автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Структура и семантика причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений в аспекте текстовой зависимости и обусловленности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура и семантика причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений в аспекте текстовой зависимости и обусловленности"

На правах рукописи

СМОЛИЧ НАТАЛИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

СТРУКТУРА И СЕМАНТИКА ПРИЧИННЫХ СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ С СОЮЗАМИ ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫХ ЗНАЧЕНИЙ В АСПЕКТЕ ТЕКСТОВОЙ ЗАВИСИМОСТИ И ОБУСЛОВЛЕННОСТИ

Специальность 10.02.01-русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Елец - 2003

Работа выполнена на кафедре русского языка и общего языкознания Липецкого государственного педагогического университета

Научный руководитель - доктор филологических наук профессор,

заслуженный деятель науки РФ Василий Васильевич Щеулин

Официальные оппоненты - доктор филологических наук профессор

Ольга Владимировна Загоровская, кандидат филологических наук доцент Владимир Анатольевич Бурцев

Ведущая организация - Тамбовский государственный

университет им. Г. Р. Державина

Защита состоится «Л6 »^КлБрЯ 2003 г. в /Л час. на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 в Елецком государственном университете им. И. А. Бунина по адресу: 399740, г. Елец, ул. Коммунаров, д. 28.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина.

Автореферат разослан « {3»НОЯ&рЯ 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук доцент оп.п- В. М. Колодко

Исследование структурно-семантической специфики причинных предложений с союзами дифференцированных значений осуществляется с учетом содержательных и формальных фактов, обусловливающих актуализацию данных единиц. Это дает возможность квалифицировать функциональное проявление семантической структуры в отношении причинных сложноподчиненных предложений. Семантическая неодноплановость этих структур, во-первых, основана на совмещении модальных планов главной и придаточной частей в их грамматическом устройстве, на их когнитивной опосредованности, и поддерживается морфологическим наполнением сложньтх'Предложений, а также абстрактностью временной характеристики предикативных частей; и, во-вторых, связана с соотнесенностью отношений причины с отношениями убловия, цели, уступки, следствия, при которой первые представляют собой более адекватный, с большими возможностями способ описания языкового пространства обусловленности. Причинные отношения, с одной стороны, как часть системы обусловленности, вбирают в себя все логико-семантические структурные признаки этой системы, а, с другой - выделяются на основе собственных дифференциально семантичесХж?Гпрйзнаков, носителями которых являются придаточная предикативная часть сложноподчиненного предложения причины и причинные союзы.

Предметом исследования является структура и семантика причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений в аспекте текстовой зависимости и обусловленности.

Актуальность работы определяется тем, что изучение причинных предложений с союзами дифференцированных значений в процессе текстового функционирования является частью проблемы современной синтаксической теории, в рамках которой синтаксис понимается как система «виртуальных единиц, готовых к функционированию, в речевом процессе и реалШующих свои потенции в различных формах речевой деятельности на основе своих системных значений (Г.А. Золотова). Подобное представление языка как системы, необходимость целостного осмысления языковых фактов позволило выявить текстовое своеобразие причинных сложноподчиненных предложений, их сущностные закономерности, возможности структуры, семантики и функционирования. Такой ракурс необходим для осуществления многоаспектного, системного подхода при рассмотрении причинных предложений.

Научная новизна диссертации состоит в системном анализе структурно-семантических особенностей, причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений и в выявлении категориально-семантических и коммуникативных свойств данных предложений с точки зрения их предназначенности тексту.

Цель исследования заключается в исследовании основных закономерностей содержательной и формальной организации причинных предложений с союзами дифференцированных значений, их функционирования и участия в организации текстового пространства.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

"3" 0»*^%-/

Осуществление поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выяснить значение специализированных союзов для выражения лексического характера причины, а также субъекта, интенций говорящего и модальных свойств в причинных предложениях; раскрыть участие данных союзов в порядке следования частей и в тема-рематическом распределении информации;

2) проанализировать структурно-семантические и функциональные особенности союзов дифференцированных значений;

3) установить и описать характер взаимоотношения между релятивными и коррелятивными средствами связи в СПП причины;

4) выявить структурно-семантические свойства, на основе которых выстраивается типология каузальной семантики;

5) определить и описать категориально-семантические значения, условия и возможности контекстного воплощения причинных субкатегорий;

6) проследить влияние структурно-смысловой организации определенного типа причинного предложения с союзами дифференцированных значений на семантическую и композиционную организацию текста.

Методы исследования определены спецификой рассматриваемого предмета, целями и задачами работы и включают метод наблюдения, структурно-семантический, описательно-аналитический и функциональный.

На защнту выносятся следующие положения:

1. Структурные особенности и семантические свойства причинных союзов дифференцированных значений обусловливают соположение частей в сложноподчиненном предложении причины.

2. Особенности проявления того или иного семантического признака (результативности, смысловой отмеченности и других признаков) в причинной конструкции утверждают союзы дифференцированных значений в качестве полноправных членов языковой системы. Общекатегориальное значение причины также конкретизируется в условиях взаимодействия элементов семантической структуры союзов и их сочетания с частицами.

3. Корреляты как показатели связи со стороны главного предложения являются совокупностью средств, выполняющих знаковую роль в сопоставлении сигналов связи «с двух сторон», то есть находятся в отношениях взаимообусловленности с семантико-синтаксической структурой сложноподчиненного предложения, и их использование определяется целями речевой деятельности.

4. Модальность причинных предложений с союзами дифференцированных значений реализуется целым набором языковых средств, из которых постоянным и неизменным является особое проявление категории говорящего субъекта, оставляющего «следы» своего мнения в виде синтагматически изолированных модальных знаков. Учет данного обстоятельства позволяет расширить содержательные рамки модальности: охватить не только разные типы

интеллектуальной интеграции информационной основы высказывания (дик-тум), но и все возможные средства его субъективной обработки.

5. Сложноподчиненные предложения причины обладают собственными структурно-семантическими свойствами, позволяющими выделить данные структуры в функционально-семантическом поле обусловленности.

6. Учет двух уровней познания действительности является основой для выделения предложений предметной причины и логической причины в качестве элементов системы причинной обусловленности. Структурно-семантическая специфика исследуемых единиц реализуется в совокупности фактов, ведущим из которых выступает позиция говорящего.

7. В рамках коммуникативной системы текста выделяются причинные субкатегории, решающим фактором для этого становится позиция говорящего, влияющая на реализацию коммуникативно-прагматических свойств данных субкатегорий и на их текстообразующие потенции.

8. Оценка как один из факторов текстового функционирования причинных конструкций с союзами дифференцированных значений выдвигает прагматический аспект в качестве важной составляющей их семантики.

Теоретическая значимость связана с изучением причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированного типа в аспекте их текстового функционирования, способствующем достижению более полного представления об их лексико-семантическом строении и специфике их репрезентации в художественных текстах. Материалы и выводы диссертации также дополняют структурно-семантические исследования сложноподчиненных предложений причины и способствуют расширению представления об их классификационном своеобразии, которое учитывает закономерности моделирования причинной семантики и соответствующей формы на различных уровнях коммуникации и познания.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов при дальнейшем исследовании вопросов, связанных с проблемой сложноподчиненного предложения и с научной разработкой функционального синтаксиса; на практических и лабораторных занятиях по современному русскому языку, на факультативных занятиях по русскому языку в старших классах средней школы.

Эмпирическую базу исследования составили извлеченные методом частичной выборки из произведений художественной литературы Х1Х-ХХ веков текстовые фрагменты, включающие причинные сложноподчиненные предложения с союзами дифференцированных значений. Общий корпус примеров составил около трех тысяч.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседании кафедры русского языка и общего языкознания Липецкого государственного педагогического университета, на межвузовских и внутривузовских научных конференциях (Липецк, 2000-2002), на научной

конференции профессорско-преподавательского состава Липецкого государственного педагогического университета (Липецк, 2001,2002).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников языкового материала и библиографии, включающей 196 наименований.

В главе I «Состав и роль функционально однозначных (специализированных) союзов как квалификаторов причинной зависимости» исследуются причинные союзы дифференцированного значения как эксшгикаторы каузальных отношений в сложноподчиненных конструкциях. Глава посвящена выявлению системно-языковых возможностей их семантики и структуры, позици-онно-дистрибутивных характеристик и анализу участия союзов в тема-рематическом распределении информации.

В главе II «Место и особенности причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений с точки зрения текстовой зависимости и обусловленности» анализируется и описывается структура причинной сферы, реализующаяся с помощью союзов дифференцированных значений, с учетом их семантико-синтаксических и функциональных свойств в рамках связного текста.

В заключении подводятся основные итоги исследования.

Содержание работы. Многоплановость и сложность категориально-семантической организации причинных СПП с союзами дифференцированных значений находит выражение в диапазоне вариантов ее формального представления, связанном с возможностями использования комплекса релятивных и дискурсивных слов, лексико-грамматическом наполнением и взаиморасположением предикативных частей, их субъектной, темпорально-таксисной организацией и коммуникативной перспективой.

Семантический союз в ситуации эксплицитного обнаружения становится средоточением всего разнообразия формально-грамматических и функционально-семантических отношений предикативных единиц в составе сложного целого. Структура сложного предложения и союзное средство связаны отношениями взаимовлияния и взаимосвязи. Это определяет необходимость всестороннего рассмотрения синтагматических возможностей союзов. Специфика значения последних может быть адекватно раскрыта только с учетом их формально-грамматического выражения, в ряду категории обусловленности, с позиции характеристики их функционирования.

По своему строению причинные союзы делятся на простые (синтетические) и составные (аналитические). Простые союзы также неоднородны по своему формальному строению. Среди них выделяются элементарные, состоящие из одного слова (как, благо), и неэлементарные, которые исторически восходят к соединению двух служебных слов (зане, поне, поелику).

По происхождению эти союзы делятся на две группы: простые союзы, не соотносимые с местоименными словами (благо), и союзы, соотносимые с местоименными словами (все остальные причинные союзы); например, союзы

зане(же), поне(же), поелику происходят от первоначальных относительных местоимений, которые в их составе сочетаются с непроизводными предлогами.

Составные причинные союзы отличаются от простых целым рядом признаков. Прежде всего они организованы по признаку аналитизма: в их составе выделяется собственно союзная, семантически нейтральная часть (что) и семантический центр, конкретизирующий значение союза (оттого, из-за того).

По своему строению составные причинные союзы лишены цельно-оформленности, то есть образованы соединением двух и более элементов, каждый из которых существует в языке в качестве самостоятельной лексической единицы, причем компоненты таких образований сохраняют живые лексико-семантические связи со знаменательными и служебными словами. В формировании первой части составных союзов в большинстве случаев принимают участие различные предлоги: или исконные первообразные (оттого что, затем что...) или новые второобразные (ввиду того что, в силу того что...). Исключение составляют союзы тем более что и тем паче что, в образовании которых принимали участие наречия. Вторая часть, что, являясь стержневым элементом союзов, первоначально, в древнерусском языке, выступала в качестве относительного местоимения и сохраняла непосредственную связь с определенным существительным, далее эта связь ослабевает (существительное хотя и воспроизводит местоимение, но отсутствует согласование в числе), и, наконец, совершенно порывая связь с существительным, становится союзом (A.A. Потебня).

По характеру связи между элементами причинных союзов все они синтагматически мотивированы. Так, первая часть союзов, образованная при участии предлогов, сохраняет связь с соответствующим предложно-падежным сочетанием. Предлоги различной структуры соединяются с местоименным словом то, занимающим позицию зависимой словоформы. Например, при участии простых предлогов для, от сформировались составные союзы для того что, оттого что, при участии второобразных предлогов, сохраняющих генетическую связь со знаменательными частями речи - союзы вследствие того что, исходя из того что.

В свою очередь формально-структурные генетические и семантические особенности причинных союзов определяют местоположение придаточных частей.

Употребление старых союзов зане(же), поелику, поне(же) в постпозиции связано с возникновением и становлением конструкций с этими союзами. Признано, что в древнерусском языке зависимость между главным и придаточным предложениями была не столь тесной, как теперь. И развитие сложноподчиненных предложений обычно сопровождалось закреплением в предложении места главной и придаточной частей. Структура причинных предложений с данными союзами была такова: придаточное находилось после главного предложения, а причинный союз занимал первое место в порядке следования слов придаточного предложения. Такое построение причинных предложений

сохранилось и до наших дней: Вы рождены меня терзать, Зане друг другу мы чужие. И ничего, чего другие Не скажут вам, мне не сказать (Григорьев).

Постпозиция является типичной и для предложений с союзом благо: Службу бросил, благо явилось какое-то наследство, дающее ему возможность существовать без труда (Островский).

Придаточные с союзом как в предложениях, компоненты которых находятся в причинном соотношении, стоят всегда впереди главных. Иное их расположение невозможно, потому что ведет к нарушению причинных отношений и появлению других. Здесь причинный смысл настолько тесно связан со значением и особенностями союза, что последний является как бы его непосредственным регулятором, в зависимости от которого он и формируется. Размещение частей в данном случае имеет грамматическое значение: Как вы были всю жизнь моим злодеем, так чего же еще мне от вас дожидаться (Островский).

В настоящее время создались известные предпосылки для более свободного размещения главной и придаточной частей причинных предложений на основе общей системы средств выражения подчинительных отношений и на базе собственно-лексических и грамматическо-функциональных особенностей причинных союзов. Так, союз оттого что наиболее свободен в позиционном отношении и может употребляться в препозиции, постпозиции и интерпозиции: Отчего прочь? - Оттого что вы осмелились беспокоить даму, - проговорил Инсаров и вдруг побледнел, - оттого что вы пьяны (Тургенев); Я ничего не сказал вам после премьеры, оттого что еще не мог составить о ней суждения (Булгаков).

Для союзов затем что, для того что, тем более что характерна постпозиция и интерпозиция. Отчизна, родина - слова, слова пустые для меня, Затем что я не ведаю цены их (Лермонтов); Не ропщите, если будете небрежны в собраниях, а особливо от женщин, для того что не умеете хвалить их красоту (Радищев); Он остался несколько угловат и неловок, тем более что и сам профессор не был светским человеком (Помяловский).

Придаточные с причинными союзами типа по той причине что, ввиду того что, на основании того что, имеющими в своем составе вторичные предлоги, занимают интерпозитивное положение. Такие союзы, в силу лексической весомости вторичных предлогов, входящих в состав соотносительных слов, представляют собой соединение коррелята и союза: главное предложение начинается с коррелята, стоящего сразу же перед союзом, начинающим придаточное предложение. Иное местоположение придаточных невозможно, так как коррелят требует немедленного и непосредственного раскрытия следующей за ним частью (т.е. придаточным предложением): Удивленный Никифор продолжает рапортовать, что хозяйка, когда мы съезжали, нашей миски ему не отдала по той причине, что так как я ее собственный горшок разбил, то она за свой горшок нагну миску удерживает... (Достоевский).

Категориально-семантическое значение и коммуникативные потенции эксплицитных знаков подчинения получают воплощение в ходе реализации своих синтагматических и функционально-стилевых парадигматических возможностей, отражающих интенцию говорящего и определяющихся прагматическими условиями включения сложных предложений в контекст. Опираясь на заложенные в языковом строе коммуникативные потенции эксплицитных знаков, говорящий реализует речевые стратегии в разных условиях и с разными целями. Субъектная сема при этом проявляется либо в смысловой структуре релята, либо - коррелята. Чистыми релятами являются простые союзы. Ведущий же компонент составных союзов представлен асемантическим релятом (К-местоименным компонентом) что, а вторая часть - соотносительным словом, коррелятом (Г-местоименным компонентом). В силу того, что коррелятивная функция данных союзов не является перманентной, как корреляты они воспринимаются только в определенных случаях, а именно при расчленении. Способность сложных союзов расчленяться связана с особенностями их строения: аналитической структурой, нецельнооформленностью, синтагматической мотивированностью семантически ведущего компонента. Такая функциональная гибкость союзов и предопределяет неоднозначное восприятие их носителями языка (или как сложных союзов типа оттого что или как коррелятивных соединений типа оттого, что).

При общей характеристике причинных предложений с релятивным подчинением и причинных предложений с коррелятивным подчинением вычленяются следующие различительные признаки: синтаксический, конструктивный и коммуникативный. Так, обозначенные выше предложения отличаются по характеру направленности влияния компонентов, определяемой логикой взаимодействия компонентов, как носителей типового значения. Союзы оттого что, благодаря тому что и т.п. формируют причинные предложения с четко направленной доминацией (с однонаправленной обусловленностью): один из компонентов (придаточное предложение) объясняет (завершает, раскрывает, уточняет и т.д.) другой (главное): Стала я в себя приходить, оттого что моим ногам очень холодно (Лесков).

Корреляты (оттого, благодаря тому...), компоненты которых распределяются между связываемыми предикативными частями дистантно и контактно, формируют сложные предложения с взаимной связью частей: Повторяю: роль солидного читателя приобретает преувеличенное значение благодаря тому, что у нас общественная жизнь со всеми ее веяниями складывается преимущественно в столицах и больших городах... (Салтыков-Щедрин).

Способ подчинения определяется и конструктивными особенностями подчинения (линейным соотношением компонентов): соотнесением с точки зрения обязательности/необязательности следующего за первым (в линии развертывания) компонента. Коррелятивные предложения характеризуются обязательной обусловленностью: один из компонентов (придаточное предложе-

ние) является непременным семантико-синтаксическим завершением другого (главного предложения).

Релятивное подчинение характеризуется необязательной (факультативной) обусловленностью: придаточное предложение не является непременным семантико-синтаксическим завершением (продолжением) главного. В то же время оно является условием, благодаря которому препозитивный компонент возможен как особая величина, выполняющая свою специфическую функцию.

Сложноподчиненные предложения причины с релятами и коррелятами отличаются не только по своим конструктивным признакам, но и по,некоторым семантическим. Семантические различия связаны с коммуникативной организацией предложения, определяющей тенденции в актуальном членении причинных предложений (варианты их тема-рематической структуры). Среди причинных предложений выделяются две возможности их актуального членения: определяются два динамических типа по признаку коммуникативной завершенности/незавершенности главной части. Первый тип - это цельные высказывания, внутри которых главная и придаточная часть противопоставляются как тема и рема. Он реализуется через релятивные и коррелятивные причинные предложения: - Яичница чудесная, няня! - Чудесная, а не кушаете, оттого что вокруг своей печали ходите (Мордовцев); Вот теперь у тебя хлеба уж нет, а все это отчего? Оттого, что у тебя земля дурно вспахана... (Л. Толстой). Второй тип представлен причинными предложениями с релятами, функционирующими как целостные коммуникативные единицы, в которых препозитивная главная часть реализует определенную цель высказывания и потому является коммуникативно завершенной: Душа ее была переполнена, но внутренняя жизнь мало проявлялась наруоку. У ней не явилось даже желания разделить с кем-нибудь свою радость, тем более что не с кем было и делить ее (Помяловский).

Причинные союзы дифференцированных значений также являются решающими факторами в создании доминирующей семантической линии. Для предложений со значением причины - это обозначение фактической истиной причины как аргумента для умозаключения. В силу своего семантического качества эти союзы выступают не только как выразители основного семантического признака конструкции, но и способствуют «приращению» дополнительных смысловых признаков. Так, маркирующий признак следственных отношений результативность (со значением акцентированной необходимости обусловливаемой микроситуации) отражается в причинных конструкциях с союзами в результате того что, в силу того что, вследствие того что. В данных конструкциях «необходимость следствия» - это только один из компонентов значения причинных конструкций. Возможен и второй компонент - «неподготовленность» информации о следствии со стороны обусловливающего компонента. В том случае, если обусловливающий компонент предшествует обусловливаемому, контрадикторность следствия и причины не выражается, обозначается только, причем обусловливающим компонентом, необходимость

следствия. Если же причинный компонент располагается после следствия, то возможен эффект неподготовленности следствия. Таким образом, в данных предложениях акцентировано выражается жесткая «императивная» детерминация событий: Вследствие ли оскорбления, нанесенного лысой кобылке, Сме-таниной правнучке, «коростовой дрянью»..., или вследствие того, что мерин в высоком седле без седока представлял странно фантастическое для лошадей зрелище, только на варке произошло в эту ночь что-то необыкновенное (Л. Толстой).

Предложения с союзами ввиду того что, в связи с тем что, представляя собой вариации признака результативности, обозначением подобной жесткой связи обусловливающее-обусловливаемое не характеризуются: Памфилов обдумывал положение в связи с тем, что ему вот-вот придется исчезнуть из Верного (Фурманов).

Признак смысловой отмеченности микро- и макроструктур акцентируется в рамках причинных отношений с помощью союзов: оттого что, благодаря тому что. В соответствии с этими союзами предложения в аспекте смысловой отмеченности подразделяются на два типа. Один тип - это такой, в котором обе взаимосвязанные микроситуации характеризуются условным знаком «-», то есть схема этого типа следующая: обусловливающая микроситуация «-», обусловливаемая «-». Схема макроситуации второго типа: обусловливающая микроситуация «+», обусловливаемая «+». Конкретное наполнение этих плюсов и минусов может быть разным, но к наиболее важным относится такое, которое связано с положительной и отрицательной оценкой соответствующих ситуаций по принципу «хорошо/плохо». В причинных предложениях признаки «хорошо (+) и плохо (-)» присутствуют также в самой семантической структуре союзов. Положительные причинные отношения реализуются в предложениях с союзами благодаря тому что, ради того что: Благодаря тому, что мы были уже далеко, казаки отстали (Л. Толстой). Отрицательная обусловленность связана с отрицательными эмоциями или же нежелательными действиями. Средствами ее выражения выступают следующие релятивные единицы: из-за того что, оттого что: Витте явно смутился оттого, что его подпольные каверзы столь быстро раскусил этот мужик, залезающий пальцами в салат йшбйрающий из него кусочки варенной курятины (Пикуль).

Особенностью союзов (тем более что, тем паче что, под видом того что), формирующих признак смысловой отмеченности «является их употребление, предполагающее выражение позиции говорящего: выбирается обусловливающее указание среди множества таковых» (В.Б. Евтюхов). Предложения с такими союзами выражают не просто обусловливающие указания, а указания мотивирующего характера, то есть субъектно (от говорящего) маркированные, и обозначаются как антропоцентрические. Выражение позиции говорящего может быть связано с акцентированием заключительной точки в цепи причинных обоснований какого-либо события; может проявляться в сомнении говорящего в достоверности обусловливающего события, или в несовпадении то-

чек зрения самого говорящего и основного субъекта на мотивацию обусловливающей связи событий, или в предпочтении одного из двух (и более) противопоставленных мотивирующе-обусловливающих указаний: Не хочу, чтобы вы меня за изверга почитали, тем паче что искренно к вам расположен, верьте не верьте (Достоевский); Под видом того, что все ему мешает, он затворился в архиве и провел этот горячечный день в одиночестве среди пожелтевших газет (Панов).

Причина - объективная категория, выявляющая реальные отношения между компонентами действительности. Рассмотрение данной категории в русле теории познания прежде всего учитывает специфику восприятия человеком объективного мира. Ведь субъект, познавая мир и осознавая себя в этом мире, отражает в определенной языковой форме объективно существующие причинные связи. Результатом этой познавательной деятельности является выделение двух семантических сфер причины: предметной (прямой) причины -на эмпирическом уровне и логической причины - на теоретическом уровне. В основе такого разделения лежит ряд дифференциальных признаков: учет объекта наблюдения говорящего (для предложений предметной причины - это причинно-следственная ситуация, для предложений логического обоснования - это наблюдения, рассуждения, проводимые по поводу причинно-следственной ситуации; осмысление данной ситуации) и роли говорящего лица (для предложений предметной причины - роль говорящего лица неактивная, констатирующая, для предложений логической причины - активная, конструирующая).

При рассмотрении конструкций и эмпирического и теоретического уровня познания объективной действительности целесообразно учитывать их разновидности.

Предложения предметной причины с точки зрения их семантического наполнения разделяются на предложения, в которых элемент субъективной модальности вербализован, и на предложения, в которых данный элемент не вербализован (такое разделение проводится с учетом позиции говорящего): -Отчего же? - спросил он с замешательством. Я думаю, оттого, что моя жизнь худая (Помяловский); Вследствие того, что мы рано вставали, мы рано выступали и с бивака (Арсеньев).

По характеру отражаемых экстралингвистических знаний (учитывается объект наблюдения говорящего) причинные предложения делятся на экзи-стенционапьные, прагматические и коммуникативные: Оттого, что он отечество нашел, которое здесь просмотрел, и обрадовался (Достоевский); Благо же пост отошел, венчаться можно (Мельников-Печерский); Тем более, что ты оказался прав (Каверин).

Основу функционального подхода к предложениям предметной причины составляют параметры, отражающие возможные способы выражения причинного значения. По этим параметрам причинные конструкции делятся на две группы: полные причинные предложения, в которых выражены все компонен-

ты причинной структуры, и предложения с имплицитно выраженной причиной, неполные предложения.

Большинство предложений предметной причины - это полные предложения: Я проснулся оттого, что кто-то приоткрыл дверь в столовую и тихо сказал: «Спит» (Каверин). В этих предложениях эксплицитно представлены две ситуации, находящиеся между собой в определенных, предметных, причинно-следственных отношениях: причина - реальное событие предшествует другому событию (следствию) и вызывает его. При этом ситуация, содержащая в себе причину, отражена в придаточной части, а ситуация, обозначающая следствие, - в главной части.

В целом ряде конструкций причина не проявляется эксплицитно. Контекст (шире-текст), в составе которого функционируют данные конструкции, позволяет уточнить и проявить их семантическую структуру. Однако функциональный подход не исчерпывается только этой стороной изучения сложных предложений. В ряде случаев обнаруживаются текстообразующие потенции сложноподчиненных предложений, обусловливающие их сопряженность с контекстом. Для предложений причины характерна сопряженность как с относительно замкнутой частью текста, представленной рядом соположенных предложений, так и с весьма отдаленными частями текста. При этом само причинное предложение является кульминационным центром, а текст играет вспомогательную роль, обогащая информативное содержание исходного предложения. Дополнительная информация, содержащаяся в тексте, соотносится или со следственной частью причинного предложения (это следственно-информативный компонент текста), или с причинной частью (это причинно-информативный компонент).

Ситуация логического обоснования причины представлена в виде многоступенчатых субкатегорий. Так, по типу мотивирующего компонента в предложениях логического обоснования выделяются предложения-предположения, предложения-оценки и предложения-побуждения.

С учетом информационного наполнения мотивирующего компонента предложения-предположения делятся на предложения, в которых информация рассматривается с точки зрения ее вероятности, и на предложения, в которых информация рассматривается с точки зрения ее достоверности: Все это, очевидно, происходило оттого, что механизм писанья затруднял их (Л. Толстой); Что дальше происходило диковинного в Москве в эту ночь, мы не знаем и доискиваться, конечно, не станем, тем долее что настает пора переходить нам ко второй части этого правдивого повествования (Булгаков).

В предложениях оценки содержание и характер оценки определяется ее выразителем (предикатом, прилагательным, наречием): Ему пришло в голову, что двенадцати рублей ему оттого не жалко, что они достались ему даром (Чехов).

Ситуация побуждения реализуется в речи в соответствии с определенным замыслом говорящего: просьбой, советом и т.п. Соответственно выделя-

ются предложения-просьбы, предложения-советы, предложения-приказы и т.д.: Забудьте же это, продолжал он, забудьте, тем более что это неправда ... (Гончаров).

В зависимости от способа обоснования мотивирующего компонента предложения логического обоснования делятся на предложения прямого логического обоснования и косвенного логического обоснования: Наши дороги разошлись, - продолжал Лежнев, - и может быть, именно оттого, что благодаря моему состоянию, холодной крови да другим обстоятельствам, ничто мне не мешало сидеть сиднем, да оставаться зрителем, сложив руки, а ты должен был выйти на поле, засучить рукава, трудиться, работать (Тургенев); По той причине, что могу я вам в глаза всем наплевать, и без меня вся ваша механика погибнет (Салтыков-Щедрин).

Не менее важным аспектом в характеристике сложноподчиненных предложений логического обоснования является анализ их функционирования в тексте: соотнесенность причинного предложения с относительно замкнутой частью текста, представленной рядом соположенных предложений, находящихся в препозиции или в постпозиции к исходному предложению, или же соотнесенность предложения причины не столько с соположенными предложениями, сколько с весьма отдаленными частями текста. При этом для причинных предложений возможна как «соотнесенность равновесия», которая заключается в принадлежности каждого из двух входящих в предложение смысловых звеньев (следственного и причинного) к одному и тому же факту окружающей действительности, так и «соотнесенность неравновесия»: содержание предикативных частей предложения (следственного или причинного) развивается в предшествующем или последующем тексте и соответственно выделяют информативно-следственный или причинно-информативный компоненты текста.

«Объективная» модальность причинных предложений представляет собой совокупность значений реальности, ирреальности, потенциальности, и заключается в сложном взаимодействии выражающих ее средств (категорий наклонения и времени глагола). Модальное значение реальности характеризует предложения, содержание которых реально осуществляется во времени (настоящем, прошедшем, будущем), содержание предложений со значением ирреальности мыслится как возможное, желаемое, должное или требуемое. При этом потенциальность (значения возможности, необходимости) отражает динамику связей между реальностью и ирреальностью. Ведь в ходе познания объективной действительности совершается переход суждений о возможных связях к действительным и необходимым. Средства выражения потенциальности в определенных случаях сопоставимы со средствами выражения реальных и ирреальных значений модальности: значение потенциальности иногда выражается изъявительным наклонением глагола (грамматическое средство выражения значения реальности), инфинитивом, повелительным и сослагательным наклонениями (синтетические ирреальные наклонения являются доминантой в

выражении значения ирреальности). Наряду с этим, потенциальность имеет и свои собственные средства выражения, в основном лексические: модальные модификаторы (глаголы мочь, уметь-, предикатив ложно; глагольно-именные словосочетания с краткими прилагательными и существительными типа быть способным, иметь возможность), которые реализуют в предложении значение возможности, и модальные лексемы (прилагательные должен, вынужден, принужден, обязан; предикативные наречия (слова категории состояния) нужно, надо, необходимо-, глаголы следует, полагается, стоит-, существительные долг, обязанность-, некоторые устойчивые обороты типа имеет смысл, есть необходимость) являющиеся доминантой значения необходимости.

В причинном предложении могут быть реализованы различные комби> нации объективно-модальных планов главной и придаточной частей, так как модальное значение главной части не зависит от модальности придаточной. Придаточная часть, имеющая модальное значение реальности или потенци-I альности, свободно сочетается с главной частью любого модального значения.

Например, если содержание главной части представлено как реальный факт (прошлого или настоящего), то в придаточной части может выражаться значение потенциальности (возможности/невозможности, необходимости) или желания: Мой глобус гораздо удобнее, тем более что события мне нужно знать точно (Булгаков); главная часть сложного предложения может иметь модальное значение потенциальности (возможности, необходимости), а придаточная -реальности: Подняться с кровати ему еще не удавалось...Ну, что, ж, он мог обойтись и без ног, тем более что голова его работала в эти дни много и напряженно (Марков).

В сложноподчиненном предложении причины возможна и большая свобода комбинаций модально-временных планов частей. Это объясняется тем, что в причинном предложении событие (порождающее, обусловливающее), переданное придаточной частью, предшествует во времени событию (порожденному, обусловленному), обозначенному в главной части, или сосуществует ^ с ним в одном временном плане. Таким образом, в данных предложениях воз-

можно 9 комбинаций модально-временных планов частей (первая буква - временной план главной части, вторая - придаточной): н-н, п-п, б-б, н-п, н-б, п-н, ^ п-б, б-п, б-н. При наличии форм настоящего или прошедшего в главной части

употребление форм будущего времени в придаточном непродуктивно (н-б, п-б).

Модально-временная соотнесенность частей определяет значение предложения. Так, при сочетании несовершенного настоящего в главной части с несовершенным настоящим в придаточной сложноподчиненное предложение в целом передает модальное значение действительности наблюдаемой и переживаемой, конкретной и очевидной: Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их численностью (Л. Толстой). При соотношении несовершенного будущего в придаточной час-

ти и совершенного будущего в главной обозначается такая ситуация, в которой повторяемость жизненного факта в будущем обусловливает достижение определенного результата в будущем: - Судебных, пожалуй, и нет, но зачем они? Лишь бы убедить Надежду Игнатьевну, и Молотов от ней самой получит отказ, тем более что это будет не первый случай в жизни Егора Иваныча... (Помяловский).

Реализация той или иной временной комбинации зависит от типа сложноподчиненного предложения. В сложном предложении с придаточным причинно-следственной обусловленности (в сложноподчиненном предложении предметной причины) употребление форм настоящего или прошедшего времени в главной части и форм будущего времени в придаточной определяется, во-первых, семантикой сказуемого главной части. Глагол-сказуемое главной части выражает действие произвольное, целенаправленное, и при этом субъект совершает это действие осознанно, имея в виду возможные последствия и руководствуясь ими как стимулом для совершения действия, или чувство, эмоциональное состояние, переживание, и при этом субъект переживает его осознанно, зная причину этого состояния, отнесенную в план будущего: Проделаем и это, благо время будет (Тургенев); Я волновался оттого, что увижу маму, и от сознания, что еду в северную столицу из нашего южного провинциального Киева (Паустовский).

Во-вторых, сочетание форм будущего времени в придаточной части с формами настоящего или прошедшего в главной обусловливается имплицитным присутствием в причинно-следственных сложноподчиненных предложениях элемента «знания» возможных последствий того или иного действия. Так, в предложении - Я не настаивал, тем более что буду приезжать в Полярное сравнительно редко, и мне было приятно знать, что Катя живет подле доктора Ивана Иваныча... (Каверин) - легко можно ввести глагол знал или деепричастие зная, понимая: Я не настаивал, тем более что знал...

Для причинных предложений логического обоснования такие комбинации временных планов частей, как н-б, п-б наиболее характерны. Следует, однако, отметить, что эти временные комбинации имеют здесь «зеркальное» расположение: б-н, б-п, т.е. форма будущего времени в главной части, а настоящее и прошедшее в придаточной. Такая реализация временных комбинаций в предложениях логического обоснования определяется семантикой сказуемого придаточной части: сказуемое выражает или произвольное целенаправленное действие, или осознанное чувство, состояние, или оценку. При этом предложение в целом явно или в скрытом виде содержит «модальность знания»: Основательный торговец никогда в экое дело не пойдет, даже и разговаривать-то об нем не будет, по той причине, что все одно, что против себя говорить (Салтыков-Щедрин).

Модальная характеристика предложения не исчерпывается выделением только его объективно-модальных значений. Обязательным признаком каждого предложения является элемент субъективности. В свою очередь субъектив-

ная модальность, в отличие от объективной, которая чаще всего ограничивается предложением, соотносится с модальностью текста художественного произведения, ведь «текстовая модальность распыляется в массе оценок отдельных , элементов текста, и фразовая модальность в какой-то степени заменяет тексто-

вую» (И.Р. Гальперин).

Использование тех или иных типов предложений в тексте во многом определяется тем, как синтаксическая конструкция представляет ситуацию с точ-, ки зрения говорящего. При этом говорящий является организующей категори-

ей как отдельного предложения, так и целого художественного текста. «Он может быть внешним (автор), а также внутренним (повествователь, персонаж, рассказчик, мнимый автор» (Е.А. Попова). Точка зрения говорящего отражает эмоциональное освещение действительности, логическую оценку достоверности утверждения, субъективную манеру перехода от одной мысли к другой.

В предложении авторская точка зрения может обозначаться эксплицитно или имплицитно. Автор, даже если он не эксплицирован, всегда предполагает'. ся. «Затушеванность» или «нивелировка» образа автора связана с его стремлением к созданию иллюзии полной адекватности словесно-художественного воспроизведения действительности ей самой. В авторизованных высказываниях наряду с действующими лицами персонифицируется и сам автор.

Особое место в выражении субъективной модальности занимают союзы. Уже сам по себе выбор связующего средства, с помощью которого говорящий соединяет фрагменты информации в сложном предложении, предопределен тем выводом, к которому инициатор сообщения приходит, оценивая и квалифицируя отношение между соединяемыми фрагментами. Таким образом, в сложном предложении союзы «являются сигналами субъективного отношения, т.е. носителями информации о позиции говорящего» (М.В. Ляпон). Однако сам говорящий и в этом случае не обязательно явно присутствует в высказывании, он может быть выражен в нарративе (через персонажей, повествователя или рассказчика).

Союзы помогают говорящему дифференциально, выразить широкую -3 гамму причинных значений сообразно со своими намерениями. Так, опираясь

на заложенные в механизме языка коммуникативные потенции союзов, говорящий получает возможность реализовать речевые стратегии в разных условиях и для разных целей.

Значение способствующей причины наиболее отчетливо передается союзами благодаря тому что, благо, тем более что.

Союз благодаря тому что наиболее часто отражает точку зрения автора (повествователя), занимающего позицию наблюдателя: Благодаря тому что эти бои были успешными, удалось окружить Орел с трех сторон... (Федин).

Имея значение сопутствующей причины, союзы благо и тем более что эксплицируют точку зрения и автора и внутритекстовых субъектов: Уж я теперь с тобой не расстанусь, благо мне случай помог (Островский). После ее ухода Митька посмеялся, подумал, а вечером, возвращаясь домой, все-таки за-

глянул к Зинке Политаевой, тем более что, несмотря на позднюю пору, четыре окна в ее доме ярко светились (Проскурин).

Информация, вводимая союзами благодаря тому что и благо, квалифицируется говорящим не только как сопутствующая причина, но и как благо- 1 приятствующая. Союз благо несет только «положительную» модальность, а союз благодаря тому.что в некоторых случаях указывает на неблагоприятст- | вующую-причину: Громадное число людей на Сахалине томится ежегодно 1 под судом и следствием, благодаря тому, что дела тянутся по многу лет (Чехов). —■ ~

В предложении с союзом из-за того что говорящий вводит причину, порождающую нежелательное следствие, или причину, препятствующую действию, названному в пропозиции. Такая причина оценивается как истинная, не подлежащая сомнению. Это может быть авторская оценка, данная~«изнутри» им самим либо^герез "восприятие другого лица (повествователя, рассказчика), или оценка, представленная тем или иным персонажем: Но и отъединенные ото всей тюрьмы, мы не лишены междукамерных весточек: из-за того, что стараются запихнуть побольше, - тасуют, а каждый переходящий приносит <1

в новую камеру весь нарощенный опыт старой (Солженицын).

В сложноподчиненном предложении причины с союзом оттого что го- г |

ворящий указывает источник состояния или его изменения у субъекта речи, а / !

также на происхождение, основание действия или явления. При этом причина- / |

источник оценивается как достоверная и естественная. 1

Говорящий в таких высказываниях выполняет несколько различных ролей: во-первых, это реально говорящий, который совпадает с субъектом речи, во-вторых, это «заместители говорящего» - персонажи или специально задуманные представители автора (повествователь и рассказчик): Я тороплюсь оттого, что мне некогда, мне осталось жить немного, сейчас начнется жар, и я ничего уже не пойму (Л. Толстой).

В предложениях причины с союзами под предлогом того что, под тем предлогом что, под видом того что, в отличие от предложений с союзом оттого что, где причина-источник оценивается как достоверная, выражается е.

сомнение говорящего (автора) в достоверности мотивировки обусловливающей связи субъектом (персонажем) обусловливаемой ситуации. При этом часто мотивирующая (обусловливающая) (в примере приведенном ниже: под тем ( предлогом, что у него вышли все деньги) ситуация подается как бы со слов это- * го субъекта (персонажа), т.е. подается в форме косвенного цитирования субъекта обусловливающей ситуации: Он однажды хотел уехать, под тем предлогом, что у него вышли все деньги; она дала ему пятьсот рублей (Тургенев). | Такие предложения обозначаются как предложения «мнимой причины» (мнимой мотивации). В них не совпадает точка зрения автора и персонажа на моти- 1 вацию события: автор предлагаемую мотивировку события подвергает сомнению.

Союзы не оттого (что), а оттого (что); не из-за, а из-за того что в предложениях выражают ситуацию альтернативной мотивации. Противопоставление мотивации в явном или неявном виде основывается на противопоставлении субъектов, от которых эти мотивации исходят. Один субъект - говорящий, от него исходит предполагаемая мотивация. Второй субъект - не говорящий, в данных предложениях не выражаемый, но предполагаемый; он может выражаться в окружающем контексте либо явствовать из ситуации речи: -Нет, - сказал Пилат, - это не оттого, что душно, а тесно мне стало с тобой, Кайф, - и сузив глаза Пилат улыбнулся и добавил: - Побереги себя первосвященник (Булгаков).

Высок субъективно-модальный заряд причинных функционально однозначных союзов и в вопросно-ответном диалоге. Союз в этом случае становит-^ ся центром вбирающим субъективно-оценочное и модальное значение обеих

предикативных частей предложения. Формально упрощаясь сложноподчиненная причинная конструкция становится более прозрачной в смысловом отно-^ шении, позволяя говорящему максимально полно выразить, а воспринимаю-

* щему выявить семантико-грамматическую связь в процессе линейного порож-

дения и восприятия текста.

Модально-семантическая дифференциация опирается и на взаимодействие союзов с модальными словами и частицами. В этом случае определяющая роль говорящего в интерпретации связи между пропозицией-причиной и пропозицией-следствием требует учета степени достоверности знаний об этой связи. Так, модальность суждения может быть реализована через логическую оценку достоверности утверждения, выраженную модальными словами типа может быть, наверное, должно быть, кажется, разумеется, конечно. В этом случае субъективно-модальная оценка или непосредственно связана с личностью самого говорящего, т.е. модальные средства эксплицируют определенные черты его «эго», или она раскрывается через отношения говорящего к другим лицам, а также к различным явлениям действительности, комментатором которых он становится, или определяется тем, как представление лично-^ ста говорящего осуществляется с установлением контакта с другими лицами:

Во все продолжение жизни я постоянно находил свое место занятым, может быть, оттого, что искал это место не там, где бы следовало (Тургенев), д Модус «полагания» «встраивается» в толкование причинных предложе-

ний как конструкций, выражающих предположение, то есть допущение субъектом сознания возможности, вероятности чего-либо, принятое предварительно, до установления истины. При этом говорящий может специально выразить свою уверенность/неуверенность в осуществлении положения дел с помощью авторизующих высказывание вводно-модальных элементов со значением разной степени вероятности: неужели, разве, не... ли, уж не... ли: Зачем ты плачешь? Неужели от того, что пришёл домой в немного...странном виде? (Тургенев).

Г

Обсуждение или оценка могут быть основаны не на логической оценке достоверности суждения, а на эмоциональном отношении говорящего к предмету сообщения. Здесь можно говорить об эмоционально-оценочной модальности, о модальном отношении аффектно-чувственной реакции человека на явление действительности. Оценочное значение предложения и его грамматическая характеристика «наводятся» на объект, характеризуясь особой типологией оценочного значения слов различной лексико-грамматической природы: (удручен, счастлив, хорошо, весело). В этом случае раскрываются широкие возможности трансформации структуры предложений со значением эмоциональной достоверности положительного /отрицательного характера, обозначается высокая эмоциональная напряженность говорящего субъекта в речевой ситуации межличностного общения.

Такая субъективная мотивированность ситуации-причины, ситуации следствия, и, главное, самой причиной связи создает многозначность рассматриваемых структур, делает их средством выражения внутренне детерминированного познавательного процесса.

К средствам выражения образа автора, авторской стратегии относится и категория оценки. Она сопряжена с многоуровневым фактом оценивания субъектом речи/сознания всех составляющих коммуникативной ситуации и коммуникативно-прагматического потенциала формально-содержательной организации причинных конструкций. Оценка, наряду с другими факторами, составляющими основу содержательной структуры причинных предложений, детерминирует их текстовое использование, реализацию собственно эстетической задачи побуждения читателя к соразмышлению, вызову у него оценочного отношения к воссозданной автором действительности.

Обязательное присутствие оценивающего субъекта проявляется уже на системно-языковом уровне рассмотрения причинных предложений. Процесс и результат формирования причинных конструкций обоснования оценки заключается в том, что мотивирующий компонент содержит в себе основание, дающее возможность говорящему соответствующим образом оценить лицо, явление, событие мотивируемого компонента. Деятельность сознания в этом случае направлена на «выявление не очевидных непосредственных фактов объективной действительности, а скрытых, сущностных сторон и связей реального мира» (P.M. Теремова). «Рассуждающая» конструирующая функция говорящего сопряжена с оценочно-прагматической, ибо, информируя о результатах своего познания, автор сообщаемого стремиться повлиять на адресата, внушить ему свою оценку, указать на возможность преобразования мира.

Наряду с прагматическим аспектом, являющимся важной составляющей семантики причинных предложений, выделяются оценочно-когнитивная и коммуникативно-прагматическая установки говорящего. Первая - детерминирует степень формализации подчинения в причинных конструкциях. В частности, использование коррелятов (оттого, из-за того и т.п.) во многом определяется стремлением говорящего акцентировать определенный аспект причин-

ной связи (результативность, альтернативность...), «приблизить» высказывание к слушающему через выбор наиболее эффективного в данной ситуации общения формального средства. Вторая - является исходным моментом, определяющим возможность адресата субъектно интерпретировать содержание причинного высказывания. Так, типичное контрфактуальное прочтение причинных конструкций обоснования оценки отображает представление говорящего об объективной реальности, с которым адресат может согласиться или не согласиться.

«Прагматическая нагруженность» причинных высказываний, сложность смысловой содержательной структуры, функционально-грамматическая обусловленность их синтагматического плана выступают факторами, позволяющими усматривать изоморфизм механизма метафоры. Представляя собой не** кий мыслительный конструкт, причинная конструкция порождает представление о двух сопоставляемых фактах - составляющее языковое содержание причины и следствия в реальном ходе событий как глубинном смысле синтаксиче-V ской структуры. Моделируя действительность, субъект сознания выражает свои позновательно-оценочные устремления путем присваивания компонентам ситуации тех или иных субъективных значений. Причинные конструкции фиксируют познавательную активность субъекта сознания в том смысле, что сама исходная реальная ситуация, направленность её трансформирования целиком детерминированы субъектом, произвольны. Сходным образом проявляется деятельная основа метафоры: «Метафора именно создает, а не выражает сходство» (М. Блэк). Равно как метафора вычленяет, выделяет, структурирует определенные признаки объекта, причинные высказывания акцентируют аспект логической обусловленности определенного развития событий, объективной закономерности связи компонентов, оцениваемой как причинно-следственная зависимость. При этом объективность основывается на системе общепринятых импликаций компонентов макроситуации.

Субъективная содержательность причинных высказываний определяет их участие в контекстах практического рассуждения, представляющих план мыслящего субъекта в тексте и направленных на формирование оценки и воздействия на адресата. Отталкиваясь от реальности, послужившей стимулом реакции и обоснованием оценки, размышляющий субъект пытается осмыслить ; ее. Причинные структуры позволяют субъекту сознания как бы «примирить»

активные устремления субъекта и довлеющую силу обстоятельств. Звено вынужденных, недостоверных обстоятельств осмысляется субъектом в цепи предположений и их последствий. При этом логическая недостоверность, некатегоричность суждения восполняется эмотивно-оценочной убедительностью причинных высказываний. Причинное высказывание - это проявление ценностной позиции говорящего, обнаружение его аксиологического кредо в отношении каждого субъективно значимого факта.

Функционирование причинных конструкций в тексте связанно прежде всего с присущими им контекстуальными импликациями (субъективной, гене-

рализующей, объективирующей). Такие импликации причинных высказываний, передают и предметно-логическую и субъектно-оценочную информацию в рамках микроконтекста и способствуют рематизации объекта.

Семантико-функциональная специфика причинных конструкций находится в зависимости от различного характера и целей мотивации как базисного компонента их коммуникативной способности. Коммуникативная функция рассуждения в художественном тексте определяет, что в качестве собственно логического довода, аргумента причинное высказывание функционирует в речи персонажей в ситуации убеждения, объяснения: Скажите, я убежден, вы из-за того смотрите на меня подозрительно, что я сам был настолько деликатен, и до сих пор не беспокоил вас расспросами... вы понимаете? (Достоевский).

Аргументирующая роль рассматриваемых высказываний дифференци- а

руется в зависимости от коммуникативно-прашатической направленности текстовой зоны, которая проявляется, в частности, в функциях диалогической модальности и текстовой доминанты. В качестве основания, позволяющего типизировать причинные конструкции как принадлежность плана речи персо- ^

нажа, может быть рассмотрена их смысловая содержательная структура, а именно: наличие денотативной соотнесенности значения с реальными событиями. Порожденные на основе метафорического контраста, подобные причинные конструкции «погружены» в ситуативный контекст, конкретны, что отвечает требованиям внутритекстовой коммуникации, моделирующей реальный диалог: Что за охота спорить? Ведь никогда один не убедит другого. -Да, правда, - сказал Левин, - большею частью бывает, что споришь горячо только оттого, что никак не можешь понять, что именно хочет доказать противник (Л. Толстой). Взаимопонимание, обеспечиваемое тождеством рече-мыслительных сознаний персонажей - участников диалога, в качестве достаточной учитывает их компетенцию.

Иная смысловая содержательная структура свойственна причинным конструкциям, представляющим собой моделируемую в сознании говорящего макроситуацию, не имеющую денотата в реальной действительности. Типич- *

пым контекстом функционирования подобных высказываний, выполняющих функцию характеризации, является речевой план повествователя как представителя автора в вымышленной реальности художественного текста. /

Значение причинных высказываний в реализации образной и сюжетно-композиционной системы художественного текста неодинакова в различных I

типах повествовательных форм. Погруженность в ситуативный контекст определяет тесную связь гипотетического образа с содержанием речи и наличие денотативной соотнесенности значения с реальными событиями в повествова- |

нии от первого лица: ... Что делалось в этой гордой и несчастной душе? Гордой! Да, не пустое слово сорвалось у меня с пера. Итогдаяуже думал, что ее гибель произошла из-за того, что она не гнулась (Гаршин). Причинные высказывания становятся ключевым моментом в описании, создании развернутого

художественного образа, способствуют достижению большей его убедительности. Образность, наглядность, отсутствие ограничений мыслимого опыта делают причинные высказывания одним из способов выражения художественно-образной речевой конкретизации как основной специфической черты художественной речи.

Разнообразием структурно-содержательных моделей причинных конструкций отличается повествование от третьего лица. Характерной особенностью причинных высказываний в контексте речи повествователя является высокая степень выраженности позиции автора, характеризующего, комментирующего факты художественного мира: Такая удобная, безболезненная минута еще не настала, и Матвей Васильевич неподвижно сидит у себя на диване, в глубоком одиночестве, и ему обидно и грустно от одиночества, от сумерек, > от того, что его страдания никому не нужны (Федин). Содержательная

структура данных высказываний, отражающих мыслительную способность более высокого уровня, как правило, не предполагает денотативной соотне-^ сенности с действительностью.

Таким образом, оценочно-познавательная установка как исходный момент порождения речи конкретизируется в той или иной интерпретации причинного значения, а также коммуникативной перспективе высказывания, поскольку потенциальная или ирреальная интерпретация причины, субъективно-модальные средства коммуникативной адаптации высказывания базируются на сложном акте оценивания всех составляющих акта общения.

Основное содержание диссертационной работы нашло отражение в следующих публикациях:

1. Смолич H.A. Причинные сложноподчиненные предложения с союзами дифференцированных значений оттого что, из-за того что, тем более что II Русский язык. Лингвистические наблюдения. - Липецк, 2000. - С. 130135.

2. Смолич H.A. Средства дифференциации причинной зависимости в предложениях с союзами специализированных значений // Проблемы сложно' го предложения. - Липецк, 2001.-С.131-142.

3. Смолич H.A. Предложения со стилистически окрашенными устарелыми и просторечными союзами дифференцированных значений // Проблемы

; сложного предложения. - Липецк, 2001. - С. 142-156.

4. Смолич H.A. Специфика выражения объективной модальности в сложноподчиненном предложении причины // Слово, предложение, текст в функционально-прагматическом аспекте. - Липецк, 2001. - С. 75-86.

5. Смолич H.A. Специфика сложноподчиненных предложений предметной причины // Некоторые вопросы теории языка. - Липецк, 2001. - С. 93103.

Отпечатано в Липецком комитете по государственной статистике

»

398043, Липецк, ул. Космонавтов, 9/1. Лицензия № 4040343. Дата выдачи 17.02.92.

Подписано в печать 1В.14. .¿РОЗ* . Бумага офсетная. »

Липецкий государственный педагогический университет 398020, Липецк, ул. Ленина, 42.

I

I

!

i

i

i i

i

J

2оо з-(\ ! E75S

* 18 7 5 г/

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Смолич, Наталия Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Состав и роль функционально однозначных специализированных) союзов как квалификаторов причинной зависимости.

§1. Общая характеристика структурных и функциональных свойств союзов дифференцированных значений.

§2. Синтетические и аналитические союзы.

§3. Характер и возможности сочетаемости союзов дифференцированных значений с коррелятами.

§4. Местоположение придаточных частей с союзами дифференцированных значений.

§5. Средства акцентуации причинного значения.

ГЛАВА II. Причинные сложноподчиненные предложения с союзами дифференцированных значений с точки зрения текстовой зависимости и обусловленности.

§1. Сложноподчиненные предложения предметной причины.

§2. Сложноподчиненные предложения логического обоснования.

§3. Характер модальности причинных предложений с союзами дифференцированных значений.

§4. Место оценки в сфере причинного значения.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Смолич, Наталия Александровна

Теоретические основания исследования. Для всестороннего осмысления каузальности целесообразно рассматривать этот тип отношений в контексте с отношениями цели, следствия, условия и уступки. Такой взгляд на языковые факты намечает переход от одноаспектного изучения причинных отношений к попытке их представления как частного значения системы отношений обусловленности, обладающего присущими ей общекатегориальными логико-семантическими структурными свойствами и признаками.

В предложениях обусловленности выражается внутренняя связь (зависимость) между двумя явлениями, которая может быть прямой и обратной, непосредственной и отдаленной, реальной и гипотетической, стимулирующей и результирующей. Причина рассматривается в качестве рядового компонента системы обусловленности, и по своим структурным признакам (прямая обусловь ленность - обратная, непосредственная - отдаленная) не выделяется из остальных значений обусловленности.

Во многих работах весь круг значений обусловленности предстает как целостное единство на том основании, что «предполагает такую связь ситуаций, при которой одна служит достаточным основанием для реализации другой» (см., напр.: Русская., 1980, т.Н, 562). В этом случае общим признаком, формирующим сферу обусловленности в широком смысле слова, является признак достаточного основания. Он представляет то интегрирующее начало, на базе которого в сферу обусловленности включаются такие виды зависимости, как условно-следственная, причинная, уступительная, целевая и следственная: «В предложениях условных, причинных и целевых носителем признака достаточного основания является придаточная часть. В придаточной части уступительных предложений признак достаточного основания представлен негативно, так как при уступительных отношениях значение обусловленности всегда взаимодействует со значением противительности. В предложениях следствия носителем признака достаточного основания является главная часть» (Русская., 1980, т.И, 563).

Исследование категориальной сущности отношений обусловленности, опирающееся на теорию функциональной грамматики, позволило построить функционально-грамматическую типологию конструкций обусловленности в современном русском языке. Отношения между компонентами причинной ситуации (порождение и обоснование), выделяемой в качестве семантического инварианта конструкций обусловленности, «определяют сущностную характеристику всех пяти ФСК (функционально семантических категорий обусловленности): причины, следствия, условия, уступки, цели» (Теремова, 1988, 367). Полисобытийный характер функционально-семантических категорий блока обусловленности детерминирует синтаксическую направленность функционально-семантического поля (ФСП) как системно-структурной организации разноуровневых языковых средств его выражения.

Центральное положение причинно-следственных отношений («каузаль,-ной реляции») предопределяется тем, что они представляют собой обусловленность как таковую, обусловленность в чистом виде; остальные отношения - это модификация «каузальной формулы». Другими словами, причина в такой интерпретации рассматривается практически как содержательный инвариант отношений обусловленности.

В ряде случаев причина трактуется как точка сопряжения и основной репрезентант отношений обусловленности. Так, представление обусловленности в виде функционально-семантического поля отчетливо обнаруживает центральное положение в нем отношений причины: «Будучи немаркированным компонентом системы привативных противопоставлений отношений обусловленности, разнообразием способов выражения и богатством семантических оттенков отношения причины превосходят все другие типы отношений обусловленности. Именно причинные отношения оказываются важнейшими в плане; организации текста» (Евтюхин, 1995, 183). Особое положение занимают и категориальные ситуации причины в системе категориальных ситуаций обусловленности. Невозможность описания причинных категориальных ситуаций по маркирующему их семантическому признаку предопределяет такой способ их интерпретации, в соответствии с которым они описываются через маркирующие признаки других отношений обусловленности. В основу семантического определения других значений «пространства обусловленности» кладется один семантический маркирующий признак (например: для условия - это гипотетичность, для следствия - результативность.).

Таким образом, соотнесенность отношений условия, цели, уступки, следствия и отношений причины представляет собой более адекватный, с большими возможностями способ описания языкового пространства обусловленности. Причинные отношения в таком аспекте представляют собой определенное «подпространство», они, с одной стороны, как часть системы обусловленности, в своей реализации обладают всеми логико-семантическими структурными признаками (см.: Ширяев, 1991, 165-238): выявляются только между компонентами с препозитивным значением, сами формируют особую пропозицию; являются отношениями зависимости, которая всегда позволяет установить обусловливаемый и обусловливающий компонент. С другой же стороны, выделяются на основе, во-первых, дифференциального семантического признака, носителем которого большинством исследователей признается придаточная предикативная часть: «В предложениях, выражающих причинную зависимость, носителем значения достаточного основания является придаточная часть: ее содержание выполняет роль мотивирующего фактора (аргумента) по отношению к сообщаемому в главной части, которая информирует о следствии» (Русская., 1980, т.П, 576). В свою очередь причинно-следственная семантика представляет собой целую систему субкатегориальных значений, проявляющихся в ситуации предметной причины и в ситуации прямого обоснования. В основе такой дифференциации типовой каузальной ситуации лежит учет позиции говорящего и соотнесенность объективной действительности с семантикой языкового знака. Во-вторых, на основе модальной специфики, заключающейся в том, что «основная модальная квалификация (характеристика событий с точки зрения соответствия действительности) главной части всегда самостоятельна, т.е. не зависит от модальной квалификации придаточной части» (Русская., 1980, т.Н, 576). При этом модальная интерпретация причинных высказываний в тексте является результатом воплощения авторской модальности, каузирую-щей восприятие смысла читателем. Формально - содержательная и функциональная специфика причинных предложений, их субъективно - модальный рисунок на микроуровне высказывания и макроуровне текстовой организации помогают также выявлять специфику художественного текста: концептуально представленное осмысление жизни находит выражение в структуре образа автора и проявляется в принятой форме повествования, избранном ракурсе изображения, стиле взаимоотношения с героями и читателем.

К средствам выражения образа автора, авторской стратегии относится и категория оценки. Она сопряжена с многоуровневым актом оценивания субъектом речи /сознания всех составляющих коммуникативной ситуации и коммуникативно-прагматического потенциала формально-содержательной организации рассматриваемых конструкций. Оценка, наряду с другими факторами, составляющими основу содержательной структуры причинных предложений, детерминирует их текстовое использование, реализацию собственно эстетической задачи побуждения читателя к соразмышлению, вызову у него оценочного отношения к воссозданной автором действительности.

Наконец, в-третьих, причинные отношения в СПП выражаются сцециальт ными грамматическими средствами - союзами. Уяснение специфики значения последних осуществлялось с позиции их исторического становления (JI.A. Бу-лаховский, М.С. Бунина, Г.А. Качевская, A.M. Стрельская, А.Н. Стеценко, П.Я. Черных, Л.П. Якубинский); формально-грамматического выражения (JI.JI. Ба-балова, И.А. Василенко, Н.А. Жданов, А.Н. Суровцев); в ряду категории обусловленности (В.В. Бабайцева, X. Беличова-Крижкова, В.Б. Евтюхин, М.В. Ляпон, Русская грамм. - 80); функционально-семантического пространства языка (В.Г. Адмони, А.В. Бондарко, В.Г. Гак, P.M. Теремова).

Общее усиленное внимание к данным языковым объектам выразилось и в исследованиях смысловой нагрузки союзов и в выявлении диапазона выполняемых ими функций в предложениях. Явившись результатом «кристаллизации» и формального закрепления логико-смысловых связей между ситуациями в составе целого, союзы, в свою очередь, влияют на характер и особенности сложноподчиненных предложений «прежде всего в сфере семантического (содержательного) аспекта связи» (Щеулин, 1993, ч.Н, 36). Ясно, что структура сложного предложения, создающая условия для обнаружения подчинения, и союзное средство связаны отношениями взаимовлияния и взаимозависимости. Это определяет необходимость всестороннего рассмотрения синтагматических возможностей союза. Поскольку доминантой семантики союза является релятивное значение, отражающее характер передаваемых при его участии отношений в рамках сложного предложения, постольку категориально-семантическое значение союза может быть адекватно раскрыто только с учетом характеристики его функционирования, то есть комплексного анализа семантики предикативных частей, особенностей сочетания с частицами и модальными словами.

Причинные СПП с союзами дифференцированных значений являют собой пример взаимообусловленности структуры предложения и семантики союза. Инвариантный статус союзов специализированных значений в системе причинных союзов определяет их высокую продуктивность, широкие конструктивные возможности и синтаксический потенциал. Будучи моносемантическими, представленные союзы обнаруживают полифункциональный характер, способность к означиванию не только собственно-причинных, но и причинно-аргументирующих отношений. При этом проявляется согласование модальной квалификации союза и лексико-грамматического, морфологического наполнения частей сложного предложения.

Предметом исследования является структура и семантика причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированного значения в аспекте текстовой зависимости и обусловленности.

Актуальность работы определяется тем, что изучение причинных предложений с союзами дифференцированных значений в процессе текстового функционирования является частью проблемы современной синтаксической теории, в рамках которой синтаксис понимается как система «виртуальных единиц, готовых к функционированию в речевом процессе и реализующих свои потенции в различных формах речевой деятельности на основе своих системных значений» (Золотова, 2001, 4). Подобное представление языка как системы, необходимость целостного осмысления языковых фактов позволило выявить текстовое своеобразие причинных сложноподчиненных предложений, их сущностные закономерности, возможности структуры, семантики и функцио7 нирования. Такой ракурс необходим для осуществления многоаспектного, системного подхода при рассмотрении причинных предложений.

Научная новизна диссертации состоит в системном анализе структурно-семантических особенностей причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений и в выявлении категориально-семантических и коммуникативных свойств данных предложений с точки зрения их предназначенности тексту.

Цель исследования заключается в исследовании основных закономерностей содержательной и формальной организации причинных предложений с союзами дифференцированных значений, их функционирования и участия в организации текстового пространства.

Осуществление поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выяснить значение специализированных союзов для выражения лексического характера причины, а также субъекта, интенций говорящего и модальных свойств в причинных предложениях; раскрыть участие данных союзов в порядке следования частей и в тема-рематическом распределении информации;

2) проанализировать структурно-семантические и функциональные особенности союзов дифференцированных значений;

3) установить и описать характер взаимоотношения между релятивными и коррелятивными средствами связи в СПГТ причины;

4) выявить структурно-семантические свойства, на основе которых выстраивается типология каузальной семантики;

5) определить и описать категориально-семантические значения, условия и возможности контекстного воплощения причинных субкатегорий;

6) проследить влияние структурно-смысловой организации определенного типа причинного предложения с союзами дифференцированных значений на семантическую и композиционную организацию текста.

Методы исследования определены спецификой рассматриваемого предмета, целями и задачами работы и включают метод наблюдения, структурно-семантический, описательно-аналитический и функциональный.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Структурные особенности и семантические свойства причинных союзов дифференцированных значений обусловливают соположение частей в сложноподчиненном предложении причины.

2. Особенности проявления того или иного семантического признака (результативности, смысловой отмеченности и других признаков) в причинной конструкции утверждают союзы дифференцированных значений в качестве полноправных членов языковой системы. Общекатегориальное значение причины также конкретизируется в условиях взаимодействия элементов семантической структуры союзов и их сочетания с частицами.

3. Корреляты как показатели связи со стороны главного предложения являются совокупностью средств, выполняющих знаковую роль в сопоставлении сигналов связи «с двух сторон», то есть находятся в отношениях взаимообусловленности с семантико-синтаксической структурой словленности-с-семантико-синтаксической~структурой сложноподчиненного предложения, и их использование определяется целями речевой деятельности.

4. Модальность причинных предложений с союзами дифференцированных значений реализуется целым набором языковых средств, из которых постоянным и неизменным является особое проявление категории говорящего субъекта, оставляющего «следы» своего мнения в виде синтагматически изолированных модальных знаков. Учет данного обстоятельства позволяет расширить содержательные рамки модальности: охватить не только разные типы интеллектуальной интеграции информационной основы высказывания (диктум), но и все возможные средства его субъективной обработки.

5. Сложноподчиненные предложения причины обладают собственными структурно-семантическими свойствами, позволяющими выделить данные структуры в функционально-семаническом поле обусловленности.

6. Учет двух уровней познания действительности является основой для выделения предложений предметной причины и логической причины в качестве элементов системы причинной обусловленности. Структурно-семантическая специфика исследуемых единиц реализуется в совокупности факторов, ведут щим из которых выступает позиция говорящего.

7. В рамках коммуникативной системы текста выделяются причинные субкатегории, решающим фактором для этого становится позиция говорящего, влияющая на реализацию коммуникативно-прагматических свойств данных субкатегорий и на их текстообразующие потенции.

8. Оценка как один из факторов текстового функционирования причинных конструкций с союзами дифференцированных значений выдвигает прагматический аспект в качестве важной составляющей их семантики.

Теоретическая значимость диссертационной работы связана с изученит ем причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированного типа в аспекте их текстового функционирования, способствующем достижению более полного представления об их лексико-семантическом строении и специфике их репрезентации в художественных текстах. Материалы и выводы диссертации дополняют структурно-семантические исследования сложноподчиненных предложений причины и способствуют расширению представления об их классификационном своеобразии, которое учитывает закономерности моделирования причинной семантики и соответствующей формы на различных уровнях коммуникации и познания.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов при дальнейшем исследовании вопросов, связанных с проблемой сложноподчиненного предложения и с научной разработкой функционального синтаксиса; на практических и лабораторных занятиях по современного русскому языку, в руководстве работой аспирантов и студентов, на факультативных занятиях по русскому языку в старших классах средней школы.

Эмпирическую базу исследования составили извлеченные методом частичной выборки из произведений художественной литературы XIX-XX векоц текстовые фрагменты, включающие причинные сложноподчиненные предложения с союзами дифференцированных значений. Общий корпус примеров составил около трех тысяч.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседании кафедры русского языка и общего языкознания Лиг пецкого государственного педагогического университета, на межвузовских и внутривузовских научных конференциях (Липецк, 2000-2002), на научной конференции профессорско-преподавательского состава Липецкого государственного педагогического университета, посвященной итогам научной работы (Липецк, 2001, 2002).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников языкового материала и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структура и семантика причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений в аспекте текстовой зависимости и обусловленности"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обращение к структурно-семантической специфике причинных сложноподчиненных предложений с союзами дифференцированных значений осуществляется с целью установления содержательных и формальных факторов, обусловливающих актуализацию данных единиц. Исследование дает возможность квалифицировать функциональное проявление семантической структуры в отношении причинных сложноподчиненных предложений. Семантическая неод-ноплановость, основанная на совмещении модальных планов главной и придаточной частей в их грамматическом устройстве и когнитивной опосредованно-сти, поддерживается морфологическим наполнением предикативных частей, а также их временной характеристикой. Идентификация и модально-семантическая дифференциация осуществляется с опорой на контекст, обнаруживающий взаимодействие кондициональных и темпоральных значений, устанавливаемое субъектом речи. Особую важность в разграничении объективной и субъективной модальности причинных предложений приобретает характер экспликации субъекта. В целом, определяющая роль говорящего в интерпретации связи между пропозицией-следствием и пропозицией-причиной хаг рактерна и для той или для другой модальности, но требует учета действия различных факторов, определяющих характер модальности: темпорально-аспектуальные особенности предикативных частей, формальная выраженность, достоверность /проблематичность, желательность / не желательность, коммуникативная установка, субъектная организация и некоторые другие. Субъективная мотивированность ситуации-следствия и ситуации-причины, и, главное, самой причинной связи создает многозначность рассматриваемых структур, делает их средством выражения внутренне детерминированного познавательного процесса. Как компоненты связи между главной и зависимой предикатив? ными единицами выступают: взаиморасположение частей относительно друг друга и относительно текстового окружения, маркеры связи и их характер.

Категориально-семантическое значение и коммуникативные потенции эксплицитных знаков подчинения получают воплощение в ходе реализации своих синтагматических и функционально-стилевых парадигматических возможностей, отражающих интенцию говорящего и определяющихся прагматическими условиями включения сложных предложений в контекст. Опираясь на заложенные в языковом строе коммуникативные потенции эксплицитных знаков, говорящий реализует речевые стратегии в разных условиях и с разными целями. Субъектная сема при этом проявляется либо в смысловой структуре релята, либо - коррелята. Двойственность семантической организации союзов способствует формированию специфики каузальных сложноподчиненных предложений, в которых семантическая граница проходит слева от составной Т-К скрепы, или она пересекает данную скрепу, отчленяя Т-местоимение от К-слова. Модификации, обозначенной последней, подвержены, главным образом, аналитические союзы, в составе которых может быть выделена «информирующая» часть, сохраняющая живую лексико-семантическую связь со словом несобственно-реляционной категории. В силу своей аналитической структуры, нецельнооформленности и синтагматической мотивированности семантически ведущего компонента, категориальный статус таких союзов характеризуется неустойчивостью: в структуре высказывания они способны варьировать свои позиционно-семантические возможности.

Сложноподчиненные предложения причины с релятами и коррелятами отличаются не только по своим конструктивным признакам, но и по некоторым семантическим. Семантические различия связаны с коммуникативной организацией предложения, определяющей тенденции в актуальном членение причинных предложений (варианты их тема-рематической структуры). Среди причинных предложений выделяются две возможности их актуального членения: определяются два динамических типа по признаку коммуникативной завершенности /незавершенности главной части. Первый тип - это цельные вьь сказывания, внутри которых главная и придаточная часть противопоставляются как тема и рема. Он реализуется через релятивные и коррелятивные причинные предложения. Второй тип представлен причинными предложениями с ре-^ лятами, функционирующими как целостные коммуникативные единицы, в которых препозитивная главная часть реализует определенную цель высказывания и потому является коммуникативно завершенной.

Союзы способствуют и конкретизации общекатегориального значения причины в условиях их интерпретации через маркирующие признаки других отношений обусловленности. Причинные предложения, в силу лишенности маркирующего признака, сопрягают значения, относящиеся к конституирующим признакам семантической системы обусловленности. Таким образом, к разновидностям причинных категориальных ситуаций (КС), например по линии результативности, относятся КС ослабленной связи обусловливающего и обусловливаемого события, оформленные союзами вследствие того что, в силу того, что; по линии смысловой отмеченности - положительные и отрицательные КС, оформленные союзами благодаря тому что, за то что и т.д.

Антрпоцентризм как исходный момент анализа выявил присутствие субъекта уже на системно-языковом уровне рассмотрения причинных предложений. Само направление осмысления исходной реальной ситуации детерминировано субъектом. Принадлежность причинных конструкций к эмпирическому или теоретическому уровню познания определяется позицией говоряще-'Т го и соотнесенностью объективной действительности с семантикой языкового знака. На этом уровне абстракции ситуация предметной причины (эмпирический уровень познания действительности) отграничивается от ситуации обоснования (теоретический уровень познания действительности) своей онтологической сущностью и неактивной ролью говорящего лица. В свою очередь, в сфере предметной причины и логического обоснования причины выделяются различные типы и варианты каузальных ситуаций, выраженных целым рядом разноструктурных языковых средств. С одной стороны, одно и то же субкатегориальное значение «обслуживается» разными конструкциями, с другой стороны, одна и та же грамматическая конструкция может вербализовать разные значения. Обнаруживается сохранение тождества содержания при грамматических различиях и грамматическое тождество при варьировании функционально-содержательной стороны конструкции.

Причинные конструкции теоретического уровня познания сочетаются с оценочно-прагматической установкой субъекта речи, стремящегося внушить адресату свою оценку. Присутствие причинной конструкции с союзами дифференцированного значения в тексте является для адресата сигналом ситуации оценивания. Оценке подвергается компетенция адресата, связь частей причинного предложения. Оценочно-когнитивная установка говорящего детерминирует степень формализации подчинения, определяет текстовую актуализацию причинной конструкции, реализуя различные тактики говорящего в оценке существующего положения дел. Содержательная интегрированность, а также координация смысловой отмеченности создают основу для комплексной оценки и взаимохарактеризации причины и следствия.

Специфика модального значения сложноподчиненных предложений причины заключается в сложном взаимодействии различных средств: контекстуально маркированном глагольном наклонении, закрепленности модального контакта придаточной части и союза. Системно-языковая квалификация дает возможность определить только внешние границы «объективной» модальности. В отношении субъективной модальности определяющим компонентом становится точка зрения, образ автора. Целостное проявление авторского отношения качественно преобразует модальность языковых средств. Использование модального потенциала причинных конструкций зависит от решаемых автором коммуникативных задач.

Итак, многоплановость и сложность категориально-семантической организации сложноподчиненных предложений причины определила необходимость анализа вариантов ее формального представления, использования релятивных и коррелятивных элементов в оформлении причинной связи, лексикрграмматического наполнения и взаиморасположения предикативных частей, их субъектной, темпорально-таксисной организации и коммуникативной перспективы.

Список научной литературыСмолич, Наталия Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Алексеев М. Ивушка неплакучая М.: Худож. лит., 1988.

2. Андреев Л.Н. Иуда Искариот/ Предания веков. Русская историческая повесть XIX начала XX столетия: В 2 т. Т.2. - Киев: Дшпро, 1990.

3. Арсеньев В.К. Дерсу Узала. М.: Правда, 1988.

4. Баязет и Тамерлан// Исследования по грамматике русского языка. Л., 1958.

5. Белов В. Кануны. М.: Правда, 1980.

6. Белов В. Рассказы. М.: Худож. лит., 1978.

7. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1,2.- М.: Правда, 1984.

8. Вересаев В.В. Повести и рассказы. М.: Худож. лит., 1984.

9. Волоконская З.А. Сказание об Ольге/ Предания веков. Русская историческая повесть XIX начала XX столетия: В 2 т. Т. 1. - Киев: Дшпр, 1990.

10. Гаршин В.М. Повести и рассказы. М.: Худож. лит., 1983.

11. Герман Ю. Я отвечаю за все. М.: Худож. лит., 1980.

12. Гиляровский В.А. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1, 2, 3. М.: Просвещение,1990.

13. Гоголь Н.В. Соьбранбие сочинений: В 12 т. Т. 1,2.- М.: Просвещение,1991.

14. Гончаров И.А. Собрание сочинение: В 10 т. Т. 1, 3, 6. М.: Правда, 1985.

15. Горький М. Жизнь Клима Самгина. М.: Правда, 1986.

16. Граммотки XVII начала XVIII века// Материалы по русскославянскому языкознанию. - Воронеж, 1983.

17. Грин А. Романы и рассказы. И.: Худож. лит., 1983.

18. Достоевский Ф.М. Бесы. М.: Славянка, 1994.

19. Достоевский Ф.М. Идиот. Ижевск: Удмуртия, 1984.

20. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. М.: Детская литература, 1984.

21. Жизнь и приключения Андрея Болотова// Ученые записки Рязанского инта, т. 56. М., 1967.

22. Из Послания царя и великого князя Иоанна Васильевича всея России к князю Андрю Курбскому против его, князя Андрея, письма, что он писал из града Волмера 1564 г.// Булаховский JI.A. Курс русского литературного языка,^ II. Киев, 1953.

23. Каверин В. Два капитана. М.: Детская литература, 1984.

24. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М.: Худож. лит., 1980.

25. Клязинская челобитная// Исследования по грамматике русского языка. -Л., 1958.

26. Кожевников В. Обыкновенный рейс. М.: Правда, 1980.

27. Комедия об Адаме и Еве// Исследования по грамматике русского языка. -Л., 1958.

28. Корнилович А.О. Утро вечера мудренее/Предания веков. Русская историческая повесть XIX начала XX столетия: В 2. Т.1. - Киев: Дншр, 1990.

29. Космография// Исследования по грамматике русского языка. Л., 1958.

30. Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича// Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка, т. II. Киев, 1953.

31. Крылов И.А. Басни. М.: Детская литература, 1981.

32. Кукольник Н.В. Максим Созонтович Березовский/ Предания веков. Русская историческая повесть XIX начала XX столетия: В 2 т. И. 1. - Киев: Дншр, 1990.

33. Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Том второй. М.: Правда, 1990.

34. Лесков Н.С. Очарованный странник/ Библиотека мировой литературы: В 10 т. Т. 2. М.: Детская литература, 1994.

35. Ломоносов М.В. Собрание сочинений: В 12 т. Т. 6. М-Л., Просвещение, 1952.

36. Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1, 2, 3. М.: Правда, 1985.

37. Марков Г.М. Соль земли. М.:. Просвещение, 1988.

38. Мельников-Печерский П.И. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1, 2, 3. -М.: Правда, 1983.

39. Мордовцев Д.Л. Социалист прошлого века/ Предания веков. Русская историческая повесть XIX начала XX столетия: В 2 т. Т. 2 -Киев: Днтр, 1990.

40. Московский летописный свод конца XV в.// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. М., 1977.

41. Новгородская первая летопись по Синодальному списку// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. М., 1977.

42. Островский Л.Н. Лес/ Библиотека мировой литературы: В 10 т. Т. 2. -М.: Детская литература, 1994.

43. Отписка томских воевод Василия Волынского и Михаила Новосельцева в Москву 1609 г.// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. М., 1977.

44. Панова В. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2, 3. М.: Известия, 1973.

45. Пастернак Б. Охранная грамота. М.: Просвещение, 1991.

46. Паустовский К. Далекие годы. М.: Худож. лит., 1980.

47. Переписка князя A.M. Курбского с царем И. Грозным// Стенецко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. - М., 1977.

48. Пикуль В. Собрание сочинение: В 8 т. Т. 1, 3. М.: Худож. лит., 1992.

49. Повесть временных лет// Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка, т. II. Киев, 1953.

50. Повесть о Савве Грудцыне// Исследования по грамматике русского языка. -Л., 1958.

51. Повесть о Фроле Скобееве// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. М., 1977.

52. Полное собрание законов 1830 г.// Ученые записки Рязанского гос. ин-та, т. 56.-М., 1967.

53. Помяловский Н. Очерки бурсы. М.: Худож. лит., 1980.

54. Проскурин П.Л. Имя твое. М.: Худож. лит., 1985.

55. Проскурин П. Судьба. М.: Правда, 1981.

56. Проскурин П.Л. Тяга земли. М.: Худож. лит., 1980.

57. Псковская судная грамота 1397-1467// Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка, т. II. Киев, 1953.

58. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 17 т. Т. 3, 5. М.: Воскресенье, 1994.

59. Путешествия стольника Петра Толстого по Европе в силу царского указа от 7205 года января 11-го дня (1607)// Исследования по грамматике русского языка.-Л., 1958.

60. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. М.: Правда, 1983.

61. Русская правда// Обнорский С.П. Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. М. - Л., 1946.

62. Русские ведомости 1703-1725 гг.// Ученые записки Рязанского гос. ин-та, т. 56.-М., 1967.

63. Рядная грамота крестьян Робичинской волости с Юрьевским монастырем о повинностях и дарах 1460 г.// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. - М.: 1977.

64. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1, 2, 3. М.: Просвещение, 1995.

65. Сказание о царе Василе// Исследования по грамматике русского языка. -Л., 1958.

66. Смирнов С.С. Брестская крепость. М.: Правда, 1990.

67. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ/ Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. -М.: ИНКОМ НВ, 1991.

68. Соллогуб В.А. Повести. М.: Худож. лит., 1984.

69. Сочинения и письма Хемницера//Ученые записки Рязанского ин-та, т. 56. -М., 1967.

70. Список с грамоты Иоанна Грозного к шведскому королю. 1572 г.// Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. Изд. 2-е. М., 1977.

71. Толстой А. Повести и рассказы. М.: Худож. лит., 1986.

72. Толстой А. Хождение по мукам: Роман. Т. I-IV. - М.: Детская литература, 1985.

73. Толстой JI.H. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1,2,3,4,5. М.: Лексика, 1996.

74. Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1,2,3. М.: Русская книга, 1994.

75. Уложение государя, царя и великого князя Алексея Михайловича 1649 г.// Обнорский С.П., Бархударов С.Г. Хрестоматия по истории русского языка ч. 1.-Л., 1938.

76. Успенский Г.И. Власть земли. М.: Худож. лит., 1988.

77. Фадеев А. Молодая гвардия. М.: Худож. лит., 1983.

78. Федин К. Братья. М.: Правда, 1981.

79. Федин К. Города и годы. М.: Правда, 1987.

80. Федин К. Необыкновенное лето. М.: Детская литература, 1971.

81. Федин К. Первые радости. М.: Правда, 1970.

82. Чайковский А.Б. Победа. М.: Худож. лит., 1985.

83. Чехов А.В. Рассказы. М.: А/О Экран, 1994.

84. Шишков В. Повести и рассказы. М.: Худож. лит., 1982.

85. Шукшин В.Я. Угрюм-река: Роман. Т. 1-2. М.: Правда, 19871. БИБЛИОГРАФИЯ

86. Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Русский язык. М., 1934.

87. Адамец П. Образование предложений из пропозиций в современном русском языке. Прага, 1978.

88. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. М. - Л.: Наука, 1964.

89. Адмони В.Г. Типология предложения// Исследования по общей теории грамматики. Ин-т языкознания АН СССР. М.: Наука, 1968.

90. Анрнольд И.В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения// ВЯ. 1982. №4.

91. Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему-реплики» в русском языке// ФН. 1970. №3.

92. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

93. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.

94. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

95. Ахиджакова М.П. Сопоставительно типологическая характеристика способов и средств выражения модальных отношений в русском и адыгейском языках: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Майкоп, 2000.

96. Н.Бабайцева В.В. Предложение как многоаспектная единица синтаксиса// РЯШ. 1984. №3.

97. Бабалова Л.Л. О семантических разновидностях причинного предложения// РЯШ. 1974. №1.

98. Бабалова Л.Л. Семантические разновидности причинных и условных предложений в современном русском языке: Дисс. .канд. филол. наук. М., 1975.

99. Бархударов С. Грамматические очерки. Статья 10. Сложное предложение// Лит. учеба. Книга 4. 1935.

100. Басистов Н. Система синтаксиса. М., 1878.

101. Бах С.А. Структура союзного сложноподчиненного предложения в прозе М.Ю. Лермонтов: Дисс. .канд. филол. наук. М., 1952.

102. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках// Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Изд. 2-е. -М., 1986.

103. Беличова-Крижкова X. Система причинных отношений между предложениями в русском и чешском языках// Новое в зарубежной лингвистике, вып.15. М., 1985.

104. Белошапкова В.А. Сложное предложение в современном русском языке (некоторые вопросы теории). М., 1967.

105. Беляева Е.И. Взаимодействие лексических и грамматических средств при выражении модального значения возможности в русском языке// Школьная и научная грамматика. Воронеж, 1979.

106. Беляева Е.И. Речевой аспект категории модальности// Функционирование языковых единиц в речи и в тексте. Воронеж, 1987.

107. Блэк М. Метафора// Теория метафоры. М., 1990.

108. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л., 1977.

109. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики. М., 1935.

110. Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. М., 1985,

111. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке// ФН. 1979. №2.

112. Бондарко А.В. Система глагольных времен в современном русском языке// ВЯ. 1962. №3.

113. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978.

114. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л., 1984.

115. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Т.2. Киев, 1953.

116. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века -М., 1954.

117. Бунина М.С. Из наблюдений над сложными предложениями, соединенными составными союзами, в современном русском языке// Уч. зап. МГПИ им В.П. Потемкина. Т. XXXIII, вып. 3.- М., 1954.

118. Бунина М.С. Из наблюдений над сложными причинными союзами современного русского литературного языка// Уч. зап. МГПИ им В.П. Потемкина. T.XLII, вып. 4.-М., 1957.

119. Буслаев Ф.И. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1956.

120. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

121. Василенко JI.H. Модальные слова как средство авторизации текста// ФН. 1984. №4.

122. Василенко И.В. Сложноподчиненные предложения с неоднородным соподчинением//РЯШ. 1953. №5.

123. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

124. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. M.-JL, 1947.

125. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

126. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке// Виноградов В.В. Избр. труды: Исследования по русской грамматике. -М.: Наука, 1975.

127. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.

128. Гаврилова Г.Ф. Усложненное сложное предложение в системе других синтаксических конструкций (на материале современного русского языка): Дисс. .докт. филол. наук. JL, 1981.

129. Гаврилова Г.Ф. О коммуникативно-функциональном потенциале придаточной части// Традиционное и новое в русской грамматике Сборник статей памяти Веры Арсеньевны Белошапковой/ Сост. Т.В. Белошапкова, Т.В. Шмелева. М.: Индрик, 2001.

130. Гаврилов Н.В. Причинно-результативные отношения в предложении и тексте// Структурные и функциональные особенности предложения и текста. -Свердловск, 1989.

131. Гальперин И.Р. О понятии «текст»// ВЯ. 1974. №6.

132. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.

133. Гармаш С.В. Пресуппозиционная обусловленность сложного предложения с причинно-следственным значением в современном русском языке: Дисс. .канд. филол. наук. Таганрог, 1998.

134. Гепнер Ю.Р. Сложное предложение и принципы его изучения. Харьков, 1963.

135. Грамматика русского языка, т. 2, 4.1. М., 1953.

136. Грамматика современного русского литературного языка/ Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Наука, 1970.

137. Губанов А.Р. Отношения обусловленности в разноструктурных языках: Дисс. . канд. филол. наук. Чебоксары, 1999.

138. Дерибас JI.A. Употребление указательных слов, выраженных предложно-падежными формами существительных, в сложноподчиненном предложении//РЯШ. 1965. №6.

139. Диброва Е.И. Категории художественного текста// Семантика языковых единиц. Доклады VI Междунар. конф. Т. 2. М., 1998.

140. Долинин К.А. Имлицитное содержание высказывания// ВЯ. 1983. №6.

141. Дымарский М.Я. О лингвистическом статусе сложного синтаксического целого// Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц. JI., 1990.

142. Дымарский М.Я. К осмыслению синтаксических единиц языка, речи и текста// Русистика. Лингвистическая парадигма конца XX века. СПб., 1998.

143. Дюсупова Л.В. Сложноподчиненные предложения с придаточными причины// Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж, 1983.

144. Евтюхин В.Б. Категория обусловленности в современном русском языке: Автореф. дисс. .докт. филол. наук. СПб., 1995.

145. Евтюхин В.Б. Группировка полей обусловленности: причина, условие, цель, следствие, уступка// теория функциональной грамматики. Локатив-ность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996.

146. Евтюхин В.Б. Категория обусловленности в современном русском языке и вопросы теории синтаксических конструкций. Санкт-Петербург, 1997.

147. Ерхов В.Н. Текст и предложение: К определению статуса лингвистических объектов//Синтаксическая семантика и прагматика. Калинин., 1982.

148. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982.

149. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976.

150. Зеленщиков А.В. Пропозиция и модальность: Автореф. дисс. .докт. филол. наук.-СПб., 1997.

151. Земский A.M., Крючков С.Е., Светлаев М.В. Русский язык. ч. 2. 1953.

152. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса современного русского языка. М., 1973.

153. Золотова Г.А. Труды В.В. Виноградова и проблема текста// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1995. №4.

154. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. Изд. 2-е. -М., 2001.

155. Иванчикова Е.А. О структурной факультативности и структурной обязательности в синтаксисе// ВЯ. 1965. №5.

156. Ильенко С.Г. Вопросы теории сложноподчиненного предложения в современном русском языке: Дисс.докт. филол. наук. Л., 1964.

157. Ильенко С.Г. Сложноподчиненное предложение в различных сферах языкового употребления// Вопросы синтаксиса и лексики русского языка. Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена, т. 268. Л., 1965.

158. Ильенко С.Г. Сложное предложение в современном русском языке. Л., 1976.

159. Ильенко С.Г. О семантическом «радиусе действия» предложения в тексте// Теория языка. Методы его исследования и преподавания. К 100-летию со дня рождения Льва Владимировича Щербы. Л.: Наука, 1981.

160. Ильенко С.Г. Функционирование предложения в тексте// Функционирование синтаксических категорий в тексте. Л., 1981.

161. Ильенко С.Г. Текстовая реализация и текстообразующая функция синтаксических единиц// Текстовые реализации и тестообразующие функции синтаксических единиц / Отв. ред. С.Г. Ильенко. Л.: ЛГПИ, 1988.

162. Ильенко С.Г. Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц// Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц/ Отв. ред. С.Г. Ильенко. -Л.: ЛГПИ, 1990.

163. Ильенко С.Г. Три аспекта композиционно-стилистического анализа художественного текста как целостного образования// Художественный текст: аспекты сверхфразовой организации/ Отв. ред. С.Г. Ильекно. СПб: СПбГПУ, 1997.

164. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.

165. Касевич В.Б. Семантика: Синтаксис: Морфология. М., 1988.

166. Качевская Г.А. Из истории сложноподчиненного предложения в русском литературном языке XVI в.: Дисс. .канд. филол. наук. Л., 1952.

167. Кодухов В.И. О причинных союзах в связи с развитием сложноподчиненных предложений// Известия, АН СССР, серия литер, и языка. Т. XXV, вып. 5.-М., 1966.

168. Кодухов В.И. Указательные местоимения и корреляты// XIX герценовские чтения (филологические науки). Л., 1966.

169. Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. Пермь, 1966.

170. Колодезнев В.М. О значении части «мол», «де», «дескать»// РЯШ. 1996. №1.

171. Колосова Т.А. Семантические отношения в сложных предложениях// ФН. 1972. №5.

172. Колосова Т.А. О диктуме и модусе в сложном предложении// ФН. 1979. №2.

173. Колосова Т.А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. -Воронеж, 1980.

174. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М., 1980.

175. Колшанский Г.В. О языковом механизме порождения текста// ВЯ. 1983. №3.

176. Корди Е.Е. Оптативность// теория функциональной грамматики. Темпо-ральность. Модальность. JL, 1990.

177. Коротаева Э.И. Союзы, выражающие отношения причины, цели и следствия // Исследования по грамматике русского языка. JL, 1958.

178. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. -М., 1980.

179. Кржижкова Е. Некоторые проблемы изучения времени в современном русском языке//ВЯ. 1962. №3.

180. Кузнецова Р.Д. История подчинительных союзов в русском языке: Дисс. .докт. филол. наук. М., 1979.

181. Кузнецов С.В. Синтаксис русского языка на основе современного языкопо-знания. Хабаровск, 1929.

182. Кузьмина А. Категория причинности и практика. М., 1964.

183. Кулькова Р.А. Функционирование сослагательного наклонения в современном русском языке: Дисс. .канд. филол. наук. М., 1986.

184. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

185. Лотман Ю.М. Структура художественного текста// Лотман Ю.М. Об искусстве. С.-Петербург: «Искусство-СПБ», 2000.

186. Ляпон М.В. К вопрос о языковой специфике модальности// Изв. АН СССР: СЛЯ,т.30. 1971. Вып. 3.

187. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и тест. (К типологии внутритекстовых отношений): Автореф. дисс. .докт. филол. наук. -М., 1985.

188. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст. (К типологии внутретекстовых отношений). М.: Наука, 1986.

189. Ляпон М.В. «Грамматика» самооценки// Русский язык. Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М., 1992.

190. Максимов Л.Ю. Указательные слова в сложноподчиненном предложении//РЯШ. 1967. №1.

191. Максимов Л.Ю. Теоретические основы описания сложноподчиненного предложения// Уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина, №296. М., 1968.

192. Максимов Л.Ю. Многомерная классификация сложноподчиненных предложений: Дисс. . докт. филол. наук. -М., 1971.

193. Маликова Н.А. К вопросу о союзных сочетаниях в современном русском языке// Уч. зап. МГПИ, т. 451. М., 1971.

194. Манаенкова Л.В. Местоименно-соотносительные (указательные) слова и их роль в структуре сложноподчиненного предложения// Уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина, т. 332. М., 1970.

195. Маркелова Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке// ФН. 1996. №1.

196. Махоткина Е.В. К вопросу выбора методики исследования роли грамматической единицы в структуре текста (методы исследования придаточного предложения в структуре текста)// Вопросы семантики и синтаксиса сложного предложения. Иркутск, 1986.

197. Мецлер А.А. Понятие текстового блокаII ФН. 1984. №6.

198. Мещанинов И.И. Части речи и члены предложения. М., 1949.

199. Михеев А.Ф. Грамматические формы и средства выражения логических отношений основания-вывода в простом предложении// Вопросы морфологии и синтаксиса современного русского языка. Новосибирск, 1966.

200. Мишланов В.А. Русское сложное предложение в свете динамического синтаксиса. Екатеренбург, 1966.

201. Москальская О.И. Семантика текста// ВЯ. 1980. №6.

202. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1981.

203. Москальская О.И. Текст два понимания и два подхода// Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виногра-довские чтения XII-XIII/ Отв. ред. Н.Ю. Шведова. - М.: Наука, 1984.

204. Мухин A.M. Функциональный синтаксис. СПб.: Наука, 1999.

205. Мыркин В.Я. Тест, подтекст и контекст// ВЯ. 1976. №2.

206. Назаретский В.В. Виды и формы подчинительной связи предложений в Лаврентьевской летописи (Повесть временных лет): Дисс. .канд. филол. наук.-М., 1954.

207. Нгуен Т.В. Причинные конструкции и их синонимика в современном русском языке: Дисс. . канд. филол. наук. М., 1986.

208. Немец Г.П. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в русском языке. Ростов-на-Дону: РГУ, 1989.

209. Никитин В.М. Опыт классификации придаточных предложений// Учен, зап. Рязанского гос. пед. ин-та. Рязань, 1941.

210. Николаева Т.М. Актуальное членение категория грамматики текста// ВЯ. 1972. №2.

211. Николаева Т.М. Единицы языка и теория текста// Исследования по структуре текста. М., 1987.

212. Николаева Т.М. От звука к тексту. М.: Языки русской культуры, 2000.

213. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999.

214. Оркина JI.H. Аспектуально-темпоральная характеристика высказываний с семантикой обусловленности временного и условного типов. Чебоксары, 1999.

215. Орлова Н.И. Способы выражения причинно-следственных отношений в трилогии Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность»//Дисс. .канд. филол. наук. Саратов, 1999.

216. Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста (структурная лингвистическая модель): Дисс. .докт. филол. наук. Л., 1987.

217. Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика вреимени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996.

218. Панфилов А.К. Сложноподчиненные предложения с местоименными наречиями в роли относительных слов. М., 1961.

219. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск, 1982.

220. Пермякова С.К. Союз и союзное слова как в современном русском языт ке// Труды кафедр русского языка вузов Восточной Сибири и Дальнего Востока. 1960. №1.

221. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., .1956.

222. Пискунова С.В. Текст: семантика грамматической формы: Автореф. дисс. . .докт. филол. наук. Тамбов, 2002. ,

223. Подкидышева И.В. Субъективная модальность рассуждения (функциональный и лингводидактический аспекты)// Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности. Иркутск, 1990.

224. Попова Е.А. К проблеме определения текста// Исследования по русскому и общему языкознанию. Липецк, 2000.

225. Попова Е.А. Проблемы Я и Другого и явления цитации// Русский язык. Лингвистические наблюдения. Липецк, 2000.

226. Попова Е.В. Коммуникативные аспекты литературного нарратива. Липецк, 2001.

227. Попова Е.А. Полимодальность в предложении// Проблемы сложного предложения. Липецк, 2001.

228. Поспелов Н.С. Сложное синтаксическое целое и основные особенности его структуры// Доклады и сообщения ин-та русского языка АН СССР. Вып. 2.-М.-Л., 1948.

229. Поспелов Н.С. О грамматической природе сложного предложения// Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950.

230. Поспелов Н.С. О некоторых закономерностях в развитии структурных типов сложноподчиненного предложения в русском литературном языке XIX в.//ВЯ. 1961. №6.

231. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике, т. I-II. М., 1958.

232. Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000.

233. Русская грамматика. Т. 2. М., 1980.

234. Русский язык. Энциклопедия/ Гл. ред. Ф.П. Филин. М., 1979.

235. Рыбакова И.Я. Причинные конструкции современного русского литературного языка: Дисс. .канд. филол. наук. Л., 1985.

236. Седун Е.П. О так называемых «вводных» и «вставных» конструкциях// Славянское языкознание. М., 1959.

237. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. -М.: Наука, 1988.

238. Сильницкий Г.Г. Функционально-коммуникативные типы наклонений и их темпоральные характеристики// Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность/ Отв. ред. А.В. Бондарко. J1., 1990.

239. Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста// Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текс и контекст. Виноградовские чтения ХН-ХШ/ Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Наука, 1984.

240. Солганик Г.Я. О модальном значении синтаксической конструкции// РЯШ. 1988. №.

241. Современный русский язык/ Под ред. В.В. Бабайцевой, Л.Ю. Максимова: ВЗ ч. 4.3.-М., 1987.

242. Современный русский язык/ Под ред. В.А. Белошапковой. М., 1989.

243. Современный русский язык/ Под ред. Д.Э. Розенталя. М., 1997., ,

244. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т.З. -М., 1955.

245. Стеценко А.Н. Из истории сложноподчиненного предложения в русском языке// Уч. зап. Томского гос. пед. ин-та, т. XIV. Томск, 1955.

246. Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. М., 1977.

247. Стрельская A.M. Формирование союза дополнительной причины тем более что в русском литературном языке XVIII в.// Уч. записки, т.56. М., 1967.

248. Суровцев А.Н. Сложноподчиненные предложения с придаточными причины и цели в современном русском языке: Авт. .канд. филол. наук. Л., 1953.

249. Суровцев А.Н. Сложноподчиненные конструкции в составными союзами// Материалы конференции северного зонального объединения кафедр русского языка пединститутов. Л., 1963.

250. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. -Л.:. Наук, 1990.

251. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посес-сивность. Обусловленность. СПб.: Наук, 1996.

252. Теремова P.M. Собственно-причинные сложноподчиненные предложения в аспекте их функционирования в тексте// Сложное предложение в системе других синтаксических категорий. Л., 1984.

253. Теремова P.M. Опыт функционального описания причинных конструкций,-Л., 1985.

254. Теремова P.M. Функционально-грамматическая типология конструкций обусловленности в современном русском языке: Дисс. .док. филол. наук. -Л., 1988.

255. Теремова P.M. Конструкции логического вывода в зеркале теории познания// Русистика. Лингвистическая парадигма конца XX века. СПб., 1998.

256. Томилова Т.П. Частицы в сложноподчиненном предложении// РЯШ. 1984. №2.

257. Трошина Н.Н. Проблемы теории текста// Теоретические проблемы советского языкознания: 1977-1986 (к 70-летию Великого октября). М., 1987.

258. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). М., 1968.

259. Тураева З.Я. Художественный текст и пространственно-временные отношения// Семантико-стилистические исследования текста и предложения. -Л., 1980.

260. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности// ВЯ. 1994. №3.

261. Туровская С. Проблемы изучения модальных смыслов: теоретический аспект (на материале современного русского языка). Диссертация. Тарту, 1997.

262. Федоров А.К. Система подчинительных союзов в современном русском языке (Проблема взаимосвязи значения союза и структуры сложного предложения).: Дисс. .докт. филол. наук. Орел, 1972.

263. Федосюк М.Ю. Речевой замысел говорящего и его компоненты// Традиционное и новое в русской грамматике. М., 2001.

264. Фридман Л.Г. О статусе текста и его компонентов// Коммуникативные единицы языка: Всесоюзн. науч. конф.: Тез. докл. М. 1984.

265. Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность. Дейксис/ Отв. ред. Т.В. Булыгина. -М.: Наука, 1992.

266. Черемисина М.И. Моносубъектная конструкция. Понятие и типология// Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск, 1980.

267. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987.

268. Черкасова Е.Т. Русские союзы неместоименного происхождения. Пути и способы их образования. М.: Наука, 1973.

269. Хабургаев Г.А. Старославянский язык. М., 1986.

270. Шапиров А.Б. Строение предложений в русский народных говорах: Дисс. . канд. филол. наук.-М., 1946.

271. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.

272. Ширяев Е.Н. Отношения логической обусловленности: способы выражения и их распределение по сферам языка// Грамматические исследования: Функционально-стилистический аспект. Морфология. Словообразование. Синтаксис.-М., 1991.

273. Шмелев А.Д. Суждение о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика// Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995.

274. Шмелева Т.В. Диалогичность модуса// Вестн. Моск. кун-та. Сер. 9. Филология. 1995. №5.

275. Щеулин В.В. Способы формализации подчинения в аспекте соотношения союзов и коррелятов// Вопросы синтаксиса русского языка. Рязань, 1976.

276. Щеулин В.В. Структура СПП с точки зрения разноаспектного характера подчинения// Синтаксис предложения и текста. Воронеж, 1985.

277. Щеулин В.В. О сочетаемости коррелятов и союзных сигналов подчинения в составе сложноподчиненного предложения// Русское предложение: исследование и преподавание в школе и вузе. Воронеж, 1986.

278. Щеулин В.В. Сложноподчиненные предложения, их структурно-семантические и функциональные свойства в аспекте понятия синтаксического поля, ч. I-III.-Липецк, 1993-1994.

279. Якубинский Л.П. История древнерусского языка М., 1953.