок. Мн.: Харвест, 1999

107. Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М.: Издательство Московского Университета, 1984.

108. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. Учеб. Пособие. М.: Аспект Пресс, 1996

109. Риман Ф. Основные формы страха / Пер. с нем. Э.Л.Гушанского. М.: Алетейя, 1998

110. Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и документах. СПб., 1999. С.311

111. Россия: риски и опасности «переходного» общества. / Под ред. О.Н.Яницкого. М.: Институт социологии РАН, 1998. С.35

112. Рывкина Р.В. Постсоветское государство как генератор конфликтов // Социологические иследования. 1999. № 5

113. Сартр Ж.П. Бытие и ничто. M., 1992

114. Сартр Ж.П. Критика диалектического разума. М. : Мир, 1965.

115. Селье Г. Стресс без дистресса. М. : Прогресс, 1982

116. Сергазин Ж.Ф. Введение в социальное моделирование. Л., 1991

117. Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. М.: Наука,1970

118. Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент. Характер. Личность. М.: Наука, 1984

119. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994.

120. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубуже 90-х. М., 1993

121. Современная западная социология. Словарь. Ред. Ю.Н.Давыдов. М.: Политиздат, 1990

122. Современный словарь по психологии / Авт.-сост. В.В.Юрчук. Мн.: Элайда, 2000

123. Современный философский словарь / Под ред. П.В.Жарова. Ростов на Дону.: «Феникс», 1997. С. 80

124. Сорокин П. Человек и общество в условиях бедствия (фрагменты книги) //ВопросыСоциологии. 1993.№>3. С.53-59

125. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992

126. Социальная психология личности в вопросах и ответах: Учеб. Пособие / Под ред. проф. В.А.Лабунской. М.: Гардарики, 1999

127. Социальные аспекты бедствий и катастроф в России. Аннотированная библиография / Отв. Ред. А.В.Мозговая. М.: Институт социологии РАН, 1994.

128. Социология в России / Под ред. В.А.Ядова. М.: «На Воробьевых» совместно с ИС РАН, 1996

129. Социология на пороге XXI века: Основные направления исследований / Под ред. С.И.Григорьева, Ж. Коэнен-Хуттера. М.: РУСАКИ, 1999.

130. Спенсер Г. Основные начала // Антология мировой философии. Т.З. М.,1971

131. Страх / Сост. П.С. Гуревич. М.: Алетейа, 1998. С. 105-120

132. Тихонова H. Е. Самоидентификация россиян и ее динамика // ОНС. 1999. №4.

133. Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991

134. Тоффлер А. Футуршок. СПб.: Лань, 1997

135. Тощенко Ж.Т., Харченко C.B. Социальное настроение. М.: Academia, 1996. С. 7

136. Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества/Отв. ред. З.Т.Голенкова. М.: ИС РАН, 1996

137. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1989

138. Фонд «Общественное мнение»/ Сообщения. 20 октября 1999. Выпуск №70 (525)

139. Фромм Э. Мужчина и женщина. М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1998

140. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М,: Республика, 1993.

141. Халий И.А. Инвайронментальная социология: потрясение основ (Аналитический обзор) // Социологические исследования. 1992. №12.

142. Халперн Д. Психология критического мышления. СПб.: Питер, 2000. С. 299-347

143. Хелл. Д. Ландшафт депрессии. М.: Алтейа, 1999

144. Хьелл Л., Зиглер Д. Теория личности. СПб.: «Питер», 1999

145. Чалдин Р. Психология влияния. СПб.: «Питер», 1999

146. Человек: образ и сущность. Перцепция страха. М., 1991

147. Шибутани Т. Социальная психология / Пер. с анг. В.Б. Ольшанского. Ростов н/Д.: «Феникс», 1999.

148. Шилова Л.С. Трансформация самосохранительного поведения // Социологические исследования. 1999. №5

149. Шойгу С.К., Воробьев Ю.Л., Владимиров В.А. Катастрофы и государство. М.: Энергоатомиздат, 1997.

150. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Искусство, 1993.

151. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект-Пресс, 1996.

152. Шляпентох В.Э. С.Я.Матвеева. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 2000

153. Шубкин В.Н. Социологические опыты. М. : Мысль, 1970

154. Шубкин В.Н. Страхи в России // Социологический журнал. 1997. №3

155. Шубкин В.Н., Иванова В.А. Страхи на постсоветском пространстве // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №3 (41).

156. Щербатых Ю.В. Психология страха. М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-Пресс, 1999

157. Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Мир России. 1995. № 3-4

158. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 1998.

159. Ядов В.А. Структура и побудительные импульсы социально-тревожного сознания // Социологический журнал. 1997. № 3

160. Яницкий О.Н. Экологическая политика в «обществе всеобщего риска» // Евразия. Природа и люди. 1997. №№ 2-3 (39-40).

161. Яницкий О.Н. Экологическое движение в России. М. 1996, С. 17

162. Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. М.: Academia, 1999.

163. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994

164. Adler A. Feelings and émotions from the standpoint of individual psychology.

165. Reymert M. Feelings and émotions The Mooseheart symposium. N.Y. 1967

166. Arnold M. (ed.) The nature of émotion. Baltimore, 1968

167. Arnold M. Emotion and personality. NY., Columbia University press, 1960

168. Bailey Joe, Pessimism. London, Rouledge, 1988

169. Barton A.H. Community in Disaster. A Sociological Analysis of Collective Stress Situations. NY., 1970

170. Bates F. L. Peacock W.G. Measuring Disaster Impact ona Cross Cultural Basis. Madrid, 1990

171. Bauman Z. Modernity and Ambivalence. Cambridge: Polity Press, 1991

172. Beck U. Risk society. Towards a New Modernity. London: SAGE Publications, 1992.

173. Claussen L., Dombrovsky W., Einfuhrung in die Soziologie der Katastrophen //Zivilischutz-Forschung. Bd. 14. Bonn. 1983, 77-79

174. Dombrovsky W.R. Katastrophe und Katastrophenschutz. Wiesbaden, 1989

175. Douglas M, Wildawsky A. Risk and Culture: An Essay on the Selection of Technical and Environmental Dangers. Berkley, 1982

176. Douglas M. Risk and blame: essays in cultural theory. LondonjN.Y.: Routledge, 1992.

177. Drabek Th.E. Taxonomy and disaster: theoretical and applied issues // Social structure and disaster. Ed. By G.A.Kreps. London and Toronto: Associated University Presses, 1989

178. Dynes R.R. Definition and Disaster: Initial Consideration. Ohio, 1976

179. Dynes, Russell. "Disaster as a social science field", National Review of Social Sciences, 1966. P. 75-84.

180. Fritz C.E. Disaster. In Robert K.Merton and Robert A.Nisbet (eds) Contemporary Social Problems, N Y Harcourt, 1961.

181. Giddens A. Modernity and Self-Identity: Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity Press, 1991

182. Horney K. The Neurotic Personality of our Time. NY., W.W. Norton & Co, 1937

183. Luhman N. Risk: A Sociological Theory. New York: Aldine de Gruyter, 1993.

184. Maslow A. H. Toward a humanistic biology, Am, Psychologist, 1967,

185. McGrath I. Stress and behavior in organizations. In: Handbook of industrial and organizational psychology. Chicago, 1976

186. Mileti D. S., Drabek T.E., Haas J.E. Human system in Extreme Environments. Sociological perspective. Colorado, 1975

187. Nuclear fear: A history of image. Cambridge (Mass), L: Harvard University press, 1988

188. Oliver-Smith A. Antropological Perspective of Disaster Research. 1993

189. Prince S.H. Catastrophe and social change. NY. Columbia university., 1920.

190. Quarantelli E.L. (ed) Disasters Theory and Research. Cal., London, 1978, p. 18-22

191. Quarantelli, E.L. «The Nature and Conditions of Panic», American Journal of Sociology, 1954. p. 267-75.

192. Raphael B. When Disaster Strikes. London, 1990

193. Rosental U. Governmental Decision-Making in Crisis Situations: Decisions at Hectic Movements. New-Dehli, 1986,4

194. Socio phobics. The Anthropoligy of Fear. Ed. by David L.Scruton. Boulder, Westview Press. 1995.

195. Sorokin P. Man and Society in Calamity, Richmond, William Byrd press, 1942

196. Ungar Sheldon. Moral panics, the military-industrial complex, and the arms race//Sociol. Quart.-L., 1990-Vol.31, №2-P.165-185.

197. Young P. Motivation and emotion. N.Y. 1961