Структура смыслообразования в пространстве углубленной коммуникации

Власова, Татьяна Владимировна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Структура смыслообразования в пространстве углубленной коммуникации

Год: 1999
Автор научной работы: Власова, Татьяна Владимировна
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Владивосток
Код cпециальности ВАК: 09.00.11

Диссертация по философии на тему 'Структура смыслообразования в пространстве углубленной коммуникации'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структура смыслообразования в пространстве углубленной коммуникации"

На правах рукописи

ВЛАСОВА ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА

СТРУКТУРА СМЫСЛООБРАЗОВАНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ УГЛУБЛЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Владивосток 1999

Работа выполнена в Дальневосточном государственном техническом университете

Научный руководитель: доктор философских наук,

профессор Ячин С.Е.

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Кирсанова Л.И.

кандидат философских наук, доцент Сакутин В.А.

Ведущая организация: Дальневосточный

государственный университет

Защита состоится «% » О1999 в « № » часов на заседали!

диссертационного совета К. 064. 01. 07. в Дальневосточном государственно!

техническом университете по адресу: 690600, г. Владивосток, у:.

Пушкинская, 10, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Дальневосточной

государственного технического университета.

Автореферат разослан « /Г» аи/га^ 1999 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Гришина Е. С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Актуальность темы исследования. Проблематика смыслообразования как конституирующей деятельности сознания была тематизирована феноменологией и в современной философии стала одной из центральных. В поиске соответствующего контекста эта проблематика подошла к идее жизненного мира, среди различных способов понимания которого наиболее перспективным оказалась его трактовка как коммуникативной системы. Анализ связи процедур смыслообразования с коммуникативными отношениями становится в современной философии все более настоятельным. Этот анализ разворачивается под знаком множества вопросов. Существует ли взаимозависимость между видом коммуникации и смыслообразующей деятельностью его агентов? Какого рода коммуникация в наибольшей степени способствуют процессу смыслообразования? Какова зависимость процедур смыслообразования от занятых диспозиций? Каким образом нарушение коммуникативного режима сказывается на деформации жизненных смыслов? Можно ли так построить коммуникативную систему, чтобы она способствовала смысловой гармонизации жизни?

Существует особый вид коммуникативных отношений, который в силу своей методической отработанности представляет собой наиболее ясную область для социально-философского анализа. Это те отношения, которые возникают в рамках психотерапии и консультативной психологии. В теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, возникающая здесь структура смыслообразования обозначается как терапевтический дискурс, наряду с эстетическим и теоретическим*. В рамках этого дискурса может быть :овмещена роль участника коммуникации и её наблюдателя (исследователя). У1ы называем его «углубленной коммуникацией» (имея в виду ряд оснований, которые будут указаны далее) и полагаем, что коммуникации

Habermas J. The theory of communicative action. Boston: Beacon Press, 1984. Vol. I. C. 21.

такого типа образуют смысловые «ядра» жизненного мира, хотя и не охватывают всего его пространства.

Имея дело с духовной реальностью, в которой представленс смысловое поле клиента, психотерапевт направляет свои усилия на егс реконструкцию. Это диктуется, с одной стороны, запросом клиента, с друго? - социальным назначением психотерапевтической помощи: способствовать гармоничной интеграции внутреннего мира клиента для успешного егс взаимодействия с социокультурной средой. В контексте такой деятельности становится актуальным понимание процедур смыслообразования и сущности коммуникации, которая способна обеспечить их успешность. Необходимость верифицировать существующий психотерапевтический опыт, его процедурный репертуар, заставляет обратиться к истокам, а именно к философии, на которой базируются основные теоретические и практические тенденции в психотерапии.

Разделяя убеждение А. Маслоу в том, что «психология, которая не ведает глубинного измерения... не приносит желаемых результатов»* мы, для реконструкции содержания понятия «терапевтический дискурс», соединяем две традиции: феноменолого-герменевтическую (и в ее рамках -онтолого - экзистенциальную) аналитику процедур смыслообразования, как процедур сохранения единства опыта (автономии), и традицию, обозначенную_ понятием—«коммуникативная рациональность». С одной стороны, экзистенциональный анализ, который не всегда поддается точным рационалистическим интерпретациям, обретает в «коммуникативной рациональности» стабильность углубленной стратегии поиска смысла с присущими ей норморегулирующими процедурами, с другой стороны, рационально выстроенная коммуникация, присоединяясь к традиции феноменологии, укрепляет статус фрагмента «жизненного мира», который способен концентрировать смысл.

' Маслоу А. Психология бытия. - М.: «Рефя-бук», К.: «Ваклер», 1997. С. 39.

Объединение этих традиций позволяет установить некоторые черты смыслообразующей коммуникации как стратегии поиска истины, которая способна выполнять важнейшие функции в становлении общественных отношений и действий: продуцирование новых смысловых единиц, их соотнесение, интеграцию в общезначимые универсалии и, в конечном итоге, способствовать взаимопониманию участников социального взаимодействия.

развернутые как в феноменолого-герменевтической, онтолого-

экзистенциальной аналитических традициях, так и в традиции трансцендентально-герменевтического прагматизма.

Степень научной разработанности темы. Подход к анализу процедур смыслообразования в коммуникативных отношениях основан на работах Г.Гегеля, Э. Гуссерля, Г.Шпета, М.Шелера, М.Хайдеггера, Г.Гадамера, А.Шюца, К.-О. Апеля, Ю. Хабермаса. Кроме того, привлечены работы В. Дильтея, А. Кожева, Ж. Бодрийяра, М. Бахтина, Н.Мотрошиловой, Ю. Лотмана, Э. Берна, А. Ассаджоли, Ф. Перлса, К.Роджерса, К. Ясперса, В. Франкла.

Проблема смыслообразования практически всегда была связана с идеей целостности сознания человека, взаимодействующего с миром. Главным условием рождения смысла провозглашалась деятельность автономного сознания (Аристотель, Платон, бл. Августин, Г. Лейбниц, И. Кант, Г. Гегель, С. Кьеркегор и др.), вступающего в отношения с «иным»: со «сходной природой», с другими «монадами», с Богом, с человеком. Феноменология, прошла путь философского осмысления проблемы от идеи замкнутого на собственном содержании сознания (Р. Декарт, Г. Гегель) к идее сознания, «открывающего» Другого и образующего «подлинное сообщество» в коммуникации (Ф. Брентано, Э. Гуссерль) и, далее, к проблеме

коммуникации как месту, определяющему процесс смыслообразования (Г. Шпет, М. Шелер, М. Хайдеггер, Г. Гадамер и др.).

Необходимость присутствия Другого для конституирования смысловых универсалий определила этическую направленность коммуникативного взаимодействия - со-гласование в миропонимании требует умения слушать и слышать высказывания Другого, мириться с его «инаковостью», автономией, учитывать его переживания, мотивы и дели. Однако, определив сущностные черты смыслообразующей коммуникации, прежде всего, как формы социальной жизни и, далее, как феноменолого-герменевтического, онтолого-экзистенциального пространства, философская мысль оставила без внимания те принципы взаимодействия, которые, собственно, и позволяют организовать поле смыслоконституирования. Определенную завершенность идее смыслоорганизующей коммуникации придают представители трансцендентально-герменевтического прагматизма (К.-О. Апель, Ю. Хабермас). Утверждая, что разум проявляет себя в коммуникативной рациональности и исходя из необходимости априорного признания автономии участников коммуникации, Ю. Хабермас выявляет ее нормообразующие элементы, которые, в свою очередь, на основе культурно-этических принципов позволяют разработать общие принципы дискурсивной этики: стремление к консенсусу, ориентация на иллокутивные высказывания (открытость при обсуждении ^намерений),-координация- планов,—учет притязаний на значимость высказываний каждого, право на аргументацию и критику и пр. Соблюдение этих принципов задает ситуацию институализированного «идеального коммуникативного сообщества», в рамках которого становится возможным конституирование универсальных ценностей (смыслов) и достижение целостности его участников. В отличие от коммуникативных отношений, основанных на «личных» отношениях (симпатии, дружбы, любви), в которых всегда возможно «соскальзывание» к борьбе за превосходство, к «присвоению» Другого (или слиянию с ним), институализированные отношения укрепляют автономию личности, делают

коммуникацию стабильной и не имеющей иных целей, чем обнаружение истины.

Психотерапевтическую коммуникацию, которая имеет свои специфические особенности: зависимость от социальных форм, в которых она осуществляется; зависимость от характера запроса клиента, имеющего в своих истоках определенные жизненные обстоятельства и предполагающего его конкретное разрешение; задействованность глубинных слоев личности (базовые потребности, мироощущение и пр.), - мы, в отличие от существующий представлений о ней как об эмпатическом пространстве, находим основания рассматривать в качестве «углубленной коммуникации» -стратегии поиска смысла, имеющей институализированный характер взаимодействия на основе принципов «коммуникативной рациональности».

Задача диссертанта состоит в определении принципов углубленной коммуникации, которая, как предполагается, отличается от диалогического, «дружеского», «любовного» общения, а также от психотерапевтической ситуации, которая задана теоретическими разработками в различных направлениях психотерапии на сегодняшний день: трансакционным анализом Э.Берна, психосинтезом Р. Ассаджоли, клиентоцентрированной терапией К. Роджерса, гештальттерапией, логотерапией В.Франкла и др.

Предмет исследования. Предметом исследования является режим углубленной коммуникации с точки зрения конституирования подлинного смысла предметов опыта.

Пель и задачи исследования. Рассматривая психотерапевтический дискурс как разновидность социальной и коммуникативной практики (коммуникативного действия), выявить характерную для него структуру смыслообразования на уровне операционализации основных смыслоорганизующих элементов.

При этом необходимо решить следующие задачи:

• Дать анализ основных феноменолого-герменевтических концепций смыслообразования как основы теории коммуникативной рациональности.

• Определить роль непосредственной коммуникации в формировании смысловых универсалий.

• Выявить рационально-коммуникативные основания процедур смыслообразования.

• Дать анализ существующего психотерапевтического опыта в заданном контексте.

• Определить специфические черты углубленной коммуникации.

Методологическая основа исследования. Философско-методологи-

ческой основой работы является категориальный аппарат феноменологии, герменевтики и трансцендентально-герменевтического прагматизма, включающий понятия «интенциональность», «интерсубъективность», «феноменологическая редукция», «герменевтический круг», «коммуникация», «коммуникативная рациональность» и другие.

С помощью историко-генетического метода рассматриваются идеи смыслообразования, связанные со становлением идеи коммуникативной рациональности. Структурно-функциональный метод позволяет выделить структуру смыслообразования, функции ее элементов, находящиеся в поле взаимофункционального действия.

Феноменологический метод имеет междисциплинарный характер. В исследовании решается не столько философская задача, связанная с проблемой смыслообразования, сколько философско-методологическая задача, связанная с выявлением той модели коммуникации, которая позволяет более эффективно решать задачу поиска смысла.

Научная новизна.

• Дана систематика моделей смыслообразования, представленных в феноменолого-герменевтической традиции.

• Прослежена эволюция идеи смыслообразования от ситуации «монологического» сознания до взаимодействия двух «логических» субъектов в рамках позиции «коммуникативной рациональности».

• Выявлена фундированность стратегии поиска истины в феномене автономии.

• Психотерапевтическая коммуникация рассмотрена с точки зрения реального воплощения в ней всех принципов смыслообразования и содержательно определена как «углубленная коммуникация».

• Выявлены основные принципы углубленной коммуникации (психотерапевтического дискурса).

• Показаны возможности феноменологического подхода к описанию процедур «углубленной коммуникации».

Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационного исследования могут стать основой для пересмотра психотерапевтических стратегий в части выделения основного запроса клиента, заключения контракта, а также для разработки новых принципов коммуникативного поведения психотерапевта. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных блоках курсов «Основы консультативной психологии», «Элементы психотерапии в структуре психологического консультирования», «Теоретические основы психотерапевтических направлений», в тренинге-семинаре «Самосознание психотерапевта».

Апробапия исследования. Основное содержание диссертации отражено в трех статьях, в выступлениях на четырех региональных научно-практических конференциях: «Актуальность любви», «Теология, философия и психология одиночества», «Психологическая наука и практика в крае», «Философия, психология, теология вины».

Результаты работы были обсуждены на заседаниях кафедры психологии в Дальневосточной государственной морской академии и кафедры философии Дальневосточного государственного технического университета.

Структура работы и объем работы. Структура диссертации юответствует целям и задачам исследования. В соответствии с содержанием

и логикой материала текст состоит из введения, двух глав, подразделенных на параграфы, заключения и списка литературы, включающего 182 источника.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее разработанности, дается краткий обзор литературы, определяется предмет, цель, основные задачи исследования, методологическая основа их решения, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрывается научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.

В первой главе: «Эволюция понимания смыслообразования в феноменолого-герменевтической традиции», - прослежена эволюция идеи смыслообразования от «монологического» сознания, открывающего «иное» в своем содержании и присваивающего функцию смыслоконституирования в отношениях с ним, до конституирующего смысловые универсалии субъекта, который «со-гласовывает», верифицирует и дополняет собственное смысловое поле в феноменолого-герменевтическом, онтологическом, социальном пространстве коммуникации с другими субъектами. Таким

образом,__выявляется_историческая —динамика " и преемственность

феноменологической мысли от абстрактного понимания интерсубъективности к конкретным чертам коммуникации и ее подлинному значению в процессе смыслообразования.

Первый параграф: «Монологическое» сознание как «собственник» смыслообразования», - выявляет схожесть во взглядах Гегеля и Гуссерля на процесс смыслообразования.

Как «естественному» сознанию, по Гегелю, так и сознанию в «естественной» установке, по Гуссерлю, присущи «сращенность» собственного содержания с содержанием «предмета» внимания, абсолютная

(хотя и абстрактная) внутренняя свобода, власть над «предметом» как над самим собой, отрешенность от любого «иного» содержания и тотальное бессмыслие в силу собственной неопределенности. Однако присущая им динамика в движении от собственного зафиксированного содержания к «иному» содержанию, которая сообщается «диалектическим непокоем» ощущающего и воспринимающего рассудка, и «интенциональностью» сознания, заставляет их, проходя путь «негации», открывать нечто «различенное» в своем содержании и конституировать ему новые смыслы, отрицая, тем самым, прежнее свое и его содержание. Само открытие в себе некоего «иного» устанавливает определенные отношения между неизменной частью сознания и его «различенной» сущностью: неизменное сознание (Господин) и трансцендентальное Я («Я есмь») тематизируя себя, одновременно, восстанавливают власть над собственным содержанием, удостоверяются в собственной очевидности, отделяют «иное» как достоверность и конституируют себя в отношении к нему. «Неизменное» сознание конституирует собственное господство над различенным, присваивая ему смысл «зависимого» от него самого; «трансцендентальное Я» также «господствует», присваивая свои смыслы «иному» по механизму «аналогизирующей апперцепции» - иными словами, оба оказываются «собственниками» смыслоконституирования. Следствием присвоения права на конституирование смысла является «монологичность» сознания, которое не нуждается в верификации этого смысла.

Открытие инстанции Другого приводит не только к осознанию его смысла, но к открытию собственной причастности к нему - к «реальному знанию» и «всеобщему духу», по Гегелю, к трансцендентальному ego и интерсубъективности, по Гуссерлю. В этой со-причастности необходимо содержатся знание о наличии «иного», осознание собственной достоверности и устойчивости, общие переживания (как следствие аналогизирующей апперцепции). В отличие от Гегеля, который процесс смыслоконституирования «иного» раскрывает в рамках «замкнутого» на

собственном содержании сознания, Гуссерль переносит этот механизм на отношения с Другим из жизненного мира. Однако, «трансцендентальное Я» также не способно вступить в «подлинное сообщество», так как оно не нуждается в слове Другого, хотя его необходимость декларируется философом.

В обеих концепциях опыт познания раскрывает конкретную реальность, не «преобразуя» ее. В каждой из них подчеркивается этический характер взаимодействия с «иным».

Не находя у Гуссерля четкой разработки содержания интерсубъективности и исходя из некоторых положений его концепции смыслообразования, диссертант выделяет некоторые приметы взаимоотношений в гипотетическом «сообществе», определяет содержание интерсубъективности как следствия тех или иных взаимоотношений, и рассматривает заложенный в них потенциал конституирования сущности коммуникации. Коммуникация предстает как пространство духовного и «человеческого «самоосуществления» целостной личности; общее место конституирования собственного смысла, смысла Другого и жизненного мира; этическое пространство, требующее своей «дискурсивной этики», на основе само-определенности (автономии) его участников; фрагмент социальной жизни, осуществляющийся в модусе понимающего со-бытия.

К главным ценностным значениям,___которые _ могут быть

конституируемы (и подтверждены) в рамках этой коммуникации, диссертант относит признание собственного «Я есмь» и «Я есмь» Другого автономной, открытой, доверяющей (и доверяющейся) целостностью; признание духовности и «человечности» в себе и Другом; признание позитивности жизненного мира в качестве объединяющей и посредничающей инстанции между участниками взаимодействия.

Заложенная в концепциях Гегеля и Гуссерля идея о сущности взаимодействия с Другим стала основой дальнейшей ее разработки в рамках феноменологической герменевтики

Второй параграф: «Взаимодействие с Другим как поле смыслообразования» показывает, что смыслообразование все менее зависит от усилий трансцендентальной субъективности и все более погружается в сферу социально-культурных отношений. Конституирование мира индивидуальных убеждений, мнений и оценок становится полем деятельности субъектов, взаимодействующих в актах коммуникации, где интенциональная жизнь каждого отдельного сознания сливается с единым интерсубъективным потоком интенциональности, обладающим свойствами непрерывности и целостности.

Признаки социальной направленности коммуникации выявлены в концепции Г.Шпета, который объявляет собственником смыслообразования «коллективность», выражаемую в слове как конкретном локусе смыслоосуществления. Герменевтический поворот в проблеме выявляет коммуникацию как необозримое поле истолкования смыслов в ходе взаимодействия с Другим. Однако способы соотнесения смысловых единиц в рамках «коллективности» (коммуникации) и содержание этого понятия Г. Шпетом не разрабатываются.

Необходимость Другого в акте конституирования смысловых универсалий подчеркнуты в философских исследованиях М.Шелера, М.Хайдеггера, Г.Гадамера, А.Шюца, которые исходят из общей идеи об изначальной «открытости» человека миру. Основой смыслообразующей коммуникации становятся интенциональность сознания, предпонимание, отрицание собственной однозначности и однозначности «жизненного мира» (позиция завершающего себя скептицизма, по Г. Гегелю), стремление к собственной смысловой перспективе, социально-ролевым и этическим установкам.

На укорененность теории коммуникации в феноменологии указывают «которые аспекты рассмотренных концепций смыслообразования. Предпосылками смыслообразования являются: интенциональность сознания направленность вовне, «открытость» миру); наличие Другого

(«сообщество», «коллективность», «коммуникация», «встреча»; допредикативный опыт («интуиция», «предпонимание», «предрассудки», «заблуждения», «уразумение», «типические структуры сознания и поведения», мотивация, цели, собственная смысловая сфера); язык («слова», «логика языка», «метаязык»).

«Общим» местом усмотрения смысловых универсалий и достижения целостности является коммуникация (фрагмент «жизненного мира», «сектор социальной реальности», «урок жизни», «событие мысли», «круг понимания», «идеальная речевая ситуация»).

Общими процедурными элементами являются: феноменологическая редукция, выявляющая Я (и его содержание) в проблемном поле; тематическое эпохе (выявляющее «предмет» взаимодействия); «аналогизирующая апперцепция» как механизм, присваивающий и удерживающий исходные позитивные значения Другого (как «меня, ожидающего отклика, доверия и понимания») и позволяющий "без страха" вступать в коммуникативные отношения.

В итоге коммуникацию можно рассматривать как феноменологическое пространство, в котором важен феномен отношений, общая направленность интенций и вынесенность их вовне на предмет исследования, поэтапное выявление смысловых структур и объединение их в универсалии (М. Шелер, М. Хайдегтер); герменевтическое поле истолкования общезначимого смысла, осуществляющегося в стихии сказа, горизонт которого делает явными границы объективации мыслимого и сознаваемого, и где понимание осуществляется как «собирание» себя самого и мира в смысловой целостности (Г. Шпет, М. Шелер, М. Хайдеггер, Г. Гадамер); онтологически-экзистенциальное пространство, где участники самоосуществляются в модусе «присутствия», понимаемого как подлинное вот-бытие, как онтологический «проект» себя-самого-в-будущем (М. Шелер, М. Хайдеггер, Г. Гадамер); социальное пространство, в котором конституирование смысла становится общей деятельностью субъектов, верифицирующих типические

структуры сознания и поведения и со-гласовывающие их с целью адаптации в «жизненном мире» (А. Шюц); этическое пространство, в котором принцип сохранения автономии каждого закладывает основу для дискурсивной этики (Г. Гегель, Э. Гуссерль, М. Шелер, М. Хайдеггер, Г. Гадамер); пространство углубленного общения, в котором может быть пройден путь от «чуждости» к близости и дружбе с Другим, испытан «дух свободы и радости» (Г. Гадамер).

Определяющим моментом смыслообразующей коммуникации диссертант полагает ее этическую направленность, которая задает основу для формирования дискурсивной этики и посредством которой становится возможной реализация стратегии поиска истины.

Такое понимание коммуникативного пространства и связанного с ним процесса смыслообразования подготовило дальнейшую разработку проблемы коммуникации в рамках трансцендентально-герменевтического прагматизма: ее структуры, основных принципов, определенных черт и предварительных условий, которые определяют коммуникативную успешность.

Третий параграф: «Смыслообразование в пространстве коммуникативной рациональности» рассматривает проблему в рамках теории коммуникативного действия, направленной на интегративное понимание социальной реальности.

Представители этого направления К.-О.Апель и Ю.Хабермас принимают, перерабатывают и дополняют ряд предпосылок, необходимых для организации успешного коммуникативного действия, выдвинутых в рамках феноменолого-герменевтической традиции: социальную природу смыслообразования (необходимость Другого в процессе смыслоконституирования); наличие допредикативного опыта (разум, языковая традиция и пр.); этическую направленность процесса смыслообразования, в котором принцип автономии участников коммуникации становится фундирующей основой дискурсивной этики;

положение об онтологизирующей роли языка в процессе смыслообразования и реализации индивидами себя в целостности.

Процесс коммуникации отражает реализацию ряда методологических установлений феноменологии, нашедших свою специфическую трактовку в теории коммуникативного действия. Феноменологические процедуры прилагаются не к единичному сознанию, которое вступает во взаимодействие с Другим, а к самому процессу коммуникации. В частности, тематическое эпохе призвано выделить область смыслового рассогласования, отделяющего индивидов друг от друга (а не для «открытия» наличия Другого). Феноменологическая редукция выступает здесь как поэтапный процесс сведения тематизированной области смыслового рассогласования в единый смысловой конструкт, понятный каждому. Аналогизирующая апперцепция выявляется в качестве априорной веры в разум и коммуникативную компетентность Другого, в его этическую суть. Она способна задавать изначальное доверие, открытость и «бесстрашие» при вступление в коммуникативное действие.

Получают свое развитие и базовые понятия феноменологии. Интенциональность сознания обретает социальную направленность и определяет связь между индивидами. Жизненный мир становится непроблематизируемым общим знанием, горизонтом, в рамках которого уже

всегда находятся коммуникативно действующие_____Он—считается-

рациональным в той мере, в какой он делает возможным взаимодействия, направляемые коммуникативно достигаемым согласием. Структуры жизненного мира устанавливают формы интерсубъективности возможного понимания, «организуют» коммуникативное действие. Будучи сферой, которая предоставляет постоянную возможность соотнесения знаний, жизненный мир, в то же время, «наращивает» свое собственное содержание благодаря ему. При такой трактовке понятия коммуникация становится тем концентратором смысловых универсалий, которые до нее неявно «хранятся» в горизонте жизненного мира. Интерсубъективность отражает не только

субъекта, соотносящегося с объектом в фундаментальных модусах познания, но и как договаривающийся с другими в процессе познания и действия. Это смещает фокус исследования от когнитивно-инструментальной к коммуникативной рациональности. Становится важной интерсубъективная связь устанавливающаяся между индивидами, обладающими языковой компетентностью и компетенцией действия, ориентированного на взаимопонимание.

Таким образом выявляется преемственность трактовки процесса смыслообразования и связанного с ним процесса коммуникативного действия в феноменолого-герменевтической традиции К.-О. Апелем и Ю. Хабермасом, которые на их основе и при дальнейшем их развитии выдвигают свое понимание коммуникативной рациональности. Здесь смыслообразование укоренено в социальных отношениях и определяет коммуникацию как смыслообразующее «ядро» жизненного мира, в котором феноменальная, герменевтическая, онтологическая и этическая сущность человеческих отношений реализуется в рамках коммуникативной рациональности.

Коммуникация в доктрине К.-О. Апеля выступает как взаимодействие индивидов, имеющих в виду и пытающихся реализовать черты идеального конструкта сообщества (онтологизирующий аспект), в котором может быть адекватно постигнут смысл любого аргумента и определена его «правильность».

Как критерий определения истинности и ложности достигнутого взаимопонимания Ю. Хабермас выделяет дискурс, так как именно в нем требования значимости тематизируются и все мотивы, кроме готовности к рационально обоснованному соглашению, исключаются. Это создает предпосылки для возникновения «идеального коммуникативного сообщества», основными характеристиками которого являются, прежде всего, характеристики этические. Хабермас указывает на необходимость априорного признания разума Другого, его коммуникативной

компетентности и компетентности действия. Такое признание является важнейшей предпосылкой для вступления в сообщество и предполагает, что у каждого, кто вступает в коммуникативное сообщество уже есть дорефлексивно-нетематическое знание, которое включает наличие смысловых связей между человеком и «тремя мирами» - объективным, субъективным, социальным. На существование этих связей указывает имеющееся отношение к ним как результат внутреннего соотнесения своей смысловой сферы с присутствующим «миром» до коммуникации. Кроме того, важнейшей целью коммуницирующих является признание намерений и целей Другого, которые уже есть и выражают запрос сложившейся автономной субъективности. Все нормативные требования в пространстве «коммуникативной рациональности» вытекают именно из этих предпосылок и, в конечном счете, направлены на сохранение автономии коммуницирующих. Более того, Хабермас прямо связывает возможность понимания Другого, его смысловой сферы, и установление с ним смысловых связей с феноменом признания уже имеющейся автономии.

Таким образом, «теория коммуникативного действия» Ю. Хабермаса рассматривается как стратегия воплощения идеи смыслообразования, простирающейся от «объективного идеализма» Гегеля до феноменолого-герменевтической онтологии Хайдеггера и переводящей процесс смыслообразования в рамки институализированной коммуникации, где поиск смысловых универсалий строится, прежде всего, на принципе автономии ее участников.

Прослеженная динамика принципа автономии в рамках идеи смыслообразования приводит к следующим выводам:

- Автономия как фундаментальное свойство самости является основой смыслоорганизующей деятельности индивида;

- Осознание собственной автономии индивидом «требует» .автономии Другого и становится предпосылкой для их совместной смыслоконституирующей деятельности;

- Только на основе признания автономии друг друга становится возможным и признание норморегулирующих принципов стратегии поиска истины;

Автономия, как самопрезентирующая себя смысловая сфера, нуждающаяся в речевой деятельности, способствует введению дискурсивной этики в процесс взаимодействия.

Имея своей задачей проследить развитие идеи смыслообразования в рамках психотерапевтического опыта, диссертант выдвигает предположение о том, что принцип автономии участников коммуникации, как основа стратегии выявления смысла, имеет свою реализацию в разворачивающейся в рамках психотерапии «углубленной коммуникации», формирует и удерживает в ее базовых процедурах большинство из этических норморегулирующих принципов взаимодействия, разработанных в «теории коммуникативного действия Хабермаса, и, значит, обеспечивает смыслоконституирующую деятельность ее участников.

Во второй главе: «Психотерапевтический дискурс как «углубленная коммуникация» реализующая принципы

«коммуникативной рациоиальностн» на примере «экзистенциальной коммуникации» К.Ясперс& выявляется укорененность психотерапии в феноменологии, герменевтике и онтологии, а также раскрывается сущность взаимосвязи между феноменом автономии и существующим в психотерапевтическом взаимодействии асимметричным характером распределения ролей. Анализ психотерапевтических этапов и базовых процедур как стратегии реального воплощения основных моментов смыслоконституирования показывает их фундированность в норморегулирующих принципах «коммуникативной рациональности». Непосредственное взаимодействие в психотерапии раскрывается как «углубленная коммуникация» - институализированная форма взаимодействия, в которой заложен потенциал реального воплощения как

онтолого-экзистенциальных принципов, так и принципов «коммуникативной рациональности».

Первый параграф: «Феноменолого-герменевтическне основы психотерапии в рамках «экзистенциальной коммуникации К.Ясперса»

раскрывает методологический принцип понимания Другого, заложенный в основу «экзистенциальной коммуникации» и определяющий сущность взаимодействия участников коммуникации. Процедурные моменты осуществляющегося понимания (сообщение, обсуждение, проверь, сведение смысловых элементов к единственно точному высказыванию, отражающему универсальность смысла понятного каждому) в концепции Ясперса базируются на гуссерлевских методологических требованиях: «беспредпосылочности», «созерцании», «описании». Синтез понятий «понимание» и «проникновение» В. Дильтея с понятиями «созерцание» и «очевидность» Э. Гуссерля воплощается в методологическом принципе «пресуществления настоящим», который отражает механизм смыслоконституивных моментов образа «Другой» - его существенных черт и переживаний. Истолкование «схваченных» смыслов происходит по принципу герменевтического круга понимания, основанного на связи: «клиент — психотерапевт— клиент».

Определяя психотерапию как пространство, где возможна реализация основных принципов «экзистенциальной коммуникации», К. Ясперс видит ее — главнуюцель - посредством «душевности» проникнуть в последние глубины существа клиента и найти там основу, исходя из которой его можно было бы вывести на «путь исцеления». Психотерапевтическое взаимодействие рассматривается как «пограничная ситуация», в которой сосредоточено ядро бытия и становится возможным обретение позитивной смысловой действительности. В ее рамках осуществляются «самовыявление» целостности клиента, который «узнает» себя в глазах Другого, достигает новых глубин самопознания, подтверждает и наполняет содержанием процесс выявления собственной сущности; «взаимное высветление», как

процесс одновременного становления и развития участников; конституирование смысловых универсалий, объединяющих участников на основе их понимания и принятия.

Укорененность психотерапевтического взаимодействия в феноменологической традиции отражена в следующих ее процедурных принципах: «анапогизирующей апперцепции», как продолжении донаучного (допредикативного) понимания Другого и как выражения изначального доверия и открытости коммуникации, полагающих ее безопасность; феноменологической редукции (как запрета на предшествующий опыт и мотивы участников, как позиции скептицизма и пр.), в ходе которой осуществляется непосредственное созерцание и описание смысла Другого, поэтапного осуществления «сообщества»; тематизации феноменальных собственных проявлений и проявлений Другого.

На основании проведенного исследования, диссертант делает вывод о том, что предлагаемая Ясперсом модель «экзистенциальной коммуникации», основанная на важнейших феноменолого-герменевтических принципах смыслообразования, как реальное психотерапевтическое пространство максимально приближено к типу коммуникации, основанной на принципах отношений «дружбы» и «любви»; имеет черты идеальной модели взаимоотношений двух личностей, как реальности особого рода, способной соединить в себе человеческую экзистенцию и разум, гарантирующий обретение смысла для каждого, кто в этой реальности пребывает.

Одновременно отмечается смещение акцента в сторону «сочувствующего» взаимодействия, что способно затруднить реализацию задачи поиска истины, не зависящей от субъективного поля переживаний.

Второй параграф: «Психотерапевтический дискурс как реализация принципа автономии в рамках социально-определенной ролевой коммуникации» рассматривает сущность взаимосвязи принципа автономии с ролевой асимметрией, существующей в психотерапевтическом дискурсе как социально заданной практике. В одновременном сосуществовании

автономии и ролевой асимметрии диссертант находит определенную закономерность, которая задана всей феноменологической традицией и находит свое развитие в «теории коммуникативного действия»: автономия есть следствие столкновения собственной смысловой сферы с «иными» смыслами «жизненного мира», в котором попытки их «негации» приводят к открытию собственного несовпадения со смысловой тканью мира или к недостаточности смысловых связей. Открытие неустойчивости собственного бытия рождает стремление интегрироваться в социокультурной среде. Внутренняя ситуация индивида обретает антиномичный характер: с одной стороны, желание сохранить «привычный» и «надежный» мир, с другой -переживание собственной изолированности от мира и жажда «иного». «Непокой» естественного сознания, присущая ему интенциональность и открытость ставят под сомнение собственную смысловую сферу, сознание занимает позицию «скептицизма» и тематизирует свое смысловое пространство. Двойная «негация» (по отношению к собственному содержанию и далее, по механизму «аналогизирующей апперцепции», по отношению к «иным» смысловым сферам), тематизирует «иной» возможный смысловой горизонт, приводит к пониманию неустойчивости смыслового поля - своего и Другого, делает возможным их согласование, приобщение друг к другу и дает надежду на со-причастие друг к другу. Главное приобретение сознания — это открытие собственной различенности, что уже -является признаком автономности сознания.

Изначально обеспечивая «дистанцию» между коммуницирующими, автономия «длится» и в практике эпохе, что помогает абстрагироваться от собственной субъективности и смыслового содержания, делает собственные границы «прозрачными» для рассмотрения и дополнения имеющегося содержания.

Герменевтический поворот в рассмотрении проблемы определяет каждого участника коммуникации как автономный «Я - текст», который репрезентирует себя и регулирует «границы допуска» к своему содержанию,

то есть «хранит дистанцию». Стремление репрезентировать свое смысловое пространство предполагает умение договариваться, а значит быть компетентным в речевой деятельности. Отсюда вытекает связь языка, артикулирующего смысл, с дискурсивной этикой, что отвечает принципам «коммуникативной рациональности». Таким образом, автономность как способность к самоопределению себя в целостности, «заботящаяся» о «дистанции», может способствовать осознанию, принятию и сохранению ролевой заданности, или, говоря словами Хайдеггера и Гадамера, «хранению дистанции», что приводит к необходимости регламентации речевой деятельности. Ролевая асимметрия, в свою очередь, «хранит» автономию участников коммуникации.

Так принцип автономии, заложенный феноменолого-герменевтической традицией смыслообразования и принятый за основу в «теории коммуникативного действия», указывает на фундированность психотерапевтических отношений в норморегулирующих принципах «коммуникативной рациональности».

Третий параграф: «Операционализация основных принципов смыслообразования в пространстве «углубленной коммуникации» раскрывает содержание основного процедурного репертуара психотерапии, посредством которого реализуются основные принципы смыслообразующей коммуникации в духе феноменолого-герменевтической философской традиции, а также коммуникации в духе трансцендентально-герменевтического прагматизма.

Анализ этапов психотерапии раскрывает процедурную феноменолого-герменевтическую цепочку смыслообразования. Здесь выделяются: - Этап «установление раппорта», как процедура строящая^на механизме «аналогизирующей апперцепции» и позволяющая установить доверительные и безопасные отношения, способствует заключению «коммуникативного договора» - необходимой процедуры в стратегии поиска истины.

- Этап «сбора информации» как процедура тематизирующая проблемную область, концентрирующая ее смысл и, одновременно, поэтапно ее расчленяющая на тог или иной смыслового аспект — исторический, каузальный, демографический, эмоциональный и другие. Структура интенций участников коммуникации направлена на конституирование новых смысловых единиц, осмысление связи между ними и выявление смысловых универсалий.

- Этап «прояснение желаемого результата», который базируется на выявлении смыслового рассогласования между притязаниями к «жизненному миру» и возможностями их реального воплощения.

- Этап «поиска альтернативных решений» как опыт соотнесения собственных притязаний с притязаниями «мира», «урок жизни» в «проектировании-себя-в-будущее» и принятия ответственности за собственный проект перед Другими.

Анализ базовых психотерапевтических процедур позволяет выявить реализацию основных норморегулирующих принципов «коммуникативной рациональности»:

- свободу в самопрезентации, аргументации, экспертной аргументации - в процедурах «поддержки клиента», «переформирования», «конфронтации», «техник обратной связи» (эхолирования, парафраза, обобщения, незавершенных фраз), которые объединены необходимостью

соотнесения с клиентом текста психотерапевта и служат цели достижения «коммуникативного согласия»; - выделение истины, обучение различным способам аргументации и способам обратной связи, взаимозаменяемость ролей - в «психотерапевтических играх» (психодрама, трансакционный анализ, гештальт-терапия, психосинтез);

«коммуникативный договор» о норморегулирующих требованиях - в рамках психотерапевтической процедуры заключения «контракта»,

предусматривающего обсуждение режима взаимодействия, намерений и ожиданий клиента, этических принципов, а также координацию планов.

В результате проведенного исследования диссертант находит основания для вывода о том, что психотерапевтическая коммуникация является смыслообразующим пространством, которое отражает основополагающие принципы стратегии «коммуникативной рациональности» базирующейся на принципе автономии. Существующая возможность одновременной реализации как «рациональных», так и онтолого-экзистенциальных принципов, делает процесс конституирования новых смысловых универсалий стратегией поиска истины и, одновременно, пространством углубленного общения. Здесь этические принципы (главный из которых - сохранение автономии) распространяются не только на область взаимодействия людей, но и на область смысла как такового - этическое в сфере смысла являет себя в качестве «заботы» о «существенности сказа» в духе феноменологической герменевтики Хайдеггера*. Объединение принципов онтолого-экзистенциального взаимодействия и взаимодействия на основе «коммуникативной рациональности в рамках психотерапии, с одной стороны, способствует сохранению и уважению прав автономной, уникальной личности, с другой - не вовлекает в стихию слабо управляемых «личных» отношений. Именно в институализации психотерапевтической коммуникации диссертант видит залог реализации целостности каждого ее участника в «событии мысли», где личность «собирает» себя и «заботится» об истине. В такого рода коммуникации становится возможным разрешение «этического конфликта» между эгоцентрической установкой на общение и признанием равенства Другого на пути от «стадии блага» к «стадии долга» и, далее, к «стадии морали», когда каждый делает выбор в пользу своей

* Хайдеггер М. Время и Бытие. - М.: «Республика», 1993. С. 284 - 290.

ответственности за происходящее с ним, принимает автономию Другого, не апеллирует к его «любви» и находит опору в самом себе.*

Отвечая на поставленные вопросы о сущности психотерапевтической коммуникации, диссертант называет ее «углубленной коммуникацией» и выделяет присущие ей черты:

- способность включать в свои рамки важнейшую предпосылку смыслообразующей коммуникации - допредтативный опыт ее участников, выражающийся в качестве уже имеющейся автономной смысловой сферД' а также в качестве этического арсенала во взаимодействии с Другим;

- возможность обеспечить процесс смыслообразования посредством феноменологических процедур - редукции, обеспечивающей общую направленность интенций на предмет исследования; тематического эпохе, поэтапно выявляющего смысловые структуры и позволяющего объединять их в смысловые универсалии; а также за счет поддержки механизма «аналогизирующей апперцепции», позволяющей «удержать» безопасное взаимодействие;

- способность обеспечить речевую деятельность в рамках дискурсивной этики, учитывающей требования понятности, доступности, истинности высказываний и позволяющей в полной мере реализовать герменевтический процесс истолкования пред-лежащего предмета исследования как процесс со-гласования всех возможных его интерпретаций;

- способность сочетать в своих рамках как принципы стратегии поиска истины, так и онтолого-экзистенциальные полагания каждого участника -в качестве подлинного «присутствия», которое «заботится» о своем существовании при-Другом, а также об онтологическом «проекте» себя-самого-в-будущем\

' Ячин С. Е. Феноменология сознательной жизни. - Владивосток: «Дальнаука», 1992. С. 167.

- фундированность в «без-личных» отношениях, которые позволяют сохранить в своем феноменальном поле глубокое взаимодействие

автономных и целостных личностей, направленных на рациональный поиск истины (смысла), в рамках которого «забота» участников взаимодействия осуществляется одновременно в трех направлениях: по отношению к самому себе, друг к другу, по отношению к истинному смыслу рассматриваемого феномена;

- институализированность отношений — социальная ролевая заданность, способствующая выполнению поставленных задач и более четко высвечивающая автономию каждого. Возможность обмена ролями в ходе исследования проблемной области с целью понимания точки зрения Другого.

К наиболее важным принципам углубленной коммуникации диссертант

относит:

- ориентацию участников взаимодействия на онтолого-экзистенциальные установки, находящие свое приложение в пространстве коммуникации как стратегии поиска истины: признание автономии друг друга, «хранение дистанции», подлинное «присутствие», ориентацию на экзистенциальные цели и мотивы Другого, стремление приблизиться к идеальной модели взаимодействия;

- необходимость заключения «контракта» (договора), способствующего становлению взаимопониманию и предусматривающего реализацию основных норморегулирующих требований: координацию планов, выявление мотивов и целей;

- соблюдение требования «конгруэнтности» речевой деятельности ситуации коммуникации, ее целям, задачам. Ориентацию на иллокутивные высказывания, отражающие отношение участников к «трем мирам» (объективному, субъективному, социальному), что позволяет добиться истинности высказываний, искренности самопредъявления и, как следствие, взаимопонимания;

- постоянное соотнесение смысла высказываний с Другим, так как поиск аналогий или констатация несовпадения смысловых единиц есть момент либо выявления его универсальности для обоих, либо момент постижения «иного» смысла, в котором мысль объективируется уже как «моя» и «Я» объективируется как ее носитель;

- соответствие процедурного репертуара целям смыслоконституирования, исключающего перлокуционный эффект (двусмысленность, скрытое манипулирование);

- корректность в реализации ролевой асимметрии, использование всех открывающихся возможностей для укрепления позиций автономии и равенства;

- готовность психотерапевта к иллюстрации языковой компетентности и компетентности действия для Другого, как наиболее предпочтительной формы взаимодействия вне зависимости от сложившейся ситуации общения, а также готовность к позиции «ученичества».

Реализация этих основных черт и принципов в рамках коммуникации, по мнению диссертанта, позволяет обеспечивать целенаправленную деятельность в поиске смысловых универсалий и углубляет процесс по всем направлениям: в движении к истине, в реализации целостности участников взаимодействия, в достижении взаимопонимания между ними, в укреплении

установок на признание и уважение личностной автономии. __

В заключении подводятся общие итоги исследования, формируются теоретические и практические выводы. Автор подчеркивает, что на основе изученного теоретического и практического материала можно сделать вывод о том, что психотерапевтическая ситуация общения, определяемая диссертантом как «углубленная коммуникация», воспроизводит в своем феноменальном поле структуру смыслообразования, представленную как в феноменолого-герменевтической традиции, так и в рамках «коммуникативной рациональности». Углубленная коммуникация, как институализированная (социально-заданная) форма деятельности, позволяет

одновременно удовлетворить как глубинные потребности личности в смысле и целостности, так и социальный запрос на определенные виды помощи в гармоничной интеграции личности в социокультурной среде.

Попытка нового видения сущности смыслообразующей коммуникации в поле психотерапевтического опыта отражает стремление диссертанта смягчить существующие представления о несовместимости «подлинно человеческих отношений» с рациональной стратегией поиска истины, а также расширить понимание психотерапевтической практики.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Одиночество как залог возрождения // Материалы науч. конф.: «Теология, философия и психология одиночества» - Владивосток: ДВГМА, 1995.0,5 п.л.

2. Феноменологический подход в практике психологического консультирования // Материалы науч. - практ. конф.: «Психологическая наука и практика в крае» - Владивосток, 1996. 0,5 пл.

3. Личностный рост психолога: от эмпирии к онтологии вины // Московский психотерапевтический журнал, 1999. № 1 0,5 п.л.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Власова, Татьяна Владимировна

Введение

Глава 1. Эволюция понимания смыслообразования в феноменолого-герменевтической традиции.

§ 1. «Монологическое» сознание как «собственник» смыслообразования

§ 2. Взаимодействие с Другим как поле смыслообразования.

§ 3. Смыслообразование в пространстве коммуникативной рациональности.

Глава 2. Психотерапевтический дискурс: принципы углубленной коммуникации.

§ 1. Феноменолого-герменевтические основы психотерапии в рамках «экзистенциальной коммуникации» К. Яспер-са.

§ 2. Психотерапевтический дискурс как реализация принципа автономии в рамках социально-определенной ролевой коммуникации.

§ 3. Психотерапевтические процедуры как реализация основных принципов «коммуникативной рациональности»

Введение диссертации1999 год, автореферат по философии, Власова, Татьяна Владимировна

Проблематика смыслообразования как конституирующей деятельности сознания была тематизирована феноменологией и в современной философии стала одной из центральных. В поиске соответствующего контекста эта проблематика подошла к идее жизненного мира, среди различных способов понимания которого наиболее перспективным оказалась его трактовка как коммуникативной системы. Анализ связи процедур смыслообразования с коммуникативными отношениями становится в современной философии все более настоятельным. Этот анализ разворачивается под знаком множества вопросов. Существует ли взаимозависимость между видом коммуникации и смыслообразующей деятельностью его агентов? Какого рода коммуникация в наибольшей степени способствуют процессу смыслообразования? Какова зависимость процедур смыслообразования от занятых диспозиций? Каким образом нарушение коммуникативного режима сказывается на деформации жизненных смыслов? Можно ли так построить коммуникативную систему, чтобы она способствовала смысловой гармонизации жизни?

Существует особый вид коммуникативных отношений, который в силу своей методической отработанности представляет собой наиболее ясную область для социально-философского анализа. Это те отношения, которые возникают в рамках психотерапии и консультативной психологии. В теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, возникающая здесь структура смыслообразования обозначается как терапевтический дискурс, наряду с эстетическим и теоретическим*. В Habermas J. The theoiy of communicative action. Boston: Beacon Press, 1984. Vol. I. C. 21. рамках этого дискурса может быть совмещена роль участника коммуникации и её наблюдателя (исследователя). Мы называем его «углубленной коммуникацией» (имея в виду ряд оснований, которые будут указаны далее) и полагаем, что коммуникации такого типа образуют смысловые «ядра» жизненного мира, хотя и не охватывают всего его пространства.

Имея дело с духовной реальностью, в которой представлено смысловое поле клиента, психотерапевт направляет свои усилия на его реконструкцию. Это диктуется, с одной стороны, запросом клиента, с другой - социальным назначением психотерапевтической помощи: способствовать гармоничной интеграции внутреннего мира клиента для успешного его взаимодействия с социокультурной средой. В контексте такой деятельности становится актуальным понимание процедур смыслообразования и сущности коммуникации, которая способна обеспечить эту успешность. Необходимость верифицировать существующий психотерапевтический опыт, его процедурный репертуар, заставляет обратиться к истокам, а именно к философии, на которой базируются основные теоретические и практические тенденции в психотерапии.

Разделяя убеждение А. Маслоу в том, что «психология, которая не ведает глубинного измерения. не приносит желаемых результатов»* мы, для реконструкции содержания понятия «терапевтический дискурс», соединяем две традиции: феноменолого-герменевтическую (и в ее рамках - онтолого - экзистенциальную) аналитику процедур смыслообразования, как процедур сохранения единства опыта (автономии), и традицию, обозначенную понятием «коммуникативная рациональность». С одной стороны, экзистенциональный анализ, кото Маслоу А. Психология бытия. -М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. С. 39. рый не всегда поддается точным рационалистическим интерпретациям, обретает в «коммуникативной рациональности» стабильность углубленной стратегии поиска смысла с присущими ей норморегули-рующими процедурами, с другой стороны, рационально выстроенная коммуникация, присоединяясь к традиции феноменологии, укрепляет статус фрагмента «жизненного мира», который способен концентрировать смысл.

Предпринимаемая попытка исследования психотерапевтического дискурса имеет своей задачей показать, что в его рамках находят свою реализацию методологические требования к процедуре смысло-образования, развернутые как в феноменолого-герменевтической, он-толого-экзистенциальной аналитических традициях, так и в традиции трансцендентально-герменевтического прагматизма.

Степень научной разработанности темы. Подход к анализу процедур смыслообразования в коммуникативных отношениях основан на работах Г.Гегеля, Э. Гуссерля, Г.Шпета, М.Шелера, М.Хайдеггера, Г.Гадамера, А.Шюца, К.-О. Апеля, Ю. Хабермаса. Кроме того, привлечены работы В. Дильтея, А. Кожева, Ж. Бодрийя-ра, М. Бахтина, Н.Мотрошиловой, Ю. Лотмана, Э. Берна, А. Ассаджо-ли, Ф. Перлса, К.Роджерса, К. Ясперса, В. Франкла.

Необходимость присутствия Другого для конституирования смысловых универсалий определила этическую направленность коммуникативного взаимодействия - со-гласование в миропонимании требует умения слушать и слышать высказывания Другого, мириться с его «инаковостью», автономией, учитывать его переживания, мотивы и цели. Однако, определив сущностные черты смыслообразующей коммуникации, прежде всего, как формы социальной жизни и, далее, как феноменолого-герменевтического, онтолого-экзистенциального пространства, философская мысль оставила без внимания те принципы взаимодействия, которые, собственно, и позволяют организовать поле смыслоконституирования. Определенную завершенность идее смыслоорганизующей коммуникации придают представители трансцендентально-герменевтического прагматизма (К.-О. Апель, Ю. Ха-бермас). Утверждая, что разум проявляет себя в коммуникативной рациональности и исходя из необходимости априорного признания автономии участников коммуникации, Ю. Хабермас выявляет ее нормо-образующие элементы, которые, в свою очередь, позволяют на основе культурно-этических принципов разработать общие принципы дискурсивной этики: стремление к консенсусу, ориентация на иллокутивные высказывания (открытость при обсуждении намерений), координация планов, учет притязаний на значимость высказываний каждого, право на аргументацию и критику и пр. Соблюдение этих принципов задает ситуацию институализированного «идеального коммуникативного сообщества», в рамках которого становится возможным конституирование универсальных ценностей (смыслов) и достижение целостности его участников. В отличие от коммуникативных отношений, основанных на «личных» отношениях (симпатии, дружбы, любви), в которых всегда возможно «соскальзывание» к борьбе за превосходство, к «присвоению» Другого (или слиянию с ним), институали-зированные отношения укрепляют автономию личности, делают коммуникацию стабильной и не имеющей иных целей, чем обнаружение истины.

Психотерапевтическую коммуникацию, которая имеет свои специфические особенности: зависимость от социальных форм, в которых она осуществляется; зависимость от характера запроса клиента, имеющего в своих истоках определенные жизненные обстоятельства и предполагающего его конкретное разрешение; задействованность глубинных слоев личности (базовые потребности, мироощущение и пр.), - мы, в отличие от существующий представлений о ней как об эмпатическом пространстве, находим основания рассматривать в качестве «углубленной коммуникации» - стратегии поиска смысла, имеющей институализированный характер взаимодействия на основе принципов «коммуникативной рациональности».

Задача диссертанта состоит в определении принципов углубленной коммуникации, которая, как предполагается, отличается от диалогического, «дружеского», «любовного» общения, а также от психотерапевтической ситуации, которая задана теоретическими разработками в различных направлениях психотерапии на сегодняшний день: трансакционным анализом Э.Берна, психосинтезом Р. Ассаджо-ли, клиентоцентрированной терапией К. Роджерса, гештальттерапией, логотерапией В.Франкла и др.

Цель и задачи исследования. Рассматривая психотерапевтический дискурс как разновидность социальной и коммуникативной практики (коммуникативного действия), выявить характерную для него структуру смыслообразования на уровне операционализации основных смыслоорганизующих элементов.

При этом необходимо решить следующие задачи:

• Определить роль непосредственной коммуникации в формировании смысловых универсалий.

• Выявить рационально-коммуникативные основания процедур смыслообразования.

• Дать анализ существующего психотерапевтического опыта в заданном контексте.

• Определить специфические черты углубленной коммуникации.

Методологическая основа исследования. Философскометодологической основой работы является категориальный аппарат феноменологии, герменевтики и трансцендентально-герменевтического прагматизма, включающий понятия «интенцио-нальность», «интерсубъективность», «феноменологическая редукция», «герменевтический круг», «коммуникация», «коммуникативная рациональность» и другие.

С помощью историко-генетического метода рассматриваются идеи смыслообразования, связанные со становлением идеи коммуникативной рациональности. Структурно-функциональный метод позволяет выделить структуру смыслообразования, функции ее элементов, находящихся в поле взаимофункционального действия.

Научная новизна.

• Дана систематика моделей смыслообразования, представленных в феноменолого-герменевтической традиции.

• Выявлена фундированность стратегии поиска истины в феномене автономии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структура смыслообразования в пространстве углубленной коммуникации"

Заключение.

Проведенный анализ психотерапевтического дискурса выявил его укорененность в основных принципах смыслообразующей коммуникации, понимаемой с точки зрения феноменолого-герменевтического подхода, а также его соответствие принципам «коммуникативной рациональности».

Теория коммуникативного действия, развивая и дополняя важнейшие принципы процесса смыслообразования, утвердила коммуникативные отношения в качестве конечных оснований смыслосо-держащих элементов «жизненного мира» и указала на их главную функцию в становлении общественных отношений — интеграцию общезначимых универсалий на основе соотнесения смысловых единиц между участниками коммуникации.

Преемственность трансцендентально-герменевтического прагматизма идеи этического происхождения смыслоконституирования выразилась в специфической трактовке этических положений в рамках «коммуникативной рациональности». С одной стороны, этика коммуницирующих субъектов заключается в сохранении автономии участников, их стремлении к взаимопониманию, с другой - в языковой компетенции и компетенции действий. Перенесение основных понятий феноменологии на почву социальных отношений позволило акцентировать внимание на коммуникации как на поле социального взаимодействия, в рамках которого субъект обретает собственную смысловую определенность, целостность и устойчивость. «Служение» задаче поиска истины формирует субъекта как «творца» социокультурных основ общества и придает ему собственную смысловую завершенность

Психотерапевтическая коммуникация, названная нами «углубленной коммуникацией», в рамках которой объединены как важнейшие принципы коммуникативной рациональности, так и онтолого-экзистенциальные предпосылки общения, может рассматриваться как реальное воплощение смыслоконституирующего фрагмента жизненного мира. В ее рамках могут быть реализованы этические принципы, лежащие как в основе смыслоконституирования, так и в основе «человеческих» отношений. Гармоничное сочетание институализирован-ных, без-личных отношений с онтологическими принципами взаимодействия выделяют углубленную коммуникацию из ряда существующих форм общения: как основанных на деловых отношениях, так и на «личных» отношениях. Ее социальное назначение заключается в удовлетворении глубинной потребности субъекта в смысловой завершенности и, одновременно, в его успешной интеграции в социокультурную среду без ущерба для собственной определенности. Задача гармоничного «внедрения» субъекта в мир социальных отношений решается путем ненасильственного воздействия, сущность которого заключается, прежде всего, в иллюстрации подлинного уважения к автономности, уникальности и самоценности субъекта. Сам стиль отношений между психотерапевтом и клиентом становится яркой демонстрацией «иных» позитивных возможностей во взаимодействии с ~ жизненным миром, «уроком жизни». Существующая ролевая асимметрия, к которой «приговорена» психотерапевтическая практика, при корректном ее осуществлении, подкрепляет возможность каждого участника децентрироваться от единой занимаемой позиции и в рамках определенных процедур, направленных на выявление смысловых элементов опыта, испытать себя как в качестве учителя, так и ученика.

181

Кроме того, она способствует реализации принципа «хранения дистанции», в основе которого лежит признание автономии каждого участника.

Рассмотрение психотерапевтического опыта на основе феноменологического подхода и выделение основных принципов углубленной коммуникации, позволяет, на наш взгляд, сделать шаг к примирению существующих представлений о невозможности совмещения «подлинно человеческих отношений» с рациональной стратегией поиска истины. Кроме того, полученные выводы можно использовать при подготовке специалистов в области психотерапии, определить направления в «личной» психотерапии профессионала, а также заложить в основу дальнейших исследований в области психотерапии с целью верификации основных теоретических положений и стратегий воздействия на личность с их философскими основаниями.

Список научной литературыВласова, Татьяна Владимировна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Августин Аврелий. Исповедь / Августин Аврелий Исповедь: Абеляр П. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. - 335 с.

2. Айви А. Лицом к лицу. Новосибирск: «ЭКОР», 1995. - 96с.

3. Алмазов А. Тайная исповедь в Православной восточной церкви: Опыт новейшей истории. Т. 1. М., 1995. - 342 с.

4. Американская социологическая мысль: Тексты. М.: Изд-во Меж-дунар. Ун-та Бизнеса и Управления, 1996. - 566 с.

5. Антология феноменологической философии в России. Т. 1. М.: «Русское феноменологическое общество», изд-во «Логос», 1997. -512 с.

6. Апель К.О. Трансцендентально-герменевтическое понятие языка // Вопросы философии. 1997. - № 1. - С. 76 - 92.

7. Аристотель. Метафизика. Соч.: В 4 т. М.: «Мысль», 1975. Т. 1. -288 с.

8. Ассаджоли Р. Психосинтез: теория и практика. М.: «REFL -book», 1994.-314 с.

9. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: «Худож. Лит»., 1990. - 543 с.

10. Ю.Бахтин М.М. Тетралогия. М.: «Лабиринт», 1998. - 528 с.11 .Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играю в игры. Психология человеческой судьбы. М.: «Прогресс», 1988. - 400 с.

11. Берн Э. Трансакционный анализ и психотерапия. СПб.: «Братство», 1992.-224 с.

12. Бинсвангер Л. Бытие-в-мире. «КСП+», М.; «Ювента», СПб, 1999.-300 с.

13. М.Блазер А., Хайм Э., Рингер X., Томмен М. Проблемно-ориентированная психотерапия. Интегративный подход М.: «Класс», 1998. - 272с.

14. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: «Рудомино», 1995. - 172с.

15. Больнов О. Философия экзистенциализма. СПб.: Изд-во «Лань», 1999.-224 с.

16. Бондаренко А.Ф. Психологическая помощь: теория и практика. -Киев: «Укртехпрес», 1997. 217 с.

17. Борисов Е. Проблема интерсубъективности в феноменологии Э. Гуссерля // Логос. 1999. - № 1. - С. 65 - 83.

18. Брудный A.A. Психологическая герменевтика. Учеб. Пособие. -М.: «Лабиринт», 1998. 336 с.

19. Бьюдженталь Д. Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии. М.: «Класс», 1998. -336с.21 .Бюлер К. Теория языка. М., 1934. - 264 с.

20. Василюк Ф.Е. От психологической практики к психологической теории // Московский психотерапевтический журнал. 1992. - № 1. -С. 15-32.

21. Василюк Ф.Е. Я и Ты: истина неравенства // Московский психотерапевтический журнал. 1994. - № 4. - С. 94 - 96.

22. Вебер М. Объективность социально-научного и социально-политического познания. В кн.: Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990. С. 48.

23. Верч Дж. Голос разума. Социокультурный подход к опосредованному действию. — М.: «Тривола», 1996. 446 с.

24. Виггинс О., Шварц М. Влияние Эдмунда Гуссерля на феноменологию Карла Ясперса // Логос. 1998. - № 1. - С. 173 - 203.

25. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958. - 376 с.

26. Воронин A.A. Техника как коммуникационная стратегия // Вопросы философии. 1997. - № 5. - С. 96 - 105.2 9. Встречи с Декартом: Философские чтения, посвященные М.К.Мамардашвили. 1994 г. М.: «Ad Marginem", 1996. - 440 с.

27. Гадамер Г.- Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. 367 с.

28. Гадамер Г.- Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. - 704 с.

29. Гадамер Г.- Г. Человек и язык // От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Мн.: «Минск», 1997,- 133с.

30. Гайденко П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: «Республика», 1997. - 495 с.

31. Гайденко П. Философия культуры Карла Ясперса // Вопросы литературы. 1972. - № 9. - С. 64 - 92.

32. Гарнцев М. Проблема абсолютной свободы у Декарта // Логос. -1996.-№8.-С. 7-16.

33. Гегель Г. Работы разных лет. М., 1971. Т. 2. 288 с.

34. Гегель Г. Феноменология духа. СПб.: «Наука», 1994. - 443с.

35. Гетманн К,- Ф. От сознания к действию. Прагматические тенденции в немецкой философии первых десятилетий XX века // Логос. -1999. -№ 1.-С. 19-45.

36. Григорьева Т.П. Дао и Логос (встреча культур). М.: «Наука», 1992.-424 с.

37. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: «Прогресс», 1985. - 462 с.

38. Гуссерль Э. Картезианские размышления. Санкт-Петербург: «Наука», 1998. -316 с.

39. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Вопросы философии. 1986. -№ 3. - С. 101-116.

40. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2. Введение // Логос. -1997. № 9. - С. 25-41; № 10, - С.5 - 64.

41. Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Жака Деррида. М.: «А<1 Ма^тет», 1996. - 268 с.

42. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Том 1. Феноменология внутреннего сознания времени. М.: «Гнозис», 1994. - 192 с.

43. Гуссерль Э. Феноменология // Логос. -1991. № 1. - С. 13 - 21.

44. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: «Сагу-на», 1994.-357 с.

45. Делез Ж. Логика смысла. Фуко М. ТЬеайгшп рЫЬзорЫсит. - М.: «Раритет», Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. - 480 с.

46. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: «Петрополис», 1998. -384с.

47. Демидов А.Б. Основоположения философии коммуникации и диалога // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1995. - № 4. - С. 5 - 35.

48. Джеймс М., Джонгвард Д. Рожденные выигрывать. Трансакцион-ный анализ с гештальтупражнениями. М.: Прогресс, 1993. - 336с.

49. Диалог и коммуникация философские проблемы (Материалы круглого стола) // Вопросы философии. - 1989. - № 7. - С. 3 - 27.

50. Дильтей В. Категории жизни // Вопросы философии. 1995. - № 10. -С. 32-49.

51. Дискурс самопонимания. Владивосток, Изд-во ДВГМА, 1997. -206 с.

52. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: «Интрада», 1998. - 256 с.

53. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: «Интрада», 1996. - 256 с.

54. Интенциональность и Текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: «Водолей», 1998. - 320 с.

55. Интервью с М. К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1989. -№7.-С. 112-118.

56. Каган М.С. Мир общения: проблема межсубъектных отношений. -М.: «Политиздат», 1988. 156 с.

57. Казачкова В.Г., Рождественская Е.А. Пациент психолога-психотерапевта // Московский психотерапевтический журнал.1994.-№ 4.-С. 47-52.

58. Какабадзе З.М. Проблема человеческого бытия. Тбилиси: «Мец-ниереба», 1985. - 309 с.

59. Калиниченко В. Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике // Логос. 1992. - № 3. - С. 37-61.

60. Калиниченко В. К метакритике понятия интенциональности у Э. Гуссерля // Логос. 1997. - № 10. - С. 65 - 80.

61. Калмыкова Е.С. Психотерапия и личность психотерапевта. В кн.: Гуманистические проблемы психологической теории. - М.: Наука,1995. С. 96-106.

62. Кант И. Критика практического разума // Соч.: в 6 т. М., 1966.1. Т.6.

63. Кант И. Критика чистого разума //Соч.: в 6 т. М.: Мысль, 1964. Т.З.

64. Каннети Э. Масса и власть. M.: «Ad Marginem», 1997. - 528 с.71 .Каннети Э. Человек нашего столетия. М.: Прогресс, 1990. - 474с.

65. Каппони В., Новак Т. Сам себе Взрослый, Ребенок и Родитель. -СПб.: «Питер», 1995. 188 с.

66. Кейсмент П. Обучаясь у пациента. Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995.-256с.

67. Келлерман П.Ф. Психодрама крупным планом: Анализ терапевтических механизмов. М.: «Класс», 1998. - 240 с.

68. Киппер Д. Клинические ролевые игры и психодрама. М.: «Класс», 1986. - 222 с.

69. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: «Логос», «Прогресс-Традиция», 1998.-208 с.

70. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: «Республика», 1994. - 383 с.

71. Лакан Ж. Инстанция буквы, или судьба разума после Фрейда. М.: «Логос», 1997. - 184 с.

72. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.: «Гно-зис», 1995. - 192 с.

73. Ланц Г. Интенциональные предметы //Логос. 1997. - № 9. - С. 42 -53.

74. Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М.: «Высш. Шк.», 1996. - 623 с.

75. Ледер С. Этические вопросы психотерапии. В кн.: Транскульту-ральные исследования в психотерапии. - Л., 1989. - 224 с.

76. Лейтц Г. Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я.Л.Морено. М.: «Прогресс», 1994. - 352 с.

77. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семи-осфера - история. - М.: «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.

78. Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры. Труды по знаковым системам. Тарту, 1989. Вып. 23. С. 3 - 17.

79. Лэнг Р. Расколотое «Я». М.: «Академия», 1995. - 352 с.

80. Макаров В.В. Будущее психотерапии // Московский психотерапевтический журнал. 1999. - № 1. - С. 7 - 18.

81. Малахов В. Герменевтика и традиция // Логос. 1999. - № 1. - С. 3 -10.

82. Малкова М.Н. Психотерапевтические отношения: анализ трех встреч // Московский психотерапевтический журнал. 1997. - № 3. -С. 63-84.

83. Мамардашвили М. Картезианские размышления. М.: «Прогресс», 1993.-352 с.

84. Мамардашвили М. Необходимость себя: Лекции. Статьи. Философские заметки. М.: «Лабиринт», 1996. - 432 с.

85. Марбах Э. К пониманию репрезентативного интеллекта: феноменологическая перспектива//Логос. 1997. -№10.-С. 81-99.

86. Мартин Бубер Карл Роджерс: диалог // Московский психотерапевтический журнал. - 1994. - № 4. - С. 67 - 94.

87. Маслоу А. Психология бытия. М.: «Рефл - бук», К.: «Ваклер», 1997.-304 с.

88. Минделл Э. Психотерапия как духовная практика. М.: «Класс», 1997. - 160с.

89. Михайлова E.H. Старые терапии в новых обстоятельствах // Московский психотерапевтический журнал. 1994. - № 1. - С. 129 -137.

90. Молчанов В. Одиночество сознания и коммуникативность знака //

91. Логос. 1997. - № 9. - С. 5 - 24.

92. Моррис Ч.У. Основание теории знаков // Семиотика. М., 1983. -242.

93. Мотрошилова Н.В. «Картезианские медитации» Гуссерля и «Картезианские размышления» Мамардашвили (двуединый путь к трансцендентальному Ego) // Вопросы философии. 1995. - № 6. -С. 137- 145.

94. Мусхелишвили Н.Л., Сергеев В.М., Шрейдер Ю.Д. Дискурс отчаяния и надежды: внутренняя речь и депрагматизация коммуникации // Вопросы философии. 1997. - № 10. - С. 45 - 57.

95. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы психологии. 1997. - № 3. - С. 79-91.

96. Назарчук A.B. Язык в трансцендентальной прагматике К.-О. Апеля /У Вопросы философии. 1997. - № 1. - С. 69 - 75.

97. Налимов В.В. Размышления на философские темы // Вопросы философии. 1997. - № 10. - С. 58 - 76.

98. Наранхо К. Гештальт-терапия: Отношение и Практика атеоре-тического эмпиризма. Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. - 305 с.

99. Никифоров О. Философская Dasein-аналитика и психотерапевтический Dasein-анализ // Логос. 1998. - № 1. - С. 230 - 239.

100. От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Мн.: «Минск», 1997. - 276 с.

101. Папуш М. Работа с субличностями в гештальт-терапии // Московский психотерапевтический журнал. 1994. - № 3. - С. 165 -185.

102. Перлз Ф. Внутри и вне помойного ведра. СПб, изд-во «Петербург XXI век», 1995. - 448 с.

103. Перлз Ф. Гештальт-подход и Свидетель терапии: М.: «Либрис», 1996.-235 с.

104. Перлз Ф. Гештальт-семинары. Гештальт-терапия до-словно. -М.: Институт общегуманит. иссл., 1998. 325 с.

105. Перлз Ф., Хефферлин Р., Гудмэн П. Опыты психологии самопознания: Практикум по гештальттерапии. М.: «Гиль-Эстель», 1993. - 240 с.

106. По дорога В. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии. М.: «Ad Marginem», 1995. - 427 с.

107. Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики. М.: «Класс», 1997. - 272 с.

108. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1984. - 630 с.

109. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. Томск: Изд-во «Водолей», 1999. - 96 с.

110. Проблема сознания в современной западной философии: Критика некоторых концепций. М.: «Наука», 1989. - 256 с.

111. Психодрама вдохновение и техника. - М.: «Класс», 1997. -288с.

112. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М.: «Смысл», 1997. - 336 с.

113. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1995. - 288 с.

114. Райнах А. О феноменологии // Логос. 1999. - № 1. - С. 48 - 64.

115. Рейнуотер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом. М.: «Прогресс», 1992. - 240 с.

116. Робин Ж.-М. Фигуры гештальта // Московский психотерапевтический журнал. 1994. - № 3. - С. 25 - 52.

117. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. -М.: «Прогресс», «Универс», 1994. -480 с.

118. Роджерс К. Клиентоцентрированная психотерапия: Пер. с англ. -М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. 320 с.

119. Роди Ф. Герменевтическая логика в феноменологической перспективе: Г. Шпет // Логос. 1996. - № 7. - С. 41 - 46.

120. Романенко O.K. Практическая гештальттерапия. М.: «Фоли-ум», 1995.- 112 с.

121. Руткевич A.M. От Фрейда к Хайдеггеру. Критический очерк экзистенциального психоанализа. М., 1985. - 184 с.

122. Рыбин В.И. Инсайт и гештальт //Московский психотерапевтический журнал. 1997. - № 3. - С. 85 - 104.

123. Сакутин В.А. О парадоксальности человеческого опыта. В сб.: Психологическая наука и практика в крае. - Владивосток, 1996. С. 98- 103.

124. Салливан Г.С. Интерперсональная теория психиатрии. СПб «Ювента»; М.: «КСП+», 1999. - 347 с.

125. Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1987. - 199 с.

126. Славская А.Н. Гуманистические аспекты проблемы понимания и интерпретации. В кн.: Гуманистические проблемы психологической теории. - М.: «Наука», 1995. С. 83 - 96.

127. Сосланд А. Структурный анализ психотерапевтической теории: диахронический раздел И Логос. 1998. - № 1. - С. 276 - 320.

128. Тихонравов Ю.В. Экзистенциальная психология. М.: ЗАО «Бизнес-школа» «Интел-Синтез», 1998. - 238 с.

129. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М.: «Прогресс», 1984. -327 с.

130. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова. СПб.: «Алетейя», 1998. - 246 с.

131. Хаймоне Ж.М. Хабермас и Батай. В кн.: Танатография эроса. -СПб.: «Мифрил», 1994. С. 193 - 220.

132. Ф.-В. фон Херрманн. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. Томск: «Водолей», 1997. - 96 с.

133. Фанч Ф. Преобразующие диалоги. Учебник по практическим техникам содействия личностным изменениям. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1997. - 380 с.

134. Философия, психология, теология вины: Материалы науч. конф.- Владивосток, ДВГМА, 1998.- 105 с.

135. Финк Е. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. М.: «Прогресс», 1988. С. 357 -403.

136. Флоренская Т.А. Диалогическое общение как путь духовного преображения личности. В кн.: Гуманистические проблемы психологической теории. -М.: «Наука», 1995. С. 136- 162.

137. Флоренская Т.А. Слово и молчание в диалоге // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1996. - № 1. - С. 49 - 62.

138. Франкл В. Доктор и душа. Санкт-Петербург: «Ювента», 1997.- 288 с.

139. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник. М.: Прогресс, 1990.-36.

140. Фэйдимен Д., Фрейгер Р. Теория и практика личностно-ориентированной психологии. М.: «Три Л», 1996. Т. 1. - 208 е., Т. 2.-208 с.

141. Хаардт А. Эстетический опыт и образное сознание у Гуссерля // Логос. 1996. - № 8. - С. 69 - 77.

142. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.: «Наука», 1992. - 245 с.

143. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. -1989. №2 - С. 35-40.

144. Хайдеггер М. Бытие и Время. M.: «Ad Marginem», 1997. -452с.

145. Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб: Изд-во НОУ «Высшая религиозно-философская школа», 1998. -301 с.

146. Хайдеггер М. Время и Бытие: Статьи и выступления. М.: «Республика», 1993. - 447 с.

147. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М.: «Гно-зис», 1993.-464 с.

148. Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. М.: «Искусство», 1991. - 588 с.

149. Шевеленкова Т.Д. Основные направления гуманизации в зарубежной психологии (Исторический и методологический аспект). -В кн.: Гуманистические проблемы психологической теории. М.: «Наука», 1995. С. 14-26.

150. Шелер М. Избранные произведения. М.: «Гнозис», 1994. -490с.

151. Шпет Г. Введение в этническую психологию. СПб.: «Але-тейя», 1996. - 156 с.

152. Шпет Г. Язык и смысл // Логос. 1998. - № 1. - С. 9 - 52.

153. Шпет Г. Язык и смысл//Логос. 1996. -№7,-С. 81-122.

154. Шпет Г., Хайдеггер М. История как проблема логики, ч. II, гл.УП: Вильгельм Дильтей. М.: «Гнозис», 1995. - 201 с.

155. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. - № 2. - С. 131 - 158.

156. Шюц А. Формирование понятия и теория в общественных науках. В кн.: Американская социологическая мысль: Тексты. - М.,1996. С. 526-541.

157. Эбнер Ф. Выдержки из дневника // Философско-литературные штудии, вып. 2. Минск, 1992. - 374 с.

158. Эбнер Ф. Из записных книжек // Махлин B.JI. Я и Другой (истоки философии «диалога» XX века). СПб, 1995. - 128 с.

159. Эбнер Ф. Слово и духовные реальности // От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. -Минск, 1997. С.ЗО.

160. Эволюция психотерапии. Т. 3. «Let it be.»: Экзистенциально-гуманистическая психотерапия. -М.: «Класс», 1998. 304 с.

161. Ясперс К. Общая психопатология. М.: «Практика», 1997. -1056 с.

162. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: «Республика», 1991.-528 с.

163. Ячин С.Е. Генезис превращенной формы: человек в последовательности культурных и социальных форм своего бытия. Рукопись.

164. Ячин С.Е. Культура критического разума. Владивосток: ДВГУ, 1992.-203 с.

165. Ячин С.Е. От экзистенциальной аналитики совести-вины к коммуникативно-рациональному этическому дискурсу. В сб.: Философия, психология, теология вины. - Владивосток: ДВГМА, 1998. -105 с.

166. Ячин С.Е. Феноменология сознательной жизни. Владивосток: «Дальнаука», 1992. - 204 с.

167. Ячин С.Е. Философские основания современного научного познания: Учеб. Пособие. Владивосток: Изд-во Дальне. Гос. Техн. Ун-та, 1998. - 252с.195

168. Boss M. Psychoanalysis and Daseinsanalysis. N. Y.: Basic Books, 1963. Цит. по: Тихонравов Ю.В. Экзистенциальная психология. -M.: ЗАО «Бизнес-школа», «Интел-Синтез», 1998. — 238 с.

169. Corsini R.J. Introduction // Current psychotherapies. Itasca, III.: Peascock, 1989. P. 1- 16. С. 1.

170. Derrida J. De l'esprit. Heidegger et guestion. P.: Galilée. 1987. -Цит. по ст.: Бибихин В. Дело Хайдеггера. В кн.: Хайдеггер М. Время и бытие. - М.: Республика, 1993. С. 10.

171. Habermas J. Moral Consciousness and Communicative Action (Cambridge, MA: The MIT Press, 1990).

172. Habermas J. Philosophical Discourse of Modernity (Cambridge: Polity Press, 1987).

173. Habermas J. The theory of communicative action. Boston: Beacon Press, 1984. Vol. I.

174. Habermas J. Theory of Communicate Action, Vol. Two: The Critigue of Functionalist Reason (Boston: Beacon Press, 1987).

175. Habermas J. Knowledge and Human (Boston: Beacon Press, 1977).

176. Schutz A. Collected papers. Hague, 1962, vol. 1, p. 147. Цит. no: Ионин Л.Г. Понимающая социология. M., 1979. С. 123 - 124.