автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Субъектные и внесубъектные способы выражения авторской позиции в прозе А.И. Солженицына 1960 - первой половины 1970-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субъектные и внесубъектные способы выражения авторской позиции в прозе А.И. Солженицына 1960 - первой половины 1970-х годов"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

Амджад Хамид Фархац.^ггСШ^

СУБЪЕКТНЫЕ И ВНЕСУБЪЕКТНЫЕ СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В ПРОЗЕ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА 1960 - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1970-Х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

г 6 СЕН 2013

Воронеж 2013

005533385

005533385

Диссертация выполнена на кафедре русской литературы XX и XXI веков, теории литературы и фольклора ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, доцент

кафедры русской литературы XX и XXI веков, теории литературы и фольклора ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет» БЕРДНИКОВА Ольга Анатольевна

Оппоненты: доктор филологических наук, профессор

кафедры истории русской литературы XX века ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова» ГОЛУБКОВ Михаил Михайлович

кандидат филологических наук, доцент кафедры новейшей литературы Института филологии и журналистики ФГБОУ ВПО «Саратовский государственный университет» АЛТЫНБАЕВА Гульнара Монеровна

Ведущая организация ФБГОУ ВПО «Воронежский государственный педагогический университет»

Защита состоится 9 октября 2013 года в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394000, Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. 37.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан « сентября 2013 года.

Учёный секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, доцент

А.А. Житенев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Литературное творчество Александра Исаевича Солженицына (1918-2008) представляет собой уникальный культурный феномен, свидетелями и современниками которого мы являемся. Исследованию произведений одного из самых известных и значительных русских писателей второй половины XX — начала XXI веков посвящены сотни статей и книг, опубликованных в России и в зарубежье. О повышенном интересе к личности и художественно-публицистическому наследию А. И. Солженицына именно в последние годы свидетельствует выход целого ряда новых научных материалов.

На наш взгляд, история истолкования его творчества, в том числе - способов и форм выражения авторской позиции в произведениях разных лет, весьма интересна. Она позволяет составить картину формирования и развития солженицынской прозы в условиях подцензурного и бесцензурного изложения, а также о взаимоотношениях этого выдающегося художника с социально-исторической действительностью.

В советской России достаточно активная научно-критическая работа по интерпретации творчества писателя, начатая вскоре после выхода в свет повести «Один день Ивана Денисовича» (1962), рассказов «Матренин двор»(1963), «Для пользы дела» (1963), была прервана из-за цензурных запретов.

В истории легального обсуждения солженицынских произведений, ставших доступных советскому читателю, остались работы С. Д. Артамонова, Т. Г. Винокур, К. И. Чуковского. Они пытались установить, какой является диспозиция «автор — герой», специфика воплощения авторской позиции по отношению к изображаемым событиям и обстоятельствам в повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», рассказе «Матренин двор».

На 1967 — 1987 годы выпал самый «молчаливый» период в истории изучения произведений А. Солженицына в СССР, обусловленный высылкой писателя с Родины. По мнению С. П. Залыгина, писателя и редактора «Нового мира», очевидным продолжением начатой в начале 1980-х годов кампании по «изобличению» А. И. Солжени-

цына послужили тенденциозные и достаточно противоречивые работы советских мемуаристов, в 1970-е - 1980-е гг. растиражированные в СССР и на Западе. Некоторые критики и мемуаристы (Н. Ре-шетовская, О. Андреева-Карлай, О. Кириченко) пытались принизить значение реальной биографии писателя, а также его автобиографических произведений и связанных с ними публичных поступков, символических «жестов», памятных современникам высказываний, открытых писем.

В критике русского зарубежья Солженицын еще в 1970-е годы воспринимался как писатель, продолжавший традиции русской классической литературы. Исходя из реализованного в произведениях Солженицына (и прежде всего в повести «Раковый корпус») особого авторского мироотношения, богослов и философ о. Александр Шмеман увидел «глубокое и всеобъемлющее восприятие мира, человека и жизни, которое в истории человеческой культуры родилось и выросло из библейско-христианского откровения о них». Развивая эти наблюдения, А. Шмеман справедливо писал о «явленности в произведениях писателя «чуде совести, правды и свободы».

Сама постановка проблемы о значении общечеловеческих и христианских ценностей для творчества А. Солженицына уже в 1970-е - 1980-е годы неизбежно приводила исследователей к необходимости анализа особенностей воплощения авторской позиции в художественных произведениях писателя. Отметим в связи со сказанным, что А. Шмеман использовал в своих трудах теологические категории (в том числе «сотворённость, падшесть, возрождён-ность»), а также устанавливал роль «триединой интуиции» для раскрытия позиции автора в «Августе Четырнадцатого» и в «Архипелаге ГУЛАГе». Потребность осмыслить духовную проблематику в категориях литературоведения была уже тогда ощутимой.

Очевидный и в наши дни дефицит по-настоящему масштабных работ по указанной проблематике, охватывающих основной корпус произведений писателя, тем более удивителен, что их актуальность для науки о Солженицыне - несомненна. Различные аспекты интересующей нас темы рассмотрены в глубоких работах А. Н. Архангельского, М. М. Голубкова, О. В. Гаркавенко, Л. Е. Герасимовой,

О. И. Сараскиной, П. Е. Спиваковского, А. В. Урманова, С. В. Шешу-нова и др. исследователей. О. А. Бердникова отмечает, что исследование творчества писателя, возвратившего русской литературе смысл многих забытых духовных понятий, должно осуществляться на основе специальной методологии, к разработке которой научное сообщество приступило сравнительно недавно.

За рубежами России к изучению произведений А. Солженицына обращались такие известные и авторитетные ученые, как Раймон Арон (Франция), А. ДелльАста (Италия), Д. Бейрау (Германия), А. Безансон (Франция), Р. Вроон (США), П. Глушковский (Польша), Т. Киносита (Япония), А. Климов (США), К. Лефор (Франция), Э. Маркштайн (Австрия), Ж. Нива (Франция), М. Николсон (Великобритания), Н. Петро Николай (США), Н. Струве (Франция), Р. Тем-пест (США), Д. Толчик (США), М. Шнеерсон (США), Д. Штурман (Израиль), Харрис Дж. Г. (США), Э. Эриксон (США). Но чаще всего в статьях и монографиях исследователей анализировались политические взгляды писателя, публицистические выступления, а не система исповедуемых им ценностей. И, как следствие, сами художественные произведения, особенности их структурно-семантической организации не всегда становились объектом филологического анализа.

В научно-критической литературе на арабском языке существует весьма распространенное мнение о том, что произведения А. Солженицына, их аксиология и пафос отвечают не только вере арабов в торжество исторической справедливости и «свободы для всех», выражающей настроения демократической части общества, но и - одновременно — многим традиционным ценностям, укорененным в арабской ментальности. Арабская душа, жаждущая свободы, встречала как долгожданные его книги, отвечающие свободолюбивой натуре араба. При этом созидательная воля художника, противостоящая мировому злу, образ автора, по-разному выраженный в разных текстах писателя, парадоксальным образом не всегда оказывались в фокусе научно-критических интерпретаций. Эту особенность восприятия наследия А. И. Солженицына на арабском Востоке отмечали такие, например, исследователи, как Фалех Аль-Хумрани, Д. Анвар Ибрахим, Дия Нафеаа и др.

Неполнота разработанности в российском и зарубежном литературоведении проблем субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции в творчестве писателя, значимость данной проблематики для понимания художественного наследия А. И. Солженицына определила наш интерес к избранной теме диссертации.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью осмысления художественного наследия А. И. Солженицына, кончина которого не только не прекратила споры о его творчестве, но и заострила вопрос о переосмыслении ряда прежних представлений о его художественном мире в связи со многими вновь открывшимися историко-литературными фактами.

В российском и в зарубежном литературоведении до настоящего времени не проводились монографические исследования, посвященные выявлению способов выражения авторской позиции в произведениях А. И. Солженицына 1960 - начала 1970-х годов.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что впервые проводится специальное исследование, посвященное анализу субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции в условиях подцензурного и бесцензурного повествования.

Нас интересует, прежде всего, специфика выражения авторской позиции в прозе А. И. Солженицына, то есть тот «инструментарий», посредством которого воплощается созидательная воля художника на различных уровнях текста (от конкретной стилистики до сюжета и композиции).

Объектом и материалом исследования являются произведения, созданные А. И. Солженицыным в 1960-е - начале 1970-х годов: «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус», «Крохотки», «Архипелаг ГУЛАГ», ключевые сцены и главы из романа «Красное колесо».

Материал исследования включает основной корпус прозаических произведений писателя, тексты его публичных выступлений, литературно-критические статьи, а также дневниковые записи и доступное нам сегодня эпистолярное наследие А. И. Солженицына.

Предмет исследования - способы выражения авторской позиции в произведениях А. И. Солженицына, созданных в условиях подцензурного и бесцензурного повествования.

Цель диссертационного исследования - выявить субъектные и внесубъектные способы выражения авторской позиции в произведениях А. Солженицына 1960-х - начала 1970-х годов.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1) выделить и охарактеризовать основные проблемы, возникающие при изучении субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции в прозаических текстах, а также методических приемов их изучения на основе систематизации и обобщения опыта литературоведческих исследований, выполненных в свете «теории автора», в ходе постижения авторской концепции бытия;

2) установить характер мироотношения писателя и способы выражения авторской позиции в произведениях А. И. Солженицына, созданных в условиях подцензурного повествования;

3) выявить специфику выражения авторской позиции, реализованную в произведениях А. И. Солженицына, рассчитанных на публикацию за рубежом и/или в «самиздате»;

4) сравнить специфику раскрытия авторской позиции в солжени-цынских произведениях разных лет с учетом субъектно-внесубъектной организации повествовательных стратегий.

Методологической и научно-теоретической основой диссертации послужили фундаментальные труды по «теории автора» и методике изучения повествовательных структур художественной литературы (М. М. Бахтина, С. Г. Бочарова, В. В. Виноградова, Л. Я. Гинзбург, Б. С. Дыхановой, Б. О. Кормана, Н. А. Кожевниковой, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, Д. Е. Максимова, Т. А. Нико-новой, Н. Т. Рымаря, В. П. Скобелева, В. А. Свительского, Н. Д. Та-марченко, Ю.Н. Тынянова, А. А. Фаустова, С. Н. Филюшкиной); работы по методике изучения духовной «телеологии произведения» (О. А. Бердниковой, И. А. Есаулова, А. П. Скафтымова, А. Б. Удо-дова, Б. Т. Удодова), проблем иносказания художественного текста (С. С. Аверинцева, Б. Ф. Егорова, Ю. В. Манна, М. К. Поповой, Т. Г. Струковой, многих других).

В интерпретации творчества А.И. Солженицына, проблем повествования и специфики воплощения авторской позиции в его про-

изведениях разных лет мы опираемся на достижения современной науки о Солженицыне и его творчестве, прежде всего - на работы В. Акаткина, В. Акимова, О. Алейникова, А. Архангельского, П. Ба-синского, Т. Винокур, А. Газизовой, Л. Герасимовой, М. Голубкова, А. Зубова, Ю. Карякина, А. Климова, Ю. Кублановского, А. Латыниной, Э. Маркштайн, А. Немзера, Ж. Нивы, О. Павлова, П. Пала-марчука, И. Роднянской, О. Седаковой, Л. Сараскиной, Н. Струве, Р. Темпеста, Л. Токер, П. Спиваковского, А. Урманова, С. Шешуно-вой, Д. Шумилина, Н. Щедриной, других исследователей.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Соотношение субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции связано с условиями участия А. И. Солженицына в литературном процессе 1960-х - первой половине 1970-х годов - подцензурными и бесцензурными («в самиздате», в литературе русского зарубежья).

2. Структура большинства прозаических произведений А. И. Солженицына определяются такими важнейшими духовно-мировоззренческими категориями русской национальной жизни, как смирение и действие, покаяние и обличение, исповедь и проповедь. Как правило, исповедальное начало в прозе А. И. Солженицына предшествует началу проповедническому и обличительному, а не наоборот.

3. Субъектные стратегии повествования в произведениях разных жанров организованы с учетом раскрытия различных авторских интенций: свидетельства, философской рефлексии, полемики, обличения, пророчества.

4. Внесубъектные способы раскрытия авторской позиции в прозе А. И. Солженицына выражены в заголовочных комплексах и пространственной композиции его произведений: «ГУЛАГ», «Раковый корпус» и др., в которых герои, лишенные внешней свободы, сохраняют свободу мысли, чувство собственного достоинства.

5. В своем единстве субъектные и внесубъектные формы выражения авторской позиции в произведениях А. И. Солженицына 1960-х - начала 1970-х годов передают мировоззренческие устремления писателя, стремящегося передать будущим поколениям нравственные заветы «подлинной» России, не стертой с лица зем-

ли разрушительным воздействием Красного колеса революций и омертвляющей силой ГУЛАГа.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты и выводы могут быть использованы в дальнейшем изучении духовно-мировоззренческих исканий А.И. Солженицына, проблематики и поэтики его произведений - как в общеобразовательной школе, так и в вузах: в лекционных курсах по истории русской литературы XX века, на практических занятиях с магистрантами и студентами, а также при составлении научного комментария для изданий произведений писателя.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на чтениях, посвященных 90-летию А. И. Солженицына (2008), на круглом столе «Актуальные проблемы текстологии и современные издательские проекты» Института инновационных технологий в образовании, управлении и рекламе (Воронеж, 2010), на Всероссийской научной конференции, посвященной 50-летию кафедры русской литературы XX века ВГУ (2010), на всероссийских научно-практических конференциях «Болховитиновские чтения (Воронеж, 2011, 2012), на ежегодных научных сессиях филологического факультета ВГУ, а также на заседаниях и методологических семинарах кафедры русской литературы XX и XXI века Воронежского государственного университета в течение 2010-2013 гг.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Основные положения исследования отражены в трех публикациях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается методология исследования, актуальность проблемы, научная новизна диссертации, излагается история вопроса, определяются цели и задачи, объект, предмет и материал исследования, формулируется теоретическая и практическая значимость работы и основные положения, выносимые на защиту.

В главе I «Теоретические основы исследования» уточняется объем понятий «автор», «авторская позиция» в их соотнесенности

9

с другими литературоведческими и философско-эстетическими категориями.

В первом параграфе «Из истории изучения понятий «автор», «авторская позиция» в российском литературоведении» выясняются причины трудностей в разрешении многих терминологических противоречий в связи с понятиями «проблема автора», «образ автора», «авторская позиция», «герой - рассказчик - повествователь», субъектные и внесубъектные формы выражения авторской позиции в трудах русских ученых разных лет.

В частности, мы отмечаем, что автор как «структурообразующий фактор» текста, как его «организатор, источник» и осуществление художественной концепции произведения и автор как «узнаваемое лицо», как носитель достаточно известной реальной или мифологизированной биографии в сознании читателя нередко тяготеют к совпадению. Литературоведческая наука долгие годы работала над разграничением понятий «автор биографический» и «образ автора» (явления поэтики). Острый философский, эстетический интерес к этому вопросу проявляли еще В. Белинский, И. Киреевский, Н. Гоголь, И. Тургенев, Л. Толстой, Ф. Достоевский, Ап. Григорьев, К. Леонтьев, а на рубеже XIX - XX веков - такие выдающиеся философы и ученые, как Вл. Соловьев, А. Потебня, Е. Трубецкой. Существенную роль в разработке проблемы автора сыграли русские формалисты: Б. Эйхенбаум, Ю. Тынянов, В. Шкловский.

Продолживший эту работу В. В. Виноградов разграничил термины «автор», «повествователь» («Проблема образа автора в художественной литературе»). Ученый вводил понятие «образ автора» как категорию, объединяющую все элементы текста и позволяющую понять единство художественного произведения. Многие наблюдения и положения, впоследствии составившие основу «теории автора», В. В. Виноградов разработал, изучая сказовые формы повествования. Исследователь выделял субьектно-речевые «ипостаси» автора, рассказчика и персонажей, рассматривая сказ как «особую форму литературной реализации различных ликов писательской личности» автора. Этот вывод позволял изучать «движение от автора к героям», взаимодействие между субъектом речи,

действия и внешней реальностью, создающее особый тип субъектной организации, в структуре которой обнаруживаются разные формы взаимодействия «авторского» и «неавторского».

Научное направление, исследующее проблему автора в связи с реализованными в произведении «голосами» различных субъектов сознания и речи, было создано в трудах М. М. Бахтина. Мир художественного произведения был понят М. М. Бахтиным как «двуцентричный», т.е. возникающий во взаимодействии автора с героем. Преобладание позиции автора над позицией героя и преобладание позиции героя над позицией автора, по мысли исследователя, образуют две тенденции, реализованные в произведении.

Работы М. М. Бахтина, одним из первых не принявшего излишне широкого истолкования «образа автора», показали, что полнота творчества заключена не в фигуре «биографического автора», а в том авторе, который предстает как явление художественного текста, в котором пересекаются различные системы мышления, культуры, эпохи. Новаторство М. М. Бахтина состояло еще и в том, что им был определен в качестве принципа проявления авторской позиции в структуре художественного текста не только речевой, но и композиционный уровни.

Бахтинское понимание «проблемы автора» развивал и отчасти полемизировал с ученым Б. О. Корман, значительную часть своей научной деятельности посвятивший разработке «теории автора». С опорой на открытия М. М. Бахтина, Л. Я. Гинзбург, Г. А. Гуков-ского, Д. Е. Максимова Б. О. Корман создал школу анализа художественного текста, в течение многих лет разрабатывал категориальный аппарат и методику анализа проблем реализации авторской позиции в структуре литературного произведения, впоследствии получивший наименование системно-субъектного подхода. Центральным положением концепции Б. О. Кормана была мысль о том, что проблему автора и форм выражения авторского сознания (авторской позиции) следует понимать как проблему взаимодействия в тексте различных субъектов сознания и речи. Ученый выдвинул тезис, крайне важный для методики работы с текстом, о том, что < авторская позиция всегда богаче позиции повествователя и выражается в своей полноте не отдельным субъектом речи, как бы бли-

зок он ни был автору, а всей «субъектной и внесубъектной организацией произведения».

Концепцию автора разрабатывали в дальнейшем, уточняя и развивая отдельные ее положения, многие известные ученые: С. С. Аверинцев, И. Б. Роднянская, Б. А. Успенский, Н. Т. Рымарь, В. П. Скобелев, воронежские ученые В. А. Свительский, Е. Г. Му-щенко, А. А. Фаустов.

Во втором параграфе рассматриваются «Современные подходы к изучению проблемы автора в произведениях А. И. Солженицына».

В вопросе подхода к изучению «проблемы автора», выбора методик исследования произведений А. И. Солженицына нет единства мнений. Этой проблематике посвящены работы Т. Винокур, М. Голубкова, Ким Ын Хи, В. Кузьмина, Э. Маркштайн, Ж. Нивы, Л. Риоко Вакамии, К. Седова, П. Спиваковского, А. Урманова, Н. Щедриной, других исследователей.

Общей особенностью этого подхода является сосредоточенность внимания на стилистике прозы А. Солженицына - от анализа особенностей реализации в его произведениях составленного им «Словаря языкового расширения» (Ж. Нива, А. Урманов) до попыток установить характер использования писателем «риторических конструкций репатриации» (Л. Риоко Вакамия).

Однако, как показал М. Голубков, А. И. Солженицыну, в первую очередь, было важно, чтобы его художественные произведения «дополнялись образом их Автора, творца, обладающего безупречной биографией, полной трагических испытаний». Ученый указывает на пути изучения «образа Автора» в произведениях А. И. Солженицына как задачи жизненной и творческой, позволяющей выяснить способы выражения авторской позиции в структуре художественного текста. Задача писателя, по мысли А. И. Солженицына, состоит в том, чтобы «постичь в реальности Божий замысел о мире и человеке», духовно значимый смысл событий и явлений.

Секрет его эстетики М. М. Голубков видит в соединении несоединимого: «с одной стороны, строгий документализм, принципиальный отказ от всякого вымысла, который трактуется как ненуж-

ное излишество, способное исказить истинную картину событий, будь то гибели Матрены или же убийство Столыпина; с другой стороны, глубинная онтологическая символика, которую видит писатель в документально подтвержденных фактах. Поэтому вымысел не характерен для Солженицына, он прибегает к нему, когда реальные факты и документы принципиально недоступны».

Интересную точку зрения на проблему соотношения образа биографического автора и автора «конципированного» в связи с изучением творчества А. Солженицына в свете христианской, но «гуманизированной» традиции, высказала Л. И. Сараскина, вводя понятие «альтернативная биография». Исследователь справедливо отмечает, что Октябрьская революция, отняв у будущего писателя его возможную другую «биографию», стала «центральной, пожизненной темой всей работы Солженицына и как романиста, и как историка, и как мыслителя-публициста». «Несостоявшийся варианты» его жизни явились средством самопознания» и значимым тек-стообразующим фактором его прозы.

В свете сказанного нашу задачу мы видим в том, чтобы выявить специфику выражения духовно значимых составляющих авторской позиции в произведениях, созданных писателем в условиях подцензурного и бесцензурного функционирования его произведений.

Во второй главе «Способы выражения авторской позиции в условиях подцензурного повествования» рассмотрена специфика организации текста, позволившая писателю реализовать художественные замыслы, несмотря на существование идеологических запретов.

В первом параграфе «Названия и заголовочные комплексы в условиях цензуры» изучена история прохождения рукописей рассказов «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича», «Случай на станции Кочетовка», «Раковый корпус» через редакционную цензуру, объяснена принципиальная позиция А. Солженицына, отстаивавшего название повести «Раковый корпус».

Для названий произведений А.И. Солженицына характерна ме-тафоризация, соединенная с откровенно оценочным обличительным пафосом.

Писатель находил приемы легализации запретного материала. Выбранный им тип повествования, ориентированный на социально окрашенное разговорное слово, противостоял авторитарному стилю эпохи, нейтрализации языковой стихии русской прозы. В самом названии его произведений подчеркивается внутренняя способность его героев к самостоятельному восприятию и оценке действительности.

Второй параграф «Герой и автор в повести "Один день Ивана Денисовича"» посвящен анализу структурной организации произведения, «неоднородного» (В. Кузьмин) по способу диспозиции «автор — герой».

Важнейшим субъектом организации повествования в повести «Один день Ивана Денисовича» является «голос» героя, ориентированный на сказовую интонацию, на рассказывание от имени демократической среды преломления авторского сознания. При этом подцензурный способ повествования накладывает заметный отпечаток на соотнесение диахронических и синхронических свидетельств, озвученных разными субъектами повествования. «Фигуры умолчания», перевод в ретроспективный план повествования исторических сведений, значимых для художественной концепции произведения, обеспечивает информационную насыщенность текста, рассчитанного на «посвященного читателя». Той же цели служат узнаваемые словесные формулы эпохи: «кировский поток», «сын ГУЛАГа» и т. п.

Сюжетно-композиционные параллели в повести задают вне-субъектный уровень авторской оценки, соединяющей патетику с иронией и убеждающей читателя в том, что лишения и насилия не способны уничтожить человеческое в человеке, если в нем не оскудевает вера в ценности, закрепленные христианской и народной моралью.

Третий параграф «Специфика раскрытия авторской позиции и оценки в повести "Раковый корпус"» заявляет «большую прозу» Солженицына. Здесь появляется тип близкого автору героя не столько в биографическом, сколько в психологическом планах -неутомимого искателя правды, философа, русского интеллигента,

отличительной чертой которого является «независимость мысли от государства» (С. Аверинцев).

Повествовательные стратегии А. Солженицына в этом произведении направлены на героизацию героя, прошедшего ГУЛАГ, но не сломленного оговорами, каторгой, смертельным недугом. Субъ-ектно-внесубъектные способы организации повествования задают векторы читательского восприятия центрального героя как «вестника» авторских идей.

Раскаяние осознается Солженицыным как одна из основных категорий национальной духовной жизни и одна из главных в ценностной иерархии человека, не утратившего нравственных ориентиров в современном мире. Однако в условиях цензуры христианская (Евангельская) наполненность многих реминисценций, прямых и скрытых цитат из русской классической литературы «затушевана»: на первый план выходит политическая и автобиографическая смысловая парадигма, более доступная и понятная читателям.

В «Раковом корпусе» особенно интересны внесубъектные формы выражения авторского сознания, проявившиеся в топосах романа и в иносказательных сюжетных проекциях.

В третьей главе «Способы выражения авторской позиции в условиях бесцензурного повествования» в центре внимания -произведения А. Солженицына, пришедшие к жившему в России читателю из «самиздата» и зарубежья.

В первом параграфе «Образ Автора в "Крохотках" 1958-х -1960-х гг.» предпринят анализ цикла лирических миниатюр, представляющих собой философские и бытовые «жанровые зарисовки» (В. Скобелев) о прошлом и настоящем России и судьбе русского человека. Субъектный и внесубъектный уровни повествования в «Крохотках» сближены: цепочки ассоциаций вращаются вокруг таких ключевых понятий, как вера, душа, свобода, совесть, любовь к Родине. В этом цикле начинает формироваться мировоззренческое кредо писателя, позже открыто провозглашенное им в «Темплто-новской лекции: «Если бы от меня потребовали назвать кратко главную черту всего XX века, то и тут я не найду ничего точнее и содержательнее, чем «Люди - забыли - Бога».

Особую роль играет в цикле миниатюр заголовочный комплекс: простота и лаконичность названий часто оказывается мнимой, поскольку в своем большинстве произведения, вошедшие в цикл, являются реализацией притчевой иносказательной стратегии.

Второй параграф «Способы раскрытия авторской позиции в "Архипелаге ГУЛАГ"» посвящен выявлению соотношения автора биографического и конципированного в самом известном произведении А. И. Солженицына - «опыте художественного исследования». Многие исследователи писали о «генерирующей роли авторского начала в структуре повествования» (Т. В. Гегина). Здесь особенно важна «диалогическая активность» (М. М. Бахтин), которая вступает во взаимодействие с «авторитарностью» слова повествователя, выступающего в роли обвинителя коммунистического режима.

В сложном соотношении субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции в «Архипелаге ГУЛАГе» откровенные авторские оценки опосредованы различными субъектами речи: «доверенным летописцем лагерной темы», очевидцем, обличителем.

При этом в системе субъектных и внесубъектных способов выражения авторской позиции важна преемственность исповедально-пророческих интенций А. Солженицына, ориентированного на русскую литературную традицию. «Вокруг исповеди и проповеди строятся многие тексты писателя. В «Архипелаге ГУЛАГе» повествователь пытается обнародовать факты всех мыслимых и немыслимых своих прегрешений. Критерий для покаяния в каждом таком случае - отход от общенародной судьбы и этики. Только так - через полноту правды о себе — повествователь получает право на пророческое слово» (О. Ю. Алейников).

Важно подчеркнуть: исповедальное начало неизменно предшествует публицистическому, пророческому - в этом состоит важное условие воздействия солженицынской книги на читателя.

В третьем параграфе «"Кинематографические кадры" как средство интерпретации и оценки исторических событий в "Красном колесе" А. Солженицына» рассмотрены новые формы

выражения авторской позиции. Сам писатель говорил, что он установил для себя три вида изложения (обычное, политическое, и кино). В «Красном колесе» используются «кинематографические кадры», как и другие изобразительные источники, вытекающие из общей творческой установки А. Солженицына передавать атмосферу времени, воспроизводя его приметы и атрибуты, опираясь на многочисленные - то скрытые, то явные - цитаты. В. Живов пишет о «постмодернистской сложности» «Красного колеса».

«Киноряд» эпизодов, созданный в результате резкого смещения аксиологических векторов различных субъектов речи, представляющих разные точки зрения на исторические события и факты, реализует динамику авторской субъективной модальности - от сочувственного отношения к иронии и сарказму. История предстает как факт личного переживания автора, что напоминает, по точному определению Л. Е. Герасимовой, «ветхозаветное ощущение истории народа и человека, ходящих перед Богом».

Таким образом, в системе субъектных и внесубъектных способов воплощения авторского замысла экранные «вставки» в «Красном Колесе» является важным способом объективации авторской оценки событий.

В заключении подводятся итоги исследования. Сравнение подцензурных и бесцензурных условий функционирования прозы А. Солженицына позволило выявить различную степень проявленности авторского начала, находящуюся в зависимости от стоявших перед писателем творческих задач: обличения, покаяния, увещевания.

Субъектные и внесубъектные способы выражения авторской позиции подчинены общей стратегии писателя, направленной на поиск повествовательных форм, способных удостоверить в глазах читателя почти не известные советскому обществу события и факты трагической российской истории XX века.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Амджад Хамид Фархан. «Кинематографические кадры» в художественном тексте (Из опыта А. Солженицына) / Амджад Хамид Фархан // Болховитиновские чтения-2011. Русское искус-

ство в мировом художественном процессе. - Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2011.-С.113-117.

2. Амджад Хамид Фархан. А. Солженицын. Обреченный на «самиздат» (Два эпизода из истории литературно-общественной борьбы 1960-х годов / Амджад Хамид Фархан, О. Ю. Алейников // XX век как литературная эпоха. Вып. 2. - Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2012. - С. 98-108.

3. Амджад Хамид Фархан. Об одном из источников «Архипелага ГУЛАГ» / Амджад Хамид Фархан // NUTRISCO ET EXTINGO (3): Сборник научных работ студентов и аспирантов (по итогам научной сессии 2012 г.) / Под ред. A.A. Житенева; Воронежский государственный университет. - Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2012. - С. 44-45.

Подписано в печать 03.09.2013. Заказ № 177 Бумага офсетная. Печать трафаретная. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,1. Тираж 100 экз. Отпечатано в типографии AHO «НАУКА-ЮНИПРЕСС» 394024, г. Воронеж, ул. Ленина, 86Б, 2.

Текст диссертации на тему "Субъектные и внесубъектные способы выражения авторской позиции в прозе А.И. Солженицына 1960 - первой половины 1970-х годов"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

04201364338 правах рукописи

Амджад Хамид Фархан

СУБЪЕКТНЫЕ И ВНЕСУБЪЕКТНЫЕ СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В ПРОЗЕ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА 1960 - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1970-Х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 — русская литература

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель доктор филологических наук, доцент О. А. Бердникова

Воронеж 2013

СОДЕРЖАНИЕ

Введение...................................................................................................................3

Глава I. Теоретические основы исследования...................................................24

§ 1. Из истории изучения понятий «автор», «авторская позиция»

в российском литературоведении................................................................24

§ 2. Современные подходы к изучению проблем «автор», «авторская

позиция» в произведениях А. И. Солженицына........................................37

Глава II. Способы выражения авторской позиции в условиях подцензурного повествования.............................................................................45

§ 1. Названия и заголовочные комплексы в условиях цензуры......................45

§ 2. Герой, автор, авторские оценки в повести «Один день Ивана

Денисовича»..................................................................................................62

§ 3. Специфика раскрытия авторской позиции в повести

«Раковый корпус».........................................................................................73

Глава III. Способы выражения авторской позиции в условиях бесцензурного повествования..............................................................................80

§ 1. Образ Автора в "Крохотках" 1958-х - 1960-х гг.......................................80

§ 2. Способы раскрытия авторской позиции в «Архипелаге ГУЛАГе».........84

§ 3. «Кинематографические кадры» как средство интерпретации и оценки исторических событий в «Красном Колесе» А. Солженицына..........................................................................................128

Заключение..........................................................................................................141

Список литературы.............................................................................................144

ВВЕДЕНИЕ

Литературное творчество Александра Исаевича Солженицына (1918 -2008) представляет собой уникальный социокультурный феномен, свидетелями и современниками которого мы являемся. Исследованию произведений одного из самых известных и значительных русских писателей второй половины XX - начала XXI веков посвящены сотни статей и книг, опубликованных в России и в зарубежье. О повышенном интересе к личности и художественно-публицистическому наследию А. И. Солженицына именно в последние годы свидетельствует выход целого ряда новых научных материалов.

На наш взгляд, история истолкования его творчества, в том числе способов и форм выражения авторской позиции в произведениях разных лет, весьма интересна. Она позволит составить объективную картину формирования и развития солженицынской прозы в условиях подцензурного и бесцензурного изложения, а также о взаимоотношениях этого выдающегося русского художника с советской и зарубежной социально-исторической действительностью.

В советской России достаточно активная научно-критическая работа по интерпретации творчества писателя, начатая вскоре после выхода в свет повести «Один день Ивана Денисовича», рассказов «Матренин двор» (1963), «На станции Кречетовка» (1963), «Для пользы дела» (1963), «Захар Калита» (1966), была прервана из-за цензурных запретов.

В истории легального обсуждения солженицынских произведений, ставших доступных советскому читателю, остались работы С. Д. Артамонова, Т. Г. Винокур, К. И. Чуковского, других исследователей, которые предпринимали попытки установить, какой является диспозиция «автор - герой», специфика воплощения авторской позиции по отношению к изобра-

жаемым событиям и обстоятельствам в повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», рассказе «Матренин двор»1.

Намечались пути дальнейших изысканий. Однако профессиональный интерес к указанной проблематике, вызванный спецификой самого объекта исследования, на родине писателя невозможно было удовлетворить в течение долгих десятилетий, поскольку вскоре начался самый «молчаливый» период в истории изучения произведений А. Солженицына в СССР, выпавший на 1967 - 1987 годы.

Мы сознательно не разбираем в диссертационном исследовании крайне тенденциозные публикации, сопровождавшие в советской печати историю исключения А. И. Солженицына из Союза советских писателей (1969), повсеместную необъективную критику в связи с присвоением ему Нобелевской премии по литературе (1970), выходом на Западе первой редакции «Августа Четырнадцатого» (1971), «Архипелага ГУЛАГа» (1974) и насильственной высылкой (1974) в Западную Германию писателя, посмевшего написать и опубликовать эти произведения: эти статьи и материалы были подготовлены для официальной информационно-пропагандистской, точнее сказать, - политической кампании, имевшей целью всячески дискредитировать и «опорочить» выдающегося писателя. «Изменник», «злобный лжец», «позорная судьба предателя», «литературный власовец», «выдворянин» -такими и другими оскорбительными словами сопровождали ту печально известную идеологическую кампанию советские газеты и общественно-политические журналы.

1 См.: Артамонов С. Д. О повести Солженицына // Писатель и жизнь. — М., 1963; Винокур Т. Г. О языке и стиле повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Вопросы культуры речи / Институт русского языка АН СССР. - 1965. - Вып. 6; Чуковский К. Литературное чудо // Собр. соч.: В 15 т. Т. 10: Мастерство Некрасова; Статьи (1960-1969). - М., 1968 и др.

По мнению С. П. Залыгина, писателя и редактора журнала «Новый мир», очевидным продолжением кампании по «изобличению» А. И. Солженицына послужила тенденциозная и достаточно противоречивая работа советского литературоведа В. Я. Лакшина «Солженицын, Твардовский и "Новый мир"», в 1970-е - 1980-е годы растиражированная на Западе.

В целом литература о «биографическом» авторе» произведений А. И. Солженицына, выходившая в СССР и за рубежом, - весьма обширна, но отличается чрезвычайной противоречивостью. Одни мемуаристы, склонные преувеличивать свою роль в истории противостояния создателя «Ракового корпуса» и «Красного колеса» тоталитарному режиму, не могли «простить» великому писателю его «холодную» забывчивость и «расчетливую» «неблагодарность». Известны случаи, когда мемуаристы пытаются всячески «приземлить» реальную биографию писателя, его автобиографические произведения и связанные с ними неизменные атрибуты литературной репутации (значимые публичные поступки, символические «жесты», памятные современникам высказывания, открытые письма)1.

Однако большинство критиков и ниспровергателей «забывали», что сам А. И. Солженицын, сознательно возвращавший понятию «писатель» тот высокий смысл, который был закреплен за ним в дореволюционной России, воспринимал литературный труд в разные годы своей жизни как высокую, отпущенную свыше творческую и - одновременно - особую пророческую миссию, для исполнения которой художнику необходимо сосредоточиться

1 См., например: Решетовская Н. А. В споре со временем / Н. А. Решетовская. - М.: Агентство печати «Новости», 1975; Андреева-Карлайл О. Солженицын. В круге тайном / [Предисл. Д. Урнова]; Пер. [с англ.] О. Кириченко // Вопросы литературы. - 1991, № 1. - С. 192-225; № 2. С. 185-204; № 3. С. 89-126; и др.

на самом главном, опуская из автобиографического повествования различные частные истории, достаточно случайные встречи.

В «Нобелевской лекции» А. И. Солженицын особенно значимым для общества называет труд художника, который «знает над собой силу высшую и радостно работает маленьким подмастерьем под крышей Бога, хотя еще строже его ответственность за все написанное, нарисованное, за воспринимающие души»1.

Важно подчеркнуть, что высказывания писателя о своем творчестве в существенном перекликается с идеями, высказанными о Солженицыне в трудах о. Александра Шмемана. Еще в 1970-м году, не имея каких-либо сведений о религиозности и вероисповедании гонимого в СССР прозаика, в одной из статей о. Александр Шмеман назвал его «писателем христианским», исходя из реализованного в произведениях Солженицына (и прежде в повести «Раковый корпус») особого авторского мироотношения, в котором богослов и философ увидел «глубокое и всеобъемлющее, хотя, быть может, и бессознательное, восприятие мира, человека и жизни, которое в истории человеческой культуры родилось и выросло из библейско-христианского откровения о них и только из него»2.

В другой работе, продолжая и развивая свои наблюдения и характеристики, о. Александр пишет о «явленности в произведениях писателя «чуде совести, правды и свободы» .

Сама постановка проблемы о значении христианства, общечеловеческих ценностей для творчества А. И. Солженицына уже в 1970-е - 1980-е годы

1 Солженицын А. И. Нобелевская лекция // Солженицын А.И. Публицистика. В трех томах. - Ярославль: Верхне-Волжское книжн. изд-во, 1996. - Т. 1. - С. 8.

2 См.: Шмеман А. О Солженицыне // Вестник РСХД. - 1970. - № 98. - С. 132.

3 Шмеман А., прот. Зрячая любовь // Вестник РСХД. - 1971. - № 2. - С. 147.

неизбежно приводила исследователей к необходимости анализа особенностей воплощения авторской позиции в художественных произведениях.

Отметим в связи со сказанным, что протоиерей А. Шмеман, по образованию и роду своей профессиональной деятельности не являясь литературоведом, использовал в своих трудах теологические категории (в том числе «со-творённость, падшесть, возрождённость»), а также устанавливал роль «триединой интуиции» для раскрытия позиции автора в «Августе Четырнадцатого» и в «Архипелаге ГУЛАГе».

В годы вынужденной эмиграции А. И. Солженицына на Западе исследователям его творчества открывались значительно большие возможности разрабатывать методологию работы с произведениями писателя в свете общечеловеческих ценностей, как и «возможности описать христианскую культурную традицию, то есть сделать то, на что были способны очень немногие из их советских коллег»1, - отмечал глубокий американский исследователь Дональд Тредголд.

Говоря об этом, ученый сетовал, что «воспитанные в тесных рамках советской идеологии советские литературные критики долгое время страдали» от того, что «в течение более чем пятидесяти лет ключевые элементы национальной культуры», в том числе и православного восприятия мира, «были попросту выведены из обращения», и это в «определённом смысле лишало их понятийного инструментария при подходе к основным вопросам бы-тия»2и явлениям культуры.

1 Treadgold D. W. Solzhenitsyn's intellectual antecedents // Solzhenitsyn in exile: Critical essays and documentary materials. - Standfort, CA: Hoover instit. press, 1985. -P. 255.

2 Там же. - P. 257.

При этом Д. Тредголд признавал, что лишь немногие западные учёные-исследователи творчества А. Солженицына согласились бы использовать ресурсы своей «академической свободы на широкомасштабные контекстуальные работы» в свете христианской традиции1, первопроходцем которых выступил Александр Шмеман.

Нельзя не признать, что в научном восприятии творчества А. И. Солженицына не только в СССР, но и за рубежом сказывались многочисленные противоречия. С одной стороны, достаточно результативно обращались к изучению его произведений такие известные и авторитетные ученые, как Раймон Арон (Франция), А. Делль Аста (Италия), Д. Бейрау (Германия), А. Безансон (Франция), Р. Вроон (США), П. Глушковский (Польша), Т. Киносита (Япония), А. Климов (США), К. Лефор (Франция), Э. Марк-штайн (Австрия), Ж. Нива (Франция), М. Николсон (Великобритания), Н. Петро Николай (США), Н. А. Струве (Франция), Р. Темпест (США), Д. Толчик (США), М. Шнеерсон (США), Д. Штурман (Израиль), Харрис Дж. Г. (США), Э. Эриксон (США).

С другой стороны, в статьях и монографиях зарубежных исследователей, несомненно, во многом расширивших горизонты формировавшейся науки о создателе «Одного дня Ивана Денисовича» и «Красного Колеса», чаще всего анализировались его политические взгляды, публицистические выступления, а не система исповедуемых им ценностей, не мировоззренческие устремления, и, как следствие, - сами художественные произведения писателя, особенности их структурно-семантической организации не часто становились объектом филологического анализа.

1 Кроме названных трудов, на Западе появились работы архиепископа Иоанна Сан-Францисского (Шаховского), Н. А. Струве, развивающие идеи о. А. Шмемана.

Подобная избирательность имела достаточно негативные последствия. По словам американского исследователя Дэниеля Махони, автора не утратившей актуальности монографии о взглядах писателя на общество, «Солженицын является «одной из самых оклеветанных и непонятых фигур» современной эпохи; «трудно представить себе другого выдающегося писателя, чьи мысли и личность за последние тридцать лет подвергались бы столь же злостному извращению и поношению»1.

Спорные положения, от которых не свободна значительная часть вышедшей на Западе литературной критики, посвящённой произведениям А. Солженицына, подробно рассматриваются в очерке Е. Эриксона «Алек-

гу

сандр Солженицын. Идеологический акцент» , а также в работе того же исследователя об особенностях рецепции творчества А. Солженицына за рубежом3. Об особенностях восприятия на Западе «неудобного нобелевского лауреата» писали также Ж. Данлоп, Р. Конквест, Б. Мэйер, М. Николсон.

Сказанное выше не мешает тому же Э. Эриксону работать над темой «Мировоззренческая критика произведений А. Солженицына»4.

1 Mahoney D. J. Aleksandr Solzhenitsyn: The ascent from ideology. Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2001. P. 87.

Ericson E. E., Jr. Solzhenitsyn and the modern world. Washington, DC: Regnery gateway, 1993. C. 46-125.

Ericson E. Solzhenitsyn's Western reception since 1991 // Transactions of the Association of Russian-American scholars in the USA. N.Y., 1998. Vol. 29. P. 183-213. См. также: Conquest R. Solzhenitsyn in the British media. P. 3-23; Dunlop J.B. Solzhe-nitsyn's reception in the United States. P. 24-55; Meyer B. Solzhenitsyn in the West German press since 1974. P. 56-79; Daix P. Solzhenitsyn in France after 1974. P. 80-84; Nicholson M. Solzhenitsyn: Effigies and oddities. P. 108-142.

4 Ericson E. E. Worldview Criticism of Solzhenitsyn // Путь Солженицына в контексте Большого Времени. Сборник памяти. - М.: Русский путь, 2009. - С. 215221.

Вполне закономерно наблюдение известного американского историка русской литературы и культуры Р. Темпеста о том, что А. Солженицын как писатель, несомненно, заслуживающий глубоко продуманного и «выстроенного дисциплинарного подхода» со стороны учёных-специалистов по русской литературе, в течение долгих десятилетий «был жестоко - что очень странно - недоисследован»1.

Отсутствие «выстроенного дисциплинарного подхода» в наши дни, в частности, сказывается в том, что произведения А. И. Солженицына изучены достаточно неравномерно (и на Западе, и на Востоке). К тому же не все его художественные и публицистические тексты переведены на официальные языки ЮНЕСКО.

Чаще всего исследователи из разных стран обращались к анализу проблематики повести «Один день Ивана Денисовича», рассказа «Матренин двор», романа «В круге первом», в то время как повесть «Раковый корпус», ставшая предметом обсуждений и споров еще до высылки писателя в Западную Германию, изучены не так подробно. Сравнительно немного работ посвящено исследованию субъектной организации и так называемых «Крохоток» - лирической прозы писателя, впервые пришедшей к советскому читателю из «самиздата».

На наш взгляд, отмеченная выше «странная» недоисследованность творчества А. Солженицына обусловлена многолетним участием произведений писателя в противостоянии Запада и Востока (коммунистической и либеральной идеологий) в годы холодной войны. И, как следствие, - неизбежной политизацией творчества писателя, сформировавшей традицию рассматривать его

1 Темпест Р. Международная конференция «Александр Солженицын как писатель, мифотворец и общественный деятель» / Р. Темпест // Новое литературное обозрение. - 2007. - № 88. - С. 147.

важнейшие произведения в «системе координат», больше подходящей для изучения политических трактатов и философских «штудий», нежели художественных текстов.

Между тем в своей «Нобелевской лекции» А. Солженицын подчеркивал, что «Политическую речь, напористую публицистику, программу социальной жизни, философскую систему можно по видимости построить гладко, стройно, и на ошибке, и на лжи; а что скрыто, и что искажено - увидится не сразу <... > Произведение же художественное свою проверку несет само в себе: концепции придуманные, натянутые, не выдерживают испытания на образах: разваливаются и те, и другие, оказываются хилы, бледны, никого не убеждают. Произведения же, зачерпнувшие истины и представившие нам ее сгущенно-живой, захватывают нас, приобщают к себе властно, — и никто, никогда, даже через века, не явится их опровергать»1.

На излишнюю политизацию, чаще всего достаточно тенденциозную, как на общий недостаток восприятия его творчества указывал и сам А. И. Солженицын, говоря, что политическая жизнь, политика как таковая отнюдь не являются его «целью» или «измерением», поэтому «не следует рассматривать» его творчество «в св�